Доброе утро, Царь! Анна В. Мистунина
        Если ты наследница главного летописца, если все тайны древнего города к твои услугам - будь осторожна. Остерегайся пыльных рукописей и старых заброшенных подземелий.
        Зачем тебе знать, чья тюрьма спрятана глубоко под древним храмом? Зачем тревожить его сон?
        В древности его звали Кровопийцей, и Царем всей земли, и даже Богом. Твои предки дорого заплатили за свободу от его владычества. Его возвращение стало бы худшим из кошмаров.
        Но теперь уже поздно. Он проснулся. Он зовет тебя.
        Доброе утро, Царь!
        Анна Мистунина
        
        .ru
        Глава 1.
        Голос безумного старца
        - И не позволяй им утопить все в своей военной болтовне. Опасность исходит от Бездомных. Тебе ясно?
        Адай, энс Дома Самурхиль, старший летописец великого города Арша и всех его областей, ехидный и вздорный старик, которого на дух не переносили другие энсы, наклонился вперед в своем кресле и наставил на Иарру костлявый палец:
        - Повтори, что я сказал!
        - Ты сказал, опасность исходит от Бездомных и я должна не дать Палате утопить это в военной болтовне. Никто не станет этого слушать, дед. Дарастан…
        - Молчи! Я скажу тебе, что будет. Будет война с Дарастаном, чего еще ждать? Все к этому и шло. Я предупреждал еще прошлой весной, но же слушает Адая? - старик пожевал губами, тонкими и почти бесцветными и продолжил: - Эннуг бы вас всех забрал, я пережил больше войн, чем все эти молокососы вместе взятые! Это всегда болтовня и затраты, а к лету все так или иначе завершится. Аршу это не опасно. Говорю тебе, на звездах начертана беда и исходит она не от Дарастана. Эннуг тебя побери, девка, это же ясно, как день! Почему я должен объяснять тебе простые вещи?
        - Потому что ты притворяешься больным, чтобы я поехала вместо тебя в Палату, - Иарра увернулась от летящей трости, не прекращая расчесывать волосы: дело привычное. - Дед! Когда-нибудь ты меня убьешь!
        - И поделом тебе! - рявкнул старик. - Мне следовало бы доверить свой Голос твоей матери, и, кажется, скоро я это сделаю!
        Иарра незаметно сморщила нос. Отложила расческу и принялась собирать тяжелые волосы под украшенную бахромой налобную повязку. Пустая угроза. Она успела превратиться из несмышленыша во взрослую девушку с тех пор, как дед с матерью в последний раз хотя бы говорили друг с другом. В детстве, правда, Иарра мечтала о том, как однажды все наладится и они заживут большой дружной семьей. Но даже тогда у нее хватало ума понять, что счастье продлилось бы от силы неделю, до первого большого скандала.
        Дед заметил ее гримасу.
        - А тебя следовало бы выдать замуж, - едко добавил он и с откровенным любопытством уставился на нее, ожидая ответа.
        Иарра засмеялась несколько принужденно:
        - Ох, нет, дед, ты же это не всерьез! Я слишком похожа на тебя, чтобы годиться в хорошие жены! Пожалуйста, разреши мне остаться с тобой!
        Она умоляюще захлопала ресницами и тут же решила, что перестаралась. Но дед неразборчиво пробормотал что-то про «льстивую девку» и откинулся на спинку кресла. Вид у него был довольный. Иарра подвинула к себе ларец дымчатого стекла и придирчиво выбрала украшения. Скромность и достоинство: тонкие золотые браслеты на запястья, жемчужное ожерелье на шею и две крупные жемчужины в уши. Длинное синее - цвет ее Дома - платье украшено только густой бахромой, так же, как и налобная повязка. На ногах сандалии с золотыми пряжками. Ничего лишнего, образ «богатая и самодостаточная». Энс Адай одобрительно наблюдал за ней.
        - У тебя есть чувство меры, не то, что у твоей матери, - заметил он. - Отправляйся к этим болтунам, Эннуг их забери, и сделай все правильно. Помни - опасность придет от Бездомных. На звездах начертаны потрясения и великие беды. Мне снятся тяжелые сны, наверняка вещие… впрочем, нет, этого не говори. Скажи так: Дарастан всего лишь пощиплет наши перья, Бездомные же сожрут нас изнутри, а мы не заметим их, пока не станет слишком поздно. Ты поняла меня, глупая девка?
        - Если я глупая, можешь ехать в Палату сам, - улыбнулась она, застегивая на шее замочек ожерелья.
        - Ах ты… - он угрожающе оскалился, но трость лежала на полу у Иарриных ног. Других предметов, которыми можно было бы в нее запустить, под рукой не нашлось. Дед с сожалением выдохнул и прорычал: - Делай, что я тебе говорю! Зачем ты нужна, если я сам буду выслушивать их болтовню?
        - Должен же кто-то выслушивать тебя, - она на всякий случай приготовилась спасаться бегством, но Адай только рявкнул:
        - Пошла вон!
        Она хихикнула:
        - Это ты в моей комнате, дед. Дай мне спокойно одеться, и я отправлюсь в Палату и выполню все, что ты пожелаешь. Как и всегда, вообще-то.
        - Наглая девка, - буркнул Адай и велел: - Подай мне трость!
        Иарра молча подняла с полу тяжелую трость - рукоять в виде змеиной головы, окованный железом конец. Настоящее оружие, при случае и вправду может убить.
        Дед схватил трость и дважды ударил железным концом в пол. Звук получился громкий - Иарра поморщилась. Тут же открылась дверь, и к деду с поклоном приблизился рослый юноша в сером хитоне до щиколоток, безбородый, с длинной косой на затылке. На лбу у него была вытатуирована синяя змея - знак Дома Самурхиль, но не рисунок, как у Иарры и деда, а лишь иероглиф-обозначение, какие носили все представители младших семей.
        Раздраженный энс отвесил ему пощечину:
        - Шевелись быстрее!
        Юноша молча взялся за спинку кресла и покатил его к выходу. Хоть и рожденный в младшей семье, он принадлежал к их Дому, имел право на приставку «балл» перед именем и положенную всякому Высшему долю почтения. Но в присутствии энса Адая ничего не значили ничьи права, кроме его собственных. Глава Дома был настоящим деспотом.
        Резное кресло из редкой породы дерева было выполнено в форме колесницы и украшено золотыми символами их Дома. Большие, чтобы их при случае можно было вращать руками, колеса мягко скользили по каменному полу. Младший - не по возрасту, а по положению - родич обернулся, кинув Иарре влюбленный взгляд, который та оставила совершенно без внимания. Здесь Видаху было не на что рассчитывать. Он это знал, но из чистого упрямства не прекращал попыток. Сильно, впрочем, не докучал, потому Иарра в те моменты, когда замечала его существование, держалась вполне дружески.
        Она провожала глазами трясущийся, едва прикрытый седыми волосами затылок деда, пока дверь не закрылась. В комнате остался запах лекарств и старости, такой же привычный, как вспышки раздражения старого энса.
        Вздохнула, уронив руки на стол.
        Глава одного из трех Синих Домов Арша был не только стар, деспотичен и зол. По мнению чуть ли не всех в Высокой Палате энсов, он давным-давно выжил из ума, и минутами Иарра вполне была готова с этим согласиться.
        Безумный Адай, вот как его называли. В первую очередь за то, что он уже много лет был одержим поисками секрета бессмертия. По его словам, этим секретом владели древние жители Арша - давным-давно, еще до того, как кочевые племена пересекли юго-восточную пустыню и, смешавшись с остатками почти вымершего народа, составили нынешнее население города и принадлежащих ему областей. Никаких доказательств, что древние владели бессмертием, у деда не было. Да и откуда, если они все до единого давным-давно умерли? Но год за годом энс Адай все больше проигрывал свое собственное сражение со старостью и тем упорнее зарывался в старинные документы. Теперь, ко всему прочему, он увлекся астрологией. Не поздновато ли в девяносто шесть лет учиться толковать небесные явления? Да еще навязывать свое истолкование тем, кто посвящал себя этому занятию с детства! Неудивительно, что главы других Синих Домов разговаривают с ним сквозь зубы.
        Сквозь распахнутые во внутренний двор окна лился солнечный свет. Невыносимо-жаркое аршское лето, когда раскаленный ветер насыпал на улицах холмы принесенной с пустыни пыли, а небо выгорало до белизны, закончилось. В город вернулась жизнь. Близилась зима - унылое время дождей, походов и войн, но дни стояли хорошие, солнечные. Издалека долетел утробный звук рога, возвещавшего наступление вечера. Иарра вздрогнула и наконец-то вставила на место вторую сережку.
        Закончив, потянулась за предметом, который дед оставил на столе - на самом деде ради этого он и явился в ее комнату, а вовсе не затем, чтобы пошвыряться тростью. Она сбилась со счету, сколько раз в последнее время энс Адай уклонялся от заседаний Палаты, отравляя ее вместо себя. Но все еще, каждый раз, по ее телу пробегала дрожь, когда пальцы касались ребристого металла энского жезла.
        Тонкая серебряная змея изогнулась, готовая зашипеть и ужалить. Последнее не было иллюзией - жезл энса был не только знаком власти, но и смертоносным оружием, способным защитить своего хозяина от нападения или, в зависимости от обстоятельств, подарить ему самому легкую смерть. История Арша знала и такие случаи. Но гораздо чаще, конечно, жезл использовался по назначению, как знак для голосования в Палате и печать для заверения документов.
        Страшно подумать, какую власть энс доверил ее рукам. Ведь если бы Иарра захотела… Придумай любой указ, заверь его змеиной печатью, и его придется исполнять девятой части всех живущих в Арше Высших, а уж Свободным и Бездомным всем поголовно. Она никогда в жизни ничего подобного не сделает, и дед это знает. Его доверие ценнее любых богатств, а что он при этом кричит и кидается тростью - да ради Двоих, разве ей жалко?
        Подвешивая драгоценный жезл к запястью, Иарра изо всех сил старалась не думать о змеином хвосте, оказавшемся в опасной близости от ее тела и механизме, скрытом в кончике этого хвоста. Ничего. У каждого из девяти энсов в жезле имеется подобный сюрприз, но за всю историю Арша никто из них не погиб по неосторожности. Может быть, и нет там давно никакого яда.
        Подошла к зеркалу. В изысканной бронзовой раме, изображавшей вьющихся по краю стекла змей - в этом доме, куда ни кинь глаз, всюду змеи! - оно занимало добрую половину стены напротив книжных полок. По ту сторону зеркала была комната, неотличимая от ее собственной: книжные полки во всю стену, большой ларь со всяким хламом, заваленный бумагами стол для письма. Сторонний наблюдатель сказал бы, что здешняя обстановка годится для старого ученого вроде деда, но разве об этом мечтает девушка в неполных двадцать лет? Но такой человек просто не имел бы понятия, что обозначает имя Самурхиль. К тому же в стенном шкафу и в примыкавшей к кабинету спальне Иарры хватало и нарядов, и драгоценностей, косметики и духов, в том числе очень дорогих, привезенных из самого Эссарда, так что упрекать ее в занудстве было бы несправедливо.
        Она оценивающе сощурила глаза, разглядывая собственное отражение: волны тяжелых черных волос доходят до самых бедер, оттеняя синю ткань платья, блестящие глаза чуть подведены зелеными тенями. Татуировка на лбу - свернувшаяся кольцом синяя змея - прорисована с великим искусством, как и положено представительнице старшей семьи. Очень смуглая кожа, темнее, чем у большинства аршцев, досталась ей от деда, как и чересчур большой нос. Рост немного выше, плечи уже, а грудь и бедра меньше, чем это положено, если хочешь называться красавицей, но тут уж ничего не поделаешь. Уродиной ее тоже никто не назовет, и вовсе не потому, что испугается нанести оскорбление старшей Самурхиль.
        Завершив осмотр и сочтя свой вид вполне благопристойным, Иарра подхватила со стула легкую накидку, надела ее, постаравшись спрятать дедов жезл, затем высоко вздернула нос и направилась к дверям. Кому что, а ей заседать в Палате энсов.
        - Только Шунда нам и не хватало!
        Энс Дурм, глава Дома Эбратхиль, от волнения даже приподнялся со своего места. Двойной подбородок энса трясся, но от страха или от возмущения, понять было невозможно.
        Расположенные кругом в несколько ярусов места позволяли видеть лица почти всех участвующих в заседании Палаты. Огромное, на несколько сотен мест помещение освещалось через широкое круглое отверстие посередине свода, закрывавшееся только в случае дождя. Потолок поддерживали ряды колонн. Пол понижался к середине, где находилась небольшая круглая площадка для выступлений и церемоний. Передний круг сидений предназначался энсам девяти Домов, верховным правителям города и областей.
        Три Красных Дома - воины, сила и мощь Арша. Три Синих Дома - ученые и летописцы, мудрость Арша. Три Белых Дома - врачи, служители милосердия и священники, душа Арша. На этих девяти столпах великий город благоденствует уже по меньшей мере тысячу лет, и нет никаких сомнений, что такое устройство мудрее и благороднее всех остальных, придуманных людьми.
        Только в особых случаях, таких, как сильная болезнь, энс мог отсутствовать на собрании, отправив вместо себя близкого родственника в качестве Голоса. Кроме деда Иарры этим правом воспользовался престарелый Белый энс Рууз.
        В следующих рядах сидела свита, летописцы, ведущие подробную запись каждого заседания - позже будет решено, что именно из произнесенного здесь должно войти в официальную летопись и остаться на века. Там же обычно сидели просители, жалобщики и тяжущиеся, взыскующие суда энсов. Сегодняшнее экстренное собрание не предполагало разбора их дел. Остальные места предназначались зрителям, Высшим и Свободным, пришедшим, чтобы наблюдать за правосудием и требовать от энсов мудрых и справедливых решений.
        Вечерний свет распространялся из центра зала так, что вдоль стен лежала тень, зато середина празднично сияла - яркие ткани, драгоценные украшения, начищенные панцири стражи. Тем заметнее была тревога на лицах.
        Беспокоиться и впрямь было отчего. Если верить сведениям, принесенным гонцом, правители Дарастана обменялись клятвами дружбы с Шундским союзом. Само по себе это не обозначало для Арша ничего хорошего. А если прибавить сегодняшнюю новость про караван, следовавший из Аргала в Арш и разграбленный шундцами на землях Дарастана, получалось совсем плохо. По договору именно дарастанские военные отряды защищали караваны от алчных и воинственных полукочевых племен. Селения шундцев располагались по большей части на засушливых территориях, их земля даже в хороший год едва-едва могла прокормить своих обитателей. Разбой и грабеж считались у них обычным делом. После каждой следующей засухи шундцы нападали на изобильный в сравнении с ними Дарастан. Арш, расположенный гораздо дальше и отделенный Дарастанской равниной, шундцев почти не интересовал. Но если вечные противники объединятся, город может не выстоять.
        Новость о разграбленном караване уже принесла первые плоды: цены на аргалские ткани, пряности и вина подскочили и это лишь начало. Потеря торгового пути даже без всякой войны нанесет огромный ущерб благополучию Арша.
        В задних рядах, где сидели представители младших семей и Свободные, поднялся шум. Разобрать отдельных слов Иарра не могла - устройство зала было таково, что задним, чтобы их услышали, надо было специально повышать голос. В то же время каждое слово, прозвучавшее в центре, разносилось до самых стен.
        - Нам следует смотреть правде в глаза, - спокойно, не теряя достоинства, произнесла энса Амурата. - Мы будем готовы к этой опасности. И мы ее встретим.
        Квадратная, с точными расчетливыми движениями, Амурата больше походила на мужчину, чем на высокородную энсу. Единоличная правительница Красного Дома Дильмун, она знала, о чем говорит.
        Смуглый красавец Карана, первый богач Арша и глава другого Красного Дома, согласно поднял руку:
        - Дом Нинхур готов собраться и выступить в течение семи дней. Если даже сведения верны - я говорю: если, - нет никаких причин для отчаяния. Это не первый раз, когда наши враги объединяются против нас. Арш выстоял прежде, выстоит и теперь.
        - Так что же, бояться нечего? Можно возвращаться к своим делам? - выкрикнул кто-то из дальней части зала.
        Энс Дурм недовольно оглянулся - его раздражало, когда Свободные подавали голос. Иарра удержалась от гримасы - Дурм раздражал ее куда больше представителей среднего сословия. И поймала незаметную усмешку молодого летописца из ее собственного Дома. Он сидел напротив, во втором ряду и, кусая собственный длинный локон, быстро покрывал чернилами тонкий бумажный лист. Позже его отчет, переписанный и сокращенный, войдет в летопись города Арша. А еще через сотню лет его, возможно, будут изучать историки, надеясь извлечь какие-то уроки из болтовни десятка бездельников, которым вскоре предстояло выиграть - или проиграть, если не повезет - войну.
        «Я опять думаю, как дед». Иарра постаралась сосредоточиться на словах энса Караны, с убийственной вежливостью объяснявшего кому-то, что вовсе не обязательно бояться и отчаиваться для того, чтобы быть готовыми дать отпор. И что Свободные вполне могут заниматься собственными делами, пока на страже спокойствия Арша стоят Красные Дома. Новый голос напомнил высокородному энсу, что именно Свободные предоставят своих сыновей Красным в качестве пехотинцев, когда прозвучит призыв. А значит, Свободные вправе беспокоиться и задавать вопросы, ведь они оплатят возможную войну жизнями. В разговор вклинился третий Свободный, добавив, что речь не только о жизнях - когда высокородные энсы намерены сообщить о новом повышении налогов? Дурм трясся и чуть не лопался от возмущения. В центре зала, позабытый всеми, переминался с ноги на ногу гонец.
        - Небесные знаки, - громко произнесла энса Харита, и голоса сразу смолкли, внимая главе Синего Дома Дамур, - небесные знаки обещают смерти и разрушения еще до конца этого года. Вы будете глупцами, если не услышите предупреждения.
        Негромкое общее «ох» ненадолго объединило членов Высшего сословия и Свободных. Звезды были таким же семейным делом старших Дамур, как летописи - старших Самурхиль. Энса Харита, напыщенная и сварливая, во всех отношениях неприятная особа, была в этом лучшей, как и положено главе Дома. Не прислушаться к ней было невозможно.
        Воспользовавшись недолгой тишиной, впервые подал голос Белый - энс Семум из Дома Аншамар.
        - Относительно того, что наши враги не впервые объединяются, - сказал он, - здесь присутствует внучка нашего главного летописца. Высокородная Иарра, можешь ли ты поведать, что случилось, когда они объединились в прошлый раз?
        Дурм повернул голову и демонстративно отстранился, как будто впервые заметил, что Иарра сидит рядом с ним. Харита с другой стороны зала даже не взглянула в ее сторону. Это было обидно и несправедливо, хоть и привычно. Энсам и в голову не приходило, что Иарра - не то же самое, что ее дед, что она не сделала в жизни еще ничего такого, за что ее можно было бы любить или презирать. Достаточно было того, что она Самурхиль.
        А вот энс Карана, чье место оказалось рядом с Харитой, напротив, послал ей ободряющую улыбку. Хотя наверняка знал, что Иаррин ответ опровергнет его собственные заверения в том, что Аршу ничего не угрожает.
        - В последний раз Дарастан объединялся с Шундским союзом семьдесят лет назад, - начала Иарра. Эту историю она знала не из летописей, а из собственных рассказов деда, который в ту пору уже был энсом Дома Самурхиль. - Их орды дошли тогда до самого Арша и вошли в него, неся смерть и разрушение. Отбросить их удалось только, когда подошла подмога из Эссарда… Две тысячи Бессмертных. Это разорило казну, но спасло город.
        Ей показалось, или после слова «Бессмертные» от усмешки в ее сторону не удержался почти никто? Изыскания энса Адая были излюбленной мишенью для таких шуток, хотя, свидетели Двое, это совершеннейшая глупость! Что общего между поиском бессмертия и темным колдовством эссардских ходячих мертвецов, пусть даже их и называют тем же словом?!
        Она вздрогнула от неожиданности, когда ясный молодой голос произнес так, словно будто это было самым обыкновенным делом:
        - Так давайте наймем Бессмертных.
        Это сказал Кадм из Дома Рууз, не энс, всего лишь, как и сама Иарра, Голос своего отца. Все головы повернулись к нему, но он лишь улыбнулся и кивнул:
        - Если все равно потом придется, лучше сразу, разве я не прав?
        Зал притих, как затихает природа перед грозой - и взорвался настоящей бурей.
        - Бессмертные? Нет и нет, от них добра не жди! Вы знаете, что у них нет души? Говорят, в них вселились демоны!
        - Хватит сказок, нет никаких демонов! Это все наркотики, их одурманивают, чтобы не боялись смерти!
        - Наркотики, да ну? Ты хоть раз видел живого Бессмертного?
        Смех.
        - Оксюморон!
        - Да и что с того, если нам нужна помощь! Бессмертные непобедимы!
        - А кто сказал, что она нам нужна? Энс Карана, разве ты не обещал выступить через неделю?
        - Вы что, не слышали Самурхиль? Хотите сдать город шундцам?
        - А звезды? Дамур сказала - смерти и разрушения, еще до конца года! Этого вам мало?
        - Какая война без смертей и разрушений?
        - Хватит, нет еще никакой войны!
        - Когда начнется, будет поздно!
        Иарра закусила губу - она только сейчас вспомнила про Бездомных. Надо хотя бы попытаться, иначе дед просто ее убьет.
        - Энс Адай велел мне сказать…
        Но она тут же замолчала - голос потерялся в общем шуме, разве что Дурм презрительно дернул щекой. Ну что тут поделаешь?
        Летописец во втором ряду почти дожевал свой локон. Перо в его руках двигалось так быстро, что впору было завидовать.
        - А деньги? На какие деньги наймем Бессмертных, я вас спрашиваю?
        - Введут новые налоги!
        - Вот-вот! Вам только дай повод!
        Кто-нибудь положит этому конец?
        - Ти-ше! - раздался наконец грозный рык.
        Нерр, единственный из Красных энсов, кто до сих пор хранил молчание, привстал со своего места. Его голосом можно было рушить стены. Несколько человек в задних рядах договорили начатое, потом воцарилась тишина.
        - Отпустите гонца, - буркнул Нерр, опускаясь на свое место.
        Гонец, принесший послание от дарастанского торговца драгоценностями и заодно соглядатая, служившего Аршу верой и правдой на протяжении уже двадцати лет, встрепенулся - он, видно, уже и не ждал, что о нем вспомнят.
        - Тебе есть, что еще добавить? - спросил его энс Карана.
        - Господин Алап обещает, что отправит уважаемому собранию нового вестника, как только узнает новые подробности, и почтительно справляется о деньгах, энс.
        - Скажешь ему, что деньги будут тогда же, когда и подробности! - гаркнул энс Дурм. Получилось у него и вполовину не так грозно, как у Нерра, но все же у Иарры заложило ухо. - Нам нужны проверенные сведения, а не слухи!
        Гонец поклонился, пресек зал и вышел вон. Двери бесшумно затворились за его спиной.
        - Как видим, - заметил энс Карана, - сведения о возможном сговоре Дарастана с Шундским союзом еще требуют проверки. Стоят ли они поспешных решений, цена которых может оказаться для нас непомерной?
        Он явно надеялся обойтись без помощи Бессмертных. Только из-за их огромной цены? Дед учил - слушай не слова, а причину слов. Чего может желать энс Красного Дома, учитывая, что в мирное время Девять Домов равны, но в случае войны, когда вся надежда на Красных, они и решают все? Двое из них, скорее всего, отправятся с войском. Третий останется готовить оборону Арша. Его слово станет весомее всех в городе. Кто это будет?
        - А какова она, эта цена? Мы хотя бы можем узнать? - Кадм явно не собирался уступать.
        И его поддержала Амурата, укрепив Иаррины опасения - не только Синие Дома плохо уживались между собой. Красные соперничали ничуть не меньше:
        - Предлагаю начать переговоры незамедлительно, - она улыбнулась Каране с видом фехтовальщика, удачно ответившего на выпад. - В моем совете тоже слышали о Дарастанских делах, и, назовите это предчувствием - я на всякий случай велела задержать в порту торговый корабль. Он отправится, как только получит разрешение. Нам нужно только выбрать смышленого гонца и составить послание. Что скажете?
        Можно было бы счесть дурным знаком для всех, что военный Дом находится под управлением женщины, но энса Амурата была достаточно умна, чтобы даже не пытаться править им в одиночку. В ее личный совет входили и заслуженные боевые командиры, и искушенные мастера стратегии, и в жизни не бравшие в руки оружия знатоки истории, в том числе из Дома Самурхиль. Приходя в Палату, энса Амурата приносила с собою мнения их всех и, уж конечно, не уступила бы своего права на первенство никому и ни за какие блага.
        - Если сведенья окажутся ложными, переговоры всегда можно прервать. В любом случае так мы потерпим ущерб меньший, чем если станем тянуть и проиграем войну только из-за того, что помощь не успеет прийти, - закончила она свою мысль.
        - Вопрос только, насколько меньший, - хмуро заметил Дурм. - И на какой срок прикажете нанимать Бессмертных?
        - Если понадобится, мы должны изыскать возможность, - с нажимом сказала ему Амурата.
        - Сколько? И как надолго? Спасите нас Двое, мы даже не знаем, когда начнется война и будет ли она вообще!
        - А вы не ждите, - со смешком предложил Кадм. - Если уж берем Бессмертных, нападем сами. Зачем нам платить Эссарду из своего кармана, когда можно из добычи?
        - В моем совете обсуждали эту возможность, - спокойно отозвалась Амурата. - Мы пока не готовы высказать свое мнение.
        Вот как. Интересно, чем тут занят юный Кадм - озвучивает все смелые мысли Амураты? И что на этот счет думает его отец?
        - Эннуг их всех забери! - не к месту буркнул Нерр.
        Любимое дедовское ругательство прозвучало в его устах весомее некуда. Иарра не поручилась бы, кого именно энс посылает к Эннугу - Дарастанцев, Бессмертных или своих собратьев из Красных домов.
        Заметив, что все на него смотрят, Нерр спросил:
        - Еще кто-то хочет высказаться?
        Ничего не поделаешь - Иарре пришлось подняться.
        - Я хочу. Здесь говорили о небесных знамениях, и мой дед тоже о них говорил. Он просит вас обратить на них внимание. Он уверен, что они предсказывают не войну с Дарастаном… или не только войну. Речь о Бездомных, и…
        Энса Харита, верховная хозяйка небесных знамений, готова была задохнуться от гнева при таком посягательстве на свою территорию. Дурм шумно расхохотался:
        - Ну, началось!
        - В последние месяцы мы все чаще слышим о драках и нападениях, - упрямо продолжила Иарра. - С полей и ферм приходят тревожные вести. Пропадают люди, Свободные и даже Высшие. Энс Адай опасается восстания и просит Палату обсудить проблему Бездомных и принять меры к их усмирению, пока еще не поздно!
        Она ни в коем случае не собиралась повышать голос, но слишком обидными были их ухмылки, их пренебрежение на глазах у всего Арша. За что это ей?
        Амурата ласково улыбнулась:
        - И поэтому он в который раз лишил нас удовольствия от своего присутствия, отправив вместо себя внучку.
        - Зубастую внучку, - фыркнул Кадм.
        Иарра вздрогнула. Да как он смеет?
        - Энс Адай стар и слаб телом, но никто не смеет усомниться в его разуме, - выдохнула она и добавила с ударением: - балл Кадм.
        Пусть знает. Он тоже здесь не по личному праву.
        Сомневаться в разуме энса Адая смели буквально все. Кадм, конечно, хотел сообщить об этом Иарре - самым язвительным, на какой был способен, тоном. Но прежде раздался голос Караны, и ядовитому баллу пришлось захлопнуть рот.
        - Я разделяю беспокойство энса Адая насчет Бездомных, - сказал глава Красного Дома. - И прошу обсудить его слова.
        Что ж, похоже, один-один. Амурата встала на сторону не в меру ретивого Кадма, и Карана счел нужным поддержать Иарру. Только что вот это ему даст? Ведь дед, скорее всего, и вправду ошибается… а Кадм и вправду прав.
        - До ночи просидим, - буркнул Кадм вполовину не так заносчиво, как прежде.
        - Значит, просидим до ночи, - резко ответил Карана и улыбнулся Иарре.
        Когда она наконец выбралась из здания Палаты, звук рогов уже возвестил наступление полуночи. Мягкий бархат неба был расшит звездами, как драгоценностями. Члены собрания расходись в сопровождении своей охраны, уставшие и по большей части недовольные. Ничего особенного - какие бы вопросы ни обсуждались здесь, они всегда расходились недовольными. Большинство уходили пешком. Богатых ожидали колесницы, престарелых - уютные и неторопливые четырехколесные экипажи. Энсы и самые заносчивые из Высших передвигались по городу в носилках, несомых рабами и окруженных вооруженной стражей - давно устаревший, по совести говоря, знак достоинства.
        Иарра тоже хмурилась, выходя. Деду не за что будет ее похвалить. Нежданная поддержка Караны ничего не принесла, его слово было куда весомее в военных делах. Управление низшими сословиями находилось в ведении жрецов из Белых Домов, а знание почти во всех его формах принадлежало Домам Синим. Главы этих последних слишком презирали своего выжившего из ума собрата, чтобы позволить себе хотя бы задуматься над его словами. А Иарра - Иарра была всего лишь внучкой. Унижать ее и ставить на место не возбранялось никому.
        Что касается остальных новостей, они тоже вряд ли понравятся энсу Адаю. Кстати, когда ему в последний раз что-нибудь нравилось? Аршу действительно грозит война - война с объединенными силами Дарастана и Шундского союза. Плодородные земли Арша, значительная часть которых лежит в дельте реки, живительного Ксара, издавна служили предметом зависти соседей. Но до сих пор Аршу удавалось каждый раз усмирять их аппетиты. Чаще всего - своими силами. Изредка - с помощью Эссарда.
        Эссард, союз трех великих городов, ставших единым, еще более великим государством, лежит далеко на западе, отделенный пустыней и грядами почти непроходимых гор. Попасть туда можно кружным путем, что занимает у караванов больше двух месяцев, так что до наступления летней засухи они успевают совершить его лишь дважды - туда и обратно. Второй путь быстрее - на кораблях, проходящих по главному руслу Ксанда до Южного моря, затем, при попутном ветре, огибавших плодородные земли дельты двух рек и уходящих в бурные воды Эла, чтобы подняться на веслах против течения к далеким пристаням Эссарда. Теперь, если аргальские рынки окажутся недоступны, эти два пути станут главной жилой, несущей в Арш все, чего не производят его собственные земли.
        Но не только рынками славится Эссард. Главным его достоянием все считают колдовство - тайные силы его жрецов, повелевавших буквально жизнью и смертью. С этими силами Эссард мог бы легко захватить весь мир, если бы только пожелал. Но, к счастью, его властители предпочитают управлять миром при помощи страха и золота, а не оружия.
        Иарра поежилась. Она ни разу не встречала живых - если к ним вообще применимо это слово - Бессмертных, только читала о них в книгах да слышала дедовские рассказы. Этого хватало, чтобы холодок бежал по коже при одном их упоминании. А теперь, возможно, Бессмертные появятся в Арше во плоти и их будет очень много. Нет, об обязательно должен узнать дед!
        - Прохладно? - спросил голос над самым ее ухом.
        Иарра вздрогнула. У Караны была привычка подходить неслышно, прислушиваться к разговорам и задавать неожиданные вопросы. Он все время что-то высматривал и выслушивал, тонко улыбался, как человек, которому известны все тайны, но никогда ни с кем своими выводами не делился. Иарра знала, что интересы этого Красного отнюдь не ограничиваются воинским искусством. Карана был завсегдатаем библиотек и обсерваторий, владел древним языком, геометрией и математикой и даже писал стихи. К тому же он был вдовцом и, без сомнения, самым завидным женихом Арша.
        Как и сама Иарра, он не водил за собой охраны, что довольно самонадеянно для самого богатого из глав Домов. Недавно ушедшую Амурату сопровождали целых шесть вооруженных до зубов стражей, у Караны же был только короткий меч на бедре.
        От него прямо-таки веяло богатством - пурпурный хитон украшен золотыми нитями, поверх него расшитый бахромой плащ и пурпурная же шапочка с нашитыми кроваво-красными гранатами. Татуировка у него лбу была тоже красной - лев, символ Дома Нинхур. Золотые браслеты на запястьях и на предплечье, золотой обруч на шее, золотые кольца на каждом пальце, золотые нити в бороде, тщательно расчесанной и заплетенной по последней моде в две косы. На запястье правой руки жезл - Голос энса с львиной головой и львиным хвостом.
        Несмотря на плотность и заметный животик, двигался он с опасной грацией меченосца. Каждое движение сопровождал аромат мирта и корицы, сладковатый и немного вызывающий. Иарра отступила на шаг, не желая оставаться в плену этого запаха.
        - Прости, что напугал, дорогая балла, - сейчас он улыбался добродушно, даже с симпатией. - Вечер прохладный, а ты легко одета.
        - Спасибо, - сказала Иарра. - Мне не холодно.
        - Нет? Тебя ведь ждет экипаж? - энс нахмурился. - Мне жаль, что мы не пришли к соглашению насчет Бездомных, балла Иарра. Лично я уверен, что твой дед прав. Что-то назревает, и мне это очень не нравится. Лучше не появляться на улицах без охраны, особенно ночью.
        Охрана? Ей? Ну вот еще!
        - Я могу за себя постоять, энс Карана.
        - Не сомневаюсь, ведь ты внучка Адая. Но все-таки лучше тебе обзавестись стражей. Я порекомендую энсу Адаю нескольких надежных юношей из своего Дома, если ты позволишь. Может быть - и сегодня я искренне хотел бы ошибиться, - мы скоро столкнемся с чем-то таким, чего прежде не бывало.
        - С Бездомными, которые будут способны на большее, чем шуметь и кидать камни? Которые будут опасны для Высших, даже для воинов? - энс выглядел удивленным, и она пояснила: - Дед так говорит.
        - Энс Адай очень мудрый человек.
        - Я знаю, - Иарра помедлила, но он молчал, только смотрел тревожно, и она сказала: - Меня ждет экипаж.
        - Это хорошо. Легкой дороги тебе, балла Иарра.
        - Тебе тоже, энс Карана.
        Быстро зашагала прочь, по усыпанной светлым песком дорожке в тени пожилых кипарисов, к открытой площадке для экипажей.
        Ее уже заждались. Молодой задорный колесничий поигрывал хлыстом, тройка золотистых лошадей эссардской породы переступала, дыша нетерпением. Они встретили Иарру фырканьем и взяли с места сразу, стоило ей взойти на колесницу.
        Прохладный вечерний ветер с запахом дождя ударил в лицо, растрепал волосы. Иарра не удержалась от вскрика. Рассмеялась. Она любила и скорость, и ветер, и своих лошадей, любила ночь и серебристую россыпь созвездий над родным городом.
        Укки, колесничий, залихватски ухмыльнулся ей через плечо - он понимал. С вожжами в одной руке и хлыстом в другой он казался хозяином ночи из песен, тем, что правит летящими по небу скакунами-ветрами. Иарра улыбнулась ему и стала смотреть вперед.
        Глава 2.
        Убить и выжить
        Колесница неслась почти бесшумно - улицы в этой части Арша были гладкими, как шелк. Укки управлял мастерски, объезжая поздних прохожих, обгоняя медленные экипажи и умудряясь избежать столкновения всякий раз, когда оно казалось неизбежным. Вокруг лежал Средний город, живое и пульсирующее сердце Арша, самого древнего из городов мира. Столицы других государств, Эссарда и Аргала, и далеких земель за Северным морем, могли сколько угодно кичиться превосходством, похваляться богатством и звать себя центрами культуры и цивилизации - Арш все равно оставался ее колыбелью. Город, переживший старость и умирание, отстроенный на руинах и вновь состарившийся, он по праву называл себя вечным и по праву презирал своих молодых соперников. Это презрение отличало его жителей вплоть до самых низших слоев.
        Все, что можно было найти в других кварталах, в Среднем городе было больше и лучше: театр и главная городская библиотека, музей, огромная башня-обсерватория, высочайшее из строений Арша, ипподром - забава сравнительно новая, лошади для нее доставлялись из самого Эссарда или из Аргала. В просторных залах под открытым небом волшебники - мастера иллюзий творили чудеса на потеху зевакам, зрители в легких одеждах спорили о достоинствах выставленных картин, поэты устраивали песенные состязания, а ветер смешивал запахи их благовоний с пряностями находящихся тут же ресторанов, и всегда, в любое время суток, звучала музыка.
        Средний город никогда не спал. Да и как он мог спать, зная, что здесь же находится улица Целомудрия с лучшими в мире увеселительными заведениями, от самых утонченно-развратных, завсегдатаями которых были любители изысканных утех с толстыми кошельками, до таких, где не стыдно появиться приличной девушке? Фонтаны и тенистые аллеи, парки статуй и висячие сады одевали все это царственным очарованием. По реке скользили украшенные гирляндами цветов лодки; ночью на них зажигались десятки фонарей, и река казалась объятой пламенем.
        Переехав мост через канал, путник оказывался перед главным рынком - тоже в некотором роде сердце города, не менее важное, чем его центральная часть. Ночью здесь царила тишина. Ряды спящих палаток и опустевшие навесы после ярких огней и веселья казались особенно тихими. За рынком начинался собственно Арш - его фабрики и мастерские, его кузницы, его заводы, где производилось все от кирпича до тончайшей бумаги, от оружия и колесниц до изысканнейшего посудного стекла. На крупных заводах одновременно трудились сотни рабочих. Небольшие мастерские умещались под одной крышей с магазинами и домами своих владельцев. На эту часть города приходилась большая часть магазинов и лавок, здесь же держали свои конторы ростовщики и нотариусы.
        Здесь тоже хватало увеселительных заведений, в том числе и вполне пристойных, где можно было отдохнуть и местному жителю, и сошедшему с корабля иностранцу; для последних в этой части горда имелось целых три гостиницы. Здесь была судостроительная верфь и причал, отсюда корабли с товарами уходили вниз по течению, вдоль собственных земель Арша и морским путем в Эссард, сюда же они возвращались, груженые тканями, винами и металлами Эссарда. С севера, от истоков Ксара, шли баржи с лесом и строительным камнем.
        Жителями этой части города были в основном Свободные, хотя и многие члены младших семей Высшего сословия, заведя себе дело, не брезговали поселиться здесь, поближе к новостям, сделкам и деньгам.
        Дорога к Синему кварталу шла прямо вдоль реки, минуя верфь, огибая священные рощи вокруг трех храмов Сестры. Эти храмы, предназначенные для Бездомных и рабов, были единственным местом, где Высшие жители Арша служили низшим, где женщины - служительницы Сестры из Белых домов утешали, лечили и кормили всех, кто в этом нуждался, независимо от происхождения, потому что милосердная богиня добра даже к самым недостойным из своих детей.
        По другую сторону реки, достаточно широкой, чтобы ветер не доносил запахи и звуки, лежали кварталы Бездомных. Ряд мостов соединял их с городом.
        Там было темно и тихо. Низшему сословию не свойственны ночные развлечения. Их день начинается с работы и работой заканчивается; удовольствия, которых они способны желать, примитивны - почти все они удовлетворяются в стенах питейных заведений и публичных домов, содержащихся за счет городской казны. К полуночи их кварталы затихают, чтобы на рассвете, прежде, чем в городе пропоют рога, уже подняться, наполниться шумом, беготней полуголой ребятни, женской суетой и грубыми мужскими голосами. Другой мир, такой близкий и в то же время совершенно чуждый всему, что знала и понимала Иарра.
        Дорога теперь была неровной, в выбоинах и кочках. Колесница пошла медленнее. Переезжая очередной мост, Иарра едва удерживалась, чтобы не попросить Укки подогнать лошадей - в такой темноте это было бы самоубийством. Непонятные страхи ее деда, страхи, которые, как оказалось, вполне разделял энс Карана, еще вполне молодой и слишком умный, чтобы подозревать его в старческих фантазиях, против воли владели ее мыслями. Неужели это все правда?
        Она поморщилась и замотала головой: ну уж нет! Хватит с них войны и Бессмертных, Эннуг бы их побрал! Неприятности должны приходить по одной, в худшем случае - по две. Остальные пускай ждут своей очереди.
        Темная вода маслянисто блестела, отражая нависшее над городом звездное небо. Повернув голову, Иарра мысленно нарисовала дорожку от звезды к звезде - от плеча Брата к его локтю, к руке, державшей глиняную таблицу с начертанным на ней законом мироустройства. Второй таблицы у созвездия не было. Любой ребенок из Бездомных ответил бы, почему: все внимание Брата доставалось лишь людям высших сословий, тем, кто родился под сенью одного из Домов и Свободным. До Бездомных и рабов ему дела не было, они жили и умирали в темноте и отчаянии, пока однажды божественная Сестра не сжалилась над ними. Она обманом похитила у Брата одну из таблиц и принесла ее обездоленным, чтобы и них тоже появился закон, вера и утешение. С тех пор в великом городе Арше стоят храмы Брата и Сестры и каждый может найти отраду в соответствии со своим положением.
        Знающие люди сказали бы, что история эта лжива и никакого разлада в божественном семействе никогда не было. Что храмы Сестры и милосердие ее служительниц нужны лишь для того, чтобы держать в повиновении низшие сословия, чтобы отчаяние их ничтожных жизней выливалось в молитвы, а не в бунты. Чтобы проповеди учили их видеть в своем унижении исполнение высшей воли и надеяться на посмертное воздаяние в царстве Эннуга, где приготовлено особое место для всех, кому в жизни довелось страдать.
        Иарра вообразила насмешливый дедовский оскал и сама невольно усмехнулась. Старый кощунник, бывая в особенно дурном настроении, доходил до того, что называл выдумкой самих богов и идиотами - всех, кто в них верит. Но это было уже слишком. Она никогда в жизни не повторила бы этого вслух.
        Изменившийся звук под колесами подсказал, что они снова проезжают мост. Иарра повернула голову и вздрогнула от испуга: не меньше десятка человеческих фигур вынырнули из темноты и мчались наперерез колеснице. Укки тревожно вскрикнул и взмахнул хлыстом, но было уже поздно: в них сразу с трех сторон летели камни.
        Лошади шарахнулись, повозка упала на бок. Иарре удалось сразу вскочить на ноги. Она отпрыгнула в сторону, оглянулась и увидела, как две перепуганные лошади тащат вперед третью, как та ржет и отчаянно пытается подняться. Опрокинутая повозка мешала ей. Укки без движения лежал на земле. Иарра скорее догадалась, чем увидела, что вокруг его головы расплывается темное пятно крови.
        Метко запущенный камень ударил ее в ключицу. Иарра пошатнулась, хотела бежать, но нападавшие были уже рядом. Кто-то поставил ей подножку, и она упала - неловко, на спину. Задохнулась от боли, ничего не понимая, с ужасом глядя на силуэты нависших над нею в темноте людей. Попыталась встать, но чья-то босая нога наступила ей на грудь и прижала к земле.
        - Женщина! - сказал голос.
        Ему ответили резким, дерганым смехом. Иарра подавилась страхом, сообразив: они нарочно раззадоривают себя, они понимают, что делают и знают, что им уже нечего терять.
        - Энская сука! Вот повезло!
        - Кто первый? Ты, Ринш? А то давай я!
        - Жди своей очереди! Держите ее!
        Иарра отбивалась, извиваясь всем телом и мотая головой, но ее руки и плечи придавили к земле, а подол платья задрали до самой шеи. Такого ужаса ей не могло присниться ни в одном кошмаре. Страх и отвращение почти лишили ее рассудка, превратив в мычащее и плачущее животное. Нет, нет, нет, пожалуйста!
        Но, когда на нее навалилось тяжелое тело и в рот ударил запах пивного дыхания, приступ тошноты вдруг вернул ей сознание. Из всех мыслей в голове осталась только одна - про деда.
        Она могла стать жертвой нападения, быть изнасилованной и погибнуть от рук Бездомных, но разочаровать энса Адая - невозможно, будь ты хоть даже самый мертвый труп. А при ней ведь, прямо сейчас, его жезл! Иарра завизжала изо всех сил. Это подействовало всего на секунду, державшие ее ослабили хватку, оглядываясь, не явится ли кто на помощь их жертве. Она вывернулась и вцепилась зубами в чью-то волосатую руку. Раздались проклятия. Иарру ударили в лицо, но ей удалось на мгновение освободить руку и замахнуться, стараясь попасть жезлом в насильника.
        Получилось, не получилось? Она не поняла. Ее снова держали и снова били. Потом кто-то раздвинул ей ноги, и Иарра снова закричала, на этот раз от ужаса. Боги, если они на самом деле не выдумка, должны были позволить ей умереть прежде, чем это произойдет.
        Она не знала, что у нее получилось, пока неудавшийся насильник не забился, как в приступе падучей. Из его рта вместе с хрипом полетела пена, забрызгала ей лицо. Один из тех, кто держал Иарру, отскочил, другие ослабили хватку.
        - Ринш? Ринш, ты что?!
        - Он умирает!
        - Он его убила! Энская сука!
        Яд аргальской травяной змеи, выпаренный и сгущенный в лаборатории, не просто убивает - он убивает мучительно. Энсов жезл не подвел. Крохотный механизм, вершина искусства Синих мастеров, специально настроенный так, чтобы срабатывать только при ударе, правильно понял ее бессильный замах. Из змеиного хвоста вылетел тонкий, тоньше кактусовой иглы, ядовитый шип и вонзился в тело Ринша. Спасти его теперь не смог бы никто. Он извивался и бился так, что конечности вырывались из суставов, заходился хрипом, из-за чего его испуганные подельники отодвигались все дальше. Иарру больше не держали, она отчаянно пыталась выбраться из-под содрогающегося тела. Из громких криков и ругательств ничего нельзя было понять.
        Потом раздался топот, как будто к ним приближалась целая толпа, закричали, перебивая друг друга, несколько десятков голосов. Иарра выбралась, оставив под Риншем свою накидку, вскочила и кинулась бежать. Кто-то бросился ей наперерез, схватил за плечо. Иарра оттолкнула его, увернулась от другого, проскользнула под чьей-то сжимающей нож рукой и прыгнула в реку.
        Сначала вода показалась ей холодной, но то был благословенный холод, он смывал ужас и не давал потерять сознание. Иарра набрала полную грудь воздуха, нырнула, сбрасывая с ног сандалии, и поплыла.
        Она старалась не думать ни о чем, сосредоточившись на движениях, на стремлении вперед, прочь от оставшегося за спиной кошмара. Через минуту вода уже была теплой. Вперед, вместе с течением, быстрее течения. Далеко внизу лежит илистое дно, над головой сквозь толщу воды пробивается лунный свет. Вперед, Иарра, не думай ни о чем. Позже, это все позже. Сейчас ты должна остаться в живых. Дед убьет тебя, если ты погибнешь!
        Когда легкие готовы были разорваться, вынырнула, хватая ртом воздух и тут же вновь ушла под воду. Ее преследовали, конечно же. Теперь они ни за что не выпустят добычу из рук. Она поплыла снова, не слыша, но ощущая всем телом топот бегущих по берегу ног. Раздался плеск - кто-то решил догнать ее вплавь. Ну попробуйте, давайте! Энсов жезл болтался на запястье. Подумать только, как небрежно она с ним обращалась, размахивала руками, мчалась на колеснице и не заботилась, что на ее руке - смерть! А дед, неужели он сам не боялся?
        Быстрее, вот так! Далеко позади барахтались неуклюжие преследователи. Им в жизни ее не догнать, но как насчет тех, что бегут по берегу? Опять закончился воздух. Иарра всплыла, перевернувшись на спину, так, чтобы из воды показалось только лицо. Жадно вдохнула. Луна светила прямо на нее, огромная масляно-желтая лепешка, висящая над головой. Голоса раздавались совсем близко. Вот они взорвались взволнованными криками - заметили.
        Она ушла вниз прежде, чем в воду полетели камни, нырнула, каждую секунду ожидая угодить под удар и чувствуя себя, впервые в жизни, совершенно беспомощной. Поплыла снова, изо всех сил, пока в ушах не зашумело от недостачи воздуха и перед глазами не расплылись яркие желто-зеленые круги. Тогда, за секунду до того, как потеряла бы сознание, она вынырнула - прямо под широкой, такой спасительно-надежной громадой моста.
        Задышала, пытаясь успокоить сердцебиение. Сильное течение сносило ее вправо - должно быть, это ответвление реки, канал, уходящий в кварталы Бездомных. Ей нужно плыть налево, прочь из-под моста, дальше, туда… туда, где как раз слышны сердитые голоса потерявших ее из виду преследователей.
        Раздумывать было некогда. Иарра нырнула и поплыла вдоль моста в канал, прочь от убийц, от дороги к дому - во тьму кварталов Бездомных.
        Она не знала, как скоро они догадаются, куда она пропала, не знала, как долго еще сможет плыть вот так, когда легкие горят огнем, а конечности сводит судорога. Но, когда она решалась вынырнуть снова, вокруг было темно, если не считать назойливой небесной лепешки, и совершенно тихо. Иарра подплыла к берегу и кое-как выбралась из воды. Упала на мокрые камни. Руки и ноги казались такими тяжелыми, как будто к каждой привязали по толстой каменной плите.
        Наверно, она все-таки лишилась чувств, хоть и ненадолго - масляная лепешка и окружающие ее звезды погасли, а давящая тяжесть исчезла. Затем вернулся свет, а вместе с ним усталость и осознание всего, что с ней произошло. Заседание Палаты, дорога, а потом… Иарра сдавлено вскрикнула. Укки погиб, а она - она убила человека!
        - Нет!
        Вместо крика у нее получился полуписк-полустон, но в тишине спящего квартала и он показался слишком громким. Ее как будто ударили - ничего не закончилось, преследователи все еще где-то там, они не успокоятся, пока ее не найдут! Она рывком вскочила на ноги и кинулась бежать.
        Одинаковые, как приземистые братья-близнецы, дома из обожженного кирпича стояли очень близко друг к другу. Оказавшись в узком, похожем на щель проходе между ними, Иарра свернула наугад, пробежала немного и опять свернула, даже не пытаясь запомнить направление. Она задыхалась. Сердце билось так сильно, что еще чуть-чуть, и выскочило бы наружу. Погони не было слышно, вообще ничего не было слышно, кроме шума и глухих ударов в ушах. Где-то далеко светила луна, но перед глазами густела пьяная темнота. В какой-то миг показалось - она все-таки умерла и бежит теперь темной дорогой к царству Эннуга. Туда, где вечный холод и тлен, откуда нет и не будет возврата… Чего еще и ожидать, если она убила человека?
        Она споткнулась обо что-то, кирпич или камень и упала на четвереньки, больно ободрав ладони и колени. Поднялась, хотела бежать дальше, но ноги отказались ее слушаться. Иарра сделала, шатаясь, несколько шагов и упала на землю.
        Сжалась в дрожащий комок и заплакала. Если сейчас придут убийцы, она не сможет им помешать, они сделают с ней все, что пожелают, а жезл теперь бесполезен. Надо было убить им саму себя.
        Лица коснулся осторожный луч света - совсем не яркий, но она вздрогнула и прикрылась ладонями. Через мгновенье, убрав руки, увидела не убийц, а всего лишь приоткрытую дверь одного из домов и девушку в короткой серой тунике, с лампой в руках.
        - Тебе худо? - ее хрипловатый выговор с первого слова выдавал Бездомную. - Что стряслось?
        - Я убила человека, - Иарра зарыдала навзрыд.
        Девушка охнула. Шагнула ближе, освещая ее своей лампой - грязное и мокрое, но богатое платье, украшения на руках и ногах. Конечно же, она поняла, с кем имеет дело. Настороженно вскинула голову, озираясь, никого не увидела и сказала резко:
        - Тебя саму убьют, если будешь тут сидеть. Пошли.
        Иарра замотала головой - она не могла встать. Сильная рука обхватила ее за плечи и подняла на ноги. Через несколько секунд Бездомная позволила ей упасть на застеленный циновкой пол, поставила лампу на низкий столик и принялась запирать дверь. Иарра лежала, подтянув к животу колени и держась за грудь. Бездомная исчезла из виду, но вскоре вернулась. Опустившись на пол рядом, помогла Иарре приподняться и поднесла к губам глубокую чашу из обожженной глины.
        - Пей, - велела она.
        Иарра и так промокла и наглоталась воды на всю жизнь вперед, но все же послушалась и сделала глоток. В чаше оказалось густое ячменное пиво, свежее и холодное, и оно придало ей сил. Она выпила еще и ожила настолько, что села и даже вспомнила о вежливости:
        - Спасибо!
        - Куда ж мне тебя девать? - спросила девушка как будто у самой себя. Потом вдруг спохватилась и добавила: - Балла.
        - Пожалуйста… - ее снова затрясло. Она обхватила себя за плечи: - Пожалуйста, не отдавай меня, они меня убьют!
        - Да уж понятно, - Бездомная вздохнула. - Не реви, балла. Придумаем что-нибудь. Раздевайся.
        - Что?
        - Одежду твою, говорю. Надо ее выкинуть.
        Она встала и исчезла за дверью, ведущей во внутренние помещения дома. Иарра осталась сидеть, где была. Она убила человека, и теперь ее тоже хотят убить. Она убила человека…
        - Я же сказала - не реви, - девушка бросила ей на колени тряпичный сверток. - На вот, надень. А свое все сними.
        Слишком измученная, чтобы спорить, Иарра разделась и поспешно натянула такую же, как у Бездомной, тунику из грубого полотна, с не подшитым краем длиною чуть ниже бедер и с открытыми плечами. Догадавшись, сняла браслеты и вытащила из ушей серьги. Не придумала, куда спрятать жезл, потому просто сжала его в руке. Бездомная одобрительно кивнула. Собрав все вещи, свернула вместе и засунула между стеной и ларем с посудой:
        - Завтра сожгу.
        Иарра огляделась, вытирая слезы. Стол, на котором светит лампа, две скамьи, составленная на другом столе глиняная посуда, два больших ларя - кухня. С противоположной стороны от входа еще одна дверь, полуоткрытая, видимо, ведет в жилые комнаты. Почти нет мебели, кроме самой необходимой, но чисто, и даже стены побелены. Она слышала, Бездомные ютятся целыми семьями в убогих комнатушках, спят, едят и сношаются в одном и том же месте, но не похоже, чтобы это было правдой.
        - Кто здесь живет с тобой?
        Девушка ответила с неохотой:
        - Брат. Его сейчас нет.
        Одежда была грубой, но ее прикосновения к коже неожиданно помогли Иарре собраться с мыслями. Двое милостивы к ней, раз она еще жива. Эта девушка, Бездомная…
        - Как твое имя?
        - Таша, балла. Молчи и слушайся, если хочешь жить, ясно?
        С этими словами Таша схватила ее за руку и утащила внутрь дома, в маленькую комнату с белеными стенами, где не было ничего, кроме простого ложа из тростника и сундука с одеждой. Матрац был застелен простынями из того же грубого полотна и шерстяным покрывалом. Бездомная подтолкнула ее к постели:
        - Укройся с головой. Лежи тихо и молчи. Я разбужу, когда будет можно.
        Иарра подчинилась: «молчи и слушайся, если хочешь жить». Улеглась в постель, чистую, между прочим, и натянула на голову пахнущее овечьей шерстью покрывало. Таша постояла и ушла обратно в кухню. Дверь осталась приоткрытой, так что было слышно, как она двигается и стучит посудой, как негромко напевает себе под нос. Иарра слушала, не решаясь пошевелиться.
        Она редко сталкивалась с Бездомными. В доме энса Адая им поручали только самую черную работу, вроде чистки канализационных стоков или восстановления разбитой каменной кладки на внешнем дворе. Такие работники нанимались лишь на короткое время. Все живущие при доме слуги принадлежали либо к Свободным, либо к младшим семьям Девяти Домов, либо были семейными рабами на протяжении нескольких поколений. В библиотеке Синего квартала, которой Иарра в последние годы посвящала почти все свое время, все, от начиная от ответственных хранителей до последнего мальчишки, стиравшего пыль с древних манускриптов, были уроженцами одного из трех Домов Синей ветви так же, как служители домашнего храма - Белой.
        Редкие Бездомные, которых ей случалось видеть дома, как и все, что встречались ей на улицах, на рынках, где они служили носильщиками грузов, погонщиками и чистильщиками, нисколько не походили на Ташу. Или, вернее, это она ничем не походила на них, униженно-покорных, не то глуповатых, не то просто с головой погруженных в свои непонятные мысли, озабоченных только необходимостью быстрее сделать свое дело и отправиться восвояси. Им было неинтересно и они были неинтересны - усталые вьючные животные, не более того. А Таша…
        Позабыв о запрете, Иарра отбросила покрывало и перевернулась на спину. Те, кто напал на нее сегодня, были Бездомными, грубыми и пьяными ничтожествами, вышедшими, как и предсказал дед, из повиновения. Девушка была трезвой, она проявила сочувствие и она, скорее всего, рисковала - рисковала собой ради спасения незнакомки из Высшего сословия, защищать которую у нее не было никаких причин. Это поступок свободного человека, человека с разумом и душой. И как прикажете это понимать?
        Она в конце концов задремала и не услышала прихода мужчины. Проснулась от вопроса, заданного резким голосом прямо в дверях:
        - Кто у тебя?
        И услышала Ташин спокойный ответ:
        - Пата. Тихо, не буди.
        Мужчина постоял немного - Иарра не смела даже вдохнуть - и вернулся в кухню. Тонкие внутренние стены почти не заглушали доносившихся оттуда голосов:
        - Опять сбежала? Что он сделал?
        - Побил. Будто ты не знаешь!
        - По-твоему, женщина, нам больше нечем заняться, как обсуждать жен? Шак знает, что она здесь?
        - Его не было, когда она уходила. Она вернется утром, не бойся. Пускай спит.
        Мужчина хмыкнул. Судя по голосу, он был довольно молод и изрядно зол.
        - Ладно, не до нее. Дай мне быстро поесть, Таша. И собирайся. Утром пойдешь на базар, наймешься хоть кем, хоть быков пасти, хоть шлюхе ноги мыть, лишь бы убраться из города.
        - Что случилось? - спросила Таша.
        Наступила тишина, прерываемая только торопливым стуком ложки о край миски. Потом мужчина принялся рассказывать:
        - Ринш и трое из его шайки вызвались добровольцами. Я разрешил, этих точно не жалко. Исхфан с ними закончил, мы дали им денег и отпустили, как обычно, догулять свое время. Лучше бы не отпускали. Они и так-то были уже, а тут еще выпили, накрутили себя и пошли на мост. Силу пробовать.
        Таша ахнула - весьма убедительно для той, что уже знала, чем закончилось дело:
        - Распробовали?
        - Да нет у них еще никакой силы! Напали на проезжую девку, а та, как назло, из Высших. Не знаю, что она сделала, но Ринш мертв. И не оживет, слишком мало времени прошло. А главное, пока эти тупоголовые приходили в себя, она успела удрать.
        - Поймали?
        - Нет! Нырнула в воду и ищи-свищи! Мы все берега обшарили, нет ее. Если не утонула… Плохо, Таша. Добро бы поймали, исчезла и исчезла, на нас бы и думать никто не стал - мало ли, что бывает. А так, если она доберется до своих… Таша, убирайся из города. Сегодня же. Ты меня услышала?
        Иарра обливалась холодным потом, подтянув колени к груди и отчаянно сжимая серебряный энсов жезл. Ядовитый шип в нем был всего один, теперь, пока не побывает снова в руках мастера, это просто бесполезный знак власти. Лишнее доказательство того, что за важная птица досталась Бездомным, если только у них хватит ума это понять. Сейчас Таша выдаст ее, должна выдать. И тогда…
        Пережитый на мосту ужас снова навалился давящей тошнотой. Нет, только не это, лучше умереть! Не станет же этот человек насиловать ее при Таше? Просто убьет. А она, Иарра, будет сопротивляться и кричать, чтобы ему пришлось поскорее ее убить. О Двое, пожалуйста, пусть ее убьют быстро!
        - Я тебя услышала, - спокойно сказала Таша. - Я никуда не уеду.
        - Я тебя не спрашиваю!
        - А я тебя не спрашиваю, - парировала Таша. - Здесь у нас с тобой дом. Почему я должна уезжать?
        - Дура! Потому что завтра сюда придут солдаты! А я не смогу сидеть тебя сторожить, я должен сторожить Исхфана, ты сама знаешь! Он - наша надежда!
        - Вот и сторожи его, а обо мне не думай. Я не маленькая, знаю, что делать. А еще - вы же их не просто так будете ждать? Сам говорил - однажды начнется. Ну так и пускай!
        - Ты не поняла - мы еще не можем! Исхфан только начал набирать людей, многим я отказал, у кого семья, ты же знаешь. Много хотят, очень много, но все равно, хоть сейчас все сделаем, пройдет день-два, пока они будут готовы. Ничего не выйдет. Мы спрячем Исхфана и будем терпеть, как раньше, больше никак. Всех не убьют, потом начнем все снова. Ты слышишь меня, Таша? Уезжай.
        - А ты? Если они тебя убьют?
        - Я сам все это затеял, куда мне бежать? Если спрячусь, второй раз они мне не поверят! Да и не могу я. Лучше сдохнуть, чем жить Бездомным. Я остаюсь.
        - И ты думаешь, я хочу так жить? Тебя пускай убьют, а я останусь Бездомной мыть ноги шлюхам? Ну уж нет!
        - Дура, - тихо сказал мужчина. - Ладно уж, слушай. Кое-кто у нас все же есть, человек двадцать. Остальные - добровольцы, только кто сам захочет. Мы не готовы, но уж раз так вышло, начнем сегодня. Утром будет весело. Понимаешь теперь, почему надо уехать?
        - Нет. И не уговаривай даже.
        - Дура.
        - Ну и пусть.
        - Все равно утром уйди из квартала. Не знаю, что тут будет.
        - Я наймусь до вечера. Вечером вернусь.
        - Ладно, только осторожно. Не глупи, Таша.
        Иарра услышала приближающиеся шаги и едва успела накрыться с головой одеялом. Но Бездомный прошел в другую комнату и вскоре вышел обратно. Негромко открылась и закрылась снова входная дверь, и стало тихо. В комнату вернулась Таша.
        Иарра поднялась ей навстречу. Из всех слов, какие можно сказать, у нее остались всего несколько - один простой вопрос:
        - Как мне тебя благодарить?!
        Таша смотрела хмуро. Глаза у нее были мокрыми.
        - Надо было ему сказать!
        - Но ты не сказала, - возразила Иарра. - Таша, если я могу что-то сделать для тебя… для вас…
        - Что? - воскликнула девушка. - Сделай, чтобы завтра ничего не было! Чтобы нас не трогали! Можешь?!
        - Таша, моего слугу убили и меня тоже пытались убить и изнасиловать, и ты хочешь, чтобы я просила деда не наказывать их?
        - Твоего деда? Кто это?
        Иарра вздохнула.
        - Мой дед - энс одного из Девяти Домов. Энс Адай Самурхиль. Я его внучка.
        Бездомная отшатнулась при слове «энс», да так и осталась стоять - приоткрытый рот, ужас в широко распахнутых глазах.
        - Когда он узнает…
        Иарра кивнула:
        - А тот, кто здесь только что был, он бы простил, если бы с тобой такое сделали? Скажи!
        Таша выдохнула с ужасом:
        - Почему я ему не сказала?
        - Но ведь не сказала, - повторила Иарра.
        - Твой дед - из энсов, а мой брат - вождь Бездомных! Мы враги!
        - Нет! Таша, ты меня спасла, я никогда не буду твоим врагом!
        Ее слова нисколько не убедили Бездомную. Иарра зажмурилась и выговорила на одном дыхании:
        - Клянусь Двумя и Непознаваемым, Таша, что никогда не сделаю ничего тебе во вред!
        Открыв глаза, посмотрела на ничего не понимающую собеседницу и со вздохом объяснила:
        - Это клятва Девяти Домов, ее нельзя нарушить. Теперь мне придется просить деда, чтобы он оставил случившееся без наказания.
        Таша недоверчиво переспросила:
        - Правда?
        - Правда. Только мне нужно попасть домой… и кстати, твой брат ошибается, когда думает, что мою пропажу оставили бы без внимания и что вас не стали бы подозревать. Дед предсказал по звездам, что вы выйдете из повиновения и ваше восстание тоже предсказал. И не только он один. Если я не вернусь, утром здесь будут солдаты, это я обещаю.
        Гордая дочь Дома Самурхиль Иарра ни секунды не сомневалась и даже не подумала, что имеет дело с Бездомной, когда протянула Таше обе руки:
        - Пожалуйста, поверь мне.
        И та, поколебавшись, вложила в ее ладони свои:
        - Ладно.
        Утробные звуки рогов только возвестили начало нового дня с его заботами, когда две девушки вышли на мост и переглянулись, остановившись у самого края, чтобы их не увлек поток спешащих на дневные работы Бездомных. Как и все вокруг, они были одеты в простые некрашеные туники и шли босиком. Одна из них, ниже ростом, но шире в плечах, кидала вокруг настороженные взгляды, умудряясь при этом сохранять обычный для людей ее сословия равнодушно-глуповатый вид. Другая была слишком напугана, чтобы сохранять хоть какой-то вид, поэтому шла, опустив голову и не поднимала глаз. Длинные волосы, явный признак свободы и состоятельности, она спрятала под неловко намотанное головное покрывало. Надвинутое почти до самых глаз, оно скрывало густо замазанную грязью татуировку на лбу. В руках она прятала обмотанный тряпкой жезл энса. Если этот ненадежный маскарад до сих пор не раскрыли, то лишь потому, что раскрывать было некому. Никто не обращал на нее внимания.
        В этот ранний час воздух над Аршем был еще свеж. От канала тянуло влагой и скользкими камнями, слабым запахом рыбьей чешуи. К середине дня, если только не переменится погода и не начнется дождь, солнце раскалит камни улиц, нагреет взбитую множеством ног пыль, и в городе станет совершенно нечем дышать. Тогда почти все, кто по праву рождения может выбирать себе занятие по вкусу, удалятся пережидать жару в тени садов и под сенью городских крыш. Даже нищие, и те заползут в свои дневные укрытия. Торговцы скроются в глубине своих палаток, приказав подать кислые напитки и призвав слугу с опахалом. Единственные, кому нипочем дневная жара, кто готов трудиться с утра до ночи - Бездомные. Их тела прожарены солнцем, вымочены дождями и перекручены ветром, они крепче мулов и неприхотливее свиней. От рассвета и до темноты город кишит ими, они - та энергия, что движет его стройками, фабриками и верфями, обслуживанием его каналов и плотин, посевами и жатвой. Если Высшие считаются разумом и душой Арша, то Бездомные, без сомнения, его натруженные мышцы.
        Они шли мимо бесконечным серым потоком - в основном женщины, старики и дети. Если Таша и заметила почти полное отсутствие мужчин, она ничего не сказала, а Иарра не решилась спрашивать. Она молчала всю дорогу, опасаясь привлечь чье-нибудь внимание своим выговором. Смотрела на собственные босые ноги, как они поднимают пыль, как пыль въедается в их кожу, обычно чистую и холеную. Короткая серая туника не доходила даже до колен - благородная девушка должна была бы счесть это унижением. Не хотелось думать, что в роскошных тряпках и драгоценных украшениях и состоит все различие между ней и Бездомными, но вот - кто сейчас узнал бы гордую внучку самого Адая Самурхиль?
        Только когда пришло время прощаться, Иарра подняла голову и взглянула на Ташу. Та хмурилась.
        - Прощай, балла, - сказала она.
        - Найди меня, - попросила Иарра. - В любой день, когда захочешь, приходи к дому энса и скажи, что я за тобой посылала. Я все, что угодно для тебя сделаю. Придешь?
        Таша неопределенно мотнула головой:
        - Посмотрим.
        - Приходи. И будь осторожнее, что бы у вас там ни затевалось. Я буду молить Двоих о твоей безопасности, каждый день. Обещаю.
        Таша чуть улыбнулась:
        - Ладно. Ты тоже больше не попадайся. Прощай.
        Развернулась и мгновенно слилась с толпой. Иарра сразу потеряла ее из виду. Вздохнула и зашагала в противоположную сторону, туда, где вскоре замаячит изящная архитектура Синего квартала.
        Глава 3.
        Однажды в древности
        Приблизиться к дому энса в нищенской одежде обычно не составляло труда: ни один Бездомный не явился бы сюда, не будучи нанят на работу - если идет, значит, знает, зачем. Но сегодня, как назло, на улицах оказалось полно солдат. На нее смотрели так подозрительно, словно спешащая по своим делам Бездомная могла оказаться вражеским лазутчиком. Иарра сгорала от стыда. На этих улицах, где знала каждый камень, в виду дворцов и обсерваторий, школ и театров, она шла, опустив голову и чуть ли не зажмурившись от страха, что встретит кого-нибудь знакомого. Грязная оборванка из Дома Самурхиль - какой позор! Дед наверняка скажет, что лучше бы ей умереть, чем так унизить его имя!
        Во дворе родного дома ей преградил дорогу незнакомец в воинской одежде, с коротким узким клинком на боку. Татуировка у него на лбу говорила о принадлежности к младшей семье Дома Нинхур; вид, когда он резким толчком отбросил Иарру от дверей, был хмурым донельзя.
        - Куда?! - рявкнул он.
        К сумасшедшему стыду Иарры добавился такой же сумасшедший гнев, и она рассвирепела не хуже самого энса.
        - С дороги, - прорычала она, сдергивая с головы покрывало.
        Татуировка Дома на лбу была густо замазана сажей. Иарра с остервенением провела по ней ладонью. Проклятые Бездомные!
        - Пошла вон, нищенка!
        Это было сказано беззлобно, даже лениво. Удар тяжелого кулака выбил из нее дыхание и бросил на землю, прямо к обутым в сандалии ногам воина.
        - Ты сгниешь в тюрьме! - вскакивая, воскликнула Иарра. О Двое, у нее же жезл энса! Отскочив на шаг, она остервенело принялась разматывать тряпку: - Я прикажу тебя казнить, я…
        - Балла, это ты! Убери руки, парень!
        Этот крик вернул ее на землю.
        Незадачливый солдат разглядел наконец татуировку и понял, что перед ним хозяйка дома. Он сразу сдулся, как проткнутый рыбий пузырь. Рухнул на колени и склонил голову почти до земли, демонстрируя самую нижайшую покорность, и раскаяние, и готовность принять заслуженное наказание… Он испугался не зря - ни один энс не вступится за незначительного отпрыска своего Дома, нанесшего оскорбление члену семьи другого энса. Если пожелает, Иарра и вправду может сгноить его в тюрьме.
        Она победно улыбнулась и тут же поняла, какое представление только что устроила. Из глаз хлынули слезы, первые со вчерашней ночи.
        Магана, старая управляющая их дома, схватила ее за руки.
        - Хвала Двоим, деточка, ты невредима! Что с тобой случилось? Мы так беспокоились, твой дед… О Двое, твое платье! Твои ноги! Бедная моя малышка, что случилось?!
        Иарра могла лишь мотать головой и всхлипывать. Магана обняла ее и ласково поглаживала по спине. Прикосновения этих с детства знакомых рук возвращали к жизни - все закончилась, она дома. Все позади.
        - Спать, Магана, - прошептала наконец Иарра. - Нет, сначала к деду. Нет, в ванну, а потом к деду!
        - К деду, прямо сейчас, он вне себя. Деточка, он думал, ты погибла, думал, Бездомные тебя убили! Мы все так думали!
        - Бездомные?
        Магана отпустила ее и сказала:
        - Взгляни, на чем стоишь.
        Иарра посмотрела вниз. Ее ноги покрылись грязью и онемели от непривычной ходьбы босиком, но она все равно бы ничего не почувствовала - кровь на камнях уже успела высохнуть. Но все же это определенно была кровь, зловещее багрово-черное пятно перед дверью и еще более страшный след, ведущий прочь со двора. Похоже было, что здесь протащили чье-то тело, быть может, даже не одно.
        Еще вчера при виде такой картины Иарра завизжала бы и кинулась прочь, но эта ночь не прошла бесследно. Она сглотнула подступившую тошноту и выдавила:
        - Что здесь произошло?
        - Бездомные. Прибежали с камнями и палками, хотели ворваться в дом. Хвала Двоим, стража подоспела вовремя! По всему городу то же самое, - Магана кивнула на Красного, который по-прежнему стоял на коленях: - вот он принес вести. Что прикажешь с ним делать?
        Иарра замотала головой - ей все еще было стыдно.
        - Мне все равно. Я должна увидеть деда.
        Подумав, она все-таки велела приготовить ванну: предстать перед дедом в таком виде было бы просто опасно. С энса Адая станется обозвать ее похуже, чем тот незадачливый солдат и даже выгнать за дверь, а ей на сегодня уже довольно унижений.
        Прохладная вода и заботливые руки слуг почти излечили ее страхи. Ласковая девушка-служанка из Свободных старательно намыливала ее волосы, Магана поминутно заглядывала в двери - проверяла. Иарра закрыла глаза, позволяя ужасным воспоминаниям сойти с тела вместе с пылью и усталостью. Это не повторится, никогда, ни за что. Она больше не окажется беззащитной перед Бездомными… перед кем угодно! До сих пор из-за собственной беспечности обходилась без охраны, но теперь все изменится. Энс Карана был прав. Надо будет сказать деду… Из глаз вдруг брызнули слезы, а служанка испугано отдернула руки и спросила:
        - Больно, балла?
        - Нет. Не сильно.
        Зачерпнув ладонями пенной воды, умыла лицо. По плечу расплылся устрашающий красно-черный синяк, и больно было, если честно, очень. В какой именно момент заработала это украшение, Иарра не помнила.
        Выбравшись из ванны, она забрала из рук служанки полотенце и, обернувшись им, пошла прочь. С волос и тела на пол капала вода, но Иарре это нравилось - она дома. Она может шлепать босыми ногами по украшенному мозаикой, совершенно чистому полу и улыбаться, когда с пути шарахнется, стыдливо отводя глаза, покрасневший раб. Если захочет, может приказать - даже не приказывать, лишь кивнуть Магане, и у двери выстроится целая вереница слуг с расческами, щеточками и маслами для тела, с прохладными напитками и сладостями и всем, чего только может пожелать капризная энсова внучка. Если только захочет… Ведь если изо всех сил делать вид, что вчерашнее унижение ей приснилось, можно и самой в это поверить, разве не так?
        Теперь одеться - и быстрее к деду, пока он окончательно не потерял терпения.
        Но терпение энса Адая иссякло еще предыдущей ночью, когда стало ясно, что Иарра не вернулась домой. Она поняла это сразу, как шагнула в дверь своей спальни, где на постели лежало приготовленное заботливой Маганой платье, а возле кровати, весь серый от гнева, раздраженно постукивающий змеиным набалдашником трости по подлокотникам своего кресла, дожидался дед.
        Видах, как раз в этот миг покидавший спальню, посторонился, пропуская Иарру. Его нахальный взгляд, брошенный ей тайком от энса, задержался на синяке и потемнел.
        - Где ты была?! - заорал дед, как только она вошла.
        - В ванной, - ответила Иарра, прекрасно понимая, что спрашивает он совсем о другом. - Дед, разреши мне одеться. Потом я все расскажу.
        - Сюда! - рявкнул он и, когда она подошла, прогремел: - На колени!
        Иарра, придерживая полотенце, опустилась на колени перед креслом. Трясущиеся пальцы энса ощупали ее плечи, потянув за волосы, заставили запрокинуть голову. Слезящиеся от старости глаза разглядывали ее так тревожно и так подозрительно, словно энс ожидал обнаружить ее мертвой и тщательно это скрывающей. Иарра не шевелилась. Только убедившись, что, если не считать синяков и ссадин, она совершенно невредима, он отвел взгляд и выпустил ее волосы.
        - Ты беспокоился за меня, дед, - прошептала Иарра. - Ты за меня боялся!
        - Глупая девка, - его голос дрожал. - Я сам виноват, что отправил тебя из дому в такую ночь. Звезды сулили опасность от Бездомных. Это они? Как ты уцелела?
        - Твой жезл. Я убила человека.
        Осознание, что дед по-настоящему взволнован, что он беспокоился за нее - за нее, а не за драгоценное наследие своего Дома, поразило ее, пожалуй, больше, чем все события прошедшей ночи.
        - На нас напали, когда мы проезжали мост. Убили лошадей. И Укки тоже. Их было так много, мы ничего не успели понять! Меня тоже собирались убить, а когда увидели, что я женщина… - старик вздрогнул и захрипел, Иарра испуганно схватила его за руки. - Они ничего не смогли, дед, я ударила его жезлом, и он умер! Я вырвалась и прыгнула в воду. Они гнались, но… дед, пожалуйста, не волнуйся!
        - Иарра Самурхиль, - проговорил энс. - Ты моя наследница.
        - Я так горжусь, что принадлежу к твоему Дому, дед!
        - Ты не поняла, - сказал он. - Я думал всю эту проклятую ночь! Я хочу, чтобы ты была моей законной наследницей. Как только закончится эта возня с Бездомными, я призову нотариусов и прикажу им составить завещание, и подпишу его при двенадцати свидетелях. После моей смерти власть над Домом Самурхиль перейдет к тебе.
        - Дед, - прошептала Иарра.
        - Ты не рада?
        - А моя мать?
        - Такова моя воля! - рявкнул он. - Ты смеешь ее оспаривать?!
        Он все еще шумно дышал, но говорил теперь, как вечно чем-нибудь раздраженный властный старик-энс, и Иарра облегченно выдохнула. Они не могла преклонить коленей и вложить своих рук в его, как требовал обычай, потому что и так стояла перед дедом на коленях, цепляясь за его руки и чувствуя в них тревожную дрожь. Потому она просто произнесла старинную клятву - позже повторит ее при свидетелях, но то будет всего лишь ритуал. Все важное происходило здесь и сейчас:
        - Мои ноги пойдут по твоим следам и мои руки поднимут твой топор. Я защищу твоих друзей и убью твоих врагов. Я засею твои поля и оберегу твой скот. Я принесу жертвы твоему духу, дабы он благоденствовал в царстве Эннуга, а когда настанет время и мне сойти в его чертоги, я принесу тебе отчет о твоем имуществе и обо всех моих делах, и будешь ты моим судьей. Клянусь в том Двумя и Непознаваемым, - и, не удержавшись, жалобно добавила: - Но я не хочу принимать Дом, дед! Я хочу, чтобы ты жил вечно!
        - Я тоже собираюсь жить вечно, но вы все с вашей возней только и знаете, как отрывать меня от поисков! - буркнул старик, и Иарра увидела, что он доволен. - Одевайся. Жду тебя в моем кабинете. Да, и скажи, чтобы принесли туда завтрак, разговор будет долгим.
        Разговори и вправду получился долгим. В тишине большого помещения, от пола до потолка занятого стеллажами, сундуками и ящиками с книгами, от самых старых, представлявших собой глиняные таблицы с письменами на древнем языке, до свитков из тонко выделанного пергамента и изысканных, огромной стоимости фолиантов из прошитых бумажных листов, оправленных в кожу и украшенных золотыми инкрустациями, Иарра поведала деду о своих невеселых приключениях и выслушала его рассказ - о зловещих знаках в ночном небе, о внезапном нападении Бездомных, ворвавшихся за час до рассвета в богатые дома в разных частях города, во дворцы и храмы, о десятках убитых, о панике Свободных и растерянности Высших. О том, как поднялись по тревоге воины Красных Домов, как город наполнился звоном мечей, как волнения завершились, едва начавшись. Когда Иарра наконец явилась домой, солдаты уже сгоняли в переполненные темницы участников нападений - почти всех молодых мужчин живших в Арше Бездомных и вешали зачинщиков - выхваченных из толпы, как это часто бывает, почти наугад.
        - Как еще меня не схватили на улице и не повесили, - передернула плечами Иарра.
        - Женщин никто не трогал, - хмуро возразил ей дед. - Но еще раз учинишь такое… Это же надо - переодеться Бездомной!
        - Разве лучше, если бы я переоделась мертвой?
        - Глупая девка, - буркнул энс. - Вздумалось же тебе пропасть в такое время! Теперь еще с этими Бездомными возни не оберешься! Вечером соберется Палата, и они желают видеть меня лично. Ха! Теперь им понадобился мой совет! Теперь они сожалеют, что меня не слушали!
        Иарру его мрачное веселье позабавило:
        - Ты их всех одолел, дед. Кстати, энс Карана верил тебе и раньше. Он, по-моему, очень умен.
        - К Эннугу их всех! Я собираюсь рассказать тебе все.
        - Рассказать? О чем?
        - Молчи и слушай! Ты моя наследница, поэтому будешь знать. Но сначала - поклянись молчать обо всем, что узнаешь. Клянись!
        - Ох, дед, - Иарра все еще не понимала, к чему он клонит. - Я со вчерашнего вечера клялась целых два раза! Можно обойтись без этого?
        - Клянись! - прорычал энс, и ей ничего не осталось, кроме как подчиниться.
        Когда клятва была принесена, дед хмуро кивнул:
        - Так-то! Я наконец разобрался почти во всем. И мне совсем некстати ваша глупая возня, тебе ясно?
        Кривой дедовский палец сердито нацелился ей в лицо. Выглядело это устрашающе. Иарра спросила:
        - Ты хочешь, чтобы я поехала в Палату вместо тебя?
        - Эннуг тебя забери, нет! Хватит с меня твоих прогулок! Ни шагу из дома, Иарра Самурхиль, до тех пор, пока я не найду время назначить тебе достойную охрану! Ты меня поняла?
        - Поняла, дед. Спасибо.
        - Ты теперь наследница Дома, так что веди себя соответственно!
        - Я буду вести себя соответственно.
        - Уж изволь, - буркнул он. - Иди, смотри. В ящике и на столе.
        Иарра послушалась. На широком столе, установленном под окном так, чтобы свет падал прямо на него, лежали растрескавшиеся, местами разбитые глиняные таблицы, какие использовались в древние времена для записи законов и повествований. Письмена на них были частично уничтожены временем. Рядом желтел пергаментный свиток по виду не намного новее самих таблиц, возле него еще один, в лучшем состоянии, но тоже очень старый. Тут же стоял ужасно древний ларец темного дерева. В Иарра увидела еще свитки и свернутые листы бумаги, все, кроме нескольких, желтые от старости.
        Она осторожно облокотилась на край стола, стараясь не задеть лишний раз драгоценные таблицы, и принялась разбирать знаки древнего языка:
        «О днях, когда мир был иссохшей пустыней,
        Поведаю ныне.
        Как тучи светила его затмевали,
        И тени вставали.
        Как люди в щелях и ветвях хоронились,
        Подняться страшились.
        И звери в расщелины гор убежали,
        От страха дрожали.
        Ни люди, ни звери с душою живою,
        Не знали покоя.
        Посеяна смерть от пустыни до моря,
        Взошла нам на горе,
        Чужие пришли, урожай собирали,
        Потом пировали,
        От неба до самого нижнего ада,
        То демоны хлада…»
        Дед молча ждал, что она скажет. Наконец она подняла голову:
        - «Имир и хладные демоны». Я читала ее раз десять, не меньше. Ты этим решил меня удивить, дед? Вторая таблица тоже про этого Имира. Почему вдруг он тебя заинтересовал?
        - Почему меня интересует Имир - Кровопийца? Имир - победитель демонов? Имир - изгнатель богов? Почему бы это, если не потому, что он был бессмертен?
        - Но это же легенда! С каких пор ты веришь в богов и чудовищ?
        - Имир не бог и легенда, Иарра Самурхиль! Он основал этот город, будь он неладен, и правил им много тысяч лет!
        - На самом деле? - Иарра наугад ткнула пальцем во вторую таблицу. Прочитала медленно, переводя на язык современного Арша: - «Тогда Имир разгневался, и огонь вышел из его ладоней и сжег город вместе со всеми жителями. И предсказал Имир, что до конца мира люди не будут жить на этой земле и возделывать ее». В это ты теперь веришь, да?
        - Это Бат-Ольская пустошь, если хочешь знать. Там до сих пор никто не живет и не возделывает ее.
        - Потому что земля там засолена! Какой смысл ее возделывать?! Ну, хорошо. А в хладных демонов ты тоже веришь? А в…
        - Хватит! - прикрикнул энс. - Закрой рот и слушай! Ты знаешь, кто такие Хранители?
        Иарра пожала плечами:
        - Старая секта Синих, которая давно вымерла. Кажется, они боролись за сохранение памятников древности. При чем здесь это? Мы и так бережем памятники!
        Энс Адай крякнул, как будто она сказала что-то неприличное. Повозил по полу концом трости. Невероятно, но теперь он выглядел смущенным.
        - Что такое, дед?
        - Мне не нравится слово «секта», - сказал он. - Не смей его больше произносить. Общество Хранителей существует с незапамятных времен, прояви уважение. То, что они вымерли, тоже неправда. Последний из Хранителей - я.
        - Ты?
        Больше Иарра не придумала, что сказать. Энс поглядел на нее исподлобья:
        - И ты тоже, с сегодняшнего дня. Из всех, кому я мог бы передать знание, ты единственная его достойна.
        Иарра открыла рот и закрыла снова, не произнеся ни звука. Ее дед принадлежит к вымершему тайному обществу и называет ее достойной. Нет, не так - единственной достойной. Чего еще ждать от такого дня?
        - В ящике архив, - сказал энс. - Немногие доказательства, которые у нас есть, помимо легенд и таблиц, которые всем известны. Мы храним их и переписываем раз в поколение. Если я умру, ты должна будешь сделать то же самое и, главное, хранить тайну. От всех, запомни это. Свитки, которые лежат перед тобой, возьми и прочитай. Один из них - история раскопок под храмом Непознаваемого.
        - Под храмом?
        Было похоже, что она разучилась говорить и теперь может лишь повторять его слова. Дед нахмурился.
        - Под храмом есть подземелье, его раскопали шестьсот лет назад, потом закрыли снова. Нашему обществу пришлось немало потрудиться, чтобы память об этом исчезла из всех архивов. Свиток, который перед тобой - единственный.
        - Единственный, - снова повторила Иарра.
        - Второму тексту больше двух тысяч лет. Раньше он хранился в десяти экземплярах, сейчас - в двух, и оба перед тобой. Когда будешь снимать копию, помни, что образец нужно сразу предать огню. Он не должен попасть в чужие руки.
        - Предать огню, - повторила она, и дед наконец расхохотался, постукивая по полу концом трости:
        - Ты похожа на лунатика, Иарра Самурхиль! Отправляйся-ка спать! Потом читай и думай. Это твое задание на ближайшие дни.
        Иарра осторожно прижала свитки к груди и пошла к выходу. Она лунатик, и ее только что приняли в секту Хранителей. А божество доисторического Арша, Имир, чьи разломанные статуи с самодовольно выпученными глазами до сих пор находят в погребах и подземельях, жило на самом деле, и ее дед в это верит.
        У дверей она обернулась.
        - «Иарра Самурхиль» - это теперь вместо «глупая девка»?
        - Пошла вон! - гаркнул энс и запустил в нее тростью.
        - Мне надо было еще раньше потеряться, - выпалила она, выскакивая прочь.
        Он что-то сердито кричал вслед, но Иарра уже не слышала.
        «Решение Палаты, принятое большинством голосов, таково: найденное подземелье следует расчистить. Для производства работ еженедельно выделять восемь сиклей серебром в деньгах города Арша. Работы поручить Содружеству Свободных каменщиков, обязав их в точности следовать предписаниям мастеров Синих Домов, дабы ни один памятник истории не был разрушен или поврежден. Бездомных для черных работ позволено нанимать по необходимости с поденной оплатой. Сокровища, буде таковые действительно обнаружатся в подземелье, внести в городскую казну, знания же считать достоянием великого города Арша, для процветания его и вящей славы…»
        Текст, несомненно, принадлежал перу одного из летописцев Синих. Иарра заскользила глазами по строчкам вниз, пропуская ненужные подробности хода работ и отчеты о затраченных средствах. Писавший, похоже, был ее собственным предком, во всяком случае, семейная дотошность Самурхиль сквозила у него в каждом предложении. Пришлось признать, что дед не ошибся - под храмом Непознаваемого, единственным строением, оставшимся со времен доисторического Арша, действительно было подземелье. Невероятно, что шесть веков спустя об этом никто не знает. Куда же смотрели Самурхиль?
        Ах, да. Иарра закусила губу, проворачивая свиток. Самурхиль как раз и позаботились, чтобы о подземелье никто не знал.
        Наконец она обнаружила что-то интересное:
        «Ход завершается комнатой двадцати восьми шагов в ширину и двадцати восьми в длину. Стены комнаты укреплены каменными плитами, поддерживающими свод до его обрушения, также как и колонны в середине помещения. Дальняя стена разрушена. При расчистке завала обнаружен камень, более всего похожий на кристалл необыкновенно большого размера. Повернуть или сдвинуть с места его не удалось даже после того, как были приведены быки. Поверхность его так тверда, что удары орудиями не оставляют на ней следов. Мастера Синих Домов подвергли его тщательному изучению; их заключение прилагается:
        «Двенадцатого дня месяца даузу окончено исследование кристалла под храмом Непознаваемого. Длина его в пять локтей и ширина в три локтя; точный вес определить невозможно. Поверхность твердая. При столкновении с железом и камнем не разрушается. При нагревании остается холодной. К кислоте нечувствительна. Свет отражается от нее, преломляясь и усиливаясь, так что маленькая лампа, будучи поднесенной к кристаллу, освещает всю пещеру.
        Между тем замечено, что у всех, долгое время соприкасавшихся с камнем, вскорости возникают головные боли и усиливаются все обычные болезни, но врачи не могут определить этому причину. Некоторые больные выздоравливают, оказавшись вдали от подземелья. Но двенадцать человек уже умерли, и есть основания предполагать, что будут и новые жертвы.
        Приняв во внимание вышеперечисленное, сообщаем, что нынешними средствами распознать природу находки невозможно. В то же время находка представляет несомненную опасность для здоровья людей и может представлять опасность еще большую, о которой нам неизвестно. Посему следует оставить ее неприкосновенной до тех пор, пока не возникнут новые знания, позволяющие ее изучить либо уничтожить. Подземелье следует закрыть. В сем подписываются: Бассем из Дома Самурхиль, Мели из Дома Самурхиль, Куммия из Дома Дамур, Такити из Дома Эбратхиль, Амагеш из Дома Эбратхиль. Печатью священника удостоверяет Физид из Дома Аншамар».
        Также прилагается список обнаруженных в комнате предметов:
        Остатки большого стола из железа и дерева, со сгнившими деревянными частями. Двенадцать сосудов из серебра, похожих на чаши с сужающимися краями; некоторые опрокинуты, в других засохшая темная жидкость. Поначалу она была принята за вино, но алхимики из Синих Домов, исследовав, признали в ней человеческую кровь. Кроме того, в комнате обнаружен неповрежденный скелет человека, вероятно, попавшего под обвал.
        Двадцать восьмого дня месяца даузу раскопки были завершены. Вход в подземелье закрыт, защитный механизм восстановлен. Запись об этом и ключи вручены на хранение главам Девяти Домов».
        На этом запись обрывалась. Иарра отложила свиток и подкрутила фитиль стоявшей на прикроватном столике лампы. Она так и не смогла заснуть. Все, что с ней произошло, что в конце концов сделало ее наследницей Дома в обход матери, странные дедовские разговоры, то и дело всплывающее воспоминание об убитом Бездомном - слишком много для ее бедной головы. Даже в тишине ей мерещились чьи-то крики. Хотелось спрятаться и забыть обо всем, но не получалось. Чтение хотя бы позволяло отвлечься.
        Теперь, когда оказалось, что дед был прав насчет подземелья, ей даже стало интересно - что за тайну откроет второй свиток? По словам энса, он копировался на протяжении тысяч лет, еще с доисторических времен до прихода их предков. Уж кто-кто, а глава летописцев первым должен был предположить, что это подделка!
        Она удобнее устроилась в постели, облокотившись на подушку и разложив рядом второй свиток. В языке древних жителей Арша каждая буква обозначала целый слог, а когда и слово. Разбирать их уставали глаза, но Иаррой уже овладело любопытство. Что за историю раскопал ее неугомонный дед?
        «Я расскажу всю правду о том, что видела, о том что сделала и что сделали со мной. Пусть ее запишут на глине и на коже; я хотела бы высечь ее в камне, чтобы когда под солнцем истает даже память о нас, люди все еще сторожили его, но теперь не осталось уже никого, кто был бы способен это воплотить. Сила моя иссякла. Вся надежда теперь - на Непокорных, ибо они одни знают правду. Они поклялись передать ее детям и завещать, чтобы те передали своим. Да будет так, пока стоит мир.
        Я, Элетия, до сегодняшнего дня называемая Царицей мира, клянусь Молчащими богами, клянусь своей кровью и проклятой Силой, что все это правда.
        Я родилась в городе Арше под сенью всемилостивого Имира, Царя царей. Его слава превосходила славу солнца и звезд. Правители всех земель в страхе преклонялись перед Имиром и называли его богом, и никто, до самых краев земли, не смел перечить его воле. В незапамятные времена он явился из-за пределов мира, от края великой тьмы. Земля тогда была во власти ночных созданий, которых люди называли хладными демонами, пожирающими человеческие души. Имир сражался с ними и одолел. Он изгнал демонов, но этого ему было мало, и он изгнал также и богов. С тех пор и до сегодняшнего дня миром правил один Имир. Он был Царем и он был богом. Но я, единственная, кому Имир открыл все свои тайны до последней, свидетельствую: хоть Сила Имира равна Силе богов и даже сейчас его тело неподвластно смерти, он всего лишь человек.
        Моим отцом был Саад, один из Непокорных. Многие века Непокорные втайне противостояли Имиру, сберегали знания, передавая их из поколения в поколение и хранили надежду в ожидании своего часа. И вот он настал. Когда моя мать была в тягости, Прорицательница предсказала мне избрание Молчащими богами и гибель Имиру через меня. С тех пор меня готовили к моему предназначению. Я должна была вырасти совершенной душой и телом, чтобы в день, когда меня приведут перед его лицо, он больше не смог отвести от меня очей, чтобы впустил меня в свое сердце и свою душу. Тогда я смогу выведать его тайны и погубить его. Так и случилось.
        Но мне не должно было знать о моем предназначении прежде времени, иначе Сила Имира открыла бы ему правду: ничья магия не могла устоять перед его могуществом. Я выросла в неведении и, впервые увидев Имира, полюбила его всем сердцем. Полюбил меня и он, попавшись в сети смертельного заговора. Молчащие боги свидетели, что никто доселе не любил так, как любили мы. Я улыбаюсь, вспоминая об этом сейчас, хотя не прошло и суток с того часа, когда я обрушила потолок над местом его заключения, где он останется до скончания времен.
        Он не скрыл от меня причин своей страсти: мое лицо и мое тело в точности походили на лицо и тело другой женщины, бывшей его возлюбленной в ином мире. Та женщина давно умерла, но тоска по ней сопровождала его много веков до встречи со мной. Множество раз, обнимая меня, он называл ее имя. Он любил ее во мне, но любил также и меня.
        В то время я не различала между добром и злом. Жестокости, творимые моим возлюбленным, не вызывали у меня сожалений. Сердце мое было тверже камня; когда Имир убедился в этом, он, желая сохранить меня для себя навечно, ввел меня в тайный круг своих учеников. Так я познала науки, произошедшие из иного мира. Люди, обладавшие таким знанием, в сравнении с остальными все равно что боги, настолько они превосходят их и мудростью, и силой. Недаром Имира почитали за бога, но я знаю теперь и свидетельствую, что он человек.
        За годы обучения я достигла совершенства в Познании. Тогда пришло время Воздействия, и Имир сам поднес мне мою первую чашу крови. Я не испытывала ни страха, ни сомнений. Имир наблюдал за мной, и я думала лишь о том, чтобы он остался мною доволен; я все сделала правильно и стала магом».
        «Поднес мне мою первую чашу крови». Иарра протерла глаза и отодвинула свиток. Ей порою трудно было выбрать из двух или даже трех вариантов прочтения, и сейчас она сомневалась, что поняла правильно. Что значит - «поднес чашу крови»? Иносказание или какой-то ритуал? До сих пор ей не встречалось подобных упоминаний в старинных текстах, а ведь она прочла их немало. Неужели у древних было в обычае разливать в чаши кровь и пить ее? Иарра содрогнулась, вообразив это зрелище. Ничего не скажешь, подходяще чтение на ночь, да еще после того, как сама убила человека!
        С другой стороны - прозвище Имира «Кровопийца» в этом свете обретает совсем другой смысл.
        Иарра зевнула. Пока что она не прочла ничего такого, что заставило бы поверить или, наоборот, счесть написанное подделкой. Глаза слипались, но она упрямо провернула свиток и читала до тех пор, пока сон не заставил ее забыться, упав щекой прямо на ломкий от времени пергамент.
        Глава 4.
        Брат и сестра
        Наследница одного из Девяти Домов - звание официальное и весьма обязывающее. До сих пор собственная жизнь казалась Иарре просто до невыносимости размеренной и упорядоченной, как будто вся она проходила под знаменем «достоинства Дома». Достоинство Дома требовало от нее получить блестящее образование во всех сферах, считавшихся принадлежностью Синих и постоянно совершенствовать свои знания, достоинство Дома заставляло проводить в библиотеке большую часть того времени, что не посвящалось обучению, быть в курсе всех главных новостей Арша, присутствовать на приемах и представлениях и никогда не давать повода говорить о себе иначе, кроме как о благонравнейшей из девушек Высшего сословия. Но при всем этом у нее находилось время для веселья и даже для любви; раньше, но не теперь. В первый раз, когда дед наконец позволил ей выйти на улицу и нанести визит подруге, дочери смотрителя главной городской обсерватории, у дверей Иарру поджидали носилки.
        Она остановилась как вкопанная при виде такого новшества. Восемь дарастанских рабов - на лоснящихся от пота полуобнаженных телах отблески солнечного света, на лицах никакого выражения, как и положено вымуштрованным слугам - неподвижно застыли возле жердей. По обе стороны носилок в куда более небрежных позах ожидали стражники, и то были не рабы и даже не Свободные, а воины с татуировками Красных Домов. Один из них оказался ей знаком - тот самый незадачливый солдат, ударивший ее на пороге ее собственного дома. Сейчас он смиренно опустился на одно колено и в такой позе дожидался, пока наследница энса заметит его присутствие. Иарра прошла мимо, не взглянув. Ну, спасибо тебе, дед!
        Устроившись на подушках, махнула рукой, и рабы тут же подняли на плечи жерди. Стражники зашагали по обе стороны, но так, чтобы лишний раз не попадаться ей на глаза. Носилки мерно покачивались. Их кровля заслоняла ее от солнца, уже не такого жаркого, как летом. В воздухе пахло дождем. Шитые золотом занавески остались раздвинутыми, так что Иарра могла видеть все вокруг. Вспомнилось детство - тогда ей часто приходилось путешествовать в носилках вместе с матерью, высокородной баллой Инсиной. Прохожие кланялись при их появлении, приветствовали наследницу энса. Мать благосклонно кивала, блестела драгоценностями и улыбалась Иарре. На людях она всегда делалась очень ласковой. Как же давно это было!
        К тому времени, когда Синий квартал остался позади и по правую руку заблестела темная вода Ксара, Иарра готова была признать, что идея с носилками не так уж и плоха.
        Обратно возвращалась уже в темноте. Накрапывал дождь, мелкий и теплый, пахнущий полынью и нагретой глиной. Несмотря на то, что война была уже делом решенным и первые отряды Красных вместе с получившими призыв Свободными еще на той неделе отбыли в направлении Дарастана, город не поддавался унынию. Улицы были полны гулящими людьми. Иарру приветствовали веселыми выкриками и взмахами поднятых ладоней. Когда ей наскучило улыбаться и отвечать, она задернула занавески и откинулась на подушках. Кто сказал, что носилки это старомодно и напыщенно? Да они просто завидуют!
        Беседа по душам помогла ей, на сердце давно уже не бывало так легко. Саттия, дочь смотрителя обсерватории, оказалась на удивление осведомлена обо всем. От нее Иарра узнала кое-что из того, о чем не упоминал дед: к примеру, что из Бездомных, участвовавших в нападении на энсов, казнен каждый пятый, выбранный по жребию, а прочие отпущены. Что тела казненных оставлены без погребения вне городских стен, для устрашения остальных. Что Бездомным отныне не позволяется выходить из своих домов от вечерних рогов до утренних, что их квартал патрулируется ночной стражей, но кто-то все же умудрился выкрасть для погребения часть тел. Ни кто это сделал, ни где они были погребены, так и не удалось выяснить, тела просто исчезли на вторую ночь. Еще Саттия поведала, усмехаясь, будто бы нападение на Иарру обсуждалось Палатой, и энс Карана торжественно клялся лично отыскать виновников и разбросать куски их трупов по всему кварталу Бездомных, в назидание, но это уже было явной сплетней. К тому же Иарра знала от деда, что Каране предстоит вскоре отправиться с войском на запад, куда уже отбыл Нерр, так что вряд ли у него в
ближайшие месяцы будет время для чьих-то трупов, не считая дарастанских.
        Она посмеялась вместе с подругой и вдруг поняла, что воспоминание о той ночи меркнет в памяти и почти уже не пугает.
        Радуясь так неожиданно сошедшему на нее спокойствию, убаюканная покачиванием носилок и размеренным топотом своей новой стражи, Иарра почти задремала, когда резкий шум вдруг ворвался в ее мысли, а носилки дрогнули, как будто рабы сбились с шага.
        Потом покачивание возобновилось. Мужские голоса звучали совсем рядом. Кто-то выкрикнул ругательство, послышался резкий свист и хлопок хлыста. Глухо вскрикнул мужчина, потом закричала, гневно протестуя, женщина. Иарра раздвинула занавески: ей показалось, что она узнала голос.
        Она снова была на мосту, ведущем в кварталы Бездомных, и снова был такой же яркий лунный вечер. Вокруг, не считая четверки мужчин в одеждах городской стражи и двух их жертв, никого не было.
        Стражники, вооруженные хлыстами и мечами, обступили кого-то, упавшего на колени и прикрывающего голову. Один из них раз отводил в сторону хлыст, которым только что нанес удар. Упавшего мужчину заслоняла собой девушка. Из ее отчаянных криков и просьб следовало, что ее брат не виноват, что это она заработалась допоздна, и он вышел ее встретить, только и всего, и если стражникам так хочется кого-то наказать, пусть это будет она, а не… Следующий удар как раз и должен был прийтись по ней, и стражник уже успел замахнуться.
        - Стойте! - закричала Иарра, но воздух уже разрезал тонкий свист, завершившийся оглушительным хлопком.
        Девушка упала, как подкошенная. Ее брат со звериным рычанием бросился на стражника; Иарра выпрыгнула из носилок прежде, чем рабы успели их опустить, и кинулась на помощь.
        Ее собственная стража показала себя блестяще, так что ей оставалось лишь взять назад недавнее раздражение и простить им все, сразу и навсегда. Прежде, чем Иарра успела вмешаться в драку, Красные уже оттеснили стражников от жертв, лишили их оружия и взяли в ощетиненное обнаженными клинками кольцо. Только после этого командир Красных повернул голову и спросил:
        - Балла?
        В этом вопросе было все - и недоумение оттого, что наследнице энса вздумалось вступаться за Бездомных, и неудовольствие от собственной роли в происходящем. Наверное, впервые в жизни воин Красного дома поднял оружие против городской стражи, и ради кого?
        Но Иарра уже отвернулась от мужчин к девушке. Та успела подняться. Жгучий удар пришелся ей по лицу, где быстро вспухал воспаленной красной полосой, рассек ткань туники от плеча до самого живота и оставил след на коже. Девушка рыдала - Иарре показалось, что больше от ярости и унижения, чем от боли.
        - Таша! Ты цела?
        Девушка пробормотала что-то невнятное. Не переставая плакать, униженно согнулась, как подобает Бездомной перед лицом Высшего сословия. Мужчина, судя по всему, ее брат, остался стоять в двух шагах и лишь когда Иарра посмотрела на него, нехотя склонил голову.
        - Эта Бездомная благодарит баллу за милосердие, - со всхлипом проговорила Таша.
        Иарра и сама не ожидала, что так разозлится:
        - Да что такое ты говоришь?! Когда эта Бездомная в прошлый раз спасала мою жизнь, она разговаривала не так!
        Мужчина тихо присвистнул - довольно нахально, отметила Иарра про себя. Головы, правда, не поднял.
        - Эта Бездомная просит прощения.
        Иарра вздохнула. За ними наблюдали двенадцать пар глаз - не самое подходящее место для объяснений, даже если считать, что объяснения тут нужны.
        - Это твой брат?
        - Да, балла, - ответила Таша.
        - У тебя есть имя? - спросила Иарра мужчину.
        Тот ответил, не поднимая головы:
        - Этот Бездомный Римуш.
        Почтительности в его голосе было куда меньше, чем в позе. И да, это был тот же самый голос. Его лица не было видно из-за нависших мокрых волос, сутулая фигура даже в склоненном виде казалась довольно высокой. Вождь Бездомных? Жизнь становится интереснее с каждым днем!
        - Бездомный Римуш, - сказала ему Иарра. - Недавно я воспользовалась гостеприимством твоего дома. Это случилось без твоей воли, думаю, если бы ты об этом узнал, ты бы меня убил. Тем не менее я обязана твоему дому благодарностью и сегодня этот долг возвращаю. Тебя больше никто не тронет. Один из моих стражей проводит тебя домой, чтобы удостовериться в этом. Таша сегодня будет моей гостьей, и я даю слово, что с ней ничего не случится. Подожди минуту.
        Красные успели спрятать мечи в ножны. Теперь все стражники стояли вперемешку и таращились на нее, как на комедийного актера, дожидаясь - что еще выкинет? За их спинами садилось большое мокро-оранжевое солнце и тихо скользили по реке лодки. Шел дождь, на который никто не обращал внимания. Где-то далеко нежный женский голос пел о любви.
        Иарру посетило озарение - она знала, кто ей нужен. Красный, ударивший ее недавно, с готовностью выступил вперед. Он тоже догадался.
        - Как тебя зовут? - спросила Иарра.
        - Симуги, балла. Я буду рад выполнить твою волю.
        - Я хочу, чтобы этот человек дошел до своего дома невредимым. Сделаешь?
        - Непременно.
        Он поклонился и твердым шагом направился к покорно ожидавшему Римушу. Если поручение показалось ему унизительным, он ничем этого не проявил. Иарра улыбнулась: стоит завести привычку окружать себя теми, кто перед тобой в чем-нибудь виноват. Не это ли имел в виду дед, приставив к ней Симуги?
        - Пошли! - сказала она Таше.
        Бездомная не шелохнулась. На ее лице отражался настоящий ужас, но Иарра не стала ждать возражений. Схватила ее за руки и потащила ее к носилкам.
        - Залезай, я приказываю!
        Городские стражники из Свободных смотрели во все глаза. Можно было не сомневаться, что завтра эту сцену будет обсуждать весь город. Ну и пусть!
        В носилках Таша забилась в самый угол и таращилась, как перепуганный щенок. Иарра задернула занавески и приказала:
        - Домой!
        Сквозь щели в занавесках почти не проникал свет. Дождь успокаивающе шелестел по крыше. Таша молчала. Кажется, она даже старалась не дышать. Иарра протянула к ней руку:
        - Перестань же! Чего ты так испугалась?
        - Эта Бездомная…
        - Хватит! Я что, обозналась, это вовсе нет ты?
        - Я, - призналась Таша очень тихо, Иарра едва ее расслышала. - Отпусти меня домой, балла!
        - Чтобы тебя опять схватили стражники? Не дури! Ты обещала ко мне прийти и не пришла. Почему?
        - Эта Бездомная не смела беспокоить баллу.
        - Эта Бездомная сейчас получит по голове, если не прекратит! Я обязана тебе жизнью, помнишь?
        - Помню, - Таша как будто улыбнулась, но тут же охнула от боли.
        Осторожно потрогала щеку. Даже в полутьме Иарра видела кровавый след от кнута.
        - Больно, Таша? - глупый вопрос, конечно, больно!
        - Не сильно.
        - Потерпи немного! Приедем, и тебе наложат мазь. И пожалуйста, перестань вздрагивать! Почему ты не веришь в мою благодарность?
        - Ты из Высших. Высшие нас презирают…
        - А ты из Бездомных. Бездомные вообще не люди, они только работают, едят и спят, ну, еще размножаются…
        - Неправда! - воскликнула Таша.
        Иарра улыбнулась ее возмущению:
        - Я уже поняла, что неправда. Теперь ты тоже пойми, что Высшие бывают разными.
        Приведя Бездомную к себе домой, она ожидала переполоха, даже скандала. Но все было тихо - зловещей тишиной, как будто весь дом до самого последнего раба затаил дыхание, ожидая, когда грянет гром. Можно было только гадать, сколько минут успеет пройти, прежде чем о ее выходке доложат энсу. Но Иарра не собиралась дожидаться его гнева. Она провела Ташу в свои комнаты и решительно препоручила ее Магане:
        - Это Таша, она моя гостья, ты за нее отвечаешь. Вели приготовить ей постель в моей спальне и ужин принести тоже сюда, мы поедим вдвоем. Я иду к деду. Таша ранена, помоги ей. Дай ей мое платье, это промокло и порвано. И… - Иарра заколебалась, - если она захочет, приготовьте ей ванну и искупайте ее. Ты все поняла?
        У Маганы от возмущения отвисла челюсть. Прослужив семье энса больше сорока лет, она ни разу не получала такого оскорбления.
        - Да чтобы я…
        - Молчи! - прикрикнула Иарра. - Когда на меня напали Бездомные, Таша спасла мне жизнь, ясно? Если кто-нибудь ее обидит, я… я даже не знаю, что я сделаю!
        Магана думала несколько минут. Потом кивнула.
        - Поняла я, балла. Ступай-ка, правда, к энсу, пока хуже не сделалось! Пошли, девочка, помажем твое личико.
        Она развернула Ташу к дверям - прикоснулась к Бездомной, и Иарра удовлетворенно кивнула. Вот бы и с дедом все получилось так же легко!
        Таша обернулась - она опять была перепугана до истерики:
        - Балла!
        - Хочешь в ванну? - спросила ее Магана.
        Таша замотала головой:
        - Эта Бездомная…
        - Хочет, - решила Иарра. - Не слушай ее, Магана. Она думает, что моя жизнь вовсе не стоит благодарности!
        - Пошли! - и Магана потащила Ташу к дверям так же решительно, как недавно сама Иарра.
        Ну и хорошо. А теперь - к деду.
        Он уже знал - Иарра решила даже не думать, кто это сделал, иначе ей захочется кого-нибудь убить! В дверях кабинета ее встретило рычание:
        - Что ты вытворяешь, девка?!
        Ощущение было такое, словно в лицо ударил порыв злобного ветра. Иарра отшатнулась, но тут же выпятила нижнюю челюсть и пошла напролом - разве не она наследница этого грозного энса?
        - Когда это Дом Самурхиль боялся воздать добром за добро и злом за зло вдесятеро и больше?
        - Боялся?! - этого дед явно не ожидал.
        - Ну конечно, боялся! Только представь, что о нас скажут Дамур и Эбратхиль, если примем у себя Бездомную!
        - К Эннугу их всех! Какое мне дело до этих бешеных псов?
        - Никакого? - переспросила Иарра. - Они ведь решат, что ты выжил из ума, что твое мнение ничего не стоит, что твои предсказания можно оставить без внимания, что…
        - Эннуг тебя забери, девка! Чего ты добиваешься?
        Иарра перевела дух. Хорошо, теперь с ним можно разговаривать.
        - Чтобы ты выслушал меня, дед, прежде чем рубить мне голову, - она пересекла кабинет и остановилась перед креслом энса. Дед нахмурился, вынужденный смотреть снизу вверх, и она поспешно опустилась на стул. Подалась вперед: - Я говорила тебе про Ташу, как она спрятала меня в ту ночь, хотя ее собственный брат хотел меня убить. Она рисковала собой, я это знаю, хотя у нее не было никаких причин меня жалеть, даже наоборот! По-твоему, Дом Самурхиль может оставить это без внимания?
        Она говорила, как будущая энса, как будто ее собственные дела были и делами Дома. Дед мог оскорбиться и поставить ее на место. А мог и наоборот - ведь это он сделал ее наследницей!
        - Дала бы ей денег, да и все, - буркнул энс.
        Иарра изо всех сил постаралась не улыбнуться.
        - Таша с братом не бедствуют. Мне кажется, для Бездомных они даже богаты. Но дело не только в этом, дед, даже не в том, что я поклялась ей Двумя и Непознаваемым. Ты предвидел их восстание, ведь правда? Тебя никто не слушал, но ты оказался прав. Скажи, что теперь говорят звезды? Есть еще опасность от Бездомных?
        - Она никуда и не исчезала, - дед прищурился, в его глазах появился интерес. - К чему ты клонишь?
        - К тому, что вождь Бездомных - Ташин брат. Помнишь, ты говорил, что врага нужно держать очень близко, желательно за пазухой?
        Что это за улыбка на его лице, неужели гордость за нее?
        - Это мои слова.
        - Я хочу с ней подружиться. Хочу, чтобы она все время была рядом… если ты позволишь, конечно. О нас с тобой будут говорить всякое, я знаю…
        - К Эннугу их всех! Кто смеет указывать наследнице моего Дома?
        - Только ты сам. Позволишь мне подобрать ей несложную работу в библиотеке? Я могла бы сделать ее своей служанкой, но не хочу ее унижать. По-моему, Таша гордая. А когда Бездомные что-нибудь замыслят… мы с тобой об этом узнаем.
        - Это оскорбление всем Девяти Домам. Нас возненавидят, - проговорил энс, но слова его прозвучали удовольствием.
        Иарра улыбнулась:
        - Так нам будет еще приятнее победить.
        Доверив свою необычную гостью Магане, Иарра не ошиблась - Таша оказалась в надежных руках. Купание смыло пот и пыль с ее тела, хотелось надеяться, что вместе с обидами; простое белое платье из гардероба Иарры смотрелось аккуратно и вместе с тем достаточно скромно, чтобы Бездомная не чувствовала себя в нем неловко. Раны обработали целебной мазью - теперь они заживут гораздо быстрее и, главное, не оставят следов на коже. Крупная, сероглазая, с вечно напряженным скулами и тонкими губами, Таша, пожалуй, была даже красива.
        Им приготовили легкий ужин в одной из комнат, примыкавших к Иарриным покоям. Ничего необычного, она частенько принимала в своих комнатах гостей, будь то подруги или те, кого, по словам деда, следовало держать «за пазухой». На столике между двух уютных диванов их поджидали вино, разбавленное водой, рыба в медовом соусе, хлеб, маслины и сладости - вареные в меду орехи, пирожки, финики и виноград. Вода в чашах для омовения рук была смешана с ароматными маслами. Горели свечи - по одной в каждом углу комнаты, так что неяркого рассеянного света было как раз достаточно, чтобы видеть все, но ни на чем не сосредотачивать взгляд, не смущаться.
        Первым делом Иарра выгнала слуг и предложила:
        - Давай будем есть, разговаривать, никуда не торопится и не думать ни о каких манерах. Согласна?
        Но Таша все еще переминалась с ноги на ногу.
        - Лучше бы ты отпустила меня домой, балла.
        «Ты» и «меня» - уже лучше, чем «эта Бездомная», но все же совсем не то. Иарра присела на край дивана, так что Таше пришлось смотреть на нее сверху вниз.
        - Тебе кажется, я удерживаю тебя против воли? Пользуюсь своей властью?
        Бездомная помолчала. Потом кивнула.
        - Извини, - попросила Иарра. - Я, правда, привыкла всеми командовать, это выходит не нарочно, само собой. Но, правда, я только пытаюсь тебя отблагодарить. Ты спасла мою жизнь, я не сделала для тебя и половины этого, я ничем не рисковала. Почему ты не хочешь верить в мою искренность? Ты принимала меня в своем доме, но ты слишком горда или слишком ненавидишь нас, чтобы позволить мне принять тебя в моем!
        Она печально вздохнула и понурилась - если это и вышло наигранно, то лишь самую малость. Таша охнула и упала на колени.
        - Нет, балла! Не думай так! Я, нет, я тебя не ненавижу!
        - Нет? - робко переспросила Иарра.
        Тут же подумала, что перестаралась, что Бездомная заподозрит насмешку, но Таша выдохнула чуть ли не торжественно:
        - Клянусь Сестрой!
        И тогда Иарра протянула ей руку:
        - Меня зовут Иарра. Прошу тебя, когда мы вдвоем, никаких «балла», никаких «Бездомная», давай забудем это все. Так никто раньше не делал, ну и пусть. Я хочу быть твоим другом, если только ты согласишься.
        Таша, все еще на коленях, прошептала:
        - Я тоже хочу.
        Иарра увидела в ее глазах слезы и сделала суровое лицо:
        - Тогда, если ты опять долго ко мне не придешь, я заявлюсь к тебе в гости сама, со всеми этими рабами и стражниками, и вот тогда тебе будет по-настоящему неловко!
        Таша фыркнула, видимо, представив себе эту картину - блестящие золотом носилки и Красных у своих дверей, и рассмеялась:
        - Да они в улицу не поместятся, балла!
        - Иарра!
        - Ладно. Иарра.
        - Ну вот! Теперь давай поедим, а? У меня уже живот свело! - и она за руку втащила Бездомную на диван.
        Таша не возражала.
        Она понятия не имела о застольных манерах и смущалась оттого, что не понимает назначения многих предметов на столе - флакончиков с маслом и уксусом, солью и пряностями, вилок и зубочисток - но ела аккуратно и, повторяя за Иаррой, быстро училась. Сама же Иарра старалась вести себя как можно проще, непринуждённее, чтобы не смущать гостью. У них получалось. Вскоре Таша уже сидела за столом с видом знатной дамы и ловко высасывала мясо из клешни огромного речного рака, хихикая - она и не знала, что богатые тоже едят раков! Но смолкла и напряглась, когда Иарра попросила:
        - Расскажи мне о себе. Ты живешь вдвоем с братом, кажется?
        Таша захлопала глазами, опять сделавшись похожей на испуганного зверька, и ей пришлось поправиться:
        - Не думай, я не выведываю ваших секретов! Расскажи, что сама пожелаешь, и все. Так обычно делают друзья. Или, если хочешь, я первой расскажу о себе, а потом ты, только если захочешь. А?
        Таша подумала, потом несмело кивнула. Иарра не поняла, к чему именно относится это согласие, и поэтому спросила:
        - Что ты хотела бы знать? Спрашивай хоть о чем, я отвечу!
        Таша отложила высосанную клешню и задумчиво смотрела через заставленный посудой стол. Ее лицо было серьезным и задумчивым, без следа глуповатой маски Бездомной. Пририсуй на лбу соответствующую метку, отрасти волосы, и она сойдет даже за Высшую, а уж за Свободную - наверняка. Иарра прикусила губу, чтобы сдержать улыбку: какая восхитительно кощунственная мысль! Жаль, ее не оценит даже дед, а все остальные и подавно.
        - Я бы послушала про твою жизнь. Про все это, - Таша повела рукой, имея в виду окружающую их роскошь. - Что ты делаешь целыми днями? И про твоего деда… если ты не рассердишься.
        «Ага, мы, кажется, на равных. Тебе тоже нужны сведения». Иарра улыбнулась Бездомной:
        - Давай я начну с деда. Он… - она хмыкнула. - Он вздорный, капризный и жестокий. С ним никто не смеет спорить, ну, почти никто. Ему девяносто шесть лет. Моя мать родилась, когда у других уже бывают внуки, она его единственный ребенок. Бабушки давно нет. Мама не очень ладила с дедом, да с ним никто не ладит. Когда мне было восемь, он поссорились окончательно. Дед выгнал ее из дому.
        Таша охнула. Иарра снова улыбнулась:
        - Нет, все не так страшно. Она все еще Самурхиль из семьи энса, этого не отнять. После его смерти Дом должен перейти к ней, если только дед официально не назначит наследником кого-то другого. Он предоставил ей пользоваться семейной виллой, это к югу от Арша ниже по реке, и сказал делать там все, что хочет, лишь бы не попадалась ему на глаза. Она и не попадается, ей там хорошо, по-моему. Она мне пишет иногда. А еще у меня есть младший брат, которого я видела всего один раз, - Иарра пожала плечами. - Наверно, плохо, что я не с ней, но это дед так решил. Он сам меня воспитал, следил за моим образованием, многому учил сам. Я привыкла жить здесь.
        - Ты его любишь?
        От неожиданного вопроса Иарра захлопнула рот. До сих пор никому не приходило в голову ее о таком спрашивать. Любить энса. Любить солнце. Любить бога. Да разве они в этом нуждаются? Они просто есть, были и будут всегда. Зачем им чья-то любовь?
        - Н-наверно, - проговорила она. - Но с ним бывает тяжело. Другие энсы его осуждают, считают, что он выжил из ума.
        - Но это неправда?
        - Нет. Хотя он странный, - и она хмыкнула, желая свести все к шутке. - Ты поймешь, если его увидишь.
        - Вряд ли увижу.
        - Можешь увидеть, если согласишься на мою просьбу.
        - Какую просьбу, балла?
        - Ты опять?
        - Ой. Иарра. На какую просьбу?
        Иарра хитро улыбнулась:
        - Утром скажу. И покажу, чем я чаще всего занимаюсь. Идет?
        Таша неопределенно пожала плечами. Иарра приняла это за согласие.
        - А пока расскажи что-нибудь сама. Давай, а то так нечестно!
        - Ну, я родилась на ферме….
        Повесть Ташиной жизни оказалась незамысловатой, даже с учетом всего, что она наверняка утаила: детство на большой ферме, принадлежавшей зажиточной семье из Свободных, прилежный отец, что пользовался доверием хозяев и постепенно заслужил пост управляющего, но умер во время эпидемии, разразившейся в их краях сразу после большой засухи пятилетней давности. Дела на ферме шли все хуже, пока хозяин в конце концов не решился ее продать. Человек добрый и жалостливый, он обещал выплатить некоторую сумму денег тем из работников, кто не захочет оставаться с новыми хозяевами, и обещание сдержал. Одним из таких работников был Римуш. Получив свою долю, он отправился искать счастья в Арше и прихватил с собою сестру, которой в ту пору шел шестнадцатый год. Законы не позволяют Бездомным владеть собственностью, но полученных денег хватило им арендовать тот дом, в котором побывала Иарра, на несколько лет вперед. Еще мальчиком Римуш выучился плетению из лозы; сменив несколько мест работы, он оказался наконец в мастерской одного из известных в Арше плотников. Тот оценил способного юношу и позволил ему сделать
несколько вещей на пробу. Через год плетеная мебель вошла в моду во всем Арше и не только в нем, доходы мастера выросли почти вдвое, изящные столы и кресла теперь заказывали для дворцов и храмов даже из Дарастана. Принадлежность к низшему сословию никогда не позволила бы Римушу продавать их от своего собственного имени, но, как и предполагала Иарра, брат с сестрой отнюдь не бедствовали.
        Иарра слушала, потягивая разбавленное водой вино и глядя на свои пальцы, длинные и тонкие, обхватившие филигранной работы кубок из тонкого стекла. Ее руки не держали иного инструмента, кроме пера и не знали грязи, кроме чернил и библиотечной пыли. Уроженка Синего Дома, она могла избрать делом своей жизни любое из доступных ее сословию искусств, будь то музыка или математика, архитектура или астрономия - все к ее услугам, только бы не позорить Дом бездельем. Но всегда, с самого детства, она знала, что посвятит себя, как дед, летописям.
        Ташины руки были широкими и крепкими. Прикасаясь к ее ладони, Иарра ощущала сухость мозолей и силу ее пальцев - если бы пожелала, Бездомная могла бы сломать ей руку. У Иарры было имя Самурхиль и близкое родство с энсом, ей с рождения полагалось все самое лучшее - богатство, образование, уважение всегда и от всех. В любом обществе она была желанной гостьей. У Таши с братом были только они сами, только их собственный ум и собственные привыкшие к работе руки, и этого странным образом оказалось достаточно. Что же произойдет, если в эти самые руки попадет хотя бы часть возможностей, предоставляемых свободой и властью? И разве не этого хочет добиться вождь Бездомных Римуш?
        Дед был совершенно прав. Бездомные опасны, и это серьезней, чем война, которая то ли началась, то ли вот-вот начнется, серьезней, чем Бессмертные, которые в конце концов всего лишь одна из загадок далекого Эссарда.
        - Ты тоже плетешь мебель?
        Таша кивнула:
        - Помогаю. Трудное мне не доверяют.
        - Тебе нравится эта работа?
        Бездомная пожала плечами:
        - Когда научишься, не так уж плохо.
        - Согласилась бы поменять ее на другую?
        - Зачем мне ее менять?
        Иарра не ответила. Поставила кубок на стол и предложила:
        - Хочешь, я покажу тебе мои книги?
        Холод. Проникающий до самых глубин существа холод вечности, где нет ни дыхания, ни звука - лед в сравнении с ним кажется горячим. Время и пространство застыли, превратились в прозрачную субстанцию, объявшую все. Плоть и кровь изменили свой состав, сделались тверже камня и холоднее льда. Тогда субстанция объяла и их, завершилась. Мгновение стало бесконечностью. Осталась память, но она была пыткой, вечной, непрекращающейся пыткой без надежды на забвение.
        - Нет! Выпусти меня! Выпусти!
        Она билась ледяных тисках, отчаянно пыталась хотя бы пошевелиться, но не могла даже почувствовать своего тела.
        - Выпусти!
        Потом чьи-то руки схватили ее за плечи, приподняли и сильно встряхнули.
        - Иарра, проснись, проснись!
        Она открыла глаза. Над нею склонилось испуганное лицо. Таша. Еще не придя в себя, Иарра схватила Бездомную за руки - так утопающий хватается за любой предмет, до которого может дотянуться:
        - Нет!
        - Это я, - сказала Таша. - Ты кричала. Я подумала, надо тебя разбудить.
        - Ох…
        Иарра села. Она была дома, в собственной постели. У изголовья тускло светила почти притушенная лампа, в комнате было тепло. Рядом стояла на коленях встревоженная Бездомная.
        - Спасибо, что разбудила, Таша.
        - Что тебе приснилось?
        - Не знаю.
        Сердце колотилось, все мышцы ныли, как от долгого бега. Ночная рубашка оказалась совершенно мокрой от пота.
        - Ты кричала «выпусти меня».
        - Правда? Я не помню, - она вытерла лоб краем простыни. - Ничего не помню.
        - Ты трясешься. Позвать кого-то?
        - Нет, все в порядке, - и правда, бешеный стук сердца постепенно стихал. Что бы ни произошло там, во сне, оно закончилось. - Не знаю, что со мной. Это почти каждую ночь с тех пор, как побывала у вас.
        - Мы тебя никуда не запирали!
        - Нет, конечно. Наверно, я просто очень испугалась в тот раз.
        Таша улыбнулась - Иарре показалось, что снисходительно:
        - Это пройдет.
        - Да. Ложись спать. Надеюсь, я больше тебе не помешаю.
        Таша послушно поднялась и ушла к кровати, что специально для нее принесли и поставили у дальней стены. Легла. Иарра откинулась на подушку. Хорошо, что сегодня она не одна. Может быть, ей пить перед сном успокаивающую настойку? Пусть ее пьют лишь старухи и беременные, неважно, лишь бы помогло!
        - Нам мама в детстве пела на ночь, чтобы прогнать худые сны, - вдруг сказала Таша. - Хочешь, я тебе спою?
        - Спой, - отозвалась Иарра, удивленная и тронутая.
        - Только у меня не очень-то выходит. Римуш бы лучше спел. Вот:
        День растаял без следа,
        Тихо падает звезда,
        В небе тьма ночная,
        Встала на крыло.
        Ты не бойся, не дрожи,
        За руку меня держи,
        Расскажу, что знаю -
        Скоро сгинет зло.
        Скоро вновь придет Имир,
        На земле наступит мир…
        - Стой! - перебила Иарра. - Имир?
        - Это из сказок, - пояснила Таша. - Такой добрый волшебник.
        Добрый волшебник? Иарра села в кровати. Ее опять била дрожь.
        - У нас нет таких сказок. Расскажи, пожалуйста, Таша!
        - Ну, - Бездомная помолчала. - Когда-то давно землей правил Имир. Он изгнал всех богов, потому что они заставляли людей обижать друг друга, и заставил всех жить в мире. Тогда не было Высших и Бездомных, все люди были равны, никто никого не обижал, все были счастливыми и жили по справедливости. Но потом боги собрались с силами и помогли злым людям убить Имира, и все стало, как сейчас. Но Имир по правде не умер, когда-нибудь он вернется и опять будет всем править, и всем опять будет хорошо. Это просто сказка для детей Бездомных, чтобы они не плакали по ночам!
        Последние слова Таша произнесла с обидой и злостью, но Иарра не обратила внимания.
        - Нет, - сказала она. - Это не сказка. То, что ты рассказала, сказка, но не Имир!
        - Откуда ты знаешь? Об этом тоже написано в твоих книгах?
        - Да! Он не был добрым и справедливым, его звали Имир Кровопийца, так что здесь вы ошибаетесь. Но все равно. Таша, ты должна мне рассказать все, что помнишь, все эти сказки, чтобы я могла их записать. Прошу тебя, это очень важно. Утром мы с тобой пойдем в библиотеку, я покажу тебе свою работу. И предложу работу тебе, если ты согласишься. Пожалуйста, Таша, согласись. Я буду платить тебе, столько, сколько ты захочешь. Ты согласишься?
        Таша охнула и надолго замолчала.
        - Таша, - позвала наконец Иарра. - Я тебя обидела?
        - Зачем я тебе? - резко, почти с неприязнью.
        - Много причин.
        - Скажи!
        - Ладно. Одна причина появилась только что - твои сказки. Ты еще не понимаешь, что значат предания о прошлом для нас, для Самурхиль, любые предания. Это семейное дело. Может быть, твой рассказ поможет нам с дедом найти то, что мы ищем. Во-вторых, это возмутит других Высших, а мне, как деду, нравится их дразнить. И в-третьих - я не хочу с тобой расставаться.
        - Выпускать меня из виду, - хмуро поправила Таша и уточнила: - Нас.
        - Ты очень умная девушка. И это, кстати, четвертая причина. И кстати, так вы тоже сможете не выпускать из виду нас.
        Таша только хмыкнула.
        - Ответь, - попросила Иарра.
        - Я спрошу Римуша, - прозвучало почти насмешливо. - Сделаю, как он скажет. И я ничего не смыслю в этих твоих книгах.
        Иарра позволила себе усмехнуться в ответ:
        - Я не доверю тебе ничего такого, что ты могла бы испортить.
        Глава 5.
        Дед и внучка
        Моя Сила росла с каждым днем. Имир говорил, что у меня врожденная способность к высокой магии, что люди с моим даром рождаются раз в несколько столетий. Я же думала лишь о том, чтобы угодить ему, но постепенно желание Силы захватило меня, и эта страсть сделалась сильнее всех других. Мое обучение продолжалось и тогда, когда я превзошла остальных учеников. Я обрела бессмертие, которое дает человеческая кровь, научилась повелевать мыслью, материей и плотью живых существ. Но Имиру этого было мало: потеряв осторожность, он пожелал сделать меня равной себе. Тогда я узнала его тайну, подлинную историю его могущества. Оно есть нарушение ткани Вселенной, незаживающий шрам на Ее теле - результат величайшего преступления. Совершить его под силу очень немногим, не в каждом мире, где живут люди, найдется хотя бы один, кто мог бы это сделать - иначе Вселенная уже была бы разрушена. Прошедший этим путем обретет могущество, которому завидуют боги. Ему больше не нужна кровь, и умереть он не может, даже если погибнут все миры. Это - проклятие и это путь, которым Имир решил провести меня.
        Глубокой ночью в тайном месте наших занятий он преподнес мне урок, вместить который было труднее всех остальных. Имир открыл передо мною свой разум и позволил увидеть все, что хранила его память, все бесчисленные века его жизни, всю боль и все смерти, которые он носил в себе. Я знаю, что была единственной, кому позволено это увидеть. Это знание умрет вместе со мной.
        Видеть это было превыше человеческих сил. Досмотрев, я упала без чувств. Когда я очнулась, мой возлюбленный спросил меня, готова ли я разделить его проклятие, остаться с ним навечно, до тех пор, пока существует Вселенная и даже дольше. Я любила его, и я ответила согласием.
        Так мы начали подготовку к моему превращению в существо, подобное тому, каким был Имир. Только самый могущественный из людей способен совершить это превращение - на родине Имира таких людей называют Сильными магами, но в нашем мире до сих пор не было ни одного. Никому из своих учеников Имир не позволял подняться до таких высот. Теперь я должна была стать Сильной. Но не только я одна: для обряда нам требовалась жертва, и этой жертвой должен был стать другой Сильный маг. Так началось наше обучение. В тайном месте, где ничьи глаза и уши не могли проникнуть в наш секрет, мы познавали высшую магию. Нас было пятеро, самых способных и самых достойных, кто во всем превзошел других учеников. Я училась наравне с остальными. Они верили, что наша пятерка избрана, чтобы разделить с Имиром Силу и власть над миром: так им сказал Имир, и только я знала, что это ложь и что все четверо обречены смерти.
        Иарра вошла в кабинет и остановилась, разглядывая склонившегося над свитком деда. Свиток был знакомый, тот самый, чья более новая копия лежала на ее столе и владела ее мыслями больше, чем это позволительно какому-то древнему манускрипту. Временами Иарра боялась, что заразилась от старика безумием.
        На дедовском лице глубоким рисунком пролегли морщины - ей показалось, или в последние дни их стало больше? Кожа была нездорового серо-коричневого оттенка, руки, когда энс прокручивал свиток, дрожали.
        Иарра вздрогнула, уколотая жалостью и беспокойством. В последнее время Палата собиралась едва ли не каждый день, и дед лично присутствовал на каждом собрании. По вечерам ему наносили визиты ученые и священники, несколько раз - энсы. С каждым гостем дед надолго запирался в кабинете и говорил о чем-то, чего Иарра, почти отстраненная от дел, не могла узнать. Она не обижалась, но видела день ото дня все яснее - если он не угомонится, скоро растеряет остатки сил. Что тогда ей делать?
        - Ты звал меня, дед?
        Он поднял голову.
        - Входи. Как твоя подопечная?
        Иарра улыбнулась. Подопечная Таша доставила ей немало забавных минут.
        - Она очень старается, что ей ни поручи, будет корпеть, пока не сделает все до конца. Как только остаемся вдвоем, осаждает меня вопросами, как ребенок - помилуй меня Двое, я в жизни не встречала такого любопытного ребенка! У нее ловкие руки, дед, я думаю попозже приставить ее к реставрации переплетов. Низар давно требует себе толкового помощника.
        - Он просит помощника, а ты приведешь ему Бездомную? - дед насмешливо фыркнул, но не похоже было, чтобы он собирался вмешиваться.
        Иарра нехотя согласилась:
        - Да, это проблема. Поэтому пока Таша убирает мусор и вытирает пыль. Может быть, со временем они привыкнут видеть ее каждый день, будет проще?
        - Сомневаюсь. Ты узнала от нее что-нибудь полезное?
        - Нет, но ведь и прошло всего две недели. Я все больше убеждаюсь, что мы с тобой поступили правильно, - дед саркастически крякнул в ответ на это «мы», а Иарра набрала воздуху и призналась: - Я начала учить ее буквам.
        - Бездомную? - ахнул энс.
        - Прости, я должна была спросить тебя! Если ты против… - она вздохнула. - Если ты против, я прекращу.
        Дед помолчал, потом махнул рукой:
        - Это твоя затея. Делай, что хочешь, только смотри, чтобы никто не узнал. Хватит, я звал тебя не за этими глупостями, Иарра Самурхиль!
        Это обращение всякий раз заставляло ее вытягиваться в струнку и ждать приказаний:
        - Я слушаю, дед.
        На столе перед энсом стоял небольшой ларец - ладонь в длину, половина ладони в ширину. Серебро, из которого он был сделан, почернело от времени. Дед молча пододвинул ларец Иарре. Пожав плечами, она откинула крышку и заглянула внутрь.
        - Что это?
        Он недовольно буркнул:
        - Думай.
        Иарра очень осторожно извлекла на свет кусок пергамента, такой древний, что, казалось, он рассыплется от прикосновения. Под ним оказался выкованный из железа ключ - толстый, украшенный резьбой из стершихся древних букв. Повертев его в руках, Иарра развернула пергамент.
        Она увидела схематичное изображение ступенчатого строения. Узнала - невозможно было не узнать, во всем Арше такое лишь одно. Стрелки с надписями указывали место на одной из платформ, ниже шли цифры - количество кирпичей, которые следует отсчитать, чтоб обнаружить потайной вход.
        Сердце рухнуло до самых пяток. Пытаясь расслабить сведенные скулы, Иарра с деланным равнодушием подняла на деда взгляд. Его глаза на блеклом от старости лице горели, как два раскаленных угля.
        - Это ключ от того подземелья, - прошептала Иарра.
        - Верно, - только и сказал энс.
        Несколько минут молча смотрели друг на друга. Ему не нужно было объяснять, как будоражит его разум эта находка. Ей не нужно было признаваться, что вполне разделяет его волнение. В конце концов, подумала Иарра, ничего особенного. Просто они оба Самурхиль.
        Потом дед заговорил:
        - Вчера прибыл посланец из Эссарда. Они готовы заключить соглашение. Предоставить нам пять тысяч Бессмертных, целое войско, и жрецов, чтобы ими управлять, на пять лет. Таковы их условия, об уменьшении срока они не желают и слышать. Стоимость каждого воина составит полталанта золота в год, это куда меньше обычной их цены, но в казне нет таких денег. Сумму можно уменьшить втрое, если мы позволим Эссарду открыть здесь храм своей веры, для Бессмертных и для всех, кто пожелает. Тоже на пять лет.
        - Зачем Бессмертным храм, если у них нет души?
        Энс отмахнулся.
        - Не знаю. Им подходит только одно здание. Догадаешься, какое именно?
        Иарра вздрогнула.
        - Нет! Зачем он им?!
        - Верно, - кивнул дед. - Они просят зиккурат.
        - Эннуг их всех забери, - прошептала Иарра. - И что же Белые?
        - А что Белые? Храм Непознаваемого не относится к поклонению Брату и Сестре, он просто памятник ушедших времен. Белые умыли руки. Против был один Кадм, но он не энс. Что скажет его отец, неизвестно.
        - Но ты же не молчал, дед? Ты же должен был…
        - Не учи меня быть Адаем, девка! Конечно, я не молчал! Я начал протестовать раньше, чем зачитали до конца послание, и, - он запнулся и опустил плечи, показавшись совсем старым, - этим все испортил, наверное. Дурм и Харита тут же сказали, что согласны.
        - Эннуг… - начала Иарра и смолкла, сообразив, что повторяет это ругательство уже второй раз подряд.
        - Амурата в восторге, это ее час. Она одна осталась в городе из Красных и говорит за всех трех, а с таким войском она станет непобедимой. Формально голосование назначено на завтрашний вечер, но… Ты сама понимаешь.
        - Понимаю, - прошептала Иарра. - Непобедимое войско и храм, который редко кто посещает… Этого нельзя допустить, дед! Я не знаю, почему, просто нельзя!
        - В этом главная из наших бед, - сказал энс устало. - Мы не знаем ничего. Провались оно к Эннугу все, все эти войны и возня, все, что мешает мне искать…
        Он бормотал и тряс головой, как выживший из ума старик. Иарра, смущенная и растерянная, отвела взгляд. На глаза вновь попался желтый пергамент и старые, полустершиеся буквы на нем.
        - Ты думаешь, они знают? - спросила она. - Эссардцы знают, что спрятано в том подземелье?
        Старый энс поднял голову. Взгляд его сделался зорким, как у ястреба.
        - Что там спрятано, Иарра Самурхиль?
        И Иарра, кажется, поняла, к чему он клонит. Осторожно коснулась пальцами древних букв - казалось, они раскалились докрасна и могут обжечь. Сердце опять провалилось, да так, что даже дышать стало трудно. Еле шевеля сведенными челюстями, она прошептала:
        - Ты хочешь, чтобы я пошла туда?
        - Я хочу, чтобы ты пошла туда, - подтвердил энс. И добавил: - Вместе со мной.
        - С тобой?! Дед!
        - В чем дело, Иарра Самурхиль?
        - Дед, ты… ты не можешь ходить. Это подземелье. Туда никто не спускался шестьсот лет, может быть, оно уже обвалилось. А даже пусть нет, откуда тебе знать, что там проедет кресло? А если крутые ступени? А если придется копать и двигать камни? А если обвал случится, пока мы будем там? Дед, позволь мне взять с собой слугу, а лучше двух, с лампами, с инструментами, с веревками, наконец! Что бы там ни было, я…
        - Никто, - резко оборвал энс, выставив вперед костлявый палец и взмахивая им, как плетью, - никто, кроме нас двоих, не должен знать о подземелье. Ни слуги, ни рабы, ни родственники. Поклянись мне в этом!
        - Дед!
        - Клянись! - зарычал он.
        - Ладно, дед. Клянусь Двумя и Непознаваемым, что никто не узнает.
        - Так-то, - буркнул энс. - Между прочим, нотариусы закончили работу. Завещание составлено. Свидетели придут завтра днем, и я официально сделаю тебя своей наследницей. Потом мы с тобой отправимся в Палату, чтобы объявить об этом. А сегодняшнюю ночь дед с внучкой проведут в храме Непознаваемого - ничего странного. Даже слишком обыкновенно для Самурхиль!
        - Спасибо, дед. Но зачем ты это мне говоришь сейчас? Если не разрешаешь взять слуг, я спущусь в подземелье одна. Но только не ты!
        - Хватит! - энс Адай выпрямился в кресле, сверкая глазами. - Не смей со мной спорить! Я старый, а не больной, Эннуг тебя забери! Я спущусь в это проклятое подземелье, и точка! Если кресло не проедет, встану и пойду. Ты поможешь. А нет - останешься дома, я справлюсь без тебя! Ты все поняла?
        Книжные корешки вдоль стен молчаливо прислушивались к их спору. Иарре подумалось, что книги аплодируют хозяину - с ним бесполезно спорить и взывать к его разуму. Как всегда.
        - Мы оба читали ту летопись, дед. Все, кто работал в подземелье, умерли или заболели.
        - Только если находились там долго, - отрезал энс. - Ты подчинишься или останешься дома?
        - Подчинюсь.
        Они отправились за час до ночных рогов - старый энс с юной внучкой, желающие в ночь перед важным для обоих событием вместе посетить самый древний из храмов, единственное строение, сохранившееся с тех незапамятных времен, когда предки нынешних жителей Арша еще не пришли из пустыни, чтобы растворить в себе остатки почти вымершего народа, обитавшего здесь прежде. Народа, от которого доныне сохранились лишь черепки да легенды, обломки статуй и один-единственный храм. Да еще - если только он не подделка, но чем дальше, тем меньше Иарра в это верила - манускрипт, чья копия теперь лежала на ее столе.
        Этот народ жил в хижинах, но своим богам возводил громоздкие строения, называемые зиккуратами. Последнее из таких строений, посвященное старинному богу, чье имя давно забыто, сделалось реликвией нового Арша. Среди старших семей Красных и Синих домов укоренился обычай приходить туда в преддверии важных событий или решений и бодрствовать, обращаясь к старинной мудрости, взыскуя благословения и напутствия. И даже Белые, вслух не одобрявшие такого поведения, в особых случаях все же являлись к Непознаваемому - перед свадьбой или дальним путешествием, когда впереди их ждала неизвестность. К кому и обращаться перед ее лицом, как не к самому неизвестному из богов?
        Видах помог энсу устроиться в носилках и отошел, стреляя любопытным взглядом. Иарра забралась следом и задвинула занавески. В сумке, которую она положила между собой и дедом, лежали лампа и запас масла, огниво, - обычные вещи, необходимые для ночного бодрствования. Но кроме них был еще моток крепкой веревки, мех с разведенным вином, пара сладких лепешек, кусок мела, делать пометки на стенах, чтобы не заблудиться, и главное - заветный ларец с ключом и схемой.
        Рабы подняли на плечи носилки, еще один нес следом дедовское кресло. Стражники зашагали по обе стороны, надежно защищая их от ставшего небезопасным ночного Арша.
        Иарра вздрогнула, припомнив дошедшие до нее в последнюю неделю слухи. С тех пор, как энс Карана увел к Дарастанским границам пять сотен Красных и до двух тысяч Свободных из Арша и областей, обстановка в городе делалась все тревожней. В квартале Бездомных действовал комендантский час, но почти каждую ночь происходили нападения на одиноких прохожих в других районах города. Порою случалось, что такой прохожий оказывался вооруженным Красным, и тогда он отправлял к Эннугу одного-двух нападавших. Каждый раз это оказывались Бездомные. И каждый раз их тела, оставленные разлагаться вне городских стен, как и положено поступать с преступниками, на вторую ночь пропадали, словно растворялись в воздухе. И это несмотря на выставленную охрану! А однажды пропали живые - два городских стражника, патрулировавшие квартал Бездомных. Отошли вдвоем проверить подозрительный шум и не вернулись. Тел тоже нигде не нашли.
        Все эти события сами по себе не беспокоили бы так, когда бы не общая их загадочность, подспудное ощущение чего-то необъяснимого, поджидающего в темноте. Не страх - запах страха, предчувствие страха было разлито в ночном воздухе великого города Арша. Это было, пожалуй, хуже, чем ощущение наступившей войны. Неудивительно, что многие из горожан теперь мечтали скорее оказаться под защитой эссардских наемников, и какая разница, есть ли у этих наемников душа? Главное, что у них есть оружие.
        Дед, удобно устроенный среди подушек, молчал. В темноте Иарра не видела его, лишь слышала неровное, с присвистом дыхание на расстоянии вытянутой руки от своего лица. Спит или тоже задумался? У нее и у самой слипались веки - высыпаться ночами мешали кошмары. Они по-прежнему посещали ее каждую ночь и по-прежнему забывались, стоило только открыть глаза. Может быть, здесь, возле деда и под защитой Красных, ей удастся немного вздремнуть?
        Она зевнула и удобнее устроилась на подушках. Путь через весь город к храму Непознаваемого займет больше часа. Если бы только…
        Она проснулась, когда носилки опустились на землю и замерли. Открывать глаза не хотелось, тем более не хотелось шевелиться - впервые за долгое время ей удалось поспать без сновидений. Тело и разум дружно требовали вернуться и продолжить в том же духе еще часов хотя бы пять. Дед храпел, и этот то обрывавшийся, то заходящийся свистом звук на удивление не казался ей неприятным и даже наоборот - успокаивал. Если это все, что нужно, чтобы избавиться от кошмаров, она завтра же перетащит свою кровать в дедовскую спальню.
        Вообразив себе эту сцену, Иарра усмехнулась и наконец открыла глаза.
        - Дед, - позвала она. - Мы приехали.
        Храп прекратился. Энс Адай по-стариковски всхлипнул и твердым голосом сказал:
        - Помоги мне выйти.
        - Конечно, дед.
        Храм венчал собою пологий, весь зеленый и розовый в зарослях тамариска и вербы холм в стороне от крайних домов Белого квартала. Заботливо выложенная белым камнем дорожка поднималась на холм и заканчивалась в нескольких сотнях шагов от храма, у края того, что было когда-то садом. В последние десятилетия сад оказался запущен и сейчас походил скорее на очень старый парк. Белые следили за чистотой памятника, но и только. Храм Непознаваемого не имел отношения к официальной религии Арша и не мог считаться их заботой.
        Здесь, у края парка, и остановились носилки. Иарра вышла наружу и протянула руки деду. Он изо всех сил старался держаться прямо и лишь слегка опирался на ее плечо, но, оказавшись в своем кресле, не смог удержаться от облегченного стона. Ее вновь укололо чувством вины: ну почему она не может совладать со стариком, зачем позволяет ему подвергать себя опасности?
        Но он уже пересилил слабость и повелительно махнул ожидавшей приказаний страже:
        - Ждите здесь. За нами не ходить, мы останемся до утра. Поехали, Иарра.
        Она послушно взялась за спинку кресла и покатила его через парк. Колеса несколько раз увязали в земле, в спицах запутывался мусор, но в целом они двигались довольно быстро и вскоре уже оказались невидны для тех, кто остался позади. Сумка со всем необходимым лежала у деда на коленях. Разросшиеся оливы склонялись над ними, плодовые деревья стояли по обе стороны прохладной шепчущей завесой. Меж ветвей проглядывали звезды, такие крупные, словно из всех мест на свете храм Непознаваемого находился ближе всего к небу и его тайнам.
        Еще немного, и деревья расступились, и в темноте перед ними вырос зиккурат - гигантская, наполовину ушедшая в землю платформа, служившая основанием для двух других, каждая следующая меньше предыдущей, со святилищем на самом верху. Широкие крутые ступени поднимались наверх, где под сенью величественной арки соединялись с двумя боковыми лестницами и выводили на первую площадку, к новым ступеням, ведущим еще выше. Ночное небо одевало храм звездной мантией. Заброшенный и почти забытый, местами разрушенный, он еще помнил то время, когда царил над городом и над всем миром, и через тысячелетия он все еще не утратил своего величия.
        Иарра остановилась - сердце сжалось от странного предчувствия, и тоски, и ужаса перед этой первобытной красотой. Здесь не было ничего от современного Арша с его изысканной архитектурой, с его поспешным весельем и неприхотливой религией. Здесь отчетливо звучали шаги времени, шелестящие, как звук переворачиваемых страниц, размеренные, как шепот песчинок в колбе часов; но вместе с тем казалось, что именно здесь ход времени остановился - тысячелетия назад и навсегда.
        Дед проговорил свистящим шепотом:
        - Как давно я здесь не был…
        - Как здесь прекрасно… - прошептала Иарра так тихо, чтобы не услышал даже он.
        Ее влекло сюда, она поняла это сразу, как увидела храм - влекло во время ночных кошмаров, во время бессонных ночей над пожелтевшими страницами. Словно кто-то очень властный призывал ее и гневался, что она медлит. Явившись наконец, она ощутила себя беспомощной перед его волей и в то же время необыкновенно сильной, как будто разом сбросила всю накопившуюся усталость последних недель.
        - Нам нужно наверх, - сказал дед. - Тебе придется поднять меня, а потом вернуться за креслом. Не бойся, только на первую платформу.
        - Я знаю. Я тоже читала.
        - Идем, Иарра Самурхиль. Если кто-то и может выведать его тайны, то это мы двое.
        Шестьсот лет назад, когда засыпанное подземелье под храмом впервые обнаружили и решили раскопать, к нему был проделан дополнительный тоннель извне, чтобы проводить работы и вывозить землю, минуя храм. Позже, когда подземелье решили запечатать, тоннель засыпали и посадили сверху семена кедров, которые выросли и стояли до сих пор. Засыпанный и скрытый под корнями вековых гигантов, тоннель все равно что не существовал. Оставался только один путь - с первой, самой широкой террасы. Этот путь в свое время был обнаружен по чистой случайности; запирая его снова, тогдашние ученые позаботились, чтобы случайность не повторилась. Лишь тот, кто знает, где искать, сможет найти ход.
        Древние ступени казались почти неподвластными времени, лишь обожженный кирпич, которым они были облицованы, местами осыпался. Такие участки выглядели морщинами на старом, но все еще сильном лице. Иарра внимательно смотрела под ноги, соразмеряя свои шаги с дедовскими и думая лишь о том, чтобы не споткнуться. Энс Адай держался за ее плечи. Его рука дрожала от напряжения, он тяжело дышал сквозь зубы, но до самого конца не сдался и не позволил себе повиснуть на ней всей тяжестью.
        Пройдя под сводами арки, она помогла деду сесть на камни и спустилась вниз за креслом. Храм и окружавший его парк были окутаны тишиной, такой плотной и вязкой, что чудилось, будто в уши набита вата. Трудно было поверить, что совсем близко, стоит лишь спуститься с холма, кипит не смолкающая даже ночью жизнь знакомого ей Арша. Даже их собственные оставленные возле носилок спутники как будто перестали существовать. Не будь она скептичной и недоверчивой внучкой старого Адая, Иарра решила бы, что храм затворил за ними с дедом двери этой ночи, что он, как живое существо, дожидался только их двоих и больше не желает видеть никого.
        Но истинные Самурхиль даже богов поминают не иначе, как с ироничной усмешкой, где уж тут размышлять о живой воле древних храмов! Все, что ей оставалось - зябко передернуть плечами, хотя воздух не был холодным, и от нагретых за день кирпичей исходило тепло, и, прихватив кресло, вновь отправиться наверх.
        Здесь звезды казались еще ближе - чуть зазевайся, и вдохнешь какую-нибудь из них. Повернувшись лицом к городу, можно было увидеть огни Белого квартала и блестящую в отражениях звезд ленту реки. Привычный мир отсюда выглядел изображенной на холсте фантазией художника. Иарра отвернулась от него, чтобы помочь деду забраться в кресло.
        - С задней стороны платформы, - сказал энс. - Ты помнишь, что делать?
        - Да.
        Каждая из боковых сторон нижней платформы была достаточно широка, чтобы проехать в ряд паре колесниц. Толкая перед собой кресло, Иарра обогнула угол второй платформы и очутилась с задней, обращенной к городским вратам, ее стороны.
        Оставив кресло, подошла с стене. Три широких углубления справа и слева, одно посередине - напротив, с лицевой стороны, в этом месте лестница. Здесь же… Иарра коснулась стены руками, зашарила, как слепая. Ей не нужен был древний пергамент, изображение отпечаталось в мозгу огненными линями. Вот они, третий ряд справа и третий слева, легкий, еле заметный изначально и вдобавок сглаженный временем рисунок букв. Иарра надавила на них ладонями. Ничего не произошло. Тогда она нажала сильнее. Дедовский взгляд сверлил ей спину, но Иарра уже не помнила о нем, она была как пьяная, она больше не принадлежала самой себе. Влечение, ощутимое раньше, стало невыносимым. Когда кирпичи под ее ладонями поддались и ушли внутрь, и между ними проступило очертание двери, Иарра вскрикнула и, шарахнувшись прочь, упала на колени. Скрючилась, обхватив себя за плечи. Зубы выбивали торопливую дробь.
        - Что с тобой? - спросил дед.
        От его голоса стало легче - она все еще здесь, она не сошла с ума и не переселилась вглубь ночного кошмара. Иарра обернулась к нему и вдруг всхлипнула.
        - Струсила, - сказала она честно.
        - Не пойдешь?
        Она зажмурилась и набрала полную грудь воздуха:
        - Пойду.
        За дверью резко уходили вниз ступени лестницы. Спрятав ключ - вопреки опасениям, дверь открылась легко, железные части замка оказались в отличном состоянии - Иарра вернулась к деду.
        Он уже зажег лампу. Ярко освещенное лицо в глубоких морщинах, нетерпеливый огонь в глазах, седые волосы и решительно торчащая борода - энс Адай вполне мог бы сойти за древнее, заплутавшее в здешних камнях и сошедшее с ума от старости божество.
        - Я могу спуститься одна и посмотреть, - предложила Иарра. - А потом вернуться за тобой. Мы не знаем, что там дальше…
        - Не глупи, - оборвал дед. - Тебе и так придется возвращаться за креслом. А что там дальше, мы оба читали.
        - А если ход не сохранился?
        - Все сохранилось. Они об этом позаботились. Тебе не удержать меня, Иарра Самурхиль!
        - Вижу, - вздохнула она. - Ладно, пошли. Давай я возьму лампу.
        Она взяла лампу и повесила сумку на плечо. Дед поднялся, ухватившись за ее руку - казалось, нетерпение прибавило ему сил. Шагая в открытый проем, Иарра на мгновение задохнулась от дурного предчувствия, которое тут же померкло, смешавшись с вихрем мыслей и чувств, в которых она уже не надеялась разобраться.
        Лестница оказалась круче и уже той, что вела сюда с земли. Огонек лампы ненадолго возвращал краски древним облицованным кирпичами стенам, но темнота, царившая здесь веками, тут же поглощала их вновь. Иарра приготовилась было спускаться бесконечно, потерять представление о времени, остаться в темноте, когда в лампе закончится масло, умереть от жажды, когда опустеет фляга… но лестница закончилась раньше, чем она успела по-настоящему испугаться. Впереди потянулся широкий, постепенно уходящий вниз ход. Иарра подняла повыше лампу, и сводчатый потолок оживили рассеянные пятна света и тени. Здесь было прохладно и сухо. И совершенно пусто.
        - Ты был прав. Кресло нам пригодится.
        Дед закряхтел, тяжело усаживаясь на пол в двух шагах от лестницы. Прислонился к стене и только тогда выпустил Иаррину руку.
        - Иди. Я подожду.
        - Я оставлю тебе лампу.
        - И будешь карабкаться в темноте?
        Их голоса отскакивали от стен шепчущим эхом. Иарра пожала плечами:
        - Лучше карабкаться в темноте, чем сидеть здесь одному в темноте. А с креслом мне лампа только помешает.
        Дед не стал спорить. Оставив ему лампу и сумку, Иарра пошла обратно. Огонек за ее спиной разгонял темноту - пять, семь, десять ступеней, прежде чем лампа осталась далеко внизу и темнота победила. Иарра закрыла глаза: так легче идти на ощупь, не напрягаешься, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Если бы хоть кто-то узнал, чем она здесь занимается, да еще в компании с немощным стариком… Одно слово - Самурхиль! Она усмехнулась, закусив нижнюю губу. Надо быть Самурхиль, чтобы попирать приличия, открыто занимаясь поиском бессмертия, забираясь ночью в древние подземелья или вводя Бездомную в дом самого энса, и надо быть вдвойне Самурхиль, чтобы находить во всем этом удовольствие. Они с дедом и вправду родственные души.
        Огонек лампы встретил ее возвращение застенчивым танцем, а дед - облегченным ворчанием. Не слишком-то уютно ему было сидеть здесь, наедине с тайнами и призраками прошлого, хотя энс Адай никогда в жизни не признался бы, что напуган.
        Через минуту кресло уже катилось навстречу неизвестности, а светлый круг от лампы в дедовских руках, качаясь, бежал впереди. Коридор изгибался, спускаясь все ниже. Его стены и потолок, опиравшийся на ровные ряды колонн, были такими гладкими, словно их выложили кирпичами совсем недавно, а не пару тысячелетий назад.
        Несколько раз в стенах открывались проходы в комнаты, просторные, но совершенно пустые. Ни паутины, ни следа змей или мышей, никаких других обычных обитателей заброшенных помещений. Заглянув туда мельком, Иарра с дедом продолжали путь. Их цель лежала дальше - или, напомнила она себе, не существовала вовсе. Они ведь так и не решили, что именно собираются здесь найти.
        Потом застывшей сохранности подземелья пришел конец. Иарра остановилась у края расчищенного завала. Справа темнел засыпанный ход на поверхность, слева вдоль стены были сложены в груды разбитые кирпичи. Дальше вновь тянулся коридор, укрепленный деревянными распорками, каменными блоками и остатками колонн. Вид его не внушал доверия. При мысли, что вдруг обрушится потолок и они останутся погребенными под всей этой толщей, Иарра с трудом удержалась от крика. «Выпусти меня!» - что, если это было предчувствие?
        - Вперед, осторожно, - скомандовал дед.
        Его голос слегка дрогнул, но и только. Уверенности энса Адая вполне хватало на них двоих. Иарра послушно покатила кресло вперед. Теперь это оказалось не так легко - колеса вязли в земле, натыкались на разбитые кирпичи и подскакивали на мелком каменном мусоре. Приходилось часто останавливаться, чтобы перевести дух, а один раз - чтобы убрать с дороги сваленные в кучу кирки и лопаты. Наверно, их приготовили, чтобы унести, но забыли.
        Дед держал лампу на весу, стараясь не уронить ее и не расплескать масло. Желтое пятно скакало по стенам, выхватывая из темноты то камень, то засохший древесный корень, то участок осыпавшейся земли. Но по-прежнему - ничего живого. Казалось, даже земляные черви, и те обползают подземелье стороной.
        Это должно было ее встревожить и встревожило - наряду со всеми остальными причинами для тревоги, которые Иарра уже даже не пыталась сосчитать. Почему здесь ничего не стареет, железный замок по-прежнему открывается, черенки лопат не рассыпаются в руках? Почему эти кое-как укрепленные стены до сих пор не обвалились снова? Почему воздух здесь остается относительно свежим?
        Коридор все понижался, и толща земли над их головами все увеличивалась. Она отчаянно стискивала зубы, стараясь удержать панику, не выпустить ее, не показать деду, но получалось с каждым шагом все хуже. Еще одна, две, три пустые комнаты по бокам коридора. Этому когда-нибудь вообще придет конец?!
        - Иарра, - сказал дед, - успокойся.
        - Я спокойна.
        - Не ври мне, - он коротко оглянулся и поднял лампу выше. - Ты выйдешь отсюда наружу. Поняла? Отвечай!
        - Я выйду отсюда наружу, - горло свело судорогой, но она все-таки удержалась и не всхлипнула. - А ты?
        - Само собой, и я! Что за глупые вопросы, девка? Ты мне не доверяешь? Я когда-нибудь ошибаюсь?
        Последний вопрос прозвучал почти обвинением. Иарра невольно улыбнулась:
        - Ты никогда не ошибаешься, дед. Единственный в мире.
        - То-то, - буркнул энс Адай и, наклонившись в кресле, посветил вперед: - Вон, смотри-ка. Кажется, приехали.
        Еще несколько шагов, и Иарра тоже увидела. Коридор обрывался перед широким неровным проемом, укрепленным деревянными распорками. В темноте по ту сторону было ничего не разглядеть.
        - Ну вот, - лампа в дедовской руке задрожала сильнее обычного. - Если эссардцы что-то ищут, оно здесь. Мы нашли его первыми.
        Глава 6.
        Выпусти меня!
        Комната, которой оканчивался подземный ход, когда-то была правильной шестиугольной формы, с высоким потолком и рядами поддерживающих свод колонн. Землетрясение, случившееся в древние времена, обрушило потолок и повалило колонны. Впоследствии комнату расчистили и укрепили, но о прежней ее красоте нынче можно было только догадываться. Огонек масляной лампы не в силах был осветить ее полностью. Иарра медленно катила кресло вперед, от входа к центру, где стояло некое подобие стола, знакомого ей по летописи, и дальше, в темноту. Дед молчал, держа перед собой лампу. Иарра не слышала ничего, кроме его громкого дыхания.
        Вот луч света проник вперед и вернулся, отраженный. Еще пара шагов, и отражение расплылось нежным лучистым сиянием, как будто принесенный ими свет воскресил к жизни забытый здесь когда-то осколок луны. Иарра остановилась.
        Продолговатый кристалл невероятной величины и совершенной формы сверкал перед ее взором ярче тысячи самоцветов. Поверхность его была гладкой, как шелк, и такой чистой, словно это не его несколько веков назад выкопали из-под земли. Если смотреть долго, взгляду начинали чудиться волны света, пробегающее вдоль поверхности. Иарра заморгала, но глаз отвести не смогла.
        - Ну и что же ты такое? - спросил у кристалла дед. - И зачем ты нужен Эссарду?
        Иарра молчала, завороженная. Чем дальше, тем больше казалось, что сверкающая поверхность шевелится. Перед глазами все расплывалось.
        - Здесь нет больше ничего, - сказал энс Адай. - Мы должны разгадать эту загадку, Иарра Самурхиль.
        Разгадать? Целый ученый совет не разгадал ее шестьсот лет назад. Что с тех пор изменилось? Стоило ли тащиться сюда, чтобы увидеть все то, что было и в летописи?
        По кристаллу пробегали волны мягкого света. Чем дальше, тем более совершенным он выглядел - сказочная драгоценность прекраснее всех на свете чудес. Он такой огромный, и в летописи сказано, что его не смогли сдвинуть с места быки. Разрубить его тоже нельзя. Если Эссард действительно его ищет, то - зачем?
        Иарра медленно, как зачарованная, пошла вперед. Протянула руку, собираясь коснуться сияющей загадки.
        - Не трогай! - закричал дед.
        Поздно. Ладонь уже приклеилась к ледяной поверхности, за ней, словно ее притягивали силой, устремилась вторая. Иарра потеряла равновесие, ее вдавило лицом и грудью в кристалл. Навстречу рванулся, оглушая, лишая сознания, отчаянный приказ:
        «Выпусти меня!»
        - Иарра! Иарра, Эннуг тебя забери!
        Она не слышала, что еще кричал дед. Она пыталась вырваться, но тщетно. Распластавшись холодном камне, не в силах пошевелиться, она слушала, не помня себя от ужаса, один и тот же гневный, оглушительно-безмолвный крик:
        «Выпусти меня! Выпусти! Выпусти!»
        - Иарра!
        Дед оказался рядом. Схватил ее за плечи, рванул - откуда взялось столько силы? Кристалл как будто испугался старика. Притяжение исчезло. Дед не устоял на ногах, и Иарра свалилась прямо на него. Оба вскрикнули.
        - Дед! - она поспешно вскочила. - Ты цел?
        - Что, Эннуг бы тебя побрал, с тобой такое было?!
        - Это не я, - ее трясло, она не могла заставить себя взглянуть на кристалл, лишь дернула головой: - Это он. Уйдем отсюда, пожалуйста, дед! Он нас слышит!
        - Кто? Нет, не отвечай, - дед начал подниматься, ухватившись за ее руку, но не смог и со стоном упал обратно. - Нога! Этого только не хватало!
        - Сейчас, - сказала Иарра.
        Обхватив старика за плечи, подняла его и потащила к креслу. Он был не так уж и тяжел, ее дед, только что одолевший самого того-кто-заключен-в-кристалле - назвать его по имени здесь, в его владениях, она не решалась даже мысленно, хотя имя вертелось на языке и сомнений почти не было. Разрозненные кусочки мозаики наконец-то сложились в единую картину.
        Кристалл оставался на своем месте, такой же незыблемый и такой же влекущий, как прежде. Его сияние померкло, когда убрали в сторону лампу. Обернувшись через минуту, Иарра не увидела ничего, кроме темноты. Еще быстрее зашагала вперед, толкая перед собой дедовское кресло. Прочь из комнаты, от неслышного крика, от отчаяния тысячелетнего пленника. Как можно дальше. Идти было трудно - теперь коридор поднимался и кресло казалось вдвое тяжелей прежнего. Оставленная за спиной страшная тайна понукала все прибавлять и прибавлять шаг. Иарра не позволяла себе думать, будто кто-то может преследовать их, не позволяла оглядываться и прислушиваться к темноте. Она не впадет в истерику, только не здесь, только не на глазах у деда. Потом, может быть. Когда останется одна.
        Энс Адай молчал, и она тоже не говорила ни слова, пока везла его разрушенным коридором, потом коридором целым, мимо пустующих комнат - когда и зачем их вырыли здесь, что за темные дела творились в этом подземелье? Когда желтое пятно света наконец заскакало по ступеням лестницы, Иарра выпустила спинку кресла и без сил рухнула на нижнюю степень.
        Дед молча разглядывал ее.
        - Говори, - приказал он затем.
        - «Выпусти меня», - она вздрогнула, как наяву снова услышав этот голос. - Так он кричал. Прямо у меня в голове.
        - Кто? Кристалл?
        Если истина кажется слишком невероятной, можно пытаться удержать ее молчанием. Но тогда она разорвет тебя изнутри. Иарра сказала:
        - Имир. Я так думаю.
        - Вот как? - только и ответил дед.
        Он не стал ни спорить, ни высмеивать ее - единственный, кто был достаточно безумен, чтобы понять. Иарра с облегчением рассказала ему все:
        - Я не в первый раз его услышала. Это началось, когда я попала к Бездомным, когда ты дал мне тот манускрипт. Меня мучают кошмары, я не могу спать. Я не думала, что это из-за манускрипта, думала, из-за всего, что случилось той ночью, что я слишком напугалась, когда на меня напали, когда я убила человека. Думала, потом успокоюсь и все пройдет. Когда просыпаюсь, я ничего не помню, кроме страха и холода. Но в тот раз, когда у меня ночевала Таша, она меня разбудила, потому что услышала мой крик, - Иарра вздохнула и договорила: - Я кричала «Выпусти меня».
        - Почему ты не рассказала мне?
        - Не думала, что это важно. Думала, со мной что-то не в так, думала, мне надо лечиться. Не хотела, чтобы ты подумал обо мне… что-нибудь.
        - Ты Самурхиль, Иарра. О тебе всегда будут думать «что-нибудь». Привыкай. А теперь расскажи мне, почему ты решила, что это Имир.
        - А как еще это все объяснить? Может быть, я сумасшедшая… - она прикусила губу: если они оба здесь сумасшедшие, в этом разговоре нет никакого смысла. - А если нет, в кристалле кто-то живой. Не знаю, как это может быть. Если там Имир… то все сходится. Это все правда. Элетия… Она писала, что он никогда не умрет. Что она обрушила потолок над местом его заключения, и он останется там до конца времен. А здесь как раз такое место, где можно оставаться до конца времен и никто тебя не найдет. И здесь был обрушен потолок. Очень давно. Как раз в те времена.
        Дед молчал. Не соглашался, но и не спорил. Огонек лампы в его руке отплясывал свой причудливый танец.
        - Вспомни, - добавила Иарра, - мы знали, что эти два текста связаны, летопись и тот манускрипт, не зря Хранители берегли их оба. Так и есть, они об одном и том же. Мне кажется… кажется, ты нашел бессмертие, дед. Только оно уж очень страшное. Не знаю, как ты сможешь им воспользоваться.
        Энс Адай наконец заговорил - усталый и разочарованный старик:
        - Я не нашел бессмертия. Все, что я сделал - привел собственную внучку прямо в ловушку. Пообещай мне Иарра. Поклянись. Ты никогда сюда не вернешься, не станешь больше ничего искать, не станешь говорить об этом ни с кем, кроме меня, и со мной лучше не говори. Забудь об этом. Кто бы он ни был, человек, бог или демон, он тебя не получит. Тебе ясно?
        - Значит, ты мне веришь? Веришь, что я это слышала?
        - Разумеется, я тебе верю, Иарра Самурхиль! Что за глупые вопросы? Кто посмеет обвинить мою наследницу во лжи?
        - Но как же эссардцы, дед? Если они получат храм…
        - Это не твое дело, я сам разберусь. Договора с Эссардом не будет, или я не энс Самурхиль!
        Он выглядел свирепее некуда - седая борода торчком, ноздри раздуваются, в глазах пляшущее отражение лампы. Иарра улыбнулась с нежностью, какой не замечала за собой раньше:
        - Они тебя не послушают.
        - Я сказал, оставь это! - рявкнул старик. - Что непонятного в моих словах?!
        - Все понятно.
        - Ты отдохнула? Тогда давай выбираться отсюда. Наверху скоро рассвет.
        Иарра послушно поднялась. Она не отдохнула, по правде говоря, ничуть. Ноги и руки казались свитыми из веревок, было странно, как ей еще удается стоять. Но Эннуг ее побери, если она позволит себе обессилеть здесь! Дед, скептичный и недоверчивый энс Самурхиль, поверил в ее почти случайную догадку, и с этого момента у Иарры не осталось сомнений. Она узнала, что такое настоящий страх - такой, что нет ни дрожи, ни слез, такой, от которого даже не пытаешься ни убежать, ни позвать на помощь, потому что никто тебе не поможет. Тайна подземелья под храмом Непознаваемого оказалась слишком велика, чтобы где-нибудь в Арше можно было найти от нее спасение. Если бы сейчас над ними обвалился потолок или дверь наружу оказалась заперта, и тогда Иарра не испугалась бы сильнее. И тогда она тоже не позволила бы себе упасть без сил.
        Потолок не обвалился, и дверь оказалась открыта. Храм отпустил их - то ли не смог удержать, то ли уже получил все, чего хотел, и потому не удерживал. Когда все трое, Иарра, дед и его кресло, оказались наконец на свободе, энс Адай собственноручно запер дверь и вернул стену на место. В городе трубили рога, приветствуя рассвет и новый день. Иарра долго разглядывала стену, пытаясь на глаз обнаружить место, из которой они только что вышли, но не смогла. Переглянулась с дедом. Слова были не нужны. Они оба желали бы, чтобы сокрытое по ту сторону двери осталось погребенным еще на тысячу лет. И оба знали, что этому не бывать.
        Обратный путь проделали в молчании. Наскучившие ожиданием стражники развлекались игрой в кости; поодаль прямо на земле вповалку спали рабы. Иарра с облегченным вздохом устроилась подле деда в носилках и вскоре задремала, убаюканная равномерным покачиванием. Проснулась оттого, что сухие стариковские пальцы неожиданно сдавили ее локоть:
        - Я горжусь тобой, Иарра Самурхиль.
        - А я тобой, дед, - ответила она. - Кто бы еще смог забраться в подземелье в кресле на колесах?
        Усталый надтреснутый смех принес облегчение им обоим.
        «Выпусти меня!»
        Иарра зажмурилась и затрясла головой, надеясь, что морок исчезнет и она проснется. Открыла глаза. Ничего не изменилось, вокруг по-прежнему было подземелье. Разве она не выбралась отсюда совсем недавно? Она помнила, как вернулась домой, как расторопный Видах увез кресло с усталым энсом, как, еле держась на ногах, добралась до постели… А сейчас это, должно быть, сон. Наверняка сон! И раз так, бояться нечего, она все равно ничего не вспомнит, когда проснется.
        Но страх не отступал, наоборот, делался сильнее. Кончики пальцев совершенно заледенели, и холод уже тянулся по рукам выше, расходился по всему телу. Иарра чувствовала, как все медленнее течет по ее жилам холодная кровь, как вязнет, замерзает сердце. Еще немного, и она застынет, превратится в мертвый кусок камня. Станет такой же, как он.
        Он лежал прямо перед ней. Кристалл теперь был прозрачным и светился собственным мягким светом. Заключенный внутри мужчина был виден отчетливо, словно Иарра смотрела на него сквозь слой чистой речной воды. Он был неподвижен, как застывшее в янтарной капле насекомое, только глаза жили, и горели безумным огнем, и кричали, снова и снова, так что она слышала этот крик всем телом:
        «Выпусти меня! Выпусти меня!»
        Она повернулась, чтобы бежать, но перед лицом выросла кирпичная стена. Пути не было. Тогда она развернулась обратно - лучше уж видеть, чем ощущать его за спиной.
        «Выпусти меня!»
        Он лишь отдаленно походил на древние статуи Имира, самодовольные, с широко раскрытыми глазами и сложенными на животе руками, но было ясно, что перед нею тот же самый человек. Он был, наверное, высоким, насколько можно судить о росте лежащего под слоем прозрачного камня человека. Клочья разорванной ткани едва прикрывали его тело, такое же смуглое, как у самой Иарры и ее деда. Резкие черты лица даже сейчас, в полной беспомощности, источали надменность и презрение. Это выражение очень плохо сочеталось с безумным, молящим, отчаянным криком его глаз:
        «Выпусти меня!»
        - Я не могу тебя выпустить! - воскликнула Иарра. - Оставь меня в покое!
        Она тут же пожалела, что раскрыла рот. Что-то изменилось. Взгляд мужчины сосредоточился на ее лице, словно он только сейчас сумел ее разглядеть. В глазах отчетливо промелькнуло узнавание, удивление, обида, боль. В крике, который последовал за этим, не было слов. Это был вопль раненого зверя, и этот вопль вытолкнул Иарру из сна.
        Она села в постели, судорожно ощупывая покрывало, подушку, край кровати. Она была дома, в безопасности. В тепле и тишине, которая казалась особенно тихой оттого, что в голове все еще звучал крик пленника из подземелья.
        Она спустила ноги с кровати. Выспаться не удастся, это ясно. Безумие или нет, оно усиливается - на этот раз кошмар не забылся, хуже того, он оказался настолько отчетливым, что трудно было поверить в то, что это сон. А еще хуже, что из-за данного деду слова она даже не сможет никому об этом рассказать. Не сможет обратиться к врачу - что она ему скажет? Что ее мучают кошмары, но сонной настойки она не просит, потому что боится спать? Глупее просто ничего не придумаешь.
        Она собиралась подняться и позвать кого-нибудь, чтобы ей приготовили ванну, когда услышала шум приближавшихся голосов. К ее двери со всех сторон сходились люди, они были чем-то взволнованны, и уже через несколько минут казалось, что сбежалась целая толпа. Что-то случилось - едва ли что-то хорошее. Иарра встревоженно поднялась и накинула халат. Завязывая пояс, вышла из спальни в кабинет. В тот же миг с противоположной стороны открылась дверь - она успела увидеть обеспокоенные лица слуг - и закрылась снова, пропустив заплаканную Магану.
        - Энса, - сказала Магана.
        Кто?! Иарра схватилась за стену.
        - Как ты меня назвала?!
        - Энса, - повторила управляющая. - Твой дед скончался во сне.
        Комната закружилась. Иарра взмахнула руками, пытаясь устоять, неловко привалилась к стене. Магана оказалась рядом, подставила плечо. Заботливо, как немощную, подвела к стулу и усадила. Отступила и больше не тревожила, ждала, пока Иарра свыкнется с известием и заговорит. Но та лишь молчала и смотрела прямо перед собой без единой мысли в голове, а время шло, и терпение управляющей иссякло:
        - Энса, деточка, люди ждут. Ты должна принять Дом!
        Голос прозвучал неуместно, раздражающе. Иарра вздрогнула. Шум за дверью привлек ее внимание, и пришлось согласиться - горевать некогда.
        Первая ее обязанность сейчас - поклониться усопшему, затем успокоить собравшихся слуг и рабов. Показать им, что у дома по-прежнему есть хозяин, что жизнь продолжится и будет такой же, какой была до сегодняшнего дня. Принять дом - для начала просто дом, в котором живет. Позже, когда известие облетит город, сюда соберутся десятки, если не сотни представителей Дома - Дома Самурхиль. И тогда настанет время принять и его. Вот только…
        Она подняла глаза. Магана смотрела так, словно ожидала чего угодно - что Иарра закатит истерику, примется бушевать, бросится на нее с кулаками. Иарра сказала:
        - Сегодня должны были прийти нотариусы со свидетелями. Завещание не подписано. Я не энса, Магана. Энса - моя мать. Она примет Дом.
        У управляющей приоткрылся рот. Она захлопнула его, потом замотала головой:
        - Всему Аршу известно, что Дом наследуешь ты. Энс Адай оповестил все Дома!
        - Но не успел оформить этого официально, так что это ничего не значит. Я не стану выносить это на суд Палаты, не стану судиться с собственной матерью! Она законная наследница по праву. Избрать меня - это был просто дедов каприз.
        - Деточка, ты не понимаешь, что делаешь! Твоя мать, она…
        - Сумасшедшая? - Иарра фыркнула. - Ну, еще бы, она ведь Самурхиль!
        - Она все здесь перевернет!
        - Значит, перевернет, - Иарра поднялась со стула, запахнула халат. - Нужно отправить к ней вестника, Магана, прямо сейчас. Пока ее нет, я сделаю все, как надо. Дай мне несколько минут одеться. Потом я выйду и успокою людей.
        - Прислать служанок? Или давай я сама тебе помогу.
        - Нет, только пусть принесут платье. Синее.
        Магана понимающе кивнула. Вышла, оттеснив от двери напиравших людей. Иарра услышала, как она отдает распоряжения, и отвернулась к столу. Достав ларец с драгоценностями, выбрала ожерелье и серьги - синие сапфиры, камни ее Дома. Позже придет время носить траур и отказываться от украшений; сейчас, пока не явится ее мать, она должна выглядеть и вести себя, как энса. Сотни глаз будут смотреть на нее. Дед не простит, если Иарра их разочарует.
        Дед. Почему она думает о нем, как о живом? Почему не плачет, не кричит, не теряет сознание от горя?
        Она резко замотала головой - нет, только не это, только не сейчас! Держись за свое спокойствие, Иарра, ты Самурхиль, твои люди смотрят на тебя! Для всего остального будет время потом.
        За спиною чуть слышно открылась дверь. Служанка принесла одежду. Иарра молча указала в сторону спальни. Девушка послушно отнесла туда платье, положила на кровать и так же молча вышла.
        С полными руками сапфиров Иарра прошла в спальню. Длинное, в пол, платье из тяжелой церемониальной ткани цвета ее Дома, расшитое по подолу золотыми цветами, было заказано специально для сегодняшнего дня - дня, когда энс наконец представит Палате свою официальную наследницу. Кто мог знать, что надевать его придется совсем по другому поводу?
        Иарра оделась, застегнула на шее ожерелье, на ощупь вынула из ушей простые серебряные серьги, которые носила каждый день, и подвесила сапфиры. Распустила волосы, заплетенные в косу еще перед спуском в подземелье. Вернувшись в кабинет, долго искала на столе затерянную между завалами книг и бумаг расческу. Найдя, обернулась к зеркалу - взглянуть на свое отражение.
        Отражения не было. Из зеркала на нее смотрел мужчина. Смуглая кожа, надменное лицо, разорванное одеяние. Прожигающий, как удар раскаленного прута, взгляд черных с красноватым отливом глаз.
        - Выпусти меня! - сказал он.
        И тогда Иарра закричала. И потеряла сознание.
        Глава 7.
        Во сне и наяву
        Мы узнали многое о законах Вселенной. Со временем мы научились повелевать материей и пространством, научились видеть и изменять будущее, предопределять судьбы людей. Это великое знание и великая власть. Если бы тайна была нарушена, если бы это знание досталось людям, в неумелых руках оно могло бы погубить весь мир. Этого не случится. Я, Элетия, последняя из тех, кто владел этим знанием. Завтра на рассвете я умру и унесу его в могилу. Эта моя расплата, но мне она кажется наградой.
        Пришло время, когда наша пятерка разделилась: трое учились прилежнее двоих, они лучше владели собственной Силой и большего достигли, и Имир увидел это. Я была одной из троих. Отстающие должны были умереть, но так, чтобы не вызвать подозрений у оставшихся. Тогда Имир позволил возникнуть заговору. Двое, Тайан и Саруб - я записываю здесь их имена, потому что, хоть они не первые, кто был принесем в жертву моему бессмертию, но, в отличие от предыдущих жертв, они были такими же, как я, магами и погибли из-за меня - эти двое сговорились с Непокорными. Желая власти, они поверили, будто в союзе с Непокорными смогут ниспровергнуть Имира и править самим - смертельное заблуждение, ведь слуги Молчащих богов не оставили бы в живых ни одного из магов. Одним из тех Непокорных был Саад - мой отец. Я повторю здесь и его имя. Четыреста Непокорных было поймано и четыреста казнено в один день вместе с Тайаном и Сарубом. В тот день суда и казни на престоле вместе с Имиром сидела и я.
        Так стало известно, что моим отцом был Непокорный. Я много плакала в те дни и клялась, что не знала ничего, и это было правдой. Имир поверил мне; Молчащие боги свидетели, он любил меня настолько, что поверил бы и без доказательств, но я открыла перед ним свою память, чтобы убедить его в своей невиновности.
        Мы продолжили обучение втроем. Моих товарищей звали Алькум и Херун - я назову здесь и их имена. Один из них должен был оказаться способнее и завершить обучение, достичь вершины Силы и стать нашей жертвой. Другому предстояло вскоре умереть.
        Я зашла по темному пути так далеко, что не знала ни сомнений, ни раскаяния. Но в день своей казни, за миг до того, как он подставил шею палачу, мой отец повернулся и посмотрел на меня, и с тех пор его взгляд преследовал меня днем и ночью. Каждую ночь я видела его во сне и просыпалась с криком. Я пыталась избавиться от этих снов с помощью Силы, но не могла. Тогда я стала спать отдельно от Имира. Я говорила ему, что устаю от уроков и нуждаюсь в уединении, но в действительности я не желала, чтобы он видел мои сны. Имир любил меня и верил мне. Беспокоясь, он старался приблизить день, когда можно будет совершить обряд. Я же сходила с ума от снов и своих мыслей и уже не знала, чего сама хочу.
        Балла, теперь уже энса Инсина, едва войдя в дом, заполнила собою его весь, до самых дальних уголков. Невысокая, Иарре до плеча, крепко сложенная, слегка полноватая, она была из тех людей, что с первой минуты завладевают всеобщим вниманием и больше его не отпускают. Ее шумное красноречие покоряло слушателей; если в нем и было что-то от умелой актерской игры, то и это ничуть не портило впечатления. Ее непринужденная уверенность в себе и искренняя, как будто из самой ее натуры проистекавшая властность доказывали лучше всяких слов: Иаррина мать не могла ужиться с дедом и была им изгнана не оттого, что была недостаточно Самурхиль. Напротив, она была Самурхиль настолько, что двух таких дом - и Дом тоже - вместить не могли, как семья львов не может вместить больше одного вожака.
        Она появилась на четвертый день, когда Иарра уже так устала от свалившихся на нее забот, что чуть не расплакалась, сообразив, что весь этот нескончаемый поток людей теперь сменит направление и потечет к матери. Не будь она так измучена, выбежала бы навстречу бегом - маленькая девочка, дождавшаяся возвращения родителей. Но сказались бессонные ночи в приступах страха, а может быть, и волнение от более чем десятилетней разлуки, и ноги вдруг отказались ей служить.
        Она прислонилась к стене и осталась ждать там, где была, когда ее застигло известие - у дверей, ведущих из дедовской части дома во внутренний двор. Там, в саду, коротали время за напитками и легкими закусками с полтора десятка гостей, зашедших кто выразить свое сочувствие, кто попросить о чем-то, а кто и просто так, воспользоваться случаем - когда еще старшая семья Дома раскроет свои двери для всех желающих?
        Иарра почти не различала лиц, а вникать в смысл их слов перестала еще вечером первого дня. Держаться на ногах ее заставляло одно упрямство. Правда, семейное упрямство Самурхиль - не такое уж слабое подспорье, но минутами и оно грозило развалиться на части.
        Она услышала голос матери задолго до того, как увидела ее саму. Энса Инсина отвечала на приветствия слуг, справлялась об их делах, тут же принималась кому-то что-то рассказывать, восклицать, убеждать - трудно было поверить, что весь этот шум создается одной-единственной женщиной. Не переставая говорить, она появилась в дверях напротив. Замолчала, ахнула и через мгновение сгребла Иарру в жаркие объятия.
        - Моя девочка!
        Иарра коротко всхлипнула, узнав ее запах и снова, на секунду, превратившись в ее маленькую дочку. «Где ты была так долго, мама?!»
        Мама отодвинула ее от себя, оглядела с головы до ног и воскликнула:
        - Боги, что с тобой?! Ты видела себя в зеркале?
        Не самый удачный вопрос для первой встречи. Не объяснять же, что она нарочно отворачивается всякий раз, как проходит мимо зеркал! Не зная, сможет ли заговорить вслух и не расплакаться, Иарра просто замотала головой.
        - Бледная, прямо синяя, худая, уставшая, - констатировала энса Инсина. - Бедная моя девочка! Ну ничего. Теперь мы тебя откормим. Теперь я дома. Я обо всем позабочусь!
        О Двое, как ей недоставало этих слов! Иарра наконец улыбнулась, и из глаз сразу потекли слезы. Мать прижала ее к себе и принялась поглаживать по волосам. Непривычное ощущение, от которого Иарра как будто разделилась пополам - одна ее часть хотела забраться к матери на колени и плакать, как в детстве, другая предпочла бы обойтись без лишних нежностей и вообще держаться на расстоянии. Хотя бы до тех пор, пока она не разберется в своих чувствах, не убедится, что доверяет этой родной, но, в сущности, незнакомой женщине.
        - Тело сейчас бальзамируют, - собственный голос показался ей сухим и ломким, как старый папирус, - он в храме, туда никого не пускают. Энсы, кто в городе, уже были с визитом, но они вернутся, когда узнают, что ты здесь. Они все выражают сочувствие и рады твоему возвращению. Заседание Палаты откладывалось до твоего приезда. В кабинете… кабинете деда сейчас юристы, разбирают бумаги, я сказала им, что ты скоро появишься. Еще все время приходят люди, там, во дворе, сейчас…
        - Все, все, не волнуйся, - перебила ее мать. - Я во всем разберусь. А ты познакомься с братом. Ты хотя бы помнишь, что у тебя есть брат? Разве ты не хочешь его увидеть?
        Она ждала ответа, и Иарра неуверенно ответила:
        - Конечно, хочу.
        - Серри, - позвала тогда мать.
        И из дверей, раздвинув любопытных слуг, появился мальчик. Подошел, остановился, с интересом разглядывая Иарру. Та ответила таким же любопытным взглядом. Мать наблюдала за ними обоими.
        Серри было девять лет - вот и все, что Иарра знала о своем младшем брате. Это да еще то, что он был рожден от последнего, третьего по счету мужа Инсины. С тех пор, как при обрушении крыши театра погиб Иаррин отец, безупречный во всех отношениях юноша из старшей семьи Дамур, балла Инсина взяла свою личную жизнь в собственные руки. Ее вторым мужем стал искатель приключений из младших Белых, ни по происхождению, ни по образу жизни не ровня дочери энса. Отношения с ним оказались последней каплей, после которой мать отправилась в ссылку на далекую виллу, а ее место в Доме и в сердце энса заняла Иарра.
        Тот брак продлился недолго: через пару лет Белый заскучал, увлекся другой и в конце концов сбежал, прихватив с собой деньги и драгоценности жены на такую сумму, которая позволила энсу Адаю без сожалений отправить его в тюрьму до конца жизни. Балла Инсина не возражала. Получив развод, она вскоре опять вышла замуж. Избранником стал юноша из Дома Эбратхиль, достаточно знатный, но младше нее почти вдвое. Их любовь продлилась целых шесть лет. Когда ему принесли известие о новом разводе дочери, энс Адай выругался и предложил отправляться к Эннугу любому, кто еще побеспокоит его такой ерундой. Он ни разу не выразил желания увидеть своего внука. Иарра не была уверена, помнил ли дед о существовании Серри, знала лишь, что тот никогда о нем не говорил.
        Сейчас перед нею стоял узколицый мальчик, худенький и довольно высокий для своих лет, с длинными ногами и руками - казалось, Серри не знает, куда их девать, и от этого выглядит неуклюжим и трогательным, как юный жеребенок. Глядел недоверчиво. Иарра вежливо сказала:
        - Здравствуй, Серри.
        - Привет, - ответил он. - Ты моя сестра?
        - Кажется, да. Если ты не возражаешь.
        - А почему я тебя никогда раньше не видел?
        Иарра беспомощно оглянулась на мать. Та величественно улыбнулась:
        - Ступайте, дети. Иарра, покажи Серри дом. Он еще ни разу не видел собственного дома! Никому из вас, конечно, не было до этого дела. Теперь это пора исправить. Загладить свою вину. Правда, Иарра?
        О какой вине она говорит? И почему слуги не могут показать мальчишке дом, разве ей, Иарре, мало всех этих дней сплошной беготни и суеты? Она вдруг не нашлась с ответом. Растерялась, заметив, что на нее смотрят все - мать, Серри, слуги и рабы, которые собрались у дверей целой толпой. Казалось, все обитатели дома до одного забросили свои дела, чтобы поглядеть на новую хозяйку. На новых хозяев - поправилась Иарра, чувствуя себя лишней и одинокой, как никогда.
        Так ничего и не ответив матери, сказала:
        - Пойдем, Серри, я покажу тебе наш дом.
        Слуги расступились перед ними. Магана, стоявшая впереди всех вместе со Скадом, старшим управляющим дома и своим мужем, сочувственно кивнула, отчего Иарре нисколько не стало легче.
        Дедовские комнаты она миновала, не оглядываясь - пусть энса Инсина показывает их сама, если хочет. У нее все еще останавливалось сердце всякий раз, как чудилось, будто оттуда доносится привычный старческий кашель. Теперь там, наверное, поселится мать. Ей, Иарре, пора уже с этим смириться. Вот только как?
        Она провела Серри чередой гостевых комнат, показала домашнюю библиотеку. Вид нескольких сотен книг, каждая из которых представляла собой уникальную находку, не произвел на мальчика никакого впечатления. В обеденной зале его заинтересовали золотые статуэтки животных на столиках и маленький, но действующий фонтан посередине комнаты. Спросив разрешения, Серри напился из него воды и даже рассмеялся от удовольствия. В парадной зале он долго с восторгом рассматривал вырезанные из цельных самоцветов шахматы. Кажется, подумалось Иарре, неожиданное богатство начинает кружить ему голову, хотя вряд ли они с матерью так уж бедствовали на родовой вилле Самурхиль. Энс Адай мог лишить свою дочь расположения и наследства, но он ни за что не стал бы скупиться на ее содержание.
        - А правда, что ты нам не рада? - спросил Серри, когда они закончили осматривать ванные.
        Он задал свой вопрос серьезно, по-взрослому. Иарра снова растерялась.
        - Почему ты так думаешь?
        - Ну, почему… - он выразительно пожал плечами. - Наш дед выгнал маму. Ты, наверно, думала, что он выберет наследницей тебя? Я знаю, все так думали. И мама тоже. Это хорошо, что он перед смертью раскаялся.
        - Раскаялся?
        - Ну да. В том, как относился к маме.
        - С чего ты взял… - неужели он, девятилетний, сам додумался до таких слов? И как вообще ей с ним разговаривать? Иарра вымученно улыбнулась: - По правде говоря, он не успел.
        - Раскаяться? - изумился Серри.
        - Подписать завещание.
        - Да? - было почти слышно, как в мальчишеской голове шевелятся мысли. - И что там было? В этом завещании?
        - Наследницей была бы я.
        Быть может, не стоило ему говорить? Но он бы все равно скоро узнал. Иарра неловко добавила:
        - Извини.
        Мальчик помолчал.
        - Мама обратилась бы к суду Палаты. Я знаю.
        - Это было бы ее право.
        - А что бы они присудили? Ты знаешь?
        Иарра пожала плечами.
        - Энс вправе выбрать наследника своей волей из своих ближайших родичей. Чтобы оспорить его выбор, нужно доказать, что энс находился не в здравом уме…
        - Ну, это-то всем известно! - фыркнул мальчишка.
        Иарре как будто отвесили пощечину.
        - Не говори о том, чего не знаешь!
        - Да все же говорят, что он был сумасшедший! Скажешь, они все не правы, а ты одна права?
        - Где ты выучился таким словам, Серри? У нашей матери?
        - А ты думаешь, я такой маленький, что сам не понимаю? Ты тоже меня ненавидишь, как дед?
        - С чего ты взял, что он тебя ненавидел?!
        Серри стоял прямо под окном, освещенный солнечным светом. Глаза его в этом свете были непримиримыми. Недетскими. Татуировка посередине лба заявляла о принадлежности к старшей семье Самурхиль, но было ли в нем хоть что-нибудь от их Дома, кроме татуировки? Иарра не могла этого разглядеть.
        - А что, не ясно? - огрызнулся он. - Дед меня не хотел. Он считал, что я не должен был родиться. Ты тоже так считаешь?
        - Нет, конечно!
        - А почему тогда ты ни разу к нам не приезжала?!
        - Я приезжала, ты просто не помнишь. Ты тогда был маленький.
        - Один раз, - фыркнул он.
        Иарра и сама смутно помнила тот один раз. Она гостила у матери два дня, и все эти два дня в основном слушала рассказы о том, как сильно виноваты перед матерью дед и другие люди и о том, как скоро все изменится, когда мать займет подобающее ей место, доказав свою значимость всему миру и в первую очередь - деду. Способов к достижению этой цели у баллы Инсины было намечено не меньше десятка. Вернувшись вскоре домой, Иарра так и не узнала, почему ни один из них не удался.
        - Тебе плохо там жилось? - спросила она брата.
        - В деревне? - он пожал плечами. - Неплохо, только скучно. У тебя-то было это все!
        Он сделал широкий жест рукой, показывая, что именно «все» было у Иарры. Она постаралась улыбнуться примирительно:
        - Теперь у тебя это тоже есть.
        - Теперь - да! Наконец-то!
        - Я рада за тебя.
        Она с силой провела рукой по глазам. Ее мысли давно расплавились от усталости и превратились в вязкую серую массу. Теперь эта масса загустела и стала больше похожей на камень - тяжелый бесформенный камень, откуда-то взявшийся прямо у нее в голове. Еще немного, и она свалится и заснет прямо здесь, посреди коридора, так и сумев понять, чего добивается от нее настойчивый младший брат.
        Стоит ей заснуть, начнется привычный кошмар. Мужчина из далекого прошлого, то ли бог, то ли дух, то ли призрак, станет кричать на нее и требовать, чтобы она, Иарра, каким-то непонятным образом его выпустила. И она сразу проснется, и станет, как все последние ночи, бродить по комнатам, читать, переставлять вещи, жевать что-то, не чувствуя вкуса - все, что угодно, лишь бы удержаться в реальности.
        Но если подумать - если представить, что она еще способна думать, - в том кошмаре есть хоть какой-то, извращенный, пугающий, но все же смысл. Во всем, что происходит с нею наяву, смысла нет вовсе.
        Точку в размышлениях поставила мелькнувшая на дальнем конце коридора служанка.
        - Наммия! - окликнула ее Иарра.
        Серри оглянулся и замер, разглядывая своими недетскими глазами приближавшуюся девушку. Посмотреть и вправду было на что - Наммия была, без сомнений, самой привлекательной из обитательниц их дома. Иарра признавала это без малейшей зависти. Ее макушка едва доставала до Иарриного плеча, талию, казалось, можно обхватить двумя пальцами, а пышная грудь была настоящим испытанием для мужских взоров. С лица впору было бы лепить статуи богинь, если бы только кому-нибудь удалось придать ему серьезное выражение. Но серьезности Наммия не ведала. Если бы кто-то захотел доказать, что счастье, как поют в песнях, не в деньгах и власти, а в веселом сердце, ему достаточно было бы взглянуть на эту девушку из Свободных - и сравнить ее непринужденную радость с постоянной тоской высокородной Иарры из Дома Самурхиль.
        - Я здесь, балла! - она спешила навстречу бегом, словно выполнять Иаррины капризы было для нее настоящим удовольствием.
        Тем лучше.
        - Иди сюда, Наммия. Я хочу, чтобы ты показала баллу Серри, где ему предстоит жить. Дом мы с ним уже обошли. Проведи его по остальным зданиям, - Иарра усмехнулась, - начни, пожалуй, с помещений рабов, а кухню оставь напоследок. Если у него возникнут пожелания, выполни их… в разумных пределах. Серри еще не привык к городской жизни. Серри, это Наммия, она покажет тебе все, что ты захочешь.
        Она ждала, что мальчик возмутится такой замене, но тот промолчал. Взгляд, которым он ощупывал Наммию, был полон интереса - Иарра порадовалась его еще совсем детскому возрасту. Через несколько лет, пожалуй, молоденьким служанкам придется быть очень осторожными.
        - Пойдем со мной, балл, - с поклоном позвала Наммия. - Здесь столько интересных мест! Тебе уже показали котят? Им всего две недели, только открылись глазки, но они такие потешные! Гладишь их, а они поднимаются на лапки и фырчат! Ты любишь медовые конфеты? Их как раз готовят на кухне. Запах стоит - обмереть! Идем скорее. Когда они узнают, что ты наш новый балл…
        Ее веселая болтовня затихла вдалеке. Серри шел следом, как приклеенный. Удивительно, но он даже не пытался вставить ни слова.
        Иарра шумно выдохнула и почти бегом направилась к себе.
        Ее бессонное существование не раз уже подводило к той черте, где казалось - все, дальше так невозможно, остается только упасть и умереть. Странным образом каждый раз Иарра вставала и шла дальше, не чувствуя в себе никаких сил, но продолжая двигаться. Когда-то этому все равно пришел бы конец. Может быть, не сегодня. Но…
        Она проскочила мимо зеркала в кабинете так быстро, что не успела понять, чье отражение в нем промелькнуло - ее собственное или того человека. Оказавшись в спальне, бросилась на кровать лицом вниз. Зарылась головой в подушку.
        - Имир, или кто бы ты ни был, - взмолилась она, - я больше так не могу. Делай, что хочешь, только дай мне поспать, а не то я…
        И заснула, не успев договорить.
        Она стояла босиком на теплом песке, и солнце ласково гладило ее плечи - одно обнаженное, другое прикрытое белоснежным куском ткани. Та же ткань оборачивала ее стан и бедра, оставляя открытыми ноги выше коленей. Ногти на ногах были выкрашены в ярко-красный цвет. Между пальцев набился песок. На щиколотках тяжелели золотые браслеты.
        В двух шагах перед ней берег заканчивался крутым обрывом. Дальний берег виделся смутно, как будто в дымке - пышные заросли ив, нависших над водой и купавших в ней свои ветви, за ними вдалеке полузнакомые холмы в розовых и красных, весенних цветах. Круглое озерцо тоже казалось полузнакомым, похожим на такое же озеро неподалеку от южных ворот Арша и все же другим. Вода в нем была синей, цвета неба. Над пышно раскинувшимися водяными лилиями сновали, переливаясь всем цветами радуги, огромные стрекозы. Палило солнце, и было очень тихо.
        Медленно, с опаской Иарра подняла к лицу руки. Они были ее собственными и в то же время чужими - с длинными крашеными ногтями, с пальцами, унизанными золотыми перстнями, с широкими браслетами, по три на каждой руке, от запястий до самых локтей… сколько же на ней золота, и как ей удается не падать под его тяжестью?
        Все так же осторожно ощупала свои плечи, шею, голову. Уши оттягивали тяжелые шарообразные серьги. Голову сдавливал золотой венец. Волосы оказались короткими - так их стригут Бездомные, правда, ни одной Бездомной во сне не увидеть столько золота. Что это сон, Иарра знала с первой минуты и даже испытала облегчение: она ожидала худшего. Намного худшего.
        - Элетия, - позвал кто-то за ее спиной.
        У нее остановилось сердце - худшее все-таки случилось. Она знала этот голос, помнила его по многим другим снам и видениям, преследовавшим ее наяву.
        - Элетия, - позвал он снова. - Посмотри на меня. Выпусти меня, Элетия!
        - Нет, - сдавленно прошептала Иарра. - Нет, нет! Я не Элетия! Меня здесь нет, оставь меня в покое!
        Тот, кто был за спиной, замолчал - удивленно, как ей показалось. Это было что-то новое, в прошлых снах он ни разу не услышал ее, только кричал свое бесконечное «Выпусти». Иарра стиснула на груди свои-чужие руки.
        - Повернись, - приказал голос.
        Ее-чужое тело повиновалось само, Иарра не могла его остановить.
        Сердце провалилось так глубоко, что, наверное, увязло в песке. В голове зашумело. Стало невозможно дышать.
        Мужчина, стоявший перед ней, сейчас не походил ни на кричащего безумца из кристалла, ни на того, кто являлся ей в зеркале. Он был высоким и сильным, с горделивой осанкой и очень властным лицом. Его кожа была смуглой до черноты, глаза и волосы - блестяще-черными. Короткими волосами и гладко выбритым подбородком он походил на Бездомного, но на этом сходство и заканчивалось. Одеждой ему служил обмотанный вокруг тела кусок ткани, такой же, как был на Иарре. Правое плечо оставалось обнаженным. Голову украшал унизанный кровавыми рубинами венец темного золота - знак власти, без сомнения, хотя едва ли Имир в нем нуждался. Властью был он сам, весь он. Глядя на него, хотелось опуститься на колени.
        Еще сильнее было другое желание. С ужасом и стыдом Иарра поняла, что ее-чужое тело знает этого мужчину и жаждет его с безумной силой. Груди налились тяжестью. Внизу живота растеклось отчаянное тепло. Заключенная в чужом, дрожащем от желания теле, Иарра вся принадлежала Имиру, она еле держалась на ногах и только каким-то чудом оставалась неподвижной.
        - Ты не Элетия, - сказал Имир. - Кто ты?
        Его пронизывающий до костей взгляд обжигал страхом и смертным холодом, и это неожиданно оказалось спасением. Если не видеть ничего, кроме его глаз, желание затухало. Она ответила:
        - Мое имя Иарра.
        Они говорили на языке древнего Арша - во сне это оказалось легко, как если бы этот язык был ее родным.
        - Да, - сказал он. - Теперь я вижу. У тебя тело Элетии и тело Лады, но ты не та и не другая. Это снова произошло со мной. Что это значит?
        Иарра не поняла, что он имеет в виду, и не ответила. Смотреть в глаза. Главное - не забывать смотреть в глаза. Желание почти успокоилось, но в любой момент грозило вспыхнуть снова.
        - Ты маг? - спросил Имир. - Я вижу в тебе Силу, но она не пробуждена.
        Если говорить о пробуждении, она предпочла бы проснуться сама, а не пробуждать какую-то неведомую Силу. Но как это сделать, она не знала. Сон не был похож на сон.
        - Я Иарра Самурхиль из старшей семьи Синего Дома. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
        Его взглядом можно было отделять мясо от костей, но Имир как будто пытался разглядеть ее еще лучше, проникнуть еще глубже… куда?
        - Заклятие еще держит меня слишком сильно. Я не могу прочесть твои мысли, не могу увидеть тебя изнутри. Тебе придется отвечать самой. Это ты меня разбудила?
        - Нет! Я никого не будила, это ты не даешь мне спать! Почему ты не оставишь меня в покое?
        Он, казалось, удивился:
        - Не даю спать?
        - Я вижу тебя каждый раз, как засыпаю, как сейчас. Ты кричишь и просишь тебя выпустить. Когда не сплю, я тоже тебя вижу. В зеркалах. Один раз в кувшине. Пожалуйста, прекрати! Я уже почти сошла с ума!
        - Вот как.
        Имир задумался. Он выглядел властным, но уже не таким пугающим и совершенно точно не безумным. Ее тело очень сильно хотело его. Что он там говорил про чтение мыслей?
        - Я делал это не осознанно, - произнес он наконец. - Мой разум еще спал, даже сейчас он проснулся не до конца, но Сила рвется наружу. Ее разбудило твое появление. Кем бы ты ни была, девушка по имени Иарра, ты должна меня выпустить. Ты единственная, кто может это сделать.
        - Нет. Я не могу. Я ничего об этом не знаю, и если бы знала…
        - Если бы знала? - нахмурился Имир.
        Смотреть в глаза. Только в глаза.
        - Тебя нет. Ты легенда. Тысячу лет назад ты уже был легендой. Имир - это сказка, которую почти никто не помнит.
        - Но тебе известно, кто я такой.
        - Известно, - она не собиралась ничего объяснять.
        - Взгляни на меня, - приказал он.
        Ослушаться было невозможно. Сердце зашлось сумасшедшим стуком - пусть Имир не читал мысли, но этого он не мог не услышать. Желание било прямо в мозг крепче любого опьянения.
        - Вам придется вспомнить эту сказку, - сказал он. - Я здесь, я проснулся и больше не усну. Заклятие устарело. С твоей помощью оно будет разрушено. Ты сделаешь это, Иарра-из-какой-то-там-Синей-семьи. Этот мир принадлежит мне. Я и так отсутствовал слишком долго. Настало время вернуться.
        От каждого его слова по ее спине и животу стекали струйки пота. Желание тому виной или ужас от услышанного, Иарра не знала.
        - Прошу тебя, - прошептала она. - Прошу, оставь меня в покое. Я ничем не могу тебе помочь. Я не могу!
        - Сможешь, - сказал Имир.
        Протянул руку, собираясь коснуться ее плеча. Иарра не справилась со своим телом, оно рванулось навстречу - прикоснуться, ощутить! И ударилось о невидимую стену. С другой стороны стены Имир уронил руку.
        - Заклятие, - сказал он. - Ты должна его разрушить!
        - Нет!
        - Иарра, - прошептал он.
        И исчез, растаял. Иарра открыла глаза. Она лежала носом в подушку, и кто-то бесцеремонно тряс ее за плечо.
        - Иарра, - повторила Магана. - просыпайся. Беда.
        Когда она подошла, Серри уже внесли в комнаты и уложили на кровать. Булыжник величиной с кошачью голову, угодивший ему в лоб, лежал на столике рядом - кто-то из слуг подобрал его в носилках и принес домой. Лицо мальчика заливала кровь. Врач, спешно вызванный из домашнего храма, где велись работы по бальзамированию тела почившего энса, бережно отирал ее губкой. Несколько слуг и пара Красных из стражи - одним из них был Симуги - жались к стенам, явно желая стать невидимыми. Испуганная, взволнованная, разъяренная как львица Инсина металась по комнате, то громко взывая к богам, то клянясь обрушить самые страшные кары на головы нападавших, то вдруг принимаясь кричать на врача, который, впрочем, ни обращал на нее почти никакого внимания. На столике, где раньше стояли дедовские лекарства, кроме булыжника находился раскрытый раздвижной ларец с врачебными принадлежностями - баночками и сосудами мутного стекла, иглами и лезвиями всяческих форм и размеров, при одном взгляде на которые становилось дурно.
        Столпившиеся в дверях слуги расступились, пропуская Иарру. У нее на миг замерло, как будто споткнулось, сердце - спальня деда. Мать заняла его комнаты, но еще не успела ничего здесь изменить, лишь приказала внести свои вещи и выбросить пахучие лекарства. Даже кресло на колесах еще было здесь, даже книга, которую энс читал в постели, осталась открытой - кто-то положил ее на кресло, а кресло задвинул в угол, да и забыл о нем…
        Выбрав один из сосудов, врач снял крышку и щедро полил на рану густую темную жидкость. По комнате распространился резкий неприятный запах. Инсина чихнула, отвернулась и наконец заметила Иарру.
        - Что у вас здесь творится?! - закричала она. - Что, что…
        - Кто это с ним сделал? - спросила Иарра.
        - Откуда я знаю?! - со слезами воскликнула мать. - Было темно, мы только слышали крики. Убили раба. Они говорят мне, что это Бездомные, но… как?
        Красный Симуги, встретив Иаррин вопросительный взгляд, кивнул:
        - Бездомные, балла. Нам удалось их отогнать, но это, кажется, по всему городу.
        - Снова… - прошептала она.
        Серри вскрикнул - очнулся. Инсина, позабыв обо всем, кинулась к нему. Под ее испуганное воркование, прерываемое слабым голосом мальчика, Иарра жестом подозвала Симуги и велела:
        - Рассказывай.
        - Я мало что знаю, балла, - извинился тот. - Энса с мальчиком после Палаты отправились в гости в Красный квартал, к энсе Амурате. Выехали уже после ночных рогов. Мне показалось, что в городе неспокойно, но ничего такого я не видел до первого моста. В квартале Бездомных стоит шум, как будто крик целой толпы, а стражи не видно. Мы думали только о том, чтобы благополучно доставить энсу с мальчиком. От последнего моста за нами шли. Их было много, человек тридцать. Они держались на расстоянии, и мы сказали рабам прибавить шагу. Пару раз слышали крики с разных сторон… нам казалось, кто-то врывается в дома. Потом полетели камни. Нам удалось отогнать их, но…
        - Еще кто-нибудь ранен?
        - Раба убило, камень ударил в висок. Лысый такой, не знаю, как его звали. Нам пришлось оставить тело там, не до него было. Больше ничего серьезного.
        - Это восстание? Так ведь?
        Красный замялся:
        - Нечего бояться, балла. У этого дома крепкие стены и двери. Мы сможем его защитить.
        - Симуги, скажи мне правду. В городе хватит воинов, чтобы подавить восстание?
        - Не только Красные могут сражаться, - он настойчиво повторил: - Бояться нечего.
        - Я не боюсь, - возразила Иарра. - Я всего лишь хочу быть готовой к тому, что нас ждет. Я ведь не ребенок, Красный, не надо мне лгать!
        В начале осени весь Арш смеялся над энсом Адаем, предсказавшем опасность от Бездомных. И вот она пришла, когда в городе почти не осталось защитников. Дед не увидел этого дня…
        - Балла, - сказал Симуги. - Это не мое дело предрекать, я простой воин, но скажу так: мы недавно уже их обуздали, сделаем и снова. В городе сейчас почти триста Красных, не считая стариков и мальчишек, и почти тысяча вооруженных Свободных. Мужчины Белых и Синих Домов тоже возьмут в руки оружие.
        - Бездомных намного больше.
        Он не стал спорить:
        - Больше, но это всего лишь сброд. Я уверен, энс моего Дома со своими воинами вернется, как только получит известие.
        - Будем надеяться, - пробормотала Иарра, вдруг подумав о Таше.
        В последний раз она разговаривала с Бездомной утром того злополучного дня, когда дед позвал ее разведывать подземелье. С тех пор на нее обрушилось столько дел, что Иарра совсем забросила библиотеку. Лишь один раз, появившись там мельком, видела вооруженную щеткой и тряпкой Ташу, стоявшую на лестнице и счищавшую пыль под самым потолком одного из малых хранилищ. Надо будет срочно разыскать ее, взять за шиворот и притиснуть к стене - хватит уже недомолвок!
        - Мама, - сказал Серри. - Я хочу домой. Давай вернемся домой!
        Врач вышел, оставив баночку с мазью и набор подробных указаний. Рана не была опасной, но мальчику предстояло провести несколько дней в постели - Серри, между жалобами на боль и тошноту, уже заявил, что и не подумает подчиниться.
        - Да, милый, там ты будешь в безопасности, - согласилась энса Инсина. - Это ты хорошо придумал.
        - Мы поедем домой?
        - Нет, не мы. У меня теперь много дел в Арше, ты же знаешь. Я отправлю вас с Иаррой. Да, правильно, - ей явно все больше нравилась эта мысль. - Так и сделаем.
        Красный Симуги вопросительно посмотрел на Иарру. Та растерялась от неожиданности и не нашла, что сказать.
        - Ты слышишь, Иарра? - спросила мать.
        - Нет.
        - Не слышишь?
        - Слышу. Я никуда не поеду.
        - Да как ты смеешь? - ахнула Инсина. - Тебя никто не спрашивает!
        Конечно, она была в Палате. Теперь она точно знает, кого из них дед хотел видеть своей наследницей.
        - Я не поеду.
        - Кем ты себя вообразила? Я глава Дома и твоя мать! Ты надеялась меня обойти, но ничего не вышло, хвала Двоим! Теперь ты будешь подчиняться, или…
        - Или что? - спросила Иарра.
        - Или я прикажу увезти тебя силой и посадить под замок. Ты это заслужила! Столько лет занимала мое место, и хоть бы проявила каплю стыда, так нет…
        Надо отдать должное Симуги - стоило указать глазами на дверь, как он бросился выгонять прочь слуг и стражу. Когда в комнате не осталось никого, кроме них троих, Иарра подошла к матери. Та сидела на краю постели. Серри держал ее за руку.
        - Энса, - сказала Иарра. - Я вовсе не собиралась с тобой соперничать. Дед решил сделать меня наследницей сам, а спорить с ним… ты сама знаешь. Я буду подчиняться. Обещаю, что не причиню тебе хлопот. Только разреши мне остаться дома, пожалуйста.
        - Мама, - вмешался Серри. - Я тоже не поеду. Там скукотища.
        И энса Инсина сразу утратила запал:
        - Ты ведь сам хотел…
        - Ну передумал, - нетерпеливо бросил Серри. - Не хочу.
        Пока мать размышляла, Иарра молча рассматривала ее и брата. Это были ее родные люди - единственные родные, что у нее остались. Но боги судили разлучить их, и сейчас любой из домашних слуг казался ей ближе и дороже этих двоих. Ее миром был дед, хоть она и осознала это по-настоящему лишь теперь, когда стало поздно. Еще никогда в жизни Иарра не чувствовала себя такой одинокой.
        Но дед не позволил бы ей предаваться жалости к себе. «Ты Самурхиль, Иарра, - сказал бы он. - Ты справишься и с большим».
        «Спасибо, дед» - ответила она мысленно и встретилась взглядом с Инсиной.
        - Мама, - ей придется привыкать к этому слову. - Мой дом здесь. Пожалуйста, не выгоняй меня, не поступай со мной так же, как поступили с тобой!
        В глазах матери блеснули слезы, и Иарра поняла, что на этот раз она победила.
        Глава 8.
        Высшие и низшие
        Беспорядки в городе продолжались всю ночь и следующий день. Теперь уже не было сомнений - это восстание. Не было и речи о том, чтобы отправить кого-то на виллу или даже выйти из дома. Внутри, за окружавшими здания высокими стенами, их обитатели были в безопасности. Восставшие швыряли камни в ворота, но сломать их не смогли и отступили. Если когда-то семейный дворец Самурхиль казался Иарре устаревшим и нелепым, в отличие от изящных новых домов, то сейчас она благословляла старинных зодчих.
        Издалека доносились шум и крики. О том, что там происходит, можно было только гадать. По счастью, из Красных, служивших энсу Адаю, участвовать в дарастанской войне не ушел ни один. На них сейчас с надеждой смотрели все - начиная от энсы и заканчивая последней рабыней. Они вооружили всех мужчин дома, даже рабы носили при себе утыканные гвоздями дубины, а старый управляющий Скад разыскал и очистил от ржавчины боевой топор времен молодости энса Адая, когда дарастанцы входили в Арш и оружие в руки брал каждый, кто способен его удержать.
        К вечеру, когда шум поутих, Симуги вызвался пойти на разведку. Инсина согласилась, настрого запретив ввязываться во что бы то ни было - у запертых в доме людей было слишком мало защитников, чтобы рисковать хоть одним. Красный исчез за воротами, которые тут же заперли снова.
        Вести, принесенные им несколько часов спустя, оказались хуже некуда - по Синему кварталу как будто пронесся разрушительный смерч. Восставшие врывались в дома, вытаскивали на улицу жителей, убивали и насиловали. То тут, то там вспыхивали пожары. Всюду кипели драки. Бездомные превосходили числом и совсем не имели страха, словно были пьяны или одурманены наркотиками. На улицах валялись трупы, среди них были люди всех сословий, но в основном - Высшего.
        Средний город был охвачен войной. Симуги уклонился от одной схватки, не смог избежать другой, отделался синяками и вернулся обратно.
        Иарра вместе с Маганой тем временем пересчитывали запасы на кухне и в кладовых; получалось, что они продержатся четыре дня, если не станут себя ограничивать или неделю - затянув потуже пояса. О свежих продуктах в любом случае придется забыть.
        Хуже всего пришлось тем из слуг, у кого в городе оставались семьи. Инсина разрешила им уйти или остаться на выбор, но тем, кто просил разрешения вернуться вместе с родными, отвечала - нет. Иарре это казалось слишком жестоким. Она попробовала спорить. Мать резко напомнила ей недавнее обещание слушаться - пришлось замолчать. Смягчившись, Инсина пояснила: «Я забочусь прежде всего о вас с Серри. Остальные получат столько, сколько мы сможем дать, не больше».
        Иарра нехотя признала, что мать, с виду взбалмошная и истеричная, теперь, взяв все в свои руки, оказалась командиром не худшим, чем был дед. Даже Магана и старые слуги глядели на нее с уважением, а ведь еще вчера на их лицах читалось совсем другое чувство. Что бы ни думал по этому поводу покойный энс, его дочь была настоящей Самурхиль.
        Потянулись часы и дни ожидания в полной неизвестности. Бездомные продолжали бесчинствовать на улицах. Время от времени они пытались вломиться в дом, но каждый раз отступали, чтобы позже вернуться вновь. Красные в один голос клялись, что Амурата - она единственная из энсов военных Домов оставалась в Арше - непременно отправила весть к армии, а значит, помощь обязательно придет. Даже один-единственный полк, вернувшись, быстро наведет в городе порядок, уверяли они. Лишь на один вопрос не могли ответить - что, если дела на западе обстоят так, что Нерр с Караной попросту не смогут отправить помощь? Если там в разгаре сражения? Но ответить на этот вопрос не мог никто, и задавать его не было никакого смысла. Оставалось ждать. Больше всего Иарра сожалела, что не успела наведаться в библиотеку, пока еще оставался шанс встретить там Ташу и вытрясти из нее всю душу.
        С каждым часом обитатели дома все больше погружались в уныние. Поначалу они испугались, и только; потом дружно укрепляли двери и окна, рассчитывали запасы и готовились пересиживать осаду в ожидании помощи, которая, конечно же, скоро придет. Тогда все станет, как прежде, преступники получат по заслугам и можно будет с гордостью вспоминать, как не растерялись и выдержали настоящую войну. Но вечером третьего дня, когда восставшие опять ломились в ворота и пытались, приставив лестницы, взобраться на стену, происходящее никому уже не казалось приключением. Помощи не было, и чем дальше, тем меньше на нее надеялись.
        - Боги покинули Арш, - говорили слуги. - Боги разгневались.
        Инсина поклялась выкинуть за дверь любого, кто это повторит. Слуги замолчали, но принялись бормотать и шептаться - еще хуже. Хотелось зажмуриться и заткнуть уши.
        - Иарра, - спросил Серри, улучив минутку, когда рядом не было матери. - Ты думаешь, правда, что боги на нас сердятся?
        - Разве мы сделали им что-то плохое? - возразила она.
        Серри пожал плечами:
        - Я - нет.
        «Нет, конечно, это не ты. Ведь это я разбудила Имира!»
        - Я думаю, боги просто испытывают нас, - сказала она мальчику. - Если мы будем сильными и смелыми, они обязательно пошлют помощь.
        Серри прищурился, как будто видел насквозь всю ее ложь. Но тут его позвала мать, и Иарра с облегчением сбежала к себе.
        Но и в своих комнатах ей не было покоя. Вскоре зашла Магана. Принесла ворох одежд, как будто они сейчас были зачем-то нужны. Оставила на постели. Иарра молча кивнула - она пыталась забыться за книгой, правда, без особого успеха. Магана пошла обратно, становилась у двери и вдруг разрыдалась.
        Иарра вскочила:
        - Ты что?!
        Старая управляющая замотала головой, вытирая слезы обеими руками. Иарра никогда ее такой не видела.
        - Все, все уже! Прости меня, деточка. Страшно мне…
        Магана всхлипнула, и Иарра обняла ее.
        - Мне тоже.
        Они стояли, обнявшись, ища друг у друга поддержки. Магана прошептала:
        - Все думаю, был бы жив наш энс…
        - Ну что бы он сделал? - ее и саму не оставляли такие мысли. - Даже он ничего не смог бы, Магана! Только ждать.
        - Еды осталось…
        - Знаю.
        - Я все думаю о знамениях, - сказала управляющая чуть позже. Отпустила Иарру, вытерла ладонью слезы. - О них всюду судачили. Знаки предвещали великую беду. Все говорили, это Дарастан…
        - Мой дед думал иначе, ты же знаешь. Он считал, что беда придет от Бездомных, но его никто не захотел слушать. Даже когда его слова уже начали сбываться, все равно!
        - Я все думаю, деточка, что же теперь? Знаки предвещали беду, она пришла. На что же нам надеяться?
        «На богов», - должна была ответить Иарра. Но сказала:
        - Не знаю.
        Наверно, она выглядела очень несчастной. Магана снова обняла ее и погладила по голове:
        - Прости старуху, деточка. Ты так хорошо держишься, лучше нас всех!
        - Ну конечно, - Иарра через силу улыбнулась. - Ведь я Самурхиль!
        Принадлежа к одной из младших семей их Дома, Магана носила ту же самую фамилию, но она поняла и кивнула:
        - Энс тобой очень гордился.
        На пятый день воцарилась тишина. Время шло, но никто не ломился в ворота и не швырял камней через стену. Синий квартал затих. Красные один за другим вызывались отправиться на разведку, но Инсина велела им ждать до вечера. Если к закату ничего не произойдет, можно будет выйти в город.
        Теперь время потянулось медленнее прежнего, почти совсем остановилось. Надежда, страх и голод - худшая смесь, какую можно себе представить. Обитатели дома в тот день вкусили ее в полной мере. Но за час до установленного Инсиной срока перед воротами опустились отделанные золотом и багрянцем носилки, за которыми следовала запряженная мулами повозка. Из носилок вышла улыбающаяся энса Дома Дильмун и, не дожидаясь помощи слуг, принялась стучаться.
        - Эй, Самурхиль, открывайте же! - кричала она. - Я привезла вам еду!
        Ее рабы тем временем доставали из повозки и ставили на землю корзины с яйцами, хлебами, медовыми финиками и виноградом, большие глиняные кувшины с вином. Когда перед энсой наконец открыли ворота, повозка уже опустела и рабы готовились вносить продукты в дом. Им навстречу поспешили обрадованные слуги Самурхиль.
        Инсина первой встретила дорогую гостью. Амурата бросилась ее обнимать.
        - Бедняжка моя, только вернулась и сразу такое испытание! - воскликнула она. - Ну ничего, все закончилось. Нам столько нужно обсудить!
        Инсина обняла ее столь же горячо. Иарра поняла это так, что общая нелюбовь к ее деду не распространяется на новую энсу Самурхиль, и даже наоборот. Неудивительно, учитывая, что дед ее изгнал.
        «Меня ведь должно это радовать, разве нет?»
        Мать провела гостью во внутренние комнаты и велела готовить трапезу. Иарра присоединилась к ним, и Серри тоже. Он, впрочем, быстро заскучал и убежал. Зато Иарре было не до скуки.
        - Они убили Хариту, - рассказывала Амурата, вытирая слезы. - Ворвались в дом, перебили слуг, надругались над ней и дочерью. Не сжалились даже над старостью! Настоящие животные! Наммитар сражался. Его тоже убили. Два энса за один день, великие боги! Басема вместе с сыном захватили и держат в плену. Но это еще не самое худшее…
        Она замолчала. Инсина, сидевшая напротив, кивнула на чашу с вином. Иарра взяла чашу двумя руками и подала гостье. Та благодарно кивнула, отпила, а затем схватила Иаррину руку и сжала ее.
        - Милая девочка, - сказала она, - прости нас. Нам надо было послушать твоего деда!
        Иарра, удивленная, кивнула. Вернувшись на свое место, украдкой глянула на мать. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.
        - Энс Адай предвидел ужасное, - продолжила Амурата, - но разве мы могли подумать? Такого не случалось никогда в жизни. Боги действительно прогневались на Арш, друзья мои! Бездомные стали Бессмертными.
        - Что?! - дружно воскликнули Иарра с матерью.
        Амурата с жаром кивнула:
        - Да-да, это правда. Кое-кто подозревал еще с первого их нападения, когда исчезали трупы. Мы тогда посмеялись, а он оказался прав, так же, как энс Адай.
        - Ты не думаешь, что они просто наловчились выкрадывать трупы своих? - недоверчиво переспросила Инсина.
        - Увы. Я видела это сама. Они встают перед рассветом, как ни в чем не бывало, и… - Амурата, энса военного Дома, содрогнулась от ужаса, - сражаются после этого вдвое яростнее, а ран как будто не замечают.
        - О, Двое… - прошептала Инсина.
        На этот раз Иарра от души согласилась с ней. Бессмертные! Не живые, не мертвые, непобедимые! И Таша?!
        - Они… все стали такими?
        - О, нет, благодарение богам! Иначе нам всем бы осталось только бежать из города.
        Бежать! Иарра содрогнулась. Куда бежать из Арша? Этот город - сердце мира, если он погибнет, все на свете превратится в осколки. Этот город вечен, он древнее всех на земле, его…
        Его основал Имир.
        Она передернула плечами и вернулась к разговору. Мать спрашивала про Белых, но Амурата ничем не могла утешить. В священнических умах такой же разброд, как и во всех остальных, сказала она. Боги молчат - «Молчащие боги», вспомнила Иарра слова манускрипта и опять вздрогнула, - вдобавок один из Белых энсов в плену, другой убит, а вместе с ним его младший сын, избранный наследник. Старшие сын и дочь, близнецы, теперь имеют равные права на Дом, и пока один из них не одержит верх, Дом Ишшадар не имеет ни мнения, ни голоса в Палате.
        - Да и что говорить про Палату! Средний Город захвачен. Дурм уехал, бежал, никто не знает, куда, - этими словами Амурата внесла последний штрих у угнетающую картину. - Я отправила гонцов к Каране, он вернется и приедет воинов, но пока у города есть только мы. Нас осталось трое, мы с тобой, Инсина, и один Белый. Он страшно напуган, от него никакого толку. Мы с тобой…
        Она сделала многозначительную паузу. Иарра увидела, как, несмотря на весь страх происходящего, лицо матери озарилось. Наконец-то. После всех лет изгнания - настоящая власть, какой не было даже у энса Адая. Амурата, похоже, испытывала те же чувства. Из них двоих получатся настоящие подруги, подумала Иарра, изо всех сил пытаясь скрыть свою непрошенную враждебность. О, дед, если бы ты только был жив!
        «Ты Самурхиль, Иарра».
        Да, дед.
        - Мы позаботимся о нашем городе, - торжественно произнесла Инсина.
        Амурата кивнула:
        - Мы с тобой понимаем друг друга. Теперь я расскажу остальное. Бездомные захватили город, кроме Красного квартала - там мы их отбросили. Но теперь Синий и Белый кварталы тоже свободны. Сегодня утром Бездомные освободили их, сами. Они называют это предложением мира, представь себе! У них появился главарь, который теперь всем заправляет. Он предлагает нам свои условия. Нам! Если мы примем эти условия, они освободят остальной город и отпустят пленных - а пленных у них много! В первый день убивали всех подряд, потом придумали брать в заложники знатных, женщин и детей… благодарение богам уже за это, конечно! Правда, многие женщины предпочли бы умереть, чем попасть к ним в руки. Этот их главарь…
        Иарра схватила со стола чашу с вином и спрятала за нею лицо. Напиток с трудом шел в горло. Руки дрожали. Она боялась, что энсы заметят ее волнение, что прогонят ее прочь. Имя этого главаря. Амурата, назови имя!
        - Чего же ему нужно? - спросила мать.
        Амурата неестественно рассмеялась:
        - Понятия не имею, учитывая, что они уже захватили казначейство! Этот их главарь хочет видеть всех правителей, так он нас называет. Он ни много ни мало желает говорить с Палатой энсов! Вот только здание Палаты в Среднем городе, и провалиться мне к Эннугу, если я отправлюсь в эту ловушку! Со слов их посыльного, этот человек все так и понимает. Он готов явиться к нам сам, полагаясь - она насмешливо хмыкнула - на нашу честность.
        - И это слова Бездомного?
        Амурата кивнула:
        - Представь себе. Ты бы не поверила, что он Бездомный, этот человек. Умный и расчетливый, настоящий вожак - сперва дал своей орде порезвиться, сделал нас беспомощными, а теперь будет диктовать условия нашей сдачи. Ему следовало бы родиться Красным!
        В устах энсы Красного дома это была высшая похвала. Инсина удивленно округлила рот. Иарра стиснула зубы, чтобы удержаться от глупого, совершенно неуместного вопроса - как же все-таки зовут этого славного малого?
        - Когда вернется энс Карана… - начала ее мать.
        - Надейся! Он приведет от силы пять сотен. Бездомных тысячи, и одни боги знают, сколько среди них Бессмертных. Их уже не усмирить. К тому же не забывай про Дарастан, у нас война. Через месяц мы ждем прихода Бессмертных из Эссарда, но до тех пор…
        - Ты собираешься принять его условия?
        - Для начала я собираюсь их услышать. Но, Инсина, имей в виду, выбора особого нет. У них в заложниках женщины и дети.
        - И что же потом?
        - Потом - проучим их так, чтобы помнили даже внуки!
        Это обещание не очень-то утешило погрустневшую Инсину - Иарра даже ей посочувствовала. Столько лет ждать места в первом ряду Палаты, получить больше, чем мечтала, а вместо удовольствия - необходимость сдаться! И даже не врагу, превосходящему силой, а Бездомным. Хуже просто ничего нельзя представить. И пусть это ненадолго, вернется Карана, подойдет помощь из Эссарда, наконец, закончится война и жизнь вернется в свое русло, как возвращается река после сезона дождей - но они, энсы Дильмун и Самурхиль, в памяти и в летописях Арша так и останутся проигравшими.
        - Мне это нравится не больше, чем тебе, - сказала Амурата. - Но, если не согласимся, на нашей совести будут новые смерти и разрушения. Это еще хуже!
        - Лично - нет.
        - Есть же у него слабые места? У всех они есть.
        - Я Красная, - сказала Амурата. - По мне сражаться лицом к лицу или отступать, если не можешь выиграть. Самурхиль славятся хитростью. Помоги мне найти его слабые места, и я в них ударю.
        Все мысли матери немедленно отражались у нее на лице. Иарра сидела так тихо, что у нее затекли мышцы, но сейчас не выдержала:
        - Дед говорил…
        Энсы резко обернулись к ней.
        - Продолжай, девочка, - кивнула Амурата.
        Тоже своего рода издевательство, это «девочка» по отношению к ней, которая должна была стать новой энсой Самурхиль. Наверняка чтобы сделать приятное Инсине. Иарра решила не обращать внимания.
        - Дед говорил, врага надо держать очень близко, желательно за пазухой.
        Амурата задумчиво хмыкнула. Инсина припомнила:
        - Да, мне он тоже такое говорил.
        - Мы дважды его не послушали и дважды об этом пожалели. Пора нам уже выучить урок, - теперь Амурата улыбалась решительной неженской улыбкой. - Друзья мои, я приглашаю вас обеих на торжественный ужин завтра вечером в моем доме. Одевайтесь получше, вы познакомитесь с нашим новым другом.
        Она так и не назвала его имени.
        Осада закончилась, и в дом энсов Самурхиль, а с ним и в весь Синий квартал возвращалась жизнь. С улиц убирали мертвые тела. Звук плача не смолкал ни на минуту. Восставшие действовали со звериным неистовством: некоторые дома были полуразрушены, от других оставались обгоревшие остовы. Дождь размывал пепелища, мокрый воздух пах горьким дымом и горелой плотью. Оставшихся без крыши над головой приютили соседи; лишившиеся жизни завистливо взирали на них из царства Эннуга. В основном пострадали небогатые жилища, куда было легче проникнуть, но досталось и домам старших семей. Энса Харита погибла ужасной смертью. Ее стражники убили несколько десятков Бездомных, но тех было больше, и Красные погибли все до одного. Чудо ли то и вмешательство богов или просто удача, старшая семья Самурхиль отчетливо понимала, что едва избежала такой же участи. Даже Серри, выведав подробности, притих и весь вечер ходил испуганный.
        В Доме Эбратхиль никто не знал, где их собственный энс. Он уехал в первый вечер беспорядков, еще до того, как квартал заполнили Бездомные: приказал запрячь лучших лошадей в экипаж и умчался, взяв с собою Красного стражника, одного слугу и ящик с фамильными драгоценностями. Его домашние слышали, как энс приказывал вознице гнать к ближайшим городским воротам - вот и все, что им было известно. Наследовавший энсу сын во время нападений был в одном из увеселительных заведений Среднего города и то ли погиб, то ли попал в число заложников. От дочери, примчавшейся из Белого квартала, где она жила с мужем, священником из старших Рууз, не удалось добиться ничего, кроме рыданий.
        Что было хуже всех смертей и исчезновений - страх и смятение, которые становились все сильнее по мере того, как люди осознавали произошедшее. Ничего подобного вечный город еще не переживал. Даже во время войны семидесятилетней давности, когда дарастанцы разрушили городскую стену и убивали людей на улицах Арша, страх был не так велик. Жестокость врагов была такой же естественной частью мирового устройства, как жар солнца и наступление сезона дождей вслед за засухой. Почти две тысячи лет хранят летописи вечного города; все это время мировой порядок оставался неизменным. В нем были рождение и смерть, доблесть Красных, святость Белых и знание Синих, мастерство Свободных и покорность Бездомных. Войны и неурядицы, болезни, землетрясения и засухи, длившиеся иногда по многу лет - ничто не могло поколебать этого порядка, установленного самими богами. Как вдруг он рухнул в одночасье, и Арш остался беспомощным внутри своих стен, в то время как сильнейшие из его защитников отсутствовали. Это было страшнее моровой язвы. Как будто основы мира зашатались и грозят обрушиться, как будто боги отвергли Арш и обрекли
его на гибель, как будто начертанное на звездах означало, что народ Арша отжил свой срок и должен уступить место другому, как это уже случилось однажды, как будто…
        Предположения возникали одно за другим, тут же подхватывались и распространялись дальше. От них буквально раскалывалась голова. Среди них были и простые, и совершенно безумные, не было только одного. Сколько ни ждала, Иарра ни от кого так и не услышала этих слов:
        Как будто проснулся Имир.
        Она спрятала в надежном месте архив Хранителей. Пусть мать и получила все остальное, наследницей этой тайны энс Адай выбрал ее, Иарру Самурхиль, и с нее взял клятву молчать. Она не собиралась делиться этой тайной ни с кем, а уж с матерью - в последнюю очередь.
        Остался один свиток, тот, что бы написан Элетией. Расстаться с ним не хватило сил. Еще остался ключ от потайной двери. Иарра пыталась спрятать его вместе с остальным архивом, но обнаружила, что не находит себе места от страха, что кто-нибудь до него доберется, и в конце концов сдалась. Продела в кольцо тонкую серебряную цепочку и повесила ключ на шею, под одежду, как носят посвященные богам амулеты.
        Имир присутствовал в ее мыслях постоянно, минутами он казался реальнее всего, что происходило наяву. Закрой глаза - и вот он, негодует, умоляет, хмурится или смеется.
        С той ночи, когда они впервые говорили лицом к лицу, Иарра больше не просыпалась с криком. Напротив, слугам с трудом удавалось разбудить ее по утрам. Каждый раз во сне она была в чужом теле и не помнила, что она - Иарра из Дома Самурхиль. Она была Элетией в Арше, настолько древнем, что даже храм Непознаваемого еще не был в нем построен. Она была Ладой в ином мире, мире скалистых гор и суровых ветров, бесконечных зеленых лесов и холодных зим, укрывавших леса белым пухом и сковывающих реки прозрачным льдом. Она приручила огромного зверя, похожего одновременно на льва и на орла, зверя, для которого в ее родном языке не было даже названия и который говорил с нею прямо у нее в голове. Она принимала дары жаждущих ее милости подданных, упивалась их поклонением, веселилась под жарким солнцем и училась магии в глубоких подземельях Арша. Она праздновала и пела, танцевала на ветру под чужими морозными звездами и читала книги на чужом языке, среди магов с темной, как у нее самой, кожей и их рабов, чья кожа была почти одного цвета с укрывавшим поля снегом. Эти люди были для своих хозяев-магов живыми вещами,
бесправными, лишенными даже подобия человеческого достоинства. Их тела использовались для любых услуг, какие только можно придумать. Их кровь служила источником магической Силы. Их жизнь ничего не стоила, жестокость к ним не вообще считалась жестокостью. Пробуждаясь, Иарра приходила в ужас от этих воспоминаний, но во сне, будучи Ладой, не видела в таком положении дел ничего особенного.
        И всегда, в каждом ее сне, был Имир. Порою они были так близки, что Иарра просыпалась в поту, задыхаясь от чужого наслаждения; порою не касались друг друга или даже не были рядом, но говорили сердцами и мыслями, проникая друг в друга глубже, чем может представить кто-либо из людей.
        Утром сны исчезали, но Лада и Элетия все равно жили где-то в уголках ее сознания. Они трое были похожи, как близнецы, если не сильнее. Лада закаляла себя тренировками, приучала свое тело подолгу обходиться без пищи и сна, отчего была худой, жилистой и очень выносливой. Элетия красила губы и ногти в ярко-красный цвет и носила очень много золота, любила вкусно поесть и выпить вина. У Иарры была татуировка на лбу и длинные волосы, и она любила книги гораздо больше, чем людей. Они трое различались мыслями и характерами, но даже эти различия казались внешними, связанными с разными обычаями и воспитанием. Внутри они были, как один человек.
        Их непонятная связь доводила Иарру до отчаяния, как будто ей против воли приходилось делить свою личность на троих. Как будто ее лишили целостности, и все, чего она хотела - снова стать собой.
        Она взывала о помощи к богам, но те не отвечали. «Молчащие боги», так называла их Элетия. В ее Арше не было места богам - их победил и изгнал Имир, и Имир был единственным владыкой всего мира. Миром Лады правил Совет Сильнейших магов. Он был немного похож на Палату энсов, правда, в Совете никто не позволял себе кричать и спорить с его членами: их решения были непререкаемы, ибо входили туда праву колдовского могущества, а не рождения. Лада была одной из членов этого совета, одной из могущественнейших особ в своем мире. Были и меньшие Советы, Советы Сильных, решавшие дела разных городов и обращавшиеся к высшему Совету только в самых важных случаях. Имир был Сильным, и это неравенство заставляло его тайно ревновать Ладу к ее власти. Богов в мире Лады не знали вовсе.
        Все это казалось совершенным безумием, и Иарра даже верила, что так и есть, что наследственное безумие старших Самурхиль обернулось у нее настоящей болезнью рассудка. Разубеждали ее в этом не сны, а явь. Наяву Бездомные насиловали энс и убивали сотни ни в чем не повинных людей, наяву они разгромили половину Арша и диктовали свои условия Высшим. Наяву их убитые оживали и отправлялись вновь творить разрушения, словно они были не низшим сословием, а могучими колдунами далекого Эссарда. Если Иарра и была безумна, то все же не в такой степени, как весь остальной свихнувшийся мир.
        Глава 9.
        Все будет по-твоему
        Дворец старшей семьи Дильмун - язык не поворачивался назвать это утопающие в зелени великолепие просто домом - не пострадал от нападений. Красный квартал оказался Бездомным не по зубам. Роскошное здание, окруженное галереями и террасами, где можно было спать ночью под открытым небом, оплетенное ползучими виноградными лозами, с просторным внешним и великолепным внутренним двором, распахнуло свои двери для самых высоких гостей. Колонны с изображениями грозных вепрей у входа были украшены цветами; темно-красная черепица крыши блестела от солнца - тучи разошлись еще ночью, подарив осеннему Аршу по-настоящему светлый день.
        Сегодня вечером здесь соберется Палата энсов - все, что от нее осталось. Другие гости из старших семей Высшего сословия станут свидетелями, чье присутствие придаст законность принятым решениям. Представителей младших семей и Свободных, без которых не обходится ни одно заседание Палаты, в этот раз не позвали. И без них достаточно унижения, к тому же заседание все равно пройдет не по правилам - официально это всего лишь ужин. Разговор энсам предстоял нелегкий, даже и без всего того шума, что создают низшие и оттого очень уверенные в собственной значимости наблюдатели.
        Иарра с матерью вышли из носилок, и слуги в легких разноцветных одеяниях с поклонами повели их внутрь, в сладкую прохладу дома энсы. Под ногами лежали красные мраморные плиты; с обеих сторон дорожку окаймляли цветущие кусты. Двери охраняла суровая четверка стражей. Внутри тоже были стражи, буквально у каждой стены, под каждым окном - и шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на них, вооруженных до зубов и готовых к любой неожиданности. Иарра насчитала их не меньше трех десятков. Можно было не сомневаться, что стоит сегодняшнему необычному гостю сделать всего одно неверное движение, как из дальних комнат появятся еще столько же. Никаких неожиданностей энса Амурата не допустит.
        За гостем пристально наблюдали не только стражники. В прохладной, продуваемой со всех сторон зале собрались представители старших семей всех Девяти Домов. Легкие, летящие одежды самых ярких расцветок, замысловатые прически, золото, непринужденные разговоры - как будто Арш отмечал один из своих праздников, как будто он не был осажден изнутри, как будто презренный Бездомный, который в иное время не удостоился бы и единого взгляда этих людей, не держал в заложниках несколько сотен их родных. От блеска драгоценностей можно было ослепнуть, так их было много. Выросшая среди правителей города Иарра за всю жизнь не видела столько украшений в одном месте.
        Стены в голубых, красных и зеленых изразцах прорезали высокие трехстворчатые окна. Ветер колыхал легкие полупрозрачные занавеси. В простенках между окон на табуретах и небольших возвышениях устроились музыканты - девушки-флейтистки, как на подбор юные и прекрасные, юноши в цветочных венках с лирами и большими арфами. Музыка звучала негромко, не мешая разговорам, лишь оттеняя их нежным очарованием. Между столов неслышно скользили слуги с подносами сладостей, виночерпии с высокими прозрачными кубками, позволявшими насладиться всей краснотой налитого в них вина - густого фиолетового из виноградников северных вилл Арша, светло-розового с юга, ароматного черного, привезенного из Эссарда и прозрачного, как слеза, что доставлялось караванным путем из далекого Аргала.
        Бездомный, казалось, не понимал, что его подавляют великолепием. Захватив немалую долю городских богатств - весь Средний город вместе с казначейством, и это не считая разграбленных домов в других кварталах - он наверняка и сам мог одеться в золото с головы до ног. Но явился в гости к Высшим в обычной короткой грубой тунике, какие носят Бездомные, без оружия. Его босые ноги были покрыты грязью и пылью, и когда он шел по блестящим полам энсы Амураты, на них оставались темные следы.
        Из девяти правителей Арша на этой встрече присутствовали только трое, поэтому Иарре досталось место за главным столом вместе с матерью, энсой Амуратой, ее двумя сыновьями и дочерью и Семумом - единственным оставшимся Белым энсом. Наммитар погиб, а Басема вместе с сыном, скандалистом Кадмом, держали в заложниках Бездомные.
        Главарь Бездомных восседал за тем же самым столом прямо напротив Иарры.
        Он не подал виду, что знаком с нею, за что Иарра была ему от души благодарна. По дороге сюда она почти не сомневалась, кого именно увидит, и мрачно гадала, какого наказания ей ожидать, когда правда откроется. До сих пор все обходилось: Таша каждый день до самого нападения приходила на работу в библиотеку, кое-кто из-за этого ворчал, но и только. После нападения про нее и думать забыли. До сих пор никто не связал давешнюю Иаррину выходку с восстанием, унесшим столько жизней. Никто не догадался спросить, кто такая была та Бездомная. Но стоит Римушу узнать ее при встрече, как выяснится все - что внучка энса Адая защитила главаря восставших Бездомных от расправы городских стражников, что поручила Красному из собственной стражи охранять его и вдобавок ввела его Бездомную сестру в дом энса. Что устроила ее работать в библиотеку Синего квартала, дав тем самым доступ к сокровенным тайнам Высшего сословия. И неважно, что Таша не умеет читать. А если вспомнить, как Иарра собственноручно показывала Таше буквы…
        Да что там говорить! Если бы в тот злополучный вечер стражники забили Римуша до смерти или упрятали в темницу, скорее всего, сегодня Арш жил бы своей обычной жизнью. Скольких смертей, увечий и разрушений можно было избежать! А сколько их еще впереди, особенно, если не удастся сегодня договориться! И все это - потому, что кто-то помешал городской страже выполнить свой долг и покарать нарушившего комендантский час Бездомного!
        За такое не отделаешься простой ссылкой на виллу. Деда нет, а мать и не подумает за нее вступаться. Особенно после того, как Бездомные разбили голову ее ненаглядному Серри. Даже ночные свидания с призраком Имира в сравнении с этим казались безобидным приключением.
        Но Римуш посмотрел на нее с тем же нахальным любопытством, что и на других девушек и ничего не сказал. Иарра заняла свое место, еще не решаясь поверить, что опасности нет. Неужели у него хватило мозгов догадаться не навлекать на нее беду? Но какое ему дело, если она пострадает?
        Энс Семум, глава священнического Дома и старший жрец Брата, вознес пространные молитвы богам. Иарра из-под склоненной головы украдкой наблюдала за Римушем. Он не молился, рассматривал тех, с кем оказался за одним столом, всех, кроме нее. На нее нарочно не смотрел. Иарра почувствовала, как где-то глубоко в душе разжимаются судорожно стиснутые кулаки. Хвала Двоим, он действительно не собирался ее выдавать!
        После молитвы приступили к трапезе. Амурата, как положено хозяйке, завела ничего не значащую светскую беседу. Говорить о серьезных делах прежде третьей перемены блюд было бы верхом неприличия. Правда, соблюдалось это правило лишь на официальных обедах вроде сегодняшнего, зато уж соблюдалось неукоснительно.
        Но беззаботный разговор не клеился, все взгляды были прикованы к Римушу, а взгляды сидящих за нижними столами - к энсам, которые ели за одним столом с Бездомным. Такого скандала Арш еще не видал.
        Римуш даже не пытался изображать хорошие манеры. Он посидел, опираясь на подушки, как другие, потом подобрал под себя ноги - казалось, еще немного, и он взгромоздится на корточки, как обычно едят Бездомные, сидя на полу вокруг низкого столика или просто блюда с хлебом. Он залпом выпивал каждый поднесенный ему кубок, ронял капли на скатерть, утирался ладонью и улыбался во весь рот. Он удивленно крякнул, попробовав острый соус, и выплюнул его обратно в соусницу. Он цокнул языком, когда ему поднесли чашу для омовения рук, сказал «Зачем это», и вытер руки о собственную одежду. Он набивал полный рот дичины и разговаривал, роняя целые непрожеванные куски. Он громко чавкал и улыбался тем, кто к нему обращался, словно они все были его лучшими друзьями.
        Чем дальше, чем больше он входил в раж. Энсы с трудом прятали гримасы отвращения. И только одна Иарра, помня, как аккуратно и скромно вела себя за столом Таша, понимала, что Римуш просто-напросто издевается.
        Непонятно было, чего он хочет этим добиться, но к третьей перемене блюд ощущение общего страха немного утихло и на смену ему пришла растерянность. Этот человек восстал против богов, определивших каждому его место под солнцем в соответствии с рождением и судьбой. Он овладел силами, которых боялись даже Высшие, силами волшебников Эссарда и применил эти силы, чтобы разрушить саму природу; он убил и пленил множество людей, стоящих по праву настолько же выше него самого, насколько небо богов выше земной пыли. Никто не знал, на что еще он способен, и слухи обрастали домыслами, как шар перекати-поля обрастает мусором и сухой травой, достигая по-настоящему огромных размеров. Но сейчас перед ними сидел обыкновенный Бездомный, каких всегда было полно на улицах и рынках Арша. Их услуги обходились в мелкую монету, а жизнь и вовсе ничего не стоила. Толку в них было не больше, чем в рабах. Бояться такого было немыслимо.
        И все же они боялись. Кроме самого Римуша, за столами мало кто ел, блюда уносили почти нетронутыми. Когда подошло время серьезных разговоров, гости и хозяева позабыли не то, что о еде - о дыхании.
        Энса Амурата взяла самое трудное на себя.
        - Скажи нам, Римуш, чего вы хотите?
        Тот отозвался сразу:
        - А вы?
        Амурата переглянулась с другими энсами.
        - Мы хотим прежде всего освободить наших людей. Хотим, чтобы в Арш вернулся мир.
        - Чтобы все было, как раньше? - уточнил Римуш.
        Энс Семум согнул в руках серебряную ложку. Инсина открыла рот, но не произнесла ни звука.
        - Мы понимаем, что как раньше уже не будет, - сказала Амурата.
        Это было произнесено. Энса признала победу Бездомных. Позже, когда сила будет на их стороне, энсы скажут, что говорила она не от имени Палаты, что у нее не было такого права. Но все, кто был в эти дни в Арше, будут знать, что это ложь.
        - Чего же вы хотите, Римуш? Богатства? Ведь вы захватили все, что было в Среднем городе, разве не так?
        - Захватили, - с удовольствием подтвердил Бездомный. - Там было много!
        - Чего же еще вам надо?
        Римуш улыбался. Он с самого начала выглядел очень довольным, а теперь и вовсе расцвел. Первым не выдержал Семум.
        - Говори! - рявкнул он.
        Видно было, что у энса на языке вертятся самые грубые из словечек, применявшихся обычно к Бездомным, и что он удерживает их из последних сил. Ложка в его толстых пальцах была уже вся перекручена.
        Римуш ответил ему радостным оскалом. Зубы у него были в полном порядке, и лицо, если бы не эта издевательски-веселая гримаса, казалось вполне привлекательным. Если, конечно, такое можно сказать о Бездомным.
        - Мы хотим все, что есть у вас, - сообщил он.
        Семум задохнулся и стал раздуваться, как будто в него кузнечными мехами накачивали воздух. Даже Амурата растерянно приоткрыла рот.
        Первой нашлась Инсина:
        - У нас не так много есть, как ты думаешь, - поспешно сказала она. - Вы почти все уже забрали. Остались какие-то мелочи и наши дома, но…
        Римуш беззаботно рассмеялся, но Иарра, на секунду поймав его взгляд, не увидела в нем никакого веселья. Ташин брат вел игру, и каждый его ход был просчитан. Кто там называл Бездомных тупыми животными?
        - Нам не надо ваших домов, Высшие. Оставьте их себе. Мы хотим вашей свободы.
        Ненадолго повисла такая тишина, что слышно было муху, с жужжанием бившуюся под потолком в поисках выхода. Энс Семум, цветом похожий на вареного рака и задыхающийся, завязал ложку узлом. Амурата негромко ответила:
        - Вы - не рабы. Разве вы и так не свободны делать, что пожелаете?
        - Я мебельщик, - сказал Римуш. - Я хочу открыть собственный магазин. Купить дом в Среднем городе. Взять себе жену… - он подумал и вдруг указал пальцем на Иарру: - вот ее!
        - Что?! - Иарра не поняла, сколько голосов выдохнули это одновременно с нею. Она вскочила, не зная, запустить в него чем-нибудь тяжелым или прыгнуть через стол и попытаться задушить.
        - Да как ты смеешь! - взвизгнула ее мать.
        Дочь Амураты, девица с большими бархатным глазами и острым язычком, хихикнула и тут же притворилась, что на нее просто напал кашель. Иарра решила, что убьет ее следующей.
        - Ты получишь все, кроме девушки, - твердо сказала Амурата. - Об этом даже не думай.
        Чувствуя, что на нее смотрят буквально все, Иарра разжала кулаки и села обратно. Римуш встретился с ней взглядом и вдруг примирительно улыбнулся:
        - Не бойся, балла. Я и не думал, - глаза у него были серыми и очень серьезными. Он снова обратился к энсам: - Я глупый Бездомный, не могу толком объяснить. Мы такие же люди, как вы, и хотим делать все, что можете вы. Мы не хотим быть богатыми и не работать… кое-кто хочет, но не я. Но теперь мы сами будем решать, чем нам заниматься. Не будет такого дела, которое нам нельзя. Мы будем владеть землей. Покупать себе дома, какие захотим. У нас будут лавки, и фабрики, и скот. Мы сами будем устанавливать цену своим товарам, сами распоряжаться всем. Вы не сможете больше нам указывать. Это наши условия, если хотите получить обратно ваших людей. А девушку я сам себе найду.
        Он отбросил свою маску счастливого недоумка и больше не улыбался. Скулы затвердели, в глазах появился непримиримый блеск. Таким он очень походил на Ташу.
        - Что, если мы откажемся? - спросила Амурата.
        - Мы их всех убьем. Вас тоже потом убьем, а город разрушим.
        - Не получится. Ты наверняка знаешь, что скоро вернется энс Карана с войском Красных. Если же, - Амурата тоже больше не притворялась дружелюбной, - если у тебя хватило ума допросить пленных, ты знаешь и о нашем договоре с Эссардом. Скоро у нас на службе будет пять тысяч Бессмертных… ты знаешь, кто это такие.
        - А вы знаете, что у нас они тоже есть.
        - Сколько? - спросила Амурата.
        Римуш оскалился:
        - Много.
        - Ты - Бессмертный?
        От такого предположения все, кто сидел с ним по одну сторону стола, отодвинулись еще дальше, насколько только могли. Но он только небрежно повел плечом:
        - Нет. Мне нравится жизнь, какая она есть. Бессмертными стали, кто сам захотел.
        - Поэтому, если я сейчас прикажу слугам тебя убить, ты не поднимешься снова.
        - Я не поднимусь, - сказал Римуш. - А другие больше никого не слушают, кроме меня. Пленники живы, потому что я запретил их трогать. Если не веришь, энса, зови своих слуг.
        Слуг не потребовалось даже звать. Стражники, все, кто был в зале, при словах Амураты, как один, подошли ближе. В дверях появились новые. Казалось, еще немного, и они не станут дожидаться приказа.
        Но Амурата качнула головой, и Красные разочарованно отступили прочь.
        - Поэтому ты не побоялся прийти сюда один? - спросила она.
        Римуш неопределенно дернул плечом. Он успел, наверное, непроизвольно, схватить со стола и сжать в руке тупой серебряный нож для разрезания мяса - бесполезную игрушку против мечей. Теперь, с удивлением посмотрев на свою руку, вернул нож на место и откинулся на подушки.
        - Нет, энса, мы уже свое отбоялись. Теперь… - Иарра ждала, что он скажет «ваша очередь», но Римуш помолчал и тихо закончил: - не боимся.
        Иарра вдруг обнаружила, что задерживает дыхание, а пальцы, вцепившиеся край стола, побелели. Заставила себя откинуться на спинку дивана и принять прилично-беззаботную позу, точно так же, как только что это сделал Римуш.
        Она не знала, отчего вся дрожит - гнев ли то перед наглостью Бездомного или ужас от чуть было не свершившегося на ее глазах убийства. Но была уверена - человек этот вполне заслужил смерть. На этот раз она ни за что, ни за что не стала бы за него заступаться.
        Ни за что на свете!
        Амурата между тем вернулась к делу:
        - Итак, вы хотите, чтобы все Бездомные получили права Свободных?
        - Разве Свободные принимают законы? - прищурился Римуш.
        - Нет, но лучшие из них присутствуют на заседаниях Палаты, чтобы требовать от энсов мудрых и справедливых решений.
        - Кто из них позаботится о Бездомных?
        Энсы нахмурились, как будто до них разом дошло, к чему Римуш клонит. За другими столами шепотом возмущались.
        - Чего же ты хочешь?
        - О Бездомных не позаботится никто, кроме Бездомных, - торжественно изрек он.
        - Ты хочешь… присутствовать в Палате? - неуверенно переспросила Амурата.
        Он снова улыбался:
        - Быть одним из вас.
        Пока они ужинали, наступил вечер, прохладный и свежий вечер поздней осени, когда зимние дожди уже наступают на город, но капризные ветра еще нет-нет да подарят ему пару солнечных дней. Самое подходящее время, чтобы выйти в сад - великолепный тенистый сад энсы Амураты, благоухающий от цветочных клумб и гирлянд, влажный от нежно журчащих фонтанов.
        Гости прогуливались по усыпанным мелким речным камнем дорожкам в раскидистой тени плодовых деревьев, скрывались в непрочном уединении украшенных беседок, чье ажурное плетение позволяло им казаться незаметными и в то же время наблюдать за всем, происходящим у фонтанов, и ждали возвращения энсов. Музыканты, тоже переместившиеся в сад, скрашивали их ожидание. Музыка теперь звучала громче и тревожней, под стать беспокойному настроению гостей: нежные задумчивые переливы сменились резким раскатом струн, ударами бубнов и пронзительными трелями флейт.
        За столом, когда улыбающийся во весь рот Римуш потребовал себе места в первом ряду Палаты, уточнив, что иначе все пленные умрут и Бездомные продолжат то, что начали шесть дней назад - иными словами, станут громить, жечь и убивать, и к приходу энса Караны превратят город в руины - энсы не выдержали. Окончательно махнув рукой на законы, по которым важные для всего города решения должно принимать в присутствии свидетелей, они пообещали дать ответ позже и покинули зал. Теперь шел уже второй час, как они совещались, закрывшись во внутренних комнатах энсы Амураты.
        Обязанность веселить гостей досталось ее старшему сыну. Тот справедливо счел, что для веселья не время, а тему для разговора гости найдут себе сами. Пригласил всех в сад и тоже исчез - наверняка ушел подслушивать. У себя дома Иарра сделала бы то же самое, а сейчас ей оставалось только завивать догадливому Красному и, раз уж нет возможности подслушать энсов - наблюдать за Римушем.
        Он недолго оставался один - Бездомный с Бессмертными в кармане, бросивший вызов всем вплоть до самих богов. Гнев и страх Высших только подогревали их интерес. Как тут не забыть о приличиях, если сами энсы не сочли зазорным оказаться с ним за одним столом? И пока старшие, краснея от гнева и неприязни, осуждающе качали головами, гости помоложе и пониже рангом один за другим подходили к Римушу. Брезгливо кривя губы и отворачиваясь так, словно от Бездомного дурно пахло, они все-таки вступали с ним в беседу, спрашивали о чем-то, а Римуш охотно им отвечал. Затем, устыдившись, собеседники исчезали, оставляя его одного, ссутулившегося на краю окруженного мраморным парапетом бассейна. Фонтанная скульптура изображала трехголового вепря со струями, бегущими прямо из ноздрей - грубовато, но внушительно. Каждый раз, оставшись в одиночестве, Римуш замирал в такой же каменной неподвижности и оживал только, когда рядом появлялся новый любопытный собеседник.
        Сидя в беседке под сенью огромного царственного кипариса, чьи ветви были увешаны разноцветными фонариками, Иарра не слышала их разговоров. Зато отлично все видела. Известно, что движения глаз и губ, непроизвольный язык жестов гораздо больше сообщат внимательному наблюдателю, чем слова, ведь словами лгать проще, нежели телом. Так и в этот раз: что бы ни говорил Римуш вслух, какую бы нахальную уверенность ни выставлял напоказ, издалека он больше походил на человека, ведущего смертельный бой, чем на того, кем хотел казаться - наглого, уверенного в себе Бездомного в окружении побежденных врагов.
        Он пришел сюда один, невооруженный, без своих хваленых Бессмертных. Он знал, что его могут убить - скорее всего, убьют. Зачем ему понадобилось так рисковать?
        Иарра разглядывала его, прищурив глаза и почти позабыв, где находится. В нем, как и в Таше, была некая загадка, неожиданная глубина в создании столь простом и незначительном, как Бездомный. Она не была бы Самурхиль, если бы не попыталась эту тайну разгадать.
        - Можно? - спросила, приблизившись, но не заходя в беседку, дочь энсы Амураты.
        Иарра улыбнулась:
        - Ты же у себя дома.
        - Ты казалась задумчивой. Я не хотела мешать.
        Кассия была тремя годами младше Иарры и совсем не походила на свою резкую и властную мать. Подвижная, быстрая, как маленькая ящерка, она могла быть безжалостной насмешницей или всеобщей любимицей, затевающей и первой приводящей в исполнение любые шутки вплоть до самых неприличных. Между ней и Иаррой не было дружбы: в компаниях, где верховодила Кассия, внучка безумного энса Самурхиль со своей вечной задумчивостью оказывалась не ко двору. Не то, чтобы Кассия добивалась этого нарочно, скорее, так получалось само собой. Иарра даже не обижалась - так масло не обижается на воду за то, что не может с нею смешаться.
        Но сейчас Кассия казалась очень приветливой и дружелюбной. К чему бы это?
        - Не хочешь с ним познакомиться? - она кивнула в сторону опять окруженного любопытными Римуша.
        - Нас представили.
        - Да нет, - она поморщилась, досадуя на Иаррину глупость. - Лично!
        - А ты хочешь? - Кассия вспыхнула румянцем, и Иарра с трудом удержалась от смеха: - Ты же дочь энсы, а он Бездомный!
        - Да в том-то и дело! - досадливо воскликнула Кассия. - Стала бы я иначе тебя просить!
        - Ты хочешь поближе познакомиться с Бездомным, стыдишься к нему подойти и думаешь, что двум дочерям энс это будет не так зазорно, как одной?
        - Ага. А матери я, если что, скажу, что просто сопровождала тебя, чтобы…
        - Чтобы эта ненормальная Самурхиль не опозорилась окончательно.
        Татуировка у нее на лбу изображала красного вепря. Подобно своему семейному животному, Дильмун не искали обходных путей там, где можно пройти напролом. Кассия улыбнулась с обезоруживающей прямотой:
        - Да.
        - Твоя мать теперь дружит с моей. Может статься, что звать меня ненормальной уже не модно.
        - Ну и ладно. Так ты хочешь с ним познакомиться? Он же, - Кассия хихикнула, - собирался взять тебя в жены.
        Иарра принужденно засмеялась:
        - Я как раз мечтала его убить.
        - Как того Бездомного, который на тебя напал? Я слышала об этом, - впервые Кассия показала что-то похожее на уважение. - Мать тогда сказала, что тебе надо было родиться Красной. А это, кстати, ее лучший комплимент. Как тебе удалось?
        - Жезл. Я же ехала из Палаты.
        - Вон оно что… - Кассия подумала и вдруг предложила: - Хочешь, научу тебя пользоваться оружием? Смотри, как у меня.
        Она приподняла край накидки, показав подвешенный к поясу небольшой меч. Иарра уважительно присвистнула:
        - Ничего себе!
        - Я же Красная! Хочешь, научу?
        - Ты серьезно?
        Девушка решительно кивнула. Иарра спросила на всякий случай:
        - А взамен?
        Кассия засмеялась и вдруг схватила ее за руку:
        - Пошли!
        Тройка юношей с заплетенными в косы хилыми бородками, с татуировками Белых домов, удовлетворили свое любопытство и отошли, пересмеиваясь. Римуш остался один. Кабанья морда скалилась за его плечом, извергая из ноздрей тонкие водяные струи. Дно бассейна, неглубокое у самого парапета, ближе к середине понижалось, так что вода падала с большой высоты, разлетаясь веселыми брызгами, которые нет-нет да долетали до Бездомного. У него уже намокла спина, а с коротко стриженных волос сзади падали редкие капли. Но Римуша это как будто не беспокоило.
        В первую их встречу Иарра не успела толком его разглядеть, зато сегодня сполна наверстала упущенное. Он был высоким и широкоплечим, даже когда сутулился, а сутулился он почти все время. Длинные руки словно искали себе занятия, теребили край одежды, вертели, как сейчас, сорванную с дерева короткую ветку, разминали ее и завязывали узлом. Иарра вспомнила, что именно этому человеку Арш обязан не проходящей вот уже несколько лет модой на плетеную мебель.
        Он вполне походил на мебельщика и нисколько - на вождя и заговорщика. И уж тем более на убийцу. Как можно быть злодеем с таким открытым лицом, с таким взглядом, который остается прямым, даже когда Римуш насмехается? С таким взглядом не убивают, а если убивают… то лишь потому, что и в правду верят в собственную правоту.
        А глаза у него были серые, в точности, как у Таши. Это здорово мешало Иарре его ненавидеть.
        При виде двух дочерей энс он слез с парапета и поклонился, но тут же уселся обратно. Снова завертел в руках ветку.
        - Не слишком у нас весело, да? - спросила его Кассия.
        Римуш отозвался так, что нельзя было понять, насмехается он или говорит всерьез:
        - Этот Бездомный благодарит Высших за гостеприимство.
        - Ну-ну, - если Римуш смеялся над ними, Кассия ни в чем ему не уступала. - Этот Бездомный отнял у нас воздух и доволен собой. А в другие вечера здесь бывают танцы!
        - Прости меня, балла, - он снова поклонился, не вставая, с видом искреннего огорчения. - Я не знал, что лишил вас танцев!
        - Ты многих лишил жизни, не только танцев, - заметила Иарра.
        Он не смутился:
        - Не своими руками. Зато я многих спас и еще спасу.
        - Ты так в этом уверен?
        Кассия толкнула ее локтем - ей не нравился суровый тон. Спросила шутливо:
        - А какие танцы танцуют Бездомные?
        - Никаких.
        - Как! А на праздниках?
        - У нас редко бывают праздники, балла, и они не похожи на ваши.
        Кассия не смутилась:
        - Расскажи!
        Римуш нахмурился и собирался что-то сказать, но внезапно образовавшийся рядом Красный в панцире и при мече окинул его подозрительным взглядом и произнес, не глядя на Кассию:
        - Балла, энса о тебе спрашивает.
        - Эннуг ее подери, - шепнула та Иарре. - Не отпускай его, я еще вернусь!
        И умчалась почти бегом. Энса Амурата правила своим домом железной рукой.
        Красный воин исчез так же незаметно, как появился, оставив ощущение неустанного наблюдения за каждым шагом Бездомного и всех, кто окажется с ним рядом, в особенности, если это девушка из старшей семьи. Которая, между прочим, вовсе не собиралась общаться с Римушем наедине под десятками любопытных взглядов.
        Темнело. Незаметные слуги зажигали развешанные повсюду фонари - красные, синие, желтые, фиолетовые. По деревьям, по одеждам и лицам гостей танцевали разноцветные блики. Невидимые в ветвях ночные птицы пробовали голоса, готовясь соперничать с песней флейт. Слабый ветер кружил ароматы цветов и духов. От фонтана тянуло свежестью. Босой Бездомный в грязной одежде смотрелся на этом фоне до ужаса чужеродно. Еще ужаснее было знать, что он здесь сегодня - главная фигура.
        Выдержав паузу достаточную, чтобы это не выглядело бегством, Иарра уже собиралась уйти, когда Римуш заговорил.
        - Сестра просила кланяться балле от нее, - он смотрел в сторону и почти не шевелил губами.
        - Да что ты говоришь! - ей стоило усилий сохранить безразличный вид. - Лучше бы она просила не нападать на мой дом!
        - Твоя семья пострадала? - не похоже было, чтобы его огорчила эта мысль.
        - Нет. Но не благодаря вам. Наш дом оказался крепче многих, иначе с нами сделали бы то же самое, что с другими!
        - Хорошо, что дом крепкий, - он глянул искоса и опять отвернулся. - Таша будет рада.
        Иарра мысленно помянула Эннуга. Над дверями, ведущими в дом, заколыхались занавеси, и в сад потянулись Красные стражники. Иарра узнала одного из тех, кто охранял ее мать, и поняла, что это возвращаются энсы. Успела еще спросить:
        - Зачем понадобился этот спектакль за столом?
        - Какой? - он смотрел в ту же сторону, но не очень-то спешил выяснять, чем закончились его переговоры.
        - Про женитьбу! - прошипела Иарра.
        И вновь эта насмешливая ухмылка:
        - Я попробовал, меня не убили. Это хорошо!
        - Я сама тебя убью! - воскликнула она, но Римуш уже встал и неторопливо отправился навстречу энсам.
        Иарра, делать нечего, пошла следом. Пропустить такое она не могла.
        Когда энса Инсина, отыскав взглядом Бездомного, обнаружила рядом с ним собственную дочь, возмущению ее не было предела. Глядя, как мать разгневанно кусает губы, не имея возможности устроить ей выволочку прямо здесь и сейчас, Иарра немедленно ощутила в себе прилив семейного упрямства и ускорила шаги. Так и вышло, что к энсам она подошла вместе с Римушем, только что не держа его за руку, с высоко поднятой головой, как презирающая всех и вся Самурхиль. Расширенные глаза и изумленно приоткрытый рот Кассии послужили ей некоторой наградой за смелость.
        Теперь уже никто не изображал светского веселья, не делал вид, что просто отдыхает в саду. Даже птицы смолкли, лишь музыканты как ни в чем не бывало продолжали играть. Гости теснились ближе, не желая пропустить ни слова. В центре круга вместе с энсами и Римушем оказалась зажата и Иарра.
        Но длинных речей не было. Амурата сказала:
        - Мы согласны на все твои условия, Римуш. Пожалуйста, отпустите заложников.
        Глава 10.
        Мать и дочь
        Алькум первым достиг вершины Силы. Тогда Имир убил Херума за оскорбление, когда тот усомнился в его праве на власть. Херум первым вызвал Имира на бой, сделав это при свидетелях, так что, если бы я не знала правды, не догадалась бы, что восстание было подстроено.
        Теперь я и Алькум стали Сильными, и Имир начал готовить меня к обряду. В последнюю ночь перед тем, как все должно было случиться, когда я мучилась без сна в своих покоях, ко мне пришел Алькум вместе с моей матерью. Он сказал, что разглядел будущее, которое Имир до сих пор заслонял от него, и все понял. Кроме того он сказал, что Херум был его возлюбленным и теперь он жаждет отомстить Имиру за его убийство. Он знал, что завтра умрет, но не пытался избежать смерти, лишь просил моей помощи в том, чтобы отомстить. Моя мать не произнесла ни слова, лишь смотрела на меня, пока я наконец не упала к ее ногам. Тогда она рассказала мне все.
        Я узнала правду о своем рождении и о своем предназначении. Мой Имир был воплощением достоинства и царственной красоты, любовь к нему была моим дыханием. Но Имир, каким его знали подданные, был жестоким правителем, прозванным Кровопийцей; на его руках была кровь множества мужчин, женщин и детей, а теперь она была и на моих руках. Я знала, что это правда. Призрак отца напоминал мне об этом каждую ночь. Имена моих погибших товарищей, Таяна, Саруба и Херуна звучали во мне всякий раз, как я принимала чашу с кровью и творила заклятия. Я не могла избавиться от них, не могу и теперь. Они станут преследовать меня до конца моей жизни. Благодарение Молчащим богам, эта жизнь не будет долгой.
        Так мы заключили с Алькумом соглашение, и моя мать скрепила его своим благословением. Имир неподвластен смерти, но Прорицательница Непокорных поведала, как создать для него темницу, в которой он останется навеки. Это знание пришло к ней от Молчащих богов, чтобы она научила мою мать, а моя мать - меня и Алькума. Всю ночь и утро мы готовили заклятие, непосильное для простых смертных. Но мы были Сильными магами, и мы справились. Когда пришел час отправляться на урок, мы были готовы.
        Мы явились в тайное место наших встреч, как делали это многие сотни раз за годы обучения. Я пришла первой и в последний раз насладилась объятиями Имира. К приходу Алькума все было готово. Любовь Имира ко мне была сильна, как никогда: он думал, что еще немного, и я навечно стану его. Он думал, что мы вдвоем обманываем Алькума, но в действительности мы с Алькумом обманывали его.
        Иарра отложила манускрипт и неохотно подняла голову. Где-то далеко трубили рога - вечер. Рассказ Элетии, женщины, которой она бывала в снах, все больше казался ей вышедшим из-под ее собственной руки, хотя ни разу во сне ей не являлись сцены предательства - только любви. Запертый в древнем подземелье, вмороженный в камень пленник насылал на нее эти сны, надеясь зародить страсть, подобную той, что испытывали к нему и Лада, и Элетия. Хуже всего было то, что ему это удавалось. Все чаще Иарра обнаруживала, что скучает по Имиру, по его лицу, которого ни разу не видела наяву, по власти его голоса, по резкому, как внезапный порыв обжигающего южного ветра, смеху. По невыносимому совершенству его тела, которое так часто обнимала во сне.
        Она гнала от себя эти чувства изо всех сил. Но отвергать неестественную, призрачную часть своей жизни ей было бы куда легче, если бы обычный мир оставался надежным и понятным, каким был до смерти деда. Увы, надежного в Арше становилось все меньше, а пониманием не могли похвастаться даже мудрые книгочеи Синих Домов. И даже в стенах родного дома, даже в собственных комнатах было не спрятаться от изменений.
        Одним из таких новшеств стали постоянные визиты энсов. При жизни деда подобные посещения были редкостью, за всю Иаррину жизнь не насчиталось бы и десятка. Теперь, что ни вечер, мать либо отправлялась в гости к кому-нибудь из глав Домов, либо принимала их у себя. Из нескольких услышанных разговоров Иарра поняла, что дело здесь не в популярности новой энсы Самурхиль - потесненные правители Арша не имели другой возможности поговорить без посторонних глаз. На заседаниях Палаты теперь обязательно присутствовал Римуш, а с ним несколько десятков Бездомных, выгнать которых не было никакой возможности. Сотни таких же, как они, слонялись по бульварам Среднего города, готовые чуть что ввязаться в драку.
        Они обзавелись настоящими доспехами и оружием, но это еще полбеды - многие из них были Бессмертными. Вернувшийся неделю назад энс Карана убедился в этом в первый же день. Его воины попытались очистить Средний город от незваных гостей. Завязался короткий бой. Бездомные дрались, как звери, не знающие ни страха, ни жалости; их раны, даже те, что казались смертельными, не кровоточили, а получившие их только яростнее кидались в атаку. Не поднимались лишь те, кого удавалось обезглавить, но сделать это было не так-то просто. Красные гибли один за другим, и энс Карана распорядился прекратить побоище на улицах города.
        В Палате Римуш открыто диктовал свою волю. Законы принимались один безумнее другого. Сдержанный поначалу, он все больше входил во вкус, особенно после того, как двукратное понижение налогов, на котором он настоял, принесло ему симпатии большинства Свободных. Члены Палаты видели в этом исполнение зловещего предначертания и гибель Арша, оставленного богами. Другие, не затрагивая столь высоких материй, предвещали поражение армии, которая вот-вот останется без продовольствия, когда городу не хватит средств отправить очередной обоз, наступление Даратсана вместе с кочевыми союзниками и опять-таки гибель Арша. Прибытия кораблей с эссардскими наемниками ожидали, как спасения, хотя и здесь не обходилось без страхов: задаток был выплачен, но вскоре подойдет срок очередного расчета с Эссардом, и что будет, если город не изыщет нужных средств? Бездомных это, понятное дело, не волновало. Из Свободных и даже из Высших младших семей лишь немногие могли оценить всю серьезность положения.
        Иарра узнавала все эти новости обрывками, прислушиваясь к разговорам и слухам. После ужина у Амураты, когда она у всех на глазах заигрывала с Римушем - так, во всяком случае, расценила ее поступок мать - ей было запрещено появляться в обществе. Единственным местом, куда она могла вырваться из дома, осталась разоренная Бездомными библиотека Синего квартала. Из всех семейных занятий собирание книг интересовало энсу Инсину меньше всего, она была только рада препоручить его дочери.
        Иарра понемногу приводила библиотеку в порядок, с помощью работников разбирая сваленные под ноги, истоптанные, обгоревшие книги, восстанавливая то, что можно восстановить и составляя список потерь. Когда-нибудь, когда это безумие завершится, они разыщут копии в других библиотеках и восстановят утраченное. Разглаживая оскверненные страницы, оплакивая их, как тела погибших друзей, Иарра забывала все остальные горести, как истинная Самурхиль, потерявшая самое ценное, что есть в мире. В такие моменты Имиру нечем было поживиться в ее сердце.
        Пару раз ей удавалось пригласить в библиотеку друзей, и они устраивали в пустом зале невеселые вечеринки. Невеселые потому, что из маленькой компании двое были убиты Бездомными, а Саттия, ближайшая Иаррина подруга, подверглась насилию и осталась едва жива. Она лежала в доме своего отца, смотрителя главной городской обсерватории. К ней никого не пускали…
        Иарра смахнула слезу и вылезла из-за стола. Гора бумаг, обрывков рукописей и обгоревших книг из библиотеки на нем уже грозила подняться до потолка. Каждое утро она давала себе слово вечером навести порядок, и каждый вечер махала рукой и оставляла до утра. Подпускать к рукописям слуг ей не хотелось. Устраиваясь читать или работать, она просто освобождала немного места, сдвигая завал. Сегодня тоже не будет времени им заняться: ожидается визит энсов, и даже мать не запретит ей присутствовать, раз уж гости соберутся в их собственном доме.
        У нее созрел план, как вырваться из-под надоевшего ареста. Магана приготовила чудный наряд полупрозрачного эссардского материала ярко-желтого цвета, с каймой из искусно вышитых синих нарциссов, дополненный изящными сандалиями с позолоченными ремешками. Быть очаровательной и милой, как никогда, и до вечера получить как можно больше личных приглашений, неважно, от самих энсов или членов их семей - вот, чем она собиралась заняться. Кассия Дильмун, к примеру, обещала научить ее владеть оружием, а племянник глупого Дурма, которого вскоре должны были утвердить на место дяди, уже давно взял манеру строить ей глазки при каждом случае. А ведь есть еще и вернувшийся с войны Карана - Иарра повертелась перед зеркалом, припоминая, и удовлетворенно кивнула самой себе. Если только глаза ее не обманули в их последнюю встречу, от энса Караны она добьется чего угодно. Он будет счастлив принять ее в своем доме, а мать не решится отказать столь влиятельному энсу.
        За спиной отражения мелькнула знакомая тень, но Иарра быстро отвернулась от зеркала: даже не пытайся, Имир. Не в этот раз.
        Ларец с драгоценностями перекочевал со стола на верхнюю полку, чтобы не мешал. Вытащив дымчато-стеклянный ящик, Иарра подняла украшенную резьбой крышку и удивленно уставилась на содержимое.
        Серьги, ожерелья и диадемы лежали в таком беспорядке, словно кто-то случайно высыпал их на пол, а потом впопыхах, пригоршнями, собирал обратно. Сперва Иарра увидела лишь беспорядок. Затем, растерянно перебирая украшения, поняла, что чего-то не хватает. Она могла бы и не заметить, если бы не надевала их совсем недавно: ожерелье и серьги с синими сапфирами, очень официального вида, слишком тяжелые, чтобы наряжаться в них без особого повода. Сперва подумалось - сама забыла убрать на место, с нее станется, но нет. Иарра точно помнила, как с трудом расстегнула замочек ожерелья и сложила его вместе с серьгами в ларец; тогда она и решила убрать его подальше со стола. Невозможно было в это поверить, но - кто-то рылся в ее вещах и забрал драгоценности.
        Кто? И главное - что теперь делать?
        Поднимать шум, выяснять? Вообразив себе эту картину, Иарра вздрогнула - нет уж, слишком стыдно! В их доме никогда в жизни не устраивали судилищ. Если кому-нибудь из слуг случалось провиниться, дед разбирался с ним сам, да так, что остальные скорее решились бы навлечь на себя гнев богов, чем рассердить энса Адая.
        Теперь наведение порядка в доме стало делом матери, но обращаться к ней не хотелось нисколько. Их отношения со временем не улучшились, наоборот. Как ни старалась, в глазах энсы Инсины Иарра все равно была проигравшей соперницей.
        Кем была мать для нее самой, Иарра затруднилась бы сказать. Знала лишь, кем она не была и никогда не будет - дедом.
        Так ничего и не решив, она выбрала жемчужные серьги и надела на запястья золотые браслеты. Подумав, украсила волосы диадемой - тонкая полоска золота и крупный жемчуг. На ее волосах, блестяще-черной волной стекающих по спине, жемчужины будут смотреться, как звезды.
        Гости, наверно, уже съезжаются. Кинув еще один быстрый взгляд в сторону зеркала, Иарра отправилась воплощать свой замысел.
        И остановилась. Перед дверью мялась, не решаясь войти или постучать, заплаканная служанка.
        - Наммия? Что с тобой?
        - Прости, балла! Я все тебе расскажу! - она стояла, наклонившись, и прятала руки на груди, как будто у нее что-то болело.
        Иарра пожала плечами и отступила назад:
        - Входи.
        Оказавшись в комнате, девушка упала на колени.
        - Ты что? - воскликнула Иарра, но тут же увидела ответ на свой вопрос.
        Наммия не просто так прятала руки. В них сияли синим огнем самоцветы - те самые пропавшие сапфиры. Теперь она, вся поникшая, протягивала камни Иарре.
        Глядя на ее повинную голову, трудно было найти подходящие слова. Иарра молча забрала украшения. Потом все-таки спросила:
        - Ты их взяла… откуда? - в последний миг изменив свой вопрос так, чтобы он не звучал прямым обвинением.
        Наммия пуще прежнего залилась слезами. Сквозь ее всхлипывания и хлюпанья носом с трудом можно было разобрать, что она умоляет баллу не сердиться и делать с ней все, что балла пожелает, только не прогонять из дома, что она не хотела и не хочет… остальное потонуло в рыданиях.
        - Сейчас же перестань, - от неловкости Иарра начала сердиться. - Встань немедленно, слышишь!
        Дождавшись, чтобы девушка подчинилась, приказала:
        - Успокойся. Вытри нос и скажи все, как есть.
        И Наммия, всхлипывая, сказала все, как есть.
        Ожерелье и серьги принес ей Серри. В подарок. Это бы не первый его подарок - до этого он приносил золотой ножной браслет и флакончик для духов из цельного аметиста. Откуда он брал эти вещи, служанка не знала. В помещениях для слуг у Наммии была своя каморка; мальчик взял манеру прятаться за занавеской и подсматривать за ней, когда она раздевалась, а один раз зашел даже в ванную. Потом извинялся и просил не рассказывать матери, обещал, что больше не будет, и дарил дорогие подарки в знак раскаяния. Сапфиры появились после того, как Серри проскользнул в ее комнату поздно ночью. Чего он хотел, Наммия объяснить не смогла, подавившись рыданиями, но догадаться было нетрудно. Узнав Иаррины сапфиры, она промучилась целый день и вот пришла каяться.
        Иарра слушала и беспомощно кривилась, охваченная сразу и гневом, и стыдом, и отвращением, и жалостью. Паршивцу всего-то девять лет! Что же будет дальше?
        Наммия рыдала навзрыд и просила не выгонять ее из дому, объясняла что-то про больную мать и слабоумную сестру, которым не выжить без ее заработка. Вздохнув, Иарра прервала ее бессвязное бормотание:
        - Успокойся, никто не собирается тебя выгонять. Ты виновата только в том, что не рассказала все сразу, как это началось.
        - Молодой балл сказал, что ему ничего не будет, а меня выгонят! - Наммия громко шмыгнула носом.
        Иарре не хотелось думать, что отчасти мальчик прав. Материнская любовь к нему не знала границ. Не было такого деяния, за которое энса Инсина могла бы всерьез на него разгневаться или хотя бы просто ненадолго престать им восхищаться. Наивно было бы ждать, что любящая мать примет сторону оскорбленной служанки, а не собственного сына. Но кража фамильных драгоценностей это слишком серьезный проступок, не говоря уж о том, как Серри ими распорядился! На этот раз матери придется, придется…
        Она наконец заметила, что тяжело дышит и изо всех сил сжимает кулаки. Выглядело это, наверное, довольно страшно, иначе с чего бы бедной служанке так пятиться и втягивать голову в плечи, будто ее вот-вот ударят?
        - Ступай, Наммия, и ничего не бойся. Я сама с этим разберусь.
        Девушка бесшумно исчезла. Иарра глубоко вдохнула, удивляясь самой себе. С какой стати ее так задевает слепая любовь матери к младшему брату? Неужели потому, что самой ей ничего подобного не досталось? Но ведь у нее был дед! Пусть он не особо нежничал и вообще вел себя так, словно Иарра для него обуза, все равно она ни за что на свете не поменялась бы с Серри местами. Всем, чему она научилась и чем стала, она обязана деду. Без него она была бы совсем другим человеком.
        Воспоминания отчасти вернули ей душевное равновесие. Столкнувшись в коридоре с матерью, которая беседовала с очень веселым Караной, Иарра почтительно приветствовала их обоих и улыбнулась в ответ энсу, ни с того ни с сего назвавшему ее первой красавицей Арша.
        Судя по тому, с каким восторгом он глядел и на Иарру, и на ее мать, энсу очень недоставало в последнее время женского общества. В остальном же война пошла ему на пользу: он загорел и посвежел лицом, а животик, довольно заметный раньше, исчез. Торжественное пурпурное одеяние со множеством самоцветов было бы уместнее на заседании Палаты, а не относительно тихом вечере «для своих», но энс Карана всегда и везде любил блистать.
        Его борода, как обычно, разделенная на две косицы и надушенная, спускалась на грудь; между косиц темнел выточенный из багрового камня амулет - рогатый знак Эннуга. Иарра распахнула глаза в невольном восхищении: это было очень смело. Всем известно, что бог подземного мира беспощаден к врагам, но стоит призвавшему его помощь хоть раз проявить слабость или малодушие, и вместо врагов Эннуг заберет его самого. Мало кто осмеливался носить возле сердца подобный амулет.
        Заметив, какое впечатление произвел, Карана заулыбался еще шире. И с чего бы так веселиться, разве Бездомные уже укрощены, а война - закончена?
        - Я уже хотела отправить кого-нибудь тебя искать, - недовольно сказала Инсина. - Мне надо с тобой поговорить.
        - А мне - с тобой, - согласилась Иарра. - Но у нас уже гости.
        - Ничего. Подожди здесь, я провожу энса в залу.
        Иарра пожала плечами. За властным тоном матери ей почудилось напряжение и даже опаска. Что за важное дело она хочет обсудить, неужели выходку Серри? Нет, в таком случае она дождалась бы ухода гостей. Это должно быть что-то срочное.
        Скрывая беспокойство, Иарра провела руками по волосам. Дед умер, а в Арше хозяйничают Бездомные - вряд ли может случиться что-нибудь еще хуже.
        Из бывшего кабинета энса Адая давно выветрился запах лекарств. Книги аккуратными рядами выстроились на полках. На столе их место заняли вазочки с орехами и сладостями. Там же стояли письменные принадлежности и лежали несколько бумажных листов текстом вниз. На полу перед окном в ярко раскрашенной вазе благоухали свежие цветы. Рядом стоял такой же, сделанный в комплект к вазе, широкогорлый кувшин с водой, с подвешенной на цепочке золотой чашечкой для зачерпывания. Окна закрывали полупрозрачные светло-розовые занавеси, колыхавшиеся от каждого дуновения. Пахло духами. С первого взгляда было понятно, что теперь здесь обитает женщина.
        - Сядь, Иарра, - велела мать. - Что ты топчешься? Что ты хотела мне сказать?
        Иарра на всякий случай приготовилась к скандалу. Поколебалась, не зная, какие слова подобрать, потом решила говорить прямо:
        - Серри украл мои сапфиры.
        - Что-о? - мать явно не поверила своим ушам. - Ты что такое говоришь?
        - Это правда. Он взял их из ларца в моей комнате и подарил служанке, которую обидел.
        Инсина казалась не то растерянной, не то разъяренной, не то все это вместе.
        - Обидел? Служанку?
        - Он подглядывал за ней голой. Несколько раз, потом просил прощения и приносил в подарок драгоценности. Не знаю, где он их брал. А вчера ночью он зашел к ней и пытался ее потрогать, - неохотно закончила Иарра, у которой уже пылали щеки и уши.
        Мать громко дышала - казалось, ее сейчас хватит удар. Ничего не говорила. Иарра испугалась и уже пожалела, что затеяла этот разговор, что не оставила все как есть, и пусть бы провалились к Эннугу эти несчастные сапфиры, когда Инсина взорвалась:
        - Да как ты можешь?! Верить какой-то девке и возводить поклеп на брата! Конечно, ты его не любишь, но надо же знать приличия! Надо же…
        Иарра перебила ее:
        - Энса, это правда. Сапфиры пропали. Девушка узнала их и принесла мне обратно. Она честная, она три года в нашем доме, и…
        - Честная?! Стащила твои камни, оклеветала моего сына, а ты за нее еще и вступаешься? Как зовут эту тварь?!
        - Ты ничего ей не сделаешь! - провались все к Эннугу, неужели она навлекла на Наммию беду? - Да услышь же ты меня! Я говорю про Серри! Неужели ты не видишь, как он себя ведет?
        - Как он себя ведет? - свистящим шепотом спросила мать.
        - Он грубит всем подряд. Грубит мне. Входит без спросу, берет мои вещи, - Иарра уже чувствовала, что говорит не то, что от каждого ее слова становится хуже, но остановиться не могла. - Он ссорится со слугами. Он оскорбил Магану. Он побил девочку, дочку Аты, это наш раб, может ты не знаешь, дед его очень ценил. Он всем рассказывает, что он будущий энс, как будто бы меня ты выдашь замуж в другой Дом, а его сделаешь наследником. Он творит все, что ему вздумается, а если кто-то сделает замечание, кричит и угрожает. Он врет, подглядывает, берет без спросу…
        Она поняла, что повторяется, и замолчала. Мать слушала с застывшим лицом.
        - Маленькая тварь, - сказала энса. - Я отношусь к тебе, как к дочери, а ты только и ждешь, чтобы ужалить. Я понимаю, тебя дед научил меня ненавидеть, но Серри - за что? Он твой родной брат!
        - Я его не ненавижу! - воскликнула Иарра. Она много раз слышала те же самые упреки от самого Серри и все гадала, где он их взял. Теперь ей стало ясно. - И дед, он никогда не учил вас ненавидеть! Да мы вообще про вас не говорили!
        - Ты сама себя слышишь? Вы про нас не говорили, это правда! Выгнали, выбросили на свалку и думали, что мы там и останемся! Ты - наследница, а Серри лишний!
        - Нет! Никто так не думал!
        - Ты хоть знаешь, как он маленький болел? Как чуть не умер? Как я целые ночи стояла на коленях и взывала к богам, а они не отвечали? - Инсина вытерла слезы. - Нет, конечно, ты не знаешь, тебе и дела нет. Если бы он умер, вы бы даже не заметили. Откуда в вас столько жестокости?
        Даже старайся она изо всех сил, Иарра не смогла бы представить, что разговор может обернуться вот так.
        - Ну причем здесь жестокость, энса? - слово «мама» просто невозможно было произнести. - Я говорю про его поведение сейчас. Разве из-за того, что он болел, ему теперь все можно?
        - Ты совсем меня не слышишь, да?
        - Я тебя слышу, - сказала Иарра. Удивительно, как ей до сих пор удавалось говорить спокойно. - Это ты не хочешь услышать меня. Я изо всех сил стараюсь тебе угодить, и на Серри не жаловалась ни разу, до сегодняшнего дня. А ты… как будто я не твоя дочь, а враг.
        - А ты не подумала, что причина может быть в тебе?
        - Но в чем? Что я делаю?
        - Ничего, - сказала энса. - Ничего не делаешь, чтобы стать нам ближе. Ты вся в себе, тебе нет дела ни до чего, кроме своих занятий. Заговоришь с тобой, а ты глянешь, как будто тебя мышь отрывает от твоих мыслей. Серри боится к тебе подойти, так ты на него смотришь. Слугам ты улыбаешься, их слушаешь, а нами брезгуешь! Высокомерная, печальная Иарра! Конечно, куда нам до тебя…
        Иарра прижалась к спинке стула и молча смотрела на рыдающую мать. Она совершенно не представляла, что ей делать. Извиняться? Но за что? Язык прилип к небу.
        - Ты такая же, как мой отец, - Инсина вытерла слезы и снова закрыла лицо руками. - Я ищу в тебе хоть что-то хорошее, а нахожу все время его!
        От этих слов Иарра словно застыла, обратилась в камень. Только что готова была тоже разрыдаться, как вдруг все чувства исчезли. Голосом холоднее Имирова кристалла она произнесла:
        - Я помню его последние слова, которые он сказал мне перед смертью. Он сказал «Я горжусь тобой, Иарра Самурхиль». Я ничего особенного не делала, просто была сама собой. Тебе не нравится, что я - это я, а он мной гордился. Если правда ты видишь во мне его, то я этим горжусь.
        Инсина отняла руки от лица. Глаза у нее покраснели, губы тряслись. Иарра безразлично подумала, что матери еще выходить к гостям, это скандально - появиться с заплаканным лицом. Энса не должна такого себе позволять.
        - Раз так, я тоже скажу. Вчера энс Карана просил отдать ему тебя в жены. Мы объявим о вашей помолвке сегодня. Торжественной свадьбы не будет, еще не прошел траур по твоему деду, которого ты так любишь. Вы получите благословение Палаты ровно через две недели. У тебя есть время, чтобы приготовить подобающий наряд.
        Иарре показалось, что ее ударили в живот. Она согнулась, ударившись о стол, пытаясь вдохнуть. Прокашляла:
        - Нет, ни за что!
        - А я тебя не спрашиваю. Скажи лучше спасибо за такой удачный выбор.
        - Удачный?! - закричала она, вскакивая.
        - Ты будешь женой энса Красного Дома, твой сын или дочь станет энсом. Чем еще ты недовольна? Рассчитывала на большее? Зря, - Инсина тоже встала и, отвернувшись к окну, обтерла лицо смоченным в воде полотенцем. - Разговор окончен, Иарра. Сейчас мы выйдем к гостям, и ты будешь ласкова со своим женихом.
        - Он мне не жених! Я не выйду за него, тебе ясно?
        - Будешь хамить, получишь наказание, - спокойно сказала мать. - Я энса твоего Дома, а ты моя дочь, и ты сделаешь, как я прикажу.
        - Ты хочешь от меня избавиться? Хочешь, чтобы Серри был наследником? Пожалуйста, избери его наследником, я не спорю! Хочешь, поклянусь не претендовать на Дом, никогда? Только оставь мне мою жизнь!
        - Не смей на меня кричать! - энса тоже повысила голос. - Ты просто дура! Что такое эта твоя жизнь? Книжная пыль! С деньгами Караны ты станешь богиней! Тебе будут целовать ноги и посвящать поэмы! Пора тебе начать жить по-настоящему, Иарра!
        - Нет, - всхлипнула Иарра. - Пожалуйста! Не заставляй меня!
        - Ты дура и эгоистка, а я забочусь о своих детях. Вы оба займете положение, которого достойны, оба, а не кто-то один. Подумать только, первый богач Арша хочет ее в жены, а она ревет! На, вытри лицо. И идем.
        Инсина держала ее за локоть и буквально тащила за собой, отпустив только на входе в залу. Энс Карана скрашивал неловкость из-за отсутствия хозяев, занимая гостей рассказом о военных действиях. Он встретил их улыбкой и тут же нахмурился, заметив растрепанный вид обеих, но мать уже преобразилась в радушную энсу, и Иарре пришлось последовать ее примеру: Самурхиль не показывают слабость и уж тем более не плачут прилюдно.
        Будто не замечая взгляда энса, Иарра устремилась навстречу наряженной во все розовое и полупрозрачное Кассии.
        Та заулыбалась, как будто они были давними подругами:
        - Хочешь спросить с меня долг?
        - Ты о чем? - Иарра с трудом собралась с мыслями. - Ах, поняла. Да, правда, хочу. Научишь?
        - Я же обещала. Когда начнем?
        - Не знаю… - ее недавний план собирать приглашения теперь потерял смысл. - Кажется, меня выдают замуж.
        - Замуж? - Кассия хихикнула. - Хоть не за Бездомного?
        - Нет. За энса Дома Нинхур.
        У Красной приоткрылся рот. Она не то охнула, не то всхлипнула и оглянулась на Карану. Тот разговаривал с Инсиной и как будто не смотрел в их сторону, но Иарра отчетливо ощущала на себе его взгляд - как прикосновение холодной змеиной кожи. Кассия казалась ошарашенной и даже не пыталась скрыть злую зависть, так что удержаться было невозможно. Иарра произнесла как можно равнодушнее:
        - Уж лучше бы за Бездомного.
        К чести Кассии, она не упала в обморок и даже не обозвала ее дурой, как недавно мать. Отозвалась с натянутой ухмылкой:
        - Ну да, Бездомный, конечно, моложе. А Карана, говорят, первую жену убил.
        - Она покончила с собой, - возразила Иарра. - Это внесено в летописи.
        - Ну да, после того, как он застал ее со слугой. А еще говорят, у него восемь наложниц.
        - Еще скажи - наложников.
        - Ну да. Этих девять, я слышала.
        - Ну да, - передразнила ее Иарра, - поэтому ты нисколько мне не завидуешь!
        - Сам Карана? Да пусть бы его хоть вся армия ублажала, мне только легче! А теперь остался всего один свободный энс, и тот пока не энс, еще Дурм может вернуться. Синий! - Кассия, не стесняясь, скривилась. - А Красный достанется тебе! Где тут справедливость?
        - Нет справедливости, - согласилась Иарра. - Есть еще две недели до свадьбы, хочешь, попробуй его соблазнить. Я не обижусь.
        - Всего две недели? Откуда такая спешка?
        Иарра пожала плечами:
        - Война. Да еще матери не терпится от меня избавиться.
        Кассия сочувственно кивнула - ее мать тоже была не подарок. Иарра спросила:
        - Так что, попытаешь счастья с Караной?
        - Хм…
        Кассия, сощурившись, оглянулась. Иарра снова не удержалась:
        - Если только сможешь тягаться с восьмью наложницами и девятью наложниками.
        И вновь Красная удивила ее, ответив с беззаботной улыбкой:
        - Если ты смогла, то я тем более.
        - Желаю удачи, - искренне сказала Иарра. - А сейчас нас, кажется, зовут за стол.
        Глава 11.
        Любовь Кровопийцы
        Она молча поднялась и стояла, пока мать удивляла почтенных гостей известием о помолвке. Безразлично выслушивала поздравления, отвечала каждому, как подобает - просто открывала рот, и оттуда сами собой выходили нужные слова. Безропотно вытерпела пахнущий миртом и корицей поцелуй своего жениха. Мысли ее были далеко.
        Ничего особенного не случилось, конечно же. Если бы дед не умер, все равно в ближайший год-два подобрал бы ей мужа. И так же, как мать, энс Адай заботился об интересах Дома, а не ее личном удовольствии, и того же самого ожидал от нее самой. Единственная разница, что эти интересы дед понимал иначе, нежели мать, и мужем Иарры стал бы кто-то достаточно высокородный, но не претендующий на звание энса другого Дома. Скорее всего - из Синих. Так она сохранила бы возможность унаследовать Дом Самурхиль. Зная это, она никогда особенно на сей счет не беспокоилась и если заводила втайне от деда отношения, они всегда были легкими и ни к чему не обязывающими - удовольствие, а не сердечная привязанность. И расставалась так же легко, дорожа свободой и покоем больше, чем любым мужчиной. Ничего похожего на ту страсть, что вызывал в ее снах Имир.
        Теперь, когда дед умер, а у матери есть Серри, ничего удивительного, если ей придется официально покинуть собственный Дом. Так она не будет угрозой для брата, если с матерью вдруг что-то случится, а завещание окажется не в порядке. И мать права в том, что Карана это лучший вариант. Он сказочно богат, у него нет прямых наследников, а ни одного из внебрачных детей он так и не узаконил. Если у них родится ребенок, он станет следующим энсом Нинхур.
        Думать о нем противно, да. Но, если не кривить душой, ей в последнее время противно думать о любом, кроме одного-единственного мужчины. И это совершеннейшее безумие. Это чувство принадлежит женщинам из ее снов, Ладе и Элетии, а не Иарре Самурхиль. Она не настолько свихнулась, чтобы учитывать мнение сновидений!
        Так отчего же, скажите на милость, она так взъелась?
        Когда после ужина Карана подошел и попросил уделить ему немного времени, Иарра сразу согласилась.
        Они медленно шли усыпанной белым песком дорожкой, что обходила сад и возвращалась обратно, как свернувшийся в кольцо змей - знак Дома Самурхиль. Серебристо-серые оливы нависали на ними, прикрывая от дождя, который шел теперь постоянно - начиналась зима. По другую сторону находилась хозяйственная часть двора; оттуда долетали смешанные ароматы кухни и конюшни. Шаги Караны, тяжелые и размеренные, отпечатывались на мокром песке. Казалось, он может, не сбившись с ноги, прошагать весь Арш насквозь и не останавливаться, пока не достигнет смутных земель на границе с Дарастаном, откуда его призвало спешное послание Амураты. Несмотря на сладкий запах духов и великолепный вид, энс выглядел больше солдатом, чем городским изнеженным щеголем, и хмурился, словно вовсе забыл про Иарру, которую собрался взять в жены. Она молчала, ожидая, чтобы он заговорил первым - так легче будет понять, что у него на уме.
        Они прошли немало шагов, прежде чем энс вернулся из своих мыслей.
        - Балла Иарра, - сказал он. - Спасибо, что согласилась стать моей женой. Я очень счастлив.
        - Я не соглашалась, - уточнила она просто потому, что это была правда.
        - Нет? - он остановился, но ни на миг не утратил самоуверенности. - А энса Инсина сказала мне другое.
        - Мне она тоже так сказала.
        - Значит, это сделано против твоей воли?
        - Да.
        Энс помолчал.
        - Позволь тебя заверить, моя дорогая балла - в моем доме тебя ожидают лишь забота, уважение и почет. У тебя будет все, чего ты пожелаешь.
        - У меня и так все есть, - и опять она всего лишь сказала правду.
        - Быть может, не все. Ошибусь ли я, если предположу, что теперь, когда энса Адая больше нет, а Домом правит твоя мать, тебе не так хорошо живется здесь, как раньше?
        А ему не откажешь в проницательности! Иарре пришлось согласиться:
        - Да. Но здесь все равно мой дом.
        - Мой дом станет твоим. Весь мой Дом. Там не будет никого выше тебя, никого, кто стал бы тебе указывать, - он улыбнулся все той же самоуверенной улыбкой, - кроме меня самого.
        «Еще чего! - полыхнуло внутри, и Иарра ощутила порывистый гнев своей прошлой личности - Лады. - Да кем он себя возомнил?!»
        Непонятно было, правда ли она слышит голос своей призрачной двойницы или собственное воображение примеряет чужие одежды - в любом случае, Иарре это не понравилось. У нее и без внутренних голосов хватало неприятностей.
        - Я буду хорошим мужем, - пообещал Карана. Взял ее руки в свои и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. - Моя дорогая…
        Прикосновение было ошибкой. Обе возлюбленные Имира тут же дали о себе знать - Иарру захлестнула такая волна гнева и отвращения, словно ее тела домогалась крыса. Теперь она уже точно слышала голоса своих двойниц, ругавших энса на чем свет стоит. Пришлось вырваться и отступить в сторону, лишь бы они успокоились.
        - Я не хочу замуж, - сказала она. - Пожалуйста, энс Карана, найди себе другую. Не надо меня заставлять!
        - Но мы уже помолвлены, дорогая балла. Я люблю именно тебя, а не другую!
        «Врет», - уверенно произнес голос в ее мыслях.
        А другой добавил:
        «Смотри сама».
        Тогда Иарра посмотрела - так, как умели смотреть Лада и Элетия. Глазами не тела, а разума, не понимая сама, что делает, взглянула и увидела самоуверенного энса так, словно оказалась внутри его головы. Само собой, там не было никакой любви. Было что-то другое, нехорошее, что-то, связанное не с нею самой, а… с Домом Самурхиль. С матерью? Нет. С дедом? Но…
        Видение погасло. Иарра пошатнулась и чуть не упала. Карана поддержал ее. Обнял - на этот раз у нее не было сил сопротивляться. Что, что она только что сделала?!
        - Моя дорогая, - сказал энс. - Ты столько перенесла, неудивительно, что тебе страшно! Со мной ты будешь в безопасности. Дом Нинхур станет твоей надежной защитой от любых тревог. Клянусь тебе в этом Двумя и Непознаваемым.
        Последнее слово ударило ее и привело в чувство, как пощечина. Вспыхнули воспоминания - ночь под храмом Непознаваемого, дед. Имир. В ту ночь она его разбудила. Тогда и надо было падать в обморок, а не сейчас из-за всякой ерунды! Иарра дернулась, пытаясь освободиться.
        - Если тебе нужен Дом Самурхиль, энс Карана, женись на моей матери!
        - Что ты, дорогая, у меня уже есть Дом!
        Он снова пытался ее поцеловать. Ему что, ни разу в жизни не отказывали?
        - Пусти!
        Она наконец вырвалась и бросилась прочь, позабыв о достоинстве, не замечая удивленных взглядов, всхлипывая, как маленькая девочка, пока не оказалась наконец в своих комнатах. К счастью, никто не пошел следом - она бы этого не выдержала.
        Ею опять овладела слабость, и на этот раз она не удержалась на ногах. Рухнула на колени, не дойдя трех шагов до стола. Обхватила себя за плечи, тщетно пытаясь унять дрожь.
        Все было правдой - все с самого начала. Имир, Элетия, Лада, все ее сны - это было правдой. Она не верила, даже до сегодняшнего дня, предпочитая считать себя сумасшедшей, но она ошибалась. Стоило послушаться один раз, использовать то, что эти трое называли магией, как все стало ясно.
        Ее разум распахнулся. Видения из снов восставали в нем с отчетливостью пережитого. Она тоже обладала этим, Силой, магией, колдовством - как ни назови. Под храмом Непознаваемого томился в заключении Имир, древний властитель мира, когда-то более великий, чем сами боги. И она, Иарра, была виновницей его пробуждения. Была - по его собственным словам - единственной, кто мог его освободить. Что тогда будет, вернет ли он свое прежнее могущество? И что станет с Аршем? Со всем миром?
        Иарра подняла голову. Она сидела на полу между столом и зеркалом, скрючившись и бессильно уронив руки. Против обыкновения, в зеркале не отражался Имир - только ее собственное бледное лицо под безразличным блеском золотой диадемы. Ее рука, когда Иарра вытянула ее в сторону зеркала, была тяжелее каменной.
        «Не пытайся, - прозвучавший в голове голос не отличался от ее собственного, но Иарра узнала Элетию. - Ты не умеешь, у тебя нет Силы».
        «Всего лишь нужно обучение, - возразила Лада. - И кровь».
        Ну уж нет, только не кровь! Иарра вздрогнула, вспомнив видения из снов, но руку не опустила.
        «Я умерла, чтобы это зло исчезло из мира! Не смей!»
        Но отчаянный крик Элетии остался без ответа. Иарра не знала, как собирается выполнить свою затею, у нее не было ничего, кроме снов. Но, если не убедиться сейчас, не избавиться от последних сомнений, она и в самом деле сойдет с ума, теперь уже окончательно. Во сне она делала вещи и посложнее без всякой крови.
        Голова закружилась, когда она сосредоточила взгляд на зеркале, на той же точке, куда указывал ее палец, и потянулась мысленно - как если бы у ее мозга были собственные руки. Очень долго ничего не происходило, лишь все сильнее кружилась голова и к горлу подступала дурнота.
        Потом виски вспыхнули болью, от которой помутилось в глазах. Теряя сознание, Иарра увидела, как из точки ее взгляда по зеркалу вверх и вниз разбегаются веселые дорожки трещин. Потом накатил обморок, и ей стало все равно.
        Шел снег. Белые звезды кружились над улицами Лундиса, танцевали на ветру. Мимолетно касались кожи, чтобы тут же растаять, обратившись капельками воды, чуть задерживались, оседая на волосах и перьях. Грифоны расправляли крылья, горделиво клекоча, изгибали длинные шеи в память о родных для их вида снежных горах. Застигнутые на улицах маги поднимали головы, смотрели в небо. Они тоже радовались снегу - первому снегу этого года, две тысячи двадцатого от основания Империи Владеющих Силой.
        Розы Лады простояли до самой зимы. Даже сейчас, под летящим с неба снегом, они продолжали стоять - багровые и желтые, розовые и алые в кружащейся белизне. От их непокорной красоты захватывало дух. Она сама вывела этот сорт, чуть-чуть изменив Силой их природу, и могла поспорить, что ее цветы выдержат сегодняшнее испытание и останутся жить. Вернее, остались бы, не будь у Лады на них других планов.
        «Идет, - раздался голос в ее сознании. - Готовься!»
        Лада улыбнулась - золотистая грифоница радовалась задуманной шутке так же, как и она сама. Грифоны не всегда одобряли возлюбленных, которых выбирали их партнеры-люди. С их мнением приходилось считаться - любовь приходит и уходит, а связь с грифоном нерушима и заканчивается только со смертью грифона или самого мага. К счастью, Аса приняла Имира с первого взгляда, как и сама Лада. Сразу и навсегда.
        Он уже вошел в сад. Лада зажмурилась и мысленно следила, как он приближается, высматривая ее среди разноцветных клумб. Его окружал багровый ареол, сияние, невидимое обычному взгляду, но отчетливо заметное взгляду магическому - совсем недавно Имир принял несколько чаш крови, переполнивших его разум Силой. Как любой Сильный маг, он умел закрываться от чужих взглядов, но сейчас его чувства были открыты. Лада видела его собранность, готовность к предстоящему им походу, видела гордость оттого, что Совет позволил ему войти в число посланников. Если миссия окажется удачной, как все надеются, неразумные будут укрощены без пролития их крови, отличившиеся посланники - все до одного Сильные - войдут в Совет Сильнейших. Если бы не недавняя вспышка предвидения, Лада не сомневалась бы, что отличившимся будет Имир.
        Вот он увидел ее. Улыбнулся, понял, что его ждут. Подошел еще ближе. Когда их разделяло не больше десяти шагов, Лада открыла глаза. Над клумбами как будто пронесся ветер - разноцветные лепестки, все до единого, сорвались и полетели к Имиру. Розы остались голыми, а вокруг замершего от неожиданности Имира кружился и танцевал красочный ароматный вихрь. Вот он сделался плотнее, скрыл Имира с головой. Тот засмеялся, невидимый за этой праздничной завесой. Тогда Лада велела лепесткам опасть, и те послушно опустились на землю, выстлав разноцветную дорожку от его ног к ее собственным. Она распахнула объятия:
        - Иди ко мне!
        Он подошел, ступая по лепесткам, и поднял ее на руки, и целовал, властно, как делал это всегда. Сильный Имир, гордый и амбициозный сверх всякой меры, готовый на все ради капли лишней Силы, ради власти, которую она дает. Никто не верил в искренность его чувств к Сильнейшей, слишком выгодным было ему, властолюбцу, ее расположение. Никто, кроме самой Лады, которая знала сердце Имира так же хорошо, как свое собственное и вместе с ним смеялась над опасениями глупцов. Что до его восхождения к высотам, она сама об этом позаботится - скоро ее возлюбленный воссядет в Совете Сильнейших. Никто не достоин этого так, как он.
        - Хочу тебя, - шепнул Имир. - Здесь, среди твоих цветов, под снегом!
        - Холодно, - ответила Лада и, противореча собственным словам, скользнула губами по его шее над блестящим воротником дорожного костюма. - А еще нам надо поговорить.
        Имир рассмеялся:
        - Разве? - и обоих окутало, словно коконом, летнее тепло. Снежинки таяли, едва достигая его границ, и опускались на кожу каплями дождя. - Какое дело Сильным до холода?
        - Я люблю тебя, Имир. Отпусти.
        Имир нехотя поставил ее на ноги. Теплый кокон рассеялся, и они снова оказались посреди зимы. Лада плотнее запахнулась в светло-серый соболий мех. Имир в блестящем костюме из драконьей кожи не чувствовал холода. Такие костюмы, тонкие, почти невесомые, но очень крепкие, использовались обычно для полетов: трудно найти лучшую защиту от мороза там, на высоте, куда уносят всадника грифоньи крылья.
        - Чем ты встревожена?
        Лада невольно передернула плечами, но не от холода.
        - Будущее нехорошо. Разве ты не чувствуешь?
        Он нахмурился:
        - Прежде ты говорила не так. Это связано с походом?
        - Да. Я не понимала раньше, только нынче ночью смогла разглядеть. Нам опасно лететь вместе, Имир. Если ты мне доверяешь, останься в Лундисе.
        - Нет, - сказал он. Подумав, спросил: - Что именно ты видишь?
        - На той стороне два Сильнейших, не забывай. Они напустили столько тумана, что и сами собственного будущего не видят. Совет уверен, что мы легко решим эту проблему… или же они так говорят, но, заметь, из трех Амонов не летит ни один, и никто из тех, кто с ними связан. Этот род умеет избегать поражений, недаром среди них столько Сильных. Если поход закончится неудачей…
        - Но если он закончится удачей, я войду в Совет Сильнейших. Ради этого…
        - Я тоже этого хочу! - воскликнула Лада. - Мы добьемся этого другим путем. Вызовешь на поединок любого из Совета, я придумаю, кого. Я знаю их слабые места. В конце концов…
        - В конце концов, ты так и не ответила, что именно тебе открылось.
        - Все нечетко, - сказала Лада. - Я могу ошибиться. Но я вижу возможную смерть одному из нас и роковую ошибку другому.
        - Это неизбежно?
        - Нет. Но из-за тумана я не вижу, как это предотвратить и поэтому прошу тебя остаться дома.
        - Смерть и роковая ошибка, - повторил он. - Любимая моя, если я отпущу тебя одну и ты погибнешь, это и будет роковая ошибка! Зачем мне тогда жить? Нет. Если это опасно, останешься ты.
        - Я не могу остаться, я посол Совета!
        - В таком случае и я не могу, - сказал Имир и обнял ее. - Я полечу с тобой и буду защищать тебя каждую минуту. И смерть, и ошибка, пусть все достанется мне. Любимая…
        - Нет, Имир, подожди, - воскликнула она, пытаясь увернуться от его губ, - подожди!
        Но Имир изо всех сил сжал ее плечи и сказал женским голосом:
        - И зеркало разбила!
        - Что? - успела переспросить она, прежде чем поняла, что она больше не Лада.
        Иарра открыла глаза и увидела склонившееся над нею лица - испуганное и тревожное Маганы, тревожное и гневное - матери.
        - Что с тобой такое случилось? - спросила Инсина.
        - Я… я не помню, - часть ее еще была Ладой, и Иарра ответила ее словами: - Все в тумане.
        - Ты убежала с ужина. Нагрубила энсу Каране, разбила зеркало! Что ты себе позволяешь? Ты…
        - Холодная, что твой камень, - перебила Магана, коснувшись Иарриного лба. - Деточка больна, энса.
        - Это правда?
        Магана помогла Иарре сесть, и ту сразу же накрыло новым приступом слабости. Схватившись за руку управляющей, она простонала:
        - Меня тошнит, - и это было правдой.
        Энса Инсина вздохнула. Она все еще казалась разгневанной, но, видимо, решила до поры отложить скандал. Посмотрела, как Магана помогает Иарре подняться на ноги, и велела:
        - Уложи ее в постель и пригласи врача.
        - Да, энса.
        - Мы еще поговорим, - пообещала мать, прежде чем выйти из комнаты.
        Оказавшись в постели, Иарра опять схватила Магану за руку:
        - Не надо врача!
        - Даже не вздумай спорить, деточка. Ты в обморок свалилась, помилуйте нас Двое!
        - Это не болезнь! Я просто устала! Ты сама знаешь, сколько всего каждый день. Мать выдает меня замуж за Красного! Я просто очень переволновалась.
        Магана ахнула:
        - За Красного?
        - За Красного. Хочет избавиться. Магана, прошу, не надо врача, я все равно его прогоню! Дай мне поспать, чтобы никто не беспокоил, и я буду в порядке.
        Магана долго разглядывала ее и щупала лоб, прежде чем согласиться:
        - Хорошо, деточка, как скажешь. Спи, - она укутала Иарру покрывалом и тяжело вздохнула: - Красный! И наш старенький энс взирает на это из царства Эннуга!
        - Мне кажется, он нас оттуда не видит. Никто нас не видит.
        Кроме Имира - но этого она не стала говорить вслух.
        Магана тихо вышла. Иарра устроилась поудобнее, свернувшись клубком и натянув покрывало до самого носа.
        - Имир, - позвала она шепотом. - Мне надо с тобой поговорить, у меня очень много вопросов, а ответить некому, кроме тебя. Пожалуйста, Имир, поговори со мной.
        И стала ждать сна.
        В жаркие ночи Имир приказывал стелить постель на крыше дворца, на самой высокой из его башен. Дворец возвышался над домами Арша, как орел возвышается над стайкой цыплят. Ничей взгляд не мог потревожить Царя и его возлюбленную, когда они предавались любви или спали нагие, видимые только небесным светилам. Некому было услышать их слов, их любовного шепота и криков страсти. Даже боги, и те не слышали, потому что Имир изгнал из мира богов. Изгнал, ибо был сильнее. Всемогущий Имир, прекрасный Имир, возлюбленный Имир. Имир, покорный каждому ее взгляду…
        Элетия приподнялась на локте, любуясь его телом. Он был совершенен в лунном свете, как и при свете дня. Его смуглая кожа сияла, резкие черты даже во сне сохраняли величавость, из-за которой не многие из людей осмеливались глядеть ему в лицо. Элетия могла смотреть на него бесконечно, бесконечно сгорать в его огне. Ее Имир… она потянулась, чтобы прижаться губами к его плечу, но остановилась. Смутная тень скользнула по границе сознания - как будто ей следовало помнить о чем-то, что она забыла. Странно, в присутствии Имира ее никогда не касались тревоги. В чем же дело?
        Имир открыл глаза. Повернулся на бок, притянул ее к себе. От касания его рук по жилам потекло расплавленное золото. Элетия с нетерпеливым вздохом раскрыла губы его поцелую. Ее Имир!
        - Выспалась, красавица?
        - Не знаю, - сказала она. - Меня разбудило что-то… сама не знаю.
        Теперь Имир оказался сверху, его голова заслоняла небо. Его улыбка была ее солнцем и луной.
        - Разве это важно, когда мы вместе?
        - Важно. Подожди, я вспомню…
        Но Имир закрыл ее рот поцелуем. Потом принялся целовать ее шею, грудь, постепенно спускаясь все ниже. Элетия застонала, изогнувшись, но вдруг замолчала. Она вспомнила.
        - Нет!
        - Нет? - весело спросил Имир у ее живота.
        - Прекрати! Я помню этот сон! Я не Элетия!
        Имир приподнялся, опираясь на локоть. Иарра схватила край простыни, пытаясь натянуть ее на себя, закрыться от его взгляда. Он негромко засмеялся:
        - От кого ты прячешься? Это тело Элетии. Я знаю его до малейших подробностей.
        - Зачем ты это делаешь? - прошептала она.
        Он словно удивился:
        - Ты сама просила о разговоре. Заметь, не я звал тебя, а ты меня!
        - Но не так! Неужели… неужели нельзя было выбрать другой сон?
        - Мне нравится этот, Иарра-из-старшей-семьи-Синего-Дома-Самурхиль. Или, по-твоему, тот, кто тысячелетия не видел звезд и не касался женского тела, кто вморожен в камень и не может даже умереть, не вправе сам выбирать себе воспоминания?!
        Вспышка его гнева заставила ее заледенеть до самых кончиков пальцев, но Имир уже успокоился. Лег на спину, заложив руки под голову и подставив обнаженное тело лунному свету. И ее взгляду. Иарра не смела отвернуться, не смела и не могла. Ее глаза принадлежали этому мужчине вместе с ее кровью, жизнью и душой. Кроме него не было ничего, во всем мире не было ничего, кроме его любви.
        Успокойся, Иарра Самурхиль. Это не твои чувства. Это чувства Элетии.
        - Я отвечу на все твои вопросы, - сказал Имир. - Спрашивай.
        Спрашивать? О чем, если все силы уходят лишь на то, чтобы оставаться неподвижной рядом с ним?
        - Пожалуйста, прикройся, - прошептала она, понимая, что он прекрасно видит ее состояние и что ему это нравится.
        - Нет. Будешь задавать свои вопросы или займемся любовью?
        - С Элетией?
        - С тобой, как только ты меня освободишь.
        Она знала эту самоуверенную властность, как будто имела с нею дело всю жизнь. С Имиром было бесполезно спорить. Но и она родилась не где-нибудь, а в Доме Самурхиль, и ее дедом был энс Адай.
        - Я не собираюсь тебя освобождать. Никогда.
        Он повернул голову и долго смотрел на нее - без гнева, так, словно она не сказала ничего особенного, не разрушила его надежд. Потом мягко произнес:
        - Спрашивай.
        Его взгляд проникал не то, что сквозь простыню - сквозь кожу и кости, до самых сокровенных мыслей.
        - Это все правда, - сказала Иарра. - Я не сошла с ума, как думала. Ты, Элетия, Лада, магия, другие миры - все правда.
        - Разве это вопрос? Разумеется, правда.
        - Я… попробовала использовать Силу. У меня получилось.
        Имир нахмурился:
        - Ты сделала большую глупость, а мне следовало бы тебя наказать. Овладение Силой состоит из двух ступеней, ты видела их во сне - Познание и Воздействие. Нельзя пытаться Воздействовать прежде, чем овладеешь Познанием. Это смертельно опасно.
        - Я не знала.
        - Должна была знать. Я дал тебе память двух женщин исключительной Силы. Все их познания к твоим услугам, тебе нужно только принять. Не смей говорить, будто чего-то не знаешь.
        - Они настоящие? Я хочу сказать - они ведь давно умерли. Как я могу с ними говорить?
        - Их нет, - на лицо Имира набежала тень. - В твоем разуме образы из моей памяти, такие, какими я сохранил их с нашей последней встречи с Ладой… и с Элетией. Если ты близка с кем-то до такой степени, как были мы, если разум и чувства открыты друг другу, можно сохранить такой образ. Внушить его другому невозможно, разумеется. Но ты… ты другое дело.
        - Почему? - шепотом спросила Иарра, завороженная печалью его голоса.
        Имир повернулся на бок - теперь они лежали лицом к лицу. Бережно, но властно взял ее за руку. Иарра забыла дышать, когда пальцы Имира погладили ее запястье, украшенное широким золотым браслетом, провели по тыльной стороне ладони. Элетия носила длинные ногти, окрашенные ярко-красным, но в остальном это была Иаррина рука, и она чувствовала ее, как свою.
        Имир перевернул ее руку ладонью вверх.
        - Смотри. Здесь, - он поцеловал кончики ее пальцев, - на твоей ладони волокна кожи образуют рисунок, которого нет больше ни у кого. Он уникален. Ты знаешь об этом?
        Она кивнула:
        - Мы отпечатываем ладонь, чтобы заверить авторство летописи или послания. Это древний способ.
        - Хорошо, - сказал Имир. - Представь, что ты отпечатала бы свою ладонь, а рядом отпечатала бы свою Лада. И Элетия. Все три рисунка были бы одинаковыми. Если взять каплю твоей крови и исследовать состав ее мельчайших частиц, как делают ученые на моей родине, - он будет точно таким же, как у Лады и Элетии. Я вижу рисунок твоего сознания и твоей Силы. Он такой же, как у них двоих. Именно поэтому мы с тобой связаны, именно поэтому ты единственная, кто может меня освободить.
        Он и не думал выпускать ее руку. Иарра подняла взгляд, стараясь, как в прошлый раз, смотреть ему только в глаза. В тот раз ей это помогло. Правда, тогда они не были обнажены и Имир не мог к ней прикоснуться.
        - Но как это возможно? - спросила она. - Мы с ними один человек? Разве так бывает?
        - Не знаю. Не удивляйся, я не всеведущ, даже боги не всеведущи. Я бывал во многих мирах и видел людей, очень похожих на других, двойников, но их сходство всегда было только внешним. С тобой не так. Я поделился с тобой образами памяти о моих возлюбленных, и они стали твоей собственной памятью. Ты - это ты, но кроме того ты и Лада, и Элетия. В третий раз ты появляешься на моем пути, и каждая встреча изменяет мою судьбу. Я не знаю, кто это со мной делает. С тех пор, - Имир усмехнулся, и впервые показалось, что он смеется сам над собой, - с тех пор, как одолел богов, я думал, что во Вселенной нет никого сильнее меня. Видимо, я ошибался.
        Он говорил о всемогуществе и о победе над богами так, словно это была обыденность. Он, замурованный внутри кристалла, беспомощный, всеми забытый. Простыня, которой она прикрывалась, сползла, но Иарра этого даже не заметила.
        - Правда, что ты сжигал города вместе с жителями?
        - И это все, что ты знаешь о моих деяниях? Я сжигал города. Я вызывал наводнения, и в них гибли целые армии. Я дружил с богами и воевал с ними. А однажды я спас целый мир, отданный на откуп созданиям мрака, каких ты себе и представить не можешь. Расширь свое сознание, Иарра! Довольно тебе мерить мерками простых смертных.
        - Нет, - сказала она, - я так не могу! Лада и Элетия, они обе тебя любили, но я - это я! Ты не можешь меня заставить!
        - Я любил их обеих, - сказал ей Имир. - Так же, как я люблю тебя, Иарра со всеми твоими именами. Нам никуда не деться от этого, ни тебе, ни мне. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше.
        Ей понадобились все силы, чтобы высвободить из его пальцев свою руку и еще столько же - чтобы вырваться из плена его взгляда.
        - Если ты думаешь, что я соглашусь, - было неимоверно трудно, но с каждым словом ее голос делался тверже, - соглашусь со всем этим и с тем, что я чья-то игрушка, что у меня нет своей воли, только потому, что я похожа на двух умерших женщин… То ты ничего обо мне не знаешь. Я Самурхиль. Никто не может мне указывать!
        - Сегодня я наблюдал, как некая женщина указывает тебе стать женой человека, который тебе противен, а я даже не в силах его убить!
        Вид разгневанного Имира пошел ей на пользу - от испуга сразу прояснилось в голове. Иарра ответила резко:
        - Это не твое дело. Это касается только меня, а если бы ты оказался на свободе, это касалось бы всего мира. Даже если бы я и правда тебя полюбила, ты - зло! В моем мире много зла и насилия, но никто не сжигает людей целыми городами. Никто не казнит четыреста человек в один день, только за то, что им не нравится правитель! И после этого ты думаешь, что я тебя освобожу? Ты не пожалел даже отца Элетии!
        - Я помню об этом. Не нужно напоминать.
        - Тогда ты должен понимать сам. Я не собираюсь освобождать Имира Кровопийцу!
        - Ты не знаешь настоящего зла, Иарра Самурхиль. Когда ты его встретишь, ты поймешь, что я - единственная надежда этого мира.
        - О чем ты говоришь?
        - Не сейчас, - сказал он. - Я вижу мир только твоими глазами, поэтому ни в чем не уверен. Постарайся увидеть вблизи одного из тех, кого вы зовете Бессмертными, рассмотри его так близко, как только сможешь, не рискуя собой. Тогда я буду знать наверняка. Если, конечно, ты не откажешься выполнить просьбу Кровопийцы.
        Иарра подумала.
        - Ладно. Тогда ты тоже выполнишь мою просьбу.
        - Оставить тебя в покое? Не могу.
        - Это я понимаю, - сказала она. - Другое. Я хочу научиться использовать Силу. Не так, чтобы делать зло и убивать людей, а только…
        Его взгляд стал насмешливым.
        - Только?
        - Я хочу быть свободной и ничего не бояться, только и всего! Что в этом плохого? - ну вот, теперь она оправдывается перед Имиром! - Я хочу научиться делать все, для чего мне не понадобится человеческая кровь. Но если ты не поможешь, я…
        - Иарра, - ласково прервал он. Снова поймал ее руку, прижал к своей груди. - Я выполню любую твою просьбу без всяких условий. Я люблю тебя и буду любить, пусть даже ты считаешь меня злом и хочешь оставить в заточении навечно. Что касается овладения Силой, я уже тебе помог. Разве ты не догадалась? Обучение магии занимает долгие годы, но не для тебя. Ты уже проходила этот путь, дважды. Ты была Сильнейшей и была Сильной. Я дал тебе память о других твоих жизнях. Все знание, которое тебе нужно, у тебя уже есть. Вспоминай, Иарра Самурхиль, и будь осторожна - Познание, затем Воздействие. У тебя все получится. Все, чего ты захочешь.
        Иарра слышала его голос, обещавший Силу и знание, о которых она только могла мечтать. Она чувствовала биение его сердца под своей ладонью и видела невыносимое сияние его жаждущей наготы. Ее собственное сердце почти остановилось, губы приоткрылись. Если только он…
        Но Имир не воспользовался ее слабостью.
        - Тебе пора просыпаться, - сказал он.
        - Подожди! Еще один вопрос.
        - Спрашивай.
        Иарра глубоко вздохнула, зная, что огорчит его. Сейчас это казалось ужасным, но ей нужно было знать.
        - Она умерла? В том походе, куда вы собирались в прошлом сне. Предвидение сбылось, верно? Ты не показывал мне так далеко.
        - Да, - ответил Имир. - Ее убил взбунтовавшийся Сильнейший. Я потерял рассудок от горя и гнева и совершил свою роковую ошибку.
        - Какую? - прошептала Иарра.
        Имир смотрел на нее, не видя.
        - Я убил убийцу Лады и впитал всю Силу его крови. Я обрел всемогущество и потерял все. Это худшее из всех преступлений, и за него я расплачиваюсь до сих пор. А теперь просыпайся, моя любовь.
        Иарра открыла глаза. Ее щеки были мокрыми от слез, а на губах оставался вкус поцелуя Имира.
        Глава 12.
        Я выбираю тебя
        Лишь когда мы начали творить заклятие, Имир понял ошибку, но и тогда он не сразу поверил в мое предательство. Мгновений его растерянности хватило нам возвести вокруг него кокон застывшей Силы, но Сила Имира была больше нашей. Он вступил в схватку и убил Алькума, пока я продолжала творить заклятие. Я вплела в него Силу своей души и кровь своего сердца. Все, что было во мне, Сила, любовь и сердцебиение, стало коконом, а я осталась лишь оболочкой. Когда Имир увидел, что, разорвав кокон, он убьет меня, он позволил мне завершить заклятие. Так вышло, что прорицание сбылось и любовь ко мне стала погибелью Имиру, которого не могли погубить ни боги, ни демоны. Я слышала, как он просит меня остановиться и выпустить его, до конца. Последними его словами были слова любви. Потом я закончила творить его тюрьму. Уходя, я обрушила потолок подземелья, чтобы никто никогда не нашел его. Так я отомстила за отца, Таяна, Саруба, Херуна и Алькума, а также за всех убитых ради крови и ради Силы.
        Через час я призвала в покои Имира всех магов и сообщила, что его больше нет. Тогда раскрылись двери и вошли Непокорные вместе со стражей, действующей по моему приказу. Покои Имира защищены заклятием, так что никто не может применить в них Силу, кроме него самого. Маги оказались беспомощны и умерли все до одного. В благодарность за мои заслуги Непокорные сохранили мне жизнь, но я возвращаю им этот дар. Мое сердце тоскует по Имиру, жизнь без него кажется мне стезею мучений. В смерти я обрету успокоение.
        Если когда-нибудь люди забудут эту повесть или по злым намерениям раскопают подземелье, Имир все равно не получит свободы. В заклятие вплетены моя кровь и мой дух. Я единственная, кто способен его разрушить. На рассвете я умру, и тогда никто не сможет освободить его.
        Такова подлинная история моей жизни. Я, Элетия, записала ее в первый день нового века. Да будет он благословенным для всех свободных людей, и да сгинет в нем любое зло так же, как сгинуло оно сегодня. Во имя Молчащих богов.
        «В день своей свадьбы девица Самурхиль затмевала красотою солнце и звезды» - так запишут сегодня летописцы, не упустив случая польстить внучке Синего энса, которая еще недавно считалась будущей главной летописицей, как почти все главы Дома Самурхиль с незапамятных времен. Если хватит смелости, там же укажут, что, в отличие от Иарры, новая энса к семейному занятию вполне равнодушна, книжной пыли предпочитает залы приемов, а изречениям давно умерших - возможность производить впечатление на живых. Что небрежность в управлении Домом уже начала давать плоды, и… впрочем, к чему эти мысли? Никто не пишет плохо об энсах при их жизни. Безнаказанно ругать позволено лишь мертвых.
        Сегодняшние языкастые летописцы заметят - неофициально, кроме прочего, - что внучка безумного Адая была одета в темно-пурпурное, цвет Дома будущего мужа и обвешана драгоценностями, как статуя дарастанской богини во время их ежегодных молений о дожде. Что она нисколько не казалась влюбленной, скорее, несчастной, из чего можно сделать вывод, что замуж ее отдают против воли - подумать только, старшая семья!
        Все это разнесется по площадям и салонам и станет главной темой обсуждений на целых два, а то и три дня, если только не придут вести с запада или Бездомные не устроят очередную пакость. Тогда про Иарру забудут сразу же. В официальную летопись в любом случае войдет лишь одна фраза: «в тот день состоялась свадьба между энсом Дома Нинхур Караной и дочерью энсы Самурхиль Иаррой».
        Надо отдать должное энсе Инсине - она не принуждала Иарру к браку силой. Она предоставила ей выбор, точно такой же, какой был предоставлен некогда ей самой: подчиниться или уехать из Арша, поселившись на вилле, в тишине и покое деревенской жизни. Там у нее будет свобода выбирать себе занятие по вкусу. Она будет пользоваться содержанием, достаточным, чтобы не уронить семейную честь. Единственное, что было у Инсины и чего не будет у нее - надежды когда-нибудь вернуться в Арш в качестве энсы.
        Сомневалась ли она, делая выбор? Да. Могла ли она всерьез решиться на отъезд? Пожалуй, что нет. Вся ее жизнь прошла в Арше. Отказаться от него, променять на деревенскую лень и ощущение ненужности, выброшенности из жизни, которыми буквально давилась в тот единственный раз, когда гостила у матери на вилле? Нет, помилуйте ее Двое!
        Кроме того, отъезд навсегда отрезал бы ее от храма Непознаваемого и от того, кто заключен в его подземелье. Этого Иарра не могла допустить - не потому, что хотела дать ему свободу, вовсе нет. Но это ведь она его пробудила и теперь была за него в ответе. Кроме того, дед сделал именно ее наследницей этой тайны. Дед счел бы ее отъезд на виллу слабостью, побегом. Иарра не могла разочаровать деда.
        Ее домашний арест закончился. Пользуясь обретенной свободой, она целые дни проводила в Среднем городе - не в развлечениях, как наверняка думала мать, а в самых дальних и редко посещаемых комнатах главной городской библиотеки и помещениях архива. Она просмотрела сотни глиняных таблиц, хранивших память доисторического Арша, сотни договоров и торговых сделок, судебных записей и невнятных родословий, не имевших никакой ценности кроме той, что в них время от времени упоминался Имир. Почти всегда с его именем была связана какая-нибудь жестокость. «В год казни наместников западных земель всемилостивый Имир повелел…» «Посланников Имир обезглавил и приказал отправить головы пославшим их и при сем написать…» «При спускании ладьи на воду все ликовали и славили Царя, и принесли ему жертвы…» «В знак покорности Царю присланы восемь десятков рабынь, многие из которых были беременны. Имир принял дар милостиво и сказал…» Последнее было особенно ужасно. Храня в себе память Лады, Иарра знала, какое применение младенцам рабынь находили маги в родном мире Имира. В том мире рабы отличались от магов цветом кожи; и они
сами, и рожденные ими от хозяев-магов дети считались скорее животными, чем людьми. Использовать их труд для удобства, а кровь - для получения магической Силы было обычным делом. Больше всего ценилась именно кровь новорожденных…
        Но в тех же самых архивах хранились и другие записи. Из них, повествующих о временах, которые для самих писавших уже были далеким прошлым, жадным Иарриным глазам открывался другой Имир. Тот, кто победил хладных демонов, кем бы они ни были, и спас людей всего мира от истребления. Научил спасенных рыть каналы, орошать землю и возделывать ее, обжигать глиняные кирпичи и возводить из них дома и дворцы. Ковать медь и железо и изготовлять из них инструменты и оружие. Одеваться в одежду из шерсти, льна и шелка, наблюдать звезды и складывать числа, превращать слова в буквенные знаки и записывать их на глине и коже, в назидание грядущим поколениям. Имир дал людям закон, который распространился по всей земле, и даже до сих пор, в современном Арше и других странах известного мира все законы так или иначе основаны на древних, записанных в те времена, когда землей правил Имир. Кровопийца или нет, его власть длилась долгие тысячелетия. Под его властью люди восстали из дикости и стали теми, кем являются по сей день. И то, что за две тысячи лет заточения его имя стало невнятной легендой, сказкой для Бездомных и
небылицей для Высших, нельзя было назвать иначе, кроме как черной несправедливостью.
        Подобные рассуждения не нравились Элетии, зато их горячо одобряла Лада. Раз проявившись, две прежние Иаррины личности больше не смолкали. Они вмешивались во все дела, давали непрошеные советы, высказывали сомнительные суждения и все время друг другу противоречили. Хуже всего, что они никогда не говорили друг с другом, только с Иаррой, так что не было никакой возможности оставить их наедине и посмотреть, кто победит.
        Элетия была сторонницей отъезда на виллу. Вполне справедливо заявляя, что о браке с Караной противно даже думать, она находила превосходной саму мысль о тихой деревенской жизни вдали от Арша. В таком случае, искушала она, можно будет даже заниматься магией, в небольших пределах, для собственного удовольствия, ничем не рискуя. Серьезный довод, учитывая, что та же самая Элетия поднимала крик всякий раз, как Иарра проникала мыслью в кусок серебра, свечу или камень, а однажды - в живую мышь, очень кстати попавшуюся в мышеловку. Так, исследуя сущность вещей, она открывала для себя первую ступень магии - Познание. И, если верить Элетии, делала первые шаги по пути зла, в конце которого обретет черное могущество и выпустит на волю Имира.
        Лада горячо одобряла эти занятия и была недовольна лишь тем, что Иарра уделяет им мало времени и учится недостаточно быстро. Чтобы выпустить Имира, она должна овладеть Силой и кстати приучиться использовать человеческую кровь - рубеж, которого Иарра переходить не собиралась, но Ладу ее возражения нисколько не убеждали. Она категорически возражала против отъезда на виллу. Ее пугала грядущая передача храма Непознаваемого жрецам Бессмертных. Будь ее воля, Иарра жила бы в подземелье, охраняя драгоценный кристалл и ежеминутно практикуясь в магии, чтобы скорее его разрушить.
        Обе личности одинаково настаивали на своем и нисколько не беспокоились о том, что они, по словам Имира - всего лишь образы памяти, слепки сознания давно умерших женщин. Они совсем не интересовались мнением самой Иарры, как будто ее здесь вовсе и не было. Их голоса создавали в ее голове такой шум, что думать и тем более принимать решения было очень трудно. Между тем Иарра твердо решила их не слушать - пусть говорят, что хотят, она сама решит, как распорядиться своей собственной жизнью.
        В таком настроении она садилась в носилки, чтобы отправиться на заседание Палаты, где главы Домов засвидетельствуют и благословят ее брак с энсом Караной. Торжественной свадьбы, как и было сказано, не будет - траур. После заседания энсы и члены старших семей присоединятся к Иарре и ее новому мужу в его доме, где состоится празднество продолжительностью до утра, потому что траур или нет, но все-таки это свадьба, и не чья-нибудь, а самого энса.
        «Будь у тебя достаточно Силы, ты могла бы его обмануть, - звучал в голове голос Сильнейшей Лады. - Усыпить его и внушить ложную память, как будто спала с ним. Могла бы делать так каждую ночь. Ведь ты хочешь овладеть Силой! Почему ты так боишься принять кровь?»
        «Потому что я не буду платить за свою Силу чужими жизнями, - в который уже раз ответила Иарра. - Нет и нет».
        «Всегда приходится чем-то платить».
        «Это я знаю. Но не такую цену».
        Тяжелая парча цвета темного пурпура спадала с ее боков роскошными складками. На плечах одеяние поддерживали золотые булавки, низко открытую грудь оттеняли кровавые гранаты. Такие же гранаты сияли в волосах. Плотная накидка защищала это роскошное одеяние от дождя, но воздух был таким влажным, что ткань мгновенно отсырела и прилипла к телу. Рабыня, придерживая длинный подол платья, помогла Иарре устроиться в носилках и скромно заняла место на краешке подушки, чтобы сопровождать госпожу до самой Палаты. Другие носилки, с матерью и разодетым по торжественному поводу Серри, уже двигались впереди.
        «Ваши рабы - такие же покорные животные», - продолжила спор Лада.
        «Неправда. Они люди, и мы их не убиваем. Наоборот, заботимся о них».
        «Бездомных убиваете», - Лада уже неплохо разбиралась в жизни Арша.
        «Только за преступления. И теперь это в прошлом, как видишь. Теперь у нас Римуш в Палате».
        «Нам подошла бы кровь казненного преступника», - подумав, сообщила Лада.
        «Нет! - Иарра чуть не прикрикнула на нее вслух. - Этого не будет! Оставь меня в покое!»
        «Предпочтешь жить с этим напыщенным хлыщом? Предпочтешь его Имиру?»
        «Отстань!»
        Рабыня ойкнула, когда носилки поднялись вверх, качнулись и медленно поплыли вперед. Шагающая по обе стороны восьмерка стражников была знаком достоинства будущей супруги Красного энса в той же мере, что и данью безопасности. С тех пор, как Арш оказался во власти восставших Бездомных, благородные женщины избегали появляться на улицах без такой защиты.
        Иарра вдруг поняла, как скучает по запряженному лошадьми экипажу, по скорости, свободе и одиночеству, которых лишилась со времени давнего нападения. Этим тут же воспользовалась Элетия:
        «В деревне ты смогла бы ездить на лошадях. Ты была бы свободна делать, что захочешь!»
        «Я буду свободна, когда избавлюсь от вас обеих!» - огрызнулась Иарра, и ее прошлые личности ненадолго замолчали. В мыслях наступила благословенная тишина.
        Уже вторую неделю дождь почти не прекращался, разве что на несколько часов, чтобы потом припустить с новой силой. Иарра велела рабыне задернуть занавески и прикрыла глаза, в который раз убеждая себя, что не боится сегодняшней ночи, когда ей придется остаться наедине с энсом Караной. Во всяком случае, боится этого меньше, чем изгнания на виллу. Что близость с живым человеком, тем более богатым энсом, не страшнее рока, обрекшего ее любить Имира Кровопийцу. Что она, на самом деле, вовсе его не любит.
        «Ты говорила, у меня есть собственная Сила, - неохотно позвала она Ладу. - Не от чужой крови, а моя. Может быть, я… я смогу внушить Каране, что мы с ним… обмануть?»
        «Нельзя так просто расходовать изначальную Силу. Это дело опытных магов, а не твое. Надорвешься, и…»
        «Что тогда?»
        «Погибнешь. А Имир останется в заточении».
        «Он все равно там останется, я ведь уже сказала!»
        «Ты не можешь спорить со своим предназначением».
        «Могу, - возразила Иарра, - еще как могу! А вы не можете решать за меня. Ты не хочешь, чтобы я спала с Караной, потому что любишь Имира? Ладно, я тоже не хочу с ним спать. Помоги мне его обмануть, чтобы он помнил то, чего не было. Научи, как это сделать без крови. А если надорвусь… значит, так мне и надо».
        Лада молчала. Вместо нее вдруг ответила Элетия:
        «Я научу».
        «Ты же ненавидишь магию!» - напомнила Иарра.
        «Да, ненавижу. Но я тоже люблю Имира. Я не вынесу, если ты будешь с другим».
        Подумать только, до чего чувствительные эти слепки памяти! Если бы кто-то узнал, до чего странный разговор она сейчас ведет, безумную внучку безумного Адая не просто сослали бы на виллу - ее заперли бы от греха подальше на всю жизнь! Иарра вздрогнула, но тут Лада решительно сказала:
        «Войди в разум рабыни. Быстрее, пока есть время. Посмотрим, на что ты способна».
        Иарра послушно откинулась на подушки и закрыла глаза. Совсем недавно, случайно подглядев чужие мысли, она перепугалась и чуть не упала в обморок от потраченной с непривычки Силы, теперь же… Странно было подумать, как многое изменилось всего за две недели. Она чувствовала Силу своего разума, словно мышцу, которая долго не использовалась и совсем потеряла крепость, а теперь под действием тренировок оживает, обретает былую мощь - и болит, болит, болит.
        Она сосредоточилась, изгоняя все посторонние мысли и ощущения. Если обнажить магические чувства посреди города, это всегда причиняет боль - слишком много чужого беспокойства, злобы, желаний, страхов и надежд ударяет в них одновременно. Опытные маги умели отсекать от себя все лишнее, но единственными опытными магами, каких знала Иарра, были ее внутренние образы памяти, да еще Имир.
        Людские сознания представали ее внутреннему взору в виде сполохов разноцветных огней, где каждому сильному чувству или стремлению соответствовал свой особый оттенок. Но если сосредоточить внимание на чьем-то отдельном сознании, проникнуть в него, огоньки складывались в картинки, в запахи и ощущения. С непривычки в них запросто можно было потеряться. В этой жизни Иарра ни разу не проникала в разум существа крупнее мыши, если не считать того случая с Караной, когда она сама не понимала, что делает. Но и Лада, и Элетия делали это множество раз. Сейчас они расположились в дальних уголках ее разума и наблюдали - одна одобрительно, другая с болью, как Иарра шаг за шагом исследует разум и душу собственной рабыни. Девушка ни о чем не подозревала и даже, несмотря на духоту, успела задремать.
        Человеческое сознание, конечно, сложнее мышиного. Его внешней оболочкой были покорность и вялое любопытство, резанувшее глаз безразличие к собственной судьбе, как будто с нею заведомо не может случиться ничего нового и интересного. Рабыня, что тут скажешь - с этой мыслью Иарра проникла глубже и остановилась, озадаченная. За внешней рабской кротостью прятались настоящие, живые страсти. В них ярко-золотым силуэтом отпечаталась мужская фигура - Иарра с огромным удивлением узнала своего младшего родственника и бывшего дедовского прислужника Видаха. После смерти энса он остался в доме и даже умудрился попасть в доверенные слуги к Инсине.
        Интересно, знает ли он, что стал предметом обожания рабыни? Через секунду Иарра поняла - знает и без стеснения этим пользуется. Надо будет устроить парню выволочку. Правда, сначала придется найти объяснение, откуда ей стало об этом известно, не упоминая ни колдовство, ни другие выходки в стиле покойного энса.
        «Итак, ты видишь, - напомнила о себе Лада. - Это хорошо. Теперь очень осторожно попробуй внушить ей холод».
        «Тебе холодно», - послушно сказала Иарра рабыне.
        Та, конечно, не услышала. Дремала, свесив голову на грудь, и не подозревала, что служит подопытным животным для колдовства.
        «Ты замерзла, - отчетливо произнесла Иарра в ее разуме. - Дует ветер, и тебе очень, очень холодно».
        Девушка не то поежилась, не то просто вздрогнула во сне, зато сама Иарра вся покрылась мурашками холода. И тут же ощутила головокружение - обычную расплату за использование Силы.
        «Хватит, - решительно остановила ее Лада. - Позже попробуешь еще. Отдыхай».
        Иарра глубоко вздохнула - слабость накатывала вместе с тошнотой. Вряд ли у нее получится, не стоило и затевать. Что за бессмысленное упрямство - отвергать собственного мужа из-за мужчины, которого встречала лишь во сне? И которого никогда в жизни не встретит наяву. Ведь она ни за что на свете не собирается его выпускать! Разве не так?
        Дурная привычка - сомневаться во всем, даже в самой себе. Ей нужно найти хоть что-то надежное, что-то, чему можно доверять и держаться за это. Иначе она пропадет.
        Заседание Палаты начиналось с маловажных дел - торжественная часть будет последней, после нее приглашенные сразу отправятся праздновать. Энсы и сидевший между ними с видом равного Римуш рассматривали обычные жалобы и тяжбы. Жизнь продолжалась, несмотря на все потрясения. Обсуждались грядущие работы по расчистке каналов, отводящих в воду в искусственные водоемы, по ремонту шлюзов в преддверии весеннего разлива реки. Разбиралось дело купца, поднявшего стоимость леса после того, как заказанная баржа уже пришла, и покупатель отказался платить. Потом забавная жалоба богача из Свободных, владельца стекольной фабрики, чей сын, будучи пьян, вписал в брачный контракт не свою невесту, а блудницу, работавшую в одном из заведений Среднего города. Составлявший контракт нотариус наутро протрезвел и исчез, и никто не знал, где он, а блудница требовала выплатить ей предусмотренную контрактом компенсацию за развод. Было несколько жалоб на Бездомных - все оставлены без удовлетворения.
        Главарь Бездомных сидел в первом ряду и казался больше энсом, чем сами энсы. Он начал отращивать бороду и волосы - правда, ни то, ни другое пока не достигло и половины приличной длины и оттого выглядело довольно смешно. Грубую одежду низшего сословия, в которой Иарра видела его в последний раз, сменили расшитый золотом темно-зеленый хитон с бахромой по всей длине и длинный алый плащ, который Римушу недоставало умения носить. На пальцах блестели самоцветами перстни, на запястьях - браслеты. Никто не учил его чувству меры и умению сочетать цвета и камни. Наряженный Римуш изрядно походил на попугая. Но попугай этот подавал голос, когда ему вздумается, настаивал на своем так, словно был уверен, что ему не откажут - и ему не отказывали.
        Только теперь Иарра поняла, отчего так обеспокоены энсы. Со своего места между матерью и женихом, прямо напротив Римуша, она видела и его торжествующую самоуверенность, и ее причину. Здание буквально заполняли Бездомные. Небольшая их часть расселась в верхних и нижних рядах. Судя по их виду, восстание только для того и затевалось, чтобы награбить побольше драгоценностей и нарядиться в самые яркие ткани. Да еще чтобы наслаждаться молчаливым бешенством Свободных и Высших, вынужденных делить с ними соседние места. Для того, чтобы бешенство это не было выражено ни единым словом, в зале находились и другие Бездомные.
        Они молчаливыми рядами выстроились вдоль стен - настоящие воины в доспехах и шлемах, с подвешенными к поясам мечами и топорами. В глаза бросалась их особенная неподвижность - они не моргали, не переступали с ноги на ногу, не меняли незаметно позы, как это обычно делают люди, будь они хоть стражниками на посту, хоть вымуштрованными Красными воинами. Их лица были расслаблено-спокойны, как у спящих. Любой, встретившийся с ними взглядом, испуганно отводил глаза. Бессмертные.
        У Иарры по спине пробежал холодок, когда она вспомнила невнятное предупреждение Имира: «ты еще не знаешь настоящего зла». У нее не было возможности - да и смелости, по правде говоря, - выполнить просьбу Имира рассмотреть их поближе, ни глазами, ни, тем более, магией. Прошлые личности ничем ей не помогли, они казались озадаченными не меньше нее самой.
        Кроме Бессмертных, в зале находились не меньше полусотни Красных стражников. Из-за такого количества вооруженных людей заседание Палаты энсов выглядело раскинутым на поле боя шатром переговоров, и непонятно было, при чем здесь мирные городские хлопоты и споры.
        Еще непонятнее было, зачем Каране понадобилось в таких обстоятельствах затевать женитьбу.
        Не выдержав, она спросила об этом напрямую. В заседании объявили короткий перерыв перед последней, самой важной частью. Перед их свадьбой. Собравшиеся входили и выходили, лавируя между воинов, своих и чужих, обходя их, как неудобные предметы интерьера. Серри, уставший сидеть на месте, умчался к выходу. Инсина тоже встала, чтобы пошептаться о чем-то с энсой Амуратой. Они отошли в сторону, и Иарра осталась вдвоем со своим женихом.
        Он блистал и благоухал, как всегда, и улыбался так, словно не было ни Римуша, ни Бессмертных, ни войны и тянущей силы неизвестности. Словно блистательный энс надумал жениться и произвести наследников на радость спокойному и преуспевающему Аршу.
        - Сегодня один из счастливых дней моей жизни, - сказал он. - А ты, дорогая балла, прекраснее всех невест в мире.
        - Зачем? - спросила Иарра. - Почему именно сейчас, почему не подождать, пока все разрешится?
        Карана приподнял брови, как будто она сказала что-то смешное.
        - Воину не свойственно ждать, дорогая балла. Его жизнь в руках богов, никто не знает, сколько она продлится. Если воин хочет что-то получить, он берет это сейчас.
        - А я думала, энс должен быть расчетлив.
        - О, только не в том случае, если он влюблен!
        Иарра вздохнула:
        - Мы уже это обсуждали, энс Карана. Я в это не верю.
        - Не веришь в любовь? - длинные, с аккуратно подстриженными ногтями пальцы энса выбивали дробь на его колене. - Во что же ты тогда веришь, гордая Самурхиль?
        Люди возвращались на свои места. Перерыв заканчивался. Через несколько минут они вдвоем встанут и выйдут на середину, чтобы встать на возвышении и принять благословение Палаты.
        Иарра поежилась. И увидела, что за ними наблюдает Римуш.
        - Ни во что не верю, - сказала она.
        - В этом я могу тебя понять. Но скажу тебе, дорогая моя невеста, будет гораздо лучше, если ты поверишь в меня.
        Теперь он говорил очень серьезно, чуть ли не умоляюще. Иарра спросила:
        - Лучше для кого?
        - Для тебя. Для меня. Для всего Арша, - ответил энс.
        - Объясни!
        - Не могу, - он прикусил губу, как будто сказал слишком много и теперь сожалел. - Просто знай, это слишком важно, чтобы откладывать из-за капризов. Я прошу тебя поверить мне и помочь, но если ты не согласишься, возьму то, что мне нужно, силой.
        - Но что тебе нужно, что?!
        «Хватит, - вмешалась Лада. - Смотри сама!»
        И Иарра, не раздумывая больше, потянулась мыслью к энсу Каране, так, как это умела Лада, как умела Элетия, как только-только училась она сама. Ни спокойствия, ни времени сосредоточиться, как сегодня в носилках, только испуг, и смятение, и ощущение внезапной ловушки. Иарра проникла в разум энса Караны неуклюже, как пьяный гуляка в открытую дверь чужого дома. Там все было залито тревожным красноватым светом и теснились образы - люди, события, планы, столкновения, вопросы - их было слишком много, понадобились бы часы, чтобы хоть что-то понять. Словно она вдруг очнулась посреди гомонящей толпы и тщетно пыталась разглядеть знакомое лицо…
        Как вдруг одно разглядела. Сначала сама себе не поверила - второй раз за день увидеть в чужом разуме дедовского прислужника Видаха! Но Лада в ее мыслях согласно кивнула: все правда.
        Видах Караны не светился золотом, как тот, что жил в сладострастных воспоминаниях рабыни. Этот был сер и бесполезен - использованный, разочаровавший инструмент. Иарра зажмурилась, уже понимая, что попалась в ловушку, но еще не видя, в какую именно. Карана не добился от Видаха, чего хотел, и теперь ему нужна была Иарра. Зачем?
        - Дорогая, что с тобой?
        Заботливый вопрос жениха, не подозревавшего, чем она занята, Иарра едва расслышала. В ее голове разом закричали два голоса:
        «Что?!»
        «Нет!»
        И вместе:
        «Беги отсюда!»
        - Тебе нужны тайны Хранителей! - Иарра вскочила, не помня, что ее видят десятки глаз. - Зачем?!
        - Замолчи! - и широкая ладонь энса зажала ей рот, с то время как его другая рука заботливо обхватила ее плечи. Со стороны это выглядело так, словно Иарра собралась упасть в обморок, а Карана ее подхватил. Громко воскликнул: - Дорогая моя, тебе нехорошо!
        Рядом тут же оказалась мать, другие энсы. Иарра вырвалась из рук Караны.
        «Беги! - Лада и Элетия напрочь забыли свои раздоры. От их страха у нее чуть не лопалась голова. - Он ищет Имира, беги!»
        «Уймитесь! Пожалуйста!»
        Оглушенная их воплями, она едва нашла в себе силы встать прямо и взглянуть на встревоженных Высших, на свою мать, на Карану. Прежние личности бушевали в ее мозгу, мешая думать самой. Иарра вдруг испугалась, что они решат завладеть ее телом.
        - Свадьбы не будет, - сказала она.
        Мать больно схватила ее за локоть, развернула к себе лицом. Казалось, сейчас она ее ударит на глазах у всех.
        - Что ты творишь?!
        Иарра не успела ответить. За ее спиной раздался тихий голос, от которого все остальные сразу смолкли. Даже Инсина ослабила хватку.
        - Помочь тебе? - спросил Римуш.
        Лада с Элетией затихли, оценивая нового участника событий. Иарра не стала ни размышлять, ни ждать их совета.
        - Помоги!
        Она отступила назад, к Римушу, не оборачиваясь, глядя на мать и обступивших их людей. Он, почти не касаясь, положил руку ей на плечо - жест защитника. Карана побагровел и выхватил меч, но между ним и Иаррой, как по команде, выросли двое Бессмертных. Еще четверо раздвигали плечами толпу, освобождая путь к выходу.
        - Я хочу домой, - сказала Иарра.
        Бездомный взял ее за руку:
        - Пойдем.
        Она покинула здание Палаты рука об руку с Бездомным, под грохот падающих обломков собственной жизни - жизни дочери и внучки энсов, благонравной девушки и завидной невесты. После сегодняшнего позора энс Карана не возьмет ее в жены. Вообще никто не возьмет. Она потеряет всех друзей, перед ней закроются двери приличных домов. Девушка из Высших, которая унизилась до близости с Бездомным, для своего сословия считается мертвой. Так было раньше и тем более так будет сейчас. Высшие приняли Римуша - вынужденно, из страха, только и дожидаясь, когда перевес снова будет на их стороне, чтобы покарать его за нынешнее унижение. Они все заложники в собственных глазах. Тем оскорбительнее для них Иаррино предательство.
        Ей следовало быстро поблагодарить Римуша и спешить к носилкам, заставить пронести себя по городу с раскрытыми занавесками, заехать в театр, окружить себя свидетелями, чтобы все видели - между ней и Бездомным ничего нет, она возвращается домой одна. Призывать в свидетели богов и людей, унижаться, но спасать жалкие остатки своей репутации - пока еще не поздно, пока еще есть надежда. Вернуться домой, покаяться перед матерью, принять любое наказание… смириться и больше не раскрывать рта. Делать все, что ей прикажут, отныне и навсегда, как провинившаяся дрянная девчонка.
        Или гордо поднять голову и принять последствия своих поступков. Как Самурхиль.
        Прежние личности молчали. Хотелось верить, что они все-таки чувствуют себя виноватыми.
        - Сядешь в носилки? - спросил Римуш.
        Он смотрел серьезно и понимающе. Не радовался ее унижению.
        - Не знаю, - она помолчала. - А ты пришел пешком?
        Он улыбнулся с мальчишеским озорством:
        - У меня есть колесница, и я сам ей правлю! Хочешь, покажу?
        - Покажи, - сказала Иарра.
        Римуш снова протянул ей руку - с такой радостью, что невозможно было отказаться. Было в нем что-то подкупающее, некая простодушная искренность, совсем не подходящая к образу бунтаря и заговорщика, так же, как его внешность и манеры мебельщика не подходили к образу вождя и убийцы. Иарра на миг почувствовала себя очарованной. Потом из дверей начали выходить Бессмертные, а Римуш, не обращая на свою жутковатую стражу никакого внимания, потянул ее к экипажам и остановился перед запряженной белоснежной парой колесницей.
        Лошади были прекрасны. Крутобокие, с длинными изящными ногами и гордыми шеями, они наверняка стоили целое состояние. Позолоченная упряжь и легкая двухколесная колесница были достойны по меньшей мере энского сына. Римуш гордо похлопал по холке одну из лошадей и обернулся к Иарре.
        - Нравится?
        - Ну… - она изо всех сил постаралась, чтобы это не прозвучало обидно: - ты уверен, что… что можешь с ними справляться? Я хочу сказать, ты не делал этого раньше, а ездить по городу, это…
        - Трудно? Опасно?
        - Я не хотела тебя обидеть.
        - Залезай, - потребовал он и принялся отвязывать вожжи.
        - Нет, Римуш, подожди…
        - Давай! Я отвезу тебя, куда захочешь! Испугалась, да?
        Он подначивал ее, как ребенок ребенка, и это было до того неожиданно - и до того не похоже на все, к чему она привыкла, - что Иарра почти уступила. Оглянулась на приближавшихся Бессмертных:
        - А они?
        - Они сами по себе, - Римуш почти насильно втянул ее в колесницу. - Иооо-ууу!
        С этим воплем он взмахнул вожжами, и лошади рванули с места. У Иарры остановилось дыхание. Каким-то невероятным чудом им удалось не снести ни один из ожидавших тут же экипажей; потом колесница выскочила на дорогу и понеслась, в грохоте колес и радостных криках Римуша, вдоль аллей, затем по улицам Среднего города.
        Косые струи дождя хлестали в лицо. Кони мчали все быстрее, колесница вихляла рывками то вправо, то влево. Римуш громко хохотал. Иарра изо всех сил вцепилась в левый борт. Помилуйте их Двое, только бы не перевернуться! Только бы лошади не понесли! Только бы никого не убить! От тряски у нее стучали зубы.
        Улицы перед ними быстро пустели: прохожие спасались бегством, другие экипажи объезжали их по широкой дуге. Иарра заметила, что никому не приходит в голову остановиться и призвать разошедшегося нахала к порядку. Это обозначало одно - всем известно, кто правит этой колесницей. И все терпят его, как терпят энсы, молясь об избавлении.
        Когда лошади остановились перед тенистым внешним двором отделанного привозным белым камнем дома, Иарра не сразу смогла отдышаться.
        - Где мы?
        Римуш в мокром зеленом наряде казался растрепанным попугаем после драки. Плащ свалился с него и лежал на дне колесницы, прямо под ногами.
        - Это мой дом. Я теперь здесь живу.
        Иарра, не удержавшись, присвистнула. Римуш глядел смущенно - и это после того, как чуть не убил ее в этой бешеной скачке!
        - Если хочешь домой, я тебя отвезу, - сказал он. - А если… ну, если тебе там плохо… ты уже пряталась в моем доме, помнишь? А здесь у меня много места.
        Наверное, она потемнела лицом. Наверное, отшатнулась, оскорбленная и униженная, потому что он замотал головой и воскликнул:
        - Нет! Ты что, думаешь, я такой же, как тот Красный?! Я к тебе даже не подошел бы, я просто хотел помочь!
        Он уже подхватил вожжи, когда Иарра положила свою руку поверх его:
        - Подожди, Римуш. Я неправильно тебя поняла.
        Он буркнул обиженно:
        - Я тебе не Высший! Бездомные не принуждают своих женщин!
        - Я не «твоя женщина», Римуш. А как Бездомные поступают с женщинами Высших, знает весь Арш.
        - Думай, что хочешь, - он хлестнул лошадей, и те рванулись вперед.
        Иарра вцепилась в его руку. Нет, еще одной такой скачки она не переживет!
        - Стой!
        - Ну что?! - закричал он.
        Но лошадей все-таки остановил. Даже не заглядывая в его разум, Иарра видела, что обида Римуша не наиграна, так же, как его неуклюжее гостеприимство и желание помочь. Подумалось, что бесстыдное предложение этого Бездомного на самом деле чище и достойнее расчетливого сватовства Караны.
        Воспоминание о Каране вызвало у нее приступ тошноты.
        - Ну? - спросил Римуш.
        - Дай мне одну минуту подумать, пожалуйста.
        «Лада, - позвала она, - Элетия. Если я единственная, кто может разрушить кристалл, если навредить Имиру не может никто, почему вы так испугались?»
        Она представила, как прошлые личности переглядываются у нее в голове. Первой ответила Элетия:
        «Нельзя позволить его найти!»
        «Но что он может сделать Имиру?» - снова спросила Иарра.
        «Он сам ничего не может. А если у него в руках будешь ты…»
        Только теперь она поняла и задохнулась от страха. Если Карана завладеет ею, если принудит выпустить Имира, если станет угрожать ее жизни, ради ее безопасности Имир пойдет на все. Выполнит любое требование Красного энса - он, почти всемогущий даже после тысяч лет заключения. О Двое, лучше ей умереть прямо сейчас! Но зачем Каране… и откуда он…
        «Подожди, - услышала она голос Сильнейшей Лады. - Успокойся. Из тебя не выйдет мага, если не научишься владеть своими чувствами. Скорее всего, он не знает про тебя и Имира. Он ищет тайну Хранителей, рассчитывает с ее помощью победить Бессмертных. И, вероятно, не только Бессмертных - он властолюбив и возьмет все, что сможет получить. Он знает, что Хранителем был твой дед. Ты избранная наследница, значит, тоже Хранитель. Вот что ему от тебя нужно. Он жаждет власти и силы, только и всего».
        Лада помолчала и твердо добавила:
        «Нельзя позволить ему добраться до тебя».
        «Нельзя!» - горячо согласилась Элетия.
        Удивительное единодушие всех трех личностей. Иарра подумала, что скорее сотрет татуировку и навсегда поселится с Бездомными, чем останется наедине с Караной.
        - Если ты еще не передумал, - сказала она Римушу, - я постараюсь не слишком тебя стеснить.
        Его ответ был полон восторга:
        - Стесняй, сколько захочешь!
        Дом, принадлежавший до этого кому-то из богатых Высших, был обставлен с настоящей роскошью. Внутренние стены покрывали разноцветные изразцы, дверные и оконные проемы занавешивали шитые золотом ткани. Выполненные с большим искусством статуи людей и животных казались живыми. Кроме самого Римуша и его сестры в доме обитали слуги - все до одного Свободные, с гордостью подчеркнул он, и некоторое количество Бессмертных, занимавших левую часть дома, куда Римуш попросил Иарру не ходить. Она горячо пообещала, что и не подумает. Соседство с этими существами пугало ее, хотя сегодня, надо признать, они пришлись очень кстати. Не будь их, разговор в Палате закончился бы совсем не так.
        За ужином, поданным в небольшой уютной зале с раскрытыми окнами, выходящими в зеленый сад, они с Римушем сидели вдвоем. Таша не пришла. Римуш невесело признался, что его сестра каждый вечер уходит гулять со Свободным, работником плотницкой мастерской, где недавно еще работал и сам Римуш. Бывает, Таша остается у него на ночь. Свободный уже просил у Римуша ее руки. Римуш согласился, но…
        Он сердито фыркнул в кубок с темным вином и замолчал.
        - Тебе это не нравится? - спросила Иарра.
        - Он на нее и не смотрел, пока она я был простым Бездомным. А как я стал Римушем из Палаты энсов, с Бессмертными, которого все боятся, так сразу - жениться!
        - А что Таша?
        Он снова фыркнул:
        - Говорит, любит.
        - И ты ей не запретишь? - он скривился, и Иарра поправилась: - Да, помню-помню, Бездомные не принуждают своих женщин. Только чужих.
        Она улыбнулась, и оскорбившийся было Римуш понял шутку. Усмехнулся и погрозил ей пальцем. Иарра сказала серьезно:
        - Ты же понимаешь, что это не продлится долго. Я не про Ташу, про вас всех. Тебя терпят, пока не могут справиться, но…
        - Как только смогут, меня убьют, а остальных загонят обратно в рабство, - спокойно закончил за нее Римуш.
        - Да.
        - Я им не позволю.
        - Ты не понимаешь, Римуш. Даже со своими Бессмертными, ты не справишься. Вы победили только из-за войны с Дарастаном. Когда все мужчины вернутся домой… Даже раньше, как только придут корабли…
        - Нет, - сказал он. - Это ты не понимаешь. Мы лучше умрем, но не вернемся к той жизни. Мы ничем не хуже вас!
        - Конечно, нет, Римуш. Вы такие же люди, я это знаю.
        - А другие? - спросил он. - Тоже знают?
        - Сомневаюсь в этом.
        - Тогда я им докажу.
        - Как? - спросила Иарра. - Не подумай, что я выведываю твои секреты, мне просто интересно. Ты умеешь превращать людей в Бессмертных. Как это может быть? Может, ты не тот, за кого себя выдаешь? Наверно, ты колдун из Эссарда?
        - Нет, - он улыбался, довольный. - Я тебе не скажу, нельзя.
        - Ты родился Бездомным? На ферме, как Таша мне рассказывала? Или это все ваша легенда для отвода глаз?
        - Нет, не легенда. Я простой Бездомный Римуш.
        - Так в чем же твой секрет?! - воскликнула Иарра. - Ну, хоть что-то ты можешь мне рассказать?
        Он засмеялся, потом посерьезнел.
        - Как-то раз к нам с сестрой постучали в дверь. Это было ночью, в дождь. Я открыл. Там стоял человек, весь мокрый. Он сказал впустить его, если я устал быть тем, кто я есть. Или прогнать, если я трус и мне нравится жить Бездомным. Я принял его за пьяницу.
        - Но ты его впустил?
        Римуш снова улыбнулся:
        - Говорю же, он был весь мокрый.
        - Расскажешь, что было дальше?
        - Нет. Нельзя.
        - Ты загадочный человек, Римуш. Я не встречала никого похожего на тебя.
        И снова этот захлебывающийся восторг в его ответе:
        - А ты, ты… очень красивая!
        Энс Карана пытался изобразить влюбленность, и это выглядело жалко. Римушу не надо было ничего изображать. Странное дело - Иарра почувствовала себя польщенной. А ее репутация все равно уже безвозвратно погибла.
        «Ты что?» - ахнула Элетия.
        «Даже не думай!» - предупредила Лада.
        «Я вас не спрашиваю, вы уже достаточно сегодня натворили! Мне надоело, что все решают за меня. Мать, Карана, Имир, даже вы двое, хоть и давно умерли. На этот раз я сама все решу, вам ясно?»
        «Нет!» - воскликнули они хором, но Иарра не стала слушать. Улыбнулась Бездомному:
        - Значит, ты не жалеешь, что в тот раз вы меня не убили?
        Ему хватило одного взгляда. В следующую секунду Римуш оказался рядом. Сначала упал на колени, заглядывая ей в глаза, понял, что не ошибся, вскочил, подхватил ее на руки и понес, жадно и восторженно целуя на ходу. Лада и Элетия кричали в ее голове. Иарра отмахнулась от них, обхватив Римуша за шею и чувствуя, как, впервые со смерти деда, в ее мире появляется что-то надежное. Что-то, принадлежащее лично ей.
        Что-то, в чем она не станет сомневаться.
        Глава 13.
        Живые и мертвые
        Как непривычно и как прекрасно - спать без сновидений и просыпаться без голосов в голове. Иарра лежала, не открывая глаз, и наслаждалась этим удивительным чувством - ей ничего не приснилось. Никаких далеких миров, образов ушедшего и любовных сцен с Имиром. Где-то на задворках сознания обиженно молчали Лада и Элетия. Иарре не было до них дела.
        Единственный, о ком ей хотелось думать, спал, обхватив ее руками и ногами, как будто даже во сне утверждал свое право собственности, и, свидетели Двое, она ничего не имела против. Так хорошо ей не было, кажется, целую вечность.
        Вот он зашевелился, отодвинулся. Через мгновение ее щеку защекотало его куцее подобие бороды и голос прошептал в ухо:
        - Ты не спишь.
        - Не сплю, - призналась Иарра и открыла глаза.
        День перевалил, наверное, за половину. Сквозь сон она смутно слышала пение рогов - сколько раз, два? Высокое окно заслоняли ребристые ставни снаружи и занавеси изнутри, но в комнате было светло. Можно было видеть кровать в совершенно измятых простынях, винные пятна, крошки печенья, разбросанную по полу одежду, там же опрокинутый кувшин, кубок и осколки второго - все свидетельства творимых ими ночью безумств.
        О да, им было весело! Уже под утро обоих одолела жажда и Римуш отправился на поиски еды и питья в одной простыне, которую Иарра замотала на нем наподобие церемониального плаща, набросив один конец со спины на левое плечо, проведя под правой рукой и расправив спереди так, чтобы второй конец был перекинут через левую руку. Совершенно ничего такой «плащ» не скрывал, но они хохотали до слез, пока он не ушел и еще больше - когда вернулся с вином и печеньем, а сползшая простыня тащилась за ним по полу и Римуш прижимал ее локтем, чтобы не потерять. Потом они пили друг за друга, за Высших, за Бездомных, за любовь и даже, кажется, за энса Карану - чтобы он утопился с горя в хорошем, обязательно аргальском вине. Потом опять занимались любовью, пока не заснули, причем Иарре казалось, что лично она провалилась в сон раньше, чем все закончилось.
        Теперь Римуш глядел опасливо, как будто за время сна она могла протрезветь и передумать.
        - Ты жалеешь? - спросил он.
        - Нисколько. А ты?
        Ответ Римуша занял много времени и оставил обоих без сил. Позже, лежа головой у него на груди, Иарра прошептала:
        - А я знаю, почему Бездомные не принуждают своих женщин.
        - Почему? - Римуш гладил ее волосы, расправляя их вдоль своего тела наподобие покрывала.
        - Их не приходится принуждать. Они сами на вас набрасываются, потому что знают, как с вами хорошо. У тебя, наверно, отбою от них нет?
        - Теперь у меня будешь только ты.
        - Это хорошо.
        - А ты? - его рука замерла на ее волосах. - У тебя есть кто-то, кроме меня?
        - Никого, - ответила она не столько Римушу, сколько своим внутренним молчаливым наблюдателям. - У меня есть только ты. Мне надо домой, забрать некоторые вещи, но я боюсь, что…
        - Я пойду с тобой, - сразу вызвался он. - И возьмем Бессмертных. Пусть попробуют нам что-нибудь сделать!
        У погубленной жизни оказалось немало хороших сторон. Иарра улыбнулась:
        - Спасибо. Я надеялась, что так скажешь.
        Теперь она разом ощутила голод, жажду и желание срочно принять ванну. И вспомнила, в каком виде лежит на полу ее единственная одежда.
        - Как ты думаешь… - начала она и замолчала: в дверь без стука ворвалась Таша.
        - Ты что, все еще спишь?! А ты знаешь… Балла! - она охнула и обеими руками зажала себе рот.
        Иарра в панике потянула на себя покрывало. Римуш даже не шелохнулся.
        - Выйди, - сказал он.
        Таша послушалась - пятясь и все еще прижимая ладони к губам.
        Иарра и Римуш посмотрели друг на друга и расхохотались. Из-за двери им в ответ раздался возмущенный вопль.
        «Привыкать» - вот главное слово этого дня. Иарра пыталась подсчитать, сколько раз продиктовала его самой себе, но сбилась и махнула рукой. Ей ко всему придется привыкать. К брезгливо-любопытным взглядам, что провожали ее на улицах - подумать только, как быстро разошлись слухи! К неловкости, с которой ее встретили дома - в доме деда, ее собственном доме, где она была хозяйкой всю свою жизнь и стала чужой всего за одну ночь. К одиночеству. К презрению.
        Мать не пожелала ее видеть. Серри, правда, пожелал. Его распирало от удовольствия - как же, он теперь единственный наследник Дома! Он был счастлив и желал поделиться своим счастьем с Иаррой, рассказав ей, как низко она пала и как высоко теперь вознесется он. Но пригляделся к молчаливым фигурам двух Бессмертных, который Римуш взял с собой «для уважительности», и передумал. Сказал только «мама говорит, ты больше ей не дочь», подождал ответа, не получил его и ушел.
        Слуги кланялись, пряча лица, и старались быстрее исчезнуть с ее глаз. Одна только Магана, расплакавшись, долго обнимала Иарру, а потом безо всякого отвращения взяла Римуша за обе руки и не отпускала, пока не получила с него клятву «беречь деточку изо всех сил». Римуш смутился, отчего снова стал похож на мебельщика, но клятву произнес со всей торжественностью. Воспоминание об этом до сих пор вызывало у Иарры улыбку.
        Еще один подарок Маганы, не столь драгоценный, как доброе отношение, но тоже очень важный, она спрятала в шкаф среди других своих вещей. Семена дикой моркови и болотная мята - самое простое и надежное средство. Может быть, когда-нибудь, ей и захочется иметь от Римуша ребенка, но пока об этом было страшно даже подумать. Хватит с нее остальных проблем.
        Вещи были собраны загодя: сегодня их перевезли бы в дом ее мужа. Взглянув на аккуратно уложенные сундуки, Иарра махнула рукой и решила оставить большую часть, взяв совсем немного, одежду и самые любимые из книг. И самое опасное - манускрипт Элетии, так беспечно забытый на столе, где он мог попасться на глаза кому угодно. Счастье еще, что ни мать, ни Серри не интересовались старинными рукописями, а Видах, без всякого сомнения, подкупленный Караной, не догадался искать столь важный секрет на самом видном месте.
        Теперь Иарра разбирала принесенные вещи, раскладывала их по новым местам. Огромный дом, выстроенный по последнему слову архитектуры и обставленный в соответствии с веяниями моды, чего не скажешь о родовом гнезде Самурхиль, был к ее услугам почти весь, кроме левой части. Иарра задумалась было о прежних хозяевах, убитых или просто выселенных Бездомными, но оставила эти мысли. Она свой выбор сделала. Теперь надо привыкать.
        Дверь в комнату оставалась приоткрыта. Иарра не услышала шагов, лишь уловила тихий шелест вышитой занавеси. Обернулась. Перед нею с решительным видом стояла Таша.
        Утром им так и не удалось поговорить - обе были слишком смущены, и присутствие Римуша не облегчало дела. Теперь Бездомная явно собиралась выяснить все и до конца. Ее прямоту Иарра ценила с самого начала, но в этот раз обида была еще свежа и сдерживаться не хотелось.
        - Ты меня бросила, - сказала Иарра. - Не предупредила о нападении. Оставила погибать.
        Таша помолчала. Потом ответила, как будто это что-то меняло:
        - А ты спишь с моим братом.
        - Да. И что?
        - Он так тебе нравится? Что ты даже забыла, что он Бездомный? - она щурила глаза и смотрела недоверчиво.
        Иарра вздохнула:
        - Я не стану тебе ничего объяснять, Таша. Я много раз доказала, что не считаю, будто вы чем-то ниже меня, но ты ведь так мне и не поверила, правда? Поэтому даже не подумала ни предупредить, ни заступиться за меня! И верно, к чему тебе волноваться из-за какой-то Высшей!
        - Нет, неправда. Я не могла предупредить. Но я волновалась и молилась Сестре, чтобы она тебя защитила. Римуш запрещает молиться, но я все равно молилась!
        - Ах, вот оно что. Ну, спасибо тебе, Таша, за то, что ты молилась.
        Она отвернулась и продолжила разбирать вещи. Таша осталась стоять - кажется, она даже всхлипнула, но Иарра не хотела оборачиваться и проверять. Вытащила из мешка стопку ночных рубашек, улыбнувшись, убрала их в самый низ шкафа. Римуш позволил ей занимать любую комнату, лишь бы там не было кровати, чтобы ей не захотелось спать одной. Это насмешило ее, но возражать Иарра и не подумала. Чего-чего, а домашних деспотов она не боялась нисколько. Римушу при всем желании не сравняться в этом с энсом Адаем.
        За рубашками последовали прозрачные платья разных расцветок, слишком тонкие для нынешнего времени года, затем маленькая шкатулка с драгоценностями. Большую часть украшений Иарра оставила Магане, попросив раздать слугам - прощальный подарок им и крошечный вызов матери с братом. Управляющая покачала головой, но просьбу обещала выполнить.
        Несколько флакончиков духов - только самые любимые. Ароматное масло для тела. Коробочка с тальком. Мыло.
        - Я не могла предупредить, - всхлипнула Таша. - Балла, пожалуйста, прости меня!
        Иарра обернулась. Ей не почудилось - Бездомная плакала.
        - Если бы я сказала, я бы Римуша предала, все бы предала! Я не могла, балла! Мне было не все равно, нет! - Таша вытерла слезы обеими руками, но они тут же набежали снова. - Когда все началось, Римуш не вмешивался, пока не прошло три дня, так было надо, он сказал. Я сидела запертая, чтобы ни во что не ввязалась. Я никак не могла тебе помочь! Прости!
        - Ладно. Забудь. Все равно все уже в прошлом.
        - Я знаю, что у тебя умер дед, - сказала Таша. - Но ведь это не из-за нас?
        - Нет.
        - Мне жалко, что он умер.
        - Мне тоже.
        - И что тебя замуж отдавали за энса, тоже знаю, - Таша опять вытерла слезы. - А ты сбежала с Римушем!
        - Да.
        - Ты его любишь?
        Ну, как же. Без этого Таша просто не могла. Иарра не стала кривить душой:
        - Я пока не уверена. Но я выбрала быть с ним и не собираюсь менять своего решения - этого достаточно?
        Бездомная удивленно моргнула: ей были непонятны такие сложности.
        - С ним хорошо и спокойно, - от души сказала Иарра. - Я предпочла его энсу и ничуть об этом не жалею.
        - Правда, балла?
        - Правда. Зачем ты опять меня так называешь?
        - А как мне тебя называть? - Таша прищурилась. - Сестрой?
        Иарра подумала и улыбнулась:
        - Ничего не имею против.
        Затаившись в дальних и темных уголках ее сознания, обиженно молчали Лада и Элетия. Иарра делала вид, что не замечает их присутствия. Они знали, что это ложь, но были слишком надменны, чтобы возражать.
        Привыкнуть к новой жизни оказалось проще, чем она ожидала. Бездомный Римуш был действительно тем, кем казался - заботливым и немного неловким мебельщиком, которому и в голову не приходило в чем-то ограничивать свою высокородную возлюбленную. Его дневные дела с Палатой энсов, с Бездомными и Бессмертными никак ее не касались. Иарра занималась, чем хотела. Ночи они проводили вместе, и было им так же хорошо вдвоем, как и в первый раз. В иные вечера Римуш возвращался поздно или засиживался до ночи в левой половине дома, куда ей было запрещено ходить; она не спала, коротала время за книгой, не столько тоскуя, сколько опасаясь заснуть в одиночестве. С Римушем ее не беспокоили никакие сны.
        Перед нею, умершей для своего сословия, закрылись все двери, но они же распахнулись вновь перед подругой Бездомного, держащего в руках весь Арш. Никто не решился бы вызвать его неудовольствие, обидев ее хоть словом. Обида и презрение Высших жгли ее вновь обретенные магические чувства, Иарра знала, что сполна разделит с Римушем их будущую месть. Но - после.
        Пока что на западе шли сражения, и энс Нерр слал гонцов, требуя от разоренного города новых солдат и новых поставок продовольствия. Городу не оставалось выбора, кроме как восполнять нужду за счет областей, оставляя поля без работников рискуя вызвать, в дополнение к восстанию Бездомных, восстание селян. Каждое утро Арш с надеждой смотрел в небо, ожидая, когда утихнет западный ветер, противный для идущих от Эссарда кораблей. Тех, кого боялись и не желали видеть три месяца назад, теперь ждали, как спасителей. Но ветер все не менялся, и Римуш оставался хозяином положения.
        Иарра спросила его, что он думает делать, когда корабли придут. Римуш в ответ ухмыльнулся и сказал, что у него есть еще в запасе кое-какие секреты. Больше из него ничего не удалось вытянуть, и Таша тоже молчала.
        На десятый день вернувшийся с заседания Палаты Римуш рассказал, что энса Инсина официально избрала Серри своим наследником. Завещание было подписано еще вчера, и мальчик принес клятву, как положено, при двенадцати свидетелях. В Палате об этом лишь объявили, как о свершившемся деле. Другие энсы, сказал Римуш, были не рады: они боялись, что он разозлится и велит своим Бессмертным кого-нибудь убить.
        - Только скажи, я так и сделаю, - предложил он Иарре. - Хочешь, заберем твой Дом, а этих прогоним. Хочешь?
        Иарра ответила не сразу. Они сидели за поздним ужином втроем, и Таша вместе с Римушем ожидала ее слов. За окнами уже стемнело. Под потолком горела люстра - полтора десятка маленьких свечей в серебряных чашечках, подвешенных на цепях и качающихся от движения воздуха. У брата и сестры были одинаковые серые глаза и всегда напряженные скулы, но выражали их лица совсем разное. Римуш и вправду готов был прямо сейчас, вот только доест этот вкусный медовый пирог, пойти отнимать у энсы Самурхиль ее Дом, чтобы вручить его Иарре так же просто, как он заполучил себе место в Палате - почему нет, ведь у него же есть Бессмертные! Таша смотрела с тревогой. Она казалась намного старше своего брата.
        - Я все еще Самурхиль, - сказала Иарра. - Но в Доме не осталось ничего моего. Пусть им владеет Серри.
        Таша кивнула, словно с облегчением. Иарра улыбнулась ей:
        - Дед говорил, никто не ускачет на двух скакунах. Если бы я хотела бороться за Дом, я не была бы здесь.
        «Ты и так скачешь на двух скакунах», - хмуро заметила Элетия.
        «Отстань», - отмахнулась от нее Иарра.
        Лада молчала с тех самых пор, как Иарра выбрала Римуша. Такого предательства - и такого унижения тоже - Сильнейшая простить не могла. Элетия тоже молчала до сегодняшнего дня. Она не выдержала, когда Иарра нарушила собственное решение больше не заниматься магией и проникла мыслью в одного из Бессмертных.
        Воспоминание об этом до сих пор вызывало у нее дрожь: Бессмертный немногим отличался от трупа. В его крови почти не было жизненной Силы - той самой, что позволяет человеку двигаться, дышать и любить, растению пробивать себе путь через камень, а яичному желтку превращаться в цыпленка. Именно ее использовали маги родного мира Лады; научившись добавлять к собственной Силе чужую, полученную из человеческой крови, они стали по-настоящему могущественны.
        Иарра знала из памяти прошлых жизней, что больше всего неистраченной Силы в крови новорожденного младенца, меньше всего - в глубоком старике, но даже в очень старом и слабом человеке ее больше, чем в любом из животных. В крови Бессмертного Силы оказалось даже меньше, чем в существах, не способных согреваться собственным теплом, вроде змеи или ящерицы. Это напугало Иарру и Элетию, напомнив зловещее предостережение Имира. Даже Лада, хоть и не желала говорить, казалась встревоженной. Иарра хотела сегодня за ужином еще раз попробовать расспросить брата и сестру о Бессмертных, но история с завещанием расстроила все ее планы. Таша и Римуш, казалось, огорчились больше нее самой, как будто в случившемся была их вина. Иарра чувствовала себя пристыженной.
        Уже ночью, лежа в объятиях Римуша, она все-таки спросила:
        - Ты совсем не боишься своих Бессмертных?
        Он рассмеялся, довольный и расслабленный после любви:
        - Зачем мне бояться, раз они мои! - но замолчал, видимо, сообразив, и спросил совсем по-другому: - Ты боишься, да?
        - Да, - сказала Иарра. - Не так, чтобы совсем, особенно когда ты рядом. Но у них такие глаза…
        - Мертвые?
        - Да.
        - Но они не мертвые. У них просто… - он помолчал, подбирая слова: - их жизнь течет очень медленно. Мы с тобой состаримся и умрем, а они - нет. Они сами это выбрали. Их никто не заставлял.
        - Я не верю, что ты сам их такими сделал.
        - Почему это?
        - Потому что ты не колдун и не жрец, у тебя нет таких способностей, - Иарра поцеловала его, стараясь смягчить сказанное. - Если бы были, я бы тебя боялась. А я не боюсь.
        - Потому что ты смелая.
        - Нет. Потому что ты - обычный человек. Я это знаю, Римуш. Не надо меня обманывать. А еще, - она поколебалась, но все-таки продолжила, - в ту ночь, когда на меня напали, когда Таша меня спрятала, я слышала ваш разговор. Тогда я была очень напугана и почти ничего не поняла, но потом… Кто такой Исхфан?
        Римуш молчал. Иарра чувствовала его равномерное дыхание и успела уже подумать, что он заснул, когда наконец услышала:
        - Я не могу тебе сказать, нельзя. Больше не спрашивай.
        «Больше не спрашивай» - это был решительный отказ, но Иарра все же попробовала еще раз:
        - Это он постучался к тебе тогда, в дождь?
        - Я сказал - нет!
        В первый раз Римуш повысил на нее голос. Иарра отодвинулась и лежала молча, глядя, как он нависает над ней в темноте. Он не выдержал первым, обнял ее, виноватый и испуганный:
        - Прости меня. Не уходи!
        Он был большой и теплый, надежный. Иарра прижалась к нему и закрыла глаза.
        - Не уйду.
        Она не была бы Самурхиль, если бы отступилась, если бы позволила себе успокоиться и ни о чем не думать. Не получив ответа у Римуша, Иарра принялась за его сестру. Надо отдать должное Таше: секреты брата она хранила преданно. Вытянуть из нее не удалось ничего, и тогда не осталось другого выхода, кроме как прибегнуть к магии.
        Казалось не очень-то честным проникать в мысли той, с кем договорились считаться сестрами, подглядывать за ее сокровенным. Иарра не сразу решилась. Но холодная близость Бессмертных тревожила ее день ото дня сильнее, и все чаше вспоминалось предупреждение Имира: «ты еще не встречала настоящего зла». Какое зло могли принести Бессмертные, не считая того, что уже было сделано? Благодаря им Бездомные получили свободу, стали равноправными гражданами Арша. Что бы там ни думали остальные Высшие, это все-таки справедливо.
        Но подобные рассуждения не успокаивали, наоборот. Раз проявившись, магические чувства усиливались даже вопреки ее желанию, заглушить их было не проще, чем остановить хлещущую в пробоину воду. И эти чувства кричали об опасности. В позапрошлой жизни, той, где она была Ладой, у нее был особенный дар предвидеть будущее. Может ли бы быть так, чтобы теперь эта способность вернулась? Лада молчала, но Элетия нехотя согласилась: может быть. В конце концов, если верить Имиру, они трое на самом деле были одним человеком.
        Иарра заглянула в Ташин разум в тихий послеполуденный час, когда Римуша не было дома, а они вдвоем занимались самым женским из дел: перебирали наряды. Новое положение и богатство избавило Ташу от унизительных одежд Бездомной. Теперь ее шкафы ломились от дорогих одеяний всех покроев и расцветок, от удобной обуви, от шитых золотом плащей и накидок, украшений для волос и тела - Иарра не хотела даже думать, сколько из этого куплено, а сколько просто принесено ей в подарок послушными грабителями Римуша. Как и ее брат, Таша не очень-то умела все это носить. Иарра взялась научить ее. Они добрых два часа провели перед зеркалом, примеряя одно за другим, рассматривая сочетания цветов и материалов, надевая и снимая украшения, и устали так, словно все это время занимались тяжелой работой. Наконец Таша со смехом повалилась на кровать. Иарра подумала и упала рядом.
        - Никогда еще не уставала одеваться, - призналась Бездомная. - А теперь еще все это убирать!
        Иарра оглядела разноцветные горы одежды на стульях, на кровати и даже на полу. Пожала плечами:
        - Пусть слуги убирают.
        - Ох, правда, - Таша засмеялась. - Я все еще не привыкла!
        Иарра улыбнулась и закрыла глаза.
        - Римуш ночью спать не дает? - понимающе спросила Таша.
        - Угу, - пробормотала Иарра. - Таша… помнишь, ты сказала, что Римуш запрещает молиться? Почему?
        Бездомная неловко помолчала, затем предложила:
        - Спроси его.
        - Не могу, - Иарра улыбнулась, не открывая глаз. - Мне-то он ничего не запрещает!
        - Он тебя любит.
        - Наверно, - согласилась Иарра. - Но все-таки, почему?
        - Ну, потому что… потому что ему помогает другой бог.
        - Какой?
        - Другой. Иарра, не спрашивай меня, я все равно не скажу, пока он не разрешит! Спроси его. Он для тебя что хочешь сделает!
        - Я ведь почти догадалась, - прошептала Иарра. - Почти поймала, но понять не могу. Это, наверно, из богов Эссарда. Он, наверно, оттуда, ваш Исхфан. И он умеет превращать людей в Бессмертных… ну конечно! Это он, а не Римуш, да?
        Таша молчала. Иарра открыла глаза как раз вовремя, чтобы поймать короткую улыбку - одобрительную, надо полагать.
        - Я все равно ничего не скажу.
        - Хотя бы намекни, ошибаюсь я или нет.
        Теперь Таша улыбалась во весь рот:
        - Нет.
        - Не ошибаюсь? Или не намекнешь?
        - Нет, и все.
        - Ну, ладно.
        Иарра опять зажмурилась и быстро, пока не замучила совесть, мысленно потянулась к Таше. Проникла в ее разум - теперь это уже не казалось трудным. Огляделась. Какое же здесь все… настоящее! Ни капли притворства, словно в разуме маленького ребенка. Таша не носила масок. Она любила Римуша и доверяла ему безоглядно, как истинно верующие доверяют своим богам. Возникни случай, и она без колебаний отдала бы за брата жизнь. И не за него одного - Иарра увидела светящийся золотом образ молодого парня с треугольной татуировкой Свободного, ничем не примечательного, но Таша любила его так чисто и искренне, что у Иарры захватило дух. Это было слишком похоже на другое сильное чувство, на то, чего она не желала ни знать, ни помнить, и она поспешно отвернулась. И увидела себя.
        Таша не лгала, говоря, что молилась за нее во время восстания. Провались все к Эннугу, Таша вообще не умела лгать! Ее привязанность была такой же искренней, как и ее недоверие прежде и как ее сестринская любовь теперь, когда Иарра стала частью ее семьи. Нет, это решительно невозможно, быть настолько чистой, настолько беззащитной перед другими людьми! Иарра почувствовала, что краснеет от стыда. Казалось бы, она ни в чем не обманывала Ташу и не собиралась делать этого впредь, но… и сказать, что ее намерения всегда были чисты, положа руку на сердце, не могла.
        Она двинулась глубже, от чувств и образов к воспоминаниям. В них было нелегко разобраться. У магов в мире Лады это считалось пустячным делом, и Лада могла бы помочь, если бы только бросила обижаться. Но у этого слепка памяти был на редкость упрямый характер.
        «Вот, смотри, - подсказала Элетия, не такая несносная. - Здесь. И здесь».
        Следуя ее указаниям, Иарра одно за другим вылавливала из мешанины Ташиных воспоминаний нужные: новый знакомец Римуша, родом издалека, по-аршски говорит с трудом, шепелявя и пришептывая - Таше неоткуда было этого знать, но Иарра сразу определила эссардский акцент. Удивительный рассказ брата, рассказ, которому Таша поначалу не поверила, но со временем она убедилась. Воспоминания были скомканы и отрывисты, Иарра понимала не больше половины того, что видела. Да и Таша не старалась особенно вникать, она только наблюдала - и чем больше наблюдала, тем больше верила и восхищалась своим братом.
        Он научился говорить, обращаясь к сердцам Бездомных. Его слова были в новинку для них; мало-помалу он завоевывал уважение своих людей, пока наконец в него не поверили все, даже самые острожные. Он дождался, чтобы Бездомные сами избрали его вождем. Только убедившись в собственной власти, он начал подготавливать восстание.
        Римуш был предводителем, но колдовство принадлежало Исхфану. Именно он превращал людей в Бессмертных, тут Иарра не ошиблась. Как это происходит, Таша никогда не видела, ее и близко не подпускали к этой тайне. Но кое-что она все-таки знала - ответ на вопрос, почему Бездомные больше не молились, как прежде, Сестре, почему даже не упоминали ее имя. Отныне им помогал иной бог, новый, непохожий на всех остальных. Этот бог всюду сопровождал Исхфана, творил чудеса его руками и говорил его устами. Он был реален - совсем не так, как молчаливые древние боги Арша. Только имени его никто не знал.
        Именно так, говоря устами Исхфана, этот бог заключил с Римушем договор. Он обещал всему сословию Бездомных свободу от угнетения, а самому Римушу - богатство и власть, столько, сколько тот пожелает. Взамен бог желал человеческих душ, чтобы создавать из них Бессмертных. И Таша, и сам Римуш обязательно подчеркивали, что Бессмертными становятся лишь добровольцы, и это было правдой. Больше того, даже из тех, кто хотел обменять человеческую слабость на нечеловеческую силу, не всем это было позволено. Римуш отказывал отцам семейств и единственным сыновьям старых родителей, отказывал женщинам - среди желающих были и они. Бог не возражал. Выглядело все так, словно Римуш и вправду был единоличным вождем Бездомных, а Исхфана и того, кто говорил его устами, вполне устраивала вторая роль.
        Избранные переживали прикосновение бога и через несколько дней изменялись. Таша побаивалась думать об этих изменениях - Иарра поняла лишь, что Бессмертные не говорят, не едят и не пьют, и становятся безразличны к родным. Они безраздельно преданы своему новому богу, послушны Исхфану и Римушу - будь их больше, с такой армией можно было завоевать не только Арш, но и весь мир.
        «Лада! - позвала Иарра. - Почему Имир назвал их настоящим злом? Из-за того, что они непобедимы?»
        Молчание.
        - Иарра? - тихо спросила Таша. - Ты спишь?
        Иарра не ответила. Она ждала. И наконец услышала неохотное:
        «Не знаю».
        Таша осторожно поднялась и вышла из комнаты. Иарра осталась на ее кровати с ворохом одежд, своими безответными вопросами и обеспокоенными прежними личностями, которые наконец-то обе с ней разговаривали.
        «Вы думаете, Римуш этого хочет? Править Аршем, а потом захватить и другие земли? Думаете, это возможно?»
        «Это ты с ним спишь, - напомнила Элетия. - Ты и скажи, чего он хочет!»
        «Мне кажется, он не хочет ничего плохого. Он… он хочет добра своим людям, Бездомным. Я это понимаю. И я думаю, он прав».
        «Клянусь Силой! - воскликнула Лада. - Стоило мне возрождаться трижды, если каждая следующая глупее предыдущей!»
        Вот и весь разговор. Иарра ударила бы свою прошлую личность, если бы только могла до нее дотянуться.
        «Ты знаешь, я, вообще-то, не просила рождаться тобой! Мне хватило бы одной меня, без всех ваших проблем!»
        «Это ты - проблема! Подумать только, отдаться рабу! Как ты могла так унизиться?!»
        «Римуш - не раб! - Иарра чуть не закричала вслух. - Не смей так говорить, слышишь?! Ты вообще никто, тебя нет, ты умерла!»
        «Да?! - выдохнула в ее мыслях Лада. Иарра подумала, что сейчас Сильнейшая разнесет ей голову на части. Но та поинтересовалась ехидно: - А кто только что просил моего совета, не подскажешь?»
        «Ну так и дай совет! Что мне делать?»
        «Ничего, - отрезала Лада. - Ты упустила свою возможность».
        «От вас никакого толку. Я спрошу Имира».
        «Он не станет с тобой говорить».
        «Не станет», - подтвердила Элетия.
        «С чего вы взяли? Он сказал, что…»
        «Ни за что - после того, что ты сделала!»
        «Я? - возмутилась Иарра. - А что сделала ты, Элетия? Заморозила его в кристалле, обрекла на вечные мучения, предала его, когда он тебя любил! А он…»
        «Нет, - сказала Элетия. - Ты не понимаешь. Я предала его, но я ему не изменяла. Я принадлежала ему, только ему, до самой смерти. И он это знает».
        «Но я - я никогда ему не принадлежала! Это не измена, потому что я никогда не была его! Я ничего ему не обещала, я его не люблю, я…»
        «Врешь», - сказала Элетия, и голос ее был таким же ледяным, как у Сильнейшей Лады.
        - Провалитесь вы к Эннугу, - сказала Иарра вслух. - Будь я проклята, если стану еще вас слушать! Имир, пожалуйста, поговори со мной! Это очень важно!
        Она вытянулась на Ташиной кровати, закрыла глаза и долго лежала, пытаясь заснуть. Когда ей наконец удалось, видения оказались смутными и бессмысленными. В них не было совершенно ничего магического.
        Имир не пожелал с ней говорить.
        В двадцать третий день тебету, первого месяца зимы, западный ветер наконец утих, а еще через сутки подул ветер с востока. Мокрый и раздраженный, он закручивал на улицах вихри, обрушивал на крыши дождевые потоки, хлестал тяжелыми струями вышедших на улицу смельчаков. Жители Арша радовались ему, как долгожданному другу. Они знали, что в эти самые часы заждавшиеся в устье Ис-Карна корабли расправляют паруса, что если, милостью Двоих, ветер не спадет, еще до конца недели первые суда достигнут устья Ксара и тот же самый ветер погонит их вверх по течению, прямо к пристаням Арша.
        Буря настигла Иарру возле дома, когда она выходила из экипажа, прижимая к груди стопку взятых в библиотеке книг. Внезапный порыв ударил ей лицо, развернул. Иарра пыталась устоять на ногах и не уронить книги, не смогла ни того, ни другого и очутилась в луже, в полушаге от покрытых грязью колес, среди рассыпавшихся, быстро намокавших книг. Вдобавок ко всему она подвернула ногу, которую тут же пронзила острая боль.
        - Эннуг! - воскликнула Иарра в сердцах.
        Кто-то подбежал, хлюпая по лужам, остановился рядом. Запыхавшийся молодой голос спросил:
        - Балла позволит этому Бездомному помочь?
        Сидя с подвернутой ногой, в луже, под дождем, Иарра кое-как задрала голову. «Этот Бездомный» оказался очень молодым и очень худым парнем с босыми ногами, в короткой тунике, перетянутой, однако, поясом с краденым мечом, с такими неровными волосами, как будто их не подстригали, а выщипывали. Нижняя губа у него была разбита, видимо, в драке, на скуле желтел застарелый синяк. Кроме того, он был весь мокрый, что не мешало ему всем видом изображать горячую почтительность и желание услужить - он даже поклонился, чуть не стукнувшись лбом о ее затылок.
        Иарра с трудом оторвалась от созерцания этого чуда.
        - Если поможешь, буду очень признательна, - и она принялась вылавливать из воды несчастные книги.
        Незнакомец бухнулся коленями прямо в лужу, обдав и без того мокрую Иарру кучей брызг, и стал помогать. Вместе они собрали и кое-как отряхнули все книги. Бездомный с важным видом вручил их Иарре, вскочил - она не успела ничего сказать, - подхватил ее сзади под мышки и поставил на ноги. Она обернулась, совершенно обескураженная.
        - Как тебя зовут, неведомый спаситель?
        - Этот Бездомный Хад, - скороговоркой проговорил он, клянясь чуть ли не до земли. - А балла, я знаю, наша Иарра!
        - Ваша? - ее удивление не знало пределов.
        - Нашего Римуша! - так же скороговоркой, с такой гордостью, словно ее отношения с Римушем числись среди важнейших побед Бездомных.
        - Д-да?
        Она просто не нашла, что еще сказать. Но Хада это не смутило.
        - Этот Бездомный рад быть полезным! - торжественно сообщил он.
        Иарра, не удержавшись, хихикнула:
        - Тоже мне, «этот Бездомный»! Если уж носишь меч, говори, как свободный человек. Ты просто так здесь оказался или пришел к Римушу?
        Но Хад ткнул пальцем в сторону левой части дома, куда вел отдельный вход:
        - К Исхфану!
        - Да? - и как она раньше не догадалась, что таинственный Исхфан живет с ней под одной крышей! - По важному делу, наверно?
        Хад радостно закивал. Судя по всему, он не сомневался, что Иарра в курсе того важного дела, за которым ходят к Исхфану. Расспрашивать едва ли было уместно. А что, если…
        - Ты очень сильно мне помог, - серьезно сказала Иарра. - Если Исхфан не слишком тебя задержит, может быть, присоединишься к нам за ужином?
        Бездомный прямо-таки расцвел:
        - Я?! Балла приглашает, правда, меня? А Римуш, он… ну да, ведь балла приглашает!
        - Не думаю, что Римуш будет против.
        И правда, с чего ему быть против?
        - Я приду! - пообещал Хад.
        Потом вздрогнул, оглянулся, как будто вспомнив о чем-то, еще раз поклонился и бегом помчался через двор к дверям в восточную половину дома.
        Иарра поспешила в другую сторону. Позволить книгам упасть в воду - преступление похуже убийств и грабежей. Важнее всего сейчас было попытаться их просушить и спасти все, что только можно. Остальное придется восстанавливать. Как бы ни относилось к ней ее собственное сословие, она все еще Самурхиль, поэтому засядет за копирование и успокоится, пока новые копии не займут в библиотеке место испорченных.
        Это было бы даже неплохо, найти себе занятие и отвлечься от всего того, что она не в силах ни понять, ни изменить. Вот только Иарра не хотела отвлекаться. Все книги в ее руках были посвящены Эссарду, его истории, политике и религии - во всяком случае, ее внешней стороне. Внутренняя жизнь эссардских храмов была тайной. Чужестранцы не пускались дальше внешнего двора, и даже из собственных жителей Эссарда лишь немногие достойные бывали в святилищах и знали тайны эссардских жрецов. Самой загадочной из этих тайн были, конечно, Бессмертные.
        Не раз и не два ученые путешественники Синих Домов Арша пытались проникнуть в эти тайны, живя в Эссарде по многу лет, расспрашивая, высматривая, заводя себе друзей и возлюбленных, пуская в ход уговоры и золото. Все, что им удалось узнать, заботливо собрано, записано и приложено к сокровищнице знаний народа Арша. Теперь Иарра должна была найти среди этих обрывков знания хоть что-то, что поможет ей приоткрыть завесу тайны вокруг Бессмертных - раз уж оба могущественных и вроде бы любящих ее мужчины не пожелали ей в этом помочь.
        Она промокнула намокшие страницы мягкой тканью и оставила их сушиться открытыми на столе. Очень удобно, что ни Римуш, ни Таша не умеют читать, и ее постоянная возня с книгами выглядит для них просто одной из причуд Высшего сословия.
        За окнами темнело - скоро вернется Римуш и они все вместе сядут ужинать. Хотелось верить, что непредсказуемый вождь Бездомных простит ей самовольное приглашение гостя. И что за столом удастся вытянуть из Хада что-нибудь полезное. Если, конечно, он вообще придет.
        Хад пришел, но застольной беседы не получилось. Римуш был в ярости. Можно было подумать, она сделала что-то совсем ужасное - это она, нарушившая ради него все священные законы Высших! Таша изо всех сил пыталась сгладить обстановку, но тщетно. Хад съежился под взглядом своего вождя, кое-как проглотил несколько кусков и сбежал, поклонившись Иарре чуть ли не до самой земли.
        Доедали в тяжелом молчании. Иарра была возмущена и обижена, Таша искренне горевала. Римуш источал молчаливое бешенство.
        В тот вечер они впервые поссорились, с криками и упреками, которые наверняка были слышны далеко за пределами дома. Не только там - Иарра не могла не думать, что их слышно в восточных комнатах, где живет Исхфан. Эта мысль удержала ее от желания высказать все свои страхи из-за Бессмертных, зато она от души попрекнула Римуша своей жертвой и его черной неблагодарностью, а он ее - надменностью и упрямством.
        - Ты так и осталась Высшей! Гордячка! - кричал он. И еще: - Делаешь, что хочешь, и не спрашиваешь! Думаешь, мы твои рабы?
        Это было обидно и несправедливо. Лада и Элетия презрительно кривились в ее мыслях. Иарра хотела спросить, правда ли, что их сказочная любовь с Имиром обходилась совсем без ссор, но Римушу вдруг надоело ругаться.
        Он замолчал. Взял ее лицо в свои большие ладони. Заглянул в глаза.
        - Ты плачешь?
        - Да, плачу, - сказала Иарра. - Римуш, это неправда, все, что ты обо мне сказал. И что я сказала, тоже неправда. Мы ведь так не думаем на самом деле!
        - Нет, не думаем. Прости меня, - Римуш обнял ее, и Иарра горячо ответила:
        - Ты тоже! Это твой дом. Я должна была спросить разрешения.
        Ее мужчина, сильный и надежный, поднял ее на руки и понес в постель. У него это получалось всегда так, словно она ничего не весила, и она сама тоже чувствовала себя такой - совершенно невесомой. Лада и Элетия разочарованно сникли. Иарра мысленно показала им язык.
        Глава 14.
        Кровь и колдовство
        В восьмой день месяца шибатху к главной пристани Арша подошел первый корабль с Бессмертными. Его встречали представители Красных Домов во главе с энсом Караной, священники из Дома Аншамар и без числа любопытных - Высших, Свободных и Бездомных. Кроме того, корабль встречал Римуш и с ним незнакомец в темном плаще чужеземного покроя, с капюшоном, полностью скрывавшим лицо. В руках он держал непонятный предмет наподобие небольшого ящика, закрытого тканью. Весь он был какой-то старательно-невзрачный, так что почти никто из толпы не обратил на него внимания, хотя с Римуша многие не сводили глаз, опасливых, злорадных, озабоченных.
        Вместе с кораблем к пристани приближался конец его истории - истории Бездомного, бросившего вызов Высшим и одержавшего над ними верх. Единственное, в чем не были уверены жители Арша, это сдастся ли Римуш сразу или устроит на улицах прощальное побоище. Единственное, что казалось им непонятным, это его беззаботное спокойствие. Он явился без охраны, и хотя в толпе Бездомных виднелись одетые в доспехи неподвижные фигуры, они оказались здесь как бы сами по себе. Можно было подумать, Римуш выехал на прогулку и на пристань завернул случайно, не подозревая, что здесь должно произойти. Лишь Иарра с Ташей знали, что это неправда.
        Он велел им обеим остаться дома, но они, конечно, не послушались. Мимолетная встреча с Исхфаном оставила Иарру без сил: магические чувства обожгло ледяным холодом и даже без Ладиной подсказки стало ясно, что этот человек смертельно опасен. Едва колесница выехала со двора, Иарра отправила слугу за экипажем. Таша молча принесла им обеим плащи.
        Теперь они стояли в толпе, никем не замеченные. Таша беспокойно теребила на груди плащ. Губы ее шевелились. Иарра на миг задумалась, к которому из богов обращается ее подруга, но тут же забыла об этом, увидев, что с корабля уже перебросили сходни и на берег один за другим спускаются воины. Издалека они казались одинаковыми - низкорослые шагающие фигуры в гребенчатых шлемах, с огромными боевыми топорами, подвешенными за плечами.
        Они приближались с пугающей неотвратимостью. Вот они уже построились на берегу, образовав узкий коридор, от которого отхлынула толпа. Сияющий, как гигантский гранат, выступил энс Карана. Навстречу ему по сходням спускался… Таша схватила Иарру за руку.
        - Вот оно!
        На берег ступил человек в темном плаще чужеземного покроя, с капюшоном на лице и закрытым тканью неизвестным предметом в руках. Тот, кто управлял Бессмертными. Эссардский жрец.
        Издалека было не разобрать ни приветственных слов энса, ни ответа жреца. Зато Иарра видела людей, как они оборачиваются к колеснице Римуша, как по-новому разглядывают его безмолвного спутника, затем вновь прибывшего жреца, как меняются их лица, когда к ним приходит понимание.
        Таша крепче сжала ее руку, когда Исхфан сошел с колесницы и направился к прибывшему. Тот повернул голову, как собака, заслышавшая подозрительный звук. Карана еще говорил что-то, но жрец перестал его замечать. Коридор Бессмертных сломался, когда он двинулся навстречу, выставив перед собой свою ношу - не то как щит, не то как оружие. Бессмертные потянулись следом, а по сходням тем временем спускались новые.
        С противоположной стороны Бессмертные Римуша или лучше сказать - Исхфана, выбирались из толпы, подходили ближе. Их было не больше трех десятков против сотен эссардцев.
        Остальные люди отхлынули к дальним краям пристани. Даже Карана отступил. На пустом пространстве в окружении своих солдат два жреца наконец сошлись лицом к лицу, капюшоном к капюшону. Замерли.
        Со стороны вся картина выглядела очень спокойной. Бессмертные не проявили бы никаких чувств, даже разверзнись у них под ногами земля; они подошли и стояли, как стоят деревья при полном безветрии, когда не шевелится ни один лист. Жрецы тоже не показывали ничего такого, чтобы можно было понять - встретились союзники или враги, раскланяются они сейчас или вступят в схватку. Только одно - у Иарры вдруг заболела голова, сильно, как от удара чем-то тяжелым, невидимым и к тому же находящимся изнутри. Она зажмурилась и стиснула зубы, чтобы не застонать.
        «Закройся!» - коротко велела Лада, и вместе с этим словом пришло знание, как спрятать магическую чувствительность под толстый непроницаемый полог.
        Иарра послушалась сразу, неуклюже потянула на себя темный мысленный покров, и головная боль понемногу ослабла. А когда она открыла глаза, эссардский жрец был уже мертв.
        Он лежал, судорожно скрючившись, припав головой к ногам Исхфана. Тот наклонялся, чтобы забрать из рук мертвеца таинственный предмет, слишком драгоценный, чтобы позволить ему остаться лежать на земле.
        Все произошло в полной тишине, и только мгновение спустя над зрителями пронеслось дружное «Ах!»
        Исхфан выпрямился, держа два тканевых свертка, как младенцев в обеих руках. Рядом с ним откуда-то появился Римуш. Лицо его было белым, как мел.
        Потом Бессмертные Эссарда, те, кто стоял рядом и кто едва успел сойти на землю, и даже те, кто еще оставался на корабле, одним слаженным движением опустились на колени. Перед Исхфаном. И перед Римушем, что стоял с ним плечом к плечу.
        Толпа ахнула громче и подалась назад. Она быстро редела, люди уходили, почти убегали с пристани. Женщины плакали. Иарра и Таша стояли, вцепившись друг в друга, и людской поток разбивался о них, чтобы тут же сомкнуться вновь. Иарра чувствовала, как дрожит Ташина рука и знала, что Таша чувствует ее собственную дрожь.
        Исхфан что-то сказал по-эссардски, и Бездомные поднялись на ноги. Остававшиеся на борту продолжили сходить на берег, а Римуш повернулся - Иарра издалека видела его взволнованную счастливую улыбку - и взглянул на энса Карану.
        Тот приблизился в сопровождении нескольких Красных, растерявший все свое величие, нелепый и жалкий в торжественном наряде. Поклонился чуть ли не до земли.
        - Таша, - прошептала Иарра, - поехали домой. Кажется, за Римуша можно больше не бояться.
        - Поехали, - шепотом согласилась Таша.
        - Исхфан - жрец из Эссарда, - сказала Иарра позже, когда запряженный серыми лошадями экипаж неторопливо громыхал в сторону их дома. - Вот откуда у вас Бессмертные.
        Таша молчала. Иарра продолжила:
        - Хватит, это больше не тайна, теперь весь Арш узнает. Скажи лучше, откуда вам знать, что он вас не предаст?
        - А зачем ему нас предавать? Они с Римушем друзья. Они поклялись…
        - Ах, как трогательно, - испуг прошел, теперь Иарре хотелось кого-нибудь ударить. - И по-твоему, этого достаточно? Ты как ребенок, Таша!
        Бездомная сморщила нос.
        - Зачем ты всегда думаешь о плохом?
        - А ты сама? Ты даже мне не доверяла, кажется, и сейчас не очень-то доверяешь. А тут…
        - Я тебе доверяю!
        Иарра улыбнулась:
        - Хорошо. А этот жрец - чем он заслужил твое доверие?
        - Разве он мало сделал? - спросила Таша. - Посмотри, все вышло, как он обещал. Мы победили. Римуш теперь…
        Она замолчала.
        - Римуш теперь… - повторила Иарра. - Римуш теперь диктует свою волю всему Аршу. С ним теперь никто не справится, и - что будет дальше, Таша? Каковы ваши планы? Скажи, я вправе это знать.
        Таша подумала, потом кивнула.
        - В Эссарде, - начала она, - Исхфан говорил… жрецы правят душами людей. А телами они править не могут, это не их дело. Тела всех людей принадлежат царю. Это… он называет это «истинное устройство», чтобы был жрец и царь, и вместе они…
        - Стой! Значит, Римуш наш будущий царь?
        Таша застенчиво улыбнулась:
        - А ты - царица, если захочешь. Он тебя любит.
        Только этого ей и не хватало!
        Прошлые личности восприняли услышанное по-разному: Элетия чуть не расплакалась, Лада разразилась холодным язвительным смехом. Смесь получилась жуткая, еще немного, и голова развалилась бы две части. Иарра понимала их обеих: положение и впрямь грустное до смеху. Отказаться освобождать Имира, по-настоящему великого и по-настоящему могущественного, готового разделить с ней любовь и власть большую, чем снилось кому-либо из людей - и получить все то же самое в уменьшенном виде, да еще с недоброй помощью эссардского колдовства. А город между тем полон Бессмертных, Высшие подавлены, Свободные запуганы, и скоро станет еще хуже. Сколько кораблей придет сегодня? А завтра? Что станется с Аршем к концу недели?
        «Что мне делать, Лада?»
        Сильнейшая больше не смеялась.
        «Ты ничего не сможешь поделать».
        «Нет! Я не верю. У меня есть магия и есть вы. Помогите мне. Пожалуйста!»
        «Помочь?! В твой город пришла чужая воля и распоряжается в нем. Будь ты Сильной, ты была бы стражем своему городу и своему миру, но у тебя нет ни Силы, ни возможности ее применять. Ты - никто, Иарра, еще меньше, чем та, вторая. Мне нечем тебе помочь».
        Ее презрение было хлестким, как пощечина. Иарра отчетливо увидела Ладу, какой та была при жизни - твердую, как камень и могущественную, как почти никто из людей. Женщину, чье тело и разум не знали ни минуты слабости буквально с рождения, буквально с рождения тренировались ради овладения всей полнотой Силы.
        «Тебе легко говорить. Ты даже Элетию презираешь, а меня тем более. Но мы не из твоего мира, мы не родились магами! Мы обычные люди. Элетию учил сам Имир, у нее хотя бы было все по-настоящему! А у меня - только сны! И голоса в голове! Ты и правда думаешь, что из этого могло хоть что-то получиться?»
        «В тебе моя память. И ее память. Что еще тебе нужно?!»
        - А ты? - спросила Таша.
        Иарра вздрогнула:
        - Что?
        - Ты любишь Римуша?
        Вот дотошная!
        - Да, конечно. И его, и тебя.
        Бездомная расцвела:
        - Я так рада, что ты теперь моя сестра!
        Иарра улыбнулась ей, продолжая мысленный разговор:
        «Сейчас я прошу одного - немного снисходительности от тебя, Лада».
        «Мне не известно это слово».
        «На этот раз я буду послушной ученицей, обещаю. И не говори мне, что уже поздно! Я не верю! Я не смогу молча на это все смотреть, и ты не сможешь, и Элетия. Ведь это твой город, Элетия. Прошло много времени, но все равно это Арш!»
        «Я умерла ради него, - напомнила Элетия. - Скажешь, этого мало?»
        - Иарра, - позвала Таша. - Что с тобой?
        Она помотала головой, загоняя внутрь слезы:
        - Все хорошо.
        Вечером к пристани подошел еще один корабль. Жители Арша не вышли его встречать, но подробности той встречи быстро стали известны всем: сошедший на землю жрец оказался убит неизвестной силой, а Бессмертные склонили колени перед своими новыми хозяевами. Новоприбывших поселили в казармах, заранее приготовленных для них Красными - только вместо союзников, которых так долго ждали, Высшим пришлось размещать у себя врагов. В ближайшее дни ожидались новые корабли и новые Бессмертные. Если бы все шло по задуманному, энс Карана вскоре отправился бы на запад во главе целой армии непобедимых воинов. А еще до выступления он навел бы порядок в Арше, жестоко наказав восставших Бездомных и заодно свершив свою собственную месть Римушу. Теперь же… Никто не знал, что будет теперь.
        Победители вернулись домой поздно и сразу ушли на запретную половину. Иарра не дождалась, уснула. Глубокой ночью наконец явился Римуш. Улегся рядом, обнял ее. От него крепко пахло вином, и она притворилась спящей. Он повозился немного и тоже заснул.
        «Иарра, - позвала Лада таким голосом, что сон сразу пропал. - Проснись и разбуди своего любовника. В доме враги».
        Иарра открыла глаза, принимая от Сильнейшей мысленный образ - ощущение чужих недобрых намерений, исходивших одновременно из нескольких частей дома. Не Бессмертные, живые люди, дышащие нетерпением и жаждой убийства. С каждой секундой их становилось больше, как будто они проникали в дом со всех сторон - вероятно, кто-то вошел через двери, убив стражу, а потом распахнул окна своим подельникам. Стражниками были двое Бессмертных, кто мог с ними справиться?
        Глупый вопрос. Только лучшие воины Красных.
        «Шевелись!» - прикрикнула Лада, и Иарра схватила Римуша за плечо:
        - Проснись!
        - Мммммм? - отозвался тот.
        - Римуш, просыпайся! Там кто-то есть!
        К счастью, повторять ей не пришлось. Через мгновение Римуш был у двери. Прижался к ней ухом.
        - С чего ты взяла?
        - Услышала шум, - Иарра уже одевалась. - Мне не почудилось, я уверена.
        - Чтоб им сдохнуть!
        Он кинулся к окну, распахнул ставни и выглянул в сад. Там не было ничего, кроме темноты, густой и влажной, какая бывает в Арше зимой. Римуш прислушался. Обернулся к Иарре:
        - Спускайся вниз. Сможешь?
        Она кивнула, засовывая ноги в сандалии. Он нетерпеливо махнул рукой:
        - Быстрее!
        И принялся подтаскивать к двери кровать. Иарра влезла на подоконник, свесила ноги и соскользнула вниз. Был тот самый темный час ночи, когда с трудом можешь разглядеть свою вытянутую руку. Небо без единой звезды лежало, казалось, прямо на плечах. Изредка его раскалывали вспышки молний - гроза бродила вокруг города, но никак не могла пролиться дождем.
        Римуш вскоре оказался рядом. Он так и не успел одеться, только схватил лежавший на стуле хитон и теперь кое-как обматывал его вокруг тела. Тронул ее за плечо.
        - Я приведу Бессмертных, а ты разбуди Ташу. Спрячьтесь с ней в саду, пока все не кончится. Поняла?
        - Да.
        - Справишься?
        - Да! - сейчас она ничего так не желала, как оказаться за крепкими спинами Бессмертных. В мыслях ночных гостей Лада увидела смерть, и то была и ее смерть тоже. - Давай скорей!
        Римуш обнял ее и жадно поцеловал. Потом отпустил, почти оттолкнул и бросился бежать. Иарра побежала в другую сторону.
        Ночь была влажной и прохладной, окно Ташиной спальни оказалось закрыто. Иарра негромко постучала в ставень. Ответа не было, и она постучала сильнее. Таша спала, или - она вдруг перепугалась так, что застучали зубы - или ее уже нашли убийцы.
        «Спит, - небрежно успокоила Лада, презиравшая Бездомных. - А тебе пора вспомнить, что ты маг».
        Иарра прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Мысленно проникла в комнату - Лада была рядом, готовая поддержать, но делать все пришлось самой. Таша спала. Иарра тихонько прикоснулась к ней, подумав, что могла бы подсмотреть, какие Бездомная видит сны. Прошептала:
        «Вставай».
        Таша распахнула глаза и села. Иарра видела ее ясно, как будто находилась рядом. Она не ожидала, что все получится так легко, и на мгновение растерялась, но Лада торопила и она снова зашептала в Ташино сознание:
        «Осторожно, не шуми. Ты что-то слышала. Что-то плохое».
        И вновь постучала в окно.
        Через минуту ставни приоткрылись.
        - Таша, - негромко позвала Иарра, - вылезай в окно. Быстро.
        - Зачем? - прошептала Бездомная.
        - Красные.
        Таша оглянулась, вздрогнула и полезла в окно. На ней была светлая ночная рубашка длиною до колен. Волосы, отросшие уже до плеч, растрепаны, ноги босы.
        Первым делом она спросила:
        - Где Римуш?
        - Пошел за Бессмертными, - Иарра потянула ее за руку прочь от дома, почти не видя, куда идет, в густые плодовые заросли по другую сторону дорожки. Там их не найдут.
        - Я что-то услышала и проснулась, а тут ты… - прошептала Таша, когда они нырнули под деревья и остановились. - Откуда ты знаешь, кто это? Ты их видела? А Римуш…
        Иарра зажала ей рот ладонью. Кто-то пересекал дорожку не дальше десяти шагов от них - трое, четверо, может быть, больше. Друзья? Враги?
        - Молчи, - шепнула она едва слышно.
        Прислонилась к оливковому стволу и закрыла глаза. Не дожидаясь Ладиной подсказки, потянулась магией. Ощутила живое дышащее присутствие, нетерпение и гнев и отдернула мысли, как отдернула бы руки. Они обыскивали сад - Красные воины, защитники, опора Арша, цвет ее родного сословия. Враги. Ее друзья нынче - мертвецы и Бездомные. Где же они и где, Эннуг бы его побрал, Римуш?
        Не открывая глаз, она видела Красных, как зыбко светящиеся силуэты вокруг дома. Они уже обнаружили пустые спальни и раскрытые окна. Потом появились новые силуэты, холодные, похожие на светло-серые провалы в ночной темноте. Иарра облегченно выдохнула - наконец. Несколько секунд, и звон железа, перебиваемый выкриками, сообщил о начавшейся схватке.
        Таша дрожала, прижимаясь к Иарре плечом и тяжело дыша. Ее страх был почти осязаем, но боялась Бездомная не за себя. За брата. И за нее, за Иарру, хоть это и казалось совершенно бессмысленным. В этот миг под деревом, в полной темноте, окрашенной чужой яростью и болью, вымороженной неживым присутствием Бессмертных, Иарра вдруг поняла, что скорее умрет, чем позволит чему-то плохому случиться с Ташей. У нее никогда не было близких, кроме деда. Мать и брат назывались ее семьей, но, кроме этого названия, их больше ничего не связывало. Она не для того обрела сестру, чтобы тут же снова ее потерять.
        Она взяла Ташу за руку. Прошептала ей на ухо:
        - Боишься?
        - Нет, - Таша едва двигала губами. - Иарра, мы можем… в левую половину, к Исхфану. Там Бессмертные…. И Римуш, наверно…
        Римуш велел им прятаться в саду, но что делать, если бой идет прямо здесь? Алые силуэты и серые тени двигались так быстро, она не могла понять, кто одерживает верх. Ее внутреннему зрению не хватало тренировки. Будь она настоящим магом, никто не смог бы даже приблизиться к ней и ее близким, никто не смог бы причинить им вред. Она могла бы обездвижить врагов одним движением мысли, убить их, если бы пожелала. Если бы она только была магом!
        «Лучшее время для сожалений, - съязвила Лада. - Побеждают мертвецы, но сюда идут еще Красные. Вам лучше убраться».
        Прошлая личность отдавала ей приказы, как учитель ученику, но Иарра и не думала спорить. Она сама пообещала слушаться, и сегодня ночью Лада уже спасла ей жизнь. И Таше с Римушем - тоже.
        «До них мне нет дела. Беги отсюда!»
        - Веди, - прошептала Иарра Таше.
        Бездомная потянула ее в сторону от дерущихся, наискосок через сад, держась тени деревьев и обходя темные чаши цветочных клумб. Иарра смутно представляла, в каком месте комнаты Исхфана выходят во внутренний двор, но в темноте она с трудом могла понять, где находится. Зато Таша прекрасно ориентировалась - этакий босоногий белый призрак, видящий в темноте. Иарре наконец пришло в голову закрыть глаза и попробовать довериться магическим чувствам, но, как только она это сделала, Таша споткнулась о мертвое тело.
        Чуть не упала, охнула и крепче схватилась за Иаррину руку, чтобы устоять на ногах. Человек лежал вверх спиной. На нем был короткий воинский доспех - такой мог носить и Красный, и Бессмертный из их собственной стражи. Через мгновение Иарра поняла, что его голова находится отдельно от тела и что на земле нет ни капли крови. Для магических чувств этот убитый ничем не отличался от груды камней.
        - Это наш, - прошептала она.
        Вот как можно убить Бессмертного. Ее затошнило, не только от вида мертвого тела у своих ног, но и от разочарования Сильнейшей Лады, у которой были собственные планы на первый же свежий труп, который им попадется. Элетия, и та не спешила с этими планами спорить.
        - Пошли! - Таша потянула ее дальше, к темнеющим невдалеке хозяйственным постройкам.
        «Скорее! - закричала Лада. - Бегите же!»
        - Кто там? - воскликнул мужской голос. - Сюда! Стоять!
        За ними бежали двое, трое, четверо. Таша припустила со всех ног, шлепая босыми пятками по дорожке, затем напролом через кусты. Она буквально тащила Иарру за руку - та едва успевала в темноте переставлять ноги. Хватка у Бездомной была мужская.
        - Остановитесь!
        Наперерез тоже кто-то бежал. Иарра услышала его раньше, чем ощутила магией, но еще раньше в ее сознание ворвалось предвидение - образ брошенного меткой рукой боевого топора. Она не успела ничего понять, просто рухнула на землю, потянув за собой Ташу. Смертельное оружие пролетело над ними и упало, ломая ветки кустов, далеко в стороне. Таша испугано вскрикнула - в первый раз за все время.
        - Вставай, - простонала Иарра.
        Она упала неловко и, похоже, повредила лодыжку - ту же самую, что в прошлый раз. Больно было ужасно, она кое-как поднялась на ноги. А поднявшись, обнаружила прямо перед собой двух Красных с оружием в руках. Третий шарил в кустах в поисках своего топора. Еще несколько человек подбегали сзади.
        - Кого-то нашли!
        - Да только не того, кого надо!
        Красный подошел к ним вплотную. Концом своего короткого меча отодвинул упавшие на лицо Ташины волосы. Таша содрогнулась и отпрянула.
        - Это его женщины! - удивленно сообщил Красный.
        Иарра изо всех сжала челюсти. На правой ноге почти невозможно было стоять. Бежать она точно не смогла бы. Таша отчаянно вцепилась в ее руку, но на Красного глядела прямо и бесстрашно, не отводя глаз.
        Тот, впрочем, уставился не на нее. Иарра не знала этого хмурого воина, но невозможно представить, чтобы он не помнил в лицо внучку старого Самурхиль. И в любом случае татуировку старшей семьи видно даже в темноте.
        Он брезгливо скривился и отодвинулся, как будто от нее дурно пахло. Мертвая для своего сословия. Мертвая по положению, но скоро станет мертвой и в действительности.
        Сзади подбежали и остановились, тяжело дыша, еще Красные. Ненависть окружала Иарру смрадным густым облаком, ненависть и презрение, и еще - страх. И стыд оттого, что им, воинам Арша, приходилось бояться.
        - Убьем их, и пошли дальше, - поторопил тот, что стоял в стороне, внимательно озирая двор. - Где-то же он должен быть!
        Воин рядом с ними поднял меч, но Иарра почувствовала его сомнения. Его не обучали убивать женщин - даже низших, даже считавшихся мертвыми.
        - Не трогай нас, - взмолилась она. - Прошу!
        - Погоди, - это метатель топора выбрался наконец из кустов. - Они помогут его выманить.
        Меч опустился, но Иарра не успела испытать облегчения, как услышала Ташу:
        - Думаете, мой брат сдастся вам из-за нас? Нет!
        - Сдастся, когда ты начнешь кричать, - пообещал, приближаясь, метатель топора.
        У него был знакомый голос. Неужели это… О, Двое!
        - Можешь убить нас, ему нет дела, - сказала Иарра. Если Таша может быть смелой, то она тем более. - Это же Бездомные. Они не умеют любить.
        Стиснула Ташины пальцы, и та ответила таким же крепким пожатием. Разве они подружились лишь затем, чтобы вместе умереть?
        - Это кто говорит, подстилка Бездомного? - рявкнул Симуги, которого распирало от злости. - Ты еще тогда с ним связалась, под носом у старого энса! Сука!
        - Я тоже рада тебя видеть, - прошипела Иарра.
        Она помнила, какой тяжелый у Симуги кулак и знала, что он сейчас ее ударит, но шарахаться в сторону было бы слишком унизительно. Удар пришелся в скулу и повалил бы ее на землю, если бы не Таша.
        - Ты! - и Бездомная, которая только что помогла Иарре устоять на ногах, с визгом кинулась на Красного.
        Этого не ожидал никто. Симуги остолбенел - всего на мгновение, которого Таше хватило, чтобы ударить его коленом между ног и вцепиться ему в волосы. Проделано это было ловко, у нее явно был опыт. Симуги со стоном согнулся, а остальные внезапно разразились смехом. Воин, что подошел к ним первым, поднял меч, собираясь ударить Ташу рукоятью по затылку. Взвизгнув от боли в лодыжке, Иарра подпрыгнула и повисла у него на плечах.
        Кто-то из Красных пришел на помощь товарищам, она уже предчувствовала, в какое место придется удар мечом, плашмя, чтобы не убить, а лишь оглушить, но в этот миг вокруг стало очень тесно и тот, кто замахивался на нее, упал замертво. Бессмертные наконец явились их спасать.
        На некоторое время ночь превратилась в топот, пыхтение и неприятный звон сталкивающегося железа. В еще более неприятные хлюпающие звуки, с которыми железо входит в плоть - живую плоть Красных или холодную, бескровную Бессмертных. В крики и хрип смертельно раненых людей. Бессмертные падали молча. Ранения не были им страшны, единственным способом оборвать их странную жизнь было отрубить им голову. Именно это старались сделать Красные, и порою у них получалось.
        Но Бессмертных было больше, и через несколько ужасно долгих минут все закончилось. К Иарриным ногам упал хрипящий Симуги. Кровь толчками выливалась из раны на его груди. В ране так и осталось торчать вырвавшееся из руки хозяина короткое толстое копье.
        Бессмертный наклонился за своим оружием. Иарра подняла голову - в самом начале схватки они с Ташей упали на землю и скрючились, прикрывая руками затылки, в надежде не попасть ни под чью горячую руку - и увидела совсем рядом знакомое молодое лицо.
        - Хад?
        Тот не обратил на нее внимания. Выдернул копье. Оно вышло с глухим хлопком. Из раны выплеснулась кровь, несчастный Симуги забился в последний раз, вытаращил глаза и затих. Его смерть резанула магические чувства, но еще больнее их ранило холодное присутствие Хада.
        Он не был больше самим собой, вообще не был человеком. Ходящий, шевелящийся, сражающийся труп. Бессмертный.
        Вот почему Римуш так рассердился на нее. В тот вечер, когда они ужинали за одним столом, Хад еще оставался человеком, но, по-видимому, был уже обречен. Он повстречался с Исхфаном и получил свою порцию вечности, так, как понимал ее Эссард. Неумирающий. Почти непобедимый. Не живой.
        Он выпрямился и пошел вместе с остальными, туда, откуда недавно прибежали они с Ташей, к правой, жилой части дома. Иарра смутно уловила там присутствие большого отряда Красных.
        - Иарра, - позвала Таша. Ее лицо в темноте было белее ночной рубашки. - Пойдем в дом.
        Они все еще не решились шевельнуться - две перепуганные женщины среди мертвых тел. Неподвижные глаза Симуги, казалось, наблюдали за ними.
        - По доброй воле, да, Таша? - прошептала Иарра. - Они выбрали это по доброй воле? Живые трупы! Зачем?
        Бездомной было неловко, но ее преданность брату осталась непоколебима.
        - Римуш с каждым встречался сам, всегда. И отговаривал их! Только если не удавалось… если сильно хочет…
        - Да как вообще можно такого - захотеть? Как?!
        - Ты не была Бездомной, - еле слышно отозвалась Таша. - Не знаешь, как это - быть ничтожеством… слабым, жалким… Любой может сделать с тобой, что захочет…
        Иарра не нашла, чем на это возразить. Опустила голову, трогая больную лодыжку.
        - Пойдем в дом, - сказала Таша.
        - Иди. У меня нога повреждена. Больно вставать.
        - Я тебе помогу! - Таша вскочила и попыталась поднять ее на ноги. - Давай!
        Иарра отстранила ее.
        - Пришлешь за мной Римуша, пусть несет на руках. Сам виноват, что бросил нас одних.
        - Он не… Он пошел за помощью!
        - Да, а нас могли тем временем убить. Иди ищи его.
        - Я не пойду без тебя!
        - Иди. Здесь полный двор Бессмертных, кто меня тронет?
        Таша решительно уселась на землю, скрестив ноги. Ее белая рубашка была вся в темных брызгах и пятнах, как и Иаррино платье. От запаха крови тошнило.
        - Хочешь сидеть здесь с мертвыми, ладно. Я тоже буду!
        - Таша, - сказала Иарра. До чего все-таки настырная эта девица! - Я знала этого человека, он служил моему деду. Дай мне с ним проститься. Прошу.
        - Он хотел тебя убить!
        - Да. Но мне все равно.
        - Я подожду подальше.
        Она поднялась на ноги. Иарра замотала головой:
        - Просто иди в дом без меня. Если ты меня любишь, пожалуйста, поверь хотя бы раз.
        Таша заколебалась, но волшебное слово «любишь» победило. Она вздохнула и пошла, оглядываясь, как будто ждала, что Иарра передумает. Иарра помахала ей рукой. Наконец Таша исчезла в темноте, и она осталась одна с мертвецами, их свежей кровью и своими черными намерениями.
        Кровь была везде. Медленно впитывалась в землю, медленно густела в открытых ранах. Быстро теряла уходящую в пространство Силу.
        «Не медли», - сказала Лада.
        Иарра позвала:
        «Элетия! Скажи, что ты думаешь. Я знаю, ты умерла, чтобы зло ушло из мира, но оно не ушло, Элетия! Зло прямо здесь. Я не знаю, как его одолеть, не знаю, что будет дальше. Никто не знает. Римуш думает, что управляет им, но на самом деле его используют. Мне страшно, Элетия, и я не хочу быть перед ним бессильной. Это моя единственная надежда!»
        «Если ты все решила, - слабо отозвалась Элетия, - зачем спрашиваешь меня?»
        «Затем, что не могу спросить Ладу, а тебя не спросить. Тебя это тоже касается, нас всех троих».
        Ей показалось, она услышала вздох своей прошлой личности:
        «Делай, как ты решила».
        - Я решила, - прошептала тогда Иарра. - Я хочу стать магом.
        Она вытянула руку - в прошлых жизнях делала это множество раз, это было естественным, как принятие пищи. Память о тех жизнях была яснее ясного. Там ей подносили кровь в серебряных чашах, соблюдая все положенные ритуалы, но ритуалы не важны, важна только суть. Она чувствовала Силу, вожделенную, как ничто под солнцем, Силу человеческой крови. В ней проснулась жажда. Она не сомневалась, касаясь магией густой багровой жидкости: «Отдай мне твою Силу». Сила всколыхнулась - самое невероятное ощущение за всю ее нынешнюю жизнь - и тогда Иарра взяла ее себе.
        Она скорчилась и впилась зубами в собственное колено, чтобы не закричать, когда видимый только магическому взгляду багровый пар потянулся в ее ладонь, а Сила хлынула в разум, заполнила собой ее тело, мысли, душу, весь мир. Вскипела огненной лавой, взметнулась до самого неба. В этом огне сгорала прежняя Иарра и возрождалась новая - прекрасная, могущественная, жестокая. Тысячелетия минули с тех пор, как подобное существо ступало на землю Арша, и вот она вернулась. Внутри торжествующе кричала Лада - она могла себе это позволить, она победила. Даже Элетия сдалась и жадно пила Силу, плакала, но не могла остановиться. Иарра проводила рукой над трупом, над мокрой травой, собирая уцелевшие капли. Поднялась, не открывая глаз. Лодыжку стянула боль - она исцелила ее одним движением мысли. Шагнула в сторону и склонилась над новым телом. Сила!
        Потом все закончилось - она больше не могла принимать. Ее разум переполнился. Ночь выцвела, стала прозрачной. Не прилагая усилий, Иарра знала, что под окнами ее спальни сражаются, что Красные гибнут один за другим, что Римуш и Исхфан с отрядом Бессмертных схватились с двумя десятками Красных в доме и одержали победу, что всюду трупы, а Римуш в испуге ищет ее и Ташу. Что Таша бежит к нему из левой половины дома, и по лицу ее текут слезы. Что в комнатах Исхфана пусто, таинственные предметы, накрытые тканью, заперты в небольшой каморке возле его спальни, а Бессмертные охраняют входы и выходы.
        «Хорошая мысль, - одобрила Лада. - Воспользуемся суматохой и выясним, что у него там».
        Вход из внутреннего двора в комнаты Исхфана охранялся Бессмертными. По-видимому, у них не было приказа не пропускать Иарру, потому что они лишь скользнули по ней равнодушными взглядами и расступились, давая пройти. В доме было темно для человеческих глаз, но магические видели ясно. Когда, миновав просторный холл, она не свернула в общую половину дома, а направилась к спальне, две высокие фигуры молча преградили ей путь. Иарра остановилась. Бессмертные стояли неподвижно - мебель, не более того. Но пройти мимо них было невозможно.
        «Что мне делать?»
        «Я убила бы их, - отозвалась Лада, - но ты к этому еще не готова. Скройся».
        Иарра поняла, о чем речь. Ее разум никогда еще не был так ясен, память прошлых жизней - так отчетлива. Покров невидимости - не самое сложное заклятие, надо всего лишь перестроить структуру воздуха, сделав его частицы непрозрачными и окутавшись ими, как плащом. Не было ничего проще для Сильнейшей Лады или Сильной Элетии, но в этом теле она еще не занималась настоящей магией. Иарра зажмурилась, изгоняя из сердца панику. Она маг, ей подвластны стихии и материя. Она знает, как это сделать. Она это сделает.
        Бессмертные смотрели сквозь нее, когда она прошла, почти касаясь их одетых в кожаные панцири боков. У одного на правой стороне груди зияла рана. Панцирь был пробит вместе с плотью, но крови не было, и не было похоже, что Бессмертный хотя бы замечает свое ранение.
        На нужной ей двери висел замок. Иарра приказала железным частям разъединиться, и те послушались. Войдя в комнату, она прикрыла за собою дверь.
        «Свет», - сказала Лада.
        Иарра приказала появиться свету. Ослепительно-белый шарик, похожий на прирученную шаровую молнию, вспыхнул над ее головой. В комнате было пусто, лишь у дальней стены прямо на полу она увидела три накрытых тканью предмета.
        Вот она, главная тайна Эссарда. Прямо перед ней.
        «Очень осторожно, - предупредила Лада. - Не трогай их руками».
        Иарра подошла и присела рядом, готовя в любой момент вскочить и убежать. Потянулась магией.
        «Нет! - закричала вдруг Элетия. - Стой! Это мое заклятие!»
        Испуг скрутил Иарру в ледяной жгут - она тоже узнала эту холодную субстанцию, скрепленную человеческой душой ткань самой Вселенной. Заклятие, которому Элетию научила ее собственная мать, не знающая магии, но послушная воле мудрой Прорицательницы. Прорицательница же, если верить ее словам, получила это знание от самих Молчащих богов.
        Почти не понимая, что делает, Иарра схватилась за край серой материи и сдернула ее на пол.
        Белый магический свет отразился от граней кристалла невыносимым блеском. Сияние наполнило комнату. Иарра отскочила в сторону, подальше от этого, манящего, ледяного, знакомого.
        «Что это, как это может быть?!»
        Ей пришлось сжать челюсти, чтобы не стучать зубами. Лада и Элетия молчали. Они были удивлены и напуганы не меньше.
        «Это чья-то тюрьма, ведь так?» - спросила их Иарра.
        «А что же еще?» - слабо отозвалась Элетия.
        «Но кто там поместится? Кошка?»
        «Не знаю!»
        «Существо, не имеющее тела», - сказала Лада.
        «Разве такие есть?»
        «Наверняка».
        «Есть, - Элетия вдруг всхлипнула. - Уходи отсюда, Иарра».
        Кристалл сиял перед ее глазами, притягивал. Еще два притаились рядом. Бриллианты в сравнении с ними были не дороже кирпичей. Комната оказалась сокровищницей, прекрасной и смертельной, прячущей свои тайны. Даже проникнув сюда, Иарра не смогла их разгадать.
        «Ты что-то поняла? Элетия?»
        «Нет! Уходи отсюда. Тебя ищут. С этими кристаллами все равно ничего не сделаешь, их ни разбить, ни сжечь, даже Сила не поможет!»
        «Она права, - сказала Лада. - Здесь мы ничего не сделаем, и сюда скоро придут. Пора уходить».
        Иарра не шевельнулась.
        «Элетия. Если ты что-то знаешь, скажи!»
        «Я не знаю! - в ее голосе были слезы. - Я скажу, если пойму, Иарра, поверь, пожалуйста. Вернись в свои комнаты!»
        Иарра повернулась и пошла прочь. Магический свет над ее головой потух. Бессмертные по-прежнему охраняли свою раскрытую тайну. Заклятие спрятало ее от их глаз. Сердце сводило судорогой от страха, и этот страх не имел ничего общего с опасностью быть обнаруженной. Таинственные кристаллы все еще сияли у нее перед глазами. Ни о чем другом она думать не могла. И только голос Лады, спокойный и рассудительный, принес ей облегчение:
        «Надо спросить Имира».
        Имир. Если бы все было так просто! Когда-то она мечтала проснуться и обнаружить, что вся история с ним - всего лишь дурной сон. Но в кошмаре, которым обернулась ее жизнь, само имя Имира прозвучало утешением. Обещанием надежности, той самой, которую она тщетно искала в Римуше. Впервые Иарра подумала, что совершила ошибку.
        «Он не захочет со мной говорить».
        «Ты вернула себе Силу, теперь тебе не нужно его разрешение. Очень давно мы с Имиром обменялись частицами сознаний, чтобы он всегда присутствовал во мне, а я в нем. Я умерла, но он воспользовался тем старым заклятием, чтобы связать вас и поселить в тебе мой образ. Часть разума Имира внутри тебя. Если постараешься, ты сможешь его найти».
        Элетия, самая чувствительная из троих, плакала. На минуту Иарра поняла, почему она так раздражает Ладу, почему раздражают Ладу они обе. Слабодушие, нерешительность, сомнения - вот из-за чего они без конца топчутся на месте. Лада единственная, кто мыслит ясно, и если бы их общим телом управляла она…
        Остановись, Иарра Самурхиль. Как давно ты успела признать, что твое тело - общее?
        «Мы просто жалкие слепки памяти, - оборвала ее мысли Лада. - Оставь себе свое тело и сними невидимость. Ты пришла».
        Она едва успела послушаться, как рядом оказались они все - Римуш, Таша, Бессмертные, жрец Исхфан, чье лицо даже в помещении скрывал капюшон. Нападение было отбито, немногие оставшиеся в живых Красные успели сбежать. Трупы остальных вытащили и сложили на внешнем дворе - почти четыре десятка лучших воинов из трех Красных Домов, и без того истощенных, обескровленных войной и восстанием. Энс Карана, чтобы ему тысячу раз провалиться к Эннугу, послал своих людей на смерть, но сам с ними не пошел. На что он вообще рассчитывал?!
        - Он еще пожалеет, - прорычал Римуш, выпуская Иарру из объятий после того, как убедился, что она жива, здорова и не ранена. - Он за это заплатит, вот увидишь!
        - Он уже заплатил. Вы уже отняли все, у него, у всех Высших. Разве ты не понял, что это он от отчаяния?
        Римуш уставился на нее. Исхфан заинтересованно приблизился. До сих пор Иарра не слышала его голоса, но молчаливое присутствие этого человека пугало ее не меньше сияния кристаллов. В нем была магия, чуждая, совсем не похожая на ту, что она знала. Собственную Силу Иарра на всякий случай спрятала под непроницаемый покров.
        - Ты что, его защищаешь? Этого своего жениха? - казалось, Римуш не верит своим ушам.
        - Он больше не мой жених, я здесь, с тобой, - примирительно отозвалась она. - Меня они тоже хотели убить. Если после этого я хочу, чтобы ты меня выслушал - разве я слишком многого прошу?
        Римуш удивленно оглянулся на Исхфана, на Ташу. Бессмертные постепенно расходились по своим постам. На место каждого, убитого в нападении, становились трое - совершенно запоздалая предосторожность, едва ли Красные решатся на еще одну атаку. Остальные возвращались в свои комнаты. С Римушем остались шестеро, еще столько же охраняли Исхфана. Как обычно, им почти не требовались приказы, словно Бессмертные без всяких слов знали, чего ждут от них их хозяева.
        За окнами уже занимался рассвет.
        - Я тебя слушаю, - сказал Римуш.
        - Высшие в отчаянии, - повторила Иарра. - Ты много раз говорил мне, что никому не желаешь зла, что только хочешь справедливости для всех. Все уже знают, что ты победил. Бессмертные, которые еще приплывут, будут служить тебе… вам. Самое время показать, что вы не завоеватели, не враги Аршу! Ты хотел дать Бездомным равные права - хорошо, ты это сделал, хотел стать одним из энсов - считай, ты им уже стал. Теперь никто не отнимет твоего положения! Чего ты хочешь еще? Председательствовать в Палате? Называться царем? Ты должен объясниться с энсами, Римуш. Скажи, что ты им не враг. Отправь Бессмертных в Дарастан, на помощь нашей армии. Не держи в страхе наш город, не разрушай нашу жизнь, наши обычаи, Римуш. Не разрушай Арш!
        Ее выслушали молча. Таша обеспокоенно кусала губы, теребила край мужского плаща, надетого поверх ночной рубашки. Римуш хмурился. Лица Исхфана она не видела, но взгляд ощущала - щекочущий, как ползающее по телу насекомое. Бессмертные равнодушно глядели куда-то в неведомое. Им не было дела до разговоров живых.
        - Зачем мне разрушать Арш? - Римуш пожал плечами. - Я только научу его жить, как надо, вот и все.
        - А как - надо, Римуш? Ты знаешь?
        Он кивнул.
        - Откуда? - Таша кинула быстрый взгляд на эссардского жреца, и Иарра обернулась к нему. Произнесла почти через силу: - Вот оно что. Вы хотите устроить здесь все, как в Эссарде? Так?
        Капюшон не давал увидеть выражение его лица, но, похоже, Исхфан обрадовался ее догадке.
        - Так-так, - эссардкое пришепетывание в его речи было как шипение змеи, - так-так! Истинное устройство!
        - А как же мы? Наши обычаи, наши сословия? Наши боги?
        - Истинное устройство, - с удовольствием повторил Исхфан. - Ты не бояться, царица! Будет хорошо. Ты радоваться!
        - Я не ваша царица! - она с трудом не сорвалась на крик. - Римуш, как же… как же твои слова? Ты мне лгал? Ты…
        - Нет, - Таша замотала головой, кинулась к Иарре и схватила ее за руку. - Нет, Иарра! Дай, я тебе объясню…
        - Я не лгал, - сказал Римуш. - Я хочу справедливости всем, я так и сделаю. Подожди немного, ты увидишь! Всем будет хорошо, и тебе, и нам, и всем!
        Иарра вырвалась из Ташиных рук. Римуш попытался ее обнять - она отшатнулась.
        - Вы просто кучка сумасшедших!
        - Нет-нет, - возразил Исхфан. - Мы победить!
        Иарра развернулась и выбежала вон.
        Она закрылась в своей комнате без кровати и внутреннего замка на двери. Собралась с силами и пододвинула стол, заваленный книгами, ко входу так, чтобы невозможно было войти, не наделав шума, уселась на пол в дальнем углу за шкафом, прислонившись спиной к стене и подтянув колени к груди. Закрыла глаза.
        «Лада, - позвала она. - Помоги мне найти Имира».
        Сильнейшая откликнулась в тот же миг. От ее нетерпения Иарру бросило в дрожь, но голос Лады звучал холодно и спокойно:
        «Сосредоточься. Обратись внутрь своего разума, в самую глубь. Если Имир не хочет с тобой говорить, он закрылся, но он не стал бы рвать вашу связь совсем, значит, он еще здесь. Ищи его».
        Иарра сосредоточилась. Ее разум переполняла Сила - новое и в то же время хорошо знакомое ощущение пронзительной ясности в мыслях, пьянящей свободы и могущества. Ей еще предстояло учиться, овладевать своей обретенной магией, превращать воспоминания в опыт. Но сейчас, в этот миг, она, казалось, могла все.
        Только не могла найти Имира.
        «Не выходит, - сказала она. - С чего ты взяла, что он не разорвал связь? Если он так обижен…»
        «Ваша связь - все, что у него осталось от меня, - снисходительно и с легкой грустью объяснила Лада. - Он никогда ее не разорвет».
        «Но я не могу его найти!»
        «Спокойнее. Представь, что это чужой разум. Сосредоточься на цели и отстранись от своих эмоций, они только мешают».
        «Не получается», - выдохнула Иарра много позже.
        «Продолжай!»
        Легко сказать. Что можно найти в голове, хранящей воспоминания сразу трех жизней? Как искать в себе еще кого-то, если там и так - трое?
        «Он - не кто-то, - прошептала Элетия. - Он - Имир…»
        Столько тоски и преклонения было в этом мысленном голосе, что Иарра на миг позабыла, что эти чувства принадлежат не ей. Сердце сжалось от любви и вины. И Иарра увидела его.
        Она увидела подземелье и кристалл, и кристалл был прозрачен перед ее взглядом - так уже было однажды во сне. Увидев, она поняла, почему Имир до сих пор встречался с нею лишь в воспоминаниях. Его нынешний облик не мог пробудить любви - только ужас. Тюрьма для бессмертного превосходила в жесткости честную смерть. Видеть его таким было невыносимо. Иарра закричала бы и рванулась назад, в тепло человеческого мира, но Лада вцепилась в ее разум мертвой хваткой: «Стой!»
        И она стояла и смотрела на того, чье тело и разум превратились в материю холоднее льда и мертвее камня, но умереть не могли и потому продолжали замерзать - вечный процесс, движение, в котором нет и не будет конечной точки. Растянутая в вечности пытка. Элетия рыдала, глядя на дело своих рук. Лада казалась спокойной, словно замороженной этим вечным холодом. А Иарра… она сглотнула ужас и позвала:
        - Имир.
        Он не мог ответить, в нем не было ничего живого. Но ответ пришел как будто сразу со всех сторон:
        - Уходи.
        - Не прогоняй меня, - сказала Иарра. - Мне нужна помощь!
        Ей показалось, в его голосе прозвучал отзвук горького смеха:
        - Уходи.
        - Выслушай меня, прошу! В Арше происходит что-то ужасное. Я видела кристаллы, точно такие же, как твой, я не знаю, кто в них заключен, но это зло! Ты предупреждал меня о Бессмертных, теперь я знаю, что ты был прав. Скажи, что мне делать?
        Имир не ответил.
        - Пожалуйста, не молчи! В Бессмертных опасность для всего мира, ты сам это сказал! В конце концов, это и твой мир тоже, ты спас его когда-то, ты сделал его таким, какой он есть! Неужели тебе все равно?
        - Мне больше нет до этого дела. Этот мир отверг меня… ты меня отвергла.
        Все ее чувства кричали об опасности, но Иарра зашла уже слишком далеко, чтобы отступать.
        - Ты обещал выполнить любую мою просьбу без всяких условий. Ты говорил, что любишь меня, независимо от…
        - Что?! Ты смеешь говорить о любви?! Ты предпочла мне другого - ты!
        Ярость и боль Имира прорвались в этом крике, и Иарра задрожала в предчувствии неминуемой кары - пылинка, оскорбившая божество. Но Имир замолчал, и через мгновение его голос долетел словно издалека:
        - Мне безразлично, что с вами будет. Не приходи сюда больше.
        В следующий миг ее ударило, словно порывом ветра, вышвырнуло вон - так вышвыривают за дверь нашкодившего котенка. Она хотела вернуться, хотела добиться от него ответа. Но его не было, не было нигде.
        Имир разорвал связь.
        Элетия больше не плакала. От нее исходило пугающее отчаяние. Эта женщина однажды покончила с собой, дай ей волю, она попробовала бы сделать это снова, утянув за собою и Иарру. Лада, холодная и суровая, задыхалась от боли. Иарра хотела бы сохранить здравый ум - то, что еще оставалось ее здравого ума, но как это сделать с двумя отвергнутыми влюбленными в голове? Она уткнулась лицом в колени и зарыдала навзрыд.
        Глава 15.
        Жрецы и демоны
        Корабли из Эссарда приходили один за другим. Каждый нес двести Бессмертных воинов и одного жреца, которому воины повиновались, как богу - ровно до того момента, пока жрец не падал замертво к ногам Исхфана. Тогда покорность Бессмертных переходила к новому хозяину, в точности, как если бы он приобрел на рынке партию рабов.
        Арш замер, безмолвно ожидая конца. Фабрики и мастерские затихли, рынок опустел. Средний город как будто вымер. Салоны и театры закрыли свои двери. Время от времени двери открывались, чтобы пропустить молчаливую группку Высших траурного вида; те проскальзывали внутрь, озираясь, чтобы убедиться в отсутствии преследования, и двери запирались снова. Какие разговоры звучали внутри, Иарра легко могла догадаться. Никакой надежды эти разговоры не несли и даже самим говорящим не могли дать облегчения: так звучит поражение. Она ничуть не сожалела, что для нее самой эти двери закрыты накрепко.
        Единственный раз она расплакалась - когда стражники с почтением, но бесповоротно отказались пропустить ее в дом смотрителя главной городской обсерватории. К Саттии, которая все еще пребывала между жизнью и смертью и которой Иарра теперь могла бы помочь.
        У нее было утешение понадежней того, что приносили Высшим их печальные встречи - магия. В ночь нападения рухнула последняя преграда между ней и ее сущностью. Иарра познала ценность Силы, и чем дальше, тем меньше в ее глазах стоило все остальное.
        У нее получалось с каждым днем все лучше, да и Лада отлично справлялась с ролью наставницы. Это было странное обучение - себя нынешней у себя прошлой, отчасти познание нового, отчасти проявляющееся воспоминание. С каждым занятием ее разум наливался Силой, умения из прежних жизней возвращались. Теперь она знала, что может стать Сильной, обрести власть над духом и материей, над стихиями и пространством, если только у нее будет достаточно времени.
        Практические занятия давались легко. Хуже обстояло дело со смежными дисциплинами, без которых невозможно полноценно овладеть магией: только узнав все о сущности вещей и явлений, можно научиться ими управлять. Теперь Иарра увидела, насколько отстала и полна заблуждений наука Арша, города мудрецов и ученых. Вдобавок очень мешало разделение знаний между Домами: будучи Самурхиль, Иарра лишь немного изучала арифметику и астрологию, геометрию и архитектуру, ибо это все было уделом других Синих Домов, и совсем не знала анатомии и медицины - для этого ей пришлось бы родиться Белой. Лада считала этот обычай невежественным, и понятно, ведь в ее мире любой маг имел столько знаний, сколько был способен усвоить и применить.
        Но именно невежество и заблуждения помогли в конце концов разрешить основное их затруднение - как заниматься полноценной магией, никого не убивая. И первой, как ни странно, догадалась Элетия.
        В ее время, сказала она, лекари нередко прибегали к процедуре кровопускания. Имир называл это глупостью, но не запрещал - по большей части ему не было до этого дела. Его собственные приближенные отличались завидным здоровьем, но прочие подданные лишь в особых случаях могли удостоиться исцеляющего прикосновения Царя или его учеников. Лекарская наука процветала, хотя далеко не все врачебные приемы приносили пользу, а не вред. Среди этих последних было и кровопускание.
        Ладу такое напрасное расходование жизненной Силы привело в ужас. «Глупцы», - сказала она. «Дикари, - добавила она, подумав, - вы хуже наших рабов. И зачем Имир потратил на вас столько времени? И чем вы отплатили ему за это?»
        После таких заявлений Иарре нелегко было признаться, что современные аршские врачи рекомендуют регулярно пускать кровь для очищения организма, причем стоит такая процедура весьма недешево. Но теперь выход был найден, дальнейшее - выбрать подходящего целителя из младших Белых и подчинить его разум своей воле - стало просто небольшой тренировкой для мага. Если она и казалась самой себе чудовищем, являясь к бедняге за свежей порцией человеческой крови, жажда Силы перевешивала все.
        Для занятий Иарра облюбовала одно из подземных хранилищ главной городской библиотеки. Узнай кто-нибудь, чем она занята… Но подземные комнаты, где содержался архив, были многочисленными и пустыми, заглядывали сюда редко, разве что увлеченные исследователи вроде энса Адая или нее самой. И кому, как не внучке главного летописца знать все их входы и выходы? Лучшего убежища она не нашла. Заниматься сильной магией в доме, где жил Исхфан со своими кристаллами, было бы слишком опасно.
        В мирное время здесь в любой день можно было встретить целую команду уборщиков, но ныне архив оказался в таком же небрежении, что и весь остальной город. Ее прикосновения оставляли следы в густеющем слое пыли на полках и ящиках.
        Лишь один раз ее чуть не обнаружили. Только магия да еще быстрота помогли Иарре успеть спрятаться между ящиков с разбитыми глиняными таблицами, когда в зал хранилища вошел не кто-нибудь, а энс Карана собственной персоной.
        Он был один. Зажатая твердыми боками ящиков Иарра с раздражением подумала, что даже нынешние времена не научили энса водить за собой охрану. После ночного нападения на Римуша это было попросту глупо. И что ему понадобилось здесь, в архиве?
        Ее бывший жених проследовал через зал с зажженной лампой в руках. Даже сейчас его сопровождал аромат духов - мирт и корица, самоуверенность и сладострастие. Его кошачьи шаги звучали не громче шелестения одежд. Иарра невольно задержала дыхание. Энс пристроил лампу на краю стола в дальнем конце зала и принялся не спеша рыться в одном из ящиков. До Иарры доносился лишь шорох перекладываемых таблиц да изредка негромкий глиняный стук. Не найдя того, что искал, Карана переставил лампу и занялся другим ящиком, затем, оставив и его, взялся за третий.
        Он никуда не спешил. Иарра не знала, сколько прошло времени. У нее затекла спина, край рейки, которой был сколочен ящик, больно упирался в ребра, но пошевелиться она не решалась. Когда же он наконец уйдет?
        Устав ждать, мысленно потянулась к энсу. Тот что-то нашел: он выпрямился, обернувшись так, чтобы свет падал на древний манускрипт в его руках, и погрузился в чтение. От него исходило ощущение отчаянной, какой-то остервенелой решимости и жажды, радость и еще что-то - чувство, которое было хорошо знакомо в последнее время ей самой. Ощущение почти пойманной догадки, ускользающей тайны, которую надо только прижать покрепче, и она раскроется. Холодея от недобрых предчувствий, Иарра проникла в его сознание.
        В вихре образов, что обрушился на нее, немудрено было потеряться - там были и Римуш, и Исхфан, и Бессмертные, она сама и ее дед, легенды и слухи, свитки и манускрипты в таком количестве, что сделало бы честь любому Синему. Энс Карана всерьез увлекся исследованиями, и искал он…
        - Энс! Энс Карана! - в дверях появились двое запыхавшихся молодых Красных.
        Энс вздрогнул, задев и уронив на пол глиняную таблицу. От таблицы откололся кусок.
        - Прости, энс, - извинился Красный. - Ты велел позвать тебя, как прибудет балла.
        Все еще оставаясь в его разуме, Иарра увидела, о какой балле идет речь - то была незнакомая ей старуха с татуировкой Синего дома Эбратхиль. Карана рассчитывал на ее помощь, но сейчас испытал лишь раздражение. Документ, который он держал в руках, оказался подлинным сокровищем, и конец его поисков был близок. Нужда в старой летописице почти отпала.
        Но все же энс сам пригласил ее и теперь должен был к ней выйти.
        - Иду, - сказал он.
        Нехотя свернул манускрипт и убрал его на дно ящика, затем принялся укладывать поверх него другие свитки, пока ящик не оказался полон. Энс Карана постарался придать ему нетронутый вид, даже подумал, не присыпать ли сверху пылью. Никто не должен был заглянуть сюда до тех пор, пока он не вернется и заберет свою добычу. Тайна была слишком велика и слишком опасна, чтобы позволить кому-то еще в нее проникнуть.
        Иарра покинула его разум и еле дождалась, когда стихнут вдалеке его шаги. Оставшись одна, выбралась из своего убежища и бегом кинулась к оставленному энсом ящику.
        Карана унес лампу, и она почти не думая зажгла над головой белый магический свет. Затем вытаскивала старинные свитки, заглядывала в них и без всякого почтения кидала прямо на пол, пока наконец не нашла его - на самом дне. Она знала, что именно обнаружит, но по пальцам пробежала дрожь, когда они нащупали и извлекли наружу манускрипт.
        Большая редкость для Красного - владеть древним языком. Карана им владел. От волнения сводило скулы, когда Иарра медленно разворачивала хрупкий пергамент. Могла бы и не разворачивать, она знала текст наизусть. В конце концов, именно она когда-то давно была женщиной, написавшей его.
        «Я расскажу всю правду о том, что видела, о том что сделала и что сделали со мной. Пусть ее запишут на глине и на коже; я хотела бы высечь ее в камне, чтобы когда под солнцем истает даже память о нас, люди все еще сторожили его, но теперь не осталось уже никого, кто был бы способен это воплотить…»
        Иарра подняла глаза от древних полустершихся букв. Кожа, на которой они были начертаны, высохла и грозила рассыпаться в пальцах. Сколько столетий эта копия пролежала здесь, в темноте? Как ускользнула от бдительного ока Хранителей?
        «Ты говорил, что остались всего два экземпляра, дед. Как же ты мог ошибиться?»
        Энс Адай не отозвался, он навсегда ушел в темноту, доверив тайну своей единственной наследнице. Ей ответила Лада:
        «Никогда нельзя знать, что сокрытое действительно сокрыто. Читай дальше, Иарра».
        Там не могло быть ничего нового - ни единой буквы, но в голосе Сильнейшей прозвучало нетерпение и тревога и такой же тревогой отозвалась молчавшая Элетия. Иарра опустила взгляд к знакомому тексту.
        «Я, Элетия, до сегодняшнего дня называемая Царицей мира, клянусь Молчащими богами, клянусь своей кровью и проклятой Силой, что все это правда.
        Я родилась в городе Арше под сенью всемилостивого Имира, Царя царей. Его слава превосходила славу солнца и звезд. Правители всех земель в страхе преклонялись перед Имиром и называли его богом, и никто, до самых краев земли, не смел перечить его воле. В незапамятные времена он явился из-за пределов мира, от края великой тьмы. Земля тогда была во власти ночных созданий, которых люди называли хладными демонами, пожирающими человеческие души…»
        Они вздрогнули, наверно, все трое. Лада мрачно проговорила:
        «Вот оно что!»
        Иарра мысленно повторила последнюю строчку. Элетия только вздохнула.
        - Ты знала? - прошептала Иарра вслух. - Ты догадалась уже давно, правда? Почему ты молчала?
        «Извини. Я до сих пор надеялась, что ошиблась».
        «А ведь ты единственная из нас, кто мог понять все сразу! Ты знаешь все об этих существах!»
        «Ошибаешься, - возразила Элетия. - В мое время хладные демоны уже были легендой».
        Давней и страшной легендой - поняла Иарра по ее недоброму молчанию. Достаточно страшной, чтобы пережить тысячелетия и сохраниться, когда само имя Имира превратилось в сказку. Прижимая свиток к груди, она развернулась и прошла в передний конец зала хранилища, к стеллажам с разбитыми таблицами. В отличие от содержимого ящиков, они не представляли особой ценности - сюда попадало лишь то, что сохранилось во множестве экземпляров, как, например, предназначенные для изучения списки закона или эта легенда, самая известная из легенд доисторического Арша. Иарра легко нашла ее. От таблицы откололся край, часть текста была уничтожена трещиной, но для того, кто привык разбирать древние надписи, в этом не было ничего невозможного. Она провела по буквам ладонью, стряхивая пыль. И прочла:
        О днях, когда мир был иссохшей пустыней,
        Поведаю ныне.
        Как тучи светила его затмевали,
        И тени вставали.
        Как люди в щелях и ветвях хоронились,
        Подняться страшились.
        И звери в расщелины гор убежали,
        От страха дрожали.
        Ни люди, ни звери с душою живою,
        Не знали покоя…
        Элетия в ее сознании вздохнула, но на сей раз это был вздох нежности. Иарру захлестнуло ее воспоминание: царская ладья скользит по течению Ксара, на увитой цветами палубе накрыты столы для пира. Полуобнаженный арфист перебирает струны, его по-детски высокий голос возносит хвалебную песнь подвигам царя. Десятки огней отражаются в воде, драгоценности сияют ярче свечей. Множество глаз ловят каждое движение Царя, но Царь их не замечает. Его взгляд прикован к Элетии. Их руки сплетены так крепко, что, кажется, стали единым целым. Царь смущен и взволнован, как юноша - за тысячи лет его божественной власти никто не видел его таким, об этом не повествует ни одна легенда. Они знакомы всего два дня, два дня и одну ночь, и всю ее они провели за разговорами - едва ли кто поверит, что повелитель тысячи жен даже не прикоснулся к своей новой подруге.
        Уже утром она узнала, что царский гарем опустел, жены отпущены с богатым приданным. Что случилось с рабынями-наложницами, Элетия не спрашивала, ей не хотелось этого знать. Довольно с нее и той, чья тень вечно будет стоять между ними, той, о ком Царь поведал ей, ничего не утаивая - Лады, его умершей возлюбленной из другого мира. Они с Элетией были похожи душой и телом, так что Царь даже полагал, будто они один человек - Элетия не понимала этого и старалась об этом не думать.
        Она не станет ревновать к прошлому. Не станет беспокоиться ни из-за мертвых, ни из-за живых, что выстроились длинной очередью к отведенным ей во дворце покоям, неся дары, просьбы и заверения покорности к ногам той, что еще вчера была никому не нужна и не интересна.
        Все это пустое, потому что Царь царей смотрит на нее, и в глазах его вечность. И музыка звучит - только для них двоих:
        «Посеяна смерть от пустыни до моря,
        Взошла нам на горе,
        Чужие пришли, урожай собирали,
        Потом пировали,
        От неба до самого нижнего ада,
        То демоны хлада.
        Едой и питьем на пиру послужили
        Им души живые.
        Испита душа, а тела еще жили,
        Их нуждам служили.
        Ворота для них разверзались повсюду -
        Скажу, не забуду,
        Как хладные демоны землю терзали,
        А боги молчали.
        Земля опустела и тленом покрылась,
        Во мрак погрузилась…»
        Резкий, почти на грани истерики, всхлип струн. И дальше:
        «Поведаю правду о прошлом далеком,
        Для каждого ока,
        Записана повесть о горьких страданьях,
        О славных деяньях,
        О том, кто нигде на земле не родился -
        Из тьмы появился,
        От края земли он пришел, не скрывался,
        Имиром назвался.
        Он богу подобен, силен и отважен,
        И лик его страшен.
        Как демоны в злобе навстречу слетались,
        На битву сбирались.
        От звука той битвы земля разверзалась
        И небо качалось,
        Как все, что живет, от нее убегало,
        От страха дрожало.
        Огнем воспылала великая сила,
        Героя Имира,
        Создания мрака в огне том сгорали,
        И прочь отступали.
        Имир их сразил, навсегда победил он,
        Ворота закрыл он.
        Очистилось небо, земля пробудилась,
        И жизнь возродилась».
        Музыка смеялась и ликовала. Губы Элетии зашевелились, повторяя за голосом певца:
        «Восславьте Имира, он тьмы победитель,
        Он мира властитель!
        Восславьте…»
        - Хватит, Элетия! - Иарра вернула таблицу на полку. - Прекрати! Нашла время для воспоминаний!
        «Воспоминания - все, что у меня есть», - печально возразила Элетия.
        «Если мы правы, у нас есть хладные демоны - может быть, подумаем об этом? Испита душа, а тела еще жили, их нуждам служили - разве это не то самое?»
        Ее прошлая личность помолчала, возвращаясь от грез к настоящему. Ответила виновато:
        «Я в этом не уверена, Иарра. Судя по рассказам Имира, жертвы демонов должны быть… более мертвыми, что ли. Эти слишком уж похожи на людей».
        «Но и их хозяева не свободные демоны, а пленники кристаллов. Может быть, они, как Имир, ограничены в возможностях? Лада, почему ты молчишь?»
        «Потому что ты и без меня знаешь ответ. Единственная надежда этого мира - Имир. Он сам сказал тебе об этом».
        «Имир победил хладных демонов, - прошептала Элетия. - Кроме него никому не под силу…»
        - Вы обе сошли с ума, - громкий Иаррин шепот потревожил зал хранилища, напомнил, что сюда в любой момент могут войти. - По-вашему, есть только два выбора - демоны или Имир? Смерть или магия? Лада - понятно, но ты, Элетия! Разве за это ты умерла?!
        «Я боюсь… - прошептала Элетия, и Иарра ощутила всю черноту ее отчаяния. Замерла, дожидаясь, пока Сильная решится договорить до конца: - Я боюсь, что я ошиблась».
        - Он убил твоего отца. Он убил твоих друзей, - Иарра бросала ей в лицо ее собственные воспоминания, - он убил многих и многих. Ты не ошиблась, Элетия! Ты сделала то, что была должна!
        «Я все еще люблю его», - беспомощно ответила Элетия.
        Лада молчала. Минуту назад она почти поверила в то, что освобождение Имира близко, она почти была счастлива. Иаррин ответ отнял эту надежду. Если бы Лада могла, она завладела бы их общим телом и сделала бы все сама, но она не могла. Иарра чувствовала ее боль и ее отчаяние, как свои.
        «Разве мне хватило бы Силы? - прошептала она мысленно. - Ты сама говорила, Лада…»
        «Еще немного, и ты будешь готова. Ты быстро учишься, и ты…»
        «Но не затем, чтобы выпустить в Арш Имира! Прости, если ты неправильно меня поняла!»
        «Ты готова отдать его врагам?! - такой ненависти от Лады она еще не получала. - Позволить им до него добраться?»
        «О чем ты? Карана до него не…»
        Иарра остановилась. Теперь она вспомнила. И испугалась так, как не пугалась до сих пор ни разу, даже при встрече с кристаллами, даже там, в подземелье. Как она могла забыть?
        По договору с Эссардом жрецы в обмен на армию Бессмертных получают храм Непознаваемого.
        Потом она бежала прочь из библиотеки, оставив разбросанные по полу свитки, вверх по лестницам, провожаемая удивленными и неприязненными взглядами, минуя арки и аллеи, к дороге. Размахивала руками - в правой свернутый манускрипт, - подзывая экипаж. Торопила возницу, и кони неслись, а колеса подпрыгивали на поворотах, грозя крушением - такую скорость оценил бы даже Римуш. Еще быстрее коней скакали, разбегаясь, Иаррины мысли.
        Она знала о договоре, знала, что эссардские жрецы пожелали храм Непознаваемого и получили его. С тех пор случилось столько событий, что она успела об этом позабыть, к тому же Исхфан день за днем разрушал планы жрецов, отнимая их Бессмертных и убивая их самих. Его же храм Непознаваемого вроде бы не интересовал, потому у Иарры не было особых причин беспокоиться. Куда больше ее тревожили настойчивые поиски Караны и тайны эссардских жрецов. Но только пока она не узнала, что за богам служат эти жрецы. Теперь ей стало ясно, что в кристаллах заключены хладные демоны, те самые, что в незапамятные времена владели миром и едва не погубили его, высосав из него жизнь и Силу. Имир сражался с ними и одолел, изгнал их навсегда - так утверждала легенда и так утверждал он сам. Как получилось, что некоторые из них оказались в Эссарде, построенном через тысячи лет после той битвы? Кто заключил их в кристаллы, и что за Сила позволяет жрецам владеть и использовать их в своих целях?
        Ответов на эти вопросы не знала ни Иарра, ни Лада с Элетией. Сейчас они трое действительно были одним существом, напуганным до полусмерти, спешащим что есть сил к храму Непознаваемого - убедиться, что подземный ход не тронут, что древние враги и их слуги не добрались до Имира. А если так, если случилось самое страшное, что они станут делать?! Иарра тихо зарычала - страх и любовь прошлых личностей рвали ее сердце на части.
        - Быстрее, пожалуйста! - воскликнула она, и возница взмахнул хлыстом над лошадиными спинами.
        - Что за спешка, балла? - крикнул он беззлобно.
        Ветер унес его голос прочь. Иарра не ответила. Экипаж вновь повернул, удаляясь от Белого квартала. Уже был виден заросший тамариском холм и венчавшее его грубое строение. Вскоре ей придется оставить экипаж и идти пешком.
        Расплатившись с возницей, Иарра бегом помчалась вверх по дорожке. Сандалии громко щелкали по влажным камням. Облетевшие деревья высились собранием хрупких скелетов, трясли мокрыми ветвями, роняя капли. Было тихо, и она уже почти поверила, что испугалась напрасно. Но там, где заканчивалась дорожка и начинался запущенный сад, бесшумно появились из кустов и заступили ей путь Бессмертные.
        Иарра остановилась, тяжело дыша. Перед ней были не Бессмертные Римуша, но мрачные воины из Эссарда - невысокие, с широкими скулами и раскосыми темными глазами. Их кожа была ноздреватой, нездорового желтого оттенка. Короткие кожаные одеяния оставляли открытыми руки и ноги. Ни обуви, ни доспехов эссардцы не носили, только гребенчатые шлемы на головах, но никому бы и в голову не пришло назвать их плохо защищенными.
        Их было много - не меньше десятка здесь и еще неизвестно сколько среди деревьев до самого храма. Страшно было смотреть, как они стоят, спокойнее камней, как даже не касаются своих огромных боевых топоров, прикрепленных кольцами к широким поясам. Пройти мимо не было никакой надежды. Стоило сделать шаг, как ей преградили дорогу.
        «Мы можем убить их всех?» - спросила она Ладу.
        «Нет. Мы не знаем, сколько их, а твоя Сила не бесконечна».
        Иарра ощущала свою Силу, как огонь, бегущий по венам и пылающий в мозгу, но в словах Сильнейшей не усомнилась.
        «Что же нам делать?» - и, если бы Лада велела ей вернуться в город и убить кого-нибудь ради крови, Иарра, скорее всего, подчинилась бы.
        Но Лада сказала:
        «Ждать. Сюда идут. Спрячь свою магию».
        Она едва успела послушаться, как из-за деревьев появились трое в одинаковых одеяниях, скрывавших лицо, с накрытыми тканью кристаллами в руках. Жрецы Эссарда.
        - Так-так, - просипел один, и Иарра узнала голос Исхфана. - Царица заблудилась? Сюда нельзя ходить!
        - Я не знала, - она удивилась, до чего спокойно прозвучал ее голос. - Я собиралась помолиться в храме. Раньше мне никто этого не запрещал.
        - Молиться, нет-нет, царица, молиться здесь больше нет! Богов нет, больше нет. Здесь наше место.
        - Ваше? Я думала, ты друг Римуша, а не этих людей. Я ошибалась?
        Даже сквозь покров, заслонявший ее магические чувства, на нее дохнуло угрозой от молчавших жрецов. Но Исхфан не обиделся.
        - Да-да, царица, друг! Друг Римуша, друг Бездомных! - он помолчал и тряхнул капюшоном: - Царица идти домой. Друзья Римуша провожать.
        Двое Бессмертных тут же шагнули к ней. Иарра попятилась от таких «друзей».
        - Не надо, я сама найду дорогу!
        Исхфан снова затряс головой:
        - Не бояться, царица! Друзья! Сама опасно, очень опасно! Идти домой, царица, к Римушу!
        Иарра шарахнулась, но холодные руки Бессмертных схватили ее под локти. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.
        - Отпустите! - огрызнулась она и быстро зашагала по дорожке, вниз по склону холма.
        Бессмертные молча пошли следом, отставая не больше, чем на шаг.
        «Этих двух я убью, - сказала она своим прошлым личностям, - Затем невидимость и обратно…»
        «Подожди, - оборвала ее Лада. - Оглядись вокруг».
        Иарра послушалась - ей следовало сделать это много раньше, а не подниматься прямо в ловушку. Ее магическое зрение было ясным, напоенный человеческой кровью разум дышал Силой. Почти не напрягаясь, она оглядела далекую вершину холма и участок перед храмом, буквально кишащий Бессмертными и эссардскими жрецами - вместе с теми, кто отправил ее прочь, она насчитала по меньшей мере восьмерых. От них исходило ощущение Силы, не похожей на ее собственную, но именно Силы. Нечего было и думать спрятаться за невидимостью. Иарра спросила:
        «Что они делают? Как будто ищут, но ведь подземелье… Что, Элетия?» - потому что та вдруг вскрикнула, тревожно и в то же время с облегчением:
        «Я поняла, вспомнила! Они ищут не Имира!»
        Иарра остановилась, и Бессмертные тут же попытались схватить ее за локти. Она вырвалась и зашагала дальше.
        «Говори!»
        «Этот храм - в мое время его не было. Здесь стоял дворец Имира».
        «Знаю», - сказала Иарра, вспоминая свой сон, звезды над крышей дворца и обнаженного Имира рядом с ней.
        «Когда Имир изгнал хладных демонов, он разрушил Врата в иные миры и поставил сверху свой дворец. На месте этих Врат. В камнях фундамента было заклятие, чтобы никто не мог их восстановить».
        «Этого нет в легендах», - сказала Иарра.
        «Но я помню. Непокорные этого не знали. Когда я умерла, - Элетия запнулась, - после моей смерти, наверно, они разрушили дворец и поставили этот храм, ради памяти и в назидание. Не знаю, зачем они сохранили подземелье. А Врата… кажется, они были на том самом месте, где ищут жрецы. Иарра, они ищут Врата!»
        Иарра молчала, молчала и Лада. Обе обдумывали услышанное. Им заметно полегчало от мысли, что демоны заявились сюда не на поиски Имира, хотя опасность, что его обнаружат, никуда не делась. Он был так близко, беспомощный, заточенный в камне, а вокруг его древние враги - и Врата, ведущие прямиком в обиталище этих врагов. По коже пробежали ледяные шарики мурашек. Даже если опасность пока не грозит самому Имиру, Арш, без сомнения, в великой опасности.
        «Как думаешь, - спросила Иарра Элетию, - они смогут их открыть?»
        Ей ответила Лада - ответила за всех троих:
        «Мы это скоро узнаем».
        Глава 16.
        Поздно - значит, никогда
        С Римушем она встретилась лишь поздно вечером - в последнее время иначе и не бывало. Его теперь все время окружали какие-то люди - просители, посланцы, торговцы, дельцы и воины. Дом превратился в гудящий улей. Остаться с ним вдвоем можно было только за дверями спальни, и, как теперь часто случалось, к этому часу Римуш был уже пьян.
        В его глазах застыло упрямство человека, который зашел слишком далеко, чтобы отступать, потерял способность управлять событиями и решил отдаться на волю случая. Такими были его чувства, понятные без всякой магии. Глядя на него, трудно было удержаться от жалости: бедняга понятия не имел, на что замахнулся и какие силы пробудил к жизни. В Арше никогда не было царя, ни разу с тех самых пор, как умерла Элетия. Иарра вздрогнула от черного предчувствия, когда осознала: лишь один человек, больше, чем человек, может называться Царем вечного города. Не зная этого, Римуш пожелал недозволенного и теперь был обречен. Жить ему оставалось совсем немного.
        «Нет, нет! - она рванулась прочь из цепких лап предвидения. - Я этого не допущу!»
        «Ты видишь возможности, только и всего, - Ладу ее отчаянный протест нисколько не смутил. - Тебе пора научиться управлять этой способностью».
        «Я не позволю этому случиться с Римушем!»
        «Тогда тебе предстоит тяжелая работа», - Сильнейшая не знала жалости.
        Иарра бросилась навстречу Бездомному и обняла его. Римуш прижал ее к себе и уткнулся носом ей в плечо. От него сильно пахло вином, но она чувствовала другое - самозваный царь Арша хватался за нее, как будто она была торчащим из воды камнем, единственным, что остается неподвижным среди бури. «Мы оба сорвались и падаем, - подумала она. - Падаем в пропасть, а притворяемся, что летим… я ничем от него не отличаюсь!»
        - Мой хороший, - она отодвинулась, чтобы заглянуть ему в лицо. - Расскажи мне, что случилось.
        Но Римуш не поддался ласковым словам. Ответил сурово:
        - Ты мне расскажи. Что тебе там было надо? Я еле убедил Исхфана, что ты за ним не следила! Зачем ты туда пошла?
        Он был растерян и словно через силу заставлял себя сердиться. Иарра ответила спокойно:
        - Это храм, Римуш. Я ходила туда молиться с дедом и пришла снова. Я не знала, что там окажутся Эссардские жрецы. Я думала, Исхфан убил их всех.
        - Они помирились.
        Римуш отодвинул ее, прошел в спальню и сел на кровать. Распахнул плащ, сорвал с шеи аметистовое ожерелье и бросил на пол. Даже сандалии у него были украшены драгоценностями. На голове блестел золотой венец, унизанный алмазами - абсурдный знак власти.
        - Ненавижу эти камни! Правда, что я кажусь павлином? - и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Жрецы предложили Исхфану прощение от их главного. Теперь он может вернуться в Эссард, если захочет. Ты знаешь, что он был изгнан?
        На него так редко нападала словоохотливость - Иарра отозвалась с осторожной небрежностью:
        - Нет, я не знала.
        - Ну так знай. Теперь он прощен. Но он не уедет, останется со мной. Мы договорились: Эссард признает меня царем Арша. Мы будем союзниками - видишь, а ты не верила, что от меня городу польза! С армией Бессмертных Арш непобедим! Энсы тоже согласились. Скоро мы отправим помощь Нерру, а когда усмирим Дарастан, придумаем, что делать. Ты слышала, какие богатые города на западе, за пустыней?
        - Слышала. Мы торгуем с ними.
        - Зачем торговать, когда у нас есть армия? - он пьяно рассмеялся.
        - Ты сошел с ума, - сказала Иарра.
        - Нет, это просто ты мне не веришь! Думаешь, я Бездомный? Жалкий? Не стою тебя?
        - Римуш, ты пьян, - сказала Иарра, садясь рядом и беря его руки в свои. - Ты пьян и сам не знаешь, что говоришь. Ты не жалкий, наоборот. Я люблю тебя. Ты не должен ничего мне доказывать. И никому другому тоже, слышишь?
        Он уставился на нее, потом моргнул.
        - Я не доказываю. Уже все доказал.
        - Правильно. Теперь ты должен быть мудр, выбирая союзников. Эссардские жрецы тебе не друзья, у них свои цели, а тебя они просто используют.
        - С чего ты взяла?
        - Знаю. Скажи, ты знаешь, зачем им храм Непознаваемого?
        Римуш резко отбросил ее руки и принялся раздеваться.
        - Не знаю. Какое мне дело? Они просили, я разрешил. Богам надо где-то жить.
        - Эссардским богам, Римуш? Ты знаешь, кто они такие?
        - Знаю. Они сделали меня царем, - плащ полетел на пол, за ним со стуком последовал венец и драгоценные браслеты.
        - Они воспользовались тобой! Если их не остановить, они погубят Арш!
        - Да что ты несешь, женщина?! - Римуш схватил ее за плечи, бросил на постель и навис сверху, грозный, растерянный, пьяный. - Это ты сумасшедшая, не я! Не смей, поняла, не смей…
        - Отпусти меня!
        Иарра пыталась вырваться, но тщетно. Римуш навалился на нее, впился губами ей в рот, его руки проникли под одежду и принялись жадно ласкать ее тело. На какой-то миг ей захотелось уступить - утешить себя и его, хоть ненадолго забыть все страхи. До сих пор это помогало им обоим.
        - Нет, Римуш, пожалуйста! Прошу, не сейчас!
        - Почему? - прорычал он с обидой.
        Очень тихо, подчеркнуто ненавязчиво в ее разуме прозвучал голос Лады:
        «Ты не забыла, что ты маг?»
        Еще мгновение Иарра не понимала. Потом осторожно высвободила руки, развернула к себе голову Римуша и заглянула ему в глаза. Произнесла с Силой приказа:
        - Потому что ты хочешь спать.
        Удивленный взгляд, четыре быстрых удара сердца. Потом напряженные скулы под ее ладонями расслабились, глаза закрылись. Дыхание из тяжелого стало ровным. Римуш заснул.
        Иарра уложила его на постель и прошептала:
        - Прости…
        Почувствовала, как облегченно выдыхают Лада и Элетия. До сих пор она не задумывалась, каково им - быть запертыми внутри ее тела, их общего тела, которое она отдает чужому мужчине. Если быть честной, до сих пор она вообще не признавала за ними никаких прав, даже права испытывать боль. Они были просто слепками памяти, образами давно умерших женщин - разве не сам Имир ей об этом сказал? Но сегодня, в подземелье под библиотекой, что-то изменилось. Они чувствовали, боялись и надеялись вместе, все трое. И если Иарра не даст им того, чего они так страстно желают - не освободит Имира, если это ее время и ее Арш, а они обречены быть лишь беспомощными наблюдателями, то она постарается хотя бы не причинять им лишней боли. Настолько, насколько это вообще возможно.
        «Спасибо тебе, Иарра», - прошептала Элетия.
        Утром она обнаружила, что взята под стражу. Двое Бессмертных встретили ее у дверей спальни и сопроводили в обеденную залу. Напрасно она возмущалась и требовала оставить ее в покое, требовала позвать Исхфана - эссардцы оставались глухи, как трупы. Римуш только нахмурился и сказал «Сама виновата»; потом, увидев, что Иарра готова лопнуть от негодования, смилостивился и приказал Бессмертным уйти. Те послушались - вышли за дверь и остались ждать с той стороны, а затем снова пристали к Иарре. Римуш с виноватым видом поцеловал ее и обещал поговорить с Исхфаном, а пока пусть Иарра идет в свою комнату. Он пришлет Ташу, чтобы ей не было скучно, к тому же так и вправду безопаснее для них обеих.
        Стало понятно, что самозваный царь слишком боится потерять даже иллюзию своей власти, чтобы спорить со жрецом. Если бы сих пор она не знала, насколько плохо обстоят дела, этого хватило бы, чтобы понять и напугаться до полусмерти.
        Масла в огонь подлила Элетия:
        «Жрецы подозревают», - сказала она, пока Иарра шла по коридорам к своей комнате, а Бессмертные шествовали следом, так близко, что, будь они живы, она слышала бы их дыхание.
        «Что они подозревают?» - ответ был ясен и так, но Иарра предпочла бы ошибиться.
        «Что ты знаешь больше других и можешь быть опасна».
        «Чем я могу быть опасна - им? Откуда им знать?»
        Она ускоряла и ускоряла шаги, но Бессмертные не отставали.
        «Кажется, мы сами виноваты», - сказала Элетия, и ее - редкий случай - поддержала Лада:
        «Мы их недооценивали. Моя вина, я слишком верила, что они мне не ровня, и стала беспечна. Непростительная ошибка».
        Ни разу до сих пор Сильнейшая не признавалась в ошибках. Иарра почти бегом заскочила в свою комнату и захлопнула дверь перед носом у Бессмертных.
        «Лада! Что они могут мне сделать?»
        «Думаю, сначала они попробуют выяснить, что ты из себя представляешь. А затем уже решат, стоит ли тебя убивать, - Иарра охнула, и Лада холодно уточнила: - Успокойся. Я не сказала, что им это удастся».
        «Спасибо, утешила! Что же мне делать?!»
        «Ты знаешь».
        Иарра подошла к окну и отбросила штору, но во дворе тоже были Бессмертные. Казалось, они следят именно за ее комнатой. Она отшатнулась прочь от этих неподвижных взглядов.
        «Освободить Имира? Даже если я соглашусь - как? Я здесь пленница!»
        «Согласись!»
        Это была просьба, требование, приказ. Элетия обдала ее такой же горячей надеждой:
        «Скорее!»
        Их настойчивость так страстно звучала прямо из ее мыслей, что легко было ошибиться, приняв ее за собственное намерение.
        «Хватит быть такой нерешительной, Иарра!» - воскликнула Элетия.
        «Ты думаешь, я - нерешительна? Нет! Все, чего я хочу - чтобы это закончилось, чтобы Арш стал таким же, каким был целую тысячу лет. Чтобы работали школы и библиотеки, и театры… и фабрики, и фермы. И чтобы энсы заседали в Палате. И никаких Бессмертных, забыть даже это слово! Вот, чего я хочу, а вы просите - выпустить Имира, и тогда прежнего Арша уже не будет никогда. Ведь он не оставит нас в покое, жить, как мы хотим, правда, Элетия?»
        Она чувствовала, как Элетии хотелось солгать. Но та ответила:
        «Это его мир. Он - Царь».
        «И как только получит свободу, он захочет вернуть свое царство! Вот поэтому… - она хотела подойти к окну, вдохнуть воздуха, но вспомнила о Бессмертных и опустилась на стул. - Поэтому я его не выпущу. Я знаю, как вы этого хотите. Но я - Самурхиль, мой дед вырастил меня будущей энсой. Вы не заставите меня сделать ничего во вред Аршу».
        «И увидишь, как он погибнет из-за твоей глупости», - подвела итог Лада.
        «Нет, - упрямо сказала Иарра. - Арш переживал всякое. В него не раз входили враги и пытались его разрушить, в последний раз это произошло при жизни моего деда. Арш выстоял, выстоит и сейчас. Люди могут погибнуть, но город устоит».
        «Если так, не жди от нас помощи, - сказала Лада. - Оставайся пленницей жрецов».
        И Иарра осталась пленницей и жила последующие дни, затаившись и пряча свою магию, внешне покорная, внутри почти отчаявшаяся, против воли ощущая приближение чего-то, в сравнении с чем все прежние беды покажутся пустячными. То было предчувствие, рожденное магией, но что оно обозначало - Имира, или хладных демонов, или какую-то новую напасть - она не знала и боялась ошибиться, боялась, что именно она станет виновницей грядущего несчастья. По ночам, во сне, она спускалась в подземелье и освобождала его. То были просто сны, нашептанные ее прошлыми личностями, они ни к чему не побуждали, только лишали остатков душевного равновесия. В окна залетал зимний ветер с запахом обреченности. В эти дни она в последний раз боролась за возможность быть собой, Иаррой Самурхиль и никем другим и жить и в своем времени, в своем городе, встречая вместе с ним его беды, не прося помощи ни у других времен, ни у других миров. Лада и Элетия казались ей почти врагами. Римуш беспробудно пил. Первые дни приходила Таша, скрашивала Иаррино одиночество, но потом и она исчезла. Остались только предчувствия и сны.
        Прошла неделя и половина следующей, прежде чем изменившийся ветер ненадолго прогнал тучи и просушил мокрые улицы, посеяв в ветвях ожидание грядущей весны, а Иарра получила весть, от которой ее борьба враз обрела смысл и отчаяние отступило. Об этом она не мечтала и даже не надеялась, и не поверила, пока ей не повторили несколько раз: энса Инсина вместе с наследником уехала из города.
        Не просто уехала. Она сказала - и тому были свидетели, - что не вернется «в это проклятое место» никогда в жизни. Это было равносильно отречению от главенства над Домом и от места в Палате: энс, не живущий в городе, не знающий его нужд и не участвующий в управлении, не может оставаться энсом. Никаких сомнений, прецедент произошел совсем недавно, когда сбежавший во время первых столкновений с Бездомными Дурм был отлучен от своего поста единогласным решением Палаты, а на его место избран один из племянников. Старшая семья Эбратхиль была весьма плодовита, так что за претендентами дело не стало.
        Иное дело - Самурхиль. Не считая матери, Иарра была единственной наследницей своего деда. В другое время энсы уже заявились бы к ней с официальным визитом. Теперь все перемешалось, Палата временно не проводила заседаний, и судьба умершей для Высшего сословия единственной наследницы одного из них была наименьшей из забот высокородных энсов. Когда-нибудь они примут решение, а пока, деточка - так сказала Магана, держа ее за обе руки, плача и улыбаясь, - почему бы тебе вернуться домой?
        Домой. Какое прекрасное слово! Иарра даже зажмурилась. Бессмертные и демоны, эссардцы, энсы, Имир и даже Римуш пусть остаются и делают, что хотят. Все, чего она хочет, о чем мечтает - вернуться в свой дом, в дом деда. Закрыться в родных стенах и снова стать собой. Тогда она справится с чем угодно.
        - Ты вернешься, деточка? - спросила Магана.
        - Да, - радостно выдохнула Иарра, - Да, конечно, вернусь! Послушай, меня держат под стражей, поэтому ты не говори пока никому…
        - Под стражей! - ахнула Магана. - Как они посмели?! А ты…
        - Не беспокойся об этом, я убегу сегодня ночью. Ждите меня и готовьтесь запереть все двери. Кто у нас остался из стражи?
        - Гештан, Тирикан, Аракх и Фраваш, - перечислила управляющая. - Остальные ушли, а Симуги…
        - Я знаю.
        - Я отправлю их встретить тебя с носилками. Какое же счастье, деточка, что ты возвращаешься! Наконец-то все вернется на место!
        Магана осунулась и посерела лицом, как будто последние месяцы в доме новой энсы Самурхиль состарили ее сильнее, чем долгие годы под властью энса Адая. Но сейчас ее глаза лучились, а по щекам текли слезы радости. Иарра обняла ее.
        - Я тоже хочу, чтобы все вернулось! О Двое, Магана, ты даже не представляешь, как я этого хочу! Хватит, не плачь. И не встречайте меня, я доберусь сама. Не спрашивай больше ни о чем, ступай домой. Я тоже очень, очень счастлива вернуться!
        Но Магана покачала головой, вытирая слезы:
        - Нельзя ходить ночью одной, деточка. Разве ты не знаешь, что может случиться?
        - Все, что угодно может случиться сейчас в Арше. Я это знаю, но со мной ничего не будет. Не тревожься за меня, Магана. Я знаю, что делаю.
        - И энса, твоя мать, не хотела ничего слышать, пока Видах… пока она этого не увидела. А как увидела, собралась за час и уехала, ничего не взяла. Боги прокляли нас, деточка, поверь старухе Магане! Не ходи ночью!
        - При чем тут Видах? - вот уж по кому она не скучала нисколько! - Объясни толком, что случилось. Почему мать вдруг решила уехать?
        Как оказалось, этот вопрос ей следовало задать в первую очередь. Магана поведала, понизив голос до шепота и опасливо косясь на закрытую дверь, о странной болезни, распространившейся в городе, поражающей людей всех сословий, от малых детей до глубоких стариков. Болезни, от которой не знали лекарства врачи, как не знали они способа сделать Бессмертного обратно человеком. Потому что зараженные болезнью превращались в Бессмертных и оставались такими два, три, иногда четыре дня, а потом исчезали и никто не знал, куда они делись.
        Слухи распространялись быстрее самой болезни, Иарра была чуть ли не единственной в городе, кто ничего не знал. Поначалу во всем винили эссардцев - мол, бессмертие заразно, чужаки привезли эту болезнь с собой. Но потом пронесся слух о привидениях…
        - О ком? - прошептала Иарра.
        - Привидениях, - повторила Магана. - Не смотри так, деточка, все правда. Все, кто стал Бессмертным, перед этим видели привидение. Видах тоже…
        Иарра не глядя опустилась на стул - у нее закружилась голова. Только что надеялась и радовалась, и вот… Взгляд застилали древние полустершиеся буквы. Все правда. Все, до самого последнего слова!
        «Элетия!»
        «Чего ты от меня ждешь? - отозвалась та. - Ты знаешь то же, что знаю я. В точности, как он рассказывал. Это все уже было в древности. Хладные демоны вернулись, а Имир… Имира нет».
        Иарра из всех сил боролась с тошнотой, едва слыша повесть о злоключениях несчастного Видаха. Голос управляющей дрожал:
        - Прибежал белый, как мел, весь трясся. Я своими ушами слышала его слова - белая дева, просвечивает, как стекло… Мы было решили, что это спьяну, да только он к обеду замолчал и больше не говорил ни слова, не узнавал никого. Энса, как поняла, какие дела, схватила мальчика и велела запрягать. А позавчера Видах ушел. Утром встали, его нет. Я еще думала, деточка, звать тебя или не звать, может быть, здесь оно тебе и безопасней, не тронут они тебя среди своих-то. Ты уж смотри сама, деточка. Нам-то с тобой не так страшно будет!
        С ней им будет не страшно! Иарра не знала, смеяться или плакать от такого безрассудного доверия. Как будто у нее есть, что противопоставить хладным демонам, как будто она не бессильна со всем своим знанием, со всей своей магией, как будто она не беспомощнее малого ребенка!
        Но хуже всего - Магана была права, хоть и не догадывалась, в чем. Иарре было, что противопоставить хладным демонам. Только из-за своего упрямства она не сделала этого давным-давно. Все теперешние смерти - на ее совести.
        - Возвращайся домой, Магана. С наступлением темноты запирайте окна и двери, путь никто не выходит из дома. Запаси свечей и масла, в каждой комнате пусть будет свет. Скажи всем, что это мой приказ: жечь огни до утра и не выходить из дому. Эти существа не выносят огонь.
        - Откуда ты это знаешь? - Магана с испугом оглянулась на дверь, за которой несли свой бессменный караул Бессмертные.
        - Я не могу ответить. Верь мне.
        - Верю, - сказала управляющая. - Мудрость в тебе от деда. Ты придешь домой?
        - Да. Наверное. Не знаю. Ступай, и ни с кем не говори по дороге. Я скоро дам о себе знать.
        Она обняла Магану, и та, взглянув ей в лицо, не стала больше спорить. Благословила Иарру именем Двоих в ушла. На миг в раскрывшейся двери показалась бдительная физиономия Бессмертного эссардца, и Иарра осталась наедине с Ладой и Элетией.
        Закрыла лицо руками и долго стояла. Не боялась - время для боязни уже вышло. Время сопротивляться своей судьбе - тоже.
        Прошлые личности молчали. Ждали. Собравшись наконец с силами, Иарра не стала тратить лишних слов:
        - Вы были правы, а я нет. Мне жаль. Вы научите меня, как его освободить?
        Она ускользнула из дома поздним вечером, прежде, чем закрыли бы на ночь входные двери. Пришлось применить хитрость, чтобы уложить Римуша так рано в постель - теперь он не проснется и не станет искать ее до утра, а для всех остальных она спит вместе с ним. Обман раскроется, если в комнату кто-то заглянет, но такого себе теперь не позволяла даже Таша.
        Выходя, Иарра остановилась взглянуть на него в последний раз. Он спал, разметавшись по кровати. Они недолго были счастливы вместе, и виной тому вовсе не Римуш. И даже не Лада с Элетией. Свидетели Двое, ей хотелось - хотелось стать ему походящей парой, хотелось разделить с ним жизнь так же, как они разделили постель. Но слишком велика была пропасть между Бездомным и внучкой Адая Самурхиль. Не будь на свете колдовства и крови, Бессмертных и эссардских жрецов, не будь ее невероятной связи с Имиром, Лады и Элетии - у них все равно бы ничего не получилось. Иарра солгала бы, сказав, что не знала этого с самого начала, но как же ей хотелось попробовать!
        Теперь все кончено. Едва ли что-то в этом мире останется прежним к утру. Сегодня Имир получит свободу, и даже боги не знают, что тогда произойдет. После тысяч лет заточения, на что способен он, сжигавший города вместе с жителями? Кто из спящих этой ночью останется жив к следующему закату? Перед возвращением древнего Царя их судьбы покажутся до смешного жалкими.
        На миг Иарра ужаснулась - что же она делает? Но как бы ни был страшен Имир, даже в его жестокости оставалось место надежде. В мертвенном голоде хладных демонов надежды не было - ни для Арша, ни для всего мира. Выбирать было не из чего. Иарра отвернулась от спящего мужчины и притворила за собой дверь.
        Ее неотступные стражи были на своем месте, прямо за дверью, но Иарра прошла мимо них незамеченной. Заклятие окутало ее, как плотное покрывало. Дневные посетители расходились, в доме оставались слуги и Бессмертная стража. И жрецы, теперь везде были жрецы. К счастью, ей не встретилось ни одного - неизвестно, как подействовало бы заклятие невидимости на слуг кристаллов.
        Таши не было дома. Впрочем, ее почти всегда не было. Жаль, что не удастся с ней проститься, но оно и к лучшему. Иарра все равно ничего не смогла бы объяснить.
        Во дворе ей пришлось постараться, чтобы не столкнуться ни с кем из уходящих людей. Но все обошлось, и Бессмертные в воротах не заметили ее, когда она проскользнула мимо них и исчезла во влажной темноте.
        Балл Амагеш относился к одной из младших семей Дома Басем, но уважаем был не в связи с родством, а как один из лучших врачей города. Иарра выбрала его именно поэтому - даже в темные времена Арша у него хватало пациентов и было не слишком трудно устроить так, чтобы в помещенном в холодную воду сосуде каждый день оказывалась свежая порция крови. Зачем это нужно, Амагеш не знал и даже не помнил большую часть времени о своих действиях. Заклятие обошлось с его разумом жестоко. Но в любой момент, когда бы Иарра ни пришла, кровь для нее была свежей, а больше ничего и не требовалось. Настоящий маг не беспокоится о тех, кого использует. Медленно, сама того не желая, Иарра все-таки становилась настоящим магом.
        Ей пришлось сделать все прямо в его доме. Выставив врача за дверь, Иарра поставила сосуд с кровью на его рабочий стол. Специальная лампа с изогнутыми рожками была установлена так, чтобы свет всех пяти рожков падал прямо на стол, оказавшийся ярко освещенным. Вокруг теснились склянки, пустые и полные, в глиняных ящичках лежали отмеренные на весах порции измельченных трав и разноцветных порошков - одним богам известно, из чего они были приготовлены. От всего этого исходил смешанный сладковатый запах, напомнивший ей запахи в спальне ее деда.
        Она сняла крышку, и к запахам лекарств примешался запах свежей крови. Он все еще казался тошнотворным, хотя Лада и Элетия обещали, что скоро она привыкнет. Но жажда, как обычно, была сильнее отвращения.
        Иарра вытянула руку, и алый пар потянулся в ее ладонь, а Сила хлынула в ее голодный разум. Все чувства взорвались, и наслаждение, большее, чем наслаждение телесной любви, на время заслонило собой и прошлые беды, и будущие страхи. Лада с Элетией, невидимые злые двойники, разделили с ней удовольствие, равного которому не было под солнцем.
        Наконец Сила иссякла. В сосуде осталась подкрашенная розовым вода. Иарра опустила руку и стояла, медленно приходя в себя.
        Амагеш не подвел, кровь принадлежала молодому и сильному организму. Какими сказками врач заморочил этого человека, чтобы тот согласился на процедуру? Как мерзко, что даже чувствуя себя чудовищем, она все равно это делает!
        Элетия отозвалась тихим сожалением и грустью. Ладе такие чувства были незнакомы.
        Иарра покинула дом врача, напоследок велев ему забыть обо всем. Амагеш проводил ее поклоном. Рога давно протрубили ночь. На улицах царило влажное безмолвие, темнота чутко вздрагивала от звука ее быстрых шагов. Белый квартал погрузился в беспокойный сон. Напоенный свежей Силой разум Иарры ощущал его душу, как слитное эхо мыслей и чувств множества людей.
        Жители Арша отвыкли гулять по ночам. В большинстве домов двери и ставни заперли еще с последними лучами солнца. Тень страха, впервые посетившая город этой осенью, к середине зимы оделась плотью и сделала Арш своим владением. Именно это злобное чудовище было подлинным хозяином города - не гордые энсы, не эссардцы и тем более не самозваный царь Римуш, а страх. Иарра шла, чтобы выпустить против этого чудовища другое, еще более древнее и жестокое, а страх следовал за ней по пятам, подкарауливал, ждал. Стоило оступиться, и чудовище сожрало бы ее душу.
        Мокрая дорога увела ее прочь от домов, от реки, мимо садов и влажной оливковой рощи к храмовому холму. За все время ей не встретилось никого - ни живых, ни мертвых, ни демонов, но чем дальше, тем острее было чье-то злое присутствие. Не так, как в тот раз, когда она пришла к храму с дедом. Тогда она тоже ощущала близость кого-то, кого боялась до полусмерти, но этот «кто-то» был Имиром и он никогда не причинил бы ей зла. Сейчас во тьме притаилось другое - другие, и они были сама смерть. Воздух дышал холодом.
        Первых Бессмертных она встретила там же, у края запущенного сада. Длинная цепь безмолвных стражей опоясывала холм. Они стояли равномерно на расстоянии двух шагов друг от друга, спинами к храму, лицами к городу. Ничто живое не могло приблизиться к храму и открытым возле него Вратам.
        Иарра прошла, невидимая, почти коснувшись их плечами. От стылой близости мертвецов по коже пробежал привычный озноб. Двинулась дальше, оставив их таращиться в темноту. Она ступала осторожнее кошки, буквально ощупывая путь при помощи магических чувств, держа смертельные заклятия у кончиков пальцев. Только так можно было пройти через полный Бессмертными парк. Они маячили, как очаги серого мрака, буквально на каждом шагу, их было едва ли не больше, чем деревьев, и было совершенно непонятно, зачем они здесь. Поначалу Иарра принимала их за стражу вроде той, что окружала парк, но после разглядела - двух девушек, ребенка лет семи, дряхлого старика, беременную женщину с татуировкой Дома Эбратхиль… Не Бессмертные, рабы кристаллов, но те, чьи души пожрали хладные демоны, собрались вокруг Врат. В их неподвижности сквозило ожидание.
        Никто не видел ее, скрытую заклятием невидимости. Иарра не боялась - во всяком случае, не мертвецов, но колени дрожали и зуб не попадал на зуб. Воздух с каждым шагом делался холоднее. Изо рта шел пар.
        Когда деревья расступились перед ступенчатой громадой зиккурата, она остановилась, вдруг задохнувшись. Ничего подобного она не видела - ни в этой жизни, ни в двух предыдущих, даже представить себе не могла.
        Одна из боковых лестниц, ведущих на первую платформу, исчезла вместе с частью платформы. Кирпичи были разобраны до самой земли, так что образовалась огромная яма, и сложены в большие кучи поодаль. В яму вели земляные ступени. Разорвавшая облачную вуаль луна заливала серебряным светом ее дно, гладко утоптанное, и гигантские кедровые стволы с обрубленными ветвями, вкопанные в землю друг напротив друга, чтобы обозначить проем. И сами Врата - пылающий багровым огнем силуэт и внутри него клубящаяся тьма.
        Бледные тени мелькали по краям ямы, скользили по ступеням вверх. Они были холодом, ужасом и смертью, но в первый миг Иарра испугалась не их. Все трое, она, Лада и Элетия, зашлись в безумном страхе от вида самой ямы. Три сумасшедших секунды понадобилось им, чтобы сообразить - подземелье начиналось левее, и ход шел в другую сторону, прочь от Врат. Враги были совсем рядом, но Имира пока не нашли.
        Иарра развернулась и медленно пошла дальше, держась в тени последних деревьев парка. Ей нужно подняться на платформу, и она воспользуется левой боковой лестницей; затем, если ее не заметят…
        Она сделала целых десять шагов прежде, чем ее поймали. Бледная светящаяся фигура появилась словно из ниоткуда. Иарра шарахнулась, но рядом оказался еще один демон. Она вскрикнула, отскочила, натолкнувшись спиной на дерево. В голове отчаянно закричала Лада: «Иарра, заслонись!», и она не думая бросила перед собой стену из чистой Силы, так, как сделала бы на ее месте Сильнейшая.
        Привидения наплывали прямо на нее, они дышали холодом и смертью. Их очертания плавились, изменялись - люди, животные, чудовища. Сквозь их тела просвечивало небо и темная гора зиккурата. Иарра не могла даже закричать от ужаса, все ее силы уходили на то, чтобы держать стену, не подпускать их вплотную, и демоны действительно остановились. Потянулись к ней, но достать не могли. До сих пор она и не подозревала, что способна на такую магию, что в ней живет больше, чем жалкие остатки могущества прошлых жизней.
        «Бей огнем! - велела Лада. - Ты помнишь, как это делать!»
        И снова она подчинилась, не раздумывая, не осознавая, что делает невозможное. Ее рука поднялась, из раскрытой ладони родился и полетел к демону шар живого и плотного огня. Он должен был обжечь ей руку, но Иарра почувствовала лишь упоение Силой. Созданный ею шар разбился о грудь демона, разлился по его телу потоком огня. В сознание ударил неслышный вой. Хладный демон вспыхнул гигантским костром и исчез.
        «Не стой! - кричала Лада. - Еще!»
        Иарра снова взмахнула рукой. Она могла поклясться, что все происходит не с ней, что это один из ее снов, воспоминание прошлых жизней. Но ее собственная Сила кипела и рвалась наружу, и ладонь послушно родила новый сгусток огня.
        «Беги!» - крикнула Лада.
        Второй демон уже горел. Иарра кинулась мимо него прочь, от деревьев к храму, к лестнице. К Имиру. В третий раз ударила огнем, не оглядываясь, лишь почувствовав хладное присутствие за плечом. Это было бессмысленно - теперь, когда ее обнаружили, когда она показала свою Силу, и демоны слетались от врат, как бледные птицы, и сразу с трех сторон к ней спешили Бессмертные. Следовало оставить свою затею и бежать, если получится, но Иарру больше не заботили ни собственная жизнь, ни судьба Арша. Она должна была найти Имира и освободить его прежде, чем до него доберутся хладные демоны. Почему, о, почему она медлила так долго?!
        «Сзади!» - крикнула Лада в тот же миг, когда Элетия выдохнула:
        «Слева!»
        Иарра ударила раз и два, но ее окружили. Она вновь заслонилась Силой, понимая, что не справится, что как бы ни были велики ее новые способности, это недостаточно. Несколько минут, и демоны доберутся до нее. Что тогда? Сожрут ее душу, превратят в Бессмертную? Скорее она вобьет огненный шар в собственное сердце!
        Подбежавший Бессмертный ткнул в невидимую стену мечом. Стена выдержала, но Иарра почувствовала резкую боль в месте удара. Она потратила уже много Силы, она была неопытна, и теперь ее защита слабела. Ясность разума постепенно меркла.
        Демоны как будто почувствовали ее усталость, принялись напирать со всех сторон. Бессмертные размахивали мечами, рубили наотмашь. Каждый удар Иарра ощущала так, словно он приходился по ней самой - больнее и больнее. Всплеск Силы, заставивший ее ощутить себя почти всемогущей, закончился. Ноги подкашивались, голова кружилась, как будто ее выпили изнутри.
        «Лада, Элетия, простите, - она уже стояла на коленях, демоны и их слуги возвышались над нею, заслоняя от глаз храм, под которым так и останется погребенный заживо Имир. Защита сжалась до маленького кокона вокруг ее тела. - Надо было раньше, я знаю. Вы были правы. Я виновата. Но я… я не стану живым трупом. Мой дед мне бы этого не простил. Я не могу подвести деда. Я…»
        Среди выученных ею заклятий это было одним из самых простых. Она не пробовала применить его на практике, верно, но ведь и огнем она раньше не кидалась. Лада и Элетия кричали на нее, но защита истончалась, у нее не осталось времени слушать. Иарра прижала обе ладони к своей груди и приказала сердцу остановиться.
        Толчок, еще толчок. Кто-то сильно и резко нажимал ей на грудь. Это было больно, и боль удар за ударом выдергивала ее из темноты. Потом чьи-то мокрые губы прижались к ее губам и принялись вдувать в них воздух. Судя по отвратительному вкусу во рту, они проделывали это уже не в первый раз.
        - Ввв… Пфф! - она дернулась, попыталась сплюнуть и поняла, что дышит.
        - Так-так, хорошо! Дышать!
        Чужие руки подняли ее, усадили. Хлопнули по спине. Пришептывающий голос проговорил в ухо:
        - Не умирать, царица, нет. Слышишь?
        Иарра разлепила глаза. Прошло, наверно, всего несколько минут - демоны и Бессмертные остались там же, где были, когда она потеряла сознание. Между ними она теперь разглядела серые балахоны жрецов. Исхфан, которого она впервые видела без капюшона, и еще один жрец стояли возле нее на коленях. Исхфан повторил:
        - Не умирать. Ты умирать - мы тебя вернуть и отдать богу. Будешь Бессмертная, царица, поняла?
        В груди болело просто невыносимо. Неужели она действительно была мертва и ее оживили? Зачем?
        Она закашлялась и прохрипела:
        - Не называй меня царицей.
        - Не называть, - согласился жрец. Натянул капюшон и поднялся на ноги. - Как называть - ведьма?
        Он произнес эссардское слово, но Иарра поняла. В Арше было свое название для безумных старух, шепчущих заговоры и вводящих в заблуждение невежественных бедняков, и то название звучало еще обиднее. В другой раз она бы оскорбилась.
        Она промолчала. Заговорил другой жрец - его аршский звучал чище, чем у Исхфана, но голос напоминал карканье вороны.
        - Что ты искала? - спросил он. - Что искала, что? Говори!
        - Ничего, - прошептала Иарра.
        Она дрожала от слабости, но все-таки поднялась на ноги - слишком унизительно было смотреть на них снизу вверх. Выпрямилась, пошатнувшись. Незнакомый жрец схватил ее за локоть.
        - Что искала? - повторил он.
        Иарра вырвалась и увидела, как одна из светящихся фигур тянет к ней длинную тонкую руку. Шарахнулась прочь, натолкнувшись на Бессмертного. Исхфан поклонился демону чуть ли не до земли, умудрившись при этом оказаться между ним и Иаррой. Она не услышала слов, но поняла, что жрецы и демоны переговариваются мыслями, так же, как умеют маги. В воздухе повис отголосок неслышного спора. Другие жрецы подошли ближе, их взгляды из-под капюшонов кололи ее чувства, как ледяные иглы.
        Потом что-то произошло. Повеяло ветром, и демоны исчезли.
        Исхфан обернулся к ней.
        - Боги тебя не тронуть, - сказал он. - Ты идти домой и говорить с нами. Не умирать. Не колдовать. Ты молчать - мы звать богов. Ты колдовать - мы звать богов. Ты умирать…
        - Хватит, я поняла.
        Иарру передернуло. Все, что угодно лучше, чем «звать богов». С их уходом даже воздух очистился и теперь пах влажной землей, и камнями, и скорым рассветом. Ее все еще трясло, то ли от потраченной Силы, то ли от собственной неудавшейся смерти. И совсем некстати было оглушительное презрение Лады.
        Элетия, тоже самоубийца, Иарру не осуждала.
        «У Имира нет другой надежды, кроме тебя, - прошептала она. - И у всех людей… У Арша… Пожалуйста, не убивай себя!»
        «Ты думаешь, я нарочно?! Я была в ловушке! Что мне оставалось делать?»
        «Сражаться, - холодно посоветовала Лада. - Как я сражалась до конца».
        «Ты не в ловушке, - добавила Элетия. - В ловушке - Имир».
        «Не я его туда заточила!» - огрызнулась Иарра.
        Равнодушные руки Бессмертных развернули ее и подтолкнули, заставив шагать. Позади остался храм, пылающие Врата и бледные силуэты проходящих в них демонов. Впереди был кишащий мертвецами парк. Бессмертные повели ее туда, и жрецы шли следом, следя за каждым ее движением, не только за телом, но и за мыслями.
        Они беспокоились напрасно. Иарра кое-как переставляла ноги, где уж тут использовать Силу! Даже магический взгляд дался ей с трудом - когда, едва углубившись в парк, она заметила слева чуть в стороне прореху в сплошной древесной темени, неясное движение и груды теней, и ощущение неправильности ударило ее даже посреди творящегося вокруг ужаса.
        Она сбилась с шага, обернувшись туда. Магический взгляд проник за стену деревьев, прорезал ночную тьму. Иарра увидела торчащие корни вывороченных из земли кедров, разбросанные лопаты и кирки, груды вырытой земли. Бессмертных, углубившихся в землю уже на человеческий рост и продолжавших, несмотря на ночное время, раскапывать тоннель.
        «Не-ет!» - закричала Элетия.
        Ярость Сильнейшей Лады ударила в Иаррино сознание, завладела телом. Она бросилась туда, к разрытой земле, к тоннелю, засыпанному шесть веков назад, ничего не соображая, ничего не видя, кроме своего отчаяния:
        - Не-ет!
        Ее схватили за плечи, за волосы, ударили в грудь. Уронили на землю. Острое лезвие придавило ее шею, и смрадный голос жреца прокаркал в ухо:
        - Ты это искала, это? Что там, что?
        - Нет, - всхлипнула Иарра. - Зови своих демонов, давай! Я ничего тебе не скажу!
        Жрец приподнялся и замер, глядя куда-то вверх. Шли минуты, но демоны не появлялись. Лезвие отодвинулось от ее шеи, и Иарра осмелилась проследить за взглядом жреца. Там, над их головами, прорезал облака и устремился к земле ослепительно-розовый рассветный луч.
        - Боги вернутся вечером, - сказал Исхфан.
        Глава 17.
        От любви до смерти
        Боги вернутся вечером. Пожиратели человеческих душ боятся солнца и живого огня, но ничто из этого не страшно их мертвым слугам. Прямо сейчас они разрывают засыпанный тоннель и, может быть, уже добрались до основного хода, до древней части подземелья. До Имира.
        Раздавленная отчаянием и своей виной Иарра даже не пыталась понять, что они станут делать с пленником кристалла, разрушить который может лишь она. Неважно, что они придумают, какие пытки изобретут. Убить Имира невозможно. Быть может, когда-нибудь, тысячу лет спустя, она возродится в другой, как возродились в ней самой Лада и Элетия и все-таки освободит его. Но для Арша - для всей земли - будет слишком поздно. На заре веков этот мир был иссохшей пустыней, пастбищем хладных демонов. Таким же он станет в конце. Сегодня ночью ей довелось увидеть распахнутое прямо в бездну наступление этого конца.
        Так ничего и не добившись, жрецы оставили ее в покое - на время. Она ожидала побоев, унижений, пыток, но оказалась просто заперта в одной из пустых комнат левой половины дома. Двое Бессмертных не сводили с нее глаз, в дверь через каждые несколько минут заглядывал жрец. Иарра задумалась, известно ли Римушу, где она, попытается ли он ее спасти? Потом решила - неважно. Что сделает Бездомный жрецам, если он с самого начала был всего лишь орудием одного из них? Если захочет ей помочь, лишь только навредит себе. Пусть лучше считает, что она сбежала, бросила его - тем более, что это правда.
        Ее время уходило. Она знала это, так же, как знала, почему жрецы не стали ее пытать, добиваясь ответов. С заходом солнца вернутся хладные демоны, и ей придется выбирать - лишиться души, превратившись в одну из Бессмертных или подчиниться воле жрецов, раскрыть им все свои тайны, стать их орудием, как Римуш. Но она - Самурхиль, а Самурхиль не может быть ничьим орудием.
        Остается умереть, и сделать это нужно до захода солнца. Выбрать способ понадежнее простой остановки сердца и уйти, как ушел дед.
        Лада и Элетия молчали. Они понимали то же, что понял Исхфан, отчего и решился оставить ее одну: у Иарры не хватит смелости снова покончить с собой. Тогда, ночью, возбужденная и напуганная, ослабевшая от использования Силы, она смогла. Теперь - нет.
        «Прости меня, дед. Я боюсь».
        Она сидела, поджав ноги, на полу - кроме нее и Бессмертных, в комнате был лишь десяток высоких, в половину человеческого роста, пыльных кувшинов из-под вина и масла да лампа, подвешенная на крюк возле двери. Ее огонь освещал середину комнаты, углы же скрывал мягкий, тоже пыльный полумрак. Над головой смутно белел украшенный лепниной потолок. Окон не было. Когда за стенами трубили полдень, утробный звук едва долетел до ее слуха. С тех пор прошел уже час или два.
        Постепенно Иаррина опустошенность перетекла в дремоту, и она уступила, свернувшись калачиком на полу, даже обрадовалась возможности ускользнуть от страха - в сон. Он был пустым, пыльным и тихим, без видений и навязчивых голосов. В нем хотелось остаться навсегда. Когда пришел Римуш и разбудил ее, Иарра с трудом заставила себя разлепить глаза.
        - Что ты натворила? - спросил ее Римуш. - Это все правда? Говори, правда?
        - Я не знаю, что тебе наговорили.
        Иарра приподнялась и села. Волосы, одежду и лицо облепила пыль. Римуш в ярко-зеленом с золотом одеянии возвышался над ней. От него пахло духами и дорогим вином. Голову его украшал золотой венец. Непонятно было, кто здесь Высший, а кто Бездомный.
        - Ты - ведьма! Ты меня никогда не любила! Ты нарочно со мной жила, чтобы следить за Исхфаном, ты хотела проведать о боге, чтобы избавиться от него, избавиться от нас!
        - Это ложь, - сказала Иарра. - Еще что-то?
        - Ты сбежала и пробралась в храм. Ты колдовала, хотела убить богов! Это - тоже ложь?
        Иарра слабо усмехнулась - очень уж странно это прозвучало.
        - Если их можно убить, какие же они боги?
        - Ведьма, - прошептал Римуш. - Ты все это время была Высшей!
        - Конечно, я была Высшей, Римуш. Я не могу перестать быть собой. Но это не значит, что я тебе враг.
        Римуш наклонился, схватил ее за волосы и дернул вверх. Иарра вскрикнула, поднимаясь на ноги:
        - Отпусти!
        - Ты, ведьма, - он дышал вином ей прямо в лицо, - я тебя любил, сука! Чтоб ты сдохла!
        Резко отшвырнул ее от себя, так, что она ударилась о стену. Развернулся и пошел к двери. Бессмертные смотрели на них обоих равнодушными взглядами мертвецов.
        - Меня убьют, ты об этом знаешь? - спросила Иарра вслед.
        - Сама виновата. Станешь Бессмертной, мне плевать.
        - Римуш, подожди, - он уже открыл дверь, и она воскликнула: - Всего одна просьба, последняя!
        Он остановился:
        - Ну?
        - Можно мне увидеть Ташу? Проститься с ней?
        Римуш изменился в лице. Иарру ударило такой скрученной болью, злобой и безнадежностью, что она согнулась пополам. Бросилась к нему, забыв обо всем:
        - Что, что случилось? Говори же!
        - Ее нет, - мертвым голосом сказал Римуш.
        - Что?!
        - Ты виновата. Исхфан сказал, боги наказали меня из-за тебя.
        Теперь уже Иарра повисла на нем, хватаясь за его одежду.
        - Когда это произошло?
        Римуш не шевельнулся.
        - Ночью. Я искал тебя, куда ты делась, а нашел ее… такую.
        - Бессмертную? - прошептала Иарра.
        Он кивнул.
        - Римуш, если она стала… Бессмертной сегодня ночью, значит, заразилась раньше, вчера, может, позавчера! Это не моя вина!
        - Сдохни, - Римуш оттолкнул ее и вышел прочь.
        - Стой! - Иарра кинулась следом, но твердые руки Бессмертных отшвырнули ее назад. - Римуш, подожди! Позови Исхфана! Скажи, я хочу все ему рассказать!
        Она кричала в закрытую дверь. Едва ли он услышал.
        «Что ты делаешь?!» - дружно ахнули Лада с Элетией.
        «Оставьте меня! - она ударила их своей виной и болью утраты, погнала из своих мыслей прочь. - От вас никакого толку, вы только все портите! Я сама все сделаю, вам ясно?!»
        Стало тихо - снаружи и внутри. Эссардцы снова застыли у двери неподвижными статуями. Иарра вернулась на прежнее место и села на пол. Слезы стекали по щекам и капали в пыль. Таша, Таша, Таша…
        Когда открылась дверь и вошел Исхфан, а следом - Римуш, она не встала и не вытерла слез, только приподняла голову и взглянула на них. Без сомнения, ее вид был достаточно жалким, чтобы у жреца не возникло никаких сомнений в собственной победе.
        - Звала, ведьма? - спросил он.
        - Да. Я расскажу все, но только тебе, Исхфан. Не другим жрецам и не Римушу. Можем мы остаться вдвоем?
        Жрец закачал капюшоном:
        - Нет-нет, ты не решать. Я решать. Ты говорить, я слушать.
        - Я тоже хочу услышать, - сказал Римуш.
        - Эти Бессмертные служат не вам.
        Исхфан явно хотел еще раз напомнить ей, кто тут решает, но почему-то остановился. Обернулся к Бессмертным и молча указал на дверь.
        - Сейчас говори, - велел он, когда они остались втроем.
        - А Римуш?
        - Говори!
        Иарра сцепила на груди руки. Она даже не пыталась притворяться спокойной. Голос дрожал, когда она начала рассказывать:
        - В ту ночь, когда на нас напали Красные… помните? Мы с Ташей прятались в саду, там нас чуть не поймали, потом пришли Бессмертные… А потом я отправила Ташу в дом, а сама осталась в саду.
        Она кашлянула - в горле было сухо, как в пустыне. Мужчины молча смотрели на нее сверху вниз.
        - Когда Таша ушла, я вошла в дом. В эту половину, куда вы меня не пускали. Бессмертные меня не остановили, потому что… я знаю, как стать невидимой, если нужно.
        Ненависть, исказившая лицо Римуша, была хуже потока оскорблений.
        - Ведьма, - прошептал он.
        - Ты правильно догадался, Исхфан, я хотела узнать, что ты прячешь. И я нашла… нашла кристаллы.
        Жрец качнулся вперед, как будто хотел схватить ее или ударить. Иарра быстро продолжила:
        - Я сразу поняла, что это такое, потому уже видела однажды точно такой же кристалл. Только он был во много раз больше, чем эти.
        «Нет, - простонала в ее мыслях Элетия. - Что же ты делаешь?»
        Иарра не обратила на нее внимания. Она смотрела на Исхфана.
        - Так-так, - еле слышно пробормотал он, - так-так!
        Оглянувшись на закрытую дверь, опустился на пол и приблизил свое лицо к Иарриному. Римуш неохотно последовал его примеру.
        - Говори еще, - очень тихо велел жрец.
        - Мне показал его дед, - зашептала Иарра. - Он был ученый, искал секрет бессмертия и вечной власти. За день до своей смерти он показал мне, как попасть в подземелье под храмом Непознаваемого. В этом подземелье я увидела кристалл. Он огромный, в половину этой комнаты, и он… я тогда очень испугалась и решила больше туда не возвращаться. Дед взял с меня клятву никому об этом не говорить, поэтому я молчала. Я не знаю, что в этом кристалле… что-то очень-очень сильное.
        - Как попасть в подземелье? - спросил жрец.
        - Разве его еще не раскопали? - удивилась Иарра.
        Исхфан промолчал. Иарра почувствовала настороженный интерес Лады - Сильнейшая поняла ее и теперь ждала, захватит ли жрец наживку.
        - Ты хочешь оказаться там раньше других, верно?
        - Как попасть!
        От его шипения вздрогнул даже Римуш. Иарра ответила:
        - Я не смогу тебе объяснить, но могу показать.
        Тонкая желтая рука выпросталась из рукава и схватила ее за шиворот:
        - Если врешь, ведьма… если врешь…
        - Убьешь меня, только и всего. Что тебе терять?
        Из-под капюшона на нее смотрели бледные глаза демона. Но тщеславие и жадность, от которых дрожала рука жреца, были самыми обыкновенными, человеческими. Он хотел успеть первым и не собирался ни с кем делиться. Иарра почувствовала, как он давит, пытаясь проникнуть в ее мысли, разглядеть в них ложь, и из последних остатков Силы выставила защиту.
        - Я тоже пойду, - сказал Римуш.
        Жрец резко отпустил Иарру и встал.
        - Возьмем моих Бессмертных, - сказал он Римушу. - Если врет, убьем ее, понял?
        - Убьем, - согласился Римуш.
        Они взяли с собой двух Бессмертных - в занавешенном экипаже было ни вздохнуть, ни повернуться. Как Исхфану удалось обмануть других жрецов, ускользнуть от их внимания, Иарра не знала и не думала интересоваться. Она оказалась зажата между жрецом и Бессмертным, так что локоть одного и рукоять меча второго врезались ей в ребра, а запахи пота и тления с двух сторон атаковали ее нос, вызывая приступы тошноты. Римуш устроился как можно дальше, как будто опасался даже случайно притронуться к ней. Это ранило - даже несмотря на все, что случилось и что ожидало их впереди.
        Снаружи звонко гаркнул возница, и экипаж тряско помчался вперед. Солнце, проникавшее сквозь отверстия в занавесях и крыше, пятнало золотистым серые лица ее спутников. Иарра закрыла глаза. Жрец с его непонятными полумагическими, полудемоническими способностями неотрывно следил за ней - не глазами, а так, как следила бы за ним сама Иарра, будь у нее сейчас Сила. Но Силы не было, внутри было пусто, как в пыльном кувшине из-под масла. Надеяться оставалось только на удачу, на стечение обстоятельств, на волю богов - если предположить, что в преддверии конца Арша его богам надоест молчать, если боги, как и она сама, возьмутся выбирать меньшее из зол и сделают тот же самый выбор, что сделала она.
        «Ты ведешь врагов к Имиру в надежде на ваших примитивных богов?» - спросила ее Лада.
        «Ты хотела, чтобы я пришла в подземелье. Я туда иду. Прости, это все, что я смогла придумать».
        Экипаж трясся, проносясь улицами Среднего города, подпрыгивал, въезжая на мост, нырнул вниз вместе с дорогой, обогнул Белый квартал, увяз в намытой дождем грязи на подступах к храмовому холму, выбрался, поднялся немного вверх и остановился, когда ехать дальше стало невозможно. Иарра вслед за жрецом вышла наружу. Жадно вдохнула свежий воздух - под конец ей казалось, что она умрет от удушья раньше, чем прибудет на место.
        Было совершенно тихо. Поломанные кусты да истоптанная мокрая земля - больше ничто не напоминало о том, что холм Непознаваемого в последнее время стал людным местом.
        - Пошли, - сказал Исхфан, и это слово стало первым, произнесенным за все время пути.
        Иарра послушно зашагала с ним рядом. Следом шел Римуш и Бессмертные. Все, на что попадал взгляд, несло признаки осквернения. Мокрые и грязные, истоптанные множеством следов камни под ногами. Поломанные ветви деревьев, как будто что-то большое неслось сквозь них напролом. Следы колес - что они здесь возили, землю? И ощущение близкого, непристойно распахнутого миру зла, черноты без оттенков и неясностей, без надежды и даже без памяти, какую оставляет по себе умерший. При первой встрече храмовый холм показался Иарре живым - сейчас казалось, его превратили в Бессмертного, и это было гораздо хуже честного убийства.
        Здесь что-то произошло. Иарра почувствовала это и сбилась с шага, и в тот же миг запнулся Исхфан. Через минуту они увидели Красного воина, лежащего в грязи возле дорожки. Он согнулся, обеими руками пытаясь вытащить засевший глубоко в груди топор, и умер с ним вместе. Владелец топора не смог вернуть себе оружие, потому что кто-то лишил его головы - единственный доступный людям способ превратить живой труп в труп обыкновенный. Вокруг и дальше вдоль тропы валялись изрубленные тела Бессмертных, Красных и Свободных. Земля была залита кровью.
        - Что здесь такое? - воскликнул Римуш.
        - Я ни при чем, - быстро сказала Иарра, потому что взгляды мужчин обратились к ней. - Я сидела взаперти, вы это знаете!
        Она догадалась, что Исхфан внутренне присматривается к происходящему выше на холме, и попыталась сделать то же самое, но не хватило сил. Жрец прошипел:
        - Идем, быстро!
        Кивнул Бессмертным, и те схватили Иарру за предплечья с обеих сторон и потащили вверх. Пальцы у них были, как деревянные - не вырвешься. Так она и поднималась, спотыкаясь, переступая через искромсанные в куски трупы и едва успевая глядеть по сторонам. Обрывков увиденного как раз хватило, чтобы догадаться, что искромсаны в основном Бессмертные, и не чем-нибудь, а серпами, прикрепленными к колесам боевой колесницы, пронесшейся напролом через парк, в то время как сопровождавшие ее воины добивали уцелевших и гибли сами. Можно было только дивиться мастерству колесничего и отваге тех, кто пришел с ним, зная, что наверняка погибнет - ради чего? На что они надеялись, неужели давешнее ночное нападение ничему их не научило? Заметив ползущего прочь раненого Свободного, мысленно метнулась к нему - найти в его мыслях ответ, но увидела только алую пелену боли. Споткнулась о чье-то тело и повисла на руках Бессмертных. Ее поставили на ноги и потащили дальше.
        Пространство перед храмом напоминало поле недавнего сражения - Иарра ни разу не видела полей сражений, но представляла их себе именно так. Победа явно осталась за Бессмертными. Людей было намного меньше, и почти все они были мертвы. Немногие уцелевшие отбивались из последних сил, Бессмертные обступали их со всех сторон и теснили, не оставляя никакой надежды.
        Исхфан остановился, озираясь из-под капюшона. Остальные последовали его примеру - Иарра не по своей воле, она предпочла бы не видеть еще одной бессмысленной гибели защитников Арша. Как будто их без того не осталось так мало, что скоро не будет совсем!
        Сражавшиеся не обратили на них никакого внимания. Жрецов, во всяком случае, живых, нигде не было видно, лишь несколько темных фигур лежали ничком на земле. Исхфан зашипел, увидев их.
        Иарра обернулась к зияющей яме входа в другой мир. Там по-прежнему высились два кедровых ствола. Казалось, между ними ничего нет, никакого пылающего контура, как ночью, но она чувствовала - Врата по-прежнему здесь.
        Она испугалась, что Исхфан передумает, забудет, зачем сюда пришел. Но он просвистел, от волнения почти разучившись говорить по-аршски:
        - Куда, ведьма?
        Иарра кивнула в противоположную от Врат сторону:
        - Вверх по лестнице.
        Она не могла разглядеть за деревьями разрытый тоннель. Может быть, уже слишком поздно, может быть, все отсутствующие жрецы толпятся под землей вокруг Имира? Но тут ее снова потащили вперед, и пришлось сосредоточиться на том, что лежало под ногами. Вверх по лестнице, изнывая от холода вцепившихся в нее мертвых рук. В прошлый раз ее плечи обнимала рука деда. Энса Адая - одна память о нем придает сил! «Ты Самурхиль, Иарра. Ты справишься и с этим». И она справлялась, побеждала одну ступеньку за другой, пока не оказалась наверху и не услышала нетерпеливый свист Исхфана:
        - Ну?
        - Скажи им меня отпустить. Я никуда не денусь отсюда!
        Он не торопился выполнять просьбу, и она добавила:
        - Ты так боишься моего колдовства? Думаешь, вы вчетвером со мной не справитесь?
        Жрец промолчал, но Бессметные разжали руки.
        Иарра пошла вперед, не оглядываясь больше на спутников. Как в прошлый раз, обошла угол платформы. Древние кирпичи заслонили от ее глаз все остальное. Подземелье тянуло ее к себе, не звало - требовало, повелевало. Остановить Иарру сейчас смогла бы разве что смерть.
        Повернув снова, она прошла несколько шагов и остановилась так резко, что Исхфан натолкнулся на нее и зашипел. Иарра едва заметила его. Часть стены, заслонявшая дверь, оказалась сдвинута. Кто-то прошел здесь совсем недавно - прошел тем путем, которого знать не мог, который был известен в целом свете ей одной!
        - Что случилось? - спросил Римуш.
        Иарра открыла рот, но остановила себя и, быстро шагнув вперед, толкнула дверь ладонью. Та была заперта - возможно, изнутри.
        - Так не было, не было тут дверь! - воскликнул Исхфан.
        - Дверь была, ты просто ее не видел, - пробормотала Иарра.
        Быстро, чтобы не отвечать на новые вопросы, потянула из-под одежды ключ. Вставила в скважину, повернула. Дверь отошла, и Иарра первой шагнула со ступеньки вниз.
        Если у нее мелькнула надежда, что спутники не заметят лестницы, полетят вниз и сломают шеи, то лишь на миг. Исхфан свистяще зашептал что-то и принялся спускаться следом. Бессмертным темнота вовсе не была помехой. Хуже всех пришлось Римушу с его обычным человеческим зрением, но и он, ругаясь, полез за Бессмертными.
        Иарра слышала их всех и, не оглядываясь, прибавляла шаг. Кто-то догадался закрыть дверь - свет за спиной резко исчез. Тьма, царившая здесь тысячелетиями, всколыхнулась и застыла, окутав собою пришельцев. Магическое зрение Иарры позволяло ей идти вперед, но глаза застилала сплошная чернота. Ноздри обоняли сухой запах древних кирпичей, запах земли и долгих, неторопливых веков, пронесшихся над этим местом незамеченными, как чужой сон.
        И еще кое-что. В воздухе едва заметно - не запах, а лишь память о запахе - звучал аромат мирта и корицы. Иарра узнала его и скривила губы - ну конечно, кто же еще это мог быть? Вот для чего понадобилось побоище там, наверху! Чтобы проникнуть сюда. И не просто проникнуть, но и найти здесь нечто, более могущественное, чем эссардские кристаллы. Только ради полной победы над жрецами и Бессмертными энс Карана мог решиться принести в жертву столько жизней.
        Он знал, знал наверняка. Дед заблуждался, считая тайны Хранителей похороненными во тьме веков, а себя - единственным их наследником. Ничто из скрытого не остается скрытым навечно. Наилучший тому свидетель само это подземелье.
        Ее спутники не догадывались, что оказались здесь не одни. Иарра молчала. Преимущество всегда у знающего, говорил дед. Надо надеяться, она сможет обернуть это знание в преимущество, хоть Каране и нет никакого доверия. Что он собирался делать, придя сюда, каким образом рассчитывал использовать кристалл? Знал ли он что-то, неизвестное даже ей? Лада и Элетия отозвались это мысли сумрачной тревогой - хладные демоны так же беспомощны в плену своих кристаллов, как Имир, однако жрецы используют их магию в своих целях. Неужели это возможно?
        В одном нет никаких сомнений - хладные демоны враги им обоим. Каким бы тщеславным и жадным до власти ни был Карана, он, как и сама Иарра, из породы энсов и прежде всего ищет спасения Аршу. Быть может, они сумеют договориться.
        Лестница кончилась, потянулся, уводя вниз, сводчатый ход. Иарра помнила его так, словно была здесь множество раз и легко могла пройти зажмурившись, без всякой магии, по памяти. Сзади окликнули, но она не обратила внимания - пусть догоняют, если хотят. Лада и Элетия молчали, но не отстраненно, а так, как если бы шли рядом и держали ее за руки. Все трое чувствовали близость Имира - этому не было ни названия, ни подобия, ни возможности думать о чем-то еще.
        По сторонам зияли, невидимые в темноте, двери в пустые комнаты. Элетия могла бы многое рассказать о тех временах, когда они еще не были пусты. Там творилась магия, хранились магические атрибуты и книги. Все было уничтожено сразу после ее смерти, дворец Имира разрушен, но это подземелье все еще оставалось частью того дома, где она когда-то жила и любила.
        Иарра закрыла глаза, чтобы тьма не мешала магическому взгляду. Направила мысль вперед, пытаясь найти энса Карану. Наткнуться на него внезапно означало бы лишиться своего преимущества. Поблизости никого не было. Впереди же - впереди она ничего не могла разглядеть, все заслоняло обжигающее присутствие кристалла. Если Карана там, его не почувствовать ни ей, ни Исхфану.
        Преследователи прибавили шаг и оказались рядом. Бессмертные опять схватили ее за руки, безошибочно отыскав их в темноте.
        - Там что-то есть, - прошипел Исхфан. - Не убегать, ведьма, не убегать!
        - Ты уже здесь, что тебе еще от меня надо? - огрызнулась Иарра. - Пусти!
        - Не убегать, - повторил жрец и первым пошел вперед.
        Коридор понижался и понижался, пока не вывел к границе старого обвала. Римуш споткнулся и с руганью полетел на землю. Поднялся, хватаясь за руку Бессмертного, и больше ее не отпускал. Ширина коридора позволяла идти вчетвером, и они шли, двое живых и двое мертвых, словно неразлучная шеренга держащихся за руки друзей.
        Ход на поверхность по-прежнему оставался засыпанным, и не было слышно никаких признаков ведущихся поблизости работ. Неровные стены грозили осыпаться, под ноги попадались камни и обломки кирпичей, из-за чего Римуш непрерывно спотыкался и даже Бессмертные передвигались все медленнее. Жрец ненамного опередил их.
        Вниз и вниз, казалось, этому не будет конца. В каждой из боковых комнат могла поджидать засада, но поджидала лишь темнота. Снова, как в первый раз, Иарра почувствовала давящую толщу земли над своей головой, почувствовала, как далеки от нее солнечный свет и воздух. В тот раз она верила, что выберется отсюда наружу. Сейчас об этом не думала вообще, даже не знала, что будет делать через несколько минут. Знала только, что конец близок, что каждый неуверенный шаг приближает его наступление.
        Ей показалось, что впереди мелькнул свет. Лишь на мгновение, и тут же погас, непроглядная тьма сомкнулась над местом, где он был.
        Исхфан остановился, как вкопанный. До Иарры донесся его свистящий шепот:
        - Что, что, что?!
        Она промолчала. Магические чувства по-прежнему застилала близость кристалла. Повинуясь неслышному приказу, Бессмертные выпустили ее руки и пошли вперед, вытаскивая мечи.
        - Держи ведьму! - прошипел жрец Римушу.
        Тот послушался, дрожащими пальцами нащупав ее локоть. Исхфан медленно двинулся за Бессмертными. Иарра пошла следом, и Римушу тоже пришлось идти. Он громко дышал, как испуганное животное, и через несколько шагов уже хватался за нее, ища опоры. Запах корицы и мирта стал сильнее, и впереди распахнулся зияющий чернотой проем.
        Бессмертные шагнули в него первыми. Сразу с двух сторон на них обрушились удары мечей. Обезглавленное тело рухнуло но землю. Второй удар не достиг цели, Бессмертный лишь пошатнулся и тут же ударил сам. Завязалась короткая потасовка - Иарра видела лишь сталкивающиеся силуэты, холодный и два теплых, бледное сияние спешащего к ним жреца…
        Римуш не увидел и этого. Он услышал шум схватки, вздрогнул, споткнулся о камень и полетел кувырком, увлекая за собой Иарру. Его рука разжалась. Неловко свалившись рядом с ним, Иарра откатилась в сторону и поднялась на колени. Римуш зашарил вокруг, пытаясь снова ее схватить.
        «Действуй», - поторопила Лада.
        Подходящий камень лежал совсем рядом, у стены. Иарра протянула руку и подобрала его - увесистый обломок с заостренным краем, настоящее оружие. Вскочив, бросилась к дерущимся.
        Один из Красных уже лежал на земле. Из него толчками истекала кровь, жизнь, Сила. Оставшийся уклонялся от ударов и пытался вслепую достать Бессмертного, чей меч был на целую ладонь длиннее. Любой другой на его месте уже был бы мертв, но Карана не зря носил титул главы Красного Дома. Чтобы сразить его, требовалось больше, чем темнота и нечувствительный к ранам противник.
        Исхфан поднял на вытянутых руках свой кристалл. Вокруг него набухало угрозой облако чуждого колдовства. Сумей он совершить задуманное, Каране бы не поздоровилось. Но Иарра оказалась за его спиной - сосредоточенный на своем деле, жрец не успел ее заметить, - и с отчаянной силой ударила его острым камнем по затылку.
        Исхфан молча повалился на землю. Демонский кристалл выпал из его рук. Не раздумывая, Иарра подняла камень и ударила еще раз, слыша хруст ломающейся кости, но ничего не чувствуя. В конце концов, это не первый человек, которого она убила.
        Кровь забрызгала ее лицо и одежду, магические чувства ожег выплеск Силы. Стоя на коленях возле содрогающегося тела, Иарра протянула ладони и приняла в себя обжигающий алый пар.
        Поток Силы обрушился на нее, как огненный водопад, затопил разум, тело, душу. Рот распахнулся в беззвучном крике. Темнота перед глазами выцвела, стала прозрачной. Мысли Римуша и Караны, смрадная пустота разума Бессмертного, недвижимая мощь, замороженная в кристалле поодаль - для ее взгляда не осталось никаких тайн, а Сила все хлестала, казалось, конца не будет этому сияющему потоку. Иарра переполнялась и сгорала, но продолжала принимать. Она не чувствовала своего тела, не чувствовала самой себя. Попытайся сейчас кто-нибудь ее убить, он не смог бы даже привлечь ее внимания.
        Когда поток иссяк, она с трудом очнулась. Мир изменился, изменилась она сама.
        Отстраненно поняла: жрец все-таки обладал магическими способностями. Воспользоваться его кровью было почти то же самое, что взять кровь мага - путь к неограниченной Силе, худшее из преступлений в родном мире Лады. Но Иарры эти законы не касались.
        Она поднялась на ноги. Прошло совсем немного времени - а казалось, часы или даже дни. Оба Бессмертных были мертвы. Римуш и Карана стояли друг напротив друга с оружием в руках - залитый собственной кровью энс, держащий меч в левой руке, тогда как правая неподвижно висела вдоль тела, и Бездомный, здоровый и полный сил, но едва ли видавший хоть одно сражение серьезнее уличной драки.
        - Снова ты, - сказал Карана. Его голос устало прерывался. - Ты исчадие Эннуга, а не человек! Ты разрушил уже все, все у меня отнял. Чего ты еще хочешь?
        Римуш поминутно облизывал губы, сжимая меч обеими руками. На него было страшно смотреть. Иарра видела его таким несколько раз, когда он заливал страх и злость вином, пока не доводил себя до бесчувствия. Только теперь не было вина, лишь отчаяние и горе. Когда она встала, он на миг повернул голову и взглянул так, что стало ясно - Римуш убьет Карану лишь затем, чтобы потом добраться до нее и отомстить за Исхфана.
        Энс Карана твердо стоял на ногах, но его кожа побледнела от потери крови. Иарра увидела это и лишь затем поняла, что вокруг больше не темно. На полу в двух шагах поодаль горела лампа - тот самый свет, что они заметили по дороге. Красные вовремя услышали их приближение и накрыли лампу плащом, который теперь был сдернут и валялся на земле.
        Еще дальше, почти на пределе видимости, свет преломлялся сиянием тысячи алмазов. Имир ждал. Иарра пошла туда, оставив мужчин одних завершать свое соперничество. Прозрения будущего накатывали волнами, отчетливыми, как самые свежие воспоминания. Ни один из них не выйдет отсюда живым.
        Кристалл был еще больше и холоднее, чем она помнила. Иарра опустилась на колени, прижала ладони к ледяной поверхности. Гнев и ревность тысячелетнего пленника обжигали даже сквозь камень.
        Застывшая ткань Вселенной. Материал, крепче которого не может быть. Как же его разрушить?
        «Не разрушить, - прошептала Элетия. - Освободить. Смотри, я покажу…»
        И пришло воспоминание, которого Иарра не переживала до сих пор ни наяву, ни во сне - лишь читала об этом в манускрипте. Она увидела истекающего кровью сумрачного Алькума, увидела, как он из последних сил наносит удары, выгадывая еще миг, еще полмига для Элетии. Увидела, как она раскинула руки и Сила исходит из нее, растекаясь в пространстве, но не исчезает, а густеет под действием заклятия, скапливаясь вокруг Имира.
        Его движения замедлялись, могущество сворачивалось в кокон, рвалось наружу. Он бился, сотрясая свою ловушку, он почти освободился, почти победил. Но вместе с Силой Элетия отдавала и душу, и жизнь, сращиваясь с кристаллом намертво, становясь им и позволяя ему стать собой. Она вскрикнула и упала на пол, раненая, когда Имир пробил брешь в заклятии.
        И тогда он сдался. Перестал сопротивляться и позволил себя заточить. И только кричал, до последней минуты кричал ей о своей любви.
        «Освободи его, - прошептала Элетия. - Возьми назад то, что отдала я!»
        Иарра плакала, прижимаясь лицом и грудью к поверхности кристалла, раскинув руки, словно пыталась обнять его весь. Ее магические чувства распахнулись, готовясь принять в себя тысячелетний холод. Все, что отдала Элетия - Силу, душу, жизнь.
        Это заклятие ее убьет. Она поняла это, но не остановилась, и Вселенная нахлынула на нее ослепительной вспышкой, светом тысяч солнц, сгорающих и рождающихся вновь. Она успела почувствовать, как тает, растворяется кристалл, как кричит от боли Имир, когда его тело превращается из камня в живую плоть.
        Потом огонь Вселенной сжег ее разум и ее жизнь.
        Эпилог
        Воздух коснулся ее ноздрей, наполнил легкие. Это был застоявшийся воздух подземелья, вдобавок пахнущий кровью, но она ощутила каждую его молекулу, и каждая молекула была чудом. Некоторое время она лежала, наслаждаясь дыханием. Ее грудь мерно поднималась и опускалась. По венам текла кровь, сообщая жизнь всему телу. Щеку холодил тающий осколок чего-то очень крепкого, но исчезнувшего навсегда.
        Потом она ощутила присутствие. Кто-то был рядом и смотрел на нее сверху вниз, под его взглядом невозможно было оставаться неподвижной. Отыскав нужные мышцы, она приподняла веки. Через несколько секунд вернулось зрение. Поблизости горела лампа, почти не давая света, но ей хватило бы и меньшего. Тот, кто стоял над ней, сам был светом.
        Истлевшее одеяние осыпалось с его тела. Он был обнажен и прекрасен - Имир, Царь и Повелитель этого мира. Свет ее сердца, ее вечная любовь. Он хмурился. С удивлением она ощутила его гнев и совсем уж неуместное - ревность. Каким-то образом эти чувства относились к двум мужчинам, недавно сразившимся друг с другом неподалеку. Она не видела их тел, но знала, что оба мертвы.
        - Иарра, - сказал Имир.
        Он все еще не понял.
        Она шевельнула губами, разомкнула их. Вспомнила, как произносить звуки. Ее голос был слабым, но с каждым словом делался крепче и увереннее:
        - В некотором роде, да. И Элетия тоже. Я сохранила память их обеих. Они выполнили свое предназначение, но, - у нее получилась неплохая улыбка, - если попробуешь называть меня их именами…
        Имир, спокойно встретивший свой тысячелетний плен и освобождение, пошатнулся, как будто враз лишился и сил, и даже воздуха. Захрипел, упал на колени. Она увидела слезы в его глазах, увидела его удивление, и неверие, и отчаянную надежду, узнавание и робкую, нарождающуюся радость. Он прошептал, потягивая к ней руки и не смея коснуться:
        - Лада?!
        - Это я, - сказала Лада. Слезы хлынули у нее вместе со смехом, тело ожило, она схватила Имира за руки и оказалась в его объятиях. - Любимый мой, я вернулась, вернулась навсегда!
        - Лада, - его плечи содрогались, а руки сжимались все сильнее, до боли. - Лада, Лада… я не смог тебя спасти, любимая, прости меня! Тысячи лет… я не мог даже умереть. Я отдал бы их все, все проклятое могущество, Лада, Лада…
        Она с трудом высвободила руку и прижала пальцы к его губам.
        - Имир, стой, не надо. Забудь. Я жива, я здесь, с тобой. Это я!
        Он со стоном поцеловал ее пальцы, потом нашел губами губы. Если она ревновала, помня, как он любил и другие ее воплощения, как произносил их имена, этот поцелуй излечил все опасения. Имир принадлежал ей одной, а она принадлежала Имиру, и так будет, пока стоит Вселенная.
        Он коснулся ладонью ее лба, исцеляя оскверненную татуировкой кожу. Ставя последнюю точку в истории Иарры Самурхиль. Они были вместе, Имир и Лада, и это был их мир и их будущее.
        - Здесь столько дел, - прошептала Лада. - Без тебя здесь все разладилось, Имир!
        В ее венах пульсировала Сила, хотелось свершений. Хотелось уничтожать гниль, осквернившую такой прекрасный мир, сеять красоту и гармонию, разводить сады. Имир ощутил ее нетерпение, засмеялся счастливо:
        - Ты все такая же, моя любовь! Мы это сделаем, мы засеем цветами весь мир и даже покусимся на соседние! Но сейчас…
        Прозрение будущего пришло к ней вместе с новым поцелуем. Она поняла, что скоро они выйдут вместе навстречу живым и мертвым, навстречу мерзейшим из порожденных Вселенной тварей, что станут трудиться, не покладая рук, пока не очистят свой мир и не превратят его в цветущий сад. Но еще она поняла, что Имир сгорает от любви, что он не видит ни мертвых тел, ни толщи земли над головой, что ему безразличен спертый воздух тюрьмы, где он был заперт тысячи лет. Ее, Ладу, он ждал дольше. И нет во Вселенной ни одной причины заставлять его ждать еще хотя бы минуту.
        Над Аршем сгущался последний вечер старого мира. Город замер, терпеливо дожидаясь утра и возвращения своего Царя.