Зов Полина Люро
        Монстры в городе #5
        Худой, невзрачный отец и маленькая дочь. Их связывали не только узы родства, но и общая тайна…
        Люро Полина
        ЗОВ
        Весна в этом году выдалась ранняя, но непривычно холодная: последние дни мая вместо солнца и тепла обжигали северным ветром и бесконечным дождём. Этим вечером худой невзрачный мужчина торопливо шёл по улице. Капюшон его тёмной куртки почти закрывал бледное остроносое лицо, сгорбленная спина и усталая походка выдавали возраст, руки оттягивали два больших пакета с продуктами, среди которых позвякивали бутылки.
        Рядом по мокрому после дождя асфальту шаркала старыми ботинками грустная девочка лет десяти. На ней была надета не по росту большая розовая куртка, светлые постриженные в каре волосы вздрагивали в такт её шагам. Опустив голову, она неторопливо шла рядом с мужчиной, и по тому, как время от времени девочка останавливалась, то перепрыгивая через лужи, то, вставая на цыпочки, пыталась заглянуть в окна первого этажа дома, мимо которого они проходили, было заметно, что ей совсем не хотелось идти.
        Она демонстративно вздыхала, отставая, и делала это нарочно. Мужчина, не оборачиваясь, прикрикнул на неё:
        «Рита, где ты там застряла? Догоняй!» - ей невольно пришлось ускорить шаги.
        - Па, иди помедленнее, не спеши, я хочу погулять… - ныла она, особенно не рассчитывая, что отец её послушает.
        - Уже нагулялась, и так целыми днями проводишь на улице, пока я работаю. Опять школу пропустила? Лучше бы мне помогала или хотя бы ужин приготовила.
        - Из чего готовить-то? Дома совсем не осталось продуктов, сам же все деньги спустил на это, - она догнала отца и кивнула на пакет с бутылками, - а в школе я была, не придумывай, если не знаешь. Па, ты же обещал купить мне ноутбук, опять «забыл»?
        Он смутился.
        - Я же не миллионер, где мне взять столько денег?
        Девочка сверкнула на него выразительными глазами и фыркнула:
        «Ещё неделю назад они у тебя были, сам хвастался. Говорила же, покупай. У нас у всех в классе есть, знаешь, как мне стыдно?»
        Отец побледнел и встряхнул руками, отчего бутылки зазвенели ещё громче.
        - Ладно, завтра, нет, сегодня же будет у тебя компьютер. Напридумывали разной ерунды, вот когда я учился в школе, мы о таком даже не слышали. И всё было нормально.
        Девочка ехидно засмеялась:
        «Ой, не смеши меня, ты - и в школе? Да ты там и дня не провёл, всё я про тебя знаю. Мне мама рассказывала…»
        Отец развернулся к дочери, и его глаза вспыхнули неприкрытой ненавистью.
        - Не напоминай мне о ней, знаешь же, что я от этого теряю контроль над собой. Никогда не прощу эту тварь, мать называется: бросила малышей совсем крошками, ты одна у меня только и выжила… - его плечи ещё больше сгорбились.
        Девочка подошла к нему и погладила рукав его старой куртки.
        - Ладно тебе, па, не думай об этом, я просто так сказала, не со зла. А что ты принёс? Печенье купил, а конфеты? - Рита быстро перевела разговор, не желая, чтобы очередной припадок случился у отца прямо среди улицы.
        - Дурочка, тебе не о сладостях надо думать, а о нормальной еде. Сейчас придём домой, что-нибудь приготовлю, - голос отца звучал уже спокойнее, и, чтобы нечаянно не сболтнуть лишнее и не расстроить его, оставшуюся дорогу Рита промолчала.
        Они вошли в квартиру на первом этаже старой пятиэтажки. Стоило только открыть дверь, как из комнаты пахнуло сыростью и отвратительными запахами, просачивавшимися из вечно полузатопленного подвала. Окна были наполовину заклеены старыми газетами, на давно некрашеном полу лежали два матраса с подушками и свёрнутыми одеялами, служившие им кроватями. У стены стоял стол с настольной лампой и небрежно сваленными на нём учебниками. Пара обшарпанных стульев, несколько вешалок с одеждой на противоположной стене - вот и вся убогая обстановка квартиры, доставшейся им после бегства мамы…
        Рита сняла куртку, ловко закинув её на крючок в прихожей и, не разуваясь, побежала на кухню, отобрав у отца тяжёлые пакеты. Она забросила их на кухонный стол и с любопытством засунула нос внутрь.
        - О, мои любимые колечки! - радостно пропела, разорвав бумажную упаковку, насыпав в миску любимое лакомство и заливая его молоком из открытого пакета.
        В коридоре ругался отец, значит, снова споткнулся о брошенный под зеркалом рюкзачок. Рита ухмыльнулась, приготовившись выслушать очередную порцию наставлений. Но их не последовало. Отец прямо в куртке прошёл в комнату и опустился на матрас, обхватив голову руками.
        Девочка тут же перестала есть и подошла к нему.
        - Что, плохо тебе, а зачем тогда пьёшь? Сколько говорила, только хуже будет… - в её строгом голосе звенели жалобные ноты. Она села рядом и, взяв его холодную руку с длинными, как у музыканта, пальцами, нежно её погладила.
        Отец повернул к ней своё вытянутое, остроносое лицо и посмотрел в большие круглые, так непохожие на его чёрные, глубоко посаженные глаза дочери.
        - Что ты понимаешь? Это становится просто невыносимым, только жидкая отрава и помогает мне немного забыться и терпеть. Но долго я не протяну, если бы ты знала, как меня тянет уйти и больше не возвращаться сюда…
        Рита со всей силы ударила его по руке, которую только что гладила.
        - Нет, ты не можешь меня бросить! Я не хочу попасть в детский дом, ребята в школе такое о нём рассказывали… Папа, не уходи, - жалобно добавила она, уткнувшись носом в его плечо.
        Он осторожно погладил её по светлым волосам.
        - И в кого ты такая беленькая, никогда в нашем роду не было ничего подобного, а, красавица моя? Думаешь, мне хочется оставлять тебя одну? Я буду сражаться с собой до последнего, но ты должна быть стойкой и готовой к любой беде, иначе не выжить.
        Девочка вытерла слезинку со щеки и кивнула, шмыгнув носом. В этот момент отец вздрогнул, и его глаза испуганно расширились.
        - Не сейчас, пожалуйста, - еле успела прошептать Рита, но было поздно молить неизвестных богов об отсрочке. Рано или поздно это должно было случиться, и никто сейчас не мог помочь ей остановить неизбежное.
        Девочка смотрела на пустую одежду отца и не смогла даже заплакать. Его потёртая куртка зашевелилась, и из-под неё выскользнула большая худая крыса, она скользнула взглядом по ребёнку, повела длинным носом, словно принюхиваясь, и побежала, шурша голыми лапами, к стене, терпеливо ожидая, пока Рита снимет кусок плинтуса.
        Крыса шмыгнула в открывшуюся «нору» и исчезла, оставив дочь терпеливо ждать её возвращения. Не прошло и пяти минут, как животное снова выскочило в комнату, и Рита привычно пошарила в «норе». На этот раз там оказался довольно плотный целлофановый пакет, целиком не пролезавший в отверстие.
        Маленькая детская ручка справилась с этой задачей - разорвала его и вытащила несколько перевязанных резинками, плотно набитых пачек с купюрами.
        - Ого, как много! Нам этого надолго хватит, пап! - её голосок, старавшийся казаться весёлым, дрожал от страха.
        Сидевшая рядом крыса посмотрела на ребёнка и, словно ободряя, ткнулась носом в ладонь. А потом шмыгнула под плинтус.
        - Он уже не вернётся, никогда… потому что не в силах преодолеть Зов. Слишком часто перекидывался, вместо того, чтобы, как все, устроиться на работу, только и делал, что воровал и таскал домой деньги. Говорила же ему - это плохо кончится, - она всхлипывала, размазывая слёзы по лицу, - и что мне одной теперь делать?
        Наплакавшись вволю, Рита посидела ещё немного у «норы» и решила пока её не закрывать. А вдруг? Она положила деньги на стол и пересчитала. «Много. Этого хватит, чтобы продержаться целый год, оплатить счета, а потом - будет видно… В школе до меня никому нет дела, а соседям и подавно. Может, они и не сразу заметят, что папы всё время нет дома. В конце концов, наплету что-нибудь, это я умею…»
        Вернувшись на кухню, девочка доела свой нехитрый ужин. Выключила свет, подошла к окну и, отодвинув край газеты, стала смотреть на пустынную улицу. В большинстве домов уже зажгли свет. Она представила, как незнакомые люди за окнами ужинают и разговаривают друг с другом, кто знает, возможно, даже смеются. Им хорошо, они не знают, что такое настоящее отчаяние и одиночество, а ещё страх, что однажды Зов может проснуться и в ней.
        Рита тряхнула светлыми как лён волосами.
        «Не проснётся, если я не буду, как отец, делать глупости. Я - сильная и умная, не такая, как они. А для начала - никакого ноутбука, обойдусь и мобильным. Деньги надо экономить».
        Девочка вернулась в комнату, с грустью посмотрев на чёрный провал «норы», и без колебаний закрыла его куском плинтуса. Горько вздохнув, она подошла к столу. Неяркий свет лампы осветил учебники и тетради, Рита подвинула к себе стул и, сев на него, сказала себе:
        «Надо держаться, никто не должен знать, что я осталась одна. Посмотрим, что там нам задали на сегодня…»