Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Мазин Александр : " Утро Судного Дня " - читать онлайн

Сохранить .
Утро Судного Дня Александр Владимирович Мазин
        Время перемен #2 Артем Грива, герой книги «Время перемен», бывший сотрудник российской военной разведки, а ныне - боевой офицер сильнейшей международной организации, становится главным участником грандиозного эксперимента: его забросят в далекое прошлое, в каменный век, чтобы там, среди первобытных племен, в девственной Африке, он отыскал причину, из-за которой его собственный мир сошел с ума…
        Александр Мазин
        Утро Судного Дня
        Пролог
        Развалившись в кресле, Артём бездумно разглядывал абстрактные рисунки на потолке. От кондиционера струилась прохлада. Приятная прохлада. Там кондиционеров, скорее всего, не будет. Скорее всего, там вообще не будет ничего хорошего для него, Артёма Алексеевича Гривы, тридцати двух лет, выпускника Математико-информационного отделения Высшей Военной Императорской школы, в прошлом - перспективного офицера Департамента русской внешней разведки, а ныне - сотрудника Всемирного комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований, чаще именуемому
«Аладдин».
        Но - жребий брошен, и очень скоро выяснится, что именно предстоит пересечь майору Гриве - Рубикон или Стикс.
        Справа бубнил по-английски доктор Праччимо.
        - Благоприятные параметры… Фазовый резонанс… Гиперболическая зависимость… Точки разрыва… Точки сборки… Дивергенция протоматрицы…
        Артём знал речь доктора Праччимо наизусть. Понимал - процентов на десять. Вернее, думал, что понимает. На всем шарике вряд ли удалось бы наскрести больше сотни умников, способных с грехом пополам разобраться в теоретической части проекта. А уж понять… Доктор Праччимо как-то признался Гриве, что по-настоящему понимает весь этот многомерный континуум противоречивых связей и упорядоченного хаоса только его создатель, Федор Семенович Колосов. И понимает не обычным человеческим умом, а неким уникальным органом познания, который имеется только у самых безбашенных гениев.
        Впрочем, для эксперимента не имеет ни малейшего значения, вник Грива в его суть или нет. От пули никто не требует знания баллистики. Ее задача - поразить цель. Вот и всё.

«Вот и всё, - думал Грива. - Вот и всё…»
        Такое ощущение возникает, когда поднимаются стенки десантной капсулы. Несколько секунд напряженного ожидания… Потом железная птичка уронит «яйцо», мир закрутится взбесившейся центрифугой - и уже никаких чувств. Только кипящий в крови адреналин… Но эти несколько секунд беспомощности и неизвестности, когда от тебя ровным счетом ничего не зависит и неизвестно, что там, внизу… Не страх, нет. Есть такой термин - предстартовый мандраж. Но это слово Артёму не нравилось. Не мандраж - предвкушение: неизвестно, что будет, но будет оч-чень круто!
        Прямо напротив, в большом зеркальном окне Артём видел собственное отражение: мускулистый парень в шортах, загорелый до черноты. Какой милый контраст с официальными костюмами больших шишек из «Аладдина» и «базовой структуры» - Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции. Хотя не исключено, что у многих «шишек» под отутюженными пиджаками спрятаны плоские «фляжки» индивидуальных кондиционеров.
        - Тождественность хромосомных матриц… Когерентный…
        Артёму вдруг вспомнилась колдунья с «говорящей» тыквой - тетка, которая едва не продырявила его ножом. Может, зря они с Ирландцем замяли тот эпизод. Может, стоило взять красотку в оборот и вытрясти из нее, что там еще наболтали бабушкины косточки? Пристегнуть к делу еще один, как выразился батя, «магический алгоритм». Если уж шаманить, так шаманить по-настоящему, по-шамански. Вспомнив колдунью, Грива, естественно, вспомнил и ее племянницу, «мадам мэр», темнокожую красотку с поистине африканским темпераментом. Вспомнил и улыбнулся. Что ж, если всё будет так, как предполагается, то по ту сторону его ждут еще более дикие черные красотки, истинные дочери Африки, не испорченные цивилизацией и тем, что в Запад-Европе называют политкорректностью.
        - Эмпирический метод… Существенные отклонения статистических матриц…
        Магия магией, а железа вокруг - на гектар. Здоровенная пирамида, а внутри «бублик» метров в сто диаметром. И на управление этим сооружением уйдет сорок восемь процентов мощности «Головастого». Очень внушительно, если знать, что на контроль и управление всеми космическими спутниками «Аладдина» хватает двух процентов.
        - …А почему саванна? - спросил кто-то из членов комиссии.
        - Много свободного места, - ответил доктор Праччимо.
        Надо полагать, первые человеческие слова, которые он произнес за последние полчаса. Почтенные члены комиссии слегка оживились.
        - Чтобы избежать пространственного совмещения резидента с объектом достаточной плотности… - тут же поправился докладчик.
        - С деревом, вы имеете в виду? - осведомился иронический голос.
        - Именно. По этим же причинам вертикальная составляющая определена в двенадцать футов, что составляет около четырех метров.
        - Иными словами, наш друг может материализоваться в двенадцати футах над землей?
        - Да.
        Члены комиссии поглядели на «резидента» с уважением.
        - Точность определения вертикальной составляющей плюс-минус шесть футов, - сказал доктор Праччимо. - И место выбиралось с высокой точностью. К сожалению, нам пришлось выбирать между точностью пространственной и точностью временной. И поскольку первая в нашем случае приоритетна, то временная погрешность составляет около шести процентов.
        - И сколько же это лет? - уточнил кто-то.
        - Порядка трех тысяч.
        Члены комиссии зашевелились. Даже самым большим шишкам международной политики трудно представить себе погрешность в тридцать веков.
        Доктор Праччимо врал. Весь этот доклад - чистая «деза».
        Хотя вероятность того, что Грива окажется в центральной Африке, была достаточно высока. По крайней мере всем посвященным очень хотелось верить в то, что после
«выброски» «резидент» окажется на черном континенте планеты Земля, за пятьсот веков до изобретения кондиционера, у палеолитических истоков нынешнего человечества, но…
        К сожалению, у госпожи Науки не имелось сведений о том, что пятьдесят тысяч лет назад на планете обитали разумные двуногие с третьим глазом на лбу, клыками, как у фокстерьера, и способностью вызывать у представителей вида хомо сапиенс сапиенс такую острую тягу к самоубийству, что никто из пообщавшихся с «трехглазым пессимистом» не смог поделиться впечатлениями со своими друзьями.
        Никто, кроме Артёма Гривы, который, хоть и не получил от контакта с «пессимистом» ни малейшего удовольствия, хотя бы не помер. Правда, помер сам «пессимист». Теперь его нетленные мощи должны послужить для гигантской машины-«переносчика» примерно тем же, чем служит ключевое слово для поисковой системы.
        В комиссии лишь немногие знали о «пессимисте». Для большинства присутствующих грандиозное сооружение вокруг конференц-зала было этакой «машиной времени». Никакой, извините, магии. Великие умы, высокие технологии и еще более высокие расходы.
        Активировался дисплей справа от докладчика. На дисплее - один из умников доктора Праччимо.
        - Оптимум, - лаконично сообщил он, покосившись на «генералов».
        Праччимо остановил поток красноречия.
        - Господа! - заявил он. - В нашем распоряжении шесть минут.
        Члены комиссии дружно поднялись на ноги. Один за другим они подходили к Гриве, пожимали руку, желали удачи по-русски, по-испански, по-английски. Артём в свою очередь обещал оправдать доверие и так далее.
        Последним подошел доктор Праччимо.
        - Надеемся на тебя, - произнес он с достоинством.
        - Постараюсь оправдать, - ухмыльнулся Артём. - Не забудьте вытащить меня через год.
        - Не забудем. А ты уж постарайся, чтобы это был ты, а не куча старого львиного дерьма. Нас всех это очень огорчит.
        - Я сделаю всё, чтобы не огорчить вас, док, - ухмыльнулся Грива. - Слово офицера!
        - До свидания…
        Артём Грива
        Двери закрылись, отделив меня от просторного конференц-зала. Но это была еще не
«капсула» - «прихожая».
        Здесь меня ждали мой непосредственный начальник специальный координатор Хокусай Танимура и Главный Консультант Центра и руководитель проекта доктор Сяо Сянь. Эти двое сделали всё, чтобы подготовить меня к «прыжку». Хотя как можно подготовить
«неизвестно к чему, неизвестно где»? Я не испытывал благодарности. Для доктора я, скорее всего, лишь проходная пешка в большой игре спасения человечества. Кто я для Хокусая Танимуры, можно только догадываться. Но командир он превосходный. Уж в этом за восемь лет совместной работы я успел убедиться.
        Доктор Сянь молча пожал мне руку. Хокусай обнял, шепнул на ухо по-русски:
        - С Богом, Артём. Хотел бы я быть на твоем месте.
        - Прошу меня извинить, Танимура-сан. Может быть, в следующий раз…
        Хокусай отстранился, посмотрел на меня своими узкими самурайскими глазами:
        - Держись, майор, мы в тебя верим! - и подтолкнул меня к люку, за которым меня ждала «капсула».
        Собственно, никакой капсулы здесь не было. Высоченный зал с эллиптическим основанием. В одном фокусе - место для меня, в другом - голограмма «пессимиста». Образ, запечатленный в момент его возникновения в камере виртуального моделирования. Шестисекундная запись, гоняемая по кругу. Голый «сверхчеловек», распластавшийся на полу, сотрясаемый дрожью…
        Не скажу, что это зрелище внушало бодрость. Не исключено, что очень скоро я сам стану таким же: голым и трясущимся.
        Я слегка согнул колени, вытянул руки и замер в привычной «кунфушной» стойке. Постарался отключить мысли и сосредоточить сознание на том, что вижу…
        В окружающей меня тысячетонной конструкции двумя спиралями раскручивались поля чудовищных напряжений. В одном из полюсов - я. В другом - Он.
        Тишина. Темнота. Пустота. И содрогающееся тело с нечеловеческой, жуткой головой…
        Я уже не знал, что я вижу: голограмму или визуализированный медитацией мыслеобраз…
        И вдруг темнота взорвалась светом, сила тяжести исчезла, и я почувствовал, что лечу головой вниз в пропасть с желтым трепещущим дном…
        Часть первая
        Глава первая
        Дикая Африка
        Темнота взорвалась светом, таким ярким, что Артём невольно зажмурился, но все же успел осознать, что летит головой вниз, рефлекторно сгруппировался, треснулся спиной, покатился по чему-то колючему (ощущение было - словно его на ходу выкинули из вертушки), перекувырнулся раза три, распластался, замер и осознал, что - жив.
        Он лежал в густой желтой траве. Сверху палило солнце, внизу была сухая, твердая земля. Саднящая боль в спине и знакомая тропическая жара, «облепившая» тело, как нельзя лучше убеждали в реальности окружающего мира.

«Метра два с половиной, - подумал Артём, - не больше. Повезло».
        Да, ему повезло. Ничего не сломано. Пара ссадин, несколько царапин. Пустяки. И, главное, он живет и дышит, а вокруг…
        А вокруг - не лунный пейзаж и не преисподняя, а нормальная саванна. Африка. Дикая Африка.
        Артём встал на ноги, огляделся и присвистнул от восхищения. Впереди волновалось настоящее живое море. Тысячи и тысячи зебр, гну и прочих любителей травы.
        Если у Артёма и оставались сомнения относительно успеха Проекта, то теперь они исчезли. Подобная красота в двадцать первом веке существовала только в Кении, а в Кении нет гор, похожих на те, что маячат сейчас на горизонте.
        Судя по солнцу, сейчас около двух пополудни. Если считать, что он - в северном полушарии. В такое время лучше посидеть в тени.
        Что там говорили компетентные специалисты? В прошлом на африканском континенте почти не было пустынь, а лесов, напротив, было намного больше. Ну-с, и где они, эти леса?
        Ага, кажется, вот там что-то такое… Темно-зеленая полоса километрах в десяти или около того. Плоская саванна и раскаленный воздух здорово мешают определять расстояние.
        Итак, он в Африке. Будем считать - в земной Африке, а не в каком-нибудь параллельно-перпендикулярном мире. Как там говорил батька: бритва Оккама. Отсекаем все фантазии, какие можно отсечь. Значит, Африка. Допустим, умники ничего не напутали и нынче - пятьдесят тысяч лет до Рождества Христова. Или около того. Предположительно, отсюда явился в мир галонета и геотермальных вышек «трехглазый пессимист». Предположительно, где-то здесь бегают и лупят друг друга по макушкам каменными топорами облаченные в звериные шкуры предки Артёма Гривы. Насчет шкур, впрочем, сомнительно. В такую жару… Перспективная задача: выяснить обстановку, собрать информацию… и выжить. Последнее - главное. А потому следует на время оставить глобальные цели и заняться более конкретными вещами. Например, поисками воды.
        Вода в этой саванне есть.
        Много воды, раз ее хватает, чтобы напоить все эти неисчислимые стада и табуны. И она должна быть сравнительно близко. В пределах десяти - пятнадцати километров. Вопрос: где именно?
        Ответ: там, где растут деревья.
        Артём еще раз проверился и убедился, что его организм перенес «прыжок» и падение вполне удовлетворительно. Даже сделанные из его собственных клонированных волос просторные шорты не порвались.
        Итак, надо искать воду. Решение принято, направление выбрано. Действуйте, майор!
        И Артём экономной рысцой двинулся к цели.
        Спустя несколько минут он поравнялся с большим стадом зебр. Облепленные мухами полосатые лошадки недовольно косились на него и с фырканьем уступали дорогу. Серая пыль толстым слоем лежала на их круглых боках.
        Шагах в ста расхлябанной походкой проковыляло несколько гиен. Ни Артём, ни зебры их не интересовали.
        Солнце палило все свирепей и, казалось, поставило себе целью докрасна раскалить макушку Гривы. Посему, углядев справа купу акаций, Артём без раздумий свернул к ним.
        Увы, место оказалось занятым. Прайд из четырех львов, расположившихся в благодатной тени, неторопливо наполнявших мясом объемистые желудки.
        Здоровенные лысоголовые стервятники переругивались на нижних ветвях акаций. В этом ресторане свободных мест не было.
        Лев и три львицы, возлежавшие около туши, одновременно подняли окровавленные морды и уставились на человека. Затем здоровенный самец с черной свалявшейся гривой очень неохотно прекратил прием пищи, зевнул и неторопливо двинулся к человеку.
        Артём ретировался, а лев вернулся к трапезе.
        Поспешно удаляясь от пирующих царей животного мира, Артём на ходу проанализировал поведение хищника и пришел в выводу: тот воспринял его не как добычу, а как не очень опасного конкурента. Вроде гиены. Значит, где-то рядом водятся любители мяса, внешне напоминающие Артёма.
        Собственная сообразительность радовала. Но не защищала от солнца. И выводы напрашивались тоже… двойственные. С одной стороны, приятно встретить братьев по разуму. В общем-то, за этим его сюда и послали. Но хотелось бы знать, насколько интересно будет этим «братьям» встретиться с Артёмом Гривой. И не окажется ли их интерес исключительно гастрономическим?
        Снабдить Гриву оружием не могли. Из клеток человеческого организма даже приличного ножа не вырастишь, поэтому, когда Артём углядел в траве длинную сухую палку, то прихватил с собой. На всякий случай.
        И тут же обнаружил, что реакция травоядных на него изменилась. Теперь, когда он приближался к очередному стаду, ближайшие животные подавались в стороны, стараясь держаться подальше. Исключение составили гну. Эти выдвинули навстречу двуногому
«силовую группу» в составе трех сердитых быков, и ретироваться пришлось Артёму.
        Вывод: здешняя фауна не просто знакома с двуногими прямоходящими, но и умеет отличать человека с палкой от человека с голыми руками не хуже, чем опытная ворона отличает бабушку с кошелкой от мужика с ружьем.
        В следующие полтора часа Грива не совершил никаких дополнительных открытий, зато достиг зарослей кустарника и углубился в них, воспользовавшись звериной тропой. Через некоторое время он учуял воду и вскоре выбрался к ручейку. Уповая на то, что его форсированный иммунитет справится со здешними бациллами, Грива испил мутноватой водицы, глянул на повисшее в зените солнце и решил, что сейчас самое время отдохнуть. Десятикилометровый марш-бросок под палящим солнцем довольно утомителен. Отойдя от ручейка метров на двадцать, Артём улегся в тени между двумя густыми и чрезвычайно колючими кустами, положил рядом палку и решил, что полтора часика сна не повредят его здоровью. Самые опасные хищники предпочитают охотиться по ночам, да и спит Артём достаточно чутко, чтобы успеть проснуться раньше, чем его начнут кушать.
        Глава вторая
        Человек и зверь
        Снилось Артёму приятное: как сидят они с Ирландцем на пляже аладдиновской базы в Крыму и кушают свежесобранных устриц, запивая их молодым белым винцом…
        А вот пробуждение Гривы было не столь приятным. Потому что проснулся Артём от ощущения чужого взгляда.
        Он пружиной вскочил на ноги, сжимая в руке свое единственное оружие… и остолбенел.
        Шагах в десяти стоял человек.
        И не просто человек: мускулистый красавец, будто скопированный с рекламной голограммы. Более того, он совершенно определенно принадлежал к белой расе. Светлая бородка, длинные, добела выгоревшие волосы, пронзительно-голубые спокойные глаза.
        Бедра незнакомца охватывала повязка из серой ткани, похожей на тонкий войлок, перехваченная ремешком. У правого бедра незнакомца висел маленький топорик, у левого - небольшой кожаный мешок. В правой руке красавец-блондин держал длинное копье с черным листообразным наконечником.
        Артёму уже приходилось знакомиться с представителями племен, ведущими первобытно-общинную жизнь. И по гало-фильмам, и лично. Так что у него имелось кое-какое представление о внешности диких аборигенов.
        Почти все они были низкорослыми, да и телосложение их оставляло желать лучшего. Обычное следствие близкородственных браков, несбалансированного питания и отсутствия регулярной медицинской помощи.
        Рекламный супергерой в это представление не укладывался. Совсем не укладывался!
        Пока Артём изучал супергероя, супергерой не менее внимательно изучал Артёма. Когда же небесно-голубые глаза остановились на «оружии» Гривы, красиво очерченный рот героя тронула легкая усмешка.
        Артём поспешно бросил злополучный сук на землю.
        Черт! У него было совершенно кошмарное ощущение нереальности происходящего. Нет, еще более абсурдно: смесь ощущения нереальности и «дежавю». Словно они уже когда-то встречались с этим белокурым красавцем и… И ни на чем не основанная уверенность, что парень не станет тыкать Гриву в живот своим замечательным копьем.
        Словно в подтверждение этого ощущения супергерой улыбнулся широко и добродушно, перебросил копье в левую руку, а правую протянул Гриве.
        Тот, слегка обалдевший, машинально пожал ее. Незнакомец тут же отдернул руку. На загорелом лице выразилось недоумение. Он произнес несколько слов с вопросительной интонацией.
        - Не понимаю, - сказал Артём по-русски. - Но безусловно рад встретить вас, сударь, в этом диком месте.
        Если бы герой тоже заговорил по-русски, Гриве пришлось бы выбирать между трактовкой происходящего или как грандиозной мистификации, или (что куда более вероятно) как помрачения его, Гривы, рассудка.
        Но незнакомец ограничился тем, что внимательно выслушал Артёма и подал еще одну реплику. Похоже, уже на другом диалекте того же языка.
        - Не понимаю, - Артём покачал головой.
        Незнакомец тоже покачал головой, затем приложил руку к груди и произнес:
        - Архо!
        Вернее, «х’А’р’хо», с придыханием и маленькой паузой внутри.
        - Артём! - в свою очередь представился Грива.
        - Ар’том! - Незнакомец необычайно оживился, высыпал целую охапку слов, с огорчением убедился, что собеседник ничего не понимает, и умолк и перешел к языку жестов.
        В последующие полчаса было выяснено:
        Артём - один. Артём пришел издалека.
        Архо живет близко - и вместе с друзьями.
        Артём не имеет ничего против того, чтоб отправиться к друзьям Архо.
        Как только последнее было выяснено со всей определенностью, Архо забросил за спину копье и, сделав приглашающий жест, двинулся по звериной тропе. Артём последовал за ним. Несколько минут он имел возможность любоваться бронзовой спиной Архо. Спина была мускулистая, испещренная светлыми полосками шрамов. Один шрам, довольно грубый, пониже правой лопатки, был длиннее других, и по обе стороны от него имелись характерные светлые точки. Эту рану когда-то зашивали, причем мало заботясь о косметике оставшегося рубца. Как ни странно, но эти следы от ниток что-то такое переключили в сознании Гривы - и ощущение нереальности пропало.
        Кустарник сменили невысокие, тесно растущие деревья. Подножия их были усыпаны яркими пятнами цветов. Воздух гудел от множества летающих насекомых. Архо не обращал на них внимания, Артём - тоже. Помимо уже имеющегося иммунитета, Гриву вдобавок напичкали разной дрянью, и теперь он (правда, пока только теоретически) стал прямо-таки тошнотворен для любого кровососа.
        Тропинка расширилась настолько, что спутники смогли рысить рядом. Архо тут же принялся за урок языка, начав с собственного тела.
        Артём считал себя отличным лингвистом. Он с детства легко усваивал языки. Но язык Архо приготовил Гриве кое-какие сюрпризы. Например, нос Архо для Архо назывался иначе, чем нос Архо для Артёма.
        Овладев анатомическим лексиконом, перешли к окружающим предметам, затем - к глаголам. Еще через полчаса Артём пытался строить предложения, изрядно развлекая своего спутника.
        Тропинка снова сузилась. Грива опять следовал вторым.
        Услышав над собой шорох, он мгновенно отпрыгнул назад, опередив мягко ударившегося оземь леопарда. Зверь недовольно зарычал. Кончик толстого хвоста нервно подергивался. Похоже, у хищника были определенные планы относительно Артёма. И отказываться от них зверь не собирался.
        Подобрав задние лапы, леопард прижал брюхо к земле и вдруг с отрывистым рыком прыгнул на человека.
        Подавшись в сторону, Артём (как учил Саваи) попытался ухватить хищника за загривок, но рука соскользнула. Леопард молниеносно развернулся и ударил растопыренными лапами. Артём отпрянул. Леопард прыгнул, с места - вверх. Артём успел ухватить его за шкуру на шее, но удержать не сумел. Сумел только отбросить раньше, чем когти задних лап полоснули по животу. Новый бросок - клыки лязгнули в сантиметре от щеки Артёма, когти задели плечо. Этот зверь оказался куда проворней, чем те, с которыми тренировался Грива. Уход, новый прыжок, удачный удар кулаком в нос - леопард отпрянул, заурчал сердито, приготовился к новому прыжку…
        Рука Архо решительно отодвинула Артёма в сторону.
        Увидев нового врага, хищник злобно зашипел, прижал уши.
        Архо ждал - спокойное лицо, черный блестящий наконечник у правой щеки…
        Леопард все-таки решился и прыгнул. Удар тяжелого копья встретил его в воздухе и отбросил назад. Зверь забился на земле, грызя и царапая древко. Архо бесстрашно подошел к леопарду, ловко ухватил копье и вырвал его из раны. Леопард взвыл. Задние лапы его с треском ломали кустарник, брызжущая кровь пачкала шерсть и моментально впитывалась сухой землей. Наконец вой перешел в хрип, мускулистое тело судорожно дернулось, вытянулось - и зверь затих.
        Архо осмотрел наконечник и, видимо, остался доволен его состоянием.
        Артём же глянул на свое плечо и увидел, что по коже алой лентой струится кровь. Впрочем, ранка была ерундовая: так, кожу порвало. Грива прилепил к царапине листок… Который Архо тут же отлепил и выбросил.
        - Нет! - заявил он. - Листья - нет. Трогать - нет.
        - Кровь, - сказал Грива. - Льется. Плохо.
        - Хорошо! - возразил Архо. - Пусть.
        Надо полагать, белокурый красавец по-своему, по-первобытному старался уберечь Гриву от инфекции.
        Артём кивнул. Через полминуты кровь остановится сама.
        - Хорошо, - повторил Архо, вручил Гриве копье, направился к леопарду и принялся сдирать с него шкуру острым осколком обсидиана, «вмонтированным» в костяную рукоять. Артём, воспользовавшись случаем, решил изучить оружие своего нового приятеля.
        Общая длина копья была чуть больше двух метров. Черный, тщательно обработанный наконечник длиной сантиметров тридцать был довольно тонкий, зато широкий и с острыми краями. Тупой его конец был аккуратно посажен в паз на древке и укреплен бечевкой, похоже, растительного происхождения, накрученной аккуратными кольцами и промазанной блестящим клеем. Само древко тоже было обработано на совесть. Прямое и гладкое, оно в средней трети было обмотано тонкой шершавой кожей. Словом, тот, кто делал это копье, делал его с любовью и тщанием.
        Архо ободрал шкуру и скатал ее в рулон. Затем топориком выбил из леопардовых челюстей клыки и спрятал в прицепленный к поясу мешок.
        Оставив ободранную тушу хищника мухам, Архо тщательно вытер руки, пошарил в кустах, нашел какую-то траву и велел Артёму ее разжевать и приложить к ранке.
        Артём возражать не стал, хотя вкус у травы был отвратительный.
        Глава третья
        Первобытное стойбище и его обаятельные обитатели
        Близость стойбища Артём почуял издалека: дымом запахло. Сначала почуял, потом услышал: стук камня о камень, детские крики…
        Детские голоса Гриву особенно порадовали. Значит, это обычный поселок, а не мужской военный лагерь.
        Так и есть. Обычный поселок. Мирный. Ни частокола, ни даже изгороди из колючего кустарника. На очищенном от растительности пространстве кольцом стояли круглые хижины, сплетенные из лиан и ветвей и обложенные снизу валунами. За хижинами - белый песок. Берег реки.
        И снова Артём испытал то же чувство, что и при первой встрече с Архо. Слишком чисто, слишком аккуратно.
        Впрочем, ощущение это рассеялось, когда мимо них деловито протрусил шакал с костью в зубах. Еще один шакал выглядывал из кустов, наблюдая, как четверо совершенно голых мальчишек гоняют палками по поляне круглый предмет. Увидев Архо и Артёма, они прекратили игру и бросились к ним.
        Архо тут же вручил двоим шкуру леопарда, а двум другим выдал какие-то поручения - и те побежали к хижинам. Отличные пацаны. Крепкие, загорелые дочерна. Именно загорелые, а не черные. Белобрысые головы недвусмысленно сообщают: негроидной кровью тут даже не пахнет.
        Артём остановился и поднял предмет, которым они играли. Это был череп. Сначала Грива подумал - обезьяний, но, присмотревшись, решил, что для обезьяньего череп слишком велик, а зубы в его челюсти, наоборот, слишком малы. Интересные у пацанвы игрушки…
        Тем временем на лужайке появились еще два аборигена. Один - здоровенный мужик с буйволиной шеей, могучими плечами спортсмена-гиревика и такой волосатой грудью, что трудно было определить, где кончается борода.
        Второй - высокий парень лет семнадцати с голубыми глазами и тонкими, как у девушки, чертами лица, худощавый, но тоже отнюдь не задохлик.
        Здоровяка звали Пута. Пута Бегемот, как уточнил с усмешкой Архо. Потому что рот у Путы такой же большой, как у бегемота. Пута тут же с охотой распахнул пасть, демонстрируя ее внушительные размеры, а заодно - отменный набор прекрасно сохранившихся зубов.

«Нет, - подумал Артём, - это чистая фантастика». У дикарей не может быть таких зубов.
        Младшего звали Ван. Просто Ван, без дополнений и эпитетов. Ван глянул на поцарапанную руку Гривы и сказал: это надо видеть Ша-да-ква.

«Ша-да-ква», насколько мог судить Артём исходя из своего все еще весьма скудного словарного запаса, на языке аборигенов означало: вернуться-идти-далеко. Или что-то вроде этого.
        Младший и Архо обменялись несколькими фразами, смысл которых Артём не уловил.
        Затем Ван удалился.
        - Ждать, - сказал Архо Гриве. - Ждать. После - входить в круг. Этот круг ты входить со мной - нет, с Путой - нет. Ты, я, он - человек-мужчина. (Последнее слово угадать было нетрудно, так как Архо пояснил его с помощью универсального жеста.) Круг - снаружи - нет. Круг внутри - да… - Тут красавец-абориген пустился в некие рассуждения, понять которые Гриве было не под силу. Впрочем, Архо вскоре заметил, что его новый знакомый не поспевает за его монологом, и сменил тему: рассказал Путе, как Артём дрался с леопардом. Рассказ сопровождался пантомимой, весьма артистичной.
        Пута выслушал, поскреб светлую шерсть на груди и сообщил, что он однажды убил леопарда голыми руками. Схватил зверя за загривок и задушил. Впрочем, возможно, Артём его не так понял, и речь шла о том, что Пута может так убить леопарда. Глядя на его ручищи, Грива мог охотно принять обе версии. Однако в заключение Пута заметил, что драться с хищником голыми руками - глупость. Можно получить рану, такую, как у Артёма, схватить горячку (Пута покраснел, зажмурился и часто-часто задышал) и впоследствии помереть (тоже изображено весьма наглядно), а потому следует использовать оружие. Вот такое, как это копье. Или хотя бы такой вот каменный топорик. Топорик Пута отцепил от пояса и вручил Гриве для ознакомления. Это была штуковина, несколько напоминавшая томагавк: короткая, сплюснутая и изогнутая наподобие бумеранга дубинка, в более широкий конец которой был
«вмонтирован» небольшой острый камень. Если же Артём не умеет пользоваться такой вот штукой, то Пута его научит. Он, Пута, умеет это очень хорошо. Многих научил. Вот его (жест в сторону Архо) тоже научил.
        Архо скептически улыбался.
        Тем временем вернулись ребятишки. Остановились шагах в десяти. Глядели и слушали.
        Солнце жарило немилосердно, но, похоже, жара беспокоила только Артёма. Он с вожделением поглядывал туда, где сверкала вода. Но нарушать местный запрет глупо и опасно.
        Наконец появился Ван. С ним - девушка.
        Девушка была очень красивая, очень юная и, если не считать чисто символической набедренной повязки, совершенно обнаженная.
        - Иди, - велел Архо, подталкивая Гриву к девушке. - Она тебя вести внутрь.
        Девушка улыбнулась Артёму, решительно взяла его за руку и потянула к хижинам. Ее очень светлые волосы были уложены в подобие короны, а осанка - просто потрясающая. Грива был очарован.
        Между двумя хижинами девушка остановилась.
        - Стой. Жди, - велела она Артёму, нырнула в правую хатку и вернулась с чем-то вроде тыквы.
        Внутри была обычная вода. Теплая, но вкусная. Грива выпил ее с удовольствием.
        Девушка заулыбалась. Улыбка сделала ее еще красивее. Грива тоже улыбнулся. Он определенно нравился прекрасной аборигенке. Артём всегда чувствовал, когда женщины испытывали к нему симпатию.
        - Меня зовут…
        - …Человек, мужчина, рука, рана, Шадаква, показать! - перебила Артёма девушка. Снова ухватила его за руку и повела к одной из двух хижин, занимавших почетное центральное место внутри круга.
        Справа Артём увидел костер, у костра - женщину, а над костром, на вертеле, тушку какого-то животного. Ветерок донес запах жареного мяса, и Артём вспомнил, что последний раз ел часов шесть назад.
        Хижина, к которой привели Гриву, выглядела солиднее прочих, хотя базовая конструкция была та же: деревянный каркас из неплотно пригнанных стволов, заплетенный лианами и «задрапированный» листьями.
        Девушка вошла внутрь, оставив Артёма в одиночестве, и у него появилась возможность спокойно осмотреться. Пока очаровательная аборигенка была рядом, Грива смотрел только на нее. Не слишком правильное поведение для разведчика, но Артём нутром чувствовал: угрозы нет. Или это - от странности происходящего? Белые люди - в центре Африки. Африки каменного века…
        Поселок занимал чуть больше гектара. Круглые хижины стояли кольцом вокруг расчищенной площадки, в центре которой имелись два дома побольше размером. У одного, тоже круглого, сейчас стоял Артём. Другой, несколько больше первого, имел в основании прямоугольник.
        Девушка выскользнула из хижины:
        - Войди, человек, - сказала она Артёму.
        Отодвинув заменяющую дверь шкуру, Грива вошел внутрь, огляделся. Внутри было достаточно светло и существенно прохладнее, чем снаружи. С «потолка», сплетенного из лиан и тонких веток, свисали какие-то ремни и веревки. Посередине хижины упирались в потолок четыре столба, на стенах, опоясывая их примерно на высоте лица Артёма, были намалеваны три широкие полосы: синяя, белая и красная. Как на российском флаге, только в другой последовательности.
        Вдоль стен лежали звериные шкуры, а сразу за порогом - растянутый на рамке меховой четырехугольник. Артём машинально вытер о него босые ноги.
        - Войди.
        Голос принадлежал человеку, расположившемуся в подобии гамака.
        Когда Артём перешагнул через «половичок», человек поднялся ему навстречу. Это был высокий худой старик… Но двигался он совсем не по-старчески. И пластика у него была очень характерная. Такая была у китайского мастера цигун, работавшего инструктором в крымском релакс-центре «Аладдина».
        - Твое имя Артём (он сказал Ар Т’ом), да? - Голос у деда был молодой, звучный, как у диакона. - Твое настоящее имя?
        - Да.
        - Ты не из народа Реки. Но ты знаешь нашу речь. Откуда?
        - Утром не знал, - сказал Грива. - Узнал немного. От Архо.
        - Быстро учишься.
        - Да, - согласился Артём.
        - Где земля твоих…?
        - Кого? - не понял Грива.
        - Отец, мать…
        - А-а-а… Она далеко.
        - Где?
        Старик сделал еще шаг. Глаза у него были темные, брови тоже темные. Почему они не выгорели на африканском солнце?
        Старик смотрел не мигая. Артём почувствовал слабое головокружение и легкое давление в области затылка. Симптомы знакомые. А дедушка-то, оказывается, экстрасенс-гипнотизер. Ну-ну…
        - После, - сказал Грива, улыбнувшись как можно дружелюбнее. - Когда я узнаю больше слов, я расскажу.
        - Если пожелаешь… - Давление исчезло. - Покажи мне свою рану.
        - Она маленькая, - сказал Артём. - Не опасно.
        - Маленькая, - согласился дед. - Но можно умереть. Я помогу. Ты не умрешь.
        Грива вновь решил не спорить. Старик смазал его царапину жирной коричневой пастой и залепил древесным листом.
        Потом пощупал шорты Артёма, хмыкнул неопределенно и сообщил:
        - Меня зовут Шадаква. Но это не имя.
        Артём промолчал.
        - Я буду говорить с тобой много раз, - пообещал старик. - Ты останешься. Пусть люди узнают тебя, ты - их. Где твое оружие? - внезапно спросил он.
        - Его нет, - честно ответил Грива. - Нет оружия. И еды тоже нет.
        Старик понял намек.
        - Ты будешь есть вместе с нами, - разрешил он. - Иди. Архо научит тебя, как жить у нас.
        - Хорошо, - ответил Грива. Он не знал, как сказать «спасибо», и вместо этого слегка поклонился. Шадаква поклонился в ответ.
        - Я тоже пришел издалека, - сказал он. - Иди, Артём. Твое тело хочет воды.
        Он был прав, этот мудрый дедушка. Вода - это именно то, что нужно.
        На первый взгляд река выглядела нормально. С одной стороны - песочек, с другой - обрывистый берег и буйные африканские джунгли. Но Грива видел достаточно тропических рек, чтобы посчитать эту - обычной.
        В Африке, на равнине не может быть такой чистой и прохладной реки. В горах - да, но в буше на границе саванны… Может, тут песок какой-то особенный?
        Грива зачерпнул горсть… Да уж! Песок действительно был особенный. Артём осторожно смыл его водой и убедился, что не ошибся. На ладони остались желтые блестки. Золото. Ладно, Бог с ней, с водой. Может, тут ключи на дне или еще что-нибудь. Есть несообразности посерьезнее.
        Грива сидел на берегу, опустив ноги в воду, смотрел на полосатых рыбок и размышлял.
        Итак, он в прошлом. В Африке. На берегу реки, которой здесь не должно быть, в поселке дикарей, которые похожи на дикарей не больше, чем обитатели молодежного лагеря где-нибудь в Подмосковье… И вместе с тем это действительно Африка. И леопард, который на него напал, - настоящий. И копье, которое убило хищника, тоже настоящее. И мухи, вьющиеся над дохлой рыбешкой, - тоже…
        И вот он, Артём Грива, незнакомец, сидит тихонько на берегу местной реки - и никому до него нет дела. Даже детишки к нему не пристают. Тоже непонятно. В любом африканском или южноамериканском туземном поселке вокруг него уже толпились бы любопытные.
        Либо здесь принято уважать чужое уединение (это в первобытном-то обществе!), либо гости, подобные ему, в поселке настолько привычны, что на них уже не обращает внимания даже детвора. И все настолько доверчивы, что никто даже не предполагает, что гость может быть лазутчиком чужого племени, нацелившемся на это райское местечко.
        Что это? Уверенность в собственной силе или беспечность?
        Или принцип «человек человеку волк» здесь не работает?
        Допустим, здесь всем всего хватает. Мясо бегает поблизости в неограниченном количестве, фрукты растут на деревьях, одежда не нужна, потому что тепло, а крышу над головой, если понадобится, можно соорудить за день… Нет конфликтов, потому что нечего делить? Но ведь человеческая природа такова, что повод для раздора всегда найдется. Скажем, понравится двум мужчинам одна и та же девушка. Да просто лучший кусок мяса…
        Объяснить, конечно, можно.
        Например: у племени суровый вожак, держащий всех к кулаке. Возможно… но маловероятно. Аборигены не выглядят пришибленными.
        Еще один вариант: четко регламентированные обычаем правила.
        Бывает, что в небольших сообществах (а судя по количеству и размерам хижин, в племени вряд ли больше двух сотен человек) существуют очень жесткие нормы поведения. Вот это возможно…
        А возможно, эти белокурые бестии лишь внешне выглядят как собратья Артёма по биологическому виду. А на самом деле…
        Артём услышал шуршание песка, но не обернулся. Звук не таил угрозы.
        Двое мужчин вошли в реку метрах в пяти от него. Минуты две они простояли по пояс в воде: пили, переговаривались… Потом одновременно нырнули и поплыли к противоположному берегу, более высокому и обрывистому. Плыли чем-то вроде брасса и довольно быстро, сильно забирая влево, чтобы компенсировать быстрое течение. Интересно, водятся ли в этой реке крокодилы? Судя по тому, как беспечно купаются аборигены, - вряд ли…
        Туземцы выбрались на противоположный берег и принялись развлекаться: взбирались на корявое дерево, нависшее над рекой, и сигали оттуда в воду. Прыгали без затей, с шумом и брызгами, под возмущенные вопли обезьян.

«Будь проще», - сказал себе Артём, стянул с плеча повязку и бросился в реку.
        Вода была удивительно прохладная. Ледник? Артём посмотрел туда, где синели горы… Нет, вряд ли, слишком далеко. Наверное, какие-нибудь подземные ключи.
        Сбоку раздался громкий всплеск, фырканье… Грива мгновенно развернулся… Но это был не зверь - Пута. Здоровяк захохотал, обрадованный, что удалось испугать Артёма, и тут же устремился к противоположному берегу.
        Грива поплыл за ним, кролем, и через полминуты вырвался вперед. В Императорской школе Артём входил в десятку лучших пловцов, но тут ему пришлось постараться, чтобы не дать Путе первым достичь берега.
        - Смешно плаваешь, - заявил тот, шумно отдуваясь. - Будешь так плавать в другой воде - тебя съедят.
        Прыгуны заметили их и призывно замахали руками.
        - Пошли, - сказал Пута. - Прыгать.
        Прыгунов звали Хаала и Батани. К Артёму они отнеслись дружелюбно, но без особого интереса. Они наперегонки, очень ловко взбирались на дерево, пробегали по нависающей над водой горизонтальной ветке и бултыхались в воду, стараясь поднять как можно больше брызг.
        Артём тоже разбежался как следует, крутанул сальто и вошел чисто, как нож в масло.
        Вынырнув, с удовольствием убедился, что сумел произвести впечатление. Хаала, молодой парень, сложенный как гимнаст, с ходу попытался повторить прыжок, треснулся о воду спиной, обиделся и уплыл, а Батани и Пута остались и через полчаса научились вполне сносно прыгать «ласточкой». Как выяснилось, раньше им просто не приходило в голову, что можно нырять головой вниз.
        Артём смотрел на них и удивлялся. Эти двое мужчин вели себя с поистине детской непринужденностью.
        - Ар-тём! - донеслось со стороны поселка.
        - Иди, - сказал Пута. - Архо зовет.
        Архо звал не просто так - обедать.
        У входа в одну из хижин на корточках сидела женщина лет тридцати - тридцати пяти (по меркам двадцать первого века) в кожаном переднике. Перед ней горел костер. В середине костра лежал плоский камень. На нем, как на сковородке, шипели тонкие ломтики мяса. Рядом на широких листьях лежала кучка уже готовой жаренки.
        - Мы голодны, мать, - сказал Архо.
        Женщина пробормотала что-то - Артём не понял.
        Архо засмеялся, откинул входной полог:
        - Входи, - сказал он Гриве.
        Конструктивно эта хижина была очень похожа на дом Шадаквы, но здесь было намного светлее - верх «крыши» был раздвинут, просвет прикрыт кожаным «тентом», защищавшим от солнца.
        Архо взял прислоненную к стене раму на четырех деревянных ножках и поставил посреди хижины, положил сверху жесткую, как фанера, толстую шкуру.
        - Кто? - спросил Грива.
        Архо назвал зверя. Потом изобразил рога, бороду и хвост с кисточкой. Гну.
        В хижину вошла его мать, неся жареное мясо на плоском глиняном блюде, а следом за ней, с фруктами и зеленью, девушка, которая провожала Артёма к Шадакве.
        Увидев Гриву, она на мгновение замешкалась…
        - Даша, - наконец-то представил ее Архо. - Дочь моей матери Пангун.
        Вообще-то имя девушки звучало как Д’ша, но Грива решил, что будет звать ее именно Дашей. В крайнем случае Дашенькой - когда разберется со здешними суффиксами.
        - Рад знакомству со столь очаровательной девушкой, - произнес Грива по-русски. - И с вами, госпожа, - он повернулся к Пангун. - Ваша стряпня пахнет восхитительно!
        Разумеется, слов они не поняли, но уловили общий смысл.
        - Кушать, - добродушно проговорила старшая. А младшая без всякого смущения коснулась ладошкой груди гостя:
        - Тебя звать - как?
        - Артём, - ответил Грива.
        - О!
        Позже, когда Артём получше узнал язык людей Реки, он понял, почему его имя вызывало такой повышенный интерес. Ар Т’ом на здешнем языке означало что-то вроде
«Первый Свет». Причем не просто первый, а первичный, породивший все прочее
«освещение» на земле. В общем, человека с таким именем никто не рискнул бы упрекнуть в скромности.
        - Кушать! - повторила Пангун.
        Они устроились около стола: Пангун и Даша - по-японски, на пятках, Архо - на корточках, Грива - скрестив ноги.
        Ели в молчании. Съели всё, включая листья, на которых лежало мясо.
        - Сыт? - спросил Артёма Архо.
        - Да.
        Мясо было бы совсем неплохо отбить, а также добавить соли и специй, но, как говорится: «голод - лучший кулинар».
        - Отдыхать, - сказал Архо. - Твое место, - он указал на ложе, представлявшее собой шкуру, натянутую на деревянный каркас на шести ножках. Сам он устроился на соседней лежанке, предварительно избавившись от пояса и набедренной повязки. А напротив Гривы, столь же непринужденно разоблачившись, улеглась Даша. А чуть позже появилась Пангун и, скинув фартук и повязку, заняла лежанку у входа. Легла - и тут же уснула. Ну да, в такую жару естественно спать обнаженными, однако…
        Однако заснуть Грива не смог. Надо полагать - избыток впечатлений.
        Артём посмотрел на Дашу. Девушка спала на боку, повернувшись к стене хижины. Изгиб ее спины был безупречен. Архо спал на животе, положив голову на согнутую руку. Что-то в его позе, в расслабленности мышц было такое… настороженное. Звериное. Как будто он готов в любое мгновение вскочить на ноги. У друга Артёма, Сереги Буркина, жила среднеазиатская овчарка. Вот она спала так же: чуть что - и уже атакует.
        А вот Пангун спала на спине, безмятежно, даже тихонько похрапывая. Одна рука
«целомудренно» прикрывала низ живота, вторая свешивалась вниз, до земли. Волосы были мокрыми. Наверное, выкупалась перед тем, как лечь. Роскошная женщина. Интересно, сколько ей лет? Выглядела она немногим старше Гривы, а ведь ее сын Архо
        - взрослый мужчина с бородой. Впрочем, она могла родить его лет в тринадцать. В
«диких» сообществах это нормально. Но в «диких» сообществах нормально и то, что женщины очень быстро теряют всякую привлекательность. В сорок - уже старухи.
        Ничего, пройдет недели две, Артём выучит местный язык и понемногу разберется в местных обычаях, матримониальных и прочих. Однако ж, женщины здесь чертовски привлекательны. Да и мужчины отнюдь не уроды. Интересно, как выглядит Грива в глазах аборигенов? Должно быть, - на фоне местных «викингов» - не очень презентабельно. Невысокий, чернявый, с «азиатскими» скулами. Натуральные викинги, насколько знал Грива, чернявых не жаловали. У них были свои каноны красоты, в которые Артём не укладывался. Впрочем, викинги вообще не жаловали чужаков, а здешние его приняли достаточно радушно. На удивление радушно… Может, всё не так просто, как кажется. Может, это радушие хищника, заполучившего нежданный завтрак? Грива был в курсе, что в современной ему Африке были племена, тоже принимавшие случайно забредшего туриста с уважительным вниманием… Чтобы впоследствии сделать его главным праздничным блюдом.
        Нет, вряд ли. Уж настолько-то Грива в людях разбирался. Даже если эти люди - первобытные…
        Спать совсем расхотелось, и Артём поднялся. Едва его ноги коснулись земли, Архо открыл глаза… Но тут же снова закрыл. Явный признак доверия.
        Артём покинул жилище. Снаружи было тихо и очень жарко. Грива вышел из круга хижин и увидел двух молодых аборигенов, разместившихся в тени акации. На коленях одного из них покоилась светловолосая головка девушки - ровесницы Даши. Девушка спала, парни - нет. Гриву они безусловно заметили. Но препятствовать его желанию покинуть поселок не стали. Тоже хороший признак: значит, он не пленник. Впрочем, не факт. Они же здесь все - охотники-следопыты. Если понадобится - найдут запросто. Впрочем, убегать Грива не собирался. Просто хотел немного побродить по окрестностям.
        Вернулся он часа через три, когда солнце уже садилось. Во время прогулки Артём выяснил любопытную вещь: в окрестностях поселка не наблюдалось животных крупнее шакала. Ни травоядных, ни хищных.
        По пути Гриве встретились трое охотников. Двое несли на шесте упитанную газель Томпсона. Третий волок на плечах молодого, но весьма увесистого подсвинка-бородавочника. Этот третий, увидев Гриву, с удовольствием сбросил подсвинка на землю и что-то спросил.
        - Не понимаю, - на местном языке ответил Артём.
        - Ты - издалека? - спросил охотник, учтя ограниченные лингвистические возможностей Гривы.
        - Да, - ответил Артём. - Сегодня пришел. Помочь? - Он кивнул на бородавочника.
        - Помоги, - согласился охотник.
        Грива вскинул тушу на плечи. Подсвинок тянул килограммов на сорок. Абориген тащил его не меньше нескольких километров. Вдобавок он нес еще и оружие. Крепкий малый, ничего не скажешь.
        В поселке уже разжигали костры. Антилопу и подсвинка освежевали и разделили на всех. Делили охотники. «Семейству» Пангун (к которому теперь официально относился и Грива) достался кусок свинины килограммов на пять.
        Глава четвёртая
        Страшные сны и невозможная реальность
        - Чужой, - сказал Шадаква. - Ты здесь чужой, ты - колючка в лапе льва.
        Трехглазый возвышался у него за спиной и кивал. Лицо у него было зеленовато-серое, как у мертвеца, а мутное око над бровями казалось вмятиной от страшного удара, проломившего лобную кость.
        - Врешь! - возразил Артём. - Я - не колючка, я - человек!
        Шадаква расхохотался.
        - Ты - свет смерти! - заявил он. - «Погибель» - твой знак. «Разрушитель» - твое имя. Твое рождение - песнь хаоса. Твой приход - конец мира.
        - Я - свет! - возразил Артём. - Свет - это жизнь!
        Шандаква снова захохотал.
        - Свет? Жизнь? Для слепых?
        - Я - зрячий! - заявил Артём. - И ты тоже! Это он - слепой! - Артём показал пальцем через плечо Шадаквы на трехглазого: - Он - слепой!
        - Ты ослепил меня, - губы трехглазого не шевелились, но это сказал он. - Верь ему, он знает, - рука с нечеловечески длинными пальцами легла на тощее плечо Шадаквы. - Верь ему, сокрушитель границ. Он - Шадаква, двести шестой сторож равновесия. Верь ему, ибо ты - его гибель. Ты пришел, чтобы сменить его.
        - Я пришел не к нему, - возразил Артём. - Я не хочу оставаться здесь. Я узнаю, кто ты такой, - и вернусь в свое время!
        - Он - ангел! - сказал Шадаква.
        - Ты шутишь? - спросил Артём. - Посмотри на него: какой он ангел?
        - Твой, - сказал Шадаква и захихикал.
        - Круг будет разорван, - беззвучно произнес трехглазый. - Возвращения нет. Есть новый виток спирали. Ты есмь альфа и омега. Я есмь алфа и омега. Он… - Трехглазый встряхнул Шадакву так, что голова его дернулась, будто у куклы, глаза закатились.
        - Он - часть цепи, - белесое око на лбу шевельнулось - будто улитка в раковине. - Ты - связующее звено.
        - Почему я здесь? - спросил Артём. - Я шел не к нему, а к тебе. Мой мир гибнет…
        - Твой мир еще не родился, - трехглазый отпустил Шадакву, и тот снова захихикал.
        - Почему Шадаква смеется? - спросил Артём.
        - Потому что ты его убил.
        Артём открыл глаза и увидел над собой озабоченное лицо Архо.

«Что-то такое мне снилось… Что?» - попытался вспомнить Грива.
        Ему все время что-то снилось. Какие-то кошмары… И каждый раз, проснувшись, он помнил только, что это был кошмар…
        - Я опять кричал, да?
        - Полуденная ошо легла с тобой, - сказал Архо.
        - Кто, кто?
        - Полуденная ошо, незримая дочь белой земли и черного солнца.
        - Однако… - по-русски пробормотал Грива, садясь на лежанке и потягиваясь. - Исчерпывающее объяснение.
        - Я не привык спать днем, - сказал он на местном языке.
        - Днем хорошо спать, - возразил Архо. - На рассвете хорошо охотиться, а в полдень
        - спать. Жарко.
        - Вот тут ты прав, - согласился Артём. - Пойдем искупаемся?
        - Пойдем, - согласился Архо. - Будем ловить рыбу на ужин. Я тебя научу.
        - Хорошо, - кивнул Грива.
        Слова «я тебя научу» за те шесть дней, что он прожил в поселке, стали для него привычными. Но главное, что учил Артём, это местный язык. Сложность этой задачи оказалась еще выше, чем предполагал Грива. Как говаривал его преподаватель в Высшей школе: когда освоишь десятка полтора языков, и с остальными проблем не будет. Свои полтора десятка Грива одолел еще до того, как попал в Департамент внешней разведки. На английском, испанском, французском, японском, иврите, голландском он говорил не хуже, чем на русском. Это был минимум, необходимый для работы. Кроме того, для собственного развлечения он выучил латынь, греческий и санскрит. Намеревался заняться вьетнамским, корейским и китайским, но не успел. Зато в его памяти уже хранилось не меньше дюжины одних только африканских наречий. И не меньше полусотни различных диалектов. Развитая мнемоническими упражнениями память усваивала новые слова с первого произнесения.
        А тут - язык какого-то первобытного племени. Грива полагал, что уже через пару недель будет общаться на языке аборигенов без всяких проблем.
        Не тут-то было.
        Язык «дикарей» оказался не просто трудным. Он был невероятно, чудовищно сложен. Например, каждый глагол в нем имел от трех до двенадцати значений. А может, и больше. Следовало учитывать всё: контекст, высоту тона, эмоциональную окраску… Чуть ли не время суток. А определить какое-нибудь простейшее состояние организма, например усталость, можно было полусотней разных слов. Откуда мог возникнуть такой язык у первобытного племени, не знающего письменности? Безумие какое-то…
        Впрочем, для посторонних существовал упрощенный, «детский» вариант. Именно ему и обучал Архо Гриву. Артём назвал его детским, потому что в племени им пользовались только детишки лет до двенадцати. И еще на нем местные говорили с гостем. Даже этот вариант был избыточным для простейших потребностей жизни в стойбище, а когда Артём понял, что это всего лишь упрощенный диалект…
        Внутренний голос, и раньше нашептывавший хозяину: «этого не может быть…», уже не шептал, а вопил.
        Этого не может быть.
        Но - было. Четыре десятка взрослых обитателей стойбища пользовались языком, сложность которого соответствовала, на взгляд Артёма, не племени дикарей, а элите какой-нибудь развитой цивилизации с тысячелетней историей.
        Может, они и впрямь были реликтом такой цивилизации? Грива готов был допустить и такое, но в этом языке, имевшем девятнадцать определений для оттенков заката, не было слова «колесо». Хотя, кто знает, может быть, и слово, и само колесо были аборигенам известны, а не используются просто потому, что не нужны. Например, пару дней назад Грива имел возможность наблюдать весьма любопытное действие. Одна из женщин племени подхватила какую-то местную заразу - и Шадаква вылечил ее… с помощью бани. Выглядело это так: из шкур соорудили нечто вроде шатра. Вокруг развели несколько костров, в которых раскаляли камни, которые поочередно закладывали внутрь шатра, время от времени обрызгивая водичкой.
        Учитывая наружную температуру (тропики, как-никак), внутри шатра должно было быть градусов сто пятьдесят по Цельсию. Но болящая, как ни странно, не померла, а выздоровела. Утром шатер разобрали, вокруг подмели, посыпали свежим песочком - и всё стало как раньше. В этой работе участвовало человек десять, похоже - по собственному почину. По крайней мере Артём не видел, чтобы кого-то приглашали к участию, а уж тем более - принуждали. Вообще, складывалось ощущение, что в племени каждый делает, что пожелает. Если и существовали какие-то ограничения, то исключительно для детей и подростков. И никаких конфликтов. Вообще никаких.
        Артёму вспомнилось, как незадолго до «прыжка» он летал в Бразилию: знакомиться с
«бытом» тамошних лесных индейцев. С ним, помимо телохранителей, отправился полувзвод бразильских коммандос. Грива удивился, но, познакомившись с индейцами, понял, почему правительство Бразилии решило снабдить уважаемого гостя такой солидной охраной.
        Поселок индейцев они нашли на третий день. Это было что-то вроде кольцевой беседки, внешняя сторона которой представляла сплошной частокол, а крышей служили пальмовые листья. Под беседкой к вкопанным в землю столбам были привязаны гамаки. Какие-либо внутренние перегородки отсутствовали. В этой первобытной «крепости» обитало человек двести, а шум стоял, как в обезьяннике. И пахло примерно так же.
        Гости вручили вождю дары - и получили разрешение разбить палаточный лагерь рядом с поселком. Но не успели они поставить палатки, как на «арендованную» территорию явились несколько десятков аборигенов, и только благодаря жесткому отпору коммандос имущество удалось спасти от разграбления.
        Будь с Гривой только проводник и телохранители, пришлось бы пустить в ход оружие.
        Вопреки сложившемуся стереотипу о «бесстрастности» индейцев, эти лесные жители были весьма скандальным народцем. За два дня Грива наблюдал не меньше десятка драк, в две из которых были вовлечены три четверти аборигенов. Возникшая по поводу какой-то ерунды «дуэль» на дубинках закончилась смертью одного из участников. Причем прикончил его не противник, а вождь, которому не понравилось, что побеждает не тот, за кого он «болел».
        Убитого оттащили подальше и оставили падальщикам, а часа через два из «крепости» вышли трое мужчин, восемь женщин, сгибающихся под тяжестью поклажи, десятка полтора детей и дюжины три черных тощих свинок - семья убитого, которых вождь выгнал из племени.
        - Этот - добрый, - пояснил на плохом испанском проводник Гривы. - Злой - убил бы всех.
        - Зачем? - удивился Артём.
        - Чтобы они не убили его, - сказал проводник. - Месть. Добрый вождь. Потому что сильный. Не боится.
        Выяснилось: родственники покойного присоединятся к соседнему племени, заплатят им выкуп - свиньями и женщинами - и попытаются подбить своих новых соплеменников напасть на прежних. Но те вряд ли захотят связываться с сильным противником.
        Изучать на примере этой банды быт примитивных народов было сложновато. Главным образом потому, что большая часть их орудий труда (топоры, посуда, ножи, фляги и прочее) была куплена или украдена у более цивилизованных представителей хомо сапиенс. По просьбе Гривы (и за мзду в виде карманного фонарика) один местный умелец продемонстрировал искусство изготовления каменного топора: вырубил из древесного ствола дубинку, проковырял в ней дырку клыком пекари, зажатым в собственных зубах, запихнул в дырку камень с узким концом, доведенным до приемлемой остроты с помощью другого камня.
        Как понял Грива, основным развлечением индейцев были драки. Между собой, с соседями, с оседлыми в речной долине… Продавать этим дикарям огнестрельное оружие было запрещено, но стрелы, топоры и дубинки тоже весьма эффективно прореживали популяцию. Мужчин было заметно меньше, чем женщин, хотя среди младенцев мальчиков было большинство. И это притом, что родившихся девочек частенько убивали. Может, смерть была для них и лучшей участью: с женщинами в племени обращались хуже, чем со свиньями.
        Грива понимал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, но все же поинтересовался у начальника коммандос: почему правительство допускает все эти убийства? Или правительство не в курсе?
        Оказалось, в курсе. Но Международное антропологическое общество платит хорошие деньги за то, чтобы правительство не вмешивались в «дикую жизнь» лесных племен. От туристов тоже неплохие доходы. В этом году это уже четвертая экспедиция в
«девственную» сельву.
        Артём оторвался от воспоминаний, посмотрел на точеное личико Даши, сосредоточенно выскребающей шкуру зебры, и снова подумал: нет, такого просто не может быть. Не бывает таких дикарей…
        Не бывает, но вот они, прямо перед ним: умные, сильные, щедрые, доброжелательные…

«Всё равно этого не может быть… - бубнил внутренний голос. - Что-то здесь не так, неправильно…»

«Заткнись», - велел ему Грива.
        И голос заткнулся. Ненадолго.
        Глава пятая
        Правила охоты в каменном веке
        Артёму подарили «малый джентльменский набор дикаря-охотника»: копье, каменный топор с рукоятью из заостренного рога антилопы, кремневый нож на деревянной ручке, мешочек с крючками, иглами и прочей мелочью и кусок белого плотного материала, похожего на тонкий войлок: надо полагать, для набедренной повязки. Эту ткань делали из какого-то местного растения, которое сначала сплетали, потом размачивали, отбивали на камне, высушивали и снова отбивали.
        Грива счел, что подарок сделан с намеком: мол, довольно бездельничать, пора заняться настоящим мужским делом. То бишь охотой.
        Как выяснилось позже, никакого намека не было. Просто у аборигенов взрослый мужчина, разгуливающий без оружия, вызывал примерно такое же ощущение, какое вызвал бы человек с копьем, прохаживающийся по Невскому.
        Копье Артёму, в индивидуальном порядке, подгонял один из местных оружейников по имени Макан. Это был мрачноватый толстый человек с рыжей бородой, частично прячущей уродующие лицо шрамы. Лицу, впрочем, досталось меньше, чем ногам. Передвигался Макан с трудом. Не ходил - ковылял. Взглянув на его ноги, Грива решил, что местная медицина намного толковее, чем он предполагал, если человека с такими ранами удалось спасти.
        Макан побывал в лапах зверя, именуемого г’ши. Другие охотники отвлекли хищника и не дали ему дожевать Макана. По просьбе заинтересовавшегося Артёма Архо нарисовал на земле этого самого г’ши. На рисунке тот выглядел помесью гиены, медведя и носорога. Артём поинтересовался, нет ли где в поселке шкуры г’ши? Ему хотелось, из чистого любопытства, поглядеть на истинно доисторическое животное.
        Архо сказал, что шкуры г’ши в поселке нет и быть не может.
        - Почему? - спросил Грива. - Его нельзя убивать?

«Может, это какое-нибудь табу?» - подумал он.
        - Убить - можно, - ответил Архо. - Но глупо. Г’ши ведь тоже убьет кого-нибудь.
        Г’ши, искалечившего Макана, тоже не убили. Отвлекли. И Макан не умер. Пусть он теперь не может охотиться, зато руки у него в порядке, и копья он делает даже лучше, чем второй поселковый оружейник Фопар. Вот и Артёму сделал очень хорошее копье. А топор делал Фопар. Тоже очень хорошо сделал. Не желает ли владелец опробовать новое оружие?
        Владелец желал. И опробовал. Сразу выяснилось, что брошенное им копье не способно убить даже неподвижно сидящую крысу на дистанции в двадцать шагов. А каменный топор, которым любой местный подросток прибил бы муху на расстоянии пятнадцати метров, посланный рукой Артёма, ударялся о ствол чем угодно, только не острием. Если вообще ударялся. С ножом дело обстояло немного лучше, но каменный нож - не слишком серьезное охотничье оружие. Разве что пыль у зебры со шкуры стряхнуть.
        Правда, на близком расстоянии Грива управлялся с копьем довольно уверенно. Но по опыту своей единственной прогулки по саванне Артём знал, что потенциальная добыча человека с оружием близко не подпустит.
        Архо минут сорок наблюдал за неуклюжими попытками Артёма овладеть бросковой техникой, потом не выдержал, приволок кожаный мешок, туго набитый листьями, привязал его к ветке и с традиционным «я тебя научу» продемонстрировал азы обращения с метательным оружием. Копье, посланное им, уверенно поражало цель на дистанции до шестидесяти метров. Попади Архо в тот мир, откуда пришел Артём, звание олимпийского чемпиона охотнику было бы обеспечено. Топорик не был столь
«дальнобойным», но с двадцати шагов Архо вгонял его точно в центр раскачивающегося мешка.
        Тем не менее в следующую охотничью экспедицию он Артёма взял.
        Выступили еще до рассвета, в сумерках. Отправились вчетвером: Архо, Батани, Пута и Артём.
        Маршрут Гриве был знаком: по этой тропке он шел в свой первый день после «прыжка».
        За восемь дней саванна ничуть не изменилась. Ее обитатели - тоже. И меньше их не стало. Казалось бы, подходи к любому стаду, выбирай самочку пожирнее - и бей.
        Не тут-то было. Стоило четверым представителям хомо сапиенс направиться к какому-нибудь стаду - и животные тут же отодвигались метров на сто. Если стадо было достаточно большим, то в нем образовывался проход соответствующей ширины. Отодвигались только ближайшие копытные. Те, что подальше, продолжали невозмутимо пастись.
        Так охотники гуляли около часа. Вдруг Пута оживился: заметил гепарда.
        Батани рассмеялся и сообщил Артёму, что Пута - самый ленивый охотник в округе. Даже большой лев не так ленив, как Пута. Архо же обратил внимание сородича на гепардово брюхо. Брюхо было полное, и Пута разочарованно вздохнул. Сытый гепард не станет охотится, а следовательно, отнять у него добычу тоже не удастся.
        Гепард - очень хороший охотник. Но с четырьмя людьми драться не станет. Тем более
        - сразу после охоты. Гепард бегает очень быстро, сказал Архо, и от этого очень устает. Совсем не может драться.
        Наконец они нашли то, что искали. Молодую антилопу с витыми рожками и свежей раной на задней ноге. Кто попортил антилопе шкуру, сказать было трудно, но трое аборигенов мгновенно «взяли цель».
        - Ты ждешь, потом идешь к ней, - сказал Гриве Архо. - Просто идешь, и все. Потом кричишь. Громко. Понял?
        Артём кивнул.
        Охотники разошлись - двинулись сквозь стадо, беря подранка в кольцо.
        Артём оставался на месте: следил за охотниками, мелькающими между антилопами. Минут через десять он решил: пора. И двинулся прямо к подранку. Антилопы, без особой спешки, раздались в стороны. Подранок тоже отступил. Грива шел за ним, особенно не торопясь, но антилопа, вероятно, почувствовала, что человек интересуется именно ею, и прибавила ходу, оторвавшись сразу метров на двести, и попыталась затеряться между товарками. Не получилось. Расстояние снова сократилось. И снова увеличилось.
        Антилопа сделала еще одну попытку «смешаться с толпой», но между нею и стадом внезапно обнаружился Батани. Антилопа шарахнулась… И едва не угодила под бросок Путы. Здоровяк метнул копье метров с сорока. Промахнулся. Вернее, антилопа сумела увернуться. И бросилась в «просвет» между Артёмом и Батани.
        Артём понял, что его время пришло, и заревел, как дикий осел. Антилопа шарахнулась от него… Под бросок Батани. Копье ударило антилопу в бок, но вскользь, не пронзив, а лишь оцарапав. Антилопа подскочила метра на два, развернулась и бросилась в противоположную сторону. А там… Там было свободно!

«Где же Архо?» - успел подумать Артём.
        И Архо появился. Возник из травы прямо на пути животного. Антилопа метнулась в сторону, но поздно. Копье вонзилось ей в шею. Антилопа издала тонкий протяжный вопль, подпрыгнула еще раз - и упала. Когда Грива и Батани подошли к животному, антилопа была уже мертва. Копье Архо повредило ей позвоночник.
        У Путы было самое толстое копье, поэтому его и использовали для переноски. Связали ремнями ноги антилопы, просунули между ними копье, закрепили еще одним ремнем, после чего Пута и Архо вскинули ношу на плечи и бодрой рысцой устремились к лесу. Грива сначала не сообразил, почему они торопятся. Понял, когда за ними увязалась стая гиен. Мерзкие твари (сначала их было четыре) тащились следом, нюхали траву, издавали разные противные звуки… Впрочем, пока их было четыре, они вели себя относительно вежливо. Стоило Батани развернуться и погрозить копьем - тут же отставали шагов на пятьдесят. Но когда к четверке присоединились еще шестеро, зверюги резко обнаглели: взяли охотников в кольцо. Три твари преградили дорогу, а потом все одновременно бросились на людей. То есть это Грива решил, что на людей. На самом деле целью атаки была антилопа. Две пятнистые зверюги отвлекали Артёма, а тем временем третья, размером побольше кавказской овчарки, проскочила мимо и с разбега вцепилась клычищами в тушу.
        Пута и Архо не смогли удержать «переноску», и проворная тварь поволокла ее прочь, а оскаленные пасти ее товарок преградили путь людям.
        Гиены довольно ловко уворачивались от ударов копий, норовя при этом вцепиться в древко.
        Брошенный Путой топор, перехваченный на лету, хрустнул в могучих челюстях.
        Но всерьез звери не атаковали. Их задачей было помешать людям отбить добычу.
        Возможно, Артёму следовало проявить осторожность и не лезть на рожон из-за какого-то мяса, но ему уже изрядно надоело выглядеть неумехой. Перехватив копье двумя руками, он бросился в бой.
        Конечно, он предпочел бы настоящий шест: древко копья все-таки коротковато. Но техника ушу все равно годилась. Первая подвернувшаяся гиена, поддетая древком, кубарем покатилась по траве. Второй повезло меньше. Ей досталось острием и попортило шкуру. В принципе это было даже проще, чем с людьми, разве что стойку надо было держать пониже. Только один раз одна из тварей сумела проскочить под замах и едва не вцепилась Артёму в ногу. Если бы ей это удалось, Грива остался бы без ноги: зубищи - чистая гильотина. Но он увернулся и принял зверюгу на наконечник копья. Вряд ли он опасно ее ранил, но взвизгнула она мощно. И галопом пустилась наутек. Ее товарки - тоже. Надо полагать, восприняли визг как сигнал к отступлению.
        Тем временем Архо догнал гиену, которая волочила тушу. Та предпочла отступить.
        Грива ожидал похвалы… Не дождался. Наоборот, получил выговор от «опекуна». За неоправданный риск. Мол, мяса вокруг бегают тонны, а если бы гиена грызанула-таки Артёма за ногу, пришлось бы не добычу, а его волочь на копье. И был бы он уже не охотник, а инвалид. Как Макан.

«Выговор» Архо был совершенно справедлив - Артём это понимал. Но всё равно обиделся.
        Антилопу вновь подвесили к древку копья, тупой конец которого лег на этот раз на плечо Гривы. Дальнейший путь охотники проделали без особых приключений.
        Зато по дороге у Гривы созрела одна перспективная идея. Если ее удастся осуществить, то он станет поистине великим охотником. По местным меркам.
        Глава шестая
        Простая первобытная жизнь
        Артём Грива
        Пангун была матерью Архо и Даши. Мужа у нее не было. Вернее, был, но с ним случилось что-то нехорошее (уточнять, что именно, я не рискнул) - и Пангун стала вдовой. У Пангун был любовник: Фопар-Сто-Топоров, «автор» моего томагавка. Отношения Пангун и Фопара ни для кого не были тайной, но Фопар был именно любовником, а не мужем. То есть жили они в разных хижинах, принадлежали к разным
«семьям», и, главное, у них не было и не должно было быть детей. Потому что, как выяснилось, немногочисленные селения племен Реки были строго экзогамными. То есть мужа или жену можно было взять только из другой деревни и, более того, - только с разрешения старейшины. Такого, как Шадаква.

«Только мудрые знают, от кого родятся хорошие дети», - сказал Архо, у которого, кстати, тоже была подружка в своем поселке (естественно для двадцатитрехлетнего мужчины), но жены не было.
        Подходящую жену ему еще не подыскали, но у самого Архо есть кое-кто на примете… Впрочем, в подробности охотник вдаваться не стал. Что же касается евгенических правил аборигенов, то тут я, пожалуй, не стал бы их критиковать. Результат эффективности подбора пар я могу видеть своими глазами. Каждый день. На расстоянии трех шагов. «Результат» зовут Даша. Я ей нравлюсь. По-моему… Но не исключено, что это обычное доброжелательное отношение. Не исключено, что, поселившись в их хижине, я стал для нее чем-то вроде брата…

«Ты вполне можешь обойтись без женщины месяц-другой», - сказал я себе.
        И постарался переключить внимание с туземных красавиц на оружие. Мне нужно было оружие, которое уравняло бы меня с местными охотниками. Мне нужно было их уважение.
        - С этим охотятся твои родичи? - спросил Фопар, разглядывая сделанную Артёмом модельку.
        - Да, - соврал Грива. - Вот эта часть должна быть примерно такой длины. Очень прочная. Вот это маленькое копье…
        - Дротик?
        - Дротик, но еще короче, надо положить сюда. Отпускаешь здесь, и эта веревка бросает дротик вперед. Ее лучше сделать не из ремней, а сплести из сухожилий. Я сам сплету…
        Минут пять потребовалось, чтобы объяснить Фопару принцип действия арбалета, хотя Фопар был мужик сообразительный. Просто ему не приходилось раньше иметь дело с механизмами. Тем не менее оружейник понял. И сказал, что сумеет сделать то, что нужно.
        Изготовить лук было бы проще, но лук требует серьезных навыков. Так же, как, например, еще более простая в изготовлении праща. Изготовить рычажный арбалет, используя только дерево, рог и кожу, - дело непростое, зато стрелять из арбалета Грива умеет. Обучили в свое время. Правда, тот арбалет, из которого стрелял Артём, был изготовлен не из дерева, кости и сухожилий, а из керамопластика, углеволокна и титана, но принцип стрельбы оставался тем же. Во всяком случае Артём надеялся, что всё получится как надо. Еще в своем времени он проговорил эту тему со специалистами, и его заверили, что машинка будет работать. Конечно, не на четыреста метров в пятачок, но - вполне удовлетворительно.
        Итак, Грива вручил каменных дел мастеру модельку, объяснил, что к чему, и Фопар сказал: сделаю. Но срока не назвал. Для здешних это нормально. Времени, в понимании гражданина двадцать первого века, для аборигенов не существовало.
        А в хижине Архо прибавилось еще двое обитателей. Старший брат Архо по имени Мавас, такой же здоровенный, как Пута, но гораздо менее разговорчивый, и его подруга Л’лашни. Мавас ходил за ней к соседям. Теперь, насколько понял Грива, Л’лашни и Мавас некоторое время поживут вместе. А потом, когда убедятся, что подходят друг другу, будет свершен некий обряд, после которого они «официально» станут мужем и женой.
        - А если Л’лашни не подойдет Мавасу, назад мы ее все равно не отпустим, - заявил Пута. - Ее возьму я!
        Мавас не спорил, только хмыкал в бороду. Они с Путой были друзьями.
        Впрочем, Пута-Бегемот поддразнивал всех, включая Артёма. Гриву он звал малышом и советовал Архо получше приглядывать за гостем, а то он такой маленький и слабенький… Вдруг его ненароком унесет какая-нибудь хищная птица.
        Артём не обижался… За него обижалась Даша. Артём вовсе не слабенький, сердито возражала она. Это Пута - толстый и ленивый бегемот.
        Пута хохотал и, если удавалось дотянуться, хватал и тискал девушку… Что, в свою очередь, совсем не нравилось Гриве, но собственное недовольство он пока держал при себе.
        Впрочем, довольно скоро произошло событие, после которого Пута-Бегемот, не без оснований считавший себя самым сильным мужчиной в поселке, перестал дразнить Артёма слабаком.
        Как-то на закате Пута боролся с Мавасом. Выглядело это так. Здоровяки хватали друг друга ручищами и пытались опрокинуть на песок. Победителем считался тот, кто оказывался сверху и удерживал противника в лежачем положении, на животе или на спине.
        Победителем неизменно оказывался Бегемот. То есть Мавасу удавалось время от времени завалить кореша, но Пута всегда ухитрялся вывернуться и скинуть с себя брата Архо.
        За единоборством наблюдали зрители. Человек десять, среди которых была и Даша.
        Если бы ее не было, Грива, возможно, не стал бы вмешиваться. Но женщина на то и женщина, чтобы подталкивать мужчину к подвигам. Даже если это и не очень разумно.
        Мавасу наконец надоело пыхтеть под тушей Бегемота и вытряхивать песок из волос и бороды.
        - Побороться хочет кто? - без особой надежды спросил Пута.
        Среди зрителей присутствовала пара молодых парней, но они Бегемоту не ровня.
        - Я - легонько… - пообещал Пута.
        - Давай, - неожиданно даже для самого себя сказал Грива.
        Пута поглядел на него с сомнением. Артём был меньше Бегемота раза в полтора.
        - Ну давай, - согласился он, видя, что других предложений нет. - Иди сюда, маленький…
        Грива пришел… И Пута оказался на песке.
        Тут же вскочил, довольно проворно… И снова шлепнулся.
        Даша звонко рассмеялась. Артём подмигнул ей… И в третий раз уронил носом в песок пошедшего медведем Путу. На этот раз не отпустил - взял на удержание. Пута рванулся, пытаясь скинуть с себя Артёма. Не получилось. Бегемот поднатужился… И чуть было не встал как есть - с заломленной рукой и Артёмом на шее. Грива в последнюю секунду успел подцепить Путе ногу и снова уткнуть в песок.

«До чего здоровый бугай, - подумал Артём. - Обучить такого „стеночному бою“ - чемпионского уровня „биток“ бы получился».
        - Отпускай, - прохрипел Бегемот.
        Грива отпустил.
        Пута встал и ушел. Без единого слова. Обиделся.
        Грива тоже ушел. Помогать Фопару.
        Работа мастера - всегда работа мастера, с чем бы он ни работал: с камнем, глиной, железом…
        Фопар сидел на камне перед своей хижиной и обрабатывал каменный желвак размером с голову ребенка. Положив желвак на покрытое куском толстой шкуры колено, Фопар обстукивал, оббивал его другим камнем, казалось бы, без всякой системы, пока не получил форму, которой добивался: нечто вроде грубого цилиндра. Тогда мастер отложил отбойник, а подросток, стоявший рядом, протянул ему рог антилопы. Теперь Фопар бил не так сильно, но все равно после каждого удара от «цилиндра» летели кусочки кремня. Минут через двадцать Фопар отложил рог и осмотрел заготовку. Судя по выражению лица, результат мастеру не понравился. Он, не глядя, протянул руку, и подросток вложил в нее кусок рога поменьше. Теперь Фопар обрабатывал камень,
«отжимая» от него совсем крохотные пластинки. Через некоторое время он еще раз осмотрел заготовку - и удовлетворенно кивнул. Подложив под заготовку кусок рога, Фопар придавил ее ногой, взял роговое «долото» и одним ударом отколол длинную тонкую пластинку с острыми краями. Второй удар - и еще одна, точно такая же пластинка упала на землю. Смотрелось как волшебство. За считаные минуты - несколько десятков превосходных наконечников. Подросток-помощник подбирал их и осматривал. Те, что были недостаточно острыми, он «доводил» твердой деревяшкой,
«сшелушивая» лишнее.
        - Дерево для твоего оружия достаточно высохло, - сказал Фопар Гриве, не прекращая работы. - Можно гнуть. Нужны сухожилия для растяжки…
        - Для тетивы, - поправил Артём.

«Тетива» он произнес по-русски. В местном языке такого понятия не было.
        - Для тетивы, - согласился Фопар. - Сухожилия гну подойдут. Рога - тоже пригодятся. Ты сумеешь добыть гну?
        - Думаю, да, - ответил Артём. - Архо мне поможет.
        Архо возражать не стал.
        - Завтра, - сказал он, - пойдем в саванну и возьмем гну.
        Глава седьмая
        Непобедимый Г’ши
        На гну охотились не так, как на других антилоп. Гну - животные воинственные. Они при виде людей не отступали, а сразу переходили в атаку. Трое-четверо охотников могли завалить одного гну. Но найти в саванне гну-одиночку было трудно, а несколько разъяренных гну… С ними даже прайд львов не станет связываться. Часто гну паслись вместе с зебрами или другими антилопами, что тоже было минусом. Более слабые травоядные всегда настороже.
        Но Батани знал место, облюбованное именно гну. Вполне подходящая для охоты холмистая саванна километрах в десяти от стойбища.
        Вышли затемно и с рассветом были на месте. Гну тоже были на месте. Небольшое по местным меркам стадо, голов на двести. То, что нужно.
        Артём неподвижно стоял на пригорке метрах в двухстах от стада.
        Солнце едва поднялось над горизонтом. Со стороны гор дул слабый ветерок. Совсем слабый, едва-едва колышащий траву. Но кое-где травяные метелки раскачивались сами по себе. Так казалось. Но Артём знал: это ползут к стаду охотники - Архо, Батани и Хаала.
        Когда между ними и животными осталось метров тридцать, Батани коротко рявкнул, подражая леопарду.
        Три копья взлетели одновременно. Два - мимо. В антилопу, даже такую крупную, как гну, попасть значительно труднее, чем в дерево. Но третье угодило в бок молодого самца.
        Гну сбились в кучу, выставив рога, готовые встретить леопарда… Но не людей. А подранок взбрыкнул ногами и бросился прочь. Копье мотнулось раз-другой - и выскочило. Бок антилопы стал ярко-алым. Архо на бегу подхватил копье. Только один бык бросился к нему и попытался поддеть рогом. Архо увернулся и побежал за подранком. Того уже преследовали Батани и Хаала.
        Если бы подранок остался под прикрытием стада, его было бы не достать, но он ошалел от боли и скакал куда глаза глядят. Прямо на Артёма. Грива бросился ему навстречу. Зря. Заметив его, гну резко свернул вправо. Охотники бежали за ним, понемногу отставая. Кровь хлестала из раны гну, но четыре ноги, как известно, проворнее двух.
        Впереди возвышался довольно крутой холм. Грива начал забирать право, а Архо - с другой стороны, влево.
        У подножия холма у гну не будет возможности обогнуть возвышенность, и ему придется взбираться по склону, крутому и поросшему кустарником.
        Гну вверх не побежал - свернул влево. Архо отставал от него на какие-то двадцать-тридцать шагов.
        Артём решил обогнуть холм справа.
        Батани и Хаала полезли на холм… И вдруг оба пронзительно закричали. Грива глянул вверх и увидел, что Батани и Хаала с невероятной скоростью, перепрыгивая через кусты, несутся вниз, а за ними с громким хрюканьем катится черная мохнатая глыба размером с носорога, но для носорога слишком волосатая.
        - Беги, беги! - закричал Гриве Хаала. И тут же зацепился ногой за куст и покатился кубарем. Батани обогнал его…
        А Грива подобрал камень побольше и запустил им в непонятного зверя. Попал.
        Зверь, которого он так толком и не успел рассмотреть, резко затормозил всеми четырьмя лапами, развернулся с удивительным проворством и бросился на Артёма.
        Грива увидел, как здоровенная морда (нечто среднее между мордой гиены и медведя, но таких размеров, что любой гризли умер бы от зависти) распадается надвое, обнаруживая посередине пасть емкостью в полкубометра и оснащенную клыками, способными перекусить человека пополам.
        Не раздумывая, Грива метнул копье прямо в красную глотку… Пасть захлопнулась. Зверь расщепил толстое древко, как зубочистку. Расщепил, выплюнул, остановился и уставился на Артёма. Похоже, копье не причинило ему вреда. Но озадачило. Ненадолго.
        Уворачиваясь от удара широкой, как ковш экскаватора, лапы, Грива упал на траву, тут же вскочил, уходя от второго удара. Зверь нависал над ним, пытаясь прихлопнуть. Для своих размеров он был невероятно проворен. Артём уворачивался, прыгал, откатывался… Убежать он даже не пытался: видел, что зверюга бегает быстрее человека. Сопротивляться тоже было бессмысленно. У Гривы были нож и топор, но, чтобы повредить эту тушу, нужен был гранатомет, а не каменный томагавк с «клином» в три пальца шириной.
        Это была игра в одни ворота. Зверь, не особо напрягаясь, порыкивая и покряхтывая, гонял человека по пятачку в несколько квадратных метров. А для человека первая же ошибка стала бы последней. Заденет лапой - всё. Ребра - всмятку.
        Вдруг зверюга взревела децибел эдак на сто, и вместо зубастого «чемодана» емкостью в полкубометра Грива увидел короткие, толстые задние лапы. По правой струилась кровь.
        Не раздумывая, Артём прыгнул прямо на покатую спину и, хватаясь за свалявшуюся шерсть, вскарабкался на могучую холку и вцепился в пыльное ухо. Зверюга мотнула головой, чтобы стряхнуть человечка, но тут на нее накинулись трое охотников, и она отвлеклась, чтобы разобраться с назойливой мелочью. Секунда - копье Хаалы вырвалось из рук, а сам охотник, не удержав равновесия, покатился по земле. Секунда - кривой коготь зацепил ногу Батани, тот перевернулся в воздухе, грохнулся на спину… Архо с криком бросился вперед, отвлекая зверя…
        Артёму хватило трех секунд. Он выхватил топор и с силой вогнал его в выпуклый черный глаз.
        В следующее мгновение он оглох, потерял топор, но успел вцепиться и во второе ухо. Ревущая зверюга поднялась на дыбы. Это было очень внушительное зрелище, но Грива не мог его оценить, потому что его мотало в воздухе, как повисшего на бычьем хвосте бультерьера. Но у быка нет лап, а у зверюги они были. Уворачиваясь от когтистого «ковша», Грива выпустил одно ухо, но все-таки успел достать нож и воткнуть его во второй глаз хищника. После чего разжал пальцы и отправился в свободный полет, закончившийся болезненным приземлением в колючий куст.
        Пока Артём выбирался из куста, битва закончилась: Архо улучил момент, подобрался к ослепленному зверю и на полметра вбил копье в незащищенное горло.
        Удар был смертелен, но ослепленный зверь еще несколько минут ревел и махал лапами, пытаясь достать своих убийц. И только когда все кусты вокруг забрызгало его кровью, доисторическое чудовище наконец повалилось набок.
        - Г’ши, - сказал Архо и толкнул копьем переставшую содрогаться черную тушу. - Мы убили его. Ты убил его, Артём.
        - Не я - ты, - возразил Грива, стирая кровь с оцарапанного колючкой лба.
        Архо покачал головой.
        - Ты цел? - спросил он. - На тебе много крови. Я видел: ты плохо упал.
        - Я хорошо упал, - не согласился Артём. - Это царапины. Что с Батани?
        С Батани было неважно. Нога, которую зацепил тупой коготь г’ши, пострадала не очень сильно, но вот упал Батани, в отличие от Гривы, действительно плохо. Кажется, сломал ребро.
        Грива подошел к убитому хищнику. Ну и тварь. Нет, это точно не медведь. Морда длинная, как у волка. Если представить себе волка размером с носорога. А вот когти на передних лапах очень похожи на медвежьи. Только намного больше.
        А Хаалу интересовало другое. Он прорубил топориком шкуру на задней лапе, отсек ножом кусок мяса, понюхал…
        - Хорошее, - сказал он. - Можно кушать. Пахнет, как свинья. Архо, ты догнал антилопу?
        - Догнал. Пойдем, притащим ее сюда.
        - Погоди, - остановил его Артём. - Как мы это всё утащим?
        - Мы и не утащим, - ответил Архо. - Я побегу в поселок, приведу охотников, а вы пока будете сторожить.
        - Я побегу! - запротестовал Хаала. - Я бегаю быстрее тебя.
        - Беги, - согласился Архо. - Пошли, Артём, притащим антилопу.
        Гну лежал метрах в ста. На нем уже расположилась пара стервятников.
        Архо шуганул их и накинул ремень на шею убитой антилопы.
        Вдвоем они приволокли тушу к подножию холма.
        Батани сидел на г’ши. Вокруг «истекали слюной» несколько грифов.
        - Скоро их будет много, - сказал Архо. - Возьми, - он протянул Артёму его топорик.
        - Когда одна птица опускается на землю, все другие птицы, которые это видят, летят к этому месту.
        Батани соскользнул с туши на землю.
        - Возьми, - он протянул свое копье Артёму. - Я полежу пока.
        Выглядел он неважно.
        Грива взял копье и влез на г’ши. Когда зверь мертв, сделать это намного проще.

«Ну мы и гиганты, - подумал он, устраиваясь на полутораметровой высоте. - Каменными штуковинами завалить такого динозавра».
        Однако, что это там делает Архо?
        Охотник, отложив в сторону копье, присел на корточки рядом с Батани, положил одну руку тому на затылок, вторую - на ушибленный бок и застыл. Грива увидел, как лицо Батани разгладилось, мышцы расслабились… Минута, другая - и раненый уснул.

«Однако! - подумал Грива. - Что мы, оказывается, умеем».
        Интересно, какие еще сюрпризы преподнесет ему белокурый красавец Архо?
        А красавец тем временем, не вставая, метнул топорик и сшиб с гну обнаглевшего грифа. Несколько перьев закружились в воздухе, гриф мерзко заорал, но не взлетел: отковылял в сторону, вразвалку, как курица. Его сородичи тоже подались назад. Решили не нарываться. Зато в их команде прибыло: сверху шлепнулись на землю еще несколько стервятников, а чуть позже неподалеку от птиц расположилось семейство шакалов.
        Архо подобрал топорик и с его помощью нарубил веток, чтобы соорудить подобие навеса над спящим Батани. Потом Архо внимательно осмотрел копье, что-то пробормотал недовольно, обнаружив, что наконечник затупился и держится на древке не так прочно, как раньше.
        - Скоро к нам придет кое-кто покрупнее, - сказал он Гриве, кивнув на стервятников.
        - Думаешь?
        - Все пожиратели мяса видят, куда слетаются грифы.
        Прошло полчаса. Грифов прибавилось. Теперь их было ровно двадцать. И еще марабу.
        Солнце ползло вверх. Грива обмотал вокруг головы кусок ткани. Эх, сомбреро бы сюда. А еще лучше - кондиционер.
        Приковыляли гиены. Четыре штуки. Мерзко хихикая, сунулись к туше антилопы. Архо показал им копье. Не угрожая, просто демонстрируя: вот смотрите, ребята, что у меня есть.

«Ребята» отступили, потоптались немного… И отправились восвояси. Грива был приятно удивлен.
        Затем пожаловал лев.
        Грива спрыгнул с г’ши…
        - Я сам, - остановил его Архо. - Он старый, драться не будет.
        Действительно, стоило охотнику сделать несколько шагов в сторону «царя зверей», как тот совсем по-собачьи поджал хвост и отошел метров на двадцать. Лев был тощий и какой-то очень неухоженный.
        Становилось все жарче.
        Грифов набралось уже дюжины три. Они расселись кольцом. Воняли, как три помойки. Время от времени стервятники устраивали разборки: орали и дрались. Во время разборок они воняли еще сильнее.
        Прибыла новая команда гиен. Пять штук. А может, это были те же самые плюс еще одна.
        Посидели немного, всё так же «хихикая», потом проверили людей на вшивость: кинулись скопом на тушу гну.
        Но Архо был начеку. Первый брошенный им булыжник угодил одной из пятнистых тварей по голове. Гиене это очень не понравилось. Второй булыжник попал уже не в голову, а в «круп»: гиены временно отступили. И переключились на старого льва. Тому пришлось туго. Он пятился и отмахивался. Наконец забился задом в колючий куст - и гиены оставили его в покое.
        - Пойду осмотрюсь, - сказал Грива и полез на холм.
        Сверху (о радость!) он увидел километрах в полутора большую группу людей… А с противоположной стороны, втрое ближе - прайд из шести львов, трусящих прямо к ним.
        Спустившись, Артём сообщил Архо о результатах рекогносцировки.
        - Если львы придут раньше, гну придется отдать, - сказал Архо.

«Прощай мой арбалет», - огорченно подумал Грива.
        Архо тем временем тоже вскарабкался на холм и заорал, привлекая внимание охотников.
        Прайд пришел раньше. Четыре львицы и два льва.
        Старый лев при появлении сородичей вылез из кустов… и бросился наутек. Львицы улеглись поодаль, а львы уселись шагах в двадцати и жадно уставились на гну. Выдержав паузу, хищники одновременно, как по команде, поднялись и двинулись к антилопе.
        Архо встал между львами и гну, вытянулся во весь рост, замахал копьем и издал пронзительный вопль.
        Львы остановились, замотали хвостами, тот, что покрупнее, опустил голову и заревел. Голосок у него был повнушительнее, чем у человека.
        Грива достал топорик и хотел метнуть, но Архо удержал.
        - Если ранишь - они сразу нападут, - совершенно спокойно произнес он. - Не торопись: они не слишком голодны. Не хотят драться. Хотят, чтобы мы ушли. Мы с ними еще поговорим, а тем временем поспеют охотники.
        И он опять закричал и замахал копьем. Артём тоже набрал в грудь побольше воздуха и издал самый лучший боевой клич рукопашника-«стеночника», на который был способен.
        Хорошо получилось. Львы опешили. Стервятники, которые, воспользовавшись тем, что люди отвлеклись, переместились с земли на тушу г’ши, взлетели шумной кучей, роняя перья и помет.
        - Хорошо кричишь, - похвалил Архо. - Одно мое ухо теперь почти не слышит.
        В общем, львам ничего не обломилось. Через несколько минут подоспели охотники, и львы с гиенами с разочарованным видом растворились в бескрайних просторах саванны. Остались лишь грифы да несколько шакалов. Но и падальщикам досталась только кровь на траве.
        Тушу г’ши оплели ремнями. Сверху на нее уложили продолжавшего спать Батани. Затем из ремней соорудили подобие сбруи, в которую впряглись два десятка охотников покрепче. Тем, кто пожиже, таким, как Артём, достался гну. И на этот раз никто из четвероногих любителей поживиться за чужой счет не пытался украсть человеческую добычу.
        - Хороший день! - сообщил Артёму пыхтящий рядом с ним Хаала. - Ни в одном из племен Реки нет убийц г’ши. Мы - первые. Ты - великий охотник, пришедший из саванны. И ты сегодня не дал г’ши убить меня. Когда-нибудь я тоже не дам тебя убить.
        Глава восьмая
        Тропка, по которой еще никто не ходил
        Артём сидел на мелководье. Даша, стоя рядом с ним на коленях, обрабатывала его царапины кусочком меха, смоченным в жгучем, неприятно пахнущем настое. Грива стоически терпел процедуру. Впрочем, боль он всегда переносил неплохо. Куда труднее было переносить близость очаровательной девушки, которая, в отличие от настоя, пахла просто потрясающе, а выглядела даже лучше, чем пахла.
        Но Артём, сжав зубы и сцепив за спиной руки, чтобы те ненароком не проявили инициативы, терпел.
        Правда, некоторые вещи скрыть довольно трудно, но если Даша и заметила некую неумышленную реакцию организма Гривы, то виду не подавала.
        Руки ее порхали, как бабочки, а сама она напевала монотонно что-то вроде: «Храбрый охотник, добывший много мяса, возвратился домой и отдыхает…»
        Позже Грива узнал, что эта «колыбельная», слова в которой не имели особого значения, - составная часть местной медицины. Что-то вроде слабого обезболивающего. Более эффективным обезболивающим была какая-то наркотическая настойка, которой напоили Батани. Раненого охотника врачевал сам Шадаква. Грива не ошибся: у парня действительно оказалось сломано ребро. И повреждено что-то внутри. Но Шадаква заявил, что пройдет месяц (лунный, естественно), и Батани снова будет охотиться.
        Что же касается Гривы, то Шадаква глянул на него мельком и переадресовал Даше. Артём этому был только рад.
        Даша закончила и встала. Грива остался сидеть, любуясь ее ножками.
        - Пойдешь со мной за лыком? - спросила девушка.
        - Да.

«Лыко», строго говоря, было не лыком, а мягкой волокнистой корой одного дерева. Именно из этой коры изготовлялась местная «ткань».
        Даша упорхнула к хижине Шадаквы - вернуть остатки дезинфицирующего настоя, а Грива решил подождать ее «дома».
        Перед хижиной три женщины, Пангун, Л’лашни и еще одна, имени которой Грива не знал, занимались делом: обрабатывали каменными скребками растянутую на колышках шкуру г’ши. Шкура была огромная, как волейбольное поле. Артём еще раз подивился: как им все-таки повезло - завалили такое чудовище.
        - Где Архо? - спросил Грива.
        - Спит, - Пангун кивнула в сторону хижины. - Есть хочешь?
        Грива покачал головой. Сразу после возвращения они с Архо и Хаалой умяли половину печенки г’ши. То есть примерно по полкило сырого мяса на брата.
        Незнакомая женщина послала кокетливый взгляд.
        - Никто раньше не убивал г’ши, - сказала она.
        Незнакомка была примерно одного возраста с молодой женой Маваса, Л’лашни. И тоже весьма привлекательная.
        - А правда, что… - начала незнакомка.
        Но тут появилась Даша.
        - Мы с Артёмом идем за лыком! - с ходу заявила она, с вызовом глядя на незнакомку.
        Л’лашни хихикнула. Пангун пробормотала что-то, не сказать чтобы одобрительное, но Даша уже нырнула в хижину и через несколько секунд появилась с большим мешком.
        В эти несколько секунд незнакомка успела послать Гриве еще один кокетливый взгляд и лукавую усмешечку, Пангун - окинуть Артёма скептическим взглядом, а Л’лашни - подмигнуть.

«Всё-таки плохо, что я не знаю местных обычаев», - подумал Артём, чувствуя себя отнюдь не матерым мужчиной, майором спецподразделения и камергером Императорского Двора, а неопытным пацаном, который понятия не имеет, как обращаться с понравившейся девушкой.
        В ближнем к стойбищу лесу самая большая опасность, которая угрожала людям, это если обезьяна на голову нагадит. Вполне реальная опасность. Обезьян - от крохотных мартышек до здоровенных клыкастых гамадрилов - в лесу была прорва. Они околачивались поблизости от стойбища, составляя компанию шакалам и крысам,
«подметавшим» все, что выбрасывали люди. Впрочем, и обезьяны, и шакалы знали свое место и держались от хижин на почтительном расстоянии.
        Все, даже наглые гамадрилы, относились к людям с подобающим пиететом. В здешнем биоценозе хомо сапиенс котировались в одном ряду с крупными хищниками. Такими, как львы. Как подобает крупным хищникам, люди предпочитали на обед более крупную дичь. Но ведь и у обезьяны, подошедшей ко льву слишком близко, есть все шансы стать легким завтраком.
        Так что и от людей приматы тоже старались держаться подальше. Шкуры четвероруких, не проявивших должной осторожности, Грива видел в хижине Архо.
        - Твое племя живет посреди саванны? - спросила Даша.
        Грива покачал головой.
        - Дальше.
        - Дальше? Но дальше саванны жизни нет. Там только камни и песок. Может быть, ты пришел с тех гор?
        Грива покачал головой.
        - Ты первая, кто спросил меня, откуда я пришел, - заметил он.
        - Прости, я знаю, что нехорошо задавать вопросы гостю, - Даша улыбнулась чуточку виновато. - Но я хочу больше знать о тебе. Ты такой удивительный. Я никогда не видела похожих на тебя. Говорят, за лесом красных деревьев живут люди с волосами цвета мокрой земли. Шадаква рассказывал. Говорят, эти люди не такие, как мы… Говорят, они не люди вовсе… Но ведь ты - человек? - Даша остановилась и посмотрела на Гриву. - Ты ведь человек, да?
        - Да, - сказал Артём.
        Интересно, что еще он мог сказать?
        Два шага навстречу - и они оказались рядом. Так близко, что соски девушки почти касались груди Артёма. И коснулись, когда Артём взял ее за плечи и притянул к себе. Ладошки девушки легли на грудь Артёма - не отталкивая, а как будто прислушиваясь, легонько перебирая пальчиками. Тело ее изогнулось так, что живот прижался к животу мужчины, а голова откинулась назад, подставляя ему нежное подрагивающее горлышко. Артём коснулся его губами, тронул языком…
        Дыхание Даши участилось. Ее бедра пришли в движение, качнулись влево-вправо. Артём животом ощущал, как упруго двигаются мышцы под гладкой кожей девушки. Он обвил левой рукой ее талию, и Даша еще больше откинулась назад. Артём наклонился к ее грудям, щекоча их отросшей бородкой. Пальцы его правой руки пробежали по ложбинке вдоль ее позвоночника, проникли под край набедренной повязки, обхватили и сжали твердый холмик ягодицы… Негромкий стон… И еще один, когда его пальцы коснулись мягкой, влажной шерстки. Но через секунду она распрямилась и оттолкнула его, ласково, но решительно.
        - Нет! - Даша отодвинулась. Но слишком недалеко, поскольку Артём все еще обнимал ее.
        - Почему - нет?
        Он чувствовал ее желание.
        А это «нет»… Может быть, это просто формальность… Обычай…
        - Нельзя! - произнесла она твердо. - Мы с тобой не должны соединяться. Я - не та, кто… Не тот, кто проводит внутрь.
        - Но ты же хочешь меня! - ласково проговорил Артём. - Хочешь… соединиться со мной?
        - произнес Грива, удерживая ее руку.
        - Да, - просто ответила девушка. - Хочу.
        - Тогда почему ты меня отталкиваешь? Боишься, что твои родичи тебя не одобрят? - Артём хотел сказать «осудят», но не знал, есть ли в местном языке вообще такое слово.
        - Нельзя! - Даша погладила его по руке, смягчая резкость ответа. - Ты - чужой, Артём. Ты не знаешь. Ты не входил в…
        - Куда не входил? - Грива не понял слова.
        - В то, что не здесь. В то, которое внутри. Ты… Ты помнишь, как Архо попросил меня ввести тебя в круг стойбища?
        - Да, конечно.
        - Так же тебя должно ввести в то, что не здесь.
        - Так введи меня! - улыбнулся Грива.
        Даша вздрогнула, как будто ее ударили.
        - Что ты говоришь! - воскликнула она.
        - Солнце мое, - Артём коснулся ее щеки. - Не сердись. Я ведь не знаю, о чем речь. А ты не хочешь мне рассказать.
        - Я не могу, - тихо ответила Даша. - Я ведь не мужчина. Я не прохлада, я только тропка.
        - Прохлада? - Грива не сразу сообразил, что под «прохладой» в здешнем климате подразумевается нечто позитивное.
        - Я - тропка, которой еще никто не ходил, - еще тише проговорила она. - Если ты пойдешь - ты не вернешься.

«Ну что за дурацкие предрассудки!» - подумал Грива.
        - Уверяю тебя, мой ангел («ангел» он сказал по-русски), что я уже ходил по этой тропке. И ничего дурного не случилось ни со мной, ни с… тропкой.
        - Ты не знаешь, - грустно проговорила девушка. - Это… Это… - Она пыталась подыскать подходящее слово, понятное Артёму, но не смогла, поэтому просто повторила: - Ты не вернешься. Нет, не спрашивай меня больше! Я не мужчина. Я не могу тебе объяснить…
        - А кто может?
        - Никто! - Ее рука выскользнула из пальцев Гривы - он не стал ее удерживать.

«Не знаешь - не лезь!» - сказал он сам себе. Этак можно запросто поломать жизнь девушке. И самому огрести мешок неприятностей. Сначала надо разобраться в здешних моральных устоях. Действовать по принципу: «Пусть мне будет хорошо, а не то вам всем будет плохо!» - не подобает русскому офицеру.
        Он разжал пальцы. Миг - и ее грациозная фигурка исчезла в зарослях. Грива бросился за ней, но вскоре безнадежно отстал. Колючие ветки, которые словно бы расступались перед девушкой, Артёма пропускать не желали. Цеплялись иголками-крючками почище колючей проволоки. Мистика какая-то…
        Артём нашел Дашу через полчаса. Она снимала с дерева полоски коры и как ни в чем не бывало приветствовала тяжело дышащего и порядочно ободравшегося о колючки Артёма. На ней самой не было ни царапины.
        Глава девятая
        Оружие калек и пришельцев
        Пока Артём с Дашей отсутствовали, в селение пожаловали гости. Охотничий отряд из соседнего стойбища.
        - Это кто? - спросил Артём у Даши.
        - Вабу. Их поселок выше по реке. В двух днях пути. Оттуда никто не приходил уже три луны. Будет праздник. Пройдем, я назову им твое имя. Расскажешь, как ты убивал г’ши. Пойдем же!
        Грива не стал противиться.
        На пустом пространстве между хижинами собралось человек сорок. В основном, мужчины. Пришельцев было семеро, и представлять им Гриву не понадобилось. Гостям уже поведали и о Гриве, и о том, как была убита полуторатонная зверюга. Еще бы: вот ее череп красуется на самом видном месте. «Интересно, - подумал Артём, - как удалось так тщательно отчистить кости от плоти?»
        Пока Пута последовательно представлял каждого гостя Артёму, Даша тихонько удалилась.
        Гости-вабу были похожи друг на друга, как братья. Поджарые мускулистые юноши лет шестнадцати-семнадцати. Исключение составлял их предводитель. Этот был лет на пять постарше. Предводителя звали Ва-Баган. Это имя безусловно что-то означало, но что именно, Грива не знал. Зато когда предводитель вабу встал, то оказался настоящим гигантом. Глядя сверху вниз на Гриву, он произнес:
        - Вот ты какой, взобравшийся на г’ши. Такой маленький. Наверное, г’ши тебя не заметил, принял за муху.
        Это была не добродушная шутка вроде тех, что адресовал Гриве Пута. Прищуренные глаза Ва-Багана смотрели холодно и недружелюбно.
        И впервые с тех пор, как Грива попал сюда, у него появилось желание врезать кому-то по физиономии. Но он воздержался. И язвить в ответ тоже не стал. Пока он еще не настолько хорошо знал язык аборигенов, чтобы состязаться в остроумии.
        Впрочем, будь рядом Даша, он, скорее всего, не смолчал бы…
        - Красивая черепушка, - Ва-Баган кивнул на череп г’ши. Обращался он не к Артёму, а к Путе. - Я тоже хочу такую.
        - Думаешь, она поместится на твоих плечах? - ухмыльнулся Пута.
        - Она будет лежать перед моим домом, Бегемот, - пробасил Ва-Баган. - Я буду сидеть на ней, размышляя о смысле великого света.
        - Сначала тебе придется уговорить г’ши расстаться с головой, - заметил Пута. - Я думаю, г’ши уговорит тебя быстрее, чем ты - его.
        - Если сыновья земляного шакала убили г’ши, вабу тоже могут убить его! - высокомерно бросил Ва-Баган.
        С каждым произнесенным словом он всё меньше и меньше нравился Артёму. Еще он подумал, что Пута, названный «сыном земляного шакала», сочтет себя оскорбленным, однако Бегемот (а равно и его соплеменники) восприняли слова Ва-Багана как должное.
        - Никто прежде не убивал г’ши! - воскликнул Хаала. - И ты тоже, Ва-Баган. Ты достаточно силен, чтобы поймать гну за хвост, но г’ши намного больше гну!
        - …А хвост у него намного короче, - вставил Архо. - Так, Артём?
        - Ухватить можно, - сказал Грива. - Но удержать я бы не взялся. Но ты, Ва-Баган, выглядишь довольно крепким мужчиной. Может, у тебя и получится. Но я советую: попробуй сначала с носорогом. Он почти такой же сильный, как г’ши, зато у него нет ни зубов, ни когтей. Попробуй удержать за хвост носорога, Ва-Баган. А если не получится, тоже не беда. Глазки у носорога маленькие. Думаю, он тебя просто не заметит. Решит: это муха села ему на хвост.
        Вокруг засмеялись. Даже кое-кто из вабу захихикал.
        Грива опустился на землю рядом с Архо, и тот протянул Гриве чашку с мутной жидкостью, перебродившим пальмовым соком. Слабеньким, но довольно приятным.
        Ва-Багана шутка не развеселила.
        - Я найду и убью! - заявил он. - Даже если мне придется пройти через Лес Красных Деревьев, чтобы найти г’ши!
        - Не говори о запретном! - укорил его Архо.
        - Ты боишься, что Ужас услышит? - ухмыльнулся Ва-Баган. - Не бойся! Все знают, что Ужас не покидает своего леса.
        Артём навострил уши. Вот это уже по-настоящему интересно.
        - Я не боюсь, - недовольно произнес Архо.
        - И я не боюсь! Я пройду через Лес Красных Деревьев к большим озерам, а если Ужас попадется мне навстречу, я проткну его копьем, как бородавочника. Убью его и съем! Верно, братья?
        Только один из соплеменников, худощавый юноша с порывистыми движениями поддержал предводителя:
        - Я тоже пройду через Лес Красных Деревьев к большим озерам! - воскликнул он. - Для мужчин не должно быть ничего запретного!
        - Для мужчин - может быть… - насмешливо произнес Пута. - Только я что-то не вижу на тебе знака Испытания…
        Юноша покраснел и стушевался.
        - Что это за Лес Красных Деревьев? - вполголоса поинтересовался у Архо Грива. - Где это?
        - На первую четверть солнечного пути отсюда. Там растут старые деревья с красной корой. Там - Ужас. Запомни это и не ходи туда, пришедший из саванны.

«Неужели Он там?» - боясь поверить в собственную удачу, подумал Грива.
        Определение «Ужас», на взгляд Артёма, идеально подходило родичам трехглазого.
        - Почему туда нельзя ходить? - спросил Грива. - Как он выглядит, этот Ужас?
        - Я его не видел, - буркнул Архо. - И надеюсь, никогда не увижу. Не хочу об этом говорить. Хочешь узнать больше - спроси Шадакву.
        - Спрошу, - сказал Грива. - Непременно.
        Предводитель вабу изрек очередную хвастливую тираду и злобно зыркнул на Гриву.

«Интересно, почему он на меня взъелся? - подумал Артём. - Неужели из-за г’ши?»
        Он собирался спросить об этом Архо, но не успел.
        Прискакал мальчишка от Фопара. Мастер звал пришедшего из саванны взглянуть на выполненный заказ.
        На испытания пришли оба «оружейника». Как выяснилось, Макан тоже принимал участие в изготовлении арбалета.
        Мастера постарались. Даже приклад обмотали кожей, хотя Грива этого не просил. Тетивы сплели из сухожилий и волос из хвоста зебры. Три штуки. Грива знал, что тетивы будут слабым местом. Машинка получилась тяжелее, чем он ожидал: килограммов двенадцать. Имеет смысл подумать, как ее облегчить. Но это потом.
        Мальчишки подвесили на ветке старую шкуру, Грива отошел шагов на двадцать, вложил в желобок болт - полуметровую стрелку из твердого дерева с кремневым наконечником. В основании были вставлены короткие перья, которые должны были придать болту вращательное движение.
        Первый болт угодил в самый низ шкуры. Грива внес поправку, и второй выстрел оказался точнее. На окончательную пристрелку ушло около часа. Результат Гриву вполне удовлетворил. На дистанции в сто шагов Грива клал три стрелы из пяти в пятно размером с ладонь. Дальше - хуже. Но в этом был виноват не арбалет, а болты, весьма далекие от стандарта. Еще одна проблема заключалась в хрупкости каменных наконечников, но тут уж ничего не поделаешь. Фопар предложил несколько наконечников сделать из рога. Или зубов какого-нибудь грызуна.
        Опробовали арбалет и его изготовители. Им понравилось, особенно Макану.
        - С таким оружием даже я, калека, мог бы охотиться, - заявил он.

«Да уж, - подумал Артём, представляя, какой переворот в жизни племени произведет эта штуковина. - Пока обитатели саванны приучатся к тому, что безопасная дистанция общения с человеком изменилась, пройдет довольно много времени».
        А в поселке тем временем готовились к празднику. Жарили мясо, раскладывали фрукты-овощи, вытаскивали врытые в землю пустотелые бамбуковые стволы, в которых зрело пальмовое вино. А главным блюдом должно было стать мясо г’ши, нарезанное и замаринованное по местному рецепту.
        Гости тоже пришли не с пустыми руками: приволокли полцентнера мяса и десяток бурдюков с той же пальмовой бражкой.
        Однако кроме гастрономических развлечений планировалась и «культурная» программа. Между столбами натянули размалеванную красным шкуру зебры, сложили кучками топливо для костров… Гулянка планировалась на всю ночь.
        Из своей хижины выбрался Шадаква. Прошелся с важностью по поляне, перекидываясь парой-тройкой фраз то с одним, то с другим. Артёму уделил особое внимание: пригласил к себе.
        Всё это время Грива безуспешно пытался определить место, которое занимал в племени Шадаква. Вождь? Шаман? Патриарх? Жрец?
        Он явно принадлежал к другой народности, «пришедший издалека». И безусловно, был очень уважаемым человеком в поселке.
        Каков же его статус? Вождь? Возможно. Вождь, который не командует, а рекомендует, но чьи рекомендации выполняются беспрекословно. Шаман или жрец? Возможно и это. Артём пока не очень хорошо представлял себе сакральные воззрения туземцев. Вернее, совсем не представлял. Знал, что туземцы верят в существование неких сверхъестественных сил. Но не знал, каким богам они поклоняются. Они не приносили жертв, традиционных для отсталых народов. Не «задабривали» звериных духов перед охотой, не молились богам… Создавалось такое ощущение, что у них вообще не было религии. Сегодня, услышав о запретном лесе, Грива сделал фантастическое предположение: может, их богами являются трехглазые? Допустим, живут они в упомянутом сегодня Лесу Красных Деревьев, а Шадаква - их жрец-представитель… Почему бы и нет? Нормальная гипотеза. Артём не знал фактов, опровергающих такое предположение. Впрочем, фактов, его подтверждающих, Грива тоже не знал. Черт! Он вообще знал слишком мало, чтобы строить гипотезы. Вот, к примеру, его друг Ваня Сучков большую часть своего времени проводит у монитора, а в церковь ходит только по
праздникам, несколько раз в год. И при этом Ванька - православный, верующий в Христа, а не в информационные матрицы, которым посвящает намного больше времени, чем молитве. Но настоятель церкви, в которую ходит Сучков, большую часть времени отдает Служению. Вывод: если Шадаква - жрец, он должен служить богам. Если Шадаква
        - шаман, он должен заклинать духов и творить всякие шаманские ритуалы. Однако ничего подобного Грива не наблюдал. Возможно, потому что - непосвященный. Непосвященных к сакральным таинствам не допускают. А вот табу и прочие общепринятые религиозные установки касаются всех, а не только посвященных. И эти запреты существуют. Например, сегодня Грива узнал о том, что в племени существуют запрет на интимную близость (до сих пор Грива ограничений в этой сфере не наблюдал) и запрет на посещение некоего места (доселе Артём считал, что аборигены могут бродить, где вздумается), называемого Лесом Красных Деревьев.
        Впрочем, каким бы ни был официальный статус Шадаквы, он был, безусловно, самой авторитетной персоной в поселке. И если уж кто-то способен объяснить Артёму правила здешней игры, то это именно он. Если пожелает, конечно. Несмотря на данное во время их знакомства обещание «говорить много раз», Шадаква, видно, решил выдержать в их общении паузу.
        - Ты удивил меня, пришелец, - сказал Шадаква. - Никто еще не убивал г’ши. Из тех, кто живет на берегах Реки, - тут же уточнил он.
        - Зверя убил Архо, - в свою очередь ввел поправку Артём.
        - Копье Архо оборвало жизнь г’ши, но убил его ты, - возразил Шадаква. - Мне рассказали, как это было. В тебе нет страха, пришелец с именем… - Старейшина пропел фразу, которую Грива не понял. И которую, вероятно, не смог бы повторить правильно, и поэтому не стал переспрашивать.
        - Во мне есть страх, - сказал Артём. - Но мой страх повинуется мне, а не я - ему.
        Шадаква молча уставился на Гриву. В очередной раз у Артёма возникло ощущение, что старик пытается «залезть» ему в голову и покопаться в мыслях.
        Что ж, если дед на такое способен, его ждет большой сюрприз. Ему придется потрудиться, чтобы осмыслить, скажем, образ взлетающего стратосферного «крыла».
        - Ты говоришь правду, - наконец изрек Шадаква довольно-таки мрачно. - Племя, которое породило тебя, страшное племя.
        - Мои сородичи не все такие, как я, - честно сказал Грива. - Чтобы стать таким, мне пришлось кое-что пережить… Испытать… - Нелегко было найти слово, адекватное термину «спецподготовка», в лексиконе аборигенов.
        Шадаква снова уставился на Гриву, как гипнотизер-психиатр - на пациента, вдруг вспорхнувшего над креслом.
        - Не вижу на тебе знака Испытания… - пробормотал он через некоторое время.
        Что-то такое Грива сегодня уже слышал… Ах да, такими же словами Пута поставил на место парнишку-вабу, причислившего себя к мужчинам.
        - Испытания бывают разными, - сказал Грива.
        - Здесь - только одно, - возразил Шадаква. - И ты его не прошел. И не пройдешь.
        Артём Грива
        Я пожал плечами. Не очень-то и хотелось. Хотя если это «испытание» наладит наши отношения с Дашей…
        Стоп! Что-то у меня приоритеты сбились. Даша - безусловно, замечательная девушка. Но я - не влюбленный подросток. Я - офицер, выполняющий боевую операцию. Первая стадия, адаптация на местной почве, можно считать, проведена успешно. А отождествляться с окружением, пропитываться проблемами аборигенов, формировать ложные привязки - это лишнее. Первый этап пройден. Следующий - найти трехглазого. Или трехглазых. И у меня, похоже, есть зацепка. Вот эту линию и надо разрабатывать.
        Я принял решение - и сразу стало легче. Я перестал быть частью этого мира и снова стал самим собой, майором Гривой, русским, православным, младшим камергером Императорского Двора, сыном своих родителей, рожденным во второй половине двадцать первого века. Там - мой дом. Там - всё, что для меня важно. А здесь я не живу. Здесь я работаю.
        Значит, не пройду испытания? Ну-ну… Впрочем, если испытание состоит в том, чтобы изготовить за день дюжину каменных топоров или попасть камнем в макаку за сто шагов, то он, безусловно, прав. Так что закроем тему и займемся делом.
        - Неподалеку отсюда есть одно место, - сказал я. - Называется: Лес Красных Деревьев.
        Ага! Задело дедушку за живое! Ишь, встрепенулся!
        - Кто сказал тебе об этом… месте?
        - Ва-Баган, - честно ответил я. - Он сказал: там обитает нечто страшное, но он такой храбрец, что запросто пройдет по этому лесу.
        - Ва-Баган так сказал? - В голосе мудрого наставника аборигенов прозвучало сомнение.
        Я снова пожал плечами. Хочешь - верь, хочешь - не верь.
        - Это запретное место, - довел до моего сведения Шадаква. - Для всех, кто живет на берегах Реки.
        - Не для Ва-Багана.
        - Ва-Баган не пойдет в этот лес!
        Я в третий раз пожал плечами.
        - Если ты пойдешь туда, пришедший из саванны, с тобой случится беда!
        - Меня нелегко убить, - заметил я.
        - Ты потеряешь не жизнь, а огонь сердца! - объявил Шадаква. - После этого ты сам не захочешь жить.
        - Ты напугал меня, Пришедший Издалека, - с усмешкой произнес я. - Видишь, я даже вспотел от страха.
        Насчет пота - истинная правда. В такую-то жарищу.
        - Это не смешно, - в голосе Шадаквы звякнул металл, точнее - кремень, если сделать поправку на здешние технологии.
        - Возможно, - согласился я. - Расскажи мне о тех, кто живет в Лесу Красных Деревьев. Может, я с ними уже встречался? Нет ли у них случайно еще одного глаза? Вот здесь… - Я постучал себя по лбу.
        - Это не смешно, - повторил Шадаква. - Если бы ты встретился с Ужасом, ты не посмел бы смеяться над ним.
        - А ты с ним встречался? - спросил я.
        - Не в этом мире, - буркнул Шадаква.
        - А в каком?
        - Ты не поймешь, - отрезал он. - Ты не прошел испытания.
        Достал уже со своим испытанием! Но всё равно интересно… Похоже, я вплотную подобрался к сакральным тайнам аборигенов.
        - А ты все-таки попробуй.
        - Об Ужасе я говорить не буду, - отрезал Шадаква. - Если ты настолько глуп и упрям, иди - и сам все увидишь.
        - Не хочешь рассказывать об Ужасе, расскажи о «не этом» мире, - попросил я тоном ниже. - Или это - тоже запрет?
        - Говорить - не запрещено, - сказал Шадаква. - Но - бессмысленно. Есть этот мир… - Шадаква раскинул в стороны руки, - …а есть - другой. Вот такой! - Он с хлопком соединил ладони. - Но рожденный в водах Реки может войти в него.
        - Но ты тоже можешь, - сказал я. - Хотя ты рожден не здесь.
        Стрела была послана наугад, но попала в цель.
        - Я могу, потому что я - Пришедший Издалека, - заявил Шадаква. - Я… - Тут он осекся, видимо, решил, что сболтнул лишнее.
        Эх, дедушка! Куда тебе, ровеснику палеолита, соревноваться в словесной игре с бывшим сотрудником русской внешней разведки, за плечами которого четырнадцать вербовок.
        - Я тоже пришел издалека, - мягко напомнил я. - Я думаю, из еще более дальнего далека, чем ты. Что скажешь?
        Я опять попал в цель. Но, похоже, на этот раз угодил в нежелательное место. Глаза Шадаквы сузились, а физиономия отразила нечто, хорошо знакомое мне по боевому опыту. Так смотрят люди, решающие вопрос, насколько опасен их собеседник. И не лучше ли прикончить его прямо сейчас, пока тот не причинил серьезного вреда.
        Я тоже сузил глаза. Деда я не очень опасался. Какими бы сверхъестественными навыками он не обладал, я с ним справлюсь. Но если он кликнет на помощь соплеменников, мне придется туго.
        - Ты пришел из саванны, - сказал Шадаква. Без особой, впрочем, уверенности.
        - Это ты так сказал, - заметил я.
        - Ты пришел со стороны заката, - уточнил Шадаква. - В саванне - множество племен. Худшие из них живут у подножия гор восхода. Но ты не из них.
        - Уверен? - Я усмехнулся. - А вдруг я просто сделал небольшой круг, чтобы тебя обмануть?
        - Уверен. Это поймет любой, у кого есть глаза, - мудрый дедушка тоже соизволил изобразить усмешку. - Но я чувствую в тебе смерть.
        Это было сказано спокойно. Просто констатация факта.
        - Я пришел не для того, чтоб причинить вред племенам Реки, - сказал я. - Ни мне, ни моему племени ничего не нужно от вас. Посмотри мне в глаза и увидишь, что я не лгу.
        - Да, - нехотя согласился Шадаква. - Ты говоришь правду. Но я вижу в тебе гнев и жажду разрушения. И я сожалею, что позволил тебе остаться.
        - Мне уйти? - осведомился я.
        - Нет, - Шадаква вздохнул. Или мне показалось? - Раз ты здесь, значит, ты можешь здесь остаться. Иначе тебя бы здесь не было.
        И уставился на меня в ожидании.
        Я попытался переварить эту философическую конструкцию. Не смог. Видно, я еще недостаточно освоил местный язык. Ответить мне было нечего.
        Снаружи донесся взрыв смеха. Почему я здесь, а не там, где весело и вкусно пахнет жареным мясом?
        - Иди, - угадав мои мысли, мрачно произнес Шадаква. - Ешь, пей и радуйся.
        - Постараюсь, - ответил я.
        - Скажи Ва-Багану, что я хочу его видеть, - добавил Шадаква, когда я был уже на пороге. - Немедленно.
        Я ничего не ответил. Надо будет - сам позовет. Я ему не мальчик на побегушках.
        Но оказавшись снаружи, я передумал. Потому что предводитель вабу, пока я беседовал со старейшиной о высоких материях, времени даром не терял - подбивал клинья к моей девушке. Облапил ее по-хозяйски и с важностью что-то вещал. Надо полагать, хвастался.
        Второй раз за сегодняшний день у меня возникло желание посчитать кое-кому зубы.
        Отчасти утешило меня то, что Дашу мое появление явно обрадовало. Она выскользнула из объятий Ва-Багана и встала рядом со мной. Ва-Баган тоже встал. Навис надо мной, грозно выпятив челюсть, набрал воздуха в грудь, намереваясь сказать какую-нибудь гадость…
        - Иди, - сказал я ему. - Шадаква желает тебя видеть. Немедленно.
        Честно говоря, я полагал, что этот бугай пошлет подальше и меня, и Шадакву. Но нет, он только зыркнул яростно и зашагал к хижине старейшины.
        Надо же! Похоже, я недооценил авторитет господина Шадаквы. А с этим Ва-Баганом определенно надо разобраться.
        - Не сердись, - Даша тронула меня за плечо. - Хочешь вина?
        - Нет.
        Прозвучало слишком резко. Я не хотел ее обидеть. Ну да, она позволила обнимать себя этому буйволу, но кто я такой, чтобы определять, что ей можно делать, а что - нельзя? Я, который и в обычаях-то здешних не научился толком разбираться.
        - Я не сержусь, - сказал я, погладив ее запястье. - Но кое-что мне не нравится.
        Мы вышли из поселка и остановились на поляне, где я сегодня опробовал арбалет. Сейчас здесь было пусто и тихо.
        Непривычно тихо. Лес молчал. Так бывает перед приближением сумерек. Или незадолго до того, как начнет светать.
        Я опустился на траву, потянув за собой Дашу. Дневная жара ушла, но воздух был сухим и горячим, а Дашино бедро, когда я провел по нему ладонью, - прохладным, чуточку влажным, каким-то особенно… живым?
        - Ва-Баган хочет взять меня в жены, - сказала Даша. - Если Шадаква разрешит.
        - А ты… хочешь этого?
        - Ва-Баган очень сильный, - Даша накрыла мою руку шершавой ладошкой. - Он - лучший охотник вабу. Но я не хочу его. Я хочу тебя. - Она сняла мою руку со своей ноги. - Когда ты прикасаешься ко мне, мне кажется, что я вот-вот взлечу. Как в мире снов.
        - Разве это плохо? - спросил я.
        - Плохо. Я не могу ни думать, ни говорить. Я - как спрятавшийся в траве детеныш газели: не знаю, кто найдет меня раньше - мать или леопард.
        - Не бойся… - тихонько проговорил я. - Не бойся меня, Даша. Я не хочу сделать больно.
        - Ты не хочешь. Но так ли важно, что ты хочешь? Ты… В тебе много страшного. Ты - как огонь. Он делает мясо сладким и мягким, но может укусить больнее змеи. А может убить всё живое на много дней пути. А мне страшно быть рядом с тобой, Артём.
        - Тогда почему ты сейчас со мной? - мягко спросил я.
        - Потому что без тебя мне пусто. Потому что ты очень красивый.
        - Неужели красивее, чем Ва-Баган? - улыбнулся я.
        - Намного красивее! - пылко проговорила девушка. - Ни у кого я раньше не видела таких волос, как у тебя. И таких глаз. Ты - необычный. А Ва-Баган - такой, как все. А когда он стоит рядом со мной, я вижу только его подбородок, а тебе я могу смотреть в глаза.
        Вот так вот. А я-то думал, что рядом со здешними суперменами выгляжу заморышем.
        - А там, где я родился, девушкам нравятся большие мужчины, - улыбнулся я. - Такие, как Пута или Ва-Баган.
        - Мне нравишься ты. И я видела, как ты вывалял Путу в песке.
        - Он здорово тогда на меня обиделся, - заметил я.
        - Конечно. Он правильно обиделся. Это ведь игра, а ты всё делал по-настоящему…
        Если бы он тогда серьезно отнесся к ее словам!
        Но Артём думал не о словах. Он думал о том, как ему желанна эта девушка. Ему казалось: еще ни одна женщина не была столь желанна, как Даша.
        - Я всё делаю по-настоящему! - заявил Артём. И попытался ее обнять, но она ускользнула столь же ловко, сколь грациозно. И, засмеявшись, побежала к хижинам. Ах, как красиво она бежала…
        Глава десятая
        Ва-Баган, великий и могучий
        - Ты пришел недавно, человек. Поэтому тебе, наверное, не успели сказать, что я самый сильный охотник на берегах Реки.
        Ва-Баган перехватил Гриву в проходе между хижинами и, кажется, решил напугать. Такая вот истинно дикарская наивность!
        - Разве? - усмехнулся Артём. - По-моему, ты сам объявил об этом раз двенадцать.
        - Я могу раздавить тебя, как крысу! - Рука Ва-Багана сжалась в кулак перед носом Артёма.
        - Правда? - Артём приподнял бровь. - Ты давишь руками крыс? Можно узнать, зачем?
        Предводитель вабу аж зарычал от ярости.
        Попробуй-ка разбери: то ли чужак над ним издевается, то ли еще не научился разговаривать на «человеческом языке».
        - Д’ша будет моей женой! - рявкнул он. - Не смей приближаться к ней.
        - Не ори, душитель крыс, - поморщился Артём. - И не дыши на меня: от тебя воняет, как от гиены.
        Ух как хотелось «лучшему охотнику» схватить Гриву и размазать по травке. Он аж дрожал от этого желания.

«Ну, давай!» - мысленно поощрил его Артём.
        Но Ва-Баган справился с гневом. Его кулаки разжались.
        - Шадаква велел тебя не трогать, - буркнул вабу. - Он слишком заботится о гостях. Но ты сам напрашиваешься на взбучку.
        - Лучше слушайся Шадакву, - посоветовал Грива. - Ведь беспокоится он не обо мне, а о тебе. И я не думаю, что Д’ша станет твоей женой. Ты слишком глуп для нее.
        - Я глуп? - Ва-Баган ухмыльнулся. Вероятно, считал себя настолько умным, чтобы не принимать всерьез подобный «комплимент». - Почему ты так думаешь?
        - Потому что ты надеешься напугать меня своим гиеньим уханьем. Пойди к реке, погляди на свое отражение - и подумай: кто страшнее, ты или г’ши?
        - Ты пожалеешь о том, что сказал! - рявкнул Ва-Баган, развернулся и зашагал прочь.
        Раунд остался за Гривой. Одно Артёму не понравилось. То, как двигается Ва-Баган. А двигался этот дикарь очень хорошо. Лучше Архо. Лучше Путы. И уж конечно, лучше, чем рожденный в цивилизованном мире Артём Грива.
        В пространстве между хижинами были сложены костры. Сложены, но не зажжены. Рядом стояли глиняные горшки, наполненные мясом.
        - Ар Т’ом, иди сюда! - окликнул его Пута.
        Вокруг, группами по несколько человек, сидели люди. Грива прикинул, что здесь - почти все вабу и примерно половина обитателей поселка.
        Пута и Мавас сидели, скрестив ноги. На обоих, в дополнение к привычным набедренным повязкам и кожаным поясам, были надеты плащи-накидки из шкур. На шеях - ожерелья из клыков и когтей. Справа от Маваса сидела его жена - в подобии короткой туники из двух кусков расписанной синими и красными узорами ткани. На шее женщины - ожерелье в три нитки: блестящие ракушки и камни соседствовали с золотыми самородками.
        Одежда и украшения были на всех присутствующих: гостях и хозяевах.
        Артём опустился на землю. Пута подвинул к нему горшок с мясом.
        - Г’ши, - сказал он. - Отличное жирное мясо. Может, нам стоит почаще на них охотиться! - И засмеялся.
        На плечи Гривы опустилось что-то мягкое. Шкура леопарда.
        - Надо бы сделать тебе плащ из шкуры г’ши, но он был бы слишком тяжелым, - сказал Архо, усаживаясь между Артёмом и Путой. - Подвинься, Бегемот.
        - Я видел: Ва-Баган говорил с тобой, - сказал Архо.
        - Угу. Рассказывал, какой он сильный и страшный.
        - Он действительно силен, - заметил Архо. - И ему очень нравится моя сестра…
        - …А твоей сестре нравится этот малыш! - подхватил Пута, хлопнув Артёма по спине.
        - И нам всем не нравится Ва-Баган.
        - Он не нравится тебе, - уточнил Мавас. - Потому что он сильнее, чем ты. Но вабу он очень нравится. Архо не стоит ссориться с вабу, если он хочет взять девушку-вабу в жены.
        - Ва-Багана это не касается, - заявил Архо. - Будет, как решим мы.
        - И старшие, - добавил Мавас. - А старейшина вабу - отец Ва-Багана.
        - Слово старейшины вабу - ничто против слова Шадаквы, - пренебрежительно бросил Пута. - Шадаква - хранитель…
        Тут Архо тронул Путу за руку - и Бегемот прикусил язык.

«Опять тайны, - подумал Грива. - Не слишком ли много тайн для одного дня?»
        - А где Даша? - дипломатично поинтересовался Грива.
        - Вон там, - махнул рукой Архо. - С матерью.
        Артём посмотрел в указанном направлении и увидел Пангун, Фопара, Макана, мальчишек, помогавших оружейникам, и двух девушек, одной из которых была Даша.
        А напротив этой группки расположились гости-вабу. И недобрый взгляд их предводителя был устремлен на Артёма.
        Ладно, пускай смотрит - чай, не сглазит.
        Появился Шадаква. Высокий, прямой, в длинном плаще из белого меха. Степенно двигаясь между двумя рядами сидящих, он зажег костры. Очень вовремя - через минуту стало совсем темно. Ночь наступила внезапно, как бывает в тропиках. И сразу над землей прокатился львиный рык. Грива невольно поежился. Вряд ли лев сунется в поселок, но рычание зверя пробуждало в нем некий инфернальный страх.
        Шадаква остановился напротив их компании. Охотники тут же подвинулись, уступая старейшине место. Шадаква сел рядом с Гривой.
        - Лев не придет сюда, - сказал он негромко, одному только Артёму.
        До чего, однако, наблюдательный дед.
        - А что будет, если он все-таки придет? - спросил Грива. - Придет ночью, когда мы спим?
        - Когда ты спишь, - уточнил Шадаква. - Если лев придет, он будет убит. Возможно, кто-то из охотников тоже будет убит. Но это будешь не ты. Ты - гость.
        - Позволь узнать, Шадаква, как ты объяснишь льву, что я - гость? - спросил Грива.
        Никто не засмеялся его шутке. Ее как будто не услышали. Как будто Артём сказал какую-то бестактность.

«Ну и черт с вами», - подумал Грива. Если аборигены воспринимают каждое слово Шадаквы как откровение, это их трудности. Для рожденного в двадцать первом веке Гривы Шадаква - не более чем первобытный шаман. Примитивные эмпирические знания, слабенькая экстрасенсорика и здоровенная куча суеверий.
        Над костром вились ночные насекомые. Мимо прошмыгнула крыса, своровавшая кусочек г’шатины… А здоровенный предводитель вабу уже устроился рядом с Дашей и вещал что-то с самодовольным видом.
        На Артёма никто не обращал внимания. Ахро с Бегемотом обменивались короткими быстрыми фразами, смысл которых от Гривы ускользал. Шадаква жевал мясо, и жир тек по его бороде.
        Грива еще раз посмотрел на Дашу. Даша слушала Ва-Багана весьма благосклонно.
        А Грива чувствовал себя чужаком. Вроде бы это не должно было его задевать: он и есть чужак. Но - задевало.

«Что со мной творится? - подумал он. - Какие-то подростковые комплексы… Ну да, это не мой праздник. Не мой. И нечего мне тут делать!»
        Артём ушел в хижину, улегся и велел себе: спать.
        Но вместо этого ревниво прислушивался к голосам снаружи…

…До тех пор, пока полог не откинулся и в хижину не проскользнула Даша.
        - Ар Т’ом, ты заболел? - Девушка присела около его ложа.
        - Нет, - ответил Грива. - Устал немного.
        Дашины волосы белели в темноте. От нее пахло травами, юностью и чуть-чуть - пальмовым вином.
        - Иди, веселись, - негромко произнес Грива. - Там тебя, наверное, ждут.
        - Ждут, - согласилась Даша. - Ва-Баган. Но я не хочу туда. Я хочу быть здесь, с тобой.
        - Хочешь, я сделаю так, что Ва-Баган не станет тебе докучать?
        Девушка покачала головой.
        - Не веришь, что я - могу? - Грива привстал, положил руку на ее обнаженное плечо.

«Да я из этой гориллы цыпленка табака сделаю!» - подумал он.
        - Не трогай его, - попросила Даша. - Пожалуйста. Будет нехорошо. Я чувствую.
        Грива молчал. Он тоже чувствовал, что будет нехорошо. Но был абсолютно уверен, что нехорошо будет не им с Дашей, а Ва-Багану.

«Самоуверенность - дурной советчик», - вспомнилось Гриве одно из высказываний Хокусая. Правда, сказано было не ему, а Рыжему…
        - Я не пойду туда, - сказала Даша, снимая руку Гривы со своего плеча. - Я останусь с тобой. Только не прикасайся ко мне, пожалуйста.
        - Хорошо, - без особого воодушевления согласился Грива.
        Девушка опустилась на лежанку рядом с Артёмом. Потом тихонечко запела. В монотонной мелодии было что-то завораживающее. Грива не понимал ни слова. Если, конечно, это были слова, а не просто набор звуков.
        Артём сам не заметил, как задремал. Проснулся от прикосновения. Это Даша положила ладошку на его запястье.

«Я обещал ее не трогать», - напомнил себе Грива.
        Снаружи доносились звуки первобытной гульбы. Но они странным образом «огибали» сознание Артёма. Настоящий мир был здесь, внутри погруженной во тьму хижины.
        Артём плыл в этой темноте, на границе сна и бодрствования, всё глубже погружаясь…
        Сморщенное лицо Шадаквы тонуло в клубах дыма.
        - Возьми эту женщину, - сказал Шадаква. - Возьми ее, если сможешь. Если она захочет.
        - Она захочет! - воскликнул Грива.
        И не узнал своего голоса, потому что голос был совсем чужим. И говорил чужие слова. Но Грива почему-то понимал их очень хорошо.
        - Д’ша! - проговорил он пылко. - Она предназначена мне. Только мне!
        - Если это так, она будет твоей, - печально произнес Шадаква. - Если нет, тогда мы перестанем быть…
        Артём проснулся мгновенно. Сразу же, как только полог, прикрывающий вход в хижину, приоткрылся, впустив внутрь слабое дуновение ночи. Кто-то вошел внутрь.
        Человек.
        Грива не подал виду, что больше не спит. Не шевельнулся, сохранил ритм дыхания.
        Человек сделал пару шагов и остановился. Он искал. Не присматривался (в хижине было совсем темно), а вынюхивал. Но дышал очень тихо. Артём тоже ничего не видел, но и у него имелись обоняние и слух. Эти органы чувств сообщили, что проникший в хижину - мужчина. И еще: этот мужчина нервничает и испытывает сексуальное возбуждение.
        Мужчина остановился около жены Маваса. Наклонился…
        Копье Гривы лежало между ложем и стенкой хижины. Одно движение - и…
        Неизвестный выпрямился. Кто бы он ни был, но жена Маваса его не заинтересовала.
        Грива выжидал. Он слышал ровное дыхание Маваса и Архо. Оба охотника спали. Или делали вид, что спят… Нет, пожалуй, спали. Они порядочно напились на празднике. Алкоголь снижает чуткость.
        Неизвестный двинулся между лежанками. Ступал он практически бесшумно. Ложе Даши - на расстоянии метра от лежанки Артёма. Неизвестный остановился между ними. Артём приготовился…
        Даша сдавленно пискнула, когда незнакомец схватил ее…
        Грива прыгнул, но опоздал буквально на долю секунды. Неизвестный был дьявольски быстр. Руки Артёма поймали пустоту. Неизвестный выскочил наружу, унося Дашу. Грива метнулся за ним…
        Вспыхнул доселе прикрытый шкурой факел. В грудь Артёму уперлись два копья.
        Вабу! Все они были здесь. Кроме своего предводителя. Это Ва-Баган проник в хижину и схватил Дашу. И теперь убегал с ней…
        Грива зарычал. Отшиб в сторону одно копье, нырнул под другое, сбил с ног третьего вабу и завладел копьем четвертого. Секунда - и между Гривой и убегающим уже не было никого. Грива бросал копье намного хуже любого охотника, но спина Ва-Багана была роскошной мишенью. Копье вошло точно под левую лопатку. Ва-Баган закричал…
        Грива стремительно развернулся, одновременно смещаясь, чтобы уклониться от удара в спину… И увидел, что никто из вабу не собирается бить его копьем.
        Молодые охотники застыли, опустив оружие… Лица их выражали растерянность…
        Из хижины выскочили Мавас и Архо. С оружием. Из соседних домов появились другие охотники. Грива двинулся к Ва-Багану. Один из вабу попытался его удержать - не копьем, просто схватив за руку… Артём шваркнул его оземь. Других желающих остановить Гриву не нашлось.
        Даша лежала на траве, похоже, в беспамятстве. А Ва-Баган был еще жив. Каменный наконечник вошел в его спину на половину длины, кровь текла изо рта предводителя вабу. Он умирал.
        Грива о нем не думал. Он наклонился к Даше… Слава Богу, она оказалась жива. Просто обморок…
        - Ей не причинили вреда, - раздался над головой Гривы голос Шадаквы. - А ты убил человека.
        Грива выпрямился. Посмотрел на старейшину… Но ничего не успел сказать. Подошедший сзади Архо обнял Артёма.
        - Прости его, друг, - проговорил он с искренним сочувствием. - Он - глупый мальчишка вабу, не прошедший испытания. Поленился снять с копья наконечник… Прости ему эту смерть…
        Глава одиннадцатая

«Люди не убивают людей!»
        Ва-Баган умирал почти час. Невероятно долго для человека с такой раной. Пока он умирал, Шадаква сидел рядом и шептал что-то, но не сделал ничего, чтобы помочь раненому.
        Когда сердце Ва-Багана остановилось, охотники разожгли костер неподалеку от стойбища. Туда же принесли тело Ва-Багана и два горшка: пустой и наполненный кусками какого-то черного минерала. Нагревшись, вещество расплавилось. Судя по запаху, это был асфальт или что-то подобное.
        Вабу сняли одежду с тела, затем один из них рассек покойнику живот, вынул внутренности, сложил в пустой кожаный мешок и залил их горячей смолистой массой. Затем той же массой обмазали покойника снаружи и изнутри. Все это время Шадаква пел. Артём не понимал слов, но вибрирующий голос старейшины пробирал до костей.
        Шадаква пел, жители поселка неподвижно сидели вокруг. Здесь были только взрослые мужчины, никто из них не проронил ни слова, и выглядели они так, словно приняли по дозе галлюциногена и теперь наблюдали нечто, недоступное Гриве.
        Артём ничего не видел, да и не пытался. Он был глубоко опечален, ведь два часа назад он впервые убил человека не по долгу и не потому, что тот сам намеревался убить Гриву.
        Убил, потому что хотел и умел убивать. Убил не случайно, как полагали Архо и остальные, а умышленно. Грива сколько угодно мог убеждать себя, будто не заметил, что у копий вабу - всех, кроме одного, - нет наконечников. Вздор. В «боевом режиме» его сознание замечало абсолютно все. И четко отрабатывало поставленную задачу. В данном случае такой задачей было - уничтожить Ва-Багана. Грива мог отнять любое из копий с той же легкостью, с которой он раскидал молодых вабу. Но он отнял то единственное, на котором был наконечник. Конечно, Грива мог бы убить и голым древком, но не раздумывая выбрал наиболее эффективное по смертоносности оружие. И не раздумывая его применил. Гриве было бессмысленно обманывать себя. Он знал, что вабу не станут убивать его. Иначе он просто не смог бы повернуться к ним спиной. «Не показывать врагу спину» - железный рефлекс, приобретенный инстинкт, выработанный многолетними тренировками и боевым опытом.
        Хотел убить - и убил. Но его ни в чем не обвиняли. Обвиняли мальчишку, забывшего снять наконечник. Никто из охотников даже предположить не мог, что Артём убил Ва-Багана умышленно. Артёма жалели едва ли не больше, чем убитого. И от этого Грива чувствовал себя еще более скверно. Слабым утешением служило лишь то, что Артём все-таки сохранил контроль над своими действиями и зверь, живущий внутри него, не вырвался на свободу. Иначе умер бы не только Ва-Баган.
        Труп убитого обмотали полосками ткани и снова покрыли черным веществом.
        Шадаква умолк.
        Из двух копий и шкуры антилопы сделали носилки. Черный сверток, внутри которого было тело Ва-Багана, уложили на них. Четверо вабу подняли его и унесли в ночь. Рык льва и вопли обезьян стали реквиемом «лучшему охотнику на обоих берегах Реки».
        Архо тронул Гриву за плечо:
        - Пойдем.
        Артём покачал головой. Он чувствовал, что должен остаться.
        Охотники ушли.
        Костер догорал. Развеялся едкий запах асфальта.
        Артём сидел, скрестив ноги. Он больше ни о чем не думал. Он пытался просто понять…
        По ту сторону костра, в точно такой же позе сидел Шадаква.
        Так они и сидели, пока ночную тьму не сменили бледные сумерки.
        Шадаква с трудом распрямил ноги, мощно выдохнул, встал и подошел к Гриве.
        - Ты такой, какой есть, - произнес он, возвышаясь над сидящим Гривой. - Смерть Ва-Багана на мне. Это моя вина. Не терзай себя. Не говори никому, Ар Т’ом. Они не должны знать.
        - Твоя? Почему?
        - Я запретил ему тебя трогать, но разрешил ему взять Д’шу в жены, если она согласится. Я забыл, каков Ва-Баган. Он мог бы стать таким, как ты, родись он не здесь, а по ту сторону Леса Красных Деревьев.
        - Таким, как я? Что ты имеешь в виду? - спросил Грива.
        - Убивать, - сказал Шадаква. - Убивать, как ты. Здесь, на берегах Реки, люди не убивают людей. Ва-Баган мог бы. И ты это почувствовал. Моя вина… - и, не сказав больше ни слова, побрел прочь. Сейчас, когда усталость обессилила старейшину, стало заметно, что он действительно очень стар.

«Здесь люди не убивают людей… Что ж ты не сказал этого раньше, старик?» - с тоской подумал Грива.
        Нет, он не пытался оправдать себя. Он виноват. Он мог бы и сам додуматься. Мог бы догадаться, мог бы прислушаться к своему подсознанию, сообразить, почему здесь, в поселке, среди незнакомых непонятных людей, достататочно сильных, чтобы копьями убивать львов, он, чужак, никогда не чувствовал опасности.
        Зато сейчас он очень ясно ощущал: смерть Ва-Багана - не только смерть одного человека. Произошло нечто куда более скверное…

«Равновесие нарушено - и ограда будет разорвана» - пришла откуда-то загадочная фраза, и Артёма пробрал озноб.

«Всё! - велел он сам себе. - Помедитировали - и будет. Я - не святой. Я русский разведчик, выполняющий задание. И я должен быть в форме. А поэтому - спать!»
        И он вернулся в хижину, лег и уснул.
        Артём Грива
        С той ночи многое изменилось. Несколько дней со мной обращались с подчеркнутой заботой. Сочувствовали. Я делал вид, что переживаю. Использовал ситуацию как повод, чтобы как-то обособиться. Мою отчужденность заметили. И отнеслись к ней с уважением. Только Даша, по-моему, огорчилась. Потерпи, детка. Может, это и к лучшему, что у нас с тобой ничего не получится. Если всё пойдет, как планировали умники «Аладдина», через год меня здесь не будет. Не слишком радужная перспектива для серьезных отношений.
        Упрятав поглубже собственные чувства и желания, я полностью сосредоточился на деле.
        Итак, что у меня есть в информационной базе?
        Маленький африканский «Эдем», в котором я оказался. Безгрешные обитатели этого
«рая», свято почитающие заповедь «не убий». Как там выразился Шадаква: здесь, на берегах Реки, люди не убивают людей. Но подобная формулировка подразумевает наличие мест, где живут по другим законам. Границей «Эдема» и тех, не столь благополучных, территорий служит Лес Красных Деревьев. О нем известно, что там проживает «Ужас». Возможно, под «Ужасом» подразумеваются родичи «трехглазого пессимиста». Или еще какое-нибудь сверхъестественное диво. Носителем более точной информации, надо полагать, является Шадаква. Он же - «Пришедший Издалека»,
«Хранитель…» и наверняка еще пара-тройка сакральных имен, о которых мне не известно. Мудрый Шадаква, совмещающий в одном лице должности врачевателя, руководителя, наставника, экстрасенса, заклинателя духов, верховного судьи и
«истины в последней инстанции» для всех аборигенов.
        Если мне удастся разгадать, кто он такой, этот «жрец невидимых богов», я сразу поднимусь на следующий уровень понимания ситуации.
        Но что-то мне подсказывает, что этот орешек окажется крепче моих зубов, потому что я даже приблизительно не могу представить задачи и цели Шадаквы, а он с легкостью считывает мои побуждения и мотивации. Следовательно, он может мною манипулировать, а я им - нет. И возможно, я - всего лишь марионетка в его руках.
        В таком случае - могу ли я верить его словам?
        Разумеется, нет.
        Только - фактам.
        А факты таковы, что та же смерть Ва-Багана могла быть запросто срежиссирована Шадаквой.
        Да, дедушка выразил по поводу его гибели подобающую скорбь. Но вместе с тем отметил, что Ва-Баган - в некотором роде паршивая овца в его праведном стаде. Так почему бы не избавиться от этой «овцы», а возможно, и волка в овечьей шкуре - с помощью приблудившейся к отаре овчарки?
        Итак, проанализируем конкретные действия Шадаквы.
        Действие первое: Шадаква предупредил Ва-Багана, что меня трогать нельзя.
        Допустим, Шадаква сделал это, чтобы избежать открытого конфликта гостя и Ва-Багана. Допустим. Не будь этого предупреждения, Ва-Баган наверняка попробовал бы проверить меня «на вшивость»…
        И, скорее всего, получил бы качественную взбучку.
        Но убивать его я не стал бы. Не тот случай.
        То есть, пресекая прямой конфликт, Шадаква лишил нас с вабу возможности определить, кто круче, с помощью «честной» драки.
        Действие второе: Шадаква предлагает крутому вабу «убедить» Дашу в том, что он - более подходящая кандидатура в «бойфренды», чем я. Ва-Баган уверен в собственной силе убеждения, но он - не слепой. И не мог не заметить, что девушка симпатизирует мне. Следовательно, ее следует избавить от «дурного влияния» чужака. А поскольку отогнать от нее меня - нельзя, простой как грабли вабу решает украсть «предмет спора». И из «честного соперника» становится «подлым врагом». Теперь судьба
«волка» предрешена. Ва-Баган мог бы стать убийцей, но я-то уже им был. Убивать врагов для боевого офицера - дело не то чтобы обыденное, но привычное. Как только Ва-Баган из соперника превратился во врага, его участь была предрешена. В подобных ситуациях я либо не дрался вообще, либо дрался всерьез. То есть моей целью была уже не победа, а уничтожение противника. Так меня учили. А учили меня хорошо. Поэтому, даже и не подвернись мне копье с неснятым наконечником, я все равно убил бы Ва-Багана.
        Создал ли Шадаква такую ситуацию сознательно? Очень может быть. Если этот мудрый дедушка запросто «читает» чужака, то в душе и мозгах «своего» Ва-Багана Пришедший Издалека должен чувствовать себя как дома.
        Итак, Обвинению все ясно.
        А Защите?
        Что если Шадаква просто ошибся? Недооценил мои силовые возможности? Или переоценил облагораживающее влияние «Эдема»? Или уповал на какие-то местные традиции, о которых я понятия не имею. Может, у них обычай такой - похищать невесту. Вроде как на русских свадьбах. А теперь представим ситуацию, когда жених - не русский, а, скажем, дикий черкес лермонтовских времен, для которого похищение невесты - не игра, а реальный киднеппинг. Простой горский парень, увидев, что нехорошие дядьки уволакивают его суженую, не раздумывая начнет бить на поражение. То-то будет сюрприз, когда вместо выплаты «выкупа» жених перестреляет похитителей.
        Правда, в данном случае «женихом» был Ва-Баган. А я - кандидатом в «бойфренды», не одобренным «родителем невесты» и нарушившим основное табу племени - «не убий». То есть преступником.
        Однако меня не осудили. И Шадаква, знавший об истинных мотивах моих действий, скрыл их от своих соплеменников. Почему?
        Любой суд в такой ситуации не станет выносить вердикт, а отправит дело на доследование.
        А что делать мне?
        Выжидать или действовать?
        В моей ситуации это даже не дилемма. Я - человек действия и прекрасно это знаю. Тем более что и «мишень» определена. Лес Красных Деревьев. Моя цель - родичи
«пессимиста». Если есть вероятность того, что они обитают в этом самом лесу, значит, я должен проникнуть на эту территорию.
        Просто - как рыжиком закусить.
        Но я не просто боевик, я - разведчик. Даже в каменном веке я должен допускать возможность Большой Игры. И прежде чем брать то, что лежит на поверхности, я должен как следует оглядеться по сторонам и убедиться, что в соседних кустах не сидит хитрован с удочкой, ожидая, пока простодушный Артём Грива слопает приманку. Впрочем, моя задача существенно облегчается тем, что на роль удильщика годился только один персонаж - Шадаква.
        Так я полагал тогда. Совершенно выпустив из виду то, что игровое пространство не ограничивается территорией здешнего «Эдема» и его окрестностей. И что игра идет не только в настоящем времени, но и в будущем. И - ради этого будущего. То есть о последнем я, конечно, знал. Но был уверен, что сама Игра затеяна «умниками»
«Аладдина», которые и определяют ее правила и цели.
        Я ошибался в своих рассуждениях. Хотя мог бы… Нет, не мог. Я был толковым аналитиком, но не гением. Впрочем, красный маркер моей Судьбы уже прочертил зигзаг поперек моей «линии жизни». Мне, выражаясь высоким штилем, были явлены знаки грядущего, и Трубный Глас поразил не только мое сознание, но и каждую косточку моего тренированного организма.
        Увы, я об этом не знал. Потому что зеркал в этом мире не было. И следовательно, у меня не было возможности поглядеть на свою физиономию и увидеть изменения, которые очень трудно заметить, глядя на свое отражение в реке.
        Глава двенадцатая
        Лес Красных Деревьев
        Примерное расположение Леса Красных Деревьев Грива выяснил у Маваса. Простодушный Мавас принял за чистую монету слова о том, что Грива опасается случайно зайти на запретную территорию, и охотно разъяснил, каких мест надо избегать.
        Но тут возникла неожиданная сложность. Заключалась она в том, что Грива был взят под ненавязчивый, но неусыпный контроль. Его одиночным прогулкам пришел конец. Теперь кто-нибудь из аборигенов непременно навязывался Артёму в компанию. Мягкие протесты Гривы отметались. Грива подозревал, что охотники получили указание Шадаквы: приглядывать за гостем. Единственный плюс: помимо спутников-мужчин, к сопровождающим Гриву охотникам частенько присоединялась Даша. В том случае, если мать не подыскивала ей какое-нибудь неотложное дело. Правда, приняв решение о приоритете долга над чувствами, Грива теперь вел себя с девушкой достаточно прохладно. Даша воспринимала подобное «охлаждение» спокойно. Возможно, именно такого поведения требовали местные традиции ухаживания. А может, она на эмпатическом уровне уловила, что равнодушие Артёма - показное.
        Так или иначе, но Даша вряд ли могла оказаться серьезной помехой намерениям Гривы. Другое дело - охотники. Идти на открытый конфликт Артёму не хотелось. Хватит с него и одного убитого.
        Поступил Грива просто: дождался, когда Архо с остальными соберутся в очередную охотничью экспедицию, сказался больным и остался в стойбище.
        А когда окончательно рассвело, позавтракал и двинулся в свой собственный вояж. Правда, ему пришлось взять с собой Дашу. Но - ничего страшного. Грива был уверен, что остановить его она не сможет. А если девушка не захочет нарушать табу, то вполне может остаться вне пределов запретной территории. Так даже и лучше. Не хватало еще, чтобы девочка тронулась умом после контакта с местным «трехглазым пессимистом».
        Так далеко на юго-восток от лагеря Грива еще не уходил. Здесь прилегающая к саванне лесостепь сменилась настоящим лесом. Сплошной слой листвы высоко над головами не пропускал ни одного солнечного лучика. Колонны исполинских - в два-три обхвата - стволов уходили ввысь. Толстые лианы петлями карабкались по ним вверх и свешивались вниз природными «тарзанками». Среди лиан и прочей вьющейся растительности чистейшими красками вспыхивали изумительные цветы.
        Идти здесь босиком было очень приятно. Ни камней, ни колючек. Толстый слой опавшей листвы пружинил под ногами. Звериные тропы вились и пересекались. Иногда попадались мелкие, очень прозрачные ручейки. Люди спугнули стайку антилоп, объедавших молодую поросль - тоненький подрост с чахлыми пучками листвы на макушках. Один раз наткнулись на кучу старого слоновьего помета. До этого момента Грива ни слонов, ни продуктов их жизнедеятельности здесь не наблюдал. Но слоновая кость в туземном обиходе присутствовала.
        Даша взяла на себя функции ботаника-экскурсовода и просвещала Гриву, что есть что в этом пестром растительном мире. Слушать ее было не только полезно, но и приятно: тональный язык звучит очень красиво. И сама Даша тоже очень красива. Наблюдать за ней, за ее грациозными точными движениями - одно удовольствие.
        То, что Артём наконец приближался к цели своей миссии, не мешало ему наслаждаться жизнью: обществом Даши и обаянием первозданной природы, особенно чарующей, когда за спиной висит арбалет, гарантирующий от неприятных сюрпризов.
        Хотя, если быть до конца честным, Грива немножко нервничал. Встретиться с
«трехглазым пессимистом» (Артём почти не сомневался, что он и есть тот самый
«Ужас») - это не в Летнем саду пива попить. И созерцание прелестной девушки было неплохим способом поберечь нервную систему…
        А Даша была - само очарование. Глаза ее сияли, пшеничного цвета волосы струились по золотистой коже, щекотали плечо Артёма, когда девушка оказывалась совсем близко… Так близко, что Гриве стоило немалых усилий держать руки «на привязи». Это была потрясающая игра. Казалось, сам воздух между ними искрится от желания…
        И вдруг…
        - Стой! - Даша внезапно вцепилась в руку Артёма. - Пошли отсюда! Быстрее!
        - Почему? - Грива насторожился.
        - Видишь это дерево? На нем - красная кора.
        - Допустим, не красная, а розовая, - уточнил Артём. - Но я не думаю, что оно опасно.
        - Дерево - нет. Это Лес Красных Деревьев.
        - Да ну? - Артём улыбнулся. Надо же: пришли и не заметили.
        - Уйдем отсюда! Пожалуйста! - Даша тянула его назад, но это было безнадежное дело: сдвинуть Артёма с места, когда он этого не хочет.
        - Солнышко мое, ты можешь вернуться. Но я намерен идти дальше.
        - Нет! Пойдем отсюда! Быстрее! - В голосе Даши звенела паника.
        - Я должен, - ласково проговорил Артём. - Но ты - иди обратно. Хочешь, я дам тебе арбалет?
        - Нет, нет! - Даша замотала головой. - Артём! Пожалуйста!
        - Я должен! - Грива употребил форму, исключающую выбор. - А ты возвращайся, ладно?
        На самом деле ему не очень хотелось отпускать ее одну. Конечно, здешнее зверье людей уважает. Но ведь бывают и исключения. Вроде того леопарда, шкура которого стала плащом Гривы. Однако брать ее с собой на встречу с «пессимистом» ему тоже не хотелось. Ведь не зря же соплеменники Даши зовут его «Ужасом» и стараются держаться подальше от этих мест.
        Гриве не удалось убедить Дашу уйти. Ей, впрочем, тоже не удалось уговорить Артёма вернуться. Спор их был прерван. И довольно невежливо…
…Рука Даши разжалась, и она с тихим вздохом осела на тропинку. Артём не успел ее подхватить. Не смог. Его тело тоже вышло из подчинения: даже пальцем не шевельнуть. Так бывает во сне.
        Грива не успел испугаться. У него просто не осталось времени. Зато он знал, как надо вести себя в таком «сне», как знает об этом всякий, кто адским напряжением воли заставлял двигаться до предела измотанные мышцы. Более того, Артём знал, что в таком состоянии в действие обращается не напряжение мышц, а собственно желание их напрячь. Это - как переход от ручного управления вертушки к автопилоту. Надо просто задать направление.
        А уж боевой «автопилот» у Гривы был самого лучшего качества. Арбалет соскользнул с плеча, рычаг натянул тетиву, стрела легла в паз (всё - не глядя, автоматически), глаза тем временем отыскали цель, а руки направили на нее тускло блестящую кремневую пластинку наконечника…

…Но палец не нажал на спуск, потому что этот палец снова был не сам по себе, он был принадлежностью своего хозяина. Странное состояние схлынуло, оставив после себя ощущение необычайной легкости и приятное покалывание в мышцах. Как после тонизирующего массажа.

«Не стреляй».
        Это было сказано по-русски. Вернее, вообще не сказано. Звук родился где-то внутри. Этакая озвученная мысль.
        И она несомненно принадлежала не Гриве, а тому, кто оказался под прицелом.
        Увы, у этого специалиста по телепатии оказалось лишь два глаза.
        Грива испытал острое разочарование: не тот!
        Его противник был приземист, на полголовы ниже Артёма. Широкое лицо, покрытое короткой щетиной, курчавые волосы, тяжелые надбровные дуги. Во всем его облике было нечто звериное, создающее ощущение свирепости, угрозы…
        И тем не менее это был человек. Несомненно. И столь же несомненно - совсем не такой человек, как Артём или как любой из встреченных им здесь аборигенов.
        Низкорослый, он, тем не менее, вызывал ощущение колоссальной силы. Широченные плечи, чудовищные бугры мускулов…
        Рядом с Архо он смотрелся бы как ротвейлер рядом с доберманом. Но копье у приземистого было практически такое же, как у охотников племен Реки, только камень наконечника другой - совсем гладкий и блестящий, как стекло.

«Не стреляй, - снова пришла мысль. - Нельзя!»
        - Можно! - вслух и тоже по-русски заявил Грива. - Еще как можно! Если ты сделал с ней что-то скверное…

«Она спит. Она не имеет значения…»
        - Она не имеет значения, - уже вслух, по-русски, без малейшего акцента произнес приземистый. - Она - чтобы производить потомство. - Акцента не было, и голос был приятный - глуховатый баритон. Но речь всё равно звучала странно. Как будто говорил иностранец, с трудом подбирающий слова. - А кто ты? - И, с большим сомнением: - Тебя здесь нет.
        - Вот тут ты ошибаешься, приятель, - заявил Грива. - Только попробуй еще какой-нибудь поганый фокус - и сразу убедишься, что я очень даже есть!
        - Не надо бояться, - настойчиво проговорил «Ужас» (если, конечно, это был он). - Я не сделаю ничего, пока не пойму, как ты есть здесь.
        - А когда поймешь? - Грива чувствовал растерянность приземистого, но не страх. - Что ты сделаешь тогда? Знаешь что, приятель, а положи-ка ты копье на землю.
        - Зачем? - удивился приземистый. - Ты меня боишься? Я могу убить тебя без копья. Вот так. - Короткие толстые пальцы сжались в мосластый кулачище.
        - Копье на землю! - с угрозой процедил Грива. - Считаю до трех! Раз…
        Неизвестно, был ли знаком этот обезьяноид-телепат с правилом «раз-два-три-в-лоб» или по тону догадался, но копье тут же оказалось на земле. А на Гриву опять накатила волна слабости, но на этот раз он справился с телепатическим прессингом намного легче, чем в первый раз.
        - Еще один раз так сделаешь, и пеняй на себя! - предупредил он. - Знаешь, что у меня в руках?
        - Оружие, - спокойно ответил человек-горилла. - И ты думаешь, что можешь меня убить.

«Ах я думаю…» - Артём усмехнулся и нажал на спуск. Стрела ударила в землю между здоровенных ступней приземистого. Тот отпрыгнул назад. Довольно резво, но все равно с опозданием.
        Грива быстро перезарядил арбалет. Его собеседник не сделал попытки воспользоваться этими мгновениями для атаки.
        Артём покосился на Дашу. Девушка лежала на боку. Глаза закрыты, дыхание ровное. Похоже, с ней не случилось ничего дурного.
        - Ты ее разбудишь, когда я уйду, - пообещал приземистый.
        - Если я позволю тебе уйти, - заметил Грива. - А для этого тебе придется убедить меня, что ты - не враг.
        - А если мне это не удастся, ты попытаешься меня убить, да?
        Приземистый определенно обладал незаурядными лингвистическими способностями. Он говорил по-русски всё лучше и лучше. Впрочем, для того, кто умеет копаться в чужих мозгах, подобная скорость не удивительна.
        - Это не я, - человек-горилла угадал или подслушал его мысль. - Это ты быстро учишься. Я говорю не на твоем, а на своем языке. Твой примитивный ум противится прямому контакту. Но готов преображать и осмысливать звуки речи.

«Может, ум у меня и примитивный, но это не значит, что я должен тебе верить», - подумал Грива.
        - Бред, - сказал он по-испански.
        - Ортодоксальное миропонимание свойственно особям вашего вида, - на отличном испанском заявил приземистый. - Спор не имеет смысла. Что ты есть - это важно. Ты
        - слепое пятно для моего всеведущего разума.

«Всеведущего!» - Грива хмыкнул.
        - Ты врешь, - сказал он. - Всеведущий - тот, кто знает всё. Если ты чего-то не знаешь…
        - Я знаю всё о ней - возразил его собеседник. - Я знаю всё о ее соплеменниках. Я знаю всё о себе и моих соплеменниках. (Ага, - подумал Грива, - значит таких, как ты, тут целая компания!) Я знаю всё о любом разумном, которого вижу. Но не о тебе. Тебя нет… То есть ты есть: я вижу твое тело, я вижу следствия твоих поступков, но каждый твой поступок не есть часть ткани этого мира. Ты не нить в ее узоре, а пронзающая игла.
        - Или ножницы, - уточнил Грива. - Которые перережут нить твоей жизни, если ты подойдешь еще на шаг ближе.
        Приземистый поспешно отступил.
        Его чресла прикрывал примитивный кожаный передник, но, похоже, он знал, что такое ножницы.
        - Я буду думать о тебе, - сказал приземистый. - Сейчас нам лучше расстаться.
        - Не возражаю, - согласился Грива. - Только сначала приведи ее в чувство, - он кивнул на Дашу.
        - Сейчас - нельзя. Она не должна видеть меня.
        - Почему?
        - Паника. Они - наша противоположность. Они - порождения нашего знания, но они - меньшие, потому их страх смертоносен для нас. А для них смертоносна наша смерть. Приходи один. Приходи. Возможно, я пойму, что ты есть. Это очень интересно.

«Ну ты, брат, и загнул», - подумал Грива. И тут приземистый снова его удивил. Совершенно наплевав на угрожающие предупреждения Артёма, он наклонился, подобрал копье, повернулся к Гриве спиной и потрусил прочь.
        У Артёма было искушение вогнать ему стрелу в ляжку. Просто чтобы привить некоторое уважение к своим словам. Но он сдержался. Потому что только сейчас до Гривы дошло, кто таков его собеседник. Он бы и раньше сообразил, если бы «пессимист» не затмил все прочие варианты разумных двуногих прямоходящих.
        Недавним собеседником Гривы был неандерталец. Представитель предшествующей расы, той, чье место заняли отдаленные предки Артёма. Интересно, как им это удалось, если эта горилла шарит в человеческих мозгах, как домохозяйка - в своем холодильнике, и погружает в сон на расстоянии минимум в сотню шагов? Кстати, о сне…
        Артём присел на корточки и похлопал Дашу по спинке. Девушка открыла глаза… В первые мгновения взгляд ее выражал только растерянность и непонимание, но через несколько секунд она вспомнила, где находится, зрачки ее расширились от ужаса, и она оказалась на ногах быстрее, чем Артём.
        - ОН ЗДЕСЬ?!
        Грива покачал головой.
        - Никого тут нет, кроме нас, - сказал он. - Пошли отсюда. Это действительно скверное место.
        По крайней мере физическое состояние Даши не вызывало беспокойства. Она рванула по тропинке так, что Грива еле-еле за ней поспевал, и остановилась только километра через три.
        Пока бежали, Артём решил, что ему лучше помалкивать о своем контакте с представителем иной разумной расы. Даша потеряла сознание - вот и всё.
        Никому не говорить о том, что они зашли на запретную территорию, Даша попросила сама. Она считала, что они забрели в Лес Красных Деревьев исключительно по ее оплошности, и не хотела, чтобы ее наказали.
        Грива, естественно, согласился.
        В этот же день произошло еще одно событие, впечатлившее Артёма. Он вдруг обнаружил, что теперь понимает язык аборигенов намного лучше, чем раньше. Собственно, не хуже, чем родной русский.
        Как тут было не вспомнить слова неандертальца о «примитивном уме» Артёма, который, тем не менее, «готов преображать и осмысливать звуки».
        Грива мгновенно перестал печалиться, что встретил в лесу неандертальца, а не трехглазого. Новое знакомство сулило потрясающие перспективы.
        Артём извлек из глубин собственной тренированной памяти всё, что говорил отец по поводу «человека разумного неандертальского».
        Итак, предки его сегодняшнего собеседника заявили свои права на планету примерно за двести тысяч лет до Рождества Христова, то есть за сто пятьдесят тысяч лет до рождения Архо и его соплеменников.
        Человек разумный неандертальский плодился и процветал полторы тысячи веков, несмотря на сложные климатические условия вроде великого оледенения.
        Ростом он пониже, чем кроманьонец, но костяк его, судя по ископаемым останкам, был существенно крепче, и мяса на нем было побольше.
        Сегодня Артём убедился в этом воочию. Здоровенный волосатый громила.
        Еще отец говорил, что и мозгов неандерталец тоже имел чуточку побольше. И пользоваться ими умел весьма эффективно. В этом Грива тоже сегодня убедился. Тем не менее при столь развитом уме неандерталец не создал ни машинной цивилизации, ни сколько-нибудь заметных памятников архитектуры. Правда, отец сказал, что последнее
        - не факт. За десять - двадцать тысяч лет любая бронзовая поделка, не говоря уже о железяке, превращается в кучку окиси. Но в данном случае ученые оказались правы. Копье у представителя предшествующей расы явно палеолитическое.
        Хотя, может статься, ему и копье ни к чему. Если он может усыплять животных так же эффективно, как проделал это с Дашей, оружие ему без надобности. И все же копье у него было. Значит, с животными его трюки не прокатывают. Или Грива не единственный, кто может противиться гипнозу волосатого экстрасенса?
        Глава тринадцатая
        Настоящий мужчина в формате первобытного общества
        - Я хочу говорить с тобой о серьезном, - сказал Архо.
        Грива насторожился. Уж не проведали ли местные, что он наведывался в гости к
«Ужасу»?
        - Я слушаю тебя, - сказал Артём. - Говори.
        Нет, «Ужас» оказался ни при чем.
        - Моя сестра хочет быть с тобой, - со свойственной здешним парням прямотой заявил Архо. - А ты?
        - Я хочу быть с ней, - так же просто ответил Грива.
        В этот момент он забыл о своем решении держаться от Даши подальше, забыл о том, что он - разведчик. Что через год, вернее, теперь уже меньше, чем через одиннадцать месяцев, если доктор Праччимо и его коллеги ничего не напутали, Гриву выдернут обратно в двадцать первый век. Не думал он и о своей миссии, о судьбах человечества и иных высоких целях и материях. Он просто сказал то, что чувствовал:
        - Я хочу быть с ней.
        - Тогда ты должен пройти через… Ты должен стать мужчиной.
        - Я уже мужчина, - Грива усмехнулся. - Неужели ты в этом сомневаешься, охотник Архо?
        - Ты - мужчина, - теперь Архо употребил другое слово. Одно из дюжины слов, обозначающих на здешнем языке половозрелую мужскую особь. - Но ты не мужчина-сущность.
        - Что мне надо отрезать, чтобы стать мужчиной-сущностью? - осведомился Артём.
        Архо, естественно, шутки не понял.
        - Не отрезать, а присоединить, - возразил он. - Ты, я, Пута, Мавас… Мы должны стать как одно. Вместе. Мужчина-сущность не бывает один. Только вместе. Единство. Это… - Архо запнулся, подбирая слова попроще. - …Единство - это очень хорошо. Замечательно. Единство - это всё! Великая радость и счастье!

«Что ж, - подумал Грива, - вряд ли такой славный парень, как Архо, предложит мне что-нибудь скверное. Надо соглашаться».
        - Я уважаю ваши обычаи, - сказал Артём. - Я готов сделать то, что требуется.
        - Это не обычай, - Архо мотнул головой. - Это… Это другое. Но ты узнаешь. А сейчас, если ты готов, пошли к Шадакве.
        - Пошли, - сказал Грива. - Если он сделает все, что нужно.
        - Не он, - мотнул головой Архо. - Ты. И я. Потому что я буду твоим проводником. Ты не возражаешь?
        - Буду рад, - Артём не знал, куда именно предстоит идти, но Архо в качестве компаньона его полностью устраивал. Хотелось бы только, чтобы это путешествие не заняло слишком много времени. Его у Гривы не так уж много.
        Они явились к Шадакве.
        Однако, когда Архо изложил старейшине суть дела, тот ответил решительным отказом.
        Отказал, уселся на свою шкуру и закрыл глаза. Дескать, разговор окончен.
        Но Архо не собирался отступать.
        - Ты не можешь сказать «нет», хранитель равновесия! - заявил он.
        Первый раз Артём слышал, как кто-то из аборигенов возражал Шадакве.
        - Ты не можешь! Единство отрицает умножение сущностей. Сущность, желающую приобщиться к единству, отталкивать не должно!
        Шадаква открыл глаза. Взгляд его выразил неодобрение.
        - Он не сможет. Он не есть сущность. Он есть недосущество. Единство не примет его.
        - Изначальный Свет пришел к нам. Он пришел, ты видишь!
        - Вижу, - Шадаква неодобрительно покосился на Гриву. - Конечно, вижу, раз он стоит тут. Но ни ты, ни я не знаем, как он тут оказался и зачем он здесь.
        - Мы узнаем, когда он станет частью Единства!
        - Он не станет! Он слеп и глух. Разве… - Тут Шадаква осекся и уставился на Гриву так, словно тот внезапно покрылся собачьей шерстью.
        - Ты… Ты понимаешь, о чем мы говорим? - процедил он.
        - Не всё, - честно сказал Грива. - Я понятия не имею, что именно вы подразумеваете под сущностью. А что касается недосущества…
        - Ты понимаешь! - воскликнул Шадаква. - Ты, чужак, понимаешь язык Единства! Ты лгал мне, Изначальный Свет! Ты прятался! Зачем? - Теперь в его голосе звучала обида.
        Грива ничего не понимал. Он посмотрел на Архо… Архо был изумлен не меньше Шадаквы. Честно говоря, Грива давно не видел такой ошарашенной физиономии.
        - Я никому не лгал, - проворчал Грива. - Можно подумать, мы с тобой раньше не разговаривали, Пришедший Издалека. - Он вдруг понял, что Пришедший Издалека - не совсем точный перевод. Правильный - не издалека, а из далёка. Причем такого далёка, которое невозможно достичь никому другому. Потому что его нет. Вот такое интересное имя у здешнего духовного лидера.
        - Мы разговаривали, - согласился Шадаква. - Но не на языке Единства!
        Ах, черт! Теперь Грива сообразил. Тот самый непонятный жаргон, на котором изъяснялись между собой охотники. Чертов сверхразумный неандерталец! «Преображать и осмысливать звуки». Выходит, теперь в «примитивном мозгу» Артёма поселился
«универсальный переводчик», который преобразовывал любую речь в понятные слова. В том числе и тайный язык местных эзотериков.
        Но распространяться об этом не следовало. Неизвестно, что будет, если Шадаква пронюхает, что Артём общался с «Ужасом». Вернее, известно, что будет. Большие неприятности. Поэтому Грива ответил уклончиво:
        - Я ведь говорил тебе, что быстро учу языки. Похоже, ты забыл об этом.
        Шадаква хрюкнул. «Универсальный переводчик» не «преобразил» этот звук в понятное слово, следовательно, этот хрюк был просто хрюком, не более.
        Шадаква был поражен. Шокирован. Зато оправился от удивления Архо. И с ходу заявил:
        - Теперь ты видишь, Пришедший Издалека, он - наш. Он даже знает язык Единства. Единство может говорить с ним. Неужели он прошел испытание, Шадаква? Неужели вне Реки тоже есть Единство?
        - Он не прошел испытания, - проворчал старейшина. - Посмотри на него, посмотри на нелепый вид его существа. Он понимает речь, но не понимает смысла. Но всё равно это знак. Я открою врата. Ты поведешь его.
        - Поведу, - кивнул Архо. - Я отведу его в место молчания…
        - Не надо, - мрачно заявил Шадаква. - Ему не надо молчать, и поститься тоже не надо. Зачем, если он и так знает язык сущности. Ты поведешь его за грань. Сразу.
        - Сразу? Без молчания в темноте, без песни духов? - Архо был изумлен.
        - Да. Сразу - за грань. Сегодня на закате. Ты готов?
        - Я готов, - твердо произнес Архо. - Пойдем, Изначальный Свет.
        Они покинули хижину и не видели, что после их ухода Шадаква упал ничком, уткнулся лицом в львиную гриву и лежал так долго-долго, зажмурив глаза. А Смерть стояла рядом и ухмылялась. Точно так же, как этот чужак с тайным именем посланца Высших и душой, раскаленной и сухой, как песок большой пустыни.
        Глава четырнадцатая
        Инициация
        Гриву разбудил Архо. То, что это именно Архо, Грива догадался по запаху. В хижине было совсем темно. Все щели и окна были задраены. Архо коснулся губ Артёма: молчи. Потом залепил ему уши чем-то вроде воска, на голову напялил кожаную маску с отверстиями для носа и рта, но без прорезей для глаз, и за руку вывел наружу.
        Снаружи пахло ночью. Архо повел Артёма сначала направо (шестнадцать шагов), потом они свернули налево. Трава под ногами была утоптана: значит, тропинка. Через сто восемьдесят шагов они сошли с тропинки и двинулись через заросли. Архо убирал с пути Гривы колючие ветки, но пару раз Артёма все-таки немного оцарапало. Еще тридцать семь шагов - Артём почувствовал запах дыма, а еще через двадцать пять шагов трава под ногами стала сухой и жесткой, а кожа ощутила жар.
        Архо не остановился. Еще восемь шагов - жар стал сильнее. Он шел с двух сторон (костры?), а потом немного ослабел. И тут Архо отпустил его.
        Артём замер, ловя все доступные ему ощущения. Впрочем, главным ощущением была жара. Артём постоял немного, размышляя. Каких действий от него ожидают? Как ведет себя в такой ситуации гусеница? Ползет в сторону наименее неприятных ощущений. Как ведет себя обычный человек? В общем, так же. Как ведет себя воин? Двигается навстречу опасности, чтобы ее изучить… И еще потому, что человек - не гусеница.
        Артём поднял руки и медленно двинулся вперед. Через семь шагов жар стал почти нестерпимым. Гриве даже показалось, что он слышит треск сучьев, но это была иллюзия. Уши были залеплены качественно.
        Обливаясь потом, Грива очень медленно двинулся вправо, стараясь держаться на одинаковом расстоянии от пламени с обех сторон и четко фиксируя пройденное расстояние. Метров через двести у него возникло ощущение, что он движется по кругу. Это следовало проверить. Грива присел на корточки и старательно выщипал в траве поперек своего «маршрута» полоску длиной около метра. После этого двинулся дальше. Примерно через сто метров он наткнулся на свою метку. Итак, он находился внутри огненного кольца диаметром метров тридцать.
        Чего же от него ждут? Чтобы он прошел сквозь огонь? Вряд ли он на это способен. Пробежаться по углям - может быть. Но тут не угли, а полноценное пламя. Чтобы сунуться в такой костер, нужна броня минимум второго уровня. В голом виде Артём на такой подвиг не способен.
        Думай, майор, думай…
        Грива уселся на траву, скрестив ноги.
        Думай… Фу, ну и жара! Пот - градом. Чистая сауна… Сауна… Жара… А ведь здесь не так жарко, как могло бы быть, если бы костры были по-настоящему большими. Грива восстановил в памяти момент, когда Архо вводил его внутрь огненного кольца. Ввел, вышел, а потом проход закрыли. Но между кострами они двигались от силы метра два…
        Артём встал. Подошел к пламени почти вплотную, развернулся и двинулся в противоположном направлении. Одиннадцать шагов. Грива снова развернулся. Ну. Была не была…
        Короткий разбег, толчок, полет (ноги лизнуло пламя) и приземление… Нет, земли он не коснулся. Его поймали еще в воздухе и скрутили так быстро, что он даже не успел подумать о сопротивлении. Скрутили и запеленали, как младенца. Упаковали и понесли. Бегом. Несли, впрочем, недолго, минуты три, а потом… Потом Грива ощутил, что летит, и через секунду оказался в воде. Это был кайф - после огненной духовки окунуться в прохладную водичку. Конечно, плавать в «запеленутом» виде было трудновато, но в краткий миг полета Грива успел рефлекторно вдохнуть и приобрел положительную плавучесть. При известном навыке в спокойной воде он мог довольно долго изображать поплавок.
        Не понадобилось. Практически сразу его выловили, привязали и вытянули из воды. На веревке. И начался аттракцион. Вращающегося вокруг своей оси Артёма то погружали в воду, то выдергивали наверх. Длилось это развлечение довольно долго. Артём расслабился и не препятствовал. В принципе, мог бы. Когда его паковали, Грива напряг мышцы и «раздулся» по методике ниндзя, и теперь, когда путы и «пелена» размокли, Артём мог бы от них и избавиться. Но воздержался. Решил следовать правилам игры. Тем более что никаких особо неприятных ощущений не было, разве что когда его наконец прекратили раскручивать и окунать и вытащили на берег, Артём совершенно утратил ощущение времени и пространства.
        Потом его снова куда-то несли. Теперь Артём даже не пытался определить направление или расстояние. Принесли. Запихнули в рот что-то горькое. Заставили прожевать и дали запить водой из тыквы. Грива опять-таки не сопротивлялся, полагая, что с токсинами его иммунная система управится. Хотя вряд ли это был яд. Скорее, наркотик. Ну и ладушки. Не героин, чай, и не ядреная химия гонконгских варщиков. Что-нибудь природное, слабенькое, вроде коки или макового отвара. Семечки для его продвинутого организма…
        Артём Грива
        Семечки не семечки, а все-таки забрало. Когда меня распеленали, я ощутил подозрительную легкость и некоторое расстройство вестибулярного аппарата. Последнее, впрочем, могло быть результатом воздушно-водяной карусели. Я встряхнул головой - и (о радость!) моя маска упала. Вокруг была ночь. Вокруг была саванна. Огромная луна висела прямо надо мной. Впечатляющее зрелище. Пытаясь вернуть ощущение реальности, я наклонился, чтобы поднять маску, но тут голова у меня закружилась, я упал, ударился оземь… И что-то произошло. Как будто в животе оборвалось. Но боли не было.
        Я сел. Луна, казалось, стала еще больше и ярче. Саванна светилась бледно-синим. Купы акаций казались кострами призрачного пламени. Я увидел льва. Его окружало бледное пламя. Такое же, как и вокруг деревьев. Сначала лев был далеко, но когда я посмотрел на него, он вдруг оказался намного ближе. Метрах в двадцати. Как будто сработал увеличитель шлемного прицела. Ощущение было настолько знакомым, что я невольно коснулся лба.
        Разумеется, шлема на мне не было.
        Лев (казалось, он глядит прямо на меня) опустил косматую башку и разинул пасть. Рыка я не услышал. Еще бы я его услышал - с затычками в ушах.
        Я поспешно выковырял воск.
        На меня тут же обрушился целый шквал звуков: скрежет, визг, стрекот… Потом всё накрыл накатившийся сразу со всех сторон львиный рык. Но зверюга снова оказалась метрах в двухстах… Моя рука наткнулась на что-то. Сброшенная маска.
        - Встань! - раздалось за моей спиной.
        Я обернулся…
        Никого.
        Но когда моя голова вернулась в исходное положение, оказалось, что я уже не одинок. Передо мной, непонятно откуда, образовалась целая толпа. В траве они, что ли, прятались?
        Всё это были мужчины. Высоченные, лица - под звериными масками, наконечники копий окутаны знакомым бледным пламенем. Стояли в две шеренги, лицом друг к другу. Человек двести. Откуда, интересно, здесь столько народу?
        Хотелось бы все-таки знать, какой дрянью меня напоили. И - как скоро эта дрянь из меня выйдет.
        Я ощутил толчок в спину, быстро оглянулся (едва не упал: с равновесием у меня по-прежнему были серьезные проблемы), но опять никого не увидел. А когда снова посмотрел вперед, то оказалось, что по коридору, образованному копейщиками, ко мне направляется некто двуногий и голый…
        Мой взгляд поймал его, мельком, потому что в следующее мгновение всё мое внимание оттянула луна. Ночное светило выросло до невероятных размеров. По ее поверхности прокатывались желтые, серые, синие волны света. Я не мог отвести от нее взгляд. Меня тянуло к ней, втягивало в нее…
        Сильный удар между лопаток! Я мигнул… И вырвался. Выдохнул. Пульс у меня был - под двести. Однако!
        Голый человек миновал коридор из копейщиков и остановился шагах в десяти. На нем не было маски, зато глаза его были - сплошные темно-синие капли. Человек был очень похож на Архо. Только вместо гривы светлых волос его череп покрывала серая звериная шерсть. Или это кусок шкуры?
        - Я - твой проводник, - сказал человек.
        Его голос не был голосом Архо. Невнятное бормотание. Я с трудом уловил смысл. Человек приоткрыл рот, продемонстрировав острые звериные клыки. Должно быть, их наличие и сказалось на его дикции.
        Значит, все-таки Архо?
        - Я - твой проводник. Следуй за мной.
        Человек повернулся и неторопливо двинулся вперед. Пониже спины у него наличествовал пушистый шакалий хвост.
        Я вздрогнул.
        Хвост этот был не привязан и не приклеен. Он - рос.
        Я разглядывал его лишь несколько секунд, но этого времени хватило, чтобы шеренги копейщиков пропали. Растворились.
        Я мигнул - и мой «проводник» тоже пропал.
        Но не совсем.
        Далеко впереди трусил по саванне здоровенный шакал.
        - Догоняй! - произнес кто-то за моей спиной.
        Я рванулся вперед. Бежалось легко и свободно. Земля сама ложилась под ноги и толкала меня вперед. Я почти летел…
        - Быстрее! - рявкнул кто-то прямо мне в ухо. - Быстрее! Уйдет!
        Крик подействовал на меня, будто молодецкий пинок. Меня бросило вперед. Земля выскользнула из-под ног. Я глянул вниз, увидел, как земная поверхность стремительно удаляется… И рухнул вниз.
        Не разбился. Даже не ушибся. Я лежал ничком, и мне было хорошо. Очень хорошо. Я чувствовал, как лунный свет скользит по моей спине. Утонченное эротическое ощущение… А земля подо мной, теплая и податливая, пульсирует, дышит, словно живое существо…
        Замечательное ощущение. Я засмеялся от счастья… И умер.
* * *
        К счастью, Артём всё же не умер. Но, судя по самочувствию, был к этому весьма близок. Кости ныли, кожу саднило так, словно по ней прошлись наждаком. Горло… Такое ощущение, будто его драили с песочком. Каждый вдох сопровождался такой болью, что хотелось вообще перестать дышать. Артём лежал, скрючившись, на чем-то гладком и холодном. Его окружала тьма. Тьма была плотной, как песок. Она липла к коже, как раздавленная медуза, лезла в ноздри, в рот… Лежать было очень больно. А шевелиться - еще больнее. Но Артём, сжав зубы, выпрямил ноги, расцепил руки… Очень больно… Но боль понемногу слабела, и это внушало некоторую надежду.
        По животу пробежала какая-то тварь с колючими ножками. Содрогнувшись от омерзения, Артём смахнул ее.

«Встань», - скомандовал он себе. Поверхность под ним была покатой и скользкой, как влажная глина. Артём выпрямился. Вытянув руки, шагнул вперед, еще раз… Пальцы коснулись стены. Такой же холодной и скользкой. Стена плавно закруглялась книзу. Артём развернулся и двинулся в обратном направлении. Десяток шагов - и он снова уперся в стену. Артём ковырнул ее. Образовалась небольшая ямка. Тогда он двинулся вдоль стены, касаясь ее… И через некоторое время пальцы его нащупали оставленную отметину. Артём подпрыгнул… Ничего, кроме воздуха. Тяжелого, спертого воздуха. Но Артём чувствовал, что потолок не так уж высоко. Не думая, по какому-то инстинктивному побуждению, он принялся выскребать в стене лунку. Потом еще одну. И еще одну пару - на полметра выше. Когда лунок стало восемь, Артём полез наверх. Он выскреб еще дюжину лунок и добрался до места, где уклон стал отрицательным. Воздух наверху был еще более спертым, чем внизу. Дышать было почти невозможно. Артём соскользнул вниз. Руки и ноги дрожали от усталости, но боль почти пропала.
        Возникло неприятное ощущение дежавю. Может, он спит?
        Ладно, будем мыслить логически. Итак, это еще одна ловушка. Как - в кольце костров. Там был огонь, здесь - земля.
        Артём уселся на пол в центре. Замедлил дыхание, унял дрожь.
        Сначала огонь… Потом вода… Возможно, в воде тоже была какая-то подлянка… Какая?
        Он попытался вспомнить… Может, смысл той задачки был - не утонуть? Нет, вряд ли. Зачем тогда его добрый час полоскали на веревке? Тогда - что? Ладно, оставим пока. Что было дальше? Человек-шакал… Лев… Луна… Горькое пойло… Наоборот: пойло - луна - лев - шакал… Еще - полет. И падение. Тоже - задачка? Которую он не решил? Или решил, но сам того не заметил. Ладно, это тоже проехали. Остановимся на «здесь и сейчас». Итак, что у нас есть? Яйцеобразной формы дырка в земле. И человек в этой дырке. Внутри. Птенец. Как птенец выходит наружу? Протюкивает клювиком дырку. Где? С тупого конца. Там внутри, под пленочкой, имеется небольшая полость с запасом воздуха. Птенец проткнет пленочку, подышит немного и с новыми силами - на штурм скорлупы. Воздух - это хорошо. Небольшая порция свежего воздуха пришлась бы очень кстати. Итак, где у этого яйца тупой конец? Вряд ли наверху: там всё равно не достать. Значит - прямо под задницей.
        Артём принялся копать - и почти сразу наткнулся на сплетенную из прутьев крышку. Под крышкой был ход, узкий, как барсучья нора, но протиснуться было можно.
        Артём, не раздумывая, полез внутрь… И сразу же заскользил вниз. Всё быстрее и быстрее. Стенки были гладкие и скользкие, словно смазанные маслом. Артём растопырился, пытаясь затормозить, но ход стал почти отвесным. Артём падал головой вниз, всё ускоряясь…
        Ему повезло, что он не сумел затормозить. Ход внезапно сузился настолько, что, будь скорость падения меньше, Артём непременно застрял бы. А так он, обдирая плечи, по инерции проскочил узкое место, ухнул в пустоту, пролетел несколько метров, упал на песчаный склон, кубарем покатился вниз… И угодил в сеть.
        То есть он понял, что это сеть, когда окончательно запутался.
        Артём замер. И услышал голоса. Низкие, похожие на звериное ворчание. Затем почувствовал, что рядом кто-то есть, а чуть позже его губ коснулось что-то… Соломинка. От нее пахло влагой. Артём вдруг осознал, что ужасно хочет пить.
        Это была не вода - молоко. Холодное, непривычно сладкое.
        Пока он пил, его освободили от сети. Их было несколько, но он даже не смог определить, мужчины это или женщины. Все запахи забивал густой незнакомый аромат, а звуки поглощали рыкающие голоса, выпевающие монотонную вибрирующую мелодию.
        Кто-то взял Гриву за руку и повел за собой. Артём не сопротивлялся. Под ногами шуршал мелкий песок. Или пыль. Грива снова (как тогда, под маской) ни черта не видел, зато имел возможность слышать… Всё то же монотонное унылое пение…
        Песок кончился. Его сменил гладкий камень. Провожатый Артёма остановился…

…Это произошло мгновенно: четыре петли захлестнули запястья и щиколотки. Артём рванулся, но не успел. Ремни растянули его крестом. Артём чувствовал, как кто-то возится у его ног, привязывает к чему-то…
        Всё. Привязали и отошли.
        Пение зазвучало громче.
        Артём нащупал ногами вделанные в камень кольца. Тоже каменные. Его щиколотки были привязаны к этим кольцам. Незнакомый аромат ослабел, и Артём почуял запах влаги. Где-то близко был водоем. К запаху воды примешивался еще один, неприятный, масляный, похожий на запах солярки…
        А звук становился всё сильнее. Именно так - не громче, а сильнее. Артём не различал слов. И он слышал не только ушами - всем телом: костями, кожей, внутренностями… Воздух вибрировал от напряжения…
        Раздался хлопок… Как выстрел. И сразу стало светло. Это загорелись факелы. Шесть факелов, воткнутых вокруг Артёма. Загорелись, похоже, сами. Во всяком случае Грива не видел тех, кто их поджег.
        Это была пещера. Шагах в двадцати от места, где был привязан Грива, поблескивала вода. Артём различил на ее поверхности радужную пленку. Нефть?
        Размеров озера он определить не мог: оно терялось в темноте. Не видел он и стен. И тех, кто пел. Свет факелов выхватывал у тьмы совсем небольшой кусок пространства. И сам этот свет был какой-то странный, с синевой. Как будто горел газ. Или спирт. Время от времени из этого пламени уносились вверх яркие зеленые искры…
        Артём замедлил дыхание, пытаясь унять охватившее его возбуждение. Не получилось. Предчувствие опасности и собственная беспомощность выводили его на грань безумия. Грань, за которой Артём Грива переставал быть человеком, превращаясь в сгусток сокрушительной энергии. Натянувшиеся ремни тоже вибрировали от напряжения…
        Внезапно голоса стихли. И Артём увидел, как поверхность озера заколебалась, потом
        - два красных огонька, скользящих над поверхностью, а еще через несколько мгновений - черную плоскую голову, рассекающую воду.
        С громким плеском зверь выбрался на берег, отряхнулся и засмеялся, показав длинные острые клыки и черную глотку. Гибкий хвост ударил по камню, и низкий рев затопил пещеру.
        Вскинув растопыренные лапы с выпущенными крючьями когтей, пантера, играя, подпрыгнула, перевернулась в воздухе, упала на каменный пол и заметалась у границы, очерченной факелами. Под мокрой лоснящейся шкурой буграми перекатывались мышцы, клокочущее ворчание нарастало, когда зверь задирал вверх горбоносую морду, и становилось тише, когда пантера опускала голову вниз.
        Внезапно пантера замерла и уставилась на Гриву так, словно только сейчас заметила его. Ее прищуренные глаза с круглыми блестящими зрачками до жути напоминали человеческие.
        Черный язык мелькнул между клыков. Аккуратно ставя лапы - одну перед другой - пантера пересекла незримую границу и двинулась к Артёму. В полуметре от человека она остановилась. Она резко и часто дышала. Артём замер. Его трясло. Не от страха
        - от возбуждения. В ноздри бил запах гнили и мокрой шерсти…
        Пантера выгнула спину и скребнула когтями по камню… Как будто по обнаженным нервам.
        - Ну давай, иди сюда! Иди сюда, тварь! - не выдержал Грива.
        Зверюга заворчала. Шажок, еще шажок… Огибая Артёма, она терлась о его бедро мокрым боком. Рокочущее ворчание за спиной… Грива затылком чувствовал ее пристальный взгляд.
        Снова долгое длинное скольжение шерсти по бедру. Под шерстью - твердые, как дерево, мышцы. Хлесткий удар хвоста по голени. Как нагайкой. Черная оскаленная морда - у живота. Жаркое дыхание обдает кожу…
        Коротко взрыкнув, зверь встал на задние лапы, передние легли на одеревеневшие от напряжения плечи Артёма. Мокрая морда толкнула его в щеку, язык шершавым наждаком прошелся по плечу и шее. Артём ощутил прикосновение клыков. Совсем слабое, но струйка крови тотчас потекла по шее к ключице. Натянувшиеся веревки резали запястья. Зверь толкал Гриву назад, словно хотел опрокинуть навзничь. Жесткий язык смахнул кровь, прошелся по лицу Артёма, обдирая в кровь губы…
        Пантера дышала ему в лицо… Не смрадный запах хищника - будоражащий аромат самки… То, что терлось о его чресла, уже не было телом зверя. А влажный язык уже не был жестким и шершавым…
        Но он видел зверя, видел длинные белые клыки, прижатые черные уши…
        Наваждение…
        Ниже груди тела больше не было. Там был вибрирующий от напряжения пузырь, в котором металось, рвалось наружу сжигающее пламя…
        За мгновение до взрыва Артём закричал. Пламя рванулось наружу, опаляя горло, ударило в оскаленную морду… И человеческий вопль превратился в звериный рык.
        Зверь, обитавший в Артёме Гриве, вырвался наружу. Со звоном лопнули ремни. Пантера… Нет, не пантера - женщина в черной звериной маске - отпрянула, споткнулась, опрокинулась навзничь, истошно завизжала от ужаса… И зверь, уже нависший над ней, готовый распластать ее, смять, порвать, превратить в кусок бьющегося мяса… Зверь замер. Он все еще оставался зверем, слышал, как зверь, видел, как зверь, чуял, как зверь… Но огонь был обуздан, и ярость больше не повелевала - повиновалась.
        - Выходите! - прорычал зверь. - Сюда, ко мне! Живо!
        И охотники, один за другим, стали выбираться из-за камней. Их было одиннадцать.
        Он посмотрел на скорчившуюся у его ног женщину… Мокрые слипшиеся волосы, съехавшая набок голова пантеры, зубы, выбивающие дробь… Жалкое зрелище.
        Охотники остановились шагах в пятнадцати, не решаясь подойти ближе. Звериные маски прятали их лица. У них в руках были копья, а Грива был безоружен… Но от них, а не от него, разило страхом.
        - Снимите это, - прорычал Грива - он все еще оставался зверем.
        Маски падали на камень, открывая знакомые лица: Пута, Баган, Архо…
        - Архо! Подойди!
        Охотник приблизился.
        - Что теперь, Архо? - Голос Гривы был больше похож на угрожающий звериный рык.
        - Что назначишь, Ар Т’ом, - пробормотал охотник.
        Голос его был сдавленным, каким-то униженным.
        И поза - такая же.
        Как ни странно, именно эта униженность помогла Артёму взять себя в руки.
        Он посмотрел вокруг. Архо, женщина (кажется, в шоке), десять охотников племени - поодаль. Нет, есть еще один. Он остался за камнями.
        - Там - кто? - Грива указал в темноту.
        Охотники переглянулись.
        - Шадаква… - пробормотал Ахро. - Шадаква…
        - Шадаква! - рявкнул Грива. - Выйди! Я не причиню тебе зла.
        - Он не подойдет, - сдавленно произнес Архо. - Невозможно…
        - Принесите его, - велел Грива.
        Принесли. Положили у ног Артёма. И он сразу понял, что уже никто и ничто не причинит Шадакве зла.
        Старейшина был мертв.
        Глаза его были закрыты, а на лице застыло удивленное выражение… Однако от удивления не умирают.
        На лбу Шадаквы, повыше переносицы, Грива увидел красное пятно. На том самом месте, где располагался дополнительный глаз «пессимиста». Грива нагнулся, провел по пятну пальцем. На пальце остался след краски.
        Артём поднялся.
        Ему было жаль Шадакву. Особенно теперь, когда живущий внутри зверь опять укрылся в своей берлоге.
        - Что дальше, Архо? - спросил более мягким голосом. - Есть еще что-нибудь в запасе?
        Архо покачал головой.
        - Тогда, может, вернемся в стойбище?
        - Как ты скажешь, Ар Т’ом, - Архо выпрямился. В его позе больше не было униженности.
        - Тогда - домой, - сказал Грива. - Далеко мы от дома?
        - Далеко, - ответил Архо. - Но к вечеру доберемся.
        - Надо сделать носилки, - сказал Артём. - Пару носилок. Не уверен, что она сможет идти, - он кивнул на скорчившуюся женщину.
        - Носилки не нужны, - возразил Архо. - Она останется здесь.
        Похоже, он больше не боялся Артёма. Да, так и есть. Никто из охотников больше не боялся. Правильно, нечего бояться, если зверь ушел.
        - О ней позаботятся, - спокойно произнес Архо. - Пошли, Ар Т’ом?
        - Иди первым, - сказал Грива. - Ты же мой проводник.
        Пещера действительно была огромна. А выходом из нее была узкая щель в три четверти метра шириной. Прежде, чем нырнуть в нее, Грива оглянулся.
        Вокруг места, где он был привязан (там остался один факел - остальные охотники забрали с собой), сновали какие-то люди. Интересно, кто они?
        В селение они вернулись только к полудню следующего дня.
        Последние несколько километров Гриву несли на носилках: он окончательно выбился из сил. Такого с ним не случалось никогда. Весь оставшийся путь Артём боролся с подступающим беспамятством. Почему? Он сам не знал. Чувствовал: так надо. Только когда его внесли в селение, он наконец расслабился. Как его вносили в хижину, укладывали на койку, Грива уже не помнил…
        - Хорошо ли тебе, Изначальный Свет, Разрушитель Границ? - Шадаква изменился. Из сухощавого жилистого старика превратился в крепкого мускулистого парня лет восемнадцати. Тем не менее Грива его узнал с легкостью.
        - Замечательно! - Артём вытянул руки, с удовольствием наблюдая, как зеленые и желтые струи пламени вихрятся вокруг ладоней и предплечий. Это было очень красиво.
        - Великолепный сон!
        - Это потому что ты жив, а я мертв, - сказал Шадаква.
        - Ты хотел бы, чтоб было наоборот? - рассеянно произнес Артём, любуясь огненными струями.
        - Да.
        - Тогда почему ты позволил себя убить?
        - Время Единства закончилось. Граница будет разрушена. Смерть станет хозяйкой на берегах Реки.
        Артём сжал кулаки. Он чувствовал себя очень сильным.
        - Я не знаю, о какой границе ты говоришь, - сказал он. - Но скажи, что я могу сделать, чтобы сохранить все как есть, - и я это сделаю.
        Шадаква покачал головой. На его черных волосах сверкали капельки влаги. Словно роса.
        - Но я хочу это сделать! - настаивал Артём. - Действительно хочу сохранить.
        - Тогда умри, - печально произнес Шадаква. - Ведь это ты ее и разрушишь.
        - Это невозможно, - спокойно ответил Грива.
        - Знаю, - кивнул Шадаква. - Невозможно убить смерть.
        Глава пятнадцатая
        Загадки, намеки и недвусмысленные предложения
        Грива проснулся - и сразу понял, где он находится. В хижине Шадаквы. И он прекрасно помнил свой сон… И то, что было до сна.
        Но может, и это тоже был сон? И не было ничего: ни психоделических приключений, ни пещеры, ни смерти Пришедшего Издалека…
        Артём прислушался к себе - и не обнаружил никаких изменений. По крайней мере - физических. Если не считать рубцов, оставленных разорванными ремнями. Рубцы, впрочем, уже почти зажили.
        Грива подождал немного: вдруг сейчас полог откинется, и войдет Шадаква…
        Никто не вошел.
        Тогда Артём откинул полог сам.
        У входа, на корточках, сидел Архо.
        Красавец-абориген не поздоровался. Зато одарил Гриву весьма проникновенным вопрошающим взглядом. Ответа, естественно, не получил, поскольку Грива не знал вопроса.
        - Доброе утро, - сказал Грива.
        Архо поднялся. Но не ответил. Продолжал глядеть на Артёма своими синими глазищами.
        - Почему я спал здесь, а не в твоей хижине? - осведомился Грива.
        Архо помрачнел. Отвел взгляд.
        - Теперь это твоя хижина, - буркнул он. Повернулся и ушел.
        Похоже, обиделся. Интересно, на что?
        Ладно, разберемся.
        Грива двинулся на речку. Искупался. Обнаружил, что местные жители держатся от него подальше. Ладно, с этим тоже разберемся.
        Грива вернулся в хижину. Позавтракал копченым мясом и вялеными бананами. Запил водичкой из реки, еще раз убедившись, что круг отчуждения - на месте. Ближе десяти метров к нему никто не подходил. Даже детишки.
        Возможно, если бы Артём сам проявил инициативу…
        Но проявлять инициативу Грива не стал. Он знал кое-кого, кто способен отвечать на вопросы получше обитателей поселка.

* * *
        Неандерталец встретил Гриву, едва тот вошел в Лес Красных Деревьев.
        - Ты пришел, чтобы задавать вопросы, - констатировал он вместо приветствия.
        - Угадал.
        Артём смотрел на волосатое низкорослое чудище. Кто бы мог подумать, что под этим бугристым черепом укрыт мозг, как минимум не уступающий его собственному.
        - Как мне тебя называть? - спросил он неандертальца.
        - У нас нет имен, - сказал представитель соседней ветви эволюции. - Имен - в вашем понимании. Ты можешь звать меня Полукровкой.
        - Годится, - кивнул Грива. И сразу перешел к делу: - Скажи мне, Полукровка, что такое - равновесие?
        - Равновесие - это равновесие.
        - А дерево - это дерево.
        - Я не могу объяснить, - произнес Полукровка. В голосе его прозвучало сожаление. - Но могу привести пример. Раньше нас было много. Теперь - мало. И с каждым поколением - всё меньше. - И добавил, помедлив: - Тем меньше, чем выше поднимается каждый из нас. Это - часть равновесия.
        - Знакомая картина, - кивнул Грива. - Чем образованней и культурней народ, тем ниже прирост населения.
        - Не народ, - возразил Полукровка. - Мы - единство. Чтобы один из нас мог мыслить, полсотни разумных должны формировать ему поле мышления. Пятьдесят строят хижину для одного. Наш вид вырождается, потому что каждый из нас хочет жить в хижине, а не строить ее. Поэтому сейчас в Единстве совсем мало таких, как я.
        - Выходит, вы просто паразиты, - сказал Грива. - Отделили от мира несколько племен и сосете их ментальную силу. А чтобы они не разбежались…
        Полукровка захохотал.
        Грива удивленно уставился на него.
        - Мне весело, потому что ты, способный увидеть вершины гор, не желаешь поднять взгляд выше кучи носорожьего дерьма, - отсмеявшись, пояснил Полукровка. - Прошлой ночью ты летал над саванной, а сегодня думаешь, что другие не способны перепрыгнуть через ручеек.
        - Это был бред, - проворчал Грива.
        Его не очень удивило, что Полукровка в курсе событий. У Артёма было серьезное подозрение, что тот сам все и замутил.
        - Думаешь, я не знаю, что такое галлюциноген? - спросил Грива.
        - Ты не знаешь, что такое человек, - возразил Полукровка. - Ты не способен отличить вымысел от реальности, потому что не знаешь, что такое реальность. Единство - это реальность. Мы - это Единство. Но единство - это не мы. Это намного больше, чем несколько сотен таких, как я, и таких, как ты. Если мы его утратим, наш мир падет.
        Вот так вот. Мир. Не больше и не меньше. Не факт, что под падением мира Полукровка понимает катастрофу планетарного масштаба.
        - Какой мир? - решил уточнить Грива. - Твой?
        - Мой, - согласился Полукровка. - И мир твоей девушки. И мир ее соплеменников. Счастливый мир. Светлое будущее твоей расы. Оно погибнет. Но Единство - останется. И взрастит другой мир. Тот, который по ту сторону границы.
        - Ну да, счастливый мир держится исключительно на вас, - проворчал Грива. - Пара-тройка косматых праведников - и злой бог пощадит глупое человечество.
        - Ты говоришь не те слова, но понимаешь правильно, - одобрительно произнес Полукровка.
        - А теперь скажи мне, что этот мир держится на тебе, - Артём ухмыльнулся.
        - Нет, - Полукровка качнул массивной головой. - Не на мне. Хранителем Равновесия был Шадаква. Но ты его убил.
        И об этом, оказывается, мы тоже знаем. У Гривы возникло подозрение, что его собеседник был одним из тех, кто остался в пещере после ухода Гривы и охотников.
        - Бред! - возразил Артём. - Как я мог убить человека, не прикасаясь к нему, на расстоянии ста шагов?
        - Ты его сжег, - сообщил Полукровка. - Ты сжег его, чужак. Сжег еще не рожденным огнем.
        - А поподробнее?
        - Обойдешься.
        - Но мне это нужно!
        - Еще бы! Новое умение убивать интересует тебя больше, чем смерть человека, разбудившего твою силу. Впрочем, он сам виноват. Нельзя посягать на то, что тебе не принадлежит. Он мог бы остановить ритуал. Но он решил, что его смерть - на благо Равновесия. Он хотел стать сучьями для костра, который навсегда изгонит тьму, а стал мишенью для удара молнии. Твой огонь выжег всё, что могло гореть. И костер погас. Но я понимаю Шадакву. Его обмануло то, что ты - из другого мира. Он думал: ты похож на него. Он думал, что ты утратил Единство, потому что утратил силу. Он дал тебе силу. А ты его убил.
        - Я не хотел этого, - с раскаянием произнес Грива. - Мне очень жаль.
        - А меня тебе не жаль?
        - Тебя? - Артём изумленно уставился на Полукровку. Маленькие глазки неандертальца не выражали ничего. Но Грива почувствовал его тоску.
        - Шадаква дал тебе огонь. А ты поджег саванну. В этом пожаре сгорят многие. Я стану одним из этих многих.

«Я ничего не поджигал!» - хотел было запротестовать Артём. Но вместо этого спросил:
        - Откуда ты знаешь?
        - Знаю. Как ты сейчас знаешь, что Шадаква - мертв. Как знаю, что на самом деле тебе его не жаль.
        - Я… Мне… Я не знаю… - пробормотал Артём.
        Полукровка был прав. Гриве действительно не жаль Шадакву. Однако, если умрет Полукровка, Гриве это будет небезразлично. Странно, что это приземистое, похожее на помесь гориллы и медведя существо было ему ближе и понятнее, чем человек Шадаква.
        - Да, - подтвердил чертов неандерталец, читающий его мысли, - я тебе ближе. Ты не хочешь видеть меня мертвым. Но увидишь.
        - Что я могу сделать для тебя, Полукровка? - спросил Артём.
        - Ничего. Там, куда приходит огонь, остается только пепел.
        - И что теперь? - буркнул Грива. - Мне что, повеситься?
        - Это было бы наилучшим выходом, - одобрил Полукровка. - Но ты ведь этого не сделаешь?
        - Не дождешься! - отрезал Артём.
        Он не хотел верить Полукровке. Не хотел - и не верил.
        - Время перемен, - сказал Полукровка. - Оно пришло. Мир станет другим. Или падет. Выбор невелик. И это твой выбор.
        - То есть?
        - Ты тоже пришел издалека, из того далёка, которого нет. Ты можешь занять место Шадаквы.
        - И что мне надо для этого сделать? - осведомился Артём. - Голову побрить? Что-нибудь себе отрезать? Или вообще дать обет безбрачия?
        - Твое согласие, - Полукровка проигнорировал иронию Гривы. - Открой мне свое сознание - и я открою тебе суть Равновесия. Ты обретешь единство и станешь им. И станешь новым Хранителем. И чужой мир останется по ту сторону.
        Грива усмехнулся. Какой он простой, этот плечистый брат по разуму. Дайте нам поправить ваши мозги, и вы полюбите нас не по-детски. Нашел, тоже, дурачка…
        - Ты мне не веришь, - констатировал Полукровка.
        - Я верю фактам, - отрезал Грива. - Пока что их маловато, чтобы уверить меня в том, что мы на одной стороне.
        - Тогда уходи, - сказал Полукровка. - Унеси огонь прочь. Я открою границу.
        - В каком смысле?
        - Позволю тебе и нескольким охотникам пройти через этот лес.
        - И что дальше?
        - Дальше - другой мир. Может быть, он окажется слабее твоего предназначения, и ты уничтожишь и его семя. Тогда Равновесие восстановится.
        - Годится, - согласился Грива. - Только не уверен, что кто-то из охотников согласится последовать за мной. Тем более, через запретную территорию. Или ты им прикажешь?
        - Я не могу приказывать им, - грустно сказал Полукровка. - Я мог говорить лишь с Шадаквой. И с тобой. Вот только ты меня не понимаешь.
        - Ну, если под пониманием понимать слепое доверие… - пробормотал Грива. - Тогда ты прав.
        - Охотники пойдут за тобой, - сказал Полукровка. - Ты показал свою силу, ты для них - часть Единства. А Единство выше всех запретов. И Шадаквы больше нет, чтобы остановить их.
        - Я пойду один, - отрезал Грива. - Прямо сейчас. Посмотрю на твой другой мир - и сам разберусь, что к чему.
        - Это вряд ли, - возразил Полукровка. - Один ты ни в чем не разберешься.
        - Интересно, почему? - с вызовом поинтересовался Грива.
        - Потому что тебя убьют.
        - Тогда тебе и вовсе не о чем беспокоиться, - хмыкнул Артём.
        - Я не хочу, чтобы тебя убили, - возразил Полукровка. - Я хочу, чтобы ты восстановил Равновесие.
        - И сжег еще что-нибудь?
        - Именно так, - подтвердил Полукровка. - Только не «что», а «кого».
        - Тогда расскажи, почему погиб Шадаква.
        - Нет. Но у меня к тебе другое предложение.
        - Говори.
        - У тебя давно не было женщины.
        - Допустим.
        - Ты не хочешь совокупиться с одной из наших?
        - Наших, это - из твоей породы?
        - Из моего народа! - Похоже, Полукровка обиделся. - У нас общая кровь. Я - тому доказательство! У вас может быть очень интересное потомство.
        - Может, но не будет! - отрезал Грива.
        Селекционер, блин. Первобытный генетик.
        - Твои сородичи не знают вечности. Наша кровь - знает. В вашем потомстве соединятся две линии власти. Наша кровь сохранит в веках память о тебе. Ты будешь жить вечно.
        - Это слова, просто слова, - хмыкнул Грива. - Давай без философии. Скажи что-нибудь более конкретное.
        - А если я пообещаю тебе открыть, как ты убил Шадакву? - спросил неандерталец.
        - Открой сейчас. Без всяких условий. Докажи свои добрые намерения. Тогда я подумаю.
        - Нет.
        - Тогда я тоже говорю «нет».
        - Жаль, - сказал Полукровка.
        Артём чувствовал, что его собеседник по-настоящему огорчен. Но пытается скрыть свое огорчение. Зачем? Может, зря он отказался?
        Вспомнился старый, но бессмертный анекдот о внучке Бабы Яги. Он ведь не видел женских особей хомо сапиенс неандерталис. Вдруг они - писаные красавицы?
        - Когда ты намерен уйти? - спросил Полукровка.
        - Скоро.
        - Поторопись, - любезно посоветовал Полукровка. - Если тебе дорога та девушка.
        Что это: шантаж, предупреждение?
        Скорее, второе. Угрозы Грива не уловил.
        - Постараюсь, - проворчал Грива.
        - Постарайся. И - спасибо.
        - За что? - удивился Артём.
        - За того, кого ты унесешь с собой в пропасть.
        - Не понял…
        - Поймешь, когда придет время.
        - Больше ты мне ничего не хочешь сказать? - Эта манера говорить намеками и загадками всегда раздражала Артёма. И весьма затрудняла его общение со всякими китайскими си-фу.
        - Нет.
        - Тогда - до свиданья.
        - Прощай, - поправил Полукровка. - Мы больше не встретимся.
        Как и Грива, он умел чувствовать будущее, но, в отличие от Гривы, знал об этой своей способности. Но чувствам иногда свойственно принимать желаемое за действительное. И на сей раз чувство обмануло Полукровку. Позже они встретятся еще раз. Когда смерть уже положит на одного из них свою костлявую лапу.
        Глава шестнадцатая

«Вода, открой мне эту женщину!»
        - Скажи, что мне нужно сделать, чтобы твоя сестра стала моей женщиной? - спросил Грива.
        Архо (рефлекторно) глянул на большую хижину в центре поселка. Еще недавно хижина принадлежала Шадакве. Теперь там обитал Изначальный Свет, не ведающий очевидного.
        Архо вздохнул. Понял, что отвечать придется самому. Тем более что именно он и был инициатором событий, в результате которых племя потеряло Хранителя Равновесия.
        - Если мужчина и женщина предназначены друг другу, они должны быть вместе, - неохотно произнес он, по-прежнему глядя в сторону.
        - И всё?
        - Нет, не всё, - еще более неохотно проговорил Архо.
        - В чем дело, охотник? - сердито сказал Грива. - Ты против того, чтобы Даша стала моей? Так скажи прямо!
        - Нет, я не против, но…
        - Что?
        - Ничего, - Архо, похоже, решился: - Ты должен войти вместе с ней в Реку и сказать: «Вода, открой мне эту женщину».
        - И всё? Просто войти и сказать? Вот хоть прямо сейчас?
        - Нет. Разве ты не знаешь?
        - Ничего я не знаю! - с досадой бросил Артём. - Откуда мне знать?
        - Но ты же… Ты… - Архо замялся, подбирая слово. Но в обычном языке его не нашлось, и охотник перешел на язык Единства.
        - Разве ведомая сущность не открылась тебе?
        - Не понимаю, о чем ты.
        - Та, кого ты ведешь, - Архо снова перешел на обычный язык, - ведет тебя изнутри. Женщина повелевает жизнью, мужчина удерживает смерть. Там, в пещере… Разве ты не познал? - Архо смотрел на Гриву с нескрываемой тревогой.
        - Ничего я не познал, - отрезал Грива. - И смерть мне удержать тоже не удалось.
        - Да, это так… - уронил Архо и надолго умолк.
        Грива слышал, как возятся дети на полянке между хижинами, как стучит камнем по камню кто-то из оружейников, как «переговариваются» обезьяны по ту сторону реки. Раннее утро обычного африканского дня. Солнце еще не накрыло всё живое душным одеялом сорокапятиградусной жары.
        Запах воды, дыма и жареного мяса. У большинства хижин сейчас женщины занимаются приготовлением завтрака.
        Артём почувствовал голод. Интересно, где он будет есть теперь, переселившись из дома Архо в «резиденцию» старейшины. Насколько помнил Грива, сам Шадаква приготовлением пищи не занимался и на охоту тоже не ходил.
        - Ну так что? - нарушил молчание Артём. - Что еще, кроме совместного купания, мне следует сделать, чтобы Даша стала моей?
        - Спроси у нее сам, - буркнул Архо.
        Развернулся и отправился восвояси.
        Артём с трудом удержался от желания догнать его и высказать всё, что накипело.
        Хотя, чем он, собственно, недоволен? Им с Дашей предоставили самим решать свою судьбу. Разве не этого хотел Артём с самого начала? Так в чем же дело?
        Дашу он нашел у «дверей» своей хижины. Она принесла ему завтрак. Но внутрь почему-то не вошла. Сидела на корточках у входа.
        Увидев Артёма, девушка встала. Движение это было настолько грациозным, что у Гривы даже дыхание перехватило.
        - Дашенька…
        Наверное, он опять нарушил что-то. Или не следовало к ней прикасаться так …
        Девушка выскользнула из его объятий.
        - Нет! - выдохнула она.
        И бросилась прочь.
        Проклятье! Что, черт возьми, происходит?
        Возникло ощущение какой-то дурацкой игры, правила которой знают все участники, кроме него. Но при этом все уверены, что он тоже их знает.
        Грива чувствовал: еще немного - и стена его разума даст трещину. И совокупное существо, именующее себя «Артём Грива», окончательно потеряет связь с реальностью.

«Спокойно! - велел себе Артём. - Ты - разведчик. У тебя есть цель. Ты оказался здесь, потому что где-то здесь обитают соплеменники трехглазого. Ты должен их найти. И выяснить, что, черт возьми, происходит и здесь, и в твоем собственном мире! А то, что рядом с тобой оказалась чудесная девушка, так это тебе, майор Грива, просто повезло. Но помни: через определенное время тебя здесь уже не будет. А она останется здесь».
        Нельзя сказать, что эта мысль Артёма подбодрила. Все, что он может сделать, это постараться не изгадить малышке жизнь.
        Если не знаешь, что делать, - не делай ничего. Или доверься интуиции. Интуиция говорила Гриве: надо действовать. Надо вырваться из этого замечательного мирка туда, где… Неизвестно что.
        Зато там обитают те, кто, по словам покойного Шадаквы, похож на Гриву умением убивать своих братьев по разуму.
        Артём присел на землю, взял оставленную Дашей корзинку с едой.
        Пока ел, думал.
        Надумал следующее.
        Время уходит. Посему надо действовать. Двигаться. Всё равно, куда. По ходу разберемся.
        Уходить не хотелось. Потому что - Даша. Дашенька… Но Грива - не даос. Он просто не умел, расслабившись, отдаваться течению событий. Делай что должно - и будь что будет. Вопрос - что должно?
        Грива выпрямился, сунул за пояс топорик и отправился на поиски Архо.
        Полукровка был прав. Предложение Гривы пройти через запретный Лес.
        - Когда? - спросил Архо.
        - Завтра.
        - Кто еще, кроме нас?
        - Я хочу, чтобы с нами пошел Пута.
        - Я скажу ему, - кивнул Архо.
        И ушел.
        Глава семнадцатая
        Белый огонь
        Артём проснулся от шороха дверной занавески. Дашу он узнал по запаху. Еще бы он ее не узнал!
        - Ты пришла… - прошептал он.
        На Даше не было ничего. Ни передника, ни набедренной повязки. Он узнал об этом, проведя ладонью по ее обнаженному бедру.
        Артём потянул ее к себе, но Даша не поддалась.
        - Отпусти меня, - еще тише, чем он, проговорила девушка. - Подожди. - Она легонько куснула его за ухо. - Не здесь, мой желанный. Иди за мной.
        И выскользнула из хижины.
        Снаружи была безлунная ночь. Африканские звезды мерцали над пустынным поселком. Его обитатели беспечно спали в своих хижинах, не думая о ночных хищниках. Но Грива уже знал: ни один лев не подойдет к «логову» еще более опасного хищника - человека.
        Девушка остановилась на берегу. Легкий плеск, запах воды и остывающего песка.
        Даша ждала.
        Когда Артём оказался рядом, она положила ладонь на его плечо… Но отвела его руку, когда Артём попытался ее обнять.
        В реку они вошли вдвоем. Прохладная вода обняла их колени, бедра, животы. Пальцы Даши сжали его плечо.
        - Вода, открой мне эту женщину, - произнес Грива.
        Ничего не произошло.
        А чего, собственно, он ждал? Левиафана? Посейдона с трезубцем?
        Нет, он ничего не ждал. Но чувствовал: ждет Даша. Ее ожидание было очень материальным, почти осязаемым. Артём сосредоточился, попытался понять, что изменилось. Ну да, кое-что изменилось. Вода притупляла желание… Вода смывала, уносила запах Даши и тепло ее кожи… Вода струилась по ее телу, по ее ногам, животу, лону. Вода, обласкавшая тело девушки, уносилась дальше. Но прежде эта же вода точно так же прикасалась к телу Артёма…
        Артём… Нет, он не увидел - почувствовал, как тысячи крохотных искр вспыхивают на его коже. Мгновения жизни, уносящиеся дальше. Но не исчезающие в потоке времени, а продолжающие жить…
        Руки их соединились… И струящаяся вода между их телами в тот же миг перестала быть водой. Так изменяется воздух во время грозы за миллионную долю мгновения до того, как соединит землю и небо слепящий зигзаг молнии.
        Миг - и тела их сами метнулись навстречу друг другу. Губы слились с губами, грудь к груди, живот к животу, бедра - к бедрам. Песчаное дно ушло из-под ног. Река понесла их, вращая и переворачивая, но ни Артём, ни Даша этого не чувствовали. Чудесная сила бросила их навстречу друг другу. Так соединяются две половинки боеголовки атомной бомбы - чтобы поток рождающихся внутри нейтронов в ничтожную долю секунды превратился в лавину и малая толика соединившегося в одно ядерного сердца обратилась в Свет, обращающий в пепел всё вокруг.
        Но открылись Врата - и некто Третий проник в мир, где прежде не было ему подобных.
        И Артём Грива всем своим существом осознал: молния, соединившая их, прожгла саму ткань мира.
        Позже Артём решил: именно этот белый огонь хлынул из Артёма во время таинства в пещере и убил Хранителя Равновесия Шадакву. Именно так: отсюда, из этой ночи - в прошлое. Как это могло случиться? Возможно, об этом знал Полукровка. По крайней мере, он намекал на что-то такое…
…Как они не утонули? Наверное, это еще одно чудо. Ведь на них не было «гидр», и жабры тоже не отросли. Но Артём точно помнил, что они были в реке. И дышали, причем не водой. Сейчас, лежа на песке рядом со своей женщиной, Грива пытался вспомнить, что было с ними. Не очень получалось - вспомнить. Холодное белое пламя. Вот что он помнил. Оно окружало их, проникало внутрь, порождая страх и страсть. Артём сопротивлялся ему. Пытался спрятаться от него… в любимой. Наверное, это ему удалось, потому что сейчас пламени не было. А любимая - была.
        Артём посмотрел на звезды. «Ты счастлив», - сказали звезды.

«Не совсем», - возразил им Артём.
        Усталость ушла. Ночь была теплой. Не жаркой, а именно теплой. Похолодало? Или Грива наконец привык к африканской жаре?
        Даша спала. Мокрые волосы рассыпались по песку. Голова слегка запрокинута, чуть подрагивает нежное горлышко, холмики грудей переходят в гладкую впадину живота, поднимающуюся к кудрявому холмику. Длинные ноги раскинуты…
        Грива бережно снял Дашину руку со своего живота и поднялся. Некоторое время он любовался ею, юной и прекрасной, потом взял ее на руки и унес в хижину. Подальше от звезд, так похожих на страшный белый огонь.
        Грива парил в невесомости. Он знал это ощущение. Еще по Школе, когда их поднимали до «потолка» стратосферного «крыла», а потом, выключив двигатели, нарабатывали у курсантов навык пребывания в невесомости.
        Грива парил в невесомости, а над ним была Земля. «Над ним» - в чисто геометрическом смысле. Можно было сказать и «внизу», но «над ним» было ближе и правильнее. Грива смотрел на Землю, и сердце его трепетало от любви. Потому что Земля была для него всем. Она была создана для него и только для него. Вся. И она любила его так же, как он - ее. Нет, много больше. Ведь она была огромна, а он - крохотная песчинка, влекомая гравитационным «ветром». Но даже песчинка способна разрушить мир… Или сотворить новый. Если песчинка сама - целый мир. И если она - любима…
        - Ты уйдешь, - сказала Даша. - Завтра.
        - Откуда ты знаешь? - удивился Артём.
        - Мне сказал Архо.
        - Тебе грусто?
        - Нет.
        - Почему? - Артём даже слегка обиделся. Ему вот ужасно не хотелось расставаться с любимой.
        - Единство приняло нас. И тот ты, кто во мне, останется со мной.
        - И тебе этого достаточно? - Артём положил руку на теплый живот Даши. По коже девушки прошла легкая волна. Крохотные прозрачные волоски пониже пупка встали дыбом. Но лицо Даши осталось спокойным и безмятежным.
        - Я счастлива, - просто сказала она. - Чего же еще желать?
        - Быть вместе, - ответил Артём. - Всегда.
        - Так не бывает, - девушка погладила Гриву по руке. - Ты - мужчина. Ты хочешь многого. Я - женщина. Твоя. И мне нужен только ты. И ты - мой. Где бы ты ни был. Но если ты хочешь близости, то я тоже хочу. И - больше, чем ты! - Она сбросила его руку, перевернулась и встала над Артёмом, упершись руками в его грудь.
        - Почему это - больше? - возмутился Артём.
        - Потому что я - юная львица, которая всегда голодна! - Даша лизнула его в губы, легонько куснула за ухо. - А ты - черногривый лев, который спит с брюхом, полным теплого мяса. Но я не дам тебе спать!
        - Эй! - воскликнул изумленный Грива. - Разве львицы так делают?
        Приглушенное рычание было ему ответом…
        А потом наступило утро.
        Глава восемнадцатая
        Брат Мавас
        Когда Даша ушла, в хижину без приглашения ввалился Мавас.
        Здоровенный коричневый мужичище с русой бородой и кулаками с пивную кружку, Мавас, казалось, занял половину пространства немаленькой хижины.
        Судя по хмурому выражению лица, Мавас был настроен на серьезный разговор. Однако никаких поучительных речей свежеобретенный родственник Гривы произносить не стал. Водрузил на циновку увесистую корзинку. Райский аромат жареного мяса «со специями» наполнил хижину.
        - Кушай, - лаконично произнес Мавас.
        Грива отказываться не стал. Только спросил:
        - А ты?
        - Я сыт.
        Пока Артём завтракал, Мавас молчал. Однако молчание не было гнетущим. Брат Даши и Архо умел молчать необременительно.
        Грива поел. Мавас по-прежнему хранил молчание. Пришлось Гриве самому начать разговор.
        - Мавас, - сказал Артём своему свежеобретенному родственнику. - Завтра я ухожу. Вместе с Архо и Путой.
        - Я знаю, - спокойно ответил Мавас.
        - Далеко ухожу, - уточнил Грива. - Дальше Леса Красных Деревьев.
        - Я понимаю.
        - Что именно ты понимаешь? - поинтересовался Артём.
        - Единству нужен новый Хранитель Равновесия, - последовал ответ. - Не ты. Ты не годишься. Но ты можешь его привести.
        Грива хмыкнул. Все всё знают. Кроме него. Надо будет восполнить недостаток информации.
        Артём собирался объявить, что в его отсутствие Мавас остается за старшего. И только сейчас сообразил, что лично его, Гриву, никто старшим не выбирал. Следовательно, ни о какой передаче полномочий речь идти не может. А иерархическая структура племени Артёму по-прежнему не известна.
        - Многое может измениться, - сказал Грива.
        Мавас не отреагировал.
        - Я хочу, чтобы ты был начеку. Чтобы ты был готов встретить опасность…
        - Где? - уточнил Мавас.
        - Здесь.
        - Здесь, в этой хижине? - Похоже, Мавас удивился. - Хочешь, чтобы я переселился сюда?
        - Нет. Впрочем, если ты хочешь, можешь переселиться. Но я имею в виду другое. Я хочу, чтобы здесь, в поселке, ты был так же внимателен, как в саванне. Сейчас здесь безопасно…
        - Сила Единства хранит нас, - внес поправку Мавас.
        - Так вот, - Грива наконец нужные слова. - Представь, что этой силы больше нет. И защитить вас могут только ваши копья.
        - Но она есть, - возразил Мавас. - Я ее чувствую.
        - Очень хорошо, - Грива чувствовал себя слепцом в компании зрячих. Слепцом, который пытается прокладывать маршрут в незнакомой местности. - Но всё равно будь внимателен. Если ты почувствуешь опасность… Словом, веди себя так, будто рядом с поселком бродит г’ши.
        - Г’ши не придет в поселок. Это не его место охоты.
        Черт! Ну как ему объяснить?
        - Я не сказал, что г’ши - здесь. Я сказал, что ты должен вести себя так, будто г’ши где-то рядом, - Грива непроизвольно перешел с обычного языка на язык Единства.
        - Я понял, - лаконично ответил Мавас. - Что еще ты хочешь мне сказать, Изначальный Свет?
        - Ты знаешь, кто живет в Лесу Красных Деревьев?
        - Конечно, знаю. Там живет Ужас, - Мавас снова перешел на обычный язык.

«Кто-то из нас - тупой, - подумал Грива. - И этот „кто-то“, скорее всего, я».
        Разговора по душам не получилось. Оставалось надеяться, что при необходимости этот здоровенный мужик сделает всё как надо.
        Ночь Артём провел с Дашей. Им было очень хорошо.
        - Ты вернешься, - сказала Даша.
        - Я вернусь, - подтвердил он. - И ты встретишь меня здесь, в этой хижине, на этом ложе…
        Если бы Грива знал, что ждет его здесь по возвращении, он ни за что не отправился бы в этот поход. Но Артём не знал. И с рассветом они с Архо и Путой покинули стойбище.
        Глава девятнадцатая
        Черные хозяева саванны
        Лес Красных Деревьев остался далеко позади.
        Путешественники шли звериными тропами через колючие кустарники буша. Шли уже много дней.
        Они не видели людей - только следы.
        Время от времени Архо или Пута указывали на них Артёму. Сам бы он вряд ли углядел их: полустертый отпечаток босой ноги, кусок камня со следами обработки, клочок выделанной шкуры, зацепившийся за колючки. Однажды Архо протянул Гриве и вовсе зловещую находку. Впрочем, сначала Артём не увидел в ней ничего зловещего. Подумаешь, обломок кости со следами огня, небрежно выброшенный в кусты.
        Однако кость оказалась человеческой. И на ней - очень характерные царапины от кремневого ножа. Кто-то старательно соскребал с кости мясо.
        Возможно, это был местный ритуал погребения, но что-то подсказывало Гриве: местом погребения того, кому принадлежала кость, был желудок его «брата по разуму».
        Однако на троих путешественников никто не покушался. Возможно, обитатели буша сочли охотников слишком опасной «дичью». А может, Грива и его спутники двигались слишком быстро, и преследователи попросту не успевали за ними. Так или иначе, но Артём вздохнул с облегчением, когда буш кончился и перед ними снова лег простор саванны.
        Это была не совсем такая саванна, как в окрестностях Реки. Трава здесь была выше и гуще, а стада, казалось, - еще обильнее.
        То был двадцать первый день пути.
        Солнце уже поднялось над окутанными туманной дымкой горными вершинами и постепенно наливалось жаром.
        Архо и Пута посмотрели на Артёма. Куда теперь?
        Они были уверены, что Грива знает, куда идет. К сожалению, это было не так. Артём выбрал северное направление лишь потому, что именно его «отсекал» Лес Красных Деревьев. И еще, по ряду косвенных признаков, Артём мог предположить, что Шадаква пришел именно с севера.
        - Нам нужна вода, - сказал Артём.
        Пута, чей нюх был острее, чем у Архо (не говоря уже о Гриве), запрокинул голову, потянул носом воздух.
        - Там, - уверенно заявил он, указав в сторону восходящего солнца.
        - Где вода, там люди, - произнес Архо.
        Это было предостережение.
        Он не сказал о том, что люди могут быть опасны, но это подразумевалось.
        - Нам нужна вода, - повторил Грива.
        - Мы пойдем за стадами, - предложил Пута.
        И они двинулись на восток.
        До воды оказалось дальше, чем предполагалось.
        Жарища стояла неимоверная. Хорошо, Артём загодя соорудил из прутьев, кожи и шерсти чудовищного вида «шапокляк» и, игнорируя насмешки Путы и Архо, водрузил себе на голову. Аборигенам хорошо. Они на этом солнышке - с детства. И кудри у обоих такие, что никакой шапки не надо.
        В этот день им пришлось удовольствоваться той водой, что оставалась во
«флягах»-тыквах, и полудюжиной «влагосодержащих» корней, выкопанных Путой. Шли до темноты. Ночь провели у груды черных крупных камней. Без происшествий. Никто из ночных хищников не заинтересовался ни костром, ни теми, кто его разжег, хотя, судя по звукам, неподалеку охотился прайд львов. Да и мерзкое хихиканье гиен тоже изрядно мешало спать.
        С рассветом двинулись дальше и до полудня успели пройти километров десять. Когда жара стала нестерпимой, устроили привал в тени акаций, рядом с пасущимися жирафами.
        Костер разводить не стали. Перекусили остатками вчерашнего ужина и проспали всю сиесту. Когда проснулись, всё осталось по-прежнему, только жирафы ушли.
        Воды в тыквах осталось - на донышке. Но, по прикидкам Гривы, до озера тоже было рукой подать.
        Однако спокойно дойти до озера им не дали. Проблемы начались, когда Грива и охотники проходили через низинку между двумя холмами, поросшую кустарником и высоченной травой.
        Артёму эта низинка сразу не понравилась. Но Уго, который шел первым, выбрал этот маршрут - и Грива вмешиваться не стал. Охотнику виднее.
        Впрочем, обойди они подозрительное место, это мало что изменило бы.
        Первым опасность почуял Пута. Унюхал что-то в безветренном раскаленном воздухе. А может, шаги услышал. Органы чувств у аборигенов были развиты получше, чем у выходца из двадцать первого века.
        Догнав Гриву, он сказал негромко:
        - Люди.
        - Где? - не сбавляя шага, спросил Грива.
        - Позади. А может, и не только позади.
        - Не останавливаемся, - решил Артём.
        Может, отстанут?
        Напрасная надежда.
        Кустарник кончился. Впереди снова была открытая саванна. Условно открытая. Путь был перекрыт. Несколько десятков двуногих весьма свирепого вида выстроились полукругом с явным намерением прервать путешествие Гривы со товарищи.
        С первого взгляда было понятно, что эти парни не имеют ничего общего с племенами Реки.
        Во-первых, черные. Здоровенные кучерявые негры. Во-вторых, вооружены иначе. Кроме копий, у этих суровых парней были щиты, причем здоровенные. Да и копья у них были другие. Покороче, с костяными наконечниками, «усиленными» клыками. Такими штуковинами можно рубить и резать, а не только колоть. То есть толстенной шкуре какого-нибудь буйвола или гну такие «зубчики» не особо повредили бы, но тонкую человеческую шкурку пропороли бы на раз.
        Позади раздался множественный шорох. Артём быстро оглянулся. Да, за их спинами нарисовались такие же красавцы. Путь к отступлению был отрезан.
        Грива оценил ситуацию. Ситуация не радовала. У противника - явное численное превосходство. И «техническое» тоже. Щиты - это такая штука, которую на охоте используют редко. А вот на войне - милое дело.
        Телосложением щитоносцы напоминали банту, но лица были скорее «европейскими», чем негроидными.
        Волосы, щедро украшенные птичьими перьями и прочей мишурой, курчавились пышными шапками.
        Противостояние продолжалось минуты две. Напряжение нарастало. Грива уже приготовился к тому, что их начнут убивать прямо сейчас, без лишних дискуссий и церемоний, когда один из чернокожих, гигант почти двухметрового роста с ожерельем из львиных когтей, выдвинулся вперед и произнес, вернее, прорычал короткую, но весьма экспрессивную речь.
        Грива ничего не понял. Надо же! Оказывается, «внутренний лингвист», разбуженный Полукровкой, способен давать осечки.
        Двухметровый снова зарычал. На этот раз сопровождая свои слова выразительными движениями копья.
        Грива покосился на своих спутников. Ахро тоже явно ничего не понял, зато Пута слушал очень внимательно.
        - Ты его понимаешь? - спросил Грива.
        - Немного.
        - Что он говорит?
        Пута наморщил лоб…
        - Что-то вроде того, что мы пришли сюда без разрешения. Он предлагает нам отдать ему свободу двигаться и выбирать, или умереть.
        - Скажи ему: мы не враги.
        - Враги? Разве он сам не видит?
        Артём сообразил, что употребил словосочетание, обозначавшее опасного зверя. Слова, эквивалентного русскому «враг», не было ни в одном из языков племен Реки.
        Негр умолк, надменно выпятил губу. Впечатляющая рожа. Мощная челюсть, низкий лоб, на щеках - серые узоры татуировок. Глаза - как у сердитого буйвола. Чистый душегуб.
        - Спроси его, почему нам нельзя идти по этой земле? - произнес Грива.
        Пута произнес несколько слов. Негр не понял. Пута повторил.
        Негр оскалился и зарычал еще более грозно. Копье его описывало в воздухе замысловатые фигуры. Грива внимательно наблюдал за этой демонстрацией силы. В целом движения довольно примитивные. Но быстрые и резкие. Один на один Грива бы рискнул… Но против целой орды - никаких шансов. Тем более неизвестно, как поведут себя Архо и Пута. Насколько важна для них заповедь «не убий»? Или на чернокожих душегубов она не распространяется. Эх! Зря он не поговорил с охотниками об этом раньше!
        - …покорно ждать у огня, пока старшие будут спрашивать великого духа о вашей судьбе!
        Грива аж дернулся, настолько внезапно включилось понимание.
        - Но раз вы преступили круг, участь ваша - радующий духов исход в смертую тьму, а наилучшее ложе для плоти вашей - желудки живых…
        - Погоди, великий охотник! - перебил его Грива. - Твой голос так грозен, что я не понимаю слов. Повтори еще раз.
        Двухметровый посмотрел на Гриву, как ротвейлер на болонку, но тем не менее снизошел и повторил.
        Суть его цветистой речи была проста.
        Грива и его друзья проникли на территорию его племени. Причем грубо нарушили правила местной дипломатии. Им полагалось остановиться на границе, разжечь костер и ждать, пока местные шаманы проконсультируются у духов, как следует поступить с пришельцами.
        Если бы Грива с охотниками это правило выполнили, то не исключено, что духи позволили бы им свободно перемещаться по земле племени «людей-великанов». Во всяком случае, Грива понял самоназвание местных головорезов именно так. Но поскольку правила нарушены, то духи глубоко оскорблены и удовлетворятся только кровью чужаков. Либо - всей, либо - частью ее. Последнее будет символическим знаком лишения пришельцев всех прав и достоинств. И наделение их статусом
«пожирателей объедков» и «живых мертвецов».
        Пока чернокожий распространялся о том, как нехорошо нарушать законы его племени и навлекать на себя гнев духов, у Гривы созрела любопытная идея.
        - Не торопись, великий охотник, - вставил он, когда гигант закончил свой торжественный монолог. - Разве ты сам говорил с духами о нас?
        - Я? - Похоже, чернокожий удивился. Но быстро восстановил эмоциональное равновесие. - Духи говорят лишь со старейшими! - надменно изрек он. - Я - великий охотник, как ты сам видишь, но моя мудрость - это сила моего копья!
        Иззубренный наконечник «мудрости» рассек воздух в дециметре от лица Артёма, но тот и глазом не моргнул. Всё складывалось неплохо. Вот если бы духи «говорили» с этим громилой, тогда - худо.
        - Мы провели ночь у костра, - сказал Грива. - Но мы не ждали решения ваших старших, потому что дух земли сам дал нам разрешение продолжать путь.
        Чернокожий опешил от такой наглости. И набрал в грудь воздух для достойной отповеди, но Грива успел внести еще одну поправку:
        - Дух сказал: мы встретим великого охотника. И этот охотник нам не поверит.
        В десятку. Чернокожий с шумом выпустил воздух и взял очередную паузу на раздумья, а Грива спокойно продолжил:
        - Еще дух сказал: раз ты не веришь, то можешь попробовать убить одного из нас. Но кровь твоя не должна пролиться.
        - Зато ваша - прольется! - прорычал гигант. Переход разговора с теологических эмпиреев на знакомую тему членовредительства вернул вожаку уверенность.
        - О нашей крови дух ничего не говорил, - согласился Грива.
        Эта реплика снова выбила чернокожего из привычной колеи.
        - Дух сказал: мы можем вас убить, а вы нас - нет? - на всякий случай уточнил гигант.
        Простая первобытная душа, он уже допускал возможность того, что дух действительно разговаривал с пришельцами.
        - Нет, не так, - возразил Грива. - Дух сказал: великий охотник может попробовать убить одного из нас. Прости меня, если я ошибся и речь идет не о тебе. Ты выглядишь грозно, но если великий охотник, о котором говорил дух, не ты, а кто-то…
        - Это я! - взревел гигант, напрягши могучие мускулы. - Никто не посмеет с этим спорить!
        И свирепо поглядел теперь уже на своих соплеменников.
        Никто из чернокожих оспаривать слова лидера не стал.
        - Очень хорошо, - одобрительно кивнул Артём. - Тогда мы с тобой сейчас сразимся…
        - Не с тобой, а с ним! - рявкнул негр, указав копьем на Путу.
        Его логику «героя» можно было понять. Пута был самым внушительным из тройки пришельцев.
        Но такой вариант совершенно не устраивал Гриву. Это была его игра.
        - Ты будешь сражаться со мной, - заявил Артём, изобразив лицом максимальную свирепость. - По нашим законам сначала бьется меньший.
        - Что за странные законы? - удивился чернокожий.
        - Они не странные, - возразил Грива. - Ведь если более сильные убьют всех врагов, как тогда доказать свою храбрость тем, кто слабее?
        Чернокожий задумался. Умом он не блистал, так что ему понадобилась минута, чтобы переварить информацию.
        - У нас другие законы, - заявил он. - И это хорошо. Потому что драться с тобой буду я. Ты готов?
        - Погоди, это еще не всё. Дух запретил мне проливать твою кровь, или ты забыл?
        - Ты не будешь драться? - презрительно бросил чернокожий. - Ты испугался?
        - Не тебя, - ледяным голосом произнес Грива. - Я боюсь ослушаться воли духа и пролить твою кровь. Так что ты будешь сражаться своим оружием, а я - голыми руками.
        И Грива демонстративно положил на травку копье и арбалет.
        - Ты умрешь! - пообещал гигант.
        Артём пожал плечами: мол, лучше умереть, чем прогневать потусторонние силы.
        Чернокожий заколебался. Честолюбивый парень, он сообразил, что победа над безоружным маленьким пришельцем не прибавит ему славы. А что делать?
        - Я тоже буду драться без оружия! - гаркнул он, бросая на землю копье и щит.
        Грива кивнул. Признаться, он на это и рассчитывал. Перспектива сражаться голыми руками с неизвестным вооруженным противником его не вдохновляла. Зато в рукопашной он мог надеяться на успех.
        - Не радуйся, чужак, я тебя все равно убью, - пообещал гигант. - Сломаю тебе шею, как детенышу павиана!
        И без предупреждения бросился на Гриву. Рывок был хорош. Негр был быстр, как кошка, и здоров, как буйвол. Клещи черных лап сомкнулись на плечах Артёма, ноги его оторвались от земли, и в следующий миг он оказался в воздухе. К счастью, чернокожий был показушником. И, желая подбросить Гриву как можно выше, выпустил его из рук.
        Артём взлетел, сгруппировался, перевернулся в воздухе и грамотно приземлился на ноги за спиной победоносно взревевшего противника.
        - Бросок не засчитан! - крикнул Грива по-русски.
        Негр обернулся… И Артём был тут же наказан за самоуверенность. Стремительности чернокожего позавидовал бы леопард. Грива опять оторвался от земли. На этот раз гигант бросил его не сразу, а подержал некоторое время над головой, на вытянутых руках, и лишь потом метнул «живой снаряд».
        Грива пролетел метров пять… И снова приземлился на ноги. Воздух был его стихией еще с тех времен, когда отец познакомил шестилетнего Гриву с батутом.
        Третью атаку Артём не прохлопал. Уход в сторону, перехват конечности, досыл с проводом через бедро.
        С приемами дзю-дзютцу его противник был явно незнаком. Грохнувшись спиной оземь, чернокожий на пару секунд потерял дыхание. Еще бы! Такая туша! Пудов восемь как минимум. Грива дал ему возможность подняться. И снова атаковать. На этот раз он почти позволил себя схватить… Но, опередив на миг, упал на спину и встретил противника сдвоенным ударом ног в живот. Мог бы и в пах, но решил, что калечить чернокожего не стоит. Всё равно получилось эффектно. Громила перелетел через упавшего Артёма, перевернулся в воздухе и приземлился на плечи. Упади он на голову, мог бы и шею сломать. А так - просто вырубился на время, достаточное, чтобы Грива расположился на нем сверху и воткнул пальцы в ямку между ключиц. Опять-таки не с целью убить, а для того, чтобы противник прочувствовал, каково это
        - когда не вдохнуть. Обозначил - и отпустил. И встал. А черный остался лежать, и поднялся он только через пару минут, потому что приложился о землю даже крепче, чем предполагал Грива.
        - Это не ты меня победил, - мрачно заявил громила. - Это была воля духа.
        - Конечно, - легко согласился Артём. - Ты - великий охотник.

«Великий охотник» сморщил покатый лоб, обдумывая сказанное, но ничего уничижительного в словах Гривы не обнаружил. Кроме возможности «сохранить лицо».
        - Вы можете идти по нашей земле, - изрек он после минутного размышления. - Но думаю, идти вы должны в наше селение. Старшие захотят посмотреть на вас.

«И заодно проверить, не соврал ли я насчет потусторонней таможни», - подумал Грива.
        Ладно, прорвемся. В селении наверняка есть вода. А пить очень хочется… Артём облизнул пересохшие губы. Подвижные игры на свежем африканском воздухе плохо утоляют жажду.
        - Возьми! - В руках Артёма оказалось страусиное яйцо, до половины наполненное водой.
        - Меня зовут Гневный Буйвол, - представился недавний противник Гривы. - Я - самый великий охотник по эту сторону гор. Ты тоже великий охотник, - милостиво изрек чернокожий гигант, глядя на Гриву с высоты своего башенного роста и всё еще морща лоб. Его мозг никак не мог переварить тот факт, что заморыш вдвое меньших габаритов дважды поверг его наземь.
        Однако здоровяк был не только силен, но и достаточно сообразителен, чтобы смириться с реальностью и использовать ее для поднятия собственного авторитета.
        - Я думаю, мы с тобой подружимся, - сказал он и покровительственно похлопал Гриву по спине.
        На спутников Артёма он даже не посмотрел. Грива подозревал, что он просто опасается, что будет вызван на бой тем же Путой. А уж если такой малыш, как этот, сумел повалять черного гиганта по травке, то мало уступающий ему габаритами Пута… Словом, одну неудачу можно спихнуть на духов, а вот вторая может серьезно подорвать авторитет.
        Что ж, у этого парня есть все задатки вождя, подумал Грива. Но можно ли ему доверять?
        Глава двадцатая
        Буйвол, «марабу» и Маленькая Зебра
        Озеро было довольно большое - километра два в поперечнике. На мелководье - тысячные стаи птиц: пеликанов, фламинго и прочих пернатых. Сущий рай для орнитолога. На песке грелись крокодилы. По ним, как по бревнам, тоже скакали птички. На зеленых низменных лугах (надо полагать, в сезон дождей их заливает полностью) паслись зебры, гну, канны, другие антилопы помельче. В этом охотничьем раю можно было собрать великолепную коллекцию рогов всех форм и размеров.
        Одного взгляда на подобное изобилие было достаточно, чтобы понять: местным двуногим никогда не стать скотоводами. Нет смысла.
        Хижины аборигенов стояли там, где берег был повыше. Примитивные круглые конструкции из грубо обработанных деревянных кольев, прутьев и листьев.
        Судя по количеству и размеру строений, в поселке обитало не менее пяти сотен человек. По меркам первобытно-общинного строя - настоящий мегаполис.
        Появление Гривы и его спутников вызвало ажиотаж. Вокруг них мгновенно собралась толпа. Судя по репликам, белых людей (если можно назвать белыми дочерна загорелых Архо, Путу и немногим более светлого Артёма) здесь раньше не видели. Кто-то немедленно высказал предположение, что они - не люди, а воскресшие мертвецы или злые духи. Судя по тому, что обнаружилась целая куча желающих пощупать гостей - живые они или мертвые, - покойников здесь не очень-то опасались.
        Гневного Буйвола боялись куда больше. Стоило предводителю разок рявкнуть, и Гриву с товарищами моментально оставили в покое.
        Старейшины, которым, по словам Буйвола, было бы любопытно взглянуть на пришельцев, оказались траченной молью компанией темнокожих аксакалов, чью одежду составляли разные анималистические символы вроде львиных хвостов и опахал из птичьих перьев.
        Главным, как водится, был самый ветхий дедушка. Важный, как птица марабу.
        К нему и обратился с докладом Гневный Буйвол.
        Речь лидера воинов длилась минут тридцать, причем информативную ее часть можно было изложить за полминуты. Остальное время заняло весьма цветистое описание смертельного поединка самого Буйвола и Гривы. Суть его сводилась к тому, что Грива
        - крутой парень, но несомненно уступающий еще более крутому Буйволу, который непременно сделал бы из Артёма отбивную, если бы в критический момент на стороне Гривы не выступил некий дух земли с труднопроизносимым именем. Вдвоем дух и Грива с необычайным трудом кое-как одолели Буйвола. Но и то лишь потому, что он, Буйвол, очень уважает духов и не смеет бороться с ними в полную силу. Не то непременно было бы, как…
        Далее следовало перечисление множества побед Гневного Буйвола над менее могучими, хотя и весьма славными врагами.
        Фоном этого монолога было одобрительное уханье черных парней, которое можно было считать подтверждением слов их предводителя.
        Дедушки слушали похвальбу гиганта тоже с явным одобрением. Кроме главного. У этого на сморщенной моське не выражалось никаких эмоций.
        Гневный Буйвол умолк.
        На некоторое время воцарилось молчание.
        Судя по всему, чернокожие ждали, что скажет главный аксакал.
        Но старый марабу с вердиктом явно не торопился.
        По мере того как молчание затягивалось, росло напряжение. Артём чувствовал, как над ними сгущаются тучи. Бойцы Гневного Буйвола чуть-чуть отодвинулись от пришельцев и как-то нехорошо подобрались. Примерно как кошка, собирающаяся прихлопнуть мышку.
        Грива уже прикидывал, как половчее взять дедушку в заложники (драться честно в их ситуации - чистое безумие), когда аксакал наконец соизволил открыть беззубый рот.
        И не просто открыл, а проявил настоящий гуманизм: велел дать пришельцам воды.
        Все вздохнули с облегчением. Даже храбрые охотники.
        Распоряжение аксакала было выполнено с отменной быстротой.
        Принесли здоровенную, литров на десять, тыкву. В тыкве оказалась даже не вода, а кисленькое пальмовое вино, крепостью, впрочем, не превосходящее кефир. Когда гости утолили жажду, остатки (литра три-четыре) передали старшему дедушке. Тот некоторое время сосредоточенно глядел в горлышко тыквы… Надо полагать, ничего плохого он не углядел, потому что тоже отпил и передал природный сосуд следующему по званию.
        И так далее.
        Совершив сей нехитрый ритуал, дедушки удалились в тень. А гости получили вид на жительство.
        Причем, руководствуясь не очень понятными Гриве соображениями, его поселили отдельно от Архо и Путы. Но покушать Гриве принесли в количестве, достаточном, чтобы утолить голод дюжины мужчин.
        Свободу передвижения гостям не ограничили, поэтому трое путешественников, перекусив, спустились к озеру и с удовольствием выкупались. Правда, без дальних заплывов: греющиеся на солнышке крокодилы выглядели очень внушительно. Чуть позже к гостям присоединился Гневный Буйвол с корешами. Главный охотник племени жаждал увлекательных историй. Естественное желание для представителя человечества, отделенного от эпохи СМИ сорока тысячелетиями.
        Его желание было удовлетворено. Правда, Грива следил, чтобы в этих историях не было никакой конкретной информации о том, откуда они пришли. А вот поединок с г’ши был расписан во всех замечательных подробностях и произвел должное впечатление. Аборигены эту зверушку знали. И старались с ней не связываться.
        Словом, посидели культурно, еще раз перекусили - и разошлись по домам.
        А ночью Гриву ждал сюрприз.
        Грива проснулся, когда она скользнула внутрь хижины. Артём не подал виду, что больше не спит. Наблюдал за ней из-под прикрытых век. Вряд ли в полумраке хижины она заметила бы, что у него дрогнули ресницы.
        Она не стала его будить. Присела на корточки у циновки, на которой было сложено оружие Артёма, и замерла.
        Девчонка лет шестнадцати. А может, и младше. У этих черных туземок не разберешь, сколько им по-настоящему лет. Артём видел совсем малолеток с младенцами у груди.
        - Ты кто? - негромко спросил он.
        Девчонка вздрогнула от неожиданности, встрепенулась.
        - Меня зовут Маленькая Зебра, - сообщила она. - Гневный Буйвол прислал меня к тебе. Ты рад?
        - Пока не знаю.
        На четвереньках, как обезьянка, она перебралась к нему поближе.
        Пахло от нее своеобразно. Чем-то мускусным. Но не противно, скорее, наоборот.
        - Я красивая, - сообщила она. - Жаль, что здесь темно. Ты бы увидел.
        - Я вижу, - сказал Грива.
        Маленькая Зебра. Собственно, не такая уж маленькая. Вполне сформировавшаяся самочка. Сексуальный зверек…
        Организм Гривы моментально среагировал. Черт!
        Раньше у Артёма и его организма в подобных ситуациях разногласий не возникало. Но теперь у него была Даша.

«Сексуальный зверек» села на корточки и понюхала воздух.
        - Ты хочешь, - объявила она. - Ты хочешь - и я тоже хочу! Попробуй, как нежно у меня в норке! - Она ухватила руку Артёма и прижала к раскрывшейся щелке. - Чувствуешь? Ага! - Девчонка отбросила его руку, отпрыгнула - на согнутых ногах и захихикала. Развернулась к нему спиной, припала грудью к земле, оттопырив задик: - Хватай меня, грозный охотник! Проткни меня копьем!
        Натуральная обезьянка. Это, надо полагать, местный любовный ритуал. Весьма возбуждающий, надо признать.
        - Ты медлишь, охотник? Может, ты устал? Или ранен? - Она ловко кувыркнулась через голову и снова оказалась на корточках. - Ты - без сил? Тогда Маленькая Зебра сама тебя съест! Р-р-р-р!
        И могучим эхом ей ответил настоящий львиный рык. Так близко, что Грива невольно потянулся к копью.
        - Охотник испугался! - воскликнула черная соблазнительница. - Львица сожрет тебя!
        - Это лев, - уточнил Грива, но девчонка его реплику пропустила мимо ушей.
        Видимо, в традиционный ритуал она не укладывалась.
        Выгнать ее? Рискованно. Грива помнил, что у многих народов отказ гостя от
«предложенной» девушки - кровная обида. Со всеми вытекающими последствиями. Нет, гнать нельзя. Ладно. Пусть девочка сыграет свою роль.
        - Маленькая Зебра спасет охотника!
        Скок! - и она уже над Гривой. В классической «позе всадника».
        - Маленькая Зебра спрячет жизненный корешок охотника в своей норке!
        Хлоп - и «жизненный корешок» уже накрыт «норкой». Технике и растяжке черной красавицы позавидовала бы индийская танцовщица.
        - Ах! Корешок убежал! - Девчонка привстала. - Но я его поймаю! Я его спасу! Вот! Он - снова в норке!

«Норка» у «спасительницы» была довольно просторная, а практика немалая, судя по тому, с какой ловкостью она «надевалась» на Артёмов «корешок».
        Похоже, ей надоело болтать. Девчонка уперлась Гриве ладошками в грудь, и Артём убедился, что китайские техники «интимного замка» появились намного раньше основания Поднебесной. «Ухватив» таким образом Артёмов «корешок», Маленькая Зебра принялась выписывать тазом столь замысловатые кренделя, что Грива продержался дольше, чем предполагал: его увлекла чисто техническая сторона процесса.
        В эту ночь они не испробовали всего «репертуара» Маленькой Зебры. Грива хоть и накопил изрядный запас сексуальной энергии, но позади был трудный день, а поспал он от силы часа два.
        Надо отдать должное его черной наложнице: как только она почувствовала (или учуяла?), что Артёму - довольно, тут же прекратила «домогательства», свернулась клубочком и уснула даже быстрее, чем Грива.
        Маленький сексуальный зверек. Нечто очень приятное, но как бы неодушевленное. Просто секс, ничего более.
        Огня не было…
        Глава двадцать первая
        Царь зверей и хозяева саванны
        Парнишку звали Красный Жучок, хотя цветом он был не краснее, чем его соплеменники. Красный Жучок - детское имя. Взрослое пареньку предстояло завоевать. Сегодня. После последнего испытания. Остальные паренек выдержал, надо полагать. Грива получил официальное приглашение на торжественное мероприятие. В качестве почетного гостя. Гостя, подчеркнул Буйвол, не участника. Такое же приглашение получили и Архо с Путой.
        Местом действия спектакля оказалась саванна. Партером, вернее, бельэтажем - плоский холм. Актерами - группа аборигенов, подраненная газель Томпсона и молодой черногривый лев.
        Последнему предложили газель в качестве завтрака. Лев, естественно, не отказался. Подошел, обнюхал, задушил - и приступил к трапезе. Люди появились чуть позже. Льву это, естественно, не понравилось. Но представителей хомо сапиенс было двенадцать, а лев - один, и червячка он уже заморил. Поэтому, порычав для виду, царь зверей уже был готов уступить остатки трапезы и ретироваться, но тут оказалось, что отступать ему некуда. Люди окружили царя зверей со всех сторон. Лев растерялся. И рассердился. Он еще больше рассердился, когда получил каменным топором по морде. Прыжок… Но хитрый обидчик внезапно исчез. Вернее, плюхнулся наземь и накрылся щитом. Лев удивился. Был человек, а стала черепаха. Хищник треснул по щиту лапой, потом попытался поддеть за край… И получил укол копьем в ляжку от другого двуногого. Крутнувшись с похвальной быстротой, двухсоткилограммовый зверь… опять оказался перед деревянной «черепахой». И снова был поражен в филейную часть организма.
        Сверху это смотрелось роскошно. Разъяренный лев, способный одним ударом выпустить человеку кишки, вертелся волчком. Широченные лапы с крючьями когтей впустую вспарывали воздух или с грохотом обрушивались на деревянные щиты. Щиты удар держали. Наверное, лев мог бы перевернуть щит и достать человека, но ему не давали такой возможности. Негр, оказавшийся позади льва, молниеносно выныривал из-под щита - и на ляжке зверя появлялась еще одна кровоточащая отметина.
        Зверь пришел в полное неистовство. От его рыка дрожали листья на акациях. Земля и трава летели во все стороны. Но достать чернокожих шутников зверю никак не удавалось.
        Так продолжалось минуты две. Потом хищник немножко притомился. И сделал еще одну попытку удрать.
        Но ему не дали.
        Теперь охотники больше не падали на землю, а угрожали зверю копьями. Лев отмахивался, но уже довольно вяло. Видно было, что его единственное желание - смыться.

…И тут в стене щитов образовался просвет. Лев медлил не более пары секунд. Бросок… И - апофеоз игры! На хвосте хищника повис юный охотник Жучок.
        Архо и Пута одобрительно хмыкнули. Львиный хвост - это штуковина не просто мускулистая, а очень мускулистая, крепостью напоминающая не резиновый шланг, а стальную трубу. Причем «труба» эта «прикреплена» к здоровенной и весьма подвижной зверюге. Словом, повиснуть у льва на хвосте - задачка не из простых. А уж провисеть на нем какое-то время - вещь практически невозможная. Тем не менее парнишка висел. Висел, когда лев сделал пару прыжков (еще не осознав, что его поймали за хвост), висел, когда лев обнаружил «груз» и попытался от него избавиться. Висел, наверное, секунд пять, пока не подоспели соплеменники и лев снова не оказался в кольце. Тут-то его, беднягу, и прикончили. Взяли разом на копья - и нет больше царя зверей.
        Впечатляющее зрелище. Наверняка гостям его продемонстрировали не просто так. Пута и Архо впечатлились. Грива - нет. Разумеется, он оценил быстроту, ловкость и храбрость аборигенов. Но отметил также, что работают они не на импровизации, а по четкой схеме. Наработанная оптимальная схема - это существенное преимущество. Если противник дает возможность ее применить. Со львом, тоже дравшимся по своему природному шаблону, это прокатывало. Но будь на месте льва Грива, пару-тройку негров он уложил бы точно. А может, и всю дюжину, ведь у Артёма тоже были наработанные схемы боя. Причем составляли их настоящие мастера, и здесь, в первобытной Африке, прошедший школу единоборств Грива - как шаолиньский боевой монах против шайки уличных громил. Во всяком случае Артём очень на это надеялся, потому что физическая подготовка у этих парней была ничуть не хуже, чем у него. Хотя ухватить льва за хвост он бы тоже смог. Наверное…
        А парню, державшему льва за хвост, дали взрослое имя - Прыгун. Почему - непонятно. Никакой особой прыгучести во время обряда он не продемонстрировал. Разве что вечером, на празднике, данном в его честь. Там уж он прыгал и отплясывал достаточно бурно. Как, впрочем, и все его соплеменники.
        Склонность к игривым прыжкам, надо полагать, - их родовая особенность. Маленькая Зебра тоже прыгала весьма лихо. И на празднике, и - с еще большим азартом, позже, в гостевой хижине Гривы. Если бы в задание Артёма входило изучение сексуальных игр аборигенов каменного века, он мог бы составить потрясающий отчет.
        Но у него было другое задание, и Артём вынужден был с огорчением признать: отмахав полтысячи километров по саванне, он стал на полтысячи километров дальше от Даши, а к настоящей цели не приблизился ни на шаг.
        Глава двадцать вторая
        Охотники за двуногой дичью
        - Туда лучше не ходить! - сказала Маленькая Зебра.
        - Почему? Там опасно?
        - Нет, - сказала Маленькая Зебра. - Там не опасно. Там поляна с особыми цветами.
        - Что в них особенного? - заинтересовался Артём.
        - Они едят! - Маленькая Зебра захихикала.
        - Кого? Людей?
        - Да ты что? - Глаза девушки округлились. - Как цветы могут есть людей? Они едят мух. И очень плохо пахнут. Как старое-старое мясо. Если бы не запах, я бы посадила их перед хижиной. Чтобы мух было поменьше.
        Маленькая Зебра отбежала в сторону, сорвала два оранжевых плода. Один протянула Гриве. Плод был похож на большой банан. Но вкус у него оказался совсем другой.
        - Скажи мне, Ар Т’ом, почему ты такой невысокий? - спросила Маленькая Зебра. - Тебя плохо кормили в детстве?
        - Кормили меня хорошо, - сказал Грива.
        - Ты такой маленький - и такой сильный, - польстила Артёму девушка. - Победил самого Гневного Буйвола. А твои большие соплеменники? Они, наверное, могут человека пополам разорвать?

«Ах ты маленькая шпионка», - беззлобно подумал Грива.
        - Не думаю, что они станут кого-нибудь разрывать пополам, - сказал он. - Зачем? Мы же ваши гости и друзья.
        - Конечно, друзья! - поспешно согласилась Маленькая Зебра, задрала юбочку, оттопырила черную крепкую попку, вильнула туда-сюда: - Ты не хочешь немножко поиграть у меня внутри?
        - Не сейчас, - сказал Артём.
        - А я вижу, что хочешь! Ну давай, воткни в мою дырочку! - Она наклонилась, уперлась руками в землю, глянула на Артёма снизу, между ног.
        - Позже, - отрезал Грива.
        Девушка распрямилась, отряхнула ладошки.
        - Как скажешь, - с некоторым разочарованием проговорила она. - Всё-таки ты странный, Ар Т’ом. Маленькая Зебра - для твоего удовольствия. Когда мы вернемся в поселок, Гневный Буйвол спросит меня: сколько раз Ар Т’ом гостил в твоей норке? А я что ему скажу? Ни разу с самого утра! Мы только разговаривали. Тогда Гневный Буйвол решит, что я его обманываю, и побьет меня.
        - Почему - обманываешь? - удивился Грива.
        - Потому что охотники не разговаривают с девушками для удовольствия. Они их… Так… И вот так… И еще вот… - Маленькая Зебра весьма эротично показала, что именно охотники делают с такими, как она.
        Грива их вполне понимал. Вот только информация для него была важнее любой «норки».
        - Мы сделаем всё это раньше, чем вернемся в поселок, - пообещал он. - Но не сейчас. Расскажи мне, куда мы придем, если пойдем в ту сторону?
        - Там растут маленькие деревья и большие кусты. И водятся вкусные свиньи. Только они очень шустрые. В кустарнике за ними никак не угнаться. А еще дальше живут наши младшие родичи. Их поселок совсем маленький, но зато там есть охотник, который умеет делать такие дудочки, что поют разными голосами. Очень красиво.
        - А еще дальше?
        - Дальше я не была, - призналась Маленькая Зебра. - Старейшины говорили: там - большие скалы и холмы вышиной до самого неба. В этих холмах живут нехорошие соседи. Когда я еще была совсем маленькой, эти люди напали на наших младших родичей и увели с собой двоих женщин и троих мужчин. Одного съели по дороге, остальных…
        - Как - съели? - перебил Грива.
        - Просто съели, - Маленькая Зебра удивленно посмотрела на Гриву: мол, что такого непонятного? Хотели кушать - и скушали.
        Интересная, однако, информация. Гриве совсем не понравился тон, которым Маленькая Зебра сообщила о каннибализме.
        - Вы тоже едите людей? - напрямик спросил он.
        - Людей? Никогда! - возмутилась Маленькая Зебра. И тут же добавила: - Но если бы наши охотники догнали похитителей, они бы тоже кого-нибудь съели.
        - Ты же сказала, что вы не едите людей!
        - Какой ты непонятливый, Ар Т’ом! Так это же не люди, это - соседи. Плохие соседи.
        Ах, соседи!
        У племен Белой Реки тоже имелись «соседи». Правда, Полукровка ничего не говорил о том, что люди являются частью их рациона.
        - И как они выглядят, эти соседи? - спросил Грива.
        - Откуда я знаю? - удивилась Маленькая Зебра. - Я же их никогда не видела.
        За разговором они дошли до буша.
        Свиньи здесь водились, это точно. Парнокопытных следов хватало. А «основную» тропу то и дело пересекали «тоннели» около метра в поперечнике.
        Минут через двадцать они дошли до родника. Спугнули кого-то - Артём не разглядел, кого именно. Вода в роднике была мутноватая, зато холодная, а влажная земля испещрена отпечатками копыт.
        - Говоришь, у свиней вкусное мясо? - спросил Грива.
        - Очень! - С энтузиазмом подтвердила Маленькая Зебра. - Только у тебя нет копья, только топорик. А свиньи очень шустрые - близко не подпустят.
        - У меня есть кое-что получше, - сказал Грива, снимая арбалет. - Ты умеешь сидеть тихо?
        - Конечно!
        Артём прикинул направление ветра, отошел метров на сто, нашел подходящие кустики: достаточно густые, чтобы спрятать двух людей, и достаточно редкие, чтобы произвести прицельный выстрел.
        - А как ты… - начала Маленькая Зебра.
        - Молчи, - перебил ее Артём.
        Некоторое время девушка действительно сидела молча. Но этак через полчаса Маленькой Зебре это надоело, и она полезла Артёму под набедренную повязку.
        Пожалуй, на этот раз ей удалось бы соблазнить Гриву.
        И тут у родника появилась «дичь». Да еще какая! Не пугливая дикая свинка, а тот, от кого любая свинка мгновенно дала бы деру.
        Круглая, курчавая, припорошенная пылью голова высунулась из кустов, повернулась влево-вправо… Выпуклые глаза, вывороченные губы, широкий приплюснутый нос… Впрочем, форма его носа в данном случае не имела значения. Важнее было, чтобы этот нос не сумел учуять Артёма с девчонкой.
        А уж увидеть их чернокожий хомо сапиенс точно не мог. Спрятались они качественно.
        Удовлетворенная осмотром голова юркнула обратно, и спустя несколько секунд вслед за головой появилось туловище. Довольно мускулистое туловище, надо признать. Следом за первым туловищем появилось еще одно. Один в один такое же. А за вторым… Еще шесть экземпляров, на взгляд Артёма, совершенно идентичных первому образцу.
        Все восемь «туловищ»-близнецов (или голов - головы тоже практически не отличались одна от другой) были по местным меркам вооружены до зубов: копья, дротики, топоры…
        Артём очень осторожно снял правую руку с арбалета, взял шуструю подружку за жесткие кудри и повернул ее головку в сторону родника.
        Ротик Маленькой Зебры открылся, но, к счастью, никаких звуков из него не вылетело.
        Зато Грива воочию убедился, что значит глагол «умаляться». Маленькая Зебра и так была не слишком крупной, но при взгляде на близнецов съежилась-скукожилась буквально до размеров обувной коробки.
        Нельзя сказать, что Артёму ее реакция понравилась. Как пелось в старинной русской песне о летчиках: «Их восемь - нас двое, расклад перед боем - не наш…»

«Туловища» хотели пить. Вероятно, в силу этого обстоятельства они не стали устраивать дотошное «сканирование местности». Пили строго по очереди, по двое (а остальные в это время бдительно озирались по сторонам), но Артём выбрал действительно удачное место: углядеть что-то в зарослях было непросто.
        И всё бы обошлось, но тут один из утоливших жажду заметил след.
        Хоп! Картина радикально изменилась. «Туловища» засуетились, как муравьи, обнаружившие дохлую гусеницу…
        И, разумеется, очень скоро один из «близнецов» обнаружил Гриву. Это ведь очень существенная разница: «искать на всякий случай» или «искать, когда точно знаешь…».
        Словом, как пишут в романах, «глаза их встретились».
        Ненадолго - лишь на мгновение. Но за это мгновение Грива успел прочитать в выпуклых черных глазках достаточно, чтобы нажать на спуск. На лбу глазастого близнеца вырос «белый цветок» искусственного происхождения - черенок арбалетного болта.
        Поскольку между щелчком тетивы и хрустом проломленной кости пауза была крохотная, то остальные «близнецы» стрелка не засекли. Что, в свою очередь, позволило Гриве выстрелить еще раз. На этот раз он попал в шею. Подстреленный завертелся волчком, орошая сородичей кровью, брызжущей из разорванной артерии…
        И Артёма опять не заметили.
        Третий болт тоже не пропал даром.
        А вот четвертый Грива вогнал практически в упор, потому что «близнецовая» семейка уже ломилась через кусты. Отбив прикладом арбалета копье, Грива перепрыгнул через убитого и вырвался на оперативный простор. То есть на полянку у ручья. Он полагал, что здесь у него будет больше шансов. Четверо - это не восемь, но все же…

«Близнецы», естественно, выскочили за ним… И удивились. Настолько, что в первый момент даже воздержались от попыток проделать в Гриве дополнительные отверстия. Их можно было понять: им противостояло «двуногое бесперое» неестественно бледного цвета, без серьезного оружия, но ухитрившееся каким-то загадочным образом (не иначе, как с помощью колдовства) прикончить половину личного состава.
        Из кустов вслед за Артёмом выскочили не все. Один задержался - чтобы выволочь на теплое африканское солнышко Маленькую Зебру.
        Зебра отчаянно завизжала. «Близнецы» на миг отвлеклись… И их стало на одного меньше. А Грива завладел копьем.
        Копье оказалось довольно удобным, сбалансированным, пригодным и для рукопашной, и для броска.
        Поскольку бросать в себя разные орудия палеолита Артём позволить не мог (знал, как ловко это делают аборигены), он мгновенно перешел на дистанцию ближнего боя. Настолько ближнего, что у него появилась возможность пустить в дело не только трофейное копье, но и конечности. Конечностями Грива владел на порядок лучше близнецов. Так что всё закончилось очень быстро.
        Маленькая Зебра (ее уронили на травку в начале схватки) перестала визжать и уставилась на запыхавшегося Гриву.
        Ей потребовалось секунд двадцать, чтобы осознать: враг разгромлен.
        Осознав, она испустила почти ультразвуковой вопль восторга… Но не бросилась Гриве на шею, а обсидиановым ножиком принялась добивать еще живых врагов.
        Для Гривы такая девичья прыть оказалась не меньшим сюрпризом, чем он сам - для недавних противников, поэтому Маленькая Зебра успела приколоть двоих, прежде чем Артём вмешался в процесс и успел спасти третьего, последнего.
        Маленькая Зебра бурно запротестовала, но унялась, когда Грива объяснил, что желает задать уцелевшему пару-тройку вопросов. Например, нет ли поблизости его живых приятелей?
        Уцелевшего «близнеца» Грива связал и быстренько привел в чувство. «Близнец» разлепил глазки и немедленно затрясся от страха. И забормотал что-то невнятное. Грива различал отдельные слова (язык был очень похож на язык соплеменников Маленькой Зебры), но смысла уловить не мог.
        Помогла Маленькая Зебра.
        - Он считает, что ты - злой дух, - сообщила она Гриве. - Это правда?
        - Насчет духа - ему виднее, - не стал ее разочаровывать Грива. - А злой я исключительно для врагов. А для друзей - сущий добряк. Скажи ему это и спроси, кто он: друг или враг?

«Близнец» снова забормотал, так же быстро и невнятно. Мысли чернокожего путались, но общую суть Грива уловил легко. Пленник пытался его заверить, что лучшего друга, чем он, у Артёма никогда не было и не будет.
        - Хорошо, - согласился Грива. - Сейчас я буду тебя спрашивать, а ты - отвечать. Быстро и правдиво. Как друг другу. Или тебе будет очень плохо. Ты понял?
        Пленник понял.
        И очень старался не разгневать Гриву, поэтому Артём получил все интересующие ответы.
        Отряд «близнецов» был единственным в пределах шести дневных переходов. Послали отряд племенные шаманы с указанием добыть кого-нибудь из сородичей Маленькой Зебры. Вернее, не кого-нибудь, а половозрелого мужчину. Причем доставить похищенного следовало живым и без существенных повреждений.
        Для чего - пленник не знал. Кстати, отряд, разгромленный Гривой, действительно состоял из родных братьев. И бойцовские качества тех, кому сейчас предстояло пополнить пищевой рацион стервятников, среди соплеменников котировались очень высоко. Надо полагать, Артёму повезло, что он сумел застать их врасплох и заставил драться по своим правилам.
        Маленькая Зебра, с трудом скрывая нетерпение, ждала, пока Грива закончит
«потрошить» пленника.
        - А ты умеешь превращаться в зверя? - выпалила она.
        - Бывает, - ответил Грива.
        - А ты можешь превратиться в леопарда и взять меня? - В ее глазенках читалась пылкая жажда новых ощущений.
        - Могу, - Грива не хотел ронять свой рейтинг в глазах пленника, который, ясное дело, слушал очень внимательно. - Но потом я тебя съем. Ты согласна?
        Маленькая Зебра быстро замотала головой и попятилась. Видно, решила, что Грива приступит к делу прямо сейчас.
        - Не бойся, - успокоил ее Артём. - Не хочешь - не буду превращаться.
        - А наш главный шаман тоже умеет превращаться в леопарда! - встрял пленник. - И еще у него на лбу глаз есть. Невидимый.
        - Невидимый? - Встрепенувшийся Грива был разочарован. - Почему невидимый?
        - Невидимый мир смотреть можно только невидимым глазом, - пояснил пленник с некоторым даже удивлением от того, что Артём не знает таких элементарных вещей. - Хочешь, я тебя познакомлю, великий дух? Главный шаман - муж дочери сестры моей матери. Я могу тебя с ним познакомить.
        - Посмотрим.
        - Тогда развяжи меня, - нахально потребовал пленник. - Мы ведь теперь друзья!
        Совсем страх потерял, поганец.
        Грива распустил ремни у него на ногах:
        - Вставай!
        - А руки?
        - Вставай! - рявкнул Грива, сопроводив приказ пинком по ребрам.
        Пленник вскочил.
        - Мы идем к нашему шаману? - спросил он с надеждой.
        - Нет.
        - А куда?
        - Не твое дело.
        - А меня не съедят? - забеспокоился пленник.
        - Вперед! - рявкнул Грива. - Или я сам тебя съем прямо сейчас!
        В поселок они вернулись часа через два.
        Их появление произвело фурор. Только Пута был очень недоволен, что Грива опять с кем-то дрался без его участия.
        Плененного «близнеца» звали Стручок Ниндхой Шестой. Ниндхой - это какая-то трава. Или дерево. Артём решил звать его просто Стручком. Пленник не возражал. Не до того ему было. Грива привел Стручка в «гостевую» хижину. Связывать ему ноги не стал. Судя по алчным взглядам, которые бросали на «близнеца» местные жители, парень вполне мог стать ингредиентом супа. И очень хорошо это осознавал.
        Маленькая Зебра была очень недовольна соседством Стручка. Но высказать протест не рискнула. Просто сбежала.
        Зато пришел Гневный Буйвол.
        Пленника он удостоил лишь беглого взгляда.
        - Маленькая Зебра сказала: ты умеешь перекидываться зверем, - сурово изрек он.
        - Я многое могу. Но никогда не делаю плохого своим друзьям, - дипломатично ответил Грива.
        - Если ты превратишься в зверя на нашей земле, нам придется тебя убить, - пророкотал Гневный Буйвол. - Так тебе велели передать старшие, - добавил он более мягко, словно извиняясь. - Но если мы с тобой покинем наши земли, то - можно. Я бы с удовольствием поглядел, как ты это делаешь! - заявил черный громила с энтузиазмом.
        - Всему свое время, - сказал Артём. - Это всё, что велели передать старшие?
        - Нет. Но второе дело - пустяковое. Надо убить этого, - Буйвол кивнул на пленника.
        - Сам убьешь или доверишь мне? - спросил он с надеждой. - Я бы убивал его до-олго!
        - Буйвол облизнулся. - Но печень и сердце - все равно твои! - поспешно заверил он.
        Грива поглядел на пленника.
        Пленника перспектива будущего не вдохновила.
        - Выйдем, - сказал Грива. - Здесь воняет.
        - Это точно, - согласился Буйвол, выразительно поглядев на пленника.
        Грива вышел вторым. И успел шепнуть пленнику:
        - Не трясись. Я не дам тебя убить.
        - Ты знаешь, где живут его сородичи? - спросил Артём Гневного Буйвола, когда они оказались снаружи.
        - Где-то там, - здоровяк махнул рукой в сторону синеющей вдали горной гряды.
        - Я хочу пойти туда, - сказал Грива. - Ты знаешь дорогу?
        - Зачем тебе? - насторожился Буйвол. - Разве тебе у нас плохо?
        - Мне хорошо! - с энтузиазмом ответил Артём. - Хорошая еда, хорошая женщина…
        - Я дам тебе еще одну! Двух! - воскликнул Буйвол. - Не ходи туда! Тебе там не понравится! Тебе будет плохо! Тебе и твоим друзьям!
        - Понравится! - возразил Грива. - Я знаю. Сегодня у ручья мне было очень хорошо.
        - Так ты идешь их убивать! - Буйвол распахнул пасть и захохотал. - Мне тоже нравится убивать, Ар Т’ом! Я иду с тобой! Только сначала надо убить твоего пленника.
        - Его нельзя убивать, - возразил Грива.
        - Это еще почему? - нахмурился Буйвол.
        - Он покажет нам дорогу.
        Лоб черного великана разгладился.
        - А ведь верно! - воскликнул он. - Ты мудр, Ар Т’ом. Если тебя не убьют, ты состаришься и будешь великим старейшиной. Когда мы выступаем? Сейчас?
        - Завтра, - сказал Артём. Ему еще следовало сообщить «радостную весть» Путе и Архо. Вряд ли их порадует грядущий военный поход, но Гриве действительно надо поглядеть на этого людоедского шамана с третьим глазом. Маловероятно, что он - тот, кого ищет Грива. Но - вдруг?
        Глава двадцать третья
        Военный поход
        Артём Грива
        Гневный Буйвол взял с собой восемнадцать бойцов. Теперь у меня была своя маленькая армия. Численностью аж в два отделения. Девятнадцать черных головорезов, Архо, Пута и я. И Стручок. Последнего я поручил Буйволу. Теперь можно было не опасаться, что пленник улизнет. И еще он будет достаточно напуган, чтобы не шалить.
        Путешествовали без происшествий. Люди нас не тревожили, а дикие звери такому большому отряду были не опасны. Разве что г’ши. Или туповатый носорог, который мог сдуру атаковать толпу двуногих. Но у этих представителей фауны были свои дела. Словом, все обстояло благополучно. Тем не менее меня мучили дурные предчувствия. Такое бывает. Вроде и солнышко светит, будь оно неладно, и птички поют, как положено, а ощущение такое, что где-то поблизости сгущается что-то нехорошее.
        Вняв предчувствиям, я первым делом попытался отправить домой Архо и Путу. Не получилось. Пута, возможно, и согласился бы, но Архо отказался наотрез. Пута, естественно, тоже остался. Единственное, что удалось, - взять с них торжественную клятву: в случае критическом не геройствовать, а делать ноги.
        Через девять дней наш отряд достиг предгорий. Пленник заметно приободрился, а вот на моих черных союзников смена ландшафта произвела обратное впечатление. Парни Гневного Буйвола нервничали, озирались настороженно.
        - Чужая земля, - сказал мне их предводитель. - Чужие духи. Ты сумеешь с ними договориться, Ар Т’ом?
        - Сумею, - как можно увереннее ответил я. Страх - штука заразная.
        Особенно если это страх двухметрового крутого мужика.
        Пута и Архо держались лучше. Я знал, почему. Единство. Их «духи-покровители» были с ними. И у них не было суеверного страха перед потусторонним. Они шли за мной и были уверены, что их предводителя ведет некая высшая сила. Эта их уверенность была настолько велика, что я и сам иногда забывал, что не забота о Равновесии, а поиск сородичей трехглазого подвигнул меня на этот рейд. Что я - офицер разведки, выполняющий задание на чужой территории… Мне всё труднее было удерживать себя внутри этой директивы. Наверное, потому, что территория - это нечто ограниченное, подразумевающее, что где-то на доступной дистанции существует граница, за которой
        - своя, родная земля. А здесь - не территория. Здесь - мир. Чужой мир… Который, я это чувствовал, готов признать меня своим. Хочет признать меня своим. И сколько в этом «желании» моей собственной способности к адаптации, а сколько - от самого мира… Этого я не знал.
        И сейчас, здесь, карабкаясь вверх по склону по звериной тропе, я вдруг понял, что с самого начала чувствовал: этот мир - не чужой. Непонятный, странный… но не чужой. И еще я понял, что странность эта - вполне материальная штука. Некий фактор, с которым я уже сталкивался до того, как появился здесь, в прошлом. Ощущение дежавю нахлынуло на меня с необычайной силой… А в следующее мгновение я толкнул в спину Буйвола, который шел впереди, и прошипел:
        - Стоять…
        И сам замер на месте.
        Волосы у меня на затылке встали дыбом. Ощущение опасности было так конкретно, что передалось Архо и Путе, которые, растолкав черных бойцов, подбежали ко мне и застыли с копьями на изготовку.
        Тонкий пронзительный визг пронзил воздух. Я едва не подпрыгнул от неожиданности. Рефлекторно вскинул арбалет, выискивая цель… Цели не было. Визжал Стручок. Он сделал попытку удрать, но Буйвол вовремя сцапал его за шевелюру, и теперь наш проводник вопил и сучил ногами, пытаясь освободиться. Буйвол треснул его по макушке. Стручок обмяк. Но его вопль наверняка нас выдал. Впрочем, это не имело значения. Мы были обнаружены намного раньше. Может, сегодня утром, может, - еще вчера… И теперь впереди, шагах в двухстах отсюда нас ждала засада. Наблюдатель, скрытно сопровождавший нас все это время, уже растворился в джунглях.
        Но засада осталась. Не берусь объяснить, как, но я знал это совершенно точно. И что теперь делать? Попробовать зайти с флангов? Не получится. Любое наше перемещение будет моментально обнаружено.
        - Архо, - сказал я. - Брат, ты помнишь обратную дорогу?
        - Мы уходим? - спросил он.
        - Вы. Ты и Пута.
        - Нет!
        - Единство, - сказал я. - Настало время, брат. Вы нужны дома.
        Тень пробежала по его лицу.
        - Ты видишь, Ар Т’ом? - спросил он дрогнувшим голосом. - Я - нет.
        - Я знаю, - твердо произнес я. - Уходите!
        Архо коснулся моего запястья. Особое касание.
        Через тактильный контакт он пытался понять, насколько велика опасность. Для меня. Наивный. Меня учили лгать под гипнозом и под наркотиками, лгать физиологическим детекторам и следователям-эмпатам.
        - Мы уходим, - согласился он после небольшой паузы.
        - Домой! - уточнил я.
        - Домой, - согласился Архо.
        Пута, ставший в последнее время поразительно немногословным, просто кивнул.
        И оба моих друга ушли. И я остался один. Буйвол со своими - не в счет. Такие же людоеды, как и здешние. Только полагающие, что я для них полезнее в качестве союзника, чем в качестве шашлыка.
        Выждав еще несколько минут, чтобы дать моим друзьям отойти подальше, я знаком подозвал Буйвола и сказал ему:
        - Впереди - враг. Мы идем вперед?
        - Вперед! - не раздумывая, ответил черный гигант.
        Иного я и не ожидал от тех, кто таскает львов за хвосты.
        И мы пошли туда, где нас ждала Смерть. Наверное, мои предки-самураи гордились бы таким потомком, а вот мой командир и наставник Хокусай - вряд ли. Но я знал, что поступаю правильно. Внутренний голос нашептывал мне: моя собственная смерть еще достаточно далеко. И я ему почему-то верил. Зря или нет? Очень скоро я об этом узнаю…
        Помощником Гневного Буйвола был некий Охей. Буйволу он приходился братом. Собственно, все его так и звали - младший брат Буйвола. А имя Охей - это так, вроде «Эй, ты!».
        Этого Охея Буйвол и послал вперед. В разведку. После того как на вопрос: «Куда ушли белые охотники?», я ответил лаконично: «Так надо». И добавил: «Впереди - враг».
        Охей не вернулся.
        Мое черное воинство забеспокоилось, и Буйвол, проявляя храбрость, решил проверить тропу сам.
        Я воспротивился. Пойдем все вместе, заявил я.
        Мы с Буйволом шли впереди. За нами двое черных парней волокли обмякшего Стручка. За ними, цепочкой, остальные. Пару раз Буйвол указывал мне некие следы и приметы. Каждый раз я с важностью кивал, хотя опознал лишь веточку, которой кто-то старательно замел следы на песчаной проплешине.
        Я знал, что засада - совсем рядом. Когда же ощущение чужого присутствия стало почти осязаемым, я знаком велел Буйволу остановиться и двинулся дальше сам. Я знал, что подставляюсь, но все равно нападение едва не застало меня врасплох. Если бы у меня над головой не прошуршала распрямившаяся ветка…
        Я прыгнул вправо, и потому мой оппонент не упал мне на голову, а приземлился в двух шагах.
        Я немедленно хрястнул его кулаком и отправил в еще один короткий полет. Услышал пронзительный вопль и увидел, что на меня пикирует еще один первобытный
«десантник». От этого я тоже успел увернуться. А вот третий непременно проделал бы во мне дыру, если бы я не подстрелил его влёт. Удар арбалетного болта несколько изменил его траекторию - и копье его оказалось не внутри моей грудной клетки, а у меня в руках. Арбалет пришлось отбросить. В данной ситуации он был малоэффективен.
        Из чащи выступили основные силы противника. Человек тридцать. Невысокие, коренастые, морды раскрашены красным и белым. Вооружение «стандартное палеолитическое»: копья, топорики… Атаковать они не спешили, и я уж было вознамерился начать переговоры…
        Но Гневный Буйвол решил иначе. В полном соответствии со своим именем. Он и его черные парни подняли щиты, ощетинили копья и с яростными воплями ринулись на врага. Не уберись я с линии атаки, они бы и меня стоптали.
        Разрисованные повели себя странно: не бросились навстречу, не пустились наутек, а вполне организованно подались назад шагов на двадцать…
        - Ловушка! - заорал я.
        Поздно. Под самыми проворными «буйволятами» уже разверзлась земля, и парни исчезли в ловчей яме. А на менее проворных сверху упала сеть.
        У меня, однако, не было возможности восхититься тактическими приемами противника, потому что из кустов выбрался один из «прыгунов» и немедленно набросился на меня. Я отправил его обратно в кусты, но тут подоспело с полдюжины его сородичей - и мне стало жарко. К счастью, они возжелали взять меня живьем, поэтому я выстоял и даже несколько проредил их ряды… Но увлекся и забыл о возможности атаки с воздуха, поэтому сеть накрыла меня, как силок куропатку. Со мной в сети оказались и двое аборигенов. Одного я приколол, но второй изловчился и схватил меня за лодыжку. На помощь ему пришел здоровенный детина с еще более здоровенной дубинкой, которую он и обрушил на мою голову. Я успел извернуться, подставить плечо, но удар сшиб меня с ног. Я вскочил, но тут кто-то от души треснул меня по затылку - и бой для меня закончился.
        Глава двадцать четвёртая
        Горе побежденным!
        Артём Грива
        Очнувшись, я увидел над собой ветку. К ветке было приспособлено гнездо, а вокруг суетились его хозяева: пара ткачиков. Меня птички совершенно не опасались. Будто знали, что я связан. А связан я был качественно. Не пошевельнуться, хоть руки и ноги не затекли. Болел затылок. Надо полагать, там изрядная шишка. Однако серьезных повреждений организма я не ощущал. Еще я обнаружил, что меня поили какой-то дрянью: ее терпкий соленый вкус, очень похожий на вкус крови, уверенно доминировал у меня во рту.
        Ткачики вспорхнули. Надо мной возникла свирепая раскрашенная рожа. Рожа осклабилась. Зубы у урода были зачернены. Зато вокруг рта имелись белые концентрические кольца числом три штуки. Урод ухватил меня за челюсть, отжал ее вниз и влил мне в рот еще одну порцию терпкой дряни. Да, похоже, кровь. С еще какой-то гадостью. Ничего, мой организм справится. А брезгливостью я не страдаю. Особенно в такой ситуации.
        Меня подняли и поставили на ноги. Два черных размалеванных парня, несомненно, близкие родственники Стручка.
        Еще двое размалеванных переминались за спиной у пятого аборигена. Последний раскрашен не был, что, однако, не делало его симпатичнее. В своей компании он, судя по всему, был самым авторитетным. Его тощую шею обременяло ожерелье из грубо обработанного нефрита и деревянный кулончик с мерзкой рожей. Если это портрет его возлюбленной, я ему сочувствую. Впрочем, и ей тоже.
        Оказалось, однако, что сочувствовать нужно мне самому.
        - Ты сильный, - на языке соплеменников Буйвола произнес мужик с кулончиком. - На вид не скажешь. Я съем твою печень.
        Вероятно, мне следовало сказать: не ешь меня, макака, я тебе еще пригожусь.
        Но я промолчал.
        - Сердце твое я тоже съем, - поставил меня в известность туземный господин.
        - Не советую, - ответил я ему на языке Стручка.
        - Ты знаешь речь людей! - изумился любитель субпродуктов из человечины.
        - Я знаю много языков, - честно признался я. - Хочу тебя предупредить: не ешь мое сердце.
        - Почему? - быстро спросил абориген на языке Буйвола.
        - Мое сердце принадлежит великому духу. Он рассердится и съест тебя изнутри.
        - О-о-о! - воскликнул чернозубый красавчик. Глазки его замаслились, и я понял, что моя фантазия не пойдет мне впрок. Хитрый дядька уже придумал, кому он скормит мое славное сердечко.
        - А печень есть можно? - деловито поинтересовался каннибал.
        - Печень - можно, - разрешил я. - Она принадлежит лично мне, и жидкость смерти, пропитавшая ее, не может повредить настоящему храбрецу. Ты ведь настоящий храбрец, верно?
        - Я очень храбр! - подтвердил любитель субпродуктов. Но определенную слабину в его заявлении я почувствовал вполне отчетливо.
        - Тогда хорошо, - одобрил я. - Тот, кто хоть однажды испытал страх, отведав моей печени, утратит рассудок и до конца жизни будет грызть собственное тело. Это не очень страшно, - успокоил я своего собеседника. - Ведь жизнь эта будет совсем недолгой. Но ты, не ведающий страха, съешь мою печень и сам станешь силен, как леопард. Ну давай, начинай! - произнес я нетерпеливо. - Убей меня поскорее!
        - Ты хочешь умереть? - Любитель субпродуктов с подозрением уставился на меня.
        - Хочу, - подтвердил я.
        - Почему? - Подозрения престарелого каннибала возросли.
        - Этого я тебе не скажу.
        - Тогда я тебя не убью! - прибег к шантажу мой собеседник.
        - Если я скажу тебе, ты клянешься, что не испугаешься и убьешь меня?
        - Я не знаю страха! - воскликнул мой собеседник. Однако, судя по ручонкам, суетливо тискавшим деревянный кулон, храбрость его была отнюдь не беспредельна.
        - Хорошо, - согласился я. - Знай, храбрый человек, я сам - великий дух, заточенный в это нелепое тело. Мой враг запер меня в нем и сделал так, что убить меня нелегко. Но ты можешь меня убить. Хотя бы попробовать. Когда я освобожусь, я щедро отблагодарю тебя!
        - Какова же будет твоя благодарность? - оживился мой собеседник.
        - Я тебя не убью.
        - Разве это благодарность?
        - Конечно. Ведь я - дух смерти. Я умею убивать взглядом и прикосновением, ночью и днем, вблизи и на расстоянии, коснувшись следа и отбросив тень. Я умею убивать водой и огнем, болью и очень большой болью. Я могу насыпать песок в твои суставы и поселить жгучих червей в твоем животе. Я могу наслать муравьев, которые облепят тебя, спящего, и съедят живьем. А могу приказать ядовитой змее влезть тебе в задний проход и…
        - Довольно, довольно! - воскликнул чернокожий образец мужества.
        - Довольно так довольно, - согласился я. - Теперь ты видишь, что сохранить тебе жизнь - это большая милость.
        - Вижу, вижу, - согласился любитель субпродуктов.
        - А теперь убей меня побыстрее! - потребовал я. - Ведь в этом слабом теле я лишен всех этих замечательных умений и уже изнываю от нетерпения!
        Но мой собеседник уже сделал выводы из моих слов.
        - Сторожите его получше! - на языке Стручка гаркнул мой собеседник. - Дайте ему воды и еды, только не развязывайте! - И чесанул с полянки, сверкая грязными пятками.
        Надо полагать, побежал консультироваться с руководством.
        Размалеванные парни в точности выполнили указание. Напоили меня и накормили какой-то безвкусной кашей. И оставили в покое - чтобы я мог как следует обдумать, каким образом обратить незрелые умы туземцев на путь моего освобождения.
        К сожалению, следующий субъект, с которым мне пришлось общаться, оказался не только менее доверчивым и более проницательным. Субъектом этим оказался тот самый
«главный шаман», родственник Стручка, обладатель «третьего глаза» и многих полезных в хозяйстве и общении навыков, позволивших ему с ходу развалить мою бутафорию. Увы.
        Глава двадцать пятая
        Пещерная тюрьма
        Был ли у шамана «третий глаз», Гриве пока установить не удалось. На шамане была маска. Довольно искусно вырезанная раскрашенная деревянная маска… неандертальца.
        - Река, - сказал шаман. - Ты - с Белой Реки.
        Голос у шамана был звучный. Розоватые губы двигались внутри дырки, изображавшей широкий, обрамленный приклеенной светло-коричневой шерстью «неандертальский» рот.
        Шаман сделал свой вывод, изучив оружие Артёма. После того как попытка покопаться у Гривы в голове не удалась.
        - Хорошая пища, - сказал шаман. - Хорошая земля для вождя чужих желаний. Но ты рожден на другой земле.
        - Ты - тоже, - сказал Грива.
        Он не видел лица шамана, но его телосложение и цвет кожи радикально отличались от внешних параметров сородичей Стручка. Шаман куда больше походил на Шадакву, чем на них.
        - А ведь ты не боишься, - с удивлением заметил шаман.
        - А я должен бояться? - с иронией осведомился Грива. - Тогда попробуй меня напугать. Говорят, ты умеешь превращаться в леопарда? Я бы посмотрел на это. Вдруг испугаюсь?
        - А если я превращу в леопарда тебя? - с отчетливой угрозой спросил шаман.
        - Не думаю, что у тебя получится.
        Шаман некоторое время размышлял, потом кивнул.
        - Да, - согласился он. - Не получится. Ведь ты - сын шакала. - И добавил на языке Единства: - Забавно. Впервые вижу шакала, который не боится леопарда.
        - Ты меня ни с кем не спутал? - тоже на языке Единства осведомился Грива.
        - Пытаешься меня обмануть! - Шаман захихикал. - Я вижу на тебе знак пожирателя мертвецов. Или твой покровитель - лысоголовый стервятник?
        - Скорее уж твой, а не мой, - возразил Артём.
        Шаман опять захихикал. Потом резко оборвал смех.
        - Ослабьте ему путы на ногах, - скомандовал он своим размалеванным воинам. И Гриве: - Сейчас, шакал, я тебе кое-что покажу.
        Но превращаться в леопарда шаман не стал. Взял свой посох-дубинку и зашагал вверх по склону.
        Гриву прижали к земле, развязали ему ноги, а потом снова спутали, но уже так, что он мог делать короткие шажки. А чтобы он и не пробовал удирать или драться, на шею Артёму надели ременную петлю с поводком.

«Боятся, черти, - подумал Грива. - Но это скорее минус, чем плюс».
        В пещере было сыро, но довольно тепло. Градусов двадцать. Причина столь высокой для подземелья температуры выяснилась чуть позже, когда они вышли к подземному озеру. Грива видел немало подземных озер, и все они были довольно похожи: спокойная водная гладь, подернутая пленкой каменной соли. Это было другим. Оно бурлило, пузырилось и исходило паром. Надо полагать, на дне его били горячие источники.
        Компания, состоящая из шамана, Гривы и шестерых аборигенов (двое несли на головах вместительные корзины), прошла вдоль берега, усыпанного острыми камнями, потом вниз, по руслу небольшой речки, бравшей в озере начало, и, наконец, нырнула в очередную подземную нору. У норы оказался отнорок, вход в который был закрыт здоровенной каменюкой.
        По команде шамана четверо аборигенов, поднатужившись, отодвинули каменюку.
        В отнорке воняло нечистотами и диким зверем. Но внутри находился не зверь.
        Человек.
        Женщина.
        Неандерталка.
        Грива был изумлен. Вот уж кого он ожидал увидеть меньше всего.
        Выглядела неандерталка паршиво. Вероятно, держали ее здесь довольно долго. И на руках у нее был ребенок.
        Шаман шагнул к ней.
        Неандерталка отодвинулась, заворчала, как зверь, оскалилась.
        Грива ощущал ее ужас. Но и готовность драться за свое дитя - тоже.
        - Еда, - сказал шаман на языке Единства.
        Один из аборигенов поставил на пол корзинку. У входа. Подальше от неандерталки, рядом с небольшим, наполненным водой углублением в полу. Остальные тем временем замерли в боевой готовности, направив на женщину копья. Они тоже боялись, очень боялись… Но Грива видел, что своего шамана они боятся больше, чем пленницу.
        Обошлось без драки.
        Компания покинула пещеру, камень водрузили на место.
        - Видел? - спросил шаман. - Она не смеет больше повелевать. А ребенка видел? Это мой! - В голосе шамана звучало ликование.
        - Ну и что? - спросил Грива.
        - Ты… Ты не трепещешь?
        - С чего вдруг?
        Шаман не ответил. Сделал знак своим, и Гриву погнали дальше.
        Следующий отнорок. Аборигены отволокли еще один камень. Здесь тоже попахивало, но внутри было пусто. Гриву сильным толчком бросили внутрь. Он не удержался на ногах, упал.
        - Твоё, - сказал шаман, глядя на него сверху вниз.
        И его подчиненные взялись за каменную глыбу.
        - Эй! Хоть развяжите! - крикнул Грива.
        Никто не отреагировал. Свет факелов померк. Каменюка встала на место. Камера закрыта.
        Следующий час ушел на то, чтобы перетереть ремни. Когда кровообращение более или менее восстановилось, Артём обследовал свое узлище. Оно было довольно просторным и неплохо вентилируемым. Дальний угол, судя по запаху, использовался как отхожее место. Воды было вдоволь - посреди «камеры» была естественная чаша, в которую капало с потолка, надо полагать, уже не одну тысячу лет. Вода была теплая. Еще в камере обнаружилась корзина с едой. И плохо выделанная шкура. Надо полагать, подстилка. Могло быть и хуже. Но могло быть и лучше. Намного. Это ж надо: его, владеющего воинскими искусствами, до которых этой первобытной цивилизации надо эволюционировать десятки тысяч лет, скрутили и посадили «под замок» какие-то дикари. Обидно, однако.
        Грива подошел к каменюке, запиравшей выход, поднатужился… И сразу понял, что она ему не по силам. Вот если бы какой-нибудь рычаг… Артём обшарил свою «камеру», но ничего подходящего не нашел. Вспомнилась пещерка, в которую его заточили во время
«инициации». Может, и тут есть какой-нибудь потайной выход? Нет, вряд ли. Кстати, об «инициации»! А если подключить свои недавно обретенные и слабоуправляемые способности?
        Грива сосредоточился… Но то ли способности эти куда-то всосались, то ли Артём просто не умел ими пользоваться. Ни почувствовать, ни «услышать» что-либо сверхъестественное Артёму не удалось. Да и что у него в активе? «Универсальный лингвист». Повышенная эмпатия. И та фигня, которая, возможно, стала причиной смерти Шадаквы. Огонь…
        Может, он сработает и против здешнего шамана? Интересный, однако, персонаж. Однозначно не местный. Откуда взялся? Тоже издалека? Выходит, в этом мире имеется место, где штампуют таких вот экстрасенсов. Хороших парней - для белых. Плохих - для черных… Нет, это бред какой-то. А огонь… А был ли этот огонь? Кто знает, какой дрянью его тогда опоили? И сколько времени потребовалось организму Артёма, чтобы от нее избавиться? Где грань между иллюзией и реальностью? Не в общефилософском смысле, а в данном конкретном случае…
        Не добившись толку от разума, Артём решил нагрузить тело и пару часов изнурял его боевыми комплексами из богатого арсенала ушу и дзю-дзютцу. Устал. Но почувствовал себя намного лучше. И «привел в порядок» свою каменную нору. Духи подземелий и загубленных жертв канули в небытие, вытесненные могучей жизненной силой Гривы. Теперь это была его территория. Знакомое пространство, в котором Артём чувствовал себя вполне уверенно. Даже в темноте. Это будет очень полезно, если придется драться. Обретший внутреннее равновесие Артём улегся спать уже на «своей земле». И даже шкура, служившая ему постелью, казалось, воняла уже не так сильно.
«Возвращайся, Разрушитель, - голос „трехглазого“ был похож на шипение змеи. (Артём не видел, но знал: это он.) - Возвращайся и сокруши его».

«Кого? - спросил Артём. - Что тебе нужно?»

«Смерть, - прошептал „трехглазый“ из клубящейся тьмы. - Принеси ее им. Возвращайся. Убей свой мир».

«Я не хочу!» - воскликнул Артём.

«Ты должен, - голос „трехглазого“ уже был еле слышен. - Ты должен. Ты - будущее…»
        И исчез.
        Осталась только тьма.
        Вполне реальная тьма. Артём стоял посреди своего узлища, сосредоточенный, готовый к бою… И слушал скрежет отодвигаемого валуна. Наверное, этот звук его и разбудил.
        Камень отошел от края. В образовавшуюся щель проник свет факела… И небольшой сверток. Грива прыгнул вперед, уперся плечом, пытаясь помешать задвинуть каменюку обратно… И сильнейший удар древком копья в живот отбросил его назад, едва не сбив с ног. Артём успел вцепиться в древко. Но тут камень с грохотом встал на место. Свет исчез. У Артёма остались обломок древка и острая боль в животе, согнувшая пополам. Поганец-абориген угодил точно в печень.
        Глава двадцать шестая
        Жертвоприношение
        Пищу Артёму приносили раз в сутки. По крайней мере так было сначала. Потом
«внутренние часы» Артёма отказали, и единственным фактором, определяющим время, остался сам факт доставки еды. И упражнения. Грива хорошо знал, сколько времени занимает каждый комплекс. Грузил он себя по полной. Во-первых, чтобы поддерживать форму, во-вторых, делать все равно было нечего. Только «физика». Всякие трансы и медитации Артём практиковать не решался. Любой отрыв от реальности в его нынешнем положении мог кончиться плохо. К сожалению, не спать Артём не мог, во сне же его донимали всякие кошмары. Периодически в них возникал «трехглазый». Чего-то требовал…
        Так прошло восемнадцать дней. На девятнадцатый (судя по количеству «заносов» пищи), запиравший выход камень откатили не на четверть метра, а полностью. Щурящийся от непривычного света Грива увидел все тех же черных аборигенов… Которые без лишних слов накинули на него сеть и быстренько связали руки. Артём сопротивления не оказывал. Имитировал упадок сил. Но постарался, чтобы узлы были не слишком крепкими. Избавиться от них - дело нескольких секунд. Пусть только сначала его выведут на солнышко…
        В красноватом свете факелов стена казалась черной, а рисунки на ней - белыми. Интересные такие рисуночки. Загадочные. Вот одному человечку другой топориком пробивает голову. А на другой картинке из пробитой дырки вылезает еще один человечек. А на третьей этот человечек влезает в голову еще одного, совсем маленького. Что это могло бы значить? Круговорот душ в местном формате? Или кулинарный рецепт?
        Один из представленных к Гриве надсмотрщиков грубо ухватил Артёма за волосы и повернул его голову в сторону центра зала. Мол, туда смотреть!
        Что ж, в центре тоже происходило нечто занятное. Уже знакомый Артёму местный шаман в неандертальской маске (Грива опознал его по характеру движений) в компании трех помощников (тоже в масках) занимался размещением декораций будущего шоу. Среди используемых предметов были весьма неприятные орудия: иглы, крюки, колышки, костяные лопатки, обсидиановые ножи… Даже на расстоянии нескольких десятков метров Грива ощущал исходивший от них «запах смерти». Пыточный арсенал? Или поварское оборудование?
        Ага, нашего полку прибыло. Из правого коридора вывели еще двоих пленников. Грива узнал обоих: Гневный Буйвол и юный Прыгун. Выглядели парни скверно. Особенно Прыгун. Этого сопровождающие тащили волоком. Гневный Буйвол шел сам, но от него тоже осталась одна тень. Тот, кто недавно был могучим и гордым охотником, теперь напоминал орла с перебитыми крыльями: брел неуклюже, с трудом волоча ноги.
        Пленников поставили рядом с Артёмом.
        - Буйвол… - позвал Грива.
        Черный гигант бросил на него пустой бессмысленный взгляд и отвернулся.
        Сломали его качественно. Притом никаких заметных следов насилия на теле Буйвола не наблюдалось. Опять чертова местная магия?
        Грива усилием воли прогнал неприятный холодок в животе. Сам-то он - в порядке. Главное - верить, что ему хватит сил справиться с ситуацией. Вера в себя и воля к победе - уже половина успеха.
        Успокоив расшалившиеся нервы этой нехитрой формулой, Артём снова обратил взгляд к центру зала. Там шел некий явно отлаженный процесс. Младшие шаманы уже развели небольшой костер. Грива опознал в одном из шаманчиков Стручка. Похоже, парень сделал карьеру.
        Появились еще трое служителей культа. Тоже в неандертальских масках. В руках у каждого - по голому младенцу. Двое малышат вели себя тихо, третий орал. Скорее инстинктивно, чем по каким-то внешним признакам, Грива признал в нем маленького полунеандертальца. А где его мамаша?

«А мать его мертва», - произнес кто-то внутри сознания Гривы. То есть не то чтобы произнес… Но Артёму стало ясно, что несчастной узницы больше нет в живых.
        Три младенца… Их, что же, собираются принести в жертву? А на кой ляд тогда сюда притащили Гриву и остальных пленников?
        Непонятные приготовления продолжались, но главный шаман в них не участвовал. Он направлялся к пленным.
        Начал он с Прыгуна. Взял парня за подбородок, заглянул в глаза, хрюкнул удовлетворенно.
        Изучение Буйвола тоже не вызвало у шамана неудовольствия.
        Настала очередь Гривы.
        Тут у служителя черного культа возникли некоторые сомнения. По крайней мере глаза, изучавшие Артёма сквозь прорези маски, буравили его раза в три дольше, чем остальных пленников.
        А потом шаман маску снял.

«Третий глаз» у него и правда имелся. Как раз на том самом месте, где и у
«пессимиста». Только не настоящий, а нарисованный.
        На этом сходство шамана с предметом поисков Гривы и заканчивалось. Впрочем, на местных чернокожих шаман тоже походил слабо. Зато в форме лба и поросших редкой щетиной челюстей угадывалась неандертальская кровь. Но намного более слабая, чем у Полукровки.
        С минуту шаман пялился на Гриву. То есть не просто пялился, а старался пролезть Артёму в голову и там пошарить. Грива стоял, расслабившись и изгнав из головы все мысли. Особенно мысли о том, как славно было бы стряхнуть с рук ремни и свернуть шею служителю нехорошего культа…
        Так прошло еще несколько минут. Шаман пытался сканировать, Артём старательно делал вид, что в голове у него пусто и уныло…
        И тут нарисованный глаз шамана мигнул!
        Грива вздрогнул.

…И в это краткое мгновение шаман ухитрился-таки выцепить что-то важное. На волосатой роже появилась довольная ухмылка.
        - Стеречь его, глаз не спускать! - велел он размалеванным стражам. И потрусил к центру пещеры… Обернувшись гиеной!

…Артём дернул головой - и наваждение пропало. Шаман снова стал человеком, кривоногим волосатым мужичком… С пушистым таким хвостиком. Дьявол! Какой, к лешему, хвост! Грязный лоскут набедренной повязки ничуть не походил на хвост гиены. Пригрезится же… Нет, не пригрезилось. Как голограммная детская игрушка. Глянешь под другим углом - и лисичка превращается в слоника. А чертов шаман - в четвероногую пузатую тварь.
        И тут Артём отчетливо осознал, что ввязался в чужую игру. Он ощутил себя крысой, выглянувшей из сливного лючка разделочного цеха колбасной фабрики. И, как та крыса, он очень ясно понял: ни правил, ни смысла происходящего кошмара он не знает и не узнает никогда.
        И как та крыса, он точно знал, что надо делать. Бежать! При первой же возможности. Хрен с ним, с риском. Другой мир, чужой мир, чужие вероятности и чужие правила. Эх, если бы Буйвола не превратили в слюнявую куклу! Вдвоем…
        Двое младших шаманов сцапали Прыгуна и поволокли к костру. Запрокинули ему голову… Третий подручный взял на руки орущего младенца.
        Грива уже не искал логики, не пытался понять смысл ритуала, найти аналогии. Он просто констатировал действия.
        Раз! И Прыгуну перехватили ножом горло. Два! Жрец сунул пальцы в пузырящуюся кровь, пометил ею лицо младенца… Три! Главный шаман подпрыгнул, как ужаленный. Завертелся безумным дервишем. Четыре! Стручок зажал между ног голову бьющегося в агонии Прыгуна и принялся долбить кремнем его макушку. Главный жрец вертелся и визжал, не переставая. Грива ощущал, как в пещере сгущается нечто неосязаемое, нечто очень страшное…
        Пять! Два аборигена приволокли глиняный горшок, в котором исходила паром желтая масса.
        Шесть! Стручок продолбил череп и плоской лопаточкой принялся извлекать мозг, бросая кусочки в горшок.
        А Прыгун был еще жив!
        Это было невозможно! Разрез на горле - в три пальца глубиной. Кровь из раны, вначале бившая фонтаном, теперь еле струилась. А тело Прыгуна дергалось. Будто через него пропускали электрический ток…
        Главный шаман уже не визжал - рычал страшно, как леопард.

«Всё! - решил Артём. - Теперь - или никогда!»
        И тут он увидел невидимое.
        От вертящегося юлой шамана тянулись две синие нити. Одна - к младенцу, другая - к вздрагивающему телу Прыгуна…
        Ремни соскользнули с запястий Артёма. И он ударил. Но не стража, а Буйвола. Точечный удар, почти не уловимый взглядом, зато вызывающий нестерпимую боль… Боль, пробившуюся сквозь одурманенное сознание Гневного Буйвола! Гигант испустил страшный вопль, вырвал из рук ближайшего аборигена копье и всадил его тому в живот, крутнул и выдернул вместе с гроздью кишок. Абориген завыл. Его сородич подпрыгнул от неожиданности. И получил сокрушительный удар древком в лицо…
        Артём не стал смотреть, что будет дальше. Сбил с ног одного стража, отшвырнул второго и со всех ног кинулся напрямик, через центр пещеры, к тому проходу, из которого появились дикари с глиняным горшком. Мимоходом врезал ногой по живой юле, которую изображал главный шаман… И едва не остался без ноги. Отдача была такая, что Грива покатился по полу, под ноги шамановых подручных. Если бы те не растерялись… Шипя от боли, Артём вскочил на ноги и, прихрамывая, побежал дальше.
«Зрители» шарахнулись от него. Никто из них не попытался его остановить. Повезло. Отбитая о шамана нога слушалась скверно. Если бы на Артёма насели как следует, тут бы ему и конец.
        Повезло. Артём раскидал двух ублюдков в масках и побежал, вернее, поковылял по темному коридору, молясь, чтобы этот ход вел его к выходу, а не в глубь пещерного лабиринта.
        В темноте все оставшиеся в деле чувства человека предельно обостряются. Особенно если человек умеет ими пользоваться. Грива умел. Воздух! Легчайшее дуновение. Грива поймал его, учуял настоящий, живой, наполненный запахами воздух с поверхности. Сознание, что он - на верном пути, придало сил. Ушибленную о шамана ногу постепенно отпускало, так что скоро ковыляющая рысь Артёма превратилась в нормальный бег, и наружу он выскочил уже почти полноценным бойцом.
        Его не ждали. Несколько женщин с воплями кинулись врассыпную. Зато один-единственный мужичок храбро кинулся наперерез. Покойся с миром, предок зулусов!
        Грива потратил несколько драгоценных секунд, чтобы избавить покойника от уже не нужного имущества, прихватил брошенную кем-то связку ремней, недожаренный (сойдет с голодухи) окорок и припустил по единственной ведущей вниз тропке. Прятаться в горных джунглях от аборигенов - бессмысленно. Найдут на счет «раз». Так что скорость и только скорость.
        Разумеется, тропа вела прямо в поселок. И там Гриву встретили. К счастью, всего трое. Надо полагать, основная часть каннибальской популяции - на пещерном празднике. Трое - это легко. Это пустяки. Особенно если они трясутся от страха. Артём даже не стал их убивать. Так, пришиб немного. И - дальше. Эх, свобода! Даже жара казалась родной. Ноги не бежали, летели, едва касаясь земли. Восхитительное чувство!
        Глава двадцать седьмая
        Беглец
        Следующее утро Грива встретил уже в саванне.
        Еще через день вышел к реке.
        А еще через сутки с вершины очередного холма увидел преследователей. Их было десятка четыре, и расстояние между ними и Артёмом было весьма солидным, так что пока опасаться нечего. Если Грива доберется до соплеменников Буйвола, то с их помощью быстренько наладит черных «мистиков» в «страну доброй охоты» или как там она у них называется. Вот только шаман… Впрочем, шамана среди преследователей могло и не быть. На таком расстоянии люди казались крохотными муравьишками.
        Однако вскоре выяснилось, что Грива существенно недооценил мобильность противника. За световой день они ухитрились выиграть у него километра четыре.
        Артём прибавил. Насколько мог. Но этого оказалось недостаточно. Черные были проворнее. Они догоняли. Грива пытался путать следы. Затеряться среди пасущихся антилоп. Без толку. Только потратил силы и время. Его настигали.

«Скорость, - подумал Грива, глядя на цепочку бегущих по саванне охотников. - Вот что решает. Они проворней - и мне от них не уйти».
        Даже если бы Артём не потерял форму во время своего заточения, если бы опять не заболела нога…
        Как он ни старался, но за следующий день преследователи выиграли еще пару километров. Еще два-три дня - и его настигнут. Скорость… Эх, сейчас бы джип! Или хотя бы лошадь… Лошадь. А ведь это идея!
        Грива привстал, огляделся - и моментально обнаружил стадо пасущихся зебр. Поймать одну из них… Нет, это чистая фантастика. Во-первых, не подпустит, во-вторых, даже если оседлаешь - это будет еще то родео. Артём считал себя неплохим наездником, но зебра - не домашняя лошадь. Не факт, что ее вообще можно объездить. Тем более - без упряжи, без седла… Хотя попробовать можно. Правда, сначала ее надо поймать… И на все про все у него около часа.
        Изготовить боло оказалось достаточно простым делом: связать ремни, отыскать подходящие камни, закрепить их на «хвостах» - и инструмент готов. Но как подобраться к табуну хотя бы метров на тридцать?
        Артём решил действовать нагло. Двинулся к табуну не прячась, во весь рост, вдобавок раскручивая над собой боло.
        Сработало. Зебры - животные любопытные. К тому же Грива приближался с подветренной стороны.
        Первым, естественно, отреагировал вожак. Порысил навстречу.
        Грива остановился. Вожак - тоже. Некоторое время они разглядывали друг друга. Камни с гудением рассекали воздух. Вожак всхрапнул, ударил копытом… И вернулся к табуну. Какое-то время Грива опасался, что сейчас он уведет своих, но вожак спокойно принялся за травку. Непонятное существо было признано условно безопасным. Двуногий без копья.
        А Грива двинулся дальше. Он не спешил. Периодически останавливался. Бросать боло он не мастер. Гаучо из него еще тот. Так что дистанцию надо свести к минимуму. Но так, чтобы не спугнуть. Если зебры бросятся наутек, их не догнать. Однако они ведь любопытные твари. Если подождать, какая-нибудь наверняка…
        Точно, и нескольких минут не прошло, как группа любопытных кобылок подтянулась поближе.
        Вожак их перемещение зафиксировал, но мер не принял.
        Вот и славненько. А то уже рука устала…
        Артём наметил кобылку покрупнее, выждал, когда дистанция сократилась метров до двадцати, и метнул свой снаряд.
        По цели он промахнулся. Камни лишь задели бок мишени. Животные мгновенно бросились наутек… Как так вышло, что одна из кобылок запуталась в ремнях, Грива и сам не понял. Но когда увидел, что зебра грохнулась на землю, стремглав бросился к добыче…
        А с другой стороны к кобылке уже мчался жеребец.
        Вожак был дальше, зато бегал намного быстрее, потому рядом с бьющейся на земле и пытающейся встать кобылкой они оказались почти одновременно.
        Грива испустил самый страшный вопль, на который был способен, и метнул топор в оскаленную морду жеребца. Попал, ясное дело, не острием, а деревяшкой, но жеребец тем не менее притормозил. И похоже, усомнился в своем желании немедленно втоптать обидчика в землю.
        Грива испустил еще один вопль. Кобылка тоже жалобно заржала. Жеребец поглядел на Гриву, потом на кобылку… Колебался он недолго. Инстинкт подсказывал: раз подружка не может встать, значит, дела ее плохи.
        Красивый поворот - и гордый зебр галопом полетел к своим. Мгновение - и весь табун снялся и поскакал прочь.
        Грива выиграл первый тайм.
        Выграть второй оказалось сложнее. Проклятая скотина отбивалась изо всех сил и чуть не откусила Артёму пальцы.
        И все же в конце концов ему удалось спутать ее основательнее и нацепить на ее шею что-то вроде импровизированной упряжи. И соорудить из ремней некое подобие стремян.
        Осталось самое сложное - объездить. Причем быстро.
        Гриве повезло. Зебра не стала кататься по земле. Хотя пляску устроила такую, что, если бы не петли-стремена, Артём уже давно валялся бы на земле. Но Грива не посрамил честь русского дворянства. Выдержал целую минуту неистового родео. И вот кобылка, храпя от ужаса, стрелой, не разбирая дороги, уже скачет по саванне, унося на своей потной спине представителя высшей цивилизации.
        Километров двадцать они отмахали за полчаса.
        Потом зебра утомилась и сбавила шаг. Еще через полчаса Грива пожалел ее и себя (галопом без седла - никогда не пробовали?) и спешился. Кобылка так устала, что даже не пыталась его лягнуть или укусить. Пыхтела, раздувая бока, глядела мутным глазом на своего мучителя…
        Грива спутал зебре передние ноги, привязал ее к акации, спустился к реке. Напился, смыл грязь и едкий зебрячий пот.
        Когда он вернулся к полосатой красавице, то обнаружил, что пришел очень вовремя. Зеброй заинтересовалась гиена.
        Увидев человека, тварь смылась. А зебра в благодарность едва не откусила Гриве палец. Отдышалась, ласточка.
        Артём порадовался, что стреножил зебру, когда та была в худшей форме.
        Целый час понадобился на то, чтобы внушить лошадке почтение к человеку. Наконец она более или менее подчинилась. Или, что куда вероятнее, намерение Гривы напоить кобылку совпало с ее собственным желанием.
        Утолив жажду, зверушка опять впала в ярость, и Артём решил, что силы ее восстановлены.
        Полторы минуты родео - и они двинулись дальше.
        До вечера Грива преодолел еще полсотни километров, совсем загнал свою лошадку и добрался до зарослей кустарника, пробраться через которые верхом не было никакой возможности. Так что зебра получила свободу. А Грива выиграл один день. Большего не требовалось. До поселка соплеменников Буйвола оставался один переход.
        Поселок был пуст. Явные следы поспешного бегства. И - ни одного живого человека. Зато трое мертвых. Два старика и старуха. Убиты. В хижинах. Причем одинаково - у каждого пробит висок. Трупы объедены, но - мелочью. Падальщики покрупнее в поселок заходить еще не рисковали, следовательно, жители покинули его не так давно. Почему они ушли? Загадка…
        Ночь Грива провел под крышей. Утром двинулся дальше. К своим.
        Одно хорошо: погоня отстала. Вероятно, своей скачкой на зебре Артём сбил их со следа.
        К сожалению, повторить опыт не получилось. Дважды Гриве удавалось изловить кобылку, но на этом этапе все и заканчивалось. Один раз Гриву отогнали от добычи злобные жеребцы, второй раз - львиный прайд. Но это было уже за пределами территории соплеменников Буйвола. Там у Артёма проблем с хищниками не было. Львы и гиены держались от человека подальше. Правда, только днем. Ночью почтение четвероногих охотников к двуногому существенно снижалось. Причем очень быстро выяснилось, что никакого страха перед огнем они не испытывают.
        Конечно, если сунуть горящую ветку львице в морду, она шарахнется, но сам костер, скорее, привлекал внимание, чем отпугивал. Так что от ночевок на земле пришлось отказаться. Теперь Грива спал на деревьях, фиксируясь ремнями и привязывая к руке оружие. Такая предусмотрительность спасла ему жизнь, когда в одну из ночей на его дерево забрался леопард, а порядком измотанный Артём проснулся, когда хищник уже обнюхивал его, выбирая кусочек поаппетитнее. К счастью, зверь оказался не из самых храбрых, и, когда Артём кольнул его копьем в бок, леопард перепугался и удрал. А мог бы и сожрать.
        Словом, путь через саванну в одиночестве оказался достаточно суровым. Опасным и голодным. Но всякое приключение когда-нибудь кончается, и однажды вечером Грива узнал знакомые места. И воспрял духом. Ненадолго. Потому что почти сразу же наткнулся на человеческие следы. Чужие следы.
        Глава двадцать восьмая
        Людоеды в эдеме
        Артём Грива
        Их было всего семеро. Пятеро взрослых и два малыша. Не помогли им их сверхъестественные умения. И невероятная физическая сила тоже их не спасла. Но жизни свои они продали дорого. Трупы тех, кого они убили, чудовищными плодами украшали ветви Красных Деревьев. Тут были и уже знакомые мне каннибалы с раскрашенными рожами, и другие, тоже черные, но другой породы. Развесили мертвецов их соплеменники. Победители. На радость грифам. Произошло это примерно сутки тому назад. А сама битва произошла вчера. Ранним утром. Или еще в сумерках. Побежденных оставили там, где они приняли смерть. Зверье тела не тронуло. Хищники уже привыкли обходить неандертальское стойбище.
        Почему они, чуявшие чужого за километры, не ушли, а приняли смерть? Отказало телепатическое чутье? Или они решили, что справятся?
        Я подумал, что почти ничего не знаю о них. И боюсь, что уже не узнаю.
        Я остановился у тела Полукровки. Он лежал ничком, но я узнал его по более густым, чем у остальных, рыжеватым волосам. Руки убитого были перебиты, поперек спины - страшная рана, обнажающая позвоночник…
        Не знаю почему, но мне захотелось взглянуть на его лицо. Поднатужившись (весу в нем было - пудов семь), я перевернул тело.
        Из живота торчал обломок копья. Но ран было не меньше десятка. А лица не было совсем. Такое ощущение, что его очень старательно размозжили каменным топором.
        - Прощай, Полукровка, - грустно сказал я. - Пусть тебе будет хорошо в твоем неандертальском раю. Прости, что не могу тебя похоронить. Но мне надо торопиться. Может, я еще успею помочь живым.
        Я знал, чувствовал: Даша жива.
        Я шел по следам. Это было легко, потому что следов было множество. Отряд, перебивший неандертальцев, в полном составе устремился дальше. Дальше - это к Реке, к поселку. К моему поселку.
        От Леса Красных Деревьев до поселка - километров пятнадцать. Я покрыл это расстояние за полтора часа. Торопиться было глупо, ведь следы были позавчерашние и предупредить своих я точно не успевал: поселок - не крепость. Лишь у самого селения я сбросил темп, подкрался осторожно: вдруг враги выставили часовых?
        Предосторожность оказалась ненужной. Часовых не было. Поселка - тоже. Все хижины были разрушены, особенно старательно - центральная, та, в которой жил Шадаква, а потом, очень недолго, - я. Растащили ее по бревнышкам, а само место изгадили. Впрочем, это было еще не самое худшее. Посреди развалин разрушители устроили пиршество, главным блюдом которого была человечина.
        Палеолитический «Эдем» перестал существовать.
        Горе и ярость захлестнули меня, когда я увидел разбросанные вокруг кострища кости.
        Но я справился.
        Эмоции - прочь. У меня есть враг.
        Враг должен быть уничтожен. А для этого врага следует изучить.
        Первым делом я собрал черепа и фрагменты костей. Именно так: не пробитые черепа, из которых выскоблили мозг, не обглоданные человеческие кости с ошметками мяса и жил, а подлежащие исследованию останки.
        Черепов было три. Все - мужские. Кто они были? Батани, Пута, Архо?
        Я не пытался угадать.
        Эмоции - прочь. Я исследовал территорию поселка, применив полузабытые навыки из курса «Осмотр места преступления». Нашел пару предметов «чужого производства»: сломанный каменный топорик и костяную пластинку с изображением хищной морды. Еще - покрытые кровью листья с прилипшими к ним кусочками пропитавшегося кровью мха. Нетрудно догадаться: кто-то обрабатывал рану. И этот «кто-то» - несомненно враг, потому что вокруг, на песке, чужие следы.
        Я вернулся к кострищу, разворошил пепел. Угольки все прогорели, но костер угас не позже, чем сутки тому назад.
        Теперь - следы. Следопыт из меня - аховый. С местными даже смешно равняться. Но следов опять было много, и все они шли вдоль реки.
        Километра через три с противоположной стороны я увидел свежую тропу, а потом, еще через километр - «поле боя»: поломанные кусты, множество следов, пятна крови и даже - труп. Труп, вернее, скелет (над покойником основательно потрудились падальщики), принадлежал врагу: на черепе сохранились остатки кожи и волос. И зубы его были покрыты черной краской. Интересно, почему чужие бросили сородича? Почему не подвесили, как тех, у неандертальского стойбища? Может, не нашли?
        Дальнейший анализ места позволил предположить следующее: внезапного нападения у захватчиков не получилось, племя успело уйти вверх по реке. Причем шли по воде, чтобы скрыть следы. Отойдя, родичи разделились. Основная группа двинулась дальше по реке, а несколько человек переплыли реку, вышли на противоположном берегу и, изображая «много людей», увлекли за собой погоню. А потом дали бой. В котором и погибли все. Или попали в плен. Я знал, что не спасся никто, потому что с «места битвы» следы были - только к реке. Чужаки возвратились той же дорогой, что и пришли. Других следов не было. Или они были скрыты так тщательно, что их не обнаружил не только я, но и чужие следопыты.
        Победители вернулись в поселок, разрушили его, устроили каннибальский пир и лишь на следующий день продолжили погоню.
        Если я восстановил события правильно, то это была первая хорошая новость за сегодняшний день. Беглецам было подарено двое суток.
        Возвращаться в поселок я не стал. Переплыл реку и двинулся за чужаками. Наконец-то снова все стало ясно и просто. Потому что я больше не собирался выполнять задание руководства. И спасать свою канувшую в будущем цивилизацию - тоже. Черт меня потащил в это дурацкое путешествие по древней Африке! Хрен с ними, с трехглазыми! Сейчас я наконец-то совершенно точно знал, чего хочу. А хочу я спасти Дашу. И, если получится, - моих друзей. А если спасать уже поздно, то перебить их убийц. Я могу это сделать. И я это сделаю. Покажу этим дикарям-каннибалам, что такое русский офицер, прошедший спецподготовку. Будь их хоть сто, хоть двести, хоть сколько. Вырежу всех.
        В этот момент я нисколько не сомневался, что способен это сделать. Потому что успел забыть, как отбил ногу о вертящегося шамана в неандертальской маске.
        Глава двадцать девятая
        Артём Грива начинает мстить
        Первого врага Грива подстерег легко. Собственно, это враг сам должен был его подстеречь. Устроился чернокожий замечательно. Грива нипочем не углядел бы его в зарослях, если бы тот не метнул в Артёма копье.
        Мерзкая это вещь - обсидиановый наконечник. При попадании в кость - хуже разрывной пули. От мощного удара обсидиан расслаивается на мелкие осколки, которые нелегко было бы извлечь даже в хорошо оснащенном госпитале. Мощность метатель выдал серьезную, а вот с попаданием - не получилось. Грива среагировал на шум, уклонился, копье прогудело у него над головой и врезалось в дерево. Грива прыгнул на метателя и обратал его в три секунды.
        - Узнаешь меня? - поинтересовался он на языке пещерных людоедов.
        Метатель Гриву не узнал. Естественно. Он был не из племени грозного шамана и сегодня увидел Артёма первый раз в жизни. Об этом Грива узнал чуть позже, потому что поначалу пленник не был расположен к откровенной беседе. Чтобы сделать его более покладистым, Гриве пришлось познакомить любителя засад с кое-какими методиками форсированного допроса. Надо признать: во время этого знакомства пленник проявил изрядное мужество и терпение. Продержался не менее четверти часа.
        Как выяснилось, пленник принадлежал к охотничьему отряду численностью примерно в восемьдесят копий. Охотились парни не за дичью, а за женщинами. И целью их было стойбище сородичей Гневного Буйвола. Каким-то образом соплеменники допрашиваемого узнали, что наиболее воинственные «буйволята» отправились в поход. Ну как не воспользоваться такой удачей!
        Однако хитрые соседи успели сбежать.
        Разочарованные охотники, проявив настойчивость, отправились на поиски - и наткнулись на отряд, который преследовал Гриву.
        Столкновения не произошло. Племена были «близкородственные», силы двух отрядов были примерно равны, а самое главное - у обеих компаний не было ничего, что стоило бы отнять. Вожак пещерных людоедов, тот самый шаман, продемонстрировал несколько эффектных колдовских фокусов и убедил охотников, что есть добыча получше, чем соплеменницы Буйвола. Племена, живущие на берегах прозрачной Реки. До сих пор туда никто не смел соваться, потому что - могучее колдовство. А теперь ситуация изменилась, тамошнее колдовство существенно ослабело, и если навалиться большой кучей, то вполне можно с ним совладать. А потом всё станет совсем просто. Мужчины в тех племенах - драчуны никудышные, а вот женщины просто замечательные. Мужчин перебить, женщин забрать и честно поделить. Кстати, и места там просто замечательные. Хорошая вода, хорошая охота, и насекомых совсем мало…
        Уговорил, черт раскрашенный. Отряды объединились. И дошли до Леса Красных Деревьев.
        Там всем им стало очень страшно, и они уже собрались было бежать. Но вожак пещерных пристыдил их. Он сказал: надо идти навстречу Страху - и Страх побежит.
        Страх не побежал. Зато оказалось: Страх можно убивать. Охотники убили всех, и вожак пещерных повел их дальше. Но добыча опять трусливо сбежала.
        Вскоре выяснилось, что насчет местных мужчин шаман не соврал. Те, которых они настигли, были большими и сильными, но дрались плохо. Охотники убили их и съели. И снова пустились в погоню.
        А пленнику Гривы было велено остаться и ждать в укрытии. Вожак пещерных сказал, что скоро все черные узнают, что Страх можно убивать. И придут сюда. Как только дозорный увидит других охотников, он должен со всех ног бежать к своим и сообщить об этом.
        Но пленник Гривы ослушался чужого вожака. Он решил, что, раз враг только один, его можно убить и съесть. Зря он не послушался чужого вожака. Теперь враг убьет и съест его самого.
        Артём не стал разочаровывать пленника сообщением о том, что съедят его шакалы. Или гиены. Словом, кто первый найдет. Но прикончил его Артём без всякого сожаления. Одним врагом меньше.
        Наученный опытом, Грива больше не шел прямо по следу, а двигался по возможности параллельно. И не зря. Предусмотрительный вожак пещерных каннибалов оставил еще одного наблюдателя. Артём обнаружил его первым - и убил.
        Возможно, были и другие, но Грива с ними «разминулся». А потом буш кончился, и началась открытая саванна. Здесь оставлять дозорных не имело смысла - и так всё видно.
        Взобравшись на холм повыше прочих, Артём обнаружил вражеский отряд. Километрах в десяти. И своих тоже увидел. Подальше. Впрочем, разглядеть вторую группу людей Грива не сумел. На таком расстоянии пасовало даже его прекрасное зрение. Но он знал, что это свои. Больше некому. Они уходили вниз по реке.
        Что ж, по крайней мере с водой у них заморочек не будет. Правда, преследователи тоже не будут страдать от жажды. Однако Грива постарается создать им проблемы другого характера.
        К вражескому лагерю Грива подобрался ночью.
        Примерно час назад Артём подманил и убил шакала. Шакал ни в чем не провинился. Просто ему выпала судьба стать камуфляжем. Эх, будь у Артёма сейчас настоящий камуфляж и нормальное оружие, хотя бы обычный десантный нож, он бы вырезал половину черных. Беспечность противника была просто поразительна. Любители человечины разожгли аж три костра, но не позаботились о должном запасе топлива. А уж лагерь разбили просто замечательно: вытоптали полянку посреди густой травы, основательно покушали и улеглись - кто где. Часовые были. Три штуки. Но их запаса бодрости хватило ненадолго. Через часок они уже задремали. Правда, время от времени то один, то другой, встрепенувшись, озирался и принюхивался, но без особого энтузиазма.
        Прикрываясь дохлым шакалом, Грива подобрался в самому лагерю. Он даже не особо прятался. «Шакала» заметили. Но проигнорировали. Эти зверушки - естественные спутники всех крупных хищников. Где охотники, там и объедки. Шакалы - звери скромные и пугливые. Безопасные. Гиены - другое дело. Когда к лагерю пожаловал пятнистый коллектив пузатых хищниц, часовые озаботились. Вскочили и принялись швыряться камнями.
        Пока дозорные упражнялись в метании, остальные преспокойно дрыхли. Невзирая на вопли, визг и мерзкое уханье.
        Момент был подходящий. Артём спрятал шакалью тушку и быстренько вполз в расположение противника. Оружие из кремня было не самым удачным для бесшумной работы, поэтому Артём, не увлекаясь, убил двоих и, прихватив с собой шмат жареной антилопятины (кушать-то надо), ускользнул.
        Увлеченные гиенами дозорные не заметили ни Артёма, ни результатов его деятельности.
        Ночь Грива провел неподалеку. В чьей-то брошенной норе.
        Утром, прячась в траве, с удовольствием пронаблюдал легкую панику во вражеском лагере.
        Панику прекратил старый знакомый. Шаман с фальшивым «третьим глазом».
        Энергичными мерами (дубинкой и грозными воплями) шаман пресек беспорядок. Убитых развесили на ближайшей акации (грифы были уже тут как тут), а живые, наскоро подкрепившись, порысили дальше. Однако задержка составила почти час. А час - это пять-шесть километров пути. Маленькая, но победа.
        В этот день расстояние между беглецами и преследователями не сократилось.
        Зато на следующую ночь людоеды уже не проявили прежней беспечности. И место выбрали открытое, и топливом запаслись, и дозорных выставили пободрее.
        Но у Гривы был уже заготовлен план действий. Еще засветло он присмотрел неподалеку носорожье семейство с детенышем.
        Когда стемнело, Артём подполз с подветренной стороны к мирно пасущимся гигантам, вскочил и изо всех сил зафигачил детенышу камнем по голове.
        Детеныш завопил - не столько от боли, сколько от испуга. Его папаша с мамашей моментально отреагировали. Мамаша устремилась к детенышу, а папаша - к обидчику, который уже удирал со всех ног. Надо отметить, что носорог отличается отменным слухом, замечательным нюхом и бегает намного быстрее человека. Правда, зрение у носорога скверное. При его габаритах это, как говорится, уже не его проблемы. Артёму осталось только правильно выбрать направление отхода и вовремя ускользнуть с пути живого бульдозера. Потеряв цель, носорог слегка притормозил, принюхался - и затопотал дальше. На запах человека. Белого, черного… Какая разница? И сколько впереди двуногих - носорога тоже не интересовало. Чем больше, тем веселее.
        Когда обиженная зверушка ворвалась на людоедский бивак, ее там уже ждали. Собственно, ждали - неправильное слово. Ни один нормальный каннибал не станет ждать, пока его стопчет многотонное чудище. Охотники прыснули в разные стороны, носорог завертелся на месте, пытаясь сообразить, кого из этих маленьких мерзавцев надо задавить в первую очередь…
        Пока травоядный великан соображал, проворные человечки успели смыться. Разочарованный носорог убрался восвояси, и охотники вернулись. Но не все. Троих нашли только утром. Потому что ночью их «нашел» Артём.
        Грива был доволен. Ему удалось сократить численность противника почти на десять процентов.
        Теперь врагов осталось ровно семьдесят семь. И шаман.
        Глава тридцатая
        Бегом - по древней Африке
        Артём Грива
        Я решил использовать пращу. Нельзя сказать, что у меня серьезный навык в пользовании этой штуковиной. Будь у меня выбор - предпочел бы хорошую рогатку. Или плохонький лук. Но выбора не было.
        Потратив час драгоценного времени, я кое-как «пристрелялся». До показателей библейского Давида мне было далеко, но попадать на расстоянии метров двадцати в тридцатисантиметровую мишень я приноровился. Любой абориген метал топорик (не говоря уже о копье или дротике) точнее и дальше, но дело было не только в эффективности. Я рассчитывал еще и на мистический, точнее, мистификационный эффект. Камень из пращи летит в несколько раз быстрее, чем такой же булдыган, брошенный просто рукой. И результат от попадания получается впечатляющий. Для тех, кто в этом понимает. А пещерные парни наверняка разбираются в таких вещах.
        Дождавшись, когда зайдет солнышко, а любители человечины отойдут ко сну, я осторожно подобрался к лагерю. На этот раз - без дохлого шакала под мышкой, поскольку проникать в сам лагерь не собирался.
        Праща в процессе работы издает характерный свист. Поэтому я решил дождаться звукового прикрытия. В саванне с этим проблем нет. Ночь - время охоты, а пойманная дичь склонна издавать звуки довольно громкие. Не говоря уже о всяких брачных и прочих призывах. Впрочем, я ждал совершенно определенного голоса. Львиного. Не знаю, как это получается у этих зверушек, но рев у них потрясающий. Не просто громкий, но обладающий разными спецэффектами. Например, полным ощущением, что звук приходит сразу со всех сторон. И замечательным «послевкусием»: на какое-то время после него все прочие звуки как бы перестают существовать, а все живое замирает в благоговейном почтении. Даже те, кто в дневное время может потягать царя зверей за хвост.
        Свист моей пращи утонул в львином рыке, а камень угодил, куда положено - в голову одного из караульщиков у костра. Попал качественно. Череп буквально разнесло.
        На остальных караульщиков мой бросок тоже произвел серьезное впечатление. Они вскочили, похватав оружие, и завопили, как свора бабуинов.
        Естественно, вся двуногая стая тоже проснулась и приготовилась к отражению врага.
        Второй булдыган я намеревался заслать шаману. Но тот вперед не полез. Предусмотрительно укрылся за спинами младших по званию. Пришлось метнуть камешек в толпу. В попадании я не сомневался и постарался раскрутить пращу с максимальной силой, благо ее свист потерялся в галдеже черных парней.
        Но мощное «хряп!» я услышал. И немедленно покинул поле боя. Пока мои враги будут осмысливать происшедшее, я немного посплю. Местечко для сна я подыскал заранее. Заросли кустарника на краю оврага глубиной метра четыре. Со стороны оврага подобраться сложно: склон очень крутой. А сами кустики - чистая колючая проволока. Ни один хищник в здравом уме не сунется. Но меня-то как раз в свое время учили с колючей проволокой обращаться. Так что забрался я в самую середку, почти не ободравшись. Там и уснул.
        Мне здорово повезло. Первыми меня нашли гиены. В кусты они не полезли, но снаружи пошумели, и я, соответственно, проснулся. Тем не менее, спи я в той норе, в которой ночевал давеча, тут бы мне и конец. Потому что у норы выход всего один. А черные парни, которые подошли чуть позже гиен (твари, естественно, тут же ретировались), двигались по моему следу и появились непосредственно перед «входом» в мое «логовище».
        На этот раз царапин было много. И шкуру, которую я использовал в качестве защиты от колючек, пришлось оставить в кустах. Пока черные следопыты пререкались на тему, кому лезть внутрь, я кое-как выбрался со стороны оврага, спрыгнул вниз, опробовал спиной и конечностями твердость африканской глины - и дал деру. Гнались за мной не очень усердно, так что часика через полтора я снова залег. Вернее, залез на каменный утес и там затаился. Даже подремал немного.
        Утром мои охотнички за головами двинулись дальше. Вероятно, шаман решил не тратить время на поиски одного-единственного врага. А может, сообразил, что я отвлекаю их от главного дела - погони.
        Так что с рассветом чернокожие бодрой рысью устремились за беглецами, а я припустил за ними в компании дюжины шакалов и эскадрильи грифов.
        В течение дня ничего существенного не произошло. Я даже добыл немного мяса. Отнял у гепарда только что убитую газель. Потом, правда, явились два льва - и газель пришлось отдать. Но печенку я успел съесть. Сырой, естественно.
        Ночью я отдыхал. Взобрался на здоровенную кучу камней (откуда взялась - непонятно) и как следует выспался. Меня никто не потревожил.
        День не принес ничего нового. Тот же монотонный бег по саванне. Кажется, я начал втягиваться. По крайней мере от аборигенов не отставал. А вот беглецы, похоже, сбросили темп. Дистанция между ними и преследователями всё сокращалась. Еще два-три дня - и погоня их настигнет. Надо было что-то предпринимать.
        Снова напасть на лагерь я не рисковал. Людоеды были начеку. И места выбирали соответствующие. Я обдумывал вариант - подобраться со стороны реки. Но решил, что задумка неудачная. В реке появились крокодилы. На суше эти твари не очень проворны, а вот в воде, особенно ночью…
        Пока я думал, мои друзья сами приняли решение. Им ведь тоже было очевидно, что погоня приближается и надо ее как-то задержать.
        Способ задержать врагов был выбран в прямом смысле этого слова самоубийственный.
        Двое охотников взобрались на достаточно высокую скалу на пути чернокожих и, когда те приблизились, закидали их сверху дротиками и камнями. Дебют был неплохой. Результат - один убитый людоед и несколько раненых. Всё - за счет внезапности. Но дальше - пат. Черные, несмотря на подавляющее численное превосходство, сделать ничего не могли. Скала высокая, метров пятнадцать, подъем трудный. Камень на макушку - и одним скалолазом меньше. Людоеды даже и пытаться не стали. И так всё ясно. Расположились вокруг, на подобающем отдалении, устроили совещание. Понятно, что у тех, кто наверху, есть кое-какой запас воды и пищи, так что два-три дня они просидят. А может, и больше. Но потом придется либо слезать, либо медленно умирать наверху. Правда, за несколько дней остальные уйдут далеко.
        Другой вариант: оставить верхолазов в покое. Тоже не лучшее решение. Враг за спиной - это неприятно. И обидно. Как-никак верхолазы завалили сородича.
        Шаман избрал промежуточный вариант. Оставил у скалы четверых головорезов, а сам с остальными отправился дальше.
        Четверо в данном случае - достаточно. Двое сторожат, двое спят. Если парни наверху захотят спуститься, то во время спуска они будут так же беспомощны, как и во время подъема.
        Словом, задумано все грамотно. Только вот про меня забыли.
        Вернее, это я решил, что забыли. Потому что в очередной раз недооценил противника.
        Глава тридцать первая
        Ловля «на живца» по-каннибальски
        Костров было два. По обе стороны скалы. А часовой был один. И он не столько смотрел, сколько слушал. Правильное решение. Бесшумно спуститься с такого утеса может разве что паук или ящерица. Все внимание часового сосредоточилось на скале. Остальные звуки он слушал вполуха. Однако на незнакомый звук - свист пращи - отреагировал. Повернулся. Поэтому получил каменюку не в спину, а в грудь.
        Грива перемахнул через костер, добавил подбитому топориком по макушке - для гарантии, прыгнул двумя ногами на загривок ближайшего отдыхающего каннибала, впечатал набитую об африканские кочки пятку в рожу третьего, приподнимающегося. С четвертым, успевшим вскочить на ноги, встретился уже грудь в грудь, перехватил древко копья и тюкнул топориком в висок, радикально зачеркнув еще одну каннибальскую генетическую линию. Однако в геноциде Гриву упрекать было некому. До этого понятия - еще целая прорва тысячелетий.
        Итак, поле боя - за Артёмом. Два трупа, третий - тоже не жилец. Хрипит и булькает легкими, продырявленными обломками ребер. Четвертый, похоже, может оклематься. Но не скоро. Так что самое время перекусить. Грива вытер руки о травку и сунул в костер недоеденный зебрячий бок. Настоящий солдат никогда не упустит возможности кинуть что-нибудь в желудок. Тем более - горячее.
        - Ар Т’ом! Ну конечно, это ты! - Первым с вершины спустился Хаала. Он был полегче Батани и, соответственно, проворнее.
        - Кушать хотите?
        - Не особенно, у нас наверху хороший запас, - солидно ответил Батани. - А вот водички я бы попил.
        - Я сейчас принесу, - вызвался Хаала. Подхватил тыкву-«фляжку» и припустил к реке.
        - Мы умирать собрались, - сказал Батани. - А тут - ты.
        Грива, жуя, промычал что-то вроде: пустяки, дело житейское. Потом прожевал и спросил:
        - Наши - как? Архо с Путой вернулись?
        - Вернулись, - подтвердил Батани.
        Для человека, чей мир рухнул чуть больше недели тому назад, он держался неплохо. Они все держались неплохо, всё племя. Артём спросил: кто сказал им, что нужно уходить?
        Единство, ответил Батани.
        Грива попытался уточнить, но Батани от конкретного ответа уклонился. Так или иначе, но племя снялось в течение нескольких часов. Позже к ним присоединились вабу. С другими племенами Реки что-то произошло. Что-то нехорошее, Батани опять-таки в подробности вдаваться не стал.
        Грива сказал, что три охотника, оставшихся, чтобы задержать врага, погибли. Но Батани, как выяснилось, об этом знал. «Единство». Среди этих троих был оружейник Макан. Он не мог бежать, зато мог драться. Двое других были вабу.
        Больше пока никто не умер. Пока.
        - Что-то долго нет Хаалы, - заметил Батани.
        Точно. Парень должен был обернуться за несколько минут, а прошло не меньше четверти часа.
        - Хаала! - крикнул Грива.
        Ответа не было.
        Черт! Грива вскочил, подхватив трофейное копье…
        Поздно.
        Из ночного мрака выступили негры. И шаман.
        Батани бросился к утесу и проворно полез наверх… Зря. Три копья почти одновременно ударили ему в спину…
        Артём Грива
        Эх, Батани, Батани! Вдвоем нам было бы куда веселее умирать. Перехватив копье двумя руками - как шест, я медленно отступал к скале. Негры так же медленно наступали, охватывая меня полукольцом.
        Шаман держался позади остальных. Осторожный, гад.
        Эх, сейчас бы импульсник! А еще лучше - резонатор! Одно круговое движение - и полсотни каннибалов как не бывало…
        Брошенный дротик я отбил боковым махом древка. Еще один дротик ударился о скалу на уровне колена. Брошенный камень оцарапал плечо. Ежику понятно: меня не собирались убивать. Хотели бы - давно убили. Шесть десятков против одного. Черные силуэты, ощетинившиеся копьями. Зубы блестят. И белки глаз. А рожи, против обыкновения, белым не вымазаны. Негритянский ночной камуфляж - никакой косметики. Главное - рот не открывать.
        А ведь вы меня боитесь, африканские пращуры! Боитесь! Я бы на вашем месте тоже боялся силача, который камнем башку расшибает всмятку. Только все равно шансы у меня - близкие к нулю.
        А-а-а! Умирать, так с музыкой! Я выдохнул боевой клич и ринулся на врагов. Риск был. Пара секунд - слишком мало, чтобы людоеды могли среагировать осознанно. Но если у них в башках есть простейший воинский рефлекс: сомкнуть строй, копья на изготовку - мне конец.
        Я же рассчитывал на то, что боевых рефлексов у моих противников нет - только охотничьи. А охотничий навык велит прямо противоположное. От опасного зверя надо увернуться.
        Так и вышло. Людоеды шарахнулись в стороны. Кто-то второпях метнул копье - в живот, на поражение. Я отбил в прыжке, сшиб косым ударом замешкавшегося людоеда. Еще один свалился сам, вопя от ужаса. Зато справа, под ноги мне полетела сеть. Я перепрыгнул через нее. И через «услужливо» сунутое под колени копье - тоже. В это мгновение мне даже показалось - прорвусь…
        Но тут черные навалились все разом, кучей. Мое копье тут же «увязло» в чьем-то боку. В него сразу вцепился десяток рук, и минимум три дубины вознамерились проверить прочность моего черепа. Я увернулся почти без потерь, даже успел перехватить и отнять одну дубинку. Но тут же потерял. Слишком тесно стало вокруг. У меня оставались топорик и нож. Но - недолго. Нож почти сразу сломался. Топорик я тоже не удержал - рукоятка стала скользкой от крови. Но руки и ноги были при мне, и пользоваться я ими умел не в пример лучше дикарей. Главное - не дать себя свалить. Я ломал хватающие меня руки, подсекал и опрокидывал одних на других. Я ни о чем не думал, не чувствовал боли. Всё вокруг посветлело, темнота превратилась в сумрак. Словно я надел ноктовизор. Меня охватило восхитительное чувство мощи и неуязвимости. Я перебил бы их всех, если бы они вдруг не отпрянули от меня. Я зарычал. Наверное, в этот момент у меня была возможность убежать. Но я не хотел бежать, я хотел драться!

…Шаман! Я увидел его прямо посреди превращения. Его ноги и нижняя часть туловища оставались человеческими - худые голенастые ноги и плоский черный живот переходили в мощную, поросшую глянцевой черной шерстью килеподобную грудную клетку зверя, в покатые плечи и черные когтистые лапы. В следующий миг оборотень упал на четвереньки, разинул черную пасть и заревел. От этого рева меня шатнуло назад, но я тут же опомнился. Потому что видел, как «потекли» очертания его человеческих ног, сокращаясь, утолщаясь, наливаясь мощью…
        Наверное, всё это было иллюзией. Ни в кого он не превращался, черный шаман каннибалов, но в тот момент я не был способен объективно мыслить. Я понял, что чувствует шакал, увидев надвигающегося льва.
        Я не был шакалом. Я был таким же зверем. Но молодым, неопытным, щенком в сравнении с этой матерой тварью-шаманом. Одно хорошо. Я не впал в ступор. Не принял униженную позу, не пытался молить о пощаде и пресмыкаться. Я просто бросился наутек. Настолько быстро, насколько был способен.
        Я не оглядывался. Я и без того знал, что «зверь» меня преследует. Но - не настигает. И не нестигнет, потому что я - проворней. Я бежал по саванне, и все окрестное зверье, настоящее зверье, уступало мне дорогу. Может, не мне, а тому, кто длинными прыжками мчался за мной… Но так и не догнал. Кошка есть кошка. Она не приспособлена для долгого бега. Даже оборотень. Вот если бы мой преследователь был волком…
        Он уже давно отстал, потерялся в темноте, а я все еще продолжал бежать. Пробежал, наверное, километров двадцать.
        Не чувствуя ног, ничего не чувствуя, кроме повисшего за спиной ужаса.
        Остановился только тогда, когда на моем пути встали несколько человеческих фигур с копьями на изготовку.
        У меня не осталось сил ни чтобы драться, ни чтобы бежать.
        Последняя мысль, вспыхнувшая в моем угасающем сознании: неужели я бежал по кругу?
        Удара о землю я уже не почувствовал.
        Глава тридцать вторая
        Среди своих
        Артём Грива
        Они два дня несли меня на руках. Архо сказал: все это время я был в беспамятстве. Первые сутки лежал без движения. Вторые - бормотал и дергался: кошмарные видения одолевали меня. То есть я помнил, что это были кошмары, но содержания их в памяти не осталось. Не скажу, чтобы это меня особенно огорчило.
        Очнулся я очень вовремя. Враг опять настигал. Третий переход стал бы роковым.
        - Почему вы меня не оставили? - спросил я.
        Архо не понял.
        Бросить меня, чтобы спасти собственные жизни? Для него такого варианта просто не существовало. И нормальная арифметика моего времени: пожертвовать одним, чтобы спасти десятерых, - для Архо была абсурдом. Они не умели жертвовать своими. Для Архо и его соплеменников это было так же неприемлемо, как съесть своего родственника, чтобы утолить голод. Их самооверженность восхищала. Но я понимал, что с такой идеологией у них нет ни одного шанса выжить в мире, который обрушился на них.
        Хотя кое-что они все-таки сделали. В отряде, который меня подобрал, не было ни детей, ни стариков. Не было женщин и подростков. Только мужчины. Двенадцать охотников. Шестерых я знал. Остальные были вабу.
        Мне рассказали, что предводительствуемый шаманом отряд был не единственным, вторгшимся на их территорию. Похоже, весь «внешний мир» обрушился на маленький
«Эдем». На семь селений Реки (что их было семь, я узнал только сейчас) беда обрушилась одновременно. Спастись удалось немногим. Те, кто пытался драться, погибли: нападавших было значительно больше. И они умели убивать не только дичь. Но у тех, кто бежал, тоже не было ни единого шанса. Они это понимали. Их настигли бы значительно раньше, если бы не мои диверсионные операции в тылу врага.
        Мои усилия не пропали зря. Беглецы не просто выиграли время, но и сумели скрыть тот факт, что большая часть племени ушла на восток, прочь от речного берега. Как им удалось запутать черных следопытов, я так и не понял. Но узнал, что Батани и Хаала остались на скале именно для этого. А тут еще я подыграл. В общем, получилось. Теперь в отступающем отряде остались только проворные и сильные охотники. Остальные ушли от беды. И с ними моя Даша. Мне бы радоваться… Но радости не было. Мучило нехорошее предчувствие. Глупость, но я предпочел бы, чтобы она была сейчас рядом со мной, а не где-то в необъятных просторах африканской лесостепи.
        Людоеды шли за нами по пятам.
        Утром у меня была прекрасная возможность полюбоваться всей шайкой с расстояния примерно семи километров. Час не очень быстрого бега - и нас настигнут. Нет, теперь уже не настигнут. Моим друзьям больше нет необходимости тащить меня на себе. А значит, мы оторвемся. Эх, будь у нас хотя бы пяток арбалетов, я бы им устроил!
        К вечеру, когда наши враги встали лагерем и разожгли костры, расстояние между нами и ими увеличилось вдвое. Правда, моим друзьям это далось нелегко. Умотались изрядно. А вот я чувствовал себя на удивление прилично. Для человека, отмахавшего полсотни километров по пересеченной местности. То ли второе дыхание открылось, то ли мой организм отдохнул, пока меня в беспамятстве тащили на волокуше.
        Тем не менее Мавас (старший брат Архо был у беглецов чем-то вроде военного вождя) ставить меня в дозор отказался. Возможно, просто не доверял моему чутью.
        Ну и ладно. Настоящий воин никогда не пренебрегает двумя вещами: возможностью поесть и возможностью поспать.
* * *
        Мне снился сон. Серебряная саванна. Серебряные акации. Седые, плоские, как бумага, грифы на кривых серебряных сучьях. И цепочка людей, гуськом бредущая по саванне. Люди были белые и черные, ненастоящие, похожие на шахматные фигурки. Одна из белых фигурок отделилась и побрела в сторону акаций. Остальные белые фигурки сразу застыли, а черные, наоборот, засуетились, задергались. В тоненьких ручках-отростках появились черные палочки. Отделившаяся фигурка споткнулась, замахала ручонками… Черные палочки полетели к ней. Вся картинка напоминала видео, синтезированное ребенком, неуклюжее, схематичное… Но в чем-то очень живое, оригинальное… Фигурка падала, палочки летели… Возникало ощущение, что картинка повторяется снова и снова. Я почувствовал страх… И проснулся.
        Проснулся словно от толчка.
        Ночь. Звезд почти нет. Небо затянуто тучами. Но дождем не пахнет. Вокруг спят охотники. Прислонившись к дереву, дремлет караульщик. Когда я встал, он встрепенулся, но увидел, что - свой, и снова уронил голову на грудь. Ночь. До рассвета предположительно еще часа три. Надо спать дальше.
        Но сон пропал. Сердце билось в ритме бега, адреналин бурлил в крови. Бежать! Надо бежать!

«Стоп! - сказал я себе. - Спокойно. Близкой опасности нет. Или - есть? Что за чертовщина меня разбудила? Сон? Только сон - и ничего больше?»
        Я потянул носом воздух, прислушался… Ничего подозрительного. И это не страх. Что-то другое. Что-то толкало изнутри, подталкивало… бежать? Бежать - куда? Очень странное состояние. Словно я проснулся не до конца. Полуявь-полусон. И бурлящее внутри тревожное беспокойство.
        Что в таких ситуациях рекомендуют мастера? Вариантов два. Первый: ждать и не суетиться. Второй: позволить импульсу превратиться в действие. Мне, естественно, ближе второе. Я «отпустил вожжи», и ноги тут же понесли меня по ночной саванне. Довольно быстро понесли. Легко и свободно. Знакомое чувство… Ага, вспомнил! Примерно так же я ощущал себя, когда бежал вслед за Архо-Проводником во время
«посвящения». Только тогда в моей руке не было копья. А состояние потрясающее. Не взлететь бы.
        Но я не взлетал. И все было очень реально. Шарахнулась из-под ног какая-то мелочь. Сверкнул глазами шакал. И пропал, убравшись с дороги человека…
        Вдруг я услышал впереди рычание и короткий визгливый смешок гиены.
        Но набросилась на меня другая тварь. Метнулась из темноты с визгом - только зубы сверкнули. И получила копьем прямо в глаз. Вот тут уж она завизжала по-настоящему!
        Подоспела вторая зверюга. Увернувшись от сокрушительных челюстей, я ухватил тварь за ногу и отшвырнул. Недалеко. Тяжеленная, дрянь. Пуда на четыре. Гиена подскочила, сунулась еще раз. Я принял ее на копье, вскользь, правда, но твари хватило. Отскочила. И тут между туч проглянула луна. Очень кстати… Но драться было уже не с кем. Гиены смылись. Были - и нету. Зато я увидел человека. Прижавшись спиной к толстенному стволу баобаба, человек выставил вперед палку (не копье, не дротик, а именно палку) и…
        - Даша! - Я подхватил девушку, и она тут же обвисла у меня на руках.
        Выглядела она ужасно. Вся в крови, щеки запали, чудесные волосы превратились в грязную спутанную паклю.
        - Ар Т’ом! Я тебя нашла, нашла… - По ее лицу текли слезы. - Они… Это не люди, они
        - хуже гиен, хуже полуденных духов… Они… Всех…
        - Спокойно, моя хорошая, спокойно. Я с тобой. Твари сбежали. Успокойся. Отдышись. Я с тобой. Всё будет хорошо…
        Я бормотал что-то успокаивающее, гладил, целовал… И чувствовал, как ее понемногу отпускает. Как стихает озноб, расслабляются мышцы…
        - Все хорошо, моя девочка. Я тебя нашел. Мы вместе…
        - Они вас нашли? - внезапно раздался голос за моей спиной.
        Я вскинулся на рефлексе, замахиваясь копьем… Ложная тревога.
        Это был Мавас. И Пута. А с ними еще четверо. Ну конечно! Я летел, как на крыльях, не думая о том, есть ли кто-то позади. Мне казалось - очень быстро. Но в гонках по ночной саванне соревноваться с охотниками Реки бессмысленно.
        - Они вас нашли?
        Дашу опять затрясло. Но она сумела взять себя в руки.
        Да. Их нашли. Черные. Может, те, от кого они бежали. Но скорее всего, другие. Их было много, больше сотни. Напали внезапно. Сразу убили всех - мужского пола, даже младенцев. Женщин, тех что помоложе, начали делить. На Дашу претендовали сразу пятеро. Подрались. Один, очень сильный, победил, но овладеть добычей не успел. Проигравшие напали на него вчетвером. Вмешались другие… Пока дрались, Даше удалось сбежать.
        Ее искали, но не особенно старательно. Видимо, посчитали, что она вернется сама. В одиночку в саванне женщине не выжить.
        Даша действительно не ушла далеко. Через некоторое время подобралась поближе к стоянке и видела всё, что творили победители. Как насиловали женщин, как жарили на кострах убитых детей… Две пленницы покончили с собой, шестеро тронулись рассудком. Когда Даша поняла, что не сможет помочь никому из своих, она ушла. В саванну. В никуда. Умирать. Но ночью ей было видение. Раненый беспомощный Ар Т’ом. Даша поняла, что он зовет ее на помощь. И пошла на зов… И вот пришла. А Ар Т’ом вовсе не ранен…
        - Единство, - пробормотал Пута.
        - Л’лашни жива? - спросил Мавас.
        Даша кивнула.
        - Кто еще?
        Даша перечислила всех, кто оставался в живых, когда она убежала.
        - Мы идем к ним, - сказал Мавас.
        - Им не поможешь, - тихонько сказала Даша. - Черных так много… Вы все умрете…
        - Значит, мы умрем, - перебил ее Мавас. - Но ты с нами не пойдешь. Ты останешься. И с тобой останутся Ар Т’ом, Архо и Пута.
        - Я не останусь! - возразил Пута. - Я тоже пойду.
        - Останешься. За нами погоня. Их надо увести прочь. В горы. Вы это сделаете.
        Пута опустил лохматую голову.
        - Ты прав, - пробормотал он. - Мы сделаем, как ты сказал.
        И они разделились. Архо, Артём, Пута и Даша остались в лагере. Остальные ушли.
        В отличие от Путы, Грива не считал, что Мавас прав. Попытка спасти женщин - чистое самоубийство. Но Артём даже не пытался переубедить Маваса. Грива прекрасно понимал старшего брата Архо. И сам на его месте поступил бы так же. Но на своем - предпочел бы, чтобы рядом с Дашей их было тринадцать, а не трое.
        И еще он очень сомневался, что им удастся доказать преследователям, что беглецов по-прежнему несколько десятков.
        Однако был в их положении плюс: втроем легче спрятаться. Конечно, те, кто за ними гонится, сами - обитатели предгорий. Но предгорья - не горы. И хребет, к подножию которого они подошли, это совсем другой хребет. Что ж, у Артёма достаточный опыт скалолазания, чтобы потягаться с какими-то дикарями. Да он в одиночку прикончил бы их всех… Если бы не шаман.
        Грива содрогнулся. Даша удивленно посмотрела на него. Она почувствовала его страх.
        - Чертов шаман, - пробормотал Грива по-русски. - Ты ведь ищешь меня, сука? Ищешь, да?
        Надо уходить. Раньше, чем рассветет. И позаботиться, чтобы их след был достаточно широким, и преследователям не пришло в голову искать другой.
        Глава тридцать третья
        Последний бой Артёма Гривы
        Утро началось с убитого леопарда. Леопард, небольшой, с дымчатыми пятнами на шкуре, с мордой более длинной и плоской, чем у его сородичей на равнине, прыгнул на Гриву со скалы. Артём шел замыкающим, и зверь, видно, решил, что схитить человека - хорошая идея. Грива еще в воздухе поймал леопарда на копье, а подоспевший Пута размозжил его череп дубинкой.
        Поскольку хищник был довольно мелкий, Грива решил: молодой. Но Архо, заглянув мертвому леопарду в пасть, сказал, что зверю лет шесть-семь.
        В четыре руки Пута и Архо содрали с леопарда шкуру. Еще одна шкура не помешает. Ночи здесь намного холоднее, чем внизу. Хорошо хоть, туман, донимавший их в джунглях, туман, от которого с листьев сыпались капли, а кожа набухала от сырости, остался внизу. Как и джунгли.
        За восемнадцать дней их маленький отряд, по прикидкам Гривы, поднялся на полторы-две тысячи метров. Оторваться от преследователей им не удалось.
        Поначалу Грива и его друзья шли звериными тропами через джунгли: подошва и нижная часть горных склонов густо заросли лесом. Зверье здесь было непуганое. Людей животные не боялось, охотиться было легко. Один раз напоролись на шестерых горилл, возглавляемых здоровенным седым самцом. Архо и Пута, как ни странно, видели горилл впервые, зато на их территории водились шимпанзе, которые считались далеко не безобидными. А тут - зверюги раза в четыре больше. Поэтому, когда разгневанный самец замолотил себя в грудь и ринулся в атаку, его едва не приняли на копья. Артём удержал. Он чувствовал, что горилла лишь демонстрирует ярость.
        Так и было. Самец остановился шагах в пяти от Гривы, еще раз взревел, ударил себя в грудь… Артём не шелохнулся… Но смотрел в сторону. То есть - без вызова. И самец, опустившись на четвереньки, потрусил к своему «семейству».
        - Пошли, - сказал Грива.
        И люди двинулись по тропе мимо горилл, которые продолжали невозмутимо обгладывать молодые побеги. Только самец, оскалившись, продолжал следить за людьми, пока те не скрылись из виду. Удивительно, что природа наделила этакими клычищами прирожденного вегетерианца. И очень удачно, что звери их пропустили. Иначе пришлось бы драться. Пройти можно было только по тропе. Пробиться сквозь мешанину перепутанных, поросших густым мхом лиан и сучьев, с которых свешивались серые лохмы лишайника, без хорошего стального мачете было практически невозможно. Даже по тропе друзья двигались достаточно медленно, потому что лес подступал со всех сторон, а здешние лианы были оснащены длинными острыми шипами.
        Преследователей беглецы не видели в течение нескольких дней. Но что-то подсказывало Гриве, что те не отстают.
        На пятый день беглецы поднялись на очередной гребень, откуда открывалась роскошная панорама: череда таких же гребней, восходящих к небу, а между гребнями - долины, покрытые зеленым ковром, который сверху кажется мелкой порослью. Однако, спустившись вниз, беглецы убедились, что «поросль» отнюдь не мелкая и довольно плотная. Вдобавок ко всему здесь росла густющая и высокая - по грудь - трава. А там, где травы не было, землю прорезали многочисленные расщелины и овраги, по которым между крупных и мелких камней струились прозрачные ручьи, иногда образующие маленькие шумные водопады, иногда - тихие чистые заводи. В одной из таких Грива за четверть часа руками изловил полдюжины крупных рыб.
        У следующего склона беглецы наткнулись на стадо бабуинов, очень недовольных тем, что кто-то помешал им ужинать. Однако недовольство это ограничилось злобным лаем.
        Ближе к вечеру беглецы подошли к длинной осыпи. Подъем дался нелегко и занял часа три. Порядком измотанные, Грива и его спутники устроились на ночлег. И когда стемнело, увидели на противоположном склоне, по которому спускались утром, огни костров. Не нужно было особой сообразительности, чтобы догадаться, кто их развел.
        Ранним утром беглецы двинулись дальше. Вниз, в «залитый» туманом лес спускаться не стали. Надеялись, что на каменистом гребне останется меньше следов, и преследователи их потеряют.
        Напрасная надежда.
        Черные людоеды двигались за ними, как привязанные.
        Грива думал: не устроить ли им какие-нибудь ловушки… Но отказался от этой мысли. Взгляд первобытного человека фиксирует любую мелочь: чуть более сухой дерн, слишком сильно натянувшуюся лиану… Даже если один-два чернокожих будут ранены или убиты, положение беглецов не улучшится. А на любой такой фокус придется потратить драгоценное время.
        Грива внимательно изучал каждую осыпь, которую они преодолевали: нельзя ли устроить на ней камнепад?
        Но все они были слишком пологими.
        Беглецы забирались все выше. Непролазные джунгли сменились менее буйной растительностью, но идти легче не стало, потому что и сами склоны стали более крутыми. Каменные осыпи, голые скалы…
        Теперь они чаще видели преследователей. Вероятно, и преследователи тоже видели их. Чернокожие чувствовали себя в горах вполне уверенно. И за один дневной переход выигрывали час-полтора. Теперь они шли почти по пятам. Лишь один раз беглецам удалось доставить им неприятности: сбросить на головы людоедам с полтонны камней. Пришибло двоих. Остальные же стали намного осторожнее. Что давало некоторый выигрыш времени. Небольшой. В целом беглецы все равно проигрывали. И дело было не в том, что с ними была девушка. Даша шла ничуть не медленнее мужчин. Просто у черных скалолазательные навыки были лучше. Зря они пошли в горы. В саванне у них было бы больше шансов. Правда, в саванне живут люди. Вернее, дикари. А в здешних горах, похоже, двуногих не водилось.
        Последние три дня Грива шел замыкающим. Вел Пута. Артёму не очень нравилось идти
«куда глаза глядят». В горах это не катит. Но поскольку местности он все равно не знал, а останавливаться было нельзя, то он не протестовал. Зря, наверное. Архо и Пута были обитателями саванны. В горах - впервые. Но Артём чувствовал, что они идут не просто так. Их ведет инстинкт. Чутье. Или что-то вроде того. Другой вопрос, правильный ли это инстинкт…
        Гриву мучило беспокойство. За всех. Особенно за Дашу.
        Ночами, прижимая ее к себе, он чувствовал себя почти счастливым. И старался не думать о том, что его время в этом мире - год. И когда этот год кончится (если умники не напутали), Грива вернется в свой собственный мир… Так и не выполнив задание, поскольку история о том, как он удирал от людоедов, вряд ли поможет разобраться в феномене спонтанной деструкции.
        По прикидкам Артёма, ему оставалось месяцев восемь или около того. Хотя черт его знает, сколько времени Грива проторчал в подземелье у людоедов. В любом случае у него еще есть время, чтобы увести Дашу в безопасное место. Или умереть вместе с ней.
        Архо, шедший впереди, внезапно остановился.
        - Что случилось? - спросил Грива.
        Но он уже сам видел, что случилось.
        Карниз, по которому они шли, «уперся» в каменный «лоб». С первого взгляда видно: пройти здесь без спецсредств совершенно невозможно. А спецсредств у Гривы, естественно, не было. Беглецы угодили в ловушку.
        Вперед пути нет. Наверх подняться невозможно. Отрицательный склон нависал над ними, отбивая всякое желание лезть вверх. А что внизу?
        А внизу - двухсотметровая пропасть. Тоже никаких шансов. Хотя…
        Так, сколько у них времени? Часа два-три, не больше. А скорее всего - меньше.
        Назад возвращаться нельзя.
        Значит, придется принять бой.
        - Мы будем драться, - сказал Пута.
        - Да, - согласился Архо.
        - Надо подыскать удобное место, - добавил Грива.
        Место нашлось. Отличное место, где один человек может задержать хоть целую армию. Карниз здесь сначала сужался метров до полутора, огибая скальный выступ, потом расширялся примерно до двух с половиной. Нападающим придется подходить по двое-трое. И что не менее важно, остальным придется ждать «за углом», а не упражняться в метании тупых и острых предметов.
        И еще одна неплохая новость. Шагах в пятидесяти от изгиба Грива углядел внизу неширокий «балкончик». Очень интересный «балкончик». Грива лег на живот, высунулся, насколько возможно, над краем обрыва.
        Да, интуиция его не обманула.
        - Там пещера, - сказал он, поднявшись.
        - Или просто ниша в скале, - буркнул Пута.
        - Может, и ниша, - не стал спорить Артём. - Нам-то какая разница. Так и так умирать.
        - Лучше - сразу, - сказал Архо. - Всё равно убьют.
        - Твою сестру не убьют, - заметил Пута.
        - Я живой не дамся, - быстро сказала Даша. - Ар Т’ом, ты ведь не отдашь меня живой, правда?
        - Не отдам, - подтвердил Грива.
        Он знал: Даша все равно не выживет в плену у врагов. Зачем обрекать ее на ненужные страдания?
        - Спускаемся вниз, - сказал он.
        Найдя подходящую щель, он воткнул в нее древко копья, убедился, что копье застряло намертво, взял у Путы моток ремней. Черт, до «балкончика» - не меньше десяти метров, а ремней осталось - метров пятнадцать. Накинуть ремень поверх древка, а потом сдернуть снизу, не получится. Жаль. Если там внизу пещера (а он был в этом почти уверен), ремни бы очень пригодились.
        Закрепить конец ремня - минутное дело. Спуститься вниз - минут пятнадцать.
        Но запас времени иссяк быстрее, чем рассчитывал Артём. На тропе появились враги.
        Чернокожие бежали ровной рысцой. Пропасть справа их ничуть не смущала. В горах они чувствовали себя как дома.
        Грива принял решение мгновенно.
        - Спускайтесь! - крикнул он. - Я их остановлю!
        - Стой! - Пута ухватил его за плечо. - Драться буду я!
        Грива знал, что в бою он лучше могучего Путы, но спорить было некогда.
        - Иди, - кивнул он. - Ахро, спускайся! Примешь внизу Дашу. Потом вещи, потом…
        - Я сама могу! - Даша ухватилась за ремни (Грива не успел ее остановить) и, быстро перебирая руками, заскользила вниз… И повисла примерно в полутора метрах от края
«балкончика». Вот этого Артём и опасался. Архо сумел бы раскачаться и прыгнуть. Даша - вряд ли.
        - Здесь пещера! - крикнула она снизу.
        - Замечательно! - Артём глянул на тропу.
        Пута уже занял боевой пост, поднял дубину, изготовился. Людоеды тоже остановились. И попытались разглядеть, что делают беглецы. Но массивная фигура Путы закрывала обзор.
        - Вперед! Возьмите его! - Это подоспел шаман.
        Похоже, соплеменники боялись смерти меньше, чем своего жреца, потому что после его окрика разом бросились на Путу.
        Ширина карниза - около полутора метров. Но дикари как-то ухитрились напасть на Путу втроем.
        Одного здоровенная дубина Путы тут же смела в пропасть. Второй, тоже вооруженный дубиной, ударил Путу по ногам. Тот парировал. Дубины встретились с треском, и та, которую держал людоед, улетела в пропасть. Чернокожий не мог отступить (некуда, позади соплеменники), поэтому он бросился вперед и получил по макушке. Пута столкнул его в пропасть… И тут третий людоед изловчился, подпрыгнул, вцепился гиганту в волосы и ударил его ножом в живот. Обсидиановое лезвие лишь скользнуло по плитам могучих мышц. Левая рука Путы перехватила горло нападавшего. Чернокожий захрипел, задергался. Пута оторвал его от себя легко, как щенка, хряснул о каменную стену и грозно зарычал. Нападавшие подались назад. Кто-то метнул дротик. Пута с легкостью его отбил.
        Грива вспомнил о Даше.
        - Держись! - крикнул он.
        - Сейчас я попробую тебя раскачать. Архо, держи меня! - Грива навис над обрывом, пытаясь привести в движение живой маятник. Минуты через две это ему удалось.
        - Прыгай!
        Но Даша вцепилась в ремень импровизированной «тарзанки» и никак не могла разжать руки.
        Копье, воткнутое в каменную щель, угрожающе скрипело.
        Наконец Даша набралась храбрости и, когда под ее ногами в очередной раз оказался
«балкончик», отпустила ремень.
        Грива вздохнул с облегчением.
        Глянул на тропу… в тот самый момент, когда острие вражеского копья вошло Путе в бедро.
        Пута еще успел достать копейщика дубиной, но потерял равновесие, и в следующую секунду враги набросились на него, как гиены - на раненого льва.
        Архо бросился ему на помощь, но тут же упал, пронзенный сразу несколькими дротиками.
        Так, в считаные секунды, погибли два самых близких друга Гривы в этом мире.
        Этих секунд хватило бы, чтоб Артём успел соскользнуть вниз, к Даше.
        Но Грива этого не сделал. Ярость захлестнула его. Бессмысленная звериная ярость от того, что случилось. Артёму стало совершенно наплевать на собственную жизнь. В следующие мгновения он просто перестал контролировать себя. Картина мира как будто смазалась… И восстановилась, когда Грива уже стоял над телом Путы, а враги в ужасе отступали, выставив копья и напрочь забыв о собственном численном превосходстве.
        Людоедов было не меньше трех десятков, но они уже были готовы пуститься наутек. И бросились бы бежать… Но с ними был шаман. И он вышел навстречу Гриве. Нет, не вышел, выпрыгнул, великолепным прыжком перемахнув через головы перепуганных чернокожих. Невероятный прыжок даже для тренированного атлета, а шаман отнюдь не выглядел атлетом. Не первой молодости мужчина, не слишком крупный и уж точно не атлет.
        И не человек. Зверь. Чудовищная тварь, оскалившаяся, приготовившаяся в следующему прыжку и ничуть не сомневающаяся в своем превосходстве.
        Грива мотнул головой, отгоняя наваждение, и уродливая зверюга снова «превратилась» в тощего старика. Вот только двигался этот старик совсем не по-стариковски. И не по-человечески. Без разбега, просто толкнувшись ногами от камня, шаман пролетел в воздухе почти три метра - расстояние, отделявшее его от Гривы, и обрушился на Артёма сверху!
        Грива принял его на копье, как принял бы атакующего леопарда. Но копье, угодившее точно в грудь шамана, с хрустом переломилось. Размашистый удар по ребрам - и Грива отлетел назад и упал на спину. Шаман прыгнул. Артём встретил его ударом ног. Шамана отбросило назад, но удар, способный сокрушить ребра, не причинил ему вреда. Зато Грива успел встать на ноги. И его перекосило от боли в боку. Похоже, сломано ребро. Перед глазами плыли темные круги, а из оружия у Гривы оставался только топорик. Никаких шансов. Артём это понимал. Шаман - тоже. Грива попятился, зацепился ногой за торчащее из трещины копье, едва не упал… Шаман не воспользовался его оплошностью. Он хотел еще немного поиграть со своей жертвой. Артём чувствовал это. Шаман медлил. Давал возможность Гриве выдернуть оружие и еще немного посопротивляться. Но Артём помнил, как ударило кремневое острие в тощую грудь шамана. А сейчас на груди его - ни царапины.
        Шаман прыгнул, когда понял, что Грива не возьмет копья. Шаман прыгнул. И Артём тоже прыгнул. Вниз, в пропасть.
        Долю секунды он думал, что не сможет удержаться. Окровавленные ладони скользили по ремню, но под рукой оказался узел, и падение прекратилось. На мгновение Артём завис, потом снова заскользил вниз, быстро перебирая руками…
        И тут на него сверху обрушился шаман.
        Зачем он прыгнул? Этого Грива не узнает никогда. Артём ощутил жуткую боль - это пальцы шамана разорвали его кожу и мышцы.
        Гриву ударило о скалу. Он увидел красную от крови руку, летящую к его лицу, попытался извернуться (почти невозможно, когда ты болтаешься над пропастью, вцепившись в ременный узел), но сумел уберечь лицо. Пальцы шамана рванули его руку. И правая рука Артёма онемела. Еще мгновение Грива удерживал себя и висящего на нем шамана левой рукой. Потом пальцы соскользнули, и Грива почувствовал, что летит вниз. Секунды вдруг стали длинными-длинными. Артём даже успел порадоваться, что погибнет не один, а вместе с врагом. Шаман отпустил Артёма. Вернее, оттолкнулся от него и прыгнул к ремню. И дотянулся. …Шаман мог ухватиться за ремень… Грива увидел, как рука шамана коснулась ремня… Но это была не человеческая рука, звериная лапа. Пальцы-когти не смогли сомкнуться…
        Ликование Гривы длилось еще одно длинное мгновение. А потом его тело обрушилось на скалу. Грива услышал хруст собственных ломающихся костей, ощутил жуткую боль… И понял, что не умер. Потому что он упал не в двухсотметровую пропасть, а на крохотный «балкончик» у входа в пещеру. Понял - и потерял сознание.
        Он пришел в себя от холодной воды, выплеснутой на лицо.
        Даша.
        - Не надо, не надо плакать, - пробормотал Артём. - Он упал. Он сдох, проклятая тварь… А я жив. И ты. Вода холодная. Откуда у тебя холодная вода? Здесь родник, да?
        Даша кивнула.
        Грива хотел сесть, но понял, что не сможет.
        - Помоги мне встать, - попросил он.
        Надо уходить. Что если смерть шамана не остановит людоедов, и они захотят спуститься сюда?
        Даша замотала головой.
        - Пожалуйста, милая!
        Даша обняла его, помогла приподняться…

…Нет, никуда они не пойдут. По крайней мере Грива. Одного взгляда на свою ногу Гриве было достаточно, чтобы понять: никаких шансов. Открытый перелом берцовой кости. И сломанные ребра. И, кажется, рука тоже сломана. Грудь, плечо, живот - всё в крови.

«Надо остановить кровь», - мелькнула мысль.
        Или - не надо. Всё равно Артём - не жилец.
        Артём поднял глаза на прекрасное, мокрое от слез лицо Даши… И увидел за ее плечом черную мерзкую рожу.
        - Даша! Берегись!
        Девушка обернулась.
        Людоед, гнусная тварь, болтался на ремне напротив входа. Раскачивался, пытаясь дотянуться до «балкончика».
        А Грива был совершенно беспомощен. Он не мог даже швырнуть в тварь камень.
        Даша бережно опустила Артёма на каменный пол. Людоед уже почти дотянулся до
«балкончика», когда девушка подобрала обломок размером с кулак и с точностью истинной дочери палеолита метнула камень в людоеда. Булдыган угодил чернокожему в висок и отправил вслед за шаманом.
        Грива облегченно вздохнул… И провалился в никуда.
…Трехглазый был точно таким, каким видел его Грива перед тем, как отправиться в прошлое. Только тогда он плавал в консервирующем растворе, а сейчас - просто в воздухе. На лбу его лежала полоска фиксирующей ленты. Не удерживала, а именно лежала. Ее оборванные концы свисали вниз.
        Трехглазый выглядел точно так же, но что-то изменилось… Что-то очень сильно изменилось… Грива смотрел на существо и никак не мог понять, что именно. Но потом все-таки сообразил. Изменился не трехглазый. Изменился сам Грива. Его отношение к чужому… То есть нет, уже не к чужому - к своему. Потому что сам Грива стал другим. Он знал что-то, этот новый Грива… Но знание это было - как слово, которое, кажется, вот-вот вспомнишь… И никак не вспомнить. Только это было не слово. Слово Грива знал…
        Он шепнул его, коснувшись плавающей в воздухе длиннопалой руки…

…И очнулся.
        Боль навалилась внезапно и с такой силой, что Артём не сумел сдержать стон. От боли все вокруг было мутным и багровым. Но с болью Грива умел справляться. И справился. Зрение прояснилось - и Грива увидел Дашу. Даша смотрела на него. Слезы, серебряные капельки, выскальзывали из уголков ее широко раскрытых блестящих глаз и быстро, как крохотные живые существа, сбегали по щекам…
        - Не плачь… - прошептал Грива. - Дашенька, не плачь. Ты такая красивая… Все будет хорошо…
        Девушка качнула головой. Улыбнулась вымученной улыбкой.
        - Ты сильный и храбрый, Ар Т’ом… Но ты умираешь. И я умру вместе с тобой.
        - Нет, мы… - В горле Артёма было так сухо, что вместо слов получился невнятный сип.
        Даша поднесла к его лицу руки, сложенные горстью. Струйка холодной воды потекла ему в рот. В голове немного прояснилось.
        - Мы не умрем, - произнес он, вложив в эти слова все оставшиеся силы. - Верь мне!
        - Я тебе верю, любимый! - плача, проговорила Даша. - Я тебе верю…
        Черты ее лица расплылись, и Грива снова потерял сознание.
        Трехглазый был там же, где Грива его оставил. И Артём по-прежнему держал его за руку.
        - Помоги мне! - попросил Грива, вглядываясь в это нечеловеческое и вместе с тем почти родное лицо. - Укажи мне путь!
        Ничего не происходило. Длинное желтоватое тело плавало в воздухе. А внутри Гривы нарастало чувство: вот-вот, сейчас это произойдет… И - произошло!
        Третий глаз на выпуклом лбу существа ожил. Он «проступил» сквозь фиксирующую ленту, как жидкость проступает сквозь ткань. Глаз был синий, как вода горного озера. Или - как линза-концентратор в стволе импульсника. Да, именно так. Как линза. Казалось, за ним, внутри, в глубине, бурлит, умножаясь с каждым мгновением, заряд чудовищной энергии…
        - Иди домой, новый человек! - грянуло в мозгу Гривы. - Иди домой - или у тебя не будет дома!
        - Но как? - спросил Грива, содрогаясь от той силы, что кипела внутри синевы.
        - Отдай всё! - грянул Голос. - Отдай всё до конца!
        - Но тогда… меня больше не будет? - прошептал Артём. - Я умру, да?
        - Больше чем умрешь, новый человек! - Голос рвал мысли Гривы, обращал их в разноцветные клочья, кружащиеся в ревущем потоке. - Это больше, чем смерть, новый человек! Это - Исход! Иди домой. Домой!
        - Да… - чуть шевельнул губами Артём. - Я иду…
        Выпустил руку трехглазого и шагнул в бездну.
        Уже растворяясь в ничто, Артём успел почувствовать, как чьи-то пальцы сжали его ладонь…
        Часть вторая
        Глава первая
        Возвращение
        Так бывает, когда без аппарата нырнешь на слишком большую глубину. Где-то наверху
        - перламутровая пленка поверхности. Тебя несет к ней, ты двигаешь руками и ногами, чтобы добраться до нее быстрее, отработанный воздух (его осталось совсем немного, и он так и горит внутри) рвется наружу. Но ты знаешь: поддаваться рефлексам нельзя. С каждым уходящим пузырьком ты теряешь плавучесть, а желание вдохнуть намного сильнее желания выдохнуть. В какой-то момент ты понимаешь, что можешь и не успеть. Чувства притупляются (остается только одно - дышать!), угол зрения сокращается, теперь в нем - лишь бесконечно далекая бликующая пленка… А потом приходит покой. Ты продолжаешь двигаться, но так медленно, словно каждая секунда - бесконечность. И тебе уже не важно, всплывешь ты или нет… Пузырьки воздуха выскальзывают у тебя изо рта и уходят к солнечной кисее над головой (совсем близко), и ты больше не приближаешься к ней, а через еще одно бесконечное мгновение начнешь удаляться…

…И тут пленка разлетается в клочья, тугая струя ударяет в тебя, бросая вниз, но цепкие крючья манипуляторов вовремя охватывают твое обмякшее тело, вздергивают его вверх, и ты повисаешь над водой - оглушенная рыба в лапе механического
«альбатроса». Еще один рывок - и ты у него в брюхе: в реанимационной капсуле спасательной вертушки. Сквозь мерцающую пелену беспамятства до тебя доходит чужая мысль: «Успел…» И в следующий миг вся замороженная боль умирания взрывается у тебя внутри.
        Артём Грива
        - Артём… Артём Грива… Майор, ты меня слышишь? Если ты меня слышишь, мигни…
        Мутная дымка перед глазами. В дымке - что-то желтое… Или розовое… Что-то постороннее - во рту, в горле, в теле… Чужеродное… Металл… Тело скручивает судорога, но результат - новая боль. И понимание - у меня есть руки. Только они не слушаются… Еще одно усилие…
        - Проклятье! Держите его, держите! - рявкает злой (и такой знакомый) голос.
        Я пытаюсь что-то сказать, но что-то постороннее в горле мешает. Спазм. Желудок сжимается, в горле булькает слизь, ледяной воздух обжигает легкие…
        Судорога, новая боль, еще судорога, треск, хруст, пронзительный надрывный вопль сирены, мутная пелена вспыхивает желтым огнем… И рассеивается.
        Я - жив. Я сижу на краю кровати. Передо мной - белая стена. Справа панически верещит какая-то механика. Дышать по-прежнему трудно.
        Ага, изо рта свисает какая-то трубка. Тяну. Трубка поддается неожиданно легко и оказывается у меня в руке. Она скользкая.
        Нога!
        Я смотрю на свою голень. Почему-то я знаю, что она должна быть сломана. Открытый перелом. Белая кость, торчащая из рваной раны… Ничего этого нет. Только розовое пятно шрама на загорелой коже.
        - Майор Грива! - раздается голос за спиной.
        Оборачиваюсь. Слишком резко. Что-то опять опрокидывается. Короткая боль в предплечье…
        Я узнаю его не сразу, невысокого крепкого японца в тщательно отутюженной бледно-голубой одежде (Одежде! Как давно я не видел одетых людей!), с радужным значком на груди. На плечах его узенькие серебристые полоски с золотыми значками…
        Потом у меня в голове словно вскрывается какой-то шлюз - и я понимаю, что это погоны. Погоны специального координатора Всемирного комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных ислледований, чаще называемого «Аладдин». И человек этот мне очень хорошо знаком. Специальный координатор Хокусай Танимура. Мой непосредственный начальник, давний приятель моего деда, Андрея Алексеевича Гривы. А сам я тоже Грива. Артём Алексеевич.

«Ар Т’ом, - приходит откуда-то изнутри певучая фраза. - Ар Т’ом. Изначальный Свет».
        - Позволь, я это сниму, - говорит специальный координатор Хокусай и аккуратно отделяет от моей кожи присоску-рефлексор. На моем запястье - свежая ссадина и выдранный «с мясом» наручник фиксатора с обломками крепежа.
        Я поднимаю голову и осознаю картину целиком: больничную палату (в некотором беспорядке), группу людей в белой униформе, опасливо сбившихся у двери, пока специальный координатор высвобождает меня из тенет медицинского оборудования.
        Кто-то из «белых» робко предлагает помощь.
        Хокусай рявкает:
        - Прочь!

«Белый» (с облегчением):
        - Да, сэр!

«Английский - не родной, - мгновенно выдает включившийся в мозгу анализатор. - Скорее всего, китаец из Гонконга».
        Я свободен. И мир, который меня окружает, перестал быть чем-то вроде хорошо прорисованного мультика. Он стал реальностью.
        Специальный координатор выпрямляется.
        - Ты как? - спрашивает он.
        - Вроде в порядке, - я прислушиваюсь к своим ощущениям. Организму все еще кисло, но существенных повреждений не чувствуется. Нога в порядке. Бок? Во мне сидит невнятное воспоминание о том, что у меня сломано ребро. Я помню хрусткий удар сбоку, потом - черную оскаленную рожу… Я ощупываю бок. Кости целы, боли нет… Есть шрам. Значит, не галлюцинация. Ни хрена не помню. Только какие-то обрывки. Будто сон видел. И забыл.
        - Что со мной было? - Мой голос звучит хрипло, но вполне внятно.
        - Хороший вопрос, - по-японски произносит Хокусай.
        Он делает знак «белым» - и те безропотно покидают палату.
        Специальный координатор закрывает дверь. Потом достает из кармана плоскую фиговину, в которой я опознаю мощнейший «экран».
        Итак, дальнейший разговор будет сугубо конфиденциальным.
        Хокусай смотрит на меня. Эмоций у него на лице не больше, чем у скифской «каменной бабы». Но я чувствую за этой восточной маской настоящее кипение страстей.
        - Мне бы тоже хотелось знать, что с тобой было, - произносит он. Мягко, не в императиве. - Ты можешь об этом рассказать?
        Я пытаюсь порыться в памяти, восстановить растаявший сон - и сразу обнаруживаю, что это очень трудно. В памяти какие-то обрывки. Отдельные картинки. Какой-то чудовищный зверь с разинутой пастью, бескрайняя равнина, на которой пасутся миллионные стада антилоп, черный человек в уродливой маске… Ни одного связного воспоминания. Словно в моей памяти - здоровенный черный ящик с крохотными дырочками, сквозь которые можно разглядеть какие-то невразумительные фрагменты общей картины. А вот внутрь «ящика» не попасть. Доступ закрыт. Последнее четкое воспоминание: женское лицо, очень красивое и очень несчастное, жуткая боль во всем теле, собственная нога, сломанная (кость торчит из кожи), и страшная всепоглощающая мысль: всё! Конец!
        Конец. Больше я не помню ничего.
        - Не получается? - сочувственно произносит Хокусай. - Попробую тебе помочь. Год назад мы провели эксперимент…
        По мере того, как он рассказывает, я вспоминаю…
        Сначала - «ифрит». Официально - феномен спонтанной деструкции. Нечто, порождающее губительные природные катаклизмы: эпидемии, землетрясения, наводнения. Страшный джинн, разбуженный космическими экспериментами НАСА. Механизм - неизвестен. Зато известен «спусковой крючок». Научные исследования. Не все. Только те, которые по каким-то причинам «нравятся» чертову джинну. Полный список предпочтений тоже неизвестен. Среди особых «любимцев» - работы в области генома. И направления, связанные с космической экспансией. Есть мнение, что за «ифритом» стоит некий космический разум. Есть мнение, что «ифрит» - некая спонтанная реакция «первой» природы в ответ на агрессию со стороны природы «второй», созданной человеческой расой. Есть мнение… Впрочем, мнений много - толку от них мало, хотя каждая из великих держав вкладывает немалые средства в исследования феномена.
        На планетарном уровне «ифритом» занимается Международный координационный Центр по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции. Изначально его задачей была именно координация общих усилий. А для решения чисто практических задач Центру была придана силовая структура: Всемирный комитет по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований, сформированный на базе ставшего ненужным Антитеррористического комитета. Данная силовая структура получила прозвище
«Аладдин» - по аналогии с популярным героем галофильма, управлявшего свирепым ифритом с помощью магического кувшина.
        Аналогия не оправдалась. Новому «Аладдину» удалось лишь отчасти снизить активность феномена. Зато уже через три года «Аладдин» превратился в самостоятельную организацию, активно накапливающую информацию и научные технологии и не намеренную делиться этими накоплениями с кем бы то ни было. Международный центр, частью которого был «Аладдин», сам стал придатком собственного подразделения. Не удивительно. У кого сила, тот и командует.
        А потом случилась история с «трехглазым пессимистом», пришельцем непонятно откуда, обладавшим «замечательной» способностью вызывать у тех, кто вступал с ним в непосредственный контакт, непреодолимое желание покончить с собой. Единственным исключением из этого правила оказался майор Грива. То есть я. В результате нашего общения с «пессимистом» с собой покончил «пессимист».
        - Он мертв, - сказал Хокусай. - Но при этом в теле его не наблюдается никаких признаков разложения. Сначала мы держали его в капсуле, потом - в аргоне, а сейчас он хранится в обычной воздушной среде - и никаких изменений. Хотя в том, что он мертв, у наших ученых нет никаких сомнений.
        - Может ли умереть тот, кто не рождался… - пробормотал я.
        - Что? - переспросил Хокусай.
        - Ничего, это я так, себе. Продолжайте, Танимура-сан, прошу вас.
        А «ифрит» тем временем преподнес человечеству новый неприятный сюрприз: феномен немотивированной агрессии. Именно мне принадлежала сомнительная честь обратить внимание общественности на это явление, поскольку я стал объектом этой агрессии. К счастью - только объектом, а не «инфицированным». Страшно представить, что мог бы сотворить человек с моей подготовкой. Но - Бог миловал.
        Позже возникла гипотеза о том, что эта новая беда как-то связана с «пессимистом», а еще через некоторое время наш математический гений Колосов просчитал ближайшие перспективы человечества, и перспективы эти оказались очень печальными. Тогда и начал разрабатываться некий проект, безумная помесь аналоговой магии и передовой науки. Итогом его была пирамида, набитая «умным железом». А внутри пирамиды, как положено, - свой мертвец. С тремя глазницами. И я - храбрый парень, которого приправленная суевериями наука должна была забросить в прошлое, на предполагаемую родину «пессимиста», чтобы я поискал там корни «ифрита» и спас от грядущих бедствий нашу славную планету.
        Я вспомнил себя, бодрого майора Гриву, в окружении «генералов». Последние напутствия руководителя проекта доктора Праччимо:
        Д-р П.: Надеемся на тебя.
        Я: Постараюсь оправдать. Не забудьте вытащить меня через год.
        Д-р П.: Не забудем. А ты уж постарайся, чтобы это был ты, а не куча старого львиного дерьма. Нас всех это очень огорчит.
        Я: Сделаю всё, чтобы не огорчить вас, док. Слово офицера!
        Похоже, я все-таки огорчил умного доктора Праччимо. Вернуться-то вернулся, но - с пустым клювиком.
        Когда Хокусай закончил свой рассказ, я вспомнил практически всё… До того момента, как меня «выдернуло» из нашего времени. На этом связные воспоминания кончались и начинался… Бред? Какие-то чудовища… Оборотень… Пантера… Или гиена? Белый человек с разбитой головой… Черный человек, выедающий мозг убитого… Кровь… Очень много крови… Я убивал… Меня… Меня тоже убивали… Пытались убить… Фрагменты, фрагменты… И
        - слепые пятна. Кто-то по-хозяйски распоряжался в моем мозгу. Прятал, закрывал доступ, маскировал спрятанное ошметками воспоминаний. Настоящих или ложных?
        Я закрываю глаза. Мой мозг - мое главное оружие. Сейчас оно забито песком, изгажено, не только бесполезно, но и опасно. Его следует разобрать, вычистить, проверить, каких деталей не хватает…
        Я открываю глаза.
        - Тебе принесут поесть, - говорит Хокусай. - Отдохни, успокойся, постарайся больше не буйствовать, господа медики и так перепуганы.
        - Я буйствовал?
        Ну-ка, ну-ка… С этого места подробнее…
        - У тебя были сломаны нога, рука и два ребра. И вывихнута лодыжка. Только поэтому ты никого не убил. Потом ты впал в кому.
        - Сколько это длилось?
        - Шесть дней.
        - Сколько?!
        - Шесть дней, - Хокусай невозмутим.
        - И мои переломы…
        - Твои переломы срослись через три дня.
        - Круто. Новые стимуляторы?
        - Нет. Ты сам.
        - Как?
        Хокусай пожимает плечами. Я чувствую: он что-то недоговаривает. И, кажется, он меня боится… Специальный координатор Хокусай боится меня! Нет, вздор!
        Я смотрю на обломки фиксаторов. Их было пять. Четыре на конечности и один поясной. Каждый рассчитан минимум на полтонны. Был рассчитан…
        - Я не буду буйствовать. Обещаю.
        - Уж постарайся. Газ на тебя не действует, а парализатор… Сам знаешь, это довольно неприятно, и ты еще не совсем здоров.
        На этой бодрой ноте мы расстаемся.
        Вот такие дела, майор. Лучше не рыпайтесь. Поскольку дезактивировать вас с помощью паралитического газа не удастся, то по вашим нейронам в случае чего долбанут электромагнитным импульсом. А в башке у вас, сами знаете, и так…
        Глава вторая
        Червь-дракон
        Отдыхать и набираться сил Артёму не мешали целых два дня.
        Собственно, уже на следующее утро Грива почувствовал себя достаточно хорошо и пожелал покинуть палату, но оказалось, что дверь заперта. В распоряжении Артёма были комната размером восемь на двенадцать шагов и санузел примерно втрое меньшей площади, достаточно комфортный, но почему-то без зеркала.
        Окон в палате не было, средств связи - тоже. Контейнеры с едой поступали в палату по мини-лифту. Пульт заказа был стандартный, и меню тоже стандартное: несколько модификаций армейского офицерского рациона. Исходя из этого Грива предположил, что находится на одной из аладдиновских баз.
        Когда Грива решил испробовать прочность двери, она открылась, и в проеме нарисовался двухметровый темнокожий офицер со знаками различия Отдела внутренних операций и очень вежливо предупредил Гриву, что имеет приказ любыми средствами воспрепятствовать желанию пациента покинуть отведенную ему, пациенту, палату. А учитывая, что пациент - тоже офицер, причем из лучшего силового подразделения
«Аладдина», то меры по его удержанию приняты очень серьезные. Так что лучше бы пациенту даже не пробовать.
        Грива спорить не стал. На темнокожем офицере была «броня» четвертого уровня. Ни один нормальный человек не станет таскать на себе это «сокровище» без серьезного повода. А поскольку другой причины, кроме выполнения вышеназванного приказа, у офицера не имелось, можно было не сомневаться: Артёма действительно не выпустят из палаты.
        - Ладно, - буркнул Грива. - Я не буду убегать. Только не ешь меня, большой черный человек. Моя печень совсем не вкусная.
        Пришлась ли офицеру по вкусу эта шутка, Грива не разглядел. Затемненное забрало шлема скрадывало выражение лица.
        Здоровяк вышел, а Грива остался. Он решил пока больше ничего не предпринимать. Дождаться появления Хокусая и высказать ему все, что думает.
        Однако раньше специального координатора Хокусая Танимуры Гриву посетили другие гости. Важные гости.
        Оба гостя были китайцами. У одного - смутно знакомая физиономия. У второго - очень хорошо знакомая. Доктор Сяо Сянь. Руководитель проекта и крупная шишка из Верховного Совета Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции, «боевым» органом которого и является
«Аладдин». Хотя это еще вопрос - кто чьим органом является. Если судить по реальным возможностям и политическому весу, это Центр был придатком всемогущего Комитета по выявлению и пресечению несанционированных научных исследований. Но и в Комитете доктор Сяо Сянь был среди самых важных шишек.
        Грива посмотрел на круглое, похожее на печеное яблоко, весьма оживленное личико китайца и вспомнил, что лет десять назад Сяо Сяню имплантировали некие хитрые клетки, которые не дадут ему постареть. Так что, если на доктора не упадет кирпич, он еще долго будет бодрячком.
        С Гривой тоже попытались проделать эту безумно дорогую операцию, после которой человек не только «забывал» о старости, но и приобретал целый ряд ценных качеств. Однако организм майора Гривы щедрости Комитета не оценил и едва не дал дуба. Хитрые клетки не прижились. Могучий иммунитет и замечательную невосприимчивость к ядам Грива, тем не менее, обрел.
        Сяо Сянь. Один из величайших умов нашей славной человеческой науки, которой в последние несколько десятилетий основательно подрезали крылышки, потому что за удовлетворение естественного человеческого любопытства ученых (со всеми вытекающими из этого любопытства положительными результатами для человечества в целом) оскорбленное или обиженное Нечто, названное феноменом спонтанной деструкции, а короче - «ифритом», принялось кромсать и плющить замечательное двуногое сообщество производителей и потребителей, живущее на поверхности планеты Земля.
        Сяо Сянь всегда относился к Гриве неплохо, поэтому Артём решил быть вежливым. Тем более что доктор Сянь обладал достаточным весом, чтобы прекратить нелепый
«домашний арест».
        Экипированные в «броню» охранники принесли гостям удобные кресла. Гриве пришлось сидеть на больничной койке. Ну и ладно. Артём уселся на кровать по-турецки и почувствовал себя вполне комфортно.
        Говорили по-английски, поскольку китайского Грива не знал.
        Своего спутника Сяо Сянь представил как известного специалиста-психопатолога доктора Лю.
        Сяо Сяню уже сообщили, что Грива ничего не помнит. И беседа эта выглядела так, словно доктор верит в амнезию Гривы и хочет помочь ему восстановить воспоминания. А вот второй китаец вел себя совершенно иначе. Судя по всему, он был уверен, что Артём все прекрасно помнит, но скрывает это. Допрос он вел блестяще. Мягко и в то же время очень напористо. Глаза этого человека скрывали темные очки, но от него все равно исходило ощущение враждебной и абсолютно уверенной в себе силы. В других условиях Грива с удовольствием поиграл бы с ним в «кошки-мышки». Но сейчас ему не было необходимости играть. Он ведь действительно ничего не помнил.
        Беседовали они часа два. Пока обоим китайцам не стало очевидно, что нужного им результата не будет.
        Наконец Сяо Сянь откинулся на спинку кресла и что-то произнес по-китайски. Его спутник отрицательно качнул головой.
        - У нас больше нет вопросов, майор, - доброжелательно произнес Сяо Сянь. - Спасибо за сотрудничество. Поправляйтесь.
        - Я вполне здоров, - возразил Грива. - И чувствую себя прекрасно.
        - Физически, возможно, - перебил его Сяо Сянь. - Однако специалисты говорят, что ваше психическое состояние еще не вполне вошло в норму.
        - Мое психическое состояние войдет в норму намного быстрее, если я получу возможность покинуть эту палату! - резко произнес Грива. - Уверен, что в нормальной обстановке и моя память быстрее восстановится.
        - Мы с коллегами обдумаем это вопрос, - бесцветным голосом произнес Сяо Сянь.
        Его спутник снял темные очки, уставился на Артёма неприязненно, процедил что-то по-китайски.
        И тут Грива его узнал. Никакой он не психопатолог. Спутник доктора Сяня - специальный координатор Ю, глава регионального управления китайского сектора. И член президиума координационного совета. Пятнадцать лет назад, когда Артём только-только поступил в Высшую Школу, Ю был одним из лучших сотрудников китайской информационной разведки. О нем даже сняли гало-сериал: «Червь-Дракон». Это прозвище Ю заработал, вскрыв во время последнего индо-пакистанского конфликта военный информаторий Пакистана. Информаторий Китай немедленно продал индусам. Ценой сделки стал Тибет, в начале века отошедший к Индии. Не столь дорого, если учесть, что на следующий день Пакистан капитулировал. Тогда какого черта он здесь?
        Червь-Дракон ушел из китайской разведки в «Аладдин», когда у него начались трения с коммунистической верхушкой. А пять лет назад, когда власть в Китае перешла к другому клану, Ю стал главой регионального управления китайского сектора. И одним из самых влиятельных лидеров «Аладдина».
        Однако Грива знал, что непосредственный начальник Гривы Хокусай относился к Ю резко негативно.
        Так какого черта Червь-Дракон здесь делает?
        Сяо Сянь произнес что-то по-китайски. Грива, естественно, не понял. А вот ответ специального координатора Ю…
        - …Доктор, мне нужны не предположения, - недовольно буркнул Ю, продолжая буравить Гриву взглядом. - У меня есть глаза, чтобы видеть то, что с ним произошло. И мне нужен точный ответ на вопрос: насколько он - это он, а если этот русский - тот самый, кого мы отправили восемь месяцев назад, то какова вероятность, что он может быть носителем чужой программы? Меня в первую очередь интересует не то, насколько он может быть полезен, а то, насколько он может быть опасен!
        - Этот человек совершенно безопасен, - ответил доктор Сянь. - Генный анализ подтверждает его личность. Изменения, которые с ним произошли, не являются патологическими. Он полностью контролируем. Любое изменение его состояния моментально фиксируется и анализируется.
        Гриве потребовалось все его самообладание, чтобы «удержать лицо», когда он понял, что понимает, о чем они говорят.

«Что со мной? - подумал Грива. - Я же не знаю китайского! Точно не знаю… Вернее, не знал минуту назад…»
        - Это всё, что вы можете мне сказать, доктор? - недовольно произнес Червь-Дракон.
        - Фиксируется и анализируется… Всё, что творится вокруг вашего трехглазого беса, тоже фиксируется и анализируется. А следовало немедленно уничтожить эту дрянь.
        - Совет не считает целесообразным утилизацию столь ценного артефакта, уважаемый Ю.
        - А я считаю!
        - Искренне сожалею, мой господин, что вам так и не удалось набрать большинство в совете по этому вопросу.
        - Проклятье на вас, доктор! Вам что же, плевать на Поднебесную? После того, что случилось два дня назад в Гонконге?
        Грива навострил уши. Ну-ка, ну-ка, что там такое случилось?
        Червь-Дракон, наверное, что-то почувствовал.
        - По-моему, он понимает нас, - произнес глава китайского управления, сверля Артёма взглядом.
        - Исключено, уважаемый, - возразил доктор Сянь. - Он может знать десяток китайских слов, не более. И уж точно не знает диалект, на котором мы сейчас говорим.
        Ю перестал гипнотизировать Гриву. Изобразил добродушную улыбку и снова надел очки.
        - Мы не знаем, где был этот русский разведчик, - произнес он.
        - В первую очередь этот человек - наш сотрудник, а не…
        - Перестаньте, доктор! Мы оба видели его тесты. В первую очередь он - подданный их Императора, а уж потом - наш сотрудник.
        - Но тесты показали, что он к нам лоялен. Он верен клятве, которую он дал, потому что очень высоко ставит…
        - Нам не нужна лояльность, доктор! - перебил его Ю. - Нам нужна преданность. Абсолютная преданность. И таких людей у нас достаточно.
        - Вы не возражали, уважаемый господин, против использования этого человека в прошлогоднем эксперименте.
        - Я не возражал против прошлогоднего испытания, потому что был уверен, что все это
        - чушь, - отрезал глава китайского филиала. - Опасная чушь. Так и оказалось.
        - Прошу простить меня, мой господин, но вынужден возразить вам. Мы получили результат. И более того, вам известно, что после начала эксперимента частота проявлений феномена спонтанной деструкции снизилась в полтора раза. А случаев массового безумия не наблюдалось почти шесть месяцев.
        - Зато позавчера мы пронаблюдали его в полной мере. Мне плевать на Америку. Но Гонконг… Знаете, доктор, что больше всего я не люблю? Факторы, которые невозможно учесть! Такие, как этот русский. И то, что он притащил с собой.
        - Вы имеете в виду второй объект?
        - Я имею в виду программу, которая сидит у него в башке.
        - Я бы не назвал это программой. Некая вторичная мозговая деятельность - еще не программа. Подобная картина иногда наблюдается у пациентов с нарушениями психики. Те, кто является носителями управляющего кода, дают совсем другую энцефалоскопическую картину.
        - Ученый! - Ю произнес это слово, будто сплюнул. - Из-за таких… - но продолжать не стал. Сдержался.
        Снял очки. Посмотрел на Артёма.
        - Мое мнение - его надо устранить, - сказал он. - Сегодня я сообщу свое мнение Комитету.
        И улыбнулся Гриве.

«Ах ты сволочь…» - подумал Артём и тоже улыбнулся. Большое искушение - прямо сейчас взять и оставить китайский сектор без руководства. Но даже думать об этом нельзя. Угадает, тварь такая, опасное для здоровья намерение. Да и не получится. Судя по физиономии и пластике, Червь-Дракон тоже умеет ручками головы откручивать. И кто поручится, что Грива сейчас не под прицелом парализатора?
        - Комитет вас не поддержит, - довольно холодно произнес доктор Сянь.
        - А вы?
        - И я.
        - А если я буду настаивать?
        - Это неразумно.
        - Хорошо, - глава китайского сектора поднялся. - Пойдемте, почтенный. Мы обсудим это позже. - И добавил по-русски: - До свиданья, коллега. Надеюсь, очень скоро вы получите то, что вам необходимо.
        - Я тоже надеюсь, - ответил Артём.
        Они обменялись понимающими взглядами.

«Ты знаешь, что я знаю…»
        Дверь закрылась. Грива лег на койку и закрыл глаза. Что можно вынести из этой встречи? То, что Артём вдруг научился понимать китайский? Может, у него есть теперь и еще какие-нибудь полезные способности? Очень не помешало бы умение проходить сквозь стены. Или хотя бы становиться невидимым. Артём физически ощущал, как над ним сгущаются тучи. Надо что-то делать. Но - что?
        Глава третья
        Сюрприз
        Хокусай появился через час после того, как ушли китайцы.
        Протесты Гривы по поводу заточения он слушать не стал.
        - Позже, - бросил специальный координатор. И, по-японски, в императиве: - Пошли.
        Штатский наверняка спросил бы: куда? Грива спрашивать не стал.
        Ого! За дверью, оказывается, караулил целый взвод. В «третьей» броне, но без штатного оружия. Рассредоточились тремя линиями. Первая - барьерная, вторая - с парализаторами на изготовку. Третья - контрольная.

«Да уж, - подумал Артём. - Хорош бы я был, если бы набросился с голыми руками на почтенного Ю».
        - Не знал, что меня так уважают, - наигранно бодрым голосом произнес Грива.
        Ничего себе пряники… Это же стандартная схема конвоирования особо опасных преступников. Такое Грива видел только в старых, еще времен терроризма, учебных фильмах.
        Хокусай реплику проигнорировал.
        - Следуй за мной, - буркнул он и зашагал по коридору.
        И Артём последовал. В сопровождении «почетного» эскорта. Шел точно посередине коридора, чтоб конвою было удобнее делать свою работу. Интересно, если придется спускаться или подниматься, как им удастся «держать строй» в лифте?
        Однако лифтом они не воспользовались. Поднимались на эскалаторе. Затем - еще один коридор. Зеркальные (антилазерная пленка) двери. Противорезонансный контур не виден, но, надо полагать, тоже имеется. А эти рыльца под потолком - наверняка выходы боевых гнезд. Скомандуют пуск - и тысячи самонаводящихся «пчелок» заполнят пространство. На этом фоне стандартные парализаторы караула выглядели детскими игрушками. Но броня на караульных даже не «тройка» - десантная «пятерка». Экзоскелет, сервоприводы, встроенный «прыгун».
        Хокусай сделал знак: стоять. Подошел к посту. Один из караульных остался на месте, держа специального координатора (!) под прицелом, второй выдвинулся вперед, принял идентификационную карточку (надо же - дистанционным опознавателям здесь уже не доверяют!), поднял руку, направил указательный палец на правый глаз Хокусая. Грива узнал перчатку, продукт российских нанотехнологий: в ней не только сканеры, но даже микроанализатор, не уступающий стандартной экспресс-лаборатории. Брать пробу крови караульный не стал. Ограничился сканированием сетчатки. Результат его, видимо, удовлетворил, потому что караульный, козырнув, дал знак напарнику, и тот опустил оружие. Зеркальная дверь, оказавшаяся, впрочем, не дверью, а шлюзом-«бабочкой», втянула «крылышки», открыв овальный проем. И возглавляемая специальным координатором компания двинулась дальше. Но уже не в полном составе. Теперь «свита» Артёма сократилась до четырех единиц. Прочие остались за порогом. Однако это вряд ли можно было считать знаком доверия. Уровень защиты этого коридора был, наверное, не ниже, чем в антарктическом центре «Аладдина», где в
недрах самого южного континента был упрятан центральный блок «Головастого» - главной «думалки» Комитета. «Активные» стены, способные при необходимости заморозить или превратить в пар гуманоида в броне шестого уровня, «шлюзы», расположенные через каждые пятьдесят метров, дистанционные и контактные сканеры, и
«сканеры» живые - серьезные молодые люди в зеркальных костюмчиках, отражающих практически все виды излучения.
        Грива подумал: не разжились ли аладдиновские умники еще одним «трехглазым»? Или (что менее вероятно, но намного хуже), пока Грива отсутствовал, на планете началась новая мировая война?
        Еще один кордон. Здесь, впрочем, их задерживать не стали. За ним - комната с кучей разных приборов. Дальше - еще одна дверь. Вернее «лепестковый затвор» высшей защиты. За консолью - человек в белой униформе. Знакомая физиономия. Один из
«умников», помощников доктора Праччимо. Тщедушный придаток к компьютеру. А где сам доктор?
        Помощник опасливо покосился на Гриву.
        - Добрый день, - вежливо произнес Артём.
        - Что? А, да, добрый… - пробормотал «умник» и уткнулся в монитор, по которому ползли какие-то таблицы.
        - Мы слушаем! - по-английски рыкнул Хокусай.
        - Собственно, объект агрессии не проявляет, - промямлил «умник», не отрываясь от монитора. - Патологического воздействия на сознание тоже не наблюдается. Есть мнение, что это благоприятное воздействие сформированной для объекта среды обитания. Мы постарались воспроизвести наименее агрессивный ландшафт. Есть мнение, что среда первого приемника неблагоприятно отразилась на самоосознании первого объекта.

«Среда первого приемника - это, надо полагать, камера виртуального моделирования на той невадской базе, где материализовался „пессимист“», - подумал Грива.
        Артёму вспомнилась видеозапись: голый оживший «манекен», лишенная гениталий и волос пародия на человека, которая бродит между текучими образами-голограммами и что-то бормочет на непонятном языке.
        Чувство вины кольнуло Гриву. Кто бы ни был «трехглазый», но его смерть - на совести человечества. И Артёма Гривы в частности.
        Пусть даже большинство умников считает, что он покончил с собой, но виноваты в этом люди. В Российском Уголовном кодексе есть статья о «доведении до самоубийства». Будь «пессимист» подданным Российской Империи, кое-кто непременно предстал бы перед судом. И не исключено, что вердикт присяжных был бы - «виновен в убийстве». Возможно - «виновен, но заслуживает снисхождения…»

«Нельзя убить того, кто не рожден», - произнес незнакомый голос. Так отчетливо и неожиданно, что Грива вздрогнул и рефлекторно огляделся. Кто это сказал? Неужели один из этих безликих охранников в «броне»?
        Или - пригрезилось?
        Хокусай между тем допрашивал «умника» за пультом:
        - Кто-то уже вступал в непосредственный контакт с объектом?
        - Прошу прощения, но такого распоряжения не было, - «умник» заерзал в кресле, глянул опасливо на «затвор» входа. - Есть приказ руководства: никаких личных контактов.

«Боится, - подумал Грива. - Даже вспотел от страха. Наверняка они заполучили еще одного трехглазого. А меня привели в качестве подопытного. Посмотреть, кто из нас первым сыграет в ящик».
        Он сам никакого страха не испытывал. Только - азарт.
        - Я отменяю этот приказ! - рыкнул Хокусай. - Открыть доступ в камеру!
        - Я очень извиняюсь, господин специальный координатор, но можно мне взглянуть на ваш допуск? - В голосе «умника» появилась неожиданная твердость.
        Хокусай молча отодвинул «умника» от консоли, ввел код.
        Надо полагать, допуск у специального координатора был подходящий, потому что
«лепестки» затвора вползли в пазы, открыв совсем не страшный полутемный зальчик.
        Грива ожидал, что его выдвинут вперед, но первым внутрь вошел Хокусай.
        Одна из стен зальчика оказалась прозрачной. Вернее, полупрозрачной - из
«космического» изотропного кварца с односторонней «проводимостью». Чертовски интересно! Обычные камеры наблюдения нас уже не устраивают?
        Нет, точно еще один «пессимист»!
        Хокусай отодвинулся, пропуская Артёма вперед.
        Хм… Вот этого Грива не ожидал. По ту сторону «космического» стеклышка располагалась идиллическая лужайка с нежно-зеленой травкой, стрижеными кустиками, ручейком с песчаными берегами… Еще дальше лежала степная равнина, но это уже наверняка была гало-проекция, а не реал. Но вода и травка несомненно были настоящими…
        Вот что имел в виду «умник», когда говорил о «наименее агрессивном ландшафте».

«Объект» Артём заметил не сразу. Наверное, потому, что подсознательно ожидал увидеть «пессимиста». А вместо трехглазого пришельца он увидел…
        Грива вздрогнул и непроизвольно сжал кулаки.
        Этого не может быть. Не может быть, чтобы это было на самом деле…
        - Ты ее знаешь, - утвердительно произнес Хокусай.
        - Да, - подтвердил Артём.
        Светловолосая обнаженная девушка, сидевшая, скрестив ноги на белом мелком песочке, была - как настоящая. Но она не могла быть настоящей. Настоящая осталась там, в каменном веке.
        У Гривы пересохло в горле. Грива мало что помнил из того, что случилось с ним там, в прошлом. Но эта девушка… Он знал, что там она была для него - всем. Там - и здесь.
        Даша… Д’ша…Так ее звали в том мире…
        - Она появилась вместе с тобой, - сказал Хокусай.
        - Этого не может быть… - Грива все еще не мог поверить в реальность того, что сейчас видит. Может быть, потому, что ожидал увидеть совсем другое…
        - Может, - произнес Хокусай. - И у специалистов даже есть собственное объяснение.
        - Нисколько в этом не сомневаюсь, - к Гриве постепенно возвращалось самообладание. И это очень хорошо, потому что так будет легче скрыть свои настоящие чувства.
        - На этот раз объяснение вполне удовлетворительное, - специальный координатор усмехнулся. - Она - носитель твоей ДНК.
        - Что за бред? - изумился Артём. - Танимурасан, посмотрите на нее и на меня. Откуда у нас может быть общая ДНК?
        - А ты подумай, Артём.
        - Чёрт! - Грива и впрямь нынче соображал неважно, если сразу не догадался.
        - Как она? - Грива кивнул на девушку за кварцевым экраном.
        - Физически она в порядке, - сказал Хокусай. - И она, и плод. Хочешь с ней поговорить?

«Спокойно, - сказал себе Грива. - Мы появились вместе, но нас разделили. Почему? Считают, что мы опасны? Интересно, что плохого может сделать семнадцатилетняя беременная девушка военной базе „Аладдина“? Разве она похожа на трехглазого? Нам не доверяют. Настолько, что господин Ю даже требует от нас избавиться. Могу ли я доверять Хокусаю? Не исключено, что я для него сейчас - не друг и не подчиненный, а часть опасного эксперимента, подопытный экземпляр… Нельзя давать никаких зацепок. Никто не должен знать, что для меня значит эта женщина!»
        - Пожалуй, хочу, - медленно, словно раздумывая, ответил Артём. - Сейчас?
        - Да. Сейчас. Возможно, что другого раза у тебя не будет.
        Глава четвёртая

«Мы умерли…»
        - Изнутри вход прикрывают звуковая завеса и голограмма, - сказал Хокусай, открывая очередной «лепестковый» затвор. - Так что запомни место.
        - Угу, - пробормотал Грива, отстегивая «липучки» своего «больничного» комбинезона.
        - Что ты делаешь? - спросил Хокусай.
        - Так будет лучше. - Грива сбросил на пол одежду, шагнул в створ и окунулся в тишину. Здесь не было птиц и насекомых, не было шелеста листвы, потому что не было ветра. И вода в ручейке тоже текла совершенно бесшумно. Зато трава под ногами была настоящей. И пахло здесь намного лучше, чем в других помещениях базы. Но даже с десяти шагов Грива чуял, что вода в маленьком ручейке - «мертвая», стерильная: регенерат, прошедший через систему очистки.
        Когда Артём вошел, Даша не оглянулась. Она все так же смотрела на свою ладонь, с которой ссыпался песок.
        В царившей здесь тишине сухой шелест падающих песчинок был слышен так же отчетливо, как и легкое дыхание девушки.
        Когда песок «вытек» весь, девушка зачерпнула еще одну горсть и вновь бездумно смотрела, как сыплются песчинки.
        - Даша! - позвал Артём.
        Девушка повернула голову.
        Она узнала его не сразу… Но все-таки узнала. Улыбнулась неуверенно:
        - Ар Т’ом?
        - Дашенька… - Грива опустился на песок рядом с ней. Подумал: как хорошо, что он избавился от «больничного» комбинезона. В нем бедняжка могла бы Артёма и не признать.
        Ему нестерпимо хотелось обнять ее, спрятать, согреть, растопить прозрачную мертвую пленку в ее глазах.
        Но он помнил: за ними наблюдают. Нельзя. Надо держаться.
        Смуглая ладошка легла на его руку.
        - Ты теплый, - сказала девушка. - Мы умерли, Ар Т’ом?
        - Нет, любимая. - Слова чужой речи были так естественны, словно это был родной язык Гривы. Хорошо. По крайней мере говорить они могут безбоязненно. Этот язык даже «Головастый» не вдруг расшифрует. - Мы живы. Мы вернулись… Я вернулся в тот мир, откуда пришел. И ты - со мной.
        - И я с тобой… - эхом откликнулась Даша. - А мои родичи? Что с ними?
        - Не знаю, - сказал Грива. - Здесь только мы двое. Я должен тебя предупредить, Дашенька… - Артём на мгновение запнулся, подыскивая слово: - Мы не среди друзей. И… Ты должна быть храброй.
        Она ответила не сразу.
        - Я буду такой, какой ты хочешь. - На миг сквозь маску безразличия проглянула та, прежняя Даша. Выглянула и пропала.
        - Ты мне не веришь, - догадался Грива. - Дашенька!
        - Мы умерли, - прошептала девушка. - Здесь такая тишина, Ар Т’ом, такая страшная тишина…
        Артём не выдержал: обнял девушку, прижал к себе… Ее тело было вялым, незнакомым… Только запах остался прежним.
        - Дашенька… Любимая…
        Он обнимал ее, укрывал, защищал, прятал, как прячут в ладонях слабенький зарождающийся огонек. Он осторожно пил ее дыхание - и возвращал его, наполнив собственной жизнью.
        - Я здесь, здесь, с тобой… - шептал Артём. - Дашенька, проснись, ты нужна мне, нужна…
        Он обнимал ее - и белое пламя, рожденное в глубине времен, просыпаясь внутри них, обнимало, пронизывало…
        Артём вспомнил всё.
        Всё, что с ним было там, в прошлом.
        Но это было не главное.
        В какой-то чудесный миг Артём понял: их уже не двое.
        - Единство… - прошептал Грива.

«Где двое собрались во Имя мое - и Я там…» - вспомнилось давнее, из детства.
        Там, в прошлом, он не понимал, что это такое. Наверное потому, что там не было Бога. Или Артём так и не смог Его почувствовать. Здесь Бог был с ними.
        В какой-то ничтожно краткий миг Артём очень четко ощутил Присутствие. Это было, как… Нет, этому не существовало аналогий. Что-то подобное мог бы чувствовать управляющий контур штурмового крыла, когда пальцы пилота касаются активирующего сенсора. Священный трепет Близости…
        Сознание Артёма было слишком крохотным, чтобы осознать сколько-нибудь заметный фрагмент Мироздания. И познать он успел лишь крохотную частицу его. Крохотную, но важную. Получить ответ на один-единственный вопрос. Тот, который, не ослабевая, жил в нем с того момента, когда он, Артём Грива, заглянул в прожженное в броне отверстие и встретился взглядом с существом, которое примитивные и слепые представители человечества назвали «пессимистом».
        Теперь Грива знал, кто пришел в мир иллюзорного будущего, сотворенный пентагоновскими умниками. Теперь Артём знал это совершенно точно. Но, увы, он понятия не имел, что делать с этим знанием. И не знал никого, с кем мог бы им поделиться.
        Кроме Даши.
        - Я тебя спасу, девочка, - пробормотал он по-русски. - Еще не знаю как - но спасу.
        - Не меня - нас, - тоже по-русски ответила Даша. Это было так естественно - слышать, как его любимая говорит на его языке, что Грива почти не удивился.
        - Нас, - согласился Артём. - Только пожалуйста, говори на своем языке. Нас не должны понимать чужие.
        - А на каком языке я говорю? - удивилась Даша. И Грива понял, что ошибся. Даша и говорила на своем языке. Ему показалось.
        - Дашенька…
        В словах не было необходимости. Они понимали друг друга без слов. Больше, чем понимали. Артём чувствовал то же, что и тогда, в Реке. Нечто третье. Нет, не третье. Оно не участвовало в их единении. Оно было его основой. Как тогда… Нет, по-другому. Совсем не так. Не было страха. Не было желания выжечь огнем леденящий холод чужого. Здесь оно было своим.

«Потому что здесь - мой дом, - подумал Грива. - Звезды, под которыми я родился».
        А как же Даша?
        Но когда, открыв глаза, Артём посмотрел на ее лицо, то понял: ее дом - тоже здесь. Будет здесь, когда родится их сын. Если родится…
        На краткий миг перед Гривой открылось будущее. Страшное будущее, наполненное войной и огнем… И сравнительно мирное: без пылающих континентов, но тоже страшное, беспощадное к Хранителю Равновесия, который не справился…

«Не надо меня пугать! - мысленно произнес Артём, обращаясь к Тому, кто грезил в его мозгу. - Я и так напуган до смерти!»
        Это была правда. Но еще он знал, что страх - не беспределен. Где-то там, за его границами, таится понимание. И для того, чтобы выйти за эти границы, ему нужна Даша. Вся. Полностью.
        Но сейчас это невозможно.
        Где-то там, по ту сторону стекла - специальный координатор Хокусай. И тщедушный
«умник» за консолью. И «глазки» камер. Всё, что здесь происходит, будет записано и дотошно изучено множеством враждебных или равнодушных людей…
        Невероятным усилием Артём отпустил девушку и поднялся. Даша осталась сидеть. Но глаза ее больше не были пустыми. Они сияли. Неважно, что он уходит. Она была счастлива. Он вернется. Даша тоже видела будущее. Грива знал это наверняка. И еще знал, что ее будущее - не то, что открылось ему. Но оно - будет.
        Хотя до него еще предстоит дожить. Нет, не дожить, не ждать - драться!
        - До свиданья, родная, - негромко сказал он. - Береги себя и его.
        И Грива покинул искусственную лужайку, созданную дизайнерами Комитета внутри секретного оборонного комплекса «Аладдина» в самом сердце Запад-Европы.
        Да, теперь Артём точно знал, где он. В подземной цитадели, расположенной на полмили глубже тоннелей парижского метро. Знал, но понимал, что об этом следует помалкивать. Хотя бы потому, что объяснить, откуда взялось это знание, Грива не смог бы.
        - Почему вы так на меня смотрите, Танимура-сан? - спросил Грива. - Я не спятил. И не умер.
        - Красивый у вас язык, - после небольшой паузы произнес Хокусай.
        Артём посмотрел на охранников за его спиной и увидел, что линзы их импульсников смотрят на него.
        - У нас?
        Хокусай смотрел ему в глаза. Так пристально, словно хотел сквозь них проникнуть в его мозг. И хотел, наверное…
        Грива, наверное, должен был что-то делать, что-то говорить, оспаривать дурацкую мысль о том, что он - не он, а какой-то там пришелец…
        Но Артёму было трудно перевести сознание в режим спора. Ему было слишком хорошо от того, что в этом мире есть Даша. Вот только недавно ее не было, а теперь - есть.
        В груди Артёма было слишком много счастья и слишком много любви. Так много, что она не умещалась внутри и часть ее выплескивалась наружу. В том числе - на специального координатора Хокусая. Сейчас Грива был просто не в состоянии бороться…
        Артём улыбнулся. Широко и радостно.
        - Танимура-сан, честное слово - я не шпион «ифрита»!
        Почему, откуда выскользнул этот «ифрит», Грива и сам не знал, но уголки губ безупречно владевшего собой Хокусая на миг приподнялись.
        И Грива вдруг ощутил то, что чувствовал там, в прошлом, когда людоедский шаман вот так же сверлил его взглядом. Будто внутри сознания Артёма упала какая-то заслонка, и Хокусай увидел нечто…
        И противостояние кончилось. Хокусай расслабился, тоже улыбнулся, похлопал Артёма по руке, повернулся и двинулся к выходу. Молчание и жест. Этого было достаточно, чтобы Грива вздохнул с облегчением. Хокусай Танимура не видит в нем чудовища,
«носителя чуждой программы». Грива может ему доверять. В определенных пределах, разумеется. Но это уже лучше, чем ничего. Намного лучше.
        Тщедушный «умник» глянул на Гриву так, словно тот - источник радиоактивного заражения. Этакая мерзость сидит здесь и пялится на Дашу. У Артёма возникло острое желание свернуть ему шею. Но вместо этого он спросил:
        - Танимура-сан, а где доктор Праччимо? Он больше не руководит проектом?
        - Нет, - покачал головой Хокусай.
        - Его отстранили? Почему?
        - Он больше не с нами, - буркнул Хокусай.
        Однако! Интересно, как это понимать? Праччимо умер? Или уволился?
        Одно было ясно: специальный координатор не желает поддерживать этот разговор. Может - из-за чужих ушей? Коли так, то говорить с ним о китайцах тоже не стоит.
        Спустя четверть часа Грива снова оказался в своей маленькой тюрьме. Теперь он точно знал, что это - тюрьма. И выйти из нее своими силами не удастся. Артёму оставалось лишь уповать на Бога. Или на помощь извне.
        Развлечения ради Артём принялся прикидывать варианты действий по собственному освобождению.
        Ничего путного не получалось. Электронные системы слежения можно обмануть или заблокировать. Но чтобы пройти взвод спецохраны, нужна минимум рота не менее подготовленных ребятишек. Эта рота должна проникнуть внутрь базы, пройти через несколько автономных уровней и освободить Артёма раньше, чем охрана переведет его в другое место. Или - прикончит. Трудно сказать, какие у них инструкции.
        Чтобы реализовать даже самый простенький план, «освободители» для начала должны
«обмануть» электронику. А поскольку электроника здесь - самая совершенная на планете, то единственный способ ее обмануть - заблокировать сеть безопасности на программном уровне. Для этого нужны люди на ключевых постах, с достаточным уровнем доступа, способные (и желающие) вступить в конфликт с самим «Аладдином». Допустим, таких людей удалось найти. И деза «все спокойно» запущена. Тогда остается пройти живую охрану. Для этого надо знать порядок смен и психологические портреты тех, кто будет находиться в карауле. Сканеры у охранников - автономные. Возможно, их базы обновляются перед каждым дежурством. Тогда достаточно внести централизованную
«правку». Или недостаточно?
        В общем, по самым приблизительным прикидкам, на разработку такой операции, даже при неограниченном ресурсе, требовалось не менее шести месяцев. За такой срок служба безопасности не только обнаружит нехорошую суету вокруг объекта, но и успеет выявить внедренных и завербованных агентов. Если у них, конечно, не будет прикрытия на самом верху. Но это уже чистая фантастика. Словом, выходило так, что тот, кто пожелает освободить Гриву, должен обладать возможностями и связями, скажем, доктора Сяо Сяня. А человеку такого уровня совершенно не обязательно освобождать Гриву силой. Он может сделать это и официальным путем. Без толку поупражняв ум, Грива занялся телом. Особенно - ногой, которая была сломана. Хотя зажило все отлично, но двигалась она туговато. В случае силового столкновения это может помешать. Хотя, если его противником будет парень в «третьем» бронике, что с ногами, что без ног, - результат будет один и тот же. Отрицательный.
        Глава пятая
        Объект зачистки
        Грива проснулся, среагировав на изменение освещенности: световые панели немного потускнели.
        Грива не шевельнулся. Но его организм совершил мгновенный переход от сна к активному бодрствованию. Артём чуял: снаружи что-то происходит. Что? «Надейся на лучшее, но готовься к худшему», - говаривал дед Артёма.
        Дверь открылась. Чуть заметное дрожание воздуха. Внутрь проник человек в броне с активированным камуфляжным режимом. Один. Грива приготовился…
        - Только без глупостей, Арти, - возник в пустоте шепот старины Ирландца. - Ты знаешь: я быстрее.
        - Пришел меня прикончить? - тоже шепотом спросил Артём.
        - Лови, - из пустоты возник тугой сверток. - Облачайся, напарник. И поживее.
        Через сорок шесть секунд Грива застегнул последнюю «липучку» комбинезона. Через пятьдесят восемь - проверил заряды резонатора и импульсника. На шестидесятой включил «камуфляж» и «растворился в воздухе».
        - Оценка «удовлетворительно», - изрек О’Тулл. - Надо тренироваться, майор. Теряете форму. А теперь - бегом марш за мной. Не шуметь, в активный контакт вступать только по моей команде.
        - Да, сэр!
        Если бы не камуфляж, Ирландец мог бы увидеть на физиономии Гривы широченную улыбку. Увидев, как бегут изнутри по шлемному забралу зеленые значки: доклады о работе систем и сканировании окружающего пространства, Артём почувствовал наконец, что он - дома.
        За дверьми - пусто. Никого. И, как явствует из бегущей по забралу информации, системы оповещения тоже отключены. Ну электроника - это ладно. Ее заблокировать - чисто технический вопрос. А куда, интересно, подевалась охрана?
        - Их отозвали, - угадал невысказанный вопрос О’Тулл. - «Коридор».
        - Нам? - изумился Грива.
        - Нет. - Короткий смешок. - Кое-кто наверху посчитал тебя лишним. А кое-кто об этом узнал и решил иначе.
        - Вот как… - Грива замедлил бег. - И кто же этот «кое-кто»?
        - Вопрос не моего уровня. Не отставать! - подстегнул его Ирландец.
        - Куда мы бежим? - спросил Артём.
        - За твоей девушкой. Кое-кто сказал: ты без нее не уйдешь.
        Хокусай!
        - Там серьезная охрана и серьезная защита, - сказал Грива.
        - Пройдем, - уверенно бросил Ирландец. - Там тоже «коридор».
        - Её тоже посчитали лишней?
        - Не знаю. Это имеет значение в нашей ситуации?

«Имеет значение всё», - подумал Грива, но вслух произнес:
        - Нет.
        В нем просыпалось знакомое ощущение «полевика». Все лишнее - прочь. Только действие. Действие…
        Эскалатор не работал. Ирландец прыгнул на перила и заскользил вниз. Артём последовал его примеру.
        - Слушай, а как Хо… кое-кому удалось узнать, что нас хотят стереть?
        - Вопрос не по уровню, майор. Шевели конечностями! У нас осталось сорок две минуты…
        Коридор пуст. «Крылышки» шлюза высшей защиты раскрыты. Сканер на шлемном забрале Гривы - узкая полоска бегущих букв и цифр. Описание охранных и защитных систем и возле каждого девайса - зеленый значок: «не активирован».
        Второй шлюз. Тоже никого.
        И, наконец, комната с кварцевой стеной. По ту сторону - сумрак. И «лепестковый затвор» закрыт. Плохо. Его так просто не вскроешь.
        Ирландец вскинул импульсник.
        - Осторожнее, - предупредил Грива. - Это изотропный кварц.
        - Я и не собираюсь его жечь, - отозвался О’Тулл. - По схеме здесь кроме «затвора» должна быть еще одна дверь. Ее врезали позавчера.
        Дверь была. Но на запоре. Самоблокирующийся замок. Юджин аккуратно прогрел плашку запора, и дверь открылась. Артём отключил «камуфляж».
        - Даша! Это я!
        Умница. Она не задавала вопросов. Просто делала, что говорили. В четыре руки Грива с Ирландцем надели на нее комбинезон. Управление Артём перевел на себя, активировав штатный режим: «Офицер ранен, активная транспортировка». Была еще
«пассивная», когда комбинезон превращался в жесткий кокон, но в этом, слава Богу, не было необходимости.
        Весь процесс занял пару минут.
        В коридорах и переходах базы горело аварийное освещение. Неяркое, но достаточное, чтобы обходиться без ноктовизоров. Эскалаторы стояли. Лифты тоже. Так что подняться на километр вверх им предстояло собственными ногами. Задача не такая уж простая, учитывая, что сервоусилители в «полевом» комбинезоне не предусмотрены.
        Они остановились передохнуть на «вершине» очередного эскалатора.
        Три минуты назад Юджин мастерски «снял» охранника у входа на уровень. Оглушил и тут же вколол стимулятор, задающий организму «параметры» бодрствования. Теперь, когда заработает сеть, биодатчики не оповестят центр о том, что дежурный выведен из строя.
        - У нас - семнадцать минут, - сообщил О’Тулл.
        - Откуда такая точность? - поинтересовался Грива.
        - Коридор открыли за тридцать минут до начала операции по твоей зачистке. Я был на втором рубеже, поэтому - плюс семь минут. Еще три минуты им потребуется, чтобы обнаружить, что ты сбежал.
        - А почему не тридцать секунд?
        - Когда они выяснят, что тебя нет в палате, то пошлют запрос в центр и начнут проверять блок. В блоке четырнадцать палат. В их группе будет не менее двух отделений, но, учитывая то, что ты у нас парень опасный, они не станут проверять палаты поодиночке, а разделятся на пары. Чтобы вскрыть и осмотреть каждую палату, требуется не менее тридцати секунд. Следовательно, этот этап операции займет от трех до четырех минут. За это время их командир прикинет возможные варианты и наверняка пошлет группу проверить, на месте ли твоя подруга. Обнаружив, что ее нет, доложит от этом наверх. Если операцией руководит лично координатор Ю, то решение он примет немедленно. Если кто-то другой - возможна пауза. Но - вряд ли длительная. А результат в любом случае будет один и тот же: все охранные и контрольные системы базы будут снова активированы. На предварительное тестирование потребуется…
        - Довольно, - прервал его Грива. - Я понял, что вы просчитали все.
        - Не мы, - уточнил Юджин. - «Головастый».
        - Ничего себе! А если всплывет?
        - Не всплывет. Все вводные были встроены в девять учебных задач. «Головастый», конечно, может срастить фрагменты, но для этого ему надо задать правильный вопрос. А вероятность этого - меньше одной миллионной. Спроси у своей подружки, может ли она продолжать движение. Минимальное время активации систем - пятнадцать минут.
        Они уложились в десять минут.
        В точно установленном месте О’Тулл пробил резонатором стенку одного из воздуховодов. За стенкой оказался полутораметрового диаметра тоннель.
        - Его проложили час назад, - сообщил Ирландец. - Осторожно: стенки еще горячие. Ровно через семь минут он будет уничтожен.
        - Я восхищен твоей выдержкой, - сказал Грива. - Если мы не успеем, его разрушат вместе с нами?
        - Вместе с вами, - уточнил О’Тулл. - Я останусь на базе. Надо построить ложный след, иначе вас вычислят в течение получаса. Но вы успеете. Тоннель - триста метров и выводит в автоматические мастерские парижского метро. Оттуда, по этой схеме (на визоре Гривы высветился план) вы проследуете еще в один тоннель, который приведет вас на перрон. Людей там в это время нет. Зато полно автоматических магазинчиков с бесплатной одеждой. У вас будет двадцать минут. Возьмите всё, что необходимо, и двигайтесь дальше по схеме. Тоннель, помеченный зеленым, выведет вас в ассенизационный коллектор. Он «сухой», на профилактике, но утилизатор не отключен. Вы переоденетесь в цивил, а всё, что на вас сейчас надето, сбросите в утилизатор. Полагаю, схему дальнейшего движения ты к этому времени запомнишь?
        - Уже запомнил, - сказал Грива.
        - Очень хорошо. Конечный ее участок завершается в одном из частных кондоминиумов на окраине Парижа. Ты все запомнил?
        - Да. Что дальше?
        - А дальше - сам, - Артём не видел лица Ирландца, но мог бы поклясться, что тот ухмыляется. - Встречать тебя никто не будет. И прикрывать тоже. Кое-кто, знающий тебя достаточно хорошо, сказал, что твоих навыков разведчика хватит, чтобы выжить.
        - И никаких рекомендаций?
        - Твой выбор должен быть абсолютно непредсказуем.
        - И это все?
        - Нет. Еще кое-кто пожелал вам удачи! Я - присоединяюсь. Удача вам понадобится. Всё. Время вышло!
        Юджин сгреб Артёма в охапку, ткнулся забралом в лицевой щиток шлема Гривы:
        - Прости, брат, - шепнул он. - Мы сделали, что смогли.
        - Спасибо, Юджин! Я у тебя в долгу.
        - Всегда! - Ирландец засмеялся. - На том свете сочтемся. У тебя есть все шансы попасть туда позже меня.
        - Это почему? - насторожился Грива.
        - Потому! Посмотри на себя в зеркало, Арти, когда у тебя будет возможность, - и ты поймешь. Удачи, друг!
        И, буквально оттолкнув от себя Артёма, повернулся и зашагал обратно.
        - Храни тебя Бог, Ирландец, - прошептал Грива.
        Зеркало… К чему это он? К месту или нет, но Артёму вдруг вспомнилось: в его палате не было зеркал. Даже в ванной. Почему?
        Ладно, у него еще будет время об этом подумать. По крайней мере хочется в это верить.
        Глава шестая
        Небо над Парижем
        Грива не стал строго следовать схеме. Люк, который он выбрал, выходил не во двор, а располагался у края уличного тротуара. Выбирал Артём интуитивно, но интуиция не подвела. Удача была с ними. Прямо над люком стояла вертушка. Словно по заказу. Вряд ли это ловушка. Просто совпадение.
        Артём чуть пошире приоткрыл люк, огляделся. Улица была пустынна. Никакого движения, если не считать медленно ползущего вдоль тротуара уборочного комбайна. Комбайн был автоматический. Запад-Европа всё же не Африка.
        - Оставайся тут, пока я не позову, - шепнул Грива Даше.
        Дверца вертушки была не заперта. Что для Запад-Европы опять-таки естественно.
        Грива нырнул внутрь, присел так, чтобы снаружи его было не видно, «прислушался»…
        Угрозы не было. По крайней мере в радиусе сотни метров. Но это не значило, что на крыше ближайшей «высотки» не сидят снайперы. Или нет на подлете боевого «крыла» с группой зачистки.
        Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения.
        Не вставая, Грива аккуратно снял крышку с панели идентификатора. Так… Защиты вообще никакой. И сенсор технической проверки - на самом виду. Грива тронул его - и контрольная панель вертушки ожила. В ручном режиме, разумеется: техники не проверяют автопилот, это работа программеров.
        Еще две минуты потребовалось Артёму, чтобы вызвать из «памяти» последнего пользователя и по внутренней линии ввести его данные в идентификатор. Теперь любой сканер считает «биографию» пилота. Всё, можно взлетать.
        Грива приоткрыл дверцу:
        - Даша…
        Девушка выбралась из-под земли и оказалась в кабине раньше, чем крышка люка встала на место.
        - Ничего не бойся, - сказал Грива девушке. - Сейчас мы немножко полетаем, ладно?
        Даша кивнула. Она с интересом смотрела на ползущий по тротуару уборщик.
        - Он не причинит вреда, - произнес Грива, запуская ручной режим. - Он ест только всякий мусор.
        - Разве он ест? - удивилась Даша. - Он же неживой. От него не пахнет живой плотью… И мертвой тоже не пахнет, - подумав, добавила девушка. - Он - как стены норы, через которую мы сейчас шли, да?
        - Точно, - согласился Артём. - Внимание: взлетаем!
        И поднял вертушку.
        Поднял плавно, «по-граждански», чтобы не привлекать внимания. Если их хотят сбить, всё равно собьют, независимо от траектории взлета.
        Их не сбили. Небо было чистым. Грива поставил вертушку на курс. До Германии - чуть больше двухсот километров. Час полета. В Германии они приземлятся, подзарядят аккумуляторы - и еще через два с половиной часа окажутся в России. Вернее, в Польше. Но это не важно. На территории Российской империи Артём сможет «засветить» коды и по закрытой линии связаться с дедом. А уж действительный тайный советник Грива как-нибудь организует их «доставку» в Санкт-Петербург так, чтобы всеведущий
«Аладдин» ничего не разнюхал.
        Артём повернулся к Даше:
        - Ты как?
        И сразу понял, что все в порядке. Даша совершенно спокойно отнеслась к тому, что они летят.
        - Всё хорошо, да? - Она улыбнулась, и у Артёма потеплело в груди.
        - Какая ты красивая, - начал он. - Я…
        И тут ожил динамик общей связи.
        - Пилот летательного аппарата Е-12-58-05, - рявкнул грозный голос по-французски. - Немедленно включить автопилот и приземлиться!
        Всё-таки их выследили!
        Грива запрокинул голову, ожидая увидеть звено штурмовых вертушек или даже боевое
«крыло»…
        Но над ними висела одна-единственная вертушка. Правда, полицейская.
        Очередная хитрость «аладдиновцев»?
        Маловероятно. И всё-таки следует допустить такую возможность. Но в любом случае удирать глупо. Если их выследили, то в воздухе у Гривы никаких шансов. Если же это простая проверка, то попытка удрать тут же сделает их дичью еще и для французской полиции.
        Так что Грива безропотно повел «птичку» вниз. Правда, местом посадки выбрал не землю, а крышу какого-то ангара, на которой уже «отдыхало» несколько вертушек.
        Сели. Теперь, по местным правилам, Гриве следовало ждать.
        Полицейская вертушка опустилась в тридцати метрах. Слишком близко. По инструкции положено - не менее пятидесяти. И «лбом» фонаря - к нарушителю. А эти сели боком.

«Надо же, - подумал Грива. - Я еще помню такие детали».
        Полицейских было двое. Один, вернее, одна, толстая женщина выбралась на крышу. К
«Аладдину» она точно не имела отношения, потому что двигалась, как перекормленная утка. А как насчет второго? Нет, вряд ли. Второй полицейский тоже вылез из машины. Опять-таки вопреки инструкции, предписывающей ему оставаться внутри и контролировать ситуацию. Этот ничего контролировать не собирался. На экипаж нарушителя даже не взглянул. Вышел, чтобы поразмять ноги.
        Первая полицейская, темнокожая, с усталым одутловатым лицом, вразвалочку подошла к вертушке Гривы, по-хозяйски распахнула дверь:
        - Несовершеннолетний Фахри, кто позволил вам перейти на ручной режим управления? - спросила полицейская тоном строгой учительницы. - Ваши права вступят в силу только через два месяца!

«Мой прокол», - подумал Артём.
        Надо было хотя бы прочитать данные предыдущего пилота.
        - Ну, мальчик, что ты скажешь в свое оправдание?
        Она что, подслеповата? Или все белые для нее - на одно лицо? Принять мужика на четвертом десятке за тинейджера?
        - Мне нечего сказать вам, офицер, - произнес Грива очень вежливо. - Потому что я - не Фахри.
        Негритянка уставилась на него. Потом перевела взгляд на Дашу. Может, это она -
«несовершеннолетний Фахри»?
        Но Даша в этот образ никак не укладывалась.
        Полицейская задумалась. Точнее, попыталась запустить мыслительный процесс. Задача оказалась ей не по силам.
        - А где Фахри? - тупо спросила она.
        Хорошо, что они - во французской части Запад-Европы. Французы всегда были малость безалаберны. В той же Германии полицейский уже схватился бы за парализатор.
        - Там, - махнул Грива в сторону багажного отсека.
        - Там? - Мадам оказалась настолько доверчива, что полезла посмотреть.
        Грива отключил ее. Просто ткнул пальцем в мягкую шею. Выдернул из полицейской кобуры парализатор. Если напарник мадам…
        Напарник в их сторону даже не смотрел. Он кормил голубей. Это ж надо! Во время задержания нарушителя!
        Когда Грива оказался у него за спиной, он как раз отщипнул очередной кусок булки.
        - Куда же вы, птички? - воскликнул горе-патрульный, когда более бдительные голуби заметили Гриву.
        Ответа на свой вопрос он так и не получил, потому что погрузился в здоровый сон. Этак часика на четыре. На то, чтобы закинуть грузных патрульных в машину, потребовалось минут десять. Гриве даже потребовалась помощь Даши, чтобы запихнуть тяжеленную «мадам» в вертушку.
        Еще четверть часа понадобилось, чтобы запустить в техническом режиме одну из припаркованных на крыше вертушек, в которой «предыдущий пользователь» был старше шестнадцати и имел право пилотировать вручную. Брать полицейскую вертушку Грива не рискнул. Слишком приметная.
        Итак, они взлетели.
        Грива не очень хорошо знал Париж, поэтому направил вертушку к единственному ориентиру, отлично видимому с любой точки парижского неба, - к Эйфелевой башне.
        Вот уж никогда не подумал бы Артём, что вид железного чудища, изуродовавшего безупречную архитектуру старого Парижа, когда-нибудь его порадует.
        Ближайшая задача - сесть где-нибудь поблизости от российского посольства. А затем попробовать попасть внутрь. Причем - минуя контрольные системы, информацию с которых «аладдиновцы» вполне могут считать. Но в посольстве наверняка найдется кто-то из «императорских орлят», знающих Артёма лично. Так что этот вопрос решить можно. Потом по закрытому каналу связаться с дедом, объяснить, что к чему, и попросить помочь.
        Должно сработать. Как бы ни был могуч «Аладдин», но Российская империя тоже кое-что из себя представляет. Тем более что далеко не все лидеры «Аладдина» жаждут крови Артёма Гривы. То есть вряд ли пойдут на открытый конфликт. Хотя… Все-таки год прошел. За год в мировом раскладе многое могло измениться…
        Вертушка легла на курс. Грива покосился на свою спутницу. Даша расширенными от восхищения глазами смотрела на проплывающие внизу здания. Артём даже представить не пытался, каково это: увидеть один из крупнейших мегаполисов Запад-Европы человеку, который до сей поры не видел архитектурного сооружения крупнее сплетенной из прутьев хижины.
        Хотя, если вспомнить, каково пришлось этой юной девочке в последние месяцы, то вряд ли знакомство с урбанистической цивилизацией будет для нее таким уж большим шоком.
        - Это - город, - сказал Грива. - Он называется - Париж. Прости, милая, что не могу показать его тебе. Если будет возможность, мы непременно сюда вернемся.
        - Твой мир очень красив, - негромко проговорила Даша. - Только пахнет плохо. Это все построили твои сородичи, да?
        - Не совсем мои, но - действительно красиво, - согласился Артём. - Тебе не страшно лететь?
        - Почему мне должно быть страшно? - удивилась Даша. - Я уже летала раньше. И ты тоже летал. Только без этого, - она погладила пластиковый подлокотник. - Это очень просто. Есть такой напиток. Ты выпьешь его - и заснешь. А потом проснешься и полетишь. Только пить надо не много. Иначе совсем улетишь из живого мира. Вот как мы с тобой.

«Черт, она все еще думает, что мы умерли!» - сообразил Грива.
        - Дашенька, милая, мы живы! - настойчиво произнес он. - Вот моя рука, попробуй, она теплая!
        - Да разве это важно? - Даша засмеялась. Это был счастливый смех. - Конечно, мы с тобой умерли, а как же иначе? Если бы ты, любимый, мог видеть свое лицо, то понял бы это сразу.
        - Да? Ну это как раз просто, - Грива тронул сенсор, превращая часть обзорного окна в зеркало. - Сейчас ты…
        И осекся.
        Из зеркального овала на майора Гриву смотрел совсем другой человек. То есть не то чтобы совсем другой. Этот человек был похож на майора Гриву. Даже очень похож. А еще больше он был похож на кадета Гриву, того, который только-только переступил порог Высшей Императорской Школы.
        Артёму стало ясно, почему темнокожая полицейская сначала приняла его за несовершеннолетнего Фахти. Да он сам бы принял себя за мальчишку! Чудеса да и только. Теперь они с Дашей выглядели ровесниками. Хорошо это или плохо? А черт его знает. По крайней мере ясно, что с такой физиономией соваться в русское посольство не стоит. Его попросту примут за самозванца. Хотя… Если он помолодел за последние несколько часов и те, кто его ищет, об этом не знают…
        - Дашенька, скажи мне, пожалуйста, мое лицо изменилось только сейчас, или вчера оно тоже было таким?
        - Ар Т’ом, это шутка, да? Мы же умерли. После смерти даже старики сразу становятся молодыми. Это все знают.
        Грива с беспокойством посмотрел на свою подругу. То, что она полагает их умершими, это еще полбеды. А вот то, что она не способна воспринимать реальность, это хуже. Толстуху-полицейскую, которая приняла Артёма за «несовершеннолетнего Фахри», только слепой мог бы счесть юной.
        - Да нет же, Ар Т’ом! (Артём, зови меня Артём, милая! - попросил Грива). Да, Артём, хорошо. Только мы, пришедшие из другого мира, становимся молодыми. А те, кто родился здесь, они - всякие. И молодые, и старые…
        - А умершие тут отправляются в мир жизни, да? - подхватил Артём. Его раздражало, когда в дикарских суевериях Даши чувствовалась логика. Это значило, что разубедить ее будет не так легко.
        - Ну да, только не в мир жизни, а в мир жизни-смерти, - подтвердила Даша.
        Ну да, это было именно то слово. Означающее не просто смерть, а смерть-жизнь. Многозначность Дашиного языка едва не ввела Гриву в заблуждение. Теперь он понял… Что ничего, собственно, не изменилось. Жизнь-смерть… Это перерождение, что ли?
        - Кто тебе это рассказал? - поинтересовался Грива.
        - Шадаква.
        - А он откуда узнал? - Беседуя, Артём одновременно переориентировал вертушку.
        Теперь они летели не к русскому посольству, а к деловому центру. Там, в переплетениях многоуровневых переходов, Грива рассчитывал найти свободную точку доступа в Сеть. Да и позавтракать не мешало бы. В деловом центре полно бесплатных корпоративных бистро для младшего персонала.
        - Как это - откуда узнал Шадаква? - Даша очень удивилась. - Да он же и есть Шадаква!
        Шадаква. Пришедший Издалека. Пришедший откуда-то… чего нет. Или, с тем же успехом, его имя можно перевести как «Пришедший из другого мира».
        Вот такие пирожки с зубрятиной.
        Артём Грива
        Найти подходящее бистро, где мы с Дашей не привлекали бы внимания, оказалось не так-то просто. Проблема была в цвете кожи. Даже здесь, в деловом центре, белых почти не было. Наконец я подыскал местечко, где сидела парочка белых европейцев… оказавшихся, впрочем, калифорнийцами. Причем знакомыми. Надо же! На планете восемь миллиардов, а напротив нас сидели батины друзья из Кермаля. К счастью, они меня не узнали. Скользнули любопытными взглядами… И вернулись к своему разговору. Краем уха я уловил слова «Стенфорд», «ифрит», «массовое помешательство»… Я навострил уши. Жаль, если в Стенфорде случилось что-то дурное. Отец говорил: это место, где живет подлинная американская культура. И он прав.
        К счастью, со Стенфордом все было в порядке. Или к несчастью, потому что пострадало не меньше десятка калифорнийских городов. Сотни тысяч жертв. Убийства, самоубийства… За тот год, что я провел в палеолите, в моей родной эпохе продолжалась пандемия немотивированной агрессии.
        Что ж, будем начеку. Я посмотрел на Дашу. Моя девочка ела мороженое. Первый раз в жизни. На это стоило посмотреть! Даша заметила, что я за ней наблюдаю, улыбнулась перемазанным ртом:
        - Очень вкусно!
        - Ешь медленно. Оно холодное.
        - О да! Очень, очень холодное!
        Ну да, холодное - на ее языке означает нечто очень приятное. Когда мы окажемся в России, она поймет, что не все холодное - хорошо. Если мы там окажемся… Если аналитики «Аладдина» не просчитают нас раньше.
* * *
        Как работает аналитический отдел любой разведки, Артём знал. И план операции по собственному поиску мог бы расписать не хуже «умников» из отдела внутренних операций «Аладдина». Скорее всего, именно они сейчас руководят поисками беглецов.
        Первыми берутся под плотный контроль ближайшие родственники и друзья. Живое наблюдение, постоянное сканирование всех информационных линий, «ведение» объектов через космическую сеть связи. Все, к кому объект может обратиться за помощью и получить ее. Следующий уровень - возможные контактные точки. То есть лица, способные по долгу службы или в силу своего положения и личностных качеств оказать объекту (то есть Гриве) содействие. Все русские представительства в Париже и окрестностях. Все центры коммуникаций: от центрального аэропорта до маленьких причалов на берегах Сены. Хотя нет, причалы контролировать не надо. Проще проверять сами катера и яхты. Одновременно - все возможные контакты Гривы в Париже. Тут им придется повозиться. Сначала всех парижан профильтруют через сито и выявят тысячи полторы потенциальных контактеров. С этим «Головастый» управится минут за пять. И калифорнийские друзья отца в эти полторы тысячи не попадут. Они -
«второй слой связей третьего порядка», если пользоваться терминологей Департамента внешней разведки России. Возможно, в «Аладдине» эту часть контактеров называют иначе, но суть от этого не меняется. Очередь дойдет и до них. Но не сейчас. Самое раннее - к завтрашнему утру. И постоянного наблюдателя к ним точно прикреплять не будут. Ограничатся спутниковым сопровождением.
        Главный ресурс пойдет на связи «первого порядка»…
        А как раз ими намеренно пренебрегут. Те, кто пытается вычислить майора Гриву, знают, что он - бывший разведчик. И тоже знает правила. А уж контакты у него - крайне неудобные. Далеко не всем родичам и друзьям Артёма спецы «Аладдина» могут вот так, за здорово живешь, «поставить хвосты». Друзья-однокашники Гривы - очень неплохие специалисты по купированию «хвостов». Даже изрядное технологическое превосходство «Аладдина» не гарантирует от того, что систематическая слежка будет
«вскрыта».
        И начнется веселая игра: «Угадай, знаю ли я о том, что за мной следят?»
        Ведь настоящий профи никогда не станет тупо «сбрасывать хвост». Он будет делать вид, что по-прежнему ничего не видит… А сам станет вертеть этим «хвостом» как пожелает. А что делать с теми «контактами», слежка за которыми - вообще дипломатический скандал? Например, дед. Или кто-нибудь из дедовых друзей-министров, с которыми Грива знаком лично и вполне может рассчитывать на сочувствие и поддержку… Которую они ему, безусловно, окажут. Да Артём хоть на самого Государя может выйти напрямую. Камергер Двора как никак. Словом, заблокировать все первоочередные связи Артёма у «Аладдина» нет никакой возможности. Зато можно «развесить колокольчики». То есть сформировать «сторожевую сеть» вокруг возможных контактов. Конечно, это куда более трудоемкий способ, зато ежику понятно, что сейчас вся сеть «Аладдина» в России - сплошной взведенный капкан. Или, скорее, - минное поле. Убить ведь проще, чем поймать. Нет, в Россию Артёму сейчас лучше не соваться. Но при этом надо как-то убедить противника, что он уже дома. Как это сделать? Черт его знает. Но если получится запустить такую дэзу, Грива сразу получает
огромное преимущество. Какими бы ни были возможности
«Аладдина» и «Головастого», всё же они не безграничны.

«А ведь не только „Аладдин“ будет меня ловить!» - напомнил себе Грива.
        Есть еще Китай, который наверняка - в курсе. Червь-Дракон гарантированно «слил» информацию. Есть друзья-японцы, тоже весьма любопытные. Индусы. И их нельзя недооценивать. Друг Ванька как-то говорил, что почти в любом солидном оздоровительном центре России имеется свой продвинутый йогин. И сколько среди них
«неформалов», то бишь вражеских шпионов, никому не ведомо. Китай, Индия, Япония… Ну, и Израиль, это наверняка. У Моссада на Гриву наверняка отдельная база. Еще со времен его работы в русской разведке. И всех их было бы идеально направить по ложному следу. Ловить черную кошку в темной комнате особенно увлекательно, если ее там нет. А уж если ловцов - целая свора…
        Но чтобы изготовить качественную дэзу и скормить ее всем заинтересованным лицам, Гриве нужен не просто выход в Сеть. Тут нужна операция. В принципе, Артём представлял, что и как нужно сделать. Сколько человек и какого профиля задействовать… Но его нынешние ресурсы были весьма ограниченны. Хотя… Есть одна возможность. Заодно и должок можно вернуть.
        Глава седьмая
        Путь обмана
        Артём Грива
        Из делового центра я решил убраться. Из-за калифорнийцев. Как ни мала вероятность того, что они попадут на крючок ловцам «Аладдина», но она существует.
        Уйти - и при этом максимально запутать следы.
        Первый этап - простой, как грабли. Войти прямо в роскошное здание «Эйр-Франс» (свежайший, с иголочки, небоскреб, окутанный световыми полотнами рекламных голограмм), проникнуть в общую Сеть с одной из рабочих дек и слепить два билета на чартер до Минска. Причем сделать это надо так, чтобы нас не обнаружили сразу, но непременно выявили при более тщательной проверке.
        Начальный ход операции мне подсказала жизнь. Забегаловка сети «пицца-хат». Скрытно (чтобы раньше времени не попасть на спутниковый «глазок») мы вошли внутрь и обзавелись парой бесплатных рекламных бейсболок.
        Затем, с «черного хода», проникли на кухню, где я, пользуясь нынешней юношеской внешностью, выпросил у пожилой индианки пару просроченных пицц.
        Потом, уже не скрываясь, поскольку козырек правильно надетой бейсболки практически полностью закрывает лицо от «верхнего» наблюдателя, мы двинулись прямо к цели.
        Даша вела себя просто замечательно. Походка, жесты, всё очень естественно. Даже опытный глаз не распознал бы в ней дикарку из палеолита. Если, конечно, не очень присматриваться.
        В здание мы вошли без проблем. И в дверь «только для персонала» - тоже. Коробки с пиццей плюс наши тинейджерские физиономии сработали не хуже пропуска. Одна из охранниц даже придержала нам дверь.
        Теперь - вдоль коридора, заглядывая в каждую дверь со стандартным вопросом: пиццу заказывали? Нет? Извините, ошиблись. В некоторых комнатах никого не было. Но в них, увы, не было и билетного терминала. Зато в одной из таких «пустышек» я позаимствовал два стандартных рабочих комбинезона, на одном из которых была даже приколота карточка хозяина. Вернее, хозяйки.
        Наконец, мне повезло. Комната, в которую мы заглянули, была пуста, и в ней имелась активированная «точка».
        Ни кода доступа, ни проверки пользователя не потребовалось. Да и зачем? Любой может связаться с фирмой и заказать пару билетов. Хоть отсюда, хоть из общего зала, хоть из собственного дома. Я и заказал. Два билета в бизнес-класс для мадам и мсье Иванович. На чартер, вылетающий через одиннадцать минут. Компьютер скушал. Нет проблем. Внутриевропейский сервис допускал сначала сесть в самолет, а потом купить билет. Форму оплаты я тоже указал: «кэш». Сейчас практически никто не расплачивался наличными, но формально - никаких проблем. А поскольку я находился все-таки не в общем зале, а «внутри» системы, то ничто не мешало мне сделать в заказе отметку: платеж произведен. Я мог бы воспользоваться одним из собственных счетов, благо все пароли и коды я помнил, но они уж точно под контролем. Так что пришлось пойти на этот маленький криминал.
        Подобное жульничество система выявит не позднее, чем через сутки. Но суток вполне хватит. Совершив сие преступное деяние, я вышел в платный сервер Соломоновых островов, арендовал свободный домен, создал там фиктивную личность «господин Иванович», открыл на его имя счет в банке и зарегистрировал «личность» в Сети. Затем скопировал туда же простейшую программку, которая должна была ровно через сорок минут после аренды домена аннулировать билеты. С этим тоже проблем не будет. Регистрационный компьютер чартерного «крыла» подтвердит, что нас нет на борту. Далее система вычтет десять процентов неустойки и отправит разницу на счет
«Ивановича». Но не всю. Потому что через восемнадцать минут другая программа произведет заказ двух билетов (только уже эконом-класса) на следующий чартер, который к этому времени уже будет выруливать на взлетную полосу. Сделав это, еще через две минуты домен самоуничтожится. В этом прелесть платных серверов - полная конфиденциальность. Уж если что уничтожено, то уничтожено полностью. Правда, если в течение часа с момента заказа право на информационное пространство не будет оплачено, доступ к домену будет закрыт на неопределенный срок… до факта оплаты или пока серверу не понадобится свободное место.
        Я не сомневался, что мои коллеги из «Аладдина» обнаружат и вскроют домен за полчаса, найдут, естественно, дырку от бублика, мгновенно заподозрят, что ребята с Соломоновых островов решили информацию скрыть…
        Но это - позже. А сейчас я арендовал еще один домен, на этот раз - на Аляске. Туда я загрузил программу, которая должна была сразу, как только «наш» второй чартер сядет в Минске, влезть в базу «Эйр-франс» (сущие пустяки, как оказалось) и подтереть сведения о мадам и мсье Иванович. А еще через пятнадцать минут
«хлопнуть» всю информацию о данном чартере. И самоуничтожиться.
        Пальчики мои, как и голова, за год отвыкли от интеллектуальной работы, поэтому на всю игру потребовалось немного больше времени, чем я рассчитывал. Но в целом я уложился. И даже осталось несколько минут, чтобы вытянуть ноги и с удовольствием представить, как закрутится моя обманка.
        А выглядеть это будет так.
        Господа «аладдиновцы» сейчас наверняка не только «держат» подходы к аэропорту, но и фиксируют в онлайновом режиме все информационные потоки по вылетам. Причем особенно старательно отслеживают те «крылья», которые летят в Россию. И господа Иванович, расплатившиеся наличными прямо в самолете, несомненно привлекут их внимание. То, что «Ивановичи» - фикция, они узнают очень скоро. Однако время есть,
«крыло» в воздухе, деться «Ивановичам» некуда, поэтому агент, обнаруживший подозрительный «следок», не станет кричать «пожар» и делиться информацией тоже не станет. Зачем делить славу? Да и аэропорт - под плотным контролем. Вероятность того, что я смог сесть в «крыло», - мизерная. Кому хочется оказаться в дураках, подняв шум попусту? Так что мой коллега попробует раскрутить все сам. Он проследит, откуда прошло сообщение, - и легко установит данную точку. Запросит спутник и данные видеонаблюдения - и «Головастый» их ему предоставит. Хотя тоже не сразу, а через какое-то время, поскольку влезать он будет не в билетную базу
«Эйр-франс», как я, а в ее систему безопасности. Причем, не оставляя следов. В том, что «Головастый» справится с задачей, я не сомневался. Итак, мой неизвестный коллега получит неоспоримые доказательства, что я - это я.
        Ура! Но тут возможны два варианта. Либо он, на эйфории успеха, поспешит доложить начальству немедленно. Либо окажется достаточно умным, чтобы сопоставить время и выяснить, что одновременно заказывать билеты и сидеть в самолете я никак не мог. И тут ему на экран выскочит информация о том, что Ивановичи как раз сейчас взлетели на другом «крыле». И на это «крыло» я уж точно успеваю. Потому что есть доказательства, что я прилетел в аэропорт. То есть пока их, конечно, нет. Но - будут. Возможно, мой бдительный оппонент сразу закричит: «Пожар!» Возможно, сначала еще раз перепроверит все данные. Это уже не важно. Как только он оповестит начальство, все тут же будут поставлены «на уши», а опекающие аэропорт сотрудники получат страшный «втык»… Будем надеяться, что сбивать «крыло» не станут, а попытаются тихонько взять меня в Минске. Возможностей - достаточно.
        А в Минске меня не окажется. Более того, через пятнадцать минут (вполне достаточное время, чтобы прилетевший добрался до своих и попросил прикрытия) все данные о рейсе будут стерты. Останутся, конечно, свидетели, с которыми можно работать: стюарды, пассажиры… Но экипаж - русский. Так за здорово живешь допрашивать их не позволят. А потом, кто поверит, что меня на борту не было? Скорее решат, что наши спецслужбы уже проинструктировали экипаж. Да и пассажиров тоже. Трудно, трудно искать в темной комнате черную кошку, если ее там нет.
        - Переодевайся, любимая, нам пора бежать дальше.
        Все-таки до чего она красива, моя Дашенька! Особенно когда на ней ничего нет.
        - Погоди, это закрывается так, - я помог ей справиться с липучкой на шортах. - А теперь пошли. Еще немножко полетаем.
        В скоростном лифте мы поднялись на служебную стоянку. Там был охранник. Я поинтересовался у него, какая вертушка техслужбы свободна.
        - Куда летим, Мари? - спросил он не у меня, а у Даши.
        Имя он прочитал на бейдже. И наверняка запомнил.
        - В аэропорт. На второй терминал, - ответил я.
        Даша вопроса, естественно, не поняла. Но улыбнулась так мило, что охранник сразу стал истинно по-французски галантен. Проводил нас до вертушки, лично запрограммировал маршрут, спросил, когда мы заканчиваем работу. Я ответил: в шесть.
        - Мадемуазель не откажется после работы со мной поужинать?
        Даша еще раз мило улыбнулась, что было воспринято как согласие.
        - Я буду ждать с нетерпением! - воскликнул ловелас.

«Жди, жди, дорогой, - подумал я. - Но не обижайся, если настоящая Мари окажется пожилой китаянкой, матерью целой своры французских китайчат».
        В аэропорт мы прилетели через одиннадцать минут. Пропустили нас без запроса. Может, тут так принято, а может, любезный охранник предупредил.
        - Пошли поедим, - сказал я.
        - Мы же ели недавно! - запротестовала Даша.
        - Это - впрок, - сказал я. - Неизвестно, когда придется есть в следующий раз.
        На самом деле я собирался выждать. Мое время наступит тогда, когда мой неизвестный партнер по большой игре закричит: «Пожар!»
        Несомненно, и после прохода моей дэзы наблюдение за аэропортом не снимут. В
«Аладдине» дураков не держат. Но какое-то время эффективность заслона будет очень низкой. Начальство начнет трясти агентов, пытаясь выяснить, мимо кого проскочила та самая «черная кошка», слух о том, что я уже внутри, распространится - и агентура расслабится…
        Но пока парни бдили. За время, что мы шли через зал в кафе, я засек троих. Одного
        - когда тот что-то сказал в коммуникатор, а коммуникатор был - стандартный аладдиновский. Я сам носил такой же когда-то. Двух других - потому что они время от времени обменивались взглядами с первым. И тут же демонстративно отворачивались. Квалификация у всех троих была - так себе. С одним, на котором коммуникатора не было, я даже поговорил: позволил себе такую вольность, потому что парень был явно из «привлеченных». «Ополченец», а не профи. Профи стерегут взлетное поле. И браслета-коммуникатора парню не дали потому, что никто из его начальства не предполагал, что этот хлюпик сможет поймать такую акулу, как я.
        Ему наверняка показывали мою физиономию, но я попросил его посторониться, и он посторонился, не проявив ко мне ни малейшего интереса, потому что засмотрелся на Дашины загорелые ножки. И лицо ее он тоже не «срисовал», зато наверняка запомнил имя на бейдже и уже представлял, как он будет «пробивать» это имя, используя в личных целях служебный доступ. Но факт того, что мы с Дашей - в аэропорту, он несомненно зафиксирует. И в нужное время передаст информацию дальше по цепочке.
        Конечно, существовала вероятность, что эти трое - ширма для настоящего специалиста. И тот нас уже опознал. Но я в это не верил. Когда за мной пристально наблюдают, я это всегда чувствую. Да и облава была организована наспех. Задействовали всех, кто оказался под рукой. Общую подготовку в «Аладдине» проходят даже уборщики помещений. Вот их небось и отправили на дальние подступы.
        Мы спокойно пообедали. Затем я оставил Дашу дегустировать соки, а сам спокойно зашел на кухню, взял пылесос и отправился в помещение пилотов «Эйр-Франс». Видеонаблюдения на служебной территории «Эйр-Франс» не было. Что мне нравится в Запад-Европе, это правильные взаимоотношения корпораций. «Эйр-франс» арендует помещения у аэропорта, поэтому служба безопасности аэропорта не имеет права наблюдать за частной жизнью корпорации. А корпорация не имеет права устанавливать свои средства наблюдения, поскольку помещения принадлежат аэропорту.
        Эту и еще много полезных мелочей я узнал, работая в русской разведке.
        Я был не единственным уборщиком «Эйр-Франс». У одного своего «коллеги» я узнал, где находится прачечная. А другого, примерно моего нового возраста и близкой комплекции, драившего туалет, попросил отнести пылесос. Меня, мол, срочно требует начальство, а пылесос я брал на полчаса. А туалет я потом за него домою. Обрадованный паренек подхватил пылесос - и был таков. Итак, один техник с пылесосом вошел, один вышел. Баланс сохранен. А я - в прачечную. Один комбинезон аэродромного персонала я надел на себя, второй обмотал вокруг туловища. Сверху натянул свою «старую» форму. «Потолстел» килограммов на двадцать. Теперь осталось немного изменить походку (по сложенному носку - под каждую пятку), руки в карманы и вразвалочку на выход. В кафе заходить я не стал. Поманил Дашу издали. Шепнул:
        - Не удивляйся, так надо, - притянул к себе, ухватил за крепкую попку, укусил за ушко и повлек к клозету. Двери его украшала надпись о том, что внутри ведется наблюдение. «Разумеется, в целях вашей безопасности, дамы и господа», - сообщала мне на трех языках - английском, французском и русском - заботливая администрация. Поэтому, оказавшись внутри (не показывая лица, разумеется), я первым делом залепил жвачкой зрачок видеокамеры. Если бы мы были в Англии или Германии, сюда бы мигом примчался «безопасник». Но Франция есть Франция. Здесь, во-первых, никто не бегает по пустякам, а во-вторых, вполне добродушно относятся к маленьким шалостям сексуально озабоченных подростков. Так что несколько минут у нас есть. Вполне достаточно, чтобы Даша успела надеть под униформу техника комбинезон аэродромного персонала.
        Мы с Дашей сидели на каких-то коробках в двадцати шагах от выхода на поле и делали вид, что занимаемся петтингом.
        Ну не то чтобы только делали вид… Но ведь мы должны выглядеть достоверно, правда? У последних ворот дежурили не «ополченцы», а настоящие охотники. Очень толковые. Я их увидел только тогда, когда к ним примчался проверяющий. Его появление значило, что весть о нашем «отлете» уже достигла ушей руководства. Одного он забрал, второй остался. Но теперь я его видел.
        Первый вернулся минут через десять. Что-то сказал второму (они уже не думали о конспирации), и тот зашагал в выходу.
        Пора, решил я. И подставил ногу важно шествующему к воротам пилоту.
        Тот споткнулся, едва удержал равновесие… И разумеется, обрушил на нас гром начальственного гнева. Мол, такие-сякие, бездельники-лодыри, вместо того чтобы работать… А вот сейчас он сообщит нашему менеджеру…
        - Не надо менеджера, мсье! - пискнул я. - Мы уже идем! Бежим работать! Нас здесь уже нет!
        И, подхватив Дашу, прошмыгнул в ворота.
        Наблюдатель нас прохлопал! То есть, когда пилот начал орать, он конечно посмотрел на нас, но, увидев обыденную сцену, отвернулся. Тем более что он уже знал, что я на борту чартера!
        В «крыло» мы проникли через передний грузовой люк. Вместе с багажом пассажиров.

«Крыло» израильских авиалиний летело в Хайфу. С посадкой в Барселоне. Это я выяснил еще в офисе «Эйр-Франс».
        - В чем дело, паренек? - осведомился второй пилот, когда я нагло ввалился в кабину. - Не то скушал на обед?
        - Шалом, - сказал я, обращаясь к первому пилоту, который (в отличие от второго) глядел на меня настороженно и даже расстегнул кобуру.
        - Нуждаюсь в формальной помощи, - произнес я на африкаанс.
        Второй пилот выпучил глаза и привстал. Надо полагать, диалекта противника номер один он не понимал, а сам язык хозяев второй половины Африки узнал наверняка.
        А вот первый пилот меня понял, кодовую фразу воспринял. Но руку с кобуры не убрал.
        - Одиннадцать десять бейт восемьдесят плюс, - произнес я совсем тихо, так, чтобы услышал только он.
        Это был код Моссада, которым меня на всякий случай снабдили во время моей практики с израильскими коммандос. Код был переменный, зависящий от даты и времени суток, но очень простой. Возможно, за те годы, что прошли со времени моей аладдиновской практики, код сменили. Тогда у меня проблемы…
        На смуглой хмурой физиономии первого пилота отразилась работа мысли. Он тоже прибавлял и умножал. Потом, все еще хмурясь, сообщил мне неприятную новость.
        - Этот код устарел, приятель. Назови новый - и я в твоем распоряжении.
        - Знаю, что устарел, - согласился я. - Но я получил его пять лет назад. И он не должен быть аннулирован. Мы работали «под прикрытием» с полной изоляцией.
        Пилот задумался, прикинул мой возраст… В России меня за подобное заявление в лучшем случае выкинули бы пинком под зад. Но в Израиле тринадцатилетний разведчик
        - норма. Они там с десяти лет берут в руки оружие.
        - Нет, - задумчиво произнес пилот. - Код не аннулирован. - И, на иврите, второму пилоту: - Все в порядке. Мальчик из Моссада. - И снова мне, тоже на иврите: - Чем я могу помочь?
        - Никто не должен знать, что мы здесь, - быстро сказал я. - Высадите нас в Барселоне.
        - Я должен буду доложить, - возразил пилот. Он снова насторожился.
        - Тридцать третий сектор, - сказал я. - Только руководителю. Иначе вы нас подставите.
        Тридцать третий сектор Моссада занимался Конго. Я об этом знал. Знал ли пилот? Сомневаюсь. Но он успокоился.
        - Хорошо. Кто второй?
        Я выглянул из кабины и позвал Дашу.
        Второй пилот присвистнул в восхищении.
        - У нее - фармакологический шок, - быстро сказал я. - Сработала блокада.
        - Бедняжка… - пробормотал второй пилот, и блеск в его глазах угас. - Такая красавица.
        - Может, ее еще восстановят, - безнадежным голосом произнес я.
        - Может, доставить вас домой, сынок? - спросил первый пилот.
        Я покачал головой.
        - Нельзя. Работа не закончена.
        Сразу за кабиной располагался крохотный медицинский отсек. В нем мы и провели полтора часа, пока «крыло» не приземлилось в Барселоне.
        А через полчаса мы снова были в воздухе. И на этот раз летели туда, где я надеялся найти укрытие на ближайшие пять-шесть дней. И выработать дальнейший план действий.
        Глава восьмая
        Повелитель зверей
        Ворота были хорошие. С тремя «глазами», с контуром антирезонансной защиты, объемными детекторами и стационарным парализатором на тонкой шейке сервопривода. Но это - для тех, кто не понимает намеков. Для тех, кто их понимает, достаточно и самих ворот, чтобы осознать: хозяин расположенных по ту сторону стены угодий не любит незваных гостей.
        - Саваи-сан никого не принимает, - безапелляционным тоном сообщил коммуникатор. - Никаких исключений ни для кого. Оставьте ваше сообщение в общем накопителе.
        - Прошу вас передать Саваи-сан: его хочет видеть человек из прошлого, - терпеливо произнес Артём. - Это важно.
        - Оставьте ваше сообщение в общем накопителе, - отрезала упрямая электроника.
        Вот так. Ускользнуть от могучего «Аладдина», совершить путь в десять тысяч километров… И споткнуться о глупую программу.
        Грива сделал шаг назад, прикинул возможность проникновения за периметр. Решил: без спецсредств - никак. Оглянулся на Дашу. Девушка спокойно ожидала развития событий. За двое суток, прошедших со времени их побега и стремительных перемещений по миру двадцать первого века, Даша привыкла точно и быстро выполнять то, что говорил Артём. Но в советчики совсем не годилась.
        Оставить сообщение в накопителе Грива не смог бы, даже если бы захотел. У него не было ни браслета-коммуникатора, ни вшитого импланта, ни даже простейшего устройства связи. Обзавестись подобной игрушкой было нетрудно. Можно взять в любом автомате, торгующем всякой мелочью. И платить не надо. Как и во всех цивилизованных странах, в Японии услуги и личные средства связи минимальной конфигурации бесплатны. Но, увы, тот, кто ими пользуется, автоматически регистрируется в общей Сети (никаких документов - достаточно заглянуть в глазок сканера сетчатки)… И любой, кто находится в розыске, опознается мгновенно. Были, конечно, и неофициальные способы приобретения коммуникатора. Но на черном рынке свои системы опознания, а осведомителей там - пруд пруди. Так что и в этом случае вероятность утечки информации весьма велика.
        Впрочем, даже будь у Артёма коммуникатор, все равно у него нет времени ждать, пока у хозяина дойдут руки проверить содержимое накопителя.
        Какие есть другие способы попасть в усадьбу?
        Грива сосредоточился, пытаясь представить то, что по ту сторону стены. Может, память подскажет что-нибудь. Все-таки он прожил у Саваи две недели…
        Память услужливо подкинула те места, где Артём провел большую часть этого времени. Игровая площадка, зверинец, вольеры…
        Д’ше надоело ждать. Она в последние дни только и делала, что ждала. Или бежала куда-то в неизвестность. Или летела. Если бы она не знала, что умерла, то, наверное, этот мир смерти ошеломил бы ее: ядовитый воздух, огромные, как горы, хижины, поселки, больше похожие на увеличенные в миллионы раз термитники. И люди, люди, люди… Все - чужие, страшные, опасные… Люди мира смерти. Но всё это как будто отделено от Д’ши тонкой невидимой пленкой. Словно она - внутри огромного рыбьего пузыря. Д’ша чувствовала, как по ту сторону пленки бурлит злая сила… Но не видит ни ее, ни Ар Т’ома… Артёма, поправилась она. Так его зовут на грубом здешнем языке, которого Д’ша не знала, но слышала и понимала, что он - грубый. Язык был разным, но всегда - мертвым. Так говорили чужие, которые захватили их в саванне. Мир мертвых, в котором только двое живых - она и Артём.
        Д’ша посмотрела на небо. Небо тоже было другим. Чужим. Но приятным. А длинная стена перед ними была плохой. Не очень высокой. Д’ша могла бы перелезть через нее. Или взобраться вот на то дерево, раскачаться и прыгнуть. Но Артём лезть через стену не будет. Хочет, но опасается. Д’ша чувствовала это. Значит, так и надо. Артём - знает. Он тоже стал другим в мире смерти. Не потому, что помолодел, а другим внутри. Когда Д’ша увидела его впервые, он был смешным и неуклюжим, как слоненок. Потом он познал свою силу… И не принял ее. Архо сказал: во время последнего испытания Артём отверг Похитительницу Желания. Не обманул, а отверг. Силой. Такого не было никогда. Она умерла бы, но Шадаква ее спас. И ушел. Лучше бы умерла Похитительница. Д’ша не любила ее. Никто из женщин ее не любил. Даже женщины-вабу, хотя для вабу Похитительница Желания была - как Шадаква для их племени. Шадаква напрасно ее спас. Похотливые твари, черные люди-обезьяны, которые пленили их в саванне, все равно убили ее. Не надругались. Сразу убили. Прикололи копьями к земле и отрезали ей голову.
        Ветер переменился. Теперь он дул со стороны стены… И Д’ша почуяла знакомое: запах больших кошек. Знает ли Артём, что по ту сторону стены живут хищные звери? Надо его предупредить.
        Д’ша подошла к своему возлюбленному, коснулась его руки…
…Грива вздрогнул. Он увидел.
        Зверь неторопливо двигался по самому краю арены. Мечущийся хвост задевал стальные прутья. Зверь почуял восхитительный запах мяса. Запах звал его… Но между зверем и мясом стоял человек.
        Зверь знал: человек может сделать больно. К человеку нельзя приближаться…
        - ПОЗОВИ ЕГО!
        Грива снова вздрогнул. Но справился со страхом.
        - Кто ты? - мысленно спросил он.
        Ответа не последовало. Грива колебался. Не знал - стоит ли послушаться. И - сможет ли он?

…Зверь замер. Зов пришел. Не голод, не запах самки. Зов. Противиться ему зверь не мог. Не хотел…

* * *
        - Как ты это делаешь? - спросил маленький мастер.
        Они сидели втроем на татами в небольшой беседке. Перед ними был столик на коротеньких ножках. На нем - рис, рыба и овощи. Японская еда. Грива и Саваи пользовались палочками. Саваи - виртуозно, Грива - не слишком ловко, потому что отвык. Даша ела руками. Придет время - Грива научит ее пользоваться столовыми приборами самых разных народов. Главное - до этого времени дожить.
        Леопард лежал между Саваи и Гривой. Время от времени он поднимал голову и одаривал Артёма влюбленным взглядом.
        - Как ты это делаешь?
        Грива пожал плечами.
        - Трудно объяснить. Я его позвал - и он пришел, вот и все.
        Это была правда. Он - позвал. И зверь пришел. «Взбежав» по голой скале, перелез через пятиметровую решетку тренировочного поля, спрыгнул в наполненный водой ров, переплыл его, пронесся через парк под вопли перепуганных работников, стрелой взлетел на растущую у периметра сосну, головокружительным десятиметровым прыжком перемахнул на дерево уже по ту сторону ограды, белкой сбежал вниз по стволу…
        Спустя несколько минут ворота распахнулись. Из них выбежала толпа вооруженных разнообразным звероловецким инвентарем работников, возглавляемая самим великим мастером Саваи.
        Но ловить зверя не было необходимости. Леопард лежал у ног Артёма и смотрел на человека влюбленными глазами голодной кошки.
        - Не надо его обижать, - попросил Артём. - Его покормить надо, Саваи-сан. Он молодой, ему для роста много мяса нужно.
        - А то я не знаю, - проворчал великий мастер. - Вернулся, значит?
        - Как видите.
        - Девушка - оттуда?
        - Да.
        - Молодой Хокусай предупреждал, что у меня может быть гость, - сказал Саваи.
        - А он сказал, что… - начал Грива.
        - Не сказал, - перебил Саваи. - Но - дал понять. Пойдемте. Невежливо держать у порога таких интересных гостей.
        - Вы можете жить у меня столько, сколько потребуется, - сказал Саваи. - Сверху мое имение не просматривается. Экран. Слуги будут молчать.
        - Благодарю, - Грива церемонно поклонился, потом погладил леопарда по загривку. Поймал обеспокоенный взгляд Даши, улыбнулся ей, мол, не беспокойся. Я знаю, что такое леопард. Он не причинит нам вреда. Артём и зверь были сейчас связаны. На уровне чувства. Нечто похожее возникает между хозяином и его собакой. Они понимали друг друга и радовались тому, что они рядом друг с другом. Но если у собаки любовь к хозяину - это навсегда, то у леопарда - только до тех пор, пока Артём «держит» эту связь. Если Грива ее разорвет, зверь снова станет зверем.
        - Твоя девушка тоже так умеет? - спросил Саваи.

«Он мне завидует», - подумал Грива.
        - Нет. Там… Я вообще не видел там прирученных животных. В прошлом люди и хищники - просто конкуренты.
        - Я так и полагал, - кивнул Саваи. - Ты расскажешь мне об этом?
        - Всё, что смогу, - пообещал Грива. - Только времени у нас - два-три дня.
        - Почему? Я же сказал: вы можете оставаться здесь столько, сколько потребуется.
        - Нет, - покачал головой Грива. - Когда начнут отрабатывать все мои контакты, то обязательно выйдут на вас, уважаемый Саваи-сан.
        - Пусть так, - великий мастер остался спокоен. - Здесь мой дом. Здесь - никаких научных лабораторий. Если «Аладдин» захочет тебя получить - пусть действует по официальным дипломатическим каналам. Но будет отказ, не сомневайся.
        - Никто не станет делать официальных запросов, - сказал Грива. - Сначала будет силовая операция, а уж потом всякие дипломатические увертки-оправдания.
        - Командующий силами самообороны в нашем округе - сын моего друга. Я попрошу его…
        - Не надо, - качнул головой Грива. - Рассказать вам, мастер, что было полтора года назад в Лас-Вегасе?
        - …И что было четыре месяца назад - в Пхеньяне, я тоже знаю, - подхватил Саваи. - Думаешь, старый отшельник не видит ничего, кроме своего зверинца?
        - Нет, я так не думаю, - вежливо ответил Грива. - А что произошло четыре месяца назад в Пхеньяне?
        - То же, что и в Лас-Вегасе. Большой Китай был в ярости, - Саваи захихикал. - Едва до войны не дошло.
        - Здесь будет то же самое, - твердо сказал Грива. - Три дня, мастер. Не больше. Иначе, боюсь, будет очень плохо. Всем.
        Грива немножко покривил душой. Саваи не установят через три дня. А если и установят, то вряд ли с ходу начнут силовую операцию. Сначала поищут более мирные подходы.
        Если план Гривы сработал, то сейчас все силы Комитета нацелены на Россию. Три дня его будут искать там. С максимальным старанием. На четвертый усомнятся, на пятый начнут допускать вероятность того, что Гривы в России нет. И «уплотнят» границы. Грива должен проскочить на пару дней раньше.
        - Хочешь, помогу тебе попасть в Россию? - предложил Саваи. - У меня есть знакомые…
        - Мастер сделал паузу, подыскивая слово… - Знакомые, которые возят кое-какие товары к вам. Не совсем официально.
        - Контрабандисты, - сказал Грива. - Нет, спасибо, мастер, но домой мне сейчас нельзя.
        - Боишься, что твои русские тоже не смогут тебя защитить?
        - Не успеют. Меня убьют раньше.
        - А младший Хокусай? Он - твой начальник. Он должен тебе помочь. Я его знаю: он - человек долга и чести. И он предупредил меня, ты помнишь?
        - Помню. Вы обязательно сообщите ему обо мне. Но только когда меня здесь уже не будет.
        - Не веришь даже ему?
        - Верю. Но его служебный долг - поймать меня, а не спасти.
        Грива не стал говорить, что Хокусай Танимура помог ему бежать. Чем меньше людей об этом знает, тем спокойней.
        И о том, что он не собирается в Россию, - тоже.
        Он уже выбрал место, где планировал провести следующий месяц. Южная Америка. Там - сельва, настоящие дикие джунгли. Идеальная защита и от спутников-наблюдателей, и вообще от любых техногенных средств наблюдения. Даже если противник узнает, что Грива прячется в сельве, ему придется очень постараться, чтобы Гриву изловить. Джунгли - это такое место, где главный способ передвижения - собственные ноги. И Даше там будет проще, чем в городе. Отсидеться в сельве, переждать, пока пыл охотников немного остынет…
        - Вам следует отдохнуть, - сказал Саваи и хлопнул в ладоши.
        Появился слуга.
        - Отведи важного господина и его спутницу в гостевой домик, - распорядился Саваи.
        - И сделай все, что они пожелают, - добавил он, поднимаясь с татами.
        Грива тоже встал. Леопард встрепенулся.
        - Я бы хотел вернуть зверя в его вольеру, мастер, если вы не возражаете.
        - Да, разумеется. Это наилучший вариант, - согласился Саваи. - Следуйте за мной.
        Великому мастеру было очень интересно посмотреть, как Грива будет «избавляться» от преданного зверя.
        Но ничего интересного не произошло. Грива вошел в вольеру вместе с леопардом. И
«отпустил» его. Это оказалось так же просто, как отключить виртуальный канал.
«Отпустил» - и вышел.
        Леопард печально удалился в свое пластиковое логово, а Грива с Дашей - в уютный гостевой домик на берегу пруда.
        - …Ты все еще думаешь, что мы - в мире мертвых? - спросил Артём, обнимая ее.
        - Да, - шепнула Даша, касаясь кончиком языка его уха.
        - Но мы живы?
        - Нет.
        - Почему - нет? - Артёму не хотелось спорить. Ему было слишком хорошо. У него была Даша. И весь мир в придачу. Он чувствовал каждое деревце, каждую кувшинку, плавающую на черной воде, всё живое…
        - Мы умерли, - прошептала Даша. - И вот мы здесь. Миров смерти - много. А мир жизни - только один. Тот, в котором ты рождаешься. Так говорил Шадаква.
        - Пусть, - согласился Артём, проводя кончиками пальцев по гладкой, чуть влажной Дашиной спинке. - Но я родился здесь. И наш малыш тоже родится здесь…
        Даша тихонько засмеялась.
        - Я подумала… Знаешь, что я подумала: теперь я - Пришедшая Издалёка. Но мне кажется, я не стану старейшиной в здешнем племени.
        - Не станешь, - согласился Грива. - Разве что - женой старейшины. А сейчас поцелуй меня!
        - …Ну как? - спросила Даша через минуту. - Я научилась целоваться?
        - Пока не понял, - улыбаясь, проговорил Артём. - Давай еще разок…
        К сожалению, в поместье Саваи они пробыли дольше, чем рассчитывал Грива. Даша приболела. Собственно, этого следовало ожидать: в двадцать первом веке водилась прорва микробов, которых не было в веке каменном.
        К счастью, иммунная система у Даши была в отличном состоянии, и через пять дней, с помощью комплекса фармомодуляторов и Саваи, который оказался ко всему прочему мастером шиатцу[Шиатцу - японский зонный массаж.] , девушку привели в норму.
        Зато у Гривы была возможность полазать по Сетке и обзавестись кое-какой информацией.
        Он узнал, что именно произошло в Пхеньяне. Северная Корея решила (скорее всего - с подачи Китая) избавиться от присутствия «Аладдина» на своей территории. Однажды утром несколько северокорейских дивизий обложили аладдиновскую базу и предъявили ультиматум: или представители Комитета по выявлению и пресечению покидают страну, или база будет захвачена, а все сотрудники «Аладдина» интернированы.
        Срок «аладдиновцам» дали: час.
        Часа не потребовалось. Через десять минут после этого опрометчивого заявления с аладдиновской базы на территории соседнего Вьетнама поднялись два (!) «крыла». Одно взяло курс на осажденную базу, другое - на Пхеньян. «Крылья» зафиксировали русские и китайские спутники, надо полагать, потому, что от них защиту не ставили, а вот корейские РЛС аладдиновские самолетики в упор не видели. Через двадцать минут после опрометчивого требования в столице Кореи вышла из строя вся электроника. И в войсках, обложивших базу, - тоже.
        Корейцы предприняли безумную попытку атаковать базу с легким стрелковым оружием, но полегли под «огнем» стационарных парализаторов. А генералов, принявших решение о штурме, предупредили, что следующую атаку будут отражать куда менее гуманным оружием. И, чтобы продемонстрировать реальность угрозы, со спутника влепили лазером в статую Ким Ир Сена, стоявшую перед зданием Музея корейской революции. От статуи осталась кучка мусора. И такая же кучка осталась от решимости северокорейских лидеров.
        Больше всех возмущался Китай. И солидарные североамериканцы. Но дальше громких протестов дело не зашло.

«Аладдин» уверенно двигался к мировому господству. Артём был удивлен тем, что промолчала Россия. Как будто так и надо.
        Но это были дела геополитические. А сейчас Гриву куда больше интересовали его собственные проблемы. А проблемы были.
        Например, Артём узнал, что кто-то закинул в Интерпол его и Дашины индивидуальные физические данные с пометкой «финансовое мошенничество в особо крупных размерах». Причем сделал их «мистером и миссис Смит», а в графе «подданство» указал:
«Северо-американские Соединенные Штаты». Обнаружил он также «капканы», расставленные на его счетах, причем не только на аладдиновском кредитном, но и на тех, что были у Артёма в Центальном Российском. И даже на открытом десять лет назад в связи с какой-то операцией счете в одном из кенийских банков. Словом, все немалые сбережения Гривы оказались под жестким контролем. Правда, сами счета были в порядке. Бери сколько хочешь… И маячок тут же обозначит, откуда был сделан запрос, и куда прошел платеж. Деньги, впрочем, не главный вопрос. Хуже было то, что его с Дашей физиономии (а также отпечатки пальцев, сетчатки и характеристики ДНК) имелись теперь во всех воздушных и морских портах мира, на всех пограничных пунктах и в полицейских управлениях. Кроме России и США. В русских и американских базах информации о «Смитах» почему-то не было. То ли аладдиновские ломщики не справились, то ли просто опасались, что возникнет информационный конфликт между подложными и истинными сведениями. Ну, Россия - это понятно. Но почему США? Ребятки в «Аладдине» должны понимать, что Грива может получить эти сведения.
        Что это - коридор между «красными флажками», выводящий на охотника? Или уверенность в том, что в США Гриве нечего делать?
        В любом случае это - вызов.
        И Грива решил его принять. Но - по-умному. Если его заманивают в США, то ловить будут на подходах. Так что он должен проникнуть в западню так, чтобы ни один кустик не шелохнулся. И проскользнуть между «номерами» охотничкам в тыл. А в американском «тылу» у Гривы открывались очень интересные перспективы, потому что в Сан-Франциско в настоящий момент пребывал Буркин. В роли работника русского консульства в Сан-Франциско. Правда, не старший Буркин, а его младший брат, но младший тоже знал Гриву лично. Артём был уверен, что сумеет его убедить в своей
«подлинности». И тогда Буркин-младший свяжется со старшим братом Серегой, а уж тот, матерый разведчик, подыщет способ доставить Гриву с Дашей на Родину.
        Оставалось придумать способ незаконного проникновения на территорию США. И способ этот придумал Саваи. С учетом новых способностей Артёма.
        Глава девятая
        Незаконное проникновение
        Вонь была жуткая. Все-таки хищник есть хищник. Абсорбционные фильтры, конечно, помогали. Но попробуйте-ка провести восемь часов с затычками в носу! Зато ни один таможенник не полезет в клетку к тигрице с тигрятами.
        Тигрят было двое. И мамаша, естественно. Установить с ней контакт Гриве удалось не сразу. И контакт этот был достаточно слабым - только-только чтобы не сожрала. А вот с тигрятами все получилось легко. И даже удалось немного пригасить их игривость, которая могла бы стать проблемой. Шестимесячный уссурийский тигренок - это еще та киска. На всякий случай в закрытой части клетки-контейнера сделали плоский ящик, в котором Грива и Даша могли спрятаться, если что.

«Звериный» вариант перелета предложил Саваи, когда узнал, что Грива намерен лететь в Америку. Просторная клетка, приличные условия транспортировки, никаких виз и полное отсутствие таможенных сборов. Словом, идеальный вариант для тех, кого ищут масштабно и тщательно.
        Пока летели, Грива попробовал поучить Дашу общению со зверушками. Не научил. Зато обнаружил то, что следовало бы заметить и раньше. В непосредственном контакте с Дашей его собственные способности резко усиливались. Может, правда, дело было не в контакте, а в том, что, обнимая Дашу, Артём сам приходил в некое «возвышенное» состояние. Впрочем, эти скучные слова плохо передавали то особое «единение» с миром, которое он чувствовал. Такое только стихами передать можно, но с поэзией у Гривы всегда были проблемы. В Высшей школе стихосложение было одним из предметов курса церемониалов и этикета, и Гриве поставили «зачет» из чистой благотворительности. Позже, когда он всерьез увлекся боевыми искусствами, учитель заставлял его входить в определенное состояние духа и творить в сем медитативном состоянии некие поэтические опусы. Это была обычная практика. В состояние Артём входил легко, но то, что он «создавал», было отвратительно. Что по-русски, что по-японски. Зато Грива научился неплохо рисовать кистью иероглифы, продемонстрировав явный приоритет формы над содержанием.
        Та давняя практика была бледным подобием нынешних ощущений Гривы. Артём понимал, что его нынешний уровень «слияния с миром» может дать ему очень многое. Грива достаточно смутно помнил, что было с ним, когда он впервые обнял Дашу в этом мире. Но помнил, что «пробило» его основательно. И помнил, что, помимо неких бледных воспоминаний о чем-то великом, были и очень конкретные «прозрения». Например, то, что он находится на аладдиновской базе под Парижем.
        Было бы очень неплохо освоить эту «технику» в практических целях, думал Артём. Усилием мысли прозревать пространство… А еще лучше - время. Будущее. А еще - читать чужие мысли и передвигать предметы…
        Словом, прибавить в своему профессиональному арсеналу воина и разведчика десяток-другой фантастических умений.
        Но - шиш! Не хотело великое Нечто подарить Гриве всемогущество. Кое-какие эмпатические навыки, повелевание зверушками (по сути, та же эмпатия, только не внутрь, а наружу) да особо острое ощущение величия Бытия. В принципе, не так мало.
        Сделав сей оптимистический вывод, Артём прекратил эксперименты по экстрасенсорике и посвятил остаток полета непосредственно Даше. Это было куда лучше и естественней, чем, обнимая живую любимую девушку, пытаться «прозреть» нечто эфемерное. Все бы хорошо, вот только вонища…
        В грузовом аэропорту, находящемся в шестидесяти километрах от Сан-Франциско, клетку перегрузили на здоровенный наземный модуль и по шоссе, по старинке, привезли к заказчику, в некий развлекательный парк. Грива в детали не вникал.
        Когда Артём с Дашей сумели наконец выбраться на свободу, наступила ночь.
        Хорошая ночь, теплая, темная.
        Парк ночью охраняли собачки, но не это было проблемой. С собачками Грива
«договорился» легко. Они даже отвлекли внимание охраны, пока Артём с Дашей перелезали через ограду. А вот дальше… Украсть вертушку и лететь в Сан-Франциско? Слишком рискованно. Ночью летунов значительно меньше, чем днем, и вероятность привлечь внимание весьма высока. Воспользоваться наземным модулем?
        Уже интереснее. По идущей мимо парка трассе то и дело проносились ярко иллюминированные грузовики и не столь приметные пассажирские машины. Артём и раньше замечал, что американцы сохранили утраченную в Европе приверженность к наземному транспорту.
        Оставив Дашу у входа в парк, Артём отправился на бесплатную стоянку. Машин здесь хватало. Но все - заперты. Не Европа. Желающих воспользоваться чужой собственностью здесь пруд пруди. В чем Грива получил возможность убедиться лично.
        Когда он вскрыл подходящий модуль и возился с системой запуска, дверца модуля сдвинулась, и внутрь просунулась большая черная башка.
        - Белый! - удивилась «башка». - Ты чё, ум потерял, снежок? Это наша территория! Вали отсюда, пока ноги не вывинтили!
        Сказано было с большой экспрессией, но достаточно тихо. Видно, любитель вывинчивания ног тоже не хотел привлекать внимания охраны.
        Грива продолжал копаться под штурвалом. Он уже отключил блок сигнализации. Теперь осталось замкнуть контуры в обход охранного блока - и можно ехать.
        - Ты чё, оглох, снежок? - прошипел негр. - Хочешь на свои мозги посмотреть? - Старинный, но от этого не ставший менее опасным пистолет уперся Гриве в затылок.
        Пришлось прерваться.
        Грива вылез из-под штурвала, отобрал у негра пистолет (тот даже не пытался выстрелить, хотя сопротивлялся отчаянно), треснул представителя цветного большинства по голове, засунул под днище соседнего экипажа и спокойно довершил начатое.
        Модуль оказался в полном порядке. В аккумуляторе заряд на полторы сотни километров, неплохая система навигации, открытый трафик на гало и сетку.
        Грива быстренько сориентировался и обнаружил, что до Сан-Франциско отсюда далеко, зато рукой подать до прибрежного городка Кермаля. Артём прикинул вероятность того, что батины друзья уже вернулись из Европы… Вероятность была невысока. А даже если и вернулись, тоже не страшно. Договоримся как-нибудь…
        Дашу он обнаружил там же, где оставил. Но уже не одну, а в компании двоих
«ребятишек»-переростков, близких родственников оставшегося отдыхать на автостоянке.

«Ребятишки» вели себя нахально, но пока - в рамках приличий. Даша заметно нервничала. Она уже видела множество африканцев в Европе, но где-то в подсознании черные люди ассоциировались у нее с людоедами из палеолита.
        Грива затормозил рядом, сдвинул дверцу:
        - Садись! - скомандовал он.
        Даша шагнула к модулю, но тут один из «ребятишек» цапнул ее за руку.
        - Эй, девка, мы так не договаривались!
        - Отпустил ее, живо! - рявкнул Грива, продемонстрировав отнятый у первого негра пистолет.
        - Вау! - удивился второй «братишка». - Да это ж пушка Али! Она ж не стреляет! До свиданья, снежок! - Выхватил из кармана самый настоящий полицейский парализатор и пальнул в салон модуля.
        К счастью, особым проворством негр не отличался - Грива успел выкатиться с другой стороны и нырнуть под железное днище модуля, экранирующее рассеянный импульс.
        Стрелявший пальнул еще разок, потом полез в салон, чтобы убедиться в эффективности своей стрельбы… А Грива выкатился из-под модуля с другой стороны, подхватил под колени афроамериканца, державшего Дашу, и с удовольствием впечатал его головой в асфальт.
        Потом выдернул за ноги второго и выбил: сначала - парализатор, потом - остатки ума.
        Это бодрое шоу наблюдали два охранника парка и еще какие-то люди из мотеля. Однако никто и не подумал вмешаться и помешать Гриве и его спутнице покинуть поле боя.
        На всякий случай Грива перестроил приемник гало на полицейский канал. Но за те полчаса, что потребовались им, чтобы доехать до Кермаля, никаких сообщений о событиях у входа в парк по полицейскому каналу не прошло. Надо полагать, хозяин модуля всё еще пребывал в неведении относительно своей машинки, а «ребятишки», обиженные Гривой, услугами полиции воспользоваться не захотели.
        Глава десятая
        Неожиданная встреча
        К особнячку они подошли пешком, потому что модуль Грива оставил на соседней улице.
        Полянка перед домом была подсвечена в американской традиции - не для удобства обитателей, а для внешней красоты: маленькие светильники были вкопаны в землю у стволов карликовых пальм и пластиковых столбиков навеса над дверьми. Сама по себе эта иллюминация еще не означала, что хозяева - дома. В окнах фасада света не было.
        Грива с Дашей обогнули дом. С тыла освещения не было, и вместо изящной низенькой ограды стоял бетонный забор двухметровой высоты.
        Артём снял куртку и бросил поверх забора. Он знал, что строители подобных сооружений очень часто украшают их поверху всякими железными «сюрпризами» или попросту вмуровывают в бетон осколки стекла. Однако на этот раз предосторожность оказалась лишней. Кромка забора была гладкой.
        Грива, свесившись, протянул Даше руку и помог ей взобраться наверх.
        За забором прятался небольшой палисадник с традиционной площадкой для барбекю и несколькими апельсиновыми деревьями. Половину площадки занимала четырехместная вертушка со сложенными лопастями.
        Задняя дверь была не заперта.
        Неужели Грива переиграл сам себя?
        Дверь вела на кухню. На стене поблескивала выставка ножей. В стеклянной двери отражались подсвеченные пальмы у входа.
        Артём сделал знак Даше: жди здесь. Вынув парализатор, он бесшумно пересек полутемный холл и поднялся на второй этаж. Там кто-то был. Грива это чувствовал.
        Дверь в одну из комнат была приоткрыта. Полоска света лежала поперек коридора. Кажется, это кабинет…
        За столом сидел человек. Грива подавил искушение немедленно нажать на спуск парализатора. Это не лучший повод для знакомства. Артём остановился на пороге. Быстрый поверхностный осмотр… Вроде явных датчиков нет…
        - Если вам нужны деньги или ценности, молодой человек, то сейф внизу, в гостиной,
        - не поворачиваясь, совершенно спокойно произнес сидящий. - И имейте в виду: я сейчас в Сети. Все, что здесь произойдет, будет зафиксировано.
        Грива опустил оружие.
        Ну да, совсем просто. Никаких секретных «глаз». Стандартная камера в углу монитора.
        - Не надо ничего писать, батя, - сказал Артём на африкаанс. - Ты что, не узнал меня?
        Грива-старший повернулся так быстро, что стул жалобно взвизгнул.
        - Тёмка… - прошептал он. - Тёмка, это и вправду ты?
        Они обнялись. Потом Грива-старший отстранил от себя сына:
        - Что с тобой, Тёмка?
        - Ты о чем? - осторожно спросил Артём.
        - Ты… Тебе на вид лет семнадцать. Это что, грим или операция?
        - Нет, батя, это не грим. И не операция. Просто… Так получилось.
        - Неплохо получилось, - отметил Грива-старший, улыбнувшись. - Научишь? Мне бы не помешало.
        - Обязательно, - пообещал Артём. - Когда сам разберусь, что к чему.
        Да, бате помолодеть не помешало бы. Чуть больше года прошло, а у него седины прибавилось чуть ли не вдвое.

«Или это - из-за меня?» - с огорчением подумал Артём.
        - Бать, отключи, пожалуйста, связь. Я нынче в бегах.
        - От кого?
        - «Аладдин».
        - Даже так… - Грива-старший нахмурился. - Почему? Что ты сделал?
        - Только то, что приказывали. Но кое-кто у нас в Комитете посчитал, что без меня этот мир станет лучше, - Артём усмехнулся.
        - Очень типично для генералов, - констатировал Грива-старший. - Но я не думал, что Хокусай Танимура тебя сдаст.
        - Он - нет. Но он не командует координационным советом. Ты лучше скажи, бать, как сам тут оказался?
        - Прилетел неделю назад. Теперь это мой дом, Тёмка. Ну, и твой, понятно. Мои друзья, которые тут жили, нашли работу во Франции. А я все равно приезжаю сюда трижды в год: читать лекции в Стендфорде. Да и жилье здесь сейчас стоит сущие гроши. Видишь, как удачно всё получилось.
        - Да не сказал бы, что удачно. За тобой наверняка следят.
        - Я ничего не замечал.
        - Еще бы ты заметил. Ладно. Если меня не накрыли сразу, значит, какое-то время у нас еще есть. И сейчас, батя, я тебя кое с кем познакомлю!

* * *
        - Даша. Моя… жена.
        - Очень приятно, сударыня, - по-русски произнес Грива-старший. - Алексей Грива. Рад за вас, а еще больше - за моего сына. - И поцеловал Дашину руку.
        Девушка удивленно посмотрела на Артёма.
        - Это - наш обычай, - пояснил ей Грива-младший. - Бать, она не понимает по-русски. Вообще-то ее зовут не Даша, а Д’ша. Она - оттуда.
        - О, Господи! - Впервые в жизни Артём увидел, что его отец потрясен! - Тёмка, ты уверен?
        - Батя! - укоризненно произнес Артём. - Я там был.
        - Даже и не знаю, сын, что сказать… Можно, я сяду?
        Не дожидаясь ответа, Грива-старший опустился в кресло.
        - Это мой отец, - сказал Даше Артём.
        - Я ему не понравилась, да? - грустно спросила Даша.
        - Я так не думаю, - сказал Артём. - Сейчас спрошу. - И, по-русски: - Бать, Даша спрашивает: она тебе не понравилась?
        - Да нет, как раз наоборот, - пробормотал Грива-старший. - Она очень красивая, твоя Д’ша. Только, по-моему, ей очень плохо.
        - Бать, она потеряла всех своих родных. Их убили у нее на глазах, понимаешь? А некоторых… хуже, чем просто убили. Нам с ней удалось спастись. Но я… В общем, я тоже, считай, что умер. Там. А потом оказался здесь. И она тоже. Только она думала, что умерла, бать. Пока не увидела меня. Нас держали порознь на секретной базе «Аладдина». Порознь, батя. Хокусай сумел устроить нам встречу… А потом мы сбежали.
        - О, Господи! - пробормотал батя. - Бедная девочка…
        - Он хороший, твой отец, - сказала Даша Артёму. - Я чувствую. Но ему плохо, да?
        - Ему плохо, потому что плохо тебе, - Артём ласково коснулся ее щеки. - И - отцу:
        - Бать, ты извини, что мы сюда приехали. Я случайно видел твоих друзей в Париже и решил, что дом пуст. Я не хочу подставлять ни тебя, ни маму.
        - Глупости болтаешь! - сердито произнес Грива-старший. - Мы - твоя семья. И ее - тоже. Скажи ей об этом!
        - Бать!
        - Скажи! Скажи ей, что она теперь - наша дочь. И мы сделаем для нее все. Так же, как и для тебя.
        Артём повернулся к Даше:
        - Мой отец говорит, что отныне ты - его дочь. И ты - в его семье. И так же дорога ему, как я.
        - Я очень признательна! - говоря это, Даша смотрела не на Артёма, а на Гриву-старшего. - Могу я узнать его имя?
        - Алексей, - сказал Грива-старший. - Можешь звать меня Алексеем, моя девочка. Спасибо, Артём, переводить ничего не надо. Я всё понял. Скажи ей…
        - Бать, у нас мало времени! Я же сказал тебе: мы сбежали с базы «Аладдина»! Я намеревался всего лишь немного отсидеться, а потом проскочить в наше консульство во Фриско. Извини, но мне в голову не приходило, что ты сам можешь оказаться здесь.
        - Ну ты и скотина, Темка! - проворчал Грива-старший. - А я-то думал: ты пришел ко мне за помощью. А ты…
        - Бать, ты не понимаешь! Мы сбежали с базы «Аладдина». Потому что у нас не было другого выбора. Нас ищет самая мощная секретная служба планеты. А над тобой, моим отцом, наверняка «колпак». Скоро здесь будет боевая группа «Аладдина». Я подставил нас и подставил тебя! Мы с Дашей уходим, бать! И уходим очень быстро!
        - Мы, - уточнил Грива-старший. - Мы втроем. И не уходим, а улетаем.
        Артём знал: спорить с отцом, который принял решение, - только время терять. А времени действительно не было.
        - Воздухом - нельзя! - предупредил он. - Нас собьют! У меня есть наземный модуль. Правда, краденый…
        - Пошли! - скомандовал Грива-старший.
        - Куда?
        - Ты сам сказал: у нас есть десять минут. Попробуем приготовить небольшой сюрприз для твоих аладдиновских ловцов.
        - Это что? - спросил Артем, брезгливо морща нос.
        Они стояли у длинного строения на соседнем участке. Туда они попали через калитку. Грива ее раньше не заметил. Ее заслоняла вертушка.
        - Это, сынок, свинки. Молоденькие свинки, которых держит мой новый сосед Джошуа. Экологически чистое мясо. Ты знаешь, многие здешние просто повернуты на чистоте продуктов. Дай-ка мне свой парализатор!
        Артём молча протянул отцу оружие.
        Грива-старший умело откорректировал мощность.
        Грива удивился. Он не знал, что его отец умеет обращаться с оружием.
        - Пожалуй, эти три подойдут, - сказал Алексей Андреевич. И три свинки упали.
        - А теперь взяли и понесли! - скомандовал Грива-старший.
        - Куда?
        - К нам, - ответил Грива-старший. - В мою вертушку.
        - А теперь, - сказал он, когда обездвиженные свинки были погружены в летательный аппарат, - мы отправим их прямиком в российское консульство в Лос-Анджелесе. Сейчас я заложу маршрут…
        - Гениально! - одобрил Артём.
        Те, кто просканирует вертушку, увидят на борту три живых объекта массой шестьдесят-восемьдесят килограммов. Но вряд ли сумеют отличить свинок от людей.
        - Ну вот и всё!
        - Почти, - сказал Артём и вырвал из гнезда световод внешнего контроля.
        - Чтоб не перехватили управление, - пояснил он. - Вот теперь всё. А теперь бери, что тебе надо, бать, и поехали.
        - Не думаю, что твой ворованный модуль - подходящее средство передвижения, - сказал Грива-старший.
        - Думаешь, он уже в розыске? Можно спереть другой.
        - Какие-то у тебя в последнее время криминальные склонности, сынок, - усмехнулся Грива-старший. - Нет, родной мой, воровать мы ничего не будем. Просто на время позаимствуем у нашего соседа Элии его катер. И часика этак через три будем во Фриско. Кстати, почему именно - во Фриско?
        - Потому что там тоже есть русское консульство. И потому что там сейчас служит братик моего друга Буркина, который не станет придираться к моей помолодевшей физиономии.
        - Разумно, - согласился Грива-старший. - А если добавить к этому то, что консул тамошний - мой хороший приятель, то у нас есть все шансы получить убежище и защиту.
        - Твой отец - он особенный, - сказала Даша. - Не такой, как другие.
        - Я тоже так думаю, - Артём улыбнулся.
        - Он похож на тебя.
        - Скорее я - на него, - уточнил Грива. - Но вообще-то я на него не очень похож. Больше - на деда.
        - Я - не о внешнем, - Даша качнула белокурой головой. - Он пахнет почти как ты. Другие люди… Они пахнут по-другому. Не так, как мы с тобой. То есть это не запах на самом деле, это - как будто ты думаешь, чувствуешь что-то - и вокруг тебя образуется что-то… Здесь, в мире мертвых, все люди - как призраки. В них так мало жизни. Даже меньше, чем у черных убийц из саванны. А твой отец - настоящий. Ему хочется довериться… Как будто он - свой, не чужой.
        - Он и есть свой, девочка моя, - очень серьезно сказал Грива. - Верь ему. Он теперь и твой отец тоже. Он сам так сказал, ты помнишь? Если что-то случится со мной, он позаботится о тебе.
        - Артём… - Даша уткнулась лбом в его плечо. - Мне страшно, когда ты так говоришь. Я чувствую: ты от меня уходишь… Тебя убьют, да?
        - Ну вот, договорились! - вздохнул Артём. - С чего ты взяла? Сама же говоришь: мы
        - в мире мертвых. Коли так, разве мы можем умереть?
        - В мире мертвых тоже умирают, - сказала Даша.
        - Тут ты права, моя хорошая. Но меня убить нелегко. К тому же есть такое место - Россия. Если мы сумеем туда добраться, нас защитят.
        - Там - племя твоего отца?
        - Вроде того. И мое тоже. Оно будет и твоим. Вот мы с тобой обвенчаемся, и тебя тоже примут в мое племя.

«Обвенчаемся» Артём произнес по-русски, поскольку в Дашином языке аналога не имелось.
        - Обвенчаемся?
        - Это такой обряд, - пояснил Грива. - Когда мужчина и женщина клянутся быть вместе, беречь друг друга и еще много важного. Я тебе потом все расскажу. А сейчас прости, милая, я схожу наверх, посмотрю, не надо ли помочь отцу. А ты пока поспи.
        - Я не хочу спать, милый.
        - Тогда… Погоди, я тебе кое-что покажу, - Грива активировал большой монитор, влез в базу катера и быстренько составил подборку музыкальных клипов попроще и помелодичнее. Чтобы слушать музыку, знание языка не обязательно, а учитывая то, что Даша никогда не слышала музыкального инструмента сложнее свирели, ей и без слов хватит впечатлений.
        Грива приглушил свет и запустил программу.
        - Послушай пока, я скоро.
        В пробитом прожектором световом тоннеле бежали длинные океанские волны. Катер шел со скоростью двенадцать узлов, но качки почти не было. Яхта была современная, оснащенная волногасителями.
        Грива-старший сидел в высоком капитанском кресле, в ручки которого были встроены управляющие сенсоры и рулевая консоль. Но в сам процесс управления не вмешивался. Курс задан, скорость выставлена, компьютер справится сам. Грива-старший следил только за результатами лоцирования окружающего пространства. И слушал онлайновую сводку.
        - Ну как тут? - спросил Артём. - В порядке?
        - Нормально, - ответил Грива-старший. - Через час будем в Сан-Франциско.
        Но в его голосе Артём уловил напряжение.
        - Что-то случилось?
        - Три минуты назад в сводке передали: разбилась наша вертушка. Вероятная причина катастрофы - взрыв, возникший вследствие пробоя аккумулятора. Вертушка упала в океан.
        - Взрыв? - удивился Грива. - Что за вздор? Там нечему взрываться.
        - Это не ко мне, - буркнул отец. - Это - к репортерам. Завтра будут организованы поиски.
        - Ты полагаешь - это именно наша вертушка?
        - Полагаю. Потому что в новостях сообщили также, что арендовал ее я. И что погибших - трое. Данные - со спутника. Это всё. О тех, кто ее взорвал, ни слова.
        - Ясное дело. Для наших систем заблокировать американский полицейский спутник - как тебе орешек проглотить. Батя, успокойся. Это же замечательные новости!
        - Тёма, я не нахожу ничего замечательного в том, что ваш Комитет сбивает гражданские вертушки, - сухо произнес Грива-старший.
        - Да нет, я не об этом. Хорошо, что вертушка упала в океан. Утра они, конечно, ждать не будут, но им потребуется время, чтобы вытащить вертушку и убедиться, что нас в ней не было. Ты гений, батя!
        - Спасибо на добром слове. Но по моему гениальному мнению, ваши «аладдиновцы» - просто преступники. И их следует наказать.
        - Доказать ты все равно ничего не сможешь, - покачал головой Артём. - А худшее наказание для тех, кто нас ловит, - если им не удастся нас поймать. Прибавь скорость, батя. Время дорого.
        - Не стоит. Выиграем пятнадцать минут, не больше. А если мы пойдем слишком быстро, это вызовет подозрения.
        - Разумно. Тебя сменить?
        - Зачем? Иди-ка ты вниз. Я тут и без тебя обойдусь.
        Даша сидела на диванчике, поджав ноги. Слушала, как темнокожая звезда европейского гало исполняет хит десятилетней давности. Световые блики прыгали по сосредоточенному лицу Даши. Не похоже, чтобы музыка двадцать первого века произвела на нее такое уж сильное впечатление.
        Грива устроился рядом, микшировал звук.
        - Тебе нравится? - спросил он.
        - Не знаю, - неуверенно произнесла Даша. - Поет красиво… Я и не знала, что можно петь так. Но все равно как-то плоско, неинтересно.
        Грива выключил звук.
        - Не понял. Что ты имеешь в виду?
        Даша задумалась на минутку…
        - Вот послушай, она поет так…
        И очень точно пропела несколько тактов песни. Точно не только по мелодии, но и по языку. Французский в ее устах звучал немного непривычно, но произношение было очень хорошим. Пожалуй, не хуже, чем у Гривы.
        И голос у Даши оказался неожиданно глубоким. Артём раньше слышал, как она поет, но это было совсем другое пение. Так сказать, аборигенское. А сейчас Грива подумал, что Даша вполне могла бы сделать певческую карьеру. Если их война с «Аладдином» закончится благополучно.
        Но сюрпризы на этом не закончились.
        - Так поет она, - сказала Даша. - А можно было бы спеть иначе, вот так…
        И еще раз пропела ту же музыкальную фразу. Нет, уже не ту.
        Грива был не слишком большим специалистом в музыке и не мог бы сказать, что изменилось в мелодии. Но его, что называется, пробрало до костей. Раньше на него так действовал только один из каприсов Паганини.
        - Тебе не нравится? - с беспокойством спросила Даша, увидев, как изменилось выражение его лица.
        - Нет, что ты! Наоборот. Просто замечательно!
        Даша облегченно улыбнулась.
        - Скажи, а она живая?
        - Певица? Да. Только она не здесь, а очень далеко. В этом… окошке ее сохраненное изображение. Я тебе когда-нибудь объясню, как это делается.
        Грива решительно отключил монитор. У него появилась другая идея.
        - Давай я тебя поучу моему языку.
        Похоже, это будет не так уж сложно.
        На Артёма произвело впечатление то, как Даша пела по-французски.
        Однако всё оказалось не так просто.
        Выяснилось, что Даша легко запоминает слова. И их значение - тоже. Но вот составлять из них предложения у нее не получается. В ее родном языке был совершенно другой синтаксис. Возможно, и Грива был не лучшим педагогом. В конце концов он выбрал наиболее простой путь. Называл русское слово, а потом его эквивалент на Дашином языке. Вернее, эквиваленты, потому что то же слово «учить» на Дашином языке имело аж восемнадцать синонимов, причем каждый нес свой оттенок.
        В итоге Дашин словарный запас расширился на сотню слов. Не так уж плохо для часового урока.
        Глава одиннадцатая
        Крыса
        Пришвартовались на пристани частного яхт-клуба. Приятная новость: у причала их никто не ждал. И сторож яхт-клуба тоже не стал чинить им препятствий, поскольку мирно дремал в своей прозрачной капсуле, полагаясь на собачек. Однако с собачками Грива «договорился» и даже «послал» их проверить, есть ли кто-нибудь на стоянке у ворот. Но там тоже никого не было.
        Брать вертушку не стали. Воспользовались одним из клубных наземных модулей.
        После десятиминутного «вверх-вниз» по крутым улицам Сан-Франциско Грива-старший остановил модуль на темноватой и довольно запущенной улочке напротив русского консульства.
        Двери консульства были закрыты. Неудивительно для этого времени суток. Однако справа от дверей имелась прозрачная панель, за которой обнаружился унтер в черной форме российской жандармерии. Унтер смотрел что-то по монитору. Судя по его азартной физиономии - весьма увлекательное.
        Грива постучал по пластику.
        Унтер дернулся, вскинул голову, увидел, что это не начальство, а некто неизвестный, расслабился и махнул рукой: мол, иди отсюда.
        Грива постучал сильнее.
        Унтер скривил недовольную рожу.
        - Гоу эвэй, бой! - раздалось из динамика.
        - Вход открой, - сердито сказал Грива.
        - Русский, что ли? - усомнился унтер.
        - Нет, зулус! Открывай быстро!
        - Быстро, мальчик, в дерьме мухи плодятся, - поведал унтер. - Богадельня закрыта. Завтра приходи.
        - Ах ты…
        - Погоди, Артём, - остановил готового вспылить сына Грива-старший.
        Он поднес к сканеру свою личную карточку:
        - Вынужден напомнить вам, офицер, что подданные Российской империи имеют право беспрепятственного входа на территорию русского консульства.
        - А я разве спорю, - пожал плечами унтер. - Завтра приходите - пропущу без вопросов. А сейчас консульство закрыто. Спокойной ночи!
        - Скажи ему: пусть вызовет дежурного по учреждению, - негромко произнес Артём.
        - Дежурного по учреждению? Это еще зачем? - искренне удивился унтер.
        - Затем. Или, обещаю, у вас будут очень серьезные неприятности, - пообещал Грива-старший.
        - Не надо меня пугать, - проворчал унтер.
        Но активировал вызов.
        Дежурный появился минут через десять. Физиономия у него была заспанная и очень недовольная. Жандармский китель застегнут на три пуговицы. На кителе - погоны хорунжего.
        - В чем дело? - спросил он.
        - Вот тут, рвутся к нам.
        - Кто такие? - Дежурный неприязненно уставился на отца и сына.
        Грива-старший еще раз поднес к сканеру карточку.
        - Грива Алексей Андреевич, - прочитал дежурный. - Ага… А второй?
        - Мой сын, - сказал Грива-старший. - Там указано.
        Хорунжий долго, с полминуты, разглядывал Артёма. Слишком пристально разглядывал… Значительно дольше, чем данные на сканере.
        - Сын, значит… Проверим…
        И дежурный полез в Сеть.

«Что-то не так», - подумал Артём.
        - Разве на карточке нет твоего послужного списка? - вполголоса спросил он отца.
        - Почему нет? Есть.
        Однако!
        Младший офицер, усомнившийся в личных данных депутата Государственной Думы, пусть даже и бывшего, либо дурак, либо совсем тупой служака. Дураков в иностранном корпусе жандармерии не держали. Совсем тупых вроде бы тоже…
        - Ага, - изрек дежурный минут через пять. - Есть такой. Грива Артём Алексеевич. Тридцать четыре года? - Дежурный с сомнением посмотрел на Артёма. - Ты же не станешь утверждать, паренек, что тебе - тридцать четыре года?
        - Стану, - буркнул Грива. - И я тебе не паренек. Сетчатку проверь. Или отпечатки пальцев.
        - Да ну! - Дежурный ухмыльнулся. - А зачем? Я и так вижу, что возраст не совпадает. А документов у тебя нет, паренек. Вы, Алексей Андреевич, можете проследовать на территорию консульства, а лицо, бездоказательно утверждающее, что оно является Артёмом Алексеевичем Гривой, останется снаружи.
        - Тебя разжалуют, хорунжий, - пообещал Грива-старший. - Завтра же.
        - А вот угрожать мне не надо! - надменно заявил дежурный. - Еще одна такая угроза, господин Грива, и я арестую вас за попытку провести на российскую территорию неустановленное лицо. Унтер-офицер! В случае попытки проникновения неустановленного лица на суверенную территорию Российской империи разрешаю применить оружие!
        - Батя, - сказал Артём. - Не спорь. Найди Валеру Буркина и приведи сюда. Мы подождем.
        Унтер отпер дверь и впустил Алексея Андреевича. При этом он демонстративно извлек из кобуры импульсник и взял Артёма на прицел.
        - Что-то плохое происходит? - спросила Даша. - Этот человек ведет себя как враг. У него в руке оружие?
        - Оружие, - подтвердил Артём, глядя прямо в глаза охранника. - Но ты, моя хорошая, не беспокойся. Я могу забрать у него оружие и свернуть ему шею раньше, чем он мигнет.
        Унтер, казалось, прочитал его мысли, потому что подался назад и быстренько закрыл двери.
        Грива-старший вернулся минут через десять. Вместе с Валерой Буркиным. Брат Артёмова односкамеечника не стал удивляться тому, как помолодел Артём. Видимо, Алексей Андреевич успел его предупредить.
        - Здорово, Артём! Рад тебя видеть!
        - Здорово, Валера! Как Серега?
        - Лучше всех. Третью звезду получил. Трудится теперь в шестом секторе.
        - Недурно! - уважительно проговорил Артём. Шестой сектор - это стратегический отдел Управления внештатных ситуаций. Элита внешней разведки.
        - Да что мы через стенку говорим! - спохватился Буркин. - Дежурный! Пропустить!
        - Сожалею, господин штабс-капитан, но у меня приказ дежурного по учреждению - этого человека не пускать, - в голосе унтера не было и намека на сожаление. Только искреннее удовольствие нижестоящего, который может с полным правом послать к черту старшего по званию.
        - Вызови его, быстро!
        На этот раз унтер воздержался от комментария. Просто вызвал начальство.

«Начальство» явилось еще более недовольное, чем в прошлый раз.
        - Хорунжий Шмалько, почему не пропускаете на территорию российского гражданина? - металлическим голосом произнес Буркин.
        - Потому что есть серьезные сомнения в его личности, - заявил дежурный. - А я отвечаю за безопасность…
        - Его личность я свидетельствую, - перебил Буркин. - Надеюсь, моего свидетельства достаточно, чтобы развеять ваши сомнения, хорунжий?
        - Вполне. Пропусти парня, унтер-офицер. А девушка пусть пока погодит. Она ведь не гражданка России, так?
        - Она - моя жена, - сказал Артём.
        Ему ничего не стоило пройти «сквозь» застывшего с грозным видом унтера, но он решил пока воздержаться от применения силы. Хотя ситуация с каждой минутой нравилась ему всё меньше и меньше.
        - Но не гражданка России, - утвердительным тоном произнес хорунжий. - Следовательно, пропустить ее на территорию консульства без санкции консула я не имею права.
        - Шмалько, не дури, - сказал Буркин.
        - А я не дурю, а выполняю свои обязанности! - Дежурный с вызовом посмотрел на Буркина. - Хочешь - беги за консулом.
        - Срываешь мне оперативную разработку, Шмалько! - процедил Буркин.
        - Меня о ней не информировали! - парировал хорунжий.
        Что-то в нем не укладывалось в образ ленивого тупого служаки. Он словно ждал чего-то… И слишком долго копался в базе, выискивая данные Артёма. И почему-то знал, что Даша - не русская…
        - Я схожу за консулом, - вызвался Грива-старший.
        - Поздно, - сказал Артём. - Они уже летят.
        - Кто - они? - спросил Буркин.
        - Сейчас объясню, - сказал Артём.
        Плавное движение вперед, удар ребром ладони по шее унтера… И вот уже выдернутый из кобуры падающего унтера импульсник смотрит между глаз хорунжего Шмалько.
        Увидев направленную в лицо линзу импульсника, хорунжий побледнел и попятился.
        - Сдал меня, крыса? - осведомился Артём.
        - Я… Вас… С чего вы взяли, майор?
        - Артём, ты что? - Буркин сделал движение, собираясь прикрыть хорунжего.
        - Стой на месте, Валера, - попросил Артём. - А еще лучше - влезь в комп и посмотри, куда ушел последний мессидж. А ты, ублюдок, только дернись! Я с большим удовольствием выжгу тебе мозги!
        Буркин спорить не стал. Наклонился к панели компьютера.
        - Парень, ты что-то напутал, - хорунжий, похоже, переборол первый ужас. Хотя челюсть у него дрожала. И хвататься за оружие он не рисковал.
        - Только что я был майором, - заметил Грива. - А теперь снова - парень?
        - Так в вашем досье…
        - Есть! - перебил его Буркин. - Кодированный импульс на спутник. Код чужой.
        - Спутник тоже, - сказал Грива. - У тебя три секунды, крыса, чтобы передать, что я ушел.
        - Я не…
        - Раз…
        - Вы не…
        - Два…
        - Я передам, сейчас! Можно? - Буркин стоял так, что хорунжему было не подобраться к компьютеру.
        - Пусти его, Валера, - сказал Артём. - А ты, крыса, не вздумай еще раз нашалить! - предупредил Грива. - Пристрелить тебя я точно успею, иуда! Валера! Я сейчас уйду. Так надо. Сразу после этого активируй защиту. Есть вероятность, что они рискнут атаковать консульство.
        - Они - это кто? - спросил Буркин.
        - «Аладдин».
        - Вот даже как… - По лицу штаб-ротмистра было заметно, что новость его не обрадовала.
        - Извини, так получилось, - сказал Грива. - Поверь: это не только мои игры…
        - Ничего не говори! - перебил Буркин. - Я все сделаю, Артём. Все, что смогу.
        - Спасибо! Крыса, ты закончил?
        - Да, да! Пожалуйста, не стреляйте! Вы же обещали…
        - Ничего я не обещал! - сказал Грива и врезал рукоятью импульсника по трясущейся челюсти хорунжего Шмалько.
        - Батя, оставляю тебе Дашу. Позаботься о ней.
        - Тёмка, не дури! Куда ты собрался?
        - Бать, так надо. Я справлюсь. Если останусь, будет намного хуже. Тогда они не остановятся ни перед чем. А так у вас есть шанс. Прости! И - до свиданья!
        Артём обнял отца. Потом - Дашу. Шепнул:
        - Родная моя, я сейчас уйду. Но обязательно вернусь. Обязательно!

* * *
        Грива исчез. Растворился в темноте за пару минут до того, как Буркин услышал смягченный глушителями вой штурмовых геликоптеров.
        Слабая надежда на то, что Артём сгустил краски, умерла.
        Штабс-капитан сдвинул предохранительную пластинку и тронул сенсор. Бронещиты поползли вниз, закрывая окна и двери. Завыла сирена, поднимая караульное отделение. В этом вое утонул тоненький, на пределе слышимости, писк включившихся генераторов. Крохотный клочок России на западном краю американского континента теперь был полностью экранирован от любых электромагнитных воздействий: от
«тонких» проникновений до мощного боевого импульса, сокрушающего всю электронику. Печальный опыт Лас-Вегаса пошел на пользу России. Таким вот силовым щитом, созданной и внедренной в считаные месяцы разработкой Департамента информации, теперь были укомплектованы все стратегические объекты Российской империи и ее представительства за рубежом, имеющие прямой выход на правительственные информационные линии.
        Теперь «зачистить» русское консульство можно было только грубой силой…

* * *
        Руководивший операцией «Аладдина» офицер из отдела внутренних операций дать такой приказ не рискнул. Геликоптеры повисли над «закуклившимся» консульством, а командир послал запрос руководству.
        Руководство (в лице недавно повышенного в звании полковника Хо Фэна) в свою очередь запросило «Головастого».
        Сообщение хорунжего Шмалько уже достигло главного «мозга» «Аладдина». В считаные мгновения оно было проанализировано, сопоставлено с данными, полученными со спутников, и психологическими характеристиками обоих «объектов», и результат этой работы высветился на дисплее координатора Хо Фэна.

«Вероятность нахождения первого объекта на территории консульства - 17 %, второго
        - 89 %».
        Хо Фэн, доверенное лицо Главного Консультанта Сяо Сяня, не испытывал дружеских чувств по отношению к беглому майору, но знал, что доктору оба «объекта» нужны живыми. Хо Фэн также знал, что доктор Сянь - один из немногих этнических китайцев Комитета, придерживающийся умеренных взглядов. Он одобрил бы силовую акцию, если бы в результате ее удалось вернуть Комитету оба «объекта». Но ввязываться в драку за «вероятность 17 %»… И вдобавок на недружественной «Аладдину» территории США, где только и ждут возможности реванша за лас-вегасскую оплеуху…
        Словом, в ответ на совершенно конкретный вопрос командира силовой группы сверху поступило не слишком вразумительное: «Действовать, сообразуясь с обстоятельствами и по возможности избегая ситуации, могущей повлечь неблагоприятные политические последствия».
        Впрочем, для командира этот ответ был вполне понятен. «Если будут проблемы - козлом отпущения будешь ты».
        А проблемы будут наверняка, потому что обеспечение операции - очень слабое. Никто не ожидал, что брать придется не обычный жилой объект, а укрепленную точку…
        Но если операция завершится удачно, тогда все лавры достанутся ее координатору. Победителей не судят. Особенно в их организации…
        Удар был нанесен внезапно. И нанес его не «Аладдин».
        Три призрачные тени прошли над Сан-Франциско. РЛС висящего на геостационарной орбите аладдиновского спутника «видела» их, но пребывала в полной уверенности, что поднятые по тревоге перехватчики идут за ложной целью. Сверху, из космоса, геликоптеры «Аладдина» обнаружить было невозможно. Однако младший брат
«Головастого» не учел, что США - отсталая страна и помимо космических систем наблюдения имеет и наземные: старенькие локаторы морской охраны. Они-то и произвели целеуказание.
        Шесть ракет с «коллапсными» боеголовками, выскользнувшие из-под крыльев перехватчиков, были для «мозгов» спутника сюрпризом. Две секунды полета, отделявшие ракеты от целей, огромный срок для «мозга». Куча времени, чтобы перехватить управление геликоптерами… И слишком мало, чтобы увести их из-под удара.

«Коллапсные» боеголовки предназначены для поражения целей на малых высотах. При умеренных размерах цели все ее вещество превращается в плазму, газ и мелкую пыль. Геликоптеры были достаточно крупной целью, но в каждый из них попало по три ракеты, так что необходимый эффект был достигнут. Две ослепительные вспышки, удар грома… Жители Сан-Франциско, разбуженные грохотом, решили, что будет ливень. Но вместо дождя с небес осыпалась мелкая серая пыль.
        Спутник не пытался уничтожить перехватчики. Ему самому ничто не угрожало, ответный удар не вернул бы к жизни десантную группу, а понятия «месть» в его программном обеспечении не было. Это понятие было у координатора операции. Но он - не рискнул. Потому что в этой ситуации уж точно оказался бы крайним. Жаль погибших ребят, но их ведь уже не оживишь. А операция продолжается… Существует восьмидесятитрехпроцентная вероятность, что некто, представляющий угрозу безопасности планеты, бродит сейчас по ночному Сан-Франциско. Его следует найти и обезвредить.
        Координатор откашлялся, включил связь и произнес:
        - Наземным группам си-два, си-четыре и си-пять! Продолжать поиск в районе один. Проявлять предельную осторожность!
        Впрочем, они и сами догадаются быть настороже. Шесть офицеров-«полевиков», сброшенных в район операции, наверняка видели гибель геликоптеров и понимают, что группы зачистки больше нет.
        Они будут осторожны. И они вполне могут взять объект сами. Если найдут…
        Грива тоже видел, как сожгли боевые вертушки. Он не понял, как это могло произойти, но в его теперешнем положении этот вопрос не имел значения. Важнее было решить, стоит ли возвращаться в консульство. Поразмыслив, Артём от этой идеи отказался. Очень вероятно, что геликоптеры были только разведчиками, и сейчас с ночного неба упадут основные силы… Надо бы как-то посерьезнее обозначить, что его в консульстве нет. Но - как?
        Грива был прав, когда не стал возвращаться.
        У консульства его ждали. Два «полевика», группа си-четыре. «Умный» камуфляж, легкое вооружение, прекрасная подготовка.
        Гриву взяли бы раньше, чем он успел бы постучать в щит, закрывший дверь консульства.
        Группам си-два и си-пять было сложнее. Они не сидели в засаде, а вели активный поиск.
        Они не прятались: увидеть их без специального оборудования было практически невозможно. Зато сами они «видели» всех. Анализаторы шлемов вели непрерывное сканирование, выявляя всё живое, отвечающее характеристикам «объекта»: его весу, росту, характеру движения и дыхания. Стены домов не были преградой для их сканеров. Как обычно, «полевики» работали парами. Они двигались быстро, потому что надо было спешить. Возможная зона поисков расширялась со скоростью три метра в секунду - такова была наиболее вероятная скорость передвижения объекта. Быстрее - вряд ли. Объект достаточно опытен, чтобы понимать: над ним - спутник, и надо избегать открытых мест.
        В это время суток «полевикам» было легко работать. Район - тихий. Прохожих - почти нет. Вертушек - тоже. Из наземных экипажей в районе поиска - только три полицейских модуля…
        Глава двенадцатая

«И сказал Господь…»
        - Эй! - окликнули Гриву по-английски. - Паренек! Иди сюда!
        Грива обернулся. Увидел двухэтажный ухоженный домик, окруженный живой изгородью. Звал патриархального вида дедушка с бородой по пояс.
        - У меня переночуешь, - сказал старик, закрывая дверь. - Только не шуми - дочек разбудишь. В нашем районе белому по ночам нельзя ходить, - ворчливо проговорил он.
        - Тебе что, в консульстве об этом не сказали? - Последнюю фразу он, к удивлению Артёма, произнес по-русски.
        - Сложности у меня, - тоже по-русски уклончиво ответил Грива. - Ищут меня… одни люди.
        - Полиция?
        Грива покачал головой.
        Старик посмотрел ему в глаза, подумал немного - и решил:
        - Ладно. Я тебя спрячу. Давай за мной.
        Они спустились в подвал. Старик нажал что-то - и большая стиральная машина отъехала в сторону. Под машиной оказался люк, который тоже пополз в сторону. Грива отметил его толщину: минимум двадцать сантиметров металла.
        Вниз вела узкая деревянная лесенка.
        - Спускайся, - сказал старик.
        Грива медлил не больше секунды. Что-то подсказывало: деду можно доверять. Может, потому, что тот говорил по-русски?
        Интуиция не обманула. Старик не закрыл люк, а спустился следом.
        - Убежище, - сказал он. - Его еще мой дед строил. На случай, если резать придут. Десять дюймов брони, противорезонансный контур и полная экранировка. Мой дед был серьезным человеком! - Старик произнес это с гордостью.
        Зажужжал мотор, тяжелая пластина люка встала на место.
        Старик шагнул к встроенному в стол терминалу. На стене тут же активизировалось гало: вид улицы у входа в консульство. Бронещиты на окнах консульства переливались перламутром - активная поверхность металлокерамики отражала и рассеивала свет.
        - Ваш дед умер? - спросил Грива.
        - Погиб, - ответил старик. - Он - израильтянин. Командовал танковой бригадой во время сирийского мятежа. А мы тогда уже здесь жили. А здесь всё было спокойно до прошлого августа.
        - А что было прошлым августом? - спросил Артём.
        - Прошлым августом это старое убежище нам очень пригодилось, - сказал старик.
        Хотя почему - старик? Сейчас, приглядевшись в нему повнимательнее, Грива понял, что он не так уж стар. Лет пятьдесят, не больше. Длинная пегая борода, крючковатый нос и изрядная лысина, частично прикрытая маленькой шапочкой, здорово старили его собеседника, но руки у него совсем не старческие. Мускулы - будь здоров. Предплечья толще, чем у Гривы.
        - Прошлым августом здесь убили многих, - сказал хозяин. - Желтые резали индусов, индусы - черных и латиносов, а латиносы резали всех подряд.
        - А белые? - спросил Грива.
        - А белые в этом квартале только моя семья и твои соотечественники в консульстве. Они отбились, а мы прятались здесь, пока все не закончилось. Тут можно прятаться долго… Столько, сколько нужно.
        - Мне долго не нужно, - сказал Грива. - Меня зовут Артём. А вас?
        - Майкл, - ответил бородач. - Это здешние меня так зовут. А по закону мое имя - Моше. А мама зовет меня Мишей. Вот как у меня много имен! - Хозяин засмеялся.
        - Ваша мать здесь?
        - Нет. Уехала домой. К вам, в Россию. Давно это было. Когда только начался
«ифрит». Меня тоже забрала. Так что я, можно сказать, ваш соотечественник. Я шесть лет в России жил. В Керчи. Но я потом вернулся. У отца здесь бизнес, а братьев у меня нет, помогать некому. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.
        Выговор у Миши был южный, а не столичный. Но по-русски он говорил очень хорошо.
        Грива опустился на кожаный «антикварный» диванчик, вытянул ноги. Неспешная речь хозяина оказала на Артёма странное воздействие: мир за стенами подвала перестал ощущаться реальностью. Наверное, потому, что картинка шла на стандартный галоэкран, такой же, как дома у Гривы. По которому Артём привык смотреть не проекции с видеокамер, а развлекательные фильмы. Тем не менее наметанный глаз
«полевика» отследил характерную световую рябь неподалеку от клубного модуля, на котором они полчаса назад подъехали к посольству. Такая рябь возникала при активизации камуфляжного режима боевого «комби».
        - А к маме я часто езжу, - продолжал Миша. - И сын у меня тоже в России. В магистратуре. Севастопольский университет, знаете? (Грива кивнул.) Хочет ваше подданство оформить. Может, и правильно…
        Грива не вслушивался в то, что он говорит. И потому не обратил внимания, что его собеседник перестал говорить ему «ты». Артём пытался спрогнозировать действия противника.
        Ясно, что координатор операции допустил ошибку. Преждевременно ввел в игру группу зачистки. А надо было сначала задействовать «полевиков». Охрана в консульстве поставлена отвратительно. И уровень подготовки - такой же. Пара «полевиков» вошла бы внутрь с легкостью. И без лишнего шума. Зачем ломать лбом стену, если можно вскрыть дверь отмычкой?
        Геликоптеры были уничтожены с воздуха. Их сожгли коллапсными ракетами. Притом, что наверху наверняка висит спутник. Следовательно, у геликоптеров была стопроцентная маскировка от любого воздушного объекта. Спутник отследит РЛС любого «крыла» и смодулирует картинку, на которой будет только чистое небо.
        Геликоптеры сожгли. Это факт. Но остались наземные группы. По крайней мере одна точно осталась. Двое орлов в засаде у посольства. А сколько групп в городе?
        Что ни говори, а этот Майкл-Михаил со своим убежищем подвернулся очень вовремя. Стандартными средствами его подвальчик не просканировать. И даже само его существование поверхностным осмотром не выявить. Будь Грива на месте координатора операции, он плюнул бы на электронику и подключил к делу хорошую собачку. Образцы запаха Гривы у них есть, так что собачка быстренько привела бы ребяток к цели. Положим, собачку он бы отвел…
        Но ее всё равно не будет. Даже такой мастер управления, как Хокусай, о собачке и не подумает. Другая система мышления…
        - «И сказал Господь: „Вопль против Сдома и Аморы велик, и грех их очень тяжел“…»
        - Простите, что? - переспросил Артём. Погрузившись в собственные мысли, он потерял нить разговора.
        - «И сказал Господь: „Вопль против Сдома и Аморы велик, и грех их очень тяжел, - речитативом произнес собеседник Гривы, мерно покачивая головой. - Сойду и посмотрю: если они поступают так, как доносят до Меня крики, - тогда конец; а если нет, то буду знать“».
        Грива пристально посмотрел на своего собеседника. Что-то изменилось за последние несколько минут. Сдом и Амора, это, надо полагать, Содом и Гоморра. К чему эта цитата?
        - Это из книги Берешит, - по-своему истолковал взгляд Гривы хозяин дома.
        - У нас ее называют «Бытие», - сказал Грива. - История о Содоме и Гоморре. Там еще что-то о праведниках. И соляном столбе. Притча о том, что нельзя оглядываться назад, так?
        - Не так! - покачал головой Миша. - Сказано: «не смотри назад с сожалением». И это позже. А я говорю о том, что десяти праведников было бы достаточно, чтобы Господь пощадил Сдом и Амору. Но их не нашлось. И наказание свершилось. «Господь пролил на Сдом и Амору дождь из серы и огня», - процитировал он нараспев. - «От Господа, с неба. И перевернул эти города, всю долину, всех жителей тех городов и земные растения». - И добавил обычным голосом: - Похоже на «ифрит», верно? Сдом и Амора сейчас здесь! - произнес он с глубокой убежденностью.
        - Тогда надо бежать, - Грива улыбнулся. Пафос этого человека показался ему забавным. И чему только не уподобляли феномен спонтанной деструкции. А уж к Содому и Гоморре его приравнивал, считай, каждый второй проповедник христианского толка.
        - Зачем? - Собеседник пожал плечами. - Бежать неизвестно куда и неизвестно от кого
        - глупо. Бежать надо, когда настанет срок.
        - А если он уже настал? - спросил Грива. Просто так, чтобы поддержать разговор, смысла которого он пока не уловил.
        - Еще нет, - очень серьезно сказал собеседник Артёма. - Господь даст знать, когда придет время. - И произнес, прикрыв глаза: - «Они сказали Лоту: „Кто еще у тебя в этом городе? Зятьев, сыновей, дочерей - всех, кто есть у тебя в городе, выведи из этого места. Ибо мы уничтожаем это место, так как велик вопль о них перед Господом, и послал нас Господь уничтожить его“».
        - Ну и гордыня у вас, Миша, - отметил Артём. - Уподобить себя праведному Лоту…
        - Для народа Израилева гордость - не грех, - ответил Майкл-Миша. - Кроме того, у меня есть все основания рассчитывать на благосклонность Господа.
        - Почему, позвольте узнать?
        - Разве я не пригласил вас в свой дом? Кроме того, моя фамилия… - он улыбнулся лукаво, - Лотман. Пойду-ка я наверх, посмотрю, что там. С терминалом вы и сами разберетесь. Отдыхайте, мой господин. Еда - в холодильнике. Если вам, конечно, нужна еда…
        - Я бы и от пива не отказался, - Грива тоже усмехнулся.
        - Пива нет, - развел руками хозяин. - Есть хорошее кошерное вино. Пожалуй, и я выпил бы с вами, мой почтенный гость, бокальчик-другой.
        - И все-таки, Миша, почему вы решили, что я… не совсем обычный человек? - спросил Грива, когда опустела вторая бутылка.
        - Интуиция, - хозяин убежища поглядел на Артёма лукаво и добавил: - И мои глаза. Вам следует поработать со своей внешностью, мой почтенный гость.
        - А что не так с моей внешностью? - удивился Грива.
        - Речь ваша - речь зрелого мужа, ваш взгляд исполнен мудрости, а облик… - Миша усмехнулся. - Думаю, ни один бармен Сан-Франциско не рискнул бы налить вам мартини.

* * *
        Бронещиты в русском консульстве подняли спустя шесть часов. По распоряжению консула. Действия штабс-капитана Буркина были одобрены. Высочайше одобрены, поскольку об инциденте доложили лично Государю. Тем же утром премьер-министр России позвонил американскому президенту и выразил ему благодарность за
«своевременную дипломатическую инициативу». Взрывы «коллапсных» ракет были зафиксированы как американскими, так и российскими средствами наблюдения. Америка послала официальный запрос в Комитет по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований: не проводит ли в настоящее время «Аладдин» какие-либо операции в районе Сан-Франциско?
        Комитет ответил отрицательно. Это было чистое вранье. К утру в городе действовали шесть «полевых» групп. Агентурная сеть и все средства наблюдения и контроля работали в форсированном режиме. Хотя, согласно докладу координатора (поддержанному «Головастым»), вероятность нахождения беглого майора Гривы в городе была незначительна. А в консульстве его не было точно. После снятия защиты здание просканировали от крыши до подвалов. В консульстве была девушка оттуда. Но отбивать ее сейчас сочли нецелесообразным. Никуда она не денется. Пусть пока поработает приманкой для главной дичи.
        Руководство «Аладдина» достаточно спокойно отнеслось к провалу этого этапа операции. Причины неудачи были проанализированы и признаны чисто техническими. Плюс грубые ошибки, допущенные координатором, во-первых, пославшим группу зачистки без предварительной глубокой разведки, во-вторых, проявившим преступную медлительность.
        - Вынул импульсник - стреляй! - сказал по этому поводу один из входивших в Президиум Комитета специальных координаторов. - Если бы операцией руководил Хокусай Танимура, объект был бы уже взят.
        - Хокусай Танимура - под подозрением! - заявил специальный координатор Ю,
«Червь-Дракон». - Побег объекта…
        - Чушь! Доказано, что Хокусай не причастен к отключению режима безопасности базы!
        - Ничего не доказано!..
        Но в целом мнение руководства «Аладдина» было практически единогласным. Сошлись на том, что даже провалившаяся операция принесла определенную пользу: дала информацию о том, что у русских появились новые системы защиты.
        Глава тринадцатая
        Бандиты
        Грива намеревался уйти утром, но Миша уговорил его остаться в убежище еще на один день.
        Грива согласился. На то были достаточно серьезные основания. С помощью системы наблюдения Грива обнаружил, что вокруг консульства соглядатаи так и кишат. Судя по тому, что между этой публикой несколько раз возникали короткие, но довольно жесткие (один раз дошло даже до смертоубийства) столкновения, соглядатаи относились к разным ведомствам. Добрая половина этой оравы была в мимикрирующем камуфляже и практически невидима не только для обывателей, но и для полицейских патрулей. Один из таких орлов засел в кустах на Мишином участке. Маскировка у него была превосходная, но и она воспроизводила только те ветки, которые закрывал от взгляда хозяин комбинезона. И никак не учитывала ту растительность, которую он пригибал. Впрочем, разглядеть его мог только наметанный глаз и только со стороны дома. С фасада он был замаскирован прекрасно и во всём доступном спектре.
        Вторая половина шпиков от посторонних взглядов не пряталась, но старательно изображала людей случайных. Однако в соседствующем с консульством открытом кафе, наверное, никогда не было такого наплыва посетителей, как в этот день. Эти ребята вели себя мирно, никого не трогали и без возражений предъявляли карточки полицейским, которые появлялись в кафе уже дважды.
        Охрана консульства была усилена. За прозрачными дверьми маячило аж шестеро охранников, причем не в жандармской форме, а в тульских брониках «Витязь». Броники были мощные - не ниже четвертого уровня, но малокомфортные из-за плохой вентиляции. Впрочем, последний раз Грива надевал такую броню восемь лет назад, на полигонных тренингах. За восемь лет дефект вполне могли устранить.
        Когда Гриве надоело изучать окрестности, он виртульно «прошелся» по дому, с ходу
«угодил» в спальню, в которой абсолютно обнаженная девушка занималась интимной стрижкой, мысленно извинился - и вернулся к внешнему наблюдению. Вторгаться в личную жизнь семьи своего спасителя Грива счел недостойным.
        Это было ошибкой. Морально-этические нормы хороши в мирное время. В военное же в первую очередь следует думать о безопасности.
        Как они проникли в дом, Грива не заметил. Просто обратил внимание на грузовой модуль, остановившийся у соседского забора. Внимание Артёма привлекло то, что водительский колпак модуля был затонирован. Грива чуть-чуть сместил спектр обращенной к модулю камеры, и тонировка перестала быть помехой. Сначала Грива решил, что водитель принадлежит к одной из компаний соглядатаев. Даже когда выяснилось, что наблюдает водитель не за консульством, а за домом, под которым находился Артём, это тоже не показалось Гриве странным. Он предположил, что водитель может контролировать или подстраховывать шпиона в кустах. Но на всякий случай Артём решил все-таки проверить, что происходит в самом доме…
        И очень вовремя.
        Первым, на кого «наткнулся» Грива, был обосновавшийся в гараже коренастый китаец в пластиковой спецодежде то ли электрика, то ли сантехника. Спецовка сидела на парне очень естественно, но сам парень у Гривы вызвал самые серьезные подозрения. Артём никогда не встречал сантехников, которые использовали бы для прочистки труб парализаторы и импульсники. А ведь именно эти замечательные устройства парень держал в руках.
        Грива забеспокоился, активировал внутренние камеры и мгновенно обнаружил, что три четверти «глазков» вышли из строя. Остались лишь те, что находились в пассивном режиме.
        Но и с их помощью найти хозяина дома не удалось. В комнатах было пусто. Грива даже подумал, что их в доме нет, но на всякий случай вызвал на монитор общий план и с ходу обнаружил помещение, где не уцелело ни одного «глазка». Это был небольшой зальчик для просмотра галофильмов на первом этаже.
        Все «глазки» в зале были заблокированы. Но те, кто испортил систему наблюдения, упустили одну вещь: систему голосового управления просмотром фильма.
        Грива велел компьютеру ее активировать. И тут же услышал голоса.
        В зальчике находились шестеро. Майкл-Миша, две его дочери, молоденькая служанка-китаянка и двое мужчин, которых компьютер не опознал.
        Присутствующие кино не смотрели, а вели следующий разговор:
        Мужской голос (по-английски, с китайским акцентом): Кто он тебе? Откуда ты его знаешь? Куда он пошел? Говори!
        Миша: Я не знаю, о ком вы говорите. Не знаю!
        Служанка (по-китайски): Поверьте ему, господин! Он говорит правду! Здесь никого не было этой ночью!
        Звук удара. Пронзительный крик.
        Женский голос (одна из дочерей Миши): Не смейте! Оставьте ее в покое, звери!
        Мужской голос: Заткнись, сучка! Сейчас я займусь тобой! Видишь эту штуку? Сейчас я запихну ее в рот! Или между ног! Куда тебе больше понравится?
        Второй мужской голос: Он это сделает! Говори, старый дурак, куда он ушел? Говори, пока я тоже не рассердился! Или тебе не жалко своих девочек? Знаешь, что мы с ними сделаем, если ты не сдашь нам своего ночного гостя? Сейчас я тебе расскажу…
        - Поговори, поговори, - пробормотал Грива, отключая звук и набирая код вскрытия люка. - Сейчас ночной гость придет к тебе сам…
        Китаец в гараже услышал, как в подвале заработал сервопривод. На экране монитора Грива видел, как он, держа оружие наготове, спустился в подвал. Как раз вовремя, чтобы увидеть открывающийся люк.
        Это был ответственный момент. Позовет ли китаец подмогу или рискнет действовать в одиночку?
        Китаец заколебался. Даже поднес к лицу руку с браслетом-коммуникатором… Но ничего не сказал. Решил все-таки действовать самостоятельно. Он лег на пол, держа люк под прицелом парализатора. Полежал минутку. Понял, что из люка никто не вылезет, и пополз к нему сам. Хорошо полз, быстро и практически бесшумно. Чувствовалась хорошая физическая подготовка. А вот профессиональная - не очень. Ни одной из установленных в подвале видеокамер не заметил. А камер было целых четыре, так что Грива мог наблюдать за китайцем сразу в нескольких ракурсах. Вот он подполз к самому краю люка, подрегулировал что-то в парализаторе: надо полагать, максимально увеличил конус рассеивания.

«Сейчас он сунет руку в люк, я ее поджарю, и он заорет на весь квартал», - подумал Грива.
        Но делать было нечего. Люк был расположен неудачно. «Мертвых» секторов в подвале не было. Первым же разрядом китаец накроет все пространство…
        Грива установил на максимум регулятор трофейного импульсника. Если разряд не сожжет кисть, а отрежет начисто, тогда первые несколько секунд боли не будет, сработает физиологическая противошоковая защита. В этом случае есть надежда, что китайский парень не станет вопить. Пары секунд Гриве хватит, чтобы взбежать вверх. А там - кто быстрее выстрелит второй раз. Артём помнил об оружии во второй руке китайца. Если тот успеет раньше…
        Но Грива верил в свою удачу.
        И не зря. Он ждал, что китаец сунет в люк руку, а тот оказался храбрецом. Не стал стрелять наугад. Взял да и сунул в люк голову …
        Легкая смерть. Человек, у которого в мозгах образовалась дырка диаметром дюйм, умирает легко. Быстро.
        Гриве тоже следовало поспешить. Кратчайший маршрут он «провесил» заранее и через полминуты уже стучал в дверь домашнего кинозала.
        - Это ты, Люй? - крикнули изнутри по-китайски.
        Голос был приглушенный. Хорошая звукоизоляция.
        - Я! Открывай быстрее! Я его нашел! - тоже по-китайски крикнул Грива. Он надеялся, что звукоизоляция достаточно искажает голос. Тем более он сообщил такую замечательную новость. Палачи из Поднебесной должны и вовсе забыть об осторожности.
        Так и вышло.
        - Где он? - воскликнул китайский головорез, распахивая дверь.
        - Здесь! - ответил Артём и ударил его между глаз титановой рукоятью импульсника.
        Второй китаец сидел на корточках посреди зала спиной к двери. Рядом с ним на полу лежала связанная полураздетая девушка. Когда Грива ворвался в зал, китаец начал разворачиваться, вставая…
        Артём вскинул импульсник, одновременно большим пальцем сдвигая регулятор на минимум, чтобы не покалечить девушку, и нажал на спуск.
        Китаец даже зажмуриться не успел. Ослабленный заряд импульсника оставляет на коже слабенький ожог… И дотла сжигает сетчатку.
        Бандит схватился за лицо и завопил. Грива тут же дал ему наркоз - рукояткой по макушке.
        Похоже, он все-таки опоздал. Маленькая китаянка плавала в луже крови. Одна из дочерей Миши лежала навзничь без признаков жизни. Ее брюки и трусики валялись рядом. Та самая бедняжка, которая два часа назад делала себе фигурную стрижку…
        Грива коснулся ее шеи. Жилка билась. Жива!
        - Я знал, что вы придете! - счастливым голосом произнес Миша.
        Лицо его было в крови, но глаза сияли.
        Грива освободил его от пут.
        И его вторую дочь, которая тоже пребывала в беспамятстве.
        - Что с ней сделали? - спросил Грива, указав на лежащую.
        - Ничего такого, что нельзя исправить, - бодро ответил Миша. - Девочки - в трансе. Они умеют. Знаете, это иногда бывает полезно. И для быстрого отдыха и… вообще. Господи, если бы не вы, они бы их изуродовали!
        - Если бы не я, их бы вообще здесь не было, - проговорил Артём, наклоняясь над китаянкой. Тут помощь была уже ни к чему. Девочке перерезали горло.
        - Звери! - с яростью произнес Миша. - Она ведь их соотечественница.

«Плохо ты знаешь китайский менталитет, дружище», - подумал Грива.
        Но вслух сказал:
        - Скоро ваши дочери придут в себя?
        - Через несколько минут, мой господин.
        - Только без «господина», ладно? - попросил Грива. - Меня зовут Артём.
        - Хорошо, мой гос… Артём. Нам надо собираться, да?
        - Да, надо. А сейчас приведите девушек в чувство и выведите их отсюда. То, что сейчас здесь произойдет, им лучше не видеть.
        - Я могу помочь, - сказал Миша. - С удовольствием!
        - Удовольствия в этом никакого, - возразил Грива. - Я просто узнаю кое-что - и все. А потом их придется добить. Поверьте мне, Миша…
        - Я верю! - перебил его Майкл-Миша. - Можете на меня рассчитывать! Лейтенант Моше Лотман, позвольте представиться. Два года - в Центральной Африке. Правда, в батальоне информационного обеспечения… - честно уточнил он. - Но пострелять тоже пришлось.
        - Миша! - проникновенно произнес Грива. - У нас очень мало времени! Вокруг полно шпиков. А в сорока шагах отсюда стоит наземный модуль, а в нем - дружок этих плохих парней. И неизвестно, сколько таких дружков в соседнем палисаднике. Забирайте девочек, вот, они уже приходят в себя, и собирайте вещи. Двадцатиминутная готовность, лейтенант!
        - Вы успеете - за двадцать минут? - с сомнением произнес Миша. - Они производят впечатление крепких людей.
        - Я успею - за десять, - заверил Грива. - Но еще десять понадобится, чтобы получить в распоряжение их замечательный модуль.
        - Простите, мой… Артём, - Майкл-Михаил смутился. - Я забыл, кто вы. Знаете, это все так неожиданно…
        - Вроде того… - пробормотал Грива себе под нос. - Пожалуй, я и сам скоро забуду, кто я. От такой жизни… - резким тычком привел в сознание любителя калечить чужих дочерей.
        - Что я? Где я? - вскрикнул китаец. - Я ничего не вижу! Я ослеп!
        - Это к лучшему, - мягко произнес Грива по-китайски. - Лучше бы тебе не видеть то, что я сейчас с тобой сделаю. Хотя, если ты будешь достаточно благоразумен, я помогу тебе обрести лучшее перерождение…
        Это был не «Аладдин». Китайская разведка. К счастью, всего лишь местная агентура из триад. Гангстеры, а не профи. Подтянуть настоящих спецов китайцы не смогли. Скорее всего, просто не успели. Повезло. К сожалению, здесь были простые исполнители. Им поставили задачу: найти Гриву и доставить начальству. За Мишу они взялись потому, что он - единственный белый в квартале. К тому же - родом из России. Подход абсолютно дилетантский, но - сработало.
        Глава четырнадцатая
        Коллеги
        Миша открыл дверь первым. Грива стоял сбоку, за дверью, поэтому его не заметили. Легкое мерцание возникло в дверной арке - и хозяин дома влетел внутрь, но не упал, а замер в неестественной позе. То есть - вполне естественной для человека, которого взяли на болевой захват. Другое дело, что тот, кто скрутил Мишу, оставался невидимым. И еще был второй… Он-то и получил первым.
        Как они прохлопали Гриву - понятно. Мощная входная дверь сработала в качестве экрана. Благодаря этому у Гривы появилась секунда форы - и он ею воспользовался.
        Первый удар он нанес чуть пониже основания шеи противника. Даже не удар - короткий тычок. Была большая вероятность, что Грива промахнется. Все-таки искомая точка была размером с копеечную монету, а перед Гривой был не человек, а некий мерцающий контур.
        Но Артём попал. Прямо в аварийную кнопку, срабатывающую именно от такого резкого и точного удара. И его противник мгновенно потерял возможность двигаться, потому что силовые элементы комбинезона превратились в жесткую конструкцию, предохраняющую
«тяжелораненого» хозяина от дальнейших повреждений. Теперь, по замыслу конструкторов, «комби» пострадавшего можно было спокойно брать за руки, за ноги и нести в медчасть. Или тащить волоком. Как удобнее.
        Разумеется, наверху, на спутнике, очень быстро разберутся, что с «полевиком» все в порядке, - и блокировка будет снята. Но это «очень быстро» займет не меньше пятнадцати секунд, а пока…
        Грива не хотел убивать своих бывших коллег. Но даже если бы и хотел, ни парализатором, ни ручным импульсником «полевой комби» не взять. Сэкранирует. Его можно запросто пробить из тяжелого пулемета. Или из мощного лазера. А можно вскрыть обыкновенным ножом. Если знать, где резать. Грива знал. В свое время он изучил каждый микрон своей «спецодежды».
        Конечно, здорово помог эффект внезапности. Когда Артём обездвижил первого, вживленный за ухо второго датчик выдал тревожный сигнал. «Напарник ранен!»

«Полевик» тут же выпустил сравнительно безопасного Мишу и стремительно развернулся к дверям (а откуда еще могла прийти опасность!), беря на прицел возможного противника.
        Его действия Грива представлял с абсолютной точностью. Натаскивали их по одной и той же программе. Поэтому неизвестный «полевик» еще только начал движение, а Грива выдернул из ножен его обездвиженного напарника короткий узкий клинок и нанес быстрый колющий удар в правую подмышку, открывшуюся в тот момент, когда «полевик» поднял руку с оружием. Клинок скользнул по ткани, зацепил краешек «шва-липучки», вскрыл его и вошел в тело. Прямо в нервный узел.
        Боль была жуткая. Раненый закричал. Грива крика не услышал. Без специальной команды шлем гасит все звуки.
        Разумеется, «комби» мгновенно отреагировал: впрыснул раненому полный набор противошоковых и обезболивающих, но - поздно. Грива выдернул нож, всунул руку в открывшуюся щель и рассек шлейф управляющего контура.
        Обезопасив таким образом второго противника, он вернулся к первому. Как раз вовремя, чтобы опередить снятие аварийной блокировки и, отжав фиксаторы, откинуть шлем.
        - Извини, братишка, так надо! - сказал он и точным ударом отключил «полевика» за пару секунд до снятия блокировки. Еще один удар по шлему, изнутри - и блок связи превратился в бесполезную нашлепку.
        Весь процесс занял секунд двадцать. Даже Ирландец не мог бы действовать быстрее. Артём мог собой гордиться: сработано было так, будто он не импровизировал, а действовал по отработанной схеме. Настоящее кун-фу.
        Вдвоем с Мишей они живенько содрали «комби» с первого противника. Пока Миша его вязал, Грива скинул свою нехитрую одежку и облачился в «штатное» обмундирование. Ах, как это было приятно! Мир преобразился. Даже без помощи спутника «полевой» комбинезон мог чертовски много. Например, выявить и обозначить на координатной сетке всю ту прорву народа, которая околачивалась поблизости… В том числе - еще одну пару аладдиновских специалистов по проникновению, которые бежали мимо консульства к Мишиному дому, наплевав на режим секретности. И зря наплевав. Потому что над «перевалом» уходящей вверх улицы тут же появилась полицейская вертушка, а охранники на входе в консульство взяли оружие на изготовку.
        - На землю! Руки за голову! Отключить маскировку! - рявкнул мощный бас с полицейской вертушки.
        Охранники орать не стали. Кто-то нажал на спуск - и асфальт перед бегущими выжгло лазерным лучом.

«Того координатора, который там, наверху, руководил операцией, следовало разжаловать в операторы сортироуборочного комбайна», - подумал Грива.
        И был неправ. «Полевики» действовали не по приказу, а на свой страх и риск. Прикрытие сверху у них было довольно ограниченное. Количество боевых и наблюдающих спутников, висевших на стационарной орбите над городом Сан-Франциско, в этот день превысило две сотни. И только три из этих двухсот принадлежали «Аладдину». Пусть каждый из аладдиновских по своим возможностям превосходил тридцать американских или шесть китайских, но привычного для «полевиков» абсолютного информационного превосходства не было и в помине.
        Очень скоро ситуация должна была измениться. С вьетнамской базы «Аладдина» были подняты по тревоге тридцать восемь стратосферных «крыльев», каждое из которых по своим возможностям вдесятеро превосходило боевой спутник. Это был стратегический резерв «Аладдина», нож, который Комитет по выявлению и пресечению незаконных научных исследований держал у горла Великого Китая. Сила, способная в течение шести минут уничтожить всю космическую сеть над страной, вывести из строя большую часть его наземных управляющих точек и полностью заблокировать информационные потоки над Китаем и прилегающими к нему территориями. По прогнозу «Головастого», в этой операции было бы уничтожено до тридцати процентов атакующих сил, но вся могучая армия Китая превратилась бы в огромную кучу железа. Правда, после ночных событий в Сан-Франциско этот прогноз должен быть пересмотрен. Если у русских появилось оружие, способное экранировать аладдиновские сканеры, то нельзя исключить возможность появления у Китая технологий, способных противостоять даже нейтринным генераторам.
        Однако аладдиновские боевые «крылья» были еще далеко. Поэтому со спутника пришел приказ сдаться, и «полевики» послушно улеглись на асфальт. Как велено: руки за голову, камуфляжный режим отключен.
        Несколько десятков любопытных американцев, привлеченных ревом полицейского, высыпали во дворы: поглядеть, что происходит. Зеваки - на редкость бесстрашный народ.
        Но для Гривы все сложилось как нельзя лучше. Воспользовавшись суматохой, он скрытно подобрался к гангстерскому модулю, «упаковал» потерявшего бдительность шофера, занял его место, отключил камуфляж, преспокойно подъехал к воротам и принял на борт Мишу с дочерьми.
        На них никто не обратил внимания. Всех куда больше интересовал арест
«аладдиновцев».
        В общем, стартовали они легко. Неприятности начались позже.
        Глава пятнадцатая
        В плену
        Артём Грива
        Девушек звали Эстер и Рэйчел. Обе они были очень даже ничего. Особенно по американским меркам. И весьма боевые. Жизнь заставила. Район считался «черным» - со всеми вытекающими…
        Рэйчел я посадил за штурвал. И не пожалел. С наземными модулями она управлялась не хуже меня, город знала значительно лучше, и у нее имелась личная карточка гражданки США, а не отметка «Разыскивается Интерполом…», как у меня.
        Конечным пунктом нашего движения была военно-морская база Сан-Франциско. У Миши там был какой-то знакомый.
        - Он поможет, - сказал Миша, и я ему поверил. Тем более что лучшего варианта у меня не было.
        Сан-Франциско - типичный приморский город, состоящий исключительно из подъемов и спусков. Наш модуль взмывал и падал, игнорируя «стопы», и пару раз только мастерство Рэйчел спасло нас от столкновения: навигационную линию я отключил, а слабенький компьютер модуля сканировал метров на пятьдесят, не больше.
        Два раза мы счастливо избежали катастрофы, а вот в третий раз - не удалось, потому что авария была запланирована, и планировали ее не мы.
        Модуль выскочил на перекресток по улице, уходящей вверх под углом градусов двадцать… И влепился носом в поставленный поперек дороги полицейский патрульный наземник.
        Скорость нашего модуля была сравнительно небольшой - миль двадцать в час, но удар все равно получился неслабый. Модуль отбросило вниз. Он закрутился волчком и въехал кормой в витрину одного из магазинчиков. Там тут же сработала сигнализация
        - и в крышу модуля ударил край стальной шторы. К счастью, каркас у нашего экипажа был усиленный, и штора не разрубила его пополам, а только промяла крышу. Однако модуль застрял намертво. Так что, даже если бы за пультом был я, все равно не смог бы его вывести. Но я был не за пультом. Я висел посреди салона, залитого амортизирующей пеной, точь-в-точь как муха, увязшая в патоке, и даже не пытался барахтаться. Бессмысленно. Подождать тридцать секунд - и пена превратится в мокрую пыль.
        Через двадцать секунд борт модуля зашипел, прожигаемый лазерным резаком. Я услышал, как вскрикнула одна из девушек, и врубил «камуфляж». Тут пена опала, я плюхнулся на влажную труху, увидел, как из кабины через выбитый лобовик двое мужчин вытаскивают Рэйчел, увидел Мишу (на полу, похоже, без сознания), Эстер, кричащую, безуспешно пытающуюся помешать тем, кто тащит ее сестру, и двоих бойцов, замотанных в черное, со старенькими, но от этого не менее опасными «хеклерами». Эти двое практически одновременно протиснулись в прорезанную дыру, очень грамотно
«взяли» пространство салона… Но меня не обнаружили. Я бы и сам в такой кутерьме не углядел специфическую «дрожь» камуфляжного режима.
        Я плавно (чтобы скрыть движение) поднял руку с импульсником…
        И эту руку тут же очень профессионально взяли в захват, лишив меня возможности прицелиться.

«Не надо», - шепнул микрофон шлема.
        И сразу же оба бойца с «хеклерами» ватными куклами осели на пол. Кто-то достал их парализатором.
        - Я - офицер «Аладдина», - веско сообщил микрофон за моим правым ухом. - Предупреждаю: любое сопротивление будет пресечено. Сотрудничество зачтется в вашу пользу! - И, менее казенным голосом: - У нас приказ, мистер Грива, - взять вас живым или мертвым. Что вы предпочитаете?
        Итак, их двое. Один фиксирует меня, другой «держит»: меня, своего напарника и все, что вокруг. Стандартная схема. Вопрос: когда они успели пробраться в модуль? Хотя это уже не важно. Этой, третьей, паре можно поаплодировать. Они сработали намного лучше, чем две первые.
        - Я не буду сопротивляться, - обещаю я. - Но условие: люди, которые ехали со мной… Они должны остаться на свободе.
        - Тогда их убьют, - сообщает микрофон.
        - Их и так убьют, - говорю я. - Это триада.
        - Не успеют, - говорит мой собеседник. - Расчетное время прибытия группы поддержки
        - менее минуты.
        - Группы зачистки, - поправил я его.
        - Группы поддержки, - возразил мой собеседник. В его голосе звучало легкое превосходство человека действительно осведомленного над человеком, который полагает себя осведомленным. - Группа зачистки уже здесь.

«Что еще за группа поддержки?» - удивился я.
        И получил ответ на свой вопрос ровно через десять секунд, когда второй полевик налепил на затылок моего шлема аварийный коммуникатор.
        Я мгновенно оказался в общей аладдиновской сети и получил полную картину происходящего в небе над нами и «прилегающем» космосе. Наверное, кто-то специально дал команду «Головастому» на спутнике прорисовать для меня общую картину. Чтобы не рыпался. Хотя рыпаться в полевом «комби», управляемом извне, в любом случае было бы затруднительно.
        Зато я увидел всё шоу. Космический бой над Сан-Франциско, занявший чуть более минуты, после которого космических объектов над городом стало втрое меньше. А затем столь же стремительную высадку «группы зачистки».
        Уничтожены были только американские спутники. Китайские и русские участия в шоу не принимали. И не только потому, что верно оценили соотношение сил. Русские не вступили потому, что «аладдиновцы» не тронули наше консульство. А китайцы… Китайцы знали, что их время вмешаться в битву тигра с драконом еще не наступило. Ждать им оставалось совсем недолго.
        Однако все эти важные подробности я узнал несколько позже. А тогда меня просто погрузили на челнок. Единственная радость - вместе с семейством Лотманов: не оставили бедняг разобиженным «триадам».
        Глава шестнадцатая
        Допрос
        - Необычайно рад вас видеть, майор Грива! - Круглое лицо полковника Хо Фэна так и лучилось от счастья.
        Однако о мерах предосторожности полковник тоже не забывал: его и Артёма разделял прозрачный барьер, а за спиной Гривы сверкающими башнями возвышались десантники из группы зачистки в полном боевом.
        - Не стану утверждать, что разделяю вашу радость, полковник, - сказал Артём. - Что с теми людьми, которые были со мной в машине?
        - Им не причинили вреда, - ответил китаец.
        - Вы должны их отпустить, - сказал Грива. - Они не имеют отношения ни ко мне, ни как какой-либо организации.
        - Сожалею, но это невозможно, - развел руками Хо Фэн. - В настоящий момент мы находимся в ста шести километрах над поверхностью планеты. Вы же не хотите, майор, чтобы их выбросили в стратосферу?
        Грива промолчал. Шутка полковника не показалась ему смешной. Наверное, потому, что Хо Фэн был из тех, кто мог выбросить человека в стратосферу. А потом преспокойно отправиться обедать.
        - Вижу: не хотите, - полковник усмехнулся. - В таком случае придется подождать, пока мы достигнем цели нашего полета. Хотя и там выпускать их на свободу я бы не рекомендовал. Минус пятьдесят по Цельсию - не лучшая температура для пеших прогулок. Но если вы будете настаивать…
        - Мы летим в Антарктиду? - сообразил Грива.
        - На нашу базу в Антарктиде, - уточнил полковник. - Учитывая вашу склонность к побегам, майор, было решено доставить вас в наиболее защищенное место.
        - Мой побег - вынужденная мера, - сказал Артём. - Превентивная мера, чтобы избежать нежелательного общения.
        - Ваш долг, майор, служить человечеству, а не определять, какое общение вам желательно, а какое - нет, - менторским тоном произнес полковник.
        - Человечеству - это Китаю? - осведомился Грива.
        - В нашем случае, майор, под человечеством подразумевается «Аладдин».
        Грива хмыкнул.
        - Утомил ты меня, полковник, - сообщил он совершенно искренне. - У меня был трудный день, и сейчас нет настроения болтать попусту. Говори, что тебе от меня нужно, - или убирайся.
        В узеньких глазках Хо Фэна что-то мелькнуло.

«Сейчас он напомнит мне, что я - в полной его власти, - подумал Грива. - А я, в свою очередь, напомню ему, что он - всего лишь координатор полевой операции, причем - хреновый. А он…»
        - Не ершись, майор, - по-русски сказал Хо Фэн. - Мне просто любопытно. Любопытно поглядеть на существо, о котором говорят, что оно представляет опасность для целой планеты. О котором говорят, что он и не человек вовсе, а нечто… маловразумительное. Я правильно употребляю это русское слово?
        - Неправильно, - буркнул Грива.
        Ему надоело спорить. Он действительно устал. Что бы такое сказать, чтобы Хо Фэн оставил его в покое?
        Чертов полковник угадал мысли Артёма:
        - Рассердить меня тебе не удастся, майор, - очень доброжелательно сообщил он. - Ведь это я тебя поймал, а не ты меня.
        - Ловил ты меня бездарно, - заметил Грива.
        - Возможно. Но ведь ты здесь, значит, я победил, а ты проиграл. Знаешь, о чем я жалею, майор? О том, что деньги, которые были потрачены, чтобы сделать из тебя сверхчеловека, потрачены зря. Ты ведь упрямый бес, майор, и будешь сопротивляться до последнего. А значит, чтобы выпотрошить твои мозги, придется понаделать в них столько дырок, что в итоге ты станешь ничуть не лучше тех парней, в чьи мозги неудачно вживили стимулятор. Слюнявый идиот, не знающий о том, что принесет ему очередной импульс: боль или наслаждение.
        - А я, полковник, жалею о том, что не свернул тебе шею тогда, в Гонконге, - сказал Грива.
        Хо Фэн рассмеялся.
        - Может, стоит начать с тобой работать прямо сейчас? - предложил он. - Моя профильная специальность как раз есть форсированный церебральный зондаж.
        Пугает? Или - всерьез? Нет, вряд ли всерьез. Он же китаец. Дисциплина на уровне генома. Никакой самодеятельности.
        - И что же заставило тебя, полковник, оставить так подходящую тебе профессию палача? - осведомился Грива.
        - Честолюбие, - китаец игриво осклабился. - Сам знаешь, майор: чтобы сделать карьеру в нашей организации, надо немножко поработать «в поле». Как думаешь, после моего сегодняшнего успеха меня сделают специальным координатором?
        - Я бы отдал тебя под суд за то, что ты устроил над Сан-Франциско, - сказал Грива.
        - Я защищался, - возразил полковник. - Американским ВВС было сообщено, что это операция «Аладдина». Тем не менее они нас атаковали и получили то, что им причиталось. Между прочим, твои соотечественники, майор, не стали атаковать наши
«крылья», хотя боевая мощь русских спутников намного выше американских. И это
«крыло» они тоже не пытались атаковать.

«Они знали, что на борту „крыла“ я», - подумал Артём.
        Однако чуть позже понял, что причина бездействия его соотечественников была другой.
        - И они правильно сделали, твои русские братья, - сказал Хо Фэн. - Глянь-ка направо!
        Китаец активировал монитор-трехмерку. Грива увидел объемную картинку: их транспортное «крыло» в окружении конвоя: не менее двух десятков единиц. Причем несколько боевых «крыльев» - неизвестной Гриве модели.
        - Мы сглотнули бы твоих русских, майор, как лягушка глотает комара. Но… - Хо Фэн поднял палец, - …только защищаясь. «Аладдин» не воюет с государствами, ты ведь это знаешь.
        Грива промолчал.
        - Слушай, майор, давай поговорим откровенно, - доверительным голосом произнес Хо Фэн. - Я ведь не просто координатор. Я - высший офицер Отдела внутренних операций. Если мы с тобой найдем общий язык, я думаю, руководство пойдет мне навстречу и позволит именно мне работать с тобой. А я дам тебе слово офицера, что помогу тебе избежать «потрошения мозгов». Но чтобы нам с тобой позволили работать вместе, я должен представить Совету что-то действительно значимое. Ну как, майор, по рукам? Решайся - это твой шанс!
        - Скорее - твой, - возразил Грива. Но - спокойно. У него появилась идея, которую стоило попробовать реализовать. - Скажи, полковник, что ты должен принести в клювике, чтобы понравиться начальству?
        - Имя, - сказал Хо Фэн. - Достаточно одного имени.
        - Допустим - Навуходоносор. Устраивает?
        Китаец хрюкнул. Вроде как оценил шутку.
        - Не думаю, что человека, который помог тебе сбежать, зовут Навуходоносор.
        - Ах, вот кто тебя интересует! - Грива сделал вид, что удивлен, хотя этот китаец определенно читал его мысли. К счастью, не все.
        - Если я назову человека, который способствовал тому, что я покинул базу, тебе это не понравится, полковник, - честно сообщил Артём. - Да ты мне все равно не поверишь!
        - А ты рискни! - предложил Хо Фэн и на мгновение скосил глаза на плоскость стола.
        Когда он снова поднял взгляд на Гриву, тот уже знал, что в столешницу вмонтирован дисплей, на который выводится биометрика Гривы.
        Артём мог надуть детектор лжи, но в данном случае в этом не было необходимости. Он мог сказать правду.
        - Хорошо, - Грива одарил полковника безмятежным взглядом. - Имя человека, без участия которого я не смог бы покинуть базу, - специальный координатор Ю. Знакомы с ним, полковник?
        На столешнице точно был дисплей. На Гриву полковник даже не смотрел. Его куда больше интересовали циферки и картинки, выводимые компьютером, чем реальный человек.

«Дерьмовый ты психолог, - подумал Грива. - Людей надо „читать“, а не биометрию».
        Когда полковник наконец соизволил посмотреть на Гриву, его узенькие китайские глазки выражали задумчивость.
        Грива понял, что их беседа закончена.
        - Увести, - бросил Хо Фэн уже без всякого намека на доброжелательность.
        Десантники подхватили Гриву под руки и полувывели-полувынесли из каюты.
        Артём не сопротивлялся. Сервоусилители скафандров могли свернуть шею бизону, а человека и вовсе порвать пополам. Так что главным оружием Гривы сейчас был не кулак, а мозг. И удар, который он только что нанес, был великолепен. Главный вопрос: поверил ли ему Хо Фэн? И поверят ли другие? И что это даст Гриве? Ведь если за Артёма возьмутся настоящие специалисты, их так просто уже не провести.
        Хо Фэн поверил. Он был в курсе, что «Червь-Дракон» очень интересовался Гривой. И пытался заполучить его в свое единоличное пользование. А когда из этого ничего не вышло, внес предложение Гриву уничтожить. По своему уровню Хо Фэн не имел доступа к подобной информации. Ее сообщил Хо Фэну доктор Сянь. Чтобы полковник знал, кто еще может играть на его поле. Хо Фэн поверил, потому что специальный координатор Ю был одним из тех немногих, кто действительно мог организовать побег Гривы.
        Глава семнадцатая
        Скоротечный боевой контакт в условиях антарктической ночи
        Конвой оставил транспортное «крыло», когда оно вышло на посадочную траекторию. В воздушном пространстве Антарктиды не было никого, способного угрожать аладдиновскому транспорту. Незадолго до расставания одно из боевых «крыльев» приняло у «транспорта» двадцать шесть человек - большую часть «группы зачистки». На борту «транспорта» осталось шестеро. Вполне достаточно для конвоирования четырех пленников, из которых лишь один был по-настоящему опасен.
        Через тридцать четыре минуты «крыло» благополучно приземлилось у основного ангара базы. Температура за бортом была чуть ниже сорока градусов по Цельсию. Для данной местности в данное время года - настоящая оттепель. Однако даже в безветренную погоду для человека - холодновато. А ветер был. И не слабый. Метель. Так что сначала «крыло» завели в ангар, а уж потом Гриву вместе с остальными пленниками вывели наружу. Семейство Лотманов спускалось по трапу довольно бодро. На них были стандартные аладдиновские комби, такие же, как на Гриве. И наверняка - тоже в
«пассивном» режиме.
        Первым по трапу спустился Хо Фэн, за ним - в сопровождении двух десантников - Миша с дочерьми, за ними, опять-таки в сопровождении двух бойцов, - Артём Грива.
        В ангаре было тоже довольно прохладно. Индикатор на забрале показывал минус двадцать один. Так что неудивительно, что группа встречающих тоже была в защитной одежде. Удивительно, что этой спецодеждой была боевая броня шестого уровня.
        - Полковник Хо Фэй? - осведомился по-китайски лидер группы встречающих.
        - Да. С кем имею честь?
        Шлемофон Гривы был активирован, поэтому он слышал каждое слово.
        - Полковник Цань Фу. Объект с вами? Всё благополучно?
        - Да. С ним еще трое… соучастников.
        - Это не важно. У меня предписание принять только объект.
        - Вот как? - Кажется, Хо Фэн был удивлен. - И чье же это предписание?
        - Приказ отдал специальный координатор Ю.
        Однако! Грива рефлекторно замедлил шаг, и спускавшийся следом конвоир легонько подтолкнул его в спину.
        Что предпримет Хо Фэн?
        Хо Фэн решил проявить твердость.
        - Специальный координатор Ю не является моим начальником, - отрезал полковник. - Руководитель данного проекта - доктор Сяо Сянь.
        - У меня приказ, - сурово произнес Цань Фу. - Я его выполню. Вы, полковник, не должны препятствовать, поскольку с сегодняшнего утра специальный координатор Ю назначен руководителем проекта.
        Грива остановился. На этот раз десантник за спиной не стал его поторапливать. Возможно, он тоже понимал по-китайски.
        Назревал конфликт. Хотя, если дойдет до драки, Хо Фэну не устоять. У него лишь четверка бойцов, а у полковника Цань Фу - не меньше трех отделений. Да и вооружение у них потяжелее.
        Наверное, если бы Грива не подкинул Хо Фэну версию о том, что Ю - предатель, Хо Фэн не стал бы артачиться. Все-таки он - китаец. Китайцы - дисциплинированный народ.
        Но Хо Фэн проявил недоверие.
        - Позвольте проверить ваши полномочия, господин полковник, - сказал он. - Борт! Связь с «Головастым»!
        - Связи нет, - мгновенно отозвался компьютер на «крыле».
        Надо полагать, Хо Фэн удивился. Грива тоже удивился. Здесь, в Антарктиде, до
«Головастого» - рукой подать. Километра три под землю. Конечно, связь все равно шла через спутник, но тем не менее… В общем, многие удивились… Но не полковник Цань Фу. Отработанным движением он «выкинул» из наплечной кобуры парализатор и всадил заряд в солнечное сплетение собеседника. Прямо в упор.
        Конечно, комбинезон поглотил процентов девяносто мощности импульса, но оставшегося хватило. Хо Фэн повалился на бетонный пол.
        И в ангаре сразу стало очень шумно.
        Залп дюжины ракетометов - это всегда довольно шумно.
        Один из снарядов угодил в бок десантника, стоявшего на трапе перед Гривой.
        Десантника снесло с трапа, как кеглю.
        Второй снаряд прошел над головой Гривы, в нескольких сантиметрах от макушки шлема, и вывел из строя второго конвоира. К сожалению - через миг после того, как тот врезал по аварийной кнопке Артёмова «комби», лишив Гриву возможности к самостоятельному передвижению. А на трап уже лезли взявшиеся ниоткуда бойцы в более легкой броне. Один неуважительно отпихнул Гриву, тот, беспомощный, скатился по трапу вниз, по пути сбив с ног кого-то из семейства Лотманов, да так и остался лежать лицом в бетон.
        Правда, лежал он недолго. Бой в ангаре закончился так же стремительно, как и начался.
        Гриву подхватили за руки, за ноги и куда-то понесли. Через полминуты вместо бетонного пола Грива увидел снежную поземку, а еще через полминуты его раскачали и закинули в люк вертушки. Как полено в печку.
        Теперь у Гривы была замечательная возможность созерцать не пол, а потолок грузового отсека: серый пластиковый купол с прямоугольниками световых панелей. Примерно секунд десять. Потом вертушка взлетела. Мощно, с ускорением не меньше трех «же». Гриву отбросило в стене и придавило чем-то сверху. Особых физических неудобств он не испытывал. Только психологические.
        Полет продолжался чуть больше двух минут. Потом вертушка резко пошла на снижение и приземлилась. То есть, судя по ощущениям Гривы, должна была приземлиться. На самом деле она продолжала двигаться вниз, но уже со скоростью не очень быстрого лифта. Характер движения был совершенно незнакомый. Вертушки так не летают. Оставалось допустить, что пилот посадил ее прямо на платформу лифта, и они теперь спускаются куда-то под землю.
        Грива так и предположил. Но ошибся.
        Глава восемнадцатая
        Петергоф. Апартаменты действительного тайного советника Андрея Гривы
        - Отец, это Даша, - сказал Алексей Андреевич Грива. - Даша, это мой отец. Его зовут - Андрей Алексеевич.
        - Здравствуйте, Андрей Алексеевич, - негромко проговорила Даша.
        - Вечер добрый, - проворчал действительный тайный советник, с подозрением глядя то на сына, то на светловолосую девчушку с совсем юным лицом и не по возрасту печальными глазами. Но с вопросами Андрей Алексеевич не торопился.
        - Дашенька, посиди тут, пожалуйста, - Алексей Андреевич жестом показал, чего он хочет. Даша послушно опустилась в кресло.
        Молодой рыжий кот, слонявшийся по гостиной, тут же вспрыгнул ей на колени. Даша удивилась, но прогонять кота не стала.
        Алексей Андреевич отвел отца в сторону.
        - Что за акцент у твоей Даши, не могу понять, - сказал действительный тайный советник. - Имя вроде бы русское, а говорит, как вьетнамка какая-нибудь. Любовница твоя?
        - Отец! - сердито произнес Алексей Андреевич. - Ты что, в самом деле!
        - А что? - удивился Андрей Алексеевич. - Девка красивая, а ты мужик еще вполне ничего. Ладно, успокойся. Говори, что надо.
        - Хочу, чтобы она пока пожила у тебя, отец, - сказал Алексей Андреевич.
        - Чего это вдруг? - буркнул советник.
        - С того, отец, что у тебя все равно охрана - как у премьер-министра, а девочке угрожает серьезная опасность.
        - Мало ли кому там опасность угрожает… - проворчал Андрей Алексеевич. - В полицию обратись.
        - Не тот уровень. Если бы полиция могла помочь, я бы к тебе не пришел.
        - Да уж! - фыркнул советник. - Ты меня своим обществом не балуешь, это точно!
        - Отец! Давай личные отношения потом выясним, - сказал Алексей Андреевич. - А девушка эта - не кто-то там, а жена Тёмки. Так что перестань бухтеть и слушай!
        - Как - Тёмки? - Действительный тайный советник встрепенулся. - Шутишь?
        - Отец!
        - Ну да, ты у нас - мужик серьезный. - Советник покосился на Дашу и вдруг улыбнулся. - Красивая девочка, - сказал он. - Что ж ты сразу не сказал? Молодец, Темка! Жалко, что не русская.
        - Кто бы говорил! - возмутился Алексей Андреевич.
        - Да я не в этом смысле, - сказал советник. - Культура же другая. Сложно будет.
        - Ты, отец, даже не знаешь, какая у нее культура… Имей в виду, что по-русски она почти не говорит.
        - Ладно, разберемся. А сам Тёмка где?
        Алексей Андреевич замялся…
        - Говори! - сурово произнес советник. - Нечего меня беречь. У меня теперь вместо сердца железяка электронная.
        Через пару минут, выслушав краткий рассказ сына, советник активировал вживленный в шею коммуникатор:
        - Детка, свяжи меня с директором Первого Департамента. Иваныч! Что за дела? Почему я о собственном внуке последним узнаю?.. Даже слушать не хочу! …Что сделали? …А когда будешь знать? …Да хоть что! Правильно думал. Ты только его вытащи, а уж Государю я сам всё объясню! Всё. Держи меня в курсе.
        - Что? - спросил Алексей Андреевич, когда его отец закончил разговор.
        - По их данным, Тёмку везут в Антарктиду, - сказал советник. - Ситуация сложная. Очень сложная, потому что в игре еще и китайцы. Директор сказал: специалисты работают. Результат пока неясен.
        - Может, попробуешь по дипломатическим каналам? - предложил Алексей Андреевич. - У тебя же в «Аладдине» полно друзей.
        - Попробую, - кивнул советник. - Если разведка не справится. Ты случайно не в курсе, где мой внук целый год пропадал?
        - В курсе, - сказал Алексей Андреевич. - Сейчас расскажу. Тем более что к нашей девочке это имеет самое непосредственное отношение. Обращаться с ней надо очень бережно. К тому же она беременна. И о том, что она в опасности, отец, я тоже говорил серьезно. Очень серьезно!
        - Тоже - «Аладдин»? - угадал советник.
        - Он самый.
        - Ничего, сын, - советник усмехнулся. - Перезимуем. Иди пока к ней, а я распоряжусь насчет усиленной охраны. И ужина. И врача. Пусть осмотрит девочку, мне спокойнее будет.
        Глава девятнадцатая
        Антарктида. Восемьсот метров ниже уровня океана

«Спокойно, - сказал себе Артём. - Я жив, и Бог на моей стороне. По крайней мере я в это верю. И вряд ли господин Ю прямо так сразу меня прихлопнет, когда я полностью у него в руках. Так что, как говорит дед, - перезимуем».
        Конечно, в Антарктиде зима покруче, чем в Сибири, но и здесь есть жизнь. Пингвины, например. Или китайцы.
        Лязгнула, откинувшись, дверца люка. Грива вывернул шею под немыслимым углом, пытаясь разглядеть, кто пришел по его душу.
        Не разглядел. На забрале шлема лежало что-то темное, заслоняло обзор.
        В вертушку влезли человек пять.
        - Ну и где он? - спросил мужской голос. Спросил по-русски!
        - Да вот же он, господин полковник! - тоже по-русски отозвался другой мужчина. - Сейчас я эту сниму…
        - Поаккуратнее! - строго произнес тот, кого назвали полковником. - Человек ведь, тем более - женщина.

«При чем тут женщина?» - еще больше изумился Артём. Но тут с него сняли то, что лежало сверху, и Грива увидел лицо наклонившегося к нему человека.
        - Тук-тук! - сказал человек, постучав согнутым пальцем по шлему. - Доброе утро, Артём Алексеевич!
        - Сережка! - не веря своим глазам, пробормотал Грива. - Ты-то откуда взялся?
        - Он что-то говорит, - сказал статский советник Буркин, поворачиваясь к тому, кого Грива не видел. - А я не слышу. А почему он не шевелится? Он ранен?
        - Это у них спецкостюмы такие, - в поле зрения Гривы появилась еще одна голова. - Ему все слышно, а нам - нет. И двигаться он не может. Аварийный силовой каркас сработал. Он теперь - как птенчик в скорлупе.
        - А срезать с него эту скорлупу можно? - недовольно спросил Буркин.
        - Зачем срезать? Можно просто режим отключить.
        Внутри Артёмова «комби» зашуршало, и он снова обрел способность двигаться.
        Первым делом он сел и откинул забрало.
        - Сережка, черт! Медведь сибирский! Ты откуда взялся?
        - Откуда надо! - Буркин обнял его, толкнул лбом в лоб. Потом отстранился: - Тёмка, это точно ты? - спросил он с некоторым сомнением.
        - Я самый! - Грива засмеялся. - Это только рожа у меня помолодела, а сам я такой же замшелый бродяга, как и раньше… - Тут он вспомнил: - Серега, со мной еще трое были…
        - Эти, что ли? - Буркин показал на облаченные в «комби» тела. - Вот эта девушка прямо на тебе устроилась. В суд подавать будешь?
        - За что? - оторопел Грива.
        - За сексуальные домогательства! - Буркин ухмыльнулся. - А я уж моего комгруппы ругать собрался. Он решил, что забрать всех проще, чем определять, кто из вас - ты. Значит, правильно их прихватили, да?
        - Еще как правильно! - одобрил Грива. - Они мне, можно сказать, жизнь спасли. У них, кстати, теперь из-за меня проблемы с «триадами».
        - Проблемы решим. А жизнь тебе нынче только ленивый не спасал! - засмеялся Буркин.
        - Ну вы орлы! - сказал Грива. - Как вам удалось меня у китайцев отбить?
        - А мы и не отбивали, - ответил Буркин.
        - Не понял?
        - Это были наши китайцы.
        - Что? Сам Червь-Дракон? - в очередной раз изумился Грива.
        - Поверил, - удовлетворенно произнес Буркин. - Моя, кстати, идея была. Ты поверил, значит, и коллеги твои аладдиновские тоже поверят.
        - Сбутафорил? - восхитился Грива.
        - Ага! Цени, какие у тебя друзья! Ладно, пошли отсюда! Не будем мешать ребятам твоих друзей распеленывать.
        Они выбрались наружу. Вертушка стояла в крохотном ангаре. Грива ощутил подошвами легкую вибрацию пола. Как на палубе корабля.
        - Серега, мы что, плывем? - обеспокоился он. - Нас же засекут на счет «раз».
        - Во-первых, не плывем, а идем. Во-вторых, не засекут, - успокоил его Буркин. - Слабо нас засечь - сквозь пятиметровый лед. Мы на подлодке, Артём! Подводный крейсер «Севастополь». Прошу любить и жаловать. Ты сам как себя чувствуешь? Жалоб нет?
        - Есть! - Артём скорчил обиженную физиономию. - Кормят редко. У тебя со здешним коком как, есть контакт?
        - У меня есть контакт со здешним адмиралом. Пойдем, дружище, буду вас знакомить. Заодно и перекусим. А там и твои друзья к нам присоединятся. Девчонки вроде симпатичные. И, должно быть, бойкие.
        - Очень! - подтвердил Грива. - А папаша у них вообще боевой офицер израильских войск.
        - Да ты что! - воскликнул Буркин. - Как же мы его кормить будем? У нас же на первое щи со свининой!
        - Щи… - с неподдельной нежностью протянул Грива. - Серега! Мой друг Миша Лотман не будет есть щи. Потому что всё съем я!
        - Всё - вряд ли, - возразил Буркин. - Там на триста человек наварено. Весь экипаж плюс десантная группа. Ладно, придумаем что-нибудь для твоего израильтянина.
        - Он вообще-то не израильтянин, - уточнил Грива. - Русский американец.
        - Это как?
        - Или американский русский. Да какая разница! Серега, ты лучше скажи, что у нас дальше?
        - Дальше у нас обед, - сказал Буркин. - После обеда у тебя отдых, а у меня - подготовка к рандеву с ледоколом «Иван Беринг». Оттуда ты, вместе со сменным экипажем ледокола, отправишься в Мельбурн, где, опять-таки вместе с нашими моряками, загрузишься на «Беркут»…
        - Гражданское «крыло»? - удивился я.
        - Есть другие предложения? Хочется полетать на истребителе?
        Я покачал головой. Все правильно. Чем меньше внимания, тем лучше.
        - «Беркут» доставит тебя и остальных триста восемьдесят пассажиров в Кейптаун, там у него дозаправка. И по удачному совпадению, там сейчас заканчивается презентация нашей военной техники. Так что тебя тихонько снимут с «Беркута» и там же, на поле, пересадят на военный борт, и с роскошным и вполне замотивированным эскортом из тридцати русских «крыльев» ты полетишь на Родину. Завтра утром будешь дома.
        - А ты?
        - А я останусь на «Севастополе». Дебют у нас вышел отменный. Посмотрим, как сыграется миттельшпиль.
        - А мои друзья?
        - А твои друзья пока побудут здесь. На «Севастополе» их «триады» не достанут, уж это я тебе гарантирую.
        Глава двадцатая
        Петергоф. Царская резиденция
        Артём Грива
        Все три часа полета из Кейптауна я проспал. Проснулся, когда колеса «крыла» коснулись посадочной полосы. Глянул на экран и обнаружил, что сели мы не где-нибудь, а в Петергофе. На личном аэродроме Государя.
        Пока обслуга пристыковала «рукав», я успел выпить кофе и убрать с физиономии щетину.
        Посмотрев в зеркало на бодрую физиономию восемнадцатилетнего юнца, я подумал, что стоит отпустить бородку.
        Аэровокзал в Петергофе крохотный, но роскошный. Для важных персон. Монархов, премьер-министров… Даже генерал-майоры крайне редко проходят через его арку. Наверное, я был первым просто майором, вошедшим в это здание не в роли охранника, а в качестве гостя.
        А уж встречали меня…
        Собственно, встречал меня только один человек. Зато какой! Лично начальник Главного Управления по связям Департамента внешней разведки.
        - Здорово, Артём! - сказал он. - Ну ты помолодел!
        - Здравия желаю, Ваше высоко…
        - Без чинов, Артём! - перебил меня дядя Коля, дружески протягивая руку. - Поехали! Время дорого. Тебя ждут.
        Однако! Если меня поторапливает тайный советник, то кто же тогда меня ждет? Неужели Государь?
        Маленький «комнатный» электромобиль помчался по галерее, соединяющей дворец с аэропортом.
        Несколько минут - и мы на месте.
        Охрана дворца была усилена. Более того, великолепные мундиры лейб-гвардии сменили куда менее эффектные, но значительно более эффективные бронекомбинезоны.
        Нельзя сказать, что мне это понравилось.
        Дядя Коля повел меня в императорское крыло, но до Государева кабинета мы не дошли. Свернули на одну из боковых галерей.
        Здесь нас ждал целый взвод лейб-гвардейцев, возглавляемый аж поручиком. Неслабо, учитывая, что чин поручика лейб-гвардии соответствует полковничьим жандармским погонам. Останавливать нас не стали. Караул салютовал и расступился. Двери раздвинулись автоматически.
        - Доставил, Андрей Алексеевич! - доложил дядя Коля.
        Дед встал. На нем был парадный мундир действительного тайного советника. И смотрелся дед так, что сразу хотелось вытянуться по стойке смирно и рапортовать. Но это был мой дед, так что рапортовать я не стал. Мы обнялись. Потом дед отстранился и с полминуты изучал мою юную физиономию.
        - М-да, - изрек он наконец. - Батька твой мне говорил, но как-то не верилось.
        - Теперь верится? - спросил я, улыбаясь.
        - Теперь верю. И завидую, Тёмка! Как так получилось?
        - Есть пара идей, - сказал я. - Как только узнаю точно, непременно с тобой поделюсь.
        - Не возражаю. Я тоже не против скинуть годков пятьдесят. Николай, ты можешь быть свободен. Эх, Тёмка! Как я рад, что всё обошлось. Отец твой - просто кремень. Только позавчера я узнал, где ты был.
        - Не злись на него, дед, - сказал я. - Батя дал мне слово.
        - Ну и что? Ты у меня - единственный внук! Мог бы мне сказать!
        - Дед, ну ладно! У тебя и так с сердцем проблемы!
        - Уже нет. Оно у меня теперь механическое. Насос. Железяка! Представь: оно не стучит, а урчит! - Дед засмеялся, но тут же оборвал смех и добавил серьезно: - Никогда бы не согласился, но время такое - не до инфарктов. Эх, Тёмка, Тёмка! Знаешь, когда ты родился, мы все думали, что наш мир - незыблем. Даже когда началась вся эта дрянь с «ифритом», всё равно мы верили, что Россия превзойдет любые катаклизмы. Если бы ты знал, Тёмка, из каких топей мы тогда вырвались!
        - Дед, я всё знаю. Забыл, где я учился?
        Дед посмотрел на меня пристально, потом признал нехотя:
        - Да. Ты должен знать. Это меня твоя нынешняя физиономия с толку сбила. Сущий юнец ты с виду, Артём Грива! - Дед захихикал. И вдруг как-то сразу весь подобрался, посерьезнел: - Всё, лирики довольно. Артём, сейчас ты подробно и вдумчиво расскажешь всё, что с тобой произошло. Всю эту безумную историю, в которую ты угодил.
        - Ты уж прости меня, дед, но все я рассказать не могу.
        - Это еще почему? Боишься, что ли, контракт нарушить? Так ты не бойся. Пусть они себе твой контракт знаешь куда засунут!
        - Дед, есть кое-что посерьезнее контракта.
        - Если у тебя блок, это не страшно, - заявил дед. - Лучшие наши спецы будут здесь не позже сегодняшнего вечера.
        - У меня нет блока, - сказал я. - Это вопрос совести, а не психиатрии. Я дал клятву. И нарушить ее только потому, что внутри Комитета нашлись бесчестные люди, я не могу.
        - Кому ты клятву дал? Комитету своему? Так они едва тебя не ухлопали! - проворчал дед.
        - Дед, ты не понял. С «Аладдином» я подписал контракт. Сейчас этот контракт можно считать разорванным, но не разглашать внутренние секреты «Аладдина» я клялся на Писании. А это, как ты понимаешь, совсем другое.
        Дед выругался. Нелитературно.
        - Да, дед, - сказал я. - У них тоже есть психологи. И они, поверь, не зря свой хлеб кушают.
        - Выходит, клятва эта тебе дороже, чем Родина? - спросил дед.
        Я пожал плечами. Некорректно поставленный вопрос.
        - И все-таки ты расскажешь, - сурово произнес дед. - Причем не мне.
        - А кому? - насторожился я.
        - Мне, - раздалось за моей спиной.
        Я обернулся, как ужаленный. И вытянулся стрункой. Государь.
        - Ваше Величество!
        - Андрей Алексеич, можно тебя попросить оставить нас вдвоем? - произнес Государь.
        - Да, Ваше Величество. - Дед слегка поклонился и вышел, успев шепнуть мне на прощание: - Чуть не забыл. Красавица твоя у меня живет. Уже по-русски болтает.
        Государь дедово кресло занимать не стал. Сел на диванчик у окна, показал на стул напротив, садись, мол.
        Я сел. Своеобразное ощущение - сидеть в присутствии Государя.
        - А ты действительно помолодел, Артём Грива, - сказал он.
        - Ваше Величество, я не знаю, как так получилось. Если бы знал…
        - Есть такое слово - чудо, - сказал Государь.
        - Ну не то чтобы чудо. Есть одна фирма в Гонконге…
        - Знаю, - перебил меня Государь. - Мне предлагали.
        - И - вы?!..
        - Я отказался. Мне довольно того, что Богом отпущено.
        - Меня-то не спрашивали, Ваше Величество, - смущенно проговорил я. - К сожалению, я не имею права об этом рассказывать. Я поклялся…
        - Можешь. Мне - можешь, - Государь улыбнулся.
        Эту улыбку я помнил с детства. Именно так он улыбался на гало-портрете в моей детской. В углу - маленький иконостас, на стене напротив окна - Государь. Правда, на том портрете волосы Государя еще не были седыми.
        - Мне - можешь, - сказал Государь. И добавил торжественно: - Именем Господа нашего освобождаю тебя от всех клятв, кроме дворянской присяги!
        Я склонил голову. Государь - глава нашей Православной церкви. Выше него - только Господь. Его именем Государь всея Руси Александр Четвертый мог это сделать.
        - Теперь честь твоя не потерпит урона, если ты захочешь поделиться со мной тем, что знаешь, - уже обычным голосом продолжал Государь. - Если захочешь, - повторил он. - Я тебя не неволю, Артём.
        Я чувствовал, что Государь говорит искренне. И еще я знал: Государь предоставил мне выбор, потому что был уверен во мне. В том, что я, принимая решение, буду руководствоваться не собственной выгодой, а интересами моей страны. Так же, впрочем, как любой русский дворянин. Это был высочайший уровень доверия. Я могу промолчать. И никто меня не упрекнет. Никто не скажет: ты должен! Скорее всего, никто, кроме нас двоих, об этом даже не узнает.
        Но я-то буду знать. И Государь. За мной останется долг, который мне, скорее всего, никогда не удастся вернуть.
        И все-таки я колебался… Слишком много было в моей истории такого, во что очень трудно поверить. Поверит ли мне мой Государь?
        Я встал и поклонился. И сказал честно:
        - Благодарю, Ваше Величество! Я готов рассказать все, но не знаю, поверите ли вы мне…
        - Я постараюсь, - со всей серьезностью произнес Государь.
        Я говорил несколько часов. С самого начала. С того дня, когда заглянул в выжженное в бронированной двери отверстие и увидел существо, возникшее ниоткуда.
        Это был долгий рассказ. Я рассказывал подробно, особо останавливаясь на том, что считал более важным. Собственные выводы старался свести к минимуму. Только факты. Государь прерывал меня крайне редко. Один раз - распорядившись, чтобы нам принесли поесть, второй - когда я рассказал о нашем разговоре с дядей Колей, случившемся в позапрошлом июле. Когда тайный советник сказал мне: «Государя здесь представляю я». Рассказывая об этом эпизоде, я попросил Государя снисходительно отнестись к словам начальника Управления по связям и не использовать сказанное мной во вред его карьере.
        - Не беспокойся, Артём, - ответил Государь. - Я уже освободил его от обязанностей руководителя Управления. Он прекрасно справлялся со своей работой в спокойные времена. Сейчас это ему не под силу. Кроме того, я объединил все структуры, которые занимаются «ифритом» и взаимодействуют с Международным координационным Центром по исследованию «ифрита», в единую систему и попросил твоего деда ее возглавить. Он согласился.
        Теперь мне стало понятно, почему дед теперь обитает здесь, во дворце, а не в своем уютном доме. И почему меня встречал дядя Коля. Дед снова взял его к себе.
        Впрочем, это было не важно.
        Я продолжил свой рассказ. Когда я дошел до моего путешествия в прошлое, Государь прервал меня в третий раз.
        - Ты уверен, что это было на самом деле? - спросил он.
        Я кивнул.
        - Продолжай, - разрешил Государь, и я продолжил.
        Кое о чем я умолчал. О том, что, по-моему, касалось только меня и Даши.
        И о том, кто помог мне бежать с базы «Аладдина». Не то чтобы я не доверял Госудрю… Но я слишком хорошо знал технические возможности моих бывших коллег. И помнил, как мой аладдиновский браслет-коммуникатор игнорировал самые продвинутые русские
«глушилки». Вот почему я умолчал об Ирландце и Хокусае. Я сказал, что бежал сам. Повинуясь некоему мистическому импульсу. Зато причину появления «открытого коридора» скрывать не стал. И разговор специального координатора Лю и доктора Сяня передал полностью. Заодно упомянув о своем чудесном умении понимать чужие языки.
        Китайские происки Императора не удивили. Надо полагать, его удивило бы их отсутствие. А вот то, что я стал универсальным полиглотом, его заинтересовало. Он даже устроил мне маленькую проверку. Вызвал одного из своих лейб-гвардейцев, хакаса по происхождению, и попросил меня поговорить с ним на его языке. Как и раньше, мой дар заработал не сразу. Сначала я выслушал довольно длинный монолог по-хакасски, а потом - старинную воинскую песню, примерно на середине которой и
«включился» мой переводчик.
        Государь ушел, когда за окнами уже светало. «До завтра, Артём», - сказал он на прощание. «До завтра, Ваше Величество», - ответил я.
        Но завтрашняя встреча не состоялась. В мире произошли события, которые оказались важнее нашей встречи.
        Об этом я узнал позже. А тогда принял сообщение о том, что Государь занят и не может дать мне аудиенцию, совершенно спокойно. И решил использовать это время, чтобы дать себе маленькую передышку. Выспаться, побыть в кругу семьи…
        Глава двадцать первая
        Вечер в кругу семьи
        Они сидели втроем в дедовых палатах и мирно беседовали. Вернее, беседовали дед с внуком, а Даша тихонько сидела на диванчике, поджав ноги. Она так и не привыкла к современной мебели.
        - Чудесно поет твоя жена, - сказал дед. - Надо ее записать и пустить по гало. Это будет фурор. Поверь мне. Я в этом разбираюсь.
        - Ты во всем разбираешься, дед, - с легким раздражением произнес Артём. - Мне не нравится эта идея.
        Даша смотрела на них с удовольствием. Они оба были настоящие, дед и внук. Такие разные внешне - и такие похожие внутри. И оба светились.
        Даша переменила позу, потянулась, вытянула ногу, растопырила пальчики…
        Дед и внук посмотрели на нее одинаковыми взглядами. В этих взглядах было мужское желание и восхищение… У деда - больше желания. У внука - восхищения. Но от его взгляда у Даши сладко заныло внизу живота.
        - Что такое - гало? - спросила Даша.
        Дед успел первым. Он всегда успевал первым, если это касалось разговора.
        - Гало - это великая сила, повелевающая желаниями и чувствами людей! - с пафосом произнес он. Но глаза его при этом косили на Дашину голую ножку. - Ты говоришь с миллионами. И они отвечают тебе, если ты умеешь их слышать.
        - А я умею? - спросила Даша.
        - Научишься!
        - Дед, не дури ей голову! - вмешался Артём. - Гало - это просто объемная картинка, размноженная на много-много экранов. С технической точки зрения…
        - Ага! С технической стороны флейта - это палка с дырками! - перебил его дед. - Ты слышал, как Даша играет на флейте?
        - Слышал. Замечательно играет. Ну и что? Она взяла ее в руки три дня назад. Да ее никто слушать не будет! А профессионалы просто зашугают. Это же клан, дед! Туда не пускают чужих!
        - Я им зашугаю! - Грива-самый-старший грозно нахмурил брови. - Да как только они узнают, что это моя невестка, они ее в елее утопят!
        - Этого еще не хватало! Дед! Зачем это нам? Мне и ей?
        - Дурак! - сказал действительный тайный советник. - Ты не знаешь, что такое слава. А я знаю. Если она станет великой певицей, а она ею станет, ты уж мне поверь, ее твои аладдиновские дружки пальцем тронуть не посмеют. Да их народ на части порвет.
        - Господи! - пробормотал Грива. - Почти премьер-министр - и романтический идеалист.
        - Ты у нас реалист! - рявкнул дед. - Знаешь, что Государь про тебя сказал?
        - Ну? - Грива даже привстал.
        - Он сказал: «У твоего внука, Андрей Алексеич, глаза святого и руки убийцы. Я думаю: уж не карающая ли Десница Господа явилась к нам в облике твоего внука?»
        Дед фыркнул.
        - Уж не знаю, что ты там наплел… Виноват, наговорил Государю, но уж точно не о законах физики вы беседовали.
        - Почему ты мне раньше это не сказал о словах Государя? - воскликнул Артём.
        - Потому! - Грива-самый-старший нахмурил брови. - Вот что, «карающая десница», завтра я вызову сюда съемочную бригаду с первого канала. И Даша споет. И завтра же ее покажут по росгало. В новостях. В самое лучшее время. И я тебе чем угодно клянусь: наш народ ее примет! Да он в нее влюбится с первого взгляда. Дашенька, ты согласна?
        Даша посмотрела на Артёма.
        Тот молчал. И не подал ей никакого знака: предоставил решать самой.
        Артём чувствовал: дед прав. Даша действительно произведет фурор. Но Артёму было страшно. Ему казалось: сейчас не время для всего этого. Сейчас, когда планета - на грани мировой войны. А народ… Чихать хотел Червь-Дракон, господин Ю на мнение народа. Даже своего собственного, не то что - мировой общественности.

«Он чего-то боится, - подумала Даша. - Но не знает - чего… или - кого?»
        Даша перевела взгляд с Артёма на деда. Глаза деда горели. Он больше не испытывал желания, глядя на Дашу. Он был уже в «завтра». Он был - как юный охотник, чье копье сейчас воткнется в полосатый бок зебры. Он - весь в этом броске, в этом копье. Зебра еще бежит, но для охотника она уже мертва. Она уже с гордостью брошена к ногам женщин…
        - Я согласна, - сказала Даша.
        Глава двадцать вторая

«Те, кого завтра сметут…»
        Артём Грива
        - Мне нужна не просто хорошая песня, а очень хорошая песня… - вещал дед. - Конечно, новая, зачем нам чужие объедки?.. Слушай, ты министр - или кто?.. Ну так распорядись!.. Через три часа!.. Да потому что в четыре у меня - запись… Что значит, не успеет? Мой исполнитель - успеет… Это мои проблемы. А твои - чтоб песня была. Ты меня понял, Василий? Найди, отними, любые поощрения! Кормим, понимаешь, целую свору дармоедов! А когда нужна одна-единственная песня… Даже слушать не хочу! Это у вас так не делается, а у нас - делается! Всё, Василий. Срок я назвал. Чтоб была. Ты меня знаешь!
        Дед отключился, почесал за ухом, там, где был вживлен микрофон.
        - Министр культуры, - сказал он. - Дурак полный. Но - исполнительный. Как раз такой, какой и нужен, чтобы управлять культурной шатией.
        - Управлять? - Я скептически поднял бровь. - Разве творчеством можно управлять?
        - Нельзя, - неожиданно легко согласился дед. - Но можно создавать видимость. Однако песню он нам найдет. Он сам - из музыкантов. Плохонький, но - с чутьем. Это, кстати, и есть управление творчеством, Тёмка. Маленьких, но не амбициозных - в администрацию. Чтобы холили и лелеяли больших.
        - «А судьи - кто?» - осведомился я.
        - А судья у нас один, - строго сказал дед, поднимая палец.
        Я подумал, что он скажет: «Государь». Но дед сказал:
        - …Народ! Народ рассудит!
        Я засмеялся:
        - Уже рассудил. «Хлеба и зрелищ!»
        - Что б ты понимал, - буркнул дед. - Оценки твои: трояк - по музыке, трояк - по стихосложению… Камергер, называется!
        Нет, ну надо же! Я сам не помню, что у меня там было - по культурным курсам. А дед не забыл.
        - Так то когда было, - сказал я. И похвастался: - А я, между прочим, этой ночью стих сочинил! Кажется, неплохой.
        - Стих? Ты? - удивился дед. - Ну-ка воспроизведи.
        - Что, вот так прямо сейчас? - Я даже растерялся.
        - А тебе что, аудитория нужна? - осведомился дед.
        - Ну, я так не могу… - пробормотал я. - Давай я лучше запишу, а ты сам прочитаешь, а?
        - Артём, прекрати кокетничать! - сурово сказал дед. - Читай! Или - забыл?
        - Нет, не забыл.
        Нет, ну вот что за человек мой дед. Я разозлился… Потом мысленно произнес первые строчки - и как-то сразу успокоился.
        - Ворох потерянных душ
        Гонит по улице ветер…
        На деда я не смотрел. Я смотрел в высокое дворцовое окно, за которым плескались на ветру уже начавшие желтеть листья.
        - Из темноты в темноту,
        Тех, кому страшно при свете.
        Хлещут незримые плети.
        Шорох - как смех. На мосту,
        Между перил - в пустоту…
        Это странно звучало сейчас, солнечным утром, но я продолжал:
        - Через барьер - в пустоту.
        Те, кому душно на свете.
        Те, кого сумерки метят,
        Те, кого завтра сметут.
        Канут, как пух в круговерти.
        Дымом над кромкой огня
        Души летят от бессмертья…
        И обгоняют меня.
        И замолчал.
        Почувствовал, как все изменилось. Словно тень легла на всё.
        Дед тоже молчал некоторое время. Потом подошел, положил руку на плечо:
        - Страшно, Тёмка, - сказал он незнакомым, каким-то «надорванным» голосом. - Мне тоже страшно. Но мы выдюжим, правда?
        Я не ответил.
        Мы еще немного помолчали, потом дед сказал, уже обычным голосом.
        - Хорошие стихи. Молодец. А я думал: тебе не дано.
        - Правильно думал, - кивнул я. И честно признался: - Они во сне сочинились. Я проснулся, а они - у меня в голове. Чудно, да?
        Ответить дед не успел. Позвонил министр культуры. Он «нашел» песню.
        - Сейчас композитора привезут, - сообщил мне дед. - Минут через двадцать. Вертушка уже в воздухе. Сходи, приведи Дашу.
        И тут мне пришел вызов. В лице одного из дедовых секретарей, принесших мне пластинку видеофона.
        Это был Ванька. Вернее, их высокоблагородие подполковник Иван Николаевич Сучков.
        Я обрадовался.
        - Здорово, Ванька! Чего не звонил?
        - А откуда бы мне знать, что ты вернулся? - проворчал Сучков.
        - Так тебе Буркин не говорил ничего? - удивился я.
        - Нет.
        Ну и дела.
        - Тогда как ты узнал…
        - Узнал вот, - отрезал Иван. - Бери вертуху - и стрижом ко мне!
        - Погоди, Ванька, не так все просто. Что случилось?
        - Случилось. Может, прислать за тобой, ты где?
        - В Петро… - начал я и остановился.
        Если Ванька не знал, что я прилетел, и не знает, где я сейчас нахожусь, то каким образом мне прошел вызов?
        Я еще раз всмотрелся в лицо человека на экранчике видеофона. Это несомненно был Ванька Сучков. Но мне ли не знать, как просто подделать образ.
        - Ванька, помнишь, как звали ту девчонку, которую ты у меня отбил на втором курсе? На новогоднем балу? - спросил я.
        - Ту маленькую беленькую? - Ванька озадаченно поглядел на меня. - Нет, не помню. А зачем тебе… - И вдруг сообразил: - Я это, я. Это вызов по розыскной линии. Сигнал пришел, а точка связи почему-то не высветилась.
        Правильно не высветилась. Странно, что нас вообще соединили.
        Сучков неверно истолковал мое молчание:
        - Спроси еще что-нибудь! Только быстрее!
        - Позже, - отрезал я. И отключился.
        - Дед, на меня Сучков вышел, - сказал я. - Хочет, чтобы я немедленно летел к нему. Что-то случилось.
        - Никуда не полетишь! - мгновенно отреагировал дед.
        - Но…
        - Никаких «но»!
        - Дед, Даша прекрасно отснимется и без меня!
        - Дурак! - рявкнул дед сердито. - Соображаловку включи! Никуда ты из дворца не полетишь. Прихлопнут, как муху! Если у Сучкова твоего - что-то важное, сейчас его сюда привезут. Заодно проверят, что там с ним стряслось. А ты иди за Дашей. Времени мало. Сейчас композитора доставят.
        Композитор мне не понравился. Длинноволосый, длинноносый, неопрятный… Зато при галстуке с усеянной бриллиантами «скрепкой». Меня он вообще в упор не увидел, Дашу мазнул равнодушным взглядом, зато перед дедом буквально изогнулся. Скрипичным ключом. И залебезил: «Ах, Ваше сиятельство, Ваше сиятельство…»
        - Цыть, - сказал ему дед. - Рояль - там.
        Рояль оказался не нужен. Маэстро выудил из кармана блочок размером с патрон для ручной плазменной пушки, и блочок тут же воспроизвел искомую песню. Песня была глупая, но очень красивая. На мой взгляд. А голосок у той, что ее пела, был довольно знакомый.
        На деда, впрочем, композиция впечатления не произвела. На Дашу - тоже.
        Маэстро это понял и обиделся.
        - Заказ для самой… (Тут я вспомнил, чей это голосок.) - Двенадцать тысяч рублей предоплаты. Лично по просьбе господина министра вам отдаю! Безусловный хит, будьте уверены!
        - А что слова такие глупые? - спросил дед.
        - Слова - не мои! - тут же отреагировал композитор.
        - Да и музыка не твоя, - сказал дед.
        Маэстро смешался. Кажется, он не ожидал от деда такой музыкальной эрудиции.
        - Дашенька, тебе понравилось? - спросил дед.
        Даша сдвинула бровки… И вдруг очень чисто и звонко пропела несколько тактов из только что сыгранного опуса… Оказавшегося этакой вариацией на тему «На заре ты ее не буди». Да такой ловкой, что простому вояке вроде меня нипочем бы не догадаться.
        - Надо бы тебя, братец, наказать, - задумчиво произнес дед. - За нарушение авторских прав…
        - Так это же народная музыка! - воскликнул маэстро.
        - Да ну? - Дед усмехнулся. - А по-моему, это господина Варламова романс.
        - Так он же давно умер! - заспорил маэстро: - Тогда еще авторских прав не было! Значит - народное!
        - Именно народное! - строго сказал дед. - Стало быть, достояние России, часть национальной культуры, которую ты, - указующий перст деда нацелился в бриллиантовую заколку маэстро, - исказил и присвоил в корыстных целях. В чем и признался! - с удовлетворением завершил дед.
        Маэстро побледнел и затрясся.
        - Однако я тебя прощаю, - милостиво произнес дед. - За то, что идею подал. Ни к чему нам эти глупые хиты, когда есть богатейшее культурное наследие. И сейчас мы в это наследие погрузимся и подыщем что-нибудь для Дашеньки. А ты… - взгляд деда снова обратился на композитора и посуровел.
        - …А у меня всё наследие тут, - маэстро сунул деду под нос свой музыкальный пенал.
        - Богатейшая база, Ваше сиятельство! Чем только смогу…
        Тут в комнату вошел давешний секретарь и что-то негромко сообщил деду.
        - Артём, - сказал дед. - Доставили однокашников твоих. Иди, общайся.
        Глава двадцать третья
        Китайский схимник
        Артём Грива
        Подполковник Сучков сидел на диванчике у окна. Он был какой-то грустный. И это был, несомненно, он, потому что, увидев меня, мгновенно повеселел, вскочил и сразу полез обниматься и хлопать меня по спине:
        - Тёмка, черт! Живой! А мы тебя уже хоронить собрались!
        - Не дождетесь! - заявил я, похрустывая подполковничьими ребрами.
        - Вот ты, выходит, где, - сказал Иван, озирая роскошную гостиную. Как будто в первый раз увидел. - Значит, у деда своего теперь…
        - Вроде того, - не стал спорить я. - Говори давай, что у тебя стряслось такое экстренное?
        - Значит, у деда… - Ванька решил, видно, меня поинтриговать. - Не объявился, ничего не сказал… Или мы уже не друзья?
        - Ванька, я только вчера прилетел.
        - Ну так мог бы…
        - Не мог. На меня, брат, нынче сезон охоты открыт.
        Сучков сразу стал серьезным.
        - Кто?
        - Долгая история, - махнул я рукой. - Позже. У тебя-то что, говори!
        - А у меня - вот! - Иван повернулся, картинно взмахнул рукой.
        Я посмотрел… И обомлел.
        На маленьком красном диванчике сидел человек. Причем я мог бы поклясться, что минуту назад его не было. Или я его не заметил. Я - не заметил! Нет, похоже, я здесь, в семейном кругу, совсем бдительность потерял.
        - Здравствуй, Артём.
        Я его не знал. Крепкий поджарый мужик примерно моих лет. Патлатый, как давешний маэстро. И бородатый, как йог. Он вообще был похож на йога… или на старовера из той сибирской деревни, куда меня как-то свозил Буркин - для развития общей эрудиции.
        - Не узнаешь? - спросил «старовер».
        Я посмотрел на него внимательно. Мысленно убрал патлы и бороду.
        - Мишка?.. - не очень уверенно предположил я. - Мишка Лебедкин?
        - Было у меня и такое имя, - подтвердил «волосатик».
        Я покосился на Ивана. Помнится, года полтора назад именно он поведал мне, что титулярный советник и генеральский сын Михаил Лебедкин отбыл в служебную командировку в Китай и уже оттуда, из Китая, подал в отставку, аргументируя ее тем, что «прозрел Истину, желает отныне служить исключительно Богу».
        Наше министерство отнеслось к этому вопиющему безобразию неожиданно гуманно. Отставку Лебедкин получил.

«По состоянию здоровья».
        Ваня Сучков не поленился навестить однокашника в его китайском «скиту» и позже однозначно дал мне понять, что считает нашего старого приятеля-односкамеечника Михаила Лебедкина предателем и в «богоискательство» его ничуть не верит.
        А теперь вот сам привел «предателя» в Государевы палаты.
        Хотя нет, не привел. Их сюда доставили. Надо полагать, и проверили предварительно.
        - Да он это, он! - подтвердил Сучков. - Ты хоть бы предупредил, Артём! Вломились ко мне в кабинет люди Государевы, взяли под белы рученьки, кинули в вертушку - и сюда. Я уж подумал: разжалуют меня, и в Казахстан, на поселение. Урюк выращивать. Всю дорогу гадал: за что? Ну мог предупредить, да?
        - Урюк… - Я хмыкнул. - Есть такие слова, Ваше высокоблагородие: государственная тайна. - И перевел взгляд с Ваньки на Лебедкина.
        Глаза у Михаила Лебедкина были - как тонкие слюдяные пластинки: вроде бы и блестит, и прозрачное, а ничего не отражается и не видно тоже ничего.
        Тот колебался: как со мной себя вести? Вроде бы односкамеечники. Положено обниматься… Только не видел он во мне особой радости от встречи.
        И точно. Не было у меня ни радости, ни радушия. Не нравился мне Миша Лебедкин -
«китайский отшельник». Чувствовалось в нем нечто… Чуждое. У меня на это в последнее время нюх. «Пованивало» от Миши основательно.
        Так что, когда он все-таки решился и протянул мне руку, я сделал вид, будто не заметил.
        - Как дела в Китае? - спросил я.
        - Не знаю, - сказал Миша Лебедкин. - Я вчера прилетел. Утренним рейсом.
        Надо же! Одновременно со мной.
        - А до «вчера»?
        - До «вчера» все было как обычно.
        Какой, однако, содержательный разговор.
        - Иван, - сказал я. - Отойдем на пару слов.
        Когда мы прошли между караульных, я сделал знак правому лейб-гвардейцу: присматривай за этим. Тот движением век обозначил: понял.
        - Ну и зачем ты его сюда приволок? - спросил я, когда мы оказались в галерее. - Сам же говорил: предатель! А теперь…
        - А теперь понял, что ошибся, - сухо сказал Иван. - Получил соответствующую информацию.
        - Интересно, от кого и какую?
        - От кого надо… - Ванька некоторое время колебался, но потом решил, что от меня можно не скрывать. - Мишка там под прикрытием работал. По очень серьезной теме.
        Вот это похоже на правду. Неудивительно, что его так легко отправили в отставку. И все равно этот Лебедкин никаких теплых чувств у меня не вызывал.
        - Под прикрытием, говоришь? А теперь он - что? Сбежал?
        - Артём, что-то я тебя не пойму, - холодно произнес Сучков. - Наш с тобой кореш оказался не дрянью, а настоящим дворянином. Каким и должен был быть. А ты вроде бы и не рад.
        - Извини, Ванька. - Сказал я. - Со мной столько всего было за этот год… Расскажу - не поверишь. Наверное, я просто устал. Дай отдышаться.
        - Не дам, - строго сказал Иван. - Некогда. Сам знаешь, что в мире творится.
        - Ничего, мир подождет немного, - отмахнулся я. - Кстати, поздравь меня: я женат.
        - Да ты что! - Брови Сучкова взмыли вверх. - На ком?
        - На женщине! - Я засмеялся.
        А Иван обиделся:
        - Что ж ты, гад, на свадьбу не позвал?
        - Свадьбы не было, - успокоил его я. - Когда будет - позову. - Вспомнив о Даше, я мгновенно пришел в отличное настроение. - Всё будет путём, Ванька! Говори, что у тебя за дело такое безотлагательное?
        - Не у меня, - покачал головой Иван. - У Мишки. Какое - не знаю. Они у меня только сегодня появились: Мишка и Лёва Рублев, помнишь, со старшего курса. Он теперь в твоем бывшем Департаменте замзавсектора. Лёва Мишаню нашего реабилитировал и наказал, чтоб я Мишке оказывал всяческое содействие. Можно подумать, я бы и так не помог. А Мишка с ходу попросил меня с тобой связаться. Я говорю: «Нет Тёмки в городе». А он: «Есть. Запроси по вашему служебному поисковику». И прав оказался, чучело китайское. Нашли мы тебя.
        - Понятно, - пробормотал я, хотя понятного было мало. - Ладно, пошли потолкуем с нашим китайским ламой.
        - Ну, Миша, - сказал я, - излагай свое дело.
        Миша Лебедкин покосился на Сучкова, потом почему-то - на лейб-гвардейцев.
        - Хотелось бы тет-а-тет, - сказал он.

«Перебьешься», - подумал я.
        - У меня от Ваньки секретов нет! Давай излагай. И покороче. Мне некогда.
        Тут, в гостиной, вообще никаких секретов быть не может. Наверняка всё фиксируется и пишется. Уж во дворце-то система безопасности должна работать без перебоев.
        Лебедкин на мою грубость не обиделся.
        - Хорошо, - неожиданно легко согласился он. - Если коротко, то так. Тебе необходимо поехать со мной.

«Сейчас! Разбежался!»
        - Куда, если не секрет?
        - В Китай.
        - Мишаня, ты в своем уме? - воскликнул Сучков.
        - В своем. Можешь не беспокоиться. Безопасность я гарантирую.
        - Безопасность - для кого? - ехидно спросил я.
        - Для тебя. Это действительно необходимо.
        - Зачем?
        Лебедкин заколебался…
        - Я сейчас не могу этого сказать, - наконец выдавил он. - Можешь связаться с Рублевым, он подтвердит мои полномочия.
        - А может - сразу с господином Ю? - осведомился я.
        - С каким именно Ю? - Лебедкин, похоже, растерялся.
        - С тем самым!
        Я уже набрал в грудь воздух, чтобы скомандовать гвардейцам взять Лебедкина под стражу. Но тут в гостиную ворвался дед.
        - Господа! - произнес он своим отменно поставленным голосом. - Шесть часов назад Китай запустил космический корабль! С экипажем. На Марс. Рассчитывают долететь через шесть месяцев.
        Этого не могло быть. Все космические исследования были под запретом вот уже тридцать лет. Реализовать проект такого масштаба, да еще втайне от остального мира, просто невозможно. Но я почему-то сразу понял: это правда. И мне стало очень страшно.
        - Дед, - сказал я. - Его надо уничтожить. Сбить. Все, что угодно. Может быть, тогда…
        - Невозможно, - сказал дед. - Ни у кого нет таких ракет. Китайский корабль уже пересек условную орбиту Луны, и в настоящий момент скорость его составляет двенадцать с половиной километров в секунду.

«Уже больше второй космической[Вторая космическая скорость - минимальная скорость, которую необходимо сообщить телу, находящемуся на поверхности планеты (или иного массивного тела), чтобы оно вышло из сферы гравитационного действия планеты. У поверхности Земли вторая космическая скорость равна 11,168 км/с.] , - прикинул я.
        - Пожалуй, действительно не достать. Может, лазером?»
        Мощности наших орбитальных лазеров хватило бы. По крайней мере, чтобы выжечь оптику. Но проблема в том, что все спутниковое оружие было рассчитано либо на поражение целей в ближнем космосе и стратосфере, либо (с предварительным созданием канала) в воздухе или на поверхности земли. Можно ли переориентировать их на дистанции в сотни тысяч, а то и миллионы километров? Этого я не знал. Зато я знал, каким может быть «откат».
        - Китайцы сошли с ума, - сказал я. - Дед, мы должны быть готовы ко всему. Надо объявить военное положение. Это будет такой катаклизм…
        - Десять часов назад была объявлена нулевая готовность, - сказал дед. - Военное положение может быть введено в течение часа. Если возникнет необходимость. Но есть мнение, что никакого катаклизма не будет.
        - То есть?
        Есть еще первая космическая скорость - минимальная, которую необходимо сообщить телу, находящемуся в гравитационном поле планеты, чтобы оно стало искусственным спутником планеты. У поверхности Земли первая космическая скорость равна 7,
1 км/с.
        И третья космическая скорость - минимальная скорость, необходимая для того, чтобы космический аппарат, запущенный с Земли, преодолел притяжение Солнца и покинул Солнечную систему. У поверхности Земли третья космическая скорость равна 16,
7 км/с.
        - Так утверждают китайцы. Они распространили коммюнике, суть которого в том, что никакого феномена спонтанной деструкции в природе не существует.
        Я настолько растерялся, что просто не знал, что сказать. А дед тем временем продолжал:
        - По их заявлению, весь «ифрит» - это «липа». Стратегическая игра Антитеррористического комитета с целью сохранить власть и силовые структуры после того, как с терроризмом было покончено, и эта организация стала не нужна.
        - Бред какой-то… - пробормотал я. - Дед, но это же брехня. Я сам видел, что такое
«ифрит». Не по «гало» - собственными руками людей из развалин вытаскивал. И все эти зависимости… Связь проявлений «ифрита» и научных разработок… Они же в открытом доступе. Ничего не стоит проверить…
        - Связь есть, - сказал дед. - Но нет доказательств, что это именно природные катаклизмы. Китайцы представили справку: все катаклизмы, имевшие место на Земле с момента первого проявления так называемого «ифрита», могли быть организованы людьми.
        - Вранье!
        - Извини, Артём, но наши специалисты этот вывод подтверждают.
        - Когда ты об этом узнал? - спросил я.
        - Десять минут назад, - ответил дед. - Коммюнике распространено полчаса назад. По всему миру. Вместе с призывом к лидерам всех стран немедленно прекратить всякую деятельность «Аладдина» и всех связанных с ним структур.
        - Полчаса, - сказал я. - А корабль к Марсу они запустили пять часов назад. Они всё подстроили.
        - Вот это несомненно, - согласился дед.
        - Постой! - вдруг вспомнил я. - Ты сказал: нулевая готовность объявлена десять часов назад?
        - Да. Так и есть. А что тебя смущает?
        Китайский космический аппарат был запущен пять часов назад, коммюнике распространено полчаса назад… То есть готовность объявили не поэтому. Неужели из-за меня?
        - Вы что, всё знали заранее? Или произошло что-то, о чем я не знаю?
        - Конечно, произошло! - Дед даже удивился.
        - Артём, ты что, гало не смотрел? - подал голос мой дружок Иван. - Экстренного выпуска не видел?
        Дед, кажется, понял.
        - Здесь - царская резиденция, Иван, - сказал он. - Здесь не бывает экстренных выпусков. Всё необходимое сообщают в индивидуальном порядке. Артём, видимо, не в курсе.
        - В курсе - чего? - спросил я.
        Что еще произошло, пока я отсыпался и сочинял стихи?
        Глава двадцать четвёртая
        Война
        Артём Грива
        Нулевая готовность в Российской Империи была объявлена потому, что началась война. Начал ее Китай. Не с нами, слава Богу. Жертвой китайской агрессии стал Всемирный комитет по выявлению и пресечению незаконных научных исследований.
        Хотя слова «жертва» и «агрессор» здесь были не совсем уместны. Скорее -
«превентивный удар».
        Выяснилось, что китайцы готовились к подобной акции с того дня, как экспансионные возможности «Аладдина» реализовались в Лас-Вегасе. А возможно, и раньше. В Комитете по выявлению и пресечению об этом ничего не знали. В этой операции китайская разведка оказалась на высоте. А аладдиновская - нет. Равно, впрочем, как и наша, российская, для которой происшедшее оказалось полнейшей неожиданностью.
        Подготовились китайцы качественно. Руководство «Аладдина» было буквально нашпиговано китайскими агентами влияния. А вот научные и военно-промышленные подразделения «Аладдина» были проработаны намного слабее. Китайцев в них тоже было изрядно. Но это были китайцы несколько иного менталитета. Старые кадры, для которых интересы «Аладдина» были важнее интересов Генерального секретаря Коммунистической партии Китая. Так что у «Аладдина» по-прежнему оставалось значительное техническое превосходство над КНР. Однако как профессиональный разведчик я вполне одобрял выбор зоны внедрения. Ни к чему врезаться в исполнительные схемы, если есть возможность завладеть управляющей консолью. Да и риск выявления агентурной сети намного ниже, если агентура берет не количеством, а качеством. Курок был взведен. Осталось дождаться удобного момента, чтобы нажать на спуск.
        Момент наступил, когда силы «Аладдина», контролирующие Китай, оттянулись в Америку.
        Все базы «Аладдина» на территории Китая были атакованы одновременно и очень мощно. Правда, захватить удалось только две. Да и то благодаря успешной работе диверсионных групп. Остальные были взорваны, едва стало ясно, что защитить их не удастся. При этом погибли все, кто их оборонял, плюс несколько сотен тысяч китайских солдат. Мясня получилась страшная. Причем потери «Аладдина», не в количественном, а в реальном значении, оказались намного выше. Комитет потерял не только базы, но и более двух тысяч сотрудников. Восемь процентов личного состава.
        Всё могло обернуться для «Аладдина» намного хуже, но неожиданно мощную роль сыграло прикрытие, выбранное Буркиным для операции по освобождению Гривы.
        Доктору Сяню сообщили, что Артёма захватили люди специального координатора Ю. Сянь, чья преданность «Аладдину» оказалась выше, чем родному Китаю (естественно: в
«Аладдине» он был одним из лидеров, а для Китая - ренегат на службе у противника), немедленно известил Комитет о «предательстве» регионального лидера, и того лишили всех полномочий буквально за час до того, как Китай перешел в активному этапу операции. Смена руководителя региона - не лучший способ противостоять противнику. Но это куда лучше, чем когда войсками руководит сторонник врага. Червь-Дракон действительно оказался предателем… Или, наоборот, патриотом. С какой стороны посмотреть. Но «заблокировали» его очень вовремя. Китайцам не удалось завладеть боевыми ресурсами «Аладдина». И «обезглавить» его тоже не удалось. «Головастый» уцелел. Диверсионной группе, состоящей из работавших на антарктической базе китайцев, не удалось захватить или уничтожить «Головастого». Незадолго до начала операции эта группа была выявлена и обезврежена службой безопасности базы. Опять-таки благодаря блестящей идее Буркина.
        Но в целом «Аладдину» досталось неслабо. После китайской диверсии Комитет потерял четверть своих ресурсов. И большая часть этих потерь пришлась на Индокитай и Азию.
        Одновременно с китайскими наземными войсками «Аладдин» атаковали и воздушно-космические. Тут у китайцев сначала тоже все получилось неплохо. Первой же атакой было уничтожено две трети аладдиновских спутников. Однако через два часа в стратосфере над Китаем вновь появились новейшие боевые «крылья» «Аладдина» и рассеяли несколько миллионов «яичек», превративших большую часть китайской электроники в совсем глупое железо. А затем принялись пропалывать космическую сеть над Китаем, как огородник - грядку.
        Однако и у Китая оказался камень за пазухой. Тщательно экранированные подземные линии связи и ракетные комплексы, собранные не на базе стандартных процессоров, а на основе космических технологий, устойчивые к внешним воздействиям и практически недоступные орбитальным «контролерам». Именно в силу совершенно других технологических принципов.
        Комплексы были очень примитивные, чуть ли не на обычной оптике. Зато их было много. И укомплектовали их ракетами не целевого, а объемного действия.

«Аладдиновцы» потеряли шесть машин и поспешно увели остальные на безопасное расстояние.
        Как только стало ясно, что ответный удар «Аладдина» не стал нокаутирующим, Китай сделал две вещи.

1. Обнародовал подкрепленную фактами информацию о том, что Комитет по контролю и пресечению несанкционированных научных исследований сам активно занимается этими самыми исследованиями, и обратился к правительствам наиболее значимых государств с предложением поддержать их в борьбе с «Аладдином».

2. Произвел запуск космического корабля.
        Второе действие в общей сумятице осталось не то чтобы незамеченным (не заметить явление такого порядка - невозможно), но - неопознанным.
        Да и не до того было.
        Правительства Земли спешно решали, какую позицию занять.
        Китай поддержали Северная Америка и Индия (последняя, правда, только на словах), не поддержала Запад-Европа (несмотря на то, что на ее территории тут же начались беспорядки, спровоцированные европейскими китайцами), Австралия и мы. Несмотря на то, что Китай сулил Российской Империи всякие блага и даже территориальные уступки.
        Россия ответила отрицательно. Доминирующий в мире Китай был, по мнению большинства русских лидеров, намного опаснее «ифрита». Даже самые оптимистические прогнозы утверждали, что через полвека такого «правления» китайцы будут составлять уже не четверть, а три четверти населения планеты.
        Правда, само население Земли уменьшится втрое. Потому что - «ифрит».

* * *
        И вот через пять часов после первого обращения Китай опубликовал второе. В котором провозгласил «ифрит» фикцией. Многолетней цепью диверсий мирового масштаба.
        Могло ли это быть правдой?
        Наши аналитики полагали: да, могло. А коли так, то к аналогичному выводу должны были прийти и специалисты из других стран. Почему до этого варианта никто не додумался раньше?
        Наверное, именно вследствие масштабов. Очень трудно допустить злодеяние подобного размаха. И если теперь, после запуска космического корабля, ничего не произойдет, то весь мир сочтет это подтверждением китайского заявления.
        Никто не станет вспоминать о том, что «ифрит» реагировал далеко не на каждую научную разработку.
        Все знают: космос у «Аладдина» всегда был под запретом.
        Все знают, что именно космические эксперименты считаются первоосновой появления
«ифрита» и главной причиной создания Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции и его силового органа.
        И мало кто вспомнит о том, что «ифрит», как правило, является реакцией не на финальную часть, а на начало запретной деятельности. То есть в данном случае не на запуск корабля, а на начало его строительства.
        Наверное, подсознательно я все еще считал себя сотрудником «Аладдина», потому что сейчас сомневался и искал факты, работающие против китайской версии.
        У других подобных сомнений не будет. Достаточно взглянуть на физиономию подполковника жандармерии Сучкова, чтобы это понять. А ведь Ванька - сам неплохой аналитик, привыкший в таких ситуациях ничего не принимать на веру. Сейчас же он смотрит на моего деда как на пророка. И на лице его написано: «Да как же я сам об этом раньше не догадался!»
        Как всё просто. Нет никакого «ифрита». Есть рвущаяся к власти кровожадная шайка, узурпировавшая науку и теперь норовящая заполучить власть над человечеством. Если злодеев прихлопнуть, сразу все станет замечательно.
        А как только злодеев прихлопнут, власть над планетой совершенно «заслуженно» перейдет к Китаю.
        - Во всём этом надо разобраться, - промямлил я. - Дед, почему ты мне раньше ничего не сказал?
        - А я думал - ты знал, - Грива-самый-старший поглядел на меня удивленно. - Ты что, за это время ни разу в Сеть не заглядывал?
        Я покачал головой. Вот он: мир информационных потоков. Выпал из него всего лишь на сутки и - пожалуйста!
        - Знал, не знал - сейчас уже не важно, - сказал дед. - Извините, господа, Артёма я у вас забираю. Его хочет видеть Государь…

…Первым среагировал лейб-гвардеец. Гвардейцев в гостиной было двое, и действовали они по отработанной схеме. Один мгновенно заслонил собой деда и вытолкнул его обратно в галерею. Второй рванулся вперед, пытаясь перехватить «источник угрозы».

«Источник угрозы», мой однокашник Миша Лебедкин небрежно взмахнул рукой - словно муху отгонял. И охранник, здоровенный, прекрасно обученный лейб-гвардеец в «броне» (!), сложившись пополам, как сломанная пластиковая кукла, повалился на ковер да так и остался лежать.
        Второй лейб-гвардеец с достойным похвалы проворством обнажил импульсник… Лебедкин длинным скользящим, скорее плавным, чем быстрым движением переместился вдоль стены, уходя с линии прицела и одновременно сокращая расстояние между собой и стрелком. Лейб-гвардеец отпрыгнул в сторону. Прыгнул - и выстрелил. В обивке дивана образовалась черная дымящаяся дыра. Лебедкин заскользил по ковру, как конькобежец, почти в шпагате, подкатился снизу, подхватил лейб-гвардейца и легко, даже изящно, вскинул его вверх (минимум девяносто килограммов веса плюс еще десять
        - брони и амуниции) и толкнул - не бросил, а именно толкнул сквозь как будто загустевший воздух в сторону высокого окна. Стекло в окне, к сожалению, оказалось обычным, не бронированным, поэтому лейб-гвардеец вышиб его и рухнул вниз, на старинную булыжную мостовую.
        Я успел подумать, что у него есть шанс выжить: броня примет на себя часть удара. Еще я успел заметить, как поднимается с диванчика Ваня Сучков… То есть он, наверное, не поднимался, а вскочил, но мои и его секунды теперь были разной длины. Я уже вошел в боевой режим и двигался на перехват. Существовала вероятность, что цель врага не я, а дед. Дед - в галерее. Лебедкина я туда не пущу!
        Лебедкин, однако, покидать помещение не собирался. Вскинувшись по-журавлиному, он крутнулся мне навстречу - как балерина на пуанте. Взметнулись черные лохмы, Лебедкин выпрыгнул вверх с великолепным разворотом и хлестнул меня вытянутой в струнку ногой.
        Я успел присесть - и нога со свистом пронеслась над головой. И тут же вернулась - но уже на уровне метра от пола. Я не смог по-настоящему оценить эту великолепную нисходящую «вертушку», потому что полностью уклониться мне не удалось. Лебедкин меня все-таки задел. Чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы меня унесло к противоположной двери.
        Впрочем, серьезных повреждений у меня не было, так что через мгновение я уже снова был на ногах, готовый к новой атаке противника…
        Но Лебедкин добивать меня не спешил. Он застыл в картинной позе: вытянувшись в струнку, разбросав чуть согнутые в локтях руки, смотрел на меня и ждал. Чего? Моей атаки?
        И тут между нами встал Сучков. И кажется, вознамерился принять участие в битве.
        - Ванька, уйди! - крикнул я.
        В это мгновение Лебедкин двинулся ко мне.
        Сучкова он не тронул. Обогнул, как огибают естественное препятствие… Я не понял, как он это сделал. Полсекунды назад я стоял, изготовясь… И вот лежу на ковре, в глазах - круги, в затылке тупая боль…
        Я переворотом ушел назад, на рефлексе, зная, что не успею…
        Успел. Потому что Лебедкин вновь не стал меня добивать. Он стоял в семи шагах. Интересно так стоял, на носках туфель и при этом раскачиваясь, как штырь метронома. И с амплитудой, совершенно немыслимой с точки зрения равновесия.
        И тут я понял, что это такое, хотя никогда прежде не видел…
        У меня в башке что-то сдвинулось. Наверное, я основательно приложился… А на поле боя появился еще один участник. Даша.
        Я услышал, как она бежит по галерее, но сделать уже ничего не мог…
        Даша влетела в гостиную, в один миг оценила обстановку: раскачивающегося Лебедкина, скрючившегося лейб-гвардейца, растерянного Сучкова, меня, замершего в коленной стойке… И, подхватив первое попавшееся, что подвернулось под руку (это была ваза), метнула в Лебедкина.
        Рефлексы и навыки у моей первобытной девочки были замечательные. Ваза пронеслась у меня над головой и попала точно в цель…

«Цель» отразила вазу с невозможной для человека быстротой… Не знаю как, но я понял, что произойдет, за миг до того, как фарфоровый снаряд с гудением устремился к Даше. Я прыгнул вверх, выбросил кулак… Скорость у вазы была такая, что совершенно непонятно было, как я успел. Но я успел. Потому что прыгнул раньше, чем Лебедкин метнул. Мой кулак соприкоснулся с вазой, рука вмиг онемела от кисти до плеча, ваза взорвалась сотнями осколков, и заряд фарфоровой шрапнели ушел вверх, никого не задев. Но это я узнал позже. В тот момент я решил иначе, потому что услышал Дашин пронзительный крик. Этот крик ударил меня в спину. Мне показалось, что мое сердце выпрыгнет из груди, и я сам прыгнул - на живой «волчок» свернутой в спираль силы - и смял его. Как давят в кулаке жестяную банку.
        Внутри моего противника что-то звучно треснуло, и он грохнулся на ковер. Не упал, мягко и умело, как положено бойцу, а повалился такой же сломанной куклой, как недавно падал отброшенный им лейб-гвардеец.
        И время сразу пошло как обычно. Я снова начал дышать и слышать множество звуков, оглянулся - и с облегчением понял, что с Дашей все в порядке.
        А потом в гостиную ворвался караул…
        - Не стреляйте, - крикнул я, заслоняя распластавшегося на ковре Лебедкина. - Он не опасен больше. У него позвоночник сломан.
        Миша Лебедкин смотрел на цветной плафон гостиной - и улыбался. У него было лицо человека, который добился того, чего хотел. Что ж, если его целью было - умереть, то я сделаю все, чтобы он этой цели не достиг.
        В гостиной было уже тесно от людей в «броне», когда наконец появились врачи.
        Их командир решительно выпроводил из гостиной большую часть военных, его люди с невероятной быстротой развернули в дворцовой гостиной нечто вроде полевого лазарета. Двое занялись Гривой. Он опомниться не успел, как его правая рука оказалась в лубке, а затылок - в какой-то липкой дряни. Со словами: «Я - в порядке» Артём отпихнул врача со сканером, норовившего установить, есть ли у Гривы сотрясение мозга, и сбежал в дедовы палаты.
        В палатах маялся композитор. Ни деда, ни Даши не было.
        Грива отмахнулся от маэстро и прошел прямо в кабинет. Компьютер у деда был - из новых японских монстров, система безопасности которых за десять метров опознает чужого пользователя. Но простодушный дед ее попросту отключил. Приоритетов и допусков для деда тоже не существовало, так что, пожелай тот же маэстро приобщиться к государственным тайнам, - приобщился бы. Правда, потом служба безопасности разобрала бы его на молекулы.
        Гриве на СБ было сейчас наплевать. Он влез в дворцовый новостной блок и поднял дайджест по китайским событиям. Попутно узнал, что Государя в Петергофе сейчас нет. Он передислоцировался в уральскую ставку. Туда же сейчас переправляли и Генштаб. Российская армия отрабатывала положение «нулевая готовность».
        В Китае тоже происходили активные перемещения. Русские спутники китайцы не тронули, поэтому «картинка» была очень хорошая. И на этой картинке можно было видеть, как китайские войска движутся по вьетнамским дорогам.
        На мониторе вспыхнул значок экстренного вызова.
        Грива активировал сигнал и увидел крайне озабоченное лицо «дяди Коли».
        - Андрей Алексеевич, у нас… Артём, это ты? А где дед?
        - Только что был здесь.
        - Позови его, пожалуйста. Я не могу с ним связаться!
        - Ладно, сейчас попробую его найти.

«Уж не случилось ли с дедом что-нибудь?» - с беспокойством подумал Грива, покидая кабинет.
        С дедом ничего не случилось. Его коммуникатор был занят, потому что Грива-самый-старший разговаривал сразу по нескольким каналам, причем на одном из них был Государь.
        - Тебя ищет твой секретарь, - сообщил Артём.
        - Подождет, - ответил дед. - Нет, Ваше Величество, это не вам. Это мой внук… Да, через час. Артём! Тебя ждет военное «крыло» стратегического резерва. Живо в аэропорт. Ты летишь на Урал.

* * *
        Через час - не получилось. Сначала Артём решил дождаться Дашу, но понял, что не получится. Даша была полностью погружена в фонотеку патлатого маэстро… Грива даже немножко позавидовал ее самообладанию. Полчаса назад она едва не погибла… И - никаких переживаний.
        Артём не стал ей мешать. Взял с деда обещание - отправить ее на Урал сразу же после окончания записи и с надежным сопровождением. Зато Ваньку Сучкова Грива захватил с собой. Вернее, попросил у деда, чтобы Ваньку официально назначили ему в сопровождающие. Дед распорядился.
        Грива получил в сопровождающие не только Сучкова, но еще десятерых бойцов из отдела охраны Департамента общественной безопасности. И звено новейших российских перехватчиков «смешанного» космо-воздушного типа.
        С точки зрения Гривы, перехватчики были лишними. Боевое «крыло» стратегического резерва само было «летающей крепостью», и даже не «крылом», по сути, а космическим аппаратом с возможностью полета в атмосфере. Ходили слухи, что такие машины разрабатывались именно под космос. Как челноки для высадки на другие планеты.
        Но для Земли они тоже годились, а главное, «ифрит» их создание проигнорировал.
        Никакого комфорта внутри «крыла» не было. Всё - исключительно функциональное. А вот пилотские и пассажирские «места» - настоящие шедевры. Ускорение в пятерку «же» физиологически воспринималось не больше, чем тройка.
        Они уже перешли на прямоточные двигатели и разогнались до пяти Махов[Число Маха - величина, определяющая соотношение скорости потока (объекта) к скорости звука, равной 331,46 м/с.] , когда пришла информация по недавнему противнику Гривы…
        - …Не понимаю, как его пустили во дворец, - сказал Артём. - У него же другой генетический код.
        - Нас не проверяли, - сказал Сучков. - Нас же лейб-гвардейцы доставили. Охрана решила, что их коллеги знают, кого привезли.
        - Замечательно!
        Человек, которого они считали своим однокашником Мишей Лебедкиным, оказался вовсе не Мишей. В клинике, куда доставили парализованное «тело», сразу выяснили, что имеет место «подлог». Обнаружили следы пластической операции. Более того, оказалось, что псевдо-Лебедкин - этнический китаец… Словом, за такую организацию службы безопасности дворца (даже в отсутствие Государя) следовало отдавать под трибунал. Оставалось только надеяться, что Департамент общественной безопасности сделает правильные выводы. Пока же СБ допросила их однокашника Лёву Рублева, который, собственно, и привел «Мишу» к Сучкову. Выяснилось, что Рублев тоже генетического сканирования псевдо-Лебедкина не делал. Счел это неэтичным. Как же, человек только с «холода» прибыл. После стольких лет разлуки с Родиной. А Родина его - под сканер. Тем более что проверить Лебедкина должны были еще на границе. Но не проверили. Русский человек с русским паспортом…
        - Хорошо, что жизнь его - вне опасности, - сказал Сучков. - Вот подлечат его - и можно будет с ним поработать.
        - Хорошо, что я ему шею сломал, - проворчал Грива. - Такого зверя никакие запоры не удержат.
        - У нас тоже есть мастера! - вступился за русский спецназ Сучков.
        Грива спорить не стал. Видел он этих специалистов. Лейб-гвардейцев. Элиту. Безоружный китаец разделался с ними - как с детишками.

«А я его завалил», - подумал Грива без всякой гордости. Чем тут гордиться, если сам не понимаешь, как тебе это удалось.
        Ладно, это всё подождет. Интересно, для чего он так срочно понадобился Государю?
        Глава двадцать пятая
        Тайный советник
        Артём Грива
        - Я помню, как это начиналось, - задумчиво произнес Государь. - Это по моему настоянию Россия поддержала создание Международного координационного Центра по изучению «ифрита». Твой дед, помнится, был против. Многие были против. Наши прогнозисты уже тогда просчитали, во что может вырасти такая организация. Но что
«ифрит» может быть фальшивкой… Этого никто даже предположить не мог. Такие бедствия… Скажи мне, Артём, это может быть правдой?
        - Теоретически, Ваше Величество?
        - «Теоретически» мне уже доложили, - Государь махнул рукой, словно отметая выводы аналитиков. - Я хочу знать твое собственное мнение: возможно ли, что нет никакого
«ифрита»? Ты - единственный русский дворянин, знавшийся с верхушкой «Аладдина». Я хочу знать твое мнение. Мнение человека изнутри, а не снаружи.
        - Я всего лишь «полевой» офицер, Ваше Величество, - уточнил я. - Не думаю, что меня посвятили бы в такую важную тайну. Но мое личное мнение таково: «ифрит» - не подделка. Я готов допустить, что «Аладдин» сам ведет разработку опасных научных направлений. Я абсолютно уверен, что в Комитете аккумулирована вся информация, добываемая в ходе силовых операций. Но те высокопоставленные сотрудники
«Аладдина», с которыми я общался, относились к феномену спонтанной деструкции очень серьезно. И я готов поклясться, что в высших слоях «Аладдина» есть люди, которые не стали бы участвовать в такой страшной игре, как организация планетарных катастроф.
        - Они могли бы об этом не знать.
        - Ваше Величество, я - разведчик. Я работал в разведке, в Управлении контроля внештатных ситуаций. Это Управление как раз и занимается…
        - Я знаю, чем занимается Управление внештатных ситуаций, - перебил меня Государь.
        - В таком случае вы, Ваше Величество, понимаете, что я знаю, как организуются диверсии. И я уверен, что держать в тайне от своих операции подобного масштаба в течение такого длительного времени просто невозможно. Что-то непременно просочилось бы. И дальнейшее распутывание клубка - тоже лишь вопрос времени. В
«Аладдине», Ваше Величество, работают лучшие. А в специальные координаторы попадают лучшие из лучших. Настоящие мастера своего дела. А дело их как раз и есть распутывание клубков. И они умеют задавать правильные вопросы. И я не уверен, что абсолютно все проявления «ифрита» можно организовать. Как, например, наши аналитики представляют организацию такого явления, как феномен немотивированной агрессии?
        - Насколько я понял, большинство специалистов считает, что это результат манипуляций с массовым сознанием, - сказал Государь. - Хотя имеется и особое мнение. У аналитиков из Департамента наблюдения за территориями. Там считают, что эта беда вообще не имеет отношения к «ифриту». Так сказать, явление само по себе. Бывают же бедствия, никак не связанные с наукой. Просто эпидемии, просто землетрясения…
        - Бывают, - согласился я. - Но обращаю внимание Вашего Величества, что именно к Департаменту территорий относятся Комитет конституционного контроля и Главное Управление по работе со СМИ. И Управление по контролю за миссионерской деятельностью тоже там. То есть лучшие эксперты по способам манипуляции массовым сознанием служат именно в этом Департаменте. И именно они говорят: нет, сфабриковать такое невозможно. Так что я бы сказал, что это не особое мнение, а - наиболее компетентное. Не исключено, что подобная ситуация и с другими проявлениями «ифрита». Я бы рекомендовал Вашему Величеству дать распоряжение просчитать вероятность тридцатилетней имитации «ифрита» в условиях полной внутренней секретности. И привлечь к этому не только «умников», но и настоящих разведчиков-практиков. Я бы для начала сопоставил списки руководства Антитеррористического Комитета и верхушки свежеобразованного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции.
        - И что это даст? - спросил Государь.
        - В честности Антитеррористического Центра мы можем не сомневаться. С террористами эти господа покончили, хотя наверняка понимали, что после окончательного решения проблемы их организацию расформируют. Следовательно, если большая часть руководства первой структуры вошла во вторую, то вряд ли вторая структура могла оказаться под властью шайки кровожадных властолюбцев.
        - Резонно, - согласился Государь. - Проверить надо. Вот ты и отдай такое распоряжение.
        - Боюсь, что у меня нет полномочий, - сказал я.
        - Полномочия у тебя будут, - сказал Государь. - Но я уже знаю, каков будет результат. «Ифрит» - не фикция.
        - Позвольте спросить, Ваше Величество, откуда такая уверенность?
        В голосе Государя была абсолютная убежденность, и мне было очень интересно узнать, откуда она взялась. Неужели от моих рассуждений?
        - Потому что я чувствую: Бог никогда не допустил бы подобного, - спокойно ответил Государь.
        Как и следовало полагать, Государь слов на ветер не бросал. Полномочия у меня появились. Да еще какие! Мне присвоили чин тайного советника!
        Из майоров я прыгнул даже не в генерал-майоры. Выше.
        Чин тайного советника соответствовал должности начальника Департамента. Или министра.
        Причем я этот чин получил даже без представления, «автоматически». Просто потому, что Государь распорядился ввести меня в Совет. Правда, без права голоса. Но по Конституции даже «неполный» член Императорского Совета должен был иметь на погонах не меньше двух генеральских звезд.
        Правда, до сих пор члены Совета сначала зарабатывали свои звезды, а потом удостаивались этой чести…
        Теперь выше меня по званию были только девятеро действительных тайных советников, дюжины полторы генералов и сам Государь.
        Словом, я внезапно оказался на вершине государственной пирамиды. Не скажу, что меня это потрясло. В последнее время я стал как-то иначе смотреть на пирамиду власти. Но к представленным в мое распоряжение апартаментам я отнесся очень положительно. Пожалуй, даже у деда не было таких роскошных хором. И такой многочисленной своры слуг. Хотя я был склонен думать, что дед от всего этого просто отказался. А я вот - не рискнул. Даже ради Даши, которой было трудно понять, почему ее теперь одевают, обувают и расчесывают две горничные.
        Впрочем, Даша привыкла к этому даже быстрее, чем к необходимости надевать туфельки.
        И я наконец познакомил ее с моей мамой. Признаться, я немного опасался этого знакомства. Мама у меня - человек довольно жесткий. Я бы сказал, даже подавляющий.
        Но все обошлось замечательно. Во-первых, матушка моя была счастлива, что у нее наконец появится внук. Во-вторых, она смотрела Дашино выступление по гало. Маму ее пение очаровало. И не только маму. Дед оказался прав. Даша произвела фурор. Ее выступление за двое суток было повторено восемь раз. Причем дед организовал только три. Остальные каналы повторяли программу по собственной инициативе. Даша была во всех новостных лентах. Прошел слух, что она уже получила аудиенцию у Государя. И я был уверен, что слух этот организовал не дед. Дед устроил бы аудиенцию, а не слухи о ней распускал.
        Однако Государю сейчас было не до искусства. В воздухе ощутимо пахло мировой войной. Китай наступал. Значительный кусок Азии был теперь под его протекторатом. В Запад-Европе шла гражданская война. Штаты вот-вот готовы были схватиться с Канадой, заявившей о своей солидарности с «Аладдином». Индия «Аладдин» поддерживать не стала, но заявила о своем недовольстве китайской экспансией. После этого Пакистан немедленно объявил себя союзником Китая… И лишился своей информационной сети и своего правительства раньше, чем его солдаты подступили к периметрам аладдиновских баз.
        В отличие от Китая, Пакистан к ведению информационной войны был не готов.
        Китай спасать союзника не стал. Китай как всегда не торопился. Его космический корабль летел к Марсу уже третий день. И - никаких землетрясений, эпидемий и прочих проявлений «ифрита». Весь мир сейчас следил за этим полетом. Мир, который мог взорваться в любой момент. И если он взорвется, то достанется всем. Даже тем, кто старается держать нейтралитет.
        - В Судный День никому не удастся отсидеться в стороне, - сказал мне дед. - Если твой «ифрит» никак себя не проявит, народ потребует от нас встать на сторону Китая.
        - Государь так не считает, - напомнил я.
        - Если бы Государь считал иначе, мы бы уже дрались, - сказал дед. - Обстановка в стране сейчас предельно напряженная. Моли Бога, чтобы твой феномен спонтанной деструкции не оказался липовым.
        - Он такой же мой, как и твой, - возразил я. - И молить Бога о «ифрите» я не буду. По мне так надо прямо сейчас начинать антикитайскую пропаганду. Сам знаешь: на
«Аладдин» у меня зуб, но если мы сейчас его не поддержим, то Китай его слопает. А потом - нас.
        - Выскажи все это на Совете, - проворчал дед. - И посмотрим, кто тебя поддержит, кроме Государя.
        - Ты поддержишь, - сказал я.
        - Не надейся. У меня на «Аладдин» тоже зуб. Причем такой зуб, что ни в каком рту не поместится. А уж если окажется, что «ифрита» нет, то я лично сделаю все, чтобы развесить твоих «аладдиновских» палачей на пальмах. Вниз головой, чтобы подольше мучились.
        Даже твоего Хокусая Танимуру не пожалею. (Дед не знал, что Хокусай меня спас.) А с Китаем мы позже разберемся. Сейчас главное - доверие народа сохранить. В этом сила России.
        - Дед, ты только пафосом этим политическим меня не прессуй, - сказал я. - Сам же сказал: в Судный День никто не уцелеет.
        - Я сказал: никто в стороне не отсидится, - проворчал дед. - А наша задача: с утра правую сторону выбрать.
        - Смотри не ошибись, - сказал я и ушел к моим любимым женщинам. Пить вино и слушать, как мама на грани приличия льстит моей Дашеньке. А Даша ей верит, потому что дано ей свыше удивительное искусство отличать ложь от правды.
        Мне бы радоваться… А на душе так погано, как давно уже не было. Потому что проснусь завтра, гляну в монитор - и увижу там не солнышко, встающее над Уральскими горами, а Утро Судного Дня…
        Глава двадцать шестая
        День четвертый
        В это утро Судный День еще не наступил. Грива составил все необходимые запросы, выяснил, как дела у китайского супермена, выдававшего себя за Михаила Лебедкина (ничего нового), по ассоциации вспомнил еще об одном Михаиле - Лотмане и решил проверить, всё ли в порядке у его американского спасителя.
        Оказалось, далеко не всё.
        Серега Буркин честно выполнил обещание: передал Лотмана с девушками с рук на руки русским властям. Вернее, представителям Департамента внешней разведки… Которые тут же Лотманов «временно изолировали». До выяснения.
        Собственно, Грива, сам - бывший сотрудник «африканского» отдела, прекрасно понимал, как это произошло. Миша, вернее, Моше Лотман, некогда боец израильского спецназа, причем «информационного» профиля, входил в список потенциально подозрительных персон. В африканских делах Россия придерживалась проюаровской позиции. Следовательно, Израиль в «африканском» отделе рассматривался как враг номер один. Не важно, что в целом взаимоотношения с израильтянами у России были вполне удовлетворительные и иудейское лобби было весьма авторитетно представлено в Думе. Для «африканцев» Моше Лотман - потенциально подозрительный, побывавший на секретной подлодке и оказавшийся свидетелем русских военных тайн. Вывод: изолировать и держать, пока не выяснится, с какой такой коварной целью потенциально подозрительный Лотман стал обладателем русских секретов. Уж не агент ли он коварного Моссада?
        - Сёма! Ёш твою двадцать! - сказал Артём Грива начальнику безопасности
«африканского» отдела Семену Бунимовичу. - Я тебе скажу, как он проник на секретный объект. В виде тушки! Вместе со мной, кстати! Ознакомься с материалами, так твою бабушку!
        - А ты на меня не ори, Грива! - в столь же повышенном тоне отреагировал Бунимович.
        - Можно подумать, что у меня есть допуск к этим материалам!
        - Ну так я тебе говорю! Никакой он не шпион! Моего слова тебе достаточно?
        - Твоего слова как Артёма Гривы? Или - как тайного советника Императорского Двора?
        - уточнил Бунимович.
        - Обоих! - рявкнул Грива. - Достаточно? Может, тебе директиву прислать?
        - Ни к чему. Разговор зафиксирован. - И вполне мирно поинтересовался: - Так что, я их отпускаю?
        - Нет, - подумав, ответил Артём.
        - Я что-то тебя не понимаю. Что ты тогда на меня орал?
        - А как иначе вашу шпиономанию лечить?
        - А нас лечить не надо! - Бунимович ухмыльнулся. - Это у нас профессиональное. Значит, держим под замком, как и раньше?
        - Не совсем так. Не держим под замком, а выполняем мероприятия по защите особо ценных свидетелей.
        - Так она только для российских подданных, ты что, забыл?
        Грива об этом действительно запамятовал, но признаваться не стал.
        - Так сделай им российское гражданство!
        - Это непросто…
        - Просто! Пусть напишут прошение на имя Государя. А ты сверху добавь, что по моему ходатайству, за особо важные заслуги перед Государством.
        - Может, им еще орден дать? - язвительно осведомился Бунимович.
        - Идея хорошая, - совершенно серьезно ответил Грива. - Напиши еще представление на
«третьего Георгия» для Лотмана. За… - Грива напряг память, вспоминая правильную формулировку: - За отменное мужество, проявленное при спасении командира в условиях военных действий.
        - Какого еще командира? - изумился Бунимович. - Израильского, что ли?
        - Сёма, - проникновенно произнес Грива. - Ты - маньяк. Меня он спас, ясно?
        - Что, действительно, спас?
        - Ну да.
        - Так что ж ты сразу не сказал! - Бунимович даже обиделся. - А мы его, черта, на шпионаж колем. А он тоже хорош: молчит, как дохлая килька!
        - Это он умеет, - согласился Грива, вспомнив китайских гангстеров. - Ты уж позаботься о нем, Сёма. Заслужил человек. А я виноват. Завертело меня в делах. Забыл.
        - Понимаю. Не волнуйся, Артём Алексеич, все сделаем как надо.
        Шли четвертые сутки «аладдино-китайской» войны. В этот день «Аладдин» нанес многоцелевой удар по Соединенным Штатам. Правда, сначала предупредил. И в очередной раз предложил сдаться. Американский Президент гордо отказался. И заявил: если «Аладдин» сохранит свое присутствие на американской земле и в американском небе, то он, Президент, даст команду применить ядерное оружие. Сначала - тактическое. А потом - и стратегическое. Для атаки на аладдиновскую центральную базу в Антарктиде.
        - Мы будем долбить ее до тех пор, пока там весь лед не растает! - с детским простодушием заявил Президент. - И нам все равно, что по этому поводу скажут. Мы больше не намерены терпеть на своей земле присутствие массовых убийц!
        Трудно сказать, блефовал ли мистер Президент или всерьез намеревался угробить планету. Выяснить это не удалось. Через несколько минут после того, как заявление было обнародовано, США потеряли возможность управлять не только собственными ракетами, но даже частными мобилями и вертушками. Правда, перед тем, как «убить» процессоры летательных аппаратов, у всех машин активировали функцию аварийной посадки.
        Без жертв среди гражданских не обошлось. Но их было сравнительно немного. Хуже пришлось тем американцам, которые охраняли стратегические объекты. У «Аладдина» было слишком мало десантников, чтобы брать пленных.
        Однако пока «Аладдин» добивал Штаты, вооруженные триадами гражданские штурмовали подземную базу «Аладдина» в Париже, а китайская армия вошла в подавленный Пакистан. И нацелилась на Индию.
        На российском Дальнем Востоке тоже наблюдалось скопление войск. На компьютере директора Департамента общественной безопасности уже был готов приказ о зачистке известной китайской агентуры на территории Российской Империи. По российскому гало три четверти комментаторов дружно осуждали экспансионистские наклонности Китая, а чтобы окончательно расставить точки над «i», военный министр объявил о начале широкомасштабных учений российских воздушно-космических сил в восточносибирском регионе.

«Аладдин» в спешном порядке перебросил десять групп силовой поддержки из Германии во Францию… И все десять групп были уничтожены в подземных коммуникациях Парижа. Как выяснилось позже, Китай ухитрился скрытно разместить в Париже несколько тысяч своих спецназовцев. Именно они составили ударную часть китайской французской диаспоры, устроившей беспорядки.
        Правительство Франции подало в отставку. В Париже наконец объявили военное положение. Но было уже поздно. К этому времени фактическая власть в столице принадлежала сторонникам Китая…
        И все эти сторонники с жадностью следили за полетом китайских космонавтов…

* * *
        Раз в сутки экипаж китайского космического корабля выходил на связь. Причем не просто так, а на прямую трансляцию. По данным статистики, в это время восемьдесят восемь процентов взрослого населения Китая, сорок процентов этнических китайцев за пределами Поднебесной и еще Бог знает сколько народу во всех уголках земного шарика приникали к экранам гало. То есть рейтинг у данной передачи был потрясающий. Еще бы! Ведь почти тридцать лет космос был - табу. Космические исследования считались излюбленными «темами» феномена спонтанной деструкции. А теперь - летят. И ничего. Неудивительно, что не только китайцы - все цивилизованное человечество затаив дыхание следило за полетом… Правда, после третьей трансляции ажиотаж начал спадать, и количество зрителей уменьшилось. Тоже понятно: смотреть-то особенно не на что. На корабле - порядок. Рутина. И на Земле
        - тоже никаких катастроф. И крупномасштабные военные действия в Азии и Америке как-то сами собой прекратились. «Аладдин» не делал попыток вернуть потерянное, Китай выжидал. С каждым днем положение Комитета по контролю и пресечению становилось все более шатким. Корабль летел… А «ифрита» не было.
        Глава двадцать седьмая
        День пятый
        В этот день, пятый день полета, космонавты вышли на связь как обычно. И как обычно доложили, что полет проходит нормально. ЧП случилось непосредственно во время трансляции. Что именно произошло, не смог внятно объяснить никто из тех, кто смотрел передачу. В какой-то момент все зрители, слушавшие космонавтов без переводчика, перестали понимать то, что те говорят. Просто перестали понимать - и всё. И сразу же обнаружилось, что проблемы общения - не только в отношении космонавтов. Все зрители, слушавшие космонавтов напрямую, навсегда утратили способность понимать не только китайский язык, но вообще любую человеческую речь. Что-то такое отключилось у них в мозгу. К счастью, у пострадавших сохранилась способность понимать написанный текст. Если бы не это, катастрофа была бы еще более ужасна. Миллиард человек, вдруг лишившийся возможности изъясняться с себе подобными.
        К чести китайского руководства, там сразу сообразили, что именно произошло. И уже через тридцать минут начали транслировать субтитры экстренного выступления их генерального секретаря, который сообщил гражданам, что паниковать не надо, ситуация под контролем, и все такое. Ничего страшного. Все структуры социального обеспечения управляются компьютерами. Энергетика, обслуживание, информационный обмен - всё под контролем. От граждан требуется не дергаться и действовать с учетом новых условий общения.

«Скорее всего, это диверсия вражеских сил, - сообщил гражданам генеральный секретарь. - В самое ближайшее время китайские ученые и военные разберутся, в чем тут дело. И все будет хорошо».
        Но китайские руководители уже поняли: хорошо не будет. Информационная сеть Китая изрядно пострадала от ударов противника. Гало удалось кое-как восстановить - за счет заранее подготовленных резервов. Но связь в китайской армии была сознательно примитивизирована. Экранированный телефонный кабель куда труднее «перекрыть», чем спутниковые каналы. И теперь, без звуковой системы оповещения китайская армия была не способна воевать. Если же случившееся - диверсия «Аладдина», то дела Китая совсем плохи. Еще один удар по информационным линиям - и всё. Конец не только военной, но и гражданской инфраструктуре. А теперь, когда китайцы перестали друг друга понимать, - это уже не просто катастрофа. Это - гибель. Надо сдаваться, пока противник не нанес удар.
        А если «Аладдин» ни при чем? Если это - «ифрит»?
        Тогда надо постараться скрыть настоящее положение и вступить в переговоры. О мире, а не о капитуляции.
        Китайцы нашли третий вариант. Они связались с Россией. Непосредственно Генеральный секретарь компартии Китая - с Императором России. Китайский лидер честно изложил то, что произошло. Изложил - текстом, поскольку тоже смотрел злополучную передачу. А потом попросил помощи.
        Император объявил экстренный сбор Совета. И оповестил начальников Департаментов о том, что произошло.
        Слушая Государя, Артём впервые в жизни порадовался «ифриту». Если китайский лидер не соврал (существовала вероятность, что всё сказанное им - «деза»), то войне - конец. Но Гриву мучили сомнения. «Ифрит» всегда проявлял себя как слепая сила. А здесь - точный и очень эффективный удар. А что если «Аладдин» действительно может организовывать «ифрит»? То, что «умники» Комитета намного опередили остальное человечество, Артём знал. И понимал, что забросить человека в прошлое намного сложнее, чем разработать программу, которая в какой-то момент «уронит» сознание зрителя и заблокирует тот участок мозга, который ведает второй сигнальной системой. Даже выборочно. Чтобы написанное было понятно, а сказанное - нет.
        А то, что это произошло во время китайской трансляции, ни о чем не говорит.
        Кто сказал, что сигнал идет с китайского корабля, а не с какого-нибудь
«аладдиновского» спутника?
        Свои мысли Грива решил держать при себе. И не омрачать радости остальных членов Совета, когда выяснилось, что генсек не соврал.
        Руководители Департаментов представили массу доказательств его правдивости. Информация пришла и от агентов в Китае, и от внутренних служб: в России тоже жили китайцы, которые очень интересовались полетом космического корабля. Всех их постигла та же печальная участь. И все очень радовались, что способность понимать речь утратили только те, кто слушал трансляцию по-китайски.
        У тех, кто не знал языка и пользовался транслятором, никаких нарушений не возникло. Они даже не поняли, почему передача была прервана.
        - Хорошо, что никто из наших эту трансляцию не смотрел, - сказал дед. - Батька твой по-китайски понимает. Да и ты теперь у нас - универсальный полиглот.
        А Грива немножко жалел, что не видел передачу. Он был почти уверен, что на него эта штука не подействовала бы. Но экспериментировать и просматривать запись Артём не стал.
        С Артёмом связался Миша Лотман. Сначала послал запрос по Сети, потом, получив добро от СБ и самого Гривы, - по коммуникатору. Бывший израильский лейтенант просил посодействовать в приеме в российскую армию. Дескать, он не желает отсиживаться в стороне, когда его новая родина станет воевать с Китаем. А что она станет, Миша не сомневался, поскольку регулярно смотрел новостные ленты и понимал, куда и зачем тянет народное мнение пропагандистская машина.
        - Войны не будет, - сказал Грива. - Живи спокойно.
        - Да? Жалко! - В том, что Артём знает, что говорит, его собеседник не усомнился. Был в курсе, что теперь Грива - член Императорского Совета.
        И тут Грива не удержался, спросил:
        - Миша, ты последнюю трансляцию с китайского корабля не смотрел?
        - Да я и первую не смотрел! - сказал Лотман. - Буду я еще всякие богохульные дела смотреть.
        - Почему - богохульные? - спросил Грива.
        - Потому что нечего лезть туда, куда не положено.
        - Куда - туда? - удивился Артём.
        - Наверх. Кстати, был уже один такой случай. Ты про вавилонскую башню читал, мой господин?
        - Читал, - после небольшой паузы ответил Грива. - Откуда ты знаешь?
        - Знаю - что?
        - О потере дара речи.
        - Не потеря дара речи, а смешение языков, - поправил Лотман. - Так в Торе сказано. Можешь проверить, у меня память хорошая.
        - Да верю я, - сказал Артём.
        Интересный, однако, вариант. Или просто совпадение?
        - Извини, Миша, у меня дела, - сказал он. - Будут проблемы - дай знать.
        Императорский Совет практически единогласно вынес вердикт.
        Оказать Китаю максимально возможную помощь.
        Выступить посредниками в заключении мира между Китаем и «Аладдином» и не дать последнему добить Китайскую республику. Если понадобится - силой.
        Увеличить свое военное присутствие в Азии и не допустить резни при неизбежной дележке имущества поверженного гиганта.
        Сразу после Совета с Артёмом связалась Даша. Она уже вполне освоила современные средства связи. Хотя там и осваивать было нечего. Активировал, сообщил имя - и абонент на связи. Чем сложнее системы внутри, тем проще - снаружи. Если у Даши и могли возникнуть проблемы, то это проблемы психологические, а не технические.
        - Когда будешь? Скоро? - спросила Даша по-русски.
        - Скоро. Что-то случилось?
        Раньше Даша никогда не спрашивала так категорически. У нее было свое,
«палеолитическое» восприятие времени.
        - Твои родители прилетели. Просили узнать.
        - Уже иду.
        Пока Даша общалась с мамой, Артём поговорил с отцом.
        - Ты ведь археолог, батя, в мифологии должен разбираться…
        - Вообще-то мифология - это несколько другая дисциплина, - заметил отец. - Но если у тебя есть какой-то конкретный вопрос, говори. Попробую ответить.
        - Ты в курсе того, что случилось сегодня в Китае?
        - По поводу нарушений восприятия речи? Да, в курсе. Узнал от одного из своих китайских коллег.
        - Ага. Это упрощает дело. Я, бать, тут с одним своим знакомым разговаривал: он провел любопытную аналогию с мифом о Вавилонской башне. Знаешь о таком?
        - Тебя интересует библейский вариант - или исторический?
        - А что, есть и исторический? - удивился Артём.
        - Разумеется. Исторический вариант - это зиккурат в честь Этеменанки, бога-покровителя Вавилона. Позднее Этеменанки называли Мардуком. О таком ты, вероятно, слышал? (Грива-младший кивнул.) Строительство было начато, как предполагают, во втором тысячелетии до нашей эры, закончено примерно в шестом веке до Рождества Христова, то есть в период правления Навуходоносора Второго, если тебе это о чем-то говорит.
        - Что-то такое слыхал, - ответил Артём. - Но чем Первый от Второго отличается - даже и не спрашивай.
        - Не буду, - улыбнулся отец. - Согласно описанию Геродота и данным раскопок, башня представляла собой семиступенное кирпичное сооружение высотой порядка девяноста метров. Длина ее стен была примерно такой же. Святилище, в котором, как предполагали вавилоняне, обитал бог Этеменанки-Мардук, находилось на самом верхнем ярусе. Греки считали башню одним из чудес света. Что, однако, не помешало Александру Македонскому ее снести. Александр планировал построить на этом месте главный храм своей империи. Место, на котором стояла башня, как ты понимаешь, тоже было непростым. Храм Александр построить не успел, потому что помер. Однако есть мнение, что разрушение башни было не актом вандализма, а насущной необходимостью. Она ведь уже довольно старенькая была, сам понимаешь.
        Такова историческая версия. А библейская…
        - Библейскую я примерно знаю, - перебил Артём. - Меня интересует твое мнение: можно ли провести аналогию между библейской историей о Вавилонской башне - и сегодняшними событиями в Китае?
        - А почему у тебя вдруг возникла такая идея? - заинтересовался Алексей Андреевич.
        - Да как тебе сказать… В последнее время у нас не жизнь, а сплошные библейские аналогии. Дед, вон, считает, что у нас вообще Судный День наступает.
        - Дед всегда был максималистом.
        - А как насчет «ифрита» и Содома с Гоморрой?
        - А почему - не с Казнями Египетскими? - поинтересовался отец.
        - Не понял?
        - А ты подумай. Тоже ведь стихийные бедствия. И тоже, скажем так, высшего порядка.
        - И где тот народ иудейский, который мы не желаем отпускать? И кто у нас фараон, кстати?
        - Ты не ухмыляйся, - сказал отец. - Я серьезно говорю. Если ты заинтересовался мифологией, учись работать с мифами. Никогда не воспринимай миф «в лоб». Никогда не ищи прямых аналогий. И прямых повторений. Все в мире меняется, сынок.
        - А как же «ничто не ново под луной»? - осведомился Артём.
        - А так, что ничто - оно и есть ничто. Пытаться напрямую увязать миф и нынешние события - это сродни антропоморфизму.
        - Антропоморфизм - это что? - спросил Артём.
        - Это, говоря упрощенно, попытка навязывать другим видам, например дельфинам или слонам, человеческую мотивацию. Словом, к мифологическим источникам надо относиться по мифологическим правилам.
        - Какой ты, однако, умный, батя, - без тени иронии произнес Артём. - А теперь расскажи мне, как следует по мифологическим правилам истолковывать «ифрит»?
        - Например - как болезнь человечества, - ответил Алексей Андреевич.
        - Не ново, - отозвался Артём.
        - А если рассматривать понятие «болезнь» не как обыденное, а как сакральное понятие?
        - Это как?
        - А так, что высший смысл любой болезни может быть двояким. Речь идет, разумеется, не о физиологии и бактериологии, а о том, что болезнь приходит к субъекту свыше и дается ему либо в испытание, либо - в предупреждение. И главным в этой ситуации является понимание того, чего Высшее хочет от субъекта. Или социума. И мифологическая аналогия в данном случае является не источником прогнозирования будущего, а, так сказать, судебным прецедентом.
        - То есть - сунулись китайцы к Марсу - и напрочь потеряли способность к строительству космических «башен»?
        - Примерно так.
        - Выходит, космос для человечества закрыт?
        - С библейской точки зрения это и так очевидно. Бог, если ты помнишь, создал небо и землю. И разместил человека именно здесь. Никаких Марсов и Пояса Астероидов! - Отец засмеялся.
        - Это смотря как понимать понятие «небо», - заметил Грива-младший.
        - А какая разница? Человеку было не небо определено, а земля.
        - Но мы же летаем!
        - Летаем, - согласился отец. - Но можно допустить, что атмосфера входит в понятие
«земля».
        - А небо - это космос? Но в космосе полно наших спутников!
        - Можно считать «землей» все, что находится на земной орбите.
        - Но рожать на орбите нельзя! С этого и начался «ифрит», как ты помнишь. Нет, бать, я думаю, что космос в любом случае - табу.
        - А я так не думаю, - возразил Грива-старший. - Если тебя куда-то не пускают, это еще не значит, что это место запретно. Может, ты просто неподобающе одет для данного заведения. И вместо того, чтобы ломиться сквозь охрану и получать колотушки, достаточно надеть галстук?
        - И что же нам делать? - спросил Артём. - Кто даст нам информацию об этом самом галстуке?
        - Как кто? Пророк, естественно. Это - если традиция уже устоявшаяся.
        - А если - не устоявшаяся?
        - Тогда - ангел. Ладно, Тёмка, пошли к нашим дамам, а то мама обидится…

* * *
        Этой ночью Артёму приснился трехглазый. Давно он ему не снился. Пожалуй, со времени возвращения.
        Это было не наше небо. То, другое, из прошлого. Небо африканской саванны. Сначала Артём увидел небо и только потом - все остальное. Он стоял на холме и смотрел, как бегут по зеленой траве черные человечки с палочками-копьями. А еще дальше - другие человечки, совсем махонькие, еле различимые, ползут крохотной гусеничкой по узенькому коридору внутри бесформенного коричневого пятна - огромного стада травоядных, уступающих дорогу двуногим охотникам, которые не знают, что сами стали дичью.
        Грива помнил этот день. И помнил себя, того. Но сейчас он был другим. Сейчас он не хотел убивать. Он хотел понять, что же происходит в мире, в котором нарушено равновесие.
        - Смерть, - сказал кто-то.
        Грива обернулся - и отшатнулся.
        За спиной его стоял «трехглазый пессимист».
        Только сейчас ни у кого не повернулся бы язык назвать его так. Высоченное, больше двух метров существо нависало над Гривой. По-волчьи скалился большой рот, длинные ручищи были раскинуты в стороны, словно гигант собирался взлететь.
        Грива испытал острое желание упасть на колени… Нет, пасть ниц, распластаться на земле. Маленький, ничтожный…
        Но в следующее мгновение пришел гнев. На собственное слабодушие, на подавляющее волю Артёма существо. Поэтому Грива выпрямился, вскинул голову и посмотрел на гиганта снизу так, словно они были одного роста. Ни следа страха не осталось у него в душе. Хотя настоящего страха и прежде не было…
        - Хочешь со мной сразиться? - пророкотало у Артёма в мозгу. - Я - смерть.
        - Я тоже! - дерзко ответил Грива.
        Трехглазый протянул руку. Достаточно медленно, чтобы это не выглядело угрозой.
        Огромная ладонь с шестью непропорционально длинными пальцами повисла на уровне лица Гривы.
        - Приветствую тебя в канун Исхода! - грянуло в голове Гривы. - Любишь ли ты меня? Веришь ли ты мне?

«Нет! - хотел закричать Артём. - Нет!» Но волна жуткой черной нестерпимой тоски сдавила грудь.
        - Готовься! - грянуло из черноты. - Сейчас мы умрем!
        - Не-ет!!! - закричал Артём.
        Но холод, жуткий холод уже объял его.
        Не стало озаренной солнцем саванны. Не стало ничего. Только многокилометровый тяжкий непроглядный лед. Лед двигался… Надвигался…
        Глава двадцать восьмая
        День шестой
        - Ваше превосходительство, к вам посетители…
        Грива вынырнул из кошмара, мокрый, как мышь, дрожащий…
        Понемногу отпустило. Грива вытер одеялом влажное лицо. Расслабился.
        Рядом спала Даша.
        Милое беспечальное личико. Губки приоткрыты, краешек ушка выглядывает из-под светлой прядки.
        Теплая волна нежности возникла изнутри, мгновенно уничтожив страх и холод дурного сна.
        - Ваше превосходительство, к вам посетители, - снова раздался голос из вшитого под кожу «комми».
        Грива осторожно откинул одеяло.
        - Слышу, - беззвучно, одними голосовыми связками ответил он. - Кто?
        - Двое. Какие-то азиаты. Говорят: очень срочно. У них высший приоритет. Вы их примете?
        - Пять минут.
        Грива покинул спальню, бегом промчался по коридору, влетел в раздвинувшиеся двери и с разбега нырнул в бассейн, вынырнул с противоположной стороны, взлетел на бортик, влез в сушильную камеру, с минуту понежился в воздушных струях, накинул халат и проследовал в «предбанник», где его уже ждала обслуга. Облачение отняло еще две минуты. За это время Грива успел выпить чашку горячего зеленого чая и наскоро проглядеть ночную новостную ленту. Утренней еще не было. Ее подготовят к восьми утра.
        Ничего экстраординарного в новостях не обнаружилось. Три четверти информации были посвящены гуманитарным миссиям, начавшим работу в Китае. Еще - о запуске в массовое производство транслятора для глухонемых, адаптированного к китайской ситуации. Человеческая техника не утратила способности «понимать» человеческую речь, и в течение следующей недели планировалось оснастить транслятором большую часть пострадавших.

«Значит, азиаты, - подумал Артём, отключая новостную ленту и запрокидывая голову, чтобы камердинеру было удобнее застегнуть верхнюю пуговицу мундира. - Высший приоритет…»
        Китайцы? Что-то настолько срочное, что его разбудили в пять утра.
        Можно было узнать у камердинера, но Грива спрашивать не стал. Просто загадал: если китайцы, значит, его сегодняшний сон ничего не значит. Если нет…
        Да и нет. Один из гостей действительно был китайцем. Маленький сухонький старичок с желтой косицей на затылке. Второй китайцем не был. Тоже невысокий, но крепкий, как правильно высушенное копейное древко. Специальный координатор Хокусай Танимура. И Главный Консультант Президиума Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции доктор социологии Сяо Сянь.
        - Здравствуй, майор Грива, - по-китайски произнес доктор Сянь, и по тому, как он это сказал, Грива понял, что общая беда китайского народа его не коснулась.
        - Тайный советник Грива, - поправил Артём. - Наш контракт расторгнут.
        - Расторгнут, - согласился Сяо Сянь. - Мы получили уведомление и не стали его оспаривать.

«Еще бы вы его оспаривали», - подумал Грива.
        - Но нам бы хотелось попросить тебя, господин тайный советник Грива, об услуге, я бы даже сказал - о помощи.
        - Хотите, чтобы я принял участие в ваших переговорах с Китаем?
        - Переговоры закончены, - спокойно сказал доктор Сянь. - Четыре часа назад между нами было подписано соглашение о снятии взаимных претензий. Новое руководство страны принесло свои извинения за случившийся инцидент. Обе стороны согласны восстановить положение, имевшее место до начала конфликта. В связи со сложным положением Китайской Народной республики Комитет отказался от каких-либо контрибуций. Прошу рассматривать мои слова как официальное заявление.
        - Как представитель Российской Империи, союзника Китайской республики, я выражаю радость по поводу столь щедрого решения Комитета! - таким же официальным тоном произнес Грива.
        Он и впрямь был рад. Да и в правительстве наверняка обрадуются. Воевать с
«Аладдином» то еще удовольствие. Правда, в военном министерстве ликования не будет. Генералитет уже нацелился поиграть в войнушку.
        - Чем же моя страна может помочь Комитету, если война закончена? - спросил Грива.
        - Сообщите мне - и я доведу вашу просьбу до Государя Императора.
        - Твоя страна - ничем, - ровным голосом произнес доктор Сянь. - Ты - можешь.
        - Артём, - по-русски сказал Хокусай Танимура. - Помоги. Пожалуйста. Он ожил.
        - «Пессимист»? - Грива невольно понизил голос, словно его могли подслушать.
        - Да. Все очень плохо, Артём. Пока это касается только «Аладдина», но очень скоро затронет всех. Всё человечество. Пожалуйста. Любые условия…
        - Условия я хочу обсудить с вами наедине, Танимура-сан, - быстро сказал Грива. - Прошу вас - в мой кабинет. Доктор Сяо, вам придется подождать. Не возражаете?
        - Разумеется, - на сморщенной желтой мордочке Сяо Сяня не отразилось ничего. - Только прошу учесть, тайный советник, что господин Хокусай Танимура больше не специальный координатор… - Доктор Сянь сделал небольшую паузу. Театральную. - Шесть часов назад господин Хокусай Танимура был избран кризисным директором Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции с неограниченными полномочиями впредь до особого распоряжения Президиума Центра.
        - А как насчет «Аладдина»? - поинтересовался Грива. - Кто теперь командует там?
        - Кризисный директор Хокусай, естественно, - доктор Сянь сделал вид, что удивлен вопросом. - Комитет - одно из подразделений Центра.

«Очень интересно, - подумал Артём. - У вас поменялась власть. Хвост больше не вертит собакой?» Но вслух он сказал:
        - Тем лучше. Значит, господин Хокусай обладает всеми необходимыми полномочиями. Прошу вас, господин кризисный директор.
        - Рад за вас, Танимура-сан! - тепло произнес Артём, когда дверь его кабинета закрылась.
        - Не могу сказать того же, - проворчал бывший специальный координатор. - Все очень, очень скверно, Артём. Говори свои условия. Мы примем любые.
        - Никаких условий, Танимура-сан! Я же ваш должник! Просто расскажите, что произошло и чем я могу помочь.
        - Произошло страшное, Артём, - Грива видел, что Хокусаю нелегко дается этот спокойный тон. - Мы должны были его уничтожить, - виноватым голосом произнес он. - Я должен был настоять… Я не сделал этого. Теперь он очнулся. Артём! Антарктической базы «Аладдина» больше не существует.
        - Не понял? А «Головастый»?
        - «Головастый» либо заблокирован, либо уничтожен. Никакой связи с базой больше нет. Весь персонал мертв. Поступление информации прекратилось через четыре минуты после его пробуждения. Мы видели, что происходило на базе. Я просмотрел всё, кроме его записи.
        - Почему - кроме?
        - Ему больше не нужен прямой контакт, Артём. Восемь наших сотрудников, просмотревших запись пробуждения, покончили с собой.
        - Я хочу видеть эту запись! - заявил Грива.
        - Мы ее привезли, - с готовностью ответил Хокусай.
        Грива активировал компьютер. Вложил в щель «таблетку» с записью. Помедлил немного… Все-таки это могли быть последние минуты его жизни.

«Царю Небесный, Утешителю. Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны. И спаси, Блаже, души наша…»
        Раздался легкий хрустальный звон.
        Грива открыл глаза.
        Вызов. По закрытому правительственному каналу. Адресат не опознан.
        Немного поколебавшись, Артём открыл доступ. Наверное, ему просто хотелось чуть-чуть отложить опасный просмотр.
        На экране возникло бородатое лицо. Миша Лебедкин. Вернее, тот, кто скрывался под его именем. Парализованный китаец. Интересно, как…
        - Здорово, Тёмка! - с бодростью, удивительной в парализованном человеке, сказал…
        Черт! Это был настоящий Лебедкин.
        - Мишаня, это ты? - Грива немного растерялся. - Живой?
        - А почему я должен быть мертвым?
        - Видишь ли, дорогой, - Грива уже взял себя в руки, - совсем недавно кое-кто, очень на тебя похожий, попытался меня прикончить.
        - Разбудить, - сказал Лебедкин.
        - Что?
        - Если бы ши-фу хотел тебя прикончить, он бы так и сделал. Он хотел тебя разбудить. У него получилось?
        - Затрудняюсь тебе ответить.
        - А сам он что говорит?
        - Он не говорит, - с долей сарказма ответил Артём. - Извини, дорогой, но я ему шею сломал.
        - Вот даже как? - Миша Лебедкин ухватил себя за бороду, нахмурился. - Он жив?
        - Жив. Насколько я знаю, его готовят к операции. Прогноз благоприятный…
        - Никаких операций! - воскликнул Лебедкин. - Он - сам! Прикажи, чтобы его не трогали!
        - Миша, я не собираюсь заниматься твоим шифу, - холодно произнес Грива. - Видишь ли, у меня есть другие дела…
        - Какие дела! - перебил его Лебедкин. - Он тебя разбудил! Ты еще не понял?
        - Как ты подключился к защищенному каналу? - спросил Грива.
        - Это не важно! - отмахнулся Лебедкин. - Ты должен…
        Что он должен, Грива узнавать не стал. Коснулся сенсора - и Лебедкин пропал.
        Еще одно прикосновение - и на экране появилась знакомая комната-капсула, заполненная гелием. И стандартная больничная койка, на которой лежал он. Ничего не изменилось с тех пор, как Грива видел его в последний раз. Неподвижное тело. Два глаза закрыты, а третий закрывает фиксирующая повязка.
        Артём испытал мгновенное облегчение от этой безмятежной картины…
        А потом «картинка» на мониторе мгновенно изменилась. Узкое нечеловеческое лицо заполнило экран так внезапно, что Артём невольно отшатнулся. Но выпуклые жуткие глаза чужака «не отпустили» его. Сердце пропустило удар, когда Грива увидел, что его собственное лицо отражается в темно-зеленых зрачках чудовища.
        Белое пламя…
        Жил-был мастер. И жила-была птица. И влетела однажды птица в дом мастера, и заметалась по комнате, хлопая крыльями, сбрасывая рукописи и опрокидывая предметы. Однако мастер не стал ее ловить.
        Подождал, пока птица оказалась напротив раскрытого окна, и громко хлопнул в ладоши. Испуганная птица метнулась прочь, в распахнутое окно - и обрела свободу.

«Спаси меня…» - прошептало чудовище.

«Спаси его…» - прошептал кто-то внутри Гривы.
        Чудовищная боль - в двух зеленых глазах. И бездна - в третьем, черном…
        Грива коснулся сенсора, и лик чудовища исчез с экрана.
        Но остался в сознании Артёма, запечатленный с голографической точностью.
        - Ладно, - сказал Артём по-русски. - Уговорил, черт языкатый. Я лечу к тебе.
        - Я - с тобой, - раздался за спиной мелодичный голос.
        Грива обернулся, как ужаленный.
        Даша!
        - Доброе утро, Артём.
        - Доброе… Ты… Давно ты…
        - Извини. Я думала, ты слышал, как я вошла, - виноватым голосом произнесла Даша.
        - Ты… Ты его видела?
        - Конечно, милый. В твоих снах.
        - В моих… Что?
        - В твоих снах, - повторила Даша с очаровательной улыбкой.
        - Ты можешь видеть мои сны?
        Воистину, сегодняшнее утро принесло Гриве много нового.
        - Я - нет. Он - может, - Даша легонько коснулась живота. - Ты не знал? - И другим, озабоченным тоном: - Когда мы вылетаем? Я успею немного поплавать? Это полезно маленькому…

* * *
        - Извини, Юджин, я тебя не возьму! - непреклонно произнес Грива. - Это не твоя операция.
        - Арти! - На Ирландца было больно смотреть. - За что, Арти?
        Он не понимал. Юджин остался за бортом, когда Грива отправился в прошлое. Это можно было понять. Место только на одного… Приказ командования… Но - теперь? Почему? Хокусай сказал: Грива сам решит, кто пойдет с ним. О’Тулл был готов умереть за Артёма. Он был готов умереть вместо Артёма. И - вместе с ним.
        Грива смотрел на своего давнего напарника и думал: «Почему я раньше его не понимал?»
        Партнер, напарник. Умелый, сильный, надежный… Напарник. Не друг. Так думал Грива. Раньше…
        - Брат, - сказал Артём тихо. - Поверь мне. Я знаю. - Он взял Ирландца за руку. - Вдвоем мы погибнем. Оба. Верь мне. Ты - можешь!
        Юджин выдернул руку, резко повернулся и выбежал из салона.
        Грива не окликнул. Он знал: Ирландец поймет. И простит. Если только Грива вернется.
        А напарник в этой операции у Артёма уже есть.
        Скажи кто-нибудь Гриве неделю назад, что он отправится на личную встречу с тем, кто только что убил больше тысячи человек, в компании беременной жены… Интересно, что бы Артём тогда ответил?
        Они прилетели вдвоем. То есть не вдвоем, конечно. С ними была целая прорва народа и куча военной техники: охрана, обеспечение… Однако на самый южный континент они высадились вдвоем. Грива самолично посадил на ледяное плато транспортную вертушку, после чего они перегрузились в вездеход и уже на нем въехали в ворота ангара. Электроника не сработала, поэтому сами ворота пришлось обработать из пушки, а потом вышибить таранным ударом.
        Первые тела они увидели уже в ангаре.

«Не смотри», - хотел сказать Артём, но вспомнил, через что прошла Даша, прежде чем попасть сюда… И промолчал.
        Блеклые лампы аварийного освещения. Погасшие экраны. Темные панели. И мертвецы. Везде. В коридорах, на пандусах, на лестницах, между распахнутых дверей обесточенных лифтов. В спецкомбинезонах, в обычной одежде, полураздетые… Мужчины и женщины, старые и молодые, всех цветов кожи… И у всех на лицах застыло выражение жуткого нестерпимого отчаяния… У тех, у кого сохранились лица…
        - Мы - на втором уровне, - негромко произнес Артём.
        - Понял, - раздался негромкий голос Хокусая. - Маршрут?
        - Схема не высвечивается. Но это не важно. Я знаю, куда идти.
        Грива действительно знал. Он чувстствовал, где сейчас эпицентр этого мира. Мира смерти.
        Люк задраен. Дежурная смена - в броне пятого уровня, с импульсниками и резонаторами. Импульсниками сумели воспользоваться двое. Выжгли себе мозги.
        - Ты чувствуешь его? - спросил Грива Дашу.
        Девушка покачала головой.
        - Я чувствую тебя, - сказала она. - Тебе тревожно.
        - Да, - согласился Артём. - А тебе?
        Ее глаза - за прозрачным забралом шлема. Легкое движение головы: нет.
        А Гриве - страшно. Однако страх был снаружи. Артём ощущал себя словно внутри батисферы, погруженной на тысячу метров. Он ощущал эту бездну. И видел крохотные капельки влаги, просочившиеся сквозь уплотнители люка… Не этого люка, который сейчас отделял их от камеры, другого. Того, который внутри.
        Сейчас, в момент истины, Грива понял, какой подарок сделал ему ши-фу Миши Лебедкина. Великое равновесие. Нет, великое равнодушие. Равно-душие. Умение оставаться внутри - и смотреть извне. Китаец, который никогда не видел Артёма… Откуда он узнал?
        Грива подошел к люку и решительно взялся за штурвал. Сервомоторы не работали, но конструкторы предусмотрели возможность раскрытия диафрагмы вручную. Правда, только снаружи…
        Он сидел на краю койки, уронив длинные тонкие руки, повесив на грудь гладкую голову…
        Жалкий и несчастный…
        Грива не успел его пожалеть. Не успел даже напомнить себе о тысячах мертвецов в коридорах базы…
        Он поднял голову и посмотрел на Артёма.
        В чудесных изумрудных глазах мерцали желтые искры. Совсем не такой, как в последнем сне…
        Но Грива видел его и таким.
        - А я думал: ты - Ангел, - сказал Артём. - А ты - Смерть.
        Трехглазый соскользнул с койки. У него была странная раскачивающаяся походка. Как у человека, который много времени провел в воде. Или - в невесомости.

«Броня» внутри сознания Артёма задрожала, натянулась, прогнулась под давлением новых чувств. Надежды, преданности, готовности…
        Лишь - на несколько мгновений. Потом надежда ушла, сменившись прежними чувствами. Отчаянием. Одиночеством. Бесконечным одиночеством и полной бессмысленностью существования.
        Артём задрожал. Еще чуть-чуть - и стена, защищающая его, рухнет…
        Спасла его Даша. Откинула забрало шлема, сдернула перчатку. Свою и его. Прижала ладонь к ладони…
        Грива отвел глаза от чужого существа, тоже откинул забрало. Воздух в камере был холодный, тяжелый, неприятный. «Похоже на дыхательную смесь», - отметило сознание профессионала. Все это не имело значения. Артём смотрел на Дашу… Какое счастье, что она рядом. Не дай Бог, если он ее потеряет!
        Если он ее потеряет…
        Артём вновь перевел взгляд на трехглазого… И заставил себя не отшатнуться, когда длиннопалая рука потянулась к его лицу. Не дрогнул, когда палец чудовища коснулся его лба повыше переносицы.
        Это был вопрос.
        Грива чуть заметно покачал головой.
        Артём понял.
        Пес.
        Заблудившийся пес.
        Пес, потерявший хозяина.
        Жутковатая мысль: каким должен быть хозяин такого пса?
        И сразу - ответ.
        Белое пламя.
        Нет, не пламя. Свет.
        Холодные Дашины пальчики в ладони Артёма потеплели.
        Трехглазый посмотрел на нее - словно увидел впервые. Потом взгляд его опустился ниже, к ее животу. Белесое веко на лбу разошлось, открыв зрачок, похожий на утопленный в золоте ограненный камень. Даша улыбнулась Артёму. Дикая мысль пришла ему в голову: а понимает ли она, что происходит? Что именно это существо убило здесь всех?
        - Мастер Исхода, - очень четко, по-русски произнес трехглазый. - Верни меня домой, мастер. Верни меня на Землю.
        Грива не сразу понял, к кому он обращается.
        - Он еще не родился, - сказала Даша тоже по-русски. - Но он слышит тебя, Пришедший Издалёка. А ты - слышишь?
        Что-то изменилось. Будто упал с плеч тяжеленный груз. Гнетущего чувства отчаяния больше не было.
        - Я слышу Зов, - странно было видеть, как шевелятся эти нечеловеческие челюсти. Странно было слышать русские слова, вылетающие из этого клыкастого рта…
        Краткий миг - перед глазами Гривы мелькнула картинка: леопард, стремительно взбегающий по отвесной скалистой стене арены…
        А в следующий миг трехглазый исчез. Пропал. Был - и не стало.
        - Единство, - сказала Даша на своем языке. - Мы принесли его сюда, Изначальный Свет.
        - Нет, - покачал головой Артём. - Не мы. Но разве это важно, если оно - есть?
        - Совсем не важно, - согласилась Даша. - Пойдем. Нашему сыну не нравится здесь. Слишком холодно.
        - Антарктида, - сказал Грива и улыбнулся. - Но на нашей Земле есть места намного теплее. Я обещаю, что она тебе понравится, наша Земля…
        notes
        Примечания

1
        Шиатцу - японский зонный массаж.

2
        Вторая космическая скорость - минимальная скорость, которую необходимо сообщить телу, находящемуся на поверхности планеты (или иного массивного тела), чтобы оно вышло из сферы гравитационного действия планеты. У поверхности Земли вторая космическая скорость равна 11,168 км/с.

3
        Число Маха - величина, определяющая соотношение скорости потока (объекта) к скорости звука, равной 331,46 м/с.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к