Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Мансуров Андрей : " Цена Предательства " - читать онлайн

Сохранить .
Цена предательства Андрей Арсланович Мансуров
        Эта повесть входит в мой цикл-тетралогию Боевой фантастики: "Волчица", "Ироничная фантастика"("Я подобрал это на свалке"), и "Его Величество Авианосец". И, разумеется, мне опять не удалось сделать ее исключительно - "боевой". Она получилась в большей степени все-таки - социальной. Потому что любые действия любого солдата любой армии в первую очередь связаны с его Личностью: моральными установками, силой воли, храбростью, и мировоззрением этого самого Солдата. Вот про становление такой Личности я и написал эту книгу. Хотя, разумеется, и любителям самого "крутого экшена" найдется о чем почитать! Потому что - даже сверх-коварные, изощренно-циничные в своих антигуманных планах, и оснащенные суперпередовым оружием, враги, не смогут устоять: ни в открытом бою, ни на "невидимом фронте", против воинов-землян! Желаю Вам нескучного прочтения!
        МАНСУРОВ АНДРЕЙ
        ЦЕНА ПРЕДАТЕЛЬСТВА
        Повесть.
        1. ЛИНКОР.
        Некоторые десантники предпочитали обходить свой участок, двигаясь встречно-параллельным курсом, то есть - от стороны до стороны квадрата, сдвигаясь каждый раз на несколько шагов, а затем разворачиваясь на сто восемьдесят, и - снова до противоположного края участка.
        Другие начинали из центра, расширяя круги обхода до тех пор, пока не добирались до внешней кромки участка.
        Третьи наоборот - предпочитали начинать обходить свои границы вначале по периметру, сужая «квадратные» круги к центру. Михаил относился к третьим.
        Свой участок он «обрабатывал» уже четыре часа, стараясь только не пропустить сбои аппаратуры, выражавшиеся тонким попискиванием контрольных датчиков, сигналы сканнеров, объявлявших о проблеме голосовым способом, и трёп, вернее - переговоры коллег по работе: эти он откладывал как бы в долговременную память. Типа: не забыть, что Розенберг столкнулся с разжижающей псевдокислотной «лужей», а Порциан - с «налётом» механострекоз. Ничто из этого не мешало ему преспокойно думать о своём.
        К пятому году работы в космодесанте он научился уже многому.
        Например, тому, что особо сексапильную деваху в баре, на которую уже положил глаз сержант, лучше в любом случае оставить в покое: может, она сержанту и не достанется, а вот у него на лице и рёбрах не останется ощутимых отметин от титановых кулаков. Причём - титановых в буквальном смысле: протезы обеих кистей Малколму МакКратчену поставили, ещё когда тот был рядовым салагой - восемь лет назад. И его пример теперь считается хрестоматийным: бомбой может оказаться и банальная и с виду безобидная фигня, один в один напоминающая полевую ромашечку.
        Незнакомое пойло с «экзотическим» местным названием тоже лучше не пить. Потому что та крошечная доза люмера, что добавляется с разрешения медиков, якобы для «лучшей адаптации организма к местным условиям», в комплекте с алкоголем и непривычными для кишок вытяжками местных же растений, может подействовать на некоторые, особо чувствительные к нарколептикам, организмы, неадекватно. Вызвав болезнь.
        В частности, заставляющую в лёжку провести на койке в казарме, а затем - и в реанимации госпиталя, с телом, утыканным иглами с очень нужными капельницами, одиннадцать часов. И при этом всё равно мучиться позывами к рвоте каждые десять минут. Ощущая, как жутко ноют, и стремятся вывернуться наизнанку и черепная коробка, и эти самые кишки. Не говоря уж о воистину охрененном зуде в коже головы - таком, что хочется поскорее соскрести её с черепа лезвием собственного же виброножа!
        Хотя приходится признать: такой «неземной» эйфории, как от «особого Курайского» он не испытывал до этого никогда. Соответственно, и похмелье оказалось…
        А ещё, даже когда планета, вроде, хорошо освоена и почти обжита, нельзя выходить из купола Станции без защитного оборудования и комбинезона усиленной защиты. Даже на такой планете, которую «осваивают» уже несколько лет. Потому что некоторые ловушки установлены - ну с очень сильным замедлением. Память о рядовом Саймоне Майерсе, погибшем два года назад на, казалось бы, ровном месте, разлетевшись на кусочки не крупнее конфетти, тому наглядный пример.
        Сплюнув, Михаил сделал очередной поворот. Сенсоры сканнеров, которыми экзоскелет обвешан, словно новогодняя ёлочка, (бредовый образ, но именно он неизменно возникал и в подсознании, да и - в сознании, каждый раз, когда он занимался обходом первой Ступени) молчали, будто вокруг ну совсем ничего не находят.
        Ничегошеньки, мать их…
        А вот не может быть такого, что «ничего» - и всё тут!
        Сустары - не такие лохи, чтобы оставлять планету «чистенькой» - на растерзание земляшкам, как они презрительно называют их в своих чёртовых листовках. Которые словно нарождаются, возникают - из ничего, и неизменно появляются во всех комнатах: что космодесантников, что технического персонала всех Станций, которыми оборудуются захваченные, и, якобы, зачищенные, планеты. И даже три полномасштабных добросовестных Зачистки не могут полностью обезопасить такую планету, гарантировав поселенцам-колонистам спокойствие и жизнь. Ведь контингент обыскивающих всегда «ограничен» - даже Линкор не может взять на борт больше одной дивизии. А площадь поверхности даже суши - колоссальна. Не говоря уж об Океане.
        Белые пятна - в пустынных или гористых местностях, которые никто даже из отдалённых потомков колонистов осваивать наверняка не будет! - остаются всегда.
        Так что сюрпризы здесь, на этой планете, точно есть. Потому что опушка леса и луг с зелёненькой травкой, мирно колышущейся под дуновениями ветерочка, и цветочками голубой и фиолетовой окрасочки, жизнерадостно подставляющих головки тёплым лучикам оранжевого светила - отличное место для всяких захоронок и заморочек.
        Так как уж больно удобным, «стратегически» значимым, местом является та плодородная долина большой реки, что они обрабатывают. Так и напрашивается к строительству именно здесь Первая Столица новой колонии. А пока - бригада монтажников ждёт - не дождётся, когда можно будет спустить свой чёртов монстрообразный строительный модуль, напоминающий помесь динозавра с экскаватором, и роботы приступят к сооружению Станции.
        Осталось только выявить, что тут для них, бедняг дистанционно управляемых, приготовлено: то ли небольшие ловушечки, рассчитанные на единичного дрона или робота, то ли уж глобальные. Ждущие, когда Станцию «заселят». Такие, как церебральные мины, разрушающие нервную систему существам на белковой основе в радиусе мили, или галоизлучатели, разжижающие плоть до состояния зубной пасты, заставляя ту попросту стекать с костей скелета - тоже, кстати, работающие в радиусе мили.
        Вот поэтому даже первой ступени предшествует проверка беспилотниками с вибраторами, и всяческими гамма-, микро-, и теплоизлучателями, не говоря уж о джамперах и бипперах, которые с высоты нескольких километров сбрасываются на парашютах, и «обрабатывают» поверхность точно так же, как сейчас космодесантники - по квадратам. Обычно, правда, почти безрезультатно: сустары научились устанавливать взрыватели так, что те на столь примитивные провокации не реагируют.
        Вот поэтому первая Ступень и ведётся сталюминиевыми боевыми дронами, оснащёнными заплечными пластиковыми контейнерами с белковой аморфной органикой. (Ну а вдруг - датчик взрывателя попримитивней, управляющий запалом мины, сработает!)
        А человек управляет своим «подопечным» из безопасной кабины. Расположенной на Линкоре. Висящим на геостационарной орбите.
        И работа оператором отнимает до восьмидесяти процентов всего времени несения, собственно, боевых дежурств. С другой стороны, служба - она служба и есть. Шесть часов работы, сорок два часа отдыха: дуракаваляния по многочисленным барам и борделям громады оснащённого почти такими же удобствами, как старинный круизный лайнер, корабля…
        Михаил ткнул кнопкой системы контроля, а заодно и климатизатора: глаза заливал пот. И выделялся он вовсе не от жары: кондиционированная операторская кабина отлично проветривается, и изолирована от шума, света и помех.
        Тысячи микропроцессоров могучего компа Центрального пульта операторской Линкора за доли микросекунды просканировали сами сканнеры его кабины и сверхчувствительную аппаратуру дрона - нет, всё в порядке. Никто и ничто снаружи не пытается исказить их показания. Или вмешаться в тонкую работу программ.
        Вот это-то и странно. Напрягает. Обычно чёртовы сустары, или хотя бы их «умные» автопрограмматоры - тут как тут. Пытаются. Вмешаться. Исказить. Задурачить…
        Ловушки наверняка есть. Значит, просто лучше, чем обычно, замаскированы. Или - нового типа. И не сработают от присутствия поблизости металлического монстра, что движется сейчас по поверхности, направляемый волей Михаила и джипиэс-навигатором со спутника обеспечения. Ну правильно: они - вернее, их, земные, техники - работают, а враг тоже не стоит на месте: изобретает. Новые изощрённо-коварные способы. Если не отвоевать планету снова, так хотя бы не дать колонистам-людишкам жить спокойно, всё отнимая и отнимая самый ценный и чертовски медленно восполнимый ресурс - жизни!
        Михаил вдруг понял, что конец обхода совсем близок: повороты дрон делает уже каждые пятьдесят двухметровых шагов. Полоса, которую обследуют датчики и сканнеры, и расстояние, от которого гарантированно срабатывают вражеские взрыватели, командованием оценена в двадцать метров, так что он, вернее - его дрон, получается, протопал уже все пятьдесят километров своего подотчётного «квадратного километра».
        И ничего не нашёл.
        Блинн… А смена ещё не кончилась.
        Значит, придётся влезать и в андроида.
        Андроидные тела Михаил не любил. Мало того, что выращены на базе тела «Scrofa Domesticus», то есть, обычной свиньи, так и реакция и сила оставляют желать много лучшего. Но - что же делать, если под давлением общественности и из-за Решения Конгресса тела клонированных людей запрещено использовать в таких миссиях! И плевать маразматикам-бюрократам, что собственных «сознаний» у таких клонов не было, нет, и не предусматривается в будущем! «Гуманность», мать её!..
        А чёртовы яйцеголовые утверждают, что именно параметры обычной свиньи наиболее точно соответствуют всем функционально-жизненным показаниям Хомо Сапиенса.
        Соответственно, и ловушки выявятся стопроцентно.
        Ага - как же! Стопроцентно…
        Он снова сплюнул - теперь уже на пол кабины, где только что «выбрался» из тела дрона, не забыв подать сигнал в диспетчерскую их подразделения, и храбро оставив застывшую стальную громадину внизу, на поверхности Эрины, на попечение группы технического обеспечения: подлетят и заберут, когда дойдёт очередь.
        Он, да и не только он в их подразделении, андроидное тело не то, что вот прямо совсем не любил. Скорее, чисто на подсознательном уровне - брезговал. Ну так - мало того, что «свинское»!.. Так ещё обычно и куда «подверженней». Хотя свою основную функцию - выявления! - конечно, выполняет…
        Но Михаил столько раз испытывал то мерзкое чувство, когда ощущаешь, как тело, в которое ты вселён, разносит на кровавые ошмётки… Или оно задыхается от боевых отравляющих газов. Или - сгорает в пламени плазменного заряда, забивая ноздри отвратительным запахом горелой плоти - его плоти… Или - растекается в розовую вязкую лужу. Или на него накидываются проклятущие бациллы неизвестных болезней, заставляя лицо синеть, а омерзительные, и на глазах растущие язвы - выступать по всему телу…
        Даже и не упомнить. Да лучше и не вспоминать: всё равно эти тошнотворные сцены приходят сами. Во сне. И достаточно часто, чтоб отравлять не только явь, но и то, что по идее, должно позволить телу и мозгу расслабиться - сон.
        Единственное, что немного утешает - регулируемые заглушки, позволяющие снизить показатели боли тела андроида в десятки и сотни раз - иначе!.. Страшно представить.
        Бойцы-операторы, опробовавшие первые модели, с не-пониженным порогом обратной связи, порой просто не выдерживали: сходили с ума.
        Однако работа есть работа. Занудная, иногда - вызывающая брезгливость и омерзение, ужас, злость. Но, в общем-то, чаще - просто занудная. Именно это слово.
        Он отложил шлем первого дрона. Взял андроидный - пластиковая полусфера почти невесома, но содержит квитэссенцию передовой технологии: устройства, позволяющего преобразиться.
        В монстра. Вооружённого так, что можно начать и выиграть небольшую войну. Неплохо защищённого от всех известных (ха-ха!) напастей, которых к этому времени сустары понапридумывали достаточно. Словом - белкового монстра. Боевую рабочую машину. Воплощающую в себе реально - вершину земной Науки в смысле оружия.
        Но подлинно опасным, хитрым и злобным врагом всего живого на обследуемой планете эту штуку делает он, Михаил. Человек-оператор.
        Космодесантник!
        Годами отрабатывающий на симуляторах - в процессе обучения. И кажется, веками - в «реале». Приобретая и собственной драгоценной задницей «уникальный» опыт!.. Который тут же заносят в программу симуляторов.
        Чтоб те, кто придут после них, могли быть во всеоружии.
        Как же - будешь тут во всеоружии, если враг столь изобретателен, и почти каждый раз находит или придумывает что-то новенькое!
        Чтоб снова не сплюнуть, или не дёрнуть щекой, Михаил прикусил губы изнутри.
        Ощутив привычную щекотку и точечные уколы кожи головы, он невольно поморщился. Кинул взгляд на контрольный монитор перед лицом. Так - картинка пошла. Ну, значит, проклятущий шлем уже опять впихнул в кожу бритого черепа свои нанотрубки: управляющие сенсоры получили доступ к базовым точкам его моторики. Он закрыл глаза.
        Вот и всё - пошла работа: вокруг возникла капсула, в которой тело андроида прибыло на поверхность планеты. Вперёд!
        Вывести белкового дрона из гелевой капсулы в ангаре на челноке нетрудно. Трудно потом обтереться насухо, и одеть комплект защитного обмундирования и оборудования. И боевой костюм: здоровенную сталитовую часть внешнего экзоскелета. Могущую часами таскать его тело почти без усилий с его стороны по поверхности планеты - хоть с тройной силой тяжести.
        Осталось только обвеситься с помощью манипуляторов челнока оружием, сенсорами, и боекомплектом.
        Он выбрался из широкого люка на поверхность, одновременно приспосабливая зрение к оранжево-жёлтой, невыносимой после темноты трюма, яркости. Ничего - сейчас сенсоры, отследившие, что он щурится, приспособят светофильтры… Ну вот и порядок: видно контрастно и хорошо. Теперь и дежурные операторы Центрального и оперативного пультов смогут отслеживать. Записывать. Чтобы в случае (тьфу-тьфу!) чего, воспроизвести для тех, кто пока не столкнулся с очередной «придумкой» чёртовых сустаров. И дать им «выучить» полученные ценой «жизни» очередного свинского бедняги, уроки.
        «Урок» нашёлся буквально на второй стороне периметра выделенного Михаилу квадратного километра.
        Чёрный жук, сидевший на мохристом цветке типа георгина, сразу не понравился Михаилу. Он направил на него станнер, приказав ногам замереть.
        Точно! Живая тварь сразу же шлёпнулась бы наземь, и застыла на пару минут. Эта же - лишь развернулась к дрону, нацелив зашевелившиеся лапки и клешни!
        Михаил не стал ждать, когда из-под чёрных надкрыльев до конца раскроются коричнево-жёлтые крылья - шваркнул прямо из генератора ЭИМИ.
        Тварь грохнулась оземь ну точно как кусок пластика: ни дать ни взять - этакая шайба! Выждав пару секунд, он выдвинул голубое сопло.
        Заморозив тварюгу из генератора жидкого гелия, Михаил погрузил её в контейнер-термос: пусть любимые техники и учёные изучают! Хотя, собственно, вряд ли выявят что-то новое в плане технологии: так враги их уже атаковали. А вот пушистый тёмно-синий цветок агрессии не проявил - значит, пусть себе растёт.
        Однако зря Михаил подумал, что на этом сюрпризы с псевдоморфой окончились!
        Муравейник, или очень похожая на него невысокая кучка земли, куда сотни оранжево-синих полосатых букашек размером с земного термита, споро стаскивали семена и листики, оказалась вовсе не «постройкой эндемичных насекомых».
        Тонкие лучи лазеров, ударившие вдруг из чёрных точечек входов, поразили основные глаза белкового дрона.
        Михаил даже не успел отреагировать: за него это сделал комп подстраховочной системы, давший приказ автопилоту. Ноги сами вдруг пришли в движение, и тело дрона отскочило подальше, а руки пластоскелета уже накидывали на холмик парализующие сети электро - и цереброблокатора: теперь чёртовы механоиды, или настоящие насекомые, в логове которых установлены лазеры, отключатся напрочь!
        Пока блок автонавигатора и система вестибулярного аппарата отводили дрона подальше назад, на уже обследованную и теоретически «безопасную» территорию, Михаил просто ждал, чтобы индивидуальный бортовой медик заменил глаза андроида: самую расходуемую и страдающую часть оборудования дрона. Соответственно, и имеющую «на борту» три запасных комплекта глазных яблок.
        Он чётко доложил о случившемся своему оператору, зная, что в отредактированном и доходчивом виде всё это немедленно сообщат остальным работающим сейчас на поверхности, и, перед началом работы - остальным сменщикам. Ну правильно: он всегда и сам получал такую информацию, автоматически запоминая, и действуя в соответствии с рекомендациями аналитиков. Всё это время он ощущал крошечный отголосок жжения и зуда в глазах: хорошо, что нервные окончания у тех заблокированы.
        Через пять минут операция по пересадке и вживлению в волокно глазных пучков новых нанонервов оказалась закончена, и картинка на контрольном мониторе снова появилась. За это время модуль с исследовательским блоком полной изоляции успел подлететь, (Михаил слышал его гудение, свист при зависании, сотрясание почвы от тормозной струи. А затем удары вибролезвий, отдающиеся в подошвах. И - удаляющееся гудение.) и выкопать псевдотермитник. Теперь облизывающиеся на новые технологии учёные Линкора его изучат даже раньше, чем чёртова жука.
        Повращав глазами, чтоб проверить их работу, Михаил мысленно приказал коробке автодоктора убраться назад в заплечный контейнер. Тот, пожужжав сервомоторчиками, с помощью своих лапок-манипуляторов так и сделал. Ну - не дать ни взять - заботливый наплечный паучок. Ну-ка, кто тут у нас следующий?..
        Следующим нарисовался крот. Ну, или тварь, очень на него похожая.
        Однако вот он оказался как раз именно представителем местной фауны: возмущённо верещал, размахивал лапками с крошечными коготочками, и пытался грызть пласто-сталалюминиевые манипуляторы экзоскелета, когда Михаил выдернул его прямо рукой в защитной перчатке с глубины в несколько дюймов, нащупав обычным тепловизором.
        Всё равно нужно обследовать тело зверька биощупом и сканнером полевого электронного микроскопа: вдруг найдутся ещё неизвестные земной науке, местные, или привнесённые хитрыми врагами, бациллы-вирусы-микробы.
        Не нашлись.
        Значит, беги себе в свои катакомбы, маленький сердитый абориген - Михаил аккуратно положил зверька у разрытой ямки, куда тот не примянул и нырнуть, даже не попрощавшись. (Вот уж он удивился бы!..)
        Датчики движения предупредили об атаке сверху: от солнца заходил «отряд» псевдострекоз. Ну, этих-то мы уже знаем… Давайте, твари, подлетайте!
        Электропарализатор ЭИМИ сработал отлично: все сивлито-титановые твари попадали к ногам дрона, уже даже не шевелясь. Снова пришлось поработать генератором жидкого гелия и манипулятором, не боящимся минус двухсот пятидесяти Цельсия, поддерживаемого в термосе для таких тварей.
        Через полчаса к стрекозам добавился и десяток «мух» или «ос» - (…рен их поймёт, этих насекомых, к какому «классу» они относятся, особенно - электромеханические!) больше Михаил обнаружить и подобрать в густой траве луга не смог. А вернее - поленился. Десятка этим яйцеголовым вполне хватит: с мухами-осами они уже тоже встречались на Лимбусе-три, и даже удивительно, как это сустары надумали воспользоваться этими тварями повторно. Они обычно любят что-то оригинальное и свежее - …ер привыкнешь.
        Опушка леса, несмотря на то, что Михаил пока не столкнулся там ни с чем подозрительным, всё ещё вызывала определённые опасения. И, как ни странно, чем дальше от неё отстояли круги обследования - тем большие. В чём дело?!
        Выяснилось это, лишь когда он удалился метров на сто.
        Деревья на кромке леса вдруг словно задрожали, заколебались: так, словно это - миражи над асфальтом в зное летнего дня! Михаил инстинктивно бросился на землю.
        Ни фига это не спасло!
        Выдвинувшиеся из-под земли головки церебро - и галоизлучателей вызвали, как обычно, жуткую боль в теле, и ощущение злости - от своей беспомощности. Нервы - блокированы, и не могут приказать мышцам даже отползти, а не то, что - отбежать со скоростью в шестьдесят кэмэ, на которую способен экзоскелет. А мышцы…
        Да, мышцы. Хорошо хоть, автомат уже успел блокировать и отключить нервные окончания - вспышка боли увяла так же быстро, как исчезает танк, бухнувшийся в океан. (Про планету-океан Посейдон-три Михаил, да и многие другие десантники их роты, предпочитал не вспоминать!)
        Но с тем, что «процесс» его убивания медленный и мерзкий, сделать ничего не удалось. Как и всегда, впрочем, когда в дело пошли галоизлучатели: ощущаешь себя кучей мерзкого тёплого д…ма, пока наблюдаешь, как твои мускулы и тело превращаются из тренированного закалённого организма - в расплывшееся внутри защитного комплекта тесто! Сироп. Жижу… И так до того момента, когда нервным окончаниям становится нечего передавать: тело андроида перестаёт функционировать, вытекая через отверстия первого, нательного, комбеза - рукава и штанины.
        Он снова порадовался, что автоблокираторы почти мгновенно отключают связь его человеческого мозга с атакованным дроном. Правда - не до конца.
        Так что, стиснув зубы, он досмотрел агонию бедняги, принявшего смерть за него там, внизу. Порадовался, что сообщение об этом ему можно и не передавать - всё сделает бортовой «чёрный ящик», включающийся сразу после «смерти» дрона. Затем щёлкнул тумблером, заставив убраться из своего мозга усики нанотрубочек-электродов, отдышался, и стащил объёмистую полусферу визиошлема с головы.
        Проклятье!
        Умирать неприятно.
        Даже если за тебя это делает специально для этого и предназначенное тело.
        Его ведь вырастили. Обучили. Натренировали. Накачали мышцы стероидами…
        Михаил вставал с кресла оператора с ощутимой дрожью озноба во всём теле.
        Проклятая работа. Хорошо, что смена кончилась - словно нарочно подгадал. Пусть-ка теперь поработает капрал Уркхарт из второго отделения - вон он, уже притопал в операторскую, и они традиционно отсалютовали и пожали руки друг другу.
        - Ну что, много жуков-кроликов-лягушек наколошматил? - традиционный вопрос.
        - Пошёл бы ты, старый хрыч, со своими заплесневелыми приколами… От блока-информатора узнаешь.
        - Что, было?..
        - Да… - Михаил нахмурился, пытаясь сообразить, как получше сформулировать, чтобы предостеречь, - Кое-что новое. Посматривай почаще назад. Особенно - уже на проверенных местах. Сегодня зацепило с замедлением где-то с час, на уже обследованном.
        - Ага. Понял. Ну, спасибо. Счастливо отдохнуть.
        - И тебе - удачи.
        Думая, что со сменщиком из чужого отделения они никогда не горели желанием особо «сблизиться», Михаил выпустил крепкую сухую руку, и вышел за дверь.
        Проковылял в душ. Чувствовал он себя ещё более мерзко, чем обычно. И никак не мог понять - почему.
        Что он пропустил? Что было не так, как всегда?
        Ладно, ему нужно просто немного расслабиться. И отдохнуть.
        Раздражение и возбуждение снимет пара рюмок в баре.
        А усталость и едкий пот - старая добрая вода.
        Поворачиваясь под обжигающими струями настоящей воды, (Привилегия космодесантников!) он пытался унять разошедшееся воображение. Нет, к счастью, чёртовы сустары ещё не догадались (Или - просто не смогли!) снова усиливать сигналы от дронов к операторам таким образом, чтобы те испытывали те же ощущения, что и агонизирующий биодрон. Иначе…
        Иначе все операторы давно бы отказались от такой работы!
        Впрочем - нет. Если бы такое и случилось когда-нибудь, (очередное - тьфу-тьфу!) земная наука, постоянно плетущаяся в шаге позади сустарских новейших технологий, вскоре нашла бы очередной адекватный ответ. До сих пор - находила же… Михаил скрестил пальцы. (Нет никого суеверней спортсменов, студентов, и… космодесантников.)
        Он растирался полотенцем (Тоже - из настоящего хлопка!) до тех пор, пока не покраснела кожа. Но в ногах почему-то всё равно ощущалась противная дрожь.
        В чём дело? Ведь его второго, «биологического», дрона уже «разжижали», сжигали, разрезали, и дробили в гравиловушках чуть ли не десяток раз?
        Может, инстинкты профессионала подсказывают, что в этот раз нападение оказалось… Не совсем обычным?
        Что это за червячок сомнения и… И - да, паники, грызёт сознание, или подсознание? Опасность, исходящая словно ниоткуда.
        Она есть - Михаил это чуял.
        Как чуял там, внизу, и то, чего до этого никогда не ощущал: чей-то заинтересованный враждебный взгляд. Общий смысл которого можно было бы передать так: «Ну-ну. Прочёсывай, прочёсывай. А когда расслабишься - получи! Посмотрим, что ты на это скажешь!..»
        Нет, всё верно: кое-что необычное было. Только… Как это чётко сформулировать для рапорта? Так, чтоб не выглядеть параноиком. Или идиотом.
        Он решительно постучал в дверь кабинета майора.
        - Войдите.
        Войдя, Михаил чётко вскинул руку в приветствии:
        - Господин майор! Капрал Михаил Левицки прибыл для рапорта.
        Майор, вставший с кресла у стола, заваленного рулонами схемограмм и кипами отчётов на бумаге, кивнул, ответив на приветствие:
        - Проходите, капрал. Садитесь. - чтобы лучше видеть собеседника ФонМюллер даже отодвинул чуть в сторону гибкий псевдомонитор настольного компа, - Докладывайте. - на лице майора, да и в тоне не было ничего необычного: собранная деловитость. И всё равно Михаил до сих пор робел перед начальником. Ещё бы: тот на этой работе двадцать пять лет, а не пять, как Михаил!
        Простой пластиковый стул напротив майора Михаил двигал осторожно, чтоб не скрипеть его ножками по голому пластиковому полу. Уселся, не откидываясь на спинку - знал, что фамильярности майор не любит.
        - Да, сэр. Разрешите доложить, сэр… Я хотел рассказать вам о… - Михаил поколебался, хоть и знал, что такое его поведение не поднимет доверия к нему со стороны майора, любящего конкретику. - О своих ощущениях, - он поправился, - О своих необычных ощущениях. Перед тем, как тело моего андроида начало превращаться в кисель.
        Бровь майора с пересекающим её шрамом чуть приподнялась, вторая, как отлично знал любой салага на «Миннесоте», не шевельнулась - парализована. Так же, как и вся правая половина лица Герхарда ФонМюллера, ветерана космодесанта, подписавшего третий контракт, чтоб оставаться в строю. И действительно добросовестно выполнявшего работу. По осуществлению справедливого возмездия и полного уничтожения коварных сустаров - наглых захватчиков и изощрённых убийц. Словом, начальника подразделения «Кондор».
        И от восстанавливающей мимику лица операции майор отказался.
        Однако больше ничем он своего удивления не выказал. Михаилу пришлось докладывать, не дожидаясь повторного приглашения:
        - Я почувствовал неладное ещё до того, как головки излучателей вылезли из-под дёрна. Сэр, это - не преувеличение, или не моя… Причуда. Я ведь уже удалялся от опушки леса. И то, что головки вылезли - явно никак не было связано с тем, что какие-то их датчики засекли меня. Ну, то есть, тело… (Я же до этого прошёл там как минимум раза четыре!) И задержали их выход явно не таймеры. Нет, того, когда я снова окажусь на этом месте, рассчитать было невозможно - я и сам точно не знал… Нет, сэр!
        Просто кто-то, явно дистанционно, отдал им приказ.
        Мне кажется, что этот приказ был - ментальный. Ну, мысленный. Потому что мои бортовые сенсоры не засекли никакого излучения! Ниоткуда. Но всё равно - я чувствую, я уверен, что приказ был. И он задержался лишь потому, что кто-то хотел… Усыпить мою бдительность. Но я - наоборот: чувствовал подвох с каждым кругом - всё сильнее… Вот. - Михаил и так чувствовал смущение, а сейчас вообще запнулся, ощущая сам, как неубедительны и предвзяты его «ощущения». Его ни на чём, кроме инстинктов, не основанная, «уверенность». И выводы.
        Однако Майор удивил его:
        - И ощущение того, что за происходящим кто-то наблюдает, появилось у вас, капрал, ещё до того, как белковый дрон выбрался из челнока?
        - Э-э… Да! - у Михаила от удивления немного заклинило, - То есть - так точно, господин майор, сэр! Сейчас я вспомнил, что так и было! Я… словно и правда - чувствовал на себе чей-то взгляд! Буквально, как это говорят, затылком ощущал, что опасность приближается! А сенсоры, и мои, и челнока ничего не ловили!
        Как это может быть?
        - Как это может быть, я пока не знаю. Но надеюсь, что техники и инженеры нам в ближайшее время смогут ответить. - майор сделал паузу, потом взгляд его словно потяжелел, превратившись из нейтрально-ожидающего в сердито-озабоченный, - Дело в том, капрал, что у меня нет оснований сомневаться в ваших… Боевых инстинктах и ощущениях. Так что не переживайте так сильно - я не посчитаю ваш рассказ паранойей.
        Наши враги - не дремлют!
        Час назад ко мне уже приходил Питер Андерс из взвода лейтенанта Неслунда. С ним примерно то же случилось за полчаса до вас. Правда, его тело сожгли из микроплазменных излучателей. Но «взгляд», и ненависть того, кто на него «смотрел», он чуял с самого момента пробуждения дрона. Вот только, - майор чуть расслабился. - рассказывает и формулирует он куда хуже даже вас, капрал. Так что спасибо. За… Бдительность. И внимательность. К деталям и ощущениям.
        У вас всё?
        Михаил подумал. Прикусил губу. Получается - что именно так! У него - всё.
        - Так точно, господин майор. У меня - всё.
        - Хорошо. Ещё раз - спасибо за информацию. И за то, что решили прийти и сообщить именно… О своих ощущениях. Если бы все поступали так, нам, вероятно, было бы куда легче обнаруживать новые ловушки и свежие технологические разработки врага. Так что выражаю вам от лица Командования благодарность - за проявленную проницательность. И оперативность. Потому что решили прийти ко мне сразу.
        Беспочвенных подозрений, как известно, не бывает, и чутьё настоящего бойца для нас куда ценней интеллектуальных рассусоливаний всяких там учёных-теоретиков. До сих пор весь тот бред, который они напрогнозировали, и наанализировали, не оправдался вот ни на столько. - майор показал кончик ногтя, - Так что вы молодец, что решились рассказать о ваших «инстинктивных опасениях». А пока - всё. Можете идти!
        - Так точно, сэр! Есть, сэр!
        Михаил уже с заметным облегчением встал, на автопилоте отдал честь, развернулся и вышел из кабинета. Теперь он был рад, что рассказал обо всём - у него словно гора с плеч свалилась. Майор доложит кому надо. Там оценят, подумают, свяжут с другими схожими случаями, проверят. Перепроверят. Проанализируют. Сами и с помощью «умных» программ. Разработают директивы. Которые, возможно, помогут спасти чьи-то жизни…
        Оказывается, они с Андерсом испытали воздействие просто-напросто очередного нового коварного приёма врага. Ну, стало быть - ничего страшного, как он было подумал в самом начале. Учёные найдут что-нибудь и против этого.
        Контр-излучение. Экран. Магнитно-индукционную сеть. Или ещё что-то.
        Нормально.
        Обычная работа.
        В баре Михаил прошёл прямо к стойке, кивнув знакомым девочкам, и отдав честь коллегам. Бар, стилизованный в духе «дикого запада», с качающимися полудверями на входе и огромным зеркалом в резной раме за стойкой, его всегда слегка нервировал. Тупизм. Делать столы и табуреты из настоящего дерева чертовски дорого и глупо: редкая неделя обходится без того, чтоб нажравшиеся до полубеспамятства храбрящиеся вояки не передрались с такими же раздражённо-злыми на беспросветность бытия на корабле, штатскими. Или - своими же: другими нажравшимися до беспамятства космодесантниками…
        Впрочем, если Командование на это идёт - значит, считает такое расточительство оправданным. И верно: если бы друг друга метелили мебелью из пластолюминия, дело бы точно не ограничилось лишь синяками и переломами.
        А так - просто вычитают у виновников из зарплаты, и все довольны. И живы.
        За стойкой маячил Эрик - его смена.
        - Привет, Эрик, - Михаил отметил, как брови, делающие его бармена похожим на спаниэля, словно бы приветственно взметнулись кверху: Михаила он если не любил, то хотя бы уважал. Тот не позволял себе ломать ножки столов или стульев для получения дубин, или другими способами крушить интерьер помещения, предпочитая старую добрую потасовку на кулаках. А для чего же ещё десантник проводит по три часа каждый день в тренажёрном зале?!
        - Добрый день, капрал, сэр. Вам - как всегда?
        - Да. Только поменьше содовой.
        Сегодня Михаилу вовсе не хотелось «нажираться» до беспамятства в первые же полчаса. Ему нужно ещё подумать. Потому что то, что произошло сегодня, явно нуждалось в осмыслении. Однако снять нервное напряжение и усталость не помешает.
        Он огляделся.
        Вон: Джуди. Пьёт себе в одиночку за самым дальним столиком. И пускай у неё не грудь, а намёки, и не рёбра, а стиральные доски, как любят прикалываться ребята, зато она - контрактница. Следовательно, не позволяет себе скулить о тяготах своей несчастной судьбы, как, напившись, делает большинство вольнонаёмных, когда всё это закончится…
        - Подозвать Джуди, сэр? - Эрик ловил потребности клиентов моментально. Вначале Михаил даже думал, что тот - телепат. (Как вот сегодня «почти» стал таким он сам.)
        Правда, потом понял - так, чётко ловя взгляды, полувздохи, прикушенные губы и другие детали микромимики «клиентов», шустрый бармен куда больше зарабатывает, явно получая долю от «сосватанной».
        - Да, пожалуй. - Михаил допил стакан, стукнув им о стойку, - И - повтори, будь добр.
        - Да сэр. Сию минуту, сэр! - стакан наполнился раньше, чем женщина, повинуясь жесту бармена, покинула свой столик с оставшимся на нём одиноким стаканом. Другой стакан, с Вестсайдским оранжевым - дурацкой смеси имбирного джина с апельсиновым соком, вкуса которого Михаил решительно не понимал, - оказался рядом со стаканом Михаила ещё до того, как хрупкая женщина подсела на соседний барный табурет.
        - Добрый вечер, Михаил. - понять по задумчиво-манящей улыбке, действительно ли профессионалка рада приглашению Михаила, или это - просто часть работы, было решительно невозможно. Да и …рен с ним. Михаил пришёл сюда вовсе не для того, чтоб разбираться в тонкостях женской натуры.
        - Привет, Джуди. Как ты?
        - Нормально, спасибо. Как сам?
        - Ну…
        - Понятно. Дальше можешь не объяснять. Тебе - в любой момент.
        - Хорошо. Только свой стакан бери сама, а я захвачу всю бутылку. - Михаил почувствовал, как в протянутую руку вкладывают сосуд ещё до того, как закончил фразу.
        Вот уж здесь, в баре, всё стандартно, предсказуемо и просчитано.
        И телепатия тут вовсе не при чём.
        Здесь «при чём» стереотипы поведения и привычки.
        Большинство людей, что бы они там о себе и своей «тонкой и чувствительной» натуре не воображали, абсолютно предсказуемы. И неоригинальны.
        В каютке у Джуди было тесновато, конечно - не то, что у десантников.
        Михаил, по дороге позволявший себе прикладываться прямо к горлышку, и поведший сейчас взглядом по низкому подволку*, хмыкнул: а то раньше не видал убожества обстановки и тесноту. Джуди тем не менее обиделась:
        *Подволок - потолок на корабле.
        - Нечего фыркать и кривиться! Я - не солдат, и мне не платят столько! Так что я воюю с врагом… Другим способом.
        - Да-а? Эт-то каким же? - Михаил спросил исключительно, чтобы поддержать разговор. Потому что ответ слышал уже раз пять. Пусть и не от одной Джуди.
        - А вот таким, что «снимаю стрессы и провожу первичную релаксацию наиболее рациональным способом» у тех, кто свои профессиональные навыки применяет непосредственно для боевых действий, или действий по обеспечению боеготовности оборудования.
        - Красиво излагаешь, зараза сексапильная, - слова Джуди сопровождала, как, впрочем, и всегда, подчёркнуто медленным стягиванием с аппетитных, и без грамма лишнего жира (Он знал, что на тренажёрах отрабатывает и она, да и многие из профи.) ножек чулочков с кружевной кромкой, и вылезанием из платья. Михаил, присевший на единственный достойный упоминания предмет интерьера - массивную и обширную кровать, приложился в очередной раз, с сожалением констатировав, что бутылки в ноль пять ему уже маловато. Для расслабления в должной мере.
        Ладно, для того он и здесь.
        Уж Джуди-то он знает, как облупленную. Свои деньги она отрабатывает честно. И не жалуется на поломанную судьбу порядочной и наивной девочки, просто не нашедшей себе достойной работы там - в одной из заштатных провинциальных колоний. Где вечная безработица, и дефицит всего, что нужно для приятной жизни.
        Нет, уши обо всём этом Михаилу прожужжала одна из вольнонаёмных шлюх - Снежанна, кажется. Или - Лэйла?.. Мэри? После третьей такой «исповеди» Михаил решил больше к услугам пусть лучше выглядящих, но назойливых и однообразных до ломоты в челюстях в своих стенаниях, вольнонаёмных, не прибегать.
        Профессионалки - профессиональней. Ненужными подробностями и слюнявыми сантиментами не осложняют… Жизнь задрюченного нудной или нервной работой, или «убитого» в очередной раз, космодесантника.
        Ведь мужчина приходит в бордель, или снимает женщину в баре вовсе не для того, чтобы послушать банальную душещипательную сказочку о её незавидной… И так далее.
        Пока он снова вставал с постели и аккуратно развешивал форменный мундир и брюки на специально оборудованную вешалку в стенном шкафу, Джуди расположилась на постели капитально: умеет же, зар-раза, себя подать! Красиво изгибаемое, словно породистой кошкой, мускулистое в меру тело, так и приглашает бархатистостью кожи, а приятное лицо - многообещающей улыбкой:
        - Михаил! Приди! Я, ослепительная и обаятельная Джуди рыжая, утолю твои печали. И придам сил телу, и смысла сознанию - чтоб жить дальше. Потому что инстинкт продолжения рода, хочет мужчина, или нет - превыше всего! И заставит забыть даже о…
        Михаил подумал в очередной раз, что даже сентенции из «Методических указаний для обслуживающего персонала», в устах его привычной партнёрши звучат не казённо-пошло, а вполне даже призывно. Дело, наверное, в ироничности тона, каким это говорится, и в хитро-многообещающем прищуре действительно огромных и выразительных глаз.
        Наверное, это именно из-за них он и приходит в последние месяцы - только к ней.
        Ну, и ещё и из-за ножек… Ах, да: ещё из-за понятливости: словно она - тоже, как и Эрик, телепатка: сегодня Джуди, даже не спрашивая, сразу приблизила губки к его печально поникшему под гнётом забот и проблем, хозяйству, и деловито взяла это дело в…
        Чувственный ротик.
        Ощущая, как тают, словно дымка предрассветного тумана, под нежными касаниями его особо чувствительных регионов, сомнения, усталость и злость, он позволил мышцам, наконец, действительно расслабиться…
        В столовой как всегда было людно и шумно. Правда, в основном не от разговоров, а от стука ложек по пластику подносов с едой.
        За свой стол Михаил прошёл быстро, только кратко отвечая на приветствия, и сам приветствуя сослуживцев за другими столами. Но всё равно опоздал - его отделение уже почти закончило трапезу.
        - Разрешите приступить к приёму пищи, господин сержант, сэр?
        - Приступайте! - сержант кивнул, не вдаваясь в расспросы.
        Пытаясь догнать своих, Михаил ел, почти не жуя, (Да и чего бы тут жевать: и суп и псевдобифштекс достаточно положить в рот, и они сами растают на языке!) и быстро работая ложкой. Кастовая солидарность у солдат одного подразделения - куда крепче и сильней, чем так называемая «дружба» гражданских, до небес превозносимая в старых фильмах и учебниках. Это Михаил уяснил из секретного рапорта психологов-экспертов по конфликтам, с которым ознакомился чисто случайно, но откуда запомнил каждое слово. Хоть и не поделился (да и не собирался) ни с кем из своих, «близких и кастово солидарных сослуживцев».
        В процессе еды Михаил вполуха слушал спич капрала Гаркина из второго отделения, который за соседним столом, смакуя пикантные подробности, рассказывал своим, как в подлеске столкнулся с медведем. Тот оказался настоящим, и дрону Гаркина поначалу никак не удавалось отогнать рассерженное животное так, чтоб не причинить зверю вреда. История оказалась занятной. Особенно Михаилу понравилось про дыру на заднице камуфляжного комбеза, проделанную острыми зубами разъярённого не на шутку медведя.
        Все его коллеги по отделению, словно сговорившись, тоже слушали Гаркина, а с едой притормозили - похоже, ждали Михаила. Доевший же сержант, откинувшись на спинку стула, буравил подчинённого гестаповским взглядом. Михаил без труда прочёл в этом взгляде ещё и любопытство и ожидание.
        Наконец все отложили ложки. Сержант сказал:
        - Что, капрал Левицски, директива три-восемь?
        - Так точно, сэр.
        - Ну и что же такого «срочного и важного» вы нашли нужным сообщить майору? Не поделитесь? Или это - секретная информация?
        - Никак нет, сэр. Насколько мне известно, нет. - Михаил сглотнул, подумав, что раз майор не запретил ему рассказывать о произошедшим с ним, будет только полезно, если и все будут знать о том, что он доложил начальству в обход обычной процедуры с подачей рапорта по инстанциям.
        - Я доложил господину майору о… - он кратко и чётко рассказал о своей беседе с ФонМюллером. К концу его рассказа рядовые Сабур и Пратчетт, не скрывая скепсиса, переглянулись, а рядовой Мвемба, скривив рот на бок, почесал затылок. Других признаков того, что рассказ заинтересовал сослуживцев, не обнаружилось - остальные пять человек просто молча буравили глазами столешницу, или стены со «снимающими напряжение» мирными пейзажами на стереообоях. Однако Михаилу было наплевать на скепсис зелёных салабонов, и сомнения туповатой груды мышц, в которую за четыре года превратился всё ещё рядовой афроамериканец.
        - Понятненько. - подвёл итог МакКратчен. Он-то явно воспринял угрозу всерьёз. - Похоже, хорошо, капрал, что вы пошли сразу к майору. Это и правда - может спасти жизни. И уберечь бойцов от ловушек. Нового типа. Занятненько. - сержант побарабанил кевларовыми ногтями по пластику столешницы, - Сами-то вы что думаете, Левицки?
        - Я думаю, господин сержант, сэр, что это новое оружие, управляемое ментально, будет чертовски трудно нейтрализовать. Да и просто - обнаружить его. Как и его Центр Управления. Потому что - раз никаких излучений не обнаружено, ни бортовыми сканнерами, ни с орбиты, мы имеем дело с чем-то принципиально новым. И явно - опасным. Так что хорошо, что оно выявилось теперь, а не тогда, когда Администрация и персонал Колонии вселились на Станцию.
        - Согласен. Хм-м… - сержант снова постучал - уже носком сапога - (что говорило о том, что он воспринимает угрозу всерьёз, и действительно теперь озабочен) по полу. Поскольку никто не прерывал затянувшегося молчания, выглядело это весьма зловеще. - Внимание, отделение. Я от лица Командования также выражаю благодарность капралу Михаилу Левицки - за бдительность и инициативу. Сабур и Пратчетт! (Салаги, как-то сразу подобравшись, снова переглянулись - теперь с плохо скрытым удивлением. Похоже, ещё недопоняли, что только безоглядное взаимопонимание и взаимопомощь реально могут спасти жизни и им, и сослуживцам. И «выделыватся и сомневаться» - означает только вызвать к себе неприязнь - как ветеранов, так и таких же зелёных салабонов.) Берите пример с капрала: нельзя умалчивать о каком-либо новом приёмчике врага, если даже вам кажется, что это - просто ваша, личная, и любовно взлелеянная, паранойя!
        Всё. Закончить приём пищи. Вольно. Разойтись.
        Каюту свою Михаил делил с одним из ветеранов, тоже капралом - Лестером О,Салливаном.
        Однако тот решил вначале посетить туалетный блок, и Михаил успел снять и повесить в шкаф форменный комбез и сапоги, и развалиться поверх одеяла койки в одном белье.
        Вернувшийся О,Салливан не торопился начинать разговор: спокойно снял и тоже развесил на вешалках в стенном шкафу одежду. Чуть зажужжали и зашелестели, включившись, вентиляторы и щётки авточистильщика. Когда О,Салливан прикрыл створку, не слышно стало и этих звуков. Напарник лёг, потянулся тренированным поджарым телом. Взбил и поправил подушку. И только после этого спросил:
        - Это - вся правда? Или было что-то ещё?
        Михаил фыркнул. Когда пять лет бок о бок отрабатываешь часами на тренажёрах, и в спарринг-боях, пашешь на Полигонах и на зачищаемых планетах, и можешь в любой момент рассчитывать на то, что тебе прикроют спину хотя бы даже ценой жизни, начинаешь «чуять» напарника-коллегу ещё похлеще, чем чёртовы ловушки и «придумки» врага…
        - Нет, конечно. Но проблема-то в том, что сейчас, спустя три часа, я и сам не знаю - что считать всей правдой.
        - Пояснишь мне, туповатому и нечувствительному?
        - А что - ты и правда, ничего не чуял, когда влез в биотика?
        - Нет. Правда, не чуял.
        Михаил понял сразу две вещи. Нервная организация мозга Лестера, а, возможно, и большинства других десантников, работавших со вторым, биотическим, дроном на планете, иная, чем у него: она каким-то образом проигнорировала, или действительно - не заметила ментальную угрозу. И его друг теперь и правда озабочен: как же выявить опасность, если подсознание её не чует?!
        - Понимаешь, то, что я обнаружил угрозу, как раз не удивило меня: я как бы… Был готов. Чуял. Почти так же, как, скажем, в предпоследний раз - этих… Псевдокитов.
        Но самое интересное - где-то ещё глубже я чуял и нечто совсем уж необычное.
        Словно имелся некто, кто хотел, чтобы я эту угрозу обнаружил.
        Может, это такая хитрая провокация. А может, они просто пытаются так выяснить предел чувствительности нашего мозга. К ментальному управлению в их исполнении.
        - Ага. Да, я тоже так подумал. Про определение чувствительности. Похоже, они преуспели. Теперь точно поделят: на сверхинтуитивных и туповатых. И начнут бороться.
        - В смысле?
        - Ну, помечать как-нибудь таких, кто может почуять. Например, феромонами. Или просто - краской из баллончиков. Или сразу станут «зачищать», или отстреливать.
        А нас, балбесов бесчувственных и равнодушных - оставят пожить. Чтоб мы размножились. И свои «тупые» гены передали дальше по наследству. И наши дети - тоже чтоб передали. И ничего не чуяли. А потом - Ба-бах! - всех разом и накроют!..
        А мы и не почуем.
        - Очень смешно. - впрочем, понять, когда О,Салливан шутит, а когда - говорит серьёзно, не мог даже сержант, - А ты собрался на гражданке размножиться?
        - Ха! - коллега фыркнул, - Скажешь тоже - «на гражданке»… Дожить бы до неё… Собственно - да. В-принципе, было бы неплохо. Во всяком случае, пытаться собираюсь. И - не с одной девочкой. Они же все, мать их, буквально мечтают выскочить замуж за отставника!
        Иронию капрала не уловил бы только пингвин. Причём - вусмерть пьяный.
        Пенсия вышедших после окончания срока первого контракта на покой, позволяла только-только сводить концы с концами. В выделенной Государством «гарантированной» комнатёнке общежития для пенсионеров. За которую, конечно, не драли налоги и не требовали оплаты коммунальных услуг… Но и тоскливое прозябание в двенадцати квадратных метрах, обставленных казённой же списанной «по выслуге лет» из Госучреждений, мебелью, особого удовольствия доставить точно не могло. Разве что - совсем уж «тупым» и непритязательным.
        Вот поэтому многие кадровые профи и оставались на второй, и даже - на третий срок. Михаил, которому до конца первого контракта оставалось пять лет, ещё не решил: останется в Армии, или свалит к чертям собачьим. С одной стороны - здесь опасно. (Но ведь гибнет пока (тьфу-тьфу!) не он, а управляемые им дроны и андроиды…)
        С другой - средняя продолжительность жизни космодесантника не превышает пятидесяти девяти лет. А такой же показатель у штатских - семьдесят два. И дело не в насильственной смерти, когда рано или поздно лично нарываешься на «последние» ловушки на зачищаемых планетах. А в «классических» инфарктах: работёнка… Нервная.
        Так что понять, что не банальный трах является целью О,Салливана, выйди он в отставку, и уж точно - не создание семьи, совсем не трудно. Да и шутили-прикалывались они на эту тему много. Поднадоело. Всё верно: буквально дословно знаешь, что напарник скажет в ответ на ту, или иную реплику, или ситуацию.
        Однако Михаил надумал продолжить:
        - Не думаю, что дело в разделении нас на «чующих», и, как ты выразился, «тупых».
        Мне кажется, что тут штука тоньше. Сустары нас в технологии постоянно опережают. Правда, не настолько, чтобы совсем уж прижать к ногтю: наши яйцеголовые не дремлют. Быстро новинки осваивают… Но вот дальше псевдоментального уровня для мыслешлемов мы не продвинулись. И то - излучение должно быть достаточно мощным. И передавать такое можем - только через нанотрубки.
        А поскольку это всё же - не «ментальность», а - трансляция управляющих команд, уровень и технология явно другие… Примитивные, я бы сказал, по сравнению с тем, что было сегодня. У нас - просто передача обычными радиоволнами: от шлема к дрону. Недаром же на поддержание и экранировку канала связи уходит девяносто процентов энергии генераторов Линкора. Да и нанотрубки. Питаются электричеством. Излучают. Так что обнаружить такое же управляющее излучение, по-идее, нетрудно.
        Но здесь было - точно что-то другое! И раз уж его не обнаружили до сих пор - так я думаю и вообще - …рен найдут.
        И расколошматят нас корабли-брандеры, дистанционно управляемые вот таким, необнаруживаемым, и, соответственно, неэкранируемым типом излучения, в хлам.
        Думаю, до этой простой мысли додумался и майор. И даже наш бравый сержант.
        - Да? Смотри-ка, а я не додумался. - в тоне О,Салливана проскользнули нотки сарказма, - Я додумался только до того, что когда мы все спустимся на планету, всё население Колонии очень даже просто можно «зачистить», если где-то останутся невыявленные излучатели, оборудованные вот таким, предательским и подлым, управлением. А спрятать их можно сколь угодно глубоко, чтоб не взяли металлодетекторы и сканнеры. И - даже никуда их «антенны» потом выдвигать не понадобится, раз управляющее излучение нашими приборами, (Будь они неладны!) не выявляется. А смогут или нет, разобраться с таким наши лабораторные крысы в белых халатах - это ещё вопрос!
        Михаил вынужден был признать, что напарник мыслит куда более трезво, и заглядывает в обозримое, а не гипотетическое и отдалённое будущее.
        Планета, конечно, сейчас куда опасней.
        Ведь когда закончатся развед-обходы, и придётся работать уже вживую, для окончательной зачистки, риск нарваться, или попросту - не обнаружить вовремя таких ловушек, весьма велик. И получится, что планета всё равно - не будет простерилизована, и безопасность людей - не обеспечена должным образом.
        И пострадают гражданские: Администрация, и технический персонал, которые «вселится» в здание Станции первыми, а затем - и колонисты, если до этого дойдёт. А дойдёт - только если первые пять-шесть месяцев всё будет спокойно. (Впрочем такой срок - отнюдь не гарантия. Михаил помнил случаи, когда надёжно упрятанные в экранированных пещерах монстры, отравляющие газы, бациллы-вирусы, или механоиды с богатым арсеналом смерти на борту, вступали в действие и после трёх-четырёх лет освоения.)
        О,Салливан вздохнул. Повернул лицо к Михаилу:
        - Не скажу, чтоб я оказался сильно вдохновлён. Особенно - на последнюю ступень зачистки. Личной. Может, излучения я и не чувствую…
        Но вот подвох - всеми фибрами души!
        В спускаемом модуле для людей было тесно и шумно - словно в подземке в час пик. Хотя все десантники сидели и молчали. Шумели механизмы челнока и системы жизнеобеспечения, и ещё - автонавигатор, направлявший кораблик в расчётную точку, «максимально экономя топливо». Ускорение корректирующих рывков при этом доходило до семи «Ж»: оптимальная, и определённая медиками ещё сто лет назад, доза, которую легко, и без нарушений «жизненных функций» должен переносить хорошо тренированный десантник.
        Наконец удар днища о почву, отдавшийся в ступнях и паху ощущением безысходности, сказал Михаилу, что жёсткое приземление состоялось. Однако никто освобождаться от страховочных ремней и вставать не спешил - не положено по Уставу до последней проверки. Все прислушивались: кто - нервно кусая, как Михаил, губы, а кто и раздражённо постукивая носками полусапог по пластополу модуля - как МакКратчен.
        Неразборчивое бурчание и намурлыкивание мелодий шлягеров двадцатилетней давности как раз и было «визитной карточкой» Рольфа Йохаука, пилота их модуля, и должно оно было продемонстрировать, что он вовсю ведёт эту самую окончательную проверку… Наконец Рольф чем-то щёлкнул, прочистил горло, и выдал через трансляцию:
        - Внимание, сержант МакКратчен. Первичное сканирование показало, что чисто. Открываю люк.
        Пневмозатворы глухо выпустили воздух из системы запоров, и люк поднялся, открывая узкий проход в корме челнока. В модуль проник до боли яркий после полумрака трюма, дневной свет планеты. Михаил поморщился - пока автомат настроил светофильтры, глаза больно резануло: оранжево-красный свет местного «молодого» светила явно куда ярче, чем от родного Солнца.
        - Внимание, отделение! - сержант как всегда предельно краток, тон - деловой, дикция - отменная, - На выход! Задачу вы знаете, участки тоже. Вперёд!
        Михаил вышел последним. Они с О,Салливаном пользовались, как ветераны, некоторыми льготами и послаблениями. Да и смысла торопиться не имелось: всё равно пока дойдут до своих участков, и начнут окончательную зачистку третьей ступени, наговориться успеют.
        Зачищаемый участок традиционно представлял собой квадрат, поделённый, как в старой игре «крестики-нолики», на девять клеток: по квадратику на десантника. Вот только сторона такого квадратика - один километр. Как раз успеть неторопливым шагом прочесать за светлое время суток. А вот сержант останется на борту, и будет корректировать движение, подсказывать решение проблем, в случае возникновения таковых, и…
        Запросит медицинскую или техническую помощь в случае чего. Или уж сразу - «кавалерию», как называли подразделение морпехов - сверхпрофессионалов в скафандрах и в дронах высшей защиты, используемых обычно лишь в критических ситуациях… Н-да.
        Традиционно третья ступень проходила днём: чтоб физическая форма людей была наилучшей, внимание - наивысшим, а жажда жизни - особо обострённой.
        - Внимание, отделение! Вижу подозрительную тучу. Оставаться на месте до моего распоряжения! Ждите… - было слышно, как что-то фонит и щёлкает, и сержант с кем-то разговаривает через другой канал связи. Затем его голос снова стал громким. - Всё в порядке. Чёртовы метеорологи подтверждают, что туча - естественная. Сейчас начнётся гроза. Никто не догадался взять зонтик? Ну и ладно. Душ из доброй старой аш-два-о ещё никому не вредил. Хотя бы помоетесь бесплатненько, хе-хе… Продолжать движение.
        На традиционный солдафонский юмор отреагировали только новички: Хоммер и Питерс похехекали. Остальные промолчали, возобновив движение.
        Михаил добрался до «своего» участка, который уже успел изучить неплохо: именно его, персонально закреплённый квадрат, он обходил уже два раза. Вначале - как железяка, затем - как биомашина. И вот теперь подошло время принять и личную ответственность.
        Так делалось всегда: чтоб в случае, если на участке после обхода всё же что-то останется необнаруженным, и неразбомбленным, как излучатели, убившие его последнего «свинобойца», и сработает, нанеся урон людям, знать: кто недоглядел. И кого наказать.
        Хотя все знали - человек, обследующий участок, не виноват, если чего-то не выявил. Виновата техника, и вечно отстающая от врага, наука. Не знакомая с применёнными врагом в очередной раз новыми технологиями и приёмами. Которые земные учёные ещё не освоили, так как ещё не сталкивалась… (Порочный замкнутый круг.)
        Поэтому и наказание часто бывало формальным: ну, разжалуют, ну лишат премии на Рождество, или увольнительных на год… Ерунда.
        А вот то, что иногда на таких «недоработанных» участках гибли люди - не ерунда.
        И Михаил, как и любой ветеран, знал, каким тяжким бременем это ложится на совесть человека, допустившего промашку. Суицид у десантников, несмотря на все «тесты, выявляющие неуравновешенность психики» - не редкость. За время службы он столкнулся с тремя повешениями, двумя выстрелами в голову, и одним случаем вскрытия вен в ванне. А около десяти человек просто спятили, и помещены до конца жизни в лечебницу.
        Потому что поставить сломленного человека ни на одну должность ни один руководитель, даже гражданских Служб, не решится.
        Поэтому подотчётный квадратный километр он обходил не торопясь, нарочно погромче топая, и иногда даже топчась и подпрыгивая на одном месте: вдруг - поможет? Обычно не помогало. В наушнике послышался голос О,Салливана:
        - Господин сержант, сэр. У меня начался ветер. И дождь. Ветер сбивает с ног. Дождь - это вообще - нечто! Первые капли даже принял за градины - очень крупные, и по шлему бьют сильно. И потемнело - будь здоров! Я… Сел.
        Михаил и сам видел, что на северную сторону их сектора-квадрата, где и находился напарник, обрушился первый удар стихии: небо там превратилось в сине-чёрное марево, и туман, который он наивно посчитал водяной пылью, на самом деле оказался состоящим из почти стены воды. Другие десантники подтвердили приём. Кто-то пошутил, что наконец Доннер, (известный своей нелюбовью к воде, но плававший, тем не менее, как барракуда) наконец промоется нормально, другие спрашивали, догадался ли он захватить мыло и ли шампунь… Всё - как всегда, когда люди, ощущая, что кроме природы им ничто не угрожает, могут чуть расслабиться.
        Но вот накрыло и Михаила. Он удивился: порывы ветра буквально сбивали с ног!
        Пришлось тоже «встать на якорь»: плюхнуться на пятую точку, и вбить в землю чёртова лужка с цветочками рукоятку альпенштока поглубже. И держаться за неё.
        По приказу сержанта сели все. Метеорологи сказали МакКратчену, что грозовой фронт очень узкий, и основной удар стихии пройдёт быстро.
        Михаил, поёрзав, решил подстраховаться: велел полужёсткому каркасу комбеза зафиксировать положение тела. Порядок. Есть на что опереться: мышцы спины теперь отдохнут от тяжести того, что приходится таскать для «вящей боеготовности и обороноспособности». Мышцы непримянули благодарно начать расслабляться - их-то не беспокоят моральные соображения, и терзания хозяина.
        Он попробовал «абстрагироваться» от воя и шипения стихии, и даже закрыл глаза. Откинул голову на мягкую губку подголовья костюма…
        Зря он это сделал.
        Банг-з-ш-ш-ш!.. Крак-к-к!!! Ф-ф-ф!..
        - «Внимание! Нарушена герметизация отсека! Повреждения основного корпуса ремонту не подлежат! Экстренная эвакуация! Всем срочно покинуть корабль! Внимание!..» - голос чёртова аварийного транслятора становился всё тише, и наконец заткнулся на полуслове - сдох, очевидно, повреждённый аккумулятор. Главный комп вообще не включился в общую сеть: значит - его блок выбило сразу. Шипение воздуха стихло: вышел весь!
        Это Михаил осознал, уже оказавшись в десятках метров снаружи этого самого «не подлежащего ремонту» наружного, многократно и надёжно бронированного корпуса, вращаясь, и отлетая всё дальше. Чуть в стороне он заметил и остальных: отблёскивая, словно конфетти из алюминиевой плёнки, они, как и он, разлетались в разные стороны от эсминца! Точнее - бывшего эсминца. Дыру в корпусе даже неудобно было назвать дырой: корабль попросту раскололо, разворотило изнутри - будто взорвался орех!..
        Не иначе - опять гирридиевая мина!
        Хорошо, что на всех, как и положено в бою, скафандры высшей защиты!
        Однако целыми казались не все: скафандр Сбоева выглядел не то - помятым, не то - сморщившимся… Да и не может человек выгнуться вот так, под нелепым углом, назад!
        - Внимание! Говорит МакКратчен! Меня кто-нибудь слышит?
        Отозвалось несколько голосов - Мвемба, Карлин, Доннер, О,Салливан… Михаил тоже подал голос. Однако сержант почему-то не услышал его. Во всяком случае, при подтверждении приёма его фамилии не назвал.
        - Внимание! Если кто слышит меня, но не может ответить из-за повреждений связи, прошу просто помахать рукой. Или - чем можете!..
        Михаил помахал. Всем, что двигалось.
        - Ага, вижу. С нами ещё и Лавицки. Хорошо. Сбоев! Сбоев! Слышишь меня?
        Однако попытки докричаться окончились неудачей: Михаил, видевший, что тело летящего почти рядом бедолаги изогнуто, словно переломлен позвоночник, и чувствовал, что человек не может выжить, получив такие повреждения. Однако передатчики скафандра, и основной, и резервный, упорно не желали транслировать его голос.
        Да и голоса остальных быстро затихали: удар оказался очень сильным, и ускорение наверняка им придало нехилое! А радиус действия передатчиков скафандров невелик: пара сотен миль. Однако МакКратчен велел всем держаться:
        - Приказываю: экономить дыхание, и ждать без паники - от эмоций и криков быстрее расходуется кислород! Нас спасут! Аварийные маячки-отражатели работают без дополнительного источника питания. Так что возвращение к людям - вопрос времени!
        Сержант давал и другие указания, и призывал не расходовать зря, на ненужные разговоры, драгоценный кислород. Михаил, осознающий, что в его случае разговаривать бессмысленно вдвойне, изо всех сил старался расслабиться. Как, наверное, и все.
        Взрывы, при которых экипаж раскидывает в разные стороны от погибшего корабля, не являлись чем-то исключительно редким. Нет, такие прецеденты уже происходили. И оснащённые надёжными идентификационными индикаторами-маячками скафандры отслеживались прибывшими спасателями достаточно легко. Вопрос только в том, что пока вокруг идёт бой, спасатели не прибудут - слишком рискованно. Хоть в этих корабликах, вернее даже - шлюпках, и нет человеческого экипажа, а только автоматы. Но!
        Никому ведь не хочется быть «спасённым», и через буквально минуты - вновь оказаться взорванным! А спасательные модули-шлюпки - не эсминцы. Брони и защитных полей нет!
        Может и не повезти при новом попадании…
        Чтоб прекратить головокружение от всё продолжавшегося вращения, Михаил попробовал включить аварийные движки. Они не работали. Движки ориентации - тоже.
        Вспомнив про старый «дедовский» метод, он достал из поясного контейнера несколько завалявшихся там неизвестно каким чудом гаек, и что было сил метнул их против направления вращения.
        Помогло. Вращение почти прекратилось. Правда, теперь он наблюдал не слишком вдохновляющую картину: навстречу, с довольно-таки приличной скоростью, неслась планета с атмосферой - и не земного типа, а наподобии Юпитерианской! Уж это-то его бортовой блок анализаторов показать не примянул!
        Михаил в сотый раз подумал, что лучше бы целой осталась рация. Или движки: можно было бы сманеврировать, чтоб убраться прочь!
        Вот так, ругаясь про себя, и в перерывах молясь, он и смотрел добрых полчаса, уже не пытаясь «успокоиться и расслабиться», как стремительно растёт, застилая всё поле зрения, и нависает словно чудовищная закруглённая скала, чёртова жёлто-розовая поверхность, и думая, что ему-то смерть от удушья уж точно - не грозит!..
        Осознание собственного бессилия заставляло сжимать и разжимать кулаки и кусать губы. Но это нисколько не помогало, а лишь злило сильней.
        Когда вошёл в атмосферу, стал ругаться и вслух. Немного полегчало. На душе. Зато вот тело…
        Очень скоро он увидел, как начинает светиться, нагреваясь, чёртова защитная сталюминиевая плёнка внешней оболочки, и ощутил, что жар начинает проникать сквозь все восемь прокладок!
        Вскоре пот потёк по лицу, которое даже вытереть оказалось невозможно. Скафандр немилосердно трясло: хоть и «внешние слои атмосферы», а, видать, достаточно плотные!
        Михаил, хоть и не верил в приметы, быстренько надиктовал на диктофон кодографа - чёрного ящика скафандра - завещание. Затем уже мог только материться и орать:
        - А-а-а!!!..
        Потому что только теперь понимал, что пророчат грешникам, и прочим нечестивцам, основные положения Христианской веры!
        Когда терпеть адскую боль стало невмоготу, вдруг ощутил характерный толчок, и щелчок захватов буксировочного троса: шлюпка всё же успела!
        Лапа механического захвата дёрнулась, и его втянуло в брюхо модуля. Створки захлопнулись, и кораблик дал максимальное ускорение, пытаясь вырваться из цепких лап тяготения планеты-гиганта.
        Но этого Михаил уже почти не осознавал: Нагревшийся скафандр продолжал поджаривать его многострадальное тело, и от дикой боли он всё кричал, кричал…
        - Михаил! Михаил!!! Капрал Левицки, чтоб тебя черти!.. Проснись же ты наконец! Хватит орать!!!
        - А?! Что?.. - до него дошло, что он попросту заснул, - Прошу прощения, сэр. Я, кажется, действительно заснул.
        - Кошмар?
        - Так точно, сэр! Кошмар.
        - Ладно. Не спать, боец. Думаю, осталось немного. Гроза быстро закончится.
        Ф-ф-у-у… Услышать голос сержанта и ощутить сырой воздух оказалось таким облегчением… Но что с кошмаром? Давненько он его не…
        Проклятье. Эта дрянь обычно снится - к неприятностям.
        Ладно, …рен с ней.
        Главное - его тогда спасли! Хоть и лечили от ожогов и теплового удара целую неделю…
        «Быстро» затянулось на полчаса. Дождь всё шёл, сплошной стеной, и видимость упала до каких-то метров. Хорошо хоть ветер унялся…
        - Доннер, ты как там? Волосы промыл «Шулдерсом»? В-смысле, те, нижние?
        - А как же. - в голосе Доннера, природная лысина которого часто служила объектом приколов и шуточек остальных, просто бритых, или - стриженных, собственно, тоже чертовски короткой форменной стрижкой, бойцов, не слышалось и капли эмоций. - Так что большой привет от моего …я. Он уже скучает по вашей …це!
        Поскольку заняться в такие минуты вынужденной передышки обычно было нечем, все изощрялись в «юморении», и развлекались рассказами про экзотических девочек, особенно запомнившиеся драки в барах, или «эксклюзивно действующее» пойло. Михаил почти все хохмочки и дежурные приколы знал наизусть, поэтому старался не участвовать, или попросту отрубался - как только что.
        Не участвовали в «прикалывании» и «самоприкалывании» обычно и О,Салливан, и сержант. Ну, тому по должности положено быть штатным психоаналитиком: пусть бойцы хоть таким, сравнительно безобидным способом, снимают нервное напряжение. Отдыхают. Наслаждаются минутами передышки.
        Потому что одно дело - когда сидишь в кабине со шлемом на голове, зная, что не погибнешь в любом случае… И другое - когда вот так, непосредственно! Так сказать, подставляя свой, пусть мускулистый - но личный. Зад.
        Когда Михаил смог, наконец, продолжить обход, трава луга оказалась совершенно прибитой к поверхности, и запах от неё, вероятно, стоял обалденный. Однако фильтры в ноздрях не позволили насладиться ностальгированием по почти беззаботному детству в полной мере.
        - Внимание, отделение! Продолжить работу!
        Ворча и уже вяло переругиваясь и прикалываясь, бойцы двинулись дальше. Михаил обнаружил, что идти стало трудней - скользко. Пришлось выпустить альпинистские шипы на подошвах. Зато теперь стало легче дышать - из воздуха пропала пыль, забивавшая приёмники фильтров, и те уже спокойно справлялись с подачей свежего воздуха.
        Поэтому Михаил и обнаружил новую опасность легко: странный запах, подозрительное шевеление где-то на периферии поля зрения, и ощущение угрозы сработали как надо.
        Он метнулся назад, стараясь отбежать против ветра как можно дальше, успев только крикнуть:
        - Облако аэрозоля! Похоже, большое! Движется на юго-восток! Ввожу себе первый! - после чего остановился и, нащупал шприц с антидотом. Защитный колпачок отлетел в траву, а он смело вонзил себе в бедро сквозь спецпленку комбеза тонкую иглу.
        - Внимание, отделение! Всем оставаться на месте! Всем ввести антидот номер один! На юго-восток, значит? Сейчас сообщу командованию и соседям.
        Пока в эфире царило деятельное оживление, ничем не напоминающее бессистемную панику гражданских Служб в критических ситуациях, (Да, Михаил успел поучаствовать и в гражданских наземных работах!) Михаил пытался восстановить свои ощущения. Как до, так и во время атаки.
        Получалось занятно.
        Он как раз подумал, что давненько их не атаковали боевыми отравляющими газами… И почти сразу увидел, как из земли поднялось облачко брызг: это разлетались ещё не высохшие капли дождя от напора газа, поступающего из подземных распылительных устройств!
        Пережёвывание и перекатывание по мозгу подозрений и сомнений оказалось прервано ожившим наушником:
        - Внимание, отделение! Только что поступило экстренное сообщение! Спускаемый модуль третьего отделения взвода Варбурга атакован во время посадки микроизлучателями! Потери - сто процентов личного состава! Усилить бдительность! Включить аварийные генераторы! Обо всём хоть мало-мальски подозрительном - немедленно докладывать!
        Ого! Аварийные генераторы позволяют, конечно, повысить радиус действия сканнеров их костюмов почти вдвое, но… Но их аккумуляторы разрушаются при этом чертовски быстро, и на памяти Михаила эти генераторы применяли всего раз шесть.
        Как раз - в экстренных обстоятельствах.
        Стало быть, руководство считает, что они наступили.
        И - считает оно так явно не без его, Михаила, помощи. Представив себе обгорелые до костей, и жутко воняющие отваливающейся жаренной плотью тела, что корчились сейчас на полу спускаемого уже только перехватившим управление автопилотом модуля, Михаил почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Ужасная смерть! Бедняги. Но…
        Нужно постараться, чтоб никто больше так не вляпался!
        Значит, придётся доложить.
        - Внимание, господин сержант! Говорит капрал Левицки. Разрешите сделать рапорт?
        - Докладывайте, капрал. - в голосе нет удивления. Вероятно, сержант уже просчитал, кто в их отделении является самым… «Чувствительным». И ждёт этого самого рапорта давно.
        - Есть сэр. Так вот, об этой самой, новой, угрозе. Похоже, «взрыватели» теперь - мы сами! Я хочу сказать, что мы теперь - навроде запала гранаты! Вернее - наши мысли! Потому что вот как всё было. Ну, с этой, газовой, атакой…
        После грозы траву луга, который я обследую, прибило к земле. Я начал обход, и подумал: «Вот хорошо, что траву прибило. Если из-под земли начнут выпускать отравляющие газы - станет заметно! По облачку брызг воды». И - сразу началось! И я их и правда - увидел! Так что я думаю… Что я сам включил эти чёртовы газоразбрызгиватели врага. Своими мыслями - вернее, своими «подуманными» опасениями!
        - То есть - вы хотите сказать, капрал, что вы только успели подумать - «хорошо, что теперь распыление аэрозоля будет заметно!», как оно и началось?!
        - Так точно, сэр! Именно так. Вот я и думаю…
        - Да?
        - Что не иначе - на борту модуля третьего отделения кто-то успел подумать, что во время посадки они - отличная мишень для поджаривания… И по ним сразу и ударили - и именно микроизлучением!
        - Ага. Понял вашу мысль, капрал. Думаю, имеет смысл доложить о ней Командованию. Внимание, отделение! Оставаться на местах до моего распоряжения. Послушаем, что скажет господин лейтенант.
        Что сказал лейтенант, они так и не узнали, но, похоже, он поспешил в свою очередь доложить о нештатной ситуации майору. А уж майор распорядился провести экстренную эвакуацию того личного состава, что уже высадился и работал на планете.
        О,Салливан буркнул только «Спасибо, Михаил». Со стороны салаг комментариев не последовало, хотя они стыдливо отводили глаза, когда Михаил смотрел на их плохо различимые в темноте модуля лица. Сержант, перекрывая шум моторов и дюз, проорал:
        - Не знаю, как там сложится дальше, от себя лично ещё раз выражаю благодарность капралу Левицки за проявленную бдительность. В нашем случае, зная наших друзей сустарчиков, - лучше перестраховаться сто раз, чем недостраховаться - один!
        Михаил автоматически вскинул руку:
        - Служу Федерации!
        2. СТАНЦИЯ.
        Выходить наружу из-под защитного купола Станции никто не спешил. Хотя территория и считалась «зачищенной».
        Михаил отлично знал цену их «гарантиям», и сам тоже не особо рвался выйти на прогулку из-за титаново-метонных стен, хотя Уставом это не возбранялось. Нет, пусть пока лучше он остаётся изолированным от всех известных земной науке видов чёртова излучения! Правда, вот насчёт неизвестных видов… Н-да.
        Усиленная проверка и повторные обходы обеими видами дронов выявили, конечно, немало «законсервированной» поражающей техники врага. Единственно - вот не было бацилл и микробов: те, похоже, на мысленные вопли и «опасения» не откликались. А поскольку всё остальное - откликалось, да ещё как, Михаила теперь уважали. И каждый наверняка про него думал, и не без оснований, что уж у капрала Левицки-то в мозгах ксенопаранойя бушует особенно… Н-да.
        На поверхности они жили уже три недели, но кроме гравитации ничем больше с планеты не пользовались: воду, еду, воздух и всё остальное - привезли с собой. Или изготовляли на месте.
        Так уж распорядилась Судьба, (Или хитро…опое Командование!) что процесс адаптации и акклиматизации работников Администрации будущей Колонии «Эрина-три», равно как и обживание окрестностей размороженными колонистами (которые ещё в пути), предстояло охранять и страховать именно их неполной (два взвода) роте. А на орбите остался лишь один старый эсминец, он же - спасательный модуль. Остальные Корабли Флота отчалили к следующей планете. Правда, её ещё предстоит отвоевать… Ну, это-то на ближайшие полгода - не проблема Михаила и остальных коллег под руководством лейтенанта Кароля Эштергази.
        Ежедневные приёмы пищи, отработка в зале для спарринга и тренажёрах, послеобеденные часы «на личное саморазвитие», которые большинство десантников использовали просто для трёпа (Ну, разумеется, и о бабах, и о драках, и о ситуации на Эрине… А о чём же ещё?!) и сна, и сам сон, уже начинали поднадоедать. Замкнутое пространство, пусть даже оно «окрашено в приятные для глаза успокаивающие тона», всегда плохо влияет на мужские коллективы. А маркитанток в таких, оставляемых на «обживание», гарнизонах, не предусматривается: все они «убыли» вместе с линкором и транспортным танкером-доком, ушедшим с Флотом.
        Так что Михаила не удивляло то, что рядовой Саймон Дик из второго отделения уже сломал пару рёбер капралу Кану Керкуку из третьего отделения, и сам сейчас лежал в медотсеке - с сотрясением мозга от блина штанги. А капрал Тэффилд из второго же - переругался с коком, объявив голодовку, но потом отменив её по приказу лейтенанта. Едкие замечания в адрес бедолаги кока десантники теперь бормотали себе под нос, или выражали «шевелением большого пальца правой ноги».
        С другой стороны - кок не виноват, что рацион для Администрации и обслуживающего персонала ничем не отличается от стандартного армейского.
        Напряжённость в отношениях на протяжении первых дней жизни на чужой и негостеприимной планете - нормальное явление. Нужно же профессионалам как-то проявлять растущее нервное напряжение и раздражение этакой «миссией» - пусть лучше так, чем лупить, как случалось пару раз на других Станциях, весь персонал Администрации.
        Эти бедолаги всегда вызывали у Михаила смешанные чувства. С одной стороны - презрения. Особенно своими сутулыми спинами, тощими, и как бы сами по себе болтающимися руками, словно приставленными к туловищам деревянных марионеток. И зачастую ещё и поблёскивающими сферами контактных линз, лицами: зрение от бумажек и пяления в мониторы с разными «сверхважными» документами - накладными и отчётами - жутко рано (по данным статистики) садится. А технический персонал, приземисто-коренастые работники, обслуживающие мастерские и оборудование жизнеобеспечения, почти никогда не вылезали со своего третьего подземного Уровня, и даже питались там же - знали, что десантникам под горячую руку лучше не попадаться. Потому что своими мышцами и крепкими телами обязательно спровоцируют бойцов «померяться силами».
        С другой стороны Михаил всем служащим, остающимся в куполе для «освоения», после того, как космодесантники через полгода или меньше, отвалят, объявив проверку законченной, попросту завидовал.
        Вот у этих - да, средняя продолжительность - семьдесят два… И выйти на поверхность никто из них не отважится даже спустя пару-тройку лет. Наружу, дообследовать территорию, и осваивать богатства природных ресурсов и пахотных просторов, полезет его рота. А потом - колонисты. Прибытие которых состоится через три месяца.
        Так что как только закончится месяц вынужденного безделья - привыкания к местному, постепенно заменяющему привезённый, воздуху и воде, и сработают все прививки от той мрази, что заменяет местные вирусы, бациллы и бактерии, они, так называемый временный гарнизон, вылезут.
        На это самое дообследование.
        И уж тут - как повезёт… Хотя на Касторе-четыре и Прометее-два - везло. (тьфу-тьфу!) Ох, без суеверий и амулетов-оберегов ну никак не обходится жизнь десантника…
        После завтрака, без всяких видимых причин, Михаила как кто под руку дёрнул: он выждал, пока все разойдутся, и постучал в каюту сержанта.
        - Войдите, кто там.
        - Здравия желаю, господин сержант. Разрешите обратиться, сэр.
        - Слушаю вас, капрал.
        - Разрешите мне сегодня до обеда… Сходить на разведку. Наружу.
        Затянувшееся молчание сказало Михаилу, что сержант думает. О чём - нетрудно догадаться. В частности, какого …уя неглупый капрал сам норовит найти себе на …опу приключений до того, как высаженные с линкора, и всё ещё работающие на поверхности штатные автоматы и дроны, буквально не перероют щупами и магнитно-электронными и гамма - пушками и триммерами все окрестности. Но поскольку Устав этого не запрещал, формальных причин отказать у сержанта не имелось.
        Однако он всё же решил подстраховаться:
        - Разрешаю. Только прямо сейчас доложите лейтенанту о своём желании и моем разрешении. И не забудьте усиленный боекомплект и все чёртовы страховочные прибамбасики.
        Лейтенант смотрел на Михаила даже подольше, чем сержант. Однако годы в Вест-Пойнте явно оказали влияние на его психику и интеллектуальный багаж:
        - Смотрю, капрал, вам обрыдло торчать в четырёх стенах, и наблюдать, как наши ребята постепенно звереют от безделья. А конфликтные ситуации, со «снятием напряжения» банальным мордобоем вам претят. Поэтому вы пытаетесь помочь мне разрядить обстановку, дав ребятам свежий материал для обсуждения…
        - Так точно, господин лейтенант! - Михаил был рад, что лейтенант хотя бы частично угадал, и не постеснялся озвучить причины, толкающие его на «прогулку».
        - Что ж. Отговаривать не буду. Следуйте указаниям сержанта. Относительно страховочно-защитных гаджетов.
        - Слушаюсь, господин лейтенант, сэр! Разрешите идти?..
        «Страховочно-защитные» гаджеты - сорок килограмм сканнеров-излучателей-датчиков-искусственных-мозгов, и всего прочего положенного по Уставу - занимали пространство на меньше пары кубических футов.
        Хорошо хоть, по телу были распределены равномерно, и так, чтоб не мешать обзору и стрельбе…
        Пыхтя и отдуваясь, пока сервомоторы скелета не перехватили на себя тяжесть «прибамбасов», и щёлкая переключателями контрольных систем, Михаил подумал, что первые космические корабли вряд ли были сложнее и дороже, чем современное обмундирование и оборудование одного-единственного космодесантника.
        Но вот он и в тамбуре. И от поверхности планеты его отделяет лишь сталлитово-титановая дверь. И пусть она может выдержать удар танка, он отлично осознаёт: это - лишь тоненькая, и зачастую бессильная против хитрых придумок сустаровских учёных, железяка.
        Железяка поехала в сторону. Он шагнул в полумрак подземного уровня, но всё равно: дневного света. Но пока выбрался на поверхность из защитного тоннеля и лабиринта метонных надолбов и гласситовых козырьков, успел вспотеть - климатизатор комбеза сердито запищал комариным писком. Тяжёлое барахлишко, несмотря на экзоскелет. Нет, правильней сказать - много в нём инерции. Двигаться приходится с расчётом её замедляющего действия. Или всё же эта противная дрожь в ногах - от волнения?..
        Станция стояла на открытом всем ветрам холме.
        Грамотно, с точки зрения обычной стратегии: отличный обзор, господствующая высота. Автопушкам и лазерам ничто секторов стрельбы не перекрывает.
        Только вот вряд ли враг применит столь примитивные способы атаки, как вооружённо, и в лоб. Нет, сустары - мастера изощрённых приёмчиков.
        Вот это-то и беспокоило Михаила больше всего.
        Кроме того, как фактический инициатор зачистки планеты дронами с мыслеусилительными устройствами, которыми спустя каких-то полтора месяца после их «экстренной» эвакуации оснастили все чёртовы челноки, он ощущал некую ответственность.
        Потому что то, что пять из восьмидесяти трёх челноков оказались сбиты из-за этих самых усиленных сигналов-страхов, сильно напрягало. И девять сталитовых и три био-дрона оказались тоже поражены. Кто - индукторами, кто - пластиковыми псевдомушками, плохо уловимыми сенсорами, пока не взлетели, и проникающими в мельчайшие щели между защитными пластинами дронов, а кто и карбоновыми нитями «ловчих» сетей.
        Потому что добровольцы, сидя в безопасности на Линкоре, пытались как можно реалистичней представить себе самые разные способы атаки на них, - от гравиловушек, до буквально лука со стрелами. А уж усилители-то - усилили. Мыслестрахи.
        И это говорило о действенности даже такой, наспех предложенной Командованием, и до этого ни разу не опробованной, методики.
        Значит, он всё правильно почуял. И додумал.
        Хотя до сих пор не уверен - всё ли.
        Вот это-то он и хотел в первую очередь проверить. Как «первопроходец».
        Хотя он иногда думал, что чувство ложной ответственности за всё происходящее, точно - происходит от очередного его комплекса. Похоже, у него не только «сенситивность» повышена, но и чёртова, вечно создающая ему проблемы, фигня, называемая для простоты - совестью… Проклятые сустары.
        Поэтому не «дать ребятам новый материал для обсуждения», а «принять первый удар на себя» он, собственно говоря, и собирался. И неважно - храбро это, или глупо…
        Спуск с холма проблем не представлял - он нарочно пошёл на запад, чтоб солнце светило в спину, и местность вокруг было видно получше. На ходу подтянул неплотно прикреплённый контейнер с барахлишком - тот раздражающе ударял в правую лопатку при каждом шаге. Порядок. Э-э, кому он голову морочит: не это - главное!
        Главное - то, что он, словно заводной болванчик, нервно вертит головой во все стороны, и даже назад оглядывается, хотя отлично знает: сенсоры и видеоусилители заметят малейшую опасность куда раньше него. И отреагируют в тысячу раз быстрее, выпустив в предмет, или существо, вызвавшее подозрение - нейтронную сеть, магнитно-элек-тронную ловушку. Тучу из полос фольги, создающей радио - и визуальные помехи…
        Или, если не поможет - откроют шквальный огонь из минигатлинга на плече. А завершат всё дальнобойные пушки и пулемёты Станции, или лазеры квадрокоптера, что висит сейчас над ним, прикрывая, а заодно и передавая объёмную картинку в Командный Центр.
        Михаил понимал, что такое наблюдение за любым, кто будет выходить на поверхность, ещё на протяжении многих месяцев, и даже - лет, необходимо. Но всё равно почему-то ощущал себя мушкой-дрозофиллой под стеклом микроскопа.
        Минут через десять он дошёл до квадрата, где заканчивался юго-западный сектор, обследованный их отделением. Здесь работал Мвемба. Нет, не то - чтобы Михаил сомневался в добросовестности коллеги. Он просто знал, что как наименее «нервный», и наделённый природой отнюдь не щедро чёртовым так называемым «богатым воображением», африканец, мог кое-что пропустить просто в силу железобетонного спокойствия и прагматизма - не вызвав в датчиках неизвестной конструкции требуемой реакции.
        А датчики эти, кстати, так и не были найдены. Как и передающие устройства.
        Хотя Командование в целом поддержало версию Михаила о природе ментального управления устройствами ловушек. Собственно, других вариантов даже «высоколобые» эксперты, трижды заслуженные профессора всяких там наук, не смогли предложить…
        С самим-то собой он мог быть откровенным: он вышел не только для того, чтоб «принять на грудь новый удар», а и для того, чтоб попытаться найти хоть что-то, ещё раз подтвердившее бы его версию. Для живых людей.
        Потому что без этого, без опоры на факты, он превращался в простого паникёра. Параноика. С тем самым «богатым воображением».
        То есть - банального труса-перестраховщика. И пусть некоторые его страхи оправдались… Но - не все!
        А ещё Михаил не сомневался, что и лейтенант и сержант видят его насквозь: профессионалы же! Но не мешают. Знают: человек должен сам преодолеть это, идти навстречу собственным страхам и комплексам. Иначе рано или поздно - сломается.
        Или спятит.
        Так что он шёл, стараясь оглядываться уже поменьше, прямо к роще странных сине-розовых деревьев, заодно пытаясь определить: чем же это таким странным всё сильней пахнет.
        Оказалось, что пахнут деревья. Они вроде как цвели. Хотя сами казались очень похожи на земные хвойные: те же длинные, с ладонь, иголки: молодые - розовато-фиолетовые, светлые. Красивые, как он отвлечённо подумал, вспоминая детство: чистые насыщенные цвета, глянцевая блестящая поверхность - так и хотелось потрогать, провести пальцами… Старые же иглы - сине-фиолетовые, тёмные почти до черноты.
        И цветочки оказались очень… Привлекательны. Тоже очень красивы: этакие гроздья крохотных, словно от ландышей, розовых же мини-колокольчиков. Размером с ноготь, но сидящие на длинном, с руку, цветочном стебле, куда гуще, чем цветочки на стебле ландыша.
        Вблизи запах вообще - буквально валил с ног. Михаил буркнул:
        - Передайте, пусть в диспетчерскую подойдёт док Валентайн. Здесь для него работёнка. Запах - просто убойный. Словно я в супермаркете парфюмерии. Сейчас возьму на пробу пару соцветий. Похоже, из-за такого сильного запаха у кое-кого может обнаружиться аллергия.
        Дежурный оператор, возглавлявший ведущую Михаила команду, отозвался:
        - Он уже здесь. (Привет, кстати, тебе!) Он говорит, постарайся взять такие соцветия, чтоб были ещё нераскрывшиеся цветы. Аллергены - часто не феромоны, а пылеватые микрочастицы. Так что нам важней пыльца, а не сам запах.
        - Хорошо. Пыльца так пыльца. Вот только чует моя задница, что парфюмерная-то промышленность сразу поймёт, чего отсюда экспортировать. - в этом вопросе, как он знал, док Сэмюэль Валентайн, зав. секцией биологии и этологии, вряд ли мог подтвердить или опровергнуть его мнение, но Михаилу это и не нужно было. Он был рад просто возможности отвлечься, поговорить с кем-нибудь.
        - Всё возможно. И всё-таки: постарайся поменьше измазаться. Мало ли.
        Понимая справедливость предупреждения, Михаил, аккуратно придерживая двумя стальными микроманипуляторами, срезал виброножом и затолкал в набедренный контейнер три ветки-соцветия. Постоял немного, пытаясь сформулировать поточней, чем всё же пахнет. Получалось, что больше всего похоже на акацию. С добавлением мимозы и… розы? Надо же: приятно. Не то что их чёртов Уставной «кофейный» бальзам для мытья головы… А вот крем для остановки роста усов и бороды вообще не пахнет. А, может, зря.
        Или - не зря. Космодесантник - не кисейная барышня, ищущая жениха. Привлекая к себе феромонами и афродизиаками. Бойцу лишние отвлекающие факторы ни к чему. Да и дать врагу вычислить своё местонахождение банальными газоанализаторами - совершенно ни к чему. Вон: даже запах пота каждого человека теперь совершенно нейтрален. Никто не пахнет ничем. Так что теперь даже не попенять напарнику по комнате на нестиранные носки… (Наиболее любимый ещё три десятилетия назад повод «докопаться».)
        Стволы деревьев, окружавшие его теперь, в толщину сильно отличались: некоторые - с его ногу. Другие, старые, с растрескавшейся и отшелушивающейся чёрной корой - побольше метра в поперечнике. Михаила удивило, что подлесок очень редкий - он легко находил проходы между деревьями, и даже обзор во все стороны словно почти не закрыт: кустов с фиолетовыми, синими и жёлтыми ягодами, и какого-то похожего на папоротник тёмно-зелёного растения, очень мало: словно деревья не дают им вырасти.
        Э-э, не его это проблема, а этологов-ботаников-биологов. Вон: он же ведёт съёмку наплечной камерой. Вот и материал для дока Сэмюэля. Пусть-ка он со своей «группой» из двух балбесов-лаборантов Тима и Ника, ломает голову над местным «биотопом»!
        А ему пора поработать.
        Михаил честно попробовал и правда - поработать.
        То есть - снова изо всех сил принялся вспоминать все известные ему способы атаки, применявшиеся сустарами как против него лично, так и против других: и на планетах, и в открытом космосе.
        Ох, и немало такого нашлось в «багажнике» мозга - памяти…
        Ну и …рен.
        Десять минут он шёл между чёрных стволов, стараясь сосредоточиться на страхах
        и чувстве опасности, и - ноль эффекта.
        Пришлось бросить это дело как малоперспективное.
        Он остановился у особенно толстого ствола. Постучал по нему рукой в перчатке. Повздыхал, прислонился.
        Нет, так он далеко не продвинется. Нужно применить что-то такое, о чём ни он, ни учёные умники до сих пор не то, что не предполагали - а даже и не думали.
        Вот только что же это может быть? Особенно - такое, о чём не думали лучшие аналитики и стратеги? (Ха-ха. Самонадеянно, да?)
        Ладно. Начнём рассуждать логически. Про материальные источники опасности, вроде излучателей и гравиловушек все они знают. Про бациллы, вирусы, и всю эту сверхнавороченную микробную хрень, и боевые отравляющие газы - тоже. Магнитные и нейтронные пушки - пройденный этап. Что там ещё остаётся?
        Остаётся, как ни крути, то, что он чует только на уровне инстинкта: ментальное, или ещё какое-то, до сих пор не известное, воздействие.
        Придётся, как ни глупо это звучит, попытаться мысленно - самому позвать. Нарваться, стало быть, на приключения на то место, что пониже спины…
        Он принялся «кричать», звать, но - внутрь своего мозга, ощущая себя законченным идиотом. Зато отлично понимая, что против сустаров «рациональными» методами и способами воевать бессмысленно: всё уже перепробовано!
        - «Придите ко мне, мои враги! Ну, или хотя бы - отзовитесь! Эй, сустары! Я здесь! И я знаю, что и вы здесь».
        Ничего умней он пока не надумал.
        Но ответ пришёл.
        Прямо перед ним вдруг заколебался, заходил, как от тепловой инверсии, воздух. «Нечто» словно бы притекло со всех сторон, и сейчас сконцентрировалось перед ним, паря на высоте шага над землёй. Объём оно занимало, пожалуй, с его тело. Только вот так и осталось невидимым: он различал его лишь по чуть движущемуся, словно медленно бурлящему, воздуху перед собой - так бывает в солнечный полдень над асфальтовой дорогой.
        Но в том, что это - именно то, что он вызывал и ожидал, сомневаться не приходилось. Михаил выдохнул в микрофон полушёпотом:
        - Вы это видите?!
        Ответ пришёл через несколько коротких, но показавшимся Михаилу вечностью, секунд:
        - Мы ничего необычного или угрожающего не видим. Не слышим. И сканнеры стоят на нулях. А в чём, собственно, дело?
        - Уже ни в чём. - Михаил сглотнул липкий комок, и позволил напрягшимся в ожидании команды к действиям, мышцам, чуть расслабиться, - Я только хотел убедиться. Что мы ничего не засекаем. А вот сейчас я минут пять мысленно орал себе же в мозг: «Придите ко мне, мои враги!». И они пришли. Один из них, или его фантом, висит сейчас прямо передо мной.
        - Да-а?! И… Как он выглядит?! Что делает? Почему мы не…
        - Помолчите! - Михаила слегка раздражала агрессивная манера дока Валентайна всё стараться выведать сразу, - Будете шуметь - можете спугнуть! (Сам он так вовсе не думал, но заткнуть фонтан любопытства как-то ведь нужно!)
        Протянув руку, он убедился, что так и висящая в шаге от него странная субстанция абсолютно нематериальна. И «убегать» никуда не собирается. Он сказал:
        - Выглядит эта штука примерно как силуэт человека. Обозначенный схематично, движением слоёв как бы нагретого воздуха. Вот сейчас я провёл рукой прямо сквозь него. И - ничего. Воздух и воздух. Опасности непосредственно для своей жизни я пока не… Ощущаю. Попробую войти в него. И попытаюсь поговорить. Мысленно.
        - Погоди! Тут лейтенант. Он хочет тебе что-то сказать.
        В наушнике прорезался голос лейтенанта:
        - Внимание, Левицки! Я не могу, конечно, запретить контакт с… э-э… неизвестной формацией, явно враждебно настроенной, хоть и нематериальной… Но - будьте осторожны. Докладывайте о малейших изменениях самочувствия. Или при попытке воздействия на психику! А в случае, если почувствуете опасность - немедленно уходите!
        - Есть, господин лейтенант! - Михаил про себя усмехнулся: он отлично знал, что и лейтенант, и сержант МакКратчен сидят в операторской с самого начала его похода: ну как же! Самый «чувствительный» к менталу «сенсор» - полез явно чего-то выяснять!
        Проход сквозь, и затем разворот и повторный проход и остановка «внутри» фантома не дали ничего. Ну вот - абсолютно ничего! И правда: воздух - и воздух.
        Михаил мысленно проорал:
        - Кто вы? И чего вы от нас хотите?!
        Ответа долго не было. А когда он вдруг пришёл, Михаил даже вздрогнул: настолько неприкрытыми были злость и ненависть в буквально сочившимся жёлчью голосе:
        - Мы - твоя совесть. Воплощённая в духовной наружной оболочке. И хотим мы лишь одного: чтоб ты и остальные люди убрались с этой планеты!
        - Понял вас. Но как это вы - моя совесть? Она же - внутри меня?!
        - Ты не понял. Твоя совесть, тот комплекс моральных установок, что заставляет тебя поступать так или иначе, и стыдиться, если ты поступил против своих же моральных принципов, может быть легко вычленен из клеток твоего, достаточно примитивно организованного, мозга. А наши технологии позволяют дать ей новое вместилище.
        - И… Для чего это вам понадобилось?
        - Ты - тупой? Повторяем: нам нужно, чтоб вы все убрались с этой планеты. Сами. И не лезли на новые. И освободили наши старые. Потому что вам придётся уйти со всех миров, откуда вы силой изгнали нас. Мы «выживем» вас. Методика будет опробована здесь, на тебе и твоих друзьях. Коллегах. Персонале Станции. И мы сможем подобрать оптимальные методы и способы.
        - И что это за способы, которые вы «ещё не испробовали», но на которые возлагаете столь большие надежды? - Михаил пытался мыслить чётко и внятно, но сарказма в «мысль» не подпустить не смог.
        - Думаем, особого вреда не случится, если мы тебе скажем. От этого эффективность нашего воздействия не снизится: мозг у вас, как мы уже говорили, примитивный.
        Мы собираемся запугать вас.
        - Ха-ха-ха!.. - Михаил не мог не рассмеяться. Правда, мысленно это оказалось не так удобно. И не давало ощущения превосходства над глупым врагом, - Интересно, чем это можно запугать космодесантника?!
        - Кошмарами. - простота и понятность этого ответа сказали Михаилу, что угроза реальна. Кошмары! Это такая штука, что и правда - не больно-то поборешься!… - То, что происходит днём, так сказать, наяву, чётко отделено от того, что вы видите во сне. В состоянии отдыха. Мы и собираемся этим воспользоваться.
        Ты удивишься. У каждого человека есть свои слабости. Подсознательные страхи. Загнанные в тёмные отдалённые уголки сознания, грешки. Фобии. Мании. Твои страхи, и подлинные страхи и слабости тех, кто остался «осваивать планету», мы уже знаем. Поэтому - ждите. Вы ведь не можете не спать.
        Мы и придём к вам во сне.
        Только будет он для вас хуже и реальней любой яви!
        Михаил почуял, как по лопаткам начинают стекать холодные струйки пота: да, угроза сильна. И, зная сустаров, наверняка реальна. С такой нельзя не считаться!
        Он же лишь недавно пересматривал старый ужастик «Кошмар на улице Вязов»! Может, именно оттуда проклятые твари и позаимствовали эту жутковатую Идею?!
        Ведь во сне - любой человек беззащитен. И если опасность придёт вот так - нематериально, и её не смогут остановить никакие защитные стены и экраны от излучений - это очень плохо! Кошмары… наяву? Впрочем…
        - Откуда вы знаете, что меня это испугает? - он старался снова «говорить» пренебрежительным «тоном», - Вы же - не люди?
        - Верно. Однако за эти семьдесят три года, пока вы тесните нас, мы изучили вашу физиологию и психологию. Физически вы, конечно, развиты неплохо… А духовно - нет.
        - А… Почему же тогда вы не применяли таких, «духовных», методов, раньше?!
        - Мы руководствовались своим моральным Кодексом. Он гласит, что ментальное и прочее духовное воздействие на особей даже другого вида, и даже агрессивных в отношении нас, - аморально. И… нечистоплотно. (Михаил уловил крошечную заминку. Видать, собеседник подбирал слово, наиболее подходящее по значению. Понятное человеку. Хм-м… А интересно - что за мораль и нормы поведения у тех, кто им противостоит?)
        - Почему же вы передумали сейчас?
        - У нас сменилось Правительство. И новое, радикалы, выражаясь вашими терминами, постановили начать применять против вас запрещённые до сих пор приёмы. Вы же почти с самого начала стали применять против нас отравляющие вещества, нейтронные пушки, водородные бомбы, гравиловушки и вакуумные мины? А ведь у вас они тоже - считаются «негуманным» оружием. И запрещены против людей.
        - Ну… Да. Однако вы же - не люди. - Михаил сам понимал слабость аргумента. Всё же - пусть и не люди, но - мыслящие существа. Живые. Чувствующие боль. И смертные. - И мы вынуждены были применить всё это. Нам нужно… Пространство.
        - То есть - вы не желаете принудительно ограничить свою рождаемость. И собираетесь и дальше плодиться, как ваши кролики, и наводнять космос своими отпрысками…
        Если бы ты знал историю вашей же планеты получше, ты бы понял, что точно такой же «аргумент» о «жизненном пространстве» приводил и один из ваших гнуснейших диктаторов - Гитлер. И потом его доктрину осудили как расистскую, антигуманную, и неконструктивную. Не может один народ, или вид, расширять границы своего обитания так, как это делали нацисты, и как сейчас делаете вы - в ущерб интересам других разумных существ, уже занявших это «пространство». Это против принципов общегалактического Кодекса.
        - А что - есть и такой?! - Михаил содрогнулся, опасаясь, что вдруг у сустаров есть и союзники, которые по каким-то причинам пока не спешили прийти к тем на помощь.
        - Есть. Но в данном случае мы не хотим вызывать подмогу, о которой ты подумал. Ведь за услуги нужно будет расплачиваться.
        Михаила сильно заинтересовало:
        - Да-а?! И - чем же? И - как расплачиваться?!
        - Тебя это не касается. Но знай: если (Мы такой возможности не допускаем, но - вдруг!) вы найдёте метод борьбы с нашим нынешним способом, и продолжите вашу бессистемную неконтролируемую экспансию, вас осадят уже чисто военными методами. Так, что вы и с материнской планеты не сможете никуда в космос сунуться.
        Ух ты!..
        Вот это новость! Или… Враг попросту блефует, пытаясь взять его «на пушку?!»
        - Ха-ха-ха… - теперь лающий и ненатуральный смех прозвучал в мозгу Михаила, - «блефовать» и всячески «распушивать хвост» свойственно вам и самцам ваших птиц.
        Нам свойственно излагать факты.
        Так что до встречи. Сегодня ночью вы убедитесь: правду ли мы говорили или нет.
        Михаил почуял, как воздух вокруг него померцал, поплыл, и чувство того, что он «внутри» собеседника исчезло.
        Ф-фу, чёрт… Ну и ощущение!
        Словами и не передашь!
        Подробности разговора для лейтенанта, всех шести сержантов, и видеомагнитофона Михаил тщательно воссоздавал не менее пяти часов.
        А ещё бы!.. Такого до сих пор не было! До этого сустары не вступали в такие контакты с «земляшками»! Обсуждали лишь условия временного перемирия после захвата очередной планеты… Да и то - по видеосвязи.
        Сержант О,Грейди, командир второго отделения, за всё время рассказа Михаила не проронивший ни слова, и только нервно стискивавший кулаки, сказал:
        - Плохо. Ситуация - однозначная. Раз сустары рассказали Михаилу всё это, они стопроцентно уверены в успехе.
        Мне кажется, нужно объявить карантин для Эрины. А мы сами не должны улетать с планеты, пока не выясним: что тут против нас применяют. И учёные не придумают… Защиту.
        - Не вносите ненужной паники, сержант. - тон лейтенанта оставался спокойным, как и всегда, - Карантин мы объявить успеем в любой момент. Однако. Только после того, как, и правда, станем объектом нападения. И убедимся, что все наши способы борьбы - неэффективны. Пока же дальше запугивания, то есть, «морального воздействия», дело не пошло.
        Так что пока ограничимся передачей этой видеозаписи Командованию. Потому что не предупредить о такой угрозе - нарушение Устава.
        - Господин лейтенант, - это влез уже командир третьего отделения, сержант Рассел Домрачев. Лицо убелённого сединами ветерана, работавшего третий контракт, ничего не выражало. Впрочем, как и всегда, - Лично я считаю, что капрал Лавицки - без обид, капрал, ничего личного! - просто стал объектом попытки банального запугивания. То есть - психического воздействия. Ну, вроде как при гипнозе. Это когда загипнотизированному говорят, что его ткнут сигаретой, а на самом деле - тыкают палочкой. А на руке всё равно - возникает ожог. Потому что подсознание верит сказанному. Убедительность и достоверность внушения - возможно, составная часть этого оружия.
        - Хм. А знаете, сержант, в ваших словах что-то есть. Сустары - признанные специалисты в области новых технологий. Может, они и разработали как раз - новый способ гипноза. Более эффективный. И сейчас просто как бы… Программируют нас - чтоб мы сами себе вызывали кошмары. Хм-м… - лейтенант сжал тонкие и без того губы в ниточку, - Тогда мой план - сообщить Командованию - может оказаться… Как раз - заразой. Которую передатчики распространят и на тех, кто пока ни о чём не подозревает…
        Долгую паузу никто нарушать не спешил. Наконец лейтенант пошкреб чуть пробивающуюся щетину на квадратном подбородке:
        - Чёрт. Похоже, у нас проблема.
        Внимание, господа. Предлагаю полную запись нашей сегодняшней беседы полностью отредактировать и приготовить к экстренной передаче. Скажем, чтобы таймер запустил её в эфир через… м-м… Пару дней.
        Если за это время с нами ничего не случится, мы просто отменим её трансляцию.
        А если… случится - то наши хотя бы будут предупреждены!
        Сегодня явно рассерженный, и пытающийся уснуть О,Салливан много ворочался, мешая Михаилу, лежавшему на спине, сосредоточиться на своих мыслях и ощущениях.
        А ничего необычного с ним, вроде, не происходило. Всё - как всегда. Ужин, чистка зубов, укладывание.
        О,Салливан вначале пытался расспросить, чего такого особенного случилось с Михаилом, что он проторчал вместе с остальным начальством в каюте лейтенанта шесть часов. Но когда Михаил конкретно объяснил, что это - секретная информация, заткнулся. Только ворочался, да сердито кряхтел и сопел, почёсывая в темноте волосатую грудь.
        Михаил пытался думать. И настроить, убедить сам себя, что внушение и бездоказательные заявления врага - лишь попытка запугать, запудрить ему и остальным людям, мозги. Хотя, надо признать, и серьёзная. Во лжи сустаров ещё никто и никогда не уличал. Условия заключённых перемирий, как и любые другие, они выполняли честно и педантично.
        Он отвернулся к стене - кряхтение соседа как всегда вызывало лёгкое раздражение. Но что делать, если Устав обязывает десантников жить не менее чем по двое - подстраховочка на всякий пожарный…
        Удастся ли заснуть?
        Он уже возвращался домой из банка, где снимал наличности на ближайшую неделю. Денег должно хватить на и новый пылесос, и на продукты. С рынка. Где фермеры категорически отказываются за свои «экологически чистые и выращенные в натуральном грунте» продукты, принимать карточку.
        Он как раз думал, стоит ли сесть на трамвай, чтобы проехать три остановки до дома, или пройти их пешком. Подышав свежим воздухом, и насладившись бодрым чириканием пташек, и запахом цветущих в эту припозднившуюся весну деревьев и цветов.
        И тут на перекрёстке, по диагонали от него, вдруг увидел фермершу - та как раз опустила на землю у подъезда углового дома ведро, и принялась выкрикивать:
        - Абрикосы! Свежие и сладкие абрикосы! Натуральные! Прямо с дерева!
        Шаловливый весенний ветерок вдруг распахнул полы цветастого халатика, в который фермерша почему-то была одета, и открылись трусики кремового цвета, и…
        Божественно стройные ножки!
        Чёрт возьми! Таких аппетитных и сексапильных ног Михаил не видал вообще ни у кого! А казалось бы, женщин-то и их ног повидал - несчитано-немеряно!.. Но эти! Буквально - конфетки! Так и хочется пососать…
        Словно невидимый бес толкнул его в спину, и он перешёл дорогу.
        У ведра уже раскорячилась какая-то старушка с бородавкой на верхней губе и явственно пробивающимися там же чёрными «усиками»:
        - Милочка! Взвесь-ка мне хотя бы полкило - побалую внуков!
        - Конечно-конечно, бабушка! Вот, держите.
        Бабушка долго рылась в необъятных размеров кошельке - видать, искала остатки от явно более чем скромной пенсии. Но вот деньги наконец уплачены, и довольно улыбающаяся и приговаривающая себе под нос, что «вот Ларс-то обрадуется!», старушка с пакетиком в руке поковыляла прочь.
        С точки зрения как раз наличности у Михаила, разумеется, было получше. Он, поперебирав для виду налитые и мягкие ярко-оранжевые плоды, сказал:
        - А мне, пожалуйста, взвесьте два.
        Девушка, оказавшаяся к его удовольствию, весьма симпатичной и вблизи, откинула голову:
        - О! Вы явно знаете толк в… Лакомствах! Какой мужчина! Знаете, я бы вам и всё ведро отдала, только бы посмотреть - такой ли вы красивый и сильный и вблизи!
        - Вы намекаете… - Михаил почувствовал, что кровь бросилась в лицо. Его, прошедшего огни, воды, и корабельные бордели, почему-то смутило это столь лобовое «охмурение».
        - Ничего я не намекаю. Я вам, симпатичный незнакомец, прямо говорю. Что за часок с вами отдала бы и абрикосы… И вообще - всё, что у меня есть с собой, и из халатика выпрыгнула бы быстрее, чем вы выхватываете свой пистолет из кобуры!
        А поскольку замерший, словно свинячий студень, Михаил, настолько поразился, что никак не проявлял внешне, что готов «охмуриться», пасть к её ножкам, сражённый наповал прелестями длинных икр и искристо-призывных глаз, и пригласить наконец милую даму домой, та вдруг словно опомнилась, и закусила губу:
        - Простите. Простите меня ради Бога! Вы, наверное, женаты. И - примерный муж и отец. Отвратительный пример вашим детям, конечно, ни к чему.
        Я… лучше пойду. - блеск в похожих на кошачьи глазах вдруг потух.
        Глядя, как трогательно поникли тоненькие плечики, Михаил подумал, что он - свинья. Ведь знает же, что удел фермерши - работа, работа, работа. И ещё - дети. И что мужья таких женщин, и сами вечно занятые каторжной работой с пяти утра до десяти ночи, не слишком балуют жён любовью и лаской. У них на это просто не остаётся ни времени, ни сил. А тут - такая молодая, привлекательная, ножки - вообще - супер, шея - белая и гибкая, словно у павы-лебеди какой… Да и всё остальное - под стать!.. А он…
        - Постойте. Никакой я не семьянин. И если вы ещё не передумали… Выпрыгивать из халатика, я с удовольствием показал бы вам свою холостяцкую квартиру.
        Девушка обернулась. Боже! На лице её оказался написан столь неприкрытый восторг, что Михаилу пришлось вздохнуть поглубже - так резануло по сердцу! Да она - просто красавица! Что же за сволочь содержит эту «Мисс Мира» в столь суровых условиях, что та готова буквально броситься в объятия первого попавшегося самца?!
        Подойдя к обочине он поднял руку. Такси возникло словно по мановению волшебной палочки.
        Дома он в первую очередь поставил ведро Милдред в холодильник: он не собирался брать ни его, ни вообще что-либо за свои «услуги». Когда обернулся - разинул рот.
        Милдред действительно оказалась уже совершенно раздетой: лишь чуть сдвинула ножки, и прикрывала грудь тонкой белой рукой - словно повторяла жест Венеры на картине Ботичелли…
        Михаил почуял, как обжигающая волна желания прошла от паха до самых кончиков ушей - и протянул руку…
        Когда они оторвали уста друг от друга, Милдред захотела, чтобы это произошло в ванной комнате - прямо в фаянсовом корыте, что Михаилу заменяло ванну. Ну, раз женщина хочет…
        В ванне оно, разумеется, тоже произошло - под обжигающими и тугими струями душа, да так, что у Михаила просто дух захватило от силы бушующих под тонкой атласной кожей партнёрши, страстей.
        Потом это произошло и на кровати: и Милдред побывала сверху, и Михаил. И ощущал он только одно - насытиться этой страстью, этим водоворотом физической близости, невозможно! Но пытаться - надо!
        Поэтому когда в замке вдруг повернулся ключ, он застыл, словно рождественский пудинг. А у Милдред, похоже, сработал обычный женский рефлекс: Михаил почувствовал, что его плоть зажата! Причём столь сильно, что сделать не удастся ни движения!
        Быстро приближающийся цокот каблучков из коридора сказал ему о том, что их обладательница уже успела обнаружить раскиданную по прихожей одежду, и теперь спешит на странные звуки из спальни!
        Однако лица вошедшей он не увидел: взвившаяся вдруг словно пантера партнёрша развернула с недюжинной силой его лицо к себе, и впилась в губы столь «сокрушительным» поцелуем, что у него перехватило дыхание!
        Когда он смог, наконец, оторваться от Милдред, в проёме двери видна оказалась лишь спина уходящей женщины. Марина!
        Михаил узнал бы этот силуэт из миллионов - мечта всей его юности! Соседка, столь недоступная в силу социального происхождения, и с весёлой иронией всегда поглядывавшая на нескладного подростка из касты техников… И вот она уходит.
        А он - баран!
        Как, КАК, чёрт его раздери, он умудрился забыть, что женат на ней уже два года, и их грудная дочь сейчас просто в интернате?!
        И вот получается, что он выбросил одним махом коту под хвост годы ухаживания, учёбы и тяжкой работы, когда завоёвывал сердце и руку своей вожделенной избранницы. А сейчас…
        Пренебрёг всем тем, что было между ними, что связывало их долгие годы ожидания, и брака, ради…
        Ведра абрикосов?!
        Причуды своего похотливого члена?
        Душу раздирали когти тигров совести, и сознание заливала Ниагара сожалений! Кошмар! Годы, годы, океан терпения, и гигатонны нервов - псу под хвост. И всё ради…
        Он глянул вниз.
        Боже!!!
        Что это за уродина смотрит сейчас на него с подушки, нагло ухмыляясь?!
        Это же…
        Да, черти его задери - это ТА САМАЯ СТАРУШКА!!!
        Он заорал, забился в попытках освободиться - дикая боль в паху пронзила, как электрический разряд, и…
        Он проснулся.
        О-о-ох…
        Проклятье! Блин! … твою мать! Да что же это такое?!
        Он тут же вспомнил - что это такое.
        Проклятье. Не соврали, гнусные твари!
        Всё, как и обещали. Мерзкое ощущение, словно в душу вылили не ведро - а цистерну помоев!..
        Ай да сустары. В изобретательности им точно - не откажешь.
        Марина - мечта всей его юности. Но он отлично знал, что она - не для него. А лишь для ровни: ровни из касты инженерного персонала. У которых и зарплаты, и квартиры… Соответствуют Уровню. А ему, как сыну техника, не светило ни-че-го. Даже - учёба в высшем. Нет денег на обучение.
        Вот и получилось: в реальной жизни он, в том числе, из-за несчастной первой любви, подался в десантники - всё платят побольше! А во сне…
        Во сне, получается, ему сумели внушить, причём - до жути достоверно, что во-первых - всё происходящее - реально…
        А во-вторых - что он - сволочь, а не семьянин, наставивший любимой жене развесистые рога. И ладно бы - с призовой «элитной» тёлкой… Нет - со старой уродиной.
        И ещё он - отвратительный, безответственный отец, предавший их годовалую дочурку: пухленькую крошку с косичками солнечного цвета, бисеринками четырёх крохотных зубов, и улыбчивым круглым личиком.
        И ведь до чего отчётливо и точно все эти образы и воспоминания были засунуты к нему в память - даже на секунду он не усомнился, что оказался в обычной жизни. Как мастерски эти твари воссоздали декорации - его родной город, дома, улицы, даже урны у подъездов. Запахи нагретого асфальта, цветущих акаций и роз на клумбах парка, чириканье скворцов-пересмешников, и звонки трамваев…
        С другой стороны - сустары суррогатами и не ограничились бы. Вот уж добросовестно-педантичные мерзавцы. Всё верно: в его памяти порылись основательно.
        Чувствуя, что лицо до сих пор красно от жгучего стыда, он потряс головой.
        Плохо. Если так пойдёт дальше, спать придётся только со снотворным. И ещё неизвестно - поможет ли оно! Героям «Кошмара на улице Вязов» - не помогало…
        Вдруг его удивили звуки, донёсшиеся со стороны кровати О,Салливана.
        Прожженый, циничный, не боящийся ни Бога ни чёрта солдат… Плакал?!
        Михаил вскочил, одним прыжком преодолев три метра, разделявшие их койки, и принялся что было сил трясти напарника за плечо, и без зазрения совести лупить ладонью по щекам (синяки - пройдут, а вот воспоминания о кошмаре!.. Кто знает?!) поскольку представлял, каково тому:
        - Лестер! Лестер!!! Да проснись же, чёрт бы тебя побрал!..
        Через пару секунд на него вытаращились два огромных, совершенно безумных, чёрных глаза:
        - Что?! А?! Где… А-а, это ты… Ф-фу… - напарник всхлипнул, перевёл взгляд на всегда горевший плафон ночного освещения, - Дерьмо собачье. Ну и сон…
        - Да… знаю. Сам только что «оттуда».
        - Как? И у тебя был… Кошмар?
        - Это ещё мягко сказано - кошмар… Кошмарище! Но давай - вначале ты.
        - Я… Это… А, ладно - напарник вяло махнул рукой, показывая, что ему не до споров, - Приснится же такое. Да ещё так ярко. Реально. Хуже, чем в «150-Д». О-хо-хо…
        Короче. Иду я по Маркет-стрит. Там, дома, на земле. Ищу, значит, подарок ко Дню Рождения сына Питера. (Проклятье! У меня и сына-то никакого нет! А тут - знаю, что есть, знаю, что - шесть лет, мысленно вижу его перед собой - этакий пострел! Непослушный, непоседливый, вредный, вечно - лохматый… Короче, весь в меня! И даже знаю, от кого он: жена - моя одноклассница, я ещё в среднем по ней сох!) Думаю себе, что лучше всего сделать - как мой папаша-то: подарить самый лучший и дорогой пистолет-пулемёт! Стреляющий пенолоновыми пульками. Или водой. И внешне - обязательно похожий на настоящую пушку.
        Все супермаркеты прошёл уже, помню, но - нету вот такого, как надо!
        И тут Алека встречаю, Алека Гесснера. Я с ним в учебке познакомился: он закончил и отчаливал, а я пришёл на первый. Как раз на его койку попал. Ну, потом, пока я учился, тоже… Пересекались.
        Ну, обнялись, поржали. Он говорит: «Чего, мол, ты тут, в игрушках, делаешь?» Ну, я объяснил.
        Он говорит: «Ага, понял. Так тебе лучше пойти со мной. У нас, - дескать, - в подсобном помещении есть куча муляжей. Ну, то есть, копий - любых образцов современного оружия. Чтоб кадеты, значит, могли отличать по виду - на раз! Вот и выберешь своему мальцу!» Ну я обрадовался - спасибо, говорю! Вот уж выручил!
        А он - ничего, говорит, у нас этого добра - вагон!
        Ну ещё бы, думаю себе - не вагон! Вы там, у себя, в высшем полицейском, можете ещё и не такое себе на деньги налогоплательщиков позволить!..
        Короче, притопали мы к нему на работу - в Главное Управление. Он там показал пропуск, сказал что-то на вахте - да ещё этак, свысока, - и нас пустили. Видать, думаю себе, большая шишка стал мой Алек…
        Ну, повёл сразу на пятый подземный Уровень. Туда, где начальство-то, да отдел секретных разработок заседает, да допросы проводятся. Те, которые с пристрастием - чтоб не слышно было, стало быть, как «пристрастно» бедолаг допрашивают-то…
        Вот заводит он меня в комнату - ого-го! Шагов сто в длину, и с десяток - в ширину. Вдоль всех стен - столы, столы. И на них - оружие! О, брат!..
        Я большую часть такого оружия вообще не видал - видать, производства-то разных стран и Колоний на освоенных планетах…
        Словом, я обрадовался, как баран, руку ему трясу… Оглядываюсь вокруг, как озабоченный котяра на стаю кошек. А он и говорит: «Ты, дескать, не стесняйся, походи, походи. Что по сердцу придётся - прямо и заберёшь».
        Ну, хожу, облизываюсь, беру в руки. Думаю себе: «Ого! Пластмасса-пластмассой, а весит-то, и выглядит - один в один - как настоящее!» Впрочем, наверное, думаю, эти ребята могут себе позволить и не такое. За государственные-то денежки.
        Короче, отобрал я один УЗИ-797, такой прямо - не автомат - а конфетка!
        Прикинул и так, и так: да, для ребёнка - отлично! «Этот!» - говорю!
        « - Ну и отлично», - говорит, - «забирай!»
        Я уж не знал, как и благодарить, выходим из зала, я таращусь всё на пушку-то, а тут меня хватают под белы ручки ребята в одежде ниндзя, заламывают их за спину, да тащат по коридору.
        Дальше - вообще - кошмар!
        Раздели догола, обыскали. В рот посмотрели, в задницу… Стыдно, блин. Втащили в камеру, приковали наручниками к стулу. Входит тут в камеру мой «дружок» Алекс, и садится на стул напротив.
        - Ну, сознавайся, - говорит, - милый мой Лестер, как именно ты на прошлой неделе угнал и выпотрошил броневичок с деньгами шахтёров!
        Я вообще - …уел! «Ты за кого меня принимаешь?!» - говорю.
        А он мне:
        - За хитро…опого грабителя, который выяснил все детали, составил чёткий план, убил сам, или приказал напарникам, убить семь охранников и кассира. И украл валюты на семнадцать миллионов кредитов - всё, что причиталось шахтёрам Лимбуса-три!
        Я вначале вообще онемел! Прямо скрючило всего от обиды! Не поверишь - на полном серьёзе начал выкручиваться! И так, и так отпирался!.. А он мне:
        - Кому ты гонишь! Я же видел, с каким вожделением ты схватил тот самый автомат! Да и отпечатки на нём теперь - можешь не сомневаться!
        А если не сознаёшься - примемся за твою шлюху, да сынка твоего - недаром же ты хотел ему пушку купить: собрался обучать, видать! И показать, как пойти по стопам папаши! Фамильный, так сказать, бизнес…
        Ну, говори имена-то! Сообщников! Да тех, кто вам планы помещений, и графики маршрута продал!
        Я, понятно, отрицаю всё, а мозги-то пухнут: какой, на …ер, броневик?!
        Потом…
        Били меня. Пытали. Горящими сигаретами прижигали, челюсть чуть не свернули. Долго били. Помню, даже сознание пару раз терял…
        Потом, когда привели связанную жену, и стали на моих глазах насиловать - я только матерился, да рыдал от бессилия!.. А тут ты меня и разбудил. Вот уж спасибо!
        Михаил, кусавший губы, сказал:
        - Да нет. Не - «спасибо». Я, похоже, оказался навроде первого заражённого - притащил, кажется, всю эту заразу сюда. Хотя мы так и не поняли с лейтенантом и ребятами - то ли дело в том, что я сам полез на прогулку… То ли…
        Просто подошло время для вот этого.
        В глазах О,Салливана сверкнуло секундное замешательство, но сориентировался и «просёк» ситуацию он быстро:
        - Ну-ка, рассказывай. Это ведь - то самое, что вы вчера обсуждали?!
        - Да. Да… - Михаил вернулся к себе на кровать, сел. Смотрел он теперь больше не на напарника-соседа, а в пластик пола. Старался только губы не кусать - на них и так места живого не было.
        Предосторожности с перестраховкой явно не помогли. И он отлично представлял, каково всем тем, кто спит, или мечется по кроватям сейчас на Станции, заходясь в немом крике, или рыдая.
        Придётся рассказать. Всем. Пусть люди хотя бы знают. (Хотя он сильно сомневался - поможет ли это хоть чем-то. Сустары конкретно сказали: «психика - примитивная». То есть, то, что было днём, чётко отрезано от того, что человек видит во сне. А если и не чётко - враги нашли способ «отстроиться» от управляющей, контрольной, функции мозга. «Предохранительного клапана», приказывающего спящему сознанию проснуться до того, как станет… Совсем плохо.
        Ладно - он расскажет пока напарнику:
        - Ты прав. Это связано. Только вот мы с лейтенантом и командирами отделений решили никому пока ничего не говорить - вдруг то, чем нас атакуют, действует так, как гипноз: скажут человеку, что у него болит живот, у него и заболит…
        Но, смотрю, это не помогло.
        - Да уж. Живот, - О,Салливан погладил майку на этом месте, - болит, словно по нему и правда - били. И… Постой-ка… - О,Салливан приподнял мокрую насквозь ткань.
        - Чёрт!!! Чёрт, чёрт, чёрт! Смотри: у меня по всему телу - ожоги!!!
        Михаилу не надо было вставать, чтоб убедиться. Он и так знал: да, ожоги наверняка - настоящие. Подсознание, эта такая своя, и так коварно сейчас ударившая из-за угла, штука - заставит ожоги верящего в них человека, появиться.
        - Потопали в медотсек. Нужно обработать. И вкатить тебе обезболивающее.
        - Ладно, попёрлись. Болят ведь, сволочи… Обработать - так обра… - закончить фразу О,Салливан не успел.
        Снаружи, из коридора, донёсся дикий крик, и стрельба.
        Лейтенант, нервно подёргивая искусственным плечом, ходил перед доской для вычерчивания планов местности и написания вводных. «Вверенный контингент» кое-как разместился в зале планирования боевых операций - на стульях и на полу. У стен теснились работники Администрации и техники Станции.
        Когда все расселись, «расставились», и затихли, лейтенант остановился, и обвёл настороженно-выжидательно глядящие и испуганные глаза внимательным взором.
        Никто и не подумал что-либо спросить. Лейтенант сказал:
        - У нас на Станции сложилась чрезвычайная ситуация. Сейчас я объясню, что её вызвало, и как мы пытались вас от проблем и осложнений уберечь. Итак…
        Сам рассказ много времени не занял. Михаил слушал вполуха, потому что в это время оглядывал и своих - настороженно-напряжённо сжимавших кулаки, и играющих желваками кадровых солдат - и гражданских: худосочно-блёклых клерков-админи-страторов, скептично-недоверчивых учёных, и откровенно злых и хмурых ребят из технического персонала, отвечавшего за аппараты и структуры жизнеобеспечения, которые упрямо молчали и только щурились.
        Кошмары успели увидеть не все. И хорошо: иначе пострадавших могло бы быть и больше, если б в ночном коридоре кто-то оказался - направляемый своими кошмарами…
        А так рядовой Дитрих Бирнбахер успел только расстрелять трубы центрального отопления, из-за чего двое техников получили ожоги. И изрешетить пулями стену лазарета - к счастью, повреждена оказалась лишь незначительная часть оборудования.
        Ну вот показалось солдату, уже в сознании бегущему по коридору за помощью, что трубы - это чудовищные змееподобные монстры, что сделали подкоп снизу. И сейчас пытаются захватить спящих людей врасплох… А приснилось ему, оказывается, царство спрутов и морских змей чудовищных размеров: Михаил так понял, что рядовой всего лишь раз видал нечто подобное в старом фантастическом боевичке.
        Но этого оказалось достаточно.
        Ремонт коммуникаций и ликвидация затопления нижних Уровней Станции заняли остаток ночи. Гул прорывающейся воды, шипение перегретого пара, выстрелы и дикие вопли, перебудили, понятно, всех.
        Всё оружие лейтенант тут же приказал перенести в оружейную. И лично запер на ключ. Так что сейчас, после завтрака, люди оказались пусть и невыспавшимися, но - живыми. Уже плюс.
        И ведь не накажешь никого, кто, как Дитрих, начал бы «разбираться» и в будущем с такой угрозой: традиционно-привычным силовым методом!.. Боец не виноват, если окажется излишне впечатлителен. Или - его психика так устроена, что он «досматривает» кошмары уже наяву. Не отличая, где - сон, а где - явь.
        Михаил подумал, что проще всего, наверное, будет как раз с техническим персоналом. Специфика обучения и работы такая, что воображение не требуется. Следовательно, особо изощрённых или изобретательных кошмаров у них не будет.
        Хуже - с учёными. Нужно бы сказать лейтенанту, чтобы приказал уничтожить, или хотя бы запирать на ночь все яды и опасные бактерии-бациллы, что сейчас исследуются: вдруг кто, как Дитрих, «увидит», что только они могут «спасти» жизни людей, да и запустит в систему кондиционирования воздуха. Или - в питьевую воду.
        Хуже всего, похоже, придётся кадровикам. Солдатам.
        Уж они-то повидали за свою жизнь такого!..
        Если хотя бы часть монстров, или ОМП*, применявшегося против них, или ситуаций, в которые попадали сами, или хотя бы - видели записи, воспроизвести, станет совсем уж тоскливо. Беспросветно. Особенно в свете того, что оружие - под замком…
        ОМП* - оружие массового поражения.
        Ведь если не вооружиться - можно просто… Оказаться убитым. Съеденным. Отравленным. Заражённым. Вон - как в случае с ожогами О,Салливана: подсознание - неумолимая вещь!
        - … защитить вашу психику не удалось. А сейчас поднимите руки те, кто ещё не успел увидеть кошмары. Так. Двенадцать, тринадцать… - лейтенант смог насчитать девятнадцать «счастливчиков», - Отлично. Вас всех я прошу пройти в медотсек. Доктор! - штатный врач Станции, доктор Роман Скардино встал, как всегда сложив пухленькие ручки с волосатыми обрубками толстеньких, но чертовски, как знал Михаил, умелых, пальчиков, на аккуратном животике, - Вас я попрошу тщательно обследовать этих… добровольцев. Нам чётко, и очень быстро нужно узнать, чем таким - в плане как физиологии, так и психики - они отличаются от остальных. И разработать рекомендации, как нам, остальным, избежать. Повторения кошмаров.
        Прошу теперь задавать вопросы.
        Никто не поднял руки. Лейтенант, понимавший, что вопросы просто обязаны возникнуть, повторил, уже не столь жёстким тоном, - Вопросы есть?
        Вдруг рядовой Мастон поднял руку:
        - Разрешите, господин лейтенант, сэр?
        - Да, рядовой Мастон. Спрашивайте.
        - Так вы говорите, что на самом деле всё это - галлюцинация? Вроде как - гипноз? И на самом деле ничего того, что мы видим - нету? Оно… не настоящее?
        - Да. Совершенно верно. Ненастоящее. Это именно так. Ничего материального нам не угрожает. (Ну, подумайте сами: как кто-нибудь, или что-нибудь может проникнуть сквозь метонно-броневые стены?!) Всё это - только образы, извлечённые, и затем каким-то неизвестным нам способом спроецированные обратно - нам в мозг. Правда, как заявляют все свидетели, эти образы… Чертовски достоверны и убедительны. В этом-то и проблема. Как нам во сне научиться понимать, что это - только сон, пока док чего-нибудь для предотвращения не придумает.
        - Понятно, господин лейтенант. - Мастон сел с явно неудовлетворённым видом. Михаил его вполне понимал: раз нет реального врага - палить или сжигать из огнемёта, дробить гравипушкой или глушить ЭИМИ пистолетом - некого! А Мастон больше остальных любил именно убивать врага. И добивать - «для гарантии!» Но пока он входил как раз в группу, ещё не увидавшую кошмаров.
        Лейтенант кивнул:
        - Ещё вопросы.
        Поднял руку один из учёных. Михаил его имени не помнил, зато помнил лейтенант:
        - Слушаю вас, профессор Бейли.
        - Я вот что хотел узнать, господин лейтенант. Вы упомянули, что раньше против нас такое оружие не применялось. И капрал Левицки отметил в рапорте, что его начали применять совсем недавно - когда… э-э… так называемое Правительство сустаров сменилось. На радикалов. Значит ли это, что само оружие было разработано давно?
        Лейтенант шумно выдохнул. Потом сказал:
        - Извините, профессор, в этом вопросе я вам ничем помочь не смогу. У нас нет данных о применении хотя бы чего-то похожего. Хотя… Да - вы правы. Сустары - большие специалисты в именно ментальном способе управления техникой. Механизмами. Оружием. Так что ничем иным, как сменой стратегии объяснить их нежелание использовать против нас столь эффективные приёмы ранее, не объяснить.
        Но до сих пор они, вроде бы, не применяли столь прямого воздействия именно на мозг, на сознание отдельно взятого человека. Я имею в виду - проецируя, или как-то формируя там именно кошмары. Причём - сугубо индивидуальные, особо страшные именно для этого конкретного человека. Личности.
        Возможно, до этого они действительно руководствовались соображениями… э-э… этичности. - лейтенант снова дёрнул протезом плеча, - Своей этичности. Хотя лично мне, как кадровому солдату, не очень понятно: почему застрелить, или - сжечь, или «размягчить» врага в ловушке - этично, а насылать на него кошмары - нет.
        - Хорошо, господин лейтенант. Я понял. - профессор сел. На его лице Михаил видел досаду и разочарование. Ещё бы - никаких зацепок начальник группы адаптации людей к бациллам-вирусам-микробам Эрины для начала работы не получил.
        Руку поднял кок:
        - Господин лейтенант! Могу ли я продолжать готовить стандартные рационы? Не влияют ли какие-то наши продукты на… Сон?
        - Хм… - лейтенант опять пошкреб подбородок, - Интересная мысль. Спасибо, капрал Китсон. - и, к Роману Скардино, - Док! Пожалуйста, выясните у каждого из добровольцев - что, и в каком объёме они ели на обед и ужин. А вам, капрал, рекомендую пока готовить пищу как всегда. Только избегать эссенций, загустителей, и перца.
        Кок кивнул и сел. От стены отошёл начальник команды технического обеспечения, Отто Лардентингер:
        - Вот уж за это - спасибо, господин лейтенант. За перец, в-смысле. - все сразу немного расслабились, заёрзали, закивали. Послышались смешки и скрип стульев. О привычке кока сыпать куда надо и не надо, вплоть до компота, старинную земную приправу, знали все. - Но я вот о чём хотел спросить. Если ожоги на теле капрала О,Салливана - настоящие, как и синяки на телах Пауэлла и Терри, и раны у Босха, это значит, что и все остальные раны или увечья, полученные в таком кошмаре, останутся после пробуждения?
        - Да, инженер, в самую точку. И это - самое страшное. Не то, что раны остаются, а то, что невозможно проснуться вовремя! Док, - снова поворот к доктору Скардино, - Я попросил бы вас придумать что-либо, какой-нибудь датчик, что ли, - чтоб различал по энцефалограмме, или ещё каким признакам, когда у человека начинается кошмар.
        И - главное - чтобы будил!
        Док снова кивнул, что-то чиркнув в традиционном бумажном блокнотике, который всегда торчал в кармане накрахмаленного ослепительно белого халата.
        Лардентингер вернулся к стене, сжав губы в тоненькую полоску - явно прикусил обе изнутри. Похоже, не слишком-то он верил в разработку «какого-нибудь датчика».
        Честно говоря, в него не верил и Михаил.
        А оказалось - что напрасно не верил.
        Этим же вечером за ужином Док Скардино, смешно семеня неправдоподобно маленькими для взрослого мужчины ступнями, вошёл в столовую во время ужина, (еда действительно казалась пресной и безвкусной - словно пережёвываешь бумагу!) и попросил минуту внимания. Стук пластиковых ложек, вилок и ножей тут же прекратился.
        - Внимание, уважаемые… э-э… коллеги! - док так и не смог придумать, каким другим словом объединить солдат, учёных и техников. - Штуковина, о которой говорил господин лейтенант, в-принципе, готова. Вот она. - он поднял кверху руку, на которой лежал браслет - как от часов.
        - Да, вы верно подумали: это просто браслеты универсальных часов-компаса. Однако здесь есть батарея аккумулятора, мощности которой вполне достаточно для всего того комплекса действий, что делает эта… машина. Назовём её пока - будильник.
        Работает она так. Вот это, - док показал чёрный проводок с розовым раструбом присоски на конце, - электрод, который нужно будет перед сном закреплять на виске. Скотчем, или клеем - каждый выберет сам. Главное - чтоб спать не мешало. Далее, когда начинается фаза «активного сна» - то есть, собственно кошмар, всплеск активности определённых участков подкорки вызывает срабатывание микрореле. И вот эти два электрода, - док поднял зелёный и красный провода, тоже с присосками, - дают микроразряды, достаточные, чтобы разбудить даже очень крепко спящего человека. А, да - закреплять их нужно на запястьях. И - тоже надёжно. Инструкции ясны?
        Лейтенант, который поднялся со своего места и подошёл поближе к доку, взяв аппарат в руки, повертел, и когда док закончил, спросил у него:
        - Я так понял, что удар током будет… Весьма ощутим?
        - Ну… Собственно говоря - да. Ведь нам нужно, чтоб человек проснулся быстро! Так что будет, может быть, немного… Или скажем так - весьма болезненно. Но - не смертельно. Однако тут есть проблема.
        - Да, док?
        - Дело в том, что давно выяснено, что основных фаз сна у человека - всего две. Пассивная, так сказать, во время которой снимаются физические усталость и напряжение. И активная - когда человек видит собственно сны. Во время последней-то как раз и происходит отдых мозга. Стирается стресс, сознание расслабляется и отдыхает. Готовясь к новым проблемам. И работе.
        Так вот: если за ночь человека разбудить несколько раз именно не дав ему побывать в фазе «активного» сна, существует опасность, что утром у него может создаваться ощущение того, что не выспался - словно и не отдыхал вовсе.
        Хотя тело - отдохнёт. А вот мозг, действительно - нет. Вернее - мало.
        - Ладно, доктор. Всё равно нам выбирать особенно не из чего. Поэтому - как там с изготовлением?
        - Тридцать восемь штук готово. Остальные доделаем к часам десяти - одиннадцати.
        - Приемлемо. Спасибо. От лица Командования и от себя лично выражаю благодарность за столь оперативную работу.
        - Служу Содружеству. - по лицу дока не видно было, что он доволен благодарностью. Похоже, не слишком всё гладко с этим приборчиком.
        Может - есть побочные эффекты?
        Первый побочный эффект «выявил» О,Салливан.
        Когда он начал орать и метаться по кровати, Михаил прибег к традиционному способы побудки: тряске, пощёчинам, и крику в уши.
        На этот раз глаза напарника оказались не чёрными, а белыми - зрачки словно сузились сильнее обычного: как при ослепительном свете. И ещё Михаила поразило, что О,Салливан чуть не сломал ему руку, трясшую вопящего за плечо:
        - Н-Е-Е-Е-ЕТ!!! - правда, проснувшись, напарник быстро отпустил в свою очередь заоравшего от боли Михаила, - Прости, ради Бога! Гос-споди! Да что же это такое-то… Вот ужас. Извини - я… Не понял, что уже не сплю. Чёртова машинка! - О,Салливан сорвал электроды и браслет, отбросив в угол комнатки, - С ней только хуже! Будь прокляты мозги этого дебила Скардино!!! Да это он, а не сустары - настоящий садист!..
        - И… Что там было на этот раз? - поинтересовался, уже сидя на своей кровати, и растирая посиневшее запястье, Михаил.
        - Гестапо! - Лестер фыркнул, - Нет, шучу. Куда хуже. Короче: мне приснилось, что я - спецагент. Должен предотвратить наркотрафик из секретной лаборатории. Попросту взорвав её. И меня поймали охранники наркобарона. Где-то в каких-то джунглях. Амазонки, что ли. Или - Малайзии. Уж и не вспомню названия, чёрт!..
        Словом, меня не били. Почти. Просто присобачили электроды к… э-э… ну туда - напарник стыдливо махнул рукой в направлении паха, хотя раньше Михаил никогда не замечал, чтоб О,Салливан стеснялся назвать член - членом, - А второй - к запястьям…
        Могу тебе сказать одно: электричество - страшная штука!
        - Ага. Особенно, если его правильно использовать. - Михаил выругался.
        О,Салливан осторожно встал, и, отвернувшись к стене, произвёл тщательную инспекцию своего главного хозяйства. Михаил помалкивал: знал, как каждый морпех дорожит «основным агрегатом»:
        - Чёрт. Повезло. Я-то думал - останусь вообще без него… А ты - что? Не спал?
        - Нет. Пытался заснуть, ворочался. Потом подумал - «Э-э, шут с ним! Раз не спится - значит - так и надо!» И точно. Видишь - успел тебя разбудить до того, как ты остался без… - в немногих словах Михаил объяснил напарнику, без чего тот рисковал остаться.
        - Ага. Вот уж спасибо. - О,Салливана до сих пор била крупная дрожи, и пот тёк по лицу. Защитного цвета майка-футболка снова покрылась отвратительными тёмными пятнами под мышками, - С меня причитается! Тебе - как обычно? Пузырь курайского?
        - Нет. Давай лучше сделаем так. Теперь я буду спать, а ты - на вахте. Как заметишь тревожные признаки - буди!
        - Понял. Согласен. Да - это справедливо. Но…
        Мы что - так и будем теперь спать по очереди? Всегда?
        - Вот уж не знаю! Но пока чёртов док не усовершенствует свою машинку. - Михаил тоже бросил в угол снятый браслет, - я лично предпочитаю на страже моего здоровья и «психики» - старого доброго друга.
        Тебя.
        «Под присмотром» засыпалось вовсе не так хорошо и спокойно, как Михаил было надеялся. Хотя Лестер честно выполнял условия сделки - сидел на стуле и не шевелился, читая что-то в букридере - Михаилу трудно было сосредоточиться, чтобы расслабиться.
        Понимая сам, как это глупо, он принялся считать баранов, которых удалось-таки заставить прыгать через забор. Вначале они делали это по одному, но потом почему-то ломанули всей толпой: целое стадо!
        Баранов, как выяснилось, гнала его бабушка. Вернее - выгоняла из загона, направляя на луг - пастись. На Михаила она махнула прутиком:
        - Ах ты, пострелёнок! Ну-ка, не балуйся! А то дед и к вечеру не соберёт этих лохматых бекалок!
        Михаил понял, что и правда: выращиваемых в-основном для высококачественной природной шерсти баранов правильней оставить в покое. Луг с мяконькой травкой ещё дед деда с большим трудом отвоевал у вековечных елей и сосен, покрывавших пологие стороны лощины.
        А он - сходит-ка лучше на речку. Пусть выкупаться не удастся, потому как уже холодно, а вот побродить по берегу, покрытому жёлтеньким, как на картинке, песочком, и окатанными в красивые овалы камушками, и посмотреть, как в кристально чистой воде плавают мальки форели - запросто.
        - Ба! Я пойду к реке.
        - Опять будешь пялиться на безмозглых рыбёшек?
        - И никакие они не безмозглые. Это бараны у нас безмозглые! А рыбёшкам я в понедельник и вторник крошек давал - так они вчера меня уже ждали!
        - Хм… Ну ладно - беги, что ж с тобой поделать. Смотри только - ноги не мочи! Вода уже холодная.
        Вода у них в горной речушке, если честно, и всегда была холодной. Купаться Михаилу разрешали только в сооружённом дедом Питером бассейне: пятиметровой мелкой чаше, куда просто вылили машину жидкого цемента, размазали по дну, и выложили крупными плоскими камнями. Слоистый, поблёскивающий на изломе сланец, подходил для этого как нельзя лучше. Но сейчас дед воду из бассейна уже спустил: боялся, что внучок, приехавший на каникулы, простудится с непривычки.
        Форель действительно уже ждала его там, у крупного чёрного камня. В тени которого косячок рыбех и остановился, помахивая хвостами, чтоб не унесло водоворотами. Впрочем, здесь вода почти стояла: в яме навроде омута, но - с чистым песчаным дном.
        Михаил вывернул карман, и честно вытряхнул в воду то, что умудрился смести со стола после завтрака - он знал, что бабка видит, и знает про его «подпольные» действия, но не останавливает. Да и вообще - он чувствовал, что родители матери балуют его. И иногда беззастенчиво пользовался этим: чтоб попозже лечь спать, побегать по запрещённой территории «экологического парка» в полумиле от их шале, или - недоесть обрыдшую формокашу.
        Рыбехи налетели - словно женщины на магазин, объявивший Рождественскую распродажу. Михаил с интересом следил, как крупные кусочки хлеба провожают до самого дна, гоняя по всей яме десяток рыбок покрупней, а мелочь тычется по поверхности, подбирая те частички, что помельче. Вот прикольно!
        Он лёг, поёрзав, прямо на камень, подперев подбородок кулачками.
        Ему казалось так странно и интересно наблюдать за живыми тварями в живой природе… Там, дома, в городе, такого точно нет. Единственные «животные», которые ещё не вымерли от смога - вороны. Да и те - сидят по полуголым ветвям деревьев, которые ещё признаны живыми и не утилизированы, нахохленные и хмурые. И даже в обслуживаемые государственными служащими кормушки летают - словно с неохотой. Как бы исполняя ежедневную нудную, и поэтому - обрыдшую, работу.
        Он и не заметил, как солнце оказалось прямо над камнем - светило теперь точно в глаз. Достав из кармана мобилу, он обнаружил, что прошло уже два часа!
        И как это ба ещё не звонит, сетуя, что он хочет, чтоб у неё обед остыл!..
        Со вздохом расправив и потерев подзатекшие члены, он пошёл, а затем и побежал вприпрыжку домой.
        Ба или дед не вышли встретить. Странно.
        Он забежал внутрь.
        О-о!..
        Бабушка и дед сидели на стульях, крепко прикрученные к ним скотчем, а над ними склонились трое мужчин в чёрных комбезах, и шапках с прорезями для глаз на голове.
        Четвёртый поспешил захлопнуть дверь за вбежавшим Михаилом, и буркнуть вполголоса:
        - Теперь - все!
        Михаил понял, что их пытается захватить в заложники очередная банда экстремистов, которых развелось столько, что и названий всех не упомнишь! Но явно - какие-то радикалы. Которые, маскируясь, днём работают на своих рабочих местах как ни в чём не бывало, а в выходные или по ночам творят теракты, и, врываясь в дома, убивают ни в чём не повинных людей прямо в их постелях… В знак протеста против очередного «чего-то-там!..»
        Он знал, помнил, что говорили в начальном, и вдалбливал отец: пощады не будет! А ещё, вероятно, раз они все - в отдалённой от людского жилья местности, деда и ба будут вначале пытать. Чтоб узнать, где семья хранит деньги. И дед - реактивы для устранения загрязнений Роханского водохранилища, где он до сих пор работает смотрителем.
        Вероятно, это будет диверсия по отравлению как раз заповедника.
        Все эти мысли пронеслись в голове Михаила словно ураган - пока он оборачивался на звук захлопываемой за его спиной двери. В ту же секунду он бросился на пол, и влетел под стол: знал, где у деда сигнальная кнопка.
        Кнопки не оказалось. Вместо неё светлым пятном выделялся квадратик древесины столешницы, а внизу валялось что-то явно растоптанное сапогом.
        - Ишь, змеёныш, - прошипели над ним, и сильные руки грубо, треснув его головой о перекладину так, что искры из глаз посыпались, выволокли Михаила наружу, - Шустрый какой. И хитро…пый. Расслабься, пацан. Мы вас будем убивать… медленно. Тебя - последним. Мы же - гуманисты! Гы-гы…
        От ядовитых смешков Михаила аж затрясло! Но он постарался внешне никак эмоции не проявить - не хотел дать этим повод позлорадствовать!
        Его прикрутили, да так, что и не вздохнуть, к третьему стулу. Развернули к прародителям.
        И действительно: Михаилу пришлось наблюдать, как деда жгли утюгом, паяльником. Топором, по одному, отрубали пальцы ног. Бабушке налили на ноги кипятка из большого чайника…
        Где-то через полчаса изощрённых издевательств, когда у него уже кончились слёзы и проклятья, и сиденье стула стало казаться раскалённой сковородой, словно через вату, донёсся голос:
        - Михаил! Да Михаил же! Проснись! Вставай, скотина ты упрямая!..
        Он чудом сдержался, чтоб не ударить побелевшее лицо О,Салливана прямо в челюсть. Удержало только искренне озабоченное выражение на этом самом лице… Но когда захотел утереть пот со лба, оказалось, что руки трясутся так, словно часа три провёл в холодильной барокамере.
        - Что, тебя не трогали? И тоже - пытали кого-то из близких?
        - Х-х… Вот …дорасты!.. Да. Пытали. И - долго. Проклятье! Твари! Сволочи. - он сел на постели. Простыня всё равно оказалась мокрой, сбитой в тугой комок. - Всё верно: они так и сказали: всё взято из моих же воспоминаний. И даже - не воспоминаний, а страхов. Опасений. Мыслей, что вот это - может произойти - тьфу-тьфу!.. И сейчас оно происходит.
        - Странно. Знаешь, я ведь начал будить тебя сразу. Как только увидал, что ты открыл рот, и повернул голову… Как же получается - что они успевают показать так много до того, как всё это проявится?.. Ну, в движениях тела. И лица.
        - Ну, с этим-то всё просто. Я читал, что «быстрая» фаза сна может нестись так стремительно, что события часов укладываются буквально в секунды… Это - как раз свойство нашего (чёрт его раздери!) «примитивного» мозга.
        - И… Что же нам теперь делать? Как бороться-то?!
        - Не знаю. Но если надумаешь - спи теперь ты. Я - на вахте.
        - Нет, знаешь… Почему-то не хочется!
        Утром выяснилось, что браслеты дока помогли всего пятнадцати человекам.
        Да и то - техникам и учёным. Из группы, которая и так кошмаров не видала.
        Остальные же встали в ужасном состоянии: болело всё, над чем в кошмарах производились «экзекуции». И ничто людей «вовремя» не разбудило… Кроме соседа по каюте.
        Так что ещё до завтрака в медотсек выстроилась очередь: чтоб обработать ожоги, ссадины, вправить вывернутые на дыбе плечи, и - совсем уж тяжко! - пришить оторванный …!
        Особым разнообразием, кстати, сюжеты «изощрённых издевательств» не отличались: кого-то пытали действительно - в гестапо, у кого-то - из родных и близких мафия «выколачивала» долги, или информацию о коде какого-нибудь сейфа. Большинство кадровиков побывали в очередном медсанбате, где им пришивали отрезанные или оторванные руки и ноги. Или - как раз наоборот: ампутировали. Без наркоза. Капрала Уркхарта снова медленно сожгли из огнемётов - начиная со ступней… Доннер опять побывал в джунглях с ядовитыми змеями-отшельниками, и три часа мучился от нейротоксина, передающего гиперсигналы нервам… Сабуру досталось хуже всех: его насиловал взвод санитарок, предварительно перетянув ему … рояльной струной.
        Михаил, тупо смотревший во время еды на дальнюю стену, где по рекомендациям психологов стереообои воссоздавали девственный лес, прорезающую его долину с весёленькой травкой, разумеется, с неизменно текущим по камушкам ручейком, и приветливым солнышком, отражавшим блики от крыльев порхающих бабочек, пытался думать. Мысли в тяжёлой с недосыпу голове двигались медленно - словно очередь за раздачей купонов на обед безработным. Ничего путного в голову не шло.
        После завтрака вставший у раздаточного стола лейтенант объявил:
        - Сдайте чёртовы машинки обратно доку - он обещал что-нибудь придумать ещё.
        Профессор Бейли поднял руку:
        - Можно вопрос, господин лейтенант?
        - Да, профессор.
        - Наше обследование тех, кто не видел кошмаров что-либо дало? - при этом ни от кого не укрылось, что профессор смотрит на руководителя медицинской секции с нескрываемым скепсисом. Если не сказать сильнее.
        - Нет. И вы знаете это не хуже меня. - в тоне лейтенанта впервые прорезалось что-то вроде раздражения. Он-то спал один. И его некому было будить «вовремя». Поэтому повязка вокруг головы и рука на перевязи никого не удивляла. - Или у вас какие-то конкретные предложения?
        - Да. Именно такое. Правда - всего одно.
        - Прошу.
        - Так вот. Давайте организуем сон этих ребят (ну, тех, кто кошмаров не видит) - днём. И - чтоб они больше ничего не делали. Ну, в смысле, пока оторвём их, так сказать, от основных рабочих обязанностей.
        А остальных сведём спать в более просторные помещения. И поставим на ночь в каждом таком помещении одного дежурного - из выспавшихся «бескошмарных». Пусть они при тревожных признаках - будят жертву!
        - Н-да. Я понял. Здравая, в общем-то, мысль. Я тоже над ней думал. Согласен - временно такое решение возможно. Внимание, персонал, внимание, бойцы!
        Приказываю: перенести койки из кают семь, девять и двенадцать - в библиотеку, из кают пять… - пока лейтенант перечислял, кого и куда разместить, Михаил чесал в голове: странно. Простое, и само собой, вроде, напрашивающееся решение.
        И как это оно не пришло в голову - ему?!
        Но лейтенанту, оказывается, пришло в голову и ещё кое-что:
        - Профессор. Я бы просил вас, ввиду чрезвычайных обстоятельств, подключиться к исследовательской группе доктора Скардино. Вместе с обеими вашими лаборантами. И вас, доктор Валентайн - тоже прошу присоединиться. Временно я передаю ваши научные, так сказать, силы, с вашими чрезвычайно сейчас необходимыми высокоспециализированными знаниями, в подчинение доктора Скардино - он, как дольше и глубже вас занимающийся этой проблемой, будет у вас координатором.
        А изучение экотопа Эрины может и подождать - сами понимаете, если в ближайшее время не «расколем» проблему безопасного сна, уже не экологией и микробиологией придётся заниматься, а стараться не дать материал патологоанатомам. Которые прибудут сюда после того, как…
        - Понял. - Бейли кивнул, - Есть, сэр. Сегодня же подключимся.
        Док Валентайн промолчал. Только кивнул, надув губы, и набычившись, словно индюк. Однако о его чрезвычайно вспыльчивом и «упёртом» характере знали все.
        Так что Михаил прекрасно понимал, что оба учёных, поступив «в распоряжение» дока Скардино, восторгом отнюдь не пылают. И таким приказом лейтенант создаёт море субординационных, и просто - человеческих, проблем миниатюрному доктору, который хоть и «занимался проблемой дольше и углубленней» маститых биологов-учёных, авторитетностью, да и просто - ростом, не вышел.
        И уж въедливые, и скептически настроенные профессор и док найдут способ выразить ему своё мнение о нём самом и его научных «идеях»…
        Не помешало бы только такое «выяснение отношений» общему делу.
        Зал бывшего «помещения для снятия стресса», как официально именовался банальный бордель, оборудовали бойцы его отделения. Снесли все съёмные перегородки, отделявшие условные кабинки друг от друга, достелили единый гигиенический настил. Пластиковых кукол запихали в шкафы, а сами стены отнесли на склад.
        А ещё бы: Михаил подумал, что и правда - за последние два-три дня и ночи вряд ли кто из мужчин, традиционно нуждавшихся в «облегчении» быта, пользовался услугами андроидных навороченных манекенов с изменяемым лицом. И гибкой программой поведения. Во время сеанса. И автоматически подстраивающейся под конкретный размер… Ну, тому, чему полагалось подстраиваться.
        Так что разместились десять человек, настороженно переглядывающихся и раздражённо ворчащих на всё: от цвета стен, до отсутствия ночников, что вынуждало спать при тусклом свете аварийных колпаков, весьма свободно: места ещё - хоть танцуй!
        Более же всего бойцов угнетала фигура доставшегося «будильщика» - хмурого и коренастого Хоппера, сильно сутулящегося техника холодильных установок, который если и обращал внимание на колкие замечания и обещания «показать ему, где раки зимуют», если не успеет разбудить вовремя, то только - шевелением правой кустистой брови, из-под которой глядел непроницаемо поблёскивающий равнодушный глаз. Правильней сказать - видеокамера, заменяющая таковой.
        Когда же взбешённый Симпсон сказал, что если чёртов Хоппер проглядит его проблемы, то останется без пальца, который Симпсон попросту отрежет, и даже достал свой фирменный тесак, поиграв перед носом техника, Хоппер всё так же молча снял перчатку из псевдоплоти, и показал стальным протезом кисти традиционный жест: с выставленным средним пальцем.
        Симпсон не нашёлся, что достойно ответить. Поэтому просто заткнулся, спрятал тесак в ножны на бедре, и лёг.
        Сержант МакКратчен приказал бойцам последовать его примеру. Сам же подошёл и сел на койку к Михаилу, который пока тоже сидел. Они помолчали. Сержант сказал:
        - Так, говоришь, за несколько секунд - проходят буквально часы?..
        - Да, сэр, будь оно неладно. Сам читал. Да и док то же сказал. И даже не представляю, как бедолага Хоппер успеет перебудить всех, если начнётся одновременно.
        - Но ведь до сих пор - начиналось у всех по-разному?
        - Да. А уж о том, что это не вызвано каким-то внешним излучением, или ещё каким воздействием, мы и без яйцеголовых как-то догадались. - Михаил сглотнул.
        - Сволочи они, эти яйцеголовые, как ни посмотри. …ли толку, что они там не спят сутками, если до сих пор ничего так и не определили? Мы попросту брошены на произвол судьбы: спасайся, как говорится, кто как может! Сочувствую Хопперу. Ему будет несладко.
        - Это уж точно, сэр. Но… Я вот подумал.
        - Да?
        - Может, имеет смысл будить до того, как у человека начнётся кошмар?
        - Как это?
        - Ну, в смысле, пусть над каждым стоит будильник, и там по часам будет расписано, сколько конкретный человек может проспать до того, как начнётся…
        - А-а, ты предлагаешь составить как бы… график. Для каждого. То есть, засечь время, после которого у человека проявляется… Хм-м-м… Вот уж не думаю, что такое возможно. Вряд ли такое время будет одним и тем же даже у одного человека!
        - Но попробовать-то нам никто не мешает, сэр?
        - Верно. Вот с тебя и начнём. Вопрос только один: как Хоппер сможет определить, когда ты действительно заснул.
        - Ну, с этим-то как раз просто. О,Салливан говорит, что я начинаю подёргиваться всеми мышцами. А потом и храпеть. И глаза - держу полуоткрытыми.
        - Ага. Отлично. Про меня Симпсон ничего такого не говорил, конечно. Зато сам он дрыхнет тоже с полуоткрытыми глазами - вычислить тоже легко. Ну, хорошо. Хоппер! Подойди, пожалуйста.
        В немногих словах МакКратчен объяснил, не то - недовольному странной миссией, не то - просто не выспавшемуся в непривычное время технику, его задачу. Даже дал личный секундомер, и блокнот с ручкой:
        - Вот. Запишешь, когда вот этот балбес уснёт, а затем - время, когда… Ну, словом, когда придётся будить. Задача ясна?
        Хоппер кивнул. Сгрёб в огромную клешню (Ту, которая своя!) блокнот, секундомер и карандаш, и отчалил на место: жёсткий стул у единственного письменного стола, который пришлось перетащить из библиотеки. Михаил ещё подумал: всё верно. В борделе стол без надобности. Настолько экзотику у них никто не любит. Другое дело - ролевые игры…
        Халатики докторш, форменные платьица с передничками для горничных, как и разные кожаные боди, чулочки с кружевами и изящные остроносые туфельки на высоких каблуках-шпильках в шкафчиках без дела не залёживались.
        Шкафчик, кстати, мирно продолжал стоять в углу, и Михаилу показалось, что он укоризненно смотрит на толпу здоровенных мужиков, не пытающихся прибегнуть к его богатому арсеналу разнообразных аксессуаров.
        - Ладно, Хоппера озадачили. Теперь попробуем уснуть. - сержант поднялся с койки, которая даже не скрипнула: рассчитана и не на такие нагрузки, - Спокойной ночи, капрал.
        - Спокойной ночи, сэр.
        Михаил не мог не заметить определённой доли иронии в тоне командира отделения.
        Или - это была самоирония?..
        Секс не задался.
        Снова и снова Михаил пытался «возбудиться», оглаживая бархатистые на ощупь тёплые бёдра и упругую грудь - ну вот не шевелилось в паху ничего! Пришлось откинуться на подушки, и велеть партнёрше поработать насиликоненными губками.
        Та не отказалась, но уж посмотрела на него!.. Михаила передёрнуло: такого открытого презрения ему ещё ни одна проститутка не…
        Но - надо отдать должное профессионализму: всё у неё получилось.
        Однако когда дама с тренированно-рельефным загорелым телом развернулась, плотоядно улыбаясь накрашенным кроваво-яркой помадой ртом и посверкивая похотливыми глазками, на них обрушился потолок!
        Михаилу повезло: удар бетонного перекрытия пришёлся в его партнёршу, как раз занявшую место сверху. Он как-то отстранённо пронаблюдал, как женщине снесло полчерепа, куски которого с омерзительным хрустом отлетели в угол, и окровавлено-красный рот действительно стал кровавым - кровь хлынула фонтаном! Его обдало брызгами алого вперемешку с серым: частичками мозга.
        Михаил чудом удержался, чтобы не вывалить содержимое желудка на постель, но спасло то, что рефлексы сразу переключили мозг и тело на автомат: нужно в первую очередь спастись из места, где он погибнет, если промедлит хоть долю секунды.
        Тренированное тело скинуло с себя страшную обезглавленную куклу, так и застывшую с растопыренными руками, и метнулось к двери, даже не сделав попытки подхватить одежду со стула, скрытого тучей пыли.
        Плевать, что голый! Сейчас главное - живой!
        Из борделя он выбежал сразу за МакКратченом - сержант из всей одежды успел нацепить только пояс с кобурой. А уж матерился!.. Однако крови Михаил на командире не заметил: тот не ранен! Собственно, он и сам-то не ранен: кровь, что на нём - чужая! Но то, что выглядит он со стороны, наверное, ужасно - голый и окровавленный! - пролетело мимо сознания: не до приличий. Речь идёт - о выживании!
        Михаил сразу отбежал от двухэтажного здания подальше: нужно же узнать, что за чертовщина снесла крышу!
        Чертовщина оказалась на месте: опора странного вида космического челнока, что размером раз в десять превышал обычный корабль десанта. Дьявольщина!
        Значит - не люди. Сейчас начнётся.
        И точно: не успел он разглядеть как следует в облаке поднявшейся пыли и штукатурки очертания корабля, как в бортах того открылись люки, и оттуда… Чёрт возьми!
        Что это - попёрло оттуда?!
        Потоком, словно стая птиц, или плотный рой насекомых, из люков полились три тучи чего-то маленького, и чёрного. Михаил подумал было, что это микропы - микророботы. Таких сустары уже выпускали на них. Вернее, на их дронов. Справиться можно только индукционной пушкой: она превращает чипы микропов в пережаренные шкварки за доли секунды, и те бессильными камешками падают на землю, не успев добраться до сочленений, или отверстий в корпусе, проникнув куда чёртовы твари времени не теряют…
        Но сейчас, когда он наг и безоружен - что ему делать?! Ждать? Бежать?
        Нет, бежать-то точно бессмысленно. Туча движется со скоростью курьерского поезда. А здесь, в Нью-Дели, столице колонии на Протее-три, никуда не спрячешься! Глинобитные одноэтажные мазанки, единственная цель которых - не давать солнцу спалить в дневные часы тела жалких человеческих мурашиков, в утренние и вечерние часы упрямо ковыряющих свои поля с пшеницей, рисом, пшеном и сорго… Здесь и дверей-то нет.
        Аграрная планетка, только-только начавшая сводить концы с концами!
        Наверное, нужно попробовать замереть: словно он - часть местной архитектуры. Типа колонны. Или столба.
        Михаил вжался в стену какого-то домишки, и постарался не шевелиться.
        Сержант поступил по-другому: кинулся бежать к их челноку. А когда туча обрушилась на него сверху, замахал руками, и его пушка начала палить прямо в воздух.
        Ну и ничего это ему не дало. Туча, которая при ближайшем рассмотрении оказалась состоявшей из тварей не длиннее карандаша, накинулась со всех сторон на человека, почти сразу облепив тёмной, словно бы коростой, всё его тело. От диких криков и проклятий у Михаила буквально свело внутренности, и губы он, чтоб не закричать тоже, прикусил до крови.
        Уж больно страшным было зрелище.
        Сержанта словно «вскрывали» тысячи штопоров - штопоров злобных, голодных, и неуязвимых! Твари явно никакого отношения к роботам не имели: они визжали, орали, пищали на все лады! Похоже, свежая плоть и кровь любого теплокровного для них - лакомство. И их явно не останавливали клятвенные заверения земных учёных о том, что тело человека, с населяющими его микробами, бациллами и вирусами - смертельно «в сыром» виде для любых инопланетных тварей!..
        Пиршество закончилось за считанные секунды, и туча, разделившись на несколько потоков, растеклась в разные стороны, несясь теперь прямо над землёй. Скелет сержанта, разъединённый на составляющие части, грохнулся оземь. Тотчас со стороны борделя послышались новые душераздирающие вопли: «штопоры» явно нашли персонал, а пол жертвы для них, похоже, роли не играл. Как и возраст, или цвет кожи: тут «девочки» - лишь «второй сорт». Соответственно покупательной способности Бордель-маман…
        Сон! Бредовый, дикий по несуразности сон! Он всё не мог поверить, что это происходит! И происходит - с ним. Однако долго предаваться пустым раздумьям ему не дали.
        Часть отделившихся от тучи штопоров оказалась вблизи Михаила. Он перестал даже дышать. Вот один из нападавших застыл прямо перед его лицом. Ну - карандаш, и карандаш! Чёрный. И - словно свёрнут в спираль: примерно пять оборотов. Значит, если тело вытянуть в линию, длина, наверное, будет с локоть. Толщина - ну точно как у карандаша. И крыльев нет. Как же эта тварь летает?! - пронеслась глупая мысль.
        Но тут Михаил увидел, как из тупого вначале переднего конца показались острые, ослепительно белые, зубы, идущие словно по периметру круглого рта, и тварь неправдоподобно громко зашипела. Тут же со всех сторон, словно по команде, (Собственно, почему - «словно»? Именно, что - по команде!) возникли сотни тоже летавших без всяких видимых усилий, или приспособлений, тварюшек! И с десяток самых нахальных или голодных, ринулись к нему с каким-то плотоядным, будто предвкушая пиршество, чмоканьем!
        В тело словно впились разрывные пули! Боль оказалась чудовищной: он понял, что даже если твари не ядовиты, умереть можно и просто от болевого шока!
        Михаил заорал - куда там сержанту! - бросился на землю, что заменяла здесь асфальт, и принялся кататься по пыли, стараясь сбить, или обломить тела тех, кто пытался вгрызться, ввинтиться в его плоть!
        Но - не успевал! Стоило выдернуть за хвост, или что там у этих свёрнутых спиралью гадов было на заднем конце, и оторвав от себя, сжать «шею», или откусить головку, тут же место убитой гадины занимал десяток новых!
        Однако Михаил, понимая, что организм затопила волна адреналина, уменьшающая боль, и чуя, как ему проникают, прогрызая и разрывая плоть, в брюшную полость, лёгкие, ляжки и ягодицы, словно огненно-злобные раскалённые прутья, твари, успел-таки с кровожадным мстительным удовлетворением отметить, что прикончил зубами по меньшей мере десяток нападавших!.. После чего свет померк, заслонённый тьмой налетевших тел.
        Вдруг он обнаружил себя сидящим на кровати.
        В ушах ещё звучат крики: «Да проснись же ты, наконец, упрямая скотина!!!», а щёки буквально горят от звонких пощёчин: Симпсон и сержант стараются вовсю!
        - Хватит! - он закрыл лицо руками, - Хватит - я проснулся.
        - Ну, наконец-то! Бедняга О,Салливан, как я его теперь понимаю! И как он тебя, засоню …уева, умудрялся будить!..
        Из-за плеча сержанта выглянула довольно ухмыляющаяся физиономия Лестера:
        - Ага! Ну что, сержант, убедились? Говорю же - …рен его разбудишь!
        - Это неправда! Я… Я очень легко просыпаюсь! - Михаил был действительно возмущён несправедливыми нападками.
        В ответ ему заржало десяток глоток - всё отделение уже было на ногах, и даже одето. Михаил отметил это, ещё когда только-только открыл глаза.
        Сержант так смеялся, что ему пришлось даже смахнуть с глаза выступившую слезу:
        - Знаешь, Михаил, более наглого брехла я ещё не видал… Но - спасибо, что повеселил. А ситуация у нас сейчас отнюдь не располагает. К веселью.
        - Да? А в чём дело, сэр? Я как раз хотел спросить, где чёртов Хоппер?
        - Не знаю. Да и никто не знает: рации и индивидуальные маячки-чипы молчат. То ли у нас у всех разом испортилась аппаратура, то ли… То ли все остальные находившиеся на Станции люди попросту… Исчезли.
        - Но… Как же так, сэр?
        - Сейчас и будем выяснять - как же так. Давай-ка вставай и одевайся: ты у нас последний «соня». Внимание, отделение! Лардентингер и Симпсон! Дверь! Остальные - прижаться к стене!
        Михаил, бесшумно вставший с кровати, отметил с запоздалым сожалением, как бледно выглядят бойцы без всего того смертоносного арсенала, который лейтенант столь неосмотрительно велел сдать на хранение в арсенал. Как они растерянно переглядываются, только сжимая в бессильной злобе кулаки - ни у кого не осталось даже карманного парализатора ЭИМИ! (Вот спасибо лейтенанту!) У троих сохранились, правда, припрятанные вопреки приказу лейтенанта, обычные ножи. (С камбуза они, что ли, потаскали их?!) Из остальных только Коллинз догадался взять стул, и сейчас держал его ножками к дверному проёму, который бесшумно приоткрывали Симпсон и Ларди.
        Глядя, как двое профессионалов аккуратно работают, дополняя действия друг друга, и обследуют пространство в коридоре, Михаил поспешно, но стараясь не шуметь, натянул штаны и рубаху. Китель оказался сдёрнут со спинки стула и немного испачкан пылью - похоже, по нему топали, пытаясь разбудить хозяина. Плевать, что грязный: зато отлично защищает от пуль. Как, впрочем, и штаны, и даже рубашка.
        Хотя вряд ли в них сейчас будут стрелять.
        - Чисто, сэр! - Лардентингеру пришлось повернуть голову к сержанту, и произнести это полушёпотом: чёртовы наушники в ухе Михаила, да и всех остальных, похоже, действительно сдохли.
        - Отлично. Внимание, отделение! Выдвигаемся! Направление: оружейная. Идти по двое. Симпсон, Ларди - вы - впереди. Левицки и О,Салливан - вы - прикрываете!
        Всю недолгую дорогу до оружейной комнаты Михаил «бдил» в поперечные коридоры, остающиеся позади. Но не заметил ни малейшего движения. Как и следов, которые указали бы, что случилось с остальными людьми. Ни разбросанных вещей, ни тел, ни луж крови, ни даже отверстий от пуль, или крошева из стен от излучателей микроволн. Чёрных полос от огнемётов, или черт-впадин от лазеров тоже не имелось. Чистые и целые стены! Словно люди… Ушли сами. Может, их позвал какой-то Гамельнский Крысолов?..
        Дверь оружейной могла бы сопротивляться при необходимости удару стального тарана, или даже падению бомбардировщика. Но сейчас смело сдалась пропуску сержанта, чиркнувшему им по щели, и сетчатке его правого глаза, засунутого в сканнер. (Хорошо хоть, электрогенераторы всё ещё подавали питание в сеть Станции…)
        Когда массивная сталито-метонная плита отъехала в сторону, Михаила поразила темнота, царящая в помещении.
        - Чёрт! Всем - прижаться к стенам! Рустамов и Долль - со мной!
        Сержант, включивший минифонарик-сувенир, с которым, кажется, не расставался даже во сне, медленно вдвинулся в проём. Луч побегал по стойкам стеллажей, затем исчез из поля зрения. Михаил переглянулся с О,Салливаном. Тот кивнул.
        Они отделились от стены, и перебежали к стене, противоположной входу в хранилище. О,Салливан выставил перед собой стул, захваченный по примеру Коллинза.
        Так луч ещё было видно. Вдруг послышался крик:
        - Хватай быстрее!.. Ещё! Теперь - назад! - и в проём выскочил сержант. Побелевшее, словно брюхо снулой рыбы, лицо, сказало Михаилу, что в хранилище оружия завелось нечто явно нехорошее. Сержант бросил стоявшим напротив проёма Михаилу и Лестеру по лучевому ружью, оказавшимся у него в руках, и тут его грудь словно пронзило брошенное изнутри комнаты копьё!
        МакКратчен захрипел, изо рта пошла кровавая пена.
        Однако это оказалось не копьё, а чёрное, тонкое щупальце, конец которого сразу загнулся, и тело сержанта оказалось утянуто назад - за пределы видимости.
        Михаил и О,Салливан не сговариваясь подскочили к проёму, и, включив подствольные прожектора, принялись палить - в нескольких тварей в виде чернильно-переливающихся шаров, словно оплетённых такими же щупальцами.
        Шары задёргались, из них полетели клочья плоти и полилась какая-то слизь…
        Когда шары-спруты затихли, оплыв на пол бесформенными кучами с разбросанными на два шага вокруг скользкими щупальцами, остальные бойцы, повинуясь приказу Лестера, тоже подошли.
        - Разобрать всё оружие, какое сможете нацепить на себя! В подсумки - побольше магазинов! - О,Салливан, принявший командование, как старший и по званию, и по возрасту, сглотнул, - И посмотрите на этих тварей. Кто-нибудь что-нибудь такое видел?
        - Нет. Никогда! Блин, ну и жуть… - удивлённо-брезгливые восклицания показали, что новый противник не знаком никому.
        Михаил подошёл поближе, наступил на склизко-мягкое щупальце толщиной с его руку. Пнул тело-бурдюк размером с мешок картошки: то, поболтав туда-сюда как бы внутренней волной, чуть откатилось. Словно в тканевый футляр налили глицерина…
        Фу, мерзость!
        - Похоже, проклятые сустары позвали-таки союзничков. Из этих, про которых они говорили - что они тоже против нас. И нашей, как они сказали, экспансии в пространство.
        - Ну, не могу сказать, что я впечатлён. Они же практически безоружны! И тактика… Странная. Действуя из темноты, они могли бы нас всех перестрелять ещё в коридоре. - О,Салливан подошёл, и присел на корточки, переворачивая труп в поисках хоть чего-либо, кроме мешочных тел и щупальцев. - Да и не одеты. Разумные существа так себя не ведут. И голыми обычно не ходят.
        - А, может, они наслали на нас и неразумных. Ну, навроде наших осьминогов. Те тоже любят полакомиться свежатинкой… - Рустамов, скривив нос, пытался виброножом отрезать щупальце с костяным как бы наконечником на конце, всё ещё торчавшее из груди сержанта.
        Закончив, уложил командира на пол и двумя пальцами прикрыл тому глаза, в которых застыло выражение безумной боли и ненависти, - Эх, сержант… Царствие тебе Небесное, бедняга. Отмучился. Тут и реанимация не поможет: прошло прямо сквозь сердце! - он переключился на обрубок в руке, - Наконечник - не из кости. Это что-то вроде пластика. - он щупал окровавленное остриё осторожно, стараясь не обрезаться о зазубренные острые края, - Оружие?
        - Вряд ли. - О,Салливан взял кусок щупальца из руки рядового, и направил на него подствольный прожектор, - Полупрозрачная. Хм-м… Не заточена, а отлита. Беру свои слова «взад». Действительно, может и оружие. И - пластмассовое. Может, сталь для них - слишком тяжела… Да и ручонки-то… Слабенькие!
        - А, может, у них просто есть какой «охотничий» Кодекс? Запрещающий сталь?
        - Может, может… Мало ли какие традиции убийства существуют у разных космических рас! Вон: паллиты применяют только костяные наконечники для копий. А чёртовы стрелы - почему-то делают с кремниевыми! Кто поймёт эти сдвинутые «ксеноморфные» мозги? - О,Салливан снова пнул в бок «мешка».
        Михаил, вдруг что-то вспомнив, подошёл и повернул рукоятку у входа. Помещение оружейной залил ослепительный после мрака, рассеиваемого лишь фонарями прожекторов, свет. Он прищурился, прикрыв глаза рукой. Раздался удивлённо-спокойный голос:
        - Смотри-ка, нужно было только включить. Значит - мозги-то у них работают! Кто-то засадил их здесь, как в засаде, зная, что мы в первую очередь сюда и припрёмся. А свет - погасил. Похоже, наши друзья для действий в зрении не нуждаются. Глаз-то на теле мы не нашли! - Михаил подумал, что для рядового Коллинз рассуждает… Неглупо. Но…
        Следуя этой логике, где-то на Станции должны быть ещё враги!
        Это сразу понял и О,Салливан:
        - Внимание, отделение! Движемся к Диспетчерской. Нужно осмотреть Центральный пульт. Все мониторы слежения там. Левицки, Коллинз. Тыл. Ларди, Симпсон - авангард. Выдвигаемся. Стрелять, если заметите что подозрительное, самостоятельно. Но - только пулями. И - с мягкими наконечниками. Если технический персонал погиб, оборудование, которое разрушим, чинить будет некому.
        Защёлкали рычажки и тумблеры, подающие к стволам пули двенадцатого калибра - самое простое из убийственного арсенала, что они отбили у врага.
        О,Салливан за руку вытащил наружу тело МакКратчена, оставив беднягу лежать поперёк коридора. И вновь запер хранилище, тихо буркнув:
        - Чёрт. Бедняга сержант. Вот уж наверняка не думал, что его… Какой-то осьминог.
        Михаил. Если что - карточку возьмёшь у меня (тьфу-тьфу). А вот голову придётся, наверное, отрезать для чёртова сканнера. - только теперь Михаил, даже об этом не подумавший, вынужден был признать, что напарник прав, вытащив сержанта из сейфа.
        Чуть позже он про себя отметил, что громоздкое и тяжёлое смертоносное барахло, которым каждый вооружился в силу собственного разумения и пристрастия, нисколько на скорость и бесшумность движения не повлияло. Вот что значит - профессионализм!
        До Диспетчерской дошли быстро, спустившись на пару Уровней, и миновав с десяток поперечных коридоров. Дверь оказалась открытой. Нехорошие предчувствия появились явно не только у Михаила. Потому что почти все переглянулись. Кто-то нервно выдохнул - практически бесшумно, кто-то - перехватил поудобней цевьё ружья.
        А вот лица у всех уже и так были бледными и в капельках пота.
        О,Салливан кивнул Ларди и Симпсону.
        Те кивком подтвердили: поняли! Вскинули наизготовку короткоствольные винтовки, задвинув подальше за спину убийственный арсенал остального оружия, и вдвинулись в помещение. Несколько секунд стояла такая тишина, что даже отдалённый гул машин из автозала стал бить по нервам прерывистой басовито-деловой занозой, словно сидящей под ногтями: будто где-то работает генератор ужаса и злобы, волнами наплывающей сейчас на людей. Михаил буквально ощущал эту злобу - похоже, он действительно более чувствителен к эмоциональному воздействию на людскую психику. Вот только рассказывать о своих ощущениях смысла нет: лейтенант наверняка мёртв.
        Изнутри послышался голос Ларди:
        - Чисто!
        - Заходим! - О,Салливан кивнул остальным, - Левицки и Коллинз! Остаться снаружи и прикрывать.
        Что бойцы обнаружили в диспетчерской, Михаил не знал, так как неотрывно бдил в свой конец коридора. Капрал вышел оттуда минут через пять. Он ожесточённо вытирал пот с побелевшего лица внутренней поверхностью берета (вопиющее нарушение Устава!):
        - Проклятье! Мониторы работают, но ни в одном помещение - ни одного человека! Да и не-человека - тоже! И - никаких повреждений! Словно люди вдруг взяли и испарились!
        - Но… Как же тогда - твари в арсенале? Откуда они взялись?!
        - …рен его знает! Галоизлучатели могут, конечно, превратить плоть в лужицу на полу… Но тогда остались бы хотя бы кости! Ладно. Рустамов. Останься здесь вместо капрала. Капрал, - то, что напарник обращается к нему официально, сказало Михаилу, что тот - в затруднении. Затруднения у О,Салливана возникали почти всегда, когда обстановка требовала принятия нестандартных решений - для разрешения нестандартных же ситуаций. А сейчас явно была - ну очень нестандартная ситуация. - Идёмте-ка внутрь.
        Нужно… посоветоваться.
        - Есть, сэр. - Михаил откинул оружие тоже за спину, и прошёл за О,Салливаном внутрь.
        Ну и ничего необычного тут не имелось. За исключением полного отсутствия людей на рабочих местах: семь пультов сиротливо помаргивали серо-голубыми экранами многочисленных мониторов внутреннего и наружного слежения.
        - Так что там с наружным периметром? Совсем ничего?
        - Точно. - Лестер позволил себе сплюнуть под ноги, - Именно так. Вот это-то меня и напрягает. Всё - как в дурацкой мелодраме. Про Адама и Еву. Или про потерпевших крушение на острове… Все пропали, остались только мы - горстка тупых солдафонов, предоставленных сами себе. Нам не продержаться до прилёта транспорта с колонистами.
        Михаила напрягло не то, что вокруг на десятки миль не видно никого и ничего подозрительного, а уж людей - и подавно - а то, как странно скачет мысль его всегда такого уравновешенного и трезво глядящего на события напарника. Может, это навалившаяся на его плечи ответственность так повлияла? Ведь Лестер теперь отвечает за те жалкие остатки «персонала», что каким-то чудом никуда не «испарились»!
        - Я лично Еву изображать отказываюсь.
        - Да нет - я не это имел в виду, - Лестер ухмыльнулся. Но ухмылка вышла кривой и натянутой, - пластиковых-то кукол у нас теперь - завались. Я вот о чём. Что, если мерзавцы сустары проводят на нас какой-то свой очередной… как это… Социологический эксперимент! Смотрят, как себя поведут кадровые военные, оказавшиеся в изоляции. И без начальства. Я уже проверил - связи с Линкором и спутниками нет.
        - Интересная мысль, - Михаил присел на один из столов, развернувшись лицом к стоявшему О,Салливану. Остальные бойцы всё ещё пытались найти хоть кого-то, сидя за пультами и вращая во все стороны видеокамеры, - Но меня сейчас куда больше волнует другая.
        - Да?
        - Что, если и это - мой очередной сон?
        - А почему - твой?
        - Да потому что человек смотрит на всё в первую очередь со своей позиции. Эгоистично, так сказать. И можешь не обижаться, - Михаил тоже усмехнулся: когда у Лестера вот так лезет вбок край рта, это говорит только об одном: напарник сердится не на шутку, - По моей версии получается, что всё, что происходит сейчас - очередной кошмар. Мой. Вызванный моим же прагматично-подлым подсознанием. Ты, и все остальные выжившие - лишь проекция моих о вас воспоминаний.
        Потому что где-то внутри, там. - он похлопал себя по груди, - глубоко внутри! - я не верю, что сустары убили, или выкрали сотню с лишним человек, причём половина из которых - вообще - штатские, вот так: без малейших следов. Они же, мать их, гуманисты. Так что предлагаю действовать по моему плану.
        - Ах, скажите пожалуйста, - О,Салливан не скрывал иронии, - у него есть план! И какой же?
        - Начнём все вместе меня будить. Вдруг всё - и правда: мой очередной кошмар. И если удастся меня разбудить, окажется, что и Хоппер на месте, и остальные ребята на Станции живы, и никаких осьминогов у нас в арсенале не было…
        - И как это ты хочешь, чтобы мы тебя разбудили?
        - Ну, способ-то - только один. Сделать мне побольней! Словом - помучить меня.
        - Блин. Да ты у нас прямо мазохист какой-то! - О,Салливан хохотнул, - Ну, за тем, чтоб побольней да помучительней - дело не станет! Собственно, попробовать-то можно. Потому что я пока не представляю, что нам дальше-то делать.
        - Ну, делать-то найдётся чего. Если за пару часов пыток я не очухаюсь, и вы все не пропадёте, придётся заняться и дальней разведкой, и ремонтом антенны, и перетаскиванием со склада запасного комплекта радиооборудования… Коллинз же сможет его подключить?
        - Да. Запросто. Как я об этом… Хм. Ладно. Как именно мы будем тебя… Пытать?
        - Начнём, наверное, с дыбы. Насколько я помню, это очень больно. А суставы вправляются легко. Если очухаюсь - доком Скардино…
        Если нет - тем же Рустамовым.
        - Ладно, как скажешь, - О,Салливан уже плотоядно ухмылялся, посматривая на потолок: там имелись как раз подходящие крюки, - Верёвка у нас, вроде, есть…
        Пытка на дыбе оказалась действительно - чертовски болезненной штукой.
        И только через полчаса мучений, воплей и стонов Михаил почувствовал снова, как освежающий глоток свежего воздуха - что его лупят по щекам. И трясут, словно терьер - крысу.
        - Хватит, говорю, дрыхнуть! Три часа уже прошло! Подъём, боец Левицки!
        - О-ох! Спасибо, Хоппер. - никогда ещё Михаил не был столь счастлив, как увидав суровое озабоченное лицо техника по холодильным установкам! - Я… Проснулся. Как тут остальные?
        - Дрыхнут. Кое-кто заснул всего с час назад. Ты - отключился самым первым.
        - Хорошо. Понятно. Давай - начинай с того конца, - Михаил ткнул рукой на дальний конец помещения, а я - начну с этих. Появилась новая угроза! Нужно, чтобы все об этом узнали, и как можно скорее!
        - И в чём же угроза? - Хопперский взгляд как всегда ничего не выражал.
        - В том, что сегодня я побывал в сне сна.
        - Чего?
        - Ну, мне приснился кошмар. Нормальный. Ну, такой как у меня уже бывали… И меня как бы разбудили.
        А потом оказалось, что это - ещё один кошмар. В тысячу раз хуже, чем тот, первый! Словом, ребят надо предупредить: чтоб знали, что настоящая … э-э… явь - это когда их разбудишь ты.
        «И я не совсем уверен, что и это может служить гарантией чёртовой «яви»!» - добавил он про себя, почёсывая многострадальный затылок - скоро, похоже, там появится плешь… А вот виски и шею от хронического недосыпа уже просто ломило.
        Ребята досрочной побудке явно не слишком обрадовались.
        Кошмары видели только двое, остальные ворчали, что «вот, только-только глаза закрыли». Но когда Михаил, запинаясь и повторяясь, рассказал о своих «приключениях», согласились: да, опасность страшная. Потому что, если не определить, что кошмар переходит просто в другой кошмар - перестанешь верить собственному чувству реальности. Так и «зависнешь» в состоянии сна. И рано или поздно попросту спятишь.
        О,Салливан сказал:
        - Ладно. Будем считать, что мы - в реальности. В настоящей реальности.
        Хоппер! Ты - наша главная надежда. Видишь, какая чёртова миссия тебе досталась? - сказать по Хопперу, что он гордится честью быть «базовым репером реальности» было трудно, потому что почёсывание зада, дёрганье щёки, и тяжкие вздохи за проявления радости принять невозможно, - Пожалуйста, возьми, чего тебе надо. Ну, там - кофе с кухни, бутерброды из холодильника, игры какие-нибудь… Только - не спи!
        - Ладно.
        - Вот и отлично. Ребятам нужно хотя бы ещё пару часов перехватить. Потому что башка раскалывается, черти её задери, будто осёл лягнул… - Лестер тоже потёр затылок. Затем повернулся к Михаилу, - Капрал Левицки. Что думаете предпринять? Чтобы обезопаситься?
        - Ну, во-первых, пойду вправлю подвывихи плечевых суставов. К доку Скардино. А уж потом - схожу к лейтенанту. Он у нас, вроде, дрыхнет со вторым взводом в кладовой запчастей?
        Доктор Роман Скардино долго не открывал - очевидно, что-то важное исследовал в старинный оптико-механический микроскоп, водружённый на девственно пустой рабочий стол первой комнаты.
        - Что, опять пытки? - понять, что говорит главврач Станции всегда было затруднительно, поскольку окладистая почти круглая борода словно скрывала дикцию рта, и гасила звук.
        - Да, док. Правда, на этот раз хоть пытали аккуратно, - Михаил дёрнул плечом, - Свои.
        - Да? Ну-ка, ну-ка - об этом моменте, пожалуйста, поподробней…
        Пока док укладывал его на стол-поддон, и фиксировал тело ремнями, Михаил пересказал содержание обеих кошмаров, и повопил вволю - благо, стены медотсека звукоизолированы от остального пространства Станции. Остальные учёные, в том числе и док Валентайн, и профессор Бейли, занимавшиеся в медотсеке и двух прилегающих лабораториях за стеклянными стенами какими-то препаратами в пробирках, и электронным микроскопом, только морщились от его криков, но дела не прерывали: ну и правильно.
        Дело-то - общее… И оно куда важней «звуковых» помех.
        Вправление суставов док провёл старым добрым методом: вручную. Болезненно, чёрт его задери… Если бы Михаил и спал, то сейчас точно - проснулся бы.
        - Значит, говорите, ввинчивались прямо в плоть?
        - Ну да. Даже не представлял, что такие твари где-то и правда - водятся.
        - Да нет. В том-то и дело, что не водятся. Это - персонажи, если их можно так назвать, детской фантастики за прошлый век. По этому роману даже сняли фильм. И даже комиксы выпустили - для совсем уж детей.
        У Михаила сверкнуло: точно! Где-то в подсознании вдруг словно открылся заблокированный до этого шлюз! Перед глазами даже встали начальные титры, а затем и бодрая музыка счастливого финала зазвучала в ушах! А вот сам фильм… Кровь, кровь, ошмётки плоти!.. Студия уж постаралась, чтоб спецэффекты были - как настоящие!
        Ему - почти три года, и он и правда - так напуган, что взвизгивает, и зажмуривает глаза! Не выпуская из ручонок мускулистую волосатую лапу отца, который иногда посматривает на него, чуть насмешливо ухмыляясь: пытается так привить сыну бесстрашие!.. (Да, отец-то с самого начала мечтал, чтоб сын пошёл в десант. Всё-таки - платят!..)
        - Точно, док. Я сам видел такой комикс! И это кино. И как это я…
        - Сознание забыло. Вероятно, потому, что вы сами, капрал, приказали ему забыть это. Ну, может, слишком… Ярко. Всё было. Вы - «впечатлились». И по ночам вас стали донимать…
        - Точно. Пару раз снилось! Вот уж я тогда орал! А ма - орала на отца… Потом - как-то оно всё забылось.
        - А вот подсознание ваше, капрал, оказывается, не забыло!
        - Вот ведь дерьмо!.. - Михаил понял, что опасность ещё страшней, чем он себе в начале вообразил! - Получается, что всё, что я видел, или читал, или смотрел в фильмах - буквально всё - может вот так, запросто, воплотиться в плоть?! В-смысле - в… э-э… псевдореальность?!
        - Разумеется. Потому что даже если разум на сознательном, так сказать, уровне, забыл об этом, или заставил себя забыть (чтоб попросту не спятить от постоянного стресса и ужаса!), подсознание-то… Отложило и придерживает. Чтоб «подло и коварно» нанести удар в самый неподходящий момент. Но!
        В обычных условиях подсознание делает это, чтоб как раз - разгрузить мозг. Разум. Избавить его от стресса путём простого пугания. Клин, так сказать - клином. Потому что потом, когда человек приходит в себя, и понимает, что всё это - лишь дурной сон, очередной кошмар, наступает, так сказать, катарсис. Очищение. Облегчение.
        Ну, как бы это объяснить - словом, лечение ведётся от противного: человек думает - как хорошо, что это - только сон! И можно смело жить дальше, не боясь встретить такое - в жизни! И разум, посмотрев такой сон, словно старинный комп: перезагружается, очищается, и снова готов к работе. К будням. Вам понятна моя мысль, капрал?
        Михаил не был уверен, что мысль ему понятна, но доку, как говорится, виднее. Всё-таки, хоть и не психиатр, или не сексопатолог, но владеет спецификой нервных болезней и расстройств психики:
        - Да док. Более-менее. И что же теперь будет? С нами, я имею в виду?
        - Вокруг да около ходить не буду. И говорить «умных» научных терминов - тоже. Скажу просто: не знаю. Потому что - не знаю. С такой… э-э… ситуацией ещё не сталкивался ни разу. Да и не только я. Ни один врач с таким, - док кивнул на вправленные суставы освобождённого от ремней и сидевшего на столе Михаила, - ну, то есть, вправлением суставов, вывернутых по собственному желанию пострадавшего, не сталкивался.
        - Ничего не скажешь - радует. - Михаил не мог не поиронизировать, - Я так счастлив, что дал медицине столь поразительный прецедент. В анналы - попаду?
        - Попадёте, капрал. Как и остальные, которых подсознание лишило членов, «украсило» ожогами и ранами, и наградило кучей других травм. Если только… - док не докончил, но Михаил и сам понял - «если только останемся живы!»
        Лейтенант спал, по заверениям Уртона, начальника бригады генераторщиков, «буквально десять минут!»
        Михаил принялся будить начальство, без стеснения применяя пощёчины, крики и тряску. Растирание ушей. Задирание век, и дёргание за волосы, хотя это и было трудно: короткая уставная стрижка не позволяла как следует ухватиться.
        Лейтенант точно видел кошмар: проснувшись, вскинулся, выпучил глаза, а уж заорал - почище самого Михаила. Да и вцепился в «спасителя», словно клещами: чуть не оторвал капралу ворот от мейларового кителя! Обнаружив, что всё, что случилось - лишь сон, застонал:
        - Левицки! Выпишу вам взыскание: поздно разбудили!..
        - Сэр! Я вообще не должен был вас будить! Вам ещё положено было спать до того, как проявятся признаки кошмара! Уртона сказал, что вы спите спокойно, и даже не дёргаетесь. А времени прошло с засыпания - лишь десять минут!
        - Да-а?! Хм-м… Тогда, - лейтенант уж точно соображал быстрее, чем даже док, - В чём тогда дело? Что-то случилось?
        - Так точно, сэр, случилось. - Михаил повторил рассказ, делая упор на том, что думал сам, и присовокупив то, что думал по этому поводу доктор Скардино.
        - Значит, говорите, сон - во сне? - лейтенант традиционно пошкреб подбородок, на котором уже куда явственней проступала чёрная щетина - похоже, лейтенант забыл помазаться в очередной раз останавливающим кремом - да тут и не такое забудешь! - Странно. Но - похоже, это ещё более усугубляет нашу ситуацию. Теперь определение где - явь, а где - сон во сне, станет почти невозможным!
        - Но почему, сэр? Мы же можем опираться на что-то неизменное? Нас, например, будит Хоппер. Ну вот - когда нас, значит, будит кто-то другой - это - сон!
        - То есть - получается, раз меня разбудили вы, капрал, я должен посчитать это сном, и соответственно и реагировать?! - лейтенант невесело хохотнул. Михаил поразился: да, лейтенант, даже невыспавшийся, соображает неплохо! Ему бы самому такое и в голову не пришло. Вернее, пришло бы, но - не столь быстро! - Не всё так просто, капрал. А что, если и Хоппер - окажется лишь приснившимся?! И это будет - сон во сне во сне?
        На это Михаил не нашёлся, что возразить. Он попросту не подумал о такой возможности! Вот что значит - не выспался! Мозг теряет способность строить простейшие логические цепочки! Или это - сустары упрятали от него такую мысль?!
        Хотя вряд ли - это уж чистая ксенопаранойя!..
        - Но сэр… Неужели и правда возможен и вариант - со сном во сне, и - во сне?
        - А-а, то есть - трёхступенчатая «конструкция»? Хм-м… Полагаю, да. И четырехступенчатая - тоже. Ведь управляем-то - мы сами! И стоит подумать о такой - даже только возможности, как чёртово подсознание получает… Как бы карт-бланш. Подлая, однако, штука. А молодцы сустары! Здорово они это придумали!
        - Погодите, сэр. - Михаил сглотнул, мысль пронзила мозг, словно раскалённая игла - масло, - Ведь не бывает дыма - без огня! Что-то же вызвало такую перестройку нашего мозга? Должно быть нечто…э-э… материальное! Разумное. То, что может избирательно воздействовать на разных людей! До этого же - ничто на нас вот так не воздействовало? Вдруг это - в воздухе? В пище? В…
        А вдруг - сустары разработали какую-то машину? Автомат, сделанный вроде старинного кинопроектора? Такой автомат вынимает наши воспоминания, а потом преобразует, усиливает. И передаёт обратно - в мозг!
        - Вы сами-то верите, капрал, что автомат может сделать такое?..
        - Ваша правда, сэр… Тут ни один автомат не… подстроится. Простите, сэр. Я подумал… - чувствуя, что опять формулирует недостаточно чётко, и вряд ли лейтенант понимает, что он хочет сказать, Михаил поспешил поправиться:
        - Вероятней всего, как лично мне всё же кажется - просто сустарский оператор под землёй в бункере! Может, если определим это, и… э-э… Ну, изолируем, или - устраним - оно и прекратится?!
        - О! Здравая мысль. Однако - вначале ещё раз рассмотрим… Версию об «автоматическом» устройстве.
        Что же это такое может быть - что воздействует на сто человек, и не трогает четырнадцать чудиков? Которые ничем от остальных, «подверженных», вроде, не отличаются?.. По-идее, если это - устройство, автоматика должна приспособить его к любому человеку. С любым психотипом… А если всё же - живой оператор… Хм… - лейтенант опустил голову. Однако очень быстро её вдруг вскинул:
        - Идёмте-ка в Диспетчерскую. Запустим программу поисков подземных пустот и полостей! Подключим резервы энергогенераторов. Сейчас - не до экономии! В форсированном режиме гамма-сканнеры распознают хоть сколько-нибудь похожую на техногенную полость, на глубине хоть пяти километров!
        Однако два часа настройки и перенастройки сканнеров на автоматических беспилотниках «Глобал-игл», и их полёты над всей сушей, вплоть до крохотных островков, ничего не дали. Ну вот не нашлось на континентах и островах Эрины ничего, что можно было бы принять за свежевыкопанную, или кем-то используемую природную пещеру, или Бункер.
        Лейтенант раздражённо потёр лицо:
        - Проклятье. Ладно, Дрейк, отключайте резервный генератор. И переключите снова на поиски полезных ископаемых. Чёрт с ним. Этот план не выгорел.
        Михаил, всё это время пытавшийся честно рассматривать всё то, что мощная аппаратура беспилотников выводила на центральный объёмный экран, отчаялся уже с час назад. Подсознание говорило, что ничего они под землёй не найдут. Враг хитёр. И не мог не предвидеть их попыток. И уж со штатными «средствами обнаружения» - знаком. «Предотвратил» возможность нахождения…
        Лейтенант, облизав пересохшие губы, предложил выпить воды - прямо из водопровода. Михаил и сам понял, что жидкости в теле и правда не хватает: во рту пересохло.
        Лейтенанта посетила новая мысль:
        - О! Давненько, кстати, не поступало докладов от нашей исследовательской группы. Медики и учёные как всегда помалкивают, пока всё досконально не определят - чтоб не получилось вон как с этим, будильником.
        Но в данном случае, думаю, мы имеем право получить и неподтверждённые результаты.
        Или хотя бы - разумные гипотезы. Идёмте-ка со мной, капрал.
        Получить не удалось.
        На стук и звонки никто не открыл.
        Когда же они, воспользовавшись пропуском и сетчаткой глаза лейтенанта, вошли в блок медлаборатории, живых там не оказалось. Правда, в первой комнате, где стоял стол, к которому Михаила - словно вот только что, прикрепляли ремнями, никого не оказалось.
        А на полу второй и третьей комнат лежали трупы - все в страшных рваных ранах и крови. Кровь была и на приборах, и на столах. Более же всего её скопилось на полу. Она успела даже слегка подсохнуть. И сейчас шелушащиеся корочки отсвечивали от ламп потолка странными бликами, придавая лаборатории вид арены для корриды.
        Сам «бык» лежал в центре.
        И тоже казался мертвей мёртвого: изо рта - вернее, пасти - натекла самая большая лужа крови.
        - Что это?! Ну и тварюга! Похлеще, чем «наши» осьминоги! - Михаила передёрнуло, - Тоже, что ли, кем-то придуманная «псевдоморфа»?
        - Точно. Смотрел фильм «Прощальный поцелуй смерти»? Ну, с Кевином Спейси в главной роли? Нет? Жаль. А вот док - явно смотрел… - лейтенант присел на корточки у трупа твари, и пальцем осторожно приподнял чешуйчатое веко, - Так вот. Сюжет, как у любого ужастика, прост. В некоей лаборатории разрабатывают биооружие против сустаров. Ну, скрещивают всяких тварей посмертоносней, чтоб они: с одной стороны - не обладали людским фенотипом, (чтоб, значит, датчики не брали) а с другой - были клыкасто-зубасто-рогастые, да позлей. В плане разорвать кого на клочки не крупнее конфетти…
        Насколько я помню это - смесь тигра и медведя. К счастью - мертва. Вернее, мёртв. - лейтенант встал, и вытер палец о простыню, край которой не был заляпан кровью, - Всё правильно. Доку, как наиболее «продвинутому» парню с великолепным воображением, такая возможность наверняка пришла в голову первым. Вот он и превратился. Не хочу строить Фрейдистско-закомплексованные гипотезы, но, кажется, он сильно страдал. От своего тщедушия. И недостатка специфических знаний. Наверняка думал, что остальные учёные коллеги, с нормальным сложением и «продвинутые» в плане образования - презирают его. И вот - доказал. Что самый «крутой» и сильный.
        Михаил, подсознательно согласный с лейтенантом, содрогнулся снова:
        - Да-а… «Разобрался» он с ними - уж от души. Но… Почему он сам мёртв, сэр?
        - Я думаю, что уж это-то - просто понять. Смотрите, капрал: он лежит грудью на табуретке. Четыре стальные ножки пробили грудную клетку. Лёгкие. Похоже, и сердце.
        Он явно сам на них бросился.
        Когда очнулся от угара торжества. Убедился, что вокруг - явь…
        И понял, чего натворил. И что такой облик теперь - необратим. Вы бы сами, Левицки, захотели жить в таком виде?..
        - Нет, сэр… - Михаила передёрнуло, - Вот уж - ни за что!
        - Пожалуй. Хотя, как знать, как знать… Я говорю - как знать, может, это и является основной целью сустаров в этом эксперименте над нами здесь: выяснить, в кого может и хочет превратиться человек, выпустивший свои комплексы и тайные страсти наружу!
        - Знаете, сэр… По-моему, не в бровь, а в глаз! Чтоб мы - сами себя!.. Только вот…
        Что нам теперь делать-то?!
        - Что делать-то, мне понятно. После гибели девяти учёных и медиков у нас освободилось довольно много кислорода. Я имею в виду - кислород на спасательном модуле. Так что воспользуемся челноком, пока между нами не завелось других монстров.
        Приказ по Станции: немедленная побудка! И - эвакуация!
        3. СПАСАТЕЛЬНЫЙ МОДУЛЬ.
        Конечно, за один рейс челнок не мог перевезти всех. Учитывая ещё и то, что пришлось везти с собой назад на орбиту запасные баллоны с кислородом, и контейнеры с пищевыми концентратами и водой. Так что рейсов оказалось три.
        Михаил, буквально падавший от усталости, потел и кряхтел - перетаскивать и грузить в трюм почти всё пришлось на ручных тележках, и кранами челнока. Поскольку Старший техник, вообразивший себя Тарзаном, или кем-то ещё, призывавшим к «здоровой и простой жизни на природе», и сейчас скованный наручниками, и изолированный в карцере, успел перепортить все робо-транспортёры, и дроидов-погрузчиков. Поэтому Михаил старался только не ворчать вслух, как остальные.
        Когда кок Китсон заикнулся было, что нужно бы погрузить ещё контейнеров с приправами, Сабур, стоявший ближе всех, так двинул ему локтем, что кок принялся хватать воздух ртом, и заткнулся. Лейтенант же сделал вид, что поглощён процессом погрузки трёх отобранных на всякий случай кукол-шлюх, и не заметил нарушения дисциплины.
        Зато Сабуру потом все ребята из их, да и не только их отделения, жали руку, плотоядно посматривая на кока. Тот, в свою очередь посматривая на это дело исподлобья, предпочёл не жаловаться начальству, а промолчать, надув губы, и обиженно сопя.
        После третьего рейса, убедившись, что всё и все на борту, лейтенант приказал в первую очередь раздать перевезённые матрацы, и завалиться спать по каютам, снова на всякий случай расставив в каждой каюте по дежурному из «неподверженных».
        Сам лейтенант спать не стал, а, захватив Робинсона и Рустамова, отправился в рубку - запускать механизмы жизнеобеспечения. И отправлять рапорт о случившемся.
        Кока сразу отправили «осваивать» камбуз: все не ели по меньшей мере сутки: не до этого! Кок даже не ворчал, и не пытался выторговать себе помощников. Понимал, что без пищи их сил надолго не хватит.
        Михаил и коку, и лейтенанту не завидовал - последнему явно светил нагоняй за гибель научного подразделения Станции. С другой стороны, медлить с таким Рапортом больше нельзя: спасательная экспедиция должна прибыть не позднее, чем через три недели. Больше им на модуле - рассчитанном, собственно, на один взвод, то есть, тридцать человек! - не продержаться. Хотя какими расчётами руководствовались любимые эксперты, оставляя у планеты с временным контингентом в сто восемнадцать человек столь маленький кораблик, никто понять так и не смог. Разве что эти «сволочи» рассчитывали, что, как выразился Сабур, «лишние» просто попередохнут к моменту такой экстренной эвакуации.
        Или они, как строители легендарного «Титаника», оснастив корабль на четыре тысячи пассажиров спасательными шлюпками на тысячу, свято верили, что поводов для чёртовой эвакуации не возникнет?!
        Отрубился Михаил почти мгновенно. Спать, однако, больше четырёх часов никому не дали: нужно было разместить по трюмам всё то жизненно нужное барахло, как некультурно назвал приборы и оборудование О,Салливан, и запасы, что они привезли, проверить и почистить оружие, подготовить боекомплекты, подключить к общим сетям дополнительные баллоны с водой и кислородом, и переделать ещё уйму разных хозяйственных дел, неизменно возникающих при любом большом переселении.
        Радовало только то, что кошмаров не приснилось никому.
        Значит, как подумал Михаил, похоже, что на них всё-таки воздействовало нечто именно на планете. И радиус действия этого «чего-то» не превышает сорока тысяч миль - иначе достало бы и до геостационарной орбиты спасательного модуля. Сразу перемещённого приказом лейтенанта на противоположную от Станции сторону планеты - целиком покрытую гигантским океаном…
        К моменту окончания завтрака, прошедшего в импровизированной столовой - в самой большом грузовом трюме, и не на столах, а на скамьях, перед которыми пришлось сидеть прямо на полу - лейтенант встал и потребовал внимания. Разумеется, тишина наступила мгновенно: все хотели узнать, когда их спасут.
        - Мой Рапорт получен. Подтверждение пришло. Однако о сроках высылки и прибытия спасательной экспедиции командование пока не сообщило. Сообщило лишь, чтобы мы максимально эффективно использовали свои ресурсы, и держались как можно дольше.
        Поэтому нам придётся оборудовать чёртов модуль так, словно мы собираемся жить здесь не три недели. А несколько месяцев. А при необходимости - и отправить на планету модуль с пустыми баллонами: там, на Станции, осталось оборудование для производства жидкого кислорода. Баллоны можно будет им наполнить. Горючего на челноке хватит, в-принципе, на десяток таких рейсов. Так что пару-тройку месяцев-то мы продержимся.
        Вопросы?
        Вопрос оказался у сержанта Гесснера, командира первого отделения второго взвода:
        - Сэр! Скажите, надо ли такой ответ Командования Флота понимать так, что у них сейчас… Большие проблемы?
        - Скорее всего - да, сержант. Однако! Предвидя ваш вопрос - не думаю, что они связаны как-то с теми проблемами, что появились у нас. Эскадра достаточно далеко от нашей планетной системы, а как мы видели, сорока тысяч миль вполне достаточно, чтоб вредоносное воздействие на нашу психику прекратилось. Так что трудности Флота, скорее всего, организационного, или военного плана. Ещё вопросы?
        Больше вопросов не оказалось.
        - Отлично. В таком случае продолжим придерживаться распорядка, установленного на Станции. Сейчас заступает первая вахта. Через четыре часа - вторая. И так далее.
        Михаил, смена которого по графику Станции была четвёртой, решил, что пора действительно заняться оружием. Он давно не чистил и не смазывал свою любимую универсальную винтовку. Да и огнемёт. И станнер нужно подзарядить. И вибронож. Не говоря уж об импульсной пушке и пистолете с ЭИМИ.
        В оружейной ему пришлось толкаться: похоже, все десантники подумали примерно то же, что и он, хотя, конечно, на модуле вряд ли найдётся в кого стрелять…
        Но что, если придётся вновь возвращаться на поверхность?! Ведь раз руководство Флота не назвало дату прилёта подмоги, значит - те могут и вообще не прилететь, если втянуты в бой где-то там, где сейчас эскадра. Если же корабли их Флота окажутся полностью уничтожены, им предстоит встреча с десантом врага.
        А тот шутить, как известно, не любит.
        На «облизывание» любимых железок ушло три часа. Зато уж Михаил удостоверился, что всё отлично смазано, прочищено, заряжено и готово. Уж если чему десантник и учится в первую очередь - так это уходу и починке в полевых условиях своего оружия! Потому что именно от этого обычно и зависит - останется он жив, или…
        Затем Михаил протиснулся к штанге: все тренажёры в чёртовом крохотном тренажёрном зале уже оказались заняты, и даже имелась очередь. Наиболее ретивые - Дитрих и Майе - уже сцепились, после чего Майе отправился к капралу Ходжкинсу, временно заменявшему дока - вставлять новые временные зубопротезы, накладывать повязку на сломанные рёбра и пить суспензию Павлова для их скорейшего срастания. А Дитрих получил три наряда на камбуз вне очереди - вот кок-то обрадуется…
        Пропотел Михаил за час тренировки несильно. Но поскольку потел в неприспособленном помещении не он один, климатизатор моргал оранжевым, и обиженно бибикал. И вентиляторы жужжали, как бешенные. Пусть пот теперь ни у кого и не вонял, зато влажность в каюте поднялась до ста чёртовых процентов… Пришлось отстоять и очередь в душ - еле успел вымыться к обеду.
        Обед проходил, не сказать, чтоб в обстановке уныния, но весьма тихо и без обычных шуточек-подколок: лейтенант сказал, что следующий нарушитель не отделается нарядами. А сразу - в карцер. К «Тарзану». А не поможет - так и вычтут из жалования! Сомневаться в том, что командир выполнит то, что обещал, оснований не имелось: лейтенанта знали все.
        Михаил за скамьёй-столом сидел неудобно: напротив него расположились техники и инженеры. Лицо Михаила находилось всего в паре шагов от лица Хоппера. И, надо сказать, вид методично жующих челюстей последнего повышению настроения отнюдь не способствовал. Как и вид частичек пищи, иногда появлявшихся в углах рта техника, а иногда и вываливавшихся на импровизированную столешницу и прямо на пол.
        Но Михаил сдержался от замечания: пусть его ест, как привык.
        Однако было и ещё что-то, что показалось Михаилу непривычным. Не то, чтобы раздражающим, а странным.
        Хмуро-равнодушный взгляд? Дотошно-методичное вышкребывание ложкой всех уголочков поддона? Шумная отрыжка? Нет.
        Пока мысли о том, чем же он так недоволен, наблюдая как ест техник, неслись в голове, глаза сделали своё дело: Господи! Как же всё просто!
        Хоппер - левша! Он держит ложку левой рукой.
        Поэтому Михаилу и казалось, что что-то ненормальное в его поведении имеется!
        А что, если…
        Нужно проверить! Может, он нашёл ответ на тот самый, ключевой, вопрос: чем мозг или сознание, или тело не видящих кошмаров, отличается от тех, кто их видит!
        А вот док и учёные ничем тут помочь не смогли: тесты и томографические обследования что мозга, что - тела, никаких нарушений выявить не могли: ведь левша - самый обычный человек. Только у него за речь, действия и инстинкты отвечают другие полушария. (Насколько это помнил Михаил!) Теперь нужно проверить…
        Нет, нужно вначале доложить лейтенанту!
        - Интересная мысль… Хотя - что она нам даёт? - лейтенант поднялся со стула, и принялся расхаживать по крохотной каютке, куда умудрился втиснуть и рабочий стол, и походную складную койку, - Поскольку все наши учёные мертвы, и исследовательско-диагностическая аппаратура, кроме банального бортового автодоктора нашего модуля, осталась там, на Станции, мы не можем определить, чем именно мышление левшей отличается от нормальных, ну, то есть, обычных, правшей…
        А вы, капрал, не хуже моего знаете, что всё наше оружие рассчитано на, как раз, нормальных людей - правшей. Только их мы и принимаем на службу в Армию и Флот. Потому что переделывать управление, размещённое в боевых модулях, и даже элементарно: спусковые крючки оружия - заводам смысла нет. Да и реакция…
        Насколько я помню, какие-то там занудные и подробные исследования тех же учёных в далёком прошлом доказали: правши - сильнее, прагматичнее, лучше ориентируются в боевой обстановке, выносливее, и всё такое прочее.
        - Да, сэр. Не сомневаюсь, что руководство Флота имеет основания отбирать кандидатов именно по этим признакам. Но… Может, всё же проверим?
        - Хорошо. В конце концов - что нам терять?!
        Раздавшийся вой сирены однако не позволил закончить эту мысль.
        Пол каюты задрожал, глухой удар и выключившиеся гравитаторы сказали обоим о том, что произошла авария. Или модуль с чем-то столкнулся! Вариант, что в них стреляли лейтенант, как и Михаил, взлетевший к потолку, отмёл сразу:
        - Проклятье! Если бы не все чёртовы дороженные мины и торпеды, подумал бы, что сустары вернулись!
        Подлетев к селектору аварийной связи, лейтенант щёлкнул тумблером.
        - Рубка! Говорит лейтенант Эштергази. Что там у вас?
        - Авария, сэр! На втором служебном уровне. Похоже, выбило вентиль смесителя в системе подачи кислорода. Техники Питерс и Хоппер уже отправились на ремонт. А пока все каюты будут перекрыты - для предотвращения дальнейшей утечки!
        Михаил предпочёл отлететь в угол, и не мозолить глаза начальству, пока то думало и волновалось. Лейтенант, иногда подлетавший кверху из-за стола, сжимал кулаки, и сердито фыркал двадцать минут - пока гравитация снова не включилась, красные лампы не потухли, и двери не поддались их усилиям.
        Лейтенант сразу направился в рубку, Михаил, поколебавшись, прошёл за ним.
        В рубке царила атмосфера обычной деловой озабоченности.
        - Докладывайте, Симпсон.
        - Слушаюсь, сэр. Двадцать три минуты назад, в семь девятнадцать по бортовому времени, сорвало вентиль подачи кислорода - из привезённых и подключённых дополнительных баллонов. Аварийные клапаны перекрыли подачу, но вентиль вылетел с такой силой, что перебил кабель питания гравитаторов. Сейчас всё починено, и подача кислорода восстановлена.
        - Почему сорвало вентиль? Халатность? Или… намеренное вредительство? - Эштергази обращался к сидевшему за своим пультом дежурному инженеру.
        - Нет, сэр! Что вы, сэр! - дежурный инженер смены Пэрис Джемма даже побледнел, - видеоизображение уже получено! - он вывел на экран огромное фото какой-то треснувшей трубы, - Вероятнее всего, сэр, просто - усталость металла. Сами знаете: нашему эсминцу… э-э… Вернее - модулю двадцать девять лет. Его давно пора было списать, потому что по нормативам срок службы такой техники - не более двадцати лет. Ну вот его из эсминцев - и в спасательные… Простите, сэр.
        Я хочу сказать, что Командование экономит решительно на любом инженерно-техническом… - тут лейтенант, обнаруживший торчащего за его спиной Михаила, приказал тому «быть свободным», и уходя, тот лишь краем уха успел услышать, что «резервы кислорода сократились на двадцать восемь процентов…».
        Правда, об этом Михаил никому из своих рассказывать не стал, справедливо посчитав секретной информацией, и рассудив, что «меньше знаешь - лучше спишь».
        После ужина лейтенант встал, и снова потребовал тишины. Она мгновенно наступила:
        - Внимание, персонал и бойцы. Поднимите руки те, кто не видел кошмаров.
        Поднялось четырнадцать рук. Все до единого - инженеры, техники, администрация. Михаил вспомнил, что пятнадцатая рука принадлежала лаборанту Урюкаеву. Тому, которому в числе остальных учёных и медиков док Скардино доказал своё… Н-да.
        - А теперь я прошу встать тех, кто из вас… левши.
        Все так и не опустившие руки люди поднялись, кроме одного - техника Брюннера.
        - Так, Брюннер. Почему не встали?
        - Разрешите доложить, сэр - я правша. Меня переучили в детстве. Мать переучила.
        - И… как же это ей удалось?
        - Она… Ну-у… Лупила меня, как сидорову козу каждый раз, когда я брался за ложку, или ручку, или ещё чего - левой рукой. И приговаривала: «Будь - как все! Возьмут в Армию!» В Армию, правда, всё равно не взяли. Не прошёл тесты на реакцию и выносливость. Блин. - техник дёрнул щекой, - Простите, сэр.
        - Ничего, всё нормально. Так, персонал и бойцы. У нас только что подтвердилась гипотеза, высказанная капралом Левицки: что, раз левши не видят кошмаров, значит, их мозг и процесс мышления всё-таки как-то отличаются от правшей. В связи с этим поступило предложение за кислородом отправить отряд в составе… э-э… хорошо выспавшихся бойцов, и техников-левшей. Кто хорошо разбирается именно в холодильных установках и аппаратуре для производства кислорода. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
        Потому что кислорода осталось на тринадцать дней.
        Вопросы?
        Вопрос, как всегда, нашёлся у Дитриха:
        - Простите, сэр… Если Флот и правда - не пришлёт корабль для эвакуации, может, мы сразу все отправимся назад - на поверхность?
        - Нет. Настолько критичной наша ситуация ещё не является. Однако не сомневайтесь: мы рассчитаем количество горючего, необходимое для именно таких, последних, рейсов, и ни в коем случае не будем расходовать этот аварийный резерв. Рейсов же за кислородом возможно будет совершить семь. Или даже - восемь. У вас всё, рядовой?
        - Д-да, сэр. Спасибо, сэр. - по виду севшего рядового нельзя было сказать, что он удовлетворён. Особенно - грозно нахмуренными при ответе бровями начальства.
        Собственно, удовлетворён не был никто.
        Михаил понял это по оживлённой дискуссии, завязавшейся у них в «каюте» после отбоя. Вместо того чтобы отдыхать и готовиться к несению очередной вахты, бойцы его отделения обсуждали шансы на благополучный исход миссии на Эрине.
        - … и никакие мины и торпеды не спасут. Они же умные - знают, что Флот позаботился обеспечить пассивную защиту планеты, чтоб уж не отвоевали обратно. Да и транспорт с колонистами скоро прибудет! - Рустамов, справедливо гордившийся числом «покорённых» дочек как раз колонистов, морщил, как обычно, лоб.
        - Хрена ли толку нам в транспорте с колонистами! - О,Салливан фыркнул, - Да если дела пойдут и дальше так, их даже не станут размораживать. Ну, или разморозят только для того, чтобы сообщить: на планете останутся только левши. А остальные - катитесь-ка обратно несолоно хлебавши!
        Михаил решил внести лепту:
        - Прикольно. По статистике, которую я поднял из медицинских архивов нашего бортового компа, можно понять, что при этом ни одна семья не останется сохранённой. Левшей среди взрослого населения - не больше девяти процентов. То есть - для осваивания планеты придётся всех заново переженить. Вот смеху-то будет!
        - Скорее, уж рёву! - это влез Ларди, - А то мы этих фермерских баб не знаем! Мало сказать, настолько не избалованы красотой своих партнёров, что готовы кинуться даже на Салавата, так ещё и тупы как пробки!
        - А чем это я, скажите на милость, тебе не угодил? - в голосе Рустамова, действительно отличавшегося, как не без зависти отмечал не раз Михаил, некоей жестокой, словно - плакатной, как пехотинцев любили изображать СМИ - красотой, и никогда не прилагавшем, казалось, особых усилий, чтоб заинтересовать своей персоной женский пол, звучала едкая ирония, - Ты просто завидуешь, что на тебя до сих пор не польстилась ни одна из этих самых дур!
        - Да, твоя правда, - Лардентингер пнул кровать Рустамова так, что та заходила, - Рожей я, конечно, не вышел. Зато уж не подцеплял Сифон-пять, как умудрился ты. Что, яички всё ещё фиолетовые?
        - Придурок был, придурок и остался, - Салават даже не потрудился кинуть в обидчика чем-нибудь тяжёлым, заложив руки за голову, и придав лицу восторженно легкомысленное мечтательное выражение. - Зато мне хоть есть что вспомнить… А что вспоминаешь ты? Куклу Анжелу и куклу Риту? - про пристрастие Ларди именно к этому типу андроидных шлюх знали все, - Говорю же - завидуешь!
        - Очень конструктивная и содержательная беседа. - они и не заметили, как на пороге возник лейтенант. Зато вскочили с коек и вытянулись по стойке смирно практически мгновенно. Капрал О,Салливан, первым заоравший «Встать! Смирно!», поспешил подойти и отдать честь:
        - Господин лейтенант, временно вверенное мне первое отделение первого взвода отдыхает!
        - Вольно, капрал, вольно, бойцы. Вижу, что «отдыхает». Рекомендую как раз этим и заняться. Углублённо.
        Потому как завтра именно ваше отделение с бригадой из восьми техников и системного инженера отправляется на Станцию. Расконсервировать детандер, или что там вам понадобится, и наполнять уже загруженные в челнок пустые баллоны. Вопросы?
        Видя, что вопросов не последует, лейтенант кивнул:
        - Отлично, бойцы. А сейчас - отбой.
        Советую не заниматься ностальгическими воспоминаниями, и не переливать из пустого в порожнее. А действительно - выспаться. У кого сложности с засыпанием - разрешаю применить релаксанты.
        Откозыряв, он вышел.
        После этого в каюте была произнесена лишь одна фраза.
        Это О,Салливан напутствовал всё ещё дежурящего на всякий случай с ними инженера по электросетям Хинца:
        - Посматривай. Заметишь малейшие признаки - не стесняйся. Лупи хоть кулаком!..
        Спуск в полупустом челноке прошёл стандартно. Тряска и болтанка уже не были поводом для острот.
        Все боялись встречи с планетой. Знали, что на работу понадобится не меньше двух дней. И хотя, конечно, продержаться столько без сна - не проблема, особенно с возбудителями и эксидринолом, всем хотелось бы, чтобы всё это закончилось побыстрее.
        Михаил, наблюдая, как растёт на обзорных экранах серый монолит приземистой полусферы без единого окна или украшения, традиционно покусывал губы.
        Ничто глаза не «радовало». Функциональный дизайн, по идее, должен был способствовать наилучшей защите, если б на Станцию нападал внешний враг. Однако ни метонный полуметровый слой, ни консоли с самым разнообразным оружием, которыми купол был утыкан, словно ёж - колючками, в их случае не помогли.
        Поскольку враг оказался не внешний.
        Челнок вручную посадил Симпсон - все знали, что куда до него любому джипиэс-навигатору в комплекте с автопилотом. Теперь от люка челнока до ворот ангара в кубическом выступе шлюза оставалось пять шагов: такое расстояние ни один уважающий себя автопилот не посчитал бы «безопасным» - как для оборудования Станции, так и для посадочного модуля.
        - Ну, поздравляю дорогих гостей с прибытием на Эрину. Вас ожидает приятный отдых на местных пляжах, четырёхзвёздочный отель с прекрасно оборудованными номерами, и прочие красоты девственной природы… Так же вы сможете насладиться трёхразовым питанием и…
        - Заткнись, Коллинз. - О,Салливан только раз кинул короткий взгляд в сторону рядового, и поток ироничного трёпа как отрезало.
        Михаил и сам понимал, что радоваться нечему. Как не придётся и расслабляться, и «любоваться красотами природы», пока бригада «снов-не-видящих» техников будут работать. Хоть «внешнее нападение» и маловероятно, придётся во всеоружии охранять от него стратегический объект. Очень нужный и важный для начала колонизации.
        - Как там снаружи?
        - Чисто, капрал. - Симпсон пощёлкал тумблерами сканнеров и локаторов, - Ни одного живого существа ближе тридцати километров.
        - Вот это-то и напрягает. С тех пор, как мы окопались тут, к Станции не подходят даже местные олени и кролики. Договоруха у них, что ли, с сустарами?
        - Вряд ли, Сабур. Скорее, мы или пахнем противно, или они не выносят вибрации от работы механизмов.
        - Но ведь механизмы не работали почти неделю.
        - Ну, тогда не знаю, чем мы так раздражаем местных животных и птичек.
        Михаил вздохнул. Но мысль о том, что местные животные могут быть тоже, как сустары, приличными телепатами, и чуют агрессию, направленную кем-то извне на обитателей Станции, вслух высказывать не стал.
        - Внимание, персонал и бойцы. Надеть кислородные маски. Как только пилот откроет люк, немедленно приступить к переноске баллонов внутрь. Я хочу, чтоб вы оставались на открытом воздухе как можно меньше. Всё ясно?
        - Так точно, господин капрал!
        - Отлично. Симпсон! Открывай!
        Переноску баллонов в тамбур экзотическим приключением никто бы не назвал. Баллонов было много, возни с ними - тоже, поскольку автотележка имелась лишь одна. Но рано или поздно любому, даже самому утомительному и нудному занятию приходит конец.
        - Ну, всё. - О,Салливан, убедившись, что все баллоны и девятнадцать человек внутри, скомандовал Коллинзу, отвечавшему за открытие дверей тамбура, - Загерметизировать внешний люк.
        После неизбежного облучения ультрафиолетом, жёстким гамма, и т.п. излучением, продувания универсальными реагентами, обработки паром, горячим воздухом, и прощупывания сканнерами шлюзовой, загорелся зелёный - автомат посчитал, что они не привезли с собой ничего опасного.
        - Блин. Интересно, если бы бациллы у меня были в герметичном стальном тюбике, смог бы я произвести диверсию?
        - Придурок ты, Пратчет, - буркнул плохо выспавшийся (Видать - мешали «эротические» сны про, похоже, обломившихся в реале колонисточек!) Салават, - Всё, что в герметичной таре - кипит под действием микроволновки. Жаль, что тебя самого не «упаковали» в тюбик.
        - Довольно! Замолчите. - понимая, что все нервничают, О,Салливан поспешил прервать пикировку в самом начале, - Открыть внутренний люк.
        Ручное управление действовало нормально, и вскоре все уже спешили снять громоздкие дыхательные маски, и внюхаться в такой родной, пронизанный запахами смазки и пластика, озона и пыли, воздух Станции.
        - Так, отлично. Всем, кроме Левицки - помочь техникам с переноской. Симпсон, ты - за старшего. Господин главный инженер, будьте добры обеспечить доставку в нужные места. Тележки, насколько я помню, там. - Лестер махнул рукой на дверь подсобки. - Капрал Левицки. Со мной в Центральную диспетчерскую.
        Расконсервация прошла штатно. За пять минут они запустили всё.
        Механизмы и системы включались и начинали работать без проблем.
        Вскоре к ним в Центральную подошёл и главный системный инженер - Рафик Дусеев, и капрал предложил тому занять привычное место: перед центральным пультом и мониторами основных систем Станции.
        - Как там с переноской, Рафик?
        - Отлично, капрал. Минут через сорок все баллоны будут на месте, Хэнкок и Расмуссен всё подключат, и можем приступать к закачке кислорода. В резервуарах был резерв готового газа, но я уже запустил блок детандера. Свежий кислород пойдёт где-то через полчаса.
        - Прекрасно. - по тону О,Салливана так отнюдь не казалось, - Мы с ребятами пока осмотрим Станцию. И через мониторы, и визуально. Внимание, Симпсон. Что там у вас?
        - Всё чисто, капрал. - голос, донёсшийся и до Михаила через вживлённый в ушную раковину наушник звучал бодро, - Никаких признаков, что к нам ломились!
        - Это я и сам вижу. Отсюда. - мониторы и датчики в диспетчерской горели зелёным, и отсутствие сирены или голосовых предупреждений говорило о том же ничуть не менее убедительно. Однако капрал считал, похоже, своим долгом убедиться во всём путём традиционного визуального осмотра. Или, как понимал Михаил, хотел занять бойцов делом. Да заодно и убедиться стопроцентно: техника не врёт. Потому что, как это отлично известно космодесантникам и матерям: «бережённого - Бог…»
        - Разбиваемся на двойки. Коллинз и Долль. Подвал. Сабур и Пратчет - нижний технический… - пока О,Салливан распределял пары по уровням, Михаил прислушивался к ощущениям - может, снова кто смотрит на него? Или - плохого им желает?
        - Левицки. Я знаю, чего ты сейчас пытаешься что-то почувствовать. Ну, и - как?
        - Ничего, господин капрал. Не чувствую никакого «присутствия». Никто не «смотрит». Может, для этого нужно выйти наружу?
        - Никто никуда выходить не будет. Все слышали? Опасности на Станции… Пока не обнаружено. Наружу, пока не закончим делать и грузить кислород, никто не выйдет. Это - приказ. Капрал, идёмте. За нами - верхний уровень.
        Через полчаса, убедившись, что и правда - подозрительных дырок или ещё каких нарушений в наружной стене Станции нет, они позволили себе несколько расслабиться. В диспетчерской остались дежурить системный инженер, и Пратчет с Коллинзом, остальные разошлись по своим каютам. Вот только Михаил мог бы поспорить, что спать никому и в голову не придёт.
        - Что, ностальгия замучила? - О,Салливан отключил свой транслятор, и сидел на койке, скрестив ноги. Михаил слонялся из угла в угол, даже не пытаясь смотреть по сторонам - думал.
        - Нет, мысли.
        - Скажите пожалуйста - мысли. Ну, спешу тебя утешить: они есть не только у тебя. И главная - похоже, и правда, чёртовы твари придумали, как нас вытурить с Эрины.
        А если что-нибудь «такое» провезут и установят на других отвоёванных планетах - так и ещё с восемнадцати Колоний. Потому что изредка делая «визиты» со спасательных модулей, да и с Линкоров - не больно-то позанимаешься сельским хозяйством. И добычей «стратегически важной» руды. И нефти. Даже если запустить автономные робо-фабрики, автотрактора с плугами или сенокосилками, и проходческие робокомбайны. Присмотр и присутствие людей обязательно понадобится. Хотя бы для ликвидации аварий.
        - Знаю. - Михаил даже не огрызался на повторённые десятки раз доводы, уже навязшие в зубах, - Знаю. Поэтому и думаю: как они этого добились?!
        Ну ладно - …рен с ним, у них сменилось Правительство. Плевать на него три раза: для осуществления такого плана нужно не только разрешение - но и разработанные и опробованные в деле средства! Способы. Методы.
        Стало быть, эти средства-то - существовали давно! Их придумали, и опробовали. (Не знаю только - на ком! Засекречено, что ли? Может, покопаться ещё в архивах? Вдруг уже где-то с кем-то из людей было нечто этакое?! Или сустары тренировались на наших пленных? Тогда точно - ничего не всплывёт…) А я теперь вот думаю: как же нам эти средства чёртовы обнаружить?
        Ведь - или я - идиот, или они - на самой планете! То, что сканирование никого не обнаружило, может говорить лишь о том, что мы и так понимаем: сустары нас знают как облупленных. И - спрятали резидента или резидентов в такое место, где не берут сканнеры. Или - мы не станем искать! Стало быть - искать нужно там, где не искали. Или так, как не искали!
        - А ты не думал, что тут может быть какой-нибудь орбитальный ретранслятор, который может мыслепоток - Лестер фыркнул, произнося это слово, - перенаправлять хоть из созвездия Динозавра?
        - Что это ещё за созвездие - Динозавра? Никогда о таком не слышал.
        - Я тоже. Я сказал просто так - чтоб, значит, показать, что мы можем и не знать такого места, откуда ведётся передача такого мыслепотока.
        - Нет, это - явная чушь. Скорость света конечна. А такое излучение, если оно и существует, всё равно должно подчиняться законам физического мира. И как бы они не старались, если такой передатчик стоит слишком далеко - отставание будет слишком большим. Контролировать текущую ситуацию станет невозможно. Да и не показывают чёртовы радары и локаторы никаких сигналов извне нашей планетной системы.
        - Можно подумать, они показывали, что на тебя и остальных производилось воздействие чем-то вроде излучения здесь!.. Уж излучение-то нам засечь - проблемы не представляет. Но что же это может быть, если не излучение? - Лестер уже откинулся на подушку.
        - Не знаю. Пока не знаю. И как назло, чёртовы яйцеголовые дали себя пристукнуть. Иногда думаю - сустары убрали их намеренно. Сами. Убрали - первыми. Что-то этакое подсунули доку. Ну, он и превратился.
        - Чушь. Вряд ли тут было что-то «этакое», особенное. Зная комплексы и обидчивость дока (а вот это - верно, сердито подумал Михаил: про неё знали все!), могу подумать только одно: он и сам не мог дождаться случая отомстить всем обидчикам! Так что - что бы там не думали остальные, я считаю, что док сделал именно то, чего хотел. Другое дело, что потом ему и правда - могло стать стыдно.
        - Могло, верно. Меня интересует другое: он сам, сознательно, захотел попробовать стать чудовищем? Или это всё же - работа подсознания?
        - Да кто ж теперь скажет? Все мертвы. И мы даже не знаем - спали ли они, или…
        - Ага. Вот тут и вступаем в дело мы. Мы ведь сейчас - можно сказать, на полигоне. Где возможна… Бодиформация. Вот было бы прикольно…
        - Если б ты - превратился в монстра?! Чтобы «всем нам отомстить»? А ребята начинили бы тебя свинцом, обеднённым ураном, и поджарили плазмой? Нет уж - уволь! Дурацкие у тебя мысли. Или это ты пытаешься пошутить?
        - Нет. - Михаил постарался убрать дурацкую ухмылку с лица, - это не совсем шутка. Я и правда - думал именно над этим.
        Посуди сам: если док хотел превратиться в монстра, и растерзать обидчиков именно вот так - физически, то мы же все хотим примерно того же: отомстить сустарам. Так с нами поступившими. А я лично вижу для этого только один путь.
        - И какой же?
        - Да превратиться в того же сустара! - Михаил поспешил продолжить, увидев округлившиеся глаза и открывшийся для возмущённого восклицания рот, - Понимаешь?! Тогда я смогу улавливать их телепатические переговоры! Узнаю, где они засели! Проникну к ним в их поганые башки, и выловлю все их …раные планы насчёт нас! А заодно и узнаю, как этим планам противостоять!
        - Нет, ты - точно: идиот. Лейтенант же нашёл - как противостоять. Заселять планету левшами.
        - Ага. А с остальных восемнадцати планет, где уже есть колонии, мы что - тоже уберём всех правшей? И где прикажешь «временно» размещать эвакуированные семьдесят-с-чем-то-там миллиардов?!
        О,Салливан какое-то время молчал. Эмоции выражал морганием. Буркнул:
        - Чёрт возьми, об этом я ещё не думал.
        - Ну вот. А я как раз - думал. Что гниду надо раздавить в зародыше. Пока наши любимые изощрённые враги, убедившись, что на «полигоне» всё сработало как надо, не применили такой способ на остальных планетах. Учтя опыт Эрины.
        - Хм-м-м… Да, я смотрю, ты действительно думал. Тренируешься на «большую шишку»? Ладно-ладно, шучу! - Лестер поспешил поднять руку на возмущённо вскинувшегося Михаила. - Тут, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Но неужели ты и правду - собираешься… Попробовать?
        - Ну… да. А почему бы и нет? Ты же удержишь ребят, если что, от того, чтобы палили в меня со всех стволов?
        - Удержать-то я удержу, конечно. Но… Ты-то сможешь превратиться… обратно?
        - Ага. Значит, в том, что я воплощусь в сустара, ты не сомневаешься? - Михаил подумал, что Лестер прекрасно понимает, что прецедент с доком Скардино снял все сомнения раз и навсегда.
        - Сомневаться-то я - не сомневаюсь… Как и в том, что ты давно горишь жаждой всем нам, обижавшим и унижавшим тебя, навалять… Шучу-шучу, хватит! - Лестер вскинул ладони на открывшего было рот Михаила. - Но я вот сомневаюсь, что у таких уродливых тварей вообще может иметься мозг, в котором сможет находиться человеческое сознание.
        Ты точно - надумал?
        - Ну да. - Михаила слегка подташнивало, но он хотел этого, - Только давай - прямо сейчас. Пока я ещё не «отговорился»! С помощью тебя, и… сам.
        - Вот уж не думал, что ты - дебил до такой степени… Экстремал …уев!
        А ведь пять лет тебя, балбеса, знаю. - Лестер закусил губу, и Михаил видел, что напарник всё ещё колеблется, - Ладно. Валяй - пробуй. Только ты уж извини - я подожду в коридоре!
        А если будешь гавкать, или кидаться - просто пристрелю!
        4. СОВЕСТЬ.
        «Пробовать» Михаил решил традиционно.
        То есть - решил попытаться заснуть, или хотя бы расслабиться. Предварительно, перед сном, изо всех сил пожелав стать другом, родичем, кровным братом тех странных существ, трупы которых земляне находили в разрушенных кораблях противника.
        А затем - и собственно сустаром…
        Внешность у этих тварей, конечно, мало походила на привычные антропоцентристские стереотипы того, как должно выглядеть разумное существо.
        Проще всего было бы описать сустара как ящерицу с непомерно большой головой с огромной пастью, и ловкими пальчиками с коготками на первой паре лап. Вторая и третья пара явно предназначалась только для хождения - массивные, мускулистые. Когтями на них можно было без проблем вспороть брюхо какому-нибудь зазевавшемуся тираннозавру. На спине имелось несколько плоских наростов из ороговевшей субстанции вроде ногтя - остатки панциря, что ли? Да ещё - хвост, будь он неладен!..
        Глаза сустаров Михаилу всегда казались слишком уж большими, а бородавчатая скользко-маслянная кожа явно на его взгляд нуждалась в одежде. Без которой, впрочем, сустары предпочитали обходиться.
        И вот теперь он должен захотеть больше всего на свете вселиться…
        Нет, не вселиться - а стать одним из таких монстров. Произошедших - не то - от каких-то ящеров вроде тех же динозавров, не то - просто от ящериц. А может, даже, черепах. Задачка, блин…
        Но ведь попробовать - стоит. А вдруг и правда - получится? И он сможет вычислить, где скрывается местный резидент. Или - несколько резидентов. Отвечающих за насылание кошмаров. Кошмаров, изменяющих тело. Калечащих психику. Запугивающих до дрожи в кишечнике тех, кто такое превращение даже просто - видел…
        Он, лёжа на спине, старался как можно чётче представить тело сустара, вскрытие которого показывали в одном из обучающих фильмов, где восемь лабораторных крыс в белых халатах деловито сновали вокруг распятой на спине пятиметровой туши с раскрытым и растянутым зажимами разрезом на животе от горла до ануса… Вспомнить всё то, что рассказывали преподаватели о физиологии и анатомии врага.
        А что - неплохая, кстати, физиология. Очень даже рациональная. Даже удивительно, как существа с таким широким диапазоном возможностей для выживания могли позволить людям, могущим выжить в неподходящих для них условиях только если защищали своё хлипкое тело какими-нибудь высокотехнологичными дороженными приспособлениями, взять над собой верх.
        Ведь сустары и правда - могли без дополнительных прибамбасов, вроде тёплой одежды, или кондиционированных охлаждаемых скафандров, комфортно чувствовать себя и свободно работать - и при минус сорока, и при плюс пятидесяти Цельсия… И при давлении воздуха, как на вершине Эвереста. И при радиационном фоне, как на Пальмире.
        Беспокоило Михаила только одно: как он сможет управлять третьей парой лап.
        А уж за то, что если всё получится, напарник не позволит пристрелить его какому-нибудь перепуганному балбесу из их отделения, да и - подразделения, Михаил не волновался совсем. Знал, что на слово О,Салливана можно положиться.
        В сознание он пришёл словно рывком.
        Только что вокруг были темнота и тишина, и вдруг - вот он! Возник, словно ядерный ракетоносец, выскочивший из-подо льда на северном полюсе…
        Но что это за странное место?! Почему вокруг… Какие-то бассейны и ёмкости из стекла? (Или это - пластмасса?) С… Да - с разноцветными… словно бы растворами!
        От одних ванн идёт пар, поверхности в других покрыты - будто корочкой льда. Некоторые - густые, словно сироп, или мёд. Другие - кажутся воздушно-невесомыми, словно в ёмкость налит туман… Зелёные, синие, красные, фиолетовые жидкости.Странно пахнущие. Он различал трепещущими ноздрями и имбирь, и кофе, и мускатный орех, и - не то - сандал, не то - ладан. И ещё сотни, тысячи незнакомых и иногда излишне резких запахов.
        И стоят ёмкости со всем этим безобразием вроде как в огромном ангаре - крыши, правда, не видно, но она где-то там, наверху, угадывается. А вот стены - видно. Причём - обе. Они весьма (Ну, относительно, конечно!) близко: всего в десятке шагов. Стены похожи на самые обычные: оштукатуренный, или окрашенный, бетон.
        Ладно, ангар - так ангар. Правда, больше всё же похоже на широкий коридор, ведущий… Куда?
        Что ему теперь с этим делать? Ведь он - всё ещё человек?
        Он ощупал себя. Осмотрел. На всякий случай попялился на копчик - нет, хвоста ещё нет. И бородавок не заметно. (Ха-ха.)
        Да, он - человек.
        Но неспроста же он здесь, в этом странном месте, оказался? Конца длиннющему не то - коридору, не то - цеху, не видно. Всё теряется в дымке и парах, поднимающихся от некоторых чанов-ванн. Что делать?
        Возможно, ему «тонко» намекают, что ему придётся побывать во всех этих чанах, чтоб его тело стало как у сустара? И, возможно, при этом у него преобразится каким-нибудь образом и… сознание?
        А что ему, как он сказал Лестеру, терять?! Назвался груздем - полезай в кузов.
        Вперёд!
        Михаил смело забрался по выступающим снаружи ступеням на борт ближайшего, первого, бака. Спустился по таким же ступеням, обнаружившимся и на внутренней поверхности стенки. Осторожно (Ну - так! Страшно - как ещё никогда! Зная сустаров, похоже, можно и правда - потерять человеческий облик. И - навсегда.) погрузил в жидкость палец ноги. Хм. Температура, вроде, комнатная. Или, скорее, такая же, как у его тела?
        Не больно. Не тепло и не холодно. То есть - словно жидкости и нет. Вернее - она есть - вон, когда ногой водишь - ощущается сопротивление! - но температуру подобрали точно. Да, она вроде бы равна температуре его тела.
        Ладно, хватит комплексовать - вперёд!
        Он прыгнул в жидкость так, чтобы сразу погрузиться с головой.
        Он не боялся утонуть - жидкости в баке было едва на метр: всегда можно встать, если она слишком низкой плотности, и не будет удерживать его тело по закону Архимеда.
        Зеленоватая масса сомкнулась над головой: он глянул вверх. Вау!
        Как описать?..
        Парение в космосе. Нирвана. Полный восторг. Нет, не то.
        Он чувствовал необъяснимый душевный подъём - словно наконец исполнил кому-то давно обещанный обет. Или - отдал старый долг. Или, после долгих лет отсутствия, вернулся домой - туда, где его ждали. И твёрдо верили, что он, несмотря ни на какие преграды и приключения, вернётся!..
        Как описать то, для чего нет названия?
        Он понял: плотность этой, первой, жидкости специально подобрана так, чтоб он мог - дышать прямо в ней. Почуяв, что не в силах больше задерживать дыхание, он и вдохнул. Лёгкие вначале отозвались резью и трепетом, и тело пронзили вспышки боли: словно он попал в бетономешалку! Но потом всё как-то успокоилось, и он понял, что жив. И дышит… Нормально. Если, конечно, можно назвать нормальным дыхание под водой.
        А ещё он чувствовал, подсознательно понимал - словно знал когда-то раньше о таком! - как жидкость проникает в поры его тела, похоже, замещая собой клетки его тела. И вызывая при этом ощущение щекотки и ещё большей непривычности происходящего.
        Но он не чувствовал беспокойства. Вернее - серьёзного беспокойства. Ну так - сон же! Да, на этот раз он чётко знал: он - во сне! И волен сам выбирать, что ему делать!
        Ну так он знает, что ему делать: раз ощущение покалывания и наслаждения прекратилось - пора лезть в следующий чан!
        Чанов, в которых он побывал, оказалось много. Ох, много.
        Особенно ему запомнился тот, где у него изменилась кожа. Все эти бородавки - бр-р-р!.. Но - они нужны для дыхания, когда плаваешь в воде: микрожабры!.. Нет: не жабры. Что-то другое, более сложное и эффективное!
        В другом баке на его спине выросли роговые пластины. (Теперь-то он понимал, знал - что это как раз те самые антенны, что позволяют передавать мысли на огромные расстояния!)
        Затем был чан, где трансформировались ноги. На них… Отросли мощные пальцы и когти. Он чуть не поцарапался, пока наладилась координация движений. Но потом всё пришло в норму. Он поразился, как легко носить броню из гибкой и прочной (Прочней мейлара!) чешуи. Столь гибкой, что совершенно не сковывает движений.
        И он на могучих новых конечностях очень легко и уверенно выбрался из этого чана. Забрался в следующий.
        Был и чан, где снова пришлось глотнуть и вдохнуть несколько литров густой и пряной на вкус жидкости - для изменения, как он понимал, где-то инстинктивно, а где-то уже - разумом - внутренних органов. Он словно интуитивно теперь чуял, знал: вот. В этом чане нужно дышать под поверхностью. В этом - не нужно. А в этом - нужно глотать, пока буквально не потечёт из ушей…
        Чан, где пришлось глотать довольно много странной комковато-студенистой субстанции, предназначенной для мозга, задержал его дольше всех. Ох. И здоровый же у него теперь мозг!.. А ещё почти сразу он понял, почему сустары не спят. У них, как у земных дельфинов, полушария, оказывается, «бодрствуют» по очереди.
        Теперь его тело стало абсолютно нечувствительным к температуре окружающей среды: кожа с чешуйками, оставаясь эластичной, стала невероятно сложно устроена: наподобии термоса. Биотермоса. Жаль, что он не учёный - у него просто не хватало в словарном запасе терминов, чтобы описать, как теперь действует его кожа! И какие ему предоставляет возможности!
        В очередном чане у него прорезались и отросли, словно из рёбер, недостающие средние лапы.
        Нет, не лапы - хожни. Так они называются. Он держал голову над поверхностью тягучей, как сироп жидкости медового цвета, и ждал. Знал, понимал каким-то образом, что формирование новых элементов скелета и мышц новых конечностей займёт довольно много времени.
        Дождался. Из чана вылез уже как шестилапый. То есть - с четырьмя хожнями и двумя… руками? Нет, они называются - делатели. Потому что с их помощью можно всё делать… Он даже не задумывался о согласованности действий новых конечностей: всё получилось, словно включился некий внутренний автомат, автопилот, отвечающий за его движения.
        Ну правильно: человек же тоже не задумывается каждый раз над каждым очередным шагом, когда ходит: всё делают низшие мыслительные Центры - вроде мозжечка, поддерживающего дыхание, переваривание пищи, и все остальные моторные функции тела, автоматически. Не «заморачивая» всем этим Разум.
        Двигаться на четырёх оказалось куда удобней, чем на двух. И - никаких беспокойств о том, что можно оступиться, или упасть. Ну вот невозможно «упасть», когда у тебя столько надёжных точек опоры!..
        Ещё запомнился чан, где вместо жидкости плавал как бы просто туман.
        Там ему изменяли сознание.
        И вот это Михаилу не понравилось.
        Словно некто нагло взял его первую, человеческую, сущность, и капнул ею в огромный, безбрежный океан! Океан, как понял Михаил - мозг, сознание сустара. Со всеми его гигантскими возможностями и неизмеримо большим, чем у обычного Гомо Сапиенса, числом клеток-спаек-связей-между-синапсами-аксонами-и-чем-то-ещё - новым… Чужим.
        Именно поэтому у него не получалось вначале мыслить так, как он привык. Потому что «человеческое» мышление теперь было как бы… Прошлым этапом. Устаревшим механизмом. Атавизмом. Он сам себе поразился: оказывается, всё, что, и как он мыслил, и делал до этого, было столь неэффективным!.. Спонтанно-путанным. Простым до примитивности! Еда, сон. Женщины для снятия «стресса»… Боже, какая чушь!
        И возможности даже своего старого, «примитивного», мозга он, оказывается, использовал не больше, чем на одну десятую часть! А теперь… Эффективность - почти «стопроцентная», если выражаться тем, старым языком, с тупыми, и лишь приблизительно отражающими суть Вещей и Процессов, терминами…
        Однако он помнил, зачем он здесь.
        И не позволял пока своему новому «сверх-я» захватить власть в свои делатели.
        Он отлично понимал - малейшее агрессивное действие - и его расстреляют!
        Собственно, он ведь должен не «пугать» своих, а… Да - найти местного резидента. И сообщить о его убежище своим. Своим?
        Но - не они ведь теперь «свои».
        «Свои» теперь для него - сустары. Так что он должен сообщить эту информацию - людям.
        Это раньше… В его прошлом теле, в том, растворившемся, словно стакан вина в бассейне воды, сознании, люди были - свои.
        Ну а он-то теперь для них теперь - точно не свой.
        Пришлось приспосабливаться. «Спуститься» с заоблачных высот абстракции, и чёткой осмысленности основополагающих «Принципов устройства Мироздания», которые теперь предстали во всей своей потрясающей красоте и гармоничности - вниз.
        Туда, где, словно косячок мальков на мелководьи, толкутся бессмысленно разумы большинства людей. Не осознающих и тысячной доли того, что открылось - в силу, кажется, «наследственной», или «встроенной» памяти - ему.
        Пришлось вернуться и к «примитивным методам построения логических цепочек» и обоснованию разумных «доводов», «анализу» и «синтезу», что зовётся у людей мышлением. И - думать. Просто думать. Как они. Вспоминать.
        Как это делало то, что было существом по имени Михаил Левицки, до того, как оно попало сюда, в невероятно эффективный и сложный, и полный такими замечательными способностями, механизм. Дающий в тысячу раз большие возможности, чем самый продвинутый компьютер, или экзоскелет!
        И ещё он пытался перевести… Или, правильней сказать - втиснуть в людское сознание понятия о том, как получается так, что этот организм так много знает и понимает. Про то, как он получил «внешнюю память». Связь с Единым Информационным Полем, созданным и поддерживаемым тысячами других, более «пожилых», разумных рас Космоса, а не только сустарами…
        Он пытался перевести в доступные термины, понятия, то, что может теперь это тело, этот разум, это… Сверхсущество. Понимающее теперь на инстинктивном уровне, и помнящее генетической памятью тот опыт, те наработки, что накопили сотни и тысячи поколений этих невероятных созданий - разумных ящеров.
        Только теперь он понял, осознал, что и правда - близок к окончательному превращению. Преобразованию.
        Нет - не преобразованию.
        Рождению. Нового существа.
        Человекосустара.
        Гос-споди!
        Да он же теперь сознанием - подобен Богу!
        Как чётко он понимает механизмы, создавшие Вселенную! Как отчётливо видит бессмысленность жизни физической сущности под названием «индивидуальное тело»! И ощущает связь со всеми теми механизмами, силами, что управляют процессами, происходящими в… Как это правильней назвать?
        Биотоп. Жизненное пространство. Сообщество. Скопище всех живых организмов - и примитивно «разумных», подобно обезьянам. И тех, у кого мозг исключительно примитивный - вроде червей, пчёл, клещей. И даже тех организмов, у кого совершенно нет признаков «мышления» - вроде бацилл и вирусов.
        На любой планете.
        Но в первую очередь - на Растолле. Нет, на людском языке - Эрине.
        Да. Вот: он снова осознал - он должен выполнить свою миссию.
        Миссию разведчика в логове врага.
        Ага - есть. Он, даже не вылезая из последнего чана, уже уловил родственную душу.
        Сустара, сидящего в Управляющем Центре.
        Добровольца. О-о!
        Пошедшего на почти верную смерть, только чтобы проверить, будучи, впрочем, твёрдо в этом уверенным, что у кого-нибудь из людишек рано или поздно хватит смелости… А вернее - безрассудной глупости: попробовать обнаружить его таким способом. Когда бессильными оказались все известные пока земной науке технологии. И приборы.
        Существо, которое по инерции, или в силу привычки, считало себя вместилищем личности Михаила Левицки, неторопясь вылезло из чана. Прошло вперёд - к сушилке.
        Подставляя бока щёточкам и струйкам душа, приятно освежающего тело. Прошло через объём, занятый тёплым воздухом, потянулось. И встало на площадку для массажа.
        Пока виброполя и волны гравитации работали над его новым телом, то, что прежде было Михаилом Левицки, капралом Космодесанта, пыталось думать тем старым, привычным когда-то, и казавшимся тогда единственно возможным, способом.
        Определить место расположения Бункера с Дежурным нетрудно. Теперь его нужно привязать к координатной сетке, используемой людьми для планеты Рас… Эрины.
        Другое дело, что он, Михаил, вынужден постоянно отражать… Атаки?
        Нет - не атаки. Скорее, попытки «вразумить» его новое Сознание, его «сверх-я», со стороны этого добровольца-смертника.
        Всё верно: тот взывает и к тому, что он теперь - не он. То есть, не человек. И не обязан как бы… Предавать свой народ. Свою расу. Расу Сустаров.
        Потому что, кто человек, и к какой расе принадлежит, по большому счёту определяет на тело, и не происхождение или память.
        А способ мышления.
        Однако он - потому и не совсем сустар, что помнит свои корни. Своё происхождение. Свой… Долг?
        Глупое слово. Вот в словаре терминов сустаров есть такое, что куда лучше отображает сущность того, что он должен сделать для людей: сыновняя первообязанность.
        И здесь даже разумные доводы, которые через мыслепространство планеты передаёт его… «коллега»? - не действительны.
        Потому что Обязанности перед теми, кто произвёл его на свет, подарил это Чудо - Жизнь! - куда приоритетней тех, чем благодарность к тем, кто наградил его сверхсилами и сверхвозможностями.
        Ладно, у него ещё будет время разобраться в системе жизненных Ценностей и моральных предпочтений расы сустаров.
        А пока - нужно проснуться.
        Проснулся он так же чётко и быстро, как оказался на… Заводе? Фабрике?
        Словом там, где из него сделали гомо-сустара.
        Глаза открылись сами.
        Ага - Лестер действительно смотрит на него из коридора. Сидя на стуле. Михаил без труда прочёл его мысли, простые, однозначные, и эмоционально близкие к панике.
        Тут было и чувство утрачиваемого товарищества, и горечь от этого, и долг перед остальными подчинёнными: техниками, и вверенными его заботам бойцами, и тоска по родине и матери с отцом, и…
        Да много чего - но Михаил сразу вычленил те, что преобладали максимально: то ли сразу стрелять, то ли - подождать: вдруг казавшийся дебильным бредом план сработал!
        Михаил перекатился на спину и задрал в воздух, показывая, что не собирается ничего предпринимать, лапы - до этого лежал на животе, подобрав под себя готовые к прыжку хожни. Но это - работа чудом сохранившегося с неимоверно древних времён инстинкта! Да - он подумал, что легко мог бы убить бывшего напарника одним только усилием мысли: сейчас бы у того раскалывался от боли череп, а палец, застывший на спусковом крючке так бы и остался - парализованным. Хоть навсегда.
        Однако он сейчас - не враг людям. Он - их… э-э… Слуга? Должник? Наследник? Ну, во всяком случае, союзник. И надо выполнять сынодолг.
        Нужно сказать о том, где Бункер резидента.
        Только вот говорить не получилось.
        Особенности речевого аппарата ящера оказалось невозможно использовать для слов. Они… Отмерли!
        Ну правильно: за ненадобностью! Сустары же телепаты.
        Поэтому Михаил просто смотрел, моргал, и ждал - может, О,Салливан догадается?
        Точно - не совсем же дурак. Дураки в космодесантниках долго не живут.
        - Михаил! Это ты?
        Михаил перевернулся снова на живот и кивнул.
        - Чёрт… Об этом я и не подумал! Ты же… В таком виде и с таким ртом - не сможешь говорить! Дерьмо собачье! А кивать-то - можешь?
        Михаил кивнул ещё раз. Чувствовал он себя пока - не лучше, чем после литра «курайского». В голове гудело и шумело от попыток «вразумить» и «усовестить» его, и «отстройка» пока давалась тяжеловато. Так что он соображал как бы с замедлением…
        - Ф-фу!… Ну и страху ты на меня нагнал! Чёрт! Какой ты стал… Здоровый и сильный! Красавец. Нет: без дураков! Ты - красив. Мощный, мускулистый, целеустремлённый. Глаза какие… Это, как сказать-то… Выразительные. Прямо гипнотизируют. Думаю, если б ты захотел - я бы сам себе брюхо-то вспорол… Ладно, шучу. А, может, уже и нет…
        Ну, ты же понимаешь: живьём-то мы сустаров ещё не захватывали - только мёртвых. А кстати: почему?
        Михаил закатил глаза к потолку.
        Лестер поправился:
        - Верно, верно! Извини. Вопрос не по делу. Так ты знаешь, где здесь засела эта тва… Извини - другой или другие сустары?
        Михаил в очередной раз кивнул.
        - А как же ты мне об этом… Чёрт. А! У нас же есть…
        Извини, Михаил - я тебя пока запру здесь, чтоб не пугать ребят. И быстро сбегаю за картой - просто покажешь точку. Лапой. Или пальцем. Или - что там у тебя сейчас!..
        О,Салливан захлопнул дверь. Внутренним взором Михаил отлично видел и его, и все коридоры, и всех людей Станции - кто где находится. И чем сейчас занимается. Даже о чём думает. Но он продолжал лежать и просто следить. За всем. Его новый мозг, уподобившийся компу с тысячами процессоров, мог одновременно отслеживать сотни и тысячи процессов и событий, происходящих в десятках мест… По всей планете.
        Ну, вернее, почти по всей. Потому что теперь он понимал - лейтенант неспроста выбрал геостационарную орбиту на противоположной от их Станции стороне: так планета экранировала мыслепоток. А триста сорок тысяч миль гасили то, что могло бы отразиться от поверхности крохотного спутника Эрины, и «подействовать»…
        Наконец запыхавшийся напарник принёс карту. И Михаил смог соразмерить и соотнести масштаб и специфику схематического изображения с реальностью.
        Точка на карте оказалась в трёх с половиной тысячах миль от Станции. Почти за северным полярным кругом, в зоне ледников и вечной мерзлоты. Под айсбергом.
        Михаил отлично понимал, почему Бункер построен там.
        Толстый слой земли и металла мыслепоток экранируют. А лёд - нет.
        Одновременно он понял, что может не только следить за ходом (вернее - метанием) мыслей перепуганного действительно до дрожи напарника, но и общаться с ним прямо через его мозг.
        А что? Эффективно. Его-то «моральные установки» сустаров, считающих что такое, «принудительное» внушение своих мыслей, хуже убийства - не сдерживают. Впрочем, по Указу нового Правительства, они не сдерживают более и самих сустаров…
        - Лестер. Лестер! Не делай вид, что не слышишь. Слышишь, но боишься. Осознать. Что мы можем общаться без слов.
        - Да!!! Да, будь оно неладно, слышу… Ой, извини - я всё ещё говорю вслух. А ведь… Мне достаточно просто подумать?
        - Да. Тебе достаточно просто подумать. Только - отчётливо. Не перескакивая…
        - С мысли на мысль?! Ха-ха! - О,Салливан нервно хохотнул, - Не получается! Да ты и сам отлично всё понимаешь!
        - Понимаю. Поэтому прямо сейчас идём в рубку. Отправишь рапорт и координаты. Скажешь, чтобы не тянули. Потому что долго я… Как человек - не продержусь.
        - Что?! Так ты… - у Лестера мелькнула абсолютно верная мысль о том, что не только тело, но и разум бывшего космодесантника постепенно претерпевает изменения. И изменения эти отнюдь не в пользу человечества. Так что если Михаил, с его новыми возможностями, станет ещё одним врагом, у них будет… Масса проблем!
        Потому что уж капрал-то с пятилетним стажем работы досконально владеет спецификой. И знает все тонкости работы, и слабые места.
        - Идём прямо сразу. Я… Ребятам о тебе уже сказал. Никто стрелять не будет.
        Никто действительно не стрелял.
        Но взгляды, которыми его провожали, пока он шёл за О,Салливаном по коридору, словно дрессированный дракон, и встречали, когда они вошли в рубку-диспетчерскую, сказали бы ему обо всём. Если б он и так не видал этого в их сознаниях.
        - Диспетчер. Связь с модулем.
        Связь через спутник-ретранслятор была установлена буквально за доли секунды - дежурному инженеру оказалось достаточно одного взгляда на Михаила.
        На экране возник оператор спасательного модуля, и тут же в поле зрения видеокамеры ворвалось лицо лейтенанта:
        - Михаил? Михаил, это - ты?!
        Михаил кивнул. Отсюда он не мог связаться с начальством мысленно - планета!
        - Капрал! Докладывайте. Удался ли ваш план?
        - Да, сэр. Удался. И даже - больше, чем удался. Вот координаты. - О,Салливан продиктовал цифры, - И ещё: огромная просьба! Разбомбите это гадючье гнездо поскорее! Михаил сказал, что гад, который там засел, всё время его… Это… Как это сказать-то…
        Перевербовывает!
        - Вас понял. Хорошо. Бомбу-то мы уже давно на всякий случай… - лейтенант отвернулся к кому-то в рубке модуля, - Вводите координаты! Готово? Запуск!
        Михаил почувствовал гнев и сожаление того существа, того духовного собрата, что засело там, подо льдом. Оно сожалело о нём - о том, что он предал тех, кто теперь ему куда ближе и роднёй, чем жалкие и примитивные земляшки. Презрел, проигнорировал зов крови и Духа той расы, к которой теперь приобщился… И сердилось - на то, что все хитрые планы, основанные на долгом и кропотливом изучении характеров этих самых земляшек - провалились.
        Сустары просто не могли поверить, что найдётся ренегат, готовый пожертвовать своей жизнью и - главное для сустаров! - невероятными открывшимися возможностями мышления, для того, чтобы не позволить осуществиться этим самым планам.
        По вытеснению людей с захваченных ими колоний-планет.
        И ещё он понял, что насилие как таковое в корне не свойственно расе первоотцов этого… Тела? Сознания?.. Что они не ведут военных действий так, как это привычно людям - именно из-за глубочайшей внутренней черты…
        Характера? Натуры? Нет - чего-то куда более основополагающего!..
        Впрочем, то, что чётко, однозначно характеризует нрав сустара - невозможно передать, отобразить словами из людского словаря. Это можно объяснить только сустару.
        Но сустару-то этого объяснять не надо. Поскольку он и сам знает.
        - Ракета накрыла цель! - это донёсся голос оператора в спасательном модуле.
        - Отлично. Как - там? Михаил всё ещё слышит… Мысли этого? - лейтенант обращался к О,Салливану, но глаз не спускал с Михаила. Да и все, кто находились в обеих рубках-диспетчерских - не спускали…
        Михаил устало промыслил бывшему напарнику, что напор на его мозг прекратился. И упал на пол: хожни буквально подогнулись. Но - не от усталости.
        А от лютой тоски. Безысходности. Немыслимого одиночества, навалившегося вдруг пониманием: никакой он не герой. А изгой. Предавший своих. И тех, и тех.
        Потому что он теперь - не просто предатель, а - двойной предатель!
        А такого ни один из сустаров до сих пор не делал…
        И правильно, что не делал. И не сделает никогда. Потому что жить с такой мыслью, таким воспоминанием - просто невозможно. Для сустара.
        - Всё в порядке, сэр. Мыслепоток пропал. Планета зачищена. Михаил подтверждает. Можно… Если захотите, возвращаться на Станцию, сэр.
        Михаил почуял, как потолок завращался над ним, и словно обрушился сверху, вызвав в голове фейерверк красочных искр…
        Очнулся Михаил в их с Лестером каюте.
        Лестер сидел на постели напротив него, а он сам лежал на полу на каких-то наваленных толстой кипой ковриках и матрацах… Ясно, что на постель не поместился.
        Лицо напарника оказалось укрыто в ладонях, и Михаил сразу понял, что суровый ветеран космодесанта, которого было не испугать видом выпущенных кишок и потоками крови, и не расстроить потерей даже руки или ноги, попросту рыдает. Взахлёб.
        - «Перестань, Лестер. О себе даже я сам уже не сожалею».
        - Я знаю. Я чувствую. Может, я и тупой. И чёрствый. И циничный.
        Но это-то я понимаю. Иначе ты не смог бы… Решиться на такое.
        - Да нет. Те мысли, которые заставили меня влезть в это тело, давно… Неактуальны, если употребить столь мягкий термин.
        - Что же тогда? Ты… Чувствуешь свою ответственность за то, что именно на тебя пал выбор этих, когда они впервые… Поговорили с тобой?
        - И это тоже - в прошлом. А сейчас я понимаю, что просто не смогу так жить. С этим. Сустары так не поступают. И - никогда не будут. Им это настолько чуждо, как, как… Ну, как человеку - сожрать собственное дитя!
        Хотя мы-то всё-таки знаем, что раньше, когда случались в первобытной Европе неурожайные годы, матери ели и своих же детей, и скармливали младших - старшим. Тем, в кого уже вложили больше сил и средств. Чтоб повысить шансы семьи на выживание.
        - Да. Я тоже помню это. Варварство!!! Но я…
        Понимаю, что для… э-э… выживания - человек шёл и не на такое. Ох уж это Средневековье. Другие нормы морали, традиции, примитивные нравы и всё такое. Но…
        Речь о тебе.
        Может, как сустар ты с этим жить и не можешь.
        Но ты же - не сустар! Михаил! Вернись обратно!
        Просто - стань обратно человеком!
        - Нет, Лестер. Я уже не смогу. То, что сейчас есть в моём мозгу, в моём сознании, просто не уместится в том крохотном вместилище, что раньше служило мне верой и правдой. Мой мозг - тот, человеческий, попросту не выдержит. Лопнет, словно переспелый арбуз, когда в него попадает разрывная пуля!
        Ты же не сможешь перелить ванну в рюмку?
        О,Салливан автоматически покачал головой.
        - Вот и я… Никак.
        - Понимаю. Вернее, думаю, что понимаю - поправился О,Салливан, - Наверное, сейчас тебя никто не сможет понять. А наши доблестные учёные… Сам помнишь.
        - Да, конечно. Кстати, ты прав - именно на них этот резидент впервые попробовал идею с вытаскиванием из подсознания комплексов. О том, что «вот превратиться бы в монстра, и я бы им всем показал!..» И, разумеется, самым мстительным и обозлённым оказался маленький док - его унижали и презирали. А он это чуял. И не только в словах.
        Телепатия в зачаточном виде есть даже у… вас, людей. - Михаил, и правда, считал теперь себя - не человеком. Однако - и не сустаром.
        А выродком.
        Чудовищем, свершившим двойное предательство. И не достойного жить. Но говорить он продолжил:
        - И это мне тоже удалось узнать из… Хм.
        Как сказать-то… Попроще.
        Из того объёма наследственной и групповой памяти, что объединяет всех расположенных не слишком далеко друг от друга сустаров.
        - А… насколько - далеко?
        - Ну… настолько, чтобы не слишком долго шли ответы. Мыслепоток - действительно подчиняется нормальным физическим законам. Расстояние эффективного общения - порядка десяти световых секунд. Если существенно больше, возможна лишь передача экстренных сообщений.
        Например, таких, как выслал своим этот сустар-резидент за доли секунды до того, как его накрыла ракета. И сигнал был такой силы, что меня буквально сбило с ног… Отключило. Но! Этот резидент не убил меня. А ведь мог, как я сейчас вижу… Говорю же - нормы Морали и Совесть у нас, сустаров, совершенно…
        Молчание слишком уж затянулось.
        Не о чем им говорить.
        Уже.
        Но Лестер всё же решился:
        - Михаил… Я вот всё хочу спросить. Только для меня - не для «отчёта»… - Михаил это видел и без уточнения, - ПОЧЕМУ?!
        Он отчётливо, словно в книге, читал всё, что мыслил в это время Лестер. И то, что лежало на поверхности, готовое к произнесению, и то, что пряталось глубоко - в тёмных глубинах звериной, тёмной сущности этого примитивного и злобного существа, человека. Которую только-только начали подправлять такие чувства, как товарищество. Честь. Долг - перед остальными людьми, и перед друзьями и родными.
        Совесть.
        Он понимал, что бывший напарник, (А сейчас - приоритетным в примитивных мыслях напарника является как раз то, что Лестер - командир их отделения. И он именно хочет знать.) должен это выяснить. Для себя. И своих людей. Такое не может не пригодиться.
        - Я отвечу. Всё произошло после того, как я принял то, самое первое, послание в лесу. Там, в процессе его передачи, выделялись не только основные… э-э… смысловые блоки. Там имелся и фон.
        Вот из этого фона я кое-что странное и уловил. Усвоил.
        Чуть-чуть, но достаточно, чтобы понять.
        В детстве я читал один фантастический рассказ. Как землю решили захватить машины. Кажется, им помогали инопланетяне, могущие вселяться в любые механизмы. Но предпочитавшие на самом деле - оставаться в своих телах. А тут - они собирались нападать на расу людей и в виде местных, земных, машин, и в искусственных, «механоидных» телах. Искусственно созданных. Яйцеобразных.
        И вот, первым объектом для атаки они выбрали одного мужчину. Обычного, нормального мужчину, среднего возраста. Нападали на него несколько раз, по-разному. Он сумел выжить.
        И теперь представь себе: этот парень сидит в своей комнате, отчаявшись объяснить свои проблемы остальным людям, ничему из того, что он рассказывал о попытках нападения на него, конечно, не верящим… Кажется, он даже смог дозвониться до однокашника, работавшего в Администрации Президента… Ну - сам понимаешь, как тот отнёсся.
        Лестер кивнул. Михаил продолжил:
        - И вот он видит. Как из всех щелей, крысиных нор пола, с потолка, сквозь стены, к нему стягивается, и берёт в кольцо, огромная армия крохотных, похожих на яйца, машин.
        И вот он их спрашивает: «Почему - я?!»
        И они ему отвечают: «Потому, что ты - обычный. Среднестатистический. Банальный. Типичный представитель своей расы. И мы хотим проверить - как ты будешь реагировать на наше нападение, если поймёшь, что никто тебе не поможет».
        Он спрашивает - «И что вам это даст?»
        А они говорят - «ответ. Стоит ли нам нападать на вас: собьётесь ли вы в трусливое стадо, и кинетесь ли прятаться по углам и норам. Или - примете бой. Все наши дальнейшие действия определит твоё поведение».
        Михаил замолчал.
        Но Лестер не торопил его. Он пытался понять. И - понял.
        - Да. Точно. Этот парень одел мотоциклетный шлем. Взял в руки бейсбольную биту. Закусил до крови губы.
        И приготовился как можно дороже продать свою жизнь.
        Чтобы инопланетные твари поняли. Как будет защищать свой Дом, своё жизненное пространство, средний, обычный, человек.
        Я - оказался в таком же положении. Я же знаю показатели своих тестов. И то, что написано у меня в досье. Средние. Средний. Обычный.
        И я обязан был… Подороже продать свою жизнь. Чтоб эти… Существа поняли: человек будет защищать свой Дом. Жену. Детей. Соратников по оружию. Родину.
        Напыщенно звучит? Конечно. Заезжено нашей чёртовой пропагандой до дыр. Банально. Раздражает.
        Как и любая Идея.
        Особенно, если её повторить сотни и тысячи раз…
        Правда ли это?
        Да.
        Я, как полу-сустар, теперь практически не способен ко лжи. Да и как бы солгал телепат - телепату?!
        Но я думаю, что если бы первым «принимающим» оказался ты, то поступил бы точно так же. Чтоб доказать чёртовым «сверхгениям»: сила человека - именно в его корнях. В его готовности, если понадобится, и умереть за своих! За первых, основных - своих! Тех, кто подарил ему это чудо - Жизнь.
        - Чёрт… Прости, Михаил, но думаю, ты неправ. У меня… Да и у многих наших…
        Не хватило бы мужества.
        - Хватило бы. Я же вижу: многие из ребят, пока несли меня сюда из Диспетчерской - плакали. Они… Жалели меня. Сочувствовали. Даже Рустамов забыл на время про своих баб, и шмыгал носом. Они все понимали, что обратной дороги для меня - нет. И что я, скорее всего, просто умру. От одиночества. Тоски. Безысходности.
        Как те сустары, которых мы пытались захватить в плен.
        Потому что человека делает не тело. И не мозг.
        А - способ мышления.
        Именно поэтому мы никогда и не сможем договориться с сустарами. Однако…
        - Да?
        - Я думаю, что через какое-то время мы и сами…
        Начнём мыслить, как они. Освоим телепатию. Станем мудрее, и поймём Законы Жизни. Поймём, что все особи одного вида - братья. Вернее - просто одно существо. Только - в разных телах. И тогда станем куда ближе между собой, чем даже мать и дитя, муж и жена. Станем противниками насилия над личностью и другими расами… пусть даже воинственными и примитивными.
        Но это - дело настолько отдалённого будущего, что нет смысла и сообщать про эти мои мысли-предвидения нашему Командованию.
        Это, Лестер - для тебя. То, как я теперь вижу. И понимаю.
        А сейчас можете праздновать победу.
        Уж этот-то план точно сустарами провален. И не будет применяться больше нигде.
        - Почему ты так думаешь?! Ведь я всё ещё думаю, что ни у кого больше не хватит мужества превратиться в, в… такое, чтоб вычислить бункер!
        - Ерунда. Вспомни: ведь есть и преступники. Приговорённые к смерти. И калеки. И те, кто захочет спасти семью и детей…
        - Чёрт, ты прав, прости. Всё забываю, что ты теперь - в сотни раз, наверное, умней и можешь и правда - видеть и предвидеть. Но… ты - ты сам! Теперь умрёшь?
        - Да. И выбрось из головы дурацкий план поставить мне на земле памятник. Мне… было бы стыдно. Я бы вообще предпочёл, чтоб обо мне как можно скорее… забыли.
        - Как же забыть - такое?! Уж Командование-то такой прецедент… И…
        Необязательно тебе умирать. Подожди: может, какие из наших учёных смогут вернуть тебя - тебя того!
        - Сам знаешь: не смогут. Да и тяжко мне. Попробую объяснить так, чтоб ты понял, пусть - хоть приблизительно. Тоска и угрызения совести у этого существа - почти физическая боль. Мне еле достаёт сил мыслить-разговаривать: примерно девять десятых разума грызут сами себя! Это - чертовски…
        Да, больно. И тоскливо. И безысходно - без вариантов. Агонию можно продлить. Но - зачем?! Чтоб сильней помучиться?
        - Михаил, Михаил!.. - голос Лестера дрожал, а руки нервно перебирали полы кителя, - Ну не бывает вот так - чтоб совсем ничего нельзя было сделать! Может, всё же… Ну - ты же теперь у нас сверхразумен! Придумай что-нибудь!
        - Ха-ха-ха… - он сказал это раздельно, так, как пишут в книгах, - Спасибо, Лестер. Ты непозволительно привязался ко мне. И - сострадателен вовсе не так, как должен быть космодесантник. К врагу.
        Не нужно жалеть обо мне. Я сам выбрал. Прощай. - Михаил чувствовал, как быстро уходят силы из этого тела под воздействием чувства утраты того, что двигало, являлось первоосновой этого разума: коллективизм. Взаимодоверие. Близость, куда более тесная, чем физическая, плотская - например, как между двумя особями разных полов. Или между организмом породившим, и организмом, произведённым на свет…
        Даром, что сустары - гермафродиты. И потомство производят сами. От себя же.
        Глаза закрылись. Навалилась тьма. И одиночество. И тоска. Горечь.
        Да, он сам выбрал. И теперь должен умереть.
        Потому что не живут сустары с таким, как в тысячный раз проносилось у него в… Сознании? Подсознании?
        Во всей его Сущности!..
        Он уже давно понял, и даже если повторить и взмолиться ещё тысячу раз, правдивость, истинность этих основополагающих вещей не исчезнет: ему нет места среди живых!
        Ни среди сустаров, ни среди людей.
        Памятник Лестер всё же поставил.
        На свои деньги.
        Но случилось это через двадцать пять лет после смерти Михаила.
        Командование наградило капрала Левицки посмертно Почётным орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени, и выдало небольшое пособие его престарелым пенсионерам-родителям. Затем, после бюрократических проволочек-согласований-постановлений, увеличило немного и саму пенсию.
        А ещё, вышедший в отставку по истечении третьего Контракта, лейтенант Салават Рустамов написал о нём псевдо-биографическую книгу.
        Вот она.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к