Доктор Лем и нанотехи Сергей Лукьяненко
Сборник "Гаджет" #16
Сергей Лукьяненко
ДОКТОР ЛЕМ И НАНОТЕХИ
Я погрузил в лодку сто воловьих и триста бараньих туш, соответствующее количество хлеба и напитков и столько жареного мяса, сколько могли приготовить четыреста поваров. Кроме того, я взял с собою шесть живых коров, двух быков и столько же овец с баранами, чтобы привезти их к себе на родину и заняться их разведением. Для прокормления этого скота в пути я захватил с собою большую вязанку сена и мешок зерна. Мне очень хотелось увезти с собою с десяток туземцев, но император ни за что не согласился на это; не довольствуясь самым тщательным осмотром моих карманов, его величество обязал меня честным словом не брать с собою никого из его подданных даже с их согласия и по их желанию… Джонатан Свифт
* * *
- Джон Баркер, к вашим услугам, - низко кланяясь, произнес газетчик.
Хозяин дома шагнул ему навстречу. Несмотря на немалый возраст, он был крепок, а глаза его блестели задорным живым огнем.
- Лемюэль Гулливер. Садитесь к огню, вы изрядно продрогли. - Он приветливо указал на уютное глубокое кресло у камина.
Представляться ему не было нужды - кто же не знает в лицо знаменитого ученого, путешественника, врача - “доктора Лема”, как ласково называла его и лондонская беднота, и высшая знать. Но сам тон доктора сразу снял неловкость молодого журналиста.
- Глоток портвейна? Хотя… в такую погоду я посоветовал бы вам выпить хереса. - Лемюэль сам разлил золотистое вино по бокалам. - Не смущайтесь, молодой человек. Я с большим интересом читаю ваши заметки. Несмотря на молодость, вы лучший из журналистов “Ивнинг ньюс”, а это значит - и лучший в мире.
Баркер слегка порозовел от смущения. Он и впрямь был еще молод, но прекрасно осознавал легкость своего пера.
- Прекрасный херес… Господин Гулливер! - пригубив вино и отставив бокал, начал журналист. - Я понимаю, вы устали от постоянных визитов газетчиков. Но сегодня знаменательный день…
- Двадцать пять лет с моего возвращения из Лили-путии, - кивнул Гулливер. - Как летит время!
Баркер вежливо замолчал, но Гулливер не стал продолжать.
- Ваши открытия изменили весь наш мир, - сказал Баркер. - Вы многое описали в своей знаменитой книге, вы неоднократно рассказывали о своем путешествии на страницах газет. И потому я особо признателен, что вы согласились дать мне интервью. Вряд ли нужно повторять всем известные факты. Но до сих пор остаются какие-то детали, малоизвестные широкой публике… Позвольте мне использовать диктофон?
- Конечно, - кивнул Гулливер.
Баркер извлек из кармана маленькую коробочку, щелкнул клавишей и положил ее на стол между Гулливером и собой.
- Итак, - продолжил Баркер. - Когда тринадцатого апреля одна тысяча семьсот второго года вы прибыли в Дауне, вы привезли с собой шесть живых коров, двух быков, шесть овечек, двух баранов и шестнадцать живых лилипутов - двенадцать женщин и четверых мужчин…
- Пять овечек, - возразил Гулливер. - Одну овечку на корабле съели крысы.
- Простите, - поправился Баркер. - Пять овечек… Скажите, почему именно такая пропорция?
- Хороший вопрос! - Гулливер оживился. - Мне показалось, что она наиболее экономична. С одной стороны, особи женского пола более ценны для размножения. С другой - брать всего лишь одного быка или лилипута - полагаться на волю случая. Представьте себе, что было бы, возьми я с собой всего одного барашка - и попадись он крысе?
- Могу себе представить, - кивнул Баркер. - Я обожаю жаркое из лилипутских овечек, хотя и нечасто могу себе его позволить… Итак - вы предусмотрительно захватили с собой достаточное количество лилипутов. Скажите, вам уже тогда приходили в голову мысли об их коммерческом использовании?
- Нет, что вы! - бурно запротестовал Гулливер. - Мною руководило всего лишь понятное желание подтвердить свой необычный рассказ. Кто поверил бы мне иначе? Все сочли бы, что перенесенные страдания помутили мой разум. Вместо родного дома я угодил бы прямиком в Бедлам…
Баркер сочувственно кивнул.
- Конечно, меня посещали кое-какие мысли, - продолжал Гулливер. - К примеру - цирковые представления. “Цирк лилипутов” - замечательно звучит! Да и ухаживать за лилипутской скотиной сподручнее лилипутам. Но впервые мысль о полезности лилипутов посетила меня лишь осенью семьсот второго года… У моей Мэри разболелся зуб. Я осмотрел его и пришел к выводу, что зуб придется удалять. Это, конечно же, изрядно расстроило супругу. Она так горько рыдала, представив себе, что в ее белоснежной улыбке появится отвратительная дыра! И тогда я поговорил с Гердайо Ферлоком, смышленым пареньком из лилипутов. На родине своей он был искусным каменщиком и давно уже тосковал по настоящей работе. Под моим руководством он сделал необходимые инструменты, после чего отважно забрался в рот моей бедной Мэри и осмотрел зуб. Оказалось, что в зубе имеется значительных размеров дырка, ткани в которой размягчились и разлагаются, причиняя боль и служа источником зловония. Обмотав лицо мокрой тряпицей, Ферлок за два часа полностью выдолбил пораженные ткани, оставив в неприкосновенности здоровые. Потом он смешал крепкий цементный
раствор и очень аккуратно заделал отверстие. Зуб полностью исцелился, а Мэри сохранила свою красоту. Баркер заерзал:
- Замечательная история, доктор! Но наши читатели, полагаю, с ней хорошо знакомы, а многие и пользуются услугами клиники “Нано-дент”. Не могли бы вы добавить какие-нибудь небольшие, но интересные детали?
Гулливер задумался:
- К примеру… к примеру, я никогда не рассказывал, что в первый раз Ферлок взял с собой крошечную масляную лампу, чтобы осветить больной зуб. И надо же было так случиться, что лампа опрокинулась, и горящее масло попало Мэри на язык! Ей было очень больно, но она нашла в себе силы вначале выплюнуть Фер-лока, а уже потом начать кричать. В противном случае, боюсь, мой отважный лилипут оглох бы до конца дней своих… Конечно, после этого мы стали пользоваться системой зеркал, дающих прекрасное и безопасное освещение.
- Замечательно! - воскликнул Баркер. - Очень жизненно и трогательно! Я восхищен вашей супругой, доктор!
Гулливер скромно улыбнулся.
- А когда вы решили применить лилипутов при хирургической операции? Я слышал несколько разных версий…
- В одна тысяча семьсот четвертом году, - сказал Гулливер. - Первый опыт был в одна тысяча семьсот третьем, но больной скончался, и я не считаю этот опыт удачным. А вот в семьсот четвертом все получилось просто великолепно! Плотнику на лесопилке отсекло руку чуть ниже локтя. Это случилось прямо на моих глазах - и я решил рискнуть! Вместо того чтобы ограничиться остановкой кровотечения, я наложил тугие жгуты, принес всех имевшихся у меня тогда лилипутов - и Ферлок вместе со своим младшим братом, кузнецом, соединили кость медными скобами. В это же время женщины-лилипутки тщательно сшили между собой поврежденные сосуды, нервы, сухожилия, а потом и края раны. Впереди были долгие и трудные месяцы выхаживания, но, как вам известно, через два года Том прекрасно владел едва не потерянной рукой! К моей глубокой печали, это не исцелило его от пристрастия к джину, и как-то раз, на той же самой лесопилке… - Гулливер вздохнул. - А меня тогда поблизости не было.
- Примерно в те годы вы придумали слово “нанотех”, верно? - спросил Баркер. - Но почему?
- Видите ли, слово “лилипут” звучало насмешливо и пренебрежительно. Моих работящих и умелых лилипутов надо было называть как-то иначе. Я взял слово “нано” - от греческого папоз - карлик, и слово “тех” - от греческого techne - искусство, мастерство, умение. Получилось благозвучное и гордое слово “нанотех” - карлик-умелец. Потом уже появилась наука “нанотехнология”, началось деление на нанотехнологию медицинскую, нанотехнологию строительную, нанотехнологию дипломатическую и военную… - Гулливер вздохнул. - Видит Бог, я никогда не думал, что мои милые лилипуты станут орудием шпионажа и войны!
- Не думали? - с легкой, едва заметной иронией спросил Баркер.
Гулливер вздохнул:
- Мне и самому доводилось оказывать услуги короне, это не секрет. Но мои маленькие трудолюбивые нанотехи с их смешными войнами остро- и тупоконечников… Знаете, все началось из-за харчевни “Черный Бык” на Феттер-Лейн… кстати, вам не случалось там бывать? Искренне рекомендую, лучшая лилипутская кухня в Лондоне! Так вот, харчевня находилась у меня в долгосрочной аренде, но внезапно начала пользоваться дурной славой. Стали говорить, что в ней нещадно разбавляют вино, что вместо лилипутской говядины подают обычную телятину… Разумеется, меня это никак не устраивало. Я попросил одну милую пару лилипутов подежурить в харчевне - после чего главного повара с позором выгнали на улицу. Затем случилась история с неверной женой герцога N… впрочем, о деталях я умолчу. А уже потом ко мне обратились из адмиралтейства. Но если использование лилипутов для сыскного дела я могу одобрить, то нанотехи-диверсанты - опошление самой сути нанотехнологии! Вы только представьте себе гордых строителей, корабельных дел мастеров, которые вынуждены сверлить дырки во вражеских трюмах! Ну а нанотехи-поджигатели? Это ведь просто
опасно!
- Согласен с вами, - кивнул Баркер. - Если наши любезные маленькие человечки выйдут из подчинения и примутся жечь все налево и направо? И чужих, и своих?
- Вот, вот, вот, - энергично закивал Гулливер. - Вы правильно меня поняли!
- А что вы думаете по поводу незаконной торговли нанотехами, доктор? - с любопытством спросил Баркер.
- Безоговорочно осуждаю! - Гулливер даже повысил голос. - Все мои лилипуты приехали в Англию добровольно, каждому было заплачено золотом… ну, с нашей точки зрения - немного, но ведь для лилипутика одна гинея - уже целое состояние. А эта отвратительная работорговля, эти сачки, клетки… я не питал теплых чувств к императору Гольбасто Момарену, но его трагическая судьба… И главное - зачем? Лилипуты размножаются так замечательно быстро, так неприхотливы в содержании, с такой радостью отправляются на заработки в Англию! Не было и нет никакой нужды в этих нецивилизованных поступках.
Потянувшись за бутылкой, Гулливер щедро налил себе и Баркеру еще хереса.
- Вопрос несколько неловкий, не для печати, - задумчиво произнес газетчик. - Ходят слухи, что среди дам высшего света некоторое время назад появилась новая забава…
- Нет. На эту тему я говорить не буду! - резко ответил Гулливер. - Это просто омерзительно!
- Согласен с вами, - поддержал его Баркер. - Скажите, доктор Лем… - Он запнулся, сообразив, что назвал Гулливера народным прозвищем.
Но Гулливер только улыбнулся:
- Ничего страшного. Мне льстит это имя, друг мой. Итак?
- Доктор Лемюэль, - смущенно продолжил Бар-кер. - Что вы думаете о перспективах нанотехнологии?
- Я возлагаю большие надежды на выведение новых пород лилипутов, - с воодушевлением произнес Гулливер. - За последние десять лет в результате интенсивной селекции рост взрослого лилипута уменьшился на целый дюйм!
- А какие-то новые отрасли нанотехнологии?
- В первую очередь - горнодобывающие нанотехи, - сказал Гулливер. - Подобно гномам из сказок, нанотехи будут дробить и сортировать руду, отыскивать драгоценные камни и выбирать золотые песчинки из пустой породы. Опыты уже ведутся и крайне обнадеживают. А сельское хозяйство? Борьба с вредителями, переборка зерна, внесение в землю удобрений… Очень большие перспективы у бытовой нанотехнологии. Уборка помещений, прочистка труб… нельзя забывать и обо всех этих новомодных штучках: музыкальные шкатулки, карманные ящички с нанотехами-художниками… ваш диктофон, в конце концов. Позволите взглянуть?
- Пожалуйста. - Газетчик пододвинул диктофон к Гулливеру. Тот с любопытством осмотрел коробочку. За черными ажурными решеточками сидели две лилипутки и что-то быстро писали в крошечных тетрадочках.
- Зачем две? - спросил Гулливер.
- Это новая нанотехнология, - пояснил Баркер. - Во-первых- дублирование записей. Во-вторых- так им веселее, и они работают гораздо надежнее.
- Прекрасная идея, - согласился Гулливер. И поглядел на настенные часы, где пожилой нанотех как раз переводил минутную стрелку на деление вперед.
- Последний вопрос, доктор, - произнес газетчик, понимая вежливый намек. - Скажите, а что в ваших ближайших планах?
- Путешествие! - Гулливер улыбнулся. - Я чувствую, что засиделся в Лондоне. Бизнес мой процветает, нанотехи прочно вошли в нашу жизнь. Пора поискать новых чудес! Я уже договорился с Джоном Николе-сом, капитаном судна “Адвенчер”…
…Однако, поразмыслив хорошенько, я счел, что слово, данное под давлением, не обязательно соблюдать; не произойдет ничего ужасного, если я возьму с собой в Лондон десяток-другой лилипутов - разумеется, с их согласия и по их желанию…
|
