Шепоты старой усадьбы Маргарита Малинина
        Мистические усадьбы #2
        В старинной усадьбе в подмосковных Дубровицах поют птички, шуршат листвой вековые липы, журчит река и… разгуливает привидение. Во дворце, хозяевами которого были и Голицыны, и Потемкины, и Дмитриевы-Мамоновы, и даже сама Екатерина II, ночные сторожа увольняются один за другим, проведя в этом историческом здании одну-две ночи. На поиски истины в усадьбу направляются поодиночке искусствовед Анна, охотник за привидениями Анатолий и майор спецслужб Андрей. Смогут ли они стать одной командой и разобраться: существует призрак на самом деле или кто-то устроил ловкую фальсификацию? И все ли они прибыли в усадьбу с одной и той же целью?
        Маргарита Малинина
        Шепоты старой усадьбы
        Летний ветер, запутавшись в моих волосах, нежно прошелся по коже рук и покинул незнакомку, устремившись в то место, где в один поток романтично соединялись две реки. Я успела попрощаться и с ним, и с водителем такси, и зашагала ко входу в усадьбу.
        - Ну как там Марья-то? - спросила меня смуглая шестидесятилетняя женщина, встретив у ворот и успев сперва выяснить, точно ли приехавшая девица является тем человеком, которого она и ждала. - А то мы толком пообщаться не успели.
        - У нее все хорошо, - тихо ответствовала я, позволяя бойкой пенсионерке провожать себя до места ее нынешней работы и, видимо, моей предстоящей.
        Мы шли по ровной, на совесть, которая редко присутствует у строителей, выложенной плиткой дороге по направлению ко дворцу, выкрашенному в нежный, мягкий розовый цвет. Здание, возвышающееся на небольшом пригорке, отвечало всем канонам классицизма: выдающаяся вперед белая колоннада, увенчанная треугольным фронтоном, строгая симметрия гладких стен, холодная внушительность и вместе с тем простота. Площадку перед дворцом украшал скромный, но красивый фонтан, к которому мы как раз приближались.
        - А как сын?
        - Нормально, - пожала я плечами, чуть помедлив с ответом.
        - Как нормально? - два черных, будто вороны, изумленных глаза перевелись с дорожки на мое лицо. Сейчас заклюют - не иначе, промелькнула мысль. - Он же попал в аварию! Я слышала, что теперь не сможет ходить.
        - Да, - не могла я не согласиться. - Я имею в виду, что теперь нормально, до этого было хуже.
        - А-а, - поняла меня пожилая женщина. - Вот и вход, прошу за мной.
        Мы поднялись по высокой белокаменной лестнице, прошли между колоннами и двумя сторожащими их львами-статуями и уперлись в коричневую, достаточно облезлую для такого величественного дворца дверь, которую спутница, именуемая Галиной Викторовной Сударышевой, сейчас открывала целой связкой ключей.
        - Аня, запомни… Аня, да? А то я к старости что-то часто стала…
        - Аня, - перебила я, удовлетворенно кивая.
        - Ага, так вот, деточка, запомни, на этой двери пять замков, вот этот, третий, - она ткнула в щелочку в двери и продемонстрировала нужный под нее ключ, - очень туго идет, нужно немножко на себя потянуть и чуть вверх, вот так, - комментировала она собственные действия, - во-от, теперь пошел, здесь только два оборота, на остальных три. Необязательно, конечно, на все закрывать, но лучше уж по правилам…
        Да, Галина Викторовна походила на ту породу людей, которые все и всегда делают по правилам. Будь то нормативы-акты-законы или тщательная, скрупулезная глажка постельного белья. Надо - значит, надо. Никаких тебе «завтра», «не хочу - не буду» или «и так сойдет».
        Дверь с легким скрипом отворилась, обнаружив за собой таинственный полумрак, скрывающий множество загадок бывшего усадебного дворца. Теперь это здание официально именуется административным корпусом института животноводства и располагается в двух минутах ходьбы от известной церкви Знамения Богородицы в облюбованном туристами поселке Дубровицы. Помимо библиотеки, аспирантуры, зала заседаний (он же Гербовый зал) и прочих помещений института, в здании располагаются также загс и ресторан (как мне поведала Сударышева, последний находится в подвале и имеет отдельный вход). Пару дней назад дворец закрыли, по официальной версии, на реконструкцию. Загс не регистрирует браки, администрация института временно переехала в другой корпус. На самом деле, руководство крайне обеспокоено частой сменой вахтового состава: ночные сторожа увольняются один за другим, проведя в этом историческом здании одну-две ночи. По их словам, им жизни нет от бушующего ночами привидения. Глава района постановил во что бы то ни стало «изгнать из института призраков, духов и прочую нечисть».
        - Повезло, что человек попался широких взглядов, - объясняла Галина Викторовна, включив общий свет и расположившись на вахте - немного ободранном кресле за широким письменным столом с несколькими телефонными аппаратами и множеством каких-то журналов. Компьютер и экраны видеонаблюдения здесь отсутствовали как класс. Было ощущение, что я переместилась во времени сразу в два периода: в царскую Россию с ее роскошными усадебными дворцами и в советское время со скучной однотипной мебелью, вечной нищетой и полным техническим отставанием от западных стран. - Завтра сюда прибывает специалист по непознанному. Возможно, еще кто-то приедет сверху наблюдать: спецслужбы такими событиями тоже интересуются. Ну а я до кучи еще вызвала тебя. Ты же культуролог-историк, может, сможешь помочь чем-нибудь? Ну то есть знаниями.
        Я благодарно кивнула и, устроившись на стульчике неподалеку от Галины Викторовны, начала осматривать помещение. Холл был просторным, стены выкрашены светлой краской, слева от дверей вахта (где мы и находились) и раздевалка, справа в углу кадки с фикусами и другими безынтересными растениями, а дальше, у стены, напротив вахты, огромное зеркало в полный рост, с добротной рамой из темного дерева, по виду и интуитивному ощущению ему явно перевалило за сотню лет.
        - Оно всегда тут стояло? - заинтересовалась я, не отрывая взгляда от посеребренной поверхности, в которой отражались моя собеседница, шкаф за ее спиной и часть раздевалки. Ну и мое плечо. Пришлось даже немножко подвинуться вместе со стулом, чтобы этого избежать: не люблю зеркал.
        - Да, - с интонацией приговоренного к смерти ответила Галина Викторовна, - как говорят, еще с времен последних владельцев имения. В нем-то я и видела… его.
        При слове «его» голос собеседницы приобрел какой-то ледяной привкус. Я ассоциативно перенеслась на Северный полюс, подальше от июньского тепла сегодняшней погоды, и даже зубы сделали инстинктивную попытку застучать друг об друга. Что же настолько ужасного испытала пожилая женщина минувшей ночью?
        - Расскажите поподробнее. Мне тетя говорила, конечно, но хочется все же из первых уст.
        - Да-да, конечно. Так вот, зеркало…
        Сударышева нервно покосилась на собственное отражение. Мне, сидящей слева от рассказчицы, были видны они обе: одна в профиль, угнетенная, отчаявшаяся, унылая; другая анфас, зловещая, коварная и будто бы злорадствующая.
        Да нет же, быть не может. Та часть холла, где висит зеркало, хуже освещена, да и ближайшая к нему лампа трагически подмигивает, явно указывая на то, что находится на последнем издыхании и требует срочной замены. Вот это темное, мерцающее отражение и создает такую пугающую иллюзию живущего своей жизнью призрака. Это просто Галина Викторовна. И она просто отражается в зеркале. Вот и все. Никакой мистики. В мистику я, кстати, не верю.
        - Вообще-то… я давно уже слышу по ночам разные звуки с верхних этажей, - так и не закончив мысль про зеркало, решила она начать издалека. Два черных глаза смотрели уже не через холл, а на стоящую на столе кружку с остывшим чаем. Или на торчащую из нее ложку, располагающую интересным орнаментом на ручке. - Шаги, шорохи и даже стоны.
        - Давно - это сколько?
        - Я здесь год работаю, и вот за последние пару месяцев чуть ли не каждую смену.
        - Вы пытались установить причину звуков? - тут же активизировалась во мне любящая зрить в корень и допытываться до самой истины беспокойная натура. Все люди разные. Некоторые, например, всегда все делают по правилам, но за то действие, которое хоть и логично в данной ситуации, однако не прописано в должностной инструкции, ни за что не возьмутся. На все вопросы они отвечают: «А зачем?», «Оно мне надо?» или «Мне за это не платят». А другие, хоть и с ленцой выполняют свои скучные, каждый день одинаковые обязанности, но всячески приветствуют задания, выходящие за рамки обыденности.
        Галина Викторовна была, увы, из первой категории.
        - Ты что, деточка? - вздрогнула она всем телом. - Если бы не слухи о призраке, я бы, может, и решила, что это вор какой забрался. Или сотрудник припозднился - у них это бывает. Только вот я всех отмечаю. Поздних, имею в виду. Мне же знать надо, когда закрывать здание. Но в два часа ночи, поверь, никто на работе не задерживается, даже самые рьяные.
        - А как же кафе в подвале? Оно разве не круглосуточное?
        - Нет. Свадьбы гуляют, в основном, по субботам. Если в другие дни, то не допоздна. Да и по субботам не позже часа ночи уходят.
        - Ясно. Значит, вы решили, что это призрак.
        В моем тоне напуганная вахтерша отчего-то прочитала нотки иронии (они, возможно, и присутствовали, но в таком малом количестве, что заметить их было невозможно; видимо, женщина просто мнительна) и немного обиделась.
        - Доченька, я понимаю, что вы, люди науки, во все сверхъестественное не верите - не положено вам, у вас склад ума другой, но мы, люди простые, верим своим ушам, глазам и тому, о чем деревенские еще в пору молодости у костра рассказывали. Я, знаешь ли, таких историй наслышалась, что… ох! - махнула она рукой. - Жаль, что не писательница.
        - Я еще не сказала, что не верю, - строго ответила я. - Тем более что вы пока мне ничего толком и не поведали.
        - Ах да… - Она опомнилась, но, вместо того чтобы продолжить, потянулась к своей кружке. Запить страх? Или оттянуть начало повествования? - Так вот, раньше если и были шаги, - отпив, продолжила она, - то только на верхних этажах, туда-сюда походят да успокоятся. А минувшей ночью… - Сударышеву всю передернуло, словно она была затвором пистолета. Или гармошкой, которую разжали и сжали для получения первых аккордов задорной мелодии. - Я услышала, как оно начало спускаться. Впервые.
        - В смысле, по лестнице? - уточнила я. - По какой?
        - Она здесь одна, - кивнула женщина в нужную сторону. Напротив окон на другом конце холла был широкий проход в коридор. А там, видимо, и лестница. - Я напряглась вся. Думаю, чудится мне или правда кто-то ходит? Но ведь уже третьи сутки дворец закрыт, значит, не сотрудники. Кафе теперь тоже не работает, да у них и вход отдельный, как я уже сказала, с нашей лестницей никак не соприкасается. Куда звонить? В психушку, чтобы меня забрали, или в милицию? Крикнула: «Кто здесь?» Никто не ответил. Я вооружилась ножницами и выглянула в коридор. Шаги замерли на лестнице, а сюда никто не выходит. Думаю, что делать? Вернулась на пост. Взяла трубку, приготовилась звонить. Замерла, стою. Жду. Ничего не происходит. Ну, я трубку-то и положила. Решила - показалось мне.
        - А дальше что?
        - Дальше я села, кроссворд взяла и ручку. И в этот момент оно опять пошло! Причем на первом этаже. По коридору. В сторону холла, где я и находилась. В ту минуту у меня, что называется, волосы на голове зашевелились. Я почему-то подумала о том, какое верное это выражение. Аня, у тебя было так когда-нибудь? Ощущение, будто луковицы пляшут?
        - Нет, - покачала я головой, с трудом сдерживая улыбку. - Но у меня в редких случаях пляшут мурашки. На коже.
        - Ну это тоже, - махнула она рукой. - Это я даже не учитываю. А тут просто ужас обуял меня какой-то. Я попыталась встать - и не могу. Ноги приросли к полу, а туловище - к стулу. Сижу и слушаю, как Он приближается. В какой-то момент глаза наткнулись на ключи, лежащие на столе. Пять замков! Пять! Но, думаю, авось успею? Да еще и третий барахлит… Дверь поднимать надо…
        - Да-да, я помню.
        - Вот. И я смотрю на ключи, и в голове забилось: «Спасение!» И вот когда это слово разлилось по мне изнутри, я ощутила, что руки-ноги стали двигаться. Вот.
        Я не стала пенять женщине на трижды сказанное безынформативное «вот» и постоянные прерывания речи. Я понимала, что ей тяжело давался этот рассказ. Возможно, слушать со стороны такие небылицы смешно, но кто знает, как бы отреагировала я сама, очутившись в подобной ситуации. Это мне сейчас кажется, что я побежала бы проверять, кто имеет наглость шастать по вверенной мне территории, а заметив кого-то, имеющего физическую оболочку и размер, превышающий кота, кинулась бы звонить по 02. Но кто знает, как оно было бы на самом деле?
        Галина Викторовна снова отпила остывшего чая. Два глотка, не больше. И тут же вернулась к теме разговора:
        - Я резко схватила ключи со стола и побежала к выходу. В голове было только: «Успею или не успею открыть?» Но вот последний замок поддался, я дернула ручку на себя, и тут черт дернул меня глянуть в зеркало. С того места, где я стояла, как раз отражается проход из коридора в холл. И я увидела его! Призрак! Одетый во что-то длинное и черное, на голове старомодная шляпа, глаза горят. И сам он будто светится…
        - Вы хорошо его разглядели?
        - Да где ж тут разглядишь? Я вне себя от ужаса была. Вылетела на улицу прям в пижаме и накинутом сверху халате - как была. И осталась ночевать на лавочке.
        - Ясно. Усы были у него?
        - Что? - на миг застыла вахтерша. Как будто в разгаре обсуждения рецепта котлет по-киевски я ни с того ни с сего заговорила о постмодернизме в творчестве Фаулза. - Не помню… Вроде были. Да! Кажется, были.
        Я полезла в сумочку и достала распечатанное с Интернета изображение.
        - Он?
        Дамочка сперва удивленно смотрела мне в лицо, словно ожидала признания в том, что я фокусник, и последующего за этим доставания кролика из шляпы, но быстро пришла в себя и взяла в руки лист бумаги.
        - Похож. Кто это, Аня?
        - Матвей Дмитриев-Мамонов. Один из последних владельцев усадьбы.
        - А разве не Голицыны здесь жили?
        Кивнув, я пояснила:
        - После того как Мамонов, ложно обвиненный в безумии, скончался, имение перешло к Сергею Голицыну.
        - Сергею? Мне местные рассказывали о Борисе.
        Снова кивнув, я кинулась примерять на себя преподавательскую деятельность.
        - Борис Голицын купил имение в конце семнадцатого века. Это тот самый, что воспитывал юного Петра Первого, видимо, о нем вам и рассказывали. Именно по его приказу в 1690 году началось строительство церкви Знамения Пресвятой Богородицы, которую мы имеем удовольствие наблюдать и сейчас. А дворец был построен только при его внуке. Затем имение много раз переходило из рук в руки: после Голицыных им владели Потемкины, затем сама Екатерина Вторая, после - ее фаворит Александр Дмитриев-Мамонов. Матвей - его сын. Уже после его смерти усадьба перешла снова к Голицыным. Сергей Голицын был действительным тайным советником первого класса при царе. Он был чрезвычайно богат и владел одновременно несколькими усадьбами. Успел сбежать за границу до революции.
        - Вот оно что. Спасибо Анечка, очень познавательно. Я ведь редко с историками общаюсь.
        - Так вот, Матвей Дмитриев-Мамонов, - продолжила я, - был умным, благородным и отважным человеком. После Бородинского сражения получил именную золотую саблю «За храбрость». Уменьшил своим крепостным налог в десять раз. Его беда заключалась в его же уме. Он был одним из первых, кто пришел к идее ограничения самодержавной власти. Со своим другом графом Орловым они в этом самом дворце обсуждали идеи создания организации «Орден русских рыцарей», этакой предтечи декабристов. Но тираны знают, как бороться с таким вольномыслием, и Мамонова признали умалишенным. Так он и скоротал последние годы своей жизни, в имении Васильевском, где был фактически узником, за любое непослушание его «лечили»: обливали холодной водой и привязывали к кровати.
        - Какая горькая судьбина, - покачала моя собеседница головой. - Теперь понятно, почему его дух неприкаянный здесь бродит.
        К тому моменту, как мы договорили, поселок уже окунулся в вечерние сумерки. Оставшийся день ушел на осмотр помещений первого этажа: коридора, зала для регистраций брака, фуршетного зала (он был намного меньше ресторана, расположенного в подвале, для скромных, «семейных» свадеб - пояснила Галина Викторовна), комнаты административного состава, комнаты под аппаратуру и других помещений, арендуемых загсом. Каждый вечер нужно обходить их все, проверяя, везде ли выключен свет. Ворота, окружающие территорию дворца, запираются только на ночь, но на окнах первого этажа решетки, так что вероятность взлома минимальна. На верхние этажи, принадлежащие НИИ животноводства, Сударышева даже не поднимается: во-первых, злоумышленники никак не попадут на верхние этажи, минуя первый, во-вторых, боится. Ведь шаги и стоны доносятся именно оттуда.
        Ночевать мы остались в холле. У вахтеров здесь раскладной диван. Для меня еще в чулане отыскалась раскладушка. Правда, второй подушки не было. Но это ничего - мне не привыкать к лишениям.
        Галина Викторовна спала в закутке между своим рабочим столом и раздевалкой, ну а я примостила выданное мне пружинное ложе вдоль стены, где стояло зеркало, - специально, чтобы не видеть отражения.
        Сначала, после того как мы пожелали друг другу спокойной ночи, я достала плеер и слушала в наушниках музыку, так как половина одиннадцатого - это было для меня слишком рано, чтобы начинать видеть сны. И только через час убрала плеер в сумку и приготовилась почивать.
        Первое время ничего не происходило. Я ворочалась с боку на бок, пытаясь уснуть, но - как это часто бывает, если голова занята какими-то важными мыслями или переживаниями, - тщетно. Мне не давала покоя история Сударышевой. Как она могла видеть в коридоре человека, умершего полтора века назад? Существуют ли призраки на самом деле или ей это показалось? Или она просто выдумала все?
        Зачастую, если на ночь глядя думать о всяких потусторонних вещах, вокруг начинают происходить различные странности. Вот и сейчас: то какой-то легкий ветерок подул в щеку, словно кто-то невидимый подошел поближе, наклонился и начал дышать возле моего лица, то откуда ни возьмись появились загадочные шорохи.
        Я нехотя поднялась с раскладушки, стараясь не шуметь пружинами, и села сперва на ее край, а затем и вовсе встала на ноги. Затаившись, ждала.
        Нет, никаких звуков больше не доносится. Наверняка показалось. Учитывая тему сегодняшней беседы - ничего удивительного.
        Я кивнула сама себе и опустилась на раскладушку, однако вскоре пожалела, что так быстро успокоилась. Дело в том, что теперь звуки стали доноситься с улицы. И это были не какие-то там шорохи или шаги. Это был… детский смех. Такой отдаленный, беззаботный и вместе с тем пугающий, от него холодела спина и мурашками покрывались ноги. Страшнее всего вещи, которые ты не можешь объяснить. И вот это появление детей, как минимум двух, возле ворот старинной усадьбы, очень далеко от жилых домов, в ночное время суток, при наличии в этих краях подозрений на сверхъестественные явления - ужасало. Именно потому, что им неоткуда здесь взяться, а тем более радоваться чему-то.
        Я вспомнила сразу все фильмы, фигурантами которых были мертвые дети, водящие хороводы на фоне скрипучей карусели и имеющие полупрозрачную эфемерную оболочку, вздрогнула, перекрестилась и пошла к входным дверям.
        Ключи торчали в замке, самом нижнем. Все еще слыша тихий таинственный смех, я повернула ключ, затем вынула его и проделала то же самое с остальными замками. Да, третий действительно шел туго. Но я вспомнила, как меня учила Галина Викторовна, и открыла его, приподняв немного дверь. Удивительно, как она сама не проснулась от этого громыхания. И в тот момент, когда открываемая мною дверь немного скрипнула, она даже не пошевелилась.
        Я вышла на крыльцо и тут же поежилась. Меня мелко колотило, вот только я не ведала от чего: то ли от ночного холода, то ли от страха.
        Я стала водить глазами по сторонам, но ничего не видела. У фонтана, работающего и в темное время суток, была включена подсветка, и ее хватало для того, чтобы заключить: рядом со мной никого нет. Сделав такой вывод, я на самом деле расстроилась и испугалась даже сильнее. Ведь выходило, что смеялись невидимые обыкновенному взору дети, а это уже дает повод начать сомневаться в правильности своего твердого скептицизма. Зря я не поверила рассказу вахтерши.
        Мои мысли прервала новая порция зловещего детского смеха. Вздрогнув, я мгновенно сбежала с крыльца и посмотрела влево, туда, где находилась старинная церковь. Оказалось, что со звукоориентацией у меня все в порядке, потому что я наконец-то сумела рассмотреть источник тревожащего мои нервы шума.
        На фоне белокаменного строения, увенчанного тяжелым золотым крестом, подсвеченного снизу малочисленными, но яркими фонарями, резвились маленькие подвижные тени. Они сновали туда-сюда, будто играли в обыкновенные салки, и радостно повизгивали.
        Я сделала несколько шагов к высоким прутьям кованого забора, разграничивающего территории дворца и церкви, чтобы посмотреть поближе, но вдруг оступилась и упала на каменную плитку. Поднявшись, потерла руки, затем уже вновь подняла глаза к таинственному действу перед дверями церкви, но… Либо оно уже завершилось, либо мне все это померещилось. Потому что теперь я наблюдала лишь подсвеченную лужайку с водруженным по центру храмом. И никаких теней.
        Так что это было? Живые люди? Исходя из размеров, это были либо карлики, либо дети. Что же им понадобилось ночью на безлюдной местности? Церковь ночами не работает и не принимает прихожан. Тем более, вышедши из дома Господня, ты не станешь сразу же бегать туда-сюда и хохотать. И даже не беря в расчет церковь, почему дети гуляют ночью одни? Куда смотрят родители?!
        Это все дико. Дико и неправдоподобно. Но что же тогда? Если это не карлики, и не дети, и вообще не кто-то живой, тогда…
        Я поежилась, на сей раз даже издав какой-то странный стон, и в этот момент зубы, застучавшие друг об друга, настойчиво стали советовать убираться подальше с открытой местности. За пять замков. За дубовую дверь. Но так как ни двери, ни замки нечистую силу остановить не могут, я на всякий случай прочитала на ночь молитву. И только потом легла спать.

* * *
        Частенько доводится читать в различных книжках: «А утром все страхи ее покинули». Или «При лучах солнца она уже смеялась над собственным испугом, теперь все казалось таким безобидным» и тому подобное. Так вот, ничего похожего со мной не произошло. Наоборот, все последующие за прогулкой семь с половиной часов до момента пробуждения меня не отпускали жестокие кошмары. А когда я открыла глаза и увидела, где нахожусь, я поняла, что все, что предшествовало сну, было реальностью, и от этого мне стало только хуже.
        - Это я разбудила, да? - напрасно сокрушалась Галина Викторовна, шурша пакетом с дешевым печеньем и наливая кипятка себе в кружку. - Старалась не шуметь, но…
        - Все нормально, - хмуро ответила я и потерла лицо, пытаясь избавиться от дурных мыслей. Может, все-таки показалось, а? Ну откуда здесь детский смех? Откуда пляшущие возле церкви тени?
        - Раз уж проснулась, налить тебе кофейку? Только у меня дешевый, растворимый.
        - Предпочитаю чай, - спокойно ответила я, медленно поднимаясь с раскладушки.
        - Ой, - смутилась женщина, - у меня его нет.
        - Ничего, у меня есть!
        Я заставила себя открыто улыбнуться этой заботливой, добродушной женщине. Она не виновата в том, что я плохо спала.
        Я полезла в сумку и достала упаковку чая, кружку и пару шоколадок, до которых не добралась вчера, и водрузила на стол, предложив ей угощаться.
        - Нет-нет, - смущенно затараторила она, отказываясь, - я этого не люблю, мне привычнее печеньице. Из топленого молока. К тому же от сладостей может развиться диабет! Знаешь, в моем возрасте стоит бояться таких вещей.
        - Это не сладкая плитка, а качественный горький шоколад, он полезен.
        - Тем более не буду! - замахала Галина Викторовна толстоватыми руками. - Дорогой, поди! Да и вообще, не люблю я его.
        Я пожала плечами, мол, насильно мил не будешь, и пошла умываться.
        Санузел располагался прямо возле лестницы. В раковине, по счастью, была горячая вода. А у меня с собой имелись зубная щетка, паста и полотенце. Выйдя из помещения, я уже сделала шаг к холлу, затем передумала и решила присмотреться к лестнице.
        Итак, она была спрятана от коридора белой крашеной дверью со стеклянными вставками. Одна створка была приоткрыта. Всегда ли, или только сейчас - поди узнай. Я вышла на площадку и оказалась сразу возле ступенек. Они совпадали цветом с полом - серый разных оттенков, это была старая советская плитка под мрамор.
        Значит, с этого места раздавались шаги ночного призрака. Он вышел из двери в коридор и направился в сторону холла, где был замечен напуганной вахтершей в зеркале. Перекинув полотенце через плечо, я присела и начала исследовать пол. Конечно, на таком полу сложно вообще что-то увидеть, но я надеялась, вдруг мне повезет.
        На площадке свет был хуже, чем на самой лестнице, поэтому здесь я ничего не обнаружила. Но призрак - или кем он там на самом деле являлся - спускался сюда со второго этажа, значит, можно попытаться поискать следы на ступеньках: туда проникал свет окна, находящегося между пролетами. Я стала медленно подниматься по лестнице, внимательно разглядывая то, на что ступали мои ноги. В какой-то момент я различила блеклые следы грязи, может, это от обуви? Чтобы проверить догадку, я присела на корточки. Держа в одной руке и щетку, и пасту, второй потянулась к загадочному следу.
        - Что ты делаешь? - раздалось откуда-то сзади.
        Я вздрогнула, да так, что полотенце сползло с плеча и устроилось у меня на коленях. Обернувшись, узрела Галину Викторовну.
        - Здесь грязь, - переведя дух, показала я глазами на заинтересовавшее меня место на полу.
        - Да, - сразу успокоилась Сударышева, - уборщица уже третий день не приходит, так как дворец закрыт для посещения. Ты иди, завтракай, а я тут быстренько полы протру. В туалете у нас тряпка и ведро для таких случаев.
        - Вы не поняли, - покачала я головой, поднимаясь. - Откуда здесь взяться грязному следу, если вы сами дальше первого этажа не поднимаетесь? Не ваш ли призрак его оставил?
        Женщина в задумчивости перевела взгляд на ступеньку. Пожала плечами.
        - Не знаю, Анечка, это же могло быть после того, как уборщица помыла полы. Сотрудники еще долго какие-то вещи перевозили.
        - Ясно, - взгрустнула я. Попытка вывести нечистый дух на чистую воду не удалась. А жаль… Он бы сразу очистился. А вода бы вот загрязнилась. М-да, зря я не филолог, обожаю каламбуры. - Идемте пить чай.

* * *
        Через полчаса вахтерше на пост позвонили. Оказалось, что в усадьбу прибыл специалист по сверхъестественным явлениям, о котором она говорила мне вчера. Сударышева поблагодарила охранника на воротах за сообщение и сама вышла встречать гостя - как было и со мной.
        Прошло около двух минут, и очам моим предстал симпатичный парень, темноволосый, не очень высокий, довольно худого телосложения. То ли по этой причине, то ли по какой-то невинности, занимательной и явственно читаемой в чертах его лица, он выглядел не старше двадцати, хотя интуитивно я понимала, что ему больше.
        - Анечка, знакомься, это Анатолий Ткаченко, эксперт по привидениям.
        - Энтузиаст московского подразделения группы «Охотники за привидениями», если быть точнее, - смеясь, представился он и протянул мне, сидящей за столом в компании кружки чая, свою приятную, ухоженную ладонь.
        Я пожала ее, почему-то подумав о том, какая она комфортно-теплая. Даже отпускать не хотелось. А еще я зачем-то всерьез начала думать о том, почему он смеялся. Видимо, формулировка Галины Викторовны показалась ему забавной. Или далекой от реальности, ведь слово «эксперт» в иерархии компетентности стоит явно на десяток пунктов выше какого-то «энтузиаста».
        Сударышева улыбнулась, глядя на нас со стороны, и продолжила знакомить:
        - А Анечка у нас специалист в области культурологии. А также, истории. Она столько всего уже рассказала мне про бывших владельцев усадьбы!
        - Да что вы? - обрадовался парень, глядя попеременно на нее и на меня. - Такой человек будет мне весьма полезен. Вы окажете мне помощь в поисках, Анна?
        - В поисках чего? - сразу напряглась я.
        С удивительно мягкой, но крайне самоуверенной улыбкой он ответил:
        - Сверхъестественного, конечно. Чего же еще?
        - Ах да, - заулыбалась я. - Окажу вам такую честь, куда уж деваться. Цели прибытия у нас так или иначе совпадают.
        - Угу, только вот… - он поставил рюкзак на стул и расстегнул молнию, - методы - вряд ли.
        Анатолий извлек и продемонстрировал загадочный удлиненный серый прибор с круглым желтым набалдашником и небольшим экраном, монохромным, как у старых мобильных телефонов.
        - Что это? - изумилась Галина Викторовна и попросила подержать.
        - Простите, не могу, - мягко отказал он. - Это измеритель уровня электромагнитного фона, с ним нужно быть очень аккуратным.
        - Поняла-поняла, - сразу отступила на шаг Сударышева, - больше не пристаю.
        - Такими вещами я действительно не пользуюсь в повседневной жизни, - согласно закивала я. - Хотите чаю?
        - Не откажусь, - просветлел Ткаченко, источая в атмосферу незримую, но ощутимую энергию благодарности, - только для начала поработаю. - Я равнодушно пожала плечами и вернулась к чаю, а парень обернулся к пенсионерке. - Вы будете так любезны показать мне место, откуда доносятся подозрительные звуки?
        Женщина с печатью невыносимой скорби на лице отрицательно покачала головой. Пояснила:
        - Не могу, Толенька. Не стану я туда подниматься! Вот ни ногой больше! Я ж вам не успела главное-то рассказать. То, что позавчера случилось, поздно вечером.
        - Что такое? - заинтересовался специалист по мистике.
        - Оно же спускаться начало впервые… - Она понизила голос до шепота и, с опаской оглядываясь на проход, словно дух Матвея Мамонова мог ее подслушивать, добавила: - Я видела его! Собственными глазами.
        - Так-так-так… - Анатолий растерялся и почесал затылок свободной от прибора рукой. - Что же вы мне не позвонили, а? Галина Викторовна, разве так можно? Сразу надо было…
        Женщина стыдливо опустила глазки.
        - Да я решила, раз вы все равно приезжаете, что я буду лишний раз трубку терзать. Приедете - и расскажу все сразу.
        - Ладно. Я пойду один.
        Сударышева подробно объяснила, куда идти, и дала ключи.
        - Осторожнее там! - вдогонку крикнула парню пожилая вахтерша и посмотрела так, словно прощалась. Затем села рядом со мной и уже совершенно другой интонацией спросила: - Аня, ведь ты не замужем?
        - Нет. А что?
        - Как что? Кандидат, - кивнула она в сторону коридора, где пару секунд назад скрылся из вида будущий труп. Ну то есть по ее мнению. Я-то была уверена, что его поход закончится благополучно.
        - Мне кажется, я его старше.
        - По телефону сказал, что ему двадцать четыре. Да кто сейчас на возраст-то смотрит? Ты вот на свои двадцать шесть совсем не выглядишь. Я как тебя увидела - удивилась донельзя. Я-то помнила тебя только по старым фотографиям. Ты там еще светленькая была.
        - Да. Надоело, что мужчины воспринимают меня как глупую блондинку, - пожаловалась я. - Вот и перекрасилась.
        - Ну правильно. Темненькой тебе идет. И главное, что не черная совсем. А то сейчас молодые как-то красятся - ужас. В иссиня-черный какой-то. И глаза всё черным замазывают - жуть. А у тебя цвет как натуральный.
        - Темно-коричневый, - кивнула я. - До этого пробовала что-то поярче, но мне не идет.
        - Не надо ярче! Вот так хорошо. Прям хоть сейчас замуж отдавай. - Как и водится в таких случаях, я легонько покраснела и скромно заявила, что мне пока рано об этом думать. - Да ладно рано-то! В наши с Марьей годы уже бы старой девой считалась. - Тут она решила, что ляпнула что-то не то. - Прости, дочка, не обращай внимания… Марья-то как относится к тому, что ты не замужем?
        Я пожала плечами.
        - А что она сделает?
        - И то правда. Вы ж какие, молодые. С вами не поспоришь. - Галина Викторовна секунду-другую помолчала, словно обдумывая, уместно ли проявлять любопытство, и все же спросила: - Она говорила, что богатый за тобой какой-то ухаживал, но вроде араб. И в свои эти… как их… Эмираты увезти пытался на ПМЖ. Что ж с ним-то, не сложилось? - Я молчала, глядя в столешницу. - Доча, не переживай, ну их на фиг, этих иностранцев… Я уж Марье не стала тогда говорить по телефону, думаю, чего лезть буду… Но раз мы познакомились лично, я тебе так скажу. Русский мужик хоть и дурак, и лодырь, и закладывать за воротник любит, а все ж таки лучше заграничного. От них не знаешь чего ждать, понимаешь, в чем дело? А наш-то как на ладони весь. Открытая книга. Ну так что? Забудешь про своего араба, посмотришь на Толеньку, а? - Она подмигнула. Ну точно в детском саду, ей-богу.
        - Давайте вы сейчас мне остальную часть работы покажете и расскажете. А то вам скоро уезжать.
        - Поняла-поняла, - подняла ладони кверху Сударышева, сдаваясь. - Больше не пристаю.
        В течение последующих тридцати минут она рассказывала мне все, относящееся к ее (и теперь моим) должностным обязанностям. Я, как прилежная ученица, записывала это подробнейшим образом в блокнот. Дело в том, что вахтерше нужно будет уехать к родственникам на свадьбу племянницы, и почти неделю на работе ее не будет. Сменщица не смогла выйти, и Галина Викторовна уже решила отказаться от приглашения. Однако, когда она связалась со своей подругой и попросила прислать сюда на расследование необъяснимых явлений ее племянницу, заодно обмолвившись, что не видать ей отгулов, как своих ушей, то они попутно договорились, что я смогу выполнять эти дни ее работу. Короче, без меня меня женили. Но я в принципе и не была против. Заодно постараюсь выяснить, что же здесь происходит. Она же потом вычтет из своей зарплаты эти смены и отдаст мне деньги, так что все по-честному.
        - Да, еще забыла сообщить. Сегодня-завтра приедут Алиночка - это фотораф загса - и Степан Пунцов из НИИ. Звонили, сообщили, что нужно что-то забрать. У Пунцова был свой ключ, но он посеял, а у Алины нет, им нужно будет двери открывать. Вот листок. - Она ткнула в яркий стикер, приклеенный к стеклу, покрывающему столешницу, где были написаны для меня их имена и должности. - Чтоб ты не забыла. Их нужно будет записать в журнал. Тот, который синий.
        - Да, у меня отмечено, - сверившись с блокнотом, сказала я и зачитала: - «Журнал посещений во внерабочее время - синий».
        - Хорошо. Анечка, заставляй их подписываться в нужной ячейке, потому что, если вдруг - не дай Бог - что-то пропадет, отвечать будем мы с тобой.
        - Поняла. - Чуть подумав, я спросила: - А если наш энтузиаст по ловле призраков что-то стащит, кто будет отвечать? Вы его в журнал не записывали.
        Галина Викторовна подскочила, сидя на стуле.
        - Анечка, конечно, лучше всего находиться рядом с ним неотрывно. Ведь записать-то я его не могу! Это неофициальное расследование.
        - А как же постановление Главы района?
        - Он и велел никому ничего не сообщать. Поэтому официально мы закрыты на ремонтные работы. Я могу, конечно, записать его каким-нибудь каменщиком, но, сама понимаешь, если начнется расследование, достанется всем.
        - Поняла, пойду следить, - со вздохом заявила я и поднялась, отложив блокнот.
        - Я бы пошла с тобой, но… - Галина Викторовна замялась, думая, какими словами объяснить свое нежелание, но тут раздался звонок с поста охраны.
        Я, в принципе, и так уже знала ее отношение к верхним этажам и то, что любые попытки заставить ее сунуться туда будут обречены на провал, потому не стала дожидаться, когда она повесит трубку, а просто пошла наверх самостоятельно.
        На лестнице появились новые следы: сегодня под утро шел сильный дождь, и земля еще не везде просохла, несмотря на довольно теплую погоду. Я стала медленно шагать по ступеням, не забывая осматриваться. На стенах кое-где облупилась краска. Все-таки холл подвергали косметическому ремонту некоторое время назад, это видно в контрасте с остальными помещениями. Хоть краска того же цвета, но явно не свежая, оставшаяся еще с перестроечных времен.
        Я поднялась на второй этаж и вышла через такие же белые двери, как и внизу. Длинный коридор шел перпендикулярно лестничной клетке, и я не знала, куда сворачивать: направо или налево. Справа, впрочем, была лишь одна дверь, лестница была расположена ближе к торцу, однако вдруг он именно там? Жаль, я не слушала Галину Викторовну, когда она объясняла энтузиасту сообщества по ловле призраков, куда идти.
        Я затаилась, чтобы услышать, где именно бродит наш гость, но кругом было тихо. В итоге я решила подать голос:
        - Анатолий! Вы где?
        - Я здесь, - донеслось откуда-то слева. Туда я и направилась.
        Через пару метров прямо на меня из высоких дубовых дверей вышел новый знакомый.
        - Ой, - испугалась я вначале. - Вы нашли что-нибудь? - потому что охотник за привидениями выглядел озадаченным.
        - Да, идемте со мной.
        Он вернулся в помещение, откуда вышел на мой зов, я потопала следом.
        Это был огромный зал с рыжим паркетным полом, выполненным лесенкой, длинными столами, накрытыми красным плотным материалом наподобие бархата, высокими, в пару метров, окнами, завешенными полупрозрачными тюлями (красивые гардины с кистями располагались по обе стороны, так, чтобы не мешать свету проникать внутрь), и несколькими рядами одинаковых стульев, как в театре, выстроенных спинкой к окнам и «лицом» к огромной белой магнитно-маркерной доске, что висела на одной из стен. Сами стены представляли собой нечто невероятное.
        - Это все подлинное? - изумилась я, не отрывая взгляда от необыкновенной росписи, созданной, как сейчас бы сказали, в стиле 3D.
        - Это вы мне скажите, вы же культуролог.
        - Искусствовед, - поправила я.
        - А какая разница?
        - Культуролог - это общая специализация, искусствовед - более узкая.
        Я подошла к стенам вплотную и попросила Ткаченко включить свет. Гигантские хрустально-рожковые люстры, свисающие с пятиметрового потолка, испустили яркое золотое свечение.
        Картина стен завораживала. За многочисленными колоннами, выполненными в серых тонах, просматривалось огромное пространство пустующей площади, запертой между двух арочных стен. Серость колонн создавала впечатление, что на площади есть дневной свет, в то время как мы находимся в тени. Поверх колоннады наложены яркие фамильные гербы, украшенные позолотой, которая сейчас помпезно играла в свете хрустальных люстр.
        Потрогав стену руками, я уверенно выдала:
        - Роспись сделана в конце восемнадцатого века. Так называемая перспективная живопись.
        - Перспективная? - хмыкнул Анатолий. - В смысле потом можно будет продать подороже?
        Я скупо улыбнулась.
        - Нет. Создает иллюзию трехмерного пространства, иными словами - объем.
        - А. Ясненько. Значит, ты в этом сечешь?
        Я пожала плечами, мол, называй как хочешь, я просто делаю свою работу.
        - А для чего ты звал-то меня? - Ввиду того что Толя перешел на «ты» и мы были примерно одного возраста, я не стала упрямиться и тоже стала «тыкать». - Просто чтобы показать красивую картинку?
        - Нет. Смотри сюда. - Он нажал на кнопку, и на экране прибора возникла чехарда цифр. - Это напряженность высокочастотного ЭМП.
        - Электромагнитного поля? - самостоятельно расшифровала я аббревиатуру. Он кивнул. - И что?
        - Зашкаливает. Это первое место, где прибор ведет себя странно.
        - В смысле, первое? А где ты еще был? - Помнилось мне, ему давали только один ключ.
        - Прошелся по коридору второго этажа. И на лестнице включал.
        - А, ясно. - Я немного помолчала, кое-что обдумывая. Наконец спросила: - Толя, как ты считаешь, эти волнения электромагнитного поля можно создать специально?
        - Что? - удивился он.
        - Ну… технически.
        - Нет. Не знаю… Зачем?
        Я не успела пояснить свой вопрос, так как в этот момент в Гербовый зал, он же Зал заседаний, резко вошел высокий человек в сопровождении трясущейся и побелевшей лицом Галины Викторовны. Странно, я думала, ее и палкой наверх не затолкаешь, если только каким-нибудь особенным кнутом. Или мужик и выполнил роль того самого кнута?
        Я пригляделась к чужеземцу. Он… Нет, я так говорю, будто сама уже обосновалась здесь так, что по праву могла себя именовать аборигеном. На самом деле, нет. Одна в ночь в здании - это еще ни о чем. Так вот, мужчина. Он был высок, плечист, мощен. Лет тридцати пяти от роду. На лицо не урод и не красавец - простая, обычная внешность. Он чем-то напоминал Шварцнеггера в молодости, физиономией - в меньшей степени, фигурой - в большей. Однако выражение глаз из-под насупившихся бровей заставляло ежиться от дискомфорта. Что-то с ними было не так, с этими глазами…
        - Вот, Андрей Васильевич, - дрожащим голоском заговорила Сударышева, пока не менее дрожащий палец указывал на меня, - это Анечка, то есть Анна, член Федерации культурологов-историков, а это, - вибрирующий перст переместился на стоящего вблизи меня Ткаченко, - Анатолий, член организации… как ее… по ловле призраков.
        - По ловле призраков, - эхом отозвался новоприбывший Андрей Васильевич и упер в застывшего парня свой загадочный ледяной взор. - А что это у вас в руке? - строго спросил он, чуть переместившись вперед, ближе к нам.
        - Это? - удивился Анатолий, пошевелив рукой. - Измеритель уровня электромагнитного фона.
        - Ага, - ответил мужик так, словно для него это что-то значило. - А модель? Вы, кстати, можете идти, - без перехода сказал тип, бросив на вахтершу мимолетный взгляд. Та охнула, но не посмела ослушаться. Понятно, что ей не хотелось возвращаться на пост одной, она даже зависла на пару секунд, чтобы определить, кого сильнее боится - призрака умалишенного Матвея Мамонова или сурового гостя, может статься, не менее, а то и более умалишенного (учитывая, что первого, скорее всего, оклеветали). Определившись, ушла.
        Толя ответил на вопрос как можно миролюбивее:
        - АТТ-2592. А что? Вы разбираетесь в магнитометрах?
        Вместо ответа русскоговорящий Шварцнеггер полез в карман, извлек оттуда небольшой планшет с диагональю экрана не больше семи дюймов и начал тыкать в него грубым пальцем. Я сразу представила себя на месте компьютера и поняла, что мне бы такое обращение жуть как не понравилось. Но планшет, видать, был не настолько привередлив, так как через небольшой промежуток времени ответил на запрос. Мужик кивнул сам себе и возвестил «в зал»:
        - Да, есть такой. А как твоя организация называется?
        - Я не понимаю… Вы кто вообще?
        Человек приподнял лицо от экрана и дал косяка в сторону специалиста по потустороннему. Причем такого косяка, что второй тут же заговорил:
        - Общественная группа «Охотники за привидениями», московское подразделение.
        - Руководство у тебя есть? Кто твой начальник?
        Ткаченко, покраснев то ли от злости, то ли от нелепости ситуации, назвал имя. Мужчина тут же кинулся кому-то звонить, а выяснив, что парень является тем, за кого себя выдает, отложил телефон и обратился теперь ко мне.
        - Культуролог, значит? - Я молчала. - Ну-ка, ответь мне, барышня, что ты можешь сказать об этих стенах? - кивнул он на роспись.
        - Сначала скажите, кто вы такой, - грозно ответила я, глядя ему прямо в глаза.
        Игра в гляделки длилась долго, но я выдержала. Знала я такую породу людей, они уважают лишь тех, кто может им противостоять. Или хотя бы пытается.
        - Майор Смирнов к вашим услугам.
        - Полиция? - уточнил Ткаченко. - Что, призрак уже кого-то убил?
        - Вижу, вы любитель пошутить, - недовольно молвил мужчина, - а я вот не любитель шуток. Это понятно?
        - Если не полиция, то откуда вы? Из спецслужб?
        - Из спецслужб, - кивнул он, раздражаясь все сильнее. - Вопросы я тоже не люблю. Так что давайте сменим их на рассказы. Ваши, - со значением посмотрел он на меня, - рассказы.
        Намек я поняла и повторила все то, что уже говорила Анатолию.
        - Ага, ясно. А вот скажите мне… Анна. Вы заметили колонны перед входом в здание?
        - Разумеется.
        - Что вы можете о них сказать?
        - Обыкновенные колонны дорического ордера, - пожала я плечами. - Чего о них говорить?
        - Ага.
        Удовлетворенно кивнув, майор таинственных служб вновь погрузился в свой планшет. Пока он что-то там «натыкивал» пальцем, мы стояли и безропотно ждали.
        - Действительно, - наконец изрек Смирнов, немного, как мне показалось, обрадовавшись.
        Я разозлилась.
        - Я не поняла, вы что, нас проверяете?
        - Приходится, - вздохнул майор. - Много сюда разной шелупони таскается. Лишь бы им в игры поиграть, роли на себя примерить. Одни привидений ловят на сломанный радиоприемник, другие подворовывают по мелочи. Хотел знать, с кем имею дело.
        Сказать, что я обиделась, когда на меня едва не повесили ярлык воровки (про поимку призраков на сломанный приемник намек был явно на Анатолия), - это не сказать ничего, и все же выражать свое возмущение я не стала. Спросив у Ткаченко, не нужна ли я ему больше, и получив отрицательный ответ, я молча, не глядя на Смирнова, удалилась из зала.

* * *
        - Кто он такой, чтобы задавать мне вопросы? - возмущалась я, провожая Галину Викторовну до ворот: она уезжала к родственникам на свадьбу. - Сам-то он показывал вам свои документы?
        - Показывал, - закивала вахтерша. - Мне и звонок про него был от ректора института. Он и там засветился и требовал полный доступ ко всему. Мне было велено обхаживать. Но так как я уезжаю, обхаживать придется, деточка, тебе.
        Я горестно вздохнула, затем вспомнила о христианском смирении и поняла, что мне ничего иного не остается, как отыскать огромный его запас в глубинах моего богатого сердца.
        - Вы на такси? - чтобы сменить тему, спросила я.
        - Нет, куда ж мне, старой бабке… Тут автобусная остановка неподалеку. До Подольска доеду, на вокзале на электричку и сразу до Серпухова. А там уж встретят.
        - Хорошо, - кивнула я.
        - Я номер телефона своего оставила тебе на столе, звони, если будут вопросы.
        - Позвоню.
        Мы встали возле ворот, я уже раскрыла уста, чтобы попрощаться и пожелать веселого праздника, но Сударышева меня опередила.
        - Слушай, Анечка, я вижу в тебе… как бы это… беспокойный дух. Точь-в-точь как у того самого Мамонова. Так вот, с такими, как этот, - она показала глазами на покинутый нами дворец, - лучше не ссориться. Он погундосит-погундосит да уедет. А коли что… так тебе всю жизнь расхлебывать. Поняла?
        Несмотря на то что я ничего не поняла, я все-таки кивнула. Тогда Галина Викторовна перекрестила меня напоследок и, распрощавшись, бодро зашагала по дороге в сторону невидимой мне остановки.
        Я уже развернулась с мыслями занять свой пост, как тут подумала, что мне не мешало бы пообщаться с охранником, и пошла налево, к его будке.
        Мужчина удивленно воззрился на меня через маленькое окошко.
        - Можно с вами переговорить? - мило улыбнувшись, проворковала я.
        - Вы же временно Галину Викторовну замещаете? - поразил меня своей осведомленностью человек средних лет и кинулся открывать мне дверь.
        На маленьком столе дымилась чашка и скучал брошенный ради меня надкушенный бутерброд. Пространства было мало для двоих, и я посчитала хорошим знаком, что меня впустили. Сесть, правда, было некуда, ну что же, можно и постоять.
        - Скажите, вы ведь…
        - Борис, - перебил охранник, назвавшись, и густо покраснел. Даже его неровные усы немного покраснели, став какими-то рыжими. В принципе, его волосы были каштановыми в рыжину, так что оттенок усов, наверно, был таким изначально, я просто не сразу заметила.
        - Да, Борис, - невозмутимо продолжила я, - скажите, пожалуйста, вы на ночь остаетесь здесь?
        - Конечно! Вахтеры отвечают за территорию самого дворца, а я, значитца, за прилегающую. Тут еще, если вы успели заметить, пара одноэтажных строений. Склады какие-то, которые постоянно заперты, и что там хранится - никому не ведомо. Но охранять нужно. Вдруг кто проникнет за забор и окно выбьет. А мне отвечай!
        - Понятно. Скажите, пожалуйста, вы ночами ничего подозрительного не замечали?
        - Да как же… - Бориса всего аж передернуло. - Место-то нехорошее…
        - То есть?
        Охранник понизил голос.
        - Призраки тут ходят… Вы чайку не желаете?
        - Что? - удивилась я быстрой смене темы. - Нет, спасибо, только что пила. И вы так спокойно об этом говорите. Вы что, сами их видели?
        - Нет, но… Ночами стараюсь из будки не выходить. А вот сменщик мой - тот клялся, что видел. И тот, что до меня здесь работал - тоже. Вот так. Хошь верь - хошь нет. Только я в темное время суток отсюда - ни ногой.
        - Как же вы охранять-то территорию планируете? Не выходя?
        Было заметно, что Бориса немного задели мои слова. Тем не менее он кивнул на маленький белый телевизор с черно-белой картинкой.
        - А мне и отсюдова все видать!
        Я пригляделась и поняла, что это камера слежения. Оказывается, таковая здесь имеет место. Но под ее обзор попадает только стоянка перед главными воротами.
        - А проникнуть на территорию как-то иначе можно? В смысле не через эти ворота? - глядя в экран, поинтересовалась я.
        - Было можно, - сделал он ударение на слове «было», - есть еще две калитки, выходящие в противоположные стороны - к церкви и в липовый парк. Для удобства посетителей и работников усадьбы. Но сейчас, так как территория в особом режиме, калитки закрыты. Ключи только у охранников, - он кивнул на связку, висящую на гвоздике над маленьким потертым диваном. - Так что теперь зайти никак нельзя.
        - А вы когда заступили на дежурство? Сегодня утром?
        - Нет, я вторую смену подряд. Завтра утром сменят меня. Я ваш приезд-то видел, именно я звонил Галине Викторовне. Вот.
        - Значит, вы и ночью здесь были. Вы не слышали поздним вечером ничего… хм… странного?
        - Странное? - переспросил зачем-то мужчина, хотя отлично меня расслышал. Чтобы потянуть время? Для чего? Подобрать слова или же придумать ложь? - Ну-у… - протянул он в итоге. - Может, и слышал. А что?
        - Просто спрашиваю.
        - Просто так? - недоверчиво сморщил он лоб, торчащий из-под фуражки. - Действительно?
        Эта игра мне быстро надоела. Так подлавливать друг друга можно до самого вечера.
        - Слушайте, Борис, давайте начистоту. Вы слышали ночью детский смех? Вы видели самих детей?
        - Видел?! - испугался вдруг мужчина. - Нет! Дудки! Ни за что!
        Я вздохнула.
        - Но слышали? - ласково спросила, словно беседовала с душевнобольным и уговаривала его выпить волшебные пилюли, после которых ему обязательно полегчает.
        - М-да-а, - протянул он и опустился на стул, словно вес собственного тела внезапно стал невыносимо тяжел. Да, мужчина не мог похвастать идеальной фигурой, но не настолько, чтобы ноги не держали. Причина его внезапной слабости таилась в другом. - Такой зловещий детский лепет… Что это было?.. И самое главное, - он резко схватил мое запястье, что я даже охнула, и сильно сжал, - ведь камера их не засекла!
        Мы оба синхронно перевели взгляд на черно-белый экран. Затем я, опомнившись, выдернула руку и заявила:
        - Эта информация ничего нам не дает. Во-первых, они бегали возле церкви, я видела их сама, ну то есть… какие-то тени, но была ведь ночь, так что мимо стоянки они могли и не пробегать, а во-вторых, всякие призраки и прочая нечисть, как говорят, наоборот, часто попадаются в объектив фотоаппаратов, видеокамер и прочих чувствительных приборов. Это все? У вас больше нет сведений по данному вопросу?
        - Но как же могли не пробегать, а? Сами говорите, что видели их у церкви. Ворота и калитки были закрыты, так что через территорию дворца пройти не могли. Только вдоль забора через стоянку на дорогу. И на видео бы засветились.
        Я молча покачала головой, мол, не доказано, и задала еще вопрос:
        - А раньше вы их здесь не слышали? Детей?
        - Бывало, но быстро заканчивалось. В эту ночь впервые такое буйство. Как бы не было беды…
        Я кивнула сама себе и развернулась, с тем чтобы уйти, но охранник меня остановил.
        - Анна… - Я обернулась и посмотрела на него. - Уезжайте отсюда - вот вам мой совет. Место это недоброе. Сам увольняться собираюсь.
        - Спасибо, - сухо поблагодарила я и вышла из будки.

* * *
        Я вернулась на стоянку, где провожала Сударышеву, и пошла в сторону церкви. Мне нужно было исследовать повнимательнее то место, где мне померещились дети, и найти там доказательство либо того, что они там правда были, либо того, что оттуда можно выйти к дороге как-то иначе, минуя пост охраны с видеокамерой.
        Белокаменная церковь с облицовкой из серого камня и ракушечника, построенная в стиле барокко, выгодно подавалась на фоне пронзительного синего неба, лишенного даже самого маленького облачка, и опиралась на ярко-зеленое полотно травы. Объемные фигуры апостолов, стоящие у основания башни, и скульптуры евангелистов по углам цоколя завораживали и расстраивали одновременно: у некоторых скульптур не было головы, у некоторых частей рук. То ли от старости, то ли от вандализма. Зная, в какой стране я живу, я склонялась ко второму варианту.
        Служба давно закончилась, сейчас было обеденное время. Я обошла церковь и вышла к смотровой площадке. С нее открывался потрясающий вид на местность. Но не только виды рек, церкви и усадьбы меня сюда позвали. Я хотела найти путь, которым таинственные дети ночью вышли на дорогу и вернулись в свой поселок - или откуда они там пришли.
        Итак, на востоке Пахра и Десна сливались в один поток и текли уже в сторону Подольска. Теоретически дети могли отправиться туда, только зачем? Вряд ли они гулять уходили далеко, стало быть, они местные, из Дубровиц, а поселок этот в противоположной стороне. Только вот на запад они пройти не могли, по крайней мере прямой дорогой: ворота были уже заперты и заперта калитка, которой они могли бы пробраться через липовый парк в поселок, да и на камеру видеонаблюдения бы, бесспорно, попали. Значит, они усадьбу обошли. Но как? На севере крутой берег Десны, идущий вдоль забора. С южной стороны вышки, на которой я стояла, есть тропа, ведущая в сторону стоянки, но, насколько мне хватает обзора, выводящая на трассу чуть раньше нее. Стало быть, пройдя по ней, дети могли и не попасть на камеру, а там, дальше, просто пройти под мостом и, обойдя усадьбу с южной стороны, оказаться в Дубровицах. Но! Это намного дольше, чем путь по берегу. А дети, насколько я помню сама себя, настолько энергичны и бесстрашны, что выберут самый короткий путь.
        Я спустилась по узкой, неудобной лестнице и пошагала к реке. Сегодня день выдался жаркий, но людей возле церкви было мало - будни. Дойдя до храма, я свернула направо, до берега было максимум метров шестьдесят. Я шла, совершенно ничего не опасаясь и думая только о реке, к которой хотела как можно быстрее выйти, поэтому следующий момент оказался полной для меня неожиданностью: от ближайшего ко мне дерева резко отделилась какая-то тень и, до того как я успела что-либо пикнуть, прижала меня к стволу. Только когда чьи-то лапы сомкнулись на моей шее, вдавливая голову посильнее в дерево, я узрела перед очами лицо майора.
        Он зашипел:
        - Итак, дорогая моя. Хватит играть в прятки. Отвечай, кто ты такая на самом деле?

* * *
        Я открыла рот, но ничего не сумела вымолвить, и только тогда спятивший мужик додумался ослабить хватку.
        - Вы в своем уме?! - набросилась я на него словесно (иначе, увы, не могла - силы не равные). - Вы прекрасно осведомлены, кто я такая! И отпустите меня немедленно! - Я попыталась достать его попеременно и руками, и ногами, но не преуспела. Смирнов был проворен.
        - Дело в том, что я навел справки о тебе. Так вот, ты не можешь быть членом Федерации культурологов-историков, потому что никакой Федерации культурологов-историков не существует.
        - Боже, - выдохнула я, полностью успокоившись. - Зато есть Общероссийская общественная организация «Ассоциация искусствоведов», и именно ее членом я и являюсь.
        - Что? - Он был обескуражен и даже немного смущен. - А тетка твоя сказала иначе.
        - Тетка моя в возрасте и все путает. И вообще, она не моя, я с ней вчера только познакомилась. Как она запомнила мою профессию, так тебе и передала, а я не стала поправлять пожилого человека. Можешь проверить по своим каналам. И хватит ко мне прижиматься, не то я решу, что ты влюбился.
        Майор недовольно фыркнул и сделал два шага назад. Кстати, только в ту минуту я осознала, что мы как-то внезапно перешли на «ты». Вернее, он перешел. А я просто поддержала. Занятно.
        - Подожди пять сек… - Смирнов кинулся кому-то натыкивать эсэмэски. Или делать поисковый запрос в интернете - кто его знает.
        - Знаешь, майор Смирнов, я лучше пойду потихоньку, меня дела ждут. А ты можешь следовать за мной, чтобы задать любые новые вопросы, которые изобретет твой неспокойный ум. Договорились?
        Он хмыкнул и неожиданно сказал:
        - Меня Андрей зовут, если что. - Я пожала плечами, дескать, Андрей - так Андрей, мне-то что, и развернулась, собираясь продолжить свой путь, на что майор добавил: - Ты, конечно, иди, только шагай не быстро.
        Я думала, за этой репликой последует другая, что-то вроде «Если что, все равно ведь догоню», но он замолчал. Ну я и отправилась дальше. Вышла на берег реки, посмотрела с обрыва вниз: м-да, здесь спуск к воде не представляется безопасным, можно и ноги переломать. Дети-то, конечно, бесстрашные, как я уже говорила, но ведь не самоубийцы? Я пошагала вдоль берега, скоро достигла забора. Оказалось, что между оным и обрывом проложена вполне сносная, хоть и узенькая тропинка. Наверняка ребятня последовала ей и попала в итоге в жилую часть Дубровиц. Никакой мистики!
        Через пару минут Смирнов меня догнал.
        - Приношу извинения, - вполне искренне, как мне показалось, заявил он. - Ассоциация искусствоведов действительно имеет место. Назови мне, пожалуйста, свою фамилию.
        Надо же! Майоры умеют быть ласковыми. «Пожалуйста».
        - Звонарева. Анна Звонарева.
        - А паспорт случайно не с собой?
        - Не ношу.
        - Хорошо. Тогда скажи дату рождения.
        - Да щас прямо! - разозлилась я и ускорила шаг.
        Он догнал.
        - Да-да, девушки свой возраст не называют… Я в курсе ваших странноватых комплексов. Слушай, не обижайся, просто тут много ходит… охотников. Только не за привидениями, а за сокровищами. И представляются тоже всеми подряд, от историков до мистиков. А мне расхлебывай потом.
        Я остановилась, обратив к майору заинтересованный взгляд.
        - Не поняла. Какие еще сокровища?
        - Последнего владельца усадьбы.
        - Сергея Голицына?
        - Ну да. Говорят, дядя был несметно богат.
        - По историческим данным, так оно и было, - кивнула я.
        - Так вот, появился в стране некий охотник за сокровищами последнего из дворян Голицына. Расхищает все усадьбы, которыми он владел или где подолгу бывал даже просто в гостях.
        - Как это?
        - Сокровища ищет. Говорят, Голицын сам-то сбежал за границу, а сбережения свои оставил. Якобы в тайнике одного из помещений дворца. Но какого именно дворца, преступник не знает, поэтому грабит все по очереди. Пару недель назад это были Кузьминки.
        - В прессе об этом не было ни слова, - заметила я.
        - Естественно. Расследование ведется втайне. Хотя между вами, музейщиками и искусствоведами, сплетни, наверно, расползаются быстро.
        - Я об этом ничего не слышала.
        - Ясненько. Ну это и хорошо. Местных работников просили держать язык за зубами. Вот и держат.
        - А почему ты сюда приехал? Думаешь, вовсе не призрак бродит ночами по дворцу?
        - Имеется такая мыслишка, - бодро закивал Андрей, хотел продолжить, но не успел: запищал телефон. - Секундочку. - Майор вывел на большой экран смартфона какой-то список, полистал его, удовлетворенно угукнул и убрал аппарат в карман. - Твоя личность подтвердилась. Как гора с плеч. Не люблю пытать красивых женщин. Обидно, когда под конец от этой красоты ровным счетом ничего не остается…
        - Прекрати меня запугивать! - рассерженно воскликнула я.
        - Все! Больше не буду, клянусь. Вижу, ты рассказала все, что знаешь.
        - Именно. А где, кстати, Анатолий?
        - Твой полюбовник? Уехал.
        - Да как ты смеешь! - вышла я из себя и ощутила непреодолимое желание его ударить. В конце все же смогла сублимировать это чувство в безобидное топанье ногой. - Я его впервые увидела сегодня! За час до тебя!
        Он немного помолчал, всматриваясь в мое лицо. Затем коротко изрек:
        - Верю.
        Я зарычала в бешенстве и развернулась, чтобы продолжить путь, но тут одна мысль пришла мне в голову. Да такая, что пришлось ахнуть.
        - А дверь вы не потрудились запереть за собой, да?! Так и оставили нараспашку?
        - Так-так, а кто у нас вахтер-то? Кто следить должен?
        - Я во дворце двух людей оставляла!
        Я сделала рывок, чтобы вернуться, но Андрей перехватил меня.
        - Да запер, запер! - сказал он и, оскалившись, покрутил перед моим носом связкой ключей.
        - Ну и шуточки у вас, майор! Это не по-военному.
        - Это тебе впредь наука. Чтобы серьезнее к работе относилась.
        Упрек был заслуженный, потому я хмуро выдернула ключи из его пальцев и пошагала дальше по узкой тропинке.
        - А куда мы путь держим? - спросили сзади.
        - Я иду в поселок, куда идете вы - я не знаю.
        - А ты, я гляжу, девушка с характером.
        - Вот и гляди, только, будь добр, издалека.
        За такими разговорами мы добрались до поселка. Только возле самой усадьбы были каменные серые пятиэтажки, а дальше сплошь одноэтажные хибары, периодически перемежающиеся с двухэтажными кирпичными особняками.
        На очередном перекрестке я достала из кармана адрес.
        - Улица Садовая, дом 41, - сказала я сама себе. - Это должно быть где-то рядом.
        Затормозив, стала осматриваться.
        - Вот это - Садовая, 35, - включился в игру Андрей, ткнув в табличку. - Твой дом в той стороне.
        - Спасибо.
        Я двинулась в нужном направлении, майор не отставал.
        - Скажи все-таки, куда мы идем, - попросил он через пять шагов. - Я люблю четко знать конечную цель своих действий.
        Я открыла рот, чтобы сообщить мужику, что наши цели расходятся, но вздохнула, успокоилась и рассказала все как есть: в этом доме живет прошлая вахтерша, сбежавшая после трех ночных смен. Не то чтобы на меня повлияла Галина Викторовна со своим «с такими, как он, лучше не ссориться», просто я сама уже поняла, что майор так просто не отстанет. Все равно ведь попрется к людям вместе со мной, так пусть знает хотя бы суть предстоящей беседы, чтобы не ляпнул вдруг что-нибудь не к месту.
        Мы как раз подошли к нужному дому. Старый, немного покосившийся, с облупившейся синей краской. На стук никто не ответил.
        - Отлично, - нахмурилась я. - И что теперь делать?
        Андрей сперва пожал плечами, затем обошел меня, чтобы встать поближе к двери, и легонько ее толкнул. Она отворилась.
        - Прошу, - кивнул он на вход. - Только после вас.
        - Разве законом допускаются такие действия? - недоумевала я. На что он меня толкает?
        - Нет, - честно ответствовал спутник. - И, так как я здесь неофициально, то меня рядом с тобой не было. Ясно?
        Я высокомерно фыркнула, мол, что за мужичьё пошло, и переступила порог.
        - Эй, есть кто-нибудь?
        Одновременно со своим голосом я услышала какой-то хруст. Затем додумалась посмотреть, на что ступают мои ноги. Оказалось, на что-то белое и рассыпчатое. Я обернулась на Андрея с немым вопросом в глазах. Поняв, он наклонился, зачерпнул горсть и понюхал. Затем лизнул.
        - Соль, - умиротворенно возвестил Смирнов, поднявшись и отряхнув ладони.
        - Соль? - не поверила я и вновь обратила взор себе под ноги.
        Густая белая линия тянулась вдоль порога, дальше ее концы обрывались. Пройдя вперед, я обнаружила, что такая же линия покоится и на подоконниках.
        - Она что, - глядя на это безобразие, возмутилась я чужим сумасшествием, - «Сверхъестественного» насмотрелась? Возомнила себя братьями Винчестерами?
        Ответом мне послужил мелодичный перезвон. Вздрогнув, я обернулась и узрела, как высокий майор своим затылком задевает подвеску-амулет из металлических трубочек. Вроде бы, согласно фэншуй, их вешают для того, чтобы отогнать злых духов. Наверно, на одну лишь соль барышня не рассчитывает, дополняя ее талисманом.
        - Понавешали тут! - разгневался майор, отходя в сторону. - Чего ты говорила? Что-то о винчестере.
        - Да не о винчестере, о братьях с фамилией Винчестер. Ладно, - махнула я рукой, - это не столь важно. Я очень надеюсь, что женщина жива, просто забыла запереть дверь.
        - Да-да, и дверь запереть забыла, и забыла выйти посмотреть, кто это разговаривает у нее в прихожей.
        - Может, ее нет дома? - предположила я.
        - Что ж, это легко проверить. Идем, - позвал он меня за собой, делая шаги в сторону комнаты. Она не имела двери, только арку, пройдя которую, мы смогли осмотреться и сделать вывод, что это гостиная. Простенькая, малогабаритная и дешево обставленная. Диван отчаянно нуждался в новой обивке, деревянный пол - в новом ковролине, стены - в свежих обоях, а тумба вдоль стены - в более продвинутом телевизоре.
        - Эй, хозяева! - в очередной раз взывала я, но все было впустую. Меня услышал только Смирнов, который пальцем возле губ показал знак «тихо». Не понимая, чего от меня хотят, я все-таки послушно затаилась. Мне кажется или из соседней комнаты доносится невнятное бормотание? Очевидно, именно на это пытался обратить мое внимание сосредоточенный майор.
        Переглядываясь, мы медленно зашагали в ту сторону. Я заметила, как Андрей потянулся рукой куда-то под полу пиджака. Неужели у него там оружие? Впрочем, майор секретного подразделения при исполнении, скорее всего, обязан его с собой носить. Но руку он так и не вытащил, так что я не смогла проверить догадку. В следующую секунду мы одновременно переступили порог маленькой спальни, и мои мысли переключились на нечто новое и совершенно невообразимое.
        Посреди комнаты прямо на голом полу сидела худощавая женщина лет пятидесяти пяти. Она устроилась на коленях, периодически наклоняясь вперед и упираясь лбом в какую-то книгу, лежащую в открытом виде перед ней, при этом, как я уже отметила, что-то бормоча вполголоса, а вокруг нее горели расставленные свечи, образующие строгую окружность.
        - Что за… - Андрей не смог закончить фразу, но кисть все-таки выдернул пустую, из-за чего пола пиджака легла на место. Посчитал, что женщина не представляет опасности, или же у него не имеется пистолета за поясом брюк? В пользу второй версии говорит тот факт, что четверть часа назад он пытался задушить меня голыми руками.
        Дамочка вздрогнула, услышав эти слова, тут же захлопнула книгу, задула все свечи и только после этого решилась поднять на нас глаза.
        - Вы кто? - удивленно и немного испуганно спросила она.
        - Демоны, - не без ехидства ответил Андрей. - Пришли по вашу душу.
        - Прекрати! - одернула его я, видя, что дамочке поплохело. - Скажите, пожалуйста, где я могу найти Горелову Марианну Сергеевну?
        - Это я, - кивнула она, успокоившись, и медленно поднялась на ноги. - Вы из социальной службы? Мы с дочкой справляемся сами, - быстро заговорила она, поправляя длинную юбку и не глядя на нас, - я ищу работу и получаю пенсию, и дочка тоже…
        - Подождите, - перебила я. - Мы не из социальной службы. Я устроилась на работу в усадебный дворец и попросила контакты тех, кто недавно уволился, чтобы… - внезапно запнулась я и бросила беспомощный взгляд на офицера, в ответ на который он просто пожал плечами, - …поговорить, - закончила я предложение. - Ну… о работе.
        Мои мягкость и страсть к околичностям были жестко раздавлены смирновской прямолинейностью:
        - Вернее, о призраках. Вы их видели?
        Женщина повторно содрогнулась и уставилась в изумлении на не любящего недомолвки майора. Я, кстати, тоже, еще неизвестно, чей взор пылал большим изумлением. Зачем пожимать плечами, а впоследствии выдавать на-гора страшное слово на букву «п»?
        Горестно вздохнув, она указала на диван.
        - Садитесь. Разговор будет долгим. - Мы расположились на сидении, Смирнов - довольно далеко от меня. Ну и слава богу. - Когда я была молодая, - начала она издалека, - мы с компанией друзей ходили гулять в лес. Местные предостерегали нас, но все было впустую. И вот однажды я увидела ее. Это был последний раз, когда я сунулась в местный лес.
        - Кого - ее? - уточнил Андрей.
        - Вы не слышали легенду? - удивилась Горелова. - Невеста разбилась в свадебном кортеже. Она любила одного парня и ждала, когда он вернется из армии. Но родители не хотели их отношений. Он был из неблагополучной семьи. И вот они всё сватали ее к другому. Она долго держалась, но писем из армии в ответ на ее пылкие послания не приходило уже очень давно, и в итоге она сдалась. Верно говорят, нельзя вступать в брак из-под палки… Так и не доехали они до загса. Машина потеряла управление, когда они проезжали здешний лес, и врезалась в дерево. Погибла только она. С тех пор ее призрак часто видят ночью на том самом участке дороге. Она плавно выходит из-за дерева и замирает у шоссе, вглядываясь в лица водителей. Ищет своего любимого, который уже давным-давно вернулся из армии. Хочет спросить, почему не отвечал на ее письма. Вот такая легенда.
        - Но как это связано с усадебным дворцом?
        Женщина вздохнула.
        - Говорят, один раз повстречаешься с чем-то сверхъестественным, и оно будет следовать за тобой по пятам всю жизнь. В моем случае была тридцатилетняя передышка. И все же оно добралось до меня.
        - Что - оно? - спросила я.
        «Что - оно?», «Кого - ее?» - мы с Андреем в своем положении только и могли удивляться, уточнять и переспрашивать. Он оказался таким же скептиком, как и я, вследствие чего поверить в здравомыслие хозяйки ветхого домишки было выше наших сил. Тем не менее мы пытались поспевать за историей.
        - Сверхъестественное, - ответила на мой вопрос Марианна Сергеевна и потерла лоб в глубокой задумчивости. Наверно, гадала над тем, какими словами донести до нас дальнейшее повествование. Угостить пришедших чаем и печеньем даже не пришло ей в голову, чему я, признаться, была донельзя рада. Такие беседы за обыкновенным чаем не ведутся. Разве что за рюмочкой абсента. - Когда я вышла на пенсию, меня сократили, - продолжила женщина. - И дочка нашла мне работу здесь, в Дубровицах. Она сама не так давно устроилась в загс. А меня, значит, на вахту. Я насторожилась, правда, когда узнала, что среди вахтеров и охранников большая текучка. Но дочка сама новенькая в этом здании, поэтому не могла меня просветить. И вот, в первую же смену это началось.
        - Шаги? - подсказала я.
        - Да, - явно без удовольствия кивнула собеседница. Судя по всему, ей тяжело давались воспоминания. - И стоны. И еще какие-то шуршащие звуки, не могу дать им точного определения.
        - Откуда конкретно доносились звуки? Или вы не пошли проверять? - вспомнив Галину Викторовну, присовокупила я. Вдруг Марианна Сергеевна из той же породы людей?
        Чуть погодя, Горелова ответила:
        - Пошла. Как же не пойти? Я думала, вор влез.
        - Почему охранника не позвали? - активизировался Смирнов.
        - Позвала, - с той же интонацией, скованно-напряженной, заявила женщина. - Уже после. Сначала вышла в коридор. Шаги доносились с лестницы. Ну, я и направилась туда. Выглянула на лестничную площадку - никого. Затаилась. Слышу: уже наверху кто-то ходит. Я стала подниматься, и…
        - И? - стала я подгонять, неожиданно для себя ощутив, как по моим рукам забегали мурашки. Неужели я поймалась на сказочку о призраке?
        - И здесь оно застонало. И как будто бы не человек на втором этаже стонет, а… Не знаю… Стены. Стонут стены. Все разом!
        - Что за бред? - хохотнул майор. - Как стены могут стонать?
        Я шикнула на него и велела женщине продолжать.
        - Ну вот, тут-то я и струхнула. Вспомнила свое первое привидение и решила, что оно вернулось за мной. То есть девочка эта в свадебном платье. Здесь же загс! Вот она - связь. Я в ту же минуту подумала, что приходить сюда на работу - была главнейшая моя ошибка и нужно увольняться как можно скорее. И вот, пока здание стонало и шуршало, я бежала вниз со ступенек, затем по коридору в холл. И принялась названивать охраннику. Вообще это не входит в круг его обязанностей, он должен следить за территорией. Но если бы человек проник во дворец, это означало бы, что он как-то проскользнул мимо охранника, ведь в любом случае сначала нужно пройтись по территории. Поэтому он обещал прийти и посмотреть, кто здесь стонет. Я открыла входную дверь и стояла на пороге все это время. Находиться внутри здания было выше моих сил. Но и на улицу выходить не стала. Вдруг мне все померещилось, и это был простой воришка? Или искатель приключений? Тогда он мог бы беспрепятственно улизнуть через дверь за моей спиной, пока бы я высматривала в темноте охранника.
        - А зайти-то он как мог? - встрял Смирнов. - Где вы находились все это время?
        - Я находилась в холле и никуда - никуда! - не отлучалась.
        - Даже в туалет?
        - В туалет отлучалась, но как минимум за час до появления первых шагов. К тому же двери были заперты на все замки.
        - У кого есть ключи?
        - Только у вахтера и у ректора института. Последний держит их в кабинете, так как никогда не пользуется.
        Я спросила:
        - Так в самый последний раз вы шаги слышали на втором этаже? - Бывшая вахтерша кивнула. - В какую сторону они направлялись?
        - Ты что-то не о том говоришь, - одернул меня Смирнов. - Нужно выяснить, на месте ли ключи ректора. Это первое. Что показали камеры наблюдения в ту ночь. Это второе.
        - Охранник сказал, что никого не видел в ту ночь возле ворот, - сообщила Марианна Сергеевна.
        - Что было дальше, когда он пришел?
        - Я встретила его на пороге и сказала про шаги и стоны. Он, как только услышал про стоны, рассказал мне легенду об одном из бывших владельцев усадьбы и заявил, что никуда не пойдет, потому что боится с ним столкнуться. Якобы его дух здесь бродит и кто-то даже видел его отражение в зеркале.
        - Как? Опять зеркало? - удивилась я. Видя непонимающие лица, пояснила: - Прошлой ночью нынешняя вахтерша тоже видела в зеркале мужской силуэт. - Спросила у Гореловой: - А вы когда слышали шорохи? Число не вспомните?
        - Нет. Можете посмотреть по журналу. И первую мою смену, и вторую. Второй раз я даже не вызывала никого. Просто сидела в холле и тряслась от страха. Думала, что на меня теперь эти призраки так и посыплются после невесты и этого… как его… Голицына.
        - Это был Мамонов, - поправила я. И, увидев взгляд, которым меня одарил напарник, добавила: - Ну… якобы.
        - Да какая разница, - махнула рукой дамочка, - лишь бы новые не прискакали. Потому и уволилась, как только начальство отпустило, меня же официально устроили. Хорошо хоть, третья смена тихо прошла. Но я туда больше ни ногой! Да и то боюсь, как бы за три ночи не успела я подцепить…
        - Поэтому у вас столько разной атрибутики повсюду? - Я выразительно обвела глазами книгу, свечи, амулеты, висящие даже в спальне, и неизменные полоски соли.
        Она кивнула.
        - Не хочу впускать в свое жилище Зло.
        - А вы одна живете? - поинтересовался Смирнов.
        - Нет, с дочерью и внуком. Сейчас их дома нет.
        - Ясненько…
        Мы уже поднялись, с тем чтобы уйти, но я вдруг додумалась спросить:
        - Не подскажете, как звали того охранника, которого вы вызывали во дворец?
        - Сейчас вспомню… Борис. Такой полноватый, с большим носом. И усами.
        Я закивала, мол, знаю, и отправилась к выходу.
        - Не сбейте мне полоску соли возле порога! - вдогонку крикнула женщина, возвращаясь к книге на полу.

* * *
        - Сумасшедший дом! - бушевал на обратном пути Смирнов. - Дернуло нас к ведьме заявиться. Ты представляешь, в какой обстановке растет малыш?
        Меня настолько изумило это трогательное слово «малыш», вылетевшее из уст строгого майора секретной службы, что я не преминула заметить:
        - Этому малышу сейчас может быть больше пятнадцати лет, учитывая, что бабушка уже на пенсии.
        - Да кто сейчас в двадцать рожает! - фыркнул он.
        - Сейчас - немало, а раньше, во времена Марианны, и того больше.
        - Да не важно, когда-то же внук был маленьким? А она умом сдвинулась еще во времена своей молодости, когда по лесу ночами гуляла.
        - То есть ты не веришь вообще ни во что сверхъестественное, так?
        - Так-так, а ты как? - в рифму ответил офицер.
        - Скорее всего, так же, - вздохнула я. - Только вот…
        Я не смогла продолжить, поэтому Андрей сделал предположение:
        - Только не говори, что ты тоже ночью шаги и стоны слышала.
        - Нет, во дворце все было спокойно. А вот на улице… - Я рассказала про гуляющих детей, не попавших в поле зрения камеры.
        - Так вот зачем мы топали в Монголию через Нидерланды… - догадался Смирнов, очевидно, подразумевая под страной тюльпанов обрывистый берег Десны. - Одобряю такие методы. Рождается версия - требуется проверка. Сразу все становится на свои места.
        - Ага. Только это не объясняет, зачем детям плясать на фоне церкви глубокой ночью, вместо того чтобы обниматься с подушкой в родительском доме и видеть приятные сны.
        - Знала бы ты, где меня носило в детстве, - хихикнул Андрей.
        Мы как раз подошли к воротам, которые подарили мне приятный сюрприз в виде ожидающей возле них девушки.
        - Здравствуйте. Я Алина, фотограф, - представилась она, и мне пришлось в исступлении ударить себя по лбу. Вот как я выполняю свои должностные обязанности! С этими детьми и призраками совсем все забыла. - Мне нужно кое-что забрать из загса. Я дошла до дворца - меня охранник знает и пропустил, - но двери заперты. Решила здесь подождать.
        - Да, простите, Галина Викторовна говорила, что вы придете. Мне пришлось отлучиться.
        - Это ничего, я бы утром перед работой зашла.
        Мы трое плавно двинулись в сторону дворца, продолжая переговариваться. Девушка выглядела дружелюбной, либо она успела подождать меня всего ничего, либо была такой доброй по натуре, что даже длительное стояние на одном месте не могло вывести ее из душевного равновесия. Тем не менее что-то в ее внешности меня напрягало. Не могу сказать, что именно. Лицо правильное, овальной формы, с прямым носом, маленьким, аккуратным ртом. Волосы светло-русые, чуть ниже плеч, собранные в хвост. Ничего демонического.
        - Перед какой работой? - тут же сделал стойку Андрей. - Загс же не работает.
        - Это здесь не работает. Нас перевели в Подольск, временно. Некоторые отказываются регистрироваться там и переносят дату. Сейчас активно идет запись на август. Июльских, надеюсь, сдвигать не придется.
        - Совершенно справедливо надеетесь, - самоуверенно закивал майор. - Здесь дел на пару дней.
        Я даже закашлялась. Ну как можно такое обещать? Тем более когда пока не знаешь, с чем имеешь дело.
        Я решила поскорее сменить тему.
        - А вы разве не всю аппаратуру перевезли в город?
        - Нет, взяли только новую, но сегодня на репетиции она подвела. Нужно взять из сейфа старый фотоаппарат. Попробовать снять объектив и прикрутить к новому.
        Эти технические детали были для меня излишни, поэтому я слушала вполуха, сосредоточенно открывая дверь и думая при этом о своем. Зачем Смирнов возвращается со мной во дворец? Неужели решил остаться на ночь?..
        Средний замок почему-то не открывался, и мне временно пришлось оставить свои размышления.
        - Давай помогу, - подключился майор, мягко меня отстранил и, чуть приподняв дверь, повернул ключ.
        Точно! Я ведь знала это. Дурацкие мысли сбили меня.
        Остальные замки тоже открыл майор и пропустил нас вперед. Я щелкнула выключателем и повернулась к нему.
        - Вы как будто здесь не впервые хозяйничаете. Может, подрабатывали, а? - кивнула я на вахтенный стол.
        - Опять на «вы»? - удивился Андрей. - Я же закрывал сегодня дверь, помнишь? Вот и выучился.
        - Ах, ну да…
        Фотограф, не дождавшись, когда мы завершим выяснять отношения и обратим на нее внимание, отправилась сама к столу и открыла синий журнал.
        - Да-да, запишитесь, пожалуйста, - запоздало кинулась я притворяться радивым сотрудником.
        От нужной комнаты Алина сама взяла ключи, так как лучше меня знала, что ей нужно и где это лежит. Сперва мы трое попали в зал для регистрации. Он был весьма просторным, и интерьер его также был выполнен в стиле классицизм: серо-бежевые стены, имитация колонн возле дверей, белая мебель, огромная хрустальная люстра. Портил помещение только загадочный прямоугольный коричневый ковер, слишком короткий для этого зала и смотрящийся как-то очень уж нелепо на отделанном качественным ламинатом полу. Похоже, основательный ремонт затронул только помещения загса, не произведя никакого резонанса на старые стены и плиточные полы этажей дворца. Разве что холл выглядел прилично в результате косметического ремонта, как я уже говорила раньше.
        Пройдя зал, мы устремились к маленькой боковой двери. Помещение было небольшим, вмещало в себя только письменный стол, шкаф и музыкальную установку, водруженную прямо на пол.
        - А что вы ее не вывезли? - полюбопытствовал Андрей.
        - В Подольске своя звуковая система, мы ею пользуемся.
        Алина влезла во вмонтированный в стену сейф, от которого у нее уже был свой собственный ключ, и достала нужный аппарат.
        - А фотокамеру, стало быть, они вам не дали?
        Мне стало казаться, что Смирнов проводит допрос, до того подозрительными были его глаза и придирчивыми его вопросы. Но Алина по-прежнему улыбалась.
        - Мне не нужна чужая камера, я к своей привыкла. Там все настроено, как мне надо. - Она заперла сейф и убрала фотоаппарат в сумку. В этот момент у нее зазвонил телефон. - Да, мам… Еще не пришел? Ну, значит, гуляет где-то… Ну и что, что уже шесть часов!.. Я скоро буду, мне нужно было на старое место работы заскочить. - Сотрудница загса поспешно убрала мобильный и обернулась к нам. - Ну все, мне пора.
        Мы проводили ее до главного входа.
        - А теперь давай отправимся по нашему делу, - предложил Андрей. - У тебя имеются ключи от помещений института?
        - Должны быть, - пожала я плечами, выражая неуверенность, и достала из ящика связку. - Библиотека… - перебирала я ключи, читая надписи на маленьких приклеенных клочках бумаги, - архив… Вот, нашла. Написано «ректор».
        - Отлично. Идем.
        - Куда? - насторожилась я. Было ощущение, что он знает точно, где расположен кабинет. Я вот этого не ведала, хоть и вахтер. Правда, новенький, первый день на работе, но тем не менее…
        - На второй. Я так понимаю, весь институт находится там?
        - Наверно. - Мы поднялись по лестнице. - Ну что, будем пытаться вставить ключ в каждую дверь? Куда подойдет?
        Он кивнул.
        - Если только у тебя нет каких других предложений. Например, позвонить своей этой… Галине Викторовне, или как ее там.
        Я вздохнула.
        - Не хочется ее отвлекать по пустякам.
        - Кража ключей из кабинета ректора - дело серьезное.
        - Воссоединение семьи накануне свадьбы - еще серьезнее. Уж поверь. Мне обе бабушки говорили, что даже из могилы восстанут, лишь бы присутствовать на моей свадьбе, если таковая хоть когда-нибудь состоится.
        Он хмыкнул.
        - Ладно, дело твое.
        - Значит, идем направо. - Мы стояли как раз на площадке перед коридором. - Начнем по порядку.
        На четвертой двери нам повезло. Она находилась уже в левом секторе, через дверь от Гербового зала.
        Кабинет был средненьким. Старая мебель, кричащие о косметическом ремонте стены и пол. Напротив длинного стола для совещаний висел большой портрет президента.
        - Как еще не Ленин, - фыркнул Смирнов.
        - Ты на этого дядю работаешь, - напомнила я издевательским тоном.
        - Давай не будем терять время.
        Я кивнула на сейф.
        - Думаю, от него у меня точно ключа нет. Зря поднимались.
        - Сомневаюсь, что связка лежит там. Поройся в столе.
        - Ох, на темное дело меня толкаете, товарищ майор, - недовольно фыркнула я, уже ничему не удивляясь: не впервые за сегодня нарушать закон и порядок.
        - А что делать, - развел он руками. - Нужно проверить теорию.
        - Вот сам и проверяй!
        Несмотря на собственные слова, я тем не менее уже обошла стол и открыла первый ящик.
        - Тебе ближе, ты уже там стоишь.
        - Если наша доблестная полиция именно такой логикой руководствуется в своей работе, тогда ничего удивительного, что раскрываемость почти на нуле, - ворчала я, осматривая уже третий ящик стола. Последний. - Ничего! - горестно констатировала я, задвинув его обратно.
        - Посмотри в тумбе. - Она стояла возле письменного стола.
        - Точно! - обрадовалась я.
        В тумбочке обнаружились ключи от входной двери. От всех пяти замков.
        - Чертовщина какая-то, - раздосадовался майор. - Если они все это время лежали здесь, как наш призрак в здание попадает? Может, слепок? Дай сюда. - Я подала ему ключи. Уж он их и нюхал, и облизывал, и поднимал к свету одинокой лампочки, приставляя увеличительное стекло. - Безобразие! Никаких следов парафина или пластилина!
        Я лишь развела руками.

* * *
        - Значит, ты сама никаких шагов и ахов-вздохов во дворце ночами не слышала? - уточнил Андрей, пока мы спускались по лестнице в вестибюль.
        Я подтвердила, дополнив:
        - Но я провела здесь только одну ночь.
        - Ну да… Что ж. Раз гостей на сегодня больше не предвидится и призраков ты тут ни разу не слышала, а дети беснуются снаружи, я, пожалуй, сейчас тебя покину. - Он сверился с наручными часами и кивнул сам себе. - А утром вернусь. Договорились?
        - Можно подумать, я бы оставила тебя здесь на ночь, - удивилась я его рассуждениям.
        Немного помолчав, он серьезно изрек:
        - Может быть, придется. Смотря куда дело заведет.
        - У нас пока нет никакого дела, - напомнила я. - Только сплетни и выдумки сумасшедших.
        - Твоя Галина Викторовна тоже умалишенная? - хмыкнул он.
        Я пожала плечами.
        - Я ее совсем не знаю. Я же говорила, что видела ее впервые.
        - Но по рассказам твоей тетки?
        - Моя тетка когда-то жила с ней в одном подъезде и ходила с ней в одну школу. Чем дальше, тем реже они общались. Так что сам понимаешь… Никаких гарантий.
        - Чего же ты приехала сюда? Коли ей не веришь?
        Я немного помолчала.
        - Затем же, зачем и ты. И Анатолий. За поисками правды.
        Уже возле дверей он сказал:
        - Смотри. Правда иногда не до добра доводит, а совсем наоборот.
        На этой ноте мы расстались.

* * *
        Остаток вечера выдался спокойным. Один раз позвонил по местному телефону охранник Борис и спросил, все ли у меня в порядке. Я заверила, что никаких проблем не испытываю, мы пожелали друг другу доброй ночи и распрощались. Я разложила свое лежбище, застелила и приготовилась почивать. Галина Викторовна разрешила мне пользоваться диваном, но мне всегда удобнее спать на одном и том же месте. Хоть я и провела здесь всего одну ночь, да и ту - беспокойную, однако раскладушка, поставленная чуть ли не в проходе мне импонировала куда больше, чем, казалось бы, более уютный диван в закутке возле стены. Потому что ближе к выходу? Или потому что диван отражается в зеркале? Не знаю…
        Мне снились хождения призрака на втором этаже. Снова кошмары! Я повернулась на бок, раскладушка заскрипела, пробудив меня, и в этот момент я как раз вспомнила свой сон, разочарованно застонав: даже ночью нельзя расслабиться… Я поворочалась еще немного, наконец шум лежанки затих, и, наслаждаясь тишиной и собственным глубоким дыханием, я попыталась возобновить эру сновидений, настроившись теперь только на приятные, но… Через пять секунд сердце екнуло, а кожа похолодела. Как выяснилось, шаги не являлись частью моей дремоты. Они были реальностью…
        Я, затаившись, слушала звуки передвижения наверху, прямо надо мной, затем резко села. Скрип раскладушки… Ничего не слышно, когда она скрипит… Наконец тишина. Одна секунда… Две секунды… Может, показалось?.. Три… Четыре…
        Шаги! Прямо надо мной!
        Глаза от ужаса чуть не выпрыгнули наружу. Мурашками покрылось все тело. Что делать?!..
        Я поднялась. Раскладушка скрипнула. А вдруг он тоже меня слышит? Я же его слышу. Вдруг он понял, что я проснулась? Или не он, а оно?
        Нет, я не поступлю как Галина Викторовна. Я проверю. Нужно выяснить, что это. Или кто это.
        Я сделала шаг в сторону коридора. На глаза попался письменный стол с телефоном. Может, позвонить? Но куда? В полицию? Сказать, что у меня тут призраки бродят? Засмеют.
        Вспомнив полностью рассказ Сударышевой, я подошла к столу и тоже вооружилась ножницами. Не бог весть какое оружие, но все-таки… Против духа, конечно, не потянет, но если это что-то телесное, тогда можно будет сделать больно. Затем медленно тронулась по коридору к лестнице. На площадке затаилась, судорожно вглядываясь в пространство поверх перил. Здесь была полнейшая мгла, так же, как и в коридоре. Только в холле светили в гигантские окна яркие летние звезды - я забыла закрыть на ночь жалюзи. Теперь я поняла, что гоняться за тем существом, что находится на втором этаже, не имея источника света, бессмысленно, и направилась обратно, за мобильником. Хотя бы ступеньки смогу разглядеть в свете дисплея. О том, хочу ли я рассмотреть, помимо ступенек, еще и его, я думать отказывалась.
        В холле, узрев очертания раскладушки, я наклонилась, нащупала сумочку под ней и достала телефон. Прибавила в настройках яркости и, громко выдохнув, направилась к лестнице. Конечно, я могла включить свет. Но мне казалось, что в темноте я в большей безопасности. Ведь как только я зажгу люстру, он сразу поймет, что я его услышала и пошла разбираться, и, конечно же, успеет спрятаться. А вот я останусь видна как на ладони. И в то же время в этом злодейском сумраке, подпитывающем таинственные шорохи второго этажа, я испытывала такой жутчайший страх, который просто невозможно испытывать при свете. Априори.
        Светя мобильником на ступеньки, я медленно поднималась. Звуки уже намного хуже слышались, а иногда пропадали вообще. И все-таки они были. Ведь я не сплю, не грежу наяву и не сошла с ума. Я уже окончательно сбросила со своего разума тягучую пелену сна и, несмотря на темноту, способна отличать вымышленное от действительного. Неужели все это правда? И сбежавшие с места работы вахтеры не были супервпечатлительными натурами, на свою беду наслушавшимися веселых баек о потустороннем? Они и вправду что-то слышали? А некоторые - и видели.
        Я достигла площадки второго этажа и остановилась. Что-то невыносимо холодное внезапно дотронулось до моей ладони. Я резко вздрогнула, слегка пискнув от страха, но быстро поняла, что это всего лишь ручка приоткрытой двери. Кстати, она так и оставалась приоткрытой? Надо спросить у Анатолия и Андрея: они уходили последними.
        Мысленно призвав в помощь Бога, я двинулась вперед, на этаж. Экран сотового едва-едва освещал серый плиточный пол и давно не крашенные розовато-бежевые стены. В какой-то момент на освещенный клочок, прямо перед моими ногами, выпрыгнула черная тень, я инстинктивно дернулась в другую сторону, но поняла, что это тень от пристроенной вдоль стены декоративной вазы.
        «Так и до психушки недалеко», - пожурила сама себя, сворачивая налево. Пока поднималась по лестнице, я усиленно представляла себе планировку дворца и поняла, что помещение, которое находится прямо над холлом, - не что иное, как Гербовый зал. Тот самый, где мы с Анатолием изучали настенную живопись и где впервые встретились с майором. Тот самый, где на стенах красуются фамильные гербы призрака…
        «Если это все-таки призрак», - тут же поправила я себя, как бы напоминая, что являюсь убежденным скептиком.
        Подойдя к необходимой двери, я взялась за ручку и дернула на себя - дверь поддалась. Толя, видимо, забыл запереть и просто оставил ключ от помещения на моем столе. В принципе я его не виню, это нужно было сделать мне, как вахтеру, но я посчитала, что в запирании нуждаются только двери первого этажа, да и то из лишней предосторожности - на окнах решетки. А до второго этажа, минуя первый, добраться предположительно невозможно.
        «Невозможно никому, кроме призрака», - забыв о скептицизме, закончила я свою мысль, делая первый шаг в заколдованную комнату.
        Затаившись у порога, я внимательно вслушивалась, однако могла различить только свое прерывистое дыхание да испуганно бьющееся сердце. Я хотела грозно вопросить: «Кто здесь?» - но поняла, что не могу вот так просто взять и хоть что-то произнести в эту пугающую темноту. Тогда я, пересиливая страх, протянула руку с горящим экраном вперед и направила свет чуть выше, чтобы можно было рассмотреть помещение. Увидев несколько высоких, под два с половиной метра, черный фигур, я вскрикнула, но тут же поняла, что это всего лишь гардины на окнах.
        Вообще в таком свете разглядеть хоть что-то - практически невыполнимая задача, нужно зажечь люстру. Если это грабитель или кот, или кто-то еще, он мог преспокойненько спрятаться за одним из столов. Или просто в углу, куда слабый лучик моего телефона явно не добегает.
        С этими мыслями я двинулась к стене и другой рукой потянулась к выключателю, и тут свет экрана потух. Я оказалась в полнейшей темноте и от испуга выронила телефон.
        Спокойно! В настройках наверняка указана продолжительность работы подсветки, скорее всего, это какие-нибудь две минуты. Вот они и закончились. Никакой мистики. А теперь - дыши. И вперед, ищи выключатель.
        В высокие окна светили яркие звезды и абсолютно круглая луна, так что глаза очень быстро привыкли к сумраку, и всего через тридцать секунд я смогла даже различить более темный по сравнению с фоном квадрат на стене. Он дальше, чем ожидалось, поэтому на ощупь я его сразу найти не смогла.
        Загорелась люстра. Я бегло осмотрелась, лишь затем подобрала телефон. На первый взгляд в помещении никого не было, но я все же решила обойти все подозрительные углы. Отодвинула все стулья, заглянула под каждый стол, подергала занавески - никого.
        - Слава Богу! - шепнула я себе и двинулась в обратный путь, потушив в зале свет.
        Спустившись на первый этаж, я не придумала ничего лучше, как в полпервого ночи искать ключ от Гербового зала, - который, найдя в прошлый раз на столе, уже куда-то сунула, - чтобы сейчас еще раз туда подняться и запереть дверь. Конечно, проще было бы вернуться под одеяло, но, как учила Галина Викторовна, все нужно делать по правилам.
        Перебрав несколько связок, лежащих в ящике и висящих на специальной доске, я нашла этот самый отдельный ключ с пометкой «Зал заседаний» и только собралась туда возвращаться, как со стороны лестницы до меня донеслись тяжелые медлительные шаги. Я застыла на месте с ключом в руке. Слушая, как кто-то невидимый (я же была наверху! Там никого не было!) спускается на первый этаж, я ощутила, как верхний покров моей головы предпринял попытку отделиться от тела. Вспомнилась Сударышева с ее «луковицы пляшут». Так вот оно, это чувство. Всепоглощающий ужас, сковывающий все твое тело.
        Скрип петель двери лестничной площадки первого этажа привел меня в действие. Я поняла, что Оно уже совсем близко, а нашей встречи я совершенно не желаю. Кинувшись к телефону с мыслями позвонить по 02, я заметила на стене лист бумаги с надписью «Охрана, ворота» и местный трехзначный номер телефона и решила, что полиция может подождать. А вот я ждать никак не могу, мне помощь нужна прямо сейчас. И набрала пост охраны.
        Первый гудок… Второй гудок…
        Шаги раздавались по коридору. К ним прибавились какие-то шуршащие звуки. Что это? Плащ? Теплым летом? Или пакет, который мне собираются надеть на голову, дабы задушить?
        Третий гудок… Ну давай же!.. Четвертый…
        В ужасе швырнув трубку, я кинулась к входным дверям. Разумеется, заперты! Пять замков! Хорошо хоть связка висит тут же, в самом нижнем.
        Существо приближалось к холлу. Шаги были все громче, все отчетливее.
        Открыв нижний замок, я вынула связку и стала подбирать первый ключ. И здесь меня стукнуло. Я же закрыла только последние два замка! Мне не нужен первый! И третий, самый поганый, который закрывается с трудом. Зачем запираться на целых пять замков? Галина Викторовна скажет: «Потому что так положено!», но я-то не Галина Викторовна!
        Господи, как же хорошо, что я не Галина Викторовна!!!
        Я нашла ключ от четвертого замка, всунула в скважину и повернула. И в эту же секунду поняла, что в холле я уже не одна…
        Проклятое зеркало, будь оно не ладно… Зачем я посмотрела в него? Наслушалась рассказов…
        Высокий мужчина, бледный как смерть и до невероятности похожий на старинные фотографии графа Мамонова. Он не просто отражался в историческом зеркале, он мерцал! Я периодически видела сквозь него… Когда он еще немного приблизился ко мне, я завизжала что есть мочи, дернула на себя дверь и просто вывалилась на улицу. Самое странное, я даже не помню, упала я или нет! Те несколько секунд, что я бежала до ворот, для меня остались каким-то провалом, призрачным темно-серым дымом…
        Осознала я себя уже подбегающей к будке охранника. В свете фонаря я увидела, как он стоит довольно далеко от своего поста, курит и смотрит напряженно сквозь железные прутья ворот.
        - Помогите! - заорала я.
        Он вздрогнул, обернулся.
        - Что случилось, Аня?
        - Помогите… Борис, - с трудом вспомнила я его имя. Не до того мне было. - Там кто-то ходит, - показала я на дворец.
        - Этого быть не может! Я слежу через камеры, а ворота уже заперты!
        - Вижу, как вы следите! - со злостью проговорила я. Потом поняла, что погорячилась. - Простите, но там реально кто-то есть! Я его видела! Пойдемте же!
        Мужчина бросил недокуренную сигарету.
        - Хорошо-хорошо… - Мы направилась почти бегом ко дворцу. По дороге он, извиняясь, бубнил: - Я действительно отлучился ненадолго из будки. Мне какие-то звуки послышались возле церкви. Я зарекался выходить наружу в темное время суток, но тут как бес дернул…
        - У вас оружие при себе? - взволнованно спросила я.
        - Конечно, - положил он руку на кобуру.
        Мы взбежали по ступенькам, достигли порога. Борис достал пистолет, бросил мне:
        - Жди здесь! - а сам направился к коридору. В холле уже никого не было.
        Я обернулась на фонтан - дверь мы не закрыли. Мамонов запросто мог выбежать следом за мной, я ничего не слышала от дикого ужаса, завладевшего моим разумом и всеми органами чувств. А теперь он укрылся в кустах и ждет подходящего момента, чтобы…
        Я вздрогнула и припустила за охранником. Тот уже дошел до лестничной клетки.
        - Где ты его видела-то? - спросил как будто с недоверием.
        - Видела в холле. Слышала вначале в Гербовом зале, после - на лестнице и в коридоре.
        - Ясно. - Мужчина отчего-то успокоился и сунул оружие в кобуру, всем видом давая понять, что дальше он не пойдет. - А какой он был из себя? Разглядела?
        - Да. - Я описала и добавила: - Похож на Матвея Мамонова.
        - Ага, так и есть. - Охранник протер лоб тыльной стороной ладони. - Уф, набегался я с тобой.
        - Со мной? - вновь начала я злиться. - Послушайте… Борис. Вы действительно верите, что я повстречалась с привидением? Может, стоит второй этаж проверить хотя бы, прежде чем списывать произошедшее на сверхъестественные силы?
        - Зачем? Если это был живой человек, он спокойно вышел через дверь. Ты ж ее открытой оставила.
        Ну да. Я сама уже об этом подумала.
        - Зато войти он мог только при помощи телепортации. Так как изначально двери были заперты, - нашлась я.
        - Да? - Борис потер затылок. - Ну ладно, веди.
        Мы обошли весь второй этаж. Я включила везде освещение. Даже бегала вниз за ключами и открывала потом для охранника каждую запертую дверь. Наконец мы добрались и до мансарды. Здесь был довольно низкий потолок, не чета первым двум этажам, и два помещения, соединенные между собой широкой аркой. Наполнены они были всякой рухлядью и досками.
        - Здесь планируется ремонт, - пояснил неожиданно сведущий в этом вопросе Борис. - Сюда переведут из городской администрации районный Совет ветеранов. Но когда это еще будет…
        - Значит, официальная версия закрытия дворца почти не расходится с истинной, - подытожила я.
        - Жаль, что на других этажах ремонта не планируется. Стены - жуть. Только загс один прилично выглядит. Ну и ресторан.
        - Ресторан! - обрадовалась я. - Нужно спуститься в подвал.
        - Он же наверху ходил.
        - Борис, не ленитесь. Ходьба полезна для здоровья.
        Мужчина нахмурился.
        - Лень здесь ни при чем. Входа в ресторан из дворца уже давно нет. Он заперт.
        Я покачала головой.
        - Входа нет и вход заперт - это совершенно разные понятия. Все, что заперто, поддается открытию.
        - Эх! - так громко вздохнул он, что даже гардины на окнах пошевелились, и, поняв, что от меня так просто не отвяжется, согласился сопровождать до подвала.
        Мы спустились по лестнице до первого этажа. Если сразу после ступенек повернуть направо, под лестницу, упираешься в дверь, какие обыкновенно бывают в подъездах жилых многоэтажных домов - железная, обитая войлоком и пускающая в себя только работников ЖКХ. Лестница, ведущая к фундаменту, пряталась именно за такой. А белые двери, ведущие в коридор и дальше в холл, которые я упоминала ранее, находились напротив ступенек.
        Я повернула направо и дернула за ручку - дверь не поддалась.
        - У вас есть ключ от подвала? - поинтересовался Борис и почесал верхнюю губу, пошевелив усы.
        Я пожала плечами.
        - Сейчас узнаем.
        Мы вернулись к моему рабочему столу. Я перебрала все связки, что были в ящиках стола, и все одинокие ключи, висевшие на гвоздиках на стене. Надпись «подвал» не встретилась ни разу, однако многие металлические приспособления оставались безымянными.
        - Давайте проверять все, - вздыхая, предложила я.
        Затея ленивому охраннику явно не понравилась. Почесав затылок под фуражкой, он выдал:
        - Слушай, Аня… а на хрена тебе подвал? Вот ты думаешь, что призрак там разгуливать будет? - Помолчав, присовокупил: - А если не призрак, то откуда у него ключ?
        Гениально. На какие только ухищрения не пойдет логическое полушарие, лишь бы не давать телу лишнюю нагрузку.
        - Оттуда же, откуда ключ от самого дворца, - нашлась я.
        Борис вспомнил, что изначально этот бандит как-то в здание при запертых дверях все же попал, и безысходно кивнул.
        Мы вернулись к подвальной двери. Я начала было зевать (вообще странно, конечно, учитывая недавнишние потрясения; десять минут назад я и не чаяла, что когда-нибудь смогу хотеть спать), но лязг ключей у меня в руках привел-таки в чувство. Я перебирала неподписанные ключи, а Боря стоял рядом, опершись на стену, поправлял усы и внимательно следил за моими действиями. Наконец ключ вошел.
        - О как! - возликовала я и тут же позабыла о желании видеть сны. Иногда реальность намного интереснее.
        Я толкнула дверь и хотела идти первой, но охранник вспомнил-таки, что он вооруженный и сильный мужчина, и, посторонив меня, пошел вперед. Мы шли на ощупь, света не было. Борис достал из кармана маленький фонарик и включил. Спустившись, мы полюбовались небольшой площадкой с дощатым полом и зацементированной стеной, отделяющей нас от владений ресторана.
        - Всего лишь? - расстроилась я.
        - М-да… Вору тут негде спрятаться.
        - А призраку? - хихикнула я, наблюдая за движениями тоненького лучика света, который, обследовав область пола, принялся за стену.
        - А призраку, девушка, стены не преграда. - Посветив поочередно на другие три стены, Борис сообщил: - Тут раньше гардероб был. А здесь - проход в зал ресторана. Но когда заведение выкупили, новый владелец постановил отделиться от института. Они соорудили себе вход с торца здания. А стену с проходом, стало быть, и вовсе зацементировали.
        - Откуда вы знаете? - не выдержала я. - Вы же говорили, что недолго тут работаете.
        - Я вырос в Дубровицах, все тут знаю. Сам свадьбу в этой трапезной отмечал, с хозяевами тогда разговаривал.
        - Поздравляю. Со свадьбой.
        Мужик моего сарказма не понял и ответил со всей серьезностью:
        - Да ты че, я уже давно развелся. - Тут он направил свет фонарика мне в лицо. - Кстати, я свободный парень-то… Соображаешь? - И по-дурацки хмыкнул. Ну почти что хрюкнул.
        - Соображаю, что пора двигать обратно, - морщась от луча света, раздражающего мой глаз, заявила я угрюмо и с бодростью потрусила к лестнице.
        Когда мы достигли холла, я проводила охранника до двери и даже вышла с ним на крыльцо. Переступая порог, я сразу ощутила, насколько сильно похолодало на улице. За двадцать минут, естественно, ничего не могло измениться так существенно, просто одно дело бежать по дороге в приступе дикого ужаса, совсем иное - стоять, успокоившись. Ночь была темной, даже полчища золотистых звезд не справлялись со своими функциями. Впрочем, так могло казаться из-за подсветки фонтана: когда что-то яркое близко, что-то отдаленное всегда кажется темнее, чем оно есть на самом деле.
        Я собиралась уже пожелать Борису приятной ночи и вернуться в здание, когда слух зацепился за что-то, не укладывающееся в создавшуюся атмосферу. Я так и замерла с открытым ртом, продолжая вслушиваться, но охранник вовсе не заметил моего странного поведения: его лицо было повернуто не ко мне, а в противоположную сторону - к церкви. Уже в следующую секунду я поняла, что растревожило двух усталых полуночников - таинственный детский смех. Причем принадлежащий девочке. Во всяком случае мальчик с таким альтом должен быть очень уж маленьким. И явно бы не бродил тут один. Затем донесся топот и шелест веток: дети очень быстро передвигались, скорее всего, бежали.
        Бежали и смеялись… Ночью… В безлюдной местности…
        Охранник наконец повернул ко мне свое лицо и трусливо проблеял:
        - Что же здесь, едрит батон, происходит?..

* * *
        Остаток ночи я провела с пользой: выспалась. Вчера я предлагала Борису прогуляться к церкви и проверить, кто там носится темными ночами, но он воспринял реплику в штыки. «Ни за что! Я себе не враг!» - вот и весь ответ. Да еще и посоветовал мне одной сходить, «коли такая умная» (его слова). Похоже, местные всерьез намерены стойко придерживаться своей эзотерически-потусторонней религии. Я, конечно, тоже боюсь всего необъяснимого, но именно поэтому и стремлюсь установить истину. А зарываться глубже в свою раковину при первом намеке на что-то мистическое - это удел слабых. Я не хотела быть такой. Я знала, что я не такая.
        Бориса утром должны были сменить. Жаль, я не знала, во сколько, а то бы позвонила и справилась, как он провел остаток смены. И вообще, дошел ли он живым до своей сторожевой будки. Но логика подсказывала, что, если бы произошел какой-то инцидент, меня бы уже оповестили. На часах полдень. Сменный охранник явно уже приехал на работу.
        Я уже умылась, позавтракала, убрала раскладушку, почитала книгу, второй раз позавтракала и теперь маялась выбором: то ли кроссворды погадать, в изобилии оставленные на вахте Сударышевой перед отъездом, то ли вернуться к Чейзу - и как раз в процессе решения этой важнейшей задачи мне позвонили и незнакомым голосом оповестили о приезде Ткаченко и Смирнова.
        Ага, охранники сменили друг друга, все живы - это хорошо.
        - О как! - поприветствовала я знакомых на пороге. - Уже парой ходим!
        - Да нет, случайно встретились по дороге, - отчего-то нахмурился Анатолий. - Привет.
        - Ага, - кивнула я, потому что поздороваться-то забыла.
        Майор молчал. Зашел в холл, огляделся, будто в первый раз, и занял место на потертом диване, возле моего стула. Толик же поставил рюкзак на стол, расстегнул, но вместо того, чтобы что-то оттуда извлечь, протер тыльной стороной ладони немного влажный лоб и попросил воды.
        - Я же обещала тебе чай! - вспомнила я и полезла искать вторую кружку.
        - Ах да, - обрадовался Ткаченко. - Чай - это то, что мне сейчас надо.
        Толя покрутился вокруг себя, ища, куда бы пристроиться, но так и не нашел ни одного сидения поблизости и остался стоять. Я пододвинула ему свой стул, сама отправилась к другому столу, к которому было придвинуто пошатанное кресло с одним отвалившимся подлокотником, и попутно спросила у офицера:
        - Андрей, а ты как?
        - В смысле - как? - Тот уже по-простецки взял в руки мой не до конца разгаданный кроссворд и что-то в нем писал. - Кстати, автор «Сикстинской Мадонны» - Рафаэль. Стыдно не знать, с твоей-то профессией.
        Я возмутилась до глубины души.
        - Я еще не дошла до этого вопроса!
        - У тебя уже буква «р» была, - привел какой-то сомнительный довод Смирнов. Похоже, в школе милиции ему теорию и практику аргументации не преподавали.
        - Вот я и собиралась прочитать вопрос, но тут явились вы! - продолжала я гневаться, катя к столу кресло. Толя вдруг подскочил со стула и помог мне его докатить. - Я спрашиваю, чай будешь или нет? - накинулась я на майора с такой интонацией, словно обвиняла в страшном преступлении.
        Он, однако, не побоялся ответить отказом:
        - Не дурак я в жару горячими напитками баловаться. И вообще, мы по делу пришли.
        При слове «дурак» Анатолий с недовольством глянул на майора, но промолчал.
        - Успеется, - отмахнулась я, наливая чай охотнику за привидениями. - Как раз расскажу вам страшную историю. Ни за что не поверите, что случилось ночью.
        - Только не это… Неужели и ты видела привидение? - возмутился Андрей. Я кивнула. - Вот бред! Только я подумал, что в этом месте хоть один нормальный человек есть, и на тебе…
        Толя подавился чаем, а я принялась за повествование. В середине изложения майор вдруг прервал меня и, обратившись к Ткаченко, уточнил: говоря о ненормальных, он имел в виду исключительно работников усадьбы, к числу которых ловец призраков не может быть отнесен. Анатолий заметно приободрился. После этого я продолжила рассказ. Закончив, поинтересовалась:
        - Ну что вы об этом думаете?
        - Я думаю, - высказался Смирнов, - что этот таинственный призрак имеет телесную оболочку, а также ключи, причем не от главных дверей, а от каких-то других. Поисками этих других дверей я прямо сейчас и займусь.
        - Да что с тобой? - не выдержала я, посмотрев на Толика. - Ты очень странно ведешь себя. Ты то ли расстроен чем-то, то ли болен.
        - С чего ты взяла? - буркнул он тихо.
        - С того, что ты даже не заинтересовался моим рассказом. Не тем ли ты грезил весь свой срок работы на «Охотников…»? Поймать настоящего призрака? - Тут я обратилась к Смирному. - Ты не обидел его по дороге?
        Андрей хмыкнул.
        - Малец просто смекнул, что никаких призраков тут нет. Стало быть, он просто тратит время. Так ведь? - посмотрел он через стол.
        Ткаченко с силой треснул кружкой о покрытый стеклом стол, от чего чуть не разбились и кружка, и стекло, и вскрикнул:
        - Я не малец, это ясно?!
        Майор вытаращил глаза.
        - Да ты что, малец, я ж не в обиду… Я так просто сказал. Ну ладно, - он тут же поднялся, - пошел я двери искать.
        - Иди-иди, - бросила я ему вдогонку, вовсе не собираясь сопровождать. Анатолий тоже не пошел.
        Когда он допил чай, я спросила:
        - Он тебе что-то по дороге сказал, да?
        Сотрапезник удивился проявленной заботе, это было видно по глазам, затем чуть заметно кивнул.
        - Я так понял вы вчера… хм, общались, когда я ушел?
        - Угу.
        - Я-то думал, мы уедем вместе. Дворец заперли, а ключи собирались охраннику отдать. Но по дороге он вдруг передумал, будку миновал и пошел в другую сторону. К церкви.
        - Меня ловить, - кивнула я.
        - Слушай. - Толя придвинулся и неожиданно положил мне руку на сложенные ладони. - Ты ему доверяешь?
        - Зачем мне ему доверять? - удивилась я и снова посмотрела на ладонь. С одной стороны, хотелось ее убрать с моих рук, потому что это было как-то… быстро. С другой, она была теплой и комфортной.
        - Потому что, мне кажется, он имеет на тебя виды.
        Я прыснула.
        - Что за бред? - И выдернула руки, делая вид, что мне срочно нужно убрать кружку в стол, даже предварительно не помыв ее. - Он псих.
        - Я тоже так считаю, - кивнул специалист по паранормальному и окончательно пришел в себя. - Ну что, - подскочил он и кинулся к своему ранцу, - примемся за дело? - Достал какой-то новый прибор.
        В этот момент на улице кто-то истошно заорал. Причем, учитывая, что сейчас день, когда снаружи и без того шумно, а мы сидим за плотно закрытыми дубовыми дверями и захлопнутыми окнами, визг был нечеловеческой силы. Мы подпрыгнули. Тут же в холл выбежал Андрей.
        - Вы слышали? Что-то случилось!
        Он первым оказался на улице, хотя находился дальше всех от двери, мы же вылетели следом.
        Бежать пришлось в сторону церкви. Крики такой же силы не повторялись, однако там толпился народ, который тоже производил некий шум. Люди странно подергивались, размахивали руками, кто-то куда-то звонил.
        Подбегая, Андрей выловил первого встречного мужика, представился и спросил, что случилось. Мы встали рядом. У мужика отчего-то тряслись руки, он даже выронил телефон, который только что использовал.
        - Мальчик… там, - показал он глазами направление. - Я в медицинском два года проучился, но уже забыл… - бормотал он что-то бессвязное. - Тяжело это, тем более дети…
        Смирнов, широко шагая, направился в сторону, указанную прохожим. Мы шли за ним, пожимая плечами. Вскоре об этом пожалели. Впрочем, про Ткаченко не могу сказать наверняка, а вот меня вид задушенного ребенка вогнал в ту еще тоску. Я даже охнула и, отвернувшись, прижалась к плечу спутника.
        - Офигеть, - прошептал мне на ухо Анатолий, потом еще что-то добавил, но я уже не слышала. Было ощущение, словно я куда-то плыву. - Эй-эй, ты чего? - вдруг спросил парень, а я не поняла, к кому он обращается.
        - Доктора сюда! - рыкнул во весь голос Андрей. Он-то откуда здесь? Вроде далеко стоял. А кажется, будто его рот висит над моей головой. И орет…
        Меня кто-то развернул, и очи мои вплотную уперлись в давешнего мужика. Видимо, из собравшихся он больше всех подходил под названную категорию. И почему-то только в тот момент я поняла, что мне плохо и именно за этим позвали врача.
        За неимением ватки с нашатырем, а может, по иной какой причине, он пару раз небольно шлепнул меня по щекам. Странно, но этот банальный метод в действительности возымел действие. Я отлепилась от Толиного туловища и поняла, что вполне могу стоять самостоятельно. И даже передвигаться по мере необходимости.
        - Уведи ее, - скомандовал охотнику за привидениями Смирнов.
        Я хотела возмутиться, мол, что я, самая впечатлительная или ребенок семи лет, но не было на это сил. А через два шага, сделанных в сторону дворца, я поняла, что это не я ребенок семи лет, а то бездыханное тело, на которое я смотрела две минуты назад, вот оно - ребенок лет семи, мальчик. И от этого стало страшно.

* * *
        Мы поменялись ролями. Теперь Толик отпаивал меня крепким горячим чаем. Скоро я совсем пришла в себя.
        - Его задушили, так?
        Чуть помедлив, парень кивнул.
        - Ага. На шее явные следы от пальцев.
        - Что ж он его, голыми руками? Вот мразь.
        - Какая разница? - пожал тот плечами. - Что руками, что веревкой. Добрее он от этого не становится. Или она.
        - Она? - Я вскинула голову. - Ни за что не поверю, что женщина способна на такое.
        - Вот как. - Анатолий слабо улыбнулся, доливая мне чай. - Не ожидал, что ты феминистка.
        - Да не в этом дело. Женщина - мать. По природе своей.
        - А природу свою можно обманывать. Иногда даже нужно.
        Я задумалась над его словами. Так глубоко, что даже кружку отставила. А ведь действительно. Я и сама этим грешу. Насчет «нужно» не знаю, но вот приходится же.
        Через пару молчаливых минут я решительно встала.
        - Ты чего?
        - Не могу бездействовать. Найдем гаденыша.
        - Ты серьезно? - Толя захлопал милыми длинными ресницами.
        Я смотрела на него, не произнося ни слова. Ожидая какого-то действия. Он понял и тоже встал.
        - Что ж… Идем.
        На площади возле церкви почти ничего не изменилось. Зевак стало чуть меньше, зато появился батюшка. Он стоял и что-то говорил паре человек, иногда переводя взор в сторону трупа.
        Андрея мы застали там же. Даже хуже - теперь он склонился над телом и мучил несчастного недоучившегося врача какими-то вопросами. Услышав шаги, Смирнов поднял глаза. Уставился на меня недовольно и даже с некоторым испугом, но понял, что я уже не собираюсь падать в обморок, и заговорил (обращался, впрочем, больше к Толе, чем ко мне):
        - Тело перемещали. Волоком. Откуда-то оттуда, - кивок в сторону реки. - С какой целью, пока не ясно. Душили, скорее всего, в перчатках.
        - Подготовился, - хмыкнул Ткаченко, намекая, видимо, на погоду. В плюс двадцать пять в перчатках никто не ходит.
        - Согласен, - кивнул Смирнов. - Только вот… Заказное убийство ребенка? Впервые сталкиваюсь.
        Я подала голос:
        - Нужно найти место, где его убили.
        Мужчины резко замолчали и посмотрели на меня.
        - Милая, - с сарказмом выдавил из себя майор, - искать будут менты. А вот, кстати, и они. - Потому что вдалеке раздался вой сирен. - А нам тут больше делать нечего.
        - Но как же… - Я растерянно переводила глаза то на врача, то на Андрея, то на Толю, то на густые заросли возле берега реки и больше почему-то ничего не могла сказать.
        Анатолий аккуратно взял меня за локоть, будто я хрустальная, и повел обратно. Я, однако, через каждый шаг оборачивалась на Андрея. Он перекинулся еще парой слов с собеседником и припустил за нами.
        - Не бойся, - шепнул мне сзади, - я потом получу всю ту же информацию, что и менты.
        - С каких это пор, - встрял Ткаченко, услышавший эти слова, - спецслужбы полицейских ментами называют?
        Андрей ничего не ответил. Я не могла видеть его лица, но мне интуитивно казалось, что он нахмурился. Тем не менее до дворца мы дошли без приключений. Через пару минут позвонил охранник, сообщил о происшествии. Я заверила его, что уже располагаю данной информацией и просила меня больше не тревожить. Видимо, сменивший Бориса охранник не курил и в принципе из будки не имел привычки выходить, а то бы давно уже заинтересовался внезапным сбором людей на поляне возле церкви, и понял бы, что и мы не просто так прогуливались.
        Андрей и Анатолий отправились в недра дворца каждый по своим делам (а может, и вместе бродили - этого я не знаю, ибо не видела), а я осталась в холле и некоторое время тупо пялилась в столешницу. Я никак не могла постигнуть, как можно убить ребенка, и почему-то считала очень важным найти ответ. От этих экзистенциальных размышлений меня снова отвлек охранник. Он извинился, что снова беспокоит (и, если мне не померещилось, с сарказмом), но, оказывается, ко мне просится Алина - девушка-фотограф, которая приходила вчера. Я не могла понять, что ей опять потребовалось, но согласилась принять. Открывая дверь, я прикидывала, как объяснить человеку, что мне сейчас не до чего и что ей самой нужно брать необходимые ключи и идти дальше без сопровождения, однако, увидев девушку, поняла, что ей отчего-то в сотню раз хуже, чем мне, и объяснять вовсе ничего не придется. Лицо ее было перекошено от боли, бело от съедающего изнутри горя и опухло от потока слез. Руки тряслись. Она влетела в холл, встала посередине и начала завывать. Я долго и почти безуспешно пыталась ее успокоить, в конце концов мне удалось ее
усадить. Но вытащить из нее даже полслова не получилось. На помощь пришел Смирнов, вызванный мной по мобильному. Он отвел ее в санузел и умыл холодной водой. От этого молодая женщина пришла в себя и сумела поделиться своим страшным горем: оказывается, убитый мальчик - ее сын.
        - Как же так? - удивилась я. Просто все это время мне казалось, что гуляющие по ночам дети - беспризорники. Иначе как еще объяснить беспечность их родителей? Только тем, что родителей нет.
        Несмотря на то что последние предложения остались за кадром, женщина все же поняла, к чему именно относился мой возглас, и начала оправдываться.
        - У нас в семье горе было… Мой муж сгорел. И… - Алина заходила по комнате, периодически прижимая ладонь то ко рту, то к шее. Я объяснила для себя ее автоматические действия так: слова, которые требовали освобождения из тюрьмы ее сознания, самовольно подкатывали к спасительному выходу, и тогда она их сдерживала возле рта, а затем они в отместку начинали ее душить. Она долго не могла определиться, сдерживать ли их и дальше, но в итоге желание нормально дышать победило. - И Витенька считал, что он виноват в смерти папы. А я… Я только сейчас поняла, что почти не препятствовала этим мыслям. Да и в принципе не обращала на него внимания. - Поток слез возобновился, но в этот раз мы даже не пытались их остановить. Почему-то где-то глубоко в душе вспыхнула садистическая мысль, что этот человек достоин таких мучений. Отчего на меня так повлияла ее последняя реплика и согласен ли был со мной Смирнов или же молчал по каким-то своим мотивам, я не ведаю. - Я должна была объяснить ему, что он был всего лишь ребенок… Почему я была так жестока?..
        Алина так и стояла, рыдая, затем все-таки соизволила сесть на стул и продолжить повествование сквозь слезы.
        - В итоге мы отдалились друг от друга. Он где-то слонялся целыми днями и даже ночами, а я и не спрашивала. Я была под властью этого самого, - она выразительно щелкнула себя по шее. - Мать за ним следила и иногда мне что-то докладывала. А по мне, жив-здоров - и ладно. Чем занят, неинтересно. А теперь… - Я решила, что она продолжит слезы лить, но она лишь глубоко вздохнула и затихла.
        - А теперь он мертв, и ты вспомнила, что ты мать, - резко закончил за нее майор, совершенно не заботясь о чувствах живого человека. Впрочем, он о них заботился редко, как я уже успела убедиться. В основном, по праздникам, да и то избирательно.
        Вспыхнув, Алина моментально подняла на него глаза и чуть приоткрыла рот, но все-таки ничего не ответила на этот жестокий выпад. Я шикнула на Смирнова и взяла Алину за ладонь, благо она рядом села. Мне стало стыдно за то, что мы так на нее набросились. Какой бы она ни была - она мать, потерявшая ребенка! Это ужасно. Тем более всей картины событий, связанных с гибелью ее мужа, мы все равно не знаем. Зачем делать поспешные выводы?
        За это время вернулся Анатолий. Он хотел мне что-то сообщить, но, видя, что мы заняты, просто прислонился к косяку и молча наблюдал.
        Все еще держа гостью за руку, я мягко спросила:
        - Алина, вы можете вспомнить кого-то, кто мог желать зла вашему сыну? - и тут же ощутила на себе недоумевающий взгляд Ткаченко. Зачем тебе, дескать, эта информация? Но я держалась уверенно, так как чувствовала незримую поддержку со стороны майора. Раз уж он заявлял о своем желании выяснить детали вот-вот собирающегося начаться расследования (либо уже начавшегося, так как, что происходит на поляне, мы не видели и не слышали), стало быть, и от показаний родительницы убиенного не откажется.
        Девушка медленно покачала головой, глядя в одну точку. Странно, что она вообще услышала вопрос, она как будто в транс ушла.
        - А если и имеются такие люди, - влез Смирнов, - вы вряд ли располагаете данными сведениями, верно?
        Нет, этот человек совершенно не понимает значение шиканий… Или понимает, но ему все равно?
        Внезапно Алина встрепенулась и посмотрела прямо в глаза недоброжелательно настроенному Смирнову.
        - У друзей можете спросить. С которыми Витенька гулял.
        - Отлично! - обрадовался майор и достал блокнот, надеясь, очевидно, разжиться какой-то полезной информацией. - Имена, фамилии, адреса.
        - Я… Не знаю… Одного мальчика вроде зовут Костя.
        - Вроде?!
        - Ну… По крайней мере, они дружили в первом классе, а сейчас уже не знаю, Витя во втором. У детей так быстро все меняется…
        Майор с громким вздохом убрал блокнот, решительно поднялся и открыл широкие дубовые двери дворца, мол, милости прошу на выход, коли вы настолько бесполезны. Нет, ну как он смеет? Это не его дворец все-таки, а мой…
        Ну то есть… Мое рабочее место, а не его - вот так правильнее. И только я имею право выгонять отсюда незваных гостей.
        Алина, однако, не сопротивлялась. Молча поднялась, понуро повесив голову, и поплелась к выходу.
        - Постойте!
        Она обернулась на меня.
        - А вы для чего заходили-то? Вам ключ нужен?
        Фотограф покачала головой. Потом прижала руку ко лбу и провела по челке в каком-то странном жесте, демонстрирующем то ли отчаяние, то ли недовольство собой.
        - Нет, я просто… Меня не пустили к моему мальчику, его погрузили в эту… машину… труповозку и забрали от меня… И я почему-то не смогла пойти домой. Я даже не знаю… Ноги сами свернули ко дворцу.
        Я все это время, пока она говорила, с прямо-таки журналистским терпением кивала головой, чувствуя некую вину за то, что задала свой неуместный вопрос.
        Наконец она ушла.

* * *
        Шло время. Толя пытался меня развлекать, но ничего не получалось: мои мысли были прикованы к ребенку.
        - Слушай, Ань, показать тебе что-то интересное? Я сегодня со всем своим арсеналом! - хвастался он, выкладывая на мой письменной стол попеременно магнитометр, генератор случайных чисел, тепловизор и биорамки. Разумеется, я не являюсь специалистом в этой сфере, так что терминов я не знала, Толик сам называл каждый новый выуженный им на свет, проникающий сквозь высокие окна, предмет. Впрочем, с магнитометром я познакомилась еще вчера.
        Я молча взяла биорамку и повертела ее в задумчивости. Я мысленно рассуждала о том, для чего рожать детей, если потом совершенно ими не заниматься. Зато можно сказать себе, я, мол, выполнила свое женское предназначение, так? И перед соседями не стыдно, правда? Ведь если тебе, положим, за тридцать, а детей нет, то это непорядок, «больная, видать, не может» и все такое. А когда есть хоть один ребенок, общественность не привяжется. Только стоит ли общественное мнение загубленной жизни?
        - Э, ну ты чего?
        Голос Ткаченко вернул меня на землю.
        - Что чего? - разозлилась я, возвращая странноватую проволоку на место. - У тебя не стоит перед глазами задушенный ребенок? Или его рыдающая мать?
        Анатолий глубоко вздохнул.
        - Понимаю, тебе нелегко сегодня пришлось. Нам обоим то есть. Ему, - кивок в сторону окна, за которым был виден разговаривающий с кем-то по телефону и расхаживающий возле фонтана Смирнов, - вроде бы все равно.
        Я пожала плечами. Почему-то стало обидно за третьего компаньона, и, хоть он явно того не заслуживал, я принялась-таки его оправдывать:
        - По всей видимости, он успел привыкнуть к смерти. С его-то профессией.
        - Возможно. Итак, я думаю, чтобы отвлечься от всех этих мыслей и страшных картинок, прыгающих перед глазами, нужно заняться любимым делом. Ну то есть не знаю как для тебя, а для меня любимым. Пойдешь со мной в Гербовый зал?
        Я вновь пожала плечами и сменила тему, чтобы выиграть время.
        - Зачем тебе так много всяких приспособлений? Эта штука, - я показала на знакомый мне магнитометр, - в одиночку не справляется?
        Он криво усмехнулся.
        - Нет, это просто был первый этап исследования. Видишь ли, - большие карие глаза Ткаченко загорелись каким-то неистовым сиянием, на ум почему-то пришло выражение «золотая лихорадка», хотя он, конечно, драгметаллы не искал, он искал все мистическое и непознанное, но для него это было дороже золота, - инструменты для изучения аномальных явлений делятся на две группы: физические и спиритологические. Научные и ненаучные, иными словами. Наука показала нам, что с тем помещением что-то не то. А дальше - уже по вере. Вот эти рамки относятся как раз к типу спиритологических инструментов. В совокупности с другим оборудованием они смогут привести нас к месту, где дух наиболее активен.
        - Дух? - улыбнулась я против воли. - Я думала, ими воду под землей ищут.
        - И это тоже, - кивнул он со всей серьезностью.
        - Ты так уверен, что здесь живет дух?
        Ответить он не успел: меня побеспокоил по телефону охранник. Сообщил, что ко мне направляется некто Пунцов Степан Степанович.
        - Извини, мне придется встретить человека, записать его и проследить, кабы чего не украл. Галина Викторовна давала четкие указания по этому поводу: воровству - бой.
        Анатолий засмеялся, подхватил рюкзак, куда уже успел убрать все свои приспособления, и потопал наверх один, не забыв прихватить нужные ключи.
        Открыв дверь, я увидела на пороге бледного мужчину лет под пятьдесят, высокого, с небольшим животиком. Невзирая на белую кожу, его щеки ярко пылали. Я сделала вывод, что он шел очень быстро и, так как кардионагрузки для него тяжелы, проявился такой явный румянец. А может, охранник как-то его смутил? Но это уже менее вероятно. Волосы, брови и глаза его тоже были какими-то блеклыми. Вообще, он весь оказался совершенно невыразителен, словно статист какого-нибудь малобюджетного фильма.
        Я вежливо поздоровалась, он поднял на меня взгляд, и тут я поняла, что поспешила с термином «невыразительный», ибо взор таковым не являлся. Он был встревоженным и тяжелым, даже злым.
        - А где Галина Викторовна? - грубо поинтересовался новоприбывший.
        - Я за нее, - тоном-копией ответила я. Не собираюсь сюсюкать с теми, кто сам со мной сюсюкать не собирается.
        Но розовощекий тип, казалось бы, не удивился и не обиделся. Проходя мимо меня внутрь здания, отрывисто бросил:
        - Мне нужна копия диссертации Виноградова, - будто для меня это что-то значило.
        Я лишь молча пододвинула ему синий журнал.
        - Почему синий? - грозно осведомился он, точно я была нерадивым хирургом, отрезавшим ему не ту часть тела, о которой договаривались, но быстро поправил сам себя, вспомнив, очевидно, что пришел во внерабочее время: - Ах, ну да…
        Создавалось впечатление, что он был из той категории людей, которые вечно всем недовольны и любят срывать свое настроение на окружающих. Я покачала головой несколько досадливо, даже не боясь того, что он примет это на свой счет (а пусть, ведь так оно и есть) и потянулась к связке ключей.
        - Вам в какую комнату?
        - Архив - ну конечно же! - как цепной пес, встал он на дыбы.
        - Я вообще-то второй день работаю.
        - Ах, ну да… - Он нервно посмотрел по сторонам. - Архив, - добавил тише.
        - Я поняла уже.
        Взяв нужный ключ, я отправилась первая. Он, однако, не спешил следовать за мной в коридор.
        - Постойте, девушка…
        - Анна.
        - Вы что, со мной пойдете?
        - Таков порядок, - кивнула я, моргнув, мол, приказ есть приказ, сама не рада, а что делать.
        - Дурдом, - прошипел он, дальше шел молча, но на лестнице неожиданно растаял. - Кстати, что тут за крики были? - Я рассказала про труп мальчика возле церкви. - Вот оно что… Что думают?
        - Кто? - удивилась я. Мужчина проявлял весьма экстравагантные манеры в межличностных коммуникациях. То рычит и требует мою предшественницу, то разговаривает со мной словно мы друзья и я обещала ему какие-то любопытные сплетни.
        - Ну… люди. Ребенок же. Не каждый день.
        - Ах, в этом смысле… - Несмотря на то, что собеседник не имел привычки проговаривать свои мысли целиком и логически завершать реплики, я поняла его прекрасно. - Не знаю. Менты разберутся.
        - Как же, ага, - буркнул он скептически и с силой выхватил у меня ключ, так как мы уже приблизились к одной из дверей.
        Я вдруг задумалась. А ведь и впрямь могут не разобраться. И виновный так и не будет наказан. Алина вряд ли так разоткровенничается со следствием, как это сделала сегодня с нами - в состоянии аффекта. Даже если и так, они могут и не заинтересоваться ночными прогулками детей, ведь это я их видела, а не они. И тем более детей допрашивать смогут только в присутствии родителей, что явно не пойдет на пользу их откровенности. А вот я могла бы…
        - Ну что встали в проходе? - возмущенный возглас невзрачного мужлана вернул меня в коридор второго этажа.
        Оказалось, что он уже порылся в коробках, нашел нужную и, сунув ее под мышки, пытался выйти в коридор. На всякий случай я заглянула в нее, благо она не имела крышки. На всех папках-скоросшивателях стояла названная им в холле фамилия. При моих манипуляциях Пунцов красноречиво закатывал глазки, но безмолвствовал. То ли слова закончились, то ли уразумел, что «таков порядок».
        В этот момент из дверей Гербового зала вышел Ткаченко. Он сосредоточенно взирал на рамки в своих руках, будто гипнотизируя их, и странным образом они подчинялись: то сходились в одной точке, то расходились.
        - Что это? - удивился Пунцов.
        - Ну ты же сам двигаешь их! - стала я дразнить, улыбаясь. - Даже пятилетка не попалась бы на такой развод.
        Анатолий поднял к нам радостное и вместе с тем изумленное лицо.
        - Не поверишь, но не двигаю!
        - А что вы здесь делаете? - продолжал набрасываться Степан Степанович. - Вы кто такой?
        В общем, у нас ушло минимум десять минут на то, чтобы успокоить аборигена, объяснив, что это задание Главы района. Даже постановление пришлось показать - уже внизу, в холле. Засим он оставил нас вдвоем.
        Мы снова поднялись наверх и прошли в Гербовый зал. Анатолий показал мне, как нужно держать рамки, и я прошлась с ними по помещению. Они действительно сдвигались сами и вообще вели себя точно живые.
        - Как это работает? - удивлялась я.
        - Биорамки реагируют на энергетическое поле. Если оно сильное, они начинают крутиться.
        - Так, может, это мое энергетическое поле сильное? Так что это еще не доказывает, что здесь есть призраки.
        Анатолий изогнул одну бровь и хмыкнул.
        - То есть твой скептицизм ничего не способно пробить, да? И даже тот факт, что ты сама видела Матвея Мамонова через полторы сотни лет после его смерти?
        - Я сама толком не знаю, что видела, - вздохнула я и отдала ему рамки. Настроение испортилось. Я не любила, когда что-то не имело смысла и рационального объяснения. Мое логическое полушарие отказывалось принимать эту информацию. Когнитивный диссонанс и все такое. Впрочем, приподнятым мое капризное настроение пребывало всего ничего, слишком уж оно было подавлено утренним известием, поэтому я не много потеряла.
        Медленно я подошла к высокому окну и стала изучать пейзаж. Церковь не было видно, так как она возвышалась со стороны торца здания, зато был виден пост охраны, одноэтажные постройки территории и чуть вдалеке - поселок. Правее здания красовалась липовая аллея, из окна был виден только край. Верхушки высоких деревьев колыхались на ветру, будто прощались с кем-то… Какая-то грусть таилась в этом движении, и немного даже - отчаянье. Я перевела свой взор на поселок. На одной из ближайших к усадьбе крыш стояли мальчики и глядели вниз. Хотели прыгнуть? Избушка была одноэтажной, и все же мое сердце екнуло. Почему в детстве мы такие безбашенные? Почему, едва получив жизнь, еще не насладившись ею и не использовав всех возможностей, мы вовсе ей не дорожим, бегаем по крышам, прыгаем с качелей, гуляем по ночам? И почему стариками, прожив долгую жизнь, испытав все горести, мучения, кряхтя от болей, плача от нищеты и одиночества, мы так цепляемся за этот «дар», так не хотим покидать все, что нас окружает, даже если это «все» совсем не радует?..
        Я резко развернулась к Анатолию, который теперь с увлечением использовал уже другой прибор, и изрекла:
        - Мы должны выяснить причины смерти этого мальчика!
        Парень выронил генератор случайных чисел.
        - А?! - Я молчала, осознавая, что он слышал меня прекрасно и «А?!» не более чем риторическое восклицание. - Ты хочешь найти убийцу?
        Я вздохнула.
        - Это не всегда одно и то же. Я хочу выяснить, что произошло. Почему это сделали. - Он молча смотрел на меня, пытаясь решить, что со мной делать. Если я спятила, нужно же звонить в «скорую»… - Ты пойдешь со мной в поселок?
        - Не понял, - Анатолий заморгал длинными ресницами. - Зачем?
        - Ну как зачем? Мальчик жил там. Алина - его мать, она живет в Дубровицах. Значит, и нам туда надо. Она говорила, что ее сын часто бегал с другими детьми гулять по ночам. Я сама их видела возле церкви. Этому должно быть какое-то объяснение.
        - Тому, что бегали ночами, или тому, что его убили?
        - И то и другое. Возможно, эти две вещи связаны. Ну так что? Или тебе неинтересно?
        Толя вздохнул, наконец поднял прибор с пола и посмотрел на меня с какой-то то ли жалостью, то ли болью.
        - Аня, мне интересно, но мы вроде сюда приехали по иной причине. Не хватит ли нам одной загадки? Тем более что она рядом, - он обвел глазами Гербовый зал. - Есть здесь привидение или нет - вот что меня больше всего волнует. И волнение, кстати, растет час от часу, так как показания приборов дают надежду на положительный ответ.
        - Хорошо.
        Я твердо направилась к выходу, но он перехватил мою руку.
        - Подожди. Если ты все-таки идешь, то и я иду.
        Анатолий собрал все свои приборы в сумку, мы быстро спустились, заперли входную дверь и встали на крыльце. Смирнова нигде не было видно.
        - Он не говорил тебе, что собирался уходить? - спросил меня Ткаченко.
        - Нет. Это вы с ним друзья. - В ответ на удивленно-негодующий взгляд пояснила: - Вместе приходить стали.
        - Боже, я ж сказал, встретились по дороге!
        Спутник так сильно смутился, что я прыснула. Он понял, что я шучу, и тоже засмеялся.

* * *
        Чтобы отыскать детишек, с которыми убитый проводил поздние вечера, пришлось прибегнуть к помощи местных.
        - Витины друзья вам нужны? Хм, дайте подумать… А зачем они вам? - Мы отвечали, что представляем администрацию усадьбы и хотим выяснить у них, как они проникают на территорию. Это не было правдой, но, если бы мы посетовали, что они ночами разгуливают возле церкви, нас бы просто-напросто отправили к родителям, что нам совершенно не подходило. Нужно было убедить, что нам необходимо переговорить с самими детьми. - С Костиком дружил… Бучиным… С Игорьком они соседи… Ох, бедный мальчик, кто ж его… Это ж надо - ребетёнка неразумного придушить! Сама б придушила душегубца голыми руками… Да-да, и я б прибил тоже…
        Короче говоря, всего за три короткие беседы с несколькими жителями мы разжились пятью именами и адресами. Далее еще пятнадцать минут маршировали по поселку в поисках хотя бы одного из них. Оказалось, что дети в летние каникулы неожиданно предпочитают улицу родному очагу. Я, наверно, была такой же, просто за давностью лет стерлось из памяти. Хотя в мое время Интернет и социальные сети не являлись распространенным досугом, так что удивление относилось еще и к этому: я ожидала хоть кого-то встретить дома за компьютером. Неужели я настолько отстала от жизни, что не заметила, как и восьмилетки стали в сеть выходить исключительно при помощи смартфонов и дорогущих айфонов (на которые вообще непонятно кто тратит деньги при наличии адекватных и дешевых аналогов)?
        В итоге мы разыскали сразу трех друзей почившего Вити в одном месте - на спортивной площадке в школьном дворе. Не успела я порадоваться, как заметила, что все трое (одна из них девочка) уткнулись в огромные экраны своих телефонов. Брусья и ворота, видимо, играли роль экстравагантного, архаичного экстерьера и доставляли лишь эстетическое удовольствие, а никак не практическое.
        Мы поздоровались с ребятами, ответили нам вяло, и только двое из них. Мы спросили, что они тут делают, пытаясь зайти издалека, на что нам было дано примитивное пожатие плеч. Короче, беседа не клеилась, но тут Толик заметил возле ворот оставленный кем-то футбольный мяч.
        Он кивнул парням:
        - Погоняем?
        Те переглянулись. Тот, что звался Костей, вежливо ответил:
        - Неохота. Спасибо.
        Но Ткаченко не сдавался. Он подошел к мячу и начал делать с ним что-то невообразимое: подбрасывал одной ногой, тут же ловил другой, крутил его на коленке и прочее. Эти выкрутасы настолько не соответствовали его милой внешности и длинным ресницам, что я даже малость прибалдела от увиденного. Мальчики сперва без интереса, а затем уже с восхищением следили за его действиями. Наконец оба они были возле ворот, умоляя прекрасного незнакомца научить их всем азам. Я же осталась с девочкой, завязала беседу (две дамы всегда найдут о чем поболтать в отсутствие сильного пола) и плавненько вывела ее на Витю.
        - Это так ужасно, - девочка расплакалась. - Мы виделись только вчера, ржали как кони, играли, а теперь его нет. Это странно. - Я закивала, мол, понимаю чувство. - Куда он делся?
        - Священник скажет, что в Царствие Небесное. Но только по прошествии сорока дней, после Страшного Суда.
        Она смотрела на меня с испугом, и я прикусила язык. Не у всех было такое детство, как у меня, надобно следить за тем, что вылетает из моих уст.
        - А вы сами… верите в это?
        Я задумалась.
        - Я верю, что сущность человека - то, что принято именовать душой в религии - действительно продолжает жить после смерти физического тела. Куда конкретно она попадает и через сколько земных дней - никому не ведомо, даже священникам. И вообще, я не думаю, что Бог стоит перед календарем и дни зачеркивает, знаешь ли.
        Девочка хихикнула, но тут же снова погрустнела.
        - Бедный Витя… - И тут как гром среди ясного неба: - Это мы виноваты.
        Маленькая иголочка пронзила мое сердце. Что это: неожиданность? Предвкушение разгадки? Радость от выполненной миссии? Или жалость к детям? Поди разбери.
        Боясь спугнуть момент, я тихо спросила:
        - В чем, ты считаешь, вы виноваты?
        Девочка помолчала, глядя на свои модные кроссовки. Потеребила молнию на летней спортивной курточке.
        Я подняла глаза и увидела, что Толя сделал шаг в нашу сторону. Он будто бы закончил с фокусами и мастер-классом и хотел к нам присоединиться.
        Он все испортит…
        Я осторожно покачала головой, мол, нет, рано. Напарник понял меня, вздохнул и начал чеканить мяч головой.
        - Мы оставили его и ушли, - наконец сказала Даша.
        - Ты имеешь в виду ночью?
        - Да.
        - Что вы вообще делаете ночью возле церкви? Зачем вы там гуляете?
        - Откуда вы знаете? - насторожилась она.
        - Я работаю в усадьбе. Видела вас пару раз.
        - А… Ну, в общем, у Кости папа историк, он нам рассказывал разное про Дубровицы. В основном, скучное все, - Даша скуксилась, - как будто на уроках мало… Ну, в общем, одна история нам понравилась. Он говорил, что через Дубровцы проходят… как их… подземные… дорожки.
        - Под поселком прорыты подземные тоннели? - удивилась я. Девочка закивала. - Ничего себе.
        - Да! Их рыли во время войны! - уже с б?льшим воодушевлением продолжила она. - Чтобы от этих… фашистов сбежать! Вы же взрослая тетя, знаете же, кто такие фашисты!
        - Разумеется. То есть эти тоннели вырыли во времена Великой Отечественной?
        - Вроде. Точно не знаю… - По всей видимости, ребенок, хоть и знал о фашистах, но с термином ВОВ знаком не был. Ничего, еще научится, впереди много лет учебы. - Это надо еще раз спросить у дяди Юры. Ну вот, а Витя очень хотел их найти. И мы все хотели! Правда-правда! Все искали. Говорят, что возле церкви есть вход. Ну мы и бегали там. А потом расходились по домам. А вчера… - Она замолчала.
        - Вчера Витя отказался идти домой? - догадалась я.
        - Да, мы поспорили, он кричал, чтоб мы остались и искали дальше. А мы не хотели. Мне надо было домой, а то мамка наругает, она с работы из Москвы поздно возвращается, но я обычно успеваю, и в тот раз хотела успеть. Ну мы и ушли. - Она помолчала, затем посмотрела мне прямо в глаза. Ее губы дрогнули. - Мы виноваты, да? Что Витю…
        - Конечно, нет. Поверь, то животное, которое сделало это, ничто бы не остановило. Даже ваше присутствие поблизости. - Я не была уверена в собственных словах, но должна была успокоить ребенка. Чувство вины - это та еще мука. Будем считать это ложью во спасение. Хотя этот термин придуман простыми людьми, в Священном Писании сказано: «Всякая неправда есть грех». Что ж, значит, я согрешила. Не впервой.
        Я кивнула Толе, он с видимым облегчением запустил мяч в ворота, и мы вместе покинули школьный двор.

* * *
        - Ну что, Батистута, - подшучивала я над спутником. - Давно мечтала выяснить, чем ты занимаешься в свободное от ловли призраков и прочей нечисти время. Большой спорт, да?
        - Да ну тебя! - он прыснул. - Так, детские шалости. Не думал, что ноги еще помнят.
        - Голова быстрее забудет, чем тело, - назидательно изрекла я, будто понимала эту жизнь лучше, чем остальные, что на самом деле не было правдой. Анатомия так и вовсе на «троечку», и туда же естествознание. Впрочем, эти предметы не шли у меня по другим причинам, и интеллект тут совсем ни при чем. Если б по ним были пятерки, меня бы выгнали из дома. - Так все-таки? Чем ты занимаешься?
        - О, я вызываю у тебя интерес? Неужели? Или у Смирнова ты уже все выяснила?
        - Я не понимаю, ты что, ревнуешь? - заулыбалась я.
        Он помолчал.
        - Извини, что постоянно доматываюсь с ним… Просто, когда он появился, такой весь из себя, я, мол, крутой, а вы тут шляетесь не пойми кто и так далее, мы вроде как сплотились против него, и я почему-то был уверен, что так и будет. И тут внезапно я узнаю, что вы вместе занимаетесь какими-то расследованиями. Мне нужно время, чтобы с этим смириться.
        - Смиряться не с чем. Мы ничем не занимаемся, это он навязался мне тогда. А я решила, что врагов нужно держать рядом. Даже ближе, чем друзей. Слышал такую поговорку?
        - Ах вот оно что… Извини еще раз. - Чтобы сменить тему, Толя начал старательно отвечать на мой вопрос, выдавая даже больше подробностей, чем мне в принципе было надо. Впрочем, он же не знал, что я не любитель поболтать ни о чем. - Я учился на физико-математическом, закончил и понял, что работать по специальности никто мне не даст. Вакансий просто нет. Или они совсем никак не оплачиваются. В итоге я оказался в «Техносиле». Э-э! - потому что я прыснула. - Ничего смешного, там хотя бы платят, но тоже не ахти. Короче, пару недель назад я уволился, потому что покупатель поспорил со мной - уже и не помню, на какую тему - но в результате вырвались слова «Еще какой-то продавец-консультант меня учить будет», как-то так. А я ведь с медалью школу закончил. И диплом без троек. Короче, спасибо ему. Я проснулся на следующий день и подумал: на что я трачу свою жизнь? Пришел на работу и написал заявление. Вот и все, резюме высылаю, но ни на одно собеседование так и не вызвали. Хорошо живет страна, да?
        - Еще бы. Ну а что твоя ассоциация по ловле призраков, или как там ее. Не платят?
        - Нет, конечно. Я же энтузиаст. Мы все там такие, кроме начальства. Перепадает, правда, иногда что-то. Люди деньги жертвуют. Те, кому небезразлично все паранормальное и наша работа по обнаружению его. Но это пустяки.
        - Ясно.
        - А ты?
        - Что я? - захлопала я глазами. - Ты знаешь, кто я.
        - Да, но хочу знать больше. Кто твои родители, к примеру?
        Я задумалась. Пока я молчала, мы медленно вышагивали по улице, разглядывая то неприметные ветхие домишки, то неровную дорогу под ногами. Эра асфальта и облагороженных тротуаров еще только-только подходила к Дубровицам.
        - Обычные бизнесмены, - наконец изрекла я с неохотой. - Ничего примечательного. Так, мы, похоже, заблудились, - без перехода добавила я, взглянув на указатель на доме. - Это Камышовая улица, а мы сворачивали на Березовую. Нам нужно обратно, в сторону усадьбы.
        - Так это не трагедия, сейчас разберемся. - Толя достал телефон, открыл в нем карту. - Точно, надо вернуться на один квартал.
        Вообще дома в этой части поселка стояли хаотично, и не все улицы, как мне показалось, имели название (по крайней мере таблички отсутствовали), так что термин «квартал» не очень-то подходил этому месту. Но я поняла, что он имел в виду, и развернулась первая.
        - Стой, куда ты так понеслась… - Я действительно успела развить немалую скорость. Невозможность уйти от ответа в переносном смысле заставила меня попытаться уйти в прямом. - Так, значит, бизнесмены. А чем занимаются?
        - Бизнесом, - пожала я плечами.
        Он засмеялся.
        - Редкий случай, чтобы именно этим занимались бизнесмены. Но пусть будет так. У них одна фирма на двоих?
        - Да.
        - А как тебя занесло тогда в культурологи?
        - Не поняла?
        - Ну… Логично предположить, что они пытались тебя приютить в своей фирме. Или бизнес связан таки с произведениями искусства?
        - Нет, не связан.
        - Как ты же решила стать искусствоведом? В какой момент тебе пришла эта мысль в голову? Прости, что пристаю, просто действительно интересно. Мне все про тебя интересно, - зачем-то добавил он, в смущении понизив голос.
        - Ну хорошо. - Я задумалась, старательно делая вид, что разглядываю уютный дворик с детской площадкой. Мы приближались к цивилизованной части поселка. - Мне кажется, эти качели небезопасны. Висят как-то криво… - Ввиду того что Толя не поддался на уловку по смене темы, пришлось отвечать: - Дело в том, что родители часто покупали картины и различные старинные поделки. Я привыкла с детства смотреть на прекрасное, а потом я хотела уже в этом разбираться, а не просто любоваться, поэтому выбрала именно эту профессию. Такой ответ подойдет?
        - А то. Значит, предки у тебя состоятельные? Завидная невеста и все такое, - хмыкнул он, а я разозлилась.
        - Вовсе нет. Они покупали дешевые картины. Но друзья у них богатые, я была у них в гостях, вот там повидала много чего интересного. Вплоть до Тициана в подлиннике.
        Он присвистнул, и в этот момент мы вышли к усадьбе, только с другой стороны - со стороны моста. Поселок и впрямь маленький, как я могла подумать, что мы заблудимся?
        Чуть дальше по дороге, к которой мы вышли, я увидела черный джип и стоящего рядом с ним Смирнова. Он склонился к окошку и о чем-то говорил с сидящими в салоне. Мне стало любопытно, я отправила Толю с ключами во дворец, а сама двинулась к машине.
        Андрей имел придурковатую ухмылку на лице и кивал в ответ на что-то. Только в трех шагах от джипа я смогла различить разговор, который, к несчастью, уже заканчивался.
        - Значит, не везет тебе, да? - явно глумился сидящий на пассажирском месте мужик абсолютно бандитского вида. Даже борода у него была бандитская. Не знаю, что именно другие люди подразумевают под этим прилагательным, но я же, если легко представляю этого человека в тюремном интерьере или активно ломающим чьи-нибудь ребра, вот тогда эта физиономия для меня «бандитская». Впрочем, мой знакомый не сильно-то и отличался от личностей в машине, и, кабы не знать, что он на стороне добра, я бы и к нему применила это определение. Быть может, сказалось трудное детство, что и сподвигло Андрея Васильевича пойти в органы. Например, все мои самые хулиганистые одноклассники пошли в итоге работать в силовые структуры. Одно другому не мешает, а даже обуславливает. - Мне братаны сказали, что ты здесь теперь, а я им «хорош вкручивать», - продолжил бородатый. Андрей снова кивнул и тут заметил меня. Сперва удивился, но мускулы лица быстро вернулись в исходное положение и даже заставили само лицо как-то посуроветь. - Ну ищи, удачи тебе!
        Внутри джипа раздался хор смеха, а Андрей резко отпарировал:
        - И найду! - и сделал шаг ко мне.
        Двигатель взревел, и джип, лихо развернувшись на пустой дороге, поехал в сторону города.
        - Какие интересные у тебя знакомые, - кинулась я в атаку, понимая, что он сейчас брякнет что-нибудь типа «зачем ты тут вынюхиваешь», и не желая на это отвечать. Пусть сам отвечает.
        - Да какие они… - Он с досадой махнул рукой. - Понимаешь, Анька, из-за моей профессии приходится общаться со всяким сбродом.
        - А, так ты под прикрытием? - догадалась я и усмехнулась.
        Он скуксился.
        - Да как сказать… Вроде того. - Мы направилась к воротам в усадьбу. - Ну как погуляли? Малец помогает в расследовании? Или гуляете чисто ради наслаждения?
        - Еще один… - протянула я и ощутила, как у меня разболелись зубы. И здоровье тут было ни при чем. Если только психологическое. - Перестаньте ревновать друг к другу, вам обоим ничего не светит.
        - Ишь ты какая строгая. Я и не таких обламывал.
        Я захохотала, чтобы показать, настолько идиотскими я нахожу его слова, но он почему-то не обиделся. Хотя я очень старалась. Ну да ладно.
        Через десять минут мы сидели за маленьким столом в холле, пили чай и обсуждали состояние наших дел.
        Передав разговор с девочкой в мельчайших деталях, я заключила:
        - Необходимо выяснить, связаны ли поиски детьми подземелья со смертью Вити.
        - Каким образом? - удивился Толя.
        - Мы должны разузнать у местных, существует ли впрямь такая легенда или дядя просто пошутил, и, ежели существует, основывается ли она хоть на каких-то фактах.
        - Ты думаешь, в подземельях этого маленького населенного пункта спрятаны сокровища тамплиеров? - хохотнул он.
        - Тамплиеров здесь вроде как замечено не было, однако на церкви присутствуют масонские символы, из-за чего долгое время, если мне не изменяет память, в течение целых пяти лет, этот прекрасный храм в стиле барокко не хотели освящать и тем самым благословлять на проведение службы. Только в 1704 году церковь стала действующей.
        Андрей, слушая нас, подпирал подбородок кулаком, теперь, взъерошив ежик волос, заговорил:
        - Ох, тамплиеры, масоны, сектанты, фанатики - как я это все ненавижу. - Адресовав сие откровение углу стола, он поднял ясны очи на меня. - Аня, почему ты все время все усложняешь? На романтическую натуру ты мало похожа. Что, если мальчуган просто стал свидетелем какого-то действа, и под действом я подразумеваю преступление, из-за чего его и пришлось ликвидировать. Это объясняет, почему преступник был в перчатках. Он шел не убивать ребенка, который на фиг никому не нужен, а шел он по своим каким-то криминальным делам. Возможно, убийственным делам, но убил он, значит, кого-то другого, а мелкий просто подвернулся под руку.
        - Ага, а труп где?
        - Так он прятал труп! Закапывал. А ребенок его и нашел, когда искал вход в какое-то там выдуманное таинственное подземелье.
        - А что ж второй-то труп оставил? Этот преступник, что, идиот? Или ленивый очень?
        Андрей усмехнулся, а Толик согласно закивал, поддерживая меня:
        - Да-да, и впрямь, почему тогда труп мальчишки остался лежать на земле?
        Смирнов насупился, но дал более-менее приемлемое объяснение:
        - Ну он же оттащил его в сторону. Возможно, в то место, куда он спрятал первый труп, второй уже не помещался. И времени в обрез. Рассвет скоро, сама говоришь, что церковь действующая, во сколько там первая служба…
        - Было воскресенье, значит, ранняя божественная литургия началась в шесть тридцать.
        Оба посмотрели на меня с изумлением и даже неким подозрением, пришлось срочно что-то выдумывать:
        - Я успела влезть на сайт церкви, там все указано.
        - Какая ты молодец, - явно глумился майор, - ну так вот, он понял, что не успевает вырыть новую яму и просто оттащил тело к церкви. Он знал, что камер там нет и что следов он не оставил, все путем.
        - А он не оставил?
        Смирнов угрюмо кивнул.
        - Хоть дело вызвало резонанс в верхах и на него бросили все силы, еще не все экспертизы провели, прошло все-таки полдня. Но на данный момент, как мне сообщили по телефону друзья-коллеги, пока я сюда ехал, тухляк. Они уже повесили на дело ярлык очередного висяка.
        - Отлично. Я все-таки настаиваю на поиске этого подземного тоннеля. В любом случае местность надо прочесать, мы же уверены, что там спрятан еще один труп. - Слово «уверены» я саркастически выделила, и Андрей поморщился.
        Толик посмотрел на часы.
        - Скоро темнеть начнет, смысла делать это сейчас я не вижу.
        - Хорошо, займемся завтра с утра. - Я снова повернулась к майору. - Вы с нами, Андрей Васильевич? - Мой тон должен был сказать: «И без тебя обойдемся, если что».
        - С вами, с вами, - к сожалению, ответил он и налил себе еще одну кружку чая. Отпив несколько больших глотков, стал делиться результатами своей работы. - Я проверил все здание на наличие входных дверей, черный ход заколочен, и нет никаких следов, что его пытались вскрыть. Никаких потайных лазов, в том числе в подвале, нет. Решетки на всех окнах первого этажа в порядке.
        - Если это не призрак, то как он попадает в здание? - по тону Анатолия было понятно, что он еще более уверился в наличии в этом историческом месте потусторонних сил, и негодовал по поводу того, что кто-то может оставаться скептиком при таких увесистых доказательствах.
        - Есть у меня еще пара идей. Но прямо сейчас я их проверить не могу. - Андрей быстро допил чай, с шумом опустил кружку на стол и поднялся. - Мне нужно бежать, увидимся завтра.
        Стремительно, одним порывом и почти даже не касаясь пола, майор покинул дворец.
        - Что с ним не так? - кивнул Толя в сторону двери, которая только-только успела закрыться.
        Я пожала плечами, затем рассказала о подслушанном разговоре.
        - Поиски? - заинтересовался собеседник. - Ну, это может быть что угодно. Поиски призрака? Разгадки? Убийцы ребенка?
        Я кивнула.
        - Да, наверно. Насторожил не сам разговор, а собеседники и как он держался с ними.
        - Я же говорю, тебе не стоит доверять ему.
        - А я и не доверяю. Уже давно и никому.
        Мы немного помолчали.
        - Какие методы ты еще не испробовал? Есть мысли по поводу того, как заставить эту сущность проявиться, если она действительно здесь обитает?
        - Да, но тебе это, возможно, не понравится.
        - Стреляй.
        - Ну, при классе сложности от трех и выше мне полагается вызывать профессионалов. Они тут разобьют лагерь и будут фиксировать изменения фона ежечасно. Понаставят камер с инфракрасными насадками. А еще будут переговариваться, шутить и бухать. И все у тебя под носом. Поспать, а тем более поработать тебе не дадут. В прошлый раз администрация деревни, на территории которой стоял заброшенный детский приют с поселившимся там полтергейстом, даже жалобу на нас накатала.
        Я хмыкнула.
        - Меня такой поворот действительно не устроит.
        - А я и не уверен, что это класс сложности три. Пока еще. Надо разбираться.
        Борясь с фобией зеркал, я встала и подошла к оному. Разглядывая его, я заметила маленькие трещины на коричневой раме. Жучки разъели? Или от старости лак потрескался? Само зеркало было целехоньким, хоть и замутненным. Вероятно, его редко мыли.
        Что же я в нем видела минувшей ночью? Восставшего из могилы дворянина, ложно обвиненного в безумии? А если не ложно? Впрочем, неуравновешенный призрак не многим лучше обыкновенного. Но если не привидение, тогда что? То есть кто? Как он проник в здание и зачем он ходит тут месяцами, стонет и пугает? Ведь, если верить в рассказы вахтеров, это все началось задолго до моего приезда.
        Толя, как оказалось, наблюдал мою неумелую медитацию перед зеркальной поверхностью.
        - Боишься, да? - Я молчала. - Хочешь, я останусь на ночь?
        Я резко обернулась на него.
        - Что?
        - В смысле… - Он смутился, поняв, что я истолковала его слова превратно. - Я бы понаблюдал поведение приборов в ночное время. Это же время, когда сверхъестественные силы наиболее активны, сама знаешь. Понадобится для отчета, который я буду составлять для группы. Ну и тебе одной не будет так страшно.
        - Хорошо.
        - Раскладушка есть?
        - Есть, - улыбнулась я лукаво, - но она моя. А тебе достается вот этот милый, слегка потертый раскладной диван, на котором ты сейчас восседаешь.
        Толик, дурачась, попрыгал на нем из положения сидя.
        - Прекрасно. Пружинит. Хорошо для спины. А что за страсть к раскладушкам? Разве твои родители были не настолько богаты, чтобы купить тебе роскошное двуспальное ложе? Ты, наверно, не привыкла к такому.
        - Люблю экстрим; роскошь, знаешь ли, тоже приедается. - Уже серьезно добавила: - Но, кстати, данное лежбище оказалось довольно удобным, так что даже не проси поменяться.
        - Ни в жизнь! - засмеялся он. - Уступаю даме как джентльмен.
        - Чудненько!

* * *
        За окном стемнело. Я разгадывала кроссворд, а Толя раскладывал пасьянс. По тому, как выпячивается вперед его нижняя губа, а темные брови с недовольством морщатся и изгибаются, я сделала вывод, что у него с картами шло так же неудовлетворительно, как и у меня с газетой. Посему я отложила ее в сторону и предложила:
        - Давай, что ль, сыграем. Я вижу, что пасьянс не сходится, зачем себя так расстраивать?
        Он поднял на меня глаза, но руки продолжали переворачивать карты.
        - Про пасьянс никогда нельзя сказать, сходится он или нет. Только сошелся или не сошелся, потому что это непредсказуемо. Сейчас вот как окажется эта карта под рубашкой тузом крестей! - Говоря это, он перевернул карту, и она магическим образом вышла той, что он и запрашивал. - О как! Вот видишь, теперь пасьянс сошелся.
        Я захлопала в ладоши, потом поняла, что нераскрытыми-то на тот момент оставались всего две карты. Тому, что туз крестей выпал на место туза крестей, а не валета пик, способствовала вероятность один к двум. Впрочем, я и в ситуациях «50 на 50» всегда проигрываю…
        - А во что ты хочешь сыграть? В дурака?
        - Не, не люблю оставаться дурочкой. И козлом тоже. Какой умник придумывал эти названия?
        Толик засмеялся.
        - Тогда что?
        - Можно в покер.
        - Отлично. Но в покер я играю только на раздевание, у меня денег нет.
        Я коварно улыбнулась.
        - А как твоя девушка к этому отнесется? Остаешься на ночь с прекрасной незнакомкой, да еще и на раздевание играешь.
        - А у меня нет девушки! - возвестил он почему-то с удовольствием. - Если бы ты согласилась ею стать, я был бы счастлив.
        - Ничего себе. - Я почесала бровь. - Как гром среди ясного неба.
        - Почему ты удивляешься? Ты красивая, умная. Мы находимся в здании, населенном призраками и пропитанном историей. Как тут не вспыхнуть чувству? - Я молчала. Толя явно расстроился. - Ах, ну да… Мне рассказывала Галина Викторовна. Ты едва не вышла замуж за араба. - «О нет, опять…» - подумалось мне. - Видимо, это произошло недавно, моя вина, что я начал к тебе подкатывать так быстро…
        - Тебе не за что извиняться. Галина Викторовна все поняла неправильно. И давай не будем больше поднимать эту тему. - Толя погрустнел еще больше, поэтому я поправила себя: - То есть тему про мое якобы сорвавшееся замужество, а не про твою симпатию ко мне. - Я закончила игриво, Толик поднял на меня глаза и, краснея, глупо хихикнул.
        - Тему моей симпатии давай отложим на пару часиков, потому что, - он сверился с часами, - как показывает практика, именно с половины двенадцатого до трех часов утра сверхъестественные сущности наиболее активны. - Он встал из-за стола и потянулся к любимому рюкзаку. - Второй этаж с лестницей я проверил, но, так как Матвей любитель погулять и на первом, нужно замерить показания и здесь. Покажешь, где его видела?
        - Конечно, - невзирая на энтузиазм, вложенный в «конечно» при его произнесении, я с огромной неохотой отлепилась от стула. Да, я пару часов назад самовольно подходила к зеркалу, но тогда не требовалось подробно вспоминать, что я видела. Возвращаться к этим эмоциям: страху, отчаянию, парализующей тревоге от невозможности рационализировать происходящее - не хотелось. До боли в затылке и до дрожи в мизинцах. Как находить в себе силы переживать снова и снова то, что, кажется, пережить еще раз не сможешь?
        Силы нашлись.
        - Я правильно стою? - спрашивал Толя, когда я пыталась определить, где находился человек, изображающий из себя привидение (или же - где витало привидение, если верить в них).
        Глядя в лицо отражающейся копии Анатолия и стоя возле двери - точно в том самом месте, где стояла тогда, я отдавала команды:
        - Чуть-чуть вправо… Нет, сильно. Левее теперь. И полшага назад. Вот так.
        Ткаченко слегка передернуло:
        - Ух, прям мандраж… По шагам сущности - и все такое…
        Посмотрев на него более тщательно, я увидела ребенка: в сияющих глазах безудержная радость, которую пытаются спрятать за скупой улыбкой, идя на поводу у рамок приличия, навязанных обществом; нелепая «дерганность» и резкость движений, вызванная желанием действовать вкупе с непониманием как именно. Возникали ассоциации с нетерпеливыми детьми, знающими, что тихий час вот-вот закончится, и предвкушающими возврат к веселым играм.
        - Что такое? - резко спросил он.
        - А?
        - Ты улыбаешься, будто котенка узрела.
        Я велела себе изгнать признаки нежного умиления с моего лица.
        - Так что приборы показывают? - сменила я тему. Точнее, вернулась к прежней.
        - Я ж еще не включал… Сейчас посмотрим.
        В итоге приборы показали в три-четыре раза более низкие цифры, чем наверху.
        - Он же и тут был, - пыталась разобраться я, шагая вдоль стены. Логическое полушарие никогда не дает мне покоя. - Почему такая разница?
        Толя же, напротив, сел. Спокоен как никогда.
        - Все понятно. - Он отпил остывшего чая из своей кружки. - Смотри, здесь в связи с советскими перестройками все сильно изменилось по сравнению с временами царизма, так? А верхние этажи остались почти нетронутыми.
        - Не совсем так. Третий этаж был достроен уже позже. Но когда после пожара Гербовый зал был полностью восстановлен, это стало единственным местом во дворце, соответствующим тому времени - дореволюционной эпохе. Ведь именно благодаря сгоревшим обоям открылась первоначальная стена с росписью.
        - Вот именно! Гербовый зал сохранил историческую ценность и выглядит примерно так же, как и во времена Матвея Дмитриева-Мамонова.
        - И что?
        - А то, что призрак чувствует себя там как дома. Куда еще приходить стенающей душе графа, как не в помещение, увешанное гербовыми символами его семьи? А здесь для него все чужое. Он не узнает эти места, если тебе так угодно.
        Я старалась сдержаться, но все же прыснула. Толик запустил в меня газетой. Конечно, она не долетела.
        - Нет, вот тебе обязательно смеяться, да! Вот обязательно! - приговаривая так, он подхватил с пола газету, свернул трубочкой и пытался ею меня отлупить. Я уворачивалась. Как-то незаметно моя спина уперлась в зеркало, а Толя прижался ко мне спереди. Детская игра переросла во что-то взрослое, а сам ребенок - в мужчину.
        Мы смотрели друг другу в глаза. Газета выпала из его рук.
        - Я тебя сейчас поцелую, - пообещал он и действительно потянулся к моим губам, но тут какой-то непонятный звук донесся до наших покрасневших ушей. Да-да, я чувствовала, что у меня горит все тело, от ушей до пяток, не говоря уже о щеках. Толя выглядел так же.
        - Что это? - прошептала я.
        - Не важно, - проник его ответный шепот в мое ухо, я расслабилась, но тут… опять. Царапанье по стеклу - вот что это было, со второго раза я поняла это, и какая-то импульсивная холодная дрожь пронзила мое некогда горячее тело. Царапать там было решительно некому, еще час назад мне отзвонился охранник с поста с сообщением о том, что проверил территорию и закрыл ворота.
        Я оттолкнула Толю и повернула голову налево. Как я уже говорила, зеркало стояло практически в углу, рядом с ним была дверь, а затем - ряд высоких окон. Вот от ближайшего к двери, а стало быть, и к нам, раздавался этот неприятный звук.
        - Я тоже это слышу, - Толя продолжал изъясняться шепотом, словно боялся, что и это его услышит.
        Мы побледнели.
        Он секунду помедлил, затем решительно направился к окну, чем меня неимоверно обрадовал (сама бы я не смогла туда пойти, а проверить стоило) и одновременно напугал. Не то чтобы я боялась, что его сейчас сожрет какая-то сущность, проникнув в помещение прямо через оконное стекло, но что-то заставляло меня следить за его действиями с напряжением пантеры перед схваткой, чтобы, если что, сразу кинуться на помощь.
        Выручать своего гостя мне, к счастью, не пришлось. За окном просто-напросто никого не оказалось, о чем мне и поведал сам Ткаченко и в чем я убедилась лично, уже без страха последовав его примеру и выглянув наружу. Да, я привыкла доверять только себе и своим глазам. Впрочем, если вспомнить предыдущую ночь, они меня уже подводили… Или нет?..
        - Что скажешь? - спросил он меня таким тоном, словно это женщина - сильный пол и обязана принимать все решения. А может, и впрямь сильный?
        - А вот что. - Страх перерос в гнев, как это часто бывает. Чеканя шаг, я прошла к столу, сняла трубку и набрала охрану. Никто не отвечал. Гнев вернул бразды правления страху. Что должно было произойти, чтобы охранник на посту не ответил?! Уснул? Но даже если так, звонок разбудит! - Трубку не берет… - с растерянностью в голосе пояснила я для Толи.
        - Кто?
        Под влиянием испуга он плохо соображал. А может, и не был умным? Когда нам кто-то нравится, мы его всегда идеализируем или как минимум приписываем те черты, которые нам самим кажутся привлекательными.
        Да нет же, у него медаль в школе… Красный диплом… Или не красный, но без троек? Забыла, что он говорил.
        О чем я думаю?!
        - Я на пост звонила.
        - И там не ответили?! - На широко распахнутых глазах ресницы казались еще гуще и длиннее. Странно, почему так? Должно быть наоборот, если верить теории относительности…
        Вместо ответа я покачала головой.
        - А что в таких случаях предписывает должностная инструкция? Кому звонить? Начальнику охраны?
        Я пожала плечами.
        - У меня нет телефона. Мы с Сударышевой не рассматривали такую возможность.
        Толя сделал попытку сесть на подоконник, вдруг резко вскочил и покосился за окно. Сел в итоге в мое кресло. Почесал затылок.
        - Слушай, ну, может, это он и был, а? Потому и не отвечает. На улице был. Сейчас вернулся. Позвони еще.
        - Для чего скрести по стеклу, да еще и молчать, когда есть телефон?! Исправный, заметь.
        - Позвони все-таки.
        Я пожала плечами и снова набрала три цифры внутреннего номера. Гудки. И ничего.
        - Хорошо, а с чего мы взяли, что телефон исправный? - продолжал Ткаченко выдумывать логические объяснения происходящего, что было на него не похоже. - Может, он не работает? Охранник понял это, вот и прогулялся до нас. Увидел через окно, что мы… хм… заняты. И вернулся.
        Я вздохнула.
        - Значит, нужно прогуляться теперь до него.
        - Ты серьезно? Тебе хочется?
        - Это ты по моему тяжкому вздоху определил, что мне хочется?
        Мы хором хмыкнули.
        - Ну хорошо, - Толя поднялся, - я иду с тобой. Разумеется.
        Я не совсем поняла, к чему относилось последнее слово: к тому, что он, как джентльмен, не может не пойти, когда на улице, вероятно, поджидает опасность, или к тому, что я его так и так заставлю, - но уточнять не стала. Не до того. Да и Толя - не Андрей, на язвительность почти не способен, так что, скорее всего, первый вариант.
        Взяв ключи, я приблизилась к двери.
        - Подожди. - Анатолий выглянул попеременно во все три окна. - Ничего. Вроде бы. Давай.
        Еще раз вздохнув, я открыла дверь, которую запирала лишь за два замка. Я так всегда делаю. Я не Сударышева.
        Мы вышли на крыльцо и тут же начали осматриваться. Подсветка фонтана, будто нарочно, работала значительно хуже. Ощущение, что перегорела как минимум половина диодов. Что, фонтан сговорился с мистическими силами? Или кто-то специально вывел диоды из строя? Почему тогда не все? Не успел?
        - Ну что… Идем? - Ткаченко сделал робкие шаги вперед, спустился со ступенек, обернулся на меня.
        - Иди, догоню. Нужно дверь закрыть.
        - Э-э… Лучше не надо.
        - Почему?
        - Что если… ну… придется спасаться бегством и укрываться?
        - От кого? От призраков, проходящих сквозь стены?
        Спутник глупо хихикнул и развел руками, мол, Семен Семеныч. Но искра сомнения уже поселилась в моем встревоженном разуме. От призраков в здании не спрячешься, а вот от преступников очень даже. Как раз можно вызвать полицию и ждать их в относительной безопасности. На окнах решетки… И все же я решительно вставила ключ в первый замок. Что, если это была уловка? Специально для того, чтобы я оставила дверь незапертой? А потом бы мы всю ночь выслушивали шорохи и шаги над головой и ломали головы: ах, как он сюда попадает? Ну точно привидение, люди через запертые двери и стены не проходят! Нет уж, не на ту напали.
        Я закрыла дверь всего на один оборот первого замка, чтобы в случае «спасения бегством» иметь возможность быстро попасть в здание, и последовала за Ткаченко по асфальтированной тропе в сторону будки охранника.
        Здесь света было не больше. Одинокий фонарь демонстрировал пустую стоянку и почти не пытался подглядеть за забор. Однако в будке мерцал синеватый огонек - по всей видимости, телевизор. Анатолий взял меня за руку, и уже отважнее мы зашагали вперед. Я постучала в дверь охраннику, никто не отозвался. Хотела окрикнуть его, но не вспомнила имени.
        - Эй, вы там? - не нашла ничего лучше я сказать.
        - Откройте, - вторил мне Толя. - Вы здесь?
        Мы немного подождали, переминаясь с ноги на ногу. Ничего.
        Я подошла к окну, поднялась на мыски и заглянула внутрь. Охранник сидел перед телевизором, опустив голову на грудь.
        - Жив? - отчего-то спросил Ткаченко.
        - Наверно, - пожала я плечами и забарабанила в окно, да так неожиданно, что Толя подпрыгнул.
        - Боже, Аня! Смерти моей хочешь?
        - Если ты так легко пугаешься, может, стоит сменить хобби? - нервно хихикнула я, вновь заглянула в будку и поняла, что напугала не только своего друга. Пожилой охранник дергал головой во все стороны и пытался нащупать что-то у себя на боку, возможно, кобуру с оружием, которую я приметила на диване, еще когда заглядывала в первый раз.
        Тут он повернулся в мою сторону и кинулся открывать дверь, при этом попал Толику по лбу.
        - Ой, прошу прощения…
        - Это вы скреблись? - потирая ушиб, грозно осведомился охотник за привидениями в ответ на извинения. Дескать, мне по лбу, ну и вам вопрос в лоб.
        - А-сь? - что-то невнятное произнес тот. - Куда?
        - К нам в окно. Пару минут назад.
        - Не, я это… Я таблеток напился. И уснул. Каюсь.
        - Вы уснули на посту? - разозлилась я. У нас такие дела творятся, а он знай себе дрыхнет.
        - Слушайте, девушка, вы тут второй день работаете, а я давно. Здесь иначе нельзя. Я пью снотворное на ночь. А то… - Он перекрестился. - Привидится всякое.
        - Ясно. - Я повернулась к Толе. - Я думаю, бесполезно интересоваться, не видел ли он кого…
        - М-да… Пошли, пусть досыпает.
        Мы совершенно не стеснялись говорить о присутствующем в третьем лице, потому что на тот момент были уверены, что ничего иного он не заслуживает, и хотели таким образом хоть немного его наказать. Вообще, я могла, конечно, пообещать ему, что заложу, если он еще раз так сделает, но я понимала, что для меня это временное пристанище, а для него - заработок, может, даже основной. Ему виднее, реально ли обходиться в этом месте без специальных средств.
        Не успели мы развернуться, как услышали, что закрылась дверь - охраннику не терпелось вернуться к «должностным обязанностям», надо так полагать. Наша пара дружно зашагала в сторону дворца, Толя снова взял меня за руку.
        - Наверно, нам просто показалось.
        - Обоим? - выгнула я бровь. - С ума сходят поодиночке, а не парой.
        - Не, я имею в виду, что, может, это ветка какая была или еще какой звук, допустим, не от стекла. Мы зря перепуга…
        Он не успел договорить и встал как вкопанный. Ввиду того что моя ладонь была заложницей его руки, мне тоже пришлось притормозить.
        - Что?.. - Я проследила за его взглядом. - Боже, спаси и сохрани…
        На углу здания, со стороны церкви, стояла высоченная темная фигура. Метра два как минимум, а то и больше.
        - В… вернемся за охранником? - заикаясь, произнес Анатолий.
        - Нет уж, - покачала я головой. - Нас двое. Идем.
        И мы пошли прямо на это… существо. Ближе, когда мы были уже у фонтана и сворачивали направо, стал различим длинный плащ и капюшон на голове. Ног видно не было. Кто это? Сектант? Масон? Что он здесь забыл? Он на чем-то стоит или… висит в воздухе?
        - Подожди, - сказал Толя и поднял с земли какую-то палку.
        Когда он наклонялся, я отвлеклась на него - всего на секунду! - и теперь по закону жанра на углу здания никого не было! Но мы все равно пошли вперед.
        За углом было темнее, так как подсветка фонтана, и без того слабая, была теперь спрятана стеной. Только лишь фонари возле церкви помогали различить в кромешной мгле хоть какие-то очертания. Но это не спасло Толю от падения: он за что-то зацепился ногой и матюгнулся в процессе соединения с землей.
        - Ты как? - с сочувствием спросила я.
        - Булыжник какой-то…
        - Постой-ка… - Я обернулась, пытаясь различить то место, откуда сущность была видна и казалась двухметровой. - Может, он как раз на нем стоял?
        - Кто? Мамонов? Зачем ему стоять на камне?
        - Ты с ума сошел? Нет никакого Мамонова! Нас кто-то разыгрывает.
        - Да когда ты уже поймешь, что это место - нечистое! Сколько тебе разных людей говорили! И показания приборов…
        - Иди ты вместе со своими приборами! Ты думаешь, я поверю, что ты палкой собрался духов отгонять? Ты тоже понял, что это человек! - Я с силой схватила его за плечо, впившись в тело длинными ногтями. - В какую игру ты играешь? Отвечай!
        - Я?! Че ты орешь?! Пусти, больно! - Он вырвался.
        - Ты первый начал орать!
        Мы резко замолчали, ибо услышали еще один подозрительный звук, и это уже был не скрежет по стеклу. Это был хлопок. Вернее, несколько. Я повернулась в сторону, откуда доносился звук, и увидела, что кто-то сидит на лавочке возле забора и аплодирует нам - медленно, лениво, будто хочет не восторг выразить, а, скорее, привлечь внимание.
        Как заколдованные кролики, мы медленно шли к темной фигуре. В нескольких шагах от лавочки я не выдержала и закричала:
        - Андрей, если это ты, я не знаю, что с тобой сделаю!
        - Хорошо хоть на «ты» и без отчества, - ответила сущность голосом Смирнова.
        Толик вторично исторгнул матерное слово, а я, напротив, призвала Господа.
        - Хорошую вы пару составляете, мне нравится. Забавно.
        - Тебе забавно?! - набросился на него Ткаченко. - Твое счастье, что я палку выронил, когда падал!
        - Ой, боюсь-боюсь! - Андрей медленно поднялся и скинул с головы капюшон. - Видать, нехило ты сегодня понервничал, коли голосок прорезался.
        - В смысле, прорезался?! Он у меня всегда был!
        - Был, - согласился-таки ряженый. - Но тихий. И редко.
        - Какого фига ты тут устроил?! - вернула я его к теме. - Значит, это ты ходил здесь месяцами, людей пугал?
        - Что? - удивился тот так, словно я обвиняла его в убийстве Немцова и Кеннеди разом. - Нет, конечно. Это была проверка.
        - Какая? - спросили мы хором с Толиком, на что Смирнов пригласил нас всех во дворец. В мой. Ну то есть в тот, где я работаю. Доколь это будет продолжаться? То он выгоняет людей из моего дворца, то зовет туда как к себе домой. Кошмар.
        Тем не менее нам ничего не оставалось, кроме как послушаться. Не сговариваясь, мы все сели как можно дальше друг от друга. Напряжение можно было рубить топором. Если бы я была экстрасенсом или хотя бы верила в них, я бы сказала, что здесь витает черная аура, негативные флюиды, гнетущая атмосфера и что там они еще говорят в подобных случаях своим наивным клиентам.
        - Итак, отчитываюсь, - начал Андрей. - Ох, рано ложится охрана… Я перепрыгнул через забор аккурат напротив камеры видеонаблюдения и не был остановлен. Шел мимо будки - и не был остановлен. Преступник, скорее всего, так нагло себя не ведет и лезет через забор со стороны реки. Хотя там очень крутой берег. Скорее, все же через липовую аллею. Впрочем, удавоподобная спокойность охранника может быть обоснована тем, что он сам и есть преступник. Но и это я проверю. Как только он выйдет на арену, будет пойман с поличным. Далее. Вы двое. - Майор сделал попытку положить руку на плечо Толику, но не дотянулся. Как я уже говорила, сидели мы далеко друг от друга. Тогда он просто положил ладонь на стол, направив ее в сторону парня. - Дорогой малец, ой, прости, Толян. Можно тебя так называть?.. - Толян не ответил, но майора это и не заботило. Он продолжал повествование: - Я специально вглядывался в выражения ваших лиц, когда вы шли возле фонтана. Да, подсветка там так себе, но то лютое выражение ужаса, что я наблюдал, подделать нельзя.
        - Да я не… - Ткаченко настолько сильно смутился, будто его сейчас прилюдно назвали девочкой или трусишкой, и попытался как-то оправдаться, но Смирнов не дал договорить:
        - Прости, я не верил тебе. Сомневался. Это странно, что кто-то истово верует в наличие привидений. Но… Ты, оказывается, не лицемерил. Если бы ты был тем, кем я тебя считал, ты бы не испугался. Однако такой ужас подделать нельзя. Я вычеркиваю тебя из списка подозреваемых.
        - Спасибо, конечно, но тебе что-то там показалось, я вовсе не боялся.
        Андрей его будто не слышал и повернулся уже ко мне.
        - А вот ты, дорогая… М-да.
        - Что - мда? - разозлилась я и, если бы питала к мату хоть мало-мальски приятные чувства, добавила бы ему что-нибудь в рифму.
        - Ни грамма мистического ужаса. Ни капли страха.
        - Ты нас сюда позвал, чтобы потчевать поэтическими метафорами, или скажешь что-нибудь по существу?
        - О, дорогая, это самое существо из всех существ!
        - Это ты про себя? - я кивнула на его экипировку. Плащ все еще был на нем надет, хоть и расстегнут.
        - Ценю иронию. - Смирнов тут же избавился от предмета гардероба. - Все, я уже не инопланетное существо, я человек, продолжим. Сдается мне, что я рано списал тебя со счетов. Ты совсем не была близка к тому, чтобы принять меня за дух этого, как его… Мамонова.
        - А ты совсем не был похож на него, очень льстишь себе, коли думаешь иначе. Да и потом, что там в полудохлом свете фонтана можно разглядеть? Я вообще-то испугалась, только не очень сильно.
        - Да-да! - закивал Толя, который до этой секунды сидел надутый как индюк. - Свет ужасный! Как можно было различить выражение лица? Что за бред? Испугался я, видите ли!
        - И все же… - гнул свое сотрудник органов. - Ты поняла, что это человек. Более того, поняла, что это я.
        - Потому что я в призраков не верю!
        - Или потому, что знаешь, что в призрака играешь ты сама. Потому-то и поняла, что это розыгрыш, и не испугалась.
        - Действительно, я сама себя пугала в зеркале!
        - А это мы знаем только с твоих слов.
        Я открыла рот от возмущения, затем встала, повернула ключ в замке и показала ему на выход. Ишь мне тут развелись сыщики…
        - Ну смотри, - сказал он, поднимаясь. - Не хочешь сотрудничать - тебе же боком выйдет. Кстати, - заявил он уже возле двери, вперив ясны очи в Толю, - очень мило, что ты остался подежурить возле прекрасной дамы.
        - Очень мило, что ты нам помешал, - выдала я туше и захлопнула дверь.

* * *
        Остаток ночи мы провели без эксцессов, каждый на своем лежбище: приключение, устроенное Смирновым, срезало весь романтический настрой под корень, даже пня не осталось.
        Утром, почистив зубы над раковиной и вернувшись в холл, я увидела Анатолия снова кипящим деятельностью. На сей раз он проверял свои чудаковатые приборы на зеркале и чему-то радостно улыбался.
        - Что? - пробубнила я недовольно и включила чайник. По утрам я могу только бурчать. Скорее бы выпить крепкого чаю…
        Мое плохое настроение не смогло одержать победу над его хорошим. Все еще лыбясь во все тридцать два, Толик возвестил:
        - Возле зеркала показатели зашкаливают! Как и наверху.
        - Зеркалу больше сотни лет, - поделилась я информацией.
        - Прекрасно! Возможно, именно в него смотрелся при жизни наш граф.
        Я покачала головой:
        - Вроде появилось оно тут уже при Голицыне.
        - Не важно, - отмахнулся воодушевленный Толя, - оно, как и любое старое зеркало, обладает способностью проникать в потусторонний мир, а также имеет свойство поглощать и накапливать энергию.
        Наш диалог прервал звонок с поста. Это был Борис, сменивший вчерашнего халтурщика. Сперва я подумала, что он звонит предупредить о приходе Смирнова, однако нас решили навестить из полиции.
        Капитан полиции, назвавшийся Иваном Федоровичем, был молодым короткостриженным рыжеватым мужчиной маленького роста с цепким взглядом. По заданию следователя он занимался поиском свидетелей и почему-то именно нас решил записать таковыми. Толя заявил, что в ночь убийства его здесь не было, в связи с чем сразу стал капитану неинтересен. А вот со мной беседовали долго. Даже заставили предъявить документы и посетовали на качество ксерокопии паспорта.
        - Ну уж простите, Иван Федорович, но паспорт я держу дома среди документов, а живу в другом городе и съездить за ним в ближайшие дни не смогу.
        - Ясно, ясно, - покивал он головой.
        - А что, меня вызовут к следователю?
        - Возможно, нет. Если вы всё мне рассказали как было, то я не вижу особой нужды. Только смех? И детские фигуры в темноте? И больше ничего?
        - Да, это так, - разозленная фразой «если вы всё мне рассказали как было», ответила я с намеком на грубость. Вроде бы я изъявляю добрую волю, рассказывая ему все то, что видела и слышала, можно обойтись без надуманных подозрений? Я пока еще не у следователя и ничего не подписываю. Могу вообще дверь ему не открывать.
        Через несколько секунд я осознала, что моя неприязнь вызвана не его репликой, намекающей на то, что я могла быть неискренна, а тем, что я и в самом деле врала и подсознательно испытывала чувство вины, которое и вылилось в агрессию. Я ведь не сообщила ему о том, что переговорила с детьми. В то же время меня и не спрашивали об этом.
        Под конец Иван Федорович попросил переписать всех, кто посещал дворец за последние пару дней. Я показала ему синий журнал, в итоге в списке оказались только два имени: Алина и Пунцов.
        - Алина Кашина? - переспросил капитан, удивившись. - То есть мать? Или однофамилица?
        - Мать, - заверила я.
        Капитан оставил мне два номера телефона, свой и следователя, ведущего дело, на случай, если я что-то вспомню, после чего мы распрощались.
        Наконец-то я выпила чаю. Толя все это время сидел напротив меня и смотрел мне в лицо с какой-то странной нежностью. У меня даже аппетит пропал. Впрочем, к завтраку у меня все равно ничего не было: шоколад закончился давно, а гости ни разу не додумались что-нибудь привезти.
        - Надо сходить в магазин, - сказала я, вытирая кружку влажной салфеткой.
        Ткаченко решил показать, что он джентльмен.
        - Давай список, я схожу.
        Я прикинула, на сколько дней может затянуться моя миссия, и уместила все свои потребности на маленьком квадратном листочке.
        Толик хмыкнул, прочитав:
        - А ты неприхотлива. «Доширак»?..
        - Ну да. Суп здесь варить негде, как видишь.
        - Сходим в ресторан.
        - Толя, единственный приличный ресторан был здесь, с торца здания. В поселке ничего такого нет.
        - Значит, съездим в Подольск. Я безлошадный, но автобусы тут частые гости. Или вызовем такси.
        - Я не могу надолго отлучаться, ты же знаешь. Я на работе.
        - Ну хорошо.
        После того как он ушел, я снова взялась за скандворды. Потекли томительные минуты ожидания. Ни Смирнова, ни Ткаченко не было, скандворды наскучили, и я открыла ящик стола, чтобы их убрать. Там и нашла книгу и пару брошюр, посвященных поселку. Краеведы в аннотациях, вынесенных на обложки, давали обещание рассказать все тайны Дубровиц, так что приехавший Андрей застиг меня углубленной в чтение.
        - Повышаешь свой культурный уровень? - обрадовался он. - После кроссвордов я думал, что застану у тебя какой-нибудь глянцевый журнал для тупых куриц или каталог модной одежды. - Я подняла на него глаза, и он сразу понял, что случилось что-то важное. - Что такое?
        - Тоннели!
        - Дорогая, я плохо спал. Говори яснее.
        Смирнов устроился на диване и приготовился слушать. Тут и Толик вернулся, так что зачитывать один и тот же момент дважды не пришлось.
        - Пишет автор Эльвира Филипович: «…здесь стоит вспомнить седую дубровицкую легенду о том, что две церкви, Дубровицкую и в Лемешове, якобы соединяет подземный ход. В это, если подумать, невозможно поверить: расстояние огромно».
        - Действительно, - согласился майор.
        - Подожди! - Я взяла следующую книгу и открыла на закладке. - «После взрыва колокольни, стоявшей возле храма «Знамение», в начале 30-х, подземный ход, судя по всему, обрушился. Еще долго из цокольного помещения храма вывозили грунт вперемешку с землей, который никак не мог попасть в подвал иначе, кроме как по подземному ходу, что косвенно подтверждает его существование. Есть легенда, что входа в подземелье на такой случай было вырыто два. Где второй, неизвестно, но судя по традициям создания подземных лабиринтов, выкопан где-то неподалеку».
        - И?
        - Вы понимаете, что это значит? Дети были правы!
        Андрей вздохнул так громко, словно хотел пробудить всех ленивцев Московского зоопарка (или какие там животные спят днем), и поднялся со словами:
        - Я так понимаю, что мы сейчас пойдем искать вход в подземелье…
        Толик спросил почти обреченно:
        - А в этой книжке не указано точное место? - Я покачала головой. - Нет? Может, дальше полистать?
        - Не хочешь - оставайся, - невежливо парировала я, хотя парень ни в чем не провинился, да и вообще, до сего момента вел себя образцово, и тоже встала на ноги. - Пошли, Андрей Васильевич.
        - И снова отчество…
        Дворец покинули мы все-таки втроем, однако у Толи в руках была одна из тех книжек, которые я читала. Всю дорогу до церкви он листал ее, судорожно пытаясь найти хоть какие-то намеки или ориентиры, но автор был неумолим и никак не желал облегчать нам задачу.
        - Экспертам удалось найти место, где это произошло? - спросила я Смирнова, старательно избегая слова «убийство». Не хотелось употреблять его в одном контексте с ребенком.
        Вместо майора ответил специалист по непознанному, ткнув в яркие ленточки на отрезке между церковью и берегом реки.
        - Видимо, вон там.
        Мы приблизились.
        - Что-то слишком большой участок огорожен, - покачал головой Андрей. - Скорее всего, это лишь предполагаемое место происшествия. Значит, здесь что-то нашли, какую-нибудь часть одежды или поломанные ветки… следы борьбы, короче.
        Я вздрогнула. Следы борьбы… Каким чудовищем надо быть, чтобы бороться с ребенком! Храбрый мальчик, он так хотел жить… Лучше не думать об этом.
        Встряхнув головой, чтобы избавиться от страшных картинок, изматывающих мое сознание, я заметила:
        - Вряд ли стоит искать вход в подземелье здесь, эксперты тут все прочесали и, без сомнений, наткнулись бы на него.
        Смирнов согласился:
        - Верно. Что ж, слушай мою команду, три «А».
        - А? - не поняли мы.
        - Что ж вы такие тупые-то, - незлобно бросил он, - все объяснять надо. Андрей, Анатолий, Анна.
        - А-а, - поняв, протянули мы. - Тогда уж «А» в кубе, - добавила я. - Как в «Зачарованных».
        - В каких еще «Чарованных»? - бравый майор не был любителем сериалов для девочек. Удивления сей факт не вызывал ни малейшего.
        - Сериал про ведьм. Они были сестрами, и их имена начинались с одной буквы. Они были «Пи» в кубе.
        - Пусть в кубе, неважно. Так вот, предлагаю отправиться на берег реки. Мне кажется, удобнее всего замаскировать вход именно там.

* * *
        Прошло полчаса. Мы бродили бесцельно вдоль крутого берега, так и норовя нырнуть вниз головой. Впрочем, Десна - река мелкая, мы, скорее, не утонем, а разобьем себе голову о каменистое дно. Я поднимала каждую корягу, надеясь отыскать таинственный лаз в подземелье и одновременно боясь обнаружить там труп вместо оного, а мужчины зорко глядели по сторонам, делая вид, что пытаются найти вход при помощи одних лишь глаз, но в реальности, по-видимому, просто устав клонить спины.
        Последний раз, раздвинув заросли и ничего не обнаружив, поднимая глаза от земли, я заметила какую-то темную фигуру выше по склону.
        - Ребята, - позвала я. - Кто-то прячется за деревьями.
        Я указала примерно направление, так как сама уже не видела его, да и начала сомневаться, видела ли в действительности, но Андрей бесстрашно отправился проверять.
        Ткаченко вернул мне книгу, сопроводив сие горестным вздохом и словами:
        - Может, вернемся? Во дворце интереснее…
        Майор ушел так далеко, что пропал из вида, поэтому я продолжила поиски. Толик еще пару раз повздыхал и присоединился.
        Через пару минут он взял меня за руку, остановив.
        - Слышишь?
        - Что? - Я прислушалась. Никаких таинственных шагов, никакого потустороннего шелеста, никакого призрачного шепота. - Я ничего не слышу.
        Он заулыбался:
        - Как это? Плеск реки, пение птиц, шевеление листьев на ветру…
        Я вымучила из себя улыбку.
        - Ах, ну да, конечно…
        На этот раз Толя не медлил. Мы слились в поцелуе. Так как он был инициатором, я снимаю с себя всякую вину.
        Романтика длилась вплоть до того момента, как кто-то (вообще-то ясно кто) покашлял у нас за спиной. То есть у Анатолия за спиной, но я по понятным причинам его приближения также не заметила.
        - Прошу прощения, что снова мешаю, - не скрывая ядовитого сарказма, высказался майор, - но поиски диверсантов закончились ничем. Ловко ты меня спровадила, дорогая, чтобы слиться в объятиях со своим любовничком. - Пока я стояла, разинув рот от его наглости и хамства, он добавил: - Для меня работа на сегодня окончена, пойду подкреплюсь.
        - Нет, ну ты посмотри! - наконец вымолвила я, когда Смирнова уже и след простыл.
        - Не обращай внимания. Он, кажется, ревнует.
        - Что? Кого? - Я захохотала от нелепости предположения, даже не получив от Толи ответа, потому что любой из двух возможных казался на тот момент смехотворным.

* * *
        На обратном пути мы встретили священника. Он как раз выходил из храма, и я, резко изменив траекторию, направилась к нему. Ткаченко пришлось за мной последовать.
        Батюшка, заметив наш интерес к своей персоне, остановился.
        Сначала мы поговорили об убийстве ребенка - эта тема еще долго будет актуальна в поселке, - затем я перешла к тому, что меня и сподвигло на разговор: легенда о подземном тоннеле. Священник полистал книжку в тонком переплете, подумал, затем что-то вспомнил.
        - Действительно, мне рассказывали историю о том, как в советские годы вскрыли пол в храме. Стены страдали от излишка влаги, которой просто неоткуда было взяться, ведь церковь стоит на пригорке. Так вот, подвал был целиком заполнен сырой землей пополам с грунтом. Откуда это взялось, непонятно. Но что еще более интересно, когда стали очищать подвал, обнаружилось, что стены выложены прекрасным облицовочным камнем, который никак не мог использоваться для подвала, а только если этаж планировалось использовать для жилых помещений. Но зачем тогда этот цокольный этаж зацементировали, не оставив никакого входа? - Батюшка пожал могучими плечами. - Вот это загадка.
        - То есть можно предположить, что земля прибыла из подземного тоннеля? Ведь колокольню взорвали, так? Стало быть, весь этот разрушенный фундамент хлынул по тоннелю и вынырнул здесь, на цокольном этаже.
        Священник снова пожал плечами:
        - Это слишком смелое предположение, так как никакого входа в тоннель обнаружено не было.
        - Но он же был завален, так? Его просто не нашли.
        - Насколько мне известно, землю из подвала вывозили грузовиками. Должны были очистить помещение полностью, и тогда бы вход в тоннель, если бы таковой существовал, непременно бы открылся. Впрочем, об этом лучше поспрашивать потомков отца Михаила и отца Арсения, служивших тогда в храме. Это было советское время, они попали под репрессии, оставили ли они потомство, я даже не уверен, так что вся эта история известна через третьих лиц и может оказаться выдумкой. А сейчас прошу меня извинить - дела.
        Мы расстались с батюшкой и направили стопы во дворец.
        - Тебе не кажется, что он слишком поспешно избавился от нас? - накинулась я теперь на Анатолия. - Подозрительно. Вдруг ему известно больше, чем он говорит?
        - Нет, мне кажется, что ты его достала, поэтому он и распрощался с нами. А может, и впрямь дела.
        - Чем же я его достала? Ты что, не понимаешь? Мы на пороге открытия тайны убийства мальчика!
        - Господи, ты совсем сошла с ума. Ну какая связь? Тем более мы почти час слонялись по склону и ничего не обнаружили.
        - Значит, искали не там. Или плохо.
        Поднявшись на крыльцо, мы нашли дверь приоткрытой. Здорово. Воры совсем уже обнаглели. И куда охранник смотрит? Переглянувшись, мы зашли внутрь и обнаружили Смирнова поедающим мой «доширак».
        - Андрей Васильевич, - начала я строго выговаривать, - вообще-то, когда вы сказали, что закончили и отправились обедать, предполагалось, что обедать вы станете у себя дома. Или в офисе. Или в ресторане - где там вы привыкли, я не знаю. Но уж никак не у меня во дворце и не моей едой!
        - Ну что ты разбушевалась, - примирительно сказал он и показал на вторую коробочку. - Я и тебе заварил! - Перевел взгляд на Ткаченко. - А тебе, малец… Толян, увы, нет. Никак не привыкну к тому, что ты тоже тут живешь.
        Я только фыркнуть смогла от возмущения, а Толик покраснел от злости. Смирнов говорил так, словно сам он на законных основаниях здесь прописался, и будто бы задолго до появления Анатолия. И теперь ведет себя, точно Толя - третий лишний.
        - Садитесь, садитесь, - продолжил наглый пришлец. - Не стойте в дверях. - Пододвинул нам стул и кресло. Сам восседал на диване.
        Толя налил себе чай, и мы устроились за столом.
        Доев суп, вернее, его подобие, Смирнов поинтересовался у охотника за привидениями, насколько тот продвинулся в своем сверхъестественном расследовании (это он его так назвал). Анатолий бесхитростно поведал о своих измерениях в Гербовом зале, на первом этаже и особенно выделил зеркало.
        - А, то самое зеркало, где ты Аню прижал? Еще б показатели не зашкаливали. Как вы дворец не подожгли своим пламенем!
        - Сукин сын! - вырвалось у вечно сдержанного Толи, а я запустила в Смирнова книгой про дубровицкую церковь. Это его только лишь развеселило. Ну что за человек, а? Никогда не получается отомстить.
        Наконец мы успокоились и стали разговаривать серьезно. Я передала беседу с батюшкой, но майор легкомысленно отмахнулся.
        - Ребята, вы занимаетесь ерундой. Вот поверьте мне, только этот крендель появится, я его поймаю. - Под «кренделем» он подразумевал, конечно, не служителя церкви, а призрака. - Осталось только подождать. Есть план.
        Толя полюбопытствовал:
        - Твой план заключается в сидении на лавочке в одежде графа Дракулы?
        Я прыснула, а Смирнов кинулся опровергать:
        - Нет, конечно. Послушай, малец, я и не таких мистификаторов обламывал. Скоро все будет, вот увидишь.
        - Да почему сразу мистификаторов? Почему ты такой ярый скептик?
        - Потому что у меня голова есть на плечах!
        - Призраки реально существуют! Я сам видел!
        - Что? - загоготал он. - Да ты в своем рассудке?
        - Да! Я рассудочный, представь себе. Как и четверо моих коллег из ассоциации. Мы все это видели.
        - Значит, кто-то разыграл вас пятерых вместе взятых разом.
        - Аня, скажи ты ему! - ткнул меня Толя в бок, точно я была мамочкой этим двум великовозрастным «братьям», которые спорили как дети.
        - Слушай… - Я почесала нос, обдумывая, как помягче изложить свою позицию. - Андрей Васильевич прав в том, что легче убедить в чем-то множество людей, чем одного человека. Поэтому так просто работает пропаганда по телевизору. И поэтому факт присутствия при событии пятерых человек не является аргументом в пользу того, что обмануть вас было сложнее.
        Толя расстроился, это было видно. Почему-то он был уверен, что я встану на его сторону. Но я лишь встала на сторону истины, Смирнов как таковой был ни при чем.
        - Ну ладно, мне пора. - Сказав это, Ткаченко поднялся и направился к выходу.
        - Стой! - окликнула я его и сама не поняла зачем. Он смотрел на меня выжидательно, да и Смирнов как-то по-дурацки хмыкнул, мол, ну-ну, что-то сейчас будет, поэтому мне пришлось выдумать повод. Я рысью прыгнула к дамской сумке. - Я вспомнила, что забыла отдать тебе деньги за еду! - Я так резко дернула за язычок молнии, что он остался в итоге у меня в руке. - Ой…
        - Аня, не надо, это ерунда. К тому же наш доблестный майор все равно все сожрал.
        - Э! Я тебе отдам! - Теперь Смирнов полез за деньгами. - «Доширак» был наивкуснейший, так что я знаю, за что плачу. Вот в магазине не так. Там сначала купил, а потом, уже дома, пробуй.
        Я же занималась сумкой, и Толя вернулся от двери, чтобы помочь.
        - Не, это на выброс, - вынес он вердикт, изучив аксессуар. - Или вшить новую молнию, если сумка тебе дорога.
        - Нет, совсем не дорога. Ни мне, ни по стоимости. Вернусь домой - выброшу.
        - А здесь как будешь?
        - А здесь похожу так. Подумаешь, не закрывается. Воров тут нет, а призракам на фиг мой кошелек и расческа не нужны.
        Андрей задорно хмыкнул.
        - Вы, бабы, вечно выбираете что-то красивенькое, а оно никогда долго не служит. Вот взгляни, у мальца какой рюкзак!
        - Да, он, кстати, вместительный, - обрадовался Толя, что может похвастать любимой вещью, и даже вроде бы не заметил ненавистное слово «малец». Открыв, показал внутренности: - Видишь! Сколько полезных изобретений влезло! А еще и зонт!
        Еле сдерживаясь, чтобы не хихикнуть, я ответила:
        - Спасибо, конечно, но на мне такой рюкзак будет смотреться не комильфо. Я лучше куплю себе сумочку. Маленькую, дамскую и… - специально бросила взгляд на Андрея, - красивую!
        - Необязательно покупать типа ранца как у меня. Бывают маленькие и женственные. Ладно, мне реально пора уже. Увидимся завтра.
        Когда он ушел, я набросилась на Смирнова:
        - Что ты за человек такой?
        - А что?
        - Еду схомячил, парня обидел, скепсис свой постоянно навязываешь всем, как религиозный фанатик.
        - Э! Напротив. Это те, кто верит во всякое - фанатики. А я пытаюсь вернуть их… как это… на путь истинный.
        - Яростно не верить во что-то и активно это неверие пропагандировать - это тоже своего рода религия, знаешь ли.
        Выдав эту философскую сентенцию, я пошагала к окну, где на подоконнике стоял чайник, включила его на подогрев, а сама обратилась к прекрасному виду - в общем, делала все, чтобы показать: разговаривать с ним не хочу. Однако Андрей, как и любой мужчина, относящийся к породе нечувствительных, таких явных намеков не понимал и принялся что-то бубнить в ответ. Так как я усиленно пыталась отключаться, сделав его речь монотонным фоном, дескать, радио это, не могу сообщить, что он там говорил.
        Если подземный тоннель существовал, и существовал в гордом одиночестве, то взрыв колокольни должен был его засыпать так основательно, что и входа не найдешь. Но если был и другой вход, как предположил автор? Копатели могли предусмотреть такую возможность и вырыть целый лабиринт. Опять же, если фашисты кинутся вдогонку, то линейный путь не даст преследуемым уйти. А вот путь с разветвлениями очень даже…
        Щелчок чайника привел меня в чувство.
        - Ну, не хочешь общаться, тогда я пошел. Я-то по наивности думал, что ты мальца на меня променяла, а ты, оказывается, от обоих решила избавиться. Что ж, решать тебе.
        Вот тут уж я не стала сдерживаться и захохотала. Интересно, шутит он или в самом деле такой? Индюк. Ребенок и индюк - хорошая у меня компания.
        Смирнов посмотрел на меня с недовольством, на секунду мне даже показалось, что я прочитала в его глазах: ага, над малышом не смеешься, сдерживаешься, чтобы его не обижать, а меня, значит, обижать можно - и продолжил свой путь к двери. Когда он исчез из поля зрения, я поняла, что мне надо проверить голову, причем не в местной поликлинике, а у хорошего специалиста, а то чудится всякое. То призраки, то обида со стороны мужчины, который не обычный мужчина, а кремень, и, стало быть, обижаться по природе своей не способен.

* * *
        Потекли томительные минуты. В одиннадцать вечера позвонил Борис и поинтересовался, все ли мои гости ушли и может ли он запирать ворота. Я ответила утвердительно.
        Я умылась, почистила зубы, погоревав об отсутствующем душе, послушала музыку и наконец улеглась спать.
        И тут оно началось.
        Сначала шаги. Осторожные. Прямо надо мной.
        Я открыла глаза.
        К шагам добавился стон. Я бы не сказала «нечеловеческий», как принято писать в таких случаях. Нет, стон походил на звуки, издаваемые больным человеком, только нечеткие, словно на большом расстоянии. Но весь ужас был именно в том, что я знала: там никого нет. Нет человека, который мог бы стонать. И от этого было еще страшнее, чем если бы стон был каким-то животным, а не человеческим. Животное могло заползти как-то, через какую-нибудь маленькую дыру в фундаменте, если это мелкий грызун типа белки. Или кошка. Только белки и кошки вроде бы не стонут. А вот человек… Человек-то стонет, только откуда ему взяться в пустом дворце?..
        Половицы надо мной заскрипели. Снова стон. И будто какое-то тяжелое дыхание.
        Но ведь призраки не дышат!
        Я села. Это человек. И я выведу шутника на чистую воду.
        Очень медленно, боясь, что раскладушка издаст шум, я поднялась. Постояла, прислушиваясь.
        Ничего.
        Я продолжала слушать, стоя посреди комнаты и закрыв глаза, чтобы ничего не отвлекало работу моих ушей.
        За окном каркнула ворона. Тихо журчал фонтан. А наверху никаких звуков.
        Я взяла телефон в качестве подсветки и двинулась по коридору в сторону лестницы. Шла осторожно, не желая спугнуть злоумышленника.
        Только когда достигла лестницы, в мою больную голову стукнула отрезвляющая мысль. Что я делаю? Зачем мне ловить преступника самостоятельно? Если он проникает в здание под покровом ночи, значит, он явно не хочет, чтобы его видели, и ему не понравится моя дерзость. Я не вооружена. Он - не знаю. Немаловероятно. Я хрупкая девушка. Он - не знаю. Это может быть и она, и тоже хрупкая, тогда силы равны. А что, если нет? Что, если это здоровый мужик? Немаловероятно…
        Я встала на первой ступеньке. Что делать? Позвонить охраннику? Но это снова Борис. Он пошлет меня. Я в прошлый раз многое выслушала. И потом, пока сумею убедить его помочь мне, пока он дойдет сюда, злоумышленник скроется. Возможно, уже скрылся.
        Не успела я подумать об этом и сделать еще шаг, как наверху опять застонали. От неожиданности я села на ступеньку. От испуга что-то заболело в груди, а от того, что я усиленно таращилась в темноту, заслезились глаза.
        Что делать? Вернуться и вооружиться ножницами?
        Я встала. Коленные суставы предательски хрустнули. Я замерла и открыла рот от ужаса. Оно слышало меня?
        Снова шаги наверху. Скрип половиц.
        Я медленно стала подниматься. Телефон в руке, но экран потух. И хорошо. Пусть оно меня не видит. То есть он.
        А что, если все-таки оно? Что, если это нечто сверхъестественное, которому видеть не надо, которое почувствует, что я рядом? И что тогда, оно сожрет меня? Вряд ли. Других же не ело. Сомневаюсь, что я самый вкусный вахтер.
        Развлекая себя такими глупыми мыслями, я преодолела первый пролет и стала подниматься дальше.
        Крашенная белой краской дверь, ведущая с лестницы на этаж, оказалась приоткрыта. Или она такой и оставалась с момента нашей с Толиком последней вылазки наверх?
        Я попыталась просочиться в щель, не задевая дверь, однако не преуспела, и дверь таки заскрипела, открываясь.
        Я резко вдохнула и не выдохнула. От ужаса я не могла дышать. От постоянного сильного напряжения в ушах начало предательски звенеть. Этого еще не хватало! В темноте, когда глаза - помощник весьма посредственный, именно уши предостерегают от опасности. Ну и еще шестое чувство, у кого оно есть. У меня не было.
        Я все же вышла в коридор, повернулась налево, где был Гербовый зал, дрожащей рукой выставила вперед телефон и нажала на кнопку включения экрана.
        Свет был очень тусклый, я в страхе забыла прибавить яркости, вследствие чего я не могла различить ничего дальше полутора метров. Пришлось идти вперед, чтобы узнать, что там.
        Я услышала какой-то вздох, вздрогнула и выронила телефон. Он отрикошетил от ноги, машинально в ту секунду делавшей шаг, и откатился вперед, экраном вверх, в результате чего я смогла различить то, что было впереди: темная тень проплыла в блекло-голубом свете к двери Гербового зала и… прошла сквозь нее.
        - С… С… - только и произнесла я, потому как спазм не дал договорить фразу. Я хотела приказать этой тени стоять как раз в тот момент, когда она просочилась через запертую дверь, а потом просить ее о чем-то уже не было смысла, ибо тень не принадлежала живому человеку. Это была просто тень. Сущность.
        От этих мыслей меня пробило холодной дрожью, а сердце словно умерло, иначе почему оно вдруг перестало стучать?
        Я видела что-то! Я видела что-то…
        Онемение прошло, сердце теперь билось как сумасшедшее, из холода меня бросило в жар, пот заструился по спине, и я сделала шаг вперед и наклонилась, чтобы подобрать телефон. Трясущейся ладонью я аккуратно посветила вокруг себя. Никого. Ничего.
        Оно там. За дверью.
        В следующий миг логическое полушарие снова взяло вверх. Оно всегда побеждало. Как же я раньше не догадалась? Страх кого-то мобилизует, а кого-то, как меня, напротив, парализует. И не только физически. Мозг наконец разморозился, словно вынутое с вечера из холодильника мясо, и подкинул мне воспоминание. Вот мы стремительно выходим с Толей из Гербового зала и… не закрываем дверь!
        Тень была человеком. И сейчас им является. Он просто воспользовался темнотой и моим испугом и просочился в едва приоткрытую дверь. Мое воображение дорисовало все остальное. И не тень это вовсе, это человек, одетый во все черное. С маской на лице, возможно. Иначе лицо сияло бы светлым пятном.
        «Или негр», - понеслось логическое полушарие дальше, уже в какую-то экстравагантность.
        Что ж. Самое время проверить. Он мог проявить агрессию: стукнуть, выстрелить, пригрозить, толкнуть, пробегая мимо, наконец. Но он струсил и спрятался за первую попавшуюся дверь. Значит, мне нечего бояться. Живем по законам природы: если что-то боится тебя, значит, оно слабее, значит, ты должен, или хотя бы можешь, на него напасть.
        Изменив настройки яркости, я направила луч света перед собой и решительно распахнула дверь Гербового зала.
        - Кто здесь? - спросила я, как мне показалось, довольно ровным голосом. Это хорошо. Не нужно давать понять жертве, что я тоже испугалась, иначе быстро превращусь в добычу, а сама жертва - в хищника.
        Ответом была тишина. Видимо, он где-то затаился. Но что ему нужно? Зачем ходит, стонет, скрипит половицами, прячется? Что за бред? Заняться нечем? Может, это подросток, проиграл в споре, допустим? Или это какой-то обряд инициации, как у американских студентов, вступивших в сообщество? Что ж, расскажет сам. Не мне, так полиции.
        - Я вызвала охрану, так что лучше поговори со мной. Охранник разговаривает только грубо и матом.
        Тишина.
        Похвалив себя мысленно за то, что голос совсем выровнялся, я зашла в помещение. Посветила сперва себе под ноги, затем вперед и вдруг поняла, что дурака валяю: посветила на стену, нашла выключатель и зажгла общий свет.
        Огромное помещение тут же перестало быть страшным. Обычный зал, ничего особенного. Красивые стены. Простые столы и стулья. Впрочем, я уже его описывала.
        Обойдя всю комнату, планомерно сдвигая все стулья, заглядывая подо все столы и в тумбочки, за гардины и в любые остальные места, куда можно было спрятаться, я снова ощутила приход страха, который липкой полосой холода погладил меня по спине, под конец стрелой вонзившись в сердце.
        Если это был человек из плоти и крови, то куда он делся?

* * *
        - Скажи сразу, ты замуж за меня хочешь?
        - Что?!
        - С тех пор, как я сказал, что развелся, ты только и делаешь, что звонишь!
        - Это твоя работа!
        - Моя работа заключается в проверке территории. За дворец несешь ответственность ты!
        - А у кого оружие?!
        Но Борис уже бросил трубку - вот такой занимательный у нас состоялся разговор. И что делать? Пожаловаться его начальству? А как я вообще объясню, кто я такая? Уберут они, скорее всего, меня. А Сударышева получит выговор. Я ведь даже не уверена, что она кого-то, кроме охранников, ставила в известность о том, что несколько дней за нее буду дежурить я. А начальство, похоже, охранники устраивают, если оба вполне себе держатся на своих должностях, притом что один зависимый от транквилизаторов трус, а второй лентяй.
        Я посидела пару минут, нервно хрустя пальцами и кусая губы, уставившись в столешницу. Кому звонить? Ясно, что я не усну. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Но даже рядом с кем-то я не усну. Я вообще здесь больше никогда не усну. Но и сидеть одна не могу. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом.
        У меня всего два варианта.
        Я взяла телефон и открыла записную книжку.
        Кому?
        - Ну же! Выбирай! - подгоняла я себя.
        Забавно. Я уже давно думаю над тем, что придется кого-то выбрать. Не думала, что придется выбирать так скоро…
        Подушечка большого пальца нацелилась на Смирнова, попавшегося на глаза раньше, так как перечень контактов выстроен в алфавитном порядке. Нет… Засмеет. Как пить дать засмеет.
        Палец опустился на букву «Т». Первым же в списке был Ткаченко. Я решилась.
        - Да.
        - Толь, прости, что поздно. Я… - Как это сказать?! - Я…
        - Что случилось?
        - Я опять видела… Что-то…
        - В зеркале? Это был Мамонов?
        - Нет… Не в зеркале. На втором этаже. Он… Толя, он прошел сквозь стену! - Я почувствовала, что сейчас зарыдаю. Только не это! Срочно прекращай разговор! - Короче, ты можешь приехать прямо сейчас?!
        Мой тон больше бы подошел истеричной куропатке, болеющей бешенством. Я была на грани. Я физически ощущала, как левое полушарие рассыпается в песок - медленно, но верно. Еще чуть-чуть, и его не останется.
        - Хорошо, я приеду. Но быстро не смогу. Придется вызывать такси.
        Он что-то еще объяснял, но я нажала на сброс. Не выпуская телефон из рук, приложила ладонь тыльной стороной ко лбу. Горит.
        Я просидела так довольно долго. Сверху пару раз доносились шаги, но редкие, да и вскоре все стихло. Никаких стонов и скрипов. По лестнице на первый этаж никто не спускался и в зеркале не показывался. И все равно мне было страшно.
        Наконец позвонил Борис с сообщением о том, что ко мне гость.
        - Пускать?
        - Пускать.
        - Эх, вот стоит ворота закрыть и телик врубить. И на тебе! Опять открывать идти…
        - Вы для чего мне это рассказываете? - разозлилась я. - Я, конечно, тоже могу вам перечислить свои должностные обязанности, но вы помрете со скуки.
        Возможно, я была не права. Все-таки в ночные часы никто и не должен был посещать усадьбу, и Борис был прав, ругаясь. Мог вообще не пустить. Но, как я уже говорила, я была на грани. Не знаю, что выбивало из колеи больше: то, что я видела призрака, или то, что нужно было признать тот факт, что призраки существуют.
        - Еще кто-нибудь ожидается или за ним можно закрывать ворота? - ядовито осведомился Борис.
        - Не ожидается, но он, наверно, скоро поедет обратно.
        В ответ на «наверно» охранник фыркнул, мол, сама не знает, чего хочет, то ли оставить мужика у себя, то ли отфутболить, и бросил трубку. И правильно сделал: не бросил бы он, бросила бы я, даже еще и успела бы добавить очередную грубость.
        Толик робко постучал в дверь.
        - Открыто, - крикнула я, так как к его приходу подготовилась.
        Парень, увидев мое лицо, удивился.
        - Я что, так плохо выгляжу? - среагировала я на взлетевшие брови и сочувствие в глазах.
        - Ну… не то чтобы… Да, - не стал он в итоге врать и поставил рюкзак на стол прямо передо мной. - Ну что? Идем?
        В первую секунду у меня затрясся подбородок, настойчиво советуя этого не делать. Но я нашла в себе силы подняться.
        По дороге на второй этаж я рассказала все, что произошло. Уже на втором предложении я мысленно похвалила себя за то, что позвонила именно ему: Толя мне верил, я видела это по глазам.
        Перед дверьми Гербового зала он включил магнитометр. Прибор тихонько зажужжал. Надо же, днем этого не было слышно, и я была уверена, что все его приспособления бесшумные.
        Нахмурившись, парень сообщил:
        - Показания такие же, как в прошлый раз.
        - И что это означает?
        - Это означает, что что-то здесь происходит, но что именно - непонятно. До полтергейста показания не дотягивают, но вполне могут указывать на беспокойный дух.
        - Дух Мамонова?
        - Ты же именно его видела? Как и все остальные вахтеры.
        - Его я видела в зеркале. Впрочем, он был словно в тумане, и… Но в принципе похож. А здесь… - Я беспомощно пожала плечами. - Здесь я не знаю, что видела. Черную дымку, просочившуюся сквозь двери.
        - Хорошо. Ключ давай.
        - Дверь открыта.
        Мы вошли внутрь. Рядом с Анатолием было спокойнее, одна бы я, разумеется, не стала заходить.
        Он включил свет и снова занялся измерениями. Ходил туда-сюда, качал головой, хмыкал, бубнил что-то себе под нос, я же все это время сидела на пороге, прислонившись спиной к дверному косяку.
        - Что ж… Показания завышены, но такие же, как и в прошлый раз.
        - Что ты пытаешься этим сказать? Что я все выдумала? - набросилась я на парня ни за что. Говорю ж, нервы.
        - Нет, конечно. Я этого не говорил. Дух в принципе здесь живет и будет проявляться время от времени. Но говорю же, это не полтергейст, поэтому особо волноваться не о чем: души умерших не причиняют вреда.
        Хоть я и не знала разницы между полтергейстом и беспокойным духом, но все же кивнула, подчинившись авторитету Ткаченко. Если он утверждает, что волноваться не стоит, значит, не стоит.
        Ага, пожил бы сам здесь недельку… В прошлый раз ему просто повезло. Да к тому же нас было двое. А вот провел бы он здесь ночь один. Тогда бы и поговорили. А то «волноваться не стоит». Ну-ну. Теперь понимаю, отчего охранники и вахтеры бегут из этого места, наплевав на зарплату (впрочем, очевидно, маленькую) и стаж.
        - Ну что ты? - пытаясь меня приободрить, Толя сел рядом и сделал попытку улыбнуться.
        - Тебя как будто забавляет эта ситуация.
        - Какая? Сидеть с тобой рядом? Скорее, радует.
        - Нет. Что здесь тусуется призрак и танцует по ночам. Дискотека тут ему, не иначе.
        - Это меня тоже радует, - не стал он лукавить. - Профессиональный интерес у меня в этом, что поделаешь. Меня бы огорчило, если бы ничего мистического в здании не оказалось.
        - Да? Что ж, у меня все наоборот.
        - Ну как же? - Он будто обиделся. - Если бы было наоборот, меня бы здесь не было. И мы бы не встретились.
        Я тоже улыбнулась, начав понемногу успокаиваться.
        - Ну хорошо, я рада, что был повод тебе приехать. Но меня все же устроила бы рациональная развязка этого дела. Если бы оказалось, что кто-то настойчиво строит из себя привидение.
        - Но зачем? - он улыбнулся еще шире. - Что за глупости. Кому это надо?
        - По версии Смирнова, кто только тут не шастал до нас. Значит, есть какие-то причины. Может, они что-то здесь ищут, и вахтеры им в этом мешают. Либо они хотят окутать место легендами, чтобы привлечь побольше туристов. Или еще что-то. Если подумать хорошенько, можно набросать десяток мотивов, но у меня сейчас котелок плохо варит.
        - И хорошо. Не люблю умных девушек, их соблазнить тяжело. «Горшочек, не вари!»
        Я в принципе немного разбиралась в психологии и чуяла обычно даже легкие перепады настроения, но сейчас, хоть и краем сознания отменила, как изменилось выражение Толиного лица при упоминании фамилии майора, не придала этому значения и неслась дальше, никак не реагируя на ответ собеседника:
        - Давай думать как Смирнов.
        - Только не это, - прошептал он, сжав пальцами переносицу и закрыв глаза.
        - Что бы он мне сказал, - продолжала я увлеченно фантазировать, - услышав эту историю? То, что дверь была открыта, ему бы понравилось. А дальше… - Я осмотрелась. - Куда он мог деться? Ведь Смирнов бы точно сказал, что он затаился. Пока я была внизу и ждала тебя, он, естественно, сто раз успел бы сбежать из дворца, как делал уже неоднократно. Или делала. Но вот беда. Я открыла дверь, как только тень туда проскользнула. А значит… - Я резво подпрыгнула, готовая к любым действиям, даже сумасшедшим и неразумным, лишь бы открыть сундук правды. - Столы и тумбы я проверяла, он не мог спрятаться. Если только…
        - Что? - то ли спросил, то ли взмолился Ткаченко. Потому что прозвучало это больше как: «Боже, что-о-о?»
        - Стены.
        - А?
        - Ну конечно. - Я подбежала к ближайшей стене. - Это старинный усадебный дворец. Люди, облеченные властью, почти всегда страдают паранойей, им кажется, что их преследуют, на них стучат, готовят заговор, подслушивают, хотят отравить и так далее. Поэтому очень часто в старинных зданиях - чаще средневековых замках, но все-таки - можно встретить потайные ходы, комнаты и ниши.
        - Ты серьезно это? Ты же знаешь, что дворец перестраивался.
        - Я знаю, что достраивался третий этаж - мансарда. А второй остался как и был.
        Я начала простукивать стены кулаком.
        - Аня… Аня! - Так как я не реагировала, он подбежал и схватил меня за руку. - Прекрати. Паранойя у тебя. Здесь делали ремонт, здесь работали люди. Здесь жили люди, наконец! В советское время дворец служил и общежитием, и детским приютом. Ты же читала про Дубровицы, должна знать. Если бы здесь что-то было, это бы давно нашли!
        - Ага, но подземные ходы под церковью так и не нашли!
        - Потому что их нет!
        Я покачала головой, не соглашаясь, и продолжила простукивать стены.
        - Ну где же, где же… - приговаривала я как завсегдатай клиники для душевнобольных. Поэтому то, что случилось дальше, целиком моя вина.
        - Аня, если ты будешь этим заниматься, я уеду. Я не могу на это смотреть.
        - Уезжай, - ответила я, так как не любила, когда мной пытались командовать, а вовсе не потому, что хотела, чтобы он уехал. Впрочем, при свете Гербовый зал не казался уже таким страшным, поэтому в компаньоне я уже не так сильно нуждалась, как часом ранее.
        - Почему так тяжело поверить в то, что сверхъестественное существует? Потому что Смирнов в это не верит? Его мнение дороже моего, да?! - выкрикнув то, что у него на душе, Ткаченко действительно ушел.
        А я осталась.
        Через пятнадцать минут мое упорство было вознаграждено. Стук отозвался другим звуком. Более звонким. Эта часть стены была явно тоньше, а за ней расположились какие-то пустоты. Я была права! Тут есть ниша или потайная комната! Вот где прятался злоумышленник, когда я стулья переворачивала как дура.
        Выпрямившись, я потерла поясницу и посмотрела по сторонам, чтобы поделиться радостью, но никого не было вокруг. «Ах, да, он же уехал», - напомнила я себе и загрустила.
        Включив экран телефона, я обнаружила, что уже три часа ночи. Может, стоит попытаться уснуть? Преступник, если и был здесь (а как же иначе? не призрак ведь), то уже свалил. Вряд ли он тут живет. Так что опасаться мне нечего.
        Я спустилась на первый этаж, легла на раскладушку и действительно уснула.

* * *
        Разбудил меня звонок стационарного телефона. Оказалось, что уже половина одиннадцатого, а я еще сплю: повлияло позднее засыпание, да и в совокупности недостаток сна.
        - Гость. - Это был Борис, которого еще не сменили.
        К сожалению, по утрам я соображаю так себе, поэтому я по-детски наивно пропела в трубку:
        - Это Толя?
        - Нет, это Пунцов, - убил мою надежду охранник.
        - Этому что надо… - сказала я, скорее, себе и бросила трубку.
        Через пару минут тот появился на пороге. Окинул взглядом комнату.
        - Непорядок… Спим?
        - Нет, вас ждем, - в том же стиле ответила я. В принципе общаться с ним как-то иначе не возникало желания. Судя по всему, у него тоже.
        - Я в прошлый раз бумаги забыл. А эти, - потряс он двумя папками, - нужно вернуть, они мне уже не нужны.
        - Так возвращайте, - не могла я понять, чего он от меня хочет. Зачем он мне вечно объясняет цель своего визита и талдычит о каких-то документах-бумагах-диссертациях? Специально выводит из себя или по натуре зануда?
        «Или это я злая, потому что пришел Пунцов, а не тот, кого я ждала».
        Кого конкретно из двух я ждала, я посоветовала себе не думать. Неверно говорят, будто чужая душа - потемки. Надо говорить: женская душа - потемки.
        Пока он записывался в журнал, я взяла ключи и первая вышла в коридор.
        - Что-то имен в журнале не прибавилось, - заявил он по пути, как всегда недовольным тоном. - Где же ваш друг? Не записывается? А если пропадет чего, кто отвечать будет?
        «Господи, кому нужны твои бумаги».
        А вслух сказала:
        - Мой друг больше не приходит. Я теперь совсем одна.
        С этими словами у меня защемило сердце. А вдруг и вправду не придет? Вдруг я его обидела вчера? В то же время я имею право на свое мнение. Если я считаю, что «призрак» спрятался в нише, почему я должна делать вид, что верю во что-то другое, во что я на самом деле не верю? И он был не прав, дело не в том, что я на стороне Смирнова, дело в том, что мы со Смирновым на одной стороне.
        - Так и будем стоять?
        Я вздрогнула. Опять я сплю на ходу. А Пунцов Степан Степанович стоит и ждет, когда я ему дверь открою.
        Он вошел внутрь, а я не могла не кинуть взгляд на двери Гербового зала, раз уж он так удачно расположился - по соседству. Что за тайну скрывают его стены?
        Неожиданно для себя я сделала шаг в комнату, где был Пунцов, и обратилась к нему.
        - Послушайте… Степан Степанович.
        - Ну?
        - Вы давно здесь работаете?
        - В смысле, в институте?
        - В этом здании.
        - Как вы можете заметить, я работаю теперь в другом здании. - Нет, он издевается! Слава богу, не пришлось его бить головой о стену, он продолжил сам. - Но до этого, с позволения назвать, ремонта, да, мой отдел сидел здесь. Последняя дверь по правой стороне - это был мой кабинет без малого двадцать лет. Но пару месяцев до переезда я сидел здесь, в архиве.
        - Отлично. Слушайте… - я старательно подбирала слова, чтобы не сойти за сумасшедшую или фантазерку со стажем. - Вы никогда не слышали легенду, указывающую на то, что во дворце есть скрытые комнаты или ходы?
        - Что? - он посмотрел на меня как на дурочку. Я выстояла под тяжелым взором, не опуская глаз и всем видом показывая, что задаю вопрос всерьез и рассчитываю получить ответ. - Нет, не слышал. И вряд ли это возможно. Чтобы вы знали, у каждого здания есть план. Этот план изучают умные люди, не чета вам, перед тем как принять любое маломальское решение по перепланировке. А их здесь было не мало.
        Да. Он прав. Толя мне сказал примерно то же самое. Но как же звук? Мне не показалось, он отличался. В стенах есть пустоты. Может, это оттого, что здание старое и стены обваливаются помаленьку? Тогда нужен не ремонт, а эвакуация.
        Сразу вспомнился фильм Быкова «Дурак», и я представила, что это я бегаю по зданию и ору как полоумная, чтобы все спасались бегством, потому что дом вот-вот обрушится, и меня же потом «благодарные» жители избивают ногами.
        Я потрясла головой. Фильмы учат. Теперь, если я получу такую информацию, я сбегу одна. И плевать на остальных.

* * *
        Всего через час после ухода Пунцова приехал Толя. С извиняющейся улыбкой он всучил мне большой пакет.
        - Это тебе. Прости за вчерашнее, я погорячился.
        Я открыла пакет и обнаружила там маленький симпатичный рюкзачок, меховой, в виде медвежонка.
        - Ой!
        - Взамен твоей порвавшейся сумки.
        У меня проступили слезы умиления, на которые, как мне казалось, я уже была неспособна. Какая прелесть. Он считает меня маленькой девочкой. Впрочем, я же его тоже иногда считаю мальчиком, так что мы квиты. Тем более рюкзак мне понравился, хоть это и явно был не мой стиль, так что, может, Толик и не был так не прав.
        - Спасибо. Право не стоило.
        - Стоило. Ты же из-за меня ее порвала, так старалась вернуть мне деньги.
        Мы хихикнули, обнялись и расцеловались. Правда, в щеку, но дальше мне идти уже не хотелось. По крайней мере сейчас.
        Я налила ему чаю, мы расселись за небольшим столом.
        - Как прошел остаток ночи?
        - Нормально. - Я рассказала, что приходил Степан Степанович и заверил меня, что никаких пустот и потайных ходов в здании быть не может.
        - Я же говорил тебе!
        Я не стала пререкаться и просто сменила тему.
        Вскоре телефон снова позвонил. Только это был не Борис. У телефона был выход в город, да и из города можно было позвонить. Я-то номера не знала, но наверняка он был в любом справочнике и, скорее всего, в Интернете, иначе как объяснить, что какая-то женщина, судя по голосу, страшная пьянчужка, так легко меня нашла, да еще и назвала по имени.
        - Анна?
        - Да, - настороженно отозвалась я. - Слушаю.
        - Это вы работаете теперь вместо Сударышевой и расследуете убийство мальчугана? - Она произносила фразы с таким трудом, точно читала текст с листочка и сама до конца не понимала смысл произнесенного. Как зубрилка на уроке литературы. Оттарабанила стих Пушкина и с чувством выполненного долга вернулась за парту. Только вот у школьниц не бывает таких пропитых голосов, совсем уж в редких случаях, если пить начинали в семь лет и несколько раз оставались на второй год.
        - Допустим. Как вы узнали мое имя?
        Загадочная женщина призадумалась. Толя, поняв по моим словам, что это не совсем обычная беседа, придвинулся поближе и потянулся ухом к мембране, чтобы лучше слышать.
        - У меня есть информация по убийству. Оно связано с прошлым семьи.
        - С информацией к ментам. У меня есть телефон следователя, который ведет дело, если что.
        - Не могу я к ментам. Я по самые уши… - В чем она по самые уши, я не поняла, так как в этот момент из трубки донесся треск.
        - А? Я вас не слышу.
        - Встретимся где-нибудь, я расскажу все, что знаю… Не говорите ментам, пожалуйста… Я бы молчала, четыре года уж минуло, но мать должна знать правду… - Снова треск. - Приходите одна. В полночь под мостом, у поворота на Беляевскую улицу.
        Она отключилась. Почему-то я очень долго не могла повесить трубку, я будто приросла к этому тяжелому пластику либо надеялась услышать продолжение. Но, как и в любом мало-мальски пригодном для просмотра сериале, все закончилось на самом интересном месте. Ждите новой серии.
        - Ты слышал? - наконец произнесла я, даже не посмотрев на приятеля.
        Анатолий отобрал у меня трубку и определил ее на место.
        - Да. Что ты предлагаешь? Ты думаешь, баба реально что-то знает?
        Я пожала плечами.
        - Придется с ней встретиться.
        - Может, сообщим в полицию?
        - А если это пьяный бред? Меня по головке не погладят. К тому же как я объясню свой интерес? Я здесь всего пару дней.
        - А она откуда знает про твой интерес?
        - Мы же ходили по поселку, задавали вопросы. Слухи в таких местах очень быстро распространяются. Здесь никакой загадки нет. А вот почему она позвонить не может по ноль два, пусть даже анонимно, раз у нее с ними какие-то проблемы, вот это странно. Зачем ей я? Сыщик из меня так себе.
        - Возможно, ей просто хочется облегчить душу. Неспроста же под мостом встречу назначила. Исповедуется тебе и утопится сразу.
        - Господи, только не это… - Я загрустила.
        - Что бы ты ни решила, я с тобой.
        - И на встречу отправишься? - с надеждой спросила я.
        - Конечно. Я это и имел в виду.
        Договорить нам не дал звонок. Видя, что я не решаюсь ответить (сама не знаю отчего, неужели пьяная баба меня настолько напугала?), Толя снял трубку сам. Поговорив, положил ее на рычаг и сказал:
        - Это охранник. Сказал, что приехал Смирнов, и возмутился, что я трубку снимаю.
        - Да пошел он… - Я вяло махнула рукой. Интересно, это был все еще Борис или тот, что дрыхнет постоянно? Надо спросить, во сколько они сменяют друг друга.
        - Аня… Давай ему ничего не скажем. Это наше расследование, а не его. А то… Явился тут… Пристал, тоже мне… - Толя долго подбирал термин, которым можно обозвать Смирнова, наконец выдал обыденное: - Банный лист.
        Я положила ладонь ему на руку, чтобы его утихомирить, и согласилась. Мне лично от майора тоже ни тепло ни холодно, если Толю он так нервирует, могу обойтись и без него. Наверно.
        От крыльца послышались тяжелые шаги, и сам Андрей Васильевич предстал нашим очам.
        - Здравствуйте, дети.
        - Здравствуй, дедушка Мороз, - не осталась я в долгу.
        Он прыснул, подошел к столу, осматривая его таким жадным взором, точно не ел шесть дней, и тут заметил рюкзачок.
        - О-па! Держу пари, малец подарил. Вряд ли бы ты сама себе такое выбрала.
        Я зарделась, а Толя возмутился:
        - Я же говорил, не называй меня так… Я ж не школьник, в конце концов.
        - Ой, прости, Толян! - Он потрепал Анатолия по жидкой челке, словно был его старшим братом или давним дружбаном. - Есть че пожрать?
        - Для тебя нет. Аня тут сидит безвылазно, как тебе не стыдно? Ты можешь набить свой здоровый желудок где угодно.
        - М-да, не нравится мне, что ты научился говорить. Лучше бы молчал. Как раньше.
        - Я никогда не молчал! - Ткаченко разве что не подпрыгнул.
        - Ну хватит вам обоим! - не выдержала я. - Учитывая, что ты слопал все, что было можно, еще вчера, могу предложить тебе только чай. Пустой.
        Андрей глубоко вздохнул.
        - Ладно. Годится. - Я отправилась к подоконнику, на котором был водружен электрический чайник, а Смирнов занял мое место в кресле. - Как прошла ночь?
        - Изумительно. - Я рассказала все, что было. Заручившись поддержкой Ткаченко, я не боялась нарваться на насмешки.
        - Так-так-так…
        - Кстати, ты обещал словить его в тот момент, когда он появится. Ну и где же преступник? - с пафосом выдала я. - Ау! - посмотрела по сторонам. - А нет его!
        - Потому что наши органы, - продолжил мою мысль Анатолий, - еще не научились ловить нарушителей, не имеющих телесной оболочки. Для них же камеры нужны особенные. С электромагнитными решетками, чтобы не просочились.
        - Вот не верю я, что вы верите в это! - сморщился наш скептик. - Мне кажется, что вы сговорились.
        - Надо же, - повернувшись спиной к окну и прижавшись к подоконнику, напомнила я, глядя ему в глаза, - вчера ты был уверен, что Толя непричастен.
        - Вот-вот, ты его успела подговорить, пока меня не было! Хотя постой-ка… - Он обернулся к Ткаченко. - Ты сам видел что-то во дворце? Хоть что-то? - Толик, враз почувствовав себя неуверенно, начал лепетать про показания приборов. - Да нет же. Клал я на твои приборы. - Я сморщилась от вульгарности майора и повернулась к чайнику, а Смирнов продолжил допытываться. - Ты видел тень? Мужика в плаще? Странных существ, грозящих тебе пальцем из зеркала?
        - Нет, - вздохнул тот.
        - Вот видишь. Значит, это все она. А ты просто жертва обмана, как и я. Спасибо, дорогая! - тут же сменил он гнев на милость, видя, как я ставлю дымящуюся кружку возле его ладони, а я, напротив, пожалела, что не додумалась насыпать туда мышьяка.
        - Кушайте на здоровье, - растянув губы в гиперболической улыбке, от которой заболели щеки, пропела я и тихо, но так чтобы он услышал, добавила: - Клоун.
        Он хмыкнул и накинулся на кружку, как верблюд, прошедший семьдесят километров по пустыне. Заполнив-таки свой горб, он признался:
        - Видите ли, дорогие мои подельники, я сделал кое-что важное для расследования, не поставив вас в известность. Все-таки доверять в этом месте никому нельзя. Даже проведя поверхностную проверку. Многие умеют врать весьма виртуозно, а пытать вас я пока не пробовал. - Мы переглянулись с Толей, пытаясь понять, шутит наш старший товарищ или говорит серьезно, а он между тем достал планшет из широкого внутреннего кармана пиджака. - Чтобы поймать нашего таинственного ночного посетителя, я повесил над крыльцом видеокамеру.
        - Что?! - удивилась я и несколько даже обиделась, но потом, поразмыслив, пришла к выводу, что решение было верным. - Но как это нам поможет, он же не проходит через эту дверь, - кивнула я на вход. - Здесь я сижу.
        - Это да, но если он идет от будки охранника ко дворцу, то мы его прекрасно увидим до того, как он куда-нибудь свернет.
        - Почему он должен идти от… Нет! - догадалась я. - Борис?
        - Вроде в прошлый раз, когда ты на дежурстве поймала отражение призрака, дежурил тоже он, или я ошибаюсь?
        Так как сие было сказано таким тоном, точно он не сомневался в своей правоте и невозможности ошибиться, отвечать я не стала; вместо этого села к нему поближе, чтобы видеть экран.
        На планшете появилась видеозапись: Смирнов сконнектил девайс с камерой посредством блютуз. Я увидела себя и Толю возле фонтана, возвращающихся к зданию. В этот момент мы заметили тень на углу и отправились туда.
        - Для чего ты это показываешь? Это предыдущая ночь.
        - Да, но я хочу узнать, ушел ли ма… Толян из здания или остался на ночь.
        Толик презрительно хмыкнул, я же сообщила:
        - Он остался, так что не трать наше время, мотай запись на сегодняшнюю ночь.
        - Слушаю и повинуюсь, - без злости ответил Смирнов и послушно перемотал запись. Так он ревнует или нет? Иначе для чего было проверять? Просто чтоб меня позлить?
        - Останови, - скомандовала я, увидев начавшиеся сумерки.
        - Да пожалуйста, - он включил кнопку «плей». - Только мы так очень долго смотреть будем.
        - Камера время фиксирует? - Я ткнула в белые цифры в углу экрана. - Это время, сколько длится запись, или текущее?
        - Я переключу на текущее на момент записи время, часы я устанавливал с немецкой точностью, просто я не думал, что ты, будучи молодой девчонкой с ветром в голове, смогла запомнить, во сколько встретилась с тенью.
        - Я подсвечивала себе экраном телефона, он показывал время. Дай подумать. - Я выпрямилась и посмотрела на угол стола, пытаясь сконцентрироваться. Если у Шерлока Холмса вся лишняя информация уходила на чердак, моя же пряталась в пятиметровом колодце, да еще и прикрывалась тяжелой чугунной крышкой. - Сколько же показывали часы… - бубнила я сама себе, Смирнов же, подождав пару секунд, самодовольно хмыкнул:
        - Так я и думал, - и ускорил запись, но всего в два раза - и за то спасибо.
        Мы смотрели и смотрели, но охранник из будки так и не выходил. Угол камеры не позволял увидеть саму будку, но иначе ко дворцу он пробраться никак не мог. Мог только выйти покурить или открыть ворота - так бы остался незамеченным для камеры.
        Планшет демонстрировал уже записи в районе двух часов ночи, а ничего подозрительного так и не произошло.
        - Вот это я иду, - ткнул пальцем в экран Ткаченко. А звонила мне ты примерно за час до этого.
        - Отлично, - вздохнула я.
        - Ну это ничего, - подбодрил меня Андрей, непонятно с чего вдруг решив стать милосердным, - это тоже результат. Значит, Борис-охранник ни при чем.
        - Мог он как-то прокрасться вдоль забора? Так, чтобы не попасть на глаза камере.
        - Нет, не мог. - По моему лицу Смирнов понял, что я не доверяю такой непомерной уверенности в себе, которую он выказывал, поэтому майор жестом пригласил меня выйти с ним на крыльцо. - Видишь? - он ткнул куда-то под козырек.
        - Нет.
        - Вот и охранник не видел. Сечешь?
        Я кивнула.
        - Не мог прокрасться ко дворцу, таясь от камеры, потому что не имел представления, что она здесь есть.
        - Соображаешь. Пять с плюсом. Давай дневник.
        - Давно уже не веду.
        - Что так?
        - С шестого класса ни в кого не влюблялась. К чему его вести тогда?
        - И впрямь незачем.
        Я кивнула, радуясь, что мы поняли друг друга и еще раз подняла глаза к козырьку.
        - Когда ты успел камеру приналадить, умелец?
        - Зачем тебе эта информация? Радуйся, что вообще посвятил. Я ж тебя все еще подозреваю.
        - Как и я тебя. Камеру мог повесить для отвода глаз, прекрасно зная, что во дворец все равно проникаешь каким-то иным путем и в поле зрения электроники не попадешь.
        - Что ж, неплохая версия. Снова «пять». Пошли.
        Мы вернулись в холл. Толя посмотрел на нас с едва скрываемым недовольством. Смирнов, поймав этот взгляд, полез в карман и положил на стол пятисотенную купюру.
        - Толян, будь другом, сбегай в магаз. А то я и впрямь сожрал всю Анькину еду, неудобно. Купи нам еще «дошираков», ну и прочего…
        Ткаченко беспомощно моргал, слушая эту бестактную просьбу, наконец взорвался:
        - Я что тебе, мальчик на побегушках?!
        - Да нет же, - заотрицал Андрей совершенно спокойно, - какой ты обидчивый, однако. Об Аньке подумай, дуреха приехала сюда жить, а еды не взяла.
        - Я на диете, - тут же вставила я свои пять копеек.
        - Я бы и сам съездил, да вот желание есть у меня посмотреть на место, где чувак, переодетый призраком, на Аньку напал, а ты, если пойдешь с нами, опять будешь обижаться и бить себя в грудь, вопя, что призраки существуют.
        - Призраки существуют!
        - Вот видишь. Так что иди, не мешайся.
        Толик вздохнул настолько громко, насколько был способен, и действительно ушел. Через пять секунд вернулся, взял со стола смирновские деньги, которые забыл в первый раз, и покинул нас уже надолго.
        - Вот что ты за человек, Андрей, - по обычаю завела я шарманку.
        - Нормальный я, - был мне ответ.
        Мы поднялись в Гербовый зал. Я продемонстрировала, как нашла пустоты в стене.
        - Меня ведь не глючит? Звук действительно отличается?
        - Да, - глубокомысленно изрек майор, почесывая подбородок и не отрывая внимательного взора от нижней части стены, по которой я стучала. - Но это еще ничего не доказывает, - вздохнув, добавил он неожиданно. Я-то думала, что здесь он точно будет на моей стороне. - Нам нужен вход.
        - Вход? - не поняла я.
        - Ну да. Ты же видела, как тень скользнула сюда, так? Именно в эту комнату? Так что сами по себе пустоты ничего не доказывают. Доказательство - это рычаг, нажав который, получишь сдвигающуюся часть стены. Или неприметная дверца хотя бы.
        - Андрей, - попросила я, - ты не мог бы и сюда пристроить камеру? Входные двери он может миновать, но без этого зала жить у него никак не получается.
        - Обижаешь. Думаешь, зачем я сюда явился? - Он достал из кармана два маленьких черных девайса. - И Толяна отправил неспроста. Смотри не проболтайся.
        - Господи, опять заговоры… Ты ему не доверяешь, что ли? А речь-то какую толкал в стиле «леди Макбет надоумила супруга»…
        - Котелок включай. Если ты какому-то человеку всерьез не доверяешь, никогда нельзя об этом говорить, чтобы он чувствовал себя вольготно и мог допустить ошибку.
        - Таким премудростям я еще долго буду учиться.
        - А я долго собираюсь жить, так что успеешь. - Смирнов пристроил камеру внутри помещения, над доской. Обернулся ко мне: - Постой-ка… Что ты там говорила насчет «Опять заговоры»? С кем у тебя заговор? И против кого?
        Вот я попала… Я ведь уже в следующую секунду поняла, что ляпнула глупость, оттого и постаралась заговорить ему зубы и увести на другую тему. Ан не вышло. Майора так просто не возьмешь.
        - Не бери в голову, бабы вечно болтают всякое. Я имела в виду, что как можно подозревать безобидного Толю? У тебя паранойя.
        Андрей тем временем переместился в коридор, где устанавливал вторую камеру. Не отрывая взгляда от стены, ответил:
        - Не хочешь показывать свое волчье нутро, надень овечью шкуру.
        - Боже… Ты так и будешь говорить пословицами и афоризмами? Сегодня день мудрости, что ли?
        - Да. Идем отмечать. - Когда мы спускались по лестнице, он сказал: - Я могу поднапрячь некоторых людей, они найдут мне старые планы здания. На новых ничего интересного нет, я уже ознакомился. Но сама понимаешь, как это бывает. Какие-то вещи просто утаиваются или не вписываются в схему, потому опускаются для новых версий чертежа одного и того же здания. И это касается не только зданий и чертежей… Поэтому всегда нужно искать первоисточник.
        - Ты мне прям Америку открыл. Я ничего не знала о чертежах до этого.
        Он на меня как-то странно посмотрел, я уж решила, что он подумал, что я издеваюсь, хотя я была от этого далека, но тут спутник изрек:
        - Странно для культуролога, мотающегося по усадьбам и дворцам, ничего не знать о чертежах и планах здания.
        - Я ж не архитектор! - заступилась я за себя и свою репутацию. Тоже мне, спец нашелся. Будет тут учить, кто в чем должен быть компетентен.
        - Ну допустим, ладно.
        Он первым вышел на этаж, потому что я на время замерла, разинув от негодования рот. Допустим?! Да кто он такой подозревать меня в чем-то!
        - Получишь ты у меня добавки, - прошипела я, представляя, как в один рот слопаю все «дошираки», купленные на его деньги, и радостно потерла ручонки, предвкушая сладкую месть.
        К сожалению, мечтам моим не суждено было сбыться - как всегда! Они вечно ускользают в царство забвения. Вот и сейчас, помыв руки и, как это часто со мной происходит, задумавшись в процессе, отчего это заняло много времени, я прошла в холл и обнаружила не только вернувшегося с покупками Анатолия, но и Смирнова, уже приступившего к трапезе. Вот что бывает, когда имеешь дело с неандертальцами - они начинают кушать первыми. Наверно, он в принципе не знаком с раковиной и мылом.
        Толя же, налив себе чаю, уплетал за обе щеки шоколадные пряники, очень при этом напоминая моего племянника. У того только обычно рот бывает измазан шоколадом, крошками и всем прочим, чем можно измазаться. Толик хотя бы ел аккуратно. Хотя племяшу всего пять лет, это позволительно в его возрасте.
        Когда мы пообедали, охотник за привидениями обратился к Андрею:
        - Ты до каких здесь сегодня?
        Спросил вроде без нажима и в принципе почти без эмоций, но хитрый Смирнов насторожился:
        - А чего это ты спровадить меня пытаешься?
        Толя глянул в мою сторону и легонько покраснел. Очень тонкий ход! Андрей Васильевич сразу заухмылялся, подмигнул парню и сказал что-то вроде: «О вкусах не спорят». Я вторично за последние полчаса разинула рот от возмущения, но понятливый майор не дал мне обрушить на него всю мощь моего раздражения и быстренько смотал удочки, сообщив, что у него дела и чтобы сегодня его не ждали. Слава богу. Изгнание майора прошло легче, чем я думала. Теперь никто не помешает держать предстоящую встречу в тайне.
        - До полуночи куча времени, - сказала я. - Чем займемся?
        - Есть идея. Знать бы, в каких местах неугомонный майор камер понаставил. Держу пари, одной не обошелся. - Толик даже не подозревал, как близок был к истине. Я, разумеется, об этом не заикнулась. - А на камеру такие вещи делать не хочется…
        Я хихикнула и зарделась, как и положено молодой стеснительной девице, на этом романтическая часть нашего времяпрепровождения завершилась. Я предложила подумать над тем, что нас ждет на встрече, но Ткаченко лишь отмахнулся:
        - А чего заранее думать? Придем и узнаем. А то, может, вообще никто не придет.
        Я разинула рот. Мне такая мысль не приходила в голову.
        - Ты думаешь, это чей-то розыгрыш? - При слове розыгрыш мне на ум пришел один тип, любящий подобное ребячество, и я заскрипела зубами.
        - Да необязательно, просто пьяной бабе взбрело что-то в голову. Сейчас, поди, лежит в отключке и в ус не дует. Уж и не помнит, что встречу назначала.
        - М-да… - расстроилась я. - Надо быть готовыми и к такому повороту. И все-таки, чует мое сердце, с нами действительно хотели поговорить. Ну то есть со мной. - Он пожал плечами, но, несмотря на прохладное отношение к данной теме моего собеседника, я неслась дальше: - Знаешь, что меня смутило? Фраза про мать. Помнишь, как она выразилась? «Я бы молчала, но мать должна знать…»
        - А что тебе не понравилось?
        - Ладно, - махнула я рукой, - забудь, может, я и впрямь накручиваю.
        Дальше мы разгадывали кроссворды и раскладывали пасьянсы. Ни один из них не сошелся и ни один из кроссвордов не был разгадан до конца, вот чтобы вообще ни одного слова не осталось, что мой напарник посчитал дурным знаком, а я лишь повела плечами: сегодня просто не наш день, ничего страшного. Может, повезет в чем-то ином.

* * *
        Из дворца мы вышли без четверти полночь: до моста было идти всего ничего, однако у ворот были вынуждены затормозить. Хоть я и предупреждала охранника, что нам нужно будет отлучиться, он все равно успел запереть их. Пришлось возвращаться к будке, будить его (да, это тот, кто постоянно спит, наглотавшись таблеток, я так и не потрудилась выяснить его имя) и, слушая отборную матерщину, сопровождать его к воротам. Толя попытался ему что-то высказать по поводу языка, за которым тот не следит, но я снова махнула рукой, показывая этим жестом, чтобы не связывался. Нам и без того предстоит нелегкий разговор, зачем заранее поднимать себе нервы и переводить полезную энергию на пустое и незначительное.
        Звезды сияли очень ярко, словно затеяли соревнование, кто кого пересветит, что было нам только на руку: после стоянки, освещаемой одиноким фонарем, идти предстояло по кромешной тьме, и вот эти самые звезды делали ее не такой уж кромешной. На дороге тоже попадались редкие фонари, но нам всего-то нужно было перейти ее и, не ступая на сам мост, спуститься к реке по крутой протоптанной тропинке, только лишь в некоторых местах имеющей расшатанные перила. По ту сторону реки начиналась Беляевская улица, относящаяся уже к городу Подольску, поэтому мы были уверены, что место определили правильно.
        - Тут можно шею себе свернуть, - шипела я, высматривая тропинку под ногами. Один раз я чуть не упала, но была быстро поймана Анатолием. - Ну и реакция у тебя.
        - Просто я боюсь тебя потерять. Без тебя я заблужусь, а ночью в этих местах опасно.
        Я прыснула, поняв, что он шутит.
        - Слушай, а вдруг это был ее тайный замысел? Или их - убийцы и его напарницы? Заманить нас ночью под мост, заставить себе ноги переломать или вообще свалиться вниз башкой с высокого пригорка - вот и нет расследования. Здорово я придумала, да?
        - Не такие же они идиоты думать, что от нас что-то зависит. Есть же менты, в конце концов.
        - А может, такие? Идиотов в принципе в мире полно, большинство, я бы сказала.
        - О, так ты мизантроп. А я и не заметил поначалу.
        - Беги от меня, пока не поздно, - хмыкнула я.
        - Чтобы ты досталась майору, второму мизантропу? Ну уж нет, дудки. Я тебя переучу, наставлю на путь истинный, а он лишь загубит, опустит до своего уровня.
        - Ты невысокого о нем мнения, я смотрю. Ну вот, мы пришли, - без перехода добавила я.
        Редкие фары светили в темноте вверху, над мостом, сопутствующие звукам проезжающих автомобилей. Впрочем, они появлялись все реже и реже, и к половине первого исчезли вовсе. А мы так и стояли под мостом, зябко кутаясь в одежду, так как у воды было прохладнее, чем в усадьбе, прислушиваясь к плеску воды и любым шорохам, доносящимся до наших встревоженных ушей, и тихо переговариваясь.
        - Эй! - не выдержал Толя, крикнув «в зал». - Есть кто?
        - Надо было мне кричать, - запоздало шепнула я. - Она же мне звонила, а тут мужской голос. Спугнули мы ее.
        - Да ладно, тут звуки доносятся за километр. Мы бы слышали чье-то приближение. А чтобы увидеть, что нас двое, ей точно нужно было приблизиться, видишь, темень какая.
        - Что-то мне не нравится это…
        - Что не нравится? Забила баба на нас. Я ж говорю, бухает.
        - Нет. Давай пройдемся. У тебя есть фонарик?
        - В телефоне.
        - Включи.
        Теперь, так как мы уже не спускались по опасной тропе, держась за редкие перила и кустарники, руки были свободны, что и позволяло воспользоваться достижениями техники. Я тоже включила подсветку на смартфоне, хоть и была она слабой против фонарика.
        - Я ничего не вижу, - посветив вокруг нас бело-желтым лучом, сообщил Толя.
        - Давай пройдемся по берегу.
        Мы шли некоторое время. На берегу было мрачно. Я поняла, что дергаюсь от каждого шороха, каждого шелеста травы, каждой посадки комарика на мою кожу. Верхушки деревьев на фоне звездного неба выглядели устрашающе. То и дело казалось, что на них кто-то качается. Кто-то темный и недобрый.
        - И все ты со своей мистикой, - проворчала я. - Так и до психушки недалеко.
        - А? Что? - Кавалер не знал о моих мыслях и внезапных страхах, потому удивился неожиданному ворчанию.
        - Ничего. Обратно пошли. Хочу в тепло. И чтобы свет был.
        - Как скажешь. Я брожу здесь только по твоей просьбе, сам бы давно уже грелся горячим чаем.
        Мы только собирались поворачивать, как Толя споткнулся обо что-то.
        - Да что это такое со мной все время! - разозлился он и посветил туда фонариком. Лучше бы этого не делал…
        Я зажала рот ладонями и стала приседать, но, поняв, что так только приближусь к этому, резво отпрыгнула, да так резво, что чуть не наступила в босоножках в воду.
        В темноте, даже имея луч фонаря, разглядеть лицо не представлялось возможным, но это точно была женщина - по одежде, точнее, обносках, что были на ней, и по длинным, спутанным, перепачканным грязью седым волосам. Интуитивно я поняла, что это и есть та дамочка, что мне звонила и назначала встречу.
        - Кто-то нас опередил, - прошептала я растерянно.
        - Что? Ты думаешь, это… - Оказалось, Толику такая мысль даже в голову не приходила. Он отчего-то думал, что труп и встреча, на которую никто не явился, не связанные между собой вещи. Вероятно, просто впал в ступор и от этого плохо соображал. - Вот черт…
        - Она правда что-то знала…
        - Черт… Что ж делать-то…
        - Ментам звонить, - донеслось откуда-то из кустов.
        Мы резко вскрикнули, а Толик от страха запустил в кусты своим телефоном.
        - Эй, ты что делаешь? - я узнала голос майора. Ну конечно! Куда ж без него! Он проявил недюжинную сноровку, отбивая летящий в его голову предмет, так что телефон Толика крякнул и приземлился куда-то на землю аж в нескольких метрах от мишени.
        Пока Ткаченко возился в траве, пытаясь отыскать смартфон или то, что от него осталось, матерясь себе под нос, я налетела на Смирнова:
        - Боже! Как ты напугал меня! Нельзя так поступать!
        - Чегой-то я напугал тебя? Я что, такой страшный? - еще посмел обидеться этот гусь. Кошмар какой-то.
        - Нет. Ты внезапный!
        - Люди, у нас труп! - крикнул Толя из кустов - он теперь искал телефон там. - Давайте лучше об этом говорить, потом разберемся, кто из вас красивее.
        - Да, вот именно об этом я и собирался с вами говорить. Что здесь происходит? Зачем вы поперлись к реке на ночь глядя и кто жертва?
        - Это ты мне скажи! Ты был здесь все это время! Ты ее грохнул, а потом дождался нашего прихода, чтобы на нас убийство повесить!
        - Ни хрена себе заявленьице! Толяныч, ты слышишь?
        - Слышу, слышу…
        - Ты тоже думаешь, что я грохнул какую-то бабу, которую знать не знаю? Я бы лучше грохнул ту, которую знаю, - уставился он на меня, и даже света не нужно было, чтобы распознать в этом взгляде агрессию. Мне даже переспрашивать не пришлось, кого Смирнов мечтает укокошить.
        - Знаешь, мне тоже непонятно, как ты здесь очутился. Ты ж вроде уехал по делам и не собирался сюда возвращаться, - донеслось из кустов.
        - Хорошо, сперва рассказываю я, коли вам так угодно. Очень мне не приглянулось, что у вас тут какие-то заговоры. Думаете, я дурак такой и не понял, чего вам вздумалось от меня избавляться пораньше? Я съездил по делам, затем вернулся. Гляжу, ворота отпирает охранник, а рядом две фигуры маячат. Куда это они намылились среди ночи, думаю. Решил проследить.
        - Мы тебя даже не слышали, - восхитился Анатолий, судя по хрусту суставов, поднимающийся с земли.
        - Зато я вас прекрасно слышал.
        Не знаю, как Толик, а я покраснела. Со стороны кустов донеслось робкое покашливание, и парень, уже нашедший свой телефон, почему-то не спешил к нам приближаться. Затем он с опаской, словно вот-вот ожидая удара под дых, сказал:
        - Мы же шутили, ты же понимаешь… Мы вовсе не… - Закончил увереннее: - И вообще, нечего подслушивать чужие разговоры!
        - Да, конечно, это я вас тащу на дно, моральное, надо полагать, зато именно вы нашли труп, и, мне кажется, это не случайная находка. Так что рассказывайте, не томите.
        Я передала беседу с женщиной по телефону и резюмировала:
        - Теперь я почти уверена, что это ее труп. Кто-то не хотел, чтобы мы узнали какой-то секрет.
        - Так-так-так… - разволновался Смирнов и начал ходить туда-сюда вдоль берега. - Вот что, идем отсюда. Мне надо с вами потолковать, да так, чтобы видеть ваши лица. Обмануть меня, глядя в глаза, тяжело, почти невозможно, так и знайте.
        Он развернулся и резво пошел к подъему на мост.
        - Как же мы труп оставим? - удивился Толя. - Кстати, Аня, тебе придется звонить, мой телефон, по-видимому, сдох.
        Смирнов остановился и бросил через плечо:
        - Нечего швырять куда попало! В головы приличных граждан, например!
        - Нечего было запуливать его куда попало! Поймал бы лучше.
        - Ладно, идем! - крикнула я, лишь бы они замолчали.
        Ворота за нами охранник не запирал, поэтому мы спокойно прошли внутрь и ничего ему не сказали.
        - Как мы объясним, почему не вызвали ментов сразу? - не унимался по дороге Ткаченко.
        - Скажете, что телефоны не взяли с собой, - напутствовал нас майор, который первым достиг крыльца. - Или что разрядились. Или что сломались. Можешь продемонстрировать свой, как доказательство. - Я рассмотрела это как усмешку, но Толя внимал молча и кивал. - Скажете, что вернулись во дворец, чтобы позвонить отсюда.
        Мы поочередно вошли в здание, которое я при выходе не стала запирать (что и позволило Андрею и тут все сделать первым).
        - А говорить, что пошли на встречу?
        - Конечно, - влезла я, пока Смирнов опять не стал науськивать нас на обман. - Иначе как мы вообще объясним, что там делали?
        Но Андрей все же встрял:
        - Могли гулять, погода дивная, звезды, романтика. Смотрите сами, конечно, но вопросов не оберетесь. Если уж они и у меня появились, а я к вам неравнодушен. А то совсем посторонние люди приедут. Как бы вам не стать главными подозреваемыми.
        - О блин! - Толя настолько проникся смирновскими словами, что схватился за голову, выглядя почти театрально. Мне его даже стало жалко.
        - Так. Ты или кончишь запугивать и задашь наконец свои вопросы, или я звоню. - Я потянулась к телефону.
        - Стой! - Майор уселся на подоконник, подозреваю, чтобы оказаться выше (мы с Толей устроились на раскладном диване), и вперил в меня полный негодования взгляд. - Дорогая, это классика жанра, ты не находишь? Во всех фильмах было. Таинственный звонок от неизвестной. Она хотела что-то сказать, связанное с расследованием, которое ты по неведомой мне причине затеяла, но не успела, потому как была убита за две минуты до вашего прихода! Вот это потрудись объяснить, а там посмотрим.
        Я лишь моргнула. Дважды. Он что, намекает на то, что я все это придумала?
        Я беспомощно воззрилась на Толю. Он понял мой взгляд.
        - Эй, подожди-ка. Ты хочешь сказать, что она врет? Я был с ней! И во время звонка, и внизу под мостом.
        - А до моста?
        - И до моста! Мы были неразлучны все это время, представь себе.
        Смирнов презрительно хмыкнул.
        - Ну допустим. Значит, вы в сговоре.
        - Опять двадцать пять! - протянули мы хором.
        - Да, возможно, у меня паранойя, - тут он выразительно посмотрел на меня, вспомнив мое словцо, - но если и я так думаю, повторяю, как вы считаете, что подумает полиция? Но дело ваше. - Он встал и пододвинул мне телефон. - Звони.
        Я усмехнулась и, посмотрев ему прямо в глаза, проговорила:
        - Ты что-то очень рьяно отговариваешь нас звонить по ноль два. Не потому ли, что это как раз у тебя нет алиби? Может, ты за себя боишься, а не за нас? Может, эта женщина только для нас с Толей незнакомка, убивать которую мы не имели мотива?
        - Дура, - ответил беззлобно. - О тебе же пекусь.
        - С чего бы это?
        Мы долго смотрели друг на друга. В его взгляде были не любовь и нежность, как могло показаться от этих слов, а что-то другое… Будто он знал какую-то тайну.
        Я похолодела от этой мысли и уже из вредности схватилась за трубку. Набрала 0, затем сбросила. Андрей, видя это, поганенько ухмыльнулся.
        - Да ты чего? - изумился Толик. - Не хочешь, дай, я сам позвоню.
        - Не в этом дело. Говоря о незнакомцах, которые приедут по вызову, он мне напомнил кое-что.
        Я покопалась в столе и нашла визитку Ивана Федоровича.
        Уже через сорок минут мы с Ткаченко махали руками, увидев проезжающие по мосту «Жигули». Рыжий капитан привез с собой еще каких-то мужчин, наверно, экспертов.
        - Так с чего вы взяли, что труп какой-то бабы на берегу имеет отношение к делу, которое я расследую?
        - Потому что мне звонила женщина, которая сказала, что у нее есть информация по этому делу, и вместо женщины я получаю на месте встречи труп! - терпеливо отвечала я, хотя все это уже объясняла по телефону. Впрочем, Иван звучал сонным, может, он из той беседы этого не вынес.
        - А чего вы мне не позвонили сразу, как поговорили с ней тогда?
        - А вдруг это была фигня какая-то? - по-простецки изрекла я. - Зачем я вас буду тревожить? Я вам по трупу позвонила, вы и то недовольны, хотя это, по-моему, что ни на есть самый повод для звонка.
        Рыжий представитель закона хмыкнул, но не весело, а как-то злобно, и больше вопросов не задавал.
        Смирнов своими «законами жанра» так напугал, что я искренне предполагала, что трупа на месте уже не будет, и в душе костерила себя на все лады, что мы не додумались кого-то из нас оставить его посторожить. Но он был. К несчастью или счастью, уже не знаю. Просто был.
        - За работу, - сказали друг другу двое мужчин и натянули латексные перчатки.
        Иван же отвел нас в сторонку и заставил повторить посекундно весь наш путь. Что видели, что слышали. Не сговариваясь, о Смирнове мы решили не рассказывать. Он ясно дал понять, что не хочет иметь с этим ничего общего, отказавшись сюда возвращаться. Хотя я, кстати, звала.
        Иван записывал, попутно что-то уточнял или переспрашивал, затем велел вписать свои паспортные данные, фразу «с моих слов записано верно» и подставить подпись. Он светил большим фонарем, а под бумагу подложил папку, чтобы создать нам хоть какие-то удобства.
        - У меня все еще ксерокопия, - развела я руками.
        - Ах да, я помню…
        Я думала, он станет ругаться, что я за эти дни так и не сподобилась съездить в родные пенаты за документом, но ему словно бы было все равно. На мою ксерокопию он даже не взглянул, у Толи паспорт проверил и сверил с данными, которые он внес. Засим кивнул и обрадовал, что мы можем быть свободны.
        Свобода была только физическая. Мозг же был в огне, а душа ощущала себя запертой в клетку. Что происходит? Женщину убили только из-за того, что она связалась с нами? Но Толя прав, кто мы такие, чтобы ради нас убивать? Если она была так опасна для преступника, чего же он ей позволял гулять так свободно и звонить всем подряд? Она же могла уже сто раз позвонить анонимно следователю, который ведет дело, и поделиться своими соображениями. Хотя… она же сказала, что «по уши в этом деле» - или как-то так - соответственно, общаться со следователем ей было невыгодно. Значит, она просто хотела поделиться информацией, с тем чтобы мы донесли ее до матери ребенка. Здесь появляется новый вопрос: почему сама не могла? Она настолько в этом «по самые уши», что боялась поговорить с Алиной? Опасалась, что та выцарапает ей глаза? Впрочем, когда убивают твоего сына, наверно, можно сотворить с виновником и не такое. Возникает следующий вопрос: если звонила она только нам, как преступник узнал, что у нас назначена встреча? Вряд ли она при нем это делала. Хоть и алкашка, хоть и бомжиха, но не совсем ведь дура?
        - Может, у нее что-то с головой? - сказала я сама себе, но ребята услышали.
        - Вскрытие покажет, - мудро изрек Андрей и хмыкнул.
        Мы сидели за столом во дворце и пили чай. Вернее, пытались. Несмотря на то, что организм настоятельно требовал чего-нибудь горяченького, я не могла найти в себе моральные силы, чтобы сделать даже один глоток.
        - Я не могу так просто сидеть. Надо что-то делать.
        - О нет, - простонал Толик. - Начинается…
        - Женщину убили из-за нас! Ты что, не понял?
        - Это только версия. Одна из.
        - Но самая вероятная.
        - Даже капитан полиции так не считает.
        - Да мне плевать, что он считает! - всплеснула я руками, задев кружку. Хорошо, что не свою, а Толину, а там оставалось на дне. Я быстро вытерла чай со столешницы и продолжила: - Теперь зацепок больше. Одно дело мертвый ребенок, который мог оказаться всего лишь случайным свидетелем, как считал Андрей, ввиду чего убийцу было отыскать очень и очень непросто, и совсем другое - мотив. И Витю, и бомжиху убили по одной причине. И если убитая что-то знала, то и мы докопаемся.
        - Докопаемся, - кивнул Смирнов, - только завтра. А сейчас четыре часа ночи. Или утра, кому как больше нравится. Ты же не пойдешь опрашивать семью мальчика и знакомых бомжихи в этот час. Не пойдешь ведь?! - вдруг повысил он голос, и я поняла, что предыдущая фраза не была риторическим вопросом, он всерьез полагал, что я способна на такое.
        - Что я, идиотка? Люди спят.
        - Так мы тоже люди, нам тоже спать положено.
        С этим никто не мог поспорить, и мы улеглись и пусть не сразу, но уснули. Я - на любимой раскладушке, Толик - на привычном ему диване, а Смирнов на полу, бросив на потертый паркет диванное покрывало, а под голову - сложенную ветровку.

* * *
        Ночью никто не ходил, не вздыхал, не стонал и не скрипел половицами, а в зеркале отражался только Ткаченко, да и то потому, что он лежал на диване, стоящем напротив, но и видим был лишь наполовину, немного скрываемый от отражающей поверхности письменным столом.
        Повертев головой, я поняла, что проснулась первой, что со мной бывает крайне редко (видимо, во всем следует винить жажду деятельности, обуявшую меня поздней ночью), и поднялась. Раскладушка заскрипела, и майор тут же открыл глаза.
        - Притворяешься? - шепотом осведомилась я, невольно улыбаясь.
        - Не, просто чутко сплю, - ответил он также шепотом и перевернулся на другой бок.
        Я-то, ясное дело, не хотела будить Толика, поэтому старалась говорить тихо и производить как можно меньше шума, а вот то, что и майор отвечал шепотом, вызывало слезы умиления. Никогда бы не подумала, что он может так тщательно оберегать чужой сон. А впрочем, он, скорее всего, на автомате скопировал мой тон.
        Умывшись и почистив зубы, я вернулась в холл и включила чайник. Смирнов, пристроив голову на локоть сложенной руки, наблюдал за мной лежа. Шум закипевшего и выключившегося электрического чайника, а может, звон посуды, доставаемой мной из тумбы, пробудил и Толю. В итоге завтракать мы сели вместе.
        - Какие у нас планы на сегодня? - спросил Смирнов, обращаясь ко мне. Надо же, роли переменились. Теперь я здесь командир. Как это он так легко сдал бразды правления? Или глумится?
        - Нужно встретиться с семьей убитого мальчика, попытаться выяснить, что за тайны она хранит.
        - Так они тебе и скажут.
        - На это есть соседи, друзья, коллеги, - пожала я плечами. - Дубровицы - поселок маленький, здесь все всё про всех знают, и это нам только на руку. Сама бы я, конечно, в таком месте жить не захотела.
        - Действительно, здесь скелеты в шкафу не утаишь, полагаю, лично ты имеешь страсть к крупным мегаполисам.
        Я подавилась печеньем, но возражать не стала.
        - Неплохо бы выяснить, кто та бомжиха, - подключился Анатолий, - которую мы нашли на берегу. Наверняка менты уже установили личность и связали ее как-то с пацаном. - При слове «менты» Ткаченко выразительно поглазел на майора.
        - Понял, постараюсь выяснить по своим каналам, - с подозрительной уступчивостью ответил Смирнов. - Ну что, дорогая, допивай свой чай и потопали.
        - Ты хочешь пойти со мной? - часто-часто заморгала я ресницами и призадумалась.
        - Конечно. Не сидеть же тут, когда там птички поют и солнышко сияет.
        Ярко в моем сознании вспыхнуло воспоминание беседы с Алиной в день, когда нашли ее сына, в особенности, роль Смирнова в ней, и я отрицательно покачала головой.
        - Я лучше возьму с собой Толю.
        - Вот так… И будешь продолжать отпираться, что вы любовники? То он ночует здесь, то вы вместе гуляете…
        Теперь подавился печеньем Ткаченко, а я ответила:
        - Во-первых, я не собираюсь отпираться ни в чем, потому что это не твое дело, а во-вторых, то, что он ночует здесь - не аргумент, потому что ты тоже ночуешь здесь. - Кивок в сторону покрывала и ветровки, которые все еще валялись на полу.
        - То есть вы не спите вместе?
        Толик в отчаянии хлопнул себя ладонью по лицу, изобразив смайлик под названием «фейспалм», а я вздохнула и продолжила:
        - А в-третьих, я тебя не беру с собой по той простой причине, что в таких случаях без коммуникаций не обойтись, а ты то ли не любишь это дело, то ли не умеешь.
        - Коммуникации-то? - Я кивнула. - Так кто ж их любит? Трубы, грязь, крысы…
        Толик повторил фейспалм, а я хихикнула, понадеявшись, что майор скаламбурил. Кстати, в пользу моей версии предлагаю тот факт, что Андрей очень быстро подмигнул мне, совершенно не меняя выражения лица, что нужно понимать как: я оценил то, что ты оценила мою шутку. Да еще и вдогонку нам пробубнил будто бы себе под нос, но достаточно громко, чтобы мы слышали:
        - Ну что ж, кроманьонцы остаются в пещере, а благородные ораторы выходят в свет, так тому и быть.

* * *
        - Ты знаешь, где жил мальчик? - спросил меня Толя.
        Поправляя лямки подаренного им рюкзака («выходить в свет» с порванной сумкой я посчитала неприличным), я ответила:
        - Нет. Но мы же быстро в прошлый раз отыскали местожительство каждого его друга, стало быть, пойдем тем же путем - через аборигенов.
        Пообщавшись с бабушками на лавочке, мы получили адрес Алины-фотографа. Садовая, 41.
        - Что-то знакомое… Ладно, идем.
        Толик сверился с картой.
        - Садовая в той стороне.
        Только лишь за пять домов до конечного пункта меня осенило.
        - Подожди… Я здесь уже была! Это вон тот синий дом, почти на углу, с покосившимся забором.
        - Как была? - удивился Ткаченко. - Ты ходила к Алине?
        - Нет. Я ходила пообщаться с женщиной, работавшей вахтером во дворце. Надо же, какая я идиотка, - сокрушалась я, качая головой. - Она же сказала, что ее дочь туда устроила, которая работает в загсе. Дочь - Алина и есть. А Алине как раз мать звонила, когда она была у нас во дворце.
        - Слушай, но работников местного загса не так уж и мало. Как можно было догадаться? Не бери на себя лишнее.
        - Это-то да, но обычно в жизни так и происходит. Жизнь сталкивает с одними и теми же людьми.
        - Ага, то есть дважды увидев призрака, ты наконец поверила в мистику.
        - Дело не в мистике. Это какой-то странный закон жизни, наподобие закона подлости и прочих. Например, когда люди идут по одной дороге с разной скоростью и в противоположных направлениях, а кто-то и в том же самом, то все встретятся в одной точке. Вроде улица почти пустынна, есть, допустим, только три человека, тот, кто идет сзади тебя, и тот, кто навстречу, однако все трое едва смогут разминуться в какой-то момент. Бывало у тебя такое?
        - Постоянно, - усмехнулся спутник. - Особенно если решишь пойти по автомобильной дороге (грязно, допустим, на тротуаре или он вообще отсутствует - это же Россия), а дорога узкая, то обязательно в одной точке соприкоснешься с двумя машинами, которые будут ехать с противоположных сторон. Они и сами-то еле разъедутся, и тебе приходится прыгать в овраг, или в кусты, или в сугроб - что будет, чтобы не задавили. И ведь обидно, кроме этих двух машин, дорога абсолютно пуста. С каждой из них ты бы разошелся спокойно, но нет! Им нужно пересечься именно в том месте, где будешь идти ты!
        - Вот! - обрадовалась я, что он меня понимает. - О чем я и говорю. Жизнь очень странная штука. - Так как мы подошли уже к двери, я постучала.
        Все повторилось: к нам никто не вышел. Я постучала еще раз для очистки совести и через две секунды вошла.
        - Эй, ты куда? - Толик схватил меня за локоть. - Частная собственность.
        - Толя, в этом доме не принято приветствовать гостей с порога. Поверь мне, проходи.
        Он еще немного потоптался, выглядя очень недовольным, но, видя с какой решимостью я продвигаюсь в нутро чужих пенат, пошел-таки следом. Неподготовленный, он, конечно же, задел все звенящие висюльки и нарушил ровность солевой полоски у порога. Пенсионерка его за это не погладит.
        - Алина! - покричала я. - Марианна Сергеевна! Это Аня.
        Мы уже вторглись в гостиную, когда Марианна появилась из своей комнаты. Такая же чудная, в платке, замотанном вокруг головы, в длинной черной юбке и бесформенной кофте. Подозреваю, она снова молилась. Или колдовала - поди пойми, что это было.
        - Здравствуйте. Извините за вторжение…
        - Я вас знаю, - перебила она.
        - Ну да, я Аня, мы у вас были на днях. С майором.
        - Ты работаешь в усадьбе, да? Вахтером? - Я кивнула. - Поверь мне, детка, беги оттуда.
        - А это Толя, мой помощник, - игнорируя ее последнее замечание, кивнула я на парня, которого привела с собой и который теперь смущенно потупил глазки, видимо, стыдясь того, что послушался меня и вошел в дом без спроса. - А где Алина? Она скоро будет?
        Горелова как-то странно посмотрела на меня и ответила ребусом:
        - Когда она вернется, я не могу предположить. Но она дома.
        Мы с Толей переглянулись. С немым вопросом в глазах он легонько приложился пальцем к виску, видимо, уточняя, можем ли мы доверять словам этой женщины и в принципе считать ее вменяемой. Я также легонько, чтобы она не заметила, пожала плечами. Я видела ее второй раз в жизни, к тому же она и в первый раз произвела неизгладимое впечатление своими россказнями о мертвой невесте, преследующей ее и нагоняющей на нее орду других призраков. Возможно, Ткаченко прав в своих догадках: вменяемость, если и была от рождения, то уже давно убежала.
        - Все-таки дома? - долго думая, что сказать, решилась я уточнить. - А где именно дома?
        Марианна Сергеевна замешкалась, затем совершила едва заметный кивок в сторону второй спальни, закрытой на ключ (он торчал в замке).
        Мы вторично переглянулись. Если я правильно поняла, женщина заперла свою собственную дочь на замок… Для чего? Она что, оборотень?
        - Когда ожидается полнолуние? - шепотом спросил меня Толя, косясь на Горелову. Очевидно, наши мысли совпадали.
        - А… - я снова замялась. - А мы можем войти?
        Женщина пожала плечами.
        - Вы вряд ли от нее чего-нибудь добьетесь…
        И все же она прошла к двери, повернула ключ и распахнула дверь второй спальни, как близнец, такой же маленькой и так же точно обставленной, не считая того, что здесь поместились две узкие кровати вместо одной, а на полу не было свечей и загадочной книженции.
        Через пять секунд и шесть шагов мы поняли, в чем дело: пристроившая на подушку голову Алина была вдугаря пьяная. Я вспомнила, как она рассказывала во дворце о своей проблеме, и покачала головой. Последующие минуты мы тщетно пытались ее разговорить: из уст вырывалось только нечленораздельное мычание. Наконец Толик предложил устроить ей банный день, но я решила, что это чрезмерно: женщина потеряла своего единственного сына, вполне извиняемо, что она сорвалась. Лучше ее пока не трогать.
        Выйдя из комнаты, мы захотели поговорить с бабушкой Вити, но та уже вернулась к своим молитвам: из-за двери доносилось таинственное бормотание и треск церковных свечей.
        - Идем, - повел меня к выходу Анатолий.
        На крыльце мы столкнулись с какой-то бабкой. Очки в старомодной оправе, платок на голове, шерстяное платье, носки и калоши в жару плюс двадцать пять, а также бидон молока в руке делали ее образ каким-то анекдотичным, по крайней мере шаблонным. Этакое амплуа бабушки в деревне, занавес поднят, зрители замерли. Вот мы и замерли, потому что кроме нас на улице никого не было.
        - А Марианна-то чего? Дома? - спросила нас любительница молока. Мы кивнули. - А вы ей кто будете?
        Ввиду строгости и требовательности, насыщающих ее интонацию, я решила, что отвечать обязательно.
        - Мы заходили к Алине, выразить соболезнования и… задать несколько вопросов.
        - Из милиции, что ль?
        - Не совсем. Мы им помогаем. - Почти правда.
        - Ясно, ясно… Какое горе! - Дальше мы пятнадцать минут слышали стандартные фразы о том, как жалко ребенка, семью, и вот бы душегубца «подвесить за причиндалы». Образ бабушки в деревне только усилился. - И что, поговорили? - неожиданным вопросом закончила бабка.
        - Нет, не удалось. Алина… не в состоянии.
        - Ох, да, это у нее давно такая проблема… Я ж еще мужу ейному говорила: «Разводись. Не будет толка от девки. Алкоголизм женский неизлечим, все газеты так пишут». И вот. Права была.
        Мы в который раз переглянулись. Кажись, напали на след. Вернее, на ценного информатора.
        - А вы молочком торгуете, да? - расплывшись в елейной улыбочке, поинтересовался Толик.
        - Да-да, коровка своя! Мусечка ни разу не подводила меня, одна она меня кормит, на все Дубровицы мое молочко славится!
        - Подумать только, - шепнул мне обрадованный спутник, - всего в двадцати километрах от МКАДа. - Полез за деньгами. - А сколько? Я куплю.
        - Внучок, не пожалеешь! Мусечка моя кормлена настоящей травкой! Это молоко - совсем не то, что вы в маг?зине берете!
        Толик сунул бабушке даже больше, чем она просила, и велел ей оставить сдачу. Бабушка подобрела и пригласила к себе в дом. Официально - чтобы с Мусей познакомить, но на самом деле ей тоже не терпелось посплетничать.
        Против ожидания, на столе вместо самовара с сапогом и сушек на веревочке мы узрели маленький электрический чайник (чтобы всем троим как следует напиться, пришлось кипятить его дважды) и хрустальную вазочку с шоколадными конфетами. Радушная хозяйка предложила еще окрошки, и Толя согласился. Я же ограничилась чаем.
        - У них в семье, наверно, случилось какое-то горе, раз Алина начала пить, - как только беседа перетекла на соседей, ввернула я и стала ждать, что последует.
        - Да нет, - поспорила она, - иногда пить начинают от счастья и от безделья. - Удовлетворенно кивнув на мой изумленный взор, бабка продолжила: - После родов началось это у нее. Послеродовая депрессия, как бы сейчас сказали. Дурость это, вот что я вам скажу. Я вот тоже троих родила. И ничего. С детьми малыми столько мороки, там не до депрессий. Да и слова-то такого не знали заграничного в мое время. Как я понимаю, тоска это по-нашему.
        - Ну, более или менее, - кивнул Ткаченко, прихлебывая одновременно квас из тарелки и чай из кружки.
        - Ну вот, и у нее что-то там такое началось. А может, придумали оправдание, чтобы детьми не заниматься. Вот, мол, тоска у меня, отстаньте от меня все. Вот она и запила, чтобы отстали.
        Вот те на. А мне она вкручивала, якобы запила оттого, что муж скончался. Впрочем, люди склонны находить оправдание своим вредным привычкам и своим ошибкам. Возможно, она не специально ввела меня в заблуждение, а уже и сама убедила себя в этом, наплевав на логическую последовательность событий.
        - А что муж? - спросила я. - А бабушка ребенка?
        - Марианна-то? Она уж тогда чудн?я была. У нас одно время на краю поселка семья староверов жила, вот похожа она на них. - Я внутренне не согласилась, памятуя загадочный свечной ритуал и непонятную книгу, но промолчала. - Вот и представьте, каково мужику. С одной стороны младенец орущий, с другой жена пьяная и теща-фанатичка. Кирилл Григорьевич богатый был, где-то в правительстве, уж не скажу точно, не спрашивайте. Но нанял он эту… няню. Для ребенка. Мамаша-то справляться со своими обязанностями не могла.
        - Подождите, - влез Анатолий, - по дому что-то не скажешь, что богатые они.
        - А жили-то они в коттедже в свое время, но, пока он строился, здесь. Она и беременная тут ходила, Алинка-то, а вскоре после того, как родила, уже въехали в новый дом. Так вот, няня-то молодая, да всё при ней, кровь с молоком, как говорится. Титьки наружу обычно, вся расфуфыренная, а две бабы-дуры и не замечали, кого пригрели. Не до того им было. А много ли ему надо? Наклонилась раз, наклонилась два - и вот он, мужик, уже на все готовый.
        Толя легко с этим согласился и кивнул, а я спросила:
        - А вы как ее видели, раз они жили в другом месте?
        - Так привозила ж она ребенка к бабке. К Марьяне то бишь. Та, хоть и чудна, но с внуком маленьким любила возиться. Как вспомню один раз, она в черных чулках в дырочку, ну как это…
        - Сетчатые.
        - Во. Юбка до пупа, волосья такие длинные, что чуть не под каблуки попадают, а каблуки, кстати, такие, что не знаю, как и ходить-то на таких можно. Упадешь и шею свернешь себе.
        - И что было, когда Алина узнала об измене?
        - Так и узнавать-то не пришлось, ушел он к ней. К любовнице-то.
        - Как? - неимоверно удивилась я. Что-то не сходилось. - Подождите, а умер-то он когда?
        - А умер он еще через полгода примерно, как уже жил с няней той. Уже и развод оформить успели. А у них, у чиновников, все по-хитрому, имущество все на своих родителей оформлял. Так что ничегошеньки им не досталось, ни при разводе, ни тем более после его смерти. Было богатство и сплыло. - Бабка всем своим видом показывала, что необычайно рада такой развязке, как будто благосостояние ее соседей как-то могло отразиться на ней самой. Если и могло, то только в лучшую сторону: больше бы молока купить могли, поддержали бы ее немудреный бизнес. Но логика и прагматизм всегда сдаются под напором зависти и злорадства.
        - А можно поподробнее о том, как он умер? Вы знаете?
        - А чего ж там не знать? Весь поселок знает. Сын собственный его поджег. Облил то ли бензином, то ли керосином да спичку поднес. Сгорел заживо. Метался по комнате, дверь найти не мог, в итоге в окно выбросился, вниз головой. А это третий этаж - коттедж-то высокий у них, богатые же.
        Я очень пожалела, что за секунду до этой душещипательной истории успела сунуть конфету в рот. Жевать и глотать уже не хотелось. Поражали не только обстоятельства смерти мужчины, а больше даже та простота, с которой бабулька подавала нам эту историю, как будто сюжет комедии пересказывала, а не момент жуткой кончины знакомого ей человека.
        Толя отставил опустевшую тарелку и задумчиво уставился на женщину.
        - Так он сгорел заживо или получил травмы, несовместимые с жизнью, выпав из окна третьего этажа?
        - А я не знаю, какая разница? - махнула она рукой. - Итог один.
        - А что, никого дома не было в тот момент?
        - Не знаю, говорят разное. Кто - что любовница отсутствовала, кто - что она вовсе с любовником была, уже с другим то есть, а кто - что душ принимала и ничего не слышала. У них же дом, говорю, громадный. В Подольске в «Бедном поселке». - Она продолжала, а я мысленно усмехнулась: только в России поселок, где живут богатые, могут назвать «бедным». - На фига такие хоромы на двух человек? Ну вот, брал он сынка иногда к себе. Отец-то он был хороший, хоть и муж непутевый. Хотя почему ж непутевый? - поспорила она сама с собой. - Деньги-то приличные зарабатывал.
        Мы с Толей переглянулись, он мне подмигнул и заявил:
        - Да-а, еще б не изменял, вообще бы цены не было, так?
        Хозяйка дома сарказма не поняла и активно закивала.
        - А в каком году это было?
        Баба Зина, прикинув что-то в уме и посчитав на пальцах, назвала год. Срок сошелся.
        - Последний вопрос, - посмотрела я ей в лицо, - а няня, ставшая любовницей, успела официально замуж выйти за Кирилла Григорьевича?
        Бабка поправила очки на носу и ответила весьма неуверенно:
        - Кажись, успела. А вы, детки, что, думаете, не просто так Кирилл помер?
        Вместо ответа мы попрощались и быстро удалились из дома.

* * *
        - Ну что, Анька, думаешь, не просто так Кирилл Григорьевич помер, а? - передразнивая бабу Зину, поинтересовался моим мнением Толя по пути обратно в усадьбу.
        - Давай логически. Тетка по телефону сказала, прошло четыре года. Здесь сходится. Вряд ли на одну семью приходится столько секретов. Значит, она имела в виду смерть отца - это раз. Смерть, согласись, таинственная, в связи с чем вполне может оказаться не тем, чем кажется - это два. Аргументов против у меня нет. Если только приписать это все совпадению… А ты что думаешь?
        - Согласен. Если покойная действительно располагала какой-то важной информацией, то, скорее всего, она была связана со смертью отца мальчика. Вопрос, что это за секрет такой, из-за чего убили ребенка, которому на тот момент было всего четыре года?
        - Возможно, он стал свидетелем убийства. И, может быть, незадолго до своей смерти встретился с убийцей лицом к лицу. Тот посчитал, что оставлять мальчика в живых рискованно. Авось узнает?
        - Подожди. Ты думаешь, что это не мальчишка поджег своего отца?
        Я пожала плечами.
        - Свидетелей, кроме самого Вити, не было, если верить бабе Зине. Списать все на ребенка - это очень удобно, не находишь?
        Толя вздохнул:
        - Значит, едем в Подольск.
        - Да, но не сейчас. Я не имею права так надолго отлучаться.
        - Майор на страже собственности.
        - Да, но все-таки.
        Во дворце мы поделились соображениями с Андреем, передав беседу с соседкой Алины. Увлеченная своим собственным рассказом, я не сразу поняла, что в помещении что-то изменилось. Оглядевшись, воскликнула:
        - Вау! Ты убрался здесь, что ли? Полы сияют. Или уборщица приходила?
        Он растянулся в довольной улыбке до ушей и покраснел.
        - Сам. И пыль протер.
        - Ну ты даешь…
        - Вот до чего доводит безделье, - проворчал Толик.
        Не реагируя на его выпад, Смирнов подался ко мне, осторожно, словно боясь причинить боль, взял мою ладонь в свою и, уставившись в мои глаза проникновенным взором, наполненным нежностью и готовностью исполнить любое мое желание, произнес:
        - Видишь, какой я хозяйственный. Тебе бы пригодился такой муж. А? - И нагло подмигнул, чем невосполнимо все испортил.
        Я аккуратно высвободила ладонь и начала обдумывать речь, способную спасти мою свободу, как тут в роли спасителя выступил зазвонивший телефон.
        - К вам капитан Рыбников.
        Я долго думала, кто это, вспомнила, что это фамилия Ивана Федоровича, когда он уже был практически на пороге.
        Смирнов, заслышав, что к нам нагрянули из полиции, мгновенно скрылся в санузле, а Толик испуганно зашевелил ресницами.
        - Посадят, Анька. По нашу душу пришли.
        Я лишь легкомысленно отмахнулась. Сажать нас было не за что, поэтому любопытство к нашим персонам со стороны капитана вызывало интерес.
        Вот тут он и зашел, посетовал на усталость и попросился присесть. Я организовала служителю порядка чай с печеньем, за что он очень был благодарен и чуть ли не заплакал от умиления. Толя, видя такое поведение, успокоился: от подозреваемых, которых вот-вот собираешься запрятать на долгие месяцы в СИЗО, а там, возможно, и на зону, не будешь принимать никаких яств.
        - Я чего к вам пришел, - перешел к сути рыжеволосый Иван, насытившись печеньем. - У вас, случаем, не ведется политика фиксирования всех телефонных разговоров?
        - А? - не поняла я.
        - В смысле, он не записался?
        - А, - теперь уже поняла. - Вы про звонок той женщины? Нет, у нас ничего не… фиксируется, - использовала я привычный ему термин. - Но я его помню почти дословно, у меня хорошая память. Хоть и девица, - добавила я, решив пошутить и разрядить тем самым обстановку. Хотя в принципе она в том и не нуждалась: капитан, как я уже заметила, был сытым и, хоть и уставшим, но умиротворенным, да и мы с Ткаченко вовсе не нервничали, а совсем наоборот. Поэтому я хотела использовать этот момент для получения информации. Захочет ли Рыбников ею делиться - еще вопрос, но попытаться стоило. Признаться честно, это и было главным мотивом моего стремления его накормить и окутать комфортом, природная сердобольность уже во вторую очередь.
        Толик, кстати, шутку оценил и задорно хмыкнул, но Иван пропустил ее мимо, увлеченный своим служебным долгом.
        - Передайте, пожалуйста, на словах, как запомнили. - Он достал телефон и что-то там нажал. - Я запишу, если вы не против. - Видимо, включил диктофон.
        Я улыбнулась:
        - Я не против. - И передала. Анатолий подтвердил, что так оно и было, хотя в действительности сам слышал только часть. Такое доверие и желание быть всегда на моей стороне не могло не радовать, и я взирала на него с благодарностью.
        - Спасибо вам. - Иван убрал телефон и печально вздохнул.
        - Что, такое запутанное дело оказалось? - решила я, что пора попытать счастья, и закинула пробный камень. - Установили, кто убитая?
        Мне повезло, капитан сегодня был откровенен и словоохотлив, а может, помогло то, что после моей заботы был настроен к нам доброжелательно.
        - Вроде того, это гражданка без определенного места жительства, перебралась в Дубровицы примерно год назад, документов при себе не имела, местные бомжи знали ее под именем Люся. Личность устанавливается, но, так как отпечатков в базе нет, мы можем никогда и не узнать… - Я сочувственно закивала, мол, понимаю, в каждой работе свои трудности. - И здесь появляется подвох. Если она обитала в этих местах всего год, откуда могла знать что-то такое о событиях четырехлетней давности, что сделало ее нашим клиентом?
        А вот это и впрямь вопрос интересный. Я перевела взор на Анатолия.
        - А как можно узнать, сколько времени она здесь, если она бомж? В смысле… они ж как цыгане.
        - Ну не скажите, - Иван был сведущ в таких делах, и ему было приятно выставить себя в наших глазах компетентным. - Среди бомжей принято объединяться в группы, своеобразные комьюнити, потому что так проще выживать. Вот эта самая Люся, лишившись так называемого сожителя, а проще, собутыльника, которого зарезали в драке, перебралась сюда, на местную свалку. Ее сюда приняли. Вот и жила она тут все это время. По откровениям местных бомжей, она никогда ничего не говорила о семье Кашиных-Гореловых.
        - Получается, ей каким-то образом стала известна тайна семьи, - принялся фантазировать Толя. - Странно, что она не стала их шантажировать, а решила поделиться с нами.
        - По рассказу Анны, - Иван посмотрел на меня почему-то со строгостью, - выходит, что она сама замешана в этой истории - вот в чем не сходится. Если только Анна не перепутала.
        Мне бы смолчать, но я так не умею.
        - Я понимаю, что вам удобнее, чтобы слова бомжихи гармонично переплелись с вашей текущей версией, но, как я уже говорила, у меня хорошая память на слова, может, не на лица, может, не на формулировки законов физики и не на компьютерные термины, но на обыкновенные слова - да, и наша непродолжительная беседа была именно такой, как я вам передала.
        Толя от изумления или испуга закашлялся, Иван Федорович немного покраснел, что отлично шло к цвету его волос, и принялся извиняться:
        - Я совсем не имел в виду, что… Не хотел вас обидеть. Просто пока непонятно, что происходит.
        - А откуда звонок поступил на этот телефон, вы проверили? Вряд ли у бомжихи был сотовый.
        - Распечатка еще не пришла. Сами понимаете, бюрократия.
        - Вы сказали, что она пришла из другого комьюнити. Случайно не в Подольске?
        - Нет, а что?
        - Там живет вторая жена Кашина. И именно в этом доме он погиб. - Я рассказала все, что знала сама по этой теме.
        - Давайте не будем приплетать сюда все подряд, - разозлился Рыбников. Как и любой полицейский, он не любил лишней работы. Ее у них и без того полным-полно. - Я с трудом склоняюсь к тому, что смерть мальчишки связана со смертью бомжихи, это при условии, что именно она вам звонила (будем ждать распечатку телефонной компании и сопоставлять с ее передвижениями), но не хватало еще сваливать в эту кучу убийство четырехлетней давности, которое и убийством как таковым не является, а несчастным случаем.
        - А если не несчастный случай? И между прочим, оно и так свалено в эту кучу, потому что телефонная бомжиха намекала именно на это!
        - Слушайте, - вконец разозлился рыжий капитан, - я понимаю, что вы вахтер в пустующем здании, что явно не соответствует вашему культурному и интеллектуальному развитию, но давайте не увлекаться, хорошо? Есть структуры, которые справятся без вашей дилетантской деятельности. Общайтесь с друзьями, работайте, читайте, гуляйте и так далее, только забудьте об этой истории! У меня и без того работы полно, а вы еще добавляете! - Ну, что я говорила? Видимо, я скрытый телепат.
        Когда за Рыбниковым закрылась дверь, в холле нарисовался Смирнов.
        - Слышал? - не глядя на него, спросила я.
        - Да.
        - Что скажешь?
        - Что дяденька милиционер довольно груб. - Андрей вздохнул, походил по комнате и сел на диван. - Адрес этой няни тире любовницы есть?
        - Не тире, а дефис, - поправила я из вредности и только потом ответила: - Приблизительный. Частный трехэтажный коттедж на краю города Подольска, район называется «Бедный поселок».
        Майор хмыкнул.
        - Знаю-знаю такой район. И там действительно полно коттеджей вперемежку с убитыми деревянными лачугами. - Поднялся. - Ладно, пробью по своим каналам, достану адрес. Что-то мне тоже не дает покоя эта история.
        Андрей вышел на крыльцо, говорил тихо, несмотря на открытую форточку, его не было слышно. Через пять минут вернулся.
        - Толян, ты за старшего. Мы едем к вдове.
        - Но я… - тот даже привстал от негодования и обиды.
        - Не спорь. Мне надоело тут сидеть и караулить чужое добро. Между прочим, государственное, за что вообще обидно. Анька, поехали.
        Я схватила рюкзак, и мы покинули усадьбу.

* * *
        Джип у Смирнова был не новый, но весьма приличный. Он ловко управлял им, иногда превышая скорость и совершенно не путаясь в улицах, так что на место мы прибыли фантастически быстро.
        - Ты что, живешь здесь? - догадалась я.
        - Здесь - в «Бедном поселке» или в этом городе? - Не дожидаясь, когда я выберу, соизволил поделиться личной информацией: - Да, я коренной подольчанин. Улицы знаю как свои пять пальцев. Кстати, тут через квартал от частного сектора моя квартира в новостройке.
        Новостройка была зданием в двадцать этажей, что для этого города пока еще было редкостью, поэтому она нависала над микрорайоном как маяк над побережьем, привлекая внимание и служа ориентиром.
        Я закивала, дескать, вижу, и поблагодарила за откровенность.
        - Да я не просто чтоб похвастаться. Жаль мне тебя, Аннушка, - пояснил он свое желание разглашать детали, относящиеся к его частной жизни, - днюешь и ночуешь в старом здании без нормальных человеческих условий. Предлагаю, после того как посетим богатую вдову, наведаться ко мне. Примешь душ, ну и… отдохнешь.
        - Ах ты свинья! - возмутилась я и громко хлопнула дверью, выходя из машины.
        - Да нет же, я не это имел в виду, - догоняя меня, начал оправдываться Андрей. - Я слишком хорош, чтобы так нагло навязываться. Я предпочитаю, чтобы женщина сама проявляла активность по отношению ко мне.
        - Не дождешься!
        - Вот именно. Поэтому «отдохнешь» - означает отдохнешь. Полежишь на удобной кровати и телик посмотришь. Спален у меня две, так что не переживай. Я заодно высплюсь, а то ночь какая-то активная была.
        Вместо того чтобы успокоиться и извиниться за резкость, я разозлилась на него еще пуще, так как мне показалось, что он снова издевается.
        - Вот и поезжай домой и отоспись. Один. А у меня дел по горло.
        - М-да, на баб не угодишь. Пристаешь - козел. Оставляешь в покое - еще больший козел. Ну и как с вами?
        - Я тебе не баба, так что вопрос не по адресу.
        - Ну идем, мужик. Дом семнадцать. Вот он, с забором из красного кирпича и коваными воротами.
        На «мужика» я обиделась и предпочла майора игнорировать. Поэтому, когда на звонок в дверь нам открыла женщина, я сказала:
        - Здравствуйте. Мне хотелось бы поговорить с Кашиной Инной Валентиновной. - Именем меня снабдил Смирнов по дороге. И да, выяснилось, что бывшая няня вдова официальная и носит фамилию почившего мужа.
        На «мне» вместо «нам» ни Андрей, ни открывшая дверь женщина никак не среагировали, последняя спросила:
        - А по какому вопросу?
        - По вопросу смерти ее мужа. - Боясь, что перед нами (то есть мной! я все еще игнорирую своего спутника) сейчас захлопнут дверь, я поспешно добавила: - Появились новые данные.
        - Вы из милиции, что ли? - Я ничего не сказала, но женщина распахнула дверь пошире. - Проходите.
        Я не могла понять, кто она. По возрасту на роль молодой любовницы она не годилась. А вот под амплуа няни, строгой, но справедливой, женщина подходила как нельзя лучше. Может, Инна успела родить?
        Из прихожей мы попали в дорого обставленную гостиную. Помещение под завязку было уставлено цветами в разных формах и вариантах: большие напольные вазы, горшки на подоконниках и в подставках по углам, а в центре здоровенная пальма. Горшок был выполнен в стиле полов, создавая иллюзию, что тропическое дерево торчит прямо из подвала, прорубив себе путь в гостиную. Ощущение, что находишься в оранжерее.
        К нам вышла молодая женщина примерно одного возраста с Алиной, только внешне намного эффектнее. Черные блестящие волосы струились по белому с японским рисунком шелковому халату почти до колен. Большие карие глаза приковывали взгляд. Кто берет таких красоток в няни? И для чего они сами туда идут: от безмерной любви к детям или же от безмерного желания хорошей жизни? Стало быть, и семья была выбрана с прицелом.
        - Нина Семеновна, можете быть свободны, - отпустила девушка царским указом открывшую нам женщину домой. По всей видимости, это была домработница. «Или садовник», - внутренне усмехаясь, поправила я себя, вторично оглядывая помещение. - О чем вы хотели со мной поговорить? - перебила Инна мои мысли.
        - Вы знаете, что Витю убили на днях?
        - Какого Витю?
        - Как какого? - встрял Андрей. - Сына вашего мужа. Вашего подопечного, вы же работали няней, верно?
        - Да, работала. Простите, я сразу не поняла. У меня есть другие знакомые с этим именем. Он же ребенок. Это ужасно!
        То, что ей не сообщила семья мальчика, - понятно. Но капитан полиции почему не позвонил? Я же намекала ему на связь. Да, он не хотел копаться в деле четырехлетней давности и сильно гневался, но я решила, что, чуть эмоции поутихнут, и он догадается, что нужно попытаться найти связь между бомжихой, почившей накануне, и женщиной, которая присутствовала при тайне, на которую эта бомжиха и намекала… Лень или невысокий IQ сотрудников правоохранительных органов оборачиваются низкой раскрываемостью, от которой в итоге плохо всем. Ну, кроме преступников, разумеется.
        - Согласна с вами, ужасно. И у нас есть сведения, говорящие о том, что смерть мальчика связана со смертью его отца.
        - Как это? Столько времени прошло…
        - Все случилось в этом доме, не так ли? - опять встрял Смирнов. - Кстати, чей дом? Ваш? Или мужа?
        - А вы точно из милиции?
        - Нет.
        Господи, зачем я согласилась на это. С Толиком ходить по людям лучше, он не мешается. Напротив, он умеет расположить людей к себе. А этот… кроманьонец, как он сам себя называет, вечно портит всю малину с ежевикой.
        Мне пришлось все ей рассказать, хоть и не очень хотелось. Про то, что я видела труп мальчика и что это потрясло меня до глубины души, из-за чего я и взялась за расследование, вследствие чего со мной и связалась женщина, которая была уверена, что располагает какими-то важными для дела сведениями. Про то, что она обернулась трупом под мостом и моей головной болью, поведать также не забыла.
        Я ожидала, что нам укажут на дверь, но девушка неожиданно согласилась побеседовать. Видимо, что-то наболевшее витало в ее душе, что она жаждала выплеснуть на незнакомцев и почувствовать хоть какое-то облегчение. Окунувшись в воспоминания, она уже не выглядела такой цветущей, очевидно, Кирилл для нее что-то все-таки значил.
        - Мне надоело, что на меня косо смотрят. Увела богатого мужика из семьи, женила на себе, тут же стала вдовой и получила дом, машину и сбережения.
        - Говорят, что все имущество он на родителей оформлял?
        - Только дом. Но на мой счет были четкие распоряжения, так что свекор завещание составил на меня, а также позволил мне здесь жить. Недавно он скончался, и дом перешел ко мне официально.
        - Угу. А почему сын вашего мужа ничего не получил? Он тоже наследник первой очереди.
        - До его совершеннолетия имуществом бы распоряжалась его бывшая жена и ее полоумная матушка. Кирилл этого не хотел, и за два дня до… до того, как это случилось, составил завещание. Машину и банковские счета отписал мне.
        - Несовершеннолетние дети имеют право на обязательную долю в наследстве…
        - Да, я знаю, я консультировалась с юристами. Обязательная доля составляет половину того, что он получил бы, наследуя по закону, не будь завещания. А у Кирилла оба родителей живы. Вот и считайте. Наследников первой очереди четверо. Обязательная доля - одна восьмая. Это они и получили.
        - А это составило… сколько? - как всегда, без околичностей подошел Андрей к такому деликатному вопросу.
        Инна скупо улыбнулась.
        - Кирилл на своих счетах много не держал…
        - Ясно. А родители ни на что не претендовали?
        - Нет, они и сами люди небедные, так что все имущество в итоге досталось мне, как Кирилл и хотел. Но, если честно, лучше бы он так не делал, менты на меня всех собак спустили. А я что? Я была в ванной, когда это случилось, даже криков не слышала, потому что я всегда музыку включаю и лежу в наушниках. Потом уже, когда он выбросился в окно, я услышала звон стекла и звук падения, потому что он приземлился он как раз в том месте, где ванная комната, через стенку. Там у нас клумба, он ударился головой и… вот.
        - Ясно, - хмуро сказал Смирнов. - Вы говорите, бабушка ребенка чокнутая, а сам он как? Это же ненормальное поведение обливать человека керосином.
        - Это был бензин…
        - Пускай. Где он взял его? Как вообще объяснил свой поступок?
        Инна тяжело вздохнула и посмотрела на пейзаж за окном. Видимо, она сама не раз задавалась тем же вопросом.
        - Мультиками, - наконец изрекла она и нервно поправила подол халата, полагаю, чтобы избегать наших взглядов. - Он объяснил свое поведение мультиками. Якобы в какой-то серии какого-то странного мультика типа «Том и Джерри» друзья-животные так же развлекаются. Они друг друга взрывают, распиливают, поджигают, хохочут, потому что им это не больно, а смешно. Игры такие. Вот и Витя думал, что это шутка. Решил с папой поиграть. Нашел в гараже канистру с бензином, там надпись была на английском, как и в мультике, поднялся к папе в спальню и полил его, пока он спал. Затем принес с кухни спички и… - Ее передернуло, и продолжать она не стала. Да и не было необходимости.
        - Отец не проснулся? Странно, бензин пахнет так себе, да еще и дети сами по себе производят много шума.
        - Он принял снотворное. Так все сложилось… Неудачно.
        - А зачем он принимал таблетки? - спросила я. - Плохо спал? Это уже поздно вечером было?
        - Днем. Это был выходной, муж не работал. Он обычно Витю на выходные брал. Не каждые, конечно, но часто. Зачем он принял снотворное, я не знаю, он мне не говорил. Это уже вскрытие показало, анализы разные с его кровью делали, я уж и не знаю зачем. А после обеда он часто спал, это уже вроде привычки. Менты тоже приставали с этим снотворным, им хотелось думать, что это я его опоила и подожгла. И заставила ребенка признаться. Хорошо хоть, отпечатки на канистре проверили. Отстали. - Чуть помолчав, она добавила: - Ребенка жалко, конечно. Будет всю жизнь мучиться, когда поймет, что он натворил. Ой, - тут же поправилась она, расширив от ужаса и без того большие глаза, - то есть уже не будет…
        - Если Кирилл так любил сына, что брал его на выходные, чего ж он решил ему ничего не оставлять? Я понимаю, что семейка так себе, но ребенка за что делать нищим?
        - Кирилл собирался лишать Алину материнских прав через суд. - Мы вытаращили глаза. - Да, она же пила по-черному и за ребенком никогда не смотрела. Он уже переговоры вел с адвокатом. Если бы удалось, тогда бы он переписал завещание.

* * *
        Выйдя от Инны, мы все же отправились к Смирнову на квартиру. Как бы я ни противилась и ни язвила, приходилось признать, что он прав. Столько дней принимать душ в раковине - это даже выше, чем по-спартански, это по-диагеновски. Последний уровень - это отказаться от одежды, пить из ручья и спать на бревне. Все к тому и шло, так что предоставленный Андреем комфорт оказал отрезвляющее действие.
        - Не понимаю, как ты столько выдержала, - нахваливал майор мои аскетические способности, когда я вышла из ванной, переодетая в белый мягкий гостевой халат, и улеглась на кровать поверх красивого, леопардовой расцветки, покрывала. Сам он устроился в кресле и отпивал виски с содовой из массивного стакана. - Девушка такой внешности должна жить в роскоши, есть на серебре, ходить в золоте и бриллиантах и почивать на шелковом белье.
        - А ванну принимать из шампанского с лепестками роз, - продолжила я, глупо хихикая.
        - Кстати, могу это устроить! - Смирнов неожиданно засуетился, разрываясь между баром и телефоном, но, услышав, как он спрашивает флористку Катю, я велела ему перестать заниматься ерундой. - Как скажешь, - пробурчал он удрученно, откладывая телефон и бутылку брюта. - Хотел как лучше.
        - Выпендрежник, - фыркнула я. - Ты хотел не как лучше, а как эффектнее. Я начинаю думать, что у тебя на меня виды. Иначе для чего ты пытаешься произвести на меня впечатление?
        Андрей ласково улыбнулся (впрочем, до конца ласково у него не получалось, все равно присутствовали нотки наглости и насмехательства) и пропел:
        - Дорогая, ты бы сделала меня счастливейшим человеком, если бы…
        - Всё! - перебила я, расстроившись, и показала на дверь. - Уходи. Только подумаешь о человеке, что он нормальный, как тут же приставать начинает.
        - Э! Ты ж сама подняла эту тему, - заметил он, к сожалению, весьма справедливо, чем еще больше разозлил.
        - Я тебя проверяла! Выметайся!
        Пождав хвост и подхватив почти опустевший стакан, он оставил меня в блаженном одиночестве. Неожиданно для себя я уснула, а проснулась только когда Анатолий, измученный неизвестностью, решился позвонить со стационарного телефона и едко поинтересовался, ждать ли нас к ужину, да и вообще, выйду ли я в ночную смену. Пришлось одеваться и ехать. Смирнов настоятельно призывал сесть к нему в машину, но я не идиотка, чтобы ездить с пьяными, поэтому села на автобус. Маршрут, который привозил к дверям усадьбы, ходил редко, но мне повезло. В Интернете я проверила его расписание и выходило, если потороплюсь, то успею. Так оно и получилось. Я звала Андрея с собой, но он возмутился, дескать, с детства общественным транспортом не пользовался, да и мне не к лицу, и вообще быстрее на машине, тем не менее приехал даже позже меня.
        По обычаю, за чашкой чая мы стали обдумывать и сортировать информацию, имеющуюся у нас на текущий момент, и строить версии.
        - Ну Инна ваша могла наврать, - предположил Толик. Видимо, сидение в одиночестве, да еще и на чужом рабочем месте (ему полагалось отвечать на звонки и записывать пришедших в журнал, если бы таковые появились) чуть-чуть убавило в нем позитивный настрой и добавило мизантропии и скептицизма. - Ей выгодно, чтобы вы думали на семью Алины. А по факту, она находилась в доме в тот момент, когда мужик загорелся и выпал из окна. И снотворное тоже она могла подсыпать, а перед ментами сделать удивленные глазки, мол, как это так, я и не знала, что он его принимал.
        - Ага, и теперь мы имеем богатую вдову, - согласился Андрей.
        - Подождите. - По непонятной мне причине я не хотела думать об Инне плохо. Девушка мне почему-то нравилась. - Если бы она вскоре выскочила замуж, тогда можно было что-то подозревать. Нашла богатого мужика, развела, женила на себе, тут же сделалась вдовой. И ее возлюбленный все это время томился ожиданием, за что должен был быть вознагражден любимой невестой с приданым таким, что можно долгое время жить безбедно. Но у нее никого нет.
        - Откуда ты знаешь? - запротестовал Смирнов. - Не дураки же они сразу венчаться бежать. Она и так была на подозрении.
        - Прошло четыре года! - напомнила я. - Четыре! Все уже забыли об этой истории, менты в том числе.
        - Однако не забыла бомжиха, чей труп мы трое обнаружили под мостом. Стало быть, знала она, что у вдовы рыльце в пушку.
        - А вдова, - воодушевившись, пустился Толя сочинять историю дуэтом с Андреем, - попросила своего любовника, дескать, хочешь жить припеваючи, избавь меня от грязной шантажистки. Ему деваться некуда. Выследил и убил прямо перед нашим приходом.
        - Вряд ли она шантажом баловалась, зачем тогда мне звонить?
        - Вдова, - заговорил теперь Смирнов, - отказалась платить. Потому она подумала, капусты не срублю, так хоть подгажу влюбленным голубкам-убийцам.
        - А как она узнала? Свечку, что ли, держала? Так она последний год, если верить Рыбникову, не вылезала из Дубровиц.
        - Как-как. Выследила. Подольск от Дубровиц не так далеко, знаешь ли. Проехал по мосту, и ты уже в Подольске. А до дома вдовы пятнадцать минут езды. Можно даже общественным транспортом добраться, что ты уже испробовала на себе.
        - Хорошо. Что ты предлагаешь? Следить за Инной?
        - Я только за, - почесав подбородок, заявил Андрей. - Говорю тебе, у нее кто-то есть. Она на меня даже не взглянула!
        Я сперва фыркнула, а потом и вовсе закатилась от смеха.
        - Эй! - разозлился Смирнов. - Ничего смешного не вижу. Я парень хоть куда, и на меня бабы всегда пялятся. А эта ни в какую.
        - Я не пялюсь на тебя.
        - Ты особенная.
        - Может, и она тоже. Если она искренне любила Кирилла, четыре года - не такой большой срок, чтобы вновь окунуться в любовные приключения.
        - Ну, я не знаю, вам, бабам, виднее, сколько вам срока надо, чтобы снова в чью-то постель залезть. Обычно четырех часов хватает, а тут четыре года.
        Я хотела обидеться за весь женский род, но Толик, придвинувшись, зашептал:
        - Не обращай внимания, это у него что-то личное.
        Я действительно не стала обращать и вернулась к нашей теме.
        - Хорошо, не выбрасываем Инну из списка подозреваемых. Но туда нужно занести еще и Алину, и ее матушку. Да, Кашин успел жениться второй раз, но, по словам Инны, он хотел лишить Алину родительских прав. Он богатый чиновник, а она безродная пьянчужка, то есть на тот момент была, суд вполне мог быть на стороне отца, такое хоть и нечасто, но бывает. Алина могла испугаться, что потеряет сына.
        - Ой, я думаю, в этой семейке никто особо за ребенком не следил, и они испытали бы лишь облегчение.
        - Андрей, ты жуткий циник.
        - А ты чересчур романтична для такой умный барышни. Хотя… - Я думала, он сейчас заберет свои слова насчет ума и приготовилась дать сдачи, но вместо этого он сказал: - Тебе ж около двадцати, да?
        - Что?
        - Ну лет тебе сколько?
        - Я вижу, женщины тебя редко били, да? Никогда не задавай таких вопросов!
        - Ой, ну комплексовать из-за возраста, когда тебе двадцать, - невероятная глупость. Для двадцатилетней барышни излишний романтизм извинителен. - Тут Анатолий наклонился к уху Андрея и что-то зашептал. После этого Смирнов нахмурился. - Ах, двадцать шесть даже? Ну это слишком, в таком солидном возрасте пора поумнеть.
        Здесь я уже не выдержала и запустила в него журналом для посещений.
        Толя, чтобы сгладить конфликт либо чувствуя свою вину, что выдал мой возраст, отдал мне последней бутерброд и пошел мыть тарелки. Мой чай уже остыл, пока мы трепались, потому я встала и подошла к чайнику, попутно думая, к чему бы придраться. Налив себе новую порцию горячего напитка, додумалась.
        - Ты план здания раздобыл? - спросила строго, точно была взыскательным начальником, а Смирнов - моим нерадивым подчиненным, которому к тому же платили слишком много.
        - Когда? - удивился он.
        - Так иди и раздобудь, чего время тратишь?
        Я вернулась с чашкой за стол и взялась за бутерброд, а майор, напротив, поднялся.
        - Гонишь, значит. Ладно. Сегодня не ждите, я прослежу за вдовой.
        Я кивнула, Смирнов ушел, тут вернулся Анатолий.
        - Слушай, - улыбаясь, сказал он, ставя тарелки и приборы на стол, - вы приехали порознь, мне радоваться?
        - Чему? - с набитым ртом переспросила я, искренне не понимая.
        - Как же… Вы не вместе.
        Я подавилась.
        - Спятил? Конечно, нет.
        - Просто мне показалось, что ты как-то очень бодро побежала за ним, когда он позвал. Слава богу, ошибся.
        - Слушай! Я не позволю никому себя ревновать и тем более не позволю контролировать!
        - Ладно-ладно, чего ты разозлилась… - Он немного помолчал, давая мне возможность доесть. - Мне вот что еще не нравится в этой истории. Мультики? Серьезно? В которых убивают друг друга? Как-то в это не верится. Не могла эта ваша Инна выдумать все?
        Я пожала плечами.
        - Во всех мультиках так происходит. Тебе шваркнули по башке кувалдой и верхняя часть головы приняла форму кувалды. Видимо, детям это нравится. Но знаешь что… Проверь. Это будет твое партийное задание. Раз Смирнов занят девушкой, ты займись мультиками. Может, удастся найти конкретную серию конкретного мультика, где кто-то кого-то поджигает. Тогда и будем знать, врет Инна или нет.
        - Есть! - прижал ладонь Толя к воображаемому козырьку. - Постой… Ты избавиться от меня хочешь, что ли? - Я молчала. - Обиделась на что-то?
        - Да нет.
        - Ты хочешь одна остаться? - не мог он поверить. - Ну ладно… Мне как раз надо телефоном заняться. Или починить, или новый купить… - Он поднялся, но, сделав шаг к двери, обернулся на меня и с беспокойством, легко читаемом в правильных чертах лица, спросил: - А ты не боишься призрака?
        - Не очень, - хмыкнула я. - Если что, позвоню. Кто первым прибежит из вас, за того и выйду замуж.
        - Плохая шутка, - нахмурился Толик и действительно ушел.
        А я осталась совсем одна в этом старинном, таинственном, пугающем здании.

* * *
        Держась обеими руками за голову и таращась в одну точку, я пыталась выяснить причины своих собственных поступков. Я обожала все рационализировать, анализировать, структурировать. Я всегда жила разумом, а не сердцем. Практическое вперед, эмоциональное где-то в конце. Чувство долга и семейные ценности на первом месте, потому что это незыблемо, это будет всегда, а чувства романтические на последнем, так как это что-то преходящее, непостоянное и нерациональное. Совершать какие-то поступки ради семьи - святое, важное, ценное; совершать поступки ради почти незнакомых тебе людей - глупое и ненужное. Может, все дело в том, что я никогда не влюблялась? Ах, ну да, в шестом классе… Новый мальчик. Симпатичный. Божественно красивый - как мне тогда казалось. Теперь, находя групповые снимки класса, - все-таки просто симпатичный. Я любовалась им, а он в меня плюнул. В прямом смысле. Ну, и в переносном тоже, ибо мне тогда казалось, что мне плюнули прямо в сердце, а не в щеку. Щеке-то что будет? Вытерла и пошла дальше. А сердце не вытрешь.
        Любовь прошла. Сразу после плевка. Ибо это нелогично - любить того, кто плюет в тебя.
        Конечно, когда я выросла, я поняла, что мальчики его возраста именно так выражают свою симпатию. Дергают за косички, обзываются, расшвыривают твои вещи и… плюются. Но поздно, любовь прошла, а осадок остался. Неприятный и на всю жизнь.
        И вот теперь…
        Я глубоко вздохнула и тут его услышала. По спине пробежала холодная волна испуга. Сколько он там ходит? Увлеченная своими мыслями, я могла пропустить начало «представления».
        Медленно и тихо поднявшись с кресла, я сделала пару осторожных шагов в сторону коридора. Замерла и прислушалась.
        Нет. Ничего. Слава богу.
        Я выдохнула и услышала его опять.
        Оно там ходит…
        Да что же это такое! Весь мир рушится. Сердце не слушается разума, уши не слушаются разума, даже глаза - и те туда же… Я ведь помню, что я видела.
        Я прикрыла глаза. И тут же поняла, что сделала это зря. Без зрения слух работает еще четче, еще острее… Шаги. Вздохи.
        Стенания призрака.
        Собрав всю волю в кулак, я вернулась к столу, схватила мобильный и на цыпочках прокралась в туалет. Там я закрылась в кабинке и набрала Смирнова.
        - Алё… - позевывая, ответили на том конце. Мне казалось, он должен быть на боевом посту, выслеживая мадам Кашину, нет? Ну ладно, сейчас не до этого…
        - Андрей, - то ли прошептала, то ли пропищала я. Вышло жалостливее, чем я рассчитывала, да ничего не поделать.
        На удивление, он не стал паясничать. Расслабленность как ветром сдуло.
        - Что случилось?
        - Он ходит. Наверху, - шептала я, держась за задвижку, будто это могло меня спасти от бестелесного существа. - Что мне делать? Идти туда? - Как только мои уста произнесли эту фразу, я поняла, что ни за что не поднимусь. И пусть я уподоблюсь Сударышевой и всем тем, кого я презирала. Не пойду! Мне одного раза хватило.
        Просочился сквозь стену…
        Да нет же, это просто-напросто хитрый трюк. Чуть приоткрытая дверь и потайная ниша в стене.
        - Нет! - утешил меня Андрей. - Нет необходимости. Успокойся, выдохни. - Видимо, даже по телефону он ощущал вибрации страха, исходящие от меня. - Он попадет на камеру. Наконец-то засветится. Мы будем знать, кто он, как он туда попадает и что он там делает.
        - Хорошо.
        Я попыталась выровнять дыхание. Мне не придется охотиться на привидение. Я никогда и не хотела, для этого есть Анатолий и прочие энтузиасты его сообщества. И вступать в неравный бой с физическим преступником, если это все-таки человек (конечно, человек, кто же еще это может быть) также не надо. Я просто отсижусь. Могу даже в туалете. Хотя, извольте, почему? Это моя территория. И сидеть я предпочитаю с удобствами, в собственном кресле за собственным столом. А лучше лежать. На раскладушке.
        - Анька! Ты жива там?
        - Да, - я даже слегка улыбнулась. Все нормально, все будет нормально.
        - Может, мне приехать? Обещаю, буду вести себя прилично. Не как Толян.
        На этот раз я прыснула.
        - Не нужно, все хорошо. Ты наблюдаешь за домом Кашиной?
        - Уже нет. Скучно с ней. Сидит дома целыми днями.
        - Не сочиняй, ты следишь за ней, - я глянула на наручные часы, - не больше трех часов.
        - Ну вот, она просидела дома все эти три часа. Мне наскучило, и я поехал домой, благо близко. Давай, Анька. Если что, звони.
        - Ага.
        Я сбросила и почувствовала нечто сродни экстазу. Это что, счастье? Глупости какие. Счастья не бывает. Его выдумали романтики типа Толика.
        Я вышла из кабинки и потопала к двери в коридор, уже особо не прячась, и тут…
        Не контролируя себя от ужаса, я издала громкое «Ах!» и выронила телефон. Подняла руки с намерением зажать себе рот, но они так и повисли в воздухе, парализованные ужасом. А все потому, что ручка двери, выходящей в коридор, начала шевелиться.
        Мое междометие злоумышленник, конечно, слышал, но это не придало ему желания бросить все и бежать. Он меня не боялся. А в животном мире это всегда означает, что это мне нужно его бояться. Люди - те же животные, по крайней мере биологически. Его не спугнула мысль, что здесь кто-то есть. Хотя горящий в помещении свет так и так на это указывал. Впрочем, свет могли забыть выключить, зато мое «ах» выдавало меня с потрохами. Но нечто по ту сторону продолжало доводить ручку до конца, чтобы дернуть на себя дверь, зная, что здесь кто-то есть. Так для чего? Чтобы убить меня? О Боже…
        - Кто здесь?! - завизжала я как полоумная. На случай, если оно все-таки не слышало моего первого восклицания, могло сработать.
        Может, это случайный гость? Просто ищет меня? Допустим, охранник?
        Входная дверь заперта! На два замка!!
        Ввиду того что я не помнила, заперла ли эту дверь, дверь в санузел, идя в кабинку звонить Смирнову, я начала истово молиться про себя, чтобы оказалось, что все-таки заперла. От ужаса, пожирающего меня изнутри, выступили слезы и похолодела спина. Я раньше не знала, что от страха можно плакать. Не от боли - у меня ничего не болит, ни душа, ни тело. От страха. От эмоции. Вот насколько она сильная. Может, я зря все это время недооценивала эти проклятые эмоции? Раз они могут быть настолько сильными, значит, они чего-то стоят.
        Дверь дернулась, но не поддалась. Слава тебе, Господи! Я додумалась запереть ее.
        Дверь задергалась сильнее.
        Мои глаза расширились и едва не вылезли из орбит. Да, и такое бывает от испуга. Может, я зря приписала себе победу? Ведь дверь хлипкая, оно вполне может ее выбить.
        Стоп. Какое на фиг «оно»? Если бы это был призрак, никакие двери его бы не остановили. Это человек.
        Да, но я безоружная… Так что в этом случае не знаешь, что лучше.
        - У меня телефон с собой! - крикнула я что есть мочи. - Не уйдете, я вызову полицию!
        Тишина.
        Неужели помогло?
        Я продолжала стоять, пялясь на дверь и считая секунды до своего конца. Через пару минут я поняла, что конец отменяется. Осмелев, я открыла дверь и выглянула наружу. Никого не было.
        Я вернулась в холл и проверила входную дверь. Заперта. Кем бы он ни был, он покинул дворец как-то иначе (ключи торчали в одном из замков, так что, даже имей он ключи от входа, проделать такое невозможно). Или вовсе не покинул. Может, он тут живет? Прячется в потайных нишах, использует потайные ходы, чтобы перемещаться? Может, поэтому мы никак не поймем, откуда он приходит, потому что он не приходит? Он здесь всегда.
        - Бред, - сказала я себе, помотав головой. Это сейчас данное здание пустынно, но раньше тут работали люди, было несколько организаций, ночные сторожа несли вахту… Не мог столько времени здесь жить человек, никем не замеченный.
        Андрей перезвонил через полчаса.
        - Ну как? Ты жива, я смотрю?
        - Я смотрю, тебя это не очень радует? - огрызнулась я.
        - Ни в коем случае. Он все ходит?
        - Нет. Ушел. - Подумав, добавила: - Вроде бы.
        - А, ясно. Ну, спокойной ночи!
        Смирнов отключился до того, как я успела сказать в ответ какую-нибудь гадость.

* * *
        Спать, я, конечно, не смогла. Вздрагивала от каждого шороха, ожидая, что мне вот-вот накинут на шею удавку. И только мысль о том, что скоро все закончится, не давала совсем раскиснуть или вовсе свихнуться.
        В половине десятого они появились оба.
        - Мы с Тамарой ходим парой, - по обычаю, подколола я, впрочем, безэмоционально. Весь запас эмоций ушел на столкновение с незримым некто минувшей ночью.
        Ребята не обиделись, и даже Толик не кинулся опровергать, заявляя, что встретились по дороге. Может, в связи с моей интонацией они не придали шутке должного значения, а может, уже привыкли.
        Или третий вариант. Реально сдружились.
        Я покачала головой. Да нет, вряд ли. Иначе как понять Толю, который без конца повторяет, что Андрею не стоит верить?
        - Ну что, красавица, - подмигнул мне Смирнов, - подключаемся к камере?
        - Конечно. Я всю ночь не спала - ждала этого момента.
        Мы уселись втроем на диван. В тесноте да не в обиде. Глядишь и станем все одной большой и дружной семьей.
        Толя приобнял меня за плечи, дескать, знаю, что тебе пришлось пережить, крепись, я с тобой. Только вот откуда он знает? Стало быть, с майором они если и встретились по пути, то где-то далеко отсюда, раз тот успел все рассказать. Но где тогда вопрошания: «Почему не мне позвонила, а ему?», справедливые, между прочим? В то же время именно Смирнов ответственен за камеры, это была его операция, вполне логично, что за советом я обратилась именно к нему, тем более что я на тот момент даже не знала, сумел ли Ткаченко починить свой телефон. Возможно, Толя так и понял, поэтому не стал донимать ревностью.
        - Ты позвонила сразу, как только его услышала? - спросил майор, подключаясь к камере с планшета.
        - Да.
        Смирнов сверился со временем моего звонка и начал отматывать запись. В немом нетерпении мы уставились на экран, который показывал дверь в Гербовый зал и часть коридора.
        - Вот, - ткнул Толя пальцем в планшет, - что это?
        - Тень, - приглядевшись, неуверенно произнес Андрей.
        Вытянутая тень появилась на краю экрана и застыла. То, что тень отбрасывало, мы не видели, ибо под обзор камеры оно не попадало. Вот если бы оно чуть-чуть прошло вперед…
        - Давай, милый, - шептал Смирнов интонацией, пригодной разве что для общения с возлюбленной, а никак не с призраком, держащим в страхе чуть ли не весь поселок. - Еще шажок, ну…
        Но он (или она, или оно) шаг не сделал. Вместо этого тень как-то уж очень резко и я бы даже сказала бурно видоизменилась.
        - Что это? - спросила я.
        Ткаченко воспрял духом.
        - Я же говорил вам, это что-то мистическое! Оно меняет форму по желанию!
        - Да? - скептически хмыкнул майор. - С каких это пор мистическое тени отбрасывает? Повзрослей уже!
        На «повзрослей» Анатолий обиделся и далее голоса не подавал.
        После этого тень исчезла. Сколько мы не ждали, больше ничего не появилось.
        - Хм, - подытожил Андрей.
        Я разозлилась.
        - Слушай, он правда был! Напугал до чертиков! - Я тут же перекрестилась, так как произнесла имя нечистого.
        - А я разве сказал, что тебе не верю?
        - Твое «хм» за тебя сказало.
        - Да это не к тебе относилось… Что ж вы оба такие закомплексованные, а? И слова вам не скажи…
        - Слушай, надо было на лестнице камеру поставить! Он же спустился как-то вниз! Не просочился же сквозь потолок!
        Толик на это вздохнул и выразительно закатил обрамленные длинными ресницами глазки, дескать, когда вы уже перестанете отрицать очевидное, но мы со Смирновым не придали его мимике значения.
        - Нет, это ты слушай, министерство не даст мне столько камер, мы кормимся из бюджета! Я и так уже три установил.
        - Значит, не в тех местах!
        - Ах, это я виноват, да? Просчитался? Так это ты тут впаривала, что он гуляет по Гербовому залу или как он там называется! И, видите ли, сквозь двери проходит и прячется внутри! Я и поставил там камеры, зачем мне какая-то лестница?
        - Андрей, а ты можешь показать записи камер из самого зала?
        - Да, конечно.
        Мы прокрутили запись, но там абсолютно ничего не было.
        - Верни предыдущую, из коридора, - попросила я. - Стоп! - он нажал на паузу по моему указу в том месте, где тень претерпевала загадочные метаморфозы. Я подняла к нему ликующее лицо. - Андрей, знаешь, что это?
        По его лицу я поняла, что он тоже догадался.
        - Соседняя дверь!
        - А? - вот тут и Толик подключился, забыв, что нас бойкотирует. А может, и не бойкотировал вовсе, а мне просто показалось.
        Я пояснила для него:
        - Вот эта тень… Он открывает соседнюю дверь, две тени сливаются - человека и двери. Затем тень исчезает. Он зашел в комнату и дверь закрыл.
        Перемотав вперед и внимательно приглядываясь, мы увидели такое же явление примерно через полчаса. Как раз тогда некто пытался ворваться ко мне в туалет. Лестница с другой стороны, камера не захватывает ту часть коридора, поэтому он спокойно спустился, не дав себя запечатлеть.
        - Дорогая, - обратился ко мне Смирнов, - а теперь серьезный вопрос. Что за комната соседствует с этим историческим залом?
        Я задумалась. Я здесь недавно и не все комнаты знаю. Но соседнее помещение узнать успела, потому что недавно там была.
        - Это архив.
        Значит, «призрак» все это время бродил по архиву. Так как комнаты рядом, мне снизу казалось, что ходят именно в Зале. Это психология. Если на подозрении две комнаты, но одна из них таинственная, с историей, с привязкой к жизни человека, которого ты подозреваешь в том, что он остался здесь существовать в нематериальной форме, вместо того чтобы подняться на небеса, а вторая - обыкновенная, без тайн, то, конечно, выберешь первую. Да и Толик говорил, что призраки любят места, которые узнают. Кто бы мог подумать, что он предпочтет фамильным гербам и колоннам склад бумажек советского и постсоветского периода?
        - Идем. Взглянем на этот архив.
        Я порадовалась, что Андрей предложил это. Во мне кипела жажда деятельности. Было ощущение, что я стою на пороге открытия вековой тайны. С одной стороны, так и было, только тайна была не вековая, конечно, а всего лишь двух- или трехмесячная.
        Я так резко вскочила с дивана, что едва не забыла ключ.
        Поднялись мы втроем. Архив был заперт. Я открыла дверь, и мы зашли. Осмотрелись. Те же стеллажи с книгами; те же столы, на них папки, коробки, органайзеры и один компьютер, провода от которого валялись на полу неподключенными. Розеток поблизости не было. В помещении было пыльно, и я чихнула.
        - Кто-нибудь заходил сюда? - спросил Смирнов.
        - Да. Пунцов. - На удивленный взгляд проинформировала: - Заведующий аспирантурой, профессор.
        - Интересно. Вот и подозреваемый нарисовался.
        - Да, только у него ключа нет. Я ему дверь эту открываю.
        - Ну да, это он тебе так сказал? - хмыкнул Андрей.
        - Не мне, Галине Викторовне. Сказал, что потерял.
        - Ха! Якобы…
        Толя согласно закивал:
        - Он мне сразу не понравился.
        - Как и ты ему, - не стала я скрывать.
        - Чего?
        - Помнишь, он все спрашивал, кто ты и почему здесь.
        - Сам шляется ночами, а Толян наш ему не приглянулся, - покачал головой Смирнов. - Интересно, что бы он про меня сказал.
        - Боюсь даже представить, - хихикнула я. - Дядя очень привередлив.
        - Ну, давайте посмотрим, что этому привередливому могло здесь понадобиться.
        Мы принялись за тщательный осмотр помещения. Я без конца чихала, но не сдавалась. Наконец Толя предложил мне выпить таблетки от аллергии.
        - Я проверяла аптечку, когда болела голова. Там только аспирин, анальгин, валидол и бинты.
        - У меня в рюкзаке есть.
        - Малец, - отозвался майор из-за стеллажа, - в твоем возрасте нужно в рюкзаке носить кокаин, бутылку виски и средства для безопасного секса. А ты лекарства носишь. Может, и носовые платки тоже?
        - Тебе-то что? - возмутился Толя. Не то из-за платков, не то из-за «мальца».
        Из-за стеллажа показалась бритая голова Андрея.
        - Да ничего, просто помню себя в твоем возрасте и диву даюсь. Ты, поди, с мамой живешь?
        - Да катись ты! - не выдержал Толя, и я быстро увела его из помещения. Я бы потерпела и без таблеток, но боялась, что здесь разовьется стихийная буря. Надо было спасать положение.
        Пока я запивала супрастин водой, охотник за привидениями (если его можно так называть в здании, в котором их нет) завел излюбленную шарманку:
        - Ты ему веришь? - Я лишь пожала плечами. А что мне оставалось? - Держу пари, когда мы вернемся, окажется, что он что-то нашел без нас.
        Я чуть не подавилась и скорее отставила стакан.
        - Что нашел?
        - Ну… не знаю. Улики какие-нибудь. Потом заставит нас подписать, что мы понятыми были. Знаю я таких ментов. Сам подложил, а на других свалит.
        Я почувствовала настоятельную потребность сменить тему.
        - А где вы встретились на этот раз? У входа в усадьбу?
        - Нет, он подвез меня. Забрал с остановки.
        - Он знает, где ты живешь? - моя вера в спецслужбы нашей родины поднялась на новый уровень. Могут, когда хотят.
        - Да, я сказал ему в прошлый раз.
        - А-а, понятно… Добрый стал.
        - Думаю, это специально было сделано. Смотри, мол, какая у меня тачка, а ты на автобусах катаешься. - Я была с ним не согласна, но не стала спорить. - Слушай, пошли, не хочется оставлять его там одного надолго. Ушлый он какой-то. Свистнет еще чего-нибудь.
        Я опять не стала спорить, и мы быстро вернулись. Ступеньки Толя даже перепрыгивал через одну, и я еле за ним поспевала.
        Когда мы вернулись, Смирнов уже подобрался к столу, на котором восседал, как на троне, одинокий компьютер, и проверял ящики.
        - Как успехи? - спросил Анатолий бодренько, старательно пряча свою подозрительность.
        - Пока никак…
        Андрей повернулся к стене. В углу стояли в ряд две тумбы. Он открыл первую, она была совершенно пуста, как кошелек перед зарплатой.
        - Странно, - Андрей почесал тыковку и перешел к следующей. А оттуда вместе с какими-то бумажками ему под ноги посыпались камни.
        - Что это? - удивилась я и обогнула стол, чтобы приблизиться одновременно и к Андрею, и к тумбе.
        Смирнов взял выпавшее содержимое в руки.
        - Похоже на каменную кладку. Только что она здесь делает?
        Всего через секунду что-то взорвалось в моей голове. Сердце бешено заколотилось. Я бы подумала, что у меня нелады с давлением, если бы не догадка, яркой вспышкой посетившая мой мозг.
        - Андрей, а ты посмотрел старый план здания?
        - Да, я вчера поздним вечером получил план, и там ничего странного нет.
        - Значит, план врет. Ну-ка отойди.
        - Что?
        Смирнов хотел было посопротивляться, но, увидев безумный блеск в моих глазах, понял, что я напала на какой-то след, и освободил мне место, встав рядом с Толей. Я быстро схватила первую тумбочку, пустую, и перенесла на другое место. Открылась зияющая дыра в стене. Мужчины ахнули.
        - Видите, что он делает здесь? - радуясь, точно ребенок, получивший заветную игрушку, изрекла я. - Разбирает кладку, чтобы найти потайную нишу, а куски складывает в тумбу. Потом выносит, наверно, частями. Потому что кусков здесь меньше, чем должно бы быть, судя по дыре.
        - Анька, ты совсем с ума сошла вместе со своими потайными ходами и нишами. Ну нет их здесь! И на плане нет. Тут, видимо, кто-то сам хотел что-то вырыть. Только это несущая стена, так что, слава камням, мы нашли это безобразие до того, как здание обрушилось.
        Не слушая его, я кинулась разгребать мелкие куски цемента и кирпича и скидывать их из образованной ямы прямо на пол.
        - Да что ж ты делаешь-то! - Смирнов кинулся меня оттаскивать от стены. Для этого ему пришлось приложить недюжинную силу.
        - Аня возомнила себя графом Монте-Кристо, - подхихикивал надо мной Анатолий.
        Смирнову пришлось набрать в рот воды из бутылочки, которую он принес с собой, и плюнуть мне в лицо, чтобы успокоить. Ну вот, снова плюнули… Как тот, в шестом классе…
        - Зато я была права! Вы бы даже не додумались переставить эту тумбу! А она была пустая не просто так! Преступник постоянно ее переставлял, чтобы копать, но тяжелую тумбу пришлось бы двигать, а это лишний шум, поэтому она обязана быть легкой: поднял и переставил. Почти бесшумно.
        - Как ты вообще поняла, что за тумбой что-то есть?
        - Я представила себе план здания. Эта стена общая с Гербовым залом, а это место - то самое, которое иначе простукивалось с той стороны.
        - Хм… - Андрей излюбленным жестом приложил ладонь к подбородку. - Ниша?
        - Аллилуйя! - обрадовалась я, что мне наконец-то поверили.
        - Давайте допустим, что давние владельцы усадьбы Голицыны, или Потемкины, или Дмитриевы-Мамоновы в какой-то момент тайно перестроили часть стены, добавив туда нишу. Раньше не было металлических сейфов, так что это разумное решение. Но зачем этот некто, предположительно Пунцов, раскапывает ее? Тем более, как мы видим по внушительному углублению, в нише ничего нет. Он почти уже добрался до той стены.
        - А он копал не с той стороны.
        Я выбежала и сунулась в Зал заседаний. Хорошо, что в тот раз мы с Андреем не заперли дверь. Зашедшие следом ребята убедились, что все так и есть: звук менялся именно на том участке стены, с противоположной стороны которой был сделан своеобразный подкоп.
        - Ты же не собираешься ломать здесь стену? - испугавшись азартного блеска в моих глазах, поинтересовался Толя. - Это культурно-историческая ценность! Ты же сама говорила!
        - Ну, на самом деле роспись на стене начинается чуть дальше, так что теоретически я не…
        - Боже! - перебил он меня. - Женщина сошла с ума! Золотая лихорадка.
        Я резко выпрямилась и развернулась к нему.
        - С чего ты взял, что здесь именно золото?
        Ткаченко испуганно моргнул.
        - Ни с чего… Шутка это…
        Здесь уж и Смирнов с ним согласился, и они меня почти пинком выпроводили из помещения.
        - Так, слушайте сюда, - заговорил Смирнов в коридоре, - мы в это место прибыли с другой миссией. Все эти подземные переходы, секретные ниши в стенах, убийства мальчиков и тому подобное - не в нашей компетенции. Мы здесь, чтобы вывести на чистую воду «призрака». Давайте придерживаться этой дорожки, хорошо? - Мы недружно закивали. Как ни крути, он прав. - Итак, что мы имеем. Человек в течение пары месяцев крушил стену. О мотивах расскажет сам, когда мы его поймаем. Чтобы это сделать проворнее и не дать ему уйти, мы должны выяснить его путь. Это понятно? - Мы снова кивнули. - Раз уж он не попал на камеру, но в коридоре был, вывод можно сделать следующий: приходит он с этой стороны. - Андрей ткнул в направлении, противоположном обзору камеры. - Со стороны лестницы.
        - Но на первом этаже его нет! - воскликнула я. - То есть есть, но позже. И слышно, как он спускается.
        - Вывод: он попадет сразу на второй.
        - Каким образом?
        - Вариантов два. Первый: окно второго этажа. Решетки же только на первом? - Я кивнула. - Второй: через крышу и мансарду, а там по лестнице до второго. Так как это выше, вахтеры снизу его начинают слышать только уже на втором, когда он над их головой.
        Я опять согласилась: логика у майора железная, видимо, в спецслужбах этому учат, а Толик все же нашел к чему придраться:
        - А территория? Как он попадает внутрь, если не через главные ворота? Через забор сигает?
        - Возможно. Или у него есть ключ от калитки.
        - Исключено, - авторитетно заявила я и поделилась информацией, полученной от Бориса: - Ключи от калитки, выходящей к церкви, и от калитки, выходящей в липовый парк, только у охранника. Преступник никак не мог ими разжиться.
        - Значит, остается забор. Он не такой высокий. Идем покажу.
        - Подожди, нужно найти окно, через которое он влезает. Окна, в общем-то, под мою ответственность. По идее я каждый вечер должна делать обход, проверяя, все ли двери и окна заперты и везде ли выключен свет.
        - Но ты не проверяешь?
        - Так как теоретически в здание никто не попадает, потому что оно закрыто для посещений, смысла проверять я не видела. Всё это должны были сделать еще в первый день, после того как основные работники переехали.
        - Логично. Ну так давай посмотрим сейчас. Возможно, злоумышленник имеет напарника среди вахтеров.
        Мы трое разделились и подергали все двери на этаже. Все были заперты, кроме двух, которые мы использовали. В принципе, нам нужно было проверить только двери с нужной нам стороны - со стороны лестницы, ведь если бы некто проникал в окно из другой комнаты, он бы попал на камеру, но мы решили подойти к операции основательно. Смирнов предположил, что у преступника ключи, в связи с чем я бегала вниз и открывала все двери, чтобы проверить окна. Все окна, относящиеся к кабинетам второго этажа, были заперты. Затем мы переместились к окну в конце коридора, которое выходило в торец здания и находилось в двух шагах от двери, ведущей на лестничную площадку. Рама очень легко открылась и не издала при этом никакого звука. Смирнов принялся ее изучать.
        - Петли смазаны, - сообщил он нам. - Подготовился, гад.
        - Но как он попадает сюда? - спросил Толя заинтригованно.
        Майор высунулся по пояс из окна. Признаюсь, я даже струхнула, что он выпадет, и под конец стала держать его за ремень джинсов. Толя отозвался на это легким искривлением губ, но ничего не сказал.
        - Пожарная лестница всего в тридцати сантиметрах, - вернув первую часть тела на этаж, заявил Андрей. - Не нужно быть акробатом, чтобы проделать такое.
        - Но он должен был знать, что вахтер не закрыл окно, прежде чем лезть сюда.
        - Со стороны кажется, что окно заперто. Взгляни. - Окна здесь были старые, с вертикальными шпингалетами. - Задвижка приклеена в этом положении, чтобы случайно не опустилась. На всякий случай, я думаю, он сновал сюда время от времени под вымышленными предлогами, чтобы проверить, все ли в порядке с окном.
        - И действительно! - порадовалась я. - Пунцов приходил пару раз в течение последних дней, то взять папки, то вернуть те же папки, а я-то не знаю, реально ли они были ему нужны.
        - Именно! - Смирнов поднял вверх указательный палец. - Идем к забору.
        Подойдя к забору, граничащему с липовым парком, мы были разочарованы. Калитка заперта, как я и сказала, а сам забор слишком высок, чтобы через него перепрыгнуть.
        Меня осенило.
        - Ребята, вам не кажется, что Пунцова подставляют?
        - Что? - удивился майор. - Ты совсем ку-ку. Это слишком даже для художественной литературы.
        - Нет, ребят. Серьезно, вы видели его? - Смирнов покачал головой. - Для тех, кто не видел, рассказываю. Он далеко не спортсмен. Как бы он это проделал? Посмотри на забор. Даже ты не перепрыгнешь. Посмотри, где лестница кончается. Он бы не допрыгнул. Он высокий, конечно, но не настолько. Да еще так спокойно заходил сюда при мне. Зачем так подставляться? И потом, пропавший ключ. Может, кто-то выкрал у него?
        - Я ж тебе говорю, - начал злиться Андрей то ли на мою бестолковость, то ли на то, что его версия оказалась более шаткой, чем он думал, - про ключ наврал, а приходил, чтобы проверить, не обнаружили ли незапертое окно и дыру за тумбочкой.
        - А также, - внезапно влез Толик, - нет ли кого, помимо вахтера, в здании. Все вахтеры женщины, либо пожилые клуши, либо хрупкая девушка, с которыми справиться легко. А когда он увидел меня, насторожился.
        - Блин! - я ударила себя по лбу. - Он же спросил про тебя потом, и я сказала, что все меня бросили, и я теперь одна. А до этого, когда в здании остался Толя, никто не шагал наверху.
        - Чудесно! - обрадовался Андрей. Шаткая версия вновь обрела крепкий фундамент. - А теперь пожарная лестница… - Андрей подошел и с видимой легкостью запрыгнул. Стал подниматься, чтобы показать нам, что это можно сделать бесшумно. Затем опустился и спрыгнул. Отряхнул ладони. - Как видишь, все просто.
        - Как видишь, он не ты. Что просто для тебя, мужчина с лишним весом и проблемами с сердцем не сделает.
        - Откуда ты знаешь, что у него проблемы с сердцем?
        - Ну… Он красный был.
        - Стеснялся. Деваха ты красивая, так что…
        Несмотря на то что Андрей впервые сделал мне адекватный комплимент и я должна бы радоваться, я продолжила спорить.
        - А забор?
        Смирнов вернулся к забору, подпрыгнул, подтянулся на руках и заскользил кроссовками по металлическим прутьям.
        - Обувь неудобная, - прошипел он с забора, затем все же, приложив немало усилий, оказался по ту сторону.
        Мы с Толей смотрели на него теперь через решетку.
        - Ты-то понимаешь, - повернувшись к Ткаченко, изрекла я, - что он не мог этого сделать.
        Анатолий глубоко вздохнул.
        - Что? Нет? - чуть ли не с мольбой обратился к нему Смирнов с той стороны.
        - Нет, Андрей. Нет.
        - Каждый раз это проделывать! - стояла я на своем. - Представь себе!
        - Знаешь, Анька, с каждым разом получается все лучше и лучше! Здесь главное сноровка, а не физические данные.
        - Ах так? Ну тогда обратно перепрыгнешь еще ловчее. Давай. Я засекаю время.
        - Нет уж, дудки! Пойду в обход, зайду через главные ворота.
        - Охранник не пустит тебя без звонка. А трубку я не подниму, потому что я здесь, с тобой.
        - Что мешает в здание вернуться?
        - Желание довести эксперимент до конца. - Я демонстративно сложила на груди руки, показывая, что никуда не тороплюсь.
        - Ах ты… Все бабы стервы. Учись, малец.
        - Учусь. У такого мастера грех не поучиться. - Толик тоже сложил руки, точно скопировав мою позу, и нахмурился.
        Андрей понял, что мы оба против него. Ему ничего не оставалось, как лезть обратно. Под конец он чуть не дрепнулся головой вниз. Тут подоспел охранник, заметив смирновскую эскападу. Это был второй мужчина, в летах, тот самый, который постоянно спал вечерами и ночами.
        - Эй, вы что творите?! - кричал он издалека.
        - Смирнов, ты попал, - радовалась я. - Поедешь в обезьянник. Впрочем, фээсбэшники своих в обиду не дают, выпустят всего через пару часиков.
        - Так он из ФСБ? - уточнил у меня Толя.
        - Не знаю, у него спрашивай. Это я так просто сказала.
        Андрей сцепил зубы, слушая своих товарищей, и мужественно молчал. Подбежавший охранник узнал нас и сразу успокоился.
        - Ах, это вы… Это что-то типа следственного эксперимента?
        - Да, да, - закивали мы.
        - А, ну ладно, я-то подумал, воры лезут…
        Такая бдительность была похвальна, но я была уверена, что из будки он не мог видеть Андрея, тем более через камеру наблюдения, которая фиксировала только парковку и ворота, потому полюбопытствовала, как он нас увидел.
        - А я курить выходил.
        Эх, лучше бы ночью курил. Думаю, разгадка появилась бы намного раньше, и мы бы сейчас так не мучились.
        Когда мы шли к входным дверям, Толя вспомнил:
        - Андрей, ты когда нас пугал, вставал на какой-то булыжник. Где ты его взял?
        Тот замер.
        - Как раз не очень далеко от пожарной лестницы, буквально за углом. Вообще это часть каменной кладки от ступенек, ведущих в ресторан в подвале. Я подумал, что отнесли чуть в сторону, чтобы не мешалась под ногами. Толян, ты молодец! Вот как он залезал так легко на лестницу!
        Мы провели еще один эксперимент. Подставили камень, даже я легко зацепилась на ступеньках. Никакой физической подготовки для этого не требуется. До второго этажа лезть очень недолго. По пути обратно, спустившись, он просто отставлял камень, чтобы не привлекать внимание. Оставался под вопросом забор.
        - Еще, - продолжил Смирнов, когда мы присели на лавку отдохнуть, - что мы сейчас поняли, это то, что тренироваться днем он не мог. В связи с закрытием усадьбы, здесь гуляет мало людей. Но охранник, как выяснилось, дремлет только ночами. А с первого раза, да еще и в кромешной тьме, провернуть такое - огромный риск. Можно ноги переломать. Тем более неподготовленному человеку.
        - Какой вывод ты можешь сделать? - спросила я. Это был не тест, я просто сама имела один и мне было любопытно, совпадает ли он с выводом, который сделает Смирнов.
        - Пока два. Или ты врешь и впускаешь его сюда, или охранник.
        - Блин, а выводов, где никто не оказывается предателем, у тебя нет?
        - Нет.
        - А как я, интересно, впускаю на территорию Пунцова, если у меня тоже нет ключей от калитки?
        - Украла у охранника. Сделала копию. Вернула.
        - Три месяца назад?!
        - Я же не сказал, что это гениальный вывод. Это все, что я пока сумел придумать. - Через пару секунд он все же придумал кое-что еще: - Замки тут вряд ли часто меняют, возможно, это вообще уволившийся вахтер сделал еще задолго до твоего приезда. Короче, без напарника у него бы это не вышло.
        - Толя, а ты что скажешь?
        Тот вздохнул.
        - Ничего, но я знаю, что скажешь ты. Сейчас заведешь свою шарманку про подземные ходы, так ведь?
        - Да! - обрадовалась я. - Именно! Это все объясняет!
        - Ну ты понял, Андрей, - повернулся к нему Ткаченко с несчастным выражением лица. - Мы опять будем искать таинственный вход в подземелье.
        - Боже, Толя, почему ты загораешься всякий раз, когда речь идет о привидениях и полтергейстах, но мысли о подземельях и секретных ходах в старинных дворцах вызывают у тебя скуку? Ты непоследователен.
        - Да нет, просто ходы под землей и во дворцах делают люди. Люди просты и скучны. Призраки нет. Призраки интересны.
        - Ну ты поняла, Анька, - передразнивая Толю, сказал мне Андрей. - Мизантропов в нашей группе все трое. Мы не «А» в кубе, мы «М» в кубе.
        Мы засмеялись и этим сняли напряжение. Затем принялись за поиски, но когда ты не особо представляешь, что именно ищешь, задача становится непосильной. Как и на берегу, мы потерпели фиаско. Тем не менее мы еще какое-то время бесцельно бродили вокруг здания, не желая это признавать, однако, когда Толя напомнил про задание, порученное ему мной, и отрапортовал, что выполнил его «на все сто», мы быстро согласились с тем, что мультик важнее входа в подземелье, и понеслись во дворец. Самообман прошел на славу: дескать, мы не просто сдались, а переключились на более важную миссию.
        - Итак, мультфильм называется «Щекотка и Царапка», - говорил Анатолий, доставая из рюкзака маленький нетбук, куда дома скинул серию мультика. - Точнее, это отдельное шоу внутри мультфильма «Симпсоны», но это не так важно. Важно, что в серии есть все, о чем говорила вам Инна. Но если не верите мне, давайте посмотрим вместе. Вы же слышали историю из первых уст, вам и карты в руки.
        Мы, конечно, верили Толе, но, как я уже сказала, признавать за собой фиаско желания не было, а возвращаться к поискам тем более, по крайней мере сейчас, потому мы дружно сели смотреть.
        Героями анимации были кот и мышонок (пародия на Тома и Джерри), которые играючи умерщвляли друг друга всю серию. В том числе описанным Инной способом. Но чтобы ребенок запомнил, нужно было показать ему серию несколько раз, причем конкретный эпизод, а скорее всего, даже сделать на этом акцент. Мол, иди поиграй так с папой. А также, нужно было дать ему возможность выучить английскую надпись. Возможно, у нас разыгралась фантазия, но под конец совещания мы все согласились с тем, что ребенка использовали. Это было спланированное и разыгранное по нотам убийство.

* * *
        Звонок Алины застал меня, когда Андрей и Толя уехали обедать в какой-то ресторан. Они звали меня с собой, но я не могла оставить дворец. Когда я это сказала, Смирнов выразительно глянул на Ткаченко, очевидно, давая ему возможность быть джентльменом и остаться, но то ли охотник за привидениями не понял взгляда, то ли был слишком голоден, чтобы жертвовать собой, то ли в нем взыграла ревность и он не хотел отпускать нас двоих. Короче, Анатолий ничего не сказал, и им пришлось ехать вместе.
        - Пришлось, - фыркнула я, посмеявшись над собственными мыслями, - это мне пришлось остаться, а им там, чай, весело, уютно и сытно.
        В эту минуту зазвонил стационарный телефон.
        - Анна? Это Алина. Кашина, - добавила она, словно у меня этих Алин было пруд пруди среди знакомых. - Мать сказала, вы приходили вчера. - Видимо, вчерашние попытки поговорить с ней не сохранились в ее памяти. Впрочем, учитывая ее тогдашнее состояние, ничего удивительного.
        - Да, я хотела поговорить с вами.
        - О чем? Вы прекрасно знаете, что мне сейчас не до разговоров.
        Однако голос звучал бодро, что давало мне надежду на то, что период запоя позади.
        - Да, простите, но это как раз связано с вашим сыном. Я думаю… - Я пыталась подобрать какие-то более мягкие слова, набор эвфемизмов, по которым она сама бы поняла всю суть, но в итоге сдалась и сказала просто: - Думаю, смерть вашего сына связана со смертью вашего мужа. Бывшего, - поправилась я, вспомнив, что они к тому моменту успели развестись.
        Услышав себя со стороны, я поняла, что меня сейчас обязательно пошлют, однако фотограф бросила:
        - Приходите, - после чего в мои барабанные перепонки забили короткие гудки.
        Итак, я одна. Что делать? Ждать, когда они вернутся? Но Алина к тому моменту может передумать. Или снова запить.
        Походив туда-сюда по холлу минут пять, я все же схватила рюкзак, заперла дверь на один замок, и, проходя мимо будки, отдала ключи охраннику, проинформировав, чтобы он их вручил только кому-то из двух моих гостей, если они вернутся раньше меня, а так - ни-ни.
        Подходя к нужному дому, я заметила нечто из ряда вон. Из соседней избы, где жила баба Зина, вышел мужчина. Я в первую секунду не поняла, кого именно он мне напоминает. Фигура, осанка и походка в принципе подходили многим моим знакомым. Но вскоре я смогла различить его лицо - это был Пунцов собственной персоной. Радуясь, что он не успел меня заметить, так как угрюмо смотрел себе под ноги, я резко завалилась в кусты буйно растущего жасмина и притворилась его частью. Благо мой верх был белым, а низ коричневым, будто специально подбирала маскировку. Степан Степанович прошел мимо, даже мимолетным взором не одарив кусты, за что я была ему благодарна, а сам жасмин предположительно обиделся - больно красивым он был. А запах!..
        Чувствуя себя Элли на маковом поле, я собрала всю волю в кулак, чтобы выйти на дорожку. Профессор института животноводства как раз успел свернуть на другую улицу, и я могла чувствовать себя свободно. Только вот что ему понадобилось у бабы Зины? Молоко? Почему тогда с пустыми руками? Закончилось?
        Чего проще - пойти да спросить.
        Я так и поступила. Старушка открыла мне быстро.
        - Степа, забыл че?.. Ой. Здрасьте.
        - Здравствуйте, баба Зина. Как здоровье? - Пока она обстоятельно отвечала на излюбленный вопрос всех пожилых людей, я думала, как бы вывести ее на интересующую меня тему. Бабка уже дошла до артрита и тахикардии, а я все еще не могла ничего придумать и решила идти ва-банк: - Извините, я вас задерживаю, меня Толя за молоком послал, и я так понимаю, что оно закончилось, так что…
        Ожидаемый ответ:
        - Как закончилось? Деточка, есть-есть! Моя Муся никогда меня не подводила.
        - Да? Вот я глупая. Я видела своего знакомого, Степана Пунцова, он выходил от вас с пустыми руками, окликнуть я его не успела, но подумала…
        - Ой, деточка, - перебила меня бабка Зина, - так это ж сынка мой! - Я открыла рот. - А откуда ты… Ах, ну да, ты ж работаешь в усадьбе. - Я кивнула и наконец закрыла рот. - Ну проходи, проходи, чайку попьем…
        - Нет-нет, баб Зин, мне пора…
        Я уже развернулась, но была остановлена вопросом:
        - Деточка, а как же молоко-то?
        Что ж, назвался любителем молока, полезай в кузов. Будет мне расплата за лицемерие и длинный язык.
        Купив бидон молока и заплатив не только за содержимое, но и за емкость (впрочем, при возврате бидона деньги за него возвращаются, так что это что-то типа залога), я потопала к соседнему дому. Бидон пришлось заныкать в кустах того же жасмина, не иди же с ним на допрос, в самом деле.
        Алина открыла сама, тут же вышла за порог, притворила дверь и села на крыльцо. Я последовала ее примеру, не понимая, что происходит.
        - Мать спит, - кивнула она на избу, но я не поверила. Было ощущение, что она просто не хочет, чтобы Марианна Сергеевна слышала наш разговор.
        Так как девушка источала назойливый аромат перегара, я, наплевав на вежливость, пересела чуть дальше и задумалась. Я все еще зависала на теме «Пунцов - сын бабы Зины и сосед Алины и Вити, но что это нам дает?», поэтому ее вопрос, зачем я пришла, поставил меня в тупик. Я даже едва не ляпнула что-то вроде: «Ты звонила-то!», но вспомнила, что инициатива исходила от нас с Толей. Придется собирать мозги в кучку и отбросить пока все ненужное.
        Начать рассказ я решила со звонка неизвестной женщины.
        - Ты поэтому решила выяснить, кто убил Витеньку?
        - Не только поэтому. Я же видела его… там. - Что-то незримое сдавило мне горло, и последнее слово я произнесла с трудом.
        Алина заплакала, тихо, размазывая слезы по вмиг распухшему и покрасневшему лицу, став какой-то некрасивой и будто бы даже старой. Горе никого не красит.
        Я молча ждала, когда теперь она соберется в кучку.
        - А что это была за женщина? Ты с ней виделась?
        Я покачала головой и рассказала теперь вторую часть истории - как мы нашли ее труп под мостом.
        - В полиции не уверены, что это та же самая женщина, которая мне звонила. Но мое чутье подсказывает, что это она, к тому же совпадение больно диковинное. Но пролить свет на это сможешь только ты. Следствие установило ее как местную бомжиху под именем Люся. - Я описала также внешность и возраст - по крайней мере что смогла разглядеть там при свете луны и Толиного фонаря. Вышло убого, но характеристика «бомж» сама по себе довольно заметная, и я надеялась, что этого будет достаточно. - Ты знаешь эту Люсю или кого-то, кто подходит под описание?
        Алина покачала головой.
        - Нет, к сожалению. Вообще понятия не имею, что это за женщина.
        Ее ответ казался искренним, но я настаивала:
        - Подумай. Может, она следила за вами? Мы к бомжам обычно не приглядываемся, я понимаю, но если постоянно попадается одно и то же лицо…
        - Нет, точно нет.
        - Жаль. Все было бы проще.
        - Ты знаешь, когда муж ушел… Весь поселок гудел. Он же в районной администрации работал, заметная личность. Все завидовали. Вот и… дозавидовались, - произнесла она со злобой.
        Я иногда думаю, может ли вправду чужая негативная энергия, рожденная выплеснутыми плохими эмоциями, стать разрушительной для жизни другого человека? Или мы выдумываем эти сглазы и порчи, чтобы оправдать собственные ошибки? Моему отцу часто говорили: «Вашу дочь сглазили!» А он всегда отвечал: «Побойся Бога. Никакого сглаза нет, все эти мысли от лукавого».
        - Ты имеешь в виду, что, поскольку эта история была на слуху, бомжиха запросто могла разузнать, даже не зная тебя лично?
        - Конечно.
        - Но как же ее слова: «Мать должна знать»? Словно ты для нее не какая-тот условная мать, а конкретный человек, с которым она знакома.
        - Не знаю. Раз ее убили, у нее теперь не спросишь.
        - Да, увы. - И тут до меня дошло, что, если бы они с бомжихой все-таки были знакомы, она бы так и сказала мне по телефону: «Алина должна знать», потому что именно по именам мы называем знакомых. А «мать» - это просто мать. Как «мужик», «тетка», «какая-то бабка» и т. д.
        Мы еще немного посидели, разглядывая садовые цветы и слушая мычащую неподалеку Муську.
        - Алина, а какие мультики любил смотреть Витя?
        - Что? - удивилась девушка такому неожиданному вопросу.
        - Я понимаю, что это странно, но постарайся ответить. Это важно.
        Она подумала, затем пожала плечами.
        - Не знаю, как и все. «Ну, погоди», «Том и Джерри» и этот… про Простоквашино. Но это совсем в детстве, а потом… Я как-то не очень… в курсе.
        Ах, ну да… Она же пила и совершенно не следила за ребенком. Может, он уже «Дом-2» смотрел или чего похуже, если это возможно, а она бы даже вовремя не вмешалась. Хотя как детям запретишь?
        - Ты никогда не слышала про «Щекотку и Царапку»? Это шоу внутри «Симпсонов», как мультфильм в мультфильме.
        - Нет. Я в этих современных мультиках не разбираюсь. - Насколько я знала, «Симпсоны» существуют очень давно, но не стала ее поправлять. - Ладно. - Она поднялась. - Если это все, то я пойду. Мои отгулы закончились, мне завтра на работу. Надо привести себя в порядок.
        - Да, конечно. Извини, что отняла время и мучила дурацкими вопросами.
        Она бросила скупое «Пока», никак не среагировав на мои слова, и скрылась в доме.
        Когда я пришла в усадьбу, выяснилось, что приятели меня опередили. Видимо, ели впопыхах. Только для чего им торопиться обратно? Это все-таки мое место работы, а не их.
        - Молоко! - стукнула я себя по лбу в ответ на удивленное: «Ты где была?»
        - Какое еще молоко? - удивился Толя.
        - Я была у бабы Зины. Толь, если тебе понравилось молоко, будь другом, сбегай в кусты жасмина. Там бидон стоит. Я его тебе дарю.
        - Я ничего не понял, - покачал он головой в досаде или изумлении. - Какие кусты? Какой жасмин? Какой бидон?..
        Мне пришлось рассказать все, что произошло, в деталях.
        - Так-так-так, - удовлетворенно угукнул Смирнов. - Пунцов Степан Степаныч - сосед убиенного Вити и его матери Алины. Да, и чокнутой бабы, которая здесь работала вахтершей пару смен.
        - Именно, - кивнула я. - Только что это нам дает? Я никак не пойму, хорошо это или плохо. Но совпадение странное.
        - Это хорошо.
        Одновременно со Смирновым подал голос Толя, отвечая, правда, на другую реплику:
        - Не странное. - Он запнулся, заметив, что и у Смирнова есть что сказать, однако тот жестом позволил ему закончить мысль. - Поселок маленький. Работать особо негде. Можно ездить в Подольск, можно в Москву, но если хочется работать поблизости, только усадьба. Ну и магазины какие-нибудь, что не всякому понравится… - Толя горестно вздохнул, очевидно, вспомнив свои мучения в «Техносиле» в качестве продавца-консультанта. - Поэтому то, что какие-то люди живут рядом и работают в одном здании, в маленьких населенных пунктах удивления не вызывает.
        - Допустим, - согласилась я с аргументами и обратилась к майору: - А ты что хотел сказать?
        - Я говорю, это хорошо. Он на правах соседа мог ребенку мультики крутить. Только что такой солидный пень делает в одном доме с матерью? Давно пора одному жить. Вот я живу один.
        - И поэтому всегда голодный, - вставил Толя.
        - Ага. А вот ты, Толян? С мамочкой живешь?
        - Да иди ты.
        - Ага, стало быть, с мамочкой. Ну ладно, раз ты живешь с матерью, значит, и для Пунцова в этом ничего необычного нет.
        - Где связь? - возмутилась я. - Он… - хотела сказать «мерзкий», но это как-то не по-христиански, и вместо этого изрекла: - Старше. Сильно.
        - Да, вот именно! - обрадовался Толя, что я за него заступилась, ведь предполагалось, что я считаю, что в возрасте Толи жить с матерью нормально, раз уж я сделала такой акцент.
        - Ага, но доход-то одинаков, - пояснил свою мысль Андрей. - Я навел справки. Оклад двенадцать тысяч рублей. Аспиранты, возможно, дают взятки, это практикуется в любом вузе нашей необъятной родины, почему бы и здесь не быть, но вряд ли шикует.
        Толя пригорюнился. Я-то знала, на данный момент у него вообще никакого дохода нет. Впрочем, я сама недалеко ушла.
        - Хорошо бы узнать, имел ли он контакты с семьей Алины, - пустилась я в мечтания.
        - Ну что ж, - сказал Смирнов, поднимаясь, - идем узнавать.
        - Правильно, - Толя тоже встал. - Заодно молоко заберем.
        - Идите, - благословила я их. - Не могу же я так часто отлучаться с рабочего места. Вдруг позвонит кто или придет.
        Как ни странно, они не стали спорить, а спокойно отправились на задание вдвоем. Спелись-таки.
        Через час Толик вернулся. Один.
        - Андрюха остался сторожить, - с порога сообщил он, хотя я даже не собиралась спрашивать, куда подевался Смирнов. Стоп… Андюха? Это что-то новенькое. Точно спелись. Теперь это коалиция против меня, надо полагать. - Итак, рассказываю. Пунцов арендует квартиру в одной из многоэтажек, что тут неподалеку. Там он живет всего четыре года, до этого жил с матерью. А еще в какой-то момент у него были проблемы то ли с финансами, то ли с самой квартирой, в общем, он целых полгода снова жил у матери. И да, с мальчиком он общался в то время, и это было около года назад.
        - Что у них общего? - удивилась я.
        - Не угадаешь. Обменивались дисками, флешками и прочими носителями с играми и… - Анатолий выдержал театральную паузу, - мультиками.
        - Ничего себе интересы у великовозрастного мужика. Он такой занудливый и грозный, что никак не скажешь.
        - Наверно, работа больно скучная, - попытался оправдать собеседник то ли пристрастие Степана Степаныча к компьютерным играм и мультикам, то ли дурной нрав. - Пока я развлекал бабульку, Смирнов пошарился в дисках, так как всю коллекцию Пунцов определил в материн дом, у него тогда же, год назад, полетел компьютер, а бабка продвинутая, у нее видак, хоть и старенький, но уже нового поколения, который и диски умеет читать. В больших городах, конечно, ни дисков, ни видаков уже ни у кого почти нет, но для нищих сельских жителей это норма.
        - Видак, значит. А играет-то он как по видаку?
        - Не знаю. Видимо, играет теперь на работе, потому что дисков с играми там не было. Но вообще, ты задаешь не тот вопрос.
        - Ну хорошо. Правильный вопрос: были ли «Симпсоны» в его видеотеке? Нужный сезон, нужная серия?
        - Отвечаю на правильный вопрос. Нет, не было.
        Я стукнула кулаком по столу.
        - Ну вот зачем ты?.. Я-то думала…
        Толик хихикнул.
        - Я специально. Чтобы ты понервничала. - Уже другим тоном добавил: - Что ж делать-то теперь. Карт так много открытых, а пасьянс не сходится.
        Я улыбнулась. Обычные люди в таких случаях используют метафору с кусочками пазла. Но мистик всегда будет верен себе, даже в речевых оборотах.
        - Ты же говорил, что про пасьянс нельзя так сказать, только сошелся или нет, - напомнила ему я. - Так что наш детективный пасьянс еще может сойтись!
        Толя хмыкнул, но стоял на своем:
        - Дело в том, что без переворачивания карт ни один никогда не сойдется, закон такой.
        - Значит, нам нужны еще зацепки, только и всего. - Не вставая из-за стола, я выглянула в окно и спросила: - А Андрей-то что сторожит? Молоко?
        - Черт, молоко! Я совсем забыл. - Я удовлетворенно кивнула: да-да, молоко - оно такое, постоянно забывается. - Нет, он ждет, что Пунцов появится. Хочет устроить допрос с пристрастием. Сказал, опостылели ему эти расследования и тайны.
        - Зря. Хотя мы ему не указ. Пусть делает, что считает нужным. - Я начала пялиться на угол стола, обдумывая услышанное. - Обменивались дисками… - бормотала я чуть слышно, что всегда помогало мне думать лучше. То есть не эта конкретная фраза, разумеется, а в принципе проговаривание мыслей. - Обменивались… Слушай, - подняла я глаза на Толю. - Почему мы до сих пор не потрудились узнать, был ли у Вити компьютер? Я отстала от жизни, для восьмилетки сейчас нормально пользоваться ноутбуком?
        - По идее, да, - пожал Толя плечами. - Раз обменивались дисками и флешками, на чем ты сама уже заострила внимание.
        Я резко поднялась.
        - Нужно выяснить это. Я понимаю, что прошло четыре года… И все-таки. Я иногда фильмы на компьютере и дольше храню.
        - Аня, ты ведь не думаешь, что ребенок четырех лет способен сам себе поставить фильм для просмотра? Он не мог ничего хранить четыре года, потому что в том возрасте вообще не имел представления, что значит хранить. Почему у нас и возникла теория, что Пунцов по-соседски ему нужный мульт поставил…
        - Да, но, возможно, компьютер ему достался от Алины. Или от отца. А на нем мог остаться файл с мультиком.
        - Даже если остался, что это тебе даст?
        - Не знаю. Хотя бы будем точно знать, откуда вообще эта серия вошла в его жизнь. Пойми, его смерть и смерть его отца как-то связаны. И все это замешано на серии мультфильма. Как учил Смирнов, «ищи первоисточник».
        Толя скуксился, заслышав эту фамилию, и заявил, что со мной не пойдет. Ну и ладно.
        Когда я уже стучалась в дверь, стоя на пороге дома семьи Гореловых-Кашиных, из кустов материализовался сам майор и молча встал рядом. Меня это почему-то приободрило. Ведь это действие расшифровывалось как: не спрашиваю, зачем ты здесь, я просто в тебе уверен и буду рядом.
        Вдруг это просто мое воображение? Смирнову, поди, скучно стало в кустах сидеть, молоко сторожить, а я тут как дура крылья чувствую за спиной. Смешно, право.
        Я осознала себя смотрящей в лицо Марианне Сергеевне, а та, по-видимому, уже задала свой вопрос, присущий в таких случаях. Что ж, семейка все-таки научилась подходить к двери, сперва Алина, теперь ее мать. Прогресс.
        - А Алина дома? - чтобы оттянуть время и придумать что-нибудь, поинтересовалась я.
        - За молоком пошла. - Я машинально глянула в сторону жасмина. Не забыть бы в очередной раз. - А что вам надо? И вы, - тут она зыркнула недовольно в сторону майора, - опять…
        - Да, я опять.
        Пока он не выдал в очередной раз что-нибудь грубое, я поспешила сказать:
        - Простите, у Вити был компьютер? Я общалась с его друзьями, они сказали, что он часто снимал на телефон усадьбу, когда они там гуляли ночами, и видите ли… - Я вздохнула. - Сами знаете, у нас постоянно кто-то слоняется по территории. То есть это может быть, конечно… хм… Но вдруг это просто человек, понимаете? А если человек, то он мог попасть на камеру Вити. А видеозаписи он мог скинуть в свой компьютер.
        Вроде вышло убедительно. По крайней мере, женщина подобрела, это читалось в ее глазах и легком румянце.
        - Деточка, я понимаю, жуть как не хочется верить, что… - Она, копируя мою манеру, а может, по своим причинам, не стала договаривать. - Но это, скорее всего, именно так.
        - Но вдруг? Вдруг нет? Мне спокойнее знать, что… это человек.
        Она все-таки пустила нас внутрь.
        - Кстати, насчет телефона, - проходя по коридору в сторону спальни и отчаянно стараясь не задеть ни звонкие обереги, ни полоску соли, произнес Смирнов, - вам его вернули сотрудники органов? Или телефон дома был?
        - Нет. Витенька потерял телефон за пару дней до этого. Он был очень непоседливым мальчиком. - В тоне хозяйки явственно сквозило, что она уже примирилась с потерей. Хотя прошло всего пять дней. - Но, может, вам повезет и что-то он успел переписать в эту… машину. - С этими словами она открыла дверь второй спальни, и с порога я увидела стоящий на столе компьютер, который не заметила в прошлый раз.
        - Ну что, займемся машиной? - кивнул Андрей на монитор, прошел вперед и нажал кнопку на блоке питания.
        Пока он, сидя на стуле, по виду неудобном, просматривал хранящиеся на винчестере файлы, я отыскала глазами на стене неприметную полку с книгами и дисками. Книги были тоже на компьютерную тематику, я ограничилась только знакомством с корешками, а диски взяла в руки и стала тщательно просматривать.
        - Только игры и «Том и Джерри», - возвестила я «в зал», возвращая их на место.
        - Здесь пока тоже негусто. Я бы вышел в интернет и посмотрел, какие видеозаписи у него в «ВКонтакте», но угадай что?
        - Здесь нет интернета.
        - Именно.
        Я вышла из комнаты, вспомнив о тумбе под телевизором. Мне кажется, в первый приход, когда я сокрушалась об убогости мебели, я видела то ли диски, то ли книги, то ли журналы на открытой полке. Так и есть. Какие-то яркие корешки и слишком короткие, чтобы быть журналами. Сделав пару шагов в сторону спальни Гореловой, я услышала какое-то бормотание и поняла, что ей не до нас. Приблизившись к тумбе, я села на корточки. Да, это были видеокассеты вперемешку с дисками. В основном, мультфильмы, но попадались также старые известные кинокартины вроде «Крепкого орешка» и любимых всеми советских кинокомедий. Я открыла створку тумбы. Здесь тоже были диски, но уже в одной куче с периодикой и семейными фотоальбомами. Я потянула на себя один из последних, и вместе с альбомом на пол выпали газета и какой-то диск. Я подняла его. «Симпсоны». Нужный сезон. Кожа похолодела, из-за чего коробочка с диском показалась раскаленной. Я вновь определила ее на пол. Итак, поиски завершились.
        Решительно поднявшись, я направилась к Смирнову. Тот как раз выключал компьютер. По моему лицу он понял, что я что-то обнаружила, и молча пошел за мной. Я показала ему на диск. Он взял его в руки и резво пошел в комнату Марианны, впрочем, додумался постучать.
        Послышался протяжный выдох: она задувала свечи. Сразу затем в зал потянулся запах чего-то горелого. Я вдруг четко сопоставила: горение - Горелова. Сгоревший зять. А Пунцов имеет лицо такого же цвета. Вот так и поверишь, что фамилия влияет на судьбу. Я вспомнила про свою и ощутила резкий спазм. Нет, лучше не думать.
        Она вышла к нам.
        - Что это? - повертел майор перед ее носом диском с мультфильмом.
        - Я не понимаю.
        - Ах, в несознанку играть будем? Может, в штаб поедем, а? Там умеют допрашивать, это я больно добрый.
        - Так, это что за нападки в собственном доме? Убирайтесь. Не то милицию вызову.
        - Я и есть милиция. Только еще лучше. - Майор одним жестом извлек и показал удостоверение, так же быстро убрал. Я даже прочитать ничего не успела. Но дамочка впечатлилась.
        - Что вам надо, говорите конкретно! Я не могу отвечать, сама не зная на что!
        - Вот что, присаживайтесь. - Он указал ей на диван, снова, надо полагать, чувствуя себя как у себя дома в доме чужом. - Только не надо больше басен про призраков, наслушался в прошлый раз. Знаете, я думаю, вы умнее, чем хотите казаться. Настолько умнее, что составили просто грандиозный по хитроумности и ужасающий по методам, задействованным в нем, план убийства.
        - Я не понимаю.
        - Ах, мы не понимаем. А зятя кто убил? Руками ребенка, между прочим! - рыкнул он так грозно, что хлипкая старенькая люстра зашаталась.
        Я думала, что он перегибает палку, ведь мы не были уверены, что мультик показывала ребенку именно она, а также не были уверены, что полить отца бензином было не его собственное решение. Ну хорошо, почти уверены. Но это почти меня бы лично остановило от того, чтобы так орать на человека и обвинять его в таком страшном преступлении. А Смирнова такие мелочи остановить не могли. Впрочем, зная его самоуверенность, наверняка слово «почти» для него не существовало. Что ж, надеюсь, что он прав, иначе выйдет очень некрасиво…
        В следующий миг память отозвалась на эти мысли грубым, пропитым голосом из трубки: «Мать должна знать правду». Мать! Ведь это слово задело меня тогда не просто так. Почему не «семья», «мать и бабушка», «близкие» и так далее? А потому, что разговор шел как раз таки про бабушку!
        Я ахнула, ведь этот вывод был на поверхности, но почему-то реплика бомжихи не казалась тогда настолько важной, да еще и Толик: «не помнит, что звонила», «забухала», «лежит в отключке» и прочее.
        Я вернулась в настоящее, здесь, впрочем, ничего пока не изменилось. Андрей продолжал наседать на женщину, обвиняя ее в страшных преступлениях.
        - Что?.. Что?.. - не то отвечала, не то всхлипывала она.
        - Нам известно, что ребенку крутили целыми днями этот добрый мультик, особенно серию, где бензином поливают и поджигают. Что, зазомбировала собственного внука, чтобы отомстить зятьку, который ушел к молоденькой красивой няньке, да? Сделала его убийцей?
        - Я не… Я не… - женщина стала заикаться и как-то странно коситься на коридор. Сбежать, что ли, хочет? Куда ж она уйдет из собственного дома? Однако поведение женщины было каким-то странным. Напускным, я бы сказала. Мне кажется, невиновный человек так бы себя не повел. А она словно репетировала сцену, где за ней приходят и надевают наручники, но по прошествии лет слова и действия немного подзабылись.
        Какой-то звук из коридора заставил-таки меня посмотреть туда. Оказалось, что это Алина вернулась от соседки и слышала последнюю реплику Смирнова, от ужаса у нее разжались пальцы, и бидон, плохо закрытый, теперь катался по полу, выплескивая белое содержимое на грязный половик. Дальше, возле самой двери, молоко сливалось с солью в одну неприятную белую массу.
        - Что вы сказали, я не поняла?! - не прокричала, а как-то проревела она. Затем пантерой просто-таки впрыгнула в зал и вцепилась Андрею в воротник рубашки. - Повторите, что вы сказали?!
        - Оставь его! Оставь его! - завопила Марианна. Я приложила ладони к ушам: так сильно надоели крики и вообще весь этот негативный шум. Мне казалось, еще чуть-чуть, и я сама закричу. Но ладони не стану убирать, чтобы не слышать саму себя.
        Майор проявил недюжинную стойкость. Он не надавал Алине по щекам и не старался ее отпихивать. Впрочем, что значит «старался»? Ему особых усилий бы не потребовалось, чтобы Алина улетела метров на пять. К сожалению для нее, пяти метров здесь не имеется, так что она бы просто шваркнулась со всей мощи затылком о стену. Скорее всего, именно такими соображениями руководствовался Андрей Васильевич, не трогая девушку.
        Она сама отстала от него и повернулась уже к матери.
        - Я не понимаю… Мама, объясни, что происходит?
        - Заберут меня сейчас… Что уж теперь… - махнула она рукой. Видимо, интеллектуальный уровень пенсионерки Смирнов все же перехвалил. Диск с мультиком является уликой, по ее мнению? Да еще и такой веской, чтобы ее запереть в СИЗО? Особенно по уголовному делу, которое отсутствует как таковое, так как было записано несчастным случаем. - Научила я Витеньку…
        - Чему?! Мама, говори же!
        Я поняла, что они так будут долго кричать, поэтому прояснила ситуацию сама:
        - Алина, помнишь, я спрашивала тебя о мультике? Способ, которым четырехлетний Витя убил своего отца, подробно изложен в мультфильме, которым его пичкала твоя мать. Специально. Чтобы совершить удаленное убийство руками ребенка.
        - Нет! Нет!!! - заорала она и кинулась уже на мать с кулаками.
        - Вмешайся уже, ради Бога! - взмолилась я, потому что каждый новый крик уже лезвием резал мое сердце, а барабанные перепонки набухали, будто готовились лопнуть.
        Андрей растащил их по углам. Затем я спросила Марианну:
        - Снотворное - ваших рук дело?
        Та кивнула. Не глядя ни на кого, пробормотала таким же тоном, каким читала свои молитвы:
        - Я сказала Витеньке, что это лекарство для папы, но он слишком упрямый, чтобы самому пить его.
        Я сморщилась. Как она может называть несчастного внука «Витенькой», когда она его просто использовала? Она хоть понимает это сама? И, кстати, зачем?
        - Просветите меня, пожалуйста. Мотив. Я не верю, как Андрей, что вы просто хотели поквитаться с предателем.
        Горелова фыркнула.
        - Нет, конечно. Этот урод бросил нас без средств к существованию. Посмотрите, где мы живем! Он выставил ее из дома, чтобы жить с этой… расфуфыренной профурсеткой! - Столько звуков «ф» в двух словах меня настолько смутили, что значение фразы я поняла лишь интуитивно.
        - Ой, мам… Ой, мам… - уже еле слышно стонала Алина, уронив лицо в ладони. Мне было ее очень жаль.
        - Как бы это помогло вам? - спросила я этого монстра, иначе назвать такую бабушку не могу.
        - Он собирался разводиться. Я думала, мы успеем… Но дети такие непослушные. Вот и Витенька был непослушным. Он все никак этого не делал. Такие вещи нельзя четко спланировать, поймите! Это как попугайчик. Ты можешь долго-долго учить его какому-то слову, но не факт, что он начнет его повторять. Или начнет, но через время. Вот так и было с Витенькой.
        Отлично. Внук и попугай примерно одно и то же для нее.
        - То есть ваш внук убил вашего зятя, когда это уже не было нужно? - буркнул Андрей. - Занятно. Вы хоть поняли, что натворили?
        - Я все сделала правильно! - стояла полоумная на своем. - Дошли слухи, что он хотел Алину лишить родительских прав. Ей-то на ребенка в сущности было наплевать, рюмка водки - ее ребенок. А я бы как своего внучка видела? Она - не мать, стало быть, и я - не бабка.
        - А ты бабка? - внезапно перешел Смирнов на «ты». Впрочем, я видела в этом не желание сблизиться с человеком - отнюдь, а желание его принизить. Ведь «вы» - это признак уважения. - Не верю я тебе. На наследство ты рассчитывала. Внук маленький, мать пьет, все бабки твои. Не ожидала только, что получишь так мало. Чиновники не дураки и знают, как бабло свое прятать. - Марианна поджала губы, но протестовать не посмела. - Что ты наделала? Внука в убийцу превратила. Да не просто кого-то убить заставила, а собственного отца! Вот вломил бы те, честно! - Он продемонстрировал свой кулак. - Да тут барышня стоит рядом, которая пока на меня с восхищением смотрит, не хочу подводить ее доверие. Да и дочке твоей видеть это ни к чему.
        - Я ей не дочь! - завопила снова Алина, подняв на него лицо. - Она мне никто теперь! Я ненавидела собственного сына за то, что он убил моего мужа! Я всегда любила Кирилла, я верила, что он вернется ко мне!
        - Идиотка! - выкрикнула Марианна Сергеевна. - Плевал он на тебя всегда! При первой же возможности к другой юбке переметнулся! И прав родительских тебя лишить хотел!
        - Ложь! - Алина все-таки накинулась на мать с кулаками.
        Смотреть на это было так невыносимо, что я резко бросилась к выходу.
        Уже на улице, подняв лицо к чистому голубому небу, чувствуя, как оно меня понемногу очищает, тихо произнесла:
        - Что мы будем делать?
        - А что мы можем? В сущности состава преступления нет. Если только она сама явится с повинной. Но лично я в этом сомневаюсь. Баба эта - человек прагматичный. Такие обычно собой не жертвуют во славу совести и морального долга.
        - Что ж. Бог накажет.
        Он презрительно хмыкнул.
        - Ты веришь в это?
        Я опустила голову и перевела свой взор на Андрея.
        - Да. Конечно.
        - И ты туда же. Умная баба и веришь в сказки. Нет никакого бога.
        - Есть. И ум здесь ни при чем. Духовное развитие и интеллектуальное развитие никак не пересекаются. Есть внутри что-то такое, что знает больше, чем знает мозг. Жизнь мозга ограничивается земными годами, а знания души безграничны, поэтому духовное превыше ментального, понимаешь?
        - Ох… Идем, духовная ты моя. Малец заждался, поди.

* * *
        С тяжелым сердцем мы вернулись в усадьбу. Лишь только увидев вопросительное выражение Толиного лица, я сразу поняла, что не смогу это рассказать, и удалилась в дамскую комнату. Там я пустила воду в раковину и начала смотреть на нее, продолжая очищаться. Я никогда не задавалась вопросом, какой термин применяют эзотерики в таких случаях. Сбрасываю эмоциональное напряжение? Это скорее для психологов. Может, заряжаюсь, наоборот? Точнее, восстанавливаюсь. Так или иначе, но вид огня, текущей воды и чистого неба давно уже служит мне лучшим лекарством от гнетущей тоски.
        Мудрый Смирнов понял, отчего я бросилась в туалет, едва переступив порог, и рассказал все Толику сам. Хотя… Может, я опять приписываю лучшие качества понравившемуся человеку? Может, он думал, что девушка просто побежала в санузел по зову природы, а рассказал все, потому что самому не терпелось поделиться полученной информацией? Как понять, когда человек тебя чувствует, а когда делает что-то, просто потому что сам делает что-то?..
        - Я думаю, все равно стоит рассказать ментам, - говорил Толя, когда я появилась в холле и прилегла на разобранную раскладушку. - Что, если это она убила бомжиху под мостом? Та грозилась рассказать правду, ну и…
        Смирнов пожал могучими плечами:
        - Даже и не знаю, нас-то она не пыталась убить. Напротив, смиренно готовилась надеть наручники, которых у меня с собой даже не было. Предполагаю, что она воспользовалась бы веревкой, попросив меня затянуть узел на руках потуже. А то как же? Арестовали - так арестовали.
        - Слушай, ну убивать вас двоих в собственном доме да еще и на глазах у вернувшейся дочери вроде бы не то же самое, что выследить какую-то морально разложившуюся бабу. Тем более ты все-таки представитель закона, не говоря уже о внушительных внешних данных. Я думаю, и у более матерого убийцы не возникло бы и тени мысли покончить с вами в такой ситуации.
        - Дело говоришь, Толян… Ох и не люблю я общаться с операми. Но принимать решение Аньке. Анька, что скажешь? - он бросил взор своих холодных серых глаз на меня лежащую. В глазах появилось сочувствие. - Что, так близко к сердцу приняла историю? А я говорил, не суйся в это приключение. Мало нам призрака, разгуливающего ночами по усадьбе.
        - Так ведь маленький мальчик… - с трудом шевеля языком, поясняла я на мой взгляд очевидные вещи. - Убили на наших глазах…
        - Слушай, Толян, налей-ка нашей красавице корвалолчику, что-то она неважная какая-то.
        - Корвалола нету у меня. Но в аптечке был валидол.
        - Да не надо мне ничего! - воспротивилась я. - Дайте полежать спокойно, сейчас пройдет. Это не сердце, это просто грусть.
        - Ну налей ей кофейку тогда, - не оставлял попыток Андрей влить в меня хоть какое-то пойло и почувствовать себя врачом-спасителем. - Чтоб взбодрилась.
        - Не пью я кофе!
        - Я ей сделаю крепкого чаю, - нашел выход из положения Толя и сделал два шага к подоконнику, на котором стоял электрический чайник.
        - Ну хоть так, - удовлетворенно закивал майор и присел ко мне на раскладушку - с самого краешка, чтобы не мешать. - Так что скажешь-то?
        - А что тут говорить? Придется звонить Ивану и рассказывать все как есть.
        - Да нет у нас времени на допросы, показания и протоколы…
        - Слушай, я с ним просто посоветуюсь. Скажу как есть, переложу заботу на его плечи. Это все-таки связано с делом, которое он ведет, и, вероятно, даст какой-то прорыв. А нет - так нет. Я не следователь и не судья и сама посадить полоумную тетку все равно не смогу. Мой звонок капитану - максимум, что я могу сделать в сложившейся ситуации.
        Выпив крепкого чаю, я ощутила, что и впрямь тело наливается бодростью, а грусть потихоньку проходит. Или ритуал с водой сработал с небольшой задержкой. Так или иначе, я взялась за мобильный, набрала капитана и все ему рассказала. Вначале он слушал неохотно, полагая, что я снова отрываю его от дел и несу какой-то бред. Затем он соизволил сообщить, что уже отрабатывал эту версию и никаких связей между семьей Кашиных-Гореловых и странствующей Люськой не нашел. Более того, и у Инны, и у Алины, и у Марианны Сергеевны крепкое алиби на момент убийства. Не являются ли Алина и ее мать подтверждающими алиби друг друга, поинтересовалась я, предполагая, что ночью они только могли быть вместе в доме, и больше нигде, на что он довольно грубо заявил, что они не дураки и знают, как проверять алиби, после чего отключился. Я только рот открыла. Вот и помогай людям преступления распутывать.
        - В любом случае, - подвела я итог, пересказав суть беседы с представителем правоохранительных органов, - если Алина и прикрывала мать, то теперь это делать не станет. Дело либо скоро закроют, либо… нет. - Закончив фразу, я поморщилась. Выдать суждение в стиле «шестерка либо выпадет, либо не выпадет» - это, конечно, лихо. Пятерку бы мне по логике явно не поставили. Но парни не придирались. - Я не могу понять все-таки, откуда эта Люська что-то вынюхала.
        - Не бери в голову, - отмахнулся Смирнов, заваривая очередной «доширак». - Теперь это уже не твои проблемы.
        - Что мы будем делать с привидением? И с разобранной стеной?
        - Со стеной, наверно, лучше обратиться к администрации института. Но это опять же не твои проблемы. Когда Сударышева возвращается?
        - Завтра утром.
        - Вот ей и покажешь, а она пусть доложит, куда надо. Раскопки велись длительное время, ты не должна за это отвечать.
        - Хорошо, а с призраком-то что? - Раз уж Смирнов устаканился в роли предводителя клуба «„А“ в кубе», пусть принимает абсолютно все решения, я даже напрягаться больше не буду.
        - Призрака ловить будем. Сегодня.
        - А если он не придет? - полюбопытствовал Толик. - Что тогда?
        - Чуйка подсказывает, что придет. Пока дворец на ремонте, у него фактически развязаны руки. Он будет торопиться. Должен.
        - Где мы его ловить будем?
        - Есть план.
        - Давай. Я вся внимание.
        - Я тоже, - поддакнул Толик.
        - Ой, подожди! - остановила я его, когда довольный собой майор уже открыл широкий рот с рядом ровных зубов. - Сбегаю по-быстрому чаю налью. Жаль, нет попкорна. Но и чай сойдет для такого случая.
        - Блин, ты издеваешься, что ли?
        - Нет-нет, что вы, товарищ майор, - пропела я, ставя чайник на подогрев. - Как я могла…
        Он только отмахнулся и начал повествование, из вредности смотря только на Ткаченко, будто я перестала для него существовать.
        - Мы с тобой выходим через ворота. Анька звонит охраннику, чтобы он запер за нами. Мы обходим территорию и перелезаем через забор со стороны липовой аллеи.
        - Ох… - расстроился Толик.
        - Да, малец, придется попыхтеть. Но так эксперимент будет чистым. Вдруг призрак с охраной в сговоре? От лишней тыщонки никто не откажется. Иначе как объяснить тот факт, что шаги доносятся сверху, только когда она одна? Ах, ну да, - поправил он сам себя, - есть, конечно, вариант, что Анька лгунья и все выдумала. Или сумасшедшая, что лучше, потому что душой чиста и не врет, а искренне полагает, что что-то там видит и слышит. - Я выразительно фыркнула и отвернулась к окну, чтобы долить себе в кружку кипятка. - Вот и проверим. На территории спрячемся где-нибудь в кустах. В самом благоприятном случае засечем чужеземца еще на подходе ко дворцу.
        - Если он появится с другой стороны, а не там, где мы заляжем в окопах?
        - В этом случае Анька словит его сама. - На свою беду я уже глотнула горяченького, и он тут же выплеснулся на мою кофту. - Не переживай, - наконец-то одарил меня вниманием майор, правильно истолковав приключившийся со мной казус. - Это в крайнем случае, ибо я уверен, что злоумышленник проникает в здание посредством пожарной лестницы, больше неоткуда, а мы будем находиться как раз с той стороны.
        Я все еще стояла у подоконника.
        - Прекрасно. Раз вы будете заняты сидением в кустах, я тогда пройдусь по территории и повторю попытку отыскать вход в подземелье. Что ни говори, почти каждый день перелезать через высокий забор… Да еще и переодевшись в длинный плащ… Не верю.
        Ребята переглянулись.
        - Ну кто ей скажет, - спросил Андрей Толю, - ты или я?.. Ладно, я. Дорогая, ты спятила. Ты совсем помешалась уже на своем подземелье.
        - Да говорю же, есть оно! И именно так он и проникает сюда!
        - Ну допустим… - Толя хмыкнул. - Я ж сказал: «допустим». Но зачем тебе искать его? Словим маньяка и вытряхнем из него, где вход. Это проще.
        - А если найти самим, то можно подкараулить его втроем возле входа в подземный тоннель. И он уже никуда не денется. А по усадьбе удерет.
        - От нас не удерет. К тому же мы не дураки бегать за ним по усадьбе с криками «стой, стреляю». Проследим, как он влезет в здание. А внутри поймаем.
        Я вздохнула.
        - Так он и расскажет нам, как попадает на территорию, ага… Лучше поискать самим.
        - Вот… - Андрей покачал головой, видимо, с трудом сдержавшись, чтобы не матюгнуться. - Почему ты всегда выбираешь самые тяжелые пути?
        - «Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их». Евангелие от Матфея, глава 7, стихи 13 - 14.
        - Хм… Ты случайно не дочка священника?
        - Что?! - Моя рука дрогнула и кружка полетела на пол, подарив старенькому паркету дотоле содержащуюся в ней темно-коричневую жидкость, а также маленький кусочек себя. Я смотрела себе под ноги с сожалением и даже небольшим испугом. Кружку было жалко. Склеить не удастся, да и нечем.
        - Что-что? - удивился Андрей моему удивлению. - Говорю, не было ли в семье у тебя священников. То ты цитируешь Библию, то воспитываешь в людях духовность, то знаешь расписание богослужений.
        Пока он говорил, мне удалось справиться с эмоциями.
        - А, - отозвалась я почти спокойно, собирая с полка кружку и отлетевший от нее кусочек, - просто интересовалась одно время. Забей.
        Я выбросила приказавшую жить посуду и вместе с Толиком помыла пол.
        - Спасибо за помощь, - поблагодарила я, а Толя еще раз удивил, достав из рюкзака упаковку одноразовых стаканчиков. Очень предусмотрительно, потому что чашек в наличии больше не было. - Ничего себе!
        - Малец, ты никак экстрасенс!
        - Да нет, так как нас теперь тут много и мы тут часто трапезничаем, да и Галина Викторовна вот-вот должна вернуться, я решил привезти немного посуды. Просто забыл выложить с утра. - Он достал еще пластиковые вилки, ложки и тарелки.
        - Можно идти на пикник, - обрадовался Андрей.
        - Так устройте его в кустах, - посоветовала я. - А то неизвестно, сколько ждать придется. Оголодаете.
        - Да ладно. Насколько я знаю, дух Мамонова весьма пунктуален. Около часа ночи обычно, да? - уточнил он.
        Я кивнула.
        - Примерно так.
        - Ну вот. Отдохнем малость, можно прикорнуть даже, а в половине первого позвонишь охраннику, и мы пойдем на пост.
        - В половине первого он сам уже будет дрыхнуть без задних ног, наглотавшись таблеток.
        - Так что ж, ты предлагаешь с одиннадцати нам торчать там, ночью, на холоде? Сурова ты, мать.
        - Оденьтесь потеплее, - хихикнула я и набрала охранника. Им оказался Борис. Выяснилось, что Пал Саныч (только в этот момент я узнала, как величать второго охранника) попросил его выйти и отработать полторы смены. Борис пожаловался мне, что это не в первый раз (да, я вспомнила, что как-то он уже сетовал, что две смены подряд отрабатывает), но заметил флиртующим тоном, что денег он зато получит больше в этом месяце. Боясь, что ко мне сейчас снова начнут набиваться в женихи, я быстро сменила тему. - Борис, во сколько вы ляжете спать? Мои друзья собирались припоздниться, они уйдут только в половине первого.
        - Я тут вообще почти не сплю. И не потому что не должен, а… В общем… Не выходит. - Закончил своим любимым: - Место гиблое.
        - Ну да, ну да…
        - Так что твоих друзей я точно дождусь. А если потом одна заскучаешь…
        Договорить ему я не дала и бросила трубку, после чего обернулась на Смирнова:
        - Задание выполнено, товарищ майор.

* * *
        Ребята уже были на улице. Я включила настольную лампу, погасив общий свет, и перечитывала все места в книгах и брошюрах, где упоминался либо Матвей Дмитриев-Мамонов, либо его гуляющий ночами призрак.
        Какая-то тень за окном привлекла мое внимание. Я встала и приблизилась к подоконнику, выглядывая наружу. В первую секунду я его не увидела, потому что человек уже отошел от окна, затем он попал под диодное свечение фонтана, и я негромко ахнула. Он был в черном плаще с капюшоном на голове.
        Вот так внаглую разгуливать?
        Я резко бросилась к входным дверям. Повернула ключ, потом задумалась. Что, если это Андрей опять разыгрывает меня? Впрочем, Толика в этой роли представить было невозможно, а без его ведома Андрей бы не сумел провернуть данный трюк. Да и не тот он человек, чтобы повторяться. Остается что? Как всегда два варианта: привидение неупокоенного Мамонова или осквернитель исторической ценности, проделавший дыру в стене. В пользу второго варианта говорила логика, в пользу первого - непонятное местонахождение потенциального преступника. Мы же решили, что он лезет в здание по пожарной лестнице. Что он забыл возле фонтана? Не через фонтан же некто проникает в подземный лабиринт, вода, трубы и каменная плитка не позволят ему это сделать по простым физическим законам.
        Я хотела позвонить Борису, но подумала, что, когда из засады выпрыгнут Смирнов и Ткаченко, мне как-то это придется объяснять, они же вроде как ушли. Поэтому я по привычке вооружилась ножницами, вернулась к двери и открыла второй замок.
        С улицы ударило прохладой. Это было неожиданно, за последние две недели я привыкла к жаре, в принципе, редко встречающейся в июне последние годы. Я боялась поворачиваться к нему спиной, поэтому дверь пришлось просто прикрыть.
        - Давай, ты сможешь, - шепнула я себе и пошла догонять человека в плаще, который медленно плыл в сторону ворот.
        Выходит, шутка Андрея про то, что мне придется ловить злоумышленника самостоятельно, не была такой уж шуткой и зря я хихикала. Вот она я, с пылкой жаждой борьбы в груди и ножницами в поднятой для удара руке, в два прыжка, как пантера, догоняю уходящего «призрака».
        - Стойте! - крикнула я наконец, когда плечо человека было уже настолько близко, что я реально могла вонзить в него свое металлическое оружие.
        За секунду до того, как ночной гость обернулся, я подумала, что человек оказался ниже, чем я думала, и, соответственно, не может быть Пунцовым. Затем я увидела лицо Алины.
        - Так это ты? - воскликнула я.
        - Что? - Он смотрела на меня своими заплаканными глазами, в которых плескалось непонимание.
        Услышав топот ног, я глянула направо: ко мне на всех парах неслась подмога из тайного укрытия. Это меня воодушевило, и я схватила Алину за руку, чтобы не дать ей уйти.
        - Как ты проникаешь на территорию? - приступила я к допросу. - Что ты ищешь в стенах здания?
        - Что? - она испуганно заморгала. - Ворота были открыты, я и вошла. Я с тобой хотела поделиться кое-чем. Я не знаю, про какие стены ты говоришь.
        - Ты врешь!
        - Пусти, что держишь? - Она вырвалась, но тут подоспели мужчины.
        - От меня не убежишь! - гордо возвестил Смирнов, хватая ее под локоток. - А теперь прямиком в здание. Поведаешь нам, как ты бессовестно призраком наряжалась все это время и людей пугала.
        - Да вы что здесь, сумасшедшие все?! Я пришла своим горем поделиться, потому что у меня больше никого нет, а вы… Мало того что мать мою… Вы… - Она зарыдала и даже сделала попытку стукнуть Смирнова кулаком в грудь.
        - Подожди-ка… Отпусти ее.
        - Что? Анька, это ж наш призрак!
        - Я не уверена, отпусти. Алина, объясни, пожалуйста, еще раз, как ты прошла на территорию и почему ты в этом маскараде.
        - В каком маскараде? Я в обычной одежде.
        Я пригляделась. Плащ был темный, но не черный, просто из-за ночных сумерек так показалось. И, наверно, летний, без подкладки. И не такой длинный, выше колен, а дальше у Алины были обычные черные лосины и кроссовки.
        - А капюшон зачем? - продолжала приставать я к ее внешнему виду уже больше из вредности.
        - Так ведь дождь идет!
        Ах, ну конечно… Стоило ей сказать это, как я ощутила на лице мокроту. Это был не дождь в прямом смысле, скорее, какая-то моросящая влага. Дождь был настолько мелким, что лень из-за него доставать зонт, однако он все же доставляет дискомфорт, который я поначалу не заметила из-за поднявшегося адреналина, а вот Алина заметила, потому и натянула капюшон.
        - Ты сказала, ворота открыты? - вспомнила я.
        - Ну да, - она махнула в сторону ворот и сторожевой будки.
        - А что с охранником?
        - Откуда я знаю, - пожала она плечами.
        - А явилась-то ты зачем?! - не выдержал Толик.
        - Мать забрали…
        - Куда? В психушку?
        - Почему это?! - обиделась девушка, а Толя покраснел и перекинулся со мной взглядом. Я слегка кивнула, мол, я тоже так подумала, так что не бери в голову, ничего плохого ты не сказал. Алина тем временем пояснила: - В следственный изолятор вроде. Менты приехали. Обыск у нас проводят сейчас, а я сбежала, видеть это не могу. И мать жалко. Хоть и свинья она.
        - Я бы другое слово использовал, - посуровел майор.
        Я спросила:
        - Алина, так твою мать обвиняют в убийстве твоего мужа?
        - Нет. Они решили, что она Витеньку… - Алина разревелась больше прежнего. Мы предложили ей пройти во дворец, пообщаться и выпить горячего чаю, но она твердо решила вернуться домой. Сказала, вдруг чего лишнего подбросят, улик каких-нибудь.
        - Там же понятые должны быть, - произнес майор, сведущий в таких делах. Впрочем, про понятых и я знала.
        - Ой, они соседей вызвали. А те только рады сами что-нибудь подбросить… - Она помолчала, а мы с Толей переглянулись. В ее словах, к сожалению, присутствовала истина. - Менты сказали, звонок был. Интересно, кто додумался до такого… - Она махнула рукой и пошла в сторону ворот.
        Мы, помедлив, отправились за ней. Сказать, что мое настроение испортилось, - это не сказать ничего. Я чувствовала не то, что я в грязи, а что я сама и есть грязь. Это ведь я позвонила Рыбникову… Вот зачем я вечно лезу, а? Чтобы о своих проблемах не думать, насылаю проблемы на других людей? Или чтобы не думать о своих грехах, с упорством изобличаю их в других? «Что же ты смотришь на сучок в глазу ближнего твоего, а в своем глазу бревна не замечаешь?»
        Кашина покинула территорию, а мы ополчились на Бориса-охранника.
        - Как чего я не закрыл? Так ты ж сказала, что друзья твои вроде как уходят, - игнорируя самих «друзей» обращался он только ко мне, - ну я ворота-то открыл им, а они, гляжу, не на стоянку к машине этого, - кивок на Смирнова, - а вдоль забора усадьбу обходят. Я так и понял, что вернутся. А я что, дурак, туда-сюда бегать? Как официант, едрён батон. Я и оставил пока так.
        - Отлично! Оставил он, - разозлился пуще прежнего Андрей. - Вот так и профукали все государство. Дворец вынесут, а ты не заметишь.
        - Да как не замечу?! Вот, - ткнул он в монитор. - Я б увидел, как вы вернулись. Сели б в машину, я б ворота запер!
        - Ладно, тихо, - шикнула я на разгорячившихся сверх меры людей. - Алина не тот человек, что нам нужен, операция продолжается.
        - Какая операция? - насторожился Борис, но мы уже отошли от будки.
        Не доходя до фонтана, молча разделились. Ребята пошли налево, где с торца здания имелась пожарная лестница, а я начала подъем по ступенькам.
        - Твою ж! - покачала я головой, видя незапертую дверь. Впрочем, если «привидение» решит сегодня воспользоваться дверями, мы все равно его поймаем. Так что ничего страшного в сущности не произошло.
        Мое стояние и глазение на дверь замедлило мое возвращение в здание, поэтому я успела узреть краем глаза Смирнова и Толю, бесшумно машущих руками, привлекая мое внимание. Они на цыпочках пошли в мою сторону, и здесь уже я поняла: началось. Очевидно, они увидели кого-то на пожарной лестнице.
        В здание мы вошли уже втроем, так же на цыпочках и не переговариваясь. Любимые ножницы все еще были у меня в руках. Мужчины, видимо, надеялись на свои силы или на численное превосходство.
        Молча мы стали подниматься по лестнице. Я предусмотрительно оставила все двери распахнутыми, и на первом этаже, и на втором. Зная, что они скрипят и что могут вследствие этого порушить всю кампанию по ловле «призрака». Когда мы были уже на площадке второго этажа перед белой дверью, Смирнов знаком показал стоять здесь, а сам молниеносно просочился на этаж и ушел куда-то вправо. Скорее всего, собирался прижаться к стене возле окна. По крайней мере, я на это надеялась, ведь если он встанет прямо напротив него, Лже-Мамонова может кондратий хватить, или просто с перепугу пальцы разожмет, а лететь вниз - потом костей не соберешь.
        Всего через пару секунд послышался тихий звук открываемой створки окна. Затем кто-то ступил на плиточный пол. Шаг… Еще шаг… Еще… Вот они - те самые шаги, что пугают ночами вахтеров. Теперь они были слышнее, так как раздавались всего в двух метрах.
        В дверном проеме показалась высокая фигура. За спиной рюкзак. Мы с Толей тоже прижались к стене и стояли не дыша. Свет из окна между пролетами лестницы сюда не доходил, и незваный гость нас не видел. Попутно снимая рюкзак, он расстегнул молнию, и что-то зазвенело. «Ключ», - догадалась я.
        Послышался звук отпираемого замка и открываемой двери (подготовившись к его приходу, я специально заперла дверь архива, просто чтобы он или она потом не могли отпереться, дескать, нет у меня ключа).
        В проеме возник Смирнов и махнул нам: за мной. Надобность стоять возле окна отпала - преступник нас не заметил и не предпринял попытки бежать.
        Мы резко зашли в архив и включили общий свет.
        Человек, который находился там и уже успел переставить тумбочку, споткнулся от шока на ровном месте и упал, приложившись лбом о столешницу. Мы обошли стол и увидели лежащего Пунцова. Рядом с ним валялась мотыга.
        - Так все-таки это вы? - изумилась я. - И ключ вы не теряли…
        - Что ищем-то? - кивнул Смирнов на вырытую нишу в стене.
        - Я-то? - Степан Степанович на удивление быстро пришел в себя, поднялся, отряхнул одежду, пощупал лоб и выдал: - Не знаю, что это такое, я сам только что обнаружил сие безобразие. Девушка, вы же вахтер. Вот и скажите мне, кто разрушает здание, пока никого нет?
        - Ах! - подивилась я чужой наглости.
        - И, кстати, почему в здании посторонние?
        - Щас я тебе покажу посторонних! - злость Смирнова достигла критического уровня, он одним прыжком оказался вплотную к Пунцову и встряхнул его.
        - Подожди, Андрей! - взмолилась я. - Вдруг он не врет?
        - Ага?! А для чего по пожарным лестницам лазает?!
        - Вот это тебя убедит? - сказал Толик за спиной. Я обернулась и увидела, что он за это время успел вытряхнуть пунцовский рюкзак. На пол неровной стопкой легли: черный длинный плащ, шляпа, накладные усы, какая-то шайба, мотыга.
        - Да, я иногда развлекаюсь этим… - покашляв, продолжил вешать лапшу Степан Степанович. - Переодеваюсь графом и пугаю вахтерш. Скучно мне. А вы будьте любезны отпустить ворот моего пиджака, я кандидат наук как-никак, профессор. Обращайтесь так с гопниками из подворотни.
        Этого Андрей уже не мог стерпеть и засветил надменному товарищу под правый глаз. После этого дядя стал как-то сговорчивее.
        Андрей определил его на один из немногих стульев и даже нашел чем связать.
        - Послушайте, это какое-то недоразумение… - все еще пытался убедить нас, непонятливых, профессор, но уже значительно тише и даже как-то неуверенно.
        - А зачем шашка? - задал вопрос Анатолий.
        - Что? Ах, это… - он опустил взгляд на предмет, выуженный из его же рюкзака. - Очень интересное изобретение. Крепится к одежде. Когда вахтер видит отражение в зеркале, я окутан туманом, будто призрак, и даже может создаться иллюзия, что я просвечиваюсь. - Он глупо хихикнул.
        - Ты что, больной?! - отозвался на этот нелепый смешок Ткаченко. Ему приходилось тяжелее всех, он ведь искренне полагал, что здание населено привидениями.
        - Для чего вы это делаете? - поинтересовалась я.
        - Да просто так…
        Было видно, что он лжет. Андрей погрозил ему кулаком, тот сразу скуксился, но все еще держал оборону. По поводу вырытой норы он все так же пытался убедить нас, что только что ее обнаружил, прямо перед нашим появлением. Тогда Толя спросил Андрея:
        - Обыскал его?
        Смирнов сморщился, видимо, расстроился, что это не пришло ему в голову, хотя с его-то профессией… Ну ладно. Достал из карманов попеременно фонарик и телефон.
        Ткаченко взял телефон в руки, приговаривая:
        - Почитаем…
        - Э… Не напишите там чего-нибудь ректору случайно… Мне здесь еще работать.
        - Работать тебе за решеткой придется, так что о ректоре печешься зря, - парировал Андрей.
        - О чем вы?..
        Толя тем временем ознакомился с его СМС-ками и списком звонков и наконец влез в его электронную почту, благо что Пунцов не вышел из аккаунта, так что пытать его ради пароля не пришлось.
        - Хм… - задумался мой друг.
        - Я ж говорю, я чист аки агнец! - подал голос Пунцов со стула.
        - Что? - спросили мы со Смирновым у Толи, потому что нам, в отличие от профессора, «хм» не показалось выражением досады.
        - Он ламер, вот что. Удалил конфиденциальные письма, но не знал, что почта Яндекса еще месяц хранит их в папке «Удаленные», после чего они автоматически исчезают уже навсегда. Не знаю, сколько писем уже уничтожено, но одно пока еще хранится в этой папке, пришло неделю назад. Напоминание, чтобы поторопился, и какие-то фотографии прикреплены. - Пунцов, услышав только слово «фотографии», невзирая на свою фамилию, побледнел так, что стал походить на накрахмаленную скатерть. - По всей видимости, его шантажировали. Отправитель письма неизвестен.
        - Открой фотографии, - скомандовал Смирнов.
        Толя кивнул, что-то нажал в телефоне, после чего лицо его изменилось.
        - Господи Боже мой… - Так как странно было слышать такое восклицание из его уст, я полюбопытствовала, что на снимках, но при моей попытке дотянуться до смартфона, охотник за привидениями как-то резко дернулся от меня в сторону, промямлил: - Тебе не нужно это видеть, - и передал телефон Смирнову. Тому хвалило лишь секунды.
        - Ах ты мразь… - Майор присовокупил пару матерных словечек и еще раз врезал профессору. У того из губы пошла кровь.
        - Остановись! - накинулась я на него. - Что ты делаешь? Хочешь, чтобы это нас посадили?
        - Прости, Анька, прости меня… Не сдержался… Но вот именно таких я терпеть не могу и за людей не считаю. Так что можно сказать, я никого не ударил. Из людей то есть.
        Ввиду того что Андрей Васильевич изъяснялся непривычно замысловато, я обратила взор своих расширенных глаз на Ткаченко, но тот неожиданно закивал, дескать, понимаю и полностью оправдываю.
        Я не успела как следует накинуться на них с расспросами, потому что Степан Степанович внезапно лопнул. Именно лопнул, как воздушный шарик. Через невидимую энергетическую дыру вышли напыщенность, смелость и уверенность в себе. Сдувшись, он походил на запуганного ребенка, сильно нашкодившего и ожидавшего, что родители сейчас его накажут. Он даже заплакал.
        - Он написал… Он написал мне пару месяцев назад… Сказал, что все узнают…
        - Кто написал? - спросили мы.
        - Я не знаю. Аноним.
        - Чего он хотел?
        - Чтобы я нашел для него кое-что. У него не было доступа во дворец, у меня был. Он прислал мне план здания и пометил крестиком. Мне пришлось поменять кабинет, большой, светлый и просторный на этот запыленный архив… Это несправедливо…
        - Ах это к тебе жизнь несправедлива, да? - рыкнул Смирнов, приготовившись снова ударить, но Толик сдержал его, положив руку на плечо. - Ладно, пусть живет. Пока.
        - Вы не понимаете… Моя репутация…
        - Так, это никому не интересно! Рассказывай дальше.
        - Ну, я и запугивал вахтеров. Чтобы они из здания выбегали и мне удобнее было крушить стену. Это его был план. Маскировку и шашку он мне прислал. По почте. Без обратного адреса.
        - Что вы должны были найти? - спросила я заинтересованно.
        - Шкатулку, - со вздохом ответил он. - Я должен был найти старинную шкатулку, спрятанную здесь Голицыным, и потом передать ему. И он оставил бы меня в покое. А теперь… - Он всхлипнул. - Я не знаю, что он будет делать… Я так ничего и не нашел…
        - Почему вы начали копать именно с этой стороны? Не лучше ли в Гербовом зале?
        - Ну, девочка, кто ж мне даст переехать в Гербовый зал! И дыру я там чем прикрою? Подумайте своей головой. - Я вдохнула побольше воздуха и подобралась, чтобы что-нибудь суровое ответить, но Смирнов меня опередил, отвесив ему подзатыльник. Засим преступник продолжил: - Я решил, какая разница, с какой стороны подбираться. Если есть там шкатулка, рано или поздно до нее доберусь. Но что-то пока никак. А тут он прислал напоминание, - кивок на телефон в Толиных руках, - чтобы пошустрее работал.
        - А ребенок?
        - Что? Какой-такой ребенок? Ничего не знаю! Не докажете!
        - Толян, выкладывай фотографии в Сеть. И поставь хэштег «Дубровицы» и еще парочку тематических, чтобы руководство быстрее наткнулось на них.
        - Стойте! - подпрыгнул Пунцов - впрочем несильно - насколько позволяли связывающие его путы. - Я… Я действительно… Но я не хотел, мне пришлось…
        Сказанное дошло до меня только через несколько секунд. Я зажала рот ладонями, затем выкрикнула:
        - Боже! Вы убили Витю! Сволочь!
        Не знаю, в какой момент у меня в руках оказалась мотыга, помню только момент, как я бросилась с ней к его блестящей от пота голове, собираясь, наверно, проломить череп, а впрочем, не уверена, но, слава богу, Ткаченко успел меня оттащить.
        - Уведи ее вниз, - посоветовал Смирнов.
        - Нет, не трогай! - закричала я, потому что Анатолий попытался взять меня за руки. - Я хочу знать, что произошло. Помнишь, я говорила тебе? Это моя цель, я должна знать.
        Оба мужчины вздохнули, Смирнов повернулся к пленному:
        - Удовлетворите любопытство барышни. Видите, какая она впечатлительная, ночами не спит. - И тут же перешел на «ты». - За что грохнул восьмилетку, придурок?
        Тот снова начал лить крокодиловы слезы.
        - Он узнал меня… - и повторил почти шепотом: - Он узнал меня.
        - Мне что, клещами из тебя тянуть все? Короче, так. Малец искал вход в подземелье. - При слове «малец» Толик подобрался, видимо, уже сформировался рефлекс, но быстро понял, что старший товарищ теперь так называет умершего мальчика, и успокоился. - А ты… Что ты там делал, кстати? Наверняка что-то преступное.
        - А я как раз из подземелья вылез…
        - Ага! - воскликнула я победоносно. Мое страдающее сознание срочно искало, на что бы переключиться. Вот оно - любимая тема. - Значит, есть они, подземные ходы! Значит, именно так вы проникаете на территорию усадьбы!
        Помолчав, он медленно кивнул.
        - Ну да…
        - И где же вход?
        - Тут их два. Когда взрывом вход из церкви засыпался, добровольцы выкопали новый отрезок, который вел на берег реки. - Мы переглянулись. Мы ведь догадались искать там, однако не нашли. - А есть еще на территории усадьбы, с северной стороны.
        - Где конкретно?
        Мужик перестал плакать и распрямил спину. В глазах появился какой-то неясного происхождения блеск.
        - А давайте я вам покажу, а то на словах не объяснишь. Развяжите-ка меня…
        - Щас, нашел идиотов! - фыркнул Андрей. - А куда тоннель-то этот ведет?
        - В Лемешово. Идти долго и неудобно, все время сгибаясь, я как-то шел там… Спина потом двое суток стреляла…
        - Ой, как же я тебе сочувствую, бедненький ты мой…
        Не обращая внимания на смирновский сарказм, Пунцов продолжил:
        - Зато здесь близко, от берега до усадьбы. Ну как? Удовлетворил я ваше любопытство? Отпустите теперь меня? Мне завтра на работу рано.
        Парни злобно похихикали в ответ на такую нелепость, а я возмутилась:
        - То есть вы задушили мальчика только из-за того, что он увидел вас вылезающим из-под земли? Я что, в это поверить должна? Или вы голову не потрудились проверить ни разу? Всё мне намекаете на логику…
        Пунцов тяжко вздохнул, а мои друзья как-то странно переглянулись, словно знали какую-то тайну. Да что такого они от меня в секрете держат и почему? Мы же в одной команде. В команде «„А“ в кубе».
        - Дело в том, что… Он, когда увидел меня там… И сказал: «Дядь Степ, это вы, да? Мы с вами опять играть будем, вы поэтому здесь?» И я… Я просто понял, что он расскажет своим друзьям… Он продолжал что-то щебетать по поводу того, что он был прав, а они нет… И то-то он над ними посмеется… Я, честно говоря, так и не понял, про что это было. - А вот я поняла. Но ему передавать беседу с девочкой, разумеется, не собиралась. - Вот, и я как представил, что он расскажет друзьям, а друзья своим родителям, и он сам своим маме и бабушке, а потом начнутся вопросы, что это сосед дядя Степа там делал ночью, а Витя передаст наш разговор о том, что спрашивал, будем ли мы играть, как в прошлый раз, а взрослые могут заинтересоваться, что это за игра такая была, а он подробно все расскажет… И… не знаю, на меня нашло что-то… - Он закрыл лицо руками.
        - И ты задушил пацана, чтобы сохранить обе твои тайны, - закончил за него майор.
        - Вот мерзавец, - покачал головой Толя, сложив руки на груди.
        - Ребята, я не поняла, про какие игры он говорит? - Оба посмотрели на меня с жалостью, и только тут до меня дошло. - Неееет!
        - Да, Аня, да, - кивнул Ткаченко. - Поэтому я и не хотел тебе показывать эти фотографии.
        - Как он получил их… - бормотал этот подонок, не убирая ладоней от лица. - Я был так осторожен…
        Я не могла на него больше смотреть и покинула помещение. Толя нагнал меня на лестнице, а Смирнов спустился позже, когда уже вскипел чайник. О том, чтобы спать, не было и речи, но в голове был туман, да и острота зрения от усталости начала подводить, поэтому я решила взбодриться крепким чаем.
        Мы сидели за столом, отпивали из кружек (а Толя из пластикового стаканчика) и безмолвствовали.
        Наконец Анатолий вспомнил:
        - Он же вроде комп свой чинить отдавал куда-то? Вот оттуда, поди, снимки эти и просочились.
        Я покачала головой:
        - Баба Зина не говорила, что отдавал в ремонт. Может, потому и отдать не может, боится. - Мысли о бабе Зине не оставили меня. - Я помню, как она говорила, что подвесит за причинное место того, кто это сделал. Вот интересно, если бы она узнала…
        - М-да, - протянул Толя горестно.
        - Нет, ну правда. - Я схватила телефон.
        - Стой, - запротестовал Смирнов, - что ты делаешь?
        - Хочу сообщить этой завистливой бабке, какого сыночка она воспитала.
        Андрей положил мне ладонь на руку.
        - Послушай, Ань… Не надо. Я понимаю, тебя гложет жажда мести. Но ты лучше не сделаешь никому.
        - О чем ты?! Мы ведь вызовем ментов. Они установят это все и без нашей помощи. Она все равно узнает.
        - Да, но лучше не от тебя. Разве нет? Впрочем, - он пожал могучими плечами, - решать тебе.
        Я глубоко вздохнула и отложила телефон.
        - Кстати, о ментах, - изрек Толик. - Когда звонить будем? Может, надо было его признательные показания записать?
        - Зачем? Отопрется. Скажет, дал под давлением. Вот если у экспертов есть образцы, которые пока не с чем сравнивать, тогда бы он уже не улизнул. Дайте-ка я друзья позвоню. - Смирнов поднялся, но сверился с часами и сел обратно. - Три сорок. Не лучшее время. Давайте подождем до утра.
        - А он наверху все это время будет сидеть? - удивился Ткаченко.
        - Нет, а ты что, хочешь ему комфортные условия создать? Ну так принеси матрац помягче и еду повкуснее. Да, Анька?
        - По мне, я бы его действительно за что-нибудь подвесила, и пусть бы он в таком положении и ждал рассвета.
        - Видишь, мал… Толян, даже девушка на моей стороне.
        - Ой, что-то она часто на твоей стороне…
        С печальным вздохом Толик поднялся со стула и согнал с дивана Смирнова, заявив, что отправляется тогда спать.
        - Я одного не могу понять, - шепталась я с майором, в то время как охотник за привидениями ворочался на диване, тщетно пытаясь уснуть. И не мудрено, мы даже свет не выключили. - Что имела в виду бомжиха Люся, когда говорила, что смерть мальчика связана с делом четырехлетней давности?
        - Ой, да ошиблась твоя Люся, в приступе белой горячки ей что-то привиделось…
        - А зачем тогда ее лишать жизни? Какой в этом смысл, если она и так направила следствие по лож… - я запнулась.
        - Эй, ты чего?
        Я резко схватила майора спецслужб за предплечье и даже впилась ему ногтями в плоть, из-за чего он слегка поморщился.
        - Помнишь, что ты сказал тогда? Закон жанра…
        - И?.. - не поспевал за моей мыслью собеседник. Видимо, тоже устал, потому что обычно соображал быстрее.
        Вместо того чтобы ответить, я вскочила и понеслась наверх. Смирнов за мной.
        Открыв дверь архива, я набросилась на Пунцова:
        - Это вы убили Люсю?
        - Кого?!
        - Люсю. Бомжиху. Которая мне звонила.
        - А-а. - Степан Степанович скривил губы в самодовольной улыбке. Он что, сумасшедший? Чему радуется? - Да, это была целиком моя идея. Неведомый аноним мог бы мной гордиться. Его план, конечно, тоже не плох - это я про переодевание графом - но то, что придумал я, еще никто никогда… - Майор подлетел к нему и засветил под второй глаз. - Ау! Что вы мне больно делаете? Я же профессор. Я кандидат сельскохозяйственных наук. - Майор сделал больно еще раз, тогда Пунцов уже заговорил по делу, и очень быстро, почти скороговоркой: - Убив мальчика-соседа, я понял, что все еще сильнее запутал. И так тяжело было пробираться в усадьбу, я постоянно боялся, что у входа в подземелье меня кто-нибудь увидит, а теперь еще труп найдут, станут тут носом землю рыть, в общем, я придумал, как увести следствие по ложному следу. В каком-то фильме видел, даже не в одном, как кто-то кому-то звонил, говорил, что знает имя убийцы или какой-то секрет, главный герой спешил на встречу и получал труп. Тогда уже все герои, даже полиция, связывали воедино какие-то дела, которые до этого связать между собой никто не догадался. Я видел
вас на берегу, вы трое что-то искали, наверно, секретный лаз, я испугался и понял, что нужно действовать. Я заплатил этой бомжихе, которую часто видел на местном рынке, она там побиралась, и записал все, что нужно сказать и по какому телефону звонить. Вы, Анна, тогда натравили на меня мента, ну то есть дали ему данные людей, которые в последние дни приходили в усадьбу, и вот я понял, что вы с ними общаетесь и как-то содействуете следствию, раз и поиски убийцы затеяли. Поэтому велел ей позвонить именно вам, а вы, я знал, позвоните менту своему знакомому, как только найдете ее труп. Я пришел на встречу чуть раньше и задушил ее. Дальше все пошло по плану.
        Я резко села на край парты.
        Боже, это же именно я помогла следствию сбиться с пути! Сколько раз я талдычила капитану Рыбникову о связи между смертью Вити и его отца! А связи-то никакой не было!
        - Надо же, - хмыкнул Смирнов.
        - Я ведь профессор, - опять загордился собой педофил.
        - Значит, именно вас я заметила на берегу тогда, - пробормотала я скорее самой себе. Затем спросила: - А где вы пряталась в Гербовом зале, когда я вас засекла в коридоре?
        - Что? - удивился тот. - Ты меня засекла в коридоре? Когда?
        - Прошлой ночью! И не увиливайте. Вы просочились в приоткрытую дверь Зала заседаний, я вошла следом, но вас уже не было!
        Пунцов только пожимал плечами, выглядя сбитым с толку.
        - Значит, - заметив по моему лицу, что я начинаю паниковать, вследствие того что перспектива оказаться в мире, где все-таки существует что-то сверхъестественное, отчетливо замаячила на горизонте, кинулся меня спасать Смирнов, - он спрятался в каком-то тайном месте и сейчас подробно объяснит нам в каком. И даже покажет.
        - Что? Послушайте, я не понимаю, о чем вы говорите. В Гербовый зал я ночами не ходил. Что мне там делать?
        - Нишу выкапывать! - повысила я голос. - Если здесь не копалось, логично начать с другой стороны.
        - Да нет же. Логично продолжить в том месте, где уже начал. Какой у вас IQ? - профессор не мог ни минуты прожить без того, чтобы намекнуть на чье-либо слабоумие. - Любому дураку понятно, что так быстрее можно добраться до середины стены, чем начинать заново с противоположной стороны.
        - Но кто вам сказал, что шкатулка прямо посередине? Может, нишу организовали именно в Гербовом зале и добраться оттуда до нее проще, чем идти через всю стену из архива?
        Пунцов задумался на мгновение, затем пожал плечами.
        - Может, и так. Но у меня все равно не было ключей от того помещения. А от своего были.
        Неужели он не врет? Тогда выходит, что… Нет, лучше не думать.
        Чтобы переключиться на что-то другое, я задала новый вопрос:
        - А откуда вам вообще известно про подземные тоннели? Даже в краеведческих книгах изложено весьма туманно, и местные жители не знают, где вход. И мы долго искали, но входы, видимо, здоровски замаскированы…
        - Дело в том, что мой предок и копал эти тоннели! - Мы со Смирновым вытаращили глаза. - Да-да. Мой предок был священником в этой самой церкви.
        - Священники копали подземные тоннели? - поразился Андрей, а я подумала, как интересно переплетаются у людей судьбы. - Им делать больше нечего?
        - Вы же слышали, что один из входов был на цокольном этаже церкви, не так ли? Сложите же два и два, быть профессором для этого не надо. А зачем… Прекрасно знаете, что такое советская власть. Они ждали, что за ними придут. Они копали, местные жители помогали - те, что еще от веры не отошли. Докопали уже в начале войны, но тогда по другим причинам, от фашистов прятаться. Мой предок, отец Михаил, не дожил до этого, его поставили к стеночке. Зато он всем тут известен. Человек умер, а слава осталась.
        - Как вам не стыдно! Чествуете тут своих святых предков, а сами… - Я не стала договаривать, а Лже-Мамонов опустил голову, будто бы ему и впрямь было стыдно. Хотя кто знает. Люди иногда стыдятся своих болезней, только они при этом ничего плохого и не делают, а этот пошел у своей болезни на поводу.
        - Это все из-за шкатулки, будь она неладна, - через долгий промежуток времени, когда мы с Андреем уже кивнули друг другу, мол, пора уходить, прошептал он, не поднимая лица. - Если бы не она… мальчуган был бы жив.
        - Господи! - обратилась я ко Всевышнему. - Зачем ты делаешь таких людей?
        Пунцов внезапно заржал, мы даже вздрогнули, а затем произнес не очень связно:
        - Знаете… а ведь все было впустую… Шкатулки-то нет! - И снова начал нервно смеяться. - Витя просто так погиб! И аноним ничего не получит! И все увидят эти фотографии! И моя репутация будет загублена! И я попаду в тюрьму! И там меня на куски разорвут. И все это за просто так! Ха-ха-ха…
        Не знаю, что на меня нашло, но я схватила мотыгу (профессор, хоть и продолжал хохотать, рефлекторно дернул головой, боясь, что я снова по его душу) и вылетела в коридор. Зал заседаний был не заперт. Я зашла, включила свет и подошла к стене.
        - Эй-эй… - только и успел сказать с порога Андрей, как железо уже вошло в стену.
        Смирнов не помогал, но и не мешал. Через пять минут все было готово. В образовавшейся нише обнаружилась черная шкатулка, украшенная разноцветными камнями и покрытая теперь мелкими кусками побелки от разрушенной части стены. Я достала ее и отправилась вниз. Андрей за мной. В холле торжественно водрузила ее на стол. Толя, когда мы пришли, уже сидел и мотал головой. Видимо, шум его разбудил. Уставившись на шкатулку, он призадумался, затем его длинные ресницы вместе с верхним веком и бровями поползли ко лбу.
        - Анька, ты что… Что ты наделала… - Не веря своей догадке, он быстро сбегал наверх и вернулся через двадцать секунд, не больше. - Аня, ты же искусствовед! Как ты могла?! Ты повредила роспись!
        - Чуть-чуть с краю, - повела я плечом, все еще разглядывая историческую находку, - почти незаметно.
        - Чуть-чуть с краю?! Да что с тобой?! - Он схватил меня за плечи и потряс, пытаясь привести в чувство. Чувств у меня никаких не было, а вот трезвый расчет был, так что взывал он не к тем вещам, потому и не преуспел.
        - Ничего, - скинула я его руки и снова воззрилась на шкатулку. - Интересно, это та самая вещь, которую неведомый преступник ищет, разворовывая усадьбы?
        Смирнов пожал плечами:
        - Наверно.
        - Какой преступник? - не понял Толя. - О чем вы? - Смирнов рассказал ему то, что поведал мне в первый день своего приезда. - Думаете, человек, шантажирующий Пунцова, и есть расхититель усадеб?
        - Возможно. Только с чего мы взяли, что это один человек? Через интернет не поймешь, кто с тобой общается, их может быть целая банда.
        В этот момент открылась дверь дворца, мы подняли глаза на вход и узрели Сударышеву.
        - Что это вы ночью вернулись? - Я хотела, чтобы фраза звучала заботливо, но, без моего на то желания, прозвучала недовольно.
        - Да где ж ночь, деточка? - по-доброму отозвалась она. - Полшестого уже. Я с первой электричкой. И на первый рейс автобуса дубровицкого успела. - Закрыв дверь, она стала на автомате запирать все пять замков. Стоя спиной, продолжала говорить: - А я увидела, что двери приоткрыты, испугалась страсть, хотела за охранником бежать, но голоса услышала. А вы тут все трое, это хорошо, вместе не страшно и можно двери и не запирать. Хотя лучше все-таки делать как положено. Я… - и тут она запнулась, ибо уже повернулась к нам и заметила наконец на столе шкатулку. - Что это?
        - Хотите познакомиться с вашим призраком? - вместо ответа задала я вопрос. - Он наверху.
        - Что? Не поняла я, детка. Объясни старой тетке. - Перебивая друг друга, мы в три голоса объяснили. - Пунцов? Степан Степаныч? - не поверила она вначале. - А впрочем… Замечали мы все за ним что-то странное. Да и подтянутый он был всегда, спортом занимался, это последнее время запустил себя.
        - По пожарной лестнице, - сообщил Толик, - взбирался он довольно шустро, так что не очень-то и запустил. Скорее, специально носил свободную одежду, а лицо румянами красил, чтобы казаться больным и на кардионагрузки неспособным.
        - И правда что. Я ведь в отражении очень бледного мужчину видела. И с усиками… Маскарад был, да? Вот клоун-то… - Мы нахмурились. Клоуном называть двукратного убийцу - как-то чересчур нежно. - И что, все ради этой вот шкатулки?
        Мы кивнули, а Смирнов, сверившись с часами, будто бы отказываясь принимать за истину и слова вернувшейся вахтерши, и тот факт, что на улице посветлело, сказал:
        - Ну что, раз уже утро, пойду позвоню экспертам. Если у них есть образцы, привезу Пунцова к ним силком. Или сам у него возьму все, что надо.
        - Погодите, Андрей Васильевич, - неожиданно запротестовала Галина Викторовна, которая раньше до дрожи боялась Смирнова и мысли не допускала, чтобы ему перечить. - Мне же нужно своему начальству отзвониться. Это ЧП, и так легко я не могу вам его отдать. Так, что я должна делать по инструкции… Ах, ну да, сначала вызвать охранника. Он должен проверить все помещения и взять под стражу пойманного преступника. А я еще должна позвонить ректору института. И, наверно, в администрацию района. Нужно найти свои записи и список телефонов… - Она беспомощно заметалась по холлу.
        - Подождите, - произнесла я, - а как вы думаете, что они сделают со шкатулкой, если мы ее им отдадим? - Я сделала попытку ее открыть, но Сударышева не дала.
        - Аня, ты что! Это трогать нельзя, потом не оберешься… Ой, неужели ты сама стенку сломала… Боже, мне ведь отвечать, моя-то смена была официально…
        Вмешался Смирнов:
        - Спишем на Пунцова. Скажем, он успел сломать. Аккурат перед стеночкой мы его и скрутили. Зачем Аньке-то страдать? Всем же понятно, она это от стресса. В состоянии аффекта.
        - Врать?! - Судырышева была шокирована. - Я на себя не могу взять такую ответственность…
        - Так, успокойтесь все, - попыталась я примирить спорщиков, но мысленно поругала себя за то, что голос звучал все еще раздраженно, и призывать людей жить дружно таким тоном - этот как хранить мороженое в холодильнике: толка ноль, только все испорчу. - Галина Викторовна, для начала вызовете сюда охранника. А там уже будем разбираться.
        Она со мной согласилась, ведь две минуты назад она же это и предлагала, и очень скоро в здании появился Борис.
        - Ёксель-моксель, - затейливо выразил он свою мысль, послушав рассказ, в течение которого его рыжие усы шевелились, а сам он почесывал макушку.
        - Что делать-то, Борь? - попросила Галина Викторовна его выразиться более информативно.
        - Не знаю… А ты что скажешь?
        - Давайте для начала посмотрим, что в шкатулке, - принялась я всех соблазнять. - Борис, вы же хотите стать завидным женихом? Никто не знает, что шкатулка найдена.
        - Аня, да ты что! - заартачилась пожилая вахтерша, пока охранник сызнова почесывал затылок, а Андрей с Толей переглядывались с удивлением на лицах. - Шкатулку нужно сдать государству! В исторический музей или еще куда. Это не мы будем решать. А вот что с Пунцовым делать?
        - Да ментов вызывать, - высказался Борис.
        Я сделала шаг к Борису, но вдруг пошатнулась, схватилась за голову и упала прямо на него, благо он успел подхватить меня за плечи.
        - Аня, что с тобой? - забеспокоился Смирнов. Ему-то что? То пытается меня выгородить, свалив вину за разрушенную роспись восемнадцатого века на Пунцова, то переживает за мое здоровье.
        - Голова кружится, - голосом умирающего лебедя сообщила я, затем резко выхватила из кобуры Бориса табельное оружие и мгновенно отскочила в сторону. - Отошли все! К стене! Быстро!
        Вместо того чтобы отойти, народ испуганно замер и уставился на меня в недоумении. Да что ж это такое… Я и так иду на крайние меры, а они всё еще сильнее портят. Пришлось пальнуть в стену. Все подпрыгнули и, слава богу, начали отступать.
        - Вообще-то это травмат, - просветил меня Борис.
        - Знаю. Знаю также, что будет, если выстрелить прямо в глаз. Летальный исход. Шагаем-шагаем…
        Когда все они прижались спинами к стене, я подошла к столу и взяла шкатулку.
        - Анечка, - взмолилась Сударышева, - что ты делаешь, опомнись!
        - Я не Аня!
        Носить чужое имя тяжело, и я была рада, что сбросила с себя этот балласт. Однако мое имя тоже начинается с «А», так что на «„А“ в кубе» это никак не повлияет. Андрей был бы в восторге, узнай он это. Но не узнает.
        Я попыталась впихнуть шкатулку в рюкзак, но это было и так крайне неудобно, держа в руке направленный на людей пистолет, да еще и купленный Толей рюкзак оказался слишком маленьким для шкатулки. В итоге пришлось открыть ее и на весу высыпать все содержимое. К сожалению, его оказалось довольно мало. Как-то не такого ожидаешь от великих сокровищ, спрятанных богатейшим дворянином в тайной нише роскошного дворца. Но, к счастью, что-то серебряное мелькнуло в общем блестящем потоке золота и камней, а значит, я на верном пути.
        На мгновение, когда я вернула шкатулку на стол, воцарилась тишина, которая вскоре разбавилась каким-то звуком сверху, подозрительно напоминающим шум открываемой створки окна.
        Я замерла.
        - Вы слышали это?
        - Да, - серьезно ответил Смирнов, - Аня - или как там тебя, - он убегает.
        - Нет, - с отчаянием покачала я головой, отказываясь признавать очевидное. Это было так не вовремя… Я ведь все сделала правильно. Почему теперь Бог наказывает меня, руша мои планы?
        - Слушай, дорогая, мы решим все твои проблемы, - не иначе, зачитывал наизусть Смирнов монолог из какой-нибудь инструкции по переговорам с террористами. Вряд ли он искренне хотел мне помочь. Зачем ему? - Мы пока никому не звонили, никому не сообщали. Вот мы все четверо напротив тебя. Я понимаю, что что-то безумно серьезное сподвигло тебя на такой рисковый шаг. Мы это обсудим. Только для начала давай поймаем гаденыша, который своими грязными ручищами задушил восьмилетнего мальчишку.
        Я громко цыкнула с досады, опустила голову и вздохнула. Что делать?
        - Может, это просто ветер. Наверняка мы не закрыли окно. Стойте здесь.
        Я попятилась и вскоре вышла в коридор. Все еще наставляя дуло на знакомых мне людей, я глянула вправо - там было окно, выходящее в торец, как раз под другим окном, которое использовал профессор института для проникновения во дворец. Сначала ничего не происходило, а потом я увидела локоть, движение которого указывало на то, что кто-то поспешно спускается по пожарной лестнице.
        - Проклятье! - воскликнула я. И что теперь делать?
        - В общем, ты как хочешь, - заявил Смирнов, отважно двигаясь в сторону двери под дулом пистолета, - а я пойду его ловить.
        - Стой где стоишь! - приказала я. - Я сама пойду. А ты, будь любезен, вернись к стенке!
        - Аня, он убегает! - взмолились одновременно Андрей и Толя.
        - Из-за вас! Чем быстрее отопрете замки и отойдете, тем быстрее я его поймаю!
        Они все же подчинились, и я вылетела из дворца, на ходу надевая рюкзак. Обогнув здание, я увидела, как Степан несется в северную часть усадьбы к двум зигзагообразным деревянным лестницам. Они вели на небольшую площадку на берегу, ограниченную забором. Вряд ли его интересует последний - перелезть через него на отвесном склоне может только камикадзе. Значит…
        - Подземный тоннель!
        - Именно! - раздалось сбоку и чуть сзади. Я резко обернулась: Смирнов и Ткаченко преследовали меня, хотя я им запретила. - Анька, не стреляй! - крикнул Толик. - Мы поможем тебе поймать гада, а брюлики себе оставь.
        - И оставлю, - вздохнула я, убирая пистолет.
        Спрыгнув с лестницы где-то в середине пути до площадки, Пунцов оказался на газоне, легко поднял одну из клумб, отшвырнул ее в сторону и слился с почвой. Подбежав, мы увидели нору в земле.
        - Это вход! - обрадовалась я.
        Мы все по одному влезли в подземелье. Хорошо, что Толя прихватил свой рюкзак: там обнаружился фонарик, не тот, что в телефоне, а помощнее, на батарейках, поэтому мы смогли довольно быстро и внимательно рассмотреть, куда попали. Спускались мы долго, проход был узким, и теперь все были перепачканы землей. Зато внизу тоннель был широким и почти в человеческий рост, что помогало передвигаться довольно быстро. Толя шел впереди, подсвечивая путь. Сперва тоннель был одним, поэтому мы шли не опасаясь заблудиться или потерять преступника, но затем он разделился.
        - Куда? - спросил охотник за привидениями.
        - Если мы представим себе карту и посмотрим на тоннель и нас как бы сверху, мы поймем, что вот это, - указал Смирнов на левый путь, - выход к реке, а это, - на правый, - длинный путь до Лемешова. Если верить, конечно, россказням Пунцова о том, что какие-то энтузиасты проложили новый путь в обход засыпанного взрывом.
        - Но куда отправился убийца? - спросила я. Мы прислушались.
        - Слушайте, ну не дурак же он топать полтора километра, если можно быстренько выйти к реке и сбежать. А там и такси вызвать можно и ломануть на вокзал. А оттуда ищи свищи его.
        - Да, но у реки мы тоже быстро окажемся, он же видел, что мы его преследуем.
        - Он мог подумать, что мы заплутаем и свернем не туда.
        Под натиском смирновского авторитета мы свернули налево и вскоре вылезли на берег. Толик посветил во всех направлениях, и я убедилась, что вход и впрямь был замаскирован весьма удачно, потому что примерно на этом участке мы в тот раз и искали его.
        - Замерли все, - скомандовал Андрей и сам начал прислушиваться.
        Ничего. Только тихий плеск воды и шуршание листочков на ветру.
        - Блин, Андрей, - разозлился Толя. - Из-за тебя мы его упустим. Давайте вызывать такси, поедем сразу в Лемешово.
        - И что? Как ты его там найдешь? Выход из подземелья может находиться где-нибудь на окраине или вообще в лесу. Если он часто пользуется тоннелями, его ночь в лесу не испугает.
        Не дожидаясь, когда мужчины договорятся, я ринулась обратно в подземелье. Через минуту они меня догнали, что было приятно, потому что моя подсветка в телефоне оставляла желать лучшего, это не в здании рассматривать призрака, когда в окна светит луна; чувствовать себя в полной темноте под землей - то еще удовольствие, скажу я вам.
        - Анька, ну ты даешь, - похвалил меня Андрей, - вперед нас.
        - Я просто хочу его поймать, - проигнорировала я «Аньку». Если им приятно и привычно меня так называть, на здоровье. Я хоть и утверждала, что чужое имя - балласт, но за долгих семь дней с Анной как-то примирилась.
        Теперь идти было труднее. По предыдущему тоннелю было ясно, что им часто пользовались. И пользовался высокий человек, из-за чего все неровности на так называемом потолке были нивелированы, ввиду чего идти по нему было почти приятно. Здесь же ширина тоннеля варьировалась от метра к метру, иногда можно было уместиться вдвоем, иногда и один человек протискивался с трудом, про «пол» и «потолок» я уж вообще молчу, мы набили кучу шишек на головах, обзавелись порезами на верхней части спины и все чаще спотыкались и падали лицом в грязь. И все равно старались держать темп.
        Тоннель вскоре опять разделился. Смирнов, прикинув что-то в уме (наверно, опять мысленно воспарял над землей, представляя карту местности), уверенным тоном изрек, что это проход к старой части тоннеля, который засыпался. Если мы свернем, будет тупик. Мы поверили и пошли дальше, но не знаю, как Анатолий, а я в глубине души сомневалась в верности смирновских выводов.
        Внезапно Толик замер, и я в него ударилась, из-за чего мы оба чуть не упали.
        - Ты что?!
        - Слушай!
        Мы трое услышали впереди какое-то хлюпанье, как если бы кто-то ходил по лужам. Похоже, мы на верном пути. Наверно, нужно было извиниться перед Андреем, что я не верила в его развитое пространственное мышление, но я лишь буркнула:
        - По черчению и геометрии пятерки были, да? То мы в планах зданий разбираемся, то ориентируемся без видимых ориентиров.
        - Дорогая, это называется внутренний компас. А по предметам у меня «трояки» были. По всем.
        - Троечник? Надо же, а так не скажешь. Троечники не знают автора «Сикстинской мадонны».
        - Ну, это ж я самообразовывался, - донеслось сзади. - А к школьным занятиям был равнодушен. А ты, кстати, в каких предметах отличилась? В том смысле, чем ты по жизни занимаешься? Давно хотел спросить, да все недосуг. То убийства расследуем, то призраков ловим.
        Я рассмеялась.
        - Ага-ага, давно он хотел спросить, однако узнал, что я не искусствовед, каких-то тридцать минут назад.
        - Да нет же. Мне еще давно по запросу пришел скан твоего паспорта. То есть не твоего, а этой самой Анны Звонаревой, которая на самом деле член Ассоциации искусствоведов. Это не дурацкая ксерокопия паршивого качества, которую ты с собой таскаешь, там сразу видно, что вы просто немного похожи, и все.
        Я споткнулась и в очередной раз приложилась лицом о грязную землю. Смирнов мог меня, кстати, спасти от падения, если бы хотел, ему достаточно было руки протянуть, но не стал. Так мне и надо.
        Толик тоже остановился и тоже не с тем, чтобы меня поднять. Влюбленность, если и была, уже полчаса как испарилась. Так мне и надо.
        Пока я вставала сама, он набросился на Андрея:
        - Погоди, то есть ты все это время знал, что она мошенница?! И не подумал сказать?
        - Я хотел дать ей шанс открыться самой.
        - Ага, из-за тебя она чуть нас не убила.
        - Из травмата! - заступился за меня Андрей. Спасибо хоть на этом. И за то, что давал мне какой-то там шанс, который я то ли по невнимательности, то ли по нежеланию упустила. Ну и Бог с ним. Значит, не судьба.
        - Ты же слышал, из травмата тоже убить можно!
        - Это нужно очень постараться! Ты видел, как она оружие держала? Я тебя умоляю. Она бы и в стену не попала.
        - Э! - возмутилась я. - Хватит меня обсуждать, есть преступник, которого ловить надо! Мы потеряли сейчас несколько минут!
        - Да, - посветил мне в лицо фонариком Толик, - потому ты дрепнулась!
        Его голос звучал очень грубо, хотелось что-нибудь ответить, но я сдержалась. Все-таки он прав. И в том, что дрепнулась, и в том, что заслужила такое отношение.
        Мы шли еще примерно час. В одном месте под ногами была жижа, видимо, верхний слой нарушился, и дождь проникал внутрь тоннеля, и, очевидно, здесь и пробегал Пунцов, когда мы его слышали. Мы поняли, что отстаем на пятнадцать минут, и ускорились. Прав был Смирнов, во всем нужна сноровка. Так вот, через час тоннель привел нас в тупик, и никакого убийцы здесь не было. Еще какое-то время светя на стены, мы сумели обнаружить лаз наверх.
        Как и предсказывал Смирнов… э-э, нет, лучше не так, а то много ему чести. Смирнов накаркал, и мы обнаружили себя где-то посреди леса. Зато появилась сеть, Толя включил GPS, и вскоре мы вышли на окраину какой-то деревушки. Карта Толиного телефона клялась, что это и есть Лемешово, самая окраина, но нас насторожил тот факт, что в ближайших трех домах никого не было, они стояли брошенные. Остальные дома располагались по другую сторону реки, пусть в этом отрезке она была мелкая, но переходить ее вброд жутко не хотелось. Ко всему прочему, пошел сильный дождь. В итоге мы оказались в одной из пустующих избушек.
        Я промокла и озябла, поэтому Смирнов занялся печкой, а Толя найденными свечами и спичками; в результате через полчаса мы уже сидели за столом, освещаемым парой подсвечников, и грелись от горящих в печи поленьев.
        - Как хорошо, что часть дровишек была в доме, - говорил Андрей. - Мокрые с улицы хрен растопишь.
        - Откуда ты знаком с печным делом? - проявила я любопытство.
        - Предки меня часто отправляли на каникулы к бабке в деревню. В школе от меня успехов никаких, хоть так от меня польза будет, думали они. Правда, я все больше вредил, чем помогал. Но зато научился топить петь и сажать картошку.
        - Да ты парень хоть куда, - улыбнулась я.
        Анатолию наш флирт встал поперек горла, и он настоятельно попросил нас вернуться к насущным темам.
        Я сразу погрустнела.
        - Пунцов ушел.
        - Не ушел, - оптимистично отмахнулся Андрей. - Если только у него в деревне знакомые, согласные оказать приют и не задавать лишних вопросов. Но это вряд ли, так что я делаю вывод, что он сам по себе. Посмотрите на себя. Так вот, он выглядит не лучше. Есть, конечно, вариант выйти лесом к какому-нибудь поселку, где более или менее развит общественный транспорт. Но опять же, в таком виде он, я думаю, поостережется - не захочет привлекать внимание.
        Если уж Смирнов позиционировал себя знатоком человеческих душ, тогда, решила я, он сможет ответить на вопрос, который очень сильно напрашивается в данном случае:
        - Так что же он будет делать?
        Майор в эту минуту осматривал кухонную утварь. Повернувшись ко мне с чугунным ухватом в руке, он ответил:
        - А будет он делать то же, что и мы. Пережидать, спрятавшись в укрытии. Отдохнет, приведет себя в порядок и, когда погода наладится, двинет в путь.
        Тихонько кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание старшего товарища, Толя сказал:
        - Ты уверен в этом?
        Андрей вздохнул и неожиданно произнес:
        - Нет. Но подумай, что нам еще остается? Мы не спали сутки. Устали. Промокли. Анька трясется вся - замерзла.
        - Это от нервов, - сказала я и громко чихнула.
        - Ага. - Майор сделал два шага к выходу из кухни, где на сиротливом гвоздике висела оставленная кем-то безразмерная телогрейка, снял ее и накинул мне на плечи.
        - Спасибо.
        - То есть, - продолжил Толя удивленно, - ты предлагаешь заночевать здесь?
        - Да, - по-простецки ответил тот и при помощи ухвата поставил горшок с водой в печь. - Заодно Анька расскажет нам всю свою судьбу, из чего станет ясно, как это ее угораздило из-за какой-то паршивой шкатулки в друзей пушкой тыкать. - Я выразительно закатила глазки, а Андрей добавил: - Как раз время убьем.
        - Время? - снова изумился Ткаченко. - Ты только что сказал, что мы не спали и должны отдохнуть.
        - Да, но за горящими поленьями надобно следить. Затем, когда костер полностью потухнет, можно будет закрыть заслонку и спать в тепле. Если закрыть ее чуть раньше, угорим насмерть. Здесь целая наука.
        - Ладно. - Анатолий придвинул свечи ближе ко мне, подозреваю, чтобы этот выглядело как допрос в гестапо, а может, просто хотел лучше видеть мое лицо, и велел: - Рассказывай.

* * *
        Вода в горшке быстро закипела, майор разлил по найденным чашкам, чтобы согреться. Ни чая, ни кофе, разумеется, не было, мы просто пили кипяток. Телогрейка и теплая жидкость сделали свое благородное дело: я больше не стучала зубами. Либо просто перестала нервничать.
        - Помнишь, нам батюшка рассказывал про тех священников, что присутствовали при взрыве колокольни? - обратилась я к Толе, так как лишь он был со мной в тот момент. Он кивнул. - Их чуть позже расстреляли как неподчинившихся советскому режиму. Так вот, один из них, отец Михаил, оказался предком Пунцова, а второй… моим. - Они вытаращили глаза. - Да, отец Арсений был моим прадедом. А мой отец также стал священником, в честь своего деда, которого всю жизнь боготворил и считал героем, так что твоя догадка, Андрей, была верна.
        - Поэтому ты такая пай-девочка, это сразу видно.
        - Нет. Я не была такой. Сестра - да, она тихая и во всем слушалась отца. А я… Вы поймите, он настолько настращал меня рассказами о геенне огненной, заставлял любить Иисуса, следил за каждым действием, за каждым словом… - Я покачала головой, вспоминая. - Это было чересчур. И это, напротив, меня оттолкнуло. Сестра поддалась христианско-патриархатной пропаганде, а я нет. Я была, что называется, оторвой. И только когда отец тяжело заболел, я поняла, что ближе семьи ничего нет и быть не может.
        - Хорошо, при чем здесь шкатулка?
        - Мой прадед вел все службы с крупным серебряным крестом. Легенда гласит, что его презентовал сам Сергей Голицын. И когда он собирался бежать за границу, он звал отца Арсения и его семью с собой, они были дружны. Но тот отказался. Он не мог оставить родину, его моральные принципы не позволяли решать проблемы бегством.
        - И глянь, чем это для него обернулось, - досадливо крякнул Смирнов. - Глупости все это про родину. Если есть шанс эмигрировать в условиях тотальных репрессий, нужно им пользоваться. Он был в ответе не только за себя, но и за свою семью. Глядишь, ты б американкой была. Иль англичанкой.
        - Если бы да кабы… Он поступил так, как считал нужным, но в последний день он вернул Голицыну подаренный им крест с цепочкой. Здесь бы все равно отобрали. Он хотел, чтобы, когда времена переменятся, князь вернулся, отыскал потомков и отдал им семейную реликвию. И вот отец горел этой идеей, искал крест и мечтал вести с ним службы.
        - Я не понял, - произнес Толя, - а почему Голицын так и не вывез брюлики?
        - Возможно, неприятности случились раньше, чем он рассчитывал, он спасался бегством и просто не успел залезть в тайник. Возможно, тяжело было переправить все это добро в те годы, и он надеялся, что вскоре времена наладятся, и он сможет вернуться в Россию. Так или иначе, но этот крест остался здесь, в Дубровицах, вместе с остальными драгоценностями.
        - Ты уверена, что в Дубровицах? - неожиданно заспорил Смирнов. Затем хлопнул себя по лбу. - Ах, ну да, все остальные усадьбы, которыми владел Голицын, ты уже шмонала…
        - Нет! Это была не я.
        - Да-да. И Кузьминки не ты, и Люблино не ты…
        - Не я, клянусь! Ой… - ударила я себя по губам. - «Не клянитесь ни небом, ни землей…»
        - Стоп! - прервал меня Андрей. - Хватит нам воскресных уроков. Хотя мне уже интересно становится. Как-нибудь почитаю я вашу Библию, если времечко найдется.
        - Еще раз повторяю, прадед жил в Дубровицах, и я начала поиски отсюда. Не надо теперь все нераскрытые дела на меня вешать.
        - Да-да, - закивал Толик, - с ментами поаккуратнее на этот счет… И все равно я понял не до конца. Ты же умудрилась выдать себя за совершенно другого человека! Как тебе это удалось?
        Я вздохнула и отпила горячей воды.
        - Аня - моя подруга. И она очень занятой человек. Разумеется, ей есть чем заняться, кроме как ездить по усадьбам ловить призраков. Это совершенно не входит в ее компетенцию. Когда я услышала ее жалобу после звонка с этим странным предложением, я попросила ее сказать своей тете, что она согласна. Она как раз собиралась в отпуск. Так что пока Анька на югах, я здесь, от ее имени. Пару часов предварительно поизучала информацию в интернете о церкви и дворце, и вот я уже спец. Да, мы обманули Галину Викторовну и Анькину тетю. Но я это сделала только ради отца.
        - Ну что ж, нужные тебе драгоценности, я полагаю, ты нашла, так что станешь теперь папиной любимицей.
        Глаза заслезились от Толиных слов, я не смогла ему ответить, только лишь спрятала лицо в ладони.
        - Что? - Смирнов и Ткаченко спросили в унисон.
        - Уже не стану, - произнесла тихо. - Папа умер.
        - Ну еж твою за ногу! - на непонятном языке выразил свои соболезнования Андрей, а Толик, слава богу, их выразил по-русски.
        - Спасибо.
        - Так для чего ты тогда затеяла это все, дуреха? - накинулся на меня майор, но как-то по-доброму, не обидно. - Что ты теперь с крестом делать намерена? Сама службы вести будешь? А что, я слышал, начали бабы уже священнослужителями работать. Будешь матушка… Как там тебя?
        - Алена.
        - Вот, будешь сама в роли матушки Алены службы проводить для продвинутой паствы?
        Я отпустила голову, будто стыдясь того, что хотела произнести:
        - В могилу к нему закопаю. Я слово дала.
        - Мертвому? - приподнял бровь Толик. Вообще вся его мимика говорила о том, что он считал несусветной глупостью делать то, что делала я, имея те мотивы, что имела я. Ну и пускай. Никому не навязываю свое мировоззрение.
        - Нет, живому. Я поклялась на смертном одре, что разыщу этот крест. Как ты этого не понимаешь?
        - Ну хорошо, а остальные-то драгоценности ты зачем взяла?
        - Не было у меня времени выбирать! Я держала вас на мушке!
        Толик вздохнул, вспоминая, и мы немного помолчали. Внезапно Смирнов задал свой излюбленный вопрос:
        - А лет-то тебе сколько, Аленушка? Видать, не двадцать шесть?
        Почесав нос, я нехотя выдала:
        - Двадцать. Я еще студентка, учусь в педе, потому что детей люблю… А что?
        - А то. На двадцать шесть ты не тянешь, я тебе уже говорил. Ни внешне, ни внутренне.
        - Не велика разница, - фыркнула я. Впрочем, через шесть лет смогу проверить, сильно ли я изменилась. Особенно после отсидки, сдается мне, переменюсь страшно. Зубов стопроцентно лишусь: в тюрьмах, говорят, вода плохая.
        - Значит, все было враньем! - вернул меня в современность Ткаченко, разглядывающий меня с легким презрением. - Ни слова правды!
        Я вздохнула.
        - Тициана в подлиннике я правда видела. Отца как-то вызвали в богатую семью соборовать умирающую бабушку главы семейства, он взял меня с собой. И мама у меня на самом деле имела свой небольшой бизнес - магазин косметики. Только она уже умерла, еще задолго до отца. Попала в аварию.
        - А, ну теперь я спокоен, а то совсем лохом себя считал, ведь ты была так убедительна в роли Анны. - Несмотря на пропитанные ядом слова, взгляд Толика немного помягчел, сдобренный теперь сочувствием из-за моих частых утрат. - А что ты делать-то намерена? Галина Викторовна не из тех, кто просто забудет об этой истории. И не из тех, кто будет врать ментам. Не из плохих чувств к тебе, поверь, тут как раз наоборот, видно, что к тебе она хорошо относится, а просто… - он пожал плечами.
        - Просто она такая, - закончился за него я.
        - Именно.
        - Ладно, - хлопнул себя по коленям Андрей и поднялся. - Бабку вашу беру на себя. Охранника тоже. Но только часов через пять. А сейчас идем спатеньки.
        Мы с Толей устроились на печке, как самые малогабаритные и мерзнущие. Я, правда, звала к нам Смирнова, так как места наверху оказалось предостаточно, но он вместо этого с комфортом устроился на диване в комнате, которая была смежной с кухней и даже не имела двери, так что все равно можно сказать, что мы все трое были в одном помещении.
        Толик не то все еще дулся на меня за обман, не то разозлился из-за того, что я хотела ночевать рядом с майором, короче, сразу отвернулся лицом к стене и на мое «спокойной ночи» никак не среагировал. Смирнов вскоре захрапел - слышимость в свете отсутствия двери была катастрофическая, - а я никак не могла уснуть и все время ворочалась. Про Толю не могу сказать наверняка: он и не шевелился, и не сопел. Любуясь его затылком, я подумала, что, сколько мы над ним ни смеялись, а он-то единственный среди «„А“ в кубе» был прав. Призрак реально существует и стонет ночами во дворце! Я видела тень, просочившуюся сквозь дверь. И это был не Пунцов. И не любой другой живой человек, потому что никакой ниши, достаточной для того, чтобы спрятаться, в помещении не было. Да и дверь бы скрипнула, открываясь.
        Привычная картина мира рухнула. Дух Мамонова - или Голицына? - указал мне на спрятанные сокровища. Подумать только! Сказал бы кто мне об этом две недели назад - ни за что бы не поверила…
        Я повернулась на другой бок и уставилась на проступающие в сером сумраке, разреженном слабым утренним светом, очертания обеденного стола. Не только мысли о сверхъестественном не давали мне спать. Было что-то иное, сидящее очень глубоко и колющее тонкой иголкой мой уставший мозг.
        Смирнов затих, но через минуту захрапел снова, а я легла теперь на спину и пыталась различить в полумраке потолок. Разобравшись-таки, какая именно мысль меня тревожит, и поняв, что, не решив некую проблему, я не усну, я осторожно поднялась и спустилась с печки.
        Храп моментально прекратился (а не был ли он фарсом?), грозный голос из-за стенки поинтересовался:
        - Куда это ты намылилась?
        Я замерла. Затем ответила:
        - В дамскую комнату.
        Он задорно хмыкнул: назвать так ветхое строение на задворках участка могла только истинная аристократка. Или дочка священника, вероятно, подумал он.
        Я нащупала свой рюкзак, который оставляла прислоненным к печке. В кухне было окно, но маленькое, а на улице очень пасмурно, именно поэтому в помещении было темно. Впрочем, мои глаза уже привыкли, и я могла различать предметы. Итак, что мне нужно сделать, чтобы не вызвать подозрений? Я думаю, Смирнов слышал, как я расстегнула рюкзак, но пусть думает, что я бумажные салфетки ищу или еще что-нибудь, относящееся к заявленной миссии. У меня с собой был пакет, но шуршать им я не могла, это вызвало бы вопросы. Тогда я взяла со стола полотенце, опустила его в рюкзак и уже там, внутри, завернула в него все драгоценности, которые смогла нащупать. Искать серебряный крест в полумраке при отсутствии нужного количества времени - занятие неблагодарное. Быстрее упаковать сразу все. С полотенцем и телефоном я вышла из избы.
        Чтобы попасть к туалету, нужно было обойти здание по кругу. Окно спальни, где находился Смирнов, выходило в торец, а кухни - на фасад, так что меня увидеть не могли. Возле туалета стоял рукомойник, простой, деревенский, с поднимаемым краником и небольшим баком сверху, так что прихваченное полотенце подозрений вызвать не могло.
        Я прошла в конец участка, открыла дверь «дамской комнаты» и посветила телефоном. М-да, устроить тут тайник абсолютно невозможно. Закрыв дверь, я завернула за туалет и призадумалась. Куда? Под землю? Если копать, то чем? Возьми я лопату из сарая, это было б равносильно танцующей на центральной площади панде - привлечет внимание.
        Заборчики между участками были низкими, иногда представляющими собой и вовсе живую изгородь из низкорослых кустарников. Я перешагнула деревянный частокол, прошла чуть в сторону и присела за кустом, чтобы меня нельзя было быстро обнаружить.
        Посетила любопытная мысль: если догадка Смирнова окажется верна и Пунцов и вправду прячется где-то поблизости, чего бы ему не оказаться гостем именно этого участка? Но делать нечего, не могу я тут бродить часами, меня ждут обратно всего через пару минут.
        Я осмотрелась. Копать здесь тоже нечем, зато поблизости обнаружилось ведро. Ничтоже сумняшеся, я положила сверток на землю и прикрыла его перевернутым ведром, как какой-то наперсточник. На карачках продвинулась к забору, посмотрела в щелочку: никого - и быстро перешагнула, оказавшись снова на своем участке. То есть не своем, конечно, но вы поняли.
        Уже увереннее я пошла к крыльцу, но, огибая дом, призадумалась: а как я объясню исчезновение полотенца? Решение напрашивалось само: уронила в навозную яму. Вынырнув из размышлений и почти уже свернув за угол, я услышала шаги и замерла. Кто-то двигался внутри дома в сторону выхода. Само по себе это не вызывало удивления: возможно, не мне одной не спится. Но я интуитивно напряглась и встала на месте.
        Темная фигура появилась на крыльце. Размялась и отправилась прямой наводкой прочь с участка. По фигуре я узнала Смирнова. Куда это он направляется?
        На полусогнутых я пошагала за ним. Прячась то за кустами, то за деревьями, то за прогнившими и расшатанными заборами, я проследила за ним до самой реки. Он шел вдоль берега, затем свернул к лесу. Здесь, на открытой местности, я уже держалась на расстоянии, чтобы не быть обнаруженной, в итоге, когда я вошла в лес в том самом месте, где он, я его потеряла.
        Затаившись, прислушалась. Ничего, кроме пения птиц. В такую погоду даже грибники по лесу не гуляют, тем более для урожая еще рано, но Смирнов-то где? Где хруст веток, звуки приминаемой травы?
        Я немного побродила по окраине леса, боясь заблудиться, и вернулась к берегу реки, а там и к домам. Уже подходя к нашему крыльцу, похолодела. Чтобы Смирнов не заметил слежки?! Вряд ли. Он специально выманил меня, бросил в лесу и бегом вернулся, чтобы завладеть сокровищами!
        Я громко ахнула и вприпрыжку добралась до соседского забора. Переступила и подняла ведро.
        - Фу-х, - удовлетворенно выдохнула я, так как кулек остался на месте.
        - Ты что там делаешь? - громко спросил меня голос за спиной.
        Я резко обернулась и увидела Андрея. Значит, он позволил мне себя потерять, а затем зашел с тыла. Ловко. Он ведь знал, что я побегу проверять драгоценности и просто посмотрел, куда я их спрятала. А я, как распоследняя идиотка, так и стою с ведром в руках на чужом участке. То есть на чужом-то и так, но даже не на том, где мы заночевать решили. Вроде именно это на их офицерском жаргоне называют «поймать с поличным».
        - А ты? - чтобы потянуть время, спросила я и опустила ведро.
        - Ты зря оставила Толика со своим рюкзаком, - вместо адекватного ответа получила я что-то непонятное и последовала за мгновенно после этих слов развернувшимся Андреем в дом.
        - О чем ты говоришь? - спросила уже в коридоре.
        - Сейчас сама все увидишь.
        Мы зашли в кухню. Ни Толика, ни рюкзака.
        - Что произошло? Что ты с ним сделал?
        - С кем? С твоим любовничком?
        - Не называй его так. Это неправда.
        - Да ради бога. Я вот сам думал, что он что-то с тобой сделал. Вернулся, никого в доме нет. И рюкзака тоже. Сперва испугался. Затем решил, что оба слиняли. Хорошо, что додумался дом обойти, вот тебя и заприметил.
        - Я ничего не поняла! Зачем Толе мой рюкзак?
        Смирнов воззрился на меня с огромной долей сочувствия в светлых глазах.
        - А ты подумай…
        - Ах! - я приложила ладони ко рту, потому что оттуда просилось что-то непечатное.
        - Вот тебе и «ах». В тихом омуте, как говорится…
        - Да нет, не может быть! - оспаривала я очевидное. - Он не мог так поступить со мной… Этому есть какое-то объяснение.
        - Да, есть. Захотелось спереть сокровища. Он и спер. Дождался, когда все уйдут. И тю-тю.
        - Он действительно говорил, что испытывает финансовые проблемы, - вспомнила я.
        - Во-во. Будто у других их нет. Воры всегда найдут себе оправдание.
        - И все-таки. Как он мог?! - сокрушалась я. - Ты-то что снаружи делал? - набросилась я на Смирнова, так как больше было не на кого.
        - Я-то? Гулял. Думу думал. На свежем воздухе оно лучше думается.
        Я стала ходить туда-сюда, как загнанный в клетку зверь, а майор спокойно присел на лавку.
        Он может говорить что угодно и думать что угодно, но я все же сомневалась, что дело чисто в деньгах. Толик не меркантильный. Это больше походило на месть. Только вот что я ему сделала? Предала… Вопрос: предала, введя в заблуждение относительно своей личности и цели визита в Дубровицы, или предала, выбрав другого?..
        - Что у тебя под ведром-то? - спросил глазастый паразит, прервав мои размышления.
        - Э-э… - не успела я придумать, что соврать, он выдал:
        - Додумалась-таки брюлики спрятать? Молодец.
        - Ну да, - не стала я отпираться.
        - То есть малец ушел ни с чем? - Смирнов, злорадствуя, заржал.
        - Как это ни с чем? А рюкзак! Там кошелек с тысячей и документы.
        - Чьи? - саркастически осведомился майор.
        - Ах, ну да… Но тыщу жалко.
        - Думаю, украшеньица больше стоят, так что ты все равно в выигрыше. - Он кивнул на печку. - Еще не остыла. Прикорнем малость? А то от меня прока не будет.
        Какой именно прок ожидался, я не стала уточнять. Сама жутко устала и хотела спать. Уже на печке, прижавшись к майору для лишнего тепла (так я себя оправдывала, потому что печь и без того была раскаленной), я, внезапно кое-что поняв, начала хохотать.
        - Ты чего?
        - Рюкзак! Сам дал, сам взял.
        - Ты не против, если мы через пару часиков над этим посмеемся? Спать мешаешь.

* * *
        Проснулись мы около полудня. Мне, конечно, этого было мало для полноценного сна, но майор выглядел бодро и, пока мы обувались, развлекал меня медицинскими фактами о том, то человеку для сна достаточно трех часов. «Две фазы медленного сна и две фазы быстрого», - объяснял он, но я все равно ничего не поняла.
        С замиранием сердца я подняла соседское ведро и обрадовалась, узрев сложенное полотенце. На кухне я нашла старую авоську, благо что не порванную, вот туда-то и сложила свое богатство, больше все равно было некуда.
        Когда мы покинули участок и двинулись вдоль реки, я полюбопытствовала:
        - Как ты собираешься решать вопрос с Сударышевой и Борисом-охранником?
        - Припугну. Наверняка в жизни каждого из них был период, когда не платили налоги.
        - Только не говори, что ты из налоговой полиции.
        - Нет, но есть знакомые. Если и это не поможет, перейду к увечьям. - Проследив за моей мимикой, прыснул. - Как ты могла провернуть такую сложную операцию, я не пойму? Ты очень доверчива, как ребенок. Алена, запомни. С людьми нужно договариваться. Мирно. Вот это я и попробую сделать.
        - А если они уже вызвали полицию, пока нас не было?
        - Исключено. Перед тем как за тобой броситься, я им корочку показал и сообщил, что идет важная операция по поимке особо опасного преступника и, если они что-то сделают, не получив моего разрешения, отправятся по статье «Воспрепятствование производству предварительного расследования».
        - Угу, ты можешь быть убедительным. Держу пари они даже позу не поменяли с тех пор, как ты их покинул. - Я принципиально не упоминала Толика. Это было больно. Он знал, как мне дороги драгоценности, вернее, конкретная их часть. Он поступил так нарочно. - Почему мы сворачиваем в лес?
        - Здесь можно срезать путь и выйти в Дубровицы. Можно, конечно, дойти до Лемешова и сесть в автобус или вызвать такси, но, думаю, ты в таком виде не захочешь это делать.
        - Да, скорей бы во дворец. У меня там сменная одежда. - Мы немного помолчали. - Думаешь, Пунцов ушел?
        Он легкомысленно пожал плечами.
        - Главное теперь помочь тебе выбраться из этой истории с наименьшими потерями. Когда наши друзья по несчастью выучат свои будущие показания и мы наконец заявим, его объявят в розыск, и это будет уже не наша забота.
        - То есть ты для них даже показания напишешь?
        - Разумеется, нет. Такие вещи строго на словах. Если менты найдут клочки бумаги, где были написаны показания, вопросов будет уйма…
        Я улыбнулась, а через два шага подняла лицо от тропинки под нашими ногами и завизжала.
        Человек висел на дереве и немного раскачивался: дул сильный ветер. Я даже не сразу признала в нем Пунцова. От шока, наверно. А может, от того, как сильно изменилось его лицо. Зрелище висельника было настолько неприятным, что я уткнулась в грудь Смирнову.
        Он гладил меня по спине и приговаривал:
        - Все хорошо… Теперь все будет хорошо…

* * *
        Общение с представителями правоохранительных органов прошло тяжело. Рыбников был, мягко скажем, недоволен, что его не вызвали сразу, как только поймали Пунцова в качестве призрака. Конечно, его ведь теперь допросить нельзя. Еще он был в бешенстве, выяснив, что мое настоящее имя не Анна Звонарева, а Алена Расстрельная. Майор, выступая моим защитником, сыпал какими-то кличками, доказывающими, что якобы мой бывший бойфренд меня бы из-под земли достал, не то что из Дубровиц, и насильно вернул бы «в семью», поэтому мне пришлось путешествовать под именем подруги. В ответ на названные клички Иван Федорович сочувственно покивал и сам предложил оставить мою подругу в качестве первой свидетельницы, а в этот раз и вовсе обойтись без меня. Выходило, что Смирнов нашел труп Пунцова самостоятельно. Откуда такая доброта, я понять не могла, но облегченно выдохнула. Наверно, быть девушкой одного из названных бандитов и быть родственницей другого - само по себе непосильная ноша, ради чего мне могли простить даже и не такое.
        Через пару дней Рыбников подобрел еще больше. Пришли результаты экспертизы, доказывающие, что именно Пунцов убил Витю.
        Что меня насторожило, Смирнова Рыбников называл бывшим коллегой. Когда Сударышева заикнулась, что Смирнов показывал удостоверение и говорил, что операция в разгаре, сам Андрей отнекивался, мол, попутала бабка старая, пенсию не зря дают. Но я вначале не придала этому значения.
        По настоятельной просьбе того же Андрея я помалкивала об анониме, шантажировавшем Пунцова. Вышло, что профессор позарился на драгоценности, которые, по легенде, были спрятаны в тайной нише в стене. Стенку-то он сломал, только не нашел ничего. Рыбников в этот момент истории над покойным не по-христиански смеялся и обзывал наивным дурачком. Зря, нельзя глумиться над умершими. История у нас выходила не очень ладная, да и Толю не смогли найти ни по адресу прописки, ни по оставленным телефонам, но вскоре все утихло. По слухам, переданным через ту же Аньку и ее тетку, в здании дворца начался настоящий ремонт - восстанавливали стену между Гербовым залом и архивом. Я старательно опускала глазки, когда это слышала, чувствуя свою вину. Но что сделано, то сделано.
        Сами украшения я решилась рассмотреть, только когда следствие было позади. До этого я держала их в банковской ячейке, опасаясь, что и ко мне нагрянут с обыском. То, что при обыске и ячейку изымают, почему-то в мою голову в тот момент не приходило. Стресс меня извиняет.
        Количество и качество драгоценностей оставляло желать лучшего. Удивительным казалось, что такой скудный набор вещиц мог будоражить умы и сердца некоторых любопытствующих целую сотню лет. Воистину легенды часто расходятся с действительностью.
        Серебряная цепочка с крестиком была очень тонка. Честно говоря, я ее совсем не так себе представляла. Видели, какие у попов в церквях нательные кресты? Их с порога видно. Наверно, в те времена кичиться дорогими изделиями было не принято, по крайней мере у представителей духовенства.
        Фотографий прадеда, к сожалению, не осталось никаких. Но я влезла в интернет и поискала изображения священников и служб рубежа девятнадцатого-двадцатого веков. На всех фотографиях батюшки носили солидные кресты, которые удержать могли только широкие цепочки из драгметаллов. Это был второй звоночек.
        Ночью я долго не могла уснуть, и неожиданно в моей памяти всплыл разговор Смирнова с братками из джипа. «Ищешь?»
        Я резко села и больше уже не уснула.
        Ранним утром я отправилась в экспедицию по московским и подмосковным усадьбам. Успела посетить несколько из тех, которыми владел или где подолгу останавливался Сергей Голицын. В Кузьминках мне повезло. Пожилая работница, узнав, что я из «своих» (я сказала, что работала вахтером в Дубровицах, что не было таким уж отходом от истины), доверительно поведала, что какой-то маньяк около месяца назад кощунственно разломал стену во дворце. Но благодаря ему обнаружилась потайная ниша. Никто не знал, что она там есть. На новых чертежах ее не было, а старые кто-то украл из архива. Историки теперь работают на месте, дворец закрыт на ремонт. Однако гуляют сплетни, что на самом дне ниши был обнаружен старинный перстень. Что еще там было до вторжения, никто никогда не узнает.
        Вернувшись домой, я стала выхаживать по комнате, от окна до двери и обратно - и так восемнадцать раз. Я вспомнила Пунцова. «Я придумал, как увести следствие по ложному следу…»
        Гениально!
        «Значит, не везет тебе, да? Мне братаны сказали, что ты здесь теперь… Ну ищи, удачи тебе!» - «И найду!»
        Никто не знает, что было найдено в Кузьминках. И если бы не перстень…
        Я схватилась за телефон.
        - Я уж не надеялся…
        - Нужно поговорить! - Я назвала свой адрес, но Смирнов ни разу ничего не переспросил и не уточнил, что навевало определенные подозрения, потому что название моя улица носит замысловатое, а приехал в мой город вообще в рекордные сроки. В квартиру я его все-таки не пустила, общались мы на детской площадке, которая в этот час была пуста.
        - Догадалась все-таки? - с места в карьер спросил Смирнов, глядя на свои ботинки.
        - Кузьминки?
        - Ага. Но если братки узнают, стребуют с меня половину, я им должен…
        - Поэтому делаешь вид, что продолжаешь искать.
        - Именно.
        - И что там было?
        - Что? - сделал Андрей вид, что не понял. Я молчала. - Ну да, был громоздкий серебряный крест на цепочке толщиной с палец.
        Я усмехнулась.
        - И поэтому ты не украл у меня мой клад. А я-то думала, из благородных побуждений. Так чем ты лучше него? - Кого «него», уточнять не пришлось. Смирнов позеленел с досады, но возразить ему было нечем. - Зачем ты шантажировал Пунцова? Ты же знал, что в Дубровицах ничего ценного нет. Или не знал?
        Он кивнул.
        - Не только твои предки отметились в этом историческом месте.
        Я хлопнула глазами:
        - Голицыны?
        Он снова кивнул. Представить себе кроманьонца Смирнова потомком великого дворянского рода было выше моих сил и я издала громкий звук, похожий на кваканье.
        - Вернее, их близкая родня, но это не важно. Рассказы о фамильных драгоценностях, оставленных Сергеем Голицыным в одной из своих усадеб долго передавались из поколения в поколение. Из органов меня погнали, пробовал стать частным сыщиком, но вышло так, что это здорово, весело и денежно только в книжках.
        - А почему тебя выгнали из органов?
        Он смутился.
        - За пьянку. Мне тогда баба изменила. Баба так себе, но любил я ее. В общем, сейчас это уже не важно. Но я вдруг понял, если я не нужен государству, которому служил верой и правдой долгие годы и вел себя честно даже тогда, когда коллеги вели иначе, а теперь я на помойке, когда они уже все в подполковниках и при должностях, и… - Он махнул рукой, мол, догадайся сама, что я испытываю от этих мыслей.
        - А как ты узнал о нем?
        - Об этой мрази? Друг у меня в компьютерном бизнесе. Если находит чего интересного в офисах или у частных лиц на компьютерах, сразу мне сливает. Я же частный сыщик, никогда не знаешь, что пригодится.
        - Ясно. Значит, тебе нужен был Пунцов, чтобы повесить на него всех собак. Если б он нашел что-то в стене, бандиты тут же принялись бы за него и оставили тебя в покое. А если бы нет?
        - А если нет, то все равно создавалась иллюзия, что я сам с носом и использую самые отчаянные методы для поиска сокровищ.
        Я вздохнула с грустью и уставилась на детские качели. Были времена, когда, невзирая на все семейные трудности, я могла просто кататься на них, лететь вверх и вниз, заставляя тяжелую длинную косу, перевязанную тесемками, биться о спину, и все проблемы в те веселые минуты казались далекими и призрачными. Теперь уже я ничего не могу с ними сделать.
        - Ну чего ты? - подивился Андрей моей печали. - Тебе Пунцова жалко?
        - Нет, - честно ответила я. - Но теперь мне не кажется, что он повесился сам.
        - Алена, ну как ты можешь? Я что, убийца? Просто мужик представил себе, что его ждет тюрьма, а главное, что его ждет в тюрьме, потому струхнул и поспешил покинуть свет.
        - Ага, а еще он единственный знал, что заказчиком у него выступал некий аноним. А теперь концы в воду. Хотя нет, постой. Теперь тебе стоит опасаться меня и Толю. С нами тоже разделаешься?
        - Вы отличные ребята и сохраните мой секрет, могу с уверенностью на вас положиться.
        - Опять насмехаешься? - нахохлилась я.
        - Нет.
        Тут одна дикая мысль пришла мне в голову.
        - Толика нигде не могут найти… Осталась одна я.
        Он наконец посмотрел на меня.
        - Как тебе не стыдно?! Почему тебе так хочется думать обо мне плохо? Потому что я рюкзаки тебе не дарил и еду твою лопал?
        - Нет, потому что ты вывел меня именно на то место, где висел Пунцов.
        Андрей вздохнул.
        - Я действительно обнаружил его раньше, когда погулять вышел. Но не знал, как сказать тебе, поэтому…
        - Поэтому не придумал ничего лучше, как сделать так, чтобы я сама его обнаружила. Мужчины, - презрительно произнесла я. - Что с вас взять.
        Я вспомнила Толю, который в очередной раз оказался прав. «Ушлый какой-то. Свистнет еще чего-нибудь». Действительно ушлый. Действительно свистнул.
        - Что ж, спасибо за правду, - сказала, поднимаясь. - А то бы я как дура закопала эту хрень в отцовскую могилу.
        - Алена! - крикнул он мне в спину, но я шла, не оборачиваясь. - Алена, подожди! - Андрей нагнал меня возле подъезда. - Слушай, я… Можно тебе позвонить как-нибудь?
        - Не думаю, что это хорошая идея, - покачала я головой и вошла в подъезд.

* * *
        Через пару дней мне пришло извещение, что на почте меня ожидает бандероль. Недоумевая, я получила ее, а вскрыв, обомлела. Тяжелый серебряный крест, по виду очень старый, потемневший, на толстой цепочке. Точно такой, какие красовались на священниках на фотографиях в интернете.
        По сердцу разлилось приятное тепло. Впервые за долгое время.
        Что самое необыкновенное, это то, что по штампам можно было сделать вывод: бандероль отправили еще до разговора на детской площадке. От этого стало еще теплее. Он ведь знал, что я догадаюсь! Наверно, когда я позвонила, он как раз подумал, что я получила его подарок и все поняла.
        Я посмотрела на телефон. Почему бы и нет? Это просто акт вежливости. Но не успела я набрать номер, как мобильный ожил сам. Только это был не Смирнов.
        - Аня… Тьфу, Алена… - Голос Толика звучал так, будто он пил три дня кряду, да еще и проткнул у какого-то ребенка воздушный шарик, доведя того до слез, и испытывал теперь муки совести.
        - Я рада, что ты позвонил. Капитан Рыбников очень хотел поговорить с тобой.
        - Догадываюсь, поэтому скрываюсь.
        - Извини.
        - За что? - удивился Толик.
        - За то, что их там не оказалось. Тебе они нужнее.
        - Шутишь? Это я звоню, чтобы извиниться. Не знаю, что на меня нашло. Когда вы оба улизнули из дома, я решил, что вы там… В каких-нибудь кустах… Короче, я верну тебе рюкзак с кошельком и прочими вещами. Скажи адрес.
        - Не надо, оставь себе.
        - Что?
        - Все в порядке. Правда. - Я сбросила, так как мне не терпелось позвонить другому человеку. Набирая номер, я улыбалась.
        2014 - 2015; 2017