Принцесса тьмы Элеонора Александровна Мандалян
        
        ЭЛЕОНОРА МАНДАЛЯН
        ПРИНЦЕССА ТЬМЫ
        ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН ДЛЯ ПОДРОСТКОВ
        Глава 1
        Светлану разбудило глухое бормотание, доносившееся из комнаты отца. Натыкаясь в темноте на предметы, она открыла дверь и прислушалась. Вздохнув, включила верхний свет.
        Отец лежал поперек постели и глухо стонал. Его глаза были закрыты, губы плотно сжаты. Подушка валялась на полу.
        - Папа... Па-па, - негромко позвала Светлана. - Пожалуйста, проснись. - Он не шелохнулся. - Вадим! - громко и строго произнесла она маминым голосом.
        Эффект был мгновенным. Он вздрогнул всем телом, как от электрошока, и начал невменяемо озираться по сторонам, не обращая внимания на дочь.
        - Она позвала меня! Ты слышала? Правда ведь, слышала?
        - Кто, папа? - Тон был самый невинный.
        - Не притворяйся! Она была здесь. Рядом со мной. Я ее видел! - Худой, взъерошенный, несчастный, он меньше всего подходил на роль отца.
        “Как странно, - подумала Светлана, сочувственно глядя на него. - Иногда он кажется мне стариком, иногда чужим, пугающе непонятным странником, а сейчас вот ну просто мальчишка-сирота.”
        - Опять что-то привиделось?- Она покачала головой, совсем как мама. - С тобой не соскучишься.
        Подняв с пола подушку, Светлана взбила ее и подсунула отцу под голову. Он тотчас обхватил ее руками, со страдальческой гримасой закрывая глаза:
        - Одни и те же кошмары каждую божью ночь... Это просто невыносимо.
        - Что тебе снится, папа? Расскажи. Может тогда они перестанут тебя беспоко-ить? - Светлана взяла отца за руку.
        А он уже снова был во власти сна, иначе не стал бы пугать ее. И, подчиняясь требовательному голосу, так похожему на голос его жены, загипнотизированно заговорил, временами затихая или переходя на невнятное бормотание. Светлане приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова.
        - Я вижу Землю. Большой, насквозь прогнивший шар. Изъеденный. Изрытый. Смердящий... О-о, этот жуткий треск! - Его лицо болезненно сморщилось. - Шар дрожит. Вибрирует и... Ой! Он лопается! Черные страшные трещины разбегаются во все стороны. Как черви...или змеи. Трещины по краям загибаются, закручиваются кожурой гниющего плода. Из них сочится черная жижа... клубится страшный смертоносный туман... Он переливается всеми цветами радуги. Он как живой. Густой и едкий... Я задыхаюсь. Он выжигает меня изнутри... О, Боже, что это?..
        Отец умолк, вцепившись побелевшими пальцами в подушку. Светлана видела как неистово мечутся его глаза под закрытыми веками.
        - Что ты сейчас видишь, папа, что?
        Облизнув пересохшие губы, он неожиданно снова заговорил, невнятно и сбивчиво, ловя ртом воздух. - Они лезут! Лезут отовсюду. Из щелей, трещин, дыр. Из недр земных.
        - Кто? Да кто же лезет?
        - Не знаю. Нечисть. Нелюди. Монстры. Студенистые... Они просвечивают насквозь.
        - Папа, папочка, проснись! Не надо больше. Я боюсь. Умоляю тебя, проснись.
        - Да разве я сплю? Я вижу их. Вижу! Они все лезут и лезут. А те вон слепые, ушастые. Они отвратительны. Они хотят завладеть нами и миром. Этого нельзя допустить. Никак нельзя. Иначе случится непоправимое. - Последние слова он шептал уже одними губами, погружаясь в глубокий сон, пока окончательно не затих.
        Светлана укрыла отца одеялом и, погасив свет, на цыпочках вернулась к себе. А потом долго не могла уснуть, тревожно вслушиваясь в ночную тишину.
        Вот уже два года отца мучили кошмары. Это началось вскоре после смерти матери. Светлана тоже тяжело переносила утрату, но кошмаров не бывало. Да и при чем тут бедная мама, если он видит во сне такое. Может с отцом что-то неладное? Может ему следует показаться психиатру, невропатологу или кому там еще?.. Подобные мысли часто тревожили ее по ночам, но утро начиналось как обычно, и она успокаивалась.
        Отец вставал раньше нее, надевал мамин передник и принимался готовить завтрак, пытаясь сохранить хоть видимость жестоко поломанной семьи. Готовить он не умел. Все, за что бы он не брался, получалось или недоваренным, или пережаренным. Но Светлана мужественно принимала отцовскую стряпню, а когда оставалась одна, садилась за изучение маминых кулинарных записей.
        Вадим... Он всегда был немного странным. По крайней мере не таким как все. Жил, как в коконе, в своем собственном замкнутом мире, никого в него не допуская, даже жену, которую боготворил. А последние несколько месяцев он стал совсем как одержимый. Обложился стопками книг, из-за которых даже головы его видно не бы-ло, иной раз сутками не вылезая из-за письменного стола. Целый месяц ежедневно, как на работу, он ходил в библиотеку. Потом началась полоса “командировок” за свой счет. Он летал на Север, на Дальний Восток, на озеро Байкал. И всякий раз, возвращаясь, что-то сосредоточенно вычерчивал, высчитывал, измерял и сопоста-влял. А по ночам мучился кошмарами. “Еще бы, ни один мозг не выдержал бы такую нагрузку, - сокрушалась Светлана. - Беда с ним да и только.”
        А с неделю назад Вадим принялся расчищать на столе книжные завалы. Разорвал и сжег несколько килограммов исписанной и исчерченной бумаги, пока не осталась на столе одна единственная тонкая папка. Наутро, поместив папку в дипломат, Вадим начал поспешно собираться.
        - Пап, ты куда?
        - На финишную прямую, - напряженно улыбнулся он. - Люди должны узнать то, что знаю теперь я. Это очень важно, дочка.
        - А как же я? - взбунтовалась вдруг Светлана. - У меня последние летние каникулы, ты знаешь. Все следующее лето мне придется готовиться к вступительным экзаменам. Мои друзья и одноклассники разъехались - кто на море, кто на даче, кто заграницей. Одна я в душной Москве торчу. Так нечестно, папка! Я умру от скуки в этих четырех стенах.
        На какой-то момент Вадим растерялся. На его лице отразились мучительные раздумья, впрочем быстро сменившиеся упрямой решимостью.
        - Я все понимаю, но видишь ли, Лана, - хмуро проговорил он, не глядя на нее, - если я не сумею довести начатое до конца, следующего лета может просто не быть. И нас с тобой тоже.
        - Что ты такое говоришь!?. - опешила Светлана.
        - Что говорю? - отключенно повторил он и, спохватившись, поспешно добавил: - Не бери в голову. Кажется, я неудачно пошутил. Будь умницей и не хнычь. Утешь себя тем, что ты дочь великого провидца... или великого болвана. Право же, я многое бы дал, чтобы оказалось верным второе.
        Теперь каждое утро, в 9 часов, он уходил из дома как на работу. В руке неизменный дипломат с таинственной папкой. Возвращался лишь под вечер, усталый, мрачный и неразговорчивый. И в довершение ко всему эти его ночные кошмары. Светлана и предположить не могла, что он видит такое.
        - Папа, ты запоминаешь свои сны? - как бы между прочим спросила она за завтраком.
        - Еще бы, - на лице Вадима появилась гримаса отвращения. - Я знаю их все наизусть.
        - Расскажешь? - Светлана бросила на отца лукавый взгляд.
        - Ни в коем случае. На что тебе всякие бредни,- отмахнулся он.
        - Ну почему же бредни. Мама всегда говорила, что твои сны вещие. Что они обязательно все сбываются.
        - Твоя бедная мама заблуждалась.
        - А эта ужасная авиакатастрофа, - не унималась она. - Ты увидел во сне пожар на самолете за неделю до ее возвращения из Канады. Ты же сам мне потом... когда все это случилось, сказал.
        - Было такое. - Вадим тяжело вздохнул и, помолчав, задумчиво добавил: - Но то, что мне снится теперь, ни в какие ворота не лезет. Маразм какой-то. Такого в жизни просто не существует. Может сны мои аллегоричны, иносказательны... не знаю. Не могу сам ничего понять.
        Бросив взгляд на часы, Вадим заспешил и, приложившись горячими от кофе губами к светланиному лбу, подхватил свой неизменный дипломат.
        - Надеюсь, хоть сегодня мне повезет. Не дуйся и не скучай, - крикнул он уже из передней. - Иначе я не могу. Просто не имею права.
        Тяжело хлопнувшая входная дверь возвестила о начале тоскливого одино-чества. Но к счастью... к счастью ли?.. на сей раз Светлане скучать не пришлось. Более того, с этого самого дня не только со скукой, но и с прежним образом жизни было покончено навсегда.
        Позвонил Андрей - мамин двоюродный брат, и позвал Свету с собой на смену. Она с радостью согласилась. Андрей - машинист московского метрополитена, весе-лый, общительный холостяк. Он был лет на 10 старше Светланы, и ей нравилось, что он обращается с ней как с равной. Рядом с ним она чувствовала себя взрослой, самостоятельной и в то же время защищенной. Уже само общение с дядей было для нее праздником.
        ГЛАВА 2
        Устроившись между двумя машинистами, Андреем и Стасом, Светлана приготовилась к захватывающим дух странствиям во чреве Москвы. Ведь одно дело ездить на метро в ярко освещенном вагоне, созерцая лишь лица пассажиров и станции, и совсем другое - в кабине машиниста, откуда видны все подземные тоннели. К ее разочарованию все оказалось намного обыденнее и прозаичнее, чем она себе представляла.
        Записанный на магнитную ленту жизнерадостный женский голос объявлял станции, а мелодичный гонг, сменивший, наконец, надоевшее “Осторожно, двери закрываются”, оповещал о начале и конце посадки. Пестрый людской поток то опорожнял, то наполнял голубые обтекаемые вагоны. Светлана наблюдала за этим, доведенным до автоматизма процессом через большое круглое зеркало, подвешенное на платформе, у головного вагона.
        Мягкий толчок, и просторные подземные залы сменяются тусклыми, еле освещенными (или не освещенными вовсе) тоннелями. Две-три минуты, и снова “дворец”, украшенный гранитом, мрамором, барельефами, медальонами, бронзо- выми скульптурами; мозаикой, фресками, красочными витражами. Бесчисленные светильники щедро изливают электрический свет на все это великолепие... Но какую москвичку удивишь станцией метро. С самого рождения метро - неотъемле- мая часть ее быта. А вот прячущиеся в загадочном мраке тоннели, несущиеся навстречу, в лобовое окно кабины - дело другое.
        - Вам не надоедает изо дня в день ездить по кругу, не встречая на своем пути ни машин, ни прохожих, не видя ни солнца, ни луны, ни снега, ни дождя? - поинтересовалась Светлана.
        - Нисколечки, - весело отозвался Андрей. - Работа, в прямом смысле, не пыльная, спокойная. Даже уставать не успеваем. Ни тебе пробок, ни дорожных происшествий.
        - К тому же всегда сухо и тепло, - добавил Стас. - Ни откуда не каплет.
        - И никто вас не контролирует, никто за вами не следит?
        - Ну что ты, без контроля нельзя. Все на электронном табло и в компьютере главного диспетчера. Там фиксируется и координируется движение поездов, отслеживаются их маршруты. Попробуй, к примеру, проскочи семафор на красный свет, выбейся на минуту из графика или самовольно, без санкции сверху, остановись посреди тоннеля - тут же поднимут тревогу. А как же иначе. Мы все взаимосвязаны. Скорости сама видишь какие, и дело мы имеем с живыми людьми, с тысячами и тысячами людей. Это тебе, Светик, не фунт изюма, - закончил свою лекцию Андрей.
        - Я бы, наверное, не смогла всю жизнь работать под землей, - задумчиво проговорила Светлана.
        - Что так? - улыбнулся Андрей.
        - Не знаю. - Она неопределенно пожала плечом. - Я люблю когда вокруг меня много воздуха и света, когда ничего не давит, не ограничивает обзора. Когда можно глазеть по сторонам. Нет, точно не смогла бы. Не выдержала бы и недели.
        - Ерунда, - заверил ее Андрей. - Дело привычки. человек, знаешь ли, такое удивительное существо, ко всему привыкает.
        Умолкнув, Андрей сосредоточенно следил за дорогой, разветвившейся на несколько убегающих во тьму рукавов. Совсем близко с бешеной скоростью пронесся встречный поезд. Когда разветвления кончились, оба машиниста расслабились, доверившись автоматике.
        Чтобы немного развеселить племянницу, Андрей сказал, лукаво подмигнув напарнику:
        - Представляешь, Стас, как нам с тобой сейчас завидуют длиннохвостые обитатели тьмы. Небось отродясь не видывали такой хорошенькой, такой молоденькой машинисточки.
        - Ой! - Светлана брезгливо наморщила нос. - Неужели здесь водятся мыши?
        - Мыши что - мелочи жизни, - поправил ее Стас. - Бери выше: крысы! Злющие, вот такие. - Он растопырил скрюченные пальцы и, оскалившись, сделал зверское выражение лица.
        - Да ну вас! - замахала руками Света. - Чего пугаете?
        - Не веришь? - продолжал розыгрыш Андрей. - А ну-ка, старик, тормозни.
        Замедлив грохочущий бег, состав плавно остановился посреди тоннеля.
        - С ума сошли! - ужаснулась Светлана. - А если на нас сзади другой поезд налетит? Сами ж только что говорили, что самовольно останавливаться не имеете права.
        - Не боись, - улыбнулся Андрей. В его серых лукавых глазах плясали чертики. - Мы тебя с ветерком катали. И теперь идем с опережением графика почти на целую минуту. Так что можно чуточку и постоять.
        - А про крыс...это мы так, дурака валяли. Не бери в голову, - успокоил юную гостью Стас.
        Прижавшись носом к стеклу, Светлана без особого интереса разглядывала тоннель: бесконечные жилы и вены коммуникаций выстилали сумеречное нутро железобетонной кишки. Недобрым стальным блеском скалились на свет фар рельсы - две внизу и одна, самая коварная, сбоку. Андрей объяснил, что если коснуться ее, стоя на рельсах, умрешь мгновенно. А в общем ничего особенного. Мрачно, скучно и пустынно. Даже обещанных крыс не было.
        Поезд вздрогнул и снова ожил, равномерно, неспеша набирая скорость. Светлана, все еще стоявшая, прижавшись к стеклу, вдруг испуганно отпрянула. Оба машиниста, изменившись в лице, быстро переглянулись. Забыв об осторожности, Андрей резко рванул состав, придержав однако Светлану, чтоб лицом о стекло не ударилась. Теперь они неслись вперед так, что только в ушах гудело.
        Лишь когда состав, мягко проскользив вдоль забитой людьми платформы, остановился, Андрей пытливо заглянул в глаза Светланы и улыбнуться:
        - Что случилось, малыш? Почему так побледнела?
        Светлане как-то сразу расхотелось кататься на метро, а поезд уже снова покидал освещенную станцию.
        - К...кто это был? - растерянно пробормотала она, прижимаясь к Андрею, стараясь не смотреть больше в мрачную глубину несущегося навстречу тоннеля.
        - Мало ли, - как можно беззаботнее отозвался Андрей. - Может неисправность какая в проводке, и электрик, не дожидаясь ночного перерыва, вышел на объект. Знаешь, какой гигантский персонал обслуживает московский метрополитен.
        - Нет. Это был не электрик. - Она так энергично замотала головой, что волосы хлестнули ее по глазам. - Я не уверена даже, что это был человек. Он... он посмотрел на меня. У него были злющие презлющие глаза, как у дикого зверя.
        - Да у тебя, малышка, богатое воображение. Ты у нас, оказывается, фантазерка. Крысы это уж куда не шло. Но чтобы человек с глазами зверя, тут, по-моему, явный перебор. - Однако во взгляде Андрея больше не плясали веселые чертики.
        - Я видела его! - стояла на своем Светлана. - Так же ясно, как сейчас вижу вас двоих.
        Андрей и Стас снова переглянулись.
        - Тебе все показалось. Поняла?- неожиданно резко, с нажимом проговорил Андрей. - Забудь. Ничего и никого ты не видела.
        Светлана озадаченно уставилась на дядю. Он никогда так не разговаривал с ней.
        Вынырнув из тоннеля, они “причалили” к очередной платформе, остановились перед зеркалом заднего обзора. Светлана рассеянно наблюдала сквозь него за сутолокой у вагонов, когда в кабину вдруг, как к себе домой, вошел человек в форме работника метрополитена.
        - Почему здесь посторонние? - не поздоровавшись, осведомился он. И, видя замешательство машинистов, приказал: - Трогайте. По дороге разберемся.
        Насупившись, Андрей взялся за рычаг. Светлана исподтишка разглядывала странного субъекта с львиной гривой похожих на лесной пожар волос, с отврати- тельно широким носом и удобно сидящими на нем массивными очками, сквозь которые подозрительно и въедливо глядели удивительно бесцветные водянистые глаза.
        - Итак? Я жду объяснений, - менторским тоном проговорило рыжее начальство, едва поезд начал набирать скорость.
        - Простите, а с кем, если не секрет... - попытался перехватить инициативу Андрей.
        - Я не обязан представляться каждому своему машинисту, - отрезал тот. - Извольте отвечать на заданный вам вопрос.
        - Девочка моя племянница, - нехотя проговорил Андрей.
        - Грубейшее нарушение инструкций, - констатировал рыжий. - Посторонних в кабине машиниста быть не должно.- Теперь его глазки буравили обоих сразу.
        - Знаю, - вынужденно согласился Андрей. - Виноват.
        - За ошибки иногда очень дорого приходится платить, - ледяным тоном изрек начальник. - Стоит один раз оступиться, и несчастье тут как тут. - Обведя всех троих изучающе-фиксирующим взглядом, он подозрительно спросил: - А что это вы какие-то... опрокинутые? Что-то уже стряслось?
        ГЛАВА 4
        Упал на сцену тяжелый занавес. Смолкли последние аплодисменты. Актеры разошлись по своим уборным, спеша избавиться от грима, париков и мало удобных костюмов. Облокотясь о перила узкого железного балкона, Стёпа проводил их сверху задумчивым взглядом. Ему всегда хотелось понять, как скоро расстается актер с героем, под именем которого только что плакал и смеялся, любил и ненави-дел. С последним поклоном? С отгородившим сцену от зала занавесом? Или вместе с остатками грима? Спросить не решался. Кто он для них. Помощник осветителя - мальчик на побегушках. Многое бы отдал Степа, чтобы когда-нибудь вот так же, как герой спектакля, выйти гордо на сцену в пышном парике и широкополой шляпе с пером, в развевающемся атласном плаще и с длинной шпагой у пояса, пусть бутафорской. Но он знал, что мечтам его не суждено сбыться. Он и в школе-то больше прогуливал чем учился. Куда уж ему в институт, да еще Актерский.
        К тому же, по его глубокому убеждению, внешность у него была далеко не сценическая. Длинный, сутулый, скуластое лицо как правило небрито. Правда одна знакомая девчонка призналась как-то, что обожает его глаза и руки. Вот так прямо и сказала. При свидетелях! И с тех пор он всякий раз,оказавшись перед зеркалом, внимательно изучает свои сокровища. Только все понять не может, чего она в них нашла. Руки как руки - крупные кисти с ровными пальцами, увенчаными траурной каемочкой под неподстриженными ногтями. Ну а глаза... Узкие, длиннющие, аж до висков, изумрудно-зеленые, как светофор, под козырьком черных густых ресниц. Глаза на его мальчишески угловатом лице будто живут сами по себе. Они то безмятежно-безучастные ко всему внешнему, как спящие перед зарей озера, то вспыхивающие сумасшедшинкой, как новогодние бенгальские огни.
        - Степан! - хрипло гаркнул осветитель откуда-то из-под правой ложи. - Заснул что ли? Фильтры неси, бездельник.
        - Ща-ас! - отозвался парень, боднув головой воздух, чтобы избавиться от вечно падающих на глаза волос.
        - Юпитеры проверил?
        - Все проверил, Трофим Трофимыч.
        - Уверен? - В голосе осветителя слышался недобрый подвох.
        - Ага.
        - Ах ты шалопай безрогий! А правый крайний над левой ложей?
        Степа посмотрел наверх - правый крайний и впрямь преспокойно светил себе под штатив, свесив свою железную башку.
        - Дьявол! - выругался он. - Лезь теперь опять туда, на самую верхотуру. - И крикнул вниз: - Щас выключу, чево ж шуметь-то.
        Но тут из-за сцены донеслись тревожные женские крики.
        “Неужто горим?!” - первое, что пришло на ум Степе. Забыв про прожектор, он стал по-обезьяньи проворно спускаться.
        Сбежались все - режиссер, реквизитор, костюмер, администратор. И конечно актеры - взъерошенные, полуодетые, с размазанным по лицу гримом. Степа своих кумиров никогда прежде такими не видел.
        Пожилая актриса - виновница переполоха, не переставая причитать, хваталась то за сердце, то за голову. Ее лицо, как пасхальное яичко, покрывали разноцветные полосы и подтеки. То был грим смешанный с кровью.
        - Марья Семенна, успокойтесь, прошу вас, - увещевал администратор. - Возьмите себя в руки. Объясните толком, что там стряслось, что с вашим лицом.
        - Это ужасно...ужасно! - задыхаясь, вымолвила актриса, продолжая размазывать кровь по лицу. - Альберта Арнольдовича похитили.
        - То-есть как это “похитили”? - нахмурился администратор. - Что вы такое говорите?
        - Не знаю. Не понимаю. Я ничего не могу понять. Я...- Мария Семеновна всхлипнула как маленькая.
        - Машенька! Душечка... - Режиссер взял в ладони ее пухлую руку, погладил, похлопал, будто приручая испуганного зверька. - Давай по порядку. Ну же, соберись.
        Остальные окружили их плотным кольцом.
        - Я в гримерной была, - взволнованно начала пострадавшая. - Альберт Арнольдович, как всегда, помогал мне после спектакля. Грим у меня, сами знаете, сложный, одной не справиться. И вдруг через зеркало я увидела позади нас что-то черное, ползущее по стене от двери. Я не успела понять, что это было: змея или чья-то рука в черной перчатке. Или еще что. Скорее всего рука. Она наощупь подбира-лась к выключателю. Онемев от неожиданности, я следила за ней. Но верхний свет вдруг погас. А вслед за ним взорвалась лампочка над гримерным столом. Вместе с плафоном. Меня, видимо, обсыпало осколками. Острая боль. Темень. Страх.
        Спеша рассказать о случившемся, актриса говорила скороговоркой, без остановки, не давая себе возможности перевести дух, и оттого задыхалась. Судорожно глотнув, она продолжала:
        - Все это длилось, я думаю, меньше минуты. Бедный Альберт Арнольдович даже слова не успел вымолвить. А потом началось самое ужасное. Не слышно было ни шагов, ни голосов, и в то же время я чувствовала, что окружена со всех сторон. Какие-то странные, едва уловимые шорохи. И не шорохи даже - движение воздуха. Будто воздух вокруг меня ожил и двигался сам собой. Я ощущала его не ушами а кожей. Это трудно передать. Я не могла кричать. Не могла сдвинуться с места. Мне казалось, я сейчас умру от разрыва сердца. Обыкновенные воры или злоумышлен-ники так себя не ведут. Некто передвигался в абсолютной темноте и ни на что, представьте, не натыкался. Когда, наконец, движение воздуха прекратилось, я поняла, что одна в комнате. Я окликнула Альберта Арнольдовича...Никто не ответил. - Она умолкла, прижав руки к груди и трагически изогнув брови.
        - Наталья Иванна, - воспользовавшись паузой, обратился режиссер к костю- мерше, - окажите помощь пострадавшей. Промойте ей раны, продезенфицируйте... Дальше, Машенька. Что было дальше?
        - Я рискнула выбраться из кресла и, превозмогая страх, пошла к двери, беспорядочно шаря в темноте. Если б наткнулась на ту черную руку, умерла бы на месте. Но я благополучно добралась до выключателя... Мне нечего больше добавить. Пойдите, взгляните сами. Может у меня на почве стресса начались галлюцинации. - Будто куль с провизией, актриса тяжело рухнула на стул, прикрыла утомленно глаза, подставив израненное лицо подоспевшей с тазиком костюмерше.
        - А где наш гример? - раздалось сразу несколько голосов.
        - Исчез, - не открывая глаз, проронила актриса.
        - Ах, да о чем она говорит! Ну кому, скажите на милость, могло придти в голову похищать старого гримера? - озадаченно вопрошал молодой герой-любовник.
        - Лучшего гримера! - поправил ему хор голосов. - Лучшего гримера всех московских театров!
        - Пусть так, но похищать-то зачем?- стоял на своем вопрошавший. - Не антиквариат ведь. Не музейная редкость. Не дедушка миллионера. Ну переманить, ну перекупить, это я еще могу понять...
        -Нужно вызывать врача! - перебила разглагольствовавшего актера костюмерша. - Тут в коже осколки стекла застряли. Сама я вытаскивать их не рискну.
        - Сейчас я позвоню, - отозвался администратор. - Вот только взгляну на место происшествия.
        Отворив дверь в гримерную, он растерянно остановился на пороге. Позади него сгрудилась вся театральная труппа, для которой владения старого мастера были привычны и знакомы до мелочей. Основным украшением гримерной были великолепные французские парики, натянутые на бюсты-болванки, опоясывающие просторную комнату по периметру. Эти парики, как и сам старый мастер, были гордостью театра. Теперь же на недоуменно застывших в дверях людей безглазо взирали выкрашенные в серебряный цвет лысые болванки.
        - Парики исчезли! Все до единого! - ужаснулся режиссер. - Какой кошмар! Мы же без них ни одного спектакля не сыграем.
        - А грим! - не своим голосом взвизгнул реквизитор. - Мы только что получили из Голландии целую партию. На валюту! Даже распаковать и разложить по местам не успели. Все коробки лежали сложенными здесь, у окна... - Он беспомощно обернулся к собравшимся, с зыбкой надеждой и мольбой в голосе спросил: - Может знает кто, где они могут быть? Может их без моего ведома на склад днем отнесли?
        Ему никто не ответил. Отвечать было нечего. Реквизитор принялся поочередно выдвигать ящики шкафчиков и гримерных столов. И уронив руки, мрачно констатировал:
        - Все унесли. Подчистую. Даже початые коробки.
        - Ладно. Грим - дело наживное, - сказал режиссер. - Где Альберт Арнольдович? Я ж без него пропаду. Никто, слышите, никто мне его не заменит... Да что же вы, батюшка, торчите здесь как... как оболваненная болванка! - напустился он на администратора. - Делайте же что-нибудь, черт вас возьми! Ищите. Звоните. Заявляйте в милицию. Достаньте мне его хоть из под земли, слышите! И живым! Обязательно живым! Иначе... иначе провал. У нас на три месяца вперед билеты распроданы. Зрители меня с потрахами съедят.
        Все дружно бросились на поиски пропавшего гримера. Опросили сторожей и вахтеров, монтажников, технический персонал. Никто не видел его выходящим из театра - ни одного, ни тем более в сопровождении.
        - Чудеса да и только! - беспомощно разводил руками администратор. - Чертовщина какая-то. Мистика.
        - Может гуманоиды его того...на своей тарелочке умыкнули? - сделал предположение осветитель. - Предлагаю прочесать крышу.
        - Не к месту шуточки, - раздраженно огрызнулся администратор.
        - Взгляните сюда! - Топтавшийся позади всех Степан указал на кусочек шерстяной ткани, застрявший на гвозде.
        - Батюшки! - воскликнул актер-трагик. - Клочок его шарфа!
        Этого можно было и не говорить. Никто в театре не представлял себе Альберта Арнольдовича без длинного шарфа из шотландской клетчатой шерсти, неизменно, в любое время года обмотанного вокруг его шеи, и ультрамаринового берета набекрень.
        Гвоздь, обладатель ценной улики, торчал в косяке дверей ведущих в подвальные службы сцены. Собравшиеся переглянулись.
        Сунув голову в дверной проем, но не переступая порога, режиссер громко позвал: - Альберт Арнольдович!
        Подвал ответил недобрым молчанием. Всем стало как-то неуютно и каждому захотелось домой - в свою тихую, защищенную квартиру.
        - Что за ерунда... - пробормотал режиссер, отступая назад, к толпящейся в смятении труппе.
        Обыскивать обширные, многоярусные подвалы, заставленные нужными и ненужными приспособлениями, было делом гиблым и небезопасным. Особенно если верить Марье Семеновне, что в театр проникла целая банда злоумышленников. И, чтобы как-то скрыть малодушие, не признаться в нем ни себе, ни тем более собственной труппе, режиссер подозвал администратора:
        - Вы позвонили в милицию, голубчик?
        - Разумеется. С минуты на минуту прибудут.
        - Вот они пусть и разбираются. Тут нужны квалифицированные специалисты, а не такие как мы дилетанты. Мы им можем только улики затоптать.
        Его замечание сразу всех устроило, тем более что собственного режиссера положено слушаться. И незадачливые следопыты, тревожно озираясь по сторонам, поспешили убраться восвояси.
        Отступая последним, Степа снял с гвоздя всеми забытую улику и, повертев ее в руках, сунул себе в карман.
        - Эй, парень! - окликнул его осветитель. - Ты-то, надеюсь, никуда не спешишь?
        - Не-а. А что?
        - Да скинуться бы надо на пузырь. В таком деле, брат, сам понимаешь, без поллитра не разобраться.
        - Уволь, Трофимыч. Я пасс.- Степа виновато опустил лохматую голову.
        - Увиливаешь, - обидился Трофимыч. - Компанию портишь. Начальству перечишь.
        - Мне бабки на другое нужны.
        - Это на что же? Уж не жениться ли собрался? А может за кордон драпануть?
        - Лосины задумал купить. Лайковые, - нехотя признался Степа.
        - Балда! Да тебе на них ни в жисть не скопить. Не по себе дерево рубишь.
        - Ну это мы еще поглядим. - Глаза Степана полыхнули зеленым пламенем и затаились, как в пещере, в тени длинных ресниц.
        Засунув руки в карманы потрепанных джинс, он, не прощаясь, направился к выходу. Пальцы правой руки погрузились в мягкое тепло шерстяного лоскутка.
        “Небось таких никчемных, как я или Трофимыч, не украдут, - подумалось Степану. - Никому и в голову не придет сказать: Лучший осветитель Москвы и Московской области. Такое всей своей жизнью заслужить нужно. Да и то не у всякого и получится.
        ГЛАВА 5
        Светлана отказывалась принять случившееся. Возможно ли? Два человека, с которыми она еще днем болтала и шутила, вдруг ни с того, ни с сего оказываются холодными, бездыханными трупами! И один из этих двух - ее родной, любимый дядя... Нет, она не плакала. Ее глаза были сухи и горячи. Горячи от жжения. Распахнув ресницы, она лишь изумленно смотрела на отца. Или сквозь него. И это немое оцепенение пугало Вадима больше, чем если бы она кричала и плакала навзрыд. Он искал и не находил нужных слов, чтобы утешить ее. Не находил, в первую очередь, потому, что острое предчувствие, возникнув внезапно, не покидало его: Вот оно, началось!
        И все же именно ему надлежало взять себя в руки. Ноша, которую он добровольно взвалил на свои плечи, исключала малейшее проявление слабости с его стороны. Календарные странички осыпались с быстротой и неотвратимостью осенней листвы, ни на минуту не позволяя забыть, что колесо истории катит их к краю пропасти. Каждую ночь в своих навязчивых кошмарах он созерцал дно этой пропасти.
        Чтобы не оставлять Светлану одну, Вадим старался почаще брать ее с собой. Дочь не могла понять, куда и зачем отец так настойчиво ходит, чего добивается. Сопровождать его было еще большей пыткой, чем оставаться одной дома. На улице она то и дело оглядывалась, нервничала. Ей постоянно мерещилось, что за нею следят, что и она должна умереть так же внезапно и необъяснимо, как это случилось с Андреем и Стасом.
        - Да успокойся ты, Светик-Светлячок! - тщетно увещевал Вадим. - Выкинь глупости из головы. При чем же тут ты?
        - Не знаю, папа. Но мне страшно. Я спиной чувствую на себе чей-то пристальный, враждебный взгляд. У меня от него мурашки бегают.
        - Ну тогда тебе, наверное, лучше несколько дней побыть дома. А я постараюсь не задерживаться.
        - Ой, нет! Дома еще хуже! - запротестовала Светлана. Но, видя как помрачнело лицо отца, поспешила смириться: - Не обращай на меня внимания, папка, занимайся своими делами. Мне действительно лучше побыть дома... Но ты ведь не долго, правда?
        Оставшись одна, Светлана бесцельно слонялась по комнатам и не могла заставить себя хоть чем-нибудь заняться. Чем больше думала она о двух смертях, тем очевиднее становилась для нее их некая таинственная связь с произошедшим в тоннеле. Они увидели кого-то, кого видеть им не полагалось. Но ведь и она была там! Она первая увидела это! А значит... Неприятная дрожь прошла по телу - озноб, возникший в костях. Такого противного, леденящего тело и душу, холода она еще никогда не испытывала.
        Светлане безумно хотелось поделиться случившимся с отцом, но нарушить обещание, данное Андрею, особенно теперь, когда его уже нет в живых, она не могла. Ее захлопнули как шкатулку. Заперли на ключ снаружи, а ключ унесли в другой мир. В шкатулке нет окон. В ней душно, тревожно и одиноко.
        А что если для конспирации изменить внешность? - возникла малодушная мысль. Светлана подошла к зеркалу, пытаясь взглянуть на себя как бы со стороны. Темно золотистые крупные локоны лежали на, совсем еще по-детски, хрупких плечах. Мальчишеская фигура, будто и не ей пошел шестнадцатый год. Зрачки такие огромные, что сливаются с темно-синей радужкой в один бездонный колодец. Пухлый рот приоткрыт буквой “О”, и даже нос почему-то кажется вопросительным знаком. Лицо бескровное. Не лицо, а черно-белая гравюра под названием “Страх”.
        - Ну на кого ты похожа? - разозлилась на свое отражение Света. И, подхватив первую попавшуюся книгу, поспешила вон из квартиры.
        Она спустилась во двор. Было около семи часов вечера, но солнце и не собиралось покидать небосвод. На детской площадке еще играли дети. Поодаль, на лавочке судачили старушки. Где-то под крышей громко и настойчимо ворковал голубь. Развалясь на боку, жмурилась на солнце тигроподобная рыжая кошка. Толстый веснушчатый парень выгуливал такого же толстого пятнистого боксера. Завидев их, кошка с шипением вскочила и в мгновение ока взлетела на ствол липы. Кругом были люди - обычная, каждодневная, будничная жизнь. Никто из окружающих, преимущественно детей и старушек, не мог вызвать у Светланы подозрений. Под нежными касаниями ветерка листва над головой что-то тихонько нашептывала, успокаивая, баюкая.
        Светлана сидела на скамейке с нераскрытой книгой на коленях, бездумно глядя в выгоревшее на солнце летнее небо, изливавшее на нее целебный покой.
        “До чего ж хорошо жить на свете! Просто быть и все, - невольно подумалось ей. - Просто видеть Солнце, засыпать и просыпаться вместе с ним. Улыбаться, когда небо сияет и хмуриться если хмурится оно. Вслушиваться в говор листвы, журчанье ручья, голоса людей. Сколько удивительного, волнующего во всей этой кажущейся обыденности.”
        Впервые подобные мысли посетили ее, когда для мамы весь этот великолепный мир, полный звуков и красок, перестал существовать. И вот теперь снова... Должно быть лишь сталкиваясь со смертью дорогих тебе и близких людей, понимая вдруг, что жизнь конечна, что она может внезапно оборваться в любую минуту, по-настоящему осознаешь ее бесценность.
        На другой конец скамейки тяжело и бесцеремонно плюхнулась незнакомая девица. Вздрогнув от неожиданности, Светлана недовольно покосилась на незнакомку. Она выросла в этом дворе и практически знала всех, кто гулял здесь, но эту видела впервые. Конечно и с улицы любой мог забрести в их уютный зеленый дворик.
        Девица была тонкая, длинная и бесцветная, как тянущийся из корзины к свету худосочный картофельный росток. Не обращая внимания на Светлану, она вытащила из-за пазухи пушистый живой комочек и стала забавляться с ним.
        Демонстративно раскрыв книгу, Светлана попыталась углубиться в чтение, но почувствовала, что перечитывает одну и ту же страницу, не вникая в смысл. Ее внимание привлекала незнакомка. Блеклые, неопределенного цвета волосы рыхлой косой свисали с макушки. Она казалась бледной, даже болезненной. Серый балахон, который и платьем-то не назовешь, делал ее похожей едва ли не на нищенку, если бы не две детали ее “туалета”- небрежно брошенная на скамейку дорогая сумочка из тонкой кожи с узорчатым тиснением и золотой медальон на достаточно массивной золотой цепи поверх балахона.
        - Ну же, погуляй немного. Подыши воздухом, - ворковала меж тем девица, опуская своего питомца на скамейку.
        Теперь Светлана могла сполна удовлетворить свое любопытство. Вид зверька, беспомощно тыкавшегося в деревянные рейки, настолько поразил ее, что, отбросив книгу, она во все глаза уставилась на диковинное создание. Мордочка у зверька была очень узкая, вытянутая, с прозрачным шариком на конце. Шарик-нос покрывали бесчисленные дырочки или ноздри. Изящные нежные лапки заканчивались гроздью розовых, хрупких на вид коготков с подушечками- присосками на концах. Хвоста у зверька не было вовсе. Прозрачная ноздрястоя носопырка беспрестанно двигалась, обнюхивая скамью.
        -Ой, мамочки, что это!?- не удержалась Светлана.
        - Это?.. Плут, - ответила незнакомка неожиданно низким, грубоватым
        голосом. И равнодушно осведомилась: - Нравится?
        - В жизни не видала ничего подобного!- призналась Светлана. - Что это за зверь?
        - А шут его знает. - Девица небрежно пожала плечом. И, бросив на соседку по скамейке быстрый, изучающий взгляд, со скрытой завистью проговорила: - Какие у тебя красивые волосы. Как с картинки.
        - Волосы как волосы, - отмахнулась Светлана, целиком поглощенная созерцанием зверька.
        Луч заходящего солнца, пробившись сквозь листву, коснулся лица незнакомки. Слабенький, утративший дневную силу луч. Болезненно сморщившись, она заслонилась от него рукой.
        - Что, глаза болят? - проявила участие Светлана.
        - Вот досада. Забыла солнечные очки. - Порывшись в сумочке, девица в сердцах отшвырнула ее.
        - Не велика беда. Солнце-то уже садится. А почему он так странно ведет себя?
        - Кто, Плут? Безглазый потому что.
        - Как это!?.
        - Ну как-как, слепой он.
        - Совсем-совсем? Как крот?
        - ...Ага.
        - Бедняжка. Как же он живет? Как находит пищу?
        - Не переживай. Без проблем.
        - Кусается?
        - Не-а.
        - А можно его потрогать?
        - Валяй.
        Светлана с опаской коснулась полосатой шкурки. Шерсть оказалась и жесткой, и податливой одновременно, как иголки у прирученного ежа. Расхрабрившись, она подсунула ладонь ему под брюшко, голое и холодное.
        Зверек, ощутив тепло, тотчас доверчиво устроился у нее на ладони, свесив лапки.
        - Какой милый, - растрогалась Светлана.
        - Ты ему понравилась... Хочешь меняться?
        - На что!?
        - Я тебе Плута, ты мне свои волосы.
        - Скажешь тоже, - обидилась Светлана, возвращая зверька на место.
        - Да пошутила я. Бери так. Дарю.
        - Тоже шутка?
        - Бери, бери, пока я добрая. - “Картофельная” девица впервые улыбнулась. - Тебя как зовут-то?
        - Света. А тебя?
        - Найт.
        - Как?!.
        - Найт, - повторила та. И видя ее удивление, объяснила: - Мамина фантазия... Забавно получается. Правда? Ты - свет, я - ночь. Кормить знаешь как?
        - Нет, конечно.
        - Червяками. Земляными.
        Светлана нахмурилась:
        - Да где же я их возьму?
        - Во дворе под цветами накопаешь. Их полно, где земля жирная. Можно и мухами. Ночными бабочками, термитами, пчелами... А вообще-то он запросто обходится целый месяц без еды.
        - Спасибо тебе. Огромное. - Светлана прижала к груди полосатый, шумно сопящий комочек и вскрикнула: - Ой, какой у него нос! Как рашпиль.
        - Ты где живешь? - деловито осведомилась Найт.
        - Вон в том подъезде. На третьем этаже. Квартира 17, - тотчас сообщила Светлана.
        - Ладно. На днях загляну. Посмотрю как с ним справляешься. Может червяков принесу. - И, закинув на плечо сумочку, она как бы сползла со скамейки, а потом только осторожно выпрямилась во весь рост. - Пока.
        Странная незнакомка в сером балахоне словно бы и не ушла, а растворилась с последним лучом схоронившегося за домами солнца. Такое совпадение поразило Светлану. На всякий случай она покрепче прижала к груди свое сокровище, чтобы и оно чего доброго не исчезло. Удивительно, но благодаря этому полосатому беспомощному комочку тоска и тревога вдруг отступили. Появилось существо куда более несчастное чем она. И оно нуждалось в ее заботе.
        - Лана? Что ты тут делаешь, одна, в сумерках?
        - Вернулся! Наконец-то! - Девочка вскочила.- Я не одна. Вот, смотри! - Она протянула отцу зверька.
        - Что это?
        - Не что, а кто. Его зовут Плут.
        - Ничего не понимаю. - Вадим с недоумением разглядывал диковинное существо. - Не щенок. Не котенок. Не морская свинка. Не хомяк. И даже не крыса. Тогда кто же?
        - Это неизвестный науке зверь, - улыбнулась Светлана. Улыбнулась впервые после того как узнала о гибели Андрея. - И он теперь мой.
        - Очень мило. Но как он к тебе попал?
        - Подарили.
        - Не говори загадками. Кто?
        - Да так, одна девочка со двора. Вышла с ним погулять, увидела, что он мне понравился и отдала.
        - Странно...
        - А что тут странного? Ты же знаешь, как это у ребят бывает. Сначала страсть как хочется завести кого-нибудь, потом каждодневные заботы надоедают. И вот...
        - Ага, теперь понятно. Нашла, так сказать, кому сбагрить. Ну ладно. Может оно и к лучшему. Отвлечешься немного. Пошли домой, я ужасно голодный.
        - Ой, да я ж ничего не приготовила! - спохватилась Светлана.
        - Очень хорошо. Я тут всякой всячины накупил.
        - Какой же ты молодец, папка! Ты меня спас. - И она засеменила рядом с отцом к подъезду.
        Устроив зверька в коробке из-под обуви, она отправилась на кухню.
        Они сидели друг против друга. Монотонно тикали часы, бубнил из гостиной телевизор. Вадим молча жевал, глядя в одну точку, не замечая, казалось, что ест. Светлана сочувственно поглядывала на него.
        - Опять неудачный поход?
        - Неудачный, - вздохнул Вадим, не меняя позы. - И еще... Сегдня стали известны результаты повторной экспертизы.
        - Ну и?..
        - В крови обоих обнаружен один и тот же, не известный науке яд.
        - Яд!?! - Светлана побледнела. - А может... может они напару отравились чем-нибудь во время перерыва? Может съели что-то некачественное?
        - Это был яд мгновенного действия.
        - Может укусила какая-то пакость?
        - В разных местах и в разное время?
        - Тогда, значит, их отравили.
        - Исключается. Ни в пищеварительном тракте, ни в легких присутствие яда не обнаружено. Только в крови. При полном отсутствии следов внешних повреждений.
        Забыв о еде, Светлана озадаченно смотрела на отца:
        - А разве так бывает?
        - Не знаю, солнышко, не знаю. - Он отключенно теребил салфетку. Потом встал, швырнув ее на стол. - Пойду в кресло. А ты готовь чай. Только со свежей заваркой.
        Погруженный в свои мысли, Вадим полулежал с закрытыми глазами, не глядя в экран, пока одна информация не привлекла его внимание. Неведомые грабители неведомым путем проникли на московскую продовольственную базу и унесли все, что там было. Не килограммы - тонны продуктов. При этом ни замки, ни окна взломаны не были. И вообще никаких следов чьего-либо присутствия обнаружить не удалось. Комментатор классифицировал случившееся как ограбление века.
        “Создается впечатление, что месячный запас продовольствия просто испа- рился, как ртуть, сам по себе, - резюмировал он. - Сработано настолько чисто, что одни склонны винить во всем изголодавшихся на чужбине инопланетян, другие намекают на вмешательство потусторонних сил. Так или иначе, о результатах ведущегося расследования мы будем вас информировать.”
        Тихий скребущийся звук коснулся слуха Вадима.
        -Ла-на!- крикнул он. - Поди-ка сюда. Ты что-нибудь слышишь?
        Светлана остановилась в дверях. Прислушалась. Звук был равномерным и монотонным, как если бы кто-то старательно пилил лобзиком кусок фанеры.
        - Ой, да это ж наверное Плут! - сообразила она, бросаясь к обувной коробке. - Совсем про него забыла.
        Новое местожительство зверька было пусто. Светлана ползала на коленях по полу, заглядывала во все углы, под мебель, за занавески, под и за батареи. Зверек, оправдывая свою кличку, затаился, притих. Решив перехитрить его, затаи- лись и Светлана, выжидая, кто кого. Она победила. Пилежка возобновилась. Не поднимаясь с колен, девочка крадучесь поползла на звук. Заглянула под сервант:
        - Па! Он где-то здесь. Но ничего не видно.
        Отец принес фонарик и, опустившись рядом с дочерью на колени, направил луч под сервант. Зверька там не было. Только круглая дырка величиной с грецкий орех в стене, над плинтусом. И горка рыжего порошка перед ней.
        - Папа, папа, посвети-ка туда!
        Дырка оказалась довольно глубокой, и внутри ее, что-то темнело.
        - Вот это да... - озадаченно пробормотала Светлана. - Настоящий подкоп.
        - Но здесь капитальная кирпичная кладка. Как же он мог прогрызть ее?
        - Ты лучше скажи, как его оттуда выковорить. И как он вообще там помещается. Дырка-то по диаметру в несколько раз меньше его. Задохнется ведь.
        - Может спицей его кольнуть? Или вилкой поддеть?
        - Скажешь тоже, - рассердилась Светлана. - Что же делать-то, а? Ну что мне с ним делать?- Она чуть не плакала.
        А зверек, не обращая уже на них внимания, самозабвенно пилил, уходя все глубже в стену. Горка рыжего песка у плинтуса росла на глазах.
        - Плут! Миленький Плут... Ну пожалуйста...
        Пилежка вмиг прекратилась. Послышалась возня, и из норки вывалился круглый, покрытый рыжей пылью задок. А потом они увидели его всего целиком. Встряхнувшись по-собачьи, он окутался облачком пыли.
        - Плут. Плутишка. Лапочка мой, - умильно ворковала Светлана.
        Повернувшись на голос, зверек затрусил прямиком к ней. Она подхватила его на руки, стряхнула остатки кирпичной пыли и прижала к себе.
        - Лана, а ведь он вылез на твой зов!
        - Ну да. А что тут особенного?
        - Так не кошка ведь, не собака, а кличку свою знает.
        - И вообще для слепого он ориентируется просто потрясающе.
        - Слепого, говоришь?
        - Ну да. У него и глаз-то нет.
        - Не может быть! Дай-ка я посмотрю.
        Они все еще сидели на полу перед сервантом. Вадим даже фонарик выключить забыл. Он внимательно обследовал мордочку зверька и вынужден был согласиться: - Действительно нет... Странно. Очень странно. - Ухватив зверька за прозрачную ноздрястую пуговку, он заглянул ему в пасть и даже присвистнул от удивления. - Вот это да! Похлеще рыбы пиррани.
        Челюсти зверька были усеяны двойным рядом зубов - мелких, острых, скошенных назад, как зубья пилы.
        - Да с таким подарком природы не то что кирпич, гранит перепилить можно. - Вадим вдруг нахмурился и строго спросил: - Лана, откуда у тебя это чудо-юдо?
        - Я же тебе рассказывала еще там, во дворе.
        - Вернешь обратно. Завтра же. У нас будут из-за него неприятности.
        Она и сама понимала, что будут. Такого стенопроходца на месте не удержать. К тому же он наверняка и спать им не даст.
        - Ты знаешь, где живет его хозяйка?
        - Нет, но она обещела зайти.
        - Ну а пока что делать с ним будем?
        - Может в ванну на ночь посадим? Надеюсь, эмалированный чугун ему не по зубам.
        - Окей. А завтра я хотел бы забрать его с собой.
        - Куда??
        - В одну лабораторию. Покажу кой-кому. Он меня очень заинтересовал. Если я не ошибаюсь, это милое создание живет глубоко под землей и прогрызает себе норы в твердых, окаменевших породах.
        - Может его вывезли с каких-нибудь заморских островов?
        - Не знаю, не знаю... - задумчиво проговорил Вадим, как- то странно глядя на зверька. - Не нравится мне все это.
        - Что именно?
        - А все, что последнее время вокруг нас происходит.
        Показать диковинное существо специалистам Вадиму так и не удалось. По той простой причине, что наутро никакого зверька в ванной не оказалось. Плут бесследно исчез. Напрасно Светлана бегала по квартире, выкрикивая и нашептывая его имя. Они обследовали всю ванную комнату - ни на кафель, ни на чугун зверек явно не покушался.
        - Вариант только один, - Вадим в раздумье почесал затылок.- Он ушел через сливной трап.
        - Да на трапе же железные перегородки. Что он таракан что ли?
        - На то и плут, - невесело улыбнулся Вадим. - Видимо, набор уникальных зубов и ноздрей не единственная его компенсация за отсутствие глаз. Жаль, если твой Плут не отыщется. Ну ладно, я побежал. Говори, хозяюшка, что к ужину принести?
        - На сегодня у нас все есть. Разве что хлеб. И приходи сам поскорее. А деньги зря не трать. Мама говорила, надо быть экономным. А еще знаешь, что она говорила? - Светлана улыбнулась. - Когда муж гений, с ним нельзя расслабляться. Так вот, теперь мне достается за нее.
        - Иногда ты мне ее так напоминаешь, что хочется выть от боли. Интонации. Манеры. Выражения.
        - Понятное дело, ведь я ее дочь, - тоном мудрой женщины подтвердила Светлана и добавила, грустнея: - А мне не иногда, мне постоянно выть хочется. И днем... и особенно ночью. Кстати, ты снова стонал во сне. Опять кошмары?
        - Пустяки, - отмахнулся Вадим, не желая тревожить дочь. И, поцеловав ее в макушку, с виноватым видом взялся за свой дипломат. - Я очень люблю тебя, девочка моя. Знаю, маму мне тебе не заменить, но дороже тебя у меня нет никого на целом свете.
        - И у меня тоже, папа. Не задерживайся, беги. Пусть тебе повезет хоть на этот раз.
        ГЛАВА 6
        Рассеянно расплетая и заплетая косу, Найт сидела перед телевизором. Его экран был единственным освещением в комнате. В призрачных отблесках мелькавших изображений ее лицо казалось мертвенно бледным.
        Неожиданно возникший гул заставил ее насторожиться. Утробный, набираю-щий силу, он рождал безотчетный панический страх. Найт вскочила. Пошатнулась. Осела, будто ее ударили под коленки. В шкафах задребезжала, танцуя, посуда. С треском побежали по экрану помехи, а потом стало совсем темно - телевизор сам выключился... Гул прекратился. Тревожная гнетущая тишина подступила со всех сторон.
        - Мама! Ма-ма! - срывающимся голосом позвала Найт.
        - Я здесь, - отозвался женский голос. Сквозь распахнувшуюся дверь в комнату ворвался электрический свет. - Испугалась?
        - А то нет. - Найт отвернулась. От света или от матери?
        - Не впервой ведь.
        - Так сильно еще не было. Там что-то случилось. Серьезное. А может эти гады прокладывают новую линию метро?
        - Может. - Голос женщины прозвучал отчужденно, почти враждебно, и вместе с тем безучастно. Казалось, потрясение, пережитое дочерью, не затронуло ее.
        - Дрожь в ногах не проходит, - ворчливо пожаловалась Найт.
        - Это от страха.
        - Глупости. А посуда все еще дребезжит тоже от страха?
        - У нас тут постоянно что-нибудь дребезжит, - отмахнулась женщина. - Да только своды видно очень прочные. К сожалению.
        Найт злобно уставилась на мать, но не успела ничего ответить. В комнату стремительно вошел отец.
        - Папа, что это было? - бросилась к нему Найт.
        - С вами все в порядке?
        Женщина хранила молчание.
        - Ничего не разбилось? - Он подошел к резному застекленному шкафу и, обследовав содержимое полок, облегченно вздохнул.
        - Ты скажешь, наконец, что произошло? - Найт ухватила его за рукав и с силой дернула.
        - Река обвалилась, - будничным тоном ответил отец.
        - Река???
        - Не беспокойся. Это в трех километрах отсюда. Нам ничего не угрожает. Зато там грохот невообразимый. Хорошо что у нас не слышно. Терпеть не могу шума.
        - Ну если она разрушила мои замки! - Найт погрозила кулаком невидимой реке.
        - Не разрушила, - успокоил ее отец. - Это ей не под силу.
        - И что теперь будет?
        - А ничего. Одной рекой больше, одной меньше, какая разница... Можешь пойти полюбоваться. Знатный получился водопад.
        - Что у нас сейчас, день или ночь?- отключенно поинтересовалась женщина.
        В мрачном молчании мужа угадывалось раздражение.
        - Должно быть ночь. Спать что-то хочется, - сделала заключение женщина и, зевнув, направилась к двери.
        Отец и дочь переглянулись.
        - Пусть уходит, - сказал он. - А мы с тобой обсудим наши дела.
        Оседлав спинку уличной скамьи, Степа следил за судорожными скачка-ми стрелки городских часов. Нервничал. Когда длинной стрелке оставалось до верхней точки двадцать скачков, а короткая почти подобралась к цифре “8”, он с нарочитой медлительностью сполз со скамьи и, засунув руки в карманы, в развалоч-ку направился к универмагу.
        Поднявшись на второй этаж, Степа прошелся вдоль вереницы бутиков, искусно изображая праздно шатающегося ротозея. И никто даже не догадывался, как колотится его сердце... Работа в театре, пусть помощником осветителя, не прошла для него даром.
        Вот и заветный бутик модной мужской одежды! Его взгляд равнодушно скользнул по аккуратно развешанным брюкам - шелковым, шерстяным, трикотажным, и вспыхнул алчным блеском при виде лайковых лосин - лиловых, фисташковых, кремовых, бежевых... “Балдёж!” - беззвучно прошептали его губы. Белые лосины висели особняком на выставочном стенде, а под ними значилась издевательская, астрономическая цена.
        “Трофимыч прав, ни в жисть не скопил бы”, - промелькнуло в голове Степана.
        Магазинчик был практически пуст. Кассирша подсчитывала дневную выручку. Две молоденькие продавщицы, готовясь к вечеру, “наводили марафет”. Наблюдая за ними через большое настенное зеркало, Степан сделал вид, что хочет покинуть магазин, и, улучив момент, юркнул под прилавок. Забрался в лежавший на боку пустой ящик, сложился как перочинный ножик и затаился, будто его там и не было. Воплей и суматохи не последовало - значит не засекли.
        Прошло несколько тягостных, бесконечно долгих минут прежде чем под высокими потолками универмага залился долгожданный звонок. Степа напряженно вслушивался в шаги продавщиц, в их удаляющиеся голоса. Залы, коридоры, парадные и боковые лестницы, быстро пустея, затихали. Но из подсобок и служебных помещений еще долго доносились приглушенные голоса. Наконец, смолкли и они. Степа решился устроиться поудобнее. Он знал, ему еще сидеть тут и сидеть. До ночи еще далеко, а сквозь огромные витринные стекла весь универмаг, как открытая сцена театра, где он - единственное действующее лицо.
        От длительного вынужденного бездействия напряжение отпустило, уступив место скуке. Он думал о вчерашнем дне. Вчера ему исполнилось семнадцать. Такая дата! Но ни отец, ни мать даже не вспомнили о его дне рождения. Они ссорились и грызлись целый месяц, и именно вчера приняли окончательное решение разводить-ся. “Разводятся” они по десять раз на год. Но в день его семнадцатилетия! Это уж слишком! Этого он им не простит. А ведь загодя намекал про лосины. И к отцу подъезжал, и к матери. Черта с два. Могли бы раскошелиться, но не захотели. Или забыли, что не менее обидно. “Ладно, - решил Степан, - раз так, я сам о себе позабочусь, не привыкать. А если влипну, тем лучше. Может хоть это заставит их вспомнить про сына.”
        Скрюченное тело затекло и ныло. Под прикрытием прилавка Степан бесшумно выкатился из ящика и, подавив стон, растянулся на полу. Освобожденная кровь весело побежала по жилам. Решив ждать до победного, он подложил руки под голову и не заметил как уснул.
        Еще раз, на всякий случай, Светлана прошлась по дому, окликая Плута и прислушиваясь. Нигде не скреблись, не пилили. Она никак не могла поверить, что зверек провалился в зарешеченный трап.
        В дверь позвонили. Светлана вздрогнула. Вот так, без предупреждения мог заходить к ним только Андрей. Увы, теперь уже не мог. Ее сердце тоскливо сжалось. С опаской приблизившись к двери, она громко спросила:
        - Кто там?
        -Открывай. Свои. - Светлана сразу узнала этот низкий глуховатый голос. От сердца отлегло. Но тотчас возникло чувство неловкости. Что она ей скажет? Как объяснит?
        Отперев дверь, Светлана изумленно отступила. На площадке стояла яркая, жутко модная девица в темно-вишневых лайковых лосинах, в свободного покроя черном блузоне с кроваво-красной, стекавшей каплями, надписью: ”HORROR”. Крупные локоны обрамляли ее нежно-розовое лицо. Искусно наложенный грим изменил ее внешность до неузнаваемости. Только переброшенная через плечо сумочка с узорчатым тиснением была та же и странный на вид медальон с глазком посередине на золотой цепи.
        - Вот, пришла, как обещала, - покровительственно-небрежным тоном сообщила Найт. И так как Светлана все еще озадаченно разглядывала нежданную посетительницу, недовольно добавила: - Предложишь войти или так и будем торчать на лестнице?
        - Ой, извини, пожалуйста! - спохватилась хозяйка. - Ты так преобразилась... Встреть я тебя на улице, ни за что б не узнала.
        - А-а, это, - она сделала неопределенный жест у лица. - Папин гример хохмы ради со мной повозился.
        - Твой папа артист?
        - Артист? - Найт на мгновение задумалась и, усмехнувшись, подтвердила: - Можно сказать и так. В некотором роде. - С независимым видом прошествовав в гостиную, она с любопытством озиралась по сторонам. - Покажи мне, как ты живешь, - не попросила, потребовала Найт.
        - Обыкновенно живу. Как все. А что?
        - Да покажи, не жмись. Хочу сравнить.
        - Смотри. Секретов нет, - пожала плечами Светлана.
        Не дожидаясь более любезного приглашения, гостья отправилась в обход по квартире. Заглянула в комнату Светланы и в отцовскую спальню. Повертелась на кухне. Особенно заинтересовала ее ванная комната. Она открутила по очереди все краны, отскочив от брызнувшего ей на голову душа. Сунула нос в унитаз. Заметив, что Светлана во все глаза наблюдает за ней, поспешила покинуть ванную. Ее внимание привлекло распахнутое настежь окно. Облокотившись о подоконник и, казалось, начисто забыв обо всем, она долго смотрела на соседние дома, на густую зелень деревьев, на игравшую внизу детвору, на плывшие по небу облака.
        - Потрясно! - изрекла Найт, наконец оторвавшись от затянувшегося созерцания.
        - Что именно?
        - Вид, говорю, из окна потрясный. - Не дожидаясь приглашения, гостья плюхнулась на диван, бесцеремонно закинув одну ногу на подлокотник. Обведя скучающим взглядом стандартную мебель, обклеенные обоями стены с двумя-тремя простенькими пейзажами в гипсовых рамах, она скривила губы и впечатала клеймо на зардевшиеся щеки Светланы: - Фигово. Фигово живешь, москвичка.
        - Ты за этим сюда пожаловала? - Светлана едва сдерживалась, чтобы не выгнать ее.
        - Не совсем. Расскажи-ка как поживает мой Плут. - Ее губы растянулись в лукавой усмешке...
        Степана разбудили странные шорохи, доносившиеся, казалось, сразу со всех сторон. Он вскочил на четвереньки, прижимаясь к внутренней стенке прилавка, прислушался. Да нет, вроде все тихо. Приснилось видно. Угораздило же его заснуть. Взглянул на часы: до полуночи оставалось 15 минут. Спасительная тьма, наконец-то, надежно укрыла его от посторонних глаз. Самое время действовать. Стоя на коленях, Степан выглянул из-за прилавка - увы, далеко не так темно, как хотелось бы. Свет уличного фонаря широкой блеклой полосой лежал на гранитных плитах пола. Но если уж он здесь, если отважился на такое и если он не считает себя трусом, то обязан довести начатое до конца.
        Ведь он все продумал до мелочей. После полуночи, когда улицы окончательно опустеют, он выберется из своего укрытия, возьмет белые лосины, натянет их на себя, а старые джинсы выбросит в мусорную корзину. Затем вернется в укрытие - лучше, конечно, найти другой бутик, подальше отсюда - и там дождется утра. А когда универмаг заполнится покупателями, он незаметно смешается с ними, и был таков.
        Пройдет год...два...десять, и он будет вспоминать эту ночь как отчаянное приключение. Так мальчишки на спор ходят ночью на кладбище, чтобы доказать себе и другим, что они не трусы. Степан держал пари сам с собой - он должен это совершить. Хладнокровно и осторожно, по всем правилам воровского искусства. Один-единственный раз. Назло своей бедности. Назло своим родителям.
        Беззвучно ступая, он выбрался из укрытия, огляделся. Темнота не мешала. Еще днем он изучил здесь все до мелочей, знал наизусть, где что лежит. Нужно сделать два шага вправо, обогнуть стенд с зеркалами, и позади него, на второй полке снизу первая же стопка - вожделенные лосины его размера. Вот обалдеет Трофимыч.
        И тут вдруг до слуха Степана донеслись звуки, от которых все внутренности покрылись противно ерзающими мурашками. А сердце прыгнуло к горлу и задергалось будто мышь в мышеловке, не давая глотнуть хоть немного воздуха.
        Нет, он не ошибся. Теперь уже ясно можно было различить отдаленное цоканье когтей по каменному полу, сдавленное поводками натужное дыхание и шаркающую поступь по меньшей мере двух пар ног.
        “Если это сторожа с собаками, ты, несостоявшийся воришка, пропал,” - полыхнуло в мозгу. Он отпрыгнул назад, к прилавку, бросился на него спиной, перекинув тело в густую тьму, столько часов служившую ему укрытием. Затаился. Труднее всего было справиться с дыханием. Дышать бесшумно не получалось. Сердце уже не дергалось, а ухало, гулко и тяжело - молотом о наковальню ребер.
        “Что с ним будет, если эти вонючие псы учуят его? А они учуят, в этом можно не сомневаться. Набросятся? Разорвут на куски? Или сторожа, предвари- тельно измордовав его до полусмерти, вызовут наряд милиции? А дальше суд, тюрьма и несмываемое клеймо на всю оставшуюся жизнь: ВОР. Может лучше уж сразу на самосуд собакам?..”
        Голоса сторожей гулко ударялись о стены пустого универмага.
        - Вчера опять перебрал с соседом, - хрипло поведал один. - Башка трещит, сил моих нет.
        -А что ж не опохмелился? - прогудел другой голос. - Был бы сейчас как стеклышко.
        -Так ведь по утрам на нее смотреть тошно. С души воро...
        Прижавшись лицом к щелочке между прилавками, Степан увидел как одна из овчарок натянула поводок, сделала стойку и, повернув голову в его сторону, глухо зарычала. Вторая тоже учуяла чужого. Но она не потянула в сторону затаившегося ночного воришки, а пугливо попятилась, путаясь в ногах у сторожа, державшего ее на поводке. Вертя во все стороны головой, она начала вдруг тоскливо подвывать. Шерсть у обоих стояла дыбом. Сторожа, умолкнув, тревожно вслушивались в тишину.
        - Здесь определенно кто-то есть, - сказал тот, чья собака сделала стойку на Степана. - У Рекса нюх будь здоров.
        - А мой ведет себя как-то странно, - заметил второй. - Впервые вижу его таким.
        - Надо спустить собак с поводков, - предложил не успевший опохмелиться.
        - Займись этим. А я ружье проверю, - шепотом отозвался его напарник.
        Щелкнул затвор. Степан увидел как один из сторожей, подтянув к себе псов, быстрым движением отжал оба карабина.
        -Ату, Рекс! Ату, Бой!
        “Сволочи! Что они делают!?” - захлебнулся страхом Степан.
        Все, что последовало за этим, разворачивалось с такой ошеломляющей быстротой, что он не успевал даже осознавать происходящего. Остервенелый лай и лязг оскаленных у самого лица зубов. Тяжелые лапы, придавившие к полу его грудь... Горячая собачья слюна на лице. Еще мгновение, и он будет разодран в клочья...
        ГЛАВА 7
        На сей раз Вадим решил попытать счастье в правительстве. Ведь не может такого быть, вполне резонно размышлял он, чтобы правительству была безразлична судьба города и его жителей. Они просто обязаны его выслушать.
        Торопливо шагая вдоль малолюдной набережной, он уловил показавшиеся странно знакомыми легкие семенящие шаги. Не приближаясь и не удаляясь, они сопровождали его, как ему теперь казалось, едва ли не от самого дома. То ли городской гул заглушал их, то ли его собственные мысли. А в метро так отдельных шагов вообще не уловить. Но здесь, на тихой набережной, эти монотонно шуршащие шаги действовали раздражающе.
        Вадим обернулся - в нескольких метрах от него, сосредоточенно созерцая Москва-реку, шел альбинос. В темных очках и в соломенной шляпе. Альбиносы не переносят солнца, и тем неменее он шел под солнцем. Он шел за ним! Что за чертовщина? Вадим резко остановился, облокотившись о гранитный парапет. Ему вспомнилась таинственная смерть Андрея и другого машиниста, и стало совсем не по себе. Вот сейчас альбинос поравняется с ним... и он рухнет замертво на асфальт. А патологоанатомы снова будут потом гадать о причинах еще одной таинственной смерти. И он ничего не успеет сделать, и Лана останется совсем одна. “Ни в коем случае не отворачиваться, - решил Вадим. - Если ему что и угрожает, он встретит опасность лицом к лицу. По крайней мере он успеет увидеть, как они насылают смерть.”
        Бесцветный субъект безучастно прошел мимо, даже не взглянув в его сторону.
        “Ну вот видишь, - успокоил себя Вадим, облегченно переводя дыхание, - еще одно случайное совпадение. - Хоть он и был абсолютно уверен, что случайностей в жизни не бывает. - Кому ты нужен, мой друг. Кому до тебя есть дело.”
        Немного пройдя вперед, субьект тоже остановился и, привалясь спиной к парапету, стал внимательно изучать свои башмаки. Пожав раздраженно плечами, Вадим пересек проезжую часть набережной и направился к белокаменному Дому правительства.
        Преодолевая многоступенчатый помпезный подиум, он, не удержавшись, оглянулся. Альбинос по-прежнему подпирал спиной парапет. “Чудно,” - пробормотал Вадим, приноравливаясь, чтобы проскочить в двери-вертушку.
        Он провел в здании несколько без толку потерянных часов и вышел еще более удрученным чем накануне. Его продержали в просторных, стерильно чистых приемных, недвусмысленно давая через секретарей и секретарш понять, что непозволительно всякому и каждому отвлекать государственных мужей от их насущно важных дел.
        Машинально бросив взгляд с высоты подиума на набережную, Вадим увидел альбиноса, стоявшего на том же месте и в той же позе. Он не успел даже разозлиться, так как человек, окликнувший его, заставил Вадима на время забыть о своем назойливом соглядатае.
        - А-а, отвергнутый пророк! Все еще не теряете надежд? Поистине завидное упорство.
        Неразговорчивый посетитель НИИ у Марка Борисовича. Вадиму тотчас вспомнилось прикосновение его мертвенно- холодной руки. Инстинктивно, избегая неприятных ощущений, он засунул правую руку в карман брюк. А левая все равно была занята дипломатом.
        - Снова несолоно хлебавши? - с насмешливо-участливым видом продолжал свою пытку хладнорукий. Его коричневая шевелюра была аккуратно расчесана и уложена на пробор. Лицо не показалось на сей раз таким мучнисто-бледным. На впалых щеках даже теплился слабый румянец. Одет он был в очень дорогой летний костюм. Глаза защищали от солнца стекла-хамелеоны в тонкой золотой оправе.
        - Вы без машины, сударь мой? - Снова эта оскорбительная усмешка безгубого рта. - Могу подвезти.
        - Благодарю, предпочитаю пешком. Погода чудесная. Место для прогулки приятное, и я никуда не спешу.
        - Не отказывайтесь. Я отнюдь не бескорыстен в своем предложении. Есть разговор. Уверен, он вас заинтересует.
        - Готов выслушать. Но только здесь. Домой я пойду сам, - заупрямился Вадим, недружелюбно глядя на непрошенного собеседника.
        - Что ж, будь по вашему. Хотя место для конфиденциальной беседы, мягко выражаясь, не самое удачное. Отойдем хотя бы в сторонку. Итак, - начал он, умудряясь, несмотря на свой маленький рост, смотреть на Вадима свысока, - если я не заблуждаюсь, мечта любого изобретателя или первооткрывателя повыгоднее продать свое открытие. Верно?
        - У вас потребительски-вульгарный подход к науке.
        - Не потребительский и не вульгарный, а практический. И не к науке, а к тем, кто ее делает.
        - Для начала у меня нет никакого открытия.
        - Не скромничайте. Впрочем, ладно, дискуссировать будем в другом месте. А пока выражусь более конкретно: мы намерены откупить у вас ... ваше открытие. Назовем его условно так.
        - Кто “мы”?
        - Я бы предпочел не уточнять. Скажем, некая тайная организация.
        - Простите, но я не занимаюсь торговлей вообще, а тем, что составляет смысл моей жизни - в особенности.
        - Вот как. Тогда чего ради вы с такой настойчивостью обиваете пороги больших начальников?
        - Я выполняю свой долг. Долг ученого. Долг узревшего истину. Я должен... понимаете, должен предупредить людей о нависшей над ними опасности.
        - Так предупредите нас. Безвозмездно, если вас так больше устраивает. А мы предупредим всех остальных.
        - Я не привык иметь дело с анонимными организациями. И людьми. Вы ведь даже не представились. Я не знаю, как к вам обращаться.
        - Разъясняю: Мы представляем самые могущественные, на сегодняшний день, силы Москвы. Этого достаточно?
        - Вполне, - с холодной иронией ответил Вадим. - С одной единственной поправкой: я не верю в существование “самых могущественных сил Москвы”. Сожалею, но я ничем не могу быть вам полезен.
        Самодовольная, загадочная усмешка вычертила затейливую кривую на губах хладнорукого.
        - Запомните это местечко, сударь мой. И взгляните-ка на часы. Завтра, в то же самое время я буду ждать вас здесь. Вместе с вашими разработками, разумеется. Без них можете не приходить. Постарайтесь не опаздывать. Обещаю ждать вас ровно 10 минут. И не секундой больше.
        С трудом сдерживая негодование, Вадим повернулся к нему спиной и, не прощаясь, пошел прочь.
        - Сейчас 13 часов 13 минут! - вдогонку ему крикнул хладнорукий. - Не забудьте. Всего 10 минут.
        “Неужели, неужели они позволят собакам загрызть его насмерть!” - пронеслось в голове Степана.
        И тут произошло нечто из ряда вон выходящее. Лязгающие, брызжущие слюной пасти, словно захлебнувшись, захлопнулись и резко взлетели вверх. Псов подбросило с такой легкостью, будто это были резиновые надувные игрушки, и с силой швырнуло об пол. Степан мог бы поклясться, что слышал хруст ломавшихся как спички костей. Собачий визг, пронзив гулкую тишину, оборвался внезапно, оставив в ушах нестихающий звон.
        “Вступились-таки сторожа, сжалились”, - с надеждой подумал Степан и, переведя дыхание, осторожно выглянул из-за прилавка... В следующее мгновение в его голове не осталось ни единой мысли. Холодный пот покрыл все тело, будто его искупали в проруби. Беззвучный крик застрял в сведенном судорогой горле. Да и было отчего лишиться дара речи.
        На его глазах головы овчарок отделились от задергавшихся в конвульсиях туловищ и покатились по полу словно срезанные арбузы. Из обезглавленных тел, распространяя тошнотворный запах, хлынула черная кровь.
        - Дьявол! Что происходит!?! - взревел один из сторожей, вскидывая ружье.
        - Собаки! Они убили наших собак! - осипшим голосом прохрипел другой, споткнувшись о залитую кровью голову. - Их тут целая шайка! Надо срочно вызывать ми...- Он не договорил. Голос как-то странно булькнул и оборвался. Его тело начало медленно оседать, заваливаясь набок, как продырявленный мешок с песком.
        Стало совсем тихо. Стуча зубами, на четвереньках Степан подполз к краю прилавка и выглянул наружу. От приступа тошноты, волной подкатившейся к горлу, он едва не потерял сознание. Там, на гранитных плитах пола, в зловеще расползавшейся черной луже были аккуратно сложены в ряд четыре обезглавлен- ных тела - животных и сторожей. Мозг Степана отказывался верить его собствен- ным глазам.
        С тихим хлопком неожиданно погас уличный фонарь. Все погрузилось в густой мрак. И тут от прилавков, стендов и зеркал, будто бестелесные привидения в кошмарном сне, начали отделяться, беззвучно скользя, черные уродливые тени. Таинственные бандиты видимо были одеты во все черное, потому как разглядеть их не было никакой возможности. Зверски расправившись с охраной, они теперь беспрепятственно хозяйничали на этаже... а может и во всем универмаге. В абсолютном молчании, со сверхестественной быстротой опустошались полки, ящики, стенды. Награбленное, как по мановению волшебной палочки, увязывалось тюками. И перед глазами Степана уже скользили причудливые черные силуэты с огромными горбами за спиной.
        “Господи, поскорее бы они отсюда убрались, - молил про себя Степан. - Пусть меня заберут в участок, пусть посадят, только бы не видеть всего этого.”
        Увы, его мольбы не были услышаны Всевышним. Холодные, жесткие, как стальные крючки, пальцы больно впились в плечо. Он дико вскрикнул, инстинктивно втягивая шею в плечи. Вот и настал его черед. Сейчас и его голова покатится по полу, а тело дернется и навсегда замрет. Невероятный, чудовищный конец в его семнадцатый и последний день рождения...
        Остаток дня Вадим провел в библиотеке. Бегло просматривая научные труды на интересующую его тему, делая пометки у себя в блокноте, что-то сопоставляя или выписывая, он ни на минуту не забывал о дерзком самонадеянном шантажисте и его оскорбительном поведении. Почему он так уверенно говорил о завтрашней встрече? Что за этим скрывается?
        Взглянув на часы, Вадим заторопился. Бедная девочка весь день одна. У нее каникулы, а он так мало уделяет ей внимания. А ведь она теперь наполовину сирота. На ее хрупкие плечи свалились заботы по дому. Он же даже не пытается хоть как-то скрасить ее жизнь, отвлечь ее от тоски по матери. Ну что же он может поделать? Разве он виноват, что именно на него провидение возложило такую ответственную миссию? Он обязан сделать все возможное и невозможное, чтобы, если не предотвратить беду, то хотя бы предупредить о ней.
        Увы, его голос - голос вопиющий в пустыне! Никто, ровным счетом никто не желал услышать его. От него отмахивались, как от назойливой осы. Единствен- ный кто проявил заинтересованность - сомнительный тип из сомнительной организации, предложивший ему сомнительную сделку. Возможно, любой другой на его месте забрал бы дочь и уехал, улетел, уплыл как можно дальше от опасного места. Он не мог. Дар, которым его наградили небеса, подчинил себе его волю... или напротив, пробудил в нем сверхволю самоотречения.
        Сдав книги, Вадим направился к выходу. По дороге домой купил целую коробку пирожных - пусть дочка полакомится. О своем возвращении возвестил долгим, заливчатым звонком - коробка с пирожными мешала воспользоваться собственным ключом. Светлана не спешила открывать, видно, наказывает за опоздание. Подождав немного, он позвонил вторично. “Наверное купается или слушает музыку через наушники”, - решил Вадим и полез в карман за ключом.
        Светланы не было ни за телевизором, ни на кухне, ни в ванной. Неужели до сих пор во дворе? Как же он мог пройти мимо и не заметить ее. Не дожидаясь лифта, он сбежал вниз. Во дворе кроме двух старушек никого не было. Постояв в растерянности, он хотел вернуться домой, когда его окликнул надтреснутый старческий голос:
        - Дочку высматриваешь?
        - Ее самую. Не видали случайно? - с надеждой откликнулся он.
        - А как же, милок, видали, - прошамкала другая. - Такая уж наша жисть теперь горемычная от зари до зари дворовый караул нести. Больше ни на что, почитай, не годны.
        - Будет хныкать-то, - прервала ее скрипучая подружка. - Нас про дитятко спрашивают, а ты все про себя да про себя. Ушли они. С утра еще.
        - Как с утра? Куда ушли? Кто “они”? - разволновался Вадим.
        - Почем нам знать, сынок. Нам не докладывают. Знаем только то, што видим. А увела твою вчерашняя девица. Мы ее сразу приметили. У нас тут таких отродясь не бывало.
        - Только этого мне и не хватало, - вконец расстроился Вадим. - Где ж мне ее теперь искать?.. С утра, говорите?
        - С утра, сынок, с утра! - закивали головами старушки. - Ох, не понравилась она нам. Дочке твоей ну совсем не пара.
        - Твоя-то, почитай, еще ребенок. Ты б поостерег ее от таких краль размалеванных. Без матери ведь растет. Долго ль под дурное влияние попасть.
        - Да будет тебе стращать человека. - Скрипучая толкнула беззубую в бок. - Можа в кино увела аль к себе в гости. Погуляет да назад воротится. Тоже ведь не дело, все одна да одна.
        Вадим рассеянно скреб отросшую за два дня щетину.
        - Спасибо, мамаши, будьте здоровы.
        Призвав на помощь благоразумие, он вернулся домой и стал ждать. В конце-концов мало ли куда могли пойти две девочки. Чтобы не мерить комнату нетерпе-ливыми шагами, не сходить с ума от беспокойства, Вадим включил телевизор и уставился невидящим взглядом в экран. Просидел так час, а может и больше. Очнувшись от оцепенения, бросил взгляд на часы - девять двадцать три.
        “Боже мой! Половина десятого! А я сижу здесь как истукан и ничего не предпринимаю. - Он вскочил, заметался по комнате. - Что если и ее тоже отнимут у него... Нет, Господи, нет! Ты не допустишь! Ты не сотворишь со мной такое дважды!”
        Он бросился к телефону. Набрал номер участковой милиции. Стараясь сохранять спокойствие, объяснил ситуацию.
        Дежурный подробно записал приметы и прочие данные, адрес и телефон, пообещал немедленно объявить розыск. А утром попросил принести в участок фотографию пропавшей. Повесив трубку, Вадим окончательно впал в отчаяние. Звонок в милицию придал всему особую, трагическую окраску.
        А, собственно, зачем он мечется? Почему не хочет довериться самому себе? Вадим от природы обладал могучим даром предвидения, подкрепленным аналити-ческим складом ума, что помогало ему находить логику там, где другой ее бы не увидел. А вот когда дело коснулось самого дорогого ему существа, разбушевавшие-ся чувства не дают сосредоточиться... вернее - рассредоточиться, чтобы выйти в тот, недосягаемый простому смертному, мир, где нет ничего тайного, скрытого, где все ясно и гармонично, как сама Природа.
        Он сел поудобнее в кресло и заставил себя расслабиться, успокоиться, забыть о своем теле и о невзгодах. Он представил себя свободно парящим духом, для которого нет ни преград, ни расстояний. Сконцентрировавшись на образе дочери, Вадим пожелал воссоединиться с ней... Поначалу мрак и тишина окружали его. Пустое, мрачное ничто. Потом медленно проступила незнакомая комната и очертания фигуры, лежащей на кровати или кушетке. Вадим “приблизился”. Это была Лана. Она не двигалась, глаза ее были закрыты. Но он уже знал главное - его девочка, его любимая дочка, его единственное сокровище жива! Теперь нужно постараться понять, где она находится. Что за странная комната? Почему Лана лежит там? Одна! Почему не идет домой?..
        И тут, на грани выхода из транса, его осенило: хладнорукий! Он вновь увидел выражение его лица. То было лицо человека, уверенного в своем успехе. Он знал, что Вадим придет в назначенный час! Так вот откуда его уверенность. Они похитили Лану и теперь добьются от него всего, чего пожелают. Но кто “они”? Мафия? Тайное сатанинское общество? А может агрессивные активисты из Green Peace?
        В глубине своего подсознания Вадим знал ответ и не смел сам себе признаться в этом. Знал, что между двумя смертями, исчезновением Ланы,
        хладноруким и неотвязным альбиносом существует некая таинственная связь.
        Не удовлетворившись туманными картинами прозрения, Вадим снова и снова пытался анализировать ситуацию: Ни коллеги-ученые, ни государственные мужи не поверили ему. Хуже того, отвернулись от него как от маньяка или самодура. Зато, похоже, кто-то иной, на кого он уж никак не рассчитывал, всерьез заинтересовался его разработками, решив заполучить их любой ценой.
        Если его догадки верны, хладнорукий все точно просчитал. Он не заставит себя ждать не только десяти минут, но и десяти секунд. Но как прожить эти бесконечно долгие часы, отделявшие его от назначенного времени!?.
        ГЛАВА 8
        Миновав заброшенные мрачные дворы, Найт нырнула в подъезд старого дома.
        - Не отставай! - крикнула она из глубины полумрака.
        Светлана последовала за ней вниз по разбитым, покрытым многолетней грязью ступенькам. Лестница оказалась крутой и длинной.
        - Куда мы идем? - забеспокоилась Светлана. - Неужели ты живешь в этом ужасном подвале?
        - Скажешь тоже, - фыркнула Найт. И, уверенно ориентируясь в пахнущих плесенью кирпичных лабиринтах, добавила небрежно: - Не трусь. Я тут каждый закуток знаю. С детства все облазала.
        - Наверное, играли в казаки-разбойники?
        - Во что-о? - не поняла Найт.
        - Игра есть такая. В детстве все в нее играют. Неужели не знаешь? - удивилась Светлана. - Ну тогда может в прятки.
        - А это чего?
        - Да ну тебя! Разыгрываешь, - обиженно отмахнулась Светлана. - Мне не нравится здесь. И поздно уже. Давай лучше вернемся, а.- Брезгливо кривя рот, она старалась не замечать густую паутину, плесень и ржавчину.
        - Сама же захотела взглянуть на сородичей Плута. Сказала не трусь. Здесь давно никто не живет. Дом этот уже несколько лет собираются сносить, да все никак не снесут.
        Откуда-то сверху, из-под слишком высокого для подвала потолка с трудом просачивался тусклый свет. Яма подвального окна, наверняка, снаружи была завалена всяким мусором... Из- под ног Светланы с грозным шипением метнулся в сторону серый комок. Вскрикнув, она отпрянула.
        - Обыкновенная крыса, - ”успокоила” ее Найт. - Здесь от дождя или стужи прячутся иногда приблудные бомжи. Оставляют после себя объедки. Вот и расплодили этих тварей.
        Она наподдала носком туфли преградившую ей путь крысу. Та злобно пискнула и, как хлыстом, рассекла воздух длинным голым хвостом. Однако предпочла убраться восвояси. Светлана с содроганием заметила целую россыпь парных блестящих бусинок, которыми была усеяна куча мусора в темном углу подвала.
        - Неужели ты их не боишься? - Озноб отвращения мурашками пробегал по ее спине.
        - Кого? Бомжей?
        - Крыс!
        - Глупая. Посмотри, какие они маленькие по сравнению с тобой. Тюкнешь каблучком по голове, и каюк. И вообще, мой жизненный принцип, знаешь какой? Никого и ничего не бояться. Пусть другие боятся меня.
        - И бомжей не боишься?
        Найт презрительно фыркнула:
        - Да они ж самые безобидные. Жалкие и несчастные. Одно слово - поберушки. Они у меня во где! - неожиданно добавила Найт, воинственно выставив вперед костлявый кулак.
        Светлана недоверчиво покосилась на нее:
        - Уж так прямо и...
        - А ты думала. - расхвасталась Найт. - Они знают, что со мной шутки плохи... Теперь направо и две ступеньки вниз, - деловито подсказала она, сворачивая за угол.
        - Найт, сколько тебе лет?
        - Кажется пятнадцать, а что?
        - Кажется или пятнадцать?
        - Какая тебе разница?
        - Так мы с тобой ровесницы! - удивилась Светлана. - А я была уверена, что ты старше.
        За разговорами она не заметила как коридор вывел их под другой дом. Здесь вообще не было окон. Уверенно продвигаясь вперед, Найт безошибочно находила на стенах выключатели, и голые грязные лампочки вспыхивали капельками спасительного света.
        - Ты тоже в десятый перешла? - продолжала допытываться Светлана.
        - Не-а.
        - А в какой?
        - А не в какой, - огрызнулась Найт. - Я вообще не учусь. И никогда не училась. Мне это ни к чему.
        - Не может такого быть. У нас все учатся.
        - А у нас нет. - Глаза Найт недобро сверкнули.- Читать и писать я может получше тебя умею. Я книжек разных столько перечитала, сколько тебе и не снилось. А зазубривать всякие глупости, кто чего сказал, кто чего сделал... Нет уж, увольте. Папа говорит, не забивай голову отходами человеческих мыслей, живи в свое удовольствие. Я так и делаю.
        - Кажется, я догадалась. Твой папа бомжа, верно?
        - Щас как врежу!
        Светлана едва успела увернуться от взметнувшегося над ней острого локтя.
        - Я тебе такого бомжу покажу, век помнить будешь. Думай, что говоришь, а не то не посмотрю, что ты...
        - Извини, пожалуйста, - виновато прервала Светлана обрушившийся на нее поток угроз. - Я вовсе не хотела тебя обидеть.
        - Ладно, проехали, - тут же успокоилась Найт.
        - Долго еще? А то может лучше как-нибудь в другой раз? - Светлане сразу расхотелось путешествовать по заброшенным подвалам вдвоем с агрессивным неучем. Ее настораживало заметно менявшееся поведение странной девчонки, грубовато-властные нотки, все чаще проскальзывавшие в ее тоне.
        - Не хнычь, - покровительственно одернула ее та. - Мы почти у цели. - И помягче добавила: - Столько уже прошли. Не возвращаться же ни с чем.
        - Нет. Я хочу вернуться, - заупрямилась Светлана.
        - Струсила? Крыс испугалась? - не замедляя шага, через плечо бросила Найт.
        - Вовсе нет!- разозлилась Светлана, вспыхивая от обиды. - И не смей со мной так разговаривать! Не хочу и все тут. Понятно? Покажи мне выход. Я ухожу. Меня уже отец, наверное, ищет.
        - Ну-ну, расшумелась. Иди за мной, сейчас все покажу. - Найт протиснулась в узкий проем с заклинившей поперек прохода дверью, нажала на еще один выключатель.
        Гладкие бетонированные стены - помещение, похожее на внутренность куба, верхняя грань которого лежала чуть ли не у них на головах. Здесь не было ничего, кроме грубо сколоченного ящика на земляном полу. Светлана собралась уже высказать Найт все, что она о ней думает, когда та деловито сдвинула ящик в сторону и заглянула в притаившуюся за ним тьму.
        - Ну вот, добрались, наконец. Там они, твои зверьки, и обитают. Все скопом.
        - Как это?
        - Ну... маленькие они еще. В гнезде живут. Выбирай любого.
        Светлана заглянула в глухую черноту и ничего не увидела. Попятившись, она зацепилась ногой за нечто, похожее на фанерную крышку с набитыми поперек нее деревянными перекладинами.
        - Эй, поосторожней с моим конем! - Пододвинув фанеру к краю черного провала, Найт уселась на нее, демонстративно свесив ноги.- Ну, чего ждешь? Садись рядом. Она чистая.
        - Зачем?
        - А как же ты посмотришь на малышей? Иди, иди. Не пожалеешь. Я покажу тебе такое!
        Недоверчиво покосившись на нее, Светлана все-таки послушалась. Усевшись рядом с Найт на узком листе фанеры и свесив, по ее примеру ноги, она еще раз заглянула в провал.
        - Да где же они? Я ничего не вижу. Там ужасная темень.
        - Плохо смотришь. Двигайся ко мне. Плотнее. Прижмись. Не бойся, не укушу. Вот так, - командовала Найт. - Ногами упрись в перекладину...
        Крепко обхватив Светлану за талию, она издала победный клич и всем телом сделала рывок. Фанерная крышка, легко сдвинувшись с места, соскользнула с края люка и... не успела Светлана опомниться, как неведомая сила потащила ее вниз.
        - Ай! Падаем!.. - вскрикнула она, тщетно пытаясь удержаться за края люка.
        - Держись лучше за меня, - прошипела над ухом Найт. - А не то костей не соберешь. - Ее сильные жесткие пальцы вонзились в тело Светланы.
        В кромешной тьме они неслись куда-то вниз, с виражами и поворотами, будто на санях с крутой снежной горки. От страха, от стремительности движения у Светланы перехватило дыхание. Сначала она вся окаменела. А потом вдруг обмякла, как тряпичная кукла. Увлекаемая неведомо куда жертва не плакала, не кричала, не вырывалась из цепких объятий коварной Найт - она потеряла сознание.
        Задолго до назначенного времени Вадим был на набережной, перед Домом Правительства. Рискуя навлечь на себя подозрения, он мерил нервными шагами просторную площадку, зло косясь на проклятого альбиноса, даже не пытавшегося уже маскироваться. Альбинос стоял, прислонясь плечом к стене здания с теневой его стороны и безучастно следил за проносящимися мимо машинами.
        Нервы Вадима не выдержали, он собрался уже сам подойти к этому типу и вытряхнуть из него все, что тому известно, когда прямо перед ним возник хладнору-кий. Вадиму казалось, что он держит под наблюдением все подходы к парадному подъезду здания, и он не мог взять в толк, как же хладнорукий умудрился подойти незамеченным. Вывод один - он мог выйти только из здания.
        Молча, не утруждая себя приветствием, хладнорукий остановился перед Вадимом, выжидательно и насмешливо глядя ему в глаза. Одет он был щегольски и совсем не по летнему. На нем был свободный шелковый плащ, переливавшийся, как рыбья чешуя, серебристо-сизыми всполохами, лакированные темно-вишневые туфли, белый шарф и белые перчатки. Но, несмотря на все ухищрения, щуплый, невзрачный субъект не производил ожидаемого им впечатления. А коричневый бобрик на голове и клювоподобный нос придавали его облику что-то нелепое и зловещее одновременно.
        - Ну наконец-то! - выдохнул издерганный тревогой и ожиданием Вадим. Сейчас он был только отцом и никем больше. - Я уж думал, вы никогда не придете. - Прене-брегая всеми правилами приличий, боясь что субъект исчезнет так же внезапно, как только что появился, Вадим ухватился за борт его плаща, как за нить Ариадны - то единственное, что могло привести его к желаемой цели. - Где она?!. Где моя дочь?
        - Полегче, сударь, полегче. Вы сожгете меня своими эмоциями. - От улыбочки, тронувшей его безгубый рот, Вадима передернуло. - Уберите-ка для начала руки и перестаньте привлекать всеобщее внимание. Вы и так уже достаточно намозолили всем глаза.
        - Я спрашиваю, где моя дочь? Что вы сделали с нею? - Голос не слушался Вадима. Но руку он все-таки убрал. - Если вы не хотите, чтобы я собрал тут всю округу, отвечайте немедленно!
        - Друг мой, у вас нет причин для беспокойства, - медовым голосом заверил его хладнорукий. И выразительно подчеркнул: - Пока нет. Она у нас в гостях и обращаются с ней как с гостьей.
        - Поклянитесь, что она... ж...жива, - с трудом выговорил Вадим.
        Один уголок рта загадочного субъекта ехидно пополз кверху.
        - Поклясться? Но кем? Не уверен, что вам пришлась бы по вкусу моя клятва. Так что лучше уж верьте мне на слово.
        - Верните мне дочь или я обращусь в милицию.
        - И ровным счетом ничего не добьетесь, - с брезгливым равнодушием бросил тот. - Милиции до нас не добраться. - И, изменив тон на дружелюбно- покровительственный, добавил: - Послушайте, возьмите-ка лучше себя в руки. Вы ведь умный, больше того - незаурядный человек. И вы давно уже все поняли. К чему излишние препирательства. Ключом к дальнейшему контакту между нами может стать только ваш положительный ответ. Если вы согласны сотрудничать с нами, я гарантирую вам свидание с дочерью.
        - А если я скажу “нет”?
        - Думаю, ответ вам известен заранее - вы никогда больше ее не увидите.
        Некоторое время Вадим с немой яростью смотрел на шантажиста, и наконец произнес: - Вы не оставили мне выбора.
        - Вот и прекрасно. - Тон хладнорукого сразу стал властным и деловым. - Вы захватили с собой свои разработки?
        - Они всегда при мне. - Вадим мрачно кивнул на свой дипломат.
        И снова эта омерзительная, холодящая нутро улыбочка: - Превосходно. Мой человек проводит вас. Встретимся в моем кабинете. - Развернувшись на каблуках, он резво шагнул к парадному подъезду Дома Правительства.
        - Постойте! Куда же вы без меня, черт вас возьми!? - в отчаянии закричал Вадим, бросаясь ему вдогонку.
        Кто-то крепко ухватил его за предплечье, заставив остановиться. Вадим негодующе обернулся. Перед ним стоял альбинос.
        - Я ваш провожатый, - произнес он с каким-то необычным выговором. - Идите за мной.
        Светлана открыла глаза, приподнялась на локте, тревожно озираясь по сторонам. Она лежала на мягком плюшевом диване в красиво обставленной комнате. Хрустальная люстра под невысоким сводчатым потолком преломляла электрический свет, разлагая его на спектр. Стены комнаты были обклеены обоями под кирпичную кладку. На подоконнике горшки с комнатными цветами. Легкий ветерок, освежающее прикосновение которого Светлана ощущала на своей коже, заставлял трепетать воздушные нейлоновые занавески. Было тихо, если не считать монотонное негромкое жужжание. Скорее всего шумело в ушах у Светланы, потому как головная боль была нестерпимой.
        Что это за комната и как она сюда попала, недоумевала девочка. Заметив, что за окном глубокая ночь, она пришла в ужас. Бедный папа! Он наверняка потерял голову от волнения и повсюду разыскивает ее.
        Светлана спустила ноги с дивана и застонала. Все тело ныло. Особенно колени и локти. Надо скорее позвонить отцу, успокоить его. Увы, телефонного аппарата в комнате не было. Она тронула голову в том месте, где особенно болело, и нащупала шишку. Постепенно память начала восстанавливать все, что произошло с ней, начиная с первого появления злополучной “картофельной” девицы. Дойдя до стремительного, такого неожиданного падения в темноту, Светлана невольно зажмурилась. Ноющая боль, казалось, только того и ждавшая, чтобы о ней вспомнили, разом усилилась. Обследовав себя, Светлана убедилась, что все ее тело покрыто синяками и ссадинами. Значит все это правда! Это действительно с нею было. Они с Найт куда-то мучительно долго падали или катились. Все вниз и вниз.А теперь вот эта комната. С хрустальной люстрой и плюшевым диваном. С мещански уютными цветочками на подоконнике. С ветерком, играющим занавесками. Как она очутилась здесь? Кто и когда вытащил, спас ее?.. А может это всего лишь сон? Или может... может она уже умерла и попала в другой мир?
        Светлана провела ладонью по стене. К ее удивлению, кирпичная кладка оказалась не бутафорской, а самой что ни на есть настоящей, к тому же явно очень старой. Пытаясь заглушить возникшие подозрения, она вскочила и, не обращая внимания на боль, бросилась к окну. Никакого окна не было и в помине. Черная блестящая пластина в крестообразной раме, имитируя окно, висела на глухой стене. А искусно выполненные шелковые цветы в горшках стояли на полке, изображавшей подоконник. Настоящей была только занавеска, непрерывно колыхавшаяся от кондиционера.
        Смертельный страх овладел Светланой. Что если и дверь окажется бутафорской? Что если ее замуровали здесь заживо? К счастью, дверь производила впечатление настоящей, только очень старой и крепко запертой. Изо всех сил Светлана забарабанила по ней ладошками, потом, повернувшись спиной, ногами.
        - Выпустите меня отсюда! - кричала она в истерике. - Немедленно выпустите!
        Дверь тихонько отворилась и на пороге появилось существо, при виде которого Светлану начало трясти как в самой страшной лихорадке. Ей мгновенно вспомнилась встреча в тоннеле, повлекшая за собой две таинственные смерти...
        ГЛАВА 9
        - Пойдешь. С. Нами, - послышался у самого уха Степана загробный, похожий на шелест сухой листвы, голос.
        - Нет! Нет! Ни за что! - завопил он и тут же получил удар в спину, от которого все слова недожеванным горохом выкатились из глотки.
        ...Ничего более жуткого, более противоестественного Степану не доводилось испытывать за всю свою жизнь. Сравнить это можно было с внезапной и полной слепотой. Его долго гнали в абсолютной темноте. А чтобы он не сбивался с пути, то и дело грубо подталкивали в бок или в спину. Или, как щенка, придерживали за шкирку. Было то душно, то сыро, то тянуло холодом, а то обдавало вдруг жаром. Несколько раз в нос ударяла едкая, вызывавшая тошноту, вонь. Дорога, по которой наощупь ступали его ноги, была далека от ровной. Он часто спотыкался, ударяясь о невидимые преграды, но всякий раз чьи-то руки подхватывали его, не давая упасть или разбиться, и заставляли снова идти. Сколько раз ему казалось, что он сорвется, полетит, ломая кости, в бездонную пропасть. Этого не случалось.
        Они двигались то по горизонтальной, то по резко наклонной плоскости, иногда преодолевали узкие и очень крутые ступени. Степану было невыносимо страшно. Страх усиливало чувство полной беспомощности. Он не понимал, что с ним происходит, что случилось с его глазами, которые вдруг отказали ему. Ведь такой абсолютной тьмы, он был уверен в этом, в природе не существует. Даже в самую глухую ночь где-нибудь да блеснет огонек фонаря или жилища, пробьется сквозь завесу туч лучик хоть одной звезды. Но чтобы совсем ничего. Да так просто не бывает. И люди не могут передвигаться в такой кромешной тьме, не используя света.
        Степан вспомнил вдруг о своем фонарике. Сунул руку в карман, но его там не оказалось. Это было для него еще одним потрясением. Крушением последней надежды на спасение.
        Его обострившийся слух начал улавливать шорохи уверенных легких шагов - впереди и позади него, справа и слева. И временами тоненький, едва различимый свист. Будто где-то вдалеке чьи-то пальцы трогали певучую пилу. Здесь явно было нечто большее, чем умение ориентироваться в темноте. Ведь ни одно его движение не оставалось незамеченным - он бы сказал, его ни на секунду не выпускали из “поля зрения”. Но о каком зрении могла идти речь, если... если, конечно, непроглядная тьма не следствие его собственной беды.
        Не выдержав непосильного напряжения, длившегося уже много часов, мозг Степана отключился, погрузившись в полное бездумье. И теперь он, как робот, лишь механически переставлял ноги, подстегиваемый невидимыми тиранами.
        Наконец, “марафон” кончился. Его развернули за плечи и втолкнули куда-то так резко и грубо, что, потеряв равновесие, он полетел лицом вниз... Но не расшибся. К его удивлению, руки наткнулись на что-то мягкое, спружинившее под его тяжестью. Он прислушался. Шороха шагов и характерного посвистывания больше не было. Не было слышно вообще ничего. Жуткая, рождающая отчаяние тишина сдавила уши, сердце, грудь. Степан понял, что оставлен в одиночестве.
        Он еще раз обшарил все карманы в надежде отыскать свой маленький, но достаточно сильный фонарик. Надежды не оправдались. Потерял или “конфисковали”? Сколько же прошло времени? Все еще ночь или уже утро? Он попытался взглянуть на часы, которые, как он знал, фосфорисцируют в темноте. Увы, слишком долго оставшись без света, они начисто перестали светиться.
        - Та-ак, - проворчал Степан. - Ни фонаря, ни часов. Хоть ложись и помирай.
        Чтобы понять, куда его втолкнули, он принялся пядь за пядью, шаг за шагом, наощупь исследовать помещение, имя которому темница, в прямом и переносном смысле. И вскоре понял, что находится в самой настоящей пещере, совсем крохотной, с низким, неровным сводом, с входным отверстием, не имеющим даже намека на двери, и с единственной “обстановкой” - пружинным матрацем в углу, на котором лежал толстый, на ощупь верблюжий плед.
        Степан забрался на матрац и, чтобы унять нервную дрожь в теле, закутался в теплый плед. Сейчас, когда его, наконец, оставили в покое, он попытался осмыслить происходящее. Если верно то, что он в пещере, значит его уволокли под землю. Тогда становится понятным такая кромешная тьма и нестерпимая, давящая тишина. Пещера не имеет дверей. Можно было бы попытаться бежать. Он горько усмехнулся. Могильная тьма, черным саваном льнущая к нему со всех сторон, надежнее самых крепких дверей и засовов. Куда ему бежать и как, если он не в состоянии увидеть даже собственную руку, сколько не подноси ее к глазам.
        Но зачем... Зачем??? они его сюда притащили? Понятно, он оказался случай-ным свидетелем их бандитского налета. Но что мешало им разделаться с ним прямо на месте, так же дико и зверски, как они это сделали со сторожами и овчарками? Вспомнив шорохи, разбудившие его, когда он задремал под прилавком, Степан понял, что неведомые грабители облюбовали эту часть универмага если не раньше, то одновременно с ним. И с самого начала держали его под наблюдением.Больше того, получается, что они спасли его от нападавших собак. И теперь вот, кажется, надумали взять его, как коллегу по воровству, в свою шайку. Силой, не спросив даже его согласия. Но он вовсе не собирается становиться вором.
        Так или иначе, если его не укокошили на месте, не выдали милиции, не предоставили самому себе, а приволокли в свое логово, значит от него чего-то ждут. Значит он им зачем-то нужен. И нужен живым. Вон, даже мягкую постель выделили. И персональную берлогу.
        - Ешь, - хлопнул как выстрел у самого уха короткий сухой приказ.
        Именно как выстрел, потому что некто оказался вдруг совсем рядом, а Степан даже не услышал его приближения. Он отпрянул, пугаясь и негодуя одновременно. Что-то глухо стукнулось об матрац. Степан обшаривал воздух вокруг себя, пытаясь ухватить невидимку, но он уже снова был один в своей каменной темнице.
        На матраце подле него лежал пакет. Он наклонился, втянул ноздрями воздух. Сглотнув набежавшую слюну, Степан попробовал наощупь определить содержимое пакета. Там лежал, судя по всему, холодный окорок и целый батон хлеба. Мощный приступ мгновенно проснувшегося голода вызвал спазмы в желудке. Не теряя больше времени, он схватил окорок в одну руку, батон в другую и с жадностью набросился на еду.
        Приглашая Вадима следовать за ним, альбинос тоже зашел в подъезд Дома Правительства.
        - Куда мы идем? - удивился Вадим.
        - В метро, - последовал лаконичный ответ.
        - В метро?!. Но тут нет никакого метро!
        Не удосужившись ответить, альбинос пересек просторное фойе, сделав знак дежурному - нечто вроде “Он со мной”, обогнул парадную лестницу и направился к неприметной на первый взгляд двери. Боясь потерять его из виду, Вадим старался не отставать. Теперь этот назойливый субъект из преследователя обратился в проводника.
        Они прошли через длинный коридор и спустились по внутренней лестнице на один пролет. Здесь альбинос остановился в ожидании лифта. Автоматические двери раскрылись и закрылись абсолютно бесшумно. Альбинос нажал серию закодированных кнопок, и лифт так же бесшумно снялся с места. Судя по ощущению невесомости, он был скоростной и уносил их действительно вниз. Затем последовал утомительный спуск по винтовой лестнице.
        - Есть, конечно, и эскалаторы, - снизошел до Вадима его провожатый, - но это не про нас.
        Вадим снова обратил внимание, как глухо и непривычно для слуха звучит его голос, будто альбинос с усилием выговаривает чуждые ему слова.
        - Ничего не понимаю, - раздраженно пробормотал Вадим. - Да кто же вы, черт вас возьми? Подпольная мафия?
        - Фу, как примитивно, господин ученый. - Альбинос скорчил такую гримасу, будто проглотил паука или мохнатую гусеницу.
        Винтовая лестница, наконец, кончилась, и они оказались в небольшом подземном зале, облицованном мраморной плиткой. Это несомненно была станция метро, только не похожая на те, к которым привык Вадим. Рельсы, короткая платформа, довольно низкие потолки и никаких указателей, реклам или табло. В конце платформы появился человек в форменной одежде работника метрополитена. Альбинос сделал ему знак рукой - Вадим успел заметить - это был знак “V”, только рожками вниз, и работник тотчас связался с кем-то по рации.
        Через несколько минут к платформе плавно подкатил один-единст- венный головной вагон. Лицо машиниста было непроницаемо. Вслед за альбиносом Вадим вошел в абсолютно пустой вагон. Двери с шумом сомкнулись, как капкан, как вода над утопающим. Развив невероятную скорость, вагон иглой прошил тоннель, унося Вадима в неведомое.
        ГЛАВА 10
        Топтавшееся на пороге существо было непонятного пола и возраста. Низенькое, худое и бледное. Такое бледное, что казалось ненастоящим, словно бы отлитым из парафина. Непропорционально большая голова слегка покачивалась на тоненьком стебельке - шее. Сквозь короткий редкий пушок просвечивал череп. Весь череп, а заодно и пушок были обильно присыпаны пудрой или чем-то в этом роде. Линия подбородка и всей нижней, явно недоразвитой челюсти вырисовывалась так четко, будто на ней не было ни мышц, ни кожи. Маленькие, прозрачные, лишенные ресниц глазки прятались в глубине безбровых, непомерно выступавших лобных бугров. И это нелепое нечто, к огромному удивлению Светланы, было облачено в яркий розово-голубой тренировочный костюм и замшевые кроссовки. Она уже открыла рот, чтобы закричать... и не проронила ни звука. Ее остановило выражение глаз странного существа, устремленных на нее с миролюбивым, каким-то даже умильным любованием.
        “По крайней мере, судя по одежде, оно не дикое”, - успокоила себя Светлана. И громко, тревожно позвала:
        - Найт! Найт, где ты? - Ее голос гулко покатился во тьму. Ответа не последовало. Подождав, она с опаской посмотрела на парафиновое существо и рискнула заговорить с ним: - Ты кто, мальчик или девочка?
        - Я твой страж, - ответило существо человеческим голосом, но с каким-то странным присвистом. Кончики его узкогубого рта медленно поползли к ушам, придавая всему облику что-то лягушачье.
        Синие глаза Светланы стали круглыми от изумления. Не удержав- шись, она фыркнула и даже развеселилась.
        - Ну надо же... Страж! Кличка что ли?
        - Наверное, - ни чуточки не обидевшись, согласилось оно.
        - А по-моему тебе больше подошло бы “Одуванчик”, - сказала Светлана, разглядывая пух на его бугристой макушке.
        - Что такое “оду-ван-чик”? - без особого интереса спросило существо, топтавшееся в дверях.
        - Цветок, балда.
        - Что такое “цветок-балда”?
        - Оно еще и издевается! - Светлана нахмурилась. Но все же попыталась объяснить: - Цветы это такие маленькие растения с яркими, разноцветными лепестками. Очень душистые и красивые. Они растут на лугах, на лесных полянах, на клумбах. Вот как эти, - она указала на горшки с искусственными цветами на искусственном подоконнике. - Только живые. Понял?
        - Ага! - радостно кивнуло существо. - Мне понравилось. Можешь звать меня Цветок-балда. Это лучше чем Страж.
        - Умора! - прыснула в кулачок Светлана. - Нет уж, лучше я буду звать тебя... - Она ненадолго задумалась. - Ну, скажем Витя. Согласен?
        - Ага! - существо радостно закивало.
        - Вот и договорились. Отвечай мне, мальчик Витя... Я думаю, что ты все-таки мальчик. Сколько тебе лет? Или может ты уже дядя?
        - Не знаю. Но я еще расту.
        - Ну хорошо. Если ты - парень и если ты”еще растешь”, зачем ты, скажи на милость, лицо, как девица, пудришь?
        - Инструкция, - нехотя ответило существо. - Без этого мне запрещено показываться вам.
        - Кому “вам”?
        - Живущим Наверху.
        - А почему?
        - Потому что вас от нашего естественного вида... тошнит, - потупясь, объяснил “мальчик Витя”, он же “Цветок Балда”, он же “Одуванчик”.
        Светлана виновато отвела взгляд, пытаясь скрыть, что и на самом деле испытывает нечто подобное - отвращение в перемешку со страхом и жалостью. А оно продолжало пялиться на нее, будто это не он, а она была музейным экспонатом.
        - Ну чего уставился! - вспылила Светлана.
        - Не сердись. - Существо попыталось оторвать от нее назойливо льнущий взгляд. Но уже в следующее мгновение две прозрачные, как березовая смола, капельки его глаз снова приклеились к ее лицу. - У тебя такая... сталактитовая кожа. А волосы... как застывший водопад. Твои глаза сияют как электрические лампочки. Твои зубы - нитка старинных жемчугов из царского клада...
        - Ого! Да у него душа поэта! - поразилась Светлана. - Погоди, погоди, а откуда ты знаешь про сталактиты, застывшие водопады и царские жемчуга?
        - Видел, - обыденно просто ответствовало парафиновое существо. И вдруг спохватилось: - Ой, я же должен отвести тебя к мэру.
        - К кому отвести?
        - К нашему мэру. Он желает познакомиться с тобой лично.
        - Да ну? Скажите, какая честь! А я не желаю ни с кем знакомиться. Так и передай своему мэру. Пусть лучше меня отпустят домой. А не то я устрою здесь вам такое... “МЭР”, - проворчала она, возмущаясь. - В странные игры вы тут игаете. - И с издевкой поинтересовалась: - Надеюсь, сам-то ты не министр юстиции?
        - Не знаю, что ты имеешь ввиду, - миролюбиво возразило существо. - Меня приставили к тебе.
        - Приставили! Час от часу не легче. Это как же понимать?
        - Я - твой страж и твой слуга. Я должен охранять, защищать тебя и выполнять твои просьбы.
        - Забавно... - Немного подумав, она задала ему провокационный вопрос: - Любые просьбы?
        - Любые, - подтвердило существо и добавило: - Если они не против Устава.
        - А это еще что за штука?
        - Извини. С Живущими Наверху Устав не обсуждается. Запрещено. Наказание - смерть.
        - Чья? Моя или твоя?
        - В Уставе сказано: в зависимости от обстоятельств. Мы зубрим его с детства.
        Отвечая на расспросы Светланы, существо по-прежнему не сводило с нее сокрушенно-восхищенных глаз.
        - Ну чего пялишься! - рассердилась она. - Не хочу, чтобы меня сторожили! Не хочу оставаться здесь ни минуты! Вы не смеете удерживать меня силой! Где твой чертов “мэр”? Веди меня к нему. Немедленно!
        - Пошли, - кротко сказало существо, уступая ей дорогу.
        Ступив за порог своей, убранной как бонбоньерка, комнаты, Светлана оказалась в тускло освещенном мрачном коридоре.
        - Иди за мной и постарайся не отставать, - посоветовал Мальчик Витя.
        Он мог бы этого и не говорить. Мрачная пустынная тишина подземного коридора заставляла ее держаться как можно ближе к нелепому, но вроде бы дружелюбно настроенному к ней существу. Если ее охранник такой, то каким же должен быть этот самый “мэр”, подумалось Светлане. Ее разгулявшееся вообра- жение уже рисовало нечто невообразимое, спруто- подобное, с щупальцами вместо рук и подвижными, как у рака, глазами. Может зря она согласилась встретиться с ним?
        Тоннель или коридор, по которому они шли, вначале выглядел необитаемым, но вскоре по обе его стороны начали попадаться двери. Дубовые, почерневшие от времени и копоти, они, казалось, не открывались, по меньшей мере, лет сто. Остановившись перед одной из таких дверей, провожатый Светланы с видимым усилием потянул ее на себя.
        - Входи, - глядя в сторону, сказал он.
        - А ты?
        - Мне не положено. Я здесь подожду.
        Разом потеряв всю свою решительность, Светлана опасливо переступила высокий порог. Ей открылась довольно просторная комната, вернее очередной каменный мешок со сводчатыми кирпичными потолками. Окон, разумеется, не было, даже бутафорских. Комната была обставлена как рабочий кабинет большого начальника. Только вместо привычного электричества ее освещали старинные бронзовые канделябры. Углы кабинета тонули в мягком полумраке.
        Человека, восседавшего за огромным столом на высоком троноподобном кресле, Светлана узнала с первого взгляда. Эту огненно-рыжую гриву, этот, похожий на кабанье рыло, нос невозможно было забыть или перепутать. Да, перед ней был тот самый “работник метрополитена”, что ворвался в кабину Андрея и отчитывал их за нарушение правил. Только теперь на нем была не форменная одежда, а вишневого цвета парчовый кафтан с высоким бархатным воротником и широким, шитым золотом кушаком.
        Не обращая внимания на вошедшую, рыжий что-то сосредоточенно разглядывал на своем необъятном, резном столе.
        - Вы!?. - вскричала Светлана, подходя вплотную, чтобы получше разглядеть его. - Так это вы, значит, мэр?
        - Я, красна девица. Я, милая, - не поднимая головы, рассеянно-небрежным тоном подтвердил он. - Будь гостьей, садись.
        Светлана с вызовом приняла его предложение, взгромоздившись на высокий, неудобный стул. Растревоженное пламя свечей освещало теперь их лица неровным мерцающим светом. Рыжий то ли чего-то выжидал, то ли испытывал ее терпение. Наконец, Светлана не выдержала:
        - Умоляю, объясните, где я! Как я сюда попала? Почему меня держат под охраной?
        - Разве с тобой плохо обращаются? - ”Мэр” наконец удостоил ее равнодушно-скучающим взглядом.
        - Да не нужно со мной никак обращаться! - вспылила Светлана. - Ни хорошо, ни плохо. Меня давно уже ждут дома. Папа сойдет с ума от тревоги.
        - Теперь твой дом здесь, - заявил рыжий все тем же скучающим тоном.
        - Да вы что!?! - отшатнулась Светлана, бледнея. - Вы шутите, да? Скажите, что вы шутите!
        - Я никогда не шучу, - отозвался тот. - И терпеть не могу, когда шутят другие.
        - Ах да что же это! Кто вы такой, наконец? По какому праву распоряжаетесь мною? И что это за странное место с фальшивыми окнами и уродливыми сторожами? Где я? В каком подвале?
        - Зачем же столько вопросов сразу, - поморщился невозмутимый “мэр”. - Ты утомляешь меня.
        - Так отпустите меня домой, и вас некому будет утомлять.
        Неприязненно разглядывая напомаженное лицо рыжего с подрисованными бровями, Светлана зло бросила ему:
        - Кажется, догадалась! Меня разыгрывают. Я в самодельном драм- кружке какого-нибудь клуба коммунального хозяйства, и вас загримировали под мэра. Должна сказать, не слишком удачно. На мэра вы ни чуточки не похожи. И боярских кафтанов настоящие мэры не носят, и такими кушаками уже лет двести не подпоясываются.
        - Дерзкая девчонка. - Рыжий впервые удостоил ее внимательного и далеко не дружелюбного взгляда. Светлане удалось- таки вывести его из равновесия. - Немед-ленно замолчи.
        - И не подумаю! - крикнула она, распаляясь. - А тот уродец, пристав- ленный ко мне, из какой он сказки?
        - Ну хватит! - “Мэр” стукнул по столу затянутым в перчатку кулаком. Рисованные брови на его лице пришли в движение. Отяжелевший разом взгляд вперился в ее глаза.
        “В помещении в перчатках! Чокнутый какой-то”, - успела подумать Светлана. И тут что-то зловещее и необъяснимое начало происходить с нею. Что-то, чего она не могла понять, и что не зависело от ее воли. Ей стало вдруг страшно. Вся ее агрес-сивность разом улетучилась. И теперь перед рыжим в дрожащем свете свечей сидела маленькая, до смерти перепуганная девочка.
        - Ну пожалуйста, дяденька, умоляю вас, отпустите меня домой. - Она шмыгн-ула носом. - Это какая-то ошибка. Мы с подружкой бродили по заброшенным подвалам и вдруг куда-то провалились. Мы...
        - Взгляни-ка сюда, - перебил ее “мэр”, одним нажатием кнопки отодвигая шторку в стене и выставляя на обозрение полный набор аудио-, видео- и телеаппаратуры. Вытащив из ящика стола пульт дистанционного управления, он включил экран.
        - Так у вас тут есть электричество! - удивилась Светлана. - Тогда зачем же вы сидите при свечах?
        - Терпеть не могу яркий свет... Смотри в экран. Узнаешь?
        На экране телевизора появился обыкновенный московский двор, скамейка и девочка в легком летнем платье с книжкой на коленях. “Платье совсем как мое”, - подумалось Светлане.
        Объектив невидимого оператора взял девочку крупным планом. На коленях у нее была уже не книжка, а хорошо знакомый ей полосатый зверек. Она вниматель-нее вгляделась в изображение, отказываясь верить собственным глазам.
        - Да это же я! Неужели это я!?. Каким образом?
        Теперь Светлана видела себя со спины, уносящей домой свой нежданный подарок. Затем на экране начали мелькать вздрагивающие интерьеры ее собственной квартиры. И, наконец, она увидела себя в грязных путанных подвалах с недовольной миной на лице.
        - Ах вот оно что! - пробормотала Светлана. - Найт! Я все поняла. Ко мне подослали эту аферистку. Обманом и хитростью она заманила меня в ловушку. Она же меня и снимала, да? Но как? У нее не было в руках никакой камеры.
        - Тихо, дитятко, тихо. К чему столько эмоций. Ты все правильно поняла. Найт выполняла мое задание.
        - Негодяйка! Какая же она негодяйка! Ну попадись она мне... - Светлана стиснула кулаки, но вдруг умолкла, сжалась в комочек, затравленно глядя на рыжегривого “мэра”. - Дяденька, на что я вам, а?
        Саркастическая ухмылка тронула его безгубый рот.
        - Мой папа это так не оставит. Он поднимет на ноги всю Москву. Он найдет меня. Он...
        - Обязательно найдет, - прервал поток ее слов рыжий. - Вот смотри...
        Светлана бросила раздраженный взгляд на экран и увидела отца, выходившего из вагона метро на крохотную, безлюдную платформу.
        - Твой отец уже совсем близко. Он скоро будет здесь, и я стану свидетелем захватывающей сцены вашего свидания.
        - Так вы и его похитили!?
        - Разве он был похож на похищенного? Разве его тащили силой? Нет, красна девица, он идет к нам по доброй воле.
        - Я не верю вам. Не верю! Вы все лжете! - Светлана вскочила.
        - А вот скандалить не надо. - ”Мэр” осуждающе покачал головой. - У нас тут не принято шуметь. Мы привыкли жить скромно, тихо, незаметно. И запомни! От тебя теперь во многом будет зависеть не только твоя собственная судьба, но и судьба твоего отца. Ты можешь помочь ему, а можешь и навредить.
        Светлана слушала странные речи “мэра” и не понимала, чего от нее хотят.
        - Если будешь умницей, твое пребывание здесь покажется тебе вполне приятным развлечением. Если же вздумаешь мне перечить, пеняй на себя.
        - А что мне за это будет?
        - Для начала ты не встретишься со своим отцом.
        - Вы не посмеете!
        - Дитятко. Не говори глупостей. Здесь я хозяин. Единственный и полновластный. Бойся прогневить меня. А теперь ступай. Ты меня утомила.
        - Никуда я не пойду! - заупрямилась Светлана. - С места не сдвинусь, пока не увижу своего отца. Вы ведь сказали, что он идет сюда.
        - Вы встретитесь позже. Не сейчас. Я сказал, уходи. Возвращайся в свою комнату.
        - Нет у меня здесь “своей комнаты”! Я живу совсем в другом месте. И вы не имеете права мною командовать.
        Облаченная в перчатку рука “мэра” неспешно поднялась, и из темной ниши, которую Светлана даже не заметила, будто призраки проступили две закутанные в длинные серые плащи фигуры. Девочка оцепенела от неожиданности. “Призраки”, не произнося ни слова, бесцеремонно схватили ее под руки и поволокли к двери. В следующее мгновение она оказалась в коридоре за наглухо захлопнувшейся за нею дверью. Ее вышвырнули, как нашкодившего котенка - за шкирку.
        Парафиновый мальчик, сидевший на корточках под стеной, лишь пониже опустил голову, пряча глаза в тени тяжелых надбровий.
        - Ты видел? Видел? - задыхалась от возмущения Светлана.
        - Нет. Я ничего не видел. Пойдем. Я отведу тебя обратно.
        - Никуда я отсюда не уйду, понял - Она демонстративно уселась на холодный каменный пол. - Я буду здесь ждать своего отца.
        - Пойдем. Прошу тебя. Так ты только навредишь себе. С мэром бороться бессмысленно. Все подчиняются ему. Даже Спустившиеся Оттуда.
        - Но почему? Почему?
        - Потому что он - единственный Хранитель Тайны.
        - Какой еще тайны?
        - Тайны наших предков. И еще - он один владеет планом Нижнего города.
        - Нижнего города? - Светлана фыркнула. - Метрополитена что ли? Так вот, значит, где я! Как же я сразу не догадалась. Он же показал мне отца на станции метро. Один владеет планом. Умора! Да у каждого москвича в кармане по схеме. Хочешь, одну подарю? В каждом вагоне на стене есть такая схема. - Светлана сердито шмыгнула носом, проглотив невыплаканный клубок слез.
        - Вернемся, - более настойчиво проговорил Витя. - Иначе достанется нам обоим. Меня отправят назад, в семейные казармы. А тебя сошлют в известковые казематы, откуда еще никто никогда не возвращался.
        - Куда, куда ? - она испуганно уставилась на парафинового мальчика.
        - В древние московские каменоломни. Там многоярусные лабиринты без конца и без края. А все выходы наружу закупорены обвалами.
        Светлана вскочила:
        - Не надо каменоломен! Только этого мне и не хватало.
        ГЛАВА 11
        Как только стражники выволокли строптивую пленницу, мэр скрылся за внутренней дверью, ведущей в его личные покои. Заглянув в комнату дочери, он поморщился от жуткого беспорядка и нагромождения вещей.
        - Ты здесь, дщерь. Это хорошо.
        - Ты же просил дождаться тебя. Вот я и жду.
        - Где мать?
        - Как обычно. Затворничает. Так чего ты хотел?
        - Чтобы ты продолжала заниматься девчонкой. Отдаю ее целиком на твое попечение. Мне нужно, чтобы ей здесь понравилось. Понятно? Расположи ее к себе. Покажи ей интересные места. Одним словом, что б не скучала.
        - И охота тебе с ней цацкаться?
        - Цацкаться будешь ты, а не я.
        - Не пойму я, на кой черт она тебе сдалась.
        - А тебе и не обязательно все понимать, - отрезал отец. - Получила задание, выполняй. Но, гляди, ты мне за нее головой отвечаешь. Упустишь, не видать тебе прогулок Наверх до конца своих дней.
        Худшей угрозы нельзя было и вообразить.
        - Не беспокойся. Скорее убью чем упущу, - заверила его “дщерь”.
        - Вот это по-нашему, - удовлетворенно кивнул отец. - Отправляйся к ней прямо сейчас. Ко мне приведешь часа через два - заметь время на своих золотых. И не забудь, мне нужно, чтобы она была в хорошем настроении.
        - Да уж постараюсь, - недовольно буркнула она. - Вот только к Алару зайду.
        - И так хороша. Ступай. Мастер мне сейчас самому нужен.
        Отложив в сторону массивную старинную книгу, мастер Алар угрюмо пос- мотрел на вошедшего. Едва кивнув ему, мэр критически оглядел себя в длинных зеркалах, занимавших добрую половину помещения, и привычно устроился в парикмахерском вертящемся кресле.
        - Что же вы медлите, мастер? Приступайте. Я спешу.
        - Жду указаний, - хмуро отозвался тот, откидывая за плечо конец рваного клетчатого шарфа.
        - Облик № 3 - “Случайный знакомый”, - деловито подсказал мэр и, не спуская глаз со своего отражения, бросил на гримерный столик массивные очки.
        Мастер “Ал.Ар” - а прозвал его мэр так потому что ему было слишком долго и трудно выговаривать Альберт Арнольдович - снял с головы клиента рыжий парик и натянул его на пустую болванку. Затем аккуратно отклеил
        безобразно широкий нос, уложив его в отдельную коробочку, и потянулся к коричневому, стриженному бобриком парику.
        - Подождите, - остановил его мэр. - Я передумал. Пусть на сей раз будет облик № 1 - “Ах!”
        - Как вам будет угодно, сударь. - Бросив укоризненный взгляд на своего клиента, мастер Алар указательным пальцем сдвинул на затылок ультрамариновый шерстяной берет. От одной мысли, что ему сейчас придется снова затронуть больную тему, его лысина покрылась испариной. - Только ответьте мне сначала на мой вопрос, который я задавал вам уже много раз: как долго вы намерены держать меня здесь? У меня есть семья - жена, дети, внуки. Они ничего не знают обо мне. Не знают, где я, и вообще жив ли. Это ужасно.
        - Не обременяйте меня своими проблемами, Алар. Вы останетесь здесь столько, сколько мне будет нужно.
        - Но моя работа! - не унимался старый мастер. - Я нужен в театре. Им без меня не обойтись.
        - Ваша работа теперь здесь. Разве она менее интересна? Кажется кто-то из ваших великих сказал, что жизнь - театр. Пусть вас утешит сознание того, что вы были гримером театра, а стали гримером Жизни. Не плохо звучит, а!
        Пленница неподвижно сидела на плюшевом диване, уронив руки на колени и глядя в одну точку, когда дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась “картофельная девица”.
        - Ты!?- задохнулась от возмущения Светлана. - И ты посмела сюда явиться? Ты бессовестная, коварная, подлая!
        - Ну-ну, полегче на поворотах, - с миролюбивой небрежностью одернула ее Найт. - Да, приходится иногда выполнять и неприятные поручения. Извини, так уж вышло. Если бы отказалась я, тебя привел бы сюда кто-нибудь другой.Ты зачем-то понадобилась моему отцу.
        - Отцу, говоришь? Уж не мэр ли твой отец?
        - Ага, - со скучающим видом подтвердила Найт. - Он самый. Так ты позволишь мне войти? - Не услышав отказа, она прикрыла за собой дверь и плюхнулась в кресло.
        Светлана враждебно разглядывала ее, будто видела впервые. Темно-серые лайковые лосины неплотно облегали ее суховатые жилистые ноги. То были ноги страуса - быстрые, сильные, способные преодолеть любую преграду, а если надо, то и нанести удар. К ее туалету добавились сегодня замысловатой формы широкие кожаные браслеты с заклепками и такие же сапоги. Волосы Найт были скручены в тугой пучок на самой макушке. Светлана видела ее третий раз, и каждый раз ей казалось, что она видит ее впервые, так мастерски ей удавалось до неузнаваемости менять свой облик, свой стиль в целом. Поверх серебристого джемпера золотая цепочка - потоньше прежней, и не с медальоном, а с довольно простеньким на вид золотым или бронзовым цилиндром.
        - Ты поменяла свое украшение? - не без подвоха поинтересовалась Света.
        - Это? - быстрым движением Найт прикрыла цилиндр ладонью. - Э-э, нет.
        Он всегда при мне, сколько себя помню. Иногда под одеждой, иногда поверх.
        - Твой талисман?
        - В некотором роде, - уклончиво и неохотно ответила Найт.
        - А где тот, другой?
        - Ну чего пристала? Сняла за ненадобностью.
        - Это была шпионская камера, верно?
        Найт выстрелила в нее взглядом:
        - Ишь, догадливая какая. Ну, допустим... Ты лучше скажи, как тебе нравится твоя новая комната.
        - Глаза б мои ее не видели.
        - Это почему же? А я так старалась. Чего тебе здесь не хватает?
        - Сказать?
        - Ну?
        - Моего отца. Свободы... И окна.
        - С отцом и свободой - без вопросов. Могу понять. А окно-то вот! Цветочки. Занавесочки. Все, как у тебя дома.
        - Издеваешься? Кому нужна твоя бутафория! Через окно люди смотрят в мир. Через окно мир входит в дом. Днем сквозь него сияет солнце. Ночью заглядывают луна и звезды. Ты видишь как за окном идет дождь, кружатся снежинки, как ветер треплет ветви деревьев, как по осени срывает с них листву. Ты можешь слушать дыхание города, голоса детей, играющих во дворе, или пение птиц. Тебя может позвать со двора подружка. Да мало ли всего! Окно это жизнь, которая всегда рядом с тобой и в которой ты сама. А здесь... - Светлана зябко поежилась, обхватив плечи руками. - Здесь хуже чем в тюрьме. Здесь как в склепе.
        Найт слушала молча, глядя себе под ноги. “Наверное, настоящее окно это действительно здорово”, - подумалось ей. Но вслух она сказала:
        - Глупые сантименты. Я всю жизнь живу без окна, и ни разу о нем даже не вспомнила.
        - Ты выполнила свое задание? - продолжала наступать Светлана. - Операция была проведена мастерски, можешь гордиться. Наивная дурочка попалась, как какой-нибудь глупый речной карась на наживку. Чего же еще тебе от меня надо? Беги к своему папочке, пусть наградит тебя по-мэрски. Зачем ты пришла? Полюбоваться, как чувствует себя твоя жертва?
        - Я соскучилась, - с подкупающей искренностью “призналась” Найт.
        - Да неужели?! - В голосе Светы прозвучала злая ирония.
        - Ты даже не представляешь, как мне здесь одиноко. Мы с тобой познакомились не по собственной воле. Но когда я увидела тебя, сразу подумала: вот с кем я хотела бы дружить. Конечно, я понимаю, мы слишком разные. Ты живешь под солнцем и звездами, а я здесь. - Найт с удивлением слушала собственные речи и сама не могла понять, лукавит она или говорит искренне. - Для вас метро - лишь удобный и привычный вид транспорта. Вы знаете только свои эскалаторы, переходы и станции. Вы мчитесь сквозь тоннели в ярко освещенных вагонах, погруженные в свои заботы и мысли. И даже не подозреваете, что этим отвратительным, все сотрясающим грохотом вторгаетесь в чей-то иной, чуждый вам мир. В мир без окон. Потому что через них все равно ничего не увидишь. Вы вторгаетесь в наш мир!
        - Почему в ваш?
        - Да хотя бы потому, что это мир, в котором мы живем.
        - Ты хочешь сказать, что вы живете в построенном нами метро?! - поразилась Светлана.
        - Да вашего метро еще не было и в помине, когда здесь обосновались мои деды и прадеды... Так говорит мой отец, - добавила Найт. - А он все знает.
        - И ты...
        - Я родилась здесь и выросла. Это мой дом.
        - Да ну тебя! Не может такого быть! Не может человек жить под землей.
        Найт лишь пожала плечом. - Ну так как, захочешь со мной дружить?
        - Я уже отведала твоей дружбы. Спасибочки. Сыта по горло. - Светлана сердито отвернулась. - Лучше выкладывай начистоту, что теперь тебе от меня надо. Только учти, второй раз обдурить себя не позволю.
        - У меня никогда не было подруги, - снова начала Найт, не глядя на Светлану. - Я даже не знаю, что это такое. Я с самого рождения одна. Мой отец вечно занят. Ведь он - мэр. У него полно всяких дел и забот.
        - А мама?
        - Моей матери вообще нет до меня дела. Она ненавидит меня.
        - Ну тут ты уж совсем завралась, - возмутилась Светлана. - Мать не может ненавидеть своего ребенка. Такого просто не бывает!
        - Бывает... - Найт вздохнула. - Она ненавидит моего отца. Она его просто не переваривает. Ну а меня - за то, что я его дочь.
        - Но это же ужасно! - Голос Светланы дрогнул и потеплел. Теперь она смотрела на Найт с участием.
        А Найт, впервые в жизни изливая душу кому-то, кто пожелал ее выслушать и понять, не могла уже остановиться:
        - Не знаю, чего ей не хватает. Она сказочно богата. У нее есть все, о чем можно только мечтать. Наверное, нет в целом мире женщины, богаче ее.
        - Ну так уж, прям, и в целом мире.
        - Я знаю, что говорю, - огрызнулась Найт. И, подумав, добавила: - А вообще-то ты права. Я все придумала. Забудь.
        - Не сердись. Извини. Но ведь, наверное, что-то есть, раз она...
        - Конечно. Она хочет того же, чего и ты - света в окошке. И обязательно дневного. Она хочет Наверх. А отец ее не пускает. Ну чего она там потеряла, скажи. - Неожиданно озлобившись, Найт вскочила, заходила по комнате, размахивая руками: - Ваше солнце - глупый, невыносимо яркий, слепящий шар, от которого потом долго болят и слезятся глаза. А то, что она величает свежим воздухом - удушливый смрад над городом, до головокружения, до тошноты. Но хуже всего сами люди! Какое-то бешеное количество людей! Лавина. Стихийное бедствие. Потоп. И как только вы там не сходите с ума друг от друга. Меня в вашем метро жуть берет. Каждый раз кажется, вот сейчас затопчут, раздавят. Кажется, если вдруг упаду, вся эта лавина промчится по мне и даже не заметит. Не представляю, как вам удается лавировать, не задевая друг друга. Я так выхожу из метро вся в синяках.
        - Утрируешь, - отмахнулась Светлана. - Метро как метро. Но людей действительно многовато. Папа говорит, раньше так не было...
        - Послушай, - перебила ее Найт, - ты все “папа” да “папа”. А про мать ни словечка. Тоже что ли свою не любишь?
        - Не люблю??? Я!?! - Светлана разом потемнела, как солнечная поляна под накрывшей ее тучей. - Да для меня нет и не будет в мире человека дороже ее... Не считая папы, конечно. Не бывает дня, чтобы я с ней не разговаривала, не советовалась ... мысленно.
        - Почему мысленно? - удивилась Найт.
        - Нет больше со мной моей мамы. Вот уже два года.
        - Она сбежала от вас?
        Светлана задумчиво посмотрела на Найт, вернее - сквозь нее, в свое печальное прошлое. И, горько усмехнувшись, проговорила: - Сбежала? Нет. Улетела. Поднялась высоко-высоко в небо, чтобы остаться там навсегда.
        Найт недоверчиво и подозрительно смотрела на пленницу. Если бы не слезы, дрожавшие в ее глазах, она решила бы, что ее разыгрывают.
        ГЛАВА 12
        Растянувшись на тюфяке, Степан попытался расслабиться. Перенапря-женные нервы требовали отдыха, передышки. Незаметно для себя он уснул. И проспал... может час, а может сутки, определить не было никакой возможности. С пробуждением отчаяние и страх с удесятерившейся тяжестью навалились на него.
        Время и пространство сжимались вокруг него, подобно зловещей черной дыре, засасывающей в свои бездонные, беспросветные недра. Эта дыра поглощала его целиком - с костями, желаниями и мыслями. Еще немного, и он просто перестанет быть. Неужели его пожизненно заключили в это ничто, обрекли на медленное, мучительное умирание? И неизвестно, что придет раньше - смерть или безумие. Он пленник неведомых, невидимых сил, безжалостных и коварных. И все, что происходит с ним, увы, не сон, не ночной кошмар, от которого можно проснуться. Неужели Господь Бог наказал его так жестоко за грех, который он не успел даже совершить?
        Степан, не отличавшийся прежде ни набожностью, ни особой верой, упал на колени и принялся горячо молиться, клянясь, что никогда-никогда впредь не посягнет на то, что ему не принадлежит.
        Грубый толчок в плечо прервал его молитву. Он вздрогнул, в беззвучном крике раскрыл рот, заслоняясь обеими руками от невидимой опасности.
        - Вставай. Пойдешь.С нами.
        К нему снова обращались.На его языке. Но что за выговор! Чей-то тяжелый, неповоротливый язык с трудом брал речевые барьеры. Каждое слово, как законченное предложение, с паузой и придыханием... и странным гортанным шипением, будто заезженная пластинка в старинном патефоне.
        - Куда? - отважился спросить Степан.
        - Наверх, - последовал лаконичный ответ.
        “Наверх!” Бесплотный голос сказал НАВЕРХ! Сердце в груди Степана отбивало чечетку. Неужели Господь услышал его молитву? Неужели его глаза снова увидят свет? Неужели всему этому кошмару пришел конец?
        - Вы отпускаете меня? - прошептал он срывающимся от волнения голосом.
        - Хочешь. Жить. Подчиняйся. Молчи. - последовал очередной приказ.
        И снова бесконечно длинный переход сквозь тьму в полном молчании. Они, эти загадочные существа, были рядом с ним, впереди него и сзади. Сколько их, он не знал. Но стоило ему замешкаться, и его тотчас подгонял сзади идущий. Стоило чуть заспешить и он утыкался в чью-то спину. Оступившись, взяв слишком вправо или влево, он получал предупредительный удар в бок. Им управляли как марионет- кой, заставляя то пригибать голову, то резко сворачивать, то карабкаться чуть ли не по отвесной стене, а то и ползти. Идти было значительно труднее, чем в первый раз, так как теперь они постоянно преодолевали подъем. Степан стискивал зубы и терпел. Пусть себе. Он готов выдержать и не такое. Лишь бы поскорее выбраться на свет. А там - только они его и видели. Уж он найдет возможность улизнуть. Они боятся света, так он будет улепетывать от них по залитой солнцем улице. Пусть попробуют догнать.
        Тонкие, едва различимые, и в то же время невыносимо навязчивые звуки, раздражавшие скорее нервы чем слух, преследовали его всю дорогу. Он слышал их и во время первого “кросса” сквозь тьму, но тогда ему казалось, что от перенапря- жения и страха у него просто звенит в ушах...
        Наконец, плоскость под ногами стала горизонтальной, только Степан начал спотыкаться на каждом шагу, пока наконец не понял, что идет по шпалам. Пошарив ногой, он действительно наткнулся на рельсу. Справа и слева от него почти вплотную шли два невидимых существа. Внезапно впереди что-то блеснуло, острой болью хлестнув по глазам.
        До слуха зажмурившегося со стоном Степана донеслись отдаленные мужские голоса. Он не успел сообразить, как ему поступить - заорать во все горло, взывая о помощи, или сломя голову броситься на свет, к людям. Сильный удар, опережая неоформившиеся в действия побуждения, сбил его с ног. Его волоком оттащили в глубокий мрак бокового помещения. Шершавая и липучая, как у ящерицы, ладонь залепила ему рот.
        “Сволочи! - нутром кричал Степан. - Ах, сволочи! Что б вы подохли!”
        Пальцы-присоски, словно наощупь поняв смысл не произнесенных вслух ругательств, сильнее сдавили его челюсть. Лежа ничком, придавленный к полу чьей-то ногой, он был настолько обескуражен происходящим с ним, что даже не пытался оказывать сопротивление. Да и о каком сопротивлении могла идти речь, если ужас пережитого в универмаге неотступно преследовал его, а запах черной крови и сейчас вызывал тошноту. Он знал, что жизнь его, чудом до сих пор не отнятая, висит на волоске. Один неверный шаг, и его постигнет та же участь, что и несчастных сторожей с их собаками.
        Степан не сразу понял, что лежит зажмурившись. Открыв случайно глаза, он увидел слабо высвеченный прямоугольный проем. За ним тоннель метрополитена. И снова мужские голоса, глухо резонирующие под сводами.
        Он попытался повернуть голову, чтобы посмотреть, наконец, на своих мучителей - его бесцеремонно и больно ткнули лицом в бетонированный пол.
        Свет в проеме начал медленно угасать, пока не исчез вовсе. Голосов тоже больше не было слышно. Электрики должно быть, с тоской подумал Степан. Когда тьма снова стала абсолютной, его рывком заставили подняться и погнали по шпалам, как бессловесную домашнюю скотину. Ни один поезд не потревожил гнетущей тишины тоннеля, и Степан догадался, что на улице должна стоять глубокая ночь.
        Вдруг восхитительная свежесть коснулась его кожи. Он жадно втянул ноздрями воздух - аромат цветов и скошенной травы в перемешку с запахом отработанного бензина и множества других, привычных с детства, запахов многомиллионного промышленного колосса. Каким родным, каким неутолимо желанным показался ему этот букет.
        А еще через несколько шагов он увидел впереди светящиеся желтые точечки и принял их за далекие уличные фонари, такими яркими они ему показались. Однако светящиеся точки не приближались и не увеличивались. И он понял, это звезды.
        - Пожалуйте сюда. - Альбинос с усилием потянул на себя тяжелую, изрядно подгнившую дверь. - Мэр ждет вас.
        - Кто ждет? - не понял Вадим.
        - Наш мэр.
        - Что за глупые шутки?
        - У нас тут не принято шутить. - Тон альбиноса был холодным и равнодушным.
        Недоверчиво покосившись на него, Вадим перешагнул высокий порог и оказался в кабинете, освещенном канделябрами. Из-за массивного дубового стола ему навстречу поднялся странный субъект в темно-зеленом бархатном кафтане. Длинные, иссиня-черные волосы локонами лежали на белом кружевном воротнике. Но больше всего поразило Вадима лицо незнакомца: напудренное, неестественно белое, с явно искусственным румянцем на широкоскулых щеках. Огромный перстень поверх лайковой перчатки вспыхивал сумеречной синевой сапфира. А на воротнике кровавой каплей алел рубин.
        - Однако... - озадаченно пробормотал Вадим.
        - Вот вы и здесь. Добро пожаловать. - Человек в допотопном бархатном кафтане был само радушие.Его голос, в котором звучало нескрываемое торжество, показался Вадиму явно знакомым.
        Закусив губу, он не ответил на приветствие, не подал руки. Нимало не оскорбившись, радушный хозяин широким жестом указал ему на кресло.
        - Располагайтесь. Можете считать, что вы дома.
        Вадиму послышалась скрытая издевка в его обманчиво-медовых речах.
        - Где моя дочь? - не сдвинувшись с места, мрачно проговорил он.
        - Успокойтесь. Ваша дочь в полной безопасности. Она окружена заботой и вниманием.
        - Я вам не верю. Вы похитили ее. Вы держите девочку силой. Немедленно верните мне ее.
        Напудренная маска изобразила подобие улыбки. Вадим неприязненно уставился на нее, медленно сжимая кулаки.
        - На вашем месте я бы поостерегся разговаривать подобным образом, - не меняя выражения, одними губами проговорила маска. - Вы здесь целиком в моей власти, и ссориться со мной не в ваших интересах.
        - Это угроза?
        Маска самодовольно ухмыльнулась: - Вы находитесь на глубине ста метров, и ни одна живая душа наверху понятия не имеет, где вы. Ваше исчезновение навсегда останется для них загадкой. Ваше и вашей дочери.
        Холодный пот проступил на лбу Вадима. Он пытался взять себя в руки, но ему это явно не удавалось. Когда же он смог снова заговорить, вся агрессия вытекла из него, как вода из треснувшего сосуда.
        - Умоляю вас. Ради Бога, верните мне дочь...
        - Ради Бога? Ради вашего бога я не пошевелю и пальцем. Да что это за бог, который позволил расплодиться по всей земле вредоносной, все истребляющей и калечащей на своем пути заразе, гордо именующей себя “человечеством”?
        Он уже слышал тираду о Боге от хладнорукого. Подобный повтор показался ему странным.
        - А какому же богу поклоняетесь вы? - спросил он, чтобы проверить свои подозрения.
        - Вопрос неуместен. Вам достаточно вспомнить, где вы находитесь, и ответ придет сам собой.
        Что он имеет ввиду? Сатану? Преисподнюю? Конечно же это всего лишь попытка запугать его. Нынче, в первой четверти третьего тысячелетия, все прямо-таки помешались на дьявольщине, на Судном дне, на финальной битве Господа с адовым Зверем. А этот - тщедушный, разыгрывает из себя чуть ли не Харона.
        - Садитесь. - Мэр снова указал на кресло. На сей раз тон был повелительный. Его бесцветные глаза полыхнули словно блики на холодной стали клинка. - Повторяю еще раз: Здесь я бог и царь... Просто “Мэр” звучит обиходнее. И если я оказываю вам знаки внимания, цените щедрость моей души. Я не часто делюсь ею с кем бы то ни было.
        С мрачной покорностью Вадим опустился в кресло, откинулся на спинку.
        - Так что вам от меня угодно?
        - Так-то лучше, - удовлетворенно кивнул мэр. Надкусив кончик сигары, он засунул ее себе в рот, не зажигая. - Хоть я и живу глубоко под землей, мне это отнюдь не мешает быть в курсе всех земных событий. В том числе и лично ваших дел, сударь. - Его хилое тело, облаченное в давно отошедшие в историю одежды, слилось с троном-креслом, исчезло в нем.
        - Я уже оценил ваш повышенный интерес к моей персоне, - враждебно буркнул Вадим.
        - Итак, вы тщетно стучались в закрытые двери, требуя того, чего вам не хотели дать, - начал мэр, посасывая холодную сигару. - Я говорю о подробном плане подземной Москвы. Неужто вы, наивный человек, не знали, что все
        подземные сооружения, вся топография ее недр строго засекречены, как военно- стратегические объекты?
        - Но ведь речь идет о спасении людей!
        - Да кто ж поверит вам, самозванцу-одиночке? Хотя есть один. Тот, кому некого и нечего бояться.
        - Кто он?!. - оживился Вадим.
        - Я, сударь. И только я. - Он сплюнул жвачку из размокших табачных листьев. - Я готов вам поверить. Я готов предоставить вам то, что вы так упорно ищете. Подробнейшие планы и карты земных недр всей Москвы и Московской области, залегание различных пород, подземных рек и водоемов со стоячей и проточной водой, размещение многоярусных пустот, колодцев, шахт, лабиринтов старых каменоломен. А так же всех подземных сооружений, возникавших с момента основания Москвы и по сей день - траншей, тоннелей, потайных ходов, складских помещений, обширнейшей сети городских коммуникаций, скоростных правительственных метро-трасс, проложенных красными вождями. Всё, всё, до последнего люка, до последней ступенечки веками заносилось на эти бесценные карты, о существовании которых никто даже не подозревает там, Наверху. Я их единственный обладатель и хранитель! Я один знаю доподлинно, что таят в себе недра Москвы.
        Глаза Вадима лихорадочно заблестели. Неужели? Неужели это правда!? Да ради такого подарка судьбы можно принять любые условия, пойти на сделку с самим дьяволом. Пусть он держит его хоть в клетке, хоть на цепи, хоть на адской жаровне, только бы получить доступ к заветным материалам.
        - И вы позволите мне взглянуть на них? - с замирающим сердцем спросил укрощенный Вадим.
        - Не только взглянуть. Вы можете работать с ними столько, сколько вам необходимо, - милостиво изрек мэр. - Я создам вам идеальные условия для работы. Никто и ничто не помешает вам здесь, даже собственная дочь. Вы сможете с ней видеться, будете знать, что она рядом, что о ней хорошо заботятся. Вы же, не теряя драгоценного времени, будете наверстывать упущенное. Ведь, если вам верить, времени остается совсем немного.
        -Согласен! Я принимаю ваши условия. Принимаю с благодарностью. - Вадим вскочил, нервно прошелся по полутемному кабинету, остановился перед мэром. - Но прежде я хотел бы...
        - Да, да, я понимаю. - Маска умиротворенно разгладилась, оставив в местах недавних складок темные борозды разъехавшегося грима. - Ваша дочь сейчас с моей дочерью на прогулке по местным достопримечательностям. Как только они вернутся, вы свидетесь. А потом - к делу! В отведенных вам аппартаментах вы найдете все необходимое. Если чего-нибудь будет не хватать, давайте мне знать незамедлительно через своего слугу и охранника. И да помогут нам Недра Земные. - Он торжественно поднялся.
        - Охранника? - насторожился Вадим. - Значит вы все-таки будете держать меня в заточении?
        - Охрана, неусыпная, ежеминутная - неприложная мера предосторожности для всех нас. Мы здесь далеко не в безопасности.
        И не сказав больше ни слова, мэр с достоинством удалился. Легкое прикосновение к плечу заставило Вадима вздрогнуть. Резко обернувшись, он увидел своего провожатого. Кивком головы тот пригласил его следовать за ним.
        ГЛАВА 13
        - Пока наши отцы заняты, я могла бы тебе кое-что показать, предложила Найт.
        - Нет, я буду ждать здесь, - заупрямилась Светлана.
        - Так ведь просто сидеть и ждать скучно, утомительно и долго. А за прогул- кой или развлечением время бежит быстро. Не отказывайся. Я хочу показать тебе мой мир.
        - Ладно, уговорила. - Светлана нехотя поднялась. - Будем надеяться, что ты не надуваешь меня в очередной раз... Погоди! - спохватилась Светлана. - Я ж под арестом. Меня не выпустят.
        - Дурочка. Ты со мной.
        - Ах да, я и забыла. Ты ведь у нас дочь местного владыки. - Светлана с горечью усмехнулась. Она не могла забыть того, что ей поведало парафиновое существо, но предпочла не говорить об этом с Найт, потому как не доверяла ей. Распахнув дверь, Найт властно крикнула:
        -Эй, чудо-юдо! Тащи сюда две короны.
        - Какие еще короны? Зачем? - удивилась Светлана.
        - Узнаешь. Выходи.
        От темной ниши отделился парафиновый мальчик, держа в руках два шлема и впрямь похожие на короны. Он водрузил одну из них на голову Найт и, прилаживая ей на плечо кожаную сумку, задел бронзовый цилиндрик, висевший у нее на шее.
        - Ну ты, образина! Поосторожнее лапами! - тотчас окрысилась Найт. - А то как дуну.
        От странной угрозы Витя отскочил в сторону, как ошпаренный. Прилаживая на пленнице другой комплект, он то и дело косился в сторону грозной мэровской дочки.
        - У меня тоже такой дурацкий вид? - спросила Светлана, разглядывая Найт.
        - Ну что ты. Значительно хуже, - парировала та. И обернувшись к Вите, презрительно бросила: - Эй ты, хранитель Бесценной Жемчужины! Будешь ждать нас здесь. Понял?
        Парафиновый мальчик покорно уселся на каменный пол у стены и замер. Светлана уже знала, что он может просидеть так не один час.
        Сначала они шли по тесному, тускло освещенному коридору, своды которого, словно потом, были покрыты влажными испарениями. Непривычный головной убор, к тому же довольно тяжелый, мешал Светлане. Справа и слева от нее зияли черные провалы. Что таилось в них - пропасти, тупики или боковые коридоры, понять было невозможно.
        - Это древние потайные ходы, - небрежно сообщила Найт. - Тянутся на километры.
        - Искусственные?
        - Всякие. Московские князья и цари тоже заботились о своей безопасности.
        - Почему “тоже”?
        - Потому что красные вожди исковыряли здесь все вдоль и поперек, почище прежних. Из-под вашего Кремля, из-под Мавзолея, из-под Дома Правительства можно прямиком попадать на загородные виллы, в аэропорта... Если прежние цари рыли себе пешие ходы, то эти пробуравили землю под скоростные поезда. А жратвы-то! А боеприпасов! А одежды и утвари - на всю Москву бы хватило.
        - А вы разве ничего для себя здесь не строите?
        - Конечно нет, - фыркнула Найт.- Чего ради? Зачем попусту утруждать себя, когда Природа сама обо всем позаботилась. Нам ведь за ней все равно не угнаться.
        Они спустились по вырубленным прямо в скале ступеням и неожиданно для Светланы оказались на непривычно маленькой платформе метро. Ошибиться она не могла - внизу, под платформой поблескивали рельсы. Сердце Светланы учащенно забилось.
        - Зря радуешься, - разом охладила ее Найт. - Эта ветка метро не имеет никакого отношения к тем, по которым ты привыкла ездить. - Вытащив из кармана миниатюрную рацию, она деловито проговорила: - Платформа А-12. И поживее там .- Пока они ждали, Найт объясняла: - Вот это и есть часть той правительствен- ной ветки. Сами-то они пользуются ею крайне редко, а нам она пришлась весьма кстати. Транспорт их, люди наши. Есть, конечно, и подкупленные. Они нас так боятся, что готовы лизать нам руки, лишь бы мы их не тронули.
        - Так люди о вас знают?
        - Очень немногие. Но они считают нас подпольной мафией или чем-то в этом роде..
        Послышался быстро нарастающий гул, и из темноты, ослепив их фарами, вынырнул подземный вагон. Сбросив скорость, он плавно причалил к платформе. Машинист почтительно приветствовал Найт, окинув Светлану подозрительно- недобрым взглядом. Это был неестественно белый человек с алебастровой кожей и редкими волосами, казалось, сплошь покрытыми инеем. Даже глаза у него были белые. Светлана завороженно смотрела на странного машиниста. Найт толкнула ее локтем в бок:
        - Ну чего уставилась? Проходи.
        Едва они ступили в вагон, двери захлопнулись. Машинист рванул с места, развив невероятную скорость. “Что теперь замыслила эта грубиянка, - думала сжавшаяся в комочек Светлана. - Куда увозит ее, какое задание выполняет?”
        От резкого торможения девочек швырнуло вперед.
        - Болван! - выругалась Найт. - Не зря папа говорит, что научить наших делать что-нибудь самостоятельно практически невозможно. Вот тебе пример. Чуть не угробил нас.
        Двери с грохотом разъехались. Высадив девочек, вагон тут же умчался, унеся с собой свет. Абсолютная внезапная темнота вызвала в Светлане панику.
        - Что-о, страшно? - раздался над ее ухом насмешливый голос. - Вот так мы тут и живем. Привыкай. - И. услышав, видно, как часто и нервно задышала в темноте ее пленница, Найт поспешила добавить: - Не дрейфь. Нажми кнопочку на сумке, что у тебя на боку. Вот так!
        Перед Светланой, как призрачное видение, возникла голова Найт в ореоле голубого свечения. Быстро разгораясь, свечение стало настолько ярким, что все вокруг осветилось.
        - Ух ты! Здорово! - разом оживилась Светлана, шаря по сумке у себя на боку в поисках заветной кнопки. Теперь и над ее головой разлилось неоновое сияние. - Лучше шахтерской лампы!
        - То-то же. А то зачем да почему. Ну, теперь вперед! И хорошенько гляди себе под ноги. Здесь тебе не Тверская.
        Стараясь ни на шаг не отставать от Найт, Светлана ступила в неведомый, удивительный мир, о существовании которого - практически у нее под ногами - даже не подозревала. Найт уверенно вела ее по бесконечным нерукотворным гротам, сквозь оранжевые песчаные пещеры, сквозь известковые, похожие на изъеденную слоновую кость или окаменевшую губку, дворцы. Подземные пустоты, замысловато переплетаясь, вливались друг в друга, образуя то узкие проходы, то величественные, теряющиеся в вышине залы, то бездонные, коварно стерегущие на пути колодцы.
        Протиснувшись сквозь тесный извилистый лаз, они очутились вдруг словно бы у подножья, покрытого пеной, гигантского гребня морской волны.
        Казалось, стоит дунуть или дотронуться до стены, и она с тихим шипением начнет лопаться, исчезать. Но ажурное каменное кружево оказалось прочным и холодным на ощупь.
        - Ой! Что это? - Светлана схватила Найт за руку, заставляя ее прислушаться.
        В наступившей тишине явственно слышался тоненький, настойчивый писк.
        - Крысы? - От страха и отвращения у Светланы запершило в горле.
        Писк доносился из черного провала у самых ее ног. Снисходительно улыбнувшись, Найт наклонилась и по локоть засунула руку в провал.
        - С ума сошла! Что ты делаешь?!. Уку...
        Найт извлекла на свет маленький пушистый комочек, и Светлана сразу узнала это незрячее существо, точно такое как Плут.
        - Так вот, значит, где они обитают! -оживилась она, сразу забыв про страх. - Посвети-ка!
        - А сама не можешь?
        Светлана присела на корточки, свет от ее короны проник вглубь норы, выхватив из тьмы целый клубок копошащихся слепых существ. Почуяв присутствие посторонних, существа умолкли, как-то странно заерзали - каждый сам по себе - и на глазах у изумленной Светланы вдруг начали исчезать. Через минуту норка была пуста.
        - Да куда ж они все подевались!? - недоумевала Светлана, проведя ладонью по пористым стенкам норы. - Чудеса!
        - Ничего чудесного. У них нет скелета, и они просачиваются из одной емкости в другую как вода или песок. Вот, смотри.
        Найт согнула указательный палец колечком, оставив едва заметный просвет, и посадила на него зверька. Нащупав быстро двигающейся пуговкой носа спасительную щелочку, он мгновенно “протек” в нее и мохнатой каплей шлепнулся на подставленную Найт ладонь. Ухватив зверька за задние лапки, она подвесила его вниз головой. И тот начал вдруг вытягиваться, превращаясь в тряпочку, в жгутик, в веревочку...
        - Ой, мамочки! Да разве ж такое бывает?
        - У нас тут и не такое бывает, - заверила ее Найт.
        - Теперь понятно, как удалось улизнуть от нас Плуту. А ты ведь знала, что он уйдет, да?
        - Конечно знала, - усмехнулась Найт и, бросив зверька в норку, вытерла об себя руки.
        Они не прошли и десяти метров, когда Светлана снова уловила какой-то звук: - Мне кажется, или я слышу журчанье воды?
        Ничего не ответив, Найт шагнула в боковой рукав, и в следующее мгновение они оказались на берегу самой настоящей подземной речки, медленно катящей черные лакированные воды.
        - Нам на тот берег. Разувайся, - скомандовала Найт.
        - Да ни за что! - Светлана попятилась. - Смотри, какая она черная! Откуда я знаю, что там.
        - Речка как речка. И не черная, а прозрачная. И в этой части совсем не глубокая. Я ее изучила, как собственное отражение.
        - А это, случайно, не канализация?
        - Совершенно случайно, нет, - со злым ехидством ответила Найт. - А то ведь какую только пакость вы на нас не спускаете и в каких количествах! Целые реки зловонных нечистот, ядовитых химических отходов и прочей дряни. Вы - цивилиза-ция, которой в природе быть не должно. Так говорит отец, и я с ним абсолютно согласна. Вы - миллиардноголовый монстр, пожирающий собственный дом - нашу планету. От вас один вред и беспокойство. Грохот, смрад, мусор. От вас пахнет смертью и опасностью.
        Светлана ошарашенно уставилась на Найт. Сколько ненависти было в ее внезапной тираде, в ее агатовых глазах!
        - Но вам уже не долго измываться над нами, - не унималась Найт. - Отец говорит, очень скоро сама Земля за все с вами расквитается... Ну чего пялишься? Я не Земля. Я тебе мстить не собираюсь. Да снимай же свои дурацкие босоножки!
        И, не глядя больше в ее сторону, Найт скинула легкие плетеные сандалии и храбро вошла в подземную речку. Вода, едва достигнув ее колен, продемонстриро- вала свою абсолютную прозрачность. Светлане ничего не оставалось как последовать примеру Найт, хотя и не столь безоглядно. Больше из страха остаться одной по ту сторону реки. Она села на каменистый берег, спустила ноги в воду - под светом ее короны стало видно гладкое дно.
        - Совсем не холодная! - удивилась Светлана. - А чистая-то какая!
        - Наши реки грязными не бывают, - наставительно изрекла Найт. - Если, конечно, вы не вмешаетесь. Это очень вкусная питьевая вода. Можешь попробовать.
        Светлане как раз хотелось пить и, зачерпнув полную пригоршню, она с удовольствием утолила жажду. Найт не обманула, вода была действительно наредкость вкусной, не в пример московской хлорированной мути, текущей из крана.
        - Ну хватит, вылезай, - командовала Найт. - Нас ждет еще премиленькое местечко.
        С трудом пробравшись по узкому, неровному проходу, такому низкому, что приходилось беречь корону и голову, Светлана неожиданно очутилась в сказочно прекрасном дворце, какой может разве что привидеться во сне. “Дворец” переливался всеми мыслимыми и немыслимыми цветами, от глубоких насыщенных тонов до нежнейших взаимопроникающих оттенков. С уходящих в недосягаемую высь сводов тяжело и монументально свешивались гигантские, причудливо переплетенные каменные гирлянды, “люстры”, подвески, собранные в складки “занавесы”. А навстречу им с неровного бугристого пола тянулись бесформенные пни, конусы, колонны, напоминавшие огромные, оплывшие воском свечи.
        -Красотища какая! - прошептала зачарованная Светлана, прижимая к груди закоченевшие пальцы. - В жизни не видывала ничего подобного.
        - То-то же, - удовлетворенно усмехнулась Найт с таким видом, будто все, что их окружало, было ее безраздельной собственностью.
        - Сталактиты и сталагмиты одновременно.
        - Чего-чего? - не поняла Найт.
        - Те, что свешиваются со сводов, сталактиты, а которые тянутся к ним с пола - сталагмиты.
        - Дурацкие словечки, - фыркнула Найт. - Какая мне разница, как вы их называете. Они возникли здесь задолго-задолго до основания Москвы и растут себе потихонечку, капля за каплей, столетиями.
        - Наверняка никто в Москве даже не подозревает о существовании этих пещер.
        - Их счастье. - Найт сверкнула глазами. - Пусть попробует кто-нибудь сюда сунуться. Убью на месте. Это мои владения! Отец подарил их мне. Хочешь знать, как они называются? Дворец принцессы Подземного царства. Вот как!
        Светлана опасливо покосилась на нее: дурачится или всерьез?
        - Эти колоссы мои друзья. Я разговариваю с ними, доверяю им свои тайны. Они живые.Я знаю. И они слышат и понимают меня, только ответить не могут... А может и отвечают, да я не слышу. Их жизнь не похожа на нашу. Она протекает медленно-медленно. Вся моя жизнь для них - падение одной капли. Я ненавижу их за это. И уважаю. А знаешь, сколько здесь таких пещер? Им нет числа. И одна другой краше. Настоящее Царство Вечности.
        Вдруг едва различимая тень проскользнула между двумя сталагмитами.
        - Смотри! Что это там?!. - испуганно вскрикнула Светлана.
        - Да что там может быть, - с наигранной беспечностью отозвалась Найт. - Небось головой качнула, тени и переместились. Посмотри лучше на ту каменную арку. Ни за что не поверишь, что ее сделала природа, а не человек, правда?
        Два сталагмита, склонившись друг к другу, соприкоснулись вершинами, образовав остроконечный свод, и так застыли на тысячелетия, влажно искрясь пурпурно-лиловыми блестками.
        - А можно под ней пройти? - воодушевилась необычным явлением Света.
        - Запросто.
        Сделав несколько осторожных шагов, Светлана ступила под арку, намереваясь взглянуть на нее с противоположной стороны. Споткнувшись о выступ, она слабо вскрикнула и растянулась во всю длину. Корона на ее голове погасла. Вязкая жуткая тьма, будто только того и ждавшая, в миг сомкнулась над нею черными водами бездонного омута. И этот омут, как огромное живое существо, вдруг ожил, зашевелился,задышал, уставившись на нее десятком пар тускло мерцавших глаз - огоньков. Помигав, словно бы в нерешительности, глаза-огоньки медленно двинулись к поверженной Светлане.
        Она лежала на спине, окаменев от ужаса, не в силах не то что встать, но даже пошевелиться. Воздух давно кончился в легких, а ей никак не удавалось сделать вдох. Вот сейчас ее схватят, уволокут в вечный мрак и она...
        -Эй! Где ты там? Спряталась что ли? - раздался, наконец, голос Найт, которого, как ей казалось, она никогда уже не услышит.
        Светлана хотела ответить ей, но не могла вымолвить ни слова. А парные мигающие кружочки были уже совсем близко. И Светлана уже не сомневалась, что это глаза. Но чьи?!. Кто-то дышал ей прямо в лицо и вслед за тем - еле ощутимые торопливые прикосновения, будто ее трогали и ощупывали чьи-то липкие и шершавые лапы.
        Она закричала, испугавшись собственного голоса, таким неузнаваемым, истошно-визгливым получился исторгнутый ею крик. Лицо обдало ветром, как от шарахнувшейся в разные стороны стаи птиц. Появившаяся Найт светом своей короны разогнала эту жуткую многоглазую, многорукую тьму.
        - Чего верещишь? - С недовольным видом Найт помогла ей подняться. - Шлепнулась что ли?
        - Ты нарочно, да? - стуча зубами, напала на нее Светлана. - Нарочно послала меня за арку, чтобы напугать?
        - Никто тебя не посылал. Сама поперлась. Вот уж не думала, что ты такая, - поморщилась Найт. - Терпеть не могу трусих.
        - Там кто-то прячется, понимаешь, - чуть не плакала Светлана.
        - Тебе все показалось, со страху. Дай-ка я лучше взгляну, что у тебя с освещением.
        Найт повозилась с ее сумкой, отлетевшей при падении, и погасшая было корона вновь окуталась голубоватым сиянием.
        - Отключилось питание. Теперь порядок. Надевай. И все. Нагулялись. Пора домой.
        “Домой”...Где он, ее дом? Увидит ли она его когда-нибудь снова? Сможет ли сладко уснуть в своей уютной постели, чтобы ласковое утреннее солнце, заглядывая в окно, будило ее?
        Едва поспевая за Найт, Светлана старалась не отставать ни на шаг, то и дело тревожно оглядываясь, вслушиваясь в тяжелую, ощутимо вязкую тишину.
        - И все же, что это было? - допытывалась она, все еще находясь во власти пережитого.
        - Понятия не имею, - явно лгала Найт. - Может парочка какая, из наших, забрела в мои владения и не хотела, чтобы я их заметила.
        - А много тут “ваших”?
        - Хватает. Считай, целый город. А мой отец этим городом управляет.
        - Целый город! - поразилась Светлана. - И все такие как ты?
        -Еще чего! - Найт одарила ее высокомерным взглядом. - Нет конечно. Скорее такие как Витя.
        - Целый город парафиновых уродцев!?!
        - Эй ты, полегче на поворотах! - В неожиданном оскале мелких хищных зубов, в злобно сверкнувшем взгляде Светлане почудилось что-то крысиное. Она невольно отпрянула.
        ГЛАВА 14
        - Дальше. Пойдешь. Один. За углом. Пост. Сторожей. Отвлечешь. Их. - отрывисто проговорили над ухом Степана и вытолкнули его наружу.
        Оказавшись на пустыре, он беспомощно оглянулся на захлопнувшуюся за ним черноту тоннеля. Исторгнув его на свет, тоннель как бы отстранился, затаив опасность и угрозу. И угроза эта не замедлила оформится в слова, прошелестевшие из темноты: - Поднимется. Шум. Умрешь. Вместе. С ними.
        Неужели ему предстоит вновь вернуться в этот кошмар? - с содроганием подумал Степан. - Да ни за что на свете! Они сами посылают его к людям. Он попросит у них защиты, убежища. Он все им расскажет... Расскажет что? Про то как собирался ограбить универмаг? Ему живо вспомнился весь ужас той ночи. А ведь они исполнят свою угрозу. Обязательно исполнят. Они настоящие звери. Сильные, ловкие, жестокие и неуловимые. Звери, которые видят в темноте лучше, чем он на свету.
        - Иди. - Пулей просвистело над его ухом.
        Степан почувствовал, что подчиняется не оформленному в слова приказу, а чему-то другому - невысказанной вслух, но внедренной в его сознание воле. Он даже вроде бы четко себе представлял, что и как ему надлежит сделать, как себя вести.
        Не глядя по сторонам, Степан побрел на единственное освещенное окно небольшого строения. Глаза его быстро привыкали к свету. Воздух был свеж и чист. Его хотелось пить - большими, жадными глотками, как родниковую воду.
        Тоннель выходил на поверхность в непосредственной близости от железной дороги. Отсюда с завода в депо доставлялись новые подземные вагоны - железная дорога и метро были связаны между собой путями. Сюда же, на запасные пути прибывали товарные составы под разгрузку.
        Надо добежать до железнодорожных составов и спрятаться в одном из вагонов, - мелькнуло сквозь туманную завесу в голове Степана. Но голос внутри него, не чужой, а его собственный, прозвучал властно и настойчиво: - Действуй. Не размышляя.
        Словно робот передвигая ноги, Степан приблизился к сторожке. Заглянул через окно внутрь. У стола сидели трое - женщина, коренастая, маленькая, кудрявая, и два мужчины. Один бородач лет пятидесяти, другой совсем еще мальчишка, на вид не старше Степана. Все трое резались в карты. И все трое одновременно подняли головы, когда Степан постучал в стекло.
        - Открыто! - крикнул бородач, снова утыкаясь в карты: - Холера, опять подмастил.
        Степан стоял на пороге, умильно созерцая настоящих, живых людей. Как хотелось ему броситься им в ноги и молить о помощи, о спасении. Но это желание билось как бабочка под стеклянным колпаком, которая видит небо и солнце и не может добраться до них, сама не понимая почему.
        - Чего тебе, сынок? - Пуделеобразная женщина бросила на него рассеянный взгляд.
        - Здрасте, - осипшим от волнения (или от того, что слишком долго молчал) голосом пробормотал Степан. - Попить дадите?
        - Ну, брат, ты оригинал. - Тот, что был почти его сверстником, удивленно уставился на него. - Откуда ты взялся?
        -А что?
        - Который сейчас час знаешь? - внимательно изучая карточный веер, зажатый в пятерне, спросила женщина.
        - Не-а. Мои часы стоят.
        - Оно и видно. Без малого три, гость дорогой. - Женщина смачно шлепнула об стол козырным валетом и сочувственно посоветовала бородачу: - Принимай, Петруша, принимай. Чего тут раздумывать.
        Степан все еще топтался в дверях. На его губах блуждала глуповато- счастливая улыбка.
        - Ну чего лыбишься? Ты что у мамы лунатик? - снова заговорила женщина, не глядя на него.
        - С ночной смены я, - нашелся Степан.
        Теперь все трое, забыв о картах, уставились на него.
        - Да ну! И откуда же, если не секрет? Вроде бы у нас тут поблизости ни одного завода нету.
        - Какая вам разница. Что вы милиция что ли. С частного секретного предприятия. Устраивает? Я у вас напиться попросил, а вы...
        - Ладно, милок, не серчай, - разом подобрела кудрявая сторожиха. - Вон жбан с чистой водой, а вот кружка. Пей сколько влезет, не жалко.
        Взяв предложенную кружку, Степан зачерпнул холодной чистой воды и, опасливо покосившись на прислоненное к стене ружье, долго, с жадностью пил.
        Удостоверившись, что на него никто не смотрит, поспешно ополоснул остатками воды лицо и руки.
        - Ты ж молоденький еще совсем,- в тоне женщины прозвучали материнские нотки. - Школу-то бросил небось?
        - Не бросил. Каникулы сейчас.
        - Подрабатываешь, значит. Ну и молодец, правильно делаешь. А небритый чего?
        - Бороду отращиваю.
        - Слышь, парень, а ты очень домой спешишь? - поинтересовался проигравший Петруша, тасуя колоду.
        -А что? - Степан поставил эмалированную кружку на место.
        - Может составишь нам компанию? В подкидного. Двое на двое интереснее.
        - Не знаю, - засомневался Степан. Но в надежде на то, что неведомые тираны, если посчастливится, могут забыть о нем и без него убраться восвояси, согласился.
        - Бери табурет, пристраивайся, - подсказал бородач.
        Степан подсел к столу:
        - На деньги?
        - Ишь, чего захотел, - нахмурилась женщина. - Ночь коротаем. Чтоб скорее прошла.
        - Понятно. Мне сдавать?
        - Я сам сдам. - Молодой отнял у него колоду. - Со мной в паре будешь.
        Козырем выпали пики. Напарник Степана деловито спросил:
        - У кого шестерка козырная?
        Бородач показал шестерку пик так, будто показывал язык, и хрястнув засаленной картой об стол, “пошел под Степана”.
        - Подкидывай, Валюша, - подзадаривал он свою партнершу. - Покажем молодым класс.
        - Э-э! Что это!?. - Забыв про карты, кудрявая сторожиха тупо уставилась в окно.
        Остальные, проследив за ее взглядом, замерли от неожиданности. Последний вагон стоявшего на железнодорожных путях грузового состава, отделившись, медленно и беззвучно плыл задним ходом по направлению к тоннелю..
        - Что за чертовщина? - собирая в складки лоб, силился осмыслить происхо- дящее бородач.
        - Не видишь что ли, вагон угоняют! - взвизгнула сторожиха, взметнув над столом сноп рыжих завитушек.
        Мужчин словно подбросило. Степан тоже вскочил с места. Молодой одним прыжком оказался у двери, дернул ее на себя. Выругался. Дверь не поддавалась. Он пытался открыть ее снова и снова, да так рьяно, что дверная ручка, вместе с ржавыми гвоздями, осталась у него в руках. Бородатый пнул дверь ногой.
        - Что б тебя приподняло да прихлопнуло! - выругался он. - Заклинила, проклятая!
        “Лихо работают, сволочи, - подумал Степан.- Даже я ничего не заметил... А что, если его заподозрят? Ведь не дураки же они в конце-то концов. Ну и пусть, - решил он про себя с тайной надеждой. - Пусть накажут со всей строгостью. Пусть
        закуют в цепи, в наручники, лишь бы те не утащили его обратно в свою преисподню. Лишь бы остаться здесь. Наверху. Среди своих.”
        А вагон, непостижимым образом набирая скорость, плыл мимо.
        - Да сделайте же что-нибудь! - на истерике кричала сторожиха.- Чего встали как истуканы! Нам ведь отвечать!
        Бородатый схватил ружье и, использовав приклад вместо тарана, шарахнул им по окну. Осколки стекла все еще со звоном разлетались в стороны, а он уже палил вслед уплывавшему вагону. Звуки выстрелов с характерным гулким подвыванием безжалостно кромсали сонную тишину ночи. Вагон преспокойно доплыл до черной пасти тоннеля и так же неспеша начал исчезать в нем.
        Оббив прикладом коварно торчащие из рамы осколки, бородач полез в оконный проем. Кудрявая Валюша последовала его примеру, но, зацепившись за гвоздь или осколок стекла, застряла поперек подоконника, смешно дрыгая короткими, похожими на кегли ногами.
        - Да подсобите же кто-нибудь! - взмолилась она.
        Бородач оглянулся, ухватил ее за плечи... послышался треск рвущейся материи. Через минуту все трое уже бежали по пустырю вслед исчезнувшему вагону. Однако у входа в тоннель они остановились, растерянно глядя друг на друга. Никто не отваживался ступить в зловеще притаившуюся тьму.
        - Вот подонки! - сторожиха в бессильной ярости грозила неведомым грабителям кулаком, не замечая, что разодранная юбка висит на ней клочьями. - Как это им удалось запереть нас так, что мы даже не заме... - Запнувшись на полуслове, она уставилась на своих.
        Внезапная догадка, казалось, осенила всех разом. И, не сговариваясь, они бросились назад, к сторожке. Дверь, которая только что никак не желала открывать-ся, была распахнута настежь. Ночной гость бесследно исчез.
        - Идиоты! Какие же мы идиоты! - в бешенстве взвыл бородач. - Водичка... картишки... Как школьников вокруг пальцев обвели!
        ГЛАВА 15
        Глядя в одну точку, Вадим нервно барабанил пальцами о пустой стол, когда дверь позади него со скрипом отворилась, и в комнату проник бледноликий, точнее было бы сказать безликий, субъект.
        - Если не возражаете, сударь, - (От звука его замогильного голоса Вадима передернуло, как от озноба.) - Я провожу вас к дочери.
        - Возражаю? Да я тут с ума схожу!.. Ведите! Скорее! Где она?
        - Простите, - с лакейской вежливостью остановил его парламентер, - есть одно условие.
        - Ах, Боже мой! Какое еще условие? - окончательно теряя выдержку и терпение, вскричал Вадим.
        - Вас поведут с завязанными глазами.
        Он хотел вспылить, возмутиться, но взял себя в руки. Пусть делают, что хотят, только бы поскорее увидеть ее живой и невредимой.Он позволил совершить над собой очередное насилие, и теперь покорно передвигал но- ги, ведомый безмолвствующим поводырем, время от времени спотыкаясь на неровностях каменных плит. Наконец, его остановили, развернули за плечи и втолкнули куда-то.
        - Папа! Папочка! Ты ли это!?! - раздался совсем близко такой родной, такой долгожданный голос.
        Руки Вадима метнулись к глазам,но повязка упала раньше, чем он успел ее коснуться. От радостного волнения ему трудно было говорить. Он стиснул дочь в объятиях, боясь только одного, чтобы ее снова у него не отняли.
        - Лана...Ланочка. Девочка моя. Живая. Господи, какое счастье!
        - Папка, успокойся же, ну! Видишь, я в полном порядке. - Она ласково потерлась о его щеку. - У-у, колючка.
        -До бритья ли было. Извини. - Он поцеловал ее в кончик носа, чтобы не оцарапать щетиной. И наконец огляделся по сторонам. - Где мы? Что это за комната?
        - Нравится? - невесело усмехнулась Светлана. - Мои персональные апартаменты. Даже окно есть. - Она указала отцу на жизнерадостно колышущуюся занавеску над искусственными цветами.
        - Окно?!? - поразился Вадим. - Откуда здесь быть окну? Что за мистика?
        - Помнишь сказку про Буратино? Совсем как тот очаг в комнате у папы Карло.
        - Бог с ним, с окном, - рассеянно отмахнулся он. - Расскажи лучше, как тут с тобой обращаются. Как кормят? Не обижают ли?
        - Кормят до отвала всякими вкусностями. Лучше чем в ресторане. Обращаются с повышенным вниманием, даже личного телохранителя приставили. Этакое чудо природы. Не видал у моей двери?.. Ах да, извини...
        - Тебя держат взаперти? В этих четырех стенах? - вскричал Вадим. - Так я и знал!
        - Да нет же, нет. - Светлана высвободилась из объятий отца и потащила его к дивану. - Давай сядем. Смотри, какой мягкий. Прямо как батут.
        Они устроились рядышком, держась за руки, больше всего на свете боясь снова потерять друг друга.
        - Ой, папка, я такое тут видела! Такое... Фантастика! Ты и представить себе не можешь. Да я и сама не представляла. Кто рассказал бы, не поверила. Самое настоящее подземное царство! - И Светлана принялась взахлеб делиться своими впечатлениями. Но ни словом не обмолвилась о нападении на нее в сталактитовой пещере. Почему? Она и сама не могла понять. А потом вдруг они оба почувствова- ли, что не одни в комнате. И оба одновременно обернулись.
        Найт стояла в дверях, небрежно привалясь к косяку. Отец и дочь перегляну- лись.
        - Когда ты вошла? - нахмурилась Светлана. - Мы даже не услышали.
        - И напрасно, - бросила Найт, не меняя вызывающей позы. - В нашем мире расслабляться нельзя. Нужно постоянно быть начеку. Ваше свидание закончилось? - Она даже не взглянула на Вадима, не поздоровалась с ним.
        - Это мой отец.- Светлана не скрывала досады.
        - Вижу, не слепая.
        - А это, как я понял, твоя новая “подружка”. - Вадим с любопытством разглядывал невоспитанную девицу, которая прекрасно понимала свою вину перед ними и потому всем своим видом пыталась утвердить себя хозяйкой положения.
        - Да, папа. Она самая. И мы...
        - И мы сейчас уходим, - закончила за нее Найт. - Но если не хочешь, дело твое. У меня и своих забот хватает.
        - Разве ты не видишь, я разговариваю с отцом, - разозлилась Светлана. - А ты нам мешаешь.
        - Придется закругляться. Сожалею. За твоим отцом уже пришли.
        - Нет! - Светлана схватила Вадима за руку. - Не отпущу!
        - Не волнуйся, родная. - Он обнял ее. - Мы оба вынуждены оставаться пока здесь. Но мы будем часто видеться. Обещаю тебе. Меня ждет здешний мэр.
        - Ах этот, рыжий. - Она скорчила кислую гримасу.
        - Рыжий? - удивился Вадим. - Да нет, он жгучий брюнет.
        - Ты что-то путаешь, папа, - стояла на своем Светлана. - Он огненно рыжий. Найт, подтверди.
        Криво усмехнувшись, Найт лишь неопределенно пожала плечом.
        -У вас что, несколько мэров? - допытывалась пленница.
        - Мэр у нас один, - отрезала Найт. - И он не любит ждать. Я, между прочим, тоже.
        На пороге появился провожатый Вадима.
        - Все будет хорошо, моя девочка. - Вадим заторопился. - Я увидел тебя и теперь спокоен. Потерпи немного. Очень скоро мы вернемся домой. Понимаешь... я нашел здесь то, что так долго и безуспешно искал. Упустить такую возможность было бы непростительно. Ведь ты у меня умница. Ты потерпишь, правда?
        И, не дожидаясь ее ответа, он шагнул за порог, где безропотно позволил снова завязать себе глаза.
        - Пойдем. - Выждав несколько минут, сказала Найт, жестом приглашая Свету следовать за ней.
        - Куда?
        - Не так давно я была у тебя в гостях. Там, Наверху. Теперь я приглашаю тебя к себе в гости. Я видела, как живешь ты, и хочу, чтобы ты посмотрела, как живу я. Или тебе не интересно?
        - Очень интересно, - искренне ответила Света, присоединяясь к ней.
        Они шли по коридорам, сворачивая то вправо, то влево, повсюду встречая безмолвно застывших часовых. Мрачные, тускло освещенные тоннели сменились более просторными и более освещенными. Света узнала эти места. Сюда приводил ее Витя, сюда выбросили ее из кабинета мэра. Пройдя мимо той ненавистной двери, Найт остановилась перед следующей.
        - Ну вот мы и пришли, - сказала она с напускной небрежностью, предвкушая в какое шоковое состояние повергнет навязанную ей подружку уже в следующую минуту.
        Преодолев сопротивление тяжелой двери, они переступили через высокий порог и оказались совсем в другом мире.
        Перед Светланой неожиданно открылась целая анфилада подземных помещений, по богатству убранства не уступавших царским хоромам: резная мебель на гнутых золоченых ножках с атласной обивкой. Ковры, гобелены, великолепные полотна старых мастеров в массивных рамах, китайские вазы, бронзовые и мраморные скульптуры. В шкафах, под стеклом коллекции великолепных сервизов - серебряных, фарфоровых, золотых. С потолков на цепях свешивались затейливые хрустальные люстры. Высокие царские канделябры освещали проходы. Комнаты- камеры, до отказа забитые редкостными предметами старины, скорее походили на склады-запасники, чем на жилые помещения.
        - Это ваш музей? - наивно спросила Света, с открытым ртом озиравшаяся по сторонам.
        -Я же сказала, это мой дом.- Найт явно была удовлетворена произведенным впечатлением.
        Светлане вспомнился визит Найт к ней домой и ее беспардонная реплика: ”Фигово живешь, москвичка”. Теперь понятно, откуда это верхоглядство. А она-то еще высказала предположение, что ее отец бомжа. Как же Найт должно было нетерпеться поскорее продемонстрировать ей всю эту баснословную роскошь и свое над ней превосходство.
        - Нравится?
        - Очень. Но только как музей. Я бы не смогла жить среди всего этого.
        - Отчего же?
        - Как-то давит. Гнетет. Здесь можно потерять себя, как личность.
        - Глупости. Я же не потеряла. Когда живешь во всем этом с рождения, привыкаешь и даже перестаешь замечать. А здесь моя комната. Заходи. Будешь первым гостем, переступившим ее порог.
        Светлана была поражена обилием мебели и вещей, а главное - невообрази- разимым хаосом, царившим в комнате Найт.
        - Да разве тут можно жить? - поразилась она. - Ты что, никогда у себя не прибираешься?
        - Не-а. А зачем? Меня и так вполне устраивает. - Найт сгребла в охапку целую кучу валявшейся на диване одежды, сбросила ее на пол, очистив таким образом место для Светы и себя: - Садись. Я тебя сейчас познакомлю со своими друзьями детства.
        И Найт принялась отовсюду вытаскивать и выкладывать перед Светланой свои бесчисленные игрушки, преимущественно кукол.
        Увы, Степану улизнуть не удалось. Когда сторожа помчались вслед ускользавшему вагону, свет в сторожке вдруг погас. Степан даже не услышал, кто и как проник внутрь. А потом цепкая, как липучка на ботасах, рука ухватила его за шиворот, и у самого уха прошелестела команда:
        - Не вздумай.Оглядоваться. Беги. Живо.
        Он не хотел, но побежал. И на бегу его держали так крепко, что казалось, подогни он ноги, и его понесут по воздуху, как щенка - за шкирку. “Неужели опять вниз, в кромешную тьму!” - глухими ударами билось в висках пассивное отчаяние.
        - Отпустите меня! - взмолился он, задыхаясь от бега. - Ведь я сделал то, что вы хотели.
        Ответом ему был грубый пинок ниже пояса. И если бы не рука, державшая его за ворот, он наверняка бы пропахал носом землю.
        “Подонки! Скоты! - беззвучно ругался Степан. - Что им от меня надо? Чего они в меня вцепились?”
        Направляемый невидимой рукой он буквально влетел в тоннель откуда-то с бокового входа. И снова враждебная глухая тьма сомкнулась над ним. И снова лишь едва различимый шелест шагов, да странное посвистывание в тяжелом гнетущем безмолвии. Как в кошмарном сне. Как галлюцинация, от которой нет избавления. Ему хотелось вцепиться в своих мучителей ногтями, зубами, кричать и требовать освобождения. Но его воля была парализована страхом.
        Исправно выполняя поручение отца, Найт снова взяла Светлану на прогулку. Конечно, дело было не только в отце. У нее впервые появилась возможность разделить с кем-то свои мысли, чувства, впечатления, показать мир, в котором она жила - ее мир. Но она не захотела бы признаться в этом даже самой себе.
        Немногословная и не слишком приветливая, Найт целеустремленно шество- вала впереди по довольно просторному наклонному тоннелю.
        - Может скажешь, куда мы идем? - не выдержала Светлана.
        - Отчего не сказать, скажу, - не оборачиваясь, бросила Найт. - Купаться.
        - Купаться?!. Опять в той речушке?
        - Нет, дорогая. В море.
        - Издеваешься, да? От Москвы до Черного моря сутки поездом пилить надо.
        Не удостоив ее ответа, Найт лишь передернула по-мальчишески острым плечом.
        Миновав несколько поворотов, круто уводивших их все глубже в земные недра, они очутились перед идеально гладкой, таинственно поблескивающей поверхностью, простиравшейся насколько позволял видеть свет их корон. Вечная, зловещая тьма, неохотно отступая, залегла, затаилась в провалах и трещинах, которыми были испещрены необозри- мые своды подземной пещеры. Светлана представила на миг, что было бы с ними, если бы их фонари вдруг погасли, и страх колючим ежом подкатил к горлу.
        - Ну вот мы и на месте, - с гордостью объявила Найт. - Это и есть мое подземное море. Любуйся!
        - Врёшь! - Светлана недоверчиво озиралась по сторонам.- Не могу поверить своим глазам.
        - Ну, пока ты там будешь ахать да охать, я искупаюсь.
        - С ума сошла! Утонешь! Страх-то какой. Вон, вода какая чернющая.
        - Глупости! Я купаюсь здесь с малолетства. - И бросив недобрый взгляд на Светлану, Найт ворчливо добавила: - Нам ведь не подают прямо в ванны горячую
        и холодную воду. Да и ванн у нас нет. Вот это и есть моя ванная комната. Отвернись-ка, я разденусь.
        Светлана послушно встала к ней спиной, и уже через минуту услышала всплеск воды, гулко ударивший в своды необъятной пещеры. Обернувшись, она увидела над ожившей трепещущей поверхностью скользящий одуванчик света. И ей неудержимо захотелось последовать за Найт.
        - Ну что же ты? - крикнула та. И эхо размножило ее голос.
        - А не холодная?
        - Кончай нежничать. Раздевайся.
        - Как, совсем?
        - Конечно. Кто тебя здесь увидит?
        Не дожидаясь повторного приглашения, Светлана поспешно начала стягивать с себя одежду.
        - А сумка? - спохватилась она.
        - Сумка и шлем непромокаемые,- сообщила Найт, переворачиваясь на спину и работая одними ногами.
        Светлана подошла к самому краю воды, присела на корточки - близкое песчаное дно стало видно в мельчайших подробностях. Она потрогала воду - приятная прохлада коснулась ее, приглашая довериться без страха и опасений. Насмешливый голос Найт подзадаривал, звал.Светлана шагнула в воду, ступни погрузились в упруго спружинивший песок. Вода коснулась щиколоток... бедер, нежно и томно вздохнула у самого подбородка, а дно по-прежнему было видно.
        - Какая прозрачная, какая теплая, - не веря тому, что с ней происходит, шептала Светлана. - И, надо же, соленая!
        - А ты не верила, что это море. Плыви сюда.
        Найт плавала кругами, быстро и проворно, как нутрия. И Светлана, забыв об осторожности, со щенячьим безрассудством примкнула к ней, целиком отдавшись необычным ощущениям этого, ни с чем не сравнимого, купания в недрах земли.
        Степан пребывал в бездумном полузабытьи, очень похожем на смерть, когда ему вдруг почудилось, что он слышит живые человеческие голоса. “Должно быть я уже схожу с ума”, - обреченно подумал он, но все же прислушался. Невыно- симая гнетущая тишина готова была снова могильной плитой навалиться на него, когда звонкий девичий голос дивной музыкой ворвался в его исстрадавшееся сердце.Он вскочил, больно ударившись обо что-то, и даже не заметил этого.
        С лихорадочной поспешностью ощупав стены, Степан отыскал узкий проем, осторожно пролез сквозь него... Голоса доносились откуда-то справа. Он пошел вдоль стены наощупь, пока не добрался до поворота, и вдруг увидел... УВИДЕЛ! контуры очень узкого и низкого коридора, в конце которого брезжил слабый свет. С бешенно колотящимся сердцем Степан пригнулся и побежал.
        Извилистый коридор оканчивался узким, похожим на нору лазом, неожиданно открывшим перед ним фантастическое зрелище, которое он, из-за боли в глазах, не сразу и мог воспринять. На черной, вспыхивающей блестками глади воды две лучезарные нимфы! Они плавали, беззаботно плескались, громко переговариваясь между собой. Онемев от восторга, Степан зачарованно смотрел на них, не обращая внимания на резь в глазах и обильно текущие слезы.
        Одна из таинственных купальщиц, увенчанных светоносными коронами, была смуглой, светловолосой... земной. Другая - как принцесса призраков, с опаловой, словно бы светящейся изнутри кожей. Казалось, свет, излучаемый ее короной, чудесным образом проникает вглубь ее волос, ее лица и глаз. Даже руки - тонкие, гибкие, сильные, мерно взлетавшие над водой в ореоле сверкающих брызг - пропускали сквозь себя свет. Потрясенный волшебным зрелищем, Степан стоял, не шевелясь, и боялся только одного: чтобы видение это вдруг не исчезло.
        Увы! Оно исчезло мгновенно, будто разом погасший экран. Лишь когда чья-то сильная и грубая рука, вонзившись в плечо, резко отдернула его назад и стало нечем дышать, он понял, что ему на голову нахлобучили плотный, светонепроницаемый колпак или что-то в этом роде.
        Вне себя от ярости, Степан попытался отбиться, закричать, но получил сильнейший удар по голове и разом вырубился.
        Наплававшись вдоволь, девочки выбрались, наконец, на берег. Они сняли и аккуратно разложили на камне свои осветительные приборы. Распрямив-шись, Света взглянула на Найт, отжимавшую мокрые волосы. Ее узкое, длинное и очень бледное тело снова вызвало ассоциацию с проросшим картофельным рост-ком. Светлана уже хотела отвести взгляд, как вдруг застыла, часто моргая и не веря собственным глазам. Она сморгнула еще и еще раз, но наваждение не проходило. Ей почудилось, что она видит бледно-синюю сеть сосудов, пульсирующих в теле Найт. И не только сосудов! Между пупком и грудной клеткой просматривалось что-то
        широкое и темное. Печень! - догадалась она. И, скользнув взглядом чуть выше и влево, обнаружила, как и ожидала, расплывчатые очертания мерно пульсирующего комка величиной с кулак с древовидными разветвлениями. От неожиданности она потеряла дар речи.
        Покончив с волосами, Найт собралась было сказать что-то Свете, но заметив ужас, застывший в ее щироко раскрытых глазах, нахмурилась. Изменившись в лице, она перевела взгляд на свой живот, на свои руки. И, хоть казалось, что бледнее быть просто невозможно, побелела до неузнаваемости. Схватив платье, она поспешно натянула его на мокрое тело, смешалась и как-то виновато и зло спросила:
        - Лицо... тоже?
        - Что “тоже”? - пробормотала Светлана.
        - Что-что, - огрызнулась та, отводя взгляд. - Просвечивает?
        Светлана энергично замотала головой. Сглотнула.
        - Н...нет... Вроде бы нет. - И, помедлив, сказала: - А я думала, мне показалось.
        - Конечно, показалось! - буркнула Найт, нахлобучивая на голову корону- фонарь. - Да одевайся же! Живее!
        Весь обратный путь они проделали молча, не обмолвившись ни единым словом. Светлана чувствовала, как тяготится ее присутствием Найт, как не терпится ей поскорее от нее избавиться. И действительно, стоило им свернуть в коридор, ведущий к темнице Светланы, Найт крикнула раздраженно и резко:
        - Эй ты, Витя! Принимай свою подопечную!
        Парафиновое существо отозвалось мгновенно. Найт на ходу содрала с головы свое подземное обмундирование, сбросив его ему на руки, и исчезла, так и не сказав Светлане ни слова.
        Промчавшись мимо отца и сделав вид, что не слышит его олика, Найт ворвалась в комнату матери, выхватила из ее рук книгу и зашвырнула в угол комнаты.
        Женщина, полулежавшая на старинной софе среди атласных подушек, недовольно и меланхолично взглянула на дочь.
        - В чем дело, Найт? Почему ты врываешься ко...
        - Это все-таки началось! - перебила ее Найт. - Понимаешь ты, началось! Я не хочу! Не желаю!
        - Что началось? О чем ты? - Красивое, совсем еще молодое лицо женщины сохраняло безжизненность добротного манекена, чуждого каких-либо эмоций и мимики. - К чему столько шума и суеты? Разве нельзя поспокойнее?
        - Черт бы побрал эту твою глубинную невозмутимость! - взорвалась Найт. - Она хуже болезни. Хуже смерти. Хоть бы раз ты повысила голос. Закричала. Вышла из себя. Ударила бы меня, наконец. Это же невыносимо!
        - Многое невыносимо, девочка, в нашей с тобой жизни. А вот, как видишь, выносим. - Так же отключенно произнесла женщина.
        Найт сразу расхотелось делиться с ней своими невзгодами и переживаниями.
        - Я знаю, ты хочешь только одного - поскорее от меня отделаться. Ты всю жизнь мечтаешь избавиться от меня. Тебе ни до кого нет дела.Ты ненавидишь весь мир. И меня в том числе.
        - Нет. Тебя я не ненавижу. Ты просто не должна была появиться на этом свете. Но, к сожалению, это произошло. И я уже ничего не могла изменить.
        - И ты говоришь такое своей собственной дочери?!.
        - У меня нет дочери. У меня нет ни-ко-го. Я одна в целом мире. Да и меня здесь тоже нет, - устало роняла слова женщина. - Будь любезна, подай мне мою книгу.
        - Всю мою жизнь, сколько я себя помню, ты лежишь на этой проклятой софе, уткнувшись в книгу. Ты даже не знаешь, как я росла, чем болела, о чем думала.
        Женщина лишь пожала плечами и повторила свою просьбу:
        - Подай мне мою книгу.
        - И не подумаю. Сама встанешь если... если не разучилась еще ходить, - злобно огрызнулась Найт и, с трудом сдерживая негодование, бросилась в свою комнату.
        Плотно прикрыв за собой дверь, она долго и придирчиво разглядывала себя в зеркале. На идеально гладкой алебастровой поверхности ее плоского живота не было видно ничего кроме нежной припухлости у основания пупка.
        - Но я же видела. Видела! - бормотала Найт. - И она видела, черт бы ее побрал! Она вылупила на меня свои синие глазищи так, будто я какая-нибудь мерзкая гадина.
        - Что тут за суматоха? - В дверь просунулось недовольное лицо мэра. - Что ты делаешь, Найт?
        Девочка поспешно одернула платье, отскочила от зеркала.
        - Да так, ничего особенного. Переодеваюсь. А ты мог бы и постучать. Ведь я уже взрослая.
        - Ладно, не ворчи. Я только хотел знать, все ли в порядке.
        Он собрался уже закрыть за собой дверь, когда Найт с вызовом бросила ему вслед:
        - Кстати учти, мне до смерти надоело цацкаться с этой девчонкой.
        Голова мэра снова показалась в дверях.
        - Надоело, не надоело, терпи. Она на данном этапе нужна нам.
        - ”Нам”? Ты хотел сказать “мне”, - с издевкой фыркнула Найт.
        - Нет, моя несравненная дщерь. НАМ. Наша судьба сейчас зависит от ее отца. Твоя судьба, моя, судьба твоей матери и всех нас. Без него не сбудется ни одна твоя мечта. А если девчонка пожалуется отцу на плохое с ней обращение, он откажется работать на нас. Поняла?
        Он постоял еще немного, но так и не дождавшись ответа, прикрыл за собой дверь.
        ГЛАВА 16
        Степан пришел в себя, не зная, открыты у него глаза или закрыты. Застонал от тупой боли в затылке. Пощупал свою голову - нет, колпака на ней не было. Он понял, что лежит на подстилке в отведенной ему берлоге. Две купальщицы в ореоле призрачного света остались в его памяти как мимолетный дивный сон, которого не было, потому что не могло быть в этой жуткой реальности. Тогда откуда же боль в затылке? Его ударили! Ударили в тот момент, когда он любовался бледноликой опаловой нимфой. А это значит, что он не один здесь, среди враждебных невидимок.
        Еле уловимый и в то же время пронизывающий иглой писк неприятно царапнул нервы. Опять этот странный звук! Степан напряженно прислушался.
        - Кто здесь?
        Пошарив вокруг себя руками, он натолкнулся на мелко вздрагивающий комочек,облаченный в шерстяную на ощупь ткань. Наконец-то! Наконец-то призрак обрел материальность! Он попытался дотянуться до невидимого лица и от неожиданности отдернул руку. Его укусили! Правда, не больно. Скорее для острастки.
        - Кто ты, черт побери, человек или зверь?
        - Не.Тронь, - пискнул тоненький голосок.
        - Ага, разговаривает. Значит, человек.
        Но у того, кто обыно отдавал ему команды, голос был явно грубее, да и держался он самоуверенно.
        - Эй! Ты он или она?
        После долгой паузы ему неуверенно ответили:
        - ...Она.
        - Она-а?!. - поразился Степан. Вот так сюрприз! Кажется его наградили подружкой. - А зовут тебя как? - И так как ответа не последовало, он задал вопрос иначе: - Ну, имя у тебя есть?
        - ...Она.
        Степан хмыкнул. Ладно, пусть будет Она.
        - Ты сама пробралась ко мне или тебя подослали?
        - Я.Теперь.Твоя.Пара, - ответил ему тоненький дрожащий голосок.
        Вот только этого ему и не хватало! Неведомые бандиты решили оставить его здесь навсегда! Ну это мы еще посмотрим. Он стиснул кулаки. А пока надо использовать ситуацию и попытаться разузнать у писклявой невидимки как можно больше. По крайней мере хоть есть с кем поговорить.
        - Мы сейчас одни? - на всякий случай уточнил он.
        - Одни.
        - Кто тебя прислал?
        - Добытчики.
        - ”Добытчики”? Вот как вы их называете! А где они сейчас?
        - Ушли.Наверх.
        Она сказала ушли! А его, значит, не взяли. Может, из- за того, что саданули по голове?
        - А где вы вообще живете?
        - Здесь.
        - Где “здесь”? Под землей что ли?
        - Под.Землей.
        - В вечной темноте?! Да разве такое возможно? Никто не может жить без света.
        - Мы.Его.Не.Выносим. Свет.Это.Боль.
        Степан задумался. Пожалуй. Если долго сидеть в темноте, а потом сразу на яркий свет... Он это уже сам испытал на собственной шкуре. Но кто их-то заставляет сидеть в темноте?
        - Вы от кого-то скрываетесь?
        - ...От.Наземных.
        - Кто такие “наземные”? - не понял Степан.
        - Живущие.Наверху. Как.Ты.
        Степана, наконец, осенило.
        - А сама-то ты когда-нибудь была наверху?
        - Нет. Никогда.
        - И никогда не видела солнца?
        - Солнце. Что.Это? - Она ненадолго умолкла и удивленно проговорила: - Большой.Очень.Яркий.Шар. Высоко. Над. Головой. Горячий.
        - Точно. Так ты видела его!
        - Нет.
        - А откуда ж тогда знаешь?
        - Ты.Видел.
        Степан озадаченно поскреб загривок.
        - Послушай. Я, кажется, начинаю соображать. Вы не преступники, скрывающиеся от правосудия, вы подземный народ. Здесь рождаетесь, здесь живете и умираете. Верно?
        - Верно.
        - Фу-у! - шумно выдохнул Степан, откидываясь к стене. - Наконец хоть в чем-то разобрался. - Но только все равно никакие вы не добытчики, а бандиты и воры. Вы грабите нас. И даже убиваете. Сам видел.
        - Вы.Имеете.Одежду.Пищу. - Ответила невидимка. - Нам.Это.Тоже.Нужно.
        Степан хотел нагрубить ей, но, поразмыслив, промолчал. Сами-то они в такой темнотище ничего ни создавать, ни выращивать не могут. Так вот, значит, с кем свела его судьба в ту злополучную ночь в универмаге! Вот кто отрывал головы собакам и сторожам! Ничего себе история! Вот уж влип так влип! И что теперь де- лать? Как выпутываться? Как живым унести ноги? Он ведь абсолютно беспомощен и даже приблизительно не представляет, где находится. Но как сами-то они ориентируются в этой жуткой, непроглядной тьме?
        - А ты меня сейчас видишь? - спросил он свою безликую собеседницу.
        - Я.Тебя.Ощущаю.
        - Как это “ощущаю”? - не понял Степан.
        -. ..Ощущаю, - повторил тоненький голосок.
        - Ну и что же ты ощущаешь? Какой я?
        - Другой.
        - Что значит “другой”?
        - Не.Такой.Как.Мы. Совсем.Не такой. Другое.Тело. Другие.Мысли.
        - Уж не хочешь ли ты сказать, что читаешь мои мысли?! - возмутился Степан.
        - Читаешь? Как.Это?
        - Как-как... Ну, понимаешь, чувствуешь...
        - Ага. Понимаю, - обрадованно согласилась невидимка.
        - И эти, ваши добытчики тоже понимают? - насторожился Степан.
        - Иногда. Не.Все.
        - Как у нас, что ли. Есть простые смертные, а есть экстрасенсы, телепаты.
        Ему не ответили. После паузы она неуверенно проговорила
        - Можно.Мне.Тронуть.Тебя?
        - Еще чего! - невольно отпрянул Степан. Но тотчас передумал. - Валяй.
        - Что? - не поняла невидимка.
        - Можно, говорю, трогай. - Он вытянул в направлении голоса руку.
        Его ладонь ощутила осторожное шершавое прикосновение.
        - Теплый. - проговорила она. - Мягкий. Гладкий.
        Он резко сжал пальцы, поймав ее руку. Она испуганно вскрикнула, дернулась.
        - Теперь моя очередь, - заявил Степан. - Я тоже хочу знать, какая ты. Только не вздумай опять кусаться. На сей раз двину.
        Другой рукой он крепко схватил ее жесткое костлявое запястье и, ощупав шершавую ладонь, с удивлением обнаружил, что она четырехпалая. Пальцы заканчивались выступающими липкими подушечками.
        - А это зачем? - спросил он, превозмогая отвращение.
        - Удобно.Лазать.По.Стенам, - нехотя отозвалась она. - Отпусти.
        - Лазать по стенам?! - поразился Степан. - Как ящерица что ли?
        - Что.Такое.Ящерица?
        - Ну как я тебе объясню!
        - Подумай. О.Ней, - подсказала четырехпалая невидимка.
        Степан постарался представить длиннохвостую юркую ящерицу, ползущую по вертикальной стене.
        - Не.Похоже, - заявила Она. - Хвосты.Бывают.Только.У Крыс.
        - А все остальное? - насторожился Степан. Что, если эта писклявка настоящее чудовище? А он сидит с ней, как с равной, держа ее за лапу.
        Степан вытянул вперед руку и коснулся головы невидимки. Пальцы ощутили обтянутый кожей череп, покрытый на макушке короткими мягкими волосками. Скользнув ниже, рука наткнулась на широкое, упругое ухо, перпендикулярное голове.
        - Да ты лопоухая! - пробормотал он, отдергивая руку. Помня ее укус, ощупать лицо он не рискнул.
        Степан долго молчал, переваривая все, что услышал и узнал через свою новую подружку. Она не мешала ему. Для нее его молчание было красноречивее беседы.
        - Послушай! - оживился он. - А ты знаешь дорогу наверх?
        - Нет, - поспешно ответила Она.
        - Прошу тебя, помоги мне выбраться отсюда. Ты же сама сказала, что я - другой. Я не могу жить здесь, вместе с вами. Без солнца и света я умру.
        - Они.Не.Позволят. - Лопоухая подружка вдруг умолкла, вслушиваясь в гнетущую глухую тишину, после чего радостно сообщила: - Идут!
        - Кто?
        - Добытчики.Возвращаются.
        - Я ничего не слышу. Тебе показалось.
        Она некоторое время молчала.
        - Богатая.Добыча... Забит.Весь.Проход... Большое... Тяжелое... Будет.Пир. И много.Теплых.Вещей. - В коротких паузах между словами она издавала тоненький, едва различимый свист, такой же, как те, кто приволок его сюда.
        И тут Степан, наконец, сообразил. Он слышал подобный свист или писк в детстве, когда однажды в пещере поднял в воздух целую стаю летучих мышей. Неужели эти существа используют ультразвук и эхолокацию? Тогда понятно, как им удается ориентироваться в темноте.
        Лопоухая подружка часто задышала, заерзала... Он не сразу понял, что она нервничает.
        - Они.Совсем.Близко, - срывающимся голоском пропищала Она. - Пойду. Посмотрю.
        - Боишься тебя обойдут в дележке? - усмехнулся Степан. - Да ты, оказывается, алчная. Должно быть вы все тут такие. - Она не ответила. - Эй! - окликнул он темноту. - Чего молчишь?
        Отвечать было некому - невидимка исчезла так же бесшумно как и появилась. Судя по всему, дележка награбленного была самым вожделенным событием в их однообразном, беспросветном существовании.
        Степан задумался. Он даже не успел спросить ее о двух таинственных купальщицах. Благодаря свету, который они с собой принесли, он смог выбраться из своей ненавистной берлоги. Больше того, у него появилась хрупкая надежда на спасение. По крайней мере, он знал теперь, что не один, что где-то рядом есть люди, такие же как он.
        Он попытался определить, сколько дней находится в заточении, и не смог. Его пребывание здесь было одной сплошной ночью, которая может длиться не днями даже, а годами. Хотел бы он хоть одним глазком посмотреть сейчас на родителей. Как они восприняли его исчезновение? Разыскивают? Убиваются? Или уже смирились? Может хоть общая беда заставит их отвлечься от бесконечных скандалов.
        Степан должно быть задремал под свои невеселые думы и был разбужен шершавым прикосновением к лицу, от которого отпрянул с испугом и раздражением.
        - Это.Она, - мяукнул знакомый голосок.- Вот.Еда. Вкусная.Свежая. Ешь.
        Степан только сейчас почувствовал как он голоден. Сглотнув набежавшую слюну, он протянул вперед обе руки. На ладони тяжело плюхнулся большой бумажный кулек. Положив его себе на колени, он нетерпеливо разорвал бумагу и, на ощупь хватая куски мяса, овощи и хлеб, с жадностью запихивал их себе в рот.
        Покончив с едой и вытерев руки об остатки кулька, он швырнул его на пол.
        - Пить! Ужасно хочется пить, - пожаловался он.
        - Сейчас.Принесу. Вот.Это.Тоже.Тебе.
        На его колени мягко легла бархатистая, очень приятная на ощупь стопка каких-то вещей.
        - Что это?
        - Добытчики.Велели.Передать. Говорят.Ты.Очень.Их. Хотел.
        - Неужели лосины! - вскричал пораженный Степан. - Вот это да... Вот тебе и звери... Раз, два, три, четыре, пять! Пять пар лосин! С ума сойти можно. Да на что же мне столько?
        Лопоушка снова исчезла. А он все пребывал в шоке от нежданного подарка. Как он мечтал их иметь! Пробовал копить деньги. А потом отважился даже на отчаянную выходку... И вот они на его коленях, в невероятном количестве. А он ни чуточки не рад. Это ему как божье наказание за грехи. Ну на что они ему здесь? Где он их будет носить? В этой пещере? Перед кем? Перед лопоухой подружкой?
        А если тебя завтра отпустят домой, задал себе вопрос Степан, ты заберешь их с собой? Вместо ответа он зашвырнул всю стопку в дальний угол пещеры.
        - Пей. - В руку Степана вложилась круглая холодная банка.
        Нащупав металлическую петельку, он отогнул ее и с силой дернул. Раздалось шипение и умопомрачительный запах ударил ему в нос.
        - Пиво! Ей Богу, это пиво! Обалдеть! - Желудок отозвался нетерпеливым предвкушением удовольствия.
        Он поднес банку к губам... но клубок тошноты, внезапно подступившей к горлу, не дал сделать и глотка. Вместе с головокружением и капельками пота, обильно проступившими на лбу, пришло безотчетное чувство страха.
        Ужасный утробный гул и скрежет возник внезапно, сразу со всех сторон. А потом последовал толчок, будто кто-то, могучий и неведомый, выдернул из-под него лежанку, а его самого, как тряпичную куклу, с размаху швырнул об стену.
        Рядом беспомощно барахталась ушастая обитательница тьмы. Степан слышал ее жалобные стоны, но не мог даже протянуть ей руку. Возникла сильная вибрация, как если бы их посадили на токарный станок. Неконтролируемый панический страх, обращавший секунды в вечность, мешал определить, как долго это продолжалось...
        Наконец, все стихло так же внезапно, как и началось.
        - Э-эй, - осипшим голосом окликнул Степан слепую тьму. - Что это было, а? Неужели землетрясение?
        - Не.Знаю, - отозвался жалобный, испуганный голосок. - Это.Случается.Всё. Чаще. Добытчики.Говорят.Надо.Уходить.Наверх.
        - Куда наверх? - насторожился Степан.
        - Добытчики.Говорят.Наверху.Город.
        - Так вы же боитесь света!
        - Добытчики.Говорят.Ночью.Везде.Темно.
        - Ну а днем? Куда вы денетесь днем? - допытывался Степан.
        - Там.Тоже.Есть.Пещеры. Их.Строят.Живущие.Наверху.
        - Ну ты хохмачка! - фыркнул он, безуспешно шаря по полу в поисках банки. У него еще все дрожало внутри и ужасно хотелось пить. Но банка исчезла, да и пиво из нее, наверняка, все вытекло.
        Их снова тряхнуло. И от одной только мысли, что его может раздавить здесь, как какого-нибудь таракана, все прочее разом вылетело из головы.
        ГЛАВА
        Дослушав до конца московские вечерние новости, мэр выключил радио. Он давно взял себе за правило придерживаться наземного режима жизни. С тех самых пор, как появилась Сэд. В том же ритме жил теперь весь его подземный народ.
        Задув свечи, мэр вышел из кабинета. Глаза приятно расслабились. Миновав несколько помещений, он ступил в покои жены. Сэд лежала лицом к стене и притворялась спящей. Он прекрасно знал, что после только что пережитого очередного землетрясения она теперь долго не уснет.
        Бросив хмурый взгляд в ее сторону, мэр подошел к умывальне. Разделся, снял парик и перчатки и, склонившись над тазом с чистой водой, старательно смыл грим с лица и шеи. После чего принялся придирчиво исследовать себя в зеркале. Меньше всего его занимало то, как он выглядит. Но всякий раз, освобождаясь от одежды и камуфляжа, он не упускал подаренную самой природой возможность обследовать себя - свои внутренности, скелет, сосуды.
        Вот оно сердце, этот неутомимый труженик, качающий для него темно- бурую влагу жизни. Кровь омывает все четыре желудочка, отправляясь в долгое странствие по закоулкам его тела. Вздымаются и опадают ажурные меха его легких. Хилая груд-ная клетка, вторя им, приводит в движение ребра. Все отлажено до автоматизма. И все же он всегда начеку. Нет в жизни ничего важнее его собственного здоровья.
        Задержав взгляд на трахее, он нахмурился. Ему показалось, что внутренняя стенка потемнела и слегка раздулась. Неужели простудился? Только этого ему и не хватало. Порывшись в шкафчике-аптечке, он откупорил искомый пузырек, отсчитал несколько таблеток и проглотил их, не запивая. Не отводя взгляда от зеркала, мэр проследил, как движутся пилюли по пищеводу, как попадают в желудок.
        Затем он придирчиво обследовал свой рот. За зубами мэр следил с особой тщательностью. Он не переносил зубной боли и потому старался не пропустить малейших нарушений. Тем более что с зубами у них тут, у всех, дела обстояли хуже некуда. Сейчас, сквозь неприкрытую гримом кожу, коронки и протезы отчетливо просматривались инородными темными пятнами, и это раздражало его.
        Он отвернулся от зеркала и, подходя к постели жены, первым делом выключил бра в ее изголовье. У них так было заведено. Сэд не желала видеть его без грима. Конечно, будь на то ее воля, она отказалась бы видеть его вовсе. Но здесь он диктовал свою волю. Здесь все подчинялось ему. И если бы не странное, болезненно-навязчивое чувство, которое он испытывал к этой женщине, он давно бы уже разделался с нею.
        - Сэд, я знаю, что ты не спишь. - Прозрачный мэр сел на край необъятного ложа.
        Ответа не последовало.
        - Не притворяйся. А если и и спишь, придется проснуться. Нам надо поговорить.
        - Я не сплю, - нехотя отозвалась женщина, поворачиваясь на спину.
        - Хочу сообщить нечто важное для тебя.
        Женщина не шелохнулась. Угрюмая усмешка тронула ее губы. Что могло сообщить ей это чудовище. Ее давно уже ничто не интересовало. Она мечтала только об одном - о смерти. О смерти, которая избавила бы ее от мук и страданий. От бесцельного, никчемного существования. И от этого омерзительного существа, смеющего называть себя ее мужем.
        - Сколько ненависти излучаешь ты, - поморщился мэр. - Что мне сделать, чтобы погасить ее?
        - Ты знаешь, - устало обронила она. - Я буду ненавидеть тебя до последнего вздоха. Ты - отвратительный земляной червь. И этим все сказано.
        Длинные крючковатые зубы со скрежетом сжались.
        - Не смей называть меня так! Да, я живу в недрах земли. Но я не червь. И под землей можно взрастить возвышенную душу.
        - Нельзя, - убежденно возразила женщина. - Бытие определяет сознание. А сознание - бытие.
        - Это слишком мудрено для меня.
        - Еще бы. Ведь ты не прочел за всю свою жизнь ни единой книги.
        - Зато ты превратилась в ходячую...вернее будет сказать, лежачую... библиотеку. Не забывай только, что ты читаешь мои книги.
        - Твои??. Какая наглость! Я читаю книги, написанные ЛЮДЬМИ. Какое ты имеешь к ним отношение? Ты хватаешь и присваиваешь все, что можешь схватить и присвоить. Разве не так ты поступил и со мной? Ты алчное, жестокое ничтожест- во, искалечившее всю мою жизнь. Ты убил меня заживо. Заживо похоронил. Я стала вещью. Частью твоей коллекции. Да что там - таким же земляным червем, как и ты сам. Будь проклят тот день...
        - Погоди с проклятиями! - прервал ее мэр. - Выслушай же меня, наконец. Ты не даешь мне и рта раскрыть. А если я скажу, что намерен вернуть тебе твое обожаемое небо, тогда ты перестанешь ненавидеть меня?
        - Что? Что ты сказал? Повтори! - Ее голос прозвучал хрипло, прерывисто. - Ты решил, наконец, сжалиться и отпустить меня?
        - И не помышляй об этом! - вспылил мэр. Но, взяв себя в руки, мягко добавил: - Мы уйдем наверх вместе.
        Откинув одеяло, Сэд села и, забыв о своем отвращении к внешности мэра, включила бра. Она должна была сейчас видеть выражение его, с позволения сказать, лица. Ночник, по задумке мэра, был тусклый. В его оранжевом свете существо, сидевшее на одном с ней ложе, вполне можно было принять за нор- мального человека.
        - Ты что действительно собираешься перебраться наверх?
        - Да, любовь моя, собираюсь. Моя единственная мечта - видеть тебя счастливой.
        - Счастливой? С тобой!?. Я от души бы посмеялась, да только... только за- была, как это делается. - Она подозрительно вглядывалась в красноватые огоньки, зловеще и страшно мерцавшие со дна его глазниц. - Ты решил переселиться один? Я имею ввиду: ты, я и Найт?
        - Нет. Я уведу туда весь свой народ. Это будет историческое переселение!
        - Ты спятил? - поразилась Сэд. - Как ты представляешь себе жизнь среди людей? Да они либо сразу же расправятся с вами, либо посадят вас в клетки, как неизвестный науке вид подземных хищников, и будут вас за деньги показывать туристам.
        Если бы Сэд знала, какое воздействие оказывает на ущербный мозг мэра каждое оброненное ею слово! Обреченный на жизнь в толще земли, он не имел опыта наземной жизни. Его кратковременные вылазки на поверхность мало что меняли. Был, правда, еще телевизор. Но он, казалось, лишь подтверждал высказывания Сэд. Все телевизионные новости, с пристрастием и смакованием отбиравшие из жизни планеты лишь самые “горячие” моменты, изобиловали жестокостями и преступлениями. Познающему жизнь землян через телеэкран вполне могло показаться, что человечество только тем и занимается, что грабит, насилует, убивает, воюет, взрывает и поджигает. Кинофильмы насаждали ту же идею в еще более гипертрофированной, эмоционально-художественной форме.
        - Не тревожься, любовь моя. Никто не сможет воспрепятствовать нашему восхождению. Просто потому, что препятствовать будет некому.
        - Что ты имеешь ввиду?
        - Очень скоро. Через... - Он мучительно долго высчитывал что-то в уме, шевеля языком под прозрачными губами, перебирая узловатые костяшки пальцев, и наконец сказал: - через 7 дней здесь случится страшное землетрясение. Мы должны успеть к этому времени покинуть насиженные места и перебраться Наверх.
        - Землетрясение?! - В тоне женщины не было ни ужаса, ни особого волнения. К подземным толчкам она успела привыкнуть, а за жизнь свою давно уже не боялась. Но в данном случае речь шла не о ней. - Если то, что ты говоришь, верно, то опасность грозит не только тебе и твоему народу. Она грозит всей Москве!
        - В том-то и смак, - хитро и гнусно ухмыльнулся мэр.
        - Погоди. Но ты не можешь этого знать.
        - Я может и не могу. Зато я раздобыл одну уникальную личность - из ваших - и он мне все рассказал.
        - Почему именно тебе? - засомневалась Сэд.
        - Он пытался предупредить твоих сограждан. А они не захотели его даже выслушать. Что ж, тем хуже для них и лучше для меня. Я оказался дальновиднее, а главное - умнее. Я заполучил его в свое безраздельное пользование. Он здесь и работает только на меня! Осталось подождать еще день-два, и мы будем точно знать, когда нам уходить и куда.
        - А как же те, что наверху?!
        - Ты серьезно думаешь, что меня должно это беспокоить? Через каких-нибудь семь дней мы будем иметь готовый город со всеми удобствами и без людей! Да о таком я не мог бы даже и мечтать.
        В голове Сэд проносились самые разноречивые мысли и все они заходили в тупик. Конечно, она понимала, что надежды мэра абсурдны и несбыточны. И тем неменее он явно что-то затевал, чем не хотел с ней поделиться. А уж коварства и жестокости ему не занимать. Что если этот таинственный “человек сверху”, сам того не ведая, станет его невольным пособником? Его нужно каким-то образом предупредить! Нет, Сэд не могла, не имела права продолжать отсиживаться в своем будуаре. Настало время действовать и действовать незамедлительно.
        - А где твой ученый? - как можно равнодушнее спросила она. - Любопытно было бы взглянуть на него.
        - Ты ли это, любовь моя? Не могу поверить своим ушам. Я давно уже cмирился с тем, что женат на спящей красавице. Но, кажется, совершается чудо - красавица хочет проснуться. Рад. Безмерно рад.
        - Ты не ответил на мой вопрос. Я могла бы быть тебе полезна. Мне легче чем тебе понять, что он из себя представляет и можно ли ему доверять.
        - Я подумаю, как это устроить, и сообщу тебе о своем решении за завтраком. Но мне нравится, что ты, наконец, заговорила как мой союзник, а не как заклятый враг.
        Долгие восемь часов, отводимые здесь “под ночь”, Сэд ни на минуту не смогла забыться сном. Она лежала, вперив взгляд в глухую тьму, обдумывая слова мэра. И как бы не развивались дальнейшие события, для нее было ясно одно: кончился период многолетней инертной спячки, настало время действовать. И по возможности незамедлительно.
        “Наутро”, отмечавшееся включением верхнего света, она уже с нетерпением ждала, когда мэр вернется из гримерной, разодетый в дорогие боярские одежды, скрывающий свой безобразный вид под гримом и париком.
        - С пробуждением, любимая, - церемонно приветствовал ее живой манекен. - Как спалось?
        - Прекрасно, - солгала она. - Я видела дивные сны. И, знаешь, ты вселил в меня столько надежд, что я не желаю больше затворничать. Я хочу быть в гуще событий. Хочу помогать тебе во всем.
        - Рад слышать, дорогая. Безмерно рад.И в награду за это я намерен показать тебе кое-что особенное, - сказал мэр с загадочным видом.
        - Тогда я мигом. Только приведу себя в порядок.
        Она легко соскочила с постели, накинула на плечи парчовый халат и скрылась в умывальной.
        Когда Сэд вернулась умытая, причесанная и переодетая, мэр сказал:
        - Итак, мы должны отметить это радостное событие. Прямо сейчас. Я принял решение показать тебе мои... наши! сокровища. Я хочу, чтобы ты увидела воочию, как сказочно мы богаты.
        - Сокровища? Да я вижу их каждый день. Я ем и пью из царских сервизов. Я сплю на императорской постели. Я хожу по музейным домотканным коврам, гляжусь в антикварные зеркала. Шедевры мировой живописи украшают стены моей комнаты. Разве можно меня чем-нибудь удивить?
        - Все это лишь маленькая толика того, чем мы владеем. Идем со мной. - Он взял ее за руку и вывел из комнаты.
        Миновав несколько знакомых Сэд коридоров, мэр огляделся по сторонам и нырнул в густую черноту.
        - Иди сюда. Быстро! - раздался его напряженный шепот. - Нас никто не должен видеть. - Она все еще колебалась, когда из тьмы высунулась лайковая рука и потянула ее внутрь. - Не пугайся, здесь всего лишь ниша.
        Сэд услышала слабый лязг металла об металл - это мэр поворачивал в темноте ключ в замочной скважине - а затем скрип тяжело открываемой потайной стены или двери. Через несколько секунд вспухнула электрическая лампочка, зажженная мэром. Досадуя на неуместную медлительность жены, он втянул ее внутрь и, как только она переступила порог, вернул на прежнее место толстенную потайную дверь.
        Помещение, в котором они оказались, было совсем крошечным, наподобие тамбура в вагоне. От голых сырых стен, давивших со всех сторон, Сэд стало не по себе. Единственной “мебелью” этого странного места была грубо сколоченная тумба, на которой лежали два шлема-короны и блоки питания к ним. Без лишних слов мэр помог жене приладить индивидуальное освещение. Сама Сэд не умела им пользоваться, поскольку до сих пор дальше личных апартаментов мужа никуда не ходила.
        - Зачем это? - поморщилась она.
        - Русские цари, сооружавшие свои подземные тайники, еще не знали электричества. Они пользовались свечами и факелами.
        - Русские цари... Тайники... - На лице женщины отразилось нечто вроде любопытства.
        Мэр налег на стену, противоположную той, через которую они вошли, и стена, нехотя поддаваясь, повернулась вокруг своей оси, открыв довольно узкий проем. На сей раз Сэд не потребовалось повторное приглашение, ей нетерпелось поскорее покинуть узкий душный “склеп”.
        Они пробирались по очень узким, явно нерукотворным гротам. Им приходилось пригибаться, чтобы не удариться головой и не попортить свои короны. Вопреки ожиданиям Сэд, гроты не спускались, а полого поднимались вверх. Наконец, идти стало заметно легче. Гроты как бы раздались ввысь и вширь. Здесь уже явно присутствовала рука человека. Грубо тесаные стены носили следы инструментов. Черная копоть на них свидетельствовала о том, что тоннели эти некогда освещались факелами.
        Мэр свернул в сторону, и они оказались в коридоре с искусной кирпичной кладкой и сводчатыми потолками. Стал заметно слышнее грохот проносящихся поездов, сопровождавшийся неприятной вибрацией. За долгие годы жизни под землей Сэд привыкла ощущать, что метро находится где-то выше, над ее головой. Сейчас ей казалось, что грохот и гул идут то ли сбоку, то ли снизу.
        - Кто проложил эти тоннели? - поинтересовалась она.
        - Наши предки, - отозвался мэр.
        - Ваши!?
        - Я сказал: наши. Общие. Князья, потом цари и вельможи Древней Руси. Здесь они укрывались во время вражеских набегов, народных волнений, междуусобиц, пожаров и прочих стихийных и не стихийных бедствий. Здесь они хранили боеприпасы, продовольствие, одежду, посуду... Здесь они прятали свои сокровища. Мой отец перед смертью передал мне план и ключи от царских лабиринтов, которые перешли к нему от его отца. Мне лично удалось обнаружить и добавить к ним еще
        несколько тайников. Я - единственный и полноправный хранитель царских сокровищниц. Все ходы, ведущие наверх, замурованы или завалены, и ни одна душа из живущих под небом, не знает об их существовании. Ты станешь первой. Но ты не в счет. Ты принадлежишь мне, а не им.
        Коридор неожиданно кончился, упершись в три дубовые, кованые железом двери. Мэр с загадочным видом извлек из кармана тяжелую связку затейливых старинных ключей и, безошибочно выбрав нужный ключ, отпер левую дверь. Они оказались в небольшом, вырубленном в известковой породе помещении с почерневшими от копоти сводами. Вдоль стен стояли массивные, перехваченные железными поясами сундуки.
        Мэр чувствовал себя здесь как дома. Он шел от сундука к сундуку, ловко справляясь со скрытыми запорами, и сундуки отвечали ему неохотно-ворчливыми щелчками и взвизгами. С самодовольством собственника мэр поочередно откидывал перед Сэд тяжелые крышки. В сундуках хранились тугие рулоны заморских шелков, парчи, бархата, слегка потускневшие, но в целом отлично сохранившиеся.
        - Наши предки явно не наугад выбирали места для своих тайников,- заметил мэр. - Видишь, как сухо здесь и прохладно.
        Он провел Сэд в смежное помещение, где ее ждала целая коллекция сундучков и шкатулок, не похожих одна на другую. Она с интересом принялась открывать шкатулку за шкатулкой. Само прикосновение к их прохладной резной поверхности, казалось, доставляло ей удовольствие. В шкатулках была собрана коллекция речных жемчугов, рассортированных по цвету, величине и качеству. Она погрузила обе руки в одну из них, захватила полную пригоршню крупных, тускло розовых жемчужин и, наклонив ладонь, проследила за их перламутровым дождем.
        - Бедные, мне искренне жаль вас, - проговорила Сэд. - Кому ж как не мне понять ваше состояние.
        - Почему ты их жалеешь? - удивился мэр.
        - Потому что жемчуг не может жить взаперти. Без света и человеческого тепла он начинает болеть и тихо погибает... Когда-то таким жемчугом русские мастерицы расшивали девичьи сарафаны, пояса, кокошники.
        - Ты только пожелай, и в твоей гардеробной будет целая дюжина таких сарафанов и кокошников, - подхватил мэр. - Я был бы счастлив, если бы моя супруга щеголяла в боярских нарядах!
        - Ты же знаешь, теперь такую одежду не носят, - равнодушно отмахнулась она.
        Следующее помещение было заполнено прислоненными к стенам плотно скатанными рулонами.
        - Здесь полотна известных художников со всего мира, домотканые ковры, гобелены и прочее.
        - Уж не отсюда ли те, что украшают наши комнаты?
        - Ты угадала. Я взял кое-что, особо мне приглянувшееся. Хотелось тебя порадовать. Но ты их не замечала.
        - Темница, как ее не украшай, остается темницей, - мрачно проговорила Сэд.
        Мэр взглянул на нее почти обиженно. - Ладно, продолжим, - заторопился он. - Там посуда. Царская. Дворцовая. Если хочешь взгляни.
        Сервизы, вазы, кубки. Фарфор, серебро с чернением и позолотой, хрусталь, цветное стекло, инкрустации.
        - А за той дверью?
        - Мебель. Ручной работы. Резная, такая как у нас. Вельможи оборудовали здесь для себя с десяток таких комнат.
        - А что там?
        - Это как раз наименее интересно. Хотя, может быть, для тебя... - Он отпер дверь, приглашая ее войти.
        На стеллажах, под толстым слоем пыли бесславно коротали век за веком бесценные рукописные фолианты в богатейших кожаных переплетах, украшенных тиснением, перламутром, драгоценными камнями, ажурными серебряными и золочеными застежками. Глаза женщины вспыхнули. Книги! В ее заточении они были единственными верными и желанными друзьями. Она столько перечитала старинных книг, что знала теперь старорусский язык в совершенстве.
        - Можно их потрогать? - благоговейно спросила она, подходя к одной их полок.
        - Испачкаешься. На них вековая пыль.
        - Ничего. Я не испорчу. Я осторожно.
        Она выбрала одну, не слишком объемистую, не слишком тяжелую, сдула с нее слой пыли, отстегнула филигранные застежки. Толстый переплет с орнаментом из мелкого жемчуга напоминал скорее шкатулку. Пожелтевшие листы из тонкой, словно бы промасленной кожи были испещрены затейливыми письменами. Каллигрфический почерк неведомого писца напоминал тонкую кружевную вязь с акцентами на витиевато разукрашенные заглавные буквы. В особый восторг привели Сэд красочные, щедро покрытые сусальным золотом миниатюры... Однако заметив, что мэр проявляет нетерпение, она поспешила закрыть старинный манускрипт. И бережно водрузив его на место, умоляюще попросила:
        - Ты не разрешишь мне побыть здесь часок-другой? Я бы хотела без спешки познакомиться с ними.
        Она не сказала “с книгами”, она сказала “с ними”, как об одушевленных живых существах.
        - Боюсь, в ближайшее время это вряд ли возможно. Ты же знаешь, какие нас ожидают дни... Поспешим. Я не показал тебе еще и десятой доли того, что наметил. Я не показал тебе самого главного.
        - Как раз самое главное ты мне только что показал.
        Пропустив мимо ушей ее реплику, мэр с таинственным видом отпер небольшое помещение, где на простых дубовых лавках стояло в ряд с дюжину обшитых сафьяном сундучков. И хоть никого кроме них здесь не было, мэр плотно прикрыл за собой дверь.
        - Что в них? - слегка нервничая спросила Сэд. Ей не нравился загадочно- ликующий вид мэра и его алчно дрожащие руки.
        - Мои сокровища, - понизив голос и сверля ее взглядом, произнес он и распахнул перед Сэд один из сундуков.
        Почуяв живительный свет, из глубины сафьянового плена благодарно вспыхнули и рассыпались веером сверкающих искр драгоценные каменья небывалой величины.
        - Там, Наверху, я специально обошел все их музеи, включая Оружейную палату в Кремле, - хвастался мэр. - То, что они демонстрируют, жалкие отбросы по сравнению с тем, чем владею здесь я. - Он потащил Сэд к следующему сундучку. - Ты только взгляни!
        И он принялся извлекать одну за другой броши, колье, ожерелья, браслеты, диадемы, подвески, серьги, булавки тончайшей филигранной работы на золоте, платине, серебре с многокаратными бриллиантами, изумрудами, рубинами, сапфирами... Рядом хранились целые коллекции воротничков, поясов, манжет, кокошников, сплошь усыпанных драгоценными камнями, собранными в затейливые узоры.
        Сэд невольно залюбовалась игрой бликов и оттенков, неповторяющимся изяществом рисунка, чистотой тщательно подобранных и искусно ограненных камней, богатством фантазии и мастерством неведомых умельцев.
        - Выбери себе любое украшение. - Мэр сопроводил свой порыв щедрости царственным жестом.
        - Нет-нет, не сейчас, - поспешно ответила Сэд, отворачиваясь от сундучка.
        - А я хочу сейчас! - стоял на своем мэр. - Я так решил. В честь твоего чудесного пробуждения. Доставь мне удовольствие... Ну хорошо, я выберу сам.
        По тому, как он по-хозяйски подошел к сундучку, как извлек почти со дна маленькую высокую шкатулку, видно было, что содержимое сундуков он знает наперечет, что над этими сокровищами он проводил многие и многие часы.
        Мэр открыл шкатулку. В ней лежал огромный, оправленный в платину изумруд. Его уютное панбархатное ложе обвивала золотая цепь с вкраплениями мелких алмазов. Он собственноручно надел бесценное украшение на шею супруги и, отстранившись, окинул ее оценивающим взглядом.
        - Великолепно. Бесподобно. Вы словно созданы друг для друга! А как он подходит к твоим глазам! - удовлетворенно отметил мэр. - Изумруд в 23 карата! Сам измерял. Я хочу чтобы ты его никогда не снимала... А теперь примерим вот это.
        В его руке кровавым багрянцем полыхнул широкий золотой браслет. В следующий миг браслет наручником защелкнулся на ее тонком запястье. Он представлял собой две сплетенные орхидеи, рубиновые лепестки которых переливались всеми мыслимыми оттенками - от бордовых и яркоалых до нежно-фиолетовых и почти прозрачных.
        - Боже, какой он тяжелый, - без энтузиазма проговорила Сэд, разглядывая свое новое украшение.
        - Еще бы! 96 рубинов по два карата каждый! И это еще не все. - Источая самодовольство, мэр продолжал осыпать ее своими щедротами. - Брилиантовые серьги русской императрицы. Хороши, не правда ли? Взгляни, какая огранка! Какая игра! Теперь они твои. Стой смирно, не сопротивляйся! - И мэр сам вдел серьги в ее уши. - Сколько раз я мечтал о том, чтобы эти великолепные вещи покинули свои темные сундуки, чтобы они воссияли на живой человеческой плоти... На тебе, Сэд! Чтобы все могли увидеть, как сказочно мы богаты. - Отступив на шаг, он снова внимательно оглядел ее. - Вот теперь я доволен. Вот теперь ты - настоящая царица, кем тебе и подобает быть при таком муже.
        - Я чувствую себя новогодней елкой, а не царицей, - пожаловалась Сэд.
        - Признаться, я ожидал от тебя других слов, - нахмурился мэр. - Но, как бы ты там себя не чувствовала, я запрещаю тебе снимать их. Они должны быть на тебе, когда мы начнем перебираться Наверх. Мало ли что может случиться с нашим багажом. А эти украшения - целое состояние, которое, в случае нужды, позволит нам безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.
        “ Так вот, значит, зачем он нацепил на меня все эти побрякушки, - сообразила, наконец, Сэд. - Вот чем вызвана его неожиданная щедрость. Личный, ходячий капитал. Ай да земляной червь! Я и не предполагала в нем такую, чисто земную практичность.”
        - Но это, как я сказал, лишь в случае нужды. - Мэр продолжал делиться с нею своей, долго и тщательно вынашиваемой идеей. Теперь его голос звучал напыщенно и торжественно.- Я хочу, чтобы ты, как самый близкий мне человек, знала, что эти сокровища значат для меня... для нас. Мы заберем их с собой Наверх. Мы станем самыми богатыми людьми в мире. И мир покорится нам. Мы будем диктовать ему свою волю.
        Губы ее искривились, то ли в усмешке, то ли в гримасе. Она отвела взгляд, чтобы не выдать свои чувства, и заторопилась:
        - Хватит уже. Вернемся. Здесь слишком душно.
        ГЛАВА 18
        Ровно в 9:00 скуластое, землистого цвета существо пригласило супругов к завтраку. Весь уклад их, так называемой, семьи теснейшим образом зависел от просмотренных по видео или телевидению фильмов. Если в последнем фильме глава семьи был груб и деспотичен, мэр начинал подра- жать ему. Насмотревшись на сентиментального сладкоречивого героя, он тотчас перевоплощался,становился галантным и внимательным, говорил жене и дочери комплименты. В настоящее время их отношения (внешние, разумеется) мало чем отличались от отношений в добропорядочной бразильской семье из бесконечно длинного телесериала.
        Сегодня, как и каждое “утро” из года в год, все трое чинно восседали за огромным дубовым столом со свечами, на резных, с высокой спинкой стульях. Бледноликое кривоногое существо в кружевном переднике, с головой, обмотанной полотенцем на манер средневековой рабыни, разливало кофе со сливками в золоченые тонкостенные чашечки, разносило на серебряном подносе пирожные и сдобные булочки. Сэд, вопреки обыкновению, ни от чего не отказывалась, ела много и с аппетитом.
        - Мама! Тебя не узнать! - не выдержала Найт, не спускавшая глаз с невиданных украшений матери. - Да ты оказывается красавица! Как же я раньше этого не замечала.
        - Без тепла и света чахнут не только цветы, но и люди, - ответила женщина, отпив золотисто-оранжевого сока из хрустального бокала.
        - А вот мои цветы не чахнут никогда, - возразила Найт. - Потому что они каменные.
        - Хотелось бы сказать: рада за тебя. Но это не так. Что ты собираешься делать после завтрака?
        - Ты ли это?!. - воскликнула удивленная Найт. - Тебя интересуют мои планы! С каких пор?
        - С сегодняшнего дня. И так?
        - Ничего интересного. Очередное выгуливание папиной пленницы. - Найт нарочито зевнула.
        Женщина вопросительно взглянула на мэра.
        - Так... девчонка. Дочь того ученого. Прихватил ее на всякий случай.
        Глаза женщины сузились, скрывая под ресницами лихорадочный блеск.
        - Не ты, а я, - поправила отца Найт.
        - Ты, ты, конечно ты, мое сердце. - И он счел нужным дать объясне- ния жене: - Найт заманила девчонку по моему поручению. И папаша стал податлив, как расплавленный воск. Теперь он тихо и мирно работает на меня.
        - Надеюсь, отец и дочь вместе?
        - Нет, конечно! Девчонка только отвлекала бы его от работы. Он по уши влез в свои расчеты. Даже от еды иной раз отказывается. Ему вполне достаточно знать, что дочь рядом, что она в безопасности, что о ней есть кому позаботиться. Найт неплохо развлекает ее. Кажется, они даже подружились. - Мэр иронически усмехнулся.
        Женщина перевела взгляд на дочь. Та скорчила кислую гримасу:
        - Да ничего мы не подружились. Этого еще не хватало. Не желаю иметь ничего общего с Живущими Наверху!
        - Почему? - безо всякого выражения поинтересовалась женщина.
        - Ненавижу их. Всех!
        - За что же ты их так ненавидишь?
        - Да хотя бы за то, что из-за них мы вынуждены скрываться в своих норах, как какие-нибудь голохвостые крысы. - Глаза Найт зло сверкнули. - За то, что они умудряются отравлять даже здесь наше и без того жалкое существование.
        - Потерпи, дщерь. Осталось уже совсем немного. Скоро все изменится. И не без твоего, заметь, участия. - Изрек многозначительно мэр, поднимаясь. - Ну, мне пора... Нам пора, Сэд. Как и обещал, я сообщаю тебе мое решение: сегодня мы пойдем на Совет вместе.
        - Я уж думала, не увижу тебя больше, - упрекнула Светлана свою своенравную покровительницу, едва поспевая за ней.
        - Ну и напрасно думала, - буркнула та. - Просто не до тебя было.
        - Мне очень плохо здесь, Найт. - Светлана кривила рот чтобы не распла- каться.
        - Поправимо. Сейчас будет очень хорошо, - равнодушно заверила ее Найт.
        Петлявшие ходы то резко уводили в сторону, то взмывали ступенями вверх, то, казалось, исчезали у самых ног. Но Найт, неутомимый бесстрашный альпинист подземных круч, уверенно ныряла в черную глубину, безошибочно находя ступенчатые выступы, или карабкаясь по стене, наперечет знала все норы и лазы. Отметая любые жалобы, она властно требовала, чтобы Светлана доверилась ей и следовала по ее пятам, не отставая.
        - Не могу больше! - взмолилась пленница. - Я переломаю себе все кости.
        - Не хнычь! - прикрикнула на нее Принцесса Тьмы. - Не можешь - учись. У тебя такие же руки и ноги как у меня... - И, смягчившись, добавила: - Ладно-ладно, мы уже к цели. - Она остановилась. - Вот теперь веди себя тихо и будь предельно осторожна. Если хочешь остаться живой. Ни под каким видом ни к чему не прикасайся, ни на что не опирайся и... наслаждайся. Ты нигде больше такого не увидишь. Пользуйся моей добротой.
        От подобного предупреждения у Светланы похолодело все внутри. Что теперь замыслила эта ненормальная? Она опасливо огляделась по сторонам. Среди нагромождения суровых скальных пород буквально в метре от них зияла пропасть. Пропасть эта начиналась где-то в вышине и вертикально уходила вглубь земли, кто знает, может до самого ее центра. В сумеречной, не подвластной свету их корон, глубине что-то лениво булькало, всплескивая и чавкая. Светлана ощутила
        себя крохотной букашкой, проникшей сюда по одному из бесчисленных “сосудов” планеты, вторгшейся в таинство ее внутриутробной жизни.
        - Ура! Он не спит! Тебе здорово повезло, - обрадовалась Найт, вслушиваясь в странные звуки.
        - Кто? - Глаза Светланы испуганно округлились.
        - Цветной Туман, - благоговейным шепотом сообщила Найт.
        - Но я не вижу никакого тумана.
        - Сейчас увидишь.
        И действительно из бездонной расщелины робкой змейкой выползла тоненькая летучая струйка сиреневого тумана, причудливо изогнулась, свиваясь колечками, “обследовала” непрошенных гостей, отчего волоски на ногах и руках Светланы наэлектризовались, а по телу прошел озноб. Вслед за струйкой разведчицей появились другие, всех цветов и оттенков. Словно шелковая пряжа заточенной в скале Марьи Искусницы, струйки неспешно кружились в воздухе в каком-то таинственном магическом танце...
        А потом вдруг расщелина выстрелила густыми клубами - тумана? Пара? Дыма? Или каких-то испарений? Найт и сама не знала. А только странное зрелище завораживало, околдовывало. Туман клубился, окутывая, обволакивая, дурманя две безрассудные девичьи фигурки.
        - Лучше сядем. Вот сюда. - Потянув Светлану за руку, Найт заставила ее опуститься на плоскую каменную площадку. - Не бойся. Расслабься. Это надо прочувствовать. - Голос Найт прозвучал глухо, отдаленно, где-то за гранью сознания...
        Светлане и впрямь захотелось расслабиться, погрузиться целиком в созерцание танцующего тумана, постоянно менявшего цвета и очертания, отдаться ему. Он казался то нежно-розовым, то ядовито оранжевым, то пунцовым с вплетением тончайших желто-зеленых нитей и пятен.
        - За фигурами, фигурами следи! - из бесконечной дали подсказал странно изменившийся голос Найт.
        В пещере, точнее - в бездонной расщелине подземной скалы, возникали и исчезали причудливые, казавшиеся живыми образы. Вот в шлейфе тумана пролетели в затяжном прыжке две алые лани... А может стадо оленей? Да нет же, то была колоссальных размеров рыжая тигрица! Тигрица обернулась колдуньей с разметавшимися во все стороны, похожими на печной дым волосами.
        - Джин... Смотри-ка, джин! - Одними губами пролепетала Светлана, потому что голоса не было, он словно бы больше не слушался ее.
        Совсем как в детском кино, из тонкой струйки газа, на глазах у изумленной Светланы, раздувалась, росла, заполняя собою все пространство, широкоплечая, узкая в талии фигура лилового гиганта. Он все тяжелее нависал над девочками, угрожающе покачиваясь, окутывал их красно-синей бородой, дышал смрадом...
        - Я задыхаюсь. У меня кружится голова, - с трудом выговорила Светлана, пытаясь поднести руку к горлу. Рука стала непомерно тяжелой, будто ее отлили из чугуна.
        - Тихо... Не мешай... В этом самый кайф... Сейчас и не такое увидишь.
        Теперь цветной туман тянул к Светлане когтистые длинные пальцы. Пальцы закручивались жгутами, змеями на ее горле. Она слабо, сдавленно застонала. Огромная птица невыносимо медленно взмахнула крылом, беззвучно разинула унизанную звериными зубами пасть... Подхватив
        Светлану, птица взмыла с нею в усыпанное крупными звездами небо... Звезды, кружась, слились в ослепительно яркий сгусток света... А потом все разом исчезло.
        - Слабыш!
        Светлана открыла глаза. Лицо Найт склонилось так низко, что видны были только ее глаза. И в этих глазах, несмотря на презрительный тон, пульсировала тревога.
        - Ну что, очухалась?
        Светлана с трудом села. Тяжесть и лень разливались по всему телу. Не хотелось ни двигаться, ни говорить.
        - Что... со мной... было?
        - Нанюхалась Цветного тумана и брякнулась в обморок, только и всего, - популярно объяснила Найт. - Ерунда. Это с непривычки. Я еле тебя оттащила от края пропасти. Знала бы, не взяла с собой, - с досадой добавила она и отвернулась. - Идти-то хоть сама сможешь?
        - Голова сильно кружится. Не могу даже пальцем пошевелить.
        - Чудно! А у меня легкость такая, хоть взлетай. Даже петь хочется.
        - Наверное в птичку превращаешься, - мрачно пошутила Светлана, пытаясь подняться.
        Найт помогла ей с миной недовольства на лице. Ее качало как после шторма на корабле. Она прислушалась. Бульканье и чавканье прекратились. Исчез и цветной туман. Только внутренняя поверхность расщелины как-то странно поблескивала и искрилась.
        - Куда девался туман? - удивилась Светлана, окончательно приходя в себя.
        - Уснул, - с серьезным видом ответила Найт. - Иногда он подолгу спит, не подавая признаков жизни. Тебе повезло. Ты увидела его активным. Но ты не пожелала сама насладиться им до конца и помешала мне.
        - Разве я виновата, что потеряла сознание?
        - Нет конечно. А все равно обидно. Ничего, привыкнешь. К нему быстро привыкают. Он притягивает. Зовет. Вот увидишь, сама проситься будешь.
        - А это что такое? Так красиво искрится, как иней на деревьях. Может это кристаллы соли? - Светлана потянулась к тоненьким иголочкам, покрывшим поверхность скалы.
        Неожиданно резкий окрик заставил ее отдернуть руку. Она с негодованием уставилась на Найт:
        - Что ты себе позволяешь?!.
        - Я ведь предупреждала: ни к чему здесь не прикасаться. - Лицо Найт было злым и, как показалось Свете, испуганным.
        - Но почему??
        - Нельзя и баста! Кажется, ты уже в порядке. Мы можем идти?
        Шатаясь, Светлана сделала несколько шагов, но силы быстро восстанавливались. И вскоре лишь легкое недомогание да странное блаженное бездумье в голове напоминали о пережитых ощущениях.
        - Я была уверена, что тебе понравится, - проворчала Найт почти обиженно. - Для меня так нет ничего приятнее, чем побывать в гостях у Цветного тумана. Лучше вашего кино или телека.
        Они выбрались, наконец, из путаницы взаимопроникающих пустот, оказавшись на платформе правительственной (как сообщила Найт) подземки.
        - Здесь месяцами не бывает никого из ваших, и нас это очень устраивает, - сказала она, вытаскивая из кармана рацию, чтобы вызвать машиниста.
        Но в этот момент, как бы опровергая ее слова, из глубины тоннеля донеслось монотонное постукивание металла о металл. Мгновенно преобразившись в дикого зверька, Найт сделала стойку. Лицо ее заострилось, стало хищным и агрессивным.
        - Наверное рабочий метро проверяет пути, - попыталась успокоить ее Светлана.
        Но ее объяснение лишь еще больше насторожило Найт. Она нервничала, ища куда бы укрыться. Спрятаться было негде.
        “Короны! Надо их погасить”, - инстинктивно сработало в сознании Найт. Но, взглянув на неоновые светильники, разливавшие ровный холодный свет по всей длине платформы, она досадливо выругалась:
        - Все дьяволы ада!
        И тут из тоннеля показался виновник шума, как и предполагала Света, работник метрополитена в спецодежде и защитной желтой каске. В руке он держал какой-то инструмент. Увидев девочек в их странных головных уборах, работник оторопел.
        - Вот те сюрприз! Кто вы такие? Посторонним находиться здесь строго воспре...
        Ему не суждено было закончить фразу. Молниеносным движением Найт сжала в руке бронзовый цилиндр - свое неизменное украшение, и прижала его к губам. Работник охнул, качнулся и замертво рухнул на пути. Да так неудачно, что замкнул своим телом боковую и нижнюю рельсы. На глазах у обомлевшей Светланы, тело обуглилось в считанные минуты.
        - Что ты натворила! Боже мой, что ты натворила! - бормотала она непослушными губами.
        - При чем тут я? - разом успокаиваясь, передернула плечиком Найт. - Он оступился, упал и попал под напряжение.
        - Не ври! Я все видела!
        - Да что ты могла видеть? - со злой враждебностью процедила Найт.- У тебя должно быть эти... как их... галлюцинации. Ты все еще под кайфом. Надышалась туманчику и вот...
        - Это ты убила его! Ты!
        - Да как же я могла убить его, дура? Я ж к нему даже не прикасалась.
        - Н...не знаю, - озадаченно призналась Светлана. - А только он начал падать сразу после того, как ты схватилась за эту штуковину, что болтается у тебя на шее.
        - Ну схватилась. От страха. Что с того? Посмотри сама, разве эта симпатичная трубочка похожа на ваш кинжал или пистолет?
        - Дай взглянуть, - потребовала Светлана, протягивая руку к зловещему украшению.
        - Не лапай! - рявкнула Найт, ударив ее по руке.
        - Ну знаешь! Не желаю больше иметь с тобой дела! Отведи меня туда, откуда взяла, а сама катись на все четыре стороны. Я твоими развлечениями сыта по горло. Хватит. И не приходи ко мне больше. Ясно? Ты грубиянка и убийца!
        - Ну извини, - разом осела Найт. - Я просто распсиховалась. Хорошо, я тебе все объясню. Пойми ты, никто из ваших, наземных, не должен нас видеть, не должен даже догадываться о нашем существовании. Это основное правило предосторожности для всех нас. А тот, кто увидит, пусть даже случайно, обязан немедленно сдохнуть. Ясно?
        - Значит, я не ошиблась. Его убила ты. - В голосе Светланы были возмущение и страх одновременно. - Но как ты это сделала?!
        - Смотри сюда, - нехотя проговорила Найт, кладя на ладонь похожую на брелок коробочку, висевшую у нее на поясе. Она коснулась пальцем пружинки, и коробочка легко распахнулась. Внутри ее лежали крохотные, очень тонкие серебристые иголочки. - Узнаёшь?
        - Похоже на те кристаллы, что покрывали стены пещеры.
        - Они самые. Подарочек от Цветного тумана.
        - И что дальше?
        - Иголочки, радость моя, не простые. Это кристаллы сильнейшего яда. Стоит одному из них попасть в кровь, и жертва уже не убегает, не нападает, и вообще не дышит.
        Светлана содрогнулась. Она провела столько времени в непосредственной близости от этих милых игл. Что если бы хоть одна из них оторвалась и вонзилась в ее тело? Или она ненароком коснулась бы стены?
        - Там тебе ничего не грозило, - сказала Найт, угадав ее мысли. - Они оседают только на стенах расщелины, до которых самой тебе не дотянуться. Нужны определенные навыки и приспособления для сбора “стратегического сырья”, как назвал его отец.
        - Погоди, ты ведь не трогала коробочку, ты схватилась за свой медальон, или что там, я не знаю.
        Найт скорчила недовольную гримасу:
        - Черт! А мне казалось, я научилась действовать абсолютно незаметно. Прокол. Надо будет подработать технику. Это трубочка для выдувания иголок. Они очень острые, легкие и летучие. Стоит такой иголке воткнуться в тело врага, как она моментально в нем растворяется. Что происходит с врагом, ты только что видела. Такие трубочки обязан иметь при себе каждый из нас. Это средство самозащиты. Без него нам нельзя. Только у мамы ее нет. Наверное, папа боится, что он стал бы первым, на ком мама испробовала бы свое оружие.
        - Кажется, я наконец, поняла, - не слушая ее прошептала Светлана. - Бедные Андрей и Стас. Вот почему их смерть казалась такой странной, такой необъясни- мой.
        - Что поделаешь, пришлось... Твой дядя засек моего дядю.
        - ”Дядю”!?. - опешила Светлана. - Да это же был какой-то монстр. Чудовище!
        - Заткнись! - взбеленилась Найт. - Сама ты... Если кто не похож на вас, так сразу и чудовище? Это не мы, а вы самые что ни на есть чудовища и монстры.
        - Негодяи! - Вне себя Светлана набросилась с кулаками на Найт. - Что вам сделали эти двое? За что вы убили их? Да вы... вы... - Она задыхалась, не находя слов, чтобы выразить свое возмущение.
        - Не ясно за что? Чтоб не раззвонили на весь город: так мол и так, в недрах Москвы завелись “монстры”. И пошло бы поехало. Целые отряды снайперов- добровольцев. Они устроили бы на нас облаву, охоту, понаставили бы повсюду капканы, ловушки. Нас выкуривали бы ядовитыми газами, выжигали огнем, взрывали бы, замуровывали заживо. Знаем мы вашу кровожадную породу, по телеку насмотрелись досыта. Друг дружке глотки грызете, не то что...
        - Найт! - Света попыталась остановить ее разыгравшееся воображение. - Но ведь я тоже была среди них. И... я увидела то существо первая.
        - Знаю, - зло бросила Найт.
        - Почему же тогда оставили в живых меня?
        - Почему, почему... Потому что сейчас ты нужна здесь.
        - Я? Нужна вам?
        - Не ты, конечно. Что от тебя проку. Твой папаша. И все, хватит вопросов. - Найт вытащила рацию и вызвала, наконец, поезд.
        - А машиниста, который нас возит, ты не боишься? Ведь он тоже может...
        - Не может. Он свой. Он из наших.
        Поезда ждали в враждебном молчании. Когда бледноликий машинист остановил перед ними вагон, Найт бросила ему небрежно: - Поосторожней. Тут на путях что-то валяется. - И, втолкнув Светлану в вагон, окинула ее нарочито скучающим взглядом. - Отвезу-ка я тебя на место. С меня на сегодня хватит. Ты мне порядком надоела.
        ГЛАВА 19
        - Ты готова, любовь моя? Нам пора на совещание, - окликнул супругу мэр.
        Сэд появилась в дверях. Привыкший за все эти годы их принудительной совместной жизни видеть ее в меланхолично-дремотном состоянии, он не поверил собственным глазам.
        Перед ним стояла статная красавица, ничем не напоминавшая ту женщину, с видом которой он успел свыкнуться и смириться. Малахитовое платье из тонкой мягкой шерсти подчеркивало безукоризненность ее фигуры. Темно-русые крупно вьющиеся волосы чудом не утратили своей прелести. Зеленые, затененные длинными ресницами глаза величиной и блеском спорили с огромным изумрудом украшавшим ее грудь в глубоком вырезе платья.
        - Ты ли это?! - промямлил обескураженный мэр. -Королева! Царица!.. Моя ца-рица! - Его взгляд по-хозяйски обежал “свои владения”, проверяя, все ли дарованные им украшения на своих местах: брилиантовые серьги, калон, рубиновый браслет... Ее руки! Как же он упустил! Ни единого колечка. Тогда как его собственные пальцы поверх перчаток были унизаны перстнями. - Так не годится. Дай-ка мне твой паль-чик, дорогая. - Он стянул со своего пальца перстень с очень крупным брилиантом и украсил им руку жены.
        Она взглянула на перстень и ничего не сказала, лишь слегка улыбнулась.
        До невероятности размалеванная особа, постучав, вошла в покои мэра, приняв подчеркнуто раскованную позу, что должно было соответствовать, по ее представлениям, грации и изяществу кинозвезды.
        - Кабинет в полном составе, господин мэр. Все ждут вас, - хрипловатым голосом доложила она.
        - Это еще что за явление? - поморщилась Сэд.
        - Ты так мало интересуешься мною, что даже не знаешь в лицо мою секретаршу.
        Кабинет действительно был в сборе. Вдоль длинного, покрытого зеленым сукном стола сидело человек десять. При их появлении все взгляды тотчас устремились на Сэд. Многие из присутствующих впервые получили возможность лицезреть основное, ревниво охраняемое сокровище мэра. Ее красота, и особенно ее драгоценности притягивали к себе всеобщее внимание.
        - Моя супруга изъявила желание присутствовать на нашем совещании, - проговорил мэр, занимая главенствующее место за столом. Но, спохватившись, поднялся и отодвинул соседний стул для жены. Перед ним, как обычно стоял хрустальный фужер и бутылка, на этикетке которой значилось: ”Смирновская водка”.
        Секретарша раскрыла журнал и, не глядя в него, приступила к перекличке:
        - Советник.
        - Здесь.
        - Распространитель.
        - Здесь.
        - Обвинитель.
        - Здесь.
        - Вершитель.
        - Здесь.
        - Соглядатай.
        - Здесь.
        - Исполнитель.
        - Здесь.
        - Осведомитель.
        - Здесь...
        Сэд с откровенным любопытством разглядывала сотрудников своего супруга. Щуплые, хилые, низкорослые, но преисполненные чувства собственного достоинства, они словно разыгрывали пьесу в каком-нибудь захудалом доме культуры. Напудренные и нарумяненные лица, разноцветные парики, перчатки не первой свежести, а главное - одежда. Члены Совета (или Кабинета) мэра были одеты, что называется, кто во что горазд. Бархатный старинный кафтан соседствовал с тренировочным костюмом фирмы Adidas, кружевной воротничок - с высоким воротом мохерового свитера, парчовый халат со смокингом и т.д.
        - Кворум обеспечен, господин мэр, - отчеканила секретарша.
        - Прекрасно. Тогда начнем. Кто сегодня за спикера?
        - Господин Соглядатай, ваша очередь, - подсказала секретарша.
        Человек в белом парике с завитыми буклями и в бархатном кафтане, с достоинством поднявшись, занял место спикера - по левую сторону от Смирновской водки.
        - Господин Спикер, огласите повестку дня, - потребовал мэр.
        Спикер, он же Соглядатай, огласил:
        - На повестке дня у нас все те же проблемы, господин мэр и члены высокого Совета. А именно: опасности, угрожающие нам - жителям Подземного города. Опасность номер один - сверху, от жителей Наземного города. Опасность номер два - снизу, от Обитателей Тьмы. Опасность но- мер три - отовсюду, от самой Матери Земли. Наши ближайшие и основные задачи - скорейшее избавление от всех видов опасности.
        - Вот именно! - Мэр многозначительно поднял увенчанный сапфиро- вым перстнем палец. - Приступаем к полемике. Какие будут замечания и предложения?
        - Позвольте мне! - с шумом отодвинув стул, поднялся мохеровый член Кабинета.
        - Слово предоставляется нашему уважаемому господину Вершителю, - провозгласил Спикер.
        Это был тучный, немолодой мужчина. Его лысую, лишенную парика голову покрывал толстый слой розовой пудры или грима.
        - Я предлагаю объявить в нашем городе всеобщую мобилизацию, - начал он, выкатывая вперед объемистое брюшко. - И под прикрытием ночи устроить генеральную вылазку в Верхний город.
        - С какой целью? - поинтересовался мэр, подливая Смирновской водки себе в фужер.
        - С целью конфискации всего, что они там еще не съели и не сносили, - с глубокомысленным видом изрек розовый толстяк. - Иначе эти проклятые лопоухие... простите, господа, я хотел сказать, Обитатели тьмы, сделают это за нас, и у нас появится опасность номер четыре - погибнуть от голода и холода.
        - Так. У вас все, господин Вершитель?
        - Всё. - Толстяк с довольным видом плюхнулся на место, чудом не промахнувшись. Задвинув под себя отъехавший стул и разместив на нем свой круп, он усиленно засопел.
        - Какие еще будут предложения? - подначивал Спикер.
        -Заманить лопоухих в ловушку и уничтожить, - злобно выкрикнул щуплый верткий тип с фисташковыми близко посаженными глазками и тонким шилообраз- ным носом.
        Спикер забарабанил шариковой ручкой по “Смирновке”: - Никаких выкриков с места, господа! Уважайте себя и других. И не забывайте, что у нас сегодня гость. Дама.
        - Так дайте мне слово, тысяча химер! - штопором взвился над столом эмоциональный выскочка.
        - Говорите. Слово предоставляется Главному Осведомителю.
        - Вот я и говорю, уничтожить их всех, как вездесущих крыс, пока не перетаскали к себе все наше добро. В соответствии с принятым нами решением, в самом ближайшем будущем мы должны стать единственными и безраздельными владельцами всех материальных ценностей, всех продуктов питания, производимых там, Наверху. А эти проклятые лопоухие...
        Спикер снова раздраженно забарабанил по бутылке, призывая к порядку разбушевавшегося докладчика. Испугавшись за судьбу бутылки, мэр подтащил ее к себе. Он снова откупорил ее и, с собланительным бульканьем наполнив свой фужер, залпом осушил его.
        Спикер тотчас последовал его примеру. Промочив подобным образом горло, он потребовал:
        - По существу, господа. Просьба высказываться по существу. Наша задача спокойно и хладнокровно составить план действий. Сядьте, Осведомитель! Мы выслушали вас. Дайте и другим высказаться.
        - Позвольте мне.
        - Говорите, господин Главный Обвинитель. - С этим можно было не нервничать. И Спикер, откинувшись на спинку стула, расслабился. Его взгляд то и дело возвращался к бутылке. “Заначка” требовала продолжения. В конце-концов, не удержавшись, он быстро налил себе еще и проглотил водку одним махом. Мэр, бросив на него осуждающий взгляд, на всякий случай, передвинул бутылку на “женскую половину” стола. Презрительно-мрачная улыбка кривила губы Сэд.
        - Я полагаю, господа, нам нет особой нужды беспокоиться о завтрашнем дне, - неспеша начал Обвинитель. - Наших запасов,
        позаимствованных Сверху, нам при необходимости хватит на год. У меня все.
        Решив, наконец, что принципы демократии достаточно соблюдены, мэр поднялся:
        - Я выслушал всех желавших высказаться, - чванливо, рисуясь перед женой, начал он. - Теперь послушайте меня. На сегодняшний день опасность номер один для нас сама Мать Земля. Мы все испытываем на себе участившиеся толчки и трясения. Но мало кто из вас задумывался, что бы это могло значить. Я задумался! И я нашел человека, который мне все прояснил! Теперь я доподлинно знаю, что ожидает меня и мой народ.
        - И что же нас ожидает? - раздалось сразу несколько испуганных голосов.
        - Невиданной силы катаклизм, который разразится в самое ближайшее время.
        - А что такое “ката...”? - робко переспросил Исполнитель.
        - Очень сильное землетрясение, от которого мы все погибнем, если останемся здесь.
        Поднялся не просто шум, а настоящий гвалт с причитаниями, воплями и бормотанием. Члены “подземного правительства”, повскакав с мест, начали беспорядочно метаться по кабинету, налетая на стулья и друг на друга. Сэд, с брезгливым выражением на лице наблюдавшая за ними, непроизвольно поджала ноги, как если бы вокруг нее шныряла стая взбеленившихся крыс.
        - Прекратить! - рявкнул мэр. - Я еще не кончил!
        Все, разом затихнув, замерли - кто где стоял, устремив взгляды на своего властелина.
        - Даже безмозглые подслеповатые Обитатели Тьмы вели бы себя разумнее. Я ваш мэр. И я не дам моему народу погибнуть. В назначенный мною день и час все вы организовано покинете привычные места обитания и выйдете на поверхность, где вас будут ждать подготовленные мною жилища, теплая одежда и много еды. Этот исторический Исход станет началом новой - Наземной, эры для всех нас.
        - Ур-а-а, - тихо, неуверенно проблеял Распространитель, озираясь на своих сограждан. Но его почему-то не поддержали.
        - На сегодня все, господа. Заметьте время - мы встретимся здесь снова ровно через 24 часа.
        ГЛАВА 20
        Светлана самоотверженно ждала, когда наконец кончится ее затянувшееся заточение. Мучительно медленно ползли часы - а может и дни, она уже не разбирала - полного одиночества. Без Найт и ее вылазок пребывание здесь стало совсем невыносимым. В ее комнате было несколько полок со старинными книгами в кожаных переплетах. Она пыталась отвлечь себя чтением. Но, с трудом разбирая старорусский язык, отказалась от этой затеи. Иногда ей хотелось кричать и плакать, биться головой о фальшивую оконную раму.
        “Надо что-то предпринять, - решилась наконец Светлана. - Иначе я сойду с ума. Надо найти отца и уговорить его бежать отсюда. Только вот как обмануть недремлющего стража?”
        Ее размышления были прерваны появлением парафинового существа. Он принес ей ужин. Поставив поднос на стол, Витя сдернул салфетку, и ее обоняния коснулись разжигающие аппетит запахи. Огромный кусок телячей вырезки запеченой с луком и сыром, отварная осетрина в шампиньоновом соусе, нежно- розовые ломтики лососины с кусочками ананаса, авокадо и киви... Еда здесь, ничего не скажешь, была первоклассная, только почему-то всегда холодная.
        - Вот это да! - поразилась Светлана, пододвигая к себе поднос и приступая без промедления к трапезе. Отказаться от такого угощения было выше ее сил.
        Она уплетала все подряд, а Витя, стоя в дверях, умильно наблюдал за нею.
        - Попробуешь? - предложила пленница.
        Он интенсивно замотал головой, отступил вглубь дверного проема и даже рукой заслонился, как от удара: - Нет, что ты! Нам не положено. Такая еда бывает только на столе у мэра. Тебе оказывают особый прием.
        - Так ведь никто ж не увидит. Ну возьми хоть кусочек.
        - Здесь все все видят, - совсем тихо проговорил он. И добавил: - Меня накажут.
        - А как тебя накажут?
        - Вернут обратно в Семейные казармы.
        - Ну как знаешь... Витя, а как вы все это тут готовите? На чем? - с полным ртом поинтересовалась Светлана. - Неужели лосось и осетрина водятся в подземных реках, а шампиньоны и заморские фрукты растут в пещерах?
        - Нет, конечно, - покачал головой ее страж. - У нас здесь кроме крыс и всякой дряни ничего не водится и не растет. И делать мы ничего сами не умеем.
        - Так я тебе и поверила. А это? - Она указала подбородком на блюдо.
        - Это доставлено сюда из самого дорогого ресторана, - ответил Витя.
        - Так у вас все-таки есть свои рестораны!
        - Нет у нас никаких ресторанов. Это у вас они есть.
        Перестав жевать, Светлана озадаченно посмотрела на парафиновое существо, пытаясь постигнуть смысл только что услышанного.
        -Ты хочешь сказать, что вы специально для меня покупаете в наших ресторанах такую дорогую еду?
        - Чтобы покупать, нужно иметь деньги. А откуда они у нас?
        Светлана смотрела на него прищурясь:
        - Тогда, выходит, вы ее крадете?
        - Так выходит.
        - Потрясающе. - Светлана отодвинулась от стола, ей сразу расхотелось есть. - И это тоже? - Она ткнула пальцем в его розово-голубой тренировочный костюм.
        - Ага, - буднично, без тени смущения подтвердил он.
        - По-нят-но, - проговорила Светлана в раздумье. Она знала, Витя будет торчать здесь до тех пор пока она не покончит с трапезой, потом заберет поднос, чтобы передать его неведомому гонцу, и снова засядет в темной нише, как сказочный дракон, на своем посту. - Я хочу пить, - заявила она.
        - В графине ананасовый сок, - подсказал Витя, наверняка понятия не имевший, что такое ананас.
        - А я хочу обыкновенную воду, - тоном избалованного ребенка потребовала Светлана.
        Парафиновое существо явно растерялось. Дополнительное питье в ритуале обслуживания предусмотрено не было.
        - ...Но... - Он сморгнул голыми веками.
        - Принеси мне воды, Витя, - приказала она строго. - Ведь ты же не хочешь, чтобы я умерла от жажды.
        - ...Хорошо... Я сейчас... - Он вышел, не закрыв за собой дверь.
        Светлана крадучесь последовала за ним. Витя подошел к другому существу, неподвижно застывшему в полумраке бокового хода, и быстро невнятно застреко- тал. Расчет оказался верен, ей удалось проскользнуть мимо них незамеченной.
        Вспомнив, с какой стороны ее сюда привели, Светлана побежала по коридорам, тускло освещенным далеко отстоящими друг от друга голыми лампочками. Справа и слева виднелись бесчисленные ответвления, но она даже не рисковала приближаться к ним, так как они не были освещены вовсе.Вырубленный в твердой породе коридор имел довольно гладкий пол и низкий плоский потолок. Но, резко вильнув вправо, он неожиданно раздался ввысь и вширь.
        Поплутав еще немного, Светлана остановилась перед дверью, показавшейся ей знакомой - массивная, очень старая, с накладными коваными петлями в форме трилистника. Ну конечно, из-за этой самой двери ее выдворили насильно! Кабинет рыжего, называвшего себя мэром. Вот он-то ей и нужен! Если он снова откажет ей в свидании с отцом, она вцепится ногтями в его напудренную физиономию.
        Навалившись всем телом на тяжеленную непослушную дверь, Светлане с трудом удалось приоткрыть ее и протиснуться в образовавшуюся щель. В глубине
        полутемного кабинета, за столом, освещенным одной-единственной свечой кто-то сидел.
        Решив, что ошиблась дверью, она собралась уже тихонько выскользнуть в коридор, когда этот кто-то поднял безволосую, судя по силуэту, голову и в упор посмотрел на самозванку, пригвоздив ее взглядом
        к месту. Теперь пламя свечи осветило обращенное к ней лицо. То, что увидела Светлана в кресле, с трудом поддавалось осмыслению. Абсолютно лысая голова, казалось, была отлита из стекла или пластмассы, как какой-нибудь анатомический экспонат. В глубине “экспоната” просвечивала густая сеть бледных кровеносных сосудов, угловатый череп с растопыренными ручками скул, с остро вывернутыми краями нижней челюсти и зловещим провалом носа. За жутким оскалом нестройного ряда длинных кривых зубов прятался, подобно мокрой бугристой жабе, вздрагивающий язык. Существо сглотнуло, и жаба- язык поршнем перекрыл горловое отверстие. Круглые студенистые шары глаз страшно вращались.
        Прозрачная рука, в которой можно было пересчитать все фаланги, все косточки запястья, протянулась к непрошенной гостье. Светлана
        попятилась и буквально вывалилась в коридор. Ее истошный крик, которого сама она не слышала или не осознавала, бился о своды ветвистых подземных ходов.
        Кто-то крепко схватил ее за плечо. Крик оборвался. Зажмурившись, она забилась будто мотылек в паутине. Ей представилось, как бесконечно длинный бугристый язык, просунувшись сквозь решетку гнилых зубов, перевалился через порог и, дотянувшись до нее, обвивается вкруг ее шеи, душит. Еще немного, и она задохнется, умрет...
        - Светлана... Открой глаза. Это я, Витя.
        Она вздрогнула, пришла в себя. Лицо парафинового существа было совсем близко - бледное, густо напудренное. Неожиданная догадка озарила Светлану.
        - Витя! Ты! Слава Богу! - проговорила она и, как бы невзначай коснувшись его щеки, потерла ее.
        Облетевший слой пудры обнажил мелкие крючковатые зубы под сетью сосудов и челюстную кость, отчетливо просвечивающие сквозь прозрачную, будто корочка льда над прорубью, кожу. Она отшатнулась, взвизгнув в отчаянии.
        - Успокойся, пожалуйста. Вернись к себе, - кротко но настойчиво прогово- рило существо, не подозревавшее, что его разоблачили. - Тебе не следовало убегать. Теперь мэр может наказать нас обоих.
        У Светланы подгибались колени.
        - Монстры... Подземные монстры, - бормотала она. - Папа, папочка, куда мы с тобой попали! Что теперь с нами будет? - И тут в ее памяти вдруг всплыли кошмары отцовских снов. Ее колотил озноб, зубы стучали. - Боже мой! Боже мой! - лепетала она, становясь белее напудренной маски своего стража. - Неужели сбывается?
        Взбешенный мэр вихрем ворвался в комнату дочери. Даже ее, рожденную под землей, покоробил вид родного отца без привычного камуфляжа.
        - Так-то ты выполняешь мое поручение? - визгливо набросился он на Найт.
        - Может ты объяснишь мне, в чем дело? - У нее впервые не повернулся язык сказать ему “папа”.
        - Ты должна была заниматься девчонкой. А вместо этого она самостоятельно разгуливает, где ей вздумается и когда вздумается. Она только что была здесь. Она меня видела!
        - В таком виде!?! Не может быть! Да как она посмела! Я все улажу. Даю тебе слово. Ты только успокойся. Обещаю, этого больше не повторится.
        Найт выскользнула сквозь приоткрытую дверь, как струйка дыма от сквозняка...
        - Ну что, подружка, засиделась? - приветствовала она Светлану, вернее тугой одинокий комочек, забившийся в угол дивана.
        Комочек не шелохнулся.
        - Вставай! Хватит рассиживаться. Пора косточки поразмять.
        - Оставь меня в покое. Я никуда с тобой не пойду.
        Светлана все время думала о жутком монстре, увиденном ею. Пыталась понять, кто это был, как попал в кабинет мэра и какое отношение имеет к нему. Вопреки, казалось бы, всякой логике, снова и снова возникала догадка, что мэр и монстр одно лицо. Она сопоставляла его с парафиновым существом. Сам собою напрашивался ответ, почему и мэр и Витя всегда так безобразно напудрены. Более того, она вспомнила вид Найт у подземного моря, так поразивший ее. Ведь Найт - дочь мэра. Значит, выходит, что и она тоже монстр! Но Светлана уже достаточно хорошо знала эту строптивую и своенравную девчонку. И совсем ее не боялась. Более того, ей даже стало жаль ее. Так или иначе, Светлана решила не рассказывать Найт о случившемся. Просто сделать вид, что ничего не произошло.
        - И будешь дурой, если откажешься. Сидеть вот так, часами, одной - можно же рехнуться. По себе знаю, - настаивала Найт. Но видя, что с позиции силы на пленницу не повлиять, она решила изменить тактику: - Ну это же глупо. Потерпи еще немного, и вас скоро отпустят Наверх.
        Светлана встрепенулась:
        - Врешь!
        - Ни чуточки. Отец сам мне сказал, - беззастенчиво лгала Найт.
        В печальных глазах пленницы затеплилась надежда.
        - Ну живо! Вставай же!
        - Ты опять поведешь меня к своему вонючему туману?
        - Не хочешь, не поведу. Решай на этот раз сама, куда нам пойти.
        - К морю! - оживилась Светлана. - Дома я принимала душ каждый день и два раза в неделю ходила в бассейн. А тут...
        - Нет проблем. К морю так к морю. Я и купальники с собой захватила. - Найт не забыла пережитый ею позор и с того дня зареклась купаться голышом.
        Не дойдя до моря, они остановились в довольно просторном каменном зале, к которому сбегалось сразу несколько подземных гротов.
        - Тсс... - Найт вонзила в руку Светланы острые ноготки. - Здесь кто-то есть. За нами следят.
        Одновременно похолодев от страха и затаив безумную надежду на избавление, Светлана прислушалась. Но ничего не услышала.
        - Кто-то совсем близко. Это не лопоухий. Он дышит как чужой. - Шепотом сообщила Найт и, выбросив вперед руку, добавила: - Там!
        Ее рука указывала на темный узкий лаз в нескольких метрах от них. И, подтверждая ее слова, из темноты, щурясь на свет, шагнул рослый худощавый парень. Это был Степан.
        - Здрасте, девчата! - жизнерадостно приветствовал он их. Его басистый голос гулким эхом отразился от сводов. - Не бойтесь. Я свой.
        Угадав намерение Найт, Светлана успела перехватить ее руку с зажатой в ней смертоносной трубочкой уже у самого ее рта.
        - Не смей! Не делай этого! - взвизгнула она.
        С далеко не девичьей силой Найт отшвырнула ее как новорожденного котенка.
        - Прячься! Она убьет тебя! - крикнула Светлана, падая на каменный пол.
        Степан проворно метнулся в глубину своего лаза и как раз вовремя - Найт выпустила-таки веер ядовитых игл.
        - Все дьяволы Ада! - выругалась она. - Какого черта?
        У нее был такой свирепый вид, что, казалось, она сейчас задушит Светлану голыми руками.
        - Эй вы там! - крикнул из своего укрытия Степан. - Я вам не опасен. Я - пленник лопоухих.
        - Лопоухих? - переспросила Найт. - Врешь!
        - Вот те крест, - донеслось из темноты.
        - На кой черт мне твой крест, кретин, - огрызнулась она. - Лопоухие не якшаются ни с Наземными, ни с кем другим. Они им сворачивают головы.
        - Хочешь узнать подробнее, давай миром поговорим, - предложил Степан. - Перекликаться - только посторонние уши собирать.
        Найт с сомнением посмотрела на Светлану.
        - Давай выслушаем его,- предложила та. - Ну что он тебе один сделает. Ты у нас вон какая сильная. К тому же вооруженная.
        - А если не один? Если их тут целый отряд? Может за тобой посланы.
        - Да один я! Ей Богу, один! И времени у меня в обрез. Лопоухие наверх, за добычей ушли. В любой момент вернуться могут.
        - Ладно, выходи, - скомандовала Найт, сжимая в руке свое оружие.
        - Нет! - крикнула Светлана. - Не верь ей. Пусть руку сначала опустит.
        - Дура! - огрызнулась Найт, демонстративно пряча руки за спину. - Да я успею дунуть раньше, чем ты глазом моргнешь. Эй, ты там! Выходи.
        Сказала не трону, значит не трону. А если чего замышляешь, пеняй на себя.
        Степан снова вышел на свет.Он был взъерошенный, грязный и счастливый. Счастливый, от того, что, наконец, видит себе подобных, что может говорить с ними по-людски.
        - Похоже не врешь, - оглядев его с головы до ног, констатировала Найт. - Ну, кто ты, чего тебе от нас надо?
        - Можно мне подойти поближе? - миролюбиво попросил Степан, не спуская восхищенных глаз с Найт.
        - Валяй... Оп, оп! Хватит! Стой там... Откуда ты взялся? На этой глубине таких как ты быть не должно. И никогда не было, если не считать вон ее. И это очень подозрительно.
        - Я же сказал, меня силком затащили сюда лопоухие и держат теперь в темной пещере, сам не знаю, сколько уже дней... или недель.
        - О ком ты говоришь? Что за лопоухие? - вмешалась Светлана. - Тут водятся хищники, что ли?
        - Еще какие...
        - Да не мешай ты! - прикрикнула на свою пленницу Найт. - Пусть рассказывает.
        - Они пришли ночью. Грабить универмаг. Убили сторожей. И их собак. Именно так. Как ты говоришь. Оторвали им. Головы.
        - А сам-то ты ночью в универмаге чего делал? - прищурясь, спросила Найт.
        Степан потупился, замялся, пробубнил что-то невнятное.
        - Не слышу! - потребовала Найт.
        - С вечера пробрался. Тайком, - неохотно начал он. - Лосины украсть хотел. За прилавком спрятался.
        - Та-ак, это уже начинает мне нравиться. - Найт поощрительно похлопала его по плечу. - Что дальше?
        - Дождался ночи. Слышу, сторожа идут. С собаками. Ну, думаю, про- пал. Крышка мне. И тут тени какие-то. Бесшумные. Как призраки. Не успел и дух перевести. На полу четыре трупа. Обезглавленных. Жуть. Понять ничего не могу. Полки на глазах пустеют. Шмотки в тюки увязываются. Думал, банда какая. Пережду. Как бы не так. Они-то меня давно засекли. Выволокли из-под прилавка и погнали. В темень. По бесконечным ходам. Место выделили. Кормят. С собой наверх таскали. Пару раз. Надеялся сбежать. От них не сбежишь. Спасибо, хоть голову пока не оторвали.
        - Вижу, не врешь. Даже говорить стал совсем как они. - А зачем Наверх таскали?
        - Чтоб сторожей отвлекал, пока они составы или склады грабят.
        - Вот так всю жизнь, - изрекла со вздохом Найт. - Вечно они нам дорогу перебегают. Зверюги проклятые.
        - А вы, девочки, тоже пленницы?
        - Еще чего. - Найт смерила его надменным взглядом с головы до пят.
        - А кто ж тогда? Не туристы же.
        - Слишком много знать хочешь.
        - Я вас тут уже не первый раз вижу, - признался Степан.
        Светлана и Найт переглянулись.
        - Хотел вас сразу же окликнуть, да эти гады не позволили... Девочки, миленькие, - взмолился он. - Заберите меня с собой! Сил моих больше нет. В этой темнотище. Среди говорящих теней.
        - Не могу, - отрезала Найт.
        - Но почему? - Светлана схватила ее за руку. - Не бросать же его тут одного.
        - Сказала не могу, значит не могу. С меня и тебя хватит. Он - чужак. Ему среди нас не место. От чужих мы сами избавляемся. Пусть скажет спасибо, что я, развесив уши, слушаю его вместо того чтобы действовать по инструкции.
        Почувствовав в Светлане союзника, Степан бросился к ней.
        - Скажи своей подруге. Уговори ее! Спасите меня от этих!
        - Я такая же пленница как и ты, - помрачнев, сказала Светлана. - Спасибо еще, что вот она меня... выгуливает, как узника или... как домашнюю болонку.
        - Ну хватит! Разболтались тут. Пора нам...
        - Степа. Скорее. Назад. Они. Возвращаются, - пропищал тоненький голосок из глубины лаза.
        Найт, подобравшись в комок, отпрыгнула в сторону, хватаясь за свое оружие: - За нами следили! Нас подслушивали!
        - Нет, нет, успокойся! Это моя Обезьянка.
        - Кто???
        - Да я ее прозвал так. Ну, подружка, что ли. Она со мной дружит. Помогает. Все о них рассказывает. Она знала, что я иду сюда. И обещала покараулить. - Обернувшись, он громким шепотом позвал: - Эй, подружка, иди сюда. Покажись им.
        - Нет. Ни.За.Что. Свет. Он.Убивает, - прошелестел ответ из темноты. - Поспеши.
        Повесив голову, с покорностью обреченного на смерть, Степан проговорил:
        - Что ж, если вы не можете взять меня с собой, мне придется вернуться.Они не должны знать, что я с вами встречался.
        - Найт, пожалуйста... Помоги ему, - снова умоляюще попросила Светлана.
        Но та была непреклонна:
        - Я сказала, нельзя. Идем! Хватит того, что он сорвал нам купание. - Но, смилостивившись, добавила: - Я поговорю с отцом. Только не уверена, что это ему поможет.
        ГЛАВА 21
        Найт хотелось проскользнуть незамеченной к себе в комнату и там, наедине с собой, обдумать все, что только что произошло. Но мать окликнула ее, попросив зайти. Девочка удивленно воззрилась на нее, не ослышалась ли.
        - Ты зовешь меня?!. Зачем?
        - Зайди, не упрямься. - Голос матери прозвучал почти виновато. - Мы так мало общаемся.
        - Разве? По три раза на день - за завтраком, обедом и ужином.
        - Не язви. Я сама знаю, что некудышная мать. Но у меня есть на то свои причины. Когда вырастешь, я тебе все расскажу.
        - Когда вырасту? Да я давно уже выросла. Подними хоть раз на меня глаза, и ты сама убедишься. А, мама, почему ты все время отводишь от меня глаза?
        - Хочешь правду?
        - Хочу!
        - Боюсь обнаружить в тебе черты твоего отца.
        - А разве это так плохо быть похожей на своего отца?.. - И, не дожидаясь ответа, добавила: - Только черты или..?
        - Вот видишь, ты еще недостаточно взрослая, чтобы понять.
        - А ты все же попытайся, объясни. Может и пойму. - Тон Найт был дерзкий, вызывающий, неприязненный.
        - Хорошо. Только, пожалуйста, спрячь колючки. Они мешают мне говорить. - Сэд усадила дочь рядом с собой на диван, накрыла ладонью ее руку, заглянула в глаза...
        Найт ощутила какое-то внутреннее неудобство от столь непривычно- го поведения матери. С детства, с самого рождения она была лишена материнской любви и заботы. Она привыкла считать мать практически чужой женщиной, не проявляющей ни малейшего интереса не только к ее делам, но и к самому ее существованию. Она росла маленьким, озлоблен- ным и замкнутым зверьком, для которого равнодушие одного родителя и жестокость другого были нормой жизни. Зло не могло удивить или шокировать ее. Ее коробило от добра. Озадачивало ласковое слово. Она ждала скрытого подвоха.
        - Хочешь знать, кто ты? - задала мать странный вопрос.
        - Я и так знаю. Я - Найт, дочь мэра.
        - И моя тоже. Но ты совсем не знаешь меня.
        - Что-то я не пойму, куда ты клонишь. - Найт, на всякий случай высвободила свою руку.
        - Твой отец родился здесь, глубоко под землей. И ты родилась здесь. Вот в этой самой комнате.
        - Это все, что ты хотела мне рассказать? - нетерпеливо передернула плечом Найт. - Лучше отпусти меня.
        - Погоди. Впервые за пятнадцать лет мне захотелось поговорить с тобой по душам. Неужели ты откажешь мне в этом?
        - Говори, - снова передернула плечом Найт, демонстративно разглядывая свои полупрозрачные, похожие на пергамент ногти.
        - Так вот. Я не родилась, как ты и твой отец, под землей. Я родилась там, наверху, где светит солнце, поет в листве ветер, где алые рассветы рождают день, а из голубых сумерек наплывает на землю ночь, расцвеченная мирриадами звезд и величаво царящей над миром луной.
        - Ты? Ты родилась Наверху?!. - вскричала пораженная Найт, утрачивая, наконец, свой равнодушно-скучающий вид. - А ты не врешь?
        - Да, девочка, я родилась НАВЕРХУ. И была там необычайно счастлива. Тебе сейчас трудно в это поверить, но я была беззаботной, веселой хохотушкой, наслаждавшейся жизнью и своей молодостью.
        - Это ты-то хохотушка? - недоверчиво фыркнула Найт. - Да за всю свою жизнь я ни разу не видела, чтобы ты улыбалась.
        - Представь себе. У меня были родители, которых я очень любила и по которым безмерно скучаю по сей день. Обыкновенные земные люди. У меня были друзья. Много друзей! И их я тоже очень любила... И еще у меня было призвание. Небо! В нем был смысл всей моей жизни.
        Обычно тусклые и безжизненные глаза Сэд вспыхнули и зажглись вдруг звездами, излучая дивный свет. Найт смотрела на нее как зачарованная. Ей ка- залось, что ее мать подменили, что перед ней сидит чужая, совсем незнакомая женщина. А Сэд вдохновенно продолжала:
        - Знаешь, кем я была? Парашютисткой. Мастером затяжного прыжка.
        - А что это такое?
        - Это когда прыгаешь с самолета, не раскрывая парашюта, и, раскинув руки, долго, божественно долго падаешь. Нет, не падаешь, а паришь над землей, как птица! Только ты и небо! И ветер в каждой клеточке тела. И дикий, безумный восторг от полноты жизни, от единения с небом, с природой... с самой Жизнью. А под тобой раскрывает объятия красавица Земля. Извилистая лента реки, зеленые холмы, малахитовые пятна лесов и крошечные букашки-машины, снующие по шоссе.Ты летишь им навстречу. Ты ежесекундно рискуешь жизнью. Ведь парашют может и не раскрыться. Но ты снова и снова идешь на этот риск, чтобы испытать себя, покорить себя, а значит покорить весь мир. Именно эти мгновения мы и называли настоящей жизнью, тем кратковременным счастьем, ради которого стоило жить на свете.
        - Женщина-птица... Женщина с неба!- одними губами прошептала Найт.
        - Твой отец увидел меня по телевизору, - уже совсем другим тоном продолжала Сэд. - И возжелал приумножить мною свою коллекцию музейных редкостей. Он похитил меня. Не он даже, а его верные псы. Они выследили меня в метро. Схватили. Завязали глаза... Я долго ничего не могла понять. Даже когда оказалась здесь. Я не могла себе и вообразить такое, что очутилась вдруг глубоко под землей. От меня это скрывали.
        А потом вошел он. И я дико закричала от ужаса и страха, увидев его. Он поспешно удалился, и не показывался, не могу сказать, сколько дней. Ведь здесь времени будто и не существует вовсе. А когда снова вернулся, на нем был грим и парик, и лайковые перчатки. Он силой заставил меня стать его женой, его наложницей. Далеко не сразу я узнала, что человек с нарумяненными щеками и черными длинными волосами тот самый полупрозрачный монстр, который так напугал меня. Когда же я поняла это, то хотела покончить с собой. Но тут узнала, что жду тебя. И я заставила себя жить. Ради тебя. Хотя... прости меня, дочка, я не могла любить тебя так, как мать любит свое дитя, потому что... потому что твоим отцом был он. Для тебя земляные люди привычны. Ты выросла среди них. Но попытайся понять меня. Ведь ты бываешь наверху, бываешь там, куда мне путь заказан. Ты видишь людей, среди которых жила я. Попробуй взглянуть на своего отца их глазами... Моими глазами!
        - Ну не всем же нужно быть такими как ты, мама. Одни светлые, другие смуглые, третьи прозрачные. А есть еще слепые и лопоухие. Скажи спасибо, что не они похитили тебя. - Найт вспомнился долговязый пленник лопоухих, моливший ее о помощи.
        - Да? А ты могла бы стать женой лопоухого?
        - Брр! Ни за что! Я умерла бы от отвращения. - При одной мысли об этом ее передернуло.
        - Вот теперь, я надеюсь, ты поняла меня. Извини, но прозрачные для меня то же, что для тебя лопоухие. - Женщина умолкла ненадолго, потом задумчиво проговорила: - Мои родители наверняка меня давно уже похоро- нили. Целых 16 лет я не видела отца и матерти. Целых 16 лет я не видела дневного света, солнца и неба. Целых 16 лет я не видела нормальных людей. Я и сама похоронила себя. Только заживо.
        - Мне жаль тебя, мама, - быть может впервые в жизни расчувствова- лась Найт.
        - А мне жаль тебя, девочка. - Сэд привлекла к себе дочь, и тоже впервые в жизни. И эта неизведанная материнская ласка вызвала в душе Найт целую бурю чувств. - Не о такой жизни я мечтала для своей дочери. Не о такой, с позволения сказать, “семье”. Сколько слез я пролила над твоей колыбелью. То была одна сплошная, нескончаемая бессонная ночь. Иногда я молила Бога, чтобы он забрал тебя... вместе со мною.
        - Ты желала мне смерти!? - Найт с негодованием оттолкнула мать, зло уставившись на нее.
        - Да, дочка. Желала. Я не хотела видеть тебя несчастной. Я то и дело всматривалась в твое тельце, лицо, боясь увидеть эту проклятую прозрачность. Ведь я не теряла надежды вернуться когда-нибудь на землю. А как восприняли бы тебя люди, какая ждала бы тебя участь, если бы ты стала... такая как твой отец, как все они...
        Слушая излияния матери, Найт медленно встала и так же медленно подняла подол платья до самого подбородка. Не произнося ни слова, она пристально следила за реакцией матери.
        Запнувшись, та умолкла на полуслове. Ужас на ее лице сменился отчаянием. Наконец, ей удалось взять себя в руки.
        - Когда это началось? - глухим голосом спросила она.
        - Не знаю. Мама! Я стану вся такая?
        - Скажи мне, Найт, ты часто гуляешь по подземным лабиринтам?
        - Очень часто.
        - А у цветных испарений?
        - Часто, если ты имеешь ввиду Цветной туман. Он так красиво клубится, в нем возникают такие удивительные картины. Я могу смотреть на них часами, забывая обо всем на свете.
        - Ах, Господи! Неужели отец не предупредил тебя?
        - О чем он должен был меня предупредить?
        - Эти желтые испарения возникают в местах сильной концентрации ядовитых химических отходов. Мне больно говорить об этом, но их, спускает под землю мой город. Они вызывают головокружения, иногда обмороки и галлюцинации. И что самое страшное - они вызывают мутации у людей и животных, входящих с ними в соприкосновение.
        - Что вызывают?
        - Всевозможные изменения в организме, отклонения от нормы. Живущие здесь пропитаны этой пакостью насквозь. К этим испарениям привыкают как к наркотику. Они все тут бегают его нюхать. Но мне и в голову не могло придти, что ты окажешься в их числе. Ведь он такой отвратительно едкий.
        - Мне нравится его запах, а главное - картинки, которые он мне показывает.
        - Глупенькая. Обещай мне что ты никогда-никогда не пойдешь больше к этому “цветному туману”.
        - Если не пойду, это исчезнет? - Она показала себе на живот.
        - Должно исчезнуть.
        - Тогда обещаю. - Подумав, Найт добавила менее уверенно: - Я постараюсь.
        В комнату заглянул мэр, внимательно оглядел обоих:
        - Мать и дочь вместе.Какая редкость. Рад. Чрезмерно рад. Поистине в нашей семье последнее время совершаются настоящие чудеса... Сэд, дорогая, я иду на совещание.
        - Я с тобой! - оживилась Сэд, вскакивая с проворностью девочки.
        Найт удивленно воззрилась на нее:
        - Ну и ну. Папа прав, чудеса да и только.
        Вадима с завязанными глазами провели по коридорам, втолкнули куда-то и коротко бросив: “Располагайтесь”, захлопнули дверь. Некоторое время он стоял неподвижно, не зная, что делать, и наконец сдернул с глаз повязку. Он был один в небольшом, овальной формы помещении, богато меблированном то ли под гостиную, то ли под будуар. Журнальный столик и два кресла на гнутых звериных ножках, диван, мягкие пуфы и несколько стеклянных шкафов вдоль стен, заполненных уникальным фарфором и статуэтками. После его аскетической кельи, в которой не было ничего, кроме лежанки, громоздкого стола и стула, ему показалось, что он попал в царские хоромы.
        Из незамеченного им внутреннего проема абсолютно бесшумно, как привидение, возник мэр. На нем был длинный парчовый халат малинового цвета, отороченный понизу широким золотым шитьем.
        - Добро пожаловать в мои личные апартаменты. - Мэр сопроводил приветствие царственным жестом. - Присаживайтесь. Я желаю говорить с вами один на один.
        Вадим осторожно опустился в старинное, жесткое и не слишком удобное кресло, обитое обветшавшей гобеленовой тканью. На журнальном столике стояла массивная малахитовая пепельница и деревянная резная табакерка ручной работы, наполненная сигарами. Но внимание Вадима привлек третий предмет, дополнявший “мужской натюрморт” - вороненый браунинг. С опаской покосившись на него, он поднял вопросительный взгляд на мэра.
        - Нравится? - спросил тот равнодушно. - Первоклассная игрушка. Дарю.
        - Благодарю вас. Я не забавляюсь оружием.
        - Таким можно. Его уже только в руках подержать и то приятно.
        Он взял со столика браунинг, с характерным щелчком взвел курок, прицелился Вадиму между глаз - Вадим как завороженный, не мигая и не дыша, смотрел в направленное на него дуло - и спустил курок.
        Над дулом вспыхнуло голубое пламя.
        - Так нравится или нет?
        - Ну и шуточки у вас однако, - пробормотал Вадим, пытаясь скрыть пережитый испуг. - Вы ведь, как я вижу, прикуриваете им сигары.
        - Сигары я курю неприкуренными. - Мэр протянул ему вороненую зажигалку дулом вперед. - Берите, берите, не бойтесь. А сигары я велю прислать вам в комнату.
        Вадим без особого энтузиазма принял подарок, взвесил его на ладони.
        - Холодный и тяжелый, - удивленно отметил он. - Совсем как настоящий.
        - А он и есть настоящий. Это потом его какой-то умелец-остряк - из ваших, в зажигалку переделал. А теперь к делу. Итак, сударь, разговор пойдет начистоту. На уловки и недомолвки у нас, по вашим собственным утверждениям, уже не остается времени. Ваши затянувшиеся расчеты, насколько я понял, наконец близки к завершению. Но на этом ваша миссия здесь не закончится. Мне и дальше понадобится ваша помощь. Для того, чтобы я мог полностью довериться вам и сделать вас своим союзником, я хочу получить ваше добровольное согласие.
        - А что меня ждет в случае, если я отвечу “Нет”? - не удержавшись от иронической улыбки спросил Вадим.
        - Туго же вы, голубчик, усваиваете правила моей игры. Тогда на вашем ответе все и закончится - для вас и вашей дочери. Вы ведь не думаете, что весь мой арсенал переделан в зажигалки? - Напудренное лицо мэра сохраняло холодную невозмутимость. Он сделал внушительную паузу и продолжил: - Ну а коли пожелаете к нам примкнуть, озолочу. Нет на свете управителя богаче меня. Несметные сокровища царей русских, за которые веками лилась кровь, теперь принадлежат мне. Послужите мне верой и правдой, и я отблагодарю вас по-царски. - Он окинул презритель- ным взглядом скромную, помятую и давно уже не свежую одежду Вадима. - Дщерь ваша облачится в шелка и бархат, украсится жемчугами и русскими самоцветами. Вы сможете дать ей образование, которое у вас там так важно, в лучших университетах Европы. А сами объездите весь мир. Соглашайтесь, сударь. Выбора-то у вас все равно нет. Или все, или ничего.
        - Вы правы. Выбора у меня действительно нет. Я могу распоряжаться своей жизнью, но не жизнью своей дочери. Так что я к вашим услугам, господин мэр.
        - Я знал, что мы сговоримся, - мэр удовлетворенно откинулся на спинку кресла. - А это ваш аванс. - Он снял со своей руки перстень с огромным квадратным сапфиром, усыпанным по периметру крупными алмазами, и собственноручно надел его на безымянный палец Вадима. - Этот царский перстенек покажется вам сущей безделицей по сравнению с тем, что вас ждет...
        Вадим с огромным удовольствием запустил бы этим перстнем в ненавистную физиономию своего тюремщика или поджег бы вороненой зажигалкой его парчовый халат.Но он не мог позволить себе такой роскоши. Слишком многое теперь от него зависело. Или не зависело ничего, если этот тип и дальше будет держать его взаперти. Поэтому в данной ситуации ему нужно было соглашаться на любые условия, чтобы сохранить за собой хоть какой-то шанс.
        ГЛАВА 21
        Найт тянуло к подземному морю. Только ли потому, что море заменяло ей душ и ванну? Только ли потому, что просто хотелось поплавать и поплескаться в чистой соленой воде? Или была для того еще одна причина? В этом она не призналась бы даже себе. Так или иначе, а к морю Найт пришла одна, предоставив несчастной затворнице коротать нестерпимо медленно ползущее, унылое время в полном одиночестве.
        Она сняла платье. Придирчиво оглядела на себе свой новый купальник, надежно закрывавший все тело. Прислушалась, вглядываясь в глухие черные тени, и наконец прыгнула в воду.
        С наслаждением отдавшись купанию, она носилась кругами, используя стили собственного изобретения, плавала на спине, на боку и штопором. Она столь же самозабвенно любила эту черную, таинственную и ласковую воду, сколь ее мать - небо. Притомившись, Найт перевернулась на спину, раскинула руки, закрыла глаза и расслабилась.
        Легкий всплеск поодаль у берега не привлек ее внимания. Однако подземный мир отнюдь не то место, где можно хоть на секунду забыть о бдительности. Найт хорошо усвоила это с детства. Поэтому, позволив себе совсем коротенький отдых, она вновь перевернулась на живот, огляделась по сторонам и собралась уже плыть к берегу, когда прямо перед нею вынырнуло мокрое носатое лицо с налипшими на глаза волосами. Это было так неожиданно, что Найт вскрикнула, отпрянула и наглоталась соленой воды.
        - Привет, нимфа! Да не бойся! Это ж я, Степан! - крикнула мокрая голова, тряхнув волосами, и она сразу узнала эти дерзкие и в то же время трогательно- беззащитные глаза. - Ой, да ты ж воды наглоталась из-за меня. Дай помогу!
        Он подхватил Найт на руки, стараясь подтолкнуть ее к берегу... Чужие руки на ее теле! Впервые в жизни ее осмелились схватить так бесцеремонно, вопреки ее воле. И Найт снова овладело смятение и ужас.
        - Немедленно отпусти! - гневно прохрипела она.- Слышишь? А не то...
        - Ладно, ладно, не злись, - отступился Степан. - Я ж помочь хотел. Боялся, утонешь.
        - Болван! - обругала его Найт, пытаясь скрыть растерянность. - Нашел кого спасать. Да я в воде себя чувствую лучше, чем на суше. Я сама кого угодно спасу... или утоплю... если потребуется. - И, в упор глядя на него, спросила: - Шпионишь за мной, да?
        - Я не шпионю. Я караулю тебя здесь часами...а может и сутками. Я уже научился наощупь находить дорогу к морю, и пробираюсь сюда при первой же возможности.
        - Зачем?
        - Не знаю, - с обескураживающей улыбкой признался Степан. - Вначале знал. Когда впервые увидел вас здесь, подумал: Это люди! Такие же как я! Они помогут. Я хотел бежать за вами, умолять вывести меня отсюда, спасти от этих жутких зверюг. А потом... потом оказалось, что я только и делаю, что думаю о тебе, - признался он и снова смущенно улыбнулся. - Теперь они плыли рядом, освещаемые ее короной, и вода мягко всплескивала под их неторопливыми гребками. - Я всю жизнь презирал девчонок, - продолжал откровенничать Степан. - Они казались мне такими мямлями, зазнайками, ломаками и вертушками. А вот ты... Ты совсем другая. Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Разбойницу из “Снежной королевы”.
        - Вот еще. Скажешь тоже, - фыркнула Найт. - Подумав, она возразила:- Нет. Я совсем не похожа на твою разбойницу. Та цацкалась со зверушками и с этой... как ее? Гердой! А я не церемонюсь ни с кем. И с тобой не стану. Не надейся. И вообще! Ты мне мешаешь.
        Рисуясь перед Степаном, Найт повернула к берегу.
        - Классно плаваешь! - крикнул он, стараясь не отставать. - Только не пойму, каким стилем.
        - Своим собственным. Ты уберешься отсюда? Я хочу выйти и одеться.
        - Можно я тоже оденусь и вернусь к тебе? А то мы еще толком не поговори- ли.
        Подумав, она милостиво согласилась:
        - Валяй.
        Подождав, пока он отплывет на значительное расстояние, Найт поспешно выбралась из воды, бросила тревожный взгляд на свои руки и ноги и, успокоив- шись, начала отжимать волосы. А потом натянула платье прямо на мокрый купальник.
        “Смыться что ли?” - подумала она с сомненьем.
        Но Степан уже бежал вдоль берега на ее свет. На нем были новенькие, облегающие лосины бежевого цвета. Жадный до тряпок глаз Найт сразу приковался к ним.
        - А лосины-то ты все-таки украл, - ехидно заметила она.
        - Да нет же, не успел, - покраснел Степан. - Это они принесли.
        - Кто? - не поверила своим ушам Найт.
        - Добытчики.
        - Вот уж не думала, что это зверье способно на такое.
        - Ты поговорила обо мне, как обещала?
        - Не-а.
        - Почему?
        - Не до тебя было. А может не захотела. Пусть о тебе позаботятся те, на кого ты работаешь. Я же сказала, я не сердобольная разбойница из вашей сказочки. И нечего на меня пялиться! - нахмурилась она. - Я вас всех ненавижу! Ясно?
        - Кого “вас”?
        - Живущих Наверху.
        - За что?
        - А вот за то и ненавижу, что живете Наверху.
        - Чудно, - пожал плечом Степан. - А сама-то ты где живешь?
        - Ну уж это тебя совсем не касается. Всё! Наговорились. Пора мне. И скажи спасибо, что опять живой ноги уносишь.
        Найт отвернулась от него и независимой походкой зашагала прочь. Но передумав вдруг, остановилась, резко обернулась - он стоял на том же месте, угрюмо глядя ей вслед.
        - Эй! Подойди-ка! - скомандовала она.
        В один прыжок он оказался рядом. Найт открыла кожаную сумку, висевшую у нее на боку, порылась в ней.
        - На вот. Держи. - На ее протянутой ладони лежали мужские ручные часы. - Они показывают время, день недели и число. И светятся в темноте. Им не нужно заряжаться от света.
        О таком подарке он не мог и мечтать. Как он страдал в своей склепоподоб- ной норе от того, что потерял счет времени. В приливе благодарности Степан обеими руками схватил ее ладонь. Найт резко выдернула руку, и он успел лишь поймать налету часы.
        Она на секунду задержала на нем взгляд. Мокрые волосы успели высохнуть и распушиться. И нос уже не казался таким большим. А глаза - два удлиненных озера в частоколе склеенных от купания ресниц, такие же зеленые, как у ее матери, смотрели на нее с почти собачьей преданностью.
        - Папа, мне надо у тебя кое-что спросить. - Найт без стука ворвалась в кабинет отца, чего прежде никогда не делала.
        - Ты не могла подождать, пока я вернусь домой?
        - Нет. Не могла.
        Мэр внимательно посмотрел на дочь: - Спрашивай.
        Найт покосилась на Осведомителя, сидевшего в кабинете.
        - Один на один.
        - Ты много себе позволяешь, - нахмурился мэр.
        - Не буду вам мешать. - Осведомитель поднялся. - Наверное, у нашей принцессы что-то очень важное. - И так как мэр не остановил его, он вышел.
        - Ну? Выкладывай, что там у тебя. - В тоне мэра было больше осуждения чем вопроса.
        - Папа, там парень один... Он просит помочь.
        - Где там? Какой парень? В чем помочь?
        Найт плюхнулась в кресло, откинула ногу на мягкий валик подлокотника, демонстрируя отцу свою независимость.
        - Он из этих... Живущих Наверху. Его похитили лопоухие. И теперь он им служит. Они держат его в темной пещере.
        - Ты что, общаешься с лопо.. с Обитателями Тьмы!? - в ужасе воскликнул мэр.
        - Скажешь тоже. Это он общается. Поневоле. Они заставляют его на себя работать.
        - Как ты об этом узнала?
        - Он сам подошел к нам, когда мы с твоей пленницей гуляли. Умоляет спасти его от лопоухих.
        - Погоди, погоди, ты разговаривала с ним и ты его не...
        - Нет, папа.
        - Ты хочешь сказать, что нарушила Инструкции?! Что он увидел тебя и остался жив!?
        - Я и не ждала от тебя другой реакции, - фыркнула Найт, в виде самозащиты болтая в воздухе ногой. Но взгляд увела, что бы не встретиться с холодными льдинками его бесцветных глаз. - И потом... он мог бы быть нам полезен. Он знает, где живут лопоухие. Он ходит с добытчиками Наверх. И они дали ему подружку, которая ему все рассказывает.
        - Я вижу, ваше общение было достаточно длительным. Все, что мне нужно знать об Обитателях Тьмы, я знаю сам, - отрезал мэр. - Еще один Наземный мне здесь не нужен. Хватит того, что я вынужден терпеть присутствие этих двоих. К тому же я сейчас безумно занят. Решается наша судьба. Так что постарайся не докучать мне разными глупостями. А парня разыщи сама немедленно и разделайся с ним. Это приказ. Иначе ты будешь наказана со всей строгостью, как рядовой житель нашего мира. Инструкции обязан выполнять каждый, включая меня самого и мою семью.
        - Я поняла, папа. - Оттолкнувшись на руках, Найт выпрыгнула из кресла. - Не злись, что помешала. Пока.
        Она вернулась в свою комнату, плотно закрыла за собой дверь и может быть впервые за последние дни не подошла к зеркалу, чтобы удостовериться, что опасные симптомы не завладели еще целиком ее телом. Найт обдумывала свой разговор с отцом.
        Он даже взглянуть не пожелал на пленника лопоухих. Может отец прав? Может и впрямь доверять никому нельзя? Какое ей в сущности дело до ничтожного воришки из универмага, по собственной глупости вляпавшегося в историю. Перед ней всплыло его мокрое, забавное лицо. Его глаза. Как странно он смотрел. На нее никто никогда так не смотрел. В холодном, никем не согретом сердце Найт что-то шевельнулось, будто туда непрошено забрался пушистый теплый зверек и, свернувшись уютным клубочком, греет ее изнутри. Как-то странно вдруг засосало под ложечкой, как перед землетрясением. Но то не был страх. Скорее чувство легкой невесомости. Наверное, мама ощущала нечто подобное, когда неслась навстречу земле, раскинув крыльями руки.
        Мама... Как изменилась она вдруг. Будто очнулась от долгого-долгого сна. Она всегда была рядом, стоило открыть соседнюю дверь. И всегда недосягаемо далеко, в каком-то ином измерении. Она всем им была чужой. Отец с детства внушал Найт, что мир жесток и опасен, что никому и ничему нельзя доверять, что нужно быть постоянно начеку и ежеминутно отстаивать свое право на жизнь. Потому что мир полон врагов, таящихся за каждым углом. В сущности так оно и было. Ее мир был особым. Мир вечной ночи. Мир запретного, ото всех скрываемого существования. Формула жизни проста и лаконична: если не убьешь ты, убьют тебя. А потому всегда наноси удар первой, так внушал ей отец.
        Но что-то - сначала в поведении Светланы... а теперь вот в глазах этого юноши - заставило ее усомниться в непреложности отцовских постулатов. Искать у него поддержки было заведомо бесполезно, а потому глупо. Она только что в этом убедилась.Нет, он не поможет ей разобраться в себе, в странных, тревожащих ее чувствах.
        Найт постояла перед дверью, соединявшей (или разделявшей) ее с матерью и, поколебавшись, вошла.
        Мать сидела, как всегда, с открытой книгой на коленях. Но не читала. Ее устремленный вдаль взгляд не казался сейчас безжизненно-отрешенным. При виде дочери она встрепенулась.
        - Не помешала? - спросила Найт, усаживаясь рядом.
        - Ничуть. Чем ты встревожена? У тебя снова появилось... это?
        - Вроде бы нет.
        - Ты больше не ходила к дьявольскому туману?
        - Заставляю себя держаться подальше. Хоть иногда, ужас как, тянет.
        - Вот и умница. Держись. И, Бог даст, все пройдет.
        - Мне твой Бог ничего никогда не давал.
        - А Дьявол? Что дал тебе Дьявол, кроме адской тьмы, ожесточенного сердца и этого коварного тумана?
        - Не передергивай. Сама ведь призналась, что Туман нам подсунул не Дьявол, а твои сородичи Сверху.
        - Мы заговорили с тобой о Боге и Дьяволе. Девочка моя, запомни, Дьявол это зло, коварство, ложь, жестокость. Бог - добро, всепрощение, любовь. Выбирай сама, кому из них ты хочешь служить. От этого будет зависеть твой дальнейший жизненный путь.
        Найт ничего не ответила, а немного погодя спросила:
        - Мама, как ты думаешь, что станет с этими двумя - со Светланой и ее отцом?
        - Почему ты спрашиваешь? - насторожилась Сэд.
        - Я думаю, отец убьет их.
        - Убьет?!. Но за что?
        - Ты меня удивляешь. Или ты забыла наше основное правило: свидетелей быть не должно.
        - Но ведь тот человек делает для него очень важную работу. Помогает ему.
        -Ну и что. Когда он ее закончит, то уже будет отцу не нужен. Ни он, ни тем более его дочка.
        - Это как-то тревожит тебя? - прищурясь и внимательно глядя на дочь, спросила Сэд.
        Она привыкла считать дочь продолжением ее отца. И сейчас не могла понять, что Найт от нее хочет, с чем пришла к ней и не кроется ли за ее странными вопросами подвох. Не исключено, что сам мэр подослал ее выведать, не замышляет ли чего за его спиной жена.
        И тут Найт, неожиданно для себя самой, оформила в слова то, о чем, как ей казалось, не желала даже думать:
        - Я не хочу, чтобы он убил ее. Я к ней привыкла.
        Испытующе-подозрительный взгляд матери потеплел.
        - Просто не хотеть мало. Нужно как-то действовать, - осторожно подсказала она.
        - А что я могу сделать?
        - Многое. Ведь это ты привела ее сюда, если я не ошибаюсь. Обманом привела. Вот ты ее и выведи обратно. - Сэд так хотелось добавить: ”И меня тоже”. Но она сдержалась.
        - Она без отца не уйдет, - мрачно возразила Найт.
        Женщина задумалась.
        - Он держит их врозь?
        Найт кивнула.
        - Но тогда зачем вообще ему нужна эта девочка?
        - Наверное, для того, чтобы заставить ее отца делать то, что он от него хочет.
        - Можешь устроить мне встречу с ней? - неожиданно попросила Сэд. - Но так, чтобы твой отец ничего не узнал.
        Найт ненадолго задумалась. Светланин страж Витя наверняка их не выдаст.Если правильно подгадать время, то кроме Вити их никто не увидит.
        - Могу. Я ведь захожу к ней, когда мне вздумается. Отец сам поручил мне развлекать ее.
        - Может сходим к ней прямо сейчас? У нас слишком мало времени, не будем терять его.
        ГЛАВА 22
        Светлана уже много часов сидела одна. Приступы негодования сменя-лись отчаянием и депрессией. Ее бросили на произвол судьбы. О ней забыли. Пос-ле неудачной попытки действовать самостоятельно она уже не решалась покидать свое зыбкое пристанище в одиночку. Убранство ее темницы хотя бы создавало иллюзию надежности, а главное - обыденности той нелепейшей ситуации, в которую она попала. Тогда как уже за дверью этой комфортабельной клетки ее караулила неизвестность и что-то странное, необъяснимое и пугающее. Нет, уж лучше она останется здесь, в тепле и ложном уюте, под защитой парафинового нечто, смотрящего на нее с какой-то щенячей, восторженной преданностью. Да,
        она останется здесь и будет ждать. Быть может кто-нибудь и вспомнит о ней. Отец, например. Похоже, он совсем забыл о ее существовании. А может ему запрещают видеться с ней? Может его тоже держат под стражей? Впрочем Светлана хорошо знала характер своего отца, его способность погружаться с головой в науку, в какую-нибудь очередную идею. Последняя завладела им всецело еще там, наверху. Он увидел ее в своих снах, предчувствуя какую-то страшную беду, показавшуюся ей тогда лишь нелепым ночным кошмаром. Но теперь, после встречи с истинным “мэром”, после разоблачения напудренного “Вити”, она начала понимать,
        что то были не кошмары, а вещие сны. Конечно же, папа очень занят. Конечно же, он придет и все объяснит ей. Но как невыносимо тяжело ждать! Ждать неизвестно чего и неизвестно как долго.
        Единственный человек, который скрашивал ее одиночество, Найт, снова исчезла. А что такое эта Найт? Она жестока и коварна. Ей ничего не стоит убить человека. К тому же она, как выяснилось, дочь чудовища. А дети есть повторение родителей. Если у Найт отец монстр, значит, и она тоже монстр. Не даром у нее просвечивали внутренности. Не так как у “мэра”, конечно, но все же. Выходит, она доверилась монстру! Разгуливала с ней по подземным лабиринтам, из которых ей одной ни за что на свете не выбраться. И это страшное оружие на шее Найт! Если что не по ее, дунула - и нет человека. Найт, не задумываясь, расправится с ней так же легко и изящно, как она это сделала с бедным рабочим, и как собиралась посту-пить с тем славным парнишкой у подземного моря. Таким запуганным и несчастным. Он так нуждается в помощи. Но что она может сделать для него, если ей самой помочь некому!
        Дверь с тяжелым скрипом отворилась, и в глубине дверного проема обозна-чились две тени.
        - Привет, - как всегда оскорбительно-небрежно бросила с порога Принцесса Тьмы. - Принимай гостей.
        “Отец!”- радостно прыгнуло сердце Светланы. Но она не угадала. Уже в следующий момент ее удивлению не было предела. Из-за спины Найт выступила на свет самая обычная земная женщина, только очень красивая. На ее щеках не было толстого слоя грима, а волосы были явно свои.”Кажется, мне хотят подселить еще одну пленницу,” - с надеждой подумалось Светлане.
        А незнакомка, в свою очередь, с жадным интересом разглядывала ее. После довольно долгой заминки она шагнула вперед, протягивая Светлане обе руки. Ее лицо озарилось несказанно прекрасной улыбкой. Найт, не веря своим глазам, с ревнивым недоумением наблюдала за матерью.
        - Боже мой... Боже, - шептала женщина, сжимая руки Светланы, не спуская с нее блестящих от слез глаз.
        Светлана бросила на Найт изумленно-вопросительный взгляд. Та лишь раздраженно повела плечом.
        - Прости меня, милая, за мою несдержанность. - Женщина отпустила, наконец, ее руки. Голос у нее оказался на редкость мелодичным, приятного, слегка приглу-шенного тембра. - Бесконечно долгих шестнадцать лет я не видела обыкновенного земного человека.
        Глаза Светланы наполнились состраданием и... страхом.
        - Шестнадцать? - вскричала она, чувствуя, что земля плывет у нее под ногами. - И все это время вас держат здесь в заточении!? - Она невольно представила себя на ее месте. Что если и ей уготована та же участь?
        Женщина скорбно опустила голову.
        - Да скажи ты ей, наконец, что ты - моя мать! - не выдержала Найт. - И что никакая ты не пленница, а жена моего отца. Жена мэра.
        Теперь изумленный взгляд Светланы метался от матери к дочери.
        - Да. Это правда, - безрадостно подтвердила женщина. - Расскажи мне, девочка, как там, наверху. Ты часто смотришь в небо? Ты любуешься луной? Звездами? А что ты больше любишь, закаты или рассветы? А облака? Тебе доводи- лось подолгу следить за облаками?
        Я помню... Помню! Лежишь, бывало, в густой траве, закинув руки за голову. Голова чуть-чуть кружится от запаха ландышей и ночных фиалок... Интимно так, нежно стрекочут цикады. В воздухе столбиком роится мошкара, жужжит под ухом в чашечке лилового колокольчика шмель. А по небу неторопливо и величаво плывут перламутрово-хлопковые стаи, бесконечно меняя очертания. Откуда плывут, куда, тебе - смертному, знать не дано... А доводилось тебе когда-нибудь смотреть на них сверху? На эти, глазурованные солнцем, причудливо вздыбленные громады?
        - Мама! - одернула ее Найт. - Ты забыла, зачем пришла.
        - Да, дочка, я забылась. Воспоминания нахлынули на меня. Простите, ради Бога. Сейчас... сейчас я соберусь... Тебя зовут Света, я знаю. Свет! Какое чудесное имя. Встреча с тобой действительно подарила мне свет.Ну всё. Всё! Ты позволишь мне сесть?
        - Конечно, конечно, - засуетилась Светлана. - Садитесь, где вам удобно.
        - Я сейчас скажу тебе, как меня зовут, а ты, будь добра, произнеси несколько раз вслух мое имя.
        - Просто имя? Без отчества?
        - Никаких отчеств. Меня ведь так и не успели назвать по отчеству. Я покинула мир, когда мне было девятнадцать. А теперь повтори за мной: Ла-ри-са.
        -...Лариса, - помедлив произнесла Светлана. И, выполняя просьбу странной женщины, повторила: - Лариса... Лариса.
        Женщина блаженно зажмурилась. Призрачная улыбка мерцала на ее, совсем еще молодом, только очень бледном лице.
        - Мама! - резкий голос Найт разрушил хрупкую магию момента. - Что такое “лариса”? Тебя же зовут Сэд.
        - Лариса значит чайка, - проговорила женщина, не открывая глаз. - А чайка это белокрылая птица, живущая между небом и морем.
        - Sad по-английски “печальная”, верно? - догадалась Светлана. - Печальная чайка!
        - Чайки, увы, больше не существует. Осталась только жалкая Сэд. - Она открыла полные грусти и боли глаза и, мрачно усмехнувшись добавила: - Я и ее отцу дала имя. У них ведь тут имена не приняты. Ярлыки одни, по роду деятельности - Мэр, Осведомитель, Вершитель, Страж... Как обезьяны, все копируют у нас.
        Похоже на дешевую пародию. Иногда смешно. Чаще противно... Ну-ка скажи, Найт, как я зову твоего отца.
        - Дэвил, - неохотно буркнула та.
        - И, представляешь, он откликается...- Как-то разом посерьезнев, женщина приказала дочери: - А теперь оставь нас, пожалуйста, одних.
        - Но, мама, если отец узнает, он не простит мне...
        - Он не простит тебе и того, что ты уже сделала, - заверила ее мать. - Так что пусть лучше уж он вообще ничего не узнает. Прошу тебя, всего на несколько минут. Мне хочется расспросить девочку о жизни наверху. Один-на-один. Как- будто мы вместе там, на воле.
        - Ладно. Только не долго. - И Найт покинула комнату, не скрывая своего недовольства.
        Стоило двери закрыться за ней, женщину как подменили. От ее чудаковатой сентиментальности не осталось и следа.
        - Садись ближе, - скомандовала она. - У нас мало времени.
        Светлана удивленно посмотрела на нее, но повиновалась.
        - Ты хоть знаешь, почему ты здесь?
        - Не-а, - чистосердечно призналась Светлана. - Ваша дочь похи...
        - Это детали, - перебила ее Печальная Чайка. - Как я вижу, ты понятия не имеешь, что нам всем грозит. Этот Дьявол вынашивает коварный план. И если он удастся, Москва в один миг превратится в мертвый город.
        - Что вы такое говорите!? - вскричала Светлана, бледнея.
        - Удивлена? Я так и думала. Самое ужасное, что этого не знает и твой отец. Он там в полной изоляции вдохновенно корпит над какими-то чертежами и расчетами, которых с нетерпением ждет Дэвил, чтобы с их помощью приступить к осуществлению своих страшных замыслов.
        - Я ничего не понимаю! - взмолилась Светлана.
        - Я тоже не все понимаю, девочка. Но знаю только, что он обманом заставил твоего отца работать на себя. Тот уверен, что трудится во имя спасения миллионов людей, тогда как, на самом деле, он трудится над их погибелью.
        Светлана смотрела на женщину полными немого ужаса глазами.
        - Его необходимо предупредить, понимаешь.
        - Но как? Меня к нему не пускают. Его - ко мне, видимо, тоже.
        - Знаю. Не исключено, что ты вообще его никогда не увидишь.
        Светлана, казалось, потеряла дар речи.
        - Дэвил жесток. Это даже не жестокость. Это другая психология. Психология земляного червя. Трутня. Они все здесь не такие как мы. Они только прикидываются людьми. Они шпионят за нами, изучают нас. Изучают, чтобы подражать и использо-вать. Но подражание оно и есть подражание. Хоть мозги их и просвечивают насквозь, что в них творится, угадать невозможно. Я почти уверена, что как только Дэвил добьется желаемого от твоего отца, он разделается с вами. И случится это очень скоро, поскольку твой отец сам определил сроки.
        - Что же делать? Что же нам делать? - Светлана была так потрясена, что не могла даже плакать.
        - Я пыталась увидеться с твоим отцом сама, но Дэвил осторожен и бдителен, он понимает, что я могу испортить ему всю затею. Спасибо Найт, что мне удалось добраться хотя бы до тебя. Я попробую устроить вам встречу. А дальше думай сама. К сожалению, от меня ничего не зависит. Хоть я и считаюсь “женой мэра”, в сущности я такая же пленница, как и ты. Я могу только молиться и надеяться, что Бог услышит нас даже здесь, в этом аду. Помолись и ты, вместе со...
        Дверь распахнулась.
        - Мама, нам пора. Мне надоело созерцать пушок на витькиной черепушке.
        Женщина послушно поднялась:
        - Я готова... Так приятно было поболтать с тобой, милочка, - с наигранной беспечностью защебетала она. - Я рада, что у моей дочери появилась, наконец, достойная подружка. С удовольствием повидаюсь с тобой как-нибудь еще разок. - И с неожиданной нежностью она приложилась губами ко лбу Светланы.
        У нее были теплые мягкие губы. Губы земной женщины. Этот поцелуй пробудил в Светлане ноющую боль, горестно-сладкую тоску по матери. Только она так целовала ее перед сном, только от нее так восхитительно пахло... Светлана сидела одна в своей ненавистной темнице с обманным окном, лелея на лбу не проходящее ощущение от поцелуя, переживая заново появление Печальной Чайки, ее страшные предостережения. К тоске одиночества прибавилось нечто несоизмеримо худшее - тревога за собственную жизнь, за жизнь своего отца, за жизнь целого города. Способны ли ее хрупкие плечи вынести такой груз?
        ГЛАВА 23
        Возвращаясь к себе, Сэд столкнулась в дверях с мэром. Он подоз-рительно уставился на нее:
        - Где ты была, любовь моя?
        - Гуляла. Найт показывала мне свои любимые места. - Она выглядела оживленной, почти веселой.
        Его взгляд стал еще более подозрительным.
        - Не могу понять, что с тобой происходит.
        - Твои обещания воскресили меня. Я снова живу. Живу предвкушением увидеть родной дом.
        - Рад. Искренне рад, - пробормотал он то ли хмуро, то ли рассеянно, направ-ляясь к двери.
        - Ты уходишь? - Чудесные превращения продолжались. Она проявляла живой интерес к мужу!
        - У меня важное совещание.
        - Я с тобой! - В ее голосе прозвучала настойчивость.
        - Но совещание сугубо деловое. Тайное. На нем не должно быть посторонних.
        - Посторонних? Я не ослышалась? Я для тебя посторонняя? - воскликнула она с притворным негодованием. - А я-то думала, что все, что ты делаешь, ты делаешь для нас двоих!
        Сквозь напудренную маску мэра угадывалась внутренняя борьба.
        - Ну хорошо. Идем, - сдался наконец мэр.
        Торжествуя победу, Сэд накинула на плечи ажурную, сплетеную белыми розами шаль и последовала за ним.
        Кабинет мэра, как и полагалось по чиновничьему этикету, был в сборе. Взгляд Сэд пробежал по украшенным париками напудренным лицам и, натолкнувшись на нормальное - человеческое, замер. Вот он, отец Светланы! Наконец-то! Несмотря на бледный, утомленный вид, он был подобен плоду, впитавшему в себя соки матери Земли и живительный солнечный свет. Он был полон жизненных сил и энергии. А в его глубоких искристых глазах светился ум незаурядной личности. Он сидел за общим столом заседаний и в то же время отдельно от всех. В первую очередь потому, что был погружен в свои мысли и ничего не замечал вокруг. Правда Сэд он заметил сразу, как только она вошла. Справа и слева от него были оставлены пустые места, на которые видимо никто не пожелал сесть. Земляные люди и здесь предпочитали держаться особняком.
        Сэд величественно пересекла кабинет - длинная шелковистая бахрома шали волнообразно струилась в такт ее движений - и, миновав предназначенное для нее место подле мэра, демонстративно села рядом с гостем. Во взгляде мужа, удивленно проследившего ее путь, застыло недовольство. Но, к счастью, он не высказал его вслух.
        Вадим не спускал с нее глаз. Женщина, да еще какая женщина! Здесь, в недрах Земли. Она совсем не похожа на остальных. Сколько достоинства и грации в ее неторопливых движениях, в гордой посадке головы. Какая глубинная печаль залегла на дне ее сине-зеленых глаз. Она приближается... Она садится рядом!
        Забыв об изнурительных днях, проведенных взаперти, Вадим тайком косил глаз на неожиданную соседку. Вот она сложила на коленях тонкие узкие кисти рук. На ее точеных пальцах, на хрупких запястьях, на высокой гордой шее редкостные украшения старинной работы...
        А коварный мэр меж тем, заняв свое место во главе стола, приступил к очередному фарсу:
        - Господа, настало время, наконец, представить вам нашего уважаемого гостя. Гениального ученого и провидца, одержимого благородным стремлением спасти от грозящей гибели своих сограждан. Долгожданный час наступил. Наш гость готов сообщить нам результаты своего многодневного труда. Воздадим ему должное, господа.
        Собравшиеся поднялись, ответив на призыв мэра продолжительной овацией. Мэр сделал знак рукой - овация тотчас смолкла, все снова сели. Он благосклонно кивнул гостю, давая тем самым ему слово.
        - Друзья, - начал Вадим, обведя мрачным взглядом загримированное
        собрание. Поглощенный своей дилемой, он, казалось не замечал, куда попал и с кем имеет дело. - Я должен сообщить вам нечто ужасное. Но сначала, чтобы вы меня лучше поняли, позвольте сказать пару слов о физике нашей планеты.
        Земля, как и любое небесное тело, живет своей космической жизнью - разогревается, остывает, движется...пульсирует, дышит. У нее есть свои периоды расширений и сжатий. То есть она способна увеличиваться и уменьшаться в объеме с цикличностью, которую не сложно вычислить и рассчитать наперед. Цикличность эта зависит от периодов солнечной активности, от местонахождения тяжелых планет Солнечной системы, нарушающих своим притяжением земное равновесие, от энерго-магнитного ответа земных недр, от подвижек тектонических плит и многого другого. В настоящее время наша планета переживает достаточно интенсивно протекающий процесс сжатия.Силы, как вы понимаете, задействованы колоссальные. Силы, которым ничто не может противостоять. - Вадим говорил исключительно для Сэд, с напряженным вниманием ловившей каждое слово. Остальные превратились для него в рыхлую, безликую массу, в песок, который сколько бы не поглотил воды, останется песком. - Основную нагрузку в этом общепланетарном процессе берут на себя Срединно-океанические хребты, опоясывающие весь земной шар. Они проходят по дну Мирового океана, образуя единую
систему общей протяженностью 60 тысяч километров. Этот шрам на теле планеты, испещренный глубокими рифтовыми впадинами и разломами, никогда не заживает. В периоды сжатий из него выдавливается расплавленная магма, как паста из тюбика. Охлаждаясь и застывая под толщей воды, магма способствует росту на дне океана ею же образованных хребтов. Но давление испытывает не только этот основной шрам Земли. Ее жесткие плиты, подстилающие океаны и материки, сдавливаются, крошатся, деформируются. Иногда их края вылезают наружу, как кости во время перелома. Процесс сжатия сопровождается, как правило, извержениями вулканов, землетрясениями, разрушительными цунами. Скрежет, толчки, грозный подземный гул - вот его предвестники.
        Мною был обработан огромный объем данных, собранных практически со всего мира, проведены сопоставления и расчеты, которые позволили мне сделать вывод, что процесс сжатия земных недр вступил в свою кульминацию. И что именно в нашей зоне, считавшейся на протяжении многих веков едва ли не самой спокойной в сейсмическом отношении, он протекает наиболее интенсивно. - Умолкнув, Вадим перевел дыхание, почерпнул сил и энтузиазма в бездонности глаз Сэд и продолжил: - Чем это чревато конкретно для Москвы? Импульсивные сжатия могут повлечь за собой исчезновение всех полостей и пустот в недрах земли, выдавить на поверхность подземные воды, залежи нефти и газа, уничтожить все инородное, включая и наш метрополитен.
        Лишенные ресниц белесые глаза, устремленные на ученого, часто-часто моргали, то ли от страха, то ли от неспособности переварить полученную информацию. Но кое-что до земляных людей все-таки дошло. Им стало сразу как-то неуютно и неудобно в своих старомодных креслах. Они лишь затравленно переглядывались.
        Ничего не замечая вокруг, не осознавая, перед кем он мечет бисер, Вадим продолжал:
        - Все мои расчеты находятся здесь, в этой папке. - Он возложил руки на лежавшую перед ним папку в черном коленкоровом переплете. - Благодаря картам и планам, переданным мне господином... мэром, я теперь доподлинно знаю не только день и час, когда произойдет разрядка недр, но и в каких именно точках она будет наиболее интенсивной, а в каких наименее. Нам необходимо срочно оповестить людей через средства массовой информации, объяснить им всю серьезность и опасность ситуации, научить, как себя вести и где искать спасения.
        - И как же нужно себя вести? - осторожно спросил мэр.
        - В этот день все должны покинуть свои дома, учреждения, офисы и выехать в поля, луга, парки, на стадионы и прочие открытые пространства. Все станции метро надлежит перекрыть. Никто, ни один человек не должен находиться под землей.
        - Господин Ученый, - нарочито небрежным тоном снова заговорил мэр, - в одной из наших бесед вы упомянули об опасности возможной провокации грядущих событий, - напомнил мэр. - Я не совсем вас понял.
        - Я говорил, что земная кора, собирая силы для финального аккорда, в настоящее время находится в состоянии кажущегося покоя. Эта стабильность подобна стабильности натянутой до предела струны... взведенного курка. А потому до рокового часа необходимо строго-настрого запретить любые наземные, и тем более подземные взрывные работы, запуски ракет, бурения скважин и прочее. Поскольку искусственные сотрясения могут спровоцировать преждевременную разрядку недр. И тогда жертвы будут исчисляться миллионами.
        - Благодарю вас. Вот теперь я, кажется, понял.
        Докладчик умолк. Молчали и слушатели. То было молчание выключенных автоматов.
        - Поблагодарим господина ученого за обстоятельный доклад и доверие, оказанное нам, - подсказал мэр.
        Весь его Кабинет снова поднялся, ответив на призыв своего властелина продолжительной овацией. Воспользовавшись шумом, Сэд наклонилась к Вадиму и быстро прошептала:
        - Вы и ваша дочь в опасности. Ничего не отдавайте им, пока не повидаетесь с нею.
        Вадим побледнел. Бросил на нее испуганный взгляд. Схватился за папку.
        - Ради Бога, возьмите себя в руки. Не выдавайте меня, - снова шепнула Сэд.
        Мэр сделал знак рукой, овация тотчас смолкла.
        - О чем вы там только что шептались? - задал мэр бесцеремонный вопрос.
        - Я сказала господину ученому, что Природа своевольна и непредсказуема. Она не любит подчиняться нашим прогнозам, - храбро солгала Сэд.
        - Дорогая, ты огорчаешь меня. Место жены подле ее мужа.
        Сэд с трогательной покорностью поднялась и пересела в кресло рядом с мэром.Услышав, что так поразившая его женщина принадлежит этому напудренному типу, Вадим был шокирован и поражен. Слова, сказанные ею, жгли его изнутри. Одного он не мог понять: если она жена мэра, то почему действует против своего мужа?
        Вадим медленно поднялся, обвел всех тревожным взглядом, избегая однако смотреть на свою недавнюю соседку, и проговорил:
        - Прошу извинить меня, господа, но намеченная передача моих расчетов, планов и чертежей может состояться только после того как я повидаюсь со своей дочерью.
        Возмущенный, враждебный шумок прошел среди собравшихся.
        - В чем дело, господин Ученый? - В голосе мэра откровенно звучали нотки угрозы. - Мы собрались здесь ради вас. Не вы ли так настойчиво призывали всех к немедленным действиям?
        - Я должен увидеть свою дочь, - упрямо повторил Вадим. - Таково мое условие.
        - Перестаньте капризничать, сударь. Ваша дочь в полном порядке. - Мэр раздраженно тряхнул безжизненным париком, отчего несколько прядей вздыбились, да так и остались нелепо торчать. - Сразу же после того как вы закончите... - Он замешкался, но самоотверженно выговорил непривычное словечко: - презентацию, вас отведут к дочери. Обещаю вам.
        - Нет! Не после, а до! - стойко стоял на своем Вадим.
        Мэр сосредоточенно размышлял. Он с удовольствием уничтожил бы этого наглеца прямо на месте, но пока что Вадим был ему очень нужен.
        - Хорошо, - раздраженно согласился он, - мы подождем. Совещание будет продолжено ровно через час.- Сопровождающий, отведите господина Ученого туда, куда он просит.
        Один из присутствующих выступил вперед, держа наготове черную повязку для глаз, и молча указал Вадиму на дверь, приглашая его следовать за собой.
        ГЛАВА 24
        - Доченька... Солнышко мое...Лана, Ланочка, Светик мой ненаглядный, - бормотал Вадим, прижимая к себе дочь. - Что они с тобой сделали? Что!?. Говори.
        - Да ничего не сделали, папа. Успокойся. Со мной все в порядке, - заверила его Светлана, отстраняясь. - Дай лучше посмотреть на тебя. Я так по тебе соскучилась. Если бы ты не пришел за мной, я наверное сошла бы с ума.
        “Пришел за мной”! Бедная девочка! Ах, если бы он знал, когда ему удастся забрать ее домой.
        - Но мне сказали, что ты в опасности.
        - Кто сказал? Жена мэра?
        Вадим с грустью вспомнил, как эта роскошная женщина покорно пошла на хозяйский зов мужа, и мрачно проговорил: - Она самая.
        - Мы договорились с ней, что она так тебе скажет.
        -Зачем?
        - Чтобы ты потребовал свидания со мной. Мне слишком многое надо тебе рассказать. Уверена, все это время ты работал, не поднимая головы, и, как всегда, понятия не имеешь, что вокруг тебя происходит.
        - А что вокруг меня происходит? - С наивным удивлением Вадим воззрился на дочь.
        - Я сейчас такое тебе расскажу! - захлебываясь от возбуждения, начала Светлана. - Во-первых, я теперь знаю, кто убил Андрея и его напарника.
        - Откуда ты можешь это знать?
        - Его убили прозрачные.
        - Кто, кто?!.
        - Ах, папка, ну ничего-то ты вокруг себя не видишь, - упрекнула Светлана. - Хоть мэру-то ты иногда смотришь в лицо?
        - Ну смотрю. А что?
        - И тебе не хотелось узнать, почему он всегда в перчатках, почему так безобразно напудрен?
        - Мало ли. Это какая-то обособленная группа людей или секта. Может, у них мода такая.
        - И на парики тоже?
        - У него парик? А я и не заметил.
        - Так вот. Пудра, перчатки, парик это все маскировка, под которой он скрывает абсолютно лысый череп и прозрачное тело.
        Вадим недоверчиво уставился на дочь:
        - Что, и жена мэра такая? Она тоже лысая и прозрачная?
        - Нет, нет. Она-то как раз настоящая. Она такая же как мы. Мэр похитил ее много лет назад и держит подле себя силой. Можно считать, что она тоже пленница.
        - Бедняжка. Неужели она не могла убежать от него?
        - Папка, тут все гораздо хуже, чем ты думаешь. Во-первых мы глубоко под землей. Попробуй один, без света найти выход из этих лабиринтов. Стоит тьме сомкнуться над головой, и ты абсолютно беспомощен. Даже один шаг сделать страшно. Во-вторых, это странные, жестокие существа. Они все убийцы.
        - Ну уж так прямо и убийцы!
        - Они носят на шее такие симпатичные блестящие трубочки, а в трубочках лежат смертоносные иголочки. Если на их пути попадаются нормальные люди, они дуют в трубочку, и труп готов.
        - Ах, самураи проклятые... - пробормотал Вадим.
        - Я своими глазами видела. Найт - дочка мэра, убила работника метро только за то, что он увидел ее. Слушай дальше, пока нам не помешали, - торопилась Светлана. - Есть ещё и лопоухие. Прозрачные их зовут “обитателями тьмы”. Их невозможно увидеть, но они отвратительны и свирепы. Они убивают, отрывая своей жертве голову.
        - Боже мой, девочка моя, что за ужасы ты мне рассказываешь!
        Светлана искоса взглянула на него:
        - Не их ли ты видел каждую ночь в своих кошмарах?
        Вадим опешил, глаза его округлились, а взгляд как бы ушел в себя. Он вдруг живо представил страшные картины, назойливо будоражившие его по ночам - студенистые прозрачные нелюди, вылезавшие на поверхность из недр земных, будто земляные черви после дождя.
        - Ты... ты хочешь сказать, что сны мои уже сбываются? Что такое возможно в реальной жизни?.. Погоди, погоди, ты не можешь знать моих снов! Ну не подсмотрела же ты их, на самом деле!
        - Считай, что подсмотрела, - невесело улыбнулась Светлана. - Как-то, когда ты уже почти спал, твои кошмары вернулись к тебе. Я стала расспрашивать, что ты видишь, и ты пересказывал мне, не открывая глаз. Это было так страшно. И вот теперь твои сны сбываются, папа! - Она поежилась как от озноба. Но спохватившись быстро заговорила снова: - “Мэр” - глава прозрачных, что-то замышляет. С твоей помощью, папа. А как только ты ему станешь больше не нужен, он убьет нас обоих.
        - Боже мой, в какую же историю я втянул тебя, девочка! - Вадим схватился за голову. На его лице были безысходность и отчаяние. - Надо во что бы то ни стало бежать отсюда. Если мэр не убьет нас, это сделает стихия.
        - Что ты имеешь ввиду?
        Он задумчиво посмотрел на дочь, поколебался и, решившись, заговорил:
        - До сих пор я щадил тебя, не хотел пугать. Просто спешил все вовремя успеть. Но сейчас вижу, что ты во многом рассудительнее и расторопнее меня. Ты имеешь право знать правду. Мужайся, дочка.
        Светлана нахмурилась.
        - Как ты знаешь, целый год я видел по ночам фантасмагорические кошмары. В этих повторяющихся снах мне было многократно показано мощнейшее землетрясение в Москве. С указанием точной даты - месяца, дня и часа, когда это произойдет. Именно во время этого землетрясения и лезли из земли те омерзительные студенистые существа...
        Острое чувство опасности, нависшей над всеми нами, не покидало меня ни днем, ни ночью, не давало спокойно жить. Поскольку речь шла о судьбе многомиллионного города, я не мог руководствоваться только своим ясновидением. Я принялся изучать ситуацию с позиций ученого. Увы, все сошлось. Но что могу я - обыкновенный слабый человек, противопоставить разрушительным силам природы? - продолжал свою исповедь Вадим. - Я пытался предупредить Москву о надвигающейся беде. Увы, мне не верили. А потом нас с тобой заманили в ловушку эти... Как ты их называешь? Прозрачные. Они каким-то образом собираются использовать мои карты. Я должен понять, каким именно. Хотя, может это уже и не имеет значения. Если до указанного мне срока мы не выберемся на поверхность, то скорее всего... останемся здесь навсегда.
        Светлана в ужасе смотрела на отца.
        - Прости, моя родная, что я вынужден открыть тебе это. Но у меня нет выбора. Я просто ума не приложу, что делать.
        - Нужно бежать отсюда, папа! Любой ценой! Или ты собираешься сидеть сложа руки и покорно ждать конца?
        - Ты же сама сказала, что это невозможно. Ни я, ни ты не знаем, куда бежать. Послушай, а ведь дочка мэра, кажется, была тут твоим гидом.
        - От наших прогулок я только окончательно запуталась. Но я знаю одно: нужно действовать... Ах, почему ты у меня такой инертный! Даже сейчас, когда нам грозит гибель.
        - Что мне делать? Что!?. Подскажи.
        - Есть только одно существо, которому можно довериться - Сэд.
        - Кто? - не понял Вадим.
        - Лариса. Лариса-Сэд. Жена мэра. Дочке ее доверять ни в коем случае нельзя. Она все делает по указке отца. А вот ее мать... Сэд ненавидит мэра. Она мечтает выбраться отсюда... - И, вспомнив ее поцелуй, Светлана добавила: - Она теплая, папа.
        - Я все понял, Ланочка. Я должен рассчитывать только на нее.
        - И немножко на себя, верно? - с легкой улыбкой, в которой таился упрёк, подсказала Светлана.
        Вадим виновато и, как всегда, чуть-чуть рассеянно посмотрел на нее. Он думал о том, что до роковой даты осталось каких-нибудь пять дней. Судьбы миллионов людей отступали на второй план перед единственной, самой дорогой на свете судьбой - судьбой его дочери.
        Дверь отворилась - впервые без скрипа - и, пропустив нежданную гостью, так же тихо закрылась.
        - Как хорошо, что я успела застать вас обоих! - Сэд прошла в комнату и, не дожидаясь приглашения, опустилась в кресло.
        Отец и дочь с радостным изумлением смотрели на нее.
        - Милая Сэд! - воскликнула Светлана. - Какое счастье, что вы здесь! Мы с папой только что говорили о вас и о том, что всех нас ждет. Над нами нависла большая беда.
        - Я знаю, детка. Мы все теперь знаем это благодаря твоему папе. - Она посмотрела на Вадима, не спускавшего с нее глаз. - Как вам удается, мой друг, предвидеть все наперед?
        - К сожалению, далеко не все. Иначе мы с дочерью не попали бы в такую нелепую ситуацию. К своему стыду, я только что узнал от Ланы, что мы с ней стали пленниками каких-то таинственных подземных людей. Но кто они такие, откуда взялись и что от нас хотят? Может вы нам хоть что-то проясните?
        - Кто они такие? - задумчиво повторила гостья. - Я думаю, они и сами этого толком не знают. Но в одной старорусской книге об истории Москвы я натолкнулась на любопытную заметку: Примерно два столетия назад, спасаясь от очередного пожара, целая колонна московской голытьбы укрылась в подземных ходах, случайно обнаруженных ими у Кремлевской стены. Обратно никто так и не вернулся. О том, что случилось с ними дальше, никаких сведений не имеется. Как я себе представляю, вход в подземный тоннель тогда же и завалило. И они стали пленниками подземелий.
        Большинство из них скорее всего погибло. Те немногие, что выжили, освоили подземный мир, приспособились к нему. Тихие водоемы и чистейшие подземные источники, пещеры, ходы, галереи. А главное, московская знать, во главе с царями, держала на случай войн, народных волнений, стихийных бедствий и прочих неприятностей обширные подземные хранилища и тайники - от провизии и одежды до бесценных сокровищ. Позаботились они и о хорошо оборудованных для временного проживания помещениях, снабдив их запасами светильников, факелов, свечей. Узники подземелья воспользовались всем этим.
        Уже в наше время, когда начали прокладывать метро, им открылся доступ на поверхность. Но они, вернее потомки тех несчастных, заживо замурованных, настолько изменились, что уже не могли вернуться к нормальным людям, и вынуждены были продолжать свой образ жизни, скрывая от них сам факт своего существования. Помимо всего прочего, пока там, наверху, бурно шла эволюция, они так и остались на уровне средневековья.
        Развиваясь, город все интенсивнее спускал под землю отходы своей жизнедеятельности. В подземных резервуарах скапливались в огромных количествах ядовитые вещества, вступавшие в непредсказуемые химические реакции. Так возник “цветной туман”, который они используют как наркотик. Кто хоть раз вдохнул его ядовитые коварные пары, становится его пленником.
        - Мы были с Найт у той расщелины, где струится Цветной туман, - взволнован-но прошептала Светлана.
        - Именно он вызывает у земляных людей мутации. От его ядовитых испарений их тела начинают просвечивать насквозь.
        - Ой! - вскрикнула испуганно Светлана, прижимая руки к груди. - Значит и я могу стать такой, как они? Какой ужас!
        - Не бойся. С одного посещения не станешь. Для этого надо быть его завсегдатаем.
        - Подождите, получается, что это мы - москвичи, виноваты в том, что они такие! - осенило Светлану.
        - Живущие наверху даже не подозревают об их существовании, - возразила ей Сэд и горько добавила: - ...О нашем существовании. О, как я ненавижу свою проклятую жизнь! Нет такой минуты за все эти страшные, опустошенные годы, чтобы я не мечтала вернуться наверх. Я с этим засыпаю и просыпаюсь. Я с этим живу. Да и не живу вовсе, а просто жду, жду когда придет сказочный принц или... самый обыкновенный бульдозер,
        который проделает стальным ковшом дыру в стене моей антикварной темницы и спасет меня от этих страшных нелюдей, которые только прикидываются людьми.
        Они гримируются под нормальных людей и посылают наверх тех, кто еще не окончательно утратил человеческий облик. Они суют во всё нос. Обладая несметными богатствами, они подкупают нужных им людей. Но чаще заманивают их сюда обманом или силой. Таким путем они доставили к мэру двух лучших специалистов по электронной технике, которые оборудовали его кабинет современной земной аппаратурой. Теперь мэр пользуется видео и DVD, слушает радио, смотрит телевизор, то есть с помощью техники подсматривает за жизнью, привычками и укладом людей.
        - А что стало с теми электронщиками? - заинтересовался Вадим. - Их отпустили?
        Сэд мрачно посмотрела на него:
        - Не смешите. Кто же станет отпускать свидетелей. По окончании работ их уничтожили.
        Отец с дочерью переглянулись.
        - Это у них отработанная система. Ведь сами-то они ничего не умеют делать... Да, я слишком хорошо знаю здешних обитателей. Нам не уйти от них. У них повсюду посты. Они неусыпно охраняют каждую пядь своих владений. Охраняют не столько от тех, что над ними, сколько от тех, что под ними. Прозрачные до смерти боятся Обитателей Тьмы.За их коварство, неуловимость, за их непредсказуемую звериную жестокость.
        - Мне довелось встретиться с лопоухими. Правда, я их не видела, только ощущала на себе их гадкие прикосновения, - сказала Светлана, передернувшись от отвращения. И вдруг оживившись, она вскочила. - У меня потрясающая идея! Надо натравить лопоухих на прозрачных! Тогда прозрачным станет не до нас, и мы сможем незаметно улизнуть.
        - Ты, конечно, шутишь, девочка. С лопоухими невозможно вступать в контакт.
        - Да нет, я говорю абсолютно серьезно, - не унималась Светлана. - Я даже знаю, как это сделать.
        - Не говори глупости, - всполошился Вадим. - Ты же слышала - они как звери. Они...
        - Мне нужно увидеться с одним человеком, - развивала свою идею Светлана. - Только он может нам помочь. Но мне не найти его без Найт. Сэд, вы можете сделать так, чтобы Найт взяла меня опять на прогулку?
        - Думаю, могу...
        - Папа, а ты отвлеки мэра. Прикинься, что согласен во всем помогать ему. Пусть они подольше нуждаются в тебе. Нам надо выиграть время. А заодно попытайся разузнать, что именно они затевают.
        Сэд с восхищением смотрела на Светлану.
        - Я завидую вам, Вадим. Ваша дочь - настоящее сокровище. - Обняв Светлану за плечи, она протянула другую руку Вадиму. - Дайте, дайте мне вашу руку, прошу вас! - Он с готовностью сжал ее тонкую хрупкую ладонь. - Боже мой, хорошо-то как. - Сэд блаженно зажмурилась. - Живые. Теплые.
        Солнечные... Свои! Не удивляйтесь. Чтобы понять меня, нужно пережить то, что пережила я. Ах, если бы у меня была такая дочь, как ты, Светлана, возможно я чувствовала бы себя все эти страшные годы менее несчастной.
        Рука Вадима перестала сжимать руку Сэд, ослабла и безвольно опустилась на диван.
        - Да, признаться, я не понимаю Найт, - сказала Светлана. - И не доверяю ей. Она вполне способна расстроить наши планы.
        - Положитесь на меня. - В голосе Сэд прозвучала мрачная уверенность. - Найт привыкла считать себя порождением Тьмы. Настало время вспомнить о ее второй половине. Я не допущу, чтобы мое дитя стало носителем зла. Скорее я убью ее... и себя.
        Светлана с почтительным трепетом смотрела на несчастную женщину. Выражение ее лица не оставляло сомнений - в решающий момент она именно так и поступит. Только сейчас Светлана заметила, что отец сидит с отрешенным видом, ничего не слыша и не видя вокруг. Его взгляд был устремлен туда, куда простому смертному заглянуть не дано.
        - Снова это проклятое число... - невнятно бормотал он. - Двадцать шестое, пятнадцать, сорок шесть. Оно горит кровавым огнем. Оно выжигает меня изнутри. Какой нестерпимый жар!..
        - Папа! Папа, очнись! - теребила его Светлана.
        Сэд положила руку ей на плечо и одними глазами сказала: ”Не трогай его. Не мешай.”
        - Какие волны паники... Люди бегут по упавшим... Они топчут друг друга! О, этот ужасный крик. Он разрывает сердце на части... - Его лицо исказилось невыносимой мукой. - Почему? Почему это случится? Я вижу собственную вину... Да, да, причина во мне. Не понимаю... Не понимаю... - Его бормотание стало бессвязным, а потом и вовсе стихло. Разом обессилев, Вадим словно погрузился в глубокий сон.
        Светлана впервые видела отца таким. Ей стало страшно.
        - 26-го в 15.46, - повторила, как заклинание, Сэд. - Еще не все потеряно. У нас еще есть время. - Она взяла Вадима за руку, пытаясь вывести его из странного транса, в котором он пребывал.
        Ее прикосновение и впрямь оказало магическое действие. Его блуждающий взгляд остановился на Сэд и в нем разлилось умиротворение.
        Но лишь на миг. Брови снова озабоченно сошлись на переносице. Он безнадежно покачал головой.
        - Мы всего лишь песчинки перед лицом неумолимой стихии.
        - Надежда должна умирать последней, - сурово возразила Сэд. - Это говорю тебе я, человек, проведший 16 лет в смертельной, безысходной тоске. Ты возродил во мне надежду, Вадим. Ты и твоя дочь. Своим появлением. Ясным полуденным светом, струящимся из ваших глаз. Так не отнимай ее вновь. Я была одна. Одна против всего этого сброда. Теперь, посмотри, как нас много! Да мы обязательно что-нибудь придумаем. Ну а
        если нет, погибнем все вместе, держась за руки, как люди. Я хочу быть рядом со своими в свой последний час.
        - Ой, да что же вы такое говорите! - вскричала в ужасе Светлана. - Я вовсе не хочу умирать. Не хочу, чтобы умирал мой папа... и вы. Нам нужно выбраться отсюда как можно скорее. Уйти наверх. И тогда мы спасены.
        - Если бы я знала путь наверх, - сердито проговорила Сэд, - меня бы здесь давно не было.
        - Зато ваша дочь знает. Знает все ходы и выходы наперечет. Ее надо уговорить. Ведь она тоже наверняка не захочет умирать.
        -Да, да! Я иду к ней. Я пришлю ее к тебе. - Она подошла к Светлане и совсем уже по-матерински притянула ее к своей груди. - Мужайся, девочка. Не падай духом... Идем, Вадим, я провожу тебя обратно, к мэру.
        ГЛАВА 25
        Путь от комфортабельной пещеры Светланы до “резиденциии” мэра был недалек, и Сэд, без труда запомнив его с первого раза, безошибочно ориенти-ровалась в сети разбегавшихся во все стороны подземных тоннелей. Вадим молча шел с нею рядом, впервые с незавязанными глазами, озадаченно озираясь по сторонам. Перед его мысленным взором неотступно стояло только что пережитое видение и то роковое число, возникшее как напоминание, как последнее предупреждение.
        - Вот вы где! Сразу оба. - Прямо перед ними выросла фигура мэра. - Я повсюду искал тебя, дорогая.
        - А я искала Найт. Думала, она у своей новой подружки. Но господин ученый говорит, что ее там нет.
        - Я вижу, сударь, вы уже самостоятельно разгуливаете по коридорам, без повязки и без охраны. Это черт знает что. Не выполняющий своих обязанностей Провожатый получит по заслугам. Ваше свидание с дочерью состоялось? Надеюсь, вы удовлетворены?
        - Благодарю вас. С ней действительно все в порядке. - Вадим пристально разглядывал мэра, пытаясь представить себе его без парика, перчаток и грима. Но ему это плохо удавалось.
        - Значит мы можем продолжить наше совещание?
        - Я к вашим услугам. - Вадим церемонно поклонился мэру, чем очень ему польстил.
        - Тогда пройдемте в мой кабинет. А ты отдохни, любовь моя. У тебя усталый вид.
        - Нет, Дэвил, я хочу присутствовать на совещании, - воспротивилась Сэд. - Вот только попытаюсь отыскать Найт и отправить ее к дочери господина Ученого, а то девочка там совсем заскучала. - И, не дав мэру возможности возразить, она удалилась.
        ГЛАВА 26
        Найт и Светлана, облачившись в неоновые короны, шли проторенным путем, минуя сталактитовые пещеры, причудливые гроты и анфилады сквозных пещер.
        - Почему моя мать так настойчиво отправляла меня к тебе? - подозрительно спросила Принцесса Тьмы.
        - Наверное, она почувствовала, как мне тяжело сидеть одной взаперти, и пожалела меня.
        - Пожалела, - передразнила Найт. - Жалость это малодушие. Слабость. Нужно быть выше жалости.
        - А что выше жалости? - не без издевки поинтересовалась Светлана. - Равнодушие? Жестокость?
        - Только не вздумай воспитывать меня. А не то я уйду, и тебе придется самой искать дорогу обратно, - пригрозила Найт.
        Перспектива остаться одной в этом жутком царстве вечной тьмы отнюдь не устраивала Светлану, поэтому она не стала дразнить свою... не то подружку, не то злейшего врага. Тем более что ее обоняния коснулась солоноватая свежесть близкого моря.
        - До чего ж хочется искупаться! Единственная радость. Благодаря тебе. - Светлана даже зажмурилась в предвкушении близкого удовольствия.
        - Хорошо хоть оценила, - буркнула Найт.
        Едва поспевая за ней, Светлана заметила, что она спешит. Почему? Тоже не терпится искупаться? Или хочет, выполнив свою миссию, поскорее отделаться от нее? Найт сама ответила на ее невысказанный вопрос.
        - Как ты думаешь, тот парень опять будет там?
        Светлана вздрогнула, опасливо покосившись на нее. Неужели догадалась?
        - Понятия не имею, - как можно равнодушнее отозвалась она. - Может и будет, если лопоухие еще не замучили его. А что? Если он появится, ты снова попытаешься убить его?
        - Почем я знаю. Скажи лучше, разбойница из “Снежной королевы” была очень зловредной девчонкой?
        - Чего это ты вдруг вспомнила? - удивилась Светлана.
        - Спрашивают - отвечай.
        - Вовсе нет. Она только прикидывалась злой. Потому что все вокруг нее были злыми, жадными и жестокими. А на самом деле она оказалась очень славной и доброй, только скрывала это ото всех.
        - Ну и дура.
        - Что скрывала?
        - Нет. Что была доброй.
        - Ничего-то ты не понимаешь, - отмахнулась Светлана и, увидев, наконец, море, радостно воскликнула: - Ура! Пришли! Послушай, давай оставим наши короны на берегу и искупаемся вместе. Этак, от души. Чтоб понырять, поплескаться вволю.
        - Нельзя, - отрезала Найт. - Ты же знаешь, мы в окружении злейших врагов. Нельзя ни на секунду терять бдительность.Запомни: свет - твоя защита. Лишишься света - тебе конец.
        - Ну ладно, - вздохнула Светлана. - Тогда давай по очереди. Купайся ты, потом я.
        Найт знала, как рвется ее пленница в воду, и именно поэтому пошла купаться первой. И плавала бы наверное до бесконечности, дразня ее всевозможными выкрутасами, если бы вдруг не заметила, что Светлана не одна на берегу. Рядом с ней сидел тот самый парень. Что-то странное, неизведанное шевельнулось и заныло внутри. Ощущение это было и болезненным, и сладостным одновременно.
        “Что такое? В чем дело? - строго одернула себя Найт. - Если это не прекратится, я убью его.” А руки сами развернули ее тело и, рассекая, как ножами, черные воды, понесли к берегу.
        - Ну наконец-то! Я уже думал, вы никогда не придете. - С такими словами Степа подсел к Светлане.
        И она, ничуть не испугавшись, радостно улыбнулась ему.
        - Я лежал в своей берлоге тихо-тихо, затаив дыхание, ловя каждый звук. Даже уснуть боялся, чтобы не пропустить вас. Иногда мне начинает казаться, что я превращаюсь в такую же подслеповатую летучую мышь, как они.
        - Погоди, - прервала его Светлана. - Мне надо успеть сказать тебе что-то очень важное, пока мы одни. Найт ничего не должна знать.
        - Почему? Она такая...
        - Не перебивай.
        - Говори. Я слушаю.
        - Ты пленник лопоухих, а я и мой отец - пленники прозрачных, что не намного лучше. Они обитают выше вас, но тоже под землей. Так вот прозрачные задумали завладеть Москвой.
        - Ни фига себе! - Степан даже присвистнул от удивления.
        - 26 августа, в 15 часов 46 минут должно произойти очень сильное землетрясение. И они хотят каким-то образом использовать его против всех нас. Этого нельзя допустить, понимаешь.
        - Нет. Не понимаю. Землетрясение, говоришь? Совсем недавно нас тут уже тряхнуло. Выходит, то было только начало? Выходит, всем нам крышка? Мы ж здесь, как в мышеловке. Не то что другим, себе помочь не сможем. - Он взглянул на календарик ручных часов, подаренных ему Найт. - 24 августа. Значит, всего через два дня. Это называется, не было печали.
        - Послушай, у меня есть план, - зашептала Светлана, бросая тревожные взгляды в сторону плавающей в отдалении Найт. - Прозрачные до смерти боятся лопоухих. Если натравить лопоухих на прозрачных, они затеят между собой свару и им станет не до нас. Врубаешься? У нас тогда появится шанс улизнуть от них, а значит спастись. Ты - единственный человек, с которым эти таинственные существа вступили в контакт, которого они допустили в свое логово. Это надо использовать. Понимаешь?
        - Но я всего лишь бесправный пленник, которого они могут в любую минуту прикончить.
        - Не прикончили же до сих пор. Значит ты им нужен. Не перебивай меня. Она плывет сюда! Скажи им, что прозрачные решили устроить на них облаву и сговорились всех их уничтожить, или придумай что-нибудь сам. Наплети им все, что угодно. Разозли их. Ты должен сделать это немедлен- но. Иначе... иначе нам и вправду всем конец...
        - О чем это вы тут так возбужденно шепчетесь? - Найт выбралась из воды и, прикрывшись блузкой, села на камень подле них.
        - Знаешь, как у нас в таких случаях отвечают? - огрызнулась Света: - Много будешь знать, скоро состаришься.
        Фыркнув, та отвернула от нее увенчанную короной головку.
        - Привет, Найт! - Лицо Степана расплылось в счастливой улыбке. - Не могу поверить, что снова вижу тебя.
        - Ну, допустим, привет. А ты, как я погляжу, решил тут навсегда обосноваться, - отозвалась она неприветливо.
        - Я пленник, Найт. Они стерегут меня. Мне еще ужасно повезло, что я встретил вас, что могу говорить с вами. Изредка видеть. Вчера они снова брали меня наверх. И мне опять не удалось убежать. Я просил тебя помочь мне, но ты не хочешь. Да еще и насмехаешься.
        - Можешь не сомневаться, твои лопоухие наблюдают сейчас за нами из своих щелей, за каждым нашим движением, - ответила Найт, выжимая волосы. - И если ты попытаешься уйти с нами, они настигнут тебя и убьют. А заодно и нас. Но даже если сумеешь добраться до наших, тебя это не спасет.
        - Вот это называется влип так влип, - обреченно вздохнул Степан.
        - Ну чего расселась? - грубовато прикрикнула Найт на Свету. - Ты же мечтала искупаться. Если передумала, пошли обратно.
        - Нет-нет! Пожалуйста подожди. - Светлана проворно вскочила, скинула с себя платье и туфли и, бросив на Степана многозначительный взгляд, означавший: “Не проболтайся”, с разбегу бросилась в воду.
        Рассеянно следя за нею, Найт подчеркнуто скучающим тоном проговорила:
        - Я рассказала о тебе отцу.
        - Правда!? И что? - оживился Степан.
        - А ничего. Он велел разделаться с тобой. Чтоб не мозолил глаза.
        Степе показалось, что ему на грудь кто-то наступил. Светлана далеко. Они одни на берегу. Ничто и никто не помешает этой взбалмошной девчонке привести в исполнение наказ отца. Запомнив детали ее первого, довольно странного покушения на него, он бросил тревожный взгляд на ее шею. Трубочка зловеще поблескивала на золотой цепочке. Опередить ее, сорвав с шеи таинственный предмет, или перехватить ее руку? Она делает это молниеносно. Прозеваешь момент - и каюк!
        Прочитав его мысли в беспокойно мечущемся взгляде парня, Найт снисходительно улыбнулась.
        - Да не волнуйся ты так. Пока что мне не хочется тебя убивать. - И обнадеживающе добавила: - Что-что, а это всегда успеется.
        - Не старайся казаться хуже, чем ты есть, - тихим голосом проговорил он, накрывая ее руку своей.
        Найт вскинулась с такой стремительностью, будто увертывалась от смертоносного змеиного броска. От неожиданности он отпрянул.
        - Не смей! Ты! Не смей прикасаться ко мне! - прошипела она, сверля его злобным взглядом.
        - Да почему же? - растерянно и виновато пробормотал он. - Я все время о тебе думаю. Мечтаю о встрече. Ты пришла. И пожалуйста: “Не смей прикасаться”.
        - Не болтай чепуху. - Она хотела выразить ему свое презрение, свое превосходство над ним. Но голос не послушался ее, и слова, помимо ее воли, прозвучали так мягко, почти застенчиво, что от возмущения на самою себя Найт вскочила, глядя на него сверху вниз. А Степа, безропотно принимая ее власть над ним, с шутливой покорностью лег у ее ног.
        - Убей меня, если хочешь. Я больше не боюсь тебя. Потому что... - Набравшись духу, он выпалил: - Потому что нельзя бояться и любить одновременно.
        “Любить? Он сказал, любить? Она не ослышалась? Какая наглость! Какая возмутительная наглость!” Найт поймала себя на том, с какой нежностью баюкает в душе эти резкие, гневные слова, которые почему-то вдруг утратили свой подлинный смысл, превратившись в тихую, светлую музыку.
        - Эй! Где ты там? - в полном смятении крикнула она Светлане. - Вылезай! Уходим.
        Пленница тотчас развернулась и послушно поплыла к берегу.
        - Не думай, что тебе удалось меня растрогать, - заявила Найт Степану, приободренная приближением подмоги. - Я не верю ни одному твоему слову. - Спохватившись, что выдает себя, она надменно добавила: - А если б и верила, мне наплевать на это... И на тебя тоже. Понял?
        Сладкая, волнующая теплота, разлившаяся внутри от его слов, не проходила. И, стремясь побороть в себе это странное, незванное чувство, скрыть его как душевную слабость, как позор, она обрушивала на парня гнев и оскорбления, которые, впрочем, уже не могли обмануть даже его. Чем больше бранных слов слетало с ее дрожащих губ, тем шире и счастливее становилась его улыбка.
        - Ну чего зубы скалишь! - окрысилась Найт, окончательно выходя из себя. - Щас как двину.
        - Двинь. - Степа бесстрашно распахнул рубашку.
        Найт пнула его мокрой еще после купания ногой. Он поймал ее за щиколотку и тихонько дернул на себя. Потеряв равновесие, она свалилась рядом с ним на песок, вскинула для самозащиты руки, по-детски зажмурившись. Нападения не последовало. Найт приоткрыла один глаз, потом другой. Их взгляды встретились. Он был совсем близко. Она ощущала на себе его дыхание и какую-то мощную, дурманящую волну, исходившую от него, обволакивающую. Волну, от которой почему-то начали вдруг путаться ее мысли.
        - Что за возню вы тут устроили? - рассмеялась Света, выбираясь на берег.
        Найт поспешно вскочила.
        - Накупалась, наконец, - ворчливо буркнула она, глядя в сторону. - Мне надоело тебя ждать. Одевайся.
        Вдруг счастливая улыбка, блуждавшая на лице Степана погасла, превратившись в гримасу. Взгляд стал отсутствующим, а тело напряглось и застыло. Девочки удивленно уставились на него.
        - Степа... Э-эй! Ты чего? - окликнула его Света.
        Он не услышал. А потом, будто робот, встал, повернулся к ним спиной и, убыстряя шаг, пошел прочь вдоль берега.
        - Да что же это с ним? - недоумевала Света.
        - Его позвали, - мрачно проговорила Найт. - Они умеют это делать.
        - Что именно?
        - Влиять на расстоянии. Мысленно.
        - Лопоухие телепаты?! - поразилась Света. - Вот те на. А я-то их за полузверей принимала.
        - Одно другому не помеха. Пошли отсюда. Скорее.
        ГЛАВА 27
        Вадим расстелил на полу огромную карту-план подземного мира Москвы. Члены Кабинета, как по команде, сползли со своих кресел и принялись елозить по карте на четвереньках, почти касаясь ее носами. Они разглядывали ее своими близорукими, подслеповатыми глазками с таким неистовым усердием, будто задались целью доказать ученому пленнику и друг другу, что действительно что-то в ней понимают.
        - Достаточно уже, господа! Достаточно! - раздраженно прикрикнул на них мэр.
        “Господа”, не поднимаясь с колен, расползлись в стороны и так замерли в ожидании следующей команды.
        - Я закончил свою работу, - сказал Вадим, - и готов ответить на любые вопросы. Но сначала я покажу вам линию разлома земной коры под нами. - Он взял красный фломастер и через всю карту - с северо-запада на юго-восток - провел зловещую жирную кривую. - Все, что находится в зоне этого разлома, скорее всего будет разрушено: дома, мосты, дороги, подземные сооружения, - мрачно прокомментировал он.
        Мэр некоторое время завороженно смотрел на коварную красную змею, разрезавшую город и его недра на две части.
        - Я понял, - наконец проговорил он. - А теперь нанесите на карту самые уязвимые, самые опасные зоны, и, соответственно, станции метро.
        Вадим присел на корточки и принялся обводить красным фломастером район за районом: Шоссе Энтузиастов у станции метро Перово, Загородное шоссе, Пушкино, Любляно, Планерная, Химки... Мэр и его приспешники с жадным любопытством следили за его рукой.
        Внутренняя дверь, ведущая в покои мэра, отворилась и вошла Сэд. Окинув брезгливым взглядом расползшееся по полу собрание, она опустилась в кресло.
        Вадим легким почтительным кивком головы приветствовал ее появление.
        - Теперь укажите нам наиболее стабильные, наиболее безопасные зоны, - потребовал мэр.
        - Извольте. Вот они. - Вадим сменил красный фломастер на зеленый и обвел кружочками Лосиный остров на Ярославском шоссе, станцию метро Юго-Западная и Сокольники.
        - А к какому разряду вы относите станцию Студенческая? - спросил Вершитель, заглядывая Вадиму в лицо снизу вверх.
        - Почему вас интересует именно Студенческая?
        - Потому что это наиболее близкая к нам станция, которая целиком на поверхности.
        - По степени опасности этот район находится где-то посередине. Ну, я, кажется, выполнил все, что от меня требовалось, - обратился Вадим к мэру, распрямляя спину. - А теперь прошу вас отпустить нас с дочерью наверх. У меня там еще уйма неотложных дел. Безо всяких вознаграждений отпустите. Моя свобода будет для меня лучшей наградой. - Он взялся за перстень, намереваясь вернуть его мэру.
        - Спешите, сударь. Ох, спешите, - остановил его жестом мэр. - Ваша миссия еще не завершена. Мне нужны от вас точные расчеты, какой силы удар способен вывести из неустойчивого равновесия отмеченные красным зоны в случае, если предсказанный вами катаклизм не разрядится самостоятельно или запоздает.
        - Что вы имеете ввиду? - нахмурился Вадим.
        - Меня интересует, как долго эти зоны способны продержаться без дополнительного вмешателства. Должны же мы знать наверняка, что нам угрожает.
        - Мною давно уже все подсчитано и измерено. - Вадим подошел к столу и на свободном клочке бумаги быстро набросал несколько замысловатых формул.
        - К чему мне ваши каракули! - оскорбленно фыркнул мэр. - Объясните лучше на словах.
        - Нестабильность отмеченных красным зон настолько велика, что даже взрыва небольшой террористической бомбы может оказаться достаточно, чтобы спровоцировать механизмы внезапного скачкообразного сжатия земных недр, - опрометчиво заявил Вадим.
        - Благодарю вас, сударь. - Голос мэра звучал умиротворенно. - Это именно то, что я желал от вас услышать. А сейчас мы сделаем совсем небольшой перерыв на обед. Господа, ровно через два часа я снова жду вас всех здесь.
        Оставив так внезапно девочек у воды, Степан вернулся к узкому лазу, ведущему во владения лопоухих, перелез, не осознавая, что делает, через высокий каменный порог и, едва оказавшись во тьме, получил сильный пинок под зад, от которого чудом не влетел головой в стену.
        - Ты.Не.Должен.Общаться.С.Ними. Это.Враги, - угрожающе прошелестело из-за его спины.
        - Не должен... - как эхо повторил пленник.
        Ноги сами принесли Степана в его темницу. Непонятный гнет, еще минуту назад давивший его мозг, исчез. Он снова был самим собой. Мирное посапывание лопоухой подружки доносилось с угла подстилки.
        “Вот обосновалась, черт бы ее побрал”, - зло подумал он, усаживаясь на противоположный край. Она тотчас пробудилась и сонно промурлыкала:
        - Вернулся. С.Тобой.Запах.Моря. И.Беды.
        Ее слова озадачили Степана. Вот тебе и Обезьянка.
        - Когда.Беда.Придет.Ты.Защитишь.Меня? - совсем уже неожиданно спросила она.
        Чтобы избежать ответа, он задал встречный вопрос:
        - А Ты.Меня?
        - До.Последней.Капли.Крови,- без тени колебаний заявила лопоушка.
        - Однако... - пробормотал окончательно сбитый с толку Степан. - Хватит.Глупости.Болтать. Я есть хочу.
        По легкому дуновению, коснувшемуся его кожи, Степан догадался, что она тотчас ринулась на поиски пищи. Ее не будет теперь довольно долго. Где и как они хранили ворованную пищу, он не знал, да и какое это имело значение.
        Перед погруженными во тьму глазами всплыло бледное, растерянно- надменное личико Подземной принцессы. Как бы он хотел, чтобы эта милая грубиянка оказалась сейчас здесь, рядом с ним, вместо той, шершавой и лопоухой, бесцеремонно копавшейся в его мыслях. Сколько трогательной беззащитности было в ее тщетных попытках оградить себя от него. Отец приказал ей разделаться с ним. Она ослушалась. Она не тронула его. Значит ли это... Но, Боже, о чем он, глупец, думает, когда та, другая, сказала ему такое! Она дала ему поручение, которое необходимо выполнить... Легко сказать. Так они его и послушают. А что, если его заподозрят в сговоре с их врагами? Тогда уж точно не сносить ему головы. Да, собственно, какое это может теперь иметь значение, если через несколько дней здесь разразится светопредставление и все они так или иначе погибнут. Хорошенькая перспектива, нечего сказать.
        Ему на колени тяжело опустилась коробка, распространяя запах мяса и хлеба. Но Степану начисто расхотелось есть.
        - Подружка. Ты.Здесь?
        - Здесь.
        - С едой. Потом.Разберемся. - Он ловил себя на том, что невольно начинает с ней разговаривать такими же скупыми, рубленными словами. - Веди.Меня. К вашему.Вожаку. Живо.
        Ответа долго не было. Наконец, тоненький, неуверенный голосок сказал:
        - Ему.Это.Не.Понравится. Может.Не.Надо?
        - Нет. ЕМУ.Это.Очень.Надо. И тебе. И мне. И всем нам. Веди.
        Невидимка долго ерзала на своем углу подстилки, наконец в ладонь Степана вертко вложилась дегенеративно узкая, жилистая и шершавая кисть. Его первым побуждением было брезгливо отдернуть руку, но он знал, без поводыря ему в этом мире не ступить и шагу.
        Она вывела пленника из пещеры, или ниши, в которой он жил, и, уверенно ориентируясь в темноте, повлекла его за собой. По дороге ему казалось, он слышит какую-то возню, голоса, похожие на стрекот, и даже детский писк. Воздух стал тяжелым и смрадным, как на скотном дворе.
        - Где.Мы? - шепотом спросил Степан.
        - Наши.Поселения.
        - Вы.Живете.Семьями?
        - Что.Это?
        - Ну, отец.Мать.И их дети.
        - Отцы.Сам.По.Себе. Они.Добытчики.Воины.Защитники. Матери.Кормят.Растят.И.Отпускают.
        - Рационально, - пробормотал Степан, тщетно вглядываясь в липнущую к глазам черноту.
        Шорохи и голоса смолкли. Однако смрад не проходил.
        - Это.Здесь. Стой.Жди.
        Ладонь Степана, только что сжимавшая шершавые узкие пальцы, ощутила пустоту. Он пошарил вокруг себя и натолкнулся на сырые холодные стены. Стоять ему пришлось довольно долго. Наконец, та же рука потянула его за собой. Он успел сделать всего несколько неуверенных шагов наощупь, когда его резко остановили. Подружкина рука снова исчезла.
        - Тебя.Слушают.Говори, - раздался неприятный, враждебный голос.
        “Неужели они все так и сидят круглосуточно в кромешной тьме? - подумал Степан, - Даже их вожак. А я-то в тайне надеялся, что хоть на этот раз увидижу кого-нибудь из них.”
        Помня, что невидимые существа обладают способностью читать или угадывать мысли, Степан строго наказал себе верить в то, что говорит, и ни о чем другом не думать. Вот только с чего начать? Как объяснить им источник своей осведомленности, если он как пень торчит в этом чертовом логове? Хотя... зачем придумывать! Они ведь держат его под наблюдением и прекрасно знают о его вылазках к морю. За это он даже схлопотал от них пинки и подзатыльники.
        - Я только что.Разговаривал.С двумя.Девочками.На берегу.Моря, - сказал Степан в пустоту.
        - Знаем. Дальше, - отозвался тот же враждебно-нетерпеливый голос.
        - Девочки.Живут.Над вами. Одна.Из них.Дочь.Ихнего мэра. Другая. Пленница... Как я.
        - Знаем.
        - Они.Не враги. Они.Желают.Вам добра. - Спеша выложить все, что хотел сказать, Степан затараторил в своей привычной манере: - А та, что пленница, случайно узнала и попросила меня передать вам, что прозрач- ные завладели целыми складами оружия и готовятся к нападению. Они решили всех вас перебить. Говорят, что вы им мешаете. Забираете то, что должно принадлежать только им.
        Как и рассчитывал Степан, мрачного “Знаем” не последовало. Тьма хранила молчание.
        - Я даже могу сказать, когда именно они решили напасть на вас.
        - Говори.
        - Ровно через два наземных дня. - Хотя Степа был почти уверен, что живущие во тьме не делят время на сутки, он на всякий случай, вытянул вперед руку и, поочередно загнув указательный и средний пальцы, сосчитал: - Раз. Два.
        - Что.Еще?
        - Я сказал.Вам.Всё.Что знал.
        - Почему?
        Степан ждал этого вопроса и заранее к нему подготовился.
        - Потому что я тоже среди вас. А в темноте не очень-то разберешься, кто есть кто. Если они нападут на вас, то убьют и меня. А я не хочу умирать.
        - Ступай.Обратно.
        ГЛАВА 28
        Поколебавшись, Сэд шагнула в комнату дочери, но ее там не оказалось. Найт, как всегда, где-то носило. Прислонясь к дверному косяку, Сэд задумалась. Так многое изменилось за последнее время. Она чувствовала прилив сил, потребность действовать... Жить! У нее появились единомышленники. Уникальный и трогательно беспомощный в житейских делах Вадим, которого безумно хотелось опекать, заслонять от зла и коварства этих двуногих земляных червей. Его дочь. Отважная светлая Светлана. Вот какой мечтала она видеть собственную дочь. Отзывчивой, благородной, открытой, излучающей, а не поглощающей свет.
        А что же Найт? Кто виноват, что она стала подобием своего отца? Девочка восприняла ту психологию, которую ей предложили, тот образ жизни, в котором она росла.
        Сэд осмотрелась по сторонам. Как давно она не заглядывала сюда? Год? Два? Может, все десять? Кровать не убрана. Одежда гроздями висит на стульях и креслах. Дверцы гардероба распахнуты. Пустые распялки валяются внизу.
        “И это тоже моя вина, - подумала Сэд. - Я не приучила ее к порядку, не внушила мысль, что она - будущая женщина.”
        Сэд принялась разгребать завалы, аккуратно, по одному развешивая на распялки платья, юбки и кофточки, складывая стопками бесчисленные брюки, блузоны и прочие аксесуары туалета. Затем расправила, взбила и застелила постель, накрыв ее пушистым шерстяным покрывалом. Теперь, когда все было разложено по местам, Сэд увидела, сколько игрушек Найт держала у себя в комнате. Ей и в голову не могло придти, что дочь все еще играет в куклы.
        “Боже! Какая же я дура, - выругала себя Сэд. - Я устраиваю тут уборку, когда всем нам надо бежать. Бежать без оглядки, спасая свои жизни.”
        - Мама?! - удивленно и недовольно окликнула ее вернувшаяся Найт. - Что ты тут делаешь?!.
        - Жду тебя. Захотелось с тобой поболтать.
        - А куда подевались мои вещи, моя постель? Это моя комната?
        - Чтобы скоротать время, поджидая тебя, я тут немного прибралась.
        - Ну и напрасно. Теперь мне все придется искать. А в общем... так вроде бы лучше. Просторнее как-то. И светлее. - Найт внимательно посмотрела на мать. - Что-нибудь случилось?
        - Ты позволишь присесть?
        - Садись, - без особого энтузиазма согласилась Найт, - ...если хочешь.
        Они устроились на одном диване, но в разных углах. Найт украдкой наблюдала за матерью. Все в ней теперь казалось ей незнакомым, настораживающим.
        - Надеюсь, ты не ходишь больше к Цветному туману?
        - Ходишь-не ходишь. Могла бы в свое время предупредить, - огрызнулась Найт. И ворчливо добавила: - А теперь вот я уже не могу без него. Все время тянет.
        - С ума сошла! - всплеснула руками мать. - И ты...
        - Да держусь я как могу. Но так хочется иной раз плюнуть на все и бежать в проклятую пещеру, чтобы хоть разок вдохнуть.
        Разговаривая, Найт вертела в руках старинную фарфоровую куклу с настоящими, человеческими волосами. То ли машинально, то ли намеренно она дергала и дергала ее волосы, сначала по одному, потом пучками. Закрывающиеся веки куклы, отороченные длинными ресницами, трепетали и хлопали, как живые. Ее хорошенькая изящная головка лысела на глазах. Сэд некоторое время с изумлением наблюдала за этим надругательством.
        - Что ты делаешь, Найт?! - наконец не выдержала она.
        - Я - Цветно-ой тума-ан,- загробным, издевательским голосом пропела девочка. - А она - Найт, порождение дня и ночи, света и тьмы, ада и рая, земли и неба, добра и зла. Ты боишься, что Цветной туман сделает со мной то же, что я сейчас делаю с ней, правда ведь, мама?
        В глазах женщины застыл ужас.
        Найт еще более пристально посмотрела на мать, словно пытаясь сквозь глаза заглянуть в ее душу.
        - Как же, должно быть, ты ненавидишь меня.
        - Это неправда. Неправда! - воскликнула Сэд. - Я ненавижу твоего отца. Ты знаешь, за что. Но не тебя. Ты тоже жертва.
        - Ну уж нет. Я себя жертвой не считаю. Я ничем не хуже этих... твоих...“солнечных”. В меня даже, если хочешь знать, влюбился один из них.
        Сэд озадаченно смотрела на дочь.
        - Что, удивлена? - с вызовом бросила Найт. - Ты считаешь, что в меня нельзя влюбиться? Что я - чудовище? - Она с отвращением отшвырнула от себя общипанную куклу.
        - Кто он, Найт? Откуда? - Теплое участие, прозвучавшее вдруг в голосе матери, такое нежданное и непривычное, разом погасило в душе Найт всю агрессивность. - Ты встретилась с ним там, наверху?
        - Нет. Я встретилась с ним здесь. Внизу. На самом дне. Во владениях лопоухих.
        - Но кто он? Как сюда попал? Расскажи мне, девочка.
        Найт исподлобья смотрела на мать, размышляя, стоит ли довериться. А довериться так хотелось. Ведь это случилось с ней впервые.
        - Он уже много дней сидит в голой пещере, в кромешной тьме. Вот бы тебе на его место. Посмотрела бы я, что бы ты запела. Жизнь рядом с
        папой, среди всех этих шикарных вещей показалась бы тебе раем. - И так как мать молча ждала, нехотя продолжила: - Лопоухие похитили его.
        - Как! И они его не разорвали? Они сохранили ему жизнь? Невероятно. Эти кровожадные животные не щадят никого.
        -А его пощадили.
        - И что же? Что дальше?
        - Их логово где-то вблизи нашего Подземного моря, в каких-то немыслимо путаных крысиных норах. Когда мы со Светкой ходим купаться, он слышит наши голоса и выходит к нам.
        - Ты уверена, что он не опасен? - встревожилась Сэд.
        - Уверена. Он просил нас помочь ему избавиться от лопоухих.
        - А ты?
        - Я все рассказала отцу.
        - Зачем???
        Найт смерила мать холодным недружелюбным взглядом.
        - От отца у меня нет секретов.
        - И что он тебе сказал?
        -. ..Он велел разделаться с ним.
        - Ну и?.. - торопила Сэд.
        - Я не смогла, - призналась Найт, потупясь.- Он... Он такой забавный. У него глаза такие же зеленые, как у тебя. А характер похож на мой. Правда, правда, мы чем-то похожи. Я бы хотела с ним дружить.
        - По-моему, ты ни с кем еще никогда не дружила.
        - Нет. А с ним бы хотела. Но я не умею.
        Сэд улыбнулась. Признание дочери растрогало ее.
        - Не беда, научишься. Для этого нужно только снять с сердечка железный засов. - Она ласково коснулась руки дочери.
        Девочка вздрогнула, напряглась, но руку не отдернула.
        - Вот и он так же дотронулся до меня. Я хотела обругать его. Ударить. Или даже убить. И почему-то не смогла. Было такое чувство... такое... как-будто в холодной-холодной пещере к тебе приложились чем-то обжигающе-горячим.
        Не удержавшись, Сэд рассмеялась. Найт тотчас насупилась, отстранилась, забилась в угол дивана.
        - Я ужасно рада, - сказала Сэд, перестав смеяться.
        - Чему это? - Найт снова превратилась в дикого злого зверька.
        - Тому, что твое сердечко живет и дышит. Тому, что мрак земных недр не сумел погубить твою душу.
        - Глупости. Я все равно исполню приказ отца. Это так просто: дунул - и нет человека.
        - Нет, - с улыбкой покачала головой Сэд. - Ты так не поступишь.
        - Это еще почему?
        - А потому, что ты моя дочь.
        - Ты плохо меня знаешь... А ну его! У меня к тебе есть более важные вопросы. Объясни мне лучше, что здесь последнее время происходит. Ты
        ведь теперь, кажется, в курсе всех событий. Отец какой-то озабоченный. Носится со светкиным папашей. У него там без конца совещания. По-моему, он за всю жизнь столько не заседал, сколько за эти дни. Света шепталась со Степой. И тебя как-будто подменили. Что все это значит? Мне начинает казаться, что все чего-то знают, чего не знаю я одна.
        Сэд некоторое время задумчиво смотрела на дочь - сказать или не сказать. Она имеет право знать о беде, грозящей им всем, и ей в том числе. И если этого до сих пор не сделал Дэвил, который, казалось, в погоне за жизнями москвичей, забыл о собственной дочери, то можно попытаться заполучить ее в союзники и, если удастся, спасти.
        - Именно для этого я пришла к тебе, дочка. Чтобы все объяснить. Чтобы предупредить тебя.
        - О чем?
        - Видишь ли... - не очень уверенно начала Сэд. - Отец Светланы считает, что всем нам грозит большая беда...
        - Какая еще беда? - нахмурилась Найт.
        - Землетрясение.
        - Да у нас тут потряхивает чуть ли не каждый день.
        - Это будет совсем другое землетрясение, от которого все мы можем погибнуть.
        - Забавно... - сквозь зубы пробормотала Найт. - И когда же это произойдет?
        - 26 августа в 15 часов 46 минут.
        Найт взглянула на свои ручные часы, шевеля губами, подсчитала в уме: - Через два дня!.. А мы с тобой сидим и, как ни в чем не бывало, болтаем про любовь?
        Пропустив мимо ушей ее замечание, Сэд продолжала:
        - Всем нам надо срочно уходить наверх, если мы хотим спастись. Но отец твой думает иначе. Он затевает какую-то дьявольскую игру. Использовав силы природы, он каким-то образом хочет направить их против всех москвичей сразу. И, уничтожив их, завладеть Москвой.
        Найт протяжно присвистнула, что должно было выражать у нее крайнее изумление.
        - Твой отец безумец. Он не понимает, с чем заигрывает. Грозная стихия не подчиняется человеку. Слишком не соизмеримые силы. Кончится тем, что мы все здесь погибнем.
        - Я не верю, что отец может повести себя так глупо! - в гневе вскричала Найт. - Скорее всего он знает, что делает. К тому же при нем целый кабинет сотрудников и этот... ученый. Всем сообща им виднее, чем нам с тобой. Я доверяю отцу. Он ничего не сделает себе и мне во вред. Он обещал мне, что скоро я буду жить принцессой Наверху, буду самой богатой невестой, смогу гулять по всему миру.
        - Да-да, нечто подобное он обещал и мне, - мрачно подтвердила Сэд. - Только вот, если его план осуществится, мы никогда не увидим света.
        - Я не верю тебе! Ты нарочно запугиваешь меня. Ты хочешь поссорить меня с отцом.
        - Глупая. Я хочу тебя спасти.
        - И себя.
        - И себя. Почему нет?
        - Так попроси меня проводить тебя Наверх.
        - Я просила. Много-много раз. Но ты грубо отказывала мне.
        - Конечно. Так наказал мне отец. А ты попроси еще раз. Может на сей раз и не откажу. - В тоне Найт снова появились так хорошо знакомые Сэд и так глубоко ранящие ее нотки издевки.
        - Нет, дочь моя. Теперь не попрошу. - Она поднялась. - Мне жаль... Мне искренне жаль.
        И, не взглянув на нее, Сэд вышла из комнаты.
        Девочка долго, задумчиво смотрела на закрывшуюся за матерью дверь. Ощущение раздвоенности нервировало ее. Нет, ей никого не было жаль. Просто как-то неуютно вдруг стало жить. Исчезла привычная легкость и беззаботность. Что-то нудно и противно скребется, гложет изнутри. Что именно - Найт не знала, да и не стремилась узнать.
        Ее потянуло к отцу. Только он один четко и без колебаний был способен разрешить все ее проблемы. Он никогда не ныл, не хандрил, не мучился угрызениями совести. Он твердо знал, чего хочет и как этого добиться. Может поэтому Найт чувствовала себя рядом с ним спокойной и защищенной. А у этих “высокоорганизованных человеков” Сверху столько всяких комплексов, столько претензий к себе и друг к другу, столько всякого занудства, что Найт иной раз просто тошнило от них.
        “И нечего тут колебаться, - наконец решила она, наподдавая ногой общипанную куклу. - Я выбираю отца.” Чтобы вдруг не передумать, Найт вскочила, решив отправиться к нему незамедлительно.
        - А-а, дщерь, - полурассеянно встретил ее мэр. - Ты-то мне и нужна.
        - Ты тоже мне нужен, - заявила дщерь. - Имею я право знать - знать от тебя - что происходит вокруг? А ты только даешь мне поручения и ничего не объясняешь.
        - Поручения, которые ты, кажется, не спешишь выполнять, - упрекнул он.
        - Потому что не вижу пока в этом необходимости,- дерзко парировала Найт. - Я вроде бы дочь мэра, причем единственная, а не одна из его подчиненных.
        Мэр взглянул на нее с любопытством.
        - Хорошо, дщерь. Ты будешь знать все, что пожелаешь. На твою мать я, к сожалению, не могу до конца положиться. Не могу ей полностью доверять. Ты - другое дело. Ты моя плоть и кровь. Садись и слушай. Я намерен говорить с тобой, как с равной. Слишком серьезные для нас с тобой грядут времена.
        Найт, как всегда - как привыкла с детства, с разбегу плюхнулась в кресло, развалясь и откинув одну ногу на подлокотник, и выжидательно посмотрела на отца.
        - Ты наверняка уже успела усвоить сама, что Верхним миром правит богатство. Только тот силен там и могущественен, у кого есть золото или деньги. Ну а мы с тобой настолько богаты, что можем купить весь их огромный, светлый мир. Мне надоело скрываться, таиться, изворачиваться. надоело, как говорит твоя мать, вести жизнь земляного червя. Мне уже мало быть мэром Темного Города, я хочу стать мэром Москвы, а возможно и всего мира. Но людишки, которые обитают над нами, эта безликая, беспорядочно кишащая масса, не захотят подчиниться мне. А коли так, выход один - смести их со своего пути. Смести с лица Земли.
        Я принял историческое решение! Мы все переселяемся Наверх. Мы завладеем их домами и транспортом. Их одеждой и продовольствием. А главное - оружием и военной техникой. Мы станем так могущественны, что никто не посмеет нас тронуть. Мы превратим Москву в город земляных людей!
        - Да-а? А как же Живущие Наверху?
        - Наш Ученый, сам того не ведая, помог мне найти метод избавления от них. Гениальный, я бы сказал, метод.
        - Что-то я не пойму тебя, - болтая в воздухе ногой, сказала Найт.
        - Он указал мне день и час, когда должно произойти очень сильное землетрясение, в результате которого земные недра сойдутся, смяв и уничтожив все, что внутри. А значит, и их проклятое метро вместе с ними.
        Я все продумал и предусмотрел. Я загоню их под землю, как стадо овец. И... я уже представляю себе, как захрустят их косточки, когда все они начнут превращаться в одну сплошную кашу.
        - А ты не подумал, что вместе с ними погубишь и нас?- бесстрастным тоном поинтересовалась Найт.
        - Подумал, умница моя. Подумал. Когда все это начнется, нас здесь уже не будет. Мы заблаговременно выйдем на поверхность в безопасных зонах, которые отметил для нас Ученый, и, сидя где-нибудь на зеленой лужайке, в тени деревьев, среди фонтанов и цветочков, будем созерцать со стороны, как дрожат, трескаются и осыпаются их высотки, как рушатся мосты и автострады. А когда все стихнет, займем опустевший город. Нас мало, нам вполне хватит и того, что уцелеет. Зато мы сможем, наконец, открыто жить на земле, не прятаться, не таиться, как тараканы или крысы. Так что готовься, дщерь, к отбытию.
        Найт смотрела на отца темными, ничего не выражающими глазами.
        - Ладно, отче. Дерзай. - Отжавшись на руках, она спрыгнула с кресла. - Ну я пошла укладывать вещи.
        - Бери только самое необходимое, - уже вслед ей крикнул мэр. - И ничего тяжелого, ничего громоздкого. Помни, что Там, Наверху, есть все. И все это будет твое.
        ГЛАВА 29
        После короткого перерыва заседание возобновилось. Но на сей раз на нем не было ни Сэд, ни Вадима. Мэр позаботился об этом.
        - Мы прервали наше заседание на очень интересном месте, - начал он. - На возможности искусственной провокации катаклизма. Ни у кого не вызывает сомнений, что оставаться под землей смертельно опасно. Но прежде чем покинуть насиженные места, мы должны заранее подготовить себе пути к отступлению. Просто выйти на поверхность и затеряться среди Жителей Верхнего Города мы не можем. Мы слишком непохожи на них. Они нас не примут. Значит, вопрос решается однозначно: либо мы, либо они.
        - Господин мэр? - возразил Осведомитель. - Но их же там миллионы. А нас - жалкая горстка.
        - Ерунда, - беспечно отмахнулся мэр. - Мы заманим Жителей Верхнего Города под землю. Их метро стало так велико, что они вполне могут все там уместиться. И сама Природа захлопнет над ними свой капкан. Ну а мы, по мере своих скромных сил и возможностей, ей поможем. Для этого наша задача номер один оповестить их всех об ожидоемом бедствии. И не просто оповестить, а хорошенько напугать.
        - Господин мэр, - послышался нерешительный голос Исполнителя, - но ведь тогда они наоборот все убегут из метро.
        - Голова вам дана не только для того, чтобы надевать на нее парик, - назидательно изрек мэр. - Нужно знать, что и как сказать. - Господин Распространитель, ознакомьте собрание с текстом воззвания, которое будет зачитано в день бедствия по их радио и телевидению.
        Распространитель, хоть и был щуплым, бледным и низкорослым, внешне вполне мог сойти за обыкновенного человека, только очень неказистого, поскольку не увлекался Цветным туманом. Он был одним из немногих, кого мэр отправлял Наверх не только для того, чтобы шпионить за живущими там, но и учиться у них “уму-разуму”. Распространитель очень гордился своей грамотностью, сразу выделившей его среди собратьев. И теперь он с самодовольным видом раскрыл блокнот и принялся читать:
        - ”Внимание! Внимание! Экстренное сообщение. Всем! Всем! Всем! Из космоса на Землю несется огромный болид. Ориентировочное время столкновения 26 августа, от 3 до 4 часов после полудня. Проведенные учеными расчеты, тщательно до сей поры скрывавшиеся, показывают, что болид врежется в Землю в самом центре Москвы. Разрушения и бедствия, масштабы которых сейчас невозможно предугадать, ожидаются поистине космические. Единственным безопасным местом в Москве, по мнению специалистов, останутся подземные залы метрополитена. В связи с этим всем московитянам, предлагается незамедлительно укрыться под землей. Возможно, это единственный шанс спастись. Во избежании паники и давки рекомендуем начать эвакуацию заблаговременно.
        Комитет народного спасения.”
        - А что, впечатляет, - одобрительно кивнул Вершитель.
        - Я так даже поверил, - признался соседу Осведомитель.
        - Можно вопросик? - проблеял Исполнитель. - Что такое “болит”?
        - Как мне объяснил Наверху один знающий человек, болид это большой, очень яркий метеор, - гордо пояснил Распространитель.
        - А метеор это чего? - не унимался дотошный Исполнитель.
        - Длиннохвостый космический мусор. Если он шмякнется тебе на голову, не останется ни головы, ни места, где ты стоял.
        Исполнитель испуганно прикрыл голову обеими руками, как если бы таинственный болид уже несся прямиком на него.
        - У меня есть одна поправка, - поднял руку Советник. - Слово “московитяне” давно устарело. Они теперь зовут себя “москвичами”. Подобные погрешности в обращении могут их насторожить.
        - Принимается, - тотчас согласился мэр. - Исправьте. И сразу же займитесь с имитатором, пусть выучит сообщение наизусть. Где Имитатор?
        - Я здесь, господин Мэр, - поднялся кругленький человечек в белокуром парике.
        - Мы рассчитываем на вас.
        - Секретная радиостанция “Чрево Земли” готова к вещанию, - отчеканил Имитатор.
        - Превосходно. Остается решить, от чьего имени будет подана информация - от президента России, от министра Внутренних дел или от диктора.
        -Я думаю, лучше от диктора, и диктор должен быть узнаваем,- сказал Имитатор и неожиданно произнес напряженно-трагическим голосом Левитана: - Всем, всем, всем! Работают все радиостанции Москвы...
        - Кретин, - беззлобно обругал его мэр. - Нынешнее поколение не знает Левитана.
        - Не согласен, - стоял на своем Имитатор. - Они его помнят по хроникам Отечественной войны. Один его голос заставит их содрогнуться.
        - Радио и телевидение оставьте на меня, - вмешался Распространи- тель. - У меня есть для этого Наверху нужные люди.
        - Тогда приступим к следующему, крайне важному для нас вопросу, - согласился мэр. - Мы заслушали “Экстренное сообщение” и вынесли решение, как заманить московитян в подземные ловушки. Но мы не можем целиком полагаться на слепые силы стихии. Мы должны действовать наверняка. Для этого в наиболее уязвимых точках метрополитена, отмеченных на карте красным, мы установим взрывные устройства, которые сработают точно в указанное нашим Ученым время. По данному пункту слово имеет господин Разведчик.
        Из-за стола поднялся “разведчик” в коротко стриженном, искусно прилаженном парике, одетый в дорогой костюм современного покроя, сорочку и галстук. Его тонкие подкрашенные губы кривила самодовольно- заговорщическая улыбочка.
        - Господа, - торжественно начал он. - Свое задание я не просто выполнил. Я его ПЕРЕвыполнил. Во-первых, мне удалось выяснить, что наиболее подходящим для нас взрывным устройством может служить
        ядерный заряд. Это такая штуковина, которую помещают в боевую головку ракеты, в торпеду или авиационную бомбу. А чтобы всем стало понятно, как она работает, я привел Сверху Специалиста, который сам вам все объяснит.
        Члены Кабинета заволновались. Еще один Живущий Наверху в их владениях! Им понадобилось время и максимум усилий, чтобы смириться с временным пребыванием Ученого и его дочки среди них. И теперь вот новый сюрприз.
        Самого мэра появление чужака, казалось, не смутило. Озадаченный рискованным предложением Разведчика, он лишь сдержано кивнул, сглотнув комочек страха, непрошенно застрявший в горле. Благодаря телепередачам и видеокассетам, которые он регулярно просматривал, мэр имел довольно ясное представление о том, что из себя представляет взрыв атомной, ядерной или водородной бомбы. Конечно он не различал их, но знал, что это очень страшно и очень опасно.
        - Я проник в их институт... ядерной физики, - продолжал между тем Разведчик, - и нашел там нужного нам человека. Правда, мне пришлось его уговаривать, чтобы он согласился прочесть коротенькую лекцию для ограниченного круга людей. В качестве залога я дал ему золотой империал и пообещал, что он получит еще один по окончании лекции. После чего он готов был идти за мной хоть на край света.
        - Давай сюда своего Специалиста, - махнул рукой мэр.
        Разведчик ненадолго покинул кабинет и вскоре вернулся вместе с обещанным физиком-ядерщиком. Это был человек лет пятидесяти, высокий, худощавый, с глубокими залысинами в шелковистых русых волосах и небесно-голубыми умными глазами. Одет он был в джинсы, полосатую сорочку и сандали, а в руке сжимал потрепанный портфель. Оказавшись в столь странном месте и в еще более странном обществе, он остановился посреди комнаты-пещеры, изумленно озираясь по сторонам.
        - Счастливы вас приветствовать, господин Специалист, - елейным голосом промурлыкал облаченный в бархатный кафтан загримированный мэр. - Мы знаем, как дорого для вас время. Поэтому готовы выслушать вас незамедлительно.
        - Всего несколько слов, - подсказал Разведчик. - Расскажите им - как можно проще и доходчивее - в чем преимущество ядерной бомбы перед обычной. Ну, которую можно, скажем, подложить под скалу при прокладке тоннеля.
        Физик продолжал коситься на карнавальное собрание. Он должно быть не привык говорить “просто и доходчиво” о таких вещах, да еще и перед такой аудиторией. Но то ли данное обещание, то ли старинная золотая монета в кармане обязывали. И он, пожав плечом, попытался сосредоточиться:
        - Для начала, под скалу закладывают не бомбу, а взрывчатку. Чтобы она сработала, ей нужен детонатор, замыкаемый с помощью бикфордова шнура или дистанционно. Для того, чтобы ядерная бомба проснулась, она должна перейти из стабильного состояния в нестабильное. С этой целью обычно используется энергия химического взрыва, от которого в ядерном заряде развивается высокое давление. Давление вызывает сжатие активного материала.
        Притихшая аудитория интенсивно хлопала глазами, явно ничего не понимая. А докладчик продолжал:
        - Ядерная реакция начинается тогда, когда две полусферы заряда принуждаются к резкому и быстрому сближению.
        - В нашей ситуации, - бесцеремонно вклинился Разведчик, ничуть не заботясь о том, что приглашенный им лектор может заподозрить неладное, - роль принудителя возьмет на себя сама природа. Наш выигрыш в том, что от нас не потребуется никаких дополнительных усилий. Нам даже не придется заботиться о своевременности взрыва. Мы просто разбросаем ядерные подарочки в местах, где удар стихии ожидается наиболее сильным. Земные недра, сжимаясь, сдавят их, и те начнут оживать, переходя в то самое, нестабильное состояние, о котором вы только что упомянули. Я ничего не напутал, господин Специалист?
        Физик ошеломленно слушал бредовые речи перебившего его человечка, сильно начиная подозревать, что его разыгрывают на уровне подвальной ЖЭК-овской самодеятельности.
        - Продолжайте, сударь, - невозмутимо подхлестнул его мэр.
        - Мне... мне больше нечего сказать, - пробормотал физик. - С вашего позволения, я пожалуй пойду. Мне нужно успеть вернуться в институт.
        Мэр и Разведчик многозначительно переглянулись.
        - Воля ваша, сударь, - ласково проговорил мэр. - Расплатитесь, как положено, с господином Специалистом и проводите его.
        - Нет-нет, мне ничего не надо! - запротестовал было физик, спеша поскорее убраться восвояси.
        - Ну отчего же, - подошел к нему Разведчик. - За услуги положено благодарить.
        Быстрым, отработанным движением он поднес к губам руку, сжатую в кулак, и дунул.
        Физик вздрогнул и с удивлением, застывшим на вмиг окаменевшем лице, начал медленно оседать. Не успел он распластаться на каменном полу, а Разведчик уже шарил в его карманах. Отыскав золотую монету, он с довольным видом засунул ее себе в карман. Затем выглянул в коридор и приказал двум стражникам:
        - Заберите это отсюда. И попроворнее.
        Члены Кабинета, дождавшись когда вынесут труп, тотчас о нем забыли, вернувшись к обсуждению своих “насущных” проблем.
        - Они-то все, конечно, разом вымрут, - заговорил Вершитель. - А как
        же мы? Нам ведь тоже не спастись, даже если мы будем Наверху. Мы видели по телевизору этот гигантский облачный цветок, расцветающий во все небо. Нас убьет его радиация.
        - Вот этого как раз можно не опасаться, - возразил мэр. - Радиация убьет кого угодно, только не нас, господа. Мы с вами мутанты. У нас
        иммунитет не только к химическим ядам, но и к радиации. Во всем мире есть всего две популяции не реагирующие на нее: крысы и... мы с вами.
        - А кроме того, - снова вклинился Разведчик, - на поверхность ничего не выйдет. Ведь взрывать мы их будем глубоко под землей.
        - Браво, господин Разведчик! Вы проделали великолепную работу. В благодарность, когда мы займем Верхний Город, я, пожалуй, сделаю вас своим Советником.
        Действующий Советник насупился, втянул голову в плечи, по-звери- ному ощерившись на Разведчика. Его рука непроизвольно потянулась к висевшей на шее трубочке. Но, овладев собой, он отвернулся к стене и громко засопел.
        - Господин Соглядатай! Доложите, сколько ядерных боеголовок нам удалось унести после нашего последнего набега на Их подземный склад боеприпасов? - потребовал мэр.
        - Точно не припомню, - отозвался Соглядатай. - Пять или шесть наберется.
        - Более чем достаточно. Полагаю, всем все ясно, - подвел итог мэр.
        На этом пока всё, господа. Заседание окончено. Все свободны. Но будьте наготове.
        ГЛАВА 30
        Витя одиноко сидел в своем углу на холодных каменных плитах, не спуская затуманенного усталостью и скукой взгляда с плотно закрытой двери своей подопечной. Сколько не старался он обратить себя в бесчувственного робота, от этого ощущение голода и смертельной усталости не проходило. А позволить себе хотя бы вздремнуть на посту он не смел. Казалось, еще немного, и он потеряет сознание. Но, к счастью, о нем все-таки вспомнили.
        Из темной глубины неосвещенного коридора возникла худая тонкая фигура, похожая на чахлый росток на ветру.
        - Я прислан сменить тебя на время, - сказал Чахлый росток. - Доставлена партия еды для Семейных казарм. Забери на станции долю своего блока и вместе с ней отправляйся домой.
        - Я уволен? Я плохо выполнял поручение мэра? - испугался Витя.
        - Мне ничего не известно об этом, - равнодушно отмахнулся вновь прибывший. - Тебе поручено поесть и выспаться, а мне - заменить тебя на время твоего отсутствия.
        - Я понял! - оживился Витя, вскакивая. - Я не долго. - И, бросив тоскливо-задумчивый взгляд на охраняемую им дверь, он нырнул в темный коридор.
        Дорогу на станцию, с которой доставлялась еда для их коммуны, он и без света знал наизусть. Но на этот раз, стоило Вите окунуться во тьму, у него возникло тревожное ощущение, что он не один. Ни шорохов, ни шагов слышно не было, зловещее царство тьмы не нарушало ничье дыхание, кроме его собственного, предательски участившегося. Тревогу земляного мальчика можно было объяснить разве что пульсацией обостренной интуиции.
        Однако страхи его, казалось, были напрасными. Он благополучно добрался до маленькой пустынной станции метро, никем не потревожен- ный, и уже предвкушал наполнить живот вкусно приготовленной, правда не для него, пищей, когда паничес-кий страх сковал его тщедушное тело.
        На выложенном красивыми узорами мраморном полу в лужах быстро расте-кавшейся крови лежали четыре обезглавленные тела. Головы, раскатившиеся в разные стороны, смотрели на Витю вытаращенными глазами, в которых застыл нечеловеческий ужас. Там и тут были разбросаны пенопластовые коробки и пластмассовые столовые приборы. Затравленно озираясь по сторонам, Витя попятился. Он понимал, что если лопоухие не улепетывают в данный момент с отнятой добычей в свои мрачные глубины, то настала его очередь быть обезглавленным.
        Правительственная ветка метро, которую земляные люди использовали для своих нужд, крайне редко функционировала. Но, поскольку никто не знал заранее, когда здесь могут объявиться Наземные, то, в целях конспирации, проходы, соединявшие эту маленькую станцию с местами их обитания, никогда не освещались. Тьма - царство лопоухих. Все прозрачные давно усвоили эту неприложную истину, с которой вынуждены были мириться.
        И вот теперь перед Витей стояла нелегкая задача вернуться живым назад, вслепую преодолев черный лабиринт ходов. Некоторое время он колебался. Но выбирать особенно не приходилось. Опасность окружала его со всех сторон, а там, в конце лабиринта, были свои. Решившись, он набрал в легкие воздух,словно перед смертельным прыжком в пропасть, зажмурился и побежал. Вытянутые вперед руки не всегда защищали, он то и дело ударялся об острые сколы грубо тесанных стен. Сердце гулко билось о невидимые своды, оповещая, как ему казалось, затаившихся
        повсюду врагов о том, что он, беззащитный и до смерти напуганный, целиком в их власти.
        Впереди забрезжил спасительный свет. Витя, который уже не верил, что когда-нибудь добежит до освещенного места, сделал отчаянный бросок и рухнул на пол, в магический защитный круг, очерченный электрической лампочкой. Он лежал так, ничком, не живой, не мертвый, пока не утих молот в груди и дыхание не пришло в норму. С трудом поднявшись, земляной мальчик побрел в сторону своей Казармы, голодный, с пустыми руками, но живой.
        Узкий прямой коридор был тускло освещен далеко отстоящими друг от друга голыми лампочками. Витя знал, за следующим поворотом он встретит первого стражника. Миновать этот поворот, не останавливаясь, значило получить смертоносную иглу в затылок, таков закон.
        Приблизившись к повороту, Витя тихо, но внятно произнес пароль:
        - Во славу Мэра.
        - Во славу, - послышался такой же тихий ответ.
        Он шагнул за поворот. Прижавшись спиной к серой стене и практически сливаясь с нею, страж, облаченный в серый балдахон, прошил его насквозь колючим сверлящим взглядом. Но, признав в прохожем своего, разом успокоился и расслабился.
        - Лопоухие напали на наших, - шепотом сообщил Витя. - Убиты два провизора и два стражника.
        - Где? - последовал быстрый вопрос.
        - На станции.
        - А еда?
        - Они забрали ее.
        Витя пошел дальше, вслушиваясь в резкий пересвист, которым обменивались стражники позади него, возвещая тревогу. Он миновал еще несколько постов и по тревожно бегавшим глазам сторожей понимал, что они уже оповещены о случившемся.
        Наконец, коридоры кончились, влившись в огромную по ширине пещеру с низко нависающим сводом. Вход в нее охраняли двое в таких же серых балдахонах, позволявших им при необходимости становиться практически невидимыми.
        - Во славу Мэра, - сказал Витя.
        Вместо ответа его грубо спросили: - Кто ты?
        - Верный слуга Мэра.
        - Откуда идешь?
        - С дежурства.
        - Куда идешь?
        - На отдых.
        - Проходи.
        На всю огромную пещеру горела лишь одна, тусклая от грязи лампочка, отчего большая часть подземного пространства была погружена в густой мрак, что само по себе создавало ощущение гнетущей унылости.
        Пещера эта была чем-то вроде коллективной коммунальной квартиры. Местами она имела природные разделения на норы-ячейки. Там, где их не было, деление осуществлялось искусственным путем с помощью занавесок и нагромождения не то мебельной рухляди, не то пустых ящиков.
        Витя уверенно шел сквозь сплошные ряды подземных “квартир”, открытых к горящей в центре лампочке. Из полумрака тут и там высовывались прозрачные лысые головы, разочарованно и жадно вглядывались в пустые руки напудренного собрата и снова исчезали. Витя безошибочно читал муки голода в их стеклянных глазах. Те же муки, что испытывал он сам.
        Добравшись до своего отсека, он нырнул во тьму, с налету плюхнувшись на мягкую подстилку. Сразу несколько пар рук ухватились за него. То были его братья и сестры, жалкие, прозрачные полутени.
        - Ты принес нам поесть? - жалобно и требовательно вопрошали они в самые его уши.
        - Нет. Не принес.
        - Почему???
        - Все забрали лопоухие, - устало ответил Витя, откидываясь на подстилку. - Дайте поспать. Мне скоро возвращаться.
        - Оставьте его. Отойдите, - приказал строгий голос.
        Его глаза, привыкнув к полутьме, различали теперь не только силуэт, но и черты лица матери. И хотя она была такая же лысая и прозрачная, как остальные, он не мог бы спутать ее ни с кем, не мог не узнать руки, вырастившие и вскормившие его.
        - Отдохни, сынок. Тебе никто не будет мешать.
        Он почувствовал, как мать что-то вложила в его руку. Это что-то восхититель-но пахнуло хлебом у самого лица. Витя с жадностью вонзил редкие ломкие зубы в черствую краюшку... Последний кусок он дожевывал уже в полусне, блаженно улыбаясь возникшему перед сомкнутыми веками образу наземной девочки.
        В конце коридора протяжно скрипнула дверь. Три длинные тени легли на каменные плиты пола. Некто в сером плаще с капюшоном, накинутым на голову, прижался к стене. В глубокой тени, куда не доставал свет далекой лампочи, он почти полностью сливался со стеной.
        Тени, скользя по выбоинам плит, быстро приближались. Некто в плаще еще плотнее прижался к стене, затаил дыхание.
        - Вы все поняли? - послышался приглушенный низкими сводами голос.
        - Да, господин Распорядитель, - отозвался другой. - Я беру на себя телецентр.
        - А я пробираюсь на радио, - подал голос третий.
        - Не забудьте, вам должны поверить.
        - Я думаю, все не так просто, - попытался возразить тот, что брал на себя телевидение. - Наверняка любое сообщение, а тем более такое, они согласовывают со своим начальством.
        - В случае, если вам откажут, не мне вас учить что делать. И еще одно. Появление нашего человека на экране крайне нежелательно.
        - Я все понял, господин Распорядитель.
        - Тогда действуйте. Находите нужных людей, не скупитесь на подкупы, убирайте с дороги мешающих. В вашем распоряжении всего 34 часа. Удачи всем нам.
        Распорядитель повернулся и, едва не задев затаившуюся фигуру, пошел назад. Двое других быстро удалялись. Некто в сером крадучесь последовал за ними. Он явно рисковал. Чудом избежав столкновения с двумя часовыми, он вполне мог налететь на другой пост. Преследуемая им пара свернула за угол. Послышалась какая-то возня, по противоположной стене заметались беспорядочно тени. Ни вопля, ни крика, ни зова о
        помощи. Когда преследователь отважился заглянуть за угол, он увидел на каменном полу два обезглавленные трупа.
        Фигура в сером застыла в оцепенении. Но лишь на мгновение. Уже в следую-щий момент она убегала с такой быстротой, что полы плаща хлопали позади как крылья. Капюшон соскользнул с головы, открыв копну развевавшихся каштановых волос. То была Сэд. Она прислонилась к стене, отдышалась, привела в порядок разметавшиеся волосы, уложила красивы- ми складками капюшон на плечах, расстегнула пуговицы плаща. Теперь он спадал до земли мягкими фалдами и из маскировочной спецодежды превратился в нарядное дополнение к ее палевому платью. Сэд вышла на середину коридора и, распрямив плечи, пошла назад своей неспешной, независимой походкой. Но сердце ее все еще колотилось. Ужасное зрелище обезглавленных приспешников мэра, которых она знала и которые всего несколько минут назад говорили между собой, преследовало ее.
        - Стой! Кто идет? - окликнул ее часовой.
        - Супруга мэра, - высокомерно ответила Сэд. - Вышла пройтись и, кажется, заблудилась.
        - Заблудились, сударыня, - подтвердил часовой, во все глаза глядя на жену мэра, которую никогда прежде не видел. - Через два пролета сверните направо и идите вдоль основного коридора.
        Милостиво кивнув в знак признательности, Сэд проследовала в указанном направлении. Мимо нее промчался один из сторожей. Свернув за угол, Сэд оказа-лась, наконец, в знакомом ей отсеке, где проживала прозрачная элита - сам мэр и его подземное правительство. Элита занимала помещения, некогда оборудованные царскими вельможами для себя и своих семей на случай экстренных ситуаций. Красиво, с выдумкой облицованные кирпичом стены, аккуратно пригнанные каменные плиты на полу... Не успела Сэд добраться до своих апартаментов, как массивные дубовые двери начали с шумом распахиваться одна за другой. Члены Кабинета мэра спешили мимо нее, забыв поздороваться. Поколебавшись, Сэд последовала за ними. Взбудораженные лица, суетливые движения и страх - вот первое, что бросилось ей в глаза. Сам мэр не составлял исключения.
        - Что тут происходит, Дэвил? - изобразив неведение, поинтересовалась Сэд. - Что-нибудь случилось?
        Она готова была услышать резкую отповедь за то, что врывается в его кабинет в “рабочее время”, требование отправляться к себе. Но, вместо этого, мэр в полном смятении бросился к ней, схватил ее за руки. Его собственные руки были холоднее обычного и мелко дрожали.
        - Случилось, дорогая, случилось! - Его голос срывался. - Происходит что-то непонятное. Несколько часов назад были зверски убиты и ограблены два моих провизора и два стражника. Их нашли с оторванными головами. Так убивают только Таящиеся во Тьме. И вот опять. Убиты еще двое. Два моих гонца, посланные мною Наверх с крайне важной миссией. Что все это может значить? Они никогда прежде не осмеливались нападать на нас. Они
        нас боялись и избегали. Почему изменилось их поведение? Что они хотят этим сказать?
        - Ты собираешься как-то ответить на их агрессию? - невинным тоном поинтересовалась Сэд.
        - Ответ они получат скорее, чем думают. Если вообще способны думать. Мы расквитаемся с ними сразу за все.Эти твари составят компанию Живущим Наверху. Да только вот кто же теперь будет вещать о беде? Погибших гонцов заменить-то некем.
        Сэд закусила губу, чтобы удержать улыбку. “Молодец девочка, - отметила она про себя. - Слов на ветер не бросает. Кажется, сработало. Кто бы мог поверить в такое!”
        К мэру подошли Вершитель и Исполнитель, не решаясь вклиниться в его разговор с женой. Воспользовавшись этим, Сэд высвободила свои руки.
        - Не буду мешать вам в столь тяжкий для вас... для всех нас час.Если понадоблюсь, Дэвил, я у себя. - И она покинула кабинет через внутреннюю дверь.
        ГЛАВА 31
        Мэр запаздывал к трапезе. Сэд и Найт сидели друг против друга, не разговаривая и не притрагиваясь к еде, ждали. Сэд искоса бросала взгляды на дочь. Та сохраняла безучастно-отчужденный вид, как-будто ничего не произошло. Сэд хотелось поделиться с ней тем, что она только что видела, но тогда ей пришлось бы объяснять, что она одна там делала. Ей хотелось шепнуть дочери: “Поддержи меня. Стань полноценным человеком”. Слова не шли с языка. Сэд ни на минуту не забывала о своей неискупаемой вине перед нею. Так могла ли она теперь рассчитывать на поддержку и взаимопонимание той, которую не признавала, не замечала столько лет?
        Однако все было значительно серьезнее, выходя за рамки их личных отношений. Страшная беда нависла над всеми, в том числе и над Найт. И долг матери, инстинкт матери повелевал подумать в первую очередь о спасении своего ребенка. Но ее отец уже наверняка позаботился об этом. Рядом с ним она в большей безопасности, чем с ней - несчастной и потерянной, мечущейся в чуждом ей мире, блуждающей по самому дну черной бездны, из которой нет для нее выхода.
        И все же Сэд осторожно спросила:
        - Что ты думаешь о внезапных нападениях лопоухих? - Ей хотелось понять, имеет ли ее дочь какое-то отношение к происходящему. Ведь мальчик, к которому должна была обратиться Светлана, вроде бы влюблен в Найт.
        Найт раздраженно передернула плечом:
        - Никогда такого раньше не было. Туману они все что ли нанюхались! - И нарочито небрежно, как если бы безопасность матери ее ничуть не волновала, добавила: - Ты бы поостереглась выходить в коридоры. Кто их знает, что у них на уме.
        - Ты тоже. Я-то все время здесь. А вот тебя где только не носит. Умоляю, будь осторожна. Не ходи одна.
        На этом их разговор окончился. Мать и дочь продолжали неподвижно сидеть перед накрытым к обеду столом, но их взгляды так ни разу и не встретились. Наконец, появился мэр, деловой, возбужденный. От его недавней растерянности, казалось, не осталось и следа. То ли он сумел взять себя в руки, то ли нашел решение возникшей проблемы.
        - Заждались, - сказал он, не ожидая ответа. - Хорошо еще, что я смог урвать минутку чтобы поесть. - Он пододвинул к себе корытце с черной икрой и сделал большой бутерброд. - Кто знает, может мы обедаем за этим столом в последний раз. - Ему пришлось до упора распахнуть челюсти, чтобы высокая башня из икринок смогла протиснуться между зубами.
        Покончив с бутербродом, мэр пододвинул к себе блюдо с копченым окороком, вонзил в него нож и отрезал себе толстый, пахнувший чесноком и специями кусок. Потом еще два, поменьше, и отодвинул блюдо к жене. Полив куски свинины острым томатным соусом из бутылочки с яркой английской этикеткой, он взялся за нож и вилку, с которыми до сих пор управлялся с большим трудом.
        - Обожаю вкусно поесть. Пожалуй, это самое большое, а главное - непроходящее удовольствие в жизни. - Процесс поглощения пищи осуществлялся мэром на уровне животного инстинкта. Он целиком отдавался этому “непроходящему удовольствию”, нисколько не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
        Чтобы не видеть супруга за трапезой, Сэд поспешила уткнуться в тарелку и, не поднимая на него глаз, спросила:
        - Тебе удалось уладить возникшие проблемы?
        - Хочу надеяться, - неопределенно отозвался тот, смачно чавкая. - Я просил вас начать подготовку к эвакуации. Как идут сборы? Не забыли о драгоценностях? Сэд, это относится, в первую очередь, к тебе. И никаких чемоданов. Уходить будем налегке. Там, Наверху, у вас будет всего с избытком. Содержимое всех ларьков, бутиков, супермаркетов, всех баз и складов, всех ювелирных и антикварных магазинов будет нашим. А освободившиеся квартиры встретят нас домашним готовым уютом. Нет-нет, я не опущусь до стандартной дешевой мебели в нашем новом жилище. Все ценности подземного мира останутся при нас, я уже позаботился об этом.
        - Папа, я возьму своих кукол.
        - Какие глупости! Кукол! Я же сказал, только драгоценности. У тебя их целый сундучок. Там, Наверху, ценится только то, что блестит и звенит.
        - Да плевать мне на это, - огрызнулась Найт. - И на драгоценности тоже. Я не желаю расставаться с Пинокио.
        - У твоего Пинокио, кажется, даже нет одной ноги.
        - Я привыкла к нему. С детства. Понимаете вы, ваше париковое высочество? Он мне вместо сестренки и брата, вместо матери и няни.
        Сэд бросила на дочь быстрый взгляд, но не прочла на ее лице и тени упрека, одно лишь упрямство.
        Мэр знал наперед, что связываться с нею бесполезно, все равно все
        сделает по-своему. А потому лишь отмахнулся: - Поступай как знаешь, но не забудь о сроках: 21 час на сборы и ни минутой больше.
        - Ты и впрямь собрался уничтожить весь город? - спросила Сэд.
        -Я не собрался. Я действую, - чванливо отозвался мэр. - Бомбы или... как их там... боеголовки уже доставлены сюда из наших тайников, и нам остается лишь спрятать их в нужных местах.
        Ужас застыл в глазах Сэд. Этот придурок надумал взрывать ядерные боеголовки?!.
        - Дэвил, ты не сделаешь этого. Ты не посмеешь. Там миллионы людей! Там женщины, дети. Там отец мой и мать. - В ее глазах дрожали слезы бессилия.
        - Да успокойся ты, твоим родителям давно уже ничего не угрожает.
        - Что ты хочешь этим сказать? - насторожилась Сэд.
        - А то, что их давно уже нет в живых.
        Сэд смотрела на него безумными, полными невыносимой боли глазами. Голос отказал ей и она лишь беззвучно шевелила губами.
        - Ну не мог же я оставить живыми людей, которые после твоего исчезновения начали бы повсюду разыскивать тебя. Они бы до нас докопались, навели бы на наш след ищеек. Безопасность обитателей Темного Города превыше всего. - Он с пафосом поднял указательный палец. - Да и какая тебе разница, живы они или мертвы, если ты не должна была никогда с ними свидеться.
        Забыв про еду, Найт не спускала глаз с матери. Впервые в ее душе затеплилось нечто, похожее на сострадание. Она перевела взгляд на поглощавшего осетровый бок мэра. Нанося жене такой страшный удар, он не счел нужным даже поумерить свой аппетит.
        - Отец, как ты мог! Ты учил меня быть безжалостным к врагам. Но разве родители мамы, мои дедушка и бабушка, были нашими врагами?
        - Глупая. Ты думаешь, враг только тот, кто нападает на тебя из-за угла? Нет, дщерь. Враг есть любой, кто вольно или невольно способен принести вред тебе или твоему народу.
        Помада стерлась с его губ, и просвечивающие сквозь них зубы придавали ему вид плотоядного хищника в злобном оскале.
        Опустив голову, Сэд беззвучно глотала слезы, не позволяя им пролиться наружу.
        - Что-то мне совсем отшибло аппетит, - объявила Найт, с шумом отодвигая свой стул. - Пойду, погляжу, что я хотела бы взять с собой.
        Как только она вышла, мэр отложил вилку. Боясь стереть грим, он никогда не использовал за столом салфетку. И сейчас Сэд с отвращением могла лицезреть кусочки пищи, облепившие его рот и зубы.
        - Ну хватит, - примирительно сказал скалозубый мэр. - Какой резон сейчас оплакивать того, кто почил аж 16 лет назад. Если тогда твое сердце тебе ничего не подсказало, значит и сейчас пусть оно пребывает в покое. Подумай лучше о нашем спасении, о нашей эвакуации. Времени осталось так мало, а у тебя столько дел впереди. Нам предстоят трудные и малоприятные испытания. И не вини меня за то, что я живу по законам, не похожим на твои. Меня ждут, дорогая. Я на тебя рассчитываю. Помни о главном - твоя многолетняя мечта, наконец, сбывается. Ты будешь снова жить Наверху, любоваться своим ненаглядным солнцем, луной и звездами. Ради такого подарка, уверен, ты простишь мне все. Ждать осталось совсем недолго. - Он поднялся, обошел вокруг стола и, склонившись над Сэд, приложился жирными прозрачными губами к ее лбу.
        Огромным усилием воли Сэд удалось подавить искушение вцепиться зубами в его загримированное горло. Она позволила ему уйти, а потом, с остервенением вытерев салфеткой лоб, бросилась к себе, заперлась на ключ, но не залилась слезами. Бешеная ненависть и злоба высушили ее глаза. И не только глаза, но и душу. Она металась по своей, набитой ненавистным антиквариатом клетке. И, схватив тяжелый стул на гнутых, звериных ножках, принялась крушить им все, что попадало под руку - фарфоровые сервизы, зеркала, картины, дышавшую на ладан мебель.
        Угомонив таким образом душевную боль, Сэд, наконец, успокоилась. Подняла с усеянного грудами осколков пола кусочек зеркала, вгляделась в свое растрепанное бледное лицо, в потемневшие от ярости глаза... глубоко вздохнула и, приведя себя кое-как в порядок, вышла в коридор.
        ГЛАВА 32
        Вадим проснулся в холодной испарине. Не было рядом Светланы, чтобы прервать его сон, избавить от кошмаров. Подсознательная часть его мозга, используя сон как канал связи, неустанно била тревогу. Неведомые высшие силы избрали именно его для того, чтобы приоткрыть завесу будущего, чтобы он как-то вмешался в ход событий. А он преступно бездействовал, сидя в сытом заточенье, и ничего не предпринимал.
        Неподвижно застыв у стола, Вадим следил за минутной стрелкой ручных часов, которая с размеренной неотвратимостью приближалась к полуночи. Большая и маленькая стрелки сошлись на двенадцати и в крошечном окошке календаря выскочило роковое “26”, “пятница”. Через несколько часов там, наверху, начнет пробуждаться огромный город, его город. Персиковым нежным цветом окрасится рассветное небо. Закричат на окраинах горластые будильники-петухи. В сердце Москвы мелодично и гулко будут гвоздить время Кремлевские куранты. Покидая свои дома, заспешат на работу люди. Пестрая нескончаемая река устремится в коварно распахнутые врата ада, заполняя обширную, ветвистую сеть московского метрополитена. Автоматические двери многочисленных вагонов будут разъезжаться и смыкаться на двухстах подземных станциях, тесня и трамбуя обезличенную человеческую массу. Членистотелые голубые составы, кряхтя и приседая от перегрузок, будут мчать содержимое своих вагонов во тьму подземных тоннелей, навстречу смертельной опасности, навстречу неминуемой гибели.
        А он, крохотная мыслящая песчинка на теле могучей Земли, вздумавшая тягаться с нею силами, сидит здесь взаперти, в полной изоляции и бездействии. Вот если бы их с дочерью оставили наверху, у них хотя бы был шанс спастись, уцелеть. Но судьба распорядилась иначе. Она упрятала их в самое пекло. И одному Богу известно, какая смерть им уготована. Хорошо бы еще умереть мгновенно в роковых объятьях земных недр. А что если завалы преградят им путь, обрекая на смерть медленную, мучительную - от голода, жажды и удушья?
        Может их с дочерью настигла Божья кара за то, что он посмел заглянуть в будущее, предсказать и вычислить его? Но разве он делал это по собственной воле? Разве ночные кошмары не навязаны ему извне?.. Да что толку теперь думать о снах! Вон они, стрелки, бегут по кругу, как намагниченные, бегут к черной дыре безвременья. Отсчитывают последние часы, минуты, секунды...
        Вадим бросился к двери, занес кулаки, чтобы забарабанить по ней, и замер, объятый ужасом. Его взгляд будто бы обрел способность проникать сквозь двери и стены. Он увидел вдруг отвратительные звероподобные существа, кравшиеся по коридору. Их спины были согнуты, крысиные голо- вы вытянуты вперед, широкие уши оттопырены, а руки, будто лапы кенгуру, сложены под подбородком. Казалось, они больше пользуются ушами и носом, чем глазами. Вот трое из них поравнялись с коротким тамбуром, ведущим к двери Вадима. У него возникло жуткое ощущение, будто они смотрят прямо на него. Вадим невольно отпрянул. Все, что произошло в следующий момент, произошло с ошеломляющей молниеносностью. Существа, передвигавшиеся абсолютно бесшумно, набросились на дремавших у двери сторожей... В воздух взметнулись не то лапы, не то руки. Вадиму привиделось даже, будто под ноги им покатилось что-то круглое. Третье существо вплотную приблизилось к двери, позади которой обездвиженным застыл Вадим, обнюхало ее, шевеля ушами, дернуло несколько раз за ручку и, ссутулившись, рысцой побежало вдогонку своим сотоварищам.
        Вадим долго еще стоял, будучи не в состоянии пошевелиться. Наконец, смог сделать несколько шагов на ватных, непослушных ногах и тяжело рухнул на стул.
        - Черт возьми, - пробормотал он озадаченно. - Кажется, я начал видеть свои кошмары наяву.
        Сэд старалась выглядеть спокойной и независимой, как если бы она вышла на моцион. Однако уже через несколько шагов от ее показного спокойствия не осталось и следа.
        Поскользнувшись на чем-то липком и скользком и чудом сумев сбалансиро-вать, чтобы не упасть, Сэд взглянула себе под ноги... Ее крик многократно повто-рился под каменными сводами. Однако никто не бросился ей на помощь, не поспешил избавить ее от неведомой и страшной опасности, исторгнувшей из ее горла этот вопль. Полуистлевшие дубовые двери подземной элиты были плотно закрыты и, скорее всего, заперты изнутри. Сэд, как заколдованная, стояла в огромной луже крови из которой удивленно и тупо смотрели на нее два выпученные глазные яблока. С трудом подавив в себе рвотный рефлекс, она попыталась самостоятельно выбраться из зловещей лужи так, чтобы не задеть эту полупроз-рачную, обескровленную голову. Но тут же наткнулась на тело с вытянутыми в ее сторону руками, будто пытавшимися ухватить ее за ноги. Попятившись, Сэд прижалась к стене, с опаской огляделась по сторонам, прислушалась. Гробовая тишина царила в подземельях.
        Превозмогая страх, пренебрегая опасностью, таившейся за каждым углом, Сэд пересекла элитарный жилой блок, свернула в тускло освещен- ный коридор. Каждый шаг ей давался с трудом. Каждый шаг требовал колоссального напряжения воли. Она отлично сознавала, что ежеминутно рискует жизнью. Но пути назад не было. Уж лучше умереть, чем провести еще одну ночь рядом с этим прозрачным чудовищем, смеющим называть ее своей супругой. За долгие годы заточенья Сэд успела смириться с собственной загубленной жизнью, она была телом без души, без эмоций, без желаний. Но смириться с расправой, учиненной над ее родителями, она не могла. Она жаждала мести, хоть и плохо себе представляла, как это осуществить. Ясно было одно - никто из этих червей не должен выползти на поверхность.
        В конце коридора была развилка. Именно сюда уводили после “совещания” плененного Вадима. Его дверью будет та, что охраняется стражей. Сэд готовилась к роли этакой подземной царицы, воля которой должна выполняться бесприкословно, чтобы стражники не осмелились преградить ей дорогу.
        Замедлив шаг, она пошла свободной, независимой походкой. У развилки остановилась. Прислушалась - ни звука. И, решившись, храбро шагнула к тамбуру.
        Сначала она ничего не увидела кроме голых стен и плотно закрытой двери. Но уже в следующее мгновение взгляд ее натолкнулся на два тела и две, отделенные от них головы. Тот же ужас. Те же лужи крови. Первым по- буждением Сэд было бежать, бежать, сломя голову, неважно, куда. Но она заставила себя собраться и попытаться думать. Стражники мертвы. Их, конечно же, убили лопоухие. Их почерк ни с чем не спутаешь.Но это значит, что доступ к Вадиму свободен. Страшное опасение пронзило Сэд. Что, если они успели расправиться и с ним. Перешагнув через распростертое перед дверью тело, Сэд несколько раз дернула за ручку. Дверь не поддавалась. Она в растерянности огляделась по сторонам. И, превозмогая тошноту, обследовала один труп, затем другой. Как и предполагала Сэд, на поясе одного из обезглавленных стражников висел массивный старинный ключ. Отвязав его дрожащими холодными руками, Сэд бросилась к двери. Ее бил озноб, зубы стучали, она долго не могла попасть бородкой ключа в замочную скважину.
        Наконец замок щелкнул. Сэд распахнула дверь. Вадим стоял прямо перед нею, готовый броситься на вошедшего, кем бы он не оказался, чтобы силой проложить себе путь к выходу.
        - Сэд!?! Какое счастье, что ты пришла! Я тут уже стены грыз от отчаяния. Нужно действовать. Нужно спасать людей и спасаться самим, а я сижу взаперти, ни на что не годный.
        - Тогда поспешим. Не будем терять времени.
        Он бросился к двери и замер на пороге.
        - Что это?!
        - Лопоухие поработали. Они методично истребляют мэровскую стражу. Я думаю, это означает, что план Светланы сработал. Не знаю, что ждет нас дальше, но пока что они помогли мне добраться до тебя.
        Она осторожно, на цыпочках обошла трупы, стараясь не наступить на кровь, Вадим последовал ее примеру. Он не стал рассказывать о том, как в деталях созерцал разыгравшуюся здесь трагедию и видел ее виновников. Сэд вряд ли ему бы поверила.
        ГЛАВА 33
        Наружная дверь распахнулась и в покои мэра без стука влетел Вершитель. Вид у него был устрашающий и комичный одновременно. Парик съехал на затылок, обнажив не напудренное прозрачное темя. Грим размазался и местами сошел. Кончик носа тоже обнажился, отчего казалось, что носа нет вовсе. Найт чуть не прыснула со смеху.
        - В чем дело, господин Вершитель? - строго спросил мэр. - Кто вам дал право врываться в мои покои, да еще и без стука? В каком вы виде?
        - Там... там... - Вершитель задыхался и никак не мог договорить фразу. - Там перебита половина нашей стражи, наших часовых. Кругом кровь и оторванные головы. Кажется, лопоухие объявили нам войну.
        - Вот только их нам сейчас и не хватало. - Мэр обернулся к дочери. - Где твоя мать?
        - Не знаю. Наверное у себя.
        - Пойду взгляну, что там происходит, а ты запри за мной дверь и одна не выходи. И мать предупреди.
        Мэр собрался пройти через кабинет, но тут вошел Исполнитель:
        - Взрывные устройства или... как их там... ядерные боевые головы доставлены из наших хранилищ на станцию и погружены в вагон, - доложил он. - Ждем дальнейших распоряжений.
        Мэр взглянул на часы - 2 часа ночи. Вот и настало 26 августа. До рокового часа оставалось 13 часов 46 минут.
        - Пошли! - скомандовал мэр. - Чтобы не терять время, за Ученым зайдем сами, по дороге. Руководить операцией будет он.
        Его личная охрана, скрывавшаяся в глубине темной ниши, отделилась от стены, как серая плесень или тени, и беззвучно последовала за ними.
        - Осторожно, господин мэр, - предостерег Вершитель,- Здесь кровь. Не поскользнитесь... И там тоже. И впереди, сразу за поворотом.
        - Да, проклятые лопоухие неплохо потрудились, - обыденным тоном прокомментировал мэр. - Сняли добрую половину моей охраны.
        - Надо бы приказать почистить коридоры.- неуверенно предложил Исполнитель.
        - А зачем? Мы ж все равно отсюда уходим.
        Маленькая процессия свернула в отсек пленников и чуть не налетела на останки сторожей.
        - Бездна вас разрази! - выругался мэр. - Чудом не вывалялся в их кровище. - И тут он заметил, что дверь в темницу Вадима приоткрыта. Выбросив вперед руку, он приказал своей охране: - Проверить. Живо.
        Две серые тени проскользнули в камеру. И почти тотчас снова появились на пороге.
        - Никого. Пусто, господин мэр, - по-военному отчеканила одна из теней.
        - Ах, тартаровы отродья! - взбеленился мэр. - Что они сделали с моим Ученым? Он мне еще был нужен. - Мэр наклонился, внимательно вглядываясь в две оторванные головы. Он наверняка поднял бы их за волосы, чтобы поднести поближе к глазам. Да только головы были лысые. И выпрямившись, пробормотал то ли удовлетворенно, то ли озадаченно: - Среди этих его нет. Неужели они угнали его в свои норы? Но на что он им сдался? Какую ценность он может для них представлять? Они ж зверье.
        - Не исключено, что Ученый, воспользовавшись случаем, сбежал, - подсказал Исполнитель.
        - Далеко ему не уйти. - На всякий случай мэр сам заглянул в опустевшую темницу и деловой походкой пошел прочь. - Меня беспокоит другое - сможем ли мы без него закладывать бомбы?
        - Мне кажется, мы вполне справимся сами. - Семенящей, угодливой походкой Вершитель трусил за своим властелином. - Они ведь, как нам объяснили, самовзрывающиеся. Вот только... Ученый назвал нам пять наиболее уязвимых мест, а бомб у нас всего четыре.
        - Ничего. Они такие мощные, что вполне хватило бы и одной. Но подстраховаться нам не помешает. Главное, чтобы все они рванули вместе с катаклизмом. А еще необычайно важно, чтобы Наземные их раньше времени не обнаружили.
        - Мы разместим их в темных, укромных местечках - где тоннель выводит на станцию. Там их трудно будет заметить.
        - Каждая бомба упакована в черный металлический ящик, - сказал мэр. - Отличная маскировка. Даже ремонтные рабочие вряд ли обратят на них внимание.
        Вершитель засопел, не рискуя возразить. Но, набравшись храбрости, все же сказал:
        -Я думаю, господин мэр, бомбы лучше класть без ящиков. Иначе они могут не сработать.
        Мэр с сомнением посмотрел на него, задумался. Но так ничего и не придумав, махнул рукой:
        - Поступайте, как считаете нужным.
        За “приятной беседой” они не заметили, как добрались до станции.
        Наверху стояла глубокая ночь - время, когда затихает, наконец, гул и грохот в метро, когда пустеют платформы и подземные переходы, замирают ленты эскалаторов. Время, когда подземные люди свободно хозяйничают на территориях, отнятых у них, как они считают, наземными, когда они суют носы во все, во что можно сунуть нос, и крадут все, что можно украсть. Вот и на этот раз мэр не сомневался, что никто и ничто не помешает ему осуществить задуманное. А если и попадется на пути пара ночных рабочих, разделаться с ними не составит труда. Этой, последней ночи мэр ждал с особым нетерпением. От удачного осуществления его замыслов зависело, по его разумению, его будущее.
        - Все бесы ада! - взревел Вершитель забывая о субординации.
        Личные охранники мэра вплотную приблизились к своему хозяину, закрывая его своими телами.
        - Да погодите вы! - В сердцах оттолкнул их мэр, чтобы не закрывали ему обзора. - Лучше проверьте, что там стряслось.
        Охранники бросились к стоявшему у платформы составу, а остальные прижались спинами к стене, держа наизготове смертоносные трубочки. Охранники обежали весь состав, заглянули в кабину водителя, обследовали с помощью фонарей тоннель с обоих концов станции и вернулись к своему хозяину с докладом:
        - Три обезглавленных трупа на платформе, господин мэр. Два раза по два трупа внутри головного вагона.Тело машиниста в кабине. А его голова на путях.
        - Разрази вас Тартар, олухи! - выругался мэр. - Меня интересует, где ящики с бомбами. Отвечайте! Бомбы на месте? Вы видели их?
        Охранники переглянулись, пожали плечами:
        - Никаких бомб мы не видели.
        Мэр с Исполнителем бросились к первому вагону, вбежали внутрь. Кроме трупов в вагоне ничего больше не было.
        - Проклятые лопоухие! С чего они взбесились? Что происходит? - Мэр был вне себя. Его планы рушились, а времени не оставалось вовсе. - Возвращаемся, - скомандовал он. А Исполнителю, поручил: - Пришлете сюда людей для расчистки от тел и крови. Бомб у нас больше нет. Времени на другие варианты тоже. Придется отказаться от этой затеи. Найдете другого машиниста. Усилите многократно охрану. Пора начинать погрузку.
        Забавное парафиновое существо с тонкой шеей и трогательными прозрачными глазками уже снова бодрствовало на своем посту.
        - Здравствуй, Витя, - дружелюбно приветствовала его Сэд. - Твоя подопечная здесь?
        - Да, сударыня, - с благоговением глядя на нее, ответил верный страж.
        Увидев вошедших, Светлана одновременно повисла на шее отца и крепко сжала руку Сэд.
        - Наконец-то! Наконец-то вы пришли! Я думала, у меня не хватит сил и терпения дождаться.
        - Девочка моя, нужно поскорее выбираться отсюда. Любым путем. Сейчас или никогда. - Вадим прижал ее к себе.
        - Папка, неужели ты понял это? А то мне уже начинало казаться, что мы обосновались тут на всю оставшуюся жизнь.
        Дверь открылась и в комнату вошел парафиновый мальчик с бутылкой кефира на подносе.
        - Это уже пятая кормежка за день, - усмехнулась Светлана. - Вон, даже ночью чего-нибудь тащат. Хорошо устроились, нечего сказать.
        Вадим тихонько толкнул дочь локтем, глазами указывая на юного стража.
        - Витя у нас свой парень, - успокоила его Света. - Мы с ним тут уже о чем только не говорили. Я ему - о жизни наверху, он мне - о себе. Он за них не отвечает. И вообще это мой друг. Верно, Витя?
        Бледная рожица на тоненькой шее расплылась в счастливой улыбке:
        - Быть твоим другом - моя самая большая мечта.
        -Ты покарауль нас снаружи, ладно. Чтобы нам никто не помешал, - мягко попросила Света. - Поговорить нам надо. Понимаешь?
        - Понимаю. - Витя жизнерадостно закивал и исчез за дверью.
        - Молодец. Здорово ты его приручила, - восхищенно отметила Сэд.
        - Он действительно чудный мальчик - чистый и бесхитростный.
        - Надо спешить, друзья! - заторопилась Сэд. - Они грузят в вагоны царские клады. Они собирались разбросать в метро бомбы. И вообще, Светлана, там, в коридорах творится такое, что не дай Бог тебе это увидеть.
        - Я готова! - воскликнула девочка. - Так мы идём на прорыв втроем? Как чудесно!.. - Запнувшись, она осторожно спросила: - А Найт? Где Найт?
        Женщина помрачнела:
        - Она отказалась примкнуть к нам. Мне так и не удалось склонить ее на свою сторону. Найт, к сожалению, дочь своего отца. С этим, видимо, следует смириться.
        - Хорошо. - Вадим поспешил сменить неприятную для нее тему. - Сэд, ты знаешь, где выход?
        Она беспомощно развела руками.
        - Я знаю, как выйти к станции метро. Но это значит угодить к ним в лапы. Они все время околачиваются на этой платформе. Практически я понятия не имею, куда идти, - виновато призналась Сэд.
        - Погодите! - приняла решение Света и, приоткрыв дверь, окликнула своего стража: - Витя, дружок, зайди сюда на минутку. - И когда тот вошел, спросила: - У тебя найдется для нас три короны?
        Он с готовностью закивал головой.
        - А четыре?
        - Раз... два... - он запнулся. - Это два по два? Но вас двое и один. - Поочередно указывая пальцем на присутствующих, сосчитал Витя.
        -Это я его учила считать, - с гордостью похвасталась Светлана. - Четвертая для тебя, дурачок. Если хочешь остаться живым, пошли с нами.
        Вадим и Сэд, онемев от ее неожиданной выходки, тревожно наблюдали за парафиновым существом. Лицо его стало по-взрослому серьезным. Потоптавшись на месте и не сказав ни слова, он скрылся за дверью.
        - Что ты натворила! - вскричала Сэд. - Ты плохо знаешь здешний народ. Они все воспитаны в беспрекословном подчинении своему мэру. Под страхом смерти. Ты все погубила. Он не задумываясь выдаст нас.
        Дверь резко распахнулась, как если бы ее толкнули снаружи плечом, и в комнату вошел Витя, нагруженный до подбородка четырьмя осветитель- ным приборами. Все трое переглянулись - Вадим и Сэд изумленно, Светлана - торжествующе.
        - Как видите, милая Сэд, это вы плохо знаете здешний народ, - сказала она, подмигивая своему верному пажу. - Наденем все это на себя. Витя, помоги моему папе и объясни, как этим пользоваться. Но включать короны пока не будем, чтобы не привлекать к себе внимания.
        Когда все четверо были готовы к путешествию, Сэд предложила испробовать единственный, известный ей и, повидимому, самый короткий путь наверх - через метро.
        - А вдруг повезет, и там в это время никого не окажется, - сказала она. - Тогда мы завладеем поездом и умчимся от них как можно дальше.
        Предложение было принято. Витя первым шагнул в коридор. Он высунул голову, огляделся по сторонам и, сделав остальным знак рукой, шмыгнул в узкий, полутемный коридор, ответвлявшийся от центральной галереи. Маленький отряд последовал за ним.
        Они крались от выступа к выступу, от поворота к повороту, прячась в глубоких тенях боковых ходов и ложных ниш. Сейчас для них главное было не попасть на глаза прозраным. Напуганные расправой, учиненной лопоухими, уцелевшие стражники не рисковали покидать свои посты. Они держались кучками, выбирая только освещенные места. Поэтому беглецам без труда удалось добраться до платформы.
        Но тут Витя, шедший впереди, резко попятился, наступив Сэд на ногу, и приложил палец к губам. Затаившись во тьме неосвещенного прохода, беглецы увидели мэра и его людей, возбужденно обсуждавших пропажу бомб. У Вадима будто оборвалось что-то внутри. Только сейчас до него дошло, что затевали эти ничтожные полулюди. Он вспомнил провокацион- ный вопрос мэра и свою опрометчивую подсказку о “террористической бомбе”.
        ГЛАВА 34
        Мрачный и злой мэр возвращался обратно. Все в его планах пошло наперекосяк. Ни с того ни с сего ополчились против них Таящиеся во Тьме, убивая его людей, уничтожив гонцов, которые должны были обработать
        Живущих Наверху. Они похитили Ученого и бомбы, окончательно сорвав его планы. Теперь оставалось только уповать на грозные силы природы. Кто знает, может они справятся с Живущими Наверху и без его участия.
        “Надо незамедлительно приступать к эвакуации, забрав с собой как можно больше сокровищ. Ведь если верно то, что пророчествовал Ученый, вернуться за ними уже не удастся после того, как земные недра сомкнутся.”
        - Господин мэр...
        - В чем дело, Начальник?
        - Ваша супруга...
        - Что? Что моя супруга? Да говори же!
        - Ваша супруга сбежала, - набравшись храбрости, выпалил тот.
        Мэр похолодел, хотя, казалось, холоднее быть уже некуда, вытянулся, как сталагмитовый столб, и застыл. Правда, столбняк быстро прошел, уступив место ярости.
        - Как?!. Каким образом? Когда? Вы столько лет стережете ее. И ей ни разу не удавалось бежать. Как вы могли утратить бдительность теперь, в самый ответственный момент?
        - Ваша супруга в последнее время начала покидать свои покои, - оправдывлся начальник охраны. - Смею напомнить, господин мэр, с вашего ведома и согласия. Ее часто видели в коридорах, у вашего кабинета и даже в отсеке пленников.Мои караульные действительно ослабили бдительность решив, что ситуация изменилась. - Он прятал испуганные глаза под тяжелыми, нависшими карнизом, надбровьями.
        - Ничтожный червь! Ты отвечаешь мне за нее головой. Если в течение часа она не будет найдена и доставлена обратно, я не убью тебя сам, не надейся. Это была бы слишком легкая кара. Я запру тебя в своем собственном кабинете и ты останешься здесь один встречать желудочные спазмы земли.
        - Я отыщу ее, господин мэр, клянусь головой и вами.
        - Надеюсь, - ледяным тоном бросил мэр и скрылся в своих покоях.
        Едва не налетев на дочь, он бросил ей злобно, не поднимая глаз:
        - Твоя мать сбежала. - И закрылся в своей комнате.
        “Мама сбежала? Оставила меня здесь одну и сбежала?” Найт была ошеломлена этим известием. Ошеломлена - не то слово. До глубины души оскорблена. Да, они с матерью всегда плохо понимали друг друга. Редко общались. Между ними никогда не было ни тепла, ни близости. Но послед- нее время их отношения начали меняться. Мать приоткрыла ей свою душу, свой мир. И Найт не осталась в долгу. Она даже поделилась с ней самым сокровенным, в чем и себе-то признаться не могла. Да, их последний разговор плохо закончился. По вине Найт. Она все еще не могла простить матери их многолетнего отчуждения. Всякое случалось меж ними. Но чтобы вот так бросить и уйти?.. Конечно, Найт понимала, что мать не бросила ее на произвол злой судьбы, а уступила ее отцу, которого Найт сама же между ними двумя выбрала. Но от этого на сердце почему-то становилось еще тяжелее.
        Громкий стук в наружную дверь вывел Найт из глубокой задумчивости. Она встрепенулась. Неужели мама передумала и вернулась за ней. Но уже в следующее мгновение Найт сникла - зачем бы мама стала стучаться в собственные покои. Она вышла из своей комнаты одновременно с отцом и первая открыла дверь.
        На пороге стоял Начальник Охраны.
        - Опять ты. Пришел сообщить, что моя жена исчезла в неизвестном направлении, а другой беглец найден с оторванной головой? - с мрачной иронией поинтересовался мэр.
        - Господин Мэр, лопоухие не похищали и не убивали Ученого. Он бежал вместе со своей дочерью и с вашей женой.
        Мэр смотрел на говорившего круглыми от ярости глазами, не произнося ни слова. А тот продолжал докладывать:
        - Мои люди видели как Ученый в сопровождении вашей супруги направлялся к камере своей дочери. Охранники попытались остановить их, но ваша супруга сказала, что действует по вашему поручению, и их пропустили. Прошло достаточно много времени, но никто обратно не возвращался. Тогда мои люди решили напомнить им, что их посещение слишком затянулось - комната девчонки оказалась пустой.
        - Вы допросили приставленного к ней щенка, как они ушли - вместе или порознь, в каком направлении?
        - Нет, господин Мэр...
        - Почему?!
        - Мальчишка тоже исчез, господин Мэр.
        Наступила тишина. Мэр сумрачно обдумывал, как ему надлежит поступить, а Начальник Охраны стоял навытяжку в ожидании приговора и боялся даже дышать.
        - Ты хорошо знаешь, чего заслуживаешь за то, что все вокруг нас оказалось залитым кровью, не так ли? - прошипел мэр. - Я даю тебе последний шанс сохранить свою поганую жизнь: доставишь к моим ногам всех беглецов, живыми или мертвыми.
        - Это относится и к вашей супруге?- недоверчиво уточнил Начальник.
        - Безо всяких исключений, - холодно подтвердил мэр. - Если до этого с ними не расправятся озверевшие лопоухие.
        Найт остолбенела.
        - Отец! Ты сошел с ума... - тихо проговорила она.
        - Не встревай! - рявкнул мэр. - Ты еще слишком мала. Отправляйся к себе и заканчивай сборы.- Найт не сдвинулась с места. А мэр, тотчас забыв о ней, снова обратился к начальнику охраны: - Ученого и его дочь ликвидировать в первую очередь. Они мне в любом случае больше не нужны. А мою супругу - только в случае ее отказа вернуться. Действуйте и попроворнее. Время не ждет.
        Мэр захлопнул перед носом Начальника тяжелую дверь и снова ушел к себе. Найт проводила его задумчивым недобрым взглядом. Затем вернулась в свою комнату, задвинула тяжелый чугунный засов на дверях и
        неподвижно застыла, расставив ноги и наклонив голову, будто кого-то собиралась боднуть. Простояв так довольно долго, она, наконец, приняла с трудом давшееся ей решение. Она больше не колебалась, к кому ей следует примкнуть - к отцу или к матери. Только вот где искать этих неразумных беглецов? Ведь ни один из них не знает дороги Наверх. Она начала неторопливо раздеваться.
        Оставшись в одних трусиках-бикини, Найт долго вглядывалась в свое отражение. Она казалась себе сделанной из алебастра - еще чуть-чуть и свет проникнет вглубь тела. Однако несведущий наблюдатель вполне мог ничего и не заметить. Успокоившись, Найт приступила к тщательному,
        почти ритуальному одеванию. Вернее было бы сказать, экипировке. Она накинула на тело тонкую золотистую тунику, едва прикрывавшую бедра, перехватила ее широким кожаным поясом с множеством похожих на украшения отделений. На запястьях закрепила два таких же кожаных браслета, а на ноги натянула очень высокие мягкие сапоги из темно- вишневой кожи с золотыми петельками и кармашками.
        Затем Найт достала из гардероба несколько старинных резных шка- тулок и начала по одной извлекать оттуда деревянные палочки, величиной с карандаш, с разноцветным оперением. С большими предосторожностями она украшалась этими пестрыми дротиками, рассовывая их по петелькам, кармашкам и прорезям в браслетах, поясе и сапогах. Последней Найт достала из шкатулки прямо-таки папуасскую заколку, состоявшую из целого веера таких же разноцветно оперенных палочек, и приколола ее к закрученным жгутом волосам.
        - Ничего себе видик, - усмехнулась она, придирчиво рассматривая себя в зеркале.
        “Видик” был и впрямь “ничего себе”. Этакая Амазонка ХХI века. Соответственно наряду даже осанка ее изменилась. Распрямилась и вытянулась и без того длинная спина, освободив плечи от застенчивой детской сутулости, горделиво откинулась на высокой сильной шее голова.
        Найт направилась к выходу. Но, задержавшись в дверях, оглянулась. Окинула задумчивым взглядом комнату, в которой жила со дня своего рождения, игрушки - безмолвных и единственных ее друзей. Это было прощанием с прошлым. Прощанием с детством. Она вернулась, достала из ящика вещицу, меньше всего походившую на игрушку - настоящий офицерский кортик в ножнах - и пристегнула его к поясу.
        - Тьфу, черт! Какая же я растяпа! - спохватилась она.
        Увлекшись непривычным для нее снаряжением, Найт совсем забыла про свой осветительный прибор, без которого в подземном мире и шагу не сделаешь. Ей пришлось прилаживать его с огромными предосторожностями - так, чтобы его ремни нигде не соприкасались с дротиками.
        - Вот теперь, кажется всё. - Найт отодвинула засов и вышла в коридор, тихо и плотно закрыв навсегда за собою дверь.
        Ни один охранник не пытался ее даже окликнуть. Каждому было известно: дочь мэра вольна идти куда пожелает.
        “Им не обойтись без меня, - с возрастающей тревогой думала Найт, невольно убыстряя шаг. - Но куда они могли пойти? Кто руководит ими?
        Света? Что может без нее Света? Привести их к морю? Попытаться отыскать Степана? Ну конечно! Куда ж еще они могли пойти! Глупые! Один неверный поворот, и они заблудятся. Навсегда. Затеряются в бесконечных подземных лабиринтах и погибнут. Если их не раздавит землетрясение, их убьет голод... или лопоухие. Ах, зачем они поспешили. Зачем ушли без нее. Ведь она единственная, кто может их вывести, а они даже не обратились к ней. Они ей не доверяют.”
        Для заключительного заседания мэр собрал у себя весь свой Кабинет. Обсуждать налеты Обитателей Тьмы не стали. Чего зря время
        драгоценное тратить. Что случилось, то случилось. Сейчас главное было самим вовремя ноги унести.
        Обсудив в деталях этапы эвакуации, мэр отдал последнее распоряжение:
        - С этой самой минуты наш, слишком затянувшийся, оскорбительный маскарад заканчивается,- торжественно провозгласил он, неспеша стягивая с рук лайковые перчатки. - Мы отправляемся Наверх, чтобы завоевать мир. И пусть тот, кто уцелеет - если уцелеет - трепещет перед нами. - Прозрач- ными руками, в которых можно было пересчитать все фаланги и косточки, мэр так же медленно, будто давая сеанс стриптиза, стащил с головы парик, обнажив голый, просвечивающий череп, и эффектным жестом отшвырнул его в угол кабинета.
        Остальные, не спуская глаз с мэра, как завороженные, проделывали за ним те же движения.
        - Да, мы предстанем перед миром такими, какие есть, какими создала нас в своем чреве Мать Земля и наземные монстры, именующие себя людьми. - Вытащив из кармана носовой платок, мэр тщательно обтер им лицо, уничтожив слой пудры и грима.
        Наблюдая за аналогичными действиями своих приспешников, он удовлетво-ренно кивал головой, напоминавшей теперь стеклянное пособие по анатомии.
        - Прекрасно, господа, прекрасно. Но и это еще не все. - Он медленно расстегивал свой парчовый камзол. - Пусть уцелевшие сами поймут, что там, где мы, им не место. Хватит, сколько мы боялись. Теперь пусть боятся нас! Раздевайтесь, господа. Раздевайтесь.
        Через несколько минут в подземном помещении, вместо разодетых и напомаженных псевдовельмож, оказалась горстка прозрачных, тщедушных
        существ, похожих друг на друга до неотличимости. На них остались не нятыми лишь трусы да туфли с носками. Ну и, разумеется, ни один из них
        не расстался со смертоносными трубочками - безобидными с виду амулетами, висевшими на их, украшенных кровеносными сосудами, шеях.
        - Господин Мэр, - виновато проговорил Доносчик. - Позвольте мне припудрить левую щеку. Одну только левую щеку.
        - Что за глупости, сударь? - сдвинул прозрачные надбровья мэр.
        - У меня... у меня тут, взгляните, не хватает трех коренных зубов. Все боялся пойти к врачу, и вот... Теперь это будет всем видно.
        - Да бросьте вы, - раздраженно отмахнулся мэр. - Чем страшнее, тем лучше.От одного нашего вида у них должны подгибаться коленки. Понятно?
        - Да, господин Мэр, - без энтузиазма согласился Доносчик, нехотя отступая.
        Мэр бросил взгляд на часы, которые конечно же не снял с руки. Они показывали 4 часа 12 минуты. На земле должно быть уже забрезжил ранний летний рассвет.
        А обнажившие нутро существа меж тем беззастенчиво разглядывали друг друга.
        - Господин Вершитель! - злорадно проворковал Осведомитель. - А печеночка-то у вас не в наилучшем виде. Вон как раздулась. Видать, водочкой частенько втихаря балуетесь.
        - Да вы б лучше о своей правой почке позаботились, сударь мой, - в миг озлобился тот. - Не почка, а мешок с камнями.
        - Где? Что? - волчком завертелся Вершитель. - Злобствуете, коллега. Наговариваете.
        - Точно, точно. Мне вас сзади-то лучше видно, чем вам себя - в зеркало.
        - Вы б себя повнимательнее изучали, чем на чужие внутренности глаза пялить, - окрысился с досады Вершитель.- Вон, вся двенадцатиперст- ная кишка в язвах, а легкие висят как тряпки. Да еще под вторым коренным справа киста с орех...
        - Господа! Немедленно прекратите! - прикрикнул на них мэр.
        - ...и брюхо до верху набито черной икрой. А она тебе, сударь, противопоказана, - шипящим ехидным шепотом завершил-таки свой обзор Вершитель.
        - Ну куда это годится, - осуждающе покачал прозрачной головой мэр. - Совсем вы у меня отвыкли от естественного образа жизни.
        Привлеченные последней репликой Вершителя, остальные принялись украдкой изучать содержимое желудков друг друга.
        - Итак, господа. Наше последнее заседание в родных пенатах объявляю закрытым. Следующее, надеюсь, состоится уже Наверху, в Доме Правительства на Котельнической набережной, в моем новом просторном кабинете с видом на Москва-реку. - Он самодовольно блеснул двойным рядом золотых коронок.- В 15 часов 20 минут от нашей платформы отойдет многовагонный поезд. Времени у нас предоста-точно, но вы можете уже начинать занимать места в головном вагоне. В остальных разместятся все
        прочие жители Темного Города. Не забудьте предупредить жен и детей, что отсутствие одежды и грима обязательно для всех.
        - Господин Мэр, - прервал его безликий анатомический экспонат. - Зачем ждать до последнего момента? А вдруг не успеем. Мы могли бы эвакуироваться заблаговременно.
        - И поступили бы неразумно. Нам надо появиться на поверхности не раньше, чем разразится катаклизм. Тогда, с одной стороны, Живущим Наверху будет не до нас, а с другой - мы добавим им своим видом страху, усугубим панику. Всё! Все свободны. Повторяю: С собой берете только самое ценное. Не обременяйте себя вещами. Все необходимое для нашего проживания мы в избытке найдем Наверху. Встретимся на платформе.
        Полуголые члены Кабинета, оставив сброшенную одежду на полу, ринулись к двери.
        - Начальник Охраны! - выкрикнул мэр.- Задержитесь.
        Сейчас, когда они были все так похожи друг на друга, он и сам не мог разобраться, кто из них кто, пока они не отзывались на свой титул. Впрочем, как раз Начальника Охраны было узнать легче всего - по его неандертальским надбровьям.
        - Слушаю, господин Мэр.
        - На вас лежит особая ответственность. Вы отвечаете мне головой за безопасность погрузки. Усильте охрану платформы и всех подступов к ней. Включите, если надо, прожекторы, а в коридорах и тоннелях прибавьте света.
        - Не беспокойтесь, господин Мэр. Все будет сделано.
        - А что вы предприняли для розыска беглецов?
        - Десяток крепких ребят отправлен мною вдогонку, сударь, - отчеканил Начальник.
        Мэр посмотрел на него недоверчиво:
        - Вдогонку, говорите? А разве вам известно направление, в котором они скрылись?
        - Нет, сударь, не известно, - признался Начальник. И спеша скрыть замешательство, быстро добавил. - Они не могли далеко уйти. Мои ребята прочешут все направления. И в первую очередь все ходы, ведущие Наверх.
        - Надеюсь, ты не забыл, что ждет тебя, если до нашего отъезда я собственными глазами не увижу беглецов или то, что от них останется? - напомнил мэр, грозно вращая глазными яблоками. - Мы уйдем Наверх без тебя.
        - Я достану их из под земли, господин Мэр. Я сам возглавлю поисковую группу.
        ГЛАВА 35
        - Что делать будем? - растерянно спросила Сэд. - Я не знаю, куда теперь идти.
        Видя полную инертность старших, Света решила взять на себя инициативу:
        - Витя, ты знаешь дорогу к вашему морю?
        - Очень хорошо знаю, - обрадовался тот. - Нас иногда водят туда мыться... Я могу провести вас через наши коммуны... Я знаю дорогу, где не бывает сторожевых постов.
        - Умница! Ты спасаешь нас вторично, - похвалила его Света. - Веди!
        Сначала справа и слева от них были одни только стены длинного грота, явно природного происхождения.Тусклые лампочки так далеко отсто- яли друг от друга, что в промежутке между ними приходилось продвигаться практически в темноте, ориентируясь лишь на слабый свет, брезжущий впереди. Включать головные осветительные приборы без крайней на то необходимости им не хотелось. Движущийся свет мог привлечь внимание сторожей, хоть Витя и сказал, что здесь их не бывает. Они понимали, что скрываясь от прозрачных, ежеминутно рискуют угодить в страшные лапы лопоухих. Но выбора у них не было.
        Наконец, стены грота как бы раздвинулись, плавно перейдя в огром- ную подземную пещеру, точнее будет сказать, в обширную горизонтальную полость меж скальных пород. Здесь-то и располагалась основная масса жителей “Нижнего Города”, которой управлял “мэр”. В удручающе тусклом свете справа и слева от прохода тянулись ниши-пещеры, ничем спереди не прикрытые. Те самые, в которых родился, в которых обитал Витя.
        С появлением невиданных гостей к проходу со всех сторон начали подтягиваться - кто ползком, кто на четвереньках - бледно-прозрачные, удивленно-любопытные существа, вперявшие в беглецов перламутрово- белесые глаза-шары. Их было много. Сталкиваясь и налезая друг на друга, чтобы лучше разглядеть диковенных пришельцев, они создавали одну сплошную, желеобразную, колышущуюся массу из костей, внутренностей и казавшихся выпученными глаз.
        Остолбенев от неожиданности, Вадим во все глаза смотрел на это скопище. На лице Сэд застыло брезгливое отвращение.Света мужественно держалась.
        - Папа... - прошептала она. - Возьми себя в руки. Ничего страшного. Взгляни, они безобидные, как наш Витя. Это и есть земляные люди в их натуральном виде, без маскировки. Твой мэр тоже такой, я ведь тебе говорила... Папа, что с тобой? Да на тебе лица нет!
        - Это они... Господи, это они... - бормотал он оцепенело, не слыша дочь. - Существа из моих ночных кошмаров. Я видел их десятки, сотни раз.
        Его не покидало чувство, что все происходящее нереально, что он снова одержим своими ночными кошмарами. Но впервые за последние два года он молил Бога, чтобы ужас, окружавший его, не оказался вдруг сном. Иначе, проснувшись, он узнал бы, что побег их тоже сон, что неумолимо надвигавшаяся катастрофа застигнет их врасплох, в недрах земных, где навсегда их и похоронит.
        - Папа, ты хорошо все увидел? - У Светланы глаза были круглые от возбуждения. - Ты понял, кем были те, для кого ты работал, кого принимал за нормальных людей? Ты понял, в чьи руки мы попали? - Она вдруг запнулась и, испытывая неловкость, виновато покосилась на Витю.
        Вид у него был жалкий, испуганный и какой-то пристыженный.
        - Прости, дружок, сказала она почти ласково. - Не обижайся. Для нас это все так непривычно. Хотя... если подумать, мы, в сущности, такие же как вы, только кожа у нас, к счастью не просвечивает, и снаружи не видно, что творится внутри. Вот и вся разница.
        - Я понимаю, - еле слышно проговорил тот, стараясь не встретиться взглядом со своим кумиром.
        - По-моему они ничего не знают о предстоящем катаклизме, - сказала Светлана, казалось, сумевшая принять прозрачных, как некую данность.
        - А ты хотела бы, чтобы они все выползли наружу? - спросил Вадим.
        - Ну не погибать же им здесь.
        - Там они тоже не выжили бы...
        К счастью, тюремного типа парад пещер скоро кончился, и теперь самозванный провожатый заставлял их петлять по невыносимо зловонным темным траншеям, по щиколотку в густой, чавкающей жиже. Без света своих корон они уже явно не обошлись бы.
        - Осторожнее, Светлана. - Всякий раз с умильным благоговением и особым наслаждением выговаривал Витя ее имя. - Дорога не очень приятная, зато самая короткая. Скажи, а когда мы доберемся до моря, вы будете спасены?
        - Глупенький, - вздохнула она. - Если бы... Нам нужно наверх. Понимаешь, наверх. На землю.
        - Не сердись, Светлана, не понимаю. Я никогда не видел “верх”. Не видел землю. Но должно быть там хорошо и красиво, если ты так туда стремишься.
        - Я покажу тебе мою землю, Витя. Обязательно покажу. И ты ее тоже полюбишь. Ее нельзя не любить. - Светлана мечтательно улыбнулась. - Она неподражаема... неповторима. Нет ничего краше и дороже нашей Матери-Земли, ласковее, нежнее. Если есть Бог, то Земля - лучшее из всего, что он создал!
        Вадим поддерживал Сэд, отвыкшую от физических нагрузок и тяжело преодолевавшую трудности пути. Несколько раз она чудом не упала, и Вадиму приходилось брать ее на руки там, где сама она не могла пройти.
        Светлана от помощи Вити наотрез отказывалась. Ей стыдно было признаться даже себе, что от его прикосновений мурашки бежали по всему телу и в горле начинало противно так першить. Витя же трусил впереди, сопя от усердия. Эти жуткие подземные ходы и лазы были для него домом родным.
        Наконец маленькая группа, неожиданно для себя, оказалась у самой кромки воды. Вадим застыл от восхищения. Никогда не видевшая солнца
        вода казалась черной и густой, как нефть. Необъятная чаша, настоящее сокровище, волею провидения упрятанное под землю.
        - Так вот ты какое! - воскликнул Вадим. - Подземное море. Я ощущал тебя интуитивно. Ты посылало мне свои вибрации сквозь толщу разделяв- шей нас земли. Я нанес тебя на свою карту. И вот теперь вижу воочию.
        Демонстрируя бесстрашие и осведомленность, Света первая бросилась к воде, спеша смыть с себя зловонную грязь, прилипшую к обуви и ногам.
        - Не бойтесь. Идите сюда! Здесь песок и вода чистейшая. Можно умыться, а если хотите, то и искупаться.
        Сэд и Вадим не заставили себя уговаривать.
        - Ты молодец, Витя. Без тебя я ни за что не нашла бы дорогу, - похвалила Света своего пажа, выбираясь на сухое место.
        - Мне жаль, но дальше я тебе не помощник, - сокрушенно признался тот. - Дальше моря и Цветного тумана мы не ходим. И в какой стороне находится ваше “Там Наверху”, я, прости, не знаю. Так что теперь веди меня ты.
        - Ах, если б я могла, - вздохнула Светлана.- Единственная надежда... Да вот же он! Степа! Иди скорее сюда! - Она радостно замахала руками худощавому длинноногому парню, с трудом протискивавшемуся сквозь узкую щель в нагромождении скал.
        Ослепленный светом сразу четырех корон, он жмурился, тряс головой, тер глаза и все никак не мог их открыть. Наконец, сделав веками щелочки и прикрывшись ладонью, он направился к ним. По щекам у него обильно текли слезы, на лице застыло страдальческое выражение.
        - Бедный парень сидит днями в кромешной тьме, - объяснила Света. - Давайте оставим пока включенной только одну корону, так ему легче будет привыкнуть к свету.
        Все трое с готовностью отключили свой свет. И скоро Степан смог открыть глаза и даже разглядеть новые для него лица.
        - А где Найт? - был его первый вопрос.
        - Она... она обещала догнать нас, - солгала Светлана и, схватив его за руку, подвела к отцу: - Папа, вот это и есть Степа, наш друг. Степа, а это мама Найт.
        Вежливо кивнув Вадиму, Степан уставился на Сэд.
        - Здравствуйте... Так вы ЕЁ мама! Это же замечательно. Но почему вы без Найт?
        - У нее другие дела, - мягко ответила Сэд, разглядывая парня. - Найт мне рассказывала о тебе. Ты ей понравился. А это, надо признаться, вещь почти невозможная.
        - Правда!? - Не удержавшись, Степа расплылся в улыбке. - Ваша дочь - девчонка что надо. Клёвый парень. Я таких уважаю. С ней можно дружить.
        - Степа, ты мне лучше скажи, - перебила его излияния Светлана, - ты выполнил мою просьбу?
        - Ага. Я им сказал все, что ты велела. А что? Неужели не сработало?
        - Еще как сработало! Они там с земляными устроили настоящую расправу. Убивают сторожей и охранников, - за Свету ответила Сэд.
        - Блеск! - обрадовался Степа.
        - Мы пришли за тобой, - сказала Светлана.
        - Это правда? Ну наконец-то! Неужели дождался! Неужели мне не надо больше возвращаться в мою страшную черную дыру? Так идемте отсюда скорее! - воскликнул Степан с воодушевлением.
        - Пойдем, как только ты подскажешь нам направление.
        Он озадаченно посмотрел на каждого в отдельности, читая вопрос и нетерпение в их глазах.
        - Да я ж не знаю, куда идти. Я рассчитывал на вас.
        Вадим и Сэд переглянулись.
        - Разве так шутят, Степа? - упавшим голосом сказала Светлана.
        - Ну посуди сама, как я мог засечь дорогу, если эти дьяволы таскают меня чуть ли не за шкирку в кромешной тьме. Без них я не сделал бы и шагу. Это у вас вон головы, как парковые фонари.
        - Что же нам теперь делать? - Света обратила к отцу разом осунувшееся личико. - Папа, да придумай же что-нибудь.
        Отец лишь растерянно развел руками.
        - Это называется сбежали,- бормотала Светлана.
        - Я могу предложить только одно, - сказал Вадим, - идти наугад, но все время наверх...
        - Папа, ты знаешь, сколько мы можем так проблуждать? Ты просто не представляешь себе, сколько тут всяких ходов. И если даже мы уцелеем каким-то образом от твоего катаклизма, то умрем с голоду, потому что ни садов, ни огородов тут нет.
        - Да будет вам раньше времени себя отпевать, - вмешался Степан. - Вы, вот что, подождите меня здесь, я сейчас! - Потерев шишку на макушке, он сказал Вадиму: - Эти гады наполовину завалили чем-то мой лаз к морю. И я там чудом голову не сломал. Обычно они все делают совершенно беззвучно, аж жуть берет. А тут у лаза возню устроили, кряхтели...
        Вадим почувствовал странный подсос под ложечкой, сменившийся нарастающей тревогой. То был сигнал из подсознания, он всегда безошибочно угадывал его.
        - Можешь показать мне это место? - попросил он.
        - Пойдемте. Насколько я знаю, все воины и добытчики опять куда-то умотались, так что по шее мне за это дать некому.
        Включив свою корону, Вадим пошел за Степаном.Они обогнули берег и уже через несколько минут были у лаза. Теперь под светом и сам Степан имел возможность рассмотреть то, на что наткнулся в темноте. Узкую щель в скалах перегораживали четыре металлические продолговатые ящика черного цвета, на которых были выбиты номера и непонятные знаки.
        - Я так и думал, - сказал Вадим мрачно.- Они украли их у прозрачных, сорвав тем самым их идиотскую операцию.Вот только вопрос, сорвали ли.
        - Вы знаете, что в них! - удивился Степан.
        - Знаю, мальчик. Знаю. Это бомбы. Хуже того, ядерные боеголовки.
        Открыв от удивления рот, Степан попятился от зловещих ящиков.
        - Не бойся. Тебе их не разбудить. Иди, куда шел. А вернешься, о бомбах ни слова. Договорились? Что толку пугать бедных женщин. И без того наше положение хуже некуда.
        Степан исчез в лазе, а Вадим, бросив тревожный взгляд на ящики, пошел обратно, к своим.
        Беглецы уселись на песок и стали ждать. Подземное море, никем более не тревожимое и оттого до жути тихое, казалось, коварно затаилось у самых ног. И, глядя на неоновые блики, лежавшие поверх его обсидиановой черноты, Светлане подумалось, что если б не Найт, ни за что на свете она не отважилась бы нарушить этот зловещий покой.
        Никому не хотелось говорить. Мрачные мысли одолевали каждого, и каждый по-своему боролся с ними. Сэд думала о своих несчастных родителях, потерявших дочь, а затем и лишившихся из-за нее жизни. Думала о чудовище-мутанте, в чьи прозрачные лапы угодила по воле причудливой судьбы. О дочери, рожденной в глубинах земли и фактически ей не принад- лежавшей. Сейчас, подводя итог и оглядываясь назад, находясь быть может на самом краю своей жизни, она задавала себе вопрос - были ли все эти 16 лет для нее безвозвратно потеряны. И, немало удивившись, сама себе ответила: Нет.
        Ей открылась тайна существования земляного народа, она изнутри познала их мир, их быт. Она познала хоть и горькое, но материнство. Ее собственный внутренний мир значительно обогатился. Стремясь выразить мэру свой немой протест, свое к нему отвращение и презрение, Сэд годами отказывалась выходить из своей комнаты и читала, читала, читала. Она проглотила огромное количество редчайших книг, изучила старорусский язык, отыскала неизвестные наверху подробности русской истории, нравов и быта русских царей и их вельмож.
        И вот, наконец, бесконечно долгим годам заточенья пришел конец. В ту или иную сторону, но конец. Даже смерть среди себе подобных, в обществе полюбившихся ей с первого взгляда Светланы и ее отца, покажется ей благом...
        Светлана не думала об угрожавшей им гибели. Ее еще слишком юный мозг не принимал саму возможность подобного исхода. Ведь она только вступала в жизнь, только собиралась познать все ее радости и щедроты. Да подобную несправедливость не допустил бы сам Господь Бог. Она искренне верила, что все устроится само собой и притом наилучшим образом.
        Вадим не был столь оптимистичен. Он то и дело смотрел на часы, и надежда в его тревожном взгляде светилась все слабее. В дополнение ко всем превратностям судьбы им не хватало только встретить этот устрашающий по своей мощи катаклизм в компании ядерных бомб.
        - Где же твой друг? - не выдержал он. - Может мы зря ждем его? Может его к нам назад не пустили?
        - Вон он! - первой увидела Степана Светлана. - Он зовет нас.
        Поспешно поднявшись, все четверо устремились к нему.
        ГЛАВА 36
        - Должен сказать, - озабоченно начал Степан, - дела наши довольно плохи. Я разговаривал со своей подружкой. Их дети и женщины никогда не покидают своих нор. Они даже понятия не имеют, что существует еще что-то кроме вечной тьмы, окружающей их от рождения и до смерти. Мужчины.. или самцы - не знаю даже, как их называть, дело другое. Но к ним обращаться бессмысленно. Их мозгов хватает лишь на агрессию и воровство. Муравьи-фуражоры - этим все сказано. Но кое-чего я все же добился. Обезьянка знает направление, в котором каждый раз уходят добытчики и откуда они притаскивают им одежду и еду. Она согласилась показать нам его. Но при условии, что не будет света. Свет они на дух не переносят.
        - Да как же мы без света? - запротестовал Вадим.
        - Как-нибудь. Водят же меня эти твари часами в полной тьме.
        - А если мы наткнемся на этих самых добытчиков, когда они будут возвращаться? - высказала опасение Сэд, мало прельщавшаяся идеей остаться без головы.
        - Кто-нибудь может предложить лучший вариант? - мрачно возразил Вадим.
        Безумное, а главное заведомо бесперспективное предложение Степана не только грозило завести их в тупик, но и было наиболее опасным из всех возможных. Но выбора у беглецов действительно не было.
        - Гасите свою иллюминацию, беритесь за руки и айда вперед, - скомандовал Степан.
        Света взглянула на Витю и только сейчас заметила, что он съежился и весь дрожит.
        - Эй, ты чего? - удивилась она. - Так боишься лопоухих?
        - Д...д...до смерти б...боюсь, - призналось парафиновое существо.
        - Ты можешь не идти с нами. Никто тебя не заставляет. Возвращайся назад и присоединись к своим. Думаю, еще успеешь.
        - Нет, - затряс головой на стебелечке-шее Витя, - назад мне пути нет. Они меня сразу убьют за предательство. И потом я хочу быть там, где ты, Светлана.
        - Ну как знаешь. Тогда давай руку и перестань дрожать. - Совершая над собой героическое усилие, Светлана протянула ему руку.
        Временно оттесненная светом, тьма мгновенно сомкнулась так плотно, так страшно, что перехватило дыхание. В полной беспомощности и беззащитности они добровольно вступали во владения кровожадных обитателей тьмы, следуя сумасбродной идее безрассудного подростка.
        Вадим, впервые по-настоящему соприкоснувшись с подземным миром вдали от созданной земляным народом иллюзии земной жизни, ощутил весь ужас их положения, всю его жуткую безысходность.
        - Подружка, ты здесь? - окликнул Степан темноту.
        - Здесь, - послышался тоненький, необычно звучащий голосок, так близко, что Света вздрогнула и съежилась - по-другому она не могла себя защитить.
        - Веди нас. - Степан вытянул вперед руку, шаря в пустоте, пока не ощутил, как узкая холодная ладошка, подобно липкой ленте, плотно приклеилась к его ладони. - Порядок. Пошли. Только.Смотри.Без спешки. Мы.Не можем.Ходить.Как ты.В темноте.
        Медленно, гуськом, крепко держась за руки, они наощупь двинулись в путь, ведущий неизвестно куда. Их обступала невыносимая, давящая тишина, враждебная, пугающая не меньше, чем сама тьма.
        - Степа, а как она сама-то ориентируется в темноте? - поинтересо- вался Вадим.
        - Да у нее на передней части черепушки огромный нарост, будто ее бревном огрели, - пояснил Степан.- Она мне пощупать разрешила. Говорит, эти “шишки” у них вместо глаз. А еще, когда они ходят, то пищат или свистят. Тоненько так, сразу и не засечешь. Как летучие мыши.
        - Ай да лапоухие! - поразился Вадим. - У них должна быть очень большая по отношению к туловищу голова.
        - Точно. А вы откуда знаете?
        - Я думаю, у них, как, скажем, у кашалота, эхолокационная “пушка” на лбу. Писк, испускаемый ими, ультразвуковые сигналы. Сигналы отражаются от окружающих поверхностей и возвращаются обратно на приемный “пульт”, сообщая все необходимые данные. Эхолокатор им с успехом заменяет зрение.
        Споткнувшись, Света упала, потянув за собой всю вереницу. Таинственная ведущая выпустила целую серию тревожных, пронзительно и тонко свистящих звуков.
        -Там.Яма.Неглубокая. В.Ней.Вода. Поднимайся. Колено.Пустяк. Капелька.Крови.
        Пораженная, Светлана даже забыла про ссадину.
        - Здорово у нее получается. Мне бы так. - Она ощупала ушибленное колено - саднящее липкое пятнышко. - Степа, твоя подружка просто чудо! А она пойдем с нами наверх?
        - Да на кой она нам - такая - нужна!
        - Степа... - вдруг прозвучал тоскливо-жалобный, почти детский голосок.
        - Сказал: нет, значит нет, - отрезал неумолимый Степан. - Что я с тобой там делать буду? В темном чулане весь день держать? А ночью выпускать мышей ловить?
        - Меня.Отдали.Тебе.Насовсем.
        - Нет, вы слыхали что-нибудь подобное? - вскричал возмущенный Степан. - Как вам это нравится? Насовсем! Подарочек, нечего сказать.
        - Степа, это жестоко с твоей стороны, - вмешалась Света.- Наверное, она к тебе привязалась. И потом она нам всем помогает.
        - Подумаешь, дело большое. Жизнью что ли жертвует. Проводит немного и назад побежит. В свою нору. Она мне и так порядком надоела.
        Послышался глухой удар и стон. На сей раз Вадим, замыкавший шествие, ударился головой о выступ низкого свода.
        - Какого.Черта.Не предупреждаешь? - напустился Степан на свою провожатую. - Не все же.Такие.Как ты.Недомерки. Забываешь.Что.У нас. Нет.На голове.Этой.Твоей... “Пушки”. Доверились.Тебе. А ты... Второго. Чуть.Не угробила.
        - Коридор.Кончается. Впереди.Опасность. Мне.Страшно. - сообщила подружка.
        Они успели сделать лишь еще несколько шагов, и вдруг яркий свет ударил в лицо, ослепил. Застонав от острой рези в глазах, беглецы зажмурились, крепче вцепившись в руки друг друга.
        - Вот они! Все тут. Хватайте их! - хрипло выкрикнул кто-то.
        В следующий миг Степа ощутил, как дернулась и осела подружка, повиснув у него на руке. Он силился открыть глаза и не мог.
        - Назад! - крикнул Степа. - Скорее! - И, наощупь подхватив на руки почти невесомое, хрупкое существо, отступил в темноту узкого прохода.
        Напавшие явно не рисковали соваться в норы лопоухих.
        - Кто-нибудь один включите свою корону, - попросил Степан. - Надо посмотреть, что с ней.
        Светлана откликнулась первой. Свет выхватил из тьмы небольшую нишу в буром песчанике подземной трещины, растерянных, беспомощно шурящихся людей и до нелепости странное существо, безжизненно повисшее на руках Степана. Как только удалось адаптироваться к свету, все с любопытством уставились на него.
        Недоразвитое, словно усохшее тельце с тонкими, жилистыми руками и ногами, с четырехпалой узкой лапкой-клешней. Несоразмерно туловищу большая, продолговатая голова с сильно выступающим вперед лбом, под которым прятались малюсенькие, блеклые, как отцветшая незабудка, невидящие глаза. Щелеобразный безгубый рот приоткрыт, обнажая два ряда бисерно-мелких, рыбьих зубов. Но что особенно поражало, так это уши. Они были огромными, округлыми и упругими, расположенными перпендикулярно к голове.
        - Ой, мамочки! - тихо вскрикнула Света.
        - Ни фига себе, - озадаченно пробормотал Степан. - И вот это жило рядом со мной?
        - Так вот, значит, они какие, Таящиеся во Тьме, - задумчиво проговорила Сэд, с брезгливым сочувствием глядя на уродливое существо.
        - По-моему, она мертва, - предположил Вадим. - Но от чего? Неужели свет убил ее?
        - Ее убили прозрачные, - мрачно возразила Сэд.
        Вадим хотел сказать, что вроде бы не слышал никаких выстрелов, не видел летящих на них стрел, но вовремя вспомнив рассказ дочери, промолчал, продолжая с любопытством разглядывать странное существо.
        - А мне жаль ее, - сказала Светлана. - Ведь она хотела нам помочь.
        - Не стоит жалеть, - вдруг подал голос Витя. - Ее сородич и не задумываясь сделали бы с тобой то же самое. Только ты бы при этом выглядела гораздо хуже.
        - Кем бы не были ее сородичи, это существо подарило Степану свою преданность и отдало за него жизнь, - проявила рассудительность Сэд. - Я ненавижу и боюсь Таящихся во Тьме, но ее мне жаль.
        Нежданно для самого Степана что-то сдавило ему горло, мешая дышать. Первый шок, вызванный обликом той, что столько времени скрашивала его непереносимое одиночество, его жизнь во тьме, прошел, уступив место состраданию. Он понял вдруг, что успел привязаться к ней, как привязываются к преданному и верному домашнему животному, которое, благодаря этой своей бескорыстной преданности, может стать необычайно близким и дорогим. Нелюдимый, замкнутый и диковатый по натуре, он не научился пока облекать в слова свои чувства. Более того, он стыдился их. Но по тому, как он, не выпуская мертвое тельце из рук, тихонько раскачивался, будто баюкая малого ребенка, было ясно и без слов, что творится у него на душе.
        Положив руку Степану на плечо, Сэд мягко проговорила:
        - Оставим ее здесь, у стены.
        - Зачем? - отключенно спросил он.
        - Не будешь же ты ее носить с собой, - поддержал Сэд Вадим. - Ее найдут соплеменники и сделают то, что они в таких случаях делают. Нам надо спешить. Дорог и невосполним сейчас каждый потерянный миг.
        Степа послушно опустил на землю мертвую подружку, стряхнул с себя оцепенение и, стараясь больше не смотреть на нее, сообщил, что готов делать все, что от него потребуется.
        Только, вот беда, что они могли делать и куда идти. Впереди засада. Один из них уже убит. Кто следующий? А время неумолимо бежало, приближая роковой час.
        - Ждите меня здесь, - неожиданно проговорил Витя.
        - Куда ты, глупый! - поймала его за руку Света. - Хочешь, чтобы тебя тоже убили?
        - Я только выгляну. Не волнуйся. Мы гораздо осторожнее вас. Нам с рождения приходится прятаться и скрываться, красться и выслеживать.
        - Она, наверное, тоже была осторожной с рождения, - мрачно проворчал себе под нос Степан. И добавил: - Это я виноват, что все так случилось. Она ведь успела сказать мне, что чувствует опасность впереди,
        что боится. Я помешал ей мгновенно укрыться от света, как они это умеют.
        Потому что шел по пятам, потому что крепко держал ее за руку.
        - Не казнись попусту, - попыталась успокоить его Сэд. - Никто из нас не ожидал засады. А яркий свет для Таящихся во Тьме подобен выстрелу в упор. Они тотчас теряют все ориентиры, становятся беззащитными, легко уязвимыми.
        Витя между тем, опустившись на четвереньки, по-пластунски подобрался к концу лаза. Нащупав в полу трещину и расшатав ее, он выковорил тонкий скол известковой породы и, размахнувшись, швырнул камешек в темноту. До их слуха донесся гулкий звук от его падения. И в тот же миг вспыхнул свет, выхватив из тьмы целый отряд полуголых, прозрачных существ, воинственно застывших в позе боевой готовности.
        Поняв, что их спровоцировали обнаружить себя, охранники мэра поспешили выключить прожектор и снова затаились.
        - Выползут. Куда они денутся, - донесся до Вити злобный шепот. - Подождем еще.
        - Мы не можем сидеть тут до бесконечности. - Вадим уже не пытался скрывать нервозность. - Эти кретины с прожектором погубят и нас, и себя.
        - У нас только один путь - к ним в лапы. - Сэд зябко поежилась.
        Степан, проведший много дней в кромешной тьме, уже не веривший не только в то, что когда-нибудь увидит дневной свет, но и в то, что выживет, и вдруг получивший шанс выбраться на поверхность, готов был разорвать на куски любого, кто встанет у него на пути. Он жаждал вернуться домой, к матери, которую так хотел проучить, которую порой даже ненавидел и о встрече с которой мечтал теперь как о несбыточном счастье.
        - А почему бы нам действительно не попробовать прорваться? - задиристо предложил он.
        - Взгляни еще раз на свою подружку, и узнаешь почему, - охладила его мальчишеский пыл Светлана. - У меня другое предложение. Мы можем пойти в обход и оставить их с носом. Я достаточно нагулялась с Найт по подземным лабиринтам и видела своими глазами, сколько кругом всяких ходов и тоннелей. Не может быть, чтобы этот крысиный лаз был единственным, ведущим к спасению. Да и наша бедняжка сама толком не знала, куда нас вела. Оставаясь здесь, мы рискуем вдвойне - стать жертвами либо стеклоголовых, либо лопоухих, которые, насколько я поняла, возвращаются к себе именно этим путем.
        - Идея неплохая, - задумался Вадим. - Но не ты ли стращала нас опасностью заблудиться, навсегда затеряться в царстве вечной тьмы?
        - Я, папа. Я. Но только сейчас дело другое. Прислушайтесь. Я давно уже обратила внимание - время от времени все кругом начинает вибрировать. Это подземные поезда. Значит, где-то недалеко, над нами проходит линия метро. Причем городская, а не та, которой пользуются прозрачные.
        - Откуда такая уверенность? - усомнилась Сэд.
        - Вибрация повторяется каждые 4-5 минут.
        - Ты умница, Лана! - Вадим чмокнул дочку в лоб.
        - Вот я и предлагаю поискать путь наверх, ориентируясь на вибрацию, ни в коем случае не удаляясь от нее.
        - Принимается безоговорочно, Света-Светик-Светлячок!- улыбнулась Сэд.
        Стараясь двигаться бесшумно, они выбрались из своего укрытия и направились в противоположную от засады сторону. Степан, шедший последним, прежде чем присоединиться к остальным, присел на корточки перед бездыханной “обезьянкой” и украдкой погладил ее крутой, совсем уже холодный лоб.
        - Прости, малыш, что так получилось, - одними губами проговорил он. - Честное слово, я не хотел.
        Очень скоро им попалось широкое ответвление, но оно, увы, уводило вниз. Попетляв по мрачным узким ходам, беглецам показалось, что они нашли-таки то, что искали - каменный рукав, равномерными уступами поднимавшийся вверх. Степан первым бросился к нему, но вынужденно притормозил - он один не имел индивидуального освещения и потому целиком зависел от своих друзей. Радуясь, что избавились, наконец, от узких, постоянно петлявших ходов с потолками, висевшими на загривке, маленький отряд резво перескакивал с выступа на выступ, не боясь ушибить голову, ободрать руки и плечи. Коридор вильнул влево, потом вправо и внезапно окончился дном колодца, зиявшего над ними.
        Став жертвами обманчивой легкости, беглецы в растерянности остановились. Глухие стены и черная дыра, куда можно было подняться разве что по веревке, которую, увы, никто им и не предлагал. Пугающая тишина, подступившая сразу со всех сторон, казалось, только того и выжидала, чтобы законопатить им мозг и уши, сомкнуться окончательно и навсегда над их несчастными головами.
        И все вдруг разом вспомнили о своем намерении ориентироваться на гул и вибрации. Но ничто уже не подсказывало ни близкого, ни дальнего присутствия метро.
        - Как же мы могли! - схватилась за голову Светлана. - Как я-то забыла!
        - Ладно, что толку в самоедстве, - прервал ее Вадим. - Что бы окончательно не заблудиться, нужно идти обратно. Посмотрим, где мы начали отдаляться от метро.
        Они вернулись. Прошли один поворот, другой, миновали узкий, высокий подземный зал и тут вдруг услышали гул - глухой и далекий, но мощный. Каменный пол под ними задрожал, завибрировал.
        - Кажется, мы его нашли, - пробормотала Светлана, бледнея. Вместо радости она почему-то испытывала панический, неконтролируемый страх. - Наверное, оно совсем близко, если... Ой!
        Ее качнуло. В коленях возникли слабость и дрожь.
        - Это не метро. - Вадим уперся руками в стену и бросил взгляд на часы. - Через 6 часов здесь начнется светопредставление.
        Несколько минут, показавшихся всем бесконечными, лихорадило земное чрево. Только вера в Вадима, в его способность предугадывать события помогла остальным продержаться, не утратить самообладания. Потому как что может быть ужаснее, чем оказаться во время землетрясения глубоко под землей, в ожидании, что в любой момент ты можешь быть раздавленным. Витя ничего не знал о способностях наземного провидца, не знал он и о том, что их всех ожидало, поэтому относился к происходящему относительно легко.
        - Не надо так бояться, - шепнул он Свете, тронув ее за плечо. - У нас это бывает. И довольно часто. Потрясет, потрясет и пройдет.
        Всего шесть неполных часов оставляла им судьба на спасение, в которое уже никто не верил. Да, спешить было необходимо. И не просто спешить, а лететь сломя голову. Вот только знать бы, куда. В какую сторону. А может в той части “подмосковного мира”, в которую они забрели, выхода наверх и не было вовсе.
        То и дело меняя направление, беглецы не замечали, что беспорядочно петляют по лабиринтам сообщающихся пустот.
        - Боже, красота-то какая! - прошептала Сэд.
        Они пересекали пещеру с высокими, похожими на окаменевший каскад сводами. Вадим, шагая рядом, поднял голову, лишь на минуту забыв о необходимости смотреть себе под ноги. Он занес ногу, но не ощутил под каблуком опоры. Взмахнул беспомощно руками, потерял равновесие... Чувство невесомости, оцепенение, потом резкая боль сразу во всем теле и темнота.
        Но вот, в нескольких метрах над ним высветилось рваное каменное окошко и в нем, как в раме возникли две лучезарные головы.
        - Папа! Папочка! Ты жив? - Срывающийся от волнения тоненький голосок согрел разом сердце, заставил отступить боль.
        - Жив, дочура, жив. Угодил как зверь в ловушку. И, кажется, остался без фонаря. Погас проклятый.
        - Вадим, ты сильно разбился? - встревоженно вопрошала Сэд. - Проверь, нет ли переломов.
        - Пустяки, - заверил ее Вадим, кусая губы от боли. Подавляя стон, ему кое-как удалось подняться. - Только переломов мне сейчас и не хватало, - пробормотал он, ощупывая себя. К счастью, кажется, все обошлось ушибами.
        Над ямой силуэтом обрисовались голова и плечи Степана.
        - Выбраться сами сможете? - крикнул он.
        - Попробую. - Вадим попытался упереться спиной и ногами в отвесные стены, но края предательского колодца были для этого слишком широки. - Нет. Один не смогу, - вынужденно признал он.
        Степан лег на пол и протянул ему руку. Превозмогая боль в отбитых ступнях, Вадим подпрыгнул - тщетно.
        - Что же делать-то будем? - суетилась Светлана, бегая вокруг. - Как нам его вытащить?
        - Дай-ка мне на время твою корону, - попросил Степан Витю.
        Тот с готовностью водрузил на него свой осветительный прибор. Степан снял с себя ремень, намотал один конец себе на руку, а другой опустил в яму. Но Вадим не дотянулся и до ремня.
        - У меня тоже есть, - сказал Витя, поспешно снимая с себя парусиновый ремень с металлической пряжкой.
        Связав два ремня воедино, Степан снова лег на каменный пол.
        - Не достать. - В голосе Вадима прозвучала мрачная безнадежность. - Не возитесь со мной. Не теряйте драгоценного времени. Лана! Умоляю! Постарайтесь спастись.
        - С ума сошел! - возмутилась Светлана. - Я без тебя никуда не пойду.
        - Что-нибудь еще! - Степан нетерпеливым взглядом обвел растерянные лица.
        - Шарф! Мой шарф! - осенило Сэд.
        - Ваш шарф не выдержит. Порвется, - отмахнулся Степан.
        - Да ничего подобного. Он прочный. - Сорвав с плеч шарф, Сэд скрутила его в жгут и сама закрепила узлом на пряжке ремня. - Опускай.
        Раскрутившись, душистый воздушный шарф зонтиком опустился в колодец, нежно, как дуновение ветра, коснувшись лица пострадавшего. Вадим ухватился за него обеими руками, снова скрутил в жгут и, проверив на прочность, уперся ногами в стену. Только бы успеть добраться до ремней. Ткань под его тяжестью предостерегающе трещала. Он перехватил руку... повис в воздухе. Его раскачало, ударило об стену. И без того нывшее плечо ответило острой болью. Снова предательский треск. Тонкий запах духов, исходивший от шарфа, казалось, заполнил весь колодец.
        То ли от качки на импровизированном канате, то ли после падения, а может от пьянящего аромата духов голова Вадима закружилась.
        - Поднимайтесь же! Скорее! Не медлите, - подгонял его Степан. Он лежал на каменном полу, по пояс свесившись в яму. - Хватайтесь за ремень.
        Вадим подтянулся из последних сил и вцепился обеими руками в прочную парусиновую ленту. Степана потащило по полу. Еще немного, и Вадим увлек бы его за собою, головой вниз.
        - Где ты там, дьявольское отродье? - гаркнул он, упираясь лбом в противоположный край ямы. - Заснул что ли? Помоги!
        Подскочивший Витя уцепился вместе с ним за верхний конец ремня. Как только голова и плечи Вадима показались над неровными краями черного провала, Светлана с Сэд подхватили его подмышки. Степа, отпустив ремень, присоединился к ним. В следующее мгновение Вадим сидел на полу в окружении счастливых, улыбающихся лиц.
        - Спасибо, что выручил, - сказал Степан Вите, снимая с головы его корону.
        - Нет-нет, пожалуйста, - запротестовал тот. - Оставьте ее себе. Я должен был раньше догадаться, что вам она нужнее. А мне все и так видно.
        - Ну смотри, - не стал ломаться Степан. - Если передумаешь, дай знать.
        Снова проснувшееся утробное бормотание заставило их без промедления возобновить поиски выхода.
        ГЛАВА 37
        Блуждая наугад под землей, вконец отчаявшиеся беглецы вышли вдруг в освещенный электрическим светом коридор. Это была целая сеть связанных друг с другом галерей, явно не природного происхождения. Более того, повсюду ощущалось недавнее присутствие человека.
        - Что это? Где мы? - озирался по сторонам Степан.
        Витя украдкой посмотрел на своих спутников. Глубокое сожаление отразилось на его до смешного нелепой мордочке. Следующей догадалась Сэд.
        - Ах, Боже мой! - вскричала она в отчаянии. - Да мы же вернулись туда, откуда бежали. Это поселение прозрачных!
        Вадим помрачнел. Рушились последние надежды на спасение не только москвичей, но и самых близких ему людей.
        Сэд побежала по хорошо знакомым ей коридорам. Обычно наглухо закрытые двери были распахнуты, в помещениях царил беспорядок. В нескольких местах она наткнулась на тела стражников.
        - Ни души, - вернувшись, сообщила она упавшим голосом. - Все ушли наверх. Мы остались здесь одни. Совсем одни.
        - Ну так уж и совсем одни, - неожиданно звонко прозвучал насмешливый голос.
        Сэд вздрогнула и обернулась:
        - Дочка! Ты! Ты не ушла с ними!
        Теперь все увидели Найт. А у Степана даже дух захватило от восторга и восхищения. В вызывающе-картинной позе - упершись руками в стены и широко расставив ноги - перед ним возникла ожившая мечта всех мальчишек: надменная и независимая Super Girl-воительница, героиня компьютерных игр.
        - Мне надоело гоняться за вами. Где вас столько времени носило?
        - Мы заблудились, Найт, - жалобно сообщила Светлана.
        - Так вам и надо. Нечего было убегать без меня.
        - Какое счастье, что ты с нами, - облегченно выдохнула Сэд.
        - Потому что я одна могу вывести вас?
        - Не только. Ты здесь, среди нас... со мной! Значит, ты сделала свой выбор. Правда, Найт?
        - Да, мама. Я хочу быть с тобой. Всегда только с тобой.
        Сэд протянула к дочери дрожащие от волнения руки. Ее глаза наполнились слезами. То были слезы радости.
        Предостерегающе выставив вперед ладони, Найт поспешно отстранилась: - Не надо! Не трогай. Я прямо-таки нашпиговала себя
        всякими ядовитыми штучками. Прикосновение ко мне может быть смертельным.
        Степан продолжал смотреть на Найт широко открытыми глазами и не мог вымолвить ни слова.
        - Как ты преобразилась. Тебя не узнать. - Светлана с нескрываемой завистью разглядывала юную воительницу. Я тоже хотела бы так выглядеть.
        - Глупая. Это не наряд. Это, как у вас говорят, спец.обмундирование, - загадочно улыбнулась Найт. Но тут ее взгляд упал на Витю, и лицо стало неприветливым, даже злым. - А ты что здесь делаешь? - грозно спросила она. - Почему не примкнул к своим?
        - Не трогай его. - Света заслонила собою Витю. - Ты-то вот бросила нас. А он пытался помочь. У мальчика доброе сердце.
        Принцесса Тьмы изобразила на лице кислую гримасу, демонстрируя тем самым свое презрительное отношение к добрым сердцам.
        - Найт, милая, - взмолился Вадим. - У нас в запасе четыре с половиной часа. Нам всем необходимо срочно выбираться отсюда.
        - Нет проблем. Я выведу вас кратчайшим путем. Через каких-нибудь 20-30 минут вы будете на поверхности.
        - Мы выйдем через метро?
        - Зачем через метро. Через царский потайной ход, под Кремлевской стеной. На берег Москва-реки. Это самый короткий путь. Устраивает?
        Лица изнуренных бесплодными блужданиями путников озарились счастливыми улыбками.
        - Нет, Найт. Не устраивает, - неожиданно для всех возразил Вадим. - Нам необходимо попасть в метро. Веди нас через метро, даже если путь окажется намного длиннее.
        - Зачем, папа!? Ты же сам говорил, что надо спешить, что...
        - Мы не имеем права думать только о себе, Лана. - Вадим был непоколебим в своем решении. - В опасности весь город. Мы обязаны предупредить его.
        - Но как? Как ты собираешься это сделать? Слишком поздно. Ты не успеешь.
        - Мне нужно на ближайшую станцию метро,- обратился Вадим к Найт, - чтобы оттуда добраться до станции Проспект Мира. Там Центральное управление метрополитена.
        - Я здесь, чтобы спасти вас. Какое мне дело до вашего города, - недовольно возразила Найт. - Ему ведь нет до меня дела.
        - Как это нет! - подскочил Степан, не спускавший с нее восторженно горящих глаз. - Еще как есть! Ты станешь его королевой... - И, смущенно добавил: - По крайней мере, моей. Это уж точно.
        Польщенная, Найт с трудом сдержала довольную улыбку.
        - Ладно. Будь по-вашему. Только, предупреждаю, это намного удлинит вашу дорогу. Конечно, проще всего было бы воспользоваться правительственной линией. Но я знаю наверняка, что отец отчаливает именно оттуда на единственном поезде, который они угнали. И собирается забаррикадировать этим поездом Студенческую после того, как всех там высадит. Так что придется вам основательно потопать пешочком. За мной!
        Все тотчас с готовностью устремились за нею.
        - Постойте, люди! Возьмите меня с собой! - раздался умоляющий голос из темноты.
        Беглецы остановились, испуганно переглядываясь.
        - Кто ты? Где ты? Покажись! - крикнул Вадим, озираясь по сторонам.
        Из глубокой тени бокового коридора проступила жалкая сгорбленная фигура в берете и клетчатом шарфе.
        - Там трупы кругом и лужи крови. Я не знаю, куда идти,- пожаловался человек в берете.
        - Папин новый гример Алар, - с откровенной неприязнью признала его Найт.
        - Да это же наш пропавший Альберт Арнольдович! - обрадовался Степан, бросаясь к старику. - Никакой он не “папин”. Это лучший гример Москвы!
        - А ты откуда знаешь? - подозрительно прищурилась Найт.
        - Еще бы мне не знать. Он - гордость нашего театра. Мы работаем вместе. Только я - простой помощник осветителя, а он - незаменимый мастер своего дела, без которого наш театр, наверняка, сейчас просто погибает. Альберт Арнольдович, когда вас похищали, вы порвали свой шарф, зацепившись им в коридоре за гвоздь, помните?
        - Верно, Степушка, порвал, - сокрушенно закивал гример. - Мой любимый шарф.
        - Я ношу с собой вырванный из шарфа клочок. Смотрите, вот он! - Порывшись в кармане, Степа протянул изумленному гримеру клетчатый лоскуток. - Так значит вас украли прозрачные.
        - Они, окаянные. Они самые. Похитили, засадили здесь и заставляли гримировать их по несколько раз на день. - А сегодня скинули вдруг с себя все, стерли весь камуфляж и, в чем мать родила, куда-то все умчались. Меня же бросили тут одного, среди этих трупов. Я думаю, они про меня просто забыли... Какое счастье, что я встретил тебя, Степушка. Встретил всех вас. - Он вдруг умолк, растерянно глядя на дочь мэра. - Кажется, я что-то не то сказал. Извините, барышня, старика Бога ради. Но вы ведь такая же как мы. Уж я-то знаю. Я столько раз причесывал вас и подправлял ваше очаровательное личико.
        Демонстративно глядя в сторону, Найт хранила враждебное молчанье.
        - Все в порядке, Альберт Арнольдович, - ответила за нее Светлана, улыбнувшись гримеру.
        - Мы очень спешим, - сказал Вадим. - Вам тоже надо спешить. Так что присоединяйтесь. Вон у нас какой шикарный провожатый.
        Гример с радостью примкнул к беглецам, бормоча слова благодарности Силам Небесным за такую удачу. Теперь Найт возглавила группу уже из шести человек, неотступно следовавшую за ней по мудреным и далеко не легким подземным тропам.
        - Найт... моя Найт вернулась, - как заклинание шептала Сэд, забывая о трудностях пути, о смертельной опасности, нависшей над ними.
        Услышав ее слова, Вадим тихо спросил:
        - Ты довольна?
        - Многие годы я лелеяла надежду на встречу с родителями, - отозвалась Сэд. - Но сегодня я навсегда лишилась ее. Многие годы я имела рядом с собой дочь, которая мне не принадлежала. И вот, в один и тот же день судьба, сделав меня сиротой, вернула мне дочь. Ты спрашиваешь, довольна ли я. Это не то слово. Я счастлива, Вадим.Я безмерно счастлива! Даже если мне не суждено увидеть солнечный свет, я умру счастливой.
        - Не говори глупости, мама, - не оборачиваясь, вмешалась в их разговор Найт. - Ты увидишь свое солнце. Надеюсь, мы поспеем наверх прежде, чем твой ненаглядный город обрушится на нас.
        - Э-э, королевушка, поосторожнее на поворотах! - всполошился Степан. - Мне вовсе не улыбается перспектива быть раздавленным. Особенно теперь, когда я понял, какая это классная штука, жизнь.
        - Тогда топай порезвее, - посоветовала Найт. - Вы и так слишком долго слонялись черт знает где.
        - Где мы сейчас находимся? - озабоченно спросил Вадим. Наконец-то появилась хоть одна душа, способная ответить на этот вопрос.
        - Прямо под вашей Красной площадью, - отозвалась Найт, уверенно ориентируясь в подземных разветвлениях и ходах. - Хотите, сопровожу вас в Мавзолей, хотите, в Грановитую палату или в кремлевскую церковь. А если проголодались, можно сразу в погреба Метрополя.
        - Ну ты даешь, Принцесса Тьмы! - тотчас отозвался Степа. - Если кого интересует мое мнение, лично я удовлетворил бы зов желудка.
        Увы, зов его желудка остался неудовлетворенным.
        - У меня такое впечатление, - упрекнул Вадим своих спутников, что никто из вас не воспринимает всерьез нависшей над нами беды. Можно подумать, это касается одного меня.
        - Деточка, о какой беде речь? - тихо спросил гример Светлану.
        - Ожидается сильное землетрясение, - так же тихо ответила она. - И очень скоро. Нам нужно как можно скорее выбираться на поверхность, иначе... сами понимаете.
        Пристыженные Вадимом, путники молча прибавили шагу. Они и впрямь недооценивали всей серьезности ситуации, тогда как Вадим ощущал приближение неизбежного каждой клеточкой своего тела, каждым нервом, превратившимся в оголенный провод. Нагнав Найт, он взял ее за локоть:
        - Ты не забыла, нам нужно попасть на станцию метро.
        - На какую именно? К Охотному ряду? На Театральную? - уточнила она.
        - А к Китай-городу можешь?
        - Я-то могу. Вам сложновато будет. Чтобы попасть к Китай-городу, нужно преодолеть два винтовых подъема по вертикальным колодцам и длиннющий коридор. А почему именно туда?
        - С этой станции прямая ветка на Проспект мира. Не нужно терять время на пересадки.
        - Ладно. Тогда сворачиваем вправо. Считайте, что вам крупно повезло, - хвастливо добавила Найт. - Никто из подземных, даже мой отец, так хорошо не изучил здешнюю планировку и выходы на поверхность, как я.
        Очень скоро они и впрямь оказались у подземного колодца, в отвесных стенах которого были выбиты винтообразно уходящие вверх ступени. Ступени были достаточно узкие и, разумеется, безо всяких поручней.
        - Ой, да нам здесь ни за что не подняться! - воскликнула Светлана. - Страх-то какой!
        - Как знаете, - передернула плечом Найт. - Это самый короткий путь. Все другие в обход. Если не смотреть вниз, то ничего страшного.
        Путники замешкались на дне колодца. Подъем казался слишком опасным. Но отказаться от него было еще опаснее.
        - Альберт Арнольдович, боюсь, такое испытание не для вас,- сказала Сэд. - Я, признаться, и сама трушу.
        - Никогда не позволяйте страху руководить вами, - отозвался гример. - Это прямая дорожка к провалу. Культивируйте в себе веру в собственные силы, и вы будете побеждать.Я так уже вижу себя наверху этого ничтожного колодца. А значит, я его преодолею.
        - Спасибо за мудрое наставление, - улыбнулась Сэд. - Вы меня здорово подбодрили. Попробую воспользоваться вашим рецептом.
        - Будем рисковать! - решил за всех Вадим. - У нас нет другой альтернативы. Поднимаемся неспеша, друг за другом. Старайтесь смотреть себе под ноги, и ни в коем случае вниз.
        - И еще одно условие: не пытаться помогать друг другу, - добавила Найт. - Не держаться за руки. Не то, если оступится один, он утянет за собой вниз остальных.
        Путники переглянулись.
        - Это жестокое условие, - сказала Сэд.
        - Может быть, мама. Зато разумное.
        - Увы, жизнь каждого из нас и всех нас вместе поставлена на карту, - мрачно проговорил Вадим. - Прекратим бесполезную дискуссию. Веди нас, Найт.
        - Вообразим себе, что сам Бог поманил нас пальчиком, и мы карабкаемся из ада в рай, - патетически изрек гример. - Цветущие сады Эдема ждут нас наверху! Вперед, друзья, вперед!
        Все заулыбались и у тех, кто испытывал страх перед подъемом, даже от сердца отлегло. Найт первая шагнула на узкую ступеньку и проворно начала взбираться вверх. Видно было, что ей не впервой пользоваться этим ходом. Степан молча последовал за нею. За ним Светлана со своей неотступной тенью - парафиновым мальчиком. Вадим хотел замкнуть шествие.
        - Э нет, голубчик, - воспротивился гример. - Последним пойду я.
        - Ни в коем случае, Альберт Арнольдович. Я не могу этого допустить.
        - Не упрямьтесь. Проходите вперед.
        - А если с вами что...
        - Вот именно, - понизив голос, чтобы его мог слышать только Вадим, сказал гример. - Если со мной “что”, вы меня все равно не удержите, а я могу вам навредить. Слышали, что сказала наша Амазонка-предводительница? - И уже громко жизнерадостно добавил: - Взгляните, какая символическая лесенка у нас получается - по старшинству. Жаль мой фотоаппарат не при мне.
        Подниматься приходилось боком, чтобы не задевать плечом стену, что грозило утратой шаткого равновесия. К тому же тени от головных светильников, беспорядочно плясавшие по неровностям стен, дезориенти- ровали, сбивали, вызывая головокружение и страх.
        - Долго еще? - жалобно спросила Светлана.
        - Долго, - огрызнулась Найт. - Колодец двадцатиметровой глубины.
        - Ой, мамочки! - ахнула Светлана.- Если упасть - костей не соберешь.
        - Собирать будет некому. Так что лучше не падать.
        От напряжения, неудобства и крутизны ступеней все быстро устали, потихоньку выбиваясь из сил. Никто не отваживался заглянуть вниз, в зловеще затаившуюся бездну колодца. И гример радовался, что никто из его новых сотоварищей не может видеть, с каким трудом он преодолевает непосильное для его возраста препятствие.
        - Мне это восхождение напомнило лестницу, ведущую на крышу Нотер Дама, к страшилам-химерам, - сказала Сэд, что бы как-то разрядить повисшую в спертом воздухе напряженность. - Там, пожалуй, было еще выше и уже. А лестницы еще круче. Они поднимались тоже винтообразно, но было хоть за что держаться.
        - Нотер Дам? Это Собор Парижской Богоматери, что ли? - заинтересовалась Найт. - Я читала о нем и видела по телеку. Впечатляет. Но ведь он, кажется, не в Москве, а в Париже.
        - Совершенно верно, - подтвердила Сэд, гордясь осведомленностью дочери. - Мы были там как-то на международном соревновании парашютис- тов.
        - Ишь ты! А я и не знала, что ты бывала в Париже, - с завистью сказала Найт и обернулась, чтобы взглянуть на “счастливицу” мать, с трудом уже передвигавшую ноги у противоположной стены цилиндрического колодца.
        Одной оплошности оказалось достаточно, чтобы потерять шаткое равновесие.
        - Не оборачивайся! - крикнула Сэд, разом ощутив ватную слабость в ногах.
        Найт пошатнулась. Взмахнула руками. Холодный пот сплошными каплями покрыл ее побелевший лоб... Ухватиться было не за что. Она балансировала на одной ноге, и всем, застывшим в оцепенении, было ясно, что ей не удержаться, что падение неизбежно и неотвратимо.
        Вдруг что-то больно вонзилось ей в ноги, пригвоздив к месту. Она еще раз взмахнула руками, уравновесив тело, и тяжело села на корточки. Степан, распластавшись на ступенях, все еще сжимал ее щиколотки.
        - С...Степа! Это т...ты? - боясь обернуться, боясь пошевелиться, прошептала Найт. И, приходя в себя от пережитого, добавила: - Разве я не предупреждала, чтобы каждый думал только о себе?
        - Ты в порядке? - вместо ответа спросил Степан севшим от волнения голосом.
        - В порядке, в порядке. Да отпусти же меня. - Держась за стену, она поднялась. Ноги дрожали. Стыдясь своей слабости, Найт, не оборачиваясь, спросила: - Ну как ты там? Можешь встать?
        - Нормально, - отозвался Степан, пытаясь подняться. - А на четвереньках-то было бы надежнее. Вношу предложение - всем последовать моему примеру - больше шансов добраться до верху.
        - Два витка осталось, - сообщила Найт уже своим обычным, низким голосом. - Вытянешь, мама?
        Сэд не ответила. Она не могла говорить. Клубок в горле душил ее, а перед глазами все плыло.
        - Соберись, Сэд, если хочешь дойти, - шепнул сзади Вадим. - Все уже позади. Будь внимательна и собрана. А то я вряд ли смогу повторить степин акробатический этюд.
        Когда все они, наконец, оказались на ровной поверхности верхней площадки, переводя дух, растирая перенапрягшиеся икры ног, Найт приблизилась к Степану. Она заглянула... не в глаза ему - в самую душу - и взгляд этот, всегда такой недобрый, равнодушно-надменный, вдруг потеплел и стал каким-то детски-беспомощным.
        - А ведь ты спас меня, - не побоялась признать Найт.
        - Ерунда. - Он радостно впитывал долгожданную оттепель ее глаз.
        - Хорошенькая “ерунда”! Мы могли загреметь вместе.
        - Тоже дело. Все веселее, чем одной.
        - Ну и дурак. - Слово “дурак” прозвучало так ласково, так благодарно, что лицо Степана, уже в который раз при виде ее, расплылось в счастливой улыбке.
        Подошла Сэд, посмотрела на Найт долгим взглядом - взглядом, в котором было столько всего невысказанного, переполнявшего ее до краев, и, обхватив дочь за плечи, притянула ее к своей груди. Найт хотела оттолкнуть мать, напомнив, что ее не безопасно трогать, но не смогла. Такими упоительно сладкими были эти первые в ее жизни материнские объятия.
        - Разве можно так пугать в самый неподходящий момент, - упрекнула Светлана, улыбаясь. - А ты, Степка, у нас герой.
        - Да брось ты, - отмахнулся он. - Каждый сделал бы то же самое на моем месте.
        - Я бы не сделала, - задумчиво покачала головой Найт.
        Альберт Арнольдович, отыскав темный уголок, опустился на каменный пол, привалился к стене и закрыл глаза, усилием воли пытаясь утихомирить рвущееся из груди сердце.
        - Найт, ты, кажется, говорила про два колодца? - с тревогой вспомнила Светлана.
        - Ага. - Найт кивнула.
        - Какой ужас! Второго такого восхождения я не выдержу.
        - Не бойся. Второй пониже и поудобнее. После этого он покажется тебе ерундовым.
        ГЛАВА 38
        Обессиленные и измотанные превратностями коварных подземных лабиринтов, путники, наконец, отчетливо услышали долгожданный грохот поездов.
        - Ур-ра! - захлопала в ладоши Светлана. - Мы, кажется, спасены! Я думала, нам никогда уже не выбраться отсюда. Слышишь, Витя, это метро. Оно где-то совсем рядом. Тебе доводилось когда-нибудь ездить в переполненном людьми вагоне?
        - Нет. Никогда. - На лице парафинового мальчика отразилось смятение. - Я боюсь, Светлана.
        - С нами тебе нечего бояться. Никто не посмеет и пальцем тронуть тебя. Даже косо на тебя посмотреть. Ты - мой друг. Понял?
        - Понял! - Витя растянул безгубый рот во всю ширь своего скуластого лица. - Я хотел бы служить тебе. Всегда.
        - Я не признаю слуг. Это неправильно. - Света ненадолго задумалась и, благосклонно улыбнувшись, добавила: - Но если так хочешь, можешь быть моим телохранителем.
        - Далеко еще, Найт? - спросил Вадим.
        - Отсюда уже виден конец коридора. Там, за железной дверью небольшой бетонированный зал, и из него - через вторую дверь выход на пути.
        Вадим прибавил шагу. Иссякшие было силы вновь вернулись к нему. Только бы успеть, только бы успеть всех предупредить, безостановочными молоточками стучало в висках.
        Коридор, по которому они шли, освещался лишь светом их корон. Впереди, как и повсюду, таилась тьма. И вот она, заветная железная дверь - дверь к спасению! Распахнуть ее, ворваться внутрь...
        В следующее мгновение их ослепил яркий свет. Здесь, в просторном бетонном помещении, беглецов поджидали люди мэра.
        Действовали они так, будто имели дело с Живущими во Тьме, используя прожектор как оружие. И хоть беглецам не было нужды, как в первый раз, прятать глаза от света, они растерялись. Попятились было назад, но Вадим преградил им путь к отступлению.
        - Пробиться или умереть, - хмуро проговорил он и первым ринулся вперед.
        - Папа, подожди, я с тобой! - Светлана бесстрашно последовала за ним.
        - Не делайте этого! Вам не одолеть их голыми руками, - крикнул Витя, бросаясь Светлане под ноги, прикрывая ее, как щитом, собственным телом. - Светлана, умоляю, они тебя... - Он слабо охнул и осел.
        Светлана, подхватившая Витю подмышки, ощутив, как отяжелело его тщедушное тело.
        - Витя, ты чего?.. Ой, мамочки, смотрите!
        Во лбу у парафинового мальчика торчала короткая деревянная стрела.
        Вслед за Витей рухнул на колени и завалился на бок старый гример.
        - Альберт Арнольдович... миленький... Только не это... - простонал Степан. - Гады! Подонки!
        - Лучше добровольно сдавайтесь, - крикнул один из прозрачных. - А не то вас всех ждет та же участь.
        Вадим и Степа подошли к Свете, чтобы освободить ее от страшного груза, и тут услышали женский крик. Несколько прозрачных, накинувшись на Сэд, в один миг связали ее и теперь волокли к двери в противоположном конце зала.
        - Да как вы смеете! - эхом прокатился под сводами гневно-грозный голос Найт.
        Выхватив из прически оперенный дротик, она ловким движением метнула его. Один из тащивших Сэд вскинул руки и грохнулся на бетонный пол. Следующий дротик, выхваченный из кожанного браслета, настиг второго. Двое других бросили свою жертву и схватились за оружие. Но, увидев с кем имеют дело, растерялись. У них не было приказа относительно дочери мэра, и мэр бы такого самоуправства им не простил.
        - Эй вы, ублюдки! - крикнула она. - Прочь от моей матери!
        И быстрее слов достигли цели еще два дротика. Ее движения были легки, точны и изящны. Степан, забыв об опасности, во все глаза смотрел на подземную Принцессу-воительницу. Теперь он понял назначение ее “папуасских украшений”.
        - Во даёт! Вот это да... - бормотал он восхищенно. - За одну минуту четверых уложила.
        - Света! Укройтесь с отцом в коридоре, - приказала Найт. - Вы безоружны. С вами они не станут церемониться. Скорее!
        Связанная по рукам и ногам Сэд беспомощно стояла посреди прозрачных трупов.
        - Эй, - Степан дернул Найт за локоть. - Много еще у тебя этих штучек? Дай и мне. Не будешь же ты одна... с ними..
        - А сможешь? - обрадовалась Найт, с готовностью выдергивая из-за пояса дротики с цветным оперением. - Только будь осторожен. Не касайся разящей иглы. В ней яд.
        Услышав подобное предостережение, Степан невольно отдернул руку, но все же, с предосторожностями, принял от нее смертоносное оружие.
        Воспользовавшись заминкой, двое прозрачных попытались снова завладеть женой мэра, а остальные успели подобраться к ним уже совсем близко. И в тот момент, когда Степа, конечно же промазав, метнул свой первый дротик в одного из нападавших на Сэд, двое других попытались схватить Найт. Рассвирепев, Степан всадил дротик по самое оперение в прозрачный загривок одного из них.
        Второй обернулся - перед Степой, будто в страшном сне, возникли круглые, как шары пинг-понга, глаза, вставленные в глазницы щелкающего кривыми зубами черепа. С перепугу он вонзил дротик в желеобразный пульсирующий шар. Что-то блеснуло в воздухе, и, взвыв от боли, Степан выронил оставшиеся дротики. Он получил удар цепью, от которого рука его разом повисла. Нанесший удар схватился за трубочку. Еще миг, и Степану навсегда пришлось бы распрощаться с белым светом, так и не увидев его... если бы не Найт, опередившая нападавшего. Скрючившись, не издав ни звука, тот покатился ей под ноги.
        - Найт, девочка! Как я могу помочь тебе? - крикнул Вадим.
        - Не высовываться, - последовал безапелляционный ответ.
        - Глядите! Они исчезли! - пискнула из-за двери Света.
        И действительно, бетонный зал был пуст, если не считать неподвижно стоявшую на том же месте Сэд. Сжимая в каждой руке по дротику, Найт выступила вперед. Степан ринулся было за нею.
        - Назад! - рявкнула она. - Марш за дверь! Оставайтесь все там, пока не скажу. - И она храбро направилась через весь зал к черневшему на другом конце выходу.
        - Что ты делаешь!
        - С ума сошла?
        - Вернись! - понеслось ей вдогонку.
        - Да не шумите вы, - отмахнулась Найт. - Меня они не тронут. Не посмеют.
        Она благополучно дошла до противоположной стены, распахнула тяжелую дверь - грохот проносившегося в этот момент поезда ворвался в зал. Найт просунула в дверной проем голову, огляделась и снова захлопнула дверь, поспешив к матери.
        - Эй вы там! Можете выходить. Они, кажется, сбежали, - крикнула она укрывшимся в коридоре.
        Вадим и Света быстро развязали Сэд. Степан все еще не мог поднять руку. Он подошел к бездыханному телу гримера, склонился над ним, закрыл ему глаза. А потом, со злости, наподдал ногой треножник оставленного прозрачными прожектора. Тот опрокинулся, с глухим хлопком взорвался и потух. Света подошла к телу своего до конца верного пажа, погладила его по редким, оказавшимся на удивление мягким волосам:
        - Бедный мальчик. Ты никогда уже не будешь моим телохранителем. Спасибо тебе за все.
        - Степа! Лана! Уходим, - торопил Вадим. - Найт, куда теперь?
        Найт указала на дверь. Все бросились туда, распахнули ее и были отброшены волной, оглушены грохотом проносящегося в этот момент поезда.
        - Вот он наш миленький, родненький московский метрополитен! Да здравству-ет лучшее в мире метро! - кричала Света во всю мощь своих легких. Но стоявшим рядом казалось, что она лишь беззвучно открывает рот.
        Поезд умчался, унеся с собой грохот. Маленькая группа грязных, усталых людей растерянно стояла на краю темного, опутанного кабелем тоннеля.
        - Далеко ли отсюда до станции? - спросил Вадим.
        - Думаю, с полкилометра будет.
        - И как же нам до нее добираться? - Света с опаской заглянула себе под ноги, туда, где зловеще поблескивали стальные рельсы. - Не по путям же.
        Степа обследовал ситуацию. Рядом с рельсами вдоль стен тянулись узкие, не более полуметра, отмостки, явно предназначенные не для прогулок. Может электромонтеры и расхаживают по ним ночью, при закрытом метро, но уж, конечно, не при проносящихся то и дело поездах.
        - А что если рискнуть? Аккуратненько, прижимаясь спиной к стене? Надеюсь, кабели изолированы и не превратят нас в кучку золы.
        - Нас может затянуть под колеса воздушной волной.
        Чуть поодаль от них Степан увидел странные массивные ворота, наполовину утопленные в стену.
        - Для чего это здесь? - удивился он.
        - Такие ворота в метро есть повсюду, - ответил Вадим. - Они предусмотрены на случай войны, стихийных бедствий, таких, в частности, как наводнения, и тому подобное. С их помощью можно секциями перекрывать пути и станции, герметично изолируя их друг от друга.
        - Как на подводной лодке?
        - Точно. Причем пользоваться ими можно двояко. Владеющий ключами может вручную задраить отсек. А диспетчер управляет всеми воротами сразу и каждыми в отдельности дистанционно, со своего пульта...
        Рассеянно слушая их, Найт особым, ей одной присущим взглядом держала в поле зрения всю обозримую часть тоннеля. Что-то заставляло ее быть начеку. Только она одна из всех и понимала, что никто из них не имеет права расслабиться, утратить бдительность. Тоннель, казалось, был пуст. Но их преследователи ушли именно сюда. Не могли же они раствориться, исчезнуть, как это умеют делать разве что Таящиеся во Тьме.
        Опасения ее были не напрасными. Снизу, из-под их ног донесся едва различимый шорох. Никто кроме Найт его не услышал. Она сделала стойку. Рука молниеносно метнулась к поясу. В следующий миг над рельсами возник оскаленный круглоглазый череп. Кулак, прижатый к губам, повернулся в сторону Степы. Прозрачный набрал в легкие воздуха... Найт оказалась проворнее - вскинув руки,он опрокинулся навзничь, прямо под колеса очередного состава.
        - Что это было? - спросил Степан, когда стих грохот.
        - Ничего особенного, - хладнокровно ответила Найт. - Просто я спасла тебе жизнь. Теперь мы квиты... У кого слабые нервы, не советую заглядывать вниз.
        Света поспешила отвернуться. Сэд шагнула в сторону, всего на один шаг от дверного проема по узким отмосткам. Степан не удержался и заглянул вниз. Его замутило.
        - Где этот гад прятался? - Он хотел подойти к краю.
        - Не будь идиотом! - оттолкнула его Найт. - Ты плохо себе представляешь, с кем имеешь дело. Наша смерть настигает мгновенно, не успеешь и глазом моргнуть.
        Сэд прислонилась плечом к вертикально выступающему металлическому кожуху, прикрывавшему распределительную коробку. Он вполне мог послужить не слишком надежной, но все же защитой от воздушной волны, сопровождающей поезда... Легкая тень скользнула по своду тоннеля. Скользнула и замерла. Сэд насторожилась. Ей показалось, что справа от нее кто-то прерывисто дышит. Но все ее спутники сгрудились по левую сторону - в дверном проеме.
        Слабый шорох все с той же, правой стороны окончательно уничтожил сомнения. Что делать? Окликнуть Найт? Только ей под силу сражаться с прозрачными. Только она одна среди них вооружена и неприкосновенна.
        - Госпожа, - прошелестел вдруг у самого уха едва уловимый шепот. Сэд вздрогнула и побледнела. - Я получил задание доставить вас к мэру или убить. Выбирайте сами. Вопрос свой я дважды не повторю.
        Заговоривший с нею прятался за металлическим коробом. Сэд не могла его видеть, но знала, на выдувание своей смертоносной иглы ему достаточно долей секунды. Даже если она окликнет своих, это ее не спасет.
        - Сколько вас? - так же тихо спросила она.
        - Я остался один. Решайте.
        Она уловила отдаленный гул приближающегося поезда.
        - Хорошо. Я согласна.
        - Тогда перешагните сюда. Быстро.
        Бросив взгляд на своих, возбужденно обсуждавших очередное покушение, Сэд сделала рискованный шаг, к которому ее понуждал невидимка. И оказалась лицом к лицу с начальником охраны мэра. Несмотря на непри- вычное отсутствие макияжа, она узнала его по тяжелым неандертальским надбровьям, карнизом нависавшим над глазами.
        - Следуйте за мной, госпожа. Здесь слишком узко, я не смогу пропустить вас вперед.
        Длинный луч от фары показавшегося в конце тоннеля поезда лег на рельсы. Найт обернулась и не обнаружила подле себя матери.
        - Мама! Где ты, мама?!. - Ее встревоженный возглас потонул в нарастающем грохоте.
        Раздумывать было некогда. Сэд изо всех сил толкнула Начальника в спину. А сама, присев на корточки, прижалась к металлическому коробу с той стороны, где минуту назад прятался посланник мэра. Оглушительный рев накрыл ее с головой.
        Когда все стихло, Сэд поднялась и вернулась к своим. Увидев мать живой и невредимой, Найт со вздохом облегчения прикрыла глаза.
        - Сэд! Куда ты подевалась? - Бросился к ней Вадим. Он схватил ее руку, прижал к груди. Она ощутила, как колотится его сердце. - Разве можно так пугать! - улыбнулся Вадим, переводя дух. - Я решил, что ты упала под поезд.
        - Я - нет, - тоже улыбнулась польщенная его тревогой Сэд. - Но кое-кто должно быть все-таки упал.
        - Кто!?! - Вадим обернулся к остальным, безмолвно взиравшим на них, нашел глазами дочь, разом успокоился. Все были здесь. Заглянув вниз, он увидел на рельсах останки еще одного раздавленного тела.
        - Кто это?
        - Начальник охраны. - Сэд попыталась придать голосу небрежно- равнодуш-ный тон. - Он собрался отвести меня назад, к мэру. Но поскользнулся, бедняжка, и... видите, не довел.
        Вадим с обожанием смотрел на Сэд. И так как он все еще сжимал ее руку, она осторожно высвободилась и сказала дочери:
        - Он успел сообщить мне, что был последним из отряда, посланного за нами твоим отцом. Так что нам больше некого бояться.
        - Ну что бы мы делали без наших отважных амазонок! - воскликнул Вадим, комично заламывая руки. - Они вдвоем уничтожили целый отряд злоумышленников.
        - Вот именно. - Обняв мать за плечи, Найт гордо выпятила грудь. - И если понадобится, уничтожим еще столько же. Вон сколько дротиков еще в запасе. Не пропадать же добру.
        - Ура. Путь свободен, - не слишком весело провозгласил Степан. - Вот только знать бы, как добраться до станции.
        - Вариант один - по отмосткам, - храбро сказала Сэд, чего от нее никак не ожидали. - Видите этот короб или ящик, не знаю. Когда проносился поезд, я спряталась за ним и ничего, уцелела. Смотрите, эти ящики стоят через каждые метров 10. Я предлагаю разбиться на две группы...
        - Все. Понял! - прервал ее Вадим. - Опасно, но мы вынуждены рискнуть. Найт и Степа пойдут первыми, мы втроем за ними.
        Бесстрашная Принцесса Тьмы и вчерашний незадачливый воришка, крепко сцепив руки и прижимаясь спиной к стене, осторожными короткими шажками преодолевали свой первый пролет до сомнительно спасительного короба. Остальные тревожно следили за ними, все еще не решаясь покинуть дверной проем. Снова нарастал грохот, снова скользил по рельсам длинный луч фары... Найт дернула Степана за руку. Они вжались в угол за выступом... Упругая мощная волна ударила в лицо, придавила к холодному бетону. Найт хотелось спрятать голову на груди Степана, чтобы не сойти с ума от невыносимого рева, но она сдержалась. В ее широко раскрытых глазах мелькали отсветы проносившихся мимо освещенных окон.
        Едва исчез последний вагон, Найт махнула рукой призывая остальных последовать их примеру. И, увлекая за собой Степана, пошла на штурм следующего пролета. Держась за руки, Вадим, Светлана и Сэд осторожно шагнули в тоннель. Им без особого труда удалось преодолеть несколько пролетов и спрятаться за одним из металлических выступов, когда их настиг очередной поезд.
        - Не так уж и страшно, как казалось, - тотчас расхрабрилась Светлана и, вырвав руку, прибавила шагу. - Я сама, папа. А ты подстраховывай Сэд. - Как вы там, впереди? - крикнула она задорно.
        - Полный порядок! - отозвался Степан и запнулся. - Разрази меня гром! Какой уж тут, к черту, порядок.
        Отмостки неожиданно кончились, и теперь в тоннеле не было места для пешего самоубийцы. Острым углом вклинившаяся по центру стена разбивала тоннель на два, разбегавшиеся в стороны рукава. Путники растерялись. Куда деваться? Возвращаться назад? Чтобы продолжить путь, нужно было спуститься на рельсы, пересечь боковое ответвление, потом снова вскарабкаться на прерванные развилкой отмостки. Но поскольку они возобновлялись не сразу, до них еще предстояло добежать, ежеминутно рискуя жизнью.
        Найт, демонстрируя безрассудную храбрость, спрыгнула на рельсы первая и бодро зашагала по шпалам. Остальные, превозмогая страх, последовали ее примеру. По их расчетам очередной поезд должен был появиться минут через пять, не раньше. Расчеты не оправдались. Земля слабо завибрировала под ногами, а следом возник зловеще нарастающий гул.
        - Бежим! - бледнея, крикнул Вадим, хватая Светлану и Сэд за руки.
        Куда бежать, он не знал, потому как невозможно было предугадать, в какой рукав свернет поезд. Оставалось встать, как на Голгофе, у остроконечного выступа стены, чтобы в последний момент увернуться от мчащейся на тебя смерти.
        Почувствовав приближение поезда, Найт побежала. Но не назад, к развилке, а вперед. Яркий луч фары ударил в глаза. Машинист заметил мечущиеся на рельсах фигуры - истошный гудок, усиленный сводами тоннеля, оглушил, вконец лишая рассудка.
        Резво прыгавшая по шпалам Найт допустила роковую ошибку - она оглянулась на несущийся на нее поезд. Ослепленная светом и страхом, Найт зацепилась ногой за шпалу и растянулась поперек рельсы. Степан, наблюдавший за ней, доли секунды стоял неподвижно, скованный шоком. Душераздирающий крик Сэд вывел его из оцепенения. Перепрыгивая сразу через несколько шпал, он бросился к Найт, беспомощно барахтавшейся на путях. Она пыталась подняться, но тело не слушалось. Вадим, Света и Сэд, тесно прижавшись друг к другу, скованные ужасом, лишь следили за происходящим. Теперь, даже если Найт встанет, ей не добежать ни вперед, до отмостков, ни назад, до развилки.
        Степан бросился рядом с Найт на шпалы, оттащил ее от рельсы и силой пригнул ее голову к земле.
        - Что ты делаешь! - в истерике завизжала Найт, пытаясь вырваться из его цепких объятий. - Я не хочу, чтобы мне отрезало голову! Я не хочу умирать!
        - Есть только одна возможность уцелеть, - задыхаясь, крикнул он ей в самое ухо. Грохот надвигавшегося поезда заглушал его. - Лечь ничком между рельсами, спрятав голову. Он промчится над нами.
        - Не-е-ет!
        На лице Найт застыл животный, неуправляемый страх. Вид катастрофически разрастающегося слепящего глаза лишал ее рассудка. Бежать! Все равно куда. Лишь бы не видеть, не слышать, не дать на себя наехать, не дать раздробить свое тело и кости. С диким воплем Найт попыталась вскочить...
        Степан ударом сбил ее с ног, бросил на шпалы, прикрыв своим телом. И придавливая ее изо всех сил к земле, зажмурился. Он успел даже подумать, что рискует быть зацепленным. И если его потащит по шпалам, хватит ли у Найт благоразумия сохранять неподвижность.
        Еще секунда... еще... Вот сейчас! Сейчас железное многовагонное чудище, лязгая колесами, накроет их... Грохочущий рев провалился в вату, затих. Должно быть он потерял сознание. Или уже умер, расчлененный на кровавые куски. Но как же так? Он даже не почувствовал боли. Какая невыносимая тишина. Где-то он прочел, что душа покидает тело за миг до смертельной опасности. Так может он уже там, в мире ином?
        Но если работает сознание, значит он все-таки жив. Как хочется поднять голову, оглядеться. А если обрушится сокрушительный удар от проносящихся над ними вагонов? Что, если время специально изменило свой бег, чтобы погубить его?
        Он все-таки рискнул приподняться, и не поверил своим глазам. Из кабины остановившегося в нескольких метрах головного вагона на них смотрел перепуганный машинист.
        - Найт... - севшим голосом прохрипел Степан. - Найт, вставай. Кажется, мы спасены.
        Найт так сильно зажмурилась, что, казалось, никакая сила не сможет расцепить ее веки. Ее колотил озноб, зубы выбивали дробь.
        Машинист открыл дверцу:
        - Эй, лезьте в кабину! Живее!
        Степан поднял Найт на руки, понес ее к поезду. Машинист помог им взобраться и захлопнул дверцу, изумленно уставившись на странную девицу, будто выпрыгнувшую из компьютерной игры.
        - Поговорим по дороге. Нельзя тут стоять, - сказал он, усаживаясь на свое место.
        - Подождите! - окончательно приходя в себя, вспомнил Степан. - Там еще трое.
        - Тьфу, черт! Верно. Я же видел еще издали, что вас тут была целая куча. Да с перепугу все забыл. - Он снова распахнул дверцу и крикнул в тоннель наугад: - Ну где вы там? Залезайте все в кабину. Только быстро. Ждать не могу. График.
        Ему не пришлось повторять дважды.
        - Надеюсь, на сегодня с самоубийцами покончено, - прворчал пожилой машинист, трогая с места.
        А его неожиданные пассажиры, забыв обо всем на свете, сплелись в едином объятье, плача и смеясь одновременно. Не произнося ни слова, Сэд только смотрела и смотрела глазами, полными слез, на живую Найт. В минуты сильных потрясений она утрачивала способность говорить. Наконец, голос вернулся к ней. Отыскав в сплетеньи рук руку Степана, она горячо сжала ее и, прижавшись к нему щекой, прошептала:
        - Спасибо тебе, сынок. На всю оставшуюся жизнь спасибо.
        - Как вас угораздило-то оказаться на путях? - выспрашивал меж тем машинист.- А если б я не увидел вас издали? Если б не успел затормозить?
        Не слыша ничего, Найт обернулась к Степану и долго, с изумлением, казалось, изучала его.
        - Ты снова рисковал жизнью ради меня. Своей единственной жизнью! Ради моей. Зачем? Ведь у каждого только одна жизнь, которую ничьей другой не заменишь.
        Помедлив, он ответил:
        - Зачем? Не знаю. В такой момент, наверное, не рассуждают. Просто действуют и все.
        - И всё? - Найт перевела взгляд на мать. - У нас так не поступают, верно?
        -У них нет. А у нас да, - ответила Сэд.
        - Как странно, - задумчиво проговорила Найт. - Я бы этого никогда не сделала. Я привыкла, что каждый сам за себя.
        - Неправда, - возразил Степан. - Совсем недавно ты спасла мне жизнь.
        - То было другое. Спасая тебя, я не рисковала собой. - И, раздража- ясь сама на себя, она шепнула на ухо Степану: - Хочешь знать, что я сейчас чувствую? Я как тот Кей из твоей любимой сказки, которому Герда обожгла слезами его ледяное сердце. Здесь, в груди, что-то сжимается и болит.
        - Блеск! - улыбнулся Степан. - Значит, есть надежда, что Принцесса Тьмы оттаит окончательно.
        ГЛАВА 39
        Вынырнув из темного тоннеля и с замедлением проскользив вдоль бесконечно длинной платформы, поезд остановился. Поблагодарив машиниста за спасение и доставку, все пятеро оказались, наконец, на самой обыкновенной и такой долгожданной станции метро. Просторный подземный зал ярко освещен. Платформы переполнены спешащими, снующими во всех направлениях людьми - озабоченно-отключенными, ни о чем не ведающими.
        При встрече с пестрой многоликой толпой все, кроме Вадима и, может быть, Найт, испытали прилив восторга. Сэд озиралась по сторонам, не смея верить, что все это происходит с ней наяву. Шутка ли, после столь- ких лет изоляции оказаться снова среди людей, обыкновенных, земных людей. Среди своих! Ей хотелось броситься к ним, обнимать каждого встречного, как самого близкого и родного. Найт и Светлана, понимая чувства, охватившие Сэд, с молчаливым участием наблюдали за ней. А прохожие, как некое диво, с ног до головы оглядывали Найт. Москвичи давно уже привыкли к экстравагантным выходкам молодежи - несусветным стрижкам, крашенным в разные цвета волосам, к расписанным татуировкой телам и вызывающей одежде. Их трудно было чем-либо удивить. Но Найт - дело другое. Они сразу почувствовали, что это не просто выверты моды и молодости, что тут что-то иное, чуждое и непонятное им. Найт держалась уверенно и независимо, делая вид, что не замечает устремленных на нее любопытных взглядов. И, может быть, поэтому никто не осмеливался ее задевать. Степан, как и Сэд, с трудом сдерживал ликование. Он уже и не чаял
оказаться когда-нибудь среди своих, среди себе подобных, да и вообще остаться в живых.
        Один только Вадим сохранял на лице напряженную озабоченность. Разобравшись с направлением поездов, он потащил всех к противополож- ной платформе и усадил в первый вагон подоспевшего поезда. Казалось, никто, кроме него, и думать не думал о том, что должно было вот-вот произойти. В какой-то степени его это даже устраивало. Нервозность и страх делу не помогут, скорее навредят. Пусть Найт и Степа наслаждаются зародившимся между ними чувством, пусть Сэд сполна вкусит радость возвращения к людям. Пусть его дорогая девочка до последней минуты не ощущает надвигающейся беды. Иной раз не столько сама беда страшна, сколько душевные муки, сопряженные с ее ожиданием.
        Поезд остановился на станции Чистые пруды. Голос в динамике обыденно и привычно сообщил: ”Следующая станция Проспект мира”. Двери с шумом захлопнулись. Поезд набрал скорость. Они снова мчались по темному тоннелю. Сэд со страхом и отвращением смотрела на липнущую снаружи к окнам вагона черноту. Опять тоннель. Опять тьма. Когда же этому будет конец? Она твердо решила, если ей суждено выбраться на поверхность, ни за что в жизни она больше не спустится в
        метро. Она будет пользоваться только наземным транспортом. Купит себе машину и сама будет водить.
        “Ну! Ну! Давай, дружок. Поддай газу! Еще чуть-чуть,” - подгонял про себя Ва-дим то ли ревущего железного змея, то ли его водителя. Но не дотянув до станции, поезд дернулся и начал резко тормозить. Так резко, что пассажиры повалились друг на друга, возмущаясь и бранясь. Заплакали дети. Запричитали старухи. Явно нетрезвый инвалид, навалившись на Степана, бессвязно бормотал ему в ухо какие-то заковыристые ругательства.
        Вадиму удалось удержать Сэд. Ограждая ее от натиска толпы, он обхватил ее за талию, и она доверчиво прижалась к нему.
        - Лана! Ты в порядке? - крикнул Вадим, не видя дочь.
        - Да, папа, - отзвалась Светлана. - Не беспокойся. Степа держит нас обоих.
        Поезд остановился - спрессованный клубок людей распался. Стало возможным двигаться и дышать. Вынырнуть на станцию удалось лишь половине первого вагона. Все тело и хвост состава остались в тоннеле. Сэд и Вадим переглянулись.
        - Что делать будем? - тихо спросила она.
        - Прямо проклятие какое-то, - отозвался он. - Будто сам Господь Бог вознаме-рился помешать нам что-либо предпринять.
        Машинист выскочил из кабины. К нему подошла работница метрополитена в красной форменной фуражке.
        - В чем дело? Почему тут торчит предыдущий поезд? - раздраженно спросил он.
        - Весь тоннель забит поездами, - сообщила регулировщица. - Кто-то опустил изоляционный заслон поперек путей.
        - Так дайте знать на центральный пульт.
        - Звоним. Никто не отвечает. Такого еще не случалось. Говорят, на Кольцевой та же история. И на Замоскворецкой тоже. Остановлено все движение.
        Вадим застучал ладонями по стеклу. Машинист обернулся на шум.
        - Откройте двери! Выпустите нас! - крикнул Вадим.
        - Не буйствуйте, гражданин. Я не имею права. Состав не на станции. Люди начнут прыгать на пути. А я отвечаю за их жизни. - И машинист снова отвернулся.
        Вадим забарабанил кулаками с удвоенной силой:
        - Немедленно откройте, я приказываю вам!Я из администрации метрополитена.
        Машинист внимательно посмотрел на него.
        - Это меняет дело. Открываю на одну секунду. - Он шагнул к кабине. Вадим сгреб в охапку свою команду:
        - Катапультируем все вместе. Резво!
        Двери разъехались и, как и обещал машинист, почти тут же снова сомкнулись. Но все пятеро были уже на платформе. А вместе с ними еще несколько расторопных пассажиров, ставших свидетелями разговора через стекло. Передний вагон их поезда практически упирался в хвостовой вагон впереди стоящего состава.
        - С какой линии ближе к Центральному управлению? - деловито спросил Вадим “красную шапочку”. - С кольцевой или радиальной?
        - С нашей и ближе, - ответила та, подозрительно разглядывая странную команду “администратора”, не знающего, где находится его управление. - А вы что, новенький?
        - Идем! скорее! - скомандовал Вадим своим, не тратя времени на пререкания с регулировщицей. И первым бросился в указанном направлении. Часы показывали 14.55.
        Светлана обернулась. Напряженные, недовольные, а то и откровенно враждебные лица запертых в вагоне людей провожали их. Подбежав к “красной шапочке”, она поманила ее пальцем и быстро шепнула в подставленное ухо:
        - Выпустите из вагонов людей, даже если они побегут по путям. Пусть, кто может, уходит наверх. Через 50 минут начнется страшное землетрясение. - И она помчалась догонять своих, провожаемая недоверчиво испуганным взглядом регулировщицы.
        Найт тоже посмотрела назад:
        - Наверное, думают, вот выскочки, подсуетились.
        -Ясное дело, выскочки, раз из вагона выскочили, - скаламбурил Степан. - Ой, мы же отстали! Вадим уже у эскалатора!
        - Мама, где ты? Дай руку. Потеряешься в этой толкучке, - забеспокоилась Найт.
        Все четверо бросились вдогонку Вадиму. Кругом были люди. У противополож-ной платформы тоже стояли на приколе два состава. Один пустой, с распахнутыми дверями, другой полный, закрытый. Пассажиры толпились на платформе, ждали, когда нормализуется движение поездов. А сверху, на эскалаторах прибывали новые и новые партии людей. Чтобы добраться до эскалатора, Степану приходилось прокладывать дорогу локтями.
        - Лана! Где вы там? - донесся до них крик Вадима.
        Светлана увидела отца, уносимого эскалатором вверх. И вдруг что-то зашипело у нее под ногами. Она невольно попятилась. Расступились и остальные, озадаченно уставившись в пол.
        Узкая полоска пола отделилась от общей поверхности и начала медленно ползти вверх.
        На глазах у недоумевающих людей прямо из пола вырастала стена, перегораживая подземный зал поперек - от стены до стены. За несколько минут она поднялась до самого верха, слившись с потолком. Находившиеся в зале оказались отрезанными от эскалаторов и лестниц, а значит, от выходов наверх.
        - Что за шутки! - взревел Степан. - Кому это там делать нечего?
        Спеша и толкаясь, пассажиры бросились через весь зал на другой конец станции. Но и там происходило то же самое. Такая же стена со зловещей медлительностью вырастала прямо из пола.
        - Мне страшно. - Светлана испуганно прижалась к Сэд. - Что происходит?
        - Не бойся, девочка. - Сэд обняла ее, успокаивающе гладя по волосам. - Твой отец прорвался. Он все выяснит и, надеюсь, исправит.
        - Мама, как ты думаешь, это их работа? - спросила Найт, хмурясь.
        - Думаю, что да. Видимо, они все-таки пытаются осуществить свою идею.
        - Кто “они”? - не понял Степан.
        - Прозрачные... - ответила Сэд и, запнувшись, виновато покосилась на дочь.
        Та сделала вид, что ее это не касается.
        Люди вокруг вели себя по-разному. Основная масса сохраняла спокойствие, терпеливо ожидая, когда их отсюда выпустят. Иные шумно выражали свое недоумение и негодование. Но были и паникеры, истерично метавшиеся в поисках выхода. Страх замкнутого пространства один из самых трудно переносимых. И хотя вентиляция работала исправно, несколько человек начали рвать на себе одежду, царапать ногтями грудь, истерично крича, что задыхаются. Чтобы не видеть этого, Светлана, как щенок, уткнулась носом в плечо Сэд, зажмурилась.
        Зато Найт, демонстрируя завидное присутствие духа, с презрительно- брезгливым любопытством глазела по сторонам. А потом, наклонившись к Светлане, шепнула с издевкой:
        - Зря прячешься. Очень познавательно понаблюдать за Наземными в экстремальных ситуациях.
        - Что теперь с нами будет? - не слушая ее, причитала перепуганная Светлана.
        - Да перестань ты хныкать, - прикрикнула на нее Найт. - Главное, не превращаться в этих, потерявших от страха голову. - Лично я верю в Вадима. Он мне только поначалу показался хлюпиком. Светка, у тебя отец что надо. Это я тебе говорю. Можешь гордиться. Уверена, он вызволит нас отсюда. Наше счастье, что он успел прорваться.
        - Хорошо бы, - отозвалась Светлана, высовывая бледную мордочку из шали Сэд. - А если не успеет?
        ГЛАВА 40
        На станции Студенческая было немноголюдно. Москвичи уже успели пережить несколько достаточно ощутимых подземных толчков. И теперь далеко не все из них отваживались садиться в поезда, уносящиеся в неспокойные земные недра. К тому же многим уже стало известно, что в метрополитене творится что-то неладное. Что именно, никто толком не знал. Но на поверхность доходили слухи о заторах, панике и неразберихе там, внизу. На Филевской линии поезда еще работали. Но люди спешили из них выйти, и составы уносились практически порожняком, не считая отдельных отчаянных оптимистов.
        Оказавшись на распутье - не на своей станции, одни уходили в город, чтобы воспользоваться наземным транспортом, другие бесцельно бродили по платформе. Люди собирались кучками, обсуждая происходящее, высказывая свои предположения.
        И тут вдруг начало твориться нечто из ряда вон выходящее. К платформе подкатил обычный с виду поезд. Двери вагонов разъехались, но поначалу ни одного пассажира из него не вышло. Затем из первого вагона высунулся череп, опутанный сетью кровеносных сосудов. Вставленные в глазницы студенистые шары зловеще вращались. Череп повернулся в одну сторону, в другую... Оскаленные зубы щелкнули. Наблюдавшие эту сцену решили, что какой-нибудь подросток-шутник,украв из школы анатомический экспонат, решил таким образом поразвлекаться. Но “экспонат” осторожно поставил на платформу одну ногу - не ногу, а кости в желеобразной волокнистой оболочке, потом другую, такую же, и всеобщему обозрению предстало его тело. Раздувающиеся и опадающие как меха легкие, зарешеченные ребрами, скачкообразно пульсирующий клубок сердца в сизых шлангах сосудов, булыжникоподобная печень, из-под которой топорщился непомерно раздутый мешок с непереваренной пищей, а по бокам два “камушка” почек...
        Неподалеку от того места, где появился на платформе “анатомичес- кий человек”, стояла группа явно нетрезвых молодых парней. Сначала они тупо уставились на столь необычное явление, а потом принялись гоготать, указывая на него пальцами, задираться и даже пытались его пощупать. Студенистые шары повернулись в сторону разнузданных парней, нацелившись дулами зрачков на самого активного. Рука со всеми ее косточками и фалангами подтянулась вплотную к крючкообразным зубам, язык стал похож на поршень, легкие медленно раздулись, затем резко опали - задира охнул и, взмахнув руками, рухнул на платформу.
        Остальные поначалу не могли понять, что случилось. Когда же до них дошло,что их товарищ мертв и что виновник его смерти это отвратительное прозрачное существо, они, стиснув зубы и сжав кулаки, угрожающе двину- лись на него. Но, не успевая сделать и двух шагов, падали по одному, как подкошенные.
        Утвердив подобным образом свое появление на поверхности, анато- мический экспонат сделал знак рукой, и из вагонов начали вываливаться голые человекоподобные существа с такими же, просвечивающими насквозь внутренностями. Они тащили за собой из вагонов кованые железом старомодные сундуки - от маленьких до огромных, тюки, рулоны, потемневшие от времени картины в массивных золоченых рамах, бронзовые напольные канделябры, бронзовые и мраморные статуэтки, старинные часы с амурами и тому подобное.
        Зрелище было настолько нелепым, что иные протерали глаза, пытаясь избавиться от “наваждения”. А ходячих скелетов с кишками напоказ становилось все больше. Они прибывали и прибывали, опорожняя битком забитый ими состав. Когда же на платформе добавилось еще несколько трупов, пассажиры начали в панике разбегаться, спеша унести ноги от жутких монстров, разящих голыми руками на расстоянии.
        Очень скоро на станции никого, кроме прозрачных не осталось. Их состав надежно блокировал направление из центра. Надо было позаботиться о противоположной стороне платформы, что оказалось не сложно осуществить.
        По приказу мэра, которого теперь узнать можно было только по голо- су, на пути сбросили пару трупов. Ждать пришлось не долго. Прибыл поезд. Не доехав до положенного места, машинист остановил состав и выскочил посмотреть, в чем там дело. Скорее всего, он так и не узнал этого, поскольку был сражен на месте ядовитой иглой. Немногочисленные пассажиры, которые, прильнув к окнам, во все глаза смотрели на невиданное зрелище, остались в вагонах за закрытыми дверями. Их поезд был призван сыграть роль пробки, блокирующей движение поездов к центру.
        Мэр торжествовал победу. Надежные позиции в одном из наименее опасных мест Москвы были успешно завоеваны. Теперь, расположившись тут поудобнее, можно было спокойно переждать катаклизм, а дальше, что называется, действовать по обстановке. Единственное, что вызывало у него чувство дискомфорта, это измена жены и дочери. Но он все еще не терял надежды, что Начальник Охраны выполнит его поручение и доставит беглецов силой. Впрочем, данное обстоятельство не причиняло ему ни боли, ни особого огорчения. Он с оптимизмом смотрел в будущее. Ему удалось совершить главное: он-таки вышел на поверхность, прихватив с собой сокровища русских царей. Если предсказанное Ученым великое бедствие не убьет всех Наземных, на что он очень надеялся, так тоже не беда. Он снова прибегнет к камуфляжу и, став одним из них, приступит к осуществлению своих планов. Что станется с его земляным народом, выживут ли они здесь, сумеют ли приспособиться к новым условиям, его в сущности мало интересовало.
        Мэр взглянул на часы: ждать оставалось 30 минут.
        О, эта беспрерывная человеческая река! Не оскудевая ни на минуту, она вбирала в себя и обезличивала каждого, превращая его в частицу потока. Растворился в нем и Вадим. В тиши затхлых мэровских покоев он успел поотвыкнуть от сутолоки и напряженно пульсирующего ритма московского метро.
        Спеша как можно скорее добраться до Центрального управления, он был уверен, что его маленькая команда следует за ним по пятам. Лишь очутившись на эскалаторе, Вадим получил возможность обернуться. И тут
        взору его предстала эта жуткая картина - разделяющая надвое людской поток стена, растущая прямо от пола.
        - Лана! Ланочка! Боже мой, где вы все? - закричал он, бледнея.
        Люди на эскалаторе, привлеченные его криком, тоже обернулись. А те, что скользили на соседней ленте вниз, возбужденно указывали пальцами на стену. Само по себе это явление паники среди них не вызвало. Разве что раздражение и недоумение - по какому праву безо всякого предупреждения перекрывают станцию? И только Вадим с холодеющим от тревоги сердцем понял, что это могло означать.
        Все четыре потока самоходных лестниц дернулись и остановились. Вадим оказался где-то посередине, не видя ни верхней площадки, ни нижней.
        - Проклятье, - пробормотал он сквозь стиснутые зубы.
        Люди терпеливо ждали, когда снова пустят эскалаторы. Вадим подавил в себе искушение крикнуть всему этому скоплению народа: “Не теряйте времени. Бегите наверх! Спасайтесь!” Нет, он не мог повести себя подобным образом. Его приняли бы за сумасшедшего или неврастеника, в лучшем случае - за пьяного. Его бы не послушали. Так уж, видно, устроена человеческая психика, что авторитетом может быть лишь голос в динамике, хорошо знакомый диктор телевидения или печатная строка в газете. Но никак не самозванец на эскалаторе, один из них. Та самая, безликая частичка потока.
        - Чего мы ждем, граждане? - буднично обратился Вадим к впереди стоящим. - Давайте подниматься.
        - Очень спешишь, что ли? - не оборачиваясь, буркнул здоровенный детина, перегородивший весь эскалатор. - Не шебуршись. Ща пустят.
        - Ждите, если хотите. А мне дайте, пожалуйста, пройти, - проявил настойчивость Вадим.
        - Да тебе ж все равно не продраться, - беззлобно отмахнулся великан.
        - Опаздываю, брат, понимаешь. Невеста у ЗАГСа ждет, - безнадежно проговорил Вадим. - На всю жизнь ведь обидеться может.
        Его слова неожиданно возымели успех. Верзила обернулся, с высоты своего роста взглянул на Вадима и расплылся в масляной ухмылке. К счастью в толчее было трудно сразу разглядеть жалкий вид “жениха”, никак не соответствовавший сделанному им заявлению.
        - Вон оно чего. Это меняет дело. Пролазь, коли сможешь. Впереди-то все одно, битком.
        - Спасибо. - Вадим протиснулся у него под локтем и снова застрял.
        - Эй, вы там! - зычным басом крикнул верзила.- Дайте мужику пройти. На собственную свадьбу опаздывает. Женщины долго ждать-то не любят. Уйдет ведь.
        Впереди стоящие захихикали, оборачиваясь на незадачливого жениха, и потеснившись, старались освободить ему дорогу. Остальные, сообразив, что в ближайшее время эскалаторы запускать не собираются, вспомнили, наконец, про ноги. И все четыре потока начали медленно продвигаться наверх. Дороги Вадиму никто больше не уступал, и он снова был вынужден подчиниться законам толпы, которая в конце концов вынесла его на поверхность.
        Умирая от тревоги за пойманную в западню дочь,за остальных своих спутников, с кем свела, сблизила его судьба, Вадим выскочил из метро и, расталкивая людей, помчался к Центральному управлению.
        Распахнув входную дверь, миновав холл и пустой коридор, он вор- вался в чей-то кабинет. Круглолицый молодой мужчина в форме, развалясь в кресле, вел задушевную, явно не служебную беседу по телефону, демонстративно не обращая внимания на вошедшего. Судя по всему, это был старший диспетчер. Выждав с минуту, Вадим решительно шагнул к столу и всей ладонью нажал на рычаг.
        - Что вы себе позволяете!? - взревел опешивший диспетчер. - Кто вы такой? Кто вам дал право...
        - Вы хоть в курсе, что творится там, в метро? - гневно спросил Вадим.
        - И что же там творится? Надо понимать, начался обычный час пик. - Там хаос и неразбериха. Люди лишены возможности покинуть метро, выйти на поверхность. И все это происки одной... одной подпольной мафии, задумавшей всех вас погубить.
        - Что за бред вы несете? - нахмурился диспетчер. - Откуда вам это известно? Или вы - один из них? - Теперь он, прищурясь, подозрительно изучал странного посетителя. А рука его уже ползла к кнопке вызова охраны.
        Так, мелькнуло в голове Вадима, обычная ситуация. Ничего не объяснишь, ничего не докажешь.
        - Не двигаться! - грозно крикнул он, выхватывая из кармана пистолет - подарок мэра.
        Диспетчер позеленел, нижняя челюсть отвисла и начала мелко дрожать.
        Пронял-таки, - удовлетворенно отметил про себя “злоумышленник”.
        - Что вам угодно?
        - Для начала мне угодно, чтобы вы проводили меня к электронному пульту-табло или как оно там у вас называется.
        - Хорошо, хорошо! - Диспетчер вскочил, выставив щитом ладони. - Только, пожалуйста, опустите эту штуковину. Я не люблю такие шутки.
        - А я и не думаю шутить. Ведите! - грозно прикрикнул на него Вадим.
        В следующее мгновение он ощутил слабое головокружение. Казалось, пол уходит из-под ног. Он ухватился рукой за стену. Стена дрожала и вибрировала.
        - Опять трясет, - бледнея, пробормотал диспетчер. - Что за напасть такая.
        Вибрация стихла.
        - Это цветочки. Напасть впереди, - сказал Вадим. - Ведите! Скорее!
        Они вошли в соседнее помещение, всю стену которого занимал огромный план метрополитена. За компьютерным пультом управления сидел испуганный, вжавшийся в кресло оператор в форменной одежде. На подсвеченном изнутри плане в нескольких точках мигали синие огоньки. При виде их диспетчер забыл о личной опасности.
        - Мать чесная! Что за чертовщина! - вскричал он.
        Оператор еще глубже вобрал голову в плечи, затравленно глядя на вошедших. Причем было не ясно, кого он больше боится - террориста с пистолетом или своего начальника.
        На табло вспыхнули еще два синих огонька.
        - Что означают эти огни? - потребовал разъяснений Вадим.
        - Железобетонные герметические перегородки, предусмотренные на случай экстренных ситуаций... Кто распорядился перекрыть отсеки? - Диспетчер сверлил взглядом оператора.
        - У вас тут, если не ошибаюсь, централизованное управление всеми службами метрополитена? - уточнил Вадим.
        - Не ошибаетесь, - буркнул диспетчер.
        Вадим медленно перевел дуло пистолета на сидевшего за пультом:
        - Я думаю, что так же не ошибусь, если скажу, что это сделали вы. Больше-то, получается, некому.
        - Петр Иваныч, - оператор, не спуская завороженного взгляда с дула пистолета, обращался к своему начальнику. - Меня заставили. Клянусь вам. Ворвались двое... вот так же, как этот, только... только те и на людей-то похожи не были. Даже описать вам не могу. И под страхом смерти потребовали... - Он бросил опасливый взгляд назад, через плечо и, тараща глаза, проговорил свистящим шепотом: - Перед тем как вы вошли, они еще были здесь.
        - Все ясно, - нетерпеливо перебил его Вадим. - Теперь здесь никого кроме нас нет. Немедленно поднимайте все заслоны. - С угрожающим видом он взвел курок.
        Оператор бросил взгляд на диспетчера. Тот кивнул:
        - Действуй. Быстро. Этот тип прав.
        - Я не “тип”. Не террорист, не гангстер, не рэкетир, - заявил Вадим хмуро. - Я ученый. Я ЗНАЮ, что происходит внизу и что должно произойти через... - он бросил взгляд на часы, - через восемнадцать минут. Никто уже не в силах ничего изменить. Время упущено. Но кое-что все же зависит от нас с вами. Мы еще можем спасти сотни тысяч жизней. Вот почему я вынужден был прибегнуть к этой штуке. - Он легкомысленно взмахнул пистолетом-зажигалкой, отчего оба вздрогнули и попятились.
        Оператор бросился к пульту, сверяясь с табло, застучал по клавишам. Диспетчер и Вадим напряженно ждали. Медленно, нестерпимо медленно гасли один за другим синие огоньки на плане метрополитена.
        Отыскав пару таких огней у станции Проспект Мира, Вадим не спускал с них глаз до тех пор, пока и они, наконец, не погасли. Он с облегчением перевел дух.
        - Так. Теперь ведите меня в ваш радиоузел, - приказал он. - Я должен сделать срочное сообщение.
        Диспетчер бросил на него тревожный взгляд:
        - Вы хотите, чтобы из-за вас мне снесли голову?
        - У вас и без меня слишком мало шансов ее сносить. Не пререкай- тесь. Мы теряем последние необратимые минуты.
        - Вот микрофон. Нажмите кнопку и говорите.
        - И зачем только я послушалась твоего отца, - ворчала Найт, пресытившись созерцанием беспокойной толпы. - Мы давным давно были бы уже все наверху. Я знаю десятки разных путей и лазов. Так нет. Ему понадобился Проспект Мира. Чтобы нас здесь, как крыс, поймали в мышеловку. чтобы мы...
        Она не договорила. Пол, потолок, стены огромного, заполненного людьми зала вдруг ожили и задрожали. Кое-где посыпалась облицовка. Откуда-то снизу, из-под земли пришел глухой рокочущий гул. Люди разом притихли, скованные страхом. Через несколько секунд тряска прекратилась так же внезапно как и началась.
        Найт, привычная к подобным явлениям, оправилась первая. Она подошла к урне и принялась скидывать туда все оставшиеся дротики.
        - Молодец, - сказала Сэд. - Я как раз думала о том, что в толчее, которая неминуема, ты можешь ненароком отправить кого-нибудь на тот свет.
        - В первую очередь они были опасны для вас, потому что мы все рядом. А это тебе, Степа, от меня на память. - Она отстегнула от пояса изящной работы старинный кортик и, держа его на ладони, протянула Степану. - Если выживем, пригодится.
        - Это уже второй подарок. Но от такой вещицы просто невозможно отказаться. Вот только я еще ничего тебе не подарил.
        - Если не считать собственной жизни, - улыбнулась она.
        - Ты права, Принцесса. Моя жизнь отныне принадлежит тебе.
        - Ой, мамочки! - всплеснула руками Светлана, взглянув на часы. - У нас в запасе всего двадцать минут. Неужели папа не смог добраться до пульта? Или ему там опять не поверили.
        - Двадцать минут, - как заклинание повторил Степан. - Да если бы нам прямо сейчас открыли дорогу, и то мы бы не...
        Радостный хор голосов взлетел к сводам подземного зала. Железобетонные перегородки, замуровавшие людей, с той же медлительностью уползали обратно, в свои пазы. Никто не следил за скользящей стеной с таким нетерпением, как четверо загнанных беглецов. Потому что никто не знал того, что знали они.
        - Скорее к эскалатору! - Схватив Найт за руку, Степан рванул вперед первым.
        Все четверо, обтекаемые, толкаемые не менее проворной толпой, устремились к неподвижно застывшей механической лестнице.
        - Эй, вы там! - заорал Степан. - Включите эскалаторы!
        Приподняв Найт под локти, он ее буквально внес на первые ступени. Потом помог продраться Сэд и Светлане.
        Щелчок, и в динамиках раздался голос. Все четверо сразу узнали его. Это был взволнованный, напряженный голос Вадима.
        - Граждане Москвы! Я обращаюсь ко всем, кто сейчас меня слышит. - Суматоха на эскалаторах, в залах и подземных переходах сразу всех станций метро стихла. Люди жадно ловили каждое слово. - По возможности организованно и без паники, чтобы не усугублять ситуации, покиньте метро. Все до единого. Поднимитесь наверх и оставайтесь на улицах. Ближайшие час-два нахождение в зданиях и тем более под землей крайне опасно. Старайтесь держаться подальше от любых сооружений и линий электропередач. Занимайте просторные, открытые места - парки, скверы, площади. Торопитесь, но не теряйте самоконтроля. И да будет с нами Бог!
        - Папка! Милый папка! Ты добрался. Ты сделал это! - Лицо Светланы озарилось радостью.
        - Я же тебе говорила, он у тебя парень, что надо. - Найт хлопнула ее по плечу. - Вот только мне кажется, он все же опоздал. Посмотри вокруг... - Не договорив, она вдруг полетела носом вперед. Ее сбила с ног людская лавина.
        Оградить ее и поднять всем троим стоило немалых усилий. Паника, которую Вадим не только не предотвратил, но сам же и спровоцировал, нарастала. Задние напирали, толкали, подгоняли друг друга, лезли через головы, голосили и ругались. Иные пытались карабкаться по поручням, цепляясь за фонари, сбивая их с мест и сползая на подпиравших снизу.
        Эскалаторы дернулись и пошли - все четыре вверх. На бескровном личике Светланы затеплилась надежда. Эскалатор вынесит их, наконец, на поверхность. Но радость ее была преждевременной. Сильный подземный толчок, деформировав наклонный тоннель, вывел из строя технику - эскалаторы снова заклинило, на сей раз окончательно. Никто уже не ждал, чтобы их снова запустили. Люди спешили выбраться на поверхность любой ценой.
        - Ну, теперь держись! - крикнул Степан. - До верху не так уж и далеко. Авось вынесут.
        - Главное не потеряться, - сказала Сэд, изнывая под натиском наседавших сзади, принимая этот натиск на свои хрупкие плечи и спину, чтобы защитить девочек.
        Степан обеспечивал их безопасность спереди, что давалось ему совсем не легко. В довершение ко всему снова тряхнуло. Да так, что ленту эскалатора повело и вспучило. А на головы посыпался песок - по наклон- ному потолку побежали зловещие трещины.
        - Лестница вот-вот обвалится! - истерично завопил кто-то.
        Этот вопль был призывом к массовому безумию. Заголосили на все голоса женщины, ревели и визжали насмерть перепуганные, сдавленные лавиной дети. Поверив подстрекателю, паникеры снова лезли на промежуточные паннели, скатывались вниз, разбивались и калечились. Напрасно работница метрополитена призывала к благоразумию и порядку. Ее голос, усиленный микрофоном, начисто тонул во всеобщем гомоне.
        Медленно, с колоссальным трудом удавалось продвигаться вверх в этом аду. Наконец злосчастный эскалатор кончился. Перед выходными дверями творилось нечто невообразимое. Оставаться в ревущем, клокочу- щем людском потоке было смертельно опасно, но и выбраться из него не представлялось никакой возможности. В своем стремлении штурмом одолеть спасительный выход наружу,толпа настолько спрессовалась, что оставалось только поджать ноги, выключить мозг и отдаться на волю потока - будь что будет.
        Подземные толчки следовали один за другим, сливаясь в пока еще щадящее, но непрерывное дрожание. Сдавленные крики, стоны, душераз- дирающие вопли неслись со всех сторон. Обезумевшее человеческое стадо прорывалось к дверям. Светлана с ужасом ощутила, что ступает по мягкому. К горлу подступила тошнота. Ой нет, только не это! Она судорожно глотала интенсивно выделявшуюся слюну. Быть может это брошенные тюки и сумки. “Тюки” шевелились под ногами, стенали и затихали.
        Что-то больно вонзилось в бок, проскребло, обдирая одежду и кожу. Двери! Неужели, наконец, двери? У Светланы все плыло перед глазами. Она плохо соображала. Даже ударивший в глаза долгожданный солнечный свет не пробудил заторможенного сознания.
        - Мы спасены! Спасены! - закричал у самого уха знакомый голос. Но чей? Света не могла сообразить.
        Разбегавшаяся во все стороны толпа сняла, наконец, свой сумас- шедший пресс. Ноги Светланы подогнулись. Она предвкушала уже, с каким безразличным успокоением ляжет сейчас на асфальт - теплый летний асфальт - закроет глаза... расслабится...
        - Держите ее! - крикнул другой знакомый голос, только на этот раз женский. - Если она упадет, ее затопчут.
        Кто-то подхватил ее на руки, понес.
        Сэд увидела человека - одного-единственного - продиравшегося против течения толпы. Это был Вадим.
        - Вадим... - одними губами смогла позвать Сэд. И на ее измученном, покрытом испариной лице появилось подобие улыбки.
        - Степан! Сэд! Сюда! Бегите сюда! - закричал он, бросаясь им навстречу.
        Поравнявшись с ними, он взял из рук Степана Светлану, прошептал, бледнея:
        - Что с ней?
        - Не волнуйтесь, - поспешил успокоить его Степан. - По- моему обморок.
        Светлана обвила руками шею отца, прижалась к нему лицом:
        - Я в полном порядке и могу идти сама.
        - Умница, дочка. - Он опустил ее на землю. - Тогда скорее, за мной.
        В сопровождении своих Вадим вернулся в Центральное управление. Диспетчер и оператор, перепуганные невероятными событиями, смотрели
        теперь на него как на Бога. Сэд, Найт и Светлана, не спрашивая разрешения, тяжело упали на стулья. Степан растянулся прямо на полу.
        - Досталось вам, - участливо сказал Вадим.
        - Еще чуть-чуть, и о наши головы вытирали бы ноги, - отозвалась Найт, не открывая глаз.
        - Господин ученый, говорите же, что нам делать? - взмолился диспетчер.
        - Ничего, - устало ответил Вадим. - От нас больше ничего не зависит. Никому еще не удавалось тягаться со стихией. Сейчас начнется самое страшное. Я должен увидеть все собственными глазами. Бежать нам все равно некуда. Поэтому доверимся судьбе. Будем надеяться, что люди успеют покинуть метро.
        Умолкнув, он перевел взгляд на стенные часы и уже не отрывал его от секундной стрелки циферблата. Сэд, Найт, Светлана и Степан последо- вали его примеру. Работники управления, в свою очередь, удивленно наблюдали за ними. Часы показывали 15.45.
        Поскольку надежды мэра не оправдывались и горожане были повсюду, он отдал распоряжение за пределы оккупированной ими наземной станции не выходить, пока землетрясения полностью не прекратятся. Уже несколько раз основательно тряхнуло, и земляной народец был напуган, хотя здесь, на Студенческой, все обходилось пока достаточно благополучно. К тому же, вместо низких, грозящих обрушиться на голову, потолков совсем близко от них сияло легкое безоблачное небо. Ничто им, казалось, не угрожало. Можно было даже помечтать о будущем. Поделиться своими опасениями.
        - Мы потеряли много наших людей, - сказал Вершитель,сидевший верхом на сундуке. - А тех, что остались, недостаточно, чтобы тягаться с ними. Наземных нам не одолеть.
        - Не сможем перебить, так обхитрим, - глубокомысленно изрек мэр. - Пусть-ка сначала Природа произведет свою генеральную чистку. Думаю, она справится с этим получше самой многочисленной армии. А мы потом довершим ее работу. - Прозрачный мэр посмотрел на часы. - Ровно 15.46! Однако... Кажется мы зря доверились этому проходимцу-ученому, возом- нившему себя гениальным провидцем. Зря снялись со своих насиженных мест. Из-за него я только лишился жены и дочери. С ним следовало расправиться сразу же после...
        Устрашающий подземный рев заглушил его слова. Земля задрожала, заходила ходуном, сбивая с ног. Вся станция накренилась - сундуки и весь земляной народ поехали, покатились вдоль платформы. Потом их начало трясти и подбрасывать, как каштаны на сковородке. Железобетонные платформы вспучились и лопнули. С оглушительным треском во все стороны разбегались трещины... Через несколько минут эта жуткая свистопляска прекратились, но нарастающий скрежет заставлял земляных людей тревожно озираться по сторонам, жаться друг к другу.
        И тут всё сокрушающая волна швырнула их - вместе с сундуками и прочим скарбом - высоко в воздух. Земля разверзлась, будто врата ада, и поглотив их всех разом, снова сомкнулась.
        Станции Студенческая больше не существовало. На ее месте обра- зовалась довольно глубокая воронка, заваленная обломками строений. Недра земные утихли, угомонились.Воздух на все лады оглашали переливы самопроизвольно включившихся сигнализаций стоявших на приколе машин.
        В тот момент, когда секундная стрелка на стенных часах, перебежав через верхний рубеж, пододвинула минутную стрелку к отметке “46”, мощ- ный подземный толчок потряс здание. С грохотом распахнулись сразу все дверцы шкафов, повылетали ящики. Графин со стаканом, прокатившись по столу, грохнулись на пол, разлетевшись на мелкие осколки. В оконных рамах полопались огромные витринные стекла, со звоном осыпаясь вниз. Всех присутствующих протащило по полу и ударило о противоположную стену. Диспетчер, вцепившись обеими руками в стол, ошалело вращал вылезшими из орбит глазами. Его сотрудник, барахтаясь на полу, тщетно пытался подняться.
        - Только бы не отключилось. Только бы не отключилось, - одержимо бормотал Вадим, не отрывавший лихорадочно горящих глаз от электронно- го табло.
        В трех точках пульсировали красные огоньки. Это были станции Перово, Любляно и Планерная. Диспетчер что-то говорил, цепляясь одной рукой за стол, Вадим не слышал его. Он пристально смотрел на табло и ждал. Последней вспыхнула и, расширяясь, замигала четвертая красная точка у кружка с названием Студенческая. Над их головами взвыла аварийная сирена. Но, по мере того, как проползали, цепляясь одна за другую, бесконечно долгие, мучительно долгие минуты, пульс Вадима становился все ровнее. Сведенное нечеловеческим напряжением лицо разглаживалось, успокаивалось.
        - Ну вот и всё. - Он перевел дух и отвернулся от табло. - Можете считать, то мы родились заново.
        - Папа, ты уверен, что это больше не повторится? - ослабшим голосом спросила Светлана.
        - Уверен, дочка, уверен. Земля разрядилась. Ей сейчас легко и спокойно. Думаю, это надолго. Три станции - Любляно, Планерная и Перово пострадали больше остальных. Но это поправимо. Четвертая... дайте посмотреть... - Вадим прислонился к стене, расслабился. Его глаза были открыты, но взгляд казался невидящим. И весь он, оставаясь на месте физически, будто “вышел из помещения”. Все присутствующие наблюдали за ним, оценивая по-разному его странное состояние.
        А Вадим внутренним оком лицезрел последствия страшного взрыва - развороченную, обращенную в пыль породу, кипящее и испаряющееся море... Он всем существом своим ощущал спазматические судороги земли, сжимавшей свое чрево. Ощущал как судороги эти, подобно мутному потоку,
        устремляются к прорванной плотине,жаждут найти разрядку в эпицентре взрыва, растворяются и затихают в нем.
        Вадим сделал глубокий вдох, будто вынырнув из воды после длительного погружения, обвел комнату осмысленным взглядом и проговорил:
        - Студенческая целиком ушла под землю. А вместе с ней и весь земляной народ. Я только что видел, как это произошло. Я предсказывал вам чуть ли не Конец Света. - Он вяло улыбнулся. - Но мой прогноз, к счастью, не оправдался. Твой отец, Найт, спас Москву от неминуемой гибели.
        -Мой отец спас Москву?!. - вскричала Найт, сверкнув глазами. - Вы издеваетесь надо мной?
        - Ну не только он. И лопоухие тоже. Ценой своих жизней. Твой отец решил подложить атомные бомбы на станции метро. А лопоухие, благодаря усилиям Ланы и Степы, эти бомбы у него украли и снесли к Подземному морю, слрятав их в узком каменном проходе. Мы со Степаном их там видели. Когда недра земные начали сжиматься, они пробудили атомные боеголовки. Там, у Подземного моря, только что произошел чудовищной силы взрыв. Вся эта зона, таким образом, взяла на себя основной удар стихии, разрядив напряжение земных недр. Ну а станция Студенческая, на которой отсиживались прозрачные, по роковому стечению обстоятельств, находилась прямо над Подземным морем. И взрыв поглотил ее вместе с теми, кто замышлял погубить всех нас.
        - Ура-а-а, - еле слышно пропела Светлана.
        - Я думаю, разрушений в городе и в метро будет предостаточно. Но все они ничто по сравнению с тем, что должно было произойти.
        - Что за несусветные вещи вы тут говорили? - подал голос диспетчер, изо всех сил пытавшийся понять Вадима. - Кто такой ее отец? - Он ткнул пальцем в Найт. - Если взрывы на станции его рук дело, виновные должны быть...
        - Наказаны. Уже наказаны. Скорее всего, черти уже волокут их куда следует. Ад давно по ним скучает, - мрачно усмехнулся Вадим. И, обернув- шись к своим, сказал: - Идемте. Нам здесь больше нечего делать.
        - Нет постойте! - Диспетчер бросился к двери, загораживая ее своим телом. - Вы не уйдете отсюда. Смирнов! Срочно вызывай милицию. Этот человек ворвался к нам, угрожая пистолетом. Он заявил, что в метро орудует банда. Он знал заранее все, что должно было произойти. Дочь главаря, как я понял, в наших руках. С их помощью можно выловить всю шайку.
        Смирнов, он же оператор, неуверенной походкой направился к телефону. Но, убедившись,что связи нет, не сдержал вздох облегчения. Ему ведь тоже предстояло держать ответ за свою роль во всей этой истории.
        - О! Вы вовремя напомнили мне про пистолет, - улыбнулся Вадим. - Выхватив из кармана свой вороненый браунинг, он направил его на диспет- чера. - Не валяйте дурака, приятель. Среди нас нет злоумышленников. Мы
        всего лишь жертвы. И мы слишком устали, чтобы еще и объясняться с представителями закона. Как-нибудь в другой раз... Степан, отодвинь его от двери.
        Отодвигать диспетчера не пришлось. Он сам отскочил в сторону, давая им дорогу. Зато оператор, решив вдруг продемонстрировать самоотверженную храбрость, а может - попытаться раздобыть себе алиби, бросился наперерез Найт, пытаясь отбить ее от остальных. Но Степан ловко выставил вперед ногу, и тот будто на санях проехался животом по паркетному полу.
        - Не шали, - назидательно посоветовал ему Степан и, галантно пропустив вперед себя женщин, скрылся за дверью.
        Выходя последним, Вадим с мальчишеским задором швырнул свой пистолет-зажигалку под ноги диспетчеру:
        - А это, приятель, тебе на память.
        Все пятеро оказались на улице. Наконец-то они никуда больше не спешили, ни от кого не убегали и не прятались и им нечего было больше бояться. Все ужасы и треволнения остались позади. Взбудораженная и существенно пострадавшая Москва пребывала в шоке. Разноголосые переливы автомобильных сигнализаций перекликались с воем сирен “скорой помощи”, милиции и пожарников. Но люди, хоть и сохраняли потерянный, испуганный вид, уже никуда не бежали. Правда вернуться в свои дома и учреждения они все еще не решались, и потому народу на улицах было в несколько раз больше, чем обычно. Никто не знал, что ждет их впереди, что еще готовит им коварная стихия.
        Во многих домах повылетали стекла, отвалилась облицовка и штукатурка. А кое-где зияли глубокие трещины. На соседней улице искрил, извиваясь, оборванный электропровод. Тротуары были усыпаны битым стеклом, штукатуркой, керамической и каменной плиткой. Но несмотря на весь свой жалкий вид, это был уцелевший город. Москва прочно стояла на прежнем месте, как сто... как двести... как пятьсот лет назад, гордо вознося к небу золоченые головы церквей, старинные кремлевские башни и современные высотки. А раны свои она залечит, и довольно скоро, Вадим в этом не сомневался. И никто так никогда и не узнает, и уж конечно не поверит горсточке очевидцев, что глубоко под землей, во чреве Москвы обитали люди-паразиты, алчный и агрессивный земляной народец. Даже единственному уцелевшему их полу-представителю, Найт, не удалось бы убедить в этом здравомыслящих москвичей. Да и вряд ли она стала бы это делать.
        - Посмотри на маму, - тихонько шепнула Найт, подтолкнув Светлану локтем.
        Что касается Вадима, он давно уже с улыбкой наблюдал за недавней пленницей подземного мира. Казалось, Сэд забыла об их присутствии и о пережитых волнениях. Она не слышала воя сирен и не видела хаоса. Блаженно жмурясь, она наслаждалась, вдыхая полной грудью родной вольный
        воздух, пусть даже с примесью отработанных газов. Она наслаждалась подернутым сизой дымкой небом. Настоящим живым небом! Ласково гладила зеленую веточку дерева. Ей все еще не верилось, что это происходит с ней наяву, на самом деле.
        - Добро пожаловать домой, Сэд, - с улыбкой сказал Вадим, беря ее за руку.
        - Нет больше Сэд. Нет Печали. Я снова Лариса-Чайка, - не поднимая век, произнесла она. - Я чувствую как за спиной у меня снова отрастают крылья.
        - Сэд... - по-привычке обратилась к ней Светлана, но тотчас поправилась: - Лариса. Лара! Я у папы Лана, а вы будете Лара. Правда похоже? Я хотела спросить, куда же вы теперь пойдете? Вы отсутствовали столько лет, и родителей ваших... - она запнулась, - больше нет. Не сохранилась, наверное, и квартира.
        Лара-Сэд распахнула большие зеленые глаза, озадаченно глядя на Светлану. А действительно, куда ей идти? Она об этом и не подумала. Светлана бросила многозначительный взгляд на отца, и он ее понял. Понял и просиял.
        - Что, если нам жить всем вместе? Мы подружились, привыкли, привязались друг к другу. Места у нас всем хватит.
        Лара взглянула на Найт. Та неопределенно пожала плечом, не глядя на мать, мол, меня ваши проблемы не касаются, решайте сами.
        - Найт, соглашайся! - подскочила к ней Света. - Разве ты не хочешь быть мне сестрой?
        - Это как? - колюче поинтересовалась строптивая Принцесса Тьмы. - У нас с тобой будет общий папа и общая мама? Так что ли?
        Ее бестактность застала всех врасплох. Но Вадим первым овладел ситуацией. Он обнял Лару за плечи и с улыбкой обратился к девочкам:
        - А, собственно, почему бы и нет? Что касается меня, я был бы счастлив иметь такую семью. Что ты на это скажешь, Белокрылая Чайка?
        Она взглянула на Вадима, потопив его в бездонных озерах своих глаз, и не было уже нужды в словах. Другой рукой Вадим притянул к себе упиравшуюся Найт, говоря ей со смехом:
        - Вы с Ланой прекрасно дополняете друг друга - как день и ночь, как свет и тень, как инь и янь.
        - Пусть девочки сами примут решение, - предложила Лара, отстраняясь от Вадима.
        - Я за! За! - запрыгала Светлана. - Соглашайся, Найт! Это будет так здорово жить всем вместе! Вот увидишь... Только, чур, не верховодить. Все на равных. Идет?
        - Идет, - с притворным безразличием согласилась Найт и, спохватившись, добавила: - А вообще-то обещать не могу. Там видно будет.
        - Вот только квартира у нас “фиговая”, - с легкой обидой в голосе вспомнила Света. - Теперь-то я понимаю, что ей далеко до тех антикварных хоромов, к которым ты привыкла.
        - Зато в ней есть настоящее окно в большой мир, - наконец оттаив, улыбнулась Найт.
        - Заметь, и не одно - целых пять!.. А скажи, папка, разве не стоило нам с тобой пройти через все эти ужасы, опасности и страхи, чтобы найти Лару и Найт?.. Вы позволите всегда называть вас Ларой, даже когда вы станете мне мамой?
        - Только при одном условии, - блаженно улыбнулась Лара- Сэд. - Если ты позволишь мне иногда называть тебя дочкой.
        Все это время Степа деликатно держался в сторонке, не вмешиваясь в их разговор. Наконец, когда жизненно важные проблемы были решены, вспомнили и о нем.
        - Ну а ты, боевой наш товарищ? Ты присоединишься к нам? - обратился к нему Вадим.
        - Нет. Мои родители, должно быть, с ног сбились разыскивая меня. И я очень беспокоюсь, не случилось ли с ними чего во время землетрясения.
        - Жаль, - искренне огорчилась Светлана. - Мы все к тебе очень привязались. Нам будет тебя не хватать.
        Найт, насупившись, смотрела в сторону, будто разговор этот ее не касался.
        - Но мы ведь не потеряем друг друга, верно? - встревожился Степа. - По-моему, наша дружба теперь на всю жизнь, а, Найт?
        - Уж так прямо и на всю жизнь! - вмиг повеселела она.
        - Только вот... - Он запнулся, покраснел. - Я ведь чуть не стал вором. Тебя это не отталкивает?
        - Так ведь не стал же. Да и не мне тебя судить. Так что давай лучше не вспоминать об этом.
        - У меня предложение! - нашлась Света. - Пусть Степка проводит нас, узнает, где мы живем, и будет потом приходить к нам в гости. Часто-часто. Слышишь, Степа?
        - Еще как слышу! - Он расплылся в радостно-счастливой улыбке.
        - Давай, друг, пошли! - Вадим хлопнул его по спине.
        - Только пешком! Умоляю, пешком, как бы далеко не было, - взмолилась Лара, беря Вадима под руку.
        - Я бы опротестовал данное решение, госпожа Чайка, - тоном зануды-чиновника проговорил Вадим, - поскольку все мы буквально валимся с ног от усталости и такси нам сейчас, ой, как не помешало бы. Но, насколько я понимаю, в городе парализован весь наземный и подземный транспорт. И такси в том числе. Так что иной альтернативы у нас просто нет. В путь, господа путешественники! Где наша не пропадала!
        - Кстати о путешествиях! - воодушевилась Лара. - Знаете, о чем я мечтаю? Отправиться всем вместе, скажем, в круиз по Средиземному морю или Тихому океану. Так, чтобы только мы и природа! Бегущая волна позади и огромное небо над головой. Мне до смерти хочется показать нашу красавицу Землю моей дочери. Вот прямо сейчас я всех вас и приглашаю. И тебя, Степа, тоже. Или вы забыли, какая я богатая? - Лара развязала
        свою шаль, откинула назад волосы, и в лучах солнца засверкали, переливаясь всеми цветами бесценные сокровища царских кладов, которыми так щедро увешивал ее мэр.
        - Погодите, кажется, я тоже богатый! - вспомнил Вадим, выставляя вперед руку. - Вот! И у меня есть наследство мэра. - Огромный сапфир в ложе из брилиантов сумеречно блеснул в его перстне.
        - Да на такие сокровища можно позволить себе не только круиз, но и собственную виллу на Кипре, - заметил Степан.
        - А я бы отдала все это в музей, - задумчиво проговорила Светлана. - Как ни как история. Такую красоту должны видеть все.
        - Умница моя! - Вадим погладил дочь по голове. - Не исключено, что именно так мы и поступим. А уж на круиз я как-нибудь сам заработаю. - И с комичной напыщенностью выпятив грудь, грозно провозгласил: - Я в доме мужчина. А мужчина всему голова!
        Все пятеро покатились со смеху.
        Copyright: Элеонора Мандалян
        Свидетельство о публикации №214110800248