Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой основе при условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящих текстов без ведома и прямого согласия владельцев авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
        По вопросам коммерческого использования данных произведений обращайтесь к владельцам авторских прав непосредственно или по следующим адресам: Internet: [email protected] Тел. (812)-245-4064 FidoNet: 2:5030/207.2 Сергей Бережной (Serge Berezhnoy)
        -------
        Сергей ЛУКЬЯНЕНКО
        ВОСТОЧНАЯ БАЛЛАДА О ДОБЛЕСТНОМ МЕНТЕ
        Дошло до меня, терпеливый читатель, хоть и не сразу, что не слыхал ты еще об отважном менте Акбардине и том, как он добыл несметные сокровища.
        А история эта, достойная записи шилом на спине неверного, давно тревожила мою душу.
        Однажды, темной ночью, когда благонадежные граждане халифата принесли хвалу эмиру и опустились почивать со своими женами, доблестный мент Акбардин обходил светлые улицы, не пренебрегая однако и темными. Был он хорош собой -- крепок, кривоног и глаз его правый был зорок.
        Заглянув за лавку Буут-аль Назара, достославного торговца заморскими притираниями, отважный Акбардин почувствовал чье-то мерзкое дыхание. Свершив свое дело -- ибо долго бродил он по светлым улицам, не пренебрегая и темными, Акбардин пошел на запах.
        И открылось мне, что увидел он грязного панка, спавшего в картонной коробке из-под заморских притираний. Был это панк из панков, с мерзким лицом, ужасной фигурой и велосипедным звонком в правом ухе. А запах его устрашил бы и более отважного, чем Акбардин, не страдай он в тот день от насморка.
        -- Вставай, грязный панк, неугодный эмиру! -- воскликнул Акбардин.-- Ибо я, мент от рождения, Акбардин сын Аладдина, отведу тебя в позорное узилище.
        Грязный панк проснулся и закричал:
        -- Кто ты, смеющий посягать на мой сон? Ибо я ужасен, проснувшись с похмелья!
        Но Акбардин достал свою дубинку, и панк, упав на колени, взмолился:
        -- О, не бей меня холодной резиной, Акбардин сын Аладдина! Я не просто панк, я панк из панков! Я открою тебе великие тайны и приведу к несметным сокровищам! Только не бей меня по почкам, а также по тем местам, которые подсказывает тебе богатая фантазия!
        -- Что ты можешь мне дать, грязнейший из грязнейших? -- поразился Акбардин.-- Крепка моя хижина, и каждый день я имею хлеб с молоком, а по пятницам -- да святится имя эмира! -- большую рыбу в маленькой железной баночке.
        -- О, я дам тебя могущество самого эмира! -- воскликнул панк.-- И знай же, что я бы и сам получил его -- но мне в лом. У тебя будет столько жен, сколько дозволено, и столько наложниц, сколько захочешь, и столько вкусной рыбы, залитой соусом из помидоров, что она не полезет в твои уста!
        -- Говори же, если есть тебе, что сказать,-- повелел Акбардин. И грязный панк -- да забудется всеми его имя: Киндерсюрпризбек, рассказал:
        -- Знай же, мудрейший из ментов и ментовейший из мудрейших, что происхожу я из славного рода Киндерсюрпризбеков, да не оскудеет он. И был я славным ребенком и добрым юношей, пока судьба не покарала меня за многочисленные грехи. И решив, что все мне дозволено, отправился я в путешествие. И шел долго, ибо был пьян. И дошел. И...
        -- И?..-- воскликнул Акбардин.
        -- И! -- развел руками грязнейший из панков.
        -- Так что же мы ждем? -- удивился Акбардин.-- Мой мотоцикл быстр, а дубинка резинова! Устрашим же сами себя!
        И они вскочили на мотоцикл мента, причем Акбардин сел впереди, а презреннейший из панков, да забудется всеми его имя -- Киндерсюрпризбек, сзади. И набегающий воздух обдувал Акбардина, и дыхание его было легко. А протертые шины скрипели на поворотах, и скрип тот был ужасен.
        И надо сказать, о читатель, что в дни те съехались в достославный халифат многочисленные эмиры и короли. Обсуждали они великие дела -- как менять медь на серебро, и как пятью хлебами накормить всех желающих. А также съехалась многочисленная челядь, и челядь челяди, и прихлебатели, и подпеватели -- среди коих и был ваш покорный слуга.
        И многие менты великого халифата охраняли покой их. Увидев же друга своего, Акбардина, которого ценили за веселый нрав и честность при игре в кумалак, решили они: неладно.
        И решив так, вскочили они на свои мотоциклы, а у кого не было своих -- на чужие, и понеслись за Акбардином.
        Столько песчинок не лежит на дороге, сколько ментов мчалось за отважным Акбардином. Ибо напряженной была обстановка в халифате. И увидев их разбегались презренные панки, и забирались в ксивники хиппи, и рокеры притворялись собственными мотоциклами.
        И к исходу третьего дня, когда почувствовал усталость даже отважнейший из ментов, приехали Акбардин и Киндерсюрпризбек к темной пещере. А товарищи Акбардина отстали, ибо были не столь проворны, как отважны.
        -- О мент из ментов! -- вскричал позорный панк.-- Вот она, пещера мудрости! И зачерпнешь ты ее там столько, что сам халиф со слезами обнимет тебя -- и назначит визирем. А я теперь уйду -- ибо мне в лом.
        -- Подожди, вонючейший из моих седоков! -- воскликнул Акбардин.-- Открой -- кто хранит мудрость, ибо не бывает сокровищ без охраны!
        И затрясся панк, обливаясь потом, и ответил:
        -- Никто ее не хранит, то-то меня и пугает.
        -- Пойдем же,-- велел мент Акбардин.-- Направлю я тебя вперед, дабы пожертвовать малоценным организмом в случае опасности.
        И Киндерсюрпризбек поплелся вперед, ибо никто еще не смел перечить Акбардину -- да запомнится его имя!
        А пещера была темна, как совесть грешника, и длинна, как прегрешения усовестившегося. Трижды споткнулся Киндерсюрпризбек, прежде чем дошли они до цели.
        -- Вот! -- воскликнул презренный панк.-- Вот он, источник мудрости, бьет ключом из алмазной чаши! Пей же, отважный мент, и отпусти меня спать, ибо я устал.
        -- О нет, хитрейший из хитрых,-- засмеялся Акбардин.-- Выпей вначале сам, ибо мог ты замыслить худое против меня.
        И панк выпил из источника, ибо Акбардин был силен, а его дубинка резинова.
        Даже мне, о терпеливейше читатели, не доводилось видеть подобного. Опали с грязного панка коросты и лохмотья, стал он чист челом и прекрасен дыханием.
        Посмотрел ласково на Акбардина и сказал:
        -- Пей же, мой добрый друг. Станешь ты так же прекрасен как я, и мудр как халиф.
        Покачал головой Акбардин, и сказал:
        -- О нет, прекраснейший из панков. Запрещено мне пить на службе, и чту я этот закон. Лучше зачерпну я побольше мудрости, а дома, после дежурства, вкушу ее с подобающей закуской.
        -- Интересное решение,-- заметил Киндерсюрпризбек, просветлел обликом и ушел в астрал.
        А товарищи Акбардина, ждавшие приятеля у входа, не успели даже слезть с мотоциклов, когда увидели его светлый лик. Шел Акбардин твердым шагом, и в руках его был бурдюк с драгоценной влагой.
        -- Вещественные доказательства,-- сказал он друзьям, и сев на мотоцикл, умчался, и никто не решился его переспрашивать, ибо дубинка его была резинова.
        Дома же, съев положенное и покурив запретное, сказал пресветлый Акбардин жене:
        -- Завтра же будем любимцами халифа!
        И налил себе Акбардин из бурдюка, и выпил...

@@@
        Прошло три дня и три ночи с тех пор. И вот, обходя светлые улицы (но не пренебрегая и темными!) увидел ментовейший из ментов, да помнится его имя -- Акбардин! грязного панка.
        -- Что делаешь ты в этой грязи, светлейший из панков? -- поразился Акбардин.
        -- А что делаешь ты с этой дубинкой, мудрейший из ментов? -- съехидничал Киндерсюрпризбек.
        Смутился Акбардин, что бывало с ним редко, и ответил:
        -- Открылось мне, что хоть и стал я умнее визиря, но остался ментом. И не услышит моих слов халиф. Вот и обхожу я по прежнему улицы...
        -- А...-- протянул Киндерсюрпризбек.-- Доумничался?
        И тогда огорченный Акбардин схватил его за шиворот, и отвел в позорное узилище. Так и должно быть в нашем славном халифате, который так любят заморские короли, ибо западло каждому панку смеяться над ментами.
        Но все же в пути Акбардин и Киндерсюрпризбек беседовали о вечном. И беседа их была возвышена как лавка Буут-аль Назара, и длинна, как ментовская дубинка.
        ...И такова мораль этой истории -- даже вкусив от мудрости не равняйся с халифом. Не положено.