Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Малышева Анна : " Иногда Полезно Иметь Плохую Память " - читать онлайн

Сохранить .
АННА МАЛЫШЕВА
        
        ИНОГДА ПОЛЕЗНО ИМЕТЬ ПЛОХУЮ ПАМЯТЬ
        
        Аннотация
        
        Она встретила мужчину своей мечты, и все бы хорошо… Но Юлия видеть его не может! Она задыхается и теряет сознание, и ей вспоминаются подробности из детства, которые она хотела бы забыть. Почему?! Ведь она его любит! Дело в нем или…
        
        
        Он хватает меня за плечи и хочет чтото сделать со мной. Плечи у меня голые, а руки у него жесткие. Я начинаю плакать. Я не знаю, чего он хочет. Я не вижу его лица, но слышу его голос. Он кричит чтото, но от страха я не понимаю и половины слов. Я пытаюсь вырваться и приседаю на корточки. Он отпускает меня, я падаю на пол. На мне красное платье. Сегодня мама надела на меня красное платье. Я ему ничего не сделала. Я не вижу его лица. Слышу два голоса. Слышу, как один мужчина говорит другому: «Не смей ее трогать». У него голос куда добрее и мягче, чем у того, другого. А я, сидя на полу, плачу. Вижу свое красное платье, вижу стол, вижу окно, вижу их ноги. Сижу на полу между ног двух мужчин. «Он тебя убьет!» - кричит один из мужчин. Он чтото еще говорит, но от страха я ничего не понимаю. Кроме того, он так громко кричит. Кажется, они говорят обо мне, но я ничего не могу понять. Сердце бешено бьется, и я прижала к этому месту руку. На одном из мужчин - синие брюки, на другом - зеленые. Вижу только брюки. Слышу голоса.
        Меня хотят убить. Меня убьют. Уж этото я понимаю.
        Глава 1
        
        - Юля!
        - Юлька!
        - Июль!
        …До нее доносились знакомые голоса - глухо, словно издалека. Она вздохнула еще раз - и поразилась, сколько наслаждения может доставить это действие. «Я, кажется, лежу на полу… Жестко. Но как хорошо! Я дышу!»
        Ктото взял ее руку. «Щупают мне пульс, - поняла она. - Как болит голова. Очень болит голова».
        - Принесите наконец нашатырь! - прозвучал над ее ухом раздраженный женский голос.
        - Дышит? - Теперь голос был мужской.
        Юлька беззвучно пошевелила губами. Это движение вызвало у столпившихся над нею людей взрыв эмоций.
        - Она чтото сказала! - завизжала женщина, требовавшая нашатыря.
        - А помоему, Юлька просто послала нас подальше, - раздался мужской голос над самой Юлькиной головой.
        «Это Макс, - узнала Юлька. - И он в чемто прав. Как они все кричат, просто невыносимо!» И она открыла глаза. Первое, что она увидела, было страшное мужское лицо - снизу оно обросло каштановой лохматой бородкой, над нею ворочались круглые серые глаза, а рот был на лбу. Юлька взвизгнула и зажмурилась.
        - В чем дело?! - испуганно спросил ктото.
        «Вот именно, в чем дело? - подумала Юлька. - Что за урод?»
        - Макс, она на тебя смотрела!
        «Макс?!» - удивилась Юлька. Она открыла глаза и снова увидела над собой то же лицо. На этот раз она сдержалась и как следует рассмотрела его.
        - А знаешь, Макс, - проговорила наконец девушка. - В неперевернутом виде ты мне нравишься куда больше!
        - Представь, и ты мне тоже! - с готовностью откликнулся он. - Ведь я тебя сейчас вижу точно так же.
        - Хватит вам! - взорвалась любительница нашатыря.
        - Почему это хватит? - возмутился Макс. - Ей уже лучше. Ей всегда становится лучше от общения со мной. Это факт.
        - Я хочу сесть! - сказала Юлька. Макс услужливо подхватил ее под мышки и усадил.
        Она смогла наконец оценить свое положение.
        Она сидела на полу, рядом валялся растоптанный кусок торта, а вокруг нее стояли люди - знакомые и не очень. Юлька потрясла головой и обратилась к Максу:
        - Ты что, не понял? Я хотела сесть куданибудь!
        Девушка, требовавшая нашатыря, не выдержала:
        - А еще друзья называются! Отнесите ее на диван!
        - Сейчас она сама всех нас положит на диван, - с опаской в голосе заявил Макс. - Помоему, ей уже совсем хорошо, - и протянул ей руку.
        Юлька ухватилась за его руку и поднялась с пола.
        - И долго это длилось? - Она посмотрела на столпившихся людей.
        - Твой обморок? Минуты две.
        - А мне казалось - целый час. С вашего позволения, я посижу вот тут, на диванчике.
        Надеюсь, никому не испортила вечеринки? Со мной это в первый раз.
        Она с ногами забралась на диван в углу комнаты и оттуда милостиво кивнула собравшимся:
        - Так на чем вы остановились?
        - На том, как муж пошел за пивом! - начал Макс.
        - Верно, - подтвердила Машуня. - Ты отключилась, когда дошло до «траля, цаца…».
        - Я говорю вполне серьезно, продолжайте!
        Я с удовольствием послушаю еще раз про то, как муж пошел за пивом.
        - Серега, включай! - попросила Машуня парня, стоявшего рядом с магнитофоном.
        - Юлька, а тебе опять не поплохеет? - неуверенно спросил парень.
        - Слушайте, я совершенно здорова, - возмутилась Юлька. - Развлекайтесь, говорю вам. У нас праздник или нет?!
        - Ладно! - Сергей склонился над магнитофоном. - С той же цифры, маэстро… Дубль два… Начали!
        Он подхватил под локти Машуню, и они лихо заплясали некий танец, который с натяжкой можно было счесть немецким и народным. Юлька с удовольствием наблюдала за ними. Потом к танцующим присоединились Гарик и Лида, потом - Наташа со своим мужем. Лавируя между танцующими, к дивану приблизился Макс со стаканом апельсинового сока в руке.
        - На, выпей. - Он сунул стакан ей в руку и присел рядом. - Я коекого опередил.
        - Ты о чем? - Юлька оторвалась от стакана.
        - Я о том роковом молодом человеке, который сейчас стоит у стола. Видишь?
        - Ну. Я же как раз с ним и танцевала, когда со мной приключился обморок. Так что же?
        - Представь, он тоже хотел налить в стакан апельсинового сока. К счастью, кувшин был только один, и я его опередил. У нас вышел натуральный рыцарский турнир.
        - Почему ты решил, что сок был для меня? - Юлька отдала ему пустой стакан.
        - Он его не пьет, - коротко ответил Макс. - Я смотрел во все глаза, но он не сделал ни глоточка. Сначала я думал, что он хочет загладить свою вину, ведь ты рухнула как раз во время пляски с ним. Я думал, может, он тебе ненароком на ногу наступил или сказал комплимент…
        - Никуда он мне не наступил, и ничего он мне не сказал, - отрезала Юлька. - Может, он просто джентльмен.
        Макс вздохнул. Помолчал, глядя на танцующих.
        - Скажи, а ты не замечала, что год от года на наших собирушках становится все больше посторонних?
        - Замечала, - кивнула Юлька. - Я против этого. Наш выпуск - это наш выпуск. Если Наташка приводит мужа, ее никто за это не осудит. Гарик вон тоже пришел с женой.
        Но если мы начнем таскать сюда кого попало… Правда, мы и времечко выбрали в этом году! - Юлька тоскливо оглядела комнату. - Июль. Все поразъехались в отпуска.
        Остались только такие дуракинеучи, как мы с тобой…
        - Оставим эту грустную тему. - Макс махнул рукой. - Меня сейчас интересует совсем другое.
        - Что именно?
        - Этот милый молодой человек… Ну, который не наступил тебе на ногу. Онто каким боком здесь очутился?
        - Кто его знает… - задумчиво протянула Юлька, разглядывая молодого человека, попрежнему сиротливо стоявшего у стола.
        «Почему он не танцует? - мелькнуло у нее в голове. - Мог бы плясать с Гариковой женой. Как его зовут? Кажется, Женя… Евгений. Неплохо. И сам он недурен. Ну, почти красавец. Больше всего мне, пожалуй, нравится нос…»
        - О чем задумалась, душа моя? - вежливо спросил Макс.
        - Макс, как тебе нравится его нос? - напрямик спросила Юлька.
        - Господи, чей? ;
        - Да вон того самого парня, с которым я танцевала.
        - Ничего. - Макс критически всмотрелся в парня. - Вполне нордический нос. И оба глаза на месте. Кажется, серые.
        - Сероголубые, - поправила его Юлька. - Мне лучше знать, я разглядела.
        - Милая, я вижу, чтото тут неладно, - забеспокоился Макс. - Я, кажется, понимаю, почему ты грохнулась.
        - Почему?
        - Мимо пролетал Амур и поразил тебя своей стрелой.
        - Ты идиот, Максик. Если что и летало в воздухе, так запах его одеколона. Он слишком сильно надушился. Впрочем, слушай, - сощурилась Юлька. - Он ведь, по твоим словам, тоже собирался принести мне сок? Разве не так?
        - Зачем я это ляпнул? - затосковал Макс. - Почему в нем ты с первого взгляда нашла массу достоинств, а моих даже не замечаешь?
        - Макс, скажу тебе, как женщина - мужчине, - загадочно произнесла Юлька. - Видишь ли… Я могу сколько угодно сидеть с тобой рядом… Не исключено, что мне захочется взять тебя за руку…
        - Или пнуть меня в коленку, - подхватил Макс.
        - Молчи, дурак!
        - Все нежные чувства слились в твоем голосе, дорогая, - обиженно сказал Макс. - Почему именно я всегда у тебя дурак? Почему вот этот нордический принц не может сказаться беспросветным дурнем по сравнению со мной?
        - Он уже не окажется дурнем, - возразила Юлька. - Я успела перемолвиться с ним парой слов и грохнулась в обморок.
        - А о чем была пара слов?
        - Знаешь, он сказал, что с самого начала вечеринки мечтал со мной потанцевать.
        - Круто загнул! - уважительно заметил Макс. - Конечно, при таких условиях его любая женщина сочтет умницей и красавцем.
        Я бы так не смог завернуть. Врать не научен.
        - Это, пожалуй, правда, - подумав, согласилась Юлька. - Сколько я тебя знаю, как ни соврешь - обязательно попадешься.
        - Я был бы идеальным мужем, - вздохнул Макс. - Но на роль жениха пока не тяну. Ну не мечтаю я ни с кем танцевать с самого начала вечеринки! Если захочу потанцевать - пойду да приглашу. О чем тут мечтать? Глупые слова и заезженные, а действуют магически.
        - Да, действуют… - согласилась Юлька.
        - Погодика, мы ушли от темы… - Макс полез в нагрудный карман рубашки и достал мятую сигарету. - Ты хотела мне чтото сказать, как женщина - мужчине.
        - Ах да, верно… - Юлька призадумалась. - Ну вот, я могу сидеть с тобой рядом… Держать тебя за руку, беседовать о всякой всячине… Но у меня никогда не возникало желания… Ну, скажем, поцеловать тебя.
        - Да ты ведь целовала! - изумился Макс. - Сколько раз!
        - Дурень, в щечку, в нос, это все детские игры. Я люблю тебя братской любовью.
        - А я тебя - сестринской, - проворчал Макс. - Продолжай.
        - Макс, я тебе честно признаюсь. - Юлька приблизила губы к его уху. - Только не смейся. Знаешь, когда я с ним отплясывала… Я вдруг ужасно захотела, чтобы он меня поцеловал.
        Представляешь, ни с того ни с сего! Я безнравственная?
        - Ты абсолютно безнравственная особа, - хмуро сказал Макс. - Стоит только вспомнить историю твоего первого падения…
        - Ты так торжественно это называешь, - поморщилась Юлька. - Вся история того не стоит.
        - Учти, дорогая, миллионы женщин не могут забыть своего первого мужчину.
        - Ну, это при условии, что есть о чем вспомнить, - возразила Юлька. - Он оказался редкостным занудой, он мог говорить только о себе. Что же тут прикажешь вспоминать со слезами умиления?
        - Экая ты неромантичная, - упрекнул ее Макс. - Ладно, допустим, что этот, с носом, окажется не так глуп. Помоему, начал он вполне профессионально.
        - Слушай, Фрейд недоделанный, ты мне портишь всю романтику! - вскричала Юлька. - Я тебе говорю, как женщина - мужчине: он мне нравится!
        - Пас!
        - Я ему - тоже! - победно заключила Юлька.
        - Ты думаешь, из этого чтото может выйти? - критически заметил Макс. - Учти, у него вид профессионального приставалы.
        - Да? А почему же он ни к кому не пристает?
        - Это вопрос. - Макс задумался. - Трудно допустить, что он в тебя с первого взгляда влюбился.
        - Это почему?
        - Видела бы ты себя!
        Юлька схватилась руками за голову:
        - Черт! Зеркало! Помаду! Умыться!
        - Сначала помаду, а потом умыться? - удивился Макс. - Да, я никогда не вызывал у тебя таких странных желаний.
        - Ты злодейский тип! - Юлька вскочила с дивана.
        - Ты хорошо себя чувствуешь? - Макс тоже поднялся.
        Юлька глянула на него и прочла в его всегда чуть насмешливых глазах тень беспокойства.
        «Боже мой, - подумала она. - Если бы я его хоть капельку любила. Как бы мне было с ним хорошо. Увы, увы, увы…»
        - Мне хорошо, - мягко сказала она. - До туалета сама дойду, не провожай.
        - Юлька, ты не уходишь? - крикнул ей Гарик.
        - Не дождешься. Готовьте румбу! Чтобы, когда я вернулась, она уже была! - Юлька триумфально удалилась в ванную. Заперлась и бросилась к зеркалу. "Блин, какая бледная поганка, - вздохнула она, глядя на свое отражение. - Зачем я родилась блондинкой, господи!
        У, анемичная морда!" Она символически плюнула в зеркало и открыла воду. Вымыла руки, прополоскала рот, обновила макияж и в полной боевой готовности вышла из ванной. Макс, ждавший ее у двери, дурачась, изобразил, что падает на пол.
        - Что ты сделала?! - в ужасе вскрикнул он. - Это же сексуальный идиотизм! Что ты намалевала себе вместо рта?!
        - Молчи, хомяк, - грозно сказала Юлька, надувая свои пухлые губы, ярко накрашенные алой помадой. - Неплохо же вышло, разве нет?
        - Это значит признаться ему в любви, - обреченно сказал Макс. - Ты хоть понимаешь, что влюбилась?
        - Частица черта в нас.., заключена подчас… - замурлыкала Юлька. - Макс, я иду у, нему, к моему герою.
        Макс кинулся в столовую с криком:
        - Тушите свет! Преклоните колени! Вот идет она - богиня одиннадцатого "А"! Милые дамы, никого не хотел обидеть, но это мое собственное субъективное мнение. Всем известно, что у меня дурной вкус.
        - Сволочь. - С лучезарной улыбкой Юлька ткнула его кулаком в спину. Больше она ничего не успела сделать - герой ее мечты довольно бесцеремонно подхватил ее, и они энергично заплясали румбу. «Зачем я попросила румбу? - страдальчески подумала Юлька» выделывая коленца. - Черт, надо было вальс. А танцует он неплохо".
        Румба наконец кончилась, и она застыла посреди комнаты, с трудом переводя дух. Ее романтический герой тоже дышал шумно, как загнанный конь.
        - - Не присесть ли нам? - устало спросила она.
        - Присядем! - охотно согласился Женя.
        "Светский разговор, - недовольно подумала Юлька. - А может, он действительно дурак?
        Э, нет! Так не пойдет. Ты хочешь, чтобы он был остроумен, как Макс, умен, как Эйнштейн, прыгал по крышам, как Жерар Филип, и был красив… Ну, тут я сдаюсь, красив - этого у него не отнимешь. Недурен, честное благородное слово. Только ято чем ему приглянулась? Вон у Машуни - бюст на полкомнаты. А у Лидки глаза обалденные…"
        - Юля…
        - Да?
        - Скажи… Это не я виноват в том, что ты упала?
        - Хм.., может, не будем об этом вспоминать? - Юлька нахмурилась. - Упала и упала.
        - Ноя…
        - Да брось ты, забудь, ты не виноват… Не знаю, что это со мной приключилось… Какоето удушье… Знаешь, даже ужас.
        - Ужас?
        - Да… Думаю, я испугалась, что задохнусь…
        А может, ужас сам по себе… В общем, страшно и неприятно… - Юлька вздохнула. - Ну и хватит. Лучше продолжим разговор с той точки, на которой он был прерван.
        - Ты храбрая, - сказал он, глядя ей в глаза. «Действительно, очень красивые глаза, - определила она. - И нос, конечно, тоже… Плечи что надо… И ум не совсем отсутствует…»
        - Почему это я храбрая? - удивилась Юлька, когда до нее дошел смысл сказанных им слов.
        - Потому что ты опять можешь упасть, - простодушно сказал Женя.
        - Я сижу, прошу заметить, - отрезала Юлька. - Так давай же. Неужели не о чем поговорить, кроме моего обморока?
        - Как раз перед этим… - Он замялся.
        - Назовем: это час «икс», - кивнула Юлька.
        - Хорошо, как раз перед «иксом» я сказал; что ты мне нравишься, как никогда не нравилась ни одна девушка на свете.
        - Умру! - шепотом сказала Юлька. - Ты такого не говорил.
        Он вздохнул.
        - Верно, - признался Женя. - Не говорил.
        Но я надеялся все списать… На час «икс». Что ты забыла мои слова. А то бы я не решился так сразу тебе это сказать.
        - Жень, - она потрясение смотрела на него, - а ты знаешь хотя бы, что такого вообще не бывает?
        - Чего? - грустно спросил он.
        - Ну вот такого объяснения… Это в тысяча девятьсот девяносто пятом году от Рождества Христова! Если бы в девятнадцатом веке, я бы еще поняла…
        - Юль, ты прости мне мою глупость. Но ведь я вижу тебя в первый раз и, может, больше не увижу. Вот я и испугался, что у меня не будет случая сказать тебе все это. Но все правда, хотя изза нее я кажусь тебе или круглым дураком, или таким.., знаешь.., банальным приставалой.
        "Слава богу, не дурак, - с облегчением подумала Юлька. - Но может, тогда приставала?
        Тонкий прием - сразу подкинул мне такую идейку. Глядите, мол, какой я честный… А я вот не верю, и все тут".
        - А почему это ты решил, что больше меня не увидишь? - томно проворковала она, эффектно (она это знала) выгибая подкрашенную бровь. Он откликнулся немедленно:
        - А где гарантия, что ты захочешь со мной встречаться?
        - И тебе будет легче помереть от неразделенной любви, если я буду все же о ней знать? - сощурилась Юлька.
        - Легче, представь себе.
        - И ты бы не стал бороться за свою любовь? - Она сделала весьма слащавое лицо.
        "Веду себя поидиотски, - подумала Юля. - Что делать, я не тургеневская девушка…
        А жаль. Та на моем месте побледнела бы как полотно и убежала в сад. А на мне одних румян сколько, да и сада тут никакого нет…" - Учти, если ты безвольный, пассивный, склонный к пессимизму, то можешь считать, что твоя неразделенная любовь уже у тебя в кармане. Или в груди?
        - Я ни то, ни другое, ни третье, - откликнулся Женя. - А насчет борьбы… Бывают такие случаи, когда бороться бесполезно, хоть ты тресни.
        - Ты уже треснул? - поинтересовалась Юлька. - Ты с таким знанием дела говоришь об этом.
        - Пока не треснул. - Женя вздохнул, и она отметила этот вздох как вполне естественный.
        «Как он еще меня терпит? - поразилась она. - Глупая, самодовольная, да еще и издеваюсь над ним почем зря».
        - Слушай! - решительно сказала она. - Ты уж слишком в трагическом тоне начал этот разговор. Прямо похоронный марш. Вот я и предупреждаю тебя - развеселись хоть немножко. И тогда ты не треснешь, даю тебе слово!
        «Не слишком ли открыто? - Юлька немного испугалась своей смелости. - Решит, пожалуй, что я по уши в него втюрилась. Интересно, в него многие влюбляются? И с кем он, кстати, пришел?»
        Женя тем временем уже второй раз приглашал ее на медленный танец. Полуобнявшись, но все же сохраняя приличное расстояние, они кружились под «Демонического любовника»
        «Шокинг блю», и сердце у Юльки сладко таяло.
        «Мой Бог, как же мне повезло! Собой пригож, вежлив, только вот слишком уж активно рвется в бой… Немного подозрительно!»
        Мимо нее в полумраке проплыл Макс, нежно обнявший высокую синеглазую Лиду. Увидев Юльку, он напустил на себя донельзя самодовольный вид и отвернулся. «Дохлый номер, Максик, - подумала Юлька. - Лидка не про тебя. Она мне в начале вечера сказала, что по ней со страшной силой сохнет один дипработник. И неудивительно. Такая красота! А вот Женя, хотя и не слепой, выбрал почемуто меня… Все это странно и удивительно…»
        - Юля!
        Увлекшись своими мыслями, она не сразу расслышала, что Женя ей чтото говорит.
        - Что? - запоздало откликнулась она. - Прости, забылась!
        - Юля, я спросил, можно ли проводить тебя домой?
        - Как, прямо сейчас? - растерялась Юлька.
        - Нет, потом, когда ты сама захочешь…
        - Ммм…
        - Наверное, это наглость с моей стороны, - вздохнул Женя. - Я ведь не слепой, видел, что ты пришла не одна. Может, мне и не надо навязываться. Но пойми, если я сегодня не буду настойчив, я вообще могу тебя потерять.
        Юлька лихорадочно соображала. «Значит, Макс не соврал, и он действительно приревновал меня. Может, он изза этого так форсирует события? Скорее всего, потому что только изза моей красоты.., сомнительно». Она тяжело вздохнула.
        - Юля…
        - А?! - нервно откликнулась она.
        - Я тебе все время мешаю о чемто думать, - огорчился Женя.
        - Я думала как раз о тебе, - призналась Юлька. - О мужской психологии, если точнее.
        - С ума сойти! И что же?
        - Ничего. Ничего не понимаю ни в тебе, ни в мужской психологии. За этим надо обратиться к Максу.
        - Это…
        Юлька дернула подбородком в сторону танцующего Макса:
        - Да, это тот самый подозрительный юноша в мятой рубашке. Не знаю, как он умудрился ее измять, потому что я лично видела, как он надевал выглаженную. С иголочки. Но такое уж у него свойство…
        «Дура, что болтаешь! - осадила она себя. - Ты видела, как Макс надевал рубашку?! Видела, конечно, когда зашла за ним… Но как объяснить постороннему человеку, что я при этом не испытывала никаких чувств? Блин, я все порчу».
        - Макс - мой хороший, очень хороший друг, - попыталась она внести ясность.
        - Понятно, - кратко заметил Женя.
        - Мы с ним дружим уже одиннадцать лет.
        - Ясно… - еще короче откликнулся он.
        "Ну что мне теперь делать? - в отчаянии подумала Юлька. - Впасть в идиотизм и уверять его, что у меня с Максом ничего не было?
        И с этого начнется моя романтическая история? Нет, это уже суперглупо! Ну и пусть! - Она внезапно разозлилась на себя. - Пусть думает что хочет! Пусть думает, что мы с Максом любовники… Если он действительно влюблен, он убьет Макса… Нет, стоп, как же так? А кто будет свидетелем на моей свадьбе?
        Свидетель в могиле, жених в тюрьме! Макса убивать не надо!"
        - Юля..
        - Макса убивать не надо, - автоматически повторила она.
        - Что?! - Даже в полумраке было видно, как расширились и побелели его глаза. - Что ты говоришь?!
        - Ой, прости, несу всякую чушь, - забормотала Юлька. - Понимаешь, я уже навоображала жуткую историю… Любовь там, ревность…
        Тудасюда…
        - С ума сойти, - вежливо заметил Женя. - И я там играю какуюто роль?
        - О, главную!
        - Ну, спасибо!
        - Ты как будто не очень рад? - удивилась Юлька.
        - Как тебе сказать… У меня создается впечатление, что ты просто пытаешься оттянуть миг, когда тебе придется отвергнуть мое предложение.
        У нее перехватило дух.
        - Господи, руки и сердца?
        Теперь дух перехватило у него. Они застыли между танцующими парами, как соляные столбы. Юлька не выдержала и прыснула.
        - Ну ладно, не обижайся, - примирительно сказала она, снова положив Жене руки на плечи. - Давайка танцевать. На этой кассете у «Шокинг блю» сплошные медляки до самого конца… Тебе нравится?
        - Юля…
        - Ну? - Она задорно смотрела на него.
        - Я всего лишь напоминал тебе о своем предложении проводить тебя домой.
        - Ну, слава богу, - вздохнула Юлька. - А то я уж испугалась…
        - Юля…
        - Послушай, ты смотришь так многозначительно, что мне просто становится страшно.
        Что у тебя на душе, выкладывай. Я неплохой исповедник, хотя Макс еще лучше.
        - Макс, Макс… - раздраженно протянул Женя. - Прости, но неужели нельзя не упоминать его через каждые два слова?
        «Ну вот вам и первая сцена! - удовлетворенно подумала Юлька. - Как молниеносно все развивается. Любовь, ревность, разборки, убийства. Хотя нет, убийств еще не было… Но будут, если он так решительно настроен… Честное слово, я как во сне. Надо будет поговорить с Максом о мужской психологии. Зря он, что ли, перечитал всего Фрейда?!»
        - Хорошо, я постараюсь Макса больше не упоминать, - кротко согласилась она. - Но предупреждаю, это будет трудновато.
        - О господи! Неужели мне так не повезло?! - со страданием в голосе произнес Женя.
        - С чем тебе не повезло? - полюбопытствовала Юлька. - Ты хочешь меня проводить?
        Я согласна.
        - Юля…
        - Ладно, главное сказано. О чем ты еще хотел спросить?
        - Юль, прости меня, но я такой дурак, - виновато протянул Женя. - Веду себя, как дурак, верно?
        «Ты себя ведешь, как влюбленный, - подумала Юлька. - Опыта у меня, правда, на этот счет совсем нет… Позор, это в двадцать два года! А еще болтают про наше поколение. И я еще считаюсь безнравственной особой… Главным образом изза моего языка… А фактически я самая настоящая старая дева… И вот оно - привалило!!!»
        - Брось, ты прекрасно себя ведешь, - попробовала она переубедить Женю. - Только скажи честно, ты всетаки немножко меланхолик?
        - Трудно сказать…
        - Почему?
        - Ну… Хотя бы потому, что я слабо представляю себе, что это такое.
        - Макс объяснил бы тебе в два счета, он у нас почти что настоящий психолог…
        - Прости, но нельзя ли…
        - Ох, это ты меня прости, опять я о Максе. Все и правда становится ужасно глупым.
        Бросим все эти идиотские убийства и муки ревности.
        - Юль, но откуда взялись убийства? - с мольбой в голосе спросил Женя. - Что за фантазии?
        - Да такое уж у меня воображение, - вздохнула Юлька. - Ну, вот и музыка кончилась. Давай посидим…
        Они вернулись в свой уголок.
        - Кофе дамам и мсье! - чопорно произнес Макс, возникая рядом с их креслами. - Варшавский, гляссе, капуччино?..
        Он вопросительно изогнул брови, и так сильно изогнутые от природы. Это придавало лицу Макса несколько надменное выражение, которое могло отпугнуть только тех, кто его совсем не знал.
        - Макс, что ты гонишь про варшавский кофе? - поразилась Юлька. - Кто его сделал? Уж не ты ли? Знаешь что, давай сюда какой хочешь кофе, а не хочешь - никакого не давай! Не морочь голову свежему человеку.
        - Слушаюс. - Макс артистически выгнул спину и танцующей легкой походкой удалился из комнаты.
        Женя проводил его мрачным взглядам:
        - Юль, а он, часом.., не того?
        - Что ты имеешь в виду? - удивилась Юлька. - Нет, он не сумасшедший. Он совершенно здравомыслящий человек. Хотя иногда я сама в это верю с трудом. Знаешь, он может показаться даже пустозвоном… Он очень много болтает, правда? Но он совсем не пустышка, нет.
        - Слушай, Юля…
        Она даже испугалась, услышав его голос. В нем звучала настоящая злость. «Ого, как серьезно! - затаилась она. - Черт, может, не ходить с ним сегодня вечером? Или прихватить с собой Макса? Зарежет гденибудь в кустах…»
        - Слушай, Юля, - продолжал он, грозно глядя на нее. - Я ведь терплютерплю…
        - Я едуеду, не свищу, а как наеду - не спущу… - пробормотала Юлька. - Это откуда? Не помню.
        - Юля, ты все шутишь!
        - А ты все не шутишь, - отпарировала она. - Знаешь, необязательно нужно быть меланхоликом, чтобы треснуть… Помнишь, о чем мы говорили? Достаточно не иметь чувства юмора - и тогда тебе обеспечен полный провал…
        - Прости, мне не до смеха. - Он внезапно сник, и она мигом забыла о своем раздражении. - Понимаешь, я чувствую себя полным идиотом… Как будто пытаюсь втиснуться между вами, а вы меня подталкиваете с одного бока, с другого… Выпихиваете, одним словом.
        - Жень, ну что ты такое говоришь! - Юлька всплеснула руками. - С чего ты это взял?
        Ну, мы правда подшучиваем друг над другом почем зря… Но мы так привыкли. При чем тут…
        Он отвернулся.
        "Господи, привалило же мне счастье, - задумалась Юлька. - В които веки, и вот тебе!
        Может, он ненормальный? Нормальный человек себя так не ведет. Откуда такая ревность?
        А если ревность, то, наверное, и любовь? Хотя второе вроде и необязательно. Есть же типы, которые ревнуют, даже когда сами не любят…
        Просто самолюбие у них такое. Вот это - не дай бог. Надо срочно посоветоваться с Максом.
        Вопервых, не вызвать ли Жене «неотложку».
        Вовторых, не опрометчиво ли я поступила, согласившись, чтобы он меня проводил".
        - Я пойду принесу кофе, - мирно сказала она Жене, поднимаясь с кресла. - Ты не скучай. И не дуйся.
        - Ладно.
        Она заметила на его губах улыбку, и ей тут же расхотелось идти на кухню. Но переигрывать было уже поздно.
        На кухне священнодействовал Макс. Он варил кофе на всю компанию в большой эмалированной кастрюле. Юлька плюхнулась на табуретку.
        - Ну, Джульетта, как наш Ромео? - не оборачиваясь, спросил ее Макс. - А жаль правда, что его зовут не Рома. Тогда вообще была бы классика: вы встречаетесь на празднике, молниеносно влюбляетесь, потом окажется, что ваши семьи враждуют друг с другом… Вспомни Шекспира, недоучка моя милая.
        - От недоучки слышу, - задумчиво сказала Юлька. - Дай мне сигарету.
        - Руки заняты, возьми сама.
        Она поднялась, залезла в карман его рубашки, извлекла оттуда сигарету и закурила.
        Вздохнула.
        - Знаешь, мне надо с тобой посоветоваться.
        - Чтонибудь не так?
        - Да вроде все так. - Юлька пожала плечами. - Он вроде влюбился…
        - Так чем же ты недовольна?
        - Почему так быстро?
        - Недоверчивая ты особа. Влюбился и влюбился. Я же говорю - Ромео и Джульетта.
        - Так не бывает.
        - Слушай, ты его недостойна, - решительно заявил Макс. - Пойду сосватаю ему Машуню. А что? Девка здоровенная, дури хоть отбавляй, опять же романтична до чертиков. А?
        - Не клюнет он на Машуню! - злорадно сказала Юлька. - Он в меня влюбился. До чертиков.
        - Ой, не верю, - сощурился Макс. - Ладно. Что же тебя волнует помимо этого?
        - Он хочет проводить меня домой.
        - А меня? - обиженно сказал Макс. - Ты ему сказала, что мы в одном доме живем?
        - Еще чего! Макс, только не в обиду, скажи - как мы пойдем на романтическую прогулку втроем?
        - Я не навязываюсь, - вздохнул Макс. - Иди. Только учти, если он тебя придушит…
        - А ты думаешь, есть такая опасность?
        - Дуреха, он же не Джек Потрошитель. Иди, конечно.
        - Да, но только…
        - Слушай, Юлька, чем ты недовольна? - Макс изумленно поднял бровь. - Ведь все просто идеально.
        - Да, но несколько глуповато.
        - Жизнь вообще глуповатая штука, - отрезал Макс. - Так. Все. Вот твои чашки. Кофе, кстати, уже готов. Иди! - Макс почти вытолкал ее. - Не осложняй международных отношений.
        Она вернулась в комнату с двумя чашками кофе - по чашке в каждой руке. «Мог бы помочь принести… - ворчала она про себя. - Сидит себе там… В кресле… Ишь, красавец писаный… Вот донесу сейчас кофе и нарочно оболью его».
        Но она не только не облила его, а обласкала лучезарным взглядом - почти против своей воли. Женя встал ей навстречу и взял у нее из рук чашки.
        - Немножко задержалась… - сказала она. - И кофе, кажется, скверный.
        - Это ничего, - улыбнулся он.
        «Слава тебе, господи! - подумала она. - Сразу два вопроса отпадают: где была и что за гадость принесла».
        - Скажи, а тебе еще не пора домой? - поинтересовался Женя.
        - А который час?
        - Да уже… Секунду… Без малого половина одиннадцатого.
        - Да, дело идет к концу. - Юлька вздохнула. - Знаешь, Жень, тебе не повезло, что ты попал на собирушку именно в этом году. У нас обычно так весело. Приходят все наши, весь наш класс… Ну, не все поголовно. Есть такие деловые, что от работы оторваться не могут, есть беременные на последнем месяце, есть просто такие, что забыли… Но вообще нас никогда не бывало меньше двадцати человек. Ух и жару мы задавали! А теперь… Всего семеро. А остальные - гости.
        - И я среди этих лишних гостей, - в тон ей продолжил Женя.
        - Опять! - Юлька резко поднялась. - Слушай, пойдемка. А то тебе здесь, как я вижу, не по себе. Не бойся, пойдем вдвоем. Тот, чье имя упоминать не рекомендуется, с нами не пойдет. Олрайт?
        - Идет! - Женя поднялся с радостной готовностью.
        - Ну, прощайся!
        - С кем? - удивился Женя.
        - С кем ты там пришел?
        - А… - Он отошел от нее и затесался в кучку гостей, доедавших у стола остатки торта и пирога.
        Юлька пошла на кухню. Макс попрежнему был там.
        - Я сижу, болею… Сам себя жалею… - проканючил он, увидев ее. - Ваше величество, вы нас покидаете?
        - Да. Ухожу во тьму. С незнакомцем. Если это действительно Ромео, как ты говоришь, мне убийство не грозит.
        - Разве что легкое изнасилование, - галантно заметил Макс. - Весьма романтичное.
        Под луной.
        - Шут гороховый, - вздохнула Юлька. - Ты, надеюсь, не обиделся?
        - Я? Боже меня упаси. А вот моя мама - та действительно будет в печали. Ты ведь знаешь, она прочит тебя мне в жены. Ты ей безумно нравишься. Что еще раз доказывает полное отсутствие вкуса у членов нашего семейства.
        - А что… - задумчиво сказала Юлька. - Мы были бы хорошими мужем и женой.
        - Тсс! - Макс сделал страшные глаза и криво улыбнулся. Юлька оглянулась. За спиной у нее стоял Женя. Он, видимо, прекрасно расслышал последние ее слова. Она рассмеялась:
        - Ну, все! Всем привет! Приятно провели время! Жень, пойдем!
        Она подхватила его под руку, и они вышли из квартиры. Во дворе Женя повел ее к стоящей неподалеку от подъезда машине.
        - О! Это что, твоя? - удивилась Юлька.
        - Моя.
        Он отпер дверцу белого «Москвича», и Юлька, подобрав широкий подол алого платья, прямотаки прыгнула в машину.
        - Здорово! Так ты крутой!
        - Нет, я не крутой, - возразил Женя, садясь за руль.
        - Нет? Тогда откуда же, позволь узнать, вся эта роскошь? - Она похлопала ладонью по велюровой обивке кресла. - Машинато твоя?
        - Ну да.
        - Сам купил?
        - Нет, отец. Так что хвастаться мне нечем.
        - Ну хотя бы отцом можно похвастаться, - вздохнула Юлька. - Есть и такой вид спорта.
        А кто у нас отец?
        - Адвокат, - коротко ответил Женя, выруливая из переулка на Пречистенку.
        - Тогда понятно. У вас, должно быть, таких машин целая отара… - протянула Юлька; - И личный чабан.
        - Ты что? - засмеялся Женя. - Какая отара? У него - своя, и у меня тоже. А у матери нет. И чабана тоже нет.
        - Хуже всего без чабана, - философски заметила Юлька. - Между прочим, куда мы едем?
        Женя несколько всполошился:
        - Куда?
        - Нет, все в порядке, ты едешь правильно, мне на Яузский бульвар, значит, по бульварам в ту сторону… Так и езжай. Просто странно стало, как это ты меня повез, не спрашивая дороги. Помню, один раз после такой же вот вечеринки усадили меня в такси, деньги таксисту сунули - поехала я. Едемедем, а потом начинаю я замечать - не туда кудато едем. И таксист вроде какойто странный. Вопервых, на красный свет проскакивает, вовторых - от него перегаром несет. «Куда едем, дядя?» - спрашиваю. А он: «А куда надо?» Представляешь, он даже не расслышал, куда меня заказали отвезти, просто взял деньги и повез себе.
        Юлька расхохоталась, вспомнив свой тогдашний испуг.
        - В общем, чуть жива добралась до дома…
        - Обошлось? - Женя бросил в ее сторону сочувственносмеющийся взгляд.
        - Конечно… Со мной никогда ничего не случается, - с некоторой грустью в голосе сказала Юлька. - Удивляюсь - почему?
        - Никогда и ничего?
        - Ну, иногда чтото… Но ничего серьезного.
        - Значит, все еще впереди…
        - Может быть…
        Он смотрел вперед, на дорогу. Юлька опустила стекло со своей стороны, наслаждаясь бившим ей в лицо теплым ветром. Покосилась на Женю. «Какой профиль, мамочки мои! Какой профиль! Интересно, понравится ли он маме?»
        - Ты попрежнему знаешь, куда ехать? - лукаво спросила она.
        - Ты же сказала - Яузский бульвар.
        - Слушай, но даже таксисты разговаривают с клиентом. По крайней мере, о дороге. А ты. все молчишь. Чтото не так?
        - Прости, задумался!
        - О, за это не проси прощения, - запротестовала Юлька. - Ты мне только скажи - я тебе правда так безумно понравилась?
        - Да.
        - А почему? У нас еще есть время, давай расскажи.
        - Ну… Трудно сказать…
        - Ах, вот как?!
        - Господи, чего ты от меня требуешь? Вот так, сразу, возьми да расскажи. Ну, ты красивая…
        «Спорное мнение», - подумала Юлька, но эту тему решила не развивать.
        - А еще?
        - Веселая, - мученически сказал Женя.
        - Это так, а еще?
        - Обаятельная…
        - Ну все, кончаю расспросы, а то, боюсь, разонравлюсь. - Юлька рассмеялась.
        - Знаешь, я ведь тоже мог бы тебя спросить. - заметил Женя. - Ято тебе тоже, наверное, понравился?
        - Ну да! Я не скрываю. Мне понравился твой нос, - решительно заявила она. - Это честно.
        Женя открыл рот, но сказать ничего не успел.
        - Но в общемто дело даже не в носе.
        - Загадочная девушка, - покачал головой Женя.
        - Да вовсе не загадочная, - вздохнула Юлька. - Но очень хотела бы ею быть. Я просто говорю, что возникает какоето общее впечатление, которое потом никакой нос не испортит.
        Ей показалось, что он улыбнулся. «Ну вот теперь ни за что не буду форсировать события! - упрямо подумала она. - А то возомнит о себе… Если уже не возомнил».
        - Ну, хватит… - лениво закончила она:
        - О, подъезжаем. Вот этот серый дом… Да, вот там въезд, осторожно. Все.
        Он выключил мотор, и они одновременно посмотрели друг на друга.
        - Что ж, я пошла… - Юлька вдруг почувствовала странное замешательство, как будто ей предстояло поцеловаться первый раз в жизни. "Дура, чего я боюсь, - упрекнула она себя. - Ведь он, пожалуй, подумает, что я такая из себя маменькина дочка… А, пусть его думает.
        Чтото мне жутковато. Может, это и есть чтото серьезное?"
        - Юля, - почти торжественно сказал Женя. - Юля, ты очень рассердишься, если я тебя поцелую?
        - Не знаю… - выдавила она из себя первое, что пришло на язык.
        И произошло нечто странное - он с какойто отчаянной решимостью на лице наклонился и буквально припечатал короткий поцелуй гдето между ртом и носом. Юлька в ужасе отшатнулась.
        - Прости, - с отчаянием сказал он.
        - Ни за что, - пробормотала Юлька, задом выбираясь из машины. - Спасибо… Ну, ты даешь!
        - Юля! - Он схватил ее за руку и удержал довольно грубо. - Юля, я весь вечер веду себя как полный дурак. Но я был просто не готов к встрече с тобой. И постоянно попадал впросак.
        Пожалуйста, не согласишься ли ты завтра…
        - Слушаю… - Юлька уже немного пришла в себя. Больше всего ее сейчас беспокоил вопрос о наверняка размазавшейся по всему лицу помаде. «Мама будет в ужасе. Такое, наверное, впечатление, что меня слон поцеловал!»
        - Юля! Можно пригласить тебя завтра пойти со мной в кафе?
        - Почему бы и нет? - философски спросила Юля. - А куда?
        - Куда захочешь.
        - Пойду изучу в телефонном справочнике, все кафе. Самые дорогие.
        - Валяй! - обрадовался он. - Не хватит денег расплатиться - загоню машину.
        - Ты действительно герой моей мечты, - кивнула ему Юлька. - А теперь до свидания, мусью!
        - А… - Женя все еще не отпускал ее руку.
        - Нет, миленький. - Юлька ловко вывернулась. - С поцелуями ты тоже, пожалуйста, потренируйся до завтра. Герои целуются както подругому. Пока! - И она отбежала от машины. «Отсюда, наверное, я выгляжу куда романтичней, чем вблизи, - подумала она. - Эдакая тоненькая фигурка в красном платьице. А помаду в темноте не видно!»
        Женя помедлил, махнул ей рукой, захлопнул дверцу машины и уехал. Юлька задумчиво постояла у подъезда. "Домой? - подумала она. - А помада? Мама устроит разгон. Помадато ее.
        Стереть? Так зеркала же нет… Только размажу… Не обманывай себя, - резко обратилась она сама к себе. - Тебе просто до смерти хочется забежать к Максу и рассказать про свои подвиги. Привычка - вторая натура. А маме звякну от него!"
        Она круто развернулась и быстро (чтобы мама не заметила ее сверху, из окна) побежала к подъезду, где жил Макс.
        На звонок в дверь ей открыла мать Макса - худая, высокая брюнетка, всегда вызывающая у Юльки какието восточные ассоциации. Возможно, эффект довершали ее расшитые драконами халаты и золотые кольца в ушах.
        - Макс дома? - елейно спросила Юлька, стараясь не попасть в полосу света. «Помада!» - четко помнила она.
        - Дома, Юлечка, - удивленно ответила Ольга Петровна (такие простые русские имя и отчество были у этой восточной женщины). - Вы разве не вместе вернулись?
        - Да не совсем. Можно мне его увидеть?
        - Конечно. Он там. - Ольга Петровна махнула рукой в сторону комнаты Макса. - Мааксим! К тебе пришли!
        - Что ты говоришь? - Из комнаты показалась голова Макса. - Юлька? Он тебя избил?
        - Что?
        - Мам, смотри, он ей нос расквасил. Тащи сюда перекись.
        - Не надо, ради бога! Это помада. Помада.
        - О?! - Ольга Петровна со значением улыбнулась Юльке и исчезла в кухне. Макс хмуро посмотрел на подругу.
        - Проходи, заблудшая. - Он кивнул на свою дверь. - И не рассказывай мне сказок, что просто прижалась мордой к двери. Знаем мы, откуда бывают такие следы.
        - А я и не рассказываю. - Юлька с наслаждением скинула туфли и босиком прошлась по ковру.
        Макс тем временем занял исходную позицию - улегся на свою любимую тахту, покрытую клетчатым сероголубым пледом, подпер щеку ладонью и сонно посмотрел на Юльку:
        - Слушаю.
        - Знаешь, Макс, он сумасшедший.
        - А не похож.
        - Не похож? При ближайшем знакомстве…
        - Это ты называешь ближайшим знакомством? - Макс кивнул на ее губы.
        - Ой, забыла.
        Она порылась в сумочке и достала носовой платок. Глядя в зеркало, вытерла помаду.
        Вздохнула.
        - Чтото не похоже, что ты вернулась с романтического свидания, - ехидно заметил Макс. - Скорее, с романтических похорон.
        - Слушай… - Юлька решила пропустить мимо ушей его подкопы. - Слушай, он вроде такой милый…
        - Да?
        - И вежливый.
        - Надеюсь, в меру?
        - В меру, в меру, - проворчала Юлька. - Не сбивай. Вот только есть чтото… Знаешь, он непредсказуем, вот именно так, он непредсказуем!
        - Так это же замечательно. - Макс пришел в дикий восторг. - Будет совершенно непредсказуемая пара.
        - Макс, помолчи. - Юлька опустилась рядом с ним на тахту. - Дело не в том, что он может сказать чтото неожиданное или выкинуть какуюнибудь штуку… Это бы я поняла. Таких натур полно. А он… Знаешь, он как будто движется както толчками…
        - Толчками? - изумился Макс. - Что ты хочешь этим сказать?
        - Ну, все у него както сразу. И поэтапно.
        - Яснее не стало.
        - Ну, смотри! Раз: он мне неожиданно говорит - мечтал, мол, с тобой танцевать. Два: ты мне нравишься больше всех. Три…
        - Я тебя люблю! - выпалил Макс.
        - Нет, до этого не дошло.
        - А может, это я от себя лично сказал? - Макс перевернулся на спину, подложив руки под голову.
        - Не болтай! Я валюсь с ног.
        - Так приляг рядом! - простодушно сказал Макс.
        - Еще чего. Сейчас наверняка заглянет твоя мама и предложит нам…
        - Детки, чаю? - сладко пропела в приоткрытую дверь Ольга Петровна.
        - Спасибо, мам, лучше водки!
        - Фу, Макс! - Ольга Петровна захлопнула дверь.
        - «Фу, Макс! Иди сюда, Макс! Посоветуй, Макс!» - Он тяжело вздохнул. - Только и слышу, всем от меня чегото надо. Только вот мне ничего ни от кого не надо.
        - Так уж ничего и ни от кого? - прищурилась Юлька.
        - О, женщина… - Макс легонько стукнул ее в спину коленкой. - Давай выкладывай дальше. Что там на счете три?
        - На счете три он меня поцеловал. Но знаешь, Макс, както странно…
        - Извращенно?
        - Нет… Если бы извращенно. Меня никогда не целовали извращенцы.
        - Попробуй со мной.
        - Утихни, извращенец! Он меня поцеловал, как икону, понимаешь? Вроде бы как приложился.
        - Может, он тебя сильно уважает? Есть такая патология, - оживился Макс. - Но тогда ты с ним намучаешься.
        - Если уважает, зачем полез целоваться?
        Это что, в знак уважения? Теперь так модно?
        - Дурочка. Может, он вовсе не хотел тебя целовать, а просто побоялся тебя обидеть?
        - Ну, знаешь!
        - А что! - Макс сел и уставился на нее во все глаза. - Может, у тебя на лице было написано: «Поцелуй меня, милый!» А он, как джентльмен…
        - Придурок! Ничего у меня не было написано, - возмутилась Юлька. «А так ли уж не было?» - тут же засомневалась она.
        - Ну, тогда.., тогда он мог поцеловать тебя просто из застенчивости. Такое тоже бывает. Я первый раз тоже поцеловался из застенчивости. Понимаешь, мне было двенадцать лет, а ей - пятнадцать. Пропасть! Ну, я с горя и от застенчивости и поцеловал ее…
        - Ну и врешь же ты!
        - Ладно, пусть я вру. Но я ведь стараюсь тебе помочь, жертва платонической любви.
        - Макс, не трави душу. Лучше скажи - все в порядке?
        - Я думаю - все о'кей! - Макс ободряюще ей кивнул. - А сейчас идика домой, голубка.
        Тебе ведь еще предстоит встреча с мамой.
        - Тебе тоже.
        - Нет, мне уже выдали по первое число. Я сказал ей, что Гарик недавно получил диплом и теперь натуральный юрист. Она сказала, что это только я ошиваюсь по всяким шарашкиным конторам, в то время как мои друзья делают себе карьеру.
        - Ну, я себе карьеры точно не делаю. - Юлька вздохнула. - Маман и мне вкатит за это по первое число. Почемуто этот чертов вечер встречи на родителей действует всегда одинаково. Они впадают в истерику, почему их собственные чада оказались не такими уж удачливыми.
        - Юлишна, ты уже начала делать себе карьеру, - возразил Макс. - Скажешь, твой принц - это не находка?
        - Вот уж не знаю…
        - Утро вечера мудренее, - вздохнул Макс. - Он назначил тебе свидание?
        - Ну да. Мы пойдем с ним в кафе.
        - Класс. Ну вот, присмотрись к нему повнимательней, а потом дашь мне подробный отчет. Если что - я вас благословлю портретом Фрейда. Пока!
        И Макс сделал вид, что внезапно уснул.
        Глава 2
        
        На следующий день Юлька проснулась поздно. Полежала, позевала, посмотрела в потолок. Прислушалась. Мать, судя по звукам, готовила на кухне обед. «Вчера обошлось без нотаций, - подумала Юлька. - Может, и сегодня пронесет? Ну как ей объяснишь, что высшее образование ума мне не прибавит? Ни ума, ни счастья… И есть, в конце концов, чтото надо… Другая бы еще радовалась, что дочь хоть какието деньги в дом приносит. Ну, не миллионы… Далеко не миллионы…»
        И она с тоской подумала о том, что сегодня уже воскресенье, а в понедельник с утра ей опять тащиться в свою редакцию и сидеть там. за компьютером, набирать, как безмозглая машина, чужие мысли и слова. «Одно счастье, - усмехнулась про себя Юлька. - Ежедневные пьянки, военные, что с них взять. Да и работа та еще… Когда гонят строку, когда неделю сидишь, кофе пьешь… А удостоверение чего стоит! Сотрудник органа печати ФПС Главкомата РФ! Еженедельник „Государственная граница“. Сила! Вот только платят мало, что да, то да… Ну и черт с ними».
        - Юля! - Мать заглянула в комнату. - Есть будешь?
        - Неа, неохота.
        - Как неохота, уже первый час! - Мать, как всегда, в штыки восприняла отсутствие у Юльки аппетита. - Наверное, вчера выпила лишнее, да? Вот и не хочешь.
        - Хохо, мамочка. - Юлька накинула халат и обняла ее. - Да вчера я была трезва!
        Трезвее трезвого. Клянусь!
        - Но повеселилисьто хорошо?
        - Так, средне. - Юлька сделала скучающее лицо. - Ты ведь знаешь, наших было всего ничего. Половина чужих. Да и тех кот наплакал. Так что все было весьма так себе.
        - И Макс не помог? - усмехнулась мать.
        - Макс помогал, как только мог. - Юлька вздохнула. "Расскажи я сейчас про свой обморок - конец! Тут же началась бы истерика.
        Нет, чрезмерная забота - это, тоже бывает плохо". - Мам, кофейку бы!
        - Идем.
        Они уселись на кухне. Юлька с наслаждением пила слабый растворимый кофе со сливками из своей любимой огромной кружки в красный горох. Маленькие кофейные чашечки она с презрением отвергала. Мать, сидевшая напротив, пододвинула к ней вазочку с печеньем:
        - Съешь.
        - Ладно, - согласилась Юлька.
        Она задумалась о событиях вчерашнего вечера, и вопрос матери застал ее врасплох. Самым естественным тоном мать спросила:
        - Юля, а кто это подвез тебя вчера?
        Юлька на миг застыла, пытаясь выгадать несколько секунд.
        - Знакомый.
        - Это очень общее понятие. Ктото из твоих одноклассников обзавелся машиной или это был один из тех самых посторонних?
        - Да, - обреченно призналась Юлька. Она прекрасно знала, как болезненно относится мать ко всем ее знакомствам, хотя, как она сама считала, повода для опасений не было никаких. «Ну не гулящая же я! - в отчаянии подумала Юлька. - И не дура малолетняя! Что же она так переживает всякий раз». - Мам, это очень приличный и воспитанный парень. Уверяю тебя! - «Дура я! - ругала она себя. - Все ее тревоги изза того, что ты ни словом не обмолвилась о нем вчера. Тогда бы мать не думала, что ты чтото скрываешь! Ну что делать, если все свои грехи я несу Максу, а не ей. Для ее же блага. Ну разве могла бы я обсудить с ней то, как он вчера меня поцеловал?»
        - Что же это за парень? - Мать, похоже, не собиралась успокаиваться. - Кто он?
        - Сын адвоката.
        - Господи, при чем тут адвокат?! Там что, был адвокат? Это что, знакомый Гарика?
        - Наверное… - Юлька поджала губы. «Вот и опять я в дурах, - прокомментировала она. - Я ведь так и не знаю, чей он знакомый. Да какое мне дело?»
        - Ты даже не знаешь? - Мать изумленно смотрела на нее. - Но ктото же его пригласил?
        - Мам, он не бандит с большой дороги, даю тебе слово.
        - Как ты можешь давать слово за незнакомого тебе человека?
        - Теперь он мой знакомый. Мы ведь не на улице познакомились, верно? - Юлька тяжело вздохнула. - Его зовут Женя, он очень приятный собеседник, воспитанный человек, хорошо водит машину и не лезет к девушкам с похабными объятиями. Вот все, что я могу тебе сказать.
        - Чем он занимается?
        - Не знаю, ма. - Юлька почувствовала, что настроение ее быстро портится. - Занимается чемто, наверное. Может, учится гдето.
        Если хочешь, могу узнать. А также группу крови, полный состав семьи и была ли у его собаки чумка.
        - А, так вы договорились встретиться еще рай?
        - Да. Казни меня! - Юлька потешно раскинула руки, но при этом никакого веселья не ощутила. «Сколько можно оправдываться в том, что тебе двадцать два года, - раздраженно подумала она. - А ведь вся причина в этом, только в этом… Ну пусть тебе, мам, когдато не повезло… Но зачем менято так мучить?!» Но вслух она ничего этого не сказала.
        Мать вздохнула.
        - Что ж, будем надеяться, что он порядочный парень, - сказала она без особой надежды в голосе. - Пригласи его к нам на чашку кофе.
        Я хотела бы посмотреть на него.
        - Устроишь ему экзамен? Тогда прощай, Женя! - Юлька помахала в окно рукой. - Знаешь ведь, как молодые люди это обожают…
        Ну ладно, мам, я пойду хоть умоюсь.
        Она еще раз чмокнула мать в щеку и заперлась в ванной. «Вечная история, - грустно сказала она зеркалу, - все та же самая вечная история. Берегись, берегись, берегись. Зачем, зачем, зачем?» Юлька умылась, поморгала слипшимися ресницами в зеркало и вдруг замерла, пораженная внезапной мыслью. "Он сказал - сегодня, в кафе… А телефонто! Мой телефон. Как же он позвонит мне? Господи, какая я дура, что вчера удрала от него сломя голову. Ведь он не взял мой телефон и теперь, конечно, кусает себе локти. А может, нарочно не взял? Скажет - забыл взять, а потом с него взятки гладки. Может, даже и не собирался брать… Так, почесал язык про свои нежные чувства, поиграл в любовь с первого взгляда…
        Но он, по крайней мере, знает, где я живу. Домто он знает, а квартиру нет… Господи, и вот тебе и роман. Какая глупость. Как мне не везет".
        Юлька понуро вышла из ванной и поплелась к себе в комнату. «Единственный выход - это если он приедет во двор и начнет гудеть. Не пойдет же он по квартирам. И я его телефона не знаю… И узнать не у кого. Хотя почему не у кого?» Ей в голову пришла спасительная идея. «С кемто же он вчера пришел? - спросила она себя. - Когда пришли мы с Максом, он уже был там. Но контингент ограничен. Хорошо, что наших было не двадцать человек, тогда бы я рехнулась. А обзвонить пятерых… Машуня, Сергей, Гарик, Лидка, Наташа.» Звоню! Пять звонков - плевое дело".
        Она притащила к себе в комнату телефон и завалилась с ним на постель. Подумав, набрала сперва номер Гарика.
        - Алло, Гарька! - Юлька поудобнее устроилась с трубкой в руках. - Это Юля. Как ты после вчерашнего?
        - Нормально.
        - А чего такой хмурый?
        - Так… А что случилось? Почему ты вдруг обо мне вспомнила? - Голос Гарика несколько отмяк. - Насколько помню, это, дай бог, твой второй звонок мне вообще за все время нашего знакомства.
        - Повода не было. - Юлька про себя выругалась. «Словечка в простоте не скажет. Юрист тоже мне». - Гарь, скажи на милость, то чудо природы, которое вчера провожало меня домой, - это твой друг?
        Гарик на секунду смолк. Было ясно, что вопрос этот привел его в замешательство.
        - Кто? Какое чудо? Макс, что ли? - прорезался наконец он. - Не понимаю тебя… Уж если он чейто друг, то скорее твой.
        - А при чем тут Макс? - удивилась Юлька.
        - Так разве ты не с Максом ушла?
        - Нет. Стала бы я спрашивать тебя, чей друг Макс. - Юлька пришла в бешенство от его недогадливости. - Помнишь парня, ну с которым я танцевала…
        - Господи, какое мне дело до этого парня! - возмутился Гарик. - Он что, натворил вчера чтото?
        - Ничего. Я думала, он с тобой пришел, потому что у него папа - адвокат.
        - Какого черта! - Гарик был взбешен. - У него папа адвокат?! Что - это я его папа?!
        - Спокойно, ты не его папа! - остановила его излияния Юлька. - Годы учения не пошли тебе на пользу. Возьми путевку в нервный санаторий…
        - В какой?
        - В нервный. Знаешь, в школе ты мне нравился куда больше. Все. Отбой.
        Юлька бросила трубку. «Боже, что с ним? - подумала она. - Почему он так бесится? На мои нормальные вопросы вполне можно было дать нормальные ответы. Что ему в голову втемяшилось? Он, правда, и в школе особым юмором не отличался… Как он до конца института дошел - известно только Богу да его несчастным родителям…»
        Следующие звонки принесли не больше пользы. Ни Машуня, ни Лида, ни Сергей ничего не знали о Жене. Оставалась только Наташа.
        «Вперед! - подумала Юлька. - Если и она ничего не знает - повешусь».
        Она набрала номер Наташи и прослушала долгие гудки. К телефону никто не подошел. Она набрала номер еще раз, опять подождала и положила трубку. «Надежда есть, но в то же время ее нет… - Юлька вздохнула. - Это может быть Наташа, он, наверное, друг ее мужа… Почему бы и нет? С кемто же он вчера прощался, когда мы уходили? Да, жалко, я не посмотрела, с кем именно. А теперь жди у моря погоды».
        Телефон зазвонил, когда она в третий раз собиралась набрать номер Наташи. Она подняла трубку.
        - Да?
        - Можно позвать Юлю?
        - Это я, - отозвалась она и вдруг не то чтобы узнала, но скорее догадалась, чей это голос. - Женя?!
        - Да, - несколько смущенно сказал он. - Как глупо вчера вышло, верно?
        - Вчера много чего вышло, что ты имеешь в виду? - Она пыталась не выдать своим голосом охватившую ее радость.
        - Я обо всем, а прежде всего о том, что я забыл взять у тебя номер телефона. Растерялся, понимаешь… Главное - забыл.
        - А каким чудом ты его нашел?
        - Да чудато особенного нет… - Женя, судя по голосу, улыбался. - Видишь ли, вчера тебя ктото назвал по фамилии - Краевская… Дом я знал, то есть номер знал и улицу, а квартиру нет, конечно. Ну, я провел небольшое расследование и узнал в справочном твой телефон. Я надеялся, что у твоей мамы та же фамилия, и не ошибся. На Яузском бульваре всего одна семья Краевских - ваша.
        - Верно. Просто и гениально. - "Нет, это не просто увлечение! Это надо же - звонил человек, искал номер телефона, да еще не зная номера квартиры! Нет, чего там! Любит! Дас!
        Это вам не под окном погудеть!"
        - Юля? Ты почему молчишь? Мне не надо было звонить? - забеспокоился Женя.
        - Господи, опять твои вчерашние комплексы! - Юлька притворно рассердилась. - Я очень рада, что ты позвонил, слышишь?
        Очень. Я уже засомневалась, что мы еще увидимся.
        - Нет, мы увиделись бы в любом случае…
        Разве что ты не захотела бы…
        - Я захотела. - Юлька решительно перешла к делу. - Как насчет кафе?
        - Прекрасно! Ты уже выбрала?
        - Нет, не успела, - призналась Юлька. - А куда ты обычно водишь девушек?
        - Ммм…
        - Зубы заболели? - заботливо спросила Юлька.
        - Нет, борюсь с приступом стыдливости.
        - А что? - Юлька плотнее прижала трубку к уху. - Место неприличное?
        - Ох… Юль, почему ты так…
        - Что?
        - Слушай, Юль, давай ты мне не будешь подпускать шпильки про всяких там девушек, ладно? Мне почемуто не хочется говорить с тобой в таком тоне…
        - А в каком хочется?
        - Ну, наверное, проще, без всяких там намеков… Недомолвок… И както…
        - Романтичней? - догадалась Юлька.
        - Ну, возможно, так. - И он вздохнул.
        «Что за странный фрукт этот Женя, - поражалась про себя Юлька. - Это же не парень, а моральный кодекс, переплетенный в бронированную сталь. Нет, так не пойдет…» И она сделала выпад:
        - Прости, Женя, но неужели твою стыдливость могут оскорблять невинные шуточки?
        Что в них плохого? Обычное дело.
        - Юля… - Он тоже, похоже, собрался с духом. - Ты меня не так поняла, просто я такой человек… Сколько раз уже убеждался, что бесконечные шуточки, ерунда всякая… Это очень опасно - в конце концов люди уже не могут сказать друг другу ничего, кроме всяких хохмочек… И это… Знаешь, это както снижает все отношения. А я не хочу, чтобы у нас так было.
        - Ты хочешь говорить исключительно о серьезных вещах? - Юлька вздохнула. - Знаешь, ты определенно понравишься моей маме.
        - Я надеюсь на это.
        - Ах, вот так? Но сначала ты должен понравиться мне.
        - Но вчера, кажется, я…
        - Не будь таким самоуверенным, - отрезала Юлька. - Вчера ты не читал мне нотаций.
        - Твои слова надо понимать так, что ты отказываешься пойти со мной в кафе? - Голос Жени прозвучал сдавленно.
        Юлька упрямо сжала губы. «Чутьчуть я тебя помучаю, дорогой мой Макаренко», - мстительно подумала она.
        - А если отказываюсь?
        - Тогда, Юлька, я приеду, стану у тебя под окнами и заблокирую подъезд.
        - Ты не знаешь, в каком подъезде я живу.
        - Я знаю теперь даже номер твоей квартиры.
        - Это уже угрозы?
        - Пока нет. Но, Юлька, за что ты меня так щелкаешь по носу? Я хотел только слегка разбавить твой ернический тон. У вас с твоим прекрасным Максом он, видимо, в большом ходу.
        - Ревнуешь?
        - Ну! А ты думаешь, мне приятно разговаривать с тобой в точно таких же выражениях?
        Я что, только его заменитель?
        - Но… Может, у меня такой стиль речи… И вообще… Ты слишком ревнив.
        - Но ты говорила с ним вчера весь вечер. А со мной - почти губ не разжимала. Должен я сделать выводы?
        - Губ не разжимала? - поразилась Юлька. - Стоп! Не правда. Ты несешь чепуху. Я болтала как оглашенная. Я вообще болтушка, если хочешь знать. Мне только волю дай. А вот насчет тебя у меня складывается весьма удручающее впечатление, и я тоже должна буду сделать выводы.
        - Какие же?
        - Агрессивен, нелюбезен, не любит шуток, дико ревнив, много о себе думает и рассуждает, как столетний дед.
        - Это все?
        - Да. - Хмурая Юлька слушала установившуюся в трубке тишину. «Сейчас он бросит трубку, так тебе и надо. Нельзя же говорить подобное человеку, даже если он слегка зануден И он, в отличие от моего первого приключения, не говорит все время о себе. И он красив. Да, красив и неглуп. И у него, дура ты полная, папа адвокат и тачка. Чем тебе не парень? Чего еще надо? Да лето уже в середине, а ты до сих пор еще за городом не побывала. Вот он тебя и свозит. А ты сразу - качать права. Вот поэтому мужики тебя и сторонятся…» И Юлька тяжело вздохнула в трубку. Женя тут же откликнулся:
        - Юль, а кафе знаешь какое?
        «Не рассердился?! - изумленно спросила себя Юлька. - Господи! Да пусть у него вообще не будет чувства юмора, но такая отходчивость. Это невероятно…»
        - Какое? - пробурчала она в ответ.
        - «У Есенина».
        - Что?
        - Так называется, потому что оно в том доме, где когдато жил Есенин.
        - Интересно… - протянула Юлька. - Ты специально его выбрал?
        - Вообщето я живу рядом. На Петровских линиях… Ну, и хожу в это кафе при случае. С друзьями.
        - Ладно. - Юлька решила не тянуть резину. - Когда мне выходить?
        - Давай ближе к вечеру, как жара спадет.
        Мне еще надо сделать пару дел. Я подъеду к шести часам. Идет?
        - Идет, - согласилась Юлька. - Там очень шикарно? Что мне надеть?
        - Только не соболей. Ограничься чемнибудь полегче.
        - Жаль, - вздохнула Юлька. - А то новое соболье манто так и висит ненадеванное… Ладно. Приду в купальнике. Чао!
        Негромко напевая, она подошла к шифоньеру, распахнула его. Перебрала плечики со своими летними нарядами.
        - Джентльмены предпочитают блондинок, - продолжала она мурлыкать вполголоса. - Надо надеть платье без спинки…
        - Телефонный час закончен? - Мать заглянула к ней в комнату. - Мне надо позвонить Тамаре Павловне.
        - Опять она со своими грошовыми переводами? - недовольно спросила Юлька. - Мам, это же копейки.
        - Копейки не копейки. - Мать оглядела распахнутый шкаф, и Юлька смутилась, восприняв этот взгляд как упрек.
        - Мам, зачем ты надрываешься? Разве я много требую? Я ведь сама шью…
        - Почему ты сразу воспринимаешь все в штыки? - возразила мать. - Я тебя ни в чем не упрекаю. Ты ведь работаешь. Хотя я была бы рада, если бы ты училась.
        - Была бы существенная разница?
        - Да. У тебя было бы будущее.
        - У меня оно есть. Как и у всех остальных.
        - Вотвот, - вздохнула мать. - Равняйся по остальным.
        - А по кому же мне еще равняться, а? По королеве английской? - Юлька тяжело вздохнула. - Мам, кстати, сразу тебе говорю, что этот молодой человек, о котором я тебе рассказала… Этот Женя пригласил меня в кафе сегодня вечером, и я пойду.
        - Так быстро?
        - Ну не ждать же нам еще год, - возмутилась Юлька. - Кстати, он хотел бы познакомиться с тобой.
        - Буду рада.
        - Но не сегодня.
        - Это его слова?
        - Нет, мам, мои. Сегодня я еще получше рассмотрю его, выясню, достоин ли он такой чести.
        - Твоя ирония… - Мать заглянула в шкаф. - Платье выбираешь?
        - Ага. Посоветуй, что надеть? - Юлька скрепя сердце решила хоть этим задобрить мать. Та призадумалась.
        - Я бы остановилась вот на этом… - Мать тронула висевшее на плечиках длинное расклешенное платье цвета молодой травы. - Тебе этот цвет очень идет.
        - Пойми! - воскликнула Юлька, приложив платье к себе. - Я в нем буду просто бледной поганкой. Для него нужен загар.
        - Дело не в загаре… - задумчиво возразила мать. - Дело скорее в твоем образе…
        - А именно?
        - Ты, моя милая, совсем еще молоденькая, и твой образ еще неясен для тебя самой. Какая ты? Ты сама знаешь?
        Лицо у матери разгорелось, оживилось. Худенькая, в свои сорок лет фигурой почти не отличающаяся от Юльки, она казалась почти ее ровесницей - такой же хрупкой, подвижной, с такими же отливающими легкой рыжиной волосами.
        - Тебе надо знать, какой ты хочешь казаться, - твердо завершила свою мысль мать. - Наплюй на то, что ты незагорелая.
        Представь себя сегодня вечером в этом платье.
        - Ну?
        - Что видишь?
        - Кикимору;
        - Сосредоточься. Почему кикимору?
        - Потому что непонятно, зачем эта белая пиявка нацепила такую яркую тряпку.
        - Белая пиявка… Все претензии, короче, к твоему цвету, а не к цвету платья?
        - Ну.
        - Открой глаза, - со вздохом сказала мать. - Кажется, ты меня наконец достала.
        - Как? - с надеждой спросила Юлька. Она предчувствовала, что давний их спор о цвете ее волос сегодня, может быть, разрешится. - Мам, ты согласна?!
        - Ладно, иди покупай свою отраву.
        Юлька радостно схватила кошелек:
        - Ма, я тут за угол, в галантерею… Ма, ведь краска скоро сойдет.
        - С этим Женей у тебя, похоже, все очень серьезно, - заметила мать. - Чтото я никогда не видела, чтобы ты так суетилась перед свиданием.
        - Мам, я из чувства контраста… Он блондин, Я блондинка - невеселая выйдет картинка.
        - Бог с тобой, становись рыжей. - Мать махнула рукой. - Но прошу, только не очень дикого оттенка. Постарайся найти чтонибудь нейтральное…
        - Рыжее - и нейтральное?! - Юлька вернулась с порога, сбросила тапочки, сунула ноги в туфли. - Не требуй невозможного.
        Рыжий цвет оказался далеко не нейтральным, а очень даже вызывающим. Когда Юлька, высушив волосы, посмотрела в зеркало, она содрогнулась: на нее оттуда глянула девица с морковнорыжими волосами и какимто обалделым от страха бледным лицом. Юлька поморщилась. «Финиш, - сказала она себе. - Теперь мне место в цирке. Это ужасно. Но на образце цвет был вроде не такой?» Она всмотрелась в свое отражение. Посмотрела на свету, посмотрела в тени, посмотрела сощурившись.
        Сощурившись ей понравилось больше всего.
        «Ну, если он тоже сощурится, успех мне обеспечен».
        - Мама! Посмотри на свою дочь!
        Мать, прибежавшая на ее отчаянный зов из кухни, застыла как громом пораженная.
        - Это.., и есть тот цвет, о котором ты мечтала? - проговорила она какимто сдавленным голосом.
        Юлька потупила свою неузнаваемую голову.
        - Юля… Это просто невозможно…
        - И вот так у меня все. - В голосе Юльки звучал полный мрак. - Это называется - прихорошилась.
        - Юля, ты так не можешь идти.
        - А не так идти я тоже не могу… Уже пять часов…
        - Откажись. Назначь встречу на завтра.
        Чтонибудь придумаем.
        - Мама, пусть будет так… Говорят, истинное чувство ничто не может погубить. - Юлька все же нашла в себе силы пошутить.
        - Юля!
        - Мама! - Юлька перевела дух. - Думаешь, я не понимаю, что это ужасно? Но менять чтото уже поздно, а с зеленым платьем…
        - Оно тебя не спасет.
        - Пусть он думает, что это шутка, - вздохнула Юлька. - А то я переживаю за его чувство юмора… Буду его развивать понемногу… Даже в ущерб себе…
        - Для молодой девушки у тебя удивительно мало чувства…
        - Кокетства?
        - Да, если хочешь, - отпарировала мать. - Но под этим подразумевалась невозможность выйти на улицу в уродливом платье или с неудачной прической.
        - Значит, мне ничто не грозит. - Юлька пожала плечами. - Уже это радует. А теперь, мама, иди и дай мне закончить туалет.
        Мать, все еще вне себя от возмущения, прикрыла дверь. Юлька в спешке натянула платье, достала косметичку, открыла ее и задумалась. "Мои несчастные глаза обведем чернымчерным карандашом… А губы… Пусть будут почти белые, перламутровые… Румяна…
        Ну, чистый театр!" Девушка в зеркале постепенно приобретала вид непонятного авангардистского произведения искусства. Юлька не узнавала себя. Похлопала крашеными ресницами, надула отливающие перламутром губы, взбила пальцами морковные кудри. Крутанулась на каблуках, парусом надув широкую юбку. «А что? Ничего… Хорошо бы показаться Максу. Он бы точно сказал, что у меня этот, как его.., сексуальный идиотизм».
        Оставшееся время Юлька провела сидя на стуле у открытого окна, прикуривая одну сигарету от другой - дым колечками уползал во двор.
        «Москвич» въехал в арку ровно в шесть.
        Дверца открылась, и Женя вышел из машины - такой представительный, что у нее сжалось сердце. «Господи, он меня просто пошлет, - в отчаянии подумала она, - в белом пиджаке, мама миа! И сейчас к нему вылетит рыжий клоун…» Она сжала зубы и ринулась вон из комнаты, прихватив сумочку.
        - Я ухожу! - крикнула она матери. - Он уже тут.
        - Оба вы клоуны, - хмуро бросила та. - И ты, и твой разлюбезный Макс.
        Юлька постаралась не хлопнуть дверью.
        Она вылетела из подъезда, вертясь, как пуля на солнце, - рыжая пуля в развевающемся зеленом платье. И Женя, протянувший было к ней руки, был этой пулей убит наповал. Она увидела, как меняется его лицо, на котором застыла приготовленная к ее встрече улыбка.
        Выражение, которое появилось на его лице, трудно было выразить словами. Изумление, ужас, растерянность - все это было слабо сказано. «Пропало дело», - подумала Юлька и нагло, опережая его приглашение, юркнула в машину, чтобы он не успел передумать.
        - Привет! - сказала она, когда он, опомнившись, последовал за ней. - Ты счастлив меня видеть, как я поняла?
        - Дда… - Он выговорил это нетвердо, пытаясь при этом улыбнуться. - Да, очень, очень…
        - Ужасно, правда. - Она постаралась, чтобы это прозвучало не как униженный вопрос, а как гордое утверждение. - Я иногда испытываю острую потребность быть ужасной. Сегодня именно такой день.
        - Юля, это очень глупо. - Он взял себя в руки. - Это несколько неожиданно… Ты меня даже не предупредила…
        - О, я никогда не предупреждаю. Я просто становлюсь ужасной, и все. В этом вся прелесть, в неожиданности. Тебе не нравится?
        - Нет, мне нравится! Так мы едем?
        - Ну да, а ты решил, что я передумаю? - Юлька весело щурилась от солнца, бившего ей в глаза. - Скажи, а меня пустят в это твое кафе? Ну, я имею в виду, что, может, у них там какиенибудь расовые ограничения: вход запрещен неграм, собакам и рыжим…
        - Юлька, ты прелесть! - почти весело воскликнул он, и она облегченно вздохнула.
        - Я тоже так думаю. Тебе привет от Макса.
        - Спасибо, - прохладно ответил он, включая магнитолу. - Вы вчера, наверное, в деталях меня обсудили?
        - Конечно. - Юлька закурила и выдула струйку дыма на лобовое стекло. Ветер, врывающийся в опущенное окно, тут же развеял дым по салону. - Мы ведь соседи, ко всему прочему.
        «Боже, как странно, - подумала Юлька, искоса глядя на своего кавалера. - Похоже, его ревность ни капельки не уменьшилась изза моего идиотского вида…»
        - Жень, а тебе не кажется, что цвет моих волос мог бы быть и не таким диким?
        - Нет, не кажется. Прекрасный цвет. Очень смело.
        - Да? Что смело - я не спорю. Но тебе, лично тебе, как мужчине, он нравится?
        - Да, - коротко ответил он.
        - А может, ты просто деликатничаешь со мной?
        - Нет.
        «Деликатничает, - поняла Юлька. - Джентльмен, в этом ему не откажешь…» Она только вздохнула.
        - Юль, ты так стремительно выбежала, что я совсем забыл, что хотел представиться твоей маме, - прервал молчание Женя.
        - Так сразу? - удивилась Юлька. - Мы еще и друг другуто не слишком представлены.
        Я, например, не знаю о тебе ничего.
        - А что ты хочешь узнать?
        - Возраст, например.
        - Двадцать пять.
        - Профессия?
        - Как тебе сказать… - Женя замялся.
        - О! - Юлька насторожилась. - Чтото загадочное?
        - Да нет… В двух словах трудно сказать, какая у меня профессия. Отец никак не оставит идею, чтобы я доучивался на юрфаке. А я не могу его видеть, юрфак, а не отца.
        - А… - сочувственно протянула Юлька. - Вольному воля…
        - Как посмотреть, - сухо возразил Женя, глянув на нее. - Воли как раз маловато, постоянные разборки.
        - Знакомо, - вздохнула Юлька. - Хотя мне не приходится доучиваться на юрфаке. И вообще нигде… А, собственно, чем бы ты хотел заняться потом?
        - Не знаю, - совсем сухо ответил он.
        - Совсемсовсем не знаешь? - разочарованно протянула Юлька. - Значит, как я.
        Она грустно смотрела прямо перед собой.
        "Значит, папенькин сынок. Вроде Гарика.
        Мерзкий Гарик. Значит, папочка кормит моего героя из клюва в клюв. Прекрасно. Это мерзко!" Женя первый нарушил молчание:
        - Тебе не понравилось то, что я сказал?
        - Нет, - честно сказала Юлька. - Я деликатничать не буду, мой цвет волос меня к этому не обязывает. Тебе двадцать пять лет, а ты совсемсовсем ничем не занимаешься?!
        - Кто тебе сказал, что не занимаюсь? - возмутился он. - Я, между прочим, классный механик. Мог бы запросто в автосервис идти.
        - А почему не идешь?
        - А зачем?
        - Послушай, неужели так приятно брать деньги у отца?
        - А что здесь такого? - пожал он плечами. - Я ему отрабатываю их сполна. Помогаю ему вести дела, - коротко пояснил он.
        - Это как? Подаешь ему воду, когда он говорит речи в суде?
        - Он в суде не выступает, - ; отрезал Женя. - У него частное дело.
        - О!.. - благоговейно произнесла Юлька. - Так он капиталист, самый натуральный?
        - Что ты болтаешь… - Жене, видимо, не понравились ее расспросы. И он смотрел на дорогу; они ехали вверх по Рождественскому бульвару.
        "Прекрасный вечер… - с грустью подумала Юлька, закуривая еще одну сигарету. - Он красивый, нарядный, ни слова худого не сказал про мою несчастную нелепую голову…
        Но почему мне так тяжко на душе… Грустно, что ли? Нет, както мутно… Да, какойто холод и какаято муть… Как это странно. Сиротливо, вот именно, сиротливо. Что такое?! И холодно както…"
        - Юлечка, мы приехали! - Женя сказал это так, будто всю дорогу они болтали о самых милых и веселых вещах. - Вот это легендарное место.
        Юлька вылезла из машины.
        На высоком сером доме висела мемориальная доска. «Верно, Есенин», - отметила она.
        - Кафе во дворе, - пояснил Женя. - Идем.
        Он запер машину и взял Юльку под руку.
        Они прошли во двор и по крутым ступенькам спустились в полуподвальное помещение, выкрашенное матовой белой краской.
        - Подземелье… - прошептала Юлька. - А обслуживают здесь духи?
        - Тебе понравится, не бойся, - усмехнулся Женя. - Или ты думаешь, я заманил тебя в разбойничий притон?
        - Для притона тут все слишком белое, - возразила Юлька. - Скорее, это похоже на больницу.
        - А для больницы здесь слишком вкусно кормят.
        Они оказались перед дверным проемом, занавешенным раскрашенными бамбуковыми нитями. Женя отвел загремевшие бусывисюльки в сторону, и они вошли в зал кафе.
        Юлька выпятила грудь и попыталась придать себе независимосамоуверенный вид. Надо отдать должное Жене - он бестрепетно вел ее по залу, словно рядом с ним шло чудо красоты. И она сразу успокоилась и почувствовала, что сможет, пожалуй, выдержать этот вечер.
        К ним с ясной улыбкой подошел мальчик в малиновом бархатном пиджаке и проводил к столику. Юлька уселась, с удовольствием отметив изумленное выражение, на миг мелькнувшее в глазах мальчика. «Пусть порадуется, бедняжка, - подумала она. - Такого он даже при всей своей многоопытности не видел…» Она закинула ногу на ногу, придирчиво оглядываясь по сторонам. Мальчик подал им меню.
        - Саша, сделай нам хороший ужин, - сказал ему как старому знакомому Женя. - Блесни.
        - Да уж, пожалуйста, - пробормотала Юлька, изучая карту. "Матушки! - крикнула она про себя. - А это что?! Цены?! Ото… Помидоры фаршированные… Пятнадцать долларов…
        Мясо по…"
        - Юль, можно я по своему вкусу тебя утолщу?! - почти умоляюще сказал Женя. - А?!
        Ну позволь, я выберу!
        - Пожалуйста! - охотно согласилась она.
        «Если он разорится, сам будет виноват…»
        И Женя стал называть: жюльенчик, куропатку с травками поохотничьи, фруктовую закуску, много чего.
        - Ты красное или белое? - обратился он к Юле.
        - Все равно… - Юлька вдруг почувствовала себя здесь бедной родственницей, и ей стало неуютно и грустно.
        Саша удалился на кухню. Юлька подняла взгляд на Женю.
        - Ну, как тебе здесь?. - не скрывая торжества, спросил он. - Шикарное место, правда?
        И главное - зал маленький, народу мало, место непроходное… И почти вся публика - постоянная - Я в восторге, - вяло отозвалась Юлька. - Только вот этот Саша мог бы больше походить на Есенина.
        - Ну, не будь так строга, - возразил он. - Сейчас мы вкусненько поедим…
        Юльку вдруг передернуло.
        - Тебе холодно? - заботливо спросил Женя. - Может, накинешь мой пиджак? Странно, здесь даже душно… Юль, ты, кажется, чемто недовольна?
        «Отвечай, свинья! - сказала она себе. - Скажи ему, что это прекрасный воскресный вечер, что ты всем страшно довольна, что он очень мил… Отвечай человеку, видишь, как он тебе, дуре крашеной, старается угодить. Не порть вечер ему и себе!» Но вместо этого она произнесла:
        - Этот Саша… Он смотрел на меня, как на привидение.
        - Юля…
        - Ты будешь со мной спорить? - вяло спросила она. Ощущение бесконечной тоски подступило к ней. Руки холодели, во рту появился мерзкий металлический привкус. Она сглотнула комок, застрявший в горле. Ничего себе. Что же это такое? Как будто чтото случилось или вотвот случится… Чтото странное…"
        - Юля, ты мне очень нравишься, - тихо сказал он.
        - Правда? - так же тихо переспросила она.
        - Да. Я говорил тебе об этом, и не один раз.
        Что с тобой? Я сделал чтото не то?
        Он сцепил руки, словно в отчаянии. Она не могла отвести глаз от его пальцев. На безымянном пальце левой руки блеснуло крохотным зеленым камешком золотое кольцо. Она еще вчера вечером обратила на него внимание, но толком так и не рассмотрела. И сейчас не могла отвести глаз от него. Узкая золотая полоска, треугольник из трех крохотных, почти с булавочный укол камешков - бриллиантов, судя по всему, и в середине, как маленький глаз насекомого - изумрудик.
        - Красивое… - сказала она.
        - Что? - Он перевел взгляд на свои руки. - А, это отец подарил. Юля, скажи, что я сделал не так? Клянусь тебе, что сделаю все, чтобы ты стала такой же веселой, как вчера.
        Ну, хочешь, уйдем отсюда? Тебе здесь не понравилось, да?
        - Очаровательное местечко… - Ее рука непроизвольно метнулась к горлу. Она приподнялась со стула и тут же опустилась на место.
        - Что с тобой?
        Его голос донесся издалека. Удушье, черное, тяжелое удушье наваливалось на нее.
        Как будто ктото схватил ее за горло и сильно сдавил. Голова закружилась. Кажется, она вскрикнула, потому что услышала словно бы эхо своего крика. Потом все исчезло. Она пришла в себя в какомто странном месте. Над ней был низкий белый потолок. Рядом с ее головой торчал из стены кран умывальника.
        Больше она не видела ничего. Повернула голову. Комнатка, скорее похожая на коридор, - узкая и длинная. Одна дверь в начале, другая - в конце. Чьито голоса за одной из дверей. Она села на диванчике, взъерошила руками волосы, с удивлением увидела морковные пряди, вспомнила, что перекрасила их сегодня специально для этого свидания.
        Вспомнила, где она, должно быть, находится.
        Подумала о Жене.
        "Где он? Пусть отвезет меня домой. Домой!
        Мне больше ничего сегодня не надо. Боже, какая я невезучая. Какая я нелепая".
        Дверь, изза которой слышались голоса, открылась, и в коридорчик вошел Женя. Он был бледен как мел.
        - Юлечка, любимая, что с тобой такое? - В его голосе прозвучало такое искреннее сочувствие, что Юлька едва не расплакалась.
        - Я не знаю, Женя, что со мной… Чертте что со мной!
        - А вчера? - Он присел перед ней на корточки и заглянул ей в глаза:
        - Вчера было то же самое?
        - Да, - кивнула она.
        - Точно так же? Когда мы с тобой танцевали?
        - Да… Если бы я знала почему… Никогда в жизни, поверь, не падала в обморок…
        - Это не просто обморок… Ты как будто…
        Знаешь, ты делала руками такие движения, как будто тонула…
        - Я задыхалась. Не могла дышать. Знал бы ты, как это страшно, - простонала Юлька, закрывая лицо руками. - Не смотри на меня. Я страшная после этого припадка.
        - Ты прекрасная. Я тебя люблю.
        Она посидела секунду, не отнимая рук от лица. Потом отняла их и с изумлением посмотрела на него. Молодой, холеный, красивый парень в дорогом белом пиджаке сидел перед ней на корточках и признавался ей в любви на второй вечер после знакомства. Парень смотрел на нее серьезно и был, судя по всему, в здравом уме, так что сомневаться в его словах не приходилось. Но тогда ей приходилось сомневаться в собственном рассудке.
        - Женя, - с расстановкой сказала она, - посмотри на меня, посмотри очень внимательно.
        - Я только и делаю, что смотрю на тебя, начиная с первой минуты, как только увидел.
        - Да? И что же ты видишь?
        - Девушку, которую я люблю! Почему ты спрашиваешь?
        - Потому что, мой милый, такие принцы, как ты, не влюбляются в таких девушек, как я.
        - Какой я принц?..
        - Принц, принц… - Она закурила, с наслаждением затянувшись сигаретой, и почувствовала себя почти в норме. - Сам подумай, кто ты, а кто я?
        - Кто я, ты уже знаешь. Ничтожество, если ты это хотела сказать.
        - Ну к чему такая самокритика. - Она жестом остановила его. - У тебя прекрасное прошлое, чудесное настоящее и замечательное будущее.
        - Ты так думаешь?
        - А разве не так? Папа адвокат, мама… Кто мама? - почти грубо спросила она.
        - Никто, - растерявшись, ответил он.
        - Как ты?
        Он хотел чтото ответить, но сдержался и только сжал губы. Но глаза его на миг стали злыми.
        «А жаль, что не ответил, - подумала она. - Тогда точно все было бы кончено».
        - Ну ладно, милый. Значит, папа обеспечивает всем вам райскую жизнь, а тебе и маме можно просто быть никем. А вот мне и моей маме, мой милый, чтобы жить, надо быть кемто.
        Слышишь, надо гдето пахать, чтобы чтото жрать.
        - Юля…
        - Помолчи! Мне противно тебя слушать.
        Ты опять скажешь, что влюбился в меня и не понимаешь, почему между нами ничего невозможно.
        - Скажу, - кивнул он. - И буду повторять это до тех пор, пока ты не выбросишь из головы свой бред.
        Она вдруг поникла.
        - Скажи, за что я на тебя взъелась?
        - Не знаю! - в сердцах ответил он. - Думаю, просто так. Потому что никаких реальных причин для этого не вижу.
        - Знаешь, я простонапросто тебе не верю, - призналась наконец она. - Не верю я, что ты в меня влюбился. Этого не может быть.
        - Но это так, боже мой!
        Юлька понуро смотрела на него, а Женя, заметно волнуясь, снова схватил ее за руки.
        - Пойми же, я люблю тебя, люблю, люблю, слышишь! - Он повторял эти слова, будто бы злясь. - Можешь ли ты понять, наконец!
        - Хотела бы, - кивнула Юлька. - Но трудно.
        - Уф. - Он отпустил ее и сел на диванчик. - Нет больше сил. Ты меня вымотала.
        Юлька вздохнула. Посмотрела на его ссутулившиеся широкие плечи. Вздохнула еще раз, со значением. Он поднял голову.
        - Мы все еще в этом дурацком кафе? - осведомилась она.
        - Да.
        - Ну так пойдем съедим наш ужин. А то мама скажет, что я не в кафе с тобой была, а в постели, когда я приду домой и наброшусь на черствый хлеб.
        Они вернулись в зал, где за это время (оказалось, что прошло всего двадцать минут) прибавилось народу, сели за свой столик, и официант Саша, не выражая никаких эмоций по поводу увиденного, быстро стал подавать на стол блюдо за блюдом. Женя оживился, и Юлька тоже повеселела. Она с аппетитом ела и запивала белым вином деликатесы. Мир не так уж плох. Закурила, пустила струйку дыма в потолок.
        - Ты довольна? - с тревогой спросил ее Женя.
        - Угу, - рассеянно ответила Юлька и, глядя на его растерянное лицо, засмеялась:
        - Да что ты опять… Все прекрасно. За исключением самой меня.
        - Чувствуешь себя неважно?
        - Да, не слишком важно. - Юлька вздохнула и раздавила сигарету в пепельнице. - Думаю о своем несовершенстве и любуюсь твоими манерами. Вытерпеть такую девицу в течение вечера, ни разу не выругавшись… Это высший пилотаж.
        - Юля, я не пойму, над кем ты издеваешься - надо мной или над собой…
        - Над нами обоими, - заключила Юлька. - Особенно над собой, конечно. Видишь ли, сижу я сейчас и думаю: ну не сошла ли я с ума? Мне только что объяснились в любви в том закутке рядом с умывальником. Я, по сути дела, должна дрожать от тайного волнения и покрываться краской стыда и гордости всякий раз, как ты на меня бросаешь пламенный взгляд. А я не дрожу, ничем не покрываюсь и вообще не ощущаю никакого волнения. Объяснение было? Было.
        А у меня такое чувство, что его не было, - уныло закончила она…
        - Моя вина, - хмуро пояснил Женя. - Я все так подурацки обставил.
        - Почему подурацки? Даму ты выбрал подурацки, а все остальное на уровне.
        Она посмотрела наконец ему в глаза и удивилась, увидев в них самую настоящую тоску.
        Он сидел мрачнее тучи, вертел в пальцах вилку с налипшим на зубья листиком салата и казался смертельно усталым и недовольным собой. Ей стало жалко его.
        - Ну, Жень, не расстраивайся. Вечер, конечно, испорчен, но завтра же ты пригласишь сюда какуюнибудь свою знакомую.
        Приличную девушку с пристойным цветом волос и светскими манерами. Вы проведете чудный вечер. - Говоря это, она не слишкомто веселилась. Ей не очень понравилась возникшая в воображении картина этого завтрашнего ужина. Юлька зажмурилась и потрясла головой.
        - Что, опять? - испугался Женя.
        - Ты о чем? - машинально спросила она и вдруг вспомнила. "Да, вдобавок ко всему еще и этот обморок. Второй обморок за два вечера.
        Это начинает превращаться в привычку, - хмуро подумала она. - Что же это такое? Ничего подобного раньше не случалось. Так может быть у беременных… Но это, совершенно исключено. Идти к врачу? А к какому?"
        - Юля, прости, что я тебе об этом напоминаю. - Женя заботливо склонился к ней. - Тебе обязательно надо показаться врачу. Только хорошему, частному, моя мать найдет. Не надо по поликлиникам мотаться.
        - Да ты меня прямо в оборот берешь, - изумленно сказала Юлька. - Ни к какому врачу я не собираюсь. Это просто жара несусветная доняла.
        - Ну, ладно. А если что, ты только дай знать.
        Явно гордый тем, что может чтото для нее сделать, Женя откинулся на спинку стула.
        Юлька задумалась, глядя на него. "Так… Судя по нашим словам, мы пока не собираемся бросать бедную, глупую, ужасно рыжую девочку…
        Чем я его присушила, в конце концов? Уже и к врачу, уже и то и се… Вцепился, прямо вцепился… Тошно, вот что необычно! - поймала она наконец ускользавшее от нее ощущение. - Вот почему мне както не по себе".
        - Может, закажем чтонибудь еще? , - Голос Жени вывел ее из задумчивости.
        - Нет, больше ничего не хочу. И знаешь, здесь, конечно, классно, но давай все же выйдем на воздух. Может, мне и плохо стало от здешней духоты.
        На улице Юльке действительно стало намного легче. Она остановилась, вдыхая воздух полной грудью. Летний легкий, едва ощутимый ветерок раздувал складки шелковой юбки, и ее ноги снизу доверху - от лодыжек до бедер - были обласканы ветром и шелком. И словно таким же шелком ктото коснулся ее настроения.
        Ей вдруг захотелось смеяться, шалить, как девчонке, скакать, как молодому веселому щенку.
        - Как чудесно! - воскликнула она. - Теперь все замечательно!
        - Правда, зря мы там сидели. - Он обрадовался перемене в ее настроении. - Не хочется сейчас садиться в машину. Давай пройдемся?
        - Давай, - блаженно кивнула она. «Он мне нравится, он мне очень нравится, - думала она, отходя душой. - Сама нагнала этот дурацкий холод в отношениях и сама испортила нам вечер. Заранее внушила себе, что мне неуютно рядом с ним, а потом удивлялась, почему это так. Да, он немножко крутой, но не самый же он суперкрутой парень в Москве!»
        Они шли по Страстному бульвару, голым плечом Юлька ощущала прохладную зернистую ткань его летнего пиджака, слышала легкий запах одеколона, слушала его низкий голос, смотрела в его серые глаза, которые здесь, в тени высоких деревьев, казались совсем темными. Вокруг бульвара шуршали машины, шумела вечерняя летняя Москва, и ей было так уютно и спокойно, как будто она прогуливалась не по улице, а была окружена родными стенами своей комнаты.
        Боковая аллейка оказалась пустынной.
        Слева ее замыкала стена кустарника, наполовину подстриженного и брошенного так до завтрашнего дня. Справа - за оградкой - неслись машины. Женя остановился и повернулся к ней. «Сейчас, - подумала она, - сейчас он меня поцелует». Она ждала на какуюто секунду дольше, чем было нужно для поцелуя. Потом она поняла, что он почемуто не решается ее поцеловать. Он стоял, смотрел на нее, и на его лице было написано какоето скрытое отчаяние.
        - Женя, - не выдержала наконец она, - скажи мне, что происходит? У тебя такое лицо, словно Ты мне хочешь сообщить, что на самом деле ты вор и убийца.
        Он выдавил улыбку и прокашлялся.
        - Юля, - хрипловато сказал он, - я много думал, ну и… Я решил. Выходи за меня замуж.
        Если бы на бульваре в этот миг взорвалась бомба. Юлька вздрогнула бы сильнее, чем от этих слов. Она сделала шаг назад и почти со страхом посмотрела на него.
        - Я правильно поняла тебя? - после паузы спросила она. - Ты действительно по всей форме сделал мне предложение?
        - Да. Я все обдумал.
        - Когда?! - почти взвизгнула Юлька. - Когда ты все это обдумывал?
        - Вчера, - невозмутимо отвечал Женя. - Вчера, когда я приехал домой, я все обдумал и решил сегодня просить твоей руки.
        Юлька схватилась за щеку, словно у нее заломило зубы.
        - Вчера?! Вчера ты знал меня, дай бог, часа два. Да что там, меньше.
        - Ну и что? - спросил Женя. - Я тебя люблю.
        - О боже! - простонала Юлька - Скажи, ты просто смеешься, да?
        - Да это ты надо мной смеешься, - обозлился Женя. - Что бы я ни сказал - чепуха, что бы я ни предложил - глупость. Ты меня сведешь с ума.
        - А ты - меня, - пробормотала Юлька.
        Она снова просунула руку ему под локоть, и они медленно пошли по бульвару. Юлька молчала, а Женя, судя по его сосредоточенному виду, чтото обдумывал. Наконец он остановился, отнял у нее руку и закурил.
        Взглянул на нее довольно хмуро, но уже без злобы.
        - Отвезти тебя домой? - спокойно спросил он.
        Сердце у Юльки упало. «Все. Вот и допрыгалась!» Она гордо кивнула, не в силах разжать губы.
        Они молча вернулись к кафе, Женя отпер машину, и Юлька устроилась рядом с ним. Всю дорогу они молчали. Только перед самым ее домом, сбрасывая скорость, Женя сказал:
        - Я от своего предложения не откажусь.
        - Твоя воля, - ответила она, глядя в окно. - Нам сюда.
        - Я помню. - Он въехал во двор и затормозил, не выключая мотор.
        - Счастливо. - Юлька выбралась из машины.
        - До завтра, - хмуро бросил Женя.
        - До завтра? - не веря своим ушам, спросила она. - Ты что, и завтра хочешь меня туда везти?
        - Нет, завтра я думал познакомиться с твоей мамой, но если ты не хочешь, мы можем просто погулять, поездить по Москве. А то за город?
        - Шикарно… - вздохнула Юлька. - Да, у тебя же вечные каникулы. А я работаю!
        - Ерунда! Я за тобой заеду… - он взглянул на часы, - в три часа.
        - Ну что ж, можешь заехать. - Она представила себе рутину завтрашнего дня и вздохнула. - Хоть покурим на крылечке. Это в переулке между казино «Карусель» - знаешь такое? - и следующим домом. Второй дом слева. В подворотню, - а там во дворе увидишь высокое железное крылечко. Не ошибешься: на нем обычно стою я и курю.
        - Государственная должность, - протянул Женя. - Я тебя прямо с крылечка сниму.
        Идет?
        - Ладно, - согласилась Юлька. - Сделай это какнибудь пошикарнее, потому что рядом со мной обычно курят наши мальчики - два таких милых солдатика. Молоденькиемолоденькие…
        Она сощурилась, но он только рассмеялся:
        - Ладно. Привыкну в конце концов к твоим подкопам.
        Она чмокнула воздух, что означало: «Пока, целую!»
        Глава 3
        
        Но отправилась Юлька не домой, а конечно же к Максу. Ольга Петровна была в расстроенных чувствах.
        - У него, кажется, очередной приступ хандры. Но тебе он, наверное, обрадуется. Маакс! - громко позвала она и, не дожидаясь ответа, подбодрила Юльку:
        - Иди, Юлечка, поговори с ним.
        Юлька осторожно заглянула в комнату Макса. Там было почти темно от сигаретного дыма. Окно, несмотря на душный вечер, наглухо закрыто. На столе - развал бумаг, журнал с вырезанными картинками, раскрытая пишущая машинка.
        Юлька чихнула и шагнула в комнату.
        - Привет, - довольно равнодушно отреагировал на ее появление Макс, но, бросив взгляд на Юлькину голову, заметно оживился:
        - Матерь Божья, уже!
        - Что уже? - Юлька невольно провела рукой по волосам. Она забыла о своем преображении.
        - Уже началось… Это бывает у старых дев, когда их охватывает любовная лихорадка, - пояснил Макс. - Тогда они творят с собой самые невероятные штуки: могут побриться наголо и напялить малиновый парик, могут переделать себе нос, могут…
        Он не договорил, потому что Юлька, подскочив к столу, сделала вид, что хочет сбросить на пол машинку.
        - Нет! - возопил Макс. - Не тронь!
        - И ты меня не задирай. - Отдуваясь, Юлька поставила машинку на место. - Ну сдуру я, сослепу… Всякий может ошибиться.
        Макс не сводил взгляда с ее головы.
        - Да, здорово тебя подкосило, - со вздохом признал он. - Прямо раба любви. И что, ему понравилось?
        - А ты как думаешь? - хмуро спросила Юлька. - Это вообще комунибудь может понравиться?
        - Садись, грешная душа. - Макс кивнул ей на кресло, заваленное одеждой. - Рассказывай.
        Юлька освободила кресло и уселась. Повертелась, устраиваясь поудобнее. Подперла щеку кулаком и задумалась.
        - Нуну! - подбодрил ее Макс.
        - Значит, так. - Юлька решилась. - Мне было сделано предложение.
        Она выдержала эффектную паузу и с удовольствием проследила, как глаза Макса расширились до отпущенных им природой пределов.
        - Недурно, - ошеломленно пробормотал он.
        - А то как же, - кокетливо подтвердила Юлька. - Ты, надеюсь, мне поверил?
        - Да, как ни странно, уж больно вид у тебя идиотский.
        - Ничего, не каждый день получаю предложения, - тряхнула головой Юлька.
        - Подожди, - забеспокоился вдруг Макс. - Что, он действительно сделал предложение ни с того ни с сего?
        - Клянусь тебе! - воскликнула Юлька. - Вот так, с бухтыбарахты. Я чуть не упала…
        - Но он успел тебя поймать в объятия и запечатлел своими мужественными честными устами поцелуй на твоей огненной беспутной голове, - продекламировал Макс.
        - Увы, Максик, поцелуято и не было.
        - Как это не было?! - притворно всполошился Макс. - Душенька, ты ничего не скрываешь от своего старого отца?! Разве нынче делают предложения, не переспав предварительно со своей невестой? А то и сделав ей двухтрех ребят?
        - Ты прав, Макс. - Юлька потупилась. - Он вел себя просто ненормально. Честно скажу, если бы он предложил мне чтонибудь этакое…
        - Ты бы тут же, на бульваре…
        - Молчи, хомяк! Ничего бы я не тут же. Но я, по крайней мере, прекрасно бы его поняла. Что ж тут было бы странного? Ну, отказала бы, поломалась бы… Ну, не знаю… Но он ничего, понимаешь, совсем ничего мне не предложил. Скажи, Макс, все, что я тебе рассказала, не очень глупо?
        - Довольно глупо, - признался Макс. - Значит, он не проявил к тебе никакого мужского интереса? За исключением предложения, конечно? Впрочем, ты не расстраивайся, - ободрил ее Макс. - Откуда нам знать, может, у него замедленное сексуальное развитие, какойнибудь комплекс…
        - Ты с ума сошел?! - возмутилась Юлька.
        - Вовсе нет. Он сначала женится на тебе, поживете годика дватри, а потом наберется сил и начнет проявлять к тебе мужской интерес.
        - Прекрасно! - фыркнула Юлька. - Зачем мне недоразвитый муж?
        - Ну, на время его до развития заведешь себе достаточно развитого любовника, - посоветовал Макс.
        - Ты на кого намекаешь?
        - Боже меня упаси намекать. - Макс предостерегающе поднял палец. - И вообще, это только версия. Может, он просто боится тебя спугнуть. Кто знает, какие у него представления о молодых девушках?
        - Какие бы ни были, но разве можно девушку спугнуть поцелуем? Да не в темном подвале, а среди почти белого дня, почти на людях, после предложения руки и сердца.
        - Так когда же свадьба?
        - Пока не знаю.
        - А почему? Ты что ему сказала?
        - Ничего! - Юлька развела руками.
        - А, ты небось начала изображать сомнение - дай мне подумать, я еще не решилась.
        - Смотри, допрыгаешься. - Макс впал в глубокую задумчивость, из которой его, впрочем, скоро вывел голос Юльки:
        - Макс, а я опять сегодня грохнулась…
        - А? - рассеянно отозвался он. - Ну и что? Погоди, что ты сделала?
        - Грохнулась, говорю. В кафе. Очень было стыдно, может, изза этого я ему потом ничего не сказала. Когда он делал мне предложение.
        Настроение испортилось.
        - Иди сюда, - потребовал Макс. Юлька послушно подошла. - Высунь язык!
        - Аа…
        - Нормальный язык, - заметил Макс и без всякого предупреждения ткнул ее кулаком в живот. - Ты, часом, не беременна?
        Юлька охнула и согнулась, закрывая живот руками:
        - Макс! Придурок! Куропатки! Вино! Чертовы помидоры!
        - Что такое? Что за бред?
        - Ужин, мурзилка. - Юлька хлопнула его по голове и опустилась рядом с ним на тахту. - Ты ударил по моему ужину, и мне теперь плохо…
        - Ничего, - философски заметил Макс. - Главное - спокойная совесть. Я сделал, что мог. Помоему, ты здорова. Как именно тебе было плохо сегодня?
        - Было все то же. Мне нечем стало дышать.
        Будто ктото схватил меня за горло и сдавил.
        Макс, мне это не нравится, - вздохнула Юлька. - Неужели я заболела? Никогда ничем таким не болела.
        - Хорошо бы понять, что это такое. - Макс сосредоточенно смотрел прямо перед собой. - Удушье, обморок… Чувство сдавленности в горле. Так?
        - Именно так. - Юльку передернуло. - И теперь я боюсь, что все это повторится.
        - Интересноинтересно… - прошептал Макс. - Ну, а кроме этого, есть какиенибудь симптомы?
        - Чего? - не поняла Юлька.
        - Говорю, что еще чувствуешь, дура?
        - Аа… Ну, чувствую тоску. Чтото вроде какогото холодка или ветерка… Как ты думаешь, идти мне к врачу?
        - Подождем, - решительно заявил Макс. - Но как интересно! Раньшето у тебя ничего такого не бывало?
        - Нет, говорю тебе.
        - Никогда?
        - Никогда, - уверенно сказала Юлька.
        - Ты не можешь этого утверждать, - усомнился Макс. - Это могло быть в детстве, ты была еще маленькая и не запомнила. Надо спросить твою маму.
        - С ума сошел?! Да она насмерть перепугается, ей нельзя про это говорить. Это мои проблемы.
        - И мои теперь, - вздохнул Макс. - Почему твои проблемы рано или поздно становятся и моими?
        - Не знаю, - промямлила Юлька. - Ничего я не знаю, ни в чем не уверена. Макс, мои волосы в самом деле ужасны?
        - Помолчи. - Макс явно пытался поймать какуюто ускользавшую от него мысль. - Сейчассейчас… Ах ты, черт… Ушла!
        - Кто?!
        - Мысль! Былабыла и вдруг ушла, - раздраженно откликнулся Макс. - И мне кажется, что это была очень важная мысль… И она касалась тебя…
        - Ну вот! - Юлька неподдельно огорчилась. - Мне сейчас очень пригодилась бы какаянибудь важная мысль, касающаяся меня.
        Как ты мог ее потерять?!
        - Еще найду! - пообещал ей Макс. - Бессонница теперь обеспечена. Знаешь, я думал о твоих припадках, и тут эта мысль мелькнула…
        - Обещай, что вспомнишь! - попросила Юлька, поднимаясь и оправляя смявшуюся юбку. - Это очень меня беспокоит.
        - Меня, представь, тоже. Я считаю, что не вправе подсовывать такому честному парню такую больную невесту, - пошутил Макс. - Сначала я тебя вылечу, а потом ты дашь согласие на свадьбу, лады?
        - Тогда, наверное, мне не светит когданибудь выйти замуж, - вздохнула Юлька. - Доктор ты еще тот. Кстати, как мать? Пилила вчера? Попрежнему желает, чтобы ты шел в мединститут?
        Ольга Петровна не верила в психоанализ, в чем и заключался корень ее разногласий с сыном. Сама она работала анестезиологом в роддоме и имела весьма приземленные взгляды на жизнь и медицину. Для сына она мечтала о карьере терапевта, а подсознание считала выдумкой богатых бездельников.
        - Нет, обошлось. Я сразу впал в хандру, - пояснил Макс.
        - Почему?
        - Не знаю… - Он снова откинулся на подушки. - Просто паршивое настроение.
        - Может, изза меня? - подсказала Юлька. - Что там вечно болтают про подсознание твои любимые психоаналитики? Сознательно ты меня не любишь, а подсознательно очень любишь и дико ревнуешь к этому Жене?
        - Дитя мое, это исключено, - заверил ее Макс. - Вы встретитесь завтра?
        - Ну да. Но как мне быть с ответом? Я не сказала ему ни «да», ни «нет». Он ждет ответа.
        - Викинг! - Макс умиленно сложил ладони. - Я просто обязан способствовать вашему браку. Какой жених! Какой подарок! Скажи нашему Ромео, что должна подумать. Если будет настаивать, упади в обморок.
        - Черт! Не напоминай мне об этом.
        - Ладно, иди. Привет Ромео.
        Мать ждала Юлю на кухне. Она курила, что бывало с ней редко.
        - Мам, вот она я, живая и здоровая, - осторожно сказала Юлька.
        Мать, нервно затянувшись, кивнула. Юлька почуяла неладное.
        - Это был он? - спросила мать голосом, не предвещавшим ничего хорошего. - Этот парень в белом пиджаке.
        - Ну да. Он хотел подняться к нам, познакомиться с тобой, но я решила не торопить события.
        - Так… - Мать поперхнулась дымом и закашлялась. - Юля, он мне не нравится.
        - Ну вот, приехали, - огорчилась Юлька. - Ты же его толком даже не видела.
        - Видела и успела понять, что это тот самый тип богатых мальчиковбездельников, которым все дозволено.
        - Мама, мама, если бы ты знала, насколько ты не права. - Юлька засмеялась и молитвенно сложила руки на груди. - Этот богатый мальчикбездельник сегодня сделал мне предложение руки и сердца и при этом так оробел, что даже не решился меня поцеловать.
        Мать онемела.
        - Это правда, мама. Если бы ты его видела в тот миг, ты бы первая его пожалела. Да, он не беден, и родители его обеспечивают. Все так.
        Но он совсем не наглец, не подлец, ничего в этом роде. Уверяю тебя.
        Мать наконец обрела дар речи:
        - Он сделал тебе предложение? С какой стати? У вас что, было чтото?
        - Гуляли под ручку по Страстному бульвару, - призналась Юлька. - А до этого ужинали в доме, где жил Есенин. Вот все мои грехи, падре.
        Мать только вздохнула.
        - Все это както ненатурально, - заметила она. - Мне кажется, у вас совсем ничего нет… Никакой любви… И вдруг - предложение.
        Ты меня не обманываешь?
        Мать испытующе посмотрела на нее. Юлька отвела глаза, как всегда не выдержав ее взгляда.
        - Юля, будь осторожна, - грустно сказала мать. - Я знаю, что мои ошибки ничему тебя не научат, ты, дурак и все прочие, не извлекаешь опыт из чужих ошибок. И все же - будь осторожна.
        - Я буду оченьочень осторожна, - пробормотала Юлька и отправилась к себе в комнату.
        Там она скинула туфли, стянула через голову платье и уселась перед зеркалом. «Бледная, очень бледная, - пожалела она себя. - А с этими волосами и вообще - дитя трущобы. А макияж был приличный. И вечер был неплохой. Если бы я только сама его не портила. Женя вообще был на уровне. Мне повезло, повезло!» Она накинула халат, забралась на постель и легла, поджав под себя отекшие ноги. Закрыла глаза и задумалась.
        «Мама никак не может забыть… - Рука Юльки протянулась за сигаретой. - Неужели она так любила отца? Или помнит только оскорбление? Да. Такое не забудешь».
        И Юлька снова во всех подробностях вспомнила историю, которую не так давно рассказала ей мать.
        Когдато Наденька, хорошенькая девушка лет семнадцати, страстно мечтавшая об Институте иностранных языков, познакомилась в доме у знакомых с молодым (но все же старше ее) человеком - Станиславом Краевским. Красоты этот молодой человек был необыкновенной и необыкновенной же оказался предприимчивости. Правда, насчет Наденьки он ничего не успел предпринять, зато преуспел в делах, относившихся к металлу, цвета которого были Наденькины локоны. Станислав, как оказалось, спекулировал золотыми изделиями. Его посадили, и Наденька, потрясенная этим фактом, долго не могла опомниться. Ее родители о Станиславе ничего не знали - куцый их роман был в самом начале безжалостно прерван суровой рукой закона.
        Станислав угодил в тюрьму. Но Наденька ждала.
        Конечно, это платоническое ожидание не продлилось бы долго. Наденька, поступившая в иняз, забыла бы Станислава… Но Станислав неожиданно вышел на свободу, хотя до конца его срока оставалось еще несколько лет. Наденька так и ахнула. Был потрясен и Станислав тем, что эта златокудрая девчушка ждала его. И роман закрутился с ускоренной силой. Станислав объяснил Наденьке, что он оправдан, оправдан полностью, к золоту больше не прикоснется (тут он ее поцеловал), и осужденто был несправедливо (тут Наденька его поцеловала), и ничего он так не хочет, как соединить свою жизнь с Наденькой навсегда. (Тут следует продолжительный поцелуй.) Краевская Юлия Станиславовна закурила вторую сигарету и продолжала смотреть в сгустившиеся сумерки ничего не видящими глазами.
        Станислав снял квартиру и предложил Наденьке самостоятельную жизнь вдали от предков. И она согласилась, уверяя себя, что счастлива, совершенно счастлива. За маленьким исключением - Станислав почемуто и слышать не хотел о законном браке. Но он был такой внимательный, заботливый, нежный… И Наденька перестала его спрашивать, откуда у них деньги и куда это он иной раз надолго пропадает… Одно утешало ее - куда бы ни исчезал Станислав, ночевал он всегда дома.
        Рождение дочери привело Станислава в полный восторг. «Отец - я! - гордо заявил он. - Пишите - Краевская… Да, Станиславовна!»
        Теперь они жили втроем. И это была бы совсем счастливая жизнь, если бы Наденька, почувствовавшая вдруг ответственность за судьбу своего ребенка, не принялась допекать Станислава требованиями жениться. Он страдальчески морщился, умоляюще складывал руки на груди, просил не трогать этой темы…
        И в конце концов Наденька вытянула из него страшную правду - Станислав, ее Станислав давно уже был женат. История была достаточно банальной - падкий до девичьих прелестей Станислав обольстил когдато некую уборщицу. Уборщица, при всей своей интеллектуальной неразвитости, оказалась бабой расторопной и женила Станислава на своей цепкой юной особе. У них родился ребенок - девочка, которая была на три года старше Юли. Однако Станислав решил, что, сходив в загс, исполнил все, что от него требовалось, и даже больше. На этом он счел свою семейную жизнь законченной. Он оплачивал жене содержание дочери и ее собственное, навещал их раз в неделю, а сам продолжал жить отдельно. Тутто и появилась Наденька - милая, умненькая, кроткая. Однако о разводе, с женой и речи быть не могло: эта крепкая женщина вцепилась в него как клещ и грозилась, в случае чего, сходить в прокуратуру и самолично открыть закону довольно неприглядные подробности деятельности Станислава.
        «Я уверен, что онато меня и заложила, - мрачно говорил он Наденьке. - Проклятая баба».
        Наденька молчала, как каменная. Она прикидывала варианты своей будущей жизни - уйти с ребенком… Куда? И как быть с Юлькой?
        Станислав какойникакой, а все же отец ей…
        Любит ее, нянчится с ней… И она осталась - укоряя себя за безволие, за слабость.
        А Станислав словно бы повеселел - тащил в дом всякие вещи, иной раз очень дорогие: «Юльке в приданое». Строил планы: «Подожди, Надюша, Юлька наша будет в золоте ходить!» - «В золоте? - с ужасом спрашивала Наденька. - Ты же обещал…» Станислав только смеялся, подкидывая к потолку дочь, и Наденька с грустью отмечала, что у крохотной Юльки на губах возникает та же самая улыбка - безмятежная, ясная, лучезарная.
        Но даже такое относительное счастье Наденьки не было долгим. В один прекрасный день Станислав мрачно заявил, что ему придется исчезнуть. Он должен уехать в Швецию, иначе его загребут окончательно, и отсидеть ему теперь придется полностью. На этот раз не удастся откупиться. Нужно уезжать.
        Есть такая возможность. «Какая? - машинально спросила Наденька. - Откуда у тебя там родственники?»
        Оказалось, что еще полгода назад Станислав отправил туда жену с дочерью.
        «Ты ведь не знаешь, - неохотно пояснил он, - у меня мать… Ну, ее фамилия Эстерзон. И я… Словом, взял теперь ее фамилию… И жена, конечно, тоже взяла мою… Под фамилией Эстерзон ее выпустили. И теперь мне можно ехать к ним…»
        Наденька молчала. «Надя, пойми меня… Мне нельзя здесь оставаться! Квартира, конечно, твоя… И Юльку я обеспечу». - «Ничего не надо, - глухо ответила ему Наденька. - Я денег не возьму. Юльке ничего от тебя не надо».
        Деньги, конечно, пришлось взять. Станислав, подозревая, что пересылать деньги из Швеции будет трудновато, простонапросто открыл счет на имя Наденьки. «Я не буду брать этих денег», - предупредила она его. «Ну и глупо, - заметил освободившийся от неловкости Станислав. Теперь он говорил даже весело. - Трать на себя и на Юльку. Я думаю, через годикдругой я приеду и еще привезу…» - «Я не хочу тебя больше видеть», - ответила она. На этом они и расстались. Станислав поцеловал напоследок дочь, чмокнул в щеку окаменевшую Наденьку и отбыл в сказочную страну Швецию, откуда доносились звуки «АББА» и «Сикрет сервис», но собственный его голос не донесся ни разу. Станислав пропал - пропал окончательно.
        Мать Юльки обменяла квартиру, оставленную Станиславом, и переехала с дочерью на Яузский бульвар. Тут ей было спокойнее, и она надеялась, что многочисленные знакомые Станислава навсегда забудут о них. А на старой квартире они постоянно напоминали о себе звонками: "Как там Стась? Не пишет? Нет?
        Странно, что ничего не слышно…"
        Замуж Наденька так и не вышла. А деньги, оставленные Станиславом на сберкнижках, постигла в конце девяностых годов общая участь - все эти тысячи превратились в прах, в бумажный мусор, как раз в то время, когда Юлька выросла.
        Обо всем этом Юлька думала, лежа на постели и докуривая последнюю сигарету. Она пыталась вспомнить отца. "Какой он был? Красивый, я знаю. Фотографии остались… Веселый. Какой еще? Мать говорит - безответственный… А мне думается - просто несчастный. Запутался в женщинах, в своих махинациях. Конечно, сам виноват, что запутался, но все же… Мне кажется, он был не злой… Да и мать говорит, что злым он не был… Интересно, где он сейчас? В Швеции?
        Мой отец - в Швеции, только подумать…"
        Юлька разделась, залезла под покрывало и провалилась в сон.
        
* * *
        
        Ее огненная голова произвела фурор на работе. Гоша и Сергей - двое мальчиков, проходивших практику в газете, встретили ее восторженными воплями.
        - Повернись! Ой, умру! - визжал Гоша.
        Более сдержанный Сергей молча рассматривал ее и неуверенно улыбался.
        - Хватит орать, - мрачно бросила Юлька, усаживаясь за компьютер. - Лучше работайте.
        - Мы и так работаем, - заметил Гоша. - А ты, между прочим, зря пришла. Тебе работы нет. Номер сдали в набор, а материал для следующего еще не принесли.
        - И что же мне делать? - вздохнула Юлька. - Домой идти?
        - Конечно иди! - поддержали ее мальчики.
        - Или остаться? - размышляла вслух Юлька. Ей вспомнилось, что Женя обещал приехать к трем сюда, во двор. "Уйду - не встречусь с ним… - подумала Юлька. - А кто сказал, что не встречусь? Просто приеду к трем, сделаю вид, что и не уходила никуда.
        Буду стоять на крыльце и курить, когда он приедет. А дома пока поем, поваляюсь… Еще голову покрашу! И к Максу зайду, может, он вспомнил".
        - Мальчики, значит, так, - скомандовала она. - Я ухожу. Если полковник спросит, где я, скажете, что пошла в магазин за чаем…
        Юлька сорвала с вешалки сумку и выбежала из редакции.
        Матери дома не было. Юлька достала купленную по дороге краску, развела ее согласно инструкции и совершила над своей головой новый кощунственный акт. Обмотала шею старым полотенцем, чтобы кожа не покрасилась, и уселась на кухне с чашкой слабого кофе и сигаретой. «До трех успею… - подумала она. - Интересно, а вдруг это у меня превратится в привычку - ежедневно менять цвет волос? И все - изза Жени… Что он подумает обо мне? Что он вообще обо мне думает?» Она вздохнула и потянулась к телефону. Набрала номер Макса.
        Откликнулся он сам - мать была на работе.
        - Привет, - сказал Макс. - Ты из редакции?
        - Из дома. Сижу, крашу.
        - Башку?
        - Ну да. Стыдно стало.
        - И какая ты теперь будешь? - поинтересовался Макс.
        - Не знаю, - честно созналась Юлька. - Вообщето должна стать Каштанкой, но, учитывая мой нынешний цвет волос… Ну да ладно.
        Лучше скажи, ты вспомнил то, что вчера забыл?
        - Если бы я помнил, что именно я забыл", я мог бы знать, вспомнил или нет, - немедленно ответил Макс. - Но поскольку я забыл, то даже если я это уже вспомнил, все равно ни за что об этом не догадаюсь.
        - Идиот, - ласково сказала Юлька. - Я не поняла ни слова, что ты там болтаешь. Не вспомнил, значит?
        - Нет. Но ничего страшного, еще вспомню.
        Как твой роман?
        - Пока никак, в три часа пойду на свидание.
        - А, с новой головой… Будь осторожна, вдруг он вдохновится и немедленно дополнит свое сексуальное развитие…
        - Свидание будет на открытом воздухе, так что не дополнит, - отпарировала Юлька. - И вообще, ты за меня не переживай.
        - Легко сказать, - вздохнул Макс. - Мне не будет покоя, пока ты не пойдешь к венцу.
        - Ничего, может, еще пойду, - успокоила его Юлька. - Кто знает.
        - А тебе хочется?
        - Как тебе сказать… Не знаю, Макс, - честно призналась Юлька. - То хочу, то не хочу.
        Дело темное. Ну ничего, сегодня, может, чтото прояснится?
        - Желаю счастья. - Макс чмокнул воздух возле трубки.
        - Пока, - довольно грустно отозвалась Юлька и пошла мыть голову. Когда она уже вытирала волосы полотенцем, раздался телефонный звонок. Она чертыхнулась: «Максу больше делать нечего, обрадовался, что я дома!»
        - Да? - сказала она довольно нелюбезным тоном.
        - Можно Юлию? - вежливо спросили ее.
        - Это Юлия. Кто говорит?
        - Вы меня не знаете, - ответил мужской голос. - Но я коечто знаю о вас и еще об одном человеке.
        - Не понимаю, о чем вы?
        - О Евгении Ручникове.
        - Не знаю такого, - резко бросила Юлька и тут же поняла, что речь, судя по всему, шла о Жене. Больше ни одного Евгения среди ее знакомых не было.
        Голос не унимался:
        - Это очень важно. То, что я хочу вам рассказать о нем.
        - Так расскажите, - раздраженно сказала Юлька. - Позвоните мне позже, когда я высушу голову, не могу же я так стоять. Позвоните через двадцать минут.
        «Странный голос, - подумала она. - То есть в самом голосе ничего странного, но звонок странный. Что он может мне такого сказать? Что с Женей? И почему этот тип мне звонит?»
        - Кстати, откуда у вас мой телефон? - спохватилась она. - И вообще, кто вы?
        - При встрече я вам все объясню, - пообещал голос. - А по телефону - уж извините…
        Увидеться надо как можно скорее. Ведь вы встречаетесь с Ручниковым?
        - Это вас както касается? - осведомилась Юлька.
        - Да, - просто ответил голос. - Я должен вам коечто сообщить. Жду вас сейчас по адресу: Соляной переулок, дом двенадцать, квартира пять. Знаете, где это? Это от Пушкинской площади…
        - Я знаю, где это. - Юлька потерла полотенцем голову. - Но я не собираюсь туда ехать.
        С какой стати? Кто вы?
        - Я вам все объясню.
        - Объясните сейчас.
        - Не могу, - настаивал голос. - Не по телефону.
        - Я не приеду, - твердо заявила Юлька.
        - Вы должны… - начал голос, но вдруг оборвался. - Что за черт?! - пробормотал он тихо и удивленно. - Кто там открывает дверь?!
        - Что случилось? - в свою очередь спросила Юлька.
        Голос ей не ответил. Видимо, говоривший положил трубку рядом с аппаратом и пошел кудато посмотреть, что происходит. Юлька плотнее прижала трубку к уху и смогла убедиться, что там действительно чтото происходило: в трубке слышался какойто шорох, стук, потом треск… Юлька прислушивалась, затаив дыхание, как вдруг ей в уши ворвался крик.
        Кричал мужчина - кричал отчаянно и страшно. Юлька вскочила.
        - Боже, - пробормотала она. В трубке все смолкло. Ктото подошел к телефону, взял трубку и стал слушать. Юлька затаила дыхание. Тот, кто взял трубку, - тоже. «Это не тот, кто мне звонил, - поняла Юлька. - Тот бы чтонибудь сказал… Это тот, другой, который вошел в квартиру… Что там случилось?! Почему он молчит, о господи?!» Юлька сама не знала, почему онато молчит, почему не спросит взявшего трубку, кто он такой и что все это означает. Она только смутно догадывалась, что надо молчать, ни в коем случае не подавать голоса. Она только повторяла про себя: «Соляной переулок, дом двенадцать, квартира пять». Наконец тишина оборвалась. Там простонапросто положили трубку..
        Юлька, совершенно обалдевшая от всего происшедшего, тоже положила трубку. Некоторое время она тупо глядела перед собой. Потом посмотрела на часы. "Половина первого, - машинально отметила она. - Скоро надо будет ехать на работу… Боже мой, что там случилось в Соляном переулке? Как страшно он кричал. Может, вызвать милицию? - Она нервно расхаживала по кухне. - Вот так сразу - милицию? Может, просто приятели подрались… Нет, он же сказал: «Кто там открывает дверь?» Значит, в его квартиру ктото зашел, причем явно неожиданно, против его воли. Потом какието шумы, по телефону не поймешь, что это такое… А потом - этот крик.
        Что он хотел мне сказать? Как узнал мой телефон? И какое ему дело до того, встречаюсь я с Женей или нет?! - Юлька взяла фен и принялась торопливо сушить волосы. - К черту, сейчас я поеду туда и посмотрю, что случилось… Милиция никуда не денется. Нет, ехать нельзя…" Юлька в отчаянии посмотрела в зеркало и на минуту отвлеклась. "А что, неплохо покрасилась, - подумала она. - Так лучше.
        Вполне нормальный цвет… Так что же мне всетаки делать?"
        Еще одна выкуренная сигарета способствовала решению. "Ехать! - Юлька упрямо сжала губы. - Сначала посмотреть, что там случилось и случилось ли вообще, а только потом…
        Иначе можно во чтонибудь вляпаться… А так я буду просто свидетелем. Все, еду!"
        Домом под номером 12 в Соляном переулке оказался красивый, кремового цвета особняк начала века. Юлька поднялась по широкой лестнице и остановилась на третьем этаже перед высокой дверью, на которой красовалась цифра 5. Поколебавшись, она протянула руку и позвонила. Подождала минуту, прислушалась. Тихо. Позвонила еще раз. Ничего.
        Наудачу толкнула дверь, по виду плотно запертую. И дверь бесшумно открылась. Юлька замерла.
        «Вот сейчас самое время убежать, - сказала она себе. - Или вызвать милицию? Открыто… Что это значит?» Ругая себя последними словами и уже предчувствуя, что будет во всем раскаиваться, она переступила порог и оказалась в небольшой прихожей.
        - Эй? - негромко позвала она. - Есть кто?
        Никто не отозвался. Тогда, сделав несколько шагов, она заглянула в ближайшую комнату.
        Сразу отметила, что в ней никого нет. Осмотрелась. Комната небольшая, тесно заставленная старинной мебелью. Много книг. Письменный стол с ужасающим хаосом бумаг. Открытое окно. Белая легкая штора, раздуваемая сквозняком. Юлька вернулась в коридор.
        - Есть кто дома? - спросила она еще раз, И чуть не упала: из другой комнаты донесся резкий, немного искусственный голос, повторявший с какойто однообразной горестной интонацией: «Дома, дома!»
        Юлька схватилась за горло, и тут чтото маленькое метнулось ей прямо в лицо. Юлька присела на корточки, а это маленькое, сделав круг по прихожей, уселось на верхушку бронзового бра. Это оказался зеленый волнистый попугайчик, который, вертя маленькой головкой, внимательно рассматривал Юльку. Она еле перевела дух. Попугайчик почемуто ее успокоил.
        - Есть кто? - с опаской повторила она вопрос и заглянула в ту комнату, откуда вылетел попугайчик. И замерла на пороге. В комнате, на полу, лежал труп. То, что это труп, она поняла сразу, хотя ей в жизни не приходилось видеть мертвецов. Мужчина лежал както уж очень неестественно, широко раскинув ноги и неловко подогнув под себя одну руку. Казалось, что он пытается вытащить чтото изпод собственной спины. Его лицо, запрокинутое назад, было совершенно Юльке незнакомым. Она стояла как вкопанная.
        "Что делать?.. - пронеслось в ее голове. - У него дыра там, где сердце… Это убийство.
        В него стреляли… Почему я не слышала выстрела?" Ее охватил ледяной ужас, и она резко обернулась. Ей вдруг показалось, что @а спиной ктото есть. Но там был только попугайчик.
        Юлька быстро обежала оставшиеся помещения, осмотрела туалет, ванную, кухню - тщательно следя за тем, чтобы ничего не касаться руками. Руки она для этого сцепила за спиной.
        Никого. Только труп неизвестного ей мужчины.
        Она вернулась в комнату и снова посмотрела на него.
        "Я не знаю этого человека, - подумала она, пытаясь сохранять спокойствие. - Но он почемуто знал меня. Это - хозяин? Ведь он не может быть гостем: у него на ногах тапочки…
        Трудно себе представить, что убийца, войдя, переобулся, чтобы не испачкать пол. Нет, я говорила именно с этим человеком. Он настаивал на нашей встрече. И хотел чтото сказать мне о Жене. О Жене? Как фамилия Жени? Надо узнать! Ручников, Ручников… Чтото очень важное хотел сказать мне этот человек… Но что же мне делать? Надо звонить в милицию, он не может так лежать. Но откуда звонить? С этого телефона нельзя, на нем должны быть отпечатки пальцев убийцы, если, конечно, он был не в перчатках… Вот как полезно читать детективы.
        Я позвоню из автомата, и подальше отсюда… И ни за что себя не назову. И надо драпать отсюда поскорее".
        Юлька ужом выскользнула из квартиры, закрыв за собой дверь ногой, тщательно, поминутно оглядываясь на пустую лестницу, вытерла носовым платком дверную ручку, большой участок двери возле косяка и кнопку звонка. Потом сломя голову бросилась вниз по лестнице. Отойдя подальше, выбрала одиноко расположенный телефонавтомат. Убедилась, что поблизости никого нет, набрала «02».
        - Алло! - торопливо заговорила она, как только ей отозвались. - Здесь в Соляном переулке, дом двенадцать, квартира пять, лежит мертвый мужчина. Больше ничего не знаю, отношения к этому не имею. Кладу трубку.
        С выскакивающим из груди сердцем она повесила трубку, и быстро зашагала прочь от телефона.
        Юлька отправилась на работу пешком, чтобы немного проветриться. "Зачем я пошла туда? - укоряла она себя. - Теперь этот мужчина так и стоит у меня перед глазами. Надо было просто выйти на улицу, позвонить из автомата и сказать, что в Соляном переулке чтото случилось. Кто же он был? Почему позвонил мне?
        Откуда у него мой телефон?"
        Внезапно она остановилась перед какойто витриной, пораженная этой мыслью. "Мой телефон! Он ведь должен быть гдето у него записан… А это значит, что рано или поздно ко мне обратятся. А если я все же оставила там какието следы… Боже мой, тогда случится чтонибудь ужасное. Как я докажу, что ничего не делала, что только зашла и вышла?! Скажут - почему не назвала себя, когда вызвала милицию? А чем я могла бы им помочь? Всегонавсего тем, что назвала бы им время его смерти: в полпервого, я еще посмотрела на часы…
        Только подумать, что я могла говорить с убийцей! Я слышала его дыхание, он дышал в трубку и молчал. Господи, как хорошо, что я смол чала. И это при моемто языке. Могла погубить себя. Ведь это все равно что присутствовать при убийстве. Он решил бы, что этот несчастный успел мне чтото сказать…" Юлька вдруг увидела себя в зеркале витрины. Темноволосая девушка с испуганными голубыми глазами. Одна рука прижата к горящей щеке. На синей блузке расстегнута лишняя пуговица. Она машинально застегнула ее. Отвернулась от витрины и пошла дальше. В голове роились мысли одна ужаснее другой.
        "Кем был этот человек? Лицо приятное, глаза закрыты… Но даже будь они открыты, я все равно бы его не узнала, потому что никогда не видела его раньше. А он меня все же знает…
        Или не знает, но хотел бы узнать… Как все это ужасно! Как ужасно! И даже Максу я не смогу рассказать".
        Она резко остановилась, создав в толпе пробку. Ее пару раз толкнули, и только тогда она пришла в себя. "А ведь мне теперь нужно алиби, - пронеслось у нее в голове. - Мне необходимо алиби на случай, если меня обвинят в убийстве. А волосы? Вот и волосы пригодились.
        Все видели на работе, что я ушла оттуда рыжая, а приду каштановая. Значит, минимум часа полтора ушло на окраску и мытье головы. Да и место для такой процедуры надо подходящее, не в квартире же жертвы я красилась!
        Значит, дома! Значит, время на дорогу домой, на окраску, потом разговор с Максом… Вывернусь. Боже, до чего я дошла, уже придумываю алиби".
        Юлька грустно побрела дальше. «Во всяком случае, я вызвала милицию, - успокоила она себя, - и совесть моя чиста… Жаль, что нельзя сказать Максу… А почему нельзя? Нет, Максу надо сказать».
        Она добралась до работы только в начале четвертого. Женя, злой как черт, расхаживал перед железным крыльцом. При виде ее он оживился.
        - Я заходил уже туда, и мне сказали, что ты пошла за простоквашей, - встретил он ее хмурый взгляд. - Долго же ты ходишь.
        - Ладно, прости, - буркнула Юлька.
        - Юля, я хотел сказать, что не получится пообедать, - торопливо заговорил Женя. - Нет времени. Давай просто посидим здесь во дворике, покурим. И я поеду.
        - Хорошо, - махнула рукой Юлька. - Подожди только еще чуточку. - Она поднялась по лесенке и прошла в наборный зал. Гоша и Сергей встретили ее изумленными восклицаниями:
        - Ну, ты даешь!
        Юлька не сразу поняла, что они имеют в виду ее голову.
        - Все в порядке? " - хмуро спросила она. - Полковник меня не спрашивал?
        - Несколько раз заходил и между делом спрашивал, где ты. Ты у нас уже и за кефиром ходила, и за молоком, и за сметаной…
        - Ладно. Это все?
        - Все. В конце концов он, наверное, понял, что ты ушла, и больше не спрашивал. Да, еще к тебе заходил шикарный парень в белом пиджаке, мы сказали, что ты пошла…
        - «За простоквашей», - передразнила их Юлька. - Он и сейчас там.
        - Слушай, это твой кавалер? - поинтересовался Гоша.
        - Вроде того. Я пошла, привет!
        Она мрачно чмокнула воздух и вышла во двор. Там ходил Женя, впрочем, это хождение скорее можно было назвать метанием.
        - Я долго? - равнодушно спросила его Юлька. - Прости. И не бегай так, у меня в глазах рябит.
        - Не буду. - Женя резко остановился, извлек из кармана пачку сигарет и предложил ей. - Черт, зажигалку кудато дел.
        - Возьми мою. - Юлька протянула ему зажигалку.
        - Постой, она должна быть здесь… Черт, неужели потерял?
        - Далась тебе эта зажигалка, - так же равнодушно протянула она. «Что хотел рассказать про него этот человек? - думала Юлька. - Чтото важное… С ума сойти! Может, у него тоже есть семья, как у моего папочки?» - Не волнуйся так… - Она щелкнула своей зажигалкой и протянула ему огонь. - На… Слушай, ты, часом, не женат?
        - Что? - обалдело переспросил Женя. У него был какойто замученный вид, и она даже пожалела его. - " - Что ты сказала?
        - Ты не женат, говорю?
        - Пока нет. А почему ты спросила?
        - Так… У тебя какойто странный вид…
        - Нет, я не женат, - нервничая, ответил Женя. - Но чувствую себя все равно плохо.
        - Чтонибудь случилось? - без особого интереса поинтересовалась Юлька. - Чтото серьезное?
        - Нет, ничего не случилось… - Женя продолжал обшаривать свои карманы. - Черт, где всетаки моя зажигалка?
        - Да что ты привязался к этой зажигалке! - вспылила Юлька. - Выронил гденибудь. Зачем вообще было приходить, раз, кроме своей паршивой зажигалки, ты ни о чем не можешь говорить? Все, пока!
        Она сделала попытку уйти, но Женя поймал ее за руку.
        - Юль, постой, не сердись. Я немножко не в себе…
        - Я и спрашивала - случилось что?
        - Да нет… То есть да… Но это не важно.
        - Значит, сегодня мы оба будет зализывать раны… Развлечений не будет?
        - Прости, мне сегодня немножко не до того, - извинился Женя. Потер лицо ладонью, на пальце ослепительно блеснуло кольцо. - Завтра мы обязательно увидимся… И чтонибудь придумаем.
        - Хорошо, - с трудом выговорила Юлька. - Завтра…
        - Юля, что с тобой?
        Но она уже почти не слышала его. Она опять задыхалась - так же, как в предыдущие разы.
        Чьито невидимые сильные руки сдавливали ей шею, закрывали доступ воздуху. Она схватилась руками за горло. Женя подхватил ее и не дал ей упасть.
        - Юля! Юля!
        Она слышала его, но както смутно. «Удушье. Нечем дышать. Воздух. Мама. Мама…»
        Она сидела в его машине, на переднем сиденье, рядом с местом водителя. Дверца машины была открыта, и ее ноги свешивались наружу.
        Женя сидел рядом, поддерживая ее голову.
        Она дышала - жадно, взахлеб.
        - Проклятая жара, - сжав зубы, сказал Женя. - Это все от жары. Мне тоже сегодня плохо. Боюсь, что вотвот вырвет, прости за такие подробности…
        - Ничего… - пробормотала Юлька. - Подробности так подробности. - Это ты меня прости.
        - Послушай, такое происходит с тобой каждый день?
        - Нет, - прошептала Юлька, - только три дня. Зато подряд.
        - Юля, тебе надо показаться врачу. Мать тебе найдет классного специалиста.
        - Подожди с этим… - пробормотала Юлька. - Лучше.., отвези меня домой. Если можешь.
        - Конечно. Поехали.
        Они то и дело попадали в пробки, движение было очень плотным. Женя чертыхался, она равнодушно смотрела в окно. Мыслей в голове не осталось никаких. Только то и дело всплывала та картина, которую она застала в Соляном переулке: мужчина с дырой в груди. "Какая большая дыра, - подумала Юлька. - А ято думала, что дырочки от пуль маленькие… Или это кровь, а не дыра? О чем я думаю, боже мой…
        Как погано на душе… А может, дома меня уже ждет милиция? Кто знает, может, у него был записан мой телефон? Вдруг они уже нашли его и звонят? Бедная моя мама, она просто сойдет с ума… Да и я сойду. Маме - ни слова. Никому ни слова. Только Максу. Он умный… Он чтонибудь придумает".
        - Мать очень хочет познакомиться с тобой, - прервал молчание Женя. - Ты должна прийти к нам в гости.
        - Должна? - вяло спросила Юлька. - Почему - должна?
        - Ты как во сне… Прости, ты еще не отошла…
        - Я в порядке. Что, ты уже сказал им, что решил на мне жениться? - поинтересовалась Юлька.
        - Ну, не прямым текстом… Но дал понять.
        - Ты безумец. А они что?
        - Они страшно обрадовались.
        - Скажешь тоже…
        - Да, я тебе еще ничего не сказал про твой цвет волос, а он просто изумителен. Знаешь, мне всегда нравились шатенки, - признался Женя.
        - Странный вы народ - мужчины, - вздохнула Юлька, - не поймешь вас. Вот я тебя, признаться, совсем не понимаю. Ведь когда ты меня увидел, я была блондинкой. Стой, куда едешь?
        - Извини, чуть не проскочили. - Женя притормозил и въехал во двор. - Я тебя тут покину, выходить не буду. Чувствую себя неважно…
        - Ладноладно… Езжай. - Юлька равнодушно помахала ему рукой.
        Она проводила машину глазами и решительно направилась к подъезду, где жил Макс.
        Глава 4
        
        - Если все, что ты рассказала, - правда…
        - Ты сомневаешься? - с отчаянием в голосе спросила Юлька. Она металась по комнате Макса, выкуривая очередную сигарету.
        Только теперь, рассказав ему все, что случилось с ней за день, она почувствовала настоящий ужас. До этого все увиденное ею в Соляном переулке казалось чемто нереальным.
        - Сядь, пожалуйста, - попросил ее Макс. - Не бегай так, у тебя поднимется температура.
        - Тебе бы все шутить. - Юлька плюхнулась в кресло. - Но ты ведь веришь мне?
        - Вроде верю… - пробормотал Макс.
        Хотя поверить трудно. И ты убеждена, что никогда его не видела?
        - Никогда!
        - А ты его хорошо рассмотрела?
        - Да, говорю тебе! Он лежал лицом вверх…
        О боже мой…
        Ее передернуло. Макс с жалостью наблюдал за ней.
        - Скверно, что ты туда входила… Могла и вправду чтото там обронить, за чтонибудь взяться. Ты проверила, у тебя все вещи при себе?
        Юлька принялась лихорадочно копаться в сумке.
        - Кошелек, ключи, расческа, проездной…
        А, еще зажигалка. Все на месте.
        - Хорошо, - вздохнул Макс. - А теперь припомни, за что ты там бралась.
        - Только за дверь и звонок, но я все вытерла.
        - Молодец! А в квартире?
        - Ты что! Там же лежал покойник. Я заложила руки за спину и точно ни к чему не прикасалась.
        - Как все это зловеще… - Макс только покачал головой. - Ладно, раз ты не оставила следов, можешь считать себя в относительной безопасности. А насчет твоих телефонов в его записной книжке… Ну, помурыжат тебя чутьчуть, не без этого. Главное, что нет следов.
        - Макс, мне не дают покоя его слова. Про меня и про Женю.
        - Да, это, пожалуй, самое важное, - согласился Макс. - Что он хотел сказать? Ты даже приблизительно не представляешь себе?
        - Если бы… Понятия не имею, что это, может быть… Говорю тебе, я даже не хотела его слушать по телефону. Думала, что это так, шутка, розыгрыш…
        - Прежде всего, - наставительно сказал Макс, - надо убедиться, что этот загадочный человек имел в виду именно Женю. Ты узнала его фамилию?
        - Забыла! Говорю тебе, все забыла! И ты бы забыл, если бы видел того мужика.
        - Не переключайся на мужика. Думай о деле. Ну ладно, фамилию можно узнать хоть завтра. Спросишь между делом. Так, в процессе легкой беседы. Не нажимай на него.
        - Не буду, - пообещала Юлька. - Ты всерьез думаешь, что он както к этому причастен?
        - Ничего я не думаю, - возразил Макс. - Но подозревать я просто обязан. Чтобы защитить тебя, дурында. Так что давайка сразу отбросим все мысли насчет его невиновности.
        Предположим, что он виновен.
        - Не хочу, - капризно надула губы Юлька. - Он виновен также, как я. Просто случайно о нем заговорили в тот миг, когда вошел убийца. :
        - О боже! Я ведь не говорю, что убил именно он. Судя по твоим романтическим рассказам, он не способен на это. Даже поцеловать тебя боялся. Хотя это как раз не показатель. Все убийцы сексуально ненормальны.
        - Заткнись! Он не может быть убийцей.
        Юлька опустила голову. На ее лице было написано такое отчаяние, что Макс, посмотрев на нее повнимательней, не выдержал:
        - Юлишна, не делай такое лицо. Все уладится.
        - Может быть, - вяло сказала Юлька. - Кроме одного - тот человек уже не оживет.
        - Это тебя очень трогает? "
        - Представь себе - да! Это очень страшно… Я никогда не видела мертвецов. Мне его жалко. Знаешь, он был симпатичный. Приятное лицо. Только мертвое.
        - А сколько ему лет?
        - Может, лет сорок пять. Трудно сказать, ведь глаза были закрыты.
        - А при чем тут глаза? - удивился Макс.
        - Я всегда определяю возраст по глазам, - пояснила Юлька. - Там обычно все написано.
        По лицу - труднее… А у него глаза были закрыты. Не знаю даже, какого они были цвета. Волосы - черные, волнистые. Немножко с проседью.
        - Ясно, - вздохнул Макс. - Ты крепко его запомнила. Теперь он будет тебе сниться в кошмарах. Лучше бы ты его забыла.
        - Не смогу, - призналась Юлька.
        Потом они сидели на кухне, пили кофе.
        Макса занимал главным образом вопрос, как Юльке обезопасить себя. Юльку волновало другое: что хотел сказать ей покойный и насколько Женя связан с тем, что случилось в Соляном переулке.
        - Знаешь, я думаю, что он причастен к этому настолько же, насколько и я, - произнесла она наконец. - Ведь мы с ним в одной связке.
        Покойный хотел чтото сказать про нас обоих.
        Я попала туда случайно, только потому, что он позвонил мне. А если бы он позвонил Жене, то попал бы туда он.
        - Идиотская мысль, - заметил Макс. - Тебе вредны умственные усилия в таком количестве. Срочно переставай думать, иначе впадешь в дебилизм.
        - Как же мне не думать, - плаксиво пожаловалась она. - Вотвот загребут.
        - Буду носить тебе передачи, - мечтательно сказал Макс. - Как интересно. Вот тогда и проверим, насколько сильна его любовь. Вдруг он позорно отречется от бывшей невесты. Или же мы с ним будем сталкиваться в приемный день… О, какие это будут сцены! Знаешь, я усматриваю нечто символичное в том нашем поединке изза апельсинового сока. Вся будущая судьба была предсказана тем эпизодом. Но заметь, что сок принес тебе я.
        - Вечная тебе за это благодарность, - огрызнулась Юлька. - Я и так чувствую себя калекой… Представь, это опять повторилось сегодня. Удушье.
        Макс переменился в лице. Его глаза округлились.
        - Что? - глухим от волнения голосом спросил он. - Ты опять грохнулась?
        - Ну да, - с опаской глядя на него, призналась Юлька. - Но не в квартире с покойником, слава богу. Позже… Во дворе. Где меня ждал Женя. Онто меня и отхаживал.
        Макс посмотрел на нее какимито дикими глазами. Потом поднял руку и потер лицо.
        Юлька оживилась:
        - Вотвот. Он сделал точно такое же движение, и я грохнулась.
        Макс вдруг вскочил и бросился к окну.
        Юльке на миг показалось, что он хочет выброситься с пятого этажа, но Макс, не добежав до окна, круто развернулся и снова уставился на нее. Она, замерев, ждала продолжения.
        - Вот оно! - страшным голосом сказал наконец Макс, поднимая к потолку глаза. - Вот!
        - Где? - прошептала Юлька, тоже гладя на потолок. - Максик, что такое?
        - Я вспомнил! То, что тогда забыл, - пояснил Макс - Мне давно следовало понять.
        - Мне тоже следует коечто понять, - взорвалась Юлька. - Выкладывай.
        - Первый раз тебя пришибло на вечеринке, так? Когда? Что ты делала в этот миг?
        - Сам видел - танцевала с Женей.
        - Прекрасно. А второй раз когда?
        - Вчера, - терпеливо ответила Юлька. - В кафе.
        - Что ты при этом делала?
        - Задыхалась, я же сказала!
        - Нет, с кем ты была?
        - С ним, с кем же еще. Никого поблизости больше не было.
        - А сегодня?
        - Постой, до меня начинает доходить. - Юлька с минуту смотрела на Макса. - Ты хочешь сказать, мне делается плохо тогда, когда рядом находится он?
        - Именно! - торжественно подтвердил Макс. - Еще вчера у меня чтото такое мелькнуло. Но тут же исчезло. А уж сегодня! Ну, сама посуди, когда было бы логично тебе грохнуться сегодня? Ведь была прекрасная возможность в квартире с мертвецом. Но ты не лишилась чувств, устояла на ногах и даже вела себя, как надо, - хватило ума ничего не трогать. А грохнулась во время безобиднейшего разговора во дворе.
        - Так, так… - кивала Юлька. - Все верно!
        Значит, ты думаешь, что именно он виноват во всех этих обмороках?
        - Да! - твердо заявил Макс. - Ведь они начались именно тогда, в субботу? Верно? Когда ты впервые увидела его.
        - Ну да, раньше ничего подобного со мной не случалось, - подтвердила Юлька. - Но это очень странно, Макс. Ведь он не делал ничего такого, от чего можно было упасть в обморок.
        Вел себя очень даже прилично…
        - Не важно, как он себя вел, - отрезал Макс. - Важно то, что ты так на него реагируешь!
        - Но, Макс, я ведь не всегда на него реагирую, - возразила Юлька. - Ведь если именно он - причина такой моей реакции, я должна была бы лежать без сознания все время, пока он рядом. А я падаю только иногда.
        - Значит, ты реагируешь только в определенные моменты, - пояснил Макс. - Чтото в нем вызывает у тебя такую реакцию. Чтото, а не весь он. Надо обязательно определить, что именно. Улыбка, жест, одежда… Ну, пиджак, например, или рубашка… Мы должны непременно разобраться. У тебя, душа моя, восхитительный, классический комплекс.
        - Объясни, что это такое, - попросила Юлька.
        - Я столько раз объяснял, - рассердился Макс. - Чем ты слушала?
        - Ну, тогда мне казалось, что это, не имело ко мне никакого отношения… А теперь я послушаю!
        - Ладно, - сдался Макс. - Я уверен, что в раннем детстве с тобой чтото приключилось.
        Потом твоя услужливая память постаралась «забыть» об этом эпизоде. Ноты ничего не забыла. Просто все это осталось в твоем подсознании, крепко там засело.
        - А всплыло только теперь? - недоверчиво проговорила Юлька.
        - Ну да. Чтото пробудило смутные воспоминания к жизни, понимаешь? И это чтото заключается в нем. В твоем распрекрасном Жене.
        Это твое подсознание подает сигнал тревоги. И тогда наступает самая типичная реакция - страх. Ведь ты чувствуешь страх?
        - Да, тревогу и страх.
        - Ну вот! Все как по нотам, - торжествовал Макс. - Страх, тревога, потом физиологическая реакция - удушье.
        - И все это последствия того, что со мной случилось давнымдавно? - недоверчиво спросила Юлька. - Не может быть.
        - Ты - дикая и необразованная девица, - строго сказал Макс. - Мне стыдно за тебя. Зигмунд Фрейд все это доказал еще в начале века!
        - Мне он ничего не доказал, - проворчала Юлька. - Все, молчу, молчу. Пусть будет Зигмунд Фрейд, пусть все, что хочешь. Значит, мне надо вспомнить чтото из раннего детства?
        - Да, чтото такое, что объяснило бы твои нынешние припадки.
        - Хорошо тебе говорить! Попробуй вспомни. Если бы еще знать - что!
        - Сначала нам надо разобраться с Женей, - строго сказал Макс. - Иначе мы совсем запутаемся. Думай о нем.
        - Думаю, - беспомощно сказала Юлька. - Но и ты давай шевели мозгами.
        - Хорошо… - Макс наморщил лоб. - Давай попробуем так: постарайся восстановить полную картину каждого свидания с ним.
        Именно те моменты, когда тебе становилось плохо.
        - Я постараюсь. - Юлька закрыла глаза.
        Вот они танцуют. Женино лицо в полутьме, улыбка, серые смеющиеся глаза, его голос… Он поправляет русую прядь волос, упавшую ему на лоб. Дальше - темнота, удушье. Кафе. Их разговор за столиком, о чем они говорили? О всякой чепухе. Его руки. Руки, сцепленные в замок. Юлька беспокойно дернулась, и от Макса не ускользнуло это движение.
        - Ну? - шепотом спросил он.
        - Не мешай, - сжав зубы, ответила Юлька. Чтото мучило ее, ускользало… Сегодня во дворе. Его бледное лицо, испарина на лбу.
        Странное, страдальческое выражение серых глаз. Он ищет зажигалку, проводит рукой по лбу.
        - Господи, - выдавила из себя Юлька.
        - Ну?! Я же вижу, ты вспомнила! - набросился на нее Макс.
        Она открыла глаза и посмотрела на него;
        - Макс, плюнь мне в рожу, - прошептала она.
        - Говори, ято вспомнила!
        - Сначала сделай то, что прошу, - потребовала Юлька. - И принеси мне сюда портрет Фрейда!
        - Тоже плюнешь? - поинтересовался Макс.
        - Поцелую.
        - Тогда лучше поцелуй меня. - Макс подставил ей губы.
        - Иди к черту. - Юлька оттолкнула его. - Макс, ты гений. Есть, ведь есть!
        - Да что?!
        - Кольцо! - отчетливо сказала Юлька. - Понимаешь, у него на левой руке - кольцо.
        Шикарное кольцо с изумрудом и тремя бриллиантами. Это тебе не рубашка, не пиджак. Это кольцо. Такое только у него.
        Макс молча глядел на нее. Потом вздохнул.
        - Я дурак, - признался он. - Я ведь тоже видел это кольцо, еще подумал, что он изрядный пижон. Как я мог забыть?
        - Почему я забыла?! - Юлька закурила и уставилась прямо перед собой. - Понимаешь, как только это кольцо попадало в поле моего зрения, я тут же начинала терять сознание. Не в машине, ведь там я видела его правую руку.
        Не в темном углу, где руки были в тени. А за столом, скажем, когда он ел. И когда поправлял волосы - да еще если левой рукой.
        - Действительно, эта рука малофункциональна, - согласился Макс. - Если разобраться, ее мы видим куда реже, чем правую. Левую руку человек обычно держит опущенной. А пользуется ею, когда правая чемто занята.
        Например, лежит на талии у партнерши. Так ведь? Или он держит в ней сигарету…
        - Да! Да! Да! - Юлька захлопала в ладоши. - Именно так! Теперь я понимаю! Макс, ты и Фрейд - гении!
        - Мерси, мерси. - Макс картинно раскланялся. - Надеюсь, что мы не ошиблись.
        - В другой раз обязательно посмотрю на это кольцо. Теперь уже нарочно. Ох, Макс, ведь оно совсем не бросается в глаза! И вообще, знаешь, мне все это кажется какимто ненастоящим… Ну как я могу падать в обморок изза кольца…
        - Прекрасно можешь, - заверил ее Макс. - О, ты будешь моей первой пациенткой! Когда я тебя вылечу, обязательно поступлю на психфак. Возьму тебя с собой на экзамены. Представляешь, приду сразу с вылеченным пациентом!
        Юлька только отмахнулась от него.
        - Вылечу, клянусь Фрейдом, - важно повторил Макс. - Итак, кольцо… Интересно, почему именно это кольцо? Скажи, ты никогда не впадала в подобное состояние при виде драгоценностей?
        - Нет, - задумчиво протянула Юлька. - Правда, и драгоценностей я особых никогда не видела.
        - Надо будет нам сходить в ювелирный магазин, может, у тебя чтото вроде аллергии на изумруды.
        - Может быть… Но я ведь и до этого видела изумруды, и ничего. Правда не очень много, но все же. Почему же именно этот маленький несчастный изумрудик? - задумалась Юлька. - Фрейд это както объясняет?
        - Это - нет, - признался Макс. - У тебя ведь совершенно особенный случай. Такой нигде не описан. Этот феномен должен буду объяснить я сам. Могу сразу сделать предположение - когдато ты увидела кольцо с изумрудом…
        - Это?..
        - Маловероятно. - Макс призадумался. - Ведь на свете столько колец. Но кольцо ты, конечно, видела. Точно такое или похожее на это.
        И оно должно быть связано у тебя с чемто страшным… Вот почему ты задыхаешься.
        - Какойто бред. - Юлька пожала плечами. - Уверяю тебя, со мной никогда не происходило ничего страшного.
        - Ты просто не помнишь. В раннем детстве…
        - Ну, разве что мне было года три…
        - Прекрасный возраст, - подхватил Макс. - Замечательный возраст, в котором закладываются все комплексы! Чтото необычное, страшное, что потрясло твою детскую психику. Честное слово, мне тебя жалко.
        - 0ляля! - иронично протянула Юлька. - Что бы это могло быть? Даже если я лопну, все равно не вспомню. Придумай чтонибудь более реальное.
        - Более реальное… - Макс задумался. - Ну, тогда выход только один. Обратиться непосредственно к обладателю кольца. Спроси его, откуда оно у него.
        - Я уже знаю, - похвасталась Юлька. - Ему отец подарил.
        - Так, отец… А почему вы говорили об этом?
        - Да нипочему. - Юлька дожала плечами. - Я просто сказала, что кольцо очень красивое, а он сообщил, что ему его подарил отец.
        На этом разговор о кольце кончился, а потом я упала в обморок.
        - Интересно, интересно… - протянул Макс. - Знаешь, это все прекрасно укладывается в мою концепцию. Ведь если бы он сказал, что купил кольцо в ювелирном магазине, у кольца не было бы прошлого, понимаешь? А так… Можно предположить, что ты вполне могла его видеть в раннем детстве… Раз тут фигурирует отец. Тебе надо будет обязательно выяснить, откуда отец взял это кольцо. Только сделай это поделикатней, - попросил Макс. - И ни слова о том, что мы выяснили. Говори о кольце, как об изящной безделушке, на которую ты случайно обратила внимание… Как можно невинней, понимаешь?
        - Ладно, - согласилась Юлька. - Постараюсь быть самой невинностью. Надеюсь, получится. Да, еще надо выяснить. Ручников ли его фамилия.
        - Именно Ручников, - отрезал Макс. - Даже не надейся на другое.
        - Ладно, Максик. Вроде мы все обговорили.
        - Да, - вспомнил вдруг Макс. - Ты мне ничего не сказала о том, когда вы увидитесь снова.
        - А я не знаю. Мы точно не договаривались.
        Он мне позвонит.
        - А не ты ему?
        Юлька задумчиво посмотрела на собеседника:
        - Знаешь, а ведь у меня до сих пор нет его телефона…
        - Как так? - Макс хлопнул себя рукой по лбу. - Ты что - совсем ума лишилась? Почему не взяла? Тут такие дела заворачиваются.
        Он пропадет - и все! Останешься ты с незалеченным комплексом.
        - Тебя, конечно, больше всего волнует это, - фыркнула Юлька. - А что номера телефона не знаю, - это, правда, глупо… Но как - то так получилось…
        - Телефона нет, фамилии не знает. - Макс укоризненно покачал головой. - И легкомысленная же ты девица, как я посмотрю.
        - Ой, Макс, да ведь я же пыталась узнать его телефон, - внезапно вспомнила Юлька. - Еще в воскресенье, когда до меня вдруг дошло, что мы не обменялись координатами. Я ведь звонила всем нашим… Думала, может, кто знает… Должен был ктото знать, хотя бы, тот, с кем он пришел на вечеринку!
        - И что? - заинтересовался Макс. - С кем он, кстати, пришел?
        - Не знаю, - призналась Юлька. - Гарик от него яростно отрекся, Лидка ничего не знала, Сергей и Машуня тоже. Разве что Наташка с мужем… - задумчиво перечисляла Юлька. - Но их не было дома, когда я звонила. А потом он сам позвонил.
        - А как он узнал номер? - изумился Макс.
        - Элементарно, - снисходительно заметила Юлька. - До дома он меня довез, адрес запомнил, фамилию ктото на вечеринке сказал.
        Тут Юлька вдруг замерла. Она снова и снова припоминала подробности своего тогдашнего разговора с Женей, и чтото ее невыразимо смущало… Чтото… Чтото…
        - Маакс… - произнесла она наконец. - Максик! Я только теперь поняла. Он тогда сказал, что в телефонном справочнике нашел номер на мою фамилию… На Краевскую. Понял?
        - Нет, а что?
        - Дурень, ведь у моей матери другая фамилия! - прошептала Юлька. - А номер на нее. Ведь она совсем не Краевская. Она не была замужем за отцом. Он не мог… Понимаешь, не мог найти в справочнике мой номер.
        - Фуфло, - заявил Макс, когда переварил сказанное Юлькой. - Твой прекрасный Женя - полное фуфло.
        Вторник начался на удивление спокойно.
        Однако Юлька уже к полудню совершенно извелась. Женя ей не звонил, работы не было, и она вышла на крыльцо покурить. День выдался душный, серый, собирался дождь. Во двореколодце было темновато. Юлька курила без всякого удовольствия, просто чтобы чемто занять руки и голову. Время от времени она покусывала нижнюю губу, вспоминая картину, виденную вчера в Соляном переулке. За сутки эта картина ничуть не потускнела, стала только ярче. "Я никогда этого не забуду, - твердила она про себя,;. - Всегда буду помнить… Интересно, он жил там один? - Ее мысли приняли другое направление. - Две комнаты. Первая, конечно, кабинет. Вторая - столовая и одновременно спальня. Кажется, квартира холостяцкая… Значит, один… А он красивый… Если бы я еще могла увидеть его глаза. - Юлька вздохнула. - Какое мне теперь дело до его глаз. Какая разница - красивые они были или нет. Важно, что Женя вчера не позвонил. Может, заболел? У него был такой странный вид…
        Может, лежит сейчас больной и не может мне позвонить. А если не хочет? Если проанализировал свое поведение и решил, что сделал колоссальную глупость? И зачем он мне врал?
        Номер, дескать, на Краевскую… Твоя мама на ту же фамилию. Хоть бы узнал как, следует, прежде чем врать. Стоп. А почему он сказал - «твоя мать», а не «твой отец»? Откуда ему известно, что я живу только с матерью?"
        Юлька в спешке зажгла вторую сигарету и уставилась прямо перед собой. "Какая у меня всетаки дырявая башка! Я просто тетеря.
        Ведь тогда по телефону он сказал достаточно, чтобы я чтото заподозрила. Про мой телефон, про мать… А я все проглотила да еще радовалась, что он искал мой номер. Да не искал он его, а простонапросто имел. Уже имел. И знал, что я живу с мамой. Только вот не знал, что у нее другая фамилия. Вот тут он и попался. Нет, врать он не умеет, врет плохо… Хоть это утешение… Значит, не профессиональный обманщик.
        А может, он знал и то, где я живу? - Юлька вспомнила, как уверенно Женя вел машину в тот вечер, когда впервые отвозил ее домой. - Когда я спросила, куда мы едем, как он смутился. Почему? Да потому, что вел машину совершенно верно, в нужном направлении. И опасался, что я могла чтото заподозрить. Так неужели же он с самого начала все про меня знал?.."
        Юлька даже похолодела. «Зачем, зачем ему все это? - задавалась она вопросом. - Зачем нужна вся эта комедия? А его любовь? Боже мой, а предложение! Неужели и это тоже? Нет, нет! - Она попыталась отогнать от себя эту унизительную мысль. - У него нет никаких причин, „мотивов“, как сказал бы Макс. Зачем я ему нужна, такому? Это он мне нужен. Кроме самой меня, его ничто не может ко мне привлечь… Значит, дело во мне. Значит - правда, влюблен… - Юлька грустно смотрела прямо перед собой. - Влюблен, и уже давно… Заранее все узнал про меня, ходил за мной хвостом, узнал, где я буду в тот вечер, и к тому времени уже раздобыл и адрес и телефон. Когданибудь я его прямо расспрошу обо всем… И это будет трогательная, красивая история, каких сейчас уже не бывает… В какие не верит Макс. А я сама?..»
        Юльку позвали в наборный зал. Ее начальник полковник Праксин принес ей рукопись для набора.
        В тот же вечер, после работы, они вместе с Максом посетили несколько ювелирных магазинов. Макс важно входил, пропуская перед собой Юльку, вел ее к прилавкам, где чудесно сияли какието невероятные, похожие на мираж, кольца, и требовал смотреть. При этом он заботливо поддерживал ее под локоть, чтобы предупредить возможное падение. Но эта предосторожность оказалась напрасной - Юлька осмотрела с десяток прилавков, около сотни колец, но ни разу не испытала ничего похожего на удушье.
        А в среду вечером, когда она вернулась с работы в совершенно невменяемом состоянии - измучили мысли о покойнике, о кольце, о Жене, - грянул звонок. К телефону подошла мать.
        - Юля, тебя, - позвала она тут же. Юлька, с обморочным холодом в животе, подошла и немеющей рукой взяла трубку. «Милиция…» - подумала она. Но ей звонил Женя.
        - Юля, ты на меня сердишься? - сразу спросил он.
        - Почему я должна сердиться? - Она взяла себя в руки.
        - Я не звонил, потому что был болен…
        - Да? А что с тобой приключилось?
        - Гастрит, - мрачно сообщил Женя. - Чтото съел, какуюто гадость. И вот, пожалуйста, - два дня как пришпиленный… Я мог, конечно, позвонить, но мне даже стоять было трудно. Я подумал - не стоит.
        - Что ж, - вздохнула Юлька. - Но теперьто ты в порядке?
        - В полном. Я хотел пригласить тебя в гости. Мама очень хочет с тобой познакомиться.
        - Да? - удивилась Юлька. - Ты ей чтото наболтал про меня?
        - Конечно наболтал. Да она сама все из меня вытянула. Знаешь, как они умеют…
        - Знаю. И меня, значит, уже ждут.
        - Да, ждут. Ты согласна?
        - Будет большой прием? - поинтересовалась Юлька. - Как там у вас, в высшем свете?
        - У нас вовсе не высший свет, - пояснил Женя. - А прием будет большой, в честь тебя.
        Мать испекла пирог.
        - Хорошо, - довольно протянула Юлька. - Пироги я люблю. С чем пирог?
        - С лососем и капустой.
        - О! Класс! Я иду. Ты за мной заедешь?
        - Да, через полчасика. Будь готова.
        - Буду, - пообещала Юлька и повесила трубку. Тут же, не отходя от телефона, она набрала номер Макса. - Максик, я иду на пытку, - проговорила она как можно тише. - В осиное гнездо… Если они все там с такими кольцами, можешь сразу заказывать катафалк.
        - Спокойствие, только спокойствие! - воскликнул Макс. - Все будет в ажуре. Держись с достоинством и обязательно прощупай его насчет кольца.
        - Помнюпомню… Макс, а если он опять заговорит про руку и сердце?
        - Не иди на провокации, - всполошился он. - Ни в коем разе. Оттягивай этот момент как можно дольше. Не говори ни «да», ни «нет».
        - Мне будет очень трудно, но я постараюсь, - пообещала Юлька. - Молись за меня!
        Она опустила трубку на рычаг и бросилась одеваться. Мать тут же постучалась к ней.
        - Кудато идешь?
        - Да, в гости. К Жене. Он будет меня кормить маминым пирогом и представлять своим родителям.
        - Между прочим, он до сих пор не представлен мне, - поджала губы мама.
        - Между прочим, он только об этом и мечтает. - Юлька рывком распахнула шкаф. - Но не сегодня, господа, дайте мне время подумать.
        Юлька торопливо подкрасилась и осталась довольна результатом. Мать вздохнула и вышла. Юлька тут же открыла окно и высунулась. Второй день шли дожди - частые, летние, теплые. Сейчас дождя не было, но воздух был душный и сырой. Медленно подсыхал асфальт - чтобы через полчаса намокнуть снова.
        Во двор въехал белый «Москвич». Юлька схватила сумку и выбежала.
        В машине, быстро, чисто символически чмокнув Женю в щеку, она сразу взглянула на его левую руку. И ощутила разочарование - кольца не было. «Что такое? - удивилась она. - Снял, потому что догадался? Да нет, как он мог догадаться, если я сама в этом не уверена. Почему снял? Вот теперь и заводи с ним непринужденную беседу».
        Юлька тяжело вздохнула.
        - Ты не хочешь ехать? - спросил Женя. - Нет настроения?
        - Есть, - успокоила она его. - Ну, как я и думала - опять дождь пошел.
        - Скверная погода… Но настроение у тебя, я думаю, улучшится. Пироги мать печет отменные. а. - , - я уже представляю ваш дом, - замурлыкала Юлька. - У вас, наверное, уютно?
        - Очень, - кивнул Женя. - Мать старается, а отцу в общемто все равно.., весь в работе…
        - Много клиентов?
        - Ну да. У него устоявшаяся клиентура. Его знают.
        - А сколько ему лет? - полюбопытствовала Юлька. - Ты поздний ребенок?
        - Да нет. - Женя повел плечом. - Отцу всего сорок семь.
        Юлька хмуро смотрела в окно, на Чистопрудный бульвар. Женя вел машину, глядя, как всегда, прямо перед собой. Он был одет точно так же, как в первый раз, когда Юлька его увидела, - серый пиджак, голубая рубашка. Светлые, безукоризненно отглаженные брюки.
        Запах хорошего одеколона, чисто выбритые щеки. Идеальный жених. Юлька искоса разглядывала его. "И вот я смотрю и не задыхаюсь… Пиджак, рубашка, его лицо… Все это чепуха. Кольца нет. Макс совершенно прав. Это кольцо. Впрочем, еще будет время проверить…
        Мне хватало часа, чтобы дойти до кондиции.
        Теперь, наверное, я буду с ним больше часа. И если ничего не случится - пишите письма. Это кольцо".
        - Знаешь, я сказал родителям о том, что сделал тебе предложение, - прервал молчание Женя. - Так прямо, открытым текстом.
        Юлька прижала ладони к щекам:
        - Это ужасно! Я что же - еду в качестве невесты? Я не поеду. Поворачивай.
        - Да не кричи ты, - раздраженно сказал Женя. - Никуда я не поверну. Господи, что тут такого. Я ведь им не сказал, что ты согласилась.
        Я сказал, что ты будешь думать. И они это одобрили. Только знаешь, Юля…
        Он замялся.
        - Ну, говори уж. - Юлька с мрачным смирением смотрела прямо перед собой.
        - Пожалуйста, веди себя так… Ну, как будто ты согласна.
        - Чтоо?
        - Не прыгай, мы точно врежемся. Понимаешь, мать страшно переживает, что ты можешь мне отказать. И даже если ты пока ничего не решила…
        - Я вот сейчас решу. - Юлька погрозила ему кулаком. - Это надо же - поставить меня в такое глупое положение!
        - Юля, ничего в этом глупого нет. Ну, я прошу тебя, как человека, понимаешь? - В его голосе звучало настоящее отчаяние, и Юлька притихла. - Мне жалко мать. Даже если потом ты пошлешь меня подальше - сегодня веди себя так, будто ты вотвот согласишься.
        - Ладно, - хмуро пообещала Юлька. - Ради твоей мамы и ее пирога. Буду нежна, как ангел. Не буду грубить, плевать на пол и вытираться подолом платья. Большего от меня не требуй.
        Она замолчала и уставилась в окно. "Вот тебе и визит! - думала она. - Он сумасшедший, честное слово. А мне как быть? Ведь Макс ясно сказал - не говори ни «да», ни «нет»! Ну до чего все глупо! Вести себя так, будто я согласна.
        Он сказал это, как провинившийся мальчишка, которому в противном случае могут надавать по шее. А может, так и будет, если я откажусь?
        Кто знает, какая там мамаша? Вдруг она бьет его смертным боем, если что не по ней? Вот захотелось ей, чтобы сынок женился, а если не женится - прибьет…"
        - Приехали, - сообщил Женя.
        Глава 5
        
        - Здравствуй! - Навстречу им вышла полноватая русоволосая женщина в пестром шелковом платье.
        Юльке не понравилось, что ее сразу назвали на «ты», не понравилось платье женщины, не понравилась ее улыбка - нарочито веселая, гостеприимная. «И я ей не понравилась, - сказала себе Юлька. - Сразу видно - не понравилась. Так стоит ли стараться?» Но она вежливо улыбнулась в ответ.
        - Женя мне много про тебя рассказывал, - продолжала женщина, незаметно (но все же заметно) разглядывая Юльку. Та поежилась.
        Женя исчез, как только представил ее матери.
        И вот они вдвоем стояли в передней и обменивались ничего не значащими фразами.
        - А вот и я. - Женя появился в дверях какойто комнаты, видимо столовой. - Прошу.
        Комната действительно оказалась столовой - просторной, солидно обставленной.
        Большой круглый стол посередине, над ним низко свисает хрустальная люстра с множеством точеных висюлек. Люстра не горела, зато на столе красовались бронзовые канделябры с зажженными свечами. Женщина мило улыбнулась:
        - Женя хотел принять тебя при свечах. Это его идея. Проходи, Юлечка. Садись.
        Юлька уселась за стол и осмотрелась. Темные обои под тисненую кожу, несколько картин в золоченых рамах. Напольные часы. Стильная мебель. «Куда я попала! - подумала она. - Вот, значит, как живут адвокаты. Неплохо, неплохо… А где же папочка?» И, словно отвечая на ее вопрос, Женя сказал:
        - Отец сегодня в отъезде, вернется только завтра… Жаль, что ты его не увидишь.
        - Еще успею, - буркнула Юлька и тут же нацепила на лицо улыбку, вспомнив о данном обещании. В этом доме, рядом с этой улыбающейся женщиной она чувствовала себя стесненно, неестественно. И сам Женя словно переменился - стал какимто чужим, ненатуральным, натянутоприветливым.
        - Женя, угощай гостью, - проворковала его мать. к «Как ее зовут? Елена Александровна, кажется, - подумала Юлька. - А в обморок все не падаю, значит, правда кольцо. Поскорее бы убралась она отсюда, тогда хоть расспрошу Женю».
        - Кушай, Юлечка. - Елена Александровна протянула ей тарелку с большим куском пирога. - Сама пекла… Это любимый семейный пирог.
        - Угу, - ответила Юлька, окидывая взглядом стол. Женя встревоженно посмотрел на нее, и она ободряюще ему улыбнулась. - Большое спасибо. Очень вкусно.
        - Тебе нравится? - спросила Елена Александровна. - Или ты так, из любезности?
        «Какое тебе дело? - подумала Юлька, жуя пирог. - Ела я и хуже, ела и лучше. Что ты в душуто ко мне лезешь?» Но она опять улыбнулась:
        - Ах, что вы! Очень даже вкусно! «Женя, ты доволен? - мысленно спросила она его. - Ничего, я еще на тебе отыграюсь…» Налили вина. Женя, явно нервничая, отпил из своего бокала. Тостов не произносили, и Юлька порадовалась этому. «Уже хорошо! А то началось бы - за знакомство, за приятную встречу, за молодых, а там и „горько“ недалеко! Блин, какая тоска!» Она посмотрела на Женю, тот - на нее.
        Елена Александровна, перехватив эти взгляды, явно поняла их посвоему.
        - Я пойду принесу уточку, - проворковала она и поднялась изза стола. - Дивная уточка с яблоками.
        - Может, вам помочь? - вызвалась Юлька.
        - Что ты, сиди. - Чрезвычайно довольная Елена Александровна исчезла наконец из столовой. Юлька осторожно вздохнула и прямо посмотрела на Женю. У того был совершенно похоронный вид.
        - Мать волнуется, - пояснил он. - Она может иногда перехватить. Но вообще она добрая.
        - Никто не сомневается, - шепотом ответила Юлька. - А я себя прилично веду?
        - Нормально. Она, кажется, довольна.
        - Женечка! - донеслось откудато из глубины квартиры. - Поди сюда.
        - Что там еще… - Женя поднялся и вышел.
        В его отсутствие Юлька доконала пирог на своей тарелке. Пирог был вкусным, ничего не скажешь. Потом она подцепила на вилку маринованный грибочек, еще раз приложилась к бокалу. Так, в одиночестве, ей казалось пировать куда веселее, чем в обществе Жени и его мамы. Хлопнула гдето дверь. Она подняла голову и прислушалась. В столовую вошел Женя.
        - Мать ушла, - сообщил он. - В гости, к подруге.
        - Ох! Это не я виновата, надеюсь?
        - Нет, что ты… Это просто она не хотела нам мешать.
        - А что тут мешать? - Юлька невинно посмотрела в свою тарелку. - Я уже все съела.
        Дай мне еще пирога. Правда вкусно.
        Женя больше не ел - расхаживал по столовой, изредка прикладываясь к бокалу, который держал в руке.
        Юлька прожевала очередной кусок и оглянулась на него.
        - Женя, а как, кстати, твоя фамилия? - спросила она, - Почему - кстати? - удивился он. - Фамилия - Ручников. А почему тебя это волнует?
        - Да просто подумала, что до сих пор ее не знаю… - Юлька пожала плечами. - Ты вот мою фамилию знаешь. Кстати, кто ее тебе сказал? - Она затаила дыхание.
        - Кто? - Женя наморщил лоб. - Не помню. Ктото сказал, когда ты была в ванной:
        Краевской, мол, стало плохо. Я и запомнил.
        Женя сидел у окна, курил, помахивал рукой, разгоняя повисающий перед ним дым.
        «Вот так праздник, - подумала Юлька, - скорее, это похоже на похороны. Зачем надо было устраивать эти идиотские смотрины?»
        Женя внезапно повернулся к ней:
        - Ты наелась?
        - Да, - честно сказала она. - Больше не могу. Покажи мне вашу квартиру. Вы тут втроем живете? Сколько у вас комнат?
        - Всего четыре, - вздохнул он.
        Его комната понравилась Юльке больше всего. Особенно ее привлекла необычная расстановка мебели - широкая тахта стояла посреди комнаты, над ней с потолка свисала лампа под зеленым шелковым абажуром. Два стола были завалены кучами безделушек, книг, бумаг. Одинокий, словно заблудившийся стул с мягкой полосатой спинкой. Огромная пальма, торчащая из кадки. Какаято картина, повернутая лицом к стене.
        - Почему она так висит? - с любопытством спросила Юлька. - Она тебе не нравится?
        Юлька подошла к стене и осторожно приподняла картину за нижний край рамы. Попыталась заглянуть снизу.
        Внезапно его руки обхватили ее сзади и оттащили от стены. От неожиданности она даже не крикнула - выпустила из рук раму и услышала звон осыпающегося на пол стекла. Картина стукнулась о стену, повисела еще секунду, словно раздумывая, упасть или подождать, и всетаки упала. Юлька в это время уже лежала на тахте и вяло, както неуверенно отбивалась от Жени.
        - Ты что? - почемуто шепотом спросила она. - Обалдел?
        Он не ответил ей. Его рука, пошарив по ее сжатым коленям, рывком раздвинула их. Она еще раз рванулась, но тут же почувствовала, какими сильными и грубыми могут быть его руки.
        - Ты с ума сошел, - задыхаясь, выдавила она. - Убери руки. Отстань!
        - Юля, Юля… - тихо и невыразительно бормотал он. В следующий миг его губы залепили ей рот.
        Юлька мотала головой, пытаясь увернуться от поцелуя.
        - Дурак! Пусти… - На миг ей удалось отстранить голову, и она изумленно посмотрела на Женю. Его лицо приблизилось, расплылось в серое пятно… «Какой он тяжелый! - как во сне, подумала она. - Давит на грудь… Нечем дышать». - Не дави, - задыхающимся голосом попросила она. Он понял, чуть отстранился.
        Она поймала его руку и зачемто прижала ее к постели. Она ничего не могла больше, только сжимать эту руку, сжимать крепко, до боли в собственных пальцах. Потом пальцы разжались, все в ней разжалось, обмякло и словно заплакало…
        Он провел рукой по ее щеке:
        - Юлька…
        Она не ответила, лежала неподвижно, глядя в потолок. Потом глубоко вздохнула, словно приходя в себя. Приподнялась на локте, посмотрела на него. Донельзя смущенный, понурый, он сидел на краю тахты и уныло смотрел на нее.
        Его пальцы перебирали распахнувшуюся на груди рубашку. «Пуговицы я ему всетаки оборвала…» - подумала Юлька. В следующий миг ее охватила злость.
        - Ты что, взбесился? - страшным шепотом спросила она. - Думаешь, тебе все можно?
        Сволочь! Свинья! Грязная свинья!
        - Юлька!
        - Что - Юлька?! Ты что, в меня это сделал? Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Я ведь могу залететь.
        - Так я же…
        - Что ты? Женишься? О, убила бы тебя!
        - Юлька, прости, ради бога. - Он растерянно смотрел на нее. - Я виноват. Потерял голову.
        - Ты что - правда в меня влюбился?
        - Господи, ты еще сомневалась? Я тебе клянусь… Я не хотел тебя обидеть. Както само вышло.
        - Горячие мы парни, - мрачно сказала Юлька. - Где ванная?! Быстро показывай.
        Мерзавец!
        - Дада… - забормотал Женя, совершенно уничтоженный ее яростным взглядом. - Пойдем, покажу…
        - Трусы мои где? - величественно спросила Юлька. Он протянул розовый комочек, и она прямотаки выдрала его из пальцев Жени. - И если ты думаешь… Если ты думаешь… - Она вдруг расплакалась. - Зачем ты это сделал…
        - Юлька, я свинья. - Он двинулся было к ней, но она топнула ногой. - Юля, я подонок…
        В ванной она заперлась, сорвала с себя одежду и стала под душ. Она все еще всхлипывала, и вместе с тем ее не покидало ощущение нелепости всего происшедшего. Если бы ей не было так обидно, она бы рассмеялась. "Идиотизм… Классический идиотизм… Какого черта он меня изнасиловал? Насилуют в подвале, в подозрительной квартире, во время пьянки…
        Но дома, после ужина с мамой, после предложения, не раз повторенного! Это просто необъяснимо… - Юлька продолжала стоять под упругой струей душа, постепенно приходя в себя. - Он болван, конечно. Ведет себя так, словно никогда не имел дела с девицами. Дикарь, вот он кто. И ухватки у него дикарские. Если разобраться, то все это вполне в его стиле. Он делает предложение на второй день после знакомства, а потом насилует невесту вместо десерта.
        Дубовый у меня поклонник, дубовый, но не злой… Ну, я ему спуску не дам!"
        Под дверью поскреблись.
        - Что там еще?!
        - Я тебе принес чистое полотенце.
        - Убирайся!
        Юлька вышла изпод душа. Плескаться дольше она побоялась. «Вот будет номер, если вернется его мамаша… Как раз в тот момент, когда я вылезу за полотенцем». Юлька открыла дверь и высунулась. Жени поблизости не было, а полотенце действительно висело на приоткрытой двери туалета. Юлька сорвала его и опять заперлась в ванной. Вытираясь, она злобно смотрела в большое запотевшее зеркало. "Поздравляю! - бормотала она себе под нос. - Это называется: Юля была очень осторожна! Какая я всетаки недотепа.
        Какая несчастная! Сколько случилось со мной за эти несколько дней. Ни за что его не прощу! Идиот…"
        Юлька натянула платье, надела туфли на босу ногу и вышла из ванной. «На этом придурке надо поставить крест. Пойду пну его и попрощаюсь».
        - Где ты там? - крикнула Юлька самым злым голосом, который могла изобрести. Ей никто не ответил. Она заглянула в комнату Жени, но там его не было. "Прячется, подонок, - подумала она. - И правильно делает. Я могу вести себя, как тетеря, но если меня разозлить…
        Но где же этот болван?"
        Болван обнаружился в кабинете отца. Он лежал ничком на диване и плакал. Юлька, вошедшая в кабинет с твердым намерением проститься с ним навсегда, сразу переменила решение.
        - А это еще что такое? - грубо спросила она. - Совесть замучила?
        Женя не ответил ей, только еще глубже зарылся лицом в скомканный плед.
        - Значит, это я должна тебя утешать? - возмутилась Юлька. - Ничего себе! Спасибо этому дому, пойдем к другому. Пирог был восхитителен. А ты сам просто омерзителен. Все!
        Пока!
        Однако, высказавшись столь решительно, она вовсе не поторопилась уйти. Чтото мешало ей - и это «чтото» было очень похоже на обыкновенное любопытство.
        - Что ты, собственно, плачешь? - спросила она, злясь на себя за нерешительность. «Подойти, дать ему по глупой башке и никогда больше его не видеть, - уговаривала она себя. - Ведь он меня оскорбил. Что я с ним церемонюсь». Но уйти она не могла.
        - Юля, прости… - глухо проговорил Женя, не поднимая лица от подушки.
        - ? - Что ты там бормочешь, ничего не слышно.
        - Прости меня. - Он перевернулся и посмотрел на нее заплаканными, какимито детскими глазами.
        - Ну вот, - вздохнула Юлька. - Ты что же думаешь: сказал «прости» - и дело в шляпе?
        Скажи мне, пожалуйста, что на тебя нашло?
        - Я думаю, что я.., тряпка.
        - Тряпка? - изумилась Юлька. - Ну, вел ты себя скорее как дубина.
        - Юля, я не хотел…
        - Ладно, помолчи. Ты, кажется, не в состоянии ничего вразумительного сказать. Ничего толкового. Бормочешь всякую чушь.
        Юлька посмотрела на него. Растрепанный, заплаканный, жалкий… Совсем не похож на насильника. Она почти чувствовала к нему жалость.
        - Юля, пойми! - Он несколько оживился. - Ведь это только потому, что я тебя люблю. Ну да, я поступил очень грубо. Очень глупо. Я, наверное, все испортил?
        - А ты как думаешь? - Юлька уперла руки в бока и вызывающе посмотрела на него. - Может, какаянибудь другая девица и сомлела бы от восторга. Но не я. Я, знаешь, имела какоето иное представление о любви.
        Женя, не находя слов, стукнул кулаком по дивану.
        - Ну вот, ты опять бесишься, - отчитывала его Юлька. На миг вся эта ситуация показалась ей невероятно смешной: пострадавшая объясняет насильнику основы морали, а насильник рыдает и кивает повинной головой.
        - Юля, стань на мое место. Я просто… Ну… разозлился, что ли. Я тебе сто раз объяснял, что люблю тебя, а ты не сказала ничего определенного. Неужели я совсем, совсем тебя не интересую? Но почему же ты тогда встречаешься со мной, почему меня дразнишь?
        - Я тебя дразню? - поразилась Юлька. - Знаешь, ты очень странный. Помоему, я тебя не дразнила. Помоему, я вообще не умею дразнить мужчин. В том смысле, в каком ты это сказал.
        - Еще как умеешь.
        Женя оторвался наконец от пледа и сел на диване. Юлька тотчас же отступила к дверям комнаты.
        - Ну вот, теперь ты меня боишься, - пробормотал он. - Вот все, чего я добился. А я думал… Я думал, что сегодня вечером ты чтото решишь, наконец.
        - Ну нет. Мужманьяк! Я, пожалуй, воздержусь.
        - Я же попросил прощения.
        - Значит, выполнил свой моральный долг.
        На этом мы успокаиваемся - и снова предлагаем руку и сердце?
        - Да, представь себе. - Женя пригладил волосы, не глядя на нее. - Я не успокоюсь, пока ты не скажешь «да». Уж это я тебе обещаю - Зла на: тебя не хватает, - беспомощно протянула Юлька. - Что ты уперся с этим браком? Что, изнасилование тоже было совершено в этих целях? Не смей добиваться от меня ответа такими выходками. Даже если я забеременею, слышишь, даже если у меня живот полезет на нос - я не выйду за тебя, пока сама этого не захочу. Все! Точка!
        Он молчал. Юлька, довольная собой, прошлась по кабинету, заглянула во все шкафы, внимательно рассмотрела предметы на письменном столе. Злость кудато испарилась, да она и не умела долго злиться. «В конце концов, он, может быть, и прав… - думала она. - Может, я правда его дразнила… Кто их знает, этих мужчин…»
        - Что это? - Юлька взяла в руки и показала Жене чеканную вазочку из почерневшего металла.
        - Это по наследству досталось. От дедушки. Фамильное серебро, так сказать.
        - Ay нас нет фамильного серебра, - вздохнула Юлька. - И вообще нет ничего фамильного. Только фамилия. Кстати, у меня совсем другая фамилия, не такая, как у матери.
        Она сделала паузу, глядя на него. Видя, что он не понимает, решила прояснить намек:
        - Женечка, ты хоть помнишь наш первый разговор по телефону? Помнишь, что ты мне сказал, будто нашел мой телефон в справочном, по моей фамилии? Так вот, наш телефон записан на мать. А она - Воробьева, понимаешь? Не Краевская, как я.
        В комнате было темновато, но ей показалось, что он побледнел. На миг воцарилось молчание, потом Женя с шумом выдохнул воздух.
        - Прокол, - сознался он. - Я дурак.
        - О, это я уже поняла! - успокоила его Юлька. - Скажи, пожалуйста, кто дал тебе мой номер телефона?
        - Ккто? - заикнулся Женя. - Не помню.
        Я попросил когото… Кажется, парня какогото.
        - Ладно, - вздохнула Юлька. - Пусть парня. А зачем ты мне соврал?
        - Стыдно было, - тут же признался Женя. - Я не решался попросить телефон у тебя…
        Боялся.
        - Странное у тебя чувство стыда, - усмехнулась Юлька. - Телефон попросить он боится, а изнасиловать…
        - Ох, сколько можно напоминать, - со стоном вздохнул он. - Ну прости меня, прости! Ну побей, если хочешь!
        - Не хочу уже, - мрачно сказала Юлька. - Ничего от тебя не хочу.
        Она отвернулась и сделала вид, что продолжает рассматривать стол. Письменный прибор, с виду старинный. Фотографии в серебряных рамочках, серебряные подсвечники.
        - Всето у вас старинное, как я погляжу…
        - Отец говорит: антиквариат - лучшее вложение капитала. Мать сердится, но он все равно тащит в дом всякие штучки.
        Юлька тем временем раздумывала, кем мог быть тот парень, который дал ее телефон Жене. "Гарик? Сергей? Больше некому. Не Макс же, в самом деле… Гарик, если и дал, теперь не признается… Да и какая разница, в самом деле… Кольцо, кольцо! Это, конечно, кольцо. Ведь я не падаю, а сегодня могла бы как раз упасть, раз я такая впечатлительная.
        Покойника вижу - не падаю, насилуют меня - не падаю. Правда, там падать было уже некуда… Но кольцато я не видела. Итак, вперед!"
        И она, не оборачиваясь, спросила как можно более естественным тоном:
        - А кольцо, которое ты носишь, - тоже антиквариат?
        - Кольцо? - Он так и замер. - Которое?
        - Господи, у тебя их что - тысяча?
        - Нет, только три… А, ты об этом, с изумрудом?
        - Ну да, кажется, это изумруд. А два остальных?
        - Те дешевые, я сам покупал… Мать говорит - вульгарно, а мне нравится.
        - Мне тоже, - как можно небрежнее сказала Юлька. - Значит, вон то, с изумрудом.
        Оно тоже старинное?
        - Да нет. - Женя равнодушно пожал плечами. - Отец говорил, ему какойто друг подарил. Давнымдавно.
        - Давнымдавно? - Юлька с трудом поборола охватившее ее волнение. - Очень давно?
        - Ну, лет двадцать назад - точно.
        "Мне что же, два года было, когда я его видела? - про себя ужаснулась Юлька. - Тогда ни за что не вспомню… А что я чепуху несу.
        Могла я его видеть и в пять лет, и в шесть…
        Главное - кольцото старое".
        - А почему он сам его не носит?
        - Не знаю. - Женя задумался. - Так, валялось оно у него. Я и попросил поносить. Он сказал: «Если нравится - возьми себе». А что, тебя это както волнует?
        - Кто сказал, что волнует? - возмутилась Юлька. - Надо же о чемто говорить. Просто обратила внимание, что кольца у тебя на руке нет. Уж рукуто твою я сегодня прекрасно рассмотрела. Тогда…
        Она не обманулась в своих предчувствиях - Женя тотчас же переключился на другую тему.
        - Юля, ты сможешь меня простить?
        - Смогу, Смогу, - раздраженно бросила она. - Опять заныл. Только не делай больше этого. Понял меня? И вообще, уже поздно. Я поеду домой.
        - Я тебя отвезу.
        - Нет уж. - Юлька вздернула плечи. - Я ухожу ножками, привет мамочке!
        Она решительным шагом направилась в коридор. Женя рысью помчался за ней. На пороге она обернулась.
        - Скажи мне только одно, - попросила она, - почему ты плакал?
        Он помолчал и потом тихо ответил:
        - Потому что я чувствовал себя дураком.
        - Ладно. - Она переступила порог. - Пока. Не трогай меня. Не двигайся с места.
        - Я позвоню тебе! - крикнул он, выходя за ней на площадку. - Завтра, Юля!
        Она не ответила ему, сбегая по лестнице.
        Как пробка из бутылки, выскочила во двор и торопливо вышла на улицу. "Какой дурацкий вечер, - думала она, идя по направлению к метро. - Дурацкий, испорченный вечер… Вот тебе и невеста! Знала бы мама! Но маме ни слова.
        А кому сказать? Максу? Стыдно. О таком не рассказывают. Придется гордо молчать…"
        Она дошла до Пушкинской площади. «Вот тут, рядом, в Соляном переулке… Совсем рядом с домом Жени. Конечно, никакого трупа там больше нет. Давно забрали. Интересно, нашли убийцу или нет? Мне никогда не узнать. Не приду же я туда, в самом деле, не буду спрашивать…» И тут Юлька поняла, что больше всего на свете ей сейчас хочется пойти в Соляной переулок и снова увидеть тот дом. "Говорят, убийцу потом тянет на место преступления, - думала она. - Куда это я иду? Неужели туда?
        Половина десятого… Черт, уже поздно. Там никого нет. А разве я хочу когото увидеть? Нет уж, лучше никого не видеть, и чтоб меня никто не видел…"
        Через пять минут она снова стояла у дома номер 12. Стояла и ругательски себя ругала за эту затею. "Дура, чего приперлась! - говорила она себе. - Стала, как на выставке. Вот сейчас тебя и загребут. Вдруг там засада? Нет, вроде не должно быть. Наверное, просто опечатали квартиру. Куда выходили окна? На улицу, кажется. Да, квартира расположена боком, значит, вон те темные окна, все остальные светлые… А куда, интересно, делся попугай?
        Может, его приобщили к вещественным доказательствам? Он ведь говорящий… А может, просто улетел. Ведь окно в кабинете было открыто… Кто же открывает окно, когда в доме есть птица без клетки?! Кто открывает окно… - Юлька замерла; - А ведь это не хозяин открыл. А если убийца?! Но зачем?" Она переступила с ноги на ногу, разглядывая темные окна.
        Поймала на себе взгляд проходившего мимо мужчины и поняла, что выглядит довольно странно. Начал накрапывать дождь. «Зайду в подъезд, - решила она. - Постою там, пережду…»
        Юлька вошла в подъезд и остановилась в промежутке между внешними и внутренними дверями. Сквозь мутное стекло было видно, что дождь на улице превращается в настоящий ливень. Она вздохнула. «Когда я приучусь носить с собой зонтик? И носовой платок. И не лезть в чужие дела…» Она прикрыла глаза и снова вспомнила мужчину, лежащего на полу в квартире номер 5. Одна его рука была подвернута, и теперь ей казалось, что он чтото в ней держал. "Пистолет? Не успел выстрелить… Как он закричал… Почему он закричал? Кричат ли мужчины, когда понимают, что их хотят убить? В фильмах не кричат.
        Это женщины визжат. А в жизни? Кто знает…
        Он знал, что я слышу все в трубке. Может, надеялся: я пойму, что с ним чтото случилось, и вызову милицию? Тогда я все сделала правильно. А может, совсем наоборот, думал: я пойму, что в квартире чтото неладно, и не приду? Пожалел, что дал мне адрес? Испугался за меня? А то ведь я пришла бы. И попала прямо в лапы к убийце…"
        Юлька вздохнула и открыла глаза. Дождь все усиливался, и нечего было думать о том, чтобы выйти на улицу. Она потупила голову и носком туфли принялась разгребать скомканные бумажки, валявшиеся в углу между дверью и стеной. Больше всего было тех рекламок, которые раздают на улице. Пустая пачка изпод сигарет. Обертка от шоколада. Несколько окурков. И еще чтото маленькое, блестящее.
        Юлька заинтересовалась и нагнулась пониже.
        Потом носком туфли выпихнула эту блестящую штуку из кучи мусора. Потом наклонилась и подняла ее. Посмотрела, повертела в руках. И уставилась прямо перед собой ничего не видящим взглядом.
        - Не может быть, - сказала она себе и обнаружила, что стоит на улице. Ее поливал дождь, теплый вечерний дождь. Она пошла вперед, крепко сжимая кулак. - Этого не может быть, - сказала она кинотеатру «Россия» и памятнику Пушкину перед ним. - Понимаете, этого не может быть!
        Она побрела по Тверской, ступая прямо в лужи. Люди с удивлением оглядывались на девушку в легком платье, идущую шагом сомнамбулы под проливным дождем. Ее губы шевелились, словно когото в чемто убеждая.
        - Ведь это не правда! - прокричала она гостинице «Минск», цветочному киоску перед ней, швейцару, еле видному за залитыми водой стеклами.
        Ей не было холодно, просто струйки дождя щекотали шею. Она то прибавляла шаг, то почти останавливалась.
        Спустя какоето время Юлька обнаружила, что стоит во двореколодце. Оглянулась, увидела знакомое железное крыльцо, чуть было не поднялась по ступеням, но вспомнила, что уже поздно, в редакции никого нет. Во дворе было совсем темно, и ей показалось, что уже глубокая ночь. Она отступила к стене и разжала кулак. Еще раз рассмотрела то, что лежало на мокрой ладони. Зажигалка «Зиппо». Красивая, новенькая, дорогая. Серебристого цвета. И она пожалела, что у нее совсем не такая плохая память, как ей всегда казалось.
        "Тот день. Три часа, начало четвертого. Он стоит вот здесь, почти на этом самом месте. Испарина на лбу. Измученный взгляд. В этом взгляде - страх. Да, теперь я понимаю, что это был страх. Не слушает меня, не смотрит на меня, потому что обнаружил, что потерял свою зажигалку. Ищет во всех карманах, сходит с ума изза этой паршивой зажигалки. Тогда я подумала - надо же, он скупой… Говорит: «Я сегодня не в себе, надо встретиться в другой раз». Я тоже не в себе и потому охотно соглашаюсь. Потом он проводит рукой по лицу, я вижу это дерьмовое кольцо и падаю. Потом ничего.
        Ничего". Она вздрогнула один раз, другой и уже не переставала дрожать. "Его серые глаза.
        Его рот. Его рука, которую я держала. Этого не может быть. Это не его зажигалка. Это его зажигалка. Все именно так. Дерьмо. Дерьмо!"
        Юлька вздернула плечи и почувствовала, что к ним прилипло промокшее насквозь платье. «Надо идти домой», - вяло подумала она.
        Когда Юлька увидела лицо матери, ей стало стыдно, что за все время она ни разу не подумала о ней. «Надо было сразу идти домой, - укоряла она себя. - А теперь все. Не будет спокойной ночи малышам».
        - Юля, что случилось? - сдавленным голосом спросила мать. - В каком ты виде? Он тебя не подвез? Отвечай же! Ты что, плакала?
        - Почему ты решила? - не оборачиваясь, спросила Юлька. - Если ты про тушь и прочую косметику, то ее смыл дождь. И я дико устала.
        - Ты что, шла пешком?!
        - Да. У него сломалась машина. Мы были уже на Рождественском бульваре, а его колымага ни туда ни сюда… И еще этот дождина. Я его там бросила и пошла пешком. - Юлька врала вяло, без вдохновения. И сама видела, что мать нисколько ей не верит.
        - Переоденься, - засуетилась мать, немного опомнившись и сменив праведный гнев на милость. - И выпей кофе.
        - Ладно, ладно, - вяло соглашалась Юлька. Через несколько минут, переодевшись, она уже пила свой любимый слабый кофе с бальзамом. Мать больше не расспрашивала ее ни о чем - у Юльки было слишком мрачное лицо.
        - Я пойду, у меня срочный перевод, - только и сказала мать. - Прими душ. А еще лучше - горячую ванну.
        - Да, спасибо, - несколько невпопад отозвалась Юлька, и мать, вздохнув, оставила ее одну. Юлька подперла щеку кулаком и уставилась в потолок.
        "Итак, он был там в тот день, - сказала она себе. - Это я могу утверждать. Тот человек сказал мне о нем. Он потерял гдето зажигалку.
        Я ее нашла именно там, где жил этот человек. Он был сам не свой, когда разговаривал со мной во дворе. Неужели он убил? Открыл дверь, вошел, выстрелил… Какой мрак, какой вокруг мрак. А все было так светло, так хорошо! Мы плясали, сначала - «Муж пошел за пивом», потом - румбу. И его серые глаза смеялись… Нельзя больше думать о его глазах.
        Нельзя думать о нем".
        Зазвонил телефон. Юлька услышала, как мать вышла из своей комнаты, где сидела над переводом, и взяла трубку. Потом она позвала Юльку.
        - Это Макс звонил, - сказала она. - Сейчас придет. Хочет непременно с тобой увидеться. Я сказала, что ты плохо себя чувствуешь, а он ответил, что тем более должен с тобой поговорить. Какой он всетаки навязчивый.
        - Как настоящий друг, - пробормотала Юлька.
        Они сидели у нее в комнате, и Юлька плакала - во второй раз за этот день и, может быть, всего в десятый за всю свою взрослую жизнь.
        Макс не знал, как к ней подступиться. Все, что он мог сделать, - это принести ей воды и плотнее прикрыть дверь.
        - Вытрись, - попросил он. - Сегодня и так слишком мокро.
        - Так обидно… - прошептала она, вытирая лицо краем простыни. Она сидела на постели, поджав под себя ноги. Зажигалка валялась рядом на покрывале. Макс взял ее в руки и внимательно рассмотрел.
        - Конечно, ты стерла все отпечатки, - вздохнул он. - А какая была бы улика!
        - Тебе бы только улики. А до человека тебе дела нет. - Юлька почувствовала себя легче, начиная обычную перебранку с Максом. - На тебя даже не произвело никакого впечатления то, что меня изнасиловали. Скажика мне, как бы твой Фрейд объяснил этот его поступок? С точки зрения его сексуальной недоразвитости?
        - Нет, с точки зрения его подавленной агрессии, - мигом ответил Макс. - Видишь ли, твой жених…
        Юлька протестующе подняла руку.
        - Прекрасно, твой бывший жених относится, повидимому, к тем человеческим особям; которые подавляют в себе все эмоции, в том числе и сексуальную агрессию, до того момента, пока эта агрессия не выйдет наружу спонтанным потоком…
        - Бред свинячий, - решительно сказала Юлька. - Объясни почеловечески.
        - Ты сейчас оскорбила сразу двоих, - мягко заметил ей Макс. - Меня и, в моем лице, Фрейда. Но ты дикая девица, к тому же еще и изнасилованная, так что я на тебя не обижаюсь.
        А почеловечески это можно объяснить так: такие люди молчатмолчат, воды не замутят, а потом разом дают выход своим страстям. Это, кстати, быстро разрушает личность. Твой Женя - тоже больной.
        - А кто еще больной?
        - Да ты! Про кольцото забыла?
        - Представь, не забыла! Не до того мне было, но я вспомнила, что ты меня запинаешь, если я ничего не узнаю… Его фамилия действительно Ручников.
        - Что и требовалось доказать.
        - А кольцо это лет двадцать назад ктото подарил его папаше.
        - Тактак, - бормотал Макс. - Значит, мы не ошиблись… Лет двадцать назад это кольцо оказалось у них, и ты свободно могла его увидеть. Именно это кольцо… Слава богу, оно не отштамповано год назад. А то бы я просто рехнулся.
        Юлька задумчиво смотрела на него:
        - А знаешься, помоему, сделала одну глупость. Я Жене сказала, что фамилия моей матери вовсе не Краевская… Помнишь ту идиотскую историю про мой номер телефона? Вот я и решила его поддразнить. Что на меня нашло - не знаю. Правда, тогда я еще не нашла зажигалку. Да и вообще - не боюсь я его, хоть ты меня режь! Не верю я, что он может меня убить.
        - Про телефон ты зря сказала. Он теперь будет настороже. Как он это объяснил?
        - Нагнал мне про какогото парня, который на вечеринке дал ему мой телефон. У меня он, видите ли, постеснялся попросить.
        - Скверно, скверно… - Макс поднялся и посмотрел на часы. - О, черт, полночь! Мать мне голову оторвет. Даже две матери. Твоя, помоему, уже на подходе к этому. Ладно, я пошел. А ты смотри мне - никаких шагов без моей санкции. Обо всем советуйся со мной И будь очень осторожна со своим роковым мужчиной.
        - Я уже была осторожна, - уныло сказала Юлька. - Захлопни дверь. Сил нет провожать…
        А роковой мужчина лежал в своей комнате, на тахте, освещенной нежным зеленоватым светом. И на душе у него было очень скверно.
        - Женюрочка, - тихо пропели в щель закрытой двери. - Можно к тебе?
        И, не дожидаясь ответа, мать открыла дверь и вошла. Он даже не повернулся в ее сторону.
        - Женюрочка, посмотри на меня, - попросила мать, присаживаясь рядом.
        - Сколько раз я просил тебя не называть меня этим идиотским прозвищем! Что тебе надо от меня? Чего ты еще хочешь?
        Мать протянула руку и осторожно погладила его по плечу. Он дернул плечом, и ее рука упала. Мать вздохнула.
        - Ты мог бы и понять меня, - прошептала она. - Ведь все ради тебя…
        - Ма, я ничего уже не хочу. Мне паршиво.
        Оставь меня в покое.
        - Женя… Женечка, но ведь все обошлось, разве не так? - тревожно спросила мать. - Ты ей все объяснил, верно? Она поймет, ей даже лестно будет…
        - Что за тон у тебя! Говоришь, как старая сводня.
        - Боже мой, как ты можешь! - воскликнула Елена Александровна. - Не ожидала от тебя. Почему как сводня? Я просто учу тебя, что делать…
        - Учишь гадостям.
        - Какие же это гадости, - всплеснула она руками. - Ты ведь женишься на ней! Ну, теперь она, конечно, немного сердита… Но все женщины так похожи, поверь мне. Уже сейчас она думаете что, все было не так уж плохо… Ты ведь оказал ей при этом, что любишь ее?
        - Сказал… - едва шевеля губами, ответил Женя.
        - И она это запомнит, поверь мне. Теперь хочет она этого или нет, но у вас есть чтото связывающее… А если…
        - Она сказала, что, если даже залетит от меня, все равно не выйдет за меня замуж. Пока сама этого не захочет.
        - Все они так говорят. Пустая болтовня.
        Посмотрю я на нее, когда она прибежит к тебе с вытаращенными глазами.
        - Она не прибежит, - угрюмо сказал Женя. - Ты ее не знаешь. Не все такие, как ты.
        - Почему ты оскорбляешь меня? - Елена Александровна приложила руку ко лбу. Все ее жесты выглядели откровенно театрально, словно она была на сцене, и Женю это всегда раздражало. Особенно сейчас. - Я все же знаю жизнь. И побольше, чем ты. Все будет в порядке, родной мой. Все будет, как надо.
        - Как надо тебе, - монотонно ответил он.
        - И тебе, - уверенно сказала мать; - Уж ты мне поверь… Скоро все кончится. Ну сделай это не ради меня, так ради себя. Ради отца, в конце концов.
        Женя промолчал, и мать снова потянулась рукой к его плечу.
        - Вот увидишь, - прошептала она. - Продержись еще немного… Потом ты поймешь, что дело того стоило. А она девочка ничего. Даже симпатичная…
        - Замолчи, - глухо отозвался он. - И уйди отсюда. Хотя бы сегодня меня не трогай.
        - Хорошо, - вздохнула мать. - Но ты позвонишь ей завтра, слышишь?
        Он не ответил, но она была уверена, что он все прекрасно слышал. Елена Александровна поднялась и на цыпочках покинула комнату.
        Женя со стоном сел на тахте. Потер руками лицо, да так и застыл, подперев щеки кулаками. Его серые глаза приняли какоето странное, оцепенелое выражение. «Какая гадость, - прошептал он почти беззвучно. - Какая мерзость… Она сейчас, конечно, не спит. Плачет, наверное. Что она думает обо мне? Я подлец, тряпка… Подлее и гаже, чем она думает. О господи!» Он потянулся за сигаретой. «И ведь я сам, сам открыл окно… Зачем я тогда открыл окно? Мне стало плохо… Да. Надо было просто убегать скорее. Черт, где же я посеял зажигалку? Не помню, не помню… А если там?»
        Глава 6
        
        Машина мчалась по ночному проспекту, оранжевому от света фонарей. Движение было не большим, и Сергей Павлович выжимал Максимально дозволенную скорость. Он вел машину автоматически, почти не глядя на дорогу, почти неосознанно отмечая посты милиции, дорожные знаки, машины, идущие на обгон.
        "Ну, Стась, ну, придурок! - Сергей Павлович закурил очередную сигарету. - Значит, доченьке своей деньги привез, вот оно что! Как мне этот старый дурень сказал? Приехал, мол, Стась дочку свою внебрачную, давно брошенную, обеспечить. Совесть; видно, заговорила.
        Вот почему в квартире у него, кроме мелочи, ничего не было… Придурком был, придурком остался. Зачем он открыл огонь? Испугался, что дверь отпирают? Узнал меня? Да, он выскочил с пистолетом и глянул на меня. И сразу выстрелил. Стрелять гдето научился, говно.
        Раньшето был тише воды ниже травы. У неге и пистолетато не было никогда. Кто же знал.., А так - зря погиб. Мне всего двадцать две тысячи баксов был должен… Мог бы отдать. Да нет, не отдал бы. Стась долгов платить не любил…"
        Машина продолжала мчаться, не сбавляя скорости.
        "Так, здесь перекопали… Придется в объезд, Менты. Не хватало мне ментов. Меня никогда, не найдут. Следов я не оставил. Был в перчатках. Узнал меня Стась или нет? Помню, как он тогда эти деньги выпрашивал. "Надо заплатить, меня не выпустят… Я же сидел. Надо заплатить, а я тебе из «золотых» денег отдам…
        Деньги у меня в товаре, не могу же я золотое расплатиться. Реализую товар, тогда перед отъездом и расплачусь". Ах, гад! Умотал так, что я и не чухнулся. Потом только до меня до шло… Я к его бабе: «Где Стась?» А она мне: «Я в таком же положении, как вы. Уехал, слова не сказал». Бабато ничего была… Сколько лет прошло! Восемнадцать лет, только подумать!
        Она тогда, после отъезда Стася, и квартирку свою поменяла. Ну да ничего, знаем мы этот адресок, - Сергей Павлович еще раз порадовался, что много лет назад проявил такую предусмотрительность, - узнал я его тогда, записал, и вот теперь он пригодится! Как же, помню, Яузский бульвар…"
        Мужчина бросил в окно окурок, - усмехнулся; "Да, хрен бы я узнал о Стаське, если бы он не принялся со старыми друзьями выпивать… Дорвался до Москвы, придурок. Ностальгия его замучила. Думал, забыл я про него.
        Нет, миленький, меня и тогдато никто кинуть не смел, а уж теперь… Я твои бабки изпод земли достану.
        Теперь бы только сумму уточнить, но как?
        Действительно ли пятьдесят тысяч привез, как мне этот дурак сказал, или меньше? Или больше? Да нет, скорее всего, так и есть, больше он навряд ли смог бы отстегнуть. А вот меньше…
        Ну да, стал бы Стась специально из Швеции приезжать с мелочью какойнибудь! Скорее всего, мне правильно сказали. Что же, сумма кругленькая…"
        Сергей Павлович вырулил на проспект.
        Брызнул мелкий теплый дождик, тут же высыхающий на прокаленном за день асфальте, но он не освежил воздуха, стало еще более душно. Сергей Павлович немного сбросил скорость, проезжая вдоль ограды старого сквера, поросшего искривленными деревьями. Он вдыхал запах мокрой листвы и земли.
        "Поздно. Третий час. Сейчас уже ничего не узнаешь. И вообще, на сегодня хватит расспросов, достаточно я покрутился. Да ведь и не зря! Не ехать же мне на Яузский бульвар, не поднимать их с постели. Интересно, та баба вышла замуж? Надо глянуть, где живут, как живут… Ох, прибрали они денежки… Одна надежда на девчонку. Поприжать ее надо, только осторожно, чтобы крик не подняла… Интересно, Стась ее видел? А деньги отдал, значит.
        Бывшенькая его, помню, непростая бабочка была. Горденькая такая. Ох, помню ее! Одна бровка так, другая - этак: "Пойдите вы со своим Стасем, я его знать больше не хочу, дочь моя, а не его, если что не так - не ко мне обращайтесь. Я ему любовницей была, у жены его спрашивайте! Не надо бы с ней встречаться.
        Вот дочка - другое дело. Сопля ведь, как ни возьмись. Сопля".
        Сергей Павлович выехал на Ленинградский проспект и снова прибавил скорость.
        Не в почтовый же ящик он сунул деньги, - продолжал размышлять он. - Пятьдесят тысяч! Это сверточек хорошенький, солидный, Пять пачек, если купюры стодолларовые. А, фуфло все это. Наличкой он вряд ли отдал.
        Девчонкето? Такую сумму? Вот если в банк положил… - Сергей Павлович усмехнулся. - Вот хохмато! А знал ли он, что я теперь делаю? Рассталисьто мы на том, что я баксы изпод полы менял. Волком бегал, от каждого мента шарахался. Думал он вообще про меня или нет? Думал небось, посадили Серегу. Ага, Стасик, на это ты надеялся, точно. Думал, не уцелею я после твоей выходки. Ограбил, да? Сам себе яму вырыл. И дочке своей. Умнее всех хотел быть, вот и пролетел… А не ожидал, не ожидал… Чего он оралто, когда мы вошли? И трубка лежала рядом с телефоном. Ктото слушал…
        С кем он говорил? А если ни с кем? Нет, телефон работал, я потом проверил. Значит, орал специально, чтобы его там услышали. С кем он говорилто? Знать бы… А, все равно…"
        Сергей Павлович снова закурил и посмотрел на часы. "Без пятнадцати три. Приеду домой в три, значит. Ладно, к черту. Опять разборки. Скоро попру я эту девку… Во вкус вошла: и месяца тут не прожила, а уже «где ты был» да «чьими духами от тебя пахнет?». Завтра в банке надо будет покрутиться. В своем отделе как раз. Ну, нашто банк я шмонать не буду. Так, просмотрю. Надо будет Ленку попросить, чтобы она московские коммерческие банки на этот вклад проверила. На имя Краевской, значит. Дочери ведь деньги привез, не жене. И в государственный банк он вряд ли положил. Если это вообще счет в банке, а не наличка. Нет, надо сначала проверить банки. Ух, это будет морока! Ленке опять буду обязан, надоело. А деваться некуда, у нее все схвачено.
        Ленка, ясное дело, сразу припомнит, как я счет своего должника полгода назад искал. Тоже вот так он плакался: «Денег нет, ничего нет, хоть квартиру продавай». А у самого в банке на три квартиры бабок было. Так, опять всю дорогу раскопали".
        Сергей Павлович снова поехал в объезд.
        "Значит, завтра сразу к Ленке. Подмажем. К вечеру буду знать данные по половине банков. Может, кто откажется дать? В прошлый раз три банка совсем не кололись, хоть плачь. И как раз в одном из трех счет и оказался. Ленка - золото; она все раскопает. Ничего, приплатим ей, пошепчем на ушко. Баба в соку, а загибается. Ясное дело, в сокуто в соку, а одни ноги чего стоят!
        Посмотришь - на весь день настроение испорчено.., А в глаза прямо смотреть неловко: «Хочу!» - прямо как на плакате написано. Хотя, может, лучше такая баба, да умница, чем моя дурища. О, три часа. Мои поздравления, дома буду в три пятнадцать. Так, готовсь!"
        Пришлось сделать еще один объезд, и домой Сергей Павлович добрался в половине четвертого. Он загнал машину в гараж, запер его, закурил, уверяя себя, что ничуть не торопится, и поднялся к себе на четвертый этаж. Дверь он отпер своим ключом.
        - Харошие дела! - услышал, как только ступил за порог. - Это прямо рекорд!
        - Уймись, - посоветовал он девице, которая старательно демонстрировала ему свою полуприкрытую грудь и ничем не прикрытую злость. - Уймись и сделай мне кофе.
        - Кофе?! - завизжала девица. Халат, который она до тех пор придерживала на груди, распахнулся, и Сергей Павлович в тысячный раз пожалел, что такое совершенное тело заключает в себе такой несовершенный характер. - Кофе тебе? Посмотри на часы!
        - А ты посмотри на себя, - отрезал Сергей Павлович. - Когда злишься - уродина уродиной.
        Девица даже задохнулась от злости:
        - Ну, знаешь… Все, завтра я ухожу.
        - Да, сейчас! - усмехнулся Сергей Павлович. - Вот что, Верочка, заткнись, пока всех соседей не перебудила.
        - Мне плевать на твоих соседей! - возмутилась девица. - Почему я должна о них думать?
        - Потому что ты живешь у меня, ты здесь в гостях.
        - Ax, вот как?! В гостях?! А что ты мне недавно говорил, а?
        - Я тебе говорил: живи у меня. И зря! Характер у тебя стервозный, чтоб ты знала. С тобой и ангел не уживется. Так что, если впрямь надумала, - собирай манатки, и чтобы завтра я тебя уже не видел.
        - Как это ты меня не увидишь, если мы в одном банке работаем? - сощурилась девица.
        - В банке ты тоже работать не будешь. Зря хлеб ешь. Ленка тебя в два счета выставит, как только я перестану тебя выгораживать. А я перестану.
        Он прошел на кухню и принялся варить себе кофе. Он достаточно знал Веру, чтобы предвидеть дальнейшее развитие событий. В коридоре раздался сдавленный стон, который должен был изображать сильную душевную боль, после чего Вера вихрем унеслась в спальню. Спустя минуту там послышался стук открываемого окна. Сергей Павлович спокойно следил за уровнем воды в кофеварке и усмехался, вспоминая, как в первое время их сожительства он снимал Веру с подоконника всякий раз, как ей приходило в голову поиграть в самоубийцу.
        Кофе вскипел, Сергей Павлович перелил его в чашку и бросил сахар и ломтик лимона.
        Сел за стол, терпеливо принялся размешивать сахар. В спальне было тихо. Потом еще раз стукнуло окно.
        - Придумала бы чтонибудь поновее! - крикнул Сергей Павлович. - Каждый раз одно и то же.
        Бледная Вера появилась на пороге кухни.
        - Ты подлец! - заявила она.
        - Ладно, не возражаю. Слушай, времени до хрена, мне завтра на работу. Так что давай, кончай свои штучки. Лучше прими душ.
        Вера тяжело задышала, но ничего не ответила. Сергей Павлович понял, что истерика близится к концу.
        - Деточка моя, - спокойно объяснял он, попивая кофе. - Ты уж очень забываешься. Я бы тебе все эти штучки простил, кабы мы прожили вместе лет двадцать. Но я с тобой и месяца не прожил, а ты уже все испортила. О чем ты вообще думаешь? Замуж, кажется, за меня собиралась?
        Вопрос остался без ответа.
        - Скромнее себя веди, - посоветовал Сергей Павлович. - Потише будь. У меня и так проблем хватает. Иначе завтра же отсюда умотаешь. Вот я пришел поздно, устал. Что ты мне устроила? И по какому праву?
        Веру наконец прорвало. Она тихонько заревела:
        - Ты был с женщиной! Я знаю!
        Он наконец сжалился над ней:
        - Успокойся, дурочка, я после тебя на баб смотреть не могу, - примирительно сказал он. - Я был на деловом свидании. Это все. Точка!
        Вера поморгала глазами и осторожно, чтобы не размазать тушь, вытерла слезы.
        - Иди прими душ, - велел Сергей Павлович. - И хватит на сегодня истерик. И вообще - хватит этого цирка.
        Вера покорно отправилась в ванную. Дверь она не закрыла, надеясь, что Сергей Павлович зайдет к ней, как бывало. Но у него не возникло такого желания, и он снова сказал себе, что пора расставаться. "К ее бы сиськам Ленкины мозги! - помечтал он. - Но такого, наверное, не бывает. Сиськи отдельно, мозги отдельно.
        Отсюда все беды…"
        Розовая, распаренная Вера вышла из ванной. Она стояла, глядя на него, и нарочито медленно вытиралась большим махровым полотенцем. Кроме этого полотенца, то скрывающего, то обнажающего ту или иную часть ее тела, на ней не было ничего. Сергей Павлович сощурился, глядя на ее крепкий, округлый живот.
        «Вот что мне в ней нравится… Ненавижу поджарых. Баба, дурная, но баба… Все на месте, всего много. Мозгов только мало, но с мозгами в постель не ляжешь… Ох, крепко держит меня эта девка. Вот этим своим животом хотя бы. А дай ей это понять - беда: башку открутит…»
        - Пойдем, - пригласительным шепотом позвала Вера.
        Сергей Павлович раздавил сигарету в пепельнице и прошел в спальню. Вера лежала на спине, вольно раскинув ноги, и пыталась поймать в кулак вьющегося вокруг нее комара.
        - Вот ты бы так, как он, - укорила она Сергея Павловича, вертя головой. - Покою мне не дает. Привязался!
        - Он, в отличие от меня, не слушает твоих истерик, - возразил Сергей Павлович, расстегивая брюки. - Так что я его понимаю. Ты в первое время мне очень даже нравилась.
        Вера фыркнула и бросила на него кокетливый взгляд:
        - А теперь что, не нравлюсь?
        - Как тебе сказать… - пробормотал Сергей Павлович, становясь коленом на постель. Вера призывно улыбнулась и подставила губы для поцелуя, но он не стал ее целовать. - Как тебе сказать, - продолжал он, устраиваясь между ее пухлых, теплых ляжек. - Что я могу тебе сказать… - Он с какимто остервенением провел рукой по ее напрягшейся груди, нажал на выпуклый живот. Вера шаловливо ойкнула, но ее глаза, как всегда в постели, остались серьезными. В самые волнующие моменты ее лицо принимало такое выражение, словно она решала сложную математическую задачу. Сергея Павловича это умиляло и удивляло. «У этой девки ум расположен между ног, - говорил он себе. - Конечно, он действует не постоянно, а несколько минут в день. Вот если бы ее поместить в публичный дом, она бы Эйнштейна за пояс заткнула. Не развивается девка, условий нет…»
        - Не нравлюсь, значит, - еле слышно прошептала Вера, вступая в уже привычную постельную игру. Правила ее выработались както непроизвольно еще в первые дни их сожительства. Сергей Павлович в постели раздумывал вслух о ее недостатках, а она кротко с ним соглашалась и только изредка уточняла, переспрашивала. Его эта игра возбуждала чрезвычайно. Какое удовольствие от нее получала Вера - сказать трудно. Несомненно было только одно - критику в свой адрес она могла выслушивать только в постели.
        - Ты обидишься, когда я тебе скажу… - наворачивал Сергей Павлович, устраиваясь поудобнее и подхватывая ее ноги под коленями.
        - Нет… - шептала она, глядя на него остановившимися глазами. - Говори.
        - Дура… - Сергей Павлович приподнял ее ноги и подтянул Веру поближе к себе.
        Ее волосы разметались по подушке, пересохший рот был приоткрыт. Только глаза смотрели серьезно и внимательно. Но Сергея Павловича больше не смущал этот взгляд.
        - Сейчас я тебе скажу… - шептал он. - Сейчас я все про тебя скажу… Дура… Ты ведь знаешь, какая ты дура, правда? Скажи…
        Он говорил торопливо, взахлеб, уже не слишком следя за смыслом своих слов. Вера серьезно кивнула.
        - Ах ты, дурища… - еле слышно простонал Сергей Павлович, еще ближе подтягивая Веру к себе. Теперь ее лицо смотрело на него откудато снизу, она почти что стояла на голове. Он услышал, как она дышит, и понял, что надо поторопиться.
        - Говори, ты блядь? - невнятно спросил он, остервенело вжимаясь в нее. - Говори, ну…
        - Да… - промямлила она, содрогаясь и закусывая губу. - Да… Я… Блядь…
        Последнее слово утонуло в долгом прерывистом стоне, который она издала, не дождавшись Сергея Павловича. Он заторопился, нажал и почувствовал наконец вожделенную щекотку. Туман, отрывистый хрип, изливающиеся напоследок слова:
        - Дурочка… Дурочка…
        - Это кто дурочка? - перебил его злой трезвый голосок. - Так, пусти меня!
        Вера высвободилась и села на постели, поправляя руками растрепанные волосы.
        - Ты что, правда Ленке на меня пожалуешься? - неожиданно кротко спросила она.
        - Доведешь - пожалуюсь, - пообещал Сергей Павлович. - Пока только она на тебя жалуется.
        - Вот стерва! - хмыкнула Вера. - Старая дева! Ни рожи, ни кожи!
        - Ты бы присматривалась, как эта старая дева дела делает, - посоветовал Сергей Павлович. - А то так и останешься девочкой на побегушках.
        - Еще чего!
        - Еще того, - сонно проговорил он. - У нее под началом можно такому научиться…
        А ты только глазами лупишь да ноги клиентам демонстрируешь… Что тебе вообще делать в межбанковском отделе? Тебя бы в операционный зал надо. Только там ног не видно. Ничего, грудью потрясешь.
        - Да там копейки платят. - Вера почесала ногу, поморщилась. - Укусил меня всетаки, - пожаловалась она. - Слушай, а что у тебя за деловое свидание, было? Секрет?
        - Секрет.
        - Не скажешь?
        - А зачем тебе? - Ну так… Зачемзачем! - Вера вздохнула. - Ничего ты мне не рассказываешь. ; - Деньги я делаю, - неожиданно для себя пояснил Сергей Павлович. - Прокручиваю дело одно. Будешь себя хорошо вести, получишь подарок.
        Сергей Павлович погладил ее по бедру, мягко позолоченному светом прикроватной лампы под розовым шелковым абажуром.
        - Да? - оживилась Вера. - И хороший подарок?
        - Для тебя плохого не куплю… - польстил. ей Сергей Павлович. Теперь он знал, что несколько спокойных дней гарантировано. Относительно спокойных, конечно. Он не обольщался насчет Веры.
        
* * *
        
        - Хорошо, - я поищу, - согласилась наконец Лена. - Краевская Юлия Станиславовна, правильно?
        - Ты золото, Ленка. Я всегда это говорил… - Сергей Павлович с нежностью посмотрел на склоненную перед ним каштановую челку собеседницы. Он прекрасно знал, что натуральный цвет волос у Лены совсем другой и что этот цвет, как и сами волосы, Лене приходится прятать под париком. «Если бы придумали чтото вроде накладных ног, Ленка тут же купила бы их…» - шутил он про себя.
        - Чтото вроде той истории с должником? - поинтересовалась Лена. - Хочешь! найти этот вклад и арестовать?
        Сергей Павлович рассмеялся:
        - Обойдется, я думаю, без ареста. Это дело; совести.
        - Вот как, - протянула Лена. - Тогда без ареста вряд ли обойдется. И вклад, Ты думаешь, валютный?
        - Почти сто процентов, что так.
        - Ладно, поищем, - вздохнула она. - Целый день у меня пропадет, а то и больше.
        - Ты ведь знаешь, я в долгу не останусь, - пожал плечами Сергей Павлович.
        - Какие долги, Сережа… - Лена опустила голову, пряча виноватую и просительную улыбку. В другое время Сергей Павлович посочувствовал бы этой женщине, чьи заработки и деловые качества, увы, не компенсировали ее личной непривлекательности. Но теперь, предвидя, какой монетой ему придется расплачиваться, он был готов Лену возненавидеть. «Раньше она просто брала деньги, - с досадой подумал он. - Дернул меня тогда черт еще и приласкать ее… По пьяни ведь, из чистой жалости. И пошлопоехало… Для нее это теперь стало естественным завершением наших совместных дел. А для меня… Этак можно навсегда отбить охоту и к сделкам, и к постели…»
        - Значит, поищешь? - нарочито бодро спросил он, отходя от ее стола.
        - Сейчас же возьмусь. Ты иди пока. Когда найду - позову.
        Он кивнул и, сжав зубы, вышел из кабинета.
        - У мымры был? - встретил его горячий шепот. Под дверью сшивалась Вера.
        - А ну, марш отсюда, - тоже шепотом ответил он и, не оборачиваясь, пошел к себе в отдел. «Будь прокляты все бабы!» - подумал он.
        Вера еще раз попыталась сунуться к нему перед обеденным перерывом. Но он прогнал ее, оборвав в зародыше назревавшую разборку.
        В шесть часов пятнадцать минут, когда «Бутырский кредит» прекратил работу, в кабинет Сергея Павловича вошла Лена. По ее лицу было ясно, что день прошел впустую.
        - Вижу, вижу, можешь не докладывать, - устало махнул рукой Сергей Павлович.
        - Ничего страшного, Сережа, - успокоила его Лена. - Я проверила чуть больше половины коммерческих банков…
        Сергей Павлович обреченно встал изза стола и шагнул к ней. «Вперед! - подбадривал он себя. - Завтрашний день придется отработать прямо сейчас… Иначе она и пальцем не шевельнет…» И он осторожно обнял ее вздрогнувшие плечи.
        Через полчаса они вместе вышли из банка, и он проводил Лену до ее машины. Она нежно простилась с ним, едва шевельнув ослабевшими, норовившими сложиться в улыбку губами, махнула из окошка рукой и уехала. Сергей Павлович поплелся к своей машине.
        - Так я и знал - зря день прошел, - раздраженно бурчал он, лавируя между машинами, то и дело идя на обгон. - Так, теперь вниз по бульварам… Яузский? Это в самом конце, дальше только Москварека… Надо скорее посмотреть на эту Юлию Станиславовну… Яузский бульвар, дом двадцать шесть, квартира восемнадцать. Как она выглядит, черт? Не спросил… Да и кого? Что же мне, как фраеру, под окнами у нее ходить?! Последить бы надо за ее дверью… Кто вошел, кто вышел… Ну, этот «Москвич» меня достал!
        Сергей Павлович" пошел на обгон белого «Москвича» и даже нагло просигналил, но «Москвич» был неумолим - держался прямо у него перед носом и не желал уступать.
        «Так, это уже Чистопрудный бульвар… Еще чего не хватало! Пробка. Черт бы все это взял!»
        От нечего делать он принялся рассматривать водителя «Москвича». Молодой парень, сидевший за рулем, явно нервничал, потирал ладонью щеки, смотрел на часы. Потом он закурил, и Сергей Павлович машинально закурил тоже. Машины тронулись и поползли вниз по бульварам.
        «Покровский бульвар. - Сергей Павлович глянул на часы. - Семь. Прекрасно. Буду болтаться там, как говно в проруби. Пока встречаться с этой девицей нельзя, черт ее знает. Виделась ли она с папашей? Знает ли вообще, что он тут был? Может и крик поднять: вы его убили! Нет, мелькать нельзя… Надо чтото придумать. Хуже нет, чем такие ситуации… Деньги могут быть к не в коммерческом банке. Тогда где? Стась сказал: „Обеспечил дочь“. „Обеспечил“ както не вяжется с наличкой, отданной из рук в руки. Скорее всего, деньги кудато вложены, они работают. Если не в коммерческий банк, то в государственный… Или же… Или они лежат в сейфе какогото нотариуса. Все может быть. Приехали! Яузский… Номер двадцать второй, двадцать четвертый, так, двадцать шестой! Заезжаем».
        Белый «Москвич» с маниакальным упорством торчал у него перед носом, и Сергей Павлович понял, что парень едет туда же, куда и он.
        - Очень приятно… - пробормотал он, затормозив позади белого «Москвича», - соседями будем.
        Он выбрался из машины и зашел в ближайший подъезд. Изучил номера на почтовых ящиках. Номера кончались на десятой квартире. «Значит, восемнадцатая - в соседнем подъезде», - сообразил Сергей Павлович. Он вышел из подъезда и увидел странную картину. У соседнего подъезда топтался тот самый парень из белого «Москвича». В руках у него был грандиозный, перевитый розовыми лентами букет, а в глазах - страшная тоска и беспросветное уныние. Парень упорно смотрел на верхние этажи дома, словно надеясь, что ему подадут оттуда какойто ободряющий знак. Наконец он решился и прямотаки ринулся в подъезд. Сергей Павлович последовал за ним.
        "Надо же, как волнуется! - с какойто светлой завистью думал он. - Что там за девушка его ждет? Красоты, наверное, неземной или нрава ангельского. Стоп, а куда это парень идет? - опомнился вдруг он. - На этой площадке - пятнадцатая и шестнадцатая, на следующей - восемнадцатая. Ох ты боже мой!
        Надо притормозить!" Сергей Павлович остановился на площадке и с замиранием сердца глянул вверх. Парень стоял перед квартирой с номером 18 и, судя по всему, никак не решался позвонить.
        "Как интересно! - подумал Сергей Павлович. - Не к мамаше же он пришел! Имеем, значит, жениха. Да еще влюбленного жениха. Вот это нехорошо… Я почемуто надеялся, что девушка будет одинокая, кроткая, послушная.
        Чтото не нравится мне все это… А, решился всетаки, позвонил! Нука, как тебя встретят, дорогой мой? Веником по морде? Нет, вроде не веником. Взяли цветы…"
        Сергей Павлович прислушался, и ему удалось уловить девичий голос, нехотя приглашающий молодого человека войти. «Ему не оченьто рады, судя по голосу, - подумал он. - Ясно, девушка с приданым, ей можно и поломаться».
        Сергей Павлович снова посмотрел на часы и решил, что имеет смысл немного подождать.
        Больше всего ему хотелось понять, как; далеко зашло дело у дочери Стася с этим нерешительным молодым человеком. Сергей Павлович спустился, отпер машину и настроился на долгое ожидание.
        Глава 7
        
        - Познакомься, мама… - бормотала растерянная Юлька. - Это вот Женя…
        - Очень приятно, - сдержанно ответила мать, - Надежда Сергеевна.
        Женя поклонился и тоже выдал какуюто стереотипную, приличествующую моменту фразу. Вид у него был жалкий.
        - Юля, предложи гостю кофе. - Надежда Сергеевна держалась с достоинством и прохладцей, и Женя, почуяв это, совсем сник.
        Юльке оставалось только удивляться: "Надо же, какая наглость! Человек вчера меня изнасиловал, а сегодня явился прямо домой…
        Если он опять заговорит о женитьбе - убью!"
        - Пойдем, напою тебя, - хмуро пригласила она в кухню мнущегося у порога Женю. - Растворимый пьешь?
        - Конечно! - Женя явно обрадовался возможности скрыться с глаз Надежды Сергеевны. Она кивнула Жене, наградила: его дежурной любезной улыбкой и ушла к себе в комнату, прикрыв дверь. - Может, пойдем к тебе? - предложил Женя, оглядев их крохотную кухню.
        Юлька воинственно вздернула плечи.
        - Вообщето ты должен был дождаться, пока я сама тебя приглашу, - отрезала она. - А мне чтото не хочется…
        - Юля, я пришел извиниться за…
        - Понятно, букет цветов - и дело в шляпе! - усмехнулась Юлька. - Ловко ты делаешь дела…
        - Ты плохо обо мне думаешь… - Женя робко присел на табуретку. - Я совсем не думаю, что дело в шляпе… Боюсь, что оно уже никогда не будет нигде…
        Юлька с грохотом поставила чайник на плиту. Она старалась не встречаться с ним взглядом и стала смотреть в открытое окно.
        Отметила машину Жени и стоящий неподалеку от нее темнозеленый джип. На плите закипел чайник, воды в нем было на донышке.
        - Я помогу тебе, - вскинулся было Женя, но она усадила его на место:
        - Сиди, уж кофето я тебя напою.
        Она налила кипятку в чашки, бухнула туда кофе и сахар и со стуком поставила чашку перед Женей:
        - На!
        Отошла к окну и закурила. Вот мужчина вылез из джипа, вот он принялся прохаживаться взадвперед перед машиной. Повертел шеей, поднял и опустил руки, делая некое подобие зарядки. Потом опять залез в машину, оставив дверцу открытой. Юлька обернулась и глянула на Женю:
        - Считай, что я тебя простила. Что я могу, в самом деле? В суд на тебя подать? Так папа тебя отмажет.
        - Папа вышвырнет меня из дома, если узнает, - раздался тихий голос в ответ. - Мне так стыдно…
        Они помолчали. Юлька внимательно разглядывала его повинную голову, мятый от пота воротничок рубашки, покрасневшие от бессонной ночи глаза и понимала, что говорить ей с ним совершенно не о чем. «Если я сейчас выставлю его, - подумала она, - может случиться так, что больше никогда с ним не увижусь. А не увижусь, так никогда не узнаю, что хотел сказать про него тот мертвый мужик в Соляном переулке… Ведь ничего хорошего он мне явно не сказал бы. Зажигалка… Ведь был он там! Я нахожусь в одной кухне с убийцей. Не могу в это поверить, ну вот хоть тресни!»
        - Будем молчать? - глухо спросил Женя, поднимая голову и глядя на нее.
        - А о чем нам говорить? Пей свой кофе. Можешь курить. Потом попрощаемся, и ты уйдешь.
        - Это все? - в ужасе спросил Женя. - Юля, не надо так, прошу тебя.
        - Что, мама заругает?! - вспылила Юлька. - Маме твоей я понравилась, да? Не хочет терять такую невесту для сыночка? Это ты мне вчера заливал?! Да не понравилась я ей, я же видела! И тебе я не нравлюсь.
        - Не правда!
        - Не нравлюсь! - упорствовала Юлька.
        «Что это я ору? - упрекнула она себя. - Ведь я сейчас с ума сойду, если не выложу ему все начистоту. Была не была, все равно больше не увидимся… Если он правда убийца, на то ведь есть милиция. Ну, бросится он на меня, так люди же вокруг. Заору, мама прибежит, или высунусь а окно и позову того мужика из джипа, у него дверца открыта, он меня услышит», И она решилась. Отступив поближе к окну и наметив в спасители обладателя зеленой машины, Юлька выложила свой козырь:
        - Ладно, не убивайся так! Слезами горю не поможешь. Вот ты говоришь - «так и будем молчать»… А как мне не молчать, если я о самом главном у тебя спросить не могу.
        - О самом главном? - медленно проговорил Женя.
        - Ну да. - Юлька почувствовала холодок в1 груди и незаметно выглянула в окно. Джип был на месте, были еще бабки на лавочках, но их она не брала в расчет. - О самом главном не могу спросить. И ты прекрасно знаешь о чем.
        Она замолчала и уставилась на Женю. Он, в свою очередь, не отрываясь смотрел на нее остановившимися глазами.
        - Так ты… - пробормотал он, - так ты все знаешь?
        - Все! - подтвердила Юлька.
        - Это ужасно, - раздалось в ответ. - Это просто кошмар.
        - Я тоже думаю, что кошмар, - осторожно согласилась она, отлипая наконец от подоконника. - Рада, что ты это понимаешь.
        - Потвоему, я не понимал, когда на это шел? - трагически спросил Женя, и она снова отпрянула к окну.
        "Ох, черт… - Она прижала руку к заколотившемуся сердцу. - Призналсятаки! Убил!
        Что делатьто? Мамочки… Кричать или подождать? Если закричу, его сразу в милицию увезут.., фиг я тогда чтонибудь узнаю, почему он убил, как убил, что тот мужик хотел сказать…"
        И она обратилась к убийце с деликатным вопросом:
        - А что же тебя всетаки побудило? Была ведь причина, верно?
        Убийца только пожал плечами:
        - Ну, чточто… Характера у меня нет… Меня просят, а я соглашаюсь… Сам знаю, что это некрасиво, а соглашаюсь…
        - Характера нет?! Некрасиво?! - изумилась Юлька. - Ничего себе! На такое решился, а говоришь - характера нет! Ишь, еще и «некрасиво»… Это не просто некрасиво, это… За это же расстрел!
        - Расстрел?! - вскинулся Женя. - Да за что?!
        - Ах, потвоему, не за что? - вскинулась, в свою очередь, Юлька. - Конечно вышка, ты что же, не знал?
        Женя только моргал, в ужасе глядя на нее.
        Она залпом выпила остывший кофе.
        - Но если ты ничего не знал, тебя еще могут помиловать… Ты ведь действовал по чьейто наводке? Верно? Зачем тебе самому это надо, да? То есть тебе тоже зачемто было надо, я уж знаю, но комуто было надо еще больше? Верно я говорю?
        Женя обреченно кивнул и вытер пот.
        - Значит, тебя еще можно оправдать… - волновалась Юлька. - Господи, какие дела творятся! Знаешь, я выступлю на суде в твою пользу. Мне тебя всетаки жалко. Навру им чегонибудь.
        - Юля, ты святая… - Женя поймал ее руки, прижал к своим губам и тихонько зарыдал.
        Это испугало Юльку больше всех его признаний, и она застыла перед ним как столб. - Ты святая! - рыдал Женя, с трудом выдавливая из себя покаянные слова. - После всего, что узнала, ты еще хочешь меня защищать?! Меня?!
        - Да! - героически утверждала Юлька. - Мертвым уже не поможешь, а ты молодой, у тебя жизнь впереди… Ты еще исправишься.
        Ведь впервые на такое пошел?
        - Да! - кивнул Женя, вытирая слезы подолом ее юбки.
        Юлька потрепала его по голове. Вздохнула - Твоя зажигалка у меня, - сообщила она. - Могу тебе отдать. Жалко мне тебя, что поделаешь. Только больше на такие дела не ходи. Вырабатывай характер.
        - Зажигалка? - Женя изумленно поднял голову.
        - Ну да. Ты ведь потерял ее в подъезде, в Соляном переулке, - напомнила Юлька. - Как раз в тот день, когда прикончил мужика из пятой квартиры.
        Женя открыл рот и сделал несколько хватательных движений губами.
        - Но… Я не убивал!
        - Отпираешься, да? Только что сознался, так имей же мужество! Я тебя в милицию не сдам, будь спокоен Только объясни, что тот мужик хотел мне рассказать про тебя.
        - Но я… Я тоже не знаю… - Женя, казалось, не понимал, на каком он свете.
        - Жаль - коротко заметила Юлька. - Тогда я зря завела весь этот разговор. Что ты его убил, я и так знала. А вот что он хотел такого сообщить, даже не догадывалась… Только выдала себя, и теперь ты и меня можешь прикончить…
        - Юля! - Лицо Жени озарилось какимто радостным светом, он встал и медленно двинулся к ней. Юлька прижалась к подоконнику. - Юля! Я ведь не убивал его! Клянусь тебе! Я просто пришел к нему в тот день.
        Он позвонил мне, понимаешь? Попросил прийти к часу, поговорить. Он мне тоже хотел чтото сказать. Юля, когда я пришел туда, он был мертв! Лежал на спине, его застрелили! Но я не знаю кто. А зажигалку я, верно, потерял… Только вот не помнил где. Где ты ее нашла?
        - В подъезде, - промямлила Юлька.
        - Значит, я там закурил, когда вышел. Вот этого я не помню, у меня был шок… А то, что окно я в другой комнате открыл, - помню. Понимаешь, я никогда покойников не видел, мне плохо стало. Я до двери не дошел, меня чуть не вырвало, и я не хотел на пол. Дернул окно, высунулся, но мне от воздуха полегчало. Тогда я бегом оттуда. И больше - клянусь - ничего не знаю.
        - Так ты не убивал? - никак не могла взять в толк Юлька. - А что же ты мне плел…
        Что пошел на подлое, некрасивое дело?
        - Я… - Женя прикусил губу. - Я ведь про изнасилование… Как ты это назвала…
        - Но как же! - не могла взять в толк Юлька. - Ведь ты сказал, что тебя заставили!
        Кто?!
        - Ты! - быстро ответил Женя. - Ты меня заставила пойти на это, потому что не проявляла ко мне интереса. Я боялся, что я тебе не нравлюсь.
        - И решил показать, на что ты способен? - взорвалась Юлька. - А идика ты, дорогуша!
        Видеть тебя не могу! На, подавись своей зажигалкой! Ты и в самом деле никого убить не способен!
        - Юля, неужели лучше было бы, если бы я его убил? - с какимто радостным подъемом вопрошал Женя. - Я люблю тебя! - неожиданно завершил он.
        - А я тебя… Ух, я тебя просто видеть не могу! - Юлька потрясла перед его лицом кулаком. - Уходи, слышишь? Ну?! Сейчас я закричу!
        Женя умоляюще прижал палец к губам и оглянулся на дверь.
        - Хорошо, я уйду, если ты хочешь… - прошептал он. - Но ты должна понять меня… Понять и простить…
        - Пошляк! Болван! Уходи немедленно!
        - Все, пошел… - Женя отступил от нее, и Юлька снова поразилась тому, какое счастье было написано на его лице.
        "Интересно, - думал Сергей Павлович, захлопывая дверцу и незаметно наблюдая за владельцем белого «Москвича». - Похоже, его там здорово обнадежили… Ишь, как расцвел!
        Девица, значит, отвечает на его чувства… Садится в машину. Поехали!"
        Сергей Павлович включил зажигание и тронулся за «Москвичом», выезжающим в подворотню. На Стасову наследницу он пока решил плюнуть, а вот ее обожатель заинтересовал его не на шутку.
        "Парень молодой, красивый, при машине.
        Деньги водятся. Хотя со своими тысячами она могла найти чтонибудь получше. Пареньто знает о приданом или нет? Вот счастьето привалит человеку! Куда ты едешь, красавец мой? Хорошо бы он домой сейчас ехал, а то заедет к приятелю, а я гадай потом, где он живет".
        Сергей Павлович прибавил скорость. Парня, судя по всему, не беспокоило столь упорное присутствие зеленого джипа у него за спиной.
        "Так, мы поворачиваем… Петровские линии.
        Осторожненько, не помять бы ему зад. Надо немножко поотстать. Заезжаем во двор. Так, красивые домики. Приятное местечко. Стоп! Он вылезает. Запирает машину. А, вот он куда вошел. За ним идти? - Сергей Павлович задумался. - Нет, если он меня засечет на лестнице… Когда он оттуда выйдет, я его все равно узнаю".
        Сергей Павлович отогнал машину дальше от подъезда, остановился, открыл дверцу. Покрутил головой, оглядывая двор, и закурил, не сводя глаз с подъезда, куда вошел парень.
        «Сколько же мне тут сидеть? - соображал он. - Девятый час. Верка, наверное, уже дома», Сергей Павлович вздохнул. "Номер дома? - Он сощурился, вглядываясь в табличку. - Восемь. Петровские линии, дом восемь. Кто тут живет? Мой красавец или кто из его знакомых?
        Может, родители его? Бывал я тут когдато, хорошие были деньки… Молодость на этих бульварах прошла. Как вспомню нашу коммуналку на Сретенке - в дрожь кидает, а сладко почемуто… Дурь, конечно… А тут Колька жил. Стоп!
        Он остолбенело посмотрел на табличку с цифрой 8 и прикусил губу. Бросил сигарету на асфальт и тут же закурил новую.
        "Память совсем никуда стала! - выругал он себя. - Бывал ведь я тут, несколько раз бывал… И у Кольки как раз бывал. Дворто этот?
        Вроде тот самый. Деревья только выросли, потому и трудно признать. А домто Колькин! В каком номере он жил? Номер не помню, а вот окна, помнится, на улицу выходили. Как раз туда, откуда мы въехали… И парень именно в этот дом вошел, окна там должны быть и на ту сторону. Ах ты, мать честная! Случайность, что ли? Да нет, чтото слишком круто выходит.
        Колькато Стася лучше моего знал! Мы со Стасем пару дел сделали, я ему баксы менял после его сделок… А вот с Колькой они дружили, выпивали не раз. Это ж Колька его отмазывал после первой отсидки. Он адвокатурой занимался… Адвокат. Адвокат…"
        Сергей Павлович аж задохнулся, несколько раз повторив это слово.
        "Адвокат, вашу мать! - простонал он про себя. - Ох, какой я дурак! Деньгито у кого могут быть, если не в банке? У адвоката, у нотариуса… В сейфе денежки лежат, и доверенность должна быть. На дочку деньги оставил.
        Неужто - Кольке?, Знакомый адвокат… Сумма хорошенькая… Стась не захотел светиться с такими деньгами, отдал знакомому. Сделал все шитокрыто… Значит, деньги у Кольки, так, что ли, получается?! А парень этот? Сын ведь у Кольки есть. Виделись мы с ним год назад, он мне рассказывал, какой шалопай и бездельник:
        «Не уважает меня, поросенок…» Я Кольке еще посочувствовал тогда… Нет, паренекто не дурной, раз такую невесту себе высмотрел… Точнее, не паренек, выходит, у нас умный, а папочка его. Чего уж лучше? Денежки для невесты - в сейф. Сынок - без дела мотается. Сразу двух зайцев убьет: сына женит и будущее ему обеспечит…"
        От возбуждения Сергей Павлович даже поежился.
        "Надо сообразить все до последней капли. Предположим, деньги Стась отдал Кольке. Для дочери, по доверенности. Вполне правдоподобно. Кольке он доверяет, это я знаю. Он и перед отъездом у него был, это мне передали потом.
        Не стал я тогда Кольку трясти, знал, что Стась ему моих денег все равно не оставил… Увез мои кровные. А Колька знал, как Стась меня надул.
        И год назад, когда мы встретились, я про Стася с Колькой не заговаривал. Все равно правды не добьешься. Другое дело сейчас. Сейчас хочешь не хочешь, а поговорить придется. Ох, Колечка, расскажешь ты мне… Все расскажешь, миленький. Деньги, значит, у него. Сыночка женит. А на кой ему сына женить, когда Стась умер? - спросил себя Сергей Павлович. - Никто теперь с него бабок не спросит, договор был частный, контора у Кольки своя.
        А может, он не знает, что Стась умер? - осенило его. - Откуда ему знать? Может, Стась денежки отдал и больше с ним не встречался?
        Знать бы точно… Э, нет, ребята, вы меня не окрутите! - пригрозил Сергей Павлович подъезду и белому «Москвичу». - Хочешь ты, Колечка, сына женить на богатой невесте… Вижу, куда пошло. Сразу быка за рога берешь? Не успел Стасев труп остыть, а твой сынок с цветочками прибежал к его дочери? Не знаешь ты про Стася, могу поклясться! - вдруг сообразил он. - Не посылал бы ты сына к девушке, у которой только что отца убили, с такими вот букетиками… И девушка не знает! Ах, Стась, не решился ты всетаки! Стыдно тебе было с дочерью встречаться, вот ты и не увидишь ее никогда… А со мной тоже стыдно было?" - зло усмехнулся он.
        Он закурил сигарету и обвел глазами дом напротив, словно ждал, что парень с Николаем вотвот появятся на одном из балконов. Но на балконах наблюдались только бабки на табуретках - дышали загазованным воздухом московского центра, да пара грустных собак, да мокрое белье и внушительных размеров фикус, который поливала из лейки полная женщина средних лет. Сергей Павлович мимоходом оценил ее пышные, прелести, прикрытые пестрым халатом, попытался разглядеть черты ее лица. Ему это не удалось, и он посетовал, что зрение с каждым годом все падает, без очков уже не обходится. Перегнулся к заднему сиденью за дипломатом, достал из него футляр с очками, неторопливо протер их, надел, снова посмотрел на женщину… И у него перехватило дыхание: рядом с ней стоял тот самый парень - владелец «Москвича».
        - Очень приятно, - пробормотал Сергей Павлович. - Это он не в гости явился. Ишь, переоделся! Футболка, шорты. Все, дело в шляпе, он тут живет… Ну, Коля, Коля, Коленька, выгляни же ты на балкон. Утешь мое сердце!
        От удовольствия он даже рассмеялся - женщина ласково погладила парня по плечу, парень дернулся и закурил, опершись на перила.
        "Мать и сын, - думал он, устраиваясь поудобнее. - Ах ты боже мой, какая находка! Ну кто мог подумать, что Стасева дочка заимела такого жениха! Ох, знаю я тебя, Колечка, ты задаром даже не плюнешь. Не стал бы ты отдавать сына кому попало… Присмотрел, приценился, все обдумал… Стась, потвоему, умотал уже в Швецию, денежки для Юли у тебя лежат… Ты их отдашь Юлечке, как не отдать, если Стась потом явится и проверит! Отдашь, да только не посторонней девчонке, а своей невестке. Ох, Колька, ох, деловой ты мой человек!
        Все, хватит мне на них любоваться. - Он захлопнул дверцу и включил зажигание. - Я тут вряд ли еще что высмотрю… Завтра же пойду к нему в контору. Я ему, сукиному сыну, устрою…
        Ничто мне не грозит, тем более если он про Стася не знает. До скорого свидания, дорогие мои!"
        И он покинул свой наблюдательный пункт.
        
* * *
        
        Вера, разумеется, никуда не ушла. Она дожидалась Сергея Павловича в спальне, в обществе двух чемоданов и вороха одежек.
        - Только тронь меня, - пригрозила она, когда Сергей Павлович пнул один из чемоданов. Чемодан, как он и думал, оказался пустым.
        В противном случае Сергей Павлович рисковал отбить себе ногу. Но он знал Веру и потому смело пнул его. Сергей Павлович никогда не рисковал напрасно.
        - Чемоданто твой, - съехидничала Вера, забираясь с ногами на постель. - Пинай, пинай… А тебе звонили, между прочим.
        - Кто это?
        - Одна дама. - Вера захохотала. - Ленка тебе звонила, кажется, ей показалось мало… Я сказала ей, что ты пошел на свидание и вернешься только к утру. Она бросила трубку.
        - Погоди, она тебе припомнит. - Сергей Павлович сбросил с постели ее одежду и завалился в чем был - в смятом за день костюме и в ботинках.
        - И тебе она припомнит, - хмыкнула Вера. - Хрен она для тебя еще будет стараться…
        Завтра вряд ли даже поздоровается. Как же, ты ведь прямо из ее объятий кинулся трахаться с какойто девкой, даже не со мной.
        - Мне ее старания больше не нужны, - холодно заметил Сергей Павлович. - Обойдусь без нее. И без тебя. Что это ты тут разлеглась?
        - А где мне еще лежать? - искренне удивилась Вера. - Ну, посоветуй.
        - Да хоть под забором!
        - Мерси. Найду местечко потеплее. - Вера соскочила с кровати и открыла один из чемоданов. Принялась яростно швырять туда вещи, охапками подбирая их с пола. Сергей Павлович лениво наблюдал за ней.
        - Лифчик вон не забудь! - напомнил он. - Под столиком валяется.
        - Подаришь Ленке, - прошипела Вера.
        Она захлопнула чемодан и попыталась его закрыть. Чемодан, конечно, не закрылся, и она нажала на него коленом. Злая, разрумянившаяся, она была сейчас весьма соблазнительна, и Сергей Павлович наблюдал за ней с какойто даже грустью.
        - Долго эта комедия будет продолжаться? - осведомился наконец он.
        - Она уже закончилась, - ответила Вера и нажала еще раз. Замки защелкнулись, и она перевела дух.
        - Прежде чем ты соберешь второй чемодан, - попросил ее Сергей Павлович, - сделай доброе дело для меня. Ну, в виде исключения. Подайка мне вон ту коробку, на столике стоит…
        - Эту? - Вера швырнула коробку на постель, и по шелковому покрывалу рассыпались визитные карточки, фотографии, старые театральные программки - хлам, который выбросить было жалко, а держать при себе - незачем. Сергей Павлович вздохнул, оперся на локоть и принялся перебирать визитки, больше не обращая внимания на Веру. Ее же, казалось, перестал интересовать второй чемодан. Лишившись зрителя, она кидала туда вещи без вдохновения, вяло уминала их, демонстрируя голые колени, тяжело вздыхала и уже начинала искоса поглядывать на Сергея Павловича. Тот же с головой ушел в изучение содержимого коробки.
        - Вот! - сказал он, выуживая наконец искомую визитку из кучи бумаг. Вера тут же заинтересовалась и подошла взглянуть, в чем там дело. Сергей Павлович перевернул визитку адресом книзу и улыбнулся ей.
        - А что это? - мирно спросила Вера.
        - Деньги, - так же мирно ответил Сергей Павлович.
        Вера наморщила лоб и посмотрела на бумажный атласный прямоугольничек в его пальцах.
        - То дело, про которое ты вчера говорил? - спросила наконец она.
        - Ишь, ты коечто соображаешь? - удивился Сергей Павлович. - С каждым днем становишься умнее… Ну да, то самое дело.
        - И то самое дело, которым мы весь день в отделе занимались? - лукаво добавила Вера.
        - Тебе вредно так напрягать мозги, - уклончиво ответил он. - От тебя уже дым пошел.
        Сейчас процессор сгорит. Лучше разбирай свои чемоданы, один из которых, кстати, мой, и иди приготовь чтонибудь пожрать.
        Вера нерешительно смотрела на него. Сергей Павлович ясно читал в глазах Веры простенький ход ее мыслей: должность в престижном отделе - солидный покровитель - обещанный подарок.
        - Что сделатьто? - только и спросила она.
        - Да что хочешь!
        Он дождался, пока Вера исчезнет за дверью, и снова принялся рассматривать визитку.
        "Контора у Кольки открывается в восемь. Чудесно. Адрес, слава богу, есть. До работы ему ехать минут сорок. Учитывая утреннее движение. Итак, чтобы не прохлопать завтра все дело, мне надо хотя бы знать, живет ли он в том же подъезде, что и парень. Если да - верняк, это его сын. Значит, утречком надо подъехать к нему во двор и поглядеть, откуда он выйдет. А к нему в контору поедем вместе. Так и быть, провожу. Зато уж буду уверен на все сто…
        Правда, плакала моя работа завтра… Ну и хрен с ней! Сил нет видеть Ленку. Ох и сказал бы я ей. Да нельзя"..
        - Вера! - позвал он.
        - Чего тебе? - Вера появилась в дверях с перепачканными мукой руками. По квартире уже растекался аромат жареной свинины, и Сергей Павлович умиленно отметил про себя, что не все в жизни и в этой девахе так уж плохо и что она, по крайней мере, умеет еще и готовить.
        - Вот что, Верунчик, - внушительно сказал он ей. - Ты, конечно, сделала мне сегодня большую подлянку, но давайка остановись на этом. Завтра Ленке - ни слова. Поняла? Я сам с ней разберусь. А то уплывет от тебя твой подарочек.
        Вера серьезно кивнула.
        - Умница! - обрадовался Сергей Павлович. - Все, вали на кухню.
        И Вера, кроткая, как овечка, без возражений уплыла на кухню. И так же кротко вела себя весь вечер - за ужином, и в постели. Сергей Павлович отходил душой и в странной связи со своим нынешним настроением все больше верил в свою завтрашнюю удачу.
        Эта удача назавтра прежде всего воплотилась в облике его старого знакомого, Николая Степановича Ручникова, выходящего в семь часов пятнадцать минут из подъезда, возле которого стоял белый «Москвич». «Ну, все, - сказал себе Сергей Павлович. - Ты у меня в кармане». Он дождался, пока Николай Степанович сядет в машину, черную «Тойоту», и последовал за ним.
        "Машинкато подержанная, сразу видно, - отметил Сергей Павлович. - Что ж Ты, милый человек, в деньгах нуждаешься, что ли? А и верно, стал бы ты сына бог знает на ком женить, если бы деньги не нужны были…
        Ладно, послушаем, что ты мне петь станешь… Прекрасно, открыли проезд". Он неуклонно следовал за «Тойотой», стараясь сохранять между машинами некоторое расстояние.
        «Тойота» завернула в один из переулков, выходящих на Красную Пресню. Сергей Павлович сверил адрес. "Вроде бы здесь. Так, голубчик мой во двор заехал. Местечкото не бойкое. Еще подальше не мог контору снять. Не удивляюсь, что у него машина молью побитая.
        Тихонечко, тихонько… Так, он уже зашел к себе. Вот контора. Ну, с Богом!"
        Уже через две минуты Сергей Павлович постучал в дверь с табличкой «Н. С. Ручников».
        - Можно? - решительно спросил он и, не дожидаясь ответа, вошел.
        - Приема еще нет, - обернулся к, нему мужчина в бежевом костюме, продолжая рыться в ящиках стола. - Как?.. - пробормотал он, вглядываясь в посетителя. - Сережа?
        - Экий ты забывчивый! - Сергей Павлович крепко пожал нерешительно протянутую ему руку. - Что, не ждал? А и правда, чего бы тебе меня ждать?
        - Да что ж ты стоишь, садись. - Видно было, что Николай Степанович не слишком обрадовался встрече со старым другом.
        Он задвинул ящики стола и усадил гостя в кресло.
        - А ты еще поседел, совсем белый стал, - вздохнул Сергей Павлович - Что, жизнь не радует?
        - Не радует, Сережа, - в тон ему ответил Николай Степанович. - Ничто не радует - ни семья, ни работа. Хоть топись.
        - Да брось! - бодро прогудел Сергей Павлович. - Так уж плохо? Конторато процветает или как? Ты мне год назад говорил, дела хорошо идут.
        - Да временато меняются, - возразил тот. - Посетителей мало, расходов много… Одна аренда чего стоит!
        - Нуну, - покрутил головой Сергей Павлович. - А ято радовался за тебя. Думал - свое дело, сам себе хозяин. Не то что я - мелкая сошка…
        Он деланно вздохнул Николай Степанович посмотрел на часы.
        - Я тебя задерживаю? - встрепенулся Сергей Павлович. - Ты уж меня прости, Коля.
        Я ведь по делу к тебе пришел…
        - Вот как? - оживился Николай Степанович. - И что за дело такое? Ничего страшного, надеюсь?
        - Да как сказать… Хочу я получить старый долг с одного человека…
        - Так, так… - задумчиво проговорил Николай Степанович. - А тот, значит, не хочет отдавать?
        - Что ты, что ты! - замахал руками Сергей Павлович. - Он как раз хочет! Я вот почему пришел.. - Он смущенно замялся. - Стася помнишь?
        Он сделал паузу и проследил за произведенным впечатлением. А впечатление было ошеломляющим. Николай Степанович дернулся и застыл в неудобной позе, как раз в тот момент, когда закидывал ногу на ногу. Спустя несколько мгновений, опомнившись, он завершил начатое движение и попытался улыбнуться:
        - Стася? Которого? Краевского, что ли?
        - Его, его самого, - радостно закивал Сергей Павлович. - Да как его забудешь, верно?
        Старые друзья.., Стасьто в Москву приезжал, ты в курсе?
        Николай Степанович молчал.
        - Вот мы со Стасем и встретились, - продолжал Сергей Павлович. - Он мне должен был там… Некоторую сумму. Занялто давно, еще до отъезда. Да ты эту историю знаешь, я же тебе рассказывал… Рассказывалто, правда, когда только дал ему деньги, а вот что после было - ты, может, и не знаешь?
        - Нет, не знаю, - пробормотал Николай Степанович.
        - А дальше было то, что Стась мне моих денег не вернул, - печально заключил Сергей Павлович. - Не стал я тогда разбираться, что да почему - руки у меня были коротки. А вот теперь в Стасе совесть заговорила. Повстречались мы с ним, и он мне сказал: "Привез я тебе деньги, Сережа. Да вот не рассчитал, хотел дочке оставить побольше… И забыл про тебя.
        Так ты, друг, из дочкиных денег и возьми. Коля тебе отдаст…"
        Николай Степанович был бледен как смерть. Сергей Павлович перевел дух и улыбнулся.
        - Неужто это новость для тебя, Коля? - удивленно спросил он. - А Стась мне сказал, что тебя предупредит.
        - Сказал? - подал наконец голос Николай Степанович. - Когда это он тебе сказал?
        - Да вчера, - невинно ответил Сергей Павлович. И увидел, как расширяются глаза его старого друга. «Ой, сморозил, - быстро подумал он - Знает, что Стась мертв! Тихо, тихо… Тяни паузу… Сейчас он покажет, на что способен…»
        И Николай Степанович показал.
        - Мне он, ничего не говорил, - довольно хладнокровно заявил тот. - Не знаю, из каких это денег он собирался с тобой расплачиваться. И почему направил тебя ко мне? Что это такое - «Коля отдаст»?! Да где я эти деньги возьму?!
        Ты говоришь сущую чепуху, Серега!
        - Да как сказать… - протянул Сергей Павлович. - Мы со Стасем говорили весьма серьезно. Пришел я к тебе не с бухтыбарахты, а после того, как все с ним обсудил. Стась совершенно согласен с тем, что поступил со мной непорядочно. И причитается мне получить…
        Сергей Павлович полез в бумажник и вытащил пожелтевшую, потершуюся на сгибах бумажку.
        - Вот по этой расписочке причитается мне получить.., двадцать две тысячи долларов… С процентами, конечно. А это получается, Коля, пятьдесят тысяч.
        Николай Степанович молчал.
        - И пришел я за этими деньгами именно к тебе, Коля, - мягко, без нажима сказал Сергей Павлович. - Именно к тебе, потому что дочку свою Стась через тебя решил обеспечить. Так что придется выдать просимое, - И он улыбнулся.
        - Ты говоришь чудовищные вещи, - медленно, запинаясь, произнес Николай Степанович. - Не знаю, откуда у тебя такие сведения. - Он приостановился, пытаясь взять себя в руки. - Конечно, я видел Стася в Москве. Да его все видели, все его бывшие друзья. Мы посидели у нас, выпили. Он рассказал мне про Швецию, про свои дела… Но больше ничего! Так что я не возьму в толк, о чем ты говоришь.
        Сергей Павлович нехорошо засмеялся и наклонился к приятелю. Тот отпрянул, откинувшись на спинку кресла.
        «Боится», - с удовлетворением подумал Сергей Павлович, вглядываясь в его глаза.
        - Коля, - почти нежно произнес он, и тон его не вязался с пристальным, цепким взглядом, под прицелом которого хозяин кабинета становился все бледнее. - Коля, но ты ведь не будешь отрицать, что Стась приехал именно затем, чтобы обеспечить свою внебрачную дочь?
        - Я только слышал об этом, - проговорил Николай Степанович, борясь с желанием вскочить и немедленно позвать на помощь. - Он сказал мне об этом, но так, знаешь… Мимоходом, за рюмкой водки… Какие у тебя могут быть ко мне претензии?
        - О, да никаких! - простодушно согласился Сергей Павлович. - Все претензии у меня только к Стасю… Ho делото в том, что Стась лично направил меня к тебе.
        - Сережа, но у меня нет этих денег, - тихо произнес Николай Степанович. - Нет, хоть обыщи. Не знаю, что тебе сказал Стась, но мне он никаких денег не давал. Ни для дочери, ни для кого другого… Это ошибка, путаница…
        - Ну, стало быть" путаница, - вздохнул еще тяжелее Сергей Павлович. - Опять мне, значит, не повезло… Ох, Стась, Стась! Сколько же ты меня обманывал! Деньги увез, неверную информацию дал. Обманул, стервец.
        Николай Степанович только кивал. «Ах, вот ты как? - разозлился Сергей Павлович. - За дурачка меня держишь?! Ладно, сейчас я тебе устрою!»
        - Курить можно? - устало спросил он, доставая из кармана пачку сигарет. - Покурю и пойду. Рухнули все мои надежды.
        - Конечно, - обрадовался Николай Степанович. - Вот пепельница. Рад бы я тебе помочь, Сережа, да не могу. Ну где я эти деньги возьму, когда я их и в глаза не видел.
        - Да понятно, Коля, понятно! - расстроенно отмахивался Сергей Павлович. - Тыто здесь ни при чем. Обманул меня Стась, а не ты.
        Что же мне так не везет…
        Он выпустил аккуратную струйку дыма и задумчиво посмотрел на приятеля.
        - Сын у тебя красивый, - как бы между прочим заметил он.
        - Что? - вздрогнул Николай Степанович. - Где ты его видел?
        - В гостях у одной милой молодой девушки, - почти промурлыкал Сергей Павлович.
        - Не понимаю?
        - У дочки Стася.
        Теперь оба молчали, глядя друг на друга.
        Сергей Павлович был совершенно уверен в том, что его приятель сломается, не выдержав напряжения. Но Николай Степанович, видно, собрал последние силы.
        - Что ты болтаешь? - изумленно спросил он. Но губы его тряслись так, что казалось, он вотвот хлопнется в обморок. - Мой сын не знаком с этой девушкой.
        - Да? - удивился Сергей Павлович. - Странная нынче пошла молодежь. Встречаются, милуются, собираются пожениться - и все это не будучи знакомыми… Но еще более странными бывают нынешние родители… - Он сделал внушительную паузу. - Бывают такие, что не думают о том, какой опасности они подвергают своих детей.
        - Я тебя не понимаю. Весь этот разговор не имеет смысла, - трясущимися губами бормотал Николай Степанович. - Я думаю, что Стась здорово запудрил тебе мозги. Что ни скажешь - все оказывается чепухой…
        - Стась? О, Стась наконецто прояснил мои несчастные мозги! - ласково ответил Сергей Павлович. - А уж сына твоего я видел собственными глазами. Не далее как вчера вечером, и могу даже сказать, по какому адресу.
        - Все, что ты хочешь мне сказать, оставь при себе, - почти крикнул Николай Степанович. - Я уже понял, что ты намерен шантажировать меня. Но это бесполезно. Бесполезно! У меня нет никаких денег для дочери Стася, и мой сын с ней не знаком.
        Сергей Павлович помолчал, потом поднял со столика пачку сигарет, сунул ее в карман и встал.
        - Всего хорошего, Коля, - спокойно сказал он. - Увидимся ли еще, не знаю… Больно холодно ты старых друзей принимаешь. А вот сына твоего я повидаю… Там, где Стася вчера видел.
        Последнюю фразу он выделил голосом и, даже не глядя на Николая Степановича, понял, что тот в ужасе.
        - Прощай! - И Сергей Павлович двинулся к двери.
        Его схватили за рукав. Он обернулся. Николай Степанович, пытаясь чтото вымолвить, глядел на него остановившимися глазами. Его лица можно было испугаться.
        - Сядь, - глухо шепнул он, оттаскивая Сергея Павловича от двери. - Сядь, подожди…
        - Ну ладно, - недоуменно пожав плечами, ответил тот. - Только что ты хочешь мне сказать? Вроде все уже сказано.
        - Подожди… - Николай Степанович усадил его, но сам не сел, а принялся расхаживать по кабинету, обводя стены почти бессмысленным взглядом. - Ты меня губишь! - вырвалось у него.
        - Что это ты так разволновался? - удивился Сергей Павлович. - Что я такого сказал?
        - Ты сам знаешь, что ты только что сказал, - не глядя на него, ответил Николай Степанович.
        Мужчины посмотрели друг на друга, и губы Сергея Павловича поплыли в улыбке, впрочем несколько кривоватой.
        - Итак, ты знаешь? - спокойно спросил он адвоката.
        Тот кивнул, не произнеся ни звука.
        - Давно?
        - В тот же день узнал, - коротко ответил он, снова отводя глаза.
        - От кого? - заинтересовался Сергей Павлович.
        - Зачем тебе знать?
        - О, да мне все интересно, что касается этой истории, - ответил самым благожелательным тоном Сергей Павлович. - Ну и кто же тебе сказал? Или по телевизору услышал, в выпуске новостей?
        - Не важно. Сам его видел…
        - Сам? - удивился Сергей Павлович. - Теперь, надеюсь, ты меня понял?
        - Ты всегда умел объяснять так, что тебя понимали…
        - Вот уж не всегда, - возразил Сергей Павлович. - Когда Стась брал у меня деньги, я ему очень доходчиво, объяснил, что его ждет, если он не вернет долг. А он вот не понял.
        - Я помню, - кивнул Николай Степанович. - Ведь он сказал мне тогда, что взял у тебя деньги. Это было перед самым его отъездом.
        Я сказал ему, что он спятил, что ты убьешь и его, и дочку. Но я говорил скорее предположительно, чтобы его напугать…
        - Испугали ежа голым задом! - бросил Сергей Павлович. - Сам понимаешь, Коля, другого выхода у меня не было. А стрелять он начал первый… Так что с моей стороны была простая самооборона. Впрочем, я тебя не в адвокаты пришел нанимать… Меня никогда не найдут по этому делу.
        Он выждал время, достаточное для ответа, не дождавшись ни слова от собеседника, продолжал:
        - Думаешь, почему я тебе все это рассказываю? Почему не боюсь, что ты меня сдашь?
        - Потому что я старых друзей не сдаю, - выдавил наконец из себя ошеломленный всем происходящим Николай Степанович.
        Сергей Павлович рассмеялся и покачал головой.
        - Вот и нет, Коленька! - возразил он. - Говорю я все это тебе только по той простой причине, что никогда ты не захочешь вылезти и обнародовать хоть часть этой истории. Ведь сам ты в ней замешан, ой как замешан!
        - Это не правда.
        Сергей Павлович снова улыбнулся:
        - Коля, не думаешь ведь ты, что я тебе сейчас поверю? Я все прекрасно знаю про тебя и про Стася.
        Сергей Павлович выдержал эффектную паузу. «А вот сейчас, - думал он, - самое время проверить, сколько же Стась отвалил дочурке своей… Правильно ли я все рассчитал?»
        - Знаю, какую сумму он привез дочке, - продолжил Сергей Павлович. - Пятьдесят тысяч, верно?
        Николай Степанович промолчал, и собеседник мысленно поздравил себя. «Значит, все так и есть, пятьдесят!» И с новыми силами нажал на приятеля:
        - И прошу тебя не пудрить мне больше мозги. Я и так чувствую себя последним дураком изза всего этого… Не хотелось бы чувствовать себя еще хуже!
        - Хорошо, - пробормотал Николай Степанович, снова забегав по кабинету. - Я скажу тебе… Я знал про деньги. Стась пришел ко мне, мы выпили, поговорили. И он сказал, что приехал в Москву исключительно ради того, чтобы обеспечить свою дочь. Ведь алиментов он не платил все эти годы. А теперь, как он сказал, девушке понадобятся деньги. На квартиру там, чтобы после свадьбы отдельно жить. Еще на чтото…
        - После свадьбы с твоим сыном? - уточнил Сергей Павлович.
        - Нет, про моего сына речи не было, - нервно сознался адвокат. - Сергей, я умоляю тебя, не трогай его! Он вообще ни при чем во всей этой истории. Парень ничего не знает.
        - И про деньги не знает?
        - Про это знает. - Николай Степанович отвел взгляд. - Но ты должен меня понять, Коля. Я ведь не знал, что это именно твои деньги. И сумма другая. Сам говоришь - у тебя он брал двадцать две тысячи. "
        - Проценты!
        - Да, проценты, - согласился Николай Степанович и снова забегал по кабинету. - Да, все так… Но как ты мог убить его…
        - Это, очень просто с технической точки зрения, - холодно ответил Сергей Павлович. - Только не делай из меня чудовище. Я защищал свои интересы точно так же, как ты сейчас защищаешь свои. И я тебя за это не виню. Понимаю, все понимаю. Сын - шалопай, дела идут плохо…
        - Нет, ты меня неверно понял, - попытался было возразить адвокат, но его грубо оборвали:
        - Мать твою так, Николай, за кого ты меня держишь? Я тебе битый час объясняю, а ты все еще не понял?! Я не шутить с тобой сюда пришел, я за своими деньгами явился. И все я прекрасно понимаю и про тебя, и про сынка твоего.
        Я показал тебе расписку? Так будь любезен, выдай мне по ней деньги с процентами. Я тороплюсь.
        - У меня нет денег, - прошептал Николай Степанович.
        - Коля, я не хочу объяснять тебе, что будет в том случае, если этих денег ты мне не дашь. - Сергей Павлович поудобнее уселся в кресле и закурил сигарету, пуская дым на адвоката. - Ты не маленький и раз понял про Стася, поймешь и про своего сынка.
        - Хорошо, - голосом больного человека произнес окончательно сломленный Николай Степанович. - Я скажу все, что знаю. Сережа, мне нужны эти деньги, ты прав. Положение у меня очень тяжелое и скоро может стать совсем невыносимым. Как только Стась сказал, какие деньги он хочет передать своей дочери, у меня сразу родилась идея свести ее с Женей.
        Он о Жене не знал, он вообще забыл, что у меня есть сын Он его в тот день даже не видел.
        - Тактак, - кивнул Сергей Павлович. - А девица знает про деньги?
        - Нет, - ответил адвокат.
        - Ты уверен?
        - На все сто.
        - А почему ты так думаешь?
        - От Стася знаю.
        Сергей Павлович поближе нагнулся к нему:
        - А про смерть отца она знает?
        Адвокат достал носовой платок и вытер лоб и виски.
        - Нет. Но она его видела. Мертвого. Он зачемто позвонил ей в тот самый день, попросил прийти. Она и пришла. И увидела труп. Что это ее отец, она даже не подозревает.
        - А ты от кого все это знаешь?
        - От сына. Она вчера рассказала ему. Да, это у нее он был, там ты его видел…
        - О, так она уже в таких вещах ему сознается! - удивился Сергей Павлович. - Ну, до свадьбы недалече!
        - Далече, ты ошибаешься. И весьма далече.
        Сынто мой тоже был там, тоже видел труп.
        Только он не знал, зачем Стась его вызывал.
        Они до этого никогда не общались… Знаешь, мне думается, что Стась просек наконец, что мой взрослый сынок может стать женихом его взрослой дочери. А может, следил за ней и увидел их вместе. Потом за ним проследил, долгое ли дело.
        - Понятно, понятно… - кивал Сергей Павлович. «Так, значит, это дух Стася вел меня вчера за этим парнем! - усмехнулся он про себя. - Ну, точно, он так же выследил его, как и я… Заинтересовался, ясное дело, кто это возле его дочки сшивается».
        - Стась не хотел, чтобы на его дочери ктото женился ради денег, - пояснил адвокат. - Он хотел все это держать в тайне…
        - И разболтал про деньги тебе?
        Николай Степанович только пожал плечами.
        - Выпил он хорошо, - объяснил он. - Да и повод был о дочери поговорить. Я ведь ее маленькую видел, он с ней в гости приходил, перед самым отъездом. Такая беленькая мышка была, веселая, смешная… А может, ему просто похвастаться захотелось, грехи свои отмыть.
        Все ведь знали, что дочь он бросил. А деньги…
        Денег он мне не отдавал, Сережа. И я тебе жизнью сына клянусь - не видел я их никогда и не знаю, где они! Стась сказал, что деньги он оставил, но не хочет, чтобы о них ктото знал.
        Включая и его дочь. Он сказал, что девушка она молодая, общительная, симпатичная, скоро, не иначе, замуж пойдет. И вот тут загвоздка: невесту с приданым может взять в жены какойнибудь аферист… - Он невесело рассмеялся. - Я, значит, то есть мой сын… А невесту без приданого возьмет только тот, кто ее действительно любит. А уж деньги, когда они появятся, такой любви будут не помехой, а подмогой. И он хотел, чтобы до Юлькиной свадьбы ни одна собака не знала, что у нее будут деньги. И получит она их прямо на свадьбе, даже еще раньше - при выходе из загса. Стась прямо помирал со смеху. «Представляешь, - говорит, - подойдет к ним человек у дверей и вручит невесте подарочек от меня! Хочу, - говорит, - чтобы она была счастлива в браке, а потому про деньги муж узнает только после загса. Иначе на деньгах женится, а не на Юльке!» Вот и все, Сергей. Больше ничего я не знаю. Хочешь - верь, не хочешь… - И он прерывисто вздохнул, глядя прямо перед собой.
        Сергей Павлович молчал, лихорадочно обдумывая услышанное. «Врет? Вон он как трясется. Боится за сына, ясно… Раз боится - может, не врет? А если правда? Идиотскую шутку придумал Стась. Эффектную и идиотскую, вполне в своем стиле».
        - А кто отдаст деньги? - спросил он Николая Степановича.
        - Не знаю.
        - Он даже не намекнул? - удивился Сергей Павлович.
        - Какое там! - Адвокат понял, что ему начинают верить, и оживился. - Он вообще на этом оборвал свой рассказ. Больше ни слова не было ни про дочь, ни про деньги… Я адрес нашел… Ну и вот… Остальное я тебе уже рассказал.
        Сергей Павлович молча курил, глядя на адвоката.
        - Как же нам теперь быть, Коля? Деньгито надо получить.
        - Надо! - согласился тот. - Я ведь попытался.
        - И коечто у тебя получилось, верно? - подмигнул ему Сергей Павлович. - Ладно, Коля. Чего в жизни не бывает. Всегда мы были друзьями, только раз вот так нас столкнуло…
        Хорошо, что не расшибло.
        И он благодушно засмеялся. Засмеялся и Николай Степанович, только както очень осторожно, не сводя с приятеля глаз.
        - Так вот, - приходя в хорошее настроение, закончил Сергей Павлович. - Подведем итоги. Расписка моя. Парень - твой. Раз уж Стась выкинул такой фортель и того человека с деньгами никто из нас не знает, стало быть - надо его дождаться. А кто он есть - это только на свадьбе выяснится. Значит - что? Надо выдавать нашу наследницу замуж. Уж я помогу, чем смогу, твоему сыночку красавицу нашу до венца довести. А уж деньги… Ты не обижайся, Коля, но деньги будем делить. Я проценты сбавлю. - Он поднял глаза к потолку, делая вид, что считает. - Мои двадцать две тысячи…
        Да по пять… По десять… Из расчета восемнадцати… Итого, тридцать пять тысяч моих, Коля.
        - Как это? - Адвокат даже приподнялся " места. - Я же сына отдаю, подумай!
        - Так что же ты торгуешься изза сына? - возмутился Сергей Павлович. - Будто не отдаешь, а продаешь. Тебе, честно сказать, и пятнадцати тысяч много. Ну, что ты сделал? Парня подослал? Так я захочу - двадцать парней к ней пошлю, один другого краше! Что, Женя твой - первый красавец на Москве?
        Видимо, адвокат сознавал, что, не первый, потому что дальнейших возражений с его стороны не последовало.
        Мелкие подробности были обсуждены довольно быстро: парень «раскручивает» невесту, доводит дело до свадьбы, адвокат затем позаботится о том, чтобы права супругов были заранее оговорены; Сергей Павлович, со своей стороны, обещает денежное вспомоществование адвокату и жениху на время обольщения невесты, а также в случае необходимости устранит потенциальных конкурентов. Молодые поженятся, после чего произойдет развод и раздел наследства.
        Сергей Павлович выкурил последнюю сигарету, лучезарно улыбнулся, обещал позвонить вечерком и ушел, вполне довольный достигнутым результатом.
        Глава 8
        
        - А ято думал, у вас пожар! - радостно приветствовал подругу Макс вечером того же дня. - Полная лестница дыма. А это простонапросто на верхней площадке стоит здоровенный парняга в кожаной куртке и смолит сигарету за сигаретой.
        - А чего он тут стоит? - както безразлично спросила Юлька.
        - Не знаю, может, тоже в тебя влюбился, а сказать не решается. А ты чего такая вареная? - удивился он, вглядываясь в нее повнимательнее.
        Юлька только махнула рукой.
        - Исчез на целый день, а теперь спрашиваешь, - упрекнула она друга.
        Макс округлил глаза и присел рядом с ней на диван.
        - Слушай, да ты просто жить без меня не можешь! - воскликнул Макс, буквально излучая восторг.
        - Я прекрасно могу жить без тебя, - огрызнулась Юлька. - А вот думать правда не могу. Не получается…
        - А если ты не мыслишь, то, следовательно, не существуешь, - внушительно произнес Макс. - Значит, без меня ты просто ноль, фикция, неполноценное существо. Подумайка хорошенько, раз уж я рядом, - может, ты меня всетаки тайно любишь?
        Юлька взвизгнула и стукнула кулаком по дивану. Он затрясся, и Макс подпрыгнул.
        - Осторожно, девушка, - попросил он, - так над чем это нам так настоятельно потребовалось подумать. Уж не над поступками все того же загадочного принца!
        Юлька кивнула:
        - Появился тут вчера вечером, с этим вот букетом…
        Макс обернулся и посмотрел на огромный букет, украшавший письменный стол.
        - Только моя врожденная тактичность помешает мне сказать, что я ненавижу гладиолусы, - пробормотал он, глядя на цветы. - Три, четыре, пять, шесть, семь… Какой, однако, пошляк! Подарить девушке этакий веник!
        - Ноно. - Юлька поводила пальцем у него перед носом. - Лично против веника я ничего не имею… А вот против самого Жени….
        - Он что, опять? - страшным шепотом спросил Макс.
        - Да что ты, он бы не посмел! - воскликнула Юлька. - Но визит все равно был впечатляющий.
        - Что же тебя так впечатлило?
        - Я узнала, какое отношение он имеет к тому мертвому мужику в Соляном переулке.
        Макс застонал и взъерошил волосы, не сводя с нее глаз.
        - Ты сумасшедшая! - вымолвил наконец он. - Неужели ты прямо спросила его об этом?
        Ох, молчи, я же тебя знаю! Ты иначе не можешь. Ведь я тебя просил - будь с ним очень осторожна!
        - Слушай! - Юлька спрыгнула с дивана и гордо зашагала по комнате. - Я его спросила, был ли он там в день убийства, и он сознался, что был. Но он никого не убивал. Когда он пришел туда, мужик был уже мертв! И он тут же ушел, только по дороге его чуть не стошнило в то самое окно…
        - Как, в закрытое окно? - удивился Макс.
        - Сначала в закрытое, а когда он его открыл, его тошнить перестало, - Так всегда и бывает в жизни, - философски заметил Макс. - А зажигалка?
        - Зажигалку он потерял в подъезде, когда прикуривал на обратном пути. Во всем сознался, только не в главном, - вздохнула Юлька. - Но он его не убивал, и это я теперь точно знаю.
        - Откуда же ты это взяла? Он что, дал честное слово?
        - Да нет… - Юлька задумчиво смотрела на него. - Просто понятно стало, что это не он…
        - Как, даже честного слова не дал? - ужаснулся Макс. - Ну, это вообще труба… Ты хоть понимаешь, что натворила?
        - Я оправдала невинного человека!
        - Идиотка, ты подставила себя! Ты ведь, наверное, рассказала ему и то, что мужик этот хотел чтото про него сказать? Рассказала или нет?
        Юлька виновато потупилась.
        - Вижу, рассказала. - Макс меланхолично закурил и замолчал. Вздохнул.
        Юлька вздохнула тоже. Еще и еще раз.
        - По крайней мере, дышишь ты прекрасно, - подвел он итоги. - Хоть это хорошо. Вчера не падала в его присутствии?
        - Нет. Но и кольца на нем не было.
        - Что же это он? - оживился Макс. - Ведь это уже второй раз? Странно…
        - Странно… - подтвердила Юлька. Она задумалась и принялась пощипывать розовые бутоны гладиолусов.
        Макс встал рядом с ней и с таким же задумчивым видом принялся ощипывать другую ветку.
        - Понимаешь, - сказала Юлька после паузы, - у него в тот день все было точно так же, как у меня. Тот мужик позвонил ему и попросил приехать, дал адрес. Женя приехал, но нашел только труп. И был он там на полчаса раньше меня. И мужика того он тоже раньше никогда не видел и не слышал.
        Все точно так же, пойми, этого не выдумаешь.
        Макс смотрел ей прямо в глаза, сосредоточенно слушал, приканчивая тем временем очередную ветку гладиолусов.
        - Действительно, две такие одинаковые истории, - пробормотал он. - Нет, приходится признать, что вы с ним попали какимто боком в одну ловушку.
        Юлька бросила наконец взгляд на цветы и тихо охнула - от роскошного букета остался жалкий пучок кривых стеблей. Создавалось впечатление, что над цветами основательно поработала прожорливая коза.
        - Это ты нарочно, - простонала она, в бессильной ярости поворачиваясь к Максу. Тот предусмотрительно отступил от нее подальше. - Ты ревнуешь меня и готов сделать все что угодно, только бы… Только бы…
        От возмущения она не находила слов, "и Макс тут же воспользовался этим.
        - Не надо сцен, - сурово произнес он, качая головой. - Я отказываюсь вести расследование в таких условиях!
        - Ладно, плевать на букет, - быстро успокоилась Юлька, решив, что цветы в общемто вполне достойны постигшей их участи. - Лучше подумай, ведь получается, что мы встретились бы там, если бы этого мужика ктото не убил. Понимаешь? Женя явился туда, и я тоже… И даже приблизительно в одно и то же время. Чутьчуть разминулись. И мужик обещал мне чтото рассказать о нем… А если он хотел устроить нам очную ставку? Или просто встречу?
        - Интересно, интересно ты рассуждаешь, - глубокомысленно заметил Макс. - Яна тебя хорошо влияю. Это действительно выглядит так, словно он хотел вас свести, причем для того, чтобы сообщить тебе чтото о нем. В его присутствии… Дада, Женя ему понадобился, чтобы прижать его к стенке! А то потом он встретился бы с тобой и сказал, что его подло оклеветали. Очная ставка, ты была права!
        - Так ты думаешь, что у Жени есть какоето темное прошлое? - заинтересовалась Юлька. - И он меня… Он меня вчера обманул?
        Увидев ее потерянное лицо, Макс бросился утешать подружку:
        - Да я вовсе не утверждаю, что он убил мужика. Ладно, пусть твой Женя не убийца, а всегонавсего банальный врун и насильник, я не возражаю. От этого его образ отнюдь не становится светлее. А коечто стало еще темнее…
        Какого черта он перестал носить кольцо? Когда он надевал его в последний раз?
        - Когда? - задумалась Юлька. - Постойка… Ну, во дворе, возле моей работы…
        - В день убийства?
        - Точно. А когда я была у него дома, будь проклят тот день, кольца не было. И когда он пришел ко мне - тоже…
        - Какие делаем выводы? - спросил Макс. - Он что же, перестал носить кольцо сразу же после убийства?
        - Выходит, так…
        - Интересно… Это должно быть както связано… - пробормотал Макс. - Вот что я думаю: придется тебе, душа моя, пообщаться с его отцом.
        Юлька замахала руками.
        - Спятил?! - страшным голосом зашептала она. - Это что же - мне опять туда идти?!
        Да я помру, если снова окажусь в том доме!
        - Не занимайся самовнушением, - строго сказал Макс. - Помереть ты не должна. А выяснить про кольцо - обязана.
        - Кому это я обязана?!
        - Науке, - веско заключил Макс, и Юлька совсем сникла. - Наука, - Макс принялся вдохновенно бегать по комнате, - наука нуждается в изучении таких патологий, как твоя. Ты сама не понимаешь, насколько у тебя занятный случай. Я ведь уже начал писать историю твоей болезни.
        - Мерзавец, - прошипела Юлька. - Где? Покажи?
        - Вот. - Макс полез в карман, достал оттуда скрученную в трубочку школьную тетрадку и гордо протянул Юльке. - Знаешь, как я все это назвал? «Девушка, которая не могла дышать»!
        Юлька схватила тетрадку, пролистала исписанные страницы и зло посмотрела на Макса:
        - Опозорить меня захотел? Зачем ты написал про изнасилование?
        Макс только пожал плечами:
        - Я должен быть объективным… Таковы законы психоанализа. А ты не дуйся! И вообще мы с тобой все не правильно делаем.
        - Ты точно делаешь все не правильно, - зашипела она. - Твой дурацкий психоанализ приносит мне только вред. Где обещанная польза?!
        - Ты несешь сущую ересь! - возмутился Макс. - На Западе за сеанс психоанализа люди платят бешеные бабки, а ты отказываешься лечиться даром. Я, если хочешь, занимаюсь тобой из чистого милосердия. Потому что иначе твой комплекс сожрет тебя как личность.
        - Это ты меня жрешь как личность! Ты и твои дурацкие советы! Я больше туда не пойду!
        И вообще - не могу я больше слышать ни о кольце, ни об анализе… Знаешь, лучше уходи, а то я сорвусь и наговорю кучу гадостей про тебя и про твоего разлюбезного Фрейда.
        - Неизвестно, что меня уязвит больше, - вздохнул Макс. - Ну что ж, раз ты настроена так серьезно, я, пожалуй, уйду… Уйду, но не надейся, что ты так просто избавишься от меня!
        Юлька вытолкала Макса за дверь и вернулась к себе.
        Макс постоял на лестнице, хотел было шумно, чтоб Юлька услышала, вздохнуть, но передумал. Спустился по лестнице, вышел во двор и направился к подворотне, выходящей на бульвар. Ему нужно было зайти в булочную, купить хлеба к ужину. Так он мирно шел, насвистывая все громче и веселее, пока на подходе к перекрестку ему на плечо не опустилась чьято тяжелая рука.
        Макс перестал свистеть и резко обернулся.
        Перед ним стоял здоровенный парень в распахнутой кожаной куртке. Макс поморщился и удивленно вскинул брови.
        - Что случилось? - поинтересовался он.
        - Закурить не будет? - мрачно спросил парень.
        Макс полез в нагрудный карман за сигаретами, одновременно раздумывая над несколькими вопросами: где он видел этого парня и не сказать ли ему, чтобы он шел подальше, и сколько сейчас может быть времени, и не закрылась ли уже булочная… Из всех этих вопросов он определенно смог ответить только на один: парня он видел на лестнице возле Юлькиной квартиры. Это совсем не порадовало Макса, но он все же протянул мрачному детине помятую сигарету, выуженную из кармана.
        Парень взял сигарету, повертел ее и бросил на землю.
        - Дерьмо, - коротко изрек он. Макс на мгновение остолбенел. - И сам ты дерьмо.
        - Ну ты… - начал было Макс, готовясь сказать нечто язвительное и вместе с тем изысканное, чтобы убить парня наповал, но тут же получил короткий и чувствительный удар под дых. Скорчившись, пытаясь перевести дыхание, Макс ясно понял одно: происходит нечто дикое и непонятное, его, Макса, бьют возле родного дома. Он выпрямился и в свою очередь нанес парню довольно бестолковый и плохо направленный удар, на который парень среагировал довольно странно - повернулся и бросился бежать. Макс был поражен его отступлением куда больше, чем нападением: он дрался первый раз в жизни. Рядом с ним остановилась патрульная машина. Из нее вылезли двое милиционеров и направились к Максу.
        - Дрался? - лениво произнес старший и по званию, и по возрасту.
        Макс только помотал головой.
        - Так. Молчим, значит, - заметил старший. - Документы!
        Документов у Макса не оказалось. Ему бы и в голову не пришло запасаться ими, чтобы сходить за хлебом.
        - Почему без документов? - спросил старший. Не иначе как сам черт надоумил Макса, но он ответил милиционеру на чистом английском языке;
        - Ай донт епик рашен.
        - Что? - удивился старший. - Отвечай, дрался? А ну дыхни!
        Это требование возмутило Макса, и он храбро продолжал:
        - Ай донт андестенд ю.
        - Так, набрался, - заметил милиционер, внюхиваясь для вида в младенчески невинное дыхание Макса. - Идем в машину!
        Этого Макс не вынес, и его ответы стали куда менее международными.
        - Фак ю! - раздалось на бульваре. Милиционер повернулся к своему напарнику, и тот, понизив голос, заметил:
        - Он же тебя посылает поанглийски!
        - Ах так?! Оскорбление властей?!
        Макса схватили за рукав, и он, следуя уже закрепившемуся рефлексу, нанес милиционеру удар - второй в своей жизни удар по живому человеку. Человек от этого пострадал куда меньше, чем сам Макс, которого, наряду с угрызениями совести, стали мучить куда более материальные ощущения: ему заломили руки за спину, пару раз дали по голове, и вокруг Макса стало совершенно темно.
        Очнулся он тоже в темноте. Темнота неприятно пахла, подрагивала, шумела, и, прислушиваясь к этим звукам, Макс понял, что он находится в машине, а машина кудато едет.
        Кроме того, он выяснил источник окружающей его беспросветной тьмы - на голове у него был черный матерчатый мешок, и это от него так отвратительно пахло.
        "Что мне могут пришить? - соображал он. - Шел по бульвару без документов? Ладно, согласен, шел. Дрался? Нет, буду отрицать. Что еще?
        Оскорбил власти, как сказала та красная морда в погонах? Ну, оскорбил… Так ведь поанглийски.
        Вот повезлото, что второй знал английский.
        А то, может быть, обошлось бы… Что же еще?"
        И тут Макс вспомнил ужасную вещь, которую он совсем упустил из виду: свой второй в жизни удар. Он чуть не застонал, когда до него дошло его значение. «Говорят, это хуже некуда! - бить милиционера. Сколько же мне дадут? Год? Два? Пожизненное?»
        - Приехали, вылезай! - сказала ему темнота, которая вдруг исчезла - он находился в неуютном помещении с низким потолком и стенами, выкрашенными желтой краской. Здесь его допросили и предложили подписать протокол. Ему вменялись следующие преступления: нахождение на территории Москвы без документов, драка в нетрезвом виде, оскорбление властей и сопротивление при задержании вкупе с избиением офицера.
        - Я не подпишу! - упрямо сказал Макс, хотя сам себя не помнил от страха. - Я согласен, что был без документов. Я действительно оказал сопротивление, но меня ведь схватили и потащили… А насчет драки я вообще подписывать отказываюсь. Тот парень на меня напал, первый ударил, я только защищался.
        - Подпишешь? - спросил его человек в форме, на которого возражения Макса не произвели никакого впечатления.
        - Нет, - твердо отказался Макс.
        - Ладно, в камеру его, - последовал приговор, и Макса увели.
        - Ну и как? - расспрашивал Сергей Павлович своего юного друга Антона.
        Антон пожимал широкими плечами и смущенно улыбался:
        - Да все, как и договаривались, Сергей Павлович. Я ему врезал, а он, паршивец, тоже мне дал. Драться не умеет, а лезет…
        - Машину видел?
        - Из подворотни видел. Сразу подъехала.
        - Не подвел. - Сергей Павлович похлопал Антона по кожаному плечу. - Ладно, свободен.
        Понадобишься еще - я тебя позову…
        - А за девушкой больше не следить? - оживился Антон.
        Сергей Павлович видел, что ему трудно устоять на месте - полученные деньги буквально жгли карман его куртки.
        - Не надо, - поморщился Сергей Павлович. - И вообще, забудь про нее.
        Дождавшись, когда Антон выйдет, Сергей Павлович набрал номер адвоката.
        - Коля? - Сергей Павлович представил себе, как трясется его приятель, в который раз за этот день общаясь с ним - лично и по телефону. - Колечка, все прошло нормально. Мерси тебе за рекомендации. Ребята приехали те самые. Я, конечно, плачу.
        - Ладно, - сухо ответил адвокат. - Ты доволен результатом?
        - Все прошло по плану, - беззаботно хмыкнул Сергей Павлович. - В самом деле, сколько можно было этому парню там болтаться? Ведь не вылезал же от девушки!
        - Женя говорит, это был ее приятель, больше ничего, - возразил адвокат. - И он болтается рядом с ней уже много лет. До сих пор ничего не случилось.
        - Ну, сейчас у нашей девушки такой период жизни, когда с ней будет много чего случаться… - засмеялся Сергей Павлович. - Причинато есть! Так что не переживай, Коля, все мы сделали нормально.
        - С ним не стоило так, - тихо сказал Николай Степанович. - Он безобиден.
        - Ну, осторожность не помешает. - Сергей Павлович пожал плечами. - Надо вести осаду по всем правилам. И торопиться, Коля, торопиться. Ладно, все! Больше сегодня не звоню.
        Он положил трубку и позвал Веру, все это время тихонько сидевшую на кухне, Сегодня он вообще ее не узнавал - мягкая как шелк, ласковая, предупредительная, она вьюном вилась вокруг дорогого Сережи, называя его разными ласковыми именами. Сергей Павлович диву давался и печалился только по одному поводу: эта благая перемена в ней произошла изза обещанного подарочка. Но даже эта печаль не отравила ему в тот вечер хорошего настроения.
        Юлька уже засыпала, когда позвонила Ольга Петровна.
        - Юлечка, здравствуй! - торопливо сказала она. - Макс случайно не у тебя?
        Юлька заморгала сонными глазами.
        - Нет… - протянула она. - Разве он не домой пошел?
        - Его нет до сих пор, - в тревоге говорила Ольга Петровна. - А должен был прийти к ужину. Сказал, что пойдет сначала к тебе, а потом в булочную. И вот - не пришел… Я думала, он у тебя сидит, потому не звонила. Хлебто еще оставался. Мне хватило. Господи, ведь уже первый час! Он редко приходит так поздно.
        Юлька выслушивала ее излияния, лихорадочно соображая, где может быть ее друг. «Я ведь его выгнала! - ругала она себя. - Может, он решил прогуляться, тоску развеять? Нет, он хотя бы хлеба матери принес. Да и поздно уже, до такого часа он вполне мог развеять что угодно… Может, к тетке поехал? А зачем?»
        - Простите, Ольга Петровна, - прервала она ее. - А не мог ли он поехать к своей тете?
        - Уже проверила - его там нет, - немедленно ответила Ольга Петровна. - У меня нервы уже на пределе, а завтра круглосуточное дежурство…
        Юлька поняла, что матери ее друга действительно несладко, и решила плюнуть на личный комфорт и принести себя в жертву людям.
        - Сейчас я приду к вам, и мы решим, что делать.
        Мать Макса была просто вне себя.
        - Ольга Петровна, звоним в милицию? - спросила Юлька, Ольга Петровна в ужасе замотала головой:
        - Сразу в милицию?! Неужели ты думаешь, что с ним случилось чтото… Чтото ужасное? Нет, в милицию позвоним, когда не сможем больше ничего сделать. Пока надо искать его по знакомым.
        - А их много? - с тоской спросила Юлька.
        Ольга Петровна задумалась.
        - Школьные друзья… - бормотала она. - Родственники… Родни немного, так что за час управимся…
        - Уже поздно… - заметила Юлька.
        - Ничего! - К матери Макса вернулась присущая ей решительность. - Ты сначала позвонишь его друзьям, а я потом - родне. Все же свои люди, ничего, если даже кого разбудим.
        И Юлька принялась звонить. Сонный Сергей, судя по голосу, был пьян и даже не сразу понял, кто такой Макс и с кем он говорит. Лида, по словам ее рассерженной поздним звонком матери, была в ресторане со своим дипломатическим поклонником. Ни Машуня, ни Гарик ничего не знали. Юлька посмотрела на Ольгу Петровну, стоявшую рядом с чашкой остывшего кофе в дрожащей руке, и сама поразилась тому, что на глаза у нее навернулись слезы. Ольга Петровна подняла голову.
        - Вроде были еще знакомые, - прошептала она. - Еще девочка из вашего класса… Макс говорил, она была на вечеринке…
        - Кто же? - Юлька тоже задумалась. - Точно, Наташа!
        Юлька внезапно вспомнила, что Наташа с мужем были единственными людьми, которые, по мнению Макса, могли привести с собой Женю на достопамятную вечеринку. Все остальные от знакомства с Женей наотрез отказались, а Наташа, как выяснилось, сразу после той вечеринки уехала с мужем на юг. И Юлька торопливо набрала номер.
        Ей тут же ответили, причем ответила сама Наташа. Голос у нее был веселый, и Юлька горячо позавидовала бывшей однокласснице.
        «Человек отдохнул, его никто не изнасиловал, у него не пропал лучший друг…» - вздохнула она про себя и бросилась в бой.
        - Натуля, привет! - заговорила она довольно бодро. - Как ты? Это Юля, да. У тебя даже голос какойто загорелый! А сама? Ну как же иначе… Долго отдыхали? Да? Где? Так дешево?
        Ольга Петровна сделала большие умоляющие глаза, но Юлька пожала в ответ плечами - нельзя же, мол, так сразу набрасываться на человека. Наконец она прервала поток курортных впечатлений и решительно спросила:
        - Макс, насколько я понимаю, не у тебя?
        Наташа изумленно замолчала, а потом осторожно поинтересовалась, почему он должен навестить ее именно сегодня вечером.
        - Да так. - Юлька покачала головой, глядя на Ольгу Петровну. Та отвернулась и ушла на кухню. - Наташа, - Юлька прикрыла трубку ладонью и понизила голос, - а ты не помнишь того парня, который был на вечеринке? Ну, того, постороннего?
        - Помню, - тут же откликнулась Наташа. - А что такое?
        - Да ничего… Понимаешь, выяснилась странная вещь. Выходит так, что его никто к нам не приводил… Машуня не приводила, Сергей не приводил, Гарик, подлец, не знает его, Лидка, конечно, тоже…
        - Стой, как это - Гарик не знает? - удивилась Наташа. - Он с ним пришел.
        - Что?! - вскинулась Юлька. - Наконецто! Я знала, что ктото соврал! Не мог же он просочиться в закрытую дверь! Значит, Гарик его привел? Ты сама видела?
        - Ну да, - уверенно подтвердила Наташа. - Своими глазами. Я пришла первая, а потом появился Гарик с женой и этим парнем. Парень классный, конечно. А что тебя он так волнует? Амор, что ли, случился?
        - Амор! - проворчала Юлька. - Такой амор, что дальше некуда! Ладно, это в сторону.
        Мерси за неоценимую информацию. Отбой!
        «Ну Гарик, ну подлец! - думала она, оторопело глядя вдаль остановившимися глазами. - Скрыл, обманул! Да еще нахамил! Но зачем ему скрывать, что Женю привел он? О, тото он тогда так разозлился, когда я взялась расспрашивать о Жене! Наверное, сам понял, что дело нечисто».
        На пороге кухни появилась Ольга Петровна.
        - Иди, Юлечка, попей кофе, - усталым голосом сказала она. - Я тебе сварила. А я пока обзвоню родню. Хотя надежды мало, надо признаться…
        Юлька уступила ей место у телефона и отправилась пить кофе и курить сигареты Ольги Петровны - свои она забыла дома. Так она провела минут сорок, до тех пор, пока Ольга Петровна не известила ее, что Макса ни у кого из родни нет, а времени уже почти два часа ночи.
        Вечером следующего дня Ольга Петровна сидела на кухне у Юльки и рыдала, зажав лицо ладонями. Юлькина мать ее утешала, а сама Юлька, словно окаменев, курила у открытого окна.
        - В тюрьме! - всхлипывала Ольга Петровна. - В тюрьме! Я не могу понять!
        - Это случайность… - шептала Надежда Сергеевна. - Его скоро отпустят…
        - Боже мой, как это могло случиться?!
        Ведь он пошел за хлебом! И вдруг - драка, оскорбление властей, избиение офицера. Что с ним стряслось?! Я просто не узнаю его, - причитала Ольга Петровна.
        - Его оправдают. Он не мог этого сделать, - твердо ответила Юлька, выпуская дым в окно.
        - Я тоже думаю, что не мог… - Ольга Петровна заплакала тише. - Но ведь наша милиция…
        - Ничего, Ольга Петровна, - говорила Юлькина мать. - Надо сходить туда, надо взять адвоката…
        Юлька, глядя в окно, вздрогнула, но этого никто не заметил.
        - Надежда Сергеевна, что же делать? - вытерев слезы, спрашивала мать Макса. - Надо ведь чтото делать! А я не знаю что… Адвоката, вы говорите?
        - Адвоката, - кивнула Надежда Сергеевна. - При хорошем адвокате дело пойдет легче. Парня надо вытащить, он там пропадет.
        Нет, сидеть сложа руки нельзя!
        В это время зазвонил телефон. Ольга Петровна приподнялась и схватилась за сердце.
        Надежда Сергеевна удивленно посмотрела на Юльку. Той в голову на мгновение пришла дикая мысль, что звонит Макс, но она тут же отмела ее и отправилась к аппарату. Звонил Женя.
        - Что так поздно? - хмуро спросила Юлька, закусив губу и глядя из темного коридора в освещенную кухню, где женщины снова тихо принялись чтото обсуждать.
        - Поздно? - растерянно спросил Женя. - Да, поздно.,. Просто я раньше не мог.
        - Да и не надо, - фыркнула Юлька. - Ни раньше, ни позже.
        - Ты меня не хочешь даже слышать? - жалобно спросил он.
        - Мне не до тебя.
        - Чтото случилось?
        - Да, коечто. Помнишь Макса, которого ты так ненавидел?
        - Я? - Женя даже задохнулся. - Что ты, Юля! Я ненавидел Макса?
        - Ну, теперь не отмазывайся! - жестко сказала она. - Так вот, можешь быть доволен - он в тюрьме… Больше ты его не увидишь.
        Так же, как и меня.
        Женя потрясение молчал, а Юльку подстегивали угрызения совести: ей казалось, что Макс попал в тюрьму именно изза нее и она теперь просто обязана… Должна, в конце концов. И она решилась.
        - Слушай, - сказала она довольно снисходительным тоном. - Твой отец - адвокат, ты говорил? Максу нужен адвокат. Так вот, дорогой мой. Слушай. Ты меня увидишь только в том случае, если твой папа вытащит его из тюрьмы. Ты помнишь, я тебя собиралась защищать? Теперь твоя очередь.
        Женя замялся, и она взорвалась, почувствовав его нерешительность:
        - Ах вот как? Дошло до реальной помощи - и ты в кусты?! Да иди ты… Не хочу от тебя ничего! И не показывайся мне на глаза!
        - Юля, постой, - послышалось в трубке. - Я поговорю с отцом. Конечно…
        - Сейчас же говори! - потребовала Юлька. - Немедленно! Тут люди ждут!
        Женя кудато пропал и отсутствовал довольно долго. Потом его голос снова возник в трубке:
        - Алло? Юля? Я передаю трубку отцу. Он сам хочет с тобой говорить.
        - Угу, - отозвалась Юлька и тут же услышала голос его отца - довольно приятный голос, мягко говоривший ей:
        - Добрый вечер, Юля. Женя рассказал мне о вашей проблеме. Насколько я понял, ваш друг попал в беду?
        - Лучший друг, - твердо сказала Юлька. - Друг детства. Причем попал изза меня.
        - Как это? - встревожился адвокат, и Юлька разъяснила:
        - Ну, как.., Я его расстроила, он пошел за хлебом и сделал то, чего никогда не делал, - с кемто подрался… Так что изза меня…
        - Ах вот оно что, - с облегчением вздохнул адвокат. - Ладно, это бывает…
        - Вы поможете? - в лоб спросила Юлька.
        - Сделаю, что смогу, - пообещал адвокат. - Только это не телефонный разговор. Вот если бы вы завтра пришли к нам в гости… Заодно и познакомимся!
        - Ладно! - мрачно пообещала Юлька. - Приду. Спасибо вам. Жене привет.
        - Он заедет за вами вечером, - торопливо сказал адвокат. - До свидания, Юля. Спокойной ночи.
        Глава 9
        
        Весь следующий день Юлька была как на иголках - постоянно поглядывала на часы, забывала множество вещей, о которых, напротив, необходимо было помнить, поминутно бегала курить, так что полковник Праксин в конце концов развел руками и сделал ей суровый отеческий выговор.
        - Он меня выгонит, - сказала она, глядя на закрывшуюся за полковником дверь. - Конец.
        - Ну да? - удивился Гоша. - Где же он еще найдет такую дурочку за такие деньги? Не выгонит, не бойся. Это нам бояться надо. Ведь мы тогда сразу гремим на границу. Куданибудь в Таджикистан.
        - У каждого свой Таджикистан, - вздохнула Юлька. - Ладно, спасибо этому дому.
        Пойду посмотрю, на что еще окажется способна моя злая судьба… Сегодня она, кажется, в хорошей форме.
        Она выключила компьютер и ушла. Дома она окончательно разозлилась на себя. "Какого черта я никогда не знаю, когда за мной заедет Женя?! - ругала она свое отражение в зеркале. - Почему я должна ждать его каждую минуту? У меня уже все нервы вымотаны… Почему я до сих пор иду у него на поводу?
        Почему мы встречаемся, когда хочет он, а не когда хочу я?! Почему…" Так она заводила себя, яростно расчесываясь, и в конце концов додумалась до того, что стала представляться себе разъяренной фурией, которая отныне будет атаковать кроткого Женю и его добродушное семейство без всякой пощады. Главной целью атаки Юлька избрала освобождение Макса. «Женя уже доставил мне пару приятных минут. - Она рывком сорвала с вешалки зеленое платье, в котором была с ним в роковом кафе. - Пусть расплачивается за них. И плевать мне теперь, как я выгляжу! Плевать, идет мне эта тряпка или нет! Эти дурацкие волосы! Мне все равно.., все равно! Вот Максу всегда нравится, как я одета и причесана… Он меня не критикует… Он…»
        Тут она поймала себя на том, что безмерно идеализирует пропавшего товарища, и мысленно прикусила язык. «Ну, он не ангел, конечно! - сказала она своему каштановозеленому двойнику в зеркале. - Но в том аду, где он теперь, ему точно не место…»
        - Я не поздно? То есть не рано? - Этими двумя виноватыми вопросами Женя разозлил Юльку, вместо того чтобы подлизаться к ней.
        Она вскипела.
        - Вот на этот, и только на этот раз ты пришел именно тогда, когда надо! - Она решительно выпихнула его из прихожей и сама вышла за ним на лестницу. - Потому что только сегодня я понастоящему хочу тебя видеть.
        Она грохотала каблуками, спускаясь по лестнице, стараясь производить как можно больше шума и как можно больше походить на разъяренную фурию. В глубине души она боялась, что Женя в фурию не поверит и опять выкинет чтонибудь экстравагантное. Поэтому она старалась опередить его и все экстравагантное совершить лично.
        Они вышли во двор, и Юлька с презрительной миной соизволила сесть в машину. Женя почтительно захлопнул за ней дверцу и, обойдя машину, уселся за руль. Юлька отвернулась от него и стала глядеть в окно. Сердце у нее билось в бешеном темпе, и она постаралась воспользоваться методом Макса и проанализировать причины своего волнения. «Я разве люблю Женю? - спрашивала она себя, глядя на несущийся за окном бульвар. - Нет, с этим, похоже, кончено… Я разве его боюсь? А почему это? Он не убивал, он мне все объяснил… Может, я боюсь его папы? Или того боюсь, что он мне ничем не поможет и Макс останется в тюрьме? Это больше похоже на правду… А может, я боюсь кольца?» Она бросила беглый взгляд на правую, а затем на левую руку Жени. Кольца не оказалось ни на той, ни на другой. Она прикусила губу. "Какого черта он больше не носит кольцо?! - удивленно спрашивала она себя. - Это ведь неспроста! Он перестал его носить, как только мы с Максом догадались, отчего я падаю в обморок. Хм, это невероятно! Может, он както подслушал наш с Максом разговор? Но как?!
        Он всегонавсего сын адвоката, а не кагэбист, откуда у него возьмется подслушивающая аппаратура? Нет, он просто догадался, что я…
        Нет, он его продал! Потерял! Выбросил! Не могу больше, спрошу!"
        И она решилась, тем более что вид Жени не вызвал у нее серьезных опасений - невезучий жених был совершенно подавлен ее молчанием и холодным выражением лица.
        - Скажи, а куда девалось твое чудное кольцо? - язвительно и небрежно спросила она.
        - Что? - Женя удивился и поочередно осмотрел свои руки. Машина при этом вильнула в сторону, Юлька взвизгнула. Женя поспешно поймал руль. - Ты о кольце? Да так, я его пока не ношу…
        - А почему это ты его не носишь? - поинтересовалась она, округлив глаза. - Мне оно очень нравилось. Да и тебе тоже… Ты ведь сам говорил.
        - Мнето оно нравится. - Женя посмотрел на дорогу. - А вот мама его просто на дух не переносит. Представь, как увидит - так и задыхается!
        Юлька откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза. «Черт, черт, черт! - радостно думала она. - Вот вам и Фрейд, вот вам и невроз, вот вам мои комплексы, которых у меня нет! О, как здорово! Я совершенно здорова! Его мамаша тоже падает в обморок при виде кольца! Роковое колечко!»
        - А ты не думал, почему твоя мать так реагирует на кольцо? - глубокомысленно подняв брови, спросила она. - Может, у нее какойто застарелый невроз?
        - У нее только застарелый скверный характер, - буркнул Женя. - Раньше я думал, что она не хочет, чтобы я носил кольцо, потому что завидует. Понимаешь, ведь у неето такого красивого кольца нет. А потом понял, что ей в самом деле становится дурно… Нельзя же издеваться над человеком!
        - Нельзя! - кивнула Юлька. - Скажи, а больше никто не падает в обморок от него?
        Она затаила дыхание, ожидая его ответа.
        - Нет, больше никто в обморок не падает…
        Впрочем, одна моя двоюродная бабушка падает… Но она вообще к этому весьма склонна… Такая уж веселая старушка. Она это кольцо тоже на дух не переносит, говорит, что ей чудится в нем чтото недоброе…
        - Злой дух? - Юлька даже зажмурилась от удовольствия, как кошка, «Вот это другое дело! - восторженно думала она. - А то - комплексы, Фрейд, то да се… Вот оно где! Вот она - тайна! Роковое кольцо! Бабушка падает, мамаша падает, я падаю… А мужики не падают. И больше никто не падает. Надо бы провести какиенибудь лабораторные испытания кольца. Это же находка для науки».
        Юлька даже повеселела, думая об этом. Заточение Макса уже не казалось ей таким ужасным, собственная поездка - такой опасной и неприятной, а сидящий рядом Женя - таким загадочным и недобрым. Юлька заулыбалась и вызвала ответную улыбку у Жени.
        - Ты думаешь, в кольце сидит злой дух? - весело спросил он. - Этакое зеленоглазое чудище?
        - Ага! - кивнула Юлька. - Знаешь…
        Она чуть не брякнула ему всю правду, но вовремя опомнилась. «А это уже ни к чему, - оборвала она себя. - Ему вовсе не обязательно знать, что я тоже реагирую на кольцо. Ему вообще ничего не надо знать. Макс прав - надо быть осторожной. Тот человек всетаки хотел чтото сказать мне о нем, и это со счетов не сбросишь».
        - Меня чтото укачивает, - пожаловалась она. И затихла, глядя в окно. Она молчала до самого дома Жени, молчала, поднимаясь по лестнице, и открыла рот только для того, чтобы сказать: «Здравствуйте!»
        - Добрый вечер! - приветливо ответил мужчина, показавшийся ей в полутемной прихожей совсем седым.
        А потом они сидели в кабинете у адвоката, пили чай, принесенный Еленой Александровной, и говорили о деле. Женя оставил ее наедине с отцом, хотя она предпочла бы, как ни странно, чтобы он не уходил. Николай Степанович - при том, что в его облике не было ничего страшного или неприятного, - почемуто внушал ей робость Он выслушал ее очень внимательно, время от времени сочувственно кивая. Наконец, обдумав все ею сказанное, заключил:
        - Что ж, положение не такое уж безнадежное… Правда, я не совсем себе представляю, как я вытащу вашего друга. У меня давно уже не осталось никаких знакомств в этих кругах.
        Раньше, может, я и нашел бы коекого. А теперь придется начинать с нуля.
        Юлька, услышав этот уклончивый ответ, умоляюще сложила перед грудью руки, но тут же обругала себя и опустила их на колени. «Ах вот как? - закипала она, злясь на свое унижение перед адвокатом. - Мы, значит, отказываем?»
        - Я поняла так, что вы не хотите помочь мне? - спросила она, стараясь говорить как можно более низким и, как ей казалось, солидным тоном. - Не можете и не хотите?
        Голос ее сошел совсем на бас, и ей пришлось замолчать. Но тут заговорил адвокат - и заговорил поспешно, словно в самом деле испугался ее баса.
        - Юля, дорогая, я вовсе не отказал вам. - Он даже всплеснул руками. - Я просто рисую вам объективную картину своих возможностей. Я мог бы сказать вам, что вашего друга, как его имя - Ах да, Макса, выпустят немедленно, стоит мне только слово сказать. Но ведь это не так! Мне придется похлопотать, и я просто предупредил вас…
        «На деньги намекает, - решила Юлька. - Шиш тебе, а не деньги'» Но адвокат словно услышал ее мысли и продолжил свою обволакивающую речь:
        - И разумеется, я никаких денег с вас не возьму. Даже не думайте об этом, Юлька ответила ему лучезарной улыбкой.
        Адвокат, вероятно решив, что о делах сказано довольно, перешел к светской беседе:
        - Вы, Юля, где учитесь?
        - Нигде! - Юлька пожала плечами. - Я работаю.
        - Почему же? - удивился адвокат. - Разве вы не хотели никуда поступить?
        - Честно говоря, нет. - Юлька подумала, что это не самая приятная тема, на которую с ней можно поговорить, но перевести разговор не решилась - она чувствовала, что после благородного и бесплатного обещания помощи это будет просто невежливо. «Пусть говорит, о чем хочет, - милостиво подумала она, глядя на адвоката. - Хоть о племенных свиньях, хоть о проценте изнасилований в массе общих преступлений по Москве, хоть о парламенте, да хоть о чем! Ейбогу, я еще не то сейчас стерплю. Папаша оказался приличный, не то что сын… А я и на сына много наклеветала… Он у меня и убийца оказался, и еще невесть кем».
        - Коля, - раздался у двери певучий, мгновенно вызвавший у Юльки неприязнь голос. - Коля, Юлечка, к столу!
        Ужин оказался не таким тягостным, как она его себе представляла. Стол был накрыт в той же комнате, где она впервые отведала здешних пирогов. На этот раз тоже были пироги, и ничуть не хуже прежних. Зато качество общества определенно улучшилось, и Юлька приписала это Николаю Степановичу. Он тонко и к месту шутил, не давал Елене Александровне испортить своими певучими банальными фразами общий разговор и расшевелил сына настолько, что тот приятно удивлял Юльку остроумием. Сама же она старалась говорить как можно меньше.
        - Ах, как хорошо ты сделал, Женюрочка, что не надел сегодня своего кольца! - воскликнула внезапно Елена Александровна.
        Ужин уже подходил к концу, так что совершенной загадкой осталось то, что вызвало этот возглас. Все подняли головы от тарелок и удивленно взглянули на хозяйку.
        - Конечно, - спокойно ответил Женя, сверля взглядом мать. Юлька даже пожалела его в эту минуту. «Да, ему не позавидуешь, - подумала она. - Такая вот Елена Александровна может иной раз похуже любого мудреца озадачить. Ляпнула сейчас, а зачем? Сидим спокойно, ни о каких кольцах речи не было. Так вот на тебе…»
        - Юлечка, а ты никогда не замечала, что это кольцо обладает совершенно особенными свойствами? - пропела Елена Александровна.
        Во всяком случае, сама она совершенно не замечала косых взглядов, которые на нее бросали мужчины. В этих взглядах, как показалось Юльке, мелькала сдержанная ярость. И Юлька, тонко улыбнувшись, ответила:
        - Вероятно, оно повышает потенцию?
        За столом воцарилось молчание, нарушаемое только тяжелым дыханием Жени. "Что это он так дышит? - удивилась Юлька. - Юноша, который тоже не мог дышать.
        Больше она ничего подумать не успела - Женя запрокинул голову, внезапно покраснел и громко, отрывисто захохотал. Отец резко окликнул его, мать смутилась и сделала вид, что промокает салфеткой несуществующее пятно на скатерти, а сама Юлька почувствовала себя очень неловко.
        - Прекрати! - громко сказал сыну Николай Степанович, и она вдруг повала, что у Жени истерика. Он смеялся слишком громко и неестественно, смех выходил из него лихорадочными толчками. - Иди к себе в комнату! - приказал ему отец, и Женя, закрывая сотрясающееся лицо руками, отодвинул стул, встал и быстро вышел. Юлька не знала, куда деть глаза. Николай Степанович откинулся на спинку стула и закурил, не глядя на жену. Та встала и тихонько вышла, не сказав ни слова.
        - Может, я пойду? - спросила Юлька, стараясь не встречаться взглядом с адвокатом. - Конечно, я прошу прощения за свою неудачную шутку. Я иногда могу так пошутить… не совсем уместно.
        - Нет, Юля, дело вовсе не в вас и не в вашем чувстве юмора, - вздохнул Николай Степанович, - Дело в том, что Женя все эти дни находится в страшном нервном напряжении.
        Он сделал паузу, и Юлька терялась в догадках, что он скажет дальше.
        - Он очень переживает свою вину перед вами, - закончил адвокат, прямо глядя на Юльку. Та растерянно заморгала.
        «Каков Женя! Только подумать! Сказал отцу про изнасилование! Настоящий маменькин и папенькин сынок! Нет, мне такого мужа не надо, пусть у него даже будут три отцаадвоката… Нет, нет, нет! Потяну еще эту волынку до Максова освобождения, а потом - только вы меня и видели!»
        И она так же прямо взглянула на Николая Степановича.
        - Я тоже очень переживаю, поверьте, - сказала она, стараясь вложить в свои слова всю доступную ей убедительность. - И я прекрасно понимаю, что вашим сыном двигали самые лучшие побуждения. Жаль только, что ими вымощен путь во всем известное место…
        - Ваша ирония мне вполне понятна, - согласился адвокат, внимательно глядя на девушку. - Вы пережили стресс. Но я должен объяснить вам, что Женя.., всегда отличался нетипичным поведением, что ли… То есть не то чтобы он был хулиганом или выказывал какието противоестественные склонности. Боже упаси! Просто он иногда молчит о своих желаниях и чувствах, а потом внезапно выплескивает их наружу, и все остаются в полном недоумении: откуда что взялось? Такой склад характера… Он сам страдает от него. Но в нем вовсе не так много дурного и непредсказуемого, как может показаться.
        - Ну что ж, может быть. - Юлька не могла придумать, что ей еще сказать. Она поднялась изза стола. - Большое спасибо. Мне пора.
        Благодарю вас за все.
        - Это я вас благодарю за то, что навестили нас. - Николай Степанович тоже встал и слегка поклонился ей. - Как только я чтото узнаю касательно Макса, я вам тут же позвоню. Всего хорошего! Сейчас я позову Женю. Он вас отвезет домой.
        Через полчаса после их отъезда к Ручниковым заявился непрошеный гость. Ему открыла Елена Александровна и удивленно уставилась на расплывшегося в улыбке мужчину.
        - Мне Николая Степановича, - довольно бесцеремонно сказал он, без приглашения сту1 пая в коридор. - Он дома, надеюсь?
        Шокированная тоном гостя, Елена Александровна только кивнула, провожая его настороженным взглядом. Гость весьма уверенно нашел кабинет хозяина и, стукнув для порядка, вошел.
        - Ты? - Николай Степанович так и подскочил.
        - Не ждал? - кивнул ему Сергей Павлович. - И супруга твоя была недовольна. Что, вы уже спать ложитесь в это время? Может, я некстати?
        - Ты всегда кстати, - проворчал адвокат, придвигая ему кресло. - Садись. Зачем пришел? Ведь не в гости же, на самом деле? Чтото случилось?
        - Парень твой дома? - спросил Сергей Павлович, не обращая внимания на расспросы адвоката.
        Тот насторожился:
        - Зачем он тебе?
        - Интересно, чем он занимается в трудное для страны время, - пояснил Сергей Павлович. - С девушкой нашей или как?
        - Поехал провожать ее, - коротко ответил адвокат. - Да тыто зачем пришел? Ко мне или к нему? Что тебе от него надо?
        - Не нервничай, Коля, - успокоил его Сергей Павлович. - А жене скажи, чтоб не подслушивала под дверью.
        Николай Степанович быстро встал, подошел к двери, рывком открыл ее и увидел в коридоре шустро удалявшуюся прочь Елену Александровну. Она не обернулась на звук открывшейся двери, и он понял, что его приятель был прав.
        Николай Степанович плотно прикрыл дверь и обернулся.
        Сергей Павлович сломал сигарету, которую нервно вертел в пальцах.
        - Меня таскали в прокуратуру, - ответил он, пристально глядя на адвоката.
        Николай Степанович медленно опустился в кресло, переменившись в лице.
        - Зачем? - почти шепотом спросил он. - Изза Стася?
        Он запнулся, прежде чем выговорил это имя. Сергей Павлович кивнул.
        - А изза чего же еще? - Он достал вторую сигарету и закурил, не сводя глаз с адвоката. - Черт, как они вышли на меня, хотел бы я знать!
        - Постой! - заторопился адвокат. - Они что же, предъявили тебе обвинение?
        - Что ты несешь! - взорвался Сергей Павлович. - Хрен они мне предъявили! Они спросили меня, виделся ли я со Станиславом Эстерзоном, представь себе! Я даже не сразу понял, о ком речь. Может, потому все сошло.
        «С кем?» - спрашиваю, а у самого глаза на лбу Я, конечно, сразу понял, что речь зашла о Стасе, но что он не Краевский, а Эстерзон, совсем забыл. Ну, они мне все и расписали. Что господин Эстерзон, господин, а, Коль? - криво ухмыльнулся он. - Что Стась, значит, приехал в Москву после почти восемнадцатилетнего перерыва и был убит в квартире своего старого знакомого. У Севки в квартире.
        - Да, Стась мне говорил, что он снял хату Севы на пару недель. Севка позарился на его кроны, - кивнул адвокат.
        - Ну вот, они мне и заявили, что приглашают для разговора всех старых знакомых Стася.
        У незнакомых, они считают, не было мотивов его убивать. Как тебе это нравится?
        - Они так сказали? - недоверчиво спросил адвокат. - Они не допускают мысли, что убить его могли случайно? Ну, в случае нападения на квартиру с целью ограбления? Не думают, что одиноко живущий иностранец мог привлечь чьето внимание?
        - Мне они, во всяком случае, ничего такого не сказали. - Сергей Павлович снисходительно выслушал тираду адвоката. - Со мной говорили, что называется, строго по существу: какие у нас были отношения с Эстерзоном до отъезда в Швецию, не поддерживали ли мы отношений все эти годы, не уговаривался ли он встретиться со мной, не знал ли я, что он приехал, и тому подобное… Представь, я на все вопросы ответил, хотя никогда не был силен по части анкет. Отношения, говорю, когдато были, но весьма поверхностные, переписки мы не вели, что он стал Эстерзоном и уехал в Швецию, я совсем недавно узнал, а что приехал - знал, конечно. От старого приятеля услышал.
        Этого я отрицать не мог, раз уж они взялись всех шмонать. Зачем мне надо, чтобы ктото опроверг мои слова и заявил им, что я искал адрес Стася.
        - А ты искал? - в ужасе спросил адвокат.
        - А как ты думаешь? - сощурился Сергей Павлович. - По нюху, что ли, нашел? Я не баскервильская собака, искал, конечно… Но с умом, представь себе. Мне его дали без всяких просьб с моей стороны. Даже еще своей рукой записали на бумажке.
        - Кто?
        Сергей Павлович поморщился, услышав этот вопрос.
        - Ты сейчас прямо как мент, Коля, - сердито сказал он. - Мне и так плешь сегодня проели этими «кто» да «что». Старый друг, такой же, как мы с тобой… То есть больше мой друг, чем Стасев. Стась, представь себе, и с ним успел созвониться и выпить. С кем он только не выпил, паскудник! - вздохнул он. - Со мной вот побрезговал…
        Адвокат промолчал.
        - Они меня спросили, от кого я услышал о приезде Стася, - хладнокровно продолжал Сергей Павлович. - Я указал на Димку.
        - На Димку? - Адвокат поднял бровь. - На Симонова, что ли? Вы разве созванивались?
        - Да. Я позвонил ему уже тогда, когда узнал о приезде Стася. Зачем мне надо было на самом деле называть им того человека, который мне адрес дал? Я позвонил Димке, который, как мне сообщили, тоже знал о Стасе, и незаметно свел разговор на былые годы.
        И Димка, само собой, сразу припомнил о своей недавней пьянке со Стасем. Так что вышло, что именно он мне об этом и сообщил. А вот адреса он мне не давал и в случае чего сразу подтвердит, что я Стасем нисколько не интересовался и ничего о нем не спрашивал, а сразу переключился на другую тему… О чем же мы говорили?
        О запчастях для «Мерседеса», кажется…
        - У Димки «мере»? - меланхолично спросил адвокат.
        - У Димки длинный язык, - отрезал Сергей Павлович. - Все тот же фраер, что и раньше.
        - Что еще? - так же безразлично поинтересовался Николай Степанович.
        - Эй, гляди веселей, - подтолкнул его под бок Сергей Павлович. - Все не так уж плохо. Я ответил им на все вопросы, вплоть до самых нелепых.
        - Например?
        - Да всякую дурь они меня спрашивали, - поморщился он. - Был ли я знаком с Севкой? Я ответил, что был, как не быть. Был ли у меня адрес Севки или нет? Я сказал, что никогда не было, и опять им угодил. Севка, ясное дело, у них самый главный в нашей цепочке, так что он уже давно все рассказал, вплоть до моих алкогольных пристрастий. И что адреса его у меня не было, сказал, и что со Стасем были знакомы, и что какието трения у нас с ним вышли, тоже, наверное, брякнул… Только вот знал ли он, в чем дело было у нас?
        - Не знал, - в свою очередь поморщился адвокат. - Стась никому не рассказал, только мне. Ты что же, думаешь, такое приятно рассказывать? Это Стасю честь делало, что ли?
        - Тогда ладушки! - обрадовался Сергей Павлович. - Ну это вроде все.
        - А твое алиби? - удивился адвокат. - Они не спрашивали тебя, где ты был в тот день?
        Они не сказали, когда он умер?
        - Хрен его знает, не помню, - рассмеялся Сергей Павлович, - знаю только, что у них установлено точное время его смерти. Уж и на том спасибо.
        - Как ты легко шутишь этим, - поежился Николай Степанович. - Стась всетаки человек…
        - Не хватит ли о Стасе? - перебил его Сергей Павлович. - Понимаю, вы ведь с ним в некотором роде собираетесь породниться, но меру надо знать. А что касается алиби… Оно у меня есть, и даже не только на тот отрезок времени, который они мне назвали. Почти на полдня.
        - Что за алиби? - поинтересовался адвокат, уяснивший себе, что касаться моральных вопросов не следует.
        - Женщина, - коротко ответил Сергей Павлович.
        Адвокат тихонько присвистнул.
        - Как и следовало ожидать, - расплылся адвокат в улыбке. - Тебя спросили, кто?
        - Я немного поломался, потом, конечно, назвал, - небрежно сказал Сергей Павлович.
        - Я не спрашиваю, конечно, - скромно заметил его приятель, но Сергей Павлович ответил:
        - Страшнаяпрестрашная баба в моем банке…
        Он поежился, представив себе тот день, проведенный с Ленкой в его кабинете. Он изображал внезапно вспыхнувшее влечение, которое как бы приходилось обуздывать в интересах работы. Ленка, обалдевшая от счастья, несколько раз запиралась с ним в течение рабочего дня, покидая кабинет только для того, чтобы навестить уборную и свой хихикающий отдел.
        Повод для этого сексуального безобразия Сергей Павлович измыслил тогда самый простой - какоето мелкое поручение для Ленки, за которое он расплачивался долго и самозабвенно.
        Ленка, конечно, не могла знать, что в один из их «рабочих» перерывов он покинул банк и уехал ненадолго совсем в другое место. И где находилось это место, и что там успел сделать за какойнибудь час Сергей Павлович, не знал никто. Он был уверен, что Ленка ляжет костьми и безусловно подтвердит его безотлучное нахождение в тот день на работе. Да и кроме нее свидетели нашлись бы - он старался мелькать побольше, выходя из кабинета «освежиться».
        Вера тоже подтвердила бы, только вот что? Насчет нее Сергей Павлович был не совсем спокоен. В тот день у них разыгралась самая настоящая битва. Вера шипела, что он позорит ее на весь банк, трахаясь со старой каргой, что они (Ленка и Сергей Павлович) могли бы найти для траханья другое место, кроме его рабочего кабинета, и прочее, и прочее… Он прекрасно знал, что не ревность говорила в Верке, а самое обыкновенное уязвленное самолюбие. Но знал также и то, что Верка в случае чего может и подгадить.
        «Надо поспешить с подарочком, - думал теперь он. - Верка не будет ждать до второго пришествия». И он вздохнул.
        - Женщина… - задумчиво повторял тем временем адвокат. - Она надежна?
        - Вполне. Есть еще и другая, - так же задумчиво подхватил Сергей Павлович. - Вот она совсем ненадежна, да к тому же еще и молода…
        - Ужасно, - вздохнул адвокат. - Не ставил бы ты на женщин, Сергей. Нельзя на них рассчитывать… А других свидетелей у тебя нет? Пойми, тебе придется оправдать каждую минуту.
        - Глупости, - отрезал Сергей Павлович. - Меня постоянно ктото видел… Да и сколько времени прошло! Теперь что хочешь подтвердят. Слушай, ты вот что мне скажи, - он пригнулся к адвокату и понизил голос, - почему они так долго возятся? Я ведь знал, что меня, как старого Стасева знакомого, обязательно потащат в прокуратуру, но почему они так тянули?
        - Мне это не нравится, - пробормотал адвокат. - Действительно, тебя должны были вызвать много раньше…
        - А тебя? - ошарашил его Сергей Павлович.
        Адвокат только пожал плечами и нехотя ответил:
        - А меня уже вызывали.
        - Хорошие дела. - Сергей Павлович с минуту молча смотрел на него, потом взорвался:
        - Давно ли?
        - Несколько дней назад.
        - И ты мне ничего не рассказал? - даже ласково спросил Сергей Павлович. - Как же так, Коля? Почему? Что ты мудришь, скажика на милость?
        Адвокат нервно потер ладонью щеку.
        - Черт, я не думал, что это так важно для тебя! - несколько заносчиво возразил он. - Меня не спрашивали о тебе ни слова. Вообще, разговор был ни о чем. Спросили, видел ли Стася, я сказал, что да. Рассказал, о чем мы с ним говорили… Конечно, ни о дочери его, ни о деньгах ни слова не было сказано. Они не знают самого главного. А про тебя вообще речи не было.
        - А я откуда знаю? - зло огрызнулся Сергей Павлович. - Может, меня именно изза тебя потащили…
        - Опомнись, Сергей, - тихо сказал адвокат, и мужчины с минуту молча смотрели друг на друга. Первым заговорил Сергей Павлович.
        - Ладно, проехали, - спокойно сказал он. - Действительно, меня потянули бы туда в любом случае. Главное, что они ничего не знают про нашу девушку.
        - Думаю, коечто они всетаки знают, - возразил адвокат. - Знают, во всяком случае, что у Стася есть тут еще одна дочка. Но меня про нее не спрашивали. Вот это мне и не понравилось. Я все думаю: неужели им совершенно неинтересно, зачем приезжал Стась?
        Сергей Павлович закурил новую сигарету и сощурился, глядя на приятеля:
        - Всю душу ты мне вымотал, Коля. Почему до сих пор тянешь с женитьбой? Скорей бы узнать, есть там что или нет. А то ведь это ты у нас умный и просвещенный. Со мной Стась на эту тему не откровенничал за рюмашкой водочки. Так что я только на честное слово тебе верю.
        - Хватит жуть нагонять, - твердо ответил адвокат. - Деньги его дочь получит, Стась не стал бы врать по такому поводу. А вот от кого - попрежнему неизвестно. Мне это больше всего не нравится.
        - Мне, представь, тоже, - заметил Сергей Павлович. - А ну как этот человек давно уже слинял с деньгами? Узнал про смерть Стася и слинял?
        - Вряд ли, - нервно дернулся адвокат.
        - Почему это? - удивился Сергей Павлович. - Просто потому, что тебе неохота? А я вот прикидываю и такую возможность. И потому хочу, чтобы твой распрекрасный сынок поскорее повел к венцу нашу красавицу. Девкато хоть ничего? Фотография, кстати, есть? Я ведь ее еще не видел. Блондинка? Или в Стася пошла? Ну, где твоя красотка?
        - У меня тут что - фототека? - не выдержал адвокат. - Какую тебе еще фотографию?
        Съезди сам да посмотри. Девочка простая, милая… Не красавица, не в твоем вкусе, во всяком случае.
        - Тощая?
        - Тощая, тощая, - раздраженно ответил адвокат. - И учти, что на мозги она как раз не тощая. Ломается изрядно, как все они, не знает иногда, что сказать и как себя держать, но во всем остальном весьма приличная девица.
        Жаль только, до сих пор не знает, чего ей надо от жизни. Как и моему оболтусу.
        - Ничего, когда она узнает, какие деньжата ей светили, а не достались, она сразу поймет, чего ей надо было от жизни! - рассмеялся Сергей Павлович. - Не парня же твоего ей надо, в самом деле. Или всетаки влюбилась? Парень видный, этого у него не отнимешь. Ну и как он себя показал? Надеюсь, хорошо, а? Хотя бы переспал с ней?
        - Хватит, - оборвал его адвокат. Голос у него был усталый, он боялся, что долго ему не удастся сдерживать себя. "Я наговорю ему кучу глупостей, если он не уйдет и не оставит меня в покое, - подумал Николай Степанович, глядя на приятеля. - Что же это за мучение такое, в самом деле? Откуда ты на мою голову взялся, ирод проклятый?! Ну ничего, ничего…
        Дели, дели мои деньги. Мы еще посмотрим. Дави меня, дави. Радуйся. Последнее слово за мной будет. Умен ты, Сережа, а всетаки дурак.
        Засветился ты передо мной со всех сторон, чуть не догола разделся со своим Стасем. Забыл, с кем говоришь…" Разумеется, ничего этого вслух сказано не было. Адвокат нервно брался за сердце, смотрел на часы и страдальчески разгонял плавающий по комнате дым от сигарет Сергея Павловича.
        «И ведь еще придется сказать ему про Макса, - подумал адвокат. - Ну, теперь он меня просто сожрет». Но молчать об этом он не решился.
        - Кстати, Сережа, - заметил он. - Ты помнишь, конечно, того несчастного паренька, которого ты решил засадить?
        - Которого мы решили засадить. - Сергей Павлович подчеркнул слово «мы». - Прекрасно, что же с пареньком? Натворил чего в тюрьме?
        - Судя по всему, он ведет себя там прилично, его не обижают. - Адвокат тонко улыбнулся. - Но вот в чем загвоздка. Девочка явилась ко мне с настоящим ультиматумом: освободить ее друга или…
        - Я же говорил, что это ее любовник! - взорвался Сергей Павлович.
        - Да нет, не это, - успокоил его адвокат. - Парень, судя по всему, совершенно не интересует ее как мужчина. Он ее школьный приятель.
        - Ладно, так что там у нас с ним?
        - Девушка сказала, что не хочет больше встречаться с Женей, если ее друг останется в тюрьме.
        - Она както связывает его арест с Женей? - стремительно обернулся Сергей Павлович.
        - Нет, что ты! - возразил адвокат. - Просто она знает, чем я занимаюсь, думает, я могу помочь…
        - Ты уже помог, - хохотнул Сергей Павлович. - Ну, нарочно не придумаешь. Значит, именно к тебе она бросилась за помощью? А почему она просит тебя? Почему его мамаша, например, этим не займется? Смотри, Колечка, они ее прочат себе в невестки, его родичи, если вперед высылают.
        - Девочка занялась этим из дружеского чувства, - пояснил адвокат. - Надеюсь, ты знаешь, что это такое. Во всяком случае, я не вижу тут ничего подозрительного. Девочка очень расстроена, и ей придется помочь. Иначе она станет сама заниматься освобождением своего друга, а Женя останется не у дел.
        - Не слишком он ее, значит, интересует, - заметил Сергей Павлович. - Ладно, делай как знаешь. - Он встал, давая понять, что его визит окончен. - Если она ни в какую не соглашается - освобождай парня. Что же делать… Нет, не так я представлял себе развитие дела..
        - Мне тоже хотелось бы, чтобы оно шло в ускоренном темпе, - пожаловался адвокат. - Но разве это моя вина, что все тащится через пень колоду. В одном я уверен - лучше предоставить все естественному течению…
        - Что ты имеешь в виду?
        - Обойтись без тюрем и прочего, - понизил голос адвокат. - Дети сами разберутся, что к чему.
        - Вот этого бы мне не хотелось, - нервно засмеялся Сергей Павлович.
        - Кстати, любопытная деталь. - Адвокат, внезапно вспомнив о чемто, пригласил приятеля к своему столу. - Взгляника!
        Он зажег настольную лампу и показал Сергею Павловичу какуюто потрепанную тетрадку, валявшуюся среди книг и папок. Сергей Павлович сначала взглянул с интересом, потом - с недоумением, а вернул записи со скукой.
        - Чепуха какаято, - сказал он, прощаясь.
        - А помоему, интересно… - пробормотал адвокат, когда за Сергеем Павловичем закрылась дверь.
        
* * *
        
        Вера была дома и, судя по всему, с трудом держала себя в руках.
        - Может, объяснишь, в чем дело? - спросил Сергей Павлович, проходя в спальню и усаживаясь рядом с Верой на кровать.
        - Ни в чем, - коротко ответствовала она.
        Он смотрел на ее юное гладкое лицо, на рот, с которого почти сошла помада, смотрел в ее взбешенные глаза, которые иногда могли быть такими спокойными, такими пугающесерьезными… Именно серьезную Веру Сергей Павлович предпочел бы сейчас всему, но и речи не могло быть о том, чтобы затащить ее в постель.
        Приходилось терпеть и ругаться.
        - Отвечай, что ты выкинула! - потребовал он. - Сделала какуюто глупость, так? С Ленкой поругалась?
        Вера отвернулась, выставив прямо перед его носом полное атласное плечо, перерезанное посередине тонкой бретелькой розовой ночной рубашки, которую она носила днем в жару, шастая по квартире.
        - Я не ошибся, - утвердительно сказал Сергей Павлович.
        - Не ошибся, - глухо подтвердила она. - Твоя дура Ленка меня выгоняет из межбанковского…
        - Шутит, - попробовал утешить ее Сергей Павлович, хотя сердцем понимал: настало такое время, когда Ленка шутить не будет - слишком она обижена его невниманием после того случая с проверкой коммерческих банков.
        - Шутит?! - Вера подняла с подушки голову и бросила на Сергея Павловича такой презрительный взгляд, что тому стало не по себе. - Ты бы пошел и послушал, как эта стерва шутит! Как она орала на меня! На весь отдел опозорила! Тебе, кричит, здесь не место! Работать не умеешь!
        - И ты, значит, ей коечто ответила? - спросил помертвевший Сергей Павлович.
        - А ты как думал? - возмущенно спросила Вера. - Что мне, молчать прикажешь, когда меня говном поливают?! Ну я ей и сказала: кошка ты несытая, коза, вонючка старая, купи себе намордник…
        - Дура, идиотка! - Ему не хватало слов, он задыхался от возмущения. - Ты все это ей сказала?!
        Ответа не последовало.
        - Сказала, я тебя знаю! - простонал он. - Мерзавка! Я знаю, зачем ты это сказала! Под меня копаешь, да?! Еще и про меня чтонибудь добавила?
        - Я сказала, что намордник ей посоветовал купить ты. Чтобы она на мужиков не бросалась, - холодно ответила Вера.
        - Чертова девка! - неистовствовал он, глядя на ее обнаженные, чуть загорелые лопатки - юные, желанные, ненавистные. - Мерзавка!
        - Это я уже слышала! Скажи чтонибудь поновее. Между прочим, твоя Лена сказала, чтобы я даже на операционный отдел не рассчитывала. Она меня вообще выставить собралась, как я поняла.
        - И правильно сделает! - Сергей Павлович все еще глядел на ее спину, не решаясь швырнуть в нее чемнибудь. Он нутром чуял, что сейчас Веру злить опасно, - холодное напускное спокойствие всегда предшествовало у нее самым страшным бурям. - Ленка выгонит тебя и будет права. Ты надоела всем, - накручивал он подружку, не подозревая, что цели своей уже достиг - Вера была в бешенстве. - Мне, Ленке, всему своему отделу, моему отделу и операционному, кстати, тоже, хотя они с тобой общались редко… Сука ты безмозглая. Ты думаешь, меня с Ленкой так легко поссорить?
        Да мы друг друга сколько лет знаем, сколько ссорились, сколько мирились! А ты влезла со своими глупостями… Ну, все! Теперь ни на что не надейся. Ленка тебя вышвырнет, только так!
        Вера взорвалась, как первомайский салют, - красочно и громогласно. Извергаемые ею ругательства сначала забавляли Сергея Павловича, потом стали надоедать ему, а потом он испугался, что Вера завелась надолго и, пожалуй, собралась испортить ему весь вечер.
        - Ну все, кончай! - потребовал он, когда Вера остановилась, переводя дух.
        - Я только начала! - завопила она, кидаясь к нему с явным намерением расцарапать все, что можно, но Сергей Павлович успел отскочить от нее на другой конец комнаты и подготовиться к обороне.
        Следующий наскок Веры кончился печально - она была отброшена на постель грубой мужской рукой. Сергей Павлович сказал ей пару ласковых слов и, кипя праведным гневом, ушел на кухню чегонибудь пожевать.
        Ужин, конечно, никто и не думал готовить.
        Сергей Павлович на скорую руку сварил себе кофе, сделал пару бутербродов с ветчиной, все время прислушиваясь к звукам в спальне. Там, впрочем, никаких особенных звуков не раздавалось - не хлопало окно, не визжали дверцы шкафа, никто, судя по всему, не собирался кончать с собой или собирать чемоданы.
        "Чтото новенькое, - думал Сергей Павлович, сиротливо пристроившись за столиком с чашкой в руке. - Интересно, что она задумала?
        Черт, а не наврала ли? Может, ничего она Ленке не сказала, а так только, чтобы меня попугать, все придумала? Нет, не похоже… У них с Ленкой давно к этому шло. А я только масла в огонь подливал. Не надо было сажать Ленку на такой голодный паек. Она, конечно, потому на Веру и наорала, что я больше к ней не захаживаю… Дурак я, форменный дурак! Она же мой главный свидетель, она же должна подтвердить мое алиби, черт бы его взял! А разве сейчас она подтвердит?!"
        На душе у него стало совсем скверно.
        В спальне чтото стукнуло и покатилось по полу, и он прислушался, затаив дыхание.
        «Чтото уронила! - сообразил он. - Черт, мой „Фаренгейт“, не иначе. Вот стерва, я же только на днях его купил. Она еще и разобьет его, пожалуй…»
        Он отправился в спальню посмотреть, что там происходит.
        - Я ухожу, - отрывисто сказала ему Вера, не поднимая головы. Она сидела на краю посте ли и натягивала на ноги тонкие колготки цвета шоколадного загара. - Я ухожу, и не думай, что я вернусь, - продолжала она, застегивая короткую юбочку на деревянных пуговицах вдоль бедра.
        - Я и не думаю, - ответил Сергей Павлович, но на душе у него значительно полегчало.
        «Грозится уйти навсегда - значит, никуда не уйдет», - сказал он себе и решил ее немного помучить. - Некстати ты все это устроила, - вздохнул он, заваливаясь на постель. - А я как раз сегодня думал…
        Он сделал паузу, и простоватая Вера немедленно истолковала ее посвоему.
        - Что ты думал? - быстро спросила она, застыв на пороге спальни.
        - Ничего, иди. - Сергей Павлович отвернулся и сделал вид, что задремал.
        Вера хлопнула дверью так, что на кухне задрожало какоето стекло. Сергей Павлович перевернулся на спину и вздохнул.
        "Сорвалось! - подумал он. - Нет, не совсем сорвалось, но все же не тот эффект. Всетаки ушла… Что она за моду взяла - бросаться на меня как собака? Дрянной день, паршивый день… Прокуратура, чертов Ручников, его идиотские проповеди, его идиотский сын… Ленка.
        Неужели придется ползать перед Ленкой на коленях? Может, звякнуть ей сейчас? Предупредить, что Вера все придумала? Может, Ленку уже допрашивают ребята из прокуратуры изза моего алиби? Она его подтвердила бы.
        Но сейчас?! Нет, срочно звонить! Ах, сколько крови испортила мне эта девка!"
        Он обвел глазами комнату. Заметил, что то отделение шкафа, где висела его одежда, открыто.
        «Что она там искала? - подумал он. - Деньги, конечно. В карманах рылась. Этого только не хватало… Вот почему она так тихо тут сидела. Пистолет! - обожгло вдруг его. - Она могла найти пистолет!»
        Он вскочил и бросился к шкафу. Живо пересмотрел все свои вещи, убедился, что пистолет на месте - лежит на дне, завернутый в старый пиджак. Перевел дух.
        "Надо спрятать получше, - подумал он. - Какого, впрочем, беса мне его прятать? Разрешение на ношение оружия у меня есть. Странно, что меня не спросили, есть ли оно у меня…
        Впрочем, почему они должны были меня спросить? Разве я главный подозреваемый?"
        Он затолкал пиджак обратно в шкаф и проверил остальные карманы. Недосчитавшись двухсот тысяч и пятидесятидолларовой бумажки, он окончательно загрустил. «Верка - сука! - сказал он себе. - Пусть только вернется - покалечу!»
        Глава 10
        
        Отойдя от дома на порядочное расстояние, Вера призадумалась, что же ей делать дальше.
        Скандал был благополучно завершен, Сергей Павлович получил приличную взбучку, на душе покой, а в кармане юбки - деньги. Но что ей делать со всем этим дальше, Вера совсем не представляла. «Домой пойти? - размышляла она. - Конечно, сейчас! Мать разорется, что я носа целый месяц не показывала. А вся коммуналка будет шуршать под дверью и сплетничать. Не хочу».
        О том, чтобы вернуться к Сергею Павловичу, Вере пока и думать не хотелось. Его намек, сделанный перед ее уходом, несколько заинтриговал ее, но она тут же решила, что подарок, если он есть, от нее и завтра не уйдет. А покапока Вера велела себе выдержать характер и домой не возвращаться. Она медленно шла по вечерней улице, мельком оглядывая освещенные окна и витрины.
        «Поеду в центр, - подумала она, спускаясь в метро. - Прошвырнусь по Тверской тудасюда…»
        Все время, пока она ехала в метро, Вера размышляла о своем кавалере, оценивая все «за» и «против». «Пожилой, конечно, - думала она, глядя на свое отражение в темном стекле вагона. Сама себе она казалась просто ослепительной. - Староват для меня. Не слишком щедрый… То есть когда бабок у него много, он очень даже ничего, а вот когда их маловато… - Вера снова пошуршала бумажками в кармане. - Вон как парень на меня смотрит. - Она обратила внимание на своего соседа справа - молодого, хорошо одетого парня с гладко зачесанными назад темными волосами. - Совсем другое дело, не чета Сергею. На итальяшку похож, обожаю таких. У, смотрит, сейчас дырку прожжет… Пиджак зеленый, дорогой. Ему к лицу. Умеет одеваться, и деньги, видать, есть… Смотрит, смотрит… Интересно, где он сойдет? Следующая - „Тверская“, я выйду. А он?»
        Он вышел, и не заметить этого Вера просто не смогла бы. У двери возникла давка - выходящие из вагона столкнулись с входящими, началась перебранка, ее пару раз толкнули, и она почувствовала себя прижатой к мужскому плечу, обтянутому зеленой тканью легкого пиджака. Так их и вынесло на открытое пространство - плечом к плечу, щека к щеке. Вера притворно возмущенно вздохнула, оправляя юбку, бросила на молодого человека беглонебрежный взгляд и неторопливо пошла к эскалатору, спиной чувствуя его присутствие. Она была настолько уверена, что он тоже поднимается наверх, что решила не оборачиваться, не смотреть, едет ли он. И она не ошиблась. Через несколько минут они уже вместе медленно шли кудато, разговаривая на ходу.
        - Вы всегда так смотрите на девушек в метро? - лукаво задала она вопрос.
        - Только на вас, первый раз в жизни, - шутливо признался парень. - Мы, кстати, не знакомы. Саша.
        - Вероника, - привычно приврала она. Ей никогда не нравилось свое имя - слишком простое. «Вероника» звучало както импортнее, изысканнее. Так она иногда и представлялась мужчинам.
        - Вероника? - как будто удивился парень, быстро взглянув на нее.
        - А что? - тоже удивилась Вера. - Обычное, между прочим, имя.
        - Да, да, - согласился он. - Я просто так.
        Никогда не был знаком ни с одной Вероникой.
        Да еще такой красавицей.
        - Хм, - довольно сощурилась Вера. - Комплименты, да?
        - Можете считать, что так, - согласился он. - А давай на «ты», Вероника, ладно? Что: мы с тобой как старики.
        - Давай! - согласилась Вера. - Ты куда меня ведешь, кстати?
        - В кафешку, если не возражаешь, - приостановился парень. - Отметить наше знакомство. - Саша ощупал ее взглядом. - А ты против?
        Вера совсем была не против. Ей нравились его раздевающие взгляды, его блестящие черные волосы, его неуловимое сходство с какимто актером. Нравился его пиджак, его готовность платить за нее в дорогом кафе, нравился сам воздух приключения, сгустившийся вокруг них и пахнущий лучше любых дорогих духов.
        Вера с Сашей сидели в итальянском кафе в одном из переулков, выходящих на Тверскую.
        Саша не скупился - заказал все, что выбрала в карточке Вера, взял хорошего вина. Она блаженствовала, жалея только об одном - что на ней не самый лучший из ее туалетов. «Ну ничего, будет у меня случай показаться ему и в другом виде, - думала она, доскребывая ложечкой остатки креветочной закуски. - Впрочем, Сергей всегда говорил мне, что лучшее мое платье - полное отсутствие платья. Вон как он меня глазами раздевает». Вера ела с аппетитом, довольно жмурилась и напропалую кокетничала с Сашей.
        - У тебя улучшилось настроение, верно? - спросил он, в очередной раз наполняя ее бокал.
        Она кивнула.
        - Я вижу, - улыбнулся он. - А то ты в метро была такая грустная.
        - Слушай, а на кого ты так похож? Не скажешь? Мне вот кажется, что есть актер…
        - Я похож на Ивара Калныньша, - мгновенно ответил Саша. - С детских лет мне это твердят.
        - На кого? - поморщилась Вера. - Не расслышала;
        - Совсем пьяная, - рассмеялся Саша. - Ладно, не пытайся повторить, все равно не выговоришь. Хочешь еще чтонибудь съесть?
        Веру при этом вопросе почемуто разобрал смех. Она подавила его только после того, как на них обернулись несколько человек, сидевших за соседними столиками;
        - Ну да ничего, у этого вина отходчивый характер, - пошутил он. - Уже через полчаса все будет в норме. А я, знаешь, вообще ничего крепче не пью.
        - Я тоже, - кивнула Вера. - А ты почему? Спорт?
        - И спорт, и так… - Он пожал плечами. - Зачем? Просто глупо себя травить.
        - Какой ты правильный! - не удержавшись, съязвила Вера. - Всегда такой или только сегодня?
        - А ты хотела бы узнать? - Он посмотрел на нее взглядом, значение которого Вера уяснила себе вполне.
        «Ну и пусть! - легко подумала она. - Куда мне идти, в самомто деле? Ох, Сергей развопится, если я сегодня домой не приду. Матери он не позвонит, хотя телефон у него есть. Еще когда мы сошлись, взял у меня… Нет, он не позвонит, характер свой паршивый будет показывать. И не надо, так даже лучше. На что он мне сдался вообщето! - рассердилась она на Сергея Павловича. - Только все обещает да по морде лупит».
        - Ты что молчишь?
        Она опомнилась, услышав голос Саши, улыбнулась ему:
        - Пойдем отсюда, а? - и первая встала изза столика, продемонстрировав ему свои от крытые почти до паха ноги.
        На улице он взял ее под руку. Она прижалась к нему - легонько, но все же вполне ощутимо. Это можно было истолковать и как призыв, и как случайное прикосновение. Уж в чем, в чем, а в таких прикосновениях Вера знала толк.
        - Куда теперь? - спросил Саша, останавливаясь с ней под неоновой рекламой, бросавшей на их лица малиновые и розовые отсветы.
        Белая кофточка Веры казалась в этом свете пурпурной. Его горячие руки легли на кофточку, быстро ощупали ее податливые бока, сместились ниже, на шершавую льняную ткань юбчонки. Вера покачивалась на своих каблуках, стараясь удержать равновесие, - колени Саши давили, нажимали, толкали ее назад. Она принялась приглушенно смеяться, пытаясь отцепить от себя его руки.
        - С ума сошел, что, прямо тут? - шептала она.
        - Поехали к тебе, - откровенно предложил он.
        - Куда это - ко мне? - возмущенно спросила она. - Ко мне нельзя.
        - Почему? - шептал Саша" опять принимаясь ощупывать ее - «Почемупочему». - Она боролась с его цепкими пальцами. - Потому что нельзя, потому что я не одна живу.
        - Тогда ко мне, - предложил он. - Я как раз один.
        - Да? - нерешительно спросила она. В ее голове разом пронеслось несколько мыслей - тревожных и успокоительных: «Не женат, без предков, квартира имеется, а не маньяк ли он, чего доброго, где это он живет, наверное, у черта на куличках, опасно идти, плевать, пойду…»
        - Придется на метро, тут две станции, до «1905 года», - продолжал Саша. - Там пешком две минуты. У меня машина сломана сейчас, а так бы я тебя мигом домчал. Пешком тоже можно было бы, но ты не дойдешь…
        - Обалдел, в такую даль! - довольно грубо ответила Вера. Ее разозлили его слова о машине. «У всех у них, как только познакомишься, сразу машина оказывается в ремонте. Для кого же эти чертовы машины не в ремонте?!»
        Насчет квартиры он ее не обманул. Квартира действительно располагалась неподалеку от метро «Улица 1905 года» и представляла собой комнату и кухоньку в доме хрущевской постройки. Вера сразу заперлась в ванной.
        «Небогато мы живем, - скептически думала она, оглядывая кучу мужской (и только мужской) одежды и белья на полу, возле маленькой стиральной машины, непромытый от пены станок „Жиллетт“ на раковине и протертый красный коврик. - Про машину врет или нет? Может, и есть какаянибудь старая раздолбайка, вроде этой квартиры. Зато сам он хорош… А Сергей, при всей своей роскошной обстановке, сам старый раздолбай. Тоже удовольствие небольшое. Ну почему нельзя так, чтобы парень был вроде Саши, а имел все, что есть у Сергея?»
        Она еще немного подумала над несовершенством мира, вымыла руки, оценила свое отражение в маленьком зеркале, вздохнула и вышла из ванной. Саша ждал ее в комнате. Он стелил постель. Вера расхохоталась, увидев это.
        - Молодец! - Она решила отбросить церемонии и нагнулась, чтобы стянуть с ноги туфлю. - Я вижу, ты парень совсем простой, да?
        - А ты не простая? - Он бросил на нее косой жадный взгляд.
        - Простая, - согласилась она, снимая вторую туфлю. - Чего врать, простая, конечно… А ты прямо берешь быка за рога, да?
        «Какой он накачанный, - подумала она. - Приятно посмотреть. Не то что всякие старые хрены…» И она расстегнула последнюю деревянную пуговицу. Юбка полетела в угол. Туда же отправилась белая кофточка, а выскочившая изпод нее грудь Веры вольно заплясала у Саши прямо перед глазами. Вера увидела, как эти глаза сузились и помутнели. Он, не сказав ни слова, поймал ее за плечи и потянул за собой в постель.
        - Не кричи так, - услышала она его голос.
        «Разве я кричу? - подумала Вера, стискивая зубы и закрывая глаза. - Ах, ах… Нет, я не кричу… Черт, хорошо, хорошо, хорошо.. - . Саша, милый, милый, милый…»
        - Не кричи, тут стены тонкие, - смеялся над ней покрывшийся испариной Саша.
        Она почувствовала, что ее ляжки стали совсем мокрыми с внутренней стороны, и удивилась этому. "Это мой пот? - подумала она, чувствуя, как между них скользят бедра Саши - твердые, точно каменные. - Нет, это другое…
        Со мной так не было, еще не было… Хорошо, хорошо, хорошо… Всегда…"
        Что «всегда» - она не поняла и объяснить себе не смогла, потому что именно в этот миг нахлынула горячая потная волна и унесла кудато маленькуюмаленькую Веру, безвольно раскинувшую ноги и руки…
        Потом она подняла голову и посмотрела на Сашу. Он включил телевизор - чтото из жизни джунглей - и смотрел, как гепарды мчатся кудато по выжженной земле.
        - Эй! - тихо окликнула она его. Он обернулся и погладил ее по плечу.
        - Пришла в себя? - спросил он. - Пить хочешь? Может, есть?
        - Ничего не хочу. - неожиданно для себя сказала Вера, которая никогда не отказывалась, если ей чтонибудь предлагали. Она вдруг поняла, что на самом деле не хочет ни есть, ни пить. Хочет только лежать рядом с этим парнем - таким же молодым, как она сама, красивым, веселым и равнодушным ко всему, что не касалось его самого. Похожим на нее парнем.
        - Не хочешь никуда позвонить? - Саша внимательно глядел на нее. Вера только покачала головой. - Нет? - Саша как будто удивился. - Ведь ты мне сказала, что живешь не одна?
        - Ну да. - Вера с натугой припомнила собственные слова. - Ну и что? Тебя это както мало волновало, верно? Что же ты теперь ко мне пристал?
        «Какое его дело, - раздраженно думала она. - Где хочу, там и живу… Не говорить же ему, что с любовником живу. С мужем - еще куда бы ни шло… Но с любовником… - И тут Вере пришла в голову колоссальная мысль. - Он, значит, мой пожилой муж, безумно меня обожает и дико ревнует. Пусть Саша тоже ревнует. Класс! И ничего не придется объяснять: А я мужа не люблю».
        И она тяжело вздохнула, давая ему понять, что эта тема ей неприятна. Но он не отставал:
        - Есть разница между тогда и сейчас, верно?
        Она с удивлением отметила твердые нотки в его голосе.
        - Или, потвоему, разницы нет? - настаивал он.
        - Ладно, - трагическим голосом сказала она. - Разница, ясное дело, есть. Мне не хотелось говорить, но раз уж ты хочешь… Я замужем.
        Саша вздрогнул, услышав это, и она подумала, не влюбился ли он в нее на самом деле.
        - Я замужем, - продолжала она, - и муж меня намного старше… На двадцать лет, даже больше.
        - Муж? У тебя что, есть муж?
        - Ну да, - немного растерялась она. - А что тут удивительного? У каждой может быть муж, разве не так?
        - И он тебя сейчас ждет? - тем же изумленным тоном продолжал он.
        - Ты такой странный. - Она пожала плечами. - Конечно нет!
        - То есть как?
        - Да так! - Вера почувствовала прилив вдохновения и понеслась на всех парусах. - Понимаешь, между нами давно все кончено! Но мы все еще живем вместе, потому что он меня не отпускает. Ревнует, понимаешь?
        Саша молча слушал ее, и с его лица не сходило выражение крайнего удивления.
        - Дико меня ревнует, контролирует каждый мой шаг, это просто ужасно! - Вера вошла в образ, и теперь ей было почти жаль саму себя. - И вот сейчас он, конечно, злится и хочет меня убить, - грустно сказала она. - Но он меня не ждет. Потому что не любит, понимаешь?
        Саша, казалось, понял. Во всяком случае, он открыл наконец рот.
        - Вероника, - медленно заговорил он. - Вероника, это правда, что ты мне говоришь?
        Вера страшно оскорбилась.
        - Разумеется! - От одной мысли, что он мог ей не поверить, ее так и затрясло.
        Вдруг она припомнила чтото и быстро села на постели, схватившись обеими руками за правую лодыжку.
        - Вот он, синяк! - торжествующе сказала она, указывая Саше на большое синеватое пятно. - Сегодня он швырнул меня на постель, хотел изнасиловать, но я вырвалась и убежала.
        Синяк, казалось, поверг Сашу в полный столбняк.
        - Клянусь тебе, в один прекрасный день он меня прикончит. Это все говорят.
        Саша оживился:
        - Все? Кто это все?
        - Знакомые, наши сослуживцы… - заторопилась просветить его Вера. - Да все, все, кто нас знает.
        - Вы вместе работаете?
        Вера решила, что нет смысла скрывать от Саши место своей работы. Правда, она решила молчать о своем скором увольнении оттуда и значительно повысить себя в должности.
        - Я работаю в отделе межбанковской связи, - информировала она его. - Заместитель начальника отдела. А Сергей…
        - Его Сергеем звать? - оживился Саша.
        - Ну да, Сергей Павлович, если тебе это так важно, - пренебрежительно махнула рукой Вера. - А Сергей работает в валютном. Мелкая сошка, его скоро выгонят, я своими ушами слышала. Он еще потому со мной разводиться не хочет, - ей в голову пришла свежая мысль, - что я могу ему помочь остаться на этой должности. У нас в банке, если знают, что Вере чтото нужно, все сразу сделают.
        Она осеклась, поняв, что выдала себя. Но Саша, казалось, даже не заметил, что она назвала себя другим именем.
        - А что за банк?
        Она удивилась, заметив, как заблестели его глаза.
        - Ну, «Бутырский кредит». - Она помедлила, прежде чем произнести название банка. - А тебето зачем? Грабить нас собрался, что ли?
        Саша захохотал - громко, раскатисто, от души. Засмеялась и Вера, глядя на его запрокинутое лицо.
        - Ты не подумай, пожалуйста, чегонибудь такого, - успокоившись, ответил Саша. - Просто я тоже в банке работаю, и мне стало смешно. В «Псковуниверсалбанке», - на одном дыхании произнес он название одного из крупнейших банков Москвы.
        Вера уважительно присвистнула.
        - Круто! - прокомментировала она. - А ято тебе хвастаюсь! И где ты? В каком отделе?
        - В бухгалтерии, - ответил он. - Главным бухгалтером.
        Все перевернулось в голове у Веры. Она, остолбенев, смотрела на него, и множество неясных пока еще планов и надежд рождалось в ее воображении.
        - Ну, это просто колоссально! - Вера снова откинулась на подушки и приняла самую свою соблазнительную позу. - Не то что мы, мелкие сошки! Но ты не бойся, я ничего у тебя просить не собираюсь.
        - Да ты не стесняйся, если что, - заверил ее Саша. - Не знаю, правда, чем я смогу тебе помочь, но постараюсь, если будет надо. Не весь же век тебе с ним в одном банке маяться…
        Как, кстати, его фамилия?
        - Матюхин. А тебе зачем? Убивать, что ли, собрался?
        - Матюхин, Матюхин… - бормотал Саша, не слушая ее. - Нет, никогда не слыхал, наверное, правда мелкая сошка.
        - Конечно мелочь! - отрезала она, снова принимаясь поглаживать синяк на ноге. - Гляди, как он меня.
        - Скажи, - Саша тоже погладил синяк - очень осторожно, касаясь его только кончиками пальцев, - откуда ты взяла, что он тебя убьет?
        - Он обещал, - немедленно ответила Вера, очень гордясь своим необыкновенным положением и неслыханным героизмом. - Он сказал мне: «Изменишь с кемнибудь - убью!»
        - Думаешь, он на такое способен? - пристально взглянул на нее Саша.
        - Способен, да еще как! Ты что же, думаешь, я все наврала? - обиделась Вера. - У него и пистолет есть.
        На следующее утро Саша поехал на работу, и ей тоже пришлось уйти из квартиры - он не предложил ей взять ключи, а попросить она не решилась. «Еще подумает, что я воровка, - решила Вера. - Нет, надо войти в доверие… И зачем мне тогда Сергей и его банк… Пошлю его сегодня подальше, и все!» Но, возвращаясь в покинутую вчера квартиру, Вера уже в метро сообразила, что рвать окончательно рано. И купленный, наверное, «подарочек» снова замаячил у нее перед глазами. Да и безрассудно уйти вот так, без ничего, не получив вознаграждения за проведенное впустую время. И, уже подходя к дому Сергея Павловича, Вера приняла окончательное решение: тянуть время, сколько можно, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. «Нельзя уходить от Сергея, пока не буду уверена в Саше!» - сказала она себе и отперла дверь своим ключом.
        
* * *
        
        В тот день у Сергея Павловича появилось странное ощущение, которое он отнес на счет своих расстроенных всеми последними неприятностями нервов. Ему казалось, что в спину ему непрерывно ктото смотрит. Это ощущение появилось еще утром, когда он ехал на работу, плохо выспавшись на слишком широкой для него одного постели, чувство человека, за которым следят, не покидало его весь рабочий день.
        "Нервы, нервы, - с неудовольствием думал он. - Верка, стерва, что она себе позволяет!
        Скорей бы все это кончилось, тогда я подарю ей какуюнибудь чепуху, и она оставит меня в покое… Начнется нормальная жизнь, нормальная, спокойная жизнь…" И Сергей Павлович понял, что жалеет о том, что ввязался в историю со Стасевой наследницей.
        Он еле дождался конца рабочего дня. Мысли то и дело возвращались к Вере. «Если не вернется - значит, ушла совсем, - подумал он, садясь за руль своего джипа. - Нет, она не может уйти. Мерзавка! Она останется, пока я не сделаю ей подарка. Так пусть подождет!»
        Он уставился на дорогу. Спустя некоторое время у него снова возникло это ощущение - ктото невидимый упорно не сводит с него глаз.
        Сергей Павлович посмотрел в зеркальце заднего обзора: трейлер, загородивший полдороги, осторожно обгоняющий его "«Москвич»; никого больше. «Это что же, Женя за мной следит? - усмехнулся он, глядя на идущую почти вровень с ним легковую машину, - Белый „Москвич“, как у него. Нет, за рулем баба…» Он прибавил скорость, насколько возможно, и оторвался от «Москвича».
        Сергею Павловичу удалось избавиться от этого ощущения, но только на время. Уже на подъезде к дому он снова почувствовал на себе чейто взгляд. И на этот раз за ним следовал белый «Москвич», точно такой же, как у Жени. Сергей Павлович тихонько выругался и на всякий случай свернул в боковую улицу, не желая рисковать.
        «Москвич» исчез. Видимо, его водитель свернул на другую улицу, даже не заметив, что ехавший впереди джип пытался от него оторваться. Сергей Павлович обругал себя за мнительность и вернулся к дому кружным путем.
        В квартире пахло чемто очень жирным и вкусным. Вера готовила ужин, как в старые добрые времена. Но, едва взглянув на нее, Сергей Павлович понял, что добрые времена прошли.
        У нее блестели глаза, лицо словно светилось изнутри, и двигалась она осторожно, плавно, как будто устало. «С мужиком была, точно, - сказал себе Сергей Павлович. - На что я еще рассчитывал, в конце концов? Что я, Веру не знаю? У матери она ночевала, как же! Пусть только попробует соврать!» Но он сдержался и предпочел подождать, когда она сама расскажет ему историю своих похождений. Вера, довольно прохладно поздоровавшись с ним, отвернулась к плите и, казалось, всецело ушла в свою стряпню. Сергей Павлович не выдержал.
        - Где ты была? - спросил он неожиданно хрипло и рассердился на себя за это.
        - В гостях у подруги, - холодно ответила она. - У своей школьной подруги.
        - Хорошо. - Сергей Павлович еле сдерживался. - У подруги есть телефон?
        - Нет.
        - Вот как? А адрес у нее есть? - повысил голос Сергей Павлович. - Где она живет? - Сергей Павлович вытер испарину, выступившую на лбу.
        - На «Баррикадной».
        - Как ее зовут?
        - Александра, - отчетливо произнесла она. - Это все? Что ты еще хочешь про нее узнать? Цвет волос? Брюнетка. Живет одна. Не лесбиянка, если это тебя волнует.
        Сергей Павлович с ненавистью смотрел на нее.
        - Отвернись, дырку прожжешь, - грубо сказала Вера. - Ты устроил мне безобразную сцену, и я решила дать тебе время остыть. Я бы на улице спала, если хочешь знать, но к тебе не вернулась бы. И спала бы, если бы не вспомнила о Саше…
        - Хорошо, - устало сказал Сергей Павлович. - Кстати, нет ли машины у твоей Саши?
        - Ни черта у нее нет, - презрительно ответила Вера, пользуясь случаем пожаловаться на свое невезение. - Вроде и работа у нее хорошая, и родители богатые… А обстановка просто жуткая, на унитаз страшно посмотреть.
        Правда, одевается она хорошо.
        - Ну, все! - Сергей Павлович почувствовал, что больше не вынесет бесконечного Вериного вранья. - Давай ужинать. Хватит!
        Потом последовала ужасная неделя - Сергей Павлович прожил ее как в кошмаре. Он даже не знал, что его беспокоило больше - застывшее на месте дело с наследством Стася (адвокат упорно твердил, что необходимо подождать, пока девушка привыкнет к жениху), поведение Веры (она исчезала из дому, когда хотела, - утром, вечером, среди ночи) или белый «Москвич», который стал ему мерещиться везде и даже один раз приснился во сне. Хуже всего было с Верой. Он пробовал пригрозить ей, весьма смутно и неопределенно, но его угроза была встречена со смехом, и он понял, что она его совсем не боится. Он намекал ей на весьма скорое получение подарочка, но наткнулся на поток насмешек и жалоб на его скупость. И Сергей Павлович перестал понимать, зачем она с ним живет. Из банка Веру выгнали, и она: ушла не противясь. Ее исчезновения из дому случались все чаще и длились все дольше, последнее длилось почти сутки. И Сергей Павлович озверел.
        - Ну все, сука, я тебя убью! - Он прижал Веру к постели, не давая ей поднять голову, двинуть рукой или ногой. - Ты с мужиком была, я знаю!
        - Ну и что? - выдавила из себя побледневшая, но еще больше обнаглевшая Вера. - Ты мне кто? Муж?
        Она получила удар по лицу, не имевший ничего общего с пощечиной. Ее голова дернулась, она отчаянно закричала и попыталась вырваться, тут же ослабев от страха. Сергей Павлович ударил ее еще раз и принялся сдирать с нее одежду. Сорвав не совсем свежие белые трусики, он сунул руку ей в промежность.
        - Трахалась, сука, - почти удовлетворенно отметил он. - Вся опухла. Сколько раз, говори!
        - Четыре! - мстительно пошевелила распухшими губами Вера. Она смотрела на него со страхом и ненавистью.
        - Врешь! - Он едва удержался от того, чтобы не сдавить ей горло, - это мягкое, теплое, загорелое горло, на котором билась еле видная голубоватая жилка. - Врешь, сука!
        - Пять! - прошипела Вера. - Пять, козел ты старый! Шесть! Десять, слышишь? Столько, сколько тебе и не снилось! Даже когда ты был молодым! Потому что ты козел старый, козел, козел! Тьфу!
        И она попыталась плюнуть ему в лицо, но он зажал ей рот ладонью. Его била дрожь. Он ненавидел себя за то, что эти ее слова причиняют ему такую боль. Ненавидел и боялся себе признаться, что с ним случилось самое глупое, что только могло случиться. Он влюбился. "Когда я успел? - думал он, потихоньку отнимая ладонь от ее дрожащего рта. - Месяц назад?
        Раньше? Вчера? Я последний дурак. Старый идиот. Она меня сожрет. Разжует и выплюнет.
        Я должен ее вышвырнуть, или мне конец. Сейчас. Сейчас же".
        Но в тот вечер он только изнасиловал ее - яростно, отчаянно, едва удерживаясь от того, чтобы не заплакать над этим дергающимся, измученным телом.
        - Ты и сегодня поедешь к нему? - спросил он через десять минут, когда перестали дрожать руки и удалось всунуть в губы сигарету.
        Вера медленно, сдерживая стон, поднялась и села на постели. Потом, пошатываясь, встала, открыла шкаф и принялась одеваться - заторможенно, вяло двигаясь, едва поднимая и опуская руки и ноги. Он наблюдал за ней, не говоря ни слова. Наконец она побрела к зеркалу и так же вяло напудрилась, едва не выронив пудреницу на ковер. В зеркале отразилось ее опухшее лицо, рассеченная нижняя губа, которую" она, морщась от боли, замазала помадой. С минуту она смотрела на свое отражение, потом медленно двинулась к выходу.
        - Больше не возвращайся! - крикнул ей вслед Сергей Павлович. - Несчастная идиотка! Я купил тебе бриллиантовое кольцо за пять лимонов, но теперь ты его не получишь!
        Вера замерла на миг, но не обернулась. Ушла, не сказав ни слова. Он схватил в объятия подушку и укусил ее.
        
* * *
        
        - Почему ты это терпишь! - Саша ставил ей примочки, а Вера, лежа на его постели, плакала в три ручья. - Все, я разберусь с ним! Завтра же! Дай мне адрес!
        - Нет, не надо, - прошептала Вера, сглатывая слезы. - Он тебя просто прикончит. Он и меня убьет. Он настоящий убийца, я знаю.
        - Что ты знаешь? - Саша немного отстранился, оглядывая плоды своих трудов. Все лицо Веры было заклеено комками ваты, смоченной в растворе перекиси. - У него есть пистолет, ты ведь говорила?
        - Я видела его. - Вера кивнула, и примочки свалились. Саша бросился лепить их обратно, но она воспротивилась этому. - Не надо, они жгутся.
        - Ладно! - Примочки полетели на пол. - Тогда скажи, где у него пистолет?
        - Дома держит, в шкафу, в старом пиджаке… Впрочем, не знаю… В последний раз я этот пиджак нашла в другом отделении… Может, перепрятать хотел, кто его знает…
        - А он не сказал тебе, как именно он собирается тебя убить? - задал неожиданный вопрос Саша. - Ну, не говорил он: «Я тебя застрелю!» - или еще чтото в этом роде?
        - Говорил, - решительно солгала Вера.
        - Значит, тебе надо забрать у него этот пистолет, - невинным тоном предложил Саша. - Чтобы обезопасить себя. Понимаешь?
        - Да ты что?! - Вера, разом позабыв о всех своих увечьях, рывком села на постели. - Ты понимаешь, что он сделает со мной, если узнает?
        - А как он до тебя доберется? - так же невинно спросил ее Саша. - Ты ведь не будешь больше там жить.
        - Где же я буду жить? - не веря своим ушам, осторожно спросила Вера.
        - Здесь. - Саша как будто не понимал, что ее так тревожит. - А что? Тебе не нравится у меня? - Он обвел взглядом тесную комнату. - Конечно, это не люкс, - признал он горькую правду. - Но я ведь уже объяснил тебе, что квартиру получил недавно в наследство от бабки и еще не делал ремонта. Сделаю вот - сама увидишь. А может, и не буду делать. Новую купим - трехкомнатную, а? А эту продадим или сдавать будем.
        Вера слушала его слова как самую райскую музыку. Только одно ее несколько тревожило, и она решила немедленно разрешить эту проблему.
        - А зачем же мне тогда красть у него пистолет? Я больше не вернусь туда, и дело с концом.
        - А развод? - огорошил ее Саша. Она прикусила язык, разом вспомнив всю свою ложь о ревнивом муже и прочем.
        - Да, развод, - согласилась она. - Совсем забыла. С тобой все забываю, будь оно все неладно. Он, конечно, будет против.
        - Ничего, разведут, - уверенно сказал Саша. - Плохо только, что так или иначе тебе еще придется с ним видеться, а он может в любой момент решить убить тебя, ты сама говорила. Нельзя так рисковать. Ты должна унести пистолет, и мы его спрячем здесь.
        - А потом? - хмуро спросила она.
        - Потом вернем, - легко ответил он, и ей тоже показалось, что не может быть ничего легче, чем выкрасть пистолет у разъяренного Сергея Павловича.
        Но ночью, после осторожного и очень нежного секса с Сашей, она, засыпая, снова увидела перед собой обещанное кольцо. На этот раз оно было таким прекрасным, что Вера поняла: мечтать о нем - мало, важно его получить. Она открыла глаза и полежала немного в темноте, не двигаясь, стараясь дышать ровнее, как будто она уже спит. Саша сопел рядом, как ребенок, уткнувшись в подушку.
        «Пойти туда, пока его не будет дома, и поискать кольцо? - придумала было она. - А если он его носит с собой? Ведь он знает, что у меня есть ключи… Заодно я могла бы взять и пистолет, но если я возьму пистолет, не видать мне потом кольца. Значит, сначала кольцо, потом - пистолет… Или вообще не возьму пистолет, на что он мне нужен. Это все мужская блажь. Саше, видите ли, захотелось пушку заиметь! А рисковать буду я! Но как ему это объяснить?»
        Вернуться к Сергею Павловичу она решилась только через два дня.
        Сергей Павлович был хмур, немногословен и не выражал никакого желания избить блудную любовницу. Вера даже оробела, почувствовав его странное равнодушие, и сразу стала гадать, чем оно может быть вызвано.
        - Не ждал меня? - Она нарушила данное самой себе слово и заговорила первой.
        Сергей Павлович едва взглянул на нее. Он прохаживался по спальне и застегивал чистую, отлично выглаженную рубашку из дорогого магазина. От него пахло дорогим одеколоном, волосы носили следы вчерашней стрижки, и Вера внезапно почувствовала чтото очень похожее на сожаление.
        - Я была у матери, - начала она. - Я поссорилась с ним. Клянусь тебе. Слово даю!
        Он молчал, но она чувствовала, что имеет смысл продолжать.
        - Он мне надоел. - Она болтала, не давая ему возможности перебить ее, вставить хоть слово. - Он меня уже раздражает. Я могу жить только с тобой. Нет, я никуда больше не пойду.
        Я остаюсь здесь.
        - Надолго? - Вопрос был задан ледяным тоном, но она невыразимо обрадовалась, услышав его.
        - Как захочешь, - кротко сказала она. - Все зависит от тебя.
        Через два часа она сидела в машине рядом с Сергеем Павловичем. За это время Вера успела совершить весьма энергичный примирительный половой акт с быстро оттаявшим любовником, принять душ со всеми своими любимыми гелями и пенами - без них ей приходилось туговато в страшненькой ванной Саши; на ней было чистое голубое платьице, смахивающее на пляжное, она крепко надушилась «ЛуЛу» и приняла решение не отступать, пока не получит обещанного кольца.
        - Ну, все! - Сергей Павлович смотрел в зеркальце заднего обзора с какимто странным выражением на лице. Вера оглянулась, но не увидела сзади ничего заслуживающего внимания.
        - Что, ГАИ? - спросила она, тревожно осматривая обочины. - Что ты увидел?
        - Гляди, белый «Москвич»! - нервно произнес Сергей Павлович. - Скажешь, мне мерещится?
        - Нет, правда, есть белый «Москвич»! - Вера снова оглянулась. - А зачем он тебе?
        - Он ездит за мной уже вторую неделю! Следит, гад!
        - А кто это? - притихла Вера, испуганно глядя на него. - Ты знаешь, кто там сидит?
        - Если бы знать! Ктото за мной следит, а кто - понятия не имею. Но хочу выяснить.
        - Милиция? - неизвестно почему спросила Вера.
        Сергей Павлович чуть не подпрыгнул на сиденье.
        - Откуда ты взяла? - Он так и впился глазами в Веру. - Почему ты так думаешь?
        - Не знаю… - еще больше испугалась Вера. - А ты что думаешь?
        - Сейчас я покажу, что думаю! - Сергей Павлович вывернул руль и неожиданно свернул в какойто переулок. - Сейчас я ему покажу!
        Он проехал до конца переулка и свернул в какойто двор. Выждал минуту, дождался шума подъезжающей машины и снова выскочил в переулок. Белый «Москвич» как раз делал разворот в тени маленького скверика, замыкающего переулок. Здесь ему было бы очень удобно дождаться выезда джипа, чтобы снова последовать за ним. Разъяренный Сергей Павлович ехал прямо на него. Не закончив маневра, «Москвич» попытался бежать, но джип чувствовал себя куда уверенней - он перекрыл ему дорогу и прижал к ограде сквера. Со стороны Сергея Павловича это была явная агрессия, но сейчас ему было наплевать. Присутствие Веры повергло его в какуюто эйфорию. Сейчас он свернул бы горы, попадись они на его пути. Он открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Вера тоже открыла дверцу, приготовившись в случае чего бежать.
        Но, увидев, кто вылез из «Москвича», бежать она не смогла - она просто приросла к месту. Саша же, едва взглянув на нее, прямиком направился к своему сопернику. Мужчины остановились друг против друга. Вера закрыла глаза. Они говорили очень тихо, и она не слышала всего, разбирая только отдельные бессвязные фразы: «Это глупо… Она вам врет… Так это вы… Я не позволю…»
        «Кошмар, - думала Вера, стараясь расслышать как можно больше. - Сейчас все выяснится…» Наконец ее позвали.
        Сергей Павлович, както дико глядя на нее, предложил объяснить им обоим, что значат ее заявления о намерении уйти от каждого из них.
        Саша тут же перебил его:
        - Вы не смеете так говорить с ней! Она согласилась стать моей женой! Мне все равно, правду она мне говорила или нет! Я ее люблю!
        Вероника согласилась!
        - Вероника! - с издевкой произнес Сергей Павлович, глядя на нее остановившимся взглядом. - Вероника, дорогая, ответь же своему жениху.
        И она решилась. Честно глядя в глаза Сергею Павловичу, она быстро проговорила:
        - Все это чушь! Я не знаю этого человека!
        Не знаю и не хочу знать!
        Глава 11
        
        Юлька проснулась на рассвете, как ей показалось, от собственного крика. Простыня, которой она укрывалась, валялась на полу, все тело было в испарине. Юлька полежала немного на спине, закрыв глаза, в надежде снова уснуть.
        Потом она поняла, что это бесполезно. В последние дни она постоянно просыпалась на рассвете и больше не могла уснуть. Самыми нестерпимыми были для нее именно эти дватри часа перед тем, как можно было вставать и собираться на работу. Дватри часа полной тишины и полного одиночества, в которые ей вспоминалось все, что случилось с ней, - от начала и до конца. Она не плакала, никому не жаловалась. Просто ее не покидало чувство крайнего удивления - неужели все это произошло именно с ней?
        "Он здесь. - Она положила ладонь на живот. - Его не видно и не слышно, но он здесь.
        Это самое глупое, что могло со мной случиться, самое страшное, чем всегда пугают таких девчонок, как я… Неужели я такая дура? Как это случилось со мной? - Она прислушивалась к тишине, стоявшей в квартире. - Мама спит.
        Или не спит, а так же молча лежит и смотрит в потолок. Она чуть не сошла с ума. Думала, что это Макс. Лучше бы я сказала, что это Макс.
        Тогда не пришлось бы объяснять, почему я легла в постель с едва знакомым парнем.
        Нет, если бы это был Макс, мне пришлось бы выйти за него замуж. Не хочу замуж. Ни за Макса, ни за Женю… Вообще не хочу замуж. Не хочу! - Она поняла, что у нее начинается очередная истерика, и взяла себя в руки. - Придется! - строго сказала она себе. - Теперь тебе придется вырасти, стать взрослой… Теперь ты будешь чьейто матерью… Но я не хочу!" - почти прокричала она про себя.
        Она перевернулась на правый бок и поджала ноги под себя. Ей было холодно, грустно и очень одиноко. Она подумала, что теперь это одиночество не развеет даже Макс. «Макс меньше всех. - Она вздохнула. - Он просто рехнется, когда узнает, что я залетела от Жени…»
        Ей снова вспомнился один из последних визитов к Жене. Она нанесла его уже после того, как ее подозрения подтвердились и были проверены в роддоме у Ольги Петровны.
        Жене дорого обошлось его неожиданное отцовство. Юлька, ворвавшись к нему в дом, устроила жуткую сцену. Женя то краснел, то бледнел, выслушивая ее обвинения и проклятия, за дверью стояла очень подозрительная тишина (Елена Александровна тоже краснела и бледнела, что, впрочем, было трудно различить в полумраке коридора), а сам адвокат, вернувшийся только к вечеру из своей конторы, был просто ошарашен известием, что цель, казавшаяся труднодостижимой, уже месяц, как достигнута.
        Юля, выкричав все имеющиеся в наличии ругательства, выслушала в свою очередь очередное предложение руки и сердца и на этот раз не рассмеялась и не разозлилась, а както понуро села на тахту и просидела так минут десять..
        Адвокат немедленно позвонил Сергею Павловичу, и они взаимно поздравили друг друга. "
        Самой же Юльке было не до поздравлений.
        Да ее никто и не поздравлял, исключая родителей Жени, которые одни, казалось, были обрадованы этой новостью. Мать Юли, выслушав ее заявление о желании рожать, не возразила ей ни словом, ни жестом, однако пролежала целый день в своей комнате, не подпуская к себе дочь, а вечером за ужином только и сказала:
        «Тебя ждет моя судьба». Юлька сжала зубы и промолчала. Ольга Петровна, узнав от Надежды Сергеевны, кто является отцом ребенка, всплеснула руками и сказала, что она может помочь девочке. Быстро и безопасно. У них в роддоме есть чудесный специалист. Юлька почувствовала, что ее былые симпатии к матери Макса понемногу испаряются. «Скоро у меня не останется ни одного друга, никого, - думала она. - Только мамаша Жени и его собственная любимая персона. Невеликое утешение. Мама меня точно не простит. А как воспримет эту новость Макс?»
        Макс, которому всетаки пришлось отсидеть пятнадцать суток, воспринял новость с отчаянием.
        Неприятности, казалось, поджидали его прямо за порогом тюрьмы. Прежде всего он обнаружил, что среди возвращенных ему вещей не хватает тетрадки, где была записана Юлькина история болезни.
        - Где «Девушка…»? - немедленно спросил он. - Я хочу получить ее обратно.
        - Девушки на воле, - ответили ему. - Шагай!
        - Вы меня не поняли! - закричал Макс, но его никто не слушал.
        Минуту спустя на его груди уже рыдала мать, повторяя одно и то же: «Какой худой, боже мой, какой худой!» Макс высвободился из ее объятий и посмотрел по сторонам. Юльки не было. Уже испорченное настроение испортилось еще больше.
        - Пойдем отсюда, - пугливо озиралась его обычно совсем не пугливая мать.
        - Представляешь, мам! - Макс словно опьянел от вольного воздуха и шел рядом с матерью, слегка покачиваясь. - Они отняли у меня «Девушку…»!
        Мать только всхлипнула и мизинцем поймала слезу, повисшую на крашеных ресницах.
        - Так ты уже все знаешь, - несколько разочарованно протянула она. - А я думала, как ты это воспримешь. Никому верить нельзя, никому!
        - Это ментамто?! - взорвался Макс, и мать испуганно шикнула, оглядываясь по сторонам. - Что ты болтаешь, мам?! Они что, сказали тебе, что «Девушку…» конфискуют?
        - Словото выбрал! - упрекнула его мать. - «Конфискуют»! Изпод носа увели, балбес! Сам виноват!
        - А что, я ее стеречь должен был?! - Макс не находил слов от возмущения. - Если я в камере сидел? А она в другом месте. Конечно украли. Я так и знал.
        - Если бы она была тебе нужна, стерег бы!
        Ольга Петровна спохватилась, что на них смотрят, поспешила поймать такси, предварительно купив сыну пирожок с лотка. Макс вцепился в него зубами и стал жадно жевать.
        Прикончив пирожок, он выглянул в окошко и, вздохнув, вернулся к прерванному разговору:
        - Ладно, черт с ней. И так обойдусь. Начну еще раз…
        - Вы все, мужики, одинаковые, - хмуро сказала Ольга Петровна. - Вам бы только начать… Эх, раз, еще раз, еще многомного раз…
        - Не понимаю, почему ты так переживаешь по этому поводу? - не выдержал наконец Макс. - Разве это не мое личное дело?
        - Но я тоже привыкла к девочке, - возразила Ольга Петровна. - А она теперь будет жить в другом доме, может, больше и не увидим ее. А ты… Так легко относишься к этому!
        Надежда сказала мне, что Юля уже согласилась…
        - Не понял. - Макс остолбенело смотрел на мать. - При чем тут Юля?
        - Как это - при чем? - Ольга Петровна ошеломленно смотрела на сына. - Она же выходит замуж!
        - Юлька?!
        - О, дошло наконец! - Она всплеснула руками. - Я о чем говорю с тобой уже целый час?!
        Юлька, Юлька! Она беременна от этого своего… парнято этого…
        - Ясно, - машинально произнес Макс. - Я предполагал, что такое может случиться. Но не думал, что так скоро…
        - А ну тебя! - Ольга Петровна махнула на сына рукой. - Ты просто не в себе. Совсем мышей не ловишь. Сам пойдешь к ней, и она тебе все объяснит.
        Пойти к неверной подруге Макс решился только вечером. Он принял ванну, съел грандиозный обед, побрился, надел все самое чистое и самое лучшее и отправился в свой траурный путь. Дверь ему открыла Надежда Сергеевна.
        - Вот, пришел я к вам, - понуро приветствовал ее Макс. - Не ждали, наверное?
        И он посмотрел на нее значительным и грустным взором. Та нашла в себе силы улыбнуться, пропуская его в квартиру.
        - Заходи. Юля будет счастлива тебя увидеть.
        - Вот как? - с сомнением пробормотал Макс. - Надежда Сергеевна, скажите прямо, я, может быть, не вовремя? Не помешаю? Может, она когото ждет?
        - Какой ты стал церемонный, Максим! - удивилась Надежда Сергеевна. - Можно подумать, что ты провел пятнадцать суток в пансионе для благородных девиц.
        - Жизнь, Надежда Сергеевна, она всему научит, - солидно ответил Макс и прошел в комнату к Юльке. Та лежала на постели, запахнувшись в старый ситцевый халатик с оторванным карманом. Макс прекрасно помнил этот халатик - сколько раз он видел в нем Юльку, когда заходил поболтать, поплакаться, попить кофе… Но сегодня даже этот милый халатик показался ему чужим. Макс осторожно присел на край постели. Юлька даже не посторонилась, чтобы дать ему место. Несколько минут оба молчали.
        - Тебе уже донесли? - спросила наконец Юлька.
        - Да, - проронил Макс. Они снова помолчали. Юлька тихонько заплакала, и Макс, иснуганно вскочив, заметался по комнате.
        - Что ты там бегаешь? - сквозь слезы спросила Юлька.
        - Ищу воду… То есть платок, - пробормотал Макс.
        - Ну да! - Юлька утерла слезы. - Просто тебе противно приближаться ко мне, так и скажи.
        - С ума сошла?!
        - И еще ты меня боишься! - твердо сказала она. - Ты боишься беременных, да?
        - Моя мать в роддоме работает, - неизвестно зачем сообщил Макс. Осторожно приблизился и снова сел на постель. - А как ты себя чувствуешь?
        - Очень странно. - Юлька вытерла последние слезы. - Лучше расскажи, как там, в тюрьме?
        - Я тебе потом какнибудь расскажу, ладно?
        - Ладно. На свадьбу ко мне, надеюсь, придешь? - без всякого перехода спросила она.
        - Макс даже поперхнулся.
        - Так это правда? - шепотом спросил он. - Значит, мать мне правду сказала?! Ты собралась замуж за этого… Этого…
        - Ну, ну! - грозно сказала Юлька. - «Этот», как ты его называешь, вполне приличный парень. И он очень рад тому, что будет ребенок… В конце концов, он не так уж плох.
        Правда, он не слишком самостоятельный, но я думаю, когда он станет отцом, поймет, что нельзя всю жизнь сидеть на шее у папы и мамы… А на первое время…
        - На первое время его папа и мама помогут вам, - ехидно передразнил ее Макс. - Слушай, как быстро у тебя меняются мнения и вкусы! Еще недавно Женя был тебе противен, ты и слышать о нем не хотела! Что случилось?
        Изза ребенка?
        - Не кричи! - оборвала его Юлька. - «Что случилось, что случилось». Ладно, я тебе скажу, хотя, наверное, это будет подло с моей стороны. Мы встречались, пока ты сидел. Ну что мне было делать?! Мне было так скучно, так одиноко!
        - А теперь тебе совсем не скучно и не одиноко, - сказал уязвленный Макс. - Хорошо, что я в армию не ходил. А то бы мы поссорились еще раньше. Нашла бы себе когонибудь и родила бы уже тройню.
        - Заткнись! - вспыхнула Юлька. - Ты ничего не понял! Все это, - она показала на свой довольно впалый живот, - все это следствие только того вечера… Помнишь, когда я пришла пешком, под дождем… А после мы ни разу…
        Да почему я должна перед тобой отчитываться!
        Мы гуляли, ездили несколько раз за город, на речку, были в театре, разговаривали. Он хороший парень, довольно тихий, внимательный.
        Кажется, он меня любит…
        - А ты? - перебил ее Макс. Юлька помедлила и пожала плечами вместо ответа. - Так. - Максу немного полегчало; - Ты, значит, его не любишь.
        - Не знаю.
        - Ты не такой человек, чтобы отвечать «не знаю» на тот вопрос, - отрезал Макс. - Ты его не любишь, я тебе это говорю! И пусть он будет какой угодно внимательный и тому подобное - ты сделаешь колоссальную ошибку, если выйдешь за него замуж.
        - А если не выйду, моя ошибка станет еще более колоссальной! - Юлька показала руками, как у нее вырастет пузо. - Так будет лучше, потвоему?
        Макс нетерпеливо зашагал по комнате:
        - Ты хотя бы понимаешь, что нельзя выходить замуж за человека, с которым у тебя связана такая темная история? Ты не боишься, как прежде? Где твой страх?
        - А тебе просто выгодно было, чтобы я его боялась. А страха больше не будет. Я все узнала. Тем же самым глупым способом, без всякого там психоанализа. Я просто спросила, что это за колечко и почему он перестал его носить.
        - Он перестал? - машинально уточнил Макс.
        - Да, - с торжеством ответила Юлька. - И он сказал мне, что это кольцо просто не переносят его мать и бабушка. Они падают в обморок и задыхаются при виде его. Ты понял?
        Понял?! Это роковое кольцо для многих, не только для меня. Для многих, понимаешь? Я совершенно здорова! В моем, как ты выражаешься, подсознании ничего нет особенного.
        Потому я и ничего не могу вспомнить об этом кольце!
        Макс только качал головой, слушая излияния подруги. Наконец он прервал ее:
        - Скажи, он понял, что ты падала в обморок именно изза кольца?
        - Не знаю. - Юлька сбилась и потеряла всю свою убежденность. - Кажется, нет.
        - Но зачем он рассказал тебе все это?
        - Да ведь я спросила.
        - Нет, мне это не нравится! - Макс снова зашагал по комнате. - Какого черта он наврал про кольцо? Неужели он сам чтото знает?
        - Почему наврал? - остолбенела Юлька.
        - Да потому, что таких колец не бывает, разве только в сказках. Неужели ты не понимаешь? Мне тебя просто жаль!
        - Ну жаль или нет, а на свадьбу ко мне ты придешь, - строго сказала Юлька.
        - Хорошо, - согласился он в конце концов. - Раз уж ты так круто повернула дело.
        Могу даже быть свидетелем.
        Юлька захохотала.
        - С моей стороны никак не можешь, - возразила она. - А Женя когонибудь уж найдет.
        Ты будешь моим личным почетным гостем!
        Только, пожалуйста… - она замялась, - пожалуйста, не дерись там, ладно? А то ты, помоему, уже научился… Кошмар! Как тебе это в голову пришло!
        - Между прочим, я подрался с, твоим поклонником, - возмутился он. - Парень стоял у твоей двери и потом пошел за мной и затеял драку. Помоему, он ждал, когда ты выйдешь.
        - Я?! Парень?! - изумилась Юлька. - Никакого парня не знаю. Ведь это был не Женя?
        - Все, к черту! - Макс обреченно вздохнул. - Я уже понял, что у тебя одна цель - всех помирить и спрятать все концы. Главное, чтобы тебя никто не беспокоил, верно? Готова даже выйти замуж непонятно за кого? Хорошо!
        Я больше не буду тебя спасать. Пусть все будет, как ты хочешь. Благословляю. И даже подарю тебе подарок.
        И с этой минуты все пошло для Юльки куда легче и веселее. Она живо раскроила купленную на платье белую ткань, тут же принялась шить, решительно отвергла фату, договорилась на работе о положенных по закону трех свободных днях… Женя както вяло участвовал в подготовке к собственной свадьбе, но Юлька объясняла это тем, что слишком уж усердствуют его отец и мать. Особенно активно вела себя Елена Александровна. Надежда Сергеевна держалась с ней вежливо и несколько отстранение. Юлька прекрасно видела, что женщины не сошлись и никогда уже не сойдутся, но понимала в то же время, что здесь ничего сделать нельзя. «В конце концов, общаться со свекровью буду я, а не мама, - думала она. - Это мое личное дело».
        - Просто не верится, - без эмоций отреагировал Сергей Павлович на телефонное сообщение адвоката о том, что дело сделано и свадьба играется буквально на днях. - Ты не смухлевал там чегонибудь?
        Изумленный адвокат помолчал.
        - Почему ты так говоришь? - пробормотал он наконец. - Все по закону, все как надо…
        Девушка идет замуж совершенно добровольно… Да и как иначе, у нее живот!
        - Откуда? - удивился Сергей Павлович. - То есть понятно откуда, но неужто уже видно?
        - Да нет, но разве в этом дело? Главное, что она хочет рожать.
        - Да, нетипичная девица, - вздохнул Сергей Павлович. - Теперь любая предпочла бы аборт… Я все больше склоняюсь к мысли, что сам должен был жениться на ней.
        Адвокат нервно рассмеялся.
        - Поздно, Сережа! - с торжеством заявил он. - Мой парень тоже годится кое для чего.
        Вот на свадьбу тебя позовем, как же иначе.
        - Хорошо шутишь, - отозвался Сергей Павлович, нашаривая сигареты на столике рядом с телефоном. - В гости, значит, пригласишь? Да я на многое не претендую, Коля, ты сам знаешь… В ЗАГС, пожалуй, еще поеду.., а на самуто свадьбу… Зачем? Кто я невесте, кто жениху? Седьмая вода на киселе.
        И он рассмеялся, слушая ошеломленное молчание адвоката.
        - Что такое? - удивился Сергей Павлович. - Это новость для тебя? Мы же уговаривались? По справедливости, так сказать…
        - Ну да… - промямлил адвокат, и Сергей Павлович отбросил всякие церемонии:
        - Смотри, Коля! У меня нет никакой охоты повторять тебе все то, что уже говорилось… Помнишь, в твоей конторе?
        - Ты меня не правильно понимаешь, Сережа, - мягко возразил Николай Степанович, и тому не понравился тон адвоката: слишком уж сладкий, слишком примирительный. - Я просто удивился тому, что ты хочешь ехать в ЗАГС. Ты не знаешь нашу молодежь…
        - Представь, знаю! - оборвал его Сергей Павлович. - Так что там о нашей молодежи?
        - Да мы же им мешаем, мы, старики! - рассмеялся адвокат. - Я с трудом выговорил себе право поехать с ними в ЗАГС. Они хотели ехать с двумя свидетелями - и все! Мою жену не допустили, мать невесты не едет… Кажется, согласно желанию самой невесты. Милая очень девушка, кстати. Просто повезло, что я никогда не виделся с ней раньше.
        - Очень повезло, - отрезал Сергей Павлович. - Ты говори по делу, прошу тебя! Так что, ты один едешь с ними?
        - Да, я думаю, больше они никого не потерпят, - кротко отозвался адвокат. - Да ты сам представь, если среди родителей был проведен такой отбор, что же говорить о родственниках?
        А о друзьях? А о людях, которых они и в глаза не видали?
        - Речь идет обо мне, как я понимаю, - сказал Сергей Павлович. - Ну вот что, Коля. Хочешь ты этого или нет, но я поеду. Не собираюсь втираться в вашу компанию, конечно. Раз наши молодые такие застенчивые. Но я буду рядом, все время, понимаешь? Так что проблем я вам не создам, - заключил он.
        - О чем речь, Сережа, - вроде бы завозмущался адвокат. - Какие проблемы! Это молодежь создает проблемы, а не я! Ты, пожалуйста, не путай мои желания и их требования!
        - Ладноладно, отцы и дети, вечная тема, - поморщился Сергей Павлович. - Это все? Когда свадьба?
        - Думаю, десятого августа.
        - Что значит - думаешь? - удивился и насторожился Сергей Павлович. - Не знаешь точно?
        - Десятого августа, - твердо сказал адвокат. - Извини, задумался. Конечно, десятого числа.
        Сергей Павлович положил трубку и почувствовал странные ноющие толчки в груди, с левой стороны.
        - Этого еще не хватало! - пробормотал он. - Сердце? Никогда оно не болело, не помнил, где и находится… Достукался, субчик…
        Верка виновата, сука… Где она опять шляется?
        Вера ушла утром, якобы по объявлению - искать работу. Но он подозревал, что никакой работы Вера не ищет, а снова шляется к своему любовнику. Незабываемая встреча в переулке произвела на него странное впечатление - с одной стороны, он был польщен тем, что парень был унижен на его глазах отказавшейся от знакомства с ним Верой. С другой стороны, он прекрасно понимал, что Вера не способна закончить такую историю двумя словами, сказанными к тому же при свидетеле. "Она своего не упустит, - морщась от боли, думал Сергей Павлович. - Мерзавка! Она сейчас у него!
        Знать бы адрес… Накрыл бы их и, честное слово, перестрелял бы!"
        Он поплелся в спальню и улегся на постель - как был, в одежде и ботинках. Он только что приехал с работы после тяжелого дня.
        Лена ушла в отпуск, и ее отсутствие тревожило его куда больше, чем вечные приставания и выяснения отношений с Верой.
        "Мое алиби, - думал он, стараясь принять удобную позу, чтобы не так давило сердце. - Мое алиби уехало вместе с ней… Странно, что никто ее не спрашивал. Я ведь указал на нее как на свидетельницу того, что я в тот день безвылазно сидел на работе. Дал ее координаты, все выложил начистоту. А ее не вызывали, не спрашивали. Нет, она их не заинтересовала. Значит, я тоже не интересую их… Хоть это с плеч долой, а то бы помер сейчас… Колька, сволочь! Чтото он крутит. Десятого августа, не десятого августа. А если… - Ему в голову пришла жуткая мысль. - Если он назвал мне не правильную дату? Если свадьба будет не десятого августа, а девятого или восьмого, скажем?
        Я приеду как болван к пустому ЗАГСу, а он с денежками и сыночком смотается, так что концов не сыщешь. Или скажет, пардон, денег мы не получили, никто не пришел. И как я его проверю? Нет, Колечка, я тебя поймаю! Десятого августа, говоришь?"
        В двери защелкал ключ. Через минуту но коридору простучали каблуки, и в спальню вошла Вера.
        Она кинула сумочку на постель, мельком взглянула на Сергея Павловича и полезла в шкаф. Он наблюдал за ней. Вера вытащила из шкафа плечики с отглаженным голубым платьем и принялась переодеваться. Сергей Павлович насторожился.
        - Ну и что это значит? - спросил он, когда Вера разгладила складки голубой ткани на боках и повернулась перед зеркалом. - Куда ты собралась?
        - Нашла работу, - коротко ответила она. - На телефоне, этим, как его, диспетчером.
        - И сейчас ты идешь туда?
        - Конечно, надо сразу начать, - подтвердила Вера, начав причесываться.
        Глаза у Веры сияли. Сегодня ей удалось помириться с Сашей. Все предыдущие попытки разбивались как о каменную стену. Он ничего не желал слышать. «Ты отказалась от меня при нем! - кричал он, потрясая перед ее лицом кулаками. - Значит, на самом деле ты не хочешь разводиться с ним!» Вера покорно выслушивала все его упреки, боясь возражать. Она уже узнала от него, что Сергей Павлович выдал ее тайну относительно настоящего имени и работы. Правда, про ее семейное положение он ничего, судя по словам Саши, не говорил. Это удивляло Веру больше всего.
        «Казалось бы, сразу надо было выяснить этот вопрос! - раздумывала она над разразившимся скандалом. - Так нет же, эти дураки принялись выяснять, как меня зовут и правда ли, он меня не отпускает только потому, что я могу ему помочь удержаться на работе? Это все Саша выдал ему, идиот! Сергей, слава богу, молчал. И сейчас молчит. Вообще много стал молчать. С одной стороны, хорошо. И за юбку не хватает, когда ухожу. А с другой стороны, страшно. Вдруг чтото задумал…»
        - Что с тобой? - Вера удивленно посмотрела на любовника. Лицо у него сделалось совсем серым, глаза приняли страдальческое выражение.
        - Нехорошо мне… - пробормотал он. - Сердце… Жарко сегодня. Ты не обращай внимания.
        - Плохо дело, - бесцеремонно заявила Вера, оглядывая его с ног до головы. - Сдаешь.
        Тебе нужен отпуск. Ты ведь давно не брал, верно? Ленка, сам сказал, уехала… В Анталию, турок пугать. - Она заливисто рассмеялась.
        - Вера, ты можешь никуда сегодня не ходить? - тихо попросил ее Сергей Павлович, присаживаясь на постель. - Мне так нехорошо, что прямо страшно…
        Вера сердобольно поджала губки, посмотрела на него и присела перед ним на корточки.
        Он положил руку на ее обнаженное, влажноватое бедро, и она, вздрогнув, захихикала, совсем как девчонка.
        - Останься! - попросил он, поглаживая ее ногу со все нарастающим нажимом. - Тебе будет лучше, чем там…
        Вера подняла подкрашенные брови.
        - Ясное дело, дома всегда лучше, чем на работе, - заметила она. - Только как же я не пойду? Ведь мне самой надо искать средства к существованию. От тебя одни обещания, а денег все нет. Кольца, кстати, тоже нет! Ничего нет!
        - Ладно, ладно, успокойся, - примиряюще сказал Сергей Павлович. - Будет тебе кольцо!
        Уже куплено, говорил же.
        - Где оно в таком случае? - сощурилась Вера. - Только не говори, что на работе, в сейфе.
        - Здесь. - Сергей Павлович пошел вабанк. - Оно здесь, в этой комнате, и ты его получишь, если никуда сегодня не пойдешь.
        Вера задумалась, с сомнением глядя на него. По лицу было видно, что ее раздирают противоречивые чувства: желание уйти, страх остаться и быть избитой и обманутой, жадность, недоверие и глупая надежда - неистребимая и всепоглощающая. И надежда победила. Вера вздохнула и провела рукой по волосам.
        - Зря причесалась, - устало произнесла она, не глядя на Сергея Павловича. - Когда я получу кольцо? Сегодня?
        - Сегодня, - сказал он. Ему уже было все равно. Боль его напугала и вынудила обратиться к решительным и скорым действиям. "Я мору многого не успеть, - сказал он себе. - Многого, а то и вообще ничего. Могу не получить денег, могу не удержать ее. Надо поторопиться.
        Выдержать эти последние дни. Все скоро кончится… Не знал я, что это окажется для меня так тяжело… Все было очень просто. Узнать о Стасе, войти туда, выстрелить… Обыскать квартиру. Скрыться. Все было очень просто.
        Все, за исключением этой боли… Она не должна была появляться. Это лишнее… Лишнее…"
        - Но только мне нужна от тебя одна маленькая услуга, - почти ласково попросил Сергей Павлович.
        - А… - протянула Вера с выражением крайнего отвращения и скуки. Не говоря больше ни слова, она села на край постели, широко развела ноги и задрала к подбородку подол голубого платья. Трусиков под ним не было, и Сергей Павлович почемуто отвел глаза, - Вот, - вяло и вместе с тем вызывающе проговорила Вера, глядя на него. - Давай, только быстрее… И без фокусов! Я сегодня очень устала.
        Он не двинулся с места, и она посмотрела на него внимательнее. Усмехнулась и одернула платье, прикрыв им колени.
        - Хочешь, но не можешь, - как бы про себя отметила она. - Так чего же тебе еще надо в таком случае?
        В висках у него стучало, он обливался холодным потом. "Я никогда не думал, что могу так мучиться, - сказал он себе. - Не могу смотреть на эту девку и не могу на нее не смотреть.
        Она издевается надо мной, а я все реже могу трахнуть ее. Я стал никем… Тряпкой… Я стал тряпкой! - в отчаянии повторил он. - И самое главное, я ничего не могу сделать! Ни с ней, ни с собой!"
        - Я не об этом хотел просить тебя… - с трудом выговорил он. Язык его не слушался, ворочался с трудом, и он сказал себе, что так недалеко и до инфаркта. - Я хотел попросить о телефонном звонке.
        - Сам не можешь позвонить? - удивилась она.
        - Если позвоню я, это вызовет ненужные вопросы, - объяснил он. - А у тебя голос молодой, кроме того, звонить будешь женщине. Тоже молоденькой. Представишься, как родственница жениха, его зовут Женя, кстати говоря, и скажешь, что забыла дату их свадьбы. Попросишь уточнить число, поняла?
        Вера неуверенно кивнула.
        Сергей Павлович сам набрал номер, и Вера сделала все, как он просил.
        - Девятого, - гордо доложила она результат, - свадьба будет завтра, девятого. Ты доволен?
        - Так я и знал, - злобно прошипел Сергей Павлович. - Так я и думал! Он хотел меня кинуть! Ну, все! Я его…
        Он заметил очень внимательные глаза Веры и осекся. Постарался улыбнуться, хотя все в нем тряслось от возмущения.
        - Все, Верочка, - ласково сказал он, - Ты мне очень помогла. Теперь не случится одна катастрофа… Которая могла бы впрямую затронуть и тебя.
        - Какая это? - удивилась она.
        - Я расскажу тебе… Когдато, Вера, один человек взял у меня деньги под проценты.
        Большие деньги.
        - Когда? - тут же спросила она. - Много?
        - Давно. Очень давно, Верочка, я даже не хочу говорить когда. А деньги были большие и по тем временам, и по этим… Так что и процент ты наросли немалые.
        - А, так он их не отдал? - сообразила Вера. - Сколько же наросло? И сколько он брал?
        - Завтра я получу пятьдесят тысяч баксов, - ответил Сергей Павлович, и Вера онемела. Потрясла ее названная цифра или неожиданность сообщения, но она продолжала сидеть все в той же позе, глядя кудато вдаль остановившимися глазами. Потом она подняла их, и он с болью увидел ее похорошевшее, словно осветившееся изнутри лицо. «Она смотрит на меня почти с любовью, - сказал он себе. - Будь она проклята, будь проклят я сам… Как все просто и как все страшно. Только деньги, деньги, деньги…»
        Вера рассмеялась теплым, грудным смехом, который появлялся у нее в те моменты, когда она чувствовала себя счастливой.
        - Почему же ты молчал? - только и спросила она.
        Сергей Павлович дернул головой, как от пощечины. «Она даже не дает себе труда скрывать, что все зависит от денег, - понял он. - Как мало я сам по себе значу для нее! А сейчас я сойду с ума…»
        - Скажи, что изменилось бы, если бы я тебе сказал? - спросил он, стараясь сохранить хоть видимость достоинства. - Ты не устраивала бы мне сцен? Не бросалась бы на меня как пантера?
        Вера только мило улыбнулась и пожала плечами.
        - Во всяком случае, я бы поняла, почему ты так нервничаешь и орешь на меня, - просто пояснила она. - Но ты ничего не объяснял, конечно, я чувствовала себя оскорбленной… Теперь мне все понятно. Он не отдавал тебе денег, и ты очень переживал, правда?
        И она сделала попытку приласкаться к нему. Но он отстранил ее руки.
        - Я приготовлю ужин, - не дождавшись от него ответной ласки, предложила Вера. - Что ты хочешь? Отбивные? Могу пожарить курицу, могу сделать салатик… А? Ну, развеселись - Она даже слегка пощекотала его. - Ведь ты же сам сказал, что он отдаст тебе деньги завтра!
        Это ведь точно, так?
        - Да, - прошептал Сергей Павлович, скользя ладонью по ее выгнутой, как у кошки, спине.
        - А может… - таким же шепотом ответила ему Вера, указав глазами на постель, - может…
        Он взялся за подол ее платья и рывком стянул его. Вера быстро расстегнула его рубашку, ремень на брюках, потом, не дожидаясь его, забралась в постель. Он разделся, бросая одежду на пол, чувствуя, что совершает огромную ошибку, идя у нее на поводу. «Надо было потянуть, надо было объяснить все до конца… сказал он себе. - К черту… Кажется, все уже бесполезно…»
        В этот раз он любил ее совсем тихо, медленно, осторожно, как будто это тело было фарфоровым или рядом с ним лежал спящий ребенок… Он касался губами ее горячих бархатистых щек, мягкой шеи, где бился быстрый, жадный пульс, скользил по напрягшейся груди с потемневшими, съежившимися сосками, по округлому крепкому животу… И пока она стонала, сияла глазами, хватая его за руки, раздвигала ноги и корчилась в сбившихся влажных простынях, его не покидало ощущение совершающейся катастрофы, собственного поражения. «Откуда у нее эти нежные глаза? - говорил он себе, глядя на ее запрокинутое, счастливое лицо. - Я никогда не видел у нее таких глаз. Как будто она любит или…»
        - О чем ты думаешь? - страдальчески прошептал он, склоняясь над ней и вдыхая запах ее волос.
        - Не останавливайся, прошу тебя… - сдавленным голосом проговорила она, закрывая глаза. - О тебе, конечно!
        Было совсем темно, когда он оторвался от нее. Легкий, невесомый, словно выпитый до дна, он не чувствовал больше ничего: ни подозрений, ни страха, ни боли. У него наступило краткое затишье всех чувств…
        Он услышал за спиной слабый вздох и обернулся. Вера приподнялась на постели и смотрела на него, приглаживая растрепанные волосы.
        - Кинь мне массажку, - попросила она сонным, усталым голосом. - Задал ты мне жару, ничего не скажешь… Ноги вместе не сводятся… - Она тихо и довольно засмеялась. - Послушай, - продолжала она, усаживаясь и принимаясь расчесывать волосы. - Все это, конечно, здорово… Но вот как все же насчет кольца?
        «Так я и знал, - подумал он. - Веру так просто не собьешь»
        - Кольцо… - медленно проговорил он, не глядя на нее и изображая крайнее равнодушие. - Кольцо завтра.
        Массажка упала на скомканное покрывало.
        Вера опустила руку, и он увидел, как напряглось ее тело, за миг до того расслабленное и томное.
        - Как тебя понять? - спросила она наконец странным, какимто чужим голосом.
        - Мне удобнее будет отдать кольцо завтра, - ответил он. - Завтра, когда я…
        - Ясно! - звенящим от ярости голосом прервала его Вера. - Нет у тебя ни кольца, ни денег! Нет и не было!
        Она вскочила и бросилась к одежде. Он молча следил за ней. Вера прыгала по комнате на одной ноге, натягивая трусики, коекак застегивала мятую блузку, хватала шорты - при этом не прекращая обвинять Сергея Павловича.
        - Скажите пожалуйста! - все громче кричала она. - Завтра он получит деньги! Завтра, завтра! Никогда не получишь! Ты меня обманываешь, всегда обманывал! Нет, ну как я могла тебе поверить?! У тебя - пятьдесят тысяч?!
        Дура! Последняя идиотка!
        - Вера, подожди до завтра, - попробовал остановить ее Сергей Павлович, но Вера взвыла от возмущения:
        - К черту! - Она отпустила несколько крепких выражений в его адрес. - Мне надоело слушать твое вранье! Я тут ничего не забыла! Меня давно уже ждут в другом месте! Там, по крайней мере, мне ничего зря не обещают!
        - Вот как. - Сергей Павлович почувствовал, как в груди у него холодеет. - И ты все это время ходила к нему?
        - А ты как думал?! - Преображенная яростью, почти неузнаваемая Вера вызывающе выпятила грудь. - Разве ты можешь меня удовлетворить?! Старая развалина! О, вы только посмотрите на него! - издевательски продолжала она наблюдая за пересекающим комнату Сергеем Павловичем. Когда он проходил мимо нее, она на всякий случай отступила, но он даже не посмотрел в ее сторону, направляясь к шкафу с одеждой. - Вы поглядите! Он в ярости, видите ли! Ему не поверили! Сволочь!
        Маразматик! - Она подбирала нужное слово. - Импотент!
        Сергей Павлович, рывшийся в это время в шкафу, повернулся к ней, и она перешла на визг - в руке у него был пистолет.
        - Молчи, - шепнул он, но Вера не услышала его. Она метнулась к окну, распахнула его пошире и закричала в теплую августовскую ночь:
        - Спасите, убивают!
        - Заткнись! - Сергей Павлович поймал ее и потащил в глубь комнаты. Вера изо всех сил лягалась и пыталась вывернуться из кольца крепко сжавших ее плечи рук. - Заткнись, я ничего тебе не сделаю!
        Пистолет упирался ей в бок, и Вера сходила с ума от ужаса. «Он убьет меня! - В голове у нее осталась только эта мысль. - Сейчас он меня прикончит. Зачем я не послушалась Сашу! Зачем я не унесла пистолет!»
        - Верка, перестань! - услышала она слова, едва дошедшие до ее сознания.
        Вера дернулась раз, другой, попыталась снова позвать на помощь и вдруг ощутила, что хватка разжалась, - одна рука Сергея Павловича внезапно отпустила ее грудь, другая легла на талию, словно обнимая… Вера отскочила в сторону и обернулась, собирая последние силы для борьбы. И опешила, увидев лицо своего любовника. Сергей Павлович, както разом посерев и постарев, опускался на постель, хватая открытым ртом воздух. Еще не осознав, что она делает, Вера молнией метнулась к нему и вырвала пистолет. Сергей Павлович только поморщился и застонал.
        - Верка… «Скорую»… - еле слышно проговорил он. - Звони…
        Она захохотала, впрочем, довольно нервно.
        Руки и ноги у нее дрожали, пистолет так и прыгал во влажных от пота пальцах. Вера держала его неумело, но крепко.
        - Прощай! - Вера видела Сергея Павловича со спины и была этому очень рада. Слишком страшным показалось ей его серое лицо. - Я ухожу. Ты пожалеешь об этом, клянусь тебе!
        Сергей Павлович ничего не ответил, заваливаясь на бок. Вера издевательски рассмеялась.
        - Представление даешь? - прошипела она, нашаривая на полу туфли и торопливо всовывая в них ноги. При этом она старалась держать на мушке своего любовника. - Это мы уже видели. Говно! Врешь где только можешь!
        И радуйся еще, что я не вызвала милицию!
        Убийца! Настоящий маньякубийца! И не жди, что я вернусь!
        Ей показалось, что он чтото сказал, но она закричала еще громче, чтобы заглушить его: И попробуй только сделать чтонибудь с моими вещами! Я выхожу замуж за Сашу, ты понял? Я его люблю, а он любит меня! И за моими вещами мы придем вместе! И если ты выбросишь или изрежешь хотя бы одну тряпку, Саша тебе башку оторвет!
        Глава 12
        
        Утро Юлькиной свадьбы настало, как ей показалось, слишком быстро. Только себе она признавалась, что страшится этого действа, в котором ей придется играть главную роль.
        Юлька вскочила с постели чуть свет - бледная, невыспавшаяся и немного зареванная, как полагается настоящей невесте. Мать сварила ей кофе и все время, пока Юлька пила, сидела с ней рядом на кухне. Они почти не разговаривали, но Юлька видела, что мать очень волнуется и не чувствует себя слишком счастливой.
        - Ты не жалеешь? - Мать пристально посмотрела на нее, и Юлька, не выдержав, отвела глаза - Пока нет. Пореже спрашивай меня об этом, - попросила Юлька и поднялась изза стола. - Платье уже выглажено?
        Мать только кивнула. Потом явилась Лида с огромным, щедро окутанным целлофаном букетом роз. Она впервые в жизни играла роль свидетельницы на свадьбе и потому страшно волновалась.
        - Ну, ты красавица! - первым делом заявила она подруге. - Тебе жутко идет! Неужели опять сама?
        Юлька взмахнула подолом свадебного платья и поклонилась.
        - Начнем, пожалуй? - предложила она подруге. - Времени у нас в обрез.
        И они занялись завивкой и укладкой Юлькиных волос, а потом макияжем.
        Лида расстаралась вовсю: уже поновому выгнулись каштановые брови на Юлькином лице, само лицо не было уже таким бледным, приобретя цвет легкого загара, на скулах рдел персиковый румянец, поблескивали золотой пылью веки. И только глаза Юльки оставались усталыми и грустными - с этим Лида ничего поделать не могла.
        - Ну вот. - Лида навела последние штрихи и убрала полотняную салфетку с груди своей подопечной. - Губы цвета красного грейпфрута - новинка сезона! Весь Париж носит красные губы, только наши женщины их попрежнему боятся! Но на свадьбе, Юлька, не надо ничего бояться.
        А потом все завертелось. Посыпались телефонные звонки, на которые отвечала Надежда Сергеевна. Звонили родители Жени, спрашивали, готова ли невеста, пришла ли свидетельница, нормально ли будет, если они приедут через полчаса.
        - Скромная свадьба? - спросила Лида, последний раз обегая вокруг Юльки и одергивая подол ее шуршащего платья.
        - Ну да, мы не хотели никакой шумихи, - кивнула Юлька.
        Лида, похоже, немного расстроилась.
        - Танцыто будут? - спросила она с надеждой, глядя в зеркало и прихорашиваясь.
        - Будут юридические круги Москвы, - важно ответила Юлька, хотя о составе гостей со стороны жениха была совсем не осведомлена. С ее стороны гостей было всего двое - Макс и Лида. Ее, мать, конечно, не могла считаться гостем. На правах «своего человека» она должна была поехать домой к Жене и вместе с Еленой Александровной готовить праздничный стол.
        - Юридические круги? - Лида наморщила свой прекрасный лоб. - С чем это едят? Это круче, чем дипломатические? Кстати, кто же будет свидетелем со стороны жениха?
        - Вот егото ты знаешь точно! Это Гарик…
        Лида даже застонала - Гарика она ненавидела всеми силами души еще со школьной скамьи.
        - Ну, спасибо, подруга, - отозвалась она. - Когонибудь другого не могли пригласить? И неужели это ты сосватала мне такого свидетеля?
        - Что ты! - усмехнулась Юлька. - Ведь это именно Гарик привел Женю на нашу вечеринку. Ты разве не помнишь, как я допытывалась у всех, кто его привел? И все поголовно отказывались. А это был Гарик, гад, ведь я же ему первому звонила, а он соврал, что Женю в глаза не видел. Я всетаки их расколола и в наказание велела Жене пригласить Гарика в свидетели. Как живое воплощение его лжи, понимаешь?
        - Понимаю, - хмуро согласилась Лида. - В воспитательных целях, значит.
        - Знаешь, я даже вполне неплохо выгляжу. - Юлька снова осмотрела себя в зеркале.
        - Но это, конечно, целиком твоя заслуга. Прости меня за Гарика. Я только потом сообразила, каким наказанием это будет для тебя.
        И Лида великодушно ее простила. А потом приехал адвокат с Женей, одетым в новый серый костюм и оттого скованным и неловким.
        Юлька удивилась, увидев, что Женя все время отводит от нее глаза, словно избегая встречаться с ней взглядом. "Я не понравилась ему? - лихорадочно соображала она. - Но сегодня я выгляжу получше, чем в тот жуткий день, когда выкрасилась под морковку… А тогда он сделал мне предложение, не посмотрел ни на что…
        Что же с ним сегодня?"
        Адвокат являл полную противоположность сыну - был весел, приветлив, внимателен ко всем. Расцеловал Надежду Сергеевну, нежно коснулся губами Юлькиного лба и отстранился, чтобы хорошенько рассмотреть ее.
        - Очаровательное платье! - восхитился он. - В стиле восемнадцатого века, кто бы мог подумать… Тебе очень идет! Настоящая принцесса!
        "Помоему, здесь только одна принцесса, и это как раз Лида, а не я, - подумала Юлька. - Судя по всему, Лида произвела на Женю куда большее впечатление… Господи, как мне плохо.
        И помоему, сегодня будет довольно прохладно в этом платье… Скорее бы все кончилось… И мама тоже грустная. А Макс?" - вспомнила она внезапно о своем друге.
        - А где же Макс? - заволновалась она. - Который час?
        - Пора ехать, - улыбнулся ей адвокат. - Надежда Сергеевна, вы готовы?
        Мать молча кивнула.
        - Где Макс? - растерянно повторяла Юлька. - Я же не поеду без него. Вы что?
        От волнения она забыла о вежливости и уже начинала наступать на адвоката., - Все в порядке! - немного удивленно ответил он. - Ваш друг сейчас уже внизу, я думаю… Мы послали за ним Игоря.
        - Гарика… - прошептала Лида, и Юлька понимающе на нее взглянула. Если между Гариком и Лидой существовала просто неприязнь, то между Гариком и Максом это же чувство достигало своего апогея. Они вполне могли вцепиться друг другу в горло, если надолго оставить их наедине.
        Однако на этот, раз все обошлось мирно.
        Они появились вдвоем и вместе подошли к невесте. Гарик поздравил Юльку прохладно, очень официально. Ему было неприятно, что его уличили во лжи. Макс загадочно посмотрел на нее.
        - Поздравляю! - шепнул он, косясь на Женю. - Можно тебя поцеловать? Он ревнует?
        - Ему, кажется, наплевать, - таким же шепотом ответила Юлька, уязвленная поведением Жени. - Целуй!
        И они расцеловались - причем, когда они отстранились друг от друга, на глазах невесты блеснули слезы. В воздухе отчетливо запахло скандалом.
        Так началась Юлькина свадьба.
        Когда участники процедуры добрались до ЗАГСа, невеста кашляла, замерзая в своем шелковом платьице, - день выдался пасмурный, ветреный. Лида улыбалась, Макс хмуро шел рядом, Женя нервно дергался, оглядывая эту пеструю компанию, и на его лице Юлька со страхом читала выражение отвращения и скуки.
        «В конце концов, ему эта церемония тоже может быть очень неприятна, - подумала она, стараясь оправдать жениха в своих глазах. - Как и мне, кстати говоря. Но он мог бы хоть улыбнуться мне. Нет, не улыбается. Идет, как на расстрел…»
        В ЗАГСе они выполнили все, что от них требовалось, - ответили на банальные вопросы, подписались, поцеловали друг друга, причем на губах Жени остался кривой мазок цвета красного грейпфрута. Лида сияла, как будто это она выходила замуж. Макс был мрачнее тучи. У Жени было такое лицо, словно его мучила зубная боль. Один адвокат, казалось, был искренне счастлив. «Но он мог бы меньше вертеть головой и оглядываться по сторонам», - сказала себе Юлька. Она вздохнула и продела руку под локоть жениха. Они пошли к выходу.
        - Помедленнее! - раздался вдруг голос адвоката за их спинами.
        Юлька удивленно оглянулась.
        - В чем дело? - приостановилась она.
        - Просто не спешите… - попросил Николай Степанович. - Это очень важные минуты вашей жизни.
        Юлька переглянулась с Женей, надеясь встретить его улыбку. Но он был мрачен, замкнут и не ответил ей даже взглядом. «Это уж слишком, - возмутилась втихомолку она. - Мог бы хоть из вежливости… Почему он отворачивается?! Не улыбается?! Что это за свадьба, в конце концов?! Кто меня умолял выйти замуж? Кому это было до зарезу надо?»
        Они подошли к выходу, и адвокат попросил их остановиться. Лида полезла в сумочку за сигаретами, обмениваясь с Юлькой недоуменны ми взглядами. Женя отошел в сторону и тоже закурил. Адвокат нервно сжимал и разжимал руки, оглядываясь по сторонам.
        - Чего мы ждем? - не выдержала наконец Юлька.
        - Подождем пять минут! - попросил ее адвокат. Теперь он смотрел на улицу. Юлька тоже посмотрела туда, но ничего примечательного не увидела.
        - Я хотела бы знать… - начала было она, но тут раздался очень глубокий вздох. Она живо обернулась. Вздох вырвался из груди Макса.
        Тот смотрел на нее трагическими глазами и протягивал ей квадратный сверточек небольшого размера. Юлька захлопала ресницами. - Максик, что это? - спросила она, протягивая руку к свертку.
        - Что это? - както неестественно взвизгнул адвокат, и все разом посмотрели на него. Макс от неожиданности даже отдернул руку.
        - Это подарок на свадьбу, - робко объяснил он. - Разве нельзя?
        - Что это? - казалось, не понял его адвокат. Его глаза были совершенно безумны, и Юльке подумалось, не страдает ли ее свекор какойнибудь скрытой формой нервного заболевания.
        Юлька решительно взяла у Макса сверток - Как мило с твоей стороны, Макс! - Она сорвала обертку, и глазам изумленных зрителей предстала темносиняя блестящая коробка с надписью на французском языке. - Духи… - прошептала Юлька, поднимая глаза на Макса.
        Тот, невероятно гордый собой, напыжился:
        - Ты достань, посмотри. Специально к свадьбе!
        - Это шикарные духи! - бросила сигарету Лида. - Я их знаю! «Бушерон» называются!
        Они жутко дорогие! Макс, ну ты даешь! Я всегда знала, что ты способен на многое!
        - Открой! - приказал адвокат Юльке, она снова подумала, что с ним творится что то неладное - он был неслыханно резок и груб. - Открой, и посмотри. Нет, я сам открою!
        У Юльки даже не хватило сил противиться его напору - она отдала коробку и проследила, как адвокат нервно сорвал с нее прозрачную оболочку, резко открыл, достал… Вынул из коробки большую стеклянную подкову, перевитую золочеными лентами, с золотым бантом наверху. В подкове переливалась золотистая драгоценная влага. Лида испустила тихий восторженный вздох:
        - Отпад! Как шикарно выглядит! «Бушерон» - значит «подкова»! Подкова на счастье!
        Адвокат повертел подкову и отдал ее Юльке. Та испуганно прижала ее к груди, наблюдая за его дальнейшими действиями. Адвокат буквально разорвал коробку на части, осматривая каждый клочок картона со всех сторон. После того как коробка была прикончена, она полетела в мусорную урну, стоявшую у выхода. Тут Макс не выдержал.
        - Собственно говоря, что вы себе позволяете? - запетушился он. - Как можно потрошить чужие подарки? Неужели вы думали, что я передал невесте, простите, жене вашего сына любовную записку?
        - Не говори глупостей, - отрезал Женя. - Никаких записок от тебя никто не ожидает.
        Много чести!
        - Что? - Макс даже побелел. - Да знаешь ли ты…
        Он встретил загнанный Юлькин взгляд и умолк. Молчала и Лида. Гарик отступил подальше от них и сделал вид, что ничего не видит и не слышит.
        Адвокат переглянулся с сыном.
        - Мы ждем здесь уже пятнадцать минут, - сказал ему сын.
        - И что ты предлагаешь? - севшим голосом спросил отец.
        - Тебе еще не ясно?! - прошипел Женя. - Нас же обманули!
        - Надо ждать, - теряя остатки уверенности, защищался адвокат. - Пятнадцать минут - не срок. Он мог опоздать…
        - Он мог давнымдавно смыться. - Женя отвернулся и зашагал к выходу.
        - Постой! - Николай Степанович бросился за ним.
        - В чем дело? - пробормотал Макс.
        - Кошмар! - спокойно откомментировала Лида, оглядывая отца и сына.
        - Они, кажется, сошли с ума? - неуверенно вопрошала своих друзей Юлька. Гарик отошел еще дальше и теперь явно намеревался ускользнуть через другой выход. Но тут появился еще один персонаж. Макс даже присвистнул, увидав его.
        - Живой мертвец! - прошептал он, хватая Юльку за руку и разворачивая ее в ту сторону, где произошла встреча адвоката и неизвестного пришельца. - Ты когданибудь видела такие синюшные лица? Нет, вы только посмотрите. Они, кажется, сейчас подерутся.
        - Мне уже все равно, - прошептала Юлька, отворачиваясь, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. - Я просто ничего не понимаю.
        Макс, что было не так? Что я сделала, ты можешь мне сказать?
        Макс и Лида переглянулись.
        - С твоей стороны все было о'кей, - пробормотала Лида. - Это они как с цепи сорвались… Скажи, они вообщето нормальные?
        Юлька ничего не ответила, только плечи ее задрожали. Макс страдальчески поморщился и бросился ее утешать:
        - Это у них послесвадебная истерика, - уверял он плачущую Юльку. - Такое бывает… Оба не в себе, скоро они придут в норму и будут валяться у тебя в ногах…
        - Это что, Фрейд так говорит? - сквозь слезы улыбнулась она.
        - Это я так говорю. Но все равно не плачь!
        Лида тем временем наблюдала за разыгрывающейся рядом с ними сценой: адвокат чтото шипел в лицо синеватому гостю. Женя трясся от ярости, сжимая кулаки, а синеватый только дергал головой, изредка чтото отвечая. Потом пришелец крепко тряхнул адвоката, оборвав ему все пуговицы на рубашке. Женя отпрянул в сторону, тут же разжав кулаки, а адвокат, сам изрядно поголубев от страха, чтото вымолвил трясущимися губами, показывая на Юльку. Синеватый посмотрел в ее сторону, отпустил адвоката и двинулся к ребятам, обалдевшим от недоумения.
        - Вы - Юля Краевская? - спросил незнакомец, глядя Юльке в глаза. Она молча кивнула, косясь в ту сторону, где все еще стояли адвокат с сыном. Сын чтото яростно втолковывал отцу, явно побуждая его уйти, а отец, замерев на месте, переводил взгляд с незнакомца на Юльку, с Юльки на Макса, с Макса на дверь…
        - Я должен сообщить вам не слишком приятную новость, - прохрипел синеватый и представился:
        - Сергей Павлович Матюхин.
        Вы меня, думаю, не знаете.
        - Не знаю. - Юлька глядела мимо него.
        Что вы хотите от меня?
        - Ничего, - тут же ответил он. - Мне хочется только одного - чтобы вы стойко перенесли то известие, которое сейчас получите.
        Юлька вытерла слезы и попыталась взять себя в руки. Она ничего не понимала в том, что творилось вокруг. Ей было ясно только одно: ее почемуто оскорбили, унизили, бросили в свадебном платье у дверей ЗАГСа…
        - Николай Степанович, - с расстановкой произнес Сергей Павлович, - просил вам передать, что ваш брак не может считаться действительным. Вы его обманули, как он считает.
        Юлька замерла, не веря своим ушам.
        - Что это значит? - прошептал Макс. - В чем мы их обманули?
        Сергей Павлович горько улыбнулся.
        - Вы ни в чем их не обманули, - пояснил он. - Это их личное субъективное мнение. Мне давно следовало бы вмешаться и растолковать вам истинные мотивы их поступков.
        - Что, что? - подняла голову Юлька. - О чем вы говорите? Почему они уходят?
        Она указала дрожащей рукой на адвоката и Женю, быстрым шагом удалявшихся по направлению к выходу. Макс хотел было броситься за ними, но Сергей Павлович удержал его за рукав.
        - Не стоит, - убедительно сказал он. - Они вряд ли будут разговаривать с вами… Боюсь, что все уже кончено… Они не получили того, чего хотели.
        - О чем вы говорите? - Взъерошенный Макс рванулся и высвободил свой рукав. - Вы что, знали о них чтото?
        - Представьте себе, - подтвердил Сергей Павлович. - И теперь я упрекаю себя за то, что так долго молчал. Но мне было очень, трудно найти вас, Юля. Только вчера я узнал ваши координаты. А надо было поторопиться, теперь я это вижу… Признаюсь, я сделал ошибку, не думая, что эти люди окажутся такими подлыми. Ошибся, хотел думать о них лучше…
        - Хотели! - возмутился Макс. - Черт, что же всетаки случилось?
        - Я бы предпочел говорить только с Юлей, - вежливо заметил Сергей Павлович. - Разговор будет очень личный.
        - Нет, - глухо ответила она. Ей сейчас хотелось только одного - провалиться сквозь землю и не видеть жалостливых взглядов, не слышать слов утешения.
        - Вы отказываетесь? - забеспокоился тот. - Но это очень важно для вас!
        - Я вас не знаю. - Юлька взглядом попросила Макса о помощи.
        Тот немедленно воспринял этот призыв.
        - Мы едем домой, - твердо сказал он. - И больше никуда. Юля сейчас не может вас выслушать.
        - Все можно объяснить в двух словах, - попробовал убедить Юльку Сергей Павлович.
        Только не здесь. Вы хотите домой? Хорошо, я отвезу вас. А по дороге расскажу. Пойдемте же!
        - Я не поеду одна, - устало сказала Юлька. - Я вас не знаю.
        - Я поеду с ней. - Макс взял под локоть подругу.
        Сергей Павлович вздохнул и посмотрел на Лиду. Та поспешила отказаться.
        - А я, пожалуй, поеду одна, - пробормотала она несколько смущенно. - Юля, я позвоню тебе вечером, ладно?
        Макс сделал большие глаза, словно говоря ей: «Иди, я сам разберусь со всем этим!» Лида кивнула ему, что означало: «Надеюсь на тебя!», и ретировалась. Юлька не видела всех этих знаков, она пристально разглядывала Сергея Павловича, так что в конце концов он даже засмущался.
        - Я не внушаю вам доверия? - спросил он, стараясь поприятнее улыбнуться. - Вы боитесь ехать со мной?
        - Нет, - коротко ответила Юлька. - Я хочу задать вам один неделикатный вопрос… Сейчас мне не до деликатности.
        - Какой? - напрягся тот.
        - Отчего у вас такой цвет лица?
        - Видите ли, Юля, - помедлив, ответил он. - У меня немножко забарахлило сердце. Стыдно в этом признаваться перед молодой девушкой… Сколько вам лет, если не секрет?
        - Двадцать два, - ответила Юлька.
        - Двадцать два года… Прекрасный возраст.
        Несколько жестокий, не так ли?
        Юлька задумчиво посмотрела на него.
        - Почему вы так думаете? - Она сама не заметила, как двинулась к выходу вместе с ним. Макс пристроился у ее правого локтя. - Мне кажется, что со мной просто обошлись несколько жестоко… Впрочем, скорее непонятно…
        - Не возражаете, если я сделаю маленький круг? - спросил Сергей Павлович, когда они разместились в джипе. - Иначе я не успею вам ничего рассказать.
        - Езжайте, как хотите, - разрешила Юлька. - Мне спешить некуда.
        "Бедная мама, - подумала она, вспомнив о матери, которая сейчас, наверное, уже знает обо всем случившемся в ЗАГСе. - Ничего она не понимает, так же, как и я… Черт знает что!
        Каково ей там теперь?!"
        - Рассказывайте, - велела Юлька Сергею Павловичу. - Когда я приеду домой, должна буду чтото сказать своей матери. Ято какникак главное действующее лицо в этой комедии, а мне не объяснили ничего - просто дали по морде.
        - Хотел бы я услышать, как они вам объяснят свои поступки, - желчно промолвил Сергей Павлович.
        Юлька отметила, что синева постепенно сходит с его лица. Глаза его уже приняли более живое выражение, и ей подумалось, что ему становится лучше.
        - Я вообщето друг Николая Степановича, - сообщил он извиняющимся тоном.
        - Но из этого вовсе не следует, что вы такой же негодяй, как он, верно? - подхватила Юлька. - Продолжайте, прошу вас.
        - Вы очень ко мне добры. - Сергей Павлович окинул ее быстрым взглядом. «Некрасива, да, спасибо, коечто соображает и язык подвешен… Какие они все разные всетаки…» - подумал он. И вспомнил ту, о которой хотел бы забыть. - Да, я постараюсь в какойто мере искупить вину своего друга, - продолжал он. - Я знаю, что должен был давно появиться на сцене и прояснить для вас некоторые аспекты этого дела…
        - Я вас не понимаю, - честно призналась Юлька. - Вы ходите вокруг да около и еще больше все запутываете… Что это за дело?
        - Это дело совести, нечистой совести, так сказать… Один человек решил искупить совершенный когдато грех…
        - И ушел в монахи, - шепотом продолжил Макс и тут же извинился:
        - Всевсе, я вас больше не перебиваю.
        - Нет, уехал в Швецию, - мягко ответил ему Сергей Павлович и попросил у Бога терпения, чтобы объясниться с этой молодежью. - Уехал в Швецию, моя милая барышня, и не подавал оттуда ни единой весточки долгиедолгие годы.
        Юлька стиснула руки и почувствовала ледяную дрожь внутри. Ей казалось, что она сходит с ума.
        - У вас нет вопросов? - обратился к ребятам Сергей Павлович. - Тогда я продолжаю.
        Он жил в Швеции, забыв о том, что оставил здесь, в Москве. Впрочем, иногда он вспоминал.
        Иногда его начинала мучить совесть. Наверное, он обещал себе, что когданибудь приедет и искупит все свои грехи…
        - Ради бога… - прошептала Юлька, - это…
        - Я рассказываю о человеке, которого очень хорошо знал, - продолжал Сергей Павлович. - Вы понимаете, о ком идет речь?
        - Да, - откликнулась Юлька, не поднимая головы. - Он чтото просил передать мне?
        - Как? - не понял ее Сергей Павлович. - Он? Вам? Ах да, в какойто степени, но не через меня… Все, что я расскажу вам, я узнал весьма конфиденциальным путем… Вы знали, что ваш отец приезжал в Москву? - внезапно спросил Юльку Сергей Павлович. - Нет? И зачем приезжал? Ничего не знали? Не виделись, не разговаривали с ним? Вообще ничего не знали?
        «Она не врет, не может врать… - думал он, глядя на ее потрясенное лицо. - Слишком естественно реагирует…»
        - Откуда? - вымолвила наконец Юлька.
        Известие о приезде отца потрясло ее. Она сама не могла объяснить себе, что почувствовала при этом - удивление, радость или обиду. «Даже не повидался, - думала она, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица. - Столько лет не видел и даже не захотел посмотреть… Мама сказала правду - ему не было до меня дела…»
        - Что ж, - заключил наконец Сергей Павлович, поглядывая то на Юльку, то на дорогу. - В таком случае все понятно. Если бы вы знали все, то вели бы себя куда осмотрительнее. Вы сто раз подумали бы, какую цель преследует этот неизвестно откуда взявшийся жених. Но для этого надо было знать, что ваш отец оставил вам пятьдесят тысяч долларов.
        Он сделал паузу, чтобы посмотреть, какое впечатление произведет на ребят названная сумма. Машина как раз стояла у светофора, так что в его распоряжении была почти минута.
        Но за эту минуту ничего примечательного он не увидел - Макс и Юлька только переглядывались с выражением, которое он расценил как намек на его сумасшествие.
        - Вы мне не верите, - укоризненно заметил он, когда машина снова тронулась. - А между тем именно потому ваш жених… Уж вы меня простите…
        - Боже мой! - простонал вдруг Макс. - Молчите! Не говорите больше ни слова!
        Но было уже поздно. Юлька все поняла. Ее глаза расширились и побелели от гнева, губы искривились, руки сжались в кулаки, а потом…
        Потом она закрыла лицо руками и затряслась в беззвучных рыданиях. Сергей Павлович беспокойно заерзал на своем месте.
        - Ради бога, я не хотел вас оскорбить, - нервно пробормотал он. - Ну успокойтесь же!
        Не стоит так переживать изза этих негодяев.
        - Вы со своими утешениями… - прошипел ему Макс, перегибаясь через спинку сиденья и гладя Юльку по плечу. - Хватит реветь, подумай о ребенке, - прошипел он ей на ухо. - Родишь неврастеника, тебе от этого лучше будет?
        Юлька разом перестала трястись и подняла голову. Макс с облегчением вздохнул и откинулся на спинку сиденья. Повертел в руках стеклянную подкову.
        - Сомнительное счастье принес этот «Бушерон», - проворчал он. - Вы нам еще чтонибудь расскажете или это уже все?
        - Но вы, по крайней мере, поверили мне? - спросил Сергей Павлович.
        - Вы насчет денег? - откликнулась Юлька. - Нет, не поверили. Где же эти деньги?
        - Вам непременно надо их увидеть, чтобы поверить? Все хотели бы их увидеть. Больше всех - семейство Ручниковых. Они пронюхали о деньгах, когда Стась был в Москве и зашел к ним на рюмашку…
        Он запнулся, заметив, что его слова произвели на Юльку весьма неблагоприятное впечатление - она както съежилась.
        - Я зову вашего отца просто по имени, Юля, - объяснил он. - Ведь мы были друзьями.
        - Мне просто непривычно слышать о нем, - пожала плечами Юлька. - Зовите как хотите. Где же он сейчас, можете сказать?
        И когда он приезжал?
        - Ну, приезжалто он не так давно, - протянул он. - Месяц назад или чуть больше… Да, больше… А сейчас он уже в Швеции.
        - Меня он видеть не хотел? - присыпала она солью свои раны.
        - Стеснялся, я думаю, - мягко заметил ей Сергей Павлович. - И его можно понять. Хотя извинить, конечно нельзя.
        - Ну, с извинениями я сама разберусь, - довольно резко бросила Юлька. - Он, значит, приезжал, чтобы оставить мне деньги?
        - Верно, - Кивнул Сергей Павлович. - И, по свидетельству очевидцев, деньги он действительно привез и оставил их для вас.
        - Ну и где же они? - спросила Юлька.
        - В томто и дело, что уже сегодня вы могли бы узнать это, - пояснил ей Сергей Павлович. - Деньги, по замыслу вашего отца, должны были попасть к вам после вашей свадьбы, точнее - при выходе из ЗАГСа. Он поручил какомуто человеку передать их вам. Его никто не знал. Человек должен был явиться пред ваши очи, как в сказке, и вручить вам эти деньги.
        А он не появился.
        - Действительно сказка, - пожала плечами Юлька. - Знаете, вы только не обижайтесь, но я с трудом верю во все это… Какието деньги, какойто человек… Зачем все это? Неужто нельзя было передать деньги моей маме?
        - Представьте себя на его месте, и вы поймете, что ему было трудно видеть вашу мать, - пояснил Сергей Павлович. - В принципе, он мог бы положить деньги в банк на ваше имя…
        Странно, что он предпочел другой способ…
        «Вовсе не странно, - подумал он. - Стась мог узнать, чем я занимаюсь, и не решиться засветить деньги в какомнибудь банке…» А вслух он сказал:
        - Одним словом, человек, который должен был выполнить волю Стася, не пришел. И это единственный факт, который не подлежит сомнению. Он пропал, и деньги пропали вместе с ним. Что вы скажете на это?
        Юлька пожала плечами:
        - Знаете ли, я этих денег никогда не видела, да и слышу о них впервые. Так что пропали они или нет - все это не волнует меня. А вот что действительно меня волнует… Мне хочется узнать, почему вы не появились раньше и не объяснили, зачем адвокат сватал мне своего сына?
        - Я слишком поздно нашел вас. Поэтому успел, так сказать, к шапочному разбору…
        Юлька отвернулась и задумалась, глядя в окно. "Он не успел, а тот человек успел. - Она снова вспомнила об убитом в Соляном переулке. - Он хотел мне чтото рассказать о Жене…
        Он, видимо, знал. Значит, у отца был еще один друг, который хотел меня предупредить. И он хотел нам с Женей устроить очную ставку. Кто же его убил? Зачем? - И вдруг ее пронзила внезапная догадка. - А не прав ли был Макс, когда говорил, что Женя все мне наврал про визит к тому мужику? Ведь если речь шла о том, чтобы обмануть меня и получить деньги, Женя мог пойти на убийство, чтобы я ничего не узнала… Боже, какой кошмар…"
        - Послушайте. - Она резко повернулась к Сергею Павловичу. - Вы случайно не знаете человека, который жил в Соляном переулке, дом двенадцать, квартира пять? Я думаю, это был друг моего отца… И сдается мне… - Она запнулась и замолчала.
        В голове у Сергея Павловича внезапно родился блистательный план. Он облизал пересохшие от волнения губы.
        - Вот как? - трагическим тоном спросил он. - Так вы знаете?
        - Да, - кивнула она. - Но хотела бы знать больше. Знаю только, что он убит. И что в тот день Женя был у него в квартире.
        - Этого не знает никто, кроме нас с вами.
        Мне адвокат проговорился об этом случайно.
        Вы, как я понял, молчали об этом и не заявили в милицию? - Сергею Павловичу нужно было знать об этом наверняка.
        Юлька отрицательно помотала головой.
        - Как вы думаете? - Сергей Павлович сделал значительные глаза. - Это он?
        Юлька похолодела, хотя ожидала этого вопроса, ожидала и боялась его услышать.
        - Я думаю, - медленно проговорила она, стараясь справиться с волнением, - я думаю, что он както мог участвовать в этом. Раньше так не думала, мне казалось, он не способен убить человека. Но сейчас, когда у него был такой мотив… Верно, Макс?
        Она обернулась к Максу, все это время молча сидевшему сзади, и поразилась выражению его лица - казалось, он вотвот заплачет.
        - Что с тобой? - испугалась Юлька. - Ты в порядке? Ты же сам говорил мне, что Женя все наврал.
        - Я и сейчас так думаю. Просто слишком много новостей для одного дня, пусть даже этот день твоей свадьбы. Прости… Мне чтото нехорошо…
        Он достал сигареты и закурил, глядя прямо перед собой. Юлька поняла, что помощи от него сейчас не добьешься, и повернулась к Сергею Павловичу:
        - А что вы думаете? Как повашему? Вы ведь лучше его знаете, чем я?
        - Я знаю, что он способен на все, - со значением сказал тот. - Он не вызывал у меня больших симпатий, но убийцей тоже его не считал до тех пор, пока не узнал о том, что ему нужны ваши деньги. Тогда мне многое стало ясно.
        - Кошмар! - прошептала Юлька. - Почему же он на свободе? Почему его до сих пор не арестовали? Его подозревают?
        - Нет, не подозревают, - с тайным удовольствием сказал Сергей Павлович. - Парень остался в тени. У меня нет никаких доказательств его виновности… А у вас?
        Юлька недоуменно покачала головой.
        - У меня? - пробормотала она. Сзади беспокойно заерзал Макс. - Постойтека… - замялась она. - Кажется, есть. Его зажигалка…
        - Зажигалка? - Глаза у Сергея Павловича так и загорелись. - Вы ее там нашли?
        - Да, - кивнула она. - В подъезде. Наверное, на ней были отпечатки его пальцев, но это уже не важно, потому что он сказал, что это его зажигалка. Хватило наглости. Я ему просто поражаюсь! - Она обернулась, чтобы получить поддержку у Макса, и тот энергично закивал, из чего можно было сделать вывод, что Макс тоже возмущен и поражается. "Что с ним делается? - удивлялась Юлька, глядя на приятеля. - Сам не свой и совсем нас не слушает…
        Свадьба, что ли, так на него подействовала?"
        Она снова повернулась к Сергею Павловичу:
        - Вы собираетесь чтото предпринять против Жени?
        Сергей Павлович дипломатично улыбнулся, подумав про себя: "Хорош был бы я, если бы потащил в милицию эту зажигалку! Колька все про меня знает, все им покажет… Пистолет! - чуть не застонал он - Верка, дура, утащила пушку… Давно надо было спрятать, все руки не доходили.. Ничего, я ее еще отыщу… Одно плохо, денег нет… Проклятье! Это он, больше некому. - Он злобно припомнил виляния адвоката. - И молчал, ублюдок, до последнего момента. Все представил так, словно сам был обманут. Девку подставил, вон она какая несчастная сидит. А деньгито, может, и не какойто человек должен был передать, а он сам!
        И лежали они преспокойненько у него в сейфе…
        Нет, Колечка, твое вранье тебе дорого обойдется. Я тебе перьято повыдергаю".
        И он, на мгновение отняв руку от руля, слегка потрепал Юльку по плечу.
        - Все может оказаться бесполезным, - мягко сказал он. - Зажигалка.., этого слишком мало для того, чтобы уличить его. И всего того, что мы с вами знаем, тоже недостаточно… Я хотел спросить вас о другом… Не кажется ли вам, это несправедливо, если деньги вашего отца достанутся этим негодяям?
        - Что? - не поняла Юлька. - Достанутся…
        Но ведь они пока никому не достались!
        - Ошибаетесь, - возразил Сергей Павлович. - Адвокат и его милый сынок наверняка присвоили денежки, а сегодняшнее представление было ими заранее продумано… Я считаю, что доверенное лицо, друг Стася, простите, вашего отца, не могло так обмануть его дочь. Я всетаки верю в человеческую порядочность.
        «В человеческую хитрость я верю, - подумал он между тем. - Всю эту историю с начала до конца адвокат придумал: хотел удержать меня на длинном поводке… А теперь денежки припрятаны, и хана! Но постой, Колечка, эта девчонка тебя хорошенько покусает. А натравлю ее я».
        - Уверен, - он понизил голос до конфиденциального шепота, оглядываясь на Макса, - уверен, что деньги уже у них.
        - А как же человек, который должен был их передать? - заикнулась было Юлька.
        - Он мог быть ограблен, введен в заблуждение, что угодно, милая барышня, - снисходительно заметил Сергей Павлович. - В любом случае адвокат не зря разыграл всю ату комедию. Ну, сами посудите, разве он убежал бы из ЗАГСа, если бы на самом деле дожидался когото? Это был фарс, разыгранный…
        «Прикуси язык! - посоветовал он сам себе. - Комедия была разыграна для тебя, осел, а девочка ничего не должна об этом знать. Никакого личного интереса к деньгам. Ни слова о долге Стаса. Расписка появилась позже…»
        - Итак, деньги вы должны получить с вашего свекра, - улыбнулся он. - Вы позволите мне так его называть?
        - Шел бы он к черту! - резко бросила Юлька. - Вот от кого я ничего подобного не ожидала! «Свекор» так «свекор», зовите как хотите, только я больше не желаю его видеть.
        Если все было именно так, как вы сказали, я просто разведусь, и все.
        - Деньги! - напомнил Сергей Павлович. - Помните о деньгах! Ведь это деньги вашего отца! Они попали к негодяю, к человеку, который притворялся его другом. Неужели вы смиритесь с этим?
        - Нет, не смирюсь! - согласилась она. - Но как их заполучить? Ведь не могу же я ворваться в их квартиру с оружием.
        - У вас есть другое оружие, - тонко улыбнулся тот и пояснил:
        - Вы и ваши свидетельства против Жени. И я и мои сведения против него. Поймите, Юля, для нас не так важно засадить этого негодяя, как получить обратно ваши деньги. И мы можем это осуществить. Если вместе возьмемся за дело. Адвокат, при всей своей хитрости, трусоват. - Сергей Павлович зловеще усмехнулся, и Юльке вдруг подумалось, что она тоже трусовата. В присутствии этого человека ее охватывала робость. И это казалось ей очень странным, так как она редко робела от присутствия малознакомых людей. Юлька вздохнула и тоскливо посмотрела в окно.
        - Знаете, ваша идея не кажется мне такой простой в исполнении. Неужели вы думаете, что адвокат признается, что присвоил деньги?
        Разве нельзя спрятать так, что никто не найдет? А я уж точно не найду, потому что и искать не буду! - предупредила она. - Боюсь, знаете ли… Да и положение у меня, сами понимаете…
        - Вот как? - Сергей Павлович сочувственно покачал головой. - Ну разве он не негодяй?!
        И вы не захотите обеспечить вашего будущего ребенка? Пятьдесят тысяч, подумайте только!
        Ведь это безбедная счастливая жизнь для малыша и для вас!
        "Он совершенно прав, - подумала Юлька. - Но какое страшное дело! Нет, не стоит…
        Нет, стоит…"
        Она запуталась в своих рассуждениях и не заметила, как машина въехала в ее родной двор. Сергей Павлович остановился посреди двора, вышел и услужливо открыл дверцу.
        Юлька вылезла из машины и подождала Макса, который все делал очень медленно, словно во сне. Ей снова подумалось, что ведет он себя довольно странно. «Как мешком по голове трах нули, - удивилась она. - А какая всетаки красивая машина! Прелесть!» Некое смутное воспоминание было связано с подобной машиной, и Юлька это чувствовала, именно сейчас, стоя в своем дворе и глядя на нее, но не могла понять какое… А потом она вскрикнула, потому что Макс схватил ее за руку и потащил прочь.
        Из нескольких машин, стоявших во дворе, вдруг высыпали какието люди, окружили Сергея Павловича, и Юлька с изумлением увидела, как ему заламывают руки и быстро обшаривают его с ног до головы.
        - Менты, - прошептал побледневший Макс. - Что это такое? Какого черта? Его берут… Гляди, повели… Ну, бедняга! Что бы он там ни сделал - все равно я ему не завидую… Слушай, что это он?!
        До их слуха отчетливо донеслись крепкие выражения, которыми Сергей Павлович осыпал одного из схвативших его людей - молодого черноволосого парня, прилизанного под итальянского мафиозо.
        - Ублюдок! - визжал Сергей Павлович, шипя и брызгая слюной. - Сука! Так это ты!
        Так вот ты кто! Мент поганый! - Они, кажется, знакомы, - прошептал Макс, разглядывая парня, который выслушивал все эти оскорбления с выражением невозмутимого спокойствия на лице. - Слушай, а с тобой он не знаком? Гляди, он к нам идет.
        Действительно, парень, убедившись, что Сергея Павловича запихнулитаки в машину, повернулся и теперь направлялся прямо к ним.
        Они немного попятились, не собираясь, впрочем, убегать.
        - Здравствуйте, - вежливо приветствовал их парень. - Я - сотрудник угрозыска.
        Перед их глазами мелькнула красная корочка.
        - Мне нужно с вами поговорить, - сказал он, обращаясь к Юльке.
        Глава 13
        
        Юлька с Сашей сидели на кухне. В комнате - Надежда Сергеевна и Макс. Надежда Сергеевна молчала, окаменев от всех новостей этого дня. Макс молчал, застыв неизвестно от чего. Саша молчал, потому что все уже сказал и обо всем спросил. А Юлька молчала, потому что говорить не могла - она плакала.
        - Я не знала, что это был мой отец, - прошептала она наконец, вытирая градом льющиеся слезы. - Честное слово, не знала! А то бы давно пошла в милицию и все рассказала!
        - Никто в этом не сомневается, - успокоил ее Саша. - Вы ведь вызвали милицию, верно?
        Не бойтесь, никакого наказания вы не понесете.
        Дело вот в чем, этот человек…
        - Сергей Павлович? - Юльку так и передернуло. - Боже, я сидела рядом с ним! В одной машине! И он гладил меня по плечу! Какая мерзость!
        - Да, он, - кивнул Саша. - Сейчас его уже допрашивают. У нас достаточно улик, чтобы предъявить ему обвинение. Баллистическая экспертиза показала, что гражданин Краевский… Простите… Был убит именно из его, пистолета.
        Данные поступили вчера. - Он слегка запнулся. - Но мы хотели бы знать, о чем он говорил с вами! - продолжил Саша, внимательно глядя на Юльку, промывающую у раковины заплаканные глаза. От ее утреннего макияжа не осталось и следа. - Он ведь говорил с вами об этом деле?, - Да, - кивнула Юлька, поворачиваясь к нему. - Он сказал, что подозревает сына адвоката… Ну, парня, за которого я сегодня вышла замуж.
        - Кстати, что за свадьба у вас? - удивленно спросил он. - Где ваш муж? Почему вы здесь, а не за праздничным столом?
        "Ничего они не знают, - поняла Юлька. - Господи, что же я должна сказать, а о чем умолчать? Сейчас я сойду с ума… Они сказали мне про отца, про его смерть… Про этого гада…
        Но про адвоката - ничего. И про деньги… Деньги. Они существуют или это только вымысел Сергея Павловича? Но зачем ему все это выдумывать? Теперь я понимаю, что он просто хотел подставить Женю. Женя ни в чем не виноват. Кроме того, он очень подло поступил со мной. Женя не убийца! А запугать адвоката Сергей Павлович мог… Если он мог убить… - Юлька залпом выпила стакан воды. - Мой отец привез мне кучу денег, и они кудато пропали. Сергей Павлович убил его изза денег.
        Уж очень он ими интересовался, уж очень хотел, чтобы я их получила… А едва я бы получила их - тютю и деньги, и глупая доверчивая Юлька! Убил бы он меня и Макса бы кокнул, ведь тот все слышал… Боже, какая я всетаки дура! Почему я всегда верю не тем людям, которым надо верить. Любой мерзавец может легко обвести меня вокруг пальца!"
        Юлька вздохнула, и Саша воспринял этот вздох как готовность дать показания.
        - Я вас надолго не задержу, - ободряюще улыбнулся он. - Только ответьте на мой вопрос.
        - О Сергее Павловиче? - уточнила Юлька, постепенно собираясь с мыслями. - Или о моей свадьбе? Свадьба у меня дурацкая, что называется, современная… И оченьочень скучная, говорить тут не о чем… Мы немножко повздорили с женихом и разбежались у дверей ЗАГСа. Но это все уладится и к убийству не имеет никакого отношения.
        «Надеюсь, я не делаю очередной глупости, - сказала она себе. - Помоему, мне пора вести себя осмотрительно. Глупостей я наделала достаточно, на всю жизнь хватит. Надо молчать о деньгах, раз уж Сергей Павлович их не получил. Если ими завладел адвокат, я тоже смогу их получить. А если нет… Тогда тот человек еще найдет меня. Может быть… Во всяком случае, убийца схвачен! А это главное!»
        И она продолжала:
        - А Сергей Павлович, я думаю, преследовал одну цель - навести милицию на след Жени. То есть выдать его за себя. Он видел нашу ссору и решил воспользоваться моим плохим настроением. А оно было настолько плохим, что я села в машину к незнакомому человеку.
        - А почему вы поехали в квартиру к незнакомому человеку? Вы ведь не знали, к кому едете и зачем?
        Юлька понуро опустила голову.
        - Он закричал, - пояснила она. - И я подумала, что ему нужна помощь. Иначе я бы не поехала… Вы, конечно, считаете, что я очень легкомысленная.
        - Скорее, очень храбрая, - возразил он. - Сейчас люди даже не высовываются из окон, когда под окнами когото убивают. Всем все равно.
        - Пусть храбрая, - согласилась она. - Но сейчас мне очень даже страшно. Скажите, он мог меня тоже убить?
        Саша только пожал плечами:
        - Мы до сих пор не знаем, за что он убил вашего отца. Как же мы можем предположить, что могло его побудить убить вас?
        - Вы все время говорите о себе «мы»! Вы ведь имеете, я думаю, и свое собственное мнение?
        Саша усмехнулся.
        - Я вообще не имею своего мнения, - сказал он тоном, который не позволял принимать его слова всерьез. - Мне не из чего его составить. Я надеялся, что вы поможете мне.
        - Чем?! - Юлька развела руками и прошлась по кухне, заметая пол посеревшим от уличной пыли подолом платья. - Я только что узнала от вас, кто был тот мужчина в Соляном переулке… С убийцей я, правда, познакомилась, но он сказал мне только то, что убил того человека Женя…
        - Почему же он думал, что следствие легко пойдет у него на поводу? - неожиданно спросил Саша. - У него были какието основания так полагать? Почему именно ваш жених?
        - Потому что его отец был старым другом моего отца, - выдала свое заключение Юлька. - И наверное, Сергей Павлович решил, что вы найдете какиенибудь мотивы, потряся этого старого друга… И еще сказал, что он тоже был другом моего отца. Я в это не верю!
        - Был, - подтвердил Саша. - Почему же вы не верите? Вы ведь сами только что сказали, что у старого друга легче найти мотивы для убийства? Вопрос только в том, каким он был ему другом… У нас есть все основания полагать, что дружбы между Матюхиным и вашим отцом никогда не было. Были только взаимные разборки, и все на почве денег. Матюхин когдато дал вашему отцу взаймы крупную сумму под расписку. И тот их не вернул. Пока мы можем учитывать только этот мотив убийства. Вы уверены, что он не говорил ни о ком другом?
        Юлька отрицательно помотала головой.
        - Ваша мать знала об этом займе, - понизил голос Саша. - Как выясняется, о нем знали многие. Первым сказал нам о нем человек, у которого ваш отец снял квартиру на время своего пребывания в Москве. Он не хотел жить в гостинице в городе, где родился. И потому обратился к старому приятелю. Онто и рассказал нам, что когдато у вашего отца была большая проблема с тем, чтобы вернуть деньги нет! коему Матюхину. Так мы впервые услышали эту фамилию. Потом выяснили, что его показания о том, где он находился во время убийства, ложны. Это нам сообщила его сотрудница по работе. Как ни парадоксально, но именно та, у которой Сергей Павлович рассчитывал получить подтверждение своего алиби. Неизвестно, на чем основывался его расчет. Женщина эта утверждала, что он отсутствовал на работе по крайней мере часа полтора. Мы успели ее допросить, она как раз уезжала в отпуск. Потом дело стало только за тем, чтобы получить этот пистолет…
        Юлька слушала затаив дыхание, но продолжения не последовало - Саша вздохнул, провел рукой по прилизанным волосам, словно проверяя, хорошо ли они лежат, и бросил на нее взгляд, который ей не понравился. «Он мне не верит, думает, я чтото еще знаю… - поняла она. - Какого черта! Не скажу про деньги, ни за что! Сергей Павлович в одном был совершенно прав - деньги эти пригодятся моему ребенку. А если они попадут в руки такому вот Саше…»
        - Послушайте, вы же допросили Макса, - довольно нервно сказала она. - Он сидел со мной рядом, слышал то же самое, что и я… Если бы Сергей Павлович чтото еще мне сказал, что, кстати, сомнительно, Макс бы вам уже сказал… Ну не могли же мы сговориться и отвечать вам одно и то же!
        - Да, - согласился тот. - Ваш друг тоже не услышал ничего примечательного. Но он, в отличие от вас, и про вашего мужа не хотел ничего говорить… Ну, про то, что якобы он убийца.
        Юлька засмеялась.
        - Он вообще не любит о нем говорить, - шепотом сообщила она. - Они, знаете ли, в некотором роде соперники. Правда, теперь это соперничество кончилось. Ну не благородно ли со стороны Макса выгораживать Женю! - всплеснула она руками. - Ведь сейчас он мог запросто наговорить на него всякой всячины…
        А он вообще молчал.., г Она порадовалась, что не ошиблась в своем друге, наобум предложив следователю сверить ее показания с показаниями Макса. Она знала, что Макс скорее умрет, чем подставит ее и проговорится о чемто, что могло помешать ее интересам. «Он молчал как каменный. - Юлька прониклась к приятелю небывалой нежностью. - Вот это друг! А если бы я во всем созналась?! Сообщила про деньги, и это после того, как он ничего не сказал следователю?! Дача ложных показаний - это вам не шуточки!»
        - Ну что ж! - вздохнул, поднимаясь со стула, Саша. - Спасибо за кофе, за интересный рассказ…
        Юлька тоже вздохнула.
        - Если бы я могла, рассказала бы вам побольше, - совершенно искренне посетовала она. - Но я не могу, потому что ничего не знаю…
        А если вы чтото узнаете - скажете мне?
        Саша кивнул.
        «Только бы они ничего не узнали о деньгах от Сергея Павловича, - подумала она. - Иначе сразу двое пострадают за дачу ложных показаний. Как это мы с Максом, не сговариваясь, совершили одно и то же преступление! Впрочем, это вовсе не гарантирует того, что сидеть мы будем в одной и той же камере. Тогда бы я, пожалуй, еще согласилась… У него какникак есть опыт…»
        Она проводила Сашу и заперла за ним дверь. Подбежала к окну на кухне, высунулась, наблюдая за тем, как он выходит из подъезда и садится в машину.
        "Джип! - внезапно вспомнила она. - Когда ко мне приходил Женя извиняться после изнасилования, этот самый джип стоял во дворе… А я, дура, идиотка, еще собиралась звать на помощь его хозяина! О, как все смешно и одновременно страшно! Отец. Так это был мой отец, - сказала она себе и повторила эти слова несколько раз, чтобы поверить в них. - Так и есть. Он хотел предупредить меня, что Женя узнал про деньги и хочет на мне жениться изза них. Может, понял, что нельзя оставлять меня в таком неведении? Может, хотел сказать, у кого я получу деньги? Может… Все может быть… Но я так никогда и не увижу его глаз.
        Глазато были закрыты…"
        Она подошла к дверям комнаты матери и тихонько постучалась.
        - Можно? - спросила, приоткрывая дверь.
        И остолбенела, увидев поразительную картину: Макс рыдал в колени Надежды Сергеевны, а та ласково гладила его по голове и повторяла с выражением крайнего удивления и крайней усталости:
        - Как все глупо, как все это невероятно глупо!
        - В чем дело? - изумленно спросила Юлька. Мать только покачала головой, глядя на нее.
        Макс особенно громко всхлипнул, но лица не поднял.
        - Макс, что с тобой случилось? - Юлька подошла и обменялась с матерью тревожным взглядом. - Тебя всетаки о чемто спросили?
        Ты ему чтото сказал? - допытывалась она, имея в виду Сашу.
        - Ничего я никому не сказал, - прорыдал он. - Но все равно я самый последний идиот…
        Юлька встревожилась. Ей пришла в голову мысль, что Макс скрывает от нее, что все же рассказал Саше о деньгах, и теперь его мучит больная совесть, а признаться он не решается.
        «Глупости! - оборвала она себя. - Макс вовсе не такой. У него чтото другое на душе… Никогда не видела, как он плачет». И чтобы прекратить это безобразие, она громко топнула ногой.
        Подействовало: Макс прекратил рыдать и поднял голову. Она так и впилась в него взглядом.
        - Отвечай же! - потребовала она, решив объясняться с ним в присутствии матери, - так, по крайней мере, она надеялась внушить ему трепет и избежать вранья. - Выкладывай, что ты натворил!
        - Юля, ты меня никогда не простишь! - последовал трагический ответ.
        Юлька остолбенело смотрела на него.
        - Ты простишь меня когданибудь, Юля? - переспросил Макс.
        Прежде чем он собрался повторить свои слова в новой комбинации третий раз, Юлька оборвала его невразумительные признания:
        - Так я и знала! Ты чтото наболтал Саше?
        - Нет! - испуганно воскликнул он. - Честное слово, я был нем как рыба! Он вообще подумал, что я недоразвитый. О тебе - ни слова, будто я с тобой не знаком.
        - Боже мой! - неизвестно к чему произнесла Надежда Сергеевна и снова погрузилась в свое изумленное молчание.
        Юлька с надеждой повернулась к ней:
        - Мам, ты ведь уже чтото знаешь! Так скажи мне! Он, кажется, сошел с ума!
        - Пусть сам тебе расскажет, - пожала плечами мама. - Я не нахожу слов. Я не могу рассказывать. Кроме того… Кроме того, я просто не верю во все это.
        Юльке стало еще хуже.
        - Макс, я тебя растерзаю! - пообещала она самым серьезным тоном, на какой только была способна. - Говори же! Ты всетаки проболтался ему о деньгах?
        - Да клянусь тебе! - Макс одновременно всхлипывал и смеялся. - Повторяю, я был дурак дураком. Таких, как я, даже не сажают…
        Про деньги я молчал… Да он о них ничего и не узнает, если только не подслушивает сейчас у двери. Дело в другом…
        - Я больше не могу, - простонала Юлька, и Макс, решив, что дальше обострять ситуацию он не имеет права, покаянно склонил голову.
        - Да, я во всем виноват! - с пафосом произнес он. - Это все изза меня! Если бы не я, деньги уже были бы у тебя! Юлька, я правда дурак! Полный идиот…
        - Нда, и верно… - пробормотала она, растерянно глядя на него. - Макс, все эти события тебе здорово навредили. Что ты плетешь о деньгах? Та история, наверное, выдумана от начала до конца этим синим снеговиком, Сергеем Павловичем.
        - Расскажи, Макс, - веско сказала мать, которая, казалось, уже собралась с духом. - Пусть Юля узнает правду. Во всяком случае, Сергей Павлович ничего не выдумал. Насколько я его знаю, человек он серьезный.
        - Как?! - изумилась Юлька. - Ты… Его…
        Ну, этого, который…
        Она хотела сказать: «Убил моего отца», но не решилась. "Как мать перенесла это? - мелькнуло у нее в голове. - Ей сказали отдельно… Я рыдала, а она? Что она сказала при этом известии? «Так ему и надо»? «Я знала, что этим кончится»? «Это его Бог наказал за то, что он бросил дочь»? Нет, мама никогда не сказала бы такого… Она молчит. Молчит, но не страшно.
        В глазах нет слез. Спокойна. Может, она просто еще не поняла? А может, стесняется при Максе? А может… - Юлька задумалась. - Может, ей действительно все равно?"
        - Да, нам пришлось когдато увидеться, - подтвердила мать. - Давно, Юля. Так давно, что теперь, когда я узнала, что он нашел тебя, мне показалось, что речь идет о выходце с того света. Жуткое чувство, надо сказать…
        - Это изза долга, - кивнула Юлька, - Саша мне рассказал о деньгах… Он столько ждал! И вот теперь, когда ему казалось, что деньги совсем близко, - не смог их получить.
        Но и я их не получила…
        Макс заломил руки и тихо застонал. Юлька раздраженно цыкнула на него.
        - Сколько можно! - повысила она голос. - Что это за представление? Ты или рассказывай, что натворил, или…
        - Юля, а что тебя больше волнует? - робко прошептал он. - То, что денег не получил снеговик, тьфу, Сергей Павлович, или что их не получила ты?
        - Ну ты спросил! - искренне удивилась она. - Конечно, мне не хотелось, чтобы деньги достались ему! Пусть даже он имел на них какоето там право, но все равно - разве так возвращают долги?! - От возмущения у нее задрожал голос, и мать тревожно посмотрела на нее. - Он попался, и теперь его осудят. Так ему и надо. И денег он не получит.
        - Ты рада этому? - так же робко и вместе с тем вкрадчиво продолжал Макс, и у нее родилось внезапное подозрение. Она пристально смотрела на его виноватое лицо и малопомалу начинала понимать, что в его странных признаниях было не так уж много вранья.
        - Максик, - ласково сказала она, но он так и затрясся от этой ласки. - Максик, уж если ты делаешь глупости, они удаются тебе на славу. Говори, что ты сделал с деньгами! Я по существу спросила?
        Макс то ли кивнул, то ли сильно вздрогнул.
        - Господи! - прошептала она. - Это ты виноват в том, что я их не получила?! Ты ведь сказал, что виноват?!
        - Но и он их не получил, - попробовал оправдаться Макс, занимая оборонительную позицию возле Надежды Сергеевны. Та вздохнула, похлопав его по плечу.
        - Ладно, не бойся, - успокоила она его. - Эти деньги в конце концов правда достались бы ему. Ты, Юля, не увидела бы ничего. Он серьезно взялся за дело. Впрочем, он еще давно обещал мне, что деньги свои он вернет. Просто за все эти годы в нашем доме не появилось ничего, на что бы он польстился. Так что Макс, с одной стороны, сделал доброе дело…
        - Урод! - Юлька схватилась за голову и опустилась на свободный стул.
        Видя, что больше она не предпринимает попыток нападения, Макс решился и стал рассказывать.
        - Он пришел ко мне, когда матери не было дома, - туманно начал он. Юлька подняла было голову, и он поспешил объяснить:
        - Твой отец!
        - Ой! - только и сказала Юлька и уже не сводила с него глаз.
        - Он пришел и попросил выслушать его.
        Сказал, что приехал из Швеции на два дня и хотел бы передать тебе подарок.
        - Ой! - сказала Юлька уже громче и выразительней. - Куда ты его дел?
        Макс заерзал на подлокотнике кресла, где он устроился в весьма неудобной позе.
        - В некотором смысле я никуда его не дел, - б пробормотал он, стараясь не встречаться с Юлькой взглядом. - В некотором смысле я все так и сделал… Передал…
        - Не поняла… - Юлька так и подскочила. - Ах ты боже мой! Это что - духи?!
        - Не визжи! - оборвал ее Макс. - Да, это те самые духи, которые я тебе передал сегодня.
        Заметь, я не афишировал того факта, что дарю их тебе именно я, - просто сказал, что это подарок.
        - Но выглядело это именно так, что даришь их ты, от себя, - возмущенно сказала Юлька. - Я, может быть, никогда бы не узнала, от кого эти духи.
        - Он не велел мне говорить, - запальчиво защищался Макс. - Передал мне коробку и сказал, что хочет, чтобы я подарил эти духи тебе в день твоей свадьбы при выходе из ЗАГСа.
        Он сказал: «Ты, кажется, ее друг… Я рассчитываю на тебя. Я не видел Юлю так давно и очень хотел бы, чтобы у нее было чтонибудь на память от меня…» Я тогда просто обалдел - я ведь знал о твоем отце, о том, что он в Швеции…
        - Какой он? - перебила его Юлька.
        - Как? - нерешительно переспросил он. - Но ты же видела его! В той квартире…
        - Что ты говоришь! - Юлька снова заплакала. Теперь слезы лились свободнее - ей казалось, что какаято давняя обида, которую она таила в сердце, теперь прошла и забылась. Как ни странно, но реальный флакон, который передал для нее отец, согрел ей душу куда больше, чем никогда не виденные ею деньги. - Что ты говоришь! Я же его видела уже мертвого! Я не знаю, как он ходит, как говорит… Как улыбается!
        - Как а тебе его опишу! - , спасовал Макс. - Он очень обаятельный… Ходит нормально, говорит тоже нормально… Улыбается… - Он наморщил лоб, припоминая. - Улыбается вроде тоже нормально.
        - Исчерпывающее описание! - возмутилась Юлька. - Ладно, какой с тебя спрос! Говори, что дальше?
        - Дальше… - Макс очень смутился, и это не ускользнуло от ее внимания.
        - Теперь явно последует какаято глупость, - вздохнула она.
        - Почти. - Макс смущенно пожал плечами. - Он спросил меня, не собираюсь ли я жениться на тебе.
        - Что?! - Юлька залилась заразительным смехом. Она сама удивилась этому - ей казалось, что после всего случившегося она уже никогда не сможет смеяться, как раньше. - Значит, он тебя сватал мне?
        Макс только обидчиво поджал губы и, помолчав минутку, продолжил:
        - Я сказал ему, что, насколько я понимаю обстановку, замуж ты за меня не выйдешь.
        Тогда он сказал, что это, как он надеется, не помешает мне передать тебе подарок к свадьбе. Я сказал - отчего же помешает? И он отдал мне духи.
        - Это я уже слышала! - нетерпеливо перебила его Юлька. - Духи к свадьбе, все это прекрасно! Но духи я получила! А деньгито?! Что, этот Сергей Павлович изза духов так убивался?
        - Деньги! - воздел руки к потолку Макс. - В томто и дело, что деньги теперь черт знает где! А были у меня!
        - Он тебе и деньги передал? - сообразила Юлька. - И он тебе доверил такое?.. И ты… - Она замерла, пораженная внезапной мыслью. - И ты все это время молчал?! Ни слова не говорил?! Тебе надо в разведку, Макс!
        - Да я же не знал! - После этого восклицания Макса в комнате воцарилась тишина. Юлька вскочила и забегала взадвперед. Надежда Сергеевна смотрела кудато вдаль, глубоко задумавшись. Потом она перевела взгляд на виновато притихшего Макса.
        - Ты, в конце концов, не виноват, - спокойно сказала она. - Юля, сядь, не мельтеши.
        Побереги себя немного. Я и так думаю, что сегодняшний день для тебя бесследно не прошел.
        Видишь ли, в чем дело… - Она сделала паузу. - Максим считает, что деньги находились в той самой коробке, в которой были духи.
        Юлька с минуту молча чтото соображала, потом издевательски уставилась на Макса и хмыкнула.
        - Максик, ты сказал маме, сколько отец передал денег для меня? - спросила она ангельски невинным тоном. - А? Пятьдесят долларов или пятьдесят тысяч долларов?! Да ты хоть представляешь себе, какая это пачечка денег?
        Пять толстых пачек по десять тысяч, если бумажки сотенные! Я уже посчитала! И как эти пять пачек влезут в ту коробочку?
        - А зачем им туда влезать? - Макс пожал плечами. - Там могло находиться указание, где они находятся, понимаешь? Записка, чек, еще чтонибудь… Кто же сует наличные деньги в коробку и отдает их незнакомому человеку?
        - А кто отдает незнакомому человеку указание, где эти деньги находятся? - парировала его возражение Юлька. - Разве не мог ты спокойненько открыть коробку, не передав ее мне, и познакомиться с ее содержимым? Может, у тебя еще одна подружка есть и ты решил сделать ей подарок? Может, у мамы твоей как раз день рождения, а ты не знаешь, что ей подарить?! И вдруг готовый подарок в руках! А если ты не передашь его мне - кто об этом узнает? Ведь отец уже уехал в Швецию или, во всяком случае, уехал бы до моей свадьбы…
        Юлькину тираду прервала мать. Она спокойно и веско сказала:
        - Поверь мне, Юля. Это вполне в его характере. Авантюра, риск, нечто, кажущееся всем нормальным людям безумием. И, как ни странно, такие предприятия часто ему удавались.
        Твое приданое, помоему, относится к разряду таких вот авантюр. Он не решился прямо прийти ко мне и передать деньги для тебя. Он не подумал о том, что подвергает риску свой подарок. Он даже не дал себе труда умолчать об этом, а раззвонил всей Москве, и вот пожалуйста - Сергей Павлович… - Она хмыкнула. - Тебе неслыханно повезло, Юля, что все закончилось именно так. И мне не надо этих денег.
        Пропали так пропали. А история могла закончиться куда хуже. Да и закончилась… Для него…
        Она отошла к окну, приоткрыла створку и закурила, пуская дым в образовавшуюся щель.
        Юлька понуро опустила голову. "Ей видней, конечно, - думала она, чувствуя чтото вроде зависти к матери. - Она его хорошо знала… И, судя по всему, осталась им весьма недовольна.
        А вот я бы не осталась! - упрямо сказала она себе. - Он мне нравится, все равно нравится! Я такая же, - додумалась она в конце концов. - Авантюристка чистой воды! Ну с кем еще могло случиться такое? Он, конечно, не знал, какая я… А то подумал бы тысячу раз, прежде чем передавать мне деньги таким способом… Да еще через Макса. Ему следовало просто подсунуть их нам под дверь и громко продудеть в трубу, чтобы мы сразу вышли и увидели их на коврике. Со мной подругому нельзя…"
        - Почему же они пропали? - попробовала она всетаки уяснить себе положение вещей. - Ведь коробка попала ко мне! А… Адвокат!
        Юльку так и затрясло.
        - Он знал! - запричитала она, разрывая в клочья подол и так уже изрядно пострадавшего платья. - Он порвал на кусочки коробку и выбросил ее.
        Она увидела, что ни на Макса, ни на мать это сообщение не произвело никакого впечатления, и попробовала просветить их.
        - Как же вы не понимаете! - взвилась она. - Он прочел то, что написал там отец, и теперь уже ищет эти деньги, а может быть, уже нашел?
        Мать и Макс одновременно отрицательно покачали головами, и это окончательно ее взбесило.
        - Да что вы меня, за дурочку считаете?!
        Зачем изображать спокойствие, когда вам самим жалко этих денег! Отец ведь привез их для меня! А не для этого…
        Ей вспомнился Николай Степанович - такой ласковый, вежливый, обходительный, и она почувствовала праведную ненависть к нему.
        - Теперь он уже все знает, - пробурчала она, постепенно затихая. - Уже не обогнать его…
        - Ничего он не знает, - отозвался Макс. - И ничего он не прочел.
        - Ты что - через плечо ему заглядывал? - удивилась его спокойному, уверенному тону Юлька. - Вот! Мысль! Ведь он выбросил клочки коробки в урну у дверей ЗАГСа! Надо поехать туда и порыться!
        Макс поморщился и покачал головой.
        - Скажи мне, умная девица, - только и сказал он, - стал бы адвокат выбрасывать в урну это указание, пусть даже изорванное в клочья?! Зачем он стал бы это делать? Чтобы ты с максимальным удобством смогла его прочитать?
        - Ни фига себе - с максимальным удобством! - возмутилась Юлька. - Клочки мелкиепремелкие. Но при желании все возможно!
        Можно сложить их вместе и прочитать.
        - Конечно, возможно все, - с философским смирением признал Макс. - Невозможно только прочитать чтото на бумаге, на которой ничего не написано.
        Юлька некоторое время осмысливала сказанное им, потом ее губы медленно растянулись в улыбке.
        - Макс, ты что, стер эту надпись? - спросила она, не веря своим ушам. - Черт, это вполне в твоем духе! Ты решил улучшить подарок мне на свадьбу и стер то, что написал там отец. Чтобы коробка была как новенькая, да?!
        Мать не выдержала и рассмеялась. Макс смущенно хмыкнул.
        - Ты уж слишком плохо обо мне думаешь, - заверил ее он. - Вопервых, я никогда не позволил бы себе вскрыть коробку, как это сделал в ЗАГСе адвокат. Вовторых, откуда я знал, что там чтото написано? Если снаружи ничего не было, кроме фабричных надписей - названия, «Made in France» и тому подобного?
        - А втретьих, - прервала его Юлька, - теперь ты твердо уверен, что в коробке не было надписей? Откуда же у тебя такая уверенность? Я сейчас сойду с ума, а вы так спокойны!
        Сначала вы говорите - были указания, были надписи. Потом - не было указаний, не было надписей..
        - Не было, потому что коробка, которую разорвал адвокат, была другая, - ошарашил ее неожиданным известием Макс.
        Юлька моргала, глядя на него, и не совсем понимала, почему это имеет какоето значение для нее. Потом до нее понемногу дошло.
        - Постой! - неуверенно произнесла она - Другая коробка, говоришь? А… Где же та? Настоящая? На ней ведь были надписи?
        - Думаю, да! - кивнул Макс. - Но самой коробки нет.
        - Как - нет? - тупо спросила Юлька, переводя взгляд с Макса на мать. - Куда же ты ее дел? В смысле - коробка была другая, а духи - те же самые?
        - Те же самые, - клятвенно сложил руки Макс. - Я купил точно такие же! «Бушерон»!
        - А… - Юльку так и заело на этом звуке.
        Способность логически рассуждать вернулась к ней только некоторое время спустя. - А, прости меня, зачем же ты покупал точно такие же?
        Тебя что - отцовский вариант не устраивал?
        - В томто и беда, что он устраивал не только меня, - горестно признался он. - Представь себе, что любая женщина не отказалась бы от таких духов!
        - И ты их комуто подарил? - спросила невероятно уязвленная Юлька.
        - Не я! - поспешил оправдаться Макс. - Мамочка! Прихожу я однажды домой, от тебя, кстати, шел… И вижу - сидит моя мамочка на кухне, пьянымпьянешенькая… С дня рождения пришла, у их главврачихи было пятидесятилетие. Ну и по случаю такого юбилея весь роддом ужрался в стельку, не исключая санитарок и уборщиц. Спирт лился рекой. Мамочка пыталась выпить кофе собственного изготовления и благодарила меня за подарочек… Я не понял сначала, в чем дело. К духам я уже привык, то есть просто поставил их на книжную полку, за книги, чтобы не видно было… Так что я о них не подумал в первый момент. А мамочка говорит: «Я сегодня искала деньги, которые спрятала в книгу, и нашла там духи… А мне все сдали деньги на подарок, так что я должна была в спешном порядке бежать покупать чтото… Вот я и взяла эти духи, подарила от всего роддома главной!» Я чуть не упал. Она мне говорит:
        «Что ты так переживаешь, все равно, наверное, мне подарить хотел на день рождения?» - «Не тебе, - говорю, - а одной девушке…» Она извинилась и сказала, что девушке я могу подарить точно такие же, она отдаст мне деньги, которые она собрала главврачу на подарок. Там как раз был миллион - столько, сколько стоят эти духи, не меньше, слава богу!
        Юлька едва переводила дыхание, Надежда Сергеевна закурила вторую сигарету, из чего дочь сделала вывод, что она невероятно волнуется. "Вот как, мамочка? - удивилась она. - Тебя эти деньги тоже както задели? Конечно, такая сумма, о чем речь! Но только не видать нам этих денег, как собственных ушей… Надо было собраться трем таким людям, как папа, я и Макс, чтобы все что угодно пропало бесследно. Значит, теперь эта коробка у главврачихи.
        Веселая будет история, если она прочтет и заберет себе деньги… Только вот догадается ли она, что означает эта надпись? Что же там было написано? Упоминались ли там деньги или просто называлось место, куда я должна была за ними наведаться?"
        - Надо немедленно найти эту коробку! - не переводя духа, сообщила Юлька свое решение. - Не может быть, чтобы ее уже выбросили! Коробки изпод духов не выбрасывают, а хранят! Держат в них флаконы, верно, мам?
        Она обернулась к матери за поддержкой, и та кивнула. Макс тоже кивнул, признавая ее правоту.
        - И вот что еще ты мне скажи… - Юлька помедлила, прежде чем задать этот вопрос. - Когда я рассказала тебе… - она покосилась на мать, - о том мертвом человеке, ты не понял, о ком идет речь?
        - Да что ты! - испуганно замахал руками Макс. - Ведь ты же его описала очень приблизительно, попробуйка узнай. Да еще он сказал мне, что тут же уедет из Москвы… А видел я его накануне вечеринки, так что думал, что он уже давно в Швеции. И кроме того… - он поежился словно от холода, - кроме того, я и в мыслях не держал, что его тут могут убить.
        - Никто не держал! - мрачно отозвалась Юлька. - И конечно, ты и в мыслях не держал, что его подарок может быть таким ценным?
        - Клянусь!
        - Ладно, не клянись… - Юлька вдруг улыбнулась, почти против своей воли. - Знаешь, я вдруг представила себе твое состояние сегодня в машине, когда ты услышал рассказ о деньгах, которые должен передать неизвестный посланник в день моей свадьбы… Ты сразу понял, что это ты?
        - А как же! Меня как громом ударило, и я сразу понял, что этот человек чтото задумал.
        Особенно когда он стал настраивать тебя против адвоката и его сына - они, дескать, взяли себе деньги. Сначала я подумал, что это его личные враги. Уж больно «тепло» они беседовали в ЗАГСе! А потом… Потом, когда он стал утверждать, что тебе надо принять участие в поисках денег, мне стало ясно, что в чемто все они были заодно Все они желали получить эти деньги - те двое якобы законным путем, а этот… Этот, как мне думается, хотел ограбить их…
        - Ой, перестань - Юлька зажала уши ладонями. - Какая гадость. Макс! Меня только от одной мысли о том, что придется еще раз увидеть эту прекрасную семейку, начинает тошнить.
        - Тебе нехорошо? - испугалась мать. - Пойди приляг. Боже мой, мы совсем забыли…
        Юлька и в самом деле чувствовала себя неважно, но старалась не подавать виду. Состояние у нее было странное - ей было одновременно плохо и хорошо. Плохо - оттого, что она оказалась в дурах, осталась без денег, без мужа и так опозорилась со своей свадьбой. Хорошо - оттого, что деньги не придется вырывать из зубов у адвоката, как она боялась, что Сергей Павлович арестован и сидит в тюрьме, что отец, который, как она считала, совершенно забыл о ней за все эти годы, привез для нее не один, а целых два подарка…
        - Подарок! - встрепенулась вдруг Юлька. - Где мои духи?
        - У меня. - Макс протянул ей подкову, в которой булькала золотистая влага. - Красота неописуемая! Смотри - будто бы золото и бриллианты.
        - Да уж, действительно красота! - Юлька помолчала. - Ладно, Макс, пойдем выпьем кофе! - позвала она его на кухню. - Мне надо прийти в себя… А то я до сих пор не знаю, на каком я свете.
        Когда они остались вдвоем и прикрыли за собой дверь, Юлька так и вцепилась в него:
        - Ну, звони же!
        - Куда? - попробовал вырваться он.
        - Врачихе!
        - Да успеем мы! - беспечно протянул Макс. - Сама сказала - коробки не выбрасывают… Помоему, у вас, у женщин, даже так водится, что пустой флакон сохраняют на память… А я думаю, что она за месяц не успела израсходовать весь флакон… Хотя она - дама крупная!
        И Макс щедро очертил вокруг себя окружность, в которую должна была поместиться главврач.
        - Она от нас никуда не денется, - продолжал он развивать свою теорию. - Сегодня я поговорю с мамой, она попросит у нее коробку, и дело будет в шляпе… Надеюсь, она не обратила внимания на надпись…
        - Я тоже! - Юлька поставила чайник на газ. - Иначе она уже давно разъезжала бы на «Мерседесе». Ничего такого за ней не замечено?
        - Да нет, - пожал плечами Макс. - Короче, это вопрос второй. Давайка лучше подумаем о разводе.
        Юлька нервно сжала и разжала руки.
        - Ты думаешь - немедленно? - беспомощно спросила она его.
        Макс гневно нахмурился.
        - Ты что - безумная? - спросил он строго. - Ты после всего этого еще собираешься оставаться его женой? Хотя бы на бумажке? Ты идиотка, не иначе!
        - Не смей оскорблять беременную женщину! - возмутилась Юлька. - Конечно, я не останусь его женой… Смешно даже думать об этом. Я просто хочу сначала узнать - какое отношение они имеют к смерти моего отца? Поймешь ты наконец, что у него был шикарный мотив для убийства! - воскликнула она, встряхивая Макса за плечи. - Ну? Понял теперь? Сергей Павлович - чтобы его вши в тюрьме съели! - сказал, что он сумел остаться в тени. А он там был, был!
        - Хочешь его сдать? - недоуменно спросил Макс. - Из принципа или как?
        - Если он не виновен - не хочу! - Юлька поняла, в чем ее подозревает приятель, и даже зарделась от негодования. - Я не собираюсь ему мстить только потому, что он мерзавец! Но если он сделал чтото моему отцу…
        - Я завидую твоему ребенку, - неожиданно сказал Макс. - Ты будешь великолепной мамашкой. Мне прямо страшно сейчас стало.
        Как ты будешь его защищать!
        Юлька сглотнула слюну и продолжала, не обратив внимания на его слова:
        - Я непременно должна поговорить с ним.
        - Не могу! - мученически завел глаза Макс. - С кем, дуреха? С адвокатом? С Женей? Зачем? Думаешь, они тебе скажут, если за ними чтото водится?
        - Сказали же они мне о кольце. - Юлька вдруг замерла.
        - Ага! - торжествующе рявкнул Макс. - Я говорил тебе, что этим людям ни на грош верить нельзя! - Они и с кольцом тебя обманули.
        Виданное ли дело, чтобы бабушка и мама тоже падали от него в обморок. Да это самое наглое и дурацкое вранье, рассчитанное только на таких дурочек, как ты. И я просто не перенесу, если ты и дальше будешь верить им.
        - И я не перенесу, - сказала Юлька. - Сегодня же пойду и разнесу там все на куски! И спрошу про отца и про кольцо. И плюну им в глаза.
        - Не слишком много для одного вечера? - спросил Макс, мягко глядя на нее, и она вдруг почувствовала, что ей совсем не важно, плюнет ли она в глаза адвокату и выскажет ли Жене все, что думает о нем. Ей до смерти захотелось остаться здесь, но она никак не могла избавиться от желания закончить все сразу и немедленно. И она сделала умоляющее лицо:
        - Максик, милый! Ну поедем со мной, а? Я же не усну, пока не узнаю все до конца. Ну разве тебе самому не интересно будет узнать, что связано у меня с этим кольцом? Это же прямо пан или пропал - либо Фрейд был прав, либо я…
        - Ну, перед таким вопросом я не устою, - фыркнул он. - Ладно, идет. Только переоденься, сделай милость.
        Юлька бросилась к себе переодеваться.
        Второпях натянула на себя алое платье - то самое, в котором была на роковой вечеринке, подмазала губы, схватила сумочку и, выйдя из комнаты, на минутку заглянула к матери. Та попрежнему стояла у окна. В комнате было уже не продохнуть от сигаретного дыма. Мать едва повернула голову в Юлькину сторону, и той стало очень не по себе. Мать, как ей показалось, была сейчас очень далеко от нее, и от сегодняшнего дня, и от всех проблем, которые предстояло решать ее дочери. "Какое странное у нее лицо, - подумала Юлька. - Как будто молодое… И вместе с тем такое усталое, такое…
        Что же это с ней?"
        И вдруг она заметила на глазах у матери слезы - зрелище, невиданное доселе. От растерянности Юлька открыла рот и сделала шаг по направлению к ней. Но Надежда Сергеевна тут же снова отвернулась, словно не желая, чтобы за ней сейчас ктото наблюдал. Когда она заговорила, голос ее звучал спокойно и буднично.
        - И все же ты кудато идешь? - спросила она, не поворачивая головы.
        - Да, - пробормотала Юлька. - По делам. Так… По своим…
        - Они не имеют касательства к свадьбе, я надеюсь? - так же спокойно спросила мать.
        - Нет, - соврала Юлька. - Я иду к Лиде…
        Поговорить о том о сем…
        - Поверила ли Надежда Сергеевна своей дочери, которая никогда не была охоча до откровенностей с подружками, или нет, но она больше не сказала ни слова. Юлька выкатилась из комнаты и шепотом позвала Макса, курившего на кухне:
        - Уходим! Быстро!
        На улице он взял ее под руку.
        - Я в последний раз говорю тебе: будь очень осторожна, - услышала она обычное напутствие. И они побежали к трамваю.
        Им открыла Елена Александровна. Юлька онемела, увидев свою всегда нарядную и кокетливую свекровь "в весьма необычном виде, - розовая шифоновая блузка была изрядно продрана на плече, как будто ее обладательнице вдруг взбрело в голову отпороть рукав, тщательно сделанная прическа помята и растрепана, а одна щека зловеще распухла, и причиной этого послужил явно не больной зуб. «Кто же ее так?» - испугалась Юлька и вдруг поняла кто…
        - Мы, желаем видеть адвоката, - неожиданно взял на себя инициативу по переговорам Маке.
        - Его нет, - кратко ответила Елена Александровна.
        Юлька поджала губы, Макс сжал кулаки.
        - Он должен быть дома, - сказала Юлька. - Я хочу поговорить с ним. Полагаю, у меня есть на то все основания.
        - У тебя их нет, - ответила еще суше Елена Александровна, глядя на нее с неприкрытой ненавистью. - Убирайтесь отсюда, пока я не вызвала милицию!
        - Кстати, насчет милиции, - небрежно заметил Макс.. - С милицией мы только что имели разговор, и они очень интересовались вашим сыном. Полагаю, вы понимаете, о чем идет речь.
        Елена Александровна побелела. Только опухшая щека оставалась такой же румяной.
        Она прямотаки светилась в полутемной прихожей.
        - Не знаю, о чем вы говорите, - ответила она, оглядываясь назад и стараясь говорить тише. - Уходите отсюда немедленно! Я… Я позову на помощь!
        Ее затравленный взгляд метнулся по лицам ребят, и Юлька вдруг не выдержала и рассмеялась.
        - Ну вы нашли, от кого защищаться, - заявила она, отстраняя свекровь и проходя в глубь квартиры. - Макс, идем, я знаю куда. А вы, Елена Александровна, успокойтесь… Сами мы по себе ничего вам не сделаем. А вот милиция вами заинтересуется…
        - Ну ты и шпаришь, - восхищенно прошептал Макс, быстро шагая за ней по коридору. - Прямо из «Двенадцати стульев»: «ГПУ за вами придет…»
        - Спокойно, - ледяным тоном отрезала Юлька, хотя сама была в этот миг вовсе не спокойна. Дверь Жениной комнаты, плотно прикрытую, она миновала с сильным сердцебиением. Дверь спальни - быстро, стараясь не вслушиваться, идет ли за ними Елена Александровна. К двери кабинета она подошла тихо, стараясь придумать первую фразу, которая все объяснила бы и сразу повергла бы адвоката в прах. Но дверь она открыла, так ничего и не придумав. Зато не постучалась.
        Николай Степанович был дома. Впрочем, «был» - это сильно сказано. Он лежал на диване, прикрыв ноги пледом, закрыв глаза и поглаживая ладонью грудь с левой стороны. В комнате стоял сильный запах корвалола. Юлька чихнула и приказала себе не расслабляться и никому не сочувствовать.
        - Это вы? - быстро приподнялся и сел адвокат, переводя взгляд с Юльки на Макса.
        - Я, - просто ответила она. - Нас не хотели пускать, но для вас же будет лучше, если мы все выясним немедленно. Времени у меня нет.
        Адвокат спустил ноги на пол и нашарил тапочки, не сводя взгляда с Юльки. Он не переоделся - был все в той же рубашке и брюках, что на свадьбе, только снял пиджак. Рубашка была изрядно помята, лицо адвоката - тоже.
        Макс быстро оценил взглядом его состояние и понял, что физическая сила тут не потребуется. Он отошел в угол и сел в кресло. Юлька осталась стоять посреди комнаты.
        - Садитесь. - Адвокат с трудом встал и прошел к столу. Зажег на нем лампу, зачемто переложил с места на место папки с бумагами, подвигал безделушки, положил изображением вниз знакомую Юльке фотографию - он сам с женой в молодости… Уселся и снова указал Юльке на стул. Она молча присела, положила ногу на ногу и замерла в ожидании. - Я плохо себя чувствую, - вместо объяснения сообщил адвокат.
        - Ваш друг тоже, - тут же ответила Юлька.
        - О ком вы? - поморщился он. - А!.. Он что же, говорил с вами? Обо мне? И что он вам сказал?
        - Думаю, правду, - отозвалась она. - Он сказал, что целью всего этого представления, затеянного вами… Я имею в виду свадьбу… Было мое приданое.
        - Нет, - ответил он. - Это ложь. Он солгал вам, Юля. Все было не так.
        - Вы были другом моего отца? - не давая ему разубедить себя, оборвала его Юлька. - Да или нет? Вы будете это отрицать? Выпивали с ним в его последний приезд сюда? Он вам проговорился?
        Адвокат молча глядел на нее. Потом отвел глаза и стал делать одно и то же движение т - поднимать и опускать край застекленной рамочки с фотографией, так что она всякий раз стукалась о стол. Юльке это скоро надоело.
        - Я услышу ответ? - поинтересовалась она. - Или вы считаете, что объяснять ничего не стоит?
        - Вы ведь полагаете, что вам уже все объяснили, - как можно равнодушнее ответил адвокат. - Что же я могу вам добавить? Любое мое слово вы воспримете как ложь. Сергей смог убедить вас в своей правоте…
        - У меня есть замечательная черта, - прервала его Юлька. - Я часто верю всему, что мне говорят. Причем не слишком задумываюсь, порядочен ли человек, который говорит мне это, и с какой целью говорит… Впрочем, это уже относится к прошлому. Меня не волнует, лжете вы или говорите правду. Теперь для каждого вашего слова мне понадобятся доказательства.
        - О, вы разом повзрослели, - с издевкой, прорвавшейся сквозь внешне спокойный тон, заметил адвокат. - Откуда столько мудрости?
        Осмотрительности? А ведь вы попрежнему верите каждому встречному. Тому же Сергею!
        А кто он такой? Вы его знаете?
        - Немного, - кивнула Юлька:
        - И я получила сегодня доказательства правдивости его слов.
        - О чем это вы? - внезапно оживился адвокат. Юлька сделала паузу, глядя на него.
        "Подумал о деньгах! - поняла она. - Решил, что тот человек все же меня нашел… О, тварь! А где же его сыночек, интересно? Снова плачет?
        Плакать он любит, это я уже успела заметить…
        А больше ничего о нем знать не хочу!" Она не сводила глаз с адвоката и добилась того, что первым глаза отвел он. Тогда она сочла возможным ответить.
        - Он сказал мне, - неторопливо начала она, - что это ваш сын убил моего отца.
        Адвокат вскочил, потом сразу сел, и по его лицу пробежала гримаса боли. Юлька испугалась было, что он упадет сейчас замертво перед ней, сраженный сердечным приступом, но ее опасения были напрасны - после такой встряски адвокат, казалось, почувствовал себя значительно лучше, и к нему вернулась часть его бойцовских качеств. Он довольно холодно проговорил:
        - Что за чушь вы порете, милая моя! Мой сын не имеет никакого отношения к вашему отцу!
        - У меня есть доказательства, что имеет, - возразила Юлька.
        - Я знаю! - издевательски бросил он. - Зажигалка! Он сказал мне про ваш дурацкий разговор! Ну и что, моя дорогая?! Таких зажигалок по Москве - воз и маленькая тележка.
        Что вы этим докажете? И кому?
        Юлька разозлилась, а разозлившись - обнаглела. Ангельски спокойным тоном она ответила:
        - Кому - эта вам лучше знать. А доказывать уже не придется. В настоящую минуту ваш приятель доказывает это и, я думаю, не очень стесняется в средствах.
        Удар достиг своей цели. Адвокат долго смотрел на нее, замерев, потом закрыл рукой глаза. Юлька быстро оглянулась на Макса. Тот сидел в кресле, сильно подавшись вперед, и у него на лице было выражение человека, который смотрит триллер или ведет гоночную машину.
        - Он в милиции? - спросил наконец адвокат.
        - Сейчас да, - ответила она. - Его взяли на наших глазах.
        - Откуда вы знаете, за что?
        - Со мной тоже поговорили, - безмятежно ответила Юлька, хотя эта безмятежность дорого ей далась - стоило ей вспомнить об отце, как у нее начинали трястись руки.
        - И вы узнали только сегодня, - неизвестно к чему сказал Николай Степанович. Юлька пожала плечами.
        - Я все узнала только сегодня, - промолвила она, стараясь сохранить спокойствие, необходимое для объяснений. - И о смерти моего отца, и о том, что видела я именно его в том доме, и о цели, с которой вы старались выдать меня за вашего сына… И о деньгах. Вы ведь думали, что я чтото знаю?
        - Стась ничего об этом не говорил, - глухо отозвался адвокат. - Он только сказал, что хочет сделать вам сюрприз. К свадьбе.
        - Вот уж действительно сюрприз, - фыркнула Юлька и тут же приказала себе молчать. "Вовсе незачем ему знать, куда и как пропали деньги, - подумала она. - Даже теперь он вряд ли откажется от своих притязаний. Будет следить за мной, пока не поймет, что деньги я нашла… Черт, я говорю так, словно они у меня уже в кармане… Ладно, пусть не в самом кармане, но гдето рядом. Ведь главврач до сих пор не ездит на «Мерседесе»…
        Значит, денег пока не нашли! - Вдруг ее поразила странная и страшная мысль:
        - А если… А если она уже нашла деньги и решила, что это врачи сделали ей скромный подарок на юбилей?! О нет…" Мысль эта показалась ей абсурдной, и она запретила себе возвращаться к ней.
        Адвокат же, казалось, хотел вернуться именно к этому. Придав своему лицу пристойное выражение бесхитростного интереса, он спросил:
        - Так никто к вам не подошел? Вы ведь уже узнали об этом условии Стася? То есть вашего отца? - Он перевел взгляд на Макса и обратился к нему:
        - Честно говоря, молодой человек, я в первый момент подумал, а не, вы ли должны были передать деньги… Немудрено, ведь больше никого поблизости не было.
        - Спросите у вашего Гарика, - хмуро ответил Макс, ни словом, ни жестом не выдав тайны. - Может, это он должен был передать приданое. Уж больно быстро он свалил.
        - Шутите? - почти ласково спросил адвокат и вновь повернулся к Юльке. - Итак, вас ограбили. Вы это понимаете?
        - Вполне, - пожала она плечами. "Опять начинается, - поняла она. - Сейчас будет утверждать, что деньги достались какомунибудь подлецу и что необходимо их вернуть.
        Сейчас я тебе задам!" И она улыбнулась мягко и чарующе:
        - Николай Степанович, а что вы скажете на то, что я убеждена: деньги взяли вы?
        - Абсурд! - развел руками тот. - Хоть обыщите. Денег нет.
        - У меня тоже нет, - кивнула она. - Но гдето же они были? Разве не вам оставил их отец? Разве не вам поручил передать их мне?
        - Идиотизм! То же самое заявил мне Сергей Павлович! - не выдержал адвокат. - Слава богу, он в кутузке, а то бы сейчас он сидел тут на вашем месте и задавал мне такие же идиотские вопросы.
        - Меня, значит, вы боитесь куда меньше? - уточнила Юлька. - А что вы скажете на то, что я пойду в милицию и сообщу им, каким образом я вышла замуж? Пока они этого не знают.
        - Не знают?! - дернулся адвокат. - Так он не сказал им? Вы это серьезно?
        - Абсолютно! Он надеется взять эти деньги у вас и, конечно, вовсе не заинтересован в том, чтобы вас засадили за мошенничество.
        - Он молчит, - констатировал адвокат. - Вы думаете, он будет молчать и дальше? Что ему инкриминируют, вы знаете?
        - Насколько я поняла - предумышленное убийство, - четко ответила Юлька. - Выяснили, что он хотел получить с моего отца старый долг. Но о деньгах, которые он привез мне, они пока ничего не знают. Повидимому, все молчат о них. Понимаете? - Она невесело усмехнулась. - Кажется, все надеются получить эти деньги.. Конечно, никому не нужно, чтобы о них узнала милиция и наложила на них руку.
        Адвокат выслушал ее с каменным лицом.
        Потом попробовал улыбнуться:
        - Но выто.., вы, Юля, разве не заинтересованы в их получении?
        - Это вы к тому, чтобы я ни о чем никому не рассказывала? - подняла она бровь. - Не знаю, не знаю… Я просто взбешена всей этой историей. Лучше я лишусь денег, но посажу вас в тюрьму. А если там узнают о деньгах, вы не отмажетесь так просто. Придется вам рассказать, куда вы их дели после того, как вам дал их мой отец и как вы водили за нос Сергея Павловича. Может, это вы его побудили пойти к отцу и убить того! Может, вы послали вашего сына, чтобы он проследил за тем, как было выполнено ваше поручение!
        - Дура! - вскричал адвокат, и Юлька вдруг схватилась за горло. Перед ней все померкло, в ушах у нее тонко прозвенели маленькие звоночки. Она увидела несколько ярких пятен - красное, зеленое, синее… Потом ее стошнило.
        Макс успел схватить с дивана плед и поддержать Юльку, перегнувшуюся со стула. Убедившись, что больше она ни на что не способна, он аккуратно свернул пострадавший плед и положил его на пол. Адвокат брезгливо следил за ним, держа в руках приготовленный для Юльки стакан воды.
        - Ну, как ты? - спросил Макс.
        Юлька едва переводила дух. Еще минуту назад чувствовала она себя ужасно, а теперь все кудато исчезло. Теперь ей было только стыдно за то, что ее стошнило в присутствии мужчин и она не выдержала роль «железной леди».
        - Со мной все нормально, - ответила она, выпрямляясь и усаживаясь в прежней позе. - Продолжим!
        Макс уважительно кивнул и встал за спинкой ее стула, не решаясь отходить дальше. Адвокат выпил воду сам и с ненавистью взглянул на девушку. Видно было, что он на пределе и едва выносит ее присутствие.
        - Нам не о чем больше говорить, - сухо заметил он. - Вы высказали все свои домыслы, поделились тем, что услышали от Сергея.
        Больше вам сказать нечего? О, вы же еще собирались сдать меня милиции! Вы непременно хотите меня засадить? - продолжал адвокат, не услышав ответа.
        В кабинете воцарилась полная тишина, нарушаемая только поскрипыванием пола в коридоре, - за дверью топталась Елена Александровна, полная праведного гнева. Однако войти и выкинуть из кабинета этих двух наглецов она не решалась. Она поочередно трогала разорванную блузку, прическу и опухшую щеку и вспоминала, как страшно замахнулся на нее сын… Он замахивался три раза, и все три удара попали в цель. Потом он сорвал с себя свадебный цветочек, заботливо вдетый в петлицу матерью, бросил его ей в лицо и убежал. Она догнала сына уже во дворе, когда он садился в машину. Не повернув в ее сторону головы, он хлопнул дверцей и уехал неизвестно куда. Женя до сих пор не вернулся, и мать не находила себе места.
        - Я обращаюсь к вам, Юля! - Адвоката начинало беспокоить ее молчание. - Вам хочется, чтобы все в конце концов оказались в тюрьме?
        - Это дурной тон, - подала наконец она голос. - Тем более что виновность Сергея Павловича несомненна, а ваша пока труднодоказуема. Испортить жизнь вам я могу. Посадить вас - пока нет. Я не обольщаюсь. Не так глупа, как вы думаете.
        - Чего же вы хотите? - потеряв терпение, снова повысил голос адвокат. Макс вспыхнул.
        - Не смейте кричать! - заорал он. - Вы забываете о ее положении!
        - Макс, не надо! - Не глядя на него, она протянула руку через спинку стула и пожала его локоть. - Ему это не слишком интересно, верно, Николай Степанович? Что еще имеет значение, кроме старых долгов, неполученных денег и баллистической экспертизы?
        Адвокат вычленил из сказанного ею «баллистическую экспертизу» и уцепился за нее:
        - Экспертиза? Его виновность доказана?
        - Полностью, - кивнула Юлька. - Молитесь, чтобы он вас не сдал. Иначе он сможет доказать и все остальное.
        - Я не участвовал в этом. - Он выставил вперед ладонь. - Не приплетайте меня к убийству.
        - Вы меня не интересуете, - ответила Юлька, с отвращением встречая его взгляд. - В конце концов, я поступлю с вами так, как сочту нужным. Ваши оправдания мне нужны как рыбке зонтик. Если Сергей Павлович ничего о вас не скажет, я скажу сама.
        - Чего вы добиваетесь? - Адвокат смотрел на нее остановившимися, замученными глазами.
        Она вдруг увидела, какой он старый. - А… - протянул вдруг он. - Понятно. Вы хотите денег? От меня?
        Юлька не нашлась, что ответить, и адвокат язвительно продолжал:
        - Уже научились вымогать! Недолго же вы стеснялись! Не отходя от кассы, так сказать!
        Как только узнали, какую информацию вы можете мне продать, - сразу примчались, невзирая ни на что! Да разве для вас самих деньги не важнее, чем…
        - Мерзавец! - спокойно сказал Макс, не повышая голоса, но Николай Степанович его услышал.
        - Что?! Щенок! Паскудник! - Его губы побелели и затряслись. - Ты со своей девкой явился сюда, чтобы вытащить из меня деньги!
        Теперь я все понял! Да вам даже выгодно было, что она залетела! Теперь будете ходить ко мне с животом и шантажировать меня! А откуда я знаю, от кого этот ребенок?! Может, от тебя, а?!
        Юлька дернулась, чтобы вскочить и убежать, но пальцы Макса впились ей в плечо и удержали на месте. А слова, которые он произнес довольно спокойным, против ожидания, голосом, просто пригвоздили ее к стулу. А сказал он следующее:
        - Вы совершенно правы, Николай Степанович. Ребенок - мой.
        «Он рехнулся!» - только и подумала Юлька. Адвокат же просто оцепенел. Некоторое время он молча смотрел на них, хватая воздух открытым ртом, и только потому него вырвалось несколько слов:
        - А… Что же… А когда…
        Макс почти весело объяснил ему:
        - Давно уже, Николай Степанович. Просто она не знала и была введена в заблуждение тем происшествием, которое случилось здесь, в вашей квартире. Изнасилование, так это, кажется, называется?
        - Гм, - прокашлялась Юлька. Говорить она не могла. На миг у нее появилась абсурдная, сумасшедшая мысль: а что, если Макс прав и она только была введена в заблуждение? Но, прогнав эту мысль как невероятную, она остановилась на том, что Макс, выдавая себя за отца ребенка, преследует какието свои цели. И тут же убедилась в этом. Макс надулся и заявил:
        - Таким образом, вы не можете иметь никаких претензий к Юле. Ребенок не ваш. Шантажировать вас и вымогать деньги мы, представьте, не собираемся. И вы, со своей стороны, не посмеете больше шантажировать ее.
        - Зачем мне это надо? - изумился адвокат.
        «Знал бы ты зачем! - поняла вдруг Юлька. - О, Макс, ты просто гений! Ведь когда деньги будут наши, эта семейка, чего доброго, явится предъявлять свои права. Не на меня, так на ребенка».
        - Тогда какого черта вы явились угрожать мне? - продолжал удивляться Николай Степанович. - Это глупая детская выходка! Как вы смешны, вы даже не подозреваете об этом.
        - Мы как раз коечто подозреваем, - возразил Макс. - И поэтому мы и пришли. Показать вам товар лицом, так сказать. Если хотите, воспринимайте это как угрозу.
        - Что, же вам надо? - очень устало спросил тот. - Ребенок не наш, денег вы не хотите. Хотите, повидимому, только того, чтобы я сел в тюрьму за преступление, которого никогда не совершал?
        Юлька почувствовала, как Макс напрягся, и поняла, что он решился задать роковой вопрос.
        От волнения она даже зажмурилась на миг но тут же широко раскрыла глаза, чтобы лучше за всем наблюдать.
        - Скажите нам, откуда у вас кольцо с бриллиантами и изумрудом, и Юля не заявит на вас в милицию, - довольно неуклюже, но по существу сформулировал требование Макс. Юлька только кивнула, присоединяясь к его словам.
        Адвокат несколько раз растерянно моргнул, глядя на них, потом губы его растянулись в нерешительной улыбке.
        - Но… - пробормотал он. - Но разве это так существенно?
        - Мы хотим знать. - Голос Макса зазвенел, и сам он в этот миг был похож на натянутую струну.
        Адвокат пожал плечами:
        - Что ж… Ваше требование довольно странно, тем более что я не вижу никакой связи между ним и всем происходящим…
        - О! - только и вымолвила Юлька, глядя на Макса.
        - Цирк! - подтвердил тот, глядя на Юльку. Адвокат забеспокоился.
        - О чем это вы? - подозрительно спросил он. - Каким боком вы замешали во все это кольцо? Оно тут совершенно ни при чем.
        - Рассказывайте. - Юлька посмотрела на него с выражением мудрой женщины, осадившей зарвавшегося мальчишку. - Вам вовсе не обязательно знать, каким боком оно сюда замешалось.
        - Да ради бога, - небрежно махнул рукой адвокат. - Его мне подарили за оказанную когдато услугу.
        - Когда? - выдохнул Макс.
        - Это тоже важно? Ну… - Адвокат возвел глаза к потолку, припоминая. - Кажется, лет восемнадцать назад…
        Юлька и Макс переглянулись.
        - А не двадцать? - подозрительно спросил Макс. Юльку тоже не обрадовало расхождение в сроках давности, названных отцом и сыном.
        - Почему его должны были дарить двадцать лет назад? - возмутился адвокат. - Восемнадцать, я точно помню. Как раз тогда…
        Он запнулся. Юлька чуть не застонала от досады. Но Макс не растерялся.
        - Как раз тогда, когда Юле было четыре года? - подхватил он.
        - Именно, - растерянно подтвердил тот. - Но почему вы… А… - вдруг протянул он. - Кажется, я понял. Но разве это так важно теперь?
        - Я сойду с ума! - внезапно выпалила Юлька. - Не тяните!
        - Уже не сойдешь! - твердо пообещал ей Макс. - Вы когданибудь видели Юлю? Начиная с того времени, как ей исполнилось четыре года?
        - Именно в то время, когда ей было четыре, - усмехнулся адвокат. - И я ее прекрасно помню. Она пришла ко мне в гости вместе с отцом. Это было как раз перед его отъездом. Я помог ему миновать коекакие формальности, чтобы он мог выехать… Ну, не даром, конечно…
        Кроме того.., ваш отец, как вам известно, наверное, - гадко улыбнулся адвокат, - промышлял торговлей золотыми изделиями. Это колечко было из той же оперы. Таких в магазинах не продавали, а я давно хотел иметь красивое кольцо. Стась нашел мне вот это… - Адвокат открыл ящик стола и достал круглую коричневую коробочку. Прежде чем он ее открыл, Юлька закрыла глаза руками.
        - Покажите мне кольцо, - потребовал Макс. - Спасибо. Уберите коробочку.
        Не сводя с него глаз, адвокат сунул коробочку обратно в ящик и задвинул его.
        - А ято, честно говоря, думал, что вы захотите получить это кольцо, - проговорил он. - В залог молчания, так сказать…
        - Заткнитесь, пожалуйста, - попросил Макс, отбросив всякие церемонии. - Вы рассказали нам не все.
        - Достаточно! - отрезал адвокат. - Я получил это кольцо за работу. Я не украл его, не выманил. Я не шантажировал Стася тем, что знаю про его долг.
        Макс только усмехнулся.
        - Мы вам, безусловно, верим, - сказал он самым сладким своим голосом. - Юлька, убери руки, кольца уже нет. Скажите нам вот что: Юлька видела, как он передал вам кольцо? Само кольцо попадало в поле ее зрения?
        - Я сейчас ума лишусь, - хмыкнул адвокат. - Ну конечно видела. Она вертела его в руках и один раз даже уронила. Потом я взял у нее кольцо и положил его в коробочку. Коробочка стояла на столе.
        - Она была открыта? - быстро спросил Макс.
        - Не помню, - пожал плечами тот.
        - Открыта, - вдруг сказала Юлька. Она так и не убирала рук от лица. Сидела сгорбившись, пытаясь сжать вместе колени, дрожащие под красным подолом. - Коробка была открыта. Кольцо лежало там. Я смотрела на него.
        Потом… Потом он начал кричать…
        Она убрала руки и посмотрела на адвоката лишенными выражения глазами.
        - Он сказал отцу, что его убьют, а меня придушат, - холодным, лишенным эмоций голосом продолжала она. - Он сказал, что меня придушат, потому что отец сам виноват.
        - Я не помню, чтобы я кричал. - Губы адвоката както странно искривились, и говорил он с трудом. - А насчет того, что Стася убьют, а вас придушат… Я имел в виду Сергея. Стась ведь сказал мне, что увозит его бабки. Я просто предупредил его, что он непорядочно поступает с вами.
        - Вы кричали, - монотонно повторила Юлька. Она встала и оправила на коленях подол. - Вы кричали. Было лето. На мне тогда тоже было красное платье. Я сразу узнала ваш голос, когда вы закричали на меня. Я чувствовала, что сразу все пойму, стоит вам сделать какойто жест или сказать какоето слово. Тогда вы кричали, поэтому я и не узнавала вас по голосу. А внешность… Я ведь доходила вам до пояса, вашего лица я не видела…
        - Все это не важно! - нервно повторял адвокат, не сводя с нее глаз.
        Юлька двинулась к двери, за ней тронулся Макс, на ходу оглядываясь на адвоката.
        - Еще один вопрос. - Юлька вдруг остановилась и повернулась к Николаю Степановичу. - Когда вы догадались, что я какимто образом узнаю это кольцо? Почему вы приказали сыну больше не носить его и сочинили для меня дурацкую историю про маму и бабушку?
        - А, вот вы о чем… - Адвокат покопался в бумагах на столе и протянул Максу смятую тетрадь. - Это, кажется, ваше.
        Макс подошел к столу, взял в руки тетрадь, и на лице у него появилось совершенно непередаваемое выражение.
        - Что.., это.., значит? - спросил он, когда обрел дар речи.
        - Вам лучше знать, что все это значит, - вежливо ответил ему Николай Степанович. - Никогда не был я поклонником вашего Фрейда.
        Наивно и глупо. Мне это передали, когда я вытаскивал вас из тюрьмы. Как видите, я сделал для вас и коечто хорошее…
        Юлька ничего не ответила на это. Она ждала Макса, повернувшись спиной к адвокату.
        Макс взял ее за руку, она открыла дверь, и они молча вышли.
        Глава 14
        
        Летнее время сыграло с Максом и Юлькой дурную шутку - главврач ушла в отпуск, и где ее искать - неизвестно. Ольга Петровна весьма удивилась неожиданному интересу сына к Алевтине Степановне, но дала ему номер ее домашнего телефона. Они позвонили, к телефону никто не подошел. Макс был в отчаянии, Юлька сгорала от нетерпения. Кроме того, ей очень хотелось поделиться с кемнибудь своей тайной, но Макс строгонастрого запретил ей это.
        Даже родной матери он ничего не сказал, зная ее невоздержанность на язык. Кроме ребят, в тайну была посвящена одна Надежда Сергеевна, но она проявляла к ней весьма умеренный интерес. Нетерпение Юльки она осаживала холодными фразами: «Вот когда главврач выйдет из отпуска, вы ее найдете…», «Не волнуйся, тебе это вредно».
        Августовское солнце, казалось, решило наверстать упущенное - после пасмурного дня Юлькиной свадьбы началась самая жаркая за это лето неделя. Ей все время хотелось пить, спать и сидеть в тенечке.
        Юлька расположилась на отдых в своей комнате. Старенький вентилятор, установленный в изголовье постели, слабо гнал на нее тепловатый ветерок, уютно жужжал и успешно отпугивал мух. Во дворе кричали играющие дети. Тренькал звонок велосипеда. Под все эти уютные, знакомые с детства звуки Юлька закрыла глаза и задремала. Разбудил ее звонок.
        - Кто там? - спросила Юлька, жалея, что в дверь не врезан глазок.
        - Юля, это я… - раздался мужской голос.
        Спросонья ей вообразилось, что это Женя явился к ней с повинной.
        - Это Саша, - объяснил наконец голос. - Мне надо поговорить с вами…
        Юлька открыла, пытаясь сообразить, о чем хочет спросить ее молодой сотрудник уголовного розыска. «Если Сергей Павлович сказал о деньгах, мне конец! - только и подумала она. - Дача ложных показаний. Конец и Максу. А больше, наверное, никому… Адвокат отмажется…»
        Но Саша, казалось, не собирался ее ни в чем обвинять. Он прошел на кухню, куда его пригласила Юлька, тут же согласился выпить кофе и, пока она его варила, не произнес ни слова о деле. Вежливый обмен мнениями насчет погоды мешал Юльке обдумать свое поведение, и она утешалась только тем, что Саша, кажется, не имеет к ней никаких претензий. Она поставила кофе перед ним, себе налила лимонного сока. В последние дни она совсем не выносила вкуса кофе. Саша первый начал разговор.
        - Юля, у меня для вас есть новость, - сказал он, переводя взгляд с окна на нее. - Вчера вечером в больнице умер ваш знакомый. Сергей Павлович Матюхин.
        Известие это как громом поразило Юльку.
        Она замерла, уставившись на него.
        - Отчего он умер? - спросила она наконец.
        - Инфаркт, - пояснил он. - Сначала один, потом тут же другой…
        - Господи! - только и сказала она. - Неужели так переживал арест?
        - Может быть, - согласился Саша. - Но у него могли быть и другие причины… Во всяком случае, обстановку, в которой он жил в последнее время, нельзя было назвать безвредной.
        Тут кто хочешь помрет.
        И он вздохнул. Юлька, пораженная таким глубоким сочувствием Саши к смерти преступника, решилась его спросить:
        - А что за обстановка у него была? Вы мебель имели в виду?
        Саша поднял на нее тоскливый взгляд.
        - Мебель… - проворчал он. - Ладно, Юля, это к делу не относится… В конце концов, у каждого из нас свои проблемы…
        И он снова молчал. Молчала и она, потом собралась с мыслями и задала вопрос, который терзал ее в последнее время;
        - Он больше ни в чем не признался? - Она постаралась, чтобы голос ее звучал как можно невиннее. Дескать, потерпевшая просто интересуется ходом дела. Совершенно бескорыстно. Из спортивного интереса. Саша встрепенулся.
        - Я ведь затем и пришел, - пояснил он. - Коечто он всетаки сказал… Уже в последние минуты. Как вы думаете, что это было такое?
        Юлька пожала плечами, но на душе у нее стало нехорошо. «Знает про деньги!» - пронеслось у нее в голове. Вслух же сказала:
        - Господи, понятия об этом не имею. Откуда мне знать? Скажите, не томите!
        - Скажите сначала вы, - попросил он. Фамилия вашего мужа - Ручников?
        Юлька оцепенела. Только спустя минутудругую ей удалось ответить «да».
        - Но какое это имеет значение? - робко поинтересовалась она. - Разве в этом есть чтото криминальное?
        - В самой фамилии - ничего, - согласился Саша. - Но дело в том, что предсмертные слова Матюхина звучали следующим образом:
        «Отнимите у Ручникова…» или «у Ручниковых…», я точно не расслышал.
        Юлька слушала его с колотящимся сердцем. Губы у нее пересохли, и она отпила большой глоток лимонного сока. «Слава богу, он не успел! - стучало у нее в голове. - Я спасена, деньги не пропадут… А если…» Она собралась с духом и сделала безмятежное лицо.
        - Кроме того, ведь Ручников, - продолжал Саша, - ваш свекор, когдато знал вашего отца. Вы никак не связываете этих фактов?
        - Каких? - удивилась она. - Моей свадьбы и знакомства свекра с моим отцом? Очень даже связываю. Мы с Женей, можно сказать, в одной песочнице играли. Конечно, между нами давно родилось чтото вроде симпатии. Ну а потом созрело решение.
        Саша выслушал ее с непроницаемым лицом, после чего задал роковой вопрос:
        - Юля, вы можете хоть приблизительно сказать, что мог иметь в виду Матюхин, произнося эти слова?
        - А что вам сказал на это сам Ручников?
        - Сказал, что не имеет понятия, что бы это значило. Кажется, он тоже неважно себя чувствует. Вы что же, рассорились с мужем?
        И хотя Юлька собралась произнести лживые слова, покраснела она при этом вполне натурально.
        - Видите ли… - застенчиво сказала она. - Может, Матюхин имел в виду как раз меня…
        Понимаете, он не хотел, наверное, чтобы я выходила замуж за Женю. Не знаю только почему. Может, у него были какието предубеждения на этот счет? Или просто личная неприязнь к адвокату… Не знаю, но мне кажется, что он был против. Может, он хотел, чтобы мы развелись? - Юлька сделала большие глаза. - Может, он предвидел, что из нашего брака не выйдет ничего хорошего?
        - Предвидел? - удивился Саша. - Что же, так и есть? Вы решились…
        - Я решилась, во всяком случае, - кивнула Юлька, набравшись наглости. - Он мне не подходит. Во всех смыслах.
        - Но ведь вы и недели не прожили вместе, - изумился Саша.
        - А больше мы все равно бы не прожили, - вдохновенно врала Юлька, которая на самом деле не видела Женю со дня своей свадьбы. - Не могу его видеть!
        И тут она была в чемто права. Видеть она его не могла по простой причине - Женя исчез и не появлялся дома с того самого дня. Отец запретил матери заявлять в милицию. «Сам явится, - сказал он, преисполненный злобы к сыну. - Погуляет, деньги растрясет, сам приползет… И попросит у тебя прощения!» Елена Александровна; давно уже простившая сына, изводилась и все подсчитывала в уме деньги, которые он унес с собой. По ее подсчетам оказывалось, что Женя должен был вернуться домой на днях. И она ждала.
        - Подали на развод? - уточнил Саша. - Ну и ну! Стоило жениться!
        - Что же делать, - философски вздохнула Юлька. - Всякое бывает. Разведемся, вот только пусть сначала жара спадет.
        - Какое это имеет значение? - заинтересовался гость. - Примета есть такая?
        - У меня своя примета. - Юлька неопределенно помахала рукой перед животом. И Саша ее понял.
        - Вот оно что, - помрачнел он. - И не страшно? Любая на вашем месте уцепилась бы за мужа, какой бы он там ни был…
        - Я не любая! - возмутилась Юлька. - И ни за кого никогда не цепляюсь!
        Саша издал такой тяжкий вздох, что ей подумалось, будто она чемто оскорбила его.
        - Извините, если что не так, - осторожно сказала она, не желая ссориться с сотрудником угрозыска. - Может, я чтото не то сказала? Я могу глупость сморозить, это верно…
        - Да нет, это вы меня извините, - дернул плечом Саша. - Лезу не в свое дело… Просто на душе погано, честно говоря, и я всем сейчас порчу настроение.
        - А у вас что случилось? - тут же загорелась любопытством Юлька. - Тоже развод?
        - Наоборот, - хмуро ответил тот, явно ища сочувствия. - Свадьба.
        - О! - удивилась она. - Тогда я вас поздравляю.
        - Не за что', - невпопад ответил он. - Я чтото не в том настроении, чтобы меня поздравлять…
        - Вы не рады? - изумилась она. - Вот так дела! Зачем же тогда женитесь?
        - Приходится! - И Саша сделал такое же движение, как она, помахав рукой возле живота. Юлька сочувственно кивнула.
        - Ну если только поэтому, я не советую, - авторитетно заявила она. - Лучше попробуйте увернуться. Ну, отколите какуюнибудь штуку, чтобы она прониклась к вам отвращением!
        Саша только покачал головой.
        - Я уже отколол, - признался он. - Такую штуку отколол, что любой бы хватило…
        - А… - Юлька чуть было не спросила, что это была за штука, но тут же остановилась, запретив себе лезть в чужие дела. - А она что сказала?
        - Она сказала: «Класс, не ожидала!» И засмеялась, - горько ответил Саша. - Самое досадное, что я чувствую себя подлецом по отношению к ней. А это уже пропащее дело, надо жениться…
        Саша допил свой кофе и посмотрел на нее очень усталыми глазами:
        - Ладно! Преступник умер, свидетели ничего не знают.
        - Но вы ведь знаете, почему он убил, - напомнила ему Юлька. - Старый долг.
        - Кругом одни долги, - вздохнул он, и Юлька поняла, что он думает о своей женитьбе. - Пойду, - попрощался он. - Думаю, что больше вас тревожить не придется. Рожайте, будьте здоровы!
        - Спасибо, и вам того же! - сделала шутливый реверанс Юлька.
        Прозвучал последний вздох, и Саша скрылся за дверью. Юлька заперла за ним, вернулась в комнату и снова улеглась под вентилятор, чтобы осмыслить услышанное. Как ни странно, но смерть Сергея Павловича ничуть не порадовала ее. «Сердце больное, а туда же! - укоризненно подумала она. - Во всяком случае, теперь меня никто не выдаст, если проговорится адвокат… Адвокат… Надо нарушить этот заговор молчания и позвонить ему… Надо, в конце концов, решить вопрос о разводе. Не желаю я быть женой его сыночка…»
        Она набрала знакомый номер и с трепетом прислушалась. Ей ответили сразу, и это был не член семьи Ручниковых. Голос был женский, молодой и очень торопливый.
        - Слушаю вас, да, - сказали ей. - Говорите!
        - Я хотела бы поговорить с Николаем Степановичем, - несколько недоуменно попросила Юлька.
        - Он подойдет? - прокричал кудато голос и, выслушав ответ, передал Юльке:
        - Он не может подойти. Ему нехорошо. Позвоните попозже.
        - В таком случае - с его сыном. Можно Женю?
        Вместо Жениного голоса в трубке возник голос Елены Александровны. Юлька даже не сразу узнала его - голос был суровый, холодный и совершенно безразличный.
        - Слушаю, - невыразительно сказала ее свекровь.
        - Это Юля, - сказала Юлька, не сочтя нужным поздороваться. - Я просила Женю.
        - Женю? - эхом откликнулась та. - Нет!
        Его нельзя.
        - А что с Николаем Степановичем? - Юльку очень обеспокоил этот новый голос Елены Александровны. «Арестовывают их там, что ли? - соображала она. - Почему все как не в себе? Адвокату плохо, ей, помоему, тоже…»
        - Николай Степанович не может подойти, - так же равнодушно ответила свекровь. - Чего ты хотела?
        - Развестись, - прямо ответила Юлька. - Больше я от вас ничего не хочу.
        Свекровь рассмеялась странным, далеким и очень холодным смехом. На душе у Юльки стало както тревожно.
        «Господи, что у них там делается?!» - Юлька расслышала какойто дикий то ли визг, то ли вой и сказала себе, что ошиблась. В квартире адвоката никто не мог так выть.
        - Послушайте, дайте мне знать, когда можно будет поговорить с Женей или с Николаем Степановичем! - потребовала она. - Я не могу звонить вам каждые пять минут. Мне надо обсудить подробности развода.
        - Николаю Степановичу плохо, - монотонно ответили ей. - Женя погиб.
        - Как?! - безголосо прошелестела Юлька, вздрогнув всем телом. Она ожидала услышать что угодно, но не это. - Что вы говорите?! Как погиб?!
        - Вам не надо с ним разводиться, - ответила ей свекровь. - Все кончено. - И повесила трубку.
        Юлька слушала гудки и, только посидев некоторое время, отняла трубку от уха. Потом осторожно положила ее и погладила рукой то место на сарафане, где скоро должен был появиться живот.
        
* * *
        
        - Перестань, - тусклым голосом сказала Елена Александровна мужу. Он стоял на пороге столовой и выл, закрыв лицо руками. - Перестань, мы не одни.
        Девушка, которая привезла им вещи Жени, закурила и торопливо обратилась к ней:
        - Надо ехать сейчас, а то там очереди будут. У вас машина есть?
        Елена Александровна тупо кивнула и снова посмотрела на Женины вещи, лежавшие на столе: записную книжку, авторучку, легкую летнюю куртку.
        - Они лежали у меня уже четыре дня, а он все их не забирал, - снова повторила девушка то, что сказала Елене Александровне утром. - Ну, я решила привезти их вам… Разве я могла подумать…
        Наташа - прежняя подружка Жени, высокая брюнетка с веселыми маслянисточерными глазами, привезла его вещи этим утром, надеясь встретить Женю дома и объясниться с ним.
        Это она приютила его вечером, в день его свадьбы, это с ней он беспробудно пил два дня, не выбираясь из промокшей от пота постели, это ей он жаловался на загадочные обстоятельства, толкнувшие его на этот роковой шаг - женитьбу. На третий день он пропал. Выглянув в окно, она не увидела во дворе его машины и подумала сначала, что он поехал за водкой. Но Женя не появился ни к вечеру, ни к ночи. На оставленную им куртку она обратила внимание уже позже. «Что за наглость, - подумала она тогда. - Ушел, даже не попрощался, словно из борделя сбежал». Она решила к нему заехать.
        Елена Александровна стала ее слезно умолять сказать, где находится Женя. Наташа отвечала, что сама хотела бы это знать. В это время позвонили из морга и сообщили, что Женя погиб. Его разбитую машину нашли совсем недалеко от их дома. Судя по всему, Женя на большой скорости врезался в чугунную ограду бульвара, пытаясь развернуться на перекрестке. Свидетелей происшествия не было, так как дело происходило в половине пятого утра. Из машины его извлекли уже мертвым - вскрытие показало перелом основания черепа. Он был очень пьян, так что непонятным оставалось, как он в таком состоянии вообще мог вести машину. Денег при нем не было. Видимо, он ехал домой.
        - Мне лучше, - сказал Николай Степанович, глядя на женщин. - Поезжайте.
        - Да. - Елена Александровна собралась с духом. - Идем, Наташа.
        - Скажите, - спросила шепотом девушка, направляясь к выходу следом за Еленой Александровной, - кто ему сейчас звонил? Это была его.., жена?
        - Это она во всем виновата, - коротко бросила Елена Александровна. - Если бы не она, ничего бы не случилось. Ничего.
        Когда вечером Макс пришел к Юльке, он сразу понял, что чтото произошло.
        - Что случилось? Ты сама не своя! К тебе ктото приходил? Надеюсь, не Женя?
        - О, на этот счет ты вообще больше не переживай, - горько усмехнулась Юлька. - Женя умер. Как - не знаю, мне это сообщила его мать. К тому же умер Сергей Павлович, а следователь женится, но вид у него такой, будто он тоже помирает.
        Макс потрясенно смотрел на нее, потом с шумом выдохнул и опустился на табурет.
        - Все это от жары, - сказал он. - Я тоже еле жив. Ты когда все это придумала? Когда меня ждала или заранее?
        - Если хочешь, позвони его матери, - пожала плечами Юлька. - Такими вещами не шутят. Я даже не решилась ее расспросить, помоему, они там все не в себе. Она мне только сказала, что разводиться уже не придется. И в самом деле - какой развод, если он умер?
        - Так ты теперь вдова, что ли? - До Макса наконец дошло. Он широко распахнул глаза и похлопал ресницами. - То, что ты сказала, - правда?
        - Правда.
        К счастью, отпуск у Алевтины Степановны был коротким. Через четыре дня она благополучно вышла на работу. Ольга Петровна тут же сообщила об этом ребятам. Днем раньше Юлька настояла на том, чтобы все ей рассказать.
        Эффект был весьма внушительный: Ольга Петровна схватила сигарету, зажгла ее и забегала по комнате Макса, где произошло объяснение.
        - Ну почему вы молчали! - прорыдала она, останавливаясь и вонзая взор в ребят. - Максим, ты просто идиот! Разве нельзя было сказать, что это так важно! И, как всегда, во всем виноват ты, Макс! Это же надо, прохлопал такие деньги!
        - Не твои деньги! - остановил ее Макс. - Лучше подумай, вспомни, куда она положила коробку. Ну, вспомни!
        Ольга Петровна призадумалась:
        - Что я там видела? Пьяные рожи, больше ничего… Цветов ей надарили, конфет, того, сего.
        Духи, конечно, были самые крутые. Она страшно обрадовалась, схватила их, тут же открыла.
        - Ужас, - вскочила Юлька. - Открыла и прочитала?!
        - Что ты, Юлечка! - успокоила ее Ольга Петровна. - Какое там прочитала! Она же уже была готовенькая! Поняла, наверное, только, что коробка синяя, а духи классные - и больше ничего. Духи она вынула, стала вертеть, нюхать. Все тоже пошли к ней - нюхать…
        - Коробкато где была.? - перебил ее Макс.
        - Кажется, в салате… - задумчиво сказала та. - Нет, в шубе…
        - В чем?!
        Ольга Петровна закурила вторую сигарету.
        - В селедке под шубой, - отчеканила она. - Моего приготовления, кстати. Я вытащила оттуда коробку и положила ее рядом с Алевтиной. Больше, хоть убейте, ничего не помню, Ребята отрешенно молчали. Им очень не понравилось то, как обращались в роддоме с их коробкой. Юльке рисовались жуткие картины - надпись на коробке медленно исчезает под жирными пятнами от селедки, майонеза и неведомого салата… Макс страдал, остро чувствуя свою вину за все происшедшее. Одна Ольга Петровна, казалось, не теряла самообладания.
        - Ничего! - успокоила она ребят; - Теперь, я думаю, мы вашу коробку найдем. Уж предоставьте это мне.
        …И вот Ольга Петровна позвонила.
        - Я говорила с ней! - победоносно кричала она по телефону. Макс, поднявший трубку, слушал, а Юлька, сгорая от нетерпения, стояла рядом.
        - Ну и что? - спросил Маке. Юлька схватилась за сердце.
        - Она ничего не помнит, - прозвучало в ответ. - Помнит, что духи ей подарили, что они у нее дома, а где коробка и вообще, какая она была из себя, - в упор не помнит. В общем, ты лучше приезжай сюда и сам с ней поговори…
        - Мам, я не хочу, - слегка оробел Макс. По его глазам Юлька поняла, что он боится Алевтины Степановны, и от души пожалела его.
        - Надо! - твердо сказала Ольга Петровна. - Чего не сделаешь ради пользы дела! Тебе она скорее скажет, если вспомнит, конечно…
        Макс слушал со страдальческим выражением лица. Юлька подмигивала ему, делала страшные глаза и нетерпеливо топталась на месте, готовая сорваться и бежать, куда прикажут. За эти дни ее любопытство, спортивный азарт и грандиозные надежды достигли крайней степени. Ей уже мерещилось будущее ее ребенка - безоблачное, счастливое, обеспеченное…
        Макс положил трубку и уныло посмотрел на подругу. Та затрепетала - уйдя в свои мечты, она прослушала окончание разговора.
        - Что? - спросила она, с надеждой глядя на него.
        Макс только махнул рукой.
        - Надо ехать в роддом, - сказал он с мрачной решимостью. - Другого выхода я не вижу.
        Алевтину надо брать на месте преступления.
        Оказывается, дома у нее коробки нет, а вот куда она делась, Алевтина никак не может вспомнить…
        - Интересно, что сказал бы по этому поводу Фрейд? - подлизалась Юлька, очень зауважавшая психоаналитика после разъяснения истории с кольцом.
        Макс раздраженно фыркнул:
        - Может, тебе не стоит ездить туда? Мало ли что…
        Но Юлька была непоколебима.
        - Ято как раз поеду, - заявила она, живо всовывая ноги в туфли. - Если она тебе ничего не скажет, может, меня пожалеет?
        - Но о деньгах - ни слова!
        - Ни слова!
        И они ударили по рукам.
        Алевтина Степановна оказалась довольно приятной на вид женщиной. Аккуратно причесанная, в накрахмаленном до блеска, голубоватом от синьки халате, со свежим макияжем, умело ступающая на высоких тонких шпильках, она выглядела настоящей хозяйкой роддома, в который с трепетом явились Макс и Юлька. Прежде всего она обратилась к Юльке.
        - Ну, милочка моя, - ласково сказала она, - рожать у нас будем?
        - Юлька недоуменно посмотрела на свою талию, пока ничем не выдававшую ее беременность, и снова перевела взгляд на Алевтину Степановну. Та заулыбалась.
        - Мама твоя мне уже все рассказала. - Теперь она говорила с Максом. - Давно пора! Теперь мало рожают, а тебе сам Бог велел! Мать и принимать будет…
        Юлька зарумянилась, но отрицать ничего не стала. «Пусть говорит что хочет, - подумала она. - Может, быстрее про коробку расколется…»
        - Мы, Алевтина Степановна, не совсем насчет родов пришли, - уверенно заговорил Макс, делая шаг вперед. - Мы по личному делу.
        - Роды, значит, не личное? - немного удивилась та. - Что ж, рассказывайте. У меня двадцать минут.
        - На ваш юбилей, - взял быка за рога Макс, - вам подарили духи.
        - Было! - кивнула та. - Прелесть! Душусь только ими… Вам нравится?
        - Нравится, - кивнула Юлька, решив, что на такой сугубо женский вопрос должна ответить она.
        - Так что же, собственно, случилось с этими духами? Твоя мама уже спрашивала меня о них, - обратилась она к Максу. - Что это вы все ими заинтересовались? Она меня спрашивала, куда я дела коробку от флакона.
        - Вотвот, именно коробка нас и волнует, - скромно потупился Макс. - Видите ли, я собираю коллекцию таких коробочек… У меня их уже больше пятидесяти… А от «Бушерона» до сих пор нет.
        - Так вы пришли ко мне ради этого смешного хобби? Ну, ладно… Только вот чем я смогу вам помочь? - Она задумалась, вздохнула. - Не помню! Про коробку, хоть расшибись, ничего не помню… Куда я ее дела?
        Макс молитвенно сжал руки.
        - Поняла, поняла, что это для тебя важно! - отмахнулась та. - Видишь ли, я помню, как мне ее подарили, помню, как я ее открыла, как духи нюхала…
        - А… Коробка была не дефектная? - внезапно севшим голосом спросил он. - Ну, не было какихнибудь порывов, пятен, посторонних знаков?
        - Вроде нет? - спросила себя Алевтина Степановна. - Вроде ничего не было… Да ты не переживай, коробка была хоть куда… А, помню! - вдруг просияла она. - Память; стала совсем никуда, но коечто еще помню!
        Юлька и Макс замерли, как кролики перед удавом.
        - Она была плохо запечатана, - торжествующе заявила та. - Вот это точно! Я только потянула за целлофан, как он слез… Плохо было заклеено, неровно…
        «Пьяная была, а такое запомнила! - раздраженно подумала Юлька. - А если она врет, что никаких надписей не заметила? Вдруг она уже давно получила мои деньги, а перед нами просто ломает комедию?! Нет, никому верить нельзя…»
        Макс тоже, казалось, не был обрадован такой наблюдательностью главврача. Он предпочел бы, чтобы она не помнила о коробке ничего, кроме того, куда она делась. Однако дело, судя по всему, обстояло совсем наоборот. Алевтина Степановна, чрезвычайно обрадованная тем, что ее память оказалась не совсем безнадежна, с горячностью принялась припоминать все новые подробности своего юбилея:
        - Да, целлофан сразу отошел, я еще сказала: «А это не Турция?» Ктото сказал, что сейчас посмотрит…. - Она задумалась. - А, Петрович…
        - Петрович? - с трепетом прошептал Макс. - Кто такой Петрович?
        - Из хирургического, - задумчиво протянула женщина, не обращая внимания на его волнение. - Да, Петрович подошел и посмотрел на коробку. Сказал, что Франция - Он брал ее в руки? - немедленно спросил Макс. - Уже распечатанную?
        Алевтина Степановна наконец удивилась.
        - А почему нельзя было ее брать? - спросила она. - Взял в руки, посмотрел, повертел, сказал, что духи фирменные, классные…
        - А потом?
        - Потом вернулся на свое место, - дала .исчерпывающий ответ Алевтина Степановна.
        - Он не просил у вас коробку? - трепетно спросил Макс.
        - Зачем ему коробка?! - возмущенно воскликнула та. - Честное слово, ребята, вы меня удивляете. Никому ваша коробка не была нужна!
        Юлька почувствовала тревогу. Ей показалось, что Алевтина Степановна может на них обидеться или даже рассердиться. В самом деле, сколько же можно донимать разговорами о какойто никчемной коробке занятого человека?! "Кроме того, ей может показаться подозрительным, зачем мы вдвоем пришли расспрашивать о ней, - подумала девушка. - Для коллекционерской страсти хватило бы визита одного Макса. А тут он еще притащил по жаре жену! - Она осеклась, когда поймала себя на этом слове. - Жену? - съязвила она про себя. - Нет, голубка, ты уж про это позабудь…
        Кому ты нужна с чужим ребенком…" Она вернулась к действительности, услышав горячую дискуссию Макса и Алевтины Степановны. Та кричала:
        - Никто не брал вашей коробки! Откуда мне знать, куда она делась?! Мало ли врачей да медсестер было на юбилее. Как я могла за всеми уследить! Может, ее простонапросто выбросили кудато!
        Юлька переглянулась с Максом. Они поняли, что пора ретироваться.
        - Хорошо, - пробормотал вконец расстроенный Макс. - Огромное вам спасибо! Извините за беспокойство.
        - Спасибо! - Юлька вышла за ним из кабинета.
        В коридоре, немного отдышавшись, Макс предпринял последнюю попытку - предложил Юльке поговорить с теми врачами и медсестрами, кто был у Алевтины на юбилее. Но Юлька в корне пресекла это начинание. Ей (как, впрочем, и самому Максу) было ясно, что спрашивать людей о том, что происходило во время застолья более чем месячной давности, совершенно бесполезно.
        Макс и Юлька вышли на крыльцо роддома.
        Макс нащупал в кармане сигареты и закурил.
        Оба молчали, не глядя друг на друга. Круг замкнулся. Поиски не увенчались успехом. Они медленно побрели прочь, не оглядываясь на место своего полного поражения. Заговорили только на бульваре, по которому двигались к дому.
        - Нет ли у тебя еще какогонибудь гениального плана? - спросила Юлька, стараясь задать этот вопрос как можно мягче.
        Макс только покачал головой; Ей стало ужасно жаль Макса. У нее даже слезы навернулись на глаза. Она остановилась и, взяв его за руку, развернула к себе.
        - Ну, хватит, - сказала она. - Мне больше не нужны эти деньги. Прекрасно обойдусь и без них. Нет так нет. Не убивайся так!
        - Я не могу себе простить, - вздохнул он. - Все изза меня… И я даже не смог тебе ничем помочь! Не смог найти… Но я еще чтонибудь придумаю, обязательно придумаю!
        - Нет, - твердо ответила Юлька. - Хватит придумывать. Мы сделали все возможное.
        А в том, что коробка пропала, столько же виноваты все остальные, сколько и ты. Я не могу больше слышать об этом.
        - Твой ребенок не получит денег, - вздохнул он еще тяжелее. - Меня больше всего это угнетает. Не могу себе простить… Я, конечно, буду работать, но пятьдесят тысяч когда еще заработаю!
        - Почему это ты будешь работать на мое ребенка? - удивилась Юлька. - Я тебя об этом не просила.
        - Но и не запрещала, - возразил Макс. - В конце концов, я так хочу, и баста!
        Он отвернулся и пошел по бульвару. Юлька едва поспевала за ним.
        - Подожди же! - воскликнула она, догоняя его и снова хватая за руку. - Сил нет так бежать. Объясни, что ты имел в виду?
        - Я уже все сказал. - Макс двинулся вперед, но она удержала его.
        - Посмотри же на меня! - потребовала она, и Макс посмотрел. Они стояли на бульваре, залитом косым оранжевым светом заходящего солнца. От этого света щеки у Юльки стали румянее, а глаза у Макса темнее. В ветвях нависшего над ними дерева защебетала птица. Мимо проносились машины. А они все стояли и смотрели друг на друга. Первым нарушил молчание Макс.
        - Ну что ж… - хрипло проговорил он. - Ты, наверное, и так все знаешь…
        - Знаю, - тихо ответила Юлька и отвела глаза. - А ты?
        - Я тоже, - отвел он взгляд. - Я тебя правильно понял?
        - Да. - Она уставилась на свои туфли. - Но ты не думай, что я только потому…
        Они поцеловались. Потом взялись за руки и тихо пошли домой. Уже на подходе к дому он сказал:
        - Знаешь, как я закончу свою «Девушку…»?
        - Как? - спросила она, думая совсем о другом.
        - Я напишу вот что… - И Макс смущенно прокашлялся. - «Они поженились и жили долго и счастливо».
        Эпилог
        
        Юлька проснулась от холода. С нее сползло одеяло, и она обнаружила его на полу. Осторожно сев в постели, она спустила ноги на пол, нагнулась его поднять и тут же почувствовала резкую боль внизу живота. От неожиданности она вскрикнула, и Макс немедленно проснулся.
        - Уже? - сонно и встревоженно спросил он, приподнимаясь на локте.
        - Не знаю, - прошептала она, прислушиваясь к своим ощущениям. Боль ушла, не тревожила больше. Макс зажег ночник над кроватью и внимательно посмотрел на нее.
        - Как сейчас? - Он тоже сел в постели и осторожно погладил ее по руке. - Может, надо ехать?
        - Не надо, - отмахнулась Юлька, бравируя своей смелостью, хотя боль эта напугала ее. Кончался март, наступали последние дни ее беременности. И хотя и Ольга Петровна, и остальные врачи, которым она показывалась, уверяли ее, что все будет прекрасно, ей както не верилось, что все закончится хорошо. "Хуже всего будет, если я растеряюсь и начну плакать, - думала она, представляя себе роды. - Или начну думать о чемто неприятном.
        О Жене, например, о Сергее Павловиче, об адвокате…" Последний разговор с адвокатом произвел на нее особенно тяжелое впечатление.
        Николай Степанович превратился в седого старика за дватри дня. Он плакал и умолял ее сказать, не от Жени ли на самом деле ее ребенок. Но Юлька, и сама рыдавшая, не призналась. Разговор этот происходил как раз накануне ее свадьбы с Максом. Макс деликатно, оставил невесту с ее бывшим свекром наедине, но после этого несколько дней ходил сам не свой, пока не понял, что Николай Степанович окончательно разубежден и никаких претензий к Юльке не имеет.
        Свадьбу сыграли скорее веселую, чем шумную. Свидетельницей была Лида, которая на этот раз держалась куда уверенней. «Этак я наберусь опыта и стану профессиональным свидетелем, - заявила она жениху и невесте. - Если еще раз понадоблюсь - зовите». Невеста с довольно уже заметным животиком улыбалась.
        Молодые поселились в маленькой однокомнатной квартирке, которую выделили им мамы после размена их двухкомнатных квартир на три однокомнатные. Все квартиры оказались в том же районе, и это больше всего порадовало Юльку, которая не представляла себе жизни без бульваров. Над постелью молодожены повесили большой фотографический портрет Фрейда. Однако мечту о психологическом факультете Макс оставил. Проникшись ответственностью за судьбу своей семьи, он устроился на работу в фирму фармацевтического профиля. Макс, разумеется, ничего не понимал в фармакологии, но успешно справлялся с компьютером. Однако зарплаты его не хватало. Если бы не помощь мам, ребята жили бы впроголодь. Макс уверял Юльку, что в будущем он непременно купит большую квартиру и они ни в чем не будут нуждаться. «Такто оно так, - соглашалась Юлька. - Но жить нам надо теперь…»
        Резкая боль снова перегнула ее пополам.
        Она застонала.
        - Это схватки! - Макс вскочил с постели. - Сейчас же звоню маме - и едем.
        - Нет, не надо! - испуганно попросила Юлька, пытаясь както оттянуть страшный для нее момент. - Может, это еще не они…
        - Хочешь тут рожать? - Макс обвел взглядом квартиру. - Нет, я тебя не буду слушать, у тебя предродовой психоз…
        - У меня пожизненный психоз, - простонала Юлька. - Звони скорее, ты был прав… Я рожаю…
        Ольга Петровна примчалась через десять минут.
        - Как ты?! - заверещала она, врываясь в квартиру и кидаясь к уже одетой Юльке. - Какой промежуток?
        - Пока полчаса, - сказала та. - Маме позвонили?
        - Пусть твоя мама спит спокойно, - заявила Ольга Петровна. - Справимся и без нее.
        - Она с ума сойдет, если не будет там! - воскликнула Юлька. - Макс, позвони ей.
        - Это ты не сходи с ума, - остановила ее свекровь. - Роды у тебя будут, дай бог, на рассвете. Уж можешь мне поверить. Зачем тормошить ее. Пусть поспит, утром приедет. Идем!
        И они поехали. В роддоме Ольга Петровна оставила Макса в холле, а Юльку устроила в двухместную, заново оборудованную палату, одну из лучших в роддоме, как она с гордостью сообщила.
        - Здесь тебе будет хорошо, - шепотом говорила она, помогая Юльке сесть, а затем лечь на удобную постель. - Полежи пока и не нервничай. Я буду рядом, в ординаторской. Все услышу, если что… Будешь рожать по первому классу, я сейчас для тебя лучшую бригаду соберу.
        На второй кровати Юлька увидела мирно спящую женщину с огромным животом.
        - А это кто? - шепотом спросила она свекровь. - Тоже рожает?
        - Пока нет, - ответила та, бегло оглядев пациентку. - Но скоро будет. Ты лежи, я через полчаса приду.
        Женщина, лежащая на соседней кровати, подняла голову и посмотрела на Юльку:
        - Привет! Тебя что, только привезли?
        - Да, - ответила Юлька, обрадовавшись возможности поговорить с сестрой по несчастью. - Говорят, я на рассвете рожу.
        - Дома все время сидела? - завистливо спросила та.
        Юлька незаметно рассматривала свою соседку в слабом свете голубоватого ночника, горящего над дверью. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Крепкая, широкобедрая, так и пышущая здоровьем, она казалась совершенно уверенной в себе, чего нельзя было сказать о Юльке, тут же почувствовавшей себя какимто цыпленком по сравнению с ней. Соседка между тем с увлечением болтала:
        - А я мучаюсь всю дорогу. Сначала с токсикозом, потом от пятен отделаться не могла. У меня парень будет, а у тебя?
        - И у меня парень, - гордо ответила Юлька. - По ультразвуку определили. А ты когда рожаешь?
        - На днях, - пожала женщина плечами. - Мне уже надоело тут валяться. Сашка, наверное, гуляет, гад.
        - Муж? - потрясенно спросила Юлька. У нее в голове не укладывалось, как может муж изменять жене, которая вотвот родит.
        Женщина рассмеялась, правда, смех этот был несколько горьким.
        - А ты думала! Мужики - они все такие. А твой не такой?
        - Мой нет, - скупо ответила Юлька. Соседка стала ей чемто неприятна. Но та не заметила этого и продолжала разглагольствовать:
        - Я прямо чувствую, он гдето гуляет… Работа у него - не бей лежачего. Скажет - на работу пошел, ночью может уйти, может на два дня…
        - Где он работает? - не удержавшись, полюбопытствовала Юлька.
        - Мент, вот кто он.. Ладно, черт с ними, с мужиками! Твойто где? Дома дрыхнет?
        - Тут сидит.
        - Везет, - коротко прокомментировала та. - Ну, я спать буду… Может, усну. Давай познакомимся на всякий пожарный. Меня Верой зовут.
        - Меня Юлей, - кивнула ей Юлька и снова улеглась.
        Вера тоже опустила голову на подушку и спустя некоторое время засопела.
        Но Юльке не спалось. Она пробовала считать время, проходящее от схватки до схватки.
        Сначала у нее получилось десять минут, потом пять. Потом ей показалось, что схватки прекратились. Или это время растянулось и минуты показались часами? Она лежала в голубоватой полутьме, время от времени покрываясь испариной и чутко прислушиваясь к тому, что в ней происходило. Ольга Петровна все не шла.
        «Наверное, скоро уже рассвет, - подумала Юлька, беспокойно ворочаясь. Ей никак не удавалось лечь поудобнее. - Что же она не идет? А!»
        Сильная схватка выгнула ее тело назад, и Юлька испуганно вскрикнула:
        - Мамочки!
        Вера тут же подняла голову и посмотрела на нее:
        - Ты что, уже?
        - Ой, позови когонибудь! - попросила Юлька. - Я не переживу! Ай!
        Вера выбралась из кровати, накинула на себя халат:
        - Сейчас позову когонибудь.
        Юлька принялась ждать, борясь с одолевающим ее страхом. Шаги Веры давно уже затихли в коридоре, и теперь вокруг нее настала полная тишина. Она в отчаянии слушала ее.
        - Никто не придет! - Она села на кровати. - Вера ушла, я буду рожать, а никого нет. Ой, мамочки!
        Она застонала, не решаясь погладить себя по животу. Схватки повторялись все чаще, теперь промежутки между ними составляли всего несколько минут. После одной такой схватки Юлька решилась встать и двинулась к двери.
        Больше она ждать не могла. Ей казалось, что все про нее забыли.
        Выйдя в коридор, она испугалась еще больше. Столик дежурной медсестры с горящей над ним лампочкой был пуст. Видимо, та ушла кудато, и Вера, не найдя ее на месте, отправилась по коридорам на поиски. Юлька решила было закричать, но побоялась разбудить других рожениц. Она поплелась по коридору, держась за стены и поочередно заглядывая во все двери.
        Миновала еще одну пустую двухместную палату. Прошла мимо двух запертых дверей. Следующая палата была общей, там горел ночник и слышался шепот беседующих женщин, но ни врачей, ни медсестер не было. Юлька, держась за стену, пошла дальше. Еще одна дверь вела в туалет. Там у окошка курила женщина. Юлька с ненавистью посмотрела на нее и вышла. За туалетом коридор кончался. Направо была только узкая дверь, слегка приоткрытая. Юлька увидела там свет и осторожно заглянула. Постучалась, не получила ответа и вошла.
        Это была комнатушка, где уборщицы хранили ведра, швабры и тряпки. С одной стороны на полочках лежали куски хозяйственного мыла, резиновые перчатки и пачки с чистящим порошком. Другая стена сверху донизу была украшена огромным коллажем, составленным с большой любовью и терпением. Как ни плохо было Юльке, но она все же заинтересовалась этим произведением искусства. «Творчество одной из уборщиц! - поняла она. - Чего тут только нет!» В глазах у нее замелькали пачки изпод импортных сигарет, пустые коробки изпод конфет, мармелада, зефира и прочих лакомств, потребляемых роженицами и врачами.
        Тут же были обертки от печенья, картинки с чайных пачек и красивые коробочки от лекарств. Юльке стало нехорошо, и она оперлась о стену. Она и рада была выйти отсюда, но сил у нее не было. При мысли, что рожать ей придется здесь, среди пустых ведер и швабр, ей стало совсем плохо. А потом какаято горячая волна обдала ее с ног до головы. Боль кудато исчезла, в голове сначала зашумело, а потом совершенно прояснилось. Не веря своим глазам, она смотрела на верхний левый угол коллажа.
        «Это бред! - подумала она, глядя туда. - Нет, это не то… Господи!»
        Почуяв неизвестно откуда взявшиеся силы, она схватила швабру и с силой ударила по стене. Оттуда на нее посыпался дождь легких коробок и этикеток. Стоя под этим дождем, Юлька почувствовала еще одну схватку, особенно сильную. И опустилась на пол, сжимая в руке синюю коробку изпод «Бушерона».
        Когда в комнатку ворвалась Ольга Петровна, страшно перепуганная исчезновением Юльки, та лежала на спине с открытой коробкой в руках и заливалась то смехом, то слезами.
        - Не могу больше! - закричала она, увидев свекровь. - Рожаю! Везите меня скорей!
        - Давайте, - махнула санитарам Ольга Петровна. Она помогла переложить Юльку на каталку. Вдруг ее глаза округлились. Она увидела коробку. - Это что… - начала было она, но тут же оборвала сама себя:
        - Быстро! Она уже рожает!
        И Юльку стремительно покатили по коридору. Ольга Петровна бежала рядом и все старалась взять у невестки коробку, которую та в полубессознательном состоянии держала крепко и отдавать не собиралась.
        - Может, все же разожмешь руку? - услышала Юлька знакомый голос. Она приоткрыла глаза и обнаружила стоящего рядом Макса. Он был бледен и улыбался какойто дурацкой счастливой улыбкой.
        - А?.. - попыталась спросить Юлька о чемто, медленно поворачивая голову. В углу возились две медсестры, и не было видно, над чем это они склонялись. Но Юлька знала, что то, в чем она сейчас нуждалась больше всего, было именно там, за этими белыми спинами.
        Она жалобно шевельнула губами, и Макс понял.
        - Мам, можно нам его поддержать? - спросил он Ольгу Петровну.
        Та подошла взглянуть на Юльку:
        - Молодец, Юлечка, все успешно! Дайте, дайте мне!
        Она взяла на руки какуюто белую булочку и показала ее Юльке. Та вдруг залилась слезами. Коробка со стуком выпала из ее руки на пол. Макс поднял коробку.
        - Это просто невероятно, - пробормотал он, открывая крышку и заглядывая внутрь. - Я не верил. Такого не бывает. Ты прочла это? - обратился он к жене.
        Та кивнула, не поворачивая к нему головы.
        Она смотрела на белую булочку, которая вдруг принялась кричать. Юлька протянула к ней руку. Ольга Петровна забеспокоилась:
        - Нет, так не пойдет! - Она осторожно вернула Юлькину руку обратно. - Его надо в бокс. Да ты не бойся, я же за всем прослежу. А тебе надо спать, спать, мамочка.
        Юлька проводила взглядом уносимую прочь булочку и наконец посмотрела на Макса.
        Тот сосредоточенно изучал содержимое коробки. Потом он поднял голову и встретил взгляд жены.
        - «Доченька, сходи в банк „Бутырский кредит“ и предъяви в восьмое окошко эту коробку. Вклад на пароль „Бушерон“, тебе на счастье», - наизусть процитировал он надпись на крышке. - Подкова на счастье, Юлька! Так и вышло!
        - Я слышу, - едва шевельнула губами Юлька. Громко говорить она не могла. Она все еще плакала, и слезы заливали ее лицо с возникающей на губах улыбкой.
        - Это послеродовой стресс, - пробормотал Макс, слегка отворачиваясь и часточасто моргая. - Если, конечно, верить Фрейду!
        
71 Анна Малышева: «Иногда полезно иметь плохую память»
        
        
 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к