Августовские танки Константин Давидович Мзареулов
        Внезапной атакой с гигантского космического корабля пришельцы из космоса вывели из строя всю современную полупроводниковую технику. Над земной цивилизацией нависла смертельная угроза. Но нашлись в России баллистические ракеты с термоядерными боеголовками и ламповыми блоками управления. Для отпора успевшему высадиться десанту по всей стране собирают музейную и кое-где сохранившуюся на консервации бронетехнику. Только старые машины, в которых нет полупроводниковых приборов, могут противостоять врагу. На поля сражений выходит бронированный антиквариат из армейских баз хранения и музеев. В этой войне танки снова решают все. Ведь и у агрессора есть только такие же трофейные древности.
        Содержание
        Константин Давидович Мзареулов
        Августовские танки
        
        Пролог
        Короткая гроза не прибавила прохлады. Хотя солнце уже коснулось нижнем краем далекой рощи, столбик термометра падал весьма неохотно. Лишь кондиционер спасал от июльского зноя.
        Очередной жаркий день, полный привычных неприятностей, прибавил злости в нейронную сеть, поэтому после третьей стопки старика потянуло на философские обобщения.
        - Мир меняется, и не к лучшему, - мрачно изрек творец альтернативных реальностей. - Человечество тупеет, науке предпочитают мистику, а книгам - компьютерные игры. Международное право сокрушено, восторжествовал примат грубой силы. Большинство вынуждено подчиниться меньшинству, не смея даже заикнуться о собственных интересах! Космонавтика застыла на уровне тридцатилетней давности. Компьютеры превратились в игрушки, которыми может пользоваться любой дебил с мозгами трехлетнего ребенка. Уже говорят, что клавиатура не нужна, что большинству достаточно водить пальцем по экрану! Да что там клавиатура - танки больше не нужны, воевать будет пехота на бронированных джипах! Ничего уже не нужно - ни наука, ни прогресс, ни экспансия. Образованные люди без надобности, достаточно уметь на три клавиши планшета нажимать, писатели тоже не нужны, равно как гонорары для нашего брата! Средства массовой дезинформации зомбируют публику, которая верит любому бреду - что из телевизора, что из Интернета. Это - полная деградация, человечество несется в пропасть, и я не представляю силы, способной остановить катастрофу…
        Максимов осекся, сообразив, что смешон: вещает вечные истины, уподобившись мудрому питону Каа.
        Однако аудитория, к его удивлению и тайной радости, слушала знаменитого писателя вполне благожелательно. Молодой коллега Мамонтов, создавший не один цикл космооперных боевиков, одобрительно поднял заломленную бровь, а читатели и вовсе не моргали, внимая откровениям классика современной фантастики.
        Молчание нарушил, конечно, собрат по литературному ремеслу, прославившийся мерзкой привычкой дотошно выискивать нестыковки в логике собеседников. Свои ошибки он, разумеется, не замечал и старался не признавать.
        - Трудно не согласиться с очень многим из сказанного, - начал Мамонтов. - И добавить можно было бы много всякого. Тотальное оглупление признают уже по всему миру, элементарно грамотных клерков для офисов не хватает. Только вот, извини, дорогой, не соглашусь, что наука совсем вымирает. В биохимической физике множество достижений. Обещают вскорости лекарство для омоложения. А вдобавок - не поверишь, но было множество публикаций, что научились делать органические полупроводники - на рибонуклеиновых молекулах.
        - Погоди, придет поколение, выросшее на айфонах-айпадах - они быстренько прикончат остатки науки, - миролюбиво проворчал Максимов.
        Воспользовавшись паузой, в разговор вклинилась Люба Горюнова, известная среди ролевиков под ником Тринадцатый Барлог. Немного конфузясь, девушка проговорила скороговоркой:
        - Я недавно читала на ленте научных новостей… Сенсорные экраны покрыты пленкой из специального сплава индия с оловом. Так вот, все запасы индия на Земле исчерпаны. Металл - очень редкий, а все запасы ушли на производство нескольких миллионов экранов для смартфонов и планшетов.
        - Чего-то в таком духе следовало ожидать, - желчно прокомментировал Максимов.
        - Все верно, - печально согласился Мамонтов. - Может, и есть в мировых элитах нормальные люди, но вынуждены скрывать свою нормальность, а заправляют подонки. Как правильно сказал коллега, пресса зомбирует население, вколачивая в извилины безальтернативные взгляды, удобные для правящих ублюдков. Общество потребления употребило человечество. Налицо тотальный кризис постиндустриальной цивилизации. К прискорбию, из таких кризисов человечество выходит единственным способом.
        Сидевший до сих пор молча Ким Болотников, помрачнев, проговорил, кивая сокрушенно:
        - Вот и мне кажется, что война созрела, стала неизбежной. Там, на югах, совсем плохи дела. И у нас на Кавказе, и по всему Ближнему Востоку, и в Африке черт знает что творится. Про события на Украине даже говорить не хочется. Будто совсем не осталось умных людей, чтобы крикнуть, мол, очнитесь, люди, скоро повсюду рванет!
        - Кричим, уж глотки надорвали, - яростно прошипел Мамонтов. - Только не доходят наши крики до адресатов. Страшнее же всего, что для важных работ не желают привлекать профессионалов. Вот, самый последний пример - общественная комиссия по встрече гостей из космоса. Четыре бизнесмена, менеджеры финансовых потоков. Скандальная балерина и еще два тупых урода из шоу-бизнеса. Профессор астрономии, четверть века вопивший, что в космосе нет разумной жизни. Телевизионная потаскушка, ведущая передачи про Атлантиду в Крыму, летающие тарелки Гитлера и пещеру снежного человека в Абхазии. Ну, до кучи адвокат, защищающий северокавказских боевиков и среднеазиатских наркоторговцев. Разумеется, парочка депутатов, авторы идиотских законов, которые президент отменяет через полгода… Плюс блогер, неизвестно чем прославленный. И единственный писатель-фантаст, выдающий лишь фэнтезухи про колдунов, эльфов и вампиров! Обратите внимание - ни единого космонавта, никого из мастеров жесткой научной фантастики, собаку съевших на космической теме, на контактах с пришельцами!
        - В том числе специалистов по огневым контактам! - взрычал Максимов. - Я не говорю, что нас двоих надо было пригласить. Но есть же люди, которые много наработали про то, как с пришельцами обращаться следует… Э-эх!
        Молодые люди возрадовались, ибо с раннего вечера ждали, когда же начнется главный разговор. Обоих писателей Ким и Люба знали не первый год: и Максимов, и Мамонтов частенько навещали конвенты ролевиков, а с недавних пор - и мероприятия реконструкторов военной истории. Сегодня днем писатели нагрянули в подмосковный клуб, готовивший шоу к очередной годовщине сражения при Гросс-Егерсдорфе. Состоялась интересная дискуссия, писатели раздали поклонникам автографы. А когда расходились, вдруг выяснилось, что семья Мамонтова загорает у Черного моря, так что квартира пустая и можно продолжить интересное общение. Кроме заклятого друга Максимова в гости напросились девочка-бард и отставной пилот-штурмовик, ныне же - тренер в местном авиаклубе.
        Разумеется, больше всего Любу и Кима интересовало мнение знаменитостей о приближавшемся космическом корабле, который был обнаружен в начале недели. В клубе писатели высказались не слишком внятно, словно не горели желанием обсуждать пришельцев. Однако два ролевика-реконструктора надеялись, что удастся вытянуть фантастов на откровенность. И вот - удалось.
        Обрадованный летчик буквально взмолился:
        - Товарищи дорогие, вы же понимаете, что хотят услышать все нормальные люди, сохранившие хоть малюсенькую способность соображать… Как по-вашему, с какими целями они летят?
        Мамонтов проворчал, не сгоняя с лица кривой усмешки:
        - Но ведь и вы должны понимать, что мы не ясновидящие, точных ответов не знаем, только предполагать можем.
        - Вполне достаточно! - запальчиво вскричала Люба. - Ваше мнение многого стоит!
        - Преувеличиваешь, дочка… - Максимов поморщился. - Знаем-то мы не больше, чем зомбоящики врут. Короче говоря, вечером понедельника по московскому времени радиотелескопы южного полушария обнаружили слабые сигналы. Приблизительно в той части неба, где находятся созвездия Тукан и Южная Гидра. На другой день поднялась паника, журналисты и блогеры, почуяв сенсацию, вопили о приближении корабля пришельцев или втором пришествии, политики и ученые авторитетно заверяли, что сигналы имеют вполне природное происхождение…
        Косо глянув на младшего коллегу, старик буркнул: дескать, ты все-таки преподавал астрономию, вот и рассказывай. У тебя лучше получится. Мамонтов нехотя продолжил излагать известные факты:
        - Короче говоря, днем в среду тональность информации резко поменялась. Общественность в тот день больше волновало расставание кинозвезды с теннисистом, а также перестрелки на Кавказе и дальше к югу. А коллеги мои, то бишь астрономы, неожиданно поведали миру, что загадочный объект преодолел за сутки почти три световых часа, сбросив скорость с одной четвертой до одной десятой световой, причем продолжает тормозить и движется почти точно в сторону Земли. Сомнений не оставалось - это корабль инопланетных пришельцев. Последующую панику вы помните: в магазинах исчезли мука, крупы, соль и спички…
        - Сам консервов накупил, - сконфуженно признался Ким. - Ну, и сигарет четыре блока, макароны…
        - Мы тоже всей семьей по торговому центру бегали… - почти шепотом сообщила Люба. - Еще я набрала патронов. Мало ли как обернется.
        Писатели благосклонно покивали. Они знали, что девушка показывает прекрасные результаты в пулевой стрельбе.
        После коротенькой паузы снова заговорил Максимов:
        - Утром в четверг пришельцы начали передавать всякую дребедень - натуральные числа, пифагоровы штаны, потом пошли изображения каких-то пейзажей. В общем, как будто все. Разве только сегодня утром проскочили сообщения, что кораблей не один, а целых два. Что же до их намерений, то фактов недостаточно для однозначного вывода.
        Ким, хоть и был человеком сугубо военным и покинул Вооруженные силы не по собственной воле, но вследствие грандиозного реформаторства, выразил робкую надежду: мол, хорошо бы обошлось без стрельбы и метания средств массового принуждения к покорности. Напротив, юная гостья рвалась надрать пришельцам разные части организма и заявила о твердом намерении записаться на контрактную службу - снайпером в спецназ или ВДВ.
        Снисходительно посмеиваясь, писатели стали объяснять, что войну с космическими путешественниками будут вести не солдаты-одиночки, но пользователи высокотехнологичного оружия вроде роботов, дронов, сверхточных ударных комплексов. При этом творцы воображаемых миров и ситуаций не скрывали скепсиса по поводу надежд, будто земная техника сможет противостоять существам, способным преодолевать межзвездные бездны.
        - Проще говоря, вы не надеетесь на мирные намерения пришельцев? - подытожил Болотников.
        - Я вообще привык в любой ситуации ждать лишь самого худшего, - просветил его Мамонтов. - Попытаемся оценить известные факты при помощи элементарной логики. Два корабля двигались к нашей планете, соблюдая радиомолчание, словно рассчитывали подкрасться незамеченными.
        - Вдобавок прикрывались какими-то хитрыми помехами, - желчным голосом вставил Максимов. - И на связь с нами вышли только после того, как были обнаружены чилийским радиотелескопом.
        - Полагаешь, они узнали, что обнаружены? - Мамонтов закинул голову и задумчиво почесал подбородок. - Любопытная мысль, не вижу противоречий. Да, похоже, они следят за событиями на Земле, то есть перехватывают наши телерадиосигналы и, вероятно, разобрались в наших языках… Факт следующий: пришельцы стараются скрыть от нас, в каком направлении находится их звездная система.
        Не стоило даже сомневаться: как и многие земляне, Ким в эти дни проштудировал астрономические справочники или просто задал поиск в Интернете. Летчик принялся перечислять похожие на Солнце звезды в Южной Гидре и Тукане, добавляя расстояние - в световых годах и парсеках.
        - Направление известно, - резюмировал он. - Ближайшая звезда - Дзета…
        Замахав на него руками, Мамонтов охладил энтузиазм реконструктора:
        - Не так просто, уважаемый. Мои друзья-астрономы сообщили странный факт… Звездолеты пришельцев оставляют нечеткий, но различимый след в межпланетной среде - ионизируют газопылевые облака. Так вот, удалось обнаружить продолжение этого следа на окраине Солнечной системы. Получается, что незваные гости описали дугу и теперь движутся вовсе не по тому направлению, с которого прилетели.
        - Заметают следы, - немедленно сделал вывод Максимов. - Подведем итог: это вторжение.
        - Да уж, на мирную научную экспедицию не похоже, - согласился Мамонтов. - И на торговый караван тоже. Я, конечно, снова выложу сообщение в «Одноклассниках» и на «Мордокниге», но кому интересно мнение заштатного писателя из второй полусотни рейтинга?
        Максимов напомнил коллеге, что завтра или послезавтра их пригласят в Останкино. И хотя ведущий передачи не слишком приятная личность, они все-таки смогут предупредить соотечественников об угрозе.
        Все поняли правильно: надо оповестить как можно больше народу по своим каналам, то есть выкладывать тревожные сообщения в социальных сетях, а то и по телефону с друзьями поговорить.
        Настроение, само собой, упало ниже ватерлинии, поэтому в тот вечер они пели только грустные песни, пропитанные махрово-депрессивным пессимизмом.
        Глава 1
        Черные тени в тумане росли, туча на небе темна
        Эшелон был воинский, но шел вне расписания, поэтому зеленый свет ему не давали. Вот и в ту летнюю ночь их остановили, загнав на запасные пути в какой-то глуши, чуть-чуть не доезжая белорусской границы. Проснувшись на верхней купейной полке, старший лейтенант Реутов посмотрел в окошко и грустно резюмировал: снова стоим.
        Собственно говоря, остановки танкиста не слишком огорчали. Командировка в Польшу представлялась чистым внеочередным отпуском, и чем дольше железнодорожники будут валандаться, тем лучше отдохнем и отоспимся. Сладко зевнув, Аркадий перевернулся на другой бок и секунду спустя уже похрапывал.
        В следующий раз он открыл глаза в девятом часу, потому что сосед по купе капитан Суровегин слишком громко хлопнул дверью, возвращаясь из сортира.
        - Дрыхни, - лениво посоветовал Витяня. - Майор ходил к начальнику станции. Тот сказал, что до вечера не двинемся.
        - Устал дрыхать, - признался Реутов и сел на полке, свесив босые копыта сорок четвертого размера. - В умывальнике очередь или как?
        - С нашей стороны вроде бы спокойно. Народ еще не продрал зенки.
        Прихватив мыло и зубную щетку, Реутов сбегал в санузел. Облегчившись и умывшись, он потер ладонью отросшую на щеках и подбородке щетину, подумал о бритве, потом еще раз подумал и решил, что побреется вечером, потому как на стоянке в Минске следует быть при параде.
        Позавтракали они на троих, растолкав для такого дела своих лучших друзей Генку Водоходова и Дениса Зорина. Буфет на станции был закрыт, поэтому доедали вчерашнюю колбасу, картошку и яйца вкрутую.
        - Хлеба надо прикупить, - задумчиво сказал Суровегин. - И консервов.
        - Овощей и фруктов, - добавил Генка. - Обычно вдоль дороги тетки кур продают жареных, яйца, вишни всякие. Но вчера, как с утра отоварились, больше я такого сервиса не видел.
        - Плохо смотрел, - усмехнулся Аркадий. - Ты еще скажи, что водку не продают… Но что правда, то правда - в этой дыре с обслуживанием неважно.
        - Инопланетяне всю торговлю распугали, - хохотнул капитан. - Бабки припрятали товар, надеются с братков по разуму подороже содрать.
        Командир отдельной танковой роты майор Глебов благосклонно принял идею послать квартирмейстерскую экспедицию в ближайший населенный пункт и велел отовариться на всех. Офицеры скинулись, и Суровегин с Аркадием отправились на поиски цивилизации, прихватив в качестве гужевой силы трех сержантов поздоровее.
        По дороге сам собой завязался разговор о громадном космическом корабле, который приближался к Земле со стороны созвездия Южной Гидры. Газеты, телеканалы и блоги шумели об этом событии всю последнюю неделю, но никто ничего толком объяснить не мог. Каждый день сообщали о депешах, присланных звездными гостями земным правительствам, но всякий раз оказывалось, что массмедиа снова наврали. Вчера даже проскочили сообщения, будто кораблей прилетело не меньше двух.
        Как ни удивительно, местных обитателей космические гости совершенно не волновали. Каждый встречный абориген почему-то интересовался, не в Польшу ли идет воинский эшелон. Услыхав утвердительный ответ, селяне испуганно крестились и спрашивали, надолго ли война и скоро ли американцы начнут бомбить.
        В зале ожидания большой станции, куда танкисты добрались после полуторачасовых блужданий по сельской местности, работал телевизор. Как раз начиналась информационная передача, и стало понятно, почему в народе предчувствие войны и воздушных налетов: накануне польский и литовский президенты призвали ввести в их страны дополнительные батальоны сил НАТО и нанести упреждающий удар по треклятой Москве.
        Впрочем, о международных делах дикторы пробарабанили скороговоркой, вернулись к главной теме дня, и в эфир пошел специальный выпуск.
        Выступали деятели Общественной комиссии по встрече братьев по разуму: профессор-астроном, известная балерина, юная звезда попсы, киноактер предпенсионного возраста, модный организатор митингов оппозиции, депутат околоправительственного блока и девица, которую Реутов где-то видел - кажется, она играла в нескольких телесериалах. Астроном пытался рассказать, как его команда работает над расшифровкой радиосигналов чужого звездолета, но шоу-публика без конца перебивала профессора. Так и не выслушав ученого, политик и митингмейкер при поддержке девиц и старика призвали устроить грандиозный концерт для торжественной встречи пришельцев.
        Возвращаясь на полустанок, тяжело нагруженные танкисты вдруг стали вспоминать несколько недавних фильмов о вторжениях агрессивных инопланетян. Как положено в Голливуде, пришельцев уничтожали небольшие отряды солдат с винтовками при содействии мирного населения.
        - Чего-то подумалось, - вырвалось у Реутова. - Вдруг они на самом деле с враждебными целями прилетели? Монстры какие-нибудь. И вот начнется война, все наши пойдут в бой на настоящих танках, а мы, как идиоты, будем со стороны наблюдать со своими игрушками. Если кто-то увидит, какие у нас «коробки» - засмеют.
        - Аркан, успокойся, - хохотнул Витяня. - Меньше смотри голливудскую муть. И вообще - мы сами скоро кинозвездами станем.
        По такому поводу все долго ржали, а потом - до самого состава с танками - обсуждали, как загуляют в Минске. Минск был ближайшей задачей подразделения, а за белорусской столицей намечалась и задача последующая - Варшава. Офицеры предупредили сержантов: дескать, особенно не шикуйте, не так уж много нам валюты командировочной выдадут. Варгушин в ответ лишь осклабился и объяснил, что расходовать злотые придется только на первый сабантуй, а потом уж нас пани с паненками кормить-поить будут.
        Возможно, так у него и получится, подумал Аркадий. Сержант-контрактник Серега Варгушин был невероятно удачлив по части женского вопроса, словно знал волшебные слова.
        Возле тепловоза их встретил капитан Лычкин, командир взвода из трех БТ-5, то есть непосредственный начальник старшего лейтенанта Реутова и лейтенанта Зорина. Свирепо сузив глаза, Лычкин осведомился, откуда они возвращаются и что несут в сумках. Узнав, что выполняли приказ командира роты, капитан поморщился, но шмонать не стал. Скорее всего, постеснялся Суровегина.
        Лычкин относился к офицерам, умевшим командовать «ротом и матом», но другими аспектами воинского дела не овладевшим. Он постоянно подозревал подчиненных в безалаберности, придирался по мелочам, а в итоге на прошлогодних российско-китайских учениях вывел подразделение на полигон, второпях отменив заправку. Почти половина танков остановилась, не сумев пройти маршрут, и майорская звезда Лычкина раскололась на четыре капитанские. Судя по всему, командование Восточного военного округа с радостью сплавило нервного капитана в «кинематографическую» роту. В эшелоне, на прерванном пути в Польшу, взводный задолбал всех подчиненных неусыпным учетом и контролем.
        Неприятная личность.
        В вагоне намечалась очередная пьянка с картами, но душа совершенно не лежала ни к преферансу, ни к интеллектуальным играм вроде буры или очка. Пить после вчерашнего вообще было страшно. Поэтому, прихватив свою пайку, Реутов тихонько испарился из вагона, пробежал мимо состава, залез на платформу и разлегся в тенечке своего танка с бортовым номером 225. Прямо над ним, на крыше башни, сидел Варгушин и громко переговаривался по мобильнику, признаваясь кому-то в пламенной любви.
        «Вот же кобель», - отпустил мысленный комплемент Аркадий, заканчивая трапезу. Заткнув уши гарнитурой, он включил айпод и закрыл глаза, наслаждаясь творением Андрея Земскова.
        …А на фронте идут затяжные бои целый век,
        Там на бритую голову падает ядерный снег,
        Там бежит человек и кричит по-японски «банзай»,
        Так что лучше заройся поглубже и не вылезай.
        А танкисту все давно параллельно,
        Он же в танке и не ест, и не пьет.
        Он без танка был бы ранен смертельно,
        А в железе он спокойно живет.
        - Вроде большие погоны пожаловали, - пробился сквозь песню тревожно-сдавленный крик Варгушина.
        Присев на корточки, старший лейтенант выглянул из-за антикварной машины. Неподалеку остановился выкрашенный в защитный цвет УАЗ-469, из которого вышел пожилой полковник. Наушники продолжали извергать рифмованную фантасмагорию:
        Из трампарка трамвай не угонишь - кондуктор не даст.
        Проще танк увести - до хрена этой дряни у нас.
        В землю траками будет впечатан жирующий глист,
        Так спасутся четыре собаки, а с ними танкист.
        А танкисту глубоко параллельно,
        Он же в танке и не ест, и не пьет…
        Незнакомый старик-полковник явно вознамерился поближе познакомиться с диковинным эшелоном. Еще, не приведи нечистый, сунется в офицерский вагон и застукает всех в карточно-водочном непотребстве. Решительно содрав наушники, Реутов спрятал чудо заморской техники в карман кителя, расправил форму ладонями, почистил ботинки ветошью и, спрыгнув с платформы, зашагал к уазику.
        Его попытку отрапортовать гость выслушал невнимательно и, добродушно улыбнувшись, буркнул:
        - Отставить, старший лейтенант. - Козырнув, он представился: - Полковник Мадригайлов. Служу тут поблизости… тяну лямку до пенсии.
        Полковник добавил, что услыхал про необычную воинскую часть и решил полюбоваться коллекцией древнего железа. Приободрившись, Аркадий подозвал Серегу. Вдвоем они помогли ветерану вскарабкаться на платформу и показали Мадригайлову всю бронетехнику. Полковник вроде бы даже расчувствовался, поглаживал и похлопывал горячий металл, бормоча что-то неразборчивое.
        Ветеран явно не собирался насмехаться над старинной рухлядью. Реутову гость понравился, и старлей сказал уважительно:
        - Настоящая броня, товарищ полковник. Только современная, то есть лучше, чем в сорок первом году была.
        - Неужели броневой прокат поставили?! - вскинулся полковник. - На эти декорации не пожалели?
        - Частный заводик заказ выполнял, товарищ полковник. Тот самый, который простые лимузины бронированными делает. У них этих листов толщиной три четверти дюйма - хоть закопайся. Установили в два слоя. И движки современные поставили - дизеля от большого самосвала. Вместо доисторических смотровых щелей - вполне пристойные триплексы.
        - Постарались… - в голосе Мадригайлова прозвучали неожиданные нотки раздражения, даже злобы. - Ты еще скажи, что пушки настоящие.
        - Так точно, настоящие. Хоть сейчас в бой. - Аркадий поспешно добавил: - Пулеметы тоже сравнительно новые - ПКТ. Боеприпасы, само собой, только холостые.
        Расхохотавшись, полковник закашлялся, но продолжал смеяться. Потом подвел Аркана к сцепке двух платформ, за которой открывался вид на унылый сельский пейзаж.
        - Видишь груду шпал, а за ней, в километре примерно, серый каменный амбар?
        - Вижу, - не стал отпираться старший лейтенант.
        - Между прочим, это склад очень старого барахла, - сообщил Мадригайлов. - Полигон еле-еле живого НИИ баллистики. Я случайно узнал анекдот: недавно туда завезли унитарные боеприпасы самых доисторических образцов, включая ваши сорокапятки. Специально наштамповали тысчонку-другую выстрелов для каких-то экспериментов… Так что можете загружать боекомплект и штурмовать Варшаву.
        Реутову показалось вдруг, что старик не шутит. Однако полковник не стал продолжать разговор, а попрощался, в последний раз оглядел бронетехнику на платформах и, кряхтя, спустился на насыпь. Сам слез, без помощи бойцов «отдельной кинематографической роты». Стоя возле своего БТ-5, Аркадий смотрел, как ветеран идет, прихрамывая, к машине.
        УАЗ развернулся и укатил. Пожав плечами, Реутов вернулся в тень. Солнце подбиралось к зениту, день обещал быть жарким.
        Полковник Кирьян Мадригайлов дослуживал последние дни перед отставкой. Он благополучно достиг отмеренного законами предельного возраста, заканчивались и прибавленные президентским указом дополнительные годы, так что буквально на следующей неделе будет подписан неизбежный приказ об увольнении. Генеральских погон ему, конечно же, не видать, ибо чиновники арбатского министерства люто не любят офицеров, имеющих опыт реальных боевых действий, а потому всячески препятствуют их продвижению по служебной лесенке. Остается лишь утешаться армейской мудростью: дескать, полковник - это звание, а генерал - диагноз.
        Повоевать же выпало ему с избытком. Мадригайлов и сам не всегда мог точно перечислить все страны и войны, разве что континенты называл, не задумываясь. Голаны, Синай, Ангола, Афганистан, Эфиопия, Югославия… также побывал во всех горячих точках предательски умерщвленной Империи - как в горах, так и в глухих провинциях у моря. И под занавес бурной биографии был сослан командовать никому не нужным доисторическим хламом.
        Офицер охраны, козырнув, открыл ворота, и «козлик» въехал на территорию части, когда-то чрезвычайно секретной, выполнявшей важнейшую функцию в оборонительной системе сверхдержавы. Теперь же всеми забытый «Объект-43», он же ЗКВЦСУ - запасный командно-вычислительный центр стратегического управления - «Дубрава», существовал только потому, что на самом верху хватало других дел кроме ликвидации воинской части на полпути между Брянском и Смоленском. Когда-то здесь был глубокий тыл, а теперь - почти граница. Хорошо хоть, не с НАТО, а с дружественной Белоруссией.
        Мадригайлов отправил водителя в гараж, а сам прошел через парк. В этом парке не было дорожек и аллей, но стояли массивные боксы-бункеры - противоатомные укрытия тяжелых танков. Здесь встали на долговременное хранение машины, предназначенные для действий в эпицентрах ядерных ударов. Древняя мощь Империи постепенно дряхлела и поддавалась коррозии. Скоро «Дубраву» закроют и наверняка построят на освободившихся площадях развлекательный комплекс: казино, сауны, бордели…
        В мерзком настроении полковник спустился на лифте в глубокое подземелье, где под метрами бетона и стали находился оперативный зал. Здесь тоже царила старинная техника. Несколько соседних комнат занимала дюжина доисторическая ламповых ЭВМ типа М-50, в том числе две машины скользящего резерва. Магнитные барабаны и ленты, перфовводы, примитивные цифропечатающие машинки, которые стыдно назвать «принтерами» - точно так же, как не поворачивается язык назвать «компьютерами» этих динозавров вычислительной техники.
        Впрочем, новая техника в бункере тоже имелась - несколько персональных компьютеров позапрошлого поколения. Однопроцессорные устройства обеспечивали связь с внешним миром.
        - Что происходит снаружи? - осведомился Мадригайлов, опускаясь в жесткое кресло.
        Большой ракетно-ядерной перестрелкой, ради которой создавался «Объект-43», давно не пахло, боевых задач ЗКВЦСУ не имел, поэтому командир «Дубравы» приказал операторам отслеживать перемещения звездолетов инопланетян. Три офицера старательно наносили на прозрачную карту траектории приближавшихся кораблей. Полковник рассеянно вспомнил, что за операторами-рисовальщиками закрепилось в армии прозвище «обезьяны».
        - Вышли на высокую орбиту, - доложил оперативный дежурный. - Параметры орбиты…
        - Вижу параметры, - буркнул Мадригайлов, разглядывая нарисованные «обезьянами» линии на прозрачном щите. - Что-нибудь интересное случилось?
        Дежурил подполковник Казаринцев, тоже немало повоевавший. Танкист от бога, он был вынужден уйти на штабную работу после тяжелого ранения в горной войне. Понимающе кивнув, подполковник произнес:
        - Сигналов с приветствиями не передали. Час назад с обоих кораблей запущено по шесть малотоннажных объектов - вышли на разные орбиты в пределах двухсот-трехсот километров. Эксперты полагают, что спутники нужны для картографирования и ретрансляции, мое мнение - спутники-шпионы.
        - Это почти одно и то же.
        - Согласен… Центр компьютерной войны заметил странное соединение, сейчас ждем подтверждения от АНБ. Вроде бы, проходя над Европой, один из этих малых спутников подключился к базам данных и скачал архивы Хельсинкского института стратегического баланса и разоружения.
        Подумав, Мадригайлов раздраженно бросил:
        - Короче говоря, теперь у них есть точные координаты всех военных объектов на всей планете.
        - Кроме нашего центра, - посмеиваясь, подтвердил Казаринцев. - Нас давно из всех баз вычеркнули по причине профнепригодности.
        - Указаний, конечно, не поступало?
        - Никак нет. Точнее, нам не поступало. Остальным командным центрам воздушно-космических сил приказано повысить степень боеготовности… - Подполковник понизил голос: - Шеф, беспокойно что-то. Если они с добрыми намерениями прилетели, то почему молчат?
        - Сам про то же думаю который день, - буркнул полковник и решительно добавил: - Объявляем учебную тревогу.
        Развернув кресло к пульту, он стал щелкать тумблерами, двигать рычажки и нажимать кнопки. На большом, составленном из двадцати телевизорных кинескопов экране перед Мадригайловым светилась карта сгинувшей сверхдержавы, включавшая бывших союзников и ныне суверенные республики. Хотя «Дубрава» перестала быть действующим пунктом управления, информация по-прежнему стекалась в информационно-вычислительный центр «Объекта-43». Полковник видел на карте условные значки, обозначавшие гарнизоны, ракетные установки, узлы связи, корабли и ракетные подлодки в море, даже предприятия военной промышленности. Только подчинялись ему далеко не все стратегические средства обороны и нападения. После сложных манипуляций лишь несколько значков на пульте сменили цвет с желтого на зеленый.
        Начали поступать рапорты с объектов о переводе в режим повышенной готовности. Ракеты, локаторы и другие машины пенсионного, как и сам Мадригайлов, возраста медленно просыпались, где-то в гарнизонах гудели сирены, личный состав лениво расползался по местам боевого расписания.
        - Скрипим, но шевелимся, - не без удивления констатировал Казаринцев. - Хорошо хоть, боеголовки подвешивать и ракеты заправлять уже не надо. Старик, что до меня тут служил, рассказывал, как во время Карибского кризиса суетились.
        - Помню, - грустно сообщил Мадригайлов. - Он и мне рассказывал.
        - Ну да… А как съездили? Как эти танки?
        - Хорошо танки, - полковник заулыбался. - Ностальгично. Танки - это всегда хорошо. Жаль только, для такой поганой цели построены.
        Заказ на колонну старой бронетехники поддержал в трудный момент несколько отечественных заводов. Для съемок очередного русофобского фильма кинематографистам Польши понадобились натуральные танки и бронемашины, стоявшие на вооружении вермахта и Красной Армии накануне 2-й Мировой войны.
        В предшествующие годы польские режиссеры Вайда и Гофман изрядно выкупали в грязи восточных соседей, сняв блокбастеры «Катынь» и «Варшавская битва». Теперь пришла очередь грандиозной киноленты «Нашествие варваров», описывающей польскую версию превращения Речи Посполитой в генерал-губернаторство. Мадригайлов не сомневался, что назревает очередное проституированное повествование о героической борьбе благородных шляхтичей против разнузданных насильников с дебильно-зверскими небритыми рожами, наряженных в лохмотья, отдаленно напоминающие красноармейское обмундирование.
        На съемки новой агитки польский агитпроп наскреб по миру чуть ли не сотню миллионов евро. Для пущей достоверности часть этого бабла потратили на закупку в ФРГ и России действующих танков. И вот эшелон советских БТ и Т-26 уже движется к польской границе, а немецкие «тройки», «четверки» и «ханомаги» прибыли на съемочную площадку несколько дней назад.
        - Хотите анекдот? - спросил вдруг Казаринцев и, не услыхав отказа, продолжил: - Для эпизода десанта на Вестерплятте ляхи решили построить линкор. В уменьшенном масштабе, с пушками среднего калибра. Бюджет фильма вырос на треть, но зато польский флот получит отличный крейсер и сможет как взрослый участвовать в миротворческих операциях НАТО. Немцы заломили цену, поэтому заказ размещен у нас на питерской верфи. Зимой должен был вступить в строй.
        Отмахнувшись, полковник достал CD-плеер, нахлобучил наушники и врубил диск «Нехолодная война».
        Грянул час - мы вышли к Эльбе, авангарды к авангардам,
        Враг повержен и распят во всех границах.
        И заряжены к изданью перекроенные карты,
        Где по новой человечеству делиться.
        От совместного парада недолга осталась память,
        Не пристало нам тянуть с союзным долгом!
        И когда над Порт-Артуром развернулось наше знамя,
        Поле боя нарекли «предметом торга».
        Только мы никогда не сойдемся в цене
        С их торгашеской сутью безродной
        На холодной войне, холодной войне,
        На холодной войне, холодной.
        В пепел выжженные земли, кровью политые щедро -
        От того созревший колос тяжелее.
        Наше горе безутешно и невосполнима жертва,
        Нас судьба в двадцатом веке не жалела.
        Девчонка-сержант из роты связи подергала полковника за плечо, показывая на телефон, который звонил и дублировал звонок световым сигналом. Сбросив наушники и сняв трубку с аппарата, Мадригайлов услышал недовольный голос генерала, дежурившего в московском штабе:
        - Ты чего творишь? С кем воевать собрался?
        - Учебная тревога объявлена согласно плану боевой подготовки, - меланхолично доложил командир «Объекта-43». - Как только все задачи отработаем - сразу же дам отбой.
        Генерал ответил немного спокойнее:
        - Не переусердствуй. А то еще пальнешь антиквариатом… - из трубки послышался снисходительный начальственный смешок. - Будь спокоен, за небом сейчас настоящая техника приглядывает… И есть новости. Гости из космоса передали, что намерены обратиться ко всем правительствам через три с небольшим часа. В полдень по Гринвичу. Так что вот такие дела.
        Бросив трубку на рычаги, полковник вернул на место наушники, снял с «паузы» плеер, и снова загремел клокочущий голос Игоря Сивака:
        Полыхают континенты в главной битве исполинов,
        Где ни глянь - кругом легла передовая.
        И когда-нибудь бояны сложат песни и былины,
        Нашу славу сквозь века передавая.
        Наше прошлое священно, древних воинов заветы
        На присяге повторим тысячекратно.
        Пусть опять под алым стягом будут новые победы,
        Мы - хозяева России и солдаты!
        Потом он прокрутил еще много хороших песен, изредка делая перерывы, чтобы принять рапорты командиров частей и отдать распоряжения. В положенное время Мадригайлов поднялся в расположенную на поверхности столовую. Здесь работал телевизор - новый, с большим плоским экраном. Неприятный ведущий, сделавший себе имя на пропаганде сексуальных меньшинств, альтернативного искусства и на фальсификациях отечественной истории, сражался в прямом эфире с двумя писателями-фантастами.
        Немного посмотрев шоу, полковник заинтересовался, достал из кармана мобильник и набрал номер студии, непрерывно моргавший в углу экрана. Как ни странно, ему ответили, и Мадригайлов задал вопрос:
        - Скажите, уважаемые, по каким приметам определить, что враждебные пришельцы готовятся начать военные действия против нашей обороны?
        Ответ писателей полковник и другие офицеры выслушали с огромным вниманием.
        Немалую долю рейтинга тележурналист Мари-Борат Тельман-Галерный заработал своими нетрадиционными ориентациями. В частности, был он вегетарианец. Совсем как Гитлер, хвастался Тельман-Галерный в узком кругу. Журналист давно научился грамотно использовать и другие особенности своей физиологии, нокаутируя неудобных собеседников обвинениями в гомофобии.
        На сей раз подобные приемы не срабатывали, поскольку приглашенные на передачу писатели-фантасты Максимов и Мамонтов не скрывали неприязни лично к Галерному и всем ему подобным. Максимов и вовсе нагло заявил: дескать, ваша серьга в ухе нарушает принятый Госдумой закон о запрете пропаганды гомосексуализма на телевидении.
        Поскрипывая зубами, Мари-Борат постарался говорить не слишком злобно:
        - Давайте не прибегать к демагогии. Или вы не желаете обсуждать основную тему?
        - Желаем, - сказал Мамонтов. - Но вы пока не задали ни единого вопроса по теме, а рассуждаете про посторонние материи. Итак, поговорим об инопланетном вторжении.
        - Да-да, именно об этом, - перебил его Тельман-Галерный. - Почему вы так уверены, что прилетели агрессоры, а не друзья? Вот и ваш американский коллега, писатель Джек Стерлинг из Хьюстона, штат Техас…
        - Много он понимает… - проворчал Максимов.
        - Пусть сначала писать научится, а потом называет себя писателем, - раздраженно добавил Мамонтов. - Подумаешь, звезда регионального масштаба!
        - Ну, не надо, - неожиданно осадил коллегу Максимов. - Ты, парень, появился на свет почти на полтора десятилетия позже меня, поэтому не все понимаешь.
        Ведущий мысленно застонал. Телевизионное начальство, посчитав тему остроактуальной, настояло на прямом эфире. Предполагалось, что два писателя, прославленные вздорным характером, быстро схлестнутся, став легкой добычей. Однако фантасты сражались как два имперских астродесантника - спина к спине и по бластеру в каждой клешне. Вдобавок сбивали темп, навязывая собственный сценарий.
        - Господа, не отвлекайтесь, - взмолился Мари-Борат Тельман-Галерный. - Джек Стерлинг уверен, что к нам летят завоеватели. Как я понимаю, вы не согласны с литератором-паникером из Соединенных Штатов.
        - Наоборот, согласны, - огорошил его Мамонтов. - Огромные корабли вызывают естественные подозрения, вдобавок демонстративное нежелание вступать в диалог - такое поведение нельзя считать доброжелательным.
        Максимов подхватил:
        - Напомню, что они скачали базу данных Хельсинкской конторы, так что теперь у них есть точные данные обо всех военных объектах. Следующим шагом неизбежно станет массированный удар по этим мишеням.
        - Вы не боитесь выступать против прогресса? - взорвался телеведущий. - Не сомневаюсь, что против вас будут возбуждены уголовные дела по статье об экстремизме! Сначала такие, как вы, запугивали народ американской угрозой, теперь - космической. Элементарная порядочность требует от нас проявить гостеприимство и толерантность. А вы судите о других по себе, подозреваете в агрессивности, потому что сами злые и употребляете в пищу мясо.
        Мамонтов насмешливо провозгласил:
        - Ну не станем же мы судить о других по извращенцам. Как я заметил, больше всех о своей порядочности, причем в особо высокопарных и туманных выражениях, говорят самые грязные и дешевые проститутки.
        - Вы хорошо разбираетесь в повадках проституток? - Мари-Борат постарался добавить в голос побольше яду.
        - В повадках пидарасов разбираюсь хуже, - признал Максимов. - Но быстро учусь. Благодаря вашей передаче.
        - Что же касается космической агрессии, то не удивлюсь, если на Земле давно действует пятая колонна, - сообщил Мамонтов. - Внутренний враг исподволь готовил вторжение на идеологическом фронте.
        Журналист всплеснул руками, как тургеневская барышня, и захихикал:
        - Ой, не могу! Ну, это вообще!
        Не слушая его заклинаний, писатели перечислили множество кинофильмов, снятых в последние годы на разных континентах. Всевозможные безделушки вроде «Пришельцы против индейцев», «Линкор, эсминцы и чужие», «Инопланетяне: вторжение в Голливуд», «Тьма над Москвой» - изображали интервенцию ужасных инопланетян, которую с легкостью отражали небольшие подразделения американской морской пехоты и кучка московских бомжей-алкоголиков. Тем самым, утверждали фантасты, авторы фильмов приучают обывателя к мысли, что не надо бояться космического врага, что в инопланетной агрессии нет ничего страшного…
        Когда ассистент показал знаками, что в студию кто-то звонит, Тельман-Галерный даже обрадовался: у него появился шанс оборвать гнусные наветы парочки консерваторов-милитаристов. Звонивший представился неразборчиво, после чего поинтересовался:
        - Скажите, уважаемые, по каким приметам определить, что враждебные пришельцы готовятся начать военные действия против нашей обороны?
        - Хороший вопрос, - сказал Максимов. - Ну, мы уже говорили, что добрые гости постарались бы сообщить о своих целях, передали бы информацию о собственной цивилизации, о своих достижениях. Элементарно показали бы, на кого они похожи.
        - По-моему, нашего уважаемого собеседника больше интересовало, как будет выглядеть непосредственная подготовка к удару из космоса, - предположил Мамонтов. - Ну, представим себе, что прилетели завоеватели… Наверняка они не станут предъявлять ультиматум и требовать, чтобы земляне быстренько демонтировали свои стратегические арсеналы.
        - Почему? - недоуменно спросил Мари-Борат.
        - Потому что вряд ли они - круглые идиоты, - пояснил Максимов, сочинивший массу историй о попаданцах, кардинально переписывающих прошлое Отечества. - Едва получив такой ультиматум, все великие державы немедленно запустят в пришельцев свои ракеты с большими боеголовками.
        - Какое варварство! - Тельман-Галерный был искренне шокирован.
        Создатель звездных империй Мамонтов, милитарист-патриот, занесенный в проскрипции распущенной, но действующей полулегально комиссии по десталинизации, подытожил:
        - Следовательно, никаких ультиматумов не будет. Они просто совершат внезапное нападение на военные базы, данные по которым украли в архиве дурацкого Института стратегического баланса и разоружения. Вероятно, большие корабли выпустят множество боеголовок, которые обрушатся на главные военные объекты, а следом налетят десятки или сотни малых боевых машин, которые приблизятся к поверхности и примутся расстреливать уцелевшие после бомбардировки гарнизоны, ракетные позиции, арсеналы, командные центры, корабли в открытом море.
        - Спутники посшибают, - вставил Максимов. - Чтобы лишить людей связи. Военные заводы разбомбят.
        Перехватив инициативу, наглый противный старик изложил очередную порцию собственного мнения:
        - Не сомневаюсь, что удар из космоса вызовет бурные события во взрывоопасных регионах, растянувшихся вдоль наших южных границ. Маленькие, но гордые правители тех банановых и нефтяных эмиратов всерьез уверовали в собственное право творить историю… по крайней мере, пока взрослые державы готовятся встретить звездных гостей.
        Подворачивалась прекрасная возможность посадить в лужу парочку махровых врагов демократии - любой, казалось бы, ответ писателей позволял обвинить их в провоцировании вражды между соседними независимыми государствами. Обрадованный Тельман-Галерный, слащаво улыбаясь, осведомился:
        - Кого вы считаете правым в назревающей войне на Кавказе? Или, выразимся иначе, победа какой стороны будет выгоднее для России?
        - Там нет правых и виноватых, - мрачно изрек Максимов. - В этой войне есть преступные правители и ставшие жертвой народы. А для нас разницы нет: любой исход войны приведет к идиотским обвинениям против России.
        Это безобразие следовало прекратить, однако до конца передачи оставалось чересчур много эфирного времени. К счастью, подоспела рекламная пауза, во время которой на мониторе перед ведущим засветилось долгожданное сообщение. Как только вернулись в эфир, Мари-Борат объявил торжественно:
        - Ну, вот и рассеялись ваши нелепые домыслы. Главные информационные агентства передали, что братья по разуму прислали обращение. В полдень по Гринвичу они сделают объявление о своих намерениях. Несмотря на разницу во времени, все органы власти всех стран готовы выслушать наших космических друзей. В Нью-Йорке созвана Генеральная ассамблея ООН и Совет безопасности, президент США летит из Кэмп-Дэвида в Вашингтон на экстренное заседание Сената, депутаты, министры и президент этой страны будут ждать звездную весть в кремлевском Дворце Съездов…
        - Короче говоря, все соберутся в одном месте, чтобы легче было прихлопнуть их одним выстрелом, - резюмировал Мамонтов.
        - Довольно глупых измышлений! - осадил консервативных пророков Тельман-Галерный, лаская серьгу в ухе. - Вернемся к разговору о современном искусстве. Вот что писал нобелевский лауреат и великий русский поэт Иосиф Бродский: «Когда я читаю прозу, меня интересует не сюжет, не новеллистика, а просто литература, писание. Всегда следует разграничивать, с кем вы имеете дело - с автором романа или с писателем. В счастливых случаях имеет место совпадение. Но слишком часто роман становится целью писателя. В то время как целью писателя должно быть нечто иное: выражение мироощущения посредством языка. А вовсе не посредством сюжета». Надеюсь, вы не станете спорить с авторитетом Нобелевского комитета?
        - Дурак он, прости господи, - апеллировал к мифическому творцу воинствующий атеист Максимов. - И поэт был дерьмовый, надо прямо сказать.
        - Полная глупость, - поддержал коллегу технократ-агностик Мамонтов. - Роман и литература неразделимы, противопоставлять их может только невежда. Мироощущение передается всей гаммой инструментов, доступной писателю. Это и язык, и сюжет, и образы персонажей…
        Максимов дополнил перечень, известный всем грамотным людям благодаря монументальному труду «Фантастика. Общий курс»:
        - Идея, сверхидея, место и время действия…
        Они бодались еще минут пять, после чего ведущий объявил, что время передачи подошло к концу. Выпроводив омерзительных писателей, он спустился в свой кабинет и долго сидел в мягком кресле, лениво переключая телевизор с программы на программу и косо поглядывая на расположенную напротив студийного комплекса Останкинскую телебашню. Мари-Борат Тельман-Галерный ждал сообщений о начале бомбардировки.
        Глава 2
        А с небосвода бесшумным дождем падали звезды
        Весной полковник Кольцов стал командиром бригады в Абхазии. Места, конечно, курортные, только ситуация сложная, почти фронтовая. Провокации с грузинской стороны следовали непрерывно, к тому же не в Грузии заключалась главная опасность.
        Совещание проходило непросто - внимание офицеров повелительно протягивал работавший в углу телевизор - Общественный канал вел передачу из Кремля, куда съезжались депутаты, министры, крупные коммерсанты, звезды шоу-бизнеса, руководство столичного региона, руководители силовых ведомств. Президент, по слухам, уже прилетел в Шереметьево, прервав поездку по республикам Поволжья, и скоро должен был прибыть в старинную крепость на берегу Москва-реки. В его отсутствие журналисты болтали глупости и брали интервью у всех подряд - от лидеров партий до случайных прохожих на улице. Часто делались вставки о такой же суматохе вокруг вашингтонского Капитолия и других центров власти разных стран.
        - Товарищи офицеры, попрошу не отвлекаться, потом сто раз будут повторять по всем программам, - взмолился полковник.
        Он надавил нужный сенсор пульта, сделав звук потише, после чего кивнул своему заместителю. Комнату наполнил зычный голос подполковника Бобровко:
        - Мы не знаем, кто там в космосе шоу затеял, но здесь, на матушке-Земле, назревает свое цирковое представление. Похоже, что удар по Ирану становится неизбежной реальностью. Точно как раньше врали про ядерное оружие Саддама, теперь страны НАТО устроили истерику про ядерные приготовления Тегерана. Нам, как вы понимаете, похрен, потому как Иран для нас совсем не брат, даже не двоюродный племянник. Но есть одно маленькое обстоятельство: через Иран мы снабжаем наши военные базы в Армении. Когда на персов упадут первые «томагавки», подвоз в Армению прекратится. По территории Азербайджана грузы возить нельзя - хаи с азерами в состоянии войны. Через Грузию тоже сообщение прервано. Разрешат ли нам турки доставлять личный состав и снаряжение через свои владения - тоже большой вопрос, они к армянам относятся не лучше, чем азербайджанцы. Существует также другая серьезная опасность. Есть сведения, что как только американо-израильские силы начнут долбать иранцев, Азербайджан под шумок возобновит войну с Арменией. В таком случае наша база в Гюмри будет вынуждена защищать Армению, согласно Договору о коллективной
безопасности. Говоря по-простому, наши отрезанные от линий снабжения части ПВО и сухопутных войск примут участие в боевых действиях.
        Офицеры негромко зашумели: дескать, задача понятна. При этом все взгляды машинально переместились на телевизор. Шел репортаж из ночного Нью-Йорка: несметная толпа бурлила на просторной улице или площади, обрамленной небоскребами. Повсюду полыхали транспаранты, призывающие встретить космических друзей. Промелькнула реклама бургера «двойной пришелец».
        - В общем, если там начнется, то здесь аукнется, - подытожил комбриг. - Приказ уже получен, поэтому немедленно начинаем разработку боевых документов для решения новой задачи: в случае большой войны на Кавказе мы прорываемся через Грузию, берем под контроль железнодорожную магистраль и восстанавливаем снабжение российских войск, расквартированных в Армении.
        Зазвонил телефон: с ближайшей пограничной заставы сообщили, что большой отряд перешел границу со стороны Грузии, там идет бой с применением гранатометов и крупнокалиберных пулеметов. Абхазские войска и российские пограничники просили поддержки, поэтому Кольцов сформировал тактическую группу в составе танковой и мотострелковой рот и лично повел отряд к границе.
        Боевое отделение танка напоминало гауптману Францу Рютмюллеру кабину космического корабля. Повсюду светились компьютерные дисплеи, сообщавшие экипажу полную картину тактической обстановки, другой монитор использовался для наведения орудия точно в цель. «Леопард-2А6» Рютмюллера был недавно модернизирован согласно концепции «Революция», то есть достиг пределов совершенства, намного превысив возможности американских «абрамсов». Компьютерный мозг танка синтезировал информацию в режиме «дополненной реальности», выдавая на экраны сведения, стекавшиеся в штаб бригады со спутников, самолетов-разведчиков, дронов-беспилотников, наземных радиолокаторов и постов наблюдения.
        Танк мягко катился по сильно пересеченному сектору Магдебургского полигона. Гауптман видел на экранах все танки своей роты, укрепления условного противника, минные поля в пределах десятка миль. Словно играя на компьютерном симуляторе, Рютмюллер двигал «мышку», помечая мишени. Вот этот, например, значок - 2100 метров впереди - кто такой? Щелчок по иконке, и появляется изображение - русский танк Т-80. Опасный враг, может стрелять ракетой на четыре километра, но только на идеально ровной местности. А здесь, среди кочек и рытвин, ПТУР бесполезен. И вдобавок у русских слабоваты боевые части снарядов и ракет - усиленную угольчатыми накладками лобовую броню «леопарда» не прошибут.
        Процессоры уже рисовали сектора обстрела и выдали точки, из которых танк Рютмюллера сможет поразить мишень. Эти сведения появились и на дисплее перед глазами механика-водителя. Прослуживший в танковых войсках бундесвера больше десятка лет фельдфебель Эрнст Вайс, не дожидаясь приказа, вывел машину в нужную точку, лазерный дальномер уточнил дистанцию, компьютер ввел поправки на температуру и влажность воздуха, равно как на скорость и направление ветра. Пушка была наведена с идеальной точностью, и выстрел без промаха поразил цель.
        - Идем в сторону моста, - приказал командир роты. - Опорный пункт мотопехоты на северной опушке леса. Первый взвод, заходите справа.
        Наводчик уже гонял курсор по меню своего дисплея, выбирая тип боеприпаса. Автомат заряжания послал в пушку осколочно-фугасный снаряд. Танковая рота продолжала двигаться по бывшему полигону вермахта и Советской армии, отрабатывая очередную учебную тему.
        Большой противолодочный корабль «Маршал Малиновский» выполнял рутинную задачу - болтался по океану к востоку от Хонсю, преследуя ударное соединение США, возглавляемое авианосцем «Джордж Буш». Разумеется, древний корабль водоизмещением меньше пяти тысяч тонн действовал не один - в сорока кабельтовых от «Маршала» шел более современный, хотя тоже не в этом веке спущенный со стапеля эсминец «Боевой», а в глубине затаилась оснащенная ядерными торпедами подводная лодка типа «Гепард».
        - Попалась курва! - доложили из рубки акустиков. - Типа «Вирджиния»!
        Такой рапорт радовал. Наконец-то удалось найти под океанскими волнами подводную лодку пиндосов. В реальном сражении БПК уже мог бы открыть огонь из бомбометов, накрыв лодку реактивными снарядами. Только, хвала Создателю, никакой войны нет, а просто моряки гоняются друг за другом, чтобы набираться уму-разуму, научиться чему-то или, что примерно то же самое, избавиться от дури.
        Стоявший вахту на мостике командир батареи зенитных ракет старший лейтенант Гречухин лениво скользнул взглядом по приборам. Вся техника работала нормально, в воздухе порхали два амеровских вертолета, с авианосца взлетал самолет дальнего радиолокационного обзора. «Хоть бы штурмовиков подняли, появилось бы хоть какое занятие», - размечтался Гречухин.
        А ночь была прекрасная - безоблачная, безветренная. В сиянии полной луны вероятные противники были отлично видны даже без локаторов.
        Неожиданно нахлынуло сентиментально-романтическое настроение, появилось неуместное желание вставить в ухо микрофон и включить музыку с айфона - у Розенбаума много хороших морских песен. Только на боевом дежурстве такое не дозволяется, поэтому Гречухин стал мысленно напевать «Корабль конвоя».
        К сожалению, на втором куплете пришло неожиданное сообщение от локаторщиков:
        - Крейсер меняет позицию!
        Действительно, большой корабль, напичканный противоракетным и противокорабельным оружием, выдвинулся в сторону российского соединения. Одновременно с «Джорджа Буша» стали подниматься истребители F-18 и F-35.
        Кроме них локаторы зафиксировали высотную - не меньше 30 км - цель. Ответчик «свой - чужой» своего не признал. «Раз не наш „МиГ-двадцать пятый“, стало быть, пиндосы прислали своего дальнего разведчика», - сделал вывод старший лейтенант Гречухин и спросил у стоявшего рядом командира БПК, брать ли цель на сопровождение. Ответное рычание капитана 2-го ранга означало безусловный приказ - брать.
        В обычной жизни Карл был инженером, однако раз в год, как любой израильтянин, возвращался на сборы резервистов. От воинской службы освобождались только бездельники-ортодоксы, посвятившие жизнь зубрежке Торы. В благодарность за такое самоотверженное служение избранному народу государство даровало им всяческие привилегии вроде внеочередного предоставления жилья и прочих прелестей жизни за счет остальных налогоплательщиков.
        Будучи добропорядочным гражданином, Карл Эстеркинд не роптал - от родителей он усвоил главную заповедь советского интеллигента: не болтай, у стен есть уши. Государство - хрупкая штука: выдерни камень из стены - рухнет вся постройка. Отец часто повторял: «Если бы меньше на кухнях анекдоты травили - жили бы сейчас как люди».
        Так или иначе, привезенный в Израиль после шестого класса питерской школы Карл окончил университет, отслужил положенные годы и вот опять надел мундир офицера-танкиста. На его погонах красовались две полоски с изображением оливковой ветви - знак различия сегена, что соответствует американскому First Lieutenant. На русском языке, который Карл начинал уже забывать, это называлось, кажется, «старый лейтенант». Эмили, служившая в женском мотопехотном подразделении той же бригады, родилась в Яффо, но родители приехали из Молдавии, поэтому она тоже немного говорила по-русски. С недавних пор сеген-резервист Эстеркинд и проходившая действительную службу турай ришон (сокращенно - тараш), то есть ефрейтор Кройтор встречались, но вряд ли отношения продолжатся, когда Карл снимет мундир и вернется на гражданку.
        Сегодня, в пятницу, они находились в законном увольнении, поэтому приехали в Эйлат, остановились в квартире Карла и занимались тем же, чем и в казарме, но не опасаясь неожиданного появления непрошенных наблюдателей и советчиков. После напряженного акта, который начался в кровати, а закончился на полу соседней комнаты, Эмили задумчиво курила возле открытого окна, рассматривая панораму сквозь жалюзи. Карл подошел сзади, обнял ее и сказал, показывая пальцем:
        - Видишь порт? А тот большой танкер? Рядом - док, а сразу за ним - мой завод.
        Рассеянно посмотрев на судоремонтное предприятие, она кивнула в другую сторону, прокомментировав: дескать, вон там уже Иордания, а сразу за горкой - военная база, которую их бригада должна разгромить в первый же день возможной войны. Потом произнесла расслабленно:
        - Глупости это, иорданцы на нас не полезут.
        - Не думай о войне, - посоветовал Карл. - Пока не наступил закат, можно прогуляться к морю. Тут есть отличный аттракцион - прогулка на подводной лодке.
        - Пошли, - согласилась Эмили. - Жаль, вечер будет скучный.
        - Конечно, сегодня работают не все заведения, - печально согласился Карл. - Но я знаю хороший ресторан, его владелец - христианин и не соблюдает запреты шаббада.
        Одобрительно хохотнув, Эмили поцеловала его и побежала в душ. Карл рассеянно посмотрел в окно: над Иорданией буянила птичья стая. Такое вообще-то не редкость, именно в этих краях проходили главные пути миграции пернатых, но сейчас птицы вели себя странно, словно были чем-то перепуганы. Вероятнее всего, иорданские вояки объявили учебную тревогу. Серен пожал плечами, закрыл жалюзи и включил телевизор. Оставалось всего несколько минут до объявленного времени, когда пришельцы из космоса огласят свое послание к человечеству.
        Вечером пятницы московские дороги, которые и в обычные-то дни далеки от цивилизованности, превращаются в натуральный адский кошмар. Поэтому, отправляясь в телецентр, Мамонтов предусмотрительно оставил машину на парковке в Теплом Стане, куда они с Максимовым умеренно комфортно добрались на метро. Примерно за час они сумели проехать по забитому автотранспортом Киевскому шоссе до комплекса Новой Москвы, где еще продолжалось строительство жилых домов и других полезных объектов. Здесь, на господствующей высотке, распластался многофункциональный культурно-развлекательный центр.
        Целью их путешествия был недавно открытый ресторан «Гарем падишаха», в котором подавали очень приличный набор блюд восточной кухни. Поднимаясь на веранду второго этажа, Максимов раздраженно проворчал:
        - Мало мне было нервотрепки с этим придурком на телешоу, так еще трафик на дороге! По такому шоссе только на танке кататься!
        Захохотав, коллега закивал и произнес жизнерадостно:
        - Я сам о том же подумал! Между прочим, танки совсем рядом. Посмотри вон туда - это Алабино, где стояла Таманская дивизия, переформированная в бригаду, но потом снова ставшая дивизией. А чуть дальше - Наро-Фоминск.
        - Кантемировская танковая дивизия, - с чувством произнес Максимов. - Я там служил командиром взвода. Кстати, там сейчас штаб танковой армии.
        Официант в шелковой рубахе условно-кавказского покроя, шароварах и легкой папахе принял у них заказ. На столе молниеносно появились бутылка ледяной водки, жбан кваса, закуски, горячий хлеб. Писатели мрачно выпили за погибель врагов Отечества, потом - за то, чтобы не сбылись их опасения насчет агрессивности пришельцев.
        Заворачивая в лепешку ломтик острого копченого мяса, Мамонтов подумал вслух:
        - Не зря ли мы согласились пойти на эту передачу? Ведь как со стенкой разговаривали.
        - Задача не в том, чтобы журналиста-предателя переубедить, - назидательно проговорил старый желчный Максимов. - От нас требовалось донести хоть немного смысла до зрителей. Особенно - для близких к власти. Глядишь, кто-нибудь и поймет.
        - Для этого мы книги пишем.
        - Не замыкайся в узкой специализации. Как сказал бы классик, в условиях тотальной безграмотности населения важнейшим из искусств является для нас телевидение.
        Писатели грустно посмеялись, потом вспомнили, что через полчаса начнется большое космическое шоу. Метрдотель по первой же просьбе принес маленький - дюймов десять по диагонали - телевизор. Когда засветился экран, диктор программы новостей рассказывал, что два громадных корабля пришельцев медленно перемещаются над Землей на высоте около пятисот метров со скоростью пяти-шести километров в час… через мгновение он, не смущаясь, поправился: на высоте пятисот километров.
        Уточнений про скорость не последовало, но писатели единодушно согласились, что на телевидении работают отпетые дебилы, забывшие школьный курс физики, а скорость звездолетов составляет, скорее всего, пять километров не в час, а в секунду. Звездолеты медленно ползли по экрану, огибая планету.
        Официант принес большое блюдо шашлыка, сменил тарелки. Положив себе несколько кусков - баранина-мякоть, свинина, почки, курдюк, осетрина и люля-кебаб, Мамонтов нервно сказал:
        - Ну, ты только глянь, что творится! Они же занимают позицию для удара!
        - Похоже на то, - сокрушенно согласился Максимов. - Неужели все-таки будет война?
        - Лично для меня самое страшное, что ничего не могу поделать, - отчаянно признался более молодой коллега. - От нас ничего не зависит!
        - Может, армия какие-то меры предпринимает? - Безнадежно посмотрев на телеэкран, где бурлил переполненный зал, старый писатель вздохнул: - Сомнительно, конечно, чтобы военным дали такой приказ.
        В самом отвратительном расположении духа, почти не чувствуя вкуса деликатесов, они употребили горячее, допили водку и принялись за фрукты. От унылого глядения на экран коллег отвлекла только забавная сценка.
        На веранду вышел упакованный в джинсу молодой человек ярко выраженной закавказской национальности, с модным рюкзаком за спиной. Парнишка спросил у работника заведения, не служит ли у них поваром Джамиль Агаев из Баку. Темноволосый дядька средних лет, одетый в униформу «Гарема падишаха», строго произнес:
        - Сынок, я же вижу, что ты армянин. Забудь свои разборки с азербайджанцами, ваша война осталась на Кавказе. Здесь мы все стараемся жить дружно. Только студенты, которым на родине мозги промыли, устраивают драки.
        - Уважаемый, вы неправильно поняли, - вскричал джинсовый парень. - Никаких разборок, никакой драки! Мамой клянусь.
        - Ну смотри, - угрожающе предупредил ресторанный служитель.
        Вскоре появился хмурый пацан - тоже черноглазый брюнет с черными усами. Его покрытая пятнами роба распространяла сочный аромат дыма и жареного мяса. Парень хмуро посмотрел на гостя, который спросил бакинца, как звали его бабушку. Генеалогическое расследование оказалось молниеносным. При активном содействии мрачных мужиков в униформе заведения, пацаны выяснили, что бабушка парнишки-азербайджанца доводится двоюродной сестрой дедушке парнишки-армянина, то есть сами они - тоже близкая родня, а точнее - четвероюродные братья.
        - Понял! - вскричал Джамиль. - Ты из семьи Спитакян.
        - Точнее Спитакянц. Я - Апетнак Спитакянц.
        - Ай, правильно, да! Папа говорил, что в молодости дружил с твоим отцом, который женат на его троюродной сестре.
        - Мой отец и дядя тоже помнят твоего папу.
        Парни обнялись, подтянувшийся хозяин ресторана тоже порадовался, приказал накрыть для братьев стол. Два кузена выпили, покушали, стали выяснять, кто чем занимается. Оказалось, что оба учились в политехнических институтах, сильно поругали преподавателей-взяточников и коррупцию вообще. Потом стали громко вспоминать военную службу, так что сидевшие за соседним столом писатели поневоле узнали всю их подноготную.
        Получив дипломы, кузены были призваны - каждый в свою армию. Затем они выяснили к обоюдному ужасу, что почти полгода служили на одном участке фронта и почти наверняка разглядывали друг друга через танковые прицелы. Старший сержант Спитакянц был командиром Т-55, а сержант Агаев - наводчиком Т-64БВ. Завязался спор, какой танк победил бы, начнись война после «того самого инцидента», но спортивный диспут прервал Джамиль, сказавший, что теперь их часть, если верить Интернету, получила самые сильные в мире турецкие танки «Алтай».
        Тут уж не выдержали ветераны-танкисты Мамонтов и Максимов. Младший из писателей, вежливо извинившись, объяснил кавказским кузенам, что «Алтай» - дешевый азиатский ширпотреб, и что турки просто наладили у себя выпуск дерьмовой южнокорейской машины.
        - Правда? - удивился Джамиль.
        - Он всегда говорит правду, - подтвердил Максимов. - Из принципа никогда не врет. А вы, как я смотрю, воевать друг с другом не хотите.
        - Кому нужна война?! - буркнул Апетнак. - Только горе простым людям. Когда бабушка узнала, что Джамиль в Москве устроился, весь мой семья сказал: тоже поезжай. Лучше поваром в России работать, чем инженером у нас.
        - Он точно говорит, - подтвердил Джамиль. - Богачи своих детей откупят, а нас будут послать на фронт, братьев убивать.
        Писатели выпили с мальчишками за мир и дружбу, вернулись к своему столику и недоуменно уставились на малогабаритный телевизор. Надежный японский аппарат почему-то показывал одни лишь помехи. Мамонтов раздраженно завертел головой, крикнул:
        - Официант, посмотри, что с телевизором. Сейчас главная передача должна начаться… - Потом его взгляд случайно нацелился на панораму Новой Москвы, и писатель ошеломленно прошептал: - Что за хрень?
        Посмотрев в ту же сторону, Максимов обомлел и схватился за сердце. Над деревней Алабино поднимался высоченный столб дыма, у основания которого проблескивали огромные - выше трехэтажных домов - языки пламени. Похожий столб дыма встал вдали над Наро-Фоминском.
        На другой стороне веранды, смотревшей на Москву, раздались вопли ужаса, и писатели поспешили туда. Первым делом они увидели, как медленно рушится, разваливаясь на куски, Останкинская башня. Затем помутненное сознание смогло принять картину дымного облака, взметнувшегося в районе центра столицы.
        На экране локаторов стало тесно - слишком уж много целей наполняло воздушное пространство. Американцы подняли в небо летающий радар и эскадрилью «Суперхорнетов». Другая цель - групповая - приближалась от зюйд-оста на четырех звуковых скоростях, быстро снизившись до двух десятков километров. Оценив обстановку на мониторах, Гречухин доложил командиру корабля:
        - Вижу высотные быстроходные мишени. Кажись, амеры испытывают гиперзвуковые самолеты.
        Кавторанг буркнул, что доложит командиру соединения. На «Боевом» сидела группа военной разведки, фотографировать новую американскую технику - их кровное дело.
        Гиперзвуковики стремительно шли на сближение. В центре строя мчалась большая машина - вероятно, бомбардировщик. От центральной мишени рассредоточивались по фронту и высоте объекты поменьше - судя по данным радара, это были легкие аппараты. Подобную радиолокационную отметку мог бы дать малый вертолет, но вертолету не развить столь бешеную скорость. «„Стелсы“, - решил Гречухин. - Они на самом деле большие, тонн под тридцать, но сигнал отражают слабо».
        Между тем сверхскоростные сверхвысотники приблизились на двести морских миль, и «Суперхорнеты» неожиданно рванули навстречу, имитируя боевую атаку. Старший лейтенант презрительно поморщился - слабоваты были F-18 против самолетов, имеющих потолок выше двадцати километров. Наши МиГ-31 могли бы попытаться, «Рэптор» амеровский тоже мог бы, но это старье напрасно рыпается…
        На пульте системы громкоговорящей связи «Каштан» засветился сигнал вызова. Нажав кнопку селектора, Гречухин услышал голос прямого своего начальника - командира 2-й (ракетно-артиллерийской) боевой части:
        - Не нравятся мне такие маневры. Какие будут указания?
        - Учебная тревога! - рявкнул командир. - Приготовься вести огонь боевыми!
        - Слушаюсь! - машинально ответил командир БЧ-2. - По кому стрелять будем?
        - Увидим!
        Две зенитные ракеты встали на направляющие. Старший лейтенант не мог понять, что происходит, и нашел разумное объяснение: международные отношения опять обострились, поэтому Москва решила показать клыки. До реальной перестрелки дело, конечно, не дойдет, но нервы друг дружке потреплем.
        Меланхолический поток его мыслей прервал неожиданный небесный феномен. Тут уже не Розенбаум, а Высоцкий стал актуальным. В памяти спонтанно складывались рифмы:
        Мне этот бой не забыть нипочем, -
        Смертью пропитан воздух.
        А с небосклона бесшумным дождем
        Падали звезды.
        Вот снова упала, и я загадал -
        Выйти живым из боя!
        Так свою жизнь я поспешно связал
        С глупой звездою.
        Я уж решил - миновала беда,
        И удалось отвертеться…
        Но с неба свалилась шальная звезда…
        Иллюминаторы мостика позволяли разглядеть панораму во всех подробностях. Далеко на западе словно звезды с темного небосклона сорвались. Два… нет, три снопа светящихся нитей тянулись сверху вниз, как бутоны фейерверков. Стоявший рядом рулевой из недоучившихся студентов громко произнес:
        - Метеоритный дождь, товарищи офицеры. Красивейшее зрелище!
        Гречухин тоже любовался целую секунду, после чего вдруг сообразил и заорал:
        - Это ракетная атака! Боеголовки падают на Японию!
        - Похоже, что так… - Казалось, командир корабля растерялся, но молниеносно взял себя в руки: - Боевая тревога!
        Во всех отсеках врубился непрерывный звонок. Гречухин скороговоркой докладывал командиру обстановку по целям, лихорадочно соображая, кто бы мог запустить ракеты. Точно, что не Россия - в таком случае командование заранее бы привело в боевую готовность их соединение. Значит, китайцы: решили под шумок, пока мир встречает братьев по разуму, расквитаться с давним врагом.
        Локаторы подтверждали, что творится самое страшное.
        Расстояние между «Суперхорнетами» и гиперзвуковой эскадрильей сократилось до сотни миль, с палубы «Джорджа Буша» взлетали следующие звенья истребителей-бомбардировщиков, а в строю первой волны американских самолетов появились прорехи. Словно гиперзвуковые открыли огонь с огромной дистанции. «Кто мог напасть на пиндосов?! - ошеломленный Гречухин терялся в догадках. - Этот отряд пришел откуда-то со стороны Австралии, у китайцев ничего подобного нет, да и наши на такое не способны…»
        Оторвав взгляд от экранов, он посмотрел через бронированное стекло рубки. Корабли охранения авианосца - крейсер и фрегаты УРО - непрерывно запускали зенитные ракеты. Трассы устремились в сторону гиперзвуковой воздушной цели. Затем прямо по курсу, чуть левее авианосца, взметнулся громадный, как при подводном ядерном взрыве, султан воды и пара, сквозь который сверкали молнии.
        Командир БПК потребовал доклада по целям. Из динамика ответил командир боевого информационного поста:
        - Все американские самолеты сбиты, ракеты «корабль - воздух» среднего радиуса до целей не долетают, слишком большая высота. Две противоракетные сработали в районе целей, один объект падает. Остальные ракеты взрываются на большом расстоянии - вероятно, противник сбивает их! Ого! Они пикируют на «Буша».
        Малые «стелсы» резко снижались, описывая круги над соединением американского флота. Корабли продолжали выпускать ракеты и палить из автоматических пушек, но фрегаты загорались один за другим, поражаемые неведомым и невидимым оружием. Самая большая воздушная цель притормозила до половины звука, прошла над авианосцем, а затем, набирая скорость и высоту, направилась к «Боевому».
        Из палубы «Джорджа Буша» вырвался столб огня выше самых высоких антенн. Вторая такая же струя пламени ударила в районе кормы. Корпус исполинского корабля разломился на несколько частей, в отсеках одного из обломков загорелся керосин, или чем там они свои самолеты заправляют. Спустя полминуты высотная цель резко развернулась на расстоянии десяти миль от российских кораблей, взяв курс на вест-зюйд-вест. А в пяти милях от БПК «Маршал Малиновский» океан взгорбился новой водяной горой.
        - Они потопили «гепарда»! - вскрикнул командир. - Огонь по атакующим!
        Большая цель и большинство малых уходили на сверхзвуке в сторону Японии, только три малых гиперзвуковика неслись прямо на БПК и эсминец. «Малиновский» и «Боевой» запустили зенитные ракеты, открыли огонь спаренные универсальные артустановки и многоствольные малокалиберные системы. Одна воздушная цель была сбита и, рассыпаясь на куски, рухнула в волны. Не успел Гречухин обрадоваться успеху, как корпус корабля был потрясен сокрушительным ударом. Палуба мостика вспучилась, воющий звук достиг оглушительной громкости, но моментально затих в районе кормы.
        Все электрические устройства выключились, экраны погасли, пульт и светильники тоже. Из других отсеков доносились крики раненых. В иллюминаторе Гречухин увидел, как что-то стремительно промелькнуло мимо корабля по левому борту, раздался сильный шипящий звук. Старший помощник крикнул через переговорные трубы, что в корме пробоина. По отсекам расползалось грязно-желтое облако мерзко пахнущего газа. Последовала запоздалая команда надеть противогазы.
        Через полчаса электромеханическая часть сумела запустить генераторы, но заработало лишь освещение. После долгих стараний удалось оживить турбину. Все сложные электронные приборы не включались. Обследование корабля показало, что сверхскоростной снаряд ударил в надстройку, нанес тяжелые повреждения мостику, пронзил несколько отсеков и вышел через обшивку в кормовой части чуть выше ватерлинии. Еще одна зона повреждений тянулась вдоль левого борта, словно пролетевший мимо БПК гиперзвуковой аппарат ударил разрушительным лучом, разрезав корпус на глубину нескольких метров. Среди экипажа были убитые и раненые.
        Поскольку рация молчала, с эсминцем перемигивались прожекторной морзянкой. «Боевой» тоже получил сильные разрушения, имелись потери, но корабль кое-как держался на плаву. С мостика было видно, как американский крейсер, зарывшись носом по самые клюзы, спускает спасательные средства. Обломки авианосца уже скрылись под волнами. Крейсер просигналил, что вся электроника вышла из строя, и просил помочь спасти утопающих.
        Эсминец и БПК плохо слушались руля, из навигационных приборов работали только самые примитивные. До рассвета подбирали моряков с утонувших кораблей, потом взяли курс на Владивосток.
        Что-то быстрое металось над курортным городом-портом, проливая с неба смерть и разрушения. Мощный взрыв уничтожил безвредную прогулочную субмарину, ударивший отвесно луч разрезал катер, патрулировавший акваторию. Густые клубы дыма поднимались за горами на севере - вероятно, горела армейская база нефтепродуктов.
        - Эрика, на нас напали! - прошептал Эстеркинд.
        Она уже вышла из ванной комнаты и стояла с озабоченным лицом, обернутая полотенцем, и сосредоточенно нажимала сенсоры сотового телефона.
        - Нет сигнала, - сказала тараш Кройтор. - И телевизор умер… Кто напал? Сирия, «Хезболла»?
        - Иорданию тоже обстреляли… Наверное, Иран запустил дальнобойные ракеты. Одна промахнулась и упала в Иордании.
        - Нам надо вернуться в часть! - Эмили была кадровым солдатом и лучше, чем офицер-резервист, понимала простые армейские премудрости. - Одевайся.
        Немного нервничая, Карл разыскал части своей униформы среди разбросанной по всей комнате одежды. Нервы постепенно успокаивались. В конце концов, израильтяне регулярно били мусульман, и в этот раз случится так же. Расплата за коварное нападение будет быстрой и жестокой.
        Карл помог Эрике застегнуть лифчик, поцеловал в шею и натянул рубаху с погонами.
        В углу комнаты стояли их стволы - израильские военные в увольнение ходят обязательно с оружием. Эрика взяла свою винтовку «Галил», а Карл - положенный танкистам короткоствольный, почти совсем без ствола, «мецуар» - обрезанную версию американской винтовки М16.
        Перед уходом он поднял жалюзи, чтобы закрыть оконное стекло. Неприятный запах заставил его закашляться. Карл опустил раму, но успел заметить, как с горы на северо-западе, километрах в двадцати от Эйлата, протянулась в небо тонкая темно-красная ниточка. В небе что-то взорвалось, и клубок огня, разматывая дымный след, пошел на снижение, промчался над городом и упал где-то в арабских землях. Это было понятно: «Железный луч», лазерная пушка противоракетной обороны, о которой так много и таинственно писали в Интернете, газетах и журналах, сбила вражескую боеголовку.
        Следующая сцена тоже была понятна, хоть и менее приятна. Вершину горы, на которой прятался лазер ПРО, накрыло море пламени, сменившееся густым дымом. Очередная боеголовка покончила с лучевой пушкой.
        По городу метались перепуганные люди, транспорт не работал по случаю пятничного вечера. Власти, словно вымерли, не делали никаких заявлений. Тридцать километров до своей базы они прошли пешком по жаре, в пути к ним присоединились еще несколько солдат и офицеров. Поздно ночью девять измученных бойцов добрались до места дислокации бригады. Гарнизона не существовало - лишь воронки мощных взрывов, развалины казарм, догоравший склад боеприпасов и взорванные боксы бронетехники. Из трехсот оставшихся в части военных и гражданских уцелело не больше полусотни.
        Рота возвращалась с полигона, и оставалось пройти километров двадцать, когда вдруг прервалась на полуслове радиосвязь со штабом дивизии. Спустя минуту компьютер показал, что остановился предпоследний танк колонны. Танк не отвечал на вызовы, поэтому Франц остановил всю колонну, высунулся из люка и громко поинтересовался, что происходит. Командир аварийного танка - тоже голосом - доложил:
        - Герр гауптман, электроника отключилась.
        Это была серьезная поломка: «леопард» - не «тигр», на котором истреблял англичан дедушка командира роты. Без электроники современный танк превращается в нагромождение мертвого металла и пластика.
        Произнеся смачные проклятия, Рютмюллер приказал соседней машине взять на буксир остановившуюся машину. Танк взревел дизелем, попятился в сторону неподвижного собрата и тоже замер. Командир машины растерянно сообщил об отказе всех электронных приборов. Одновременно погасли мониторы в танке командира роты. Буквально через минуту-другую вырубились микросхемы во всех «леопардах».
        Чихая и кашляя от распространившегося в воздухе мерзкого желтоватого дыма, Франц попытался связаться со штабом при помощи сотового телефона, но тот не подавал признаков жизни, как и остальная электроника.
        Оставив батарею самоходных гаубиц и взвод мотострелков за высоткой, Кольцов атаковал нарушителей танками и пехотой на БТР. Противник в панике отступил, однако, как и предполагал полковник, провокация была хорошо продумана. С флангов ударили засевшие в зарослях гранатометчики, в небе закружили дроны, передававшие видеокартинку наводчикам артиллерии.
        Вокруг стали рваться снаряды, батарея самоходок ответила, завязалась артиллерийская дуэль. Противник попытался атаковать из леса, но был отброшен плотным огнем. Внезапно в расположении подразделений начали падать уже не снаряды, но беспилотные воздушные разведчики противника. Вражеские пушки прекратили огонь, пехота снова попыталась пойти в атаку, но вновь откатилась, оставив десятки трупов. Танки и БТР-80 ударили по зарослям из всех стволов, там падали деревья и загорелся сухостой. Вторгшаяся банда прекратила стрелять и, скорее всего, убежала.
        Все бы хорошо, но бронетехника Кольцова тоже начала барахлить. Конечно, машины были не самые новые, давно капитального ремонта требовали, но чтобы одновременно случились поломки в десяти танках и дюжине бронетранспортеров - подобные чудеса в армии кончаются большими неприятностями. Беспилотные разведчики тоже перестали передавать изображение, кто-то даже сказал, будто видел падающий невдалеке дрон.
        Командиры машин и взводов только разводили руками, да и что возьмешь с лейтенантов первого года службы или сержантов, окончивших на двойки хрен знает сколько классов нынешней школы в глубинке… Понятно было только, что не работают рации, заглохли дизели, не светится ни один мало-мальски важный прибор, включая автоматы заряжания. Экипажи могли только вручную вращать башни, перезаряжать пушки вручную да отстреливаться из пулеметов и личного оружия.
        Приказав занять оборону, Кольцов оставил Бобровко за старшего, сам же одолжил у пограничников уазик и помчался по горной дороге в бригаду за подмогой. На третьем километре его остановил растерянный командир самоходной батареи.
        - Товарищ полковник, - запинаясь, доложил - капитан-артиллерист. - Чертовщина какая-то. У нас все приборы сдохли: рации, лазерные дальномеры, баллистические вычислители. И машины не заводятся - ни у нас, ни у мотострелков. И дым этот мерзкий откуда-то принесло. Неужели грузины газовое оружие применили?
        - Так, погоди, не надо пороть панику… - полковник напряженно раздумывал. - Если отказали приборы управления и связи сразу в двух местах на расстоянии нескольких километров… это значит, что кто-то применил против нас какое-то серьезное оружие.
        Разинув рот, артиллерист тяжело вздохнул и выкрикнул:
        - Точно, товарищ полковник! Оружие электромагнитного импульса сверхвысокой частоты выводит из строя все электронные приборы. Наверное, пиндосы шлепнули по Ирану, а нас волна краем зацепила…
        - Разберемся! - Объяснение было найдено, и теперь командир бригады понимал, как следует поступить. - Раздай своим орлам оружие, выставь посты, чтобы диверсанты внезапно не напали. Я через полчаса буду в бригаде, пришлю технарей, чтобы заменили вам испорченные приборы.
        Капитан сказал, облегченно улыбаясь:
        - Хотя бы моторы запустить, а там доковыляем своим ходом и в части спокойно заменим все испорченные блоки.
        К гарнизону Кольцов подъехал уже через двадцать минут. Увидев свое хозяйство с последнего поворота горного серпантина, полковник ужаснулся, вдруг осознав, как сильно недооценил тяжесть ситуации.
        База бригады - никаких сомнений - подверглась плотной бомбардировке. Постройки были разрушены и горели, каменная ограда части проломлена в нескольких местах, машинный парк выглядел вовсе невероятно - словно был перепахан гигантским плугом, и превратился в беспорядочную груду скальных обломков, грунта и разбитого металла. К счастью, почти не пострадали жилые дома комсостава, и можно было надеяться, что выживут хотя бы семьи офицеров.
        Глава 3
        Стоять против неба - великий удел
        Полдень по Гринвичу - это 15:00 по Москве. Чем ближе стрелки часов придвигались к назначенному сроку, тем сильнее нервничал Мадригайлов. Естественная для военного старой школы паранойя заставляла бояться самого худшего. Полковник чувствовал себя беспомощным, запертым в одиночную камеру, бессильным что-либо изменить. Еще немного времени - и посыпятся с неба бомбы, начиненные взрывчаткой пострашнее термояда, и ринутся сквозь грибовидные облака стремительные смертелеты с десантниками в неуязвимых бронекостюмах…
        Аналогия получилась неточной: в его подчинении не было боевых подразделений, которые давно уже получали приказы от других командных центров. Однако в распоряжении Мадригайлова оставались многочисленные каналы связи - радиотелевизионной, телефонной, телеграфной. Радиостанции на территории ЗКВЦСУ «Дубрава» накапливались долгими десятилетиями, причем устаревшие не демонтировались, а ставились на консервацию.
        Самый древний комплекс антенн, ламповых приемников и передатчиков «Фонтан» появился, когда «Объект-43» только создавался в качестве центра управления авиации дальнего действия. По слухам, антенны «Фонтана» дважды отдавали эскадрильям «туполевых» и «мясищевых» приказ Сталина бомбить базы НАТО в Европе и на Аляске. Впрочем, оба приказа были отменены. Во времена Карибского кризиса здесь построили глубокие бункеры, подключили к «Дубраве» линии передачи приказов на ракетные шахты и поставили новую радиостанцию «Барс», державшую связь на всю планету с использованием эффекта тропосферного прохождения сигналов. В конструкции «Барса» применялись радиолампы и первые транзисторы. Когда началась разрядка международной напряженности, а на межконтинентальных ракетах стали устанавливать разделяющиеся боевые части, система связи перешла на станцию «Земляника-Б», слепленную из миниатюрных электронных ламп и транзисторов. Наконец, перед самым крахом «империи зла» на «Дубраве» смонтировали работающую на полупроводниках и микросхемах «Зарницу», предназначенную для поддержания связи от самого верха до дивизий. После
табуреточных реформ звеньев управления осталось всего три: бригада - армия - Генштаб.
        Еще в незапамятные времена развитого тоталитаризма стало понятно: когда боеголовки начнут падать в большом количестве, основные и дублирующие центры стратегического командования могут быть уничтожены. Поэтому сеть ЭВМ на командных пунктах получила дополнительную программу: при гибели центров управления высокого ранга командные функции передаются на следующий по значимости узел. Впоследствии сменилось много разных ужасов: гласность, либеральный террор, демократия, по призыву безумных уродов армия спасала креативный класс от проклятой конституции, - в ту эпоху на «Объекте-43» поставили ультрасовременную - полностью на полупроводниковых микросхемах - радиостанцию «Метель». Кроме того, подземный оптоэлектронный кабель связывал «Дубраву» с линией военно-правительственной связи, созданной в рамках договора об ограничении стратегических сил.
        Именно этим каналом воспользовался Мадригайлов около половины четвертого, чтобы переговорить с заокеанским коллегой. Над бункером американской базы вставало солнце, бригадный генерал, упившись за ночь кофию, выглядел не слишком свежим, однако подтвердил, что возможность агрессии не исключается, поэтому в войсках ПРО поддерживается должная готовность. Иными словами, противоракетные комплексы «Эгида» на крейсерах и фрегатах готовы запустить ракеты. Генерал признался, что больше всего смущает его дюжина спутников-шпионов: в пресловутый гринвичский полдень орбиты всех двенадцати сойдутся над Восточным побережьем США.
        - Ваш президент будет приветствовать дорогих гостей из Белого дома или из Капитолия? - спросил Мадригайлов через переводчика.
        Американец помялся, но все-таки ответил:
        - Президент летит на борту номер один. И командующие тоже не в Пентагоне.
        Они попрощались, пожелав друг другу удачи.
        - За океаном тоже понимают, что всякое может случиться, - прокомментировал Казаринцев.
        В 14:48 руководители государства и ближние чиновники вошли в кремлевский зал заседаний, занимая места в президиуме, согласно ранжиру. Ни президента, ни премьера, ни министра обороны, ни начальника Генштаба среди них не наблюдалось. «Вот и молодец Верховный, - подумал Мадригайлов. - Всего-то год как избран, а понял, что в такой момент военная верхушка страны должна управлять армией из надежного бункера». Стиснув зубы, он объявил боевую тревогу. Затем нашел на диске «Дикую охоту» - любимую полную версию, не без труда найденную в Интернете. Из динамиков потекли напряженные голоса - диалог Йовин и Тэм:
        - Выпусти меня, отвори двери.
        Темным коридором из плена темницы
        Выпусти меня - полуночного зверя,
        Выпусти на волю души моей птицу!
        - Я построил стены крепче, чем камень,
        Слово мое будет крепче металла.
        Спутана дорога безумными снами,
        Белая метель следы разметала…
        Дежурные вышестоящих центров управления в очередные разы выразили неудовольствие, но над «Объектом-43» выли сирены, личный состав покидал наземные сооружения, растекаясь по бункерным отсекам, спецназ занимал посты на периметре и в коридорах, подразделения химзащиты готовились анализировать уровни химического, биологического и радиационного заражения.
        Как положено в таких случаях, оба звездолета были внесены в реестр мишеней под условными названиями «Великан-1» и «Великан-2». Группы операторов вели мишени, нанося их координаты на карту.
        - Дикая Охота по моему следу,
        Их не остановят засовы и двери.
        Выпусти меня хотя бы до рассвета,
        Выпусти меня, полуночного зверя!
        - Не проси, проклятый, не бейся о стену,
        Не поддамся я на твои уговоры.
        Если отпущу я тебя из плена,
        Растерзает душу голодная свора.
        Корабли продолжали двигаться на высоте 540 -570 километров со скоростью чуть ниже орбитальной. Подобный тип маневрирования означал, что пришельцы не зависят от земного притяжения, иначе бы звездолеты непрерывно снижались. Вероятно, «Великаны» были оснащены антигравитаторами - старый полковник видел такое слово в фантастических романах.
        «Великан-2» прошел над Южной Америкой, пересек Тихий океан, развернулся над Индокитаем, а теперь мчался в северо-восточном направлении. Еще пять минут - и окажется над Канадой. «Великан-1» пролетел по диагонали Африку, приближаясь к Средиземному морю.
        Больше всего в эти минуты Мадригайлову хотелось, чтобы опасения оказались порождением старческого маразма, чтобы пришельцы не замышляли враждебных действий. «Всего лишь изучают планету со средних высот, - убеждал он сам себя. - Мирные гости летят, а не кружится в небе Дикая Охота злобного Вотана!»
        - Посмотри, за окнами небо плачет,
        Ледяные звезды в ладонях стынут,
        Одинокий всадник к восходу скачет,
        Он поможет мне снова вспомнить имя!
        Белая метель следы заметает,
        Близится мой срок, время полнолунья,
        Выпусти меня - душа умоляет!
        Выпусти на волю хмельное безумье!
        - Я открыл бы дверь, да заклятье крепко,
        Разомкнул оковы, да ключ потерян.
        Сам себя я запер в стальную клетку,
        Сам в себе я запер дикого зверя…
        Ожидание становилось невыносимым. Астрономы навели на звездолеты свои приборы, и в Интернете появились четкие фотографии огромных - в семь километров длиной и четыре в диаметре по среднему сечению - яйцеобразных корпусов, покрытых четкими рядами обтекаемых наростов.
        На площадях и в парках больших городов бесновались многотысячные толпы, вопившие приветствия пришельцам и поднимавшие транспаранты с призывами снизойти и править человечеством по законам высшей справедливости.
        Вьюга завывает зловещим смехом,
        Лунный свет на скалах дождем искрится,
        - Выпусти меня! - повторяет эхо, -
        Дикая Охота по следу мчится!
        Я - твое безумие, твое наважденье,
        По равнине в ночь, задыхаясь от бега,
        Дикая Охота по следу тенью,
        Сердца стук рассыпался горстью снега…
        На лице слезами снежинки тают,
        Ледяной струною крик оборвался.
        … Кто же я теперь - я и сам не знаю,
        Кто же во мне умер и кто остался?…
        В 14:54 случилось именно то, чего так сильно боялся запертый в клетке забытого бункера полковник Мадригайлов. Локаторы противоракетной обороны показали разделение заатмосферных мишеней. Как и предсказали по телевизору писатели-фантасты, от обоих звездолетов отделялись десятки целей меньшего размера.
        Полузабытый за ненадобностью и вычеркнутый из всех перечней стратегических мишеней объект «Дубрава», превратившийся в музей архаичной машинерии, получал далеко не полную картину происходившего. Информацию на допотопные М-50 передавали только самая старая радарная станция ПРО «Печора» типа «Дарьял», а также РЛС дальнего обнаружения «Дон-2». Кроме них к «Дубраве» был подключен еще более древний «Алдан» в Сары-Шагане на озере Балхаш, но там что-то не ладилось, и бригады военных инженеров пытались перезапустить допотопные блоки радиоламп.
        Из того немногого, что поступало на пульты, Мадригайлов и Казаринцев могли понять, что каждый «Великан» выпустил множество групповых мишеней. Типовая цель состояла из сравнительно большого аппарата и множества мелких. Эти группы стремительно - на скоростях порядка 4 -6 км/сек - удалялись со снижением от корабля матки. Мадригайлов без калькулятора подсчитал в уме: пять минут на такой скорости - триста секунд - полторы-две тысячи километров. За несколько минут, максимум за четверть часа, эскадрильи космических агрессоров рассредоточатся над всей Европой, Северной Америкой, над главными военными державами Азии. Неохваченными оставались только Центральная Азия, южная половина Африки, солидный кусок Азии да Австралия с Индийским океаном, но там стратегических мишеней мало, с ними пришельцы разобраться смогут позже, в последнюю очередь.
        На пульт перед полковником легла влажная, только что из кюветы с фиксатором, глянцевая черно-белая фотография, полученная с телескопа МГУ. На черном фоне звездного неба выделялась светлая конструкция - словно неоновую трубку намотали спиралью на невидимый конус.
        - Спираль… - свирепо прошипел Мадригайлов. - Назовем ее «мишень Спирохета». Это те, которые покрупнее?
        - Так точно. Которые помельче, не видны. Видимо, черного цвета.
        Офицер доложил, что «Спирохеты», согласно данным радиолокации, характеризуются размерами порядка тридцать-сорок метров, а мелкие, которым еще названия не придумано, имеют размеры порядка десяти метров. У старого полковника были свои представления насчет ядерной войны, которые ветеран автоматически перенес на войну космическую.
        - Малые, «Шершни» - это боеголовки, - провозгласил Мадригайлов. - «Спирохеты» - боевой космолет. Когда «Шершни» разбомбят нашу оборону, «Спирохеты» приземлятся и высадят десант.
        - На бронетехнике, наверное, - предположил старый танкист подполковник Казаринцев. - Интересно, какие у них танки? Как бы не летающие.
        - Доживем - увидим, - буркнул командир «Объекта-43».
        Сорвав трубку экстренной связи, он попытался доложить руководству свои соображения, но ни министр, ни начальник Генштаба, ни даже оперативный дежурный главкомата не снизошли до разговора с пенсионером. Ответил ему лишь офицер с борта летающего командного пункта, второй час кружившего над Сибирью.
        - Не сходи с ума, дед, - весело сказал молодой полковник. - Приказа сбивать не было, к тому же такие скоростные цели хрен чем достанешь. «Трехсотые» не потянут, разве что «четырехсотые» Московской зоны ПРО… Между прочим, две стаи твоих «Шершней» в мою сторону летят. Высота - сорок семь, скорость - дюжина «махов». Минут через десять здесь будут.
        Засмеявшись, он дал отбой. Мадригайлов выругался: он видел, что в направлении Уральских гор мчатся над Центральной Россией не меньше пяти «Спирохет», сопровождаемых двумя десятками «Шершней» каждая. И еще четыре эскадрильи движутся на Сибирь с тихоокеанского направления.
        Стрелки настенного хронометра ползли от 14:58 к 14:59, когда гигантское яйцо «Великана-1» начало быстро сбавлять скорость и поменяло курс. Если до сих пор звездолет двигался над Ираном строго на север, то теперь повернул на северо-запад - к Европе.
        С небольшим опозданием, не точно в полдень по Гринвичу, а в 15:02 московского времени, яйцеобразные звездолеты стали передавать сигналы на телевизионных частотах. На экранах формировалось какое-то мутное изображение, несколько глав государств радостно сообщили:
        - Да-да, мы вас видим!
        Пару минут пришельцы передавали последовательность чисел от единицы до двадцати девяти. Затем на экранах появился черно-белый чертеж, изображавший теорему Пифагора: квадраты, построенные на сторонах неравнобедренного прямоугольного треугольника. Телевизионный эфир взорвался научными комментариями: старшие братья по разуму намерены использовать для общения универсальный язык - математику.
        Пифагоровы штаны продержались на кинескопах и жидких кристаллах не меньше минуты. Потом геометрические фигуры перемешались и соединились в черный квадрат на белом фоне. Новые комментаторы поведали потрясенной аудитории, что пришельцы - существа высочайшей культуры, тонко понимающие подлинное искусство.
        К этому моменту «Великан-1» летел в турецком небе со скоростью в четверть орбитальной. Эскадрильи, первыми стартовавшие со звездолета, удалились от корабля-матки почти на три тысячи километров, достигнув рубежа Париж - Берлин - Москва - Омск - Астана - Равалпинди - Дели. Ударно-десантные, как считал Мадригайлов, эскадрильи, выпущенные «Великаном-2», заполнили ионосферу над Восточной Азией, приближались к Ханою, Чите и Улан-Батору, а также мчались над Западным побережьем США. Сам «Великан-2» тоже изменил курс с северного на восточное и приближался к берегам Калифорнии.
        Звездолеты по-прежнему, хоть и сбавили скорость, летели на высоте около 600 километров, вторым эшелоном - 60 -80 км - шли «Спирохеты», а «Шершни» снизились до тридцати и продолжали приближаться к поверхности.
        - Сейчас начнется, - простонал Казаринцев. - Исходная позиция занята, боеголовки развернуты - самое время наносить удар.
        Мадригайлов беспомощно перекидывал заглушку, прикрывавшую кнопку запуска ракет. Нажимать кнопку не было смысла - ракеты подчинялись приказам совсем других, более современных командных центров, где служили молодые офицеры, не страдающие параноидальными предрассудками времен холодной войны.
        Инопланетные спутники не зря тревожили американского генерала. Именно они начали атаку, внезапно спикировав на Восточное побережье Соединенных Штатов. Часть оснащенных «Эгидой» кораблей успела выпустить противоракеты THAAD, сбившие два спутника. Остальные упали на Нью-Йорк, Вашингтон, Филадельфию, Бостон, Чикаго, Монреаль, Оттаву. Одновременно, в 15:06 по московскому времени, операторы доложили Мадригайлову, что перестали поступать сигналы с нескольких военных аппаратов орбитальной группировки.
        На пульте перед полковником один за другим угасали огоньки, словно прерывается связь с главными центрами управления Вооруженными силами: исчезли сигналы Кремля, Минобороны, Генштаба, Национального центра управления обороной, питерского Центра управления ВМФ, главного запасного КП в окрестностях Вологды, третьего по важности КП в Красноярском крае, Главного штаба ВМФ, обоих командно-вычислительных центров космических войск, трех летающих пунктов управления. Перестали подавать признаки жизни штабы военных округов, флотов и армий.
        По линии гражданских и полицейских властей поступали сообщения о поражении неизвестным оружием гарнизонов по всей территории страны. В частности, серия сверхмощных взрывов буквально смела с лика земного базу возле города Буй, что в Костромской области. Как подсказал Казаринцев, на базе хранились тысячи танков, бронетранспортеров и другой техники резерва Западного военного округа.
        Потом практически одновременно, с интервалом в несколько секунд, пришли сообщения о гибели президентского бункера к югу от Москвы, подземного правительственного комплекса под горой Ямантау в Башкирии, а также командного центра РВСН «Косьвинский камень», упрятанного под уральскими скалами в Свердловской области. Радиостанции воинских частей, расположенных поблизости от этих бункеров, передав печальные новости, тоже вскоре умолкли.
        Один из офицеров, следивших за интернет-информацией, вскрикнул и выматерился. Ответить, что случилось, он не мог - только тыкал пальцем в монитор. Почуявший наихудшее Мадригайлов сам подошел к его кабинке и тоже оцепенел. Какой-то беззаботный блогер выставил фотографию огненного столба над Кремлем и приписал: «Люди, гляньте, какой кадр! Щас демотиватор слеплю!»
        - Боеголовки начали падать, - резюмировал командир «Объекта-43». - Если остальные узлы выведены из строя - стало быть, командование автоматически переключается на нас.
        Казаринцев подтвердил:
        - Главный пульт разблокирован.
        Энтузиазм вскоре развеялся. «Дубрава» могла передавать приказы на запуск ракет по пришельцам, но мало частей откликнулись на приказ. На пульте продолжали выключаться условные значки ракетных полков и РЛС. Изредка прорывались панические донесения: «Нас бомбят… гарнизон разрушен неизвестным оружием… радиостанция вышла из строя, работает только местная телефонная линия… база бригады уничтожена, как будто большим экскаватором…» Старпом круизного лайнера «Михаил Лермонтов» сказал по радио, заикаясь, что на глазах сотни пассажиров и членов команды громадный водяной смерч утопил американский авианосец «Рональд Рейган», а корабли эскорта взорвались, причем нападающих не было видно. Патрулировавший за Курилами самолет Ил-38 радировал, что гигантские столбы воды буквально переворачивают океанскую толщу, выбрасывая обломки подводных лодок.
        В такой ситуации никто в бункере «Дубравы» не стал вслух радоваться сообщению о бомбардировке воинской части, стоявшей в Херсонской области чуть севернее Перекопа. Кто-то из офицеров легиона «Тохтамыш» плачущим голосом выдал в эфир новость об очередном преступлении колорадских ватников, применивших запрещенное оружие неизвестного типа. После нескольких воплей о падающих с неба огненных шарах голос умолк. Мадригайлов искренне надеялся, что рация уничтожена вместе со всей бандой карателей, готовивших вторжение в Крым.
        Антенны также перехватили сообщения штабов НАТО, в зоне ответственности которых разразилась подобная же катастрофа. Дикторы израильского русскоязычного радио прокричали о нападении, о каком-то самолете, сбитом лазерной пушкой, после чего Тель-Авив замолчал. Радиостанции Тегерана, Дели, Пекина, Анкары, Лондона тоже прекратили вещание, передав панические вопли, содержавшие не много полезных сведений. «Голос Америки» и «Немецкая волна» не появлялись в эфире с первой минуты вторжения.
        Не соблюдая субординации, в непонятной последовательности умолкли командные центры Северо-Атлантического блока в Измире, Таллине, Поджо-Ренатико, Варне, подземная крепость в бельгийском Монсе, штаб-квартира в Брюсселе, командование объединенными силами по Северной Европе возле голландского городка Брюнссум и южно-европейское командование в Неаполе. Почти одновременно перестали подавать признаки жизни Стратегическое командование Вооружённых сил США в Оффуте, штат Небраска, Объединённый комитет начальников штабов, штаб 6-го Флота, баварский бункер 4-го Объединенного тактического авиационного командования, а также Центр объединенного командования Народно-освободительной армии Китая.
        Впрочем, заботиться о не слишком дружественных заморских коллегах не было времени.
        Первая боеголовка упала на территорию «Дубравы» в 15:09, пробила бетон и закопалась в грунт на десяток метров, однако взрыва не случилось. Спустя три минуты в сотне метров от первой воронки появилась еще одна - опять-таки без взрыва. Команда радиохимической разведки доложила, что над местами попаданий расплываются облака желтоватого газа или дыма. Экспресс-анализ не выявил в желтой субстанции никаких ядовитых или биологически-активных веществ. На загадку не сразу обратили внимание, потому что всех беспокоила другая неприятность: перед самым ударом первого подарка пришельцев начали отключаться главные серверы Интернета, причем оборвались информационные потоки из разных стран.
        Отныне ЗКВЦСУ получал информацию только по бронированным телефонным кабелям и с РЛС противоракетной обороны. По приказу Мадригайлова несколько ракетных дивизионов успели запустить до семидесяти ракет разных типов. Как и следовало ожидать, земное оружие слабо действовало на корабли высокоразвитой цивилизации: «Шершни» со «Спирохетами» то ли уклонялись от боеголовок, то ли сбивали ракеты, причем немедленно наносили ответный удар. «Объект-43» получил донесения о трех сбитых «Спирохетах» и доклады о гибели пяти полков ПВО. В 15:12 прекратила работать новейшая радиостанция «Метель», в следующие три минуты вырубились «Зарница», «Земляника-Б» и «Барс». Интернет глючил все сильнее - целые блоки сайтов переставали откликаться на запросы. Иными словами, принимать и передавать сообщения могла только самая древняя станция «Фонтан».
        - Что происходит?! Почему выключаются станции?! - орал в телефон Мадригайлов.
        Начальник связи растерянно говорил в ответ, что повреждения где-то в недрах аппаратуры и что инженеры пытаются демонтировать главные блоки и добраться до аварийных узлов.
        - Может быть, электромагнитный импульс? - неуверенно предположил полковник-ракетчик Баскаков, замкомандира «Дубравы» по технической части. - Похоже, что излучение разрушило полупроводники.
        - Ядерных взрывов не было, - напомнил Казаринцев.
        - Не обязательно взрывы, - отмахнувшись, возразил Баскаков, заставший последние взрывы под Семипалатинском. - Даже у нас есть импульсные генераторы, без ядерного взрыва глушат электронику. Пришельцы продвинулись дальше нас, у них оружие должно быть еще сильнее.
        Краем уха и сознания фиксируя разговор обоих заместителей, Мадригайлов следил, как ползет по экрану стайка светлячков. Два из них вскоре погасли, но третий замигал возле «Спирохеты». Дежурный офицер доложил:
        - Цель поражена близким взрывом.
        Мадригайлов даже не слишком обрадовался успеху. Он впервые запустил противоракеты старого типа с мегатонными боеголовками - в НАТО их называли «Горгонами». Подобных боеприпасов после всех ограничительных договоров сохранилось немного, а после бомбардировки еще меньше сделалось. Аппаратура сообщала, что в стартовых шахтах остаются боеспособными всего четыре такие ракеты.
        Очередное происшествие отвлекло старших офицеров от управления сражением. Загудели сигналы тревоги, загорелся плафон «Нарушена герметичность». Невооруженным взглядом было видно, как сквозь резиновое уплотнение бронированной двери в бункер просачиваются струйки желтого дыма. В воздухе усиливался неприятный запах, кто-то зашелся кашлем, несколько человек закричали:
        - Газы!
        Личный состав торопливо прятал головы под масками противогазов. Мадригайлов тоже натянул средство индивидуальной защиты, но вспомнил доклад химразведки и потребовал объяснений. Майор, командир подразделения, помявшись, отрапортовал:
        - Товарищ полковник, точно сказать пока не могу, но кажется, что вещество для человека безвредно. Разрушает только полупроводники.
        - Бактерии? - переспросил Мадригайлов.
        - Под микроскопом не видно, тут нужна другая техника. Электронный микроскоп, может быть.
        Баскаков сказал бессильно:
        - Похоже, он прав, командир. Все компьютеры накрылись женским половым органом. Во всем бункере и наверху тоже.
        «Черт подери, что еще за дрянь они придумали на своей поганой звезде! - устало подумал полковник, однако логика показала положительную сторону мерзкой ситуации: - Хорошо хоть, у нас на объекте много старой техники, без транзисторов и микросхем!»
        - Радиолампы эта желтая пакость явно не берет, - резюмировал командир «Дубравы». - Продолжаем работать… Казаринцев, что ты там рассматриваешь?
        - Странное дело, - подполковник говорил не слишком уверенно, что было не характерно для ветерана множества конфликтов. - Когда сработала «Горгона», взрыв уничтожил «Спирохету» - ближайшую, на расстоянии трехсот метров. Но одновременно две соседние, летевшие в шестнадцати и двадцати двух километрах, тоже упали. Возможно, они поражены электромагнитным импульсом от взорвавшейся боеголовки. И «Шершней» всех смело в радиусе тридцати километров.
        - М-да, «Шершни» все еще летают, - задумчиво согласился Мадригайлов. - Я, кажется, малость ошибся - не боеголовки это. Скорее уж гиперзвуковые штурмовики.
        - Похоже, и «Спирохеты» не десантные машины, а носители тяжелого оружия, - согласился Казаринцев. - Я посмотрел рапорта. Много бестолковых сообщений, но складывается впечатление, что так называемые «огненные столбы» поднимаются в местах, над которыми барражируют «Спирохеты», тогда как «Шершни» сбрасывают контейнеры «желтого дыма» и стреляют очень мощными лазерами. На нескольких кораблях броню прорезало на два отсека в глубину.
        Несколько минут они молча размышляли над открывшейся картиной вторжения. Действия и возможности врага становились чуть понятнее, хотя оставалось неясным, возможно ли отразить агрессию существ, обладающих столь могущественной техникой.
        Между тем экраны показывали, что некоторые «Спирохеты» и практически все «Шершни» стремительно движутся в сторону корабля-матки. Это было понятно - растратили боекомплект и летят перезарядиться.
        Офицеры вполголоса гадали, сидят ли в этих машинах живые пришельцы, или в бой отправлены роботы вроде земных дронов. Кто-то сообразил обратиться к писателям-фантастам вроде тех же Максимова и Мамонтова. Дозвониться не удалось - сотовые телефоны не работали. Наверняка «желтый дым» вывел из строя всю современную связь.
        Каким-то чудом в «Дубраву» поступил звонок от коллег с такого же командного центра под Полтавой. Украинский генерал уныло поведал, что воздушно-космическая атака уничтожила чуть ли не все военные объекты, включая главные военные заводы, выпускавшие ракеты, танки, пушки, боеприпасы. Спохватившись, Казаринцев приказал выяснить обстановку на военных заводах России. Сами предприятия не отвечали, поэтому офицеры стали звонить областным и городским властям.
        Воображение нарисовало Мадригайлову сценку: современные солдаты, одетые в кевларовую броню, вооруженные дальнобойными винтовками с оптическими прицелами и подствольными гранатометами, напали на деревню первобытных дикарей, сожгли хижины, поломали хилые копья, луки и стрелы, разорили кузницу. Несколько охотников спрятались в джунглях, но не могут атаковать, потому что чуткие приборы предсказывают, откуда нападут дикари, а их слабые дротики не способны пробить броню. Итог неутешителен: «солдаты будущего» рано или поздно выловят затаившихся в зарослях варваров.
        Он вдруг понял, что дикарь может уложить солдата, лишь оглоушив дубиной по каске. Дубиной, черт вас побери!
        Дубина у Мадригайлова имелась. Даже не одна, а целых шесть. Как поется в хорошей солдатской песне, ведь кое-что осталось нам от армии советской под землей уральскою в шахте пусковой…
        Эскадрильи космических агрессоров, разгромившие военную инфраструктуру Европы, стягивались к мишени «Великан-1». Звездолет медленно кружил над Балканами, снизившись до 400 км, и ждал аппараты, возвращавшиеся на дозаправку и перевооружение. Продолжали боевые действия только три «Спирохеты» со свитами из «Шершней» - эти ударные группы первыми отделились от звездолета, прошли всю Европу и теперь носились над Атлантикой, уничтожая военные корабли. Прощальные сигналы успели прислать российский авианосец «Кузнецов», два американских атомных типа «Нимиц», французский «Шарль де Голль», а также несколько крейсеров, эсминцев и подводных лодок. Похожая ситуация складывалась и на Тихоокеанском театре военных действий: четыре эскадрильи агрессора продолжали выклевывать последние мишени, остальные же спешили к «Великану-2», который успел переместиться к югу и барражировал в районе Мексики.
        - Удобнейшая позиция, диспозиция и дислокация, - свирепо резюмировал Мадригайлов, объяснив подчиненным замысел. - Сколько у нас времени?
        - Примерно десять минут, - подсчитав на бумаге, сказал Баскаков. - Но лучше бы уложиться в пять или шесть.
        Все понимали, что при таком раскладе им остается только сыграть ва-банк. Работали четко, как никогда не действовали даже на самых ответственных учениях. Программисты пахали, словно бурлаки на Волге, лишь изредка жалуясь: мол, машинная память на грани переполнения.
        Сопровождение мишени «Великан-1» осуществляла «Печора», а РЛС ДРЛО «Дон-2» вела «Великана-2». В качестве стрельбового локатора задействовали «Алдан» на полигоне Сары-Шаган в далекой Средней Азии. Древние комплексы, вычеркнутые из всех списков военных объектов, а потому не замеченные врагами человечества, соединились в сеть, как на учениях «Зенит-1987». ЭВМ скользящего резерва взяли на себя функции сервера.
        В шахтовых пусковых установках заканчивалась подготовка к запуску шести громадных ракет Р-36-бис УТТХ комплекса «Колыма-С». Запрещенные по договору ОСНВ-2 чудовища с моноблочными маневрирующими боеголовками в 115 мегатонн не были демонтированы, поскольку сам договор не прошел ратификацию, а потом оставались в шахтах для проверки химической стабильности жидкого топлива. Эти реликты холодной войны в армии ласково называли «царь-ракетами», поскольку считалось, что Р-36-бис УТТХ никогда не будут использованы по назначению, подобно Царь-пушке, Царь-колоколу и Царь-бомбе, она же «кузькина мать».
        Не было времени на формальности, поэтому Мадригайлов просто приказал:
        - Старт!
        Где-то в перелесках Зауралья отъехали по рельсам массивные крышки, открыв две шахты. Одна за другой ракеты ушли в небо, подгоняемые хлещущим из дюз пламенем. По изделию на каждый звездолет и еще четыре туза в рукаве - последние козыри человечества.
        Первые ступени упали в населенных районах, отравив гектары почвы токсичными компонентами топлива - сейчас такие мелочи никого не волновали. За минуту вторые ступени разогнали суборбитальную ступень почти до первой космической скорости и тоже отстрелились, чтобы свалиться за пределами российских границ.
        Мадригайлов, Баскаков и Казаринцев нервно следили, как боеголовки движутся к звездолетам. Операторы, они же «обезьяны», рисовали на стеклянной карте мира непрерывно удлинявшиеся трассы. Мадригайлова раздражало, что Казаринцев без конца дергает себя за ус, но полковник вдруг заметил, что и сам постукивает правым кулаком о собственную левую ладонь.
        Истекали самые благоприятные минуты для удара ракетно-ядерной дубиной по вражьему загривку. Противник явно не сомневался, что уничтожил главные стратегические средства защитников планеты, поэтому должен был слегка ослабить бдительность. Кроме того, сейчас вокруг звездолетов собралось облако вернувшихся на перезарядку малых корабликов. Офицеры в бункере «Дубравы» надеялись, что в подобной суматохе сотни «Шершней» затруднят обзор локаторам «Великанов».
        Вероятно, так и получилось. «Великан-1» вообще не заметил «Колыму», и боеголовка рванула в паре километров от корпуса. Огненный шар сжег множество малых мишеней и коснулся звездолета.
        К этому моменту вторая боеголовка находилась в двухстах километрах от «Великана-2», то есть подлетное время составляло менее полминуты. На звездолете забеспокоились, окружающие большую мишень аппараты заметались, расчищая линию огня. С дистанции около ста километров противник открыл огонь лазерами, но зеркальная обшивка термоядерного блока отражала пучки фотонов. Тогда враг использовал какое-то другое оружие, от которого в двадцати километрах от цели сработал термоядерный заряд царь-ракеты. Облако плазмы, излучая нейтроны, гамма-кванты и СВЧ-волны, продолжало лететь по инерции, расплываясь в пространстве, но все-таки захлестнуло громадного пришельца из межзвездной бездны.
        «Печора» показала, что «Спирохеты» и «Шершни» падают, но «Великаны» продолжали держать высоту, то есть антигравитаторы внутри кораблей все еще работали. Вздохнув, Мадригайлов приказал выпустить в каждый звездолет агрессоров еще по одной ракете.
        Оба корабля были повреждены - если не ядерной плазмой огненного шара, то жестким излучением - и совершали необъяснимые маневры. «Великан-1» медленно снижался, двигаясь южным курсом. «Великан-2» судорожными рывками разгонялся в направлении на восток, неуверенно набирая высоту. Уклониться от боеголовок ни одна мишень даже не попыталась. Лишь за две-три минуты до срабатывания боевых частей от каждого звездолета отделились по три-четыре малых, размерами чуть больше «Спирохет», аппарата.
        Потом тьму ближнего космоса дважды разорвала реакция термоядерного синтеза с последующим распадом ядер кобальтовых «рубашек». Прямых попаданий не было, но при такой мощности боеприпасов промах в километр-другой большого значения уже не имеет. Это как после селедки с молоком: даже клубнику мыть уже не обязательно, да и руки тоже.
        «Великан-1» был настигнут маневрирующим суб-орбитальным блоком над Центральной Африкой. Взрывом звездолет разломило на несколько кусков, которые долго летели по инерции. Станция в Сары-Шагане сопровождала горящие обломки, потом потеряла из виду, но ЭВМ подсчитали, что инопланетная рухлядь должна грохнуться в Антарктиде. «Великан-2», напротив, двигался с небольшим неравномерным ускорением, удаляясь от планеты. Боевая часть «Колымы-С» догнала мишень на высоте почти семисот километров, огненный шар взрыва зацепил корму звездолета. Пораженный плазменным вихрем и радиацией «Великан-2» удалился от планеты еще почти на тысячу километров, после чего взорвался, как ядерная бомба гигатонной мощности.
        Старшие офицеры молча смотрели на полковника, словно боялись спросить, что будет дальше. Старику же почему-то вспомнился девиз ракетчиков-стратегов: «После нас - тишина».
        Космос был практически чист: большие мишени уничтожены, «Шершни» тоже, лишь несколько «Спирохет» болтались в атмосфере, теряя высоту. Шесть спасательных аппаратов, отделившихся от обреченных звездолетов, совершили планирующий спуск и приземлились в разных частях планеты: возле польского Вроцлава, в Аравии, Центральном Китае, в Южной Америке, где-то в штате Канзас и в Намибии. Седьмой, катапультировавшийся с «Великана-1», упал сравнительно близко от мадригайловского хозяйства - в районе Калуги.
        - По машинам! - приказал полковник. - Со мной танкисты, спецназ и радиохимразведка.
        В боксах машинного парка стояли на длительном хранении чудеса техники, считавшиеся давно расплавленными в доменных печах. Бронированный антиквариат предназначался для проникновения в эпицентры так и не случившейся войны с использованием ядерных аргументов. Если в «восточном» ряду противоатомных убежищ экипажи не смогли завести Т-80 и БТР-84, то из противоположной линии бункеров неторопливо выползли два Т-10, два ИС-3, четыре БТР-60ПБ и три БРДМ-2.
        Марш организовали согласно статьям Устава: первыми вышла на трассу головная походная застава, выдвинувшая на дальность прямой видимости дозорную машину. За передовым охранением двинулись танки, а замыкали колонну бронетранспортеры спецназа.
        Первый час маршрута по далеким от идеала дорогам средней полосы преодолели без особых приключений. Танки шли на средней скорости - километров 25 -30 в час. В населенных пунктах вдоль шоссе обстановка тревоги не вызывала: крестьяне работали в поле, трактора и другая сельская техника прекрасно без электроники обходились. Деревенские трудяги забеспокоятся попозже, когда вернутся по домам и обнаружат, что телевизор не работает.
        Лишь на тридцатом примерно километре участникам вылазки открылась печальная картина. На поле горел пассажирский авиалайнер. Вокруг суетились пожарные, подъехавшие на двух выкрашенных в красный цвет ЗИЛ-131.
        Проследовав мимо места катастрофы, военные долго и не стесняясь в выражениях поносили пришельцев, ударивших лучом по мирной машине. Впрочем, вскоре Баскаков сообщил по радио, что самолеты - военные и гражданские - падали повсюду в больших количествах. Очевидно, «желтый дым» убил электронику, без которой реактивные красавцы безнадежно теряли управление.
        Более серьезные проблемы начались на железнодорожном переезде, возле которого собралось десятка два потрепанных офицеров и солдат из уничтоженной саперной части. Выглядели они позорно - словно подрались, изодрав обмундирование в клочья, после чего вывалялись в цементе или штукатурке. Пришлось сделать крюк, чтобы вернуть их в гарнизон, а заодно поглядеть на картину разрушений.
        Картина впечатлила: неведомая сила - вероятно, «огненный столб» - опустошила территорию бригады, как будто злой ребенок построил игрушечный городок, а затем тщательно разбил молотком все домики, смешав обломки с песком большой совковой лопатой.
        - Попробуйте найти людей под обломками, - приказал Мадригайлов капитану, старшему по званию среди выживших. - Организуйте палатки, накормите личный состав.
        Он связался по радио с областным центром и потребовал направить строительную технику на все военные объекты, пострадавшие в получасовой космической войне. Телефонная трубка ответила дрожащим голосом:
        - Полковник, может быть, вы возьмете на себя руководство? У нас ведь никакой власти нет. Губернатор, его свита и верхушка Заксобрания в Кремле были.
        - Пусть начальник полиции наведет порядок! - прорычал Мадригайлов.
        Двинув колонну дальше, он мрачно думал, что подобная растерянность воцарится сейчас по всей стране. Лидеры погибли, армия разгромлена, связь нарушена. В такой неразберихе неизбежно полезут на руководящие позиции всевозможные демагоги, бандиты и прочие проходимцы. Требовались воля и сила, способные собрать страну в кулак - ведь война, возможно, еще не кончилась, и предстоят сражения с инопланетными десантниками.
        Через пяток километровых столбов колонне встретилось разгромленное подразделение внутренних войск. Эти хотя бы при оружии были, но тоже на грани паники. Полковник строго велел возвращаться в гарнизон, спасать людей из-под обломков, не допустить утечки оружия и боеприпасов. Сработал инстинкт армейской выучки: получив приказ старшего командира, человек в мундире обретает цель и уверенность.
        - Товарищ полковник, так впереди какая-то хрень с неба навернулась, - доложил лейтенант охранно-конвойного батальона. - В лесу, недалеко.
        Хрень оказалась разбившимся вдребезги «Шершнем», испускавшим довольно сильную радиацию. Вокруг уже собрались местные жители с явным намерением разломать небесную машину для мелких собственных нужд. Предостережение насчет излучения не слишком напугало колхозников и фермеров, поэтому командир взвода радиохимической разведки равнодушно предупредил:
        - Дело ваше, только любой, кто подойдет ближе сотни шагов - импотентом станет. - Офицер вернулся в БТР, сказав на прощание: - Детей не подпускайте. Поставьте вокруг колышки и повесьте предупредительные таблички.
        Деревенские дружно шарахнулись прочь от окаянного места. Слишком уж быстро военные покинули лес - видать, и в самом деле опасно. Ограду крестьяне, конечно, не поставят, но хотя бы появилась надежда, что под радиацию не полезут.
        Мадригайлову добавилось переживаний - где найти ученых, чтобы исследовать эти трофеи. Надо ведь изучить оставленную пришельцами технику, самим освоить «огненные столбы», построить антигравитаторы…
        Его размышления были прерваны рапортом дозора. Доклад показался дикостью, но за последние часы Мадригайлов окончательно перестал удивляться даже самым идиотским известиям.
        - Отходи, - приказал полковник. - Попытаются захватить машины - применяй оружие.
        - На поражение? - уточнил старший лейтенант спецназа.
        - Если потребуется.
        Через четверть часа, выехав из леса, они увидели десантный аппарат инопланетных агрессоров. Приземление получилось жестким, машина врезалась в землю по касательной, переломав деревья и пропахав грунт на протяжении доброго километра. Корабль частично зарылся в негостеприимную планету, но видно было, что он длинный, широкий и плоский, как очень большая грелка или рыба-камбала. Рядом стояли два грузовика, легковушки, автобусы - не иначе, народ из ближних населенных пунктов подоспел поглазеть на небесных гостей. Толпа вокруг «Камбалы» состояла, безусловно, из землян, в том числе вооруженных автоматами полицейских. Некоторые гражданские тоже держали в руках охотничьи ружья. Кто-то выкрикивал через громкоговоритель туристического автобуса:
        - Солдаты, наш долг - установить на варварской планете власть высшего разума. Отдайте нам оружие, присоединяйтесь к нам. Мы пойдем по миру, мы принесем человечеству правду, мы построим справедливый социум без вражды, без угнетения. Свобода личности - вот единственная ценность, ради которой следует сражаться под предводительством посланцев звездной мудрости, осчастлививших нас посещением…
        Голос подполковника Казаринцева сказал из ларингофона:
        - Предатели. Быстро же они продались.
        - Слишком быстро, подозрительно как-то, - буркнул Мадригайлов. - Для начала раздолбаем корабль, а там видно будет.
        По его приказу танки и БТР охватили «Камбалу» полумесяцем и пошли на сближение. С шестисот метров дали первый залп, продвинулись на сотню метров и снова выпустили снаряды. Обезумевшая толпа пособников агрессора, нечленораздельно завывая, кинулась в атаку, беспорядочно стреляя из всех стволов. Пули бессильно отскакивали от брони. Кто-то бросился под гусеницы и был раздавлен, других срезали пулеметные очереди. Ренегаты, словно в психической атаке, продолжали бежать навстречу выстрелам - даже те, у кого не было оружия.
        Танки все ближе подходили к аппарату пришельцев, снаряды пробивали обшивку и взрывались внутри, проделывая метровые бреши. Из пробоин в корпусе «Камбалы» вырывались языки пламени, несколько фигур в скафандрах с большими шлемами выбежали из люков и были убиты выпущенным почти в упор осколочно-фугасным снарядом. Бронебойные, кумулятивные и подкалиберные болванки продолжали втыкаться в корабль, исчезая в отсеках. Прогремел сильный, хоть и не атомный, внутренний взрыв, разворотивший борт корабля - в образовавшуюся пробоину мог бы проехать самосвал БелАЗ.
        Больше всего Мадригайлов опасался, что снаряды поразят реактор и ядерная вспышка уничтожит все живое в радиусе километров. Однако грибовидное облако никак не появлялось, и танки продолжали всаживать в «Камбалу» снаряд за снарядом. Приблизительно после сотого выстрела, когда танки израсходовали больше половины боезапаса, радио сказало неприятным, непохожим на человеческий голосом:
        - Перестаньте нас убивать. Прошу сохранить жизни оставшимся.
        Полковник удивился, но велел выходить без оружия с поднятыми руками. Уже потом он подумал, что у пришельцев могло не оказаться рук, но с этим проблем не возникло. Скафандры существ, считавших себя высшими, были похожи на земные: два рукава, две штанины, одна голова под шлемом с прозрачным забралом. Только пропорции пришельцев отличались от человеческих, а морды - так и не описать приличными выражениями.
        Впрочем, солдаты на войне прекрасно пользуются табуированной лексикой.
        Глава 4
        Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход
        Примерно за два часа до всепланетного кошмара на запасные пути подогнали другой воинский эшелон, увозивший на учения сводный батальон из Ярославля. Плацкартные вагоны для солдат, купейный - для офицеров. На платформах стояли два десятка БТР-82 последних модификаций и три зачехленных танка - судя по силуэтам, не «Арматы», а Т-90 или Т-72. Личный состав высыпал на рельсы, с самой задней платформы скатили полевые кухни, повара принялись кашеварить.
        Расположившееся в сотне шагов хозяйство майора Глебова гости заметили в первые же минуты, так что вскоре вокруг антикварных танков собрались все офицеры и часть сержантско-рядового состава. Офицеры откровенно ржали, тыча пальцами в старье, и обзывали танкистов «артистами». Потом командир сводного батальона подполковник Ольховский, продолжая посмеиваться, приказал своим подчиненным успокоиться и возвращаться к обязанностям и подразделениям.
        Особых обязанностей на стоянке у офицеров явно не было, поэтому многие продолжали слоняться вокруг «артистического» состава. Особенно умиляли всех закрепленные на башнях портреты Сталина и Ворошилова. Последнего, впрочем, никто не узнавал, принимая за Ленина, Буденного или Блюхера. Кто-то рассказал к месту анекдот о том, как экипаж крейсера «Блюхер» надраивал только три последние буквы названия, в результате чего всенародное слово из трех букв ярко сверкало в лучах солнца. Все снова заржали, но Витяня Суровегин испортил веселье, напомнив, что крейсер «Блюхер» состоял не в Красном флоте, но в кригсмарине, а в немецком языке это слово пишется несколько иначе.
        Гости обиделись, опять принялись насмехаться над водителями древней рухляди, но постепенно разошлись, а Ольховский пригласил всех к общему столу - отведать борщ и макароны с тушенкой. Глебовцы не стали отказываться - третий день жили без горячего, но позвали подполковника к себе, потому как в их полупустом вагоне больше свободных мест.
        В половине третьего, когда кухонный наряд разлил первое по тарелкам, сказали первый тост, потом быстро пролетели второй и третий. Через открытые двери купе Реутов слышал зычный голос Ольховского:
        - Вы не сильно злитесь на моих орлов. Они ведь не со зла зубоскалили. Пацанва, молодость в анусе свербит. И, конечно, завидуют немного. Вы будете в кино сниматься, а нас везут на литовскую границу. Большие учения намечаются, «Щит Евразии», слышали наверняка.
        - Что-то говорили по ящику, - неуверенно припомнил лейтенант Гладков, командир Т-26.
        Глебов поспешил объяснить:
        - Мы последний месяц не слишком следили за событиями в мире. На полигоне жили, старинную технику осваивали, потом техобслуживание, ну и все такое… Не поверите - только позавчера узнали, что какие-то хмыри из космоса прилетели.
        - Ну вы даете! - поразился подпол. - Об этом уже неделю по всем каналам орут… Между прочим, через десять минут президент будет разговаривать с инопланетниками.
        За такое событие решено было выпить, и откупорили последние бутылки. Тут как раз принесли второе, и Ольховский велел солдату наряда привести сюда майора Тимохина с его портативным телевизором. Майору налили штрафную, он включил телевизор, офицеры из коридора заглядывали в командирское купе.
        На миниатюрном, со школьную тетрадку размером экране собралась вся элита: правительство, бизнес, богема, руководство силовых ведомств. Глава государства нетерпеливо говорил что-то министру обороны, потом радостно воскликнул, что кого-то видит. Радость оказалась преждевременной, ничего интересного не показывали, поэтому Реутов вернулся в свое купе, с аппетитом прикончил макароны, снова вышел в коридор и положил себе добавку из оставленного нарядом судка.
        Возвращаясь к себе, он мимоходом заглянул к Глебову, но хваленый телевизор майора Тимохина показывал только полосы помех. Не успел Аркадий умять половину тарелки, как снаружи сверкнуло и раздался сильнейший грохот.
        Самое удивительное, что эшелон доисторических танков не был затронут внезапной атакой, словно загадочный враг побрезговал устаревшими машинами либо вообще не знал об их существовании. Удар непостижимых средств поражения обрушился только на хозяйство Ольховского.
        Убитыми батальон потерял немногих - почти весь личный состав расположился на травке в большом радиусе от эшелона. Но зрелище все равно получилось жуткое: словно вдоль поезда провели раскаленным паяльником. Разрезанные пополам вагоны и платформы дымились, пламя лизало деревянные части. Особо сильное потрясение Реутов испытал, увидев, как с платформы медленно сползает, опрокидываясь кверху гусеницей, левая половинка распиленного надвое танка.
        Кто-то крикнул:
        - Воздух! Бомбят!
        В небе, однако, никаких летающих аппаратов не было видать, за исключением фанерного драндулета сельскохозяйственной авиации. Из разрезанных танков уже вытекала солярка, огонь подбирался к укладкам боеприпасов. Ольховский орал, требуя немедленно тушить пожары, выносить из огня оружие и боеприпасы.
        Слушались его плохо, солдаты и офицеры растерялись, бестолково бегали в отдалении, не решаясь приблизиться. Прошло несколько минут, прежде чем несколько человек вытащили огнетушители из охваченных пламенем машин, чуть позже выстроились цепочки бойцов возле предпоследнего вагона - из рук в руки передавали ящики с автоматами и патронами.
        Рядом с Аркадием нервно матерился Суровегин, пытавшийся дозвониться родителям в Иркутск. Наконец он сунул мобильник в карман, сообщив окружающим:
        - Связи нет. Сначала сигнал не проходил, а теперь трубка сдохла. Наверное, батарею посадил… Но я же, мать его, только вечером на зарядку поставил…
        Перебив его, Водоходов закричал, показывая рукой на запад, приблизительно в сторону Москвы:
        - Смотрите, вон там… Ракеты!
        Несмотря на яркий солнечный свет, видно было, как вдали поднимаются над горизонтом яркие светлячки. Три погасли один за другим, но четвертый взвился высоко в небо и там сверкнул ослепительным шариком, едва не затмившим дневное светило. Потом из окрестностей сработавшей боеголовки потянулся пологой линией белый инверсионный след, скрывшийся за деревьями ближней рощи.
        - Кого-то сбили, - прокомментировал Глебов. - Я слышал, вокруг Москвы сохранилась противоракетная оборона…
        - С ядерными боеголовками? - недоверчиво переспросил Реутов. - Взрыв был ого-го…
        - Кто знает, что там в шахтах стояло, - вздохнул майор. - Пацаны, это на войну похоже, но не пойму, с кем.
        Все согласились, что такой страшной техники даже у американцев не должно быть. Юра Гладков, чаще других смотревший телевизор, снова вспомнил про космических пришельцев, но был поднят на смех. Посоветовав офицерам быть серьезнее, Глебов построил личный состав и повел тушить горящий состав.
        Общими усилиями они с грехом пополам залили пеной один танк и пару бэтээров. Потом подъехали три пожарные машины. Бойцы МЧС подключили рукава к водяным магистралям, и вскоре с огнем удалось покончить. Взорвался лишь один Т-72Б, убив и покалечив нескольких рядовых отдельного батальона.
        Пожарные сами плохо знали, что происходит, но проныра Варгушин отыскал и привел немолодого дядьку, который рассказал, что в райцентре никаких происшествий не случилось. Уйти по-тихому ему не позволили, офицеры и сержанты окружили пожарного, и тот уныло перечислял:
        - Говорю же, спокойно. Не бомбили нас. Только телевизор и радио вдруг замолчали. Мобильные телефоны повыключались, а простой телефон работает, но только по области. На межгород и Москву или на Питер выхода нет. Начальник станции позвонил, что состав на путях загорелся, хорошо слышно было.
        Его окликнули. Офицер МЧС растолкал военных и выдернул подчиненного из окружения, сурово пояснив:
        - Потом договорите, у нас еще один вызов.
        - Далеко? - меланхолично поинтересовался боец с огненной стихией.
        - Двадцать верст. Батальон внутренних войск этого подполковника… ну, как его…
        - А что там случилось? - забеспокоился пожилой пожарный. - Там из нашей деревни много пареньков служит.
        Красные машины с выдвижными лестницами на крышах умчались, подвывая сиренами. Старшие офицеры собрались на военный совет. После недолгих споров раздали автоматы двум взводам отдельного батальона и взводу «артистов», благо из вагонов этого добра вынесли много. Хуже было с патронами - каждому досталось по два неполных рожка. Велев патрулировать окрестности и отражать огнем любые нападения, Глебов с Ольховским ушли на станцию - выяснять обстановку.
        Вернулись они через час обеспокоенные, сбитые с толку и злые. Ни на станции, ни в райцентре никто ничего конкретно не знал, но ходили слухи, будто началась война, Москву то ли американцы, то ли китайцы разбомбили, скоро и сюда десант бросят. Ближе к вечеру подтянулись местные жители, несли солдатам покушать, а заодно выведывали, что же случилось. Поскольку военные знали меньше гражданских, неразбериха только усиливалась.
        Сменившись из караула в девять вечера, Реутов попытался послушать музыку, но айпод молчал, как пресловутый партизан в гестапо. От нехрена делать старший лейтенант полез в танк, пощелкал тумблерами рации, которая, как ни странно, работала. Ему ответил майор, не пожелавший назваться, но выяснивший, где находится танковая радиостанция.
        Через полчаса подкатил уазик с двумя офицерами. Подполковник Казаринцев приказал построить личный состав и сделал объявление, потрясшее всех сильнее, чем ставшие привычными домыслы о новой мировой войне.
        - Нам удалось расстрелять оба корабля на орбите большими ракетами, - говорил Казаринцев. - Очень большими. Новых ударов из космоса можно не опасаться. По крайней мере, мы на это надеемся. Однако вся полупроводниковая техника выведена из строя неизвестным оружием. Кроме того, противник высадил десанты в разных частях света. Ближайший плацдарм агрессора находится в Польше, и мы должны выяснить, какая там обстановка. Вероятно, вы - единственное воинское подразделение, сохранившее бронетехнику, и это самое важное. Эти мохнатые твари зомбируют людей с помощью гипноза и заставляют стрелять по своим. Однако мы точно установили, что через металл их гипноз не действует. Поэтому при контакте с противником ни в коем случае не покидайте забронированных объемов. Сгружайте машины, налаживайте охранение, и завтра с рассветом двинетесь на запад. Действуйте по законам военного времени - можете конфисковать грузовики, бульдозеры, провиант.
        Подполковник повторил информацию, которую днем сообщил Мадригайлов: на полигоне НИИ баллистики в двух километрах отсюда имеется запас снарядов для устаревших 45-миллиметровых пушек.
        К утру выяснилось, что батальон Ольховского понес новые потери: ночью сбежали восемь призывников и девятнадцать контрактников, причем трое прихватили автоматы. Прибыло и пополнение - сводный отряд внутренних войск из того батальона, что погиб в двадцати километрах от станции. Было их чуть больше взвода на двух грузовиках. Здоровенный, покрытый свежими ссадинами, лейтенант Гусаров мрачно поведал, нервно теребя краповый берет:
        - Из тех, кто в гарнизоне оставался, половина погибла под развалинами. До сорока человек ранены, но тяжелых почти нет. К вечеру многие прибежали с увольнения, местные тоже помогли разбирать завалы. Всего человек девяносто в строю, оружие тоже частично спасли. А машины, новенькие «Волки», не заводятся.
        - Полупроводники, - мрачно сказал Тимохин.
        - Ну да, нам тот майор из бункера так и объяснил, - Гусаров кивнул и все-таки нахлобучил берет на положенную часть тела. - Потом, уже ночью, нам сказали, что возле станции танкисты готовятся к рейду на запад. Мы, конечно, сразу вызвались. Народ просто зверски злой на сволочь инопланетную. Если встретим, голыми руками рвать будем.
        - Не сомневаюсь, что встретим, - угрожающе произнес Ольховский, ставший старшим воинским начальником этого направления. - Вот что, лейтенант, организуй-ка погоню за нашими дезертирами, пока чего не натворили.
        Гусаров козырнул и пошел отдавать распоряжения. Проходя мимо БТ-5 старшего лейтенанта Реутова, он восхищенно осмотрел боевую машину и бросил на ходу:
        - Сильно! Особенно портрет.
        Не разобрав, шутит незнакомый офицер или всерьез ему понравилось, Аркадий неразборчиво фыркнул в ответ и продолжил инструктаж.
        Из разгромленного «лучом смерти» батальона глебовцы позаимствовали нескольких танкистов, оставшихся без машин. Экипаж Реутова пополнил ефрейтор осеннего призыва Артур Бородин, отслуживший башенным стрелком на бронетранспортере.
        - Раньше мы готовились на этих танках по съемочным площадкам кататься, - говорил старший лейтенант. - Мы с Серегой были как бы на все руки мастера, могли друг друга подменять: я - за рычагами, а он из пушки постреливает холостыми, могли наоборот. Но теперь придется воевать по-взрослому, а я сомневаюсь, что Бородин сможет управлять этой машиной. Поэтому сержант Варгушин становится штатным мехводом, а Бородин заряжающим, а я буду стрелять из пушки и вообще командовать. Бородин, вы справитесь?
        - Дело вроде бы нехитрое, товарищ старший лейтенант, - ефрейтор неуверенно подергал плечом. - Думаю, что смогу.
        - Ну, давайте попробуем, - с сомнением приказал Реутов. - В машину!
        Отдельная рота майора Глебова включала чертову дюжину старинных танков: по шесть БТ-5, вооруженных чудом сохранившимися на каком-то складе допотопными пушками 20-К калибра 45 мм, и Т-26, на которых стояли автоматические 37-миллиметровых орудия, как на штурмовиках 40-х годов. Тринадцатым танком был БТ ротного командира. Когда они прошлой ночью вломились на полигон, заспанный хранитель арсенала удивленно признал свои пушки.
        - Всего-то месяц назад на левашовский завод во Владимире три десятка стволов отгрузил, четверть единиц хранения, - сообщил отставной полковник. - А снаряды потом уже привезли. Новенькие, в масле. Какому придурку вздумалось это старье на конвейер возвращать?
        Они загрузили в каждый танк по сотне снарядов и набили ящиками кузов КАМАЗа. Нашлись на складе в немалом количестве винтовочные патроны к пулеметам ПКТ. После вялой телефонной перебранки с подземным бункером командного центра, полковник выдал офицерам пистолеты АПС и патроны, а для рядовых танкистов нашлось три дюжины АКМС.
        Когда вернулись на станцию, Глебова осенило, что среди запасов отдельного батальона должны быть комплекты «Ковбой», созданные специально для экипажей бронетехники. Хозяйству подполковника Ольховского подобное снаряжение больше не требовалось, поскольку танки и бэтээры порезаны «лучом смерти». Поскрипев для порядка, Ольховский приказал передать все «ковбои» отдельной роте. Таком образом, экипажи танков были не только пополнены до штата, но и вдобавок облачены в камуфлированные огнезащитные комбинезоны, бронежилеты и противоосколочные шлемы.
        Пополнение Реутову понравилось, хотя с девятнадцатилетнего пацана много не спросишь. Парнишка был растерян и сильно беспокоился за семью, ждавшую его в маленьком городке под Астраханью. Проверяя работу шлемофонов, Аркадий внушал юному воину:
        - Ты пойми, Артур, мы все не знаем, что с нашими семьями. Война, черт бы ее побрал. Вот мы пойдем в рейд, а командир твоей части попробует по телеграфу или телефонами с нашими родными связаться. И вообще, не переживай слишком - сказано ведь, что бомбили только военные объекты, населенные пункты почти не пострадали.
        - Я так и понимаю, что почти… - Бородин всхлипнул.
        Аркадий погонял экипаж на простых задачах: вождение по дороге и по полю, повороты и остановки для выстрела. Машина вроде бы слушалась мехвода, Серега все реже путался в передачах. Заряжающий тоже кое-как научился выбирать из укладок снаряды нужного типа.
        Разумеется, выступить с рассветом, как приказывал вчера подполковник Казаринцев, они не успевали. Лишь к десяти часам утра командиры машин доложили Глебову, что экипажи более-менее слажены, подразделения кое-как сколочены, то есть рота теоретически превратилась в боевую единицу.
        Ольховский удрученно приказал экипажам завтракать. Все расселись на травке вокруг кухонь, а вскоре снова появился знакомый старик-полковник.
        Выглядел Мадригайлов смертельно утомленным. Говорил, запинаясь и теряя мысль, словно думал о многих делах одновременно.
        - Ситуация до конца непонятна, пока приказы отдаем мы… запасный центр управления… Надеюсь, сегодня-завтра откликнется кто-нибудь более компетентный… В областном центре стояла мотострелковая бригада… - полковник устало махнул рукой. - Там страшно. Железо и камни, бетон и земля - все перемешано, как будто салат нарубили и кетчупом полили. У них осталось несколько бэтээров и пушек, штыков чуть больше сотни. Старшим из офицеров остался подполковник Ильнур Усманов… толковый офицер… в первую Чечню был у меня взводным… Я назначил его командиром части, договорился с областными властями, мобилизуем в виде призыва на сборы тысячу запасных… Через неделю-другую будет у нас полнокровный полк… Вы, майор Глебов, поведете сводный отряд на запад, а подполковник Ольховский станет при Усманове командиром механизированного подразделения… Соберите все железо, какое найдете: танки с памятников снимайте, учебные машины ДОСААФ ремонтируйте - и в строй. Наше спасение - броня.
        Он добавил, что завтра отправится в Москву, где собираются недобитые пришельцами депутаты, и постарается выбить у государства деньги и снабжение для боевых подразделений. Когда колонна Глебова поползла в сторону шоссе, Мадригайлов долго смотрел им вслед, держа ладонь у козырька.
        Гусеницы решили не снимать, потому что морока лишняя, хотя БТ на колесах да по хорошему шоссе двигались быстрее. Один хрен Т-26 отстанут, нечего растягивать колонну. Правда, танкисты затянули переделанную своими силами песню Малинина со словами:
        А в начале осени
        Танки траки сбросили…
        Так, с юморком, двинулись они на запад, как бы повторяя маршрут Великого освободительного похода, случившегося три четверти века назад.
        Пограничники, охранявшие виртуальный российско-белорусский рубеж, без вопросов пропустили сводное подразделение: дюжину архаичных танков, три грузовика и автобус. Заставы не попали под огневое воздействие космического агрессора, «зеленые фуражки» не понесли потерь и вдобавок сообщили, что в трех воинских частях поблизости продолжаются спасательные работы.
        Через десяток километров танкисты увидели разгромленный гарнизон танкового полка белорусской армии. Страшный удар превратил в крошево три четверти территории, но сохранились оказавшиеся на краю зону поражения казарма, несколько боксов машинного парка и вспомогательные постройки. На поле возле развалин были разложены десятки мешков с трупами.
        Солдаты и гражданские строители разгребали завалы, вытаскивали куски тел и обломки машин. Колонну танков с красными звездами и портретами победоносных вождей встретили приветливо, даже пригласили устроить привал. Белорусы с огромным интересом выслушали неправдоподобные подробности космической битвы. Корреспонденты областной газеты, приехавшие часом раньше, с трудом - непривычно было без диктофонов - записывали карандашами в блокноты сенсационные объяснения, почему вышла из строя вся электроника.
        - Значит, Интернета в ближайшие дни не будет? - жалобно переспрашивала симпатичная газетная девица. - Сколько же времени будем без компьютеров тексты набирать?
        Пожилой журналист уныло подхватил:
        - Нас вбомбили в каменный век. Ни мобильной связи, ни телевидения… - Он вдруг заулыбался. - Нет худа без добра. Теперь газеты станут главным источником информации.
        Белорусский майор-танкист отвел в сторону нескольких российских офицеров и мрачно проговорил:
        - Если вы не ошибаетесь насчет полупроводников, то кое-что понятно становится. Мы раскопали «семьдесят второго» последней модификации. Корпус, конечно, помят, оборудование навесное снесло нахрен, а движок и трансмиссия как будто в порядке. Но ведь не заводился, и понять не могли, в чем дело. Два БТР сто пятьдесят вторых пыхтят, как живые, а новенькая техника вымерла… Значит, в электронной начинке проблема.
        Глебов кивнул, вздыхая, а Суровегин произнес угрюмо:
        - В новых машинах все на электронике. И зажигание, и система управления огнем, и связь, и квантовые дальномеры, и баллистические вычислители…
        Аркадий вставил:
        - Зато старая техника будет работать. Все машины, выпущенные до семидесятых годов. На них если и есть электроника, то примитивная, без интегральных схем. На ламповые схемы инопланетные микробы не действуют. Поэтому в наших танках радио и шлемофоны работают.
        - Ну да, тот полкан так и сказал, - подтвердил Глебов. - Говорит, собирайте старую технику. Ведь сколько танков стоит на постаментах! Надежные машины, залил солярку, поменял масло - и поехал.
        Они стали перечислять бронетехнику старых образцов, до сих пор остающуюся на вооружении. Конечно, в последние десятилетия много старого отправили на переплавку, но кое-где в частях и на базах хранения найдутся Т-55 и Т-62, БТР-152 и БТР-60 разных модификаций… Майор-белорус, покачав головой, прервал их восторги:
        - Не так все просто, братишки. Если правда, что пушистые по всем гарнизонам долбанули так же капитально, как по нашему полку, то немного тех старых танков уцелеет. А если даже откопаем, то будут они в таком виде…
        Он показал рукой на Т-72, переживший удар «огненного столба». Вмятины в броне, раздробленные катки, оторванный кормовой лист, погнутый ствол пушки - чтобы зализать подобные раны, потребуется заводское оборудование, много человеко-часов и еще больше квалифицированных ремонтников.
        К вечеру колонна пришла в Бобруйск, и народ в некотором обалдении рассматривал портреты Сталина на старинных танках. В городе функционировала новая власть, которую возглавили три полковника: начальник штаба мотострелковой дивизии, замначальника госбезопасности и командир соединения внутренних войск.
        Внимательно выслушав рассказы россиян, белорусы поставили союзников на довольствие. Под командованием бобруйских командиров уже собралось почти полторы тысячи кадровых военных и мобилизованных резервистов при двух десятках единиц бронетехники старых образцов.
        - Есть сведения, что в Польше что-то происходит, - сказал полковник КГБ. - Радио Люблина и Кракова передает призывы свергать москалей, подчиниться высшей расе, не сопротивляться воинам-освободителям. И мы, и другие гарнизоны выдвигаем завесу в сторону границ - украинской, польской, литовской. Опасаемся, что противник начнет вторжение. Ночью отдыхайте, технику в порядок приводите, а утром, если согласны воевать, отправим вас дальше.
        Они наметили на карте участок приграничья, не прикрытый белорусскими подразделениями - туда и направились на рассвете. Когда колонна выходила из города, какой-то пацан - старшеклассник или студент - побежал рядом с танком Аркадия и крикнул:
        - Это правда, что был прорыв континуума, и вы приехали к нам из тридцать девятого года? Как Мамонтов писал во «Времени проб и ошибок»?
        - Если бы! - выдохнул Реутов. - Если бы все было так хорошо!
        Старший лейтенант помахал ошарашенному парнишке на прощание. Лейтенант Зорин, чей БТ-5 шел вслед за машиной Аркана, громко заржал.
        Когда вступили в Западную Белоруссию, сразу почувствовалась разница: население здесь встречало танкистов не так приветливо. Если бы не помощь военных из уничтоженных на три четверти гарнизонов - не видать бы им ни провианта, ни горючего. А проблема солярки стояла весьма остро.
        Танки отдельной роты были склепаны по специальному проекту, поэтому лишь внешне казались идентичными настоящим БТ-5 и Т-26. Вместо стареньких бензиновых моторов на них стояли четырехсотсильные дизели тяжелых самосвалов, машины без проблем делали по шоссе до 50 км/час, а запас хода вырос до 250 -280 км. Тем не менее, каждые четыре-пять часов надо было заливать в баки топливо, но местные владельцы автохозяйств и заправочных станций требовали платить наличными в евро или долларах.
        Остановка в Барановичах грозила затянуться, а 61-я истребительная авиабаза, где размещался российский истребительный полк, исчезла с лица планеты. К счастью, появился свирепый полковник Васьковцов с ротой автоматчиков гомельского гарнизона, и несколько ударов прикладами помогли решить проблему - мигом нашлись ГСМ и для российской танковой роты, и для белорусского подразделения мотострелков. Дальше они пошли одной колонной, и под вечер, возле Ивацевичей, наткнулись на еще одну вдребезги разбитую авиабазу.
        К счастью, личный состав части почти не пострадал. «Огненный столб» превратил в щебень ангары, сильно повредил взлетные полосы и служебно-техническую застройку, но лишь краем зацепил офицерские многоэтажки, казармы, гаражи, подземные хранилища оружия и топлива. Возникший пожар удалось потушить в первый же день, и сегодня на базе имелось больше тысячи вооруженных людей при десятках грузовиков. Танки, бэтээры и грузовики заправили без разговоров и даже поделились снарядами к скорострельным авиационным пушкам, установленным в башнях Т-26.
        На базе работала мощная ламповая радиостанция, и авиаторы поделились свежими новостями. Космические агрессоры захватили несколько плацдармов и начали формирование бандгрупп для вторжения в соседние страны. Французская армия, бундесвер и остатки американской группировки в Европе, оставшись без современного оружия, пытаются сдержать продвижение противника, который рвется на запад из Польши - к Берлину, Дрездену, Мюнхену. Сообщалось о боях в Южной Америке, в центральной части Соединенных Штатов, на Ближнем Востоке и в густонаселенных районах Китая.
        Московские передачи в первый день звучали паническими, в столице разгорались анархия, погромы и прочие прелести безвластия. Однако вечером выступил военный комендант Бегунов, отдавший приказ расстреливать мародеров и объявивший частичную мобилизацию резервистов. В туманной форме было сказано, что военные и общественно-политические движения договорились о создании временных органов управления страной в чрезвычайных обстоятельствах. Украинские и белорусские генералы выехали в Москву для подписания оборонительного договора и выработки планов совместного противодействия вторжению.
        - Всем воинским частям, включая небоеспособные, было приказано выйти на связь, - продолжал генерал, командир разгромленной авиабазы. - Командование в Минске назначило меня комендантом участка и поручило наладить оборону рубежей. Мы отправили на границу триста человек на грузовиках, сейчас формируем второй батальон из техников и пилотов, одновременно пытаемся восстановить несколько простеньких самолетов и вертолетов, которые могут подниматься в небо без электроники. Налаживаем связь с гарнизонами сухопутных войск и послали группу связи на две соседние авиабазы.
        После привала, заправки, обеда и согласования участков ответственности Глебов отправился в сторону польской границы.
        Картами местности союзники снабдили только ротного командира. В пять вечера майор передал по радио, что двигаться будем по шоссе, оставляя по правую руку дубово-осиновый лес, что сразу после дома отдыха «Весна» будет мост, а дальше - населенный пункт Коробоничи, возле которого устроим привал. Действительно, вскоре промелькнули белокаменные строения дома отдыха с теннисным кортом, и через несколько минут колонна вышла к реке - судя по надписи на щите, река называлась Жеча.
        Регулировщиков ВАИ, конечно, не было в помине, поэтому первым на другой берег ушел грузовик с взводом Гусарова. Солдаты ВВ умело перекрыли встречное движение, чтобы танки по одиночке проползли через мост. Хоть и легкие танки, но не следует перегружать опоры переправы.
        Продвинувшись еще на километр, танкисты не без удивления увидели синий - размером метр на полтора - щит, на котором большими белыми буквами было написано по-английски и по-белорусски предупреждение: дескать, внимание, вы въезжаете в приграничную зону, так что дальше - только по пропускам.
        Пограничников, которым можно было предъявить документы в развернутом виде, возле щита не оказалось, поэтому посмеялись и поехали дальше. Шли с распахнутыми для вентиляции люками, навстречу попадалось все больше машин и подвод на конной тяге, причем все были нагружены скарбом, словно жители поспешно покидали приграничье. В пресловутых Коробоничах творился полный кавардак, жители бегали с безумными глазами, кидали мешки с утварью в кузова грузовиков, кабины легковых автомашин и на телеги.
        По-русски здесь говорили плохо, танкисты не совсем понимали белорусскую мову, да и вообще местные не желали ничего объяснять в паническом стремлении бежать на восток. Обозленный полковник Васьковцов с автоматчиками схватил какого-то дюжего хлопца, прислонил к стенке и потребовал рассказать, что происходит. Тот не сразу понял бесполезность попыток вырваться, но потом все-таки проскулил: дескать, из Польши злыдни напали, перестреляли пограничников, ворвались в Шапочку и Лыщичи, что за речкой Плестой, мужиков поубивали, баб и детишек угнали в Польшу, деревни разграбили, потом напали на Чернижово и Старую Унечу, там тоже всех убили.
        - Откуда известно? - спросил майор Тимохин.
        - Людзи ехали адтуль, шмат машын мима нас прайшло, - плаксиво рассказывал мужик. - Да майго суседа кум наведауся, са Старой Унечы, жахи расказвау. Вось жа вырадки: людзей грузавиками забираюць, цалкам засеки павынесли - и бульбу, и жыта…
        Мова была похожа на русский, но содержала много загадочных слов. Реутов понял главное: мимо деревни потоком ехали на машинах беженцы и рассказывали всякие ужасы.
        - Короче говоря, не всех поубивали, многие успели покинуть атакованные деревни, - резюмировал Васьковцов. - А кум не говорил, какое у нападавших оружие? Танки есть, пушки, пулеметы?
        Точных ответов от крестьянина добиться не удалось. Видать, знал он немного, военная сторона проблемы совсем его не интересовала, поэтому охотно подтвердил, что у напавших есть и танки, и пушки, и самолеты, и подводные лодки с ракетами на воздушной подушке. Больше всего мужик переживал, что злыдни весь урожай вывозят. Пришлось отпустить паникера. Издалека доносились автоматные очереди, но пушечных выстрелов слышно не было.
        Прикинув ситуацию по карте, полковник и майор приняли решение двигаться двумя отрядами на ближайшие населенные пункты - большую деревню Старая Унеча и районный центр Чернижово. Наступление на райцентр возглавил Васьковцов с ротой мотострелков, с ним отправились взвод Лычкина в составе трех БТ, а также три Т-26 под общим командованием капитана Суровегина. Остальные подразделения повел Глебов, и танк Аркадия попал в его колонну.
        Шли на третьей передаче, и уже через полчаса встали в сосновой роще перед мостом через Плесту. Здесь встретил их отряд пограничников, занявших оборону в каменном домике. Три бойца были в порядке, пятеро ранены, но держать оружие могли, а двое, включая лейтенанта - совсем плохие. Морщась от боли, офицер сказал:
        - Отступаем от границы, километров девять. Есть потери, но неприятеля много больше положили, дерутся они не слишком грамотно, только за счет численного перевеса… Встали у моста, чтобы не пропустить на эту сторону. Другая группа закрепилась у брода чуть выше по течению. У противника до трехсот стволов, хотя мы многих покосили. Танков и бронетехники мы не видели, но много легковых машин, вроде джипов или маленьких грузовичков, на них установлены крупнокалиберные пулеметы и безоткатные пушки. Я смог прикрыть эвакуацию населения сначала в Шапочке, потом здесь… - он показал рукой на Старую Унечу.
        - Мост танки выдержит? - спросил майор.
        - Должен. Крепкий, доски на стальном основании. Самосвалы с зерном проходили.
        Пограничник застонал. Бинты, намотанные на его голове и правом плече, пропитались кровью.
        Не слушая возражений лейтенанта, Глебов отправил его вместе с другими тяжелоранеными автобусом в ближайшую больницу. Затем поставил прямо на местности задачу подразделениям: два взвода белорусской пехоты и три танка штурмуют деревню в лоб - с востока и северо-востока, а взвод Гусарова и другие три танка обходят с левого фланга. Старшим обходного отряда ротный назначил старшего лейтенанта Реутова, подчинив ему пару Т-26 лейтенантов Гладкова и Водоходова.
        Война шла третий день, и все они привыкли к мысли, что в любой момент могут вступить к бой. Но вот отданы приказы, пора наступать, и на душе стало тревожно.
        Построив экипажи, майор ободряюще сказал:
        - Идем воевать, бойцы. Врага мы пока не знаем, но танков у них, кажется, нет. И вот еще… Мы в другой стране, но страна братская. И здесь мы будем сражаться с агрессором, который разбомбил и нашу страну, убил наших сограждан, наших друзей. Поэтому здесь и в Африке, и на Кавказе - везде мы будем воевать и за свои дома. Понятно?
        Агитатор из него получился неважный, не чета профессионалам по работе с личным составом. Тем не менее нужные слова Глебов нашел. Шесть экипажей недружно гаркнули - кто «так точно», а кто «понятно».
        После команды разойтись Аркадий с тремя приданными лейтенантами забрался на крышу покинутой хозяевами хаты. От переправы до деревни тянулись два-три километра совершенно плоского, сплошь зеленеющего поля. Река Плеста чуть правее резко сворачивала к западу, потом выписывала странные синусоиды на север и северо-восток. Именно там, на изгибе, прижались к воде с обоих берегов сады и домики Старой Унечи. В окулярах биноклей стали видны патрулировавшие территорию вокруг населенного пункта легковушки с пулеметами. Реутов припомнил недавние мятежи на Ближнем Востоке - там террористы «Аль-каиды» точно так же переоборудовали автомобили. Несколько подобных подвижных огневых точек катались по полю между мостом и деревней.
        - Пока майор и пехота будут атаковать с этого берега, мы прорвемся через мост и навалимся с тыла, - принял решение Реутов. - Пулеметы вроде бы не слишком большого калибра, максимум - двенадцать и семь, а то и мельче. Издали броню не возьмут, а близко мы их не подпустим… Оп-па! Это что за курва?!
        В паре сотне метров за мостом притаился за дощатым забором закиданный зелеными ветками грузовичок-трак, над крышей кабины торчала толстая труба, вроде водопроводной. Безоткатная пушка вроде нашего СПГ-9, в армиях НАТО много такого дерьма. Если попадет реактивной гранатой - тоненькая броня легких танков кумулятивную струю не сдержит.
        - Левее, в сторону двух деревьев, еще одна, - предупредил Водоходов.
        Там, куда показывал Генка, действительно стоял замаскированный джип с крупнокалиберным пулеметом. Умело выставленная засада держала под прицелом мост. Если бы рванули на прорыв, то все бы на мосту и остались. Хотя, конечно, хрен знает, как эти наемники пришельцев стреляют под гипнозом.
        Гусаров предложил подползти поближе и расстрелять машины ручными гранатометами. Заглушив его рычанием дизелей, танки Глебова пошли на деревню. Реутов отмахнулся и весело сказал Гусарову:
        - Отставить, лейтенант. Дистанция - метров семьсот, ерунда. Прямо из рощи расстреляем этих ублюдков. Заодно народ попрактикуется, войдет во вкус огневого боя.
        Он сам зарядил пушку осколочным, долго целился и не промахнулся. Трак с безоткатным орудием загорелся и взорвался. Почти тотчас же затарахтели автоматическими пушками оба Т-26. Море мелких взрывов распахнулось вокруг джипа, от которого во все стороны разлетались мелкие дребезги.
        Из башенных люков показались довольные лица - народ вошел во вкус. Реутов уже собирался двигаться на мост и полным ходом прорываться на левый берег, но пришлось вспомнить давнюю военную премудрость. Еще деды говорили: любой план хорош, пока не столкнешься с противником.
        Из травы на том берегу застрекотали очереди автоматических винтовок. Пришлось угостить огнем и пехоту противника. Танковые пушки выплюнули несколько десятков снарядов - в основном, конечно, двадцатитрехмиллиметровых, имевшихся в избытке. Огненная коса прошлась поперек поля, после чего десяток фигур бросились бежать в сторону деревни. Троих или четверых скосили очередями, остальные снова залегли.
        Оставшийся на крыше наблюдатель гусаровского взвода предупредил криком:
        - Едут! Шесть машин едут… нет, восемь… девять!
        Грешным делом Аркадий подумал о броде, про который говорили пограничники, но потом присмотрелся и понял, что противник решил контратаковать его танки пулеметными джипами и траками. Ну, добро пожаловать: для танков такие тарахтелки - словно дробина слону, нечего бояться.
        Старший лейтенант замахал флажками: «заводи», «вперед», - и сказал в микрофон:
        - Мехвод, через мост - и движемся в направлении дальней околицы.
        «Бэтэшка» резво преодолела деревянный настил и вырвалась на другой берег. Плоский рельеф не позволял заглядывать далеко, но высунувшись из башни, Реутов увидел примерно в километре мчавшиеся навстречу две колонны легковых машин. Шли, можно сказать, в лоб, то есть курсовой угол - около нуля градусов. Идеальные условия для стрельбы.
        Аркадий скомандовал короткую остановку. Выстрелил он неточно, но вторым снарядом разнес головную машину. Потом, израсходовав пять снарядов, подбил еще три, полностью истребив правую колонну. По второй колонне открыл огонь переправившийся танк Гладкова, поджег очередями два джипа. Уцелевшие машины, лихо развернувшись, умчались обратно полным ходом, так что выпущенные вдогон орудийно-пулеметные очереди сразили только одну.
        Последним форсировал реку танк Водоходова, за ним - грузовик внутренних войск, и колонна полным ходом в 15 км/час, то есть с максимальной скоростью, доступной Т-26 на пересеченной местности, пошла в обход деревни, перекрывая противнику пути отхода. Пехота бежала, но неизбежно отстала, поэтому Реутов приказал остановиться и посадил на каждый танк по отделению. Тесно было, но солдаты держались за приваренные к башням скобы, и никто не свалился во время движения.
        На правом берегу уже кипел бой. Вдоль берега горели джипы, танки Глебова, развернувшись в трехстах метрах от крайних дворов, стреляли из пушек и пулеметов, белорусская пехота ворвалась в деревню.
        В половинке деревни, что тянулась вдоль левого берега, бегали вооруженные люди и маневрировали автомобили. Реутов приказал обстрелять врага пулеметами, чтоб экономить снаряды. Противник ответил очередями, двое солдат ВВ были ранены, поэтому десантники попрыгали с танков и дальше бежали, прикрываясь бронированными корпусами. Пули автоматических винтовок и легких пулеметов безвредно постукивали по стальной шкуре машин.
        Обнаружив танки на подступах к Старой Унече, противник двинул навстречу шесть джипов, и все они были уничтожены один за другим огнем с места. Из-за ближней хаты протянулась дымная трасса торопливо запущенной реактивной гранаты. Наводчик плохо прицелился, снаряд пролетел между танками, взорвавшись где-то позади. Ответными залпами пушки разнесли стрелявшую машину вместе с избой, за которой пряталась безоткатная тварь.
        Враги не стали ждать, когда их окончательно зажмут в клещи. Бросив грузовики, в которые засыпали собранный по амбарам урожай, они попытались сбежать на джипах и траках, но танкисты и стрелки перебили немало грабителей.
        Когда пехота закончила прочесывать деревню, насчитали более сотни перебитых и три десятка пленных, а также сорок с лишним жителей деревни. Белорус комвзвода, немного говоривший по-польски, допросил наемников, другие офицеры побеседовали с испуганными фермерами.
        Крестьяне рассказывали примерно одно и то же: злыдни ворвались в деревню, согнали на площадь всех, кто не успел уехать. Потом несколько злыдней, перебивая друг друга, долго талдычили по-польски: дескать, мясо кушать больше не следует, а надо служить шибко умным панам, которые со звезд явились, а также кормить панов и злыдней добрыми овощами. Вроде бы на первое время сойдут орехи, картошка и капуста, а потом звездные повелители раздадут новые семена, из которых вырастут отличные плоды и зерна. Пока же злыдни стали выгребать из амбаров молодой картофель и остатки прошлогоднего урожая. Фермеры и колхозники были сильно недовольны и дружно требовали, чтобы армия защищала крестьян. Создавать отряды самообороны, равно как записаться в армию, соглашались единицы.
        Пленные в основном повторяли вбитую в их зомбированные мозги пропаганду: прилетели высшие существа, варвары должны повиноваться звездным повелителям и радоваться, что им доверено прислуживать инопланетянам. Все наемники пришельцев, насмотревшись тупых фильмов про войны столетней давности, не сомневались, что одержат легкую победу. Скоро придет огромная армия, говорили они, и мы снова, как в прошлые годы, разгромим варваров-москалей.
        Некоторые, на кого гипноз подействовал слабее, сохранили малую способность соображать. Эти сообщили, что мохнатые пришельцы - вегетарианцы, поэтому голокожему быдлу тоже следует отказаться от мясной пищи. Про часть, вторгшуюся на этом участке, удалось узнать, что их было около семисот голов, танков и гаубиц нет, но много машин, оборудованных пулеметами по арабской моде. Пан майор, командовавший подразделением, разбитым в Старой Унече, показал после нескольких пинков по ребрам, что бригада наступала тремя колоннами, а в тылу формируется другая часть - с бронетехникой.
        Солнце неумолимо закатывалось, уже коснувшись нижним краем темной полосы недалекого лесочка. Пока Глебов общался по рации с Васьковцовым и Суровегиным, из тыла подтянулась многочисленная колонна: рота с Белостокской авиабазы на грузовиках и рота из Смоленска, которой командовал подполковник Ольховский. Смоляне приехали на трех грузовиках, двух автобусах, трех БТР-152, двух БТР-60ПБ, одном БТР-40 и одном БРДМ.
        - Откуда такие чудеса? - охнул Глебов.
        - Набрали по сусекам, - ухмыльнулся подполковник. - В области еще много железа, Ильнур Усманов даже КВ и «тридцатьчетверки» с постаментов снимает. Скоро у него будет полнокровный полк с бронеротой… Ну, показывайте, что у вас тут происходит.
        Изучив нанесенные на карту тактические значки, Ольховский громко подумал вслух: мол, время уже позднее, но можно попробовать, пока совсем не стемнело, ударить всеми силами по противнику, отступившему в село Шапочки. В лоб, сказал он, бить не будем, чтобы солнце в глаза не слепило.
        - Обойдем с запада, - кивнул, поняв замысел, майор. - Вот здесь, вдоль дороги прорвемся на броне и ударим с тыла. Пусть им в морды светит. Только вот левый фланг меня беспокоит. Там в селе Андреещево не меньше роты наемников.
        Андреещево находилось в четырех километрах южнее. Перед селом расположилась водная преграда - вытянутое с востока на запад колено сравнительно полноводной реки, название которой Реутов не смог прочитать - буквы стерлись на сгибе старой карты.
        - Вижу, - сообщил подполковник. - Выдвинем туда взвод на плавающих бэтээрах, чтобы заперли дорогу через мост.
        Ольховский связался с Васьковцовым, и они быстро сговорились атаковать Шапочку с двух направлений.
        Когда шли к танкам, Аркадий поинтересовался, как прошла атака на Чернижово. Болезненно скривившись, майор ответил:
        - Там было больше выродков, как их местные называют. И потери больше, чем у нас. Танк Соловьева подбит, вылез только наводчик, Сашку вытащил, но уже мертвого.
        С лейтенантом Соловьевым они были не слишком дружны, но все-таки служили вместе с весны… Реутов зябко дернул плечами.
        Возле своей машины он спросил Варгушина:
        - Ты не помнишь, кто был мехводом у Соловьева?
        - Лешка Горбатый, но его тоже, как меня, к орудию приставили, так что за рычаги кого-то из пехоты посадили. А чего спрашиваете?
        - Подбили их. Один Горбунов живой остался.
        Покачивая головой и кусая губы, Серега пробормотал:
        - Надо же, товарищ старший лейтенант… Значит, и наших убивают? И броня не спасает…
        Артур неуверенно пролепетал:
        - Мы сегодня больше убили и еще поубиваем.
        - Все верно, парни, - подтвердил Аркадий. - Нам в училище подполковник преподавал тактику. Старик и в Афгане воевал, и в Чечне. Две Звезды Героя носил - Советского Союза и России. Так он так учил нас: если хочешь жить - убей врага прежде, чем он тебя подстрелит… Марш в машину!
        БТ с номером 225 шел в атаку первым. За головным танком вытянулись вдоль дороги оба Т-26, бронетранспортеры и грузовики с пехотой. Им встретились небольшие группы пехотинцев, которых, не сбавляя ходу, скосили пулеметными очередями.
        Бронированная колонна легко прорвалась в тыл противника и, свернув с шоссе на поле, устремилась к селу. Две вражеские машины - с пулеметом и безоткатным орудием - расстреляли прежде, чем расчеты успели развернуть стволы в сторону атакующих. Еще одну подожгли скорострельные пушечки «двадцатьшестерок».
        В селе началась обычная паника. Наемники поспешно удирали, не решаясь ввязываться в оборонительный бой. Расставив танки вдоль автострады, Реутов приказал экономить снаряды, бить наверняка. Чтобы поджечь трак, автобус или джип, вполне хватало длинной очереди ПКТ.
        Часть машин все-таки прорвалась в сторону польской границы. Реутов даже стал подумывать о смене позиции, но тут затренькал звонок, и командир танка снял трубку танкопереговорного устройства.
        - Аркан, разворачивай свое хозяйство на юг, - приказал Глебов. - Танки контратакуют у моста через Березу. Бэтээры с пехотой оставь на месте, пусть атакуют деревню.
        Отдавая команды по рации, старший лейтенант подумал, что Березой называется та самая речка, название которой стерлось на карте. Он понял, что угадал, увидев горящий бронетранспортер и стальные коробочки, ползущие на гусеницах по шоссе, тянувшееся от моста на север.
        Танки были даже смешнее, чем его антиквариатная «бэтэшка» - 7TP, польские «виккерсы» 30-х годов, ухудшенный вариант наших Т-26. Ходили разговоры, что для съемок «Нашествия варваров» дорогие соседи наклепали две дюжины подобных уродцев. И вот добрая треть этого добра перла сейчас навстречу, расстреливая из малокалиберных пушек и крупнокалиберных пулеметов два броника, перекрывших им дорогу.
        Один «поляк» полыхал на этом берегу, второй - прямо у въезда на мост - на противоположном. Восьмиколесный бронетранспортер Смоленского полка бил длинными очередями громадного пулемета Владимирова, и тяжелые снаряды - патроны ПКВТ снаряжались не пулями, а снарядами - прошили броню очередного 7TP.
        К сожалению, создатели польской кинобутафории, вопреки исторической правде, установили на свои машины не легкие пулеметы, а что-то посолиднее. Оба танка, успевшие переправиться на северный берег, стреляли непрерывно, на броне восьмиколесной машины сверкали вспышки разрывов, и наконец из бойниц хлестнули дым и пламя. Неуправляемый БТР проелозил, вихляя, полсотни метров и взорвался.
        - Бить по танкам! - заорал Аркадий. - Мочи всех!
        Заметив их приближение, два «виккерса» повернули навстречу, третий переползал через мост, еще три или четыре - дым горящих машин не позволял разглядеть точнее - ждали очереди на переправу. Кроме танков, на том берегу сгрудились пулеметно-безокатные грузовички и шагала пехотная колонна.
        С расстояния в 600 -650 метров Аркадий положил снаряд рядом с головным «поляком». Тот выстрелил в ответ и тоже промазал, очередь взметнула фонтанчики дыма и пламени с недолетом.
        - Вломи гадам! - азартно вскричал Варгушин.
        - Короткая! - прорычал Реутов, загоняя в казенник очередной патрон.
        Танк остановился, старший лейтенант выстрелил, потребовал новый снаряд. Ефрейтор Бородин дважды перезарядил пушку, и лишь после этого Реутов объявил с облегчением:
        - Один готов… Давай снаряд!
        Что-то громко ударило в броню, БТ задрожал, Аркадий выпустил один за другим три снаряда. Затем обернулся к Артуру и криво ухмыльнулся, вытирая пот с раскрасневшегося лица.
        Заглянув в прибор наблюдения, старший лейтенант увидел на своем берегу четыре горящих 7TP и пятый, у моста.
        - Мехвод, давай влево, спрячемся за горящим броником, - приказал он. - Слева встанем, чтобы прикрывал от снарядов.
        - Понял, не совсем дурак, - проворчал Серега и, рванув машину вперед, добавил: - Ну, пошла, старая!
        Возле подбитого БТР-60ПБ залегли несколько мотострелков - вероятно, экипаж и десант бронетранспортера. Первый снаряд Аркадий по традиции послал в молоко. Перезаряжая пушку, Бородин робко предупредил:
        - Выстрелов двадцать осталось всего.
        Командир танка сосредоточился и влепил болванку полякам точно в лобовой лист. «Виккерс» завертелся и остановился. Справа вырвался вперед Т-26 - кажется, Юрки Гладкова - и почти в упор расстрелял недобитка.
        Въехавший на мост вражеский танк остановился и попятился. Реутов долго и нудно целился и, как результат, опять не промахнулся, попал в гусеницу. Разматывая перебитые траки, 7TP развернулся поперек моста, проломил кормой ограждение и рухнул в воду, погрузившись по самые люки башни.
        Не успели танкисты нарадоваться победе, как с другого берега прилетел реактивный снаряд - в полутьме позднего летнего вечера было прекрасно видно бьющее через сопло красное пламя - и угодил точно в машину Гладкова. Другую такую же гранату станковой базуки противник выпустил по БТ № 225, но снаряд ударил в БТР, за которым притаился танк.
        Становилось совсем темно, стрелять почти невозможно. Они выпустили еще несколько снарядов и кого-то подожгли. Потом подтянулись танки Глебова и тоже стреляли. Противник не стал упорствовать, отошел к Андреещеву, и мотострелки Ольховского, перебежав по мосту, принялась оборудовать на том берегу позиции для обороны.
        В темноте танкисты подсчитали потери - пусть не слишком большие, но все равно горькие. Весь израненный Гладков плакал над трупами мехвода и наводчика, пехота собирала своих убитых и покалеченных, а Реутов с мрачной яростью представлял себе, как завтра снова пойдет в огонь и отомстит за все и за всех. Судя по свирепым лицам его экипажа, бойцы строили такие же планы.
        Глава 5
        Есть - превыше Устава - такие права, что не всем получившим оружье даны
        Накануне чудом удалось установить связь с застрявшим на орбите экипажем Международной станции. Через антенну «Дубравы» они смогли поговорить с Землей несколько минут, пока МКС пролетала над Центральной Россией. К счастью для двух русских и одного американца, «желтый дым» не проник в отсеки станции, а на расстрел безоружного научного комплекса пришельцы-хомячки не раскошелились.
        Мадригайлов посоветовал космонавтам оставаться наверху, пока работает система жизнеобеспечения, и передавать материалы телефоторазведки. Несколько кадров разбомбленных столиц уже поступили на приемники командного центра и были с грехом пополам распечатаны в фотолаборатории. Эти снимки Мадригайлов поневоле вспомнил, пролетая на стареньком Ми-4 над местами, где когда-то располагались главные государственные ведомства.
        Центр Москвы почти не отличался от вашингтонского - такая же свалка перемолотых стройматериалов. Разве что развалины Пентагона выглядели монументальнее, чем груды бетона и камней на Арбате. В центре чудом уцелел только монумент Геноцида индейцев, что напротив руин американского посольства. По причине подобных разрушений в столице, для временного базирования органов управления комендант столицы генерал-майор полиции Бегунов избрал только что выстроенную в районе Подольска штаб-квартиру компании мобильной связи, обанкротившейся по причине гибели всей электроники.
        На третий этаж поднимались пешком. Лифты тоже встали намертво - оказывается, в наше время без компьютеров и процессоров не работает почти ничего.
        В конференц-зале тридцатиэтажного здания собрались уцелевшие депутаты и чиновники - в основном областного и районного масштаба, чудом не попавшие под удары старшие офицеры армии, МВД и спецслужб, а также представители ближних областей, украинские и белорусские коллеги, несколько известных публицистов и политологов патриотического направления. Сюрпризом для Мадригайлова стало присутствие нескольких десятков мужчин и женщин разного возраста в полувоенной одежде. Среди них полковник увидел знакомые лица - Максимова и Мамонтова.
        - Ваш прогноз на телепередаче помог нам своевременно угадать начало атаки, - сказал Мадригайлов писателям. - Не откажите и впредь консультировать старика - вряд ли кто-то лучше вас разбирается в деталях космической войны.
        Поднимаясь на сцену, полковник осведомился, что за народ привели на заседание фантасты.
        - Патриоты, - объяснил Мамонтов. - Участники всевозможных военно-исторических клубов, реконструкторы, ролевики. Десятки тысяч людей по всей стране, умеющих обращаться с оружием, имеющих отдаленное представление о дисциплине и тактике, а также готовых воевать с пришельцами.
        О такой публике командир «Объекта-43» прежде не слыхал и продолжал обдумывать эту новость, пока выступал генерал Бегунов.
        Комендант объявил общее мнение старших офицеров: в условиях агрессии, гибели руководства и необходимости вести войну до победы следует передать всю полноту военно-политической власти полковнику Мадригайлову. Генерал пояснил все резоны: Мадригайлов уже показал себя решительным умелым военачальником, он отразил первую атаку пришельцев, он руководит единственным командным пунктом, способным поддерживать связь с остатками вооруженных сил.
        Из зала немедленно стали спрашивать, правда ли, что погибли первые лица страны. Печально покивав, полицейский генерал подтвердил:
        - Как это ни печально… Верховный и высший комсостав армии подозревали, что пришельцы окажутся не братьями, а курвами. Собирались управлять обороной из защищенных командных пунктов. К сожалению, оружие пришельцев оказалось сильнее нашей защиты… - После паузы он добавил: - Мы пока не имеем информации со всего мира, но знаем, что самолет президента Штатов сбит, тело президента вроде бы опознано, почти все конгрессмены и министры остались в уничтоженном здании Капитолия. Китай, Индия, Франция, Пакистан, Казахстан, Украина, Белоруссия сообщили о гибели высших руководителей. Из Белграда, Рима, Лондона и Мадрида поступает противоречивая информация.
        После Бегунова выступил генерал-лейтенант контрразведки Щеглов, предложивший немедленно назначить временный законодательный орган, и зачитал список авторитетных людей - политиков и деятелей культуры патриотического направления. Мадригайлов прервал генерала лишь однажды, предложив от себя несколько кандидатов. Щеглов с пониманием покивал и записал фамилии. Члены Временного Президиума в полной растерянности проголосовали за чрезвычайную Конституцию военного времени, назначили Мадригайлова главнокомандующим с диктаторскими полномочиями, присвоили ему звание «генерал-майор» и утвердили военный совет при главкоме.
        Затем член Временного Президиума писатель Максимов осведомился, не согласится ли главком поведать им о положении на фронтах.
        - Для того и приехал, - сообщил Мадригайлов и пошел к трибуне с пачкой бумаг в руке.
        Громкоговорительную систему в телефонном небоскребе успели наладить на простом старом оборудовании, поэтому все динамики работали, пусть и похрипывали. Полковник, то есть уже генерал собрался начать, когда сидевший в президиуме собрания Мамонтов умоляюще произнес:
        - Миллион извинений, главком, но хотелось бы услышать, почему вражеские спускаемые аппараты смогли совершить мягкую посадку, хотя близкие взрывы боеголовок сверхбольшой мощности должны были выжечь им электронные системы управления.
        Из зала ответил профессор Карданов, которого представили Мадригайлову нынешним утром:
        - Об этом тоже расскажем. Обязательно.
        Покаянно сложив на груди руки, точно покойник, писатель закивал и надолго замолчал. Позволяя Мадригайлову зачитать отчет, в зале наступила тишина.
        Он начал с описания ситуации, сложившейся примерно за час до атаки. Без ненужных подробностей главком описывал, как звездолеты противника приближались, выходя на математически выверенные трассы, как выпустили три типа боевых аппаратов: «Спирохеты», «Шершни» и блоки самонаводящихся снарядов. Сегодня, на четвертый день, его штаб в общих чертах разобрался в деталях атаки, и военные лучше представляли события первого получаса активных боевых действий.
        К моменту применения противником средств поражения, вся Европа, значительная часть Америки и Азии были накрыты сетью сверхскоростных космических аппаратов - носителей весьма эффективного оружия. Военные объекты человечества на этих территориях уничтожались тремя видами оружия: «огненным столбом», бомбами «желтого дыма» и мощными лазерами, работающими в оптическом и рентгеновском диапазонах, а также, возможно, в диапазоне гамма-лучей. По районам, над которыми не было «Спирохет» и «Шершней», наносились удары кассетными боеголовками, снаряженными как «желтым дымом», так и чрезвычайно мощным взрывчатым веществом. Бомбовыми кассетами поражались объекты Великобритании, восточной части США и Канады, Южной Америки, Центральной Азии, Австралии, а также Экваториальной и Южной Африки. Согласно предварительным подсчетам, в период активных боевых действий космического оружия противник ввел в бой до ста пилотируемых платформ тяжелого оружия типа «Спирохета», от полутора до двух тысяч дронов типа «Шершень» и порядка двухсот кассет с боеприпасами индивидуального наведения.
        Созданные на Земле системы противоракетной и противокосмической обороны оказались малоэффективными по причине сверхвысокой скорости летательных аппаратов агрессора, а также ввиду успешного использования последними средств активной самозащиты. По неполным сведениям, наземные и морские комплексы ПВО и ПРО РФ, США, Израиля и европейских стран сбили от четырех до восьми «Спирохет» и от двадцати до тридцати «Шершней».
        На последних минутах космического этапа войны по звездолетам агрессора был нанесен ракетно-ядерный удар. Большая часть «Спирохет» и «Шершней» в эти минуты собралась возле кораблей-маток и также была уничтожена поражающими факторами термоядерных взрывов сверхбольшой мощности. Несколько избежавших поражения пилотируемых «Спирохет» после гибели звездолетов совершили посадку в районе приземления десантно-спасательного аппарата «Камбала» на польской территории.
        - Ну, о спасшихся поговорим чуть позже… - Мадригайлов выпил полстакана остывшего кофе и продолжил: - Увы, системы связи функционируют как во времена Троянской войны, поэтому до сих пор нет полной картины понесенных нами потерь. Американцы, Китай, другие страны также сообщают лишь приблизительные и оценочные сведения…
        Генерал сокрушенно покачивал головой, зачитывая даже неполные данные. В результате массированного применения сверхмощных видов оружия на территории России были разрушены практически все войсковые гарнизоны, военные базы, оружейная индустрия, склады оружия, хранилища боеприпасов, пусковые установки тяжелых и средних ракет. Полностью уничтожены объекты управления вооруженными силами, убиты все старшие командиры и штабные офицеры. Потери личного состава, согласно оценкам, составляют 70 -80 %, полностью уничтожено три четверти единиц тяжелого оружия, серьезные повреждения получили 15 -25 %. Однако даже немногие уцелевшие танки, самолеты и другие боевые машины выведены из строя «желтым дымом», поразившим компьютеры, средства связи, приборы управления двигателями, радары, дальномеры, прочие устройства на полупроводниках и микросхемах.
        Переждав тяжелые вздохи и горестные выкрики зала, главком сказал:
        - Примерно такая же ситуация складывается в остальных странах, имевших мощные армии, большие запасы современных видов оружия. В этой ситуации Россия оказалась в несколько лучшем положении. Во-первых, нам удалось разгромить вражеский десант, высадившийся на «Камбале» в Калужской области. Плацдарм ликвидирован, захвачены пленные, которые дают показания, так что мы имеем представление о противнике, его возможностях и некоторых планах дальнейших действий. Во-вторых, в процессе идиотской военной реформы многие хорошие офицеры уволены в запас, покинули гарнизоны и поэтому не попали под удар «огненных столбов». Многие уже обратились в военкоматы, требуя призвать их в армию.
        Мадригайлов изложил сведения, полученные на первых допросах пленных. Два звездолета представляли собой носители средств массового поражения, их целью было полное подавление земных вооружений, ликвидация военной промышленности, создание туземных армий для насаждения власти звездных агрессоров. Экипаж «Великана-1» состоял из трехсот особей, причем не меньше половины погибло под воздействием поражающих факторов ядерного взрыва. В каждой «Камбале» покинули обреченные звездолеты не менее двадцати и не более тридцати пришельцев. Они намеревались при помощи гипноза и за материальное вознаграждение навербовать из аборигенов армию, чтобы захватить обширные территории. На этих плацдармах они рассчитывали продержаться до прилета следующей волны завоевателей, которая ожидается через несколько лет. Кроме того, примерно через год-полтора должно прекратиться действие «желтого дыма», противник сможет оживить свои боевые машины и нанесет людям сокрушительный удар.
        - Таким образом, начинается вторая, наземная, фаза войны, - провозгласил генерал. - Мы должны в течение ближайшего года разгромить все или хотя бы главные плацдармы противника. Весь этот год агрессор не будет превосходить нас технологически, войну предстоит вести примитивным оружием, на уровне Второй мировой или Корейской войн. Победу одержит сторона, которая сможет наклепать больше простых, без электроники, танков.
        В завершение он бегло упомянул развернувшиеся на всех континентах фронты космической войны. Подробные сведения поступали из Соединенных Штатов, где малочисленные подразделения федеральных войск и национальной гвардии завершали окружение канзасского плацдарма. В европейской зоне противник сумел собрать многочисленные банды, которые вторглись из Польши в Белоруссию, Чехию, Литву и Германию. Экипаж аравийской «Камбалы» также успешно формировал отряды, которые продвинулись в Ирак, разгромили оставшиеся без тяжелого оружия гарнизоны НАТО, после чего часть иракской армии перешла на сторону агрессора и объявила джихад. Они уже пересекли иорданскую границу и атаковали Израиль, а на другом фланге были остановлены иранскими войсками. Тяжелые бои развернулись в южных провинциях Китая.
        Вымотанный столь длинной говорильней, главком допил совсем холодный кофе и предложил выслушать профессора Карданова, который возглавлял изучение пришельцев и трофейной вражеской техники.
        Моложавый, спортивного сложения, высокий мужчина позднего среднего возраста попросил погасить свет и стал показывать слайды на дедовском проекторе.
        Первая серия картинок вызвала в зале бурю возгласов. Хотя предварительные сообщения были распространены на второй день войны, теперь люди видели качественные цветные снимки пришельцев.
        Агрессивные чужаки, прокомментировал фотосессию Карданов, оказались млекопитающими гермафродитами, то есть каждая особь имела двойной набор гениталий. Подробности присущего им способа размножения пока не вполне понятны, но исследования продолжаются. Вес попавших в плен особей колеблется от 50 до 80 кг, а рост - от 122 до 149 см. Головы инопланетян непропорционально велики, объем черепной коробки превышал аналогичный показатель у человека. Два глаза посажены в глубоких надбровных нишах.
        Внешне пришельцы напоминали плюшевых мишек или мультипликационных персонажей вроде хомяков, но мощное свиное рыло придавало злобное выражение передней части их голов. Тела внеземных существ были покрыты густой шерстью. Цвет у разных особей мог быть всевозможных оттенков коричневого, а также белым или черным, попала в плен и белая особь с рыжими пятнами.
        - Меня, как биолога, в первую очередь беспокоила бактериологическая угроза со стороны инопланетян, - признался профессор. - Однако тревога была напрасна. Пришельцы стерильны, их организмы не содержат опасных микроорганизмов. По словам некоторых пленников, они планировали не истребление людей, а колонизацию, поэтому заблаговременно сделали необходимые прививки. В микробиологическом аспекте они не опасны для нас, а мы - для них.
        Ученый бегло поведал о группе физиков, химиков и военных инженеров, изучающих оружие, найденное на «Камбале» и в обломках «Спирохет» и «Шершней». Намекнув, что выводы этих исследователей будут изложены позже и, видимо, не широкой публике, биолог с воодушевлением продолжил рассказ о достижениях своей группы.
        Прежде всего Карданов объявил, что так называемый «желтый дым» не является биологической субстанцией. Исследования на электронном микроскопе выявили нанотехническую природу мельчайших элементов «желтого дыма». Профессор назвал эти частицы «нановирусами-силиконофагами» и добавил, что они разрушают полупроводники, извлекают из кристаллов атомы кремния, германия и других веществ, которые затем концентрируются в химически чистом виде.
        Профессор продемонстрировал фотографию выведенного из строя компьютера. На белой внутренней стенке пластикового корпуса прилипли грязные бесформенные пятна. Карданов прокомментировал, что в этих комках сконцентрированы практически все полупроводниковые вещества из процессора и других интегральных микросхем.
        Кто-то громко поинтересовался из передних рядов:
        - А съеденный и переваренный кремний они снова жрать будут или брезгают?
        - Как мне объясняли специалисты, повторно кремний они не поедают, - ученый развел руками. - Механизм пока не понятен. Есть основания считать, что нановирусы недолговечны и как-то помечают уже обработанные материалы. В общем, точно не знаю, но пленники уверяют, что нановирусы будут размножаться недолго, и через два-три поколения вымрут. Иными словами, приблизительно через год и четыре месяца можно будет снова запускать электронную технику.
        В зале поднялся интеллигентного вида толстяк и, размахивая руками, стал кричать: дескать, нельзя надеяться на столь легкий исход, потому как подобная микроскопическая дрянь запросто может мутировать и не вымрет. Ему ответил генерал из числа сидевших на сцене рядом с главкомом:
        - Уважаемый академик, мы будем рады любой помощи с вашей стороны… - затем сказал Карданову: - Продолжайте, пожалуйста. Товарищ интересовался, почему «Камбала» приземлилась при поврежденной системе управления.
        - Именно к этой теме я подошел, - обрадовался профессор. - Все дело в том, что жители планеты с неблагозвучным именем Ташихном построили биотехническую цивилизацию. Многие устройства у них как бы полуживые. Поэтому кроме обычной электронной системы управления на звездолетах и малых летательных аппаратах имелась дублирующая система управления. Биологическая. Когда радиация уничтожила электронику, биологические машины продолжали работать - агонизировали, но посадили десантно-спасательные кораблики. Возможно, часть полуживых компьютеров еще функционирует. Самые примитивные биологические машины, видимо, работают - наверняка именно с их помощью пришельцы посылают биоволны, подчиняя себе волю большинства людей.
        - Зомбированный человек остается марионеткой на всю жизнь? - осведомился со сцены генерал Щеглов.
        - Нет, знаете ли, время подчинения зависит от времени фиксации… - Профессор понял, что напрасно перешел на лабораторный жаргон. - Чем дольше человек подвергался волновому зомбированию, тем дольше будет бездумно выполнять приказы врага. К примеру, калужские полицейские, первыми приехавшие к упавшей «Камбале», находились под воздействием часа три. Примерно через сутки они уже пришли в чувство.
        Прозвучало еще несколько вопросов из президиума и зала. Потом писатель Мамонтов задумчиво поинтересовался:
        - Уважаемый профессор, как вы сказали, эти ташихномы… эти хомяки сделали себе прививки. Каким образом хомяки добыли образцы земных микроорганизмов?
        Карданов опешил и замялся. Потом неуверенно пробормотал:
        - Надо будет выяснить… Вы правы, сколько бы они наши телепередачи ни слушали, вакцину сделать не удастся… Я спрошу пациентов.
        - Не вы, - буркнул генерал Мадригайлов. - Объявляю перерыв на два часа. Во время отдыха и фуршета появятся, надеюсь, какие-нибудь полезные мысли.
        Генералы направились к выходу, главком вполголоса перечислял, кого надо пригласить для какого-то важного разговора. Затем остановился и поманил пальцем обоих писателей.
        Время перерыва полководцы во главе с Мадригайловым использовали для военного совета. Большая комната - наверняка здесь планировался кабинет для телефонного топ-менеджера - легко вместила полтора десятка военных и гражданских. В углу громоздились беспорядочной грудой ставшие бесполезными компьютеры, принтеры и факсы. На длинном инкрустированном позолотой столе развернулись шеренгой блюда с бутербродами, бутылки «Нарзана», кофейники, чайники, кувшины с квасом и соками.
        Торопливо подкрепляясь, генералы перечисляли указы, которые необходимо принять в первую очередь: мобилизация народного хозяйства для нужд фронта, военный контроль над производством, организация региональной власти, формирование новых войсковых частей и соединений, создание запасов снаряжения и продовольствия, жесточайшая борьба с коррупцией, саботажем и предательским капитулянтством. Отдельными указами объявлялся частичный призыв военнослужащих запаса и назначались повышенное денежное довольствие, выслуга лет и нормы снабжения для действующей армии.
        - По моим данным, из сотни с лишним гарнизонов сухопутных войск уцелело примерно по роте, - Мадригайлов перелистывал блокнот, просматривая цифры. - Около тридцати батальонов в полном составе находились на полигонах и также не подверглись уничтожению. Итого миллионная армия превратилась в полсотни батальонов. Предлагаю полнокровные батальоны сделать базой для развертывания полков, вливая в них подразделения пострадавших бригад, а также мобилизованных резервистов. Несколько отдельных подразделений уже вступили в бой на белорусско-польской границе, завтра мы будем иметь на фронте десять-двенадцать рот с бронетехникой. Двадцать полков в западных областях России надеюсь сформировать в течение недели, максимум - двух. Тогда и нанесем решительный удар. Только, боюсь, немалые силы придется рокировать на юг - на кавказское и туркестанское направления… Что скажут союзники?
        Приехавший поездом из Харькова генерал-майор Довгополенко бодро доложил:
        - У нас примерно такая же ситуация, панове… то есть товарищи. Три четверти армии убито или ранено, флот потоплен почти весь, авиабазы разгромлены, танки не заводятся, до хренища солдат убежало по домам. Всего имеем в строю до десяти тысяч, включая оставшихся без техники моряков, танкистов и летчиков. Начали формирование двадцати батальонов. Из артиллерии собрали больше сотни стволов - минометы да буксируемые орудия старых типов. Снаряды имеются, патроны для автоматов и обмундирование тоже, провиант найдем. Если противник не бросит в бой танковые корпуса, то немного продержимся. Надеемся развернуть формирование десяти легких пехотных дивизий.
        - Когда? - спросил Мадригайлов.
        - По плану, за неделю соберем людей, оденем, вооружим, распределим по подразделениям… - Довгополенко вздохнул. - Положим еще неделю на сколачивание подразделений. Хорошо бы еще неделю, чтобы полки сладились, но там уж как получится. Сепарам в Донецке и Луганске тоже досталось, но кое-какие отряды у них остаются. Они связались с нами, предлагали забыть прежнюю вражду и вместе воевать против общего врага.
        Мадригайлов, Щеглов и Максимов одновременно принтересовались:
        - И как же вы ответили?
        - Как видите, я здесь… - Довгополенко натянуто улыбнулся. - Я представляю крыло, считающее, что наши бывшие правители напрасно поссорились с Москвой, а теперь надо сражаться в едином строю…
        - Но есть и другие, - негромко резюмировал писатель Мамонтов.
        Покосившись на гражданского, украинский генерал нехотя подтвердил:
        - Не усих космические хомячки поубывалы, кое-кто живые пока, но помалкивают… - Гость из Харькова поспешил сменить неприятную тему и продолжил воодушевленно: - Еще вышли на связь ваши гарнизоны в Крыму. Им тоже крепко досталось, корабли многие уничтожены, другие сильно повреждены. Остаются в строю до полутора тысяч солдат и моряков. Давайте решать: на нашем фронте их использовать или вернуть в Россию. Можем взять их на довольствие.
        Мадригайлов покивал и осведомился:
        - Кто станет главкомом? Генерал-лейтенант Вовченко или вице-адмирал Кравченко?
        - Вовченко, само собой, война-то на суше будет. Адмирала назначили начальником Генштаба, я принял должность замглавкома по формированию войск.
        - Отлично. Не сомневаюсь, наладим плодотворное сотрудничество. С крымской группировкой вопрос решим как можно скорее… А вы чем порадуете?
        Под взглядом московского диктатора представлявший Белоруссию генерал-лейтенант Лапицкий проговорил степенно:
        - У нас в строю восемь тысяч здоровых воинов, переживших внезапный удар из космоса. За два дня призваны либо явились добровольцами больше двадцати тысяч. Пять с лишним тысяч в госпиталях, половина вернется в строй не позднее десяти дней. Мобилизация продвигается, до сотни тысяч армию доведем легко. Пушки, гаубицы, минометы старых типов есть - собираем на трех базах. Там же концентрируем бронетранспортеры. На фронте сражаются четыре сводных батальона, двадцать пять отдельных рот и множество местных ополченцев. Последних намерены включить в состав армии. Главная проблема, товарищи - тяжелое оружие. Нужны танки, нужны самолеты.
        - Хотя бы вертолеты, - подхватил украинский генерал. - Однако в первую голову - танки. Они, как высказался классик, решают все. Мы думали возобновить производство, но завод имени Малышева разгромлен очень основательно. Четыре танкоремонтных предприятия в Киеве, Харькове, Львове и Житомире тоже капитально покоцаны. Я говорил с производственниками - обещают через месяц наладить примитивное производство в Харькове и на других заводах. Но без электроники «Оплот» и «Булат» бесполезны. Хоть восстанавливай производство «тридцатьчетверок»!
        - Об этом я как раз собирался поговорить, - сообщил Мадригайлов и кивнул на сидевших чуть поодаль солидных мужчин в хороших костюмах с галстуками. - Не зря же представителей промышленности пригласил. Пока нет электроники, придется использовать старые танки и пушки, выпущенные до середины пятидесятых годов. Давайте прикинем, сколько этого добра в закромах остается.
        Данные такого рода были записаны у него в блокноте, союзники тоже поделились информацией. На базах хранения трех стран оставались сотни Т-54, Т-55, Т-62, но почти все они подверглись воздействию «огненного столба» или «луча смерти», поэтому либо пришли в полную негодность, либо нуждались в серьезном ремонте. Более-менее сохранились тридцать или сорок Т-55, брошенных на лесных «кладбищах», на свалках металлолома, ожидавших переплавки на металлургических заводах. Машиностроители брались привести их в божеский вид, если другие заводы пришлют оптику, электрические агрегаты, двигатели.
        - Движки - самая легкая проблема, - уточнил представитель промышленности. - Дизели танковых типов широко используются в народном хозяйстве.
        - Пушки тоже найдем, - заверил генерал Васильев, занимавший перед войной пост третьего замначальника управления тыла и отправленный за сутки до войны инспектировать Центральный военный округ. - Есть у нас несколько складов, не указанных в Хельсинкских базах данных. Они все уцелели. Мы собирали там стволы, снятые с вооружения, демонтированные с переплавленных танков. Любые калибры в большом количестве. И снаряды найдутся - в Оренбурге, Казани, Томске.
        Генерал Бегунов, год назад назначенный руководить подмосковной полицией с должности командира оперативной дивизии МВД, напомнил, что помимо армии немало танков Т-55 и ПТ-76 имелось во внутренних войсках. Часть из них, безусловно, уничтожена ударом из космоса, но какое-то количество бронетехники находилось на патрулировании. По его данным, уцелевшие четырнадцать танков Т-55М не пригодны для использования из-за выхода из строя электроники, но одиннадцать плавающих вполне боеспособны.
        Сообщение было выслушано с интересом, союзные генералы вспомнили, что в их армиях тоже остается какое-то количество легких плавающих танков. В первую же паузу неожиданно подал голос писатель Максимов:
        - Уважаемые, позвольте мне… Электроника в танке - далеко не главное. Те же «пятьдесят пятые», «шестьдесят вторые» и «семьдесят вторые» - это вам не супернавороченные «меркавы» с «абрамсами». В своих ранних модификациях они прекрасно обходились без интегральных схем и лазерных дальномеров. Полагаю, не составит труда вытащить пораженные «желтым дымом» электронные блоки и управлять танками с помощью чисто механических устройств. В крайнем случае поставить приборы попроще, смонтированные на радиолампах или примитивных электрических схемах.
        После задумчивой паузы представитель машиностроительной промышленности признал, что такое решение возможно.
        - Конечно, возможно, - согласился Казаринцев, заместитель главкома и командующий механизированными войсками. - Только сами танки переломаны. Но идея разумная. Ремонтируя танки, надо избавляться от электроники. Когда вы вернете в строй первые «семьдесят вторые»?
        Вопрос был обращен к танкостроителям. Те, не сговариваясь, слаженным дуэтом назвали сроки: не меньше двух месяцев на восстановление производства на четырех главных заводах в Питере, Нижнем Тагиле, Омске и «Уралмаше». Потом, примерно через две-три недели, из цехов начнут выходить отремонтированные машины.
        - Два с половиной месяца - это по самым оптимистичным оценкам, - проворчал Мадригайлов. - По-хорошему, в октябре или ноябре танки получим. Поздно, коллеги, нам танки завтра нужны.
        - Я знаю, где сотни танков могли уцелеть, - сказал Довгополенко. - На фронте в Карабахе. С обеих сторон дуже богато было «полста пятых». Причем стояли многие не в гарнизонах, а прямо на позициях. Не думаю, что «Шершни» за каждой машиной гонялись.
        - Сохранились они, - подтвердил Щеглов. - Причем уже стреляют. Аборигены решили под шумок выяснить отношения. Сегодня на рассвете начались боевые действия.
        - Это безобразие надо прекращать, - провозгласил Мадригайлов. - Как только, так сразу - введем миротворческий контингент. Завтра приедет генерал Тамирбаев из Астаны, с ним этот вопрос утрясем. Казахи готовы сотрудничать и предлагают заключить союзный пакт.
        - Пакт - это гарно, - согласился Довгополенко.
        - Давно пора! - присоединился к общему мнению Лапицкий. - У них в Казахстане танки сохранились?
        - У них примерно та же ситуация, как везде, - генерал Мадригайлов печально попыхтел и вернулся к прежнему вопросу: - В те два-три месяца, пока не сможем отремонтировать заводы и вернуть в строй более-менее современную технику, придется воевать на музейных экспонатах. По всей России, да и у вас, дорогие союзники, стоят на постаментах десятки «тридцатьчетверок» - на заводах, в городах, на местах сражений, у ворот военных училищ. Они же вечные, как утюги, легко в строй вернуть.
        Казаринцев подтвердил с ностальгическими нотками в голоса:
        - Сколько раз было… солярку залил, масло поменял - и заводится с первой попытки.
        Стали вспоминать, сколько по всей европейской части бывшей сверхдержавы танков расставлено в виде памятников. Получилась приличное количество - сотни две одних лишь Т-34 разных модификаций. Попутно насчитали только в России под сорок стоящих на постаментах тяжелых ИС-2, не меньше двадцати ИС-3, а также с десяток Т-10. Кроме танков имелось некоторое количество самоходок. На (или в, кто знает, как оно правильно) Украине таких стальных монументов оказалось больше сорока, в Белоруссии - поменьше, но зато многие Т-10 были на ходу.
        - Девять «тэдясятых» оставались в строю до последнего времени, еще десять на постаментах, - объяснил Лапицкий. - Которые были в частях, те попали под «огненные столбы», но поступали доклады, что не меньше пяти пострадали не сильно.
        - И еще какое-то количество на китайской границе в укрепрайонах стояло, - припомнил Казаринцев. - И средние, и тяжелые. С вооружения, конечно, частично сняты, но могли затеряться на свалках.
        На этом решили разойтись, разослать по военным округам приказы найти старые танки и выяснить степень их боеготовности. А завтра с утра договорились встретиться вместе с казахской делегацией, обсудить планы совместных действий, а заодно подумать о союзных отношениях.
        Белорусы с украинцами поспешили к средствам связи, промышленников Мадригайлов попросил принять участие в важном разговоре и велел адъютанту найти господина Левашова, которому пора бы приехать из Владимира. Затем главком, прищурясь, посмотрел на писателей.
        Обрадованные, что про них наконец вспомнили, оба привстали, но Мадригайлов махнул рукой - сидите, мол - и произнес:
        - Вы у нас будете главными консультантами по части звездных войн и космического шпионажа. Если какие-то соображения появились - готов выслушать. Вот зачем вы, к примеру, спрашивали Карданова насчет прививок?
        - Очень любопытное обстоятельство, - сказал Мамонтов. - Чтобы сделать прививки, они должны были раздобыть образцы земных бактерий, микробов и вирусов. Стало быть, их агентура давно работает у нас и переправила на планету хомячков необходимые препараты.
        Мадригайлов посмотрел на Щеглова. Тот покривился и пожал плечами. В разговор немедленно включился Максимов, успевший завоевать сомнительную популярность изображением альтернативных версий отечественной истории.
        - По слухам, несколько оборонных заводов не были разрушены, - вкрадчиво проговорил писатель.
        - Кое-что уцелело, - генерал Васильев утвердительно кивнул. - Пулеметный в Коврове получил незначительные повреждения, буквально на днях возобновит производство. Не попали под удар предприятия, которые прежде выпускали оружие, но в последние годы обанкротились или сменили профиль. Например Охтинский пороховой, патронный завод «Вымпел» в Хабаровском крае… Или вот Курганмашзавод очень давно гнал на конвейере БМП, а теперь полностью перешел на гражданскую продукцию. Немало таких заводов. Но главные центры военного производства разрушены капитально.
        - И что из этого следует? - осведомился главком. - Как мы в штабе предполагаем, ударные космолеты первой атакой уничтожили основные военные объекты, а после подзарядки и дозаправки должны были заняться прополкой того, что осталось.
        - Нельзя исключить, - согласился Мамонтов. - Но этой ночью я слушал радио Тегерана на русском языке. Любопытные вещи рассказывают. Министерство по делам разведки и Корпус стражей Исламской революции разоблачили банду прислужников Иблиса, давно вступивших в сговор с инопланетными порождениями преисподней. Эти пособники темных сил собирали по всему региону старую бронетехнику - якобы для переплавки.
        - Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Мадригайлов.
        Остальные генералы тоже насторожились. Особенно Щеглов, выглядевший весьма встревоженным.
        Довольные результатом, писатели быстро передали сюжет радиопередачи. Агентура хомячков сосредоточила в северной части Ирана несколько десятков танков Т-34, «Паттон» и «Центурион», а также бронетранспортеры и пушки. По мнению спецслужб, они планировали вооруженное выступление в момент, когда «желтый дым» обездвижит современные танки. Заговорщики были захвачены и уже дают признательные показания.
        - Нельзя исключить, что такая же пятая колонна действовала в других странах, включая Россию, - резюмировал Максимов. - Кто-то десятилетиями приучал публику толерантно относиться к инопланетянам, убеждая народные массы, что любое вторжение нетрудно будет отбить. Ну, и микробиологические образцы передали, вооруженные банды готовили.
        - Не совсем понимаю, для чего им банды с танками, - ворчливо признался главнокомандующий. - Вот и разберитесь, вам и пришельцы в руки…
        Он распорядился организовать спецслужбу для тайной войны против агрессоров-инопланетян. Спецслужбе поручалось также проведение оперативно-следственных и карательных мероприятий в отношении возможной агентуры пришельцев из числа людей-отщепенцев. Руководить управлением военно-космической контрразведки Мадригайлов назначил Максимова и Мамонтова, присвоив им воинские звания полковника и майора соответственно. Поблагодарив за доверие, майор Мамонтов предложил не нарушать старую добрую традицию и назвать управление СМЕРХ, то есть «Смерть хомячкам».
        С этим тоже все согласились, но Мадригайлов неожиданно для всех приказал сформировать заградотряды особого назначения из военно-патриотических движений. Подразделения ЗАГОН главнокомандующий также подчинил СМЕРХу, поручив генералу Васильеву организовать дислокацию, вооружение, все виды довольствия по фронтовым нормам.
        - Ребята рвались на войну - пусть пока послужат в больших городах, - сказал Мадригайлов. - Если потребуются - отправим на фронт, но в тылу тоже дел им хватит.
        Писатели-смерховцы пересели за малый столик в углу, стали чертить схемы штатных расписаний и вполголоса рассуждали, как бы переправить агентов на вражескую территорию под видом беженцев-перебежчиков.
        Адъютант доложил, что Левашов уже полчаса ждет в приемной, а в зале заседаний собрались остальные приглашенные.
        Мадригайлов попросил Бегунова пройти в зал и устроить голосование по указам и законам военного времени. Сам же сел во главе стола и велел звать Левашова.
        Согласно справке, подготовленной ведомством генерала Щеглова, майор танковых войск Левашов был уволен в запас в процессе бездарной реформы Вооруженных сил. Помыкавшись, он ушел в бизнес, занялся бронированием лимузинов для миллионеров. Со временем выкупил завод во Владимирской области, но кредит банку пока не вернул. Год назад получил заказ на изготовление танков БТ-5 и Т-26 для польского фильма.
        - Стране нужны танки, - не стал терять времени Мадригайлов. - Какие модели и в каком количестве может выпускать ваш завод?
        - Понимаю, - сказал владелец завода. - Мои производственные линии предназначены для сборки двух моделей. Сейчас во дворе завода стоят еще по четыре машины каждого типа.
        - Правительство покупает их, - перебил его главком. - Более современные модели осилите?
        Отрицательно покачав головой, Левашов пустился в объяснения. Заводское оборудование - в частности, прессы и карусельные станки - было маломощным и не могло штамповать корпуса с большим погоном. Отставной майор заверил, что сможет давать три-четыре БТ в неделю. На складе оставалось два десятка пушек 20-К, то есть хватит на месяц. Ходовые части Т-26 были все использованы, а завод, на котором они производились, уничтожен инопланетянами.
        - Я слышал, в НИИ баллистики есть еще немного таких орудий, - закончил коммерсант. - Признаюсь, я думал о возможности ставить на «бэтэшки» другую пушку - например, пятьдесят семь миллиметров.
        - «Сорокапятки» получите все, сколько их сохранилось, - произнес Мадригайлов, пытаясь найти другие решения. - Вы уверены, что не сможете поставить на конвейер «тридцатьчетверку»?
        - Смогу, если где-то сохранились большие станки, - буркнул, массируя виски, Левашов. - Есть на примете завод, где прокатывают броню. Пушками и дизелями вы, думаю, тоже обеспечите. Трансмиссию мы делаем сами - лучше, чем на всех средних и тяжелых танках имелась. Но корпус большого размера - не в наших силах. И ходовая часть - тоже.
        Пессимистическую паузу прервали солидные представители танкостроения. Сначала один из них назвал два завода, где стоят мощные агрегаты, которые не только для Т-34 - даже для Т-10 смогут детали клепать. Другой перечислил заводы тракторного концерна, не подвергнутые бомбардировке и способные быстро наладить выпуск любых ходовых частей.
        Общее настроение мигом поднялось. Профессионалы быстро вспомнили, что стальные сплавы нынче намного прочнее, чем были в эпоху Сталина, что дизели В-2 стали мощнее и надежнее, да и послевоенные 85-миллиметровые противотанковые пушки совершеннее стареньких, стоявших на ИС-1 или Т-34. Правда, все согласились, что литые башни на первых порах выпускать не получится - только сварные. Промышленники на ходу прикинули схему распределения задач: на Нижегородском заводе штампуют корпуса, на Волгоградском собирают ходовые части, окончательная сборка - во Владимире. Божились наладить серийное производство за полтора, самое позднее - два месяца. Да еще родилась идея запустить заброшенные московские заводы «Борец» и «Молния». Мадригайлов подытожил:
        - Если пошла такая пьянка, то незачем «тридцатьчетверки» клепать. Подумаем о чем-нибудь вроде «сорокчетверок». Возможно, с пушкой «Рапира».
        - Объем башни будем наращивать за счет длины и ширины, высоту оставим прежнюю, - задумчиво проговорил майор запаса Левашов. - Тогда и возимый боекомплект станет больше. Придется корпус удлинить - стало быть, увеличим расстояние между катками, как на… В общем, через недельку представлю проект. Без компьютеров, без «автокада» получится грубовато, но старые конструкторы и чертежники еще живы. Сделаем.
        Он пообещал выпускать танки повышенного комфорта - с внутренней противопожарной и противоосколочной обивкой, как на БТ. Новую машину решили назвать Т-49, и главком написал распоряжение об ускоренной разработке проекта и выпуске танка.
        Загоревшийся идеей Левашов чуть ли не вприпрыжку рванул к выходу, но возле дверей дорогу промышленнику преградил начальник СМЕРХа.
        - Простите, у нас есть вопрос, - доброжелательно, словно всю жизнь работал в контрразведке, произнес полковник Максимов. - Вы сказали, что кроме заказанных варшавской киностудией ваш завод изготовил еще несколько танков. Зачем, если не секрет? Кто за них заплатил?
        - Три мы собрали по заказу коллекционеров, - ответил удивленный его любопытством Левашов. - Вы себе не представляете, сколько богатых людей желало поставить настоящий танк у себя в имениях - на Рублевке или в Крыму… Кроме них, еще на двадцать изделий подписала контракт та же самая фирма, которая платила за поставку танков для польского кино. Они специально требовали, чтобы никакой электроники в танках не было - только простенькие ламповые радиостанции…
        - Какая фирма? - немедленно заинтересовался майор Мамонтов.
        Левашов записал на листке название компании, зарегистрированной на оффшорных островах, номера телефонов, банковские реквизиты и стал вспоминать адрес электронной почты. Смерховцы, посмеиваясь, напомнили, что «мыло» теперь ни к чему. Закрыв дверь за танкостроителем из Владимира, начальник СМЕРХа глубокомысленно пробормотал:
        - Итак, кое-кто собирался создать танковые части для действий на планете, полумертвой от «желтого дыма». Как вы думаете, кому это было нужно?
        - Допросим хомячков - узнаем, - свирепо процедил Мамонтов.
        Торопясь на заседание - члены Временного Президиума ждали его больше часа, - Мадригайлов обещал завтра заглянуть в новую резиденцию СМЕРХа и разрешил допрашивать кого угодно.
        Утром в центре случились беспорядки. Несколько сот москвичей и гостей столицы требовали не признавать военную хунту, пригласить оккупационные войска пришельцев и подчиниться высокоразвитой внеземной сверхцивилизации. Перекрыв движение, толпа хипстеров скандировала: «Мы хотим жить по галактическому стандарту!.. Любовь, а не война!.. Только быдло хочет воевать!» ОМОН и внутренние войска пытались остановить шествие по центральным улицам, но потом появились две роты ЗАГОНа под командованием Мамонтова. Демонстрантов исключительно сильно побили, арестовали зачинщиков и пообещали в следующий раз открывать огонь - без предупреждения, но на поражение.
        Поскольку Лубянка и Аквариум были сметены «огненными столбами», спецслужбы квартировались в более-менее подходящих помещения. Главное управление СМЕРХа и штаб заградотрядов особого назначения расположились в четырех выстроенных по соседству особняках, еще вчера принадлежавших представительствам каких-то северокавказских автономий. Трупы боевиков, пытавшихся воспрепятствовать вселению ведомства полковника Максимова, увезли еще вечером.
        Приехавший вскоре после полудня главком обнаружил охраняемый подразделениями ЗАГОНа объект. В вестибюле сидело десятка три вооруженных и одетых в камуфляж людей разного пола и возраста. «Загонщики» слушали Любу Горюнову, безжалостно терзавшую гитару и певшую сильным голосом:
        Зачем отдавала клинки на удачу? Ответь мне, победа.
        Зачем собирались мы сталью ковать непослушное небо?
        И кто нам ответит теперь, когда выпита жажда?
        Кто знает, как было? А было уже не однажды!
        Плескался закат, до краев наше горло наполнив.
        Нет смысла искать битву там, где она не кончалась.
        А вольным ветрам все равно, где качать свои волны.
        Звезда - словно сердце в груди, что с покоем рассталось.
        И время пришло отвечать на прямые вопросы.
        Открой свои крылья весне, Черный Лотос!
        Мы рвали когтями судьбу, наслаждаясь добычей.
        Нам смерть или страх неизвестны, как пели преданья.
        И вольные птицы закружат в истерике птичьей,
        И боги кричали, нарушив обеты молчанья.
        Нести за плечами огонь ледяными шагами,
        Измерив монетой удачу, не помнить сомнений,
        Напиться из шлема и сталью делиться с врагами,
        И жить, словно каждый твой бой - все равно что последний.
        Очарованный чудными рифмами Мадригайлов шепотом осведомился:
        - Кто автор? Похоже на Джем.
        - Ну кто же еще, Джем и есть, - подтвердил встречавший главкома полковник Максимов.
        Они поднимались по лестнице, а за спиной гремели последние куплеты:
        Ни правды, ни сна - только горное эхо осколков.
        Горящая чаша в руках пьет тебя без остатка.
        Мы видели смерть, но она целовала недолго.
        Победа за нами, а кто нам ответит, где правда?
        И рваные тучи скрывали ответ за дождями,
        Но грохот войны подставляет ступени из молний.
        Найдется ли здесь кто-нибудь, чтобы спорить с вождями?
        Найдется - смотри и читай. Если сможешь, запомни…
        Комнату-сейф на третьем этаже прежние владельцы обставили роскошной мебелью. Опустившись в обтянутое кожей анаконды кресло, главком вопросительно поглядел на полковника.
        - Вы звонили, - напомнил он, - и сказали моему адъютанту, что подозрения подтверждаются.
        - Так точно, мы с Мамонтовым вытрясли душу из четырех пленных инопланетян. К сожалению, все офицеры калужской «Камбалы» убиты, в плен попали только технари, которым известны лишь общие детали политических и стратегических планов. Получается, что эти два звездолета были передовым ударным отрядом. Их задача - сокрушить военные силы землян и подготовить планету к расселению колонистов - они прилетят через несколько лет. Однако противник опасался, что сверхмощное космическое оружие не сможет полностью подавить сопротивление людей, что могут остаться небольшие отряды, которые станут вести партизанскую войну.
        Мамонтов подхватил:
        - Высаживаться на поверхность, где свирепствуют нановирусы, хомячки не собирались. С одной стороны, не хотели рисковать своими драгоценными шкурами. С другой - нановирусы представляют опасность и для техники пришельцев. Очевидно, боевые машины противника, оказавшись на планете, обработанной «желтым дымом», также рискуют лишиться электронных устройств. Поэтому заблаговременно завербованная пятая колонна должна была сформировать отряды наемников и предоставить им примитивную бронетехнику для проведения карательных акций.
        Смерховцы передали главкому протоколы допросов, посетовав, что без компьютеров документы получаются не слишком красивыми. Мадригайлов только отмахнулся - сейчас, мол, не до красот оформления. Руководители СМЕРХа наперебой докладывали, как продвигается работа по выявлению вражеской резидентуры. По их словам, уже составлены списки подозреваемых, установлено наблюдение, ведется оперативная работа, налажены контакты с московским представителем ФБР.
        - Сейчас два следователя заканчивают допрос организаторов утреннего шествия, - доложил Максимов. - Вроде бы подтверждаются кое-какие подозрения. Сегодня проведем аресты в офисах фирмы, которая заказала танки для Польши.
        - Валяйте, - согласился Мадригайлов. - Вы вчера говорили про заброску разведчиков через линию фронта. Как продвигается работа в этом направлении?
        - Люди отобраны. Завтра отправим через Украину. Пойдет целый состав - масса оставшихся без работы офисных дармоедов рвутся жить по стандартам высшей расы. Среди них и наши сотрудники поедут.
        - Прекрасно. Пусть расскажут на той стороне, что мы планируем мощное наступление в районе Белостока и Бреста. Цель удара - прорваться к Вроцлаву и захватить приземлившуюся там «Камбалу». На самом же деле вы должны…
        Он запнулся, и Мамонтов тихо закончил фразу:
        - …оттянуть побольше сил от Гданьска.
        Главнокомандующий молча кивнул. Они понимали друг друга без лишних слов. Ночью пришло сообщение по линии военной разведки: противник перебрасывает на загадочным образом уцелевшие заводы Гданьска тяжелые танки советского производства, стоявшие в музеях и на постаментах по всей Центральной Европе. Предположительно в лапы хомячков и коллаборационистов попали два или три ИС-3, до десятка ИС-2, один или два Т-10, четыре «тигра». Страшная сила, если враги сумеют отремонтировать и ввести в строй столько прекрасных машин.
        Отдав еще несколько поручений, Мадригайлов вернулся в машину и велел ехать на вокзал - пришло время вернуться в штаб и руководить военными действиями. Прикрыв уставшие глаза, генерал подумал: «Мы сообразили наладить производство хоть каких-то танков на время, пока не сможем вернуть в строй более-менее современные машины… Враг не намного дурнее нас - там тоже догадаются клепать не старое немецкое барахло, но что-нибудь посолиднее. Пускай не „леопардов“, но сильнее, чем „панцер четыре“… Чешская промышленность очень сильна, германская - тем более. Они нас удивят, надо быть готовыми к сюрпризам».
        Впрочем, главком уже ничему не удивлялся.
        Глава 6
        Мчались танки, ветер подымая, наступала грозная броня
        Архитектурное чудо Бриллиантовой Биржи - четыре небоскреба, связанных воздушными переходами, лежало в руинах, загромоздив проспект и засыпав обломками бетона соседние дома. Примерно в такую же гору развалин превратились заводы, выпускавшие прекрасные танки «Меркава», поэтому воевать приходилось на всяком старье.
        Возглавлявший колонну «шерман» свернул вправо за два перекрестка до бывшей Биржи. Следующим пошел еще один «шерман», потом «центурион» командира сводного батальона. Карл замыкал ордер: ему, как резервисту, достался не лучший музейный экспонат - трофейный немецкий Pz. IV, захваченный у арабов то ли в 1947-м, то ли в 1967 году. Так и стояла железяка, пережившая много поколений своих владельцев, на площадке под Ершалаимом, но стали бесполезными «меркавы» и «тираны» - вот и вернули в строй наследство фельдмаршала Роммеля.
        Просто чудо, что в первой, успешно парированной атаке из Иордании удалось захватить вражеские грузовики со снарядами нужного калибра - как считали офицеры разведки, аль-каидовские наемники сами собирались воспользоваться танками израильского музея…
        Колонна загремела траками по проезжей части. На этой улице дома тоже были разрушены, но не так основательно, как в зоне самых ожесточенных боев. Большинство жителей покинуло Тель-Авив, эвакуированных размещали в приморских городах, к которым противник пока не проявлял интереса.
        Заслоны противника встретили танкистов буквально через пару сотен метров. Из развалин с грохотом и воем полетели реактивные гранаты, выпущенные из ручных труб. Головному «шерману» кумулятивные заряды разнесли ходовую часть, одна граната ударила в корпус, но танк успел послать в стрелявших два осколочных снаряда. Со всех сторон выбегали обвешанные взрывчаткой придурки-смертники, вопившие «Аллах акбар!» Все танки и следовавшие за ними бронетранспортеры поливали улицу длинными очередями пулеметов, но кому-то из шахидов удалось прорваться сквозь потоки металла и, подорвав начиненные гексагеном пояса, отправиться прямо в рай к девственницам-гуриям.
        Нападение смертников отбили ценой обоих передних «шерманов». После этого вперед пошла пехота, солдаты прочесали дома по пути колонны, примерно полчаса трещали очередями автоматические винтовки. Пехотинцы часто и умело выпускали сигнальные ракеты в сторону противника, указывая танкистам цели для пушечных выстрелов.
        Так и продвигались они со скоростью черепахи-стайера, поддерживая друг друга огнем. Преодолев третий квартал, сеген Эстеркинд увидел в перископ Эмили - она была как будто невредима и деловито перезаряжала свой «Галил».
        К железнодорожной станции, превращенной наемниками небесных агрессоров в настоящую крепость, они вышли к вечеру. Почти одновременно со стороны приморской части города прорвалась другая колонна ЦАХАЛа. Теперь их стало почти пять сотен пехотинцев при семи танках и четырех гаубицах.
        Артиллерия разбила огневые точки в здании вокзала, но танковая атака сорвалась - вдоль улицы с западной стороны на них двинулись десятки траков, в кузовах которых стояли на самодельных станках тяжелые пулеметы, безоткатные пушки и пусковые трубы «катюш». Одновременно со стороны железной дороги устремились густые цепи вопящих фанатиков.
        Начался ад, как позавчера, когда наемники рвались к порту. Танки, бронетранспортеры и пешие солдаты били из всех стволов, выкашивая ряды врагов, поджигая и разбивая вдребезги автомобили. Противник, не обращая внимания на потери, продолжал кидаться в атаки через быстро растущие завалы трупов. Очереди китайских и хорватских калашниковых, выстрелы ракетных снарядов не отличались организованностью, но неточность прицела компенсировалась плотностью огня. Израильтяне теряли солдат - одного за десятерых врагов - и танки. Загорелся командирский «центурион», потом один за другим были подбиты два Т-34 и последний «шерман».
        Карл укрыл свой «панцер» между парой горящих танков и продолжал посылать снаряд за снарядом вдоль улицы. Пушка и пулемет превратили в обломки не меньше дюжины самоходных пулеметно-ракетных установок, прежде чем атака противника захлебнулась.
        Выбравшийся из своего разбитого танка рав-серен Асаф Розен залез на броню и заколотил кулаком по броне. Карл открыл люк и осторожно выглянул, стоя на корточках на командирском сиденье. Рав-серен, то есть майор, свирепый потомок эфиопских евреев, презиравший «русских» переселенцев и остальных ашкенази, выглядел неважно - тяжело дышал и постанывал, часть его лица покрывал обширный ожог.
        - Отходим, - пробормотал Розен. - Такими силами вокзал не взять. Подтянем артиллерию…
        - Тем временем они перебросят по железной дороге еще десять тысяч орущих идиотов…
        Сеген Эстеркинд понял, что продолжать не стоит: рав-серен не слышал возражений. Командир сводного батальона обмяк, потерял сознание и свалился бы с брони, не подхвати его девчонки из пехоты. Вытирая с лица грязный пот, тараш Кройтор озабоченно сообщила:
        - В моем отделении два бойца остались. Двое убиты, пятеро ранены. Хорошо хоть, командование танки прислало на помощь…
        - Какие танки, откуда танки? - переспросил Карл. - Все танки здесь, других нет…
        Он замолчал, прислушиваясь. Действительно, нарастал знакомый гул моторов. Из-за развалин углового дома выполз Т-34, за ним - еще несколько. Танковая колонна нерационально развернулась и принялась методично долбить вокзал фугасными снарядами. После первых же попаданий часть здания обрушилась. Верхний люк Т-34 распахнулся, из башни выглянул черноусый здоровяк и замахал руками, словно призывая израильтян спешить в атаку.
        Это было противоестественно, Карл вообще не понимал, как такое могло случиться. Но знаки, намалеванные на броне своевременно подоспевшей подмоги, принадлежали отнюдь не дружественному государству.
        На второй день наступления, потеряв половину машин, рота Глебова сумела вклиниться в Польшу почти на тридцать километров. Местность южнее Беловежской пущи даже на карте выглядела неудачной для танковых прорывов, а реальность оказалась еще хуже. Танки завязли в лабиринте садов, каменных изгородей, добротных деревенских усадеб, кирпичных сараев и мельниц. Из-за каждого угла стреляли пулеметы, безоткатные пушки, гранатометы, за каждым забором и за домами могли прятаться танк или джип, переделанный в самоходную огневую точку.
        Вчера утром остатки роты - четыре БТ и три Т-26 - при поддержке батальонов Ольховского и Васьковцова, перебив десяток джипов и бронированных грузовиков, вошли в эту мешанину естественных, искусственных и противоестественных препятствий. К полудню продвинулись едва ли на пять километров, потеряв по два танка каждого типа и с немалой убылью личного состава. В тыл отправили до сорока раненых, включая истекавших кровью полковника Васьковцова и майора Глебова.
        Командование ротой принял Суровегин. Они с Ольховским поменяли тактику и стали наступать по-американски, сметая артиллерией любые подозрительные строения. Хотя потерь стало поменьше, скорость продвижения выросла не сильно.
        К вечеру пришла подмога - полковник Заплетин с батальоном из Рязани, а с ним - аж две танковые роты. Последние, конечно, уступали числом единиц боевой техники подразделению, которое Глебов повел на запад на прошлой неделе, зато машины были поновее. Подполковник Бобровко командовал ротой из четырех плавающих ПТ-76, а в роте полковника Кольцова были три Т-34-85 и - вот чудеса! - КВ-85. Командиром тяжелого танка оказался майор Сыроваров Петр Леонидович, до войны служивший начальником штаба танкового батальона в краснодарской бригаде. Реутов и Суровегин прекрасно помнили спокойного толкового офицера, майор тоже узнал сослуживцев.
        Пользуясь паузой, танкисты перекусили подстреленным на ферме поросенком, на гарнир накопали на соседнем поле картошки, нарвали помидоров. Сыроваров тоскливо вспоминал офицеров и солдат, погибших под «огненным столбом», что накрыл их гарнизон вечером «черной пятницы».
        - А в городе разрушения сильные? - чуть ли не хором осведомились Аркан и Витяня.
        - Город мало пострадал, - успокоил их майор. - Только по нескольким заводам лучом полоснули. Нам потом объясняли - уже в Рязани, когда часть сколачивали, капитан из СМЕРХа рассказывал. В общем, первым ударом они разнесли только действующие гарнизоны и главные военные предприятия. Потом все штурмовики вернулись на корабли-матки, чтобы дозаправиться и загрузить новые боекомплекты. Вторая волна бомбежек должна была выбить все базы хранения, арсеналы, ремонтные центры, а также заводы, выпускавшие продукцию двойного назначения. Но не успели - главком засадил им «кузькину мать», и теперь война перешла во вторую, то есть наземную фазу с использованием морально устаревших видов оружия.
        - Красиво сформулировано, - восхитился Суровегин. - Так и будут, по ходу, в учебниках военной истории писать.
        - Вы и пишете сейчас учебник, - мрачно напомнил Петр Леонидович. - Расскажите, что за противник и с чем его кушать будем.
        Рассказ получился недолгим и сопровождался демонстрацией наглядных пособий.
        Неподалеку от их костра дымил за сараем посеченный пулеметами четырехдверный «Додж Сильверадо». В кузове трака польские самоделкины приварили турель, на которой крутилась безоткатная, калибра 84 мм, пушка «Карл-Густав» шведского производства. Подобные машины стали известны после «арабской весны», породившей много исламских деспотий, контролируемых «Аль-каидой». В честь диких боевиков подобные машинки на Западном фронте называли «арабесками».
        Буквально вчера противник применил совсем новое оружие - трехосные грузовики, кузова и кабины которых были обшиты листами железа. Эти металлические коробки, названные «сербиянками», имели многочисленное, но слабое вооружение: от четырех до восьми пулеметов разного калибра. В бою такие самопалы представляли опасность разве что для пехоты да легкобронированных бэтээров или Т-26. Танковые пушки легко поражали громоздкие неповоротливые мишени, причем тонкую железную шкуру «сербиянок» прошибали даже снарядики ПКВ, не говоря уж о легких танковых пушках.
        Суровегин и Реутов показали Сыроварову подстреленный сегодня грузовик - из бойницы в передней броне кузова выглядывал ствол натовской пушки калибром 105 мм. Орудие водоходовского Т-26 изрядно продырявило кабину и кузов, но пушка не пострадала, возимый боекомплект не взорвался, и теперь артиллеристы Ольховского, матерясь, пытались поставить орудие на колеса, сняв с ужасно неумно сварганенной турели.
        - Почему «сербиянки»? - Сыроваров поднял удивленные брови.
        - По слухам, какой-то безумный серб эту конструкцию придумал… - Суровегин пожал плечами. - Так говорят, товарищ майор. Вроде бы старый боевик. Воевал еще в Косове, пострадал от мусликов, потом его натовцы разыскивали за разные веселые дела.
        - Не знаю, серб он или хорват, однако придумать эту кошмарную штуку мог только законченный садист, - с отвращением произнес майор. - Представляете, какой грохот стоит в железной коробке, когда внутри пушка бабахает? Это же не танк, у нас в башне все детали жестко закреплены, ствол далеко наружу торчит… А тут все на соплях…
        - Она всего-то три раза стрельнула, - сообщил Аркадий. - С перерывами в минуту-другую, к тому же не слишком точно. Потом сбоку подкрался наш крокодил Гена и сделал свое черное дело… - Переждав добродушный смех слушателей, старший лейтенант осторожно поинтересовался: - Петр Леонидович, неужели после бомбежки у нас в бригаде ни одного целого танка не осталось?
        - Хрен там чего осталось, - болезненно скривившись, рявкнул Сыроваров. - Я после обеда вывел экипажи на стрельбище с автоматами. С вышки хорошо видно было, как над частью смерч поднялся. Вы прикиньте, пацаны, столб в поперечнике как футбольное поле, вырыл яму глубиной с пятиэтажный дом, и все это крутится, и все внутри перемешано, и мотается по всему гарнизону. Я стою дурак-дураком с биноклем и тупо смотрю, как в воздухе летают и кружатся танки, обломки построек, еще какая-то хрень… А потом все это рухнуло с высоты на ту часть машинного парка, которую «столб» не слишком задел. Над боксами насыпало гору, террикон целый! С краешка раскопали, вытащили «девяностого» - так он помятый, как будто ребенок игрушку жестяную ногами топтал! - Майор покачал головой. - Говорят, старые танки собираются в строй возвращать, но сначала надо из десятка разбомбленных заводов собрать один работающий, а потом будут из трех покалеченных машин одну целую клепать. Так что до зимы воевать нам на ржавом старье.
        - Пока воевали, не жаловались, а с вашими «коробками» веселее дело пойдет, - уверенно заявил Суровегин.
        С утра гаубицы и минометы расчистили дорогу, и танки рывком продвинулись на два с лишним километра, преодолев застроенную зону. Дальше развернулась равнина, прорезанная сетью каналов, озер, прудов и речек. На полях зеленели высокие - чуть не по пояс - густо посаженные растения, среди которых затерялись многочисленные «сербиянки» с «арабесками», а также залегшие солдаты с автоматическими винтовками, ручными пулеметами, базуками.
        Началась привычная мясорубка. Танки палили из пушек по всему, что было похоже на вражеские машины, те отвечали реактивными гранатами, под прикрытием огня мотострелки бросками передвигались от рубежа к рубежу, истребляя неприятельскую пехоту. Стометровку за стометровкой они прогрызали путь, пока противник не бросился в панике бежать к мосту, ретировавшись на другой берег.
        КВ и «тридцатьчетверки» стали напротив моста, расстреливая защитников и не подпуская саперов-подрывников. Наблюдатели на мельнице доложили, что в роще за речкой передвигаются танки - уже знакомые польские «виккерсы» и немецкие времен вермахта.
        - Справимся? - тревожно поинтересовался Варгушин. - Какая у них броня?
        - Кто бы знал, - Аркадий покусывал губы. - Если бы все было как в начале хоть Освободительного похода, хоть Великой Отечественной, то наша пушка их даже в лоб возьмет. Но ведь они могли построить немецкие «тройки» или «четверки» более поздних моделей - у тех, помнится, и пушки мощнее, да и броня толще.
        Тактические маневры Заплетина обманули не только противника, но и Реутова. Пока рота Кольцова демонстрировала подготовку к атаке на мост, три ПТ-76 (четвертый был подбит) переместились левее и переплыли через широкое озеро, которое противник, посчитав непреодолимым водным препятствием, оставил без береговой обороны. Форсировав озеро, рота подполковника Бобровко ударом во фланг раздавила минометную батарею, разогнала пехотное прикрытие и заняла оборону на западном берегу. К этому месту немедленно подтянулся танковый мостоукладчик, перекинувший стальные фермы через полосу воды шириной не менее пятнадцати метров.
        Первыми на ту сторону перебрались легкие машины Суровегина, следом пошли Т-34 и побежали мотострелки. А вот могучий танк Сыроварова остался на восточном берегу - слишком уж тяжелый для передвижного моста, который был рассчитан на груз до 37 тонн.
        - Наша рота штурмует переправу, - приказал капитан Суровегин.
        Даже с учетом отремонтированных за ночь машин их оставалось немного: три БТ-5 и два Т-26. Развернувшись в линию, танки пошли на север, навстречу ждущим возле моста самоделкам-импровизациям.
        - Артур, правее двух деревьев… Серега, короткая!
        В их сторону тянулись трассы реактивных снарядов, но выпущенная по танку Реутова граната упала с недолетом и чуток в сторонке. В ответ их пушка выплюнула четыре снаряда, подбив пару «арабесок». Стоявшая рядом «сербиянка» взорвалась очень эффектно, получив снаряд большого калибра. Защитники моста не стали задерживаться в жесткой обороне, но, наученные горьким опытом, поспешили отступить к роще, откуда уже выдвигались танки старых, еще гитлеровских образцов. Мост они так и взорвали, поэтому КВ с комфортом переполз на другой берег.
        Две линии бронированных машин неторопливо сближались. Оптика на БТ была не та мутная, на которую жаловались все танкисты времен Сталинграда и Курской дуги. Современные призмы позволяли разглядеть, что пушки на Pz. IV короткоствольные, то есть «тридцатьчетверкам» и «кавэшке» не особо страшны, но легким танкам от этого не легче.
        Рота Кольцова выдвинулась вперед и открыла огонь с дальности прямого выстрела - метров 800 -900. Прильнув глазом к окуляру прицела, Реутов аккуратно прицелился и послал снаряд в «виккерс». Тот послушно остановился, а после повторного попадания загорелся. Радостно потирая руки, старший лейтенант взял на прицел самую легкую из немецких машин и, потратив четыре - один лег с промахом - бронебойных, уничтожил мишень. К этому времени вражеские снаряды перебили гусеницу на БТ-5 Витяни, а сам противник, оставив на поле шесть костров, ровно половину своих танков, отступил на повышенных передачах и укрылся за деревьями.
        Солнце давно преодолело зенит, в танках заканчивались боеприпасы. Первыми к мосту, куда подтянулись заправщики и грузовики со снарядами, отползли тяжелые машины. Почти час остатки глебовской роты держали рубеж, пока в полукилометре перед ними окапывались пехотинцы. Оставив в танке Артура, Реутов и Варгушин подбежали к поврежденной машине Суровегина, вскоре к ним присоединились еще несколько человек из разных экипажей. Общими усилиями они натянули гусеницу, заменив поврежденные траки.
        После этого КВ и все Т-34 вернулись на передний край, а легкие танки отправились загружаться дизтопливом и снарядами. Пусть каждый снаряд весит немного, но пришлось перекидать и разложить в башне почти семь десятков унитарных патронов - не шутка. Пропотевший насквозь Артур Бородин жалобно простонал:
        - Да, на компьютере было проще…
        Командир танка и мехвод так вымотались, что даже не стали спрашивать, о чем бормочет заряжающий.
        Обедали второпях, рассевшись на травке вокруг полевой кухоньки. Нехитрый рацион показался невероятно вкусным. Однако через полчаса, ведя машину к передовой, Реутов не смог бы вспомнить, чем их кормили.
        С колокольни сельской кирхи открывался обзор на много километров. Три офицера разглядывали в бинокли вражеские позиции за плавными изгибами реки. Противник окапывался не слишком усердно - вероятно, наемники пришельцев не собирались обороняться, но планировали новое наступление. Наверняка целью следующего удара станут Лейпциг и Галле, а затем подонки с трех направлений собирались устремиться на Берлин.
        Свистнула пуля, угодившая в оконную раму. Танкисты невольно отпрянули - бронежилеты, конечно, хорошая вещь, однако винтовочная пуля пробивает и кевлар, и титан.
        - Мы тут сидим как мушкетеры на бастионе Сен-Жерве, - засмеялся гауптман Рютмюллер. - Для полноты картины хорошо бы отбить атаку польской пехоты.
        - Не с нашими короткоствольными игрушками, - фыркнул обер-лейтенант Кнут Вебер. - В нас стреляет снайпер. Предлагаю отойти подальше от окна, там станем не столь заметны.
        - Можно вообще уходить, - немного нервно сказал самый молодой в тройке лейтенант Вальтер Краузе. - Мы уже все рассмотрели.
        - Не совсем так, - возразил гауптман. - Прежде, чем эта скотина взяла нас в перекрестье, я увидел кое-что интересное.
        Они отступили к противоположной стене колокольни, растворившись в тени. Падавшие почти вертикально лучи полуденного солнца маскировали трех танкистов бундесвера, сделав их почти незаметными для наблюдателя на другом берегу реки. Франц Рютмюллер показал младшим по званию ферму на неприятельской стороне. Три бинокля нацелились на подозрительный участок.
        - Что за уроды? - с отвращением осведомился Вебер. - Мало было нам базук на джипах!
        - Новое чудо восточноевропейской промышленности, - презрительно морщась, резюмировал Краузе. - Предлагаю так и назвать это надругательство над бронетехникой - «миссгебурт»[1 - Mi?geburt (нем.) - уродец.].
        Они долго и остроумно злословили по поводу новых машин противника, и лишь появление командира полка прервало этот фестиваль солдатского юмора. Гауптман скомандовал «Смирно!», затем предупредил фон Рихтера:
        - Герр оберст, здесь стреляют.
        - Война, - флегматично буркнул оберст. - На войне всегда стреляют, иначе какая же это война… Что скажете о результатах наблюдения?
        Как старший по званию, Франц изложил выводы. Оба моста хорошо защищались большими подразделениями пехоты на «тойотах», вооруженных безоткатными установками. Рютмюллер полагал, что следует расставить танки на высотах вдоль реки, отгонять огнем пушек машины противника, тем самым обеспечив саперам возможность подогнать механизированный мост, и переправить войска на другой берег.
        - Настоящих танков у поляков здесь нет, - сказал гауптман. - А с этими «миссгебуртами» и с «базука-джипами» наши пушки справятся.
        Оберст кивнул и сделал жест, чтобы следовали за ним. Спускаясь по лестнице, командир полка проворчал:
        - За мост не беспокойтесь, его захватит отряд «зеленых беретов». Американцы прислали диверсантов и пехотную роту с берлинского участка… Запомните, господа, наша задача - продержаться еще неделю, пока французы не развернут свою бронетехнику. В их музеях и складах нашлось почти четыре дюжины тяжелых танков, включая наших «тигров» и «пантер». После той войны французская армия долгое время держала на вооружении немецкие машины, да и свои танки они строили, подражая нашим образцам…
        Офицеры смущенно промолчали. Долгие десятилетия послевоенного промывания мозгов отучили большинство немцев гордиться отечественным оружием. Разговоры о «тиграх» считались чем-то почти непристойным. Разве что восточные немцы, «осси», воспитанные в ГДР, в меньшей степени страдали подобным комплексом неполноценности, но и они научились держать язык за зубами, превращаясь в настоящих «весси».
        Боязнь вспоминать прошлое приняла у немцев столь маниакальные масштабы, что в ФРГ почти не осталось танков вермахта. Даже в экспозиции мюнстерского музея были представлены в больших количествах английские, советские, американские танки, но немецких практически не сохранилось. А вот у поляков имелись, по слухам, даже «королевские тигры»…
        Поспешив сменить крамольную тему, Кнут Вебер осведомился, что слышно про русское наступление. Фон Рихтер пробурчал ответ весьма неразборчиво, то есть рассчитывать на скорое появление русских танковых армад не приходилось.
        - Жаль, - искренне высказался Рютмюллер. - Я надеялся, что мы с двух сторон надавим на врага и встретим союзников где-нибудь возле Варшавы.
        Они уже вышли из кирхи и направлялись к роще, в которой укрывались позаимствованные в музее танки. Молодой Вальтер Краузе произнес, посмеиваясь:
        - Герр гауптман увидит союзников и соплеменников чуть позже.
        - И сможет наконец поговорить по-русски, - добавил Вебер.
        До войны оберст служил в другой дивизии, биографию Рютмюллера не знал, поэтому был удивлен, узнав о русских корнях гауптмана. Командир полка спросил, добродушно улыбаясь:
        - Ваш дедушка привез жену из русского похода?
        - Почти. Мой фатер учился в советской военной академии, там женился на моей муттер.
        На этом посторонние разговоры были прерваны, офицеры получили полчаса на кормление личного состава и сбор у машин. Они уложились в отведенное время, но приказ об атаке задерживался - командование ждало сигнала от американских головорезов.
        Заметно нервничая, фон Рихтер повторял:
        - Вы не хуже меня понимаете, что в этой войне победу принесут не авиация, не роботы-убийцы, не ракеты, не сверхточные самонаводящиеся кассеты, а только танки. Если завод в Дрездене продолжит выпускать танки, придуманные для проклятого польского фильма, мы обречены. От вас требуется прорваться на сорок километров и захватить завод! Или мы удержим предприятие - тогда с конвейера будут сходить танки для нас, или мы взорвем цеха и заберем хотя бы несколько готовых машин. Пусть погибнет весь полк, но польские наймиты пришельцев больше не получат эти танки!
        Наконец вдали, возле моста, взлетели в небо ракеты зеленого, под цвет беретов, огня. Танки ринулись вперед, миновали рощу, обогнули опорный пункт мотопехоты и полным ходом устремились к мосту.
        Гудя дизельным мотором, Т-34 Франца Рютмюллера нетерпеливо преодолел бетонный пролет, на котором валялись трупы наемников агрессора. Захватив переправу, «зеленые береты» не смогли далеко продвинуться и залегли вокруг моста, отстреливаясь из автоматических винтовок и базук. Противник энергично контратаковал, бросив на участок прорыва десяток уродливых самоделок.
        Местные умельцы ставили на свои джипы все, что находили в арсеналах польской армии: пулеметы «Браунинг», тяжелые русские «Владимировы», а также всевозможные безоткатные пушки, от шведского «Карла-Густава» и американского М40 до новейшей экзотики итальянского или южнокорейского производства. Шквал снарядов и ливни пуль буквально перепахивали полосу грунта, занятую американцами. Появление танков отвлекло противника от истребленной на три четверти штурмовой группы. Реактивная граната прошла рядом с машиной Рютмюллера.
        Первым снарядом наводчик Вилли Браун превратил в облако разлетавшихся фрагментов «базука-джип», над кабиной которого грозно проворачивалась труба безоткатной пушки. Следующим выстрелом он поразил «миссгебурт» - громадный грузовик, обшитый листовым железом или сталью. Импровизированная броня не могла быть очень толстой, снаряд калибра 85 мм прошил машину навылет. Франц плохо понимал, какой смысл в этих «уродцах» из конструктора «Лего». Ни защиты надежной, ни приличного вооружения - только тонкие стволы пулеметов торчали во все стороны. Может быть, «уродцы» могли поддерживать пехоту в качестве бронемашин, однако бросать подобное дерьмо против танков - явный признак дебильности вражеского командования.
        К противнику присоединились новые автомобили, кустарным образом переоборудованные для военных целей. Танки неумолимо ползли «нах остен» - к перекрестку автобанов. За время, пока Т-34 гауптмана Рютмюллера поджег и продырявил четыре карикатуры на военную технику, в него ударили две гранаты. Навесная решетка надежно защищала танк от кумулятивных боеприпасов - снаряды взрывались, не достигнув корпуса, и огненная струя лишь обжигала, но не пробивала броню.
        Внутри забронированных объемов ощущения были, конечно, не из лучших. Франц искренне удивлялся, каким образом его русский дед на такой неуклюжей машине сумел победить другого деда, сидевшего в «тигре». Советский танк был груб, имел отвратительный обзор, внутренние детали плохо обработаны, при каждом попадании снаряда экипаж получал облако мелких осколков. Вдобавок тесно, и при малейшем движении получаешь ссадины от прикосновений голого металла.
        Чертыхаясь и вспоминая добрыми словами довоенных «леопардов», они перебили кучу колесных противников и разогнали пулеметными очередями наступавшую за машинами польскую пехоту. В скоротечном бою рота потеряла лишь одну «матильду» лейтенанта Шварцмайера. Семь уцелевших танков поднялись на склоны растянувшихся вдоль реки холмов и с господствующих высот расстреливали узлы вражеской обороны, расчистив путь штурмовым группам пехоты. Примерно через час после взятия моста оборона была прорвана на всю глубину, и американская рота ворвалась в тыловой опорный пункт.
        Танки двинулись в разрыв между холмами, следом бросились пехотинцы, но навстречу выползли четыре Pz. III. Вражеский квартет оставили гореть на кукурузном поле, заплатив за победу «грантом» обер-лейтенанта Вебера.
        Шесть уцелевших танков, сопровождаемые восьмеркой бронетранспортеров и колонной грузовиков, устремились по шоссе на Дрезден. К вечеру, когда после тяжелейшего боя был захвачен завод, в роте оставалось только три танка, а пехотный батальон потерял половину состава убитыми и ранеными. Подбитые танки поставили ремонтировать в только что занятый цех, а гауптман Рютмюллер пересадил свой экипаж в новенький Pz. IV H с длинноствольным орудием и толстой лобовой броней.
        Отдыхать в эту ночь им не довелось. Противник яростно контратаковал, надеясь вернуть завод. К утру гауптман и его команда чуть не засыпали за рычагами, но к востоку от Дрездена горели десятки разбитых танков, «миссгебуртов» и «базука-джипов».
        Когда рассвело, трофейная команда закончила ставить на трейлеры полторы дюжины готовых боевых машин. Грузовики поползли по шоссе на запад, саперы принялись подрывать заводское оборудование, а танкисты прикрывали отход.
        Танковый бой скучен, однообразен и не слишком зрелищен. Боевые линии медленно сближаются, постреливая из пушек. Сделать точный выстрел по движущейся мишени вовсе не просто, тем более когда пушка не стабилизирована. Хорошо, если каждый пятый снаряд достигает цели, да и то зачастую для уничтожения вражеского танка одного попадания недостаточно. Еще хуже, когда вражеские машины замаскированы, а ты ползешь на них по чистому полю и видишь мишени хуже, чем мишень видит тебя.
        Вечером того дня противник больше не бросался во встречный бой, но заперся в глухой обороне. Укрыв танки за сараями, в кустах и между деревьев, подогнав на передовую «арабески» и полевые орудия, наймиты пришельцев упорно отстреливались. Две атаки не принесли успеха: хотя над неприятельскими позициями тянулись к небу девять столбиков дыма, на поле осталось четыре наших машины.
        Снова пришлось выдвигать отставшую артиллерию и долго-долго молотить по рощам и садам. Пушки, гаубицы и минометы еще продолжали стрелять, а танки снова пошли вперед, ворвались во вражеское расположение и учинили свирепый погром.
        Аркадий был уверен, что подбил один танк и не меньше трех самоделок - «арабесок» и «сербиянок». При этом тяжелая пуля «браунинга» проделала дыру в лобовой броне, просвистев от силы в дециметре от головы Варгушина. После боя побледневший, как мука, мехвод икал, ужасно матерился и выпил без закуски почти пол-литра водки.
        - Отставить, Серега, - мягко велел Реутов, когда Варгушин принялся выпрашивать вторую бутылку. - Нам еще воевать.
        - Да что мне сделается от литра, - отмахнулся Серега-бабник, но перестал клянчить выпивку. - Ты представь, старлей, ведь совсем рядом смерть прошла! Если бы чуть левее…
        - Представляю. - Командир танка похлопал его по плечу и легонько ткнул кулаком в лоб. - А если бы на полметра выше, то мне бы досталась. Полезай в машину и держись за руль.
        Тут подбежал Витяня и гаркнул:
        - Чего расселись?! Война пока не кончилась! Видишь прямо высотку, а на три пальца вправо - ферму с водонапорной башней? Вон туда идем. Приказ - закрепиться на рубеже от рощи слева до перекрестка дорог справа.
        Сведений о противнике капитан не сообщил, то есть, вернее всего, сам не знал. Сопровождаемые пехотой танки пошли навстречу заходящему солнцу. Реутов держался рядом с «кавэшкой» Сыроварова, по соседству пристроился и Генка на своем Т-26.
        Когда приблизились к намеченному рубежу, на вражеской стороне у кого-то не выдержали нервишки, противник преждевременно выпустил гранату из большой базуки. Сразу же после первого выстрела открыли огонь остальные машины, система огня вскрылась, как на картинке.
        С короткой остановки Реутов тремя снарядами повредил неприятельский танк, который немедленно отработал задним ходом, исчезнув из видимости. Приказав Сереге переместиться вперед на сотню метров, Аркадий поймал в перекрестье «сербиянку», проглотившую не менее шести снарядов, причем промахов было всего два или три. Потом, после очередного попадания, бронированный грузовик все-таки взорвался, доставив огромную радость всему экипажу.
        Соседние танки тоже стреляли без перерыва, продвигаясь по полю короткими бросками. Из деревни по ним без конца пускали ракеты замаскированные «арабески», вышестоящие командиры направили туда залпы батарей, так что вскоре населенный пункт горел, как дрова в костре. Безоткатные пушки прекратили огонь - то ли уничтожены были, то ли сменили позицию.
        Пылающую деревню зачищала пехота. Танки обогнули зону пожара справа и слева, после чего встали в ожидании приказа. После затянувшейся паузы, породившей надежды на привал, рации проговорили голосом полковника Кольцова:
        - Следовать за мной по шоссе.
        На бетонную полосу автострады вышли жалкие остатки грозной силы: КВ, пара «тридцатьчетверок», по два плавающих и быстроходных, а также последний Т-26. Дорога вела на запад мимо полей, садов и разных построек. Один раз возле придорожного сарая засекли «арабеску» и расстреляли с ходу. Чуток дальше какие-то умники решили обстрелять колонну гранатометами с водонапорной башни. Граната ручной базуки до шоссе не долетела, а КВ, притормозив, точно попал снарядом с трехсот метров. Башня рассыпалась, и мощный столб в десятки тонн воды обрушился на поле. В каком состоянии достигли поверхности гранатометчики, никто выяснять не стал, однако шуток на сей счет было сказано немало.
        Противник умнел на глазах - очередной мост оказался взорван. Танки и БТР расползлись вдоль канала, соединявшего два озера, но ни брода, ни другой переправы не нашли, а на вражеском берегу стояли пушки, непрерывно палившие по наступающим. Въехав на пригорок, Аркадий увидел равнину, поперек которой растянулись не меньше двадцати машин, в том числе три «виккерса» и полдюжины Pz. III с длинноствольными пушками.
        Старший лейтенант тщательно прицелился и положил снаряд прямо перед носом бошевской «тройки». Вражеский танк занервничал и стал отползать. Обозленный промахом Аркан долго целился, учел поправку на движение мишени и снова надавил ногой спуск. На этот раз он как будто попал - облачко дыма расцвело прямо на лобовой броне вражеского танка. Только противник не загорелся, но ворочал башню, в кого-то прицеливаясь. Третий выстрел тоже достиг цели, на этот раз порвал гусеницу. Подбитый танк неуклюже повернулся, подставил борт, и Реутов, не упустив момент, всадил снаряд в бортовую броню. «Тройка» наконец-то загорелась, люки открылись, экипаж торопливо выпрыгивал, спасаясь от огня.
        - Готов, что ли? - радостно спросил Артур.
        Командир танка кивнул, вытер пот, поправил шлемофон и огляделся сквозь приборы. Наши неплохо постреляли - на том берегу дымились уже четыре… нет, даже пять машин. Прямо у него на глазах разлетелась вдребезги «сербиянка» - не иначе КВ или Т-34 влепили тяжелый снаряд. Мимо реутовского танка пролетела граната - проследив дымный след трассера, старший лейтенант двумя выстрелами прикончил «арабеску», затем приказал по внутренней связи:
        - Серега, спускаемся задним ходом. Спрячемся под высотой.
        - Сверху же удобнее целиться, - возмутился туповатый мехвод.
        - Исполняй, дубина! Целиться-то легче, зато и нас хорошо видно, вся шваль шляхетская пристрелялась уже… - Когда танк, задрав пушку, начал спускаться с бугра кормой вперед, Реутов вызвал по рации Суровегина и предупредил: - У фрицев толстый лоб, наши хлопушки не берут.
        - Мне тоже так показалось. Погоди минутку… - После паузы - видимо, переговорив со старшими по званию, капитан приказал: - Отходим к деревне. Здесь пока взрослые будут играть, у них шкура потолще да клыки побольше нашего…
        Проваливаясь узкими гусеницами в мягкий грунт, обе «бэтэшки» двинулись в тыл, но суровегинская машина задержалась, чтобы взять на буксир подбитый Т-26. Через призмы триплекса Реутов увидел сидящего на корме танка Водоходова - двое в камуфляже накладывали лейтенанту повязку. «Ранен, значится, не слишком тяжело», - сделал вывод Аркадий.
        Они снова двинулись на восток, где стрелковые подразделения поспешно создавали рубеж обороны. На поле работали несколько бригад эвакуаторов, оттаскивавших к своим позициям подбитые танки. К удивлению Реутова, тыловые команды прибирали не только машины старых советских образцов, но также немецкие «тройки» и «четверки». То ли чтобы врагу не оставлять, то ли в больших штабах собирались трофейную технику использовать.
        Через полкилометра навстречу его танку выбежал человек в камуфляже, но без брони. Человек размахивал руками, словно требовал остановиться.
        - Серега, притормози, - скомандовал старший лейтенант.
        Выглянув из люка, он увидел, что махавший руками здоровенный бугай носил погоны капитана с непонятной эмблемой - щит и меч.
        - Военная контрразведка, - сообщил капитан, поправляя ремень АКМС. - Братуха, помоги машину вытащить.
        Неподалеку основательно завяз в рытвине армейский уазик, правые колеса бестолково проворачивались в жидкой грязи. Рядом стоял мотоцикл с коляской, возле которого возились майор и капитан с такими же значками на погонах и петлицах.
        Автомобиль зацепили тросом и рывком выволокли на сравнительно прочный участок пашни. Контрразведчики горячо поблагодарили танкистов и даже помахали вслед. Некоторое время майор и два великана капитанского звания наблюдали, как ползут отходившие к деревне танки. Когда бронетехника удалилась на приличное расстояние, капитаны вывели из уазика мертвецки пьяного человека в общевойсковой форме с погонами подполковника. Офицера посадили в седло мотоцикла, после чего майор Мамонтов с расстояния в сотню метров всадил ему в спину длинную очередь. Предатель, приговоренный к расстрелу, напоследок послужил своей стране и всей планете.
        Контрразведчики уехали, сгущались сумерки. С запада потянулись «арабески». Одна машина остановилась возле мотоцикла, наемники обыскали труп «подполковника», нашли в его планшете карту с нанесенными стрелами планируемого наступления от Бреста на Вроцлав, переглянулись изумленно, и командир подразделения схватил трубку рации.
        Кряхтя дизелями, МБ-3 и МБ-7 медленно тащили к выходу из Гданьской бухты громадную тушу сухогруза «Русич». Отработав от берега, сбросили швартовы, и дальше судно шло на собственных моторах. Морские буксиры Балтфлота пристроились вокруг «Русича», готовые отразить возможную атаку.
        На корме замыкавшего короткий кильватер МБ-3 возле спаренной автоматической пушки дежурил расчет старшего лейтенанта Гречухина. По соседству, привалившись к борту кораблика, расположились усталые, но довольные морские пехотинцы. Буксир удалялся от берега, где грохотали взрывы и рушились портовые сооружения. Морпехи сопровождали каждый взрыв громкими комментариями, вспоминая, какое подразделение закладывало фугасы.
        Лейтенант, командир диверсионной группы, подошел к артиллеристам и весело поинтересовался:
        - Появись на берегу танки, вы бы справились?
        - Самому интересно, - буркнул Гречухин. - Дядька мой лет двадцать назад в Новороссийске служил. Они как-то подошли к абхазскому берегу, а грузины расставили танки вокруг порта и наших отогнали. Броню нормальных танков мои пушки не возьмут.
        - Нормальных танков не осталось. Либо старье гитлеровских моделей, либо суррогаты какие-то с легкими стволами. И вообще, как я слышал, СМЕРХ подкинул какую-то дезу, так что вражина все танки снял с побережья на другие участки.
        - Суррогатов покромсали бы, - сказал уверенно моряк-артиллерист.
        Разговор стремительно терял актуальность. Конвой удалился от берега на милю с гаком, и никакое танковое орудие не способно было достать корабли на такой дистанции. Лишь через час, когда они прошли четверть расстояния до порта назначения, за кормой нарисовался торпедный катер, брошенный в погоню из Гдыни.
        На буксирах сыграли боевую тревогу, и четыре арт-установки открыли огонь с тридцати кабельтовых. Точность стрельбы без радиолокаторов была неважная, но снаряды густо падали вокруг цели. Израсходовав две трети боеприпасов, моряки добились одного или двух попаданий, после чего катер сбавил скорость и заковылял восвояси.
        Под вечер, миновав узенький зазор между городом Балтийск и Балтийской косой, которую противник так и не смог захватить, несмотря на все старания, три судна вошли в Калининградский залив и вскоре пришвартовались в Калининграде. Заработали портовые краны, перенося на берег танки, стоявшие на палубе сухогруза.
        Не дожидаясь окончания разгрузки, подполковник Казаринцев отправил в штаб кодированный сигнал, означавший: задание выполнено, доставлены тринадцать тяжелых танков и девять средних, все нуждаются в ремонте, но вступят в строй не позднее, чем через месяц.
        - Поздравляю, полковник, вы прекрасно справились, - ответил Мадригайлов. - Вы назначены командующим танковыми и механизированными войсками анклава. Будем помогать, чем можем. Вы знаете, когда придет настоящий праздник.
        - Приблизительно представляю, - усмехнулся полковник.
        Здесь, в Калининградской области, отрезанной от России территорией Литвы, дела обстояли не слишком печально. За прошлую неделю удалось привести в боевой вид почти дюжину снятых с постаментов Т-34, к тому же заводчане божились вернуть в строй четыре Т-55. И вот еще он столько старого добра вывез из Гданьска. С такой силищей Казаринцев собирался серьезно наказать пришельцев - и за все, что те успели сделать, и за все, что собирались, но не смогли.
        Его решимость не ослабла даже спустя час, когда пришли сообщения о неудачах союзников. Подразделениям бундесвера пришлось оставить Лейпциг, американцы потерпели тяжелое поражение в Небраске, саботаж рагулей-западенцев в Ивано-Франковске и Львове сильно осложнил положение на Украине.
        Приближались чудовищные по напряжению августовские бои, в которых линия фронта будет порой перемещаться лишь на немногие километры, но цена каждого километра выйдет отчаянно высокой.
        Глава 7
        А нас позвали поиграться в стрельбу из танка по мишени
        Август они встретили на Украине. Хотя до осени оставалось изрядно дней, ночи здесь были весьма прохладные, а днем термометр не каждый день показывал выше двадцати пяти градусов.
        После первых боев наступила короткая передышка. За эти три дня разношерстное воинство получило пополнение личным составом и немного техники, из тыла подвозили боеприпасы и даже выдали денежное довольствие. Одновременно командиры пытались сколотить подразделения, хотя бы приблизительно однородные по штату. К общей радости танкистов, майор Глебов вернулся из госпиталя на третий день после ранения - с забинтованным плечом и злобно-воинственный.
        На конец июля на брестском направлении развернулись три стрелковых батальона объединенной армии. Командование белорусским батальоном вместо раненного полковника Васьковцова принял подполковник Носарь. Двумя российскими командовали подполковник Ольховский и полковник Заплетин, прибывший из Рязани с двумя стрелковыми и одной мотострелковой (на БТР-152) ротами.
        Из техники имелись две батареи 122-миллиметровых гаубиц Д-30, а также три танковые роты.
        Реутов по-прежнему служил в хозяйстве Глебова, сохранившем в строю четыре БТ и три Т-26. Два взвода по три машины каждого типа плюс БТ-5 командира роты. Взводом Т-26 командовал Суровегин, взводом «бэтэшек» - Лычкин. Еще три легких танка отбуксировали в тыл, где их, возможно, смогут отремонтировать, а две машины сгорели дотла и восстановлению не подлежали.
        На вооружении роты подполковника Бобровко сохранилось шесть легких плавающих ПТ-76, а в подразделении полковника Кольцова числилось три Т-34-85, один Т-34-76 и два КВ-85.
        Общее командование «отрядом Брест» принял полковник Заплетин - бывалый служака, сумевший наладить подобие уставной дисциплины. Он же объявил приказ вышестоящего штаба: белорусы остаются на месте, а российские подразделения совершают марш к железнодорожной станции, грузятся в эшелоны и передислоцируются в Волынское Полесье для совместных действий с братской украинской армией.
        Братское воинство построило оборону, чуток отступив от довоенной польско-украинской границы на рубеж между Луковым и Любомлем. Оседлав шоссе Люблин - Коростень - Киев, держалась бригада в составе двух пехотных, автотранспортного и саперного батальонов при двух гаубично-минометных батареях и танковой роте. По слухам, раньше снятых с постаментов танков имелось больше, но к началу августа уцелели только один КВ и два Т-34 - все со старыми пушками калибра 76 мм.
        Не успели разбить лагерь в лесу к западу от Ковеля, как прибыл очередной эшелон. Командир формировавшегося в Смоленске полка подполковник Ильнур Усманов привел батальон на БТР и сводную инженерную роту. Остальные подразделения полка тоже готовились к переброске на фронт.
        Таким образом, под Ковелем собралась бригадная войсковая группа, командиром которой Москва назначила Заплетина. Комбаты выслали разведотряды в западном направлении, выставили охранение, офицерам было велено наладить обслуживание техники и отдых личного состава. По всему становилось понятно, что вот-вот начнутся большие события.
        И еще стало ясно, что воевать рвутся далеко не все. На марше дезертировало человек десять, были самострелы, отказы выполнять распоряжения командиров и начальников. Нескольких солдат, пытавшихся бежать с оружием к противнику, перехватили бойцы охранения. В украинской бригаде случилась даже перестрелка, после которой полсотни солдат и офицеров ушли из расположения части - кто по домам, а кто к врагу. Военная полиция отловила лишь половину сбежавших.
        Места им достались знаменитые. Три четверти века назад чуть южнее, в треугольнике Луцк - Ровно - Броды прогремело едва ли не величайшее в истории танковое сражение. Казалось бы, пример героических предков должен был сплотить войско и повысить моральный дух. Увы, оказалось, что высокие чувства доступны далеко не всем.
        Утром выяснилось, что в части кроме дезертиров завелись крысы. Несколько солдат не досчитались вещмешков. У спавшего Артура Бородина увели из палатки посылку от родителей.
        Комбриг в ярости приказал построить часть поротно, после чего вэвэшники Гусарова устроили тотальный шмон. Украденное быстро нашли, а воров и дезертиров полковник своей властью зачислил в штрафную команду. Кто-то из наказанных заикнулся было: дескать, такое наказание Дисциплинарным уставом не предусмотрено.
        - Могу заменить на расстрел перед строем, - равнодушно сообщил Заплетин.
        На этом пререкания завершились, почему-то никто больше не пожелал апеллировать к довоенным уставам.
        Удовлетворенно рявкнув, полковник распустил строй, приказав старшим командирам собраться в штабной палатке. Остальные офицеры разбрелись по машинам.
        Своих орлов Аркан искал недолго. Серега и Артур сидели в тенечке за кормой родного БТ-5 с намалеванным по бокам башни номером 225. Герои межзвездной войны закусывали местную горилку возвращенными консервами из бородинской посылки.
        - Шпроты, товарищ старший лейтенант, - резво вскочив, предложил ефрейтор.
        Реутов отрицательно мотнул головой. Есть не хотелось, да и последнее дело - обжирать подчиненных. Пить же вообще не стоило, ибо вот-вот могли вызвать на оглашение боевого приказа. Пожелав приятного аппетита, старлей осведомился, в каком состоянии танк.
        - По сравнению с теми коробками, что в поле гореть остались, так совсем неплохо, - с философической задумчивостью во взоре и голосе сообщил сержант Варгушин. - Где смогли, подтянули, смазали. Мотор вроде бы нормально рычит. Со снарядами плохо - меньше половины осталось. И патронов к пулемету мало.
        - Обещали подвезти, - буркнул Аркан и добавил недовольным тоном: - Вы бы хоть прятали бутылку.
        Кивнув на прощание, он поплелся к негустой группе сосен. Сюда после боев минувшей недели снова ставшие братьями хохлы стянули со всего Хвалынского направления добрую дюжину подбитых машин - наших и вражеских. Медленно шагая по размокшему от ночного ливня грунту, Аркан насчитал несильно побитый КВ, четыре «тридцатьчетверки» в разной степени сохранности, самоходку времен войны с Гитлером и явно немецкие танки.
        К стыду своему, старший лейтенант не различал по внешнему виду бронетехнику вермахта. Разве что «тигров», которых видел в кино, от «троек», с которыми сходился в боях, отличил бы, но «тигров»-то здесь как раз и не наблюдалось. Впрочем, «тройка», то есть Pz. III, имелась - с приличными дырами в лобовой броне корпуса и в борту башни. Все танки германского производства заметно уступали размерами советским танкам, да и пушки на «немцах» были меньше - и калибром, и в длину.
        Вокруг обгорелого продырявленного железа собралось изрядное количество офицеров и сержантов. Танкисты бродили среди стальных коробок, разглядывая результаты недавних боев и присматриваясь, чего бы утащить для своих машин. Кто-то из роты Кольцова уже начал снимать лишние детали с Т-34 и КВ.
        Поулыбавшись, Аркан даже пожалел, что среди этой техники нет БТ - разжился бы тоже запчастями. Потом его внимание привлекла компания знакомых офицеров, собравшихся возле не слишком поврежденного немецкого танка. Все внимательно слушали широкоплечего лейтенанта из роты «водоплавающих», который бойко рассказывал о тактико-технических параметрах и особенностях боевого применения различных машин.
        Лекция оказалась интереснейшей. Лейтенант поведал, с какой дистанции танки пробивают вражескую броню, с какой скоростью движутся на разных передачах. Как и следовало ожидать, легкие танки были самыми быстроходными, но и медлительность тяжелых машин оказалась полезным фактором.
        - На первой передаче КВ ползут со скоростью четыре-пять километров в час. Поэтому они считались лучшим средством непосредственной поддержки пехоты. За «бэтэшками» и «тридцатьчетверками» солдат не угонится, легкие и средние быстро отрывались от стрелковых цепей…
        Капитан Суровегин, командовавший взводом Т-26 в роте Глебова, сказал одобрительно:
        - Хорошо разбираетесь в старой технике, лейтенант…
        Витяня оборвал фразу, и командир ПТ-76, правильно поняв паузу, поспешил представиться:
        - Лейтенант Лавандов Александр, до войны командовал взводом в Нижегородской бригаде. А старые знаю, потому что перед тем отслужил два года в Кубинке, в музее. - Похлопав по стальному боку немецкого танка, Лавандов продолжил: - Печально, что у противника такие звери появились. Очень сильные машины, они в сорок первом наших легких дырявили с шестисот метров, а «сорокапятки», что стояли на «бэтэшках», брали их броню чуть ли не с пятидесяти.
        - Так у нас теперь новые бронебойные снаряды, - обиделся Реутов. - Плиту пятисантиметровую пробивает с четыреста метров… с четырехсот.
        - Знаю про усиленные болванки, - рассеянно сообщил Лавандов. - Когда заказ поступил, я еще в музее числился. Но вы не забывайте, что немецкие «тройки» и «четверки» тоже сошли с конвейера не три четверти века назад, а склепаны недавно. Для того же фильма. На них и броня покрепче, и пушки получше, чем на музейных образцах.
        - «Четверки»? - переспросил Аркан. - Немецкие, что ли? Мы на той неделе с «тройками» схлестнулись. Неплохо горели.
        Он показал рукой на изуродованный танк, опустивший почти до самой земли, подобно есенинскому клену, тонкий ствол малокалиберной пушки. Презрительно фыркнув, Лавандов быстрым шагом подвел аудиторию к другой немецкой машине - немного крупнее размерами и с более солидным орудием.
        - Вот настоящий «панцер», - уважительно сказал знаток древнего железа. - Даже странно: фильм собирались снимать про начало войны, а «четверки» наклепали навороченные, которые только на Курской дуге засветились. К тому же я внутрь заглядывал - там стоит не бензиновый двигатель в триста лошадиных сил, как было в вермахте, а вполне приличный дизель на четыре с лишним сотни лошадей. И пулеметы сравнительно современные под стандартный патрон НАТО. - Он задумался, вскарабкался на корпус, заглянул в распахнутые люки, затем неуверенно проговорил: - Между прочим, в хорошем состоянии машина, повреждений почти нет. Гусянки натянуть - и можно в бой.
        Поскольку лекция закончилась, группа слушателей потихоньку рассасывалась. Витяня Суровегин тоже собрался уходить, но сказал: дескать, мы на брестском направлении немало трофейных коробок захватили, только снарядов к ним мало.
        Как выяснилось, их разговор слушали незаметно подтянувшиеся Глебов и Бобровко. Подполковник сказал скептически:
        - Снарядов трофейных тоже набрали немало. Но скажи-ка мне, Саня, кого мне посадить на «немцев»?
        - Так после недавних боев у нас оказалось несколько свободных экипажей. Мой мехвод тоже служил в Кубинке, все машины отлично знает. Я со своим экипажем пересяду на трофейный, а запасные пойдут на наш плавающий.
        Глебов, не без интереса слушавший их разговор, заметил, посмеиваясь:
        - Как же ты, лейтенант, такой большой парень, в маленькой башне поместишься?
        - У плавающего башня не больше, запросто помещаюсь, - отмахнулся Лавандов. - К тому же немцы очень эргономично разместили все узлы внутри танка. Само собой, в «тигре» было бы удобнее, но, к нашему общему счастью, «кошек» на вражеской стороне пока нет.
        - Отставить разговоры, - потребовал Бобровко. - После боя решим вопрос трофейной техники. А пока есть поважнее дела.
        Ротные командиры собрали своих офицеров в тесные кружки. Реутов не слышал, какие задачи ставят другим подразделениям, но Глебов объявил, что получен приказ совершить рейд в западном направлении.
        - Агрессор силами до двух тысяч голов зомбированного сброда, имея до полусотни единиц легкой бронетехники типа «сербиянка» и «арабеска», вторгся на территорию… точнее, как здесь говорят, в территорию Украины на глубину до тридцати километров и растянулся где-то на этом рубеже, более точных данных пока нет, увидим на месте… Нам поставлена задача разбить врага, пока противник не оборудовал оборону, и гнать, пока возможно. Наша рота наступает в центре, взаимодействуя с батальоном подполковника Усманова, - тупым концом карандаша майор показал на карте выделенные подразделениям полосы наступления и маршрут движения их роты. - Когда разгромленный противник ослабит сопротивление и пехота прорвет фронт, подвижные подразделения стремительным броском выходят к Западному Бугу вот на этом участке. Здесь, где река сравнительно узкая, противник построил мост, который мы захватим с ходу, затем переправимся на польский берег - и тогда начнется настоящее веселье.
        Глядя на тактические символы и слушая голос командира, Реутов по странной ассоциации вспомнил весенние учения, когда президент поднял по тревоге и двинул в сторону Кавказского хребта все войска южного направления. В те дни перемещением бригад и дивизий управляла могучая компьютерная система, в небе летали беспилотные разведчики разных типов, и штабы непрерывно отслеживали конвульсивные метания армий соседних, некогда братских республик.
        Закончив постановку задачи, ротный приказал кормить личный состав и быть готовыми к выступлению.
        Ранним обедом - по времени выходил полдник - угощали украинские тыловики. Борщ с салом, жареная картошка с большим куском свинины и салат из огурцов с помидорами заметно подняли боевой дух союзников. Разумеется, раздалось много сожалений: дескать, еще бы горилки, - но в общем контингент остался доволен.
        Особенно удовлетворенным выглядел опоздавший к началу фронтового пиршества сержант Варгушин. Не иначе завалил какую-нибудь дивчину или титку из ближайшей деревни. Искусством совращения противоположного пола Серега владел в совершенстве, чем вызывал острую зависть у непосредственного командира. К глубочайшему сожалению Аркана, по части девушек ему катастрофически не везло - те упорно не обращали внимания на бравого старлея.
        - Где тебя носило? - сурово поинтересовался командир танка. - Под трибунал за дезертирство захотел?
        - Какое там дезертирство? - Варгушин сделал большие круглые глаза. - Просто заглянул в село, радио послушал. Вы бы знали, какие ужасы рассказывают.
        Экипажи трех БТ, сидевшие кружком на мокрой траве, хором потребовали рассказать об ужасах. Серега с готовностью поведал о несчетных ордах литовцев, поляков и чехов, зомбированных страшными лучами космических монстров. Под гипнозом западнославянские сородичи сражаются как бешеные тигры, не боятся ни ран, ни смерти, только и рвутся порвать противника.
        - Знаем этих вояк, - лениво проворчал капитан Лычкин. - Видели в боях и неплохо колотили. Ты расскажи, чего мы не слышали.
        Подчистив ломтем хлеба дно миски, Варгушин навалил себе второго из большого судка и продолжил политинформацию:
        - В арабских странах продолжаются бои с переменным успехом, иранцы одержали большую победу возле какого-то города в Ираке, вместе с турками пошли на… - Сержант вздохнул. - Ну, не помню названия, у меня по географии всегда двойка была… Всякие арабские и палестинские террористы косяком переметнулись на сторону космических чудищ, их такая прорва, что даже в Европу начали перебрасывать. Против нас, значит. А еще - не знаю, верить или не верить, но радио так сбрехало: Нью-Йорк в Америке под воду стал уходить. Там раньше насосы подземную воду откачивали, а теперь насосы без электроники сдохли. Вот и подмывает городишко, уже небоскребчики начали сыпаться!
        Хладнокровно игнорируя недоверчивые возгласы слушателей, Варгушин продолжил пересказ репортажа областной радиостанции. Картина складывалась ужасающая. Если правда, что злобным пришельцам-хомячкам удалось возвратить в строй современные танки - «абрамсы» с «леопардами», то конец войне наступит очень скоро. Причем конец катастрофический для защитников человеческой расы. На этом фоне казалось малозначительным сообщение о полумиллионной армии, которая формируется в центре Западной Европы и вскоре двинется на французов и москалей.
        Верить в подобный кошмар не хотелось, тем не менее Реутов занервничал. Сдаваться на милость отнимающего личность врага старший лейтенант не собирался, но понимал, что теперь ему останется только погибнуть в бою без малейшей надежды на победу. Руки предательски задрожали.
        В чувство привел Аркана прозвучавший рядом жизнерадостный баритон:
        - Панику разводите, сержант. Не надо верить всему, что болтают западенцы. В здешних краях много тупых националистов, которые готовы продаться кому угодно, лишь бы подложить свинью нашему брату.
        Вывернув голову, Реутов увидел стоявшего рядом майора с эмблемой «щит и меч» на знаках различия. Сейчас, на вторую неделю войны, в действующей армии знали о военной контрразведке СМЕРХ. Да и сам офицер показался знакомым - Аркан вспомнил, как помог вытащить его увязший в грязи внедорожник.
        - Присаживайтесь, товарищ майор, - пригласил капитан Лычкин. - Вы, по линии вашей конторы, должны больше знать, что в мире творится.
        - Кое-что знаем, - согласился майор, но садиться рядом с обедающей ротой не стал. - Про несметные воинства и современные танки - это полная ложь. На неприятельской стороне те же самые проблемы, что и нас. Электроники нет, воевать они будут на старье, с которым вы уже встречались и научились успешно истреблять. А вот про Нью-Йорк - это правда, дела там неважные. И фанатиков с Ближнего Востока действительно посылают в Европу, но воевать они толком не умеют. Будут отважно и без толку бросаться под ваши выстрелы. - Майор сделал пренебрежительно-неприличный жест. - Вы, братишки, будьте начеку, западноукраинские наследники дивизии СС «Галичина» - всякие там рагули, свидомиты и прочие бандерлоги - могут оказаться опаснее, чем враг на фронте. Того и гляди в спину штык всадят. Поэтому подразделения СМЕРХ будут охранять тылы во время вашего наступления.
        Козырнув, майор ободряюще подмигнул, пожелал танкистам боевых успехов и ушел к растянувшимся неровной линией стареньким плавающим бронетранспортерам, украшенным эмблемой СМЕРХа. Личный состав расположился вокруг своих машин и тоже деловито принимал пищу.
        Едва успел Аркан прикончить обеденную порцию, начался дождь - сначала мелкий и редкий, потом хлынуло по-взрослому, в отдалении прогрохотало небесное электричество. Накрывшись большим куском полиэтилена, на котором только что стояли судки с обедом, Реутов неторопливо прогулялся к своей машине. Экипаж топал по размокающей почве следом за командиром.
        - Ну, расскажи, командир, чего там большие погоны задумали, - взмолился любознательный Варгушин, когда они остановились возле танка № 225. - Печенкой чую, что завтра в бой кинемся, а задачи не знаю. А что Суворов говорил? Суворов говорил, что, дескать, всякий солдат, а тем более сержант, должен знать свой маневр.
        - Рассказывать будет очередная дура, которую ты завалишь, - оскалился старший лейтенант. - Экипаж, слушай боевой приказ. Противник расположился в десятке километров к западу, окопы вырыть поленился, на километр фронта приходится примерно сто солдат и две-три «сербиянки». От нас требуется прорвать оборону, а затем, обгоняя пехоту и обходя населенный пункт Гайдамацка Воля, стремительным броском выйти к Бугу. В дальнейшем обходим населенный пункт Жмудзиньска, врываемся в городок Теремец-Кольоня, где у них имеется огроменнейший склад разного военного барахла. Что можем увезем, остальное подорвем, чтобы врагу не досталось.
        Скорчив недовольную гримасу, Варгушин буркнул:
        - Мощно задумано. Это ж километров восемьдесят с боями!
        - Шестьдесят, - успокоил его командир танка. - Причем в тылу враг много сил не держит. Главное, прорвать неподготовленную оборону и уйти в рывок.
        К ним быстрым шагом, едва не срываясь на бег, подошел взводный Лычкин. Тридцатилетний мужик и в мирное время страдал холерическим темпераментом, а сейчас и вовсе балансировал на грани истерики.
        - Реутов, запомни характер движения! - нервозно подрагивая челюстью и руками, выкрикнул капитан. - Ты идешь справа от меня, Зорин - слева… В случае, если меня подобьют или танк встанет по каким-то причинам, ты принимаешь командование взводом.
        - Помню… - попытался сказать Аркан.
        Лычкин заорал:
        - Не смей перебивать! - Он тяжело дышал, его худое лицо побагровело. Резко вдохнув и выдохнув воздух, взводный почти успокоился, но затем вдруг снова завопил: - Где лейтенант Зорин?!
        Машина Зорина стояла совсем рядом, и Лычкин помчался к танку, на ходу выкрикивая угрозы и матерные пожелания.
        Реутов невольно покачал головой. Лычкин снова суетился, а нервозность перед боем обернется грубыми ошибками, когда начнется стрельба. В предыдущих схватках с врагом Лычкин особых успехов не добился, причем один, по крайней мере, БТ-5 был потерян исключительно по его вине.
        «Устроит он еще неприятности всем нам», - печально подумал Аркан. Вслух этого, само собой, говорить не стал, ибо нельзя при подчиненных ронять авторитет старшего по званию и должности. Хотя рядовые и сержанты сами все видят и понимают… Мысленно махнув рукой, старший лейтенант приказал экипажу натягивать индивидуальные защитные комплекты «Ковбой».
        Пешие стрелковые роты выступили из выжидательного района часом раньше. Следующим эшелоном двинулись артиллерия, колонны танков и моторизованные подразделения - на грузовиках и бронетранспортерах. Кое-где среди солидных машин мелькали трофейные «арабески».
        На рубеж развертывания - в затылок боевому охранению - вышли почти одновременно. Пехотные колонны, как водится, перемешались, и комбатам пришлось потратить добрых полчаса, чтобы привести подразделения в подобие порядка. Тем временем артиллеристы расставили на позициях пушки, гаубицы и минометы, а Реутов, прикрывшись откинутой крышкой люка, рассматривал вражеское расположение.
        Даже весьма убогие, как у многих горожан, сельскохозяйственные познания не помешали танкисту понять, что бригада накапливается на поле, засеянном подсолнечником. Высоченные стебли поднимали свои корзинки на уровень башни. Кое-где растения словно шевелились - это пехотинцы выдвигались на рубеж атаки, прячась в зарослях. За посевами подсолнуха тянулась полоса каких-то мелких растений, удерживаемая вторгшимися из-за Буга бандами.
        Неприятельская пехота занимала плохо оборудованную оборону на редкой цепочке высот, которые даже холмиками назвать язык не поворачивался. Так, мелкие бугорки на равнине. Стрелковые ячейки были видны как на этих буграх, так и вокруг. В тылу, на удалении примерно полукилометра от переднего края, застыли грузовики и автобусы - вероятно, транспорт вражеской пехоты. С высоты танковой башни было хорошо видно, что между окопами и грузовиками медленно курсирует пяток «арабесок» и стоят неподвижно две «сербиянки». Главной опасностью для БТ Аркан посчитал четырехдверный пикап с безоткатной пушкой. Вывод простой - первым делом прикончить эту машинку, а потом громить всех остальных.
        Он перевел бинокль влево. Там будет наступать другой батальон, и поддерживать его будет рота плавающих танков, но всегда существует опасность, что противник ударит во фланг. Так и есть - две «арабески». Одна с безоткаткой, другая - с тяжелым пулеметом. Дистанция вроде бы великовата, но пуля калибра 12,7 мм вполне может преподнести неприятный сюрприз бортовой броне легкого танка.
        - Генка! - крикнул Аркан в сторону машины Зорина. - Видишь, сбоку от тебя?
        - Спереди тоже, - ответил Гена.
        - Те, что спереди, мои будут. А ты возьми ту парочку.
        - Договорились!
        Высунувшись из башни своего БТ, взводный сделал недовольное лицо, глаза его при этом свирепо сузились. Лычкин явно собирался устроить подчиненным разнос: дескать, чего разорались, артиллеристам целиться мешаете. Однако поняв, о чем переговариваются командиры машин, сменил гнев на милость и оформил их диалог в виде приказа:
        - Зорин, ты постреляй по тем сучкам на левом фланге. Реутов, твои цели - пушечная машина в тылу и пулеметное гнездо в окопе возле одинокого дерева справа от высоты с окопом на макушке.
        Спохватившись, он начал отдавать приказ по всем правилам - назначил ориентиры, огласил полосу движения взвода. Капитан приступил было к порядку взаимодействия с пехотой, но Реутов перестал его слушать. По крышке люка, прикрывавшей старшего лейтенанта, что-то громко звякнуло, и стальная плита качнулась.
        «Шальная пуля или снайпер?» - подумал Аркан втягивая голову в плечи. Прояснить эту тайну не удалось, потому что наконец заработала артиллерия.
        Первые минуты пушкари палили неторопливо - пристреливались осколочно-фугасными. Нечастые фонтаны грязной земли хлестали вокруг высоток, снаряды ложились больше перелетами. Потом офицеры скорректировали свои прицелы, взрывы стали случаться все ближе к вражеским позициям.
        «Сербиянки» стали стрелять в ответ, но подсолнухи скрывали расположение наших батарей. К тому же самодельные самоходки противника годились только для огня прямой наводкой, но никак не для обработки закрытых позиций.
        Пристрелявшись, артиллеристы прибавили темп. Вспышки разрывов сверкали все чаще, но плотность огня была ниже всех разумных нормативов. О зоне сплошного поражения не приходилось даже мечтать. Дюжина стволов на полтора километра фронта при всем умении расчетов не могла обеспечить надежное подавление обороны.
        Минут за десять «бог войны» выпустил отведенное приказом число боеприпасов, после чего наступило время шрапнели. Тысячи стальных шариков обрушились на не прикрытую броней и слабо врывшуюся в украинскую землю неприятельскую пехоту. Потом еще немного фугасных снарядов - и в небо взвились красные ракеты.
        - Серега, вперед на первой передаче! - скомандовал Аркан.
        Танк дернулся и затарахтел, подминая стебли. Через двести метров подсолнухи сменились мелкими цветастыми кустиками. Артиллерия прекратила стрелять, линия вражеских окопчиков тоже пока помалкивала. Оглянувшись, Реутов увидел, как из дебрей сельхозугодий выбегают и разворачиваются цепями солдаты с автоматами. Снова посмотрев вперед, старший лейтенант отметил, что «арабески» медленно перемещаются параллельно фронту - выбирают позицию для стрельбы. Для танковой пушки дистанция в полтора километра была великовата. Хоть и считается, что «сорокапятка» бьет прямой наводкой вдвое дальше, но хрен попадешь на таком расстоянии. Зато реактивная граната безоткатной пушки вполне способна поразить цель.
        Вздохнув, Аркан опустился в тесную башню, захлопнул люк и приказал Сереге гнать на второй передаче. Черт с ним, что оторвемся от пехоты, зато быстрее выйдем на дальность эффективного огня.
        - Пушка заряжена, - доложил Бородин.
        Реутов молча кивнул, припав к триплексу. Стрелковые цепи действительно отстали, вровень с танками шли только восемь броников моторизованной роты. Дальше вправо, за мотострелками, должны были наступать второй взвод на Т-26 и командирский БТ-5 Глебова, но их Аркадий не разглядел. Зато увидел, как оснащенная станковым гранатометом «арабеска» выпустила первый снаряд именно по ним, но трасса уткнулась в грунт между БТР-60ПБ и БТР-152, причем с недолетом.
        - Стой! - скомандовал Аркан.
        Мехвод остановил танк. Дальность была чуть больше километра, поэтому старший лейтенант рискнул. Выстрел отправил в полет со скоростью звука двухкилограммовый осколочный снаряд. Лязгнул затвор - это Артур перезарядил орудие, и в тот же миг пламя вспышки расцвело рядом с пикапом.
        Похоже, экипаж «арабески» тоже готовился к выстрелу, но близкие разрывы всегда сбивают прицел, и граната улетела под слишком большим углом возвышения. Зато Реутов, пользуясь паузой, подкорректировал наводку и снова нажал педаль спуска. На сей раз осколочный лег совсем рядом - если не пламя, то осколки наверняка зацепили машину, которая медленно завалилась на бок, уткнувшись пусковой трубой в чернозем.
        Самодовольно ухмыляясь, Аркан приказал Варгушину возобновить движение, но через пару сотен метров снова скомандовал остановку и, потратив четыре снаряда, добился прямого попадания в другую «арабеску», оборудованную крупнокалиберным пулеметом.
        До неровного пунктира стрелковых ячеек оставалось меньше километра. Подойдем чуть ближе - противник сможет стрелять из ручных гранатометов. Единственное спасение - гнать на полной скорости, ворваться на позицию, чтобы устроить там Содом, Гоморру и все казни египетские.
        - Серега, вперед на третьей!
        «Бэтэшка» пошла резвее, стремительно сокращая расстояние до вражеских пехотинцев. В наушниках злобно зарычал голос взводного:
        - Реутов, гад, ты куда вырвался вперед?!
        Поглядев в триплекс заднего обзора, старший лейтенант обнаружил, что БТ-5 капитана Лычкина и лейтенанта Зорина, двигавшиеся левее реутовской машины, малость отстали. Молниеносная оценка ситуации привела к естественному выводу: если кто-то ползет слишком медленно - это не повод, чтобы я тоже тормозил.
        Впрочем, он все-таки сделал еще одну короткую остановку, подбил «сербиянку», палившую по наступающим стрелковым цепям, а потом выпустил несколько снарядов по неприятельской обороне. Даже пулеметное гнездо сумел разнести в мелкие дребезги. Больше мишеней для пушки высмотреть не удалось, поэтому старший лейтенант принялся бить по живой силе из пулемета.
        Тем временем отставшие танки почти догнали Реутова, но «бэтэшка» № 225 все равно возглавляла наступление, опередив остальных на сотню метров. Враг стрелял из автоматов, и хотелось надеяться, что стальные корпуса танков и бронетранспортеров примут на себя часть пуль, выпущенных по пехотинцам. Ну, и бронежилеты кого-то уберегут.
        От посторонних мыслей отвлекла Реутова высунувшаяся из окопа фигура с пусковой трубой на плече. Старший лейтенант навел на гранатометчика ПКТ и принялся сажать очередь за очередью. Наемник выронил базуку и упал навзничь - наверное, готов. Аркан расстрелял обитателя соседней стрелковой ячейки, взял на прицел очередного автоматчика, но тот уже вылез из своего ненадежного укрытия и на карачках улепетывал в тыл.
        Застрелив его, Реутов осмотрел поле боя через призмы триплексов, после чего радостно крикнул в микрофон:
        - Противник покинул окопы и отступает… Бегут сволочи!
        - Сами видим, - раздраженно прервал его восторги взводный. - Куда торопишься, как шестимесячный?! Притормози, не отрывайся от подразделения!
        Реутов не успел даже подтвердить получение приказа положенными по уставу словами: «Есть. Слушаюсь». Шлемофон рявкнул голосом Глебова:
        - Лычкин, отставить выравнивание. Полным ходом вперед! Отрезать их от машин.
        Искренне обрадованный Аркан скомандовал:
        - Серега, вперед на полной!
        Подпрыгивая на неровностях и завывая дизелем, танк помчался на четвертой передаче. Вентиляция не справлялась, от порохового угара слезились глаза, да и просто дышать в забронированном объеме было совсем не просто. Тем не менее в разгар боя люки не откроешь, а не то залетит шальная граната. Оставалось только сожалеть, что противогазы им предстояло получить только в Варшаве, перед самыми съемками.
        Стальные коробки мчались по фермерским угодьям, подминая бахчевые кустики. Пулемет лениво подстегивал убегавших наемников, выкосив не меньше взвода зомбированных инопланетянами европейцев. Потом танк прошел сквозь отступающую в беспорядке толпу - кого-то, кажется, помяло корпусом - и устремился дальше на запад.
        Все шло как будто неплохо, БТ приближался к подбитой «арабеске», которую Реутов для надежности простегал очередями ПКТ. Немного смущал только показавшийся чуть левее огороженный плетнем участок. Над изгородью торчали деревья - отличное место для засады.
        Внимание Реутова распределилось между автомобилями прямо по курсу и подозрительным местом сбоку. Грузовики с автобусами начали шевелиться, наверняка водители решили сбежать, не дожидаясь грозной стальной лавины. Ротный тоже понял ситуацию и приказал попугать. Десяток малокалиберных танковых снарядов громыхнул на пути отхода транспортной колонны, после чего шоферы с поднятыми руками благоразумно выскочили из кабин.
        И тут из-за плетня длинными очередями ударил пулемет. Трассы перечеркнули машину Лычкина, танк немедленно развернул башню в сторону противника, подставляя пулям толстую лобовую броню. Однако выстрела не последовало, БТ взводного остановился.
        Приказав мехводу притормозить, Аркадий засадил по новой мишени добрую дюжину снарядов. Дышать в башне стало совсем невозможно, пришлось все-таки распахнуть люк, но вражеский пулемет заткнулся.
        Пока Реутов расстреливал огневую точку, танк Зорина на полной скорости приблизился к забору, с ходу проломил и ворвался в сад, или что там было. Грохнул пушечный выстрел, и над изгородью встал столб дыма. Голос Генки в наушниках удовлетворенно поведал:
        - «Арабеска». Готова. Собственно, главное сделал Аркан, а мы только добили.
        - Что с Лычкиным? - осведомился Аркадий.
        - Живой, не надейтесь, - пропыхтел взводный. - Люди целы, но в моторе что-то повредилось. Зорин, я на твой танк пересяду, а ты займись ремонтом.
        - Почему это я должен… - возмутился Денис.
        Оборвав его возражения, Лычкин велел исполнять приказ командира.
        - Отставить пересадку! - подвел итог майор Глебов. - Нам времени терять никак нельзя!
        Пушечная стрельба прекратилась, только стрекотали автоматы. Реутов осторожно выглянул в люк.
        В тылу дела складывались отлично. Бэтээры, обогнавшие бегущую пехоту противника, и подоспевшие стрелковые цепи с двух сторон косили наемников. Среди захваченного автотранспорта группы вторжения ходили наши солдаты, сгоняя в кучу пленных. Пересекая полосу наступления, приближался БТ командира роты.
        Как и следовало ожидать, поступил приказ собраться возле подбитого танка.
        Взводный темпераментно жестикулировал, тыча пятерней в расстроенного Водоходова. Впрочем, когда Реутов преодолел разделявшую их трехсотметровку, обстановка разрядилась. Генкино лицо сделалось относительно спокойным, даже веселым, а Лычкин угрюмо зыркал исподлобья. Глебов сухо и монотонно ставил задачу:
        - Скоро подтянется ремонтная летучка, помогут отремонтировать машину. Мы сейчас рванем дальше, а ты проконтролируй, чтобы мастеровые вернули в строй «бэтээр-полста», что подстрелен в паре километров к северо-востоку. Потом примешь эту машину под командование, вернешься к нашему лагерю и организуй эвакуацию.
        - Понял, - буркнул капитан.
        - И обязательно проследи, чтобы погрузили на «Русича» тот немецкий панцер-четверку, про который Лавандов говорил, - продолжил ротный. - Глядишь, поставим в строй несколько трофейных коробок.
        - Если Кольцов не отберет… - Лычкин фыркнул. - Разрешите исполнять?
        - Вперед и с песнями.
        Козырнув, Лычкин поплелся к своему танку. Реутов счел момент удобным, чтобы осведомиться:
        - Товарищ майор, как наши «двадцать шестые»?
        - Люди живы, машины целы, - рассеянно сообщил Глебов. - Давайте, пацаны, к машинам - и пристраивайтесь мне в затылок. Надо взять переправу, пока противник не спохватился.
        Взобравшись на башню танка, прежде чем скользнуть в башню, Реутов увидел, как устремился на запад квартет плавающих танков и пяток трофейных «арабесок». Следом вытягивались в колонну бронетранспортеры мотострелков, а за ними пристраивались армейские грузовики: КамАЗ, «Уралы», а также машины Брянского и Курганского заводов. Что ж, экспедиция была организована капитально, наскребли всю автотранспортную технику в радиусе сотни верст. Чувствовалось, что руководят операцией боевые командиры.
        БТ № 225 почихал дизелем и резво побежал по шоссе вслед за танком Глебова. За реутовской машиной шли «бэтэшка» Зорина, взвод Суровегина - три «двадцать шестых», а дальше пылили броневики ЗАГОНа и две стрелковые роты на трофейных автобусах.
        Километров через пять-шесть стрелковые подразделения на грузовиках свернули на перекрестке вправо - к упомянутой в приказе деревне Гайдамацка Воля, где противник оборудовал, если верить разведке, опорный пункт. Туда же подходили по другой, грунтовой дороге, танковая рота Кольцова и прицепленные к малым грузовичкам орудия.
        Монотонная дорога без происшествий да под негромкое гудение мотора настраивала на лирический лад. Высунувшись по пояс из башни, Реутов посматривал по сторонам: то на дорогу впереди, то на окружаемую нашими войсками деревню, то на торчавшую из переднего люка голову механика-водителя. Как водится, Сереге быстро стало скучно, вот и потянуло сержанта на задушевную беседу.
        - Штурмовать будут, - изрек Варгушин тоном народного мыслителя. - Погромят артиллерией, потом пехота пойдет. Жалко солдатиков.
        - Жалко, - лениво согласился командир танка. - А с другой стороны, почти на всех я видел бронежилеты. И вообще, не забывайте, что первой цепью пустят штрафников.
        - Их тоже жалко, - прогундосил Серега. - Вон, убило дня четыре назад Матвеева из взвода Лычкина. Хоть и был я с ним на ножах, а все равно жалко.
        - Всех не пережалеешь, - возмутился Артур. - Сколько зла они причинили! Ладно, у меня консервы сперли во сне, а приятеля моего побили до синяков, он в госпиталь загремел.
        - Сволота, трусы, предатели, - резюмировал старший лейтенант. - Своих же товарищей обворовать - последнее дело. И ведь многие с фронта дезертировали. Мы будем своими шкурами рисковать, с врагами человечества драться, а эти подонки в тылу разбойничать собрались!
        - Верно говорите, - легко признал Варгушин. - Но их тоже понять можно. Страшно, командир, воевать против такого супостата. Они несколько умнее наших ученых, у них представь какое страшное оружие! Думаете, мне весело и не страшно? Хрен вам, до сих пор поджилки трясутся, хоть и перебил уже немало врагов. Вот и эти бедолаги струсили - дело житейское.
        - Житейское, житейское, - бестолковая болтовня наскучила Реутову хуже нудного марша. - Только долг мужчины, тем более военного - побороть страх и защищать свою страну. И свою планету тоже!
        Варгушин отвечать не стал, молчанием признав правоту командира. Шоссе ушло чуть к северу, и придорожная роща скрыла от взглядов Гайдамацку Волю. Только забухали вдали пушки и разрывы снарядов. Аркадий насчитал два десятка выстрелов. Потом сбился со счета.
        Пейзаж послушно бежал навстречу и сматывался под гусеницы. На протяжении двух десятков километров местность не баловала разнообразием: чередовались в разных сочетаниях поля, перелески, рощи, дорожные изгибы, пруды и кустарники. Пастораль красива, но способна быстро наскучить.
        Неприятельские подразделения не встретились ни разу - похоже, вторгшиеся наемники не слишком озаботились безопасностью собственного тыла. Так что весь рывок до границы танкисты совершили без осложнений. Замешкались только раз - когда преодолевали вброд речушку Топкая.
        Лишь однажды впереди глухо грохнули пушки. Обогнув очередную группу деревьев, танкисты увидели горящие обломки «арабески», расстрелянной машинами походного охранения.
        Когда проезжали мимо поваленных знаков пограничной зоны, Варгушин занервничал, пару раз оглянулся на командира. Потом все-таки задал мучивший его вопрос:
        - Как же мы мост брать будем без пехоты с артиллерией?
        - Должны взять с ходу, - ответил старший лейтенант. - На то спецназ имеется.
        - Дык они хотя бы возле моста должны оборону наладить! - не унимался мехвод. - Хрен возьмешь с ходу.
        - Сказано тебе: там спецназ.
        Вдоль Буга деревья росли теснее, чем в оставшихся позади степях Украины. Настоящая лесополоса скрывала оба речных берега плотной шапкой зеленых веток. Шоссе уходило в неширокий коридор, прорубленный сквозь лес, а на въезде стояла «арабеска», и кто-то в российском общевойсковом бронекомплекте махал флажками.
        Глебов, не задерживаясь, повел роту в эту просеку, коротко бросив по радио:
        - Переправа наша. Вперед.
        Ясно было, что мост удалось взять как и задумывалось - наглым наскоком. Плавающие танки форсировали реку километром южнее, «арабески» же подошли по дороге, и охрана приняла знакомые машины за своих. Остальное - дело техники, а с техникой у спецназа проблем не бывает.
        По обе стороны от дороги противник расставил в лесу замаскированные безоткатные пушки. Вокруг орудий валялись трупы боевых расчетов - бойцы спецназа сработали чисто.
        Переправа произвела на Реутова приятное впечатление. Здесь, вдали от пограничных переходов и таможенных обдираловок, никаких мостов отродясь не имелось. Зомбированные пришельцами поляки в ударные сроки вбили в дно Буга стальные трубы, накрыли бетонным настилом. На глазок такой мост мог бы выдержать даже сорокатонную машину. Видать, противник собирался снабжать по этой трассе многочисленное войско.
        От переправы снова рванули полным ходом по хорошему европейскому шоссе. Зорин даже пошутил: дескать, можно было бы скинуть гусли и гнать на колесах со скоростью легковой тачки. В свое время танки БТ специально конструировались как колесно-гусеничные, но в реальной обстановке смена обувки оборачивалась потерей времени.
        Десять танков из рот Бобровко и Глебова проскочили мимо деревни Жмудзиньска, жители которой на всякий случай попрятались, хоть и не поняли, чьи войска идут. Редкие фермы вдоль шоссе тоже не производили впечатления обитаемых. То ли под гипнозом аборигены лишились интереса к развлечениям, то ли звездные гости попросту согнали местное население в трудовые лагеря.
        Противника встретили только на подступах к населенному пункту Теремец-Кольоня. Небольшая колонна в два десятка военных машин направлялась на юго-восток, то есть прямиком к захваченной переправе. Головная походная застава заблаговременно радировала о самоходных мишенях, и ротные командиры увели свои подразделения с дороги.
        Проломив изгородь, «бэтэшка» ворвалась на удачно подвернувшуюся ферму и спряталась между домом и сараем. Добротные строения из белого камня обещали послужить хорошей защитой даже от снарядов, а высаженные во дворе деревья маскировали боевую машину.
        - Стремно, братва, - голос Сереги Варгушина звучал растерянно и озабоченно. - Людей совсем нет, и скотина неухоженная.
        По хозяйству действительно бродили три коровы, лошадь и несколько свиней, бестолково бегала домашняя птица. Ухоженность копытных и пернатых Аркадий оценить не мог, но поверил сержанту-мехводу на слово.
        Впрочем, развитие событий не позволяло раздумывать о местном животноводстве. Едва успели танки занять позиции в засаде, как из наушников прорычал голос ротного:
        - Готовсь, они рядом! Пропускаем четыре грузовика. Потом бьем. Аркан - тебе первую же «сербиянку», Денис - «арабеску».
        Колонна противника, не заметив укрывшиеся танки группы прорыва, неторопливо вползала в зону обстрела. Головным шел малый грузовичок, из кузова которого грозно глядела безоткатная пушка. Следом катились по шоссе грузовики с крытыми брезентом кузовами - вероятно, пехота. Потом в поле зрения Реутова появился восьмитонный танк «виккерс» 7PT.
        Аркадий поневоле улыбнулся, вспомнив, как в первом бою был удивлен, встретив игрушки подобного типа.
        С историей древнего танкостроения он был знаком не слишком близко, поэтому наивно полагал, будто все 7PT оборудовались двумя маленькими башенками - по легкому пулемету в каждой. Оказывается, перед той войной завелись у поляков и однобашенные «виккерсы» с 37-миллиметровым орудием. Для проклятого фильма ляхи наклепали усовершенствованные машины: и броня прочнее, и мотор современный. Вдобавок поставили на своих лилипутов автоматическую авиационную пушку калибра 30 мм.
        Старший лейтенант заставил себя забыть о недоразумении прошлой недели, сосредоточив внимание на поле боя. Глебов не упомянул эту машину в своем приказе, то есть собирался сам прикончить польский танк. Следующее за «виккерсом» место в колонне занимала предназначенная для Зорина легковушка - трак, он же пикап, со спаренными крупнокалиберными пулеметами на турели. Наконец из-за стены сарая показалась уродливая «сербиянка» - трехосный грузовик, обшитый металлическими листами. Из бойницы в лобовой части обшивки кузова неприятно выглядывал ствол орудия приличного калибра - не меньше ста, а то и ста пяти миллиметров.
        Грянула знакомая трещотка: не иначе суровегинские Т-26, оставленные в засаде метров на двести южнее, колошматят голову колонны. Потом грохнули пушки соседних БТ. Результатов расстрела Реутов не наблюдал, поскольку буквально прилип к окуляру в ожидании, когда корпус его «сербиянки» совместится с нужным делением прицела. Сей счастливый миг наступил точно по расписанию, старлей вдавил ножной спуск, и буквально через секунду бронебойный снаряд прошил борт мишени. На металле распустился красновато-оранжевый бутон огня, машина проехала еще немного и остановилась. Над кузовом взметнулись языки пламени.
        «Ни хрена себе, он без крыши, открытый сверху», - подметил удивленный Аркан, однако времени, чтобы оценить вражескую новинку, судьба не выделила. Ротный приказал покинуть укрытия и атаковать, но по «катюшам» из орудий не бить.
        Смысл приказа Реутов уяснил, когда танк вырвался из промежутка между строениями, так что взгляду открылось все поле боя. На двухполосном шоссе горело множество машин. Аркадий добавил свой штрих в батальное полотно, всадив осколочно-фугасный снаряд в очередную «арабеску». Другая самоделка такого же типа взорвалась спустя секунду. Дальше, за неплотной пеленой дыма тоже что-то взрывалось - вероятно, там работали танкисты подполковника Бобровко. И посреди рукотворного адского хаоса стояли невредимыми три установки залпового огня - старые добрые БМ-21 «Град» на базе шасси грузовых автомобилей «Урал-375».
        Разумеется, было бы варварством уничтожать такое сокровище - могучее средство поражение следовало захватить в целости и, по возможности, в сохранности.
        - Серега, давай к «Градам» на первой передаче!
        Мехвод понял, что от него требуется, лишь после нескольких повторов, и за это время Реутов успел выпустить несколько снарядов по выехавшей с дороги на обочину «сербиянке». Впрочем, по кустарно-бронированному грузовику стреляли и другие танки, так что не разберешь, чей выстрел добил неуклюжую машинку. Потом они медленно проползли вдоль вражеской колонны, и старший лейтенант обработал кабины «Уралов» очередями курсового пулемета.
        Собственно говоря, на этом бой закончился. Механизированная часть, спешившая на подмогу вторгшимся в земли Волыни наемникам, перестала существовать. Подоспевшие мотострелки увели трофейные БМ-21 на украинский берег Буга, а саперы принялись освобождать шоссе от разбитой техники.
        На заключительном отрезке марш-броска препятствий не попалось. Сам городок Теремец-Кольоня с костелом, замком и красивым мостом теснился в речной излучине, но форсировать водную преграду не было необходимости. Цель рейда - старая польская авиабаза - располагалась на южном берегу.
        Здесь наблюдалось кое-какое оживление, вдоль аэродромной ограды бродили пешие патрули. Скосив часовых пулеметом, Аркадий протаранил корпусом два ряда колючей проволоки и ворвался на территорию. Полусотней метров левее порвала проволоку машина ротного.
        По бетонным дорожкам, площадкам и полосам авиабазы заметались застигнутые врасплох наемники, некоторые даже пытались стрелять по танкам из короткоствольных автоматов. Не балуя персонал вниманием, рота Глебова устремилась к северо-восточному краю базы - именно там находились ангары, превращенные в хранилища снаряжения.
        По дороге Реутов насчитал десятка полтора самолетов - и советских образцов, и натовских. Все эти МиГ-29, Су-22 и F-16 выглядели капитально раскуроченными - без шасси, с отломанными плоскостями, разбитыми фонарями, погнутыми килями. Аборигены явно поснимали оружие с мертвых без электроники машин и, судя по рваным дырам в обшивке, добрались до приборов, содержащих драгметаллы.
        Охрана склада - до полусотни автоматчиков при нескольких «арабесках» - попыталась остановить атакующих, развернувшись линией на бетонной площадке. Танкисты не пожалели осколочно-фугасных снарядов, да и подоспевшие мотострелки помогли. Зомбированные защитники авиабазы сопротивлялись фанатично, не жалея собственных жизней, но воевали бестолково и бездарно. Наемники пришельцев просто поперли в контратаку, даже не пригибаясь и подставляя себя и свои машины под выстрелы.
        Укрыв «бэтэшку» корпусом опрокинутого на бок вертолета Ми-24, Реутов спокойно, как в тире, расстрелял «арабеску», скосил пулеметом не меньше отделения пехоты, а противник продолжал атаковать ускоренным шагом.
        «Повторим по просьбе телезрителей», - жизнерадостно подумал Аркадий. Он почему-то вспомнил читанные чуть ли не в школе «Записки охотника», где Тургенев писал: дескать, весело было смотреть, как кувыркаются утки, схлопотавшие порцию дроби. Аналогия получилась один в один, и старлей от души веселился, посылая снаряды и очереди по движущимся мишеням.
        Конечно, враги отвечали огнем. Сила внушения вела их в безумный бросок навстречу смерти. Крупнокалиберный пулемет выстукивал отрывистую мелодию, коверкая поврежденную вертушку. Реактивные гранаты безоткатных пушек пролетали в опасной близости от танков Суровегина и Водоходова, другая скользнула по скосу брони бэтээра, пули автоматических винтовок срезали кого-то из пехотинцев. Однако после короткого боя все вражеские машины и солдаты остались неподвижными на плитах бетона.
        Выехав из-за временных укрытий, пошли дальше строем пеленга: «бэтэшка» Глебова в центре и на полсотни метров впереди. Танковый клин катился прямо на шеренгу из двух дюжин приземистых бетонных коробок. До ангаров оставалось не больше стометровки, по левую руку - в километре с малым гаком - возвышались трехэтажный штабной корпус и двухэтажные казармы, окруженные елочками и кустиками. Сзади подтягивались бэтээры мотострелков и СМЕРХа.
        Командирский БТ-5 уже приблизился к завалу из еще горевших «арабесок» и завалившегося на подломленное крыло Fighting Falcon. Пришлось притормозить и начать объезд. В этот миг Зорин тревожно выкрикнул:
        - Танки слева!
        - Серега, поверни чуть левее!
        Приказ о повороте Реутов отдал машинально, еще не увидев противника. Дернувшись, танк поменял направление движения, и в поле зрения триплекса показалась вражеская бронетехника. Огибая с обеих сторон здание штаба, на бетонное поле выползали польские «виккерсы» и вермахтовские «тройки» вперемешку с «арабесками» - всего не меньше восьми машин.
        Разумнее всего противнику было бы оставаться за зелеными насаждениями, которые послужили бы неплохим укрытием. Однако загипнотизированные инопланетными телепатами братья-европейцы поперли напролом, калеча деревья. Выбравшись на рулежные дорожки, они выстроились аккуратной линией и рванули на передовой отряд защитников человечества.
        Проще говоря, на роту в составе трех БТ-5.
        Мембраны ударили по барабанным перепонкам глебовским ревом:
        - Огонь с места!
        Приказ немного запоздал, поскольку Реутов и не помышлял устремиться во встречный бой. Нет ничего глупее встречного боя, когда противники прут стенка на стенку, не пытаясь укрыться от неприятельских средств поражения. В качестве укрытия старший лейтенант сразу облюбовал завал битой техники. Мехвод сержант Варгушин тоже усвоил уроки первых военных дней, да и прежде кое-чему научился, еще до войны. Понадобился минимум командирских указаний, чтобы БТ № 225 уютно пристроился позади задранной трапеции самолетного крыла.
        Теперь он как следует разглядел противника: четыре «виккерса» 7PT, две немецкие «тройки» и три «арабески». Вдолбленная с докурсантских времен армейская мудрость: «Врага не считают, а бьют», пришлась к месту. Поскольку в стволе танковой пушки был осколочный снаряд, Аркадий выпустил его в «арабеску» и гаркнул:
        - Давай бронебойный!
        Противник развил бешеный темп огня, но боеприпасы расходовал будто бесприцельно. Выбежав вперед бронетехники, ринулись в атаку вражеские пехотинцы, непрерывно палившие из короткоствольных автоматов. Зрелище получилось забавнее пресловуто легендарной кавалерийской атаки поляков на немецкие танки.
        Как обычно, в азарте боя Реутов и сам стрелял не слишком точно. Чтобы поразить «тройку» и «виккерс», ушло с десяток снарядов, еще парочку осколочно-фугасных старлей положил в скопления стрелковых цепей. Потом подоспели бэтээры, по живой силе заработали пулеметы и калаши, так что танкистам осталось добивать неприятельское железо.
        Аркадий как раз выцеливал пулеметную «арабеску», когда чужой снаряд ударил по корпусу самолета в метре от носа «бэтэшки». Осколки весело, но безвредно простучали по броне. Реутов надавил ручной спуск, промахнулся, рассвирепел, попал следующим выстрелом и приказал мехводу поменять позицию.
        Танк отработал задним ходом, затем передвинулся чуть правее - к двум «арабескам», соединившимся в эротической позе. Один грузовичок опрокинулся на бок, другой швырнуло на него сильным взрывом, так что получилась изящная композиция, позади которой Реутов спрятал свой танк.
        Во время маневра старшему лейтенанту хватило времени оглядеть поле. Пейзаж ему не понравился.
        Танк Водоходова медленно отползал, разматывая перебитую гусянку. Танк Глебова потихоньку горел, экипаж пытался погасить пожар огнетушителями. С фронта надвигались «арабеска» и последний однобашенный 7PT, причем танк посылал очереди автоматической пушки в направлении реутовского БТ-5. Остальная техника безумной контратаки благополучно пылала, но Аркан увидел, как несколько машин пытаются, прячась за дымом, прорваться в западном направлении мимо жилых строений авиабазы.
        Тут наконец-то подоспели мотострелки и с трех-четырех сотен метров открыли беспорядочную стрельбу из ручных гранатометов. Не меньше десятка веселых огоньков полетели настильными трассами, а некоторые даже попали прямо в мишени. Взрывы у реактивных гранат выглядят не слишком эффектно, зато кумулятивная струя работает надежно.
        Башенные пулеметы еще тарахтели, добивая тупо прущую на рожон зомбированную толпу наемников, но в общем бой уже закончился.
        К ангарам подъезжал автотранспорт. Саперы сбивали засовы, распахивали огромные бронированные двери. Тыловики с воплями нескрываемого энтузиазма врывались в хранилища, немедленно приступая к выносу материальных ценностей. Как определил Аркан, два ближних ангара противник заполнил боеприпасами для артиллерии. Кузова грузовиков быстро заполнялись трофеями.
        Спрыгнув с танка, Реутов повел экипаж на помощь ротному, но помощь уже не требовалась. Командирский БТ-5 был потушен, и мехвод копался в моторном отделении.
        - Ты цел? - осведомился Глебов. - Потерь и повреждений нет?
        - Все целы, товарищ майор. Только штук шесть или семь вражеских коробок рванули на запад. Может, погоню организовать?
        - Какие коробки, когда это случилось?
        - Минут пять назад или десять, в бою время неправильно идет, хрен определишь… - Аркадий виновато вздохнул. - Я заметил по две «арабески», «тройки» и «четверки», одну или две «сербиянки» и странную машину вроде самоходной буровой установки - на гусеничном ходу, с высокой вышкой сзади.
        - Уже не шесть, а десяток получается, - майор усмехнулся, провел по лбу тыльной стороной ладони, размазав пот и сажу. - Буровая установка - это наверняка локатор или полевая радиостанция, хорошо бы такую машину захватить, только не сможем.
        - Но почему, товарищ ма…
        - Потому что они уже сбежали километров на пять и растворились в лесах. Не догоним, только горючее растратим. Или на засаду нарвемся.
        Мимо прошел подполковник Усманов, позвавший танкистов присоединиться к осмотру военной добычи. Дело было хорошее, поэтому Реутов, приказав экипажу заняться осмотром техники, поспешил за остальными офицерами.
        Снаряды для полевой артиллерии, противопехотные и противотанковые мины, полевые кухни и передвижной госпиталь в трех прицепах, горы обуви, обмундирования и прочей амуниции, штабеля ящиков для патронов натовских и старых советских калибров, коробки с медикаментами. Не сдержавшись, танкисты выбрали себе непромокаемые плащ-накидки, очень удобные перчатки, котелки и рюкзаки.
        В следующих ангарах им открылись картины небывалой красоты: завалы провианта - главным образом, консервов, а также вполне боеготовые минометы, всевозможная ствольная артиллерия, включая родные Д-20, Д-30 и Д-44. Здесь уже командовал сам полковник Заплетин, грозно рычавший на тыловых командиров:
        - Все железо наших моделей вывезти на прицепах! И все боеприпасы к ним! Натовское дерьмо - взорвать к той самой матери, чтобы ни крупинки пороха гадам не осталось!
        Стараясь не попадаться на глаза бушующему начальству, танкисты проскользнули к следующему хранилищу, которое радовало военный глаз не менее прекрасным зрелищем: три пусковые установки БМ-21 «Град». Солдаты уже прогревали двигатели.
        Крепко сложенная девица с эмблемой автомобильных войск в петлицах и лычками старшего сержанта на погонах сердито выговаривала что-то двум ефрейторам, причем лицо у нее выражало такую обиду, будто молодая особа вот-вот расплачется. Знакомый офицер военной контрразведки подошел к девушке и, козырнув, сказал:
        - Майор Мамонтов, СМЕРХ. Какие у вас проблемы?
        - Старший сержант Хибняк, седьмой отдельный автобат. Товарищ майор, тут в соседнем ангаре - грузовики, а в кузовах - ракеты для «Града», - старший сержант издала звук, похожий на всхлип, но продолжила бодро: - Грузовики - какие-то иномарки, мои солдаты не могут ими управлять.
        - Понял, сейчас пришлю кого-нибудь, мои ребята должны справиться.
        Майор ушел, а Витя Суровегин произнес восхищенно:
        - Красавица. Отдамся бесплатно и даже женюсь.
        На его беду, Хибняк сквозь гудение моторов и нестройный хор сотен голосов расслышала сомнительный комплимент, а потому послала любвеобильного капитана далеко и по конкретному адресу. Остальные танкисты заржали, а Реутов с недоумением пытался понять, что нашел его друг в этой девчонке - ростом невысокая, Витяне ниже плеча, малость конопатая, за версту видать сельскую местность. Правда, фигурка ладная и бюст приличный, но в плечах и бедрах широковата…
        Они миновали склад шанцевого инструмента и оказались возле ангара, который еще не был вскрыт. Саперы орудовали ломиками, а худощавая девица-лейтенант с эмблемой СМЕРХа деловито говорила: мол, здесь должно храниться стрелковое оружие.
        - Точные сведения, лейтенант? - осведомился Усманов.
        - Точные, подполковник… - Девушка небрежно кивнула. - Мы взяли в штабе нескольких офицеров, они нам все рассказали.
        - Они же под гипнозом, должны молчать или врать, - вырвалось у Реутова.
        - Должны, - согласилась контрразведчица и вдруг хихикнула: - Нормальные оказались поляки, не пожелали служить пришельцам. Сообразили наделать шапочки из фольги… Во-во, я тоже сначала смеялась, но поляки уверяют, что фольга защищает от биоизлучения.
        Ворота скипуче отворились, и взорам предстали штабеля оружейных ящиков. Здесь были собраны различные модели под стандарт НАТО: американские винтовки М16 и карабины М4 калибра 5,56 мм, а также автоматы Калашникова, разработанные под тот же американский патрон. Нашлось немало гранатометов - противотанковых базук и подствольных калибра 40 мм.
        Отдельно лежали коробки с пистолетами, и танкистов снова охватил азарт. Кому-то приглянулся тяжеленный кольт 45-го калибра, кому-то «глок», кому-то израильский «дезерт игл», а внимание старшего лейтенанта Реутова приковали красивенькие машинки неизвестного типа.
        Аккуратные, современного дизайна, без режущих руку граней острого металла, как на пистолете Ярыгина, они стояли шеренгой в пазах стеллажа, немного отличаясь размерами. И весили они заметно меньше отечественных моделей, и обтянуты очень удобным пластиковым кожухом. Выгравированное на затворе название CZ 110 подсказывало, что пистолеты выпущены знаменитой чешской компанией «Чешска Зброевка». Желание обзавестись подобной игрушкой молниеносно стало непреодолимым, осталось только выбрать разновидность.
        - Красивые, - одобрительно проговорил рядом хрипловатый женский голос. - Как известно, красивым бывает лишь очень хорошее оружие.
        Это была та самая лейтенант контрразведки, при обращении к старшим по званию опускавшая слово «товарищ». Вероятно, служба в СМЕРХе давала право на такие мелкие вольности.
        - Верно говорите, - согласился старлей. - Как у нас было - каждая новая модель танка не только мощнее, но и красивее предыдущей. А пистолетики хороши, даже не знаю, который выбрать.
        - Я себе «глок» отхватила, - смущенно призналась девушка. - А ваши чехи отличаются калибром, они под разные патроны: парабеллумовский, девятимиллимитровый под израильский патрон с удлиненной гильзой и «смит-уэссон» сорокового калибра. Я бы порекомендовала парабеллум, эти патроны легче найти по нашу сторону фронта.
        - Спасибо за совет, но я возьму с усиленным патроном. - Он уложил пистолет, кобуру к нему и коробку патронов в рюкзак, поверх свернутой плащ-накидки, затем представился: - Реутов Аркадий, можно Аркан, командир танка.
        - Люба Горюнова, старший оперуполномоченный, можно просто Тринадцатый Барлог, - контрразведчица хохотнула. - Помогите слабой девушке, интересный мужчина. Тут недалече я нашла патроны для крупнокалиберного пулемета - как раз для такого, что в моей «арабеске». Сможете донести до машины?
        - Без проблем, - опрометчиво вызвался танкист.
        Ленты, снаряженные громадными патронами 50-го калибра, то есть 12,7 мм, были упакованы в тяжеленные ящики. Проявив смекалку, старлей нашел тележку, на которую погрузил сразу четыре коробки.
        - Благодарю, мой рыцарь, на хороший бой хватит, - пошутила Люба и вдруг вскричала: - Какая прелесть, благодарю тебя, Ктулху!
        Слегка шокированный Реутов и остальные танкисты восхищенно смотрели, как легко и непринужденно «хрупкая девушка» вертит в руках монументальную, под пуд весом, железяку того же 50-го калибра. Первым отреагировал Глебов:
        - Похоже на пулемет «Браунинг».
        - Почти угадали, майор, - пропела лейтенант Горюнова, ласково поглаживая затвор громадины. - Снайперская винтовка «Лайт фифти», сделана на базе того же пулемета.
        Сопровождаемая толкавшим тележку Реутовым она вынесла на плече свою добычу и бережно уложила на заднее сиденье «арабески».
        Из подкатившего БТР-50 выглянул подполковник Усманов, осведомившийся, что за стволы в этом ангаре. Капитан-мотострелок ответил:
        - Здесь иномарки, а по соседству калаши под наш патрон, РПГ, натовские базуки и боеприпасы к ним.
        - Наше оружие - в машины, чужое заминировать нахрен, - приказал подполковник. - Что в последних сараях?
        - Похоже на мастерские, станки всякие.
        - Пусть инженеры разбираются. Что годится - берем с собой, остальное союзникам оставим. И пусть саперы приготовятся взорвать тут все, если противник в контратаку полезет.
        Танкисты из любопытства заглянули в крайние хранилища и пришли в экстаз. Это был настоящий минизавод по ремонту автобронетанковой техники. Особый восторг вызвали фургоны-прицепы, внутри которых были оборудованы передвижные мастерские. Пришлось устроить аврал, но большую часть оборудования удалось погрузить на гусеничные тягачи. Прицепы, как им и положено, цепляли к грузовикам.
        В разгар этого веселья разведчики доложили, что нашли и вскрыли подземные хранилища топлива. Кроме понятного на базе горючего для реактивных самолетов имелись также немалые запасы бензина и солярки. Отцы-командиры немедленно приказали заполнить баки всех боевых машин и пригнать бензовозы.
        Так получилось, что рота Глебова стояла ближе всех к резервуару дизтоплива. Подбежав к своей «бэтэшке», Реутов забрался на броню, подозвал экипаж и махнул рукой, указывая направление. Танк заурчал и пополз на первой передаче, распугивая суетившихся бойцов других подразделений.
        Здесь уже распоряжались старшие командиры. Кольцов показал место, куда поставить машину, и после недолгой неразберихи, кое-как освоив незнакомую конструкцию заправочного пистолета, экипаж Аркана сумел направить струю солярки в топливный бак. Вздохнув с облегчением, Реутов забрался в башню, чтобы разместить в тесной бронекоробке нехитрые фронтовые трофеи. Три рюкзака заняли все свободное пространство башни, а тут еще непорядок обнаружился. Рассвирепев, старший лейтенант высунув голову из люка, подозвал Варгушина и тихо, чтобы не привлекать внимания начальства, прошипел:
        - Что за коробка в снарядной укладке стоит?
        - Которая справа, там свиная тушенка, овощной салат, сгущенка и соки. Мы с пацанами других танков, как покончили с ремонтом, увели ящики консервов и поделились по-честному.
        - Которую справа, я и не заметил, - признался, растеряв часть агрессивности, Аркан. - И что же у нас по левому борту?
        - Так много снарядов расстреляли, командир, - уклончиво начал Серега. - Раз место освободилось, мы и прихватили, что плохо лежит, еще не открывали.
        - По-моему, там сухие пайки на шесть человек, - вставил Артур. - И упаковка «пепси» в банках.
        - Объявляю благодарность за смекалку, - хмыкнул командир танка вполне миролюбиво. - Между прочим, пора подкрепиться.
        Он собирался подать вверх по цепочке добрую идею, но поступил приказ занять новую позицию. Пехота уже двинулась в указанном направлении, танки потянулись следом.
        Около семи часов вечера, когда солнце опустилось к мнимой линии горизонта, танки Глебова развернулись на северо-западной окраине авиабазы. Командиры распределили сектора обстрела, после чего ротный разрешил пообедать. Поскольку тылы с полевыми кухнями застряли неизвестно где, голодным танкистам раздали трофейные пайки.
        - Нормально, - прокомментировал хозяйственный Серега. - Наши коробки всегда сожрать успеем.
        С импортными продуктами они намучались. Горелки с сухим спиртом, как у нормальных людей, в натовских комплектах не было. Хорошо, внутри упаковки нашлась инструкция с картинками, по которым удалось понять, что достаточно опустить пакет с обедом в кипящую воду. Кое-как развели костер, вскипятили воду в новом котелке и - уже в темноте - принялись морить червячков.
        Реутову досталось загадочное блюдо - креольская джамбалая с курицей, копченой колбасой и креветками. Старший лейтенант попробовал с опаской, но решил, что есть можно, хотя заокеанские кулинары перестарались по части острого перца и помидоров. Артур остался недоволен пельменями, которые тут назывались «равиоли», но Варгушин без нареканий умял макароны с мясным фаршем в томатном соусе.
        Запивали это удовольствие растворимым кофе в пластиковых стаканчиках, которые тоже опускали в горячую воду. На десерт было что-то вроде шоколадных пирожных, оказавшихся одновременно чересчур сладкими, невероятно горькими и вообще противными.
        - И хлеб у них невкусный, наши пайки лучше, - подвел итог Артур, однако быстро уточнил: - Про сосисочный фарш просто молчу.
        Прикончив свою порцию, Реутов решил прогуляться вдоль расположения роты и выяснить намерения командования. Офицеры уже перекуривали трофейным «кэмэлом», поругивая непривычную кормежку. Суровегин, Лавандов и капитан из СМЕРХа гадали, чем придется заниматься с утра - продвигаться дальше на запад или отбивать атаки.
        Аркан пристроился к ним, осведомившись:
        - Братишки, вы обратили внимание на «сербиянку» нового типа?
        Голос капитана Суровегина прозвучал почему-то со второго этажа:
        - Видели, - степенно сообщил Витяня. - Догадались-таки крышу снять.
        - Плохо, что противник учится на своих ошибках, - вздохнул Аркан. - Да, между прочим, еще какая-то новая машина мимо штаба деру дала. Майор думает, что радиостанция или радар.
        - Мы тоже видели, - подтвердил здоровенный контрразведчик. - Видать, важная штука, если восемь единиц бронетехники ее прикрывали.
        Светскую беседу прервали мрачные Заплетин, Усманов и Глебов. Полковник зычно приказал командирам подразделений собраться вокруг него. По тому, как он нетерпеливо притоптывал, Аркан заподозрил недоброе. Вдобавок прибежала симпатичная лейтенант Люба, шепнула что-то коллеге-капитану, и оба на повышенной скорости метнулись к своим машинам.
        Когда подтянулись офицеры, командир бригадной группы приказал поднимать людей и совершить марш на четыре километра к югу с целью занять оборону фронтом на запад в роще Хвойная. Полковник показал на карте границы батальонных опорных пунктов, но добавил, что позиции будут уточняться на месте.
        - Две стрелковые роты рязанского батальона уже там и занимают оборону, батальон Ольховского и рота Кольцова, если повезет, подтянутся завтра, - закончил Заплетин.
        «Всю ночь будем лопатами работать», - уныло догадался Реутов. Параллельно пробежала беспокойная мысль: с чего бы вдруг бригаде срываться с прекрасной позиции на авиабазе? Подобные вопросы возникли у многих, недоумение выразили сразу несколько голосов.
        - Приказ штаба Волынского фронта, - раздраженно сообщил Глебов. - Оборона базы поручена украинской бригаде. К тому же дорогие союзнички попытались наложить лапу на нашу колонну с трофеями. Кольцову с Ольховским пришлось организовать сопровождение машин до белорусской границы… Так что рота Бобровко уходит с батальоном Усманова, а мы останемся держать рубеж, пока хохловоинство не появится.
        Союзники появились примерно через час, когда совсем стемнело. Командовал ими полковник, демонстративно говоривший только на мове. Реутов слышал, как украинец насмешливо сказал Глебову: дескать, москали всегда первые, когда надо барахлишко разграбить. Майор огрызнулся:
        - Между прочим, эту базу мы с боем взяли, пока вы где-то в тылу отсиживались.
        Полковник не стал отвечать по существу, а только посоветовал поскорее покинуть вверенную его бригаде полосу обороны.
        Возле БТ № 225 остановился бронетранспортер украинской части. На корпус старенького БТР-60ПБ были навешаны решетки, сваренные, похоже, из обычной арматуры. Похожую защиту Аркан видел до войны на фотографиях бронетехники бундесвера. Командир взвода союзников, немолодой - видать, призван из запаса - капитан-харьковчанин был настроен благожелательно и поведал, что экраны сварганены кустарным способом.
        - Говорят, четыре попадания гранатой выдерживают, - сказал капитан и смутился, не стал уточнять, что качество решеток проверено боями за Донецк и Луганск. - Боши капитально делали, приваривали и на корпус, и на башни «леопардов». А у нас, видишь, только лишь корпус прикрыт.
        - Да, на круглую башню такое решето не прикрепить, - согласился Реутов и скептически покосился на коническую башню «бэтэшки». - Ну хоть что-то.
        Ротный подал сигнал, и танки, вытянувшись колонной, поползли на новую позицию.
        На западной, обращенной в сторону противника опушке саперы и пехота уже оборудовали траншеи со стрелковыми ячейками. Хотя боевой день вымотал всех изрядно, личный состав не роптал. Не первый день воевали, поэтому соображали, как важны полевые укрытия.
        Танкистам достался участок в ярусе редкого древостоя. Прихваченный в ангарах авиабазы экскаватор выкопал котлованы для боевых машин. Прежде чем загнать БТ в земляное укрытие, Реутов упросил саперов вычерпать сбоку окопа для танка пятиметровую щель. Потом они втроем с Артуром и Серегой довольно долго работали лопатками, возводя из вынутой ковшом земли брустверы.
        Снова зарядил дождь, пусть не слишком сильный, в щели стало мокро. Выход придумал народный умелец Варгушин: накидать на дно веток и спать, завернувшись в плащ-палатки.
        Дело шло к полуночи, они уже собирались распечатать очередную порцию пищевых трофеев. Тут своевременно появился лейтенант Водоходов с доброй вестью: в тылу работает полевая кухня, и всех приглашают за горячим. Каша была перловая, но с хорошей порцией тушенки, так что даже едва подслащенный чай не испортил ночной трапезы.
        Штаб части разместился в унифицированной зимней палатке. Собрав офицеров, Заплетин приказал организовать отдых личного состава, но не забывать об охранении. Полковник добавил почти со злобой:
        - Я думал с утра, когда подвезут боеприпасы, развить успех, но союзники наступать отказываются. Так что сутки-другие покукуем в обороне, потом сдадим участок украинцам, а сами вернемся на Брестское направление. Сегодняшние трофеи уже там, на нашей старой базе… - Заплетин вдруг спросил: - Подполковник Бобровко, ваш лейтенант интересовался немецкими танками?
        - Так точно, лейтенант Лавандов.
        - Порадуйте энтузиаста. Три машины трофейные доставлены на ремонтные заводы.
        - У нас есть танкоремонтные заводы? - обрадовался Бобровко.
        - Обживаемся, - усмехнулся полковник. - Например, в Пинске завод по ремонту дорожно-строительной техники не поврежден бомбардировками. Другие предприятия тоже подключаются.
        Вернувшись к БТ-5 № 225, Аркан обнаружил спящего в щели Варгушина и дремлющего под танком Бородина. Спать пока не хотелось, поэтому старший лейтенант решил подежурить ближайшие два часа, а потом уже заворачиваться в плащ-палатку.
        Лагерь притих до утра, но какая-то жизнь продолжалась. Артиллеристы расставляли пушки, время от времени пробегали озабоченные командиры, бродили часовые.
        Мимо танка прошел, зевая, старлей рязанских мотострелков. Похлопав по броне, спросил сидевшего на башне Реутова:
        - Говорят, хорошую добычу взяли?
        - Недурную. И железа всякого, и провиант, и галантерею… - Аркан громко зевнул. - Наверное, завтра и вы свою долю получите. А что случилось с нашими грузовиками?
        - Так рагули попытались отобрать, шоссе перегородили, чуть до стрельбы не дошло. Но ваш Кольцов развернул танки и столкнул их КрАЗы с дороги. Потом решили, что наши две роты пойдут к вам на подмогу, а рота на бэтээрах останется сопровождать груз до границы.
        - Понятно. Деревню ту легко взяли?
        - Гайдамацку Волю? Часа четыре пришлось повозиться. Там сотен пять зомби с пулеметами и безоткатными пушками засело. Штрафники почти все полегли, поэтому пехоту больше в атаку не гнали. Окружили деревню и стали долбать артиллерией. Они все пытались вырваться, но мы отражали атаки. На поле много горело «арабесок» и валялось жмуров. Потом уже, когда выбили им тяжелое оружие, танки ворвались в деревню, а мы - следом.
        - Нормально. - Аркан снова зевнул. - Слушай, братишка, не побрезгуй, возьми чуток нашей добычи.
        Рязанец, которого звали Слава Кувшинников, горячо поблагодарил за трофейный сухпай и бутыль газировки. Пехотный офицер ушел к своему подразделению, а Реутов еще час бродил по лагерю, стараясь не удаляться от танка. После все-таки растолкал Серегу и завалился спать. До самого завтрака никаких происшествий не случилось. Противник не беспокоил, командование тоже.
        Глава 8
        Горит и крутится планета
        Израненная планета по-прежнему вращается, и новый день методично ползет с востока на запад, отсчитывая градусы меридианов. В Европе еще ночь, на Ближнем Востоке - предрассветные сумерки, на долготе Москвы наступило утро, в Сибири - день в разгаре, а в Калифорнии только заканчивается вчерашний вечер.
        На всех континентах люди либо воюют с врагами мира и человечества, либо работают на войну, либо думают о войне. Такое уж время - повсюду грохочет битва, и альтернатива небогатая: либо мы их, либо наоборот. Все просто.
        На случай, если не каждый житель планеты способен это понять, отмобилизованы спецслужбы и армии, а кое-где обнаружены по сусекам и более толковые средства переубеждения. Одно такое устройство путешествует во тьме европейского неба.
        Четырехмоторный ветеран Ан-16 шел курсом на запад налегке. В хвостовой части на фюзеляже был надежно закреплен малогабаритный груз весом около тонны. Не самое мощное изделие, но вполне надежное. По причине особой важности задания, в грузовом отсеке разместились восемь офицеров СМЕРХа.
        Сидевший в командирском кресле подполковник Ким Болотников уже не впервые подивился, для чего нужна подобная охрана. Не иначе как перестраховщики на земле опасались, как бы пришельцы не попытались взять самолет на абордаж.
        Усмехнувшись, подполковник проверил показания приборов, а затем нажал клавишу старенького лампового магнитофона. Древняя машинка случайно нашлась на подмосковной даче и, как ни удивительно, заработала. Удалось даже записать на магнитную пленку хорошие песни - новые и старые.
        В наушниках заструился яростный голос барда-летчика Николая Анисимова:
        Воздух августом расплавлен,
        Обратились тучи в бегство,
        Под завязку я заправлен,
        И подвешены все средства.
        И для птиц сирена воет,
        Опустели капониры.
        Пахнет в воздухе войною -
        Значит, миру не до мира.
        Нынче, видимо, до ночи
        День тяжелый мне маячит.
        Я не нож, но я заточен
        Под военные задачи.
        Песня была написана от лица фронтового бомбардировщика Су-24, поэтому лирические герои совершали отчаянный рейд втроем: самолет и два летчика. Уложенные рифмованными строками слова барда весьма близко к тексту излагали происходившее сейчас в небе, пусть даже в Ан-16 работало побольше народу.
        Вот колдовавший над картой штурман подал команду, и пилоты взяли правее, разворачивая машину по широкой, выводящей на цель дуге. Высота - 7 600 метров, скорость - 580 километров в час.
        Нам троим адреналина
        Добавляет неизвестность.
        Не жалея керосина,
        Я облизываю местность.
        Где-то рядом неприятель,
        Мне сейчас не до капризов.
        Включен главный выключатель -
        Мы всех выключим, кто снизу.
        Булатников тянул штурвал на себя, загоняя транспортник, превращенный в бомбардировщик поближе к техническому потолку машины. Они уже завершили разворот и приближались к мишени с запада. Высота 8 100 метров, скорость - 600 километров в час.
        Штурман, не отрывая взгляд от карты, продолжал давать указания, учитывая высоту, скорость машины, слабый боковой ветер. Пилот продолжал удаляться от поверхности. С чем большей высоты удастся сбросить груз, тем дольше он будет падать, тем дальше успеет уйти самолет.
        На девяти с половиной километрах машина закапризничала, и Булатников от греха подальше перевел пятидесятитонную птицу в горизонтальный полет. Как и в песне, был включен главный выключатель, то есть сняты все предохранители. Штурман отсчитывал минуты, потом секунды и наконец махнул рукой.
        Смерховцы проворно освободили держатели. Изделие заскользило по направляющим полозьям и вывалилось через распахнутый хвостовой люк. Спустя положенные секунды над падающим снарядом развернулся многокупольный парашют, а самолет, задраив люк, уже форсировал моторы, набирая полную скорость.
        Тактический боеприпас ТБ, он же «изделие 282-К», созданный в неимоверно далекие 50-е, неофициально назывался «Татьяна Б». Вероятнее всего, это была народная расшифровка аббревиатуры ТБ, но фольклор создал романтическую легенду о пышногрудой красотке, прельстившей падкого на слабый пол руководителя атомного проекта. Легенда пользовалась успехом, ибо стараниями множества писателей и сценаристов добродушный маршал сделался любимым персонажем постсоветской публики.
        Так или иначе, бомбе предстояло плавно падать около двадцати минут, и за это время Ан-16 успеет удалиться на двести с лишним километров. От светового импульса, конечно, не уйти, но вот ударная волна настигнет машину, растеряв большую часть ярости.
        Они уходили навстречу нескорому рассвету, но в кабине и других отсеках нарастало напряжение. Стресс буквально душил людей, не было ни сил, ни желания говорить. Лишь изредка кто-то произносил вслух, сколько минут прошло с момента сброса, да штурман отсчитывал оставленное за хвостовым оперением расстояние.
        На шестнадцатой минуте Булатников нервно прошипел, почти не разжимая зубы:
        - Должна сработать.
        Полковник СМЕРХа, стараясь выглядеть спокойным, откликнулся:
        - Должна. Старая рухлядь, конечно, почти каменный век… Но лучшие специалисты прозвонили, новые блоки взамен одряхлевших поставили…
        - Ходили слухи, будто еще одна в арсенале осталась, - вставил штурман. - Или даже не одна… Есть двести километров.
        - Всем надеть очки! - едва не сорвавшись на крик, приказал Булатников.
        Снова навалилось молчание. Тянулись уже не минуты - секунды. Самолет шел ровно, понемногу теряя высоту, Булатников старался поддерживать скорость, старые движки стонали, но послушно вертели лопасти пропеллеров.
        Часы на приборной панели показали 22 минуты 19 секунд, когда кабину затопил ударивший сзади свет. Тот самый, ярче тысячи солнц.
        Надежная советская техника не подвела: обычное взрывчатое вещество загнало урановый поршень в урановый же цилиндр, и огненный шар ядерного распада за мельчайшие доли секунды сжал спрессованный в рыхлую сферу заряд плутония. Комбинированная бомба выплеснула сорок с небольшим килотонн точно над полем, куда приземлилась европейская «камбала».
        Темные стекла очков защитили глаза экипажа от световой вспышки. Экран радара покрылся гирляндами помех, пропал сигнал радиомаяка. На подобные мелочи не стоило даже обращать внимания - без маяка домой дотянем, на гирокомпасе.
        Психологический прессинг молниеносно испарился, все разом заговорили, прогоняя страхи, давившие на мысли и чувства еще минуту назад. Как тут было не вспомнить бородатый, но вечно живой анекдот на тему, почему завернутый в белую ткань солдат должен ползти в сторону кладбища на минимальной скорости…
        Повернувшись к штурману, Булатников осведомился веселым голосом:
        - Как думаешь, майор, сильно мы промахнулись?
        - В пределах шестисот метров.
        - Уверен? Ты же привык, должно быть, компьютером рассчитывать…
        - Не было у нас на «Медведях» компьютеров, - усмехнулся майор. - И никогда такой груз у меня больше, чем на полкилометра, не отклонялся.
        Полковник-контрразведчик не сомневался, что штурман не хвастает. Годы службы действительно сделали майора мастером «слепого» бомбометания, потому и был он выбран для столь ответственного рейда. Хохотнув, старший представитель СМЕРХа проговорил примирительно:
        - Даже вдвое больший не изменит ситуацию. Радиус гарантированного поражения - почти два километра.
        Против объективной истины никто спорить не стал. Тем более что самолет ощутимо качнуло, и, пересилив надрывный вой движков, по отсекам промчался странный звук - сильный, но приятный, как непривычная музыка. Ничего подобного человеческое ухо не слышало много десятилетий - с тех пор, как прекратились надземные ядерные испытания.
        Никто не сомневался, что «Татьяна Б» накрыла цель. По такому случаю нашлись бутылка и две фляжки с «огненной водой». Разливая содержимое по кружкам, они выпили за удачную отработку задания, за благополучное возвращение и за теперь уже скорую победу. Когда допили последний глоток, штурман сообщил:
        - Мы уже над Белоруссией.
        Они вернулись. Оставалось выиграть войну, и все верили, что победа не за горами.
        Над пустынями Ближневосточного театра военных действий уже появились первые признаки рассвета. За ночь выступившая из Эйлата колонна пересекла клочок Иордании, после чего глубоко вклинилась в пески и скалы королевства, еще до войны кормившего главные банды ваххабитов и прочих террористов. Укрытая маскхалатом безлунной ночи, сводная группировка преодолела почти двести километров и вышла на заданный рубеж. Если верить сведениям из Москвы и Хьюстона, где-то поблизости, в пустыне Нафуд, совершил посадку спасательный аппарат звездных агрессоров.
        Полсотни машин, продвигавшиеся по каменным тропам аравийского нагорья, представляли собой бронетанковое шапито. Длинной колонной шли американские «шерманы», «гранты» и «паттоны», советские ИС-2 и ИС-3, а также Т-34 разных модификаций, британские «кромвели», «матильды», «валентайны» и «черчилли», германские Pz. III, Pz. IV, какие-то извращения французских оружейников. Центральную часть походного строя занимали всевозможные самоходные орудия, построенные в разных странах в середине прошлого века. Замыкали колонну БТР с пехотой, артиллеристами и боеприпасами. Три бронетранспортера буксировали большие пушки и гаубицы.
        Немалую долю боевой техники составляли военные трофеи израильской армии ЦАХАЛ. Много десятилетий они служили экспонатами танкового музея в Латруне, но теперь были на скорую руку подремонтированы и поставлены в боевой строй. В старых танках не было полупроводниковых приборов, «желтый дым» не повредил стальным ветеранам, а бомбить музей инопланетные хомячки не додумались.
        «Панцер-четверка» сегена Эстеркинда следовал между двумя Т-34-85 невероятных союзников. В начале движения в колонне было больше порядка, подразделения двух армий двигались не перемешиваясь, но за долгие часы древние механизмы один за другим выходили из строя. По скромным подсчетам Карла, не меньше шести гусеничных и колесных экспонатов остались вдоль трассы. Возможно, некоторые экипажи сумеют починить старинное железо и присоединятся к главным силам.
        Впрочем, нет - уже не успеют.
        Передние машины останавливались. Вдоль колонны пробежали офицеры возглавлявшего движение штабного М113. Генералы собрали командиров машин для отдачи последних распоряжений. Как и перед выступлением в рейд, Гарун Эскандари ставил задачу своим соплеменникам, а к израильтянам обратился Берг Альшванг.
        - Мы почти у цели, - сказал старик, вернувшийся из отставки после космического вторжения. - Авангард захватил те скалы, от них до цели не больше трех километров. Все машины с малыми пушками при поддержке пехоты имитируют атаку в лоб. Тем временем тяжелые танки и самоходки выполнят обход и бьют с востока, чтобы мерзавцам солнце в глаза слепило. Я иду с большими машинами, остальных поведет наш… союзник Эскандари.
        Услыхав свое имя, иранец прервал темпераментную речь и кивнул израильтянам, свирепо оскалясь.
        Они заправлялись час назад, в тридцати километрах к северу. Ясно было, что на обратном пути часть железа придется бросить - у многих машин не хватит запаса хода. За себя Карл был спокоен - его Pz. IV с почти полными баками сможет уйти.
        Когда он возвращался к своему танку, сарван (иранское звание, соответствующее капитану) Мустафа Сефид окликнул его, сказал доброжелательно:
        - Друг, твое подразделение потеряло на марше двоих. Держись около нас, если хочешь. И позови твоих братьев из того «шермана».
        В другое время подобное приглашение прозвучало бы изощренной насмешкой, но сейчас многое изменилось. Кивнув, сеген Эстеркинд ответил с благодарностью на едва не забытом языке:
        - Ты прав. Вместе будет лучше.
        Некоторые экипажи нежданных союзников с грехом пополам переговаривались на ломаном английском, но Карл и Мустафа нашли другой язык для общения. Военная судьба богата неожиданностями.
        Они быстро договорились, и сводная рота в составе «четверки» Эстеркинда, «шермана» серена (капитана) Якова Башата, Т-34-85 Сефида и Т-34-76 иранской армии, имени командира которого Карл не знал, двинулась к скалистой гряде, занятой передовым отрядом. В полукилометре справа ползло подразделение из очень старых танков: «грант», «Кромвель V», Pz. III с длинноствольной 50-миллиметровой пушкой, легкий француз AMX-13 и китайский почти не бронированный 62 -85. Их сопровождали шесть бронетранспортеров с пехотой и минометным взводом.
        Обгоняя отвлекающую группу, бодро залязгали гусеницами две предбоевые колонны машин с орудиями калибра от 90 мм и выше. Еще пару недель назад подобное перемещение по равнине казалось немыслимым: авиация разгромила бы их задолго до выхода на рубеж атаки. Впрочем, тогда не пришлось бы посылать танки в самоубийственный рейд - по неподвижной мишени сработали бы свои самолеты или тактические ракеты. Может быть, даже с ядерной боевой частью…
        Ненужные мысли отступили, когда возглавлявший сводную роту Башат подал сигнал о перестроении в боевой порядок. Они быстро и четко - не зря же каждой машиной командовал офицер - развернулись в линию. Впереди уже махали флажками разведчики, показывая, где притормозить.
        Буквально в километре, если не ближе, стоял посреди равнины громадный, в арабском стиле, шатер. Под цветастой тканью скрывался посадочный аппарат инопланетян, который американцы называли шаттлом, а русские - «камбалой». Вокруг разбили шатры поменьше местные вояки, охранявшие машину пришельцев. На приближение противника зомбированный сброд не обратил внимания, поэтому разрывы снарядов посреди лагеря вызвали замешательство и панику.
        Для начала Карл приказал послать бронебойные снаряды в большой шатер. Остальные экипажи также поспешили вцепиться в главную цель экспедиции. Цветастая ткань была порвана во многих местах и загорелась, кое-где сквозь тлеющую рвань проглядывал массивный серовато-оливковый корпус шаттла.
        Лишь после четвертого или пятого выстрела у сегена Эстеркинда зародилось легкое сомнение в эффективности такой стрельбы. Командир «четверки» видел несколько прямых попаданий в корпус инопланетного корабля, но сквозь триплекс и перископ не удалось разглядеть пробоин. Для очистки совести он выглянул из башни, попытавшись разглядеть результаты обстрела при помощи бинокля с двенадцатикратным увеличением. На его глазах два снаряда один за другим разорвались на корпусе «камбалы», но броня по-прежнему выглядела целехонькой.
        Малокалиберные пушки оказались бессильны против изготовленных у далекой звезды материалов. К тому же с развлечениями пора было заканчивать. Охранявшие вражеский космолет аборигены наконец обнаружили врага и готовились оказать сопротивление. По лагерю метались несколько сотен пехотинцев, совершали непонятные маневры десяток легких танков и бронетранспортеров, а также с полсотни вооруженных легковых автомобилей, прозванных на Ближнем Востоке «шахид-авто». Эту банду обезумевших убийц поддерживали огнем как минимум дюжина стволов полевой артиллерии - легких пушек и минометов.
        - Переносим огонь, - скомандовал Эстеркинд. - Машина в шатре на одиннадцать часов. Осколочно-фугасным.
        «Шахид-авто» превратился в пылающие обломки после второго выстрела. Следующая серия снарядов улетела в сторону минометной батареи, которую быстро заволокло дымом взрывов и пожаров. По столь важной мишени били несколько стволов, на позициях артиллерии врага полыхнуло громадное пламя, донесся особо мощный грохот - наверняка сдетонировали боеприпасы.
        К сожалению, враги, преодолев первую панику и не считая потерь, пошли в контратаку. Бронетехника разных типов растягивалась в линию машин, за которыми бежали солдаты с автоматическими винтовками и ручными гранатометами. В боевом строю противника нетрудно было узнать технику тех же типов, что и в отряде, пришедшем уничтожить «камбалу». Других способных действовать танков и бронетранспортеров на Земле, видимо, не осталось.
        Впрочем, защитников планеты ждал неприятный сюрприз. Вслед за музейными наемники пришельцев выдвинули очень сильные машины, вступавшие в строй уже после войны с нацистами: три «центуриона» и два «паттона». После первого замешательства Карл с надеждой посмотрел на иранские «тридцатьчетверки»: их кумулятивные снаряды должны были пробить толстую лобовую броню.
        Он не был профессиональным военным, но отслужил полный срок по призыву и потом регулярно проходил переподготовку на сборах. Вбитые на занятиях навыки вернулись после первых же боев этой подлой войны, и теперь сеген Карл Эстеркинд, почти не задумываясь, командовал экипажем танка, выбирая на поле мишени и раздавая команды.
        Промах… попадание - встал на месте и загорелся бронетраспортер М-113… Пулеметчик бьет по плотной группе вражеской пехоты… Правее горящего БТР - танк «кромвель» на два часа… выстрел - промах… снова промах… «Кромвель» тоже стреляет, его снаряд взрывается в десятке шагов перед «четверкой» Карла… Очередным выстрелом они все-таки поразили цель, разнесли гусеницу, вражеская машина нелепо крутится по часовой стрелке, разматывая ленту траков… Выстрел, еще выстрел, «кромвель» горит.
        - Танхум, задний ход, меняем позицию.
        Механик-водитель рывком уводит танк на два десятка метров назад, затем медленно, чтобы не наехать на стрелков-пехотинцев, перемещает «четверку» к удобному укрытию - громадному обломку скалы, над которым торчит лишь часть башни с пушкой. Пушка возобновляет огонь, выбрасывая семикилограммовые снаряды калибра 75 мм. Все поле перед ними завалено трупами, горят танки и БТР, но противник с безмозглой решимостью продолжает атаку. Осколочный снаряд удачно ложится в скопление вражеской пехоты, но в тот же миг крупнокалиберный подарок противника оглушительно взрывается, угодив в скалу, за которой прячется машина Карла. Повреждений нет, но чувство на редкость противное.
        Израильские танкисты были воспитаны на вдохновляющем примере защитников высот Голана и других давних войн - при соотношении сил 1:10 или даже 1:20. Но сейчас противник превосходил их не только числом и фанатичностью. Самое страшное, что ЦАХАЛ утратил превосходство в качестве техники. В этой дурацкой войне обе стороны пользовались одинаково доисторическим оружием.
        Неприятельская бронетехника горела и взрывалась, артиллерию удалось подавить, пешие наемники пришельцев десятками гибли, падая на окровавленные камни. Тем не менее безумная атака продолжалась. Даже раненые солдаты продолжали ползти к позиции защитников человечества, продолжали стрелять из калашниковых.
        На счету танка Эстеркинда были четыре боевые машины противника, пятую - уродливую самоходку из арсенала вермахта - удалось подбить с дистанции около трехсот метров. Похоже, не считавший потерь враг был по-прежнему готов сблизиться на дистанцию тарана и рукопашного боя. Дюжина стальных коробок и густые цепи шахидов продолжали бег навстречу смерти. Карл понял, что свора безумцев смогла внушить ему страх. Немного уверенности принес удачный выстрел кого-то из соседей, остановивший «центуриона».
        Внезапно боевая ситуация резко переменилась. Слева и спереди, примерно в полутора километрах к юго-востоку, из-за цепочки скал выползли, развернувшись боевым строем, машины, совершавшие обходной маневр. Два десятка тяжелых - от 90 до 155 миллиметров - орудий открыли огонь по космическому кораблю, частично прикрытому рваной тканью шатра.
        Контратакующая лавина остановилась, затем стала разворачиваться в сторону нового противника. Такое решение ни один толковый офицер не назвал бы разумным. Вражеская техника и живая сила топтались на месте на дальности прямого выстрела. Воспользовавшись оплошностью наемников, израильтяне с иранцами, словно в тире, устроили пальбу по неподвижным мишеням. За полминуты танк Эстеркинда уничтожил «шахид-авто» с безоткатной пушкой, до взвода пехоты и - двумя бронебойными снарядами в лобовую часть - наводивший ужас «паттон».
        Громадный танк загорелся, несколько секунд продолжал отползать, потом остановился, экипаж попытался покинуть машину, но тут из открытых люков хлестнули огромные языки пламени. Взрыв боекомплекта сорвал и швырнул в сторону башню и кого-то из танкистов. Охваченное огнем тело с оторванными ногами пролетело, кувыркаясь, не меньше сотни метров и, уже на камнях, продолжало дергаться - то ли наемник был еще жив, то ли странные движения стали следствием процесса горения.
        Живая сила и техника противника устремилась на ударную группу тяжелых танков, но в глаза им светило встававшее над горами солнце, а с тыла продолжали бить орудия сводного батальона генерала Эскандари. Теперь, когда враг забыл об их существовании, стреляли не так поспешно, тщательно целились и перебили большую часть оставшихся мишеней прежде, чем за охрану космолета взялись тяжеловесы генерала Альшванга.
        Поначалу же обходная группа работала исключительно по небесному гостю. Самый крупный калибр - 152 и 155 миллиметров - стоял на старых самоходных гаубицах: американских, времен войны во Вьетнаме, и русских ИСУ-152, успевших повоевать с наци. Из экспозиции музея в Латруне пришли также тяжелые советские великаны ИС-2, ИС-3 и самоходка ИСУ-122. Еще два ИС-2 каким-то образом оказались в составе иранского подкрепления. Кроме них огонь по космолету вели «паттоны», «шерманы» и «центурионы» разных типов, вооруженные пушками калибров 90 и 105 мм.
        Были в той группировке и вовсе чудовищные экспонаты - захваченные израильтянами гибридные танки, составленные арабами из обломков разных машин. Эстеркинд видел одно такое чудовище со 105-миллиметровой английской пушкой в самодельной башне на ходовой части Т-34.
        Место, где стоял космолет пришельцев, накрыла туча дыма и пыли, в которой непрерывно сверкали оранжево-красные вспышки. За несколько минут в мишень и возле нее попали десятки тяжелых снарядов.
        Затем генерал Альшванг двинул свою бронированную армаду на сближение, причем англо-американские танки с орудиями меньшего калибра повернули навстречу контратакующим отрядам, потрепанным в безуспешном ударе по батальону Гаруна Эскандари. Эти подразделения зомбированных наемников стремительно растаяли, расстреливаемые с двух сторон. Ценой успеха стал подбитый «шерман».
        Главный же ударный кулак подтянулся к оставшемуся беззащитным посадочному аппарату на триста метров и возобновил обстрел. Бронебойные и фугасные снаряды долбили построенный у неведомой звезды корпус из неизвестного материала, который поддавался ударам земного металла.
        Ожила рация танка.
        - Вперед, идем к «небесной лодке», - сказал по-русски Мустафа Сефит. - Поцарапаем врага с малой дистанции. Скажи другим израильтянам.
        Немного удивившись, почему командует иранский капитан, Эстеркинд вызвал серена Якова Башата, но ротный не отвечал. Решив, что на командирском танке вышла из строя рация, Карл передал в эфир на иврите:
        - Приказ подойти ближе к вражескому шаттлу.
        Рота выползла из-за камней, направляясь к объекту атаки, и Карл увидел груду металлолома, в которую превратился «шерман» серена Башата. Рядом догорали немецкая самоходка «Стуг» и Т-34 с короткой пушкой.
        Объезжая стоявшую повсюду мертвую бронетехнику противника, они заняли позицию, но успели сделать не слишком много выстрелов. Шаттл раскололся, из обломков вырвались языки зеленого пламени. К счастью, как и сообщали союзники, на корабле не было ядерного реактора, поэтому взрыв не причинил вреда танкистам.
        Солнце неспешно вставало где-то за шоссе Энтузиастов, осветив первыми фотонными потоками шпиль МГУ и других высоток сталинского ампира. Зевая, потягиваясь и похрустывая суставами, лейтенант Люба Горюнова поплескала в лицо холодной воды из-под крана, утерлась бумажным полотенцем и направилась в бытовку. Возле газовой плиты громоздко приткнулся капитан Герман Островцев, оперативник из ее отделения.
        - Гера, кипяточек есть? - жалобно поинтересовалась Люба. - Глаза закрываются.
        Словно ждавший лейтенанта Горюнову чайник засвистел струей пара. Герман взял два бумажных стаканчика, кинул в каждый по три ложки сахарного песка и две - растворимого кофе, залил кипятком и поставил на стол.
        - Уже есть, - сообщил он, яростно растирая красные от недосыпа глаза. - Ты чего засиделась до утра?
        - Генеральское дело. - Она хлебнула горячий кофе. - Семерых свидетелей допросила. Остался последний и сам виновник торжества.
        - Пристрелить бы его без церемоний, - проворчал с ненавистью капитан.
        - Руки чешутся. А ты чем занимался?
        - Вместе с научной командой трясли пленного хомячка. Выясняется, что наноботы не поедают полупроводники, а нарушают электронно-дырочные процессы. В результате свободные заряды дружно плывут в общем направлении. Получается электрический разряд, который плавит устройство.
        - Плохо поняла, - призналась Люба.
        - Я тоже. Не моя специальность. Но физики с инженерами дали честное пионерское, что быстро разберутся.
        В свой кабинет лейтенант вошла из служебного коридора и собралась открыть дверь в приемную, чтобы позвать свидетеля. Вовремя сообразила, что пора избавляться от дурных привычек: со вчерашнего дня в здании заработали телефоны. Где-то на древних складах добрые люди откопали механические аппараты без полупроводниковой начинки, но с ужасными дисками вместо кнопочек.
        Как ни плохо разбиралась она в сложной технике, но бомбардировка планеты позволила составить общее представление о масштабах катастрофы. Всевозможные процессоры, микроконтроллеры или загадочные тиристорные выключатели применялись буквально всюду: на опасных производствах, атомных электростанциях и в системах жизнеобеспечения городов, в станках и холодильниках, в пищевой промышленности, на железной дороге, в авиации, в энергетике. Просто чудо, что атомные реакторы не повзрывались, успели сработать предохранители.
        Чертыхнувшись, она позвонила дежурному, велев запускать последнего участника Подлясской драмы. Через полминуты, постучав в дверь, вошел худощавый парнишка ростом как бы не пониже Любы. Вытянувшись у порога, он безуспешно попытался расправить потрепанный и местами паленый комбинезон, после чего отрапортовал:
        - Старший лейтенант Белов прибыл для дачи показаний.
        - Садитесь, Дмитрий. - Она показала на стул. - СМЕРХ вызвал вас в качестве свидетеля по делу о гибели вашей роты в полосе наступления Беловежского соединения.
        - Понимаю, зачем вызвали, - танкист держался бодро. - Дело было четыре дня назад на территории бывшей Польши. Командир дивизии поставил задачу прорвать оборону противника на подступах к Подляске. В случае успеха мы выходили на ровную местность, где нет болот и мало речных преград. Овладев Подляской, дивизия брала контроль над узлом важных дорог и захватила бы богатые трофеи, ведь там была база снабжения. Кроме того, мы создавали угрозу Варшаве и в то же время могли нанести удар на юг, навстречу Волынской группировке, и тогда рушилась оборона противника на огромном участке фронта.
        - Это я уже поняла, - Любе пришлось остановить подробный тактический анализ. - Переходите непосредственно к трагическому эпизоду.
        - Так точно. Штурмовые группы раздраконили передовое охранение, подвижные части продвинулись километров на десять-двенадцать и уткнулись в линию опорных пунктов. Плотная оборона была насыщена артиллерией и прикрыта минными заграждениями. Поэтому полковник Денисов приказал механизированной тактической группе нанести удар во фланг, обойдя укрепленную позицию со стороны рощи. Саперы установили, что мины там разбросаны редко, и проложили для нас проходы.
        - Какие подразделения входили в состав тактической группы?
        - Сводная бронерота майора Поникарова в составе пяти танков и четырех самоходных орудий, рота мотострелков на бэтээрах и рота на грузовиках. Майор четко организовал движение, мы затемно выдвинулись по рокадному шоссе, так что оставались не замеченными вражескими наблюдателями.
        - Но я слышала, что майор Поникаров не был кадровым офицером.
        - Не совсем так. Он рассказывал, что после института отслужил два года командиром танкового взвода, потом на танкоремонтном заводе работал. Он любил военное дело, часто сам на сборы напрашивался, вот и дослужился в запасе до капитана. Даже шутил: как надену мундир, говорит, так война случается. В восьмом году призван был на учения, а тут история в Осетии. Он всю войну в «шестьдесятдвойке» провел, после того майора дали. Пусть не кадровый, но хороший был командир, толковый, о нас, о личном составе, всегда заботился. Очень тщательно все решения принимал. Я прежде таких командиров только в старом советском кино видел.
        Рассказ Белова подтверждал картину, описанную другими свидетелями, поэтому Горюнова, с трудом подавив зевок, проговорила:
        - Это понятно. Итак, вы незаметно направлялись на предписанный рубеж атаки. Что произошло дальше?
        - Преступление чистой воды! - взорвался танкист. - На проселке нас остановили. Там костер дымил возле речки, старшие офицеры пикник устроили с бабами… виноват, с женщинами. Все пьяные в стельку, их десятка два автоматчиков охраняли, даже эрпэгэ у них были. И генерал - он еле на ногах держался - принялся орать: дескать, вы дезертиры, прочь от фронта бежите. Майор Поникаров вылез из танка, стал по форме докладывать: мол, выполняем обходной маневр по приказу старшего командира. А генерал - Редькин его фамилия была - разбушевался совсем и кричит: «Я здесь старший командир. Приказываю вернуться и атаковать опорный пункт через поле!» Ну, товарищ майор попытался объяснить про минные поля и атаку во фланг, но сволочь Редькин не пожелал слушать и сказал, что расстреляет труса за невыполнение приказа. И пистолетом размахивает. Майор тоже уперся и говорит: «Атаковать в лоб значит положить всю технику на минах. А преступные приказы, согласно Уставу, не исполняются». Тут генерал совсем взбесился, застрелил майора Поникарова, приказал гранатометчикам взять нас на прицел, долго матерился, а потом снова приказал
наступать по ровному месту.
        - И вы подчинились?
        - Так точно. Капитан Гущин принял командование бронегруппой и повернул колонну. - Белов опустил взгляд, потом растерянно посмотрел на Любу и сказал совсем тихо: - Знаете, товарищ следователь, когда увидел я, как падает майор Поникаров, появилось у меня нестерпимое желание стегануть по тем пьяным скотам из пулемета или гусеницами раздавить… Только не решился. Все-таки целый генерал приказ отдал, к тому же командир подразделения увел нас на поле. Там и пожгли нас: Кашаев и Демченко на минах остались, а Стрельцова, Базанова и меня пушками грохнули. Гущин погиб на своей самоходке, и другие тоже на поле горели. Меня контузило, наводчика убило на месте, мы с мехводом выползли через нижний люк. Пехоту тоже положили, сорвалась атака, противник сам вперед пошел, мы потом два дня без техники дрались, отступая. Сами пехотой стали. Я даже не знаю, кто из пацанов живой остался.
        - Лейтенанты Демченко и Стрельцов живы, получили легкие ранения, - сообщила контрразведчица. - Старший лейтенант Чебыкин из самоходной части сильно обгорел, но тоже вернется в строй. Я за эти сутки беседовала с пятью бойцами вашего подразделения. Вы шестой.
        По лицу Белова было видно, что старлей хочет спросить о судьбе других боевых друзей, но у Любы уже не было сил. Отпустив свидетеля, она повторила маршрут санузел - бытовка, только ни холодная вода, ни кофе не помогали.
        Горюнова поняла, что заснула за столиком, когда голос майора Мамонтова приказал ей немедленно сдавать дела и отдыхать. Открыв глаза, Люба увидела, как замначальника Управления поручает капитану Островцеву отвезти ее домой.
        - Я не закончила оформление… - пробормотала она.
        - Мне достаточно протоколов, итоговую справку сам напишу, - фыркнул майор. - Сегодня героический полководец предстанет перед главкомом.
        Видимо, старший лейтенант снова вырубилась, потому как очнулась в служебном «мерине». Герман уже выехал за пределы расчищенной вокруг Управления зоны и теперь, чертыхаясь, лавировал между брошенными машинами.
        - Спи, - буркнул капитан. - Пока в твою глухомань доберемся, солнце два раза сядет и встанет.
        Сонливость малость отступила. Устроившись поудобнее, Люба осведомилась задумчиво:
        - Вот забавно - все танкисты почему-то маленького роста. Не встречала ни одного, кто был бы на голову выше меня.
        - И не встретишь, - засмеялся Островцев. - Долговязый бугай просто не поместится в танке. Для того и были в армии требования к физическим данным военнослужащих.
        Он поведал, что согласно довоенным нормативам, рост танкиста не мог превышать 175 сантиметров, экипажа БТР - 180, моряков и спецназовцев - 185. Были также, оказывается, требования к остроте слуха: танкисты и мотострелки должны различать шепот с расстояния трех метров, а спецназ и моряки - с шести.
        На этом пункте Люба снова задремала и не услышала про требования к остроте зрения.

* * *
        Городок не производил впечатления оккупированного вражеской армией, а тем более - инопланетными пришельцами. На улицах текла вялая жизнь, как положено в сельской провинции. Само собой, автомобилей стало намного меньше, чем в довоенное время, но работали кофейни, рестораны, парикмахерские, из окон звучала музыка - видимо, у кого-то сохранились старые радиоприемники, проигрыватели виниловых пластинок или бобинные магнитофоны.
        Тем не менее, это была вражеская территория. В первые дни после вторжения, банды наемников агрессора, прорвавшись через Саксонию, вторглись в Тюрингию. Хорошо хоть, при такой плотности войск противник не смог создать сплошную линию фронта, поэтому несколько отрядов бундесвера и союзников без приключений просочились в неглубокий тыл неприятеля.
        По брусчатке, разделявшей две стены двухэтажных домов, короткая колонна внедорожников и трофейных «базука-джипов» неторопливо выдвинулась к окраине сонного городка. Пост наемников на выезде из города без интереса проводил взглядами машины с эмблемой пришельцев - оранжевой звездой, распластавшей девять изогнутых против часовой стрелки лучей.
        Дальше начались фермерские земли. Тракторов и сеялок на возделанных участках почти не было - работали в основном люди, вооруженные примитивными инструментами. Как сообщали разведчики, космические мерзавцы сгоняли на поля тысячи горожан, заставляя выращивать привезенные с другой звезды овощи.
        Франц Рютмюллер всеми силами старался скрыть охватившую его нервозность. За десять лет армейской службы танкист усвоил, что воевать можно только под надежной броней «леопарда». Увы, сегодня гауптману предстоял бой даже без архаичного «панцер-четыре». После тяжелых и неудачных для бундесвера боев за Дрезден его танк отправился на завод для капитального ремонта, а раненный осколками наводчик Вилли Браун - во франкфуртский госпиталь. Ввиду столь печальных обстоятельств гауптман временно стал пехотинцем и командовал двумя десятками себе подобных. Его взвод состоял из экипажей, потерявших свои танки.
        Мысленно проклиная судьбу, звездных пришельцев и Вселенную в целом, Рютмюллер крепче сжал затворную коробку штурмовой винтовки. Очень хотелось кого-нибудь пристрелить, однако достойные мишени в поле зрения не возникали. Тут, весьма своевременно, прервал молчание сидевший за пулеметом лейтенант Краузе.
        - Господа, я утром Лондон слушал, - поведал он. - Би-би-си передает, что русские сбросили атомную бомбу на космолет «хомячков» в Польше, а израильтяне совместно с иранцами разнесли такой же шаттл где-то в Аравии.
        - Это мы все слышали, - поглаживая затвор «Хеклер-унд-Коха», проворчал гауптман Рютмюллер. - Лондон не передавал, когда доблестные британские войска придут на помощь союзникам?
        - Молчат, свиньи, - подтвердил фельдфебель Вайс. - Их остров пострадал меньше всех, к ним пришельцы не высадились, у них полно железа в музеях. Давно могли бы дивизию вооружить и переправить через Канал.
        - Вы неправы, Эрнст, - деликатно проговорил Вальтер Краузе. - Британская бригада…
        - Бригада! - фыркнул Рютмюллер.
        Все сидевшие в машине заулыбались. Островитяне действительно прислали на восьмой день войны сводную бригаду в составе инженерного и пехотного батальонов, артдивизиона, разведроты, подразделений обеспечения и связи. После неудачного контрудара на Бранденбург англичане, потеряв четверть личного состава и половину техники, отошли в Нидерланды, где занялись переформированием. Лондон туманно обещал прислать пехоту и танки, но никто пока новых войск не видел.
        На передней машине замахали оранжевым флажком - сигнал «Внимание». Франц приказал готовиться к бою, и «базука-джип» ощетинился винтовочными стволами. Колонна приближалась к сторожевому посту противника, два наемника пришельцев вышли к шоссе, подавая знак остановиться, но спецназовцы расстреляли обоих. Не снижая скорости, шесть машин миновали придорожный домик, из которого выбегали солдаты противника. Участники рейда открыли огонь из всех стволов, Франц тоже успел выпустить две короткие очереди. Колонна продолжила путь к воротам в заборе, оставив позади десяток трупов.
        Забор огораживал обширный двор фирмы Dismantling, которая на протяжении десятилетий занималась уничтожением бронетехники, свозившейся со всей Европы. Южные ворота, к которым направлялся отряд оберста фон Рихтера, охраняли два «базука-джипа» - пулеметный и пушечный. Развернувшись в линию, атакующие открыли огонь с полукилометра. Потоки крупнокалиберных пуль разнесли вдребезги вражескую машину, вооруженную безоткатной пушкой. Пикап с пулеметной башенкой попытался отстреливаться, но тоже был быстро уничтожен, не успев причинить ни малейшего вреда штурмовой группе.
        Немногих пеших защитников объекта прижали очередями к воротам, и когда машины приблизились на сотню метров, наемники пришельцев опустили оружие и подняли руки.
        Внутри огражденной территории уже работали ворвавшиеся с противоположной стороны бойцы французского и американского взводов. Вооруженных защитников предприятия оказалось не больше дюжины. Вялая перестрелка продолжалась около четверти часа, после чего семеро оставшихся в живых наемников сдались, израсходовав боеприпасы.
        Рютмюллер успел расстрелять три магазина и, как ему казалось, кого-то уложил. Впрочем, когда они с Эрнстом Вайсом проверили сбитую мишень, то нашли наемника лишь слегка подраненным. Увидев приближавшихся танкистов, он отбросил автоматическую винтовку и крикнул по-немецки:
        - Не стреляйте! Я сдаюсь!
        - Это не поляк, - удивленно прокомментировал Эрнст. - Судя по выговору, из Лейпцига.
        - Вообще-то мы не с польской армией войну ведем, а с жителями оккупированной зоны, которых пришельцы зомбировали с помощью телепатического оружия, - задумчиво повторил официальную формулировку озадаченный гауптман. - Наверное, попался под их излучение… Допросить его сможем через неделю, когда гипноз ослабнет.
        - Я не зомбирован, они не всех гипнотизируют, - пробормотал пленный, зажимая ладонью пропитанное кровью пятно на боку униформы, затем представился, кряхтя от боли: - Гауптгефрайтер Дитмар Классен.
        Парню забинтовали кровоточащую царапину от скользнувшей по ребрам пули и отвели к остальным сдавшимся наемникам. По дороге он рассказал, что служил в танковой бригаде на польской границе и чудом выжил после бомбежки гарнизона. На третий день с востока пришла колонна безумных поляков, но командовали ими вполне вменяемые офицеры. Бывших военнослужащих бундесвера - сотни полторы немцев и турок в звании от рядового до обер-лейтенанта - собрали на стадионе и предложили перейти на службу высшей расе. Классен, как и многие другие, согласился служить добровольно, а всех прочих обработали передвижным излучателем.
        - Сволочная война, - сказал фон Рихтер. - Наши пленные поворачивают оружие против нас… Продолжай, Дитмар. Есть здесь еще кто-то с непромытыми мозгами?
        - Поляки почти все под гипнозом, - с готовностью затараторил Классен. - Но командует оберст-лейтенант Урбонас из армии Литвы, он в своем уме и служит мохнатым по идейным соображениям.
        - Командос, найдите этого ублюдка, - приказал оберст. - А мы, танкисты, займемся трофеями.
        Трофеев на заводе обнаружилось меньше ожидаемого. За четверть века фирма разобрала на металл и запчасти почти двадцать тысяч танков, но к моменту вторжения из космоса переживала не лучшие дни. Всю лишнюю бронетехнику порезали, оставив каждой стране НАТО положенные 225 танков.
        Сейчас во дворе завода выстроились аккуратными рядами несколько десятков боевых машин пехоты «Мардер». Машины были далеко не новые, снятые с вооружения после запуска в производство БМП «Пума». Семь таких тридцатитонных красавцев стояли на трейлерах, прицепленных к танковым транспортерам «Фаун» и «Элефант». Еще шесть транспортеров были готовы увезти на фронт старые немецкие танки «Леопард-1», на двух «фаунах» стояли древние «шерманы» и еще на одном - более современный американец М-48 «Паттон».
        Проявив рвение в надежде избежать наказания за предательство, гауптгефрайтер Дитмар Классен объяснил, что всю последнюю неделю гражданские работники предприятия при участии пленных армейских механиков ремонтировали сосредоточенную в Dismantling технику. На его памяти не меньше тридцати машин были отправлены в разные воинские части оккупантов - и на Восточный фронт, и на Западный.
        В офисе коменданта разведчики нашли толстую кипу бумажных отчетов, составленных по старинке - от руки. Сам комендант Урбонас получил при захвате тяжелую рану в живот, на защитников планеты смотрел с нескрываемой ненавистью, но на вопросы отвечал. Видимо, не растратил инстинкт самосохранения.
        Из его показаний и бумаг удалось понять, что персонал фирмы разобрал много единиц боевой техники, чтобы восстановить хотя бы часть танков, самоходок и бронетранспортеров.
        - …нам повезло, что вы напали не вчера, - злорадно сообщил литовец. - Вчера здесь было вдвое больше машин. Колонна «паттонов» и «леопардов» ушла своим ходом на берлинское направление, и много «шерманов» и «комет» мы погрузили на транспортеры и отправили против русских.
        - Вижу, - мрачно сообщил оберст фон Рихтер, перелистывая бумажную документацию. - Вы забыли сказать о трех «леопардах», отправленных на северный участок… Откуда вы набрали столько старинного железа?
        - Не мы, - опустив голову, простонал Урбонас. - Еще до прибытия освободителей технику доставили со всей Европы и даже из Азии. В арсеналах разных стран НАТО и Ближнего Востока сохранились еще с пятидесятых годов старые танки, не успели на переплавку отправить… - Он заскулил: - Герр оберст, умоляю, мне нужен врач!
        - Обязательно, - заверил истекавшего кровью врага фон Рихтер. - Только последний вопрос. Как могли вы, старший офицер Северо-Атлантического блока, перейти на службу этим чудовищам? Как могли служить тем, кто посягнул на великую европейскую культуру?!
        - Освободители - вовсе не чудовища, - с горячностью возразил предатель. - Они принесли новую цивилизацию. Они - сила, и я, как разумный гражданин, стал на сторону тех, кто сильнее жалкой земной расы. Служба Ташихному гарантирует прекрасное будущее. А кому служите вы, герр оберст, и вы, гауптман? И когда, черт подери, вы отвезете меня в госпиталь?
        - Нет у нас ни госпиталя, ни врача, - обрадовал его герр оберст. - Впрочем, не сомневаюсь, что служба мохнатым ублюдкам обеспечит ваше прекрасное будущее.
        Затем оберст совершил акт гуманизма, добив умирающего выстрелом в упор из штатного USP. Убрав пистолет в кобуру, Радульф фон Рихтер уложил в рюкзак захваченные документы и приказал готовиться к эвакуации.
        Саперы еще минировали машины, которые невозможно вывезти с завода, а танковые транспортеры один за другим покидали территорию компании. Рютмюллеру достался ржавый «Леопард-1», стоявший на ремонтной площадке. Транспортера для него не нашлось, но Дитмар Классен уверял, что машина способна самостоятельно двигаться, причем в баках есть горючее, а в боевом отделении даже размещен боекомплект, пусть и неполный.
        Вайс сел за рычаги, а Классена гауптман поставил на место заряжающего, пообещав пристрелить, если попытается снова предать. «Леопард» сильно дымил мотором, неприятно грохотал ходовой частью, однако бодро покинул заводской двор. По приказу полковника они заняли позицию в роще с заданием держать под огнем перекресток шоссейных дорог на случай погони. Рядом с ними стали в оборону «паттон» обер-лейтенанта Кнута Вебера и «базука-джип» лейтенанта Вальтера Краузе.
        Высунувшись по пояс из люка, Франц скептически оглядел сверху свою новую машину. Конечно, не Т-34 и не «панцер-четверка», но и не «Леопард-2», на котором он роскошествовал до вторжения. Впрочем, гауптман понимал, что не стоит привередничать: его танк был сейчас как бы не сильнейшим из уцелевших на Европейском театре военных действий. Пушка в 105 мм и два десятка снарядов в укладках внушали уверенность. К тому же умельцы из фирмы Dismantling ухитрились наварить на башню стандартную противокумулятивную решетку, стоявшую в последние годы на всех танках бундесвера. Такая же решетка защищала и М-48.
        Командир соседнего танка крикнул через разделявшие их машины тридцать метров:
        - Франц, тот литовский предатель задал интересный вопрос: за кого мы сражаемся? Правительства и бундестага нет, Генеральный штаб уничтожен. Страной управляют неведомо кем назначенные политики, а в бой нас посылают случайно уцелевшие генералы. Ты думал об этом?
        - Много раз обсуждалось, - прокричал в ответ Рютмюллер. - Мы защищаем Германию от вторгшегося врага. И не только Германию, но и всю человеческую расу. Тебе непонятно?
        - Понятно. Хотя было проще, когда готовились против русских.
        - К твоему сведению, я наполовину русский, поэтому всегда надеялся, что против родственников не придется воевать.
        Их разговор прервала показавшаяся с востока колонна «базука-джипов». Танкисты расстреляли противника с большой дистанции. Потеряв четыре машины из семи или восьми, наемники пришельцев отступили. Повторная атака также не принесла врагу успеха, лишь на фермерских полях прибавилось три костра. Ответный огонь станковых базук был неточен, лишь одна реактивная граната разорвалась неподалеку от танков, не причинив ущерба.
        Потом пришла радиограмма от полковника, и отряд гауптмана Рютмюллера, оставив позицию, двинулся на запад, на соединение с главными силами.
        Глава 9
        Траектория траков пройдет в неизвестность по жизненной глади
        За два дня наступления бригадная группа вклинилась в неприятельскую территорию на полсотни километров. Повоевали знатно: выбили противнику две дюжины «виккерсов» и «панцер-троек», несметное число «арабесок» и «сербиянок», а также несколько сотен одурманенных гипнозом наемников. Часть вражеских машин - в основном внедорожники с пулеметами и безоткатными пушками - были захвачены почти неповрежденными и пополнили технический парк мотострелков.
        Не обошлось без потерь - на полях осталось семь танков, два из которых уже вернулись в строй. Подтянулся и отремонтированный в тылу БТ-5 капитана Лычкина.
        Под вечер танкисты расстреляли блокпосты перед городком с труднопроизносимым названием, но в уличный бой ввязываться не стали. Только поддержали огнем атакующую пехоту союзников, подавив огнем пулеметные точки на окраине. Зачисткой населенного пункта занялись украинские батальоны «Сичевик» и «Козак», а российские и белорусские подразделения продвинулись к северо-западу и в сумерках стали лагерем среди яблоневых садов. Мирного населения на фермах найти не удалось - вероятно, пришельцы вывезли крестьян в тыл.
        Реутову повезло - его танк в очереди на заправку оказался вторым после глебовского. Пока подтягивалась пехота, пока пушкари готовили свое железо к завтрашней стрельбе, Аркан ухитрился поспать, от усталости не замечая наглых комаров и прочих насекомых. Глаза продрал на рассвете и, не успев перекусить, был вызван в штаб.
        Мимоходом ополоснув лицо струями продолжавшей работать поливальной установки, Реутов ускоренным шагом направился к упрятанному за деревьями КВ-85 Кольцова. Хотя три танковые роты не имели единого командования, само собой получилось, что ротные признали полковника Кольцова старшим не только по званию и называли запросто: «комбат».
        Полковник Заплетин показал на местности направление и пояснил:
        - В семнадцати километрах отсюда на северо-запад расположен городок Място Заблудово. Интересен тем, что стоит на центральной площади на постаменте «тридцатьчетверка» с большой пушкой, а на северной окраине расположен аэродром, где складированы авиамоторы. Кроме того, имеются сведения воздушной разведки, что возле города сосредотачивается механизированная часть - из Германии подвозят танки на большегрузных трейлерах. Все это богатство необходимо либо уничтожить, либо захватить. Гарнизон - до батальона пехоты и не меньше восьми танков. На полпути нас ждет речка, но в это время года она бывает проходимой.
        Комбриг показал на карте выявленные позиции противника, маршруты подразделений, рубеж развертывания. Как водится, подготовка марша в предвидении вступления в бой проходила в условиях неполноты данных об обстановке, поэтому о возможных действиях противника было сказано в общих чертах. Проще говоря, где встретим, там и побьем. Больше внимания Заплетин уделил построению колонн, выделив походные заставы и дозоры. Начало движения полковник назначил на 7:00 - то есть через час с небольшим.
        Усманов осведомился с нехорошей усмешкой:
        - Рагули в бой не пойдут?
        - Возятся в городе. До послезавтра, может быть, управятся.
        - Там Щирый командует? - брезгливо уточнил Кольцов.
        Заплетин подтвердил:
        - Он самый. Герой дебальцевского котла, бросил свой батальон и бежал. И сейчас тоже героизмом блещет… У них два танка в ночном уличном бою с перебитыми гусеницами - так и стоят, не могут починить… - Полковник оскалился презрительно и закончил постановку задачи: - Разойтись.
        Серега с Артуром уже сбегали к полевой кухне и принесли усиленную порцию плотного завтрака. Реутов обнаружил в своем котелке слегка переваренную и недосоленную гречневую кашу, подкрепленную большой, вполне съедобной котлетой. Неторопливо добивая свою пайку, Вахрушин философствовал: дескать, кормят на убой, но могли бы по сто грамм выдать перед боем.
        - А лучше сразу бутылку на экипаж, - добавил он глубокомысленно. - Как думаешь, старлей, дадут? Мы же, кишками чую, наступать будем.
        - Дадут. А потом догонят и добавят, - заверил Аркан. - Да, будет наступление. Вперед пойдет рота на брониках, это будет и передовой отряд, и заставы тоже от них - головная и боковые. Следом - мы и артиллерия, а за нами - остальной батальон.
        - Противник занимает опорный пункт? - тревожно поинтересовался Бородин. - Много противотанковых средств?
        - Точно неизвестно. Впереди речка, мы ее пройдем, не замочив гусянки. Дальше пара то ли рощ, то ли фруктовых ферм. Противник может где угодно засады выставить, их обнаружить - задача походного охранения. Ну, и будем готовы к встречному бою.
        Пока прогревали дизель и подтягивали последние гайки, подкралось время выдвижения. Моторы заверещали громче и настырнее, бригадное стойбище заволокло дымом солярки и бензина. В марш отправились тремя колоннами - в каждой по стрелковому батальону и танковой роте, ну и других видов оружия понемножку.
        Было уже совсем светло, становилось жарко, а к полудню вовсе пекло будет. По такому поводу Вахрушин напророчествовал к вечеру или назавтра грозу с ветром, но Реутов и Бородин только посмеялись: прогнозы погоды, как известно, редко сбываются. Особенно теперь, когда перестали поступать сведения с метеорологических спутников.
        Колонна между тем быстро удалялась от временного лагеря. Темп задавали механизированные подразделения, танки и БТР шли на скорости около 30 километров в час, грузовики с личным составом и артиллерийские тягачи тоже не отставали. Скоро должна была показаться пресловутая речка. Водная преграда, на которой всегда можно построить рубеж обороны.
        Первый раз колонна попала под обстрел, когда передовой отряд приблизился к фруктовой плантации, обнесенной капитальной дощатой изгородью. Примерно сотня плодоносных деревьев с пышными кронами была высажена аккуратными шеренгами, и среди них внезапно заработали огневые точки - не меньше четырех автоматов или пулеметов, два гранатомета и, как оказалось позже, снайпер.
        Потоки трассирующего металла заплясали вокруг бронетранспортеров и грузовиков авангарда. Мотострелки ответили с минимальной задержкой, подавив засаду огнем десятков стволов. Гранатометчики успели выстрелить всего по одному разу, а прибавившие газу машины проносились мимо яблонь, поливая рощу всеми калибрами легкого стрелкового оружия.
        Передовой отряд миновал опасное место, но спустя три минуты к ферме приблизились танки. Аркадий даже увидел среди посеченных пулями силуэт «арабески», в кузове которой просматривался ствол безоткатной пушки.
        - Тормозим, - приказал старший лейтенант.
        Вражеские наемники, зомбированные до полной утраты инстинкта самосохранения, выпустили реактивную гранату буквально за секунду до мгновения, когда Реутов надавил ботинком на спусковую педаль. Осколочно-фугасный боеприпас взорвался рядом с «арабеской», и Бородин уже поднес следующий снаряд, когда граната угодила точно в ведущее колесо головного БТ.
        «Не везет моему взводному», - подумал Аркан и послал в цель очередной подарок. «Арабеска» загорелась, однако пожар длился недолго, завершившись яркой вспышкой взрыва боекомплекта.
        Плантация осталась позади, по курсу же заблестел голубизной чуть изогнутый, словно клинок ятагана, речной поток. Голова колонны уже растекалась линией машин, вступив в перестрелку с засевшими на другом берегу боевиками. Со стороны противника били пять или шесть стволов солидного калибра, стянутых к основательно выстроенному каменному мосту.
        Надежды на переправу с ходу пропали быстро. Первой загорелась и встала «арабеска» бокового дозора. Затем, неловко вихляя по курсу, притормозил и замер БТР-60ПБ из усмановского батальона. Местность, как назло, была совершенно плоская, не укрыться.
        - Денис, огонь по пушкам возле моста, - приказал в микрофон рации Реутов, снова принявший командование взводом из двух БТ-5.
        Дистанция в полтора километра была некомфортной, особенно с примитивными прицелами созданных для кинофильма танков. Недолеты и перелеты не причинили врагу неприятностей, но оставалась надежда, что близкие разрывы загонят неприятельских наводчиков в стресс, мешая точно прицелиться.
        Так и получилось: трехосная «сербиянка» с крупнокалиберным орудием в кузове дважды промазала по Реутову, а старлей все-таки положил осколочно-фугасный снаряд рядом с грузовиком. Следующий его выстрел угодил в передок «сербиянки», повредив колесо. Импровизированная самоходка накренилась, пушка при этом грохнула, но ствол уже смотрел вниз, поэтому снаряд разорвался в десятке шагов от машины.
        К развлечению присоединился танк Зорина. Работая дуэтом, они всадили в подбитый грузовик еще несколько бронебойных и фугасных боеприпасов, после чего громоздкая «сербиянка» легла на бок и задымила.
        Быстро оглядев сектор, Аркадий выбрал себе новую цель - обшитый решеткой восьмиколесный транспортер. На крыше мишени примостилась башенка, из которой торчало что-то чересчур скорострельное вроде многоствольной автоматической пушки. Орудие лихорадочно выбрасывало снопы трассирующих снарядов по кому-то правее реутовского танка. Старший лейтенант аккуратно навел орудие, но выстрелить не успел. Без всяких его на то стараний на броне вражеского гада сверкнула вспышка, расплылось облачко полупрозрачного дыма, потом из корпуса выплеснулось оранжевое пламя, а башня взлетела и скрылась из поля видимости.
        В триплекс на лобовой броне Реутов увидел горящую машину и момент падения башни в реку, а боковой триплекс показал, кто совершил это чудо. Метрах в тридцати от БТ-5 № 225 стояла самоходка СУ-100 - шасси Т-34 с длинноствольным орудием, по слухам, пробивавшим насквозь даже «тигров». Башни у самоходной установки не имелось, поэтому экипаж принялся разворачивать всю машину, выбирая новую добычу для стомиллиметровой пушки.
        Между тем вражескую позицию вдоль речного лезвия заволокло вспышками пламени, дымом и фонтанами взметнувшегося грунта. Похоже, за спиной танковых авангардов успела развернуться артиллерия, и теперь гаубицы, пушки и минометы закидали неприятеля осколочно-фугасным угощением.
        Наемных пехотинцев наверняка смело в адскую бездну огнем и осколками, но бронированные цели продолжали отстреливаться. Раза три или четыре Реутов позорно промазал, однако в итоге подстрелил «арабеску».
        Огневой бой кончился внезапно. Пока они устроили артиллерийский тир, выбивая противнику тяжелые средства, группа плавающих машин форсировала речку на километр левее и ударила во фланг и тыл вражеской обороны. Авангард свернулся, рванувшись к захваченному разведчиками мосту, и перебрался на другой берег. Здесь часть пехотинцев задержалась, добивая наемников, а танки с бронетранспортерами устремились к городу.
        Гарнизон благоразумно не кинулся во встречный бой, но закрепился на окраинах, использовав каменные дома и ограды в качестве укрытий. По этой причине Заплетин приказал легкобронированным жестянкам Глебова и Бобровко обойти Място Заблудлово и перекрыть шоссейный перекресток. Для штурма командование определило могучие Т-34 и КВ, которым предстояло пробивать оборону и прикрывать собой штурмовые группы мотострелков. Артиллеристы торопливо расставляли на поле свои орудия и уже начинали пристрелку.

* * *
        Огибая городок по четырехполосной бетонке, первой пошла четверка плавающих, за ними - Глебов и взвод Суровегина из двух Т-26, в затылок грозного, но легкобронированного стального кулака командование поставило роту стрелков на пяти грузовиках, и уже в самый хвост угодил взвод «бэтэшек». Ввиду очередного повреждения машины капитана Лычкина, парой БТ-5 временно командовал старший лейтенант Реутов.
        Короткий - всего-то пяток километров - марш-бросок начинался без приключений. Машины одна за другой потянулись в указанном направлении, оставляя городок по правому боку. Аркан успел увидеть, как среди превращенных в доты строений расцветают букеты фугасных разрывов - главные силы бригады приступили к артподготовке. Потом осложнения повалили косяком.
        Сначала с массивной башни - вероятно, зернохранилища - заработал пулемет.
        - Аркан, разберись, - приказал в наушниках голос Глебова.
        Пришлось притормозить и разбираться. Пока пушки сажали снаряд за снарядом в середину сооружения, пулеметы поливали верхушку щедрыми очередями. После непродолжительной обработки башня стала рассыпаться, но не рухнула. Зато засевшие на крыше наемники перестали подавать признаки жизни.
        Отставший взвод, прибавив скорость, поспешил за убежавшей на пару километров колонной. От греха подальше - может, уцелели пулеметчики, пальнут в затылок - Аркадий втянул голову в башню и закрыл люк. И тут обрушились настоящие неприятности.
        В эфире одновременно заголосили несколько заглушавших друг друга глоток. Из бессвязной матерщины Реутов понял, что голова походного порядка подверглась нападению, то есть вражеской контратаке, причем кого-то из наших уже подбили. Кажется, потери понесла рота Бобровко.
        Дело представлялось понятным: пусть вражеские командиры и превратились в зомби, но военные знания у них пришельцы не отобрали. Видимо, штаб неприятеля принял очевидное решение: ударить во фланг защитникам планеты, выбрав для выдвижения эту самую обходную дорогу.
        Иными словами, где-то впереди две колонны столкнулись, и разгорался встречный бой, когда обе стороны пытаются решить свои задачи наступательными действиями. Уставы и учебники предписывали в подобных случаях избегать лобовых атак, стремиться к охватам противника, наносить удары по его флангам и тылу.
        Обзор из башни неважный, да и шедшие впереди машины заслоняли трясучую панораму. Удалось разглядеть лишь, что рота Бобровко и взвод Суровегина разворачиваются в боевую линию, грузовики с пехотой стоят на месте, чтобы не попасть под раздачу, а пехота вообще прыгает из кузовов и разбегается подальше от трассы. Пришлось и паре замыкающих «бэтэшек» затормозить, а то передавили бы лезущих прямо под гусеницы автоматчиков.
        - Денис, сейчас двуногие свалят, и мы пойдем на помощь нашим, - сказал в микрофон Аркан.
        - Ясное дело, - прохрипел наушник голосом Зорина. - Я вроде слышал, что «тигры» наших контратакуют.
        - Вот чего нам для полного счастья не хватало… - Реутов матерно выразил свое отношение к «тиграм». - Надеюсь, ошибка.
        Дорога наконец очистилась, и два танка на малых передачах, объезжая брошенные КРАЗы, поползли вдогонку головному отряду. Мало-помалу открывавшееся батальное полотно не радовало: прямо перед ними горел изрядно покореженный грузовик, полукилометром дальше дым и пламя хлестали из подбитых танков - одного плавающего и одного Т-26. Остальные машины продолжали медленно продвигаться по обе стороны от шоссе, энергично стреляя из орудий.
        Впереди - там должен был наступать враг - тоже поднимался столб черного дыма. Реутов уже пригляделся к таким кострам - наверняка там горела «арабеска». Потом почти одновременно запылал наш ПТ-76, и что-то красиво взорвалось на стороне противника - обычно такие спецэффекты случались при уничтожении «сербиянки».
        Прежние сражения приучили Реутова и других офицеров бригады бить уступавшего в силе противника, но теперь удача явно переметнулась к наемникам, то есть обходной отряд нарвался на сильное подразделение. Ну, как говорил кто-то из мемуаристов, придется воевать по всей строгости наставлений.
        - Серега, веди аккуратно, прячемся за горящими, - приказал старший лейтенант.
        - Понял, не вчера вылез… - буркнул мехвод.
        - Денис, не подставляйся.
        Сбавив обороты, танки отставшего взвода пошли по полю заумным зигзагом. Прикрываясь тянувшейся от горящего ПТ-76 полосой густого дыма, «бэтэшка» Реутова проскочила вперед еще на полторы сотни метров и встала позади подбитой «двадцатьшестерки». Неподалеку залегли трое танкистов - успели, значит, выбраться.
        Передние танки медленно отползали, стреляя по наседавшему врагу. Противник - тоже неторопливо - наступал, развернув линию в составе трех «виккерсов» и двух «сербиянок». Но самыми опасными Реутову показались две машины из арсенала вермахта - «тройка» и «четверка» двигались в центре неприятельского строя. За танками, отставая на пару сотен метров, шли шесть «арабесок» и бежали цепью пехотинцы в камуфляже - не меньше взвода.
        Радиоволны принесли приказ Глебова:
        - Реутов, Суровегин, держите рубеж.
        Ясное дело, никто и не собирался отступать. Дистанция четыреста метров, прикинул Аркан и послал снаряд в «тройку». Вспышка сверкнула рядом с правой гусеницей, вражеские танкисты тоже выстрелили, но попали в уже поврежденный Т-26. Следующий бронебойный Реутова угодил «тройке» в лобовую деталь, немецкая машина остановилась, однако зашевелила тонким орудийным стволом, нащупывая цель. Опережая противника, старший лейтенант стрелял без перерыва - сначала попал в гусеницу, потом дважды промазал и наконец загнал болванку в башню, после чего из щелей «тройки» потянулись дымные струи.
        - Кажется, готов, - счастливым голосом прохрипел Артур.
        Почти тотчас слишком прыткую «бэтэшку» взяли на прицел другие участники шоу. Рядом с башней пролетела реактивная граната, а в служивший щитом плавающий танк ударил очень мощный - наверняка выпущенный «сербиянкой» - фугасный снаряд. Танк развалился на куски, но продолжал гореть, и Реутов увел машину вправо, прячась за густым шлейфом копоти.
        В движении старлей взялся за пулемет, выпустив по наемникам почти половину ленты-двухсотки. Кажется, даже кого-то зацепил. По-хорошему, следовало угостить вражескую пехоту осколочно-фугасными снарядиками, но стилизованный под старину БТ-5 не имел стабилизатора пушки. Как следствие, в движении ствол орудия выписывает немыслимые фигуры, раскачиваясь вверх-вниз и вправо-влево, так что выпущенный с ходу снаряд угодит куда угодно, только не в точку прицеливания.
        От подобной невезухи страшно хотелось выматериться. Вдобавок по извилинам беспокойно маневрировали обрывки тактических наставлений. Встречный бой быстро переходит в оборону для стороны, не сумевшей овладеть инициативой, тогда как для победителя превращается в обычное наступление. И вообще не стоит ввязываться в лобовую перестрелку, а лучше попытаться нанести фланговый удар…
        Подыскав не слишком надежное прикрытие в виде придорожного бетонного знака, Реутов остановился, наконец смог навести пушку и после серии досадных промахов поджег «виккерса». Следующей удачей стала разбитая «арабеска» и осколочные взрывы в пехотной цепи.
        Потом он вдруг сообразил, что совсем забыл про «панцер-четверку», которая во времена Курской битвы чуть ли не с КВ на равных дралась. Затянувший окрестности дым не благоприятствовал обзору, но старший лейтенант сумел увидеть, что противник смог подбить еще по одному Т-26 и БТР-60ПБ, но и у врага горят Pz. IV, все «виккерсы» и три «сербиянки», а остальные, развернувшись, пытаются сбежать. На радостях он потратил четыре или пять снарядов, устроив пожар в бронированном мусоровозе, из заднего люка которого торчал увенчанный дульным тормозом мощный ствол - миллиметров 152, наверное, или 155, как в армиях НАТО было принято.
        Враг бежал, но откуда-то сбоку полетели трассы снарядов, и отступающие машины быстро превратились в пылающие костры. Уйти смогли только немногие пешие наемники, успевшие скрыться в роще. Подтянулись мотострелки, стали прочесывать место побоища, выискивая живых - своих и чужих.
        - Чего это было? - спросил, запинаясь, Вахрушин и без паузы взмолился: - Командир, откроем люки, что ли. Запаримся ведь.
        - Можно, - умиротворенно согласился старлей. - А случился, как я понимаю, правильный удар во фланг.
        Высунувшись из люка башни, он сумел наконец понять последние события. Пока Реутов и Суровегин отвлекали противника с фронта, два плавающих танка и БТ-5 Глебова сумели-таки обойти неприятельскую линию машин и стремительным броском решили судьбу боя, расстреляв подставившую борта бронетехнику наемников.
        Победа получилась полной, хотя досталась дорогой ценой - посланный в обход отряд потерял половину танков. Досталось и «двадцатьшестерке» Водоходова - снаряды «виккерса» капитально повредили маску пушки, порвали гусеницу и заклинили башню. Генке предстояло унылое возвращение на тыловую базу для долгого ремонта.

* * *
        Перекресток автомагистралей западнее Място Заблудова взяли, можно сказать, с ходу. Прислужники пришельцев оставили здесь полицейскую машину и два мотоцикла с пулеметами - это воинство танкисты легко размазали без пушек. Мотострелки стали окапываться, танки и бронетранспортеры растянулись позади пехотной позиции.
        Солнце уже перевалило зенит и светило в глаза пытавшемуся прорваться городскому гарнизону. Наемники звездных агрессоров несколько раз пытались вывести смешанные колонны, однако все такие попытки неизменно пресекались огнем.
        Ближе к вечеру стали слышны выстрелы подразделений, ворвавшихся в городок с восточных и северных окраин. Глебов, Бобровко и командовавший мотострелками капитан устроили совещание, после которого отдали приказ о наступлении.
        В город вошли двумя колоннами - каждая включала взвод пехоты и два танка. Продвигались почти не встречая сопротивления. Реутову пришлось стрелять из пушки лишь однажды - по пулеметчику в окне второго этажа каменного дома. Не прошло и часа, как бой прекратился по причине встречи с наступавшими навстречу бойцами Усманова и танкистами Кольцова.
        Пленных - числом до двухсот - загнали в пустой склад. Заплетин распорядился накормить их, а потом организовать команды для уборки трупов. В городскую больницу, где имелось неплохое оборудование, свозили своих раненых.
        Безотрадная картина множества носилок с людьми, замотанными кровавыми бинтами, привычно навела мехвода Серегу на глубокие обобщения. Сокрушенно качая головой, Варгушин произнес:
        - Вы поглядите, братухи, все раненые - из пехоты. Танкистов совсем не видно. Вот мы который день в самом пекле, а ссадинами да царапинами отделались.
        - Дык судьба такая, - вздохнул Аркан, невесело покривившись. - Если в железную коробку прилетит вражий подарок, ранениями не отделаемся, сразу на небеса, к большому начальству.
        - Ну почему же? - слегка подзабыв о субординации, вмешался ефрейтор Бородин. - Вот заряжающий из машины нашего взводного, Мишаня, схлопотал осколок, в госпиталь увезли.
        - Бывают, конечно, факты несмертельного ранения, - согласился Реутов. - Только за время, пока мы на войне, среди танкистов на каждого трехсотого по три-четыре двухсотых приходится. Я считал. Так что радуйтесь.
        - Сейчас обделаюсь от счастья, - буркнул Варгушин.
        Они стояли на окраине Място Заблудова, куда оттянулись после уличных боев легкие танки. Ждали, что появятся бензовозы и грузовики с боеприпасами, потому как топливные баки и снарядные укладки в машинах изрядно опустели - война пожирает снаряжение со страшной скоростью.
        Возле трассы висел на столбе пластиковый щит, извещавший на польском и английском, что до Люблина отсюда 83 км, а до Варшавы - аж 226. Веселый - когда только успел накатить - сержант-мотострелок дописывал чуть ниже традиционную резолюцию: не беспокойтесь, мол, дойдем.
        Подошел Глебов и, широко улыбаясь, позвал танкистов в центр городка - полюбоваться трофеями. Поехали с комфортом, набившись в бронетранспортер - кто в десантное отделение, а кто сверху на броне. Центром оказалась довольно просторная площадь, пересеченная широкой улицей четырехполосного движения.
        Вся территория была буквально забита громадными транспортерами - немецкими, американскими, китайскими, Реутов разглядел даже родные МАЗы. Старший лейтенант попытался пересчитать громадные тягачи, но сбился на третьем десятки. Тогда он забрался на кабину «фольксвагена», чтобы разглядеть установленную на прицепах бронетехнику.
        К его удивлению, почти половина прицепов оказалась пустой - вероятно, противник успел выгрузить и направил в бой эти танки. На других транспортерах стояли два Т-34-85, четыре «панцер-четверки», две «тройки» и шесть машин, знакомых по фильму «Фурия» и книгам о старом оружии - похоже, это были американские «шерманы» времен Второй мировой войны. Несколько машин были загружены крупногабаритными контейнерами.
        Вокруг трофейной техники суетились тыловики - не слишком успешно пытаясь растащить сумбурное сцепление громадных автомобилей. Один за другим тягачи отползали вглубь улиц, но хаос казался неисправимым.
        Витяня Суровегин сказал, посмеиваясь:
        - Я так понимаю, сначала они стояли вдоль проспекта аккуратной колонной, но когда наши ворвались в город, возникла паника. Водилы попытались сбежать, но далеко не уехали.
        Еще два транспортера - с «шерманом» и «четверкой» - кое-как, царапая боками, выбрались из мешанины и ушли за поворот. Обозленные автобатовцы объявили шабаш, перекур и перекус. Усевшись на газоне, солдаты принялись за упаковки пайков. Офицеры устроились по соседству.
        Старшие по званию куда-то исчезли, и Реутов подумал вслух: дескать, хорошо бы и нам подкрепиться. Экипаж охотно поддержал командира. Подходя к своему танку они увидели бегущего навстречу - то есть в сторону тягачей - капитана Суровегина. Витек тащил в руках пакеты снеди, а за спиной висела гитара, позаимствованная пару дней назад на авиабазе Теремец-Кольоня.
        Проводив его понимающим взглядом, мехвод Серега прокомментировал:
        - Личную жизнь человек налаживает. Бери пример, старлей.
        Возле дорожного знака с километражем до Варшавы и Люблина уже пыхтела полевая кухня, поэтому сухпайки отложили до худших времен. Порубав горяченького, Аркан решил вернуться к трофеям с робкой надеждой отхватить танк получше - ту же «тридцатьчетверку», например.
        Только теперь он обратил внимание, что на улицах не видно местных жителей. Лишь изредка мелькали в окнах испуганные лица - обитатели городка робко выглядывали, чуть отодвинув занавески или жалюзи. «Как бы не пальнули из базуки», - опасливо подумал Аркан. Впрочем повсюду ходили суровые, но вежливые воины в броне и баллистических очках. Патрули прочесывали улицы, прилегавшие к расположению личного состава и боевой техники.
        Где-то впереди, на дальнем конце площади, нещадно дымя выхлопными трубами, выбирался из кучи пустой, без груза тягач. А на газоне, где неторопливо обедали офицеры автобата, бренчал на гитаре Суровегин. Рядом с ним, благосклонно улыбаясь, сидела на травке старший сержант Хибняк. Конечно, пел Витяня похуже бардов даже среднего класса, но пел с душой, да и песня Михаила Калинкина была хороша:
        Вот и все, остывают стволы,
        И наводчик глотает из фляжки.
        Между траками вянет полынь,
        Мы сегодня родились в рубашке,
        И во рту шелестящая медь
        Утверждает: мы живы с тобою,
        Там кому-то другому гореть
        После этого встречного боя.
        Ах, как сладок горящий табак
        Людям, выжившим в танковом тире,
        Это общая наша судьба
        Под названьем Т-34.
        Этот грохот, звенящий в ушах,
        И наводчик от пороха серый,
        Это общая наша душа,
        Что насквозь пробивает «Пантера».
        Подошли полковники Заплетин и Кольцов, с ними - Глебов и мотострелковые командиры. Увидев их, бойцы торопливо вскочили, вытягиваясь согласно уставу, но Заплетин махнул рукой, приказал: «Вольно», - и разрешил продолжать концерт самодеятельности.
        Суровегин, пару раз сбившись, взял похожий на правильный аккорд и захрипел своим в меру мелодичным голосом:
        Траектория траков пойдет
        В неизвестность по жизненной глади,
        А прославленный танковый взвод
        Догорает на клевере сзади.
        Мы стоим на опушке вдвоем,
        В люк вливаются неба гуаши…
        Это поле с кострами на нем
        Наше все-таки, все-таки - наше!
        Мы в измятую кружку нальем
        Мы помянем танкистов вчерашних,
        Это поле с кострами на нем
        С утра этого - все-таки наше!
        - Прямо про нас песня, - хохотнул Кольцов. - Ну, давайте, гвардия. Кончайте обед - и за работу.
        - Танки сейчас в строй поставим или завтра? - как бы невзначай поинтересовался Реутов.
        - Танки, не снимая с платформ, увозим на нашу базу в Белоруссию, - отрезал Заплетин. - Там уже верховное командование распределит железки. Надеюсь, и нам кое-что перепадет.
        - Но немного, - печально вставил Кольцов. - Между прочим, часть трофеев надо будет украинским союзникам отдать.
        - Видели мы этих союзников в деле, - поморщившись, будто кислятины попробовал, проворчал подполковник Усманов. - Ничему после Новороссии не научились. Им сколько техники ни дай, при первой же возможности врагу отдадут, а сами - тикать.
        - Помним их у Дебальцева, - согласился Глебов. - Но делиться надо, мы же не звери… Кстати, отцы-командиры, что слышно про два укробата, которые в тылу остались, ту деревню штурмовать?
        - Радировали, будто заканчивают. - Заплетин пожал плечами. - Наверное, по доброй козацкой традиции грабят населенный пункт.
        - Услыхав, что мы взяли Място Заблудово, поспешат сюда, - задумчиво предположил Кольцов. - Часа через два-три поспеют. Надо поскорее растащить эти завалы. Особенно прицепы с боеприпасами для американского и немецкого старья.
        «Так вот что в тех контейнерах», - смекнул Аркан.
        Площадь немного разгрузилась, так что саперы смогли смастерить из подручных материалов пандус, по которому скатили старенький Т-34 с постамента прямо на трайлер. Опробовать мотор на месте не стали - на базе разберутся. Ближе к вечеру тыловики сформировали колонну из дюжины транспортеров и отправили на восток под охраной мотострелковой роты. На пустые прицепы поставили несколько танков, подбитых в сегодняшнем бою.
        Тем временем командование, оставив в городке небольшой гарнизон инженерных и тыловых подразделений, выдвинуло боевые части на запад. Оборону заняли в десятке километров от Място Заблудова. В соприкосновение с противником не вошли, но в наступившей темноте Заплетин решил не устраивать погоню.
        Оставшихся без подчиненных Суровегина и Реутова свели во временный взвод из двух разнотипных машин. Они стали на брошенной хозяевами ферме, заночевали в добротном доме. Рядом расположилась рота приятеля Славы Кувшинникова.
        Аркан вызвался дежурить первым и около полуночи собирался разбудить сменщика, когда на дороге возле фермы остановилась колонна БТР-60ПБ. Броню машин украшали желто-голубые прямоугольнички и трезубцы, из-под которых просвечивали неловко закрашенные древние, советского дизайна, красные звезды.
        Часовые во главе с Реутовым стянулись к забору. С бронетранспортеров поспрыгивали фигуры в камуфляже, свет фар позволил разглядеть на усатом украинском военном погоны полковника. Слегка покачиваясь, офицер подошел и поинтересовался заплетающимся языком:
        - И дэ всэ вашэ москальскэ вийско?
        Стараясь быть вежливым - все-таки полковник, пусть и другой армии, - Аркадий объяснил:
        - Позиция оборудована по окраине рощи в трехстах метрах к северо-западу. Личный состав отдыхает.
        - Тю! - насмешливо протянул хмельной союзник. - Мы там, розумиешь, бьемося, кров проливаемо, а москали сплять, як ти бабакы.
        На подмогу подоспели разбуженные шумом незаглушенных моторов Суровегин, Крашенинников и пяток солдат с автоматами. Витяня, потерявший кого-то из родни, когда украинская армия бомбила Донецк, свирепо рявкнул:
        - Это мы воевали, пока вы в тылу отсиживались, как крысы хохлатые. Вы двумя батальонами с ротой целый день валандались, а мы город взяли да трофеев гору. В том числе и для вас, дармоедов!
        - Тю, розбрэхався москаль! - Пьяный полковник воровато оглянулся на стоявших поодаль, возле машин, сослуживцев и неожиданно почти чисто заговорил по-русски: - Трофеи брать - тут вы герои. Побачим завтра, скильки вы нам добычи отстегнете. Тогда и побалакаем. - Он отвернулся и, махнув рукой, молодецки выкрикнул: - Гайда, хлопци, покажемо москалям, як трэба ворога быты.
        Хлопцы неохотно разбрелись по машинам, и колонна, извергая облака солярочного перегара, покатила дальше - украинским частям, согласно диспозиции вышестоящего штаба, была выделена полоса правее расположения брестской бригады. Проводив их неприязненным взглядом, капитан буркнул:
        - Хлебнем еще с такими союзниками. Вот увидишь.
        - Почему-то не сомневаюсь, - громко зевнув, согласился Реутов.
        Он сдал вахту и ушел в дом с непреклонным намерением отоспаться на всю войну. Судьба, как водится, рассудила по-своему.
        Глава 10
        Колеблются весы державы
        Ранним вечером, когда Ставка собралась в полном составе, прокрутили кинопленку, присланную из чикагской штаб-квартиры. Положение у союзников было неважное - противник прочно удерживал и расширял плацдарм на границе Канзаса и Небраски, продвинулся в Миссури, захватив несколько не полностью разрушенных арсеналов. После гибели вашингтонской администрации, накрытой первым ударом, централизованное управление Соединенными Штатами наладить не удалось. Боевыми участками командовали случайные люди в чине от капитана до бригадного генерала, власти тыловых штатов не очень умело формировали подкрепления. Судя по бодрым комментариям, Миссури можно было считать потерянным, а там настанет очередь Иллинойса и всей остальной Новой Англии.
        - Как я помню, в Америке много музеев, - без энтузиазма изрек шеф СМЕРХа. - Танки, пушки времен мировой войны можно найти в каждом небольшом городишке.
        - И в частных коллекциях тоже… - Генерал Щеглов показал на белое полотнище экрана, где совсем недавно мелькали кадры заморских сражений. - Видели уже, как противник старинную бронетехнику в дело пустил.
        - Видели, - согласился полковник Максимов. - Причем, что любопытно, кое-где хомячков словно бы ждали. И танки наклепали - якобы для кино, и другие машины без электроники заранее собрали, подремонтировали и свезли на базы хранения под разными предлогами. И боеприпасы даже заготовили.
        Главком недоверчиво посмотрел на главу новой спецслужбы. Вроде серьезный человек, из офицеров запаса, да и контора его работает без нареканий. Но загадочная речь полковника звучала слишком фантастично, и Мадригайлов, прищурясь, осведомился:
        - Вы намекаете на пятую колонну?
        - Именно так. Мы вышли на след заговора. Аресты продолжаются, через пару дней доложим детально.
        - Предварительный доклад сделаете сегодня, - приказал главком. - После военных вопросов. А сейчас давайте сюда героя Подляски. Как метко выразился поэт, сначала слово, потом - расстрелы.
        Максимов вышел из комнаты. Пока тянулось ожидание, Мадригайлов пробежался взглядом по докладной о состоянии поврежденных предприятий, на которых сейчас велись восстановительные работы.
        «Уралвагонзавод» в Нижнем Тагиле, Омский завод транспортного машиностроения, 61-й бронетанковый ремонтный завод в Санкт-Петербурге, 81-й в Армавире, 103-й ремзавод в Забайкалье, 144-й в Екатеринбурге, 163-й в краснодарской станице Кущевская, 206-й завод в Уссурийске… Да, противник от души постарался, выводя из строя танковую промышленность. И на Украине пришельцы никого не забыли, превратив в развалины завод имени Малышева и танкоремонтный заводы в Харькове, бронетанковые ремонтные заводы в Киеве, Львове и Житомире. Потребуются месяцы, прежде чем начнется даже самый робкий, по одной машине в неделю, выпуск бронетехники. Проще говоря, вся надежда на старые танки, стоящие в музеях и всевозможных парках Победы. Ну, и случайно уцелевшие машины более поздних выпусков. Список условно боеспособных сравнительно новых танков был в другой бумаге - мало их, черт подери!
        Разъяренный главком оторвался от документов, услыхав скрип двери. Конвой ввел печально знаменитого генерала Редькина. То есть бывшего генерала.
        Сам виновник катастрофы у Подляски явно считал себя незаслуженно потерпевшим - так сказать, жертвой необоснованных репрессий. Теперь, когда его окружали не сотрудники спецслужб, а военные немалых чинов, Редькин приободрился и зарычал командирским голосом, погрозив пальцем начальнику СМЕРХа:
        - Разберемся с вами, батенька. Вы ответите за эту провокацию!
        - Какой я тебе батенька? - засмеялся Максимов. - Точно помню, что в тот раз предохранялся.
        Редькин удостоил его свирепым взглядом и напомнил, что наглого танкиста, который посмел ему перечить, он, генерал Редькин, собственноручно расстрелял, а потом погнал трусливое стадо в атаку, которую те провалили по причине собственной бездарности.
        У всех, кто слушал этот бред, начали сдавать нервы. Мадригайлов отметил, что по крайней мере трое тянутся к оружию. Главкому тоже хотелось немедленно прикончить подонка, но положение требовало соблюдения формальностей.
        - Заткните мерзавца, - приказал главнокомандующий, а затем, когда здоровенный смерховец ударом по затылку бросил преступника на колени, продолжил: - На твоей совести, подонок, смерть десятков людей, потеря техники, сорванное наступление и тяжелое поражение наших войск на обширном участке. Приговор привести в исполнение немедленно, приказ о наказании тупого извращенца зачитать во всех частях и штабах. Всех, кто участвовал в пьянке вместе с расстрелянным, включая шлюх, разжаловать в рядовые и отправить на передовую в составе штрафных рот.
        - С каким расстрелянным? - переспросил непонятливый Редькин.
        Офицеры СМЕРХа, заломив приговоренному руки, вывели во двор. Внезапно понявший, что его ждет, Редькин истерично визжал, умоляя простить и обещая искупить, но Максимов дважды выстрелил ему в затылок из СПС с глушителем. Едва слышные хлопки удлиненных патронов оборвали ненужный шум.
        - Пижонит коллега, - заметил Щеглов, вместе с остальными наблюдавший казнь из окна второго этажа. - Нет бы, как все, «стрижом» пользоваться или «стечкиным».
        - Не хватало еще мне склоки между спецслужбами, - проворчал Мадригайлов. - Мне вот тоже большие патроны нравятся… Давайте ближе к делу. Первыми докладывают технари, потом Игумнов.
        Доклад научно-технической службы получился ожидаемо пессимистичным. Еще в прошлом веке электронные приборы проникли во все сферы земной цивилизации. Практически любая техника содержала полупроводниковые процессоры, контроллеры, тиристоры, фотодиоды, а то и лазеры. Без полупроводников не работала связь, водопровод, даже в производстве лекарств требовались как минимум сверхточные электронные весы. Без интегральных схем умерли телефоны, но инженеры пытались запустить производство древних электромеханических коммутационных устройств. Читавший доклад подполковник бойко перечислял шаговые искатели, координатные соединители, электромагниты, контактные группы.
        Как ни удивительно, именно военная техника оказалась наименее зависимой от ультрасовременной электроники. Немалая доля приборов работала по старинке на радиолампах, много чего было законсервировано с советских времен, так что радиостанции диапазона от КВ до ДВ легко восстановить. Склады, на которых хранилась устаревшая радиоэлектроника, почти не пострадали при бомбежке первого дня. Вероятно, пришельцы-хомячки запланировали накрыть эти объекты вторым или последующими ударами, но ответно-встречный ракетный залп «Объекта-43» лишил врага такой возможности. Несколько заводов, выпускавших когда-то радиолампы и приборы на их основе, также сохранились и уже готовились возобновить производство.
        - Совместно с тыловиками займитесь пищевой промышленностью, - распорядился главком. - Холодильники там всякие, сушилки, хранилища для картошки, элеваторы для зерна тоже нуждаются в контрольных приборах. Голода допустить нельзя.
        - Занимаемся, - заверил генерал Васильев. - Гражданские тоже работают.
        Мадригайлов удовлетворенно кивнул и посмотрел на генерал-майора Игумнова, занимавшегося мобилизацией и организацией войсковых частей. Пал Саныча он помнил еще по первой Чечне. Послужной список впечатлял: старлей в Афгане, капитан в Эфиопии, майор в Чечне, подпол во второй Чечне, полковник в Грузии… сразу после Осетинской войны отправлен в отставку, но возвращен после изгнания Табуреткина и получил генеральские лампасы.
        Игумнов не заставил себя ждать, подошел к стоявшему возле стены фанерному щиту, на который был приколот большой лист ватмана со схемой формирования новых дивизий и полков.
        На бумаге процесс выглядел прекрасно. Первые десять соединений обрели штатную структуру, пополнялись личным составом и в обозримом будущем могли двинуться на фронт.
        Наиболее укомплектованными на сегодняшний день были 1-я Московская в составе 1-го, 11-го, 21-го мотострелковых полков и 2-я Питерская - 2-й, 12-й МСП и 22-й стрелковый. Для обеих дивизий удалось собрать по артдивизиону и танковой роте. Старые танки Т-34-85 оказались в пристойном состоянии, поскольку ежегодно участвовали в столичных парадах.
        В остальных дивизиях дела обстояли не так блестяще: 3-я Смоленская, 4-я Крымская, 5-я Ростовская, 6-я Уральская состояли из одного мотострелкового и двух стрелковых полков - бронетранспортеров и даже грузовиков для них в нужном количестве наскрести не удалось. Артиллерию оружейники обещали поставить - хотя бы гаубичный дивизион на дивизию и по минометной батарее в каждый полк. А вот с танками дела обстояли просто ужасно.
        Список замыкали 7-я Красноярская, 8-я Новосибирская, 9-я Дальневосточная и 10-я Рязанская дивизии - каждая из трех стрелковых полков и с мизерным количеством орудий. Командиры в Рязани поработали как бы не лучше остальных: 10-й, 20-й и 30-й стрелковые полки уже получили почти половину личного состава, и даже удалось собрать по области автотранспорт.
        Следующие дивизии: 11-я Ярославская, 12-я Томская, 13-я Нижегородская, 14-я Московская, 15-я Краснодарская, 16-я Саратовская, 17-я Брянская и 18-я Омская - существовали пока главным образом в виде штабных документов. Реально в каждом соединении было несколько неполных рот.
        Между тем Игумнов, водя указкой по схеме, бодро повествовал:
        - Из уцелевших подразделений Арктического командования сформированы стрелковый батальон и инженерная рота, которые могут быть введены в состав Питерской либо Красноярской дивизий. Также мы смогли сколотить четыре отдельные танковые роты из машин времен Великой Отечественной, снятых с музеев и постаментов. Еще три роты находятся в процессе комплектации. Согласно решению Ставки, эти подразделения не включены в состав какой-либо дивизии. В Крыму, помимо 4-й дивизии, формируются пять отдельных батальонов из военнослужащих запаса и моряков с погибших кораблей. Просятся на фронт.
        - Никаких офицерских батальонов, - отрезал Мадригайлов. - Офицеров распределить по частям и учебным центрам, нечего комсоставу бегать в атаку, как простые пехотинцы…
        Старенький генерал-лейтенант Лукашов, назначенный начальником Генштаба, подхватил:
        - Паша, ты поищи в Севастополе и вокруг штабных офицеров. И в моей конторе бывалого люда мало, и штабы соединений комплектовать надо.
        - И в моем хозяйстве пригодятся, - сказал Игумнов. - Разошлю циркуляр.
        - Причем немедленно, - уточнил главком и повернулся к Лукашову: - А ты скажи, Модест Аркадьевич, нет ли новостей о больших хлопушках?
        - О самых больших ничего нового, - разочаровал его начальник Генштаба. - Сегодня под вечер сообщили с Урала, что откопали одну штучку. Теперь у нас шесть изделий малой мощности.
        Он перечислил спецбоеприпасы, которые были найдены в пригодном для применения состоянии. Нейтронный снаряд «Смола» для 240-миллиметрового самоходного миномета 2С4 «Тюльпан». Две глубинные бомбы «Скат». Легкая авиабомба на 55 килотонн. Тактическая ракета с ядерной боевой частью мощностью 15 килотонн. И вот сегодня к этому арсеналу прибавился восьмидюймовый артиллерийский снаряд.
        О больших зарядах Мадригайлов знал лучше, чем остальные. В его загашнике оставались два сверхгиганта Р-36-бис УТТХ, противоракета «Горгона» с мегатонной головкой и четыре стратегические авиабомбы ТН-1200, для которых не было носителя. «Что-нибудь придумаем», - решил главком и задал следующий вопрос:
        - На каких заводах можно быстро наладить производство серьезного вооружения?
        - Кое-что уцелело или разрушено не полностью. Тот же Владимирский завод, например. Авиаремонтный завод во Ржеве, Арзамасский машиностроительный, «Арсенал» в Ленинграде… - Генерал принципиально не использовал новое название северной столицы. - В Перми почти не пострадали Мотовилихинские заводы и пороховой завод - они были остановлены по причине банкротства и поэтому, видимо, не попали в список мишеней. Омский машиностроительный частично разрушен, однако несколько цехов могут быть использованы по крайней мере для ремонта бронетехники. Авиационные заводы в Улан-Удэ, Смоленске и Саратове сильно пострадали, но божатся наладить производство поршневого мотора на тысячу, а то и полторы лошадей. Украинский завод «Мотор-Сич» в Сумах тоже пытается запустить конвейер. Если первые движки пойдут уже в середине августа, то в сентябре мы поднимем в воздух пару десятков истребителей, штурмовиков и легких бомбардировщиков, не уступающих машинам Великой Отечественной.
        - Уже хоть что-то, - почти миролюбиво проворчал главнокомандующий. - Какие новости с фронтов?
        - Принципиальных изменений не произошло. После неудобного для нас исхода боев на Беловежском направлении противник вклинился в Каменецкий выступ, но был остановлен вводом в бой резервов и не проявляет активности. Продолжаются атаки противника в Прибалтике, отряды наемников из Литвы вторглись в Латвию, форсировали Даугаву, заняли Ригу и продвигаются на восток, практически не встречая сопротивления. Главная ударная сила - мотопехотная бригада сухопутных войск Литвы под названием «Железный волк» - полная тезка национального движения откровенно фашистского толка.
        - Обходят северный фланг белорусской группировки, как в сорок первом году, - резюмировал Мадригайлов. - Придется парировать нашими частями.
        - Мы уже разрабатываем план контрудара, - сообщил генштабист. - Полк из Ленинграда и полк из Витебска могут завтра выдвинуться для прикрытия границы, а через два дня войдут на территорию Латвии.
        - Придется, - главком вздохнул и покачал головой. - Попытаемся заодно пробить коридор до Калининграда… Продолжайте.
        - Украинская армия держит фронт. Новороссия вводит в строй музейные танки, сводная бригада в составе трех моторизованных рот, одной танковой роты и артбатареи выдвинулась в окрестности Харькова и ждет дальнейших приказов из Киева. Наша группировка совместно с украинскими частями продвинулась вглубь Польши, но после поражения Беловежской дивизионной группы можно забыть планы окружить главные силы противника. Я бы предложил усилить бригадную группу в районе Място Заблудово и нанести несколько сильных ударов с прежней целью - причинить противнику максимальные потери в живой силе и технике, захватить и уничтожить склады оружия и боеприпасов. Для усиления союзника можно задействовать части нашей Крымской дивизии. Оперативное управление рассчитывает, что в ближайшие две недели сохранится благоприятная обстановка, поскольку неприятель будет уделять главное внимание западному направлению. Затем, нейтрализовав остатки армий НАТО, перенесет основные усилия на Восточный фронт.
        - Разведка?
        Генерал Щеглов правильно понял даже не вопрос, а приказ главкома. Начальник военной разведки доложил, не заглядывая в блокнот:
        - Союзники передали по радио, что противник захватил и отремонтировал некоторое количество старых танков времен Второй мировой войны и послевоенного периода. Восемь машин отправлены в Прибалтику, семь - на украинский участок, до тридцати задействованы на западе. Видимо, скоро начнется штурм Берлина. Кроме того, есть данные, что противник пытается наладить производство легкой бронетехники на машиностроительных предприятиях Чехии. По неподтвержденным пока донесениям из средиземноморской зоны, противник перебрасывает из арабских стран в Европу до двух десятков иорданских танков типа «Центурион».
        - Совсем весело! - Мадригайлов еле сдержал матерный выкрик.
        - Самое веселье в другом, - мрачно произнес Максимов. - Есть сведения, что часть украинских формирований готова повернуть оружие против нас. Националисты не простили потерю Крыма и Новороссии. Москалей ненавидят сильнее, чем космических агрессоров.
        - Не удивлен, - буркнул Мадригайлов. - Придется укреплять фланги на случай осложнений на Украине и в Прибалтике. И хорошо бы нанести еще несколько ударов, хоть как-то поможем союзникам… Ваши соображения, генерал Игумнов?
        Ответственный за формирование боевых частей доложил четко, как на экзамене в академии:
        - Первая московская дивизия готова, два полка уже в Белоруссии, скоро остальные отправим, начнем на их месте разворачивать 14-ю Московскую. Питерская побатальонно уходит в Прибалтику. Брянская и Ростовская держат украинскую границу, чует мое сердце - скоро придется бросить их в бой где-нибудь под Ивано-Франковском.
        - Приходится раздергивать части и соединения, не закончившие формирование, - печально прокомментировал начальник Генштаба. - Опять не кулаком будем бить, а растопыренными пальцами. У союзников тоже подразделения пока сколачиваются.
        Полковник Кавалевич, представлявший в Москве белорусский Генштаб, поспешил уточнить:
        - На северо-западном направлении, против прибалтов, у нас позиции крепкие. Девять батальонов готовы перейти границу и атаковать противника. Гродненский участок тоже сумели стабилизировать. А вот южнее Бреста мало сил - после ухода бригады полковника Заплетина там остались две пехотные роты неполного состава. Мы собираемся подкинуть пополнения штыков двести и чуть брони - сколотим полнокровный батальон. Туда же посылаем один батальон из Слуцка. Остальные готовые подразделения наше командование стягивает в сектор Брест - Бяла-Подляска, где ожидается контрудар Варшавской группировки генерала Потоцкого.
        Он уточнил, что пользуется данными, переданными днем прибывшим из Минска курьером. Полковника поняли правильно: все начали привыкать, что информация распространяется медленнее, чем в довоенное время.
        Убедившись, что представитель союзной армии закончил отчет, Игумнов добавил, переводя взгляд с карты на свой блокнот и обратно:
        - Оба ваших батальона можно свести в полк. Туда же отправим из Смоленска штаб дивизии, остатки третьего мотострелкового, тринадцатый стрелковый полк в составе двух батальонов, артдивизион, саперную роту. Еще два смоленских батальона будут готовы через недельку. Вот и полноценная дивизия из трех полков. Постепенно нарастим до штата.
        - Сводная российско-белорусская дивизия? - Мадригайлов, прищурясь, бросил взгляд на Кавалевича. - Союзники возражать не станут?
        - Ни в коем разе не должны возражать, - уверенно заявил полковник. - При таком раскладе все подразделения к северу можно будет свести под командование полковника Сабилло - там четыре батальона и отдельные роты, десяток танков. Если чуток усилить - еще одна дивизия получается.
        - Сообщите наши соображения в Минск, - велел главком и обратился к Игумнову: - Кого назначим командиром южной дивизии - Заплетина?
        - Отличная кандидатура, - согласился генерал. - Там даже слабенькие танковые роты есть. Усилить бы всем, чем можно, сколотить полнокровный батальон - и использовать в интересах всего фронта.
        - Как только дивизия соберется хотя бы частично - нанесем удар во фланг и тыл Люблинской группировки, - задумчиво произнес Лукашов. - Но ты, Паша, все танки туда не отдавай. Тяжелые машины сводим в отдельную часть полковника Сапронова. Это будет резерв Ставки.
        - Помню, - смиренно заверил Игумнов. - Но и вы мою просьбу не забывайте.
        - На фронт рвешься? - недовольно буркнул главком. - Ты не прав, Пал Саныч, но держать не будем. Как только сложится корпус - назначим командовать.
        Мадригайлов сокрушенно смотрел на карту, представляя, как передвигаются отдельные части и подразделения. Стройная система дивизий с понятной нумерацией полков рассыпалась на глазах. На фронте складывается мешанина рот и батальонов, не сколоченных для совместных действий. Замышлявшийся прорыв через Польшу для соединения с западными союзниками откладывался на отдаленную перспективу.
        «Значит, надо выдвигать полки, пусть и не закончившие формирования, потом пополним их маршевыми колоннами», - решил главнокомандующий. Вздохнув, он кивнул Максимову.
        Начальник СМЕРХа, безусловно, давно и нетерпеливо ждал разрешения. Не заглядывая в торчавший из бокового кармана пиджака блокнот, он бойко доложил:
        - Подозрения, что пришельцев ждала пятая колонна, возникли давно. Как вы помните, мы еще на первом совещании установили факт вакцинации хомячков. Иными словами, кто-то передал противнику образцы земных микроорганизмов. К сожалению, среди попавших к нам в плен инопланетян нет никого из командного состава, только технари. Однако им известно, что несколько лет назад Землю тайно посетила разведывательная экспедиция. Эти разведчики не только вывезли наборы бактерий, но также завербовали влиятельных агентов, коим были обещаны должности в оккупационной администрации.
        - Это они собрали старые танки на Ближнем Востоке! - первым сообразил Щеглов.
        - И не только, - Максимов сделал утвердительный жест и продолжил: - Пресловутый пшекский фильм, для которого наклепали много старых танков, тоже стал частью замысла врагов мира и человечества. Противник планировал иметь туземные войска, вооруженные примитивной техникой, неуязвимой для «желтого дыма». Для этого в разных странах накапливалась древняя, но работоспособная броня. Для этого были исключены из списка мишеней некоторые предприятия, на которых можно быстро запустить производство старого вооружения. Даже наладили выпуск боеприпасов для старых танковых орудий. Кроме того, некоторые медиа-персоны и популярные фигуры шоу-бизнеса вели соответствующую пропаганду…
        Звякнул телефон на столе главкома. Мадригайлов, поднимая трубку, осведомился с хмурым прищуром:
        - Причастные установлены? Говоришь, уже аресты начались?
        - Так точно.
        Поощрительно подмигнув, главком ответил звонившему, молча слушал почти минуту, потом озабоченно проговорил:
        - Назовите районы, куда вводить.
        Затем он опять долго слушал, записывая что-то в блокнот, и время от времени бросал невнятные реплики. Наконец пожелал собеседнику удачи, заверил, что посильная помощь будет оказана, и строго наказал любой ценой удержать танковые заводы. После этого, попрощавшись, бросил трубку и нацелил на собравшихся свирепый взгляд.
        - Проблемы на Украине? - тихо поинтересовался Лукашов.
        Главком мрачно наклонил голову и прорычал:
        - Вовченко в панике. Вот-вот случится путч бандеровцев и правосеков. Просит прислать войска на помощь, потому как у него в Киеве только два надежных батальона, а мятежники сняли с фронта и двинули на столицу втрое больше. Вовченко точно не уверен, однако по просочившимся сведениям, в западных областях уже началось. Путчисты собираются открыть фронт и вместе с пришельцами бить москалей. И еще вроде бы они начали ковыряться в реакторах электростанций - хотят извлечь уран и сварганить ядерные бомбы.
        Начальник Генштаба моментально среагировал:
        - Бомбу из отходов АЭС не сделать, а вот бригадная группа Заплетина может быть отрезана. Я дам ему приказ немедленно возвращаться под Брест.
        Мадригайлов не успел согласиться, потому что приоткрылась дверь, и капитан-связист доложил, что генералу Щеглову звонят из его конторы и срочно требуют к телефону. Разведчик вопросительно посмотрел на главнокомандующего, и тот махнул рукой: ступай, мол.
        Щеглов устремился к выходу, а Максимов громко сказал ему в спину:
        - Портфель прихвати. Помним, что было, когда полковника Штауфенберга вызвали к телефону с совещания.
        У Мадригайлова вдруг возникло подозрение, что главы спецслужб лишь изображают конфликт - так сказать, играют на публику с целью дезинформации.
        - По делу сказать нечего?
        - Есть. - Начальник военной контрразведки принял строевую стойку. - Не стоит радировать приказ Заплетину. Противник может перехватить передачу. Я отправлю курьеров на самолете.
        - Разумно, - согласился главком.
        Максимов вышел вслед за коллегой. Портфель в кабинете не оставил, машинально подметил Мадригайлов. Отогнав несвоевременно шутливое настроение, он осведомился, что известно о положении на других фронтах. Лукашов безрадостно доложил:
        - Южное командование НАТО сообщает, что остатки чешской армии капитулировали на подступах к Праге. Итальянские войска силами мотопехотной бригады вошли в Австрию, укрепив оборону в Альпах на границе с ФРГ. Словакия и Венгрия договорились о совместной обороне в Карпатах, в ближайшие часы к ним должны присоединиться Сербия и Болгария, но там хреновато с боеготовыми частями. По румынским и молдавским событиям информация противоречива. Ясно только, что пришельцы туда пока не прорвались. Положение в Южной Америке достоверно не известно, подразделения Бразилии, Аргентины и Перу как будто смогли изолировать боливийско-парагвайский плацдарм противника. Штаб в Техасе направил туда наблюдателей, обещают вскоре передать более точные сведения.
        Приняв к сведению неточные сведения, главком подошел к карте, и они с Лукашовым стали отбирать соединения и части, которые можно быстро двинуть на Украину. Попутно решали, какие города, в которых сохранились военные заводы, следует удержать любой ценой. Львов с его танкоремонтным предприятием можно было считать потерянным, а вот Харьков и Сумы отдавать пришельцам никто не собирался.
        В процессе обсуждения возникла идея нанести максимально мощные удары на прибалтийском и белорусском направлении, чтобы отвлечь силы врага с южного театра военных действий. Ростовскую дивизию наметили ввести на Украину, 3-ю Смоленскую как можно скорее двинуть в район Бреста, а 10-ю Рязанскую, пополнив личным составом из Ярославля и Нижнего, передислоцировать в Гродненский выступ. Учитывая известные силы противника, военачальники согласились, что превосходства сможем достигнуть только после отправки на фронт как минимум двенадцати, а то и пятнадцати дивизий. Проще говоря, о решительных наступательных операциях до конца августа думать не приходилось. Разве что на отдельных участках удастся продвинуться, да и то - с очень ограниченными задачами. Понимавший тяжесть ситуации генерал Игумнов уже не заикался о переводе в действующую армию, но прикидывал вслух, как бы скорее наполнить части личным составом.
        В разгар этого веселья вернулись встревоженные Максимов и Щеглов. Последний угрюмо сообщил с порога:
        - Рагули доигрались. Час назад взорвалась Ровенская АЭС. Единственная приятная новость - ветер там северо-восточный, так что в ближайшие сутки облако пойдет на Тернополь и дальше на юг, на Ивано-Франковск.
        - Мало веселого, - отмахнулся Мадригайлов и продолжил диктовать приказ: - Ускорить пополнение Брянской дивизии, чтобы самое позднее через три дня соединение было готово перейти границу силами стрелкового полка.
        Всего приказ состоял из трех десятков пунктов. Машинистки перепечатывали документ не меньше часа.
        До позднего вечера главком совещался с руководителями временных гражданских властей. Положение в экономике казалось ужасающим: бесконтрольный рост цен, нехватка предметов первой необходимости, крах коммунальной системы, перебои с энергоснабжением. Надо было как-то выбираться из катастрофической ситуации, предотвратив массовый голод и резкий скачок смертности.
        Уже вырисовывались жестокие меры: передача стратегических запасов сырья, медикаментов и продовольствия под контроль СМЕРХа и заградотрядов, мобилизация оставшегося без работы городского населения для сельскохозяйственных работ, введение карточной системы на основные товары. Органы правопорядка получали широкие полномочия, новый закон причислял коррупцию, саботаж и мародерство к особо тяжким преступлениям, караемым расстрелом с заменой на штрафбат. Ответственность за порядок и снабжение возлагалась на областные власти.
        Сложности с инфляцией можно было бы по примеру прежних правителей переложить на сограждан, но генералы осадили банкиров: мы - не политики, поэтому свой народ грабить не позволим. Главный армейский финансист предложил проект закона о прогрессивном налоге. Отныне ставка налога зависела не от общего дохода, но от прибавочной стоимости. Задрал цену на свою продукцию - плати больше. Утаивание прибыли также становилось тяжким преступлением с конфискацией средств производства. Комитет информации получил приказ объяснить новые правила населению страны.
        Когда в кабинете остались только вожди оборонной промышленности, позвонил Щеглов, попросив принять его и Максимова. Тем временем владельцы заводов и концернов без энтузиазма докладывали о трудностях, из-за которых не получалось развернуть серийное производство. Без компьютеров не могли работать не только станки. Даже инженеры-конструкторы разучились чертить без «Автокада», да и чертежные принадлежности давно стали антиквариатом.
        Велев перевернуться через голову, но дать армии хоть немного техники, Мадригайлов прошел в малую приемную, где на диване сидели начальники СМЕРХа и военной контрразведки. Судя по деловым физиономиям, командиры тайного фронта достигли полного взаимопонимания.
        - Чем порадуете? - осведомился главком, догадываясь, что новости будут не слишком приятными.
        - Как мы и предвидели, пятая колонна передавала противнику сведения о наших военных приготовлениях, - доложил Максимов. - Вражескому командованию известны многие заводы, на которых планируется выпуск оружия. Известно также, что мы готовим новый танк.
        - Эти сведения напугали противника, - добавил Щеглов. - На предприятиях ФРГ и Чехии начинают клепать новые модели, якобы превосходящие «тридцатьчетверку».
        Главком поморщился и проговорил недоверчиво:
        - Меня только что уверяли, будто нельзя запустить новую машину за две недели и даже за два месяца.
        - Хорошую нельзя, но мощности западноевропейской промышленности позволяют поставить на серию сырую конструкцию, - сообщил Щеглов. - Пушка сто пять или сто двадцать миллиметров, мотор на шесть-семь сотен лошадиных сил, лобовая броня до дециметра толщиной.
        - Ломаться станет через каждые полста километров, но наши старые коробочки такая сволочь будет крошить, - грустно резюмировал Максимов. - Хорошо бы с воздуха вмазать по тем заводам.
        - Дайте координаты, поручим летунам, - задумчиво произнес Мадригайлов, мысленно сопоставляя тактико-технические данные нескольких танков, затем сказал, улыбаясь: - Мне нравится вражеская машина, пусть наклепают их побольше. Сможете передать на ту сторону, что наш «тэ - сорок девятый» появится на фронте буквально на днях?
        - Легко, - не без недоумения в голосе заверил Максимов.
        - Не проблема, - поддержал коллегу Щеглов. - Но зачем?
        - Пусть готовятся воевать против нашей сырой машиной. - Главком расхохотался. - Пошли.
        Они вернулись в кабинет, и промышленники снова стали жаловаться на проблемы. По их словам, при крайнем напряжении всех предприятий удастся выпускать буквально одну-две машины Т-49 в неделю.
        - Больше не получится, - опустив взгляд, признался Левашов, хозяин Владимирского завода. - И задел для старых «бэтэшек» почти исчерпан.
        - Неважно, - оборвал стенания Мадригайлов. - Не вы ли мне много раз докладывали, как ловко починили старые тяжелые танки?
        Танкостроители подтвердили: отремонтированы несколько тяжелых танков производства 40-х и начала 50-х годов, включая могучие Т-10.
        - Но это сложно, для них запчасти приходится вручную, поштучно варганить, - уточнил Левашов. - Один тяж в декаду.
        Четыре завода выдадут дюжину тяжелых в месяц, прикинул главком. К осени к производству присоединятся Омск и Тагил. Но не ржавый антиквариат интересовал старого генерала.
        - Прекрасно, бросьте все силы на ремонт, - распорядился Мадригайлов. - Набирайтесь опыта и наращивайте скорость работ. Но чтобы уже через неделю парочка «сорокдевяток» засветилась на передовых позициях. Понятно?
        Они не поняли. Пришлось объяснить, что в ближайшее время они получат много старых машин, которые нужно вернуть в строй. Причем о запчастях сильно беспокоиться не стоит - старья много, поэтому можно будет собрать одну целую машину из двух побитых.
        Промышленники поняли идею и возрадовались. Генералы тоже пришли в восторг. Только все понимали, что поток отремонтированных машин хлынет на фронт не завтра и даже не через неделю. Пока же действующей армии придется драться на музейных древностях.
        Глава 11
        Ты исполнил свой долг, уходи же, воин
        Скуля пропеллерами, самолет вышел на цель, снизившись до полутора километров. Заходящее солнце осветило равнину, и пилоты разглядели неприятельское расположение. По команде штурмана был открыт люк, и груз посыпался в сторону противника.
        Не сверхточное бомбометание, как бывало в Сирии, но четыре тонны осколочно-фугасных подарков нашли себе добычу. Выполнив вираж, они прошли над районом бомбометания, отметив горящую и побитую технику, трупы личного состава.
        - Как там пассажиры, не вывалились вместе с нашими гостинцами? - осведомился Болотников.
        Радист открыл дверь в грузовой отсек и спокойно доложил:
        - Порядок. Перегородка стоит на месте, пассажиры дрыхнут.
        Кивнув, подполковник повел машину на посадку. Захваченная авиабаза Теремец-Кольоня ждала их, аэродромная команда даже включила огни на бетонной полосе.
        В соседнем отсеке, отделенном от бомбовой укладки импровизированной перегородкой, дремали в неудобных позах на деревянных лавках капитан Островцев и лейтенант Горюнова. После двух суток непрерывных допросов Люба так и не очухалась, явилась на службу под вечер и получила приказ доставить пакет с приказом полковнику Заплетину. Едва заработали винты, она снова заснула и открыла глаза уже на польском аэродроме.
        Авиабаза выглядела целенькой, хотя в первый день Заплетин требовал немедленно взорвать все, что плохо лежит. Вероятно, приказ почему-то отменили.
        Их встречала девица из автобата, с которой они уже пересекались в день штурма авиабазы.
        - Товарищ капитан, машина для вас готова, - отрапортовала старший сержант Хибняк. - Пацаны проверили, смазали, заправили.
        Рядом с ними летчики рассказывали, как отбомбились по скоплению наемников. Потом Ким вдруг спохватился и сказал, что собирается взлететь затемно, так что пора грузить трофеи. Встречающие заверили: мол, все готово, вы только трюм откройте - набьем под завязку, остальное же попробуем вывезти на трейлерах.
        Удивленная Люба поинтересовалась:
        - Что вывозим?
        - Так тут же целый склад авиамоторов нашелся, - объяснила Света Хибняк. - Москва приказала ничего здесь не оставлять. Сначала собирались уничтожить лишнее, а потом решили отправлять в тыл, пока есть возможность. Ну, и горе-союзникам кое-что перепало.
        - С авиамоторами понятно, авиация стране нужна, - согласился Островцев. - Ну, красавица, покажи, какую тачку нам подобрали.
        Попрощавшись с экипажем самолета, они прошли к ангарам, где солдаты и местные жители укладывали на прицепы всевозможные ящики. Здесь их ждал четырехдверный пикап «Фронтир» - не новый, но приличный на вид и разрисованный защитным камуфляжем. В кузове стоял на турели старенький советский пулемет «Утес» калибра 12,7 мм. Хорошо хоть, не польская переделка под натовский патрон. Больше всего Любе понравилась турель, оборудованная сиденьем для пулеметчика.
        Герман, чертыхаясь, уложил на заднее сиденье громоздкую снайперскую иностранку спутницы, сел спереди, привычно пристегнулся ремнем. Люба приладила рядом рацию, заняла место поближе к винтовке, а за рулем устроилась Света Хибняк, объяснившая, что сами они ни в жисть дорогу не отыщут.
        Ехали по разбитому траками шоссе около часа, миновав несколько постов российской и украинской армии. Навстречу один за другим неслись грузовики, БТР и танки, помеченные желто-голубыми трезубцами.
        - Похоже, отводят с фронта батальоны, - озабоченно прокомментировал Герман.
        Очередной патруль остановил их на повороте, где дорога уходила на север, огибая рощу. Проверив документы, лейтенант сообщил:
        - Командира и начальника штаба нет на месте. Все на позиции, оставленной союзниками.
        - Что именно случилось? - нахмурившись, осведомился Островцев.
        - Непонятно, товарищ капитан. Там были сильные взрывы, потом укры бросили фронт и сбежали. Товарищ полковник приказал выдвинуть туда часть сил и сам отправился.
        - Поехали, - приказал Островцев.
        Следующие километры они преодолели малым ходом по лесной грунтовке и затормозили, увидев стоявшую между берез бронетехнику. Офицеры и солдаты ходили вокруг машин, не проявляя признаков тревоги. Люба увидела знакомые лица, в том числе Заплетина, Глебова и того старшего лейтенанта, который помог ей поднести винтовку и патронные ящики.
        Разбуженный отдаленным грохотом Аркан почему-то вспомнил прекрасную довоенную книжку о Курской битве. Автор упоминал, как утомленные непрерывными многодневными боями танкисты буквально засыпали прямо за рычагами своих машин. Старший лейтенант посмотрел на часы - поспать удалось всего-то часа два.
        Занявший соседнюю лежанку Суровегин тоже сидел, прислушиваясь. Из соседней комнаты выглянул встревоженный Вахрушин, буркнувший сквозь зевоту:
        - Что творится, отцы-командиры? Сначала моторы тарахтели, теперь пушки палят…
        - Моторов я не слышал, - признался Витяня. - А взрывы далеко, но мощные.
        Натянув «ковбои» и передернув затворы пистолетов, они вышли во двор. Ночь выдалась не слишком темная: едва начавшая стареть луна и яркие звезды обеспечивали сносную иллюминацию. Личный состав постепенно собирался возле танков, но признаков вражеского нападения не наблюдалось. Взрывы тоже прекратились, но не приснилась же канонада сразу многим.
        Возле «бэтэшки» ротного собралась небольшая толпа, и часовой - автоматчик из мотострелков - торопливо и взволнованно рассказывал:
        - Сначала, где-то час назад, по шоссе пошла колонна украинцев. Много грузовиков и бронетехники. Кричали с издевкой: мол, убирайтесь отсюда, москали, пока живы. Хохотали громко… А совсем недавно в той стороне, где они стояли, начало что-то взрываться. Сильный звук и вспышки - громче и ярче, чем при артподготовке. И самолет пролетел прямо над нами. Совсем низко.
        - В какую сторону самолет направлялся? - резко спросил Глебов. - Вы по звуку определили, что самолет? Может быть, тактическая ракета?
        - Никак нет, товарищ майор, самолет. Я хорошо видел огни на крыльях - зеленые и красные. Улетел туда, - солдат показал рукой, - в сторону нашего тыла.
        Стоявший в окружении своих бойцов Усманов проговорил, не скрывая недоумения:
        - Я бы понял, если бы авиация противника разбомбила украинскую часть и они решили отступить. Но последовательность событий была совсем другая.
        - Причем дорогие союзники не бежали в панике, но шли в добром настроении, - согласился Глебов. - Не нравятся мне такие тайны марлезонского балета…
        Появившись из-за изгороди, к ним подбежал молодой сержант и, обратившись к Усманову, торопливо отбарабанил:
        - Товарищ подполковник, полковник Заплетин приказал поднимать личный состав и занять оборону.
        - Что происходит? - осведомился подполковник.
        - Не могу знать. Слышал только, что на кого-то бомбы сбросили. И капитан-химик докладывал, что радиация немного повысилась. Вроде бы пока не опасно…
        В разгоревшейся суматохе аврала непрерывно поступали распоряжения и приказы: пехоте занять оборону, выслать усиленные дозоры, бронетехнике выдвинуться из выжидательного района на запасные позиции, артиллеристам изготовиться к стрельбе…
        Танк Аркана расположился за кустарником в сотне метров от шоссе. Правее встал БТ-5 лейтенанта Зорина, между машинами залегли мотострелки. Лязганье железа заглушало другие звуки, поэтому Реутов не сразу расслышал далекий рокот множества моторов. Потом сквозь деревья пробился свет множества фар.
        Вскоре стало понятно, что прямо на них со стороны украинского рубежа обороны мчится полным ходом всевозможная техника. Не обращая внимания на сигналы, проносились мимо танки, грузовики, внедорожники, автобусы и бронетранспортеры, маркированные жовто-блакитным трезубцем.
        Сквозь гул движков донесся еле слышный крик Вахрушина:
        - Красиво бегут… Хомячки в наступление перешли, скоро здесь будут?
        Аркан отрицательно покачал головой. Союзники явно драпали, но звуков боя перед началом бегства не было. Не мог же напугать украинцев авианалет, не сопровождаемый атакой пехоты и брони…
        Колонна союзников миновала расположение бригады и скрылась в темноте за дорожным изгибом. Спустя несколько минут, кашляя мотором, медленно проковылял КрАЗ-255 старой модели. Кузов машины был под завязку набит солдатами, а на прицепе подпрыгивала гаубица М-30. Отставший растаял в ночи, постепенно затих удалявшийся моторный шум.
        После недолгих минут тишины БТР-152 и «арабеска» разведчиков выползли на шоссе и неторопливо двинулись в сторону покинутого союзниками рубежа. Затем Глебов зычно позвал к себе командиров машин и объявил приказ комбрига: две роты - их танковая и мотострелковая - выдвигаются вдоль шоссе с целью изучить обстановку и предотвратить внезапное нападение противника на главные силы.
        - Короче говоря, мы становимся передовой заставой, - высказался Зорин.
        - Или даже авангардом, - усмехнулся майор. - Впереди нас действует взвод Гусарова, не пальните ненароком. Ну, по коням, пацаны.
        Авангард в составе пяти танков и шести БТР преодолел чуть больше километра и встретил толпу пеших бойцов украинского батальона. Союзники спешили в сторону далекой переправы, не проявляя желания отвечать на вопросы.
        Кое-как протискиваясь сквозь неплотную людскую массу, они преодолели еще пару километров, и пришлось остановиться. Здесь, перегородив шоссе, громоздился КВ-85 с порванной гусеницей. Экипаж уныло слонялся вокруг неподвижного великана.
        - Что случилось, герои? - дружелюбно поинтересовался Глебов. - Почему отступаете?
        Танкист в поношенном комбинезоне с погонами старшего лейтенанта, мрачно поглядывая исподлобья, долго вздыхал, потом проворчал, путая русские слова с украинскими:
        - Кинець пидкрався нэпомитно, хоч бачылы його здалэку. Спочатку со штаба фронта приказали видправыты свидомых бойцов - вроде бы власду у Киеве миняты. Тильки воны ушли, як бомбежка почалась. Потом пан полковнык зробыв объяву по радио, что оккупанты бросили атомну бомбу на Ровно. В отместку за кацапскую бомбу у Польше. Сел у джип и пойихав, за ним штаб рванув, тут и все тикать кынулыся…
        - Понятно, - сказал майор, но быстро добавил: - То есть непонятно. Вы говорите, началась бомбежка… Тот самолет сбросил бомбы на вашу часть?
        - Сам не бачыв, но хлопци говорили, що батальон «Козак» повнистю покрошили… - Украинский танкист осекся и задумался. - Погоди, як же так… «Козак» ведь пишов по приказанню ще до налету…
        - Вот теперь понял. - Глебов сокрушенно вздохнул. - Дела, как я посмотрю, хуже некуда. Советую вам бежать пешком вместе с пехотой.
        - Вирно говоришь, майор! - старлей-союзник просиял, услыхав дельную подсказку. - Хлопци, за мной, бигом марш!
        Экипаж поврежденного танка ускоренным шагом бросился в противоположном от фронта направлении. Когда они скрылись из виду, Глебов по рации доложил в штаб обстановку, потребовав прислать ремонтную команду и свободный экипаж, чтобы эвакуировать КВ.
        Оставив мотострелков для охраны поврежденного трофея, они продвинулись до брошенных позиций украинских батальонов. Здесь хозяйничали разведчики. Гусаров сообщил:
        - Бомбы легли на вражеских позициях, и противник в панике бежал, бросив несколько единиц неповрежденной техники. У хохлов после этого началась паника, перешедшая в беспорядочное бегство. Здесь тоже немало добра осталось.
        - Видели, - хмыкнул Глебов.
        Посовещавшись с вышестоящим командованием, он приказал занять брошенную противником участок.
        Вскоре подтянулись рота Кольцова и весь батальон Усманова. Чуть позже появился Заплетин, а с ним - инженерные подразделения и два грузовика с танкистами, потерявшими свои машины в последних боях. Из обрывков разговоров Аркан понял, что командиры планируют подобрать несколько пушек, танк Pz. IV в хорошем состоянии, а также грузовик с боеприпасами.
        А потом возле них остановилась «арабеска». За рулем сидела понравившаяся Витяне девица из автотранспортной части, а пассажирами были знакомые офицеры СМЕРХа. В том числе та симпатичная лейтенант-снайпер.
        Капитан-смерховец, детина богатырского сложения, передал Заплетину конверт. Полковник расписался в получении, прочитал содержимое и куда-то исчез вместе с остальными старшими офицерами. Реутов не придал этому большого значения, с удовольствием наблюдая, как старший сержант Хибняк усмиряет капитана Суровегина. Девица выговаривала что-то с высокомерной гримасой, временами постреливая по танкисту глазками, а Витек послушно кивал и вроде бы пытался оправдываться.
        - Готов мужик, - прокомментировал мастер амурного дела Серега Вахрушин. - Дал слабину, вот и захомутали.
        - Дело ЗАГСом пахнет, - согласился Реутов.
        - Какие сейчас ЗАГСы? - удивился наивный Артур.
        - Не переживай, командир части распишет и печать поставит, - Аркан засмеялся и добавил: - Когда будет у нас часть и штаб с печатью.
        Симпатичная девочка-снайпер - кажется, ее звали Люба - помахала ему ручкой. Неожиданно для самого себя Реутов обнаружил, что улыбается и машет в ответ. Он даже сделал шаг в ее сторону, однако услышал выкрик Глебова. Ротный созывал офицеров.
        Возле старенького КВ полковник Кольцов сухо и деловито разъяснил ситуацию. В связи с беспорядками на Украине бригадная группа рискует быть отрезанной, поэтому верховное командование приказало возвращаться в район Бреста. Бригада стягивается в район авиабазы, захваченной в первый день наступления, и продолжает движение тем же путем, по которому пришли, постаравшись вывести как можно больше трофеев. Мотострелковый батальон Усманова, артбатарея Репухова, танковые роты Кольцова и Глебова прикрывают отход главных сил, отражая возможные атаки противника.
        - В серьезные драки не ввязываемся, ведем гибкую оборону? - уточнил Суровегин.
        - Так точно, - подтвердил полковник. - И не думаю, что противник до рассвета на рожон полезет.
        От разбомбленных вражеских позиций медленно проползли по грунтовке и выбрались на шоссе несколько захваченных машин грузовиков, буксировавших гаубицу Д-30 и 120-мм миномет старого советского образца. Потом подошел немецкий танк - Аркадий узнал «четверку». Из башни выглянул Саня Лавандов и, широко скалясь, провозгласил:
        - Привет, братва! Глядите, какого я себе зверя раздобыл.
        Машина и правда хорошо смотрелась - новенькая, точно только-только с завода. Так оно, наверное, и было.
        - Поздравляю, - дружным дуэтом отозвались Реутов и Суровегин.
        - Не знаете, где сейчас мои? - осведомился Лавандов. - Не терпится похвастать.
        Оказавшийся рядом Кольцов умерил его восторги:
        - Можете не догнать, лейтенант. Как у вас с боекомплектом и горючим?
        - Солярки под завязку, снарядов - три десятка фугасных.
        - Отлично, останетесь с нами. Временно зачисляетесь в роту майора Глебова.
        - Слушаюсь… - Лавандов явно растерялся, но быстро сориентировался. - Товарищ полковник, вы не в курсе, там, на авиабазе, все склады уже взорваны?
        - Пока не все, но скоро бабахнут.
        - Не могли бы вы радировать, чтобы вывезли снаряды для моей пушки?
        - Правильно мыслите, лейтенант. Будет вам огнезапас. - Кольцов повернулся к майору Глебову: - Принимай новенького.
        Обрадованный неожиданному пополнению ротный приказал Лавандову переместиться на правый фланг роты.
        Между тем Кольцов подозвал Свету Хибняк и велел возвращаться с трофейными грузовиками в Теремец-Кольоня - там, сказал полковник, сейчас каждый водитель на счету. На робкое напоминание старшего сержанта, мол, она привезла сюда товарищей из СМЕРХа, комбриг отрезал: не маленькие, сами «арабеску» поведут.
        Светка жалобно посмотрела на расстроенного Суровегина, козырнула и побежала к машине, увозившей гаубицу.
        Противник стал подавать признаки жизни только после рассвета. Из дальнего леса вышли цепью до взвода пехоты при поддержке трех «арабесок», «сербиянки» и бронетранспортера, похожего на БТР-60ПБ - вероятно, польская модификация старой советской машины.
        Выйдя на рубеж своих брошенных позиций, неприятель занялся обустройством. Затем по дороге потянулись другие машины: грузовики с набитыми солдатами кузовами волокли на прицепе гаубицы с большими дульными тормозами, вперемешку с ними шли танки - вермахтовские «тройки» - и бэтээры разных типов. Российские подразделения, замаскированные за деревьями, наемники пришельцев не заметили, поэтому внезапный огневой налет стал для них приятным сюрпризом.
        Первой выстрелила лейтенант Горюнова. Ее громадная снайперская винтовка прогрохотала не хуже орудия малого калибра. Почти немедленно открыла огонь батарея майора Репухова - четыре пушки ЗиС-3 калибра 76 мм. Последними к общему веселью присоединились танки.
        Учитывая приказ экономить боеприпасы, Реутов за полчаса выпустил не больше двадцати снарядов, остальные тоже не частили. Во вражеском расположении вспыхнули пожары, горели танки и броники, взорвались грузовик и «сербиянка». Аркан записал на свой боевой счет «арабеску», грузовик с буксируемым орудием, и вдобавок положил несколько осколочно-фугасных в скопления пехоты - кого-то наверняка зацепил.
        После некоторой паники противник начал отвечать. Причем довольно грамотно. В атаку не рвались, но быстро пристрелялись по огневым точкам. Танкистам, которые часто меняли позиции, это было не страшно, но мотострелки несли потери и по приказу отошли на южную границу рощи.
        На этом бой в основном кончился. Противник изредка бросал снаряды и пускал очереди, пушкари посылали ответки, но боеприпас экономили. Снайперы били по заманчивым мишеням. Несколько небольших групп наемников попытались приблизиться, но были отогнаны.
        Переговорив со штабом, полковник приказал передвинуться на следующий рубеж - к Място Заблудово. Первыми отправились в путь артиллеристы, тяжелые машины Кольцова и две роты Усманова. Оставшиеся подразделения рассредоточились, лениво постреливая во вражескую сторону. Между делом Реутов подбил бронетранспортер, а другие танки всадили в неподвижную мишень еще несколько снарядов, устроив красивый восьмиколесный костер.
        В 9:20 Кольцов радировал приказ уходить. Быстро собравшись, колонна растянулась по шоссе - и вовремя. Не успела тыловая застава в составе двух Т-26 удалиться на три километра от прежней позиции, как на рощу стали падать ракеты залповых установок и загремели тяжелые орудия. Канонада с небольшими перерывами продолжалась не менее получаса, потом противник дал еще один залп РСЗО и, вероятно, пошел в наступление.
        К этому моменту они уже приблизились к окраине Мяста Заблудова. Здесь в плотной застройке добротных коттеджей, обнесенных каменными заборами, уже заняли оборону подразделения, первыми покинувшие линию соприкосновения с противником. Кольцов вышел навстречу и приказал Глебову:
        - Оставишь мне пушки, а сам следуй дальше, к аэродрому. Время прибытия - полдень. Там займете оборону, заправитесь, загрузите снаряды. Через часок-другой и мы подоспеем.
        - Понятно, потом я останусь в прикрытии, а вы отправитесь к переправе.
        - Именно так.
        Танкисты разбежались по машинам, и колонна снова вытянулась на шоссе. В голове стояли «бэтэшки» и трофей Лавандова, за ними - бронетранспортеры. Замыкали движение два Т-26.
        Все танкисты повысовывались из люков. На бетоне гусеницы передних машин пыли совсем не поднимали, поэтому лучше немного подышать выхлопами солярки снаружи, чем заполнять легкие тем же удовольствием в душной башне. Экипажу Реутова вообще достался чистый воздух - майор отправил их в головной дозор.
        Шли со скоростью приличного спринтера, навстречу неторопливо разворачивались придорожные деревья и километровые столбы. Канонада за спиной утихла, солнце подтягивалось к зениту, как войско на исходный рубеж. Утомленный долгим молчанием Серега поинтересовался:
        - Командир, объясни - мы все еще называемся авангардом, или как?
        - Авангардом мы были, когда первыми шли вперед… то есть в сторону вражеских позиций. А теперь уходим от врага последними, поэтому превратились в арьергард. А точнее - в подразделение прикрытия.
        - Проще выражаясь, прикрываем отступление, - сделал философский вывод мехвод Варгушин.
        - Ошибаетесь, старший сержант. - Аркан невесело хохотнул. - Наше подразделение выполняет отход, а не отступление. Мы с вами сейчас отрабатываем самые сложные параграфы Боевого устава. Такой маневр называется «отход с развертыванием на промежуточных позициях». Нам назначено время, когда мы должны прибыть на контрольный рубеж.
        Он машинально посмотрел на часы. Времени оставалось в избытке. Если не случится атомной бомбардировки, колонна достигнет базы на полчаса раньше срока.
        Варгушин был, видимо, удовлетворен ответами командира и деловито крутил руль, насвистывая что-то похабное. Неожиданно пробудилось любопытство Бородина, и ефрейтор осведомился:
        - Товарищ старший лейтенант, вы все эти маневры изучали в академии?
        - В Челябинском высшем командном танковом училище. - Реутов печально вздохнул и добавил: - Отрабатывал все виды боевых действий на настоящих танках.
        После недолгой паузы Артур спросил неуверенно:
        - Почему часть нашего арьергарда осталась там, в городке?
        Удивленный его непонятливостью Реутов подумал, что надо бы провести с личным составом уроки военной грамоты, вроде ликбеза. Он объяснил по-простому, стараясь поменьше использовать казенные формулы устава:
        - Они удерживают тот рубеж, чтобы мы успели закрепиться на следующим. Для этого нас и выделили в прикрытие. В полдень они тоже оторвутся от противника и двинутся к авиабазе. Понял?
        - Никак нет… А что будет, если противник нападет на них до полудня?
        - Они будут держаться до последнего, чтобы дать нам время для организации обороны. Это война, ефрейтор, у нее законы жестокие, но по-своему справедливые.
        Обескураженный Артур не стал задавать новые вопросы. А механик-водитель странно посмотрел снизу вверх на командира, потом снова уставил взгляд на дорогу. Кажется, он при этом бормотал что-то ненормативное, но мотор заглушил все слова.
        Авиабазу Теремец-Кольоня они застали в разгар аврала. Личного состава наблюдалось заметно меньше, чем в первый день, но все суетились, грузили что-то на разные машины - и в кузова, и на прицепы. Регулировщики даже притормозили танкистов, чтобы открыть дорогу покидающей базу колонне в составе шести грузовиков с полными кузовами под охраной двух «арабесок».
        Единственным танком на объекте оказался БТ-5 Лычкина. Подбежав к машине Глебова, капитан бодро отрапортовал: дескать, по вашему приказанию отправил в тыл на трейлерах четыре поврежденных танка нашей роты, а также два КВ и один Т-34, брошенные украинской армией. Затем деловито напомнил:
        - Готов вернуться к командованию взводом.
        - Само собой, - майор кивнул. - Реутов и Зорин возвращаются к тебе, а Лавандов на своем трофее переходит во взвод Суровегина. Капитан, где мы можем заправить машины?
        Лычкин без запинки назвал номера ангаров, в которых можно найти снаряды и горючее. Едва Глебов уехал в сторону топливохранилища, взводный начал вредничать и определил график, согласно которому Реутов получал снаряжение последним.
        - Пока стоишь в яблоневом саду на развилке шоссе и ведешь наблюдение в обоих направлениях. Задание понял?
        - Так точно.
        Немного поплутав, они вышли на указанное место. Видимо, когда-то здесь были фермы садоводов, но после штурма базы от хозяйских домов остались только закопченные фундаменты. Реутов легко нашел между деревьями место, с которого хорошо просматривалась местность. Левая дорога тянулась отсюда в сторону Мяста Заблудова, откуда скоро появится колонна Кольцова, а правая бежала на северо-запад и в трех-четырех километрах скрывалась в роще. Именно по правой дороге удалялась от авиабазы «арабеска» - вероятно, разведка.
        Когда затих мотор, в наступившей тишине прозвучало недовольное ворчание Варгушина:
        - Не любит нас капитан. Ревнует, видать, что вас без него на взвод назначают.
        - Ты мне тут начальников и командиров не критикуй! - повысил голос Аркан, усвоивший, что в армии дисциплина важнее истины. - По уставу не положено. К тому же мне нравится. Стоим тут одни, на мозги никто не капает, можно подкрепиться.
        Все вдруг почувствовали, что зверски проголодались, поэтому паек умяли быстро. Время шло к половине первого, вдалеке лениво грохотали одиночные пушки, то есть противник не спешил атаковать группу прикрытия. Если так пойдет, очень скоро Кольцов оторвется от зомбированных наемников и присоединится к ним на базе.
        Вдалеке на левой дороге действительно появилась машина. Даже без бинокля старший лейтенант видел, что приближается не танк и не БТР, а что-то совсем мелкое. Вскоре он разглядел «арабеску», а когда «Фронтир» остановился около них, увидел в кузове знакомых офицеров СМЕРХа.
        Богатырского сложения - на голову выше Реутова и пошире Лавандова в плечах - капитан проговорил дружелюбно:
        - Привет. Чем заняты?
        - Вроде сторожевого дозора, ведем наблюдение за подходами, - объяснил Аркан, стараясь не пялиться на красивую девушку-снайпера.
        - Какой идиот выставил одиночный танк без пехоты? - свирепо поинтересовался капитан. - Была же директива - прикрывать танки другими родами войск.
        - И не забывайте о защите, - добавила лейтенант Люба. - От вражеской телепатии защищает металл. Если не в танке, под броней, то не снимайте каску.
        Три танкиста немедленно нацепили шлемы, которые сняли по причине жары. Контрразведчики собрались уезжать и наводить порядок в гарнизоне, но Реутов задал вопрос, уже не первый день занимавший многих фронтовиков:
        - Вы бы не могли объяснить, как действует эта телепатическая волна? Вот мы видим, как они прут напролом, пачками ложатся под огнем и словно не боятся смерти. Но бывает, что ведут себя как нормальные люди - в опасных ситуациях отступают, даже бегут.
        Капитан понимающе покивал, поглядел на Любу, дескать, это твоя тема. Лейтенант прищурилась, как будто собиралась с мыслями, и произнесла:
        - Начнем с того, что не все наемники сражаются под гипнозом. Немало таких, кто пошли служить за идею, за бабло или в расчете получить большой бонус после полной победы пришельцев. Они вовсе не нуждаются во внешней мотивации. Таковы, например, исламские боевики, которых противник сейчас перебрасывает в Европу. Надо сказать, что несколько подразделений бундесвера, укомплектованных мигрантами-мусульманами, с оружием в руках перешли на сторону агрессора. - Она сделала паузу, пошевелила тонкими бровями и полными губами, после чего продолжила: - Безусловно, немало и зомбированных имеется. Сила внушения сохраняется несколько дней, поэтому подвижные генераторы телепатических волн фланируют вдоль фронта и, так сказать, обновляют гипнотический приказ повиноваться пришельцам. Первые часы приказ держится стойко, полностью подавляет волю человека, отключает инстинкт самосохранения. Потом внушение потихоньку слабеет, и наемник начинает крутить мозгами, хотя продолжает фанатично сражаться. Но примерно на вторые сутки, если поблизости не заработает излучатель, к ним возвращается страх смерти. В таком состоянии
наемник может отступить, даже бежать и бросить оружие.
        - Бывало такое, - согласился Варгушин, с интересом рассматривая лейтенанта. - И пехота бежала, и танки полным ходом гусянки смазывали.
        - С танкистами проще! - здоровенный смерховец от души захохотал. - На танкиста под броней гипноз вообще не действуют. Танкисты, гады, по собственной воле в нас стреляют. Еще вопросы есть?
        Аркану хотелось узнать многое, особенно - про Любу и ее личную жизнь. Осведомился же он о делах более насущных:
        - Как там наши на передовой? Вроде бы бой затих.
        - Про это пусть капитан Островцев расскажет, - ухмыльнулась девушка. - Он в тактике лучше разбирается.
        - Один раз полезли, обожглись и с тех пор сидели смирно, потихоньку подтягивают из тыла подкрепления, - поведал смерховец. - Полковник собирался отходить сюда, к авиабазе. В общем, там скучно, только Люба развлекалась, пробовала свою супервинтовку.
        - Ну ее, в арсенал отдам, - лейтенант Горюнова изобразила недовольную гримасу. - Тяжеленная, грохочет ужасно, и вспышка слишком яркая. Демаскирует, а ночью будет стрелка слепить. Задолбалась я часто менять позицию… Возьму себе «выхлоп» - прелесть, а не машинка. Или на худой конец «винторез», но «выхлоп» мощнее, да и весит всего ничего.
        На этом контрразведчики распрощались и укатили в сторону ангара, где обосновался штаб. Танкисты поскучали еще с полчаса, после чего рация сообщила голосом Кольцова, что арьергард оторвался от противника и направляется на соединение с остальными подразделениями. И почти немедленно подъехал Зорин, присланный в дозор на замену Реутову. Вслед за танком подошло отделение мотострелков с пулеметом и двумя гранатометами. Похоже, ребята из СМЕРХа вправили мозги капитану Лычкину.
        Очередь на заправку подоспела весьма кстати - в баках оставалось хорошо если четверть солярки. Сержант, заведовавший хранилищем топлива, сказал немного нервно:
        - Давайте поскорее, ваша машина последняя. Все цистерны уже уехали, вот вам закачаем - и тоже свалим. Подземную емкость саперы уже заминировали.
        - Никуда вы не свалите, - грозно сообщил Аркан. - Сейчас еще четыре танка подойдут и броники.
        Сержант слабо застонал, однако спорить не решился. Понимал, что живем по законам военного времени.
        Три бака «бэтэшки» были уже почти полны, когда прибежал злой, как тысяча чертей, капитан Лычкин. Свирепо сузив глаза, взводный прошипел:
        - Настучал на меня особистам?! Пожалеешь!
        - Никому я не стучал, так что сбавь обороты на два деления! - огрызнулся Реутов. - Они увидели одиночный танк и каким-то образом догадались, что мне пехоту не придали.
        - А ты не умничай! - Лычкин уже орал в полный голос. - Немедленно возвращайся на тот пост, а завтра в трибунале отвечать будешь!
        Капитан убежал, не став слушать про пустые снарядные укладки. Артур и Серега напряженно смотрели на командира в ожидании приказа. Выходить на позицию без боеприпасов Аркадий не собирался, поэтому объявил решение:
        - Приказы выполняются в порядке поступления. Зальем горючку до горла, потом получим снаряды, а потом уже все остальное.
        Возле ангара, где когда-то хранилось множество выстрелов для орудий разных калибров, сейчас стояла только «четверка». Лавандов со своим экипажем уже натаскали из ангара гору ящиков с боеприпасами. Теперь же, построившись цепочкой, сноровисто передавали снаряды в башню.
        Аккуратно подработав на задней передаче, Варгушин поставил БТ № 225 поближе к воротам и заглушил мотор. Стало тихо, и Реутов услышал, как наводчик, наполовину высунувшись из люка башни, произнес:
        - Все, товарищ лейтенант, больше местов нетути.
        Они вошли в бетонную коробку, где Лавандов расписался в ведомости. Покончив с бюрократией, лейтенант поделился восторгами: оказывается, на складе имелся полный набор снарядов к его пушке, включая подкалиберные, кумулятивные и даже бронебойные с сердечником из обедненного урана, о которых во времена вермахта никто не слышал.
        - И для вашей сорокапятки отличный боекомплект, - добавил он. - В той войне эти снаряды были слабенькие, практически не брали броню немецких танков. Впрочем, уже в Корее пробивали шкуру «эм - сорок седьмых». А здесь - глянь - новенькие, в этом году с конвейера сошли. Должны быть эффективнее, чем в сорок первом или пятидесятом.
        - Это верно, - согласился Реутов. - Я с предельной дальности «тройки» и «четверки» дырявил. О «виккерсах» и разговора нет.
        - Потому что на ваших танках модернизированная пушка сорок второго года с удлиненным стволом, - объяснил Лавандов. - Скорость снаряда выше, да и сами снаряды другие, как я уже сказал.
        Офицеры взяли под козырек, Лавандов залез в башню своей обновки, а Реутов со старшим по складу отправились искать выстрелы для 45-миллиметровой пушки. При этом немолодой - видимо, сразу после вторжения призван из запаса - лейтенант с петлицами белорусских дорожных войск вполголоса чертыхался. Ветерану не нравилось, что военные называют выстрелом снаряд вместе с гильзой, тогда как, по его мнению, выстрел - это когда пушка делает «ба-бах». Он чем-то напомнил Аркану деда - тот тоже любил ворчать по любому поводу.
        Ящики с нужными боеприпасами составляли невысокий штабель. Теперь, когда загрузилась вся рота, на долю Реутова пришлось три ящика осколочных и по ящику бронебойных и подкалиберных. По четыре выстрела на ящик, итого - двадцать штук. Вздохнув, Аркан прокомментировал:
        - Небогато… - и приказал: - Берем на плечо и тащим к машине.
        Здоровяк Варгушин легко взвалил на загривок сразу два ящика и сказал:
        - Обойдемся, у нас в башне еще столько же остается.
        - Даже чуть больше, - уточнил Артур.
        Учитывая, что возимый боекомплект БТ-5 больше сотни снарядов, они оказывались нищими и почти безоружными. Реутов утешал себя: дескать, скоро уйдем на свою территорию, а на старой базе дадут все, что положено. Тем более что тишина как бы намекала: в ближайшее время много стрелять не придется.
        Мерзкой обманщицей оказалась тишина - ну прямо девка-клофелинщица.
        На позиции под яблонями в полусотне метров от дорожной развилки они застали только полтора десятка рязанских солдат под командованием Славы Кувшинникова. Пехотный старлей обрадовался, увидав знакомого танкиста, и поведал, что их батальон уже совершает марш к переправе через Буг, а здесь для прикрытия базы оставили только его роту, часть которой выдвинута в дозор, а два отделения патрулируют базу. Точнее - работают грузчиками, помогая в эвакуации.
        - Только мы, значит, остались, - сделал вывод Аркан. - Наша танковая рота и рота смоленской пехоты. А также автомобильные подразделения и взвод саперов, чтобы все взорвать.
        - Автотранспортников совсем мало, почти все уехали, - уточнил Кувшинников. - Есть еще отделение связистов и две машины заградотряда. Одна возле штаба базы, вторая в разведку поехала… А вот они, возвращаются.
        «Арабеска» СМЕРХа, час назад укатившая по правой дороге на северо-запад, теперь летела обратно. Реутов машинально посмотрел на другой рукав шоссе, по которому вернулся недавно с передовой. Бетонная полоса оставалось пустой: машины Кольцова пока не показались.
        Между тем водитель «арабески», видимо, решил выжать из мотора всю мощность - машина буквально летела, словно сидевший за рулем офицер до упора вдавил педаль газа. Начавшее клониться на закат солнце неприятно слепило глаза, но вроде бы никто за контрразведчиками не гнался.
        Запищала рация.
        Аркан, чертыхаясь, залез на броню, скользнул в башню и снял трубку. Голос Глебова буквально оглушил его:
        - Двести двадцать пятый, ты где?
        - Согласно приказу командира взвода, стою в дозоре на развилке шоссе.
        Майор грязно выругал взводного, после чего прорычал:
        - Будь готов. Противник движется по северной дороге. Разведка заметила большую колонну, якобы с тяжелыми танками.
        «Откуда у них тяжелые?!» Не вдаваясь в дальнейшие раздумья, Реутов крикнул:
        - Экипаж, в машину! К бою! Слава, ждем врага оттуда!
        Он махнул рукой в сторону «арабески», успевшей преодолеть больше половины пятикилометрового расстояния от леса до авиабазы. А из леса неторопливо выползали танки, причем это шел вовсе не Кольцов, как втайне надеялся Аркан.
        Повертев головой, Реутов нашел Кувшинникова. Тот с интересом рассматривал шоссе в бинокль, стоя во весь рост между двумя неглубокими стрелковыми ячейками. Затем повернулся и проговорил весело:
        - Ну, вот и ваши показались. Скоро…
        - Это не наши… - Перехватило дыхание, пришлось прокашляться. - Братишка, кто строил систему обороны базы? Где позиции твоей роты?
        - Да вон там, в километре вправо. - Кувшинников удивленно заморгал. - Когда все ушли, базой командовал белорусский майор-автомобилист, но он сразу сказал, что тактика - не его дело, поэтому поручил оборону вашему капитану.
        - Лычкину! - выдохнул Аркан.
        - Так точно. Ему же, капитану Лычкину, подчиняется наша рота. Ротный майор Коньков убит два дня назад, еще на том берегу… временно командует зампотех, капитан Бачманов - инженер, из запаса призван. Он с двумя взводами и танками Лычкина на северной околице деревни расположился, я же говорю…
        - Так вот и стояли все эти дни вплотную к аэродрому? - с ужасом осведомился Реутов.
        - Не… сначала украинский батальон в лесу окопался. Но нынче ночью хохлы сбежали. Мы оприходовали, что они побросали, потом отцы-командиры решили строить оборону на новом рубеже.
        Ситуация прояснилась. Лычкин разбирался в тактике не лучше инженера-резервиста и майора-транспортника. Вот и поставил опорный пункт прямо возле базы, вместо того чтобы выдвинуть хотя бы на пару километров в сторону противника.
        Вражеские танки приближались неторопливо, но минут через десять самое позднее выйдут на рубеж, с которого смогут расстреливать аэродром и его защитников. «Арабеска» заградотряда уже разворачивалась где-то на правом фланге, из-за ангаров выскочила, направляясь к переднему краю, вторая машина СМЕРХа.
        Аркан снова навел бинокль на неприятельскую колонну. В голове шли две «арабески», за ними - легкая «тройка», а вот следом вытянулись вдоль шоссе три громадины. Реутов разбирался в старой бронетехнике хуже Лавандова, но трудно было не узнать американских ветеранов Вьетнамской и Корейской войн - безусловно, это были два «шермана» и «паттон». Кажется, пушка у последнего миллиметров девяносто и пробивает броню Т-34 чуть ли не с двух километров. Правда, против новых танков бессильна, только вот нету здесь даже Т-55…
        Он вызвал Глебова и спросил, какие будут приказания. Наушник долго хрипел и невнятно матерился. Наконец ротный приказал не высовываться, потому что с лобовой броней вражеских машин только крупный калибр справится. Конкретно Лычкину майор приказал подпустить противника поближе и, постаравшись не демаскировать свои танки, расстрелять «шерманов» из гранатометов.
        Аркан объяснил Кувшинникову диспозицию и попросил помочь с маскировкой. Совместными усилиями пехота и танкисты закидали танк ветками, после чего мотострелки залегли в своих окопах. «Сразу надо было замаскироваться, - мысленно укорил себя Реутов. - В следующий раз обязательно… Если доживем до следующего раза».
        - Так и будем прятаться? - недовольно поинтересовался Варгушин.
        - А что делать? - Командир танка злобно стукнул кулаком по броне. - Наша пушечка их даже не поцарапает. Предстоит классический бой - пехота против танков. Как учили предки, танки с танками не воюют.
        Такая мысль показалась экипажу странной. Пришлось объяснять, что задача танка - не перестреливаться с себе подобными, а наносить стремительные удары, прорываясь в глубину и подвергая вражеские тылы панике и разгрому. И вообще, война состоит не столько из боев, сколько из маневрирования, маршей, ожидания и составления планов.
        - Интересно рассказываешь, командир, - буркнул мехвод. - Только силища прет немалая. Удержим ли оборону…
        Неприятельская колонна, успевшая полностью выползти из леса, действительно внушала нехорошие предчувствия. Кроме тяжелых танков Реутов насчитал две «тройки», два польских «виккерса», полдюжины «арабесок», четыре больших пассажирских автобуса - вероятно, пассажирами были пехотинцы - и четыре грузовика, волочивших на прицепе артиллерию. Судя по не слишком длинным стволам - гаубицы. За ними маячили еще какие-то машины помельче. Замыкали походный порядок бронетранспортеры, сосчитать их не удалось, но не меньше трех штук.
        Робкая надежда, что наемники попрут в лоб и подставятся под реактивные гранаты, не оправдалась от слова совсем. Примерно в километре от городка колонна остановилась. Пехотинцы вылезли из автобусов и попрыгали из кузовов, прислуга не слишком сноровисто, но все-таки готовила орудия к бою, нацелив стволы на авиабазу. Бронетехника стояла неровной линией.
        После недолгой паузы вражеский командир выслал разведку, отправив к городку и базе дозоры в составе одного бэтээра и двух «арабесок». От их исходной позиции до Теремец-Кольоня было почти вдвое ближе, чем до слабенького заслона Реутова и Кувшинникова. Когда дозор оказался в полукилометре от городской окраины, у кого-то сдали нервы. Почти одновременно загремели выстрелы танковых пушек и ручных гранатометов, застрочили калашниковы всех разновидностей.
        Взорвалась «арабеска» наемников, остановился и задымил БТР. Второй пикап стал отходить на задней передаче, стреляя из безоткатной пушки.
        - Бьем гадов! - радостно закричал Артур.
        - Рано… - Аркан нервно кусал губы, сжимая бинокль вспотевшими пальцами. - Надо было пропустить разведку. Тогда бы главные силы подошли поближе, наши получали небольшой шанс подбить кого-нибудь с сотни-другой метров.
        Стоявший рядом с его танком Кувшинников согласился:
        - Так вроде бы правильно… - И тут же сам себе возразил: - Только легко сказать, но не всегда получается правильно. Вот мы, например, пропустить разведку на базу не должны - кто их там остановит!
        - Именно так, - уныло признал танкист. - Бородин, заряжай бронебойным. Слава, ты растолкуй своим, чтобы не горячились. Стрелять метров с трехсот. Бэтээр я беру на себя, вы по легковушкам работайте.
        Обстановка на поле успела резко ухудшиться. С минутным опозданием орудия наемников открыли огонь по укрытым в оградах и домах огневым точкам. Снаряды рвались часто, пусть и не слишком кучно. Крайние дома городка Теремец-Кольоня затянуло дымом, начались пожары. Ответные выстрелы звучали все реже, да и не имело смысла кидать снаряды на таком расстоянии.
        Впрочем, два или три разрыва сверкнули недолетом перед линией вражеских машин. Слабенькие фонтанчики земли и дыма беспомощно рассеялись, а противник продолжал долбить по горящей окраине.
        Дальнейшее развитие событий на том участке Реутов уже не видел, поскольку наступало его время вступить в бой. Разведка наемников приближалась на средней скорости, и капитан отсчитывал метры: 700, 600, 500…
        С позиций рязанской пехоты никто вроде бы не стрелял, но передняя «арабеска» вдруг дернулась, вихляя, съехала с шоссе и остановилась на картофельном поле. Другие две машины продвинулись еще на сотню метров, и тут похожая неприятность случилась и со вторым пикапом. Тоже выполнил странный маневр, словно неуправляемый.
        Раздумывать над загадкой не оставалось времени, Реутов закрыл крышку люка и навел орудие на бронетранспортер, остановившийся в трех сотнях метров от их позиции. Машина, видимо, была польско-чехословацкой версией старого советского БТР-60ПБ. Такие восьмиколесные коробочки с пулеметной башней клепали в прошлом бывшие союзники по Варшавскому договору - Аркан запомнил это из-за смешного названия «Скот».
        Борт машины был отлично виден, и марка легко разместилась под башней мишени. Нога привычно вдавила педаль спуска, но старший лейтенант чуть опоздал - на мгновение раньше разрядили свои РПГ-7 бойцы пехоты. Одна реактивная граната улетела в неизвестность, но вторая ударила в корпус. Почти одновременно пушечный снаряд пробил металлическую шкуру «скота», разорвавшись внутри бронированной коробки. Машина выдавила из себя дымные струйки, потом сдетонировали боеприпасы автоматической пушки, пламя вышибло люки. Кто-то горящий вывалился, пошатываясь, из уничтоженного бэтээра, но почти тотчас же упал и вскоре перестал дергаться.
        Автоматы и пулеметы стрелков уже обрабатывали очередями обе «арабески», которые не успели открыть огонь по хорошо замаскированному дозору. С этой разведгруппой было покончено, однако главные силы врага не пострадали, и отряд, оборонявший подступы к базе, оказался в незавидной переделке.
        Легкие машины наемников агрессора покатили к горящему городку, из которого уже не звучало выстрелов. Вероятно, обе «бэтэшки» прекратили существование.
        Артиллеристы противника наконец перестали бездельничать, принявшись изредка посылать в сторону базы осколочные сувениры. Реутов подумал, что прислужники звездных пришельцев или экономят снаряды, или не хотят наносить аэродромному хозяйству чрезмерных разрушений.
        Один из тяжелых танков оставался неподалеку от огневой позиции артиллерии, а вот другие два, к сожалению, направились прямиком к развилке, возле которой Реутов и Кувшинников положили разведгруппу. Вперед неприятельский командир выдвинул легкие машины: «скот», «тройка» и два грузовичка размерами побольше обычных «арабесок».
        Приглядевшись, Аркан сделал вывод, что на поле боя появились «сербиянки» нового типа - кузова их были обшиты металлом только с боков, и под этой защитой стояла турель со спаренными автоматическими установками типа ЗСУ-23-2. В настоящее время увенчанные раструбами стволы торчали прямо над кабинами. Память злорадно поспешила напугать: добрые соседи финны с поляками наладили для стареньких зениток выпуск бронебойных боеприпасов с вольфрамовыми сердечниками - как раз против БТР и БМП советских и российских образцов.
        Хотя 23-миллиметровые пушки могли посылать стограммовые снаряды на два километра, противник не спешил открывать огонь. Вероятно, просто не видел притаившуюся в саду цель.
        Вражеская бронетехника медленно тарахтела по шоссе. Справа и слева от бетонной ленты, пригибаясь, приближались пехотинцы, примерно полдюжины с каждой стороны.
        Искаженный помехами голос - Реутов решил, что на связь вышел Сашка Лавандов, других бы он узнал сразу - просипел:
        - Майор, ребята, не лезьте в бой, ваши хлопушки их не возьмут.
        - Ты где?
        - Против меня один большой, попробую взять, пешки помогут… А вы отходите, пусть пешки с плеча их бьют.
        Он сказал «пешки» или «пшеки»? Реутов не был уверен, правильно ли расслышал, но предположил, что Лавандов имеет в вижу пехотинцев.
        - Я так и приказал, - Глебов говорил уже почти спокойно. - Тоже не высовывайся.
        - У меня пока самая длинная рука…Тут две «бэ-тэ» вдребезги, но Денис Аркану привет передает…
        На этом связь прервалась, потому как отряд наемников затормозил, чуток не доезжая разбитого железа разведгруппы. После недолгой - в секунды - паузы заговорили все стволы, посылая в сторону яблоневой плантации снаряды.
        Похоже, неприятель палил наугад - слишком уж капитально укрылась горстка обороняющихся. Тем не менее, очереди спаренных зениток рвали в клочья древесину, перерубая стволы на разной высоте и тем самым лишая БТ № 225 надежды на долгую незаметность. Мотострелкам в окопах эти потоки бронебойных болванок угрожали в меньшей степени, но тоже приятного мало.
        - Серега, готовься уходить задним ходом, - приказал Аркан. - И куда-нибудь вбок, лучше влево.
        - У меня тут заднего зеркала нету, придется разворачиваться, - огрызнулся мехвод.
        Все на нервах, понятное дело. Сделав глубокий вдох, старлей прицелился и нажал педаль спуска. Снаряд промчался сквозь щель между стволами и уткнулся взрывателем в кабину ближайшей «сербиянки». Вспышка получилась слабенькой, но взрывная волна и немножко осколков заткнули огневую точку.
        Варгушин уже, не дожидаясь особого приглашения, раскрутил танк на одной гусенице и на второй передаче увел машину прочь от засвеченной позиции. Враг уже лупил из всех стволов по месту, с которого был сделан выстрел. Трещала ЗСУ, тявкала пушка «тройки», дважды прогремели большие танки. Снаряды рвались где-то среди деревьев.
        Прорвавшись насквозь через фруктовый сад, «бэтэшка» оказалась на грунтовке, криво разделявшей фермерские хозяйства. Именно по этой дороге они пришли на позицию с авиабазы, то есть где-то в трех сотнях метров отсюда оборудовали свои стрелковые ячейки бойцы рязанского батальона.
        - Парни, быстро переведем дыхание и возвращаемся, - обрадовал экипаж Аркадий. - Может, еще кого-нибудь подстрелим, прежде чем нас грохнут.
        Сержант и ефрейтор ответили молчанием, каковое считается знаком согласия. Впрочем, не успел угрюмо-решительный Серега врубить газ, как раздалась серия очень сильных взрывов. Перестук спаренных зениток последней «сербиянки» затих. Потом снова прокатились взрывы больших снарядов, и несколько голосов свирепо закричали: «Ура!»
        - Что там, товарищ командир? - осведомился шепотом растерянный ефрейтор Бородин.
        - Подъедем, посмотрим… - Старший лейтенант и сам был в недоумении. - Давай, Серега, вперед осторожненько.
        Двигаясь не быстрее пешехода, танк обогнул изрядно разгромленную плантацию, вернувшись к развилке. Перед ними горела вся вражеская бронетехника, причем «шерман» и «паттон» свесили набок длинные стволы пушек. Уцелевшие наемники - танкисты и пехота - бежали к шоссе, но бойцы Кувшинникова преследовали их, поливая очередями. По левой ветке шоссе приближались КВ и Т-34 полковника Кольцова.
        - Вот кто гадов ухлопал, - с мстительной радостью озвучил очевидность Варгушин.
        - Вперед, - приказал Аркан. - Поддержим солдатиков.
        Они гнали зомбированных врагов с километр, уложив почти всех. Со стороны городка перешли в контратаку остатки роты: танки Глебова, Лавандова и Суровегина, окруженные двумя десятками мотострелков.
        Сашка говорил вроде бы, что Денис привет передает, вспомнил между двумя очередями Реутов. Значит, жив Зорин. А как там остальные, тот же Лычкин, чтоб ему всю службу сортиры чистить?…
        Отогнав посторонние мысли, он поймал в прицел ПКТ бегущую фигуру и нажал спуск, срезав очередного прислужника пришельцев.
        Погоню прекратили на рубеже покинутой врагами артиллерийской позиции. Три орудия М-109 выглядели неповрежденными, но Кольцов приказал бросить в стволы по гранате и подорвать затворную часть.
        - Не достанем к ним снарядов, - объяснил полковник.
        Трофеи ограничились двухэтажным автобусом, парой польских грузовиков STAR да отечественной гаубицей Д-30. Бурно радовались только смерховцы, обнаружившие важные документы в разбитом штабном внедорожнике. Проглядев бумаги и карты, капитан Гера Островцев удовлетворенно провозгласил:
        - Больших резервов у них не ожидается. Раньше, чем часа через три, сюда никто не поспеет.
        Кольцов нервно сказал Глебову и другим старшим офицерам:
        - Быстрее цепляйте трофеи, сажайте личный состав - и уходим. Все, что остается - взорвать к матери… Ангары заминированы?
        - С первого дня, товарищ полковник, - доложил капитан инженерных войск.
        - Отлично. Начинайте рвать, когда последняя машина втянется в марш. - Кольцов повернулся к командирам подразделений: - Давайте ко мне, отработаем порядок движения.
        - А как же заправка? - заикнулся Суровегин.
        - На границе ждут, - отрезал полковник. - Не мешкайте, полчаса на подготовку.
        Когда старшие командиры отошли к машине Кольцова, Варгушин деликатно намекнул:
        - Пожрать бы.
        - Организуй, - бросил Аркан, увидевший лейтенанта Любу. - Я быстро.
        Смерховцы собрались возле захваченного, здесь же стояли Лавандов и кто-то перебинтованный до неузнаваемости, но говоривший голосом Дениса Зорина. Подойдя ближе, Реутов услышал:
        - …нервы не выдержали, капитан стал палить. Толку ноль, а нашу позицию выдал. Они так и пошли гвоздить своим большим калибром. Мне влепили по касательной, начался пожар, мы кое-как выбрались, чуть обгорели, а Лычкину снаряд прямо в лоб корпуса прилетел и насквозь пробил. Мехвода насмерть, а капитан и заряжающий сильно ранены… В общем, вместе с рязанскими отстреливались от пехоты, и совсем думали конец, но тут Сашка на своем немце подъехал и аккуратно, из-за укрытия, ка-ак вмажет!
        Самодовольно ухмыляясь, Лавандов продолжил повествование:
        - Повезло. Тут на складе оказался полный комплект боеприпасов - и кумулятивные, и с сердечником. «Шерману» хватило. Потом фугасными пехоту отогнал, и как раз майор и капитан ваш Виктор подоспели.
        Стоявшая рядом Люба, морщась и массируя правое плечо, проворчала:
        - Мы буквально час назад объясняли, что вдали от излучателя зомбированные солдаты теряют душок. Нарвались на поток огня, дрогнули, попятились, а потом и вовсе побежали.
        Позади заработали моторы, воздух наполнился гудками. Обернувшись, Аркан увидел, как на базе пришли в движение грузовики, выруливая к шоссейной дороге.
        - Пора и нам, - сказал Суровегин. - Пусть только отцы-командиры порядок движения объявят.
        Пользуясь паузой, Реутов озабоченно поинтересовался, что у Любы с плечом. Она пожаловалась:
        - Моя амерская хлопушка мало что грохочет, как ракета «Протон» на старте, так еще и отдача страшная. Наверное, синяк целый месяц не сойдет… Вернусь в часть - сдам нахрен в арсенал, а себе возьму «тэ - пять тысяч» или «сумрак».
        - Так это вы тех «арабесок» положили? - догадался старлей.
        - Собственной персоной! - Девушка лихо подмигнула. - С шестисот метров! Ничего?
        - Круто! Водителей подстрелили, наверное?
        - Ага. Первого с трех выстрелов, второго - с двух. - Она снова покривилась. - Но плечо болит.
        Усиленный мегафоном-матюгальником голос Кольцова призвал танкистов собраться возле КВ. Как и следовало ожидать, бронетехнике отводилась роль арьергарда - прикрывать отход транспортной колонны.
        Впрочем, двинулись они только через полчаса, так что успели перекусить. Около семи вечера, когда солнце опустилось к мнимой линии горизонта, последний грузовик покинул разгромленную авиабазу. За спиной грохотали взрывы, горели тонны снаряжения, рушились пылающие строения. Особенно красивым был огненный столб, взметнувшийся над подземными хранилищами топлива.
        Отход прикрывал сводный отряд наименее поврежденных танков: БТ Реутова, ПТ-76 Лавандова и Т-26 Суровегина. С ними шли «арабеска» СМЕРХа и УАЗ саперов. Отступали по всем правилам - от рубежа к рубежу, поэтому пограничную переправу преодолели только в десятом часу, в полной темноте.
        На украинской стороне Буга танкистов арьергарда встретил злой и взвинченный полковник Кольцов, приказавший колонне разворачиваться на север на ближайшей развилке шоссе.
        - Что случилось? - вскинулся Витяня, не любивший неожиданных изменений плана действий. - Нам к железной дороге, где заправщики ждут.
        - Нету железной дороги! - заорал полковник. - Там хохлы выставили полк с пушками и танками, собираются забрать все трофеи, а нас разоружить. Ты, мать твою, сотый, кому я объясняю, что надо уходить окольными трассами. Понятно?!
        - Нет, но это неважно, - Суровегин козырнул. - Идем на север.
        Командиры колонн прикинули по карте маршрут, уводящий в сторону белорусской границы. Кольцов уже спокойнее пояснил:
        - С востока нас прикрывает пехота Заплетина и Ольховского, батальон Носаря развернулся вдоль шоссе. Пока эвакуация без происшествий, но будьте начеку. Бензовозы выдвигаются к Ягоднодольску, это в тридцати километрах.
        Шли долго и медленно, скорость движения определяли тяжело нагруженные машины с трофеями. Радостное настроение после удачной операции сменилось горьким чувством. Офицеры и рядовые поругивали коварных соседей, затаивших злобу за ими же придуманные обиды.
        Как назло, ползущие впереди грузовики, тягачи и транспортеры время от время останавливались - то из-за мелких поломок, то съезжали в темноте с дороги. Задержки ужасно раздражали, хотелось кого-то пристрелить, однако подходящие мишени на глаза не попадались.
        От безысходности старший лейтенант едва не сорвал гнев на задремавшем ефрейторе Бородине, но пожалел парнишку.
        Он встал на командирское сиденье и выглянул из башни. Ну, хоть погода не вызывала раздражения - ни дождя, ни ветра, ни жарко, ни холодно. Только воздух далек от нормативов сельской свежести. Колона изрядно дымила углеводородными выхлопами.
        - Командир, ты в курсе, что солярка только на дне бака чуть остается? - подал голос Вахрушин.
        - Догадываюсь, - старлей зевнул, рассеянно разглядываю степную темень. - Обещали заправить в Ягоднодольске.
        - А это где?
        - Какая-то дыра возле границы. В первый день наступления, еще в лагере, украинский майор рассказывал, что дня три назад его батальон пытался остановить там наступавшего противника.
        - Остановил? - заинтересовался Бородин.
        - Нет, конечно. Жители вроде бы сбежали раньше военных, а сама деревня почти целая. Туда же и наша пехота должна отойти.
        - Хреново, - проворчал механик-водитель. - Много частей перемешаются, до утра не разберемся.
        - Зря каркаешь, Серега, действительность обычно намного хуже наших опасений, - невесело пошутил Аркан.
        Уготованная для них реальность и вправду оказалась похабной до невозможности. Сначала они долго ждали на въезде в городок, пока заправщики снабдят горючим передние машины колонны. Около полуночи оказалось, что дизтопливо кончилось и осталось полцистерны бензина, для танков бесполезного.
        Заплетин рассвирепел, пообещал устроить тыловикам Армагеддон, Содом, Гоморру и все казни египетские в одном флаконе, но солярки все равно не было. Немного разрядив яростное настроение, комбриг свирепо сказал танкистам:
        - Пацаны, придется вам до утра здесь остаться. Через час-другой подойдут стрелковые батальоны, будут оборону держать, пока вам не зальют полные баки. За старшего оставляю Кольцова.
        Капитан Суровегин не стал спрашивать разрешений, а по-простому приказал искать приличное здание для ночевки. Прокатившись по сравнительно широкой - две полосы в каждую сторону - центральной улице, танкисты остановили выбор на двухэтажном строении с негорящей вывеской «Супермаркет» над главным входом.
        Танки расставили по углам, чтобы при надобности свободно маневрировать и стрелять в любую сторону. К танкистам присоединились саперы и отставший от колонны БТР мотострелков. Оставив трех солдат охранять место большого привала, два десятка уставших и голодных бойцов занялись осмотром магазина.
        Небольшой продовольственный отдел оказался разграблен подчистую - до последней крошки. Зато в подвале нашелся генератор, который удалось запустить и подключить несколько торшеров из отдела бытовой техники. При тусклом освещении шмон пошел быстрее. Мехводы Варгушин и Наваляй подвели питание к большой кухонной электроплите, приволокли здоровенную кастрюлю из отдела посуды и принялись готовить ужин из консервов.
        Прогулявшись на второй этаж, Реутов и Лавандов обнаружили мебельный отдел с кроватями, раскладушками, диванами и креслами-кроватями, так что проблема, где спать после поздней трапезы, решилась сама собой. Обрадованные командиры танков сбежали по лестнице поближе к плите, но их ожидал сюрприз.
        Гарнизон супермаркета пополнился полудюжиной тыловиков и контрразведчиков. Витяня распускал хвост возле понравившейся ему сержанта Хибняк, называл ее Светланочкой и пытался играть ей на гитаре. Гитару, несомненно, отхватил тут же, в магазине.
        Другая знакомая, лейтенант Люба Горюнова, со снисходительной улыбкой наблюдала его потуги, потом решительно отобрала инструмент и что-то подкрутила. Звучание сразу приобрело намек на музыкальность.
        - Разбираетесь, - уважительно прокомментировал Суровегин.
        - Балуюсь, - призналась Люба. - Сама песен не пишу, чужие пою.
        - Скромничает, - спалил ее капитан Островцев. - Отлично поет.
        Хор двух десятков голосов не оставил выбора. Люба покорно взяла гитару, подкрутила винтики на грифе, выбренчала первые аккорды и удовлетворенно кивнула. Затем сказала, что исполнит песню, написанную самой Иллет - странное имя, но во втором часу ночи никто не стал уточнять.
        Эй, мечи точите на камне,
        Пейте кровь из священной чаши!
        Злобным духом факела пламя
        На клинке обнаженном пляшет.
        Гарью дышит бешеный ветер,
        На холмах раздувая огни,
        В мир несутся посланники смерти -
        Волк и Ворон, звери войны.
        Наши знаки - огонь и полночь,
        Наше знамя - пожара пламя,
        Мы бросаемся в битву с воем,
        Мы - воители волчьей стаи.
        Нет судьбы для воина выше,
        Чем в сраженье окончить дни.
        Пусть же слово наше услышат
        Волк и Ворон, звери войны.
        Яростный драйв слов и мелодии закружил Аркана. Это был языческий гимн из выдуманного мира меча и магии. Мира могучих суровых воинов, мира чувств потрясающей силы. Люди, чьим талантом создан тот мир, не склонялись даже перед самыми смертоносными чудовищами, не прощали врагов, они уничтожали в сражениях любую опасность для своего племени. Почти как горстка танкистов, выступивших против инопланетного вторжения…
        Мы пойдем на врагов, как ветер,
        Мы пройдем через них, как пламя,
        Кровь на льду не изменит цвета,
        Сталь в крови останется сталью.
        Так своим не изменят братьям
        Сыновья багровой луны,
        Так своей не изменят клятве
        Волк и Ворон, звери войны.
        Так ликуй же сегодня, воин,
        Нынче наше настало время.
        Завтра крови напьется Ворон,
        Завтра волчье пирует племя.
        Если в пламени погребальном
        Ты уйдешь в чертоги луны,
        Да восславят тебя на кургане
        Волк и Ворон, звери войны.
        Прелесть авторской песни доступна не каждому любителю рока или попсы, но примерно четверть, а то и треть слушателей приняли песню с восторгом. Раздались настойчивые просьбы спеть еще что-нибудь в этом роде. Аркадий строго повысил голос: дескать, дайте даме перекусить.
        Напоминание оказалось своевременным, варево разложили по котелкам, и на некоторое время оголодавшие участники рейда на авиабазу забыли о прочих проблемах. Лишь положив себе добавки, Реутов озабоченно поделился печалью:
        - У них новые машины появляются, нехорошо это.
        - Допустим, машины-то старые, - резонно уточнил Глебов. - Но танки серьезные. Мне такое кино тоже не нравится.
        Тема заглохла, некоторое время все помалкивали, вспомнив давнюю присказку: мол, когда я ем, то глух и нем. Потом, тщательно подобрав хлебушком остатки тушенки с зеленым горошком и запив поздний ужин соком из картонной коробочки, Генка Водоходов умиротворенно прикрыл глаза и осведомился:
        - Кто скажет мне, как звали того безумного араба, который придумал «арабесок», и того безумного серба, который придумал «сербиянок»?
        Вопрос был сугубо риторический из числа высокоинтеллектуальных казарменных шуток. К общему удивлению, Люба Горюнова весело ответила:
        - Насчет безумного серба точно не скажу, но безумного араба наверняка звали Абдулла аль-Хазред.
        Засмеялись немногие, Реутов тоже оказался в числе оценивших юмор. Он и однотомник Лавкрафта читал, и даже нашел статью про Ктулху в Абсурдопедии, ныне канувшей в тартарары вместе со всем Рунетом.
        - В каком смысле? - не понял Генка, смотревший по зомбоящику только футбол, а на компьютере - только порносайты.
        - Эх, темнота, книжки читать надо, - усмехнулся Реутов. - Культур-мультур повышать. Айпады и планшеты хрен когда заработают… А тут в углу книжная секция.
        Услыхав о книгах, Артур Бородин устремился в указанном направлении. Проводив малахольного книголюба мутнеющим взглядом, Аркадий понял, что вот-вот вырубится прямо на полу. Он подвинулся к Любе и поведал, что наверху есть служебные комнаты с диванами, так что девушка может устроиться в одноместном номере, а мужики как-нибудь в мебельном отделе разместятся.
        Люба, кивнув, поблагодарила танкиста, и в тот же миг из темной части магазина раздался душераздирающий вопль ефрейтора Бородина.
        Реутов, Лавандов, смерховцы и еще человек пять бросились на голос, выхватывая оружие и светя фонариками. Никакой опасности, впрочем, не просматривалось, но Бородин выглядел загадочно. В одной руке он держал увесистую книгу, в другой - большую коробку и нервно дрожал всем телом. Жмурясь в лучах направленных на него фонарей, ефрейтор забормотал с блаженной гримасой на худом лице:
        - Танки… какое счастье… настольные танки… полный комплект с инструкцией… а там еще запасные фигурки!
        Реутову стало понятно: бедняга двинулся по фазе, не выдержав стресса жестоких сражений. Отважно сражаясь с желанием немедленно заснуть, старший лейтенант попытался прикинуть, как бы спеленать парнишку и вкачать что-нибудь успокоительное. Хотя бы пол-литра самогона.
        Тем временем Саня Лавандов подошел к Артуру, но руки крутить не стал. Отобрав книгу и хохотнув, лейтенант осведомился:
        - Так ты, значит, тоже танкист?
        - Ну, естественно, танкист он, - засыпавший на ходу Аркан старался говорить громко и четко. - Парень из моего экипажа.
        - Мы о другом, - Лавандов странно засмеялся. - Этот набор - действительно мечта нашего брата… Я и не знал, что они уже выпустили настольную версию.
        Он показал Аркадию тяжеленный фолиант толщиной под шесть сотен страниц. Обложка изображала стоявшие бок о бок Т-34, немецкую «четверку» с балканским крестом на броне и древний танк, украшенный американской белой звездой. Название книги было напечатано на трех языках: «Der Panzerkrieg», «The War of the Tanks» и «Война танков».
        Из последующих объяснений Реутов смутно понял, что за пару лет до войны появилась компьютерная игра на тему танковых сражений. Игра быстро стала жутко популярной, виртуальные сражения охватили все континенты, в какие-то дни, когда ожидались особые бонусы, к серверам подключалось до сотни миллионов киберманьяков. На волне успеха компания Panzerkrieg стала выпускать подарочные издания книг по танковой тематике, а нынешней весной прошел слушок, будто скоро на рынке появится настольная версия игры.
        Лейтенант-сапер проговорил с блаженной, как у Артура, улыбкой:
        - Много было таких игрушек, но эта - лучшая из всех. Я уж думал, хана игре, погибли танчеги вместе с компьютерами. Ан нет, еще поиграем.
        Они действительно притащили стол и сели играть. Несколько любознательных бойцов окружили стол, а Реутов, отдав последние наставления караулу, кое-как забрался на второй этаж и повалился на двуспальную кровать. Костюм «ковбой», конечно, совсем не так удобен, как пижама, но снимать броню старлей не решился. Немного поворочавшись, он принял относительно удобную позу и выпал из реальности.
        Спал крепко, без кошмаров и эротических видений, только бой какой-то приснился. Заряжающим у него почему-то был капитан Лычкин, который не мог правильно загнать снаряд в затвор, но при этом пытался командовать, а Варгушин издевался над офицерами. Какие конкретно шутки Сереги прозвучали во сне, Аркадий не запомнил, потому как был разбужен на самом интересном месте.
        - Три часа прошло, - сказал незнакомый сержант инженерных войск. - Вы растолкать велели.
        - Верно, - буркнул Аркан, без удовольствия принимая частично вертикальное состояние.
        Ополоснув лицо пригоршней воды из фляжки, он спустился по лестнице и выглянул наружу через стеклянную стену супермаркета. Снаружи шел дождь умеренной интенсивности, вдоль улицы кто-то расставил грузовики. Спал как убитый, мысленно резюмировал офицер, даже не слышал, когда машины подкатили.
        Часовой - заряжающий танка Водоходова - бодро доложил, что сменил сапера такого-то полчаса назад, происшествий не было, пехота уже давно вошла в городок, разместилась в соседних домах и тоже выставила посты. Трофейный плащ прекрасно защищал от дождя, но в небе загрохотали могучие разряды, поэтому Реутов предпочел вернуться под крышу.
        Тут, оказывается, некоторые еще не ложились. Лавандов, Бородин, крупногабаритный смерховец Гера и незнакомый лейтенант-сапер ожесточенно сражались в «Войну танков». На большом столе они расстелили пластиковый лист размером примерно два на полтора метра, с разноцветным изображением невообразимого ландшафта. Чего только не навтыкала на эту местность воспаленная психика художника: железнодорожную станцию со шлагбаумом, речушку с мостом, холмы с березами, даже конуру с собакой.
        Бородин глубокомысленно тасовал колоду карт, а Лавандов, покачав в ладони, кинул на стол сразу штук шесть кубиков-костяшек. Все хором подсчитали его очки, после чего сапер объявил:
        - Двадцать два. Жаль, не в очко играем.
        - Сказал бы я, кто скоро в очко получит, - огрызнулся Саня. - Значит, я прикупаю «тридцатьчетверку» за червонец, «тройку» за восемь и на оставшиеся четыре - ну, малую самоходку.
        Бросившему кости после него контрразведчику повезло чуть больше, капитан набрал тридцать одно очко, взял КВ, Т-34 и американского «гранта». Зловеще ухмыляясь, смерховец изрек:
        - Хана вам.
        - Раздавим, - уверенно поддержал его сапер.
        - Моя «кошка» вам не по зубам, - огрызнулся Бородин.
        Его реплика остудила энтузиазм соперников. Четыре игрока по очереди кидали кубик, передвигая фишки по карте на соответствующее число клеточек. Попутно затянулся спор на тему: справедливо ли, что «пантера» стоит на три очка дешевле ИС-2 или «тигра»?
        И хотя старлей Реутов по-прежнему считал, что товарищи по оружию просто дурью маются, фишки его восхитили. Это были крохотные, но тщательно изготовленные модельки танков длиной примерно три-четыре сантиметра. Присмотревшись, Аркан узнал КВ, Т-34, БТ и «тигра». Было еще несколько малюсеньких машин, однако Реутов не знал, как они называются.
        Как он понял, играли пара на пару: Саня с Артуром против контрразведчика и саперного лейтенанта. Две танковые лавины неумолимо сближались, причем кроме кубической костяшки бойцы получали дополнительные вводные. Игроки по очереди тасовали колоду, протягивали сидящему справа, чтобы «срезал», а затем зачитывали надпись на карте:
        - На танке заклинило башню… сорвало сцепление… заглох мотор… вышел из строя прицел… Вы попали под обстрел дальнобойной артиллерии, вероятность поражения и тип подбитого танка определяются бросанием соответственно двух и трех игральных костей…
        Некоторое время маньяки сражались молча, потом разгорелся ожесточенный спор.
        - Погодите, погодите, - экспансивно выкрикивал Артур. - Мой «тигр» пробивает вашу мелочь за четыре клеточки!
        - Самоходка издали разворотила тебе прицел, - терпеливо растолковывал смерховец. - Теперь ты можешь попасть в меня только с двух клеточек.
        - Не парь мозги! - возмутился Лавандов. - Твоя пушка пробивает броню «тигра» только с одной клетки и отнимает лишь десять баллов «жизни». А он тебя дырявит насквозь уже с двух и разом грохает четвертак.
        - Покажи! - азартно потребовал сапер.
        Они передвинулись к включенному светильнику и принялись остервенело листать огромный свод правил игры.
        Посмеиваясь, Аркан прогулялся в книжный отдел, где обнаружил на полках несколько коробок с наборами танков разных эпох и стран. Все фишки-модельки были выполнены в масштабе 1:200. По соседству пылились на стеллажах роскошно оформленные фолианты, выпущенные концерном «Война танков».
        Особенно порадовал толстенный том «Неизвестные великаны: малосерийные КВ-1 шантарского автозавода им. Орджоникидзе». Пробежав глазами предисловие, Реутов узнал, что умельцы Шантары наклепали всего три танка на базе корпусов, в неразберихе эвакуированных из Ленинграда не в Челябинск, а в жуть сибирской глухомани. Этим трем КВ была посвящена книга в две сотни страниц с иллюстрациями, чертежами, подборкой заводских отчетов и письмами с фронта.
        Другие названия на книжных корешках тоже приводили в недоумение: «Гусеничные пирамиды Сталина. По материалам приговоров Особого Совещания», «Т-34: миф о лучшем танке 2МВ», «Жестяные коробки Чан Кайши», «Быстроходный автострадный - тяжкая судьба легкого танка», «Т-95 - танк, загубленный Ельциным», «Шушпанцеры - творчество душевнобольных конструкторов», «Смерть в пустыне. Танковый погром на Ближнем Востоке».
        Кроме историко-заклепочной выпускалась и художественная литература. На полке валялось несколько тяжелых томов, одетых в мягкие обложки под названием «Убогие воины». Как поведала аннотация, это был сборник рассказов на тему танковых сражений от лучших русскоязычных писателей. Не обнаружив в перечне авторов ни одной хотя бы понаслышке знакомой фамилии, старлей равнодушно положил книгу на место. Не заинтересовал его и «Современный танковый детектив».
        Целый стеллаж занимал труд неких Валетнера и Черепненко «Танковый блицкриг», изданный днепровской фирмой «Свидомит». К огромному разочарованию Реутова, книга была не научной монографией, но третьим томом фантастического романа, в котором украинская армия при поддержке союзников по НАТО громила москальских агрессоров на подступах к Уралу. Брезгливо пролистав эту макулатуру, Аркан задержался на эпизоде, в котором приехавший из Ивано-Франковска профессор Василь Микитчук ведет идеологическую работу среди пленных русских офицеров.
        «Славяне - это мы, - вещал профессор. - Всякую шваль вроде московитов поховаем, в рабство обратим, китайцам продадим. Кто вам сказал, что вы - люди? Вы - дерьмо собачье. Были рабами, ими же и остались. Вы кацапье алкашное и сами не знаете, кто вы и почему вас ненавидит мир. И вы даже не задумываетесь, что рано или поздно к вам придут за землями, которые вы отобрали у других народов и стран. Например, у тех же американцев. Но чтобы понять это, нужны мозги и несколько извилин разума и анализа в них. У вас же - только тупая, звериная ненависть от того, что вы отличаетесь от нормального человека коренным образом - интеллектуально и генетически…»
        Аркан брезгливо отшвырнул книжонку, а увлеченные настольной игрой товарищи не без удивления покосились в его сторону - с чего, мол, всегда спокойный мужик вдруг принялся грязно материться.
        Без долгих колебаний Реутов кинул в добытый на вражеской базе рюкзак книги про семейство БТ (не мешает побольше узнать о своей машине) и про Т-34, пересесть на который Аркан втайне надеялся. Подумав, он добавил к трофеям «Имперскую танковую эротику» - не смог устоять перед пышногрудой длинноногой телкой в бикини, соблазнительно изогнувшейся на башне танка неведомого типа.
        - Старший лейтенант, хватит книжки читать! - прокричал из освещенной части зала контрразведчик. - Будь другом, поищи там фишки ИС-два.
        Такие игрушки старший лейтенант только что видел, но доставить на стол к игрокам не успел. Внезапно появившийся полковник Кольцов устроил беспощадный разнос, обозвал игральных маньяков несерьезными людьми и другими ругательными словами. Потом увидел коробку с фишками в руках Аркана, присмотрелся и внезапно подобрел.
        - Молодец, старший лейтенант, одобряю, - загадочно произнес полковник. - Много там таких игрушек?
        - Полным полно, - пробормотал Аркан, подозревая, что продолжает спать и видеть сны.
        - Прекрасное средство, чтобы устраивать тренировки на картах и ящиках с песком, - воодушевленно поведал Кольцов. - Сейчас мы с вами соберем все модели, какие найдем, а игроки отнесут это богатство в штабную машину. Остальные подразделения нам обзавидуются!
        Уходя, полковник отобрал все фишки, уже расставленные на столе, а заодно приказал поднимать личный состав и готовиться к маршу.
        Через полчаса колонна танков двинулась на север сквозь предрассветный сумрак. Старший лейтенант Реутов приказал механику-водителю держаться за командирской машиной, после чего невероятным образом скрючился в боевом отделении, положив под голову рюкзак, и умиротворенно похрапывал до самого прибытия в пункт назначения.
        Глава 12
        Нам говорили: нужна высота и не жалеть патроны
        Саперы нарубили веток и помогали танкистам крепить на броню зеленую маскировку. Боевые машины постепенно превращались в клумбы.
        - Ну, хоть какая защита, - уныло буркнул Суровегин.
        Аркан подхватил:
        - В первой роте на тяжелые машины наварили решетки из арматуры. Даже завидно.
        - Поменьше завидуй соседу, - строго проговорил Витяня. - Считается, что правильная заводская решетка выдерживает четыре попадания реактивной гранаты. А эти военно-полевые импровизации…
        Спорить с ним никто не стал, хотя Реутов подумал: пусть хоть пару снарядов удержат - уже немалое дело.
        Под ребрами слегка засосало: его танк не имел даже такого экранирования. По причине сложной формы корпуса сварщики не могли приделать стальные прутья к бортам. И неясно, получится ли поставить решетки на заводе…
        От печальных раздумий отвлек выкрик:
        - Товарищи офицеры!
        - Вольно, - разрешил подошедший Глебов. - С маскировкой покончили? Топливо и боеприпасы получили?
        Выслушав нестройный хор, исполнивший арию «Так точно», майор напомнил, что с минуты на минуту появится с новым приказом командир бригады, они же не выполнили вчерашнее распоряжение.
        В самом деле - накануне ротный объявил, что всем командирам машин и подразделений необходимо придумать позывной, чтобы не орать на весь эфир: «Витяня, вмажь слева, мы с Дмитричем в лоб шарахнем». Оказывается, комбриг и комбат, взявшие в свое время отпуска, чтобы съездить на войну в Новороссию, тогда же выбрали для себя позывные. С тех пор Заплетин стал Тайгой, а Кольцов - Чугуном.
        Глебов раскрыл блокнот и сообщил:
        - Подполковник Бобровко теперь будет Волк, майор Сыроваров - Слон, я - Жук. - Он строго посмотрел на офицеров: - Ну, кто еще не успел придумать?
        - Тигр, - сказал Лавандов и пояснил без надобности понятное всем: - Мечта у меня такая.
        - Ну, может, сбудется… - Майор скептически прищурился. - Кто еще готов?
        - Гром, - неуверенно сказал Аркан. - Пацаны во дворе прозвали.
        - Нормальный позывной. - Глебов записал короткое слово и выжидательно посмотрел на Суровегина.
        Капитан замешкался, и Реутов негромко предложил:
        - Жених.
        Витяня покраснел и попытался было возмущенно возразить, дескать, он - Дракон, однако было уже поздно. Под добродушный смех друзей ротный сделал запись, определившую судьбу капитана Суровегина как в личной, так и во фронтовой жизни.
        Комбриг в сопровождении Кольцова уже показался из-за деревьев. После положенных по уставу церемоний полковник печально посмотрел на расставленные по поляне танки: два БТ-5, Т-26 и Pz. IV.
        - Мало, - резюмировал Заплетин. - Четыре машины у вас и пять - в первой роте. Но других машин у меня нет, ремонтники вернут в строй два или три танка не раньше послезавтра, а в бой придется идти сегодня.
        - Надо - значит, пойдем, - вполголоса бросил Глебов.
        Полковник кивнул, принимая в сведению боевой дух личного состава, и принялся объяснять обстановку.
        На территории Украины продолжается кавардак. Восставшие западенские рагули, заключив союз с пришельцами, медленно продвигаются на восток. Правительство в Киеве пытается собрать мало-мальски надежные подразделения, выводит из угрожаемых районов тяжелую технику. Возможно, на днях некоторые части российской армии, по приглашению Киева, пересекут границу и займут оборону в районе Чернигова.
        На севере Белоруссии боевые действия затихли, но вот-вот разгорится большое сражение в Прибалтике - в тот сектор и мы войска подтягиваем, и противник. По данным разведки, врагам удалось отремонтировать и отправить на тот участок фронта до дюжины танков времен холодной войны.
        - На нашем направлении тоже происходят неприятные перемены, - продолжал комбриг. - Как вы знаете, за последние три дня противник сумел потеснить полк Усманова и полковую группу Ольховского, да и ваши две роты понесли потери. Против нас сейчас действуют до пяти тысяч наемников, собранных в Польше и Чехии, причем еще несколько тысяч боевиков переброшены с Ближнего Востока - это ваххабитские шакалы, которые не нуждаются в гипнозе и всегда готовы убивать кафиров, то есть нас с вами. К сожалению, есть сведения, что с исламистами прибыли несколько единиц тяжелых танков «Центурион» из арсеналов иорданской армии. В настоящее время со стороны Польши выдвигается еще одна колонна - до десятка единиц бронетехники и до полусотни грузовиков и автобусов, то есть на нас идет еще тысяча штыков. Как мы предполагаем, колонна прибудет на передовую во второй половине дня, то есть уже вечером противник сможет нанести сильный удар.
        Полковник показал на карте вражеские позиции - редкую цепочку поспешно организуемых опорных пунктов. Наемники агрессора не стремились строить долговременную оборону, то есть планировали возобновить атаки.
        Покончив со сведениями о противнике, Заплетин рассказал, что сосед справа более или менее держится, но сил, чтобы помочь Брестской группировке, там недостаточно. Затем последовала радостная новость: командование прислало несколько свежих рот, так что теперь у белорусов два батальона почти штатного состава. Полки Усманова и Ольховского тоже имеют по два батальона и отдельную роту, причем ожидается прибытие еще нескольких подразделений.
        - Обещали несколько танков подкинуть, - воспользовавшись паузой, тонко намекнул Глебов.
        - На подходе только тяжелая самоходка, танки будут не раньше той недели, - разочаровал танкистов Кольцов. - А наступать надо сегодня, пока противник ждет колонну.
        - Именно так, - подтвердил Заплетин. - Приказываю…
        Незаточенный конец красного карандаша плавно перемещался по карте, и голос комбрига четко перечислил ближайшие и последующие задачи каждого подразделения.
        Жестокие бои последних дней серьезно проредили матчасть, поэтому огневая подготовка получилась вялая. На двухкилометровый участок атаки командование стянуло всю артиллерию трех полков и даже позаимствовало немного у соседей справа. Полсотни стволов разного калибра выложили по дюжине снарядов, потом отработали обе машины «Град».
        Боевикам ближневосточных банд, запрещенных еще довоенной властью, такое угощение вряд ли пришлось по вкусу, ибо в родных краях они не научились окапываться по всем правилам, да и привыкли, что реактивные снаряды запускаются поодиночке, но никак не массированным залпом.
        Артиллеристы только заканчивали расстреливать боекомплект, а рота Кольцова уже покинула укрытия и потянулась неровной линией в сторону дымящегося стойбища врагов. Отставая от машин, бежали штурмовые группы пехоты.
        Забравшись на «бэтэшку», Аркан видел в бинокль, как мечутся крохотные фигурки неприятельских вояк. Кое-где противник очухался - на переднем крае засверкали дульные огоньки автоматов или пулеметов, из глубины заквакали минометы. КВ и Т-34 открыли огонь примерно с полукилометра, погасив ретивых стрелков, а пушки и гаубицы подавили минометчиков. Навстречу танкам потянулись трассы реактивных гранат, были попадания в защитные решетки, но остановился и задымил только один ПТ-76, остальные машины принялись утюжить наспех оборудованный опорный пункт, затем на позицию ворвались стрелки и саперы.
        - Наша очередь, - крикнул своим Реутов. - По местам!
        Глебов, то есть теперь уже Жук, подавал флажками команды: «по машинам», «заводи» и наконец - показал направление движения. Четыре танка и шесть бронетранспортеров, набранных в смоленском и рязанском полках, устремились к захваченному опорному пункту.
        Там, где еще недавно стоял окруженный слабеньким охранением лагерь исламского воинства, быстро утихала стрельба. Большие стальные коробки и две стрелковые роты добивали не успевших убежать непрошеных гостей. Последние, сильнее обычного одурев от артудара, почти не сопротивлялись.
        Батареи уже переносили огонь на такие же орды, стоявшие справа и слева от оси наступления. Если повезет, то бригада сумеет пробить во вражеских порядках широкую брешь, продвинется в глубину, займет оборону вдоль речки, а там и соседи подтянутся. Но для тактической группы майора Глебова дальнейший ход боя не имел значения.
        Четыре танка предбоевой колонной приблизились к полосе, где зеленое поле обезобразили бурые круги грунта, развороченного взрывами снарядов, кое-где были видны неглубокие стрелковые ячейки, наспех отрытые беззаботными наемниками агрессора. Хотя машины миновали разгромленную орду на большой скорости, Реутов разглядел немало трупов в разномастном камуфляже, с замотанными тряпками головами. Впрочем, у некоторых покойников голов не было совсем.
        Не снижая скорости, они миновали полосу разгромленного стойбища посланцев Халифата. Промелькнули КВ, добивавший остатки минометной батареи, и Т-34, посылавший пулеметные напутствия вслед бегущей толпе. Спустя совсем немного колонна догнала делающий ноги личный состав опорного пункта. Реутов собственноручно покосил несколько моджахедов из пулемета, другие танки добавили смерти, потом эстафету приняли мотострелки на бэтээрах. Ни одна тварь, повязавшая лысины зелеными тряпками, не осмелилась навести на бронетехнику гранатометы. Да и не было у них гранатометов - побросали, разбегаясь в панике.
        Обогнув засеянный какими-то кустиками огороженный участок, они выехали на протянувшуюся в западном направлении двухполосную дорогу. Асфальт явно давно не обновляли, но все-таки не грунтовка и не бездорожье. Скорость колонны сразу выросла. Трофейный «скот» с десятком спецназовцев обогнал танкистов и вскоре скрылся за поворотом.
        Время тянулось медленно, передовой отряд углубился в расположение противника почти на десяток километров, не встречая сопротивления. Потом ожила рация:
        - Гром, я Жук. На ленте не сбрасываем обороты. Прием.
        - Жук, я Гром, понял. Не сбрасываем. Прием.
        Ротный не ответил - вероятно, сообщал Жениху и Тигру важную информацию: мост на реке захвачен головорезами Гусарова, так что переходим на польский берег полным ходом, не снижая скорости.
        Мост здесь построили добротный, но война успела попробовать переправу на прочность. Вероятно, во вторую неделю войны, когда предательство пьяного генерала сорвало прекрасно задуманную операцию. Впрочем, настилы пролетов уцелели, и бронированные машины благополучно преодолели речную преграду.
        На другом берегу бетонную конструкцию охраняли только трупы - судя по расцветкам камуфляжа, спецназ уложил в штабель по полдюжины поляков и моджахедов. Сами бойцы разведвзвода пересекли приграничный пустырь и перебежками прочесывали развалины населенного пункта.
        По обе стороны асфальтовой полосы располагались обнесенные частоколами фермерские хозяйства с просторными дворами, добротными домами, оранжереями, амбарами и прочими сооружениями. В середине прошлой недели белорусский батальон сделал здесь крайнюю попытку удержаться на сопредельной территории, поэтому большинство построек пострадали от взрывов и пожаров. Жителей танкисты не увидели, только бродили кое-где оставшиеся без хозяев собаки, козы, коровы и домашняя птица.
        Это поселение тянулось километра два, потом началась чересполосица садов и полей. Карты, разумеется, не обманули - в трех километрах от реки дорога обогнула единственную неровность рельефа - высоту 52.8, она же Продолговатая.
        - Успели, - радостно сообщил ротный. - Вперед.
        Они вышли к высоте, опередив противника. Аркан заметил на Продолговатой стрелковые ячейки и траншеи - так и должно быть, здесь был бой, и наша пехота успела окопаться. Скоро подтянется батальон смоленской пехоты и начнет оборудовать опорный пункт, по возможности воспользовавшись старыми сооружениями.
        Однако бронеколонна, не сбавляя обороты, пронеслась мимо возвышенности, прошла лес и вырвалась на равнину. Шоссе бежало дальше, и по дорожному полотну навстречу танкистам ползла вражеская колонна - десятки колесных и гусеничных машин.
        - Вот наша добыча, - крикнул Аркан. - Осколочный.
        Стрельба с двух километров гарантировала большой разброс снарядов, но и приближаться не стоило. Сейчас не сорок первый год, пехотные части насыщены ручными гранатометами и безоткатными пушками.
        - В линию! - приказал Глебов. - Огонь с коротких.
        Танк ротного замер, поводил стволом и принялся выбрасывать снаряды. Второй в колонне трофей Лавандова занял позицию в трех десятках метров левее командирской машины, «бэтэшка» Реутова сдвинулась примерно на столько же вправо, Суровегин на своем Т-26 занял позицию слева от Pz. IV.
        Растянувшись неровной линией, танковый квартет развил умеренную скорость стрельбы - примерно три выстрела в минуту. Слабенькие вспышки пламени случались и вокруг колонны, и в промежутках между машинами, однако примерно половина снарядов достигала цели. Головные грузовики и «арабески» противника быстро оказались подбиты, но бронетранспортеры почти не пострадали.
        - Где же их танки? - Старший лейтенант вдруг понял, что задал этот вопрос вслух, сконфузился, но в это время командирский танк поменял позицию, и Реутов рявкнул: - Серега, сто метров вперед и чуть вправо! Артур, бронебойный!
        Он потратил на прицеливание слишком много времени, но снаряд попал точно в кабину «скота», вражеский БТР встал и задымил. С нового места вереница вражеских машин была видна лучше, и Реутов почти без промахов расстрелял грузовик и «арабеску».
        Когда они снова сократили дистанцию, над шоссе поднималось много столбиков дыма, машины беспорядочно маневрировали, пытаясь развернуться на обратный курс, между автотехникой метались в панике наемники пришельцев.
        - По живой силе! - скомандовал майор. - Осколочные и картечь.
        Под ливнем поражающих элементов фигурки в камуфляже падали и корчились. В охватившей неприятеля панике никто не думал об организации обороны. Вырвавшись вперед, Аркан примерно с шестисот метров бил по центральной части колонны. Где-то в клубах дыма уже рвались топливные баки, горящие ГСМ растекались по асфальту, поджигая все, что способно воспламениться.
        Реутов стал наводить на неуклюже крутившийся грузовик с обтянутым брезентом кузовом, за которым болталась на прицепе гаубица приличного калибра. Он уже собирался давить на спуск, когда грохнул особенно мощный взрыв. Аркан все-таки выстрелил, вспышка сверкнула возле задних колес мишени, осколки прошили брезент, из кузова стали выпрыгивать душманы. Старлей немедленно послал в них шрапнельный снаряд и только после этого стал искать причину недавнего грохота.
        Насколько удалось разглядеть сквозь смотровые щели в броне башни, среди разбитых машин бушевал необычайно сильный пожар. Надо понимать, огонь добрался до какого-нибудь бензовоза.
        Кто-то из моджахедов все-таки пытался отбиваться из базук и РПГ. Одна реактивная граната даже ударила в «бэтэшку» № 225. Спасла наваренная накануне решетка - кумулятивная струя гранаты расплылась в воздушной прослойке и не смогла прожечь броню.
        Между тем хвост вражеской колонны сумел развернуться и уходил на запад. Туда же нестройными толпами бежал уцелевший личный состав. Реутов собрался преследовать отступающего в панике врага, но ротный неожиданно приказал отойти на предписанный рубеж.
        Высота 52.8 поместилась точно посередине между двумя лесочками. Собрав командиров танков и подразделений, хмурый Глебов объявил приказ:
        - Добивать такую ораву я посчитал опасным - рано или поздно они бы вспомнили про гранатометы, да и танки у них могли нарисоваться. Поэтому, согласно плану операции, мы будем строить оборону здесь. Слева - роща Смешанная, в центре - высота Продолговатая, справа - роща Сосновая. Лавандов и отделение на БТР занимают Смешанную, Реутов и другое отделение - Сосновую, а все остальные окапываются на обратных скатах высоты. Мы, конечно, сильно их потрепали, но противник рано или поздно прекратит труса праздновать и наверняка попытается прорваться к переправе. Наша задача - продержаться, сколько возможно. При неблагоприятном развитии боя отходим по рубежам к фруктовым плантациям, затем к приграничной деревне, названия которой я не могу произнести. Наша задача - выиграть время для главных сил, которые сейчас теснят деморализованного противника к реке. И еще имейте в виду - на нас идут безумные фанатики, такие даже в недавнем прошлом становились смертниками и на грузовиках с взрывчаткой атаковали танковые колонны. Помню этих уродов возле Алеппо… А сегодня их наверняка гипнозом обработают, так что будут
бросаться на пулеметы, как осатанелые… Все поняли?
        - Подкреплений, стало быть, не будет, - отрешенно подвел итог Суровегин.
        - Так точно, не будет, - подтвердил майор. - Исполняйте.
        «До вечера доживут не все, - грустно резюмировал Аркан, начав пробежку в сторону своего БТ. - Значит, надо забрать с собой побольше сволочей». Двести метров он преодолел с неважным временем - сказывалось утомление после тяжелого дня. Экипаж встретил командира настороженными взглядами.
        - Заводи, Серега, - бросил он, забираясь на броню. - Будем держать оборону вон в той роще. Артур, полезай в башню.
        Мехвод неторопливо втиснулся в свой закуток, не упустив случая сварливо пробурчать:
        - Хлипкий же совсем сосняк, хрен там укроешься.
        - Не такой уж хлипкий, - неожиданно возразил ефрейтор Бородин. - Мы в одиннадцатом классе в точно таком же лесочке в «Зарницу» играли. Целый взвод укрылся и БРДМ, разведка «желтых» нас только с двадцати метров разглядела.
        Варгушин огрызнулся беззлобно:
        - Детский сад еще бы вспомнил…
        «А нам и не надо с двадцати, ближе двухсот метров вообще душманов не подпустим. - Старший лейтенант уже прикидывал в мыслях предстоящий бой. - Прибавим веток для маскировки - так и вообще нас не заметят, пока мы огонь не откроем. Надо будет только парочку запасных огневых позиций предусмотреть».
        Его бравое воинство продолжало вялую дискуссию, но танк уже пересек условную черту, отделявшую группу деревьев от открытой местности. Сосны в рощице росли не густо, поросшего кустами пространства между соседними стволами вполне хватило бы даже для тяжелого танка. Побегав вправо-влево, Реутов нашел несколько удобных мест, с которых прекрасно просматривалось и простреливалось поле перед рощей, а при необходимости можно уйти на задней передаче и переместиться на другой участок.
        Окапывать танк не стали, загнали в промоину глубиной около метра, так что «бэтэшка» стала настоящей невидимкой. Они уже заканчивали забрасывать машину хвойными лапами, когда подкатила пехотная поддержка - восемь мотострелков на древнем БТР-152. Бойцы выглядели бывалыми - все контрактники, отслужившие не меньше пяти лет. Вот только старший сержант Климов, командовавший отделением, не слишком разбирался в тактике, поэтому Реутов потратил немало времени, размещая солдат и огневые средства, включая станковый противотанковый гранатомет СПГ-9.
        Затем старлей начертил карточки огня, отметил ориентиры и согласовал правила совместных действий. Сержант понимающе кивал - наверняка приходилось ему строить оборону на учениях. По опыту четырех лет службы Реутов знал, что такие младшие командиры сами инициативой не блещут, зато приказы выполняют точно. Оно и к лучшему.
        Противник все никак не начинал атаку, зато в тылу, за речушкой, звуки стрельбы слышались все отчетливее. Батальоны уверенно теснили наемников, и это внушало оптимизм. В половине третьего разогрели пайки и пообедали в три смены. Аркан и два мотострелка подкреплялись последними - еле успели к началу боя. Пластиковую коробку вишневого сока старший лейтенант допивал уже в башне.
        Первую атаку моджахеды нацелили на Продолговатую, но получилась массированная разведка боем. Угодившие в зону сплошного огня незваные ближневосточные гости откатились, оставив на поле не меньше десятка холодных, а также горящие БТР и «арабеску».
        Не прошло и получаса, как из-за леса посыпались фугасные подарки - похоже, заработало не меньше двух минометных батарей и, возможно, даже легкие гаубицы. Разрывы попортили травяной покров вокруг высоты, но Реутову показалось, что залпы по площади не должны были причинить серьезный ущерб оборонявшимся подразделениям.
        Последовала новая атака. В первой линии шли до дюжины «арабесок», «скотов», сербиянок и польских «виккерсов», за машинами бежали группами сотни две или больше автоматчиков. Этих тоже встретил плотный огонь окопавшихся на Продолговатой солдат и бронетехники. Особую радость доставили ложившиеся посреди вражеской пехоты очереди автоматического станкового гранатомета. Не обращая внимания на потери, душманы приблизились к позициям метров на четыреста, где на них обрушились очереди всех АК и выстрелы РПГ. Итогом избиения стало традиционное отступление наемников, переходящее в бегство.
        - А мы чего ждем, ни разу не выстрелили? - недовольным голосом осведомился Варгушин.
        - Опытный же боец, практически ветеран, а такие смешные вещи спрашиваешь, - хохотнул Аркан. - Враг даже не подозревает о нашем существовании. Скоро попробуют обойти высоту с фланга и будут приятно удивлены.
        Так и получилось. Прекратив удары в лоб, неприятельский командир отправил сильные отряды - по три «арабески» и полсотни штыков - в обход, через Сосновую и Смешанную. Атака привела к предсказуемому итогу, пехота сбежала, на поле добавилось несколько костров.
        Противник не унимался, и после получасовой паузы высыпал на рощу несколько десятков осколочно-фугасных боеприпасов - скорее всего, работала минометная батарея. Несколько мелких осколков неприятно простучали по броне, но большого вреда не причинили.
        Когда прекратились взрывы, стали слышны крики пехотинцев - говорили про двух убитых и одного раненого.
        Из дальнего леса снова появились «арабески», «скот» и небольшие группы пеших душманов. Реутов держал бронетранспортер в поле прицела, крайне тщательно выбирая момент, и наконец нажал спуск. Снаряд попал точно в лобовой лист, машина остановилась, из нее стали выпрыгивать уцелевшие. Не пожелав искушать удачу, старлей приказал переезжать на запасную позицию. Тем временем поредевшее отделение Климова непрерывно палило из СПГ, прикончив «арабеску». Две оставшиеся, побоявшись продолжать сближение, принялись долбить по роще из безоткатных пушек с места.
        - Люблю неподвижные мишени, - громко порадовался Реутов. - Артур, осколочный!
        Первый снаряд разорвался с небольшим недолетом, но следующий угодил точно в грузовичок. Последняя машина просто развернулась и помчалась под защиту деревьев. Посланные вдогон снаряды цели не достигли.
        - Вроде неплохо поработали, - с воодушевлением высказался Бородин.
        - Не последняя была атака, - мрачно заметил пессимист Варгушин. - Они же как муравьи: мы их топчем, а новые все лезут и лезут.
        - Чем больше потопчем, пока светло, тем меньше их ночью полезет, - нервно рассмеялся Аркан.
        Адреналин в кровеносной системе медленно распадался, возбуждение отпускало. Где-то не очень далеко стреляла пушка - показалось даже, что бой разгорается в тылу, хотя этого не должно было случиться.
        Реутов почувствовал, как пересохло во рту, и жадно глотал противную теплую воду из фляжки. От этого занятия старшего лейтенанта оторвал зуммер рации.
        - Гром, это Жук. Сейчас друг подкатит, сменит тебя. Он объяснит, что делать. Исполнять немедленно.
        Аркадий по наивности решил, что придет подкрепление с приказом атаковать противника. Увы, получилось вовсе не так.
        Вскоре появился бронетранспортер, доставивший семерых бойцов под командованием Гусарова. Разведчик доходчиво, почти без мата, сообщил, что противник глубоким охватом правого фланга пробивается к переправе.
        - Пока твари продолжают давить с фронта, сильная группа обошла твою, мать ее, рощу и уже обстреливает мост. Вроде бы комбриг туда пехоту и пушки выдвинул, но ротный приказал тебе полным ходом лететь на подмогу. А здесь мы в оборону станем.
        Бронетранспортер с крупнокалиберным пулеметом - отнюдь не равноценная замена танку, пусть даже сверхлегкому, печально подумал Аркан. Впрочем, отцам-командирам, как всегда, виднее.
        Когда «бэтэшка» на задней передаче выбралась из рощи и направилась к шоссе, противник снова начал артобстрел прорвавшегося подразделения.
        Обратный путь по знакомой дороге, пересекавшей населенный пункт, они прошли на третьей передаче. Торопились, подгоняемые гремевшей впереди пальбой.
        Деревенька оказалась не столь обезлюдевшей, как выглядела утром - кое-где из окон выглядывали аборигены. Никто, впрочем, стрелять по одинокому танку не стал. То ли подходящей стрелялки не нашлось, то ли решимости не хватило. Реутов склонялся к последнему - если уж противник пытается прорваться к переправе, то в это скопище полуразрушенных домов, изгородей, сараев и садов наверняка просочились хотя бы небольшие отряды пехоты.
        Хотя кто знает ближневосточных вояк. Не засадили из базуки в спину - и на том спасибо.
        Танк уже миновал все повороты, впереди, в просвете между строениями, блеснула речная лента. Были хорошо слышны очереди легкого оружия, изредка хлопали пушки - судя по звуку, калибр был заметно больше, чем на БТ-5. Потом над развалинами слева от оси движения взметнулся огненный столб, спустя секунду или около того донесся грохот сильнейшего взрыва. Боекомплект в танке взорвался, не иначе, подумал Аркан.
        - Серега, как доберемся до крайних домов, переходи на первую, - приказал старший лейтенант.
        Противник прорывался вдоль реки с севера, то есть слева для их машины. Реутов развернул башню под прямым углом влево - теперь, когда они вырвутся из зоны застройки, орудие будет глядеть точно навстречу наступающим врагам.
        В тесном поле зрения триплекса проплыли назад последние дворы, дизель изменил тональность, сбрасывая обороты. Танк неторопливо выполз на полосу открытого пространства, отделявшую приграничную деревню от реки. Взору старшего лейтенанта Реутова открылась картина боя. Картина ему сильно не понравилась.
        Посреди травянистого пустыря шириной в два футбольных поля стоял ПТ-76, лупивший из пушки и пулемета по наступавшим врагам. Пешие моджахеды, не пожелав искушать судьбу, предпочли залечь, отдаляя встречу с райскими гуриями. Однако примерно в пяти-шести сотнях метров надвигались две бронемашины, которые трудно было не узнать.
        Германо-голландские, весом чуть ли не под тридцать тонн, восьмиколесные «боксеры» - вероятно, из партии, которую Литва купила буквально перед самым вторжением. Роботизированный боевой модуль израильского производства без полупроводниковой начинки сделался, разумеется, бесполезным, поэтому был безжалостно срезан и заменен турелью с крупнокалиберным пулеметом.
        Вспомнив позывной (но не имя) командира танка, Реутов сказал в микрофон:
        - Шмель, я - Гром. Позади тебя, метров двести.
        Плавающий танк выпустил снаряд, пробивший скошенный лобовой лист «Боксера». БТР красиво взорвался, пулеметчика воздушной волной подбросило выше крыши ближней хаты.
        Второй бронетранспортер резко врубил заднюю передачу, пытаясь убежать под защиту каменного забора. Аркан выстрелил в него, вторым снарядом измочалил переднее правое колесо, «Боксер» нелепо раскрутился и был добит пушкой ПТ-76. Машина загорелась, осев на бок. Из бронированного корпуса выскочили несколько наемников. Оба танка дружно хлестнули по ним длинными пулеметными очередями, кого-то срезали, но кто-то сумел укрыться в развалинах.
        - Гром, я Шмель, - сказал сквозь шорох помех незнакомый голос. - Здесь тесно для двоих.
        - Шмель, я - Гром, уйду на другой берег, оттуда обзор лучше. А ты маневрируй. Нечего неподвижную мишень изображать.
        - Без тебя знаю…
        Весьма осторожно - доверия такому мосту ни на грош - экипаж перевел «бэтэшку» на белорусский берег. Когда покалеченный настил остался за кормой, Реутов приказал Варгушину взять влево, к руинам неведомого происхождения, вокруг которых разрослись кусты и две ивы средних габаритов. Хотелось надеяться, что закрепленные на броне ветки хоть и поредели в катавасиях боевой работы, но как-то сольются с флорой, делая танк невидимым на средних дистанциях.
        Вправо, на север, другая сторона просматривалась километра на два, потом речное русло отворачивало. Там, на изгибе, стоял густой лес, в котором, по всей видимости, накапливались вражеские подразделения. Вдоль берега до самого леса реку окаймляла незастроенная и незасеянная земля, поросшая высокими травами. Дальше сопредельную территорию украшали признаки цивилизации: дома, заборы, сады, узенькие дорожки между фермами. Теперь Аркан лучше разглядел, как жестоко досталось деревне в артиллерийской дуэли четыре дня назад. Разрушенные постройки, срезанные взрывами деревья, выгоревшие амбары с урожаем - война не щадила никого и ничего.
        На прибрежной траве догорали неудачники боя сегодняшнего - два знакомых Аркану «боксера», не меньше четырех «арабесок», опрокинутый на бок грузовик. Самым удивительным украшением пейзажа оказались две воронки, опоясанные широкими черными кольцами выгоревшей почвы. Подобные следы могла бы оставить разве что крупнокалиберная авиабомба, или - гораздо вероятнее - грузовик с боеприпасами. Точнее установить природу мощного взрыва Реутов затруднялся: слишком уж покореженными выглядели куски металла, разбросанные вокруг воронок.
        Потом уже не стало времени раздумывать над загадками или спрашивать у Шмеля. Из дальнего леса стали появляться небольшими группами солдаты и, пригибаясь, короткими перебежками просачивались на деревенскую окраину. БТ-5 и ПТ-76 выпустили по ним осколочные снаряды, несколько наемников упали, но враги проникали в населенный пункт, скрываясь за строениями. Пробираясь между развалинами, они запросто могли подкрасться поближе и угостить реактивными гранатами базуки. Без пехотной поддержки танкисты были бессильны выбить неприятеля с узких деревенских улочек.
        Шмель не стал дожидаться советов Аркана, сам сообразил, чем дело пахнет, и на задней передаче отвел свою машину подальше от домов и поближе к реке. Теперь он нервно маневрировал около самого моста, словно собирался присоединиться к «бэтэшке» на восточном берегу. Однако для войны моторов характерна слишком быстрая смена обстановки.
        Реутов буквально на секунду-другую отвлекся от поля боя. Нужно было наконец разобраться, что делается с боекомплектом. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: все укладки почти пусты. Оставалось меньше десятка снарядов и последняя коробка с пулеметной лентой.
        - Осколочный? - спросил Артур.
        - Погоди, надо стрелять наверняка…
        Старший лейтенант откинул командирский люк, выглянул и громко сообщил о желании вступить в интимные отношения с чьей-то матерью.
        Далеко справа, возле самого леса, медленно мотал гусянки очень большой танк. Вражеская машина выглядела почти современной, танкисты такого модерна не видели с самого вторжения злобных инопланетных агрессоров. Разворачивая башню в сторону новой мишени, Аркадий уже понимал, что добыча не по зубам его пушечке - старенькой, почти игрушечной.
        Перед боем было ведь сказано: душманы привезли на фронт британские танки «Центурион» - и вот один из них как раз движется к переправе. Тактико-технические данные англичанина Реутов помнил не слишком точно, однако читал, что на Ближнем Востоке «центурионы» обычно выигрывали бои у наших Т-54, Т-55 и Т-62. Надо, конечно, помнить, из какого места растут руки арабских танкистов, но враг серьезный. А ведь чуть ли не с вермахтом эти ветераны повоевать успели. Кажется, лобовая броня больше дециметра, а пушка - английская, 105 миллиметров.
        Он попытался успокоить сумбур мыслей и решил - бить только в борт, а лучше - в корму, там броня намного тоньше. Это означало дождаться, когда «центурион» проковыляет мимо, не заметив замаскированной «бэтэшки», и подставит под выстрел уязвимые участки. Надежды на успех мало, но другого выхода старлей не видел.
        Реутов плавно повернул башню влево, чтобы не демаскировать себя лишними движениями, когда вражеский танк окажется поблизости. Теперь в поле обзора оказались мост, стоявший малость поодаль ПТ-76 Шмеля, а также большой сектор деревенской околицы. Возможно, замысел сделать «золотой выстрел» из засады удался бы, но тут в течение событий вмешались остальные участники смертельного шоу.
        Первым выстрелил «центурион». Снаряд разорвался совсем рядом с плавающим танком - в нескольких метрах позади. Шмель немедленно ответил и даже попал в цель. Метнувшись к другому триплексу, Реутов увидел яркую вспышку на лобовой броне башни. К сожалению, пробить толстый стальной лист не удалось, и неприятельская машина продолжила сближение.
        В следующий миг из-за фермерских построек, проломив хилый частокол, вырвалась бронированная древность на гусеничном ходу. Приземистая, с короткоствольной пушкой в башенке - старая подруга БМД-1. Своим орудием или доисторическими ПТУРами сидевшие в машине душманы могли бы разнести Шмеля, пока ствол плавающего танка был нацелен на далекого врага. Однако наемники вовсе не собирались применять пушку, а ринулись прямо на ПТ-76, словно собирались таранить.
        Шмель успел развернуть башню и выпустил снаряд, когда противник оказался буквально в десятке метров. Шестикилограммовая болванка пронзила тонкую броню, БМД прошла еще метр-другой, а потом грянул взрыв невероятной силы. Огненный столб подбросил башенку на высоту третьего этажа панельного дома, пламя полыхнуло через щели в бортах. Раскаленные газы разворотили алюминиевый корпус боевой машины десанта и обрушились на плавающий танк, смяв лобовой лист и сорвав крышку люка механика-водителя. Поврежденный ПТ-76 будто попятился, скатился по пологому спуска и встал, утопив в речном мелководье задние опорные катки.
        - Командир, это чего такое было? - прохрипел в наушниках потрясенный Варгушин.
        Вздохнув, старший лейтенант неуверенно пробормотал:
        - Нас предупреждали перед боем… Эти звери грузят в машины центнер или тонну взрывчатки и работают как живые торпеды. Шахиды-самоубийцы.
        - У меня был одноклассник-татарин, - сказал вдруг Артур. - Он говорил, что Коран запрещает самоубийство.
        Богословский спор прервала пехотная атака. Накопившиеся в деревеньке душманы выбежали из развалин и, яростно вопя, бросились к мосту. Несколько пулеметных очередей и осколочных снарядов охладили ваххабитский энтузиазм. Оставив на пустыре полдюжины холодных и слегка теплых, моджахеды залегли и стали отползать к руинам селения. В этот момент в разговор включился старый, но сильный английский танк.
        Пока экипажи плавающего и колесно-гусеничного решали проблему подрывника-смертника и полуроты моджахедов с короткоствольными автоматическими винтовками, «центурион» подобрался совсем близко. Стальная махина в полсотни тонн весом каталась туда-сюда по чужому берегу, словно показывая затаившимся в деревне боевикам: опасность миновала. При этом башня была развернута в сторону восточного берега, то есть противник мог выстрелить в любой момент.
        В голове малость одуревшего от событий бурного дня Реутова медленно крутились зацикленные мысли: «По гусянкам не попасть - фальшборты широченные… как там у Шмеля - выжил ли кто-нибудь… Эту дрянь даже КВ не прошибет… Попробовать прострелить ему пушку…» Не придумав ничего путного, старлей просто доложил ротному обстановку. После минутной паузы - видимо, переговорив со штабом бригады, Глебов ответил:
        - Гром, не дергайся. Тайга скорую подмогу обещает.
        Затаиться и ждать, пока враг не видит - милое дело. Как на грех, на неприятельской стороне появились признаки активности. Приободренные присутствием громоздкой бронетехники, наемники покидали свои укрытия среди руин. Командиры подразделений криками и пинками согнали живую силу в четыре отряда примерно по десятку голов в каждом. После недолгой заминки эти штурмовые группы перебежками устремились к мосту.
        - Ну вот и все, пацаны, - грустно и обреченно изрек Аркан. - Сейчас мы их немножко поцарапаем, а потом большая железяка кончит нас. Серега, будь готов маневрировать по-идиотски, чтобы сбить ему прицел. Артур, осколочный.
        Ефрейтор загнал снаряд в казенник и виноватым голосом предупредил:
        - Последний, товарищ командир. Еще пять бронебойных есть.
        - Сам знаю, - буркнул Аркадий.
        Он выпустил снаряд по первой штурмовой группе, несколько моджахедов упали, остальные рванули назад и, отбежав недалеко, залегли. Оставшиеся болванки - ни кумулятивные, ни подкалиберные в боекомплект антикварной пушки, конечно, не входили - Реутов на предельной скорости отправил в маску «центуриона», надеясь повредить если не саму пушку, то хотя бы оптику. Трудно сказать, что именно у него получилось, но противник ответил не артогнем, а крупнокалиберным пулеметом.
        Вероятно, маскировка хоть и поистрепалась после всех сегодняшних приключений, но все-таки продолжала делать «бэтэшку» незаметной. Вражеский пулеметчик посылал очереди в сплошную зеленую массу, состоявшую из танка и окружающей растительности. Пули летели немного под углом, первая срикошетила, скользнув по углу корпуса. Потом был сдвоенный удар по наваренной на броню решетке. Следующие очереди хлестнули где-то в стороне - вероятно, по деревьям.
        Поскольку российский танк не подавал признаков боевой жизни, душманы снова рванули к переправе. Реутов разрядил по ним половину ленты ПКТ, скосил пятерых, не меньше, и заставил отпрянуть не задетых. Однако заработавший пулемет выдал местоположение танка, и «центурион» ответил точной очередью.
        Пули с грохотом вонзились в левый борт. Потянуло дымом, заглох мотор, Артур со стоном упал на Реутова. Отодвинув ефрейтора, командир танка схватил огнетушитель и направил струю пены в начинавший гореть двигатель. Кажется, пожар удалось погасить в зародыше, но дизель встал основательно. В наступившей тишине было слышно только, как скулит от боли Бородин и матерится Варгушин.
        С огнетушителем Аркадий работал скрючившись в три погибели - только это и спасло, когда в башню угодила следующая очередь и отколовшиеся от брони куски пролетели как раз на уровне головы, стукнулись о противоположный борт и бессильно упали на дно боевого отделения.
        Потом раздался взрыв - заглянув в триплекс, Аркан увидел облако дыма, оседавшее рядом с «центурионом». Следующий выстрел оказался точнее - огненный цветок распустился на корпусе чуть повыше фальшборта. Спустя секунду внутри вражеского танка что-то сильно рвануло - вероятно, боекомплект. Изнутри повалил дым.
        Мимо подбитого БТ-5 пролетел БТР-60ПБ, молотя из башенного пулемета по разбегавшейся пехоте наемников. Слетом за бэтээром бежали молодцеватые парни в касках и бронежилетах, отчаянно вопившие:
        - За ВДВ!
        Дружный огонь автоматов минимизировал численность пособников агрессора. Избежавшие встречи с пулями резво бросились врассыпную. Отстреливались на бегу, не целясь, но десантники быстро добили воинство пришельцев.
        - Кажется, для нас бой закончился, - сообщил экипажу Реутов. - Артур, куда тебе прилетело?
        - Слева, бок… - простонал ефрейтор. - Гляньте кто-нибудь… это смертельно.
        Аркадий нагнулся, пощупал названную часть тела и неуверенно произнес:
        - Бронежилет цел. То есть раны нет. Может быть, сильный ушиб?
        Он стал объяснять, как тяжелая пуля растратила большую часть кинетической энергии на пробивание брони, поэтому ударила в Артура совсем слабенько, титановые плиты жилета не пробила, но только вдавила… Не закончив объяснений, старший лейтенант закашлялся.
        - Ты, командир, похоже, дыма нанюхался, - озабоченно предположил Варгушин. - Давайте выбираться.
        Голова кружилась и побаливала, в ушах шумело, уверенно подступали сонливость и рвота. Из последних сил открыв оба люка в крыше башни, Реутов приподнял Бородина, обхватив чуть ниже пояса. Сверху Серега подхватил за подмышки и вытащил из танка. Следом вылез Аркан, чуть не упал с корпуса, потеряв равновесие, но кое-как спрыгнул. Его шатало, старлей кое-как упал на траву.
        Зрение стало мутным, однако он все-таки разглядел возле моста приземистый корпус без башни, но с торчащим спереди длинным стволом. Ну конечно, самоходка СУ-122. Вот она, обещанная командирами подмога.
        Неожиданно рядом оказался немолодой майор медицинской службы, который напоил Аркадия сорбентом, после чего занялся Бородиным. Видимо, отравление дымом пожара оказалось не слишком сильным, болезненные симптомы постепенно отступали. Реутов слышал, как военврач говорит Артуру:
        - Раны нет, но пара ребер, возможно, сломаны. Главное, что вы не задыхаетесь - значит, легкое не повреждено. Отвезем вас в госпиталь, сделаем рентген…
        Подошли и присели рядом два танкиста, обмотанные бинтами. У одного, с погонами лейтенанта, рука висела на перевязи.
        - Шмель? - Аркан узнал командира ПТ-76. - Твои живы?
        - Мы с Вадиком слегка побитые, но живы, - морщась, ответил лейтенант. - А вот Мухамедзянчику не повезло… Слушай, Гром, на твоей машине рация не разбита? Надо бы доложить про нас.
        - Должна работать, если батареи не разрядились.
        Аркадий залез в башню. Рация не подвела, и он переговорил с Глебовым. Ротный приказал отправить раненых в госпиталь, а здоровых заберет Чугун, то есть Кольцов.
        - Проследи там, чтобы оба танка эвакуировали в тыл, - добавил ротный.
        Реутов и Варгушин вытащили из «бэтэшки» нехитрый скарб, проводили увозимых, нуждавшихся в лечении. К вечеру ремонтно-эвакуационные машины утащили ПТ-76 и БТ-5 - обе машины вернутся в строй через пару недель, но к тому времени экипаж Реутова получит новую машину и пополнится новыми бойцами.
        Война продолжалась.
        Эпилог
        Потеряв счет времени, они снова и снова уходили в огонь, убивали врагов и теряли друзей, дорогой ценой отдавали врагу города и деревни, бросались в контратаки и брали трофеи. Из тыла подходили новые части, делавшие оборону прочней, ответные же удары по врагу становились все сильней. И вот, как бы внезапно, хотя внезапность эту подготовила долгая битва, противник был остановлен, а затем отброшен, и фронт замер.
        Случилось это на исходе лета.
        Остатки танковой бригады командование отвело в тыл на отдых и доукомплектование, и тут им снова повезло. В лесу рядом с разгромленной вражеской артиллерией деревенькой, где расположились танкисты, обнаружился забытый военный городок советских времен. Пусть казармы и другие постройки обветшали и частично развалились, пусть крестьяне растащили немалую часть добра, но в заброшенном гарнизоне можно было жить с относительным комфортом. Имелся даже полигон с древними окопами, блиндажами и другими сооружениями, которые пригодятся, когда бригада возобновит боевую подготовку. К тому же прекрасно сохранилась асфальтовая дорога, соединявшая часть с железнодорожной станцией Жарково. Соседняя деревня тоже возвращалась к жизни, хотя едва ли не две трети жителей покинули свои дома после жестоких обстрелов.
        Так или иначе, танкисты обзавелись жильем, подсобным хозяйством и колхозными мастерскими, куда вселилась корпусная ремонтная база, и уже разгорелась работа по возвращению в строй разбитой техники.
        Поскольку здание штаба части еще только ремонтировали солдатики стройбата, комбриг Заплетин собрал офицеров на плацу. Благо погода стояла теплая и дождя не предвиделось. Благостный покой нарушали только редкие взрывы - саперы уничтожали несработавшие боеприпасы на гарнизонном полигоне.
        - Как сообщает разведка, противник ошеломлен, обескровлен и приступил к строительству прочной обороны, - не в силах скрыть ухмылки, говорил полковник. - Пленные в один голос уверяют, что ударные части отведены с нашего участка фронта, то есть активные действия в обозримом будущем не ожидаются. Против нас выставили заслон, а главные усилия переносятся южнее - на Украину. Войска со всей Европы и Ближнего Востока стягиваются в зону Люблин - Замосць - Пршемысль. Проще говоря, есть время для короткой передышки. Москва требует привести в порядок подразделения, отремонтировать технику и организовать систему обороны, оборудовав опорные пункты на основных направлениях.
        Подполковник Ольховский, накануне назначенный заместителем командира бригады, добавил с очень серьезным видом:
        - Будем благоустраивать территорию. Первым делом покрасим плац - вот отсюда и до забора.
        Снисходительно поглядев на прославленного шутника, Заплетин продолжил:
        - Два дня отдыхали, и хватит. Все, у кого временно нет машин, займутся ремонтом казарм и других строений. Остальные вылизывают свою технику. Специально для непонятливых объясняю, что имею в виду танки…
        Полковник добавил, что сегодня на ходу только четыре танка, но девять поврежденных в боях машин должны покинуть мастерские в течение недели. По его словам, командир корпуса генерал Игумнов обещал в ближайшее время прислать еще несколько танков и БТР, а также не меньше сотни танкистов. Подразделения связистов и медиков уже прибыли, к вечеру ожидаются артиллеристы на самоходках.
        Приказа «смирно» не было, поэтому сразу несколько офицеров дернулись, словно хотели задать вопрос. Впрочем, вслух предмет общего интереса выразил только Глебов:
        - Какие танки нам пришлют из тыла?
        Понимающе вздохнув, комбриг негромко проговорил:
        - Товарищи, я не меньше вашего хочу новые машины, хотя бы первых послевоенных поколений… К сожалению, точно знаю про «бэ-тэ - пятый» прямо с завода, две «тридцатьчетверки», один «ка-вэ» и пару-тройку «немцев»… - Он поспешил уточнить: - Нет, лейтенант Лавандов, «тигров» не будет. Но трофейных машин в бригаде собирается достаточно, чтобы сформировать из них роту. Еще вопросы есть?
        Зампотыл и начальник штаба обрушили на командира шквал неуемной любознательности по делам хозяйственным, поэтому Заплетин распустил собрание и повел заместителей в здание штаба, где лязгали инструменты, стояло облако пыли и разносился слезоточивый аромат масляной краски. Вероятно, обсуждение продолжится в кабинете комбрига, ремонт которого был закончен еще вчера - буквально через два часа после ввода в эксплуатацию гарнизонной столовой.
        Не без удовольствия подумав о скором обеде, Реутов машинально окинул взглядом оштукатуренный фасад штабной двухэтажки. Стройбатовцы как раз сбросили висевшую над входом посеченную осколками вывеску сельхозпредприятия «Задубровское», и стало видно старое название: колхоз-комбинат «Заря Коммуны».
        - Аркан, ты идешь? - позвал Суровегин. - Сегодня борщ обещали и чуть ли не бифштексы с грибной поджаркой.
        - Иду, - сказал Реутов. - Только своих оболтусов отыщу.
        Казарму он обнаружил пустой - очевидно, экипажи, уложив новые доски перекрытия, резво побежали в столовую. Усмехнувшись собственной наивности, Аркадий зашагал в том же направлении. И вдруг оказалось на его пути чудо немыслимой красоты, от чего ноги старшего сами собой стали передвигаться медленнее, затем же и вовсе остановились.
        Машинально вскинув ладонь к виску, он пролепетал:
        - Леночка…
        Молоденькая красавица в обмундировании старшего сержанта войск связи, ослепительно улыбнувшись, произнесла кокетливо:
        - Вообще-то Аленка… - Она морщила лобик, словно пыталась вспомнить смешного танкиста, но добавила непринужденно: - Мы, наверное, давно встречались… В Ташкенте? Или - ой, догадалась - в Черногории позапрошлым летом!
        Аркан отрицательно покачал головой, чувствуя себя полным идиотом. Он уже понял, что обманут поразительным внешним сходством. У той, настоящей, Аленки грудь была на размер-другой меньше, зато ноги длиннее, да и губы полные, и глаза зеленовато-серые, а не беспутно-голубенькие. Но вот ведь какое совпадение, они еще и тезки!
        - Простите, старший сержант, - почти жалобно промямлил Реутов. - Вы очень похожи на мою хорошую старую знакомую.
        - Какой кошмар, я похожа на старую знакомую! - Аленка изобразила веселый ужас. - Она совсем старая была?
        - Моя ровесница. - Аркан снова козырнул. - Еще раз извиняюсь.
        - Да ладно, дело житейское. - Она вытянулась и козырнула. - Старший сержант Москитова, взвод связи. Разрешите идти?
        - Разрешаю. Только если вы на обед, то столовая в другую сторону. Говорят, на второе будет мясо с грибами.
        - Не будет, - фыркнула Москитова. - Я как раз оттуда. Макароны по-флотски на второе. Так что не повезло.
        Аленка устремилась в прежнем направлении, но Реутов негромко сказал ей вслед, мол, как же не повезло, если я встретил вас! Девушка услышала, стрельнула глазками через плечо и даже помахала, вопреки уставу, ручкой.
        К столовой старший лейтенант подошел взволнованный, в странном томлении, как после первого поцелуя. Пусть он встретил другую, но ведь Леночка никогда не разговаривала с ним так приветливо. Казалось, появилась надежда и начинается новая жизнь. Казалось, сбываются мечты, дальше все будет просто замечательно, и не случится ничего хуже макарон по-флотски…
        Он даже совсем забыл главную истину, которую знает каждый военный: жизнью называется дорога к смерти.
        Оставалось чуть больше недели до страшных боев первой военной осени.
        notes
        Примечания
        1
        Mi?geburt (нем.) - уродец.