Часть третья
        ЛЕТЯЩИЕ
        1. Возвращение
        -- В город торговцев залетать не стоит,-- крикнул мне Котенок. Я кивнул. Мне не хотелось видеть торговцев... и город их тоже.
        Мы летели рядом. Кончиком Крыла я чувствовал взмахи Крыла Лэна. Котенок мчался впереди -- оранжевый меховой шарик, светящийся теплым светом. Как-то так получилось, что он вел нас, задавал направление полета. Ну и пусть. Я все равно не знал, куда нам лететь и что делать.
        Город торговцев проплыл внизу -- пятно сумрака, казавшееся светом на фоне тьмы. Потом потянулись горы, мы даже заметили какой-то караван, тянущийся по тропе.
        И мы летели дальше, молча и бесцельно, и Крыло выпивало силы, превращая обиду и стыд в ровную глухую печаль.
        Все нормально. Плевать мне на Гарет... и на остальных торговцев. Когда мы победим, я прикажу им всем убираться. Ни один не останется в мире Крылатых.
        Котенок замедлил скорость и, поравнявшись с нами, спросил:
        -- Тебе легче, Данька?
        Я промолчал.
        -- Тогда садимся, вам надо отдохнуть,-- заявил Котенок и камнем упал вниз. Лэн с готовностью сложил Крыло и последовал его примеру. А мне не хотелось менять полет на падение, и я заскользил по спирали вниз, за светящимся оранжевым пятнышком.
        Солнечный котенок и Лэн ждали меня на маленьком выступе отвесной скалы. Без крыльев на нее попасть было невозможно, и я подумал, что тут, наверное, никогда не стоял ни один человек.
        -- Здесь и будем отдыхать? -- поинтересовался я. Странно, когда летишь, то высоты почти не боишься. А вот здесь, над отвесной пропастью, под резкими порывами ветра, сразу начинала кружиться голова.
        -- Здесь.-- Котенок сказал это неожиданно торжественным голосом.-- Только не отдыхать. Праздновать.
        Я посмотрел на Лэна. Он, похоже, понимал, о чем речь. В отличие от меня. Пришлось спросить:
        -- А что, есть повод?
        Котенок вспрыгнул мне на руки. И вдруг неожиданно ткнулся мордочкой в подбородок.
        -- Данька, я тебя поздравляю. С днем рождения!
        Лэн протянул руку и неловко похлопал меня по плечу:
        -- Данька, с днем рождения...
        -- Да вы что,-- оторопел я.-- С каким днем рождения? Мне еще...
        Я замолчал. А сколько, собственно говоря, времени я провел здесь?
        -- У Солнечных котят отличное чувство времени,-- тихо произнес Котенок.-- Сегодня твой день рождения, Даня. Тебе исполняется четырнадцать. Понимаю, нам было не до этого...
        Сев на скалу, я свесил вниз ноги. На высоту стало как-то наплевать. Подумаешь, высота... Вот не заметить, как прошел целый месяц -- это куда круче!
        Впрочем, и встретить "деньрод" в таком месте -- приключение что надо. От горизонта до горизонта -- норы. Колпаки снега на вершинах; реки, вьющиеся по дну ущелий; ленты тумана, стекающие по склонам. И ветер -- ровный, холодный, чистый. И все это -- сквозь очки-светоумножители, превратившие ночь в густой сумрак, в очень пасмурный день.
        В городе торговцев или в городе Лэна мне было бы грустно встретить свой праздник. На яхте, под чужим солнцем,-- тем более.
        А сейчас все было почти нормально. Мне действительно четырнадцать. Я почти взрослый. И сижу рядом с друзьями на крошечном выступе скалы с Настоящим мечом на поясе.
        -- Спасибо, ребята,-- просто сказал я.
        Лэн тем временем рылся в своей сумке, выкладывая пакеты с едой. А потом чуть смущенно извлек маленькую бутылку и сказал:
        -- Будем пить шампанское. Котенок говорит, что это у вас принято.
        Я покосился на Котенка. Кладезь знаний...
        -- А еще у меня есть для тебя подарок.-- Голос Лэна слегка изменился.-- Он такой... странный. Но ты поймешь.
        Лэн выпрямился, расстегнул Крыло, и я увидел, что внутри комбинезона, напротив сердца, пришита к ткани маленькая белая пластинка. Лэн принялся отпарывать ее -- очень осторожно, самым кончиком кинжала.
        -- Что это? У меня такой штуки нет.-- Почему-то я чувствовал себя все более и более неловок.
        -- Это ключ Крыла.-- Лэн протянул мне пластину. Она была легкой, прохладной на ощупь, а болтавшиеся обрывки нитей росли, казалось, прямо из нее.
        -- Зачем? -- еще ничего не понимая, спросил я.
        -- Если ты сломаешь ключ, мое Крыло умрет,-- разъяснил Лэн спокойно.-- Ключ контролирует мое Крыло.
        -- Зачем? -- повторил я. Лэн пожал плечами. Ответил Котенок:
        -- Данька, так принято в их мире. И не вздумай отказываться. Это знак доверия, понимаешь?
        -- Ты хочешь, чтобы я взял ключ? -- напрямую спросил я Лэна.
        Кивнув, Лэн принялся разливать шампанское по стаканам. Откупорил он бутылку так уверенно, что я невольно вспомнил его слова -- о Младших, которые в своем клубе вина не пьют...
        -- Лэн, я бы отдал тебе свой ключ...-- начал я. Но Лэн энергично замотал головой:
        -- У тебя его нет, ты же Старший. Да я бы и не взял.
        Так... Я посмотрел на Котенка, некультурно обнюхивающего свертки с едой, потом протянул руку с ключом и тронул Лэна за плечо.
        -- Лэн, один вопрос...
        Он кивнул, распределяя остатки шампанского на три стакана. Интересно, он что, и на Котенка разливает?
        -- Ты должен был отдать мне ключ сразу? Как только стал моим Младшим?
        Лэн, не поднимая глаз, кивнул.
        -- Тогда почему делаешь это сейчас? Что изменилось?
        -- Это уже второй вопрос...
        -- Лэн!
        ОН наконец-то посмотрел мне в глаза.
        -- Данька, со мной что-то не в порядке. После башни. Я... ну... сны странные снятся. Словно я с тобой дерусь, словно я... -- Лэн на миг запнулся.-- Летящий. Понимаешь? Пусть ключ будет у тебя.
        -- Глупости! -- заорал я, стараясь казаться уверенным. -- Мне много всякой чуши снится. Словно я в космосе летаю, воюю там... Или... ну, это я не при Котенке расскажу, он маленький.
        Лэн послушно улыбнулся.
        -- Я понимаю, Данька. Только пусть ключ будет у тебя? Это мой подарок.
        Спорить дальше было глупо. Я повертел пластинку и осторожно положил ее во внутренний карман Крыла. Был там такой карман, проложенный тонкими металлическими пластинками, так что сломаться ключ не мог. И по размеру подходил идеально... слишком хорошо подходил, чтобы это было случайностью.
        -- У меня тоже есть подарок,-- неожиданной заявил Котенок.-- Но он еще более странный. Так что вначале пейте свой лимонад.
        Мы с Лэном покорно взяли стаканы. Котенок, как ни удивительно, тоже подошел к своему и подозрительно понюхал шампанское. Я невольно улыбнулся. Видела бы меня сейчас мама! Как я пью спиртное, полулежа на краю обрыва, вместе с говорящим котенком...
        Шампанское было совсем не сладким, то ли дело то, что я пробовал дома. Но пить его было приятно. Котенок, морщась, вылакал четверть стакана и принялся за колбасу. Мы с Лэном тоже набросились на еду. В голове зашумело.
        -- Данька, мой подарок -- на словах,-- насытившись, объявил Котенок.-- Ты теперь старше, и я могу тебе кое-что сказать.
        -- Валяй,-- согласился я, пытаясь нарезать мечом кусок сыра. Мне хотелось сделать это именно мечом, а он все время соскальзывал, снимая с сыра лишь мелкую дурацкую стружку.
        -- Сейчас мы полетим в какой-нибудь город Крылатых и станем их уговаривать пойти на войну с Летящими.
        -- А то мы не воюем,-- фыркнул Лэн.
        -- Не воюете. Данька не даст соврать, в его мире бывают настоящие войны.
        -- Точно,-- согласился я. Мне было очень приятно, что Котенок ссылается на мое мнение.
        -- Война -- это когда весь народ, все люди встают на бой с врагом,-- продолжал Котенок.-- Когда все силы бросают на весы, когда люди готовы или победить, или умереть.
        -- У нас никто умирать не хочет.-- Лицо Лэна стало хмурым.
        -- А чтобы Солнце светило хотите? -- неожиданно резко воскликнул Котенок.-- Да, не вы его продали, но платить придется вам! Или будете еще тыщу лет размножаться для Летящих и торговцев, или рискнете! Им же только и хочется -- такой вот "войны"! Летящим нужен товар -- ваши бойцы и оружие Летящих. Они не виноваты, это их мораль. Но раз уж ты человек, Крылатый, так вставай на сторону Света!
        Лэн молчал.
        -- Можешь допить мой стакан,-- вдруг утих Солнечный котенок.-- И не сердись на меня. Просто я не люблю врать и придумывать полумеры... Лэн, мальчик, если хочешь видеть солнце и звезды, не бояться за себя и своих друзей,-- Котенок сделал паузу,-- то нам придется начинать настоящую войну.
        Лэн плеснул себе и мне из стакана Котенка и виновато сказал:
        -- Да я же не спорю. Я просто не хочу войны. Я не знаю, как там в Данькином мире воюют...
        -- У нас так воюют, что Летящие бы со страху померли,-- встрял я. Мне уже давно хотелось что-нибудь рассказать, но я никак не успевал вступить в разговор.-- Так воюют, что вся земля горит! Такими бомбами, что Черный огонь по сравнению с ними -- тьфу!
        -- А с кем воюют?
        Я растерялся.
        -- Ну... между собой. У нас же нет Летящих.
        -- А может, хорошо, что у нас они есть? -- Лэн залпом допил свое шампанское. Мне пить не хотелось, но не отставать же...
        -- Зато у них есть Свет,-- тихонько помог мне Котенок.
        -- Да! -- гордо сказал я.
        -- Свет -- это хорошо,-- сказал Лэн.-- Данька, у меня голова кружится. Давай потом поговорим?
        -- Давай,-- неохотно согласился я. Поболтать можно было и с Котенком.-- Лэн, а больше шампанского нет?
        Лэн покачал головой и лег на спину. А Котенок снова забрался ко мне на колени.
        -- Данька, тебе не надо больше шампанского. Ты и так пьяный.
        -- Я? -- Мне стало смешно.-- От стакана шипучки...
        -- От полутора стаканов шампанского. На голодный желудок и в горах.
        -- Да ну...-- Я прекрасно понимал, что Котенок не прав, но не знал, как ему это объяснить.
        -- Данька, выслушай меня,-- продолжал Котенок.-- Я все-таки хочу сделать тебе подарок. Совет. Ты меня слушаешь?
        -- Угу,-- пробормотал я, ложась рядом с Лэном. Порывы ветра скользили по лицу. Щеки почему-то горели. Низкие серые тучи клубились над головой.
        -- Данька, сейчас мы попробуем поднять Крылатых на настоящую войну. И у нас то, скорее всего, не получится.
        -- Да?
        -- Наверняка. Крылатые привыкли воевать ради жизни, а не жить ради войны. В победу никто не верит... Так что у меня будет такой совет: не лезь в драку, если увидишь, что они ничего не решает. И говори им не о борьбе за Свет -- они не знают, что это такое. Говори о борьбе с Тьмой. Убеждай Крылатых, что Летящие собираются напасть на их города, что отсидеться не получится.
        -- А зачем? -- Я прикрыл глаза, потому что мне хотелось спать. Я, наверное, сильно устал...
        -- Ты поймешь это позже. Сейчас просто поверь совету. Ладно?
        -- Ладно...-- прошептал я, чувствуя, как голос Котенка уплывает вдаль.-- Ты как торговцы... как Гарет. Я все должен понять со временем. Только действовать надо сейчас.
        Я хотел еще сказать ему, как не люблю, когда за меня решают, но уснул.
        Проспав пару часов на камнях, под холодным горным ветром, мы с Лэном могли бы здорово простыть. К счастью, Крыло -- это не просто инструмент для полета. Силы оно выкачивает здорово, зато и от неприятностей вроде холода защищает прекрасно.
        Запустив вниз пустой бутылкой из-под шампанского, мы взлетели. Погода продолжала портиться. Под серым куполом теперь неслись самые обычные дождевые облака. На Крыле оседала водяная морось. Когда мы вырвались из частокола горных вершин и стали снижаться, я почувствовал облегчение.
        Ближайший к нам город был всего в часе лёта. Но мы, не сговариваясь, решили лететь в город Лэна. Все-таки там будет проще... должно быть проще. Так что полет занял почти весь день.
        -- Ты скучал по дому? -- спросил я Лэна, когда мы опускались у окраины. Посадку в центре города дозорные могли понять неправильно, а я не горел желанием увертываться от арбалетных стрел.
        Младший неопределенно пожал плечами -- жест очень забавный, когда летишь с расправленным Крылом.
        -- А я скучал,-- признался.-- Хоть меня... не очень-то здесь любят.
        Мы приземлились, сложили Крылья и переглянулись.
        -- Отдохнем и начнем утром? -- предложил Лэн. Но я покачал головой:
        -- Давай лучше сейчас, пока запал не прошел.
        -- Верно,-- поддержал Котенок.-- Быстрота и натиск -- методы Света.
        На самой окраине, когда мы заметили идущих навстречу Крылатых, Лэн ойкнул:
        -- Данька, ты забыл надеть повязку!
        -- И не собирался надевать,-- хмуро ответил я.-- Теперь таиться нечего.
        -- Правильно,-- вновь согласился Котенок.-- Я тоже маскироваться не буду...
        И он засветился так ярко, как только мог.
        Мы прошли мимо остолбеневших Крылатых -- двух Старших с девушками их возраста и одного Младшего, который с неприкаянным видом плелся следом. Я улыбнулся им и помахал рукой. Ответа не последовало.
        -- Подходите к площади,-- сказал Лэн Младшему. Они наверняка были знакомы.-- Прямо сейчас.
        -- Что будет...-- довольно мурлыкнул Котенок, всплывая над мостовой и летя на уровне моего пояса.-- Скан-дал!
        В меня мысль о скандале особого восторга не вселила, но спорить я не стал.
        Минут через двадцать, когда мы подошли к площади, где меня когда-то ослепили, там уже было порядочно народа. Видимо, встретившиеся нам Крылатые сразу бросились делиться сенсацией.
        2. Равновесие
        Шоки прибежал к площади одним из последних. Я молчал, тянул время, дожидаясь его. И лишь теперь, когда напряжение в толпе достигло высшей точки, заговорил:
        -- Я пришел дать вам Свет.
        По-моему, очень здорово было сказано. Но Крылатые молчали, лишь взрослые, стоя отдельной группой, о чем-то переговаривались. Я набрал побольше воздуха и продолжил:
        -- Я из другого мира. Там светит Солнце. Там нет Летящих. Я пришел помочь вам...
        Молчание. Лишь Шоки, протолкавшийся вперед, ел меня глазами.
        Мне стало не по себе, но останавливаться было уже нельзя. Я посмотрел на Котенка, парящего рядом, и сказал:
        -- Это -- Солнечный котенок, мой друг. Он создан из Света, для того чтобы помочь вам. Вы ослепили меня, но Свет дал мне новое зрение. Я не в обиде на вас. Я пришел, чтобы помочь.
        -- В чем помочь, Данька? -- Шоки наконец-то нарушил молчание. И голос его был не удивленным или растерянным, а просто грустным.
        -- Вернуть Свет!
        Шоки пожал плечами. Оглянулся на других Крылатых и пояснил:
        -- Как ты собираешься вернуть Свет, Данька? Наше Солнце умерло. Мы остались жить. Как ты собираешься вернуть Свет?
        Если бы я знал...
        -- Надо разбить Летящих,-- стараясь казаться уверенным произнес я.-- Всего сказать я не могу, но вначале надо сделать это. Если все Крылатые из всех городов...
        -- Данька, ты знаешь, что такое Черный огонь?
        Я взял Лэна за руку. Еще бы мне не знать...
        -- Да, Шоки...
        -- У нас равновесие, Данька. Мы не атакуем башни... во всяком случае так, как ты предлагаешь, все сразу и всеми силами. Летящие не сжигают наши города. Это равновесие, Данька. Если поступить по-твоему, то наши города сгорят как щепки в очаге. Вместе со всеми, кто не воюет: детьми, женщинами, взрослыми.
        -- Зато...
        -- Что "зато"? Что может быть за то, чтобы сгорели наши родные?
        Я беспомощно посмотрел на Котенка -- и поймал его взгляд. Ах да...
        -- Ваши города уже горят, Шоки! Мы были в башне Летящих и слышали их разговоры. Они собираются напасть на Крылатых. Собираются сжигать города!
        Вот теперь толпа вокруг нас не молчала. Крылатые говорили что-то друг другу, мне, Шоки, Лэну, Котенку... Даже в ушах заболело от шума. Шоки поднял руку, и все понемногу затихли.
        -- Это провокация,-- твердо сказал Шоки.
        У меня холодок пробежал по спине от его тона. Я, пожалуй, ничего не смог бы ответить, но тут заговорил Котенок:
        -- Я тоже был возле башни! Я говорю от имени Света!
        Шоки, собиравшийся еще что-то сказать, примолк.
        -- Кто-нибудь из вас считает, что Свет может лгать?
        Тишина. Но Котенок ждал ответа, и Шоки неохотно сказал:
        -- Нет, Свет не лжет.
        -- Отлично. Тогда слушайте: я был возле башни Летящих и слышал их разговоры. Через пару дней ваши города будут пылать в Черном огне. Ваш единственный шанс -- напасть первыми.
        Котенок говорил так убедительно, что я невольно задумался -- когда и где он это слышал? Летящие ведь не собирались нападать...
        -- Это провокация,-- повторил Шоки.-- Провокация Летящих. Они пытаются запугать нас. Я понимаю, что ты не лжешь, но и Свет может ошибаться.
        Что-то было не так Крылатых не удивило наше возвращение, и мои исцеленные глаза, и Солнечный котенок...
        -- Да как вы можете нам не верить? -- крикнул я.-- Мы из другого мира! Нас послал Свет!
        Во взгляде Котенка я поймал неодобрение, а Шоки даже не снизошел до ответа. Вместо него, протолкавшись сквозь толпу, ответил взрослый -- пожилой уже, лет сорока.
        -- Мальчик, ты думаешь, что первым пришел "помогать нам"?
        Отвечать смысла не было.
        -- Я был в твоем возрасте, когда в наш город приходил воин из королевства Тамал. Он тоже говорил, что послан Светом. Он звал нас воевать, клялся, что разрушит башню повелителя Летящих в одиночку. Его больше никто не видел.
        -- Если бы вы помогли ему...-- начал я.
        -- Ему помогли. С ним ушла половина Крылатых города. Никто не вернулся.
        Мужчина подошел ко мне, положил руку на плечо и сказал почти ласково:
        -- Ты хочешь нам помочь -- спасибо за это. Ты обманывал нас поначалу -- но доказал, что по праву надел Крыло. Я рад, что ты вновь видишь... и даже лучше прежнего, раз стоишь во тьме без очков. Я говорю от имени взрослых мужчин -- но, думаю, и Крылатые, и женщины города поддержат меня. Оставайтесь в городе, мы рады вас видеть, или уходите своим путем -- и пусть удача останется с вами. Но войны мы не начнем.
        -- Спасибо, Старший моего Старшего,-- торжественным тоном сказал Шоки. Словно повинуясь незаметной команде, взрослые стали расходиться. Потом рассосалась кучка девчонок. Остались лишь Крылатые.
        -- Шоки...-- Я и сам почувствовал в своем голосе жалкие, умоляющие нотки. Но Шоки не дал мне закончить:
        -- Споров не будет, Данька. Мы решили. Ваш дом в порядке, можете возвращаться в него. Еду вам принесут, я распоряжусь. Отдыхайте.
        И через минуту мы остались на площади одни.
        Дул ветер, легкий, но прохладный, высоко над головой клубились тучи. Ни огонька в зашторенных окнах, ни шороха на расходящихся от площади улицах.
        Темнота и тишина. Мрак и молчание. Ночь и небыль.
        Только столб посреди площади. Лишь сейчас я понял, что это виселица со снятой до поры до времени веревкой.
        Словно рассердившись на что-то, я перешел с Настоящего зрения на обычное. Мир сжался, превратился в крошечную клетку, освещенную Солнечным котенком. Слабенько же от стал светиться...
        -- Почему ты не сказал?
        -- Что мы не первые? -- Котенок даже не взглянул в мою сторону.
        -- Да!
        -- Я не знал.
        -- Врешь!
        -- Данька, разве на Земле есть королевство Тамал? Это были посланцы Света из других миров. Я за них не отвечаю.
        -- Так значит и мы можем проиграть!
        -- Запросто.-- Котенок медленно спланировал на мостовую, попал лапкой в лужу, брезгливо поморщился и запрыгнул Лэну на руку.-- Идемте домой, ребята. Наш разговор не для улицы, даже если она кажется пустой.
        Шоки не соврал -- нам принесли еды. Даже о сливках для Котенка позаботились. Мы ели молча, словно были в ссоре.
        -- Приуныли? -- поинтересовался Котенок, долакав свои сливки.
        Лэн молча терзал вилкой котлету, словно задумал превратить ее обратно в фарш. Я ответил:
        -- А по-твоему, надо радоваться? Никто нам не поможет.
        -- Помогут, помогут,-- Котенок словно ожидал моих слов. -- Когда на город упадет Черный огонь, Крылатые передумают.
        Я все еще не мог понять.
        -- Какой Черный огонь? Летящие не собираются нападать!
        И Котенок, и Лэн молчали. Причем одинаково -- словно знали то, о чем я никак не мог догадаться.
        -- Лэн...-- Я посмотрел на Младшего. Лэн поднял глаза.
        -- Данька, Котенок хочет, чтобы мы сожгли город. Ты согласен?
        Не знаю, за кого я больше обиделся -- за Котенка, которого Лэн оскорбил, или за себя.
        Я вскочил и ударил Лэна по лицу. Младший опрокинулся вместе со стулом, полежала секунду, потом сел на корточки и прижал руки к лицу. Из носа текла кровь.
        -- Ты рехнулся! -- закричал я. И уже ничего не соображая, Добавил:-- Ты во Тьме! Это она говорит в тебе!
        Лэн хлюпнул носом, не делая попытки подняться, и прошептал:
        -- Да, я почти во Тьме. Поэтому вижу ее лучше, чем ты.
        Вся моя злость превратилась в стыд и жалость. Я сел рядом с Лэном, запрокинул ему голову, сказал:
        -- Подержи так, кровь быстрее остановится...
        Что ж я наделал? Лэн меня на полголовы ниже и килограммов на десять легче. Нашел противника... Я вспомнил башню Летящих и крик Лэна перед тем, как в него стали вливать Черный огонь. К горлу подкатил комок.
        -- Лэн, прости... Котенок, а ты прости Лэна.
        -- За что?
        Даже если очень хочется не верить, есть границы, за которыми сопротивляться глупо.
        -- Так Лэн угадал?
        -- Да. Вам придется сжечь город.
        Все, что копилось во мне долгие дни, вся обида, и горечь, и злость -- все вырвалось наружу.
        Я и не помню всего, что наговорил Котенку. И про то, как он затащил меня в этот мир, и как оставил одного в долине, и как меня ослепили, и что сделали с Лэном, и про Лабиринт Настоящего меча и торговцев...
        А потом я замолчал, потому что больше обид не вспомнилось, а начни я перечислять их по второму кругу -- обязательно бы разревелся.
        Солнечный котенок слушал молча. Лишь один раз начал мусолить лапкой мордочку -- когда я вспомнил о Лабиринте. Тихо-тихо вздохнул и спросил:
        -- Данька, ты выговорился?
        -- Да! -- огрызнулся я, одной рукой запрокидывая Лэну голову, а другой обнимая его за плечи.-- Ты вовсе не добрый, Котенок! И Свет твой ничем не лучше Тьмы!
        Котенок снова вздохнул.
        -- Думаешь, мне это нравится, Данька? Это ведь только в сказках если человек добрый, то он ничего плохого не делает. А в жизни, если Свет хочет бороться с Тьмой, то он должен быть жестоким. Нет у нас другого выхода, понимаешь?
        -- А это выход? Сжечь город и людей?
        -- Ну не весь же город... Может, никто и не пострадает. Надо сбросить пару склянок с Черным огнем на центр города, там жилых домов мало. Сгорят Клубы, мастерские, склады... Ну, даже если пара домов и загорится -- это же не атомная бомба! Все успеют выскочить! Зато Крылатые пойдут на Летящих.
        -- И все друг друга перебьют! Летящие драться умеют.
        -- Нет, Данька. Нам нужно, чтобы Летящие отвлеклись, стянули все силы в одно место. А мы атакуем их главную башню.
        Почему-то, когда Котенок начал пересказывать свой план, он перестал казаться подлым и жестоким. Так, Военная хитрость... Ну сгорит пара домов в городе -- зато мы победим Летящих.
        И я понял, что выгляжу теперь полным кретином.
        -- Ну и что мы сумеем сделать в главной башне? Неужели стоит убить правителя Летящих -- и они все разбегутся и солнце появится?
        -- Не знаю я, Данька,-- устало признался Котенок.-- Я же объяснял -- мне самому не все понятно. Но я чувствую, что надо атаковать главную башню.
        -- А где мы Черный огонь возьмем?
        -- Мало башен вокруг? -- Котенок разве что плечами не пожал.-- Неужели вы с Лэном не справитесь с одним-двумя Летящими? Башню разрушим, Черный огонь заберем. Все на пользу пойдет...
        -- А Летящих в башне -- убьем.
        -- Да!
        Все. Не было у меня больше возражений. Не мог я их найти, и только сердце грызла глухая, беспросветная тоска.
        Я беспомощно посмотрел на Лэна.
        -- Младший... Это ведь твой город... Решай.
        Лэн потрогал нос -- кровь уже не шла, достал платок, осторожно высморкался. Тихо сказал:
        -- Да я сразу понял, нет другого выхода...
        Вот теперь всё. Если даже Лэн соглашается...
        -- Давай бросим Черный огонь на другой город? -- предложил я.-- Здесь же твои друзья...-- Я чуть не добавил "и мама", но вовремя замолчал.
        На другой нельзя. Это подлость.
        -- А кто бросать будет? -- спросил я Котенка так, словно колбы с Черным огнем уже стояли в шкафу.
        -- Ты,-- не колеблясь ни секунды сообщил Котенок. И торопливо заговорил, увидев мое лицо: -- я не могу, физически. У меня лапки не поднимутся -- это ведь все-таки зло. Не могу я совершить ТАКОЕ. И Лэну нельзя, ему никак нельзя совершать злых поступков. Тьма только этого и ждет. Данька, ты пойми.
        Почему-то я все должен понимать...
        -- Данька, ты не обижаешься? -- Котенок требовательно смотрел на меня.
        -- Я разучился.
        Мы еще говорили о чем-то -- только это было так, впустую. Все уже решилось. Если бы я мог придумать выход...
        Потом, поднявшись в свою спальню, я посмотрел Настоящим взглядом в зеркало. И увидел, что мое взрослое "я" улыбается. Чуть-чуть и с грустью. Но улыбается.
        Котенок знал, кого брать в подручные.
        Я снял с пояса меч Туака и пустые ножны Настоящего меча, повесил их на стену. Настоящий меч пока не спешил появляться, ждал своего часа. И я подумал, что когда он наконец возникнет в ножнах, мне будет трудновато удержаться от искушения сразу же его выхватить.
        Ладно, проблемы надо решать по мере поступления.
        Сев на кровать, я с ненавистью смотрел на зашторенное окно. Распахнуть бы занавески -- и увидеть... нет, не солнце, сейчас все-таки ночь. Просто звезды -- много-много ярких звезд, как в горах. И луну... интересно, здесь одна луна или несколько? Мне когда-то снился сон, что я купаюсь ночью в озере, а потом смотрю вверх -- и вижу, что над головой целая толпа разноцветных лун. Жаль, такое бывает лишь во сне.
        А здесь, даже если лун и много, не хватает сущей малости -- солнца.
        Я услышал, как скрипнула дверь, и отвернулся от кона. В комнату заглянул Лэн.
        -- Ты не спишь? -- зачем-то спросил он. Ах да, свет я не зажигал, а Лэн без очков...
        -- Заходи.-- Я хлопнул в ладоши, но лампа почему-то не зажглась.
        -- У меня тоже не горит.-- Лэн уверенно прошел по комнате, сел на край кровати.-- Их давно надо было поменять, еще перед уходом. Я завтра сбегаю на склад...
        -- Угу, - буркнул я.
        Лэн мялся, и я вдруг почувствовал неловкость. Все равно как если бы он сидел с завязанными глазами и разговаривал со мной.
        -- Надо поменять,-- еще раз согласился я, убирая Настоящий взгляд.-- А то сидим в темноте... Может, свечки есть?
        -- Есть, внизу. Принести?
        -- Да ладно, все равно спать пора. Лэн?
        -- Что?
        -- Ты извини...
        -- Ладно, что я, не понимаю... Данька, я тебе одну вещь сказу, только не обижайся.
        У меня заныло под ложечкой.
        -- Ну?
        -- Черный огонь на город сброшу я.
        -- Почему?!
        -- Это мой город. Если ты сожжешь его -- ты станешь врагом. Чужим, который пришел со своей правдой. Не обижайся!
        -- А если ты сожжешь город?
        -- Я буду предателем. Только я предам не город и не людей, потому что я их люблю. Я нашу жизнь предам. Если у нас ничего не получится -- я предателем и останусь. А если получится и жизнь изменится, я буду мятежником, бунтарем.
        -- Революционером,-- подсказал я.-- Лэн, а как же Тьма?
        -- Потерпит,-- зло сказал Лэн.-- Данька, ты согласен?
        -- Давай вначале добудем Черный огонь. Потом решим.
        -- Ладно,-- легко согласился Лэн. И замолчал.
        -- Тебе страшно?
        Лэн поерзал, а потом признался:
        -- Темно. Я раньше не боялся темноты, честное слово. А сейчас она... словно притаилась перед прыжком.
        -- Знаешь что,-- сказал я.-- Ложись здесь и спи.
        -- Правда?
        -- Правда.
        Лэн с готовностью растянулся на кровати и повеселевшим голосом сказал:
        -- С тобой не страшно... Я хотел Котенка к себе позвать, а он сидит внизу и книжки читает.
        -- Грамотей...-- согласился я.-- Лэн, у нас завтра вылет, не проспать бы.
        -- Я рано просыпаюсь...-- сонно сообщил Лэн.-- Спокойной ночи.
        -- Спокойной ночи.
        Я тоже закрыл глаза и лег. Рядом ровно дышал Младший, тишина стояла мертвая. Спокойной ночи... Привычное старое заклинание, может, еще первобытные люди желали друг другу перед сном спокойной ночи. И верили, так же как и мы, что пожелание спасет от любых бед.
        Интересно, а когда я буду кидать на город колбы с Черным огнем, кому-нибудь поможет "спокойная ночь"?
        Что бы ни говорил Лэн -- ему нельзя сжигать город.
        3. Черный огонь.
        Котенок высунул голову из-под воротника Крыла и недовольно спросил:
        -- Долго еще тянуть будем?
        Я не ответил. Мы парили над башней Летящих уже с полчаса и никого не могли заметить. Пару раз Лэн пикировал вниз, кружил вокруг башни и вновь поднимался. Будь там много Летящих, они бы не удержались и бросились в погоню.
        -- Данька! -- потребовал Котенок.
        Посмотрев на Лэна, я качнул Крылом и начал снижаться. Башня медленно росла -- словно не мы спускались, а скалы вспучивались нам навстречу.
        Обычно Летящие ставят свои башни возле озер, рек или болот. Не то чтобы им очень нужна была вода... то ли традиция, то ли ихние представления о красоте.
        Эта башня стояла посреди скал, а водой поблизости даже не пахло. Ее называли Круглой, хотя чем она была круглее остальных, никто объяснить не мог. Именно сюда пришел бывший Старший Лэна, Керт, когда решил стать Летящим. Наверное, потому Лэн и предложил напасть на нее.
        Мы опустились на открытую площадку в самом верху башни. Три тонких каменных столбика поддерживали над площадкой деревянный колпак крыши, похожий на китайскую шляпу. Доски прогнили, на площадке валялся какой-то мусор, в углублениях скопилась вода. Ведущий вниз люк был полуоткрыт.
        -- Неряхи,-- презрительно сказал Котенок, выбравшись у меня из-за пазухи и спрыгнув на пол.-- Позорники... Ребята, стойте здесь, я пойду первым.
        -- Почему? -- больше для порядка поинтересовался я. Мне было страшно.
        -- В меня труднее попасть,-- объяснил Котенок.-- Ждите.
        Он спрыгнул в люк, не спланировал, а именно спрыгнул. Шерстка его пылала -- прятаться смысла не было, а вот напугать Летящих Свет мог.
        Не сговариваясь, мы с Лэном вытащили мечи. Ножны Настоящего меча пустовали, и это чуть-чуть успокаивало. Значит, большой опасности нет.
        -- Спускайтесь,-- пискнул снизу Котенок.
        Комната, где мы оказались, тоже была пустой и захламленной. Мусор, следы высохших луж, Какие-то тряпки... несколько мечей без ножен. Лицо Лэна вдруг дрогнуло, он протянул руку:
        -- Это меч Керта...
        Меч как чем, подлиннее моего и с кроваво-красным камнем на рукояти. Я осторожно поддел его ногой, сталь звякнула.
        -- Тише! -- зашипел Котенок, вглядываясь в темноту винтовой лестницы, уходящей вниз.
        Мы замерли, но опасности, похоже, не было. Котенок просто вслушивался в тишину.
        -- Это хороший меч,-- прошептал Лэн мне на ухо.-- Лучше твоего. Хочешь его взять?
        -- У меня есть хороший меч,-- так же тихо ответил я. -- Этот слишком тяжелый.
        -- Пошли! -- Котенок побежал вниз по ступенькам. Мы двинулись следом, ориентируясь на идущий от него свет. В помещении очки помогали плохо, а Настоящее зрение мне использовать не хотелось.
        -- Странно, почему не горят факелы,-- шепнул Лэн.
        -- Может, башня пуста?
        Лэн с сомнением пожал плечами.
        -- У них вечно башен не хватает. Они предпочитают жить просторно...
        Лестница привела нас в круглую комнату где-то на середине башни. Котенок спрыгнул на пол -- и застыл на месте. Почувствовал неладное, я бросился к нему.
        У стены стояла кровать -- самая обыкновенная, застеленная белой простыней. На ней, глядя в потолок, лежал Летящий в черном комбинезоне. Одна рука свешивалась на пол, и перепонка крыла вздрагивала от сквозняка. Окно в комнате было выбито.
        "Мертвый",-- очень спокойно подумал я. Но Лэн, сжав меч обеими руками, стал подкрадываться к кровати. И я сообразил, что мертвые Летящие каменеют.
        Издав хрипящий звук, Летящий медленно повернул голову. Лэн замер. Холодный, стеклянный взгляд прополз по нам, потом Летящий сказал хрипло, но неожиданно громко:
        -- Дайте воды.
        Оцепенение прошло. Я приблизился к кровати, держа меч наизготовку. Следом, тихо шипя и явно не замечая этого, шел Котенок.
        -- Не двигайся! -- предупредил я. Летящий оскалился в улыбке:
        -- Не смогу. Я болен. Я умираю. Дайте воды.
        -- Обойдешься! -- злорадно сказал Лэн.
        Я молча отстегнул фляжку, поднес к губам Летящего. Тот сделал пару жадных глотков и отстранился. Сказал:
        -- Все. Во мне мало того, чему нужна вода. Но пить почему-то хочется.
        -- Ты сейчас умрешь,-- сообщил Лэн. Летящий кивнул:
        -- Умру. Минут пять... не больше.
        -- Я не знал, что вы тоже болеете,-- зачем-то сказал я.
        -- Мы болеем старостью. Дольше, чем вы... но тоже болеем.
        Летящий долго смотрел на меня, потом кивнул:
        -- Я понял. Ты не отсюда. Ты пришел победить...
        -- Да! И он победит! -- Котенок неожиданно вступил в разговор. Он весь напружинился, выгнул спинку и смотрел на умирающего Летящего с неожиданным вызовом. Летящий медленно повернул голову -- мне показалось, что я слышу странный хруст. На простыню у лица Летящего осело облачко пыли.
        -- А... эмиссар Света... Забавный...
        Он потянул к Котенку руку, и хруст стал явственнее. Зашелестели, падая на пол, песчинки. Котенок отпрыгнул и с удивлением спросил:
        -- Ты что, не боишься меня?
        -- Уже нет... уже неважно. Котенок... У меня тоже был... хороший... Мальчик, откуда ты пришел?
        Лицо Летящего было землисто-серым, изо рта при каждом слове вылетало облачко пыли. Я попытался ответить и не смог. Ужас шершавым комком застрял в горле.
        -- Ты не из Реттельхальма, я вижу... Да... Но жаль...
        Он уже начинал заговариваться, а когда рука Летящего задела пол, от кисти отвалился палец. Каменный, лишь на изломе влажный, как мокрая глина.
        -- Зачем вы пришли сюда? Жалкая башня... старый Летящий. Мы редко умираем от старости. Вы умеете убивать... Зачем вы пришли?
        -- Нам нужен Черный огонь.-- Я наконец-то смог ответить.
        -- А...-- Кожа с лица Летящего сползала пластами серой штукатурки.-- Что ж, попробуй, я не смог...
        -- Убей его, Данька! -- завопил Котенок.
        -- Заткнись, гад! -- взорвался я.-- О чем ты говоришь, Летящий?
        Но он уже перешел на другое.
        -- Черный огонь... Под шкафом, внизу, люк. Там есть запас... Возьми...
        Теперь у него шевелились лишь губы. Все окаменело -- и лицо, и руки, и даже глаза затянуло серым. Но он еще шептал:
        -- Котенок, забавный... я хотел, не смог... какая разница, за что воевать... я хотел...
        Потом он замолчал.
        Если бы Летящий не сказал про тайник, нам никогда бы его не найти. Там было четыре колбы с Черным огнем, и еще какая-то гадость в бутылках, которую мы не стали брать, и смешная тонкая шпага, которую я отнес наверх и положил на окаменевшего Летящего. В кожаном мешочке, лежавшем в самом углу тайника, была всякая странная мелочь: незнакомая монетка, огарок свечи, прозрачный кристаллик, мячик из красной резины большой бронзовый ключ, перочинный ножик, карандаш... Эти вещи, наверное, что-то значили для Летящего, когда он еще был человеком. Их я тоже положил рядом с ним.
        В одной из пустых комнат на столе я нашел карандашный рисунок, скорее даже набросок -- быстрый, но уверенный. Я не стал говорить Лэну о нем. Керт нарисовал его после того как стал Летящим, в этом я не сомневался. Название было написано на обороте: "Мой город". Но города там не было -- только лица. Я узнал Шоки -- с очень добрым серьезным лицом и пробивающейся из-под него ухмылкой; Ивона -- обрюзгшего, толстого, благочестиво сложившего на груди руки; Герта -- беззубого, с горящими глазами и брызгами слюны. Был там и Лэн.
        Я поджег рисунок и положил на груду хлама в углу. Открыл окошко, и ветер принялся раздувать костер. Керт не стал рисовать хуже и, наверное, не лгал. Просто он стал видеть С ДРУГОЙ СТОРОНЫ.
        Действительно неважно, за что воевать. И правду можно найти где угодно. Просто выбери вначале, как ты хочешь ВИДЕТЬ,-- и становись на ту или другую сторону.
        Когда мы поднялись на открытую площадку, из нижних этажей башни уже тянуло дымом. Лэн бережно укладывал колбы с Черным огнем в сумку. Я взял у него одну, и Лэн поморщился:
        -- Зачем?
        -- Он заслужил,-- ответил я, не вдаваясь в уточнения. Лэн не стал спорить, застегнул сумку и взлетел. Котенок хмуро смотрел на меня, потом поинтересовался:
        -- Почему ты меня обругал?
        -- Потому что понял, о чем говорил Летящий,-- так же кратко, как Лэну, объяснил я. Котенок вздохнул, совсем по-человечески, и взлетел за Лэном.
        Я еще постоял над открытым люком и прежде чем бросить туда колбу сказал:
        -- Я смогу. Я сильнее.
        Башня запылала мгновенно, и горячий воздух подбросил меня, едва я раскрыл Крыло. Надо было спешить -- срок нашего "патрулирования" заканчивался.
        Дома я долго плескался в ванне. Наполнил ее до краев, плеснул шампуня и отмокал минут двадцать. Запах дыма въелся в волосы, а плечи болели -- мы слишком много сегодня летали.
        От горячей воды усталость не прошла, а превратилась в сонливость. Тогда я включил холодную воду и стал под душем, пока с визгом не вылетел из ванной. Вот теперь стало хорошо. Обтеревшись тонким, слишком мягким полотенцем, я надел шорты, футболку и спустился вниз. Лэн сидел за столом, тоже мокрый и довольный, а Котенок вылизывался, улегшись в кресло.
        Наверное, мы все чувствовали себя очень грязными.
        -- Данька, будешь суп? -- завопил Лэн, едва увидев меня на лестнице. Он снова казался прежним Младшим, как после нашего знакомства, и я улыбнулся:
        -- Буду. Даже добавки попрошу.
        -- Вначале поговорим? -- хмуро попросил Котенок, но мы с Лэном дружно замотали головами:
        -- Сговорились,-- буркнул Котенок и принялся за жареное мясо. Суп он не любил.
        Мы торопливо поели. Сумка Лэна стояла в углу комнаты, и мы все непроизвольно поглядывали туда.
        -- Поговорим? -- снова подал голос Котенок. Даже немножко жалобно.
        -- Давай,-- согласился я, отодвигая тарелку.
        Решительности Котенку было не занимать. Тянуть он не стал.
        -- Данька, мы на грани ссоры. Так?
        -- Ага,-- с какой-то неуместной радостью признал я.
        -- Это плохо! -- с жаром заявил Котенок.-- Послушай, Данька, мы столько преодолели! У тебя Настоящий меч, у нас Черный огонь, мы можем начать решающую битву между добром и злом. Все шансы на успех -- у нас! Но только если мы будем вместе, будем дружны как прежде...
        -- Котенок,-- прервал я его, а почему тот Летящий, когда он еще был человеком, не решился сжечь город и начать "решающую битву"?
        Котенок замотал головой:
        -- Да с чего ты взял? Даже если он пришел из другого мира и боролся вначале за Свет...
        -- Не ври,-- попросил я. Котенок замолчал. Поколебался и сказал:
        -- Видимо, ему не хватило решительности. Он был слишком романтичным, слишком наивным. Думал, что за добро можно драться только честно. А когда понял, что от него требуется, растерялся. Ну... и ушел к Летящим.
        -- Может, он был прав? Летящие не сжигают города -- а ты предлагаешь это сделать.
        Котенок молчал. Нет, конечно, я не собирался уходить к Летящим. Но третью дверь в свой мир искать было еще не поздно. Пока я не натворил такого, после чего уже не уйти...
        В дверь тихонько постучали. Лэн, явно обрадованный, бросился открывать. Котенок старательно не смотрел на меня.
        Дверь открылась и вошел Герт. Молча, словно чувствуя напряжение, висящее в комнате, потрепал Лэна по голове и прошел к столу.
        Мне стразу стало легче. Я понял, что надо делать.
        -- С возвращением, мальчики,-- сказал Герт, усаживаясь. К "мальчикам" он отнес, похоже, и Котенка.
        -- Добрый вечер, Герт.-- Мне до сих пор было трудно называть взрослых, тем более стариков, просто по имени. Но Герта я почему-то стариком не видел.
        -- Мне рассказали о том, что было на площади,-- без предисловий начал Герт.-- Данька, Лэн, это правда? О Черном огне?
        Я посмотрел на Котенка. Тот перестал прятать глаза и хмуро заявил:
        -- Как хочешь. Говори...
        И я рассказал. Все, от начала нашего похода и до умирающего Летящего в Круглой башне. Только про похищение Лэна совсем коротко, а про Гарет -- не всё...
        Лэн принес чай -- просто для порядка, и он безнадежно остыл к концу моего рассказа. А потом я замолчал и стал ждать слов Герта.
        Он повернулся к Лэну, положил ему на плечо и сказал совсем не то, что я думал:
        -- Ты держись, Младший...
        Я ждал. Герт посмотрел на меня и поинтересовался:
        -- Ты ведь сам это сделаешь? Лэну никак нельзя сжигать город...
        -- Да вы что? -- У меня все перевернулось от спокойных слов Герта.-- Серьезно?
        И тут же я понял -- серьезно. Герт согласен с Котенком. У меня выбили из-под ног последнюю опору. И теперь остается только падать -- все ниже, ниже, ниже...
        -- Давайте решим, как это сделать.-- Герт говорил тихо, но твердо. - Надо сделать так, чтобы вас не заподозрили... и чтобы атака выглядела правдоподобно.
        -- Мы хотели сжечь нежилые здания.-- Котенок вопросительно глянул на Герта.-- Клубы, склады, мастерские...
        Герт покачал головой.
        -- Подозрительно. Лучше сбросить эти колбы с большой высоты, из-под самых облаков. А дальше -- ветер и судьба. Можно привязать на каждую колбу длинную ленту материи, она замедлит падение и увеличит разброс. А Данька сложит крылья и приземлится раньше. Сразу вернется в дом, я тоже здесь буду. Засвидетельствую алиби...
        Рассуждал Герт так уверенно, словно каждую неделю ему приходилось сжигать свой город.
        -- Как тебе план, Данька? -- поинтересовался моим мнением Котенок. Я пожал плечами. Глупо спорить. Все "за". Даже Герт...
        -- Может быть, я еще и увижу Солнце.-- Старик слабо улыбнулся и погладил Котенка.-- Как ты думаешь?
        -- Думаю, да.
        Вот оно что... Солнышко, в которое уже никто не верит. И так хочется доказать всем, что был прав. Даже если придется сжечь город...
        Я покосился на Лэна -- не начнет ли он доказывать, что я не имею права бросать Черный огонь. Лэн молчал. Ну и прекрасно.
        Вся вина будет на мне.
        Ведь это я привел Котенка.
        Мы решили начать через час -- время уже будет позднее, на улицах никого не останется. Конечно, меня все равно могли заметить, но с этим риском приходилось мириться.
        Время тянулось как в предновогодний вечер. Мы пили чай, и Герт снова расспрашивал меня о башне Летящих, о Настоящем мече... Я дал ему посмотреть ножны -- пустые, легкие. Потом Лэн буркнул, что пойдет глянуть, есть ли еще народ на улицах. Он ушел, а мы продолжали разговаривать. Идиоты...
        Я первым понял, что Младшего нет слишком долго, и посмотрел в угол. Сумка Лэна лежала там по-прежнему... только чуть обмякла. Я подошел к ней и открыл.
        Внутри лежало свернутое в рулон старое Крыло. И все.
        4. Дуэль
        Над городом висела тьма. С гор дул ледяной шквальный ветер, и сквозь Крыло в тело проникал озноб. Небо казалось пустым, и ни очки, ни Настоящий взгляд не помогли мне рассмотреть Лэна.
        Мы стояли на взлетной площадке башни и таращились по сторонам, словно ожидали, что Лэн вот-вот вернется и отдаст нам Черный огонь.
        -- Ему нельзя этого делать,-- тоскливо повторил Герт. -- Мальчик явно не в себе...
        -- Нельзя,-- эхом отозвался Котенок.
        -- А зачем позволил Лэну уйти? -- спросил я. Без всякой злости, просто у меня не было сомнений, что Котенок видел, как Лэн достает Черный огонь из сумки. Но Котенок неожиданно взорвался:
        -- Хватит обвинять, Данька! Я не предвидел этого! Я не собирался посылать Лэна на акцию! Где были ТВОИ глаза, Старший?
        -- На площади, в пыли! А за эти я не отвечаю -- они из Света!
        -- Тихо,-- прервал нас Герт.-- Лэн!
        Лэн падал -- крошечное пятнышко, едва различимое в небе. Метрах в ста над землей он раскрыл Крыло -- вначале чуть-чуть, а потом полностью. Он тормозил, спускаясь словно на двух маленьких парашютах. Я представил, как выворачивает руки набегающий ветер, и у меня самого заныли плечи.
        Уже над самыми головами Лэн часто забил крыльями и опустился на башню мягко, словно после обычного планирования.
        Он не удивился, увидев нас. Сложил Крыло и подошел ко мне.
        -- Зачем? -- тихо спросил я.
        Лэн пожал плечами... и улыбнулся!
        -- Ты же хотел этого, Данька.
        Я попытался возмутиться... и не смог. Хотел? Я не хотел сжигать город САМ! Это совсем другое...
        Но выбор ведь был простым -- либо я, либо Лэн должны это сделать. И Лэн меня опередил.
        Опередил, потому что я особенно не торопился.
        -- Где колбы? -- резко спросил Котенок. Лэн неопределенно показал вверх:
        -- Там. Падают. Ветер сильный. Где упадут, не знаю.
        Еще не понимая почему, я на шаг отступил от Лэна. И вдруг вспомнил, кто любил разговаривать такими короткими, рублеными фразами.
        Лэн улыбался, поглядывая то на Котенка, то на меня. Потом сказал:
        -- Надо спуститься. Сейчас упадут. Вдруг нам на головы?
        Я лишь покачал головой. Лицо у Лэна было нормальным, и кроме манеры говорить ничего вроде бы не изменилось, но посмотреть на него Настоящим взглядом я не решался.
        -- Надо спуститься в дом,-- повторил Лэн.
        -- Нет.-- Я произнес это с неожиданным облегчением, прекрасно понимая, что не прав, но твердо зная, что не передумаю.-- Я останусь здесь.
        -- Я тоже останусь, Даня.-- Герт положил руку мне на плечо и посмотрел в лицо -- строго, серьезно.
        Котенок, но ничего не сказал. Просто встал между нами, прижимаясь к ногам. Лэн недоуменно фыркнул, потом пожал плечами:
        -- Ну ладно. Останемся.
        Так мы и стояли с полминуты, глядя друг на друга и не решаясь посмотреть вверх. Ветер трепал Лэну волосы, отбрасывая на глаза, но он словно не замечал этого. Так я и запомнил этот миг...
        Первым вспыхнуло здание, которое было мне знакомо. Клуб Старших. Темное пламя мгновенно растеклось по крыше, и шорох пылающего дерева казался в тишине громким, как автоматные выстрелы.
        "Это не так уж страшно,-- подумал я.-- Это не атомная бомба... даже на напалм..."
        Пламя словно дожидалось этой мысли. Черный огонь стек со стен и заплясал на булыжной мостовой, подбираясь к соседним домам. И тут полыхнуло второй раз -- теперь гораздо ближе, метрах в ста от нас. Я почувствовал жаркую волну, ударившую в лицо, и низкое квадратное здание в конце улицы развалилось. Мгновенно, словно его взорвали изнутри.
        -- Оружейные склады.-- В голосе Герта была растерянность. -- Лэн, как ты ухитрился нацелиться?
        Я повернулся, с трудом отрывая глаза от огня, и увидел смущенную улыбку на лице Младшего. Мак улыбаются, услышав незаслуженную, но лестную похвалу.
        -- Да я не целился... Ветер и судьба. Так, Герт?
        Герт молчал. "Проняло",-- с радостью подумал я.
        -- Ветер и судьба,-- прошептал Котенок.-- Сознательно ты, конечно, не целился...
        Ударило третий раз -- тоже недалеко, на окраине. И лицо Герта побледнело, утрачивая всю энергию и силу. Он вмиг стал тем, кем так не хотел выглядеть,-- дряхлым старым человеком.
        -- Жилые кварталы...-- С лица Лэна сползла улыбка.
        Что-то прошептав, Герт бросился вниз по лестнице. Я дернулся было за ним, потом сообразил, что для нас есть и другой путь, побыстрее. Расправил Крыло и прыгнул с башни.
        -- Зря! -- крикнул вслед Котенок. Я его не слушал. Работая крыльями, поднялся выше, попал в поток горячего воздуха, идущего от пылающих складов, заскользил к месту последнего пожарища. И только сейчас, через минуту после падения первой колбы, тишину разорвал крик.
        Преданный город просыпался.
        Я почти долетел до горящих домов, когда с башни подо мной стартовал Крылатый -- мой ровесник, а значит -- Младший. Приблизился и крикнул, явно не узнавая меня:
        -- Вверх! Шоки приказал найти Летящих!
        Что ж, вверх так вверх... Я стал подниматься, потихоньку удаляясь от Крылатых, один за другим рвущихся в небо. Искать Летящих я, конечно, не собирался. Уже через минуту, заложив вираж, я снова скользил к земле.
        Пылало пять или шесть домов -- уже не черным, а самым обычным огнем. Глаза резало от яркого света, пока я не догадался поднять щиток светоумножителя. Вокруг суетились люди -- в основном взрослые и девушки. Крылатых почти не было, они ловили несуществующих диверсантов.
        Пожар тушили -- но чертовски неумело. Даже двигались все как-то скованно... Сообразив, в чем дело, я стал носиться среди толпы, хватая людей за руки и крича, чтобы они сняли очки.
        Крылатые не освещали улиц, и мысль о том, что снаружи может быть СВЕТЛО, не приходила им в головы...
        Откуда-то из соседних домов ведрами по цепочке начали передавать воду. Пользы от нее оказалось немного. Черный огонь от воды лишь расползался вокруг, подступая к соседним зданиям. Постепенно попытки тушить прекратились, люди стояли молча, глядя на обреченные дома.
        -- Песком надо тушить,-- сказал я, ни к кому не обращаясь.
        -- Поблизости песка нет, Даня.-- Мне на плечо легла рука Герта. Он тяжело дышал, видно, бежал всю дорогу.-- Никто не ждал налета...
        Дома горели. Начали отваливаться ставни, глухо, неохотно лопаться стекла. Гул пламени изменился, прозрачные языки огня врывались внутрь, захлестывали комнаты, словно были одержимы разумом и жаждой разрушения.
        -- Все выбрались? -- спросил Герт. Я пожал плечами -- наверное... Иначе люди не стояли бы так тихо...
        И в этот момент распахнулись ставни на втором этаже одного из горящих домов. Не вывалились, а распахнулись, вместе с застекленными рамами. Комната была уже заполнена пламенем, и силуэт мальчишки у окна казался вырезанным из темной бумаги. Мальчишка вскарабкался на подоконник и замер. Под ним было метра четыре и охваченная Черным огнем булыжная мостовая.
        Толпа молчала. И я вдруг понял -- они прекрасно знали, что из этого дома не все успели выйти.
        Герт рядом тяжело выдохнул. Отпустил мое плечо.
        Мальчишка продолжал стоять. Любой Крылатый, даже самый неопытный Младший, прыгнул бы вниз -- в этом был крошечный, но шанс. Но мальчишке было лет семь, не больше.
        Он еще не разучился бояться высоты.
        Герт беспомощно посмотрел на меня -- даже на меня, а на складки Крыла, свисающие с моих плеч. Неужели он не понимает -- к мальчишке не подлететь, не выхватить его с подоконника в лучшем стиле Супермена. Пламя сожжет, искорежит тонкую ткань Крыла, засосет в окно, как в аэродинамическую трубу...
        Герт бросился к дому -- перепрыгивая через лужицы горящего камня, петляя из стороны в сторону. Сухая стариковская фигура казалась такой нелепой в этих акробатических прыжках, что я едва не расхохотался.
        Что со мной?
        -- Прыгай! -- Я скорее угадал, чем услышал крик Герта. Он стоял под раскрытым окном, подняв руки, и пламя лизало его ноги. Брюки дымились.-- Прыгай!
        Мальчишка шагнул было вперед, потом отшатнулся... Герт ждал, он словно не чувствовал боли.
        Всему есть мера. Герт расплачивался за свое "да" разрушению города. Я знал, какой будет окончательная цена для Герта.
        И, наверное, не меньше заплатим мы с Лэном.
        Мальчишка все-таки прыгнул. В тот самый миг, когда Черный огонь закончил глодать здание -- и оно осыпалось, заваливая мостовую, где стоял в огне Герт.
        Толпа шарахнулась -- от груды камня снопами летели искры, шел удушливый дым, накатывались волны жара. Я остался один возле могилы Герта. Нет, не один...
        Лэн стоял рядом, я не заметил, когда он появился. По лицу Младшего текли слезы.
        -- Скажи что-нибудь...-- попросил я. Лэн медленно повернул олову:
        -- Данька, это из-за меня, да? Герт погиб, потому что...
        -- Нет,-- хватая его за руку и оттаскивая от огня, сказал я.-- Это судьба. Ты не виноват, Младший.
        Чья-то рука жестко ударила меня в грудь -- не то останавливая, не то сбивая с ног. Я поднял голову.
        Шоки.
        -- То, о чем вы говорили,-- бесцветным голосом сказал Шоки. Лицо его было черным от копоти, он явно летал над горящими зданиями.
        -- Да,-- жестко ответил я.-- Ты не верил.
        -- И сейчас не верю...-- Шоки медленно поднял руки, провел ладонями по лицу, словно стирая копоть. Следы от его пальцев оказались еще чернее.-- Это провокация.
        Он уговаривал сам себя.
        -- Война началась,-- ответил я. Шоки покачал головой:
        -- Нет. Мы не поддадимся. Мы не будем нападать...
        Во мне что-то оборвалось. Зря, все зря. И Герт погиб бесцельно. Может, это и есть наша с Лэном расплата?
        И тут заговорил мой Младший:
        -- Ты все готов простить, Шоки. Герт сгорел -- тебе и на это плевать?
        -- Герт? -- Лицо Шоки дрогнуло. Наверное, и для Крылатых семья что-то значила...
        -- Летящие сожгли город,-- продолжал Лэн.-- Ты примиришься?
        Как он может так говорить? Обвинять Летящих в том, что совершил полчаса назад? Козырять смертью Герта -- когда на глазах еще не высохли слезы...
        -- Замолчи! -- крикнул Шоки.-- За твои слова придется отвечать Даньке! Мы не начнем войны! Вы спровоцировали атаку!
        Я оглянулся -- вокруг нас сжалось кольцо Крылатых, взрослых, девчонок, все полуодетые, растерянные, еще не осознавшие случившегося.
        -- А кто ответит за твои слова, Шоки? -- прошептал я.
        -- Я сам.
        -- Ответь.-- Я почувствовал, как оттянули пояс пустые прежде ножны.-- Если ты не поведешь Крылатых в бой -- мы найдем другого вождя.
        Главное -- противопоставить Крылатым Шоки, а не себя.
        -- Ты хочешь драки? -- с радостным облегчением спросил Шоки.
        -- Я хочу войны с Летящими.
        -- Ее не будет.
        -- Тогда я хочу драки.
        Шоки достал меч -- плавно, неспешно. Толпа сразу расступилась пошире. Посмотрел на меня, прикидывая что-то, и сказал:
        -- Дуэль на земле. Без Крыльев.
        В воздухе у него было бы мало шансов. На земле их не было у меня. Шоки был старше, опытнее, сильнее.
        -- Хорошо.-- Я положил руку на рукоять Настоящего меча. Неужели мой враг -- Шоки? А почему бы и нет... Он ослепил меня, он разрушил наш план...
        Он пытался спасти свой город.
        Достав меч Крошки Туака, я посмотрел на Шоки Настоящим взглядом.
        Шоки хотел умереть.
        Это было так неожиданно, что я замер, опуская меч. В лице Шоки была лишь усталость и смерть -- его собственная смерть. Он устал -- так, словно ему было сорок, а не двадцать. Он не верил ни в Свет, ни в Тьму. И даже в маленький домик под чужим солнцем, как все остальные Старшие, он не верил.
        Нападение на город подкосило Шоки. Он не хотел принимать решений, он хотел лишь умереть.
        И его первый выпад был ударом в полсилы, достаточно легким, чтобы я смог его отбить.
        Мы кружились, держа мечи наизготовку, и человеческая стена вокруг колебалась, растягивалась, давая место для боя. Догорающие здания, всеми мгновенно забытые, казались вовремя поставленной декорацией.
        -- Шоки,-- прошептал я,-- мы сможем победить. Вместе мы победим...
        Удар -- гораздо более красивый, чем эффективный, размашистый удар по шее. Я пригнулся, пропуская меч над головой. Шоки раскрылся... но я не ударил.
        -- Шоки, я не буду атаковать, давай пого...
        Мечи жалобно взвизгнули, скользнув друг по другу. Вот теперь Шоки начал атаковать по-серьезному, и лишь Настоящий взгляд помогал мне предугадывать и парировать удары.
        -- Шоки, если ты убьешь меня...
        Удар, прыжок, защита.
        -- ...или я тебя, значит Герт погиб напрасно...
        Наконец-то я его разговорил.
        -- Дед давно выжил из ума.-- Шоки чуть замедилил движения.-- У нас нет шансов, Данька...
        И снова удар, такой быстрый и точный, что я не успел среагировать. Клинок с визгом ударил по гарде, и мой меч выпал из вывернутой кисти. Шоки наступал, не оставляя шансов подобрать меч. Правда, есть еще и Настоящий меч... и Крыло, чтобы удрать, навсегда потеряв уважение Крылатых.
        Я стоял, глядя на Шоки, и в глазах его была смерть.
        -- Ты не хочешь умирать один,-- сказал я так тихо, чтобы расслышал лишь он.-- Ты хочешь увести с собой всех, отдать Крылатых на растерзание Летящим.
        Клинок Шоки дрожал у моего горла.
        -- Я буду лишь первым, Шоки,-- вполголоса продолжал я. -- Затем -- все остальные. Ты потерял волю к борьбе... а из-за этого погибнут тысячи.
        -- У нас нет шансов, Данька.
        -- Пока мы с Котенком живы -- шансы есть.
        -- Много?
        -- Нет. Чуть-чуть надежды...
        Шоки криво улыбнулся. Опустил меч, оглядел притихших "зрителей". Сказал:
        -- Будем считать, что мы со Страшим Данькой успокаивали нервы в поединке. Алк!
        Белобрысый неуклюжий парень протолкался сквозь толпу и молча посмотрел на Шоки:
        -- Кто погиб?
        -- Мальчишка и старик в этом доме...-- Алк вяло махнул рукой,-- две девчонки, которые убирали в Клубе.
        -- Боеспособные не потеряны,-- жестко заключил Шоки.
        -- У Кира рука обожжена.
        -- Залижет. Меня все слышно?
        Толпа молчала, но Шоки и не ждал ответа:
        -- Тогда слушайте! Я говорю не для Крылатых -- они пойдут за мной. Для девушек, взрослых, стариков -- сообщаю. Мы пойдем возвращать Свет. Небоеспособным рекомендую идти в ближайшие города... или к торговцам.
        Я подумал о том, какой смысл имеют у Крылатых слова "отправился искать Свет" или "ушел туда, где светло", и понял, что Шоки предельно точно обозначил свое отношение к походу. Мы идем умирать.
        Может, потому он и согласился со мной?
        Из толпы вдруг вышел мужчина, лет напять старше Шоки, темноволосый, смуглый. Я его помнил, это он говорил Шоки, что обо мне придется заботиться... когда мне выкалывали глаза.
        -- С каких пор взрослые мужчины небоеспособны, Старший Крылатых?
        Шоки удивленно приподнял брови:
        -- А когда вы воевали с Летящими?
        -- Еще недавно, Шоки. И вспомни, кто охраняет караваны торговцев?
        -- Взрослым не принято воевать,-- упрямо продолжил Шоки. -- Вы свой долг выполнили. Теперь...
        -- Теперь должны воевать за место под чужим солнцем? Так?
        Шоки замолчал.
        -- Не спорь, Младший,-- почти ласково сказал мужчина и похлопал Шоки по плечу.
        Забавно. Значит, Лэн всегда будет для меня Младшим... Был бы, не отправься мы возвращать Свет.
        5. Поход
        -- Об этом знаешь только ты,-- сказал Шоки Котенок.
        Мы были втроем, Лэн поднялся в свою комнату и закрыл дверь. Я не стал его останавливать... я еще помнил, как он улыбался, глядя на горящий город.
        -- Значит, мы приманка? -- Шоки пока никак не обозначил своего отношения к услышанному.
        -- Даже не вы -- взрослые,-- Котенок мило улыбнулся. -- Это хорошо, что они решили пойти в бой... Удобно.
        Шоки молчал.
        -- Летящие заметят наше продвижение и встретят нас на подступах к главной башне.-- Котенок потер мордочку лапкой и задумчиво добавил: -- Да, заметят нас и встретят вас... Взрослые будут вести бой на земле до тех пор, пока Летящие не навалятся всей силой. Тогда в схватку вступят Крылатые. Если у врага и будут какие-то резервы -- на охране башни или поблизости, они их тоже введут в бой. А мы с Данькой и Лэном проникнем в башню.
        -- И что?
        -- Этого я сказать не могу,-- твердо заявил Котенок. Еще бы... он ведь и сам не знал...-- Но если мы проникнем в башню -- мы победим.
        -- Тучи разойдутся? -- поинтересовался Шоки.
        -- При чем тут тучи? Над ними солнца нет.-- Котенок казался совершенно спокойным.
        Шоки посмотрел на карту, где змеилась небрежно начерченная линия -- путь к главной башне Летящих.
        -- Еще вопрос, Котенок... По пути мы проходим перевал Семнадцати. Там башня Летящих...
        Котенок поморщился.
        -- Обогнем.
        -- Котенок, я поведу людей почти на верную смерть. Я должен дать им хоть маленькую победу в пути.
        -- Хорошо,-- легко согласился Котенок.-- Разрушим.
        Шоки встал из-за стола, посмотрел на меня. Сказал:
        -- Данька, надеюсь, я не зря тебе поверил.
        -- Если я ошибаюсь, то умру,-- просто ответил я.
        -- Это будет справедливо,-- согласился Шоки.-- Мы выходим через час, собирайтесь.
        Дверь за Шоки хлопнула, и мы остались одни. Я спросил:
        -- Котенок, что в главной башне?
        -- Победа,-- вылизываясь, ответил Котенок. Мне вдруг стало противно. Я встал, прошелся по комнате, посмотрел еще раз на картину Керта -- ту, где Летящие и Крылатые неслись навстречу друг другу, сливаясь на горизонте воедино.
        -- Котенок, тебе не кажется, что мы перестали быть друзьями? -- тихо поинтересовался я. Летящие и Крылатые на картине все длили и длили свой бесконечный полет, а Котенок молчал -- я чувствовал, что он смотрит на меня.
        -- Даня, малыш,-- совсем незнакомым, нежным и грустным голосом сказал Котенок.-- Не сердись на меня... и на Свет, если можешь... Да, я веду себя не как друг. Прости.
        -- Что с тобой? -- Я обернулся.
        Солнечный котенок плакал.
        -- Что с тобой? -- беспомощно повторил я.
        -- Ты думаешь, это просто -- быть инструментом Света? -- Солнечный котенок поднял мордочку.-- Да, я уже не твой друг. Дружат равные. А я веду по пути, которым ты должен пройти, заставляю тебя взрослеть и умнеть быстрее, чем это возможно.
        Обида прошла, и осталась печаль.
        -- Котенок, я понимаю... Я верю тебе, я люблю тебя...
        Солнечный котенок замотал головой:
        -- Не надо, Даня. Это не то, что мне нужно. В любви равных нет. Понимаешь, во мне слишком много человеческого, детского... без этого было нельзя, ты не поверил бы мне иначе... Но зато мне, мне самому, так трудно...
        -- Котенок...-- Я протянул руку и коснулся теплого меха. -- Зачем мне становиться взрослее?
        -- Мальчишка не взял бы Настоящий меч... и не прошел бы весь путь.
        -- Так, может, тебе стоило увести из нашего мира взрослого человека?
        Котенок хмыкнул.
        -- А взрослый бы не пошел за мной. Взрослые -- для тех миров, где фотоны-протоны и лазерные пистолеты. Прости. И не надо меня любить...
        -- Хорошо,-- сказал я серьезно.-- Не буду. Но когда мы пройдем путь до конца и победим, мы ведь потом сможем стать друзьями?
        -- Если для меня будет "потом".
        Опустив голову, я прижался к Котенку. Тепло, свет, покой... Хотя бы на час, на полчаса, пока еще есть время.
        -- Скажи, с кем мне сражаться Настоящим мечом?
        -- Не могу. Это не метод Света, Данька. Пусть я веду тебя и заставляю делать выбор, но сам выбор -- за тобой. Ты поймешь.
        -- А если не пойму?
        -- Тогда придет другой.
        Я еще посидел так, прижимаясь к Котенку. А когда поднял голову, рядом стоял Лэн. Глаза у него были сухими, но красными.
        -- Старший, я собрал вещи.
        -- Хорошо,-- сказал я Лэну.-- Хорошо. И знаешь что...
        -- Знаю,-- покорно ответил Лэн.-- Я не буду тебя любить.
        Перевал Семнадцати назвали так давным-давно, еще когда в небе светило солнце. Я-то думал, что Семнадцать -- это Крылатые, сражавшиеся на перевале против врага, или Летящие, убитые в бою отважным героем.
        Ничего подобного. Семнадцать человек шли через перевал, тащили какой-то груз на продажу. Их накрыло лавиной, стащило вниз по склону -- прямо к цели их путешествия, и... все остались в живых. Чудо, правда? Вот перевал и назвали в честь события.
        Еще неделю назад я бы огорчился недостатком романтики. Сейчас мне было как-то все равно. Я выслушал рассказ Шоки и пожал плечами. Дошли -- и ладно. До главной башни Летящих было теперь полдня пути.
        Башня Летящих, которую Шоки решил разгромить по дороге, была перед нами. Невысокая, пузатая как бочонок, стоящая впритирку к скале, по которой струился маленький негромкий водопад. Крылатые -- те пятьдесят пар, что Шоки отобрал для атаки, затаились на склоне горя под башней. Еще три сотни пар Крылатых и с полтысячи взрослых шли следом. Не так уж и много, даже в старину тысячу бойцов за армию не считали. Но и Летящих не должно быть больше тысячи.
        -- Как ты думаешь, здесь народу много? -- спросил я у Шоки, который медлил дать сигнал к атаке. Старший Крылатых смерил меня недоумевающим взглядом:
        -- Какого народа?
        -- Ну... Летящих...
        Шоки лишь покачал головой, потом сказал:
        -- Сейчас проверим. Больше десятка быть не может...
        Шоки ошибся.
        Когда Крылатые бросились в атаку -- Младшие летели над самым склоном, Старшие поднимались скачками, так было легче,-- из амбразур башни навстречу им посыпались стрелы. А с верхушки башни, из распахнувшегося люка, выпрыгивали и летели вниз черные тени. Десятка два Летящих, да еще арбалетчики, палящие почти непрерывно.
        -- Тьма! - Шоки вскочил, затравленно посмотрел на меня, потом на своего Младшего. Бросил ему: -- Охраняй!
        Младший Шоки, невысокий крепкий парень лет пятнадцати, молча кивнул. А Шоки кинулся к башне.
        -- Хочется в бой? -- спросил я у парня. Тот не ответил. Меня он явно недолюбливал, а свое задание едва терпел. Охранять чужого Старшего, который прикидывается героем, а сам-то -- младше его!.. Мне такие отношения не нравились, но я молчал. Охрана, как ни странно, мне была необходима...
        Когда я решил пойти вместе с маленьким штурмовым отрядом, это не встретило одобрения ни у Котенка, ни у Шоки. Оба считали, что мне не стоит отвлекаться, рисковать своей драгоценной жизнью. Ха!.. Кончилось тем, что Котенок и Шоки сдались, но отобрали у меня меч Туака -- чтобы уж точно не лез в бой. Я не спорил, мне действительно хотелось не драки -- одиночества. Котенок и Лэн слишком хорошо меня знали, чтобы хоть на миг расслабиться рядом с ними.
        Крылатые и Летящие схлестнулись. У башни кружили две СТАИ -- иначе и не скажешь. Через мгновение я уже не мог различить, где друзья, а где враги. Блеск мечей, хлопанье крыльев, слившееся в ровный шум, редкие вскрики, предваряющие падение очередной жертвы.
        Нас все-таки было куда больше. Летящие обречены.
        И мне стало их немного жалко.
        Я вспомнил старого Летящего, умирающего в своей башне. Какая разница, за что воевать? Разве не могло так сложиться, что я оказался бы среди Летящих?
        Глупости. Чужие, невесть как закравшиеся в голову мысли. Я ведь хочу помочь людям... помочь Свету...
        Я вдруг понял, почему пошел к этой башне. Мне нужен знак, нужно доказательство моей правоты. Я не хочу умирать за Свет. Я должен понять, почему выбрал его сторону.
        Пустые ножны Настоящего меча потяжелели. Я не удивился. Должен быть знак и должен быть выбор. На дороге, которой вел меня Солнечный котенок, очень много поворотов...
        Из тучи сражающихся вырвался Летящий. Скользнул над самой землей, раскинув черные крылья, опустился метрах в трех от нас. Кровь на клинке тьмы светилась розовой изморозью.
        Младший Шоки сделал шаг, заслоняя меня.
        -- Не ты.-- Летящий качнул мечом.-- Уйди, мне нужен он.
        Мой охранник ждал. Он оценивал силы реально и тянул время, не лез в безнадежную атаку.
        -- Сам выбрал...-- Летящий сделал быстрый выпад, Младший Шоки уклонился, попробовал ударить. Летящий небрежно отбил его меч и пошел в атаку. Клинок казался продолжением его руки, движения были точны и стремительны. Настоящее зрение помогало мне угадывать следующий выпад -- но мой телохранитель не имел такого подспорья.
        А у меня не было меча. Настоящий меч должен дождаться своего врага... даже если угрюмого парня, которому я так не нравился, изрубят на кусочки. Я знал это той холодной, взрослой частью себя, что помогла мне пройти Лабиринт Меча. Я знал, что Младший Шоки обречен... и что смерть его даст те драгоценные секунды, за которые успеет прийти помощь.
        Летящий прижал Младшего Шоки к валунам, в изобилии разбросанным вокруг. Крылатому нужно было две-три секунды, чтобы взлететь или просто запрыгнуть на камни...
        Я бросился на Летящего со спины, прекрасно понимая, что шансов нет. Враг не мог не заметить мое движение... и клинок тьмы встретит меня в прыжке. Я погибну сам -- и даже не спасу своего "защитника"...
        Я видел Настоящим взглядом в секунды, которые растянулись, стали бесконечно долгими, как напряглась спина Летящего, как замер в его руке меч. Он почувствовал мой рывок... и ждал удара в спину.
        Выбросив вперед руки, я изо всех сил толкнул Летящего. Черная фигура качнулась, Но устояла, словно я врезался в камень. Ноги подвернулись на склоне, и я упал.
        Развернувшись, Летящий нагнулся, одним движением сгреб меня за воротник Крыла и поднял. Лицо его было совсем рядом -- взрослое, холодное... и удивленное. Я чувствовал запах -- едкий, неприятный запах того, кто уже не был человеком.
        -- Почему ты поступил так? -- Губы Летящего почти не двигались.-- Ты должен был остаться в стороне. Или ударить мечом.
        -- И проиграть? -- прохрипел я. Воротник сдавил горло, я задыхался.
        -- Да. Что тобой движет...
        Лицо Летящего вдруг исказилось гримасой боли, посерело, руки ослабли и разжались. Я снова упал, едва успев подставить руки, и, сидя на земле, увидел -- из груди Летящего торчит острие меча. Младший Шоки воспользовался нашей "беседой" не для бегства.
        -- Что вами движет...-- повторил Летящий, ощупывая кончик меча пальцами. Мой глупый поступок удивил его больше, чем собственная смерть.-- Что?
        -- Тебе уже не понять,-- глядя в мутнеющие глаза, ответил я.
        Летящий грудой щебня обрушился на землю. Каменная кисть откатилась ко мне, и я шарахнулся в сторону.
        -- Что случилось? -- Шоки тяжело приземлился рядом. Бросил на меня быстрый взгляд, подошел к своему Младшему, вытирающему меч.
        -- Все в порядке, я справился,-- хмуро ответил тот. Тоже мне, герой. "Я справился"...
        Шоки похлопал его по плечу, посмотрел вверх. Бой у башни уже кончился, Крылатые облепили площадку наверху, рубили закрытый люк -- зло посверкивали мечи.
        -- Разнесем по камешкам.-- Шоки минуту смотрел на башню, а потом неожиданно сказал: -- Сюда пришел мой брат, когда решил стать Летящим.
        Я принял эти слова без всякого удивления. Сказал:
        -- Только не сразу, Шоки. Вначале посмотрим, на чем стоит эта башня.
        Мы спускались по винтовой лестнице -- я, Шоки и его Младший. В некоторых комнатах еще были Крылатые -- рылись в шкафах, рассматривали чужое оружие, книги, написанные странными замысловатыми значками. Понятно, Крылатым не так часто удавалось захватить башню... И все-таки мне было не по себе от этого сбора трофеев.
        Лестница привела нас в подвал -- там было пусто и темно. Очки в полной тьме не помогали, и Шоки, ругнувшись, сходил за факелом Летящих -- его багрово-черный свет был лучше чем ничего.
        -- Что ты здесь ищешь? -- неожиданно спросил Младший Шоки. Он первый раз заговорил со мной, и я торопливо ответил:
        -- Здесь должен быть Солнечный камень.
        -- У Летящих? -- Тон Младшего был достаточно красноречив.
        Я еще раз осмотрел подвал -- круглое просторное помещение с каменным полом.
        -- Если здесь есть Солнечный камень, Летящие его замуровали, -- скептически сказал Шоки. Я не спорил. Ходил и искал люк, пока руку не обдало холодом, идущим из неприметной щели полу.
        Там была еще одна комната, с низким потолком и чуть поменьше. Вдоль стены стояли кресла -- на вид удобные, но из тяжелого как камень дерева. В центре комнаты, укутанная плотной тканью, лежала широкая плоская глыба. Я подошел и осторожно потянул край полотнища.
        Зеркало... Ткань оказалась мягкой, гибкой, но абсолютно зеркальной с изнанки. Я стащил ее до половины, когда почувствовал волну леденящего холода, скользнувшую по ногам.
        Шоки вскрикнул и заслонился рукой, его Младший отступил на шаг. Сжимая зеркальную ткань, я отошел к ним.
        На полу лежал черный валун, испускающий холодный черный свет.
        -- Это... это не Солнечный камень,-- сообщил Шоки.-- Что это, Данька?
        Откуда мне знать... Я словно в первый раз окинул комнату взглядом. Кресла по кругу, камень в центре. Что они здесь делали, Летящие? Молились и поклонялись черной глыбе? Грелись в ледяных лучах? "Питались" -- как Солнечный котенок? Просто отдыхали?
        И что же это такое -- Камень Тьмы?
        Стараясь не замечать пробирающего до костей холода, я вернулся к камню. Сел рядом с ним на корточки, тихо произнес:
        -- Может, ты умеешь видеть и думать? Если это волшебство, то всякое бывает, точно?
        У меня немели руки и лицо, но я старался не замечать этого. Я должен, должен понять...
        -- Крылатые испугались... а мне не страшно. Честно. Я бояться разучился. Ты просто светишь наоборот, вот и все...
        Светишь наоборот...
        Я протянул руку и коснулся черной поверхности. Пальцы обожгла мгновенная боль -- словно в тело вонзились тонкие иглы и принялись высасывать кровь.
        Больно... Темно... Пусто...
        В какой-то миг я понял -- понял все: и что такое Солнечный камень, и почему воюют Свет и Тьма, и кто мой главный враг. Лишь на миг -- потом знание ушло. А камень под моей рукой дрогнул, словно каждый кусочек его выворачивался наизнанку.
        Свет -- Настоящий свет -- Теплый, Радостный, Добрый -- залил подвал. Я даже не сразу понял, что руку обжигает не холод, а жар. Это оказалось так похоже... Те же тонкие иглы, которые под завязку накачивают теплом.
        -- Свет...-- Голос Шоки дрожал.-- Это было заклятие Летящих, ты снял его, Данька?
        Шоки по-прежнему прикрывался рукой, только теперь от ослепительного сияния, и я невольно улыбнулся.
        -- Да, Шоки,-- ласково и снисходительно, словно Лэну иногда, сказал я. А потом нагнулся к Солнечному камню, чтобы Крылатые не услышали, и тихонько прошептал:
        -- Тебе все равно, КАК светить, верно? Тебе хорошо. Легко.
        Солнечный камень не ответил -- если он и мог слышать, то уж не говорил-то то точно. Я погрел немного руки над ним, потом встал. Шоки со своим Младшим как завороженные смотрели на Свет. И даже не замечали, как стены подвала трескаются, как целые камни в них хрустят, рассыпаясь в песок.
        -- Пойдемте, Крылатые,-- сказал я.-- Башня Летящих не привыкла к такому свету. Она развалится минут через пять. Пойдемте.
        Главная башня Летящих была видна издалека. Черная игла, впившаяся в небо, маячила за скалами, то приседая, то вытягиваясь в такт подъемам и спускам тропы. Хотелось верить, что нас еще не заметили.
        Мы с Лэном и Котенком шли в хвосте колонны. Когда Крылатые остановились на очередной привал, мы успели перекусить, прежде чем идущий впереди Шоки добрался к нам.
        -- Мне кажется, нас заметили,-- без предисловий начал он.
        Котенок иронично посмотрел на Шоки и спросил:
        -- Как ты дошел до этой мысли?
        -- Чувствую.-- Шоки не собирался обижаться.
        -- Нас заметили давным-давно,-- сообщил Котенок.-- Не зря в той башне, где Данька нашел Солнечный камень, оказалось так много Летящих. Это было последнее предупреждение.
        -- Так.-- Шоки помрачнел.
        -- Теперь мы разделимся,-- продолжил Котенок.-- У нас будет своя цель, у вас -- своя.
        Я отошел, присел прямо на землю. Котенок что-то разъяснял Шоки, повторил давно обговоренные вещи. Лэн постоял возле них, потом подошел ко мне, присел.
        -- У вас дождь бывает? -- спросил я, глядя в ровные серые тучи.
        -- Очень редко,-- подумав, словно об очень важной вещи, ответил Лэн.
        -- Победим -- будет.-- Мне вдруг захотелось пообещать ему что-то иное, кроме неизбежного боя в башне.
        -- Хорошо,-- согласился Лэн. И задумчиво сказал: -- Знаешь, наверное, очень обидно бороться-бороться, а в самом конце -- умереть.
        -- Ты чего? -- Я насторожился. Лэн хмыкнул:
        -- Мне до конца не дойти, Данька. Я знаю.
        -- Брось...
        -- Внутри все холоднее и холоднее,-- словно не слыша меня, говорил Лэн.-- И это уже не страшно. Понимаешь?
        Я кивнул. Глупо было валять дурака.
        -- Помни про ключ.-- Лэн вдруг хлопнул меня по плечу, и я вздрогнул. Жест был совершенно нормальным... только не для Лэна. -- Когда умирает Крыло, то и тот, кто в нем, гибнет.
        Надо было сказать, что ключ я ломать не собираюсь -- что бы ни случилось. Вот только я боялся, что неправду Лэн почувствует, -- и промолчал.
        -- Помни про ключ,-- повторил Лэн.
        А потом к нам подошел Котенок, и мы сидели, глядя, как уходят по тропе Крылатые и взрослые.
        Теперь мы шли среди скал, без всякой дороги. Шли медленно -- и Котенок нас не торопил. Он то сидел у Лэна на руках, то забирался к нему за пазуху и спал там, изредка высовываясь, чтобы дать новое направление. Когда мы остановились на ночлег, а Котенок так и не отошел от моего Младшего ни на шаг, я не выдержал и спросил, в чем дело.
        -- Маскировка,-- охотно объяснил Котенок.-- Мой свет Летящим легко почувствовать, но когда я с Лэном -- он его гасит.
        -- А я?
        -- А ты нормальный,-- неожиданно встрял Лэн. Он улегся прямо на камни, явно собираясь уснуть.-- То, что в глазах свет,-- надо еще увидеть. Надо подойти... посмотреть.
        -- Ты все теперь используешь, Котенок,-- тихо сказал я. -- Даже беду. Даже горе. Это стало "маскировкой".
        -- Мы много лет воевали с Тьмой чистыми руками.-- Котенка мои слова не задели.-- Не убей, не пошли на смерть, не предай... И Тьма росла. Хватит. Мы воюем честно, но если обстоятельства сложились в нашу пользу -- почему бы и нет?
        -- Тем более что обстоятельства так легко направить в нужную сторону. Лэн, ты не собираешься ставить убежище?
        -- Забыл,-- с ноткой удивления отозвался Лэн. Раскинул руки, и его Крыло вздулось, превращаясь в черную палатку.
        Теперь Котенка и моего Младшего не было ни видно, ни слышно. Поставил палатку и я.
        В эту ночь мне приснился сон. Странный сон, в нем я разговаривал с другом -- которого у меня никогда не было. Взрослым в черном комбинезоне, как у Летящего. В темноте я не видел его лица. Но это казалось неважно. Мне нужен был совет -- просто совет. Что делать, если Свет стал страшнее Тьмы, и с кем драться, и как не предать ни себя, ни друга. Я рассказывал о том, что случилось, словно и впрямь передо мной был собеседник, хотя уже понимал, что сплю, и отчаянно балансировал на границе сна и яви. Мне нужен был совет -- от приснившегося друга, от моего второго "я", от Света, от Тьмы...
        -- Ты все пытаешься выбрать между Светом и Тьмой? -- спросил тот, кто мне снился.
        -- Да...
        -- Не стоит... Не сравнивай правду, которая стоит за людьми. Сравнивай людей.
        -- Почему?
        -- Да потому, что не вера делает нас, а мы -- веру. Сражайся за тех, кого любишь. И если при этом ты на стороне Света -- пусть гордится Свет.
        -- Понял,-- сказал я, просыпаясь.-- Понял...
        Дул ветер, и убежище подрагивало. Я лежал под унылое пение, пока не услышал, как хлопнуло свернувшееся Крыло. Встал, вытянул руки, и тугая ткань плеснула со всех сторон.
        Котенок был на руках у Лэна, шерстка его вздыбилась от возбуждения.
        -- Пора.-- Котенок окинул меня подозрительным взглядом. -- Ты готов?
        -- Готов. Гордись.
        Котенок не понял.
        -- Теперь можно не таиться,-- все еще недоуменно поглядывая на меня, сказал он.-- Крылатые и Летящие сцепились насмерть. Летим к башне.
        -- А там? -- Я вспомнил, как пробирался в башню выручать Лэна и как падали Крылатые, атакуя башню на перевале Семнадцати. -- Будем стену долбить? Или сунемся поверху, у всех на виду?
        Котенок хихикнул.
        -- Вход найдется, Данька. Там много дверей... для своих.
        Мы взмыли в холодное небо, и башня сразу выросла, выползла из-за скал -- черная игла, воткнувшаяся в тучи. Она была совсем рядом, и десять минут полета слились в один миг. Я успел соскучиться по Крыльям за эти дни...
        А вход нашелся сразу. Котенок выскользнул у Лэна из рук и уверенно полетел к одной из амбразур, опоясывающих башню метрах в десяти над землей. Амбразура была забрана мелкой решеткой -- даже Котенок бы не пролез, и он повис, выжидательно глядя на нас.
        Почему-то ему хотелось, чтобы ЭТО сказал я.
        -- Попробуй, Лэн,-- попросил я Младшего.
        Когда от прикосновения его рук решетка уползла в стену, я полез в амбразуру первым. Мне так хотелось увидеть лица врагов... и не чувствовать ничего, кроме тяжести меча в руке.
        Но нас никто не подкарауливал.
        6. Настоящий враг
        В башне было темно и тихо. Мы стояли в маленькой комнатке, где одна стена была полукруглая, а из открытого люка в потолке спускалась лесенка. Металлическая, тоненькая и несерьезная, совершенно не подходящая к такому месту. На стене чадил черным пламенем факел, и очки позволяли видеть в его свете -- багрово-фиолетовом, неверном, похожем на сумрак фотолаборатории.
        -- Вверх,-- без всякой интонации выдохнул Лэн.-- Они там.
        -- Точно? -- зачем-то спросил я.
        Наши взгляды встретились.
        -- Я их чувствую,-- спокойно разъяснил Лэн.-- Они... они зовут.
        Солнечный котенок тревожно посмотрел на Лэна, потом молча подошел к лесенке и взлетел вдоль нее -- в люк.
        -- Лэн.-- Я говорил, стараясь не замечать нарастающий в груди холодок.-- Тебе не стоит туда ходить. Я справлюсь сам. У меня Настоящий меч.
        -- Я еще не Летящий.-- Лэн улыбнулся странной, незнакомой улыбкой.-- Я могу держаться... пока мы рядом.
        Я подошел вплотную, взял Лэна за локоть, посмотрел в глаза. Они были прежними. Только в глубине, в черном провале зрачков, дрожали багровые отблески факела.
        -- Лэн, мы любим тебя. Мы верим...
        Зря я это сказал. Не время было и не место. Слова повисли в темноте, пустые и мертвые, прекрасно подошедшие башне Летящих, но не нам с Лэном. Летящие тоже могут любить и верить, просто у них другая любовь и другая вера.
        -- Пойдем, Данька,-- чуть грустно произнес Лэн.-- Котенок уже злится, я чувствую.
        Он уже мог ощущать злобу и боль...
        -- Да, Лэн.-- Я кивнул.
        Железные прутья лестницы оказались холодными, а сама она -- очень длинной. Я карабкался первым, за мной -- Лэн. Где-то вверху, над головой, крошечным оранжевым солнышком светился Котенок.
        Скоро мы оказались в большом круглом зале. Тоже пустом. Факелов было больше, и багровый свет резал глаза. Посреди зала начиналась узкая винтовая лестница, уходящая вверх.
        -- Нам что, до самого верха карабкаться? -- запоздала удивился я.
        -- Нет.-- Лэн покачал головой.-- Еще метров сто, не больше.
        Я попытался представить себе сто метров подъема, и ноги противно задрожали. А ведь наверху придется драться...
        -- Боишься? -- резко спросил Котенок.
        Вместо ответа я пошел к лестнице. Пол в зале был выложен черно-белыми каменными плитками, по нему были в беспорядке разбросаны люки, откуда торчали железные лестницы. Это, наверное, было что-то вроде поста охраны, куда вели все пути с нижних этажей башни. Вот только охраны не осталось, все ушли воевать...
        -- Данька! -- отчаянно завопил Лэн.
        Я обернулся -- и увидел, как из люка, мимо которого я только что прошел, взмыла вверх черная тень. Летящий тяжело опустился на пол -- клацнули когти, оставляя щербины в камне. Он повернулся, глянул на Лэна, и по лицу прошла тень улыбки. Потом посмотрел на Котенка -- и сморщился, как от боли.
        Мои друзья его не заинтересовали. Без опаски повернувшись к ним спиной, Летящий направился ко мне. Уверенной, твердой походкой, и сумасшедшая мысль пронзила меня: это и есть мой Настоящий враг... Я опустил руку -- и без всякого удивления встретил рукоять Настоящего меча.
        -- Ты пришел,-- то ли мне почудилось, то ли в голосе Летящего и вправду мелькнула радость.-- Ты наш. Я знал.
        И я узнал лицо -- так похожее на лицо Шоки.
        -- Я не ваш!
        -- Наш, наш,-- успокаивающе, мягко произнес Летящий. А я все не решался вырвать из ножен Настоящий меч и совсем забыл, что у меня есть и обычный.
        И в этот миг Солнечный котенок прыгнул на Летящего. Это был скорее прыжок, чем полет,-- но очень сильный и быстрый прыжок. Котенок пролетел над головой Летящего и с громким шипением вонзился когтями ему в лицо.
        Летящий закричал. Вскинул руки, пытаясь оторвать Котенка от лица -- но так и не смог его коснуться. Шерстка Котенка пылала ослепительным белым светом, и от лица Летящего шел дым -- словно этот свет мог обжигать.
        Оцепенение прошло. Я выхватил меч Туана и бросился к Летящему. А тот уже катался по полу, закрывая лицо руками и тихо скуля. Котенок отскочил в сторону и нервно мотал в воздухе лапками. На пол падали дымящиеся черные капли.
        "У меня только двадцать коготков",-- говорил когда-то Котенок. Очень острых коготков, как выяснилось...
        Я прижал острие меча к горлу Летящего, и тот сразу затих, замер.
        -- Я не ваш,-- сказал я, словно это было самым главным.
        -- Ты свой,-- неожиданно спокойно ответил Летящий.-- Ты выбрал не ту сторону...
        -- Я знаю, что я выбрал!
        -- Решать тебе.
        Подошел Лэн, тоже с обнаженным мечом. Удивленно посмотрел на меня -- "чего тянешь?"
        -- Почему ты не нападал, Летящий? -- шепотом спросил я.
        -- Ты меня отпустил. Тогда, над горами. Я должен был постараться. Увести тебя к нам.
        -- Убить его? -- поинтересовался Лэн. Я покачал головой.
        -- Нет, Летящий. Ты бы меня не увел. Я выбрал свою сторону давным-давно.
        -- Тогда убивай меня,-- не то посоветовал, не то приказал Летящий.
        -- Не буду,-- сам удивляясь своим словам, ответил я. -- Уходи. Убегай куда хочешь. Тьме конец, и вам всем тоже. Забейся в самый глубокий подвал, потому что здесь скоро будет Свет.
        -- Глупый мальчик. В наших подвалах слишком много Света, чтобы там прятаться.
        -- Какого Света? -- неожиданно вступил в разговор Котенок. Летящий скосил на него глаза -- залитые кровью из множества глубоких царапин -- и ответил:
        -- Свет один, и Тьма одна. Мы строим башни над залежами Солнечного камня.
        -- Чтобы спрятать их от Крылатых? -- Я был уверен, что это так.
        -- Не только. И Тьма может брать силу от Света.-- Летящий скривил лицо в улыбке, запрокинул голову, вглядываясь в Лэна, и докончил: -- Так же, как Свет -- от Тьмы.
        Лэн ударил. Коротко, без замаха, его меч был слишком близко к груди Летящего. Но сил у него хватило.
        -- Зачем? -- спросил я, глядя, как черный песок осыпается вокруг лезвия клинка.
        -- Враг,-- коротко пояснил Лэн.
        Несколько секунд мы молча стояли рядом с черной песчаной горкой, еще сохраняющей форму тела. Потом Котенок сказал:
        -- Я иду вниз.
        -- Пошли,-- согласился я.
        -- Нет, ты не понял. Вы идете наверх. А я должен проверить, есть ли внизу солнечный камень.
        -- Зачем?
        -- Это сила.
        И я понял, что он не пойдет с нами вверх -- на поиски Правителя Летящих. Не пойдет -- и все тут.
        -- Без этой силы мы не сможем победить? -- спросил я.
        -- Это сила понадобится для другого.-- Котенок явно не был расположен к объяснениям.-- Идите. И не бойся, Данька. Я уверен, ты узнаешь своего врага... и Настоящий меч поможет.
        Между нами словно поставили стеклянную стеночку. Я не стал спорить, я кивнул и сказал:
        -- Идущие наверх приветствуют тебя, Котенок.
        Он не понял или сделал вид, что не понял. Подошел к люку, откуда поднялся Летящий, и прыгнул в темный провал. В комнате сразу стало сумрачнее.
        -- Может, подождем, пока он вернется? -- чужим голосом спросил Лэн.
        Я посмотрел на него -- пристально, внимательно. Потом поднял щиток ко всем чертям этот багровый полумрак! И сделал то, что собирался никогда не повторять -- глянул на Лэна Настоящим взглядом.
        На фоне Тьмы Лэн был едва виден. И ничего в нем не оставалось из того, что когда-то я увидел в своем Младшем. Мрак, Тьма, Ночь клубились в теле, которое еще было человеческим.
        -- Лэн, там, в горах, Крылатые сейчас бьются с Летящими, -- очень осторожно начал я.-- Они отвлекают Летящих от башни, ты же знаешь. Если мы задержимся, их перебьют начисто.
        Мне показалось -- или Тьма в Лэне чуть расступилась?
        -- Я забыл...
        -- Держись, Лэн.-- Я боялся, что и эти слова окажутся мертвыми и ненужными, но все было нормально.-- Лэн, мы почти у цели.
        Мы стояли минуту друг напротив друга, и во мне не было страха перед Лэном, а в Лэне -- стыда за то, что творится с ним.
        -- Может, останешься здесь? -- не то спросил, не то предложил я.
        -- Еще хуже будет.-- Лэн отвел глаза.
        -- Тогда идем.
        И мы двинулись вверх по винтовой лестнице -- туда, где ждал меня мой Настоящий враг. А я так и не знал, кем он будет: Предводителем Летящих или... кем-то другим.
        Но Настоящий меч оттягивал ножны, не собираясь никуда исчезать. И лестница вела нас по каменной трубе башни, навстречу бою, навстречу выбору, который станет последним.
        И это был очень долгий путь.
        Поднявшись метров на пятьдесят, мы поневоле остановились -- усталость брала свое. Можно было заставить Крыло поделиться силами, но тогда не осталось бы никакого резерва для боя.
        Мы стояли рядом на одной ступеньке, Лэн привалился спиной к стене, я -- к перилам, за которыми был уходящий вниз круглый колодец. Достаточно широкий, чтобы туда упасть, и слишком узкий, чтобы можно было расправить крылья. Коленками мы уперлись друг в друга, и я чувствовал, что у Лэна дрожат ноги.
        У меня, конечно, тоже.
        -- Данька, я боюсь,-- вдруг сказал Лэн.
        -- Летящих?
        -- Ну... их тоже...
        Факелов на лестнице было очень мало, и Лэн, наверное, плохо видел меня даже в очках. Зато я видел, как побледнело у него лицо.
        -- Данька, если что-то случится, ты не забывай про ключ. Он ведь убивает не только Крыло, но и того, кто в нем.
        -- Замолчи! -- крикнул я, мгновенно забыв, что нам надо быть осторожными.-- Дурак!
        -- Пусть дурак, но ты помни о ключе,-- повторил Лэн упрямо.-- И еще... Знаешь, ты лучший друг, который может быть. Спасибо.
        Вот тут я ничего не нашелся ответить. А Лэн продолжал:
        -- Знаешь, я не к месту скажу, только, может, если... забуду потом. Друзья -- это всегда ненадолго. Друзья или умирают, или предают. А когда ты появился, я подумал, что бывает и по-другому. Только мне не повезло.
        Я сглотнул шершавый комок, застрявший в горле, и хотел сказать, что еще ничего не потеряно, что мы победим и Лэн станет прежним... Но он вдруг выпрямился, отрываясь от стены, и резко закончил:
        -- Ты главное не умирай. Ладно?
        Я просто взял его за руку, и мы постояли так несколько мгновений. Если слова становятся мертвыми, не надо ничего говорить. А потом мы стали подниматься дальше.
        И лестница кончилась.
        Этот зал был меньше нижнего, потому что башня сужалась. Но по круглым стенам вместо окон тянулись от пола до потолка зеркала. В них отражались черные факелы, и мы с Лэном, и другие зеркала... Зал казался бесконечным, уходящим во все стороны.
        -- Это здесь,-- сказал Лэн.
        В зале никого не было, но я чувствовал, что Лэн прав. Может, потому, что от зеркальных стен тянуло холодом, пробивающимся сквозь Крыло.
        Винтовая лестница вилась дальше, уходя в потолок, на самый верх башни. Но я знал, что туда идти не надо. ЭТО -- здесь.
        Кое-где на стенах между зеркалами были высечены надписи непонятными замысловатыми буквами -- рунами. Когда я смотрел на них Настоящим взглядом, буквы подергивались, извивались, словно боялись, что я их пойму. Пламя факелов дрожало, словно по залу гулял неощутимый для нас ветер.
        -- Мы здесь! -- крикнул я.-- Эй, мы пришли!
        И почувствовал короткий укол страха -- а если никто так и не появится, если боя не будет, если все останется по-прежнему?!
        -- Эй! -- снова крикнул я.
        -- Я тоже здесь,-- деревянным голосом отозвались из-за спины. Повернувшись, я еще успел заметить, как из одного из зеркал выступила черная фигура Летящего.
        Летящего с очень знакомым голосом и лицом.
        -- Проваливай, Ивон,-- не испытывая никакого страха, сказал я.-- Мы пришли не за тобой. Сохрани себе еще пару минут жизни... если вы это называете жизнью. Нам нужен правитель.
        -- Я -- правитель,-- бесстрастно ответил Ивон, подходя ближе.
        -- Врешь,-- зачем-то сказал я. Ивон совсем по-человечески поджал плечами. Сказал:
        -- Правитель -- это название Крылатых. Мы называем правителя -- Нынешним. Нынешний -- тот, кто лучше справится с возникшей проблемой. Проблема -- ты. Нынешний -- я.
        -- А меня в расчет не берете? -- хрипло спросил Лэн.
        -- Нет. Чего ты хочешь от нас, Данька?
        -- Я хочу не от вас. Я хочу ДЛЯ. Для Крылатых. Я хочу Света.
        Ивон снова пожал плечами.
        -- Света? А почему ты уверен, что Свет лучше Тьмы? Ты ведь смотрел со стороны Света... и из него трудно увидеть Тьму. Попробуй узнать и нас, а потом решай.
        -- Те, кто узнал Тьму, обратно не возвращаются.
        -- Может быть, потому, что Тьма ближе для людей?
        Я не нашелся, что ответить. А Ивон продолжал:
        -- В тебе есть что-то очень сильное, Данька. Свет нашел тебя первым и привлек на свою сторону. Обидно. Но подумай, чем Свет лучше Тьмы?
        От такой наглости я даже засмеялся. И Лэн тоже, только как-то нерешительно. А Ивон скривил губы в улыбке, неумело, но старательно:
        -- Пусть мы -- Тьма. Но мы не лили Черный огонь на города.
        Лэн дернулся, как от удара, а меня стало подташнивать.
        -- Мы не лили Черный огонь... и мы не обманывали людей...
        -- Вы превращали их в Летящих!
        -- Очень редко. Обычно к нам приходят сами. Правда, Лэн? Ведь и тебя Керт почти уговорил. Ты просто струсил в последний момент. Ты трус, а для Света это очень плохо. Глупый напуганный мальчик. Тебе было бы куда легче с нами... Данька, зачем ты ввязался в нашу жизнь? Ты хочешь быть героем? Это не получится. Даже Настоящий меч тебе не поможет. Надо ведь знать еще и Настоящего врага...
        Слова Ивона падали, как тяжелые холодные градины, и я все уворачивался от них, отбивался, но ответить ничего не мог...
        -- Хочешь вернуться домой, Данька?
        Что? Я даже отпустил рукоять меча.
        -- Одна дверь была в долине... но ее залили Черным огнем. Потаенные двери такого не любят, они сгорают. Вторую дверь ты разрушил сам, Данька. Вместе с нашей башней. Я не злюсь на тебя, ведь ты считал, что прав. А значит, с точки зрения Тьмы, ты и был прав. Раз оказался сильнее... что ж. Но третья дверь еще осталась. Посмотри на стену за моей спиной.
        Да, она была там, Потаенная дверь. Деревянная дверь, выкрашенная белой масляной краской, со стеклянным набалдашником ручки. И сомневаться, куда могла вести такая дверь, не стоило.
        -- Уходи, Данька. Уходи с Лэном, если хочешь. Оставь споры Света и Тьмы для тех, кто уже не человек, и для тех, кто человеком и не был. Для того, кто может послать уже не человек, и для тех, кто человеком не был. Для того, кто может послать двух мальчишек на смерть, а сам побежать на обед.
        Он знал про нас все. И про то, что было в башне, тоже.
        -- Решай, Даня. Мы враги, мы ими и останемся, но вовсе не обязательно убивать друг друга.
        И тут заговорил Лэн.
        -- Не выйдет, Ивон. Я не уйду, понимаешь? Это моя земля! А если я не уйду, то и Данька останется!
        Теперь Ивон повернулся к Лэну.
        -- Жаль, Лэн. Они хорошо над тобой поработали, и не мне переубеждать тебя... Керт!
        Лэн отшатнулся ко мне. А из зеркала -- не того, откуда вышел Ивон, другого, выступил еще один Летящий.
        Его я не знал. В отличие от Лэна.
        Когда он был человеком, ему было лет девятнадцать-двадцать. Возраст для Крылатого предельный. Но Летящие освободились от многого, им возраст не мешает летать.
        -- Привет, Младший.
        Голос у него был совсем живой и человеческий. Только мне показалось, что говорить таким голосом для Керта мучительно трудно.
        -- Я не твой Младший,-- голос Лэна упал до шепота.
        -- Мой. Ты забыл, как я подошел к тебе и предложил быть моим партнером? Как ты радовался, надевая Крыло... как я учил тебя летать.
        Лэн дрожал, как в лихорадке. Я подошел к нему, но он словно и не заметил этого.
        -- Ты зря тогда испугался, Младший. Это не так страшно, как ты думаешь. И больно лишь вначале. Но ничего, Лэни. Ты просто пошел своим путем. И это верно. Лишь для Света путь всегда один -- прямой, как луч. Во Тьме миллионы миллионов путей. Ты все равно пришел, Лэни. Мы снова будем вместе.
        Я молчал. Я знал, что мне ничего не надо сейчас говорить.
        -- Я же отдал тебе ключ, Лэни. Раз ты испугался и решил вернуться. Только зря ты не оставил ключ к себя. Данька его не отдаст. Точно, Данька?
        Лэн повернулся и посмотрел на меня. И я понял, что надо соврать. И еще понял, что здесь врать нельзя.
        -- Не отдам. Это подарок. Пока я жив или ты жив -- не отдам.
        -- Вот так,-- удовлетворенно сказал Керт.-- Не бойся. Мы спасем тебя, даже если Крыло убьет твое тело. Ничего не бойся, я снова твой Старший.
        Он подошел к Лэну вплотную и положил руку ему на плечо. И Лэн не отодвинулся, не отшатнулся!
        -- Ничего у вас не выйдет,-- прошептал я.
        Лэн повернулся ко мне, жалобно начал:
        -- Данька...
        И замолчал.
        -- Ты не можешь видеть его так, как видим мы,-- задумчиво сказал Керт.-- Иначе понял бы раньше. Он взрослый, наглый и беспощадный. Ты никогда не стал бы его Младшим, если бы видел... Вот если Данька сам станет Летящим, если его не придется убивать... Все изменится. Возможно, мы все станем друзьями -- как это называют люди.
        -- Мы не станем Летящими! И не погибнем! -- Я снова взялся за рукоять Настоящего меча.
        -- Если не станешь -- то погибнешь.-- Ивон развел руками, и меня обдало холодным ветром.
        -- Нас же трое,-- добавил Керт.
        -- Против тебя одного,-- тихо закончил Лэн.
        Вот так.
        Я отступил назад, к стене, к зеркалам, откуда тянуло холодом.
        Еще не все потеряно. Нет, я не пойду на Лэна с Настоящим мечом в руках. В конце концов у меня есть ключ.
        Весь вопрос в том, кто из двоих? Ивон или Керт? Тот, кто отнял у меня человеческие глаза, или тот, кто отнял друга?
        Или мне не нужны ни ключ, ни меч? Если не прав был я?
        ...Дома, пылающие в Черном огне...
        ...Плачущий Шоки...
        ...Керт, который никогда уже не увидит Света...
        А стоит ли его видеть?
        -- Данька,-- голос Лэна был жалобным, молящим.-- Пойдем. Это не страшно! Даже я уже не боюсь...
        -- А ты и не был никогда трусом,-- сказал я СВОЕМУ Младшему.-- Ты просто не умел прятать страх, как другие. Мы же все боимся. Даже Керт с Ивоном боятся -- против кого я поверну Настоящий меч.
        Клинок зашелестел, выползая из кожаных ножен. Он был совсем обычным: не сиял колдовским огнем и не рвался из рук, стремясь убить врага.
        Это был просто Настоящий меч, и лица Керта с Ивоном -- те лица, что были над Тьмой, побелели.
        Свободной рукой я достал из внутреннего кармана Крыла Ключ. Поймал взгляд Лэна и покачал головой.
        -- Да не собираюсь я его ломать, Лэн. Пусть он будет у меня в руке -- до конца. Это твой подарок -- а мне редко делали подарки друзья. Потому что друзей не было.
        -- Зачем тебе этот Свет, Данька?! -- крикнул Ивон. Выдержка оставил его.
        -- Не знаю,-- честно ответил я.-- Так уж получилось, что я не люблю темноту. Может, у Света и есть только один путь, зато видно и все остальные. Да ты не бойся, Ивон. И ты, Керт, зря пятишься. Настоящий меч не для вас. Я нашел врага.
        Они разом посмотрели на Лэна. А он не отрываясь смотрел на меня. Мой Младший был совсем рядом, я дотянулся бы острием меча, даже не сходя с места...
        Повернувшись к Лэну спиной, я посмотрел в зеркало. На себя самого -- взрослого и недоумевающего. Почему я до сих пор не сломал ключ, не убил Ивона Настоящим мечом?
        -- Так получилось,-- сказал я своему отражению.-- Нельзя делать то, что противно, и оправдываться, что в душе взрослый.
        Клинок ударил по зеркалу, и оно взорвалось тысячью тонких осколков, на каждом из которых дрожало, умирая, мое собственное лицо.
        Больно. Очень больно.
        Словно тысяча иголок со всех сторон вонзилась в тело.
        Багровое пламя факелов на миг померкло. Раздался тонкий звон -- и еще одно зеркало лопнуло. Странно -- в нем я уже не отражался. Ни таким как есть, ни взрослым. А потом, словно все зеркала были связаны между собой, их стекла стали взрываться, рассыпаясь серебристыми искрами.
        Пол был усеян стеклом, и в зале стало куда темнее. Зато исчез холод, идущий от стен.
        -- Как ты понял? -- Взгляд Ивона был скорее удивленным, чем испуганным.-- Но неважно. Меча нет. Ты проиграл.
        Да, меча не было. Он исчез так естественно и быстро, что я не сразу заметил, что рука пуста. Боль еще оставалась, медленно уходя с кожи в глубь тела, и я неловко потянулся к поясу, вытягивая второй меч -- старый меч работы Крошки Туака.
        -- Не поможет,--сказал Керт.-- Нас трое. Мы сильнее. Бросай меч.
        У них больше не было нужды говорить как люди.
        Держа меч перед собой обеими руками, я ждал. Керт стал заходить ко мне справа, Ивон слева. Потом медленно, неохотно достал меч Лэн и двинулся вслед за Ивоном.
        Изо всех сил я напрягал Настоящее зрение -- но понять их замысла не мог. Может быть, потому, что клинки Летящих пылали черным светом, слепящим глаза.
        -- Нас больше.-- Ивон улыбнулся, как-то машинально, по-привычке.-- Ты проиграл.
        -- Нас поровну, это вы проиграли,-- неожиданно сказал Лэн.
        И ударил Ивона, который начал разворачиваться к нему.
        Меч Лэна был самым обычным мечом, он и воткнул-то его неглубоко, от силы сантиметров на десять. Но Летящим достаточно и небольшой раны. Ивон еще кричал -- воющим голосом, когда его тело начало каменеть.
        Вот только Керт был совсем рядом. Он прыгнул к Лэну, и клинок из слепящей тьмы вонзился в грудь моего Младшего.
        -- Ты всегда был романтичен. Слишком.-- Керт не был глупым бандитом из дешевого боевика и сказал эту фразу, уже повернувшись ко мне, ловя мое движение. И я замер, глядя как Лэн оседает на усыпанный стеклом пол, а из груди его тянется видимая лишь Настоящим взглядом дымчатая полоса. Мечи Летящих забирали что-то у своих жертв... Вот только на этот раз, похоже, Керту достался лишь Мрак.
        Нападать было глупо, но я не мог стоять, подлавливая Керта на неосторожном выпаде, когда рядом умирал Лэн. Я метнулся вперед, ударил...
        И меч Керта перерубил меч Туака у самой рукояти. Не зря оружейник говорил о плохой стали... Еще через секунду Керт ударил меня -- не мечом, а ногой, и я упал на пол, отлетев к самой стене.
        Странно -- я не боялся. Керт подходил ко мне, и прорвавшие ботинки когти на его ногах царапали пол. В руку мне больно вонзился осколок зеркала. Спина ныла от удара. Моей второй, взрослой, сущности уже не было. А я не боялся.
        Может быть, я и сам по себе уже взрослый?
        Рука Керта сгребла воротник Крыла, приподняла меня:
        -- Все, Данька.
        -- Ты хорошо рисовал, Керт,-- выдавил я, жадно глотая воздух.
        -- Я и сейчас рисую. Хорошо рисую.
        -- Жалко, что я не увижу.
        Осколок зеркала по-прежнему был в моей руке -- тонкая стеклянная игла. И эту иглу я аккуратно вонзил Керту в живот.
        Руки Керта разжались. Он уронил и меня, и меч. Стал медленно, почему-то клацая зубами, вытягивать осколок из тела.
        У меня было лишь несколько секунд. Я нагнулся, хватая меч Керта. И вскрикнул от боли в обожженной руке.
        Мечи Летящих не для меня. Наверное, во мне слишком много Света...
        Носком ботинка я пнул меч, и тот послушно скользнул по полу, зазвенел, скатываясь по крутым ступенькам винтовой лестницы. Потом звон смолк -- как-то сразу, видно, меч упал в проем. Но есть и еще один клинок...
        -- Затягиваешь,-- сказал Керт, наступая ногой на меч Лэна. Видимо, он тоже не мог воспользоваться чужим оружием, мечом Крылатых.-- Но я сильнее.
        Конечно, сильнее. Мне все-таки четырнадцать... А ему двадцать. И в нем сила Тьмы, он на своей территории.
        -- Если бы не Лэн...-- Керт скосил глаза на своего бывшего Младшего.-- Ты бы умер в горах. Обидно. Зря я его отпустил. Паршивец.
        Очень спокойно, равнодушно он пнул Лэна в бок.
        Лэну, разумеется, теперь все равно...
        Мне -- нет.
        В этот удар я вложил все силы, что еще оставались в Крыле. И всю точность, которую мог дать Настоящий взгляд. Я толкнул Керта на Потаенную дверь.
        Не знаю, чего я хотел. Чтобы Керт расшибся о камень или...
        Керт пролетел метра три, прежде чем ударился спиной о Дверь. И она распахнулась -- легко, словно ее открывали по сто раз на дню,-- настежь, прямо в яркий солнечный свет, в толпу, спещащую по лдной улице незнакомого города...
        Летящий не издал ни звука. Он боролся молча -- выбросил вперед руки, и из пальцев выдвинулись, цепляясь за дверной косяк, тонкие длинные когти. Керт смотрел на меня, балансируя на грани миров, а за спиной его шли люди. Шли совершенно спокойно, не оглядываясь.
        Может быть, они его и не видели. Но вот на Керта свет солнца действовал. Он еще пытался втянуться обратно в дверь, но руки его уже каменели, и черная перепонка крыльев осыпа#лась невесомой угольной пылью -- на идущих людей, на освещенный порог, на Потаенную дверь.
        И вряд ли это пройдет бесследно...
        С легким хлопком тело Керта взорвалось, рассыпалось прахом -- и лишь теперь люди внизу шарахнулись в разные стороны. И в тот же миг стена вокруг Потаенной двери не выдержала. Солнечный свет разъел ее, как струя пара -- кусок льда. Каменная кладка с грохотом обрушилась наружу, и наступила тьма.
        Потаенная дверь исчезла.
        Я подбежал к проему, из которого плескало холодным ветром. Камни еще падали вниз -- до земли было метров двести. То, что осталось от Керта, провалилось в мой мир.
        В глубине души я чувствовал, что мог бы убить его и сам. Взять меч Лэна, ударить в тот миг, когда Керт пытался забраться обратно. Но хорошо, что этого делать не пришлось. Потому что я не должен был его убивать своей рукой... не хотел бы.
        Здорово он все-таки рисовал.
        Я отошел от стены, вернулся к Лэну, сел рядом и стал неумело щупать пульс. Стоило глянуть один раз на его рану, чтобы бросить это занятие.
        Но я все равно искал удары сердца, которое уже не билось.
        7. Я теряю друга
        Я так и сидел возле обвалившейся стены, держа на коленях ножны Настоящего меча и глядя на неподвижного Лэна, когда ко мне подбежал Солнечный котенок.
        -- Я знал, что ты не ошибешься,-- только и сказал он.
        -- Ты все знаешь наперед,-- без всякой злобы ответил я.
        -- Нет, Данька! Я не думал, что... что Лэн.
        Он подошел к Лэну, потрогал ему лицо лапкой. Потом потерся мордочкой о щеку. И где-то в пустоте, которая была внутри меня, вспыхнула маленькая теплая звездочка.
        -- Котенок, ты же теперь сильнее! Ты вырос! Ты почти Настоящий волшебник, оживи его!
        -- Мне мешает "почти",-- пробормотал Котенок и подошел ко мне. Минуту мы смотрели друг на друга, потом я сказал:
        -- Все нормально, да? Последняя Потаенная дверь на Землю разрушена, Солнца здесь по-прежнему нет, мой друг погиб. Все хорошо.
        С гор доносились порывы холодного ветра, словно обрадовавшегося случаю побывать внутри неприступной прежде башни. У ветра был запах гари, сладкой гари сгорающих людей.
        "Мы жили,-- вспомнил я слова Шоки.-- Мы привыкли к равновесию, а ты хочешь его разрушить".
        -- Равновесие Тьмы должно быть разрушено,-- хмуро сказал Котенок. И я понял, что теперь он может читать мои мысли.
        -- По-твоему, Тьма ушла? -- спросил я и бережно положил ножны Настоящего меча на пол. Мне они больше не понадобятся... никогда. Потом я встал, подошел к Лэну, сел рядом и стал аккуратно разгибать жесткие, холодные пальцы, сжатые в кулак. Так, чтобы мертвый Лэн не дрался и после смерти.
        -- Что ты делаешь? -- поинтересовался Котенок.
        -- Прощаюсь,-- отрезал я и закрыл глаза. Расплакаться мне только не хватало.
        -- Данька, но мы победили! Не переживай так, Лэна не вернешь...
        -- Победили? А где солнце?
        -- Солнцем буду я.
        -- Что? -- Я захохотал, не открывая глаз.-- Ты? Карманным солнышком?
        -- Нет, довольно большим, - без тени иронии сказал Котенок. -- Данька, здесь, в подвале, сотни тонн Солнечного камня. Я выпью его свет, я стану огромным, как эта башня, и буду светиться очень ярко.
        Я еще ничего не мог понять.
        -- И надолго тебе хватит этого света?
        -- Ненадолго, на пару суток. Но ты же помнишь, любовь -- это тоже Настоящий свет. В этом мире миллионы Крылатых, у которых теперь не осталось ничего -- только вера, что солнце вернется в их мир. Они будут любить меня, и этой любви... этого света мне хватит, чтобы светить им.
        -- А если разлюбят? Если забудут, что такое Тьма... и что такое Свет?
        -- Тогда я умру,-- просто сказал Котенок.-- Честное слово, мне этого не хочется.
        -- Лэну тоже не хотелось.
        Котенок замолчал.
        -- И что, ты теперь полетишь на место их старого Солнца? -- спросил я.
        -- Нет, что ты, Данька. Я для этого буду слишком маленький. Я стану летать вокруг этого мира. Стану неправильным солнцем... но это хоть что-то.
        -- Ты молодец,-- сказал я.-- Ты хорошо все придумал. Иди, питайся.
        Где-то над нами прошелестели крылья. Я даже не поднял голову, чтобы посмотреть, Крылатый это или Летящий. Разницы, в общем-то, нет.
        -- Чего ты хочешь больше всего, Данька? -- неожиданно спросил Котенок.
        -- Домой.
        -- Я смогу тебе помочь.
        -- Да? -- Я посмотрел на Котенка.-- И как же?
        -- Когда я стану солнцем, я ничего не забуду, Данька. Но мне будет уже не до того, чтобы помочь тебе. Это будет казаться мне слишком мелким, маленьким. Извини.
        -- Да ладно уж.-- Я невольно усмехнулся. И вспомнил, как Котенок лежал у меня в руках, умирая от голода. Каким он был маленьким, несчастным. И как я плакал, не зная, как его спасти.
        -- У меня будет только один миг,-- серьезно сказал Котенок. Если он и прочитал мои мысли, то никак этого не выдал. -- Миг, когда я уже буду Настоящим волшебником, но еще не забуду нашу дружбу. И смогу исполнить любое твое желание.
        -- Можно, я скажу его? -- тихо-тихо попросил я.
        -- Дань, это не поможет. Я исполню Настоящее желание. Не то, чего ты попросишь, а то, чего ты ХОЧЕШЬ.
        Я вновь посмотрел на Лэна. Тьма стерлась с его лица. Оно было прежним -- бледным, спокойным, Добрым. Лэн бы меня простил. Толька я -- не он.
        -- А чего я хочу, Котенок?
        -- Многого,-- поколебавшись, сказал Котенок.-- Чтобы Лэн ожил, чтобы Настоящий меч вновь был с тобой, чтобы я не уходил, чтобы солнце появилось. Но домой, кажется, ты хочешь сильнее всего.
        -- Тогда иди,-- сказал я. И Котенок. Словно ждал этих слов, побежал вниз по винтовой лестнице. Минуту я слышал топот его лапок, потом он стих.
        Вот и все. Я погладил Лэна по холодной руке. Я больше не боюсь друзей, даже мертвых. Друзья или предают, или умирают, но в любом случае они перестают быть друзьями. Лэн, например, умер. Котенок -- наоборот.
        Я подошел к проломленной стене, посмотрел вниз. Полкилометра, не меньше. Можно взять Лэна на руки, спланировать вниз и там дожидаться, пока башня рухнет и из-под нее взлетит в небо бывший Котенок. Потом я окажусь дома... а здесь Крылатые будут славить солнышко, с почестями похоронят Лэна, а про меня сочинят красивую легенду. Что я погиб в бою... или, наоборот, предал Свет, решил стать Летящим, был убит Лэном, но и его убил...
        Нет, не буду я удирать из башни. И Лэн пусть останется здесь. Когда башня рухнет, она станет ему памятник.
        Я долго стоял у пролома, глядя то вниз, то на горы, где временами полыхал Черный огонь. Крылатым трудно... но ничего. Сейчас в небе появится солнце, и Летящие в панике разлетятся. Или окаменеют в полете и осыплются на горы черным песком.
        Потом башня зашаталась, и я понял, что Солнечный котенок начал превращаться в Солнце. И еще вдруг понял, что не окажусь внезапно посреди своей комнаты. Просто в стене появится Потаенная дверь.
        И мне стало легко. Потому что с Настоящим волшебником, который знает твои тайные желания, не поспоришь, и обмануть его не получится. Зато от его подарка можно отказаться. Если хватит смелости.
        А я не боюсь.
        Со стен падали камни; факелы, горящие черным светом, тухли один за другим, словно откуда-то подул невидимый и неощутимый для меня ураган. Башня дрожала, по мраморному полу разбегались косые трещины. С долгим гулом рухнула вниз винтовая лестница, и я слышал, как у земли грохочет обвал, в то время как верхние пролеты еще падают сквозь башню.
        Я сел возле мертвого Лэна и положил руку ему на плечо. Тихо сказал:
        -- Не бойся, я тебя не брошу. Ты же меня не предал.
        Снизу накатывал грохот. Я видел, как задрожала Тьма вокруг -- снизу, из-под черной выжженной земли, начинал пробиваться Свет. Пелена туч в небе вспыхнула, сгорая,-- вспыхнула обычным красным пламенем, и мир мгновенно превратился из темного в кроваво-красный. Башня начала крениться -- медленно, неотвратимо.
        -- Ты не забыл про меня, Котенок? -- закричал я в умирающую Тьму.-- Можешь забыть! Я не открою Потаенную дверь!
        И в этот миг сквозь пол ударил белый луч. Камни вспенились, исчезая, но когда луч коснулся меня, я не почувствовал боли. Только тепло, вливающееся в тело. Вот он, Настоящий свет...
        Словно сто Солнечных котят прижались ко мне, согревая своим теплом.
        Я не думал о том, что делать. Я словно бы знал это. Медленно, чтобы не расплескать ни капельки Света, я лег на пол рядом с Лэном. Положил одну руку ему на лицо, а другую на грудь -- туда, куда вонзился меч Тьмы. И почувствовал, как Свет течет сквозь меня -- в Лэна. А башня все кренилась и кренилась, а рана под моими пальцами затягивалась так медленно...
        -- Ты чего обнимаешься? -- слабо спросил Лэн; в грохоте я едва услышал его. Но я ждал еще пару секунд, пока он не зашевелился, а последние капли Света не вошли в него.
        И вот тогда я вскочил и закричал, уверенный, что все равно уже поздно...
        -- Бежим, Лэн!
        Я пихнул его к пролому в стене, это было совсем легко, потому что башня наклонилась на сорок пять градусов и продолжала заваливаться. Прыгнул следом и, увидев, что Лэн заколебался, не понимая, что происходит, пнул его пониже спины. Потом прыгнул сам, в падении расправляя Крыло.
        Башня словно ждала этого мига. Верхние этажи оторвались и плавно полетели вниз, еще в воздухе разваливаясь на отдельные глыбы камня. Потом башня переломилась посередине -- там, где я выбил кусок стены. Я видел, как чуть ниже меня расправил Крыло Лэн -- на фоне светящейся, вспучивающейся земли его силуэт был четким, словно нарисованным. А каменный дождь валился на нас, и я понял, что увернуться невозможно.
        Только в этот миг земля под нами расступилась, и вверх поплыло Солнце.
        Оно совсем не напоминало Котенка. Обычное солнце... ну маленькое, километра два в диаметре, и слишком уж пушистое. Мы падали прямо в него.
        Черные камни, из которых была сложена башня, вспыхнули и рассыпались в пыль. А мы прошли сквозь Солнце, как две пылинки, пролетевшие сквозь исполинский солнечный зайчик.
        Я почувствовал тепло -- и только. Ну... еще, словно что-то шершавое знаком лизнуло меня в щеку. Но, может, мне показалось.
        Мы опустились на землю километрах в трех от башни. Впрочем, башни уже не было. Только облако пыли, повисшее в воздухе. А в небе горело солнце, понимающееся в зенит. Пока еще слишком большое, но я знал -- Котенок остановится на такой высоте, чтобы казаться Настоящим солнцем. А потом будет кружить вокруг этого мира. Кружить до тех пор, пока его любят.
        Я стоял, глядя на солнце, и плакал. Лэн подошел, складывая Крыло, и нерешительно сказал:
        -- Данька, нельзя смотреть на солнце...
        -- Можно,-- глотая застрявший в горле комок, прошептал я. -- Можно, Лэн. Это наш Котенок.
        -- Я понял.
        Мы долго так стояли, пока солнце не стало совсем-совсем обычным. Для меня, конечно. А Лэн спросил:
        -- Данька, а что со мной было?
        -- Нас контузило,-- не колеблясь, соврал я.-- А Котенок нас пас. И стал солнцем для твоего мира.
        -- Ясно, контузило,-- без особой убежденности сказал Лэн. Потрогал порванное на груди Крыло, но ничего не стал спрашивать.
        -- Теперь у вас будут рассветы и закаты,-- сказал я Лэну. -- А ночью звезды, это солнца других миров. А еще есть радуга и... и...
        Я снова заплакал. Лэн обнял меня за плечи. Спросил:
        -- Данька, а мне показалось или нет, что последняя Потаенная дверь в твой мир...
        -- Была в башне.
        -- А как же ты теперь?
        Я промолчал.
        -- А Котенок... когда стал Солнцем, не мог вернуть тебя домой?
        Я снова не ответил.
        -- Данька... Спасибо.
        -- Вот еще,-- буркнул я, чувствуя, как пустота внутри тает -- вся, до конца, заполняясь не то светом, не то теплом. -- Словно ты бы по другому сделал.
        -- А кто был Настоящим врагом, Данька?
        -- Не спрашивай, ладно?
        -- Хорошо. Пойдем?
        -- Почему "пойдем"? Полетим.
        Я расправил крыло. Ох и досталось же ему... От горячей земли шел ветер, я поймал его, даже не глядя Настоящим зрением. Следом поднялся Лэн. Мы мчались вверх, не сговариваясь, все выше и выше, словно хотели догнать Котенка, попрощаться или просто поблагодарить -- за все. Но когда земля развернулась под нами цветным ковром -- пока еще мрачным, черно-серо-бурым, с редкими пятнами темно-зеленой травы, а воздуха не стало хватать, Солнце было еще высоко.
        -- Теперь все изменится! -- крикнул я Лэну, жадно глотая воздух.-- Знаешь, как это красиво -- леса, поля, реки -- когда летишь над ними!
        -- А ты знаешь?
        -- Я догадываюсь!
        Лэн засмеялся. Холодный ветер гладил нас, что-то тихо шептал, раскачивал в вышине. И нигде не было Тьмы. Нигде. Я знал, что даже там, куда Солнце-котенок еще не успел заглянуть, Тьма сменилась простой ночью. И Крылатые смотрят на звезды, а Летящие прячутся в самые глубокие норы.
        -- У нас есть Солнце! -- крикнул Лэн.
        -- У нас есть Свет! -- подхватил я.
        -- У нас есть Крылья!
        -- У нас есть мы!
        И снова мы хохотали, планируя к горам -- туда, где Крылатые сражались с Летящими. Нам не нужно было сговариваться, куда лететь,-- мы знали это и так.
        Нас ждали.
        Маленькая кучка Крылатых стояла на ровном плато, откуда можно было видеть башню. Но смотрели они не на ее руины, и даже не на солнце, а на нас. Я увидел Шоки и обрадовался. Но потом увидел, сколько Крылатых лежат на камнях вокруг,-- и вся радость куда-то ушла.
        -- Вы вернули солнце,-- сказал Шоки, когда мы приземлились. Сказал даже не с радостью, а с изумлением.
        -- Мы все его вернули,-- попытался возразить я, но Шоки лишь покачал головой.
        -- Что нам делать теперь? -- спросил Шоки. Нормально спросил, без издевки, а словно ожидая приказаний.
        -- Да что хотите,-- вмешался Лэн.-- Кто хочет, может наниматься к торговцам. А кто хочет -- просто жить.
        Шоки послушно кивнул.
        -- Многие погибли? -- риторически спросил я.
        -- Особенно среди взрослых,-- кивнул Шоки.-- Им досталось от Летящих, прежде чем мы смогли ударить.
        -- У кого-нибудь еда есть? -- спросил Лэн. Со всех сторон к нам протянулись руки -- с остатками полетных рационов. Крылатые знали, как пьет силы Крыло, и никто не счел вопрос неуместным. Пока мы ели, Шоки рассказывал, как шел бой, как Летящие зажали колонну взрослых в ущелье, но почти до конца не снимали постов. И лишь когда они перестали ожидать атаки и расслабились, Крылатые набросились на них из засады.
        -- Почти никто не ушел,-- с хмурой ненавистью сказал Шоки.-- А потом, когда взошло солнце, оставшиеся окаменели прямо в воздухе.
        Наверное, нам бы еще многое могли рассказать. Про каждую минуту боя и про то, как погиб каждый из ребят. Только я это все слушать не хотел. И Лэн, наверное, тоже.
        -- Мы полетим,-- сказал я Шоки.-- Ладно?
        Шоки запнулся на полуслове и с сожалением спросил:
        -- Так скоро? У вас еще есть какие-то дела?
        -- Нет,-- вмешался в разговор Лэн.-- Но мы ужасно устали. Полетим домой, отдохнуть.
        -- Конечно,-- кивнул Шоки. И, словно осененный неожиданной мыслью, спросил:
        -- А мне можно с вами? Надо сообщить в город, как дела.
        Я пожал плечами. Почему бы и нет?
        Шоки с видом человека, которому оказали огромную милость, подозвал к себе кого-то из Старших, смутно знакомого мне по единственному визиту в Клуб.
        -- Гнат, вы с Алком остаетесь руководить Крылатыми. Я лечу в город, а вы прочешете окрестности и развалины башни... А где Алк?
        Гнат поморщился. Неохотно сказал:
        -- У него ранили Младшего. Они там, у обрыва.
        Шоки, не говоря ни слова, зашагал к обрыву. Мы с Лэном двинулись следом.
        Алка я узнал, он сидел вместе с Шоки за столиком в Клубе, когда я туда приходил. Наверное, они были друзьями.
        При нашем появлении Алк поднял голову и беспомощно, неестественно улыбнулся. Он сидел на корточках, держа на коленях голову совсем еще маленького, лет одиннадцати, мальчишки. Крыло на груди Младшего было прорвано, и там пузырилась розовая пена. Меня стало подташнивать.
        -- Вот,-- зачем-то сказал Алк.-- Уже когда солнышко всходило. Старший Данька, ты не сможешь помочь?
        Я лишь покачал головой. Не было во мне ни капли Настоящего света, я отдал его Лэну весь, без остатка.
        -- А что делать? -- Алк спросил это с такой надеждой, словно я был знаменитым врачом или могущественным магом... Впрочем, они так и думают.
        -- Верить и любить,-- словами Солнечного котенка ответил я.-- У нас нет ничего, кроме веры и любви, Алк. И не было никогда ничего другого.
        8. Мы отправляемся в путь
        Мне никогда не доводилось летать с настоящим Старшим. И теперь, когда мы втроем отправились в наш город, я увидел, как дается Шоки полет.
        Нет, он летел довольно быстро, а иногда так удачно ловил воздушные потоки, словно имел Настоящее зрение. Наверное, ему помогал многолетний опыт. Вот только не было в его полете той легкости и красоты, которая была у любого Младшего, и лицо было таким сосредоточенным, словно он выполнял тяжелую работу.
        Предлагать Шоки отдых было неудобно, смотреть, как он летит, -- неприятно. Мне помог случай.
        На грязно-бурой цепочке холмов, где исходили паром от света Солнца лужи и зеленели редкие пятна травы, мы увидели караван.
        Самое удивительное было в том, что караван шел по тропе. Солнце лишь пару часов назад зажглось в небе, и вряд ли сейчас хоть кто-то в мире Крылатых занимался повседневной работой. А торговцы продолжали свой путь.
        -- Ты видишь их? -- крикнул я Шоки. Тот кивнул, распластывая в воздухе крылья и явно радуясь возможности отдохнуть.
        -- Спускаемся! -- не то приказал, не то просто СООБЩИЛ я и заскользил вниз. Караван начал медленно останавливаться; охранники неторопливо разбрелись вокруг быков, изготовили к стрельбе арбалеты.
        Пусть только посмеют...
        Я опустился метрах в двадцати от замершей колонны, через мгновение, раскинув черные крылья, рядом сели Лэн и Шоки. Так втроем мы и двинулись к маленькой группке в голове колонны. Там было несколько охранников и двое торговцев... торговок...
        -- Привет, Даня,-- помахала мне рукой Гарет. Реата, стоящая у нее за спиной, подмигнула мне.
        У меня внутри все опустилось, а сердце забухало часто-часто. Гарет сделала несколько шагов, подходя ко мне, положила руку на мое плечо. В отличие от дочери она улыбалась.
        -- Я рада, что ты победил,-- продолжила она.-- Сумрак не воюет со Светом. Этому миру потребуется многое... очень многое из других миров. И только мы сможем дать ему зерно для посевов, животных для пастбищ, стекла для окон...-- Гарет улыбнулась.-- Солнцезащитные очки и крем от загара.
        -- А расплачиваться придется светом?
        -- Нет конечно же. Свет -- вовсе не самый выгодный товар, Даня. Умелые бойцы стоят куда дороже.
        Я молчал. Не собирался я спорить с торговцами, и единственное, что хотел сказать, спускаясь к каравану: "Убирайтесь навсегда!"
        Вот только Гарет я этого сказать не смогу.
        -- Сумрак не воюет со Светом,-- повторила Гарет.-- Он достаточно силен, чтобы позволить себе мир.
        -- Мы не случайно встретились,-- прошептал я.
        -- Конечно.-- Гарет кивнула.-- А что было случайного в твоей жизни с тех пор, как ты встретил Котенка? Все происходило так, как хотел Свет.
        -- Не все,-- очень тихо, чтобы не услышал Лэн, ответил я. -- Там, в башне, я поступил по-своему...
        -- Да,-- неожиданно легко согласилась Гарет.-- Поэтому ты мне и нравишься, Даня.
        Может быть, мне показалось. А может быть, она и вправду говорила искренне. Только я отступил назад, словно мне стало страшно.
        Так оно и было -- на самом деле. Сумрак не воюет со Светом, а Свет -- с Сумраком. Но и мира между ними нет... Не может быть.
        -- Прощайте,-- не то Гарет, не то всему каравану, не то своему детству сказал я.
        -- Прощай,-- кивнула Гарет.-- Мы не встретимся больше под этим небом.
        Крыло отозвалось болью, когда я взмыл в небо -- голубое небо с пушистым оранжевым Солнышком. Крылу был ножен отдых -- но я не мог сейчас отдыхать.
        Хорошо, что ни Лэн, ни Шоки не стали ничего спрашивать. Мы летели домой -- над голыми скалами, над речушками, над обратившимися в груду щебня башнями Летящих, над городами Крылатых, где улицы пестрели от высыпавших из домов людей.
        А над городом Лэна небо было пустым, и по улицам носилась лишь малышня. Отсюда на войну ушли почти все.
        -- Я лечу на площадь,-- сказал мне Шоки, когда мы стали снижаться.-- Надо все рассказать...
        -- Я туда не полечу. Извини.-- Я глянул на Шоки с неожиданным даже для себя вызовом. Но он не спорил. Завис в воздухе -- и я почти физически почувствовал боль, бьющуюся в его Крыле.
        -- Это был мой последний вылет, Данька,-- как-то очень строго сказал Шоки.-- Я выложился весь, мне больше не взлететь. Но я рад, что мы воевали рядом... жаль только, что не я первым нашел тебя.
        Что я мог ему сказать?
        А Шоки протянул руку -- это очень трудно сделать, когда паришь на месте, и коснулся моего плеча.
        -- Женщина торговцев сказала, что вы не увидитесь под этим небом. А мы с тобой не увидимся никогда. Я чувствую. Спасибо тебе, что мы можем видеть это небо. Прощай.
        Он сложил Крыло и провалился вниз, лишь перед самой землей начиная тормозить.
        -- Что это с ним? -- хмуро спросил Лэн.
        -- Не знаю,-- признался я.-- Летим домой, Лэн.
        Мы сели на площадку своей башни и спустились в дом по винтовой лестнице. Первым делом я стянул Крыло, бросил его на кровать, забрался в ванну и полоскался минут двадцать, смывая с себя сладкий запах гари и мелкий, как пыль, песок. Потом постоял минуту под ледяным душем и до боли растерся полотенцем.
        Голова стала ясной, и даже настроение улучшилось. Но усталость не ушла, лишь отползла куда-то глубоко внутрь. Натянув шорты, я вышел в свою комнату.
        На моей кровати спал Лэн. Крыло он не снял, и черные перепонки крыльев слегка подрагивали, отзываясь на обрывки его снов. Наверное, Лэн дожидался меня, чтобы о чем-то поговорить, но усталость взяла свое.
        Я лег рядом, подложив руки под голову и бесцельно глядя в потолок. Почему-то мне казалось, что я не смогу уснуть -- слишком близко была башня Повелителя Летящих, и Настоящий враг, и мертвый Лэн, и Солнечный котенок... Но Лэн ровно дышал во сне, и пятнышко света, просочившееся сквозь полузадернутые шторы, лежало на моей руке теплым прикосновением.
        Я уснул.
        Пробуждение было резким, как от толчка. Тело ныло, наверное, я спал так крепко, что даже не поворачивался во сне. Лэн повернулся на бок и уткнулся мне в плечо. Пятнышко света переползло ему на щеку.
        Осторожно, чтобы не разбудить Младшего, я встал подошел к окну и распахнул шторы. Хорошо, что дом Лэна стоит почти на окраине. Солнышко садилось за горизонт, лишь край его сверкал над горами. Но зато никакие дома его не загораживали и комнату наполнял мягкий вечерний свет.
        -- А звезды ночью будут? -- сонным голосом спросил Лэн, садясь на кровати. Да, что-то я не сообразил, что Крылатых легче разбудить светом, чем тумаками или ведром холодной воды.
        -- Должны быть,-- авторитетно пообещал я. Лэн подошел к окну, и минуту мы стояли рядом, держась за руки и глядя на уползающего за горизонт Котенка.
        Друзья умирают или предают... но обычно у них нет другого выбора.
        -- Данька, а как пускают солнечные зайчики? -- вполголоса спросил Лэн.
        -- Как правило -- с помощью зеркала.
        -- Я сейчас...-- Лэн выбежал из комнаты, но почти сразу вернулся. В руках у него была маленькая шкатулка.
        -- Это в ней Герт хранил Солнечный камень,-- смущенно сказал Лэн.-- Я ее взял... на память.
        Он раскрыл шкатулку, и я увидел, что изнутри она выложена зеркалами.
        -- Подставь под солнечный свет, пока он еще есть.-- У меня вдруг перехватило дыхание. Лэн пожал плечами и повернул раскрытую шкатулку к окну.
        На темной ткани отдернутых штор задрожал маленький солнечный зайчик. Мы с Лэном опять переглянулись, потом я осторожно кивнул.
        -- Не уходи, останься,-- шепотом попросил Лэн.
        Секунду мне казалось, что ничего не случится. Потом пятнышко света дрогнуло, обретая объем и становясь куда ярче.
        -- Глупые мальчишки! -- заявил Котенок, планируя на пол.
        -- Это еще почему? -- остолбенел Лэн.
        -- Могли и раньше сообразить! -- прыгая ему на руки, сказал Котенок наставительно.-- Думаете, болтаться в небе и светить для всяких охломонов интересное занятие? Ни фига подобного!
        Я сел на подоконник, стараясь сдержать улыбку. Лэн с Котенком на руках подошел ко мне.
        -- Ты что, даже поздороваться не хочешь? -- сварливо спросил Котенок.
        -- А мы утром виделись,-- отпарировал я. Котенок моргнул, потом поднял лапку и принялся ее яростно вылизывать.
        -- Ну привет, привет,-- сказал я, осторожно беря Котенка на руки. Тот подумал секунду и лизнул меня в ладонь.
        -- Сливки будешь? -- предложил Лэн, незаметно подмигивая мне.
        -- Да они наверняка прокисли, пока мы сражались,-- махнул лапкой Солнечный котенок.
        -- У меня сгущенные есть.
        -- Да?
        Лэн, не говоря ни слова, выскочил из комнаты. Мы с Котенком остались одни.
        -- Данька,-- не поднимая глаз, произнес Котенок,-- там, в башне, я не мог по-другому... Я ужасно рад, что ты смог оживить...
        -- Об этом не надо говорить. Никогда. Ладно? - попросил я очень серьезно. И Котенок понимающе кивнул.
        -- А кто сейчас ТАМ?.. - Я взглядом указал на темнеющее небо.
        -- Я.
        -- Это как?
        -- Ну, за солнышко остался тоже я, только большой и важный. А себя прежнего я отослал к вам, раз уж вы догадались подставить Настоящее зеркало под Настоящий свет.-- Котенок ухмыльнулся. -- Тот я, который большой и важный, очень сочувствует мне маленькому. Дурак. Ему даже сливок не попробовать...
        -- Сливки вот,-- сообщил Лэн, входя.
        Котенок спрыгнул с моих рук, недоверчиво обошел вокруг чашки с густыми, как сметана, сливками. Потом спросил:
        -- И это что -- можно лакать?
        -- Если хочешь, разбавлю водой...
        -- Нет уж! -- твердо заявил Котенок, отхлебывая хороший глоток сливок.
        Пока они препирались, я тихонько спустился вниз. Достал из шкафа пару свежих Крыльев -- для себя и для Лэна, покидал в сумку какой-то еды. Постоял секунду перед одной из картин Керта -- той, где Крылатые и Летящие неслись навстречу друг другу. Здорово, когда умеешь рисовать... Вот только, наверное, обидно видеть, что жизнь не похожа на твои картины.
        Я поднялся в свою комнату, молча бросил Лэну новое Крыло и принялся одеваться сам. Котенок, вылизывающий блюдце, покосился на меня:
        -- На прогулку собрались?
        -- Не темни,-- пристегивая к поясу меч Крошки Туака, сказал я.-- Не получится.
        -- Солнечные котята темнить не умеют,-- гордо сказал Котенок.-- Куда собрались?
        -- Это ты куда собрался! -- возмутился я наконец. Скажешь, Свет отправил тебя к нам просто так? В жизни не поверю! Опять где-то надо сражаться с Тьмой...
        Котенок фыркнул. Потом повалился на пол и стал подергивать в воздухе лапками, не прекращая хихикать.
        -- Ты чего? -- хмуро спросил Лэн, натягивая Крыло.
        -- У...у...уморил,-- не то прошептал, не то пропищал продолжающий смеяться Котенок.-- Вечный герой! Мальчик с мечом! Берегись, Тьма, к тебе идет...
        Солнечный котенок замолчал и бросился в сторону, уворачиваясь от брошенной подушки. Увидев, что я тянусь за второй, нахмурился и быстро сказал:
        -- Глупый мальчишка, никто не собирается втягивать тебя в новую потасовку! И я тоже сыт ими по горло!
        -- А почему тебя отпустили к нам? -- подозрительно спросил я, продолжая держать подушку в вытянутой руке.
        -- Что я вернулся в твой мир и отрапортовал об успехе! Ну и вы, конечно, можете со мной пойти...
        Пальцы разжались сами собой, и подушка упала на пол.
        -- Не шути так,-- попросил я, чувствуя, как голос предательски становится жалобным.
        -- А я и не шучу.
        -- Но ты же говорил, что только три Потаенные двери ведут из одного мира в другой!
        -- Да. Только три. Зато есть миллионы дверей, чтобы выйти в еще какой-нибудь мир и уж там поискать те, что ведут на твою Землю.
        Это было так просто, что я даже обрадоваться не смог. Лишь одна мысль оставалась в голове: почему я не понял этого сам?
        -- Злишься, что сам не догадался? -- мягко спросил Котенок.-- Брось, тебе было трудно поверить в еще один мир...
        -- Но мы же были в мире... этого... Тамала вместе с Гарет, -- через силу произнес я.
        -- Ты же старался забыть эту прогулку.-- Котенок ехидно улыбнулся.-- Перестань, Данька. Мы сможем вернуться. Это главное.
        Я кивнул, соглашаясь, и посмотрел на Лэна. Тот сидел на кровати, положив на колени меч в черных кожаных ножнах, сосредоточенно вычерчивая на полу носком ботинка какие-то узоры.
        -- Лэн...
        Он поднял глаза.
        -- Ты пойдешь с нами?
        -- Кто там меня ждет, в вашем мире.-- Лэн кисло улыбнулся.-- Кому я нужен.
        -- Мне,-- сказал я. И жестко добавил: -- Или этого мало?
        -- Нет, серьезно ответил Лэн.-- Немало... Котенок, а скоро мы дойдем до Данькиного мира?
        -- Дойдем,-- невпопад, но оптимистично заверил Солнечный котенок. Помолчал, но, увидев, что ответ нас не устроил, скромно сообщил: -- Может быть, часов за десять, может быть,-- за десять лет.
        -- Тогда мне нужно проводить тебя, Старший,-- быстро сказал Лэн.-- Мало ли что...
        Забавно, что дружба порой нуждается в оправданиях больше, чем предательство.
        -- Спасибо, Младший,-- только и ответил я.
        Солнечный котенок тихо замурлыкал. Потом сказал:
        -- Очень рад, что все так хорошо складывается...
        -- У тебя все поначалу хорошо,-- отрезал я.-- Будем искать Потаенную дверь?
        -- А чего ее искать? -- пренебрежительно отозвался Котенок, подходя к стене. И слабый оранжевый свет вычертил контуры решетчатой железной двери.
        -- Фотоны-протоны? -- полюбопытствовал я.
        -- Скорее -- электроплетки и серебряные пули,-- Котенок быстро отошел от двери.-- Должны быть еще, повеселее...
        Следующая дверь оказалась за коллекцией оружия, развешанной на стене. Ничего так дверь, веселенькая, похожая на витраж из разноцветных стекол, сквозь которые пробивался свет.
        -- Пойдет,-- решил Котенок.-- Открывай, Данька. Я иду первым, а вы с Лэном сзади.
        Я послушно подошел к двери и толкнул ее вперед -- ручки на ней не было. Но перед тем как войти обернулся и посмотрел в окно, за которым уже начиналась ночь.
        Интересно, что в этом мире продадут на этот раз? Может быть -- тьму?
        И что продали в том мире, где мы сейчас окажемся?
        Плечом к плечу мы с Лэном шагнули в Потаенную дверь.