Сфинкс Элеонора Мандалян
        # ИСКАТЕЛЬ № 6. 1983. Художник В. ЧАКИРИДИС.
        Элеонора Мандалян
        СФИНКС
        День выдался трудный. Гроссе не хотелось ехать домой, где его никто не ждал, кроме старой ворчливой экономки. В ресторане же в это время обычно собирались его приятели. Но ему не повезло - он попал на семейный ужин. Женщины, даже если они жены приятелей, требуют к себе внимания. А ему хотелось отдыха и покоя. Гроссе хмуро жевал, уткнувшись в тарелку.
        - Ты сегодня не в духе, мой друг, - заметил Эдмонд Браун - тучный пожилой человек с обрюзгшим лицом. - Неудачная операция?
        - Напротив, операция удалась, хоть и оказалась чертовски сложной. Пришлось собирать по кусочкам приехавшего из Франции «парфюмерного короля» и его секретаря, по роковой случайности попавших в автомобильную катастрофу. Чуть ли не полностью заменить им кожу, заново вылепить лица.
        - Потрясающе! Я всегда говорил, что ты - великий человек.
        Гроссе криво усмехнулся.
        - Я хочу выпить за тебя, дружище. - Браун потянулся за бокалом.
        Гроссе перехватил его руку: - А вот этого-то как раз делать и не надо. Алкоголь для тебя яд.
        - Знаю, - невесело согласился тот. - Да иногда тормоза подводят.
        Присматриваясь профессиональным взглядом к тяжеловесной, неповоротливой фигуре Брауна, к пергаментно-желтому цвету его лица, Гроссе бесстрастно размышлял о том, что Эдмонда не мешало бы подлатать, можно бы кое-что ему предложить кардинальное, не будь они знакомы. Но, увы, со знакомыми он ни в какие сделки не вступает. Таково его железное правило…
        С улицы донеслись крики, визг тормозов, свист, топот бегущих ног. Музыка и разговоры смолкли - все настороженно прислушались.
        - Том! - окликнул Гроссе официанта. - Взгляни-ка, что там стряслось.

…Том вернулся взволнованный и с порога объявил: - Похитили сына старой Бетси. Она рвет на себе волосы и голосит на всю улицу. - Том умолк, но губы его продолжали беззвучно шевелиться.
        - С чего ты взял, что его похитили? - Хауард, один из приятелей Гроссе, до ухода в отставку был начальником полиции, и подобные происшествия все еще занимали его.
        - Жена аптекаря, сэр, видела, как серый автомобиль с погашенными фарами преградил дорогу Джо, как два верзилы схватили его и, не дав опомниться, затолкали в машину… Это ужасно! - Черный Том раскачивался из стороны в сторону, словно маятник старинных часов, и все повторял: - Ужасно… ужасно…
        - Грубая работа, - пробормотал Гроссе.
        - Два случая за две недели…
        - И четвертый - за последний год, - заметил хозяин ресторана, выходя из-за стойки бара. - Почему они похищают только бедняков, хотел бы я знать.
        - А до бедняка никому нет дела, - гневно сверкнул белками Том.
        - Чертовщина какая-то! - Майкл Уилфорд, еще минуту назад осоловело дремавший в углу стола, сразу протрезвел. - Людей крадут как баранов, а полиции хоть бы что.
        - Полиция давно, но, увы, безуспешно занимается этим таинственным делом, - отозвался Хауард, поскольку все взгляды невольно обратились к нему. - До сих пор не удалось обнаружить даже следов преступников. Похищенные исчезают бесследно, будто проваливаются в преисподнюю…
        - Право же, - вмешался Гроссе, - какое все это имеет отношение к нам? Пусть полиция заботится о порядке в городе. Мы все равно не можем ничем помочь…
«Клиническая больница ортопедии и травматологии на холме» была одной из достопримечательностей города. Сверкал стеклом и белизной камня, зимой она выглядела торжественной и величественной, летом ее живописно обрамляла густая зелень парка. На собственные средства Гроссе отстроил это великолепное здание, оснастил его новейшей аппаратурой, тщательно подобрал штат квалифицированнейших специалистов.
        Он пользовался непререкаемым авторитетом среди сотрудников и широкой популярностью у горожан. Его репутация была безукоризненна.
        Лицо Гроссе всегда сосредоточенно, взгляд насторожен и цепок. Он высок, подтянут, возможно, излишне худощав. Привычка резко поворачивать голову в сочетании с холодным блеском серых глаз, круглых и хищных в минуты гнева, придает облику нечто орлиное.
        К концу рабочего дня Гроссе вызвал по селектору старшую сестру клиники:
        - Зайди ко мне, Клара. И захвати что-нибудь перекусить. Я ужасно голоден. Только побыстрее. Нам предстоит трудная ночь.
        В ожидании Клары Гроссе достал из сейфа две тонкие папки в пластиковых переплетах. Еще раз тщательно сверил данные партнеров: показатели кардиограмм, электроэнцефалограмм, результаты радиоизотопных и изоиммунологических исследований и прочее. Данные донора были великолепны, что и следовало ожидать от молодого здорового организма. А главное, по всем показателям подходили реципиенту Р. О.
        В дверь постучали: три быстрых удара и один после паузы.
        Он открыл дверь и, впустив Клару, запер снова. Она поставила на стол поднос, Гроссе нетерпеливо сорвал прикрывавшую его салфетку.
        - Со вчерашнего вечера ничего не ел, - ворчливо пожаловался он.
        Клара с материнской озабоченностью покачала головой.
        - Эрик, я совсем не вижу тебя последнее время, - упрекнула Клара.
        - Могла бы привыкнуть… - Гроссе сосредоточенно жевал.
        - Я и привыкла. И все же…
        Кларе было уже под сорок, но выглядела она значительно моложе. Движения быстрые, энергичные. Фигура мальчишески сухая, с плоским животом и грудью, без намека на женственность. Единственное украшение - огромные, влажно мерцающие черные глаза, опушенные очень длинными густыми ресницами. Но, постоянно щурясь, она будто намеренно старалась скрыть их привлекательность.
        В клинике Клару не любили и боялись. Беспощадная требовательность к подчиненным, резкие окрики и всевидящее око создавали ей славу бездушного робота, лишенного даже проблесков человечности. Неизменная холодная отчужденность, надменность и замкнутость отпугивали от нее и коллег.
        Клару это вполне устраивало. Ее лицо смягчалось лишь в присутствии Гроссе. Она будто скидывала с плеч тяжкое бремя возложенной на нее ответственности, позволяя себе расслабиться, передохнуть…
        На селекторе вспыхнула лампочка. Гроссе нажал клавишу.
        - Сэр? К операции все готовы. Ждем дальнейших указаний, - доложил голос из динамика.
        - Состояние донора?
        - По-прежнему напуган, нервозен. Может, инъекцию транквилизатора?
        - Ни в коем случае! Никаких искусственных торможений. Ждите. Мы спустимся через четверть часа.
        Передав Кларе пластиковые папки, Гроссе тщательно запер сейф и двери кабинета. Коридор административного отделения был пуст. Рабочий день кончился, из сотрудников остались Только дежурные стационара. Гроссе и Клара направились в противоположную от выхода сторону, туда, где коридор заканчивался глухой стеной. Так, по крайней мере, считали работники клиники. Гроссе снял изоляционный футляр с висевшего на груди «медальона» - и в ту же секунду часть стены ушла сторону, обнажив темный проем.
        Едва они ступили в проем, стена сомкнулась позади них.
        Некоторое время их окружал полный мрак. Потом в глаза ударил прямоугольник света, и Клара первая шагнула в кабину. Лифт устремился вниз, в подземную часть здания.

…Узкие серые коридоры с редкими, наглухо закрытыми дверьми петляли и разветвлялись, подобно лабиринтам египетских Пирамид.
        Глубоко под землей, в недрах холма, на котором гордо возвышалась клиника, укрылась еще одна, не менее обширная, но никому не известная, где тоже безраздельно царствовал Гроссе. У нее имелась своя тщательно засекреченная клиентура, персонал, свои ученые и уникальные специалисты. Подминая клиника сотнями тончайших нитей переплеталась с верхней, пользуясь ее лабораториями, богатым экспериментальным опытом, ее сырьем. Верхняя клиника служила своеобразным полигоном, опытной базой для Нижней, составляя единое, нераздельное целое.

…Остановившись у одной из дверей, Гроссе приказал подождать. В небольшой, облицованной серым камнем комнате, где всю мебель составляли кровать, тумбочка да стул, водились двое: пожилая женщина в халате и юноша в полосатой больничной пижаме. Юноша уставился на вошедшего округлившимися от страха глазами.
        - Здравствуй, Джо, - по-приятельски приветствовал его Гроссе.
        Юноша ответил дробным стуком зубов.
        - Тебе холодно? Ты простудился? - Гроссе потянулся к лбу.
        Тот дернулся в сторону.
        - Это доктор, Джо. Он хочет узнать, нет ли у тебя температуры, успокаивающе сказала пожилая женщина.
        Ее подопечный лишь затравленно переводил взгляд с одного на другого, еще глубже отодвигаясь в угол постели.
        - Не дури, Джо! - Гроссе повысил голос. - Я должен обследовать тебя, измерить давление, пульс, послушать сердце. Только и всего.
        - Чего меня обследовать, - наконец заговорил юноша срывающимся голосом. - Зачем меня схватили, зачем привезли сюда? Что вам от меня надо? Я совершенно здоров. Слышите? Совершенно! - Он был близок к истерике.
        Гроссе молча ждал.
        Отважившись на протест, юноша тут же обмяк, сдался. Его круглые черные глаза наполнились слезами. Всхлипывая, шмыгая покрасневшим носом, он жалобно затянул:
        - Выпустите меня отсюда. Ну пожалуйста. Очень вас прошу.
        - Почему ты решил, что тебя не хотят выпустить? - Подсев поближе, Гроссе взял холодную вздрагивающую руку Джо, заговорил доверительно и грустно, глядя ему в глаза: - Понимаешь, глупыш, какая штука… Ты очень серьезно болен. Мы не хотели тебя пугать. Но ты сам вынуждаешь сказать тебе об этом…
        - И что же теперь со мной будет? - тихо спросил Джо.
        - Все будет как надо, если доверишься мне. Одна очень маленькая, совсем легкая операция, и ты снова здоров. Снова на воле, со своими друзьями. И с мамой, которая шлет тебе поклон и просит быть мужественным. Ведь ты у нее единственный сын. Единственная надежда.
        - Вы видели маму?! - вскричал юноша. - И она знает, что я здесь?
        - Глупыш. Разве может быть иначе? Тетушка Бетси просила меня о помощи. Кому, как не ей, знать о твоей болезни. Тебя увезли силой, уж не обессудь, она уверяла: добровольно в больницу не пойдешь.
        - И то верно. Не пошел бы… - Лицо юноши просветлело, упоминание о матери оказало магическое действие.
        - Так как, Джо, доверяешь мне? Будешь делать все, как я скажу?
        - Да, доктор… - еле слышно прошептал Джо.
        - Я не сомневался в твоем благоразумии. А теперь пойдешь за тетей Гретой. И помни: операция совсем легкая, неопасная. Ты ничего даже не почувствуешь, обещаю тебе.
        Гроссе ободряюще похлопал юношу по плечу и вышел из палаты. Клара, ожидавшая в коридоре, присоединилась к нему.
        - Мне надо переговорить с реципиентом, - обронил от не оборачиваясь. А ты пока проверь, все ли готово к трансплантации.
        Клара молча свернула в боковое ответвление коридора, Гроссе проследовал в отсек для богатых клиентов.

…От неоновых светильников, скрытых в панелях стен, в большой просторной комнате было светло как днем. Мягкая удобная мебель, телевизор. Широкая механизированная постель, при необходимости легко превращающаяся в операционный стол, кресло, каталку.
        - Хэлло, сэр! - Голос Гроссе бодр, дружелюбен. - Как спалось?
        - И вы еще спрашиваете! - Худосочный человек с усталым морщинистым лицом, полулежащий в кресле, недоволен. - Видно, вы забыли, доктор, что имеете дело с занятым человеком. Каждая моя минута - деньги! Я не могу себе позволить столь преступно обращаться со временем.
        - К сожалению, сэр, мы пока не научились выращивать доноров, как инкубаторских цыплят. Мы отлавливаем их как охотники дичь, с одной весьма существенной разницей: за такую охоту легко можно поплатиться собственной головой. По нашим правилам
«улов» не должен превышать двух особей в год. Однако нам пришлось пойти на дополнительный риск, поскольку мальчишка, пойманный десять дней назад, по своим данным оказался для вас непригодным. Моим ребятам пришлось снова выйти на охоту… что, кстати сказать, найдет отражение в вашем счете. Ну а что касается
«драгоценного времени», так смею заверить: если бы сейчас вы не «теряли» его, то в очень скором будущем его у вас не осталось бы вовсе. Результаты радиоизотопного исследования подтвердили - опухоль злокачественна. А это, как понимаете, конец! - Гроссе сделал выразительную паузу, поудобнее устроился на диване и продолжил: Однако мы вовремя блокировали опухоль, и это позволит нам удалить печень, заменив ее здоровой…
        - Именно поэтому я и обязался перевести на ваш счет астрономическую сумму, - не преминул напомнить клиент.
        - «Астрономическая сумма» - плата не только за мое мастерство и мой риск. Прежде всего это плата за вашу жизнь.
        - Не будем ссориться, - отступился усмиренный клиент, обозначенный в досье инициалами Р. О. - Я только хотел бы знать: когда мною займутся?
        - Сегодня, мой друг. Сейчас… Если вы нас не задержите.
        - Я задержу вас?! - удивился клиент. - Да я…
        - Небольшая формальность. Согласно нашему договору вы Обязуетесь сохранять полнейшую тайну, в чем и дадите сейчас расписку.
        - Сейчас? Перед операцией? Неужели нельзя?..
        - Нет, - сухо оборвал его Гроссе. - Нельзя. С этим вопросом мы должны покончить до операции.
        - Ладно, давайте вашу бумаженцию, - согласился. Р. О.
        Гроссе протянул отпечатанный на машинке текст.
        - Вам нужно переписать его собственной рукой, поставить дату и подпись.
        Когда пациент кончил писать, Гроссе внимательно все прочитал, сложил расписку вчетверо, спрятал в нагрудном кармане халата.
        - За вами придет сестра. И верьте, причин для беспокойства нет - я работаю без брака.
        Когда близким Клары стало известно о ее связи с Эрихом Гроссе, «с этим сыном висельника», реакция родителей оказалась столь бурной, что привела к разрыву с семьей.
        В те годы Гроссе с головой ушел в исследовательскую работу, ставил опыт за опытом. Он наладил тесные контакты с видными учеными-медиками, имел доступ в самые секретные лаборатории, занимался хирургической практикой под руководством светил хирургии. Его время было расписано по минутам.
        Клара все терпела. Она всегда была под рукой и постепенно сумела стать Гроссе необходимой. Он проникся к ней определенным доверием, и все же круг ее обязанностей и полномочий был строго ограничен. Она знала ровно столько, сколько он разрешал. Клара чувствовала, как мало места ей отведено в его мыслях, сердце, в его времени. Но вынуждена была мириться, потому что понимала: иначе этот человек не может.
        Пожалуй, самым счастливым периодом в ее жизни были годы строительства клиники. Она приехала вместе с Гроссе, не колеблясь покинув родные места. Потому что где он - там ее родина, там ее дом.
        Гроссе нанял для Клары недорогую двухкомнатную квартиру, а себе купил добротный старый дом на окраине города, поближе к клинике.
        Клара не понимала, почему Гроссе решил обосноваться в маленьком провинциальном городишке, почему вдруг ушел в тень на взлете своей головокружительной карьеры.
        Но самое страшное ждало впереди. Это началось вскоре после официального открытия клиники, когда однажды вечером перед нею разверзлась глухая стена потайного хода. Посвящение в новую жизнь оказалось для Клары равносильным извержению вулкана, стихийному бедствию… катастрофе.
        Гроссе отвел ее в свой подземный кабинет, усадил напротив и выложил все начистоту. К тому времени он уже прекрасно знал, что Клара изменит скорее себе, чем ему. И не ошибся: она не только не порвала с ним, но стала его первой помощницей. За отвратительную сделку с собственной совестью!
        Клара возненавидела… не его, нет, - себя. Но об этом знала только она одна.
        Клара поджидала Гроссе в предоперационной. Он вошел как всегда, стремительно.
        - Все готово, сэр. - В ответственные моменты между ними не существовало близости.
        - Контейнеры для консервантов?
        - Доставлены. - Клара следила, чтобы голос ее не дрогнул. - А нельзя обойтись без них? Ограничиться только печенью? А на ее место вшить донору другую из имеющихся у вас резервов? Печень прошлогоднего клиента С. Т., например. Молодой организм справился бы с циррозом…
        - Зачем? - резко возразил Гроссе. - Хочешь сохранить ему жизнь? Подумаем.
        Сговорчивость была не в характере Гроссе, и Клара не поверила ему, но возражать не осмелилась. Она поджала губы и с каменным лицом последовала за ним в донорскую. Это помещение преследовало тайную цель: усыпить бдительность жертвы. Обычная мебель, на стенах несколько гравюр. Столик с медикаментами скрыт за расписными ширмами.
        Джо привели именно сюда. Он остановился посреди комнаты, пугливо озираясь по сторонам. Когда вошли Гроссе с Кларой, Джо, как маленький ребенок, крепко ухватился за руку Греты, будто та могла уберечь от пугающей неизвестности, серым кошмаром навалившейся со всех сторон.
        - Пойди сюда, Джо, - голос Гроссе журчал как ласковый ручеек. - И помни, мама просила тебя быть мужественным.
        Юноша нехотя отпустил руку Греты, робко шагнул вперед.
        - Сними пижаму и ляг на тахту.
        - Совсем раздеться? - Юноша покосился на Клару, покраснел.
        - Она врач. Врачей не стесняются. Ну же! Поторапливайся.
        Джо поспешно стащил с себя больничную одежду, лег, - Молодец! А теперь расслабься. Дыши ровно и постарайся ни о чем не думать. Один только укол, и ты уснешь.
        Джо доверчиво улыбнулся и прошептал: - Спасибо вам, доктор.
        - Литический «коктейль» номер три. Быстро!
        Шприц еле заметно вздрагивал в руке Клары, когда она искала вену. Юноша уснул мгновенно, ничего не почувствовав.
        И уже никогда больше ничего не почувствует…
        - Неужели нельзя без спектаклей?! - сдавленно прошептала Клара, глядя на стройное неподвижное тело юноши.
        - Меня удивляют твои сентиментально-дилетантские вопросы. Перед операцией человек должен быть спокоен. Когда он нервничает, в кровь выбрасывается огромное количество гормонов. А мне нужны высококачественные органы и чистая кровь.
        Гроссе нажал скрытую в панели кнопку. Появились сестра и санитар.
        - Заберите донора.
        В предоперационной хирургические сестры помогли Гроссе и Кларе подготовиться к операции.
        - Реципиент и донор на столах, - доложил ассистент. - Аппаратура подключена.
        - Отлично. Приступаем.
        Подняв затянутые в резиновые перчатки кисти рук, Гроссе и Клара вошли в операционную. На столах на расстоянии полутора метров друг от друга лежали два тела, густо оплетенные сетью датчиков, шлангов, проводов. Привычные для глаза окна в операционной отсутствовали - только стены, выложенные белым кафелем. Искусственный свет равномерно заливал помещение. Вся аппаратура с многочисленными приборами была вынесена в помещение, отделенное от операционной стеклянной стеной. Ею управлял единый электронный «мозг» компьютер.
        - Отключите тахометр донора, - приказал Гроссе, заняв исходную позицию у стола реципиента, хирург-дублер - у стола донора.
        - Приступаем одновременно, - скомандовал Гроссе.
        Хирургические сестры подкатили к ногам «партнеров» стеклянные столики.
        Гроссе всегда помогала одна и та же сестра по имени Милдред - пожилая непривлекательная женщина, никогда и ни при каких обстоятельствах не проявлявшая собственных эмоций.
        - Скальпель! - Гроссе окинул взглядом обработанное сестрой операционное поле.
        Милдред протянула ему лазерный «нож», который по привычке продолжали называть скальпелем.
        Отработанным до автоматизма движением Гроссе вел лазерный луч вдоль тела больного. Края рассекаемой кожи расползались в стороны без единой капли крови. Аккуратно отсепатировав печень больного, Гроссе уступил место Кларе, которая ловко накладывала зажимы на артерию и вены.
        В нескольких шагах от них та же операция производилась над донором Р. О., которого еще недавно звали Джо, сыном Бетси.
        - Ну что там? - нетерпеливо спросил Гроссе.
        - Трансплант готов, - ответил Хмлл, хирург-дублер. Его ассистент протянул Кларе лоток.
        - Великолепный экземпляр! Жаль, клиент не видит… - заметил Гроссе. Хилл! Продолжайте аутопсию остальных органов для консервации… Роджер! - окликнул он оператора, следившего за показаниями приборов.
        - Да, шеф? - ответил голос из динамика.
        - Подготовьтесь к замене крови реципиента донорской.
        Едва Клара сняла зажим с артерии, руки Гроссе, укладывавшие печень в брюшную полость, ощутили легкий толчок от хлынувшего в новый орган пульсирующего потока крови.
        Голос Роджера доложил, что показатели реципиента в пределах нормы.
        - Клара, зафиксируешь печень, закроешь рану, - бросил он небрежно своей ассистентке и вышел в предоперационную.
        - Вы закончили? - осведомился он у Хилла. - Хочу немного поработать с живым мозгом.
        Гроэр, неподвижно сидя на краю отвесной скалы, тонкими пальцами машинально перебирал страницы лежавшей на коленях книги. Скала нависала над безмятежной океанской гладью.
        И столь же безмятежным казался взгляд Гроэра, устремленный к далекому горизонту…
        Он размышлял о прочитанном романе, о судьбах героев… и особенно о героине. Яркая стройная брюнетка с огненным взглядом и порывистыми движениями. Именно такую женщину Мог бы он полюбить. Только такую!
        Он чувствовал, что повстречает ее. Он многое предвидел, хоть был лишен общения с людьми и даже не знал наверняка, существуют ли они.
        Гроэр жил с опекуном на вилле, полностью обеспечивающей уединенное существование. Скотина, птица, рыбное хозяйство, огород, фруктовый сад всем заправлял неутомимый опекун - Гарри.
        Вся их реальная жизнь начиналась и кончалась высокой каменной стеной, опоясывающей виллу с трех сторон; четвертая обрывалась непреодолимой пропастью в океан.
        Гроэра мучили тяжелые навязчивые мысли. Он жаждал общения с людьми, жаждал попасть в тот мир, о котором читал в книгах. И не мог понять, почему изолирован от всех, почему заточен за каменную ограду. Его терзали сотни вопросов, оставшихся без ответа.
        - Гар-ри! Где ты, Гарри?! - В приступе отчаяния Гроэр вскочил, уронив книгу…
        - Что случилось, мой мальчик? - тотчас отозвался встревоженный голос.
        А минуту спустя по садовой дорожке среди буйно разросшихся кустарников уже семенил невысокий плотный человек средних лет в переднике поверх закатанных до колен выцветших джинсов.
        - Что случилось, Гро? - повторил он, запыхавшись.
        - Я… я только хотел спросить… почему так долго нет Учителя?
        - Он приедет завтра, - ответил Гарри, вытирая передником загрубевшие, выпачканные землей руки.
        - Почему он не живет вместе с нами? Разве здесь мало места?
        - Видишь ли… У него там дела.
        - Какие?!
        - Ты же знаешь. Он работает.
        - С кем? - И, не дав Гарри ответить, резко выкрикнул: - Он работает с людьми?!
        - Я не знаю…
        - Скажи мне правду! Я требую! - Дрожащие пальцы Гроэра вцепились в воротник его ковбойки с таким ожесточением, что пуговицы с треском разлетелись. Ковбойка распахнулась, обнажив длинный белый шрам на груди Гарри. К счастью, Гроэр ничего не заметил.
        - Не дури! - Гарри сорвал с себя его руки, поспешно запахнул ковбойку. Но тут же успокоился, ласково поправил упавшие на глаза юноши волосы и тихо проговорил: - Что ты хочешь, от меня, Гро? Тебе нужно поменьше читать эти проклятые книжки. Побольше заниматься физическим трудом. Тогда у тебя не останется времени на праздные размышления.
        - Я хочу к людям! - упрямо повторил Гроэр.
        - Да что тебе дались эти люди! - не выдержал Гарри. - Думаешь, среди людей нам жилось бы лучше? Здесь мы сами себе хозяева. Делаем что хотим, ни в чем не нуждаемся. Что же еще? А там нужно зубами выгрызать себе место в жизни. За все платить: деньгами, нервами, здоровьем, честью… а то и жизнью.
        - Все это я читал. Но я читал и другое. О военных подвигах, например. О работе, которая рождает не ненависть, а радость. О спортивных состязаниях. О клубах, игорных домах, ресторанах. О танцах с девушками под джаз и о поцелуях при луне. Ведь все это существует!
        - Нет, мой мальчик. Для нас не существует. - Гарри тяжело вздохнул. - Нас нет для них, а следовательно, их нет для нас…
        После ужина Гроэр поднялся в библиотеку. Поспешно направился к маленькому почерневшему шкафу, притаившемуся, в дальнем углу за стеллажами книг. Гроэр имел право пользоваться в библиотеке всем, кроме этого таинственного шкафа, с детства притягивавшего его воображение. Сегодня или никогда!
        Ухватившись за ручку дверцы, он с силой рванул ее. К его удивлению, дверца беззвучно распахнулась. Внутри на двух полках лежали стопки пухлых папок. На верхней - пожелтевшие, на нижней - более свежие.
        В каждый свой приезд Учитель отпирал шкаф, доставал одну или сразу несколько пожелтевших папок и подолгу сидел над ними. Потом снова все раскладывал по местам… По какой-то нелепой случайности шкаф оказался открытым.
        С чего начать? Поколебавшись, Гроэр взял одну из старых папок, прочитал заглавие на обложке, нетерпеливо перелистал страницы. И потекли часы. Вечер сменился ночью. Долгая ночь пролетела как один миг. Рассвет застал Гроэра за чтением.
        Нужно было спешить. Сегодня приедет Учитель и закроет шкаф. А он должен прочесть все до единой страницы. Обязательно должен.
        - Гро? - Под шаркающими шагами Гарри застонали ступеньки. Скорее! Гроэр едва успел сунуть последнюю папку в шкаф и захлопнуть дверцы.
        - Ты уже встал, мой мальчик? Что так рано? - Гарри зябко кутался в халат.
        - Не спится что-то. Болит голова, - солгал Гроэр.
        - Голова? Уж не простудился ли? - забеспокоился Гарри.
        - Я лягу и еще раз попробую заснуть.
        Гроэр укрылся от назойливой опеки в своей комнате и действительно лег в постель. Но заснуть так и не смог.
        Учитель приехал в полдень. Гарри и Гроэр были в саду. Оба одновременно услышали шум мотора. Обычно они, толкая друг друга, бежали к воротам и, затаив дыхание, ждали, как волшебства, того короткого мгновения, когда ворота бесшумно разъедутся сами собой.
        Сегодня Гроэр не бросился к воротам. Он ждал Учителя Каждой клеточкой своего естества, но старался не выдать обуревавших его чувств.
        От Учителя, конечно, не ускользнуло, что Гроэр не встречает его, как обычно, у ворот.
        Вместо приветствия он коротко спросил Гарри: - Как он?
        Гарри знал, что Учитель всегда спешит и не любит терять времени на пустословие. Что визиты его, давно превратившегося в какой-то неотвратимый, строго регламентированный ритуал, носят весьма деловой характер. Что Учителя интересует только здоровье и душевное состояние юноши. И еще Гарри знал, что для того, чтобы посетить их виллу, ему приходится покрывать большие расстояния. Однако не было за последний год случая, чтобы он согласился отдохнуть с дороги, освежиться, наконец, разделить с ними трапезу.
        - Все в порядке, мистер Гроссе! - отчеканил Гарри. - Здоровье, аппетит, психика - все в норме. Только вот… - он запнулся.
        - Что только? - нетерпеливо переспросил Учитель.
        - Он стал слишком много думать и слишком много задавать вопросов. Мне становится с ним все труднее.
        Они говорили о юноше, ничуть не стесняясь его присутствия, будто он все еще ребенок или… неразумное подопытное животное.
        - Потерпи немного. Уже скоро… - Голос Гроссе прозвучал резко и сухо.
        Наконец Учитель соблаговолил заметить Гроэра. Подошел, пристально вгляделся.

«Господи! До чего похожи, - в который раз думал Гарри, украдкой разглядывая обоих.
        - Одно лицо, одна фигура, одни манеры, мимика. Если бы не разница в возрасте, близнецы, да и только! Поразительно, непостижимо».
        - Как чувствуешь себя, Гроэр? - подозрительно прищурясь, осведомился Гроссе.
        - Отлично, Учитель.
        - Как спалось?
        Юноша смешался. Лихорадочный блеск обведенных синевой глаз выдавал его ночные бдения.
        - Меня тревожат странные сны. Я вижу людей. Много людей. Только все они похожи на нас с вами. На них белые халаты, а в руках длинные тонкие ножи…
        Гроссе нахмурился. Некоторое время они пристально смотрели друг другу в глаза. Это было похоже на поединок. Один пытался угадать, что скрывается за высказанным вслух, другой наслаждался неведением и тревогой своего хладнокровного покровителя.
        Гроэр некоторое время молчал понурясь. Потом с неистовой горячностью прошептал:
        - Хочу к людям! Задыхаюсь здесь!
        - Если книги так будоражат твое воображение, я запрещу тебе читать.
        - Только не это! Прошу вас, - взмолился юноша. - Без книг я сойду с ума.
        - Тогда успокойся и жди. Скоро… очень скоро твоя жизнь изменится.
        - Это правда, Учитель?! - Лицо юноши озарилось внезапно вспыхнувшей надеждой.
        Гроссе внимательно посмотрел на него.
        - Да. Жди. А сейчас я пойду в библиотеку. Хочу немного поработать.
        Гроэр, затаив дыхание, наблюдал за Учителем, не спеша поднимавшимся по скрипучей винтовой лестнице. Прислушивался: слабо хлопнула дверь наверху. Он уже там. Направляется к черному шкафу… Вот сейчас…
        В несколько прыжков Гроэр взлетел наверх, ворвался в библиотеку. Гроссе обернулся.
        - В чем дело? - Он строго сдвинул брови.
        Гроэр топтался в дверях, виновато опустив голову.
        - Хочешь что-то сказать?
        - Да.
        - Хорошо. Сядем. Слушаю тебя.
        - Хочу быть врачом. Ученым. Хирургом. Как вы, - скороговоркой выпалил Гроэр.
        Гроссе побледнел.
        - Учитель… - Гроэр запнулся. - Все равно скажу. Вы забыли запереть свой шкаф. Но даже если бы он был заперт, я взломал бы его.
        - Дальше? - Гроссе начинал понимать, чем вызваны перемены в поведении Гроэра.
        - Я прочел все, что нашел на полках.
        - И что же?
        - Я получил огромное удовольствие.
        - Вот как! - Гроссе со всевозрастающим интересом наблюдал за Гроэром. Это был интерес врача-психиатра, изучающего своего пациента, и одновременно интерес человека, разглядывающего себя в зеркале.
        - Но ведь там описаны опыты над людьми.
        - Что из этого? - наивно возразил юноша.
        - Тебя это не смутило?
        - Нисколько. Как же без опытного подтверждения делать научные открытия?
        - Логично. Молодец, юноша, - задумчиво проговорил Гроссе. - Ты мог бы далеко пойти…
        Гроэр не понял скрытого смысла этих слов, но похвала ему польстила.
        - Учитель, кто такой Макс Гросс? На всех папках верхней полки проставлено: «Доктор Макс Гросс».
        - Ты же сам сказал: доктор, - уклончиво ответил Гроссе.
        - Папки второй полки принадлежат вам, это я понял. А Макс Гросс - ваш отец?
        - Да, мой отец, - нехотя подтвердил тот.
        - Он жив?
        Гроссе медлил. Прошлое шевельнулось в памяти болезненно и страшно, мраком спустилось на глаза.
        - Они повесили его. Как бешеную собаку. Неблагодарные.
        - За что? - удивился Гроэр.
        - За опыты над людьми.
        - Разве за это вешают?
        - Там, куда ты так стремишься, - да. Жалкие, ничтожные людишки. Казалось, Гроссе забыл о присутствии юноши. - Им не дано было понять величия происходящих событий. Отец исполнял свой долг. Такие, как он, ценой нечеловеческих усилий способствовали осуществлению идеи биологической мутации расы, расчищали путь грядущему сверхчеловечеству. Но им помешали довести начатое до конца.
        Гроэр ничего не понял из этой напыщенной, полной высокомерной скорби тирады.
        - Учитель, вы продолжаете работу своего отца - экспериментируете на людях. А они не повесили вас? - Наивный вопрос Гроэра вернул Гроссе к действительности.
        - Ну, знаешь! - взревел он. - Ты перешел все границы. Ты пренебрег моим запретом. Ты рылся в моих бумагах. А теперь суешь нос в мои дела. Щенок!
        Гроэр спокойно принял обрушившийся на него гнев.
        - Не сердитесь, Учитель. Когда-нибудь я должен был сделать это. Именно потому, что я уже не щенок. Мне необходимо во всем разобраться. Иначе моя голова взорвется. Прошу вас, еще один вопрос. Только один.
        Гроссе колебался. Он не мог определить свои позиции в общении с новым Гроэром, так неожиданно выплеснувшимся из прежнего, покорного его воле юнца.
        Не дожидаясь разрешения, Гроэр, глядя в упор, жестко спросил:
        - Мой отец вы?
        - Не-ет!!! - Взбешенный Гроссе вскочил. - Нет, нет и нет! Запомни раз и навсегда! И никогда не смен со мной говорить об этом. Я запрещаю! - Он раздраженно махнул рукой и вылетел из библиотеки.
        Гроэр не пошел за ним. Привалившись к косяку распахнутой двери, он слышал, как хлопнула в саду дверца машины, как взвыл мотор и как рокот его, удаляясь, медленно поглощался тишиной.
        Почему Учитель разозлился? Почему так поспешно уехал?
        Ведь у Гроэра было еще столько вопросов.
        Дома Клара последовала за Гроссе в уютный полумрак гостиной. Ей так редко удавалось остаться с ним наедине.
        Но Гроссе молчал, и по отсутствующему взгляду было вид, но, что мысли его далеко.
        - Скажи, Эрих, я нужна тебе хоть немного? - не выдержала Клара.
        Подавшись вперед, он некоторое время, словно пробудившись ото сна, изучал ее, жестко, сурово. Потом медленно, торжественно произнес:
        - Ты - единственный человек на свете, который мне нужен. У меня есть для тебя кое-что любопытное - моя тайна. Я решил доверить ее тебе!
        Клара застыла, боясь спугнуть внезапный порыв. Могла ли она знать, что к этому решающему разговору Гроссе готовился многие годы.
        - Клара! Я - величайший ученый современности. Больше того, я - ученый будущего… Корифеи медицины, мнящие себя столпами науки, рядом со мной пигмеи. Я победил защитные реакции отторжения, барьер несовместимости. Нет в искусстве трансплантации, нейро- и микрохирургии равных мне…
        - Эрих! Зачем ты говоришь все это? Разве я не знаю тебя?
        - Нет, милая Клара, ты совсем не знаешь меня. Не имеешь обо мне ни малейшего понятия. Не веришь? Берусь доказать на фактах…
        Клара растерянно смотрела на него, округлив свои и без того огромные глаза.
        - Для начала ты должна лучше представить себе заведение, в котором работаешь. Ведь тебе знакома лишь ничтожная часть моего «подземного царства». Ты знаешь только один этаж, на котором мы проводим тайные операции. А их шесть! Первый отведен под жилой блок, где размещена часть персонала, вынужденная скрываться от полиции по разным причинам. Я для них нечто вроде благодетеля и покровителя, обеспечивающего их не только работой, но и надежным убежищем. Поэтому в их преданности можно не сомневаться. Доктор Хилл, например, Батлер, Милдред - они в моих руках.
        - Да это же тюрьма! - воскликнула Клара.
        - Тюрьма? Возможно. Но добровольная. Они сами предпочли ее взамен той кары, которую умудрились заработать на воле.
        - Ну а дальше? Что дальше? - торопила Клара.
        - На втором этаже - холодильные камеры и бункера. Я строил клинику с учетом расширения моего производства.
        Клару неприятно покоробило слово «производство».
        - Несчастные случаи и уличная охота не покрывают наших потребностей в трансплантах. Сейчас мой Банк органов в основном пустует. Но мною разработаны далеко идущие планы, которые помогут нам найти выход из затруднительного положения. О них чуть позже… На третьем и четвертом этажах - лаборатории. Ты же понимаешь, не во всех случаях мы можем пользоваться услугами Верхней клиники. Пятый тебе хорошо известен: операционные, палаты для доноров и реципиентов, боксы, реанимационные, морг и прочее. На днях мы совершим экскурсию по всем этажам, и ты все увидишь собственными глазами.
        - Ты забыл про шестой этаж, - напомнила Клара. - Что там?
        Гроссе загадочно и самодовольно улыбнулся:
        - Желаешь знать? А нервы не подведут?.. На шестом этаже у меня виварий. Уникальнейший, смею заверить. Такому позавидовали бы все зоопарки мира.
        - О чем ты? - насторожилась Клара.
        - А вот о чем. Не знаю, существовали ли на самом деле кентавры, русалки, сфинксы, сирены, драконы… или это всего лишь плод человеческой фантазии, но именно я… Я! И никто другой - воплотил в плоть и кровь мифические существа.
        - Ты шутишь, Гроссе. Это невозможно. Ты не осмелился бы на такое. Ты жесток, я знаю. Но ведь не настолько…
        Он громко расхохотался.
        - Нет, Гроссе, нет! - Клара заслонилась рукой как от удара, на лице отразилось отвращение. - Скажи, что это шутка.
        - Это правда! - Гроссе был раздосадован. Не на такую реакцию он рассчитывал.
        - Ты чудовище, - еле слышно прошептала Клара.
        - Я не чудовище, радость моя. Я - ученый. Мне удалось победить саму Природу! Большинство из тех, кого ты считала умерщвленными, на самом деле получили вторую жизнь. В новом обличье. Почему же это так возмущает тебя? Жив Большой Билл, чьи ноги некогда понадобились нам для попавшего в автомобильную катастрофу клиента К. Л. Разве не остроумное решение я нашел, дав ему вместо двух сразу четыре ноги и лошадиную мощь в придачу? Ты посмотришь, какой великолепный получился кентавр. А Джо! Надеюсь, хоть здесь я заслужу твою признательность? Ты просила сохранить ему жизнь. Я же видел, как дрожали у тебя руки, когда ты вводила ему в вену иглу. Я исполнил твою просьбу: Джо жив.
        Клара встрепенулась. В глазах вспыхнула надежда.
        - …Из обыкновенного уличного босяка, - продолжал Гроссе, - я сотворил мифического сфинкса, заменив его тщедушное тело великолепным телом молодого льва. Видела бы ты, как гордо он носит теперь свою голову.
        Из груди Клары вырвался стон отчаяния. Она побледнела.
        - Мы говорим на разных языках, Гроссе, - прошептала Клара с гримасой бессилия на лице.
        - Вот именно. Потому что я мыслю категориями Будущего, недоступными твоему ограниченному уму… На Земле водворятся принципиально новые формы общения, - прорицал он. - Грядущие посвященные - гиганты ума и духа. Остальные должны или исчезнуть, или превратиться в рабов, в домашнюю скотину. Такова космическая обусловленность всеобщей эволюции… Представь себе жилища полубогов, охраняемые живыми сфинксами вроде Джо… Прохладные водоемы в садах с резвыми дельфиноподобными русалками… Представь азартную охоту Избранных, преследующих одичавшие человеческие особи верхом на могучих кентаврах, подобных Биллу… Да с подобным вкладом я смело могу рассчитывать на достойное место среди будущих хозяев Земли. Даже мой отец, посвятивший себя великой идее, не додумался бы до такого.
        Так вот куда замахнулся ее неистовый Гроссе!
        - Извини, но все это слишком смахивает на бред. Я не знаю ничего о пришествии
«избранных», но я знаю, что твоя деятельность сегодня направлена на то, чтобы продлить жизнь горстке эгоистичных толстосумов, покупающих себе здоровье ценой чужих жизней.
        - Ты глубоко заблуждаешься и, надеюсь, скоро поймешь это. Ну а «горстка толстосумов», как ты изволила выразиться, выполняет двойную функцию: с одной стороны, реципиенты - такое же сырье для опытов, как и доноры. С их помощью я уточняю и совершенствую свои методы. А с другой - их кошельки обеспечивают мне финансовую независимость.
        Напыщенные умозаключения Гроссе ошеломили Клару размахом, той ювелирной виртуозностью, с которой он фабриковал подоплеку своим преступнодеяниям. У нее не нашлось слов для возражений, что было расценено Гроссе как очередная победа.
        Итак, размышлял Гроссе, первые рубежи взяты. Теперь нужно усыпить бдительность Клары, подкинуть в виде приманки пару сладеньких посулов, чтобы окончательно расположить ее в свою пользу.
        - Если ты захочешь помочь мне, Клара, очень скоро я смогу полностью отказаться от сегодняшних методов - нам не придется рисковать, охотясь за случайными жертвами на улице. Наши клиенты станут легальными. Их износившиеся органы мы сможем заменять полноценными и здоровыми, выращенными из клетки соответствующего органа.
        - Неужели такое возможно? - оживилась Клара.
        - Конечно, возможно! Представь лабораторию… Нет, целую фабрику безупречных человеческих органов на любой спрос и выбор. У нас будет не только несметное богатство, но и слава. Всемирная известность. И знаешь, что для этого нужно?
        Время! Много времени. Гораздо больше, чем может дать одна человеческая жизнь. - У него в глазах горел фанатизм. - Мы всего добьемся сообща. Ты и я. Вместе… Могу ли я рассчитывать на твою помощь, на твою поддержку?
        Захваченная вдохновенным признанием, одурманенная пылкой речью, горящим взглядом, Клара воскликнула:
        - Эрих! Моя жизнь, моя судьба, все мое существо до единой клетки, принадлежат тебе. Тебе одному! Распоряжайся мною.
        Разве могла Клара знать, какой помощи потребует от нее Гроссе?
        Возложив руки на ее плечи и поцеловав в лоб, он торжественно и проникновенно произнес:
        - Я верю тебе как самому себе!
        То была ложь. Гроссе не доверял никому. И именно поэтому тратил столько времени и энергии на увещевания.
        На следующий день без лишних объяснений Гроссе усадил Клару в машину и привез на свою загородную виллу, предупредив, что именно там ее ждет основное посвящение в тайну…
        Пожилой мужчина в закатанных до колен джинсах при виде Клары остолбенел. Его рука непроизвольным движением скользнула по пуговицам ковбойки.
        Гроссе покровительственно похлопал его по плечу: - Хэлло, Гарри. Надеюсь, все в порядке?
        - Как всегда, сэр. - Лицо Гарри выражало полное смятение.
        - Где Гро?
        - В бассейне, сэр. Мы не ждали вас сегодня. Прикажете позвать?
        - Нет. Не надо.
        Обогнув особняк, они вышли на открытую площадку как раз в тот момент, когда стройная юношеская фигура, прочертив в воздухе красивую дугу, скользнула под воду.
        Прошла долгая минута, прежде чем его голова показалась у противоположного края бассейна.
        - Гроэр!
        Юноша поспешно выбрался из воды, направился было к ним, но при виде женщины резко остановился, не зная, убежать или остаться.
        Гроссе с удивлением обнаружил, что эта встреча потрясла Клару сильнее, чем Гроэра. Губы ее дрожали, глаза расширились.
        - З… здравствуйте, Учитель, - заикаясь, произнес Гроэр, не отрывая горящего взгляда от женщины.
        Капельки воды искрились на загорелом теле, струйками стекали с налипших на лицо волос.
        - Приведи себя в порядок и возвращайся, - приказал Гроссе Гроэру.
        Юноша нехотя повиновался, то и дело оглядываясь на Клару.
        - Невероятно… Непостижимо, - будто во сне, шептала она. - Какое сходство… Но почему ты скрыл, что у тебя есть сын?
        - Это не сын! - рявкнул Гроссе.
        - Не желаешь посвящать в личные дела - твое право, - обиделась Клара. А где его мать, мне тоже знать не положено?
        - Потерпи. Все объясню. Позже. Он идет сюда.
        Гроэр приближался размашистой гроссовской походкой, по-гроссовски поправляя на ходу выбившуюся прядь волос. Напряженный взгляд, застывшее лицо выдавали внутреннее волнение.
        - Садись, - сказал Гроссе.
        Юноша опустился на траву в нескольких шагах от скамейки.
        - Как поживаешь, Гроэр? - осторожно осведомилась Клара.
        Гроэр сдвинул брови, пытаясь припомнить, что отвечали хорошо воспитанные люди на подобный вопрос в прочитанных им романах.
        - Благодарю вас, мисс, недурно.
        Клара невольно улыбнулась.
        - И чем же ты тут занимаешься? - Кларе захотелось заглянуть в его внутренний мир.
        - Читаю, мисс. Плаваю в бассейне. Помогаю Гарри по хозяйству… Думаю.
        - Похвально… Молодец, - сказала Клара топом наставницы и быстро спросила: - А сколько тебе лет?
        Юноша озадаченно посмотрел на Учителя, но тот недовольно отвернулся.
        - Сколько мне лет? Я не задумывался, И мне никто не говорил…
        - Ну хорошо. А думаешь ты о чем?
        - О людях, мисс. Конечно, о людях. О чем же еще! - выпалил Гроэр, будто только и ждал этого вопроса.
        - Что ж ты думаешь о них?
        - Разное. Больше всего меня волновало, существуют ли они вообще. Но теперь вижу - существуют! - Глаза Гроэра вспыхнули. - Вы пришли от них. Где они живут? Как далеко отсюда? Расскажите, мисс. Умоляю! - Он подался вперед. Щеки его пылали, нижняя губа подергивалась.
        - Гроэр!!!
        Резкий окрик Гроссе возымел действие. Юноша сразу сник.
        Лихорадочный блеск в глазах потух.
        - Достаточно. - Гроссе поднялся. - Отправляйся в библиотеку. Ты свободен.
        И вдруг, к изумлению Гроссе, юноша вскочил, злобно, по-звериному стиснув зубы, и тем же резким голосом выкрикнул: - Не хочу!
        - Что?! - зарычал Гроссе, тоже вставая и медленно надвигаясь на него.
        Вобрав головы в плечи, будто два разъяренных хищника, они стояли друг против друга, Гроссе против Гроссе. Клара с жадным любопытством наблюдала за ними.
        - Я сказал: не хочу! - с вызовом отчеканил Гроэр. - Мне надоели ваши библиотеки, батуты и перекладины. Глухие стены и скрипучие лестницы… Я хо-чу к лю-дям!
        Гроссе кипел. Клокотал. Он никак не ожидал подобного взрыва, да еще в присутствии Клары. Но отлично понимал, что именно ее присутствие спровоцировало бунт. И, погасив гнев, Гроссе изменил тактику.
        - Тебя взбудоражила сегодняшняя встреча. Это естественно. - Он примирительно положил руку на плечо юноши. - Тебя мучает одиночество. Я все понимаю. Но поверь, твоему заточению очень скоро придет конец. Я ждал, когда ты вырастешь. Теперь ты уже взрослый. Впереди большой мир. И люди. Много людей!
        - Это правда, Учитель? Вы увезете меня отсюда?
        - Разве я когда-нибудь обманывал тебя? В свой следующий приезд я заберу тебя с собой. Готовься и жди. - Гроссе потрепал усмиренного юношу по щеке и направился к выходу. - Пойдем, Клара. Нам пора.
        - До свидания, Гроэр. - Опустив голову, Клара последовала за Гроссе.
        Они ехали молча. Кларе хотелось разобраться в путанице чувств. Гроссе, тоже погруженный в свои мысли, мрачно глядел на летящую под колеса ленту шоссе.
        Он был недоволен. В сценарии, казалось бы тщательно им продуманном, что-то срабатывало не так. Ему не следовало заранее знакомить Клару с Гроэром - вот в чем ошибка. Конечно, он ждал от Гроэра бурной реакции, поскольку Клара первая женщина, увиденная им. Но трудность создавшегося положения заключалась в том, что на пути Гроссе встал сам Гроссе. Гроэр увидел в Кларе воплощение своей мечты именно потому, что Клара избранница Гроссе. Для Клары же Гроэр - возврат к первым романтическим переживаниям, к девичьим надеждам, которые он, Гроссе, разумеется, не оправдал. Как поведет себя Клара, предугадать практически невозможно, тогда как только это сейчас и имело значение.
        Чего она хочет? Конечно же, доказательств его любви.
        Пусть так. Она получит доказательства! И Гроссе решился на отчаянный шаг.
        - Уилфорды отмечают сегодня день рождения Николь - супруги Майкла. Я приглашен на ужин. Мы могли бы поехать вместе.
        У Клары глаза округлились от изумления.
        - Вместе?! - не поверила она. - Я не ослышалась?
        Гроссе ни разу не брал ее в семейные дома своих друзей. Он вообще нигде не бывал с нею.
        - Поезжай один, друг мой. Я слишком утомлена…
        - Мы едем вместе! - Тон был резок, почти груб, но тут же смягчился: Не вижу причин для отказа. Пора положить конец этой бессмысленной конспирации.
…Гости давно были в сборе, и появление новой пары привлекло всеобщее внимание. Гроссе отвесил общий поклон и с подчеркнутой непринужденностью подвел свою спутницу к хозяевам дома:
        - Прошу принять искренние поздравления со знаменательной датой от меня… и моей невесты, - сказал он, целуя руку Николь.
        Супруги опешили.
        - Что я слышу, Эрих! Вот так сюрприз! Вот так сенсация! - вскричал Майкл. - Минуту внимания, господа! - обратился он к собравшимся. - Рад сообщить приятную новость: закоренелый холостяк решился наконец пополнить наши ряды. Предлагаю внеочередной тост за врача-чудотворца и его невесту!
        Легкая пауза, не ускользнувшая от обостренного внимания Клары, и зал наполнился веселым перезвоном бокалов и голосов. Клара стояла неподвижная и безучастная. В горле пересохло, губа предательски подергивалась. Внутри бушевала ярость. Она не сомневалась - отвратительный фарс с невестой придуман для самооправдания перед благопристойным обществом.
        Когда всеобщий интерес к ним поостыл, Клара услышала раздраженный шепот:
        - Ты как будто не рада?
        - Чему? - зло прошипела в ответ Клара.
        - То есть как «чему»! Нашей помолвке, разумеется… Если можно это так назвать.
        - Нет, отчего же. Я оценила твой юмор и находчивость. - Ее голос срывался.
        - Заблуждаешься, Клара. Это вполне продуманный, заранее подготовленный, сюрприз. Ты ведь знаешь, опрометчивых поступков я не совершаю.
        Бесконечно долгую минуту она пристально смотрела ему в глаза, силясь разгадать скрытый смысл его слов. Вопрос прозвучал враждебно:
        - Ты действительно надумал жениться на мне?
        - Прежде ты соображала быстрее… Да, дорогая, я делаю тебе предложение. Официальное. Ты позволишь не опускаться на колени? И пожалуйста, отложим временно дальнейшие переговоры. На нас обращают внимание.
        Почему? Почему именно сейчас он принял решение жениться на ней? Хорошо зная коварную, расчетливую, безжалостную натуру Гроссе, она невольно насторожилась. Правда, Клара не допускала и мысли, что его смертоносная воля может обрушиться на нее, поскольку в какой-то степени они стали частью друг друга. Но она заблуждалась.
        После ужина Николь пригласила всех в гостиную. Гроссе подошел к миссис Браун:
        - Как поживаете, Долли? Я не вижу среди нас Эдмонда? Он в отъезде?
        - Разве вы не знаете, Эрих? - В ее голосе был упрек. - Эдмонд болен. Неделю он не встает с постели. Первый раз я рискнула оставить его одного. Не могла отказать милой Николь в такой день.
        - Кто лечит Эдмонда? - перебил ее Гроссе.
        - Наш домашний врач. Мне кажется, он растерян. Состояние Эдмонда пугает его.
        - Какой же диагноз поставил ваш домашний врач?
        Миссис Браун задумалась:
        - Что-то серьезное с печенью и с почками… Эрих! Умоляю. Вы все можете. - Долли схватила его за руку. - Спасите его!
        Гроссе вспомнился недавний ужин в ресторане. Одутловатое лицо Брауна, мешки под глазами и одышка.
        - Мне искренне жаль, Долли. На днях я обязательно у вас побываю. Поклонившись ей, Гроссе присоединился к Кларе.
        Остаток вечера Гроссе был рассеян и неразговорчив. Казалось, он забыл о присутствии Клары, и без того чувствовавшей себя неуютно в чужом враждебном обществе, хотя все его помыслы теснейшим образом переплетались именно с нею: ведь от нее одной, от ее преданности и мастерства зависит на данном этапе Его жизнь. Никакие ухищрения не могли исключить тот момент, когда Клара выйдет из-под его контроля, в известной мере будет предоставлена самой себе. Однако без этого столь же неизбежного, сколько и рискованного момента все его расчеты, весь его многолетний труд потеряли бы смысл…
        Обещание жениться - вот единственное, что могло сделать Клару послушным орудием, разом решить все проблемы, связанные с нею.
        Несмотря на тяжелый день и позднее время, спать ни ей, ни ему не хотелось. Некоторое время они лежали молча, глядя в потолок широко раскрытыми глазами. Он просунул руку ей под голову, слегка привлек к себе и, придав голосу надлежащую мягкость, спросил:
        - Ты переедешь ко мне завтра или после того, как мы поженимся?
        Она молчала.
        Гроссе понимал, нужно быть предельно осторожным, чтобы не спугнуть ее. Излишняя настойчивость все погубит. Поэтому он счел уместным вспылить:
        - Можно подумать, тебя принуждают насильно. Не хочешь? Оставим все по-прежнему.
        - Ты прекрасно знаешь, как это для меня важно… Но почему именно теперь?
        - Почему? Возможно, желание сделать тебе приятное. Ты это заслужила. Возможно, приближение старости. Если уж мы все равно вместе, почему бы не узаконить наши отношения. - Подумав, он добавил: - К тому же у меня грандиозные планы, которые ты поможешь мне осуществить. Мне нужен надежный, верный спутник жизни. Спрашиваю последний раз - принимаешь мое предложение или нет?
        Клара беспомощно рассмеялась:
        - Разве я его могу не принять! Быть подле тебя день и ночь. Быть твоей рабыней, твоим другом, твоей возлюбленной…
        Он поморщился. Ночь скрыла от Клары эту гримасу.
        - Прекрасно. Перейдем к следующему… Но если хочешь спать, можем отложить на завтра.
        - Нет-нет. Не будем откладывать.
        - Я обещал тебе объяснить Гроэра. Ты должна наконец все узнать… Я сказал тебе там, на берегу океана, что Гроэр не сын мне. Ведь ты не поверила. Верно?
        - Нет, Эрих, не поверила, - чистосердечно призналась Клара.
        - Не виню тебя. Поверить действительно трудно, когда налицо такое поразительное сходство. И тем не менее я сказал правду: Гроэр не сын мне. Гроэр вообще не имеет родителей. Нет и не было на свете женщины, которая родила его. Понимаешь? Он не человек в общепринятом смысле. О его существовании никто, кроме нас с тобой и Гарри, даже не подозревает.
        Его слова потрясли Клару.
        - Я ровным счетом ничего не понимаю, - пробормотала она, сжимая виски.
        - Сейчас все станет ясно. - Гроссе включил бра, сел на постели. - Я вырастил его искусственным путем. В колбе. Как какую-нибудь спору или микроб. Он - результат моего неожиданно удавшегося опыта. Он - моя безраздельная собственность!
        Она резко поднялась и тоже села на кровати.
        - Тебе приходилось когда-нибудь слышать о клонировании? - продолжал он бесстрастным голосом.
        - Разумеется. Клонирование - вегетативное внеполовое размножение от одной исходной особи.
        - Вот именно. Но я пошел дальше. Я разрешил сразу две гигантские проблемы. Первая
        - в искусственных условиях я довел эмбрион до полного созревания. И вторая - с помощью клонирования я создал свою копию, своего вегетативного потомка.
        - Тебе удалось получить полноценного младенца в колбе? - изумилась Клара. - А что было дальше?
        - До года я растил его сам, а потом… Построил виллу на безлюдном диком берегу океана, вдали от дорог и жилищ. Ту самую, которую мы посетили.
        - Так вот почему ты обосновался в этом захолустье!
        - Я поручил его заботам Гарри. Этот малый был ему и нянькой, и кухаркой, и воспитателем.
        - Неужели бедняга ни разу не отлучался оттуда?
        - Жизнь «бедняги Гарри» принадлежит мне. Он был первым человеком, которому я пересадил блок «легкие - сердце»… Для всех его близких и друзей он давно мертв. За дарованную жизнь Гарри обязался платить мне верной службой, в каких бы формах она ни выражалась. Мы заключили контракт на двадцать лет, по истечении которых он получает полную свободу и щедрое вознаграждение в придачу.
        - А как долго ему осталось ждать?
        Гроссе превратился в сгусток спрессованной энергии. Наконец-то! Решающая минута настала. Но Клара не должна знать, как много от нее зависит, не должна почувствовать, что он боится.
        - Это решим мы с тобой. Сегодня. Вместе. Ты и я! - торжественно произнес он. - Ты должна представлять, что такое клонирование для человечества. Прежде всего оно сулит квазибессмертие выдающимся личностям, которые с помощью вегетативного размножения смогут повторять себя до бесконечности обогащая человеческие познания нестареющей мощью своего ума…
        - Я поняла, Гроссе! - с воодушевлением воскликнула Клара. - Ты обессмертил себя в облике этого юноши, целиком повторившем тебя! Пока тело твое потихоньку изнашивалось, рядом рос второй Гроссе, полный энергии и жизненных сил, готовый принять от тебя эстафету. Ты скрывал его от людей, что-бы потом незаметно подменить себя им!..
        Гроссе досадливо стиснул зубы.
        - Я не закончил, - резко оборвал он размечтавшуюся Клару. - Да, таков один из вариантов решения проблемы смерти, вполне приемлемый для человечества в целом. Но не для оригинала, с которого снята копия. Ведь жить остался бы мой клоп, а я умер бы в положенное время, как любой простои смертный.
        - Что поделаешь, таков удел каждого из нас…
        - А я не хочу быть простым смертным! - злобно выкрикнул Гроссе и долго хмуро молчал, барабаня пальцами по постели.
        Когда же заговорил снова, в его голосе звучала мольба, что никак не вязалось с тем Гроссе, которого знала Клара.
        - Я должен жить. Жить сам. Пойми же! Я и Гроэр, при всей нашей идентичности, не одно и то же. Для меня он - чужая биосистема, всего лишь мое зеркальное отражение.
        Почувствовав, что выдает себя, Гроссе заговорил деловым, холодным тоном, будто читал лекцию перед собранием медиков:
        - Рассмотрим вторую возможность, которую открывает выращивание вегетативных потомков. Клоны не расцениваются обществом как самостоятельные узаконенные личности, а всего лишь как своеобразный комплект… набор запасных органов для конкретного индивидуума - оригинала данного клона… Представь грандиозную ферму, на которой по заказам клиентов выращиваются сотни… тысячи клонов. И среди них - черноволосая смуглая девочка-подросток - твоя копия, Клара… - Он выдержал небольшую паузу, но Клара мрачно молчала.
        Гроссе не желал сдаваться:
        - Как только клиент начинает стареть или заболевать, он ложится на операционный стол - нему заменяют все износившиеся органы молодыми и здоровыми.
        Разве моя идея не гениальна?!
        Не дождавшись ответа, Гроссе спросил: - Что ты можешь на это возразить?
        - Только одно: твой «вегетативный дубликат» - такой же человек, как и ты. - Голос Клары дрогнул.
        - Я отрицаю! - резко выкрикнул Гроссе, будто находился в зале суда. Уверен, меня поддержали бы большинство ученых мира. Он - искусственно выведенная копия человека.
        Гроссе вскочил, заметался по комнате.
        - Мне нужно время! Много времени. Неужели ты не в состоянии понять? Я! Я один могу дать человечеству бессмертие. - Его глаза вспыхнули маниакальным огнем.
        - Не актерствуй передо мной, Эрих, - тихо сказала Клара. - Меньше всего тебя волнуют проблемы человечества. Ты думаешь только о себе. О себе одном.
        Он остановил на ней тяжелый взгляд, будто размышляя, уничтожить ее немедленно или пропустить выпад мимо ушей.
        Потом, подойдя вплотную, ласково потрепал по щеке. Сел рядом.
        - Хочу доказать, что ты заблуждаешься. Гроэр - не человек в общепринятом понимании. У него нет ни документов, ни, места в обществе, ни Даже собственного имени. Ведь «Гроэр», если ты догадалась, - вольная комбинация моих инициалов.
        - Скажи проще, - сдержанно поправила Клара, - «Гроэр» - твои ходячие запчасти.
        - Да, черт возьми. Да! Наконец-то ты правильно поняла меня. Ради него я пожертвовал простыми человеческими радостями и имею полное право распоряжаться жизнью Гроэра, поскольку цель его возникновения была мною заранее запрограммирована.
        - А помолодеешь ли ты, завладев его внутренностями?
        - Я продлю себе жизнь - это главное. - Почувствовав, что в Кларе произошел желаемый перелом, Гроссе воодушевился: - Я поменяю легкие и сердце, печень и почки… Я поменяю кровь. Всю до единой капли…
        - Допустим, внутренне ты станешь двадцатилетним. Как он. Но внешне останешься пожилым мужчиной.
        - Во-первых, внешность второстепенна. Внешность меня не волнует. А во-вторых, в моем организме непременно должен начаться процесс регенерации. Кожа разгладится, посвежеет, исчезнет седина. Отпечаток прожитых лет постепенно сотрется…
        - Почему бы тебе не пересадить свой мозг в тело Гроэра? - перебила Клара. - Так сказать, сменить оболочку. А то еще лучше - поменяться головами. Тогда ты сохранил бы жизнь обоим, отняв у Гроэра только его молодость.
        - Я думал об этом. Я перебрал все возможные варианты. Теоретически ни один из них не исключается. Но лишь теоретически. Когда-нибудь потом, с последующими клонами… Техника моя безупречна; Но ведь не могу же я сам делать себе операцию. Вот в чем загвоздка! Кому доверить свой мозг?
        - Теперь мне, кажется, ясно все, - задумчиво проговорила Клара. - Кроме одного: кому ты собираешься доверить ответственную операцию?
        Вот он! Трамплин в будущее!
        Гроссе придвинулся вплотную к Кларе, взял ее руки и, глядя пристально в глаза, твердо произнес:
        - Тебе, Клара.
        Клара давно поняла, куда он клонит, но предпочла разыграть изумление: Я?! Ты сошел с ума! Я всего лишь хирургическая сестра. Твой ассистент.
        - Не притворяйся! Ты не сестра и не ассистент. Ты - первоклассный хирург, владеющий всеми тонкостями моего собственного мастерства. У меня нет ни малейших сомнений, что ты блестяще проведешь операцию. Тем более если от этой операции будет зависеть жизнь любимого человека. Ведь ты любишь меня, Клара?
        Так вот зачем он сделал ей предложение!
        - Если ты доверяешь мне, я непременно справлюсь с любыми трудностями.
        Гроссе ликовал. Тяжесть свалилась с плеч. Он глубоко, с облегчением вздохнул.
        - Когда?
        - Хоть завтра, - оживился он. - У меня все готово.
        - А наша свадьба? - осторожно напомнила Клара. - Операция отложит ее месяца на два. А мне бы хотелось уже в больнице ухаживать за собственным мужем. Не как «мисс Клара», а как «мадам Гроссе».
        - Словами «хоть завтра» я хотел подчеркнуть, что все зависит от тебя. Само собой разумеется, меня должна оперировать моя законная супруга. Тебе приятнее, и мне спокойнее…
…Шаги Гроссе гулко резонировали под сводами пустынного коридора, вплетаясь в удручающе-монотонное жужжание установок для кондиционирования воздуха.
        Гроссе сдержал слово. Мэрия по всем правилам зарегистрировала их брак с Кларой. Свадебная «канитель» отняла несколько дней. За это время в Нижнюю клинику неожиданно доставили нового клиента, что было крайне некстати, так как грозило затянуть осуществление его собственных планов.
        Новый больной лежал в постели. У его изголовья дремала сиделка. При появлении Гроссе она вскочила, вытянулась, по-военному четко доложила ситуацию:
        - Состояние крайне тяжелое. Поддерживаем обезболивающими инъекциями и транквилизаторами. Только что уснул.
        Гроссе подошел к постели, вгляделся в одутловатое желто-серое лицо спящего… и вдруг отпрянул.
        - Прикажете разбудить? - осведомилась сиделка.
        - Нет-нет! Ни в коем случае! Не сейчас.

…Стремительно влетел в кабинет. Крикнул в селектор: - Джека ко мне! Немедленно!
        Сотрудник явился почти мгновенно.
        - Что-нибудь случилось, шеф?
        - Кто занимался вербовкой поступившего клиента? - Гроссе едва сдерживал гнев.
        - Маклер за номером два, - не задумываясь, Джек.
        - Привести его ко мне! - заорал Гроссе так, что Джек съежился и тенью скользнул за дверь.
        Несколько минут спустя на пороге возник бледный перепуганный маклер № 2 - человек средних лет, среднего роста и неопределенной внешности.
        - Садитесь, - холодно приказал Гроссе. - Рассказывайте о всех подробностях: где, как и когда вы заполучили вашего клиента?
        Маклер затравленно молчал, собирался с мыслями, пытаясь понять, что ему угрожает.
        - Я работаю, шеф, на отведенном мне участке в городе…
        - Дальше!
        - Два дня назад в мою контору обратился незнакомый человек с просьбой помочь тяжелобольному…
        - Иными словами, не вы нашли клиента, как у нас положено, а клиент нашел вас. Поинтересовались ли вы, как он попал в вашу контору?
        Вкрадчивый тон Гроссе не обманул маклера. Стараясь унять дрожь, он промямлил:
        - Конечно, сэр. Он назвал фамилию одного из наших бывших клиентов.
        - И что вы предприняли?
        - Он умолял оказать помощь за любое вознаграждение. Больной был при смерти.
        - Я спросил: что вы предприняли?
        - Но, сэр… - маклер задыхался. - Если бы я выгнал его, он наверняка разгласил бы тайну, которую в случае оказания помощи обещал сохранить.
        - Сколько?
        - Что - сколько? - не понял тот.
        - Я спрашиваю, сколько вам заплатили за предательство?
        - Сэр?! Я никого не предавал! - Маклер чувствовал: Гроссе видит его насквозь. Возможно, даже читает в его бегающих глазах цифру полученного гонорара.
        - И кто он, этот джентльмен?
        - Крупный нефтепромышленник из Бразилии. Некто Борнель Олвуд.
        Гроссе пододвинул маклеру чистый лист бумаги:
        - Пишите: имя, фамилию, адрес, род деятельности человека, рекомендовавшего вас Олвуду.
        Дрожащей рукой маклер взялся за ручку.
        - Благодарю. Вы свободны.
        Гроссе пробежал глазами корявые строки. Разгласителем тайны оказался… недавний клиент Р. О. Вспомнив их беседу, накануне операции, Гроссе скривил губы в зловещей усмешке, пробормотав не то с сожалением, не то с угрозой: «Идиот». Снова вызвал Джека.
        - Слушайте меня внимательно. - Гроссе был мрачен, спокоен, уверен в себе. - Этого человека найти и ликвидировать. - Он протянул листок с координатами Р. О. - Срок - три дня.
        Джек заглянул в листок, удивленно уставился на Гроссе.
        - Это же наш клиент.
        - Совершенно верно. Клиент, который нарушил договор… Повторяю: срок три дня. Маклера номер два убрать немедленно. Пусть окажет последнюю услугу клинике - пополнит наши запасы консервантов. Из-за его преступной халатности кое-кому удалось напасть на наш след… больше того, проникнуть в клинику. Да-да, я говорю о только что поступившем клиенте… Такой работник не может больше пользоваться моим доверием. А просто выгнать его, отпустить на все четыре стороны я, как вы понимаете, не могу. Ясно?
        - Да, шеф.
        - Ровно через… - Гроссе бросил взгляд на часы, - двадцать пять минут вам надлежит явиться в палату Олвуда. Пригласите сюда мисс… миссис Клару.
        Гроссе метался по кабинету, нахмурив лоб, кусая губы. Обстоятельства сами диктовали единственно правильный выход из опасной ситуации. И все же его мучили сомнения… Судьба маклера его не тревожила, вовсе. С болтливым клиентом Р. О. потруднее - фигура заметная, влиятельная. Но и это не вывело бы Гроссе из равновесия. Как быть с тем, кто остался в палате, - вот что терзало его.

…Клара давно стояла в дверях. Наконец он заметил ее.
        - Надо приготовить аппарат для электрокардиограммы. Тот, что хранится у меня в сейфе. Войдешь в палату поступившего клиента через десять-пятнадцать минут после меня. «Кардиограмму» будешь снимать сама.
        Вернувшись в палату Олвуда, Гроссе отпустил сиделку и занял ее место у изголовья больного. Мрачно вгляделся в сомкнутые набрякшие веки. Помедлил… тихо позвал:
        - Эдмонд… Эдмонд!..
        Больной открыл глаза. Его поначалу бессмысленный взгляд отразил удивление и… радость.
        - Эрих?! Какими судьбами? А я так ждал тебя дома, когда валялся с приступами.
        - Бывает и так: не я, так ты пожаловал ко мне.
        - К тебе?! - Больной удивился еще больше. - Но насколько мне известно, мы находимся в другом городе, правда, не знаю, в каком именно. Столько всяких нелепых предосторожностей. Они бесконечно долго везли в закрытой санитарной машине. Думал, не выдержу, отдам богу душу.
        - Да, мы действительно далеко от дома. Сюда я приезжаю два раза в месяц как консультант…
        Лицо Брауна перекосила болезненная гримаса.
        - Что такое? - В тоне Гроссе беспокойство, участие.
        - Болит, проклятая. Сил моих нет.
        - Потерпи еще денек. Я сам сделаю тебе операцию, выкарабкаешься.
        - Ох, скорей бы…
        - Кто привез тебя в нашу контору? - как бы между прочим осведомился Гроссе.
        - Мой домашний врач.
        - По чьей рекомендации?
        - Одного старого приятеля. Он избавился здесь от болезни, признанной врачами неисцелимой.
        - Кто такой? Не мой ли пациент?
        - Извини, не могу назвать его имени. Он подписал какой-то контракт о соблюдении тайны.
        - Понятно. Ну а Долли? Она в курсе?
        - Нет, что ты! Разве можно женщинам доверять тайны?
        - Отлично.
        - Что «отлично»? - не понял Браун.
        - Хочу сказать: что все будет отлично. Одного не могу понять: почему ты записан у нас под чужой фамилией?
        - Мой друг посоветовал не называть себя. Заведение уж больно сомнительное, хоть и работают на совесть.
        - Вот как! - Глаза Гроссе сверкнули.
        Двери раздвинулись - в палату вошла Клара с миниатюрным аппаратом в руках. Она остановилась в нескольких шагах от больного, выжидательно глядя на Гроссе.
        - Тебе назначена ЭКГ? - Гроссе разыграл неведение. - Что, и сердечко пошаливает?
        - Понятия не имею. А собственно, спроси лучше, что у меня не пошаливает. - Браун тяжело вздохнул.
        - Не буду мешать. Когда покончишь с процедурами, снова загляну, поднялся Гроссе.
        Дойдя до дверей, он остановился. Лежащий не мог его видеть.
        Ни слова не говоря, Клара откинула одеяло, тщательно закрепила электроды. Покончив с приготовлениями, бросила быстрый взгляд в сторону двери: Гроссе кивнул головой. Клара заставила себя обратиться в автомат, четко выполняющий заданную программу. Отключив трансформатор, недрогнувшей рукой она вставила вилку в розетку.
        Тело Брауна задергалось в конвульсиях. Выждав определенное время, Клара выдернула шнур из сети. Стараясь не смотреть на обмякшее тело, быстро собрала электроды.
        Гроссе был уже рядом. Привычным движением схватил запястье - пульс не прощупывался.
        - Моментальная остановка сердца, - констатировал он. И мрачно добавил: - Не сердись, Эдмонд, дружище. Мне искренне жаль, что так случилось.
        Точно в назначенное время вошел Джек. Его беспокойный взгляд метался от распростертого на постели тела к лицам безмолвствующих коллег.
        - Вот результаты безответственности маклера, - назидательно проговорил Гроссе. - Мне пришлось ликвидировать своего близкого друга.
        Он попытался поймать убегающий взгляд Джека, найти поддержку в застывшем лице Клары. Неужели они не понимают, что именно он, а не Браун нуждается сейчас в сочувствии.
        - Тело переправите в контору маклера номер два. Оттуда известите миссис Долли Браун, проживающую в нашем городе, - он назвал адрес, - о внезапной кончине ее супруга. Ей надлежит объяснить: болезнь оказалась настолько запущенной, что больной, не дотянул до операции - не выдержало сердце.
        - Будет исполнено, шеф.
        - Контору закрыть, чтобы и следа не осталось. Как обстоит дело с маклером?
        - …Его тело в операционной. Им занимается патологоанатом, - ответил Джек. Он был бледен, подавлен, но пытался скрыть, какую панику вызвали среди сотрудников Нижней клиники предпринятые Гроссе меры предосторожности.
        Люди Гроссе успели привыкнуть к тому, что жертвой бизнеса становятся уличные простофили, но так бесцеремонно расправиться с клиентом… больше того - со своим же работником - это уж слишком! И что самое страшное - один неверный шаг, и та же участь может постигнуть любого.
        Первый раз за годы совместной работы обитатели подземных лабиринтов собрались группами, перешептываясь о событиях дня.
        - …Так, - размышлял вслух Гроссе. - Остается домашний врач Браунов. Здесь, пожалуй, подойдет автомобильная катастрофа. И инцидент можно будет считать исчерпанным. Пусть сей случай послужит нам уроком. Вы все запомнили, Джек?
        Джек молча склонил голову.
        Гроссе взял Клару под руку и, бросив печальный взгляд в сторону бездыханного тела, вывел ее из палаты.
        Глаза Гроэра пылали, вбирая в себя окружающее. Не знавший быстрого движения, он превратился в клубок напряженных мускулов, в сгусток страха и наслаждения.
        Его везут в Большой мир! К Людям!
        Прильнув лицом к стеклу, Гроэр жадно вглядывался в поля, селения, разноцветные, будто игрушечные, фигурки людей.
        - Учитель! Мы будем жить вместе? Вы, я и мисс Клара? В большом городе? - неожиданно спросил Гроэр.
        - Конечно, Гро, конечно, - пробормотал Гроссе.
        - А работа? Я хочу работать. В книгах, которые я читал, у каждого человека есть свое дело. Я стану хорошим врачом. Таким, как вы, Учитель.
        Вопрос Гроэра остался без ответа.
        Налившись кровавой усталостью, солнце тяжело клонилось к закату, посылая косые лучи вдогонку машине. Гроссе специально подгадал время так, чтобы ночь скрыла их возвращение от любопытных глаз.
        Казалось, все продумано до мелочен, выверено, распланировано, взвешено. Клон благополучно выращен, тайна сохранена.
        Подготовлен человек, способный осуществить его замыслы; столько лет и труда потрачено на обучение Клары тонкостям хирургического мастерства. И именно сейчас, когда все так удачно складывается, в нем вдруг взбунтовался обыкновенный смертный, требуя пощады существу, па создание которого ушли лучшие годы его жизни. Гроссе расценивал это как само-предательство, как малодушие, бегство от великой идеи.

«Допустим, я пощажу его, - рассуждал он сам с собой. - Кто от этого выиграет? Мы оба проживем свой короткий человеческий век и бесследно исчезнем с лица земли. Тогда как, слив пашу плоть воедино, „мы“ сможем возродиться в новом качестве».
        Вернувшись в строй после операции, с обновленными силами и энергией он приступит к созданию нового клона. Нет! Двух клонов! Одного - на «запчасти», на случай, если за ближайшие десятилетия все еще не будет найден более надежный и действенный метод продления жизни… Ну а другого - для души. И разумеется, для науки. Он открыто воспитает его в своем доме как родного сына. Он покажет его всему миру.
        Гроссе понравилась эта идея: один клон обеспечит физическое бессмертие, другой - духовное!..
        - Учитель, почему Гарри не поехал с нами? - прервал Гроэр его честолюбивые грезы.
        - У него свои планы, - коротко ответил Гроссе.
…Вилла опустела. Давно смолк гул мотора за оградой. А Гарри все сидел на ступеньках веранды, бессмысленно глядя в одну точку. Его пальцы, как всегда, машинально теребили продолговатый жесткий рубец на груди. Все эти долгие годы он задавал себе один и тот же вопрос: как могло случиться, что он - тихий, безобидный человек, никому никогда не причинявший зла, - ради собственного спасения отнял чужую жизнь. Он не мог примириться сам с собой, не мог понять, где собственно он, а где тот, другой. Он дышит чужими легкими! В нем бьется чужое сердце!
        Слезы струились по его обветренным щекам. Он думал о Гроэре единственном живом существе, которым судьба наградила его так же неожиданно, как теперь отняла. На протяжении двадцати долгих лет этот юноша заменял ему сына, друга… больше того - весь мир. Но что толку сидеть здесь и оплакивать невозвратное, если ничего невозможно изменить!
        Пролетели годы… Много ли их осталось, чтобы насладиться свободой? Он все еще не верил в нее. Произнес несколько раз это магическое слово, внимательно вслушался в его звучание.
        И вдруг заторопился. Схватил ключи от машины, бросился к выходу.
        Медальон приятно позвякивал на груди. Автомобиль - его автомобиль, казалось, с нетерпением поджидал нового хозяина. Вот она - щедрая плата за жизнь ни в чем не повинного мальчика, вынянченного его собственными руками… Но как мог он позволить увезти его?! Почему не рассказал всю правду?!
        В полной растерянности Гарри подошел к воротам… выпятил грудь, будто это могло усилить действие медальона, - ворота бесшумно разъехались. Перед ним открылось расцвеченное осенними красками плато. Гарри поспешно открыл дверцу машины, устроился на сиденье… Интересно, не разучился ли он водить… Но раздумывать некогда. Он знал - ворота остаются открытыми всего несколько минут. Гарри торопливо вставил ключ в зажигание и… повернул его.
        Оглушительный взрыв разорвал тишину. Стройные ряды фруктовых деревьев озарились ярким пламенем, окутались едким дымом, почернели…
        Ворота бесшумно сомкнулись. На этот раз навсегда.
        В Нижней клинике по распоряжению Гроссе к предстоящей операции готовились особенно тщательно. Весь персонал, не имевший непосредственного отношения к надвигающимся событиям, был распущен. Остались только те, без кого нельзя обойтись: Джек, оператор Роджер, доктор Хилл со своим ассистентом, хирургические сестры Элизабет и Милдред, патологоанатом да старик Батлер - хирург-практик, чья карьера в медицине начиналась «с благословения» отца Гроссе, а заканчивалась в подземельях сына, поскольку пути наверх ему не было. Привыкших, казалось бы, к любым неожиданностям сотрудников тайной клиники интриговала загадочность приготовлений.
        Никто не знал, что замышляет шеф на этот раз. В ординаторской царила угнетающая, вибрирующая от напряженных человеческих нервов тишина.
        Наконец появился Гроссе. Бледный, сосредоточенный, хмурый. Сотрудники с удивлением отметили, что шеф нервничает.
        Гроссе обвел присутствующих испытующим взглядом. Проговорил глухо:
        - Сегодня я - ваш пациент.
        Сам воздух в ординаторской зацементировался тишиной…
        - А, собственно, что вас так потрясло? - Тон независимо от него получился запальчивым, вызывающим. - Не вес мне заботиться о здоровье других. Нужно подумать и о себе. Особенно когда за плечами полвека и барахлит сердце.
        Ища поддержки, он попытался доверительно улыбнуться коллегам, но получилось что-то жалкое, неестественное. Сотрудники хранили молчание.
        - Руководить трансплантацией будет мисс Клара… - Он запнулся и нехотя поправился:
        - миссис Гроссе.
        Как ни странно, это заявление сразу разрядило напряженность. «Значит, доверяют», - удовлетворенно констатировал Гроссе.
        - И вот еще что, - его голос зазвучал требовательно и властно, - всем приказываю… Слышите, всем! Беспрекословно повиноваться миссис Кларе. - Его взгляд подозрительно ощупал лица людей. - Останетесь в ординаторской, пока вам не подадут сигнал. Во избежание осложнений донор не должен вас видеть.
        На самом деле он пытался скрыть от них лицо донора.
        - Милдред! Приготовите литический коктейль номер три для инъекции. По моему звонку внесете его в донорскую. Джек, заварите чашку кофе для миссис Клары. Ей необходимо подкрепиться… Ну вот, как будто и все. Удачи всем нам.
        - Удачи… - эхом отозвалось сразу несколько голосов.

…Клара с Гроэром ждали его в кабинете.
        - Как у вас тут? - подозрительно осведомился Гроссе.
        - Гроэр умирает с голода.
        - Могу поручиться, что он не умрет, - иронически заметил Гроссе. Но тут же с заботливым участием обратился к Гроэру: - Потерпи еще немного. Вот закончим дела и отправимся в самый дорогой ресторан, где играет музыка и танцуют красивые девушки. Мы закатим настоящий пир в честь твоего вступления в Большую жизнь.
        Потускневшие глаза Гроэра снова заблестели.
        Клара сидела, поджав губы, с застывшим выражением лица…
        - А сейчас, Гро, мальчик мой, небольшая профилактическая процедура - и ты свободен.
        - Ну хорошо, - нехотя уступил юноша.
        Все трое перешли в донорскую. Гроэр разделся.
        - Ложись, - умиротворяюще и в то же время требовательно сказал Гроссе, Гроэр, с детства привыкший к нудным обследованиям, покорно лег. Учитель измерил давление. Озабоченно заглянул в глаза юноши: - Что с тобой, Гро? Что ты чувствуешь?
        - Я чувствую только усталость и голод, - огрызнулся тот.
        Будто не заметив его озлобленности, Гроссе с сокрушенным видом обратился к Кларе:
        - Я так и знал. Все эти стрессы не прошли даром. Он тяжело адаптируется в новых условиях. Надо сделать инъекцию транквилизатора. Это его поддержит.
        Милдред появилась мгновенно. Но Клара не дала ей войти. Отобрав шприц, она бесцеремонно выпроводила ее.
        Когда Клара склонилась над Гроэром, он поймал ее взгляд.
        Она улыбнулась одними глазами, ободряюще и чуть грустно.
        - Сожми пальцы в кулак, - мягко сказала она, перетягивая жгутом плечо…
        Игла вошла совсем безболезненно - он ничего не почувствовал. И, засыпая, Гроэр продолжал смотреть на нее. Клара видела, как затуманивается его взор, смыкаются веки…
        Гроссе шумно, с облегчением вздохнул. Вид беспомощно распростертого, скованного наркотическим сном тела успокоил его. Он накрыл голову Гроэра салфеткой, закрепил пластырем края.
        - Проследи, чтобы никто не увидел его лица.
        Он подошел к Кларе, торжественно возложил руки ей на плечи. Заговорил проникновенно, значительно:
        - Ну вот, дорогая, настал твой звездный час! Покажи, на что ты способна. Такой шанс бывает раз в жизни. Очень скоро, когда мы сможем открыто заявить о своих достижениях, твое имя рядом с моим прогремит на весь мир.

«Только что с тем же неподдельным воодушевлением ты обещал Гроэру праздничный ужин в честь его освобождения», - невольно подумалось Кларе. Но она промолчала.
        Дверь отодвинулась, вошел Джек с подносом. Бросил быстрый взгляд на обнаженное тело.
        - Кофе! Как кстати! Благодарю вас. - Клара торопливыми глотками осушила чашку.
        - Джек, доставьте сюда обе каталки - для донора и для меня. Да поживее, - торопил Гроссе.
        Джек вышел. Гроссе нервно прошелся по комнате. Остановился между спящим Гроэром и Кларой.
        - Эрих, обними меня, - вдруг попросила Клара.
        Он прижал ее к себе, даже естественнее, чем хотел бы, потому что искал убежища от собственного страха.
        - Поскорее бы все кончилось. Так хочется открыть глаза и Увидеть себя в палате. И тебя рядом. Ну… Пора! И да поможет нам… не бог, не случай… твое мастерство, Клара.
        Она прошла из донорской в предоперационную. Милдред, люто ненавидевшая Клару за то, что Клара, а не она заняла первое место в жизни Гроссе, помогла ей облачиться в хирургические «доспехи»: халат, фартук, шапочку, маску.
        Гроэр уже лежал на операционном столе для доноров. Оператор с помощником хлопотали над ним. На другом столе сидел, завернувшись в простыню, нагой Гроссе и внимательно наблюдал за их работой.
        Прошло еще несколько долгих минут, пока Хилл наконец объявил, что донор к трансплантации подготовлен.
        - Дело за реципи… простите, я хотел сказать, за вами, миртер Гроссе… - поправился Хилл.
        Затянувшееся двоевластие смущало сотрудников. Клара отошла к Гроссе.
        - Ты готов? - тихо спросила она.
        Он молча кивнул. Кадык на его шее прыгнул вверх - верный признак волнения.
        - Ложись, пожалуйста.
        Ей хотелось, чтобы никто, кроме нее, не заметил его малодушия.
        Гроссе лег на спину, вытянул руки вдоль тела.
        - Все будет хорошо, любимый, - прошептала она.
        Тишину в операционной нарушало только монотонное жужжание включенных Роджером приборов.
        - Скорее, Клара! Приступай. У меня сдают нервы. Усыпи меня сама. Я хочу побыстрее отключиться.
        Милдред, державшая шприц наготове, передала его Кларе.
        - Спи спокойно, дорогой. Клянусь тебе, ты ничего не почувствуешь… Она ввела снотворное в вену.
        Эти слова напомнили Гроссе его собственные, которые он говорил обычно жертвам, чтобы усыпить их бдительность. А что, если…
        - Ты - способная уче… - только и успел сказать Гроссе.
        И в ту же секунду Клара преобразилась. От ее неуверенности не осталось и следа, движения стали четкими, лаконичными.
        Оператор ловко опутал реципиента электродами, шлангами, датчиками.
        - Я могу начинать? - спросил доктор Хилл.
        Вместо ответа Клара потребовала у Милдред скальпель.
        По заведенному здесь порядку донора и реципиента резецировали одновременно. Но Клара поспешно взмахнула лазерным «ножом» и рассекла кожный покров…
        - Так мне начинать? - настойчиво повторил Хилл.
        - Повремените! - грубо ответила Клара. - Вам ведь было сказано, во всем слушаться меня. Приступите к резекции через несколько минут… Доложите состояние реципиента,
        - потребовала она от оператора за стеклянной перегородкой.
        - Незначительная синусовая тахнаритмия, - последовал ответ через динамик. - Артериальное давление упало: девяносто на сорок. Диастолическое продолжает снижаться. Компьютер принимает соответствующие меры. Через венозный катетер введено…
        - Остановитесь! - резко крикнула Клара.
        Рука Хилла повисла в воздухе.
        - Подождем с донором, - более спокойно добавила она. - Меня тревожит состояние реципиента. Если нарушения будут прогрессировать, трансплантация может не состояться. В опасности мозг…
        - Я не согласен, - возразил через микрофон Роджер. - Нарушения в пределах нормы и пока что не представляют опасности для жизни.
        - Случай у нас сегодня, как вы понимаете, исключительный, - отрезала Клара. - Я не могу рисковать.
        В операционной наступила тишина, тревожно пульсирующая ударами двух сердец, многократно усиленными тахометрами.
        - Как сейчас? Есть перемены?
        - Диастолическое давление не падает, но и не поднимается.
        - Не поднимается, - проворчала Клара. - Ваш компьютер ни к черту не годится! Сестра! Pea семь с хлористым натрием! - четким, властным голосом потребовала она.
        Милдред бросилась к столику с медикаментами, зная наизусть, в какой ячейке находится какой препарат. Выхватив две ампулы, наполнила баллон шприца.
        - Введите раствор, - распорядилась Клара…
        Милдред уверенно вонзила иглу в резиновый шланг катетера, закрепленного в вене на руке.
        Все произошло так внезапно, что присутствующие в первый момент окаменели от неожиданности. Один из двух тахометров сбился с ритма, захлебнулся и умолк. Теперь в операционной ритмично и бесстрастно стучало только одно сердце.
        Казалось, замешательство длилось бесконечно.
        Все, что возможно предпринять в целях реанимации, безотказно выполняет компьютер. Но даже он оказался бессилен - тахометр Гроссе молчал.
        Сотрудники окружили бездыханное тело, не смея верить в саму возможность летального исхода для человека, бывшего богом, дьяволом, кем угодно, только не обыкновенным смертным.

«Конец… конец… конец…» - стучало у Клары в висках.
        - Конец? - не то вопросительно, не то недоуменно произнесла она вслух.
        Медленно подошла к изголовью Гроссе, устремив тоскливый взгляд на его застывшее лицо, плотно сомкнутые губы и веки.
        - Это она! Она убила его! - вдруг вонзился в звенящую напряжения тишину злобный вопль Милдред.
        Сотрудники, выведенные из шокового состояния, все, как один, обернулись в направлении ее простертой руки.
        Клара не удостоила Милдред даже взглядом. В эту минуту для нее никого не существовало. Склонившись над Гроссе, она прижалась щекой ко все еще теплой щеке и беззвучно прошептала ему на ухо:
        - Прости, я сделала это из любви к тебе…
        Она выпрямилась, обвела равнодушным взглядом безмолвно застывшие, вопрошающие лица… задержалась на Милдред… Казалось, только теперь до нее дошел смысл ее слов.
        - Подайте сюда пустые ампулы, - тихо проговорила Клара. - Прочтите вы. - Она передала склянки Хиллу.
        - Хлористый кальций! - прочел тот с содроганием. - Силы небесные! Pea семь с хлористым кальцием вызывает моментальную остановку сердца!
        - Этого не может быть! - истерично крикнула Милдред, выхватывая из рук Хилла злополучные ампулы. Тупо уставилась на них… - Я сама перед операцией перебрала все медикаменты. Хлористый кальций лежит у меня в третьем ряду, вторая ячейка слева. Вот здесь! - Она извлекла из указанной ячейки ампулу и изменившимся голосом прочла: - Хлористый натрий…
        Последовала долгая пауза. Милдред стояла белая, как кабельные стены операционной. Потом лицо ее покрылось багровыми пятнами.
        - Ампулу подложили! - убежденно заявила она. - Это Клара поменяла их местами!
        У брызжущей ненавистью Милдред не было прямых улик.
        При желании Клара могла напомнить, что не прикасалась к шприцу, что инъекцию Милдред делала собственноручно, что прямая обязанность хирургической сестры тщательно проверять препараты, прежде чем вводить их больному, а не доверяться своей памяти.
        Но для Клары сейчас существовала лишь одна-единственная реальность, которая потрясла ее. Гроссе мертв! Его больше не существует.
        До самого последнего момента трагической развязки она не могла бы с уверенностью ответить себе на вопрос: желала ли она его смерти? Не знала наверняка и тогда, когда меняла местами ампулы на хирургической тележке Милдред. Она не хотела смерти, даже когда услышала свой собственный голос, твердо произнесший: «Введите раствор».
        - Мисс Клара, объясните, что все это значит, - услышала она голос доктора Хилла.
        Клара нехотя оторвала взгляд от Гроссе и с вызовом посмотрела на враждебно подступавших коллег.
        - Во-первых, - очень медленно заговорила она, - не мисс Клара, а миссис Гроссе. Мне глубоко противна вся ваша шайка убийц и это омерзительное логово, в котором человеческой жизнью распоряжаются как своей собственностью, Я, не задумываясь, уничтожила бы его вместе с вами.
        От такой неслыханной дерзости лица сотрудников вытянулись.
        - И что же вас удерживает? - проговорил Батлер сдавленным от ярости голосом.
        - Безразличие… На этом свете мне нужен лишь один единственный человек, Эрих Гроссе. Ну а ему нужны были вы. И жертвы. Много жертв. Им владела мания бессмертия. Мне же не было места в его жизни.
        - Так что же вы выиграли, убив его, безумная женщина?! - воскликнул Хилл.
        - Что я выиграла? - Какое-то время Клара рассеянно смотрела на Хилла, вернее, сквозь него, не понимая смысла его слов. - Что я выиграла… задумчиво повторила она.
        И, словно очнувшись, стремительно подошла ко второму столу, туда, где лежал всеми забытый Гроэр. Сдернув с его головы салфетку, она резко выкрикнула: - Вот это!
        И тут все увидели лицо самого Гроссе, спокойное, молодое.
        Сходство усиливалось одинаково застывшими позами и сомкнутыми веками, четким, в мельчайших подробностях повторенным силуэтом профиля.
        Сгрудившись вокруг операционного стола, сотрудники в растерянности разглядывали неожиданное, невероятное явление.
        Воспользовавшись общим замешательством, Клара лихорадочно обдумывала свой следующий шаг. Уйти живой из этих зловещих казематов, к тому же не одной уйти, а вдвоем - вот что сейчас самое главное. И она заговорила. Голос ее звучал твердо и торжественно:
        - Этот юноша - его сын! - Будто актриса на сцене, Клара выдержала эффектную паузу.
        - Больше того. Он - наш сын! Мой и Гроссе. И он, - она указала пальцем на тело Гроссе, - на ваших глазах с вашей и моей помощью намеревался убить сына, чтобы за счет его жизни продлить свою собственную… Мы все здесь давно забыли о чести и совести. Мы все - преступники. Но такое злодеяние чудовищно даже для нас.
        Никто не пытался ее перебивать. Собравшихся потрясло признание Клары не меньше, чем гибель Гроссе.
        - Он сам поставил меня перед необходимостью выбора. Он хотел принудить меня этими самыми руками убить собственное дитя… Как, по-вашему, мне следовало поступить?!
        Люди хранили мрачное молчание. Клара заставила их задуматься и содрогнуться. Ведь если их грозный, не ведающий сострадания шеф для достижения своих личных целей не пожалел собственного сына, на что можно было рассчитывать остальным…
        Почувствовав, что обстановка благоприятствует ей, Клара решительно перешла к заключительному акту представления.
        - Отключите мальчика от систем. Снимите с наркоза, - властно потребовала она и не без удовольствия отметила, с какой поспешной готовностью оператор и ассистент Хилла бросились исполнять ее приказание.
        Прошли долгие, невыносимо томительные минуты, прежде чем веки юноши дрогнули и затуманенный взор скользнул по напряженно взволнованным лицам людей в белых халатах, столпившихся вокруг него.
        С материнской нежностью Клара взяла Гроэра за руку:
        - Вставай, мой мальчик. Нам пора.
        По мере того как сознание возвращалось к Гроэру, взгляд его становился все более тревожным. Наконец он узнал Клару.
        - Где я?! Что происходит?..
        Люди вздрогнули, попятились. Гроссе умер, но в стенах операционной снова звучал его голос. Их парализовал суеверный страх.
        - Успокойся, дорогой. - Клару переполняло торжество собственника, отстоявшего в неравном бою объект своих притязаний. - От голода у тебя закружилась голова, и ты потерял сознание.
        Свесив босые ноги, Гроэр сидел на операционном столе, с любопытством озираясь по сторонам.
        Сотрудники смотрели на него затаив дыхание, боясь верить своим глазам: Гроссе восстал из мертвых, оставив по ту сторону черты половину прожитых лет.
        Блуждающий взгляд Гроэра натолкнулся на неподвижное тело Учителя Милдред успела прикрыть его простыней, но голова осталась открытой.
        - Что с ним?! - воскликнул юноша в странном смятении.
        - Ничего страшного, - голос Клары звучал ровно, спокойно. - Он тоже почувствовал себя плохо, и ему дали снотворное. Пусть поспит. А мы поедем домой. Нас ждет хороший ужин. Тебе нужно подкрепиться и отдохнуть.
        Отыскав глазами сестру Хилла, Клара потребовала тоном, не терпящим возражений:
        - Элизабет, подайте ему одежду. Он может простудиться.
        Сестра бросилась в донорскую.
        С той минуты, как Гроэр пришел в себя и заметил неподвижное тело Гроссе, его взгляд постоянно возвращался к нему. Это был странный, необъяснимый взгляд: без любопытства или удивления, без страха, без волнения, без участия.
        - Идем. - Клара взяла его за руку.
        Он последовал за ней с безвольной покорностью. Никто даже не сделал попытки преградить им дорогу.
        Клара привезла свою добычу в дом Гроссе, который теперь по праву могла считать своим собственным.
        Двери отворила всклокоченная заспанная экономка. И, не заметив подмены, проворчала:
        - Ужин на столе. Я накрыла в гостиной, как вы приказали.
        - Благодарю, вы свободны, - холодно сказала Клара.
        Гостиная тонула в красном полумраке. Клара не стала включать верхний свет, решив, что так уютнее и спокойнее.
        - Клара! Ты всегда будешь помогать мне постигать этот огромный мир? - с серьезной торжественностью спросил Гроэр. - Ведь Учителя больше нет. Он мертв.
        Она опешила.
        - Откуда ты знаешь? - Ее голос дрогнул.
        - Откуда?.. - Казалось, он сам размышлял над этим вопросом. - Я почувствовал. Сразу же как проснулся. Возникло такое ощущение, будто во мне что-то сломалось. Ну как если бы меня вдруг разделили пополам… Я физически ощутил его смерть. Каждой клеточкой своего тела. И будто что-то от него перешло ко мне, будто он во мне или я - это он. Мне даже кажется, что я стал намного взрослее, чем был еще вчера. Все очень странно, правда?
        - Очень… Очень странно, - задумчиво пробормотала Клара.
        В красном свете торшера, в привычной, до боли знакомой обстановке, где она провела множество дней и ночей, глаза, устремленные на нее, резковато-приглушенный тембр его голоса принадлежали тому, другому. И это походило на мистификацию.
        - Его убила ты? - вдруг спросил Гроэр таким тоном, будто говорил о самых обыденных вещах.
        - С чего ты взял?! - пронзительно крикнула Клара.
        Он неопределенно пожал плечами.
        - Так мне показалось. - Лицо его было бесстрастным.
        Клара собралась заверить Гроэра в своей непричастности к смерти Гроссе, но он опередил ее:
        - Ты правильно поступила, убив его. Я знал, что нам двоим было бы тесно в этом мире. Либо он, либо я, ведь так? - В его голосе прозвучали знакомые интонации. - Еще совсем недавно я чувствовал себя жалким зверенышем в клетке. Но стоило мне переступить ее порог, и я переродился… Нет, пожалуй, перерождение произошло несколько позже. Смерть Учителя пробудила меня! Теперь я ответствен за нас обоих: за себя и за него. Понимаешь?
        Он поднялся, обошел вокруг стола, наклонился над Кларой, бесцеремонно разглядывая ее.
        - На твоем лице красные блики. Будто кровь… Это кровь, Клара! - Он ткнул пальцем, едва не задев ее лицо, и грубо рассмеялся.
        Если бы не этот проклятый красный свет, Гроэр увидел бы, как она побелела.
        Гроэр заставил Клару сесть рядом с ним на диван. При этом непроизвольно принял позу Гроссе, любившего откидываться назад и, упираться затылком о мягкую спинку дивана.
        - Ну а любимым делом для меня будет, конечно, медицина, - вслух размышлял Гроэр. - Перекраивать живую трепещущую плоть в поисках истины это ли не увлекательно! Я никогда не держал в руках скальпель, но знаю… Уверен! Стоит мне взмахнуть им. Вот так! - Он в точности воспроизвел характерное движение Гроссе. - И рука моя сотворит чудо. Во мне такая уверенность, будто я проделал десятки, сотни операций… Все так сложно, так странно… О чем же я говорил? Ах, да! О любимом деле. Медицина должна принести мне… Славу! И еще… - Он заглядывал в глубь себя с нетерпеливым возбуждением, черпая из неведомых источников новые волнующие понятия. - И еще - бессмертие. Да, да! Я наконец нашел нужные слова: СЛАВА И БЕССМЕРТИЕ - вот ради чего стоит жить на свете! - выпалил Гроэр и испуганно умолк, вслушиваясь в отзвуки собственного голоса. Потом заговорил с новым приливом воодушевления: - Планета нуждается в чистке. Я должен стать Санитаром Человечества! Я помогу ему освободиться от скверны.
        - Ты?! О какой скверне речь?
        - О низших расах, разумеется. Ведь ты - арийка! Избранная. Помочь мне твой священный долг.
        - И какой же помощи ты ждешь от меня?
        - Мы завершим незавершенное. Идея биологической мутации расы должны быть реализована на деле.

«Биологическая мутация расы…» Клара встревожилась всерьез:
        - Гро, мальчик мой, ты хоть отдаешь себе отчет в том, что говоришь?
        Он не слушал ее:
        - Человечество на пороге новой Космической эры. Нужно помочь ему приблизить заветный рубеж… - Он запнулся, будто прислушиваясь к неведомому суфлеру, скороговоркой докончил: - Наша миссия предопределена свыше.
        Кларе стало страшно. Все это однажды уже было. Гроэр бессвязно выкрикивал идеи и символы ортодоксальных тайных доктрин, питавших патологически уродливую философию нацизма. Что, если он, использовав опыт, накопленный отцом и сыном Гроссе, и вправду займется осуществлением пресловутой гитлеровской идеи биологической селекции человечества?..
        Клара содрогнулась. Своими неожиданными высказываниями Гроэр озадачил, ошеломил ее.
        - Скажи, Гро, ты сам до всего додумался? - как можно хладнокровнее поинтересовалась она.
        - «Додуматься» никто ни до чего не может, - нравоучительно изрек Гроэр. - Есть только два состояния духа: человек или знает, или пребывает в неведении. Я - ЗНАЮ.
        Утомленный, он умолк. Потускнел, погас, как угли догоревшего костра. Клара поняла
        - поток информации, неведомо как прорвавшийся в его сознание, иссяк. Перед ней сидел прежний Гроэр.
        Но не успела Клара прийти в себя от пережитого потрясения, как на нее обрушилось новое.
        Гроэр вдруг забеспокоился, вскочил. Заметался по комнате.
        - Что случилось, Гро? - встревожилась Клара.
        - Случилось?.. Да-да, случилось! - Его глаза блуждали, он казался невменяемым. - Внутри такая странная тревога. Я должен что-то сделать. Обязательно должен. Но что? - Он хмурился, кусал губы. Снова засуетился, бормоча одно и то же слово: - Опасность… опасность…
        Резко остановился, будто парализованный.
        - Это где-то здесь. Совсем близко… Я должен найти.
        Он двигался как лунатик. Глаза были пустые, незрячие.
        Взволнованная Клара последовала за ним. Через буфетную Гроэр прошел в спальню. Уверенно пересек ее и оказался в кабинете Гроссе… На мгновение замешкался около массивной старинной вазы с гобеленом позади нее.
        Ухватившись за гобелен, Гроэр резким движением сорвал его со стены. На месте гобелена оказалась дверца - он распахнул ее. Клара увидела нишу, внутри которой - электрощит с рубильником.
        Спеша и волнуясь, Гроэр с силой отжал рубильник вверх - глубокий вздох облегчения вырвался из его груди. Он сразу успокоился, расслабился. Глазам вернулось осмысленное выражение.
        - Пойдем обратно, - устало попросил он. - Где-то недалеко отсюда должен быть накрытый стол с остатками ужина. Я хочу пить. Пересохло в горле.
        Он проделал обратный путь, удивленно озираясь по сторонам, будто шел здесь впервые. Вернувшись в гостиную, Клара налила ему сок, села напротив.
        - Объясни, Гроэр, что с тобой было.
        Он тупо смотрел на нее, хмурил брови, вспоминал…
        - Мы о чем-то говорили с тобой. Не помню о чем. И вдруг я увидел этих людей… Ну, которые окружали меня, когда я проснулся. Увидел так же ясно, как сейчас вижу тебя. Они спорили, кричали, ссорились. Они обвиняли тебя в предательстве, жалели, что выпустили живой. Они… они обезумели от страха. Одни предлагали бежать, другие
        - убить нас. А один, тощий такой, сутулый…
        - Да-да, Джек, - торопила Клара.
        - Не знаю… Ему удалось ускользнуть от них. Он пробирался к выходу. Я ясно видел. Он собирался пойти в полицию, рассказать обо всем…
        Гроэр умолк. Вид у него был странный: сосредоточенно-отключенный.
        - И что же? Что дальше?
        - Не знаю, - рассеянно пробормотал он. - Во мне вдруг возникло ощущение опасности. И потребность действовать. Я знал одно: нужно найти рубильник и включить его. Иначе все погибло… Ну вот и все.
        - Но при чем тут рубильник?
        И вдруг Клару осенило. Она вспомнила, как давно, еще в годы строительства клиники, Гроссе рассказывал ей о предпринятых мерах предосторожности на случай разоблачения. Тогда Клара не придала этому значения, но сейчас память услужливо пришла ей на помощь. По утверждению Гроссе, стены подземной клиники пронизаны, как кровеносной системой, сложной сетью не то труб, не то шлангов. И, как в кровеносной системе, имеются вены и артерии. К «венам» подключено обыкновенное водоснабжение. В «артериях» сухая смесь, нечто вроде разновидности бетона.

«Если когда-нибудь нападут на мой след, - рассказывал Кларе Гроссе, мне достаточно будет включить рубильник, и моя „кровеносная система“ моментально начнет действовать. Из „вен“ хлынет вода, из „артерий“ под огромным давлением будет выбрасываться сухая смесь. Соединившись с водой, смесь образует раствор, густую массу, которая в короткий срок заполнит собой все помещения подземной клиники и затвердеет. По своим свойствам она во много раз превышает прочность бетона. Мое подземное сооружение прекратит свое существование, превратившись в монолитный фундамент Верхней клиники. И никаким археологам не справиться с моей Помпеей в миниатюре».
        - Боже мой! Ты похоронил их заживо… Но ведь даже я не знала, где находится рубильник, - с трудом проговорила она. - И уж тем более о нем ничего не мог знать ты. Как же тебе удалось найти его?
        - Разве я искал? - удивился Гроэр.
        - Непостижимо, - простонала Клара. - Ты хоть знаешь, что натворил?
        - Включил рубильник, - спокойно ответил Гроэр. - Я сделал что-нибудь не так?
        - Радуйся, - еле слышно прошептала она, потому что голос не повиновался ей. - Ты сделал свой первый взнос.
        Из-за горизонта, слабо мерцая, просачивался свет. Еще немного, и мир вновь обретет очертания, реальность, смысл. Оформится в предметы, угрызения совести, мораль.
        Клара понимала: единственно правильный выход - отправить Гроэра вслед за его оригиналом. Но что ей делать одной в этом огромном, враждебном мире? Если Гроэр - лишь эхо Гроссе, то она - его безликая тень. Но если не существует больше Гроссе, то по всем законам природы должны исчезнуть и эхо его, и тень… Гроссе проиграл. Выходит, был недостаточно силен?.. Проиграл ли? Не возродился ли он вновь в своем клоне? Не стал ли еще более опасен и могуч? Гроссе натуральный искал бессмертия для себя одного, довольствовался единичными опытами. Гроссе-дубликат замахнулся на все человечество.
        Он только что продемонстрировал свою способность к действию: отсутствие собственной индивидуальности не помешало клону совершить вполне реальный поступок, весь ужас которого лишь усиливается неведением невольного палача.
        Так как же понять, что такое Гроэр… Человекоподобная биомашина экстрасенсорного действия, доводящая до абсурда идеи, формировавшие психику его оригинала? Или вообще неспособная на самовыражение… Не случайно ведь Гроссе упорно отказывал ему в праве называться человеком…
        А почему, собственно, она должна взваливать на себя ответственность за события, к которым непричастна! Разве она сделала Гроссе преступником? Ее помощь ничего не меняла. Не она, так другая заняла бы ее место. Разве она вызвала к жизни реликтовое ископаемое в облике юного Гроэра, вдохнула в него драконово нутро? Пусть человечество само позаботится о себе. Пусть проявит бдительность. С нее хватит. Она пыталась бороться, но потерпела фиаско.
        Последний проблеск, последняя яркая вспышка угасающего костра озарила ее сознание: что, если события минувшей ночи лишь плод больного воображения? Стоит вернуться назад, и она увидит своего Гроссе с дорогим, как всегда, усталым и чуть недовольным липом. Кларой вдруг овладела уверенность - именно так и есть! Конечно же, Гроссе ждет ее, сердится за долгое отсутствие. А она попусту теряет драгоценные минуты…
        Клара бросилась в гостиную. Дремавшая в кресле фигура пробудилась. Поднявшийся навстречу был до боли знаком и близок: силуэт, рост, осанка, походка… Клару обуял ужас. Гроссе… ее Гроссе воскрес из мертвых, чтобы расквитаться с ней за измену. Еще шаг, и цепкие пальцы стальным кольцом сомкнулись на шее.