Хронос. Гость из будущего Дмитрий Митюшин
        Хронос #01
        Кто обычно оказывается в прошлом? Если судить по книжкам, бывшие десантники или спецназовцы, кому сам чёрт не брат. Или учёные-историки. По странному стечению обстоятельств, они всё знают о той эпохе, куда угодили. Начинают перекраивать прошлое на свой лад. Встречаются с сильными мира сего. Как им кажется, спасают Россию.
        Теперь представьте, Вы - обычный программист. Практически живёте в виртуальной реальности. О Первой мировой знаете только, что она была. И вот после бурного корпоратива приходите в себя летом 1917 года на нейтральной полосе Юго-Западного фронта…
        Хронос. Гость из будущего
        Подпоручик Голицын
        Русская императорская армия
        14 (27) июня 1917 года
        Посёлок Хриплино,
        недалеко от г. Станислав (ныне Ивано-Франковск)
        В бинокль отлично видно хату. Выбеленные известью толстые стены, крохотные окошки, соломенная крыша. Возле тына расселись трое нижних чинов. Дверь отворилась. В проёме показался австрийский майор. Солдаты резво вскочили и вытянулись во фрунт. Бедолаги бессменно проторчали у хаты всю дождливую ночь. Охраняли сон командира. Не так-то прост этот майор. Ночует не в штабе, не в офицерских казармах или палатках, а у молодой панночки. Ну и это ладно. Русские офицеры тоже квартируют у местных. Но чтоб брать с собой конвой? Интересно.
        Следом в дверях появилась молодая женщина. Австрияк коснулся ладонью щеки хозяйки. Та обняла постояльца за шею и прильнула губами к его губам. У подпоручика Голицына запылали щёки.
        Объятия расцепились. Женщина повернулась, собираясь войти в хату. Майор тут же хлопнул её по заду. Панночка засмеялась и исчезла за дверью. Довольный собой офицер махнул конвою и вышел за ограду. Солдаты зашагали следом.
        Рука чуть затекла, и Голицын медленно пошевелился, поудобней устраиваясь на плащ-накидке. Земля мокрая. Всю ночь лил дождь и закончился лишь перед рассветом. За спиной из-за облаков выглянуло солнце, но в лесу ещё темно.
        Подпоручик Роман Васильевич Голицын, младший офицер отделения разведки штаба одиннадцатой пехотной дивизии из состава одиннадцатого армейского корпуса восьмой ударной армии снял фуражку. Лёгкий ветерок коснулся лица. Подпоручик пригладил тёмно-русые волосы…
        На исходе третий год войны, что в Империи называют Великой или Большой, иногда Великой Отечественной, а простые люди - германской. Позднее её назовут империалистической, ещё позже - Первой мировой. Но об этом подпоручик пока не знает.
        В штабе дивизии Роман Васильевич всего неделю. Переведён приказом начальника дивизии из сорок четвёртого пехотного Камчатского полка. Пару недель как из госпиталя, где лечил раненое плечо…
        Позапрошлой ночью разведдозор Русской Императорской Армии во главе с Голицыным, молодым князем двадцати пяти лет от роду, пересёк линию фронта. Утром засели в густом лесу на пригорке. Позиция отличная. В ста пятидесяти саженях на северо-запад как на ладони небольшое село Хриплино. Там - цель рейда - штаб тридцать третьей пехотной дивизии австрияков. Разведчики затаились и наблюдают за объектом.
        Командованию Юго-Западного фронта крайне нужны сведения. Наступление, что планировали в начале мая, пришлось отложить. Чёрте что творится! Хаос, развал и революционная агитация подорвали дух армии. Прошлый поиск, ещё перед тем наступлением, когда Голицын служил в Камчатском полку, окончился удачно. Добыли ценного «языка». Вот только в конце не повезло. При переходе нейтральной полосы в плечо князя влетела шальная пуля. Уже в госпитале ему вручили «Георгия»(1) четвёртой степени…

* * *
        1) «ГЕОРГИЙ» - орден Святого Георгия (прим. автора).
        Предчувствие нового наступления носится в воздухе. Командование формирует ударные батальоны.
        Роману Васильевичу приказано организовать поиск в тылу противника и добыть «языка». Желательно штаб-офицера. Для таких дел дивизии придана полусотня пятнадцатого пластунского батальона Кубанского казачьего войска.
        Находчивый, инициативный подпоручик умеет хорошо маскироваться, способен часами замирать в полной неподвижности, а главное - в совершенстве владеет приёмами потомственной борьбы князей Голицыных. Великолепный боец, что с первого взгляда на сероглазого, с тонкими, аристократическими чертами лица, молодого человека не скажешь. Лишь плотно сжатые губы выдают решительность и твёрдость характера.
        Хоть и не в правилах посылать в поиск офицера штаба дивизии, Роман Васильевич сам напросился. Любит риск, да и людей не хватает - солдаты отказываются воевать. Новый начштаба генерал-майор Дорошкевич покачал головой и благословил с Богом.
        Голицын взял десяток пластунов во главе с вахмистром Агафоновым. Подпоручик недавно в разведке и опыта, как у того же Агафонова, нет. Сорокалетний казак - старый разведчик. Воевал ещё в японскую. Роман Васильевич уже не раз выходил на задание вместе с вахмистром, будучи ещё в Камчатском полку. Совершенно случайно судьба сводила их вместе.
        Дорошкевич решил, что с таким опытным разведчиком Голицыну будет и легче, и спокойнее…
        За объектом наблюдали весь вчерашний день и ночь. Продолжили наблюдение и сегодня. Выяснились любопытные вещи. Некий майор ночует не в здании штаба, а в хате, на краю села. Что совсем уж славно - один. В том смысле, что больше никто внутрь не заходит. Лишь снаружи остаются трое часовых. И всё. Роскошный подарок для разведчиков - хата гораздо ближе к ним, нежели штаб. Даже несмотря на множество врагов вокруг. На пороге австрияка всегда встречает ладная, симпатичная панночка. Подпоручик ещё вчера рассмотрел в бинокль лицо и фигуру…
        Майор скрылся в здании. Солдаты отправились восвояси. Что ж, будем ждать. Только бы майор никуда не уехал на ночь.
        Над заболоченной низинкой стелется туман. Ничего. Солнце всё разгонит. День обещает быть душным.
        Солнце поднимается выше. Парит. Лёгкое марево от мокрой земли колышет воздух. Пейзаж, фигурки людей, лощадей, домов корёжит. Лес, где залегли разведчики, со стороны села и дороги окружён мелким болотом. Так что враг сюда не сунется…
        Роман Васильевич опустил трофейный германский бинокль и тихо спросил:
        - Что думаешь, Агафонов?
        Бородатый вахмистр молчал недолго.
        - Ночью опять к бабе своей пойдёт. Сегодня его брать надобно, ваше благородие.
        - Почему уверен, что к ней пойдёт?
        Казак улыбнулся.
        - А вы бы к такой крале не пошли? Я б пошёл.
        Агафонов иногда позволяет себе немного лишнего, но Роман Васильевич не обращает внимания. По сравнению с тем, что сейчас творится в войсках, это детские шалости. Прав вахмистр. Если майор не уедет до утра в корпус, то пойдёт к ней. Там его и надо брать.
        - Что ж, хорошо. Лишь бы на ночь никуда не уехал.
        - Не уедет, - прошептал Агафонов.
        - Почему?
        Вахмистр пожал широкими плечами.
        - Чую.
        Пластуны из плащ-палаток быстро соорудили спальное место на четырёх человек. Сейчас можно отдохнуть.
        - Поспите, Роман Василич. Через четыре часа разбужу.
        Голицын кивнул. Лёг с краю. В лежанку залезли ещё трое. Уснул сразу и через три часа проснулся отдохнувшим. Аккуратно, чтоб не разбудить пластунов, выполз наружу. Пристроился между вахмистром и молодым приказным(2). Солнце уже разогнало облака.

* * *
        2) ПРИКАЗНЫЙ - чин в казачьих войсках Русской императорской армии, соответствовал чину «ефрейтор» в пехоте (прим. автора).
        - Что нового?
        Как выяснилось, за два часа к штабу трижды подъезжали самокатчики. Майор куда-то уехал на авто.
        - Вон, глядите, возвращается, - прошептал Агафонов.
        Роман Васильевич поднёс бинокль к глазам. К зданию подъехал чёрный «форд модел эй». С коляски спрыгнул майор. Отлично, объект вернулся. Шофёр в очках на пол-лица остался в машине.
        Полдень. Парилка усилилась. От жара июньского солнца спасает лишь тень деревьев.
        Ещё два часа наблюдения ничего нового не принесли. Подпоручик снял с пояса солдатскую флягу и сделал пару глотков воды. Уф, хорошо! Протянул Агафонову. Тот покачал головой.
        - Гляньте, ваше благородие. Это чё за скоморох? - донёсся слева едва слышный шёпот приказного.
        Из-за пригорка на ещё мокрую после ночного дождя и грязную дорогу, что в пятнадцати саженях от опушки леса, где залегли пластуны, вышли трое австрияков. Двое небрежно держат в руках винтовки «маузер» с примкнутыми ножевидными штыками. Один высокий, щуплый, почти мальчишка. Второй - пожилой мужик. У третьего - солидного возраста рыжеусого ефрейтора, карабин болтается на плече. На устремлённом вверх лезвии бликует солнышко.
        Но самое интересное не это. Под конвоем плетётся по-чудному одетый человек. И верно, скоморох. Прав приказный. Нелепой расцветки грязная рубаха с красными и белыми пятнами и короткими просторными рукавами. Через разрезы на боках мелькает голое тело. Безо всякого исподнего!
        Ещё более странно выглядят… штаны, не штаны - по колено обрезанные расклешённые шаровары мутно-бордового цвета. Босые ноги в грязи.
        Лохматые, русые волосы налезают на серо-зелёные глаза. «Скоморох» то и дело смахивает их вверх. Князь рассмотрел лицо. Тонкий, аристократический нос, русая поросль на лице, усы, что носят многие дворяне. Вот только одежда…
        Тихо вскрикнув, пленник поджал левую ногу. Растерянное лицо молодого, лет двадцати пяти, мужчины скривилось от боли. Щуплый грубо толкнул скрюченную фигуру прикладом. Несчастный упал. Раздался короткий мат. Солдат наставил на лежащего карабин и что-то пролаял. «Скоморох» поднялся. Австрияк тут же пнул пленника пониже спины. Тот едва не плюхнулся снова.
        - Кажись, наш, - шепнул справа бородач Агафонов и поправил чёрную кубанку с малиновым верхом.
        Пленный русский офицер? Возможно.
        - Куда вы меня ведёте? - взвизгнул молодой человек.
        От звонкого, полного отчаяния, голоса левый кулак непроизвольно сжался на рукоятке шашки.
        - Vorwarts! Schneller!(3) - гаркнул рыжеусый ефрейтор. Остальные рассмеялись…

* * *
        3) Вперёд! Живо! (нем.)
        Роман Васильевич снял фуражку, достал из кармана платок и вытер мокрый лоб. Конвой с пенником скрылся за опушкой. Голицын проводил взглядом «скомороха» и надел фуражку. Козырёк по уставу - чуть ниже бровей.
        - В штаб повели. Не иначе, - шепнул Агафонов.
        Подпоручик вынул из кармана золотой брегет. Подарок отца по случаю окончания Пажеского Его Императорского Величества корпуса. Отщёлкнул крышку и взглянул на циферблат. Два пополудни.
        «Скоморох» спутал все планы. Бросать своих в беде не годится. Наслышаны, как немцы издеваются над русскими пленными. Решение принято, осталось продумать детали.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        Хрен его знает, где
        Бум… бум… бум…
        Каждый удар пульса отдаётся дикой болью в затылке и висках. Даже глаза разлепить трудно. Едва очухался и чуть снова не вырубился от чудовищной вони. Как ни странно, мозги вмиг прояснились, и зверская боль в башке притупилась. Словно под нос нашатырь сунули. Вот только запах явно другой. Так неделю воняло в офисе, когда под полом мышонок сдох. Тутошняя вонь насыщеннее, ядрёнее. И рядом что-то гудит. Трансформаторная будка? Похоже.
        По ощущениям - лежит на спине. Под головой нечто плотное, вроде ткани. С трудом открывает глаза. Перед мутным взором струится лёгкий туман. Тоха моргает, и башка отвечает тупой, ноющей болью. Тут же зажмуривается. В биокомпьютере, именуемом мозгом, хаотичный поток электрических импульсов пытается сложиться в мысль. Не выходит. Застонав, Тоха вновь приподнимает тяжёлые веки.
        Нет, туман реальный и на самом деле струится.
        Во рту, будто кошки нужду справили. И малую, и большую. Господи, до чего ж муторно!
        На фига, спрашивается, мешал вискарь с водкой и коньяком? Дятел! Зарёкся ведь - только вискарик, чуть-чуть. На слабо взяли. Всё Борька, гад, подначивал - будь мужиком, мля! Тоха ни в жизнь бы не повёлся на столь откровенную лажу, но на него с интересом смотрела Ксюха. Ради такого взгляда многое бы отдал. Вот и показал себя «мужиком». Довыёживался, хомяк хренов!
        Ксюха - тёлка из маркетинга. Высокая, натуральная брюнетка двадцати двух лет со жгучими, тёмно-карими глазами. Волосы чуть ниже плеч, чёрные брови вразлёт. Часто заходит к генеральному. Н-да. Такая красавица не для обычного программера. Многие парни в конторе мечтают ей сунуть.
        Тоха не раз помогал Ксюхе с компом, надеясь на взаимность. В ответ слышал, какой он чуткий и отзывчивый, не то, что некоторые. Тем лишь бы под юбку залезть…
        В голове застучало хлёстче, в ушах зазвенело. Тоха закрыл глаза. Кажется, шевельни котелком, и его разорвёт. Аккуратно, не дай Бог тряхнуть раскалывающейся башкой, сел. От боли перед глазами поплыли серые круги. Затошнило сильнее. Из желудка едва не выскочил вчерашний ужин.
        Гудение сменяется резким жужжанием. Что-то щекочет по лицу. Тоха падает обратно, мордой вниз. Больно, мля! Опять что-то гудит. Громко застонав, едва сдерживает рвотные позывы. С детства не любит блевать, всегда терпит до последнего. Неправильно, вредно. А что поделать? Привычка.
        Трупный запах усиливается и настойчиво лезет в нос. Что-то не так. Программер вновь застонал. Глянуть бы, на чём лежит. С трудом открывает глаза. Перед носом среди зелёных и высохших жёлтых травинок что-то розовеет. «Багульник», - всплывает в перекошенных от обильного возлияния несовместимого пойла мозгах где-то слышанное слово. Почему багульник? Хрен его не знает!
        Тоха оцепенел. Огромная, с теннисный мяч, зелёная муха чистит лапками лупастую голову. Фу ты, чёрт! Она просто слишком близко. Выдохнул. Насекомое вжикнуло и умчалось. Тошнотворный смрад упорно лезет в нос. Покосился влево. Раздутое, землистого цвета лицо скалит в жуткой улыбке желтоватые зубы. По коже мечутся зелёные мухи. Ежесекундно то одна, то другая взлетает с леденящего душу «аэродрома». На их место тут же садятся новые.
        Взвизгнув, Тоха невероятным образом, как киношные ниндзя, оттолкнулся от земли и плюхнулся на карачки. Гнусный комок мигом подскочил к горлу. Минут десять выкручивало наизнанку. Желудок опустел, а тело всё ещё содрогается в рвотных конвульсиях.
        Головная боль, исчезнувшая от пережитого шока, вернулась.
        Покосился на труп.
        Светлые волосы всклокочены, губа отошла от челюсти, шея разодрана. Мухи с громким жужжанием облепили «жмура». Странная, зеленовато-коричневого оттенка одежда. Похоже на… форму. Точно! Форма! Такого же цвета форму носил отец, пока служил прапором. Тоха во время срочной уже ходил в камуфляже. Только странная какая-то форма. На защитных матерчатых погонах нашита серая цифра «44». Грязно-голубой кант. Десантура?
        Рядом валяется «винтарь» с примкнутым, словно длинная игла, штыком. Приклад разбит.
        Ладоням и коленям уже давно мокро, но заметил только сейчас. Фигня какая-то. Когда выходил из домика, было сухо, а тут, словно всю ночь дождь лил.
        Оглядываться стрёмно. Утёр ладонью рот и медленно присел на пятки. Слабый ветерок коснулся разгорячённого лица. Легче не стало. Тяжёлый смрад не исчез, даже не ослаб.
        Сон! Всего лишь дурацкий сон! Программер делает над собой усилие и осматривается. По спине, рукам и ногам бегут ледяные мурашки. Волосы шевелятся даже в подмышках. Тело мелко трясёт. Из горла вырывается протяжный, сдавленный вой. Насколько хватает взгляда из-за лёгкого клубящегося тумана, Тоха насчитывает ещё с десятка два скрючившихся или распластанных тел в одинаковой форме цвета хаки.
        Белое марево нехотя рассеивается. Зубы дробно стучат, будто пальцы хакера по «клаве». Тело колошматит. Холодно, мокро и, главное, страшно. Где он? Как сюда попал? Что за странная смена локации?..
        Шеф за счёт фирмы организовал корпоратив. Выпустили бета-версию очередного «шутера». Надо же отметить. В Подмосковье на выходные сняли пансионат у озера. На поездку в Египет или Турцию гендир бабки зажал. Кризис, фигли. Дресс-код - пляжный. Вчера была пятница, значит, сегодня суббота. Капитан Очевидность, блин!
        Борька, такой же программер, подбил клеить двух сисястых блондинок из бухгалтерии. Анжелка меньше ростом, со стрижкой «боб», в обалденных розовых шортиках и белой футболке. У Ленки - пышная шевелюра до плеч. Короткое, расклешённое голубое платье открывает стройные ноги. Когда присаживалась, Тоха заметил отсутствие нижнего белья. Или померещилось?
        С девчонками Тохе, ну не то, чтоб не везло… Знакомиться не умеет. Казалось бы, чего проще - подойти на улице к понравившейся тёлке и заговорить. А вот хрен! Ноги становятся ватными, язык прилипает к гортани. Даже посетил курсы какого-то гуру пикапа. Не помогло. Только бабосы отдал зря.
        Как только с Веркой сошёлся, непонятно. Верка, Ксюхина знакомая, разбитная деваха, сама залезла к нему в штаны, когда Тоха у неё дома ставил на ноут седьмую «винду» вместо заводской «восьмёрки». Вроде бы сошлись, но как-то всё странно. Когда Тохе нужно, Верка начинала ломаться, и часто обламывала. Иногда давала. Ради поощрения, что ли? Логика отсутствует напрочь. Тоха не раз собирался послать её пешим эротическим маршрутом, но… ведь даёт… иногда…
        Верка стала названивать чуть ли не с начала тусняка. Сперва всё доставала дурацким вопросом, как ему там отдыхается. В разных вариациях. Тоха так бы не смог. Фантазии точняк не хватит. Потом выдала, чтоб много не пил. Ага. Он что, алконавт какой? Сама-то как во вторник надралась. Из такси пришлось на руках нести. Чуть ласты не склеил. Она хоть стройная и фигуристая, но не маленькая.
        На фиг! Перевёл смартфон в бесшумный режим и вибрацию выключил. Ну её в пень. Достала. Отдохнуть не даёт. Он же, блин, её не вызванивает, когда та где-нибудь зависает. Так что и ему звонить нефиг. Сама ехать отказалась. Он честно приглашал…
        Анжелка чуть дольше задерживает на Тохе взгляд, смеётся тупым шуткам. Борька уже вовсю лапает Ленку. Тут к тёплой компании присоединяется генеральный. С одной стороны на нём висит Ксюха, с другой - ещё одна тёлка. Тоже из маркетинга. Гендир, Наврозов Кирилл Викторович, крупный мужик лет тридцати пяти со стрижкой бобриком сразу берёт комп за процессор, мол, чего мало пьём?
        Тоха и накачался. Очнулся в домике на кровати рядом с Анжелкой. Оба в одежде. Значит, ничего не было. А, может, и было. Он ни в какосе.
        Аккуратно, чтоб не трясти башкой, как был в бордовых шортах и белой с красными пятнами рубахе навыпуск, вышел из домика. Свежо. Солнце за низкими, серыми облаками. Метрах в тридцати озерцо. Окунуться не помешает, но сначала - отлить. До туалета далеко. Фигня вопрос! Завернул за ближайший, раскидистый куст. Закончив дело, обошёл кустарник. Воздух впереди заколыхался, словно в палящий зной на асфальтированной трассе. Этот странный эффект Тоха списал на перепой. Шаг вперёд… яркая беззвучная вспышка… и бац! Новая локация…
        Дрожащая ладонь легла на бедро. Под тонкой тканью шорт что-то твёрдое и прямоугольное. Ну конечно! Быстро сунул руку в карман. Смартфон! Нажал кнопку на ребре девайса. На экране высветилось крупным «6:23», а ниже мелко - «Сб, 13 июня». Ага, всё-таки суббота, раннее утро. Уже лучше. Ткнул пальцем в экран. Десктоп оживился цветными иконками. Индикатор батареи красный и цифры - пятнадцать процентов. Во, уже четырнадцать! Зарядка осталась в домике вместе с Анжелкой. Оглянулся. Чуда не произошло. Ни одного домика в ближайшем окружении. Лишь трупы. Передёрнуло.
        Снова посмотрел на экран. Коснулся иконки с синей трубкой и красной цифрой двадцать один под ней. Папка открылась. Все пропущенные звонки от Верки. Девятнадцать вечером и по одному ночью и утром.
        Но это не самое страшное.
        Сети нет.
        Вообще.
        Но ведь этого просто не может быть! В пансионате сеть везде. Вчера точно была и уровень сигнала отличный.
        Открыл папку контактов и выбрал номер шефа. Тут же выскочило чёрное окошко с надписью «Мобильная сеть недоступна». А ниже издевательское «Ок». Может девайс гикнулся?
        Медленно поднялся. Шорты в грязи, футболка местами тоже. Вот блин! Рядом валяются зелёные шлёпки-«вьетнамки». Сунул в них ноги.
        Вдалеке дробно и протяжно застучало. Тоха непроизвольно отвёл руку с девайсом чуть в сторону и замер. Мощный удар выбил смартфон. Уй-ё! Веером разлетелись куски пластика, с шипением ярко вспыхнула разбитая батарея. Что-то свистнуло возле уха. Программер мигом рухнул на землю. Чё за нах…?
        - Эй! - завопил он. - Не стреляйте! Здесь люди!
        Тоха вскочил и, пригнувшись, помчался в другую сторону. Рассудил здраво: сначала покинуть опасное место, а уж потом выходить к людям. Местами лихо перескочил через «жмуриков». «Вьетнамки» едва не слетели.
        Туман почти рассеялся. Едва не налетел на «колючку» и резко остановился. От инерции взмахнул руками, как цапля крыльями, будто наскочил на невидимую стену. Вправо и влево тянутся пять рядов колючей проволоки. То там, то здесь, как на проводах, жутко висят трупы. Тоху опять передёрнуло. Слева, в десятке шагов раздувшаяся туша лошади с белыми копошащимися червями. Чуть поодаль - ещё одна. Желудок вновь подпрыгнул к горлу, но блевать уже нечем.
        Справа что-то шевельнулось. Программер проворно отскочил. Шагах в десяти из травы, словно в «зомби-стрелялке», выросли трое юнитов в одинаковой грязно-серой форме. В руках «винтари» с широкими, будто длинные ножи, штыками. На бошках фашистские каски. Такие в кино видел. Только размером больше, и по бокам маленькие рожки. Ноги над высокими «шузами» по колено обмотаны серыми… бинтами, что ли? Скорее тряпками. На поясах - ножи. Тонкие ремешки просунуты под погончики и спускаются к толстому ремню на талии. На жёлтых пряжках… двуглавые российские орлы. Или показалось? Тоха мотнул головой… и застонал от боли. Его качнуло.
        - Halt! - гавкнул один из юнитов. - Keine Bewegung!(4)

* * *
        4) Стой! Не двигаться! (нем.)
        Программер не понял, чего от него хотят, но замер. Язык похож на немецкий. Знакомый лающий говор.
        Что за хрень тут творится? Неужели эти… как их… ролевики? Или реконструкторы? Между теми и другими Тоха разницы не видит. Носятся себе малолетние и не слишком долбодятлы по лесам в доспехах или в гномьих и орочьих масках на фейсах, и Бог с ними.
        Только странная реконструкция. Не по карману «реконам» такие масштабы. Или кино снимают? Но декорации не воняют тухлятиной. Или воняют? Для правдоподобия? Ага. И моушн тебе объёмный, и запах с экрана. Четыре дэ, мля. Но трупаки-то реальные. Тот, на ком очнулся, стопудово реальный.
        - Мужики, - в горле пересохло, сушняк жуткий, - мужики…
        - Halt’s Maul, - чуть громче произнёс юнит. Щёлкнул затвор. - Komm her!(5) - чувак поманил рукой.

* * *
        5) Заткнись. Иди сюда. (нем.)
        Тоха приблизился. У одного, рыжеусого, лет сорока мужика на обеих сторонах воротника под голубыми полосками по бледно-жёлтой шестиконечной звёздочке. Наверно старший в этой тройке. У других - просто полоски. Юнит жестом остановил программера и с удивлением пощупал Тохин прикид.
        - Klaus, schau mal. Was fur eine narrische Kluft?(6) - кивнул рыжеусый пожилому юниту с мясистым лицом.

* * *
        6) Клаус, глянь-ка. Что за дурацкое шмотьё? (нем.)
        Тот хмыкнул. Третий - высокий, щуплый парень с колючими, чёрными, злобными глазками осклабился. Блеснула жёлтая фикса.
        - Хапалки убери, - Тоха отпихнул ощупывающую руку.
        Злобноглазый что-то вякнул невнятное. В печень влетел приклад, острая боль сбила дыхание. Программер рухнул на колени и уткнулся лбом в мокрую траву.
        - Ruhig, Gunter,(7) - донёсся тихий, спокойный голос рыжеусого.

* * *
        7) Спокойно, Гюнтер. (нем.)
        Тоха посмотрел вверх. Юнит со звёздочками положил руку на плечо злобноглазому и кивнул в сторону колючки:
        - Vorwarts!(8)

* * *
        8) Вперёд! (нем.)
        Пожилой штыком приподнял нижнюю проволоку. Злобноглазый подлез под ней. Рыжеусый недвусмысленно указал на ограждение. Тоха, кряхтя, пролез под проволокой. Шорты зацепились за колючку. Грубо рванул. На левой ягодице свесился лоскут красной материи.
        Таким немудрёным способом преодолели с десяток рядов. Пять самых дальних поначалу не разглядел из-за тумана. Попытался заговорить с «реконами». Его грубо оборвали. Когда сразу не понял, легонько дали прикладом в пузо. Заткнулся. Больно и обидно. «Реконы» или «ролевики», хрен их разберёт, по-русски, походу, ни бум-бум. Международный тусняк? Допустим. Играются дядьки в войну, ну и хрен бы с ними. Драться-то на фига?
        По дороге чуть не потерял шлёпки. Рубаха и шорты в грязи, да ещё и мокрые впридачу.
        Добрались до длинной продольной ямы. Блин, это же окоп! Глубокий, больше человечьего роста. Тоха замешкался. Грубый толчок в спину заставил свалиться на дно. Раздались ржач и задорные выкрики на немецком. Походу, пиплу понравилось.
        Программер поднялся. Под ногами чавкает. Шлёпки норовят слететь и остаться в жиже. Чуть поодаль дно выстлано деревянными мостками. Беспокойно огляделся. Вокруг куча юнитов в той же самой серой форме. Кто в кепках, кто в касках с рожками. Резкий окрик, толпа смолкла. Нарисовался ещё один перс. Такая же серая форма, только чище. Погон нет, в отличие от других, на воротнике по две золотистые звёздочки. На голове высокая кепка с большим двуглавым орлом. Тоха помотал головой. Российский герб?
        Юнит, пихнувший его в окоп, чётко отрапортовал новому. Перс в кепке сделал знак пальцами и развернулся. Толчок в спину, пошёл, мол. Программер споткнулся и чуть не грохнулся на мостки. Вокруг снова заржали.
        Российский герб, а по-русски ни фига. Как это понимать?
        Зашли в блиндаж. Рыжеусый - следом.
        Главный юнит положил кепку на грубо сколоченный деревянный стол, уселся на зелёные ящики и пролаял:
        - Wer bist du? Name? Rangstufe? Einheitsnummer?(9)

* * *
        9) Кто такой? Имя? Звание? Номер подразделения? (нем.)
        - Да не понимаю я ни хрена. Что здесь, мать вашу, происходит? Вы чё, совсем офигели? - взвился Тоха и тут же схватился за отозвавшуюся болью голову. Нужно успокоиться. - Do you speak English?(10)

* * *
        10) Вы говорите по-английски? (англ.)
        Главный покачал головой. Повисла тишина. Чувак встал и подошёл вплотную. Руки за спиной, взгляд карих глаз пытается проникнуть до пульсирующего болью затылка. Тоха отвёл глаза. Перс прогавкал длинную фразу.
        - Jawohl, Herr Lieutenant!(11) - рыжеусый юнит щёлкнул каблуками.

* * *
        11) Слушаюсь, господин лейтенант! (нем.-австр.)
        Грубая рука схватила за плечо и толкнула к выходу.
        Те же трое юнитов ведут программера по окопу. Поворот в боковую траншею. Со всех сторон пялятся и хихикают, тычут пальцами. Дебилы!
        Вылезли из траншеи. Прошли минут пятнадцать. От запаха варёной гречки сразу же замутило. Рыжеусый кивнул на полевую кухню, где кроме степенного пожилого повара вертится какой-то щуплый взъерошенный паренёк, и чего-то спросил. Тоха развёл руками. Юнит изобразил, будто ест из воображаемой тарелки. Программер поморщился:
        - Нет, нет.
        Рыжеусый внимательно посмотрел и полез за спину. Тоха напрягся. На свет появилась фляга. Юнит протянул и кивком показал, бери, мол. Программер взял. Не такая, что была в «армейке». Длинная, с деревянной пробкой.
        С трудом вытащил пробку. Утробный хлопок и запах спиртного. Поднёс фляжку к губам и сделал пару глотков. Слабенькая водка! Тёплый комок вспыхнул в пустом желудке. Полегчало. Ещё немного отхлебнул и вернул посуду хозяину. Тот улыбнулся в усы:
        - Na, gut? Ка-ра-шо? - и тронул за плечо, слегка подтолкнул, - komm.
        Часа два проторчали на кухне. Туман давно рассеялся, солнце разогнало облака. Парит. Наконец, Тоха и трое знакомых юнитов сели в телегу. За вожжами устроился парень, что вертелся на кухне.
        Тряслись ещё часа два. Юниты всю дорогу молчали, и хрен с ними. У Тохи куча времени на подумать. Может, спит? Больно ущипнул себя за предплечье. Ни фига. Да и прикладом в пузо били.
        Воздух посвежел, но трупная вонь всё ещё свербит в носу. Жалко разбитый пулей смартфон. То, что именно пулей, к гадалке не ходи. По нему ведь стреляли. И эти, Тоха покосился на юнитов, с оружием. Правда, допотопным. Везут на убитой телеге. Неужели у «реконов» нет нормальных тачек? Не может не быть!
        Навстречу часто попадаются группы вооружённых людей в такой же форме. Здесь, вдали от окопов, «ролевики» в основном носят кепки. На безразличных лицах погасшие глаза. Странно. Хомячки занимаются любимым делом - реконструируют исторические события. Чего грустнячить-то?
        Лишь заметив Тохин прикид, оживляются.
        Интересно, какую эпоху пацаны пытаются воспроизвести?
        Тошнота малость отпустила. Тело крутит, особенно суставы. В башке звенящая пустота, мысли думаются со скрипом.
        На развилке спешились. Телега отправилась прямо, вертухаи повели Тоху направо по мокрой, грязной колее. «Вьетнамки» всё-таки потерял. Слетели, пока в телеге ехали. Поднять не позволили, пришлось шлёпать босиком. Солнце палит, дорога парит. Душно.
        Топали ещё около часа. Впереди показалась деревушка или посёлок. С полкилометра примерно. Справа метрах в тридцати лес, слева - поля. В отдалении, за деревней, - покрытые лесом горы. Горы! В Подмосковье? Бред какой-то! Что-то острое вонзилось в пятку. Тоха охнул и сгорбленной цаплей застыл на одной ноге, разглядывая пострадавшее место. Маленькое пятнышко крови смешалось с грязью.
        Грубый толчок в спину опрокинул в пахнущее протухшей тиной месиво. Тоха смачно выматерился и взвизгнул:
        - Куда вы меня ведёте?
        - Auf! Schneller! - гаркнул злобноглазый.
        Программер оглянулся. В лицо уставился чёрный зрачок ствола. Около носа застыл кончик штыка, на лезвии бликанул солнечный зайчик. Двое других заржали.
        Тоха медленно поднялся. Ноги уже где-то ободрал. Из ранки на правой голени сочится кровь. Вот только заразу какую-нибудь подцепить не хватало! От чувствительного пинка под зад чуть снова не растянулся, но, скрипнув зубами, промолчал.
        Наконец, доплелись до деревни. Достаточно большая, ухоженная. На белых домиках вместо крыш копны сена. Дороги даже без намёка на асфальт. Утрамбованный, подсохший грунт. Ноги уже обжигает, а идти по скошенной траве - колко.
        Тоха удивлённо уставился на католическую церковь и сбавил ход. Откуда в Подмосковье католический храм? В Москве, вроде бы, есть. А тут? Ну да, а горы откуда?
        В спину грубо подтолкнули. Пришлось ускорить шаг.
        - Halt! - лязгнул грубый голос.
        К их живописной группе откуда-то справа (а, ну да, там же переулок) приближаются пятеро. У каждого на левом рукаве жёлто-чёрно-жёлтая широкая повязка с надписью крякозябрами. Типа, военный патруль? Допустим. У четверых на плечах висят «винтари». Пятый - молодой мужик с тонкими чёрными усиками и в круглых очках без дужек. Кажется, называются пенсне, но Тоха на все сто не уверен. На левом боку сабля, справа на ремне кобура.
        Начальник? Хрен его знает. У чувака такие же звёздочки на воротнике, как и у того, в окопе. Правда, окопный был без сабли.
        Рыжеусый вытянулся и отрапортовал. Главный отрывисто гавкнул, и юнит полез в нагрудный карман. Пока очкастый изучал бумагу, остальные четверо взяли Тоху и вертухаев в полукольцо. Босс подошёл к пленнику. Физиономия брезгливо скривилась. Осмотрел грязную, почти высохшую одежду программера. На длинную тираду очкастого юниты похихикали, ржать в голос не посмели. Главный махнул, мол, топайте дальше.
        С любопытством поглядывая на Тоху, мимо проскакали всадники. У половины - в руках длинные копья.
        С белого двухэтажного здания свесился красно-бело-зелёный флаг с узорами. У двери замерли двое, на бошках кепки, как у «фрицев» в кино про войну. Только орлов фашистских нет. На стене, сбоку от левого юнита листок формата А3 с текстом. Какие-то крякозябры. Но шрифт явно европейский. Рядом, что привело в полные непонятки, застыла Неведомая Ёшкина Хрень. Несуразный автомобиль, похожий на карету, опять-таки знакомый по фильмам. За рулём (почему-то справа) странного пепелаца устроился юнит в такой же серой форме. На лбу старомодные, в полморды лица, очки. Где нормальные тачки? У здания администрации (а это администрация - стопудово) должны стоять машины. Не могут не стоять. Даже в обычной захудалой деревне - хотя бы убитые «шестёрки» или «девятки» отечественного автопрома. На худой конец «уазик». А тут?
        Не может быть, чтоб «ролевики» или «реконы» так заигрались. Не те масштабы, даже с его, Тохиной, точки зрения, никогда ни в каких реконструкциях не участвовавшем. Что происходит? Писец какой-то!
        В отравленный алкоголем мозг уже в который раз пытается пролезть слабенькая мыслишка. Тоха с ужасом гонит её прочь.
        Подпоручик Голицын
        Русская императорская армия
        14 (27) июня 1917 года
        Недалеко от г. Станислав (ныне Ивано-Франковск)
        Солнце давно миновало зенит и медленно покатилось на запад. До заката ещё далеко. Жара чуть спала. Всего неделю назад была самая короткая ночь в году. Роман Васильевич достал из кармана брегет и откинул крышку. Семь. Большинство офицеров пользуются траншейными часами. Всегда на руке. Очень удобно, особенно когда руководишь боем, но молодой князь успел привыкнуть к подарку отца, да и служба при штабе не чета окопной.
        - Ваше благородие, скомороха нашего вывели, - шепнул бородач Агафонов.
        Голицын поднёс к глазам бинокль. Трофейная цейсовская оптика даже с такого расстояния позволяет различить чины солдат, что вывели давешнего клоуна на улицу. Тот уже обут в армейские ботинки, на голых ногах обмотки. Всё лучше, чем босиком топать.
        Рыжеусый ефрейтор с карабином на ремне дружески хлопнул пленного по плечу. Странно одетый человек споткнулся. Его аккуратно поддержали. Что-то не так. Днём с ним обращались весьма грубо, а сейчас - вежливо. Что изменилось?
        Самое главное, молодой, вряд ли старше самого князя, мужчина, кого пластуны окрестили «скоморохом», - русский. Скорее всего, пленный офицер. Надо выручать бедолагу, хоть это и грозит срывом задания. Голицыны своих в беде не бросают.
        Роман Васильевич оглядел разведчиков. Чёрные черкески с газырями ладно пригнаны по фигурам, такого же цвета погоны с малиновыми выпушками и шифровкой батальона. За спинами карабины, на поясах тесаки - эффективное в ближнем бою и разведочных рейдах оружие пластунов. Наверняка засапожные ножи имеются. У него же только шашка, да револьвер системы Нагана в кобуре. Вот только пальбу поднимать нельзя. Ни в коем случае!
        Голицын снова приник к биноклю. Пленника заперли в сарае с двойной распашной дверью. Двое из пехотинцев, что привели его в штаб, встали на часах. Охранять остались окопные? Интересно. Выходит, у австрияков ни в роте охраны, ни в отряде полевой жандармерии лишних людей нет. Это хорошо. Но вот ещё одна странность. Почему пленника заперли в сарае, а не отвели на гауптвахту?
        Незаметно наползли сумерки, накрыв тёмной попоной село. Комары зазвенели громче. Подпоручик почти не обращает на них внимания, лишь отметил как факт.
        Австрияки усилили посты и выставили дополнительные. Пленнику принесли еду. Роман Васильевич тоже приказал ужинать. Отряд, кроме дозорных, не спеша, перекусил.
        - Агафонов, - тихо позвал Голицын.
        - Слушаю, ваше благородие, - станичник неторопливо пригладил чёрную бороду.
        Степенность казака может ввести в заблуждение кого угодно - медлительный, заторможенный, но подпоручик видел вахмистра в деле - ловкий, проворный, стремительный.
        - Бери четверых, освободишь пленника. Я с остальными возьму майора. Начнём сразу после полуночи.
        - Добро, - кивнул пластун и уже заботливо продолжил. - Только, ваше благородие, Роман Василич, вы бы в драку не лезли. Всё ж таки после ранения, а хлопцы дело знают, не сумлевайтесь.
        Голицын лишь улыбнулся.
        В сумерках и ночью звуки разносятся далеко, без особой нужды не разговаривают. Пластуны общаются знаками. Агафонов сменил дозорных, чтоб те поужинали.
        Подпоручик прилёг на тёплую землю, приказав разбудить за полчаса до полуночи…
        Роман Васильевич в парадном мундире выпускника Пажеского Его Императорского Величества корпуса неспешно прогуливается по парку. Под руку справа невеста Дашенька. Дарья Сергеевна Голенищева. Даша весело щебечет, то и дело заглядывая прелестными синими глазами в лицо молодого офицера. Слов не разобрать. Солнце игривыми искорками подсвечивает пушистые золотистые волосы.
        Не получилось сыграть свадьбу. Война.
        Ни с того ни с сего небо потемнело. Невесть откуда взявшееся тёмно-багровое зарево раскрасило лицо девушки в нереальный чёрный цвет. Юного князя затрясло.
        - Беда! Грядёт беда, Рома! - Дашин голос будто сквозь вату…
        - Беда! Беда, ваше благородие, - прорвался приглушённый шёпот Агафонова.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        14 (27) июня 1917 года
        Посёлок Хриплино
        Штаб 33-й пехотной дивизии (Австро-Венгрия)
        Тоху ввели в кабинет. Слева в глаза сразу бросился широкий Т-образный стол, покрытый зелёной тканью. За ним в высоком кресле устроился чувак в серо-голубом мундире. Толчок в спину. Программер сделал ещё три шага и остановился. Чувак поднялся с кресла и подошёл ближе. Ростом оказался с Тоху. Русые волосы и небольшие бакенбарды прилизаны, усы подкручены. Оказывается, здесь много усатых. Мода, что ль, такая? Фигура чувака, в отличие от чуть заплывшего жирком программера, спортивная.
        Местная шишка во всем этом дурдоме? Походу, так. На голубых петлицах серебристая вышивная хрень и по одной золотистой звёздочке. Тоже из шести лучей. Тоха уже не удивляется, что подмечает детали. Форма странная, герб российский, говорят по-немецки. Взрыв мозга.
        На правом боку кобура. Сабли, в отличие от того, что встретили на улице, нет.
        Пока рыжеусый что-то тарахтел главному перцу, огляделся. На стене над креслом главного юнита портрет чувака в пол-оборота. Мужик лет тридцати в голубом мундире с орденами гордо выпятил грудь. На правое плечо накинута тужурка с красной подкладкой. Стоячий красный ворот расшит золотом. Тёмные волосы и усы. Справа от портрета растянут белый флаг с двуглавым российским орлом. Тоха присмотрелся и понял - ошибся. Орёл не российский. Двухголовый? Да. Вот только на пузе герб другой - жёлтый с красной хренью, и по тушке разбросаны несколько цветастых гербиков.
        Прямо перед ним на обоих окнах тяжёлые зелёные шторы, прихваченные по бокам шнурами. Несмотря на жаркую погоду, окна закрыты.
        Справа в углу за столиком примостился ещё один юнит. Лысый, шароголовый старикан лет под пятьдесят в круглых очках с любопытством уставился на Тохин прикид. На голубых петлицах старикана по три звёздочки, только серебряная вышивка гораздо уже, чем у того, кого принял за шишку.
        На стене над старикашкой цветная географическая карта. У начштаба авиаполка, где Тоха служил срочную, тоже в кабинете карта висела. Во всю стену. Эта - поменьше. У начштаба карта России, а эта… Хрен её не знает. И надпись на карте сверху какими-то крякозябрами, как у того листа на входе. Вспомнил! Видел один из трутайповых шрифтов на компе у кого-то из пацанов. Готический. Немцы, походу, на нём ещё в Великую Отечественную печатали, если память не изменяет.
        Рядом со старикашкой стоят огромные, под потолок, часы. Время почти три.
        Программер снова перевёл взгляд влево. На массивном столе допотопный телефон. Ни о чём не говорит. Сейчас мода такая. Ретро. Многие богачи покупают девайсы с закосом под старину. Рядом с телефоном кипа бумаг. На краю приставного стола, ближе к Тохе, веером рассыпаны газеты. По бокам - шесть стульев с резными спинками.
        Только вот не хватает чего-то. Чего, не ясно. Тёлки-секретарши в кроткой юбке? Походу, нет. Хомячки историю реконструируют, тёлки здесь вроде ни к чему. Но вот чего-то ещё… такого знакомого… не хватает.
        Главный юнит подошёл ближе. Брезгливо осмотрел Тохин прикид и поднял на программера тёмно-серые глаза. Свинцовый взгляд гипнотизирует. Короткая лающая команда. Рыжеусый поставил у торца приставного стола табурет и толчком велел садиться. Главный остался стоять. Тоха сел боком к столу, чтоб видеть и старикашку, и рыжеусого.
        - Кито ви есть? Зачем зо… так прекрасно… нет… штранно одет?
        - Do you speak English? - вяло пробормотал Тоха, ни на что не надеясь.
        Оказалось, главный юнит отлично «спик» по «инглиш». Перешли на английский. Рыжеусый застыл у дверей, главный вернулся в своё кресло.
        - Слава Богу, хоть кто-то здесь говорит по-английски? - зачастил программер. - Кто вы такие? Что здесь, мать вашу, происходит? Ничего не понимаю. Там куча трупов. Меня трое юнитов тащат сюда… Парни, играетесь в свои дебильные игры, и хрен с вами! Я тут причём?
        Главный «ролевик» потеребил русый ус, глаза чуть сузились.
        - Вы не в том положении, чтоб задавать вопросы, но извольте. Я - майор фон Лукас, императорская и королевская армия Австро-Венгрии.
        - Простите, не понял, - Тоха мотнул головой. Слегка долбануло в висок, но не сильно, терпимо. - Австрии или Венгрии?
        Брови майора поползли вверх. Узкие ладони легли на зелёную плотную ткань.
        - Вы о чём, сударь? Я офицер Австро-Венгерской Империи, - голос задрожал, будто Тоха сморозил обидную для чувака чушь, - которой правит государь наш Карл Франц Иосиф, - неопределённый жест на портрет за спиной. - Или вы этого не знаете?
        Программер ничего не понял, лишь захлопал глазами и примиряюще приподнял руки:
        - Окей, окей. Австро-Венгрия, так Австро-Венгрия. Не вопрос. Чё нервничать-то?
        Всё ясно. У чувака с башкой не в порядке. Они, походу, тут все долбанутые, а с психами лучше не спорить. Выскочившая из хаотичной груды нейронных импульсов мысль прошибла мозг - террористы. Какой-нибудь ИГИЛ или, там, «Ан-Нусра». Тоха покосился на чувака, что назвался майором Лукасом. Тот изучает лицо программера. Оглянулся на рыжеусого в дверях, на старикашку. У террористов морды арабские, а тут обычные, европейские. И оружие. Вряд ли террористы будут ходить с допотопными «винтарями» и в такой странной форме. По зомбоящику показывали - носятся на «тойотах» с пулемётами, а тут - на телегах. Неувязочка. У тех в руках «калаши» или американские М16. Все в «камуфле», на бошках чёрные или зелёные повязки с арабской вязью. А тут везде надписи на немецком. Ещё одна. К тому же флаг белый, а не чёрный. Да и какой, нафиг, ИГИЛ в Подмосковье? Нет, версия, не годится.
        Ага. А надписи на немецком в Подмосковье! Это как, годится? Декорации? Кино снимают?
        Нервные импульсы продолжают блуждать, пытаясь сложиться во внятные мысли. Австро-Венгрия. Ага. Австро-Венгрия была, хрен знает, когда. Ещё в Первую мировую. Этой грёбанной Австро-Венгрии уже лет сто как нет. Венгрия есть. И Австрия есть. Был там однажды.
        В фамилии чувака что-то знакомое. Фон Лукас. Где-то уже слышал. Ну конечно! Вот только был ли тот Лукас «фоном», хрен его не знает.
        - Простите, майор, вы случайно не родственник режиссёра «Звёздных войн»? - осведомился Тоха, чтоб заполнить повисшую паузу. - Или так, однофамилец?
        - Что? - главный юнит вскинул брови, аж «баки» зашевелись.
        - Окей. Нет, так нет, - программер снова поднял руки, - молчу.
        Чувак пригладил усы и подался вперёд.
        - Кто вы, сударь? Англичанин?
        - Нет, русский. Моя фамилия Воронцов. Воронцов Антон Дмитриевич.
        - Воронцов? - главный юнит задумался. - Воронцов. Хм. Известный в России дворянский род. Вы дворянин?
        Странная манера речи майора несколько напрягает. Тоха прекрасно владеет английским. По работе приходится общаться и с америкосами и с англичанами. Те так не говорят. Может оттого, что майор то ли австриец, то ли венгр? Наверно. Но речь чистая, без акцента. Выговор классический, британский.
        Тоха пожал плечами:
        - Не знаю.
        - Как можно этого не знать? - вскинул голову майор.
        Программер вновь пожал плечами. Фон Лукас несколько секунд помолчал.
        - Вы сказали, режиссёр… э-м-м… «Звёздных войн». Что это? Спектакль?
        Тоха посмотрел на него, как на идиота.
        - Не прикидывайтесь, майор. Про «Звёздные войны» знают все. Даже дети. Джордж Лукас - их создатель. Режиссёр и, по-моему, автор сценария. Точно не помню.
        - Где знают? - чувак выглядит растерянным.
        - Да везде, - Тоха развёл руками, - у нас, у вас в Европе, в Штатах. Да во всём мире! Даже пингвины в Антарктиде.
        - Интересно, интересно, - фон Лукас побарабанил пальцами по столу. - Ну ладно, к делу это не относится. Начнём допрос.
        Он что-то длинно сказал лысому. Тоха взглянул на писаря и офигел. Старикашка макнул ПЕРО в ЧЕРНИЛЬНИЦУ и застрочил на бумаге. Охренеть! Вот чего не хватает! Компов! Ни одного компа! Он что, протокол чернилами писать будет? Даже не шариковой ручкой? Тоха решил, что сходит с ума.
        - Что вы делали у наших позиций? Разведка? Ваша задача? Состав группы?
        Тоха вскинулся:
        - Вы о чём? Какая, на хрен, разведка? Я не понял, вы чё, заигрались совсем? Объясните мне, наконец, что здесь происходит? Где я?
        - Здесь? - чувак криво усмехнулся. - Здесь война, мистер Воронцов. Или вы этого тоже не знаете? Я не сторонник крайних мер, но мы можем применить к вам допрос третьей степени. Мы - не германцы и без нужды не издеваемся над военнопленными, но если…
        Майор произнёс длинную фразу на немецком, возможно, перевёл ответ, и старикашка снова застрочил по бумаге.
        Тоха с трудом сглотнул. В висках застучало.
        - Какая… на хрен… в… война? - программер икнул.
        - Выражаетесь, словно портовый грузчик где-нибудь на Темзе или Дунае, а не как подобает дворянину, хоть и русскому, - майор скривил губы. - Допрос провожу я, а вы умудрились задать уже пять вопросов! Обычная война. Между Антантой и Центральными державами.
        Взгляд упал на газеты. Чёрно-белые! Фоток почти нет, сплошной текст. Шрифт той, что сверху, теми же крякозябрами. «Готика». Чё за ламер додумался набирать таблоид на древнем фонте?
        Под верхней газетой ещё одна. Знакомый английский текст. Тоха тут же выхватил сложенные листы. «Нью-Йорк Таймс». Ага, вот. Четверг, двадцать пятого июня, тысяча девятьсот семнадцатого года. Вроде ничего необычного. Хотя… Вот здесь… тысяча девятьсот семнадцатого. ДЕВЯТЬСОТ СЕМНАДЦАТОГО? Какого…
        Тряхнул головой. Тупая боль легко стукнула в висок. Под ложечкой противно засосало. Шрифт запрыгал.
        - Позавчерашняя, - кивнул на газету фон Лукас, - сегодняшняя только наша, - и ткнул в верхнюю, с «готикой». - «Бомервальд Фольксботе». Изволите почитать?
        - Первая мировая! - в горле совсем пересохло. - Сейчас… Первая мировая война? Что за хрень? Или у меня с пьянки крыша поехала?
        - Первая мировая? - удивлённый голос майора звучит как сквозь вату. - Какая крыша…?
        В газах потемнело. Комната завертелась…
        Господи, какой балдёж! Вот так лежать и не вставать. После вчерашнего сейшена организму и в первую очередь мозгам требуется отдых. Резкий запах отвлёк. Нашатырь, что ли? Ну чё за нафиг? Борька гад, издевается. Удушу ламера, как встану! Ну и сон! Дурдом. Попасть в семнадцатый год, в ПМВ, да ещё к австрийцам! Бр-р…
        - Уф! Присниться же такое, - проговорил Тоха. - Как в реале. Борян, иди на хрен…
        - What did you say? Do you hear me?(12) - послышалось сверху.

* * *
        12) Что вы сказали? Вы меня слышите? (англ.)
        Англичане? Пиндосы? Тут? Откуда? Кирилл не говорил, что на пати будут иностранцы.
        Нехотя открыл глаза и тут же завопил:
        - Нет!!!
        Дурдом продолжается. Сверху пялится тот самый австрийский майор из сна и ещё какой-то крендель в круглых очках и белом халате.
        - Lamke, - бросил куда-то в сторону майор, - hilf ihm sich zu setzen!(13)

* * *
        13) Лямке, помоги ему сесть. (нем.)
        Тоха скосил глаза. Приблизился знакомый рыжеусый юнит, поправляя на плече «винтарь». Программер застонал. Его подняли и усадили на стул. Протянули стакан. Большими глотками выпил прохладную воду.
        - Можно ещё?
        Налили. На этот раз пил дольше. Полегчало.
        - Как ви себя чувствуете? - по-русски с лёгким акцентом спросил очкастый в белом халате.
        - Бывало хуже, бывало лучше, - буркнул Тоха. - Я чё, вырубился, да? - и посмотрел на очкастого.
        - Ви-ру-бил-ся? - приподнял тот белёсые брови.
        - Ну это… - Тоха неопределённо махнул рукой, - отключился, сознание потерял.
        Крендель подтвердил, что молодой человек двадцать три минуты был в обмороке, но сейчас ничего страшного.
        - Охренеть, - пробормотал программер, - глюки ловил, было. Но чтоб в обморок…
        Очкастый что-то длинно сказал майору. Тот кивнул.
        - Danke, Doktor. Sie durfen freihaben.(14)

* * *
        14) Спасибо, доктор. Можете быть свободны. (нем.)
        Чувак в белом халате вышел.
        Тоха медленно поднялся и босиком прошлёпал к распахнутому окну. Наверно открыли, пока в отключке валялся. Рыжеусый дёрнулся было, но майор жестом остановил. За окном строем промаршировали штук тридцать юнитов. Взвод. На тёмно-коричневой лошади проскакал всадник. Чудовищный, уродливый пепелац всё ещё торчит перед входом, и водила на месте.
        - Охренеть. Тысяча девятьсот семнадцатый. Лето, - Тоха не сразу сообразил, что говорит по-английски. - Первая мировая. В России власть скоро захватят большевики. Такая резня начнётся, мама не горюй. Блин, как же я сюда попал?
        Вспомнился фильм, где целое подразделение российской армии оказалось в сорок первом. Пацаны почти все погибли, а потом странным образом ожили. И ещё один, где то ли трое, то ли четверо долбодятлов, чёрных копателей, также очутились в Великой отечественной. Но выжили все. В обоих случаях была дыра или портал во времени. В первом - туман в поле, во втором - озеро. Через них ушли в прошлое и вернулись обратно. А у него что? Синяя вспышка и всё. Правда, тоже очутился в тумане, но в кино-то по-другому.
        Тоха плохо учил историю. И в школе и в институте. О Первой мировой войне мало что знает. Но кажется, ни немцы, ни австрийцы к Москве и близко не подходили. Глянул через плечо на фон Лукаса. Тот уже вернулся за стол.
        - Простите, майор, а где мы сейчас? - тихо произнёс Тоха. - В смысле, что за деревня? Ещё лучше, какой город поблизости? На Подмосковье не очень похоже.
        Тот, покручивая ус, с любопытством уставился на собеседника.
        - Мы в десяти километрах от Станиславова.
        - Станиславов? - Тоха задумался. - Ни о чём не говорит. А ещё?
        Главный юнит достал из ящика стола портсигар. Золотой. Вытащил сигарету и прикурил.
        - Неподалёку Богородчаны, Калуш, Галич, - принялся перечислять майор, выпустив дым изо рта. - Будете курить?
        - Нет, тоже мимо, - вздохнул программер. - Спасибо, не курю.
        - Километрах в ста тридцати на северо-запад - Львов, - продолжил фон Лукас.
        - Львов? - Тоха резко развернулся. - Львов? Даже не Московская область? Даже не Россия? Охренеть не встать! А я так надеялся…
        Всё гораздо хуже. В фильмах попаданцы хоть и оказывались в другом времени, но, по крайней мере, в том же месте. А тут полный, эпохальный звиздец. Не только во времени потерялся, но и в пространстве. Хрен его знает, где. Честно попытался вспомнить, сколько километров от Москвы до Львова, или хотя бы до Киева. Н-да. Трудно вспомнить то, чего не знаешь.
        Тоха вернулся к табурету и сел. В глазах защипало. Сгорбился и посмотрел исподлобья на майора. На психа не похож, хотя живых психов сроду не видал.
        На деревянном полу босым ногам стало холодно. Поставил ноги на попереченки под сидением табуретки.
        От твёрдого голоса фон Лукаса непроизвольно вздрогнул.
        - Конечно не Россия. Мы на территории Австро-Венгерской империи.
        Программер пожал плечами. Какая, нафиг, теперь разница?
        - Кто вы, мистер Воронцов? Откуда? И на что надеялись?
        - Надеялся, что сплю, и сейчас две тысячи пятнадцатый год, Московская область, - вяло усмехнулся Тоха.
        - Как две тысячи пятнадцатый? Вы с ума сошли?
        - Лучше б сошёл, - он нервно рассмеялся. - О, Господи! - закрыл лицо ладонями и согнулся пополам.
        - Думаю, вам следует рассказать мне всё.
        Тоха выпрямился, кивнул и равнодушным голосом назвал паспортные данные, пояснил, что работает в фирме «Либерсофт», занимается разработкой компьютерных игр и прочего софта. Рассказал, как накачался на корпоративе. Утром вышел отлить и бац! Синяя вспышка, и он на нейтралке.
        - Вроде бы по-английски говорите, а непонятно. Какие игры могут быть у счётного устройства? В каком смысле «софт»? Что такое «корпоратив»? - поинтересовался австриец.
        Программер пояснил про компы, софт. Про совместную пьянку, именуемую корпоративом.
        Майор время от времени переводил лысому, и тот скрипел пером. Тоха оглянулся на писаря. Лицо старикашки вытягивается всё больше. Застывший у двери рыжеусый тоже офигел.
        - Две тысячи пятнадцатый? - Лукас побарабанил пальцами по столу. - Однако.
        Программер вяло ухмыльнулся. Рыжеусый что-то зашептал старикашке. Майор бросил короткую фразу по-немецки. Воцарилась тишина.
        - Я не всё понял, что вы сказали, - наконец нарушил молчание главный юнит, - и, пожалуй, при другом раскладе посчитал бы вас сумасшедшим. Но что-то мне подсказывает, что… Чем можете доказать, что вы из двадцать первого столетия?
        Программер выпрямился и лишь безразлично пожал плечами. Апатия и нереальность происходящего. Заорать бы, проораться от души. Может, полегчает? Но как эти отреагируют? Покосился на рыжеусого юнита в дверях. Ещё пристрелят на фиг.
        - Ничем. Паспорт остался в домике, в пансионате. Смартфон разбило пулей на этой вашей нейтралке. Вдребезги. Ну если только кусочки обожжённого пластика остались. Да я уж и не найду то место…
        - Смартфон? Умный телефон?
        - Ну да, - Тоха посмотрел на фон Лукаса. У того чуть ли волосы не шевелятся. - Мобила, ну… это… мобильный телефон с возможностями компа. Связаться можно где угодно и с кем угодно. Но, как понимаю, тут он бесполезен. Сети нет.
        - Связаться? Сеть? Значит вы шпион?
        - Да нет же? - программер мотнул головой. - Вон у вас на столе телефон. Смартфон, то же самое, только во-о-от такая маленькая коробочка с экраном, и без проводов. Инфа передаётся по радио.
        - Радио? - австриец чуть склонил голову на бок. - Что вроде полевой радиотелеграфной станции.
        - Что-то типа того, - согласился Тоха. - Только, представьте, что эта ваша станция имеет размер, ну например, вашего портсигара. Если я вас правильно понял, ваши полевые радиостанции передают сигналы азбукой Морзе?
        - Совершенно верно, - кивнул майор.
        - Вот, а тут передаётся голос. И если вы решили поговорить, допустим, с Австралией, вам нужно набрать только номер абонента и всё. Можно на встроенную камеру фотку сделать или видео и тут же переслать нашему абоненту в Австралию.
        - Но позвольте, - перебил главный юнит, - наши радиостанции передают информацию максимум на двести километров. Я видел, когда был в радиотелеграфной роте, антенна поднимается метров на тридцать. А естественная кривизна планеты?
        Тоха улыбнулся.
        - Элементарно. По всей земле понатыканы вышки с антеннами. Не дальше двадцати, двадцати пяти километров друг от друга. А если есть преграда, океан например, то для этого на геостационарной орбите, - программер ткнул пальцем верх, - висит спутник.
        Фон Лукас скрестил на груди руки. Тоха представил, как сейчас у чувака кипят мозги.
        - Поверьте, майор, мне в тысячу раз легче объяснить вам разницу между молотом и камнем. И эта разница будет в сотни раз меньше, чем то, что отделяет смартфон от вашей радиостанции или, - кивнул на допотопный девайс на столе, - вашего телефона. Да, кстати! - попаданец вскинул голову, как же раньше не додумался? - Одежда. Моя одежда!
        - Что, ваша одежда? - обалдевший австриец изогнул бровь. - Фасон, конечно, странный. Больше на пляжный похож.
        - В наше время это в моде. Летом шорты и футболка навыпуск. Но не это главное. И шорты и футболка из полиэстера. Синтетика. У вас такого материала ещё не придумали. Потрогайте.
        Майор встал и приблизился к Тохе. Холёная рука ощупала грязную рубаху, коснулась края красных шорт.
        - Н-да, - фон Лукас прошёлся по кабинету.
        Тоха с надеждой наблюдает за ним.
        - Ну что? Убедились?
        - Согласен, материал странный. Отличается и от офицерского и от солдатского сукна. Да и от гражданского платья тоже. Но я не портной. Мне трудно об этом судить.
        Повисла тишина. Майор меряет шагами комнату и что-то говорит писарчуку. Походу, переводит содержание разговора. Тот старательно, часто обмакивая перо в чернильницу, записывает.
        - А где же ваша машина времени?
        Тоха на время куда-то «улетел», и голос австрийца заставил вздрогнуть.
        - Какая ещё… машина времени? - не сразу въехал в тему программер.
        - На которой вы прибыли.
        Память тут же услужливо подбросила америкосовский фильм, где долбанутый на всю голову профессор смастерил из крутой легковушки машину времени, а потом со школьником путешествовал по времени. Столько натворили! Потом пришлось исправлять. Но девайс, действительно, классный. Сейчас бы такой не помешал.
        - Нет никакой машины времени. Как здесь очутился, не знаю. Вышел отлить, какая-то синяя вспышка и… всё. Очнулся среди трупов. Я ж говорил уже.
        В памяти всплыл «Терминатор». Там Шварц голым проходил сквозь время. По сюжету юзали машину времени. И ещё один сериал вспомнил. Русский. Хомячкам на телефоны упала специальная программка. Там через портал тоже проходили голышом. Одежда оставалась в нашем времени. Так что ещё повезло - сидел бы сейчас в чём мать родила.
        - Я читал книгу «Машина времени» в оригинале и в немецком переводе. Там была именно машина, - продолжил настаивать майор.
        Тоха пожал плечами. Ужасно захотелось есть. Видно от переживаний и стресса похмелье прошло слишком быстро, и пустой желудок спазмами требует, чтоб его наполнили хоть чем-нибудь.
        - Скажите, раз уж вы из будущего, что случится в ближайшее время? Русские готовят наступление. Где и когда? Каков будет исход?
        Желудок Тохи заурчал. Австриец услышал.
        - Вы, судя по всему голодны? Сейчас вас накормят и дадут что-нибудь на ноги.
        Фон Лукас что-то сказал, рыжеусый отсалютовал и исчез за дверью. Странно, чего это они такие добрые? Неужели поверили? Самому ещё не верится.
        - Откуда ж я знаю, что здесь было сто лет назад.
        - Ну вы же из будущего.
        - И чё? Я ж не историк, - Тоха задумался, - ну вот скажите, какая война была сто лет назад?
        - Наполеоновская, - сходу ответил майор.
        - А можете сказать, что происходило именно здесь, например, в июне тысяча восемьсот двенадцатого? - улыбнулся программер.
        - Понятно. А жаль.
        Фон Лукас присел за приставную часть стола правее Тохи.
        - Самому жаль. Эх, были б интернеты, мигом бы всё выяснили.
        - Что? - австриец вскинул брови. - Интер… неты? Что это?
        Тоха как мог, объяснил про сети, про интернет. Майор воодушевился.
        - И что можно любому человеку отправить письмо, и оно дойдёт в ту же секунду.
        - Да. Если у человека есть электронный адрес, без проблем. И много разной инфы по истории. В том числе и про эту войну. Но мне как-то не интересно было, я и не читал.
        - Жаль.
        Вскоре рыжеусый принёс кондовые полусапожки, как у самого, и плотную серую ткань для обмоток. Тоха тщетно попытался намотать портянки (вспомнил название). Не вышло. Офицер что-то сказал, и рыжеусый помог. Видок совершенно идиотский. Шорты, кондовые шузы с портянками на голые ноги. Но всё лучше, чем босиком.
        Внесли еду. Перловка с мясом. Программер с такой жадностью накинулся на кашу, аж за ушами трещит. В «армейке» терпеть её не мог. Всё это время австриец молчал. Тоха лишь ловил на себе внимательный взгляд тёмно-серых глаз.
        Когда с хавчиком было покончено, юнит, что сидел в приёмной, когда Тоху вели в кабинет, внёс поднос с двумя чашечками и плетёной тарелкой с печеньками. В кофейнике дымится ароматный напиток. Одну кружечку солдат оставил перед офицером, вторую - перед пленником. Следом на стол перекочевали печеньки и кофейник.
        - Коньяк, виски, бренди?
        - О нет, спасибо, мне хватит, - программер замахал руками, - и так вон куда с бодуна занесло.
        Кофе оказался великолепным. Такой Тоха пил всего лишь раз.
        - Пока пьём кофе, - майор изящно отхлебнул из чашечки, - расскажите, что будет дальше.
        Попаданец рассказал о революции в России, образовании Советского союза, Вторая мировой войне, НАТО и прочем.
        По мере рассказа австриец мрачнел всё больше. Не забывал переводить писарю. Когда выпили по три чашки, произнёс:
        - В общем так, мистер Воронцов, всё это не в моей компетенции. Сегодня отдыхайте, а я решу, что с вами делать дальше.
        Тоха сразу сник.
        - Думал, вы мне поможете.
        Фон Лукас криво усмехнулся.
        - Помогу? В чём?
        - Вернуться домой.
        - И как вы себе это представляете? - майор весело откинулся на спинку стула.
        Программер подался вперёд и затараторил:
        - В фильмах показывали, как попаданцы возвращались через то место, где проваливались в другое время. Там что-то вроде дыры во времени или тоннеля. Если б ваши солдаты отвели меня туда, где я очнулся, то наверно смог бы вернутся. Там можно будет найти и куски разбитого смартфона.
        - Вы хотите, чтоб я наших солдат ни за что ни про что отправил под русские пули? - хмыкнул фон Лукас. - Ну уж нет.
        Австриец немного помолчал.
        - У меня выбор небольшой. Вы очень похожи на сбежавшего военнопленного. Поэтому было бы правильно передать вас в немецкий лагерь. Он тут недалеко, близ Галича. Но… Мистер Воронцов, дайте слово дворянина, что не попытаетесь сбежать.
        Тоха лишь ухмыльнулся.
        - Сбежать? Куда?
        Майор выжидательно смотрит на него.
        Программер вздохнул.
        - Даю слово.
        Майор фон Лукас
        Королевская и императорская армия Австро-Венгрии
        14 (27) июня 1917 года
        Штаб 33-й пехотной дивизии
        Посёлок Хриплино
        Пленника увели.
        Исполняющий должность начальника штаба тридцать третьей пехотной дивизии майор Густав Алекс барон фон Лукас протянул руку к ящику стола. Захотелось курить. Достал портсигар, вытащил папиросу и откинулся на спинку стула. Долгая, бестолковая, захватывающая и ошеломляющая беседа утомила и одновременно взбудоражила спокойную натуру Густава. С таким ещё сталкиваться не приходилось. На всякий случай под страхом военно-полевого суда приказал ефрейтору Лямке молчать о том, что здесь услышал.
        Нужно составить рапорт командиру дивизии. Только не о чем. Пленник ничего не знает ни о планах генерала Корнилова, ни о дислокации русских войск. Из дворян. Фамилия, по крайней мере, дворянская. Утверждает, что из будущего. Из двадцать первого века. На душевнобольного не похож. Неужели в будущем носят такие клоунские наряды?
        Сотня лет, сотня! Пресвятая Дева Мария!
        Нельзя сказать, что Густав не поверил молодому человеку, но уж очень всё невероятно. Говорит чуть иначе. И одежда, впрямь, из странного материала.
        Эту войну странный русский назвал Первой мировой. Будет ещё и Вторая. Её начнёт Германия. Канцлером и великим завоевателем, покорителем всей Европы станет никому сейчас неизвестный кайзеровский ефрейтор Адольф Шикльгрубер. Австриец, между прочим.
        Самое ужасное - скоро исчезнет Австро-Венгрия. Распадётся на несколько мелких государств. Канет в Лету и Российская. Император Николай отречётся от престола, и обезумевшее быдло расстреляет его вместе с семьёй. Да, не позавидуешь. Стоп! Стоп! Он уже отрёкся! В марте!
        Густав наконец-то раскурил папиросу, что в задумчивости мял в пальцах. Сизый дым поплыл к потолку. Майор встал и не спеша подошёл к окну, прихватив портсигар со спичками. Лёгкий, прохладный ветерок подул в лицо…
        На обломках Российской Империи русские построят некий Советский Союз. В июне сорок первого Германия начнёт войну с Россией, а в мае сорок пятого её уничтожат и поделят между то ли тремя, то ли четырьмя государствами. Герр Воронцов наверняка не помнит. Точно разделят между Россией, Англией и Северо-Американскими Соединёнными Штатами. Правда, русский назвал их почему-то Соединёнными Штатами Америки, а до этого - странным словом «Пиндостан», а жителей - пиндосами.
        Что же с ним делать? Толку от него никакого. Есть два варианта. Первый - расстрелять к чёртовой матери. Вывести в поле, и пулю в лоб. Или сдать немцам. В Галиче немецкий лагерь для военнопленных. Всё проблем меньше.
        С другой стороны, если отправить странного пленника выше по инстанциям, и там выяснят, что молодой человек - искусно замаскированный шпион, то его, майора фон Лукаса, ожидает повышение. О нём не забудут. Всё ж таки у Густава весьма влиятельный кузен. А если окажется, что русский не псих и правда из будущего, в Вене из Воронцова выудят всё. Перспективы вообще вырисовываются головокружительные.
        Майор закурил вторую папиросу. Медленно выпустил изо рта дым.
        Из окна прекрасно виден ельник. Вон на том пригорке! Странно. Лес выглядит зловеще. Раньше такого чувства не возникало. С чего бы сейчас? Прекрасное место для наблюдения? Пожалуй, да. Село и штаб оттуда как на ладони. Послать команду полевой жандармерии прочесать? А, ерунда! Вокруг пригорка заболоченные места, а у русских в армии полный бардак. Не сунутся. Сейчас важнее другое. Герра Воронцова, или как там его на самом деле, нужно срочно доставить в контрразведку корпуса. Оттуда молодого человека наверняка отправят в Вену. Пусть там и проверят на душевное здоровье, и как полагается расспросят.
        Ближе к ночи в Хриплино прибудет рота венгерского двести восемнадцатого егерского батальона. Утром проследует в Станиславов. Вот с ними и отконвоировать пленного. А сейчас…
        Майор вернулся за стол, рука опустилась на телефонный аппарат. Двоюродный брат, генерал от инфантерии Карл Альберт барон фон Лукас(15), командующий третьим корпусом, будет рад такому подарку. Но… не сейчас. Густав подавил желание немедленно связаться с кузеном. Рано. Вот завтра, как отправит пленного, так и позвонит родственнику.

* * *
        15) КАРЛ АЛЬБЕРТ БАРОН ФОН ЛУКАС, генерал от инфантерии общеимперских вооружённых сил Австро-Венгрии, реальное историческое лицо. В ходе описываемых событий командовал 26 корпусом на Итальянском фронте на реке Изонцо (прим. автора).
        Занялся текущими делами. Доложил комдиву о странном пленнике, сообщил, что тот не совсем здоров, но возможно, им заинтересуются в Вене. Генерал одобрил решение майора. Ещё бы не одобрил. Кузен - командующий корпусом.
        Наконец-то освободившись от срочных дел, Густав сел за подробный отчёт для высокопоставленного родственника. Но тут новая странность - не может вспомнить, о чём конкретно говорил герр Воронцов всего пару часов назад. Лишь общие фразы. Раньше на память не жаловался. Полистал протокол допроса. Ну вот же, всё ж описано! Переписал в отчёт, к нему приложил протокол. Бумаги аккуратно легли в синюю гербовую папку. Папку майор завернул в бумажный пакет. Лично спустился в канцелярию и запечатал сургучной печатью.
        По пути заглянул к командиру отряда полевой жандармерии обер-лейтенанту Якубу Немецу, чеху по национальности, и попросил силами отряда прочесать беспокоящий лесок. Обещал дать в помощь третий взвод из роты охраны. Не нравятся фон Лукасу нехорошие предчувствия. Надо их проверить. Яков, как на немецкий манер зовёт его Густав, поначалу выразил сомнения в целесообразности мероприятия. Вокруг пригорка болота. Но оказалось, не везде. Немец предложил вечерком отправить к лесочку троих жандармов. Пусть посидят, посмотрят. А в пять утра начать прочёсывание. Майор план одобрил.
        Итак, одно дело сделано.
        Солнце село. С улицы донёсся далёкий шум. По времени это должны быть мадьярские егеря. И точно. Вскоре послышались шаги марширующего подразделения и чёткие команды на шипяще-бурчащем наречии. Несмотря на то, что официальные языки в империи немецкий и венгерский, общение в общеимперских полках принято на немецком. Разумеется, в национальных частях общаются на своих языках, но офицерские чины обязаны знать немецкий.
        Минут через пятнадцать в дверь постучали. Густав отозвался. В кабинет вошёл чернявый обер-лейтенант и на хорошем хох-дойче доложил о прибытии.
        Майор приказал выделить десять человек для охраны важного пленника, сменив пехотинцев, а утром сопроводить его в Станиславов для передачи в контрразведку корпуса. Обер-лейтенант отсалютовал.
        - И вот что, завтра перед отбытием зайдите ко мне. Я дам вам это, - Густав показал венгру пакет. - Передать лично в руки генералу от инфантерии фон Лукасу. Ясно?
        - Так точно, господин майор! Разрешите идти?
        - Идите.
        Венгр вновь вскинул два пальца к виску и вышел. вновь вскинул два пальца к виску и вышел.
        Густав убрал пакет в сейф и взглянул на часы. Десять. За окном почти стемнело. Потянулся до хруста в суставах. Ещё полчаса, и можно будет отправиться на окраину. Фройляйн Ганна заждалась.
        Подпоручик Голицын
        Русская императорская армия
        14 (27) июня 1917 года
        Посёлок Хриплино, недалеко от
        г. Станислав (ныне Ивано-Франковск)
        Роман Васильевич открыл глаза и, увидев встревоженное лицо вахмистра, прошептал:
        - Что случилось?
        - Венгры. Около роты егерей. Только что прибыли, - также шёпотом ответил Агафонов.
        Плохо, очень плохо. Это осложняет дело.
        - Откуда знаешь, что венгры?
        - Отличаю на слух мадьярское наречие от германского.
        Стемнело. Слава Богу, новолуние. Ночь звёздная, безоблачная, темень хоть глаз выколи. На площади и главной улице горят газовые фонари. В Прикарпатье электричество не везде. В крупных городах, вроде Станислава или Львова на улицах очень много электрических фонарей. По крайней мере, до войны было. В посёлках вроде этого - только газовые и то не везде.
        Подпоручик навёл бинокль на знакомое здание. В освещённом окне тёмный силуэт. Начштаба? Скорее всего.
        Окно погасло, и пару минут спустя на улицу вышел майор. Двое часовых вытянулись во фрунт. Подошли трое солдат. Австрияк несколько секунд поглядел на звёзды и направился по уже знакомому разведчикам маршруту. Конвой топает сзади. Группа очень быстро миновала освещённую часть улицы. Всё. В бинокль ничего не видать. В хате на окраине, где ночует майор, в окнах свет. То ли свечи, то ли керосиновая лампа.
        Пока Роман Васильевич спал, вахмистр отправил двух пластунов к сараю. Голицын похвалил казака. Станичникам пришлось делать крюк, обходя заболоченные участки. Но вылазка того стоила.
        Вскоре вернулись разведчики. Давешних трёх пехотинцев, что охраняли пленника, сменили пятеро венгерских егерей из новых.
        Вот чёрт!
        - Это не самое поганое, ваше благородие, - доложил кубанец. - Мы с Петром, - кивнул на второго, с кем делал вылазку, - наткнулись на троих австрияков из полевой жандармерии. Они тропку оседлали. Пришлось ликвидировать.
        Да, действительно, одно к одному.
        - Трупы хоть убрали? - буркнул Голицын.
        - Обижаете, ваше благородие. Оттащили в сторонку, веточками прикрыли.
        Подпоручик достал брегет. Десять минут двенадцатого. Посмотрел на хату, где ночует австрийский майор. Свет в окне пока горит. Оп! Погас.
        С венграми, охраняющими пленного, вахмистр впятером не справится. Тихо не справится.
        - Агафонов, возьми ещё двоих.
        Бородач на миг задумался.
        - Ваше благородие, а может ну его к лешему, скомороха этого? Рискованно, можем не совладать.
        - Он - русский офицер, - спокойно парировал Роман Васильевич - Голицыны своих в беде не бросают. Давай, Агафонов! С Богом!
        Подпоручик уверен, пленный молодой человек - офицер и дворянин. Почему? Откуда такая уверенность? Трудно сказать.
        Вахмистр пригладил бороду.
        - Назарчук, Мелихов, Перегода, с их благородием. Остальные - со мной.
        Теперь с Агафоновым семеро, включая самого вахмистра. С Романом Васильевичем - трое. Смена часовых через три часа. В четыре с небольшим начнёт светать. Мало, крайне мало времени.
        - Вперёд, братцы, - тихо скомандовал подпоручик.
        Пластуны растворились в темноте…
        К выбеленной хате подкрались с огорода. Роман Васильевич, присев на корточки, осторожно выглянул из-за угла. Часовые, судя по говору - австрияки, уселись на колоды и тихо обсуждают начальство. Майор с бабёнкой забавляется, а им, бедолагам, приходится охранять их высокоблагородие. Карабины держат небрежно. Один разгильдяй, самый высокий, вообще прислонил свой к тыну. Нападения не ждут. И слава Богу! От угла до солдат двенадцать шагов. Если атаковать сейчас, оружием воспользоваться не успеют, а вот заорать - могут.
        Хорошо у панночки собаки нет, хлопот было бы не в пример больше.
        Роман Васильевич поднялся и глянул на казаков. Правая ладонь Назарчука скользнула к сапогу. В руке появился нож. Пластуны последовали примеру товарища. Кубанец скользящим движением перетёк за куст. Подпоручик аккуратно выглянул. Часовые даже ухом не повели. Высокий австриец, похлопав по карманам мундира, вытащил сигареты и угостил остальных. Второй достал спички. Назарчук медленно поднял руку. Голицын мысленно похвалил станичника. Свет, даже не яркий, на время ослепит часовых. Огонёк выхватил из темноты лица склонившихся солдат.
        Рука казака опустилась, и три тени бесшумно рванулись к врагам. Действовали слажено, любо-дорого посмотреть. В несколько секунд с охраной покончено. Те даже не пискнули. Трупы быстро убрали подальше от тына.
        Роман Васильевич знаком приказал двоим занять места у окон, и осторожно надавил на крепкую с виду дверь. Та подалась без скрипа. Ого! Панночка даже не запирается! Либо у местных это в порядке вещей принято, либо уверена - с таким покровителем бояться нечего.
        Тихо вошли. Зрение быстро привыкло - с тёмной улицы в тёмные сени. Правда, в глазах ещё догорают пятна от огонька спички. Засмотрелся на огонь. Ничего, сейчас пройдёт. Справа на вешалке прикрытая занавеской одежда. Дверь в горницу закрыта. Едва слышны приглушённые всхлипывания и учащённое дыхание.
        Голицын покосился на казака, как его? Перегода, кажется. Тот понимающе ухмыльнулся.
        Подпоручик медленно потянул за ручку. Дверь тихо открылась. Звуки стали громче. В образовавшуюся щель окинул взглядом горницу. В просторной комнате никого. Наверно в спальне. Бесшумно прошли в комнату.
        На столе посуда с остатками нехитрой снеди, на стул небрежно брошен мундир с майорскими клапанами. Тут же амуниция с пистолетом в кобуре. Справа, откуда отчётливо слышны звуки нарастающей страсти и ритмичный стук, должно быть, спальня. Роман Васильевич оглянулся на печь. С первого взгляда пустая. Кивнул Перегоде, мол, проверь. Казак молниеносно перехватил нож обратным хватом и, придерживая кулак с оружием у лица, бесшумно двинулся к печи. Клинок почти на замахе. Аккуратно осмотрел и покачал головой. Отлично, никого.
        Стук участился. Подпоручик вытащил из кобуры на стуле пистолет майора. Восьмизарядный «Штейр» М1912. Входить в спальню как-то совестно. Снова всхлип, утробный рык, облегчённый вздох. Голицын тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли и стыдливость, и знаком показал: пошли.
        Заметив в проёме двери чёрные силуэты, панночка негромко вскрикнула и натянула до подбородка одеяло. Князь направил пистолет на мужчину. Тот застыл.
        - Одевайтесь, господин майор, - по-немецки приказал Роман Васильевич, - и без глупостей.
        И уже по-русски добавил:
        - А вы, сударыня, молчите, и останетесь живы.
        Неизвестно, понимает ли та язык, но молодая женщина закивала. Австрияк медленно перевёл взгляд с оружия на Голицына и сел на кровати. Чуть дрожащая рука потянулась к стулу с наброшенным на спинку исподнем и форменными шароварами.
        Перегода встал рядом с одевающимся майором. Панночка зыркает из-под одеяла. Начштаба обмотал ноги портянками и стал обуваться. Подпоручик подошёл к кровати. Оставлять за спиной свидетеля нельзя, но и убивать женщину, чья вина лишь в том, что, как умеет, ублажает оккупанта, не хочется. Роман Васильевич поднёс ладонь к её шее. Барышня дёрнулась.
        - Вы не смеете… - проговорил австрияк, поднимаясь.
        Голицын ткнул пальцами в красивую шею. Панночка отключилась. Около часа проваляется.
        - А ведь вы не будете стрелять, господин под… - глухой удар оборвал запоздалую мысль майора.
        Роман Васильевич обернулся. Австрияк тихо свалился на услужливо подставленное плечо Перегоды. Чем это он его? Казак взвалил тело на плечи и двинулся к выходу. Всё. Пора уходить.
        На подходе к точке сбора увидел вторую группу. Насчитал семерых. Все живы, слава Богу. Один из пластунов несёт на себе чьё-то тело.
        - Что с ним? - в ужасе прошептал подпоручик, когда группа Агафонова приблизилась.
        - Их высокородие слишком долго рассуждали, - виновато пожал плечами вахмистр, - Да не пужайтесь, Роман Василич! Живой. Я аккуратненько.
        Голицын лишь махнул рукой.
        Через полтора часа по дну лощины пересекли австрийские позиции. В нос вновь полез уже привычный запах разлагающейся плоти. Ползти пришлось медленно, часто замирая. Но австрияки, разбалованные бардаком в русской армии, не очень рьяно несут службу. В австро-венгерской тоже бардак. Конечно не как в русской. Хоть морально-боевой дух, в отличие от кайзеровских войск, низкий, но приказы пока выполняют…
        Выбрались на нейтральную полосу. Небо на востоке светлеет, снова приходится ползти. Пленного тащат волоком. Соотечественник давно пришёл в себя и после короткого разговора ползёт сам. Иногда доносится раздражённое шикание пластунов.
        Ещё через полчаса группа свалилась в овраг в сотне саженей от первой линии вражеских траншей. Со стороны австрияков протяжно затрещало. В небо взметнулись с десяток осветительных ракет.
        - По нашу душу, - пробормотал Мелихов.
        - Ничего, - успокоил Голицын. - Полчаса привал и вперёд.
        Другого выбора нет. До своих позиций ещё саженей двести. Снова придётся ползком. Белая исподняя рубашка майора, хоть и грязная, прекрасно выделяется на нейтральной полосе. Да и они все - отличные мишени на фоне светлеющего неба.
        Австрияк давно очнулся. Его предусмотрительно связали и заткнули рот кляпом, и теперь тот зло и ненавидяще зыркает на Голицына.
        Нужно поговорить с освобождённым молодым человеком. Роман Васильевич подсел к соотечественнику.
        Капитан Прилуцкий
        Служба защиты времени Русской Конфедерации - Хронослужба
        14 июня 2333 года
        Оперативный отдел
        Московского регионального департамента
        Подмосковье
        Негромкий, навязчивый звук тревоги оборвал наслаждение индийским кофе. Опять технический сбой. Последний был две недели назад. В 1933 году в районе Омска открылся несанкционированный портал. Сотрудников Службы в том хроносрезе не было. Как выяснили технари, сбой в виртуальном контуре активного наведения. Ни один биологический объект не перемещён. Местные проверили и доложили.
        Двадцативосьмилетний капитан оперативного отдела Ян Максимович Прилуцкий медленно отхлебнул из фарфоровой кружки. Большинство коллег предпочитают атомарный хромопластик - руки не обжигает и несколько суток сохраняет температуру налитой жидкости. Фемтотехнологии. Но из древнего фарфора вкуснее.
        В девять утра капитан принял дежурство, просмотрел журнал командировок в районе ответственности департамента. На выходе одиннадцать групп. Цель - сопровождение гражданских историков-архивистов.
        Прилуцкий поправил ворот футболки-трансформера. Ткань из пико-волокна плотно облегает сильное, мускулистое тело с красивым рельефом мышц. Ян не качок. Такой гармоничный мышечный корсет и, что характерно, без всякой новомодной химии чаще встречается у бойцов. Высокий рост и развитая мускулатура нравятся женщинам во все века и тысячелетия. Проверено.
        Мелодичный вызов вселил дурные предчувствия. Звонок при техсбое дежурному оперу обычно не сулил ничего хорошего. Капитан пригладил ёжик короткостриженых волос и приказал компу:
        - Ответ.
        Выросла голограмма дежурного по департаменту.
        - Максимыч, срочно к Тарану.
        - Иду.
        Неудачное начало дежурства. Прилуцкий связал сигнал тревоги с вызовом к шефу. Обычно Палыч собирал к одиннадцати. Время десять ноль шесть. И почему Таран не отправил сообщение на «Леким-два»? «Леким-два» - кварковый комп, встроенный в изделие 9Л867 с кодовым названием «Линза»? Специально разработанная контактная линза для глаз.
        Ян не спеша вышел в коридор. Куда торопиться? У «хроников», как называют их коллеги из других военных или полувоенных (в древние времена было модное название «силовые») структур, времени, за редким исключением, всегда навалом.
        Капитан вошёл к шефу. За спиной бесшумно соткалась из пространства мембрана портала с чётко очерченным контуром двери. В кабинете за широким столом уже расселись сотрудники техотдела, аналитики. Взгляд выделил незнакомое лицо. Девчонка. Младший лейтенант в белом форменном комбинезоне с эмблемой историко-археологического отдела на рукаве. Просветы и окантовка погон, канты на брюках и обшлагах синего цвета Службы. Симпатяшка-брюнетка. Волосы сплетены и заколоты сзади. Чуть с горбинкой нос намекает на восточное происхождение. Белый цвет формы подчёркивает загорелое лицо. Где-нибудь на югах отдыхала после выпуска. Ян подмигнул девчонке. Та надула губки и отвернулась к шефу. На стульях у стены скучают двое оперов его отдела.
        Хоть в оперативном отделе ношение формы необязательно, на Палыче лёгкий трансформ бирюзового цвета с короткими рукавами и подполковничьими погонами с двумя звёздочками и синими просветами. Как знал Ян, подобное обозначение званий идёт ещё с традиций русской армии двадцатого-двадцать первого века. И все «силовые» структуры Русской Конфедерации носят именно такие погоны…
        Когда девяносто лет назад учёные Конфедерации, Китая и, чуть позже, Североамериканского Союза и Западноевропейской Хартии после более чем столетних исследований открыли принцип перемещения во времени, мир вздрогнул. И есть от чего! Реально правящие в Союзе и Хартии транснациональные корпорации, серьёзно потрёпанные Россией и Китаем и давно растерявшие былую мощь, воспрянули духом.
        Чего проще? Вернуться в прошлое, кого-то устранить, кого-то, наоборот, не дать устранить, кому-то внушить другие идеи, и всё. История пошла другим путём. То, что при этом можно ненароком уничтожить самого себя, что противники будут творить то же самое, руководству корпораций в голову приходило редко. Возникла потребность в создании спецслужбы по охране времени, в том числе на планетарном уровне.
        Подписаны международные договора, пакты и декларации, приняты национальные законы и введена ответственность. Но соблазн велик. Как у обычного человека, так и у небожителей. Все понимали, изменить что-либо в эпохе, отстоящей даже на тысячу лет, чревато. Нарушитель сам может погибнуть. Даже не погибнуть. Нет. Исчезнуть из всех хроноветвей и хроноволн. Что уж говорить о десятке тысяч и миллионе лет? Тогда вообще всем и всему кирдык, как выражается Фарух Тамирбаев. А вот уйти на час, на день, на неделю назад и чего-то поменять - вполне можно. И не только с дурными или преступными целями. Чаще ведь хочешь, как лучше. Только вот получается… ну вы поняли.
        Всё оказалось совсем не так, а гораздо… лучше. Да. Скорее всего, лучше. Прошлое почти не позволяет себя менять. Ключевое слово «почти».
        Группа учёных Конфедерации во главе с профессором Тушаром Агнихотри провела кучу сложнейших биологических, генетических, темпоральных экспериментов. В итоге - величайшее открытие. У каждого человека есть некий энергоинформационный уровень. Он может вызвать всплеск хронального поля, создать новую волну или ветвь, что позволяет в той или иной мере воздействовать на прошлое. У многих людей этот уровень не превосходит трёх единиц, либо колеблется около пяти. Значение уровня до десяти не позволяют изменить течение времени.
        Уровень, в честь учёного, назвали коэффициентом Агнихотри. Единицу измерения - «агни».
        Ян не вникал в хронофизику процесса. Хотя в обеих Академиях - и Хронослужбы, и Госбезопасности этот предмет обязателен, Прилуцкий уже успел основательно забыть тонкости. В них прекрасно разбирается бывшая подружка - сотрудница биофизического отдела Любомила Костович. Уроженка Белграда, девушка три года назад с отличием окончила Академию…
        Уже более ста пятидесяти лет в мире сохраняются устойчивые центры силы. Корпорации, как ни старались, не смогли их поколебать. Самый мощный - Русская Конфедерация, куда кроме России входят Восточная Европа, Балканы, Прибалтика, Скандинавия, Средняя Азия, Ближний и Средний Восток, Индия, Монголия, Аляска, территория западной части Северной Америки и частично Мексики. Де-юре - Конфедерация. Фактически - единое федеративное государство, стихийно возникшее после стремительного расцвета России. Мощную поддержку оказывают страны Латинской Америки. Многие из них всё ещё безуспешно пытаются войти в состав Конфедерации. Большинство стран Африки поддерживают Конфедерацию на взаимовыгодной основе. Когда корпорации попытались установить на чёрном континенте марионеточные режимы, огребли по полной.
        Следующий центр - Индокитай во главе с Китаем. Главный союзник и партнёр Конфедерации.
        Западно-Европейская хартия объединяет Западную Европу, Турцию и Албанию.
        И, наконец, Северо-Американский союз включает оставшуюся территорию Северной Америки с разобщёнными государствами бывших США, Канады, Мексики и Британских островов.
        В таких политических условиях приходится работать Хронослужбе не только по охране времени. Самое спокойное занятие - изучение истории. Этим занимается историко-археологические подразделения. Часто им «на хвост» садятся гражданские историки. Иногда приходится искать случайно затерявшихся во времени. Бывает такое, правда редко. Но одна из основных задач Службы - борьба с действиями спецслужб защиты времени корпораций Хартии и Союза. Самая влиятельная из них - «Билдерберг Корпорэйшн», объединившая активы участников старого-престарого Билдербергского клуба. У неё самая мощная служба защиты времени - «Тайм Секьюрити Эдженси». «Ти-Эс-Эй» выросла на обломках Агентства национальной безопасности древних США. Различные террористические и мафиозные группы, спонсируемые Союзом, пытаются получить доступ к хронотехнологиям. Союз использует террористов, но к технологиям не подпускает. Противодействие таким группам то же входит в сферу деятельности Хронослужбы. По международным пактам при обнаружении они должны быть уничтожены незамедлительно…
        - Наконец-то все в сборе, - недовольно покосился на Прилуцкого Таран. - В девять ноль три произошёл сбой. Хроносрез - 13 июня 2015 года, шесть часов десять минут, одиннадцать секунд местного времени, Подмосковье, координаты, - он взглянул на атомарную бумагу с распечаткой, - пятьдесят пять градусов сорок четыре минуты сорок четыре и две секунды северной широты, тридцать восемь градусов, двенадцать минут, тридцать девять и шесть секунд восточной долготы. Несанкционированная транслокация биологического объекта весом до ста килограмм, предположительно человека. Объект нативный…
        Таким мудрёным словом называют жителей хроносреза. Ян с коллегами предпочитает более простое - «абориген».
        - Задача - найти и вернуть, - Таран посмотрел на Прилуцкого.
        Тот пожал плечами.
        - Никаких проблем, Олег Палыч. Найдём и вернём.
        Ян - опытный оперативник. С одной стороны, чего проще? Ушёл в прошлое на пару минут раньше и предотвратил несанкционированный переход. Ан нет. Точность определения координат конечной точки от десятков метров до сотен километров. И чем дальше в прошлое, тем хуже точность. А если ещё иностранные спецслужбы противодействует? И такое бывает.
        Обычная оперативно-поисковая работа. Выяснить, кто внезапно пропал, где, когда и так далее. Стереть, при необходимости, память свидетелей. Хотя, они по-любому всё забудут. Задействовать местную агентуру и резидентуру. Всё как всегда.
        - Есть проблемы, капитан.
        Прилуцкий насторожился.
        - Хроносрез назначения - 27 июня 1917 года. По местному летоисчислению - 14 июня. Время - семь одиннадцать.
        Ян пока ничего особо проблемного не увидел. Первая мировая война. Ну и что? Немного усложняет работу, но ничего страшного.
        - А в чём проблема, Палыч?
        - Хэлээс.(16)

* * *
        16) ХЭЛЭЭС - ХЛС - хронолокальное смещение
        Упс! А вот это хреново. Хронолокальное смещение - паршивая штука. При обычной транслокации объект уходит в другое время в том же самом месте. А вот при смещении может оказаться где угодно. Но и это не самое противное. При ХЛС появляется странная физика. В мире за всё время работы Службы наблюдались только два таких случая. Один в Североамериканском Союзе. От них ничего не добились. Использовали собственные силы для получения информации. Амеры обижены, что у них отняли былое могущество. Другой случай - в Индии. Двадцать три года назад. Его в Академиях разбирают подробно. Надо порыться в информатории.
        - Отследить сумели? - ни на что не надеясь, спросил Ян.
        Таран лишь пожал плечами. Вообще абзац. Полный.
        - Разрешите, Олег Павлович, - девчонка-археолог подняла руку и покраснела.
        - Слушаю.
        Та вскочила. Таран жестом показал, что может сидеть.
        - Младший лейтенант Дарь Я Фархад И. Только что сообщили. Есть конечная точка транслокации. Восточная Галиция, Юго-западный фронт русской армии.
        Час от часу не легче. Если память не изменяет, там в это время было жарко. Но, по крайней мере, не по всей планете шастать. Всего лишь по Галиции.
        - Спасибо, лейтенант. А где Гуляев и Быстрицкая?
        - В командировке, господин подполковник, - растерялась девчонка.
        - У вас в отделе что, не нашлось старших по званию что ли? - Таран недовольно взглянул на лейтенанта.
        Та исподлобья зыркнула на шефа серыми глазищами.
        - Так точно, есть, господин подполковник, но мне сказали: иди, привыкай.
        Прилуцкий хмыкнул.
        - Бардак! - резюмировал Таран. - Ладно. Ваш отдел, сами разбирайтесь. На время операции переходите в распоряжение капитана Прилуцкого. Кольцову доложу сам. Данные на общий экран.
        Ян недовольно поморщился. Девчонка сразу разонравилась. Пора готовить группу. Скорее всего, стандартный набор. Трое оперов, включая самого Яна, двое из силового прикрытия, технарь, хронофизик, историк и лингвист. Историком назначили эту девчонку. Только пришла и в самое пекло. Утрированно конечно, но работа не каждому «старичку» под силу, а тут… Только-только из Академии. Прелестное создание, бесспорно. Но ему сейчас нужна не смазливая мордашка, а опытный сотрудник. Тот же Олег Гуляев, или хотя бы Майка Быстрицкая. Им ещё никому не приходилось исправлять последствия ХЛС.
        - Вот здесь, - звонкий голос отвлёк от мыслей.
        Над столом возник голографический экран. Все могут видеть картинку независимо от того, где сидят. Быстро визуализировалась карта Прикарпатья и Западной Украины. Красный овал ограничивает конечную зону транслокации.
        - Размеры? - поинтересовался Палыч.
        - Примерно сто пятьдесят на двести километров, господин подполковник, - чётко доложила девчонка.
        Таран кивнул. Экран исчез. Палыч положил руки на стол.
        - Операцией руководит полковник Кольцов. Я назначен замом. Ян, возглавишь спецопергруппу. Какие соображения?
        Прилуцкий развёл руками.
        - Пока стандартно. Архив, изучение местности. Госпожа Фархади, - недовольно покосился на брюнетку, - познакомит с условиями работы. Технари пока определят, что к чему. Разведка добывает информацию. На всё два дня. Затем работаем в срезах. Предварительный план представлю через два часа.
        Таран одобрительно кивнул.
        - Вопросы есть?
        - Есть предложение, - откликнулся Прилуцкий.
        Подполковник покосился на Яна.
        - Ну?
        Капитан поднялся с кресла.
        - Прошу заменить младшего лейтенанта Фархади более опытным сотрудником. Предлагаю майора Гуляева или капитана Быстрицкую.
        Очаровательный лейтенант сердито сверкнула глазами. На Прилуцкого не подействовало.
        - Чем тебе не угодила младший лейтенант?
        - Слишком молода, неопытна. Только из Академии. Пороха ещё не нюхала, как говорили в старину. Подобными делами не занималась.
        Таран сдвинул брови.
        - Подобными делами, Ян Максимыч, никто из нас не занимался.
        Ян всплеснул руками.
        - Так она вообще никакими ещё не занималась!
        - Вот и научишь. Всё, господин капитан. Это не обсуждается.
        Прилуцкий щёлкнул каблуками, хотя щелчка не получилось. Пористый монокристаллический полимер позволяет создать бесшумную обувь. Мечта всех разведчиков и диверсантов прошлого.
        - Есть, господин подполковник!
        - Ну откуда ты такой взялся? - пробормотал Таран. - Все свободны.
        Ян повернулся кругом, отодвинул кресло и вышел строевым шагом. Мембрана, ограниченная контуром двери, мгновенно бесшумно распалась на атомы и собралась за спиной. Прилуцкий тут же притаился сбоку от портала. Нужно поговорить с девчонкой. Ишь чего удумала!
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        Ночь с 14(27) на 15 (28) июня 1917 года
        Посёлок Хриплино
        Юго-Западный фронт русской армии, нейтральная полоса
        Трое уже знакомых юнитов отвели в деревянную халупу метрах в трёхстах от штаба. На распашных дверях железный засов с огромным висячим замком. В этот раз вертухаи не грубили, руки не распускали. Даже злобноглазый угомонился.
        Тоха вошёл и осмотрелся. В углу нашлась кучка сена. В стену вбит железный крюк. На кой он тут? Пленников что ли приковывать? Бр-р. По спине пробежали холодные мурашки.
        Справа под потолком через небольшое зарешёченное окошко синеет небо. Если б не решётка, пожалуй, можно пролезть. Тоха вздохнул. Обещал майору, что не попытается сбежать. И опять же, куда бежать, мля?
        Рыжеусый жестами показал, ложись, мол, на сено. Программер лёг. От шока и переизбытка информации мозгу нужно срочно отдохнуть. Тоха провалился в дрёму.
        Очнулся от шума. Что-то лязгнуло, походу, засов. В приоткрывшуюся дверь просочился злобноглазый, прикрывая рукой зажжённую керосиновую лампу. Нечто похожее программер видел у дежурного по части, когда служил «срочку». Следом с дымящимся котелком и металлической кружкой, откуда тоже струится дымок, вошёл рыжеусый.
        Тоха глянул на окошко. Чуть стемнело. Юнит протянул ужин. Попаданец привстал и буркнул «Спасибо!». Котелок и кружка горячие, но терпимо, рук не обжигают. Ещё б ложку. Солдат, словно прочитав мысли, тут же вытащил из кармана нужный инструмент и передал Тохе. Рыжие усы с уголками губ приподнялись в улыбке. Пока программер присаживался, злобноглазый повесил «керосинку» на крюк. Халупа заметно осветилась. Рыжеусый что-то произнёс, и оба юнита вышли.
        Есть захотелось ужасно. Тоха быстро умял варёную картошку с четырьмя крохотными кусочками мяса и с удовольствием запил горячим чаем. Минут через тридцать, точнее сказать нельзя (часов никогда не носил - время можно посмотреть на смартфоне, на крайняк в метро, на инфотабло в Москве, на компе), рыжеусый вернулся за котелком и кружкой.
        Сытый и повеселевший Тоха откинулся на сене. Романтика. Как в детстве, когда ездил в деревню к бабушке. Летом часто ночевал на сеновале…
        Хорошее настроение быстро улетучилось. Чему, спрашивается, радоваться? Очутился чёрте где, в другом времени и, походу, застрял тут навсегда.
        А там мама с отцом остались. Они ж с ума сойдут. Пойдут в ментовку, подадут в розыск. И чё? Хрен теперь его найдут. Менты и так работать не хотят, а в его случае розыск просто не имеет смысла. Нет больше программера Антона Воронцова в его родном времени. Нет. Теперь он тут. Тоха грустно вздохнул.
        Здесь всё по-другому. Война. Первая мировая. О ней попаданцу мало что известно. Хотя в силу романтической натуры Тохе нравятся белогвардейские песни. Точнее, с закосом под белогвардейские. На «Тытрубе», как с коллегами называет Ютуб, даже нехилую подборочку сделал. Может легко сбацать на гитаре и на пианино.
        В детстве будущего программера отдали в «музыкалку». Хоть и слух есть и школу окончил по классу фортепиано на одни пятёрки, но не лежала у мальчишки душа к музыке. С детства балдел от компов. С головой ушёл в кодинг, компьютерное железо, «глючилово», как они называют, геймы и прочий контент.
        Но романсы романсами, а вот что происходило на этой войне, никогда не интересовался. Что теперь ждёт впереди, хрен знает. Хорошо, не в средние века попал, сразу бы на костёр отправили. К гадалке не ходи!
        Здесь компов с интернетами нет, и программеры на фиг никому не упали. Чем тут заниматься, хэ-е-зэ, если не грохнут раньше времени. Взгляд остановился на застывшем огненном лепестке «керосинки». Надолго ли её хватит? И как её выключать, если чё? Ладно, фиг с ней, пока не мешает.
        Тоха вновь попытался припомнить момент перехода.
        Итак. Отошёл от кустов, ни с того, ни с сего - бело-синяя вспышка, будто от электросварки. И всё. Но… Огнём не обожгло, треска электрической дуги не было. Ещё раз вспомнил фильмы. Подразделение российской армии вошло в туман и вышло в другом времени. Порталом оказался туман, либо портал был скрыт в тумане. В другом фильме пацаны прыгнули в озеро и вынырнули уже в прошлом. А у него? С какого бодуна бесшумная вспышка, без всяких там предупреждений. Невидимый портал, что ли? Мало того, что время другое, ещё и место сменилось.
        От размышлений отвлёк невнятный шум снаружи. Всё стихло. Как-то странно, едва слышно, клацнул засов, дверь беззвучно приоткрылась. Внутрь скользнул бородатый мужик в чёрном… кафтане. В таких джигиты ходят. Ряд узких кармашков на правой и левой стороне груди, в каждый можно засунуть по толстому маркеру. Сейчас оттуда выглядывают светлые кончики. Чёрные тряпичные погоны с лычками старшего сержанта чуть выгнуты вверх. Из-под приплюснутой папахи с красным верхом выбивается лихой чуб. На тёмных штанах тёмно-красные генеральские лампасы. За спиной «винтарь», на поясе длинный тесак. Хороший такой тесачок.
        Встретившись глазами с Тохой, сержант подскочил ближе и, поманив, тихо проговорил:
        - Ваше высокородие, давайте сюда!
        - Я? - прошептал Тоха, поднимаясь.
        - Мы за вами. Скорей, ваше высокородие. Времени мало. Австрияки хватятся, не уйдём.
        Вот, блин, влип! Наши что ли?
        - Но я… не могу…
        Сержант оглянулся и неожиданно оказался совсем рядом. Что-то коснулось шеи.
        Чернота…
        От немилосердной тряски медленно возвращается сознание. Тоха не сразу въезжает в тему - голова свободно болтается и свешивается вниз. Темень. Руками не пошевелить, связаны. Рот забит тряпкой. Резко открывает глаза, и точно, кто-то несёт его на плече.
        Тоха застонал. Чувак, что его нёс, остановился и тихо позвал:
        - Ваше благородие?
        Спасённого пленника сняли с плеча чуть запыхавшегося крепкого парня в таком же чёрном кафтане, как у того сержанта, морду б ему набить, и усадили на тёплую землю.
        Вокруг стрекочут сверчки или кто их там разберёт. Дурдом продолжается.
        Тут же подошёл ещё один чувак, тоже молодой. Вряд ли старше Тохи. И прикид другой. Обычная гимнастёрка, на голове фуражка, а не эти приплюснутые папахи. Два плечевых ремня, просунутые под погоны, спускаются к поясному. На левой стороне груди покачивается небольшой крест на колодке с георгиевской лентой. Справа на поясе юнита - кобура, слева - сабля или шашка. На матерчатых погонах блеснули по две лейтенантские звёздочки. Тогда были поручики, корнеты, ротмистры, штабс-капитаны, но какие звания чему соответствуют? Этот, походу, поручик. Нет. Поручик - старлей. Это он знает. А как по-ихнему лейтенант?
        Офицер приказал развязать пленника и, придержав шашку, присел рядом на корточки. Рядом опустился тот самый гад-сержант.
        - Ты чё, сержант, охренел? - зашипел на него Тоха, как только изо рта вытащили кляп.
        - Извиняйте, ваше высокородие, времени было мало, - виновато потупился сержант.
        На плечо легла рука «лейтенанта»:
        - Прошу вас, потише, - прошептал он и обратился к сержанту, - с тобой, Агафонов, я ещё разберусь, - и снова Тохе, - сами идти сможете?
        Программер кивнул:
        - Постараюсь.
        - Тогда, вперёд! - тихо скомандовал «лейтенант».
        Двое в черкесках, наконец, вспомнил название кафтанов Тоха, пристроились за ним. Бежать оказалось тяжело. С «армейки» не бегал, жирком оброс. Да ещё кондовые «шузы» почти на босу ногу. Почти, потому что внутри обувки портянки сбились, а сверху съехали вниз.
        Вскоре уже отупел и бежал, как робот. Где-то ползли по оврагу. Юниты шипели, чтоб «его высокородие» зад не поднимал. Где-то замирали. Снова знакомая трупная вонь, поле со «жмурами». Тоху передёрнуло. Проползли под «колючкой».
        Двое волоком тащат кого-то в белой рубахе. «Языка» что ли взяли? Пленника разглядеть не получается, темно.
        Иногда нарывается на «жмуриков» и каждый раз вздрагивает. Уже не так страшно. Может, привыкает, а может оттого, что рядом живые люди, и не собираются его убивать. Наконец, сваливаются в овражек, чьи размеры из-за темноты определить не удаётся.
        В небо взвиваются звёздочки осветительных ракет. Кто-то шепчет, по их, мол, душу. Программер с ним мысленно соглашается.
        Оглядывается. Овражек небольшой - метров десять в длину. На дне полуразложившиеся трупы. Вновь замутило. Недавний ужин чуть было не полез обратно. Попаданец старается не смотреть на «жмуров». Юниты же не обращают на мертвяков никакого внимания. Даже стойкий трупный запах, походу, им по фигу.
        Ноги гудят. Пальцы натёр, теперь саднят, блин. Рядом «язык» в белой рубахе. Тоха узнал австрийского майора, что его допрашивал, и виновато улыбнулся. «Лейтенант» объявил получасовой привал и подсел к Тохе. Двое юнитов вылезли на край оврага с двух сторон, приготовившись к стрельбе.
        - Господин лейтенант, - обратился Тоха к офицеру.
        - Подпоручик Голицын, Роман Васильевич, с вашего позволения, - тихо представился тот, - разведотделение штаба одиннадцатой пехотной дивизии, - и с улыбкой добавил, - лейтенант - флотский чин. В пехоте - поручик. Вы, сударь, кто будете?
        Тоха хмыкнул. Вспомнилась песня «Поручик Голицын» и это старомодное обращение «сударь». Хотя, да. Он же сейчас в начале прошлого века. Никак не привыкнет. Разве к такому можно привыкнуть?
        Взгляд офицера затвердел.
        - Я сказал что-то смешное?
        Вот чёрт! Ещё не хватало нарваться на дуэль. Они тут все долбанутые на почве чести, оскорблений.
        - Нет-нет, - Тоха примиряюще поднял руки, - простите ради Бога, совсем не хотел вас обидеть. Просто песня такая есть. «Поручик Голицын».
        Брови чувака поползли вверх, аж фуражка зашевелилась.
        - Господин подпоручик, - проникновенно продолжил Тоха, - давайте поговорим с глазу на глаз, без лишних, так сказать, ушей, - он покосился на юнитов.
        Голицын пару секунд подумал и кивнул.
        - Извольте.
        Отходят в сторону, насколько позволяет овраг. Программер умудряется пару раз споткнуться. Подпоручик, походу, прекрасно ориентируется в темноте.
        - Слушаю вас, - промолвил офицер, когда они присели на склоне оврага.
        - Моя фамилия Воронцов, Антон Дмитриевич. Работаю программистом компьютерных игр в фирме «Либерсофт».
        - Простите, не понял. Что значит «программист»? И что такое «компьютерные игры»? И что за фирма? Британская?
        - Нет, наша. Российская. Программист - человек, который пишет компьютерные программы. Компьютерные игры, ну это… игры в которые играют на компах.
        Посмотрев в глаза собеседника, Тоха понял, что тот ни фига не понял. Как объяснить человеку элементарные вещи, что знает даже ребёнок?
        Голицын помолчал.
        - Какого сословия будете?
        - Не знаю, - Тоха пожал плечами. - Отец рассказывал, что вроде бы были в нашем роду то ли графы, то ли князья, но после революции многих побили. Кто-то стал служить Советам, но в тридцать седьмом кого расстреляли, кого в лагеря отправили. Кто-то за границу уехал, кто-то сменил фамилию и затаился.
        - Стоп-стоп, какой революции? Девятьсот пятого? Или февральской?
        Программер опять пожал плечами:
        - Нет. Девятьсот семнадцатого. Октябрьской.
        Голицын потёр лицо.
        - Служите?
        - Служил, срочную.
        - Чин?
        - Что, простите?
        Офицер снова удивлённо посмотрел.
        - Ваш военный чин? Мой - подпоручик, - терпеливо объяснил Голицын.
        - Ах, в этом смысле… Старший сержант… запаса.
        - Старший сержант? - собеседник поправил фуражку. - Странно. Как у французов или британцев.
        - Не знаю, как это сейчас называется. У меня погоны были как у вашего… как его… Агафонова.
        Подпоручик вскинул бровь.
        - Фельдфебель? Дворянин и нижних чинов? Так не бывает, сударь. Или вы вольноопределяющийся?
        - Вольно… определяющийся? Это как?
        Взгляд чувака красноречивее всех слов. Смотрит будто на идиота. Тоха вздохнул - надо тщательно подбирать слова.
        - Роман…
        - Роман Васильевич, с вашего позволения.
        Ну да, в то время благородные обращались только по имени-отчеству. Так в фильмах показывали.
        - Да, конечно, простите. Роман Васильевич, я родился… в тысяча ДЕВЯТЬСОТ девяносто втором году.
        В небо взвились ещё несколько жёлтых ракет.
        Голицын приоткрыл рот.
        - Как… такое… может… быть?
        - Я попал сюда из две тысячи пятнадцатого года. Не знаю, как. Их майор, фон Лукас, - Тоха кивнул на пленника, - сказал, что сейчас тысяча девятьсот семнадцатый год. Первая мировая война…
        - Думаю, вам нужно рассказать мне всё.
        Программер кивнул…
        - И вот в халупу вломился ваш Агафонов и вырубил меня.
        Они помолчали. Чувак достал из кармана часы и взглянул на циферблат.
        - Хочу вернуться домой, но не знаю, как, - грустно проговорил попаданец. - Вы мне не верите?
        Голицын помолчал и убрал часы в карман.
        - Честно? Не знаю. Всё очень необычно.
        - Вот и майор этот, - Тоха кивнул на австрийца, - тоже не поверил. Хотя я убедил его, что такой материал, - тронул футболку, - в ваше время ещё не придумали.
        Подпоручик протянул руку.
        - Позволите?
        - Конечно.
        Чувак пощупал рукав футболки.
        - Вообще-то ничего особенного. Ткань как ткань, - он пожал плечами. - Не шёлк, конечно, и не лён. Меня больше поражает фасон вашей одежды. Неужели через сто лет будет такая ужасная мода?
        Тоха обиделся:
        - Почему ужасная? Нормальная летняя одежда. Не деловая, естеснно, а так… для отдыха.
        Новый знакомый привстал.
        - Пора.
        Подпоручик Голицын
        Русская императорская армия
        15 (28) июня 1917 года
        Нейтральная полоса Юго-Западного фронта
        Роман Васильевич в лёгком шоке. Вызволенный из австрийского плена соотечественник - гость из будущего. Как такое вообще возможно? Рациональный ум молодого князя отказывается это принимать. Но Воронцов - вот он. Живой, здоровый.
        Манера речи, общения, обилие странных слов и выражений. Вроде говорит по-русски, а понять иногда невозможно. Лишь общий смысл. Совершенно не разбирается в системе чинов, табеле о рангах, титуловании.
        До своих окопов остаётся саженей семьдесят. На пути - ряды колючей проволоки. Отряд затаивается. Агафонов отправляет пластуна к траншеям, чтоб пехота с перепугу не открыла по ним огонь.
        Голицын покосился на соотечественника. Тот лежит в пяти саженях, ободрал голые ноги, что не удивительно, сколько они ползли, и сквозь зубы матерится, почёсываясь.
        С австрийской стороны длинно застучал тяжёлый пулемёт. Ещё один. Воронцов чуть заметно вздрогнул и замер. Что же с ним делать?
        - Антон Дмитриевич, - тихо позвал подпоручик и махнул рукой.
        Воронцов подполз ближе. Взгляд уже не такой затравленный. Это хорошо.
        - Есть проблема, - продолжил Роман Васильевич. - Я обязан сдать вас в контрразведку. Нужно решить, что будете там говорить.
        Гость из будущего пожал плечами.
        - То, что рассказал вам и тому майору, - и кивнул в сторону пленного австрияка.
        - Плохая идея. Вам, скорее всего, не поверят. А с учётом всего, что творится сейчас в России, могут и расстрелять.
        - Расстрелять? - ахнул Воронцов. - За что?
        Роман Васильевич сорвал сухую былинку, пожевал.
        - Как вражеского шпиона.
        Гость из будущего глухо застонал и опустил голову в траву. Чувства молодого человека вполне понятны.
        - Слушайте внимательно и запоминайте.
        Воронцов поднял голову и уставился на Голицына.
        - Вы - граф Воронцов. Живёте в Москве. Иногда бывали в Петербурге. Бежали из немецкого плена из-подо Львова. Недалеко от Богородчан вас схватили австрийцы и собирались отконвоировать в Галич. Там немецкий лагерь для военнопленных.
        - Почему именно из немецкого плена? - глухо проговорил Воронцов.
        - Австрийцы обычно не издеваются над военнопленными, особенно над офицерами, а немцы с удовольствием глумятся над славянами.
        - Фигня голимая, - безапелляционно заметил соотечественник, и Романа Васильевича покоробило. - Я ж ничего здесь не знаю. Ни обычаев, ни важных событий, что знает каждый. Сами ж говорите, разговариваю не так. Как к кому обращаться, понятия не имею. Где благородие, а где превосходительство. Контрразведка меня вмиг расколет, как станет ловить на нестыковочках. Только хуже будет. Да и не очень-то я похож на измождённого пленника, - закончил Воронцов.
        Роман Васильевич задумался. Прав гость из будущего. Но ничего толкового на ум не приходит. А если симулировать частичную потерю памяти? Как человек тонкой душевной организации не выдержал ужасов плена? Всё это Голицын предложил гостю. Тот задумался.
        - Может и прокатит, - пожал плечами Воронцов. - Но потащат в дурку, там расколют.
        Наверно, имеет в виду дом для умалишённых.
        - Даже если не потащат, - продолжил гость, - одежду как объясню. Не носят у вас ещё такой фасон, - и грустно улыбнулся. - К тому же пленник ваш всё знает. На допросе про меня всё расскажет.
        - Его будут спрашивать о планах австрийских войск, а не о вашей скромной персоне. Так что не переживайте. В общем, давайте так. Мы знакомы поверхностно. Встречались иногда в Петербурге, пардон, в Петрограде. В собрании. В четырнадцатом, когда я отправлялся на фронт, вы были слушателем офицерских курсов. В прошлом году, будучи в отпуске в Петрограде, я видел вас в чине прапорщика. А историю о путешествии во времени выдумали. Годится?
        - Стрёмно как-то, - не слишком понятно ответил Воронцов. Похоже, сомневается. - Ну, допустим. А как же одежда?
        - Одежду вам найдём. На допросе скажете, что мы нашли в вас в австрийских солдатских сапогах, офицерских шароварах и гуцульском плаще, который вы стащили, пока были в бегах. Плащ австрияки потом отобрали.
        Соотечественник успокоился. И слава Богу! Теперь срочно переговорить с Агафоновым. Подпоручик подозвал вахмистра. Бородач бесшумно оказался рядом. Голицын попросил станичника, если того будут спрашивать, подтвердить, что их благородие прапорщика Воронцова обнаружили в плену в шароварах, австрийских солдатских ботинках и белой исподней рубахе. Подчеркнул - именно в белой. И пусть вахмистр с казачками своими беседу проведёт.
        Агафонов пригладил бороду и прошептал:
        - Слушаюсь, ваше благородие.
        Но как-то холодно произнёс эти слова вахмистр.
        - Сидор Пантелеймонович, я тебе обязательно всё расскажу, но позже. Просто выполни мою просьбу. Хорошо?
        Пластун кивнул. На востоке чуть заметно светает. Появился посланный к траншеям казак и махнул рукой.
        - Можно, - проговорил Агафонов.
        - Вперёд, - тихо скомандовал Роман Васильевич.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        14 июня 2333 года
        Оперативный отдел
        Московского регионального департамента
        Подмосковье
        Всё-таки всучил девчонку! Ну ничего. Поборемся! Мембрана в стене с нарисованным контуром двери исчезла. Вышли все посетители. Все, кроме лейтенанта. Портал запечатался, мембрана снова превратилась в монолит, а девчонка всё не выходит. Ничего себе! Палыч инструктирует новенькую? Или что?
        Мембрана распалась, в коридор выпорхнула лейтенант.
        - Стоять! - Ян схватил девчонку за руку. - Ты чего это удумала?
        - В смысле? - та захлопала длинными, загнутыми кверху ресницами.
        Младший лейтенант по росту едва доходит Прилуцкому до плеча. Пожалуй, чуть выше. Не в его вкусе. Мелковата.
        - Ступай к Тарану и откажись! - потребовал Ян.
        - Не могу, господин капитан. Приказ вышестоящего начальства, - девчонка дерзко взглянула в глаза. - И пустите руку! Больно.
        Прилуцкий отпустил. Вот мелочь пузатая! Ещё дерзит! Про пузатую, конечно, зря, фигурка что надо. Кровь прилила к щекам.
        - Вот так значит? - прорычал Ян.
        Девчонка от рыка едва заметно сжалась, но серые глаза всё также сверкают.
        - Тогда я сам поговорю с «высоким начальством»!
        Прилуцкий развернулся к кабинету. Лейтенант тут же схватила его за руку и затараторила:
        - Господин капитан, Ян Максимович, пожалуйста, не ходите! Не подведу! Честно-честно… - в голосе невесть откуда взялся едва заметный акцент.
        - Да отцепись ты! - Прилуцкий вырвал руку.
        Девчонка не унимается.
        - У меня диплом с отличием, фотографическая память…
        - Да на хрен мне твоё отличие? - рыкнул капитан. - Мне спецы нужны, а не зелёная пацанва… или…
        Он запнулся, оглядев лейтенанта. Тьфу ты! Не «пацанва», точно. А как?
        - А не гарем! Во!
        Быстро подошёл к порталу. Никакого эффекта. Глухая стена с нарисованным контуром двери даже не шелохнулась. Наверняка комп доложил Тарану, кто стоит перед входом. Капитан яростным голосом представился и потребовал открыть. Мембрана распалась на атомы, и Ян ввалился в кабинет, оставив нахальную девчонку снаружи.
        - Палыч, я не понял! - прямо с порога начал он, подходя к шефу.
        По привычке присел на краешек стола.
        - Что ты не понял? - мрачно проговорил Таран.
        - На фига ты мне впарил эту пигалицу? - Ян указал пальцем назад.
        - У неё прекрасная зрительная память. И не только зрительная. Запоминает огромный объём информации. Закончила Тегеранский филиал академии с отличием.
        - Ну так и оставалась бы у себя в Тегеране. Чего её сюда понесло?
        - Прекрасный специалист по русской истории…
        - У нас самих таких спецов знаешь сколько?
        Таран сложил пальцы пирамидкой.
        - Каким сам был семь лет назад? Забыл? Теперь лучший опер в Центральном округе, если не во всей Конфедерации. О тебе даже в Союзе и Хартии судачат.
        - Палыч, забери. А? Всеми Богами прошу! Давай в следующий раз. А сейчас… Гуляев вернётся, давай его. А? Палыч?
        Шеф откинулся на кресле и вздохнул.
        - Меня просили оттуда? - Таран поднял вверх указательный палец и скрестил на груди руки.
        - Ити-и-ить твою мать! - соскользнув со стола, взвыл Прилуцкий и хлопнул себя по бёдрам. - Она ещё и блатная! Спасибо, Палыч! - он слегка поклонился. - Вот уж от тебя никак не ожидал!
        Все в департаменте, да пожалуй, и выше, знают - Прилуцкий терпеть не может блатных и в свою команду никогда не берёт.
        - Да погоди ты, Ян! Не кипятись!
        Таран поднялся с кресла и подошёл вплотную к капитану.
        - Она дочь Бахрама Алиараша Фархади, - тихо проговорил Палыч.
        - Да хоть кого…
        Прилуцкий запнулся. Брови медленно поползли вверх. Он перешёл на шёпот:
        - Полковника Фархади? Того самого?
        - Теперь ты понимаешь? ТАКОЙ просьбе я не мог отказать.
        Ян вздохнул. Во всём мире помнят подвиг командира спецназа Тегеранского департамента Иранского главка. Десять лет назад американские корпорации транслоцировали в Иран 1914 года диверсионную группу. В состав группы входил сотрудник с коэффициентом Агнихотри чуть более пятнадцать тысяч. Такой уровень позволяет создать новый хроноствол. У самого Прилуцкого, например, тысяча семьсот тридцать пять агни. Тоже немало. Чтоб ускорить формирование ствола и новой истории амерам сначала надо было уничтожить нынешний. Для этого среди оборудования находилось устройство, позволяющее на короткое время в полтора, два раза усиливать уровень Агнихотри человека. Диверсантам почти удалось задуманное. На перехват послали отряд иранского спецназа во главе с полковником Фархади. Полковник принял на себя удар хитроумного устройства, успев ликвидировать суперсотрудника. Бахрам Алиараш Фархади пропал во всех ветвях времени. Будто его и не было. Нет. Не совсем так. Каким-то чудом, память о нём осталась, хотя по всем расчётам и моделям ничего подобного произойти не могло. Сохранились даже фотографии полковника, а не исчезли,
как обычно бывает, когда человека «стирают» из всех хроноветвей ствола. Даже дочь осталась в мироздании…
        - Возьми её, - мягко произнёс Таран. - Считай, моя личная просьба.
        Ян скрипнул зубами.
        - Возьми, - Таран положил руку ему на плечо, - как друга прошу.
        Прилуцкий вздохнул, подумал пару секунд.
        - Палыч, ты меня без виброножа режешь. Ладно.
        Таран расплылся в улыбке.
        - Спасибо, дружище.
        И хлопнул Прилуцкого по плечу. Ян развёл руками.
        - Пострадает моя репутация. Теперь будут считать, что я любого блатного возьму.
        - Об этом не волнуйся. То, что девочка принята к нам… хм… по просьбе… знают только пара человек в Тегеране и один в Москве. К тому же, она мечтала с тобой работать.
        - Что-о-о? Ну, Палыч!
        Ян даже слов не находит.
        - Максимыч, - Таран взял друга за плечи, - не бушуй. Девочка хорошая, красавица.
        - Мне не красивая мордашка нужна, а опытный сотрудник, - буркнул капитан.
        - Договорились? - подполковник отпустил Прилуцкого и протянул руку ладонью вверх.
        Капитан почесал стриженный затылок и схватил твёрдую ладонь друга.
        - Но, - он поднял указательный палец, - Палыч, до первого косяка.
        - Кто не ошибается, Ян? Тот, кто ничего не делает. У самого помнишь, сколько косяков было? То-то же. Как у вас с Милой? - сменил тему Таран.
        Прилуцкий махнул рукой и отпустил ладонь шефа.
        - Да никак. Расстались. У неё новый ухажёр, замуж собирается.
        - Дурак ты, Максимыч, - покачал головой подполковник. - Такую женщину потерял.
        - Знаю. Сам виноват. Но ты подумай, Палыч. Я? Женат? Чушь! С моей-то работой!
        Таран лишь махнул рукой.
        - Да ну тебя! Иди.
        Капитан вышел. Девчонка отскочила от портала. Подслушивала, пигалица? Да на здоровье! Тут такая звукоизоляция, дай Боги. Но припугнуть стоит.
        - Подслушиваешь, лейтенант! - Ян сверкнул глазами.
        - Никак нет, господин капитан! - девчонка вытянулась по стойке «смирно».
        Комбинезон выгодно облегает стройную девичью фигурку. Ян на мгновение покосился на упругую молодую грудь и снова взглянул в горящие серые глаза.
        - В общем так, младший лейтенант, остаётесь в моей группе…
        Губы девчонки расползлись в широкой улыбке. На фоне загорелого лица обнажились великолепные белые зубы… Да какой загар? Она же персиянка. Стоп! Не о том думаешь, капитан!
        - …до первого, самого маленького косяка. Всё ясно?
        Девчонка, лучась от счастья, кивнула и, спохватившись, снова вытянулась в струнку:
        - Так точно, господин капитан! Разрешите идти!
        - Да, - хмуро бросил Прилуцкий.
        Он уже почти повернулся, чтоб уйти, как девчонка учудила.
        - Господин капитан, Ян Максимович, - шагнула вперёд, легонько положила руки на плечи, поднялась на носки и чмокнула в щёку. - Спасибо. Простите!
        И умчалась. Ян проводил взглядом хрупкую стройную фигурку. Когда лейтенант скрылась в боковом коридоре, раздался радостный девичий визг:
        - Бали-и-и!(17)

* * *
        17) Да-а-а! (фарси)
        - Тьфу ты! Пацанва! - выругался Прилуцкий.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        15 (28) июня 1917 года
        Расположение русских войск
        г. Тысменица
        Предложение нового знакомого не то, чтоб не понравилось. Наивно как-то. В контрразведке же не полные ламеры. Рассказать, как есть? А поверят? Австрийский майор, походу, поверил. Или нет? А Роман? Непонятно, но подпоручик посоветовал фильтровать базар.
        Вскоре нарисовался отправленный Агафоновым куда-то вперёд казак. Вновь пришлось ползти под колючкой. Тут тоже местами валяются трупы. Наткнутся на одного в австрийской форме. Отвернулся. Запах гниения уже не так сильно долбит мозг. Притупился. Но вид полуразложившихся, исковерканных тел вызывает тошноту.
        Подползли к окопам. Их встретили тепло. На Тоху уставились с любопытством и недоумением. Хорошо, ещё не рассвело. Юниты Агафонова прикрыли его собой от излишне любопытных глаз.
        Дежавю. Всё повторяется с мелкими деталями.
        Казак притащил какой-то свёрток и протянул программеру. Рядом опустились сапоги.
        - Надевайте, ваше благородие.
        Тоха развернул. Внутри оказались брюки и рубаха военного образца без погон. Быстро скинув «шузы», грязные шорты и рубашку, остался в одних труселях. Юниты с интересом вылупились. Ткань принесённой одежды немного неприятная для голого тела. Деваться некуда.
        Повозился с портянками. С помощью молодого ефрейтора кое-как намотал. Сапоги пришлись впору. Казак, что принёс новые шмотки, собрал Тохины тряпки и пообещал сжечь. Программер попытался было возразить, но Голицын сказал: «Так надо», и Тоха заткнулся.
        Кляп изо рта пленника уже вытащили. Где-то раздобыли телегу, куда усадили майора. По бокам от него разместились двое казаков. Попаданец по-английски обратился к фон Лукасу:
        - Простите, что не сдержал слово. Меня самого выкрали.
        Австриец гордо промолчал. Ну и хрен с ним.
        - За что вы попросили у него прощения? - поинтересовался Голицын.
        - Я дал слово дворянина, что не попытаюсь бежать.
        - Понятно.
        Голицын, подпрыгнув, уселся на телегу с другой стороны от майора, рядом примостился Агафонов.
        - Присаживайтесь, - пригласил подпоручик. Бородач подвинулся.
        Тоха не заставил себя упрашивать и притулился между Агафоновым и Голицыным. Телега тронулась. Остальные юниты пошли пёхом.
        Рассвело. Проехали указатель с надписью «Тысменица. 10 в.». Программер проводил его взглядом.
        - Десять вёрст осталось, - сочувственно прогудел Агафонов.
        Тоха кивнул, мол, спасибо.
        Часа через полтора въехали в небольшой городок. На посту проверили документы.
        Если есть на свете так часто обыгрываемый в сетевом фольклоре Мухосранск, то это - он. Обшарпанные, выщербленные одно-, иногда двухэтажные постройки. Грязные с обрывками бумаги улицы.
        Лошадёнка бодро выстукивает копытами по булыжнику. Хоть что-то. В австрийской деревне и этого нет. Хотя, там деревня, а здесь претензия на город. Но, деревня деревней, а в деревушке не в пример чище.
        Остановились около двухэтажного здания. Почти один в один, как у австрийцев. Свисает российский триколор. Скорее всего, штаб. Рядом два пепелаца, посовременней того, что на той стороне. Хоть как-то на авто похожи. Водил не видно. У дверей двое часовых с винтовками. Длинные игольчатые штыки устремлены вверх. Голицын распорядился отвести его благородие Тоху на гауптвахту, а сам под конвоем сопроводил фон Лукаса в здание. Тохе стало жаль майора.
        На плечо легла чья-то рука. Программер оглянулся. В бороду улыбается Агафонов.
        - Пойдём, ваш благородие.
        Тоха кивнул на прямую спину австрийца.
        - И чё с ним будет?
        Казак пожал плечами.
        - А чё будет? Допросют и отправят в лагерь военнопленных.
        Программер кивнул и пошёл за Агафоновым. Сзади пристроились оставшиеся юниты. Гауптвахта отыскалась недалеко. Невзрачное здание из красного кирпича с множеством выщерблин.
        Дежурному офицеру - младшему лейтенанту с цифрами «44.» на погонах с голубым просветом - Агафонов сообщил, что «их благородие» прапорщик Воронцов разведдозором освобождён из австрийского плена. Требуется подержать здесь до выяснения обстоятельств.
        «Мамлей» раскрыл толстую книгу. Тоха продиктовал фио. Назвался графом и прапорщиком.
        Программера ввели в камеру с белой цифрой три на серой железной двери. На обшарпанных стенах выцарапаны «граффити» прежних сидельцев. Напротив входа небольшое зарешёченное окно без стекла. Справа в углу - подобие толчка. Чуть ближе - чугунная раковина с краном, откуда медленно капает вода. Походу, до войны здесь была местная ментовка.
        Во время срочной Тоха пару раз попадал в караул на гарнизонную «губу». Там камеры без окон. И свет постоянно горит.
        Юнит, проводивший попаданца до камеры, остался снаружи. Программер, вздохнув, присел на отполированные многочисленными телами «зэков» жёсткие нары.
        Дверь лязгнула, и в камеру вошёл офицер, зарегавший Тоху в местные логи. Попаданец сразу обратил внимание, что плечевые ремни у «мамлея» поверх погон, а не как у Голицына. Тоха поднялся.
        - Прапорщик Данович, - представился «мамлей». - Располагайтесь. Сейчас вам принесут матрац. Если что-то понадобится, сообщите через караульного.
        Программер поблагодарил. «Мамлей», по местному - прапор, вышел. В дверь протиснулся средних лет солдат со скрученным матрацем и положил на нары.
        Как-то неудобно стало, что ему прислуживает мужик лет на десять старше, и Тоха предложил:
        - Давайте, я сам.
        Тот недоуменно взглянул на попаданца.
        - Не извольте беспокоиться, ваше благородие, всё будет в лучшем виде, - густым баритоном прогудел юнит, быстро раскатав скатку и положив в «головах» серую подушку. - Извиняйте, постельного не положено, - и вышел.
        Дверь грохнула. Лязгнул засов, в замочной скважине заскрежетал ключ.
        Программер подошёл к чугунной раковине и открыл кран. Тонкая струйка ударилась о металл. Повернул кран до упора. Толщина струйки увеличилась лишь чуть-чуть. Тоха жадно принялся пить. Вкус не айс.
        Набрал в ладони едва тёплой воды и умылся. Полотенца нет. Ладно, и так сойдёт, само высохнет. Вернулся к нарам и, не раздеваясь, лёг на матрац. Лучше, чем на сене. Разуваться тоже не стал. Когда служил, в его части уже носили носки, и портянки снова не намотает. Стопудово. Пусть лучше так.
        Раз застрял тут навсегда, нужно собирать инфу о местной жизни. Как настоящий программер, стал раскладывать по файлам всё, что узнал за последнее время.
        Воинские звания, или как тут называют, чины. Местный прапор, по-современному младший лейтенант, подпоручик - лейтёха, поручик, это Тоха знает, старлей. А ещё корнеты, ротмистры, штабс-капитаны. Инфы никакой. У капитана, кажется, чистый погон с одним просветом. И у полковника чистый, только с двумя. Ага.
        К младшим офицерам обращаются «ваше благородие».
        С солдатскими и сержантскими званиями полный абзац. Старший сержант, как сообщил на нейтралке Голицын, фельдфебель, а Агафонов представился дежурному вахмистром. Фигня какая-то. Так фельдфебель или вахмистр?
        Цифры на погонах, скорее всего, номер полка. Вон у Дановича «44.», и у солдата, что к нему заходил - тоже. И у «жмурика», на ком очнулся у окопов. Только просвет голубой. Почему голубой? На ВДВ или летунов ни фига не тянут. А у Голицына - цифр нет. У юнитов Агафонова на погонах малиновые цифры и буквы «15ПБ.».
        Снова зазвенели ключи, громыхнул засов. Тот же юнит принёс полотенце, мыло и положил на полочку около раковины.
        - Вот, ваш благородие, для бритья, - мужик показал маленький тряпичный свёрток. - Арестантам не положено, но вам, так и быть, разрешили.
        Солдат положил туда свёрток и сверху пристроил маленькое зеркальце. Тоха поблагодарил. Когда боец вышел, программер нехотя поднялся и подошёл к умывальнику. Взял и развернул свёрток. Внутри опасная бритва, помазок, тёмно-зелёный кусок пасты ГОИ и кожаный ремень с нанесённой пастой.
        Тоха завис. «Опаской» сроду не брился. Это вам не «Жилетт», которого, если верить рекламе, лучше для мужчины нет.
        Вернулся к нарам и опустился на матрас. Надо будет ещё с бритвой разобраться, а то с непривычки можно всю рожу изрезать. Но это потом. Мысли плавно потекли в другом направлении.
        Как же домой вернуться-то? Портал перехода на нейтралке, у австрийских траншей. Да и как его отыскать? Попытался ещё раз вспомнить подробности…
        Анжелка не сводит с него заинтересованного взгляда. Подвалил генеральный. На руке у него висит Ксюха. С другой стороны ещё одна тёлка.
        - И чё не пьём? - осклабился гендир.
        - Как не пьём? Пьём, Кирилл Викторыч, - вскинулся Борька. - Давайте с нами.
        Вискарь уже закончился. Наврозов поставил на стол коньяк, что держал в другой руке.
        - Не хочу мешать после вискаря, - стал отнекиваться Тоха.
        - Это понижать нельзя, - тоном знатока сообщил генеральный, - повышать можно. А мы щас коньячком и залакируем.
        - Да, Тоха, будь мужиком! - Борька начал откупоривать бутылку.
        Захотелось послать его на фиг, но тут поймал взгляд Ксюхи. Девушка лукаво улыбнулась и будто нехотя отвела глаза. Программер исподтишка посмотрел на Анжелку, та чуть надулась и недружелюбно косится на Ксюху.
        Да блин! Всё не о том…
        Проснулся от того, что очень захотелось по нужде. Мочевой пузырь едва не лопается. На руке спит Анжелка. Медленно, чтоб не разбудить девчонку, вытащил руку из-под головы. Тёлка даже не шелохнулась. Тоже в дупель.
        Вышел из домика и сразу в ближайшие кусты. Блаженство. Закончив дела, обошёл куст. Впереди ровная, как панель монитора, гладь озера. Свежая прохлада, окунуться бы, глядишь, и хмель из башки выйдет. Ветра нет, лишь лёгкое колыхание воздуха, будто в зной на взлётно-посадочной полосе. Часто видел, пока служил в роте охраны аэродрома. А ещё, как в детстве у бабушки в деревне. Один в один. В поле выйдешь, и вот в зной такое же лёгкое марево. Воздух колышется будто живой.
        Так и здесь. Потом - бац! Яркая синяя вспышка. И всё. Новая локация…
        Тоха потёр виски. Дурацкое ощущение, словно упускает что-то важное. Какая-то мысль вращается, ещё миг и схватит её за хвост. Но она всё ускользает. Вот она, здесь, на ладони…
        Но не даётся.
        Не схватить.
        Никак…
        - Ваше благородие…
        Голос будто сквозь вату. Какое ещё, на фиг, благородие?
        - Ваше благородие, - кто-то аккуратно потряс за плечо. - Просыпайтесь.
        Походу, и впрямь задремал. Открыл глаза и… слабо застонал. Взгляд встретился с синими глазами молодого вихрастого парня в форме. На улыбающемся лице россыпь веснушек, на погонах с голубым кантом серые цифры «44.». Спросонья подумалось, где-то уже это видел. Ну да, точно. На «жмурике», на ком лежал, когда оказался в этом отстойном времени.
        - Просыпайтесь, ваше благородие, - улыбнулся парнишка, - к вам пришли.
        - Который час? - буркнул программер.
        - Утро уже. Позднее, - юнит поправил на плече небольшой «винтарь» без штыка.
        Подполковник Вейс
        Русская императорская армия
        15 (28) июня 1917 года
        Штаб 11 пехотной дивизии
        г. Тысменица
        Начальник отделения контрразведки особой части одиннадцатой пехотной дивизии подполковник Вейс в возбуждении меряет шагами кабинет.
        Чудовищный бардак, что творится в Империи, - настоящий Апокалипсис. Да-с, господа. Самый настоящий Апокалипсис. Что-то где-то они не доработали. Империя рушится на глазах. Как противостоять бардаку? Как урезонить дьявольские силы, рвущие Россию на кровоточащие части?
        Полноватый мужчина, сорока пяти лет, барон Алексей Георгиевич Вейс начинал службу в Отдельном корпусе жандармов, в окружном управлении Варшавского жандармского округа. В 1913 году переведён в Петербург. С началом войны в чине капитана перешёл в действующую армию по линии девятого делопроизводства Департамента полиции(18).

* * *
        18) 9-Е ДЕЛОПРОИЗВОДСТВО ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ(1914 - 1917) - ведало делами, связанными с войной (надзор за военнопленными, контрразведка и т. п.) (прим. автора).
        В марте, после февральского переворота и расформирования Департамента и Отдельного корпуса жандармов органы контрразведки отдали в подчинение военного министерства…
        После допроса пленного австрийца подполковник воспрянул духом. Не оттого, что исполняющий должность начштаба тридцать третьей пехотной дивизии Австро-Венгрии всё рассказал. Нет. Куда б он делся? В конце майор поведал о странном русском пленнике. Его взяли на нейтральной полосе, ближе к австрийским траншеям. Пленник представился графом Воронцовым. Само по себе ничего особенного, граф и граф. В России этих графов… Но на допросе Воронцов утверждал, что попал сюда из будущего, из двадцать первого века. Точно майор не помнит. Пленник рассказал нелепые вещи. На первый взгляд нелепые. Будто не станет ни Российской, ни Австро-Венгерской Империй. Но грустная новость не смутила подполковника. Если о наступающих событиях знаешь заранее, их можно предотвратить. Жаль, что этот Воронцов не появился хотя бы в прошлом году! Паче чаяния, и сохранили бы Империю, и Государь Император остался бы у власти. Смогли бы убедить предать престол Великому князю Михаилу Александровичу. Как Бог свят.
        Подпоручик закончил оформление протокола допроса.
        - Готово, ваше высокоблагородие.
        Молодой офицер протянул показания майора фон Лукаса. Теперь срочно к начальнику штаба. Копию - в корпус. Алексей Георгиевич взял документы и направился к назначенному два месяца назад начальником штаба дивизии Александру Васильевичу Дорошкевичу(19), месяц как произведённому в генерал-майоры.

* * *
        19) ДОРОШКЕВИЧ, АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ, - реальный исторический персонаж. Генерал-майор Русской императорской армии, генерал-хорунжий Украинской державы. На момент описываемых событий в самом деле был начальником штаба 11-й пехотной дивизии (прим. автора).
        С Дорошкевичем у Вейса сложились достаточно тёплые отношения. Несмотря на то, что начштаба - потомственный военный, а Алексей Георгиевич из жандармов. Оба в дивизии сравнительно недавно. Это и сблизило.
        Подполковник постучал и открыл дверь.
        - Разрешите, ваше превосходительство.
        Дорошкевич указал на стул с резной спинкой.
        - Присаживайтесь, Алексей Георгиевич. Как прошёл допрос?
        Вейс скользнул взглядом по «Владимиру»(20) третьей степени с мечами на шее генерала, «Станиславу»(21) с мечами - на левой стороне груди.

* * *
        20) «ВЛАДИМИР» - орден Святого Владимира (прим. автора).
        21) «СТАНИСЛАВ» - орден Святого Станислава (прим. автора).
        - Сведения, полученные от начальника штаба тридцать третьей пехотной дивизии противника, - подполковник придвинул к Дорошкевичу папку. - Но есть ещё кое-что, Александр Васильевич. Хотел бы с вами обсудить.
        - Слушаю вас.
        Вейс положил локти на стол и сцепил пальцы в замок.
        - Вместе с майором фон Лукасом наши разведчики доставили пленного русского офицера, некоего графа Воронцова.
        - Да. Голицын докладывал.
        - Так вот, Александр Васильевич, Лукас его допрашивал, и утверждает, что этот Воронцов никакой не офицер. Он - пришелец из будущего.
        Дорошкевич округлил и без того круглые глаза. Длинные, параллельные полу усы вздыбились.
        - Полнейший бред, дорогой Алексей Георгич. Голицын его узнал. Они иногда встречались в Петербурге. Последний раз подпоручик видел Воронцова в Петрограде в чине прапорщика. Это было, по его словам, где-то в декабре прошлого года.
        - И всё же, я собираюсь допросить его. Не угодно ли поучаствовать?
        Дорошкевич пригладил залысины.
        - Что ж, поучаствую. Давайте через три часа, - генерал посмотрел на золотой брегет, - в десять тридцать.
        - Слушаюсь, - подполковник встал. - Разрешите идти?
        - Да, ступайте. К половине одиннадцатого я к вам подойду.
        Подполковник молодцевато кинул и вышел.
        Подпоручик Голицын
        Русская императорская армия
        15 (28) июня 1917 года
        Дивизионная гауптвахта
        г. Тысменица
        Поспать удалось лишь пару часов. Дел много и прежде всего нужно переговорить с Агафоновым. Голицын быстро оделся и покинул офицерскую палатку. Небо затянули тучи. Порыв западного ветра едва не сдул фуражку. Роман Васильевич придержал головной убор.
        Князь вышел за ограждение и свернул налево. Саженях в пятидесяти зеленеет густой ельник. Перед ним лагерь роты охраны, где должны разместиться кубанцы, - три ряда серых палаток по три штуки и одна, небольшая, чуть в стороне у входа, с изгородью из длинных жердин. К ним и направился подпоручик.
        У изгороди вяло прохаживается дневальный. Ворот гимнастёрки расстёгнут. Бардак. И замечание не сделаешь: можно нарваться на объяснения с солдатским комитетом. Посягательство на гражданские права нижних чинов. Солкомов теперь полно. Везде. Начиная от роты и заканчивая фронтом. Роман Васильевич подошёл к дневальному. Тот, неохотно вытянувшись во фрунт, вызвал дежурного.
        Из палатки, той, что в стороне, вылез средних лет подпоручик с усталым взглядом и представился тот, вскинув ладонь к фуражке:
        - Дежурный по роте подпоручик Ягупов.
        «Дожили! - со злобой подумал Голицын, - офицеры уже вместо унтеров по ротам дежурят».
        Но вслух ничего не сказал, лишь представился и уточнил, не у них ли остановились казаки пятнадцатого пластунского батальона. Дежурный подтвердил, у них. Роман Васильевич попросил проводить к пластунам.
        Шли молча. Левая ладонь привычно покоится на шашке. Ягупов указал на левую палатку в третьем ряду. Голицын поблагодарил. Дежурный приложил руку к фуражке и отправился к себе.
        Казаки ещё не отдохнули, но он обещал Агафонову всё рассказать. Времени мало. Приоткрыв полог, скользнул внутрь. В нос сразу полез запах портянок и пота. Глаза быстро привыкли к полумраку. Десять пластунов прямо в одежде без сапог лежат на широком настиле, покрытом матрасами. Около лежанки пирамидкой сложены карабины. Тесаки остались на поясах. Агафонов посредине. Роман Васильевич легонько встряхнул станичника за голень. Тот моментально открыл глаза, но не вскочил, а затаился. Аккуратно покосился на вошедшего.
        - Агафонов, это я - Голицын, - прошептал подпоручик, - пошли.
        Вахмистр не стал бубнить, что им отдых полагается и всё такое прочее, как ведёт себя большинство солдатни, развращённой солдатскими комитетами. Молча обулся и вышел за офицером.
        - Что-то случилось, ваше благородие?
        Агафонов поправил тесак на боку, кубанку. Жилистая ладонь прошлась по смоляному чубу, пригладила бороду.
        - Я обещал всё рассказать. Идём. У нас мало времени. Ты со своими поговорил?
        - Так точно, поговорил. Хлопцы всё подтвердят, как вы просили. Карабин возьму.
        Казак нырнул в палатку и через пару секунд выскользнул наружу, перекидывая через голову ремень «манлихера».
        Вдвоём направились к гауптвахте. Изложить станичнику то, во что сам не очень-то веришь, нелегко, но раз заварил кашу, надо идти до конца.
        - Видишь ли, Сидор Пантелеймонович, Воронцов, кого мы освободили, он хоть и русский, но не наш.
        Получилось сумбурно. Агафонов тут же вставил:
        - Шпиён, что ли?
        - Нет, не шпион. Он, как бы это правильно сказать, попал к нам из будущего. Он русский дворянин, но из будущего столетия. Из две тысячи пятнадцатого года.
        - Царица Небесная! - вахмистр на мгновение остолбенел и перекрестился. - Как же… это?
        Подпоручик прошёл по инерции несколько шагов и обернулся.
        - Сам не знаю, но считаю, надо ему помочь приспособиться в наших, так сказать, реалиях. Сам понимаешь, начнёт рассказывать в контрразведке о будущем, в лучшем случае отправят в дом для душевнобольных, в худшем - расстреляют или повесят, как шпиона. Пошли.
        Тронулись дальше. Вахмистр в задумчивости теребит чёрный ус.
        - Ваше благородие, Роман Василич, а вдруг он и вправду… того… - Агафонов сделал неопределённый жест у виска, - ума лишился. Был в плену, не выдержал, да и…
        - Не думаю, но поговорить с ним надо. И что б ты тоже был в курсе. А рассказывать или нет своим хлопцам, решай сам.
        Казак промолчал. Подошли к дивизионной гауптвахте, где до войны размещалась австрийская полицейская часть. Стены из красного обожжённого глиняного кирпича изрешечены пулями и осколками. Голицын побарабанил в наглухо закрытую дверь. Прошло около минуты. Тишина. Забарабанил снова, на этот раз дольше. Ещё минуты через две показалась заспанная физиономия караульного. Карабин Манлихера небрежно висит на плече. Ворот гимнастёрки распахнут.
        - Спишь на посту? - рявкнул подпоручик.
        - Никак нет, ваш бла-ародь, - вяло отозвался солдат.
        Голицын сжал зубы. Звякнул засов, дверь отворилась.
        - Где дежурный?
        - У себя, где ж ему быть? - всё также вяло пожал плечами караульный.
        Подпоручик шагнул в тёмный проём, следом - хмурый вахмистр. Казаку тоже не нравится этот бардак. В комнате с чадящей керосиновой лампой за столом читает книгу молодой прапорщик, на обложке имя автора - М. Ю. Лермонтов. Дежурный посмотрел на вошедших и проорал:
        - Голобородько, а докладывать о посетителях не обязательно?
        И, поднявшись, представился:
        - Прапорщик Данович. Чем могу служить, господа?
        - Я хотел бы поговорить с господином Воронцовым, - ответил Голицын.
        Роман Васильевич уже придумал, как уговорить дежурного офицера. Ведь он рискует: официального разрешения для беседы у него нет. Правда, подпоручик приписан к особой части дивизии, но не к контрразведке, а к разведке.
        Всё оказалось намного проще.
        - Семёнов! - гаркнул прапорщик.
        Топот сапог. В двери возникла нескладная фигура веснушчатого парня с «манлихером» на плече.
        - Здесь, ваше благородие, - парень шмыгнул носом.
        - Проводи господина подпоручика с вахмистром в третью камеру.
        - Слушаюсь, - солдат неумело козырнул. - Идёмте, ваше благородие.
        Голицын зашагал за нескладным бойцом. У железной двери с нарисованной белой краской цифрой три парень поправил карабин и зазвенел ключами. Лязгнул засов, дверь открылась. Семёнов шагнул внутрь, подпоручик с Агафоновым вошли следом. Парень согнулся над спящим прямо в одежде и сапогах Воронцовым и аккуратно потряс того за плечо:
        - Ваше благородие, просыпайтесь. Просыпайтесь.
        С нар раздался тихий стон и заспанный голос:
        - Который час?
        - Утро уже. Позднее.
        Роман Васильевич вытащил брегет:
        - Девять утра.
        Гость из будущего сел на нарах и буркнул:
        - Доброе.
        Голицын поймал хмурый взгляд серо-зелёных глаз.
        - А, это вы, - арестованный протёр глаза.
        - Позволите? - Роман Васильевич указал на матрац.
        - Да ради Бога, - гость опустил ноги на пол.
        Подпоручик сел рядом. Антон почесал лохматую голову и обвёл тусклым взглядом камеру. Понятное дело - эти унылые стены к хорошему настроению не располагают.
        Агафонов молча пристроился на голые нары напротив.
        - Антон Дмитриевич, - начал Голицын. - У нас очень мало времени. Нужно поговорить.
        - Роман, - тихо проговорил гость, уставившись в пол, - мы ровесники. Давай на «ты», если не возражаешь. Мне так легче будет, - и посмотрел в лицо подпоручику серо-зелёными глазами.
        Неужели это всё, что его волнует? Неужели в том далёком времени принято к незнакомым людям обращаться на «ты»?
        - Что ж, извольте… изволь, - Голицын протянул руку. - Роман. На брудершафт после выпьем.
        - Антон, - Воронцов вяло пожал крепкую ладонь князя, - можно просто - Тоха.
        Роман Васильевич на секунду опешил:
        - Антон, вы… ты что? Какой… Тоха?
        - Ну… это… меня все так в конторе называют, - пожал плечами гость. - Да я и не против.
        Трудно говорить об элементарных вещах, которые люди знают с детства.
        - Антон, ты, - Роману Васильевичу пока с трудом даётся это фамильярное «ты», - дворянин. Извини, что поучаю… У нас это в порядке вещей. Тоха - это крестьянин, извозчик на Васильевском, но не вы, Антон Дмитриевич. Но мы отвлеклись. Расскажите… Расскажи Агафонову, что мне рассказывал.
        Воронцов пересказал историю появления в этом пространстве-времени. Агафонов от удивления распахнул глаза. Рот вахмистра приоткрылся.
        - И вот я здесь и не знаю, как вернуться домой. Хрен его знает, где, хрен знает, когда, - задумчиво закончил гость. - Хотя время понятно. Семнадцатый год. Позади февральская революция, впереди - октябрьская. А дальше полная жопень. Такая мясня будет, а-а, - он махнул рукой.
        Голицын слегка поморщился. Насколько деградировало дворянство! Он никогда не понимал, когда генерал или штаб-офицер почём зря крыл солдат матом. Одно дело в бою, это понятно. Совсем другое - в расположении части, особенно на плацу перед строем.
        - Ну, что скажешь, Сидор Пантелеймоныч? - кивнул подпоручик пластуну.
        Вахмистр приподнял двумя пальцами кубанку.
        - Что сказать, ваше благородие? Чуднo как-то всё. Из будущего, сто лет тому… вперёд. Оно-то, конечно, нужно помочь человеку. Вот, только, чем и как?
        Казак задумчиво пригладил бороду и обратился к подпоручику:
        - Я могу спросить у их благородия?
        Голицын взглянул на гостя. Тот кивнул:
        - Конечно, Сидор Пантелеймоныч, спрашивайте.
        - Можете поподробнее описать тот самый миг, как оказались здесь?
        Антон почесал затылок, сообщил про синюю вспышку.
        - И всё?
        Гость из будущего сделал неопределённый жест:
        - Нет. Там ещё марево было, как в зной.
        - Зной? А погода какая была?
        Глаза молодого человека просияли:
        - А вот зноя-то никакого не было, свежо было, - проговорил гость из будущего и тут же чуть ли не взвыл. - Бли-и-и-ин! - и, вскочив с нар, зашагал по комнате, - ну спасибо, Сидор Пантелеймонович. Точняк, это марево и было порталом! Ведь «парила» только часть пространства. И через него я провалился сюда, стопудово. К гадалке не ходи! Вот только, - Воронцов снова сник, - как теперь найти это марево? А если увижу, как отличить, настоящее оно, или портал?
        Он присел рядом с подпоручиком. В повисшей тишине слышно, как жужжит муха.
        - Что решил, Антон? - нарушил молчание Роман Васильевич.
        Гость из будущего посмотрел на зарешёченное окно.
        - Даже не знаю, - он развёл руками. - Я всё рассказал австрийскому майору, когда меня к нему привели. Но поверил, не поверил? Не знаю. Когда он мне сказал, что сейчас тысяча девятьсот семнадцатый, я, разумеется, решил, прикалывается чувак, и не поверил, ясен пень. Да и принял их сначала за «ролевиков» или «реконов». А как газеты увидел, не поверишь, в обморок грохнулся. Первый раз в жизни.
        - За кого ты их принял? - вскинулся Роман Васильевич, услыхав незнакомые слова.
        - Ну, есть у нас эти, - смешался Воронцов, - там… течения всякие. Неформальные. «Ролевики» играют в различные страшилки. Какую-нибудь фэнтези прочитают, и давай косить под орков, эльфов, гарри поттеров и прочих разных гендальфов. Это такие сказочные персонажи, - уточнил он, увидев обалдевший взгляд Агафонова. - Носятся по лесу с мечами, щитами, в масках страшных. Так, придурки. «Реконы», или реконструкторы, ребята посерьёзнее. По мне, так тоже фигнёй маются. Они реконструируют сражения разных эпох. Стараются достичь максимального правдоподобия в военной форме того времени, в оружии. Патроны, снаряды, ясен палец, холостые. Я один раз был на такой реконструкции. Знакомые пригласили посмотреть. Разыгрывали какую-то битву из Первой мировой войны. Ну, той, что сейчас идёт. Так вот, я и подумал, «реконы», мол. Но масштаб не по их деньгам, да и «жмурики» на нейтралке были настоящие. Потом подумал, что какая-то крутая мистификация. Но не слишком ли затратно ради меня такой перфоманс затевать? Да и кому я на фиг нужен? Обычный программер. В общем, чуть крыша не поехала окончательно.
        Агафонов опасливо покосился на потолок, но промолчал.
        - Почему не хочешь меня послушать? - Роман Васильевич чуть подался вперёд - Я тебя вытащу отсюда, обещаю. Станешь о будущем болтать, не знаю, что с тобой сделают. Может, в дом умалишённых отправят, а может просто расстреляют.
        - Что предлагаешь?
        - Уже говорил.
        - Наивно как-то. В контрразведке же не ламеры. Я ж говорю, про это время мало что знаю. Историю в школе плохо учил, - он почесал затылок. - Училка по истории, тётка вредная попалась. Мы её всем классом ненавидели, а с ней вместе и её историю.
        Роман Васильевич решил, что ослышался. Учитель… женщина?
        - Антон, погоди. У вас что, учителя - женщины?
        Тот кивнул:
        - Да, в основном тётки.
        - Мужчин нет?
        - Есть, но мало. Обычно затюканные бабсоветом трудовик с физруком.
        Опять странные слова, смысл не улавливается. Но всё равно - кошмар!
        - Это же уму непостижимо!
        Воронцов снова почесал затылок.
        - Да фигня всё это. Подумаешь, баба - учитель! Чё делать-то? Я ж говорю, ничего про это время не знаю.
        Голицын задумался. Пожалуй, выход есть. По крайней мере, шансы высоки. Он снова предложил то, о чём уже говорил на нейтральной полосе.
        - Симулируй частичную потерю памяти. Я уже говорил начальству, что мы с тобой знакомы, что ты сильно похудел, осунулся.
        - Думаешь, прокатит? - с затаённой надеждой вскинулся Воронцов.
        Странное слово. Роман Васильевич всё-таки понял смысл и кивнул:
        - Поздно, Антон. Я уж заварил эту кашу. Так что, если всё испортишь, мне тоже несдобровать. Оружием пользоваться умеешь?
        Воронцов пожал плечами.
        - Ну, когда «срочку» служил, стрелял, конечно. Из «калаша», из пээма пару раз. Один раз даже из эсвэдэшки дали пальнуть, - опять непонятно выразился гость и, поймав взгляд подпоручика, пояснил, - «калаш» - это автомат Калашникова, калибр пять сорок пять, девятимиллиметровый пистолет Макарова и снайперская винтовка Драгунова.
        - А из карабина? - Роман Васильевич кивнул в сторону вахмистра. - Агафонов, дай Антону Дмитриевичу свой «манлихер».
        - Но… ваше благородие…
        Колебания станичника понятны. Всё ещё не доверяет Воронцову.
        - Дай, Сидор Пантелеймонович, - и едва заметно кивнул, мол, не волнуйся.
        Казак поднялся, ремень карабина соскользнул с плеча. Быстрым, плавным движением бородач протянул оружие прикладом вперёд.
        Гость покосился на подпоручика.
        - На фига он мне?
        - Попробуй. Справишься?
        Воронцов взял карабин. Осмотрел. Ладонь прошлась по отполированному прикладу. Прицелился в окно. Оружие легло на колени. Потрогал рукоятку затвора и зачем-то пальцами дёрнул её назад. Разумеется, утопленная в паз рукоятка даже не пошевелилась. Наконец, разобрался. Щёлкнул затвор. На каменный пол, звякнув, упал жёлтый патрон.
        - В кино видел, в реале не юзал, - выдал очередной перл гость и покосился на Голицына, - семь шестьдесят два?
        Подпоручик качнул головой:
        - Восьмимиллиметровый. У нас принято говорить, три с четвертью линии.
        Щелчок затвора. Очередной патрон вошёл в патронник. Роман Васильевич кожей почуял, как напрягся Агафонов. Подпоручик тоже чуть подобрался, готовый мгновенно среагировать.
        Антон вернул карабин хозяину и нагнулся в поисках патрона. Наконец-то отыскав, подал казаку.
        - Ваше.
        - А с холодным? - Роман Васильевич потрогал левой рукой шашку. - Умеешь?
        Тот покачал головой.
        - Не-а. У нас такого уже нет.
        Голицын проинструктировал гостя, как к кому обращаться. Рассказал о системе военных чинов и титуловании гибнущей Империи. Хотя по идиотскому приказу с марта этого года титулование официально отменено, всё идёт своим чередом. Потребовал повторить легенду. Воронцов практически ничего не помнит. Голицын его узнал, а вот граф подпоручика - нет.
        Попрощались. Роман Васильевич с Агафоновым направился к выходу из камеры. Уже в дверях застал тихий голос Воронцова:
        - Роман, зачем тебе весь этот гемор? Зачем ты это делаешь для меня?
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        15 (28) июня 1917 года
        Штаб 11 пехотной дивизии
        Дивизионная гауптвахта
        г. Тысменица
        Тоху ввели в камеру. За спиной громыхнула тяжёлая дверь, лязгнул засов. Программер подошёл к нарам и растянулся на матрасе. Допрос много времени не занял. Как и договаривались с Голицыным, косил под частичную потерю памяти…
        В комнате, где его допрашивали, сидели четверо. За столом в центре - грузный, лысый, с пышными, как у Будённого (Тоха как-то видел на фотке), усами чел с полковничьими погонами, только звёздочки лейтенантские. И расположены чудно - не на просветах, а ближе к краям погона. Как инструктировал Роман, это звание соответствует подполковнику. И точно. Чувак представился подполковником Вейсом, Алексеем Георгиевичем, начальником отделения контрразведки.
        Чуть в стороне, у стены, - полноватый мужик лет сорока пяти с круглыми глазами и двумя лейтенантскими звёздами на генеральских погонах. Тоха угадал. Контрразведчик представил его как начальника штаба дивизии генерал-майора Дорошкевича. Имени-отчества программер не запомнил. До конца допроса начштаба не произнёс ни слова.
        Справа у стола «подпола», закинув ногу на ногу, сидел ещё один юнит - лысый мужик лет сорока, в очках. Чёрная с сединой борода-эспаньолка аккуратно подстрижена. На плечах - узкие серебристые погоны с одним просветом и три звёздочки, почему-то, вдоль погона. Тоже, что ль, поручик? Странного юнита не представили.
        В углу за небольшим столиком молодой подпоручик вёл протокол допроса.
        Программеру предложили сесть. Тоха вяло опустился на табурет и пустым взглядом уставился в пространство между «контриком» и чуваком с эспаньолкой. На все вопросы контрразведчика отвечал: «Не помню, ваше высокоблагородие».
        Где и когда попал в плен, не помнит. Помнит, что немцы издевались над ним и другими офицерами. Всё, что видел в кино, где фашисты измывались над мирным населением, то и рассказал. Говорил, что зимой его часто выводили голым на мороз.
        У генерала заходили желваки.
        - Как вы бежали? - поинтересовался контрразведчик.
        Тоха прикрыл глаза, будто вспоминая. На ум пришёл старый фильм про войну с фашистами. Там пленные советские солдаты копали ров, а потом лопатами перебили часть охраны и рванули, кто куда. «Гансы» многих положили из автоматов и пулемётов, но некоторым удалось уйти.
        - Мы железнодорожные пути ремонтировали. Штабс-капитан один, - нёс пургу Тоха, - фамилию не помню, а может и не знал никогда. Мне он Евгением представился. Так вот, он подбил нас бежать. По сигналу нападаем на охрану и тикаем, кто куда. У нас там у кого кирки были, у кого лопаты, у кого топоры. Он подал сигнал, мы напали на ближайших охранников и врассыпную. А у фрицев пара пулемётов стояла. Многих наших положили. Я один успел до леса добежать. Куда идти, хрен его знает. Пошёл на восток. Неделю бродил, прятался по лесам. Есть хотелось жутко. Хорошо, сейчас лето, в лесу ягод полно. В конце концов, у какого-то городишки, как потом узнал, у Богородчан, нарвался на австрияков, те меня и повязали.
        Хотел добавить «волки позорные», но решил, что это уже перебор.
        - Вы сразу узнали подпоручика Голицына? - продолжил допытываться «контрик».
        Тоха пожал плечами:
        - Я его вообще не узнал. Он сказал, что мы знакомы ещё по Петербургу. Пригляделся, вроде что-то знакомое. Но пока не вспомнил. Так отдельные образы гуляют, - тусклым голосом в нахалку врал программер.
        Ему даже стало немного стыдно, что обманывает достойных людей. Но деваться некуда. Романа подводить нельзя, да и действительно, расстрелять могут. Лукас же не поверил. Почему эти должны верить?
        - Что вы рассказывали на допросе у австрийцев?
        Тоха встрепенулся. Вот он - момент истины! От него не ускользнул быстрый обмен взглядами между генералом и контрразведчиком. Попаданец, насколько мог, грустно улыбнулся и проговорил:
        - Книжку читал. «Машина времени» называется. Как-то вдруг из памяти само всплыло. А вдруг, думаю… Ну и сказал, что, мол, прибыл из будущего. То да сё. В общем, загрузил ихнего майора по самые уши.
        - Простите, что сделали? - осведомился странный тип с эспаньолкой.
        Упс! Вот влип, блин! Фильтруй базар, дятел!
        - Ну, наплёл ему с три короба. Да только он не поверил. Бредятина полная. А кто б поверил? Запер меня в сарае и собирался утром отправить в немецкий концлагерь.
        - Почему так решили? - сразу же зацепился Вейс. - На допросе фон Лукас показал, что имел намерения отправить вас в штаб корпуса вместе с венгерскими егерями. А оттуда, возможно, в Вену.
        Программер внешне безразлично пожал плечами. Сердце бешено колотится. Хорошо, сейчас нет полиграфов, раскололи бы с полпинка. К гадалке не ходи.
        - Так он сам сказал, - кивнул Тоха куда-то в сторону на невидимого майора. - Мол, здесь, близ Галича, немецкий концлагерь.
        - Общались через переводчика?
        - Нет, - программер вновь пожал опущенными плечами, - с нами был только писарь. Майор переводил ему на немецкий. И тот записывал.
        - Фон Лукас весьма плохо знает русский, - чуть заметно прищурил глаза Вейс.
        - Так мы на английском, - чуть развёл руки Тоха.
        Подполковник встал, вышел из-за стола и остановился напротив Тохи. Тишина, лишь слышно как жужжит пара мух. За окном раздалось конское ржание. «Контрик» зашёл попаданцу за спину.
        - Вот оно стало быть как, - тихо проговорил он и тут же без перехода рявкнул по-английски. - Фамилия, имя, номер части. Живо.
        От неожиданности Тоха чуть не подскочил на табуретке, но заметно вздрогнул.
        «Что ж ты так орёшь-то?» - выскочила шальная мысль, и программер едва её не озвучил.
        Обернулся и, захлопав глазами, уставился на контрразведчика как можно более честным взглядом.
        - В… Воронцов… Антон Дмитриевич… - запнулся, не зная, как будет по-английски «ваше высокоблагородие», но выкрутился, - господин подполковник. Номер части? - уже совладал с собой, почувствовал, как лицо заливается краской. - Я… я ж… уже говорил, практически ничего не помню. Сэр.
        - Понятно, - перешёл на русский подполковник и, выйдя из-за спины, остановился напротив. - Допустим, вы говорите правду, но вот, - и без паузы, почти ласково, - Zeigen Sie Ihre Hande, bitte.(22)

* * *
        22) Покажите ваши руки, пожалуйста. (нем.)
        - Что? - Тоха недоумённо уставился на Вейса.
        Понятно. Проверка на знание немецкого. Программер про себя улыбнулся. Грубо, как в кино, но, блин, запросто могло сработать, если б попаданец «шпрехал» на «дойче».
        - Ничего. Сейчас вас отправят на гауптвахту. Сделаем запрос в Москву и Петроград для подтверждения вашей личности. Конвой!
        Вошёл солдат с винтовкой, что привёл Тоху с «губы». Тут поднялся генерал.
        - Вот что, Антон Дмитриевич, - властно проговорил он. - Если вашу личность подтвердят, вас, скорее всего, демобилизуют. Рекомендую в Петрограде посетить чрезвычайную комиссию по документированию зверств немецких войск на оккупированных территориях. Удачи вам!
        И приказал конвойному:
        - Увести…
        Тоха поудобнее устроился на покрытых матрасом нарах. Вот и писец! Маленький, белый, пушистый. Отправят запрос, и выяснится, что никакого прапорщика Антона Дмитриевича Воронцова, а тем более графа, ни в Питере, ни в Москве никогда не было. Просчитался Рома.
        Подполковник Вейс
        Русская императорская армия
        15 (28) июня 1917 года
        Отделение контрразведки особой части
        штаба 11 пехотной дивизии
        г. Тысменица
        За странным пленником закрылась дверь.
        - Что скажете, Алексей Георгич? - Дорошкевич, заложив руки за спину, прошёлся по кабинету.
        Контрразведчик помолчал.
        - Он явно не в себе, ваше превосходительство. Говорит странно, хоть и по-русски… но… об издевательствах немцев я наслышан.
        - Каково ваше мнение, Кирилл Евграфович? - поинтересовался начштаба у врача.
        Врач в чине коллежского секретаря степенно поднялся.
        - Что я могу сказать господа? По всем признакам диссоциированная амнезия, что неудивительно. Молодой человек очень много перенёс. А если, со слов господина Голицына, он ещё и тонкой душевной организации, то, - Кирилл Евграфович вздохнул и надел фуражку, - явно получил психическую травму. Я могу идти, господа?
        Генерал отпустил доктора.
        - Направлять запрос в Петроград или в Москву бессмысленно, - проговорил Дорошкевич, когда врач вышел. - То, что сейчас творится в столицах, да и вообще в стране… Боюсь мы вообще не получим ничего.
        Вейс кивнул. Дорошкевич немного помолчал и продолжил:
        - Сделаем так. Я подам прошение начальнику дивизии о производстве Воронцова в чин подпоручика и отправим на комиссию. Голицын за него поручился? Поручился. Мне этого достаточно. А если вдруг что не так, с Романа Василича и спрос. Оформим Воронцову документы, и пусть едет домой. Толку от него всё равно никакого. Кстати о Голицыне. Наконец-то пришёл высочайший указ его Императорского Величества о пожаловании князю чина поручика. До срока.
        Подполковник приподнял брови.
        - Так, ваше превосходительство, он уже вот-вот выслужит срок, и Государь Император второго марта отрёкся от престола.
        - Указ подписан двадцатым февраля, - хмуро ответил Дорошкевич, - так что имеет законную силу.
        - И он столько времени бродил по нашим канцеляриям! - ахнул контрразведчик.
        - Вот и я о том же, Алексей Георгиевич, - начштаба вытащил брегет. - Так, в пятнадцать с четвертью совещание у начдива. Жду вас там.
        - Слушаюсь, ваше превосходительство, - щёлкнул каблуками Вейс.
        Дорошкевич вышел. Подполковник отпустил офицера, что вёл протокол, и остался один.
        Может быть, у Воронцова и амнезия, и он много чего не помнит. Может быть. На германского или австрийского шпиона совсем не похож. Барон за годы службы научился разбираться в людях. Однако странная манера речи. Странные слова. На уголовный жаргон не похоже. Сам Алексей Георгиевич в силу особенностей службы мало знаком с уголовной «музыкой». Всё-таки его контингент - революционеры, а не обычные уголовники. Может, этот Воронцов действительно из будущего?
        Надо с ним поговорить в приватной, так сказать, обстановке.
        Вейс зашёл в скрытую комнатку и остановился напротив зеркала. Оттуда на него смотрит физиономия уставшего человека, но глаза горят. Неужели он, барон Вейс, холодный, рассудительный человек, опытный контрразведчик, поверил в эту дикую чушь с путешествием во времени? Поверил. Очень хотел поверить и поверил. Жалко гибнущую страну. Такой крах почти на пороге победы! Безумно жалко и обидно. Только предатель может желать поражения своей стране! Предатели разложили армию.
        Алексей Георгиевич вздохнул. Воронцов, если не идиот, ничего не скажет, но поговорить с ним стоит.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        17 (30) июня 1917 года
        г. Тысменица
        На второй день после допроса на пороге камеры возник Голицын с папкой в руке. Роман лыбится во все тридцать два зуба. Тоха тоже непроизвольно улыбнулся.
        - Ты чего довольный такой? - программер поднялся с нар.
        - Есть повод, - продолжает скалиться князь.
        Взгляд натыкается на погоны Голицына, где красуются по три маленькие золотистые звёздочки.
        - Оппачки, - программер протянул руку, - поздравляю с получением очередного воинского звания, господин поручик.
        Князь ответил крепким рукопожатием.
        - Благодарю. Вот, высочайшим указом пожалован до срока. Только указ по нашим инстанциям ходил аж с конца февраля. Но у меня есть новости и получше.
        «Куда уж лучше? - подумал Тоха. - Чувак „старлея“ получил, а моя собственная судьба абсолютно не ясна…»
        Присели на матрац. Роман извлёк из папки листок формата А4 и протянул попаданцу:
        - Держи.
        Тоха взял бумагу.
        - Что это?
        - Читай.
        Программер взглянул на текст. Вверху крупным шрифтом: «Приказъ по 11-ой п?хотной дивизiи». Ниже: «г. Тысменица, 16 iюля 1917 г., № 513». Орфография непривычная, но особого неудобства не вызывает. Далее сообщается, что настоящим приказом прапорщик граф Воронцов Антон Дмитриевич производится в чин подпоручика и откомандировывается в распоряжение командира шестой обозной роты штабс-капитана А. С. Сеславина до особого указания.
        Ниже: «Начальникъ дивизiи генералъ-лейтенантъ М. Л. Бачинскiй». Подпись и синяя печать.
        Тоха потряс головой и перечёл. Смысл дошёл не сразу.
        - Эт чё? Обо мне что ли? - он поднял глаза на улыбающегося Романа.
        - А о ком? - ухмыльнулся тот. - Графа Воронцова Антона Дмитриевича я знаю только одного.
        - Фигасе! И за что? Чем я так отличился?
        - Тайна сия велика есть, - поднял вверх указательный палец поручик. - Держи, - и протянул матерчатые лейтенантские погоны с тёмно-оранжевым просветом и серой цифрой «44.».
        Звёздочки не золотистые, как у Голицына, а чернённые. Почему так? Потому что Роман - князь?
        - Слушай, Ром, а почему у тебя и у меня просвет на погонах тёмно-оранжевый, а у дежурного прапора - голубой? И звёздочки? Тут почти чёрные, а у тебя золотистые.
        - Всё просто, - ответил поручик. - До войны у каждого полка был свой приборный цвет и приборный металл. По приборному цвету определялся цвет погон нижних чинов и цвет выпушек офицерских. Цвет шифровки зависит от рода оружия. Сорок четвёртый Камчатский пехотный полк - третий полк в дивизии. Потому погоны у нижних чинов, ранговые полоски и выпушки у офицеров светло-синие. В октябре четырнадцатого приказом по Военному ведомству для генералов, штаб- и обер-офицеров установили защитные суконные погоны без выпушек, с оксидированными пуговицами для всех частей, с вышитыми тёмно-оранжевыми или светло-коричневыми полосками для обозначения ранга. Для обозначения чина приказано использовать оксидированные звёздочки. Шифровки велено сделать серого цвета. Но сам понимаешь, приказ приказом, а сейчас, когда такой бардак в стране…
        У программера мозги закипели.
        - Погоди, погоди, - Тоха остановил князя. - Наговорил сто бочек арестантов. Что за приборный цвет? Металл?
        Голицын пояснил, что такое шифровка, вензеля, спецзнаки для разных родов войск. Правда, Роман сказал - для родов оружия.
        - А тут ещё со снабжением трудности, - добавил Роман. - Где-то полгода назад нашли законсервированный интендантский склад. Форма довоенного образца. Вот её и носят.
        В дверь постучали. Поручик пригласил войти. В камеру ввалился уже знакомый веснушчатый парень с улыбкой до ушей и тюком в руках.
        - Вот, ваш бродь! Принёс!
        Парень положил тюк на матрац. Внутри нашлись фуражка, шинель, ремни. С помощью Голицына прикрепил погоны на гимнастёрку, подпоясался кожаным ремнём. Осталась сбруя из узких ремешков. Как оказалось - плечевые ремни. Их продел под погоны, как у Романа. Так красивше, хотя многие офицеры носят их поверх погон. Князь помог освоиться с кучей мелких ремешков и чехольчиков.
        - Звание, чин, в смысле, обмыть полагается, - хмыкнул программер. - И твой, и мой.
        - Ты о чём? - изогнул бровь новоиспечённый поручик.
        Тоха рассказал про древнюю традицию, идущую ещё, мол, с Петровских времён. Полученные награды или звёздочки кладут в стакан с водкой. Нужно выпить всю водку, а звёздочки или награды поймать ртом.
        - Антон, что за дикость? Что за бред? С каких Петровских времён? На орденах образы святых, на медалях барельеф венценосных особ. Ни одному офицеру, тем более солдату, в голову не придёт опускать ордена или звёздочки в водку. Это кощунство. Кто такое придумал?
        Тоха ошеломлённо развёл руками:
        - Блин. А у нас это традиция. И в армии, и в ментовке. Во всех силовых структурах так принято отмечать повышение и получение наград.
        - Дикость, - резюмировал поручик. - Дикость и кощунство. Мы с тобой отпразднуем обязательно, только без этой гадости. Идём. На документы фотокарточку надо будет сделать. Только, кхм, физиономию побрей сначала. Гляжу, у тебя тут всё есть.
        Программер потрогал поросль на лице и смущённо проговорил:
        - Ром, я всем этим пользоваться не умею. У нас «опаской» уже давно почти никто не пользуется. Либо электробритвой, либо безопасным станком.
        Голицын проинструктировал. Тоха сразу же прифигел. Где тут взять нагретое полотенце? Вода в кране холодная. Крема для бритья нет, только мыло. Вот блин! Но Ромыч настоял. Показал, как с помощью ремня править бритву.
        Тоха снял снаряжение, разделся до пояса. Намочил физию холодной водой, ополоснул помазок. Вздохнул и, поболтав кисточку по светло-коричневому куску мыла, размазал пену по лицу. Поручик раскрыл бритву и протянул программеру:
        - Главное, веди медленно, без нажима. Угол около двадцати градусов. Для начала хватит одного прохода. Раз сто побреешься и привыкнешь.
        - Сколько? Сто? - офигел попаданец.
        - Ага, - улыбнулся Роман.
        Тоха обречённо взял бритву…
        Для первого раза вышло очень даже не плохо. Всего лишь два небольших пореза на обеих щеках. Усы решил оставить, раз здесь такая мода. Приложил к лицу полотенце. Подержал, пока кровь не остановилась.
        - Одевайся и пойдём, - скомандовал поручик. - Сам с ремнями справишься?
        - Попробую.
        Попаданец оделся, надел «сбрую». С ремнями справился, ничего сложного.
        Вышли с «губы». Шинель сложил и держит перед собой. Солнце на серо-голубом небе жарит нещадно. Быстро вспотел.
        Сначала Роман отвёл программера в штаб, где его сфоткали на документы.
        В финчасти казначей отсчитал попаданцу триста сорок три рубля и сорок девять копеек. Когда вышли от финика(23), Тоха повертел в руках незнакомые купюры.

* * *
        23) ФИНИК - работник финансового подразделения. (сленг).
        - Это как по-местному, много или мало?
        - Достаточно. Месяца на три нормальной жизни хватит, если инфляция не сожрёт.
        Понятно. Настроение чуть улучшилось. Теперь он не какой-то там нищеброд. Чел с бабосами.
        Зашли в интендантскую часть, оформили бумаги. Там Тоха получил вещмешок, три пары портянок, котелок с кружкой, флягу и набор сухого пайка. Н-да, паёк не натовский. В заключении кладовщик выдал кусок мыла, полотенце, три пары белого нательного белья. В «армейке» его называли «белым триппером» и выдавали только зимой. А тут летом выдают! У них, что, обычных синих солдатских труселей нет? Даже для офицеров?
        Тоха уже задолбался таскать шинель, но деть её некуда.
        В одноэтажном здании с надписью «Арсеналъ» программер получил наган и шашку. Револьвер убрал в кобуру, шашку с помощью Романа пристроил слева на мелкие ремешки.
        Старший унтер-офицер (Голицын заставил наизусть выучить звания. Все. И пехотные, и кавалерийские, и казачьи, и артиллерийские) отсчитал двадцать один патрон с утопленной пулей. Не раздумывая, Тоха ссыпал патроны в карманы брюк.
        - На фига мне всё это железо? - буркнул программер, когда вышли из комнаты выдачи боеприпасов. - Я и пользоваться-то не умею.
        - Война. Надо быть при оружии, а владеть научу. Давай сюда.
        Отошли к столу. Поручик вынул револьвер. Вытащил из барабана патроны.
        - Доставай свой.
        Тоха бросил шинель и вещмешок на стоящие рядом стулья и достал наган. Роман не спеша разобрал свой револьвер и потребовал повторить. Со второй попытки получилось. Роман заставил ещё десять раз выполнить сборку-разборку нагана.
        - Давай патроны.
        Программер выгреб из карманов на стол двадцать один тупоносый цилиндрик. Поручик открыл крышку барабана и показал, как заряжать и как разряжать.
        - Повтори.
        Попаданец подчинился и ещё десять раз зарядил и разрядил наган. Остальные патроны по совету Голицына запихнул в кармашек под клапаном кобуры.
        - На первый раз годится. У тебя наган офицерский. Стрелять можно самовзводом и с предварительным взведением курка, - Роман большим пальцем оттянул назад курок. - У солдатских моделей самовзвода нет, - он аккуратно поставил курок на место. - Запомнил?
        Программер кивнул.
        - Повтори.
        Тоха оттянул курок назад и поставил на место.
        - Нормально. Натренируешься. А теперь пойдём. Надо тебя где-то разместить.
        Вышли из арсенала. Правую сторону ремня оттягивает револьвер в кобуре, слева шашка. Вещмешок забросил за спину на оба ремня, чтоб руки освободить. Взял шинель в правую руку.
        Куда-то пошли. Длинная железяка стала долбить по ноге. Обратил внимание, как Роман придерживает шашку. Скопировал положение левой руки поручика. Стало гораздо лучше.
        Через двадцать минут хода показалось скопление телег. Многие запряжены лошадьми. Неподалёку за жердиной какой-то юнит возится с коричневой лошадью с чёрной гривой. Рядом привязаны ещё две - тёмно-коричневая и чёрная. Чуть поодаль на траве аккуратно лежат ремень и фуражка солдата.
        - Ну вот, пока будешь здесь. Рядовой, - обратился поручик к юниту. - Как найти штабс-капитана Сеславина?
        Тот выпрямился, глянул на офицеров. Чернявый, коренастый, усатый мужик лет тридцати. Круглая физиономия блестит от пота.
        - Так в хате, ваше благородие, - юнит указал на дом с копной сена на крыше метрах в двадцати от них.
        - Роман, - программер остановил собравшегося топать к дому Голицына. - Я что, теперь здесь буду… служить?
        - Да. Временно. Что-то не так? - поручик быстро зашагал к хате.
        Тоха за ним. Когда прочёл приказ, обозная рота ассоциировалась с кучей телег, но никак не с лошадьми.
        - Я… я лошадей боюсь. Живьём их несколько раз всего видел. У конных ментов и на ВДНХ, а так только в кино и в инете.
        - Где? - обернулся поручик и с любопытством взглянул на попаданца.
        - Потом объясню…
        В это время из хаты вышел худощавый высокий мужик с капитанскими погонами и шифровкой «6 Об.». В левой руке фуражка. Офицеры приблизились.
        - Штабс-капитан Сеславин? - обратился к нему князь.
        - Так точно. Чем могу служить, господа?
        Чернявый штабс-капитан лет тридцати пяти с тонкими усиками и большим носом подозрительно покосился на прибывших. Роман представился и представил Тоху. Протянул приказ. Сеславин надел фуражку, почитал бумагу и пригласил в хату.
        Убранством домик чем-то напоминает бабушкин. В сенях аккуратно разложена всякая всячина. В горнице, как бабушка, называла саму большую комнату, в красном углу иконы. Вокруг большого стола аккуратные стулья с резными спинками, на свежей голубой скатерти грязные тарелки.
        Время обеденное и штабс-капитан, похоже, только что перекусил.
        - Глаша! - позвал Сеславин.
        Из кухни выглянула розовощёкая тёлка лет двадцати пяти. Соломенного цвета волосы убраны под косынку, схваченную сзади узлом. Голубые глаза сияют. Длинный белый сарафан с вышивкой едва прикрывает щиколотки, но фигурка зачётная. Со штабс-капитаном у неё, точняк, что-то есть. Тоха тут же оборвал ненужные мысли. Его какое дело?
        - Ой, да вы присаживайтесь, - улыбнулась тёлка и обратилась к Тохе, - а это давайте сюда, я в сенях приберу.
        Программер протянул вещмешок и шинель. Глаша схватила Тохино барахлишко и скрылась в сенях. Офицеры уселись за стол.
        Глаша вошла в горницу и, сверкая ровными, белыми зубами, быстро убрала со стола посуду и поставила чистую. Только для гостей. Перед штабс-капитаном появилась всего лишь рюмочка. Такие же стопочки девушка поставила перед Романом и Тохой.
        Мелькнула дурацкая мысль: нажраться в дупель. Вдруг снова бац - и дома. Программер вздохнул.
        - Чего вздыхаешь, Антон? - от проницательного взгляда Романа ничего не скроешь.
        Тоха озвучил пришедшую на ум мысль.
        - Вы о чём, Антон Дмитриевич? - вскинул брови Сеславин.
        Голицын пояснил штабс-капитану, что есть проблема. Подпоручика Воронцова, старого знакомого князя, он с разведчиками недавно освободил из плена. Антон Дмитриевич ничего не помнит. Потерял память от издевательств немцев.
        Глаша поставила на стол бутыль с мутной жидкостью и всплеснула руками:
        - Миленький, за что ж вас так?
        И удалилась в комнатку, утирая глаза краем цветастого фартука.
        - Мужа её в четырнадцатом убили, - тихо проговорил Сеславин. - В начале войны. Отказался мобилизоваться. Австрияки арестовали и как дезертира повесили. Когда мы заняли Галицию, нас как родных встречали. Двое малых осталось, - большеносый штабс-капитан кивнул в сторону комнатки, куда скрылась Глаша.
        Они посмотрели, куда показал Сеславин. Там зыркают глазёнками двое белоголовых пацанов.
        - А когда в пятнадцатом мы оставили Галицию, вы помните, Роман Васильевич, как мы тогда драпали, немцы зверствовали, жуть. Глашу часто насиловали. Баба-то красивая. Как выжила, одному Богу известно.
        У Голицына на скулах заиграли желваки. Тоха и сам не заметил, как сжал рукоять шашки. С улицы раздалось лошадиное ржание.
        Молодая женщина вышла из комнаты и отправилась на кухню.
        - Вернёмся к нашим делам, Анатолий Савельевич, - предложил поручик. - Антона Дмитриевича к вам перевели временно, до комиссации.
        Штабс-капитан явно расстроился.
        - Думал, помощника прислали. Моего-то, поручика Перевезенцева, солдатский комитет арестовал и отправил в Петроград. Не слышали?
        Голицын покачал головой.
        Глаша внесла глиняный горшок варёной картошки с луком. У программера потекли слюнки.
        - Можно я с вами посижу? - попросила Глаша.
        Тоха только «за». Ещё бы! С такой красивой девчонкой за одним столом. Штабс-капитан глянул на Романа. Понятно. Голицын - офицер разведки. Тот кивнул.
        Глаша налила всем по стопочке.
        - А как же… сухой закон? - спросил Роман.
        - Эх, Роман Васильевич, о чём вы? - с тоской в голосе проговорил Сеславин. - Что со страной творится? Смотреть больно.
        Выпили, не чокаясь, и без тостов. Тоха крякнул. Самогон оказался хорошим.
        - Есть ещё одна проблема, Анатолий Савельевич, - программер закусил картошкой и потянулся за солёным огурчиком. - Не знаю, что со мной случилось, но… я… лошадей… стал… бояться, - продолжил он, стараясь подбирать нормальные слова, а не сленг начала двадцать первого века, - боюсь, обузой вам буду. Но приказали к вам. Вот.
        - Сердешный, - вздохнула Глаша.
        - Н-да, проблема, - потёр гладко выбритый подбородок штабс-капитан. - Надо будет подумать.
        Зашла речь о размещении. Сеславин замялся. Тоха его прекрасно понимает. Ротный квартирует у местной жительницы. И не просто квартирует, но это его дело.
        - Если лишние деньги водятся, неподалёку постоялый двор, - предложил штабс-капитан. - А так, можно в офицерской палатке. Мест хватает. Пойдёмте, провожу.
        Вышли из хаты. Тоха чуть не забыл прихватить своё добро. Глаша напомнила.
        Голицын пожал обоим руки и ушёл по своим разведывательным делам, взяв с попаданца слово, что тот обязательно вечером заглянет к нему. Рассказал, как добраться.
        - Вон, видите? - штабс-капитан кивнул на серое двухэтажное здание, рядом с которым привязаны четыре лошади, - постоялый двор. Там в основном квартируют интенданты. Из наших никого. Все в лагере живут. Идёмте. Сейчас в ней лишь подпоручик фон Арпсгофен, после ночного отдыхает.
        В небольшом лагере программеру показали палатку. Вошли. Глаза быстро привыкли к полумраку. Обоняния коснулся слабый запах портянок.
        Внутри на лежанке и впрямь валяется молодой парень в форменных штанах и белой рубахе. В том самом пресловутом армейском «триппере». Сапоги стоят тут же, около лежанки.
        - Располагайтесь, - прошептал штабс-капитан, стараясь не разбудить спящего. - Да хоть здесь, - Сеславин кивнул на импровизированную кровать слева из досок с матрасом и постельным бельём, покрытую одеялом.
        Тоха положил шинель и вещмешок на постель.
        - Доброе утро, господа, - раздался сонный голос.
        Программер обернулся. Спавший до этого подпоручик сел на лежанке.
        - Знакомьтесь, Сергей Модестович. Подпоручик Воронцов, - представил Тоху штабс-капитан и указал на обитателя палатки, - подпоручик фон Арпсгофен.
        Подпоручик обулся, надел гимнастёрку. Светлые волосы с пробором посередине всклокочены. Офицер медленно обеими руками пригладил шевелюру, подкрутил усы, подпоясался ремнём и лишь после этого протянул Тохе ладонь.
        - Барон фон Арпсгофен, Сергей Модестович. Для друзей просто Серж, - и уставился поразительно голубыми глазами.
        - Граф, - программер с трудом назвал себя «графом», надо привыкать, - Воронцов, Антон Дмитриевич. Можно просто, - чуть не сказал «Тоха», но помня «совет» Голицына, продолжил, - Антон.
        Подумалось, что целый барон, да с такой фамилией должен служить где-нибудь в гвардии, или в элитных частях, а тут всего лишь обозная рота. Тоха выкинул дурацкую мысль из головы. Мало ли где служит человек.
        - Надолго к нам, Антуан? Ничего, что зову вас «Антуан»?
        - Да не, нормально, - отмахнулся программер.
        - До комиссации, - вставил штабс-капитан. - Антон Дмитриевич после плена. Амнезия.
        - Да-да, что-то слышал, - задумчиво проговорил Серж. - Вы располагайтесь, Антуан.
        Похоже, слухи о Тохином чудесном спасении расползаются по округе. Сеславин, извинившись, покинул офицеров. Немного поговорили с новым знакомым о политике.
        - Вы уже были в солкоме? - поинтересовался барон.
        - Где?
        - В солдатском комитете.
        - Нет, - удивился Тоха, - на фига? В смысле, зачем?
        Серж развёл руками:
        - Такой порядок. Вам, как новичку, должно представиться комитету. С вами проведут беседу, - подпоручик перешёл на шёпот. - По правде говоря, его высокопревосходительство генерал Корнилов их тут малость прижал. Но что твориться на Северо-Западном фронте и в Петроградском округе! Говорят, просто беда.
        «Раз надо посетить, посетим», - подумал Тоха. Но сейчас его заботит немного другое. Он поделился с Сержем опасениями по поводу лошадей.
        - Вы и это забыли? - вскинул пшеничные брови барон. - Однако. Ну, пойдёмте.
        Вышли из палатки. Невдалеке тот самый юнит, кого встретили с Романом. Уже возится с тёмно-коричневой лошадью. Ту, что чистил до этого, привязал рядом с чёрной. Чёрная фыркнула и тряхнула головой.
        - Пряхин, - позвал Серж юнита, когда они приблизились, - помоги господину графу.
        - Слушаюсь, ваше благородие, - Пряхин отошёл от лошади и опёрся на жердину. - Чего изволите?
        - Я… - Тоха смутился.
        Серж пришёл на выручку.
        - Подпоручик Воронцов после плена и тяжёлой болезни потерял память. Теперь боится лошадей. Можешь чем-то помочь?
        - Попробую, - заметно окая, пожал плечами Пряхин. - Давайте сюда, ваш блаородь.
        Программер пролез между жердинами. Барон последовал за Тохой. Юнит подвёл к чёрной зверюге.
        - Погладьте коняку.
        Тоха аккуратно протянул руку к шее лошади. Ладонь коснулась эластичной, словно плюшевой шкуры, под которой ходят сильные мышцы. Грива оказалась неожиданно жёсткой, словно солома. Так и не понял, понравилось ему это, или как. Пожалуй, неприятных ощущений нет. Погладил по сильной шее. Конь повернул к нему морду и ткнулся в ладонь шерстяным носом.
        - Угостите, - Пряхин подал корочку чёрного хлеба.
        Программер взял угощение и сунул под нос коню. Тот смачно захрумкал. Тоха снова погладил зверюгу по шее.
        - Какой хороший. Красавец.
        Коснулся жёсткой, расчёсанной гривы.
        - Это ж кобыла, ваш бродь, - донёсся голос Пряхина, то ли осуждающий, то ли сочувственный.
        Щёки моментом запылали. Тоха покосился вниз. Ну да, пожалуй, кобыла, но ему сейчас не до таких мелочей. Не брыкается, и то ладно. Перевёл взгляд на барона. Тот лишь улыбнулся.
        - Ничего, пообщаетесь чуток, привыкнете, - ласково проговорил солдат, с другой стороны поглаживая кобылу.
        - Серж, - Тоха смутился, - а ребята не обидятся, если я из палатки в гостиницу переберусь.
        - А чего обижаться? Дело ваше. Валяйте, - весело махнул рукой подпоручик.
        Через мгновение лицо барона помрачнело. Глядя за спину программеру, Серж разочаровано проговорил:
        - Пожаловали.
        Попаданец обернулся. К ним приближаются двое юнитов. Один с сержантскими лычками, что, как уже знал Тоха, соответствует старшему унтер-офицеру, и револьвером в кобуре, другой с винтарём на плече. На груди у обоих по красному банту. На погонах цифры «44.», как и у Воронцова. Неужели тот самый солком? Не ошибся.
        - Товарищ подпоручик, - укоризненно произнёс унтер.
        Тоха чуть не заржал, но сдержался. Это «товарищ подпоручик» прозвучало как бред сивого кобеля. «Товарищ лейтенант» - ещё куда не шло. Как-то привычно. А это…
        - Товарищ подпоручик, а мы вас везде ищем. Извольте пройти в солдатский комитет.
        Шли недолго, минут пять. Разоружать попаданца не стали. Над ближайшей палаткой развёрнут красный плакат с белой надписью «Полковой солдатскiй комитетъ».
        Программер вошёл внутрь. От рези в глазах зажмурился. Надымили, сервак можно вешать вместе с периферией. Открыл заслезившиеся глаза. Огляделся.
        Вокруг стола сидят шестеро. Тоху пригласили сесть на свободную табуретку, что он и сделал, положив руки на стол и сцепив пальцы в замок. Своего рода психологическая защита, как учили на тренинге по работе с персоналом. Разговор начинать не собирается. Просто не знает, с чего начать.
        Повисла неловкая тишина. Наконец, сидящий напротив здоровый мужик с густыми усами в звании (точнее, в чине - пора привыкать к новым словам) фельдфебеля, прокашлявшись, спросил:
        - Как относитесь к революции, товарищ?
        Хороший, блин, вопрос. И прямо так сразу в лоб. С этими ламерами ухо надо востро держать.
        - Не знаю. Я в плену был, - осторожно парировал Тоха.
        - Долой самодержавие! - фельдфебель сжал кулак и энергично тряхнул им в воздухе.
        Какой-то дурацкий разговор. Программер покосился на здоровенный кулак юнита и согласился:
        - Не вопрос! Долой! А кто кого и за что держит?
        Фельдфебель опешил. Остальные тоже недоумённо покосились на попаданца.
        - В каком… смысле?
        - Ну, вы только что сказали «самодержавие»? «Сам» и «державие», - объяснил Тоха. - Кто кого держит? И почему «сам»?
        - Самодержавие - власть царя, - медленно закипая, проговорил фельдфебель.
        Тоха понимает - играет с огнём. С другой стороны, по легенде ему отшибло память. Надо косить под идиота до упора. Они же чего-то хотят предложить. Так? Так. Он имеет право выяснить, что к чему.
        - Господа или товарищи, не знаю, кому как больше нравится, - напустив на себя безразличный вид, продолжил Тоха, - я только что из плена, где надо мной издевались и пытали. Из-за этого потерял память. Я задаю эти вопросы, потому что многого не помню и не знаю. Вы же умные люди, такой флэш-моб устроили. Вот, - он обвёл рукой палатку, - целый солдатский комитет создали. Настоящий перфоманс. А у меня голова, как чистый лист, если не хуже. Оперативка и ПЗУ обнулены полностью. А вы о чём-то таком умном рассуждаете, что для меня тёмный лес. Теперь о власти царя. Нафига её «долой», если, как мне рассказали, её уже нет?
        Беспощадная логика. Комитетчикам крыть нечем. Их бошки заполнены всяким революционным и околореволюционным бредом, многого из чего сами не понимают. Этим нужно воспользоваться. На душевную болезнь можно списать многое.
        - Мы за мир без аннексий и контрибуций? А вы? - фельдфебель сдаваться не собирается.
        - Не знаю, - пожал плечами Тоха и подался к усатому, - но я за мир. Я, видите ли, пацифист. А вот аннексии и контрибуции, это как, кому и скока? Может лучше с ними, с контрибуциями? И с аннексиями? Но в нашу пользу? А?
        Справа раздался шёпот:
        - Слышь, Михась, а тот комиссар, что давеча приезжал, нам так и не рассказал, что за аннексии и контрибуции такие.
        - Может сам не знает? - вторил другой голос.
        Тоха чуть не заржал. Вот ламеры! Даже голову опустил, чтоб не выдать улыбку.
        - Хотите вступить в революционный комитет, товарищ? - спросил кто-то слева.
        Повернул голову на голос. Небритый чернявый юнит пялится нахальными глазами. А глазки-то блестят! «Дури» что ли накурился? Попаданец улыбнулся чернявому:
        - Мужики, нафига вам больной на всю голову революционер?
        - Мужики в деревне землю пашут, - ухмыльнулся чернявый, - а у нас тут, - он обвёл рукой собравшихся, - товарищи.
        - Окей, фигня вопрос. Товарищи так товарищи.
        Дали прочесть приказ Петросовета номер один. Даже с точки зрения не профессионального военного, каким справедливо считает себя Тоха, большинство пунктов - полная бредятина. Но документ похвалил, а как стал придираться к каким-то пунктам, чтоб разъяснили суть написанного, его просто вежливо выперли.
        И слава Богу. Ну их на фиг, кретинов…
        Тоха, как любой нормальный человек, во время службы считал армию огромным дурдомом. Насмотревшись, что здесь твориться, решил, что, походу, не совсем прав.
        До лагеря обозной роты осталось около сотни метров. Тут его окликнул знакомый голос:
        - Антон Дмитриевич!
        Программер обернулся и понял, что угадал. К нему не спеша приближается начальник контрразведки. Как его? Подполковник Вейс, кажется. А вот имя-отчество контрразведчика вылетело из головы.
        - Мы можем поговорить, так сказать, приватно?
        Егерь Курт Зигель
        Ландвер Австро-Венгрии
        17 (30) июня 1917 года
        г. Тысменица
        Русские позиции преодолели легко. Хвала Пресвятой деве Марии, в русской армии такой бардак! Что на передовой, что здесь, в тылу. День отсиделись в лесу со всеми мерами предосторожности. Но они оказались излишни. Эти свиньи бродили по опушке, а в лес даже не совались! Не солдаты, сборище скотов!
        Егерь взвода разведки одиннадцатого егерского батальона ландвера(24) Курт Зигель наблюдает за опушкой. Сейчас его очередь. Наблюдательный пост выбран удачно - в старой воронке за кустарником.

* * *
        24) ЛАНДВЕР - австрийские подразделения территориальной обороны и резерва вооружённых сил Австро-Венгрии второй очереди, существовавшие в 1869…1918 гг. Аналогичные венгерские подразделения именовались гонвед (прим. автора).
        Недавно по дорожке, что метрах в ста пятидесяти от опушки, прошли два офицера. Курт рассмотрел их в бинокль. Как объекты, вполне перспективны. Егерь поправил лежащий рядом карабин…
        В поиск отправились налегке. Из вооружения - карабины системы Верндля, к ним по двадцать патронов. Больше ни к чему, не на штурм идут. Это пехота пусть на себе по два боекомплекта таскает. Траншейные кинжалы ремнями приторочили к голеням. Так они не бряцают при движении.
        Три дня назад русские захватили начальника штаба дивизии и выкрали важного пленника. Кто ж мог подумать, что у них остались боеспособные части? Наверняка работа пластунов. Есть у русских такие разведчики высокого класса. Хорошие разведчики, бесспорно, но не чета австрийским егерям.
        В разведгруппе шестеро. Цель рейда - захватить русского офицера. Задача несложная, если учесть состояние вражеской армии. Единственное, что смущает, старшим назначили не фельдвебеля Фридриха Дифенбаха, опытного разведчика и старого охотника, а пришлого обер-лейтенанта фон Ауттенберга. Фриц тоже с ними в группе, но как обычный разведчик. Мало того, что Ауттенберга перевели из пехоты, так ещё из общеимперских полков. Что он за птица, разведчики не знают.
        Обер без лишних разговоров принялся командовать, будто у себя в пехоте. Чуть ли не строевой подготовкой занялся. Хорошо, ротный втолковал не в меру ретивому новичку, что к чему. Попросил прислушиваться к Фрицу и другим егерям. Тот лишь фыркнул. Не понравились егеря пехотному. И это взаимно. Но делать нечего, приказ есть приказ.
        Дифенбах порекомендовал обер-лейтенанту вместо сабли взять трофейный кинжал и, как у них, приторочить к голени. Ауттенберг только глазами сверкнул и выдал, что он пехотный офицер, а не солдат. И как с таким в разведке?…
        Рядом на траву бесшумно прилёг фельдвебель.
        - Как обстановка?
        Курт пригладил чёрные усы.
        - Всё тихо, Фриц. У русских форменный бардак. Единственно плохо, офицеры по одному не ходят. Сколько наблюдаю, только по двое и трое. Либо вместе с солдатами. Тут прошли недавно двое. Лейтенант и обер-лейтенант. Как это у них? Э-м-м…
        - Подпоручик и поручик - подсказал Дифенбах. - И чем они тебя заинтересовали?
        - Точно… У подпоручика на погонах шифровка сорок четвёртого пехотного полка. А вот у поручика, - Курт посмотрел на фельдвебеля, - погоны без шифровки. Похоже он из штаба дивизии, или корпуса. Прошли вон туда.
        Егерь показал, куда скрылись офицеры.
        - Там у русских трактир. Если задержатся до темноты и вернуться этой дорогой, можно брать.
        Идея Фрицу не очень понравилась. Слишком много «если». Курт и сам понимает - ерунда. Но обер-лейтенант приказал контролировать эту дорожку. Хоть место для наблюдения отличное, а вот для засады и захвата неудобное. С опушки разведчиков не видать, но дорога открытая. Если только ночью. В темноте. И снова загвоздка - темнеет поздно, светает рано…
        Солнце нижней кромкой коснулось горизонта. Заливаются соловьи. Красиво выводят, шельмы! Только иначе, не как в родном Кицбюэле.
        Группа рассредоточилась на опушке. Курт доложил обер-лейтенанту соображения о двух офицерах. Тот важно одобрил и приказал брать обоих. Фельдвебель аккуратно возразил, что лучше взять штабного, второго тихо прирезать. Ауттенберг вспыхнул и пригрозил Фрицу взысканием.
        Разведчики недоумённо переглянулись. Пехотный, что с него взять! Но ведь всё задание сорвать может!..
        Солнце село. Сумерки. Минут через пятнадцать можно седлать дорожку. Так и сделали. Обер с одним из разведчиков остался со стороны леса, Курт с фельдвебелем и ещё двумя егерями перебрались на противоположную сторону и затаились.
        - Сможешь признать, кто из них кто? - прошептал Фриц.
        - Надеюсь, - также шёпотом ответил Курт, - если только по силуэтам.
        Фриц кивнул. У Зигеля великолепная зрительная память. Как у фотопластинки.
        Стемнело. Редкие звёзды пробиваются сквозь набежавшие облака. Шаги. Голоса. Они или не они? Если те самые, прекрасно. Если другие, тоже ничего, главное, чтоб офицеры. Так сказал обер. Курт мысленно выругался.
        На фоне газовых фонарей чётко обозначились два силуэта. С шашками. Офицеры. Очень похоже, те самые. Точно! Они! Признал по силуэтам.
        Придвинулся вплотную к фельдвебелю. Тремя растопыренными пальцами коснулся правого погона, двумя - левого. Фриц понял правильно, поручик - справа, подпоручик - слева. Русские прошли мимо. Теперь уже штабной поручик слева, другой - справа. Штабной на пару секунд замер и огляделся. Рука скользнула к кобуре. Второй чего-то спросил и закрутил головой. Поручик негромко ответил, и оба двинулись дальше.
        Фриц показал жестами - Курт с бойцом берут правого, он с другим - левого. Только б обер не вмешался! Толку от него, как от зажигалки без кремня, и прикрыть, в случае чего, не сможет.
        Егеря приподнялись, готовые к броску. Вперёд! С противоположной стороны метнулись две тени. Обер, больше некому, споткнулся. Звякнула сабля. Поручик резко развернулся и что-то рявкнул. Грохнули два выстрела. Краем глаза Курт заметил, как опрокинулся, подбросив вверх ноги Фриц. Егерь рядом, вскрикнув, схватился за живот и ткнулся лбом в землю.
        Разведчик зарычал и прыгнул на подпоручика. Тот медленно оборачивается. В прыжке егерь сбил врага с ног и упал вместе с ним. Удар по морде. Офицер обмяк. Курт попытался повернуть русского на живот. Снова выстрел. Совсем рядом. Подпоручик очнулся и, невероятным усилием сбросив с себя Курта, прижал его сверху. Ткнул кулаком в лицо. Курт перехватил руку и, перекинув противника на землю, навалился на него. Слева яростный сабельный звон. Вскрик.
        Пару раз ударил врага по лицу. Тот закрылся руками и завопил. Операция сорвана! Убить гадёныша и уходить! Курт придавил ему локтём горло. Враг захрипел, выпучив глаза. Курт выхватил траншейный кинжал и замахнулся. Тут случилось непонятное. Неведомая сила остановила руку с клинком на замахе. Будто наткнулся на невидимую, пружинящую стену. Всего на каких-то пару мгновений! Но этого хватило. Русский извернулся и схватил двумя руками лишённое скорости вооружённое предплечье. Откуда у сопляка столько сил? От страха, что ли? Курт сбил одну руку противника. Так лучше. Нож приближается к груди офицера. Тот заверещал, словно мальчишка. Два сухих выстрела слились в один. Острая боль обожгла бок, тело начало быстро неметь и слабеть. Искажённое страхом лицо подпоручика, словно в синематографе, озарилось светом и померкло…
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        17 (30) июня 1917 года
        г. Тысменица
        Контрразведчик вынес весь мозг. Когда, наконец, отвязался, программер облегчённо вздохнул. Опять всё через заднее место. Австрийский майор не поверил в Тохино перемещение во времени, а Вейс наоборот, уверен, что он из будущего.
        Уф! Попаданец аж вспотел. Погода тёплая, и в форме всё ж таки жарковато.
        Заскочил в офицерскую палатку за вещмешком и шинелью. Надо перебраться в отель или, как назвал Сеславин, постоялый двор.
        Вблизи здание ещё задрипаннее. Много выщерблин. От пуль, походу, и никто ремонт не делает.
        Вошёл в давно некрашеную дверь. Звякнул колокольчик. За обшарпанной стойкой ресепшена мужик с нечёсаной бородой что-то пишет в толстой книге. Даже внимания на вошедшего не обратил. Да уж, до компов и интернетов тут ещё как до Пекина в позе номер три из камасутры. Тоха кхекнул, чувак наконец-то поднял на программера глаза за круглыми стёклами очков и осведомился с лёгким акцентом:
        - Что угодно-с господину офицеру?
        - Номер угодно, - важно отозвался Тоха. - Одноместный.
        Мужик вскочил и схватил с доски за спиной ключ.
        - О, только для вас. Есть прекрасный нумер-с. Извольте-с.
        Чувак выскочил вперёд и поманил за собой на лестницу. Попаданец поднялся следом. Ступеньки громко заскрипели под ногами. Вошли в тёмный коридор, лишь яркое пятно окошка в конце. В середине коридора ресепсионист остановился у коричневой двери с металлической цифрой семь и всунул ключ в замочную скважину. Щёлк, щёлк, клац!
        - Извольте-с, ваше высокоблагородие, - чуть склонившись, жестом пригласил чувак.
        Программер вошёл в номер. Ну да, не пять звёзд. Даже не три. Деревянная кровать у окна, стол, тумбочка и пара стульев. На стене овальное зеркало в обрамлении занавесок. Даже холодильника нет. И телевизора… Хоть Тоха не смотрел зомбоящик (На кой! Всё есть в интернетах), но сейчас без него скучно. Компов с интернетами тоже нет, ясен палец. Не-а. Ни фига не «ол инклюзив».
        Открыл дверь справа. Ванная. Такой раритет! Чугунная ванна на ножках с трубой, какое-то подобие душа.
        - И что, вода горячая есть?
        - Извиняемся, ваше превосходительство. Война-с. Но для вас нагреем-с. Распоряжусь.
        Если Тоха правильно понял, его чин в глазах чувака вырос до генеральского. С чего бы? Столь откровенный подхалимаж начал раздражать.
        - Сколько с меня?
        Глазки ресепсиониста заблестели.
        - Рупь с полтиной-с. В сутки-с. Поскольку ваше превосходительство изволили заехать после обеда-с, то за сегодня-с семьдесят копеек-с.
        Хрен его знает, много это или мало. Бросил на кровать шинель с вещмешком, достал из кармана мелочь и отсчитал два рубля двадцать копеек.
        - За сегодня и за завтра.
        Ресепсионист сгрёб деньги и склонился:
        - Благодарю-с, ваше сиятельство. Разрешите откланяться. Если что изволите-с, я внизу-с. Всегда к вашим услугам-с.
        Тоха отпустил мужика. Тот быстро исчез за дверью, оставив на столе ключ от номера. Программер подошёл к зеркалу. Оттуда на него воззрилась усатая, выбритая физиономия с парой едва заметных царапин. Чуть сдвинул козырёк на брови. Неплохо. Жаль, Ксюха не видит, или Верка. Подбоченился. Правая рука нащупала кобуру. Достал наган. Тяжёлый, и, как ни странно, эта тяжесть понравилась. Вспомнил, как в «армейке» палил из ПМ. Поднял стволом вверх на уровень лица и грозно проговорил:
        - Подпоручик Воронцов! Всем дрожать! Бояться!
        Быстрым движением прицелился в отражение. По сравнению с ПМ непривычно, приходится кисть опускать вниз, иначе ствол смотрит выше цели. Убрав наган в кобуру, отошёл от зеркала. Левая рука случайно коснулась шашки. Вытащил клинок. Всё стало напоминать забавное приключение.
        - Ша! Сидеть, не рыпаться! Поотрубаю кочаны на фиг! - негромко, чтоб возможные соседи не услышали, но «страшно» прорычал Тоха.
        Неумело взмахнул. Остриё зацепило занавеску на окне и сорвало вместе с карнизом.
        - Блин!
        Попытался вставить шашку обратно. Кончик лезвия «гульнул», и пару раз ткнулся остриём в кисть. На коже выступили две красные капельки.
        - Да бли-и-ин! - прошипел программер, впившись губами в ранку.
        В правой руке зажата шашка, в левую впился, как вампир. В этой позе застал стук в дверь. Кого там ещё принесло?
        - Да?
        В комнату вошёл Роман.
        - Ты чего это? - хмыкнул князь.
        Щёки вновь запылали, как в тот раз, когда кобылу гладил.
        - Руку исколол? - понял поручик. - Смотри.
        Ромыч лихо выхватил шашку.
        - Берёшь около устья, - Голицын взял ножны левой рукой у отверстия для клинка. - Кладёшь плашмя кончиком на большой палец, вверх и…
        Шашка с лёгким вжиком ушла в ножны, лишь клацнула рукоятка.
        - Ловко! - восхитился программер.
        - Пробуй.
        Тоха повторил движения. Получилось нескладно, по-ламерски, но шашка нырнула в ножны.
        - Ничего хоромы, - поручик огляделся. - Почём?
        - Полтора в сутки.
        - Сколько? - у Ромыча фуражка едва не подпрыгнула. - Без электричества, без горячей воды! Столько номера в «Национальной» стоят! Со всеми удобствами! Не все, конечно, но уж точно не эта халупа!
        Попаданец пожал плечами.
        - Я ж местных цен не знаю.
        - Ну, я с ним поговорю! - рыкнул поручик.
        Программер едва удержал Романа.
        - Постой, постой. Мы уже договорились. Неудобняк будет.
        - Как хочешь. Пусть тогда всё поменяет за свой счёт, - поручик указал на сорванный карниз и занавески и хлопнул его по плечу, - ладно, пошли. Столик заказан. Нас ждут.
        Тоха смутился.
        - Ты чего? - уставился на него Роман.
        - По идее… как бы я угощаю. За спасение, - чуть развёл руки попаданец.
        - Ну и угостишь? Идём.
        На ресепшене попросил привести комнату в порядок. На что получил уверения, что в нумере их сиятельства всё будет в лучшем виде.
        - Что это он тебя сиятельством величает? - ухмыльнулся поручик. - В курсе, что ты граф?
        - А я знаю? - программер поправил фуражку. - Начал с благородия, закончил сиятельством.
        - А, ну да. Столько денег отдал. Конечно.
        По дороге Тоха рассказал о происшедшем в солкоме. Роман посмеялся, обозвал советы горлопанами и предателями. После сообщил о контрразведчике, как тот всё пытался выяснить, правда ли он из двадцать первого века. Если так, то пусть поделиться информацией, что их ждёт. А они исправят ситуацию. Ведь когда знаешь заранее, можно предотвратить. Что со страной творится! Кошмар просто!
        Признался, что так и подмывало довериться «контрику» и всё рассказать. Сдержался.
        - Молодец, - похвалил Роман. - Вейс, конечно, прав, но он из жандармских. Они гладко стелют. Кто знает, что у него на уме?
        - Ага, вот и меня это напрягло. Мент он и в Африке мент.
        - Кто? - поручик с удивлением посмотрел на Тоху.
        - В моё время так полицейских называют.
        Ромыч кивнул.
        - Антон, вот ты вроде и по-русски говоришь, но тебя послушать иногда, ничего непонятно.
        Навстречу походным маршем топает подразделение. Человек под сто. Впереди два офицера. Тоха не сразу въехал, что не так, а когда дошло, у него отвалилась челюсть. На рукавах офицеров и многих солдат нашиты чёрно-красные галуны углом вниз и череп с костями. У кого нашивок нет, просто чёрно-красная повязка с черепом. У некоторых вместо кокард пришитые тряпичные черепа. Офицеры отсалютовали. Голицын приложил руку к фуражке. Программер, захлопнув варежку, последовал примеру друга.
        - Ты чего? - пихнул его локтём в бок Ромыч.
        - Это чё за СС? - Тоха обалдело смотрит в спину удаляющемуся подразделению.
        - Ударники, - с уважением проговорил поручик.
        - Кто?
        Роман пояснил. Ударная рота или «рота смерти». Добровольцы. Их девиз «Смерть за Отечество!». Сейчас, когда вся армия практически разложена, они - единственные боеспособные части.
        - А черепа зачем? - Тоха всё ещё заворожённо глядит в спину удаляющейся роте.
        - Символ готовности умереть за Отечество, - грустно проговорил поручик.
        Программер не понял, чего тот загрустнячил, и тихо сказал:
        - Патриа о муэрте.
        - Что это?
        Попаданец взглянул на Романа.
        - «Родина или смерть» по-испански. Девиз кубинской революции.
        - И у вас тоже революции? Кошмар. Ладно, идём, - поручик зашагал дальше. - А что такое СС?
        Тоха пояснил, что во время Второй мировой войны в немецкой армии были, вернее будут, такие отморозки. Прославились… прославятся жестокостью к мирному населению. Особенно к евреям, славянам и цыганам.
        Показалось двухэтажное здание, похожее на Тохин постоялый двор. Над входом обшарпанная зелёная вывеска с белой надписью «Трактиръ».
        Вошли внутрь. За столиками около двух десятков посетителей.
        - Ты здесь впервые, нужно тебя представить. К тому же ты - знаменитость, - шепнул Голицын.
        - На кой? - прошептал Тоха. - Давай просто сядем за наш столик, и всё.
        Светиться не хочется. Не любит программер быть в центре внимания. Но вошедших уже заметили. Кто-то приветственно махнул князю.
        - Господа, - зычно начал Голицын, - позвольте представить, - и указал на Тоху. - Мой давний друг, подпоручик граф Воронцов, Антон Дмитриевич. Недавно из германского плена. Прошу любить и жаловать.
        Мелькнуло знакомое лицо. Серж. Подпоручик с трудной, кажется, немецкой фамилией, из его обозной роты. Серж, не поднимаясь со стула, быстро приложил два пальца к виску. Программер кивнул в ответ.
        Офицеры по очереди подходят, представляются, жмут руку. Очень рады Тохиному благополучному возвращению.
        Особенно колоритно выглядит за столиком посредине зала полковник-кавказец с густыми чёрными усами, в чёрной черкеске, как у казаков Агафонова. Подошёл и, крепко пожав руку, представился:
        - Княз Геловани, Арчил Варламович. Командыр отделного ударного эскадрона. Рад знакомству.
        Тут Тоха заметил на рукаве полковника нашитый череп с костями.
        - И я рад, - программер запнулся, вспоминая титул, - ваше сиятельство.
        - Прошу за наш столык, да. Угощаю.
        Отказываться от приглашения неудобно. За столиком князя два поручика-грузина. По форме - из его эскадрона. Геловани тут же заказал вина для прибывших дорогих гостей.
        - Э, развэ это вино, - сделал неопределённый жест полковник. - Вот у нас в Сванетии, это - вино.
        Роман кивнул на бутылки с вином.
        - Арчил Варламович, а как же сухой закон?
        - Э-э! - Геловани вскинул руку с растопыренным большим и указательным пальцем. - О чём рэч, дарагой. Сухой закон, да. Но повод какой, э? Человэк, - он кивнул на Тоху, - из плэна сбежал. Грэх нэ отметить. А так нэт. Нэ дазваляю.
        Коснулись политики. Грузины возмущались развалом армии, бардаком, царившем в стране.
        После первого бокала Тоха повеселел.
        Когда пьянка была в самом разгаре, к столику быстро подошёл юнит в черкеске со старшинскими погонами. Программер честно пытался вспомнить, как это звучит в кавалерии. Кажется, как и в пехоте - подпрапорщик. Юнит нагнулся к уху полковника и что-то прошептал. Полковник, помрачнев лицом, кивнул и поднялся.
        - Прошу прощэния, господа, - обратился он к Голицыну и Тохе. - Нам пора. Служба.
        Что-то коротко бросил по-грузински. Оба поручика встали, обменялись рукопожатиями с Тохой и Романом. Полковник положил на стол двадцать рублей.
        - Ром, я всех не запомнил, - программер обвёл скупым жестом зал, когда полковник ушёл.
        - Ничего страшного. Потом запомнишь.
        Поручик стал расспрашивать о будущем. Тоха завёлся. Рассказал о прогрессе науки, технике, информационных технологиях. Иногда Роману приходилось его останавливать, когда тот увлекался и начинал говорить слишком громко. Походу, пить хватит.
        - Ты закусывай, закусывай, Антон.
        Тоха последовал совету.
        Ромыч рассказал, что в Петрограде у него родители, сестра Анастасия. Трое братьев тоже на фронте. Старший - Фёдор погиб при третьем штурме крепости Осовец в пятнадцатом. В чине капитана командовал крепостной батарей. Его канониры расхреначили одну из германских «Больших Берт», обстреливавших крепость. Второй - Георгий - лейтенант Балтийского флота. В апреле расстрелян восставшей матроснёй. Остался Виктор, о нём никаких вестей. Где он сейчас, неизвестно. В Харькове Романа ждёт невеста.
        Вышли на воздух. Прохладный вечер, немного полегчало.
        - Продолжим? - поручик кивнул в сторону двери.
        - Да ну, на фиг, - буркнул Тоха. - И так нагрузился. Давай по домам, что ли?
        Голицын согласился. Пошли в сторону постоялого двора.
        - Ром, езжай в Питер, бери своих, и валите из страны, - начал агитацию Тоха, когда отошли шагов сто от трактира. - В октябре такое начнётся! Двадцать пятого большевики власть захватят. Наобещают с три короба, и народ за ними пойдёт. Только кинут всех. Ни фига не сделают. Дворян вообще мочить будут.
        Поручик уставился перед собой.
        - Но ведь если знаешь заранее, можно предотвратить. Так?
        Тоха пожал плечами.
        - То же мне и Вейс твердил. Хрен его знает, Ром. Смотрел фантастику. Там разные теории муссируются. В каких-то прошлое легко меняется. Что-то сделал, и пошли события другим путём. А в каких-то прошлое изменить не удаётся. Всегда что-то мешает. Будто само время сопротивляется.
        - Сам же говоришь - фантастика. Глядишь и получится.
        - Ага, - усмехнулся Тоха. - Поехать в Питер, перебить верхушку большевиков и прочих разных эсеров? Будет ли лучше? Не знаю, Ром. Как в моё время говорят, история не терпит сослагательного наклонения.
        Прошли молча метров сто. Десяток газовых фонарей освещают центральную улицу и несколько боковых.
        - Тебя скоро комиссуют, - нарушил молчание Роман. - Как я слышал, без созыва врачебной комиссии.
        - Ну да. А что не так?
        - Странно. Говорят, Вейс постарался.
        - А ему это на фига? - удивился программер.
        - Кто ж его, жандармского, разберёт?
        Мужчины сошли с освещённой улочки. Темно, но глаза потихоньку привыкают. Хмель ещё бродит в крови. Вокруг стрекочут кузнечики, или какая-то другая насекомая мелочь. Тоха не особо разбирается. Чудный вечер! Сейчас бы Ксюху сюда. Романтика! Он - красавец-мужчина, в форме офицера белой армии. Или белой армии ещё нет? А, не важно! Главное, какой вечерок и пропадает!
        Комаров, правда, немерено. Уже заколебался хлопать себя по щекам. Князя эти твари, походу, не трогают.
        Неожиданно рука поручика скользнула к кобуре. Роман расстегнул клапан.
        - Ты чего? - перепугался Тоха.
        Хмель моментально вылетел из башки.
        - Приготовь оружие, - шепнул Роман.
        - Чё? Где? - завертел головой программер.
        - Не верти головой, - прошипел поручик. - Приготовьте оружие, граф! - и двинулся дальше. Походка князя неуловимо изменилась.
        Попаданец расстегнул кобуру. Последующие события понеслись галопом. Голицын с воплем «Стреляй!» резко развернулся. Два сухих выстрела резанули по барабанным перепонкам. Тоха вздрогнул и неловко повернулся. На него летит человек в знакомой фашистской кепке. Лицо искажено яростным воплем. Программера сбили с ног. Сверху навалилась тяжёлая туша «ганса». Удар по лицу, из глаз искры. Будто сквозь вату звон металла о металл. Приглушённая немецкая ругань. На мгновение потерял сознание.
        Кто-то стал переворачивать Тоху на живот. Громкий выстрел привёл в чувство. Заорав, перевернулся на спину. В тот же миг ему на живот уселся здоровый немец. Или австрияк? Хрен их разберёт. С очередным воплем туловищем подбросил чувака вверх. Откуда только силы взялись? Немец свалился вбок. Попаданец бросился на него и с размаху дал в морду. «Ганс» отбил удар и, сграбастав жертву, вновь припечатал его спиной к земле. Сверху опять навалилась тяжёлая туша.
        Немец, зашипев, замахнулся. Отчаянно матерясь, Тоха подставил руки. Удар пришёлся по ним. Программер всё брыкается и лягается. «Ганс» придавил горло локтём. Дышать стало нечем, Тоха захрипел. Замах. Попаданец едва успел отбить второй удар. Рука немца скользнула куда-то вниз. Попаданец пытается убрать локоть от горла. Лицо врага искажено яростью, «фриц» что-то шипит по-немецки. Снова замах. Программер отпустил почти придушившую его руку и успел перехватить другую с зажатым широким ножом. Отчаянно напрягая все силы, пытается сбросить с себя «ганса». Бесполезняк. Здоровый, урод!
        Острое жало клинка медленно приближается к груди. Немец чуть отпускает горло и отбивает в сторону правую руку Тохи. Теперь против вооружённой грабли фашиста лишь слабая лапа программера, привыкшая к «клаве» и мышке. Отброшенная рука сама собой падает на кобуру. Хорошо, по команде Ромыча успел её расстегнуть. Забрыкавшись из последних сил, выхватывает ствол.
        - Сука! Тварь! Ламер поганый! - пронзительно завизжал Тоха.
        Ствол упёрся «гансу» в бок. Палец давит на спуск. Раз, два, три… семь выстрелов оглушают и самого стрелка! Попаданец продолжает жать на спуск, но револьвер просто щёлкает.
        Сильный удар сбрасывает обмякшее тело здоровяка. Слышится лёгкий вжик, похожий на тот, когда Роман учил убирать шашку в ножны. Над ним склоняется силуэт. Тоха быстро наставляет бесполезный ствол в лицо незнакомцу.
        - Завалю, чепушила!
        Чья-то сильная пятерня вырывает оружие.
        - Руку, граф! - раздаётся знакомый голос.
        Поручик тяжело дышит. Тоха протягивает ладонь, Роман помогает подняться на ноги.
        - Как ты?
        Программер перевёл дух. Только что убил человека! Впервые в жизни и… Ничего. Совершенно ничего. Правда, немного колошматит от нервного напряжения. По фильмам помнит - чуваки, первый раз грохнув себе подобного, блюют, совестью маются. А тут? Прислушивается к ощущениям. Ничего, только страх и… ярость. И мелкая дрожь. Рядом валяется тело, что пыталось помножить его на ноль. Выходит, Тоха сам его помножил. Захотелось пнуть «жмура», отыграться за то унижение, что испытал тогда, на нейтралке. Не стал.
        Прокашлялся.
        - Так себе. Бывало хуже, бывало лучше. Чё эт было? Немцы?
        Шагах в пяти кто-то стонет.
        - Австрияки. Егеря. Разведка, - Голицын перевёл дух. - Держи, - и протянул Тохе ствол.
        Со стороны трактира послышались редкие выстрелы, зацокали копыта. Показалась пятёрка всадников.
        Поручик Голицын
        Русская императорская армия
        18 (31) июня 1917 года
        г. Тысменица
        Роман Васильевич вышел на крыльцо штаба. Двое часовых вытянулись во фрунт. Поручик козырнул и спустился с лестницы.
        Допрос в контрразведке не занял много времени. Раненый обер-лейтенант доставлен в госпиталь. Допросить бы его, но не получится. Не жилец. Раны тяжёлые.
        Антон ещё не выходил, надо его подождать. Голицын взглянул на небо. От серпа молодой луны льётся желтоватый свет. Из-за горящих газовых фонарей звёзд почти не видно. Давно не смотрел на небо просто так, для удовольствия. Когда в детстве отец учил искусству внутреннего слушания, часто глядел на звёзды.
        - Форму испоганил, гад, - раздался за спиной знакомый голос.
        Роман Васильевич обернулся. Из дверей вышел недовольный Воронцов. На гимнастёрке с правого бока тёмное пятно крови. Убитый австрияк оставил.
        - Пошли. Отдашь денщику, приведёт в порядок.
        - Кому? - хмуро спросил Антон.
        - Денщику. Или у тебя его нет?
        Воронцов пожал плечами.
        - Нет, наверно. А что, должен быть?
        Голицын посмотрел на уходящую вправо тёмную улочку.
        - Всем офицерам полагается. Полагался. Ревкомитеты отменили. Идём, я тебя до твоей роты провожу.
        - Чё я девка, меня провожать? - буркнул гость из будущего.
        Но по голосу Роман Васильевич понял, Воронцов как раз не против, чтоб его проводили. Пошли по центральной улице. Встретили патруль из прапорщика и пяти солдат-ударников.
        - Ром, а Ром, - тихо позвал Воронцов.
        - Что?
        - А научи меня своим приёмчикам.
        - Ты о чём?
        - Ну ты же какой-то борьбой владеешь. Вон, пятерых «гансов» уложил, пока я с одним возился.
        Голицын помолчал. В семье не принято делится с посторонними секретами фамильной боевой системы. Исключение только для тех, кто входит в семью. Например, женится на девушке из рода Голицыных. И то, если новый родственник горит желанием овладеть искусством. Разумеется, многие техники чужаку уже не доступны. Обучение детей в княжеском роду начинается с пелёнок. А у новичка тело уже не то, мышление другое.
        Антон - достойный молодой человек. Если не принимать во внимание манеру речи и воспитание. Всё ж таки далёкий потомок, пусть и не из их рода. Хотя, кто знает. Сотня лет прошла.
        - Наша система достаточно сложна, Антон. Для более-менее сносного освоения нужно несколько лет. Для полного - и жизни не хватит. Меня отец и дед с пелёнок учили, и то я многого ещё не умею. Знаю, как и что делать, но не получается. Так что вряд ли смогу хоть чему-то тебя научить.
        - А ты попробуй, Ром. Я буду хорошо учиться, - словно гимназист пообещал Воронцов. - Если что-то не пойму, постараюсь хотя бы запомнить, чтоб потом над этим поразмышлять.
        Голицын усмехнулся.
        - Говоришь, как мудрец-ведун.
        - Ром, научи, а.
        Ну вот что с ним делать?
        Сошли с освещённой улицы. Справа и слева в окружении заборов из обычных жердин тянутся дома местных жителей. Лишь у немногих набит штакетник высотой до груди.
        Слух чутко улавливает окружающие звуки - мелодичную трель сверчков, звон комаров. Запахи опять же привычные. Ничего нового и необычного. Чутьё помалкивает.
        - Понимаешь, Антон, дать по морде, не самое сложное. Самое трудное - предотвратить схватку. Просто бывают ситуации, когда это невозможно.
        - Ты сейчас говоришь, как мудрец Востока, - в свою очередь парировал Воронцов.
        Роман Васильевич улыбнулся. Вряд ли в темноте Антон заметил его улыбку.
        - Я знаком с японскими каратэ и джиу-джитсу, - продолжил Голицын. - Видел китайское ушу.
        - Ну и что круче? - выдохнул потомок.
        Мальчишка, право слово! И что за странное выражение «круче»? Хотя интуитивно понятно.
        - Всё зависит от мастерства, как это не банально звучит. Мой отец воевал в японскую, несколько раз ему приходилось сталкиваться с самураями в рукопашной. Однажды ночью на штаб дивизии напал японский разведотряд. Из трёх офицеров Генштаба, что прибыли за пару дней до нападения, выжил лишь отец, но японцев положили всех. Позже он мне рассказывал, что среди врагов ему попался очень опытный боец, отца чуть в мир иной не отправил. Благодаря подготовке и помощи Господней, - Роман Васильевич перекрестился, - отец одолел самурая.
        - А может это ниндзя был? - воскликнул Воронцов. - Я про них читал и кучу фильмов смотрел.
        Какое-то странное слово. Возможно, он о наёмниках…
        - Ниндзя? Ты имеешь в виду «синоби»? Легендарных наёмных убийц?
        - Ну да!
        Роман Васильевич на мгновение задумался.
        - Пожалуй, что нет. Мы кое-что о таких слышали, отец даже ими интересовался. Вряд ли это один из них. Да и исчезли они полвека назад, хотя… всё может быть. Но мы ушли от темы разговора. Ведь мы говорили о том, что лучше, или как ты сказал «круче»… Я правильно тебя понял?
        - Абсолютно.
        - Так вот, - продолжил князь, - что лучше, вопрос неправильный. Всё зависит от твоего мастерства. Но и это ещё не самое главное. При равном мастерстве победит тот, у кого более жёсткая психологическая установка.
        - А это чё за хрень?
        - Ну вы и выражаетесь, граф! - вздохнул Голицын.
        Молодой князь остановился и снова посмотрел на небо. Здесь, в темноте, вдали от освещённых улиц потрясающе красивая россыпь звёзд, узоры созвездий, рассекающая черноту космоса Млечная дорога. Пару раз небо прочертили метеоры. Роман Васильевич на вдохе втянул в себя «силу» звёзд. Упражнение называется «Дыхание звёздного огня».
        - Ты чего? - обернулся Воронцов.
        Голицын медленно выдохнул, представляя, как из тела уходят слабости, недуги и грязная сила.
        - Посмотри на небо, - велел он гостю из будущего.
        Тот задрал голову, придержав рукой фуражку.
        - И чё? - гость глянул на князя.
        - Что видишь?
        Антон опять задрал голову. Повертелся.
        - А, понял, - он снова уставился на Романа Васильевича, - это тест такой. Типа как старые японские мастера испытывали новичка.
        - Да нет, не тест. Просто посмотри на небо и скажи, что видишь.
        Воронцов в третий раз задрал голову. Послышался вздох.
        - Ну чего, чего? Звёзды, луна. Само небо.
        Черноту звёздного купола прочертил метеор.
        - И всё?
        - Ну да. А что ещё?
        Воронцов ничего не сказал о разном мерцании звёзд. О том, что есть немерцающие объекты - планеты. О растущей луне, падающих звёздах. О более светлых и более тёмных участках неба. Млечный путь, наконец. Для него это так, мелочи. Или, скорее всего, молодой человек не достаточно внимателен.
        - Ладно. Начнём обучение.
        - Чё, прям щас?
        - А чего тянуть? Пошли.
        Они двинулись дальше.
        - Слушай и запоминай, - продолжил Роман Васильевич. - В нашей системе существует несколько важных разделов. Это и рукопашный бой, включающий работу с оружием и без оружия, и внутренняя работа, и метание различных предметов в цель. Большое место занимает работа с жизненной силой и невидимые упражненья.
        - То есть?
        Слух уловил на фоне стрёкота сверчков негромкое жужжание. Наверно, хрущ. Не поздновато ли? Звук удалился.
        - Ничего не слышал?
        - Нет, - пожал плечами Воронцов.
        - Плохо. Ты рядом со мной, а не слышал. Сверчков слышишь?
        Антон на секунду замолчал.
        - Да, - в тихом голосе почти детский восторг.
        - Антон, они звенят с тех пор, как мы из трактира вышли! А ты только сейчас заметил!
        Воронцов смутился. Роман Васильевич буквально кожей почувствовал, как тот покраснел.
        - Ну я… это, как вышли… конечно услышал, но… потом забыл о них. Особенно, когда австрияки напали. А сейчас ты сказал… и снова услышал.
        - Не переживай. Это нормальное свойство нормальных людей. У городских жителей оно выражено больше, у сельских - меньше. У охотников - ещё меньше. Я слышу сверчков всё время, но как фон. Есть ещё кое-какие звуки. А когда спросил, услышал посторонний звук. Хрущ пролетел. Вот только поздно что-то, они обычно на закате летают.
        - Ну ты даёшь! - восхитился Воронцов.
        - Вот это и есть невидимые упражненья.
        Объяснил принцип, рассказал, как соединить ощущения от всех органов чувств в одно.
        - Блин, это ж нереально! - воскликнул Антон.
        - Т-ш-ш, чего орёшь? Ночь на дворе. Люди спят.
        - Извини, - прошептал Воронцов. - Но это ж нереально.
        - А кто говорил, что будет легко? Следующий принцип - постоянная готовность к бою. Это трудно. Нужно тренировать, пока не войдёт в привычку. Ещё один аспект. Для тебя, может быть, один из главных. Готовность ударить другого человека. Я бы сказал, радостное желание ударить. Опять-таки, душегубам, преступникам это даётся не в пример легче. У людей интеллигентных, вроде тебя, может стоять что-то вроде психологического барьера на то, чтоб ударить человека.
        Роман Васильевич замолчал, дав возможность Воронцову осознать информацию. После минутного молчания тот сказал:
        - Пожалуй, ты прав. Не скажу, что я вот прям такой уж интеллигент, но ударить человека… не то чтоб трудно…
        - Я заметил, - улыбнулся Голицын.
        - Но ведь того «ганса» я же пристрелил. И ни фига не жалею.
        - Не считается. На кону стояла твоя жизнь. Австрияк тебя убивал, и у тебя было только два варианта - убить или умереть самому. Ты сделал правильный выбор.
        Князь не стал говорить, что для этого не зачем было выпускать в диверсанта весь барабан. Достаточно одного, ну двух выстрелов. Потомок же всадил в егеря все семь пуль и ещё продолжал жать на спуск. Здесь всё ясно. Антон наверняка впервые в подобной ситуации.
        - Поэтому пока делай упражненья на развитие чувствительности. Хотя бы по отдельности. Вот тебе ещё одно.
        Офицеры прошли вдоль забора с плохо пригнанными друг к другу штакетинами. Роман Васильевич бросил короткий взгляд на хату. В окошке слабый свет. Уж за полночь, а не спят! Бог с ними, продолжим обучение.
        Поручик остановился у калитки и потребовал:
        - Посмотри на ручку. Хорошо видишь?
        Антон уставился на калитку.
        - Нет. Практически не видно.
        Голицын кивнул.
        - Хорошо. А теперь отведи взгляд чуть в сторону. Как сейчас?
        - Ух ты! - через секунду воскликнул гость из будущего. - Охренеть не встать! Прекрасно видно.
        - Да что ж ты орёшь? - шикнул на него князь.
        - Извини.
        - Вот и запомни эту особенность ночного зрения. Все навыки, приёмы, что буду давать, нужно довести до автоматичности. Тихо!
        Звякнул засов или замок. Оба повернули головы на звук. Дверь в доме резко распахнулась, и на улицу выскочил тёмный женский силуэт с керосиновой лампой в руках. Женщина подбежала к забору. Раздался тихий, но явно взволнованный голос:
        - Пание офицеже! Пание офицеже! Помоцы!
        Роман Васильевич немного знает польский.
        - Цо сьен стало? - спросил Голицын.
        При ближайшем рассмотрении это оказалась миловидная женщина лет двадцати восьми. В поднятой на высоте головы правой руке керосиновая лампа, левая придерживает наброшенный на плечи цветастый платок. Левый рукав порван, оголяя плечо. Как это она, сидя в доме, узнала, что идут офицеры? Положим, Антон громко восклицал, услышала. Но как догадалась, что это именно офицеры? На улице ведь темно.
        - Цо сьен стало? - повторил Роман Васильевич и поглядел в лицо с заплаканными глазами.
        Губа разбита. На левой скуле расплылось тёмное пятно размером с пятак.
        - Скорее пановье, прошу, пройдёмте в дом. Там мой сын, у него граната, - по-польски затараторила женщина.
        - Что-о? - по спине будто пробежали ледяные мурашки.
        Голицын перешёл на русский:
        - Антон, она говорит, там у её ребёнка граната. Идём со мной, но будь начеку. Приготовь оружие.
        И снова по-польски:
        - Идёмте, пани.
        Женщина повела их в дом. Роман Васильевич, следуя за полькой, расстегнул кобуру. Та вошла в сени, поручик за ней. На секунду зажмурил глаза и открыл. Пусть зрение привыкнет.
        Вошли в комнату. На столе керосиновая лампа. На тумбочке у кровати, где под стёганым одеялом лежит девочка лет двенадцати с бледным, почти белым лицом, чадят три свечи в подсвечнике. В углу у стола, подтянув ноги к груди, сидит мальчишка лет восьми. Руки сжимают «лимонку». Лицо «восковое» от страха.
        Следом, озираясь, вошёл Воронцов.
        - Давно держит гранату? - тихо спросил Роман Васильевич хозяйку.
        - Часа три, - всхлипнула та.
        Плохо. У ребёнка уже руки свело. Голицын снял шашку и подал Воронцову.
        - Подержи.
        Тот принял оружие. Князь подошёл к мальчишке и медленно опустился перед ним на корточки. Осмотрел гранату. Наша. «Лимонка». Кончики пальцев ребёнка побелели. Ещё бы! С такой силой сжал! Ласково проговорил:
        - Ничего не бойся. Я тебе помогу. Слышишь меня?
        Мальчишка осторожно кивает. Голицын аккуратно протягивает руки и чуть сжимает охватывающие ребристый корпус «лимонки» ладошки, придавливая чуть выступающий предохранительный рычаг.
        - Как тебя зовут?
        - М… Марек, - хрипло шепчет мальчик.
        - Хорошо, Марек, разожми правую руку.
        - Не могу. Не разжимается.
        Понятно дело - кисти свело.
        - Пить хочешь?
        - Да, очень.
        - Принесите ему воды, - обратился князь к хозяйке, не отпуская рук мальчика.
        Та быстро скрывается в соседней комнате, звенит посудой. Похоже, там кухня или столовая. Вскоре выскакивает с наполненной водой жестяной кружкой и присаживается рядом на корточки.
        - Напоите ребёнка, я держу гранату.
        Женщина подносит кружку к губам сына, мальчик с жадностью глотает воду. Хватка ребёнка чуть слабеет.
        - Всё, хватит. Потерпи немножко, после напьёшься.
        Мать отходит от сына и прислоняется к столу. В глазах тревога и мольба. Роман Васильевич аккуратно разжимает пальцы Марека, что лежат поверх другой кисти. Сильно сжал! Поручик возится минут пять, может больше. Удаётся! Отлично! Браво! Медленно убирает освобождённую руку ребёнка. А теперь самое сложное на бис. Удержать рычаг, что плотно охватывает мальчишка. Голицын поудобней придавливает пальцем кончик рычага и один за другим отжимает окаменевшие детские пальцы от гранаты. Есть! Берёт «лимонку» и помогает Мареку подняться. Тот сразу, едва не падая, бросается к матери. Женщина прижимает сына к себе, приседает на корточки и покрывает лицо мальчика поцелуями.
        - Благослови вас Святая Дева Мария, пан офицер! - всхлипнула она, глядя на Голицына полными слёз и радости глазами.
        - Где чека? - спросил Роман Васильевич у хозяйки.
        - Они с собой забрали.
        - Шпилька есть или что-нибудь похожее?
        - Да, пан.
        Продолжая обнимать ребёнка, женщина встала и поднесла к волосам правую руку. Русая прядка освободилась из «плена» и свесилась сбоку. Хозяйка подала шпильку. Отлично. Поручик вставил деталь дамской причёски в отверстие для чеки, развёл усики и согнул торчащий с другой стороны кончик. Вот теперь порядок. Убрал гранату в карман.
        Антон протянул шашку. Роман Васильевич повесил оружие на место и спросил хозяйку:
        - Что произошло? Кто у вас был?
        Взгляд моментально потух, женщина медленно опустилась на стул рядом со столом и разрыдалась. Малец принялся утешать мать.
        Из сбивчивого рассказа вышло следующее. Пятеро солдат ворвались в дом и потребовали самогона. Напились и стали приставать. Она успела отвесить одному пощёчину. В итоге, изнасиловали её саму и дочь. При этих словах Роман Васильевич быстро подошёл к кровати с девочкой. У ребёнка распухли губы, глаза покраснели. Откинул одеяло и попросил повернуться на бок. Девочка, скривившись, повернулась. На длинной белой рубахе в районе нижней части спины сзади бордовое пятно. Чёрт! Ей же врач нужен!
        - Что потом?
        Женщина рассказала, что натешившись, солдаты сунули в руки Мареку гранату и сказали, чтоб держал крепко, не отпускал, а из хаты чтоб никто не выходил. А то рванёт. Хозяйке велели помалкивать. Будет болтать, убьют её и детей.
        Вот скоты! Всё ясно.
        - Антон, я в лазарет! Ты здесь!
        Роман Васильевич направился к выходу.
        - А чё я тут делать-то буду? - развёл руками Воронцов.
        - Ждать. Если кто явится, стреляй. Лучше задерживай, но это как получится.
        - Да чё случилось-то?
        - Её с дочкой изнасиловали, а мальчишке дали гранату и сказали, чтоб из дома не выходил.
        - Кто? - у Антона глаза на лоб полезли.
        - Кто-то из наших. Солдатня.
        Гость из будущего выругался. Роман Васильевич быстро вышел в сени, а оттуда на улицу. Привычно осмотрелся и прислушался. Ничего и никого. Быстро пошёл до ближайшего лазарета. Лучше б, конечно, в госпиталь, но до него далеко, вёрст пятнадцать отсюда.
        Врача долго уговаривать не пришлось. Тот взял двух фельдшеров и медицинскую карету. Обратно доехали быстро. Вошли в дом.
        - Я уж заждался! - со стула навстречу вскочил Антон. - Здрасте! - это он уже врачу.
        - Добрый вечер! - кивнул доктор. - Показывайте.
        Врач быстро осматривает девочку, недовольно хмурится и, наконец, командует:
        - В лазарет!
        Женщина заплакала. Мужчины вышли, чтоб мать помогла дочке одеться. Лишь после этого фельдшеры положили девочку на носилки и вынесли к карете.
        Снова назойливое жужжание хруща. Откуда он здесь? Как только, карета отъехала хозяйка пригласила их в хату. Голицын с Воронцовым проследовали за ней. Вошли в горницу.
        - Давайте, пановье, хоть чаем напою.
        - Благодарю, пани, не нужно, - ответил Роман Васильевич. - Скажите, вы сможете опознать этих негодяев?
        Та опустила глаза и стала теребить угол платка.
        - Нет, пан офицер.
        - Почему? Боитесь?
        Она кивнула.
        Роман Васильевич аккуратно взял её за плечи.
        - Послушайте, пани. Если вы на них покажете, их ждёт военно-полевой суд. Это виселица или расстрел.
        Хозяйка дома покачала головой.
        - Дело ваше, - Голицын отпустил женщину. - Какого хоть полка знаете?
        - Нет, пан.
        - Какие цифры на погонах?
        - Сорок два или сорок три, не помню. Пан офицер, заклинаю! Ничего не делайте. Они придут и убьют нас.
        Опять жужжание. Красно-коричневый жук влетел в комнату. Да откуда он здесь взялся? Поручик сбил насекомое ладонью и с досады наступил. Хруст, синеватая вспышка и лёгкий толчок под сапогом. Роман Васильевич резко отдёрнул ногу и отскочил.
        - Что за чёрт? - в руке князя моментально оказался револьвер.
        - Фигасе! Дрон? - воскликнул Воронцов.
        Роман Васильевич потихоньку привыкает к словечкам гостья из будущего, а вот про дрон не понял.
        - Что? Какой дрон?
        Антон подошёл ближе. На полу остался лишь пепел и тот быстро развеялся. Воронцов присел там, где вспыхнул жук. Встал, потоптался по этому месту и, наконец, изрёк:
        - Охренеть не встать! Я такое только в кино видел.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        20 июня (3 июля) 1917 года
        г. Тысменица
        Ромыч отсутствовал два дня. Тоха честно пытался выполнять упражнения из раздела «Внутренней работы». Он назвал бы это медитацией. Ну или близко к этому. Но больше занимает другое. Странный майский жук. То, что это дрон, сомнений никаких. Надо с Ромычем пошептаться…
        Поделился с Сержем историей с изнасилованием. Барон прекрасно понимает женщину. Какой военно-полевой суд? Солдатские и революционные комитеты заблокируют любой приговор суда. Если вообще позволят ему состояться…
        Ужасно не хватает интернетов. Скучно. Сейчас бы глянуть, что здесь было в это время. Хотя бы примерно. Кто кому навалял? Наши «гансам» или наоборот? Говорил батя, учи историю. Учи историю! Эх. Как они там с мамой? Походу, с ног сбились. А толку?
        Пару ночей спал, как убитый. Свежий воздух пьянит. Не отравлен выхлопами, как в современной России, заводы стоят. Первые дни вообще голова иногда кружилась. Кислородное отравление организма…
        Тоха вздыхает и обмакивает ручку в чернильницу. Блин! Как они ЭТИМ пишут? Ручка - одно название! Перо, надетое на карандаш. Чуть ли не каждые пять секунд нужно макать. Переводит взгляд на окошко палатки, откуда вовнутрь льётся свет. Не фига работать не хочется! Возвращается к оставшимся бумагам. Что там? Наряд на отпуск трёхдюймовых шрапнелей. Сверяет по накладной и штатному расписанию количество отпускаемых боеприпасов. Походу, всё норм. Расписывается и протягивает Пряхину, тому самому юниту, что встретил их с Романом в день прибытия в роту.
        Пряхин напросился в денщики. Тоха не стал возражать. Юнит постирал и почистил его форму, научил затачивать шашку, стал обучать верховой езде…
        Денщик с кипой бумаг отправился к Сеславину. Накладные ещё надо утвердить у комроты.
        Попаданец откидывается на спинку стула и от души тянется. Хрустят суставы…
        В шестой обозной роте оказалось ещё три офицера, не считая Сеславина. Подпоручик барон фон Арпсгофен, с ним Тоха познакомился в самый первый день, замкомроты поручик Карамзин и подпоручик Самохин. Все трое отнеслись к новичку настороженно, но без неприязни. Ротный рассказал им историю появления здесь программера. Выдуманную, разумеется.
        Тоха честно пытается вникнуть в бумажную работу. Терпеть её не может. Кодинг куда как интересней и привычней. А что делать? Хоть какое, да занятие. Всё от депресняка отвлекает. Но вот проблема. Читать ещё получается, к новой орфографии привык сразу. А вот грамотно писать - никак. Все эти «яти», «ижеи», «фиты». Взрыв мозга. Коллеги-офицеры в недоумении: писать разучился, а читать нет? Как так? Слава Богу, писанины раз-два и обчёлся. На это есть штатные писари. К тому же ему как «инвалиду» много работы не поручают…
        - Разрешите, ваше благородие?
        Полог откидывается, в проёме скалится Ромыч.
        - Привет! - программер вскакивает и расплывается в улыбке.
        Сидящий за другим столом Серж тоже встаёт и приветствует князя уставным кивком:
        - Здравия желаю, Роман Васильевич.
        - И вам здравия, Серж.
        Голицын прошёл внутрь, поздоровался за руку с бароном и вновь к Тохе:
        - Ну что, готов? - и крепко сжал лапу программера.
        - Аки юный пионер.
        - Аки кто? - удивлённо приподнял пшеничные брови Серж. - Антуан, так называли сапёров лет сто назад.
        Роман тоже вскинул брови и в следующий миг укоризненно глянул на попаданца.
        Вот же ж блин! Ну что за хрень? Словечки сами вырываются. В этом времени у них несколько иное значение, чем привык думать программер.
        - Не заморачивайтесь, Серж, - успокаивает барона Тоха. - У меня ж в голове всё кувырком. Где-то слышал эту фразу, а где не помню.
        - Ты как, свободен? - полюбопытствовал Ромыч.
        Тоха кивнул:
        - В принципе, да. Часа через три будет запарка. А пока, да, свободен.
        - Тогда пошли, - Голицын направился к выходу из палатки.
        Программер пошёл за поручиком, и уже на выходе их застиг вопрос Сержа:
        - Господа, а мне можно с вами?
        - Куда с нами? - не понял Роман.
        - Ну вы же изволите упражняться в борьбе? Или нет?
        Поручик посмотрел на Тоху. У того загорелись щёки.
        - Ром… я… это… рассказал Сержу про твою систему. Он так увлёкся. Ты же не говорил, что рассказывать никому нельзя… если б сказал, то я бы, ясное дело, могила… Я только Сержу, больше никому. Да и мне наверняка спарринг-партнёр понадобится.
        - Ну Антон, - усмехнулся Голицын. - Ладно, пожалуй ты прав. Серж, вы когда освободитесь?
        - Думаю, через полчаса.
        - Хорошо, подходите. Мы будем вон в том лесу, - Роман кивнул куда-то вправо.
        Барон поблагодарил. Тоха вышел за поручиком.
        - Выполнял упражненья? - спросил Голицын.
        - Ага. Насколько это возможно. Правда, быстро теряю концентрацию, мысли сами лезть начинают. Ром, а почему ты назвал эту технику «внутренней работой»? По-моему, обычная медитация.
        Поручик приподнимает голову и осматривает голубое с белыми кучевыми облаками небо. Тоха прослеживает взгляд Романа. Ничего особенного. Небо как небо.
        - Ты прав, - соглашается Ромыч, - большая часть - медитационные техники. Но мне не нравится слово «медитация». Не наше оно. Не русское. Блаватская его взяла из восточной традиции. А то, что ты делаешь - действительно «внутренняя работа». Она идёт внутри тебя. Внутри твоего тела, твоей головы, твоего разума, сознания и подсознания.
        Они не спеша топают к зеленеющему метрах в пятидесяти лесу.
        - Не поверишь, - усмехается Тоха. - В моё время это слово стало русским. Его употребляют все, кому не лень. Его уже настолько заездили… Более заезженное, походу, только слово «энергия». Каждый норовит вставить, куда ни попадя. А уж всякие там адепты боевых искусств. Особенно восточных. О-о-о. Тех вообще хлебом не корми, дай об энергиях порассуждать.
        - Ну почему не поверю? Поверю. Поэтому и называю «внутренней работой». А то, что ты называешь «энергией», мы называем «жизненной силой», «живой силой» или, очень редко, «живой». Ну а сейчас займёмся твоей психикой. Я уже говорил, что людям твоего склада трудно ударить человека, трудно первому начать схватку. Особенно если противник сильный и свирепый на вид.
        Тоха вздохнул:
        - Согласен. Если противник - здоровый кабан, это да. Кстати, - воодушевился он. - У меня на работе парень есть. Рукопашник. Чем занимается, не знаю. То ли каратэ, то ли ушу. Может всё вместе. Не суть. Так его любимая фраза знаешь, какая? «Чем больше шкаф, тем громче будет падать». Круто, да? Брысь, зараза! - программер отмахнулся от назойливой пчелы.
        - Вот и я о том, - степенно соглашается Роман. - У твоего знакомого правильная установка. Но без подходящих боевых навыков она ничего не стоит. С другой стороны, если владеешь всеми приёмами, какие только есть на белом свете, но боишься схватки, цена им, что полушке в базарный день. Чтоб победить в схватке, не важно, на войне или уличной драке, надо хотеть ударить. Жаждать ударить! Жаждать избить, убить! Получать от этого удовольствие! - голос Романа звучит всё яростней, накал нарастает. - Нужно получать удовольствие от того, как твой кулак влетает в лицо противника. Как клинок входит в тело. Рвутся связки, сосуды, мышцы, внутренние органы, - несмотря на тихий голос, тембр достигает максимального накала ярости.
        Тохе на миг становится страшно. Таким Ромыча он ещё не видел.
        - Но… Ром, получать наслаждение от боли другого, это же, - попаданец переходит почти на шёпот, - это же… садизм.
        Голицын снова становится прежним. Лицо озаряет блаженная улыбка.
        - Да. Но в моём случае ты получаешь наслаждение не от боли другого, а от схватки, от боя. Похоже, я немного не с того начал. Видишь, неважный из меня учитель. Тогда уточню. Кстати, я только что применил ещё одну технику, она на тебя подействовала, но ты, скорее всего, не обратил на неё внимания.
        - Какую? - тут же спросил попаданец.
        Они уже подошли к лесу. Поручик на ходу проводит ладонью по листве маленького деревца.
        - Намеренное вызывание эмоций. Я искусственно ввёл себя в состояние ярости, а потом - в состояние блаженства.
        - Точно! - восхитился Тоха. - Сначала заметил, потом просто значения не придал. От тебя такая ярость шла, что жутко стало. Реально жутко!
        Ромыч останавливается на опушке около берёзки. Программер наблюдает, что тот делает. Князь гладит белый ствол, ласково проводит ладонями по листве.
        Тоха повторяет его движения с другим деревцем. Прохладная, шершавая кора. Слушает звуки. Птицы щебечут, муха прожужжала. Где-то в расположении роты раздаётся ржание лошади. Ей отвечает другая. Тоха втягивает носом воздух. Запах травы, листвы, костра с полевой кухни. Но вот сложить все ощущения вместе, в единое целое, не получается.
        - Давай пройдём ещё саженей двадцать от опушки, - вывел из созерцательного состояния голос Романа, - любопытных меньше. Так вот, есть целая концепция получения удовольствия от всего, что тебя окружает. От хорошо выполненной работы, от созерцания заката, от общения с друзьями, с женщиной, с ребёнком. От схватки, от того, как ты овладел боевой техникой. От всего. В том числе и от причинения боли врагу. Есть одна тонкая грань. Если ты постоянно хочешь причинить боль человеку, не можешь без этого, жаждешь этого, это - сумасшествие, мания. Но… нужно уметь вызывать в себе это чувство, когда того требуют обстоятельства. Представь, тебя хотят убить. Ты мгновенно входишь в состояние боевой радости, наслаждения боем, - голос поручика снова задрожал от ярости, смешанной с каким-то первобытным ликованием, - бить, крушить, уничтожать врагов. И… - голос снова стал тихим, спокойным, почти ласковым, - ты возвращаешься в обычное состояние, когда враг повержен, бежит, и нет больше нужды в боевом бешенстве.
        - Ну ты даёшь! - восхитился Тоха мгновенной сменой эмоций. - А для чего это надо?
        - Когда тебя захлёстывают эмоции, ты теряешь контроль над ситуацией. Ты не видишь всю картину мироздания. Ты ослеплён, оглушён. И ты проиграл. А вот если ты намеренно вызываешь эмоции, враг видит, что ты в бешеной ярости, страшен. Но внутри ты абсолютно спокоен. Всё контролируешь, всё замечаешь. Ты действуешь во сто крат эффективнее.
        Они углубляются ещё метров на сорок или пятьдесят. Лес скрадывает расстояния, так что программер не слишком в этом уверен.
        - Сейчас выполнишь ещё одно упражненье. Встань здесь. Это - исходная точка, точка спокойствия.
        Воронцов повиновался.
        - Успокой дух. Постарайся остановить «внутреннего болтуна», сиречь отключи все мысли. Потом, шаг вперёд - дикая ярость, убить готов. Шаг назад. Тихое, спокойное созерцание. Ещё шаг назад - страх. Возвращаешься в исходную точку, - тихая, спокойная радость. Здесь - спокойствие. Впереди - ярость, сзади - страх. Готов?
        - Готов.
        Тоха слегка раздвигает губы в улыбке, пытается остановить мысли. Немного получается.
        - Шаг вперёд. Ярость! - негромко командует Роман.
        В тихом голосе Голицына сквозит бешенство. Тоха шагает вперёд. Эмоция князя передаётся и ему. Кровь ударяет в голову. Взмах руками. В горле клокочет слабое рычание.
        - Громче! Яростней! - требует Ромыч.
        Не удаётся, будто какой-то блок в горле.
        - Шаг назад!
        Программер возвращается на место, быстро успокаиваясь.
        - Шаг назад!
        Попаданец выполняет задание, пытается вызвать страх. Нет, не выходит.
        - Вспомни, когда напали диверсанты, - требует Роман.
        - Я тогда испугаться толком не успел. Смотрю, на меня австрияк летит с перекошенной рожей и всё. А дальше драка.
        Голицын чуть подумал.
        - Хорошо. Вспомни австрийский плен.
        Попытался. Самое страшное было… Пожалуй, когда его те трое юнитов вели в Хриплино. Припомнил ощущения. Вроде получается.
        - Давай ещё раз, - попросил он поручика.
        - Хорошо. Успокаиваешься. Тихая радость. Шаг вперёд, зверь!
        Попаданец шагнул. Ярость. Рычание.
        - Шаг назад, спокойная радость! - снова командует Голицын.
        Тоха возвращается на исходную.
        - Шаг назад, страх!
        Программер подчиняется и… Есть! Получилось! По телу бегут холодные мурашки, ноги ватные. Ощущения не столь яркие, как неделю назад, но всё же.
        - Для начала неплохо, - похвалил князь. - Попробуешь самостоятельно. Сначала можешь рычать, орать, реветь вслух. Потом только про себя. Но чтоб твоё состояние чувствовалось. Но сильно не увлекайся. Так можно работать с любой эмоцией. Страх, грусть, радость. Какие хочешь. С плохими эмоциями, сиречь, страх, грусть, не увлекайся. Они разрушают тело и разум. Сделай ещё десять циклов.
        Тоха повторяет. На шестом достигает пика эмоций и выдыхается. Роман тут же останавливает упражнение.
        - Молодец. Основное требование. Любая внутренняя работа, включая и эту, должна насыщать тело силой, а разум ясностью. Как только чувствуешь, что истощаешься, немедленно прекращай и в этот день больше упражнения не делай.
        Роман неспешно прошёлся вокруг Тохи, но смотрит не на программера, а мимо. Со стороны опушки хрустнула ветка. Ещё.
        - Наверно, Серж, - предположил Тоха.
        - Наверно.
        Голицын потянулся к кобуре. Программер, удивился, но сделал то же самое. Через минуту показался барон. Поручик медленно убрал руку с оружия. Серж один.
        - Простите, господа. Я чуть раньше освободился.
        - Присоединяйтесь, барон.
        Серж подошёл ближе. Роман встал так, что они образовали треугольник. Тоха может легко дотянуться и до князя, и до Сержа. Поручик продолжил:
        - Итак, для Сержа это вряд ли будет новостью, для тебя скажу. Наличие оружия не гарантирует безопасности. Сейчас у тебя револьвер и шашка. Как ты себя чувствуешь? Какие ощущения?
        Барон с интересом глядит то на одного, то на другого. Тоха задумался, прислушался к себе.
        - Ну… как бы… с оружием чувствую себя более… крутым, что ли. Хотя нет. Крутым - не то слово. Более гордым, свободным. Плечи расправляются.
        Серж улыбнулся. Попаданец смутился, по щекам разлился лёгкий румянец.
        - Это всё так, - кивает Роман. - Оружие придаёт мужчине гордость и силу. Это нормально. Вот только, - голос вкрадчивый, - чувствуешь ли ты себя в безопасности?
        - Пожалуй… да. Есть немного, - отвечает Тоха, всё же чувствуя подвох.
        Ромыч заложил руки за спину.
        - В таком положении, как мы сейчас стоим, Антон, я могу убить тебя голыми руками. И ты не сможешь воспользоваться оружием. Более того, я могу убить вас обоих.
        Серж недоверчиво приподнял бровь. Молниеносно пальцы князя касаются горла программера. Тычок несильный, но неприятный. Тоха потёр горло и покосился на барона. Тот тоже потирает кадык.
        - Этот удар вызывает смерть от удушья. Не двигайтесь, показываю медленно.
        Голицын чуть согнутыми пальцами касается горла Тохи, самую малость скользит телом назад. Почти такой же удар, только другой рукой, достаётся Сержу.
        - Поэтому никогда не подпускайте человека, которому на доверяете, на расстояние вытянутой, чуть согнутой в локте руки. Теперь вот так.
        Роман отходит на семь шагов и обращается к Тохе:
        - Попробуй выхватить револьвер. Только не стреляй. Готов?
        - Готов, - кивнул программер.
        - Начали!
        Поручик бросается к Тохе, тот хватается за кобуру. Даже достать не успевает, лишь клапан расстегнул и нащупал холодное железо. Кулак Ромыча замер у его носа.
        - Понял? Ты должен уметь выхватить его за две секунды, не более. Лучше за секунду. То же самое и с шашкой. Теперь смотри.
        Голицын выхватил шашку и показал основные рубящие и защитные движения. Тоха вытащил свою и повторил. Быстро устала кисть. Ромыч ещё немного рассказал про работу с холодным оружием.
        Сабельный бой требует тренированных и сильных кистей и предплечий. В первую очередь - кистей. У Тохи с этим напряг. Тяжелее «мышки» давно ничего не поднимал. Спортом практически не занимался. Как объяснил Роман, с шашкой проще, чем с саблей. Изобразил ещё пару-тройку простых рубящих ударов и столько же защитных движений. Им учат кавалеристов-новобранцев. Колоть сложнее из-за особенностей балансировки шашки. Поручик пытался научить нескольким филигранным приёмам из рукопашного боя князей Голицыных. Медленно получается. На большой скорости - хрена с два.
        Потом Ромыч достал револьвер.
        - Допустим, у меня кончились патроны. Что делать?
        Первым отозвался Серж:
        - Он уже бесполезен. Кусок металла. Если в реальном бою, только выбросить, или срочно искать патроны.
        Тоха немного поразмыслил.
        - Чувствую здесь какой-то подвох. Вряд ли он бесполезен. Но… согласен с Сержем. Надо искать патроны.
        Поручик улыбнулся.
        - Господа, у вас в руках почти два фунта прекрасной стали. Ткнуть в живот, - князь легонько ткнул Тоху в пузо.
        Программер ойкнул. Чувствительно, блин!
        - В шею, горло, глаз. Просто в лицо, - Ромыч по очереди обозначил зоны атаки. - Антон, схвати меня за воротник, вот тут спереди.
        Тоха выполнил просьбу.
        - Я могу попытаться сбить захват, - Роман показал движение, - если сил хватит. А могу…
        Князь прихватил Тохину руку и надавил рукояткой револьвера на тыльную сторону кисти.
        Попаданец айкнул и отпустил захват.
        В следующий миг холодная сталь коснулась виска. Программер потёр кисть, чтоб снять боль.
        Роман показал ещё много интересных вещей. Круговую технику боя. Как использовать любой предмет. Всё, блин, до смешного просто, и в то же время сложно. Нужно нарабатывать, оттачивать. Тоха немного расстроился. Думал сейчас раз, и станет крутым рукопашником.
        - И ещё, пожалуй, самое главное и самое сложное. Во время боя с несколькими противниками всегда двигайся так, чтоб в каждый момент перед тобой был только один супостат. Если тебя атакуют одновременно двое, защититься тяжело. Если трое, почти невозможно. Когда перемещаешься, противник перед тобой всегда один. С ним можно справиться.
        Тохе показалось это знакомым. Ну точно. Он засмеялся.
        - Ты чего? - приподнял бровь Роман.
        - Да я фильмы смотрел с Джеки Чаном. Он там лихо скачет, прыгает, гасит бандюганов. Но перед ним всегда один злодей.
        - Вы о чём, Антуан? - вскинулся Серж.
        - Ну… это… актёр такой есть. Американский. Джеки Чан зовут.
        - Джеки Чан? - проговорил Серж. - Нет, не слышал.
        Время поджимает. Пора возвращаться. Серж тепло поблагодарил, пожал руку князю и пошёл в роту. Тоха задержался.
        - Антон, - обратился к программеру поручик, - ты всё-таки за речью следи.
        - Да всё как-то забываю.
        - Расскажешь про этого Джеки Чана?
        - Обязательно. А ещё про Сигала, ван Дамма и Чака Норриса.
        Ромыч усмехнулся.
        - Ладно, пошли.
        Вышли к опушке.
        - Антон, - поручик медленно огляделся, - у тебя нет ощущения, что за нами наблюдают?
        Тоха посмотрел по сторонам. Прислушался к себе. Ничего.
        - Н… нет.
        Роман снова огляделся, внимательно всматриваясь в пространство.
        - У меня есть. Особенно, когда я с тобой. Правда, ощущение странное. Как бы… мерцающее, что ли. Не так, как всегда.
        Программер снова прислушался к интуиции. Н-да. До Ромкиной чувствительности ему ещё как до Пекина в той самой известной позе.
        После случая в доме польки, они больше не общались. Два дня Ромыч пропадал в штабе, Тоха у себя в обозе. Тогда он сказал Голицыну, что нужно всю ситуёвину обмозговать. Сам был в шоке. Теперь можно поговорить.
        - Знаешь, если вспомнить тот дрон, что ты раздавил, - тихо проговорил попаданец, - то… хрен его знает, сколько их здесь. Любая муха, пчела, комар, муравей, да что угодно, может быть дроном разведчиком. Только вот непонятка одна. Если они за мной наблюдают, почему не вытащат обратно?
        - Так, - прищурился Роман, - мы тогда не поговорили, теперь давай по порядку. Что такое дрон?
        Тоха почесал тыковку.
        - Дрон - это беспилотник. Беспилотный самолёт или вертолёт. Аппарат без человека-пилота на борту, управляется по радио.
        Роман задумался.
        - Чего-то такое я слышал. До войны ещё. Вспомнил! Эксперименты полковника Ульянина. Но ты продолжай.
        Программер растолковал про дроны, про миниатюризацию. Ромыч быстро схватил суть.
        - Но понимаешь, - эмоционально жестикулируя продолжил Тоха, - так быстро и, главное, чисто самоубиться не может ни один современный мне девайс. Устройство, в смысле. Вернее, быстро - может. Сколько угодно. А вот так чисто - не-а. От него ведь даже ничего не осталось. И, Ром, та самая синяя вспышка, что перенесла меня сюда. Ну, может не та самая, но, блин, очень похожая. Я, если помнишь, даже постоял немного на том месте, где она сработала. Пару раз зашёл с разных сторон. Думал, вдруг обратно переместюсь. Не-а. Ни фига. А так надеялся.
        - А я-то думал, чего ты там топчешься, - улыбнулся Роман.
        - Ага, тебе смешно.
        - Извини. Продолжай.
        Около Тохи снова стала вращаться пчела.
        - Отстань!
        Попаданец сбил ладонью жужжащее насекомое. Пчела упада в траву. Тоха подскочил и наступил на неё сапогом. Есть! Раздавил! Но ни вспышки, ничего.
        - Блин! Я так параноиком стану, - программер перевёл дух и продолжил. - Так вот, девайс, замаскированный под того майского жука был из будущего. Причём из будущего даже для меня. Не знаю, из века там какого-нибудь двадцать второго, двадцать третьего. А может ещё дальше. Стопудово.
        - Почему ты в этом так уверен? - посмотрел на него Голицын.
        - Да потому, что уже в моё время пытались придать механизмам вид живых существ. Делали дронов, похожих на птиц. Так же летают, крыльями машут. И даже под насекомых пытались замаскировать. Даже пробовали совместить живые организмы с техникой. И скорее всего, это был разведчик или наблюдатель. Почему же они меня не вернули обратно? Наверняка ж меня видели.
        - Подожди, - прервал его Роман, - почему считаешь, что это разведчик?
        Тоха остановился и, сняв фуражку, вытер вспотевший лоб. Поозирался. До лагеря роты ещё метров сорок.
        - Давай постоим, договорим.
        - Давай, - согласился поручик. - Ну так всё же почему считаешь, что это разведчик или наблюдатель?
        - Говоришь, часто чуешь чужой взгляд? Но какой-то необычный? Так?
        - Да, - кивнул князь. - И что?
        Программер надел фуражку.
        - Да то, что он не живой. Поэтому не такой, как всегда. Понимаешь, встроить миниатюрные видеокамеры в глаза жука вряд ли для них проблема. С ихними-то технологиями. Ведут видеозапись. Фиксируют.
        - Что такое видеокамеры, видеозапись? - прервал поручик.
        - Представляешь ту штуку, на которую у вас фильмы снимают?
        Роман кивнул:
        - Примерно.
        Тоха продолжил:
        - А теперь представь, что все функции этой штуки запихнули в маленький кристалл кремния, размерами пять на пять миллиметров. И там может храниться до тысячи фильмов, часа по два каждый. Причём снимают в цвете, со звуком. А у них с их технологиями и кристалл наверняка в тысячи раз меньше и объём памяти в тыщу раз больше. Представил?
        Ромыч замялся:
        - Попробовал. Ну и техника у вас!
        - Да это уже не у нас, а у наших далёких потомков, и вот…
        От неожиданно пришедшей на ум мысли стало не по себе.
        - Ты чего? - Ромыч схватил программера за плечи. - Что?
        - Я тут подумал, - тихо приговорил попаданец. - Почему…
        И снова замолчал. Новая мысль совершенно не нравится. Очень поганая мыслишка.
        - Ну! Говори, не томи!
        Программер посмотрел князю в глаза.
        - Ром, почему этот грёбанный жук вспыхнул?
        - Фу ты! Я думал, что-то серьёзное, - Голицын отпустил попаданца. - Мы его уничтожили, он и взорвался. Когда аэроплан сбивают, он тоже взрывается, если в нём есть бензин.
        - Не-е-ет, Рома, - вкрадчиво произнёс Тоха, покачав указательным пальцем. - Нет.
        Программер замолк, отойдя на несколько шагов. Поручик его не торопит.
        Тоха уставился перед собой, остановив «внутреннего болтуна», как учил Роман. В голове звенящая пустота. Мысль чётко оформилась. Он развернулся и подошёл к другу.
        - Нет, Рома. Никаких бензинов-керосинов. Раз дронов своих сюда запускают, то и сами запросто могут пройти. Тут бензин с керосином не помогут. Они во времени путешествуют. Тут другая энергетика нужна. А меня, суки, обратно не возвращают! - Тоха с досады взмахнул рукой. - Ладно. Хрен пока с ними. Вот смотри. Как бы я поступил на их месте. Допустим, веду наблюдение за интересующим меня объектом с помощью жука, мухи-комара или ещё какой-нибудь насекомой гадости, неважно. Заметь, наблюдение скрытое. Иначе вполне можно было подойти и поговорить. Местный житель, - указал на Романа, - случайно убивает такого «жука». И что? Ну раздавил абориген жука! Жук умер. Всё! Я б ни за чтоб не допустил, чтоб дрон уничтожился с такой вспышкой. Это ж полная демаскировка. Ведь по идее их технологии не должны позволить себя обнаружить. А тут дрон вспыхивает и исчезает в ярком синем пламени. Явный косяк. Или… это сделано нарочно. Дают мне знать, что я под контролем. Мол, наблюдаем мы за тобой, чувак. Тогда два варианта. Либо эти неведомые люди из далёкого будущего дают мне знать, что не бойся, парень, мы с тобой. Или
наоборот. Бойся. Не дай бог, чё, мы тебя… Почему меня не вернут в моё время? В чём проблема-то? Я ж здесь явно лишний, такого могу наворотить! Весь ход истории поменять! Или опыты надо мной ставят, фашисты?
        Ромыч помолчал. Прошёлся взад-вперёд, придерживая шашку. Взгляд устремлён в землю.
        - Возможно, ты во многом прав, - поручик задумчиво потёр подбородок. - Надо подумать, но мы с тобой очень мало о них знаем. И если у них такая техника, то я не уверен, что где-нибудь поблизости не летает муха или комар, а то и целый рой, и не слушают, о чём мы с тобой говорим. А уж видят-то тем более. Ладно, идём.
        Они подошли к палаткам роты.
        - Ну давай, удачи! - Роман протянул руку. - Тренируйся. Того, что я сегодня показал, тебе хватит надолго. А насчёт этих наблюдателей… В голову особо не бери. Наблюдают, ну и пусть себе. Всё равно о них у нас мало сведений и мы никак повлиять на это не можем.
        - Мало, - хмыкнул Тоха и пожал ладонь. - Мало, это мягко сказано. Вообще никаких.
        - Ну почему же? - улыбнулся поручик. - По крайней мере, мы знаем, что они есть. Наблюдают за тобой, знают, что ты здесь. Знают, что хочешь вернуться домой. Это уже кое-что. Счастливо.
        Роман отпустил руку программера и вскинул свою к фуражке. Тоха непроизвольно отдал честь в ответ.
        Голицын пошёл по своим разведывательным делам, а попаданец попытался прислушаться к ощущениям.
        За ним наблюдают. К гадалке не ходи. Знают, что он здесь, что он чужой в этом мире, в этом страшном времени. Стопудово знают. Почему не отправят обратно? Домой? Твари!
        Обер-лейтенант фон Ватте
        Имперские военно-воздушные силы Германии
        5 июля 1917 года
        Восточная Галиция
        Двое штатных техников возятся у «Альбатроса». В пулемёт наблюдателя заправили ленту. В оба контейнера на левом борту уже загрузили флешетты. По пятьдесят штук в каждый. Перешли к правому.
        Обер-лейтенант Эрих фон Ватте обошёл самолёт. Провёл ладонью по фанерному фюзеляжу и обратился к технику, вольноопределяющемуся ефрейтору Бёшу:
        - Когда закончите, Вальтер?
        - Ещё полчаса, господин обер-лейтенант, - отозвался тот.
        Бёш аккуратно положил в кабину второго номера четыре пятикилограммовых бомбы. Осталось закончить с флешеттами. Загрузить правый борт и порядок.
        Эрих похлопал «Альбатрос» по обтянутому плотной тканью крылу и отошёл. Пусть техники работают.
        Подошёл второй номер, наблюдатель, лейтенант Хайнрих Курц. Курц, в отличие от фон Ватте, кадрового офицера, призван из резерва, куда в пятнадцатом был зачислен после сборов и экзамена на офицерское звание. До этого, как все вольноопределяющиеся, числился в резерве офицер-аспирантом. Затем краткосрочные лётные курсы, и год назад лейтенант прибыл к ним в отряд и назначен пилотом-наблюдателем в экипаж к Эриху.
        - Ну что, Хайнц, зададим жару русским варварам? - весело приветствовал напарника Эрих.
        Глаза Курца лихорадочно блестят.
        - Обязательно, дружище. Обязательно.
        Рядом готовят к вылету ещё три самолёта. Такие же «Альбатросы». Два снаряжают флешеттами, один - только бомбовой нагрузкой. Семьдесят килограмм бомб - это вам не шутка, господа! Пятый «Альбатрос» будет вести аэрофотосъёмку. Из восьми самолётов в отряде осталось пять. Летят все, включая командира, майора Штаубе.
        Эрих посмотрел на небо. Сплошная низкая облачность. По данным метеовзвода, высота нижней кромки двести метров. Ничего, пойдут в облаках, по приборам. Ни разу так не летали. Ново и необычно. Штаубе, разъяснил, что нужно делать. Если подумать, ничего сложного. Войти в облака, каждый на своей высоте, чтоб не столкнуться. Курс по компасу, отсчёт времени по часам. Всего три изменения курса. Справятся. Потом - выход в тыл варваров и атака.
        Сегодня на рассвете русские начали утюжить из артиллерии передний край обороны союзников. Задача отряда - нанести удар по тылам одиннадцатой пехотной дивизии противника, а потом - удар флешеттами по пехоте. В расположении сорок первого полка планируется какой-то митинг. Вот туда и нанести удар. Флешетты, смертоносные стрелки - страшное оружие. Пробивают навылет деревянную доску толщиной в пятнадцать сантиметров.
        Бог снова спасает Германию. Империя на грани поражения, зажата с двух фронтов. Но Бог милостив. В русской армии началось такое! Что ж, поделом варварам! Русские никогда не уважали власть, не знают, что значит порядок, орднунг. В доблестных вооружённых силах кайзера Вильгельма подобное в принципе невозможно. Современная и цивилизованная Германия, это вам, господа, не дикая, варварская Россия. Вот только союзники подвели. В австрийской армии тоже бардак. Конечно, с русским не сравнить, но войска упали духом.
        По данным разведки генералы Гутор и Корнилов планируют нанести массированный удар по трём направлениям. Чем? Чем эти варвары собираются ударить. У них митинги, а ещё братание. Немецкие солдаты также участвуют в этом богомерзком действе. Но… строго по приказу командиров и чётко выполняют инструкции. И вот сейчас, когда русское командование планирует наступление, у них опять митинг. Поделом варварам!
        - Всё готово, господин обер-лейтенант, - доложил ефрейтор Бёш.
        - Благодарю.
        Скоро лететь. Эрих натянул поверх френча кожаную лётную куртку. В последнее время летать стали гораздо меньше. Проблемы с бензином, боеприпасами.
        Наконец-то вылет. Он, обер-лейтенант Имперских военно-воздушных сил Эрих Рудольф фон Ватте, сегодня рассчитается с русскими варварами за унижение Германии. Сполна рассчитается. Германии суждено править миром. Вот в чём её великая миссия! Жаль, не все так думают. Тот же второй номер, Хайнрих Курц. Парень из семьи инженеров и считает, что у Германии с Россией гораздо больше общего, чем с англосаксами или французами. Курц ещё удивляется, как царь Николай умудрился втянуться в войну на стороне Антанты, а не Центральных держав. Бред! Полный бред! И всё же, несмотря на либеральные взгляды, Курц - настоящий солдат Имперских ВВС. «Раз русские не с нами, значит против нас. Мы - немцы, с нами Бог!», - с гордостью подумал Эрих.
        Штаубе собрал пилотов. Ещё раз напомнил правила полёта в необычных условиях. Каждый идёт на своей высоте. Скорость постоянная - сто двадцать. Сверили часы.
        - По машинам! - скомандовал майор.
        Эрих надел шлем и сел в самолёт. Сидение скрипнуло под тяжестью тела. Пристегнул ремнями к левому бедру высотомер. Точность прибора оставляет желать лучшего, но ничего. Они пойдут с вертикальным эшелонированием, интервал двести метров. Точности должно хватить, чтоб не столкнуться в воздухе. Обер-лейтенант опустил на глаза очки, шею и нижнюю часть лица замотал шерстяным шарфом. За спиной в остеклённую спереди ячейку наблюдателя влез Курц. Лейтенант развернул пулемёт назад. Эрих протянул Хайнцу планшет с полётной картой. До взлёта пять минут. Фон Ватте закрыл глаза…
        Две недели как вернулся из краткосрочного отпуска. В Западной Пруссии, в Данциге, отпраздновали помолвку с Лизхен, урождённой баронессой фон Мирбах. Эрих - герой войны, красавец-пилот. Какая девушка откажется от столь выгодной партии? Лизхен и не думала отказываться.
        Познакомились ещё до войны, когда фон Ватте, только закончив лётную школу, получил назначение в Грауденц, в шестнадцатый полевой авиаотряд. Там и познакомился с Лизхен. Крутобёдрая, голубоглазая Элизабет фон Мирбах сразу пленила любвеобильное сердце молодого лётчика. Фон Мирбахи большую часть времени проживают в Данциге, но иногда посещают Грауденц. Тут у них гостевой дом…
        - Минутная готовность! - раздалась команда.
        Обер-лейтенант включил зажигание и проверил на бедре высотомер. Всё в порядке. Ноль выставлен.
        - Контакт?
        - Есть контакт.
        Ефрейтор крутанул пропеллер.
        - От винта!
        Мотор застрекотал. Пропеллер завертелся, превращаясь в полупрозрачный диск. Взлёт. Самолёт побежал по лугу, набирая скорость. Эрих тянет на себя штурвал. «Альбатрос» нехотя отрывается от земли. Небольшой перегруз. Ничего, не страшно.
        До нейтральной полосы пятнадцать минут лёта. Бросил взгляд на указатель скорости. Сто десять. Чуть увеличил. Нормально. Над своей территорией идут на высоте сто пятьдесят. Впервые немецкие лётчики поведут самолёты вслепую. Немного волнительно. Ориентировка только по компасу, высотомеру и часам. Ну и ещё чутьё. Манёвр опасный, легко сбиться с курса. Но фон Ватте - пилот опытный, остальные тоже не вчера закончили лётные курсы.
        По времени скоро нейтралка. Штаубе левой рукой показал спираль вверх. Пора. Отсчёт!
        Пять.
        Четыре.
        Три.
        Два.
        Один.
        Эрих потянул штурвал на себя. Его эшелон - четыреста.
        Самолёт пробивает пелену облаков. Вокруг бело-серое марево. Фон Ватте проверил направление, время, эшелон.
        Триста…
        Триста пятьдесят…
        Четыреста.
        Есть! Обер-лейтенант выровнял самолёт. Держать высоту. Скорость - сто двадцать.
        Всё. Этим курсом идти пять минут тридцать секунд. Взгляд фон Ватте прилип к хронометру. Так, высота, скорость, курс. Ничего сложного. Необычно? Да. Страшновато. Самую малость, но адреналин сейчас только на пользу.
        Время истекло. Курс - сто десять. Эрих довернул вправо. Этим курсом идти пять минут. Стрелки хронометра будто замедлили ход. Наконец-то секундная стрелка завершила пятый круг. Есть. Курс - восемьдесят пять. И вот так ещё пять минут. Затем выход из облаков, резкий разворот, лечь на курс сто сорок. До цели останется минуты полторы лёта. По замыслу Штаубе, когда русские увидят самолёты с востока, не сразу сообразят, что к чему. Эффект неожиданности. Командование корпуса одобрило рисковую идею майора.
        Время вышло. Ещё десять секунд запасных. Всё. Не меняя курса, Эрик бросает самолёт вниз. Высота двести пятьдесят. Здесь облачность выше. Оглядывается. Самолёты один за другим выходят из облаков. Все на месте, правда, машины здорово разбросало. Нашёл ведущего, и вдвоём идут к самолёту Штаубе. Командир даёт сигнал захода на цель. На вираж уходит двадцать секунд. Пятый «Альбатрос» занимает эшелон для аэросъёмки.
        Вот и объект атаки. Справа на два часа три здания и скопление обозов. Неподалёку от зданий за противовзрывным бруствером аккуратными штабелями лежат ящики. По разведданным - артиллерийский склад. Штаубе сигналит боевой разворот.
        Ведущий заходит на цель. Эрих подаёт Хайнцу сигнал приготовиться. Второй номер берёт бомбу. Обер-лейтенант входит в пологое пике и машет рукой. Их цель - среднее здание. Хайнц прицеливается и бросает вниз бомбу. Лезет за следующей и кричит:
        - Заходи вон на ту постройку!
        Эрих кивает и направляет самолёт к белому одноэтажному зданию. Хайнц бросает вторую бомбу. Обер-лейтенант набирает высоту.
        - Промазал! - орёт Хайнц. - Ещё заход!
        Фон Ватте закладывает вираж, выходит на боевой разворот и начинает снижение к зданию. Несколько человек палят по ним из винтовок. Хайнц бросает бомбу. Эрих глянул вниз. Взрыв рядом с постройкой, солдат разбросало.
        Новый заход.
        Сброс.
        Всё. Весь бомбовый запас израсходован. Фон Ватте поднимает самолёт на двести метров. Вскоре поднялся ещё один, потом ещё. Мощный взрыв качнул машину. Обер-лейтенант посмотрел вниз и назад. Тёмное пыледымовое облако рванулось в небо. Кто-то из парней попал. Склад уничтожен. Первая часть задания успешно выполнена, теперь на митинг. По времени успевают к самому разгару, если разведка не ошиблась. Отряд занял эшелон двести.
        Под крылом проплывает Восточная Галиция. Среди зелёных полей поблёскивают змейки рек и речушек. Ещё две минуты лёту. Так, датчик топлива? На сотню километров точно хватит.
        Насколько возможно осматривает самолёт. Нижнее левое крыло биплана пробито в двух местах. Ерунда, залатают.
        Скоро услышал крик Хайнца:
        - Впереди, на десять часов. Кромка леса.
        Обер-лейтенант пригляделся. Точно. Жёлто-зелёная масса - цвет русской военной формы. То там, то здесь красные пятна. Наверняка транспаранты с дурацкими лозунгами. Митинг в самом разгаре, а они, как и планировали, заходят с востока.
        Штаубе подал знак. Сначала майор с ведомым, потом ведущий Эриха и наконец, сам фон Ватте.
        Ведущий заложил вираж. Обер-лейтенант пристроился ему в хвост. Самолёт майора вошёл в пике. Эрих чуть сбавил ход и начал вслед за ведущим снижение до пятидесяти метров. Напарник готов открыть ящики с флешеттами. Сначала левые, на втором заходе - правые.
        Пятый «Альбатрос» кружит неподалёку. Из ячейки его второго номера вниз глядит кинокамера.
        Первый заход. Пикирование. Набор высоты. Боевой разворот. Эрих обернулся и посмотрел на Хайнца. Тот показал большой палец - сброс выполнен. Враг отчаянно отстреливается. Второй заход. Пикирование. По «Альбатросу» ударил пулемёт. Какой-то русский забрался на телегу и поливает их свинцом. Две пули пробивают ветровое стекло. Висок обер-лейтенанта обжигает будто бы огнём, в глазах на миг темнеет от боли. Эрих входит в восходящую спираль. Штурвал на себя, вправо, боевой разворот. Покосился на контейнеры с флешеттами. У всех откинуты поддоны. Расход полный. Тронул себе за висок и посмотрел на руку. Пальцы в крови. Ерунда, царапина.
        На фоне стрёкота мотора пулемётную очередь расслышал не сразу. Где-то правее. Ага. Точно. Второй номер ведущего первой двойки поливает русских из пулемёта. Поддержим огнём?
        Оглянулся на Хайнца. Чёрт! Напарник откинулся в кресле, голова разбита, куртка в крови. Стекло ячейки наблюдателя пробито тремя пулями.
        Тупой удар в ногу. Эрих вскрикнул и выругался. Влажное и горячее потекло по ноге. Обер-лейтенант зарычал и стиснул зубы.
        Домой.
        Дотянуть.
        Во что бы то ни стало!
        Лизхен…
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        23 июня (5 июля) 1917 года
        Недалеко от г. Тысменица
        Телега скрипнула, накренилась, проваливаясь в ямку на грунтовке.
        - Но-о-о, родная! Пошла-а! - подбодрил лошадку юнит лет тридцати в чине ефрейтора.
        Серж попросил Тоху пересесть к нему. Втроём утрамбовались на широких козлах телеги барона. На повозке программера остался один Пряхин. Попаданец уселся между ефрейтором и Сержем. Барону крайне интересно потрепаться с Тохой, тот тоже не против. А чё ещё делать? Компов-интернетов нет. Поначалу у него даже было нечто вроде ломки. Теперь уж чуть попривык, но всё равно - очень не хватает. Особенно по ночам. Тоха привык спать ложиться за полночь. А тут? Со службы придёшь и всё. Заняться нечем. Даже с постоялого двора в палатку перебрался. С мужиками-то всё веселее…
        Обоз из шести телег, гружённых ящиками с артснарядами, не спеша движется в полк. Серж - старший команды. Через два часа будут у себя, оприходуют боеприпасы и развезут по батареям. Наша артиллерия уже несколько часов разносит в труху австрийские позиции. Вдалеке на западе слышна канонада.
        Так что ехать прилично. Чего б не поболтать?
        - Антуан, всё хотел спросить, а что такое нам показывал Голицын? Борьба борьбой, но он столько всего рассказывал. И на обычную борьбу, что я видел в цирке, не похожа.
        Они с Сержем несколько раз отрабатывали технику, что дал Ромыч. Барон ни о чём не спрашивал, а тут вдруг заинтересовался.
        - Их семейная система рукопашного боя. Обучаются с младенчества, будто ниндзи какие-то. Но я Ромку в деле видел. Впечатлило.
        Тоха малость слукавил. Не видел, как Голицын помножил на ноль пятерых диверсантов. Не до того было - со своим возился. Но ведь Ромыч уделал пятерых. Программер, естественно, понятия не имеет об их подготовке. Ясен пень, тутошние егеря - не спецназ ГРУ или Моссад какой-нибудь. Но всё равно. Диверсанты - не какая-то там обычная пехтура.
        - Антуан, я не перестаю удивляться, - покачал головой Серж. - Только о чём вас спрошу, как от вашего ответа вопросов рождается ещё больше. Кто такие ни… ниньзи?
        - Ниндзя-то? Это такие шпионы-диверсанты средневековой Японии. Мастера на все руки. И рукопашники офигенные, и подрывники, и отравители. А бабы их так вообще. В искусстве половой любви искусны до одури, простите за тавтологию. В общем, офигеть не встать, короче. Подложат такую красотку под какого-нибудь влиятельного чувака. Та его в постели измотает, а потом прикончит. Так в фильмах показывали.
        Барон достал из кармана френча портсигар, из кармана брюк - спички. Прикурил.
        - Вот я и говорю. Откуда вы столько знаете?
        - Серж, не обижайтесь. У меня в голове всё перемешалось. Хрен его знает. Где-то читал, где-то слышал, где-то в нете смотрел. В кино, в смысле.
        - Я в синематографе… или как вы говорите, кино, такого не видел. Хотя смотрел разное. К нам в электрический театр много чего привозили. И французское кино, и немецкое. Даже американское было.
        Тоха занервничал. Вот же ж блин, а! Надо срочно выкручиваться.
        - Так ведь то закрытые показы были, - небрежно ответил программер. - Только Государю Императору с семьёй показывали. Ещё какие-то шишки были, ну и мы, как курьеры, тоже посмотрели.
        - Антуан! Вы вспомнили? - воскликнул барон.
        Вот же ёрш твою ж медь! Не одно так другое!
        - Да… так… вот… как будто вспышка перед глазами. Сидим в тёмном зале, смотрим фильм. Где-то там ложа Государя. И…
        - Что «и»? - затаил дыхание подпоручик.
        - И всё, - деланно вздохнул Тоха. Ему немножко стыдно, что обманывает барона. Серж, в принципе, неплохой парень, но рассказывать то, что рассказал Роману, не стоит. - Больше ничего. Вот только один фрагмент в памяти и всплыл.
        Программер покосился на ефрейтора. Тот делает вид, что увлечённо правит кобылой. Ага, как же? Разговор явно заинтересовал мужика. Хорошо, что хоть этот не задаёт дурацких вопросов.
        - Как вам Бьянка? - сменил тему Серж.
        Вспомнилась черноволосая бессарабская красавица. Девчонка плохо говорит по-русски, зато прекрасно - на румынском, польском и немецком. Тоха же не знает ни один из них. Да и зачем? Не для болтовни встречался…
        А началось с того, что ночью после тренировки приснился дурацкий сон. Или не дурацкий. Хрен его знает. В общем, снилось программеру, как он остервенело коитусит Ксюху. Хотя чего удивительного? У него бабы уже почти две недели не было. В его мире Верка хоть пару раз в неделю давала. А тут… пока был под стрессом, как-то не до тёлок было.
        Утром подвалил к Сержу и, смущаясь, поинтересовался, как тут на счёт познакомиться с тёлкой. Барон моментально въехал в тему и предложил вечером посетить бордель.
        - Какой бордель? - опешил Тоха.
        - Обыкновенный.
        Программер ни разу не пользовался услугами проституток. Денег жалко, да и зачем? Есть Верка. А тут Серж напрямую предлагает нечто подобное. Колебания Тохи барон воспринял по-своему.
        - Прошу прощения, Антуан, за, может быть, слишком личный вопрос. Вы… у вас… уже была женщина?
        Щёки моментально вспыхнули.
        - Простите, если обидел… - вскинул руки барон.
        - Нет… ничего, Серж, всё в порядке.
        - Ну я так и думал. Не волнуйтесь, всё будет в лучшем виде…
        Тоха покраснел ещё больше.
        - Да нет же! Я не девственник… просто… просто никогда не пользовался услугами профессионалок.
        - Понятно. Ну так что? Идём? Лично я пойду, - и подмигнул.
        Попаданец ломаться не стал, в жизни нужно всё попробовать. Тут, в конце концов, мозг совокуплять не будут. Плати бабки и получай удовольствие.
        Весь день был как на иголках. Можно подумать, живую бабу ни разу не тискал. Под вечер нарисовался Серж.
        В Тысменице подобное заведение оказалось одно. Вошли в двухэтажное здание с вывеской «Салонъ мадамъ Клеръ». Тоха иногда проходил или проезжал мимо этого дома, но с борделем его как не связывал. Думал, местный салон красоты.
        Да, красоты тут хватает! Когда после краткой беседы с самой «мадамъ Клеръ» (Сержа мадам, походу, знает очень хорошо) построились с десятка полтора тёлок, у Тохи глаза разбежались. Все как на подбор. Вот только с косметикой перебор. Каламбур получился!
        - Не тушуйтесь, Антуан, - легонько толкнул его плечом барон, - выбирайте.
        - У меня глаза разбегаются, - прошептал Тоха.
        - Рекомендую вон ту, чернявую. Зовут Бьянка. То ли из Румынии, то ли из Бессарабии.
        Программер посмотрел на девчонку. Длинные смоляные волосы сплетены в тугую косу. Чёрные глаза влажно блестят. Кивнул Бьянке, та, не мешкая, направилась к нему.
        Девчонка оказалась просто огонь. За ночь вымотала так, что попаданец весь следующий день клевал носом. Почти всё, что видел в порнушке, испробовали. Чего девчонка не знала, подсказывал. Та с энтузиазмом бралась за дело.
        Утром взяла деньги и исчезла…
        - Как вам Бьянка?
        - Ураган, - выдохнул Тоха.
        - Я плохого не посоветую, - хмыкнул Серж.
        Программер согласился. Бьянка реально хороша и весьма опытна, несмотря на явно юный возраст.
        - Вот только не хватает чего-то.
        Барон вскинул пшеничные брови.
        - Чего именно?
        Тоха помолчал, пытаясь описать ощущения:
        - Как сказать? Нету… как бы… эмоций не хватает. Чувств.
        - Боюсь, не совсем вас понимаю, Антуан. Каких вам ещё чувств надо? Девочка показала, на что способна?
        - Ещё как! - воскликнул Тоха.
        - Так в чём же дело? Не пойму.
        Барон затянулся, докурив сигарету, и щелчком отправил бычок в полёт.
        - А шо тут не понять, ваше благородие? - встрял в беседу ефрейтор. - Но-о! Пошла, родимая!
        Серж посмотрел на юнита, достал новую сигарету и прикурил.
        - Ну-ка, ну-ка, Чудинцев, поясни мне убогому.
        Ефрейтор слегка стегнул лошадёнку, выбираясь из очередной ямы. Лишь когда выбрались, попросил:
        - Не позволите сигаретку, ваше благородие?
        Серж протянул раскрытый портсигар.
        - Держи.
        - Благодарствую.
        Юнит взял сигарету, прикурил и выпустил дым.
        - Прав их благородие. Души нету. Вот как у меня было. Влюбился по молодости в девчонку одну. В соседнем дворе бегала. Шо она во мне наша, не знаю, но ответила взаимностью. Первая она у меня была, и я у неё. Встречались с год, а она потом от тифа умерла. Горевал год, но естество своего требует. Как-то с парнями пошли по куртизанкам. Девки умелые, но вот… Нет души. Девчата вроде как бы смену отработали и всё. Совсем не то, шо с любимой и любящей женщиной, - ефрейтор снова затянулся.
        - Пожалуй, я понял, о чём вы, - выпустил дым Серж. - Было у меня такое. Души нет, говоришь? Хорошо сказал.
        Минут пять ехали молча. Тут снова встрял Чудинцев.
        - Позвольте поинтересоваться, ваше благородие.
        - Ну? - буркнул Серж.
        - А шо это вы такое обсуждали? Вроде борьбу какую?
        - А это ты вот к его благородию обратись, - барон кивнул на Тоху. - Расскaжите, Антуан?
        Попаданец пожал плечами. Чего б ни рассказать, раз народ просит? Расписал прелести системы Голицыных, перешёл на восточные единоборства. Когда дошёл, как щуплые японцы голыми руками разбивают кирпичи, ледяные глыбы, ефрейтор скептически покачал головой:
        - Извиняйте, ваше благородие, но мыслю, брехня это всё.
        - Как с офицером разговариваешь? - взвился барон.
        - Да ладно, Серж, - успокоил его Тоха. - Мы ж просто беседуем. А насчёт брехни… Сам видел. Правда, не япошек. Когда «срочку» служил, к нам ребята из десантуры приезжали. Показуха. Там пацаны кулаками во-о-от такую, - программер развёл руки сантиметров сорок, - стопку кирпичей ломали. Один удар, кирпичи на куски разлетаются.
        - Откуда приезжали? - изумился Серж.
        Вот блин, а? Ну чё за хрень? Стоит расслабиться и понеслась. Косяк за косяком.
        - Эт чё там? - программер кивнул на сборище впереди.
        Метрах в ста вооружённая толпа чего-то шумит, висят красные транспаранты - «Долой министровъ-капиталистовъ!», «Н?тъ войне!» и прочая хрень. И даже чёрный транспарант с белой надписью «Анархiя - мать порядка». Тут Тоха вообще прифигел. Вот только анархистов не хватало. И так бардак бардаком, а ещё эти.
        В затянутом низкими серыми тучами небе послышался стрёкот. Попаданец поднял голову. Ничего и никого. Лишь низкое серое небо.
        - Чё эт там тарахтит?
        Серж с юнитом прислушались.
        - Так, кажись, ероплан, ваше благородие, - откликнулся ефрейтор.
        - Похоже, - подтвердил барон, - и не один. Вроде бы штуки три. Только где?
        Тоха завертел головой. Не видать. Но треск явно перемещается. И прав Серж, «еропланов» больше одного. Вот только три или больше? А может два? Хэезэ.
        - Может в облаках? - подал идею Тоха.
        - Вслепую? - приподнял белёсую бровь Серж. - Невозможно.
        - А по приборам? - не сдаётся программер. - Высотомер есть, спидометр тоже, компас какой-нибудь. И всё. Какая никакая, а навигация.
        - Столкнуться ведь могут, - возразил барон.
        Тоха задумался. Пожалуй, Серж прав. Могут. Теперешняя навигация, конечно, фигня полная. Как-то летел на самолёте в облаках. Кругом белая пелена. Крыло ещё худо-бедно видно, а вот дальше… Но в его время за самолётами следят различные наземные службы. И то катастрофы случаются. А здесь? Всё «железо» каменного века. С другой стороны, если развести самолёты на разную высоту с шагом этак метров в сто-двести, то вполне возможно. А если в облаках зайти к нам в тыл, а потом вынырнуть с другой стороны… Поначалу их вполне можно будет принять за своих. Всё это попаданец изложил барону.
        Настала очередь Сержа чесать тыковку.
        - Знаете, Антуан, не лишено здравого смысла. Вот что, Чудинцев, - обратился он к юниту, - поглядывай-ка на небо. На восток.
        - Слушаюсь, ваше благородие.
        Подъехали ближе к митингующим. Неподалёку застыла тачанка с толсторылым пулемётом на «корме». Такой Тоха видел в «Белом солнце пустыни», у Верещагина. И здесь в какой-то роте тоже засёк. Даже название запомнил - «Льюис».
        Рядом с тачанкой дымят папиросами и о чём-то переговариваются пятеро юнитов, вооружённые «манлихерами». Заметив обоз, от пятёрки отделяются трое и направляются к ним.
        - Стой! - поднимает руку один с погонами старшего унтер-офицера.
        - Что угодно? - в голосе Серж неприязнь.
        Унтер оглядел их троицу, вытащил изо рта папиросу.
        - Не желаете поучаствовать в митинге, товарищи?
        Барон хотел сказать что-то колкое, но Тоха коснулся его предплечья и тихо произнёс:
        - Погодите, Серж, я сам, - и обратился к унтеру, осклабившись во все тридцать два зуба, - какая повестка дня, товарищ?
        - Конец войне, - довольно, будто сожрал шоколадку, ответил юнит.
        Глухой грохот заставил вздрогнуть.
        - Мать честная! - унтер посмотрел куда-то за спины офицеров и перекрестился. Папироса выпала из подрагивающих пальцев.
        Тоха, барон и Чудинцев привстали с козел и обернулись. В серое небо клубами тянется тёмный дым.
        - Неужто склад? - перекрестился ефрейтор. - Глядите! - он указал в небо, - еропланы!
        Со стороны склада приближается пятёрка самолётов. Программер улыбнулся. Не «мессеры» и даже не «юнкерсы». Детство авиации.
        - Аэропланы! - заорал Серж. - Спешиться!
        Подчинённые барона резво прыгают с телег и снимают с плеч карабины. Тоха за ними.
        - Может… наши? - бормочет побледневший унтер.
        Сомнения быстро улетучиваются. На задней части фюзеляжа и на крыльях чёрные кресты. Головной аэроплан идёт на боевой разворот. Медленно, по сравнению с киношными, очень медленно. Правда, там и самолёты другие. Те же «юнкерсы». Головной начинает снижение, следом - ещё три. Пятый отползает чуть в сторону и снижаться не собирается. Программер никак не может серьёзно воспринять эту авиацию. Так и замер, заворожённо глядя в небо.
        Из самолётов что-то посыпалось со странным жужжанием.
        - Это чё за хрень? - выдавил из себя офигевший Тоха.
        - Под телеги, живо! - рявкнул Серж.
        Программер разинул рот. Какая-то сила уволокла его под телегу. Что-то со смачным шмяком вонзается в землю. Совсем рядом, здесь, там. Вжик, вжик, чвак, чвак. Два громких удара по ящикам на телеге. Странная хрень насквозь пронзает заметавшегося унтера, такая же - одного из тех двоих, что подошли вместе с ним. Из груди брызгает кровяной фонтанчик. Юниты хрипят и падают навзничь. Рядом плюхается, клацнув, винтовка. Ещё одна влетает в спину лошади, запряжённой в тачанку, и выскакивает из пуза. Коняка всхрапывает и валится на бок. Двое, что остались у тачанки, успевают юркнуть под неё.
        Толпа колыхнулась. Среди митингующих раздаётся вой. Люди валятся пачками. Одному бойцу стремительный чёрный штрих, прожужжав, вонзается в шею, вылетает из груди и, прошив поясницу второму, выскакивает у него из низа живота. Оба рухнули на траву. Второй ещё какое-то время, корчась, поорал и затих.
        Солдаты мечутся по полю. Лес далековато. Да и вряд ли деревья защитят от странной, жужжащей смерти.
        Аэропланы пошли на взлёт. Тоха глянул на тачанку. Пулемёт задрал нос к небу. Самолёты вновь заходят на боевой разворот. Программер бросается к тачанке. Доносится крик Сержа:
        - Антуан, вы с ума сошли!
        В мгновение ока попаданец запрыгивает на телегу, поднимает «Льюис». Тяжёлый, зараза! Кило десять, не меньше. Самолёты плавно снижаются. Тоха даёт длинную очередь по первому. Не удержался и от отдачи шлёпнулся на сидение.
        Один из аэропланов стреляет в ответ. Пули достаются мечущимся участникам митинга.
        С жужжанием смертоносная дрянь с громким стуком насквозь прошивает пол тачанки и шмякается на траву. Фигасе!
        Тоха, полулёжа на сидении, поднимает пулемёт и выпускает короткую очередь по аэроплану. Берёт чуть выше. Снова короткая очередь. Попал, не попал, хрен знает. Жаль, трассеров нет. Ещё одна хрень пробивает сидение рядом. Вошла глубоко. Торчит сантиметра полтора железа диаметром около сантиметра. Тоху передёрнуло.
        Обстрелянный самолёт развернулся и двинул на запад. За ним потянулись другие.
        Программер рывком поднялся. Так, занять устойчивое положение, ногу на седушку. Один хрен, с такой тяжестью нормально не прицелиться. Поднимает пулемёт на уровень лица и жмёт на спуск. Решает палить вслед аэропланам, пока патроны не кончаться. Сухой щелчок. Всё. Кончились. Полный эпик фейл. В кино видел, как наши из винтовок и пулемётов валили «мессеры» и «юнкерсы». У него не вышло.
        Попаданец откладывает бесполезный «Льюис» на сидение и, придерживая шашку, спрыгивает на землю. Руки дрожат.
        - Что это было? - дребезжащим голосом в никуда спросил Тоха.
        - А вот, ваш бродь, извольте взглянуть.
        Из-под тачанки выбираются двое юнитов. Один протягивает программеру железку.
        Тоха взял и присвистнул. В руке блеснула стальная стрелка, похожая на заточенный толстый карандаш. Сантиметров пятнадцать длиной и сантиметр в диаметре. Взвесил в ладони. Грамм двести-триста. На ребре вырезана надпись «Invention francaise, fabrication allemande».
        - Антуан, ну вы даёте! - рядом оказался барон.
        Программер повертел «карандаш» и протянул подпоручику.
        - Чё это за фигня, Серж?
        Барон взял стрелку.
        - Флешетта. Мерзкая штука. Всадника с конём прошивает насквозь.
        - А написано чё?
        Серж перевёл:
        - Изобретение французское, производство германское.
        Тоха посмотрел на импровизированную площадь, где ещё недавно шёл митинг. Со всех сторон подходят хмурые вооружённые люди из тех, кто успел спрятаться. По всему полю куча свежих трупов и не одного раненого. Где-то неподалёку слышны вопли боли, но не здесь… Программера замутило, с трудом подавил дурноту. Рядом кучкуется народ.
        - Можно вас, товарищи? - раздаётся справа чей-то голос.
        Офицеры оборачиваются. К ним направляется черноусый чувак лет сорока.
        - Моя фамилия Голохватов. Я - председатель комитета сорок первого полка.
        Тоха подошёл к чуваку. Следом, чуть помедлив, Серж.
        - Что вам угодно, подпрапорщик? - откликнулся барон. - И что за митинг вы устроили?
        - Митинг в поддержку революции. За мир во всём мире и за победу мировой революции.
        Программер тихо офигевает. Армия вот-вот перейдёт в наступление, а эти митингуют. И даже сейчас, когда несколько минут назад погибло столько народу, этот дятел пытается агитировать. В голове будто щёлкнул невидимый переключатель. Председатель реально выбесил.
        - А не приходило вам в голову, товарищ, - прорычал Тоха, - что победа мировой революции потребует огромной крови? Буржуи так просто власть не отдадут.
        - Буржуи пьют кровь трудового народа. Немецкие рабочие и крестьяне по ту сторону окопов нам не враги. Вы первыми нарушили перемирие.
        - Тоже мне вампиров нашёл! А их, по-твоему, кто убил? - Тоха сделал широкий жест. - Буржуи? Их убил немецкий летун. Такой как ты, или как он, - кивнул на стоящего рядом солдата.
        Глаза председателя загорелись нехорошим огоньком.
        - Пилоты - все офицеры. Офицеры - все буржуи.
        - Да-а-а? - Тоха всплеснул руками. - Держите меня семеро, я хренею! А ты это ему расскажи! - программер показал на мёртвого унтера, что их тормознул. - Или ему, - жест на труп рядом. - А ещё лучше, их жёнам с детьми! Объясни им, мля, что их мужа и отца убил немецкий рабочий! Только он, мля, неправильный рабочий! А вот если бы ты с ним поговорил, сразу стал бы правильным! И не стал бы убивать наших ребят. Им, офигеть, как полегчает! Верно товарищи? - обратился попаданец к собравшимся.
        Юниты явно растерялись. Председатель разинул варежку, но быстро спохватился и прошипел:
        - Так… так ты… против революции?
        Понятно, демагогия началась. Тоха тоже любил на работе подемагогить. Прикольно.
        - Я за нашу революцию, - голос программера окреп. - Как говорит товарищ Ленин в «Апрельских тезисах»…
        На секунду запнулся. С чего вдруг «Апрельские тезисы»? Или просто в голову пришло. Хотя батя что-то про это говорил. Попаданец продолжил гнать пургу:
        - Так вот. Как говорит великий вождь мировой революции товарищ Ленин, революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться. А мы должны защищать нашу революцию. Враг не дремлет, товарищи! Кто из них с нами, тот ради Бога! Ну их в баню!
        Председатель тянется к кобуре. Несколько юнитов стаскивают с плеч «винтари». Остальные даже не шелохнутся, так и стоят, разинув варежку. Ствол Сержа упирается черноусому подпрапорщику в лоб. Лицо Голохватова бледнеет, он убирает лапу от кобуры и злобно шипит:
        - Вас здесь щаз на узкие ремешки пораспластают, офицерьё поганое.
        - Наверно, - улыбается Серж, - но ты этого не увидишь.
        Юниты недовольно зароптали. Тоха вскинул кулак, как Ленин на митинге. Видел на фотках.
        - Товарищи, да здравствует наша революция! Свергнем иго узурпаторов! Мне наплевать, сколько подохнет «гансов». Мне жаль русских солдат. Наши ребята гибнут, а мы немцев в жопу должны целовать? Да? Меня и таких как вы в немецком плену пытали и издевались немецкие рабочие и крестьяне. От пыток я потерял память и стал идиотом. Поэтому мы не простим! Как и все наши товарищи! Подымем, догоним и перегоним! - Тоха энергично махнул кулаком. - Ибо мы, несмотря ни на что, всегда и во всём, как завещают великие Маркс, Энгельс и Ленин. Ура, товарищи!
        Раздалось нестройное «Ура!». Попаданец медленно выдохнул. Уже тише, больше обращаясь к председателю, проговорил:
        - Я тоже не буржуй и не капиталист. Мы с моим другом, - кивнул на Сержа, - обычные программеры. Игры мастерим.
        - Игрушки для дитяток делаете? - раздался в толпе тихий голос.
        - Да. Но вот война помешала. Серж, уберите оружие.
        Барон медленно убрал ствол от головы подпрапорщика.
        - Братцы, да кого вы слушаете… - начал председатель.
        Тоха посмотрел в глаза Голохватову и на уровне ощущений представил, как откручивает чуваку голову. Ромыч такой фишке научил. Тот заткнулся.
        - Покусаю, и станешь идиотом, как я. Это заразно, - спокойно сказал программер.
        В толпе раздались смешки.
        - Я назначен сюда Петросоветом, - бросил последний козырь подпрапор.
        Тоха картинно развёл руками:
        - Ну таки убейся, мля, об стену!
        Смешки зазвучали громче, и их стало больше.
        - Чё-о-о? - взвился председатель.
        - В очо, мля. Убейся, говорю, об стену, вымазанную ядом.
        Вокруг заржали.
        - Ну даёт его благородие, надо запомнить.
        Программер снова вскинул руку.
        - Да здравствует революция! Мы обязательно победим, и будет мир во всём мире! Классное время начинается, - он понизил голос. - А теперь по домам. Дел много, братцы. Надо убитых похоронить.
        Юниты стали расходиться. Раздались голоса: «Хорошо сказал», «Молодец», «Хоть барчук, а свой человек, к народу близок».
        Попаданец перевёл дух.
        Председатель, красный от ярости, прошипел в лицо Тохе:
        - Я тебя ещё встречу, щенок, - и пошёл прочь.
        Офицеры развернулись и направились к обозу.
        - Антуан, что вы там за бред несли? - спросил сбитый с толку Серж.
        Мелкая дрожь пошла по телу. Тоха пожал плечами и вытер рукавом вспотевший лоб.
        - Хрен его знает. Просто здорово испугался, особенно когда этот ламер за стволом потянулся, и остальные, смотрю, «винтари» с плеч потащили. Ну всё, думаю, капец! Щаз свинцом нашпигуют от души. А заговорил, смотрю, слушают. Ну, думаю, надо троллить дальше, пока не остыли. В общем, как говорил один мой знакомый, тролль хомячка, пока горяч.
        Серж рассмеялся:
        - Испугались? Интересно, а под флешеттами броситься к пулемёту не страшно было?
        Тоха почесал тыковку и пожал плечами:
        - Да не подумал как-то.
        - Рисковый вы человек, Антуан! - восхитился подпоручик. - С огнём играли.
        Подошли к телегам. Бойцы обоза уже стоят рядом.
        - Все целы? - спросил барон у своего возницы.
        - Так точно, ваше благородие.
        - А лошади?
        - Целы.
        - Ну и слава Богу. Поехали.
        Тоха тронул подпоручика за локоть.
        - Серж, можно вопрос? Только не обижайтесь. Ладно?
        Барон улыбнулся.
        - Валяйте.
        Программер помялся и начал:
        - Вот вы… вроде немец…
        - Ну да. Что вы так нерешительны, Антуан? С этими, - он кивнул в сторону усеянного трупами поля, - вы были более говорливы. Я восхищён.
        Тоха решился:
        - А почему воюете на нашей стороне?
        Серж округлил голубые глаза. Походу, вопрос действительно идиотский, раз так шокировал подпоручика. Барон пришёл в себя. Помолчал, задумчиво глядя в серое небо, и проговорил:
        - Знаете, Антуан, когда в тысяча шестьсот девяносто восьмом году мои предки приехали в Россию… Это ведь не от хорошей жизни… Государь Пётр Алексеевич принял их на русскую службу. Они верой и правдой стали служить новому Отечеству. И детей своих наставляли. Мой отец, дед… все считают себя русскими. И я тоже. Вспомните, к примеру, князя Петра Ивановича Багратиона. Он всегда считал себя русским, хотя был грузином. И без сожаления отдал жизнь за Россию. А сколько ещё великих людей с европейскими корнями? Беллинсгаузен, Лермон, де Толли, Крузенштерн… И все считали себя русскими. Мой отец всегда говорил, лишь тот вправе называться русским, чья душа живёт в России. Всё остальное словоблудие, - Серж улыбнулся и пошёл к телеге. - Идёмте, граф.
        Поручик Голицын
        Русская императорская армия
        1(14)…6(19) июля 1917 года
        г. Станислав (ныне Ивано-Франковск)
        Восточная Галиция
        Роман Васильевич лёг уже за полночь, устроившись на небольшом диванчике прямо в особой части. Дежурному по штабу приказал разбудить в шесть, если ничего не случится.
        Сбросил гимнастёрку и сапоги, оставшись в брюках и исподней рубашке.
        Уже шестое июля…
        Шестнадцатого июня артиллерия начала перепахивать австро-германские позиции, а восемнадцатого в наступление перешли северные соседи - седьмая и девятая армии. Направление главное удара - Львов.
        Восьмая армия генерала Корнилова начала наступление двадцать третьего. Направление удара - Калуш, Болехов. Корниловцам повезло больше. Они продвинулись гораздо дальше соседей и к тридцатому вышли на реку Ломница. Успеху благоприятствовали слабая боеготовность и упавший морально-боевой дух австрияков. Но на восьмой день наступление захлебнулось…
        Вспомнилось, как тридцатого он на «форде модел ти» въехал с начальником отделения в освобождённый Станислав. На улицах освобождённого города толпятся люди. Лица радостные. Из толпы прямо на колени прилетел букет. Роман Васильевич поискал глазами. Черноволосая девушка послала воздушный поцелуй. Поручик улыбнулся в ответ, но улыбка быстро сошла с губ молодого князя.
        Дежавю…
        В четырнадцатом русская армия освободила Галицию. Дошли до Карпат. С какой радостью их встречало русское население! Как и сейчас.
        А в пятнадцатом их отсюда вышибли.
        И вот теперь русские войска снова заняли Станислав. Вышли на Ломницу, и всё. Встали. Почти все ударные батальоны выбиты.
        Первого июля Роман Васильевич встретил князя Геловани, что приглашал его и Антона за свой столик в трактире. Полковник лежал на телеге с перевязанной головой, но в сознании. От ударного эскадрона горцев в живых осталось десятка два человек.
        На другой день узнал подробности боя.
        Отважный эскадрон смёл австрийскую пехоту. Около Галича нарвались на германскую кавалерию в пару сотен пик и сабель. Полковник, не раздумывая, направил земляков на врага. Немцы не ожидали такой наглости от храброй сотни. Эскадрон на полном скаку врубился в строй кайзеровской кавалерии. Рыча, как дикие звери, горцы бешено рубили ненавистные серые мундиры. В этой мясорубке эскадрон Геловани потерял всего пять человек убитыми и с десяток легкоранеными. Непобедимые уланы Вильгельма почти дрогнули. И тут из-за пригорка с воем и лихим свистом выскочила донская сотня. Казаки даже ещё не доскакали до места побоища, как уланы пустились наутёк. Князь с эскадроном горцев и сотней донцов погнали германцев на запад.
        Через пару километров нарвались на плотный пулемётный и артиллерийский огонь прямой наводкой. В саженях ста пятидесяти германская батарея. Артиллеристы палили по скоплению конницы, не разбирая, где свои, где чужие. Князь повёл сводный конный отряд на батарею…
        Восемь дней успешного наступления Голицын большей частью провёл в штабе. Получал, сортировал и обрабатывал разведданные. Австрийские части полностью деморализованы. Дисциплина никуда не годится. Только радоваться рано. По данным разведки на подходе три отборные кайзеровские дивизии из одиннадцати, переброшенных с французского фронта. Плохо. Очень плохо. Немцы вполне боеспособны, а встречать врага нечем…
        - Роман Василич, Роман Василич…
        Кто-то немилосердно трясёт за плечо. Голицын приоткрыл глаза. Над ним склонился дежурный офицер.
        - Вставайте, Роман Василич, шесть часов.
        Поручик поблагодарил, сел и потёр лицо. Настенные часы показывают шесть. Удалось немного поспать.
        Голицын умылся, побрился. Денщик принёс незатейливый завтрак. В семь князь постучался к начальнику отделения.
        - Разрешите, ваше высокоблагородие?
        - Входите, поручик.
        Роман Васильевич вошёл, сняв фуражку. Щёлкнул каблуками, уставной кивок. Начальник отделения полковник Фигнер мрачнее тучи.
        - Роман Василич, голубчик, возьмите два десятка казаков и отправляйтесь в разъезд на Ломницу.
        - Слушаюсь. Что-то случилось, Алексей Павлович?
        Фигнер снял пенсне и помассировал переносицу.
        - Да уж случилось. Австро-германские войска начали артподготовку по нашим позициям по всему фронту.
        «Началось», - мелькнула тревожная мысль.
        - Моя задача?
        - Провести разведку. По нашим данным генерал Бём-Эрмоли собирается начать контрнаступление завтра на рассвете. Если удастся перебраться на тот берег, возьмите «языка». Желательно офицера штаба. Если всё плохо, скачите в наш тыл и попробуйте убедить солдатский комитет оказать помощь.
        - Слушаюсь.
        Поручик повернулся кругом и вышел. На ходу надел фуражку. Такого странного и расплывчатого приказа никогда не получал. И как убедить комитет? Основная масса солдатни воевать не хочет. Это уже не армия. Сброд.
        Вышел из штаба. По хмурому серому небу плывут тучи. Дождя пока нет. В начале улицы показалась идущая рысью группа всадников. Отряд в два десятка донских казаков подъехал к зданию. С гнедого коня спешился молодой низкорослый хорунжий(25). Подбежал и вскинул руку к виску.

* * *
        25) ХОРУНЖИЙ - чин в казачьих войсках, соответствовал подпоручику в пехоте и корнету в кавалерии. (прим. автора).
        - Хорунжий Дягилев. Вы поручик Голицын?
        Роман Васильевич мельком оглядел казака.
        - Да.
        - Прибыл в ваше распоряжение.
        Голицын кивнул:
        - Поехали.
        Поручик отвязал коня и запрыгнул в седло. По дороге объяснил задачу хорунжему. Шли быстрой рысью, иногда переход я в галоп.
        Вёрст за шесть до позиций канонада усилилась. Проскочили мимо медицинского пункта. Сёстры милосердия перебегают от одного раненого к другому.
        Свернули на просеку, вполне широкую для пехоты. Пехотный взвод или рота в походной колонне пройдёт свободно. Им же приходится скакать в два ряда. Просека загибается влево. Из-за поворота навстречу выехал всадник в сером мундире и «пикельхельме»(26), закрытом серой тканью. За ним ещё один.

* * *
        26) ПИКЕЛЬХЕЛЬМ(нем. Pickelhelm) - остроконечный кожаный шлем, который в XIX и XX веке носили русские, германские и английские военнослужащие, пожарные и полицейские. Часто ассоциируется с прусской и германской имперской армиями. (прим. автора).
        Голицын выхватывает шашку, казаки открывают пальбу. Немцы разворачиваются и скачут прочь. Один тут же валится с седла, под вторым спотыкается конь. Донцы приблизились к сброшенному с коня кавалеристу. Тот с трудом приподнялся и поднял руки.
        Двое станичников спешились и быстро обыскали германца, остальные разъехались по сторонам и внимательно оглядывают окрестности. Зря пальбу подняли. Поручик слез с коня и подошёл к пленному. Солдат уже опустил руки и придерживает травмированное правое плечо. Кожаный шлем слетел, обнажив коротко стриженую русую голову.
        - Чин, фамилия? Номер полка? - спросил Голицын по-немецки.
        - Егерь Ройтер, - угрюмо ответил пленный. - Второй полк прусских конных егерей. Третья рота второго эскадрона.
        - Сколько вас? Где остальные? Задача?
        Германец замолк. Времени мало, чертовски мало. Роман Васильевич ударил кулаком в травмированное плечо. Солдат взвыл. Казак, что обыскивал пленного, лёгким ударом по горлу оборвал крик. Егерь захрипел и упал на колени.
        - Поднимите, - тихо приказал Голицын.
        Двое донцов рывком поставили пруссака на ноги. Поручик, не повышая голоса, повторил вопрос. Егерь, потирая горло, глухо заговорил.
        Выяснялось, что эти двое - авангард разведдозора в пятнадцать сабель. Командир - лейтенант Хайдрих. Скорее всего, егеря услышали выстрелы и теперь готовят засаду. До них саженей сто, сто пятьдесят.
        Голицын отступил на три шага и кивнул казаку. Тот одним движением выхватил шашку и снёс германцу голову. Фонтан крови хлынул вверх. Тело рухнуло навзничь, заливая сочную зелёную траву алым и бордовым.
        Поручик достал из полевой сумки карту. До линии фронта ещё четыре с половиной версты, если германцы не прорвали оборону.
        Роман Васильевич оставил двоих охранять привязанных лошадей, а сам с восемнадцатью донцами отправился на засаду. Пятерых взял с собой и пошёл в «лоб». Остальных послал в обход.
        Идут, не таясь. Нужно выманить на себя засаду и сковать боем. Поручик с револьвером в руке внимательно всматривается в кусты, деревья, не забывает про кроны. И всё-таки засаду прозевали. Враг открыл плотный огонь. Роман Васильевич успел прыгнуть за дерево. Только заметил, как пуля ударила в грудь самому молодому из донцов.
        Князь быстро оглядел своих. Четверо живы. Германцы стали зажимать с трёх сторон. Насчитал десять стрелков. И ведь стреляют, не опасаясь, что подойдёт подмога. Итак, двое убиты. Десять ведут огонь. Где ещё трое? Пока не видно.
        Поручик берёт на мушку бегущую фигуру. Германец падает и перекатывается вправо. Роман Васильевич смещает прицел. Левее вскакивает второй егерь и палит на ходу из карабина. Пуля бьёт в дерево дюймах в пяти от головы, вырывая кусок коры. Поднимается давешний егерь. Палец плавно давит на спуск. Выстрел! Кайзеровец валится вперёд и замирает. Второй получает пулю в голову и опрокидывается на спину.
        Германцы больше не пытаются атаковать. Вялая перестрелка длится ещё минут пятнадцать. Странно. Ведь у наших преимущество. Кругом русские войска.
        За спинами германцев раздаются выстрелы. Поручик ловит в прицел ещё одну фигуру. Выстрел. Фигура падает. Слишком быстро. Мимо, чёрт!
        С той стороны слышится мат, и через несколько томительных минут - звонкий голос:
        - Голицын, не стреляйте! Это я, Дягилев!
        Роман Васильевич отправляет казака проверить. Тот, пригибаясь, бежит на голос. Оставшиеся приникают к карабинам, готовые поддержать товарища огнём. Донец скрывается за деревьями. Минут через пять возвращается.
        - Всё в порядке, ваше благородие. Двое пленных, остальных побили.
        Голицын жестом приказал следовать за ним. Около дерева со связанными за спиной руками сидят двое. Егерь и лейтенант. У офицера рассечена щека. Кровь сползает по лицу и капает на форму.
        Как доложил Дягилев, германцев оказалось двадцать. Донцы смогли незаметно обойти засаду и тихо вырезать тыловое охранение. Голицын поблагодарил хорунжего за службу и подошёл к пленным. Страха в глазах нет. Роман Васильевич присел перед офицером.
        - Я - поручик Голицын. Вы - лейтенант Хайдрих?
        Лейтенант глядит вызывающе.
        - Так точно. Ваша война проиграна, поручик. Наши войска прорвали оборону в районе Злочева и Галича. Русская армия бежит, - лейтенант ухмыльнулся. - Предлагаю вам и вашим солдатам сдаться. Гарантирую хорошее обращение и сытное питание.
        Роман Васильевич быстро подавил вспыхнувшую злость. Наслышан, как германцы обращаются с русскими пленными.
        - Соглашайтесь, господин поручик, - оскалил зубы в улыбке Хайдрих.
        Голицын перевёл сказанное. Глаза хорунжего полыхнули яростью.
        - Меня дед с отцом учили, нам жизнь не дорога, а вражьей милостью мы гнушаемся, - процедил казак.
        Роман Васильевич сжал зубы. Германия почти разбита, а России вот-вот не станет. И это на пороге победы!
        - Обоих в расход. Возвращаемся. Нужно поднять резервы.
        - Вы уверены, что получится? - скептически покачал головой Дягилев.
        - А у нас есть выбор?
        Вернулись к лошадям. Голицын послал одного казака в штаб дивизии с докладом.
        Через два часа прискакали к окраине Тысменицы. Здесь должен быть срок первый пехотный Селенгинский полк. Поручик направляет коня к палатке с красным плакатом «Солдатскiй комитетъ». Рядом на лавочке у изгороди скучает дневальный, винтовка прислонена к изгороди. Шифровка на погонах - сорок один. Значит, не ошиблись. Солдат никак не отреагировал на приближение офицера, лишь покосился и всё. Приказав ждать снаружи, Роман Васильевич спешился.
        - Будьте осторожны, - произнёс вслед хорунжий.
        Голицын вошёл в палатку. В нос ударил запах табака и самогона. От дыма заслезились глаза. За широким столом разместились пятеро.
        - Кто старший? - отрывисто спросил поручик.
        - Ну я. И чё?
        Средних лет черноволосый с густыми чёрными усами подпрапорщик недовольно посмотрел на князя.
        - Германцы прорвались в районе Галича и Злочева! Срочно нужна помощь!
        - Присаживайтесь, товарищ поручик, - лениво отозвался черноусый. - Моя фамилия Голохватов. Я - комиссар полка, председатель полкового комитета.
        - Некогда рассаживаться. Помощь нужна! - голос поручика дрожит от ярости.
        Губы Голохватова расползлись в улыбке. Ужасно хочется стереть эту мерзкую ухмылку кулаком. А лучше - шашкой. Солдат поставил перед Романом Васильевичем табурет и многозначительно положил руку на кобуру с револьвером.
        Вот так вот значит? Голицын огляделся. Пятеро за столом. Один, что поставил табурет, с боку и двое у входа. Оба с австрийскими карабинами. Поручик сел.
        - Товарищ поручик, вы же знаете предписание Петросовета, - неспешно заговорил подпрапорщик. - Нужно собрать заседание комитета, принять взвешенное решение. Мы считаем, что в участии полка в наступлении нет необходимости. Наша артиллерия отлично поработала. От австрияков камня на камне не оставила. «Германы» далеко. Зачем куда-то идти?
        - На подходе три свежие немецкие дивизии! - воскликнул Роман Васильевич. - Без вашей помощи нас всех уничтожат. Разве вы этого не понимаете, господин комиссар?
        Слова «господин комиссар» Голицын произнёс с плохо скрытым сарказмом. Один из тех, что стоял у входа в палатку, подошёл к Голохватову и что-то прошептал на ухо. Тот кивнул. Комитетчики наверняка слышали топот копыт снаружи, так что знают, князь не один.
        - Вот именно, гражданин поручик. Уничтожат вас, буржуев. В германской армии служат такие же, как и мы, рабочие и крестьяне. Нас они не будут убивать из пролетарской солидарности. Немецкие товарищи нам товарищи. Не то, что вы, буржуи.
        Голицын сжал зубы, давя ярость. Вот кретины! Стараясь говорить спокойно, произнёс:
        - А чего же они раньше вас убивали? И сейчас убивают. А? Господин комиссар?
        Тот ответил сходу, влёт:
        - Значит, им ещё плохо разъяснили. Но мы разъясним, и они перестанут с нами воевать. Войне конец, гражданин поручик.
        Роман Васильевич плавным, текучим движением, поднялся. Тело готово к бою.
        - Значит, не хотите помочь?
        Голохватов с улыбкой произнёс, растягивая слова:
        - Солдатский комитет сорок первого пехотного Селенгинского полка постановляет, что это нерационально и революционно неверно.
        - Что ж, жаль, - Голицын развернулся к выходу.
        Стоящие у входа вскинули карабины. Сзади раздался довольный голос комиссара:
        - Вы разве не знаете, гражданин поручик, что согласно Приказу Петросовета, офицерам запрещается принимать участие в боевых действиях?
        Роман Васильевич медленно повернул голову, посмотрев через плечо на Голохватова.
        - Какое отношение приказ Петроградского совета имеет отношение к войскам Юго-Западного фронта? - прорычал Голицын, уже не сдерживая ярость.
        Подпрапорщик пожал плечами.
        - Нам без разницы. Мы вынуждены вас разоружить.
        Солдат сбоку потянулся к нагану князя. Голицын врезал сметающим ударом локтём в челюсть. Те, что у входа не рискнули выстрелить, опасаясь попасть в товарищей. Качнувшись влево, скользнул вперёд и легко вырвал карабин из рук левого. Тот растерялся. Правому впечатал в коленный сустав каблук. Солкомовец взвыл и рухнул. Удар кулаком в нос вынес левого бойца наружу. Поручик выскочил следом. На улице двое спешившихся казаков держат шашки у шеи ещё двоих солдат. В одном он узнал давешнего дневального. Винтовка так и осталась у ограды. Роман Васильевич запрыгнул на коня. Палатка наполнилась матерными воплями. Через пару секунд оттуда выскочили все представители солкома. В руках револьверы и австрийские «Штейеры».
        Донцы взяли всех на прицел.
        - Оружие в кабуры! - приказал Голицын.
        Комитетчики подчинились. Двое станичников прошлись и собрали поясные ремни вместе с оружием. Затем вскочили на коней.
        - Вперёд! - скомандовал Роман Васильевич.
        Донцы, держа на прицеле комитетчиков, медленно отъехали прочь. Остальные солдаты сорок первого пехотного полка мирно лежат в палатках. Они ещё не сообразили, что происходит.
        Лишь перешли в галоп, раздался вопль комиссара:
        - Братцы! Тревога! Офицерьё наших убивает!
        Через два десятка секунд вслед раздалась беспорядочная стрельба. Казакам она уже не повредила. По дороге бросили на землю захваченную амуницию комитетчиков.
        Около Станислава к ним присоединился посланный в штаб дивизии донец. Там готовятся к эвакуации. Им приказано провести разведку в районе Галича и отходить в сторону Коломыи.
        Пошли рысью по давешнему маршруту. Свернули на знакомую просеку. Вот здесь уничтожили засаду врага. Трупы так и валяются. Минут через пять хода влево от просеки зазмеилась тропинка. Пошли по ней.
        Спустя полчаса с опушки взгляду открылось холмистое поле. Толпа вооружённых людей (назвать это армией язык не поворачивается) бредёт в тыл. Повсюду валяются трупы, скрипят несмазанными колёсами редкие телеги.
        Слева, саженях в пятидесяти, навстречу этой массе выползает пять подвод со снарядными и патронными ящиками. Что-то знакомое в фигуре сидящего справа от возницы человека на второй подводе. Через секунду становится не до этого. Свист, боевой крик, вопль ужаса толпы смешиваются в общий гвалт. Толпа начинает бежать со всех ног. Голицын взглянул направо. Из-за холма выскакивает эскадрон германских улан. Половина с пиками. Всадники рубят и насаживают, словно на вертел, отступающую пехоту. Солдаты в ужасе бегут, даже не пытаясь отстреливаться. Многие бросают винтовки.
        Хорунжий тронул за плечо. Роман Васильевич посмотрел на казака. Тот кивнул вправо. Голицын глянул, куда указал Дягилев. На полном скаку в тыл уланскому эскадрону врубается человек пятнадцать всадников в черкесках. Кубанцы скачут молча. Без воя, рёва и улюлюканья. Враг пока не сообразил, что происходит.
        - Вперёд! - Роман Васильевич выхватывает шашку.
        Донцы с воем и рёвом ринулись на врага. Пусть атаку с тыла уланы ещё не видят, но казаки князя перед германцами как на ладони. Пятнадцать кубанцев и у него восемнадцать. У врага более чем трёхкратный перевес. Плевать!
        Часть эскадрона устремляется навстречу горстке донцов Голицына, остальные продолжают крушить пехоту. Ближайший всадник целится пикой в грудь. Расстояние быстро сокращается. Роман Васильевич чуть придерживает коня, отбивает трёхгранный наконечник и, приподнявшись на стременах, рубит улана с оттягом. Даже не взглянув, понимает, попал. Знакомое ощущение в руке. Следующему немцу отсекает голову в чёрном шлеме-конфедератке с прусским орлом. Отбивает сабельный удар сверху. Враг проскакивает мимо. Ещё один улан попытался направить пику на поручика, но замешкался. Лёгким режущим движением князь рассёк германцу горло. Хоть шашка и не предназначена для столь филигранной работы, но отец учил пользоваться любым оружием и подручным предметом.
        Скользящим движением отводит удар в голову. Кругом одни серые мундиры. Уклоняется влево от летящей в голову пики и рубит по плечу всадника. Крик боли. На интуиции двойным круговым махом отбивает ещё два сабельных удара.
        - Держитесь, ваш бродь! - раздаётся знакомый голос.
        Справа спина в сером мундире. Не задумываясь, полосует меж лопаток. Разворачивает коня. На глаза попадается чёрная черкеска и чуть выше знакомая бородатая физиономия Агафонова. Лицо вахмистра искажено яростью. Казак рубит направо и налево. Ещё один улан слетает с седла. На князя бросается всадник с саблей. Агафонов сносит германцу голову. Тот проскакал мимо, сваливаясь с коня. Несколько крупных капель крови попала на гимнастёрку поручика.
        Улан в чине офицера рубанул поручика наискось и проскакал мимо. Голицын отбил удар, развернулся и настиг немца, вытянув шашкой вдоль спины. Всадник выгнувшись, свалился с коня. Дикий, протяжный рык заставил оглянуться. Незнакомый, огромного роста кубанец рассёк противника до седла. Из спины богатыря на полсажени торчит пика. Кубанец медленно сваливается с коня навзничь. Пика вонзается в дёрн, и тело скользит по ней до земли.
        Слышны редкие, всё учащающиеся выстрелы. Германцы не выдержали напора и стали отступать. Преследовать сил уже нет.
        Подскочил на вздыбленном коне Агафонов.
        - Ваше благородие, а это не наш знакомец часом? - кивает в сторону подвод вахмистр.
        Грохнули выстрелы. Над ухом свистнуло.
        - Пехота! - раздался чей-то вопль.
        Из леса, откуда сами не так давно выскочили, вытягивается в цепь австрийский взвод.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        6(19) июля 1917 года
        Западнее г. Станислав (ныне Ивано-Франковск)
        Восточная Галиция
        Около забора из жердин кто-то врыл в землю деревянную лавочку. Тоха присел и снял фуражку. По хмурому небу плывут тёмно-серые тучи. Походу, дождь будет. Программер закрыл глаза и опёрся спиной и затылком о струганый угловой столб…
        За двадцать три дня, что попаданец провёл в этом страшном времени, жизнь текла своим чередом. Больше ничего страшного после налёта немецкой авиации не случилось. Странного, вроде убитого Ромычем майского жука тоже.
        Первые недели две после перемещения Тоха ходил как сонная муха. Кислородное отравление. Воздух свежайший, по сравнению с московским начала двадцать первого века. После привык.
        Пряхин - юнит, что напросился в денщики, оказался мужиком шустрым, компанейским. Родом из Вологодской губернии. Там у него жена с четырьмя девочками. Как называет сам боец - «дочерьё моё». Болтает без умолку. Растрепал всем, как Тоха потерял память. Солдаты иногда приходили поглазеть на попаданца. Поначалу это злило, потом забил.
        Солдатский комитет докапывался ещё пару раз. Пытались припомнить отповедь, что он дал комиссару сорок первого полка и его, Тохину, «революционную» агитацию. Но попаданец включал идиота, и придурки отстали.
        Пряхин научил обращению с лошадьми. Худо-бедно программер наловчился надевать упряжь, седлать, впрягать лошадь в телегу. Немного поездил верхом. Даже на быстрый шаг переходил. Прикольно. Вот только лошадей до сих пор… побаивается. Да и ноги первое время болели.
        Двадцать третьего числа, точняк, как попали под авианалёт, началось наступление. Время наступило суматошное. Замотался. Возили на «передок» боеприпасы. Там немного страшновато, а здесь тыл, хорошо. Хотя тыл тылом, а диверсанты ж напали. Как отбились, хрен знает…
        От воспоминаний передёрнуло.
        Вчера вызвали в штаб дивизии и вручили бумагу «о комиссации с военной службы». Рекомендовали ехать в Петроград, в комитет по зверствам немецких оккупантов. Получил выходное пособие - четыреста тридцать два рубля. Выдали сухпай на трое суток. Галеты, сухари, немного хлеба, пять банок тушёнки, две - австрийских сосисок. Зачётно!
        В принципе, можно валить на все четыре стороны. Только вот куда валить? Страна в раздрае, будет ещё хуже, и в этом мире у программера никого. А тут хоть какие-никакие, а знакомые. Тот же Роман, барон Серж. Тоха наконец-то запомнил фамилию - фон Арпсгофен. Те же Карамзин, Самохин, Сеславин…
        - Антон Дмитрич, - отвлёк от грустных мыслей голос штабс-капитана.
        Сеславин присел рядом на скамейку.
        - Знаю, вы уже комиссованы. Выручите, Христа ради. На передовой снаряды нужны, а мои ехать отказываются. Вот мы и едем. Все офицеры и пяток нижних чинов, кто ещё окончательно совесть не потерял. Ещё одну телегу со снарядами нужно отвезти. Выручайте, голубчик.
        Программер размышлял недолго. Что Питер, что Москва - один хрен. Тащиться одному по незнакомым местам и в такое время! Страшно. А тут к мужикам привык.
        - Да не вопрос.
        Штабс-капитан протянул бумаги. Программер заскочил в палатку и вытащил вещмешок со скаткой из шинели. Пошли к гружёным ящиками телегам. Сеславин - к первой, Тоха уселся на вторую. Там уже сидит Пряхин. Трофейный австрийский карабин юнит приставил к скамье справа от себя.
        - Здравия желаю, ваш бродь, - расплылся в улыбке солдат.
        - И вам не хворать, Михал Семёныч.
        Хоть устав русской армии требует обращаться к нижним чинам на «ты», программер с первого дня знакомства общался с Пряхиным на «вы». Так и пошло.
        Первая подвода скрипнула и поехала.
        - А что, ваш бродь, правда, войне конец? - поинтересовался Пряхин, тронув вожжи.
        Их телега качнулась и покатилась.
        - С чего вы взяли? У немцев ведь такого приказа нет. А у нас все оружие уже побросали. Сами ж видите.
        - Что да, то да, - согласился солдат. - «Герман» хоть и выдохся, а ещё в силе. Вот у меня в деревне случай был…
        Программер слушает в пол-уха, не вникая в смысл. Пряхину лишь бы потрепаться, а слушают, нет - без разницы.
        Голос Пряхина доносится всё глуше. Перед мысленным взором появилась Ксюха. Девушка медленно поднимает на него томный взгляд. Облизывает накрашенные яркой помадой губы. Пальцы с безупречным маникюром неторопливо расстёгивают блузку и… Видение пошло рябью и вместо Ксюхи на программера укоризненно пялится Бьянка, почему-то в монашеской одежде. Губы прекрасной бессарабки шевелятся, будто девушка чего-то говорит…
        - Ваш бродь! Ваш бродь!
        - А? Чё?
        Понял, что задремал. Поозирался. Справа метрах в ста лес. Места вроде знакомые, пару раз тут ездил. Потёр ладонями лицо.
        - Смотрите, - Пряхин кивком указал вперёд.
        Навстречу обозу бредут люди. Кто с винтовками, кто без. Лица осунувшиеся, озлобленные. Кто-то матерится, кто-то кулаками грозит офицерам. Повсюду валяются трупы. Мимо проехали две телеги с юнитами.
        - Где мы?
        - Уж вёрст пятнадцать как отъехали, - окая, ввёл в обстановку Пряхин.
        - Это я чё, часа на два вырубился? - ахнул Тоха.
        Солдат вяло улыбнулся.
        - Ну да. Где-то так.
        Странный шум впереди. Программер глянул и… обомлел. Из-за невысокого пригорка вылетает кавалерия. Мама дорогая! Человек… и не сосчитать, сколько. Кто с саблями, кто с длинными копьями. В серых мундирах. На бошках чёрные шлемы с четырёхугольными верхом. Шум превращается в вой ужаса отступающих и победные крики немцев. Всадники рубят направо и налево, протыкают бегущих копьями.
        Челюсть отпала. Доносится вопль Пряхина:
        - К телегам, ваш бродь!
        Тоха и не заметил, как очутился на земле. Всадники быстро приближаются. Много. Очень много. Блин, опять плен. Теперь уже просто так не отбрешешься. Грохнут на фиг.
        Тело сотрясает мелкая дрожь, рука беспомощно лапает кобуру. У передней телеги знакомая долговязая фигура Сеславина. Штабс-капитан стреляет в одного с саблей. Всадник слетает с коня. Следом ещё один с копьём. Сеславин выгибается назад и падает, раскинув руки. «Ганс», пронзивший Савелича, несётся на Тоху. Время словно загустевает.
        Медленно приближается трёхгранный наконечник, с кончика сползают вязкие, тёмно-красные капли.
        Кто-то сильно дёргает за плечо, программер оказывается под телегой. Фуражка падает на землю. Плевать, не до неё. Рядом Пряхин с растерянным лицом. Щека поцарапана. Солдат щёлкнул затвором карабина. Выстрел. Шагах в трёх конячьи ноги.
        Тоха аккуратно выглядывает и видит искажённое ненавистью рожу немца. Рядом что-то мелькнуло. В паре сантиметров от головы в грунт с лёгким чпоканием влетает трёхгранный наконечник копья. Ещё раз. Ещё. Отборная немецкая ругань.
        Программер резко отшатнулся, ладонь метнулась к кобуре. Дрожащей, потной рукой вытащил наган и пальнул в сторону коня.
        Ржание, и туша зверюги валится на бок, придавливая всаднику ногу. Тоха выскакивает из-под телеги и выпрямляется в полный рост. Револьвер наставлен на «ганса». Рука трясётся, ствол ходит ходуном.
        Немец заверещал, задёргался. Со всех сторон сабельный звон, ор, вопли и редкие выстрелы.
        - Стреляй, дятел! - тихо проговорил сам себе Тоха.
        Чёрт! Оказывается, выстрелить в беспомощного человека трудно.
        Схватил наган двумя руками, и расставил ноги, как крутые американские копы.
        - Ну давай же, тряпка! - сквозь зубы прошипел он. - Мужик ты или нет? Раз и всё!
        Немец заткнулся и глядит в упор. Страха в глазах нет. Тоха рассмотрел германского орла на шлеме, и красную цифру семь на погонах.
        Блин! Опустил ствол.
        Волосы на затылке будто вздыбились. По шее и чуть ниже до лопаток пробежали мурашки. Программер резко оборачивается. На него мчится «ганс». Морда оскалена в яростном крике. Прямо в грудь несётся палка с острым трёхгранным наконечником. Ну, вот и всё! В следующее мгновение копьё отклоняется в сторону вверх, пролетая над головой. Немец проскочил мимо, что-то пролаяв. За ним метнулся всадник в чёрной куртке и кубанке с малиновым верхом. Наши? Свист шашки и немец сваливается с лошади. Лицо казака кажется знакомым.
        Негромкий щелчок. Тоха резко оборачивается. Придавленный конём «ганс» целит из пистолета. Писец! Маленький, белый и пушистый. Поле зрение сужается, и видно лишь немца и расширяющееся дуло пистолета. Свист. Шлем с четырёхугольным верхом мгновенно корёжит. Серый мундир заливает бордовым.
        - Не робей, ваш бродь! Прорвёмся! - вернул к действительности яростный вопль.
        Поле зрения восстановилось. Взгляд натыкается на скалящуюся в яростной улыбке физиономию юнита. Точно. Один из тех, кто освобождал программера из плена. Отряд Агафонова. Значит и вахмистр где-то здесь.
        Казак умчался. Тоха вытирает мокрый лоб и озирается. Конница поворачивает лыжи обратно. Кто-то из отступавших до этого солдат, матерясь, палит вдогонку. Из-под телеги вылезает Пряхин и протягивает фуражку.
        - Извиняйте, ваш бродь, струхнул чутка. Слишком много «германов» энтих.
        Тоха лишь махнул рукой и заснул наган в кобуру. Сам тоже ни разу не герой. Взял фуражку и нахлобучил на голову.
        - Спасибо, Михал Семёныч, - перевёл дух программер. - За помощь.
        - О, - кивнул вправо Пряхин, - кажись их благородие поручик Голицын.
        Глянул, куда указал юнит. Впереди приближающейся группы всадников узнал Романа и Агафонова. Шагнул навстречу.
        Сзади раздаются громкие хлопки. Тоха, чуть пригнувшись, резко оборачивается на звук. Из леса вытягивается цепочка людей. Позади всхлип. Тут же оглядывается. За спиной медленно оседает Пряхин. На груди мужика расплываются два тёмных пятна. Подскочив, подхватывает падающее тело и мягко укладывает на землю.
        - П… Пряхин… ты… чего?
        - Жаль… - шепчут покрытые пузырящейся кровавой пеной губы солдата.
        Тело дёрнулось, глаза застыли и уставились в серое небо.
        Тоха, оставшись на коленях возле тела денщика, взглянул, откуда прилетели пули. Там, пригнувшись, крадётся цепочка юнитов в фашистских касках с рожками по бокам и серой форме. Останавливаясь, палят. Две пули со свистом впиваются в землю в шаге от попаданца, взметнув фонтанчик травы и дёрна.
        Метрах в тридцати пяти из-за кустов вылезает ещё один юнит. Замахивается. По воздуху, кувыркаясь, летит колотушка. Программер не сразу врубается, что это.
        Справа мелькнула тень, и раздался вопль «Ложись!».
        Тоха инстинктивно рухнул. Правее грохнуло. Обдало горячим вонючим воздухом и заложило уши. Уф! Вроде жив. Глянул направо. Шагах в пяти, прислонившись спиной к заднему колесу телеги, застыл Серж. Ноги в крови. Наверно осколками посекло. В руке револьвер. Барон тщетно пытается поднять оружие, но правый рукав быстро темнеет и набухает.
        В ушах звон. «Ганс», что кинул гранату, приближается. Тоха отвёл руку назад и наткнулся на что-то металлическое. Карабин Пряхина. Потянул на себя.
        Затвор закрыт. Открыл и чуть сдвинул назад. Патрон в патроннике. Отлично. Дослал затвор вперёд, ручку вниз. Как учили в «армейке»? Мушка и целик ровные, буквой «Ш». «Ганс» вскидывает винтовку с широким штыком. Затаить дыхание. Ствол «винтаря» «ганса» окутывается облачком дыма. Палец программера плавно давит на спуск. Бум! Отдача сильнее, чем у «калаша». Немец или австрияк, хрен их разберёт на таком расстоянии, взмахнул руками и рухнул.
        Тоха выбрасывает гильзу и досылает в патронник второй патрон. Сколько их там ещё, кто знает. Должно быть четыре.
        - Антуан, справа! - раздался надрывный, хриплый голос Сержа.
        Программер оглядывается. Его обходят трое. Метров пятнадцать. Австрийцы. У немцев знаки различия на погонах, у этих - на петлицах, это попаданец уже выучил. Один, по центру, похоже офицер, с пистолетом. Двое с винтарями. Чуть подальше «ганс» приколол кого-то штыком на земле.
        За спиной пальба всё ожесточённее. Тоха выстрелил. Промах. Щёлкнул затвором. Всё, жёлтого цилиндрика не оказалось. Карабин пуст. Отбросил ненужную железку и, спотыкаясь, попятился. Выстрелил юнит слева. Пуля порвала рукав гимнастёрки, чуть обдав кожу жарким воздухом. Тот, что справа, поскользнулся и, падая, пальнул в воздух. Офицер, вытянув руку с пистолетом и ускоряя шаг, бросился к попаданцу. Тоха ещё сделал несколько шагов назад. Выстрел, другой, третий, четвёртый. Всё! Шандец!
        Приготовился к удару и боли… Четыре пули, дрожа, замерли сантиметрах в двадцати от тела. Взглянул на «ганса». У того глаза полезли на лоб, так и замер с вытянутой рукой. Тоха медленно шагнул в сторону, разворачивая тело.
        «Матрица» рулит! Нео недоделанный, мать твою! Поскользнулся и шлёпнулся на чьё-то распластанное тело. Пули рванулись дальше. В это время свалившийся австрияк поднялся и, подскочив к Сержу, с яростью ударил барона штыком.
        - Су-у-ка! - программер не узнаёт своего голоса.
        Тут же вскочив, выхватывает наган и трижды палит в «ганса» с пистолетом. Та же хрень. Пули останавливаются около цели. Австриец падает. Пули уносятся дальше и задевают того, кто закалывал на земле раненых.
        Пытается поймать в прицел убийцу Сержа. Что за нафиг! Рука будто упирается во что-то невидимое. Словно слегка пружинящая труба проходит сквозь грудь и устремляется к австриякам.
        - А-а-а!! - заорал попаданец и пальнул в левого юнита.
        Пуля разбила тому лицо. «Ганс» опрокинулся на спину. Офицер уже снова на ногах. Тоха перевёл пистолет на него и убийцу барона. Та же хрень! «Труба» не позволяет прицелиться. С диким рёвом чуть продавливает преграду. Выстрел. Пуля чиркает офицера по каске, тот падает. Ещё выстрел. Мимо. Офицер быстро вскакивает и, пошатываясь, с воплем «Teufel!»(27) бросается наутёк. Солдат за ним.

* * *
        27) TEUFEL - дьявол, чёрт. (нем.)
        Сзади послышались выстрелы и рёв. До этого всё было будто сквозь вату. Тоха развернулся.
        Впереди, перепрыгивая через трупы, мчится бешеный Агафонов. В правой руке шашка, в левой - пистолет. За спиной карабин. Следом несутся Голицын и двое казаков. Агафонов промчался мимо, стреляя на ходу. Роман приблизился и обнял Тоху.
        - Жив, чертяка! Как ты?
        Программер почувствовал, как губы непроизвольно растягиваются в широкой улыбке. Рад видеть друга.
        - Да как сказать? Как говорит Пряхин… говорил, - взглянул на мёртвого солдата, улыбка сползла, - струхнул чутка.
        Солдат по-прежнему смотрит в небо. Серж так и остался сидеть, прислонившись спиной к колесу телеги, лишь опустил голову на грудь, где расползлось тёмно-бордовое пятно. Ветерок шевелит пшеничные волосы барона.
        Поручик тронул программера за плечо.
        - Идём.
        Неспешно отошли от обоза. Тоха пожал руку вернувшемуся Агафонову. Рядом маячит казак в чине старшего урядника.(28)

* * *
        28) СТАРШИЙ УРЯДНИК - чин в казачьих войсках русской армии, соответствовал старшему унтер-офицеру в пехоте, сержанту современной российской армии. (прим. автора).
        - Где Дягилев? - обратился к нему Голицын.
        - Убит, ваше благородие. Я самый старший по званию.
        - Сколько твоих осталось?
        - Пятеро, двое легкораненых.
        Пока Ромыч выяснял, что да где, Тоха огляделся. Поле усыпано трупами. Людскими, лошадиными. Лошадь его подводы убита. Редкие оставшиеся в живых отступающие топают в прежнем направлении. Многих немцы покрошили. Вовремя Роман со своими ребятами появился.
        - Вот такие дела, Антон, - грустно произнёс Голицын. - Полный разгром. Армия бежит. Хотя, это уже не армия. Сам видел. От донцов, - он кивнул на урядника, - осталось пятеро, у Агафонова - трое. И мы с тобой. Вот и всё. Что вёз?
        - Патроны. Там, дальше, - он махнул в хвост обозу, - три последних телеги, снаряды.
        Поручик задумался.
        - Снаряды нам ни к чему. Артиллерия разбита. А вот патроны пригодятся. Быстро набираем и уходим. Да, «манлихер» возьми, - указал на брошенный карабин Пряхина, - пригодится. И патронов побольше.
        Тоха надел вещмешок, что так и стоял у сидения, взял скатку. Где-то ещё пальнули, заржала лошадь. Подобрал карабин Пряхина. Казаки вскрыли ящики, набрали патронов. Программер взял десяток обойм. Куда ж их деть-то? Донец протянул патронную сумку:
        - Держите, ваше благородие.
        Кубанцы с донцами вскочили на уцелевших коней. Агафонов подвёл серого жеребца (Тоха уже разбирается).
        - Берите коняку, ваш благородие. Хороший конь, спокойный. Командира эскадрона германского. Лично башку срубил, - похвалился вахмистр и подмигнул.
        Попаданец взял коня под уздцы и погладил по шее. Тот всхрапнул. У луки седла положил шинель и неуклюже влез на зверюгу. Как учил Пряхин, сжал ногами бока. Конь пошёл вперёд.
        - Р-р-рысью, ма-а-арш! - скомандовал Роман.
        Попаданец тоскливо вздохнул. Рысь - самый трудный бег лошади, или как говорил покойный Пряхин, аллюр.
        - Освоите рысь, - поучал боец, - галоп и карьер будет детской забавой…
        Тоха рысь освоил.
        На троечку.
        С минусом.
        Оглянулся на лес. На опушке из кустарников выглядывают трое. В русской форме. Фигуры пропали и тут же появились снова. Тоха потёр глаза.
        Нет, вон, стоят. Пялятся.
        Поручик Голицын
        Русская императорская армия
        6(19) июля 1917 года
        Восточная Галиция
        Роман Васильевич на скаку оглядел воинство. Все на месте - пятеро донцов, у одного перевязана рука, у другого - голова, трое кубанцев и два офицера. Вернее один. Он сам - поручик Голицын. Гость из будущего, что скачет в пяти саженях позади, не в счёт. Какой он офицер? Военная подготовка отсутствует. То, что отслужил год по воинской повинности, в расчёт брать не стоит. Чему можно научиться за год? Тем более с такой сложной техникой, как у них? В седле для новичка держится неплохо, хотя лицо напряжено. Практики не хватает. Не привычен Антон Дмитриевич к верховой езде. В их время на лошадях не ездят, всё на автомобилях.
        Через два часа по северной окраине обогнули Станислав. В сам город от греха подальше заезжать не стали.
        После мясорубки с кайзеровскими уланами люди ни разу не встретились. Ни отступающие, ни местные. Иногда попадаются трупы.
        Его нагнал Антон.
        - Ром, а чего людей не видно? - запыхавшись, проговорил гость из будущего.
        - Не знаю. Чего так запыхался?
        Воронцов скривился, будто от зубной боли.
        - Издеваешься? Я на этой зверюге еле держусь.
        Рядом с дорожкой лицом вверх валяется труп священника с разбросанными кишками. Поручик перекрестился. Антон побледнел и отвернулся.
        - Заскочим в Тысменицу? - попросил Воронцов. - Надо Глаше сказать, что Савелича убили.
        Роман Васильевич сначала не понял, о ком речь. Потом сообразил. Это он про Сеславина. Глаша - молодая женщина, радушно их принимавшая. У неё штабс-капитан квартировал.
        Опять они драпают, оставляя таких, как Глаша на поругание германцам.
        - Давай заскочим, - кивнул поручик.
        - Спасибо.
        Роман Васильевич взглянул в затвердевшее лицо Воронцова.
        - Быстрее можешь?
        Антон напрягся ещё сильнее, хотя, казалось, больше некуда.
        - П… попробую.
        - Р-резвой, ма-а-арш!
        Свернули к небольшому лесу и поскакали вдоль опушки.
        Через час остановились в лесополосе перед железной дорогой. Поручик отправил двух казаков на разведку. Через полчаса те вернулись. Никого. Отряд перемахнул через рельсы и тронулся шагом по опушке. На станцию заходить ни к чему, сделали крюк лесом и вскоре вышли на окраину Тысменицы, где перед наступлением дислоцировалась шестая обозная рота.
        Солнце садится, через полчаса городок и хутор накроют сумерки.
        С опушки осторожно оглядели местность. Тишина, будто на погосте. Неподалёку покосившиеся палатки. Около одной - порванный красный транспарант солдатского комитета. Местами лежат трупы в селянской одежде.
        - Вперёд! - Роман Васильевич тронул поводья.
        Подъехали к хате, где квартировал Сеславин. Спешились.
        - Граф, вы со мной! Остальные, проверить задний двор, баню, хлев.
        Поручик вошёл внутрь, Воронцов за ним.
        - Почему так тихо? - прошептал Антон.
        Голицын пожал плечами и потянул за ручку дверь в горницу. Шагнул вперёд и тут же застыл.
        В комнате всё перевёрнуто вверх дном, иконы сброшены на пол, стол валяется на боку. Роман Васильевич потянулся к нагану и тихо позвал:
        - Глаша!
        Тишина. Ещё раз, громче:
        - Глаша! Глафира!
        Эффект тот же.
        В сенях раздался чуть слышный шум. Офицеры резко обернулись. В руке моментально оказался револьвер. В горницу вошёл кубанец, лицо казака встревожено.
        - Ваше благородие, там на заднем дворе. Пойдёмте.
        Роман Васильевич убрал револьвер и шагнул за станичником. Судя по топоту сзади, Воронцов не отстаёт. Через десяток секунд открылась картина, от которой поручик на миг оцепенел. Внутри двора на спине, раскинув руки и ноги, лежит Глаша. Подол окровавленного, изодранного белого сарафана задран до живота. Тело грязное, в синяках. Вокруг трёх колотых ранах на груди и животе застыла сгустившаяся кровь. Чуть поодаль справа - мёртвые мальчишки. Над телом женщины склонились трое донцов. Рядом с поручиком возник Агафонов.
        Через секунду сзади раздаётся короткий мат и сдавленные хрипы. Голицын оборачивается. Воронцов держится за ручку деревянной двери, согнувшись в три погибели. Молодого человека тошнит. Ничего, привыкнет.
        - Агафонов, помоги господину графу!
        Казак кивнул, снимая с пояса фляжку.
        Поручик присел над трупом. Голубые глаза Глаши неподвижно устремлены в темнеющее небо. Светлые волосы разметались по пыльной почве. Голицын провёл ладонью по её лицу, закрывая глаза. Осмотрел раны. Как же всё плохо! Переключился на мальчишек. У каждого по колотой ране.
        «Вот твари! - мысленно выругался князь. - Детей не пожалели!».
        Воронцову заметно полегчало. Роман Васильевич поднялся и подошёл к гостю из будущего. Тот, вытерев ладонью рот, спросил:
        - Немцы? Австрийцы?
        На душе погано. Голицын взглянул на бледного потомка и вздохнул:
        - В том и дело, Антон Дмитрич, что наши. Русские.
        - Что-о? - брови Воронцова взлетели вверх. - Ром, у тебя крыша часом не потекла. Какие, на хрен, русские? Это же свои!
        Поручик засунул большие пальцы за полевой ремень. Ужасно захотелось выматериться, но сие недостойно представителя знаменитого княжеского рода. Сдержался.
        - Ну вы и выражаетесь, граф! А такие, Антон. Ты польку ту помнишь?
        Воронцов кивнул. Роман Васильевич продолжил:
        - Это сделали наши солдаты. И там, и здесь. Хотя это уже не солдаты. Развращённые пропагандой и безнаказанностью скоты.
        - Ну там понятно, - согласился Антон, - она сама сказала. А здесь? С чего ты взял-то, что наши? Поясни толком!
        - Идём, - поручик кивнул на тело Глаши.
        Воронцов поколебался и взглянул на Агафонова. Тот кивнул. Молодой человек нерешительно тронулся с места. Вахмистр прошёл за ними.
        Роман Васильевич присел над трупом и посмотрел на Воронцова. Гость из будущего стал ещё бледнее и старается не глядеть на истерзанное женское тело. Князь прекрасно его понимает.
        - Смотрите, граф. Не отводите глаз, привыкайте. Теперь и вам здесь жить.
        Антон медленно перевёл отсутствующий взгляд на тело.
        - Видишь?
        Тот заторможено кивнул.
        Голицын кисло улыбнулся.
        - Чего ты видишь?
        - Ну… это… раны… кровь.
        Он сглотнул. Ладно, ни к чему больше мучить человека.
        - Раны - колотые, Антон. Четырёхгранным штыком. Такие штыки только в нашей армии, у трёхлинейки. У германцев и австрияков от их «манлихеров» или «маузеров» - широкие, ножевидные.
        Воронцов о чём-то задумался. Лицо озарила догадка.
        - А как же… вот… это? На нас кавалерия выскочила. Человек с тыщу. Там половина или больше с копьями были. У копий наконечники тоже… трёхгранные. Или четырёх? Я не очень рассмотрел.
        Вахмистр ухмыльнулся в бороду.
        - Уланский эскадрон, - поправил Голицын, - в двести сабель, и не с копьями, а с пиками. Но подметил верно, у пик наконечники трёхгранные. Но, во-первых, они шире и надеты на древко с помощью круглой втулки. Если бы её кололи пикой, то, судя по глубине укола, края раны были бы круглые. Во-вторых, вряд ли уланы стали бы заходить в дома с пиками. Они больше десяти футов длиной. Неудобно. В случае чего порубили бы саблями после насилия или пристрелили, в конце концов. А здесь отверстие от четырёхгранного штыка.
        - А в-третьих? - хмуро спросил Воронцов.
        - А в-третьих, Антон, снаружи нет следов лошадиных копыт, кроме как от наших лошадей. Только следы сапог. Так, Агафонов?
        - Так точно, ваш благородие.
        - Вывод, Антон!
        Тот опустил голову, снова хмуро взглянул на тело и в конце на поручика.
        - Её и пацанят закололи четырёхгранными штыками. От «мосинки». Но ведь у австрияков тоже есть наши трофейные винтовки, как у нас - ихние.
        Опять незнакомое слово «мосинка». В русской армии винтовку называют трёхлинейкой. «Мосинка»? Возможно, в честь конструктора.
        - Верно. Но следы сапог, Антон. Такие сапоги только в нашей армии. Следов австрийских или немецких ботинок нет. Враг сюда ещё не дошёл.
        Воронцов на некоторое время замолчал.
        - Почему, Рома? - голос Антона охрип. - За что?
        - Не знаю. Сам не могу этого понять. Думаю, никогда не узнаем.
        Солнце село, сумерки накрыли хутор. На западе всё ещё виднеется светлая линия горизонта. Здесь оставаться больше нельзя. Роман Васильевич глянул на брегет. Две минуты десятого. Лошадям и людям нужен продолжительный отдых.
        - Всё, уходим, - тихо проговорил поручик.
        - Похоронить бы, - вставил Воронцов.
        - Мы не похоронная команда, Антон, - жёстко ответил князь. - Уходим.
        И направился в обход дома. Проходить через хату никакого желания. Роман Васильевич вскочил на коня и взглянул на Антона. У того залезть на немецкий трофей получилось только со второго раза.
        Отъехали от Тысменицы вёрст на десять. Только после этого Голицын приказал спешиться и углубится в лес.
        Как нашли подходящее место, Роман Васильевич распорядился выставить трёх часовых. В небольшой яме казаки развели костёр. Всемером уселись вокруг. Справа - Антон, напротив - Агафонов.
        Воронцов как-то сник, но, судя по глазам, мысль молодого человека работает. Что-то не даёт ему покоя.
        - Антон, ты всё равно уже комиссован. Куда поедешь? В Петроград или в Москву?
        Тот пожал плечами. Ясно, ехать ему в этом мире некуда, и особой разницы нет.
        - Вот что, давай в Петроград. Остановишься у моих. Так будет лучше.
        Воронцов вскинул голову.
        - Да ну. Неудобно как-то. Я им кто? Никто. Чего вдруг возьму и припрусь? Ну там, в гости зайти, ладно, а жить… как-то неудобняк.
        - Не говори ерунды, тебе рады будут. Скажешь, от меня. Я отцу записку отпишу.
        Роман Васильевич открыл полевую сумку и достал листок бумаги. Из кармашка вытащил карандаш.
        Придвинулся поближе к костру. Оранжевые всполохи едва освещают бумагу, но ничего, писать можно.
        Вверху посередине быстрым твёрдым почерком начертал:
        «Дорогой отец!»
        Когда уходили на войну, братья договорились с отцом о тайном коде в письмах.
        Эта фраза означает, что всё в порядке, жив, здоров. Не в плену.
        Поручик продолжил:
        'У меня все в порядке. Отступаем. Почти оставили Галицию. Ныне я с немногими товарищами недалеко от бывшей границы с Австро-Венгрией.
        Податель сего письма - мой очень хороший знакомый, граф Воронцов Антон Дмитриевич. Бежал из германского плена, где подвергался нечеловеческим истязаниям, из-за чего потерял память. Попал под комиссацию. Большая просьба, пусть поживёт у нас до моего возвращения. Ему идти некуда. Зная твой характер, молю, не расспрашивай его ни о чём. Тем более подробно и особо настойчиво. Он очень необычный человек. Сочтёт нужным, сам всё расскажет.
        Собираюсь вернуться к осени. Тогда обо всём и поговорим.
        Большой привет маме и Настеньке. Поцелуй их за меня'.
        Внизу поставил дату «6 июля 1917 г.» и подписался «Роман». Без «ъ» на конце, что означает - этому человеку можно полностью доверять, и ему нужна помощь.
        Поручик сложил листок вчетверо и протянул Антону.
        - Держи. Передашь отцу. Он всё поймёт.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        13 июня 2015 года
        Дом отдыха в Подмосковье
        - Идём как можно ближе к исходной точке, - Прилуцкий на ходу инструктирует группу. - Координаты известны, вот там его голубчика и возьмём. Задача - предотвратить транслокацию…
        Группа, не считая самого капитана, насчитывает четырёх. То, что говорит, все и так знают. Даже эта чёртова отличница. Она особенно. Отличница потому что.
        К точке решил идти сокращённым составом. Брать всю спецопергруппу смысла нет. Вот когда начнут полномасштабную операцию, тогда понадобятся все и даже поддержка. А пока…
        Ян хотел идти вдвоём со старшим лейтенантом Олегом Максутовым, опером из его отдела. Олег на три года младше Прилуцкого, но уже достаточно опытный оперативник. Ростом чуть повыше, наголо бреет голову, накачанный. Хороший рукопашник, владеет многими видами оружия, в том числе древним.
        Для прикрытия взял двоих из оперативно-боевого отдела. Первый - лейтенант Никита Бутурлин, двадцатитрёхлетний курносый голубоглазый парень - прекрасный боец. Но его главная страсть - «огнестрел». Особенно древний. Великолепно стреляет из любых стволов двадцатого-двадцать второго века.
        Второй, вернее, вторая - лейтенант Варвара Гаевская. Двадцатидвухлетняя кареглазая брюнетка с короткой стрижкой. Прекрасно владеет рукопашным боем, но в отличие от Никиты фанатеет от холодного оружия.
        Всё бы хорошо, но тут опять эта пигалица нарисовалась. Стала уговаривать взять с собой. Никакого понятия о субординации, о единоначалии! Девчонка уже начинает раздражать. Наверно, потому что Ян сам такой. Напомнила, что Таран поручил ему её обучать. От подобной наглости Прилуцкий поначалу офигел. Только хотел послать её куда подальше, но тут вмешался Олег.
        - Да ладно, Максимыч. Давай возьмём. Девочка шустрая, глазастая, а лишняя пара глаз не помешает, а я объясню младшему лейтенанту, в чём она не права, - и подмигнул пигалице.
        Ян махнул рукой.
        - Да ну вас! Развели бардак, - и уже девчонке, - чёрт с тобой, собирайся. Пятнадцать минут на сборы. Малейший косяк, выгоню из группы к чёртовой матери с такой характеристикой, не в одну группу больше возьмут…
        Техотдел передал инфоматрицы удостоверений сотрудников Федеральной службы безопасности России две тысячи пятнадцатого года. Получили нативные деньги по сорок тысяч рублей на нос. Вряд ли понадобятся, но пусть будут. Из архивных каталогов выбрали образцы одежды того времени. Поскольку объект командировки - загородный пансионат, остановились на пляжном варианте. Комбезы-трансформеры приняли заказанный фасон.
        Ян «облачился» в бежевые шорты со множеством карманов, коричневые сандалии и белую в кремовую полоску тенниску на выпуск.
        Олег предпочёл синие в чёрные квадратики бриджи, кроссовки и голубую рубашку.
        Никита Бутурлин не стал особо раздумывать. Светло-серые шорты и серая футболка с волками на груди.
        Варвара выбрала лёгкие красные шорты и розовую футболку.
        Футболки у Яна и ребят широкие. На размер или два больше. На пояснице, за шортами, в спецкарманчике разместился АР-12, принявший вид пистолета Ярыгина. Сверху оружие прикрывает футболка.
        Девчонка нарядилась в легкомысленные короткие оранжевые шортики и белый топик, оголяющий чуть заметный пресс с кубиками. И без того великолепная грудь чуть приподнялась.
        Прилуцкий недовольно покосился на девчонку.
        - Для меня оружие только оформляется. Прятать нечего, - блеснув глазищами, заявила та.
        Ян лишь вздохнул.
        - Оформляй быстрее.
        У каждого в глазах вживлённые универсальные контактные линзы 9Л867 со встроенным мощным кварковым компьютером с базой данных, связью с информаторием или любым компом. Был бы допуск. Каждый комп откликается либо на серийный номер, либо на имя. Обычно имя даёт хозяин и оно не должно совпадать с человеческим. Свой Ян назвал «Леким-два».
        Информация передаётся через эфир. Из эфира же получает питание.
        Спектрограмма голоса хозяина прошита заранее. «Леким-два» способен менять внешность хозяина (режим «маска»), работать, как древний прибор ночного видения или тепловизор, воспринимает информацию в любом участке оптического диапазона или во всём сразу, начиная от дальнего инфракрасного и заканчивая жёстким ультрафиолетовым. Может работать как датчик вредного излучения и опасных газов.
        Самое интересное - прошиты различные алгоритмы защиты от разведки противника, в том числе во взаимодействии с модулем возврата. Примеры? Пожалуйста. Сотрудник получает информацию с высоким уровнем допуска. После того, как необходимость в ней отпала, из памяти человека она стирается. Просто разрываются нейронные цепочки. При получении сотрудником тяжёлого ранения в других срезах - немедленная эвакуация в точку старта. При невозможности эвакуации или захвате в плен устройство разрывает все нейронные цепочки, связанные с памятью о работе в Службе. При этом сотрудник помнит коллег, но не знает, чем они занимаются. Потом приходится долго восстанавливаться. Разумеется, вся оперативно-значимая инфа стирается из памяти компа. У амеров несколько иные способы защиты от утечки информации.
        В общем - средство универсальное. Такие только у них. Даже в госбезопасности компы не столь крутые, не говоря уже об армии и полиции.
        Любая информация выводится прямо на сетчатку. Линза воспринимает и голосовые, и мысленные команды. Последние - по определённому алгоритму, заданному хозяином, чтобы комп не реагировал на обычные мысли человека.
        Мысленные команды до сих пор считываются из электрических импульсов мозга. Пытались использовать микролептонные поля, из коих собственно и состоит мысль. Не вышло. В пространстве витает столько мыслей, что отделить одну от другой пока не представляется возможным. А если учесть микролептонные поля прошедших лет, веков, эпох. Ужас…
        Вошли в технический отдел. Предъявили идентификационные карты, прошли биометрическую проверку - голос, ДНК с кожи пальца.
        Ян подошёл к пульту старшего смены. Дежурный офицер поставил на подставку прозрачную пластиковую коробочку с красной капсулой. Ян взял удлинённый кристалл с игольчатым выступом. Кристалл считал ДНК, сравнил с хранящимся в базе данных эталоном. Иголкой капитан поставил размашистую подпись под документом на атомарной бумаге, где перечислены пункты по технике безопасности, и ответственность за нарушение правил. Подпись засветилась синим и через пару секунд исчезла. Пикокомпы, встроенные в бумагу, перевели автограф в электронную форму, и тот растворился в необъятной памяти информатором. Документ рассыпался на атомы.
        Остальные тоже расписались.
        Ян взял коробочку и, вскрыв пластиковый контейнер, отправил капсулу ноотропа в рот. На выходе из транслокации в течения часа состояние напоминает лёгкое похмелье. Для снятия ощущения изобрели такие пилюли.
        Девчонка изучает коробочку.
        - Чего задумалась? Вскрывай и глотай.
        Та выполнила приказ. Проглотила таблетку.
        - Нам в Академии про это не рассказывали.
        - Вам много чего не рассказывали, - буркнул Ян. - Вперёд.
        Впятером прошли на площадку запуска и встали в центр. Девчонка явно волнуется. В Академии Хронослужбы проходят только теорию, но проходят основательно. Даже на стажировке курсантов не допускают к транслокации. Реальные выходы только на работе, и все считаются боевыми.
        - Внимание, приготовится к транслокации! - раздался приятный женский голос. - Координаты введены и обработаны. Предполагаемый разброс конечной точки до сорока пяти метров. Хрональный срез 13 июня 2015 года от Рождества Христова. Местное время шесть часов ровно, - на голографическом экране зажглись цифры координат, времени, и цифра «десять». - Начинаю обратный отчёт. Десять…
        Разброс компьютер рассчитал, чтобы люди при транслокации случайно не вмуровались в столб или в стену, что могут оказаться в то время. Или в реке не утопли. Или, не приведи Макошь, в болоте, в зыбучих песках.
        - Девять…
        Если б на них было бы водолазное снаряжение, то другое дело. Комп отправил бы точно в водоём.
        - Восемь…
        Или, не дай Велес, с человеком или другим живым объектом слиться. Потому комп и рассчитывает всё подробно.
        - Семь…
        Старт - всегда момент волнующий. Даже для него, у кого за плечами больше тысячи выходов, из них пятьсот семь оперативно-боевых.
        - Шесть…
        Ян посмотрел на девчонку. Немного бледная, в глазах страх. Нет, не страх. Волнуется, да. Но не боится. Прилуцкий улыбнулся.
        - Не трусь, лейтенант.
        - Пять…
        Девчонка кивнула и улыбнулась в ответ.
        - Четыре…
        Ну всё, сейчас.
        - Три… два… один… ноль…
        Синяя вспышка перед глазами. На самом деле вспышки никакой нет. Всего лишь реакция зрительного участка головного мозга на резкое возмущение хронального поля.
        Закружилась голова, чуть затошнило. Неприятные ощущения тут же прошли…
        Впереди разливается озёрная гладь. Сквозь серое покрывало низких туч местами проглядывают голубые пятна. Озираются. Позади ряд домиков. Ян отдаёт мысленный приказ «Лекиму-два». В поле зрения возникает голограмма карты. Они отклонились от места на сорок метров. Сбой зафиксирован около вон того левого домика.
        По данным разведки на территории пансионата понапиханы видеокамеры.
        - Ждём, - скомандовал Ян и направился к домику. - Никита, Варя, дуйте к охране. Выключить все камеры.
        Опера кивнули и быстро ушли. Прилуцкий обернулся к девчонке.
        - От тебя ни звука. Смотришь, слушаешь, учишься, запоминаешь. Поняла?
        Та кивнула.
        Через две минуты в поле зрения вспыхивает сообщение: «Охрана нейтрализована. Системы наблюдения отключены. Бутурлин».
        - Вперёд! - приказал Ян.
        Подходят к лавочке, что метрах в десяти от нужного домика. Тишина. Где-то заливается соловей. Небольшие синие пятна на небе вновь скрывает серая густая пелена.
        - «Леким-два», местное время.
        В поле зрения засветились цифры. До транслокации семь минут.
        Через пять минут негромко хлопает дверь. Из домика выходит парень лет двадцати двух, двадцати пяти. Физиономия помятая. Видать, лихо погулял накануне. Ян поднимается со скамейки и направляется к парню.
        - Молодой человек, - негромко, чтобы не разбудить окружающих, окликает он.
        Парень не реагирует. Никак. Будто их тут нет. Заворачивает за куст. Слышен вздох облегчения и чуть слышное журчание.
        - Вперёд! - командует капитан и шагает к кустам.
        Наконец, парень выходит из-за кустарника. Тихо застонав, хватается за голову.
        - Молодой человек! - чуть громче повторил Ян.
        Тот приближается к опасной точке.
        - Стоять! - рявкнул Прилуцкий и бросается к парню.
        Что-то мягкое и пружинистое бьёт в грудь. В спину влетает девчонка. Ян снова упирается в пружинистую невидимую стену. Справа в воздухе распластался Олег.
        Парень не реагирует. Посмотрел сквозь них пустым взглядом и пропал.
        Преграда исчезла, и они чуть не рухнули вперёд. Тренированные тела удержались в вертикальном положении.
        - Твою ж мать! - прошипел Прилуцкий.
        - Что будем делать, командир?
        Ян угрюмо косится на Максутова.
        - Разумеется, не зафиксировал?
        Прилуцкий не стал отдавать «Лекиму-два» приказ на запись. Вот досада! Кто ж знал, что будет такое? Олег покачал головой.
        - Я успела, - раздаётся сзади тихий голос. - Во всех диапазонах и включила датчики полей.
        Капитан резко развернулся. Девчонка на миг опустила глаза. Олег хмыкнул:
        - Молодец.
        - Показывай! - приказал Ян.
        Девчонка даёт команду своему компу. В левой линзе капитана возникает весьма качественный видеоряд. В разных диапазонах и синтезированная картинка. Датчики линзы измерили локальные физические параметры. Прилуцкий покосился на Олега. Тот прикрыл глаза и кивнул, мол, сделала зелёная пацанва опытных оперов.
        - Объявляю благодарность, - буркнул Ян.
        Девчонка вытянулась в струнку.
        - Служу Конфедерации!
        - Совсем сдурела? - прошипел Прилуцкий и побрёл к лавочке.
        - Что не так?
        Голос лейтенанта чуть заметно дрогнул. Донёсся шёпот Максутова:
        - Не тянись, не на параде. Мы на задании. На пляжном отдыхе. Не робей!
        Прилуцкий присел на лавочку. По бокам опустились Олег с девчонкой. Ян упорно, даже в мыслях, не называет её по имени.
        Что на выходе? Не смогли подойти к нарушителю. Возник барьер. Это может говорить только об одном. И это очень не нравится ему, старшему оперуполномоченному Прилуцкому.
        - Что скажешь, лейтенант? - он посмотрел на девчонку. - Почему мы не смогли пройти? Что за упругая стена возникла между нами?
        Глаза лейтенанта округлились.
        - Так ведь это же… Ян Максимович…
        До Олега ещё не дошло. Ян с таким сталкивался дважды. Максутов - ни разу. Хотя и рассматривали на совещании в департаменте и в главке. А девчонка - молодец, сообразила. Отличница, блин!
        - Договаривай.
        - У нарушителя повышенный коэффициент Агнихотри. Либо… помощь со стороны.
        Максутов лишь присвистнул.
        - Так почему не прошли? - продолжил допрос Прилуцкий.
        Девчонка на секунду опустила глаза, взмахнула пушистыми ресницами.
        - Если отбросить помощь со стороны, возможно, его коэффициент превосходит любого из нас. Возможно, что и всех нас вместе взятых.
        Ян бросил взгляд на стройные ножки.
        - Идём в его домик, установим личность. По возможности тихо.
        Группа направилась к дому. На этот раз режим записи включили все. Плюс выпустили трёх «мух». «Мухи» один к одному настоящие. Искусственно выращенные разведывательные дроны. Ян аккуратно потянул на себя ручку. Дверь чуть скрипнула. Две «мухи» ринулись внутрь. Одна осталась снаружи, передавая информацию на «Леким-два». Капитан вошёл в предбанник. Откинул закрывающую проход сетку из пластика. На дощатых нарах с матрацем прямо в одежде спят молодой парень и две девушки. Ян жестом указал на сумки. Все трое стали аккуратно шарить по кармашкам. Если паспорт у парня с собой, поиск затянется.
        Едва слышный девичий шёпот:
        - Господин капитан.
        Ян обернулся. Девчонка держит книжку в чёрной обложке. Отлично! Новичкам везёт! Прилуцкий подошёл и протянул руку. Лейтенант отдала паспорт. Глаза сияют. Капитан хмыкнул и раскрыл документ. Антон Дмитриевич Воронцов. Дата рождения пятнадцатого августа тысяча девятьсот девяносто второго года. Место рождения - Москва. Прописка.
        Все страницы паспорта зафиксированы «Лекимом-два». Умный комп сфоткал документ во всех спектральных диапазонах.
        Вернул паспорт девчонке и показал знаками - убирай. Лейтенант аккуратно положила паспорт обратно. На постели раздался тихий стон. Одна из девчонок пошевелилась и села на кровати. Хроноагенты замерли. Девушка упала на другой бок.
        Неслышно вышли из домика и направились к лавочке. Опустились на выкрашенные в зелёный цвет доски. Лейтенант - справа от Яна.
        - Сколько тебе нужно времени, чтоб узнать о нём всё в местном информатории?
        Девчонка задумалась.
        - Если учесть, что здесь несколько крупных независимых социальных сетей, если он под своим именем, то около получаса. Если под никами - час. Если лезть в информаторий полиции и спецслужб, часа два. Это, если использовать местную технику.
        - А если твой комп?
        Девчонка сдвинула брови. Стала такая забавная. «Не о том думаешь!» - тут же одёрнул себя Ян.
        - Вряд ли больше пяти минут. Но много разного мусора нахватаем. Ещё минут пять на фильтрацию.
        - Действуй.
        Девчонка отдала мысленную команду и произнесла:
        - Всё, ждём.
        Через семь минут сообщила:
        - Готово.
        Сзади послышались шаги. Они резко обернулись. К ним приближаются двое мужчин в чёрной форме. На поясах дубинки. На левой стороне груди нашивки с надписью «Охрана».
        - Ваши документы.
        Хроноагенты поднялись. Откуда они взялись? Бутурлин же сообщил, что все нейтрализованы.
        - В чём дело?
        - Вы прошли в чужой дом. У нас запись на камере. Немедленно предъявите документы или вызовем полицию.
        Один из мужчин снял с пояса что-то напоминающее древний коммуникатор.
        Ян приблизился и достал из кармана шорт бордовую книжечку.
        - Федеральная служба безопасности. Капитан Прилуцкий. Охрана у вас на уровне. Хвалю.
        Мужчины переглянулись.
        - Где запись? - твёрдым голосом спросил Ян.
        - В комнате старшего смены. В администрации.
        - Ведите.
        Охранники пошли. Опергруппа двинулась следом. Камеры работать не должны. Даже если Бутурлин с Гаевской этих прошляпили, то камеры вырубили наверняка.
        Вошли в белое административное здание. Там свернули направо. В комнатке у погасших мониторов мужчина лет тридцати. Там же на свободных стульях расселись ещё четверо. Бутурлин с Гаевской молча стоят.
        - Доброе утро, - поздоровался Ян. - Капитан Прилуцкий. Федеральная служба безопасности. Здесь проводится спецоперация ФСБ России.
        Олег впихнул в комнатку двух охранников.
        - Ещё охрана есть? - спросил Прилуцкий.
        - Нет. Это все, - буркнул начальник.
        Ян покосился на Бутурлина. Тот виновато опустил голову.
        - Где сегодняшние записи?
        - Вот, - старший смены ткнул в отдельно стоящий монитор. То же выключенный.
        Похоже, начохраны вырубил все компы. Что ж, тем лучше.
        - Включайте.
        Мужик нажал кнопки на трёх ящиках. Мониторы ожили, пошла загрузка системы. Манипулятором, размером с ладонь включил все видеокамеры.
        - Покажите сегодняшние записи.
        Начальник вывел инфу на экран. По дорожке к зданию администрации идут Бутурлин и Гаевская. Ещё четыре записи под разными ракурсами.
        - Удалить, - приказал Ян.
        - Но у меня и так будут неприятности из-за отключения камер…
        Тут встряла девчонка. Железным голосом произнесла:
        - Статьи двести восемьдесят три и двести восемьдесят три прим УК РФ, до восьми лет лишения свободы.
        Прилуцкий поразился, такого голоса он у неё ещё не слышал. Молодец.
        Мужчина проворно вскочил.
        - Спасибо, лейтенант, - жёстко проговорил Ян и занял место у мониторов. - Приготовьте бланки подписки о неразглашении.
        Мужики практически всё забудут в течение нескольких часов, как только агенты покинут хроносрез. А вот техника может сохранить информацию до месяца.
        - У меня нет прав на изменение информации. Только просмотр, - буркнул мужик.
        Ян мысленно приказал «Лекиму-два» найти нужные файлы и вытереть их вчистую. Комп Прилуцкого быстро справился.
        Капитан встал из-за стола и взял у девчонки бланки. Небольшая модификация придала атомарной бумаге текстуру местного изделия целлюлозно-картонных комбинатов. Это ничего не меняет. При необходимости бумага рассыплется на кварки.
        Взглянул на текст и улыбнулся. А девчонка - молодец, сработаемся!
        В левом углу штамп ФСБ, под ним «Подписка о неразглашении». Ещё ниже, «Я» далее идёт линия, что надо заполнить от руки. «Обещаю хранить в тайне всю ставшую известной мне информацию по операции, проводимой органами Федеральной службы безопасности Российской Федерации в… районе Московской области. Я соглашаюсь, что при разглашении данных сведений, готов понести любое наказание, вплоть до исключительной меры (смертная казнь)».
        - Прошу, граждане, вписать своё имя и расписаться.
        Охранники взяли протянутые бланки, прочли текст и побледнели.
        - Вы стали свидетелями секретной операции особо важного государственного значения, - в голосе Яна лязгнул металл. - В первую очередь, вы, - ткнул рукой в тех, кто их привёл, - и вы, - указал пальцем на старшего. Вам было приказано собрать всех. Вы не выполнили приказ. Так что это вынужденная мера. Расписывайтесь.
        Мужики дрожащими руками вписали свои данные и расписались. Прилуцкий сложил листки и положил в карман шорт. Они тут же распались на элементы мироздания.
        - Да… и ещё, - капитан жёстко посмотрел в глаза каждому, - будете болтать, ареста и суда не будет. С вами произойдёт несчастный случай. С обязательным летальным исходом. А заодно с теми, кому разболтаете или, по нашему мнению, могли б разболтать. Я доходчиво излагаю?
        Охранники ещё больше побледнели и закивали.
        - Хорошо. Всё оборудование выключить. Вы, - он обратился к лейтенантам, - остаётесь здесь. Как получите от меня команду, уходите. Аппаратуру включать, - это уже старшему смены, - не ранее чем через двадцать минут после нашего ухода. Ясно?
        - Так точно, - пролепетал бледный мужик.
        Группа вышла из здания администрации. По данным разведки, фирма «Либерсофт», где трудится нарушитель, отмечает здесь праздник. Корпоратив по-местному.
        - Информаторий информаторием, но надо бы опрос провести, - буркнул Максутов.
        Ян кивнул.
        - Дождёмся, пока проснутся. Опрашиваем всех. Начинаем с соседей по жилищу и начальника. Выяснить предварительный психологический портрет. Официальная версия - Воронцов свидетель подготовки преступления.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        6(19)…7(20) июля 1917 года
        Восточная Галиция
        Очень плохо на душе. Гадко. Пока скакали, перед глазами какое-то время стояло растерзанное тело Глаши. Но достаточно быстро мысли свернули в другое русло. Кроме убитой подружки Савелича случился ещё целый ряд вещей. Странных и непонятных. Они требуют серьёзного обдумывания. Вот о них Тоха и размышлял остаток дороги. И ещё о том, что с непривычки здорово намял задницу. Всё-таки кавалерийское седло, даже командира германского эскадрона, это не уютный салон автомобиля того же автопрома двадцать первого века. Ни разу! Программер со вздохом вспомнил старенькую «бэху». Правда, где они скачут, «бэха» не пройдёт.
        Остановились в лесу. Сразу начали доставать комары. Тоха то и дело хлопает себя по щекам и голым кистям. Хорошо, эти зверюги гимнастёрку не прокусывают.
        Казаки развели костёр в какой-то ямке. Наверно, чтобы со стороны не было видно. Рома отправил троих на посты. Всемером сгрудились около огня. Тоха сбросил вещмешок и сел прям на него. Мягкий, и многострадальной заднице не так больно. Шинель оставил на луке седла. Снял через голову карабин и, поставив между ног, пристроил стволом на руку. Поймал одобрительный взгляд Агафонова. Подумаешь, фигня какая! Он с «калашом» на привале также поступал.
        Ромка предложил ехать в Питер и остановиться у его предков. Мысль хорошая, но как-то неудобно. Чужие люди. Князья. А он кто? Какой-то попаданец. Всё его графство и офицерское звание - плоды дел рук Ромыча.
        Программер выразил сомнение в… хм… этичности своего появления в доме Голицыных. С одной стороны, оно, конечно, кому ж не охота получить весточку от близких людей? Тем более с войны? Посидеть, водовки выпить? Но вот остаться там жить. И насколько это принято сейчас, в этом времени?
        Роман сказал, что напишет отцу письмо.
        Быстро черкнул карандашом записку, сложил листок вчетверо и, протянув, велел передать отцу. Он, мол, сразу всё поймёт.
        Фраза насторожила. Походу, в письме тайный знак, что ему, Тохе, можно доверять. Или наоборот?
        «Да ну, на фиг! - отогнал дурацкие мысли попаданец. - Паранойя какая-то!».
        Молча убрал письмо в нагрудный карман и застегнул пуговицу. Роман продиктовал адрес.
        - Запомнил.
        Тоха кивнул.
        - Отца зовут Василием Фёдоровичем, маму - Надеждой Сергеевной. Сестра - Анастасия.
        Попаданец повторил имена. Вроде бы запомнил. Ясен пень, имя сестры запомнил сразу.
        Свежий воздух, запах костра. Красотища, если б не война, и если б ещё в родном две тысячи пятнадцатом. Вздохнул.
        Казаки достали котелки. Кто-то извлёк сухари. Сейчас бы бомж-пакет не помешал. «Доширак» какой-нибудь заварить. Класс! Хоть и вредно, но сейчас пошёл бы на ура. Сидящий рядом с Агафоновым юнит извлёк консервную банку.
        - Не густо, - проговорил вахмистр.
        Тут Тоху прошибло: «Идиот! Какой, на хрен, „Доширак“?». Он вскочил.
        - Ты чего? - покосился на него Роман.
        - Да, блин, забыл совсем. У меня ж тут куча ништяков всяких. В дорогу дали.
        Положил карабин на землю, развязал вещмешок и достал богатство. Народ повеселел. Программер протянул ништяки бородачу Агафонову.
        - Сидор Пентелеймоныч, подели на всех, а то у меня никогда толком не получается.
        Вахмистр с благодарностью принял хавчик, приказал сидевшему справа молодому казаку разделить, но две банки тушёнки вернул. Тоха непонимающе на него уставился.
        - Нам и этого хватит, а вам ещё далёко ехать. Оставьте себе.
        Тоха пожал плечами и, взяв банки, запихнул обратно. Все расселись пошире. Юнит начал делить на всех Тохины ништяки.
        - Всё из-за Глаши переживаешь? - тихо спросил Роман.
        Программер взглянул в глаза поручика и снова отвернулся к костру.
        - Есть немного. Жаль девчонку. Больше всего противно, что свои же. Но меня сейчас не это беспокоит.
        - А что же?
        Тоха поудобней поправил карабин.
        - Даже не знаю. Как-то всё… - и неопределённо махнул рукой.
        - Не хочешь, не говори, - согласился Голицын.
        - Ваше благородие, - молодой юнит, закончив делёжку, протянул ломтики хлеба и котелки с тушёнкой сначала офицерам, потом товарищам, - разрешите обратиться к их благородию господину подпоручику.
        Роман разрешил. Казак посмотрел на Тоху.
        - Ваше благородие, а правда, что вы прибыли к нам сюда из будущего? Нам Сидор Пантелеймоныч давеча сказывали.
        Вахмистр отвесил парню лёгкий подзатыльник.
        - Не трепись попусту, балабол.
        Донцы оторвались от котелков и уставились на Тоху. Пацаны явно не в курсе. Программер кивнул и откусил огромный кусок. Тушёнка с хлебом пошла на ура.
        - Царица Небесная! - не выдержал донец-сержант, по-местному старший урядник, и перекрестился. - А можно что-нибудь рассказать из будущего? Мы ни кому. Ни-ни. Могила. Вот те крест, ваш благородие! - донец снова широко перекрестился. - Могём даже на Святом Писании присягнуть.
        Остальные донцы поддержали.
        - Да не, ребят, в клятве смысла нет. Будете болтать, кто ж вам поверит? Решат, крыша потекла, ещё в дурку упекут. В дурдом, в смысле, упрячут. А беспокоит меня, господа-товарищи, вот что…
        И Тоха рассказал. Вначале вкратце для донцов, как сюда попал. Про пьянку на корпоративе, синюю вспышку, австрийский плен, освобождение.
        Все слушали затаив дыхание.
        Программер потеребил дырку от пули в рукаве.
        - Вот урод, куртку испоганил, - прошипел, вспоминая австрияка.
        - Так ничё, ваш благородие! - оживился Агафонов. - В раз и поправим. Скидывайте рубаху. Чемесов, займись.
        Казак, что делил на всех Тохины ништяки, привстал:
        - Давайте рубаху, ваш благородие. Я быстро.
        Попаданец заколебался.
        - Давайте, давайте, - подбодрил Чемесов.
        Тоха снял фуражку и положил рядом на траву. Пришлось встать, чтоб снять снаряжение. Стащил через голову гимнастёрку и протянул парню, оставшись в белой исподней рубахе. Тот поискал нитки с иголкой и принялся штопать. Как он в такой темноте чего-то видит? Хоть отблески костра немного освещают, но всё равно.
        Программер вновь уселся на вещмешок и продолжил:
        - Я книжки разные читал, фильмы всякие смотрел. И наши и забугорные. Там множество версий муссируют. Одни говорят, пришёл в прошлое, можно всё что хошь, поменять. К примеру, попадает такой попаданец, извините за каламбур, в весну четырнадцатого или тринадцатого года, убивает Вильгельма и всё. Не будет этой войны. Грубо конечно, но как-то так.
        Слушатели одобрительно загудели. Война уже всех достала. Агафонов цыкнул и все замолкли.
        - Но есть одна… неприятность. Называется «эффект бабочки».
        - И что это? - не выдержал молодой донец.
        На него все зашикали. Тоха глянул на Романа. Поручик тоже слушает с большим интересом, хотя они, когда позволяло время, иногда трепались о будущем.
        - Был такой писатель, америкос, Рэй Брэдбери. Ну это… для меня был. Сейчас он, наверно ещё даже не родился, а может мелким бегает где-то. Так вот, у него есть классный рассказ. Щас, вспомню. А, вот. «И грянул гром» называется. Там учёные открыли принцип перемещения во времени и для богатеньких буратин за офигенные бабки устраивали крутое сафари. Люди отправлялись на полсотни миллионов лет назад, охотиться на динозавров.
        Тоха вытер рукавом вспотевший от волнения лоб. Казаки сидели как заворожённые.
        Костёр малость уменьшился. Программер взял немного нарубленных сучьев и подбросил.
        - Но было три важных правила. Сейчас. Так… Ага. Ничего не изменять в прошлом. Раз. Ничего там не оставлять. Два. И третье - ничего не брать с собой оттуда. Вот. Небольшое изменение там может привести к таким глобальным переменам здесь, даже представить нельзя. Шутка ли, пятьдесят миллионов лет!
        - А что, например? - спросил Чемесов, пришивая заплатку на дырку.
        Программер почесал затылок. Как там в рассказе-то было?
        - Ну, например… например, ты отправился на пятьдесят миллионов лет назад и случайно убил мышь. От этой мыши не родятся мышата, а от тех - их мышата. И так далее, в общем. А поскольку до нас столько лет, то не родятся миллиарды мышей. Представляешь?
        - И чё? - вытаращил глаза казак. - Подумаешь, миллиарды мышей не родятся. Это ж хорошо. Сколько пшеницы не сожрут.
        Тоха хмыкнул. Может, парнишка не представляет себе, что такое миллиарды?
        - Главный герой тоже спросил инструктора. Ну и чё, мол? Подумаешь! А тот ответил. Лиса съедает сотню мышей, значит, если этих мышей не будет, от голода погибнет миллион лис. А лисиц медведи не съедят. И также погибнут. Выйдет пещерный человек на охоту, а медведей нету. Не родились. И умрёт с голодухи. И тогда, может, вместо людей по земле будут ходить какие-нибудь огромные разумные пауки. Или тараканы. С человека ростом.
        - Матерь Божья! - ахнул и перекрестился казак.
        - Так вот, - продолжил севшим голосом Тоха. - Есть, чё попить, ребят?
        - Самогонки? - предложил Агафонов.
        - Не, воды или чайку.
        Протянули котелок с чаем. Он отхлебнул. Ночь выдалась прохладная, но от костра тепло, да и чаёк горячий. Программер даже забыл, что идёт война, хоть на окружавших военная форма. И у самого рядом карабин с шашкой. И револьвер в кобуре. Сейчас ощущает себя старым аксакалом, рассказывающим детишкам страшилки на ночь.
        Чемесов подал гимнастёрку с аккуратно зашитой дыркой на рукаве.
        - Держите, ваш благородие.
        Тоха поблагодарил. Пришлось снова вставать, а так хорошо сидел.
        - Хорошо ж вы погуляли на этом вашем кор… корпативе, - усмехнулся Агафонов.
        - Ага, - буркнул Тоха, надевая гимнастёрку, - аж белкам в соседнем лесу стыдно было.
        Все негромко засмеялись. Лишь полностью облачившись, программер снова удобно уселся на вещмешок и продолжил:
        - Так вот, отправился главный герой на охоту. С ним ещё несколько человек. Тоже очень богатые охотники, да пара инструкторов. До этого туда один уже слетал, и динозавра, который должен был вот-вот умереть, пометил из ружья красной краской. На него и решили охотиться. Мол, ему всё равно умирать. Две минуты спустя, как его пристрелят охотники, на динозавра должно свалиться дерево и прибить насмерть. Поэтому не страшно. Изменения будущего не будет.
        Тоха попросил ещё чаю. Протянули тот же котелок. Хорошо отпил и вытер обратной стороной ладони губы. Ему подали ещё кусок хлеба с тушёнкой. Программер поблагодарил и продолжил:
        - И вот, наконец, отправились в прошлое. На пятьдесят миллионов лет назад. Когда прилетели, из машины времени выдвинулась такая площадка на антиграве. Словно широкая тропа. Чтоб не дай бог, травинку местную не помять, букашку не задавить. С тропинки сходить запрещено. Стали ждать. Наконец, появляется динозавр, и главный герой от страха сходит с тропинки в лес. Динозавр здоровый такой оказался, - Тоха посмотрел на верхушки деревьев, - чуть выше леса. Здоровая такая дура. И зубы по всей пасти во, - развёл указательные пальцы сантиметров на двадцать. - Ну вот. Зверюгу застрелили, а охотника этого обделавшегося затащили обратно на тропинку. А у него ноги в местной грязи. На него, ясен пень, наорали. Кто-то даже в зубы дал.
        - И правильно, - поддержал Агафонов. - Приказ выполнять нужно. Сказано, не сходи, значит, не сходи.
        Тоха кивнул.
        - Ты ешь, ешь, - проговорил Роман.
        Попаданец откусил кусочек и, прожевав, продолжил.
        - Вот именно, Сидор Пантелеймоныч. В общем, парня этого заставили из туши пули достать. Чтоб ничего в прошлом не осталось. А когда вернулись в своё время, смотрят, люди другие, воздух пахнет чуть по-другому. Объявления всякие написаны вроде бы по-английски, но иначе.
        Программер замолчал и дожевал бутерброд.
        - А дальше что? - не выдержал урядник-донец.
        - Главный герой начал счищать грязь с ботинок, что принёс оттуда, из полсотни миллионов лет назад, и увидел на подошве красивую бабочку. Мёртвую. Оказалось, что теперь в Америке, вместо демократически избранного президента у власти жестокий тиран и диктатор. Инструктор взял и пристрелил этого охотника. И вот в честь бабочки назвали этот эффект.
        Тоха замолк. Повисла тишина.
        - А когда этот пристрелил охотника, всё обратно вернулось? - спросил Агафонов.
        Программер пожал плечами.
        - Об этом не написано. Думаю, это ещё не самое плохое, что произошло. Теперь представляете, что будет, если каждый желающий сможет уйти в прошлое и станет править его, как вздумается?
        Казаки зашушукались, эмоционально обсуждая услышанное.
        - Конец света будет, - подытожил молоденький Чемесов.
        - Если не хуже, - пригладил бороду Агафонов.
        - Но есть другая версия, - продолжил Тоха.
        Все снова уставились на рассказчика.
        - Не помню, как книжка называется. По ней тоже фильм сняли. Там чувак создал машину времени. На носу свадьба, а тут прям у него на глазах погибает невеста. Парень отправляется в прошлое, за десять минут до её гибели, чтоб предотвратить трагедию. Не успевает чуть-чуть. Снова видит, как девчонка погибает, видит там себя. Пробует снова и снова. Ему каждый раз что-то мешает. Будто само время сопротивляется попыткам изменить прошлое.
        - Так и не спас? - спросил всё тот же Чемесов.
        Тоха кивнул.
        - Да. Так и не спас.
        - Жалко, - проговорил юнит.
        До сих пор молчавший Роман, наконец, подал голос:
        - Я так понимаю, столь длинное вступление не для того, чтобы нас развлечь на ночь глядя? Тебя ведь что-то конкретно беспокоит? Сам же говорил.
        Программер вздохнул:
        - Даже не знаю, как сказать.
        - Словами говорите, ваше благородие, - ободряюще улыбнулся Агафонов, хотя видно, что казак, в лёгком шоке, да и окружающие тоже, - а мы все вместе покумекаем. Верно братцы?
        Присутствующие одобрительно загудели.
        - Может, чё путное подскажем. Одна голова хорошо, а две лучше. А нас тут, вон сколько голов. Кроме этой, разумеется, - вахмистр снова отвесил лёгкий подзатыльник не в меру говорливому Чемесову.
        Тоха покивал и продолжил.
        - Всё, что я щас рассказал, это всё так, сказки. Теория, фантастика. Назовите как угодно. Но я-то - вот он. Здесь. В тысяча девятьсот семнадцатом. В первой мировой войне. Вы, как понимаю, её так ещё даже не называете. А теперь, что случилось со мной за двадцать с небольшим дней, что я здесь. Я склонен верить во вторую теорию, что время не даёт себя менять. Почему? Судите сами. Ром, помнишь, когда на нас напали диверсанты?
        - Разумеется, - хмыкнул Голицыну. - Едва отбились.
        - Я пристрелил «ганса», что меня душил.
        Ромыч кивнул, Тоха развил тему дальше:
        - После жутко испугался. Подумал, а вдруг он - мой предок. Много же всякой нечисти по Руси ходило, баб наших насиловали…
        Снова вспомнилось распластанное тело Глаши. Отогнал видение и продолжил:
        - Но смотрю, вроде живой, не исчез. Подошёл к зеркалу. Рожа вроде та же. Не изменился. А ведь мог бы запросто исчезнуть, вы бы меня и не вспомнили. Или рожа поменялась бы. Или, не дай Бог, в тёлку превратился бы.
        От такой мысли передёрнуло. Это пострашней, чем всего-то исчезнуть из мироздания. Казаки хохотнули. Негромко. Ночь всё-таки, звуки далеко разносятся.
        - В корову что ль? - удивлённо распахнул глаза урядник-донец.
        - Да не, - Тоха отмахнулся, - в бабу в смысле.
        - Да ну? - ещё больше округлил глаза казак.
        Поручик лишь хмыкнул.
        - Ага, - подтвердил программер, - и самое поганое, что если б я через секунду превратился в девчонку, вы бы даже этого не заметили. Или заметили, но быстро бы забыли.
        - Чудеса, - прошептал Агафонов, сняв кубанку. - Но вы вроде бы не изменились.
        - Надеюсь, что нет, - хмыкнул Тоха. - Но сегодня случилось то, что склонило меня к мысли, что время не даёт себя менять. Помните, как отбивались от «гансов»? От конницы и пехтуры?
        Все закивали. Недавний бой помнят все. Столько товарищей потеряли.
        Программер рассказал, как возникла невидимая «труба», что мешала стрелять. Как пули не брали его и австрийского офицера.
        - Значит, он должен жить. Я так думаю. Пока, по крайней мере. Но я на ярости всё-таки продавил «трубу». И пуля угодила ему в каску. Ты видел, как он драпал. А вдруг я всё-таки изменил будущее? И ещё, когда мы уезжали, я заметил на опушке леса, откуда выскочили австрийцы, троих. В нашей форме.
        Голицын пожал плечами.
        - Я никого не видел. А вы?
        Казаки замотали головами. Лишь неуёмный Чемесов поскрёб затылок, сдвинув кубанку на бок.
        - Чёт такое вроде было. То ли двое, то ли трое. Неясное. Будто в тумане.
        - Вот! - вскинулся программер.
        Роман пожал плечами.
        - Скорее всего, либо диверсанты, либо предатели, либо такие же, как мы. Не бери в голову. Ты, похоже, застрял здесь насовсем. Не самое лучше время, конечно, но благодари Бога, что не угодил в Европу времён инквизиции. В миг бы на костёр отправили.
        Тоха кисло усмехнулся:
        - Не поверишь, когда мне Лукас, сказал, где я, то это, пожалуй, первое, что пришло в голову.
        Роман тихо засмеялся:
        - Поверю.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        15 июня 2333 года
        Оперативный отдел
        Московского регионального департамента
        Подмосковье
        - Вот такие дела, Палыч, - подытожил Ян, доложив всё, что произошло. - Ситуация, похоже, критическая.
        К Тарану пошли втроём - Прилуцкий, Максутов и девчонка. Как были в пляжной одежде начала двадцать первого века, так и ввалились к Палычу в кабинет.
        - Понятно. Сейчас дам задание технарям и биофизикам. Перекидывай информацию.
        Ян дал команду «Лекиму-два». Информация быстро перетекла в комп Тарана и в информаторий департамента.
        - Литерное оформил? - Таран коснулся клавиш виртуальной клавиатуры в левой части стола, вызвал формализованный бланк и продиктовал задание. Голос и ещё ряд биометрических параметров тут же зашифровались в электронную подпись.
        Прилуцкий кивнул:
        - Да, по литере «Б».
        Этой буквой обозначались оперативные дела по поиску и возврату перемещенцев. Как вольных, так и не вольных.
        - Что по объекту?
        Прилуцкий сформировал отчёт на атомарной бумаге и протянул Тарану. Палыч взял листки.
        - Угу. Воронцов, Антон Дмитриевич, 1992 года рождения. Программист в фирме «Либерсофт», что занимается разработкой компьютерных игр. Получил среднее музыкальное образование, но фанатеет от программирования. На работе получает хоть неплохую, но самую низкую зарплату. Практически безотказный. Начальство на нём ездит. Проходил срочную службу в батальоне охраны аэродрома дальней авиации. Спортом не занимается. Боевые навыки низкие. С женским полом проблемы из-за мягкого, застенчивого характера. Возможны комплексы на этой почве. Н-да… Угу… Родители, - он поднял на Прилуцкого взгляд. - Уверен?
        Ян кивнул.
        - На девяносто девять процентов. Нужно запросить информацию у агентурного отдела. Уверен, подтвердится. И ещё. Младший лейтенант Фархади, - качнул головой в сторону сидящей напротив девчонки, - полагает, что у объекта достаточно высокий уровень Агнихотри. Больше любого из нас. Я в этом не уверен, но Академию давно заканчивал, а лейтенант только-только со школьной скамьи, так сказать.
        При этих словах девчонка сверкнула серыми глазищами и опустила ресницы.
        - Но это скоро выясним. В общем, всё, - закончил доклад Прилуцкий.
        Таран откинулся на спинку кресла.
        - Ладно, свободны.
        Троица поднялась.
        - Ян, задержись.
        Прилуцкий опустился обратно в кресло. Девчонка с Максутовым вышли.
        - Кофе будешь?
        Палыч встал и направился к конфигуратору. Ян кивнул. Таран наполнил две кружки из атомарного хромопластика. Яну сделал чёрный, себе добавил сливки и сахар.
        Прилуцкий отхлебнул горячий напиток. Таран вернулся на место и уселся в кресле.
        - Что скажешь о лейтенанте?
        Ян пожал плечами.
        - Рано ещё что-то говорить. Задание несложное.
        - И?
        - Что «и», Палыч?
        Таран хитро прищурился.
        - Я так понимаю, ты уже не настаиваешь, чтоб я убрал её из группы?
        - Да ну тебя? - отмахнулся Прилуцкий. - Заменишь Гуляевым или Быстрицкой, рад буду. А если из-за неё операция провалится, сам будешь виноват.
        Капитан допил кофе.
        - Вот потому операция поручена тебе, чтоб не провалилась, - веско сказал Таран. - Насчёт Гуляева… Пришёл приказ. Олег назначен замначальника отдела «С». Подобные командировки уже не для него. Но если возникнут осложнения то, разумеется, группу усилим. А то и глядишь, сформируют несколько спецопергрупп. Как понимаешь, уже на конфедеративном уровне. Не дай Бог, конечно.
        Ян прекрасно понимает, что это значит. Он встал. А Олежек-то молодец. В тридцать лет замначальника историко-археологического отдела. Прав Палыч, не царское дело по таким командировкам ездить, перемещенцев ловить. Если уж только что-то из ряда вон выходящее, да и то…
        - Пойду к биофизикам. Потом домой.
        - Давай, - Таран протянул руку. - До завтра.
        Прилуцкий пожал твёрдую ладонь шефа.
        - До завтра.
        Ян вышел. В коридоре ждут Максутов с девчонкой.
        - Вы чего тут?
        Старлей легонько пихнул девчонку локтём.
        - Ян Максимович, - заговорила та, - приглашаю отметить мой первый боевой выход. Проставляюсь.
        Прилуцкий посмотрел на Максутова. Тот, довольно улыбаясь, кивнул. Ян упёр руки в бока.
        - Олег, ладно она - пацанва ещё желторотая. Ты-то старый опер! Какое отметим? Дело ещё не закрыто. Вот закончим, тогда совсем другой расклад.
        Девчонка взмахнула ресницами:
        - Ну это же мой первый выход! Все равно, что первое офицерское звание!
        Капитан снова взглянул на мужчину. Тот всё ещё довольно лыбится.
        - Да и хрен с вами! Идите, отмечайте. Только в меру. Завтра работы невпроворот.
        Девчонка посмотрела в пол и снова на Яна.
        - Я хотела, чтоб были вы и Олег Алексеевич. Мы же вместе ходили.
        - Давай, Максимыч. Даша уже столик на троих заказала.
        «О как! - недовольно подумал Ян - Она уже Даша!» и покосился на девчонку.
        - Ну пожа-а-а-луйста, - просительно протянула та.
        - Максимыч, ну чего ты ломаешься, правда? Девочка правильная. Первый боевой выход стоит отметить. А, Максимыч?
        Ян отдаёт себе отчёт, почему «ломается». Из-за того, что девчонку ему в группу всучили. Причём по звонку сверху. То, что она дочь героя Конфедерации, погибшего страшной смертью, блат тут, конечно, сомнительный. Но сам факт. Это Яна и вывело из себя. На операции показала себя на… троечку. С минусом. Что, в общем-то, неплохо для зелёной пацанвы.
        - Олег, не люблю я все эти посиделки. Испорчу всё торжество. Оно вам надо?
        - Да ладно тебе, Ян! Чего ты испортишь?
        Прилуцкий пригладил ёжик стриженных волос.
        - Чёрт с вами. Во сколько и где?
        Лейтенант просияла. Олег тут же встрял:
        - Дашка заказала столик на троих в персидском ресторанчике «Деляфруз» на семь вечера.
        Ян знает это место на западе Москвы. Кухня хорошая. Хозяин - Ахмат, земляк лейтенанта. И что интересно, официанты - люди, а не модные и дорогие андроиды.
        - До встречи. Справку в дело подготовь, - Ян развернулся и пошёл прочь.
        Ещё куча дел. Нужно заглянуть в БФ-отдел. Потом справки писать.
        Ян отправился в левое ответвление. Вот и «дверь» с надписью «Биофизический отдел». Туда просто так не войдёшь, но Палыч обещал сделать повышенный допуск на всё время операции. Подошёл к мембране портала. Сканирование сетчатки, требование представится. Ян назвался. Идентификация голоса. Мембрана исчезла.
        Навстречу вышла Любомила. Поверх бирюзового комбинезона наброшен белый халат с эмблемой биофизических подразделений Службы, но без знаков различия. Тёмно-русые волосы как всегда уложены на затылке в пучок.
        - Привет, - поздоровалась девушка.
        - Привет.
        Ян взглянул в серые глаза, попытался поцеловать. Та подставила щёку.
        - Мы получили ваши данные, - Мила отошла. - Прогоним в ускоренном режиме, если получится. Но вряд ли. Если у него повышенный коэффициент, обнаружим всплеск хронального поля. Какой начальный срок?
        - Если проник случайно, первичный шок можно не считать.
        Мила кивнула.
        - И не забывай, что состояние после выхода как с похмелья.
        - Так он туда попал с бодуна. Весь вечер в тёплой компании спиртное хлестал. Виски с коньяком намешал.
        Любомила задумалась.
        - А вот это скорее плюс. Настоящее похмелье несколько снизит эффект от перехода. Он не разберёт, что от чего. Поэтому ближайшие сорок, сорок восемь часов ничего заметно не будет. Но меня всё равно смущает, что вы не смогли к нему приблизиться.
        - Почему?
        - У него либо большой уровень Агнихотри. Невероятно большой. Либо… либо что-то ещё, нам не известное. Так какой начальный срок?
        Ян потёр переносицу.
        - Хорошо. Давай так. Плюс двое суток и два месяца вперёд. Когда будет готово?
        - Предварительно, завтра к утру, более точные данные часам к трём дня.
        Прилуцкий кивнул.
        - Отлично, - он помялся. - Всё-таки выходишь замуж?
        Любомила кивнула.
        - Он меня любит, - голос грустный.
        - А ты его?
        - Тоже.
        Ян заметил паузу, и она не сказала «Да, люблю» или просто «люблю». До него дошло. Посмотрел в лицо бывшей подруги.
        - Милка, ты ж его не любишь! - он схватил девушку за плечи. - Ты ж замуж выходишь, чтоб мне насолить!
        - Пусти! - Любомила вывернулась и отбросила руки. - Ты никогда не говорил мне, что любишь меня!
        Оба на взводе. Серые глаза сверкают. Ян выдержал взгляд и тихо произнёс:
        - Я думал, это и так понятно.
        - Нет, Янчик, непонятно.
        Прилуцкий подышал диафрагмой, успокаиваясь.
        - Послушай. Ладно, ты… Он-то хоть с головой дружит? Неужели не понимает, что ты не любишь его? Знаю, от такой женщины легко потерять голову, но всё же.
        Мила отвернулась и замолчала, скрестив руки.
        Ян постоял немного и, подойдя, мягко обнял сзади за плечи. Любомила не сделала попытки ни оттолкнуть, ни прижаться к нему.
        - Прости, что начал этот разговор.
        В ответ ни слова. Ужасно захотелось поцеловать её в макушку, а потом развернуть и впиться губами в тёплые губы…
        - Пока.
        Капитан повернулся и пошёл к выходу.
        - Ян, - голос Любомилы застал уже около мембраны.
        «Дверь» распалась на атомы. Он обернулся.
        - Говорят, от историков тебе в группу дали совсем молодую сотрудницу? Только-только из Академии?
        Н-да, быстро слухи разносятся. Когда два года назад Прилуцкий сопровождал группу историков, в их команде тоже была молодая сотрудница. От биофизиков. Младший лейтенант Любомила Костович. Только что закончила Академию. После этого выхода у них всё завертелось. Бурный, страстный роман длился полтора года. Но тогда всё было иначе. Ян не командовал группой. Руководил оперативным и силовым прикрытием. А сейчас…
        - Да. И что?
        - Она в тебя влюблена.
        Прилуцкий опешил.
        - С чего ты взяла?
        - Видела, как смотрит на тебя. Не ломай девочке жизнь, - тихо проговорила Мила.
        Ян молча вышел. Не ломай жизнь, не ломай жизнь! А кому он когда чего ломал? Подумаешь, роман! Даже если служат в одной конторе. Но жениться? Какая женитьба с его работой! Постоянный риск для жизни. Оставлять вдову с детьми. На фиг надо! Понятное дело, что современная медицина творит чудеса. Чуть ли не с того света достанут. Но сотрудники всё равно погибают, чаще всего опера и спецназ. Любомила - единственная женщина, с кем у Яна был долгий роман. Уроженка Белграда поступила в Академию Хронослужбы в Москве на биофизический факультет.
        Прав Палыч. Такую женщину потерял. Жаль, но не готов Ян к семейной жизни. Не готов. И такую, как она, больше не найдёт. Милка собралась замуж. Почему-то Яну кажется, да нет, уже не кажется. Уже железно, на сто процентов. Любомила выходит замуж, лишь чтобы ему насолить. Но это же глупо!
        Капитан пошёл к себе готовить справку…
        В шесть тридцать спустился на парковку. При его приближении флайер пискнул и открыл дверь. Ян сел за руль. За полчаса доберётся легко, но решил не спешить.
        Как ни старался, добраться больше чем за сорок минут не получилось. Припарковавшись около ресторана, вошёл внутрь. В полумраке горящих древних свечей (настоящие или иллюзия, использующая высокоэнергетическую люминесценцию?) капитана встретил распорядитель. Прилуцкий поинтересовался, где столик, забронированный госпожой Фархади. Распорядитель, с достоинством поклонившись, проводил в самый дальний и незаметный уголок, где уже сидят Олег с девчонкой. Надо было Милку с собой пригласить, а то получается два мужика и одна баба. Хотя, Любомила наверняка отказалась бы.
        Трансформ Максутова превратился в голубую рубашку с коротким рукавом. Низ скрывает столик. Ян не стал ничего менять и пришёл, в чём был на выходе.
        При появлении капитана девчонка вскочила. На ней белое короткое расклешённое платье без рукавов. Похоже, не трансформ, а именно платье. Или очень дорогой трансформ с набором большого количества платьев.
        - Здрасьте, Ян Максимович.
        - Чего скачешь? Не на службе, - буркнул Ян. - Виделись уже.
        Девчонка села и надула губки.
        - Максимыч, ну чё ты, правда?
        Прилуцкий взглянул на Максутова.
        - Да ну, Олег, - отмахнулся Ян, - настроение поганое. Чую, нахлебаемся с этим делом.
        - С чего взял?
        - Чую. А моя чуйка меня ещё ни разу не подводила, сам знаешь, - Ян тронул девчонку за предплечье. - Извини, не обижайся.
        Пока капитан изучал меню, официант принёс уже заказанное вино и разлил по бокалам. Все бокалы из старинного хрусталя, что Ян, обожающий старину, оценил.
        - Максимыч, - Олег взял бокал, - как старший нашей группы, скажи тост.
        Терпеть не может тосты. Говорить красиво и витиевато, как Фарух Тамирбаев или долго и основательно, как Таран, не умеет. Встал.
        - Ну… что… сказать. Сегодня первый боевой выход совершила младший лейтенант Фархади. С первым выходом, лейтенант.
        Он поднял бокал.
        - Максимыч, ну ты, блин, чего так официально? - вскинулся Олег.
        Ян и сам понимает что официально. Всё ещё зол, что всучили девчонку. Хотя она проявила себя неплохо, но и задание - так себе.
        - За тебя, Дарья, - Прилуцкий сделал ударение на букву «я», на персидский манер, и протянул бокал к девчонке.
        Та просияла и чокнулась своим. Потом Ян чокнулся с Максутовым.
        Спустя час настроение немножко улучшилось. Девчонка рассказывала смешные истории из Академии. Олег - о приключениях в других временах. Потом старлей предложил девчонке выпить на брудершафт. Та тут же согласилась, и они перешли на «ты». Ян такую вольность посчитал излишней.
        Ещё через пару часов, в течение которых девчонка бросала на капитана восторженные взгляды, Прилуцкий решил откланяться. Девчонка сразу погрустнела.
        - Ян Максимович, рано же ещё.
        - Ян, ты чего? - вставил Максутов.
        Капитан привычно проигнорировал реплику лейтенанта.
        - Олег, у меня дел полно, обдумать нужно кое-что, а здешняя обстановка отвлекает.
        - А давайте вместе подумаем, - предложила девчонка. - Одна голова хорошо, а три лучше.
        - Ещё не хватало рабочие вопросы обсуждать в публичном месте, - резко ответил Ян и поднялся с места, - забыли приказ номер ноль-ноль три, младший лейтенант?
        Девчонка побледнела. Это явный косяк и за такое гнать из группы к чёртовой бабушке. А то и из Службы. В серых глазах блеснули слёзы. Ничего страшного. Такие вещи нужно пресекать сразу, чтоб в будущем чего-нибудь более серьёзного не учудила. По глупости или по халатности, неважно.
        Лейтенант вскочила:
        - Простите, господин капитан, - голос задрожал. - Я лишь помочь хотела.
        Ян махнул рукой.
        - Да сиди ты. Чего скачешь? Чего плаксивая такая? - он вздохнул. - Говорил же, весь праздник вам испорчу, не послушали. Отдыхайте. Завтра в десять у меня, потом - к Тарану. Олег, как закончите, проводи лейтенанта домой.
        - Слушаюсь, мой генерал, - Олег вскинул два пальца к виску.
        Прилуцкий пожал руку Максутову, посмотрел на девчонку.
        - Даш…
        При звуке своего имени девчонка с удивлением уставилась на него. Ян серьёзно взглянул в серые глаза.
        - С первым выходом тебя! До завтра.
        - Спасибо, Ян Максимович.
        Капитан развернулся и пошёл к выходу. За три часа дважды назвал девчонку по имени. Кошмар!
        Распорядитель проводил к флайеру. Прилуцкий решил лететь в автоматическом режиме.
        Дома, приняв душ, углубился в размышления.
        По принятой практике обо всех выходах уведомляются соответствующие службы времени Союза, Хартии, Индокитая и Латинской Америки. Они в свою очередь также уведомляют Русскую Конфедерацию. Для работы на чужой территории требуется разрешение и группа сопровождения из местных. Вот это правило иногда нарушается, если проводится диверсионная акция. Во время пресечения такой акции погиб полковник Фархади.
        Наверняка все службы защиты времени зафиксировали несанкционированное проникновение в прошлое. Юридически, это происходит на территории Конфедерации и остальным там делать нечего. Есть различные способы временной маскировки начальной точки и точки транслокации, но это по силам только спецслужбам.
        Для поиска нарушителей и устранения негативных последствий уровень Агнихотри у сотрудников должен быть больше, чем у нарушителя или у вражеских агентов. Хотя бы в сумме всех, непосредственно участвующих в операции.
        Параметры Яна в тысяча семьсот тридцать пять агни позволяют создавать новые хроноволны длительностью до двух лет. Хроноволны не так страшны. Со временем сходят на нет. Другое дело хроноветви или ещё хуже, хроностволы. Тут требуется уровень в десять и пятьдесят тысяч.
        Если выясниться, что у Воронцова уровень хотя бы тысяч пять агни, за парнем может начаться охота всех спецслужб времени.
        Кирилл Наврозов
        Генеральный директор ООО «Либерсофт»
        14 июня 2015 года
        Дом отдыха в Подмосковье
        Кирилл закрыл окно. Время десять. Солнце уже высоко, скоро начнётся жара. Хорошо вчера погуляли. Бросил взгляд на кровать. Ксюха ещё спит или делает вид. Тонкая простыня сползла до живота, оголив восхитительную грудь. Знойная была ночка, но пора разъезжаться.
        Шикарный двухэтажный домик с четырьмя жилыми блоками. В каждом кондиционер, «вай-фай», «спутник» и все удобства за двадцать штук в сутки. В домике разместился только сам Кирилл. К нему, естессно, прицепилась Ксюха. Остальные сотрудники в маленьких домишках, за штуку в сутки. Нефиг тратить зря бабки.
        Наврозов в костюме Адама приблизился к столику и взял пульт от «кондея». Палец утопил кнопку с надписью «On». Девайс зашелестел. Ксюха пошевелилась и открыла глаза.
        - Проснулась? Ступай в душ. Я после.
        Ксюха встала и, виляя бёдрами, направилась в ванную. Кирилл проводил взглядом точёную фигуру. Никогда не понимал одной вещи - в фильмах главный герой закончил заниматься любовью с тёлкой, оба встают с постели и на обоих… труселя. Вот как это? Маразм полный.
        Неспешно подошёл к зеркалу. Оттуда на него уставился высокий темноволосый мужик средних лет. Умные серо-голубые глаза смотрят твёрдо и решительно. Кирилл выглядит моложе своих тридцати пяти. Подмигнул отражению и отвернулся.
        Сегодня последний день. Чекаут через три часа, время ещё есть.
        Вчера с утра отдых немного подпортили фээсбэшники. Ненадолго. Потом даже стало интересно. За обедом бурно обсудили, а вечером отрывались по полной, с танцами на столах.
        Трое чекистов постучали в номер, когда они с Ксюхой покончили с завтраком. Старший - капитан Прилуцкий, с ним какой-то качок и молоденькая девчонка. Хороша, чертовка. Южной внешности. То ли чеченка, то ли ингушка. Хрен её знает. Даже, как звать запомнил. Дарья Фархадова. Имя русское, фамилия… то ли кавказская, то ли среднеазиатская. Может, от смешанного брака. А какие очаровательные шортики, а грудь… мама дорогая!
        А какие взгляды бросала на капитана! Кириллу аж завидно стало. И Ксюха вся извелась, пока он рассматривал формы комитетчицы.
        Чекисты интересовались Тохой Воронцовым, одним из лучших его программеров. Тоха - парень классный, безотказный, чем Кирилл и пользуется. Воронцов получает самую низкую зарплату среди кодеров. И даже не намекает на увеличение. Если б Тоха пришёл и потребовал прибавки, Кирилл бы не возражал. Но раз сам не просит… Значит всё устраивает.
        И вот Тоха пропал. В пятницу вечером он с Борисом в обществе Анжелки и Ленки из бухгалтерии нажрались в дрова. Вместе заночевали в домике. А утром Воронцов исчезает. Фиг знает куда. Девчонки сказали, проснулись, а его нет. Им самим было хреново, не до поисков.
        Но больше Кирилла озадачили вопросы «фэйсов». С их слов, Тоха - свидетель какого-то преступления. А они всё больше расспрашивали о его личности. Характер, с кем общается, личная жизнь, отношение к гомосекам и прочим неформалам. Профессиональные навыки опять же. Странное направление интереса для розыска свидетеля. Неужели Тоха во что-то вляпался? И во что-то эдакое, что им заинтересовались федералы. Или «фэйсы» тупо хотят переманить к себе талантливого программиста. А вот хрен им, а не программера! Кирилл за Тоху поборется. Если надо, зарплату увеличит. Фигня вопрос. Такими спецами не разбрасываются. Вряд ли в ФСБ он будет получать столько же.
        Из ванной вышла Ксюха, промакивая жёлтым полотенцем мокрые чёрные волосы.
        - Сейчас завтрак закажу, - Кирилл взял трубку местного телефона.
        Хотя тут подобной услуги нет, щедрые чаевые творят чудеса. Его архаровцы ходили на завтрак, обед и ужин по расписанию, а Кирилл немного приплатил, и ему могли принести еду в любое время.
        Ксюха легла на кровать и бесстыже раскинулась, томно проворковав:
        - Может, займёмся чем-нибудь поинтереснее?
        Кирилл хмыкнул.
        - Неужели есть не хочешь?
        - Хочу, но это может подождать, - и сладко по-кошачьи потянулась.
        Наврозов полез в сумку за презервативами.
        - Да ладно тебе. Мне сейчас можно без них.
        Кирилл улыбнулся, подумав: «Ага, как же! Можно тебе. Залететь хочешь и деньгами моими пользоваться. Знаем вас таких»…
        Через полтора часа они, уже одетые, завтракают в номере.
        - Как думаешь, для чего его федералы искали? - спросила Ксюха.
        Кир пожал плечами.
        - А я знаю? Сама же слышала, он - свидетель. Меня больше интересует, куда он пропал. Может, по местным бабам пошёл.
        Ксюха рассмеялась.
        - Я тебя умоляю. Он хороший парень, но… телок. Не одна баба ему не даст.
        Наврозов усмехнулся.
        - Наши, скорее всего, нет. Они всё больше меня норовят в койку затащить. А у местных планка снижена. Увидят, парень из Москвы.
        У Ксюхи полыхнули глаза, но промолчала. Правильно. Пусть знает своё место.
        - Кирилл, я тебе очень нравлюсь?
        Тэк-с. А вот это уже интересно.
        - Конечно. Ты такая горячая. Огонь просто. Чё ещё мужику надо для счастья?
        Кир потянулся до хруста в суставах. Ксюха криво улыбнулась и уставилась на любовника.
        - Кирилл, почему ты меня никуда не водишь?
        - Ты о чём? Сюда взял? Взял. В командировки со мной часто ездишь. Чем недовольна-то?
        Ксюха продолжает буравить взглядом.
        - Сам знаешь. Ни в театр, ни на спектакли. В отпуск с собой не берёшь.
        Гендир вскинул бровь.
        - Ты не офигела? У меня вообще-то есть, кого в театр водить и с кем отпуск проводить.
        Ксюха опустила глаза и снова посмотрела на шефа.
        - А может… Может, мы поженимся.
        Кто б сомневался? Диагноз ясен. Пока был простым инженером, девки на шею особо не вешались и замуж не просились. А сейчас…
        - Даже не думай! - резко проговорил Кирилл. - У меня жена и двое прекрасных пацанов. Не нравится текущий статус, пошла на фиг. Ещё раз услышу, уволю к чёртовой матери! - голос не повысился ни на йоту, лишь металла чуть прибавилось. - А сейчас пошла вон! И чтоб неделю мне на глаза не попадалась! Убирайся!
        Ксюха выскочила из-за стола и стала быстро собирать вещи.
        Кирилл вышел на балкончик. Жарко. От ярости всего колотит. Вообще обнаглела, шалава!
        Вспомнилась девчонка из ФСБ.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        16 июня 2333 года
        Московский региональный департамент
        Подмосковье
        На службу Ян прибыл к девяти. Заходить к биофизикам не стал. Ни к чему. Планы изменились. Полдесятого на совещание у Тарана прибудет Кольцов.
        Прилуцкий по спецканалу запросил дело. Тонкий томик из атомарной бумаги мигом соткался из воздуха. Ян его полистал. Воронцову присвоили псевдоним «Снегирь». Капитан посмотрел фотографии, прочитал справки. Ладно, пора. Томик литерного развалился на атомы.
        Утром, выходя из дома, Прилуцкий приказал трансформу создать одежду. Выбрал серые брюки, белую футболку и светло-серую ветровку. Из обуви - серые кроссовки. Под курткой штурмовая кобура, кармашки для запасных модулей заряда.
        Ян открыл сейф и достал ствол. Назвать АР-12 пистолетом и револьвером не совсем верно. На вид - обычный «глок 147», но может принимать облик любого короткоствольного оружия, начиная с середины девятнадцатого века. Такая дорогая машинка - только у сотрудников Хронослужбы. В армии, полиции, и госбезопасности обычные, без возможности трансформации. Батарея питания позволяет сформировать неограниченное количество пуль калибра от пяти до двенадцати миллиметров. Если расходовать не более трёх в секунду. Затем - меняй модуль или дай ему время зарядиться. Благодаря открытому ещё Теслой принципу получения электричества из мирового эфира проблем с зарядкой нет.
        Сам по себе АР-12 бесшумный. В моделях для хроноагентов прошита программа генерации нужного звука. Кроме пулевого, блок формирования может изготовить до сотни различных зарядов - парализующих, шумовых и целую кучу других. Ёмкости батареи хватит, чтоб сгенерировать двадцать мощных импульсов.
        Поначалу, когда позволили технологии, оружие стали привязывать к конкретному владельцу. Отказались. Очень неудобно. С одной стороны, никто не воспользуется твоим, с другой - сам не можешь использовать ствол противника или тяжело раненного напарника. Потом пришли к компромиссу. Доступ к оружию - в рамках определённой группы или организации.
        Хакеры тоже не дремлют. Постоянно фиксируются попытки взломать защиту оружия и боевой техники. Иногда успешно. Вечная борьба хакинга с антихакингом. Похожие программы разработаны и в Хронослужбе, и у гэбистов. Разумеется, и в спецслужбах других стран.
        Батарея со щелчком вошла в рукоятку. Две другие Прилуцкий убрал в кармашки. Следом в кобуру удобно спрятался ствол. Объявлен уровень опасности «Повышенная». Возможны враждебные действия иностранных служб защиты времени. Сотрудники оперативных подразделений обязаны вооружиться.
        Жаркая июньская погода не помеха. Ткани из прочных, лёгких, композитных нитей со встроенными кварк-контроллерами обеспечивают прекрасный теплообмен.
        Ян взглянул в зеркало. Нормально. Сбрую под курткой не видно. Подмигнул отражению и пошёл к Тарану.
        Оказалось, капитан не первый. Там уже сидит Максутов. Олег тоже сформировал ветровку. Наверняка со стволом. Напротив опера девчонка и Майка Быстрицкая. Обе в бирюзовой форме с нашивками «историков». Любой трансформ имеет ограниченные возможности. Форменный создаёт только форму. Гражданский - гражданскую одежду по выбору. Чем дороже трансформ, тем больше вариантов. А вот на капитане - оперативный. Может изготовить какой угодно костюм всех эпох, в том числе со скрытой защитой от кинетического и холодного оружия, частично - от лучевого и импульсного. Ян с ним практически не расстаётся. При виде Прилуцкого, лейтенант опустила глаза и чуть покраснела. Ян пожал руки мужчинам, улыбнувшись, кивнул Майке и резко обратился к девчонке:
        - Ты чего по форме? Работаешь в моей группе, так изволь всегда быть готова к выходу! Где оперкомбез?
        Та подняла глаза и пролепетала:
        - Вы ж меня теперь отстраните… за… вчерашний… косяк.
        Майка и Таран с любопытством уставились на неё. Быстрицкая удивлённо произнесла:
        - Ну-ка, ну-ка…
        Щёки девчонки запылали ярче.
        - Я доложила исполняющему обязанности начальника отдела майору Гуляеву, - тихо, но чётко проговорила та. - Он обещал наложить взыскание.
        «Ну и дура», - подумал Ян.
        В кабинет вошла Любомила.
        - Здрасьте, Олег Палыч! - и улыбнулась Яну, - привет.
        - Привет, - выдавил улыбку Прилуцкий.
        Палыч поздоровался. Следом толпой ввалились трое «технарей», двое из разведки (отдел «Р»), три криминалиста. Вместе с начальниками прибыли сотрудники, связанные с делом. Подтянулись остальные из группы Яна и обеспечивающего персонала.
        Вошёл полковник Кольцов, замнач департамента по оперативно-агентурной работе.
        - Господа офицеры! - скомандовал Таран.
        Все тут же встали. Кольцов махнул рукой, мол, сидите.
        - Господа офицеры!
        Сотрудники сели и настроили личные компы на обмен информацией.
        - Разрешите начинать, Артём Сергеевич? - обратился Таран к Кольцову.
        - Да, прошу, Олег Палыч.
        - Итак, - Таран положил ладони на стол. - Сначала заслушаем отдел «Р». Что скажешь, Илья Ильич?
        Начальник отдела разведки черноусый с густой чёрной шевелюрой пятидесятилетний полковник, потомок донских казаков, Илья Ильич Нефёдов сцепил руки в замок.
        - Ситуация следующая, коллеги…
        «Леким-два» Прилуцкого исправно записывает речь Нефёдова и переводит в текст.
        За прошлые сутки, после прибытия группы Яна из 2015 года, сотрудники разведки совершили с десяток выходов. По информации отдела «Р», Воронцов попал на нейтральную полосу Юго-Западного фронта около позиций тридцать третьей пехотной дивизии Австро-Венгрии. Выявили точное место. Подойти к объекту ближе двадцати метров не удалось. На оклики разведчиков объект «Снегирь» не реагировал. При поиске одна группа нарвалась на австрийских солдат. Пришлось применить парализатор и срочно эвакуироваться.
        Объект доставили в штаб дивизии в посёлке Хриплино. Допрашивал «Снегиря» лично начштаба майор фон Лукас.
        Видеофайл допроса перелился на компы собравшихся и лёг в краткосрочный архив. Отдельно лёг файл с установочными данными на майора.
        Комп полковника спроецировал записи на огромный экран.
        Перемещенец очнулся. Парень в лёгком шоке. Крупным планом лицо. Отлично, психологи и физиогномисты разберутся. Объект поднялся и достал коммуникатор. Частые выстрелы кинетического оружия, скорее всего, пулемёта, пуля разбивает аппарат. Воронцов бежит и натыкается на австрийских солдат…
        Босого Воронцова ведут под конвоем трое. Перемещенец охнул и застыл на одной ноге. Конвоир прикладом толкнул в спину. Пленник, растянувшись в грязи, взвизгнул и спросил, куда его ведут. Австриец наставил на него винтовку. Двое других заржали…
        Следующие кадры - русские разведчики в засаде. Личности всех установлены. Подпоручик князь Голицын Роман Васильевич и группа казаков-пластунов пятнадцатого пластунского батальона Кубанского казачьего войска. Установочные данные на каждого.
        «Снегиря» доставили в штаб. Файл допроса позже подробно изучат специалисты.
        Ещё одно видео. Воронцова отвели и заперли в сарае. Третье - в режиме ночной, инфракрасной и активной ультрафиолетовой съёмки зафиксировало освобождение пленника казачьим отрядом. Четвёртое - захват в плен майора фон Лукаса.
        Записи местами нечёткие, местами с помехами. Флуктуации хронального поля.
        Всё.
        - А дальше? - поинтересовался Кольцов.
        - Мы отправили группы на следующий день, и на третий, четвёртый. Воронцова нет. Вообще. Словно и не было. Опрос тех, кто контактировал с объектом, ничего не дал. Его не знают. Или не помнят.
        Кольцов помолчал.
        - Ладно. Что скажет наука? Майор Быстрицкая.
        Майка встала. Кольцов махнул, что можно сидя. Все в курсе, замнач департамента не любит формальные требования устава. Тем более, если это касается оперативных совещаний. Если кого-то выдрать, ради Бога. Будешь тянуться в струнку. А когда речь идёт о важных вещах, формальности к чёрту. Время экономится.
        - Как вы знаете, несанкционированных транслокаций в результате сбоя работы техники насчитывается с десяток. Со смещением - всего два. Мы не берём в расчёт сознательных нарушителей. Только случайных. Итак…
        Как пояснила Быстрицкая, восемь из десяти перемещений купированы и нейтрализованы очень быстро. Объекты транслоцированы обратно с помощью «плазмы». «Плазмой» или «соплями» (реже «напалмом») в службе называют легко распадающуюся на атомы протоплазму. На вид - бесцветный студень. Часто в неё добавляют присадки для зеленоватого или желтоватого люминесцентного свечения. «Плазму» специально разработали для возвращения преступников. Применяли не часто. В основном нарушители при себе имели модули возврата.
        С двумя другими пришлось повозиться. На всё ушло около двух суток. Перемещенцы перепугались и спрятались. Всё то же самое. Применили «плазму». Все случаи объединяет одно - нарушители были современниками.
        И только две «локалки» вызвали проблемы. Сто двадцать лет назад в Североамериканском союзе и сорок один год назад - в Конфедерации.
        В первом случае индеец-чероки из 1989 года провалился в Европу 1763. По данным разведки (амеры не поделились результатами), первые двое суток к объекту нельзя было приблизиться. Уровень Агнихотри у парня - не более десяти. Перемещенец создал несколько слабеньких волн. В момент наивысшего психоэмоционального напряжения. Через неделю его вернули.
        При второй «локалке» житель юга Индии Лакшай Сингхал из две тысячи первого оказался на севере полуострова. В Бенгалии 1857 года. Парень угодил во времена восстания сипаев.
        Коэффициент Агнихотри восемнадцатилетнего Лакшая в пике эмоций достигал двадцати одного. Первые двое суток к объекту приблизиться было невозможно. В районе боевых действий эмоции бурлят, и парень спровоцировал появление десятка два хроноволн. Слабеньких. В первое время к нему приблизиться было невозможно. История не изменилась. В итоге оперативники Северо-индийского главка встретились с парнем. В момент его спокойного состояния. Потом в определённом месте открыли портал и…
        В случае с Воронцовым что-то мешает.
        - Почему портал? - спросил Кольцов. - А «плазма»?
        - Не получилось. Правда, тогда была старая версия «плазмы», но это роли не играет. Сейчас технари изучают подробности. Парня вытащили через десять дней. Но… - Майя выдержала паузу. - Возникла некая странность. Объект появился в прошлом не сразу.
        - Поясни, - подался вперёд Ян.
        - Пытаюсь. Хронофизики дали этому явлению название «темпоральная конгруэнтность». Учёные потом промоделировали уйму вариантов, но к окончательным выводам не пришли. Мало данных. Суть же явления в том, что объект не нашей эпохи, попадая в другое время… Вернее, - Майка запнулась, - время пребывания объекта в другой эпохе синхронизируется с нашим временем. Уф. Сформулировала.
        Возникла пауза.
        - А на примерах, - попросил Таран.
        - На примерах… - Быстрицкая почесала нос. - Возьмём нашего перемещенца. Он оказался в новом времени вчера. И попал в двадцать седьмое июня, давайте будем считать по григорианскому календарю, тысяча девятьсот семнадцатого. За вчерашние сутки мы получили о нём всю информацию, что он делал двадцать седьмого числа. Но что было потом, мы не знаем, ибо там его ещё нет. Сегодня он пребывает в двадцать восьмом июня. Скорее всего, мы можем узнать, что он делал в этот день. И что он делал двадцать седьмого. Но вот чем он занимался двадцать девятого, сегодня мы не узнаем. А только завтра. Идея понятна?
        - Вполне, - вздохнул Кольцов. - Ваши предложения?
        - Ждать и наблюдать. С учётом физики времени и что время не позволит себя менять. Только это. К тому же наберём статистику. По расчётам хронофизиков, «темпоральная конгруэнтность» возникает не всегда. Закономерностей пока не выявлено. В случае с Воронцовым она сработала.
        - Ясно. Капитан Костович?
        Любомила подобралась.
        - Уважаемые коллеги, - начала она, - ситуация такова. Отделом просканирован в форсированном режиме ареатемпоральный континуум. Полный штиль. Моделирование ничего не дало. Слишком мало данных. Согласна с коллегой из историко-археологического отдела. Ждём. Вопрос, почему не смогли подойти к объекту, пока открыт.
        Слово взял Кольцов.
        - Итак господа, приказываю. Уровень секретности этого дела - наивысший. Сбор в шестнадцать часов у меня. Присутствуют Таран, Быстрицкая, Гуляев, Костович, - он глянул на Яна, - и Прилуцкий. Кто будет на совещании из твоей группы, решай сам. Мне на утверждение предварительный план мероприятий. Сейчас пока только наблюдение. С технарями согласовать время и место обратной транслокации. И последнее. С Южнорусским главком всё согласовано. От них любая поддержка. Отделу дезинформации - продумать мероприятия по легендированию наших действий и параметров объекта. Самое главное, господа. От соответствующих служб защиты времени Союза, Хартии, Китая и Латинской Америки пришли формальные запросы на взаимодействие. Нашим союзникам обещано предоставление информации по мере рассекречивания и обмен опытом. Амерам и европейцам отказано с пометкой нежелательности их присутствия.
        Хреново. Дипломатическая витиеватая формулировка означает немедленное уничтожение агентов Союза и Хартии с отправкой трупов обратно. Те тоже не ягнята. В случае столкновения будут жертвы.
        - Капитан Прилуцкий.
        Ян взглянул на Кольцова.
        - План с учётом возможного противодействия вероятного противника.
        - Есть, господин полковник. Разрешите вопрос? Спасибо. А если нарвёмся на латиносов или китайцев? С ними как?
        - Попросите удалиться из зоны спецоперации. В противном случае действуйте по обстановке. Доступ закрыт всем кроме нас и сотрудников Южнорусского главка. Всё остальное - только через директора Службы. Ясно?
        Прилуцкий кивнул.
        - И ещё, капитан. Какую литеру делу присвоил?
        - Стандартно, Артём Сергеич. «Б».
        Кольцов секунду-другую помолчал и выдал:
        - Переквалифицируй в «Д». Распоряжение пришлю.
        - Есть, - обескураженно ответил Прилуцкий.
        Хреново. Литерой «Д» обозначают дела, в ходе которых произошло или предвидится серьёзное противодействие служб времени вражеских государств и союзов. По циркуляру Службы, опер сам мог перевести дело из одной литерной категории в другую, при наступлении соответствующих оснований. А вот без оснований - только по распоряжению начальника департамента или курирующего зама. Значит, Кольцов предполагает самое худшее. И предполагает наверняка. Прилуцкий и сам чует, дело будет трудное и хлопотное. Но чуйка чуйкой, а указания начальства - совсем другой расклад.
        В кабинете Ян принялся за составление плана. Хотя какой, нафиг, план. Всё настолько мутно. Позвонил Гуляеву и попросил сурово не наказывать девчонку. Прилуцкому ничего не мешало поставить в ресторане защиту от любого наблюдения. Гуляев пообещал ограничиться строгим замечанием. Устным.
        В четыре собрались у Кольцова. Ян представил примерный план. Задумка такая. Они офицеры контрразведки. Соответственно нужно подготовить документы русской, австро-венгерской и немецкой сторон. «Историки» предоставили номера частей, занесли в компы инфу. Вряд ли с приходом Антона Воронцова что-то изменится.
        - Состав группы? - поинтересовался замнач департамента.
        Прилуцкий для видимости подумал, хотя устно группа согласована с Тараном. Он поднялся.
        - Как и говорил позавчера, состав стандартный. От оперативного отдела - я, капитан Лесньяк.
        С места поднялся кареглазый поляк.
        - Старший лейтенант Максутов.
        Олег тоже встал.
        - Из оперативно-боевого - лейтенанты Бутурлин, Гаевская, от лингвистов - капитан Бурых.
        Вслед за Никитой и Варварой поднялась светловолосая, сероглазая молодая женщина с косой до пояса.
        - И от историко-археологического отдела…
        Ян взглянул на Быстрицкую. Майка с улыбкой скосила зелёные глаза на сидящую рядом девчонку. Та сидит с опущенной головой.
        Прилуцкий вздохнул:
        - Младший лейтенант Фархади.
        Девчонка вскинула голову, не поверив ушам, и тут же вскочила с сияющими глазами:
        - Я! Есть!
        - Прошу садится, господа, - разрешил Кольцов. - Продолжай, Ян Максимович.
        - В общем, так. Пока что-либо серьёзно планировать не получается. Только общие соображения. В возможной ликвидации иностранных агентов нужно задействовать разведчиков. Их нужно усилить оперативниками из второго отдела. При необходимости запросить помощь нашего оперативно-боевого отряда и спецназ Южнорусского главка.
        Кольцов посмотрел на Прилуцкого.
        - Согласен. Работаем по плану. Ждём информацию от Службы и наших НИИ, - он вздохнул. - Ян, после этой операции тебе придётся уйти в Службу. В первый главк.
        Прилуцкий вскинулся.
        - С какого перепугу?
        - Формально, несмотря на то, что перемещение произошло в зоне нашей ответственности, данная операция - уровень Службы. Зная твои заслуги, оставили руководство группой за тобой. Но сам понимаешь, данная операция на контроле директора. Я мотаюсь к нему каждые два дня.
        Круто! Значит, высшее начальство Хронослужбы серьёзно вцепилось в этот случай. Хотя да. Чего ты ещё ожидал, Ян Прилуцкий? Событие мирового масштаба.
        Вера Алексейчик
        14 июня 2015 года
        г. Москва
        Вера плюхнулась на пуфик и прислонилась спиной к стене. Короткая, полупрозрачная ночнушка задралась по самое «не балуйся», оголив стройные ноги. Достала из пачки сигарету и прикурила. Горький вкус табака привёл в чувство и заглушил запах порезанной колбасы, что осталась с вечера на столе. Рядом недопитая бутылка вина.
        Девушка опустила руки на расставленные ноги. В правой руке сигарета. Дым сизой струйкой плывёт к потолку.
        Тоха, скотина, попёрся на свой дурацкий корпоратив. В неполные двадцать три года Вера уже знает, все мужики сволочи и кобели. Им только одно и нужно! Нет, она конечно тоже не против. Но мужики - сволочи и кобели!
        Как он посмел не взять её с собой? Ну да, она отказалась. Но ведь мог же и настоять! Как настоящий мужчина! Нет, настоящих мужчин больше нет. Повывелись, как биологический вид!
        Вера стала названивать ещё в пятницу. Она же переживает, всё ли с ним в порядке. Где-то на задворках сознания, понимает, волнуется лишь о том, чтоб тот не влез в чужую дырку. Но как настоящая современная девушка ни за что себе в этом не признается. Да и какая признается?
        А Вера - девушка современная.
        Потом этот урод вообще перестал брать трубку. Позвонила Ксюхе. Та видела Тоху в обществе двух сучек. Звонила раз двадцать. Ночью долго не могла уснуть. Перед мысленным взором вставали различные картины, где Тоха развлекается с этими шалавами. Позвонила среди ночи. Трубку не взял. Следующий раз звякнула утром, часов в пять. Та же фигня. А потом этот гадёныш вообще телефон выключил.
        Легла спать. Проснулась в полдень и позвонила Ксюхе. Та подтвердила её догадки. Тоха назюзюкался, и его тащили в домик две сучки. Кобель недоделанный! А утром пропал. Сгинул. Одна из шалав сказала, что когда проснулись, Тохи с ними уже не было. И куда этот паразит мог деться? Двух не хватило, по другим пошёл?
        Ну ничего! Вернётся, она ему такое устроит! Ишь моду взял по всяким шалавам шляться! На месяц доступа к телу лишит!
        Верка глубоко затянулась.
        Вчера ещё несколько раз звонила Тохе. Эффект всё тот же. Нулевой. Абонент - не абонент. Ну и хрен с ним! Отправилась в бар оторваться по полной…
        Шлёпая босыми ногами, на кухню вышел черноволосый парень лет двадцати пяти. Совсем без одежды. Сонные глаза прояснились. В них загорелся огонёк. Вера проследила взгляд. Мужики! Только одно на уме! Закинула ногу на ногу.
        - Сваргань че-нить пожрать, подруга. Я пока в душ.
        Девушка бросила на него испепеляющий, как ей думается, взгляд. На Тоху бы подействовало. Этому по фиг. Вошёл в ванную, не прикрыв дверь. Как же его зовут? Не вспоминается. Он тоже не назвал Веру по имени. Значит, даже не познакомились.
        Зашелестел душ. Верка встала с пуфика и щёлкнула кнопку чайника. Тот почти сразу зашипел. Воды чуть больше половины. Сходила в комнату за смартфоном. Ткнула в Тохин номер. Любезный голос произнёс, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Вера тихо выматерилась.
        Ещё этот кобелино в душе! Совесть не мучает. Если Тохе можно по шалавам шляться, ей тем более. Не по шалавам, в смысле. По кобелям.
        Подошла к зеркалу в коридоре. М-да. Серые миндалевидные глаза покраснели. От причёски каре-«растрёпки» остались одни растрёпки. Перекрасится что ль? Из платиновой блондинки в брюнетку? На фиг. Не к спеху.
        Чайник щёлкнул и отключился. Из душа вышел давешний «кобелино», кого в баре подцепила. Прижал к себе.
        - Ну чё, пожрать сварганила? Потом ещё попашем.
        Он заржал как конь. Парень и впрямь обладает конячей выносливостью. Вымотал её за ночь. Нет, на фиг. Надо отдохнуть. Вера отстранилась.
        - Я те чё, кухарка? Тоже мне пахарь выискался!
        - А чё так не любезно? - хмыкнул «пахарь». - Вечером сама бросалась. А щаз?
        Вера выскользнула из объятий.
        - Одевайся, пей чай и вали.
        Она прошла на кухню и взяла со стола нож сыр порезать. Парень нагнал и схватил за предплечье.
        - Со мной так поступать нельзя, подруга!
        Девушка резко развернулась и приставила нож к хозяйству «пахаря».
        - Оскоплю, придурок, - прошипела, как рассерженная змея, - я тебе не шалава подзаборная. Одевайся и пшёл вон!
        Наверно что-то было в её глазах такое. «Кобелино» побледнел и попятился.
        Вера посмотрела на руку. Нож мелко подрагивает. Парень быстро оделся и уже у двери, желая, чтоб последнее слово осталось за мужиком, процедил:
        - А кто ж ты? Шалава и есть.
        - Убью, гад!
        Вера швырнула в «пахаря» нож. Тот вовремя выскочил наружу. Нож ударился в косяк и отлетел на пол, пару раз звякнув.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        8 июля 2333 года
        Московский региональный департамент
        Подмосковье
        Мелодично тренькнул сигнал вызова. Вставать не хочется абсолютно.
        - Время, - буркнул Ян.
        - Девять часов тридцать минут, - приятным женским голосом отозвался домашний комп.
        - Что там? - раздался рядом недовольный сонный голос.
        Ян открыл глаза. Это ещё кто? Лежащая рядом черноволосая девушка пошевелилась. А, ну да. Вчера посидел в баре, там и познакомились. Как же её имя?
        Вызов настойчиво повторяется.
        Ничего путного на ум не приходит. Ага, вспомнил. Карина.
        - Ответ без видео, - приказал Прилуцкий. - Первый режим.
        На экране появилось изображение Тарана. Палыч у себя в кабинете. По допкоманде, комп вычистил картинку от антуража кабинета начальника оперативного отдела.
        - Не один? - сразу же понял шеф.
        - Угадал. Что случилось, Палыч?
        Сегодня суббота, и Таран - ответственный офицер от руководства. Ян честно решил взять два выходных. Но шеф просто так звонить не будет.
        - Есть новости. Хочешь, приезжай. Нет, потерпит до понедельника.
        - Хорошо, к двенадцати буду.
        Таран отключился.
        - Облом, милая, - он растолкал девушку. - Давай, собирайся и езжай. Мне пора на работу.
        Та нехотя поднялась, потянулась.
        - Даже кофе не угостишь?
        - Некогда, котёнок. На работе проблемы. Продажи упали. Шеф срочно вызывает.
        Она обижено надула губки.
        - Но он же сказал, не срочно. Ждёт до понедельника.
        - От продаж зависит моя зарплата, - продолжал гнать пургу Ян…
        При знакомстве представился зам директора по продажам. Что продаёт, неважно. Хоть и пьяный, хватило опыта не светить в баре ствол. Пока новая знакомая принимала душ, быстро накрыл оружие «невидимкой»…
        Карина зашлёпала босыми ногами в ванную. Ян вышел на кухню и приказал конфигуратору приготовить завтрак. Классная вещь - конфигуратор. В принципе любой конф может изготовить из всего, чего угодно всё, что угодно. Обычная работа на уровне кварков. Ограничение лишь на размеры. Создаваемый объект меньше конфа на пятнадцать процентов. В самых лучших моделях - на восемь-девять. В бытовых конфигураторах стоит жёсткое программное ограничение. Одни готовят еду и напитки, другие, например, освежают воздух или утилизируют мусор. Вообще-то их правильно называть аннигиляторами, но по привычке их все зовут конфами. При попытке кибератаки конф разрушается…
        Принял душ, перекусили. Через полчаса деваха ушла. Недовольная. Выходя, бросила, чтоб забыл её номер и больше не смел коннектить. Ян нахмурился. Её контакты вроде бы не брал. Свои не давал точно.
        Прилуцкий спустился в подземные этажи в гараж. Флайер уже готов.
        Пусть и хочется отдохнуть, решил ехать в контору. Томительное ожидание затянулось. Самое трудное - ждать. Кипучая натура Яна требует размышлений и действий. Почвы для размышлений нет. Отдел «Р» и одноимённый главк Службы ведут разведку, собирают всю инфу. Местность, погода, рельеф, гидрография. В том числе, разумеется, и об объекте «Снегирь». Чем занимается, психофизиологическое состояние, реакция на разные ситуации. Биофизики, кажется, сняли всю подноготную о Воронцове. Задействованы психологи и психиатры.
        Двадцатого июня из Службы пришла директива. Допуская, что прошлое не поддаётся изменению, вести наблюдение, снимать характеристики, исследовать.
        Прилуцкий уже вдоль и поперёк изучил материалы.
        Объект «Снегирь» знакомится с офицером отделения разведки штаба одиннадцатой пехотной дивизии. Поручик Роман Васильевич Голицын - потомок знаменитого княжеского рода Российской Империи. Сдружились. Объект всё рассказал поручику, что до этого говорил австрийскому майору.
        Протоколы допросов фон Лукаса и Воронцова в русской контрразведке. Объект симулирует потерю памяти. Хм. Неплохо. Чуть позже выяснилось, что на это надоумил Голицын.
        С подачи молодого князя объект легализуется, получает чин подпоручика и титул графа. Зря, конечно, к дворянам примкнул. Хотя, возможно иначе не получилось бы. Воронцовы - старинный дворянский род.
        Назначен в шестую обозную роту сорок четвёртого Камчатского полка. Копия приказа по дивизии.
        Несколько встреч с Голицыным. Видеозаписи жизни и службы объекта в обозной роте.
        Девятнадцатого июня всплеск хронального поля. На объект напали австрийские диверсанты.
        Главк «Р» службы и разведуправление Центрального главка совершили с десяток выходов. Приблизиться к объекту не удаётся. Разведчики установили видеокамеры и детекторы по всей округе. Физики изучают данные.
        Получили всю возможную информацию. Сколько нападавших, установочные данные на каждого. В основной хроноволне Голицын уничтожил напавшую на него группу. Егерь Курт Зигель взят в плен и через несколько часов убит при попытке побега. В новой волне ликвидирована вся диверсионная группа. Тяжело раненый командир группы обер-лейтенант фон Ауттенберг умер спустя час с небольшим.
        Создана новая волна. По информации БФ-отдела уровень Агнихотри - пятнадцать единиц. Ошибка двадцать процентов. После получения инфы с датчиков в хроносрезе уточнили. Шестнадцать. Можно предположить создание хроноволны длительностью до трёх-четырёх часов.
        После нападения диверсантов поручик обучает перемещенца рукопашному бою.
        Князь уничтожил дрон, замаскированный под майского жука. Всё спланировано заранее, даже имитация синей вспышки. Теперь Воронцов уверен - за ним наблюдают.
        Вчера поступила информация, что объект комиссован по здоровью в связи с психическим расстройством. Копии заключения комиссационной комиссии и приказа об увольнении. Классно придумано! Ян аж восхитился. Молодец Воронцов…
        Прилуцкий подошёл к кабинету шефа. Оттуда сразу же вышел Таран в бирюзовом комбезе.
        - Идём к Кольцову, - Палыч пожал Яну руку.
        Начальство здесь? В субботу? Ага. Это уже становится интересным.
        - Кольцов сегодня старший от руководства, - ответил на незаданный вопрос Таран.
        Ну, тогда ясно.
        Вошли в приёмную. На месте секретаря дежурный офицер. Таран кивнул старлею. Тот указал на «дверь»:
        - Вас ждут.
        Оперативники подошли ближе. Мембрана исчезла.
        - Разрешите, Артём Сергеич, - Палыч застыл на входе.
        - Да, проходите.
        Ян поздоровался с полковником. За столом Прилуцкий обнаружил начальника отдела «Р» Нефёдова, двух офицеров из БФ-отдела, «физика», Олега Гуляева и (кто б сомневался?) лейтенанта Фархади.
        Девчонка с улыбкой кивнула. Ян ответил тем же. Ей-то чего в выходной дома не сидится? Молодая, развлекайся, пока время есть.
        - Итак, господа, - начал Кольцов. - Получены новые данные. Прошу, Илья Ильич.
        Нефёдов приказал компу вывести информацию на большой экран.
        Вместо того, чтоб отбыть в Москву, «Снегирь» с какого-то лешего соглашается отправиться на передовую. Отвезти боеприпасы. С чего вдруг? Он уже не на службе.
        Кругом дезертиры и отступающая толпа. Сквозь них пробирается обоз. На пяти телегах все офицеры роты и пятеро солдат. Может поэтому Воронцов и согласился? Командир попросил. Тогда это кое о чём говорит. Хотя, по установочным данным, парень безотказный. Но одно дело - на работе, в тёплом офисе. Совсем другое - шкуру дырявить. Пусть и в обозе. Обоз-то на «передок» идёт.
        Всплеск хронального поля. В амплитуде значение - семьдесят три агни. Плюс-минус двадцать процентов. Новая хроноволна до двух-трёх недель.
        Отступающую толпу атакует кайзеровский уланский эскадрон числом восемьдесят сабель и пик. Немцы просто рубят саблями и насаживают на пики не сопротивляющуюся тупую, жёлто-зелёную массу. Неожиданно в тыл уланам вламывается небольшая группа кубанских казаков. Прилуцкий узнал старшего. Вахмистр Агафонов. Навстречу немцам - группа донцов во главе… с Голицыным. Крупный план. Из леса выдвигается австрийская пехота. Запись пошла помехами и прервалась.
        Со слов разведки, казаки обратили в бегство и улан, и пехоту. Часть бегущих русских опомнилась и тоже вступила в бой.
        Получены установочные данные на всех, тесно контактирующих с объектом «Снегирь». Сеславин и другие офицеры обозной роты погибли. Они и должны были погибнуть в этот отрезок времени. История существенно не изменена. Эти нестыковки сгладятся.
        - Прекрасно. Вопросы к Илье Ильичу? - Кольцов обвёл всех взглядом.
        - Как с экстрадицией? - поинтересовался Таран.
        Нефёдов смутился.
        - Видишь ли, Олег Палыч, хоть приказа такого пока нет, мы изучаем этот вопрос. Возникла одна странность. Не смогли приблизиться на нужную дистанцию. Что-то мешает. Показания приборов задокументированы и переданы в техотдел. Сейчас «технари» и «научники» голову ломают. К объекту не могут приблизиться сотрудники с оборудованием транслокации. Просто так иногда подходили без проблем, с мимолётными контактами. Достаточно часто. А сейчас…
        - Ещё вопросы?
        Вопросов пока нет. Кольцов дал слово биофизикам.
        Получалось хреново. В общем, объект в новой волне. Доступ в новые хроноволны сопряжён с существенными трудностями. Уровень Агнихотри Яна позволяет это сделать. Необходимо точно знать место и момент входа в новую волну.
        - И ещё хочу добавить, - биофизик замялся. - С учётом психофизиологической конституции объекта… если у него высокий потенциал… - он покачал головой, - параметры хроноволн могут отличаться от расчётных. В любую сторону. Думаю, технический отдел меня поддержит, именно поэтому наши разведчики не смогли приблизиться к объекту на нужную дистанцию. У меня всё.
        За столом возникла пауза. Кольцов побарабанил по столу пальцами.
        - Я считаю, объект нужно возвращать. Буду выходить с ходатайством на директора. Прилуцкий, в понедельник выход твоей группы. Задача - войти в новую волну и вступить в контакт с объектом. Твоего уровня хватит. Разъяснишь что к чему. Твои соображения, - он посмотрел на Яна.
        Капитан помолчал:
        - Похоже у объекта достаточно высокий Агнихотри. С учётом данных НТО и биофизиков… Согласен, объект надо возвращать. Сомневаюсь, что первый выход будет удачным. Если он создал новую волну, то в основной реальности о нём мало что вспомнят. Буду входить в новую. Если контакт с ним не удастся, если не смогу войти, надо будет контактировать с аборигенами. Предлагаю Голицына и Агафонова. Считаю, что Голицын как-то завязан на «Снегиря». Предлагаю включить князя в оперативную разработку в рамках одного дела и присвоить псевдоним «Гвидон».
        - В общем так, Ян Максимыч, - подытожил Кольцов, когда Прилуцкий высказал все соображения, - всё может пойти совсем не так, как решили. Сам знаешь. Опер опытный. Действуй по обстановке. В случае сбоя, основной объект - «Гвидон»-Голицын. Всё-таки человек образованный. Агафонова привлекать не стоит, но на месте решай сам.
        Да, совсем хреново. Если окажется, что у парня высокий уровень Агнихотри… Может начаться такая бойня. А сколько он сможет там натворить. Под угрозой всё их существование. По спине пробежал холодок. К чёрту дурацкие мысли! Как там кто-то из древних говорил? Делай, что должно, и будь, что будет.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        7(20) июля 1917 года
        Восточная Галиция
        Бум! Бум!
        Тоха вскочил и сбросил шинель, которой укрылся ночью. Спросонья полапал землю. Рука наткнулась на карабин. Схватил оружие. Казаки уже на ногах.
        - Что случилось? - прошептал программер, быстро протирая глаза.
        - Сейчас выясним, - также шёпотом ответил Голицын.
        Бум! Бум! Бум!
        Трое донцов бесшумно бросились в сторону дороги, откуда донеслись выстрелы. Пальбы уже не слыхать. Минут через десять вернулись. Оказалось, немецкий конный разъезд из четырёх драгун услышал ржание лошади и двинулся в лес. Дозорному пришлось стрелять. Немцы пальнули в ответ, но ввязываться в бой не стали, повернули назад.
        Почти рассвело.
        - Быстро собираемся и уходим, - распорядился Голицын.
        Казаки поправили оружие. Тоха скатал шинель, забросил за спину вещмешок и пошёл к серому коню. Карабин пристроил на рукоятку у передней луки седла, шинель на луку.
        Донцы с кубанцами уже верхом. Ромыч легко вспорхнул на лошадь. Тоха поморщился и сунул ногу в стремя. Опять задницу мять. После вчерашней поездки до сих пор ноет, и ноги болят. Кряхтя, взобрался на коня. Чёрт!
        Подошли дозорные и лихо взлетели на лошадей. Программера аж завидки взяли. Хотя чего удивляться? Юниты ещё малолетками с конями дело имеют.
        Подъехал Роман.
        - Готов?
        Тоха кивнул.
        - Шагом! - скомандовал поручик.
        Всадники медленно поехали вдоль опушки. Программер то и дело едва не натыкается на ветки и сучья деревьев. Как остальные умудряются ловко уклоняться?
        Нагнал Голицына. Рядом с князем Агафонов.
        - Что дальше думаешь делать, Сидор Пантелеймонович? - обратился Роман к казаку.
        Вахмистр задумался. Молчал с полминуты, наконец, проговорил:
        - Сами ж видите, что твориться, ваше благородие.
        Программер заинтересовался разговором. Посмотрел на поручика. Тот серьёзен.
        - Вижу, потому и спрашиваю.
        На этот раз вахмистр молчал дольше.
        - Сначала в Екатеринодар пойдём, апосля дальше, на Юг. В свою станицу.
        Голицын кивнул.
        - Когда на ударников выйдем, об этом помалкивай. И хлопцам передай.
        Агафонов улыбнулся в чёрную бороду.
        - Чай не без головы, соображаем, что к чему.
        Вахмистр отъехал подальше.
        Стали взбираться на косогор. Тоха спросил:
        - Какие ударники? Они ж вроде на передовой были. Их всех покрошили.
        Голицын качнул головой.
        - Так-то оно так. Часть ударных отрядов в тылу. Вылавливают бегущих. Приказ - открывать ружейный, пулемётный и артиллерийский огонь.
        - Эт чё, - Тоха вскинул брови, - заградотряды, что ли?
        - Заградотряды? - в свою очередь не понял Ромыч.
        Программер пояснил, что так в Великую отечественную, не в эту, а в ту, что ещё будет в сорок первом, назывались специальные отряды НКВД. Ставились позади своих войск и стреляли в отступающих. Заодно пришлось пояснить, что такое НКВД. Это оказалось проще. Разумеется, весь фронт заградотряды перекрыть не могли. Стояли в основном за спинами «штрафников».
        - Ну штрафники и у нас есть, - вздохнул Голицын. - Некоторые крепостные батальоны. Матросы, списанные на берег. А вот заградотряды…
        - Как я понимаю, ударники - добровольцы, - проговорил попаданец. - А вот заградотряд НКВД - почти штатное формирование.
        Поручик глянул на программера, но ничего не сказал.
        - Да блин! - сквозь зубы выругался Тоха.
        Намятая задница ноет не переставая. Всё-таки кавалерийское седло - это вам не удобное, комфортабельное сидение любимой «бэхи».
        - Ты чего? - посмотрел на него Ромыч.
        Тоха высказал все, что думает о скачках, и сравнил с «бэхами» и прочими «аудями». Разумеется в пользу последних.
        - Что за «бэха»? - вскинул бровь Голицын.
        - Да-а, это у меня тачка такая была. Там, в моём времени. Немецкая, - с гордостью сказал программер.
        - Тачка? - не понял князь.
        - Автомобиль такой.
        - А-а.
        Дальше идти по лесу стало трудно, уклон сделался круче. Ромыч приказал выходить на дорогу у опушки. Перешли на рысь. Ягодицы уже ноют конкретно. Особенно правая.
        Примерно через час, что, казалось, длился вечность, сбавили ход. Свернули по просеке в лес. Метров через сто навстречу вышли трое юнитов. Офицер в чине подпоручика с револьвером в руке и два бойца. К винтовкам примкнуты длинные игольчатые штыки. Оружие наставлено на всадников. На рукавах гимнастёрок, погонах и вместо кокард на фуражках черепа со скрещёнными костями. «Ударники».
        - Стоять! - гаркнул подпоручик. - Или откроем огонь!
        Слева из кустов демонстративно вылез толстый ствол «максима». Голицын поднял руку. Тоха натянул поводья. Конь встал, как вкопанный. Остальные тоже остановились.
        - Кто такие? - грубо бросил подпоручик.
        - Сводный поисковый отряд восьмой армии, - отрывисто доложил Роман. - Поручик Голицын, офицер отделения разведки штаба дивизии. С кем имею честь?
        - Подпоручик Чернявин. Второй особый ударный отряд восьмой армии.
        - Роман Василич! - раздалось справа.
        Тоха и Роман обернулись на голос. Из-за берёзы вышел юнит в капитанском звании.
        - Ротмистр Трушнович? Сергей Рудольфович? - поинтересовался Голицын.
        Чуть заметная улыбка тронула губы капитана.
        - Он самый. Вас уже потеряли. Кто с вами?
        Голицын мельком оглядел отряд, указал раскрытой ладонью на программера.
        - Подпоручик Воронцов из погибшей шестой обозной роты. Следует в Петроград после комиссации.
        Тоха кивнул посмотревшему на него ротмистру. Князь продолжил:
        - Приданный мне отряд донского казачьего войска, - Голицын криво усмехнулся, - всё, что от него осталось. И всё что осталось от отряда вахмистра Агафонова. Он оказал огромную помощь, когда нас атаковал уланский эскадрон германцев.
        - Роман Василич, сожалею, - ротмистр чуть развёл руки, - но такой порядок. Прошу спешиться и проследовать с подпоручиком Чернявиным. Я обязан вас разоружить, но вижу, вы не дезертиры.
        Голицын кивнул и приказал спешиться, что программер с радостью и сделал. Подпоручик махнул, и отряд двинулся за ним, держа лошадей под уздцы. Двое ударников пристроились позади отряда. Их действительно за дезертиров не считают, раз дали столь сомнительную охрану. Даже с точки зрения такого непрофессионала, как Тоха, юниты Агафонова играючи справились бы с конвоем. И донцы - не ламеры. Видел, как кавалерию «гансов» крушили.
        Через полчаса вышли на берег широкой реки. Днестр? Походу, да. Ничего шире тут больше нет. У моста табличка. С названием угадал. На входе проверили документы.
        Шагах в двадцать группа юнитов под командованием офицера приготовилась расстреливать пятерых. У приговорённых руки связаны за спиной. Наверно, дезертиров поймали.
        - За что их? - спросил у Чернявина Роман. - Дезертиры?
        - Если б только, - на скулах подпоручика заходили желваки. - Под Тысменицей гражданских убивали, женщин насиловали.
        Тут до Тохи дошло.
        - Так это они Глашу? - пробормотал он.
        - И Глашу, и польку с девочкой и мальчишкой помнишь, - хмуро проговорил Голицын и, обращаясь к Чернявину, кивнул на пятёрку. - Можно пару вопросов этим… этим?
        Сопровождающий подпоручик заколебался.
        - Вам, как офицеру разведки, можно.
        Он крикнул старшему расстрельной команды подождать.
        Втроём подошли к пятёрке. Программер взглянул в лицо самому борзому на вид и почуял, что закипает. Спросил в полголоса:
        - Ты Глашу насиловал?
        Борзый зло сплюнул:
        - Какую ещё Глашу? Ты, ваш бродь, чё подошёл-то?
        Остальные понуро смотрят в землю. Тоха проговорил:
        - Тысменица. Расположение шестой обозной роты. Хутор. Вторая хата с краю.
        - А-а-а, - осклабился борзый. - Сладкая девка. Подстилка офицерская. Скоро вас, офицерьё поганое, будем резать и вешать…
        Мир окрашивается в чёрно-белый цвет. Уши закладывает. Тоха от души пинает борзого в пах. Ладонь тут же опускается на кобуру. Через секунду в руке - приятная тяжесть оружия. Пристрелить ушлёпка!
        В следующий миг неведомая сила подбрасывает вооружённую руку вверх. Хлёсткий звук выстрела приводит в чувство, мир вновь обретает краски, звуки. Программер тяжело дышит. Борзый корчится на земле, схватившись за низ живота.
        Ромыч держит Тохину руку с наганом стволом вверх. Попаданец удивлённо смотрит на задранный в небо револьвер, на приговорённых, на офицеров. Сообразил, что только что чуть не убил человека.
        - Всё… Всё нормально, - пробормотал программер.
        Зубы мелко застучали.
        - Уверен? - спросил Роман.
        Тоха кивнул. Его отпустили. Медленно убрал ствол в кобуру. Все трое направились к спешившимся казакам.
        Когда въехали на мост, позади грохнуло. Тоха вздрогнул, но оборачиваться не стал. Итак всё ясно.
        - Спасибо, - проговорил программер.
        - За что? - взглянул на него Роман.
        - Что не дал стать палачом.
        Голицын кивнул.
        На том берегу их сопроводили в особую часть. Обшарпанный, серый двухэтажный дом. У входа двое часовых.
        Тоху отпустили через полчаса. Он присел около изгороди на лавочку, напротив здания особистов. Карабин отняли, а шашку и револьвер оставили, приказав сдать по прибытии в Петроград. Ну да. Там сейчас все со стволами ходят, а ему - сдать? Ладно, на месте разберёмся.
        Казаков мариновали ещё с час. Наконец, отпустили. Из здания вышел Агафонов, за ним - его юниты. Вахмистр подошёл к программеру. Тоха поднялся.
        - Ну что, ваше благородие, вот и расходятся дорожки наши. Не чаял, что встречу гостя из будущего. Рад был знакомству. Желаю поскорее вернуться домой.
        Тоха протянул руку. Вахмистр крепко сжал ладонь. Обнялись.
        - И тебе счастливо, Сидор Пантелеймонович. Спасибо за всё. Но, похоже, мне отсюда не выбраться.
        - Уныние грех великий есть, - наставительно произнёс казак. - Всё в руках Божьих. Прощайте.
        Агафонов вскочил на коня и бросил своим «За мной!». Кубанцы умчались, отсалютовав на прощание.
        Программер смотрел им вслед, пока всадники не скрылись за поворотом.
        - Вы что себе позволяете, любезный? - злобно раздалось сзади.
        Тоха медленно обернулся. Шагах в десяти на него уставился долговязый штабс-капитан. Скуластое лицо, злые, колючие карие глаза. Левая рука придерживает рукоять шашки. Чё ещё за хмырь?
        Чувак сразу не понравился. И хрен ли домотался?
        - Не понял. Вы о чём, сударь? - Тоха скопировал жест штабс-капитана.
        Офицер приблизился и остановился в пяти шагах.
        - Вы как изволите общаться с нижними чинами?
        Ах вот оно что! Хмырю не понравилось, что они с Агафоновым обнялись и пожали друг другу руки. Вроде бы по уставу и уложениям тогдашней армии к нижним чинам полагалось обращаться на «ты» и только по фамилии. На все сто не уверен, но и ничего плохого в том, что сделал, Тоха не видит.
        - И чё такого? Это мой давний друг.
        Чувак махнул рукой.
        - А-а-а. Из-за таких как вы Россия гибнет! А вам и дела нет?
        Попаданец прифигел. Из-за него гибнет империя? «Штабс» обогнул программера и пошёл дальше.
        Нос уловил запах алкоголя. Да он же пьян, собака! Вот и цепляется. Хмырь отошёл шагов на десять.
        - Ламер грёбанный, - буркнул Тоха.
        Офицер замер и медленно повернулся. Грудь распрямилась.
        - Вы что-то изволили сказать, сударь? - железным тоном прочеканил «штабс».
        Рука хмыря не спеша опустилась на кобуру. Внутри Тохи похолодело. Ноги стали ватными. Долговязый привычным движением вытащил револьвер. Попаданец неуклюже выхватил свой.
        - Это оскорбление! Дуэль! Немедленно! - рявкнул чувак. - Первый выстрел за мной!
        - Мужик ты чё, офигел? - высоким голосом вякнул Тоха.
        - Мужик? Какой я вам, к чёрту, мужик?
        В следующую секунду грохнул выстрел. Фигасе! Пуля свистнула около уха. Программер присел от неожиданности.
        Штабс-капитан выругался и опустил ствол.
        - Ну! - прорычал он. - Чего ждёте? Стреляйте! Стреляйте же, чёрт вас подери!
        Тоха унял дрожь в коленях.
        - Да пошёл ты, дятел!
        - Что?
        - Топайте своей дорогой, штабс-капитан!
        Чувак хмуро взглянул на программера.
        - В любом случае ваш выстрел за вами. Граф Коновницын, к вашим услугам, - он развернулся и, пошатываясь, отвалил.
        Юниты у входа в здание особой части почти не отреагировали. Лишь повесили обратно винтари на плечи. Хрен знает что! Его чуть не прибил пьяный долбодятел, а этим пофиг!
        Попаданец вытер рукой с наганом вспотевший лоб. Фу, чёрт! Убрал ствол в кобуру. Тут нужно ухо востро держать. Легко можно нарваться на идиотов. На дуэль напоролся. Вот только, как можно судить по фильмам, правила были не такие. Где секунданты? Где формальный вызов? Сказал: «дуэль», достал ствол и начал палить. Как-то всё неправильно.
        Тоха посмотрел вслед чуваку. Ладно. Ну его в пень.
        Через два часа вышел Голицын.
        - Агафонов уехал, - поделился новостью программер.
        - Что поделаешь? У всех своя судьба, - философски заметил Ромыч.
        - А меня сейчас чуть на дуэли не грохнули.
        Брови поручика взлетели вверх.
        - Чего-о-о?
        Программер рассказал о пьяном штабс-капитане.
        - Ну вы даёте, граф, - только и выговорил Роман. - Вообще-то в военное время дуэли запрещены, но когда речь заходит о чести, всем плевать. Вот что, мне на неделю дали отпуск. Давай вместе до Харькова, а там я тебя отправлю в Петроград. Договорились?
        - Окей, - облегчённо согласился Тоха и расплылся в улыбке.
        Не фига не плющит одному ехать.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        6(19) июля 1917 года
        Восточная Галиция
        Нельзя сделать что-то наполовину. И на девяносто процентов. Даже на девяносто девять нельзя. Нельзя почти что-то сделать. Можно либо сделать, либо не сделать. Если ты написал книгу на девяносто процентов, ты её не написал. Книги ещё нет. Если перепрыгнул пропасть на девяносто девять процентов, стало быть, с воплем летишь вниз. Если почти соблазнил женщину, этой ночью лёг в постель один.
        На всём участке главной хроноветви точка выхода оперативной группы имела разброс до пятидесяти километров. Всё бы ничего, можно выйти в расположение сорок четвёртого полка. Но нестабильность параметров не гарантирует попадания в нужную ветвь. Историкам проще. Не могут попасть в срез интересующего события, перемещаются чуть раньше. Устанавливают незаметные для аборигенов модули фиксации, получают запись. И вуаля.
        Гораздо хуже, если объект - пришелец из другого среза. Чуждого текущему. Тогда работать с ним приходится оперативникам при поддержке остальных подразделений. Если разница во времени между родными срезами пришельцев меньше определённого срока, нет проблем. Пришёл, изъял объект, отдал под следствие и всё. Этот срок научники называют временем конгруэнтности. Если срок превышает конгруэнтность, взаимодействие с нарушителем может натолкнуться на серьёзные трудности. Ключевое слово «может». Слишком мало статистики. Учёные моделировали разные ситуации. Трудности возникают в двух-пяти процентах случаев. Все службы защиты времени держат время конгруэнтности в тайне. По данным разведки Хронослужбы в Союзе и Хартии он составляет десять лет. Учёные Конфедерации смогли увеличить этот срок до сорока, слив противнику дезу, что лишь «пятнадцать лет, и более невозможно». Срез Воронцова отстоит от времени Прилуцкого на триста восемнадцать лет.
        Операция почти удалась. Сама транслокация проблем не составила. Материализовались в лесу. Отклонение - восемьсот тридцать метров на северо-восток. Практически идеально. Спустя сорок минут, пробираясь через сваленные деревья, вышли в нужную точку.
        Скоро тут должна пройти австрийская пехота. Ян, Максутов и лейтенант Никита Бутурлин из второго отдела приказали оперативным комбезам принять вид австрийской полевой формы. Не слишком новой. И вот из-за кустов в сорока метрах от опушки опера воочию наблюдают бой трёх десятков казаков с полутора сотней немецкой конницы, а если точно - неполный уланский эскадрон в сто сорок три человека.
        Метрах в пятидесяти по дороге плетутся пять телег с ящиками. На второй - объект «Снегирь». Прилуцкий поднёс к глазам бинокль. Точно, он. Воронцов и солдат спрыгивают с козел. Боец тут же ныряет под телегу. Объект «тормозит».
        Немецкий улан проткнул пикой русского офицера и бросился на Воронцова. Фигура объекта замерцала. «Леким-два», встроенный в контактную линзу Прилуцкого, выдал информацию «Локальное изменение хронополя, амплитуда - 15 аг». Солдат, что сидел рядом на козлах, дёрнул Воронцова за руку. Объект очутился под телегой. Немец несколько раз пытается достать врага пикой. Воронцов стреляет из-под телеги и попадает в коня. Конь валится на землю, придавив ногу всадника. «Снегирь» выскакивает из-под телеги и направляет на немца револьвер.
        «Не вздумай стрелять! Не вздумай, кретин!» - словно заклинание шепчет Прилуцкий.
        «Амплитуда - 11 аг», - вспыхивает слабым розовым светом.
        Воронцов опускает ствол. Молодец, хороший мальчик! На перемещенца несётся всадник, пика нацелена в спину. «Амплитуда - 28 аг». Объект резко оборачивается. Едва заметная вспышка протягивается от Воронцова к всаднику. Её фиксирует ультрафиолетовый сенсор «Лекима-два». Пика отклоняется и пролетает в полуметре над головой объекта. «Амплитуда - 53 аг». Всадник в чёрном кафтане нагоняет улана и сносит голову. Разворачивает коня.
        Придавленный мёртвой лошадью кавалерист целится в Воронцова. Тот же казак разбивает немцу голову шашкой и что-то кричит объекту.
        Отступающие после вмешательства казаков пытаются оказать слабое сопротивление немцам.
        Сзади хрустнуло. Хроноагенты резко развернулись. Навстречу выходят люди в изрядно поношенной серой форме и стальных касках М1916. Винтовки наставлены на оперов.
        - Keine Bewegung! Hande hoch!(29) - негромко скомандовал офицер в звании обер-лейтенанта.

* * *
        29) Не двигаться! Руки вверх! (нем.)
        Опера неспешно подняли руки.
        - Контрразведка корпуса, - проговорил по-немецки Прилуцкий. - Я - капитан Штольц. Прикажите вашим солдатам убрать оружие, обер-лейтенант. Документы здесь, - Прилуцкий коснулся правого кармана кителя.
        - Покажите, - приказал офицер.
        Ян медленно расстегнул пуговицу. Сзади - вопли, пальба, сабельный звон. Прилуцкий протянул сложенный вдвое листок из плотной бумаги ближайшему солдату. Тот передал оберу. Австриец внимательно изучил удостоверение, где чёрными чернилами красивым штабным почерком написано, что предъявитель сего капитан Отто Штольц является старшим офицером контрразведки третьего корпуса. Сравнил фотографию с оригиналом.
        - Прошу прощения, господин капитан, - обер вернул документы, - командир второго взвода первой роты четвёртого батальона тридцать третьего пехотного полка обер-лейтенант Копп. Нужна наша помощь?
        - Нет, обер-лейтенант, - Ян убрал удостоверение в карман кителя, - выполняйте свою задачу, а мы свою.
        Взвод тронулся дальше и через минуту атаковал обоз и казаков.
        «Амплитуда - 66 аг». Воронцов пристрелил метнувшего гранату немца. Плохо это или нет? Справа к объекту подходят трое, в одном Ян признал обер-лейтенанта Коппа. Австрийцы стреляют в перемещенца. Снова «вспышка» ультрафиолета между Воронцовым и австрийцами. Приказ «Лекиму-два» фиксировать параметры «вспышки».
        Какой-то солдат приколол штыком раненого русского. Объект завопил и направил револьвер на убийцу. Частая серия «вспышек», будто в плазменном канале. Объект словно пытается «продавить» канал. «Амплитуда - 75 аг, 83 аг, 91 аг». Воронцов пристрелил одного врага. Второго и обер-лейтенанта защитила ультрафиолетовая «вспышка».
        Австрийцы отступили. Воронцов обнялся с… с Голицыным. «Амплитуда - 78 аг». Фигура объекта всё также мерцает. Исчезла. Объект создал новую волну. Это понятно. Но опергруппа должна быть в ней, вместе с объектом. «Хроников», судя по всему, выбрасывает в основную. Что за чёрт?
        Голицын проходит мимо трупов и отдаёт приказ уходить. Ян перевёл «Леким-два» в ментальный режим и мысленно приказал:
        : Русская форма.
        Оперативный комбинезон Прилуцкого выполнил команду. Модуль холодного оружия заменил австрийскую офицерскую саблю казацкой шашкой. «Штейр» превратился в российский наган.
        Снова возникла фигура Воронцова. Уже на лошади. Скачет вместе с уходящим отрядом Голицына. Объект оборачивается и глядит на оперов. Лёгкое колыхание воздуха. Вспышка. Воронцов исчезает. Вот оно - стопроцентное создание новой волны. «Леким-два» подтверждает. Ян видит такое впервые. В учебниках читал, а наяву наблюдать не приходилось. Их выкинуло в основную волну.
        - Надеюсь, все проходили конную подготовку? - поинтересовался Прилуцкий.
        - Обижаешь, командир, - хмыкнул Бутурлин.
        Максутов лишь улыбнулся.
        - Тогда берём бесхозных лошадей под сёдлами. За отрядом Голицына. Вперёд!
        Не обращая внимания на отступающих озлобленных людей, крики раненных о помощи, Ян вскочил на жующего траву жеребца. Оглянулся. Напарники сделали тоже самое.
        - Но-о-о! Вперёд, мой хороший! - он резко тронул поводья и сжал бока коня ногами.
        Гнедой жеребец заржал и припустил в галоп.
        Очень быстро нагнали сводный казачий отряд. Те их заметили и сбавили ход. Ян окликнул:
        - Господин поручик!
        Голицын приказал остановиться и повернул коня к операм.
        - Капитан Прилуцкий, контрразведка корпуса, - представился Ян.
        - Какого корпуса? - спокойно глядя серыми глазами, спросил князь.
        Ян полез в правый карман гимнастёрки и протянул удостоверение.
        - Одиннадцатого. Вы ведь поручик Голицын? Разведка одиннадцатой пехотной дивизии? Верно?
        - Верно.
        Поручик взял бумагу и внимательно изучил. Как тот австрийский обер-лейтенант.
        - Прошу, господин капитан, - он отдал удостоверение Яну. - Ваши попутчики?
        - Поручик Максутов, - представил Ян, Олег кивнул, - и подпоручик Бутурлин, - Никита также склонил голову.
        - Что вам угодно? - голос князя прозвучал чуть надменно.
        Ну да. Контрразведку никто не любит.
        - Нас интересует известный вам подпоручик Воронцов. Кто он? Откуда? Куда направился?
        Князь задумался.
        - Воронцов? Воронцов… Что-то знакомое. Ах да! Мы ж с Агафоновым его из плена вызволяли.
        Голицын сделал знак. К ним приблизился бородатый кубанский казак в чине вахмистра.
        - Агафонов, господин капитан интересуется подпоручиком Воронцовым. Помнишь, когда майора-австрияка брали, там наш офицер в плену был.
        Бородач наморщил лоб.
        - Чего-то такое было. Плохо припоминается.
        Немудрено. Перемещенец ушёл в другую волну. В этой - память о нём скудная. В скором времени может совсем стереться.
        - Давайте заночуем, тогда и поговорим.
        - Извольте, - согласился Голицын и скомандовал, - рр-рысью, м-а-а-рррш!
        Через пару часов, судя по навигатору, обогнули Станислав, потом Тысменицу. На окраине труп священника с вывороченными внутренностями.
        - Что будем делать дальше? - раздался в ухе голос Максутова.
        Голос немного изменён. Олег перешёл на ментально-голосовую связь. Ян приказал компу перейти в этот режим и послал мысль:
        : Пока не знаю. На привале задам несколько вопросов. Потом, думаю раскрыться.
        - Всем?
        : Нет. Голицыну и Агафонову. Они чаще всех контактировали с объектом. Остальные погибли.
        - Как скажешь. Командир - ты.
        Через десять километров свернули в лес. Углубились метров на двести и у строили привал. Голицын выставил с трёх сторон дозоры по одному казаку. В небольшой и чуть углублённой чернявым донцом ямке развели костёр. Поужинали нехитрой снедью. Лишь после этого принялись за разговоры.
        Действительно, поручик плохо помнит Воронцова. Со слов князя, молодой человек не вынес ужасов германского плена и потерял память. Его комиссовали. Зачем-то увязался с обозом. Но в ходе боя исчез. Куда непонятно.
        - Может, погиб? - бросил пробный шар Прилуцкий.
        Голицын пожал плечами.
        - Может. Но среди мёртвых его не видел. Правда особо и не смотрел. Что скажешь, Агафонов?
        Бородач-вахмистр повторил жест командира.
        - Никак нет, ваше высокоблагородие. Не видал. Но их благородие верно говорят. Не смотрели особо.
        Голицын добавил, что если объект жив, то, скорее всего, направился в Москву. Он оттуда родом. Действительно, не поспоришь, Воронцов родом из Москвы. Только не начала, а конца двадцатого века.
        Как поступить? Эти люди ещё какое-то время будут помнить трёх контрразведчиков, потом хрональное поле сотрёт их из памяти. Если повысить собственный уровень Агнихотри, родится новая волна. Оно надо? Нет. Совсем не надо.
        - Роман Васильевич, Сидор Пантелеймонович, - обратился Ян к поручику и вахмистру. - Надо бы пошептаться. Дело слишком важное. Отойдём?
        - Извольте, - Голицын встал.
        Следом поднялся казак. Прилуцкий сделал знак Максутову. Олег пошёл с ними. Отошли шагов на пятьдесят. Наконец остановились, и капитан повернулся к сопровождающим.
        - Роман Васильевич, у нас нет выбора. Я вынужден перед вами раскрыться, - тихо заговорил Прилуцкий. - Вы с вахмистром больше всех общались с Воронцовым. Его нужно срочно вернуть.
        - Куда вернуть? - не понял Голицын.
        Стало прохладно. Совсем стемнело. Хоть глаз выколи. Ян мысленно приказал «Лекиму-два» включить ночной режим. Отлично. Чёткая цветная картинка. Ян взглянул в глаза офицеру и потребовал:
        - Дайте слово офицера, что разговор останется между нами.
        Голицын пару секунд помолчал.
        - Слово офицера и дворянина.
        Прилуцкий посмотрел на кубанца.
        - Я не офицер, ваше высокоблагородие, но даю честное слово. Клянусь Пресвятой Богородицей, - вахмистр перекрестился.
        Ян кивнул.
        - Так вот господа. Воронцова нужно вернуть домой. В две тысячи пятнадцатый год.
        Князь с казаком недоумённо переглянулись. Тут у вахмистра на лице мелькнула тень воспоминания.
        - Он ведь чего-то такое говорил! - воскликнул Агафонов. - Помните, ваше благородие?
        - Т-ш-ш. Тише! - прервал восклицание станичника Ян. - Потише, господа.
        Вахмистр, будто ребёнок, прикрыл рот ладонью.
        - Что-то такое было, - задумчиво проговорил князь. - Но вы же не станете утверждать, что и вы… того…
        - Тогда, позвольте снова представиться, - улыбнулся Ян. - Капитан Прилуцкий. Ян Максимович. Оперативный отдел Службы защиты времени Русской Конфедерации.
        - Защиты чего? - не выдержал Агафонов.
        - Защиты времени, - повторил Прилуцкий. - Это мой коллега, - он указал на Максутова, - старший лейтенант Максутов. Олег Алексеевич. У костра - лейтенант Бутурлин, оперативно-боевой отдел. Вот моё удостоверение.
        Ян вытащил из кармана гимнастёрки заранее созданный прямоугольник из атомарного пластика с переливающимся фоном со слабым розоватым свечением для эффекта. Фото Прилуцкого в форме, но без головного убора. Номер, фиолетовый светящийся оттиск печати. Вверху красными фосфоресцирующими буквами «Русская конфедерация», ниже «Служба защиты времени (Хронослужба)». Должность - старший оперуполномоченный. ФИО. Хоть орфография и не имперская, Ян не сомневается, поручик всё прочтёт. Капитан протянул пластик Голицыну.
        Князь, осторожно, будто спящую змею взял липовое удостоверение. Внимательно осмотрел, передал вахмистру. Казак даже понюхал пластик. Ощущение, что тот очень хочет попробовать ксиву на зуб.
        - Мы из двадцать четвёртого столетия. В результате технического сбоя Воронцов попал из своего времени в это. Он не знает, как себя вести и может много чего натворить.
        Агафонов протянул «пластик» Голицыну. Тот вернул хозяину.
        - У меня нет слов, господин капитан. Но… мы-то чем можем вам помочь? У вас такая техника и не можете его вернуть. А мы? Тем более не можем.
        Вахмистр поддержал князя. Ян спросил:
        - Вы хотя бы можете сказать, куда он отправился?
        Поручик немного подумал.
        - Полагаю, в Москву. Он оттуда родом.
        Ян согласился, но чего-то не верится.
        - Вы можете передать ему письмо от меня?
        - Уверены, что мы увидимся? - удивился Голицын. - Почему?
        Прилуцкий вкратце, как можно доступнее, рассказал о хроноволнах. О том, что Воронцов именно в такой волне. Он её создал. Там же и «двойники» князя, Агафонова и других казаков. Время часто выкидывает самые неожиданные выверты, что он, Прилуцкий, уверен на девяносто процентов, что поручик ещё повстречает Воронцова. И не раз.
        - Полагаете, я его узнаю?
        - Полагаю, да. Более того, когда мы уйдём обратно в свой мир, вы и о нас будете помнить смутно. Может, вообще забудете. А когда встретите Воронцова, вспомните и его и нас. Таковы законы времени. Мы сами ещё многое о нём не знаем.
        - Интересно, - отозвался бородач Агафонов. - Не знаете, как устроено и как работает, а лезете. Ведь такого натворить можно, эх, - вахмистр махнул рукой.
        - Странно, - проговорил Голицын. - Вы ведь могли его вытащить в любой… э-м-м… временной точке, начиная с момента его попадания сюда. Так?
        Вот въедливый! Даром, что князь. Интеллигенция в эти времена образованная. Ну не рассказывать же ему всю хронофизику, где Ян и сам плавает хуже, чем рыба в керосине (кажется, так называлось древнее топливо). Вот Милка смогла бы объяснить.
        - Теоритически так. А вот практически. Не получилось. Даже вот сейчас, наиболее благоприятный момент. Не смогли. Физика времени - очень сложная наука. Я сам там далеко не всё знаю.
        - Хорошо, - согласился Голицын. - Давайте ваше письмо.
        Ян полез во всё тот же правый карман и протянул сложенный вчетверо лист из атомарной бумаги со встроенными бозонными и кварковыми роботами.
        - Если будет угроза захвата письма посторонними, сожмите область центра сложенного как сейчас листа посильнее, оно превратится в чуть заметное облачко газа, - Прилуцкий сжал пальцы и письмо исчезло.
        У казака вытянулось лицо. Вахмистр быстро перекрестился. Поручик сохранил хладнокровие. Только чуть побледнел и глаза расширились.
        - Не пугайтесь, Сидор Пантелеймонович. Это не колдовство. Всего лишь техника. Вы же не боитесь стрельбы из карабина или… - Ян мысленно запросил у компа название летательных аппаратов в этой эпохи, - аэропланов. Чтобы вернуть письмо нужно сделать так.
        Прилуцкий сложил ладонь щепотью, будто собирая невидимую ткань. Оно на самом деле так и есть. Письмо тут же материализовалось в руке. Он протянул листок поручику.
        Князь уже без прежней опаски взял листок.
        - Попробуйте.
        Голицын повторил манипуляции. Вытер вспотевший лоб.
        - Если хотите, можете прочесть. Мы не делаем из него секрета.
        - Здесь темно. Прочту завтра.
        - Хорошо. Да и ещё. Когда Воронцов прочтёт, пусть сдавит пальцами правый нижний угол листа. Мы получим сигнал, что письмо дошло до адресата. Всё заполнили?
        - Всё.
        Поручик убрал сложенный лист в карман гимнастёрки.
        Такой же лист Ян передал Агафонову и попросил проделать те же манипуляции. Вахмистр сильно побледнел, но подчинился. Когда со второй попытки получилось материализовать письмо, немного успокоился.
        Прилуцкий отдал мысленный приказ Никите подойти к ним. «Леким-два» перевёл мысленную команду в голос и отправил Бутурлину.
        - Ну вот и всё, господа. Благодарю за помощь. Нам пора. Прощайте.
        Ян пожал руку князю, вахмистру. Неслышно подошёл Бутурлин.
        - Никита, уходим. По коням!
        Тут встрял Агафонов и смущённо попросил:
        - Позвольте вопрос, ваше высок… господин капитан.
        - Да конечно, - отозвался Ян.
        - Откуда вы знаете, как меня звать? Я ж не назывался.
        Голицын тоже вопросительно посмотрел на капитана.
        - Мы всё о вас знаем. Работа такая, - улыбнулся Прилуцкий.
        - И обо мне? - спросил князь.
        - О вас, Роман Васильевич, особенно. Вы часто контактируете с Воронцовым.
        Голицын велел вахмистру идти к казакам. Когда тот отошёл, спросил:
        - Скажите, Ян… э-э… Максимович, если всё знаете, какова судьба моего брата Виктора? От него давно никаких вестей.
        Ян подумал, что вряд ли имеет смысл скрывать что-либо. Времени это ничем не повредит.
        - Мне очень жаль, Роман Васильевич, но штабс-ротмистр Виктор Васильевич Голицын погиб чуть больше месяца назад, второго июня около города Керманшах в ходе вылазки персидских фидаинов. Прощайте.
        Хроноагенты подошли к импровизированной коновязи и отвязали своих лошадей. Вскочили в сёдла. Ночной режим решили не выключать. Видно почти как днём, но немного неестественно.
        В Станислав. Там остальная часть группы.
        Поручик Голицын
        Русская императорская армия
        10(23) июля 1917 года
        г. Харьков
        Почти четыре часа мариновали в контрразведке. Потом пошёл к начштаба и таки добился отпуска. На неделю. В Черновцах взяли билеты в вагон первого класса. Поезд еле плёлся, часто останавливался. На задрипанном полустанке их обстреляли. Около трёх дюжин солдат попытались остановить состав. Машинист, насколько возможно, увеличил ход, но вряд ли смог выжать больше сорока вёрст в час. Оторвались. В стекле окна их купе остались две дырки.
        К концу третьего дня пути прибыли в Харьков. Расписание полетело к чертям.
        Из тамбура Роман Васильевич рассматривает знакомый вокзал. Три года здесь не был. На перроне много народу. Жёлто-зелёная форма солдат. Часто мелькают рабочие тужурки. У рабочих на рукавах красные повязки. Интересно. В Петрограде после июльских событий красную гвардию разогнали. А тут?
        Иногда попадаются пёстрые наряды цыганок, серые женские платья. Вальяжно прохаживающихся в ожидании поезда дам не видно.
        Скрипнули тормоза. Поезд остановился на второй платформе. Пожилой проводник открыл дверь и опустил подножку. Поручик подхватил купленный в Черновцах чемодан и слез на мокрый перрон. Посмотрел на небо. Сквозь хмурые тучи местами проглядывает солнце.
        Следом спустился Воронцов с вещмешком и чемоданом. Физиономия хмурая.
        - Ты чего смурной такой?
        Тот скривился.
        - Да ну на фиг. Настроение поганое.
        - А-а. Ну-ну.
        Роман Васильевич взглянул на башенные часы. Стрелки замерли на двадцати минутах первого. Не может быть! Вытащил брегет. Четверть пятого.
        - Идём.
        Прямо через пути направились к главному входу. Где-то там должны быть кассы. Прошли внутрь. В просторном зале кто где - на полу, на мешках, чемоданах сидят и лежат солдаты. У большинства винтовки. Кто-то без оружия, но таких мало.
        По правой стене три окошка касс. Два наглухо заколочены. Около третьего бузит дюжина разъярённых вооружённых солдат.
        Роман Васильевич подходит ближе, Воронцов не отстаёт.
        - Вставить штык ему в пузо! - вопят бузотёры. - Сразу билеты найдутся! Даёшь! Давай билеты, сука мордатая!
        Изнутри донёсся дрожащий голос билетёра:
        - Нет билетов, господа! Все поезда на Юг переполнены. На Петроград есть. На Москву. В Ростов и Екатеринодар нет.
        Толпа не унимается.
        - На кой нам Москва? Айда к начальнику вокзала, братцы! Пусть перед трудящимися ответ держит!
        Толпа отхлынула. Около касс остались трое хмурого вида солдат. Рожи давно не бритые. Судя по шифровкам - из двенадцатого гренадёрского полка.
        - Далёко ль собрались, братцы? - выдавил улыбку Роман Васильевич.
        - До Ростова, а после на Царицын, - хмыкнул черноглазый детина, ростом на голову выше поручика.
        - А нам, увы, в Петроград надо. Позволите? - Голицын кивнул на кассу.
        Солдаты нехотя расступились.
        - Когда ближайший на Петроград? - спросил князь у мордатого средних лет билетёра.
        Тот вытер цветастым платочком потный лоб.
        - Так кто его знает, ваше благородие! Должон через два часа, в шесть с четвертью. Его могут и раньше отправить, могут и позже.
        Роман Васильевич скрипнул зубами. Полный бардак!
        - Хорошо. Дайте один в первый класс.
        Билетёр достал кусочек картона, вписал номер вагона и место.
        - С вас пять рублей.
        Роман Васильевич кивнул Воронцову. Тот достал пятёрку. Билетёр протянул талон гостю из будущего. Голицын тронул за плечо Антона:
        - Идём.
        Вышли на платформу. Поручик поискал глазами место, где можно передохнуть. Вон там раньше была вокзальная ресторация. Вывеска валяется на мокрой брусчатке, но народ входит и выходит. Стало быть, заведение функционирует. Отлично.
        Около входа курят пятеро вооружённых винтовками рабочих с красными повязками на рукавах.
        Воронцов тронул за плечо:
        - Ром, я… это, - он замялся.
        - Ты чего?
        - Ты ж вроде к невесте приехал. Иди. Я тут сам как-нибудь.
        - Вот на поезд тебя посажу, дальше будешь сам. Как ты говоришь? Не заморачивайся? Вот и не заворачивайся.
        Антон широко улыбнулся. Роману Васильевичу очень хочется поскорее увидеть Дашеньку, но бросать гостя из будущего не правильно. И тащить с собой нельзя. На поезд можно опоздать. Ведь предлагал остаться на пару дней в Харькове. Не хочет. Вот чудак-человек!
        Направились к ресторации. Красноповязочные покосились, но ничего не сказали. Вошли. Посетителей немного. Занято меньше половины столиков, в основном офицерами. Справа у окна расселась группа - господин в штатском с бакенбардами, рядом трое рабочих и два нижних чина. Старший унтер и фельдфебель. Вся группа с красными бантами на груди. У фельдфебеля на правой руке красная повязка. О чём-то беседуют. Пять столиков пустуют.
        Тут же подбежал официант, мужчина лет двадцати семи. Физиономия показалась знакомой. Точно, этот человек ещё до войны служил в этой ресторации. Вот только имени поручик не помнит. Голицын, будучи воспитанником Пажеского корпуса, иногда бывал здесь, когда на вакацию приезжал к Дашеньке. Обычно вот так вот, при отъезде.
        - Прошу-с, господа?
        Проводил за свободный стол, аккурат около окна, подал меню.
        - Прошу прощения, господа, из того, что в меню, почти ничего нет-с. Война-с, - виновато улыбнулся официант.
        - Зачем тогда принёс? - Роман Васильевич отложил картонную книжицу. - А что есть?
        - Не угодно-с супчик рыбный-с и гречка с грибами-с.
        Голицын посмотрел на Воронцова.
        - Есть охота, выбирать не приходится, - пожал плечами тот.
        - Неси, - приказал поручик. - Из вин что?
        - Виноват-с, ваше сиятельство. Только водка-с.
        Роман Васильевич снова взглянул на гостя из будущего. Тот кивнул. Но напиваться ни к чему.
        - Косушку.(30)

* * *
        30) КОСУШКА - единица измерения объёма жидкости в Российской империи. Использовалась для измерения количества вино-водочных напитков. Равнялась 1/40 ведра или примерно 0,31 литра (прим. автора).
        - Будет исполнено-с, - официант поклонился и быстро отошёл.
        Антон угрюмо молчит. Скорее всего, боится один ехать. Н-да, там, в другой эпохе люди уже и думают по-другому. Никакого понятия о чести, патриотизме. Как он хотя бы о женщинах отзывается! Тёлки! Если будет так в столице выражаться, запросто может на дуэль нарваться. В Черновцах вот нарвался. Стоп, стоп! Какая дуэль? В столицах чёрте что творится. На улицах куча вооружённого народа, полицию ликвидировали. Роману на миг стало страшно за маму и сестру. Хоть женщины в семье Голицыных владеют фамильной боевой системой, но против толпы не попрёшь.
        Официант принёс графин водки, рюмки, солёные огурчики. Когда тот всё расставил и собрался уходить, Роман Васильевич его остановил.
        - Любезный, будь добр, как подадут состав на Петроград, сообщи, - и положил на стол серебряный полтинник.
        Парень ловко сгрёб монету.
        - Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, - и моментально испарился.
        Ни с того, ни с сего возникло ощущение чужого, изучающего, взгляда. Голицын как бы невзначай осмотрелся. Группа с красными бантами всё также беседует. Господин с бакенбардами неприязненно поглядывает на поручика.
        Нет. Не то.
        У противоположной стены тучный господин в клетчатом пиджаке. Господина не сразу заметно. Скрывают колонны. Роман Васильевич отвернулся. Когда через пару секунд посмотрел на то место, тучный господин исчез.
        Мистика. Голицын разлил по полрюмочки.
        - Давай, - в полголоса проговорил поручик, - за мой отпуск и твою комиссацию.
        Антон угрюмо кивнул и взял рюмку. Роман Васильевич приподнял свою, отсалютовав. Гость из будущего улыбнулся и повторил жест. Водка оказалась, мягко говоря, так себе.
        - Хороша! - передёрнулся Воронцов.
        - Ну вы даёте граф. Дрянь полная. До войны гораздо лучше была. Даже в этом заведении.
        - Фигасе! - непонятно выразился «гость» и протянул руку за огурцом. - У нас и хуже продают.
        Воронцов смачно захрустел. Голицын тоже взял огурчик. Положил в рот. Огурчики удались на славу. Неужели в двадцать первом веке водка ещё хуже? Об этом и спросил Антона.
        - А то. Такую дрянь, бывает, продают! Эта, - он кивнул на графин, - очень даже ничего.
        Роман Васильевич хмыкнул. Если теперешняя у них считается ничего, что же тогда «такая дрянь»?
        Официант принёс первое и второе. Антон набросился на еду. Голицын вздохнул.
        - Антон, прости, что отвлекаю от процесса. Позволь дать совет.
        - Ум… гм… млям… - закивал тот с набитым ртом.
        - Не торопись. Ты же дворянин. Принимай пищу спокойно, с достоинством, - Роман Васильевич взял со стола белую салфетку, заправил за воротник, и не спеша, подпирая хлебом ложку, отпробовал рыбного супа.
        Уха оказалась неплохой.
        Антон поднял салфетку с колен и тоже запихнул за воротник гимнастёрки. Не торопясь, отправил полную ложку в рот. Несколько капель упали на салфетку.
        - Чёрт!
        - А ты неполную набирай, - посоветовал князь.
        Воронцов кивнул.
        Когда закончили с ухой, Голицын разлил ещё по полрюмочки.
        - Рассказывай, - попросил Роман Васильевич, - что тебя гложет?
        - С чего взял-то? - буркнул Антон и потянулся за рюмкой.
        - Я же вижу. Но если не хочешь, не говори. Я не вправе настаивать.
        Гость из будущего молча выпил, утёр ладонью губы и спросил:
        - Почему не хочешь меня послушать?
        - Ты о чём?
        Воронцов подался вперёд.
        - Бери своих, Дашу, предков, сестру и уезжайте из России. В октябре такое начнётся!
        - Да тише ты! - прошипел поручик и покосился на группу гражданских с красными бантами.
        Те заинтересованно посмотрели в их сторону.
        - Рома, послушай меня! - зашептал Антон. - Эта война почти закончена. В октябре большевики захватят власть. Будет новая война, гражданская. Брат будет резать брата. Бери своих и валите, ну не знаю, в Европу, там, в Штаты.
        Голицын взглянул в горящие глаза Воронцова и тихо проговорил:
        - Это ты у нас птица вольная. А я - на службе.
        Слова гостя из будущего зацепили Романа Васильевича. В России творится Бог знает что. Не совсем неправ Антон. Но он пришелец из далёкого двадцать первого века. А Голицын - русский офицер, присягнувший царю и Отечеству.
        - Ром, я тэбе адын умный вэщ скажу, только ты не обыжайса, да? - почему-то с горским акцентом проговорил Воронцов. - Как говорил известный персонаж фильма. Хуже нет гражданской войны.
        Роман Васильевич хмыкнул.
        - Тоже мне Америку открыл!
        - Они вон, - кивнул куда-то в сторону Антон, - ходят, орут: «Войне конец!», «Войне конец!» Какой, на хрен, конец? Эта бойня ещё на четыре года, Ромыч. По всей стране такая хрень будет. Вот в чём трэш. Знаешь, я гражданскую войну к счастью не познал, но девяностые годы помню, хоть и пацаном был. В стране разгул бандитизма. Менты ничего сделать не могут. У них даже бензина не было на вызовы выезжать. Офицерам зарплату по полгода не выплачивали. К бате друг приезжал. Офицер. Вместе в Афгане воевали. Рассказывал. В чеченскую войну встречает полевого командира, бывшего однокашника. Учились в одном училище, в одном взводе. Потом встретились случайно в Афгане. Там друг отца спас ему жизнь, когда их разведгруппа напоролась на «духов».
        Антон замолчал, протянул руку к графинчику и разлил по полной. Он рассказывал, что русские войска воевали в Афганистане, или как он называет - в Афгане. И про «духов» рассказал. Прошло сто лет, а язык изменился. Вроде и по-русски говорит, но много новых слов.
        Воронцов взял рюмку и отсалютовал князю. Поручик ответил тем же.
        - И теперь этот его однокашник командовал бандой «духов». Пленных меняли. Они стояли в охранении.
        Антон снова замолчал и уставился в одну точку.
        - А теперь, в моё время, - продолжил он, - на Украине гражданская идёт. В Киеве был фашистский переворот. Донбасс взбунтовался.
        - Донбасс? - переспросил Голицын.
        - Ну это. Донецк и Луганск.
        Роман Васильевич попытался припомнить. Луганск - уездный город Славяносербского уезда. Тут, в Екатеринославской губернии. Вёрст триста пятьдесят на восток. А вот Донецк?(31) Название незнакомое. Или Антон так Бахмут называет?

* * *
        31) Донецк в то время был рабочим посёлком в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии и назвался Юзовка (прим. автора).
        - По ящику показывали, - продолжил Антон. - Два брата. Один воюет в украинской армии, другой в донецком ополчении. И оба считают, что правы. А потом всю эту хрень показывают по ток-шоу. И мусолят, мусолят.
        Новое слово «ток-шоу». Разговорное зрелище? Ерунда какая-то?
        - Что это за ток-шоу такое?
        - Ну, - Воронцов почесал голову, - ну это хрень всякая. По ящику показывают. Собираются дятлы и болтают о всякой фигне, а народу преподносят, что офигеть какая нужная и важная тема. И показывают на всю страну. А чё? Пипл хавает, хомячки довольны.
        Роман Васильевич разлил графинчик до конца.
        - Не верится как-то, что в октябре что-то начнётся. Итак вон что творится. Куда уж хуже?
        Воронцов вздохнул.
        - Для меня это уже история. Ром, ну вот представь, где-нибудь в мае четырнадцатого ты выходишь из кабака с девчонками, а тебе говорят: «Парень, через пару месяцев война, а через три года вообще страны не будет. Царь отречётся от престола». Твоя реакция?
        Голицын задумался. То, что война на пороге, знали все. А вот про отречение государя от престола? Про революцию? Н-да.
        - Ну и к чему это?
        - Какая, на фиг, служба, Рома! Страны, которой ты присягал, давно нет. Царя скоро расстреляют. В армии толпы дезертиров. Офицеров и дворян убивают, или скоро начнут убивать. Уезжайте из страны.
        Прав Антон. По разведочным сводкам, офицеров уже убивают. В Петрограде во время июльских событий разгромлен архив контрразведки, захвачены «Кресты». На свободу выпущены около четырёхсот преступников. Уехать? Уехать не проблема. Вот только от совести куда потом денешься? Он глянул в серые с зеленцой глаза гостя из будущего.
        - Антон, ты хочешь вернуться домой?
        Тот вскинул брови.
        - Ну… д-да. А ты это к чему?
        - Я тоже хочу прожить свою жизнь, как ты свою. Долг солдата - защищать Отечество. Извини, что поучаю, но я - солдат. А там… На всё воля Божья, - он перекрестился.
        Антон сожалеюще развёл руками и посмотрел в окно.
        - Гля, какой-то поезд подают.
        За окном по третьему пути проехал паровоз. Клапан паровой машины выпустил густое белое облако. За локомотивом потянулись зелёные вагоны. Чёрный дым из трубы окутывает первый вагон.
        Подошёл знакомый официант.
        - Питерский, ваше сиятельство, - он кивнул в сторону состава.
        - Принеси, счёт.
        - Одну минуту-с, - парень тут же исчез.
        Через минуту принёс бумажку. Два тридцать пять. Роман дал три рубля.
        - Без сдачи.
        - Благодарю-с, ваше сиятельство.
        Официант склонился в поклоне.
        Офицеры взяли чемоданы и вышли на перрон. Снова перебрались через пути. Перрон уже немного подсох. Вагоны ещё в каплях после дождя.
        - Пошли. У тебя второй вагон?
        Антон кивнул. Направились к началу состава. У паровоза сгрудились пятеро с красными повязками на рукавах. По затылку пробежали ледяные мурашки. Роман Васильевич остановился и поставил чемодан на перрон.
        - Ты чего? - Антон встал рядом.
        Голицын не спеша огляделся.
        - Делай вид, что мы с тобой просто общаемся.
        - Окей, - согласился гость из будущего. - Чего случилось-то?
        - У меня такое чувство, что за нами наблюдают. Уже не в первой за сегодня.
        Воронцов завертел головой.
        - Кто? Может опять дроны?
        Поручик снова медленно осмотрелся. Люди через пути спешат к вагонам. Ничего особенного. Но ощущение чужого взгляда не отпускает.
        - Не знаю. Не похоже.
        Развернулся. Сзади тоже никого. Никого и ничего подозрительного. Ощущение пропало.
        - Ладно, идём, - Роман Васильевич подхватил чемодан. Около вагона с цифрой «два» остановились.
        - Когда отправляется? - спросил поручик у высокого худощавого проводника.
        - Не меньше получаса, ваше благородие.
        Голицын достал брегет. Шесть. Антон протянул проводнику билет. Тот щёлкнул компостером.
        - Прошу, - проводник кивнул на дверь и спросил у князя. - Ваш?
        - Я провожаю.
        Проводник кивнул.
        - Скажите, любезный, - Роман Васильевич обратился к проводнику, - почему вагоны первого класса в начале состава. Ведь дым в купе.
        Антон тоже с любопытством уставился на худощавого железнодорожника.
        - Так-то оно так, ваше благородие, да вот, - проводник перешёл на шёпот, - солдаты с фронта бегут, а билетов нет. Вот они и лезут на крышу и в вентиляцию вагонов первого и второго классов мочиться, прости господи, - проводник перекрестился, - изволют. Дабы, как они выражаться изволют, буржуям неповадно было.
        - А чего неповадно-то? - подал голос Антон.
        - Кто ж их разберёт, ваше благородие? А так, труба у энтой модели, - он показал на паровоз, - короткая, поезд идёт медленно, вёрст двадцать-тридцать в час, и крыши двух-трёх первых вагонов в дыму. Они там не сидят, и безобразничать не смогут.
        Поднялись в вагон и вошли в третье купе. Антон тут же загнал чемодан под нижнюю полку и уселся на неё. Голицын - на другую, напротив. Свой багаж оставил на полу, лишь чуть подвинул.
        - Ну как, нормально?
        Антон пожал плечами:
        - Годится. Почти эсвэ, - непонятно выразился он. - Даже круче, чем сюда ехали. Ром, ступай, тебя невеста ждёт. Я доеду.
        - Поезд отправится и пойду.
        Роман Васильевич глянул в окно. Мимо прошли пятеро вооружённых рабочих с красными повязками.
        Раздался шум. Кто-то идёт по вагону. В купе вваливается тучный господин с огромным саквояжем в одной руке и тростью в другой. Тот самый, из ресторации. Клетчатый пиджак. На голове шляпа-котелок.
        - Прошу прощения, господа, - он с недоумением посмотрел на Голицына. - Это моё место, сударь.
        - Да, конечно, - Роман Васильевич пересел на полку к Антону.
        Снаружи раздался гудок и два звона колокола. Голицын взглянул на брегет. Десять минут седьмого. Вошёл проводник и сообщил, что отправление через пять минут. Голицын встал и взял чемодан. Антон тоже поднялся. Вдвоём вышли из купе и направились к выходу.
        В тамбуре Роман Васильевич ещё раз повторил адрес в Петрограде.
        - Ну, - он протянул Воронцову ладонь, - счастливого пути, граф.
        Антон пожал руку. Поручик обнял гостя из будущего. Отпустил и посмотрел в глаза потомка. Тот кивнул:
        - И тебе удачи.
        Голицын спустился на булыжный перрон. Махнул Воронцову. Тот махнул в ответ и отправился в купе. Поручик бросил взгляд на паровоз. К группе красноповязочников присоединились с десяток солдат.
        С долгим шипением вырвалось облако пара. Крылья семафора поднялись - путь свободен. Паровоз свистнул. Состав медленно набирает ход, перестукивают колёса.
        Проехал последний вагон. В левом нижнем углу горит красный фонарь. Поручик смотрит на удаляющийся поезд. Дурацкое ощущение, словно упустил что-то важное. Какое-то раздвоение сознания. Вспомнил ночь у костра после боя с германцами. Рассказ Антона. Вроде как были ещё какие-то люди. Чушь какая-то. Роман Васильевич снял фуражку и мотнул головой.
        На втором перроне людей практически не осталось. Большинство народа на первом, около здания вокзала. Лишь впереди, где стоял паровоз пятеро с красными повязками и та же группа солдат.
        Красноповязочники направились к поручику. Посередине и чуть впереди вышагивает черноусый мужчина лет тридцати. Тёмно-синие брюки заправлены в обычные сапоги. Поверх серой рубахи чёрная тонкая кожаная куртка нараспашку. И как ему не жарко? Рубаха подпоясана армейским ремнём, справа деревянная кобура с «маузером К96». На голове чёрный кожаный картуз.
        Роман Васильевич почувствовал угрозу. Инстинктивно вошёл в боевое состояние. Стрелять нельзя. Посмотрел направо. В саженях пятнадцати лесополоса, за ним рабочие кварталы. Не уйти. Итак. Шаг вперёд влево. На выхватывании шашки троим, считая «кожаного», по горлу. Зайти за спину оставшимся и режущим движением по шеям. Вряд ли больше двух-трёх секунд.
        Пятёрка подошла ближе.
        - Ваши документы! - твёрдым голосом потребовал «кожаный».
        Роман Васильевич медленно расстегнул левый карман гимнастёрки.
        - В чём дело господа и с кем имею честь?
        - Патруль рабоче-крестьянской красной гвардии, - отчеканил «кожаный». - Ловим германских шпионов. Документы.
        Голицын подал удостоверение и свидетельство. «Кожаный» внимательно изучил бумаги.
        - Поручик Голицын? В отпуске?
        - Так точно. Могу идти, господа? - Роман Васильевич протянул руку.
        - Дерзишь, ваш бродь, - один из красноповязочников стал медленно снимать с плеча винтовку.
        - Погодь, - остановил его «кожаный».
        Немного подумал, повертел в руках бумаги Голицына и вернул поручику.
        - Можете быть свободны.
        Патруль отправился дальше. Тот, что снимал винтовку слегка задел Романа Васильевича плечом. Голицын медленно выдохнул сквозь зубы. Идиоты были в паре секунд от смерти.
        Состав уже скрылся из виду. Лишь дым от трубы ещё висит над холмом вдали.
        По затылку вновь пробежали холодные мурашки. На этот раз сильнее. Роман Васильевич неспешно повернулся. «Лениво» осмотрел лесополосу. Никого. Ощущение чужого взгляда не отпускает.
        В правом кармане гимнастёрки что-то странно шевельнулось. Поручик вздрогнул и хлопнул по карману. В левом удостоверение с отпускным свидетельством, правый был пустой. Сейчас там что-то есть. Надел фуражку, опустил чемодан на булыжное покрытие и расстегнул пуговицу. Пальцы нащупали бумагу. Голицын извлёк сложенный вчетверо листок. Письмо для… Воронцова.
        В сознании будто яркая вспышка. Он сидит с Воронцовым в лесу. И словно в параллельной реальности - трое офицеров контрразведки. Нет! Не контрразведки, Какой-то… Хронослужбы. Из двадцать четвёртого столетия. Точно! Мысли путаются. Они предупреждали. Они же рассказали о гибели Виктора. Вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.
        Голицын развернул листок. Снова ощущение чужого взгляда. Ладно, Бог с ним. Принялся читать. Странная орфография, но ничего, понять можно.
        В левом углу листка переливающийся от синего до фиолетового угловой штамп. Справа адрес - «Господину А. Д. Воронцову».
        «Уважаемый Антон Дмитриевич!» - прочитал первую строку Роман Васильевич.
        «К Вам обращается представитель Службы защиты времени (Хронослужбы) Русской Конфедерации капитан Прилуцкий Я. М. (фото ниже)».
        Ниже, действительно, посередине стандартная, два с половиной на три с четвертью вершка карточка капитана в бирюзовой форме. Цветная! Прямо на бумаге! Хотя чего удивляться? Двадцать четвёртый век. Техника наверняка ушла невообразимо далеко.
        Князь насчитал на погонах Прилуцкого по четыре звёздочки. Ага, по-ихнему это капитан. А у нас - штабс-капитан. Идём дальше.
        «В результате технического сбоя Вы оказались в другой пространственно-временной локации…»
        Во нагородили! Пространственно-временной локации.
        '… а именно в 1917 году. Просим сохранять полное спокойствие, поменьше общаться с местными жителями.
        Ваш новый друг, князь Роман Васильевич Голицын любезно согласился передать Вам это письмо'.
        Ничего себе! Это у них называется «любезно согласился»? Ладно. Дальше.
        «По информации, полученной от г-на Р. В. Голицына, нам стало известно, что Вы собираетесь отправиться в Москву. Наши аналитики считают, что Вы можете оказаться и в Петрограде».
        Точно, Роман Васильевич сказал Прилуцкому, что Воронцов из Москвы. Но он лишь предположил, что Антон поедет в Москву. А вот то, что он в то же самое время, как беседовал с агентами… Хронослужбы, надоумил Антона поехать в Петроград, не помнит. Тогда не помнил. Сейчас помнит. Проделки времени? Бог весть. Эти, из службы и то не всё знают. Прав Агафонов, не знаешь, нечего лезть. А ведь лезут же.
        «Просим вас каждый вторник и пятницу прогуливаться по Тверской улице с пятнадцати до семнадцати часов в Москве, либо по Литейному проспекту в Петрограде в то же время. Я выйду с Вами на связь».
        Интересно. Для Антона это может быть весьма опасным. Интеллигентный молодой человек в центре города, охваченном революцией. Что там дальше?
        «Ещё раз просим поменьше общаться с местным населением».
        Вот это как, интересно? Он же должен где-то жить? Благо, сейчас остановится в доме Голицыных. Ну а так? В гостинице или постоялом дворе? По-любому придётся общаться. А прогулки два раза в день по два часа? Это как? Просьбы какие-то несовместимые.
        'В случае невыполнения наших требований Вы будете считаться преступником, нарушившим законы перемещения во времени.
        С уважением, старший оперуполномоченный оперативного отдела Московского регионального департамента Хронослужбы капитан Прилуцкий'. Подпись.
        Они там что, совсем сдурели? Как это «преступником»? С какой такой радости? По их вине человек попал в прошлое, он ещё и преступник?
        Поручик сложил письмо и спрятал в карман. Ощущение чужого взгляда пропало.
        Что делать с письмом? Его можно уничтожить. Капитан из Хронослужбы рассказал, как. Отправить по почте? Бред. Там работает цензура. Хотя в стране такой бардак, именно из-за этого оно может и не дойти. Через два дня Голицыну возвращаться в дивизию. Возможности Хронослужбы огромны. Сами выйдут на Антона. А ему нужно идти к Голенищевым. Роман Васильевич поднял чемодан.
        Непонятное ощущение заставило обернуться в сторону, куда ушёл поезд. К нему приближаются десять солдат. У всех шифровки десятого полка. Лицо крайнего слева показалось знакомым. Один приотстал, наклонив голову, и его лица Голицын не рассмотрел.
        - Ваши документы! - потребовал широкоплечий, лысый боец.
        - Опять? Уже проверяли, - закипая, рыкнул поручик.
        - Добрый вечер, Роман Васильевич, - улыбнулся приотставший солдат.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        10(23)…13(26) июля 1917 года
        Железная дорога Российской Империи
        - Позвольте представиться, - сосед по купе приподнял шляпу-котелок, - Ростовцев, Альберт Филаретович, купец второй гильдии.
        Тоха рассмотрел чувака. Лет тридцать пять. Тёмные с рыжиной волосы, в уголках серых глаз морщинки. Брови прямые, наружные уголки чуть приподняты. Нос с горбинкой. Лицо немного вытянутое с массивным подбородком. Рот слегка перекошен. Усы, как и волосы, рыжие, но светлее. Чуть округлый животик не слишком бросается в глаза.
        Программер положил фуражку на полочку и представился в ответ:
        - Подпоручик Воронцов, Антон Дмитриевич.
        - В отпуск, господин подпоручик? - улыбнулся Ростовцев.
        Улыбка обнажила ровные белые зубы, как у голливудских звёзд.
        - Нет, - оскалился в ответ Тоха. Чувак ему не понравился. - Комиссован по болезни.
        Прямые брови соседа взлетели вверх.
        - Вот оно как? Однако.
        Чувак полез в большую кожаную сумку с маленькой ручкой. Через пару секунд на свет появилась бутылка. На этикетке надпись - «Столовое вино № 42. 1/20 ведра. Крепость 40%. Н. Л. Шустовъ с С-мъ». Одна двадцатая ведра? Это сколько? В ведре десять литров. Поллитровка? Бутылка, пожалуй, побольше, но до ноль семи не дотягивает.
        - За знакомство? На дорожку?
        Тоха поразмыслил. Ромыч вроде бы говорил, что не особо принято распивать. Сухой закон. Или он что-то путает? Ладно, фигня.
        - Давайте, - согласился программер.
        Комерс извлёк из сумки пару стальных рюмочек.
        - Походные, - и опять эта голливудская улыбка.
        Купец разлил по первой. Закусона не видать.
        - Минутку, сейчас закуску достану, - Тоха полез в вещмешок и достал тушёнку.
        - Запасливый вы человек, Антон Дмитриевич, - то ли похвалил, то ли съязвил комерс. - Вагон-ресторан заработает только завтра. Если вообще заработает.
        Перочинным ножом вскрыл банку. У комерса нашлись походные вилки.
        Тяпнули. Неплохая водочка. Программер прямо из банки закусил. Сосед последовал примеру.
        Попаданца напрягло лишь одно. Судя по фильмам, богатые люди этого времени не пили водку в купе с незнакомыми людьми и не закусывали тушёнкой из банки. Напряг быстро отпустил. Купец оказался мужиком весёлым и компанейским. Часто бывал в Европе, в Америке. Тоха от души ржал над его байками. В итоге захмелел. По просьбе комерса рассказал свою историю. Разумеется, вымышленную. Ростовцев покачал головой, поцокал языком и налил ещё по рюмочке.
        Спать легли около полуночи…
        Разбудил гвалт снаружи. Программер приподнялся и выглянул в окно. Там на сером, в утренних сумерках, перроне орут, вопят больше сотни солдат.
        Сосед дрыхнет, приоткрыв рот.
        - Господа, господа, вы что? - раздалось ближе к тамбуру.
        Тоха едва узнал голос проводника. Сосед даже не пошевелился.
        - Сгинь, плешивый! Пристрелю, собака! На штыки его, гниду!
        Шаги в коридоре. Дверь купе распахнулась, и на пороге возникла толпа юнитов.
        - А ну, буржуи, подъём! - рявкнул один с лычками младшего унтер-офицера. - Потеснись, ваш бродь! Людям, - сделал он ударение на «я», - тоже ехать надо.
        Попаданец сел как был, в пресловутом «белом триппере». Сосед, открыв глаза, испуганно заморгал.
        - В чём дело, господа? - пробормотал комерс.
        - Подъём, говорю! Чё не понятно?
        И уже Тохе:
        - Двигайся, ваш бродь!
        - Может, позволите одеться? - чуть дрогнувшим голосом спросил программер.
        Юниты заржали.
        - Ну чё, братцы, - обратился «младшой» к своим, - позволим буржуям одеться?
        - Та нихай одеваются! Нечего, пусть в исподнем сидят! Обойдутся! - на разные голоса загалдели те.
        Унтер выслушал «коллег» и разрешил:
        - Одевайтесь.
        Тоха надел брюки, намотал портянки (уже наловчился), натянул сапоги. Унтер не сводит с него глаз. В довершение напялил через голову гимнастёрку. Воротник застёгивать не стал. У юнитов вороты тоже расстёгнуты. Подпоясался ремнём, продевая плечевые ремешки под погоны, и протянул руку к шашке.
        - Ша, ваш бродь, ну-ка сабельку пожалте сюда. И револьвер, будьте добры. Да не боись, вернём.
        Отдал оружие унтеру. Тот засунул ствол за пояс, шашку поставил у двери.
        Комерс возился дольше. Его пнули, не дав повязать галстук.
        - Ну всё, двигайтесь.
        - Господа, но это моё место, - вяло возразил Тоха.
        - Ты чё, сука буржуйская! Мать твою! А ну двигай, говорят! Или на улицу выкинем!
        От удара в скулу в глазах вспыхнуло, голова закружилась. Программер сумел дёрнуться и смягчил удар. Рухнул на полку. Резко вскочил. Снова удар. Во рту стало солёно. Сглотнул кровь. Зубы вроде бы целы. Судя по звукам, досталось и комерсу.
        Сел у окна. Напротив - сосед. В купе разместились шесть юнитов, включая унтера. Тот оказался рядом с Тохой. Двое внесли деревянный ящик ручками по бокам, больше похожий на сундук. Ящик запихнули под столик. Ноги упёрлись в твёрдое дерево.
        - Чё за рундук? - спросил рыжий юнит.
        - Шмотьё всякое, не обращай внимания, - отмахнулся унтер. - У буржуев экспроприировали.
        Тоха осмотрел новых соседей. Рожи у всех небритые дня три. У чернявого унтера и у юнита, что сел рядом с комерсом, на погонах цифра «3». У остальных - «15».
        - Вы докудова, братцы? - спросил унтер у «пятнадцатых»
        - До Орловской губернии, - ответил рыжий. - А вы?
        - А мы с братухой, - унтер кивнул на второго с «тройкой», - тульские. А ты кто таков будешь, ваш бродь?
        Как бы поступил Ромыч? Хрен его знает. Может, используя свои приёмчики, загасил бы всех, и через десять секунд тут осталось бы шесть остывающих «жмуриков». Как он тогда лихо уделал всех диверсантов, пока Тоха отбивался от одного. А может, не стал бы связываться. Он пацан лихой, но с головой дружит.
        - Подпоручик Воронцов, еду в Питер по комиссации после немецкого плена. Работал на заводе, вроде бы.
        - На заводе? - рассмеялся «младшой». Остальные заржали. - Горазд ты заливать, ваш бродь. Да ты на свои руки-то глянь. Холёные, словно у барчука. На заводе? Ага.
        Тоха покосился на руки унтера. Крепкие, сильные. На кулаках едва заметные мозоли, будто каратэ занимается. Стоп! Какое, на фиг, каратэ в это время? О нём тут не слыхали. Тем более эти пролетарии. Что-то не так.
        - Я после пыток в германском лагере память потерял, - проговорил Тоха.
        Мигом прошиб пот. Программер достал платок и отёр лоб. Его реакцию, похоже, восприняли иначе. Унтер сконфузился.
        - А-а-а. Ну ты, это, ваш бродь, извиняй, если что. Не знали. А ты кто таков? - обратился он уже к комерсу.
        Сосед начал рассказывать о себе. Похоже, комерс врал, чтоб занизить свою значимость. Мол, бедный, разорившийся коммерсант, и тэдэ, и тэпэ. Тоха не слушал. До Орла ещё часов пять. С такой-то скоростью.
        Юниты галдели всю дорогу. У комерса в сумке обнаружилась ещё бутылка белой. Её раздавили тут же. За победу мировой революции и за новую, счастливую жизнь. «Буржуев» тоже заставили присоединиться.
        Наконец, «пятнадцатые» засобирались. На захудалом полустанке тепло попрощались с «троечниками».
        - Удачи братцы! - пожелал на прощанье унтер - Войне конец. Какая прекрасная жизнь впереди!
        «Ага, - подумал Тоха. - Аж три раза!».
        Унтер подсел к Тохе. Второй «троечник» так и остался рядом с комерсом. Странная тишина. Комерс молча изучает лицо программера. Ощущение, будто присутствие солдат, что недавно его оскорбляли и даже дали по фэйсу, чувака не напрягает.
        Паровоз длинно свистнул, состав дёрнулся. Тоха глянул в окно. Пейзаж медленно поплыл.
        - Держите, - лёгкий толчок в руку заставил отвернуться от окна и посмотреть на унтера.
        «Младшой» протягивает шашку и ствол. Тоха принял оружие.
        - Хотя они вам уже не понадобятся. У нас мало времени, Антон Дмитриевич, - продолжил унтер.
        Странно. Ещё недавно хамил, а сейчас на «вы» перешёл. Внутри живота чуть похолодело. И откуда юнит знает его имя-отчество? Тоха назвал лишь чин и фамилию.
        - Не пугайтесь, Антон Дмитриевич, - взял инициативу комерс. - Вас нужно вытаскивать отсюда. Обратно. В ваше время. Позвольте представиться ещё раз. Капитан Прилуцкий, Ян Максимович. Старший оперуполномоченный оперативного отдела Службы защиты времени Русской Конфедерации.
        Тоха обалдел. Посмотрел на комерса, на унтера, на второго юнита. Те абсолютно серьёзны. Комерс полез в карман и протянул переливающийся прямоугольник.
        Слева цветная фотка комерса в бирюзовой форме. Вверху на розоватом переливающемся пластике фиолетовыми слабосветящимися буквами пропечатано «Русская Конфедерация». Ниже - «Служба защиты времени (Хронослужба)». Капитан Прилуцкий Ян Максимович. Старший оперуполномоченный, ля-ля-фа-фа, три копейки сдачи, прочие регалии. Дата выдачи пятнадцатого июня две тысячи триста тридцать первого года. ДВЕ ТЫСЯЧИ ТРИСТА ТРИДЦАТЬ ПЕРВОГО ГОДА.
        На лбу выступила испарина. Дрогнувшей рукой вернул удостоверение комерсу.
        - Ну и чё это за хрень?
        - Антон Дмитриевич, времени мало. Вы попали сюда из-за сбоя в работе оборудования. Вас нужно срочно вернуть. Мы сейчас подготовим ваш переход. Вернёмся к вам и уже там всё объясним. Окей?
        - Окей, - кивнул Тоха.
        «Троечники» вытащили из-под стола ящик. Щёлкнули накладные замки. «Младшой» откинул крышку. Внутри оказалась слабосветящаяся зеленоватым студенистая масса.
        Комерс или, как он представился, капитан Прилуцкий, вытащил из сумки какую-то чёрную хрень. Хрень испустила в попаданца расходящийся бледно-розовый луч. Свечение полностью поглотило программера. По коже бегут приятные мурашки, тело слегка зудит. Свечение стало ярче. Зуд усилился.
        - Что такое? - воскликнул комерс.
        Свет стал ещё ярче. Зуд уже неприятен. Из ящика струится пар - студень постепенно тает.
        - Чёрт! - выругался Прилуцкий.
        Свечение пропало, зуд утих. Масса продолжает медленно, но достаточно заметно таять. Хрень полыхнула ещё раз. Масса тут же испарилась.
        - Извините, Антон Дмитрич, вернуть вас обратно пока не получается. До следующей встречи. Уходим!
        Троица исчезла в синей, беззвучной вспышке. В дверь настойчиво постучали.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        14(27) июля 1917 года
        г. Петроград
        Вечереет. Царскосельский вокзал наполнен массой народа. Тоха, выставив перед собой чемодан, спустился на перрон. Поправил на плече вещмешок.
        Бородатый носильщик с тачкой и в белом, не первой свежести, фартуке остановился перед программером. На груди замызганная бляха с номером «2…». Вторую цифру не разобрать. То ли три, то ли пять.
        - Давайте, довезу багаж, ваш благородие.
        - Сколько? - прищурился Тоха.
        Хреново, когда цен не знаешь.
        - Так гривенник, ваш бродь.
        Программер кивнул. Гривенник… гривенник. Это сколько? А, блин! Десять копеек.
        Носильщик поставил чемодан на тележку и потолкал её.
        - Поберегись! - время от времени зычным голосом орёт бородач. Народ нехотя расступается.
        - Ща, ваш бродь, на биржу выйдем, возьмёте экипаж… Что предпочитаете? Карету, коляску, пролётку?
        Тоха завис. Хрен его знает. Слово «биржа» вызвало вполне конкретные ассоциации: толпа чуваков в костюмах с мобилами возле уха орут «продавай!», «покупай!», «упал на сорок пунктов!». Извозчики и биржа. Хм. Как-то не вяжется. А уж разница в местном транспорте… Кареты, коляски, пролётки? Хэ-е-зэ. Там, на фронте, были телеги, подводы.
        - Выйдем, разберёмся, - буркнул программер.
        Выбрались на привокзальную площадь. Неподалёку скопились извозчики с десятком разномастных телег. Пара невзрачных колясочек, запряжённых по одной лошадёнке. Роскошная повозка с тремя лошадьми. На карету, пожалуй, не тянет.
        Носильщик подкатил к ним.
        - Прибыли, ваш бродь. Пожалте.
        Тоха расплатился.
        - Давай ко мне, ваш бродь! - залихватски подмигнул парень в подпоясанной серой рубахе и чёрных штанах. На ногах узкие чёрные сапоги. Соломенного цвета чуб выбивается из-под лихо заломленного на затылок картуза с кокардой. - Домчу с ветерком!
        Парень сидит на козлах аккуратной коляски с откидным верхом с парой запряжённых лошадок. Кабриолет, мля!
        Попаданец обернулся на здание вокзала. На башенных часах шесть пятнадцать.
        - Сколько? - программер снова посмотрел на чувака.
        - Пятёрка.
        Много это или мало? Тоха напустил на себя вид, мол, его не проведёшь.
        - Не-е. Я вот сейчас за площадь уйду и возьму такую же за рубль.
        Парень спрыгнул.
        - А чего куда-то идтить? Вон хоть «ванек» энтих возьмите, - он указал на повозки чуть похуже. - Они и за рупь довезут. А я домчу. Чуете разницу?
        - Трёшка.
        Парень оценивающе посмотрел на клиента.
        - А-а, ладно, - он махнул рукой, - залазьте.
        Программер влез в коляску, назвал адрес.
        - Никак к князю Голицыну?
        - Ну да. Был там, что ли?
        Парень повернулся. Лицо озарила широкая улыбка.
        - Бывал, как не бывать. Князей молодых по борделям возил. До войны ещё.
        Коляска тронулась, выезжая с площади.
        - Ежели, ваш бродь, изволите, так я и вас могу свозить. Есть дорогие, есть не шибко. Тяжело щас. Если б не война.
        Тоха отмахнулся.
        - Нет, не сегодня.
        - Как изволите. Если чо, я либо здесь, на Царскосельском, либо на Финляндском. Спросите Еремея.
        Коляска набрала скорость. На улицах полно народу - солдаты, матросы, гражданские, многие с оружием. На перекрёстках крупных улиц что-то типа блок-постов. Мешки с песками, пяток-десяток вооружённых людей. На мелких - обычно по трое юнитов с «винтарями».
        - А что, Романа Васильевича тоже по борделям возил? - спросил программер.
        Извозчик на секунду обернулся и оскалился в улыбке.
        - Не. Роман Василич, он не любитель по борделям шляться. Вот старшие братья, те да. Особенно Фёдор Василич. Погиб, царство ему небесное, в пятнадцатом, - водила перекрестился.
        - Откуда знаешь, что погиб? - изумился Тоха.
        Парень снова на секунду обернулся.
        - Дак я гостей возил. И на отпевание, и на похороны. Хороший человек был.
        - Ничего, что буржуй? - осторожно поинтересовался программер.
        - Эх, ваш бродь, - грустно ответил водила, - буржуи они ж тоже разные бывают. Братья всегда сверх оговорённого заплатят. Хорошие люди.
        Попаданец сделал вид, что не понял тонкого намёка.
        Петляли не слишком долго. По внутренним ощущениям не больше пятнадцати минут. Остановились у выкрашенного в бежевый цвет трёхэтажного здания.
        - Приехали, ваш бродь. Вот здесь, - парень указал на дом.
        Тоха кивнул и сошёл с коляски. Расплатился с извозчиком. Да, бабки летят.
        Поправил на правом плече вещмешок. В левой руке чемодан. Подошёл к двери. Слева звонок. Собрался постучать, но раз звонок… надавил кнопку. Внутри что-то зазвенело. Работает! Надо же!
        Открыл пожилой мужик с седыми усами и бакенбардами. На голове редкие волосы. Отец Романа? Вряд ли. Сомнительно, что князь лично пойдёт открывать. Одежда, опять-таки. Фрак, на правом плече погончик и два галуна углом вниз на левом рукаве. Значит прислуга. Как их там? Дворецкий?
        - Что угодно-с? - мужик отвесил лёгкий поклон.
        Тоха на секунду растерялся. Роман, не объяснил, как следует себя вести. А он не спросил. Вот чёрт!
        - Мне нужен его сиятельство, - вовремя вспомнил программер правильный титул, - Василий Фёдорович Голицын, - голос потихоньку окреп.
        - Прошу, - чувак степенно посторонился, пропуская гостя.
        Тоха шагнул внутрь.
        Из коридора вышли в просторную круглую залу, высотой в два этажа. Впереди, справа и слева арки с собранными и связанными посерёдке шнуром шторами.
        - Как о вас доложить?
        Мужик протянул руку. Попаданец её пожал.
        - Подпоручик Воронцов, Антон Дмитриевич.
        Чувак удивлённо уставился на него и всё также стоит с протянутой рукой.
        - Ваш головной убор, сударь.
        Ах, вот оно что! Вот блин! Только зашёл, и сразу косяк! Снял фуражку и подал мужику. Интересно, много уже накосячил? Если так брать, по мелочи?
        Дворецкий скрылся в центральной арке. Программер осмотрелся. На потолке здоровая люстра. Только неясно, освещение электрическое или свечи. В глубине в человеческий рост камин из белого камня. Походу, мрамор. Хотя он в камнях не силён. На втором этаже балкончики с небольшими ограждениями. Местами виднеются двери.
        Через пару минут вернулся дворецкий.
        - Прошу вас, - и вошёл в правую арку.
        Программер проследовал в ещё один зал, поменьше первого.
        - Их сиятельство сейчас выйдут.
        Дворецкий вышел. Тоха поставил чемодан на паркетный пол. Огляделся. На стенах с салатовыми обоями висят портреты, у стен мягкие диванчики со светло-зелёной обивкой.
        Сзади послышались шаги. Программер развернулся. В зал вошёл мужчина лет пятидесяти пяти - шестидесяти. Ростом князь оказался с гостя. Тяжёлый взгляд умных, серых глаз будто видит насквозь. Густые тёмно-русые с проседью волосы, короткая, аккуратно подстриженная бородка уже побелена сединой вместе с усами. Тёмно-серый костюм с чёрной в ромбики жилеткой великолепно подчёркивает спортивную фигуру. Под ним белая рубашка с чёрным галстуком. Голова держится надменно. Брови сдвинуты. Возникло ощущение, что князь никогда не улыбается.
        Тоха видел в фильмах про революцию, как офицеры приветствовали старшего по званию. Он резко склонил голову и выпрямил.
        - Подпоручик Воронцов, Антон Дмитриевич.
        Мужчина слегка кивнул.
        - Генерального штаба полковник в отставке князь Голицын. Василий Фёдорович. К вашим услугам. Чем обязан?
        Показалось, последний вопрос прозвучал грубо. Но, хрен его знает. Может и правда, накосячил где. Говорил же Ромке, плохая идея. Теперь что уж? Косяком больше, косяком меньше.
        - Ваше сиятельство, я только что с фронта. Имею честь передать письмо от Романа Васильевича.
        Уф! Во накрутил! Программер расстегнул пуговицу на кармане гимнастёрки и, достав сложенный вчетверо листок, протянул собеседнику. Тот взял письмо, пошелестел, разворачивая, и стал читать.
        Лицо князя ничего не выражает. Вспомнил слова Ромыча, что отец, мол, всё поймёт.
        В конторе они с пацанами забавлялись тем, что ломали акки в соцсетях девчонок с фирмы. Хакеры, блин. Чего ломать-то? Пароли девчонки придумывали элементарные. Во всех словарях есть.
        Читали, ржали. Разумеется, мозгов хватило, девкам об этом ничего не говорить. Сейчас же его удивило и сбило с толку, что за всю дорогу даже мысли не возникло прочесть письмо. Хотя, чего вскрывать? Письмо - всего лишь сложенный вчетверо листок бумаги. Это не аккаунты ломать.
        Прочитав, князь поднял на программера тяжёлый взгляд.
        - Если не слишком спешите, давайте пройдём в библиотеку.
        Ясен пень, Тохе торопиться некуда.
        - Конечно, ваше сиятельство.
        Он понял чемодан. Князь жестом остановил и негромко позвал:
        - Тихон.
        Из арки возник дворецкий. За ним мелькает какой-то мужик.
        - Прими у господина графа багаж.
        Дворецкий кивнул. Из-за спины тут же выскочил тот самый мужик в обычной крестьянской (или бог её знает, какой) одежде.
        - Позвольте, ваше сиятельство.
        Программер отдал ему чемодан и вещмешок. Шашку с наганом никто требовать не стал.
        - Идёмте.
        Князь развернулся. Тоха направился следом.
        Поднялись на второй этаж и остановились около тяжёлой на вид двери из настоящего дерева. Голицын взялся за бронзовую ручку и потянул на себя.
        - Прошу.
        Попаданец вошёл.
        Помещение библиотеки больше походит на рабочий кабинет. Справа и слева высятся шкафы и стеллажи с книгами. Посредине - широкий тяжёлый стол. Справа - круглый столик поменьше и три кресла. На столике бронзовая пепельница.
        Голицын указал на кресло у столика:
        - Присаживайтесь.
        Программер сел, привычно придержав шашку. Уже привычно. Князь подошёл к рабочему столу.
        - Курить будете?
        - О, нет, благодарю, ваше сиятельство. Не курю.
        - Похвально. А я закурю с вашего позволения.
        Князь вернулся с сигарой и коробком спичек в одной руке, письмом - в другой. Сел в другое кресло. Чиркнул спичкой и поднёс письмо. Огонь с удовольствием лизнул бумагу. Письмо занялось.
        Голицын бросил горящий листок в пепельницу. Пока огонь дожирал остатки послания, мужчина достал резак и откусил кончик сигары. Закурил от другой спички.
        Повисла тишина. Князь затянулся.
        - Роман пишет, чтобы я вас ни о чём не расспрашивал.
        Тоха удивлённо взглянул на Голицына. Ну даёт Ромыч! Князь внимательно смотрит на него.
        - Всё же позвольте задать вам несколько вопросов, Антон Дмитриевич.
        - Конечно, ваше сиятельство.
        - Василий Фёдорович, - поправил Голицын.
        Программер кивнул. Чуть было не сказал, что его можно звать просто Антон. Но помнит первую встречу с Романом. Не-е. Ну на нафиг! И так уж накосячил выше крыши. Зря согласился графом назваться. Какой из него дворянин. Конечно, круто, блин. Целый граф. Предложит называть Антоном. Согласится. А так… Пусть идёт, как идёт.
        - Скажите, почему вы не представились графом?
        Врать не хочется, но и правду говорить… рано, пожалуй.
        - Видите ли, после плена… я не уверен… Роман считает, что я граф… не знаю. Воронцовы - старинный дворянский род. При встрече Роман меня узнал, я его - нет.
        У Тохи загорелись щёки.
        - Как встретились с Романом?
        - Я бежал из-подо Львова. Там немецкий лагерь для военнопленных. Пробирался на восток и вот около Станислава угодил к австриякам. Тут, не иначе судьба, по-другому и не скажешь. Роман с казаками в разведке был. Меня и освободили, да ещё майора австрийского, начштаба, что меня допрашивал, в плен взяли. Он хотел меня утром в Галич отдать. Немцам. Там тоже лагерь для пленных. Вот, как-то так.
        Князь медленно побарабанил пальцами по подлокотнику. Затянулся.
        - Повезло вам, Антон Дмитриевич.
        Программер кивнул.
        - Ещё бы… вот только память потерял, пока ещё ничего не вспомнил, что до этого было. Даже лошадей бояться стал.
        У Голицына глаза полезли на лоб. У Тохи аж уши запылали. Безбожно врёт и ему стыдно. В контрразведке врал, ничего. Стыдно особо не было. Может, потому, что там менты, а тут отец человека, спасшего ему жизнь. Практически друга.
        - Меня в обозную роту назначили, и там солдат, Пряхин, царство ему небесное, обучал меня заново на лошадях ездить. Немного получается. Но до сих пор боюсь. Так что, Василий Фёдорович, если вдруг где-то накосячил с этикетом там, то извините. Не помню ничего.
        Брови князя снова взлетели.
        - Простите, что сделали?
        Вот блин! Таки вырвались словечки.
        - Ну это, - Тоха не знает, куда руки девать, - как-то не так выполняю нормы поведения…
        Он заткнулся.
        - Эк же вам досталось, сударь! Н-да.
        Василий Фёдорович встал и прошёл к столу. Программер тоже поднялся. Голицын развернулся.
        - Вот что, Антон Дмитриевич, судя по всему идти вам некуда. Останетесь у нас, пока Роман не приедет.
        Попаданец замялся.
        - Василий Фёдорович, неловко вас стеснять. Приехал, как снег на голову. Как-то неудобно. Я могу и в гостинице пожить. Мне при комиссации денег дали.
        Пожилой князь улыбнулся. Улыбка получилась доброй, чего программер не ожидал.
        - Ничего вы нас не стесните, Антон Дмитриевич. В гостинице от ваших денег быстро ничего не останется, а гостевые комнаты у нас имеются. Сейчас Тихон отведёт вас. Располагайтесь. Через полчаса будем ужинать. После примете ванну с дороги и отдыхайте.
        Он нажал кнопку на столе и протянул руку.
        - Очень рад нашему знакомству.
        Программер пожал крепкую ладонь. Через минуту появился дворецкий.
        - Тихон, отведи господина графа в гостевую комнату. Приготовь ванну для гостя.
        Тот степенно поклонился.
        - Слушаюсь. Прошу-с за мной, ваше сиятельство.
        Тоха проследовал за дворецким.
        Комната оказалась небольшой, но вполне уютной. Песочного цвета бумажные обои. На окне тёмно-оранжевые шторы. У стены кровать с тремя подушками одна на другой. Платяной шкаф. У окна стол со стулом. Рядом кресло-качалка.
        - Ключ в ящике стола-с, - степенно сообщил Тихон. - Оружие можете оставить здесь. Никто-с не возьмёт-с.
        Программер поблагодарил. Дворецкий отвесил лёгкий поклон и вышел.
        Тоха огляделся. Компа жутко не хватает и зомбоящика. Хоть малость и обвыкся, но всё равно. Ломка. Эх. Снял снаряжение и положил на стул. Поправил шашку. Куда всё это девать?
        В дверь постучали.
        - Войдите.
        Вошёл мужик с вещмешком на плече и чемоданом. В другой руке офицерская фуражка. Уже забыл про них. Поблагодарил мужика. Тот поставил чемодан на пол, остальное убрал в шкаф, и бесшумно исчез за дверью.
        Что ж, здесь так здесь. Действительно, выходить к ужину с оружием не айс. Ствол убрал в ящик стола, шашку - в шкаф.
        Лечь на кровать в одежде, как на фронте, не решился. Сел в кресло. За окном немного стемнело. Кресло качнулось назад. Тоха прикрыл глаза. Из груди вырвался вздох. Напряжение последних трёх дней даёт о себе знать. Сколько так просидел, непонятно. Часов нет. Надо будет купить. Правда, тут одна механика, каждый день нужно заводить. Реально забыть можно.
        Снова стук в дверь.
        - Да.
        На пороге возник Тихон.
        - Прошу за мной, ваше сиятельство, вас ждут-с, - торжественно сообщил дворецкий.
        Вот блин! Нельзя что ль раньше позвать? Все уже там, а его нет.
        Пошёл за Тихоном. Спустились вниз. Дворецкий повёл через зал, затем в арку. Открылось помещение с широким столом.
        Во главе стола - князь Голицын с дамой (язык не повернулся назвать её тёткой) лет пятидесяти в белом платье с кружевным воротником. Гордая осанка. Каштановые чуть с сединой волосы «пружинками» спадают до плеч. Внимательные серые глаза глядят с любопытством.
        Слева от дамы вдоль длинного края стола - молодая девушка лет семнадцати в розовом платье с пышными рукавами. Даже в мыслях не смог назвать её тёлкой. Каштановые, как у матери, волосы уложены в высокую причёску. Чуть курносый нос совершенно не портит красавицу.
        Девушка улыбнулась, на щеках выступили ямочки, тёмно-серые глаза озорно блеснули.
        Снова почувствовал, как запылали уши. Блин, ещё этого не хватало! Подумаешь фигня какая! Всего лишь красивая девчонка.
        Рядом с девушкой - какая-то грымза лет тридцати, тридцати пяти в тёмно-синем платье. Высокая, сухая, но с неплохой грудью. Грымза сверкнула карими глазами из-под пенсне.
        Князь поднялся из-за стола и подошёл к программеру. Одет Голицын так же, как был в библиотеке.
        - Проходите, проходите, - он взял гостя под локоть. - Позвольте представить. Моя супруга - Надежда Сергеевна. Урождённая княгиня Салтыкова.
        Дама чуть склонила голову.
        Как поступать в подобной ситуации, Тоха не имеет ни малейшего понятия. Руку поцеловать, или как? Но до княгини далеко. Ограничился чётким кивком.
        Следующей Василий Фёдорович представил девушку.
        - Княжна Анастасия Васильевна Голицына. Наша дочь.
        Та, как и мать, чуть склонила голову, и улыбнулась.
        - Добрый вечер, сударь.
        Голос прозвучал, как колокольчик. Щёки стали горячими. Поприветствовал княжну уставным кивком.
        - Д… добрый вечер, с… сударыня.
        Анастасия не сводит с него взгляда.
        - Стейси, - тихо проговорила грымза приятным грудным тембром, - невьежливо так пристально смотрьеть на посторонний человьек.
        Явно британский акцент. Княжна на миг отвела глаза и вновь украдкой глянула на программера.
        - Мисс Эмили Роуз. Гувернантка Анастасии, - представил грымзу князь.
        Та склонила голову. Тоха кивнул в ответ.
        - Позвольте представить, подпоручик граф Воронцов Антон Дмитриевич. Только что с фронта. Прошу, Антон Дмитриевич, - Василий Фёдорович широким жестом пригласил к столу.
        Попаданец уселся напротив княжны. Тут же тёлка лет двадцати, в тёмно-сером платье и белом фартучке, что стояла по ту сторону стола, подошла к нему, поставила тарелку, приборы и положила рядом широкую белую салфетку. Что с ней делать?
        Князь свою заправил за воротник, и Тоха проделал то же самое.
        Через пару минут поставили керамический горшок с дымящейся картошкой и мясом. Тёлка разложила картошку по тарелкам. Начала с гостя, он поблагодарил. Потом положила дамам и лишь в конце князю.
        - Благодарю, Танечка, - кивнул Голицын.
        Дворецкий Тихон поставил каждому, кроме Анастасии, по бокалу. Из тёмно-зелёной бутылки налил князю в бокал красную жидкость. Затем княгине, англичанке и только потом попаданцу. Вино? Точно! Похоже, здесь сухой закон игнорируют. Ага. А сам как водку в поезде жрал с тем чуваком из какой-то там Хронослужбы двадцать четвёртого века?
        - За нашего гостя! - выдал тост Василий Фёдорович и, приподняв бокал, отсалютовал.
        Походу, здесь чокаться не принято. Ну и ладно. Тоха отсалютовал в ответ. Ответил княгине и грымзе-англичанке. В конце - Насте. Щёчки княжны чуть зарумянились. Блин, опять, что ли, косяк упорол? Посмотрел на остальных. Те уже пьют вино. Лишь мисс Роуз сверкнула карими глазищами. Тётке явно за тридцатник, не замужем, вот и бесится.
        Когда с ужином покончили и принесли чай с печеньями, Голицын расспросил о делах на фронте. Тоха рассказал, как хорошо началось наступление и как бездарно провалилось. Как выбили ударные батальоны и о полном разгроме русской армии.
        - Вы были в самой гуще боёв? - поинтересовалась Настя.
        - Увы, Анастасия Васильевна, - программер вновь почувствовал, как начинают гореть уши, - после плена я потерял память и был откомандирован в обозную роту до комиссации. Теперь комиссован.
        Рассказал о гибели остатков роты под саблями уланского эскадрона «гансов», если б не Роман с казаками, ему пришлось бы не сладко.
        - Антон Дмитриевич, как там Рома? - спросила княгиня.
        Программер подивился её выдержке. Не сразу заговорила о сыне, слушала всю хрень, что нёс до этого.
        - Прекрасно, Надежда Сергеевна. Жив-здоров. Мы расстались в Харькове. По идее он уже должен вернуться обратно, в штаб.
        - Вы - настоящий герой войны! - распахнула глаза Настя.
        Тоха смутился. Какой, на хрен, герой? Сколько «гансов» уложил? Трёх. А у Ромыча на счёту сколько? На порядок, а то и на два больше.
        - Что вы, сударыня, - выдавил он улыбку. - Какой из меня герой? Плен, потеря памяти. Снова плен. Если б не ваш брат, я бы всё ещё сидел в немецком лагере. Он с казаками отбил меня у австрийцев, да и заодно взял в плен австрийского майора, что меня допрашивал.
        - Антон Дмитриевич, расскажите нам всё, - попросила Надежда Сергеевна.
        - Извольте.
        Тоха рассказал всё, что до этого рассказывал в библиотеке. Когда закончил, Василий Фёдорович вставил свои пять копеек:
        - Наденька, Настя, понимаю, вы можете пытать графа ещё долго. Но наш гость с дороги, ему нужно отдохнуть. Антон Дмитриевич, горячая ванная готова. Изволите принять с дороги и отдохнуть?
        - Д-да, да, конечно.
        Программер поднялся. Наверно нужно пожелать всем спокойной ночи. Но как это делается по их этикету, хрен его знает.
        - Танечка, проводите господина графа, - обратился князь к тёлке в сером платье.
        - Идёмте, ваше сиятельство, - проворковала та.
        - Спокойной ночи, господа, - попаданец встал и чётко кивнул.
        Ему пожелали «покойной ночи». Именно так. Не «спокойной», а «покойной». Надо будет запомнить.
        Татьяна проводила до комнаты. Девчонка поправила русую прядку и взглянула серыми глазами.
        - У вас есть во что переодеться?
        - Нет.
        - Тогда принесу комплект свежего исподнего. Вы своё оставьте. Я постираю.
        У программера снова запылали уши. Вспомнил про комплект чистого белья и портянок в вещмешке и ещё два в чемодане.
        - У меня есть. Щас достану.
        Взял чемодан и положил на кровать. Достал комплект из белых тонких штанов и рубашки, следом портянки.
        - Прошу за мной, - с серьёзным видом проворковала тёлка.
        Тоха запер комнату и двинулся за служанкой, рассматривая её фигурку. Спустились на первый этаж. Провожатая открыла дверь в углу и пригласила внутрь. Программер вошёл. Тёлка впорхнула за ним. Лавочки стулья, кресла. Широкая ширма. Татьяна показала, где можно раздеться, куда что положить. Через пятнадцать минут, или когда будет угодно «их сиятельству», она войдёт и заберёт бельё. Он заверил, что девушка может заходить, когда нужно.
        Из шкафчика достала длинное полотенце, халат и протянула «их сиятельству». Тоха смущённо поблагодарил. Девчонка вышла.
        Разделся, взял полотенце с халатом и нырнул за ширму.
        Взору открылась отделанная мрамором медная ванна. На полочке два куска мыла и пакетик. Тоха повесил полотенце и халат на крючки. Взял пакетик. В левом нижнем углу - знакомый чёрный профиль. На картинке три чувака моют голову. Надпись «Schwarzkopf-Wasche». Шампунь что ли? Потряс пакетик. Зашуршало. Порошок? Сухой шампунь? Фигня вопрос, разберёмся.
        Медленно влез в горячую ванну и откинулся. Расслабуха полная. Балдёж. Закрыл глаза.
        В памяти всплыла волнующая встреча в поезде. Комерс представился купцом Ростовцевым, а потом капитаном Прилуцким. Хронослужба России. Блин, двадцать четвёртый век! Невероятно! Ну-да. А то, что сам в начале двадцатого, это как? Вероятно? Это, блин, стопудово!
        Но одна мысль не даёт покоя. Чуваки - из двадцать четвёртого века. Наверняка техника у них такая, что представить трудно. Вон, даже путешествия во времени есть. Постоянно следили за ним, может и сейчас следят. Почему не получилось вернуть его домой? Ведь по идее, они могут или могли бы это сделать в любой момент. Знают, где Тоха. Даже знают, где ехал, где был. В любой точке к нему можно подойти и перебросить в родную локацию. Какие, мля, проблемы-то? И почему так быстро смылись? Хрен с ним, времени мало. Можно выбрать любой другой момент. Пока был в Галиции, благоприятных моментов - хоть пятой точкой ешь. Выбирай любой, и спешить не надо.
        Ещё одна фигня. Как только чуваки из службы пропали, нарисовался проводник. Спросил, всё ли у «их благородия» в порядке. Он какую-то вспышку странную заметил. Вроде как молния. Это из коридора! Программер заверил, что всё в порядке и осторожно спросил, а где его сосед, комерс из Петрограда? У проводника вытянулось лицо. Никакого комерса не было. Солдатня пьяная ввалилась в купе к «их благородию». Да, было. О чём проводник сожалеет и приносит извинения от всей железной дороги новой России. А вот купец? Не было никакого купца. «Их благородие» в одиночестве ехать изволили.
        Тоха впал в глубокие непонятки. Фигня какая-то. Или, когда эти грёбаные «люди в чёрном» перемещаются, у всех напрочь отшибает память? Но ведь он-то его помнит. И помощников тоже. Унтер попаданцу по физии съездил, как уже сейчас ясно, не сильно. Так, на публику. Чуваки из одной конторы. Комерс, Ростовцев ибн Прилуцкий, ксиву показал. Хотя при их технике могут, что угодно, слепить. Хрен проверишь. Но вот как они исчезли? Вспышка, мля, очень знакомая! Такая была и при его перемещении…
        - Ваше сиятельство… Антон Дмитриевич… Антон Дмитриевич! - женский голос не сразу дошёл до сознания.
        Тоха очнулся. Вроде бы та девчонка. Татьяна.
        - Таня, вы?
        - Да. Я могу забрать ваше бельё?
        Девчонка остаётся за ширмой.
        - Да-да. Конечно. Таня, не подскажете, как шампунем пользоваться.
        - Чем?
        - Тут пакетик такой коричневый.
        - Так это для шампонирования. Волосы будете мыть, намочите и насыпьте на голову. Потрите, появится пена. Потом смойте.
        - Спасибо, Танечка.
        - Ой, да на здоровье!
        Тёлка вышла. Тоха проделал процедуры. Шампунь вспенилась. Набрал в грудь воздуха и опустился с головой под воду, смывая пену.
        Ладно, пора выходить. Вылез из ванной, обтёрся полотенцем. Не спеша оделся. Голова ещё мокрая. Фигня вопрос. Высохнет.
        Сравнительно легко нашёл свой «нумер». Сел в кресло-качалку. Надо обмозговать ситуёвину. Но горячая вода сделала своё дело. Очень хочется лечь и вырубиться. Глаза слипаются. Покосился на кровать.
        Всё! Думать, точняк, не получиться. На массу!
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        13…14 июля 2333 года
        Московский региональный департамент
        Подмосковье
        Объект в новой волне. Отряд Голицына вышел на ударников, а в данный момент князь едет к невесте в Харьков. Письмо у поручика с собой. Будем ждать.
        «Леким-два» подал сигнал, что пришло сообщение. Ян приказал вывести. В поле зрения выскочил короткий текст. Прилуцкого срочно приглашает прийти Руслан Грохольский из отдела дезинформации и защиты информации. Что там у них?
        Ян выскочил из-за стола и направился к айтишникам. На подходе к «дверям» идентифицировался. Мембрана мгновенно распалась на атомы и прочие кварки. Руслан протянул руку.
        - Здорoво. Идём.
        Ян пожал ладонь капитана и пошёл следом. Вошли в бокс. Там ещё двое близнецов в форме лейтенантов научно-технического отдела. Их Прилуцкий видел, но как зовут, не знает. Парни поздоровались. Максим и Валентин Гурьевы.
        - Максимыч, ты тут с технарями кое-что накопали, - начал Руслан, когда расселись за стол. - Держи.
        Перед глазами возникли документы. Ян бегло пробежал. Формулы, программные коды, информационные и технические термины, инф-адреса пятнадцатой и всё ещё используемой в Союзе и Хартии четырнадцатой версии протокола.
        - Мужики, я с этим долго разбираться буду. Что по существу?
        - Сбой, из-за которого Воронцов оказался в прошлом неслучаен. Он очень хорошо организован и… замаскирован. Мы с технарями сумели-таки поймать их за хвост. Концы теряются в Союзе, в Вашингтоне. Более точно выяснить не удалось.
        - Ни хрена себе! - присвистнул Ян. - Тарану и Кольцову доложили?
        Руслан кивнул.
        - А то? Докладная с нулевым уровнем. Через полчаса Таран собирает твою группу. И нас тоже.
        Прилуцкий зашифровал полученный файл. Попросил рассказать, что выяснили, а данные изучит позже.
        Новости очень любопытные. Сбой длился около двух секунд. Точнее две и сто срок три десяти тысячных. В пределах этого срока проскочил очень короткий, в полторы фемтосекунды, шифроимпульс. Сторожевые системы его не перехватили, но остались следы. Похоже на работу спецпрограммы. Обнаружены признаки «левых» кварков.
        - Что за «левые» кварки? - поинтересовался Ян.
        - Уничтоженные кварковые роботы. Как понимаешь, их функции установить не удалось, - ответил один из близнецов. - Предполагаем, большая часть для инфошума и маскировки. Непосредственно рабочих от силы процентов три-пять. Насколько известно, наше руководство подключило ведущие НИИ и главк разведки. Наш и гэбэ.
        По спине пробежал холодок. Неужели «Ти-Эс-Эй» великолепно спланировало и удачно провело спецоперацию? У них под носом! А они прошляпили? Не приведи Сварог! А Воронцов? В сговоре… с амерами?
        Пришло сообщение от Тарана вместе с группой явиться к Кольцову.
        - Я пошёл, - Прилуцкий поднялся. - Палыч к Кольцову вызывает.
        - И меня, - Руслан тоже встал.
        Ян направил сообщение группе и вместе с Грохольским вышел из бокса. Через две минуты оба капитана подошли к кабинету Кольцова. Мембрана растворилась.
        - Разрешите, Артём Сергеич.
        - Да, Прилуцкий, входите.
        Замнач департамента пожал обоим руки. Они с Русланом первые. Через пару секунд вошёл Таран, за ним - начальник второго, оперативно-боевого, отдела. Ещё секунд через десять в портале возник начальник отдела «Р», ведающего разведкой, тут же следом начальник отдела дезинформации и защиты информации, с шифром «З». Наконец-то нарисовалась группа Яна. Все, даже девчонка, в лёгких куртках, под которыми угадывается оружие. Последними прибыли начальники историко-археологического и научно-технического отделов. В итоге у Кольцова собрались лишь начальники основных отделов и группа Прилуцкого. И всё.
        - Итак, господа, - взял слово Кольцов, - получены новые данные. Вы все уже в курсе. Дело лично на контроле у Мустафина.(32)

* * *
        32) МУСТАФИН ГРИГОРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ, генерал Конфедерации, директор Хронослужбы.
        Кто-то присвистнул. Ян же подумал, что ничего удивительного нет. Сколько препятствий на пути группы, сколько всего непонятного и неизвестного!
        - Какие версии?
        Начальник научно-технического отдела высказал мысль, что для кибератаки на сеть нужно было сформировать генератор. Причём - в месте перехода. Как в наше время, так и в хроносрезе Воронцова. Энергетический контур номер раз. Контур номер два - в конечной точке транслокации. Генератор должен быть как можно ближе к узловым точкам перемещения. Максимальное удаление полкилометра. Если только у амеров нет более совершенных технологий.
        Стали высказываться другие начальники. Судя по всему, Палыча и начальника второго отдела полковника Геворкяна Кольцов оставил на закуску. Когда все выступили, кроме Тарана и Геворкяна, повисла тишина. Кольцов барабанит пальцами по столу.
        Пока все молчат, Прилуцкий мысленно набросал предположения и отправил Тарану. Через пару минут тот взглянул на капитана:
        - Я тоже об этом думал.
        Кольцов обратился к Прилуцкому.
        - Ну давай свои соображения, Ян Максимыч.
        Ян собрался с мыслями.
        - Значит так. Первоначально мы считали, что сбой случаен и транслокация Воронцова также случайна. Так сказать, не повезло парню. Оказался не в том месте, не в то время. Теперь же, после получения новых данных у меня три версии. Первая - Воронцов в сговоре с «Ти-Эс-Эй» и его транслокация с использованием ХЛС - заранее спланированная акция. Блестяще проведённая, заметьте. Вторая и, по информации психологов, считаю её более вероятной, Воронцов не в курсе операции амеров. Его используют втёмную. И в том, и в другом случае, возникает вопрос. Зачем? Для чего? Единственная причина, другой не вижу, у парня потенциально высокий уровень Агнихотри. Настолько высокий, что амеры решили его выкрасть, поставив на карту всё. Либо… цель другая, а транслокация Воронцова - лишь акция прикрытия. Это - третья версия.
        Перед глазами выскочило заключение медико-биологического отдела.
        - Вот здесь, - Кольцов подчеркнул необходимые места, - сказано, что для определения уровня Агнихотри, необходимо брать кровь особым образом. Мы все через это проходили.
        С полковником согласились. Процедуру проходили все. Ян вспомнил, как у него ещё в школе перед поступлением в Академию брали кровь. Сначала на полчаса ввели раствор с фемтороботами. Кровь локально стабилизируется и её забирают. Затем семь-восемь месяцев анализы. По уровню гормонов, генов и бактерий определяется уровень.
        А вот дальше нечто интересное. Для определения наивысших потенциальных возможностей пробу нужно взять трижды. В возрасте пяти, десяти-двенадцати и восемнадцати-двадцати лет.
        Уже лет пять как эту пробу берут у всех жителей Конфедерации. А что касается аборигенов, то здесь нужны специализированные методы распознавания у человека потенциала Агнихотри. Над этой проблемой бьются во всём мире. Неужели Союз их обошёл?
        Кольцов подвёл итог:
        - Задача - выяснить, почему именно Воронцов, и почему переход именно в это время. Раз. Второе, наблюдение за Воронцовым в указанном возрасте. Все контакты. Срок - сутки. Разрешаю привлечь разведывательно-поисковый отряд и подразделения территориалов. Если народу не хватит, то запрошу главк или Службу. Все перемещения агентов «Ти-Эс-Эй» и Хартии в этом срезе. Завтра в двенадцать сбор у меня. Все свободны, кроме Тарана, Геворкяна и группы Прилуцкого.
        Офицеры стали расходиться. Ян прикинул. Пять лет. По триста шестьдесят пять дней. Тысяча восемьсот двадцать пять дней. По два человека на день. Три тыщи шестьсот пятьдесят человек. Это если при сплошном охвате. Где взять столько народу?
        - Сейчас, господа, - когда все вышли, сообщил Кольцов, - информация нулевого уровня допуска. Наш гость, ведущий сотрудник НИИ хронофизики Службы. Прошу, Иван Иванович.
        Из боковой двери в кабинет вошёл черноволосый кареглазый мужчина лет сорока. Разумеется имя ненастоящее. Да и внешность, наверняка наложена. Таких людей никому показывать нельзя. Даже близкие не знают, чем те занимаются. Гость сел в свободное кресло, рядом с младшим лейтенантом Фархади, откинулся и скрестил руки на животе.
        - Господа, что вы знаете о нуль-пространстве? - без лишней «воды» сразу начал хронофизик.
        Все переглянулись. Ян чего-то слышал, на уровне слухов, не более. Лишь девчонка подняла руку. Отличница, блин!
        - Гипотетическое пространство, так называемое безвременье. Время там останавливается, многие законы физики макромира и почти все микромира действуют иначе.
        - Кто вы, дитя моё? - улыбнулся «Иван Иванович».
        Щёки у девчонки зарумянились.
        - Младший лейтенант Фархади. Историко-археологический отдел. Выпускница Тегеранского филиала Академии.
        Губы гостя вновь тронула лёгкая улыбка.
        - Откуда такие познания?
        Девчонка смутилась.
        - Как-то услышала в разговоре профессоров. Заинтересовалась, но кроме общей информации ничего не нашла.
        «Иван Иванович» помолчал и негромко произнёс:
        - Простите, что спрашиваю. Кем вам приходится… приходился полковник Бахрам Алиараш Фархади?
        Лейтенант на миг опустила глаза и вновь взглянула на гостя. Также тихо проговорила:
        - Это мой отец.
        «Иван Иванович» поднялся.
        - Позвольте, дитя моё, поцеловать вашу руку.
        Девчонка, будто в лёгком трансе, протянула руку. Гость согнулся и припал к ней губами. Повисла тишина. Через пару секунд «Иван Иванович» выпрямился и медленно сел в кресло. Кольцов захлопал в ладоши. Остальные поддержали аплодисментами.
        - Ты знал, что полковник Фархади её отец? - прошептал Олег Максутов.
        Ян кивнул.
        - И ничего не сказал?
        - Да ну тебя, - отмахнулся Прилуцкий. - Сам что ль не мог догадаться?
        «Иван Иванович» прокашлялся и заговорил.
        - Так вот, коллеги, нуль-пространство не блеф, не гипотеза. Оно реально существует. Около десяти лет мы проводим исследования. Ищем способы доступа туда. Полтора года назад нам это удалось. За полтора года мы немного изучили его. Ваша юная коллега права. Законы физики там действуют иначе.
        Ян посмотрел на девчонку. Щёчки снова зарумянились. Любит быть в центре внимания? Или такая скромница, и похвала её смущает? Всё возможно.
        - Что вам рассказать? Вокруг серая, унылая мгла. Видимость, дай Бог, метров триста. Чаще всего - меньше. Ровная, плоская поверхность. Укрыться негде. Температура постоянная, пятнадцать градусов по Цельсию. Воздух сухой. Химические, ядерные реакции крайне заторможены. Поэтому пулевое и лучевое оружие там бесполезно. Электровзаимодействия есть. Слабые. Современная бронеодежда теряет все защитные свойства. Древняя может сработать. Например, бронежилеты двадцатого, двадцать первого века. Только без модных в то время нанотехнологий. Доспехи четырнадцатого века тоже могут сгодиться. Гравитация - два «же». Самое главное. Дышится легко, хотя вряд ли это можно назвать дыханием. Структура пространства такова… в общем пробираешься будто в жидкости. Раза в два менее плотной, чем вода. Возможно что-то вроде воздухоплавания, но не долго. Быстро тянет на «землю». Провели несколько учебных боёв. Замечен ряд странностей. В частности локальное изменение гравитации, и вязкости среды. Как будет всё в реальном бою, данных нет. Даже предположить не можем. Полное описание с высшим грифом я передал вашему руководству.
        Гость замолчал.
        - Я так понимаю, - наконец не выдержал Ян, - вы это рассказываете не просто так.
        - Конечно, - улыбнулся «Иван Иванович». - Ваше руководство считает, что амеры скоро выйдут на объект с кодовым обозначением «Снегирь». В этом случае вам нужно установить рядом с местом встречи вот это устройство…
        Неуловимым движением он вытащил откуда-то хромированный цилиндрик диаметром сантиметра три и высотой около пяти. Цилиндр опустился на стол.
        - И что это? - спросил Максутов.
        - Хроноловушка, - с гордостью ответил гость. - Изделие 1ХЛ1. Наше ноу-хау. Их пока изготовлено всего две. Радиус гарантированного действия до десяти метров. При попытке транслокации, перемещаемый объект выбрасывается в нуль-пространство. Независимо от того, в какой он волне. Здесь, - он указал на цилиндрик, - встроен маяк. Я передал Артёму Сергеевичу усовершенствованные модули транслокации. Они наводятся на маяк и вы можете захватить врага, или уничтожить. Ловушку также оставляю Артёму Сергеевичу. Мы испытали изделие на добровольцах. Ощущения от транслокации первые три-пять минут как с тяжёлого похмелья. В момент самой транслокации вспышка боли. Так что чем раньше наведётесь на объект в нуль-пространстве, тем у вас больше шансов взять их тёпленькими. Самое важное, ребята. Эта штука, - он потрогал ловушку, - разряжает модули возврата. К сожалению, не разрушает, а лишь разряжает. В ноль. Зарядка там идёт медленнее, гораздо медленнее. Поэтому есть шанс взять противника живым и здоровым. А тогда мы из них всё выпотрошим. Вопросы есть?
        Ян поднял руку.
        - Наши враги или коллеги из Индокитая или Латинской Америки имеют нечто подобное? - он покосился на блестящий металлом цилиндрик.
        - По нашим данным, - улыбнулся «Иван Иванович», - ни у амеров, ни в Хартии ничего подобного нет. Японцы приближаются. Но им ещё лет пять. Китайцы чего-то делают. В общем вот так. Ещё вопросы?
        Все молчат. Слишком много информации для начала.
        - Прекрасно, - гость поднялся. - Я вам не всё рассказал. Изучайте документацию. Готовьтесь, - и обратился к Кольцову, - если я больше не нужен, Артём Сергеевич, позвольте отклоняться?
        Кольцов поднялся из кресла.
        - Да, конечно, Иван Иванович.
        Учёный пожал замнач департамента руку.
        - До свидания, господа, - и обернулся к девчонке, - считаю за честь познакомиться с вами, дитя моё, - «Иван Иванович» склонил голову. - До свидания, - и вышел.
        Когда мембрана восстановилась, наглухо запечатав выход, Кольцов сказал:
        - Итак, все свободны. Готовность повышенная. Как только установим местонахождение Воронцова, ставим ловушку и попробуем захватить амеров. Хотя бы одного.
        Все задвигали креслами. Ян тоже поднялся. Время восемь вечера. Долго же они просовещались. Всё. Домой.
        Девчонка проскочила мимо, лишь искоса взглянула и умчалась. Ян вышел на парковку. Флайер пискнул. Самому вести сегодня не охота. Прилуцкий приказал: «Домой!». Флайер медленно набрал высоту.
        Дома быстро перекусил, принял душ и лёг. Что на сегодня имеем?
        Воронцов перемещён не случайно. Хорошо спланированная спецоперация амеров. В течение двух секунд длился сбой. Потом за полторы фемтосекунды сработала сложная программа. Согласовалась с хронополями двух срезов. Итог - объект переправлен в другой срез. Со смещением. Почему именно Воронцов? Что в нём такого? Вопрос, почему именно в это время, не раньше, не позже, пока не имеет большого значения. Может какие-то параметры хронополя. Пусть хроно- и биофизики разбираются. Для него, опера, важен первый вопрос. Почему именно Воронцов? Пока ответа нет, вытащить парня будет сложно.
        В сговоре ли Воронцов с «Ти-ЭС-Эй»? Скорее всего, нет. После транслокации был очень напуган и не понимал что происходит. Или искусно играл? Знал, что может вестись съёмка? В этом случае амеры должны были его хорошо проинструктировать.
        Нужно предположить худшее. Воронцов в сговоре. Тогда обратное не будет сюрпризом. Всё. Отбой.
        Проснулся в семь. Боевая разминка, медитация, растяжка. В девять Ян уже в конторе. Сообщение от девчонки. Пигалица набивается на срочную встречу. Отправил ответ: «Заходи».
        Через три минуты младший лейтенант вошла в бокс Прилуцкого. На девчонке голубая футболка, синие шорты и голубой дутый жилет-безрукавка. Под ним АР-12. Вряд ли бы она стала одевать жилет просто так. Значит, оформила. Хорошо, современная мода и технологии позволяют ходить летом хоть в дублёнке. Так бы сотрудники спецслужбы бросались бы в глаза.
        - Привет. Чай, кофе?
        - Доброе утро, Ян Максимович. Кофе, если можно.
        Ян взял две кружки из старинного фарфора и направился к конфигуратору.
        - Тебе чёрный или со сливками?
        - Чёрный.
        Наполнил обе кружки ароматным напитком. Поставил на стол.
        - Присаживайся, чего столбеешь?
        Девчонка села. Ян сходил в подсобку и принёс плетёную тарелку с печеньем. Лейтенант взяла кружку и пару печенек.
        - Я тоже предпочитаю древний фарфор. Не люблю хромопластик. Какой-то он… - она сделала невнятный жест, - неживой что ли.
        Что ж, общность интересов сближает. Либо девчонка и вправду не любит пластик, либо изучила его привычки и теперь клеится. Ладно, посмотрим.
        - Выкладывай.
        Ян отхлебнул. Девчонка не спеша отпила кофе. Закусила печенькой.
        - Я весь вечер думала, думала, и вот что мне пришло в голову. Вчера Кольцов приказал проверить все транслокации «Ти-Эс-Эй» и европейских служб.
        Девчонка замолчала, затягивая интригу. Ян не стал торопить. Лейтенант не выдержала первая.
        - Смотрите. Любую транслокацию на подконтрольную нам территорию мы тут же пресекаем. Срабатывает сигнал тревоги. Так? Так. А если поступить иначе. Как бы я, например, сделала.
        Прилуцкий хмыкнул. Во даёт! Тоже мне, стратег! Что ж, послушаем.
        - Не смейтесь, пожалуйста. Начнём с Воронцова. Мне нужно подобраться к нему в пятилетнем возрасте. Это, - на секунду запнулась, - девяносто седьмой, девяносто восьмой год. Я отправляюсь в этот срез, но не в Россию, а в США. Разумеется на подконтрольную Союзу территорию. К примеру, в тот же Вашингтон. Или Нью-Йорк. Или какую-нибудь Оттаву. Не важно. Мы, то есть, русские засекают транслокацию. Но поскольку она на территории, подконтрольной Союзу, не реагируют. А я спустя какое-то время перебираюсь в Россию. Документы не проблема. В России выхожу на Воронцова. Это может быть и не один человек, а группа. Плюс прикрытие, на всякий случай. То же самое и в девятьсот семнадцатом. Зная, куда попадёт Воронцов, направить группу, например, в Вену, или поближе. А там своим ходом выдвинуться в Галицию или дальше на восток. Хоть в Петербург, хоть в Москву. А мы всех их отследить не сможем. Элементарно сил не хватит.
        Ян поначалу опешил, потом восхитился, но виду не подал. Классическая комбинация. Почему нет? Такие примеры в курсе оперативной работы рассматривались. А вот на факультете, что заканчивала Дарья, дают только азы оперативной работы. Без подробностей. Молодец, девчонка! Он, бывалый опер, об этом и не подумал. Может, потому, что ждёт информацию от разведки и аналитиков.
        - Я тоже думал об этом. Подождём разведданные. Как додумалась? Ведь у вас на факультете оперативно-агентурную работу дают лишь в общем виде.
        Щёчки зарумянились. Девчонка опустила глаза и пожала плечами.
        - Не знаю. Просто попыталась поставить себя на место агентов и их руководства.
        Она снова взглянула на капитана. Девчонка толковая, сработаемся. И, может, ещё кое-чего. Хотя, ну её на фиг! Милка говорила, что она в него влюблена. Потом не отвяжешься.
        - Слушай, а чего у себя на родине не осталась работать. Чего уехала за две с половиной тыщи вёрст?
        Серые глаза вспыхнули.
        - Если это личный вопрос, не отвечай. Не хочешь говорить, не говори. Врать не нужно.
        - Да какая вам разница, господин капитан? Приехала и приехала.
        - Согласен. Никакой.
        Возникла неловкая пауза. Нужно чем-то срочно заполнить.
        - Ты, вот что, сможешь для меня просмотреть медицинские документы Воронцова по всем возможным волнам, включая бинары и, если есть, триады?
        Девчонка поднялась.
        - Конечно. Думаю, этим занимаются. Но я уточню. Разрешите идти?
        Ян махнул рукой.
        - До совещания управишься?
        - Да.
        - Хорошо. Ступай.
        Уже около выхода из бокса Ян её окликнул:
        - Лейтенант.
        Она обернулась.
        - И перестань тянуться. Не в Академии уже, а в оперативно-боевой группе. У нас так не принято.
        Девчонка улыбнулась.
        - Хорошо.
        Мембрана восстановилась, оставив лейтенанта снаружи. Ян приказал «Лекиму-два» вывести последние документы. Всё-таки версия девчонки с транслокацией американских агентов через свою страну весьма интересна. В любом случае, если это так, информацию получат. Но девчонка молодец. Толковая. Ей бы опером работать, а не в архивах копаться.
        К двенадцати отправился к Кольцову.
        От информационщиков и разведки поступили новые данные. В августе две тысячи триста двадцать шестого, затем в августе двадцатого седьмого и снова в августе, но уже двадцать девятого замечена странная активность. Число транслокаций выросло на пять процентов от общегодового. Вроде бы ничего особенного. В пределах допуска. Но слишком много для конечных пунктов. Сто три - хроносрез декабрь тысяча девятьсот девяносто седьмого, сто восемь - декабрь две тысячи третьего и сто сорок - август две тысячи одиннадцатого. Последний срез - объект заканчивал срочную службу. Конечные точки транслокации - на территории Союза, Хартии и Северной Африки. И ни одного на территории Конфедерации. Ни одного.
        Всех не отследили, но по оперативной информации часть агентов проникала на территорию тогдашней России. Так что версия девчонки отчасти подтверждается. О чём Ян сообщил присутствующим.
        Начальник технарей доложил, что по приказу Кольцова провели моделирование уничтожения агентов. Увы. Слишком большой контрольный срок. Необходимо создать свыше двадцати хроноволн. Насколько «свыше», неизвестно. Возможно, что кратно. Если враг не создал дополнительные хроноветви для подстраховки. В каждой нужно ликвидировать дублей одних и тех же агентов. Не хватит сил и средств. Если задуманное удастся в восьмидесяти процентах случаев, то шансы на создание новой ветви возрастут, и она станет основной. В противном случае, возможен откат к старой ветке. К сожалению, врага обнаружили уже за гранью контрольного срока. Значения этого срока - под высшим грифом. Пожалуй, даже Кольцов его не знает. Хронополе успело устояться и зафиксироваться. Уничтожить эти волны без последствий невозможно. Тут может помочь индивид с уровнем Агнихотри не меньше двенадцати тысяч. Такого в распоряжении Службы нет.
        Три раза у Воронцова брали кровь. В контрольные периоды. Разведчики использовали активные бозонные модули для нейтрализации возможной «личины». Во всех случаях «медработники» оказались под «личинами». Сотрудники «Ти-Эс-Эй». Некоторые известны Службе. Но вот после взятия крови встретились с очень знакомой персоной. Некто Кристофер Джеймс Кобб. Майор «Ти-Эс-Эй».
        На общей голограмме возникло изображение. Рыжевато-каштановые волосы. Высокий лоб. Слегка прищуренные серо-голубые глаза. Мощный подбородок.
        - Прилуцкий, ты с ним встречался. Что скажешь?
        Ян потёр небритый подбородок.
        - Превосходно подготовлен и очень опасен. Отлично владеет многими видами холодного и пулевого оружия. Хладнокровен. Опытный оперативник. Уровень Агнихотри точно неизвестен. Около восьмисот.
        Кольцов кивнул. Продолжили.
        Поручик Голицын замечен в Харькове. Приехал к невесте, но около двух часов провёл в вокзальном ресторане. Затем подошёл к поезду на Петроград. После отхода поезда обнаружил в кармане письмо.
        - Насколько велика вероятность, что Воронцов в этом поезде? - обратился Кольцов к хронофизикам.
        Начальник отдела попросил чуть подождать. Наверно, со своими связался.
        - Мои спецы считают, от девяноста до девяноста пяти процентов. Разумеется в новой волне.
        - Сколько Воронцов создал волн? - спросил Кольцов.
        - Как ни странно, - озадаченно проговорил начальник хронофизиков, спустя пару секунд получив инфу от своих, - одну. Но устойчивую.
        Действительно странно. Перемещенец обычно создаёт несколько новых волн. А этот только одну. Единственное, что не может сделать перемещенец - создать бинары и триады, новые ветки, которые всегда создаёт человек в родном срезе.
        - Почему группа Прилуцкого не смогла оказаться в новой волне с объектом? - спросил Кольцов
        Хронофизик пожал плечами.
        - Не понятно, Артём Сергеевич. По всем расчётам Прилуцкий должен был оказаться вместе с Воронцовым. Что-то помешало. Пытаемся выяснить, что. Обрабатываем данные. По всем параметрам группа Прилуцкого должна была находиться в той же волне, что и объект «Снегирь».
        Кольцов задумался.
        - Значит так, считаем, что Воронцов в этом поезде, - где-то через минуту молчания подвёл итог замнач департамента. - И ещё. По оперативным данным, два месяца назад в Вену прибыл майор Кобб. Хроносрез - 20 июня 1917 года. Потом исчез. Пару раз мелькал в Румынии. Прилуцкий, готовь группу и возьми усиление из «Беркута». Я распорядился. Готовность - круглосуточная.
        - Есть!
        Короткие повторяющиеся сигналы прервали совещание. Тревога.
        - Кажется, началось, - проговорил Таран.
        Спустя полминуты Кольцов сказал:
        - Несанкционированное проникновение со стороны. Общая зона до двухсот километров. Эпицентр размыт до пятидесяти километров. Наши спецы использовали средства подавления помех. С вероятностью ноль девяносто три эпицентр - вокзал Харькова. Прилуцкий, собирайся. Возьми у меня, что нужно и отправляйтесь. Координаты и срез - у аналитиков. Все свободны.
        - Группа, кроме Бурых и Фархади, к точке сбора! - скомандовал Ян.
        Хроноагенты пошли к выходу. Прилуцкий задержался.
        - Артём Сергеевич, в связи с информацией, полученной от коллеги из НИИ, прошу поспособствовать. Нужны натуральные образцы русской военной формы, оружия, снаряжения. Выращенные у нас, но натуральные. Список пришлю, чуть позже.
        - Хорошо, - кивнул Кольцов, - дам указание техотделу. Что-то ещё?
        - Пока всё. Если что-то нужно, обращусь.
        - Добро. Тебе придано отделение «Беркута». Держи, - замнач департамента протянул хроноловушку. - Ошибка должна быть исключена.
        - Постараюсь, Артём Сергееич.
        Ян засунул ловушку в карман комбеза.
        - Ступай.
        Прилуцкий отправился к точке сбора. На месте быстро проинструктировал группу, приказав топать на склад и брать только холодное и метательное оружие, древние бронежилеты и одеваться в натуральную военную форму русской армии.
        - Почему я не иду? - подала голос нахальная пигалица.
        - Потому что я так решил. Ты не одна остаёшься. Капитан Бурых тоже не идёт и быстро, навскидку, какие русские подразделения были на Украине в тысяча девятьсот семнадцатом?
        Девчонка на пару секунд заткнулась.
        - Ну!
        Та быстро отравила сформированный список на «Леким-два».
        - Молодец, лейтенант.
        Ткнул наугад в скинутый девчонкой список - десятый пехотный Новоингерманландский полк. Отправил Кольцову уточнение - шифровка десятого полка.
        - Господин капитан, разрешите поговорить наедине.
        Прилуцкий упёр руки в бока. Внимательно оглядел девчонку.
        - Ладно. Так, ребят, все на склад. Я скоро.
        Ребята вышли, оставив Яна и нахальную пигалицу вдвоём в кабинете.
        - Слушаю.
        - Ян Максимович, почему вы отказываетесь взять меня с собой?
        Вот блин! Что ж ей неймётся-то?
        - Да потому, девочка, что мне нужны бойцы, а не зелёная пацанва. Там не девчонки мокрогубые будут, а такие зубры, что тебе не снилось!
        - Они убили моего отца!
        - Знаю. А нам нужно взять их живьём!
        - Я тоже в составе группы! И вы не имеете права не брать меня! - выкрикнула она.
        - Командую группой я! И я решаю, кого брать, кого нет! Я не хочу привезти твоим родным твой труп!
        Грудь девчонки вздымается, как древний кузнечный мех. Глаза горят. Щёки пылают. Раздельно и чётко нахальная пигалица произнесла:
        - Если погибну, значит на то воля Аллаха. Я тоже сотрудник Службы и знала, куда и на что иду. И я не хуже вас выполню свой служебный долг и долг перед семьёй, ин ша’а Ллах.(33)

* * *
        33) ИН ША’А ЛЛАХ, ИНШАЛЛАХ, ИНШАЛЛА(араб. ??? ??? ?? - если пожелает Бог!) - ритуальное молитвенное восклицание, междометное выражение, используемое в арабских и других мусульманских странах, как знак смирения мусульманина перед волей Аллаха.
        - Долг!!? - взревел Ян. - Какой, на хрен…
        Прилуцкий перевёл дух. Медленно, на восемь ударов пульса выдохнул и уже спокойно, но жёстко продолжил:
        - Твой служебный долг - заниматься историей и археологией, копаться в архивах, а не иностранных агентов ловить. А касательно долга перед семьёй. Выходи замуж и детей рожай! И нечего мне тут строить оскорблённое достоинство!
        Девчонка закусила губу и отвернулась. Ян взял её за плечи и развернул к себе. Лейтенант снова посмотрела на него. В серых глазах блестят слёзы.
        - Возьми меня с собой, - тихо, но твёрдо произнесла она. - Я тут… с ума сойду… ожидая тебя.
        Ян вздрогнул. Вот, чёрт! Ещё этого не хватало.
        - Сдурела?
        Похоже, Милка права - эта пигалица влюблена. Но ведь не до такой же степени! Серые глаза девчонки засияли.
        - Неужели ты…
        Он прикрыл её губы пальцами, другой рукой всё ещё удерживая за плечо. Надо отпустить и всё. Глаза завораживают. Н-да. Обстановка, конечно, не самая романтичная. И что теперь делать?
        - Точно сдурела! - констатировал Ян.
        - Наверно, - с грустной улыбкой согласилась лейтенант.
        Блестящая слезинка побежала из уголка глаза. Прилуцкий вздохнул.
        - Ты любишь Любомилу? - проговорила девчонка. - Она очень хорошая…
        Вот чёрт! Только вот в душу лезть на кой…
        - Тебе не кажется, что это не твоё дело?
        Она на миг опустила глаза и, снова взглянув, положила ладошки Яну на грудь.
        - Да… конечно… прости, пожалуйста. Возьми меня с собой. Я неплохой боец. Не подведу. Клянусь!
        Опять двадцать пять!
        - Даш, - Ян аккуратно коснулся пальцами её щеки и стёр слезу, - Давай начистоту. Хорошо? - он чуть прищурился.
        Девчонка медленно кивнула, но глаз по-прежнему не сводит. Гипнотизирует, что ли?
        - Ребят я знаю, а тебя, извини, нет, - жёстко ответил он. - Сделаем так. Вернусь, пойдём на полигон, и покажешь, на что способна. Сейчас ты мне нужна здесь, как специалист. Изучай архивы. Вдруг мы чего-то упустили. Весь ваш отдел в полном твоём распоряжении. Приказ Кольцова. Мне пора. До встречи.
        Отпустив девичьи плечи, повернулся и пошёл к выходу. Мембрана испарилась, открывая портал. Уже в портале застал тихий голос:
        - Пусть тебя защитят твои Боги, а я буду молить за тебя Всевышнего.
        Прилуцкий обернулся и кивнул.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        15(28) июля 1917 года
        г. Петроград
        Давно так не высыпался.
        Глаза открывать неохота. Шёлк простыней ласкает тело. Впервые за всё время, что живёт в этой реальности, Тоха спал голышом. Окно осталось приоткрытым на всю ночь. В комнате хорошо, прохладно.
        Вспомнилась Бьянка, проститутка из Тысменицы. Программер быстро возбудился. Девчонка молодая, но с большим опытом. Мысли плавно перетекли на Ксюху…
        По первому зову бросался на помощь местной красавице. Программу поставить, помочь с компьютером. Как выяснилось, не он один.
        Однажды Ксюха позвонила и ласковым голосом попросила срочно прийти. У неё катастрофа. Он тут же примчался. Оказалось, с рабочего стола исчезли все иконки. Вот итить же! Катастрофа, блин! Двумя щелчками мыши всё восстановил. Ксюха пришла в восторг от вновь появившихся иконок. Напоила чаем с печеньками. Во время всего чаепития то и дело косился на стройные ноги под короткой юбкой.
        Борян потом ему выговаривал:
        - Тох, ты чего несёшься к ней по первому звонку? Это не твоя работа. Для этого админы есть. На крайняк продиктовал бы, какие кнопки жать, и всё.
        - Ну… я… чего… я ж… ничего… так… помочь. Мне не трудно.
        Борян вздохнул.
        - Олень ты рогатый.
        Тоха надулся.
        - Чё это я олень?
        - Да то. У тебя своей работы что ли нет? Есть. И до фига. Думаешь, если будешь тапочки за ней носить, она тебе даст.
        Программер покраснел.
        - Я не ношу за ней тапочки.
        Борька подсел ближе.
        - Послушай, - он перешёл на шёпот. - Она просто пользуется тобой и всё. Когда надоешь, выкинет, как использованный презерватив. Грузит тебя, какой ты чуткий, хороший, славный. Было?
        - Ну было, - нехотя признал Тоха.
        - Вот, - Борян поднял вверх указательный палец. - Таких бабы презирают. Но используют по полной программе. А чего не использовать, раз олень сам бежит по первому зову? Готов скакать на задних лапках. А?
        Тоха покраснел ещё больше.
        - И чё делать?
        Борян усмехнулся.
        - Послать. Пешим эротическим маршрутом.
        - Как? - опешил Тоха от столь вопиющего кощунства.
        - Как, как? - передразнил Борька, - очень просто. Три волшебных слова. Пошла на х… и всё.
        Программер замялся.
        - Э-м. Как-то неудобно. Девчонка всё-таки.
        - Неудобно на потолке спать. Одеяло сваливается. Она так и будет тебя использовать и мозг трахать. Хотя, дело твоё. Ко мне же она не обращается.
        Тоха вспомнил, как Борян действительно послал Ксюху. Правда, не как советовал. А вежливо. Типа ему некогда. Сейчас занят. В общем, ля-ля-фа-фа, три копейки сдачи. Тоже мне, крутой мачо. Альфа-бабуин, мля…
        Открыл глаза. Сквозь шторы просвечивает синее небо. Сколько сейчас времени, хэ-е-зэ. Может и семь утра, а может и десять. Хотя, скорее, ближе к семи.
        Потянулся до хруста в суставах. Хорошо!
        Снаружи какой-то шум, выкрики. Откинул одеяло и подскочил к окну, чуть отодвинув шторы. Человек сорок юнитов с винтарями толпой топают в сторону, откуда он вчера приехал. Среди жёлто-зелёных солдатских гимнастёрок мелькают редкие чёрные матросские куртки. Красных бантов или повязок не видно.
        Умылся холодной водой, надел форму. Другой одежды нет, надо как-то решать проблему. Оружие оставил в шкафу. Сейчас оно ни к чему. Снаряжение с вечера лежит на стуле у стола. Подумал и тоже убрал в шкаф, к шашке. Вышел из комнаты и, заперев дверь, прошёл по коридору и спустился вниз.
        Справа льются звуки музыки. Знакомая мелодия. Бетховен. Четырнадцатая, «Лунная» соната. В «музыкалке» играл не раз, даже на городском конкурсе с ней выступил. Первое место взял, не хухры-мухры. Попаданец пошёл на звук и наткнулся на арку с собранными в пучки по бокам шторами. За аркой небольшой зальчик, и там кто-то играет на фортепиано.
        Осторожно выглянул из-за шторы. За белым роялем правым боком к выходу сидит Анастасия. Ярко-синее платье выгодно подчёркивает фигуру. Каштановые волосы уложены в причёску и спадают по плечам.
        Тоха залюбовался грацией, с какой девичьи пальцы парят над «клавой». Солнце из окна освещает стройную фигурку. Как-то не вяжется грустная мелодия с солнечным утром, с юностью девушки. Но играет девочка великолепно. Настя закончила и после секундной паузы заиграла снова. Он и эту узнал. Опять Бетховен. Семнадцатая соната, «К Элизе». Чуть повеселее «лунной». Медленно повернулся, чтоб уйти.
        Музыка прервалась.
        - Антон Дмитриевич!
        А он-то думал, его не заметили. Обернулся.
        - Доброе утро, Антон Дмитриевич!
        Княжна поднялась с прямоугольной банкетки, радостная улыбка озаряет лицо. Тоха стоит как вкопанный.
        - Д… доброе утро, сударыня, - он слегка кивнул и покосился на огромные часы.
        Полдевятого.
        - Прекрасно играете, а я уж сто лет за инструмент не садился.
        В памяти сами собой всплыли сточки, прочитанные когда-то на стихах.ру. Тихо продекламировал:
        Когда играют Лунную сонату,
        Кометы замедляют свой полёт,
        По кромке ночи розовой куда-то
        Мелодия волшебная плывёт.(34)

* * *
        34) ИГОРЬ ПИКУЛИН. «Лунная соната».
        Тоха часто исполнял классиков. Хотя не в восторге от классической музыки, но игра Насти произвела впечатление. Соната в её исполнении тронула душу.
        - Прекрасные стихи, - всё с той же улыбкой и сияющими глазами княжна сделала приглашающий жест. - Может, попробуете? Присаживайтесь.
        Программер подошёл к инструменту. Анастасия легко и грациозно присела на стоящую тут же слева круглую банкетку.
        Коснулся клавиш, надавил раз, другой. Давно забытое ощущение. Легко пробежался по «клаве». С компьютерной куда проще, но пальцы ещё помнят.
        Опустился на освободившуюся банкетку. Чтоб такое сбацать? Как-то на «ютубе» услышал романс. Бардовская песня. Автора не помнит, но слова выучил, и музыка отложились в памяти.
        Княжна чуть придвинулась. Спинку держит ровно, руки на коленях. Ученица-отличница, стопудово.
        - Я тут, кхм… одну песню вспомнил. Как-то видел на «тытрубе», понравилось и запомнил.
        - Где видели?
        Настя распахнула серые глаза. Губы приоткрылись, чуть обнажив белые зубы.
        Вот, блин!
        - Но, это… - Тоха почесал затылок, - кинотеатр такой, маленький. «Тытруба» называется.
        Что за бред несёт, а? Медленно выдохнул.
        - Кинотеатр? Вы имеете в виду синематограф? Электрический театр? Название какое смешное! «Тытруба», - весело рассмеялась Настя.
        Программер тоже засмеялся. Как легко с этой девушкой! Он думал, княжны все такие надменные, а Настя не вписывается в это представление.
        - Ну да. Прикольное, - раздухарился попаданец. - Вообще-то он называется «Ютьюб». По-английски. Но мы с пацанами его на русский манер «тытрубой» прозвали. Его так многие программеры и айтишники… зовут, - последние слова произнёс почти шёпотом, увидев обалдевший взгляд Насти. - Кхм.
        - Странный вы человек, Антон Дмитриевич, - спустя пяток секунд вымолвила княжна. - Вроде бы по-русски говорите, но как-то не по-нашему выходит.
        Она на секунду опустила глаза и снова посмотрела на Тоху.
        Он уже привык, что к нему обращаются по имени и по отчеству, но слышать такое от юной и красивой девушки необычно. «Тоха» гораздо привычней. Хотя вот Ромыч называет полным именем - Антон. И прав Роман. Как-то возвышает, что ли. Одно дело «Тоха», совсем другое - «Антон». Что-то есть в этом.
        - Играйте, прошу вас, - ласково проговорила Настя.
        От её голоса сердце забилось чаще. Программер сыграл вступление, не решаясь запеть. Не хочется своим, мягко говоря, вокалом испортить впечатление. Давно ведь не упражнялся. Но пальцы помнят, и слух ни разу не подводил. Чуть хриплым от волнения голосом запел:
        Уже, наверно, сотню лет
        Душе моей покоя нет,
        Она дрожит, как блеск свечи на хрустале:
        С такою дивною судьбой,
        Какое чудо, Боже мой,
        Что жили вы на этой горестной земле!
        Волнение, нахлынувшее от близости красивой юной девушки, потихоньку отступает. Тоха чувствует себя в своей среде, хоть и давно не играл.
        С такою дивною судьбой,
        Какое чудо, Боже мой,
        Что жили вы на этой горестной земле!
        Голос постепенно окреп, стал более глубоким.
        Как благовеста чистый звон,
        Всего одиннадцать имён,
        Но в целом мире, право, не с кем их сравнить.
        Жизнь на подобное скупа.
        И высший свет «нё компром па»,
        Как вы смогли так неразумно поступить.
        Программер сделал небольшой проигрыш и повторил:
        Жизнь на подобное скупа.
        И высший свет «нё компром па»,
        Как вы смогли так неразумно поступить.
        Тоха пропустил восемь тактов, уже почти впал в лёгкий транс. Особое состояние, когда всё удаётся. Такое бывает редко.
        Проиграв ещё два такта, перешёл к припеву.
        «Мерси ма шер», «О, мон ами…»
        «Адью, ма шер», «О, мон ами…»
        Моё богатство - жизнь моя,
        И ты возьми её, возьми!
        Пусть впереди забвенья тьма -
        Я без тебя сойду с ума…
        «Пардоне-муа, пур мон амур, пардоне-муа…»
        Сразу же без перехода продолжил:
        Там, за чертой Уральских гор,
        Всё, чем вы жили до сих пор,
        Но вы смогли свой путь любовью озарить:
        Рожать детей, хранить очаг,
        Неслышно плакать по ночам,
        И всё же Бога за судьбу благодарить!
        Земные блага - жалкий дым!
        Доступно только лишь святым,
        Всё отдавая, ни о чём не сожалеть!
        С такою дивною судьбой,
        Какое чудо, Боже мой,
        Что жили вы на этой горестной земле!
        С такою дивною судьбой,
        Какое чудо, Боже мой,
        Что жили вы на этой горестной земле!
        «Мерси ма шер», «О, мон ами…»
        «Адью, ма шер», «О, мон ами…»
        Моё богатство - жизнь моя,
        И ты возьми её, возьми!
        Пусть впереди забвенья тьма -
        Я без тебя сойду с ума…
        «Пардоне-муа, пур мон амур, пардоне-муа…»
        Пусть впереди забвенья тьма -
        Я без тебя сойду с ума…
        «Пардоне-муа, нё пё па вивре сан туа…»(35)
        35) КОНСТАНТИН ФРОЛОВ-КРЫМСКИЙ. «Посвящение жёнам декабристов». Послушать в исполнении автора можно здесь
        Тоха убрал руки с «клавы» и положил на колени. Повисла пауза.
        - Великолепно! - выдохнула Настя, - никогда раньше не слышала. А кто автор?
        Он пожал плечами.
        - Не помню, если честно. Но написано в моё время. Стопудово.
        - В каком смысле в «ваше » время?
        Ёперный театр! Ну чё за дятел, а? Расслабился, блин!
        - Настя, эм-м, - непривычно называть юную девушку по имени-отчеству, - Анастасия Васильевна, прошу простить за сленг. У меня после потери памяти всё в голове перемешалось.
        Девушка задумалась, забавно сдвинув бровки.
        - Ну, ладно. А как называется, помните?
        - Точно не помню. Посвящается жёнам декабристов.
        - А кто такие декабристы? - прошептала княжна.
        - Разве не знаете? - удивился Тоха. - Дворяне, что в позапрошлом веке, точнее в тысяча восемьсот двадцать пятом году, в декабре подняли восстание на Сенатской площади. У вас, тут, в Питере.
        Настя как-то странно взглянула на него.
        - Ну вот видите! Помните же! Только не в позапрошлом веке, а в прошлом. Антон Дмитриевич, мне кажется, вы что-то скрываете.
        У него снова загорелись щёки. Косяк за косяком. Спрашивать, с чего взяла, глупо, но спросил. Девушка выдержала небольшую паузу.
        - Вы что-то помните, что-то нет. Слова странные говорите…
        Настя опустила глаза. Руки всё также на коленях.
        - Анастасия Васильевна, - проворил попаданец. Княжна вновь посмотрела на него. От её взгляда Тоха реально теряет голову. - Вы правы. Но я многого не могу вам рассказать. Это просто… так необычно, невероятно. Извините. Давайте дождёмся Романа. Тогда всё и проясним. Окей?
        - О… кей, - кивнула девушка и перешла на шёпот. - А почему невероятно?
        Но вот как с ней разговаривать? Так и лезет в душу. А улыбка мягкая, нежная. И глаза сияют так, что… С трудом отведя взгляд от девичьих глаз, положил руки на клавиатуру и заиграл. Обожает эту мелодию. Будто в космос улетаешь.
        Где-то на середине композиции княжна тихо произнесла:
        - Какая волшебная мелодия. Ваша?
        - Нет. Называется «Плачь ветра», автор - итальянский композитор, Эннио Морриконе. Он пока малоизвестен, но думаю, скоро о нём узнают. Когда слушаю, будто передо мной вся вселенная распахивается.
        Тоха продолжает играть.
        - Так почему невероятно? - снова прошептала девушка.
        Вот вредная девчонка!
        - Ты всё равно не поверишь, - уставившись на клавиши, проговорил программер.
        - А ты расскажи! - княжна коснулась его плеча.
        От прикосновения по телу будто бы пробежал приятный ток.
        - Stacy, are you here?(36) - раздался приятный грудной тембр.

* * *
        36) Стейси, вы здесь? (англ.)
        Вот не думал, что обрадуется этому голосу! Гувернантка прервала опасный разговор.
        - Yes, I’m here, Miss Rose,(37) - ответила княжна.

* * *
        37) Да, мисс Роуз. (англ.)
        В комнату вошла грымза-англичанка. Если не видеть тётку, кажется, будто слышишь голос красивой или, на крайняк, симпатичной женщины. Как говорит Борян, некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки. Покосился на вошедшую англичанку. Женщины у него почти месяц не было, но столько не выпьет, хотя если…. Взглянул на княжну. У той зарумянились щёчки. Чего вдруг?
        - Оу, доброе утро, сэр! - поздоровалась грымза.
        По этикету, наверно, лучше встать. Программер поднялся.
        - Доброе утро, мисс! - он склонил голову.
        Англичанка посмотрела на Анастасию и отчеканила:
        - Стейси, молодой ньезамужньей дьевушке ньеприльично находиться в обчьествье мужчины одной, бьез сопровождьения.
        Щёчки княжны зарумянились ещё больше. Вот оно в чём дело! Настя просто спалилась за нарушением местного этикета.
        - Антон Дмитриевич - наш гость, - с вызовом возразила девушка.
        Тоха решил вмешаться.
        - Моя вина, мисс Роуз. Я услышал, что-то кто-то играет и пошёл на звук. Застал здесь Анастасию Васильевну.
        Грымза кивнула. Ну и что это? Одобрение или отмазка принята?
        - Нас ждут к завтраку. И вас тоже, сэр.
        Англичанка вышла. Настя взглянула на него. Серые глаза сияют.
        - Идёмте, Антон Дмитриевич?
        - Да, конечно.
        Девушка тронулась к выходу.
        - Анастасия Васильевна!
        Княжна остановилась и обернулась. Он подошёл ближе и тихо проговорил:
        - Насть, у меня к тебе просьба. Вернее две.
        - Слушаю.
        Какая очаровательная у неё улыбка! Теперь щёки запылали у Тохи.
        - Я очень многое забыл. Не поможешь мне освоиться с этикетом?
        - С удовольствием. А вторая?
        Программер подошёл ещё чуть ближе. От запаха её духов чуть закружилась голова.
        - Я комиссован. Но… у меня нет гражданской одежды. Поможете мне выбрать? Можем даже взять с собой эту гры… мисс Роуз. Если так нужно. По этикету.
        - Буду рада. Мы как-то незаметно перешли на «ты», но на людях давайте будем на «вы». Договорились?
        - Не вопрос! - чуть развёл руками Тоха.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        10(23) июля 1917 года
        г. Харьков
        - А-а-а! Демоны! - раздался сзади истошный вопль.
        Прилуцкий резко обернулся. От них улепётывают двое солдат. Рядом, метрах в пяти, на расстеленной скатерти бутыль с мутной жидкостью, сало, хлеб. Бегущие неестественно подпрыгнули и грохнулись на землю. Шоковый удар с программой «Забвение». Обычно комп рассчитывает транслокацию так, чтобы аборигены не заметили внезапного появления хроноагентов. Опять сбой?
        Ян оглядел группу. Олег Максутов, технарь и семь бойцов из оперативно-боевого отряда спецназа «Беркут». Всего десять, включая его. Все.
        В плане - переход в межвременье. Там современное оружие не работает. Только холодное. И кварковые генераторы не действуют, как говорил «Иван Иванович». У всех поверх тонких нитей оперативных комбезов, принявших изначальный вид, настоящая форма русской армии с погонами рядовых десятого пехотного Новоингерманландского полка и полковыми оловянными знаками. Ян всё-таки решил взять короткоствольные АР-12. Пригодилось. Длинноствол АР-13 брать не стали. Лишь «настоящие» винтовки Мосина с примкнутыми игольчатыми штыками. На поясах австрийские траншейные кинжалы. В вещмешках боевые ножи и метательные клинки. У «беркутовцев» небольшие разборные арбалеты с магазинами на десять стрелок. У двоих сеткомёты. Сетки из прочных нитей. Даже вибронож с трудом режет. Всю группу оснастили новейшими модулями возврата с наведением на маяк хроноловушки. В курсе задания только Олег. Он был на совещании с «Иван Иванычем». Бойцы «Беркута» очень удивились, что одели обычную форму на практически декатированные оперативные трансформы и взяли древнее пулевое оружие. Ян приказал не спорить и выполнять. Инструктаж позже.
        Связался с группами обеспечения, сообщил о прибытии. Запрос информации об органах власти с полным досье на каждого представителя. Надо быть в курсе.
        Программа «Навигатор» показывает, отряд в пяти километрах восточнее границ Харькова начала двадцатого века. Местное время девять утра, двадцать третьего июля тысяча девятьсот семнадцатого. По Юлианскому календарю - десятое. Он пока действует в России, скоро его отменят.
        Голицына в Харькове ещё нет. На подъезде. Наверняка, в другой волне вместе с ним Воронцов. Вероятность очень высока.
        Повышенный уровень хронополя. Около десяти с половиной, одиннадцати единиц. И размытие. Агенты «Ти-Эс-Эй» установили генераторы помех. Сейчас техгруппа пытается их найти и деактивировать.
        Прилуцкий мысленно запросил сводку погоды. Пока солнечно с небольшой облачностью. Плюс двадцать пять. Днём дождь. Вечером переменная облачность. Капитан посмотрел на небо. Ну да. Облаков хватает. Ветер. А в поле всегда ветер.
        Ян взглянул на запад. Впереди зелёные холмы с рожью. Дальше город. К нему ведёт грунтовка метров шесть шириной.
        - Вперёд! - скомандовал капитан. - Применить режим «маска».
        Лица у всех изменились.
        На подходе к городу группу остановили четыре солдата и мужик лет тридцати в серой рубахе, чёрных штанах и картузе. Некогда чёрные сапоги покрыты пылью. На поясе у мужика офицерский ремень с кобурой для маузера. У солдат расстёгнуты гимнастёрки. Винтовки небрежно висят на плечах. Один вообще опёрся на оружие, уткнув приклад в землю. На погонах цифра двадцать. Прилуцкий мысленно запросил инфу у «Лекима-два». Двадцатый пехотный Галицкий полк.
        - Кто такие будете, товарищи? - мужик упёр руки в бока. Правая скользнула на кобуру.
        Положить эту группу раздолбаев ничего не стоит, хоть Ян и чувствует себя с деактивированным трансформом практически голым. Секунд семь работы ножом. Это если он будет один. А ещё Олег, «Беркут».
        Нельзя.
        - Так Новоингерманландского полка, господин… э… командир, - за всех ответил Прилуцкий.
        - Товарищ командир, - поправил мужик.
        - Товарищ, - медленно и радостно повторил Ян, будто это слово доставило ему несравнимое удовольствие.
        Бойцы одобрительно загудели, подыгрывая Прилуцкому.
        - А вы, братцы, никак Галицкого полку будете? - обратился Ян к солдатам.
        - Ага. Ну да, - закивали те.
        - Куда направляетесь? - поинтересовался мужик.
        Похоже, он здесь старший.
        - Домой. В Сибирь, в Акмолинскую губернию. Мы с Петрухой, - Ян показал на Олега Максутова, - из Омска, остальные - кто откуда.
        - Не хотите послужить делу революции, товарищи?
        Ян поправил на плече «мосинку».
        - У нас и в Сибири капиталистов с помещиками хватает. Там нужно порядок наводить. К нам в полк комиссар приезжал. Из Петрограда, - важно поднял палец Прилуцкий. - Уполномочил ехать домой и там разжигать мировой пожар революции, - выдал Ян.
        Мужик опешил от такого перла.
        - Ну… коли так… Что ж, удачи, товарищи!
        Он пожал Яну руку…
        Вошли в город. Повсюду мусор. Ветер гоняет обрывки газет. По радио связались с разведчиками. Те скинули информацию. Майор Кобб в Харькове. Явного наблюдения не ведут. Поставили скрытые видеокамеры около его жилья, в гостиницах, и на вокзале. Амер работает под прикрытием купца второй гильдии Ростовцева Альберта Филаретовича. Скинули фотки. Рожу менять не стал, небольшой грим, а вот пузо нарастил. Наверняка искусственное.
        Хотя по всем инструкциям агентов враждебных спецслужб полагается немедленно уничтожать, ибо в плен брать бесполезно. Встроенный в мозг амера или европейца чип разрушает мозг и превращает «хроника» в овощ. Но сейчас случай особый. Нужно попытаться захватить живьём. Для этого нужно амеров перемесить в нуль-пространство.
        Ян приказал выявить всех агентов. Кобба и наиболее приближённых к нему оставить в живых. Остальных, по возможности, ликвидировать. Команду на ликвидацию отдаёт лично он, Прилуцкий.
        Через полтора часа блуждания по улицам прибыли на вокзал. Зашли в здание. На полах вповалку лежат, сидят люди. В основном солдаты. Агенты тоже расселись на полу. Кто-то лёг, положив под голову вещмешок. Сделали вид, что решили поспать.
        До Яна тут же домотался какой-то унтер. Стал жаловаться, какие у них в полку курвы-офицеры. Поубивал бы! Прилуцкий нехотя поддакивал. Расспрашивал, откуда унтер. Оказалось из Омска. Ого! Только «земляка» им тут не хватало! Ну ничего, Омск большой. По местным меркам.
        - Извини, братишка, спать хочу, - Прилуцкий зевнул.
        - Да спи. Поезд ещё не скоро.
        Мысленно приказал «Лекиму-два» добавить в кровь стимулятора. Инфа от разведчиков идёт постоянно.
        Пятнадцать двадцать по местному. Получен видеоряд. Кобб выходит из дома с саквояжем и берёт пролётку. Приказал извозчику ехать на вокзал.
        Не может амер быть здесь один. Не может! Судя по всплеску хронополя, будет попытка транслокации. После шумоочистки переброшенных в департамент материалов предположили, что предпринята попытка транслокации постороннего объекта. Хвала Богам, попытка неудачная. Стало быть, хотели переправить Воронцова. Но не получилось. Почему? Но это сейчас не самое главное. Первый вопрос, сколько здесь агентов «Ти-Эс-Эй»? Для переноски протоплазмы адекватной массы нужны двое. Можно, конечно, использовать антигравы, но применение в этом мире спецтехники будущего приведёт к расшифровке всей операции. Итак, плюс два. Трое.
        Добавить группу прикрытия и информации. Человек десять. Это минимум. Применить активное сканирование - выдать себя с головой. В обычных условиях - это норма. Выявленных на подконтрольной Конфедерации территории вражеских хроноагентов они имеют право уничтожить. Но не теперь. Повезло уродам.
        Кобб подъезжает к вокзалу. Подлётное время - десять минут. Ян подаёт команду «Готовность». Агенты, вяло, как бы пробуждаясь от короткого сна, встают. Прилуцкий приказывает надеть плащ-накидки и с двумя бойцами выходит на перрон. Олег с двумя - на другую сторону вокзала. Остальные расходятся по первому этажу здания. Дождь льёт хороший.
        Объект прибыл. Олег сообщает, что Кобб проскочил через зал и вышел на перрон. Раскрыл зонт. Точно, его лицо. Даже не маскируется. Небольшой грим и срочно выращенные усы - не в счёт. Вообще амеры охамели! Значит, на карту поставлено очень много. Агент «Ти-Эс-Эй» забежал в ресторанчик, вывеска которого валяется на брусчатке.
        Пятнадцать пятьдесят. Амер выходит на улицу. Дождь кончился. Кобб складывает зонт и напряжённо вглядывается на юг, откуда должен прийти поезд с Воронцовым.
        Шестнадцать десять. На перрон, фырча, вползает паровоз с составом из десяти вагонов. Кобб облюбовал скамеечку неподалёку, положив на неё салфетку. Ян с «беркутовцем» остановился метрах в пятнадцати от амера.
        Из вагона первого класса выходит Голицын. Один! Разумеется. Воронцов с дублем князя в другой волне.
        «Уровень хронополя пятнадцать», - вспыхнула надпись в поле зрения.
        Ян посмотрел на Кобба. Тот замерцал и исчез. Вот, чёрт! Агент появился снова. Прилуцкий уверен, амер побывал в той волне, где Воронцов. Подстраиваться капитан не стал, и другим запретил. Любое излучение враг может обнаружить. Компы, встроенные в линзу, работают на малой мощности с переменной дальностью связи, чтоб радиоволны обходили Кобба. Радиосвязь со стороны амера не засекли, но Кобб наверняка получает инфу. В наличии посторонний радиообмен. Сигналы зашифрованы. Амер в эфир не выходит? Возможно. Либо варианта два. Первый - Кобб, как и они, использует минимальную переменную мощность. В этом случае сообщники должны быть рядом. Но таких не замечено. Группа обеспечения не в счёт. Второй вариант, здесь агентов нет. Они будут на конечной фазе операции. Завтра. Тогда связь амеру ни к чему.
        Голицын прямо с чемоданом идёт в ресторанчик, откуда недавно вышел Кобб. Приехал к невесте, а сам попёрся в привокзальный ресторан? Со стороны обывателя - бред. Но Ян знает - так действуют законы времени. В новой хроноволне поручик в ресторан зашёл вместе с Воронцовым. Возможно, сначала они взяли билеты, но это не существенно. Разведчик сообщает, что поручик попросил официанта сообщить, когда прибудет поезд на Питер. С вероятностью почти сто процентов можно утверждать - объект «Снегирь» отправится именно этим поездом. А вот до Москвы или до Петрограда, не понятно. Если волны схлопнутся сегодня, есть шанс выяснить наверняка. Хотя в этом срезе ни в Питере, ни в Москве Воронцову делать нечего. Именно поэтому он может поехать и туда, и туда. Равновероятно.
        Ждать. До питерского ещё часа два. Ян с «беркутовцами» облюбовал освободившуюся скамеечку неподалёку от Кобба. Расстегнули плащ-накидки. Становится жарко, но лавки ещё мокрые. Закурили древние папиросы. Специально взяли. Тут курящих много, лучше не светиться.
        За два часа посторонних излучений не зафиксировано. Уровень хронополя такой же. Зашумлён. Генератор шума пока не найден.
        Скорее всего, Воронцов возьмёт билет в первый класс…
        На второй путь въезжает состав. Два головных вагона - первого класса. Выскочила строка: «Уровень хронополя 15 аг». Шестнадцать, семнадцать…
        Из ресторана выходит Голицын. С чемоданом. Направляется к составу. Зачем? Подходит ко второму от паровоза вагону.
        Ян посмотрел на Кобба. Фигура амера мерцает. Майор медленно поднимается и вслед за Голицыным идёт через пути к составу. Уровень хронополя подскакивает до двадцати восьми. Амер исчезает. Голицын останавливается около второго вагона.
        Прилуцкий объявил общий сбор. Снял плащ-накидку и свернул в скатку. За пять минут собрались. У локомотива пятеро с красными повязками на руках. Красная гвардия? Возможно.
        Хроноагенты подошли к первому вагону. Ян спросил у проводника:
        - Скажите, уважаемый, это вагоны первого класса?
        - Точно так-с, - важно ответил проводник.
        - Кроме них в составе больше нет вагонов первого класса? - уточнил Прилуцкий.
        Проводник оглядел агентов.
        - Прошу прощения, господа, а с какой целью интересуетесь?
        Ян приказал «Лекиму-два» сформировать удостоверение местной контрразведки. Полез в карман гимнастёрки. Вытащил из кармана сложенный листок и протянул проводнику.
        - Капитан Прилуцкий, армейская контрразведка.
        Проводник медленно развернул и прочитал. Отдал удостоверение, покосившись на погоны рядового.
        - Так точно-с, ваше высокоблагородие. Больше нет. Только эти два.
        Длина вагона - двадцать метров. Радиус действия ловушки - десять. Вариант только один - крепить по центру рамы конкретного вагона с объектом. Объект, в данном случае Кобб, должен быть в одном купе с Воронцовым. Скорее всего, перемещенец будет во втором. Ян поблагодарил, поправил винтовку на плече, и агенты направились к проводнику второго вагона. Там всё ещё стоит Голицын. Поручик скользнул по ним цепким взглядом. Не узнал, понятное дело.
        Группа подошла к дверям второго вагона.
        - Здравия желаю, ваш бродь! - развязно поздоровался капитан с объектом «Гвидон».
        На скулах поручика заходили желваки.
        - Здравствуйте, - сухо бросил князь.
        Ян обратился к проводнику:
        - Скажите, любезный, свободные купе у вас имеются?
        Тот окинул группу солдат неприязненным взглядом.
        - Да не боись, деньги найдутся, - широко улыбнулся Ян, поправляя на плече «мосинку».
        Прилуцкий покосился на Голицына. Тот сжал зубы и окинул их ненавидящий взором. Рискует князь. Если б на месте спецопергруппы были настоящие солдаты, Роману Васильевичу могло б и не поздоровиться.
        - Да, - ответил проводник, - третье купе свободно. Но вы там все не разместитесь, господа.
        - Жаль, - развёл руками Прилуцкий. - Пошли братцы, - и дал мысленную команду вернуться к первому вагону. - Счастливо, ваше благородие! - кивнул напоследок Голицыну.
        Князь промолчал.
        Отлично. Почти сто процентов - Воронцов здесь. В другой волне. По пути Прилуцкий прилепил цилиндрик посередине второго вагона. Риск ошибки? Несомненно. Но ловушка пусть остаётся посерёдке. На всякий случай.
        До отправления поезда три минуты. Дело сделано.
        Подходить к объекту «Гвидон» рано. Волны ещё не схлопнулись. Должны вот-вот. Ждать. Поручик уходить не спешит. Снова неприязненно взглянул на группу Яна.
        Паровоз засвистел и, выпустив облако пара, натужно запыхтел. Состав, скрипнув и клацнув железом, медленно тронулся.
        Флуктуации хронополя. Скоро должны схлопнуться волны времени. Мимо них прошли красногвардейцы. Домотались до князя, стали проверять документы. Отпустили.
        Резкое усиление хронополя и сразу же импульс характерного вида. «Леким-два» сообщил о схлопывании хроноволн.
        : Вперёд! - отдал Ян через комп мысленную команду.
        И тут же сразу:
        : Стой!
        Группа остановилась. Объект «Гвидон» вытащил из кармана гимнастёрки и стал изучать какой-то документ. Летучий дрон «муха» передал изображение. То самое письмо, что Ян передал поручику на привале.
        - Пошли, - тихо проговорил Ян, - проверка документов. Я чуть приотстану. Олег, сними «маску».
        Олег принял настоящий облик. Прилуцкий тоже приказал «Лекиму-два» снять маскировку.
        Поручик свернул письмо и обернулся. «Беркутовец» потребовал документы. Голицын сверкнул глазами:
        - Опять? Уже проверяли.
        Голицын в ярости. Ян подошёл ближе.
        - Добрый вечер, Роман Васильевич.
        У князя по мере узнавания округлялись глаза.
        - Вы? Капитан… э-э… Прилуцкий, если не ошибаюсь?
        - Так точно.
        Поручик поднял левую руку на уровень глаз, указательный палец вверх.
        - Служба… охраны… времени?
        - Так точно.
        - Вас что, разжаловали в рядовые?
        В голосе неприкрытый сарказм. Ян оставил вопрос без ответа.
        - Простите, капитан. Добрый вечер.
        «Полное слияние хроноволн», - вспыхнула надпись в поле зрения.
        - Вспомнили, Роман Васильевич?
        Голицын кивнул:
        - Он едет в Петроград. Ко мне домой.
        Майор Кристофер Кобб
        Тайм Секьюрити Эдженси
        Хроносрез не идентифицирован
        Господи, как же раскалывается голова! Кристофер медленно поднёс руки к голове и сжал пальцами виски. Пошевелился. Сразу же затошнило. Замер. Вроде бы лежит на спине, на чём-то ровном и прохладном.
        Мозги ворочаются со скрипом. Наконец сквозь мутный поток сознания пробивается первая здравая мысль: «Что, за факинг, это было?».
        Крис пытается вспомнить, что произошло. По идее, ничего особенного. Он активировал… А что он активировал? Странная, синяя вспышка, на миг потеря сознания. А вот потом…
        Ладно «потом». Хуже то, что Крис не может вспомнить, а с какого, собственно, активировал непонятную хрень. Этот чёртов модуль. Откуда он собирался уходить, и где, по существу говоря, был. Память, словно только что созданный информаторий. Чистая.
        Крис не на шутку испугался. Кто он? Так. Кристофер Джеймс Кобб. Слава Богу, хоть это помнит! Уже лучше. Ещё. Служит в «Тайм Секьюрити Эдженси». Служба безопасности времени Североамериканского Союза. Ага. Потихоньку случайные картинки и мысли складываются во что-то более внятное…
        Купе на двоих. Попутчик - молодой человек в русской военной форме времён Первой мировой войны. Наконец-то паззл сошёлся. Слава господу Иисусу! Майор медленно перекрестился слева направо.
        Кристофер в купе с Воронцовым - объектом разработки. С ним «Ти-Эс-Эй» провела хитроумную операцию, что вошла в завершающую стадию. Осталось только экстрадировать объект в Союз и всё. Дальше за дело возьмутся психологи, психиатры и прочие вивисекторы душ человеческих. Они склонят Воронцова на сторону Союза, и Америка наконец-то обретёт былое величие.
        С какого-то, как говорят русские, бодуна аналитики и биофизики дали наводку на Воронцова. У парня потенциально высокий коэффициент Агнихотри. Нереально высокий. Почему? С чего так решили? Неважно. Ему поставили чёткую задачу - обеспечить оперативное прикрытие проверки и, если предположения подтвердятся, вытащить парня из России начала двадцать первого века в Североамериканский Союз двадцать четвёртого.
        Как и положено в любой бюрократической системе, на Воронцова завели оперативное досье. Присвоили псевдоним «Герцог».
        Для начала Кристофер разработал и провёл акцию прикрытия. В различные точки Земли, формально неподконтрольные Конфедерации направлены сотни хроноагентов с кварковыми генераторами. Агенты изготовили сотни тонн «пудинга» и белковых объектов равной себе массы. Через день два, объекты возвращались. Сотрудники оставались в нужном срезе. Русские решили, что многие агенты «Ти-Эс-Эй» отправились обратно. Но насторожились. Всё же их удалось провести. У объекта «Герцог» в нужное время взяли кровь. По всем правилам.
        Предположения подтвердились. За блестящую акцию прикрытия Крису присвоили звание майора. Наступила вторая фаза операции. Какой именно у парня уровень, ему не сообщили. Но судя по последующим шагам, невероятно высокий. Судите сами. Коббу обещали при успешном завершении звание полковника. Прыжок через ступень. Круто. В его распоряжение дали неограниченные силы. Теперь Кобб подчиняется напрямую директору «Ти-Эс-Эй». Воронцова экстрадировать любой ценой. Не жалеть ни сил, ни средств, ни людей. Вот такой вот приказ! Стало быть, у него столь огромный уровень, что…
        При последнем взятии крови в тело «Герцога» внедрили сюрприз. Объект в любой момент может быть уничтожен, при угрозе захвата его противником. Ключ активации у Криса. Ещё один - у директора «Ти-Эс-Эй». Но угроза захвата маловероятна. Так работает «сюрприз». Техник Кит О’Бойл подробно рассказал о нём. Крис не всё понял, но восхитился.
        Операцию готовили долго. Необходимо было организовать сбой в работе оборудования русских. Для этого создали два контура. По расчётам аналитиков и физиков, минимальные затраты энергии возможны при определённой системе хроносрезов. Первый срез - с 10-го по 15-е июня 2015 года. Локация - Подмосковье. Второй - с 9-го по 11-е июля 1917-го. Локация - Австрия. И самый главный, самый сложный, третий - с 12-го по 16-е июня 2333 года. Локация - Подмосковье.
        Сформировать кварковые генераторы нужных параметров и логики работы в первых двух хроносрезах проблем не составило. С третьим провозились долго. Учёные и аналитики год пытались что-нибудь придумать. Любое формирование нелицензионного генератора тут же отслеживается. В конце концов, приняли гениальное решение.
        Спутник связи в нужной точке отправил на Землю промодулированный микролептонами гамма-кварковый луч. Короткий. Две фемтосекунды. Затравка заложена. Генератор рос семьсот сорок восемь дней. Чуть больше двух лет. Русские не среагировали. Никак.
        Всё получилось! Воронцов, разумеется, с подачи «Ти-Эс-Эй», оказался в Подмосковье. Агенты постарались, чтоб ему выделили халупу около генератора. Правда парень надрался до поросячьего визга и уснул с девчонками. Симпатичными, кстати. Но ничего с ними не сделал, лузер. Дрых пьяным сном. Пришлось будить коротким импульсом и отправлять в кустарник.
        Всё удалось, хвала господу Иисусу! Почти всё. Воронцова перебросило не в Вену, а на участок Юго-Западного фронта. И на десять дней раньше. Почему? Непонятно. Да уже и не узнаешь. Физики с технарями пытались предположить. Ну что такое предположения? Факинговая фигня.
        План пришлось исправлять на ходу. Крис отправляется в Вену на десять дней раньше прибытия «Герцога», то есть двадцатого июня семнадцатого. По принятому тогда в России летоисчислению - седьмого июня. Кобб подавил едва возникшее желание переместиться прямо в Станиславов или Хриплино. Нельзя. Сейчас эти области под контролем Конфедерации. Как и часть Союза. Фак, фак и ещё сто раз фак!
        И опять странный сбой. То ли русская система всё-таки как-то защитилась, либо что-то ещё. Бог знает. Кобб от имени начальника разведуправления Генерального штаба отправил фельдъегерской связью сверхсрочно совершенно секретную депешу командующему австрийским корпусом генералу от инфантерии фон Лукасу и его кузену, майору фон Лукасу, о задержании и усиленной охране Воронцова. Приложил фотографическую карточку. Депеша пришла с недельным опозданием. Семнадцать дней! Фак!
        «Герцога» освободили русские разведчики-пластуны, фон Лукаса взяли в плен. Возвращаться в «Ти-Эс-Эй»? Бессмысленно. Потом снова проникать на территорию, подконтрольную России. Нет. Остаться в этом срезе. Использовать его возможность. Кобб со спецгруппой и подразделением прикрытия выдвинулся в Хриплино. Потом перебрались на русскую сторону. Слава богу, у русских полный бардак. Рядились и под комиссаров, и под солдат, и под офицеров. Воронцов всё время был под контролем. Кругом шныряют агенты Хронослужбы. Наконец, удача улыбнулась майору. На Воронцова напали австрийские диверсанты. Нервный стресс. Всплеск хронополя. Новая волна. Русские в неё войти не смогли. Сработал встроенный «сюрприз». Отлично. Историки выяснили детали боевых действий в локации. Кобб надоумил командира обозной роты отправить Воронцова на передовую. Отвезти боеприпасы. Расчёт подтвердился. Создана новая хроноволна приличной длины.
        Агенты спокойно вошли в неё. Теперь нужно подальше убраться отсюда. Голицын, новый друг «Герцога», надоумил того ехать к своим родителям в Петербург. Или как он сейчас называется? Петроград? Неважно. И вместе поехали до Харькова. Кобб с капитаном Китом О’Бойлом и первым лейтенантом Робертом Маккормиком отправились в том же поезде. С ними в другом вагоне - группа прикрытия.
        На каком-то полустанке под Харьковом, где торчали часа два, Кобб отправил Кита с Бобом на автомобиле вдоль железной дороги на Петроград. Те поменяли несколько автомобилей. Наконец-то нашли станцию с расчётом, чтоб рано утром войти в поезд. Подбили ещё толпу солдатни. Молодцы. Нашли какой-то ящик для «пудинга». Формировать тару, используя конфигуратор, на территории Конфедерации, опасно. Могут засечь.
        Войдя в купе к объекту, Кобб представился коммерсантом. Утром вломилось агенты с солдатами. Солдаты через пять часов покинули поезд. И вот основная фаза операции по «экстрадиции». Группа прикрытия поставила шумовую завесу. Кит с Робертом быстро синтезировали «пудинг». Почти точь-в-точь по массе тела Воронцова. Разумеется, не обошлось без энергетического выброса. Его могла засечь русская Хронослужба. Поэтому нужно зашумление. На этот раз Кобб представился своим старым знакомым, капитаном Прилуцким из Хронослужбы конфедератов. Вот для Прилуцкого сюрприз будет. Ничего, Ян Максимович! Ещё потягаемся!
        Дальше снова всё пошло через фак. «Пудинг» стал быстро разрушаться. Транслокация не удалась. Больше задерживаться не имело смысла, и группа активировала бэкаут-модули.
        Вспышка боли, будто гигантская рука вывернула тебя наизнанку. Потеря сознания…
        Рядом раздаётся стон. Крис с трудом открывает глаза и поворачивает голову. На совершенно ровной тёмно-серой, почти чёрной, поверхности валяются О’Бойл и Маккормик. Оба в белом сетчатом комбинезоне на голое тело. Неподалёку два трансформа длинноствольного оружия LG-13. В натуральном виде. Кобб покосился на себя. Такой же сетчатый комбез. Биомасса, имитирующая толстый живот, распалась. На белом поясе в кобуре того же цвета SG-09. Трансформ пистолетов, револьверов и прочего короткоствола.
        Вокруг серая мгла. Вроде тумана в Лондоне днём. Видимость… Чёрт, даже расстояние определить не удаётся. Взгляду просто не за что зацепиться. Ни одного строения, дерева, кустарника, забора. Ничего. Лишь серая пелена и ровная поверхность. Куда их занесло?
        Запросил у кваркового компа в контактной линзе левого глаза координаты и время. Тишина. Комп на мысленный приказ не реагирует. Продублировал голосом. Эффект тот же. Голос звучит, будто в глухой банке. С каким-то странным эхом.
        Крис медленно, кряхтя, сел. Замутило, но вроде уже полегче. Со стоном зашевелились товарищи. Кобб огляделся. Всё тот же серый туман.
        Кристофер ещё раз осмотрел и ощупал себя. Сетчатый комбез, в центре груди бэкаут-модуль. Прошиб холодный пот. Модуль разряжен. В ноль. Чуть заметно мигает красным плёночный индикатор зарядки. Ну хоть так, слава Богу.
        - До чего ж хреново, - голос О’Бойла. - Крис, это что за фак? Мы вообще где?
        Головная боль притупилась. Кобб понюхал густой, будто вода, воздух. Странно. Дышится легко. Запахи отсутствуют напрочь.
        - Понятия не имею.
        В отличие от Кобба, напарники наложили «личины» и сейчас приняли настоящий облик. О’Бойл пригладил ладонями огненно-рыжую вихрастую шевелюру. Наконец, пошевелился Роберт. Поднялся и сел, обхватив лысую голову.
        - О, господи! - простонал он.
        Боб опустил руки и поглядел вокруг покрасневшими глазами.
        - Мы где?
        Маккормик посмотрел на себя, на коллег.
        - О, шит, фак! Трансформы сдохли? Но это же невозможно! Крис, - Боб пощупал модуль, - бэкаут тоже сдох!
        Голоса коллег такие же - будто сквозь вату или в глухой банке.
        - Потише, Робби, - приказал майор. - Не ори!
        Кристофер поднял руку. Как же раньше внимания не обратил? Тело движется, будто в воде. Нет. Не так. Не в воде, а жидкости, менее плотной. Раза в два, пожалуй. Кобб встал. Резко махнул рукой. Точно ощущения, будто в воде. Но и это ещё не всё. По ощущениям, сила тяжести больше. Они что, на другой планете? Снова замутило.
        - Подняться можете? - спросил Крис товарищей.
        Те, едва сдерживая рвотные позывы, встали на ноги. О’Бойл нагнулся за оружием. Его качнуло, парень упал на колено. Всё-таки поднял LG-13, свой и Маккормика. Протянул товарищу.
        - Буллшит! - прошипел Маккормик. - И ствол сдох! Мы пустые, босс.
        Кобб вытащил из кобуры SG-09. Точно. Плёночный индикатор не светится. Головная боль и тошнота почти исчезли, но товарищам пока ещё хреново. Хорошо, додумались взять с собой виброножи. Хоть что-то. Сунул ствол в кобуру и вытащил из ножен вибронож. Хм. Теперь это обычный клинок из сверхпрочной керамики.
        - Ножи остались.
        Парни достали клинки. Роб хмыкнул. Кит разочарованно вставил клинок обратно. Понятно. О’Бойл не любит рукопашную. Технарь. Зато они с Маккормиком неплохие бойцы. Особенно Роберт.
        Майор посмотрел на бэкаут-модуль. Плёнка - розоватая. Чуть подзарядился. Сколько времени прошло? Когда индикатор станет жёлтым, можно будет попробовать вернуться домой.
        - Крис, - тихий голос О’Бойла заставил оторваться от изучения бэкаута.
        Кобб взглянул на капитана. Тот уставился куда-то за спину шефа. Майор обернулся. Сквозь тёмно-серую пелену проступают человеческие фигуры. Раз, два, три… девять, десять. Фигуры движутся к ним, охватывая группу полукольцом. Кобб развернулся. До чужаков (или это аборигены?) футов сто-сто двадцать. Хотя в таком мареве точно определить дистанцию невозможно. Считаем, что это - аборигены. Наконец, разглядел в руках троих винтовки… Мосина с длинными игольчатыми штыками! На чужаках русская военная форма эпохи, откуда они неудачно сбежали, и… странные шлемы на головах. И что-то очень похожее на… бронежилеты. Значит, не сбежали. У остальных… Господи Иисусе! Арбалеты. Маленькие, аккуратные арбалеты. У двоих странные изделия с раструбом на конце.
        Другая хроноветвь? Или ствол? Или, фак её растак, какая-нибудь параллельная вселенная?
        Лицо мужчины слева показалось знакомым.
        - Мы пришли с миром! - по-русски громко сказал Кобб.
        Его товарищи сжимают в руках бесполезные LG-13. Шит! И спрятаться негде.
        Лёгкий электрический укол в грудь. Покосился вниз. Плёнка стала оранжевой. Модуль оживает.
        Русский что-то выкрикнул. Первое слова Крис не разобрал, второе - явно «Огонь!»
        В ту же секунду из раструба одно из солдат что-то вылетело и стало раскрываться. Кобб медленно присел. На него летит сетка. Майор резко упал. Двигаться тяжело. Ощущение, что гравитация резко увеличилась. Криса впечатало в чуть тёплую поверхность. Сетка пролетела над ним.
        - Не двигаться! - на чистейшем американском наречии прокричал знакомый мужик слева. - Служба защиты времени Русской Конфедерации. Лежать. Руки за голову, нога на ногу.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        10(23)…11(24) июля 1917 года
        г. Харьков
        Молодого князя долго томить не стали. Всё ж таки человек к невесте приехал. Узнали адрес Голицыных в Петрограде, куда должен приехать Воронцов, и отпустили.
        Прилуцкий отвёл людей в доходный дом напротив вокзала. Группа прикрытия сняла тут две трёхкомнатные квартиры. Для пяти человек каждая. Ян собрал бойцов у себя. Когда все расселись, кто где, начал инструктаж.
        - Итак, мужики, ситуация такова. Хроноловушка установлена. Завтра в десять ноль пять агенты «Ти-Эс-Эй» попытаются вернуться к себе, захватив Воронцова. Амеры с объектом в новой волне. У них почему-то ничего не выйдет.
        Пока это всё присутствующие и так знают.
        - Командир, - подал голос один из «беркутовцев», - что за хроноловушка? Поясни толком.
        - Ребят. Не могу. Информации с нулевым допуском. Скажу лишь, что она выбрасывает человека, активирующего модуль возврата, в особую… особое пространство. Там наши современные кварковые технологии не работают. Оружие можно применять только холодное. Огнестрельное, лучевое, кварковое - всё это бесполезно. Пожалуй, нам выпадает редкий шанс захватить агентов «Ти-Эс-Эй» живьём. Мы столько информации получим. Поэтому, ребят, брать только живыми. Я даже не знаю, что будет, если мы их всего лишь раним. Об этом никто не знает. Поэтому… они нас могут убивать. Мы их - нет. Перед выходом надеваем старинные бронежилеты. Защита от холодного оружия. Там гравитация около двух «жэ». Сколько будет агентов, неизвестно. Предположительно, не больше трёх. У каждого из вас новейшие модели модулей возврата. Они наводятся на маячок хроноловушки. И каждому выдана голубая пилюля. Принять при транслокации.
        Прилуцкий вкратце рассказал о физике нуль-пространства, предупредив, что это информация нулевого уровня допуска. Из кармана гимнастёрки достал плоскую коробочку серебристого металла. Раскрыл.
        - Здесь три шприц-ампулы, - Ян продемонстрировал содержимое коробочки, где переливаются розовым три цилиндрика. - Нужно ввести всем захваченным агентам. Позволяет снять блокировку памяти. На всякий случай, если я погибну, кто-то должен достать и сделать укол. Всё. Теперь отдыхать. Завтра в восемь ноль-ноль - боевая готовность. Если вопросов нет, свободны. Дежурить по очереди.
        Бойцы разошлись. Олег ушёл с четвёркой в другой номер. Время - девятнадцать сорок. Теперь только ждать. Самая противная фаза любой операции.
        Ян подошёл к окошку и отодвинул занавеску. Форточка приоткрыта. Над зданием вокзала багровое солнце расцветило алым облака.
        Вспомнил девчонку. Её заплаканные глаза. Неужели влюбилась? Вот дурёха! Нашла в кого. Что она там говорила? Если агенты «Ти-Эс-Эй» не могут транслоцироваться напрямую, то вполне могут добраться в текущем срезе на местном транспорте. На местном… транспорте. Н-да. Что-то он упускает. Но что? Думай, капитан, думай! Могут добраться и что? Чем они могут помешать группе Прилуцкого?
        : Уровень хронополя, - послал он мысленный приказ «Лекиму-два».
        «12 аг. Размывающие помехи, флуктуации», - вспыхнуло в поле зрения.
        Ян вывел данные на технаря, что остался с ним. Николай Кажукаев.
        - Коль. Коля! - позвал он.
        В дверях появился технарь.
        - Ты чего?
        Прилуцкий повернулся к парню.
        - Слушай, как ведёт себя хронополе при транслокации?
        - Кратковременный всплеск. До ста агни. Очень характерный спектр. А что?
        - А если мы, например, контактируем с аборигенами. Какой уровень?
        Николай задумался.
        - Ну если не использовать наши штуковины. На уровне шума. Ноль пять, ноль семь. Иногда единица. Если использовать кварковые технологии… м-м-м… не больше трёх. При обратной транслокации - да. Импульс серьёзный, тоже около ста.
        - Я правильно понимаю, что при таком уровне помех мы не отследим взаимодействие амеров с аборигенами?
        - Нет. А к чему ты это?
        - Пока ни к чему. Размышляю просто. Отдыхай.
        Технарь вышел. Прилуцкий снова отвернулся к окну. Облако наползло на половину солнечного диска.
        Ян поставил себя на место амеров. Проходит серьёзная операция на территории врага. Конечная фаза - транслокация ценного объекта. Настолько ценного, что на карту поставлено всё. Или очень многое. Могли агенты «Ти-Эс-Эй» отследить группу Прилуцкого? Допустим, могли. Ребята надели «маски», а он с Олегом на перроне раскрылся перед Голицыным. Недавно техники ликвидировали амерские видеомодули. Записи частично уничтожены, частично расшифрованы. На кадрах видны лица сотрудников спецгруппы Яна. Его и Олега вычислить легко, если у врага есть на них досье.
        Итак, допускаем, что группа идентифицирована. Что может сделать группа прикрытия «Ти-Эс-Эй»? Вступить в бой с Хронослужбой? Грубо и глупо? Конечно. Но когда такие ставки, людей и аборигенов можно не жалеть.
        Аборигенов.
        К чему выскочило это слово?
        А что если натравить на нас местных? По международным договорам и здравому смыслу их убивать нельзя. Применяются только парализаторы. Хотя, если знать, что группа вооружена лишь местным оружием и практически без средств зашиты. Возможно? Нет, невозможно. Операция готовилась в строгой тайне. Но если наша агентура есть у них, их есть у нас. Диалектика.
        Ношение «масок» повышает уровень хронального поля до трёх единиц. Уровень фона - десять. Искусственное размытие. Генератор или генераторы пока не найдены. На таком фоне при пассивном сканировании ничего не найдёшь. Активные сканеры дадут нужный отклик и, при необходимости, разрушат «маски».
        Ян поглядел на приставленную к стене винтовку Мосина. Не трансформ АР-45. Настоящая. Правда, выращенная за пару секунд. Металл, дерево приклада и ложа. Всё будто из местных материалов. Стоп! Опять упускает какую-то важную мысль. Всё ходит вокруг. А вот поймать её за хвост ну никак.
        Ян обратился к «Лекиму-два» и отправил группам прикрытия и обеспечения шифрограмму:
        «Внимание! Возможны провокации „Ти-Эс-Эй“ против спецгруппы. Завтра в пять часов начать активное сканирование. Цель - выявить агентов вражеских спецслужб под „масками“. При выявлении - захватить. При невозможности захвата - уничтожить. Кобба не трогать. Прилуцкий».
        Итак, винтовка Мосина. Настоящая. И что? Винтовка, активные сканеры, «маски». Ну и? Думай, капитан!
        «Маски»! Грим! Вот оно. «Маска»! В Союзе это изделие носит название «личина», создаётся кварковым генератором. Изменяется внешний облик человека. На него как бы накладывается личина другого. Уровень хронополя локально повышается до двух, двух с половиной агни. Заметно? Заметно. А если на человека наложить обычный грим, что использовали ещё сто, сто пятьдесят лет назад? Не разновидность «плазмы». Та распадается за несколько часов. А нормальный - накладки, парики, усы, бороды. Выращенные искусственно. Вот их активными сканерами не обнаружишь. Они, при необходимости, срастаются с телом человека. Снимаются в лаборатории или, в полевых условиях, с использованием набора «Криминалист-Л».
        Отправил своей группе шифрованное сообщение:
        «В каждой комнате один дежурный. По три часа. В полной форме. Возможны провокации. Начало дежурства с двадцати двух. Прилуцкий».
        Зашёл в комнаты к своим. Раздал указания. Первым дежурит технарь, затем боец «Беркута». В конце, с четырёх утра - Ян.
        Прилуцкий лёг на кровать. Раздеваться не стал, лишь снял сапоги. Закрыл глаза. Перед мысленным взором всплыла дурацкая картинка. Улыбающаяся Дарья протягивает к нему руки. Очаровательная у неё улыбка. На девушке то самое платье, в котором она проставлялась. Картинка заколебалась, растеклась и… на него укоризненно смотрит Милка. Губы шевелятся, Любомила что-то говорит. Слов не слышно. Она кричит. Звука нет, будто выключили. Ян проснулся.
        В комнату вошёл дежурный «беркутовец».
        - Командир, твоя очередь. Ты велел разбудить.
        Ян встал, потёр лицо руками. Достал из кармана гимнастёрки маленькую коробочку и раскрыл. Три красные капсулы переливаются слабым свечением. Прилуцкий отправил одну в рот. Через минуту сонливость исчезнет. Посмотрел в окно. Рассвет. Здание вокзала на фоне всё ещё тёмного западного неба выглядит уныло и зловеще. У главного входа прохаживаются вооружённые люди. По улице неспешно прошли пятеро рабочих с винтовками.
        Капитан отправил сообщение группам прикрытия и обеспечения. Запросил обстановку. Пока всё тихо и спокойно. Подозрительной активности не наблюдается. Странно. Операция в завершающей фазе, а тут тишь и благодать. Жаль, нельзя связаться с группой в другой волне. Нет ещё таких технологий.
        А Воронцов? Вот сукин сын! Спелся с амерами. В принципе, что ещё ждать от парня двадцать первого века? Вполне возможно, что его используют втёмную. «Слепой» агент. Психологи дали такое заключение.
        Сухой выстрел неподалёку не произвёл на людей у входа в вокзал никакого впечатления.
        В пять утра пришло сообщение о начале активного сканирования. Отлично, ждём.
        Полчаса тишины. Ничего.
        Наконец выскочил текст: «Обнаружено четыре объекта. Трое ликвидированы. Один захвачен. Агент Джим Ховард, звание - второй лейтенант. Оперативный отдел Вашингтонского департамента „Ти-Эс-Эй“. Стандартный экспресс-допрос результатов не дал. Память стёрта. Командир группы капитан Квочек».
        Понятно. Захваченный агент превратился в бесполезный кусок мяса.
        «Ликвидировать. Прилуцкий», - отправил Ян сообщение Квочеку.
        Часть агентов раскрыта и уничтожена. Вопрос - какая часть? Если кто-то из ликвидированных агентов успел послать сигнал тревоги? Радиус сканирования небольшой, километров пять. Даже если «маски» разрушены, не факт, что агентов обнаружили. Пока добрались до указанных координат, те вполне могли изготовить обычный грим.
        В семь Ян объявил общий подъём. До перехода ещё три часа. Помыли физиономии, перекусили синтезированной едой. Прилуцкий изучил информацию о представителях власти. Кто, где, с кем?
        Девять. Город ожил.
        В девять тридцать пришло сообщение: «Подозрительная активность, двести метров на восток от вас». Подписано Квочеком. Появился видеоряд. Какой-то человек в рабочей одежде и с карабином отчаянно жестикулирует. Вокруг образовалась толпа.
        - Товарищи! Скорее! Немецкие шпионы-диверсанты! Тут, недалеко, в доходном доме.
        Не про их ли доходный дом речь? Лицо крупным планом. Поиск в базе. Характерные точки лица. Лейтенант Морган. Вероятность семьдесят девять процентов. Значит, грим.
        Толпа двинулась за Морганом.
        Точно, вышли на их улицу. Выстрелы.
        Девять пятьдесят девять. Скоро майор Кобб совершит обратную транслокацию и попадёт в нуль-пространство.
        - Тревога! - крикнул Ян. - Надеть «бронники»!
        Бойцы похватали оружие. Снова выстрелы. Пули разбили стёкла. Кто успел, рухнул на пол. Прилуцкий встал справа от окна, «беркутовец» - слева.
        - А ну выходи! - раздался крик снаружи. - Выходи, говорю!
        Ян аккуратно выглянул в окно. Толпа ощетинилась винтовками. Капитан внимательно осмотрел толпу. Заводила, Морган, пропал.
        - Что вам нужно? - крикнул Ян.
        - Выходи по одному! При выходе из подъезда бросать оружие! - проорал другой, резкий и неприятный, голос.
        Прилуцкий обнаружил источник. Мужик в дорогом костюме, котелке и бакенбардами.
        - А если не выйдем? - задал тупой вопрос капитан.
        Где же группы прикрытия и обеспечения? Не видят, что творится, что ли?
        - Огонь! - рявкнул мужик с бакенбардами.
        Залп. Пули выбили остатки стёкол. Чиркнули по стенам.
        - В прихожую! - заорал Ян. - Все целы?
        Оглядел бойцов. У одного поцарапана щека.
        Загрохотали шаги на лестнице. Удары прикладов в дверь.
        - Открывай, собака!
        Выбили кусок двери. Ян быстро сформировал на атомарной бумаге документ с печатью.
        - Стоять! - заорал Прилуцкий, когда штурмующие ворвались в прихожую. - Я - депутат Петросовета Каменев. Вот мой мандат.
        Ткнул бумагу с печатью. Нападавшие стушевались. Здоровый парень в звании сержанта или по-местному старшего унтер-офицера выхватил бумагу.
        «Группа три. Мы идём. Полторы минуты», - вспыхнуло в поле зрения сообщение.
        - Печать, печать гляди! - зашушукали сзади.
        - Есть, есть печать. Ага. Да. Точно.
        - Кто будете, товарищи? - по-дружески спросил Ян.
        «Изделие 1ХЛ1 активировано!», - вспыхнуло и трижды мигнуло красным внизу поля зрения. Вот чёрт! Амеры уже попались, а они всё ещё здесь. Сколько агенты там пробудут в отключке, хрен его знает. «Иван Иваныч» говорил до часа, если не принимать спецпрепарат. Но они сами ещё толком не знают.
        Здоровяк протянул мандат.
        - Сводный отряд Харьковского совета рабочих и солдатских депутатов. Моя фамилия Казачонок.
        - Попустите, пропустите! - раздалось с лестницы.
        «Мы на месте. Прикрытие - местное начальство», - вспыхнула надпись внизу поля зрения.
        Вошёл мужик лет сорока в сером костюме и того же цвета шляпе. Понятно, ребята наложили «маски».
        - Товарищ Каменев, простите ради Бога! Не признали. Кто-то сказал, немцы. Вот товарищи и погорячились. Председатель Харьковского совета Лозовский.
        Он протянул руку. Ян пожал. В дверях мелькнуло лицо того с бакенбардами, что приказал открыть огонь. Мужик явно смущён.
        - Что ж вы, товарищ, даже не разобрались? - укоризненно произнёс Прилуцкий, глядя на бакенбардистого.
        Тот замялся и покраснел.
        - Прошу прощения, товарищ Каменев. Сказали, что в городе немецкие диверсанты. Показали на ваш дом и ваши окна…
        - Провокаторов не поймали? - перебил Прилуцкий.
        Ну-да. Немудрено. Сотрудников спецслужб из будущего аборигены вряд ли поймают.
        - Увы, - сожалеюще пожал плечами бакенбардистый. - Как сквозь землю провалились, - и тихо, но твёрдо прибавил, - А можно ваши документы?
        Ян протянул измятую и потёртую бумагу, сообразил, что мандат должен быть не первой свежести. Всё-таки «два месяца» с собой таскает. Бакенбардистый долго и внимательно его изучал.
        - Ещё раз прошу простить, - бакенбардистый вернул бумагу, кивнул и вышел.
        - Всё, товарищи, расходимся, расходимся! - засуетился «Лозовский».
        Толпа потихоньку рассосалась. Двое из группы прикрытия встали у выбитых дверей. «Лозовский» доложил Яну:
        - Группа преследовала агентов. Неудачно. Они активировали модули возврата.
        Время десять двадцать. Амеры уже в нуль-пространстве. Группа захвата Прилуцкого опаздывает на пятнадцать минут. Никто бронежилеты надеть так и не успел. Ян приказал экипироваться. Тонкие «броники» из монокристаллического сплава металлокерамики и упругого пластика. Пуля из «мосинки» с трёх метров не возьмёт. Демпфирующий слой три сантиметра. Бронежилеты под цвет русской формы. Метров с пятнадцати особо и не разглядишь.
        Ян, Максутов и технарь остались с винтовками. Бойцы «Беркута» достали и собрали арбалеты и два ручных сеткомёта. В кармашки «броников» распихали метательные ножи. Вряд ли всё это понадобиться, но кто знает. Фуражки оставили. На головы надели прочные шлемы из зелёного пластика. Ян проверил спец-ампулы. Пора.
        - Значит так, - обратился Прилуцкий к группе захвата. - Сейчас уходим за амерами. С чем там встретимся, не знаю. Нас не должно разбросать далеко друг от друга. Всё делаем молча. Точность наводки до двухсот метров. Всем принять препарат, ту голубую пилюлю.
        Парни выполнили приказ. Ян тоже бросил в рот голубую капсулу. Вкуса, как и ожидалось, никакого.
        - Приготовить модули!
        Бойцы доложили о готовности.
        - Старт!
        Младший лейтенант Фархади
        Хронослужба Конфедерации
        15 июля 2333 года
        Московский региональный департамент
        Подмосковье
        Мелодично тренькнула программа «Будильник», но Дарья уже проснулась. Лежит с закрытыми глазами на широком персидском диване в спальне служебной «двушки».
        Суббота, десять утра. Вспомнился вчерашний день…
        Сначала была в ярости. Как Ян посмел оставить её? Она тоже сотрудник Службы и входит в группу. Потом поплакала. Сколько она не плакала? После гибели отца, пожалуй, ни разу. Никогда не думала, что так потеряет голову от мужчины.
        Впервые увидела Яна в Тегеране, когда училась на втором курсе. Он приехал на стажировку и повышение квалификации в Иранский главк, где младший сержант Фархади проходила первую практику. Прилуцкий уже тогда был известен. Выявил спецотряд Европейской Хартии в Польше 1939 года. Удалось захватить живьём одного сотрудника европейской службы. Провели успешную операцию в Союзе. Она уже тогда решила, что будет с ним работать. Но чтоб влюбиться…
        Первый порыв - пойти к Кольцову и нажаловаться. Дарья в деталях представила, как выскажет всё-всё. Вот только смысл? Кольцов - слишком большой начальник, напомнит о субординации и сдаст её Прилуцкому, а это косяк. Ещё какой косяк! Он и так хочет от неё избавиться. В общем, хватило ума не беспокоить начальство. Пошла в отдел.
        Быстрицкая удивилась, увидев лейтенанта.
        - Я думала, ты отправилась с группой.
        У Дарьи вспыхнули щёки, от обиды слёзы чуть не полились снова.
        - Что? Не взял? - Быстрицкая взяла её за плечи. - Ну ничего. Ещё навоюешься. Да и не твоё это дело. Ты вот что… скажи, чего нам искать, и ступай домой. Я тебя отпускаю.
        - И что мне делать дома? Ходить из угла в угол? - голос предательски дрогнул.
        - Так. Ну-ка пойдём, выпьем чаю или кофе, и ты мне всё расскажешь, - Быстрицкая приобняла за плечи и слегка подтолкнула в закуток, где обычно сотрудники отдела чаёвничают. - Садись. Что будешь чай, кофе?
        - Кофе. Майя Петровна, давайте я сама.
        - Ничего, ничего, сиди. Не я ж готовлю, конф.
        Быстрицкая поставила перед ней кружку с дымящимся ароматным напитком. Протянула сливки и сахар.
        - Давай, рассказывай.
        Кроме них здесь никого, и Дарью прорвало. Заливаясь слезами, рассказала всё-всё-всё. Что он её не взял, что она такой же сотрудник, ничем не хуже других. И тоже присягала Конфедерации и готова жизнь отдать, а он… он посмел не взять её на боевую операцию. Вот!
        Передала их разговор, скрыв слишком уж пикантные детали.
        Быстрицкая ласково погладила её по голове.
        - Знаешь, думаю, он прав во всём. И в том, что амеров этих можешь убить, а они живыми нужны.
        Дарья вскинула голову и посмотрела на Быстрицкую.
        - Вот это взгляд! Не сомневаюсь, что запросто перережешь весь амерский спецназ, - в глазах майора весёлые искорки. - Но часто, врага нужно брать живым, - она посерьёзнела, - даже если он убил твоих близких. А ты у нас девочка вспыльчивая.
        Майя Петровна замолчала на пару секунд и продолжила:
        - Ты девочка умная, сообразительная, у тебя отличная память. И твоё дело не по срезам носиться, вылавливая вражеских диверсантов и агентов, а тут в архиве. У нас другие задачи.
        Дарья вытерла слёзы.
        - Вы ещё скажите, что он прав, потому что мужчина.
        - Конечно. И это тоже.
        Лейтенант снова взглянула на майора. Быстрицкая улыбается.
        - Допивай. А теперь к делу. Что будем искать?
        Дарья пожала плечами.
        - Сама пока не знаю. Нужно проверить другие волны и ветви, в том числе бинары и триады. Всё что касается объекта «Снегирь».
        Быстрицкая задумалась. На лбу собралась складка.
        - Что-то в этом есть. Попрошу Гуляева дать распоряжение начальнику отделения хроновариомеров. Сама додумалась?
        - Ян подсказал. Ян Максимович, в смысле.
        Быстрицкая снова улыбнулась.
        - Ладно, за работу. К ним пойдёшь?
        - Да.
        Дарья направилась в отделение хроновариомеров. Перед входом её остановил оклик Быстрицкой.
        - Даш.
        Лейтенант обернулась. Майор улыбается.
        - Ты молодец…
        В отделении Дарья перерыла кучу информации. О Воронцове данных немного. Вход в другие ветви затруднён. С бинарами и триадами чуть проще, но и ветвистость их не в пример гуще. С хроноволнами ещё проще, но не всегда. В восемь вечера ушла домой…
        Сегодня выходной. Дома делать нечего. Ян с группой по расчётам должен вернуться завтра или в понедельник. По странным законам времени ушедшие могут возвратиться не ближе чем на четверть того времени, чтобы пробыли в других срезах. Но если группа проводит в других срезах больше пятидесяти часов, срок возврата не может отстоять от хроноточки отбытия меньше двух суток. Физики не могут уменьшить это срок…
        - Окно, - приказала Дарья домашнему компу.
        В стене проступило окно. Весёлый солнечный свет хлынул в спальню.
        Дарья выполнила боевой комплекс, упражнения на растяжку. Десять минут медитации, душ. Не спеша позавтракала. Решила топать на службу. Можно сходить на экстремальные аттракционы, но не хочется.
        Спустилась в гараж, где её ждёт служебный флайер. Модель незатейливая. Для младших офицеров.
        К двенадцати прибыла в контору. В коридоре встретила Любомилу Костович в повседневной бирюзовой форме. На правой стороне груди голографический знак помощника оперативного дежурного.
        - Привет! - улыбнулась девушка. - Ты чего здесь? Выходной ведь.
        - Здрасте! - ответила Дарья. - Да… так… дел много. А вы? Дежурите?
        - Давай на «ты». Я в дежурку. Пройдёмся? - Любомила кивнула куда-то в сторону.
        Дарья согласилась. Пошли не спеша.
        - А ты чего не на выходе? - поинтересовалась Любомила.
        Вопрос поначалу вызвал раздражение. И эта туда же! Но Мила спросила с такой детской непосредственностью, что раздражение мигом исчезло. Дарья вкратце рассказала, что случилось.
        - То, что к Кольцову не пошла, правильно. Ян тебя ни за что не простил бы. А вот с Тараном поговори, если хочешь.
        Подошли к дежурной части.
        - Мил, расскажи про Яна.
        Девушка уставилась куда-то вдаль. Серые глаза погрустнели. Она помолчала.
        - Он очень хороший. Славный. Только вот… Каждая женщина хочет замуж за сильного мужчину. Ян именно такой, но он убеждённый холостяк. Уж не знаю почему.
        Дарья посмотрела Любомиле в лицо.
        - Ты его любишь?
        Мила грустно улыбнулась.
        - Люблю. А толку? Счастливо, мне пора. Увидимся.
        Мембрана с нарисованной дверью растворилась в воздухе. Любомила вошла в дежурку. «Дверь» снова соткалась из воздуха.
        - Пока, - эхом ответила Дарья и направилась к Тарану.
        При подходе к кабинету послала с компа личный код модулю безопасности. «Дверь» испарилась. Лейтенант вошла в кабинет.
        - Здрасте, Олег Палыч!
        - Привет, Дашенька. Тебе чего дома не сидится? Выходной ведь. Присаживайся.
        - Да вот не сидится, Олег Палыч.
        Дарья села за приставной стол.
        - Переживаешь, что Ян не взял тебя с собой?
        - С чего вы взяли?
        Щёки тут же загорелись. Таран улыбнулся.
        - Вон как щёчки зарумянились. Мне Быстрицкая рассказала.
        Даше стало обидно. Она ж ей по секрету. Теперь все узнают.
        - Ты не переживай. Майя рассказала только мне. И не женское это дело. А там будет… никто не знает, что и как там будет.
        - Олег Павлович, к вам капитан Лесньяк, - доложил комп приятным женским голосом.
        - Пропусти. Видишь, - это он уже Дарье, - его Ян тоже не взял.
        Вошёл капитан. Как и все оперативники в гражданке. Дарья несколько раз видела его на совещании и поздоровалась:
        - Привет.
        - Привет. Ты чего не дома?
        Дарья едва не зарычала. Этот вопрос за сегодня уже достал. Хотела уже что-то ответить язвительное.
        - Так, - деловым тоном сказал Таран. - Вацлав, Даша, срочно к Кольцову!
        Ну вот хоть какое-то дело! Все трое вышли из кабинета и направились к замнач департамента.
        Полковник предложил присесть.
        - Нужно отправиться в срез Воронцова, - начал Кольцов, - и поговорить с его отцом. Всё ему объяснить. Что, как и почему. О подозрениях, что Воронцов работает на «Ти-Эс-Эй» ни слова. Вопросы?
        - Разрешите, Артём Сергеич, - Вацлав, будто школьник, поднял руку.
        Кольцов кивнул.
        - Почему мы. Есть же агентурный отдел. Это по их столу.
        - Всем, что связано с Воронцовым, занимается ваш отдел. Ещё вопросы?
        - А зачем нам чего-то объяснять аборигенам? - не унимается Лесньяк. - Пропал и пропал. Найдётся - хорошо. Если парень связан с амерами, ответит по полной.
        Полковник покачал головой.
        - Вряд ли ответит по закону. Он не имеет к нашему времени отношения.
        Лесньяк немного помолчал. Наконец спросил:
        - Под каким прикрытием? Или связаться с отделом «А»?
        - Без прикрытия. Держите досье. Выход во вторник.
        Зашифрованный файл упал в память встроенного в контактную линзу компа. Даша дала команду на расшифровку.
        - Ни фига себе! - воскликнул Вацлав. - Обалдеть!
        Комп закончил расшифровку и спроецировал инфу на сетчатку. Да. Обалдеть было от чего. Дарья, ошарашенная, взглянула на Тарана. Тот улыбается. Вдруг Палыч изменился в лице. Девушка вскочила с места:
        - Олег Палыч, что с вами?
        - Олег, что случилось? - Кольцов встревожено посмотрел на Тарана.
        - Наши вернулись, - упавшим голосом ответил начальник первого отдела.
        Сердце неприятно сжалось. Неужели что-то с Яном? Только не это!
        - И что?
        - Двое амеров захвачены. Одному удалось уйти. Один из наших убит.
        Кольцов и Дарья спросили почти одновременно, только по-разному:
        - Кто?
        - Что с Яном?
        Таран глянул на Дарью.
        - Ян жив. Погиб боец «Беркута».
        Дарья обессилено опустилась в кресло. Хвала Всевышнему! Жив. Но Таран не сказал «здоров».
        - Мы пойдём, Артём Сергеич? - Палыч поднялся.
        - Ступайте. Всю информацию мне.
        - Есть! Даша, тебе лучше пойти со мной.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        Временные параметры неизвестны
        Нуль-пространство
        Лёгкое головокружение и тошнота быстро прошли. Ян медленно осмотрелся. Рядом слева Олег Максутов, чуть поодаль остальной состав группы. «Беркутовцы», технарь. Ребята оглядываются. Лица у всех недоумённые, кто-то вяло ощупывает себя.
        Ян поднял руку. Ощущения действительно будто в воде, точнее, в жидкости, менее плотной, чем вода. Дышится легко, как ни странно. Вокруг серое марево. Видимость метров… хрен его знает. Может двести, может триста, а может пятьдесят. Взгляду не за что зацепиться. Под ногами совершенно гладкая, чёрная поверхность. Но не скользит. Крашенное стекло, пластик? Непонятно. Присел на корточки, потрогал. Едва тёплый. На ощупь вроде бы пластик. Резко поднялся. Тут же на плечи надавила тяжесть, «воздух» загустел. Любопытно.
        Подпрыгнул. Ух ты! Прыжок вышел метров на семь вверх. Приземлился. Плавно. Но сразу же придавило к «земле». Едва не распластался. Тяжесть отпустила.
        Бойцы посмотрели на командира, повторили его действия. На лицах парней удивление. Прилуцкий приложил палец к губам, медленно развёл руки в стороны и показал десять пальцев. Бойцы молча разошлись в цепь с интервалом в десять шагов. Коснулся уха - приказ «Слушать!».
        Капитан попытался задействовать связь. Мгновенную и радио. Не вышло. Все устройства молчат, будто сдохли. Открыл кармашек, закрывающий модуль возврата. Чуть заметный оранжевый индикатор. Работает, но на пределе.
        Прилуцкий махнул вперёд. Бойцы, сжав в руках винтовки, арбалеты, сеткомёты, у кого что, настороженно двинулись прямо.
        Минут через пять, по внутренним ощущениям, правее раздался странный звук. Похож на стон, но как сквозь вату. Ян поднял руку. Бойцы замерли. Тишина. Через десяток секунд «стон» повторился. Ян протянул туда руку, затем крутнул кистью над головой и махнул вперёд.
        Цепь, чуть сместившись вправо, пошла на звук.
        Разговор. Слов не разобрать. Прилуцкий снова махнул вперёд.
        - О, шит, фак! - раздалось на американском. - Трансформы сдохли? Но это же невозможно! Крис, бэкаут тоже сдох!
        Амеры! Крис? Неужели Кристофер Кобб собственной персоной? Вот это повезло!
        - Потише, Боб, - ответил другой агент. Кобб? Нет? Не понятно. Голос искажён, и детекторы не работают. - Не ори.
        Из пелены показались трое. Все на «земле». По размерам фигур Ян прикинул расстояние. Метров сто пятьдесят. Группа захвата пока не обнаружена. Бойцы бесшумно продолжили движение.
        Один из амеров поднялся. Точно. Кобб! Другой - рыжий, вихрастый. Третий - спортивный, лысый. Скорее всего, из боевого отдела. Все в белых сетчатых комбезах. Трансформеры тут не функционируют. «Иван Иваныч» предупреждал.
        - Подняться можете? - спросил агентов Кобб.
        Те с трудом, пошатываясь, встают на ноги. Похоже им всем, кроме Кобба, хреново. Жаль. Группа Яна потеряла двадцать минут. Так бы взяли всех тёпленькими. Теперь придётся повозиться.
        Рыжий поднял оружие, похоже, два LG-13. Один протянул лысому.
        - Буллшит, - прошипел лысый «боевик», - и ствол сдох! Мы пустые, босс.
        Кобб вытащил из кобуры «короткоствол». Разочаровано сунул обратно. А вот это хорошо. Меньше возни. Майор достал нож и сообщил товарищам:
        - Ножи остались.
        Амеры достали клинки. А вот это плохо. Кобб прекрасный рукопашник, да и лысый, с виду, хороший боец. Сам Прилуцкий тоже не в детсаду работает. И остальные ребята. Смущает только технарь. От него толку будет мало. Ян указал ближайшему сеткомётчику на Кобба, другому на рыжего. Те показали большой палец.
        До врага осталось метров сорок. Кобб посмотрел на грудь, чего-то изучая. Яну это не понравилось.
        Рыжий глянул на бойцов Прилуцкого. Глаза агента расширились. Он что-то прошептал Коббу. Майор поднял на них взгляд. Брови амера поползли вверх. Заметил их и лысый.
        - Мы пришли с миром! - по-русски прокричал Кобб.
        Но голос всё равно, как из бочки, набитой ватой.
        - Сеткой огонь! - скомандовал Ян.
        Сеткомётчики выстрелили. Арбалетчики пока не стреляют. Врага надо взять живыми. Кобб среагировал моментально. Насколько можно быстро упал на «пол». Сетка пролетала сверху. И упала где-то метах в двадцати. Зато вторая достигла цели. Рыжий завизжал, пытаясь сорвать стягивающие петли. Лысый выхватил нож и принял боевую стойку. Рот искривила усмешка.
        - Не двигаться! - на чистейшем американском наречии прокричал Ян. - Служба защиты времени Русской Конфедерации. Лежать. Руки за голову, нога на ногу.
        - Ага, сейчас, - по-русски прорычал лысый и добавил по-амерски. - Гет зе фак аут!
        Кобб поднялся и достал из ножен клинок. Левая рука амера на груди. Ох не нравится Яну этот жест.
        - Никак Ян Максимович Прилуцкий? Собственной персоной? - радостно улыбнулся майор.
        - Захват! - крикнул Ян и бросился на Кобба.
        Тот ринулся навстречу. Оба взлетели над «землёй» метров на десять. Кобб швырнул в Яна нож и исчез в бледно-голубой вспышке.
        - Сука! - рыкнул Прилуцкий, когда керамический клинок влетел плечо, чуть под «броник».
        Капитан рухнул на чёрную поверхность. Сила тяжести хорошенько придавила. Ян зарычал и сел.
        Лысый в воздухе ударил «беркутовца» ножом в шею. Два тела глухо шлёпнулись на «землю». Бойцы подлетели и скрутили лысого. Тот отчаянно рычит, бешено вращая глазами.
        Прилуцкий встал. Голова закружилась. Кровь из плеча мелкой струйкой разливается в пространстве. Ян, рыкнув, вытащил из плеча нож, зажал рану рукой и подошёл к лысому. «Беркутовец» зажимает шею товарищу. Из-под пальцев вверх и в стороны выплывают алые завихрения. Другой боец быстро сделал укол. Поможет, нет? Неизвестно. Капитан достал коробочку со шприц-ампулами и протянул Олегу. Тот открыл. Ян взял шприц и от души всадил в шею лысому. Препарат смешался с кровью. Амер затих.
        - Сделай укол второму.
        Олег угукнул.
        - У тебя рана!
        - Ничего, - прохрипел Ян. - Ему, - кивнул на тяжелораненого парня, - гораздо хуже. - Делай укол, Олег, и сразу же уходим.
        Максутов подошёл к рыжему и воткнул шприц в шею амера.
        - Эвакуация, - теряя сознание, приказал Ян и активировал модуль…
        Синяя вспышка. Прилуцкий очнулся на знакомой площадке. Хвала Богам, дома! Плечо нестерпимо жжёт и немеет. Боль проникает вглубь тела. Рядом ребята склонились над «беркутовцем». Ян резко вскочил. В глазах потемнело. В отсек ворвалась медбригада.
        Врач с двумя ассистентами присел над лежащим телом. Второй, молодой парень, подбежал к Яну.
        - Подожди! - порычал Ян. - Парнем займись!
        - Им занимаются. Давай плечо.
        Парень просканировал рану.
        - Срочно в госпиталь! Молниеносный некроз тканей!
        Дышать стало трудно, и Ян потерял сознание.
        Майор Кристофер Кобб
        Тайм Секьюрити Эдженси
        Хроносрез не идентифицирован
        Голубая вспышка.
        Крис шлёпнулся на тёплый песок и покатился вниз. Плюх! Растянулся лицом вниз. Шит! Откашлялся, выплюнул тягучую слюну вперемешку с песком. Из пересохшего рта вырвался слабый, хриплый стон. Ужасно хочется пить. Голова кружится, тошнит. Последствия транслокации. Спасительного ноотропа нет.
        Майор перевернулся на спину. На чёрном небе ярко сияют звёзды. Приподнял голову и оглядел себя. На нём всё тот же сетчатый комбинезон. На поясе кобура с бесполезным SG-09. Плёнка бэкаут-модуля испускает едва заметное зеленоватое свечение. Слава богу, работает. Опустил голову на песок и прикрыл глаза. Прохладно.
        Мысленно обратился к компу. Ничего. Попробовал активировать голосом. Внизу поля зрения зажглась зелёная надпись «Включение. Начальная загрузка». Комп ожил. Крис перевёл дух. Значит, не пропадёт.
        Тихо скомандовал трансформу создать одежду. Никакой реакции. Ладно, подождём, пока заработает комп. Будет проще.
        «Тестирование завершено», - вспыхнула надпись. - «Программное обеспечено повреждено. Восстановлено 73,5%. База данных повреждена на 92,3%. Восстановление невозможно. Выполнена базовая загрузка».
        Хоть так.
        - Координаты, время, - голосом запросил Крис у компа.
        «Пакет начальной привязки отсутствует. Хрономаркеры не обнаружены. Начальная привязка координат повреждена. Хроносрез и ваше местоположение определить не удаётся. Извините, Крис».
        А вот это совсем плохо. Факинговая техника. Кобб распорядился проверить трансформ и SG-09. По возможности - восстановить. Запросил параметры бэкаута. Через секунду получил сообщение, что начальные установки стёрты.
        - Метеоданные, - тихим голосом потребовал майор.
        Комп вывел инфу. Температура - пятьдесят пять, влажность - двадцать процентов и прочее.
        Пятьдесят пять?(38) Прохладно.

* * *
        38) По Фаренгейту. По Цельсию - чуть меньше +13. (прим. автора)
        - Транслокация, - приказал майор компу. - Дата - четырнадцатое июля две тысячи триста тридцать третьего года. Вашингтон. Округ Колумбия. База двенадцать сорок шесть. Выполняй!
        «Транслокация невозможна», - вспыхнула надпись. - «Отсутствуют пакет начальной привязки, сигналы хрономаркеров и геопривязка».
        Фак шит! Поглядел на звёзды. Вон млечный путь. Рисунок созвездий… знакомый. Вроде бы. Крис сглотнул. Вот именно, что «вроде бы».
        - Так, спокойно, Крис. Спокойно, - проговорил Кобб.
        Встал. Всё ещё подташнивает. Вскарабкался на ближайший бархан. Приказ компу вывести карту звёздного неба. Точно. Волопас, Волосы Вероники, Змееносец, Большая Медведица. Рисунок большинства созвездий на небе чуть отличается от «эталона». Хреново.
        Вот и Малая Медведица. По крайней мере, он в северном полушарии. Уже лучше. Теперь хоть примерно определить широту. Судя по расположению полярной звезды, градусов двадцать, тридцать. Пустыня. Так. Приказ вывести карту. Вроде бы, Сахара. Вот только знать бы, какая эпоха. В его время вместо пустынь зеленеют сады.
        Комп доложил, что модуль трансформа восстановлен на шестьдесят процентов. Дальнейшее восстановление невозможно. Уровень радиации повышен в десять раз. Скомандовал принять военную форму песочного цвета, утеплённую и с защитой от радиации. Форма без знаков различия получилась. Тёплая. Бронежилет тоже удалось создать. Лёгкий, прочный. А вот систему защиты от радиации сформировать не удалось. Ну да бог с ней. Не такая она и большая.
        Надо идти. Лучше на север. Если он сейчас в Африке, можно выйти к Средиземному морю. Вот только сколько топать?
        Крис запустил секундомер и пошёл на полярную звезду. Вон она. Слабо мерцает над горизонтом. Ноги утопают в песке. Через час Кобб выдохся, и песок кончился. Началась редкая трава. Хочется отдохнуть, но до утра решил идти, а там будет видно.
        Ещё через два часа хода слева забрезжил рассвет. Дождался. Ничего ещё пару часов, и можно будет отдохнуть. Но что-то не так. Майор не сразу сообразил, что именно не понравилось. Посмотрел левее на светлую полоску зари и встал, будто налетел на силовое поле. Мгновенно прошиб холодный пот. Рассвет на западе? Факинг шит! Как это возможно?
        - Спокойно, Крис, спокойно, - проговорил Кобб. - Немного подождём. Вдруг это и не рассвет вовсе.
        Майор двинулся дальше, то и дело бросая взгляд на светлеющее на западе небо.
        Джеймс Стюарт Полак
        Джеймс Стюарт Полак
        (Директор Тайм Секьюрити Эдженси)
        16 июля 2333 года
        Белый дом, Резиденция президента
        г. Вашингтон, окр. Колумбия
        Североамериканский Союз
        Совещание в овальном кабинете длится уже четвёртый час. Группа майора Кобба пропала. Как только Джеймс получил информацию об исчезновении группы, бросил все возможные силы на поиски. Хронофизики доложили, что след оборвался в третьей хроноволне среза от двадцать третьего июля тысяча девятьсот семнадцатого. Район - город Харьков, Российская империя. Получены точные координаты, видеозаписи происшествия. Ничего особенного. Группа пыталась транслоцировать в Вашингтон объект с псевдонимом «Герцог». Зафиксирован странный всплеск хронополя. С первого взгляда ничего особенного, при транслокации это - нормальное явление. Физиков насторожили параметры всплеска. Они чего-то ему объясняли, но он мало что понял. Сегодня, в воскресенье, направился к президенту. Взял двух физиков и первого заместителя.
        Операция, что тщательно готовилась три года, на грани провала и в тот момент, когда вышла на завершающий этап. Два с половиной года русских удавалось водить за нос. И вот такое. Почему не удалось переместить «Герцога», выясняют физики. В срезе встретили мощное противодействие Хронослужбы Руси. Семь сотрудников погибли. Трое захвачены, но сработали устройства, стирающие память. Нейронные цепочки в мозгах пленных полностью разрушены. Физики зафиксировали характерный всплеск эфира.
        Массивная фигура президента возвышается в дорогом кожаном кресле во главе стола. Кожа наверняка натуральная, а не синтезированная в конфе. Трансформ президента сформировал старомодный костюм из дорогой чёрной шерсти, ослепительно белую рубашку и тёмно-бордовый галстук.
        - Значит, всё шло по плану? Так? - гулким баритоном пророкотал президент.
        - Да, сэр, - подтвердил Джеймс, склонив идеально лысую, словно бильярдный шар, голову.
        - Так почему, чёрт вас возьми, Воронцов остался в прошлом, и пропала целая группа исполнителей? Исполнителей, которые слишком много знают! А если они попали к русским?
        Полак вытащил из комбеза пористый платок и вытер вспотевший лоб. Если группа майора у конфедератов, то на карьере можно ставить крест. Уволят к чёртовой матери без пенсии. Хорошо если этим всё закончится. Можно и под трибунал угодить. Ведь из-за этой операции столько поставлено на карту.
        - Если бы кого-то из группы захватили, у них сразу бы стёрлась память, и мы бы это отследили, сэр. К тому же, мы бы узнали, если кто-то из них находится в руках русской Хронослужбы.
        - Вы понимаете, Полак, сколько мы поставили на карту? Человек с таким потенциалом, как Воронцов, крайне необходим Америке. Мы можем вновь обрести величие, и весь мир будет у наших ног. Как в старые добрые времена. Группу вернуть, Воронцова транслоцировать. Всё! Работайте!
        Джеймс с помощниками поднялся и направился к выходу. Физики первые юркнули за растаявшую мембрану. Полак не торопится. Не к лицу поспешно покидать кабинет главы государства. Это понимает и первый зам. Тоже притормозил и вразвалочку топает к выходу. Чует, как закачалось под начальством кресло. Но вся эта операция его, Джеймса Полака, и просто так он её никому не отдаст.
        - Полак, задержитесь, - застал у порога баритон президента.
        Директор обернулся. Заму ничего не осталось, как выйти. Мембрана плотно запечатала портал. Президент жестом пригласил сесть в кресло в углу кабинета. Полак кивнул и подошёл к креслу. Президент опустился в другое. Пальцы рук хозяина овального кабинета сложились пирамидкой. На манжетах блеснули бриллиантовые запонки.
        - Джеймс, вы знаете, как я к вам отношусь. Эта операция очень важна для нас. Мы снова распространим наши ценности по всей планете. Америка будет править миром.
        Полак про себя ухмыльнулся. Ценности! Эти ценности в мире уже давно никому не нужны.
        - Я знаю ваше отношение к этому. Но не будем спорить. Воронцова нужно переместить любой ценой и заставить работать на «Ти-Эс-Эй». Он не должен ни в коем случае попасть в руки Хронослужбы Руси. Людей и технику не жалеть. Единственный запрет - причинение вреда аборигенам.
        - Как далеко мы можем зайти? - спокойно спросил Полак.
        - Как угодно далеко, Джеймс, как угодно, избегая прямой военной конфронтации. Пусть наши агенты убивают их агентов. Или они наших. Неважно. Две вещи имеют значение. Первая - Воронцов работает на нас и с нами. Вторая - избежать прямых боевых действий с Русью. В самом крайнем случае Воронцова ликвидировать. Лишь в самом крайнем случае. Понятно?
        - Да, сэр? Только один вопрос. Как понять, что этот самый крайний случай наступил?
        Президент немного подумал.
        - Каждый день в двадцать часов вы у меня с докладом. Обо всём важном докладывайте незамедлительно. Приказ о ликвидации получите лично от меня.
        Полак поблагодарил. И то хорошо. Хоть эта ответственность с него снята. Пусть президент сам решает, когда настал момент «икс».
        - Разрешите идти, сэр?
        - Да.
        Джеймс спустился в подземный паркинг. Вот и его служебный флайер. Рядом ещё три. Для сопровождения и охраны. Сел на заднее сидение, доверив управление бортовому компу.
        Полак тихо выругался. Демократия, мать её! Сколько можно? Разгул феминизма и секс-меньшинств привёл к тотальному вырождению населения. Это уже всем очевидно, но почему-то правящая верхушка упорно держится за свою точку зрения. Русские молодцы. Больше двухсот пятидесяти лет назад православная церковь в связке с исламом, буддизмом и, заключив союз с возрождающимися повсеместно древними языческими общинами, смогли задавить у себя эту заразу. Объявили примат выживания рода, общности, страны над правами отдельного человека. Не всё получилось, как хотелось, но основные задачи решены. И теперь они процветают. Это видно всем. И в Союзе, и в Хартии.
        Кортеж вылетел из Белого дома. За бортом солнечно. Плюс девяносто.(39) Жара. Во флайере мягкий микроклимат.

* * *
        39) По Цельсию чуть больше +32.
        Директор отправил приказ начальникам исследовательских институтов и департаментов срочно собраться у него. Через двадцать пять минут прошёл в приёмную. Там уже ждут. Несмотря на воскресный день все в сборе. Джеймс кивнул на кабинет и вошёл внутрь. Начальники потянулись за ним. Лица хмурые. И вряд ли от накрывшегося выходного. Наконец все расселись.
        - Что с объектом «Герцог»? - резко спросил Полак.
        Начальник департамента разведки откашлялся.
        - Объект в Петрограде тысяча девятьсот семнадцатого. Гостит у князей Голицыных. Русские его отслеживают, но на контакт пока не выходят.
        - Почему?
        - Неизвестно.
        - Что докладывает ваш источник?
        Разведчик пожал мощными плечами:
        - У него нет допуска к этой информации. Известно лишь, что непосредственно группу возглавляет капитан Прилуцкий. Источник в Центральном главном управлении, а Прилуцкий служит в Московском региональном департаменте.
        - Дайте поручение выйти на капитана.
        - Опасно, сэр. Они не слишком знакомы.
        - Плевать. Сейчас на карту поставлено многое. Пусть отрабатывает деньги. Что нового по группе Кобба?
        Начальник Исследовательского института проблем времени пригладил чуть тронутые сединой волосы.
        - Пока информации никакой. Расшифровка сигналов даёт основания предполагать, что в результате транслокации память бэкаут-модулей полностью стёрта. На этом всё. Трек отследить не удалось. Единственно достоверные данные - сначала их отбросило на двести лет назад, затем плюс сто двадцать вперёд и трек оборвался. Такого ещё никогда не было.
        - Может у русских появились новые технологии? Из «нулевой» темы.
        При последней фразе присутствующие с любопытством уставились на шефа. Тот не думает развивать мысль дальше. Ни к чему им знать о «зеро-спейсе».
        - Возможно, сэр. Но если это так, всё очень плохо.
        Ещё бы. Неизвестно какие успехи у русских, учёные Союза лишь вычислили наличие этого «зеро»-пространства математически.
        - Поиски группы продолжать. Что ещё?
        Руку поднял начальник Департамента безопасности.
        - Есть подозрения на диверсию. В «пудинге» обнаружены признаки действия ингибитора функционала и катализаторов распада.
        - Что? - вскинулся Полак. - Как?
        - Выясняем, сэр.
        - Всех виновных под трибунал! По законам военного времени! Считайте, что мы воюем с русскими.
        Джеймс перевёл дух.
        - Ещё одна проблема, сэр, - вмешался начальник Института биофизики.
        Джеймс с неприязнью поглядел на высокого худощавого брюнета пятидесяти лет и хмуро бросил:
        - Что ещё?
        - Дело в том, что наше спецподразделение попыталась детально выяснить, что русские делали у поезда в Харькове.
        - Ну и?
        - Ничего, сэр. Стоит мощная блокада. Разведдроны при попытке приблизиться распадаются на кварки. Агентов вышвырнуло в точку возврата. Этот участок хроносреза и ещё один, - биофизик вывел карту с двумя мерцающими красными точками, - заблокирован полностью. Вместе с волнами и бинарами.
        Джеймс похолодел.
        - Как… такое… возможно?
        - Выясняем, сэр.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        18…20 июля 2333 года
        Госпиталь Службы защиты времени
        Подмосковье
        Полёт в сером мареве. Оскаленное в радостной улыбке лицо амера. Белый клинок, кувыркаясь, приближается к телу. Ян пытается увернуться, но не получается. Нож входит в тело. Острая боль…
        Капитан очнулся. Резко открыл глаза, яркий свет резанул по зрительным нервам. Ян зажмурился. Чёрт. Где он? Аккуратно снова приоткрыл глаза. Зрение потихоньку привыкло, появились чёткие очертания. Свет оказался приглушённым, льётся со всех сторон. В правом плече чуть заметная боль и холодок. Такой же холодок разливается по груди. Попытался подняться, но голова закружилась, и Ян рухнул на подушку.
        Мембрана портала исчезла, в бокс вошёл мужчина в белом комбезе и эмблемой медицинского подразделения Службы на рукавах. Гладко выбритое лицо и пронзительные синие глаза. Светлые волосы убраны под белоснежную шапочку. Следом за ним в отсек впорхнула молодая девчонка. В таком же комбезе и такими же нашивками.
        - Очнулись, Ян Максимович? Вот и ладненько. Я - ваш лечащий врач. Меня зовут Даниил Константинович.
        - Почему я здесь? - прохрипел Прилуцкий.
        В горле пересохло. Медсестра быстро подошла к резервуару, наполнила пластиковый стаканчик прозрачной жидкостью. Приподняла голову Яна. Пластик коснулся губ капитана. Прилуцкий жадно выпил. На вкус чуть кисловата, но сойдёт. Жажда тут же прошла.
        - Вы получили странное ранение. После возвращения с задания у вас начался молниеносный некроз тканей. Чем вас так?
        - Обыкновенный вибронож, - выдохнул Ян. - Деактивированный.
        - От виброножа не бывает некроза. Ничего не хотите рассказать.
        Ян посмотрел в синие глаза врача.
        - Нет, доктор. Не имею права.
        Врач согласно кивнул.
        - Нет так нет. У вас своя работа, у меня своя.
        - Когда я выйду отсюда?
        - Думаю, послезавтра. Но к работе можете приступить не ранее, чем через месяц.
        - Доктор, у меня нет месяца. Мне нужно срочно на службу.
        Ян привстал на кровати. Врач положил руку на грудь.
        - Ян Максимович, мы вас едва откачали. Никакой службы. Месяц. Минимум. А сейчас спать, набираться сил.
        Доктор коснулся плеча. Лёгкий укол и снова провал в черноту….
        Следующее пробуждение оказалось более приятным. Палата другая. В окошко льётся солнечный свет. Ян затребовал у «Лекима-два» дату и время. Внизу поля зрения вспыхнуло «20 июля 2333 г. 10:04:48. Московский региональный госпиталь Хронослужбы».
        : Сколько я провалялся? - мысленно спросил Ян.
        «Последний сон длился 33 часа 48 минут 21 секунда».
        Понятно. Больше суток проспал. Чувствует себя гораздо лучше. Плечо практически не болит. Пошевелил рукой. Так, чуть-чуть, но это мелочи. Современная фармакология творит чудеса.
        И чего здесь делать? Попытался войти в информаторий Службы.
        «В доступе отказано. Код 133».
        Ясно. Он в госпитале. Никакой работы. Отдыхай, дорогой товарищ, набирайся сил! Так и с тоски сдохнуть можно.
        Вышел на связь с Тараном. Возникла голограмма Палыча.
        - Оклемался? - улыбнулся подполковник. - Здорoво!
        - Привет, Палыч. Какие новости?
        - Только едва ли не с того света и сразу за работу? Узнаю Прилуцкого. Ладно, мы к тебе сегодня приедем, поговорим.
        - Мы?
        - Ну да. Я, Любомила и… - Таран запнулся, - младший лейтенант Фархади.
        Интересно, почему Палыч назвал девчонку по фамилии и званию, а не по имени, как Милку? И эта пауза. Н-да.
        - Пока ты был в коме, к тебе не пускали. Хотя девчонки рвались тебя проведать. Так что жди гостей. Часов в шесть мы к тебе зайдём.
        - Лады.
        - Ну всё. Пока. Выздоравливай.
        Голограмма Палыча пропала.
        Мембрана портала бокса исчезла. Вошёл знакомый врач.
        - Ну как вы?
        - В полном порядке. Доктор, чего я здесь лежу? У меня дел по горло.
        - Вижу. В любом случае завтра вас выпишу. Вам тут делать уже нечего. Но вам нужен месяц на реабилитацию. Никакой работы. Я буду категорически настаивать.
        Блин! Какая ещё, к навьим болотам, реабилитация. При временном официальном отстранении от работы по медицинским показаниям комп сотрудника блокируется, и он не может работать, пока не закончится срок бюллетеня. Тот самый грёбанный код сто тридцать три.
        - Доктор, у меня обычное ножевое ранение. Какая реабилитация?
        - Ян Максимыч, от ножевого ранения не бывает молниеносного некроза. А с вашей экипировкой, вообще никакого. А тут… при выходе из другого среза у вас начали отмирать ткани от плеча к лёгким, сердцу и дальше. Еле успели купировать, - он зашептал. - Все дампы о вашем состоянии ежедневно отправляются в оба наших НИИ. Хроно- и биофизики. У нас только одна копия, но даже я не могу её скопировать.
        Вот оно что! Получается, материальность межвременья так отреагировала на выброс его крови. Интересно. Ян уверен, что когда выйдет из госпиталя, этот файл полностью сотрётся из местного информатория.
        - А что стало с другим раненым? Парнем из «Беркута».
        Ян вспомнил, что у парнишки было ранение в шею.
        - Увы, - доктор развёл руками. - Того паренька мы не спасли. Тот же молниеносный некроз. Дыхательные, пути, сердце. Самое главное - мозг. Тут даже мы бессильны. Слишком поздно.
        Возможно, из-за тяжести ранения у парня некроз начался ещё там. В нуль-пространстве. Ну это пусть учёные разбираются. Они задачу выполнили. Захвачены ценные «языки».
        - Доктор, можно обойтись без реабилитации? Готов подписать любой документ.
        - Не всё зависит от меня. Выздоравливайте.
        Врач встал и вышел из бокса. Мембрана тут же запечатала портал.
        Ага, значит, лазейка-таки есть. Прекрасно. Надо будет Палычу намекнуть. Пусть посодействует.
        Время до встречи тянулось ужасно медленно. Ян сформировал настенные электронные часы. Потом два раза перекусил. Трижды появлялись синие пилюли. Он их честно принял. Пусть видят, что он готов лечиться, но и работать ему крайне важно.
        Полшестого охранная система доложила о посетителях. Прилуцкий велел пропустить. Вошёл Палыч, следом Любомила и Дарья. Милка в белом расклешённом платье. Судя по тому, что на Таране и девчонке лёгкие куртки, они с оружием. Ян сел на кровати.
        - Ну привет, - Таран крепко пожал руку.
        Любомила приобняла и чмокнула в щёку.
        - Привет, как ты?
        - В порядке, - ответил Ян.
        Дарья прижалась с другой стороны. Едва заметный запах восточных духов. Чуть замешкалась и поцеловала в щёку. Ближе к губам. Вот же ж…
        - Здравствуйте, Ян… Максимович. Как вы?
        - Да нормально. Так, небольшая царапина, - Прилуцкий приказал местному конфу вырастить удобные кресла. - Давайте, присаживайтесь. В ногах правды нет. Рассказывайте.
        - Сначала ты, - предложил Таран.
        Прилуцкий рассказал о том, как всё прошло. Наверняка Олег Максутов и другие сотрудники уже составили подробные рапорта. У Яна всё впереди. Но просто поговорить можно. Помня, что у Любомилы нет допуска к этой информации, капитан не стал упоминать о межвременьи. Описал в общем виде.
        - Врач говорит, у тебя начал развиваться молниеносный некроз. Что за оружие применили амеры? - спросила Любомила.
        - Это - закрытая информация, - серьёзно сказал Палыч. - У тебя нет допуска. Девчата, оставьте нас ненадолго. Потом отдам вам его на растерзание.
        Девушки поднялись и молча вышли.
        Когда портал запечатался, Таран продолжил:
        - Амеры захвачены. Сейчас они в крионической камере НИИ биофизики. Скоро мы многое узнаем. Кажется, у нас получилось. Если так пойдёт дальше, можно будет брать их в плен и колоть. Сыворотка, что ты им ввёл, замораживает обменные процессы. Теперь они в криолаборатории. Устройства, стирающие память, обезврежены. Тебя выписывают завтра. Через два дня Кольцов собирает меня, Геворкяна и твою группу. Надеется получить полную информацию. Так что, пару дней отдохни и вперёд.
        Ян пригладил ёжик короткостриженых волос.
        - Палыч, мне доктора хотят реабилитацию на месяц впендюрить. Я ж сдохну! Поговори, а?
        - Поговорю. Кстати, в Центральном главке «крот». Пытается получить информацию об операции с Воронцовым.
        Подполковник Таран
        Хронослужба Конфедерации
        18 июля 2333 года
        Госпиталь Службы защиты времени
        Подмосковье
        Таран вышел из бокса и кивнул Любомиле и Даше у входа.
        - Он ваш. Только не сильно его терзайте.
        Девчонки ломанулись в бокс. Подполковник направился к лечащему врачу. Остановился перед порталом и назвался. Мембрана распалась на кварки. Таран вошёл в кабинет.
        Врач поднялся навстречу.
        - Даниил Константинович, - Олег Палыч сразу перешёл к делу. - Прилуцкий сказал, что вы собираетесь отправить его на реабилитацию. На месяц. Так?
        Доктор кивнул.
        - Совершенно верно.
        - У него проблемы со здоровьем?
        - Нет. Физически он здоров. Рану ликвидировали.
        - Так в чём дело?
        Врач потёр переносицу.
        - Я опасаюсь за его душевное здоровье. Всё-таки ситуация нестандартная. Поэтому я считаю целесообразным выдать направление на реабилитацию.
        - Но ведь можете и не выдавать? Я вас правильно понял?
        - Я обязан выдать.
        - Прилуцкий - лучший мой сотрудник. С душевым здоровьем у него всё в порядке. Не такое повидал. Он - ключевая фигура в операции, без него никак.
        Даниил Константинович развёл руками.
        - Сожалею, но без указания вышестоящего начальства…
        Врач нравится Тарану всё меньше. Въедливый какой-то.
        - Если начальнику госпиталя прикажут из Главка или НИИ, это будет основанием? - жёстко спросил Таран.
        - Но… это… зачем так… высоко. Можно поговорить и начальником отделения.
        - Мне некогда бегать по кабинетам, - жёстко оборвал Таран.
        По защищённому каналу с «нулевым» уровнем шифрования тут же связался с «Иван Иванычем». Тот обещал всё уладить. Через две минуты в кабинет ворвался низкого роста мужчина. Крепкий, проворный, быстро пожал руку Тарану и выпалил:
        - Я - начальник госпиталя. Вы - Олег Павлович?
        - Да.
        - Всё будет в порядке. Завтра вашего Прилуцкого выпишут без всякой реабилитации. А вы, - он обратился к врачу, - ко мне в кабинет.
        И снова Тарану:
        - Могу ещё быть чем-нибудь полезен?
        - Нет. Благодарю за содействие.
        Все втроём вышли из кабинета. Несговорчивый врач отправился с начальником госпиталя. Таран постоял немного у портала. К Яну идти ни к чему. У него там девчонки. Зачем мешать?
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        15(28) июля 1917 года
        г. Петроград
        Тоха вошёл в столовую вслед за Настей. Там ещё никого.
        - Эта ваша мисс Роуз сказала, что все уже ждут, - проговорил программер. - А тут никого.
        - Не обращайте внимания. Присаживайтесь.
        Княжна обошла сервированный на четырёх стол и присела там, где была вчера, за ужином. Программер помялся. Неудобняк как-то без хозяев.
        - Чего же вы, граф? - улыбнулась Настя, в глазах весёлые искорки.
        - Без хозяев… как-то… - забормотал Тоха.
        Кровь снова прилила к щекам.
        - А я кто? - с улыбкой деланно возмутилась княжна. - Присаживайтесь.
        И правда? Чего ломаться? Сел напротив Анастасии. Как вести себя дальше, хрен его знает. Ну, понятно, как войдут князь с княгиней, надо встать и поприветствовать.
        Вошла вчерашняя девчонка из прислуги. Татьяна. Поздоровалась. Тоха вскочил и пожелал доброго утра. Девушка положила белые салфетки. Сначала Тохе, потом Насте, и лишь затем - на места четы Голицыных. Когда служанка вышла, Настя негромко сказала.
        - Антон Дмитриевич, вы просили напоминать вам про этикет. Позволите?
        - Да, да, конечно, - закивал программер.
        Настя также тихо продолжила:
        - С прислугой здороваются, но не встают. А когда встаёте, поднимайтесь не спеша, с достоинством. И вообще, всё делайте не слишком быстро, но и не слишком медленно.
        Она очаровательно улыбнулась.
        Охренеть! Как это? Блин, что воспримут слишком медленно или слишком быстро? Тоха неторопливо кивнул и с «достоинством» произнёс:
        - Благодарю вас, Анастасия Васильевна, - и уже шёпотом, - так годиться?
        Девушка прыснула в кулачок.
        - Вполне. Только уж слишком… надменно.
        Программер вздохнул. Лёгкая улыбка чуть тронула губы княжны. Девушка тихо проговорила:
        - Не расстраивайтесь. Просто будьте самим собой.
        Тут он чуть не заржал. С трудом удержался, лишь улыбнулся. Если он будет самим собой, все охренеют от его «светских» манер. Нет уж, нет уж. Как-нибудь попытается следовать местному этикету.
        - Антон Дмитриевич, расскажите о себе.
        Тоха смутился.
        - Что вам рассказать?
        - Где учились? Кто вы по профессии? То есть, я хотела спросить, кем были до войны?
        Он открыл было рот.
        - Настя, наш гость пережил тяжёлый плен и потерял память, а ты его пытаешь, - раздался голос Голицына.
        Вот блин! Чуть не раскололся. С этой девчонкой ухо надо держать востро. В столовую под руку с княгиней вошёл князь.
        - Доброе утро, Антон Дмитриевич!
        Тоха не спеша, как учила Настя, поднялся и уставным кивком приветствовал вошедших.
        - Доброе утро, Василий Фёдорович! Доброе утро, Надежда Сергеевна!
        Программер пожал руку князя. Княгиня протянула свою ладонью вниз. Попаданец на миг замер. Требует поцелуя? Конечно! Там вроде бы тонкости какие-то есть. Блин! Он склонился, губы едва коснулись ухоженной кожи. Отпустил руку и выпрямился.
        - Прошу простить нашей дочери бестактность, - сказал Василий Фёдорович.
        - Почему бестактность? - возмутилась Настя. - А вдруг бы Антон Дмитриевич чего-нибудь вспомнил! Я читала. Такое бывает!
        Голицын укоризненно посмотрел на дочь. Та надулась.
        - Ничего страшного, Василий Фёдорович, - вступился Тоха. - Анастасия Васильевна молодая, красивая девушка. И как все девушки, очень любопытна. Хотя, возможно, она права. Но пока ничего не вспомнил. Так, отдельные образы гуляют.
        Князь улыбнулся.
        Опять не понятно, накосячил или нет. Или Василий Фёдорович просто снисходительно относится к его амнезии. А девочка - не промах. Пытается раскрутить на воспоминания. Неужели подозревает и пытается расколоть?
        Пожалуй, магазин одежды придётся искать одному. Ну её нафиг!
        Подали завтрак. Тушёная картошка с кусочками мяса. Хозяева расстелили салфетки на коленях. Тоха со своей проделал то же самое. Принялись за еду.
        - Как отдохнули? - поинтересовался Василий Фёдорович.
        - Великолепно, - отозвался программер. - Давно так не высыпался.
        Настя опустила глаза в тарелку и ни на кого не глядит. Обиделась что ли? Вот блин! Взял и ни за что ни про что обидел девчонку. Стало неловко, но ничего не поделаешь. Если б не пришедшие вовремя предки княжны, запросто мог бы наговорить всякого. А потом оправдывайся, отнекивайся. На фиг, на фиг! Пусть уж так.
        - А где мисс Роуз? - спросил попаданец, ибо грымза-англичанка так и не появилась.
        - Она отпросилась на полдня! - отозвался князь.
        Тоха кивнул и принялся за еду. Не спеша, как ещё в Харькове советовал Роман, слопал свою порцию. Неспешность далась с трудом, так как очень хотелось есть.
        - Простите, Антон Дмитриевич, - Надежда Сергеевна очаровательно улыбнулась, - позволите личный вопрос?
        - Да, конечно, - кивнул программер.
        Горничная Татьяна неслышно выпорхнула из кухни и забрала Тохину тарелку. Когда девушка вышла, княгиня мягким голосом продолжила:
        - Кто… ваши родители?
        Родители? Они там, наверно, с ума сходят. Вспомнился раздавленный Романом майский жук. За ним наблюдают. Этот Прилуцкий из службы, как её там, обещал помощь с возвращением. Хочется верить, что делают всё возможное. Вряд ли им нужно, чтоб попаданец бродил в прошлом и творил всё, что взбредёт в голову. А уж как ему-то домой хочется! Там тоже не всё «слава Богу». Зато войны нет…
        Сглотнул вставший в горле комок.
        - Увы, сударыня, - ввернул услужливо всплывшее в памяти слово, - к сожалению, не помню. Даже не знаю, есть ли они. Роман при встрече сказал мне, что я из Москвы, но… о родителях ничего не сказал. А я пока ничего не вспомнил. Так, иногда что-то проскакивает. Возможно, Анастасия Васильевна в чём-то права, - решил ещё разок поддержать княжну программер.
        Татьяна внесла заварочный чайник и кипяток, разлила всем напиток. Тоха незаметно вдохнул аромат чёрного чая. Горничная вышла и быстро вернулась, поставив на стол тарелку с пирожками.
        - С чем пирожки, Танечка? - спросил князь.
        - С земляникой, Василий Фёдорович, - улыбнулась девушка.
        - Антон Дмитриевич, - с энтузиазмом произнёс Голицын, - рекомендую. Татьяна печёт восхитительные пирожки.
        Тоха поблагодарил и протянул руку. Пирожки горячие, будто только из микроволновки. Ну да. Какая, на фиг, микроволновка? Из печки, стопудово. Откусил. Действительно, пирожки восхитительны. Те, что иногда покупал в гипермаркете, полный отстой. А хлеб? Пахнет хлебом (бабушка часто пекла), и не «резиновый».
        - Танечка, вы - прелесть. Пирожки обалденные! - похвалил программер.
        Девушка покраснела и улыбнулась:
        - Ой, да что вы? Вот матушка мои такие пирожки пекёт! Пальчики оближешь.
        И снова убежала на кухню.
        - Что собираетесь делать дальше? - князь отпил из чашки чай и посмотрел на Тоху.
        Тот пожал плечами.
        - Сначала хочу прикупить гражданку. Я же комиссован со службы, а гражданки у меня нет. Потом работу поискать.
        Упс! Похоже, опять косяк упорол? Хозяева как-то странно переглянулись. Настя прыснула.
        - Боюсь, я… вас не совсем понимаю, - пробормотал Василий Фёдорович, - что значит… «прикупить гражданку»?
        - Если я правильно поняла, Антон Дмитриевич имеет в виду партикулярное платье, - вступила в разговор Настя. - Да, Антон Дмитриевич?
        - Партикулярное? - Тоха недоумённо глянул на княжну.
        Та прыснула в кулачок.
        - Настя, - укоризненно покачал головой отец.
        - Штатский костюм, да? - уже серьёзно спросила девушка, но в тёмно-серых глазах всё ещё пляшут весёлые чертенята.
        - А, ну да, - согласился программер.
        Тут до него дошёл двойной смысл слов «прикупить гражданку». Блин! Неужели хозяева подумали о… проститутке? Краска опять залила щёки.
        - Ах, в этом смысле! - улыбнулся князь. - Тогда, позвольте порекомендовать мастерскую Михацевича. Полагаю, она ещё работает.
        - А где это? Я ни разу не был в Питере, в смысле в Петрограде.
        - Папочка, - тут же встряла Настя, - разреши, я покажу Антону Дмитриевичу, где это, и себе что-нибудь присмотрю.
        - Это опасно. Тем более для молодой девушки.
        - Ну папочка, - просительно протянула княжна. - Беспорядки уже закончились. Временное правительство почти ликвидировало Советы и большевиков. Антон Дмитриевич будет меня охранять.
        Во даёт девчонка! Круто, конечно, пройтись по бульвару с такой красавицей. Он - в военной форме. Круто! Только, блин, не по революционному же городу! И Настя, наверняка, опять станет задавать дурацкие вопросы. Девочка на редкость любопытна. Не, на фиг!
        - Откуда такие познания, милая? - брови Василия Фёдоровича поползли вверх.
        Княгиня тоже с недоумением уставилась на дочь.
        - Мисс Роуз рассказывала. Она же часто выходит.
        Тоха решил вставить и свои пять копеек.
        - Анастасия Васильевна, я согласен с вашим отцом. На улицах опасно.
        - Ну пожа-а-а-луста, - Настя молитвенно сложила руки перед грудью.
        Переводит взгляд с отца на гостя и обратно. Вот сейчас она его сдаст! Мол, сам ведь уговаривал помочь с выбором одежды, а теперь в кусты! Как и все мужики! Так Верка часто говорит.
        Не угадал. Ни разу.
        - Я помогу Антону Дмитриевичу с выбором. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! - просительно заверещала она, будто не княжна, а обычная девочка.
        - Ладно, - уступил Голицын.
        Девушка взвизгнула, вскочила и, подбежав, чмокнула отца в щёку.
        - Настя! - возмутился Василий Фёдорович.
        Но княжна уже вернулась на место и сидит с ровной спинкой, как и подобает аристократке. Абсолютно серьёзна, если б не весёлые черти в глазах.
        - Верёвки из меня вьёт, - деланно вздохнул Василий Фёдорович.
        Н-да, теперь придётся тащиться с ней. А если не дай Бог, к ним домотается пьяная матросня? Или начнёт дурацкие расспросы?
        Когда уже расходились после завтрака, Настя объявила, что будет готова через полчаса. Князь подошёл к Тохе.
        - Антон Дмитриевич, голубчик, если не затруднит, пройдём ко мне в кабинет.
        - Да, конечно.
        Голицын стал подыматься на второй этаж. Сейчас наверняка будет говорить, что Настя - единственная дочь, и он, Тоха, должен защищать её и не дай Бог, что… Вот влип.
        Вошли в кабинет. Князь пригласил сесть в кресло у столика и сам опустился в другое. Протянул руку к сигарам.
        - Закурю с вашего позволения.
        - Конечно.
        А что ещё сказать? Это ведь он в гостях.
        Василий Фёдорович откусил ножницами кончик сигары и раскурил. С удовольствием затянулся.
        - Нет ничего лучше хорошей сигары после сытного завтрака. Ещё бы, конечно, кофе, но с ним сейчас плохо. А тот, что продаётся, лучше не брать. Жареный ячмень, в лучшем случае. Итак, к делу. Вот о чём я хотел бы с вами поговорить…
        Тоха ошибся. О предстоящей прогулке ни слова. Единственно, что Настя вряд ли будет одеваться меньше получаса. Скорее всего, больше. Речь пошла о работе. Голицын поинтересовался Тохиными навыками. Программер завис. Нет, ну в самом деле! Не рассказывать же князю о кодинге, хакинге, баймах, геймах, этих наших интернетах, ай-ти и прочих радостях двадцать первого века? Тоха опять прикрылся амнезией, но предположил, что возможно увлекался филологией. Ведь знает столько незнакомых слов.
        В итоге Василий Фёдорович сообщил, у его знакомых есть вакансии письмоводителя в Управлении почт и телеграфов и в Министерстве путей сообщения. Должность цивильная, чин - губернский секретарь. Тохин военный чин подпоручика вполне соответствует. В общем, та же служба, только гражданская.
        Прикинул. Чем заниматься в телеграфах или в МПС, не имеет не малейшего понятия. Как там Ленин говорил. Главное - почта, телеграф, телефон. Или что-то в этом роде. Ну его на фиг. Остановился на МПС. Железную дорогу вождь мирового пролетариата в качестве первоочередной мишени вроде бы не называл.
        Князь обещал помочь. Попаданец поблагодарил. Раздался стук в дверь.
        - Войдите! - пригласил Василий Фёдорович.
        В кабинет впорхнула Настя.
        - Однако, - удивился её отец, - Мы тебя раньше, чем через час, не ждали.
        На девушке простое голубое платье с белым кружевным воротником. На голове белая шляпка. Вряд ли в ней в таком наряде можно признать княжну. Но явно не крестьянка.
        - Что ж, не смею больше вас задерживать, - улыбнулся Василий Фёдорович и протянул программеру руку.
        Тоха пожал крепкую ладонь и вышел из кабинета. Настя за ним. Остановился у своей комнаты, поискав в кармане брюк ключ. Ага, вот он. Открыл дверь и вошёл в наполненную солнечным светом комнату. Девушка застыла на пороге.
        - Проходите, чего в коридоре торчать?
        Княжна вошла и прикрыла дверь. Программер молча надел снаряжение. Достал из ящика стола наган, из шкафа шашку. Настя молча наблюдает за манипуляциями.
        - Вы не хотите брать меня с собой, - прозвучал тихий голос.
        То ли вопрос, то ли утверждение, Тоха не разобрал. Надо съезжать с темы.
        - Много я за столом с этикетом накосячил? - буркнул программер, прилаживая к левому боку шашку.
        Настя на мгновение опешила. Тёмно-серые глаза расширились, рот приоткрылся.
        - Что сделал?
        - Ну как это? - попаданец старается не глядеть на девушку. - Дров наломал, ошибок понаделал? - получилось несколько грубовато.
        - Нет, не слишком. Странное слово «накосячил». Так ты не хочешь меня с собой брать?
        Тоха надел фуражку и, посмотрев на княжну, выдавил улыбку:
        - Ну что, идём?
        Она улыбнулась:
        - Идём.
        Вышли из дома. На первый взгляд всё спокойно. На улице уже достаточно много народа. Встречаются и вооружённые солдаты, матросы, рабочие. Эти обычно ходят кучками. Иногда попадаются офицеры. Программер отдавал честь старшим по чину.
        Где-то спустя минут пятнадцать, наконец, решившись, согнул правую руку кренделем. Настя улыбнулась:
        - Ходить под руку позволено только мужу с женой, помолвленным, либо девице со страшим родственником.
        Щёки Тохи снова стали горячими. Настя рассмеялась и взяла его под руку.
        - Вы так забавно краснеете и смущаетесь.
        Забавно? Что он клоун, что ли?
        Княжна легонько коснулась его локтя ладошкой.
        - Не обижайся.
        Блин! Мысли, что ль читает? Посмотрел на девушку:
        - И не думал.
        - Я же вижу, - мягко парировала княжна.
        Как же всё-таки с ней легко и спокойно! Из неё получилась бы прекрасная жена. Стоп! Стоп! Ты о чём, дятел? Какая жена? Тебе нужно домой возвращаться!
        Пока Настя не начала расспросы, Тоха попросил рассказать, что случилось в Питере за последний месяц.
        Княжна щебетала, а он, слушая в пол-уха, обратил внимание на большой храм. Во дворе толпа людей разных сословий, шестеро солдат образовали что-то вроде почётного караула. Из глубины двора звучит траурная музыка.
        - Что это? - прервал программер, когда девушка стала рассказывать о нехватке хлеба в городе.
        - Александро-Невская лавра. Похороны казаков-донцов, погибших при подавлении беспорядка.
        - Какого беспорядка? - не понял Тоха.
        По словам княжны, в Питере три дня, с третье по пятое июля, творилось хрен знает, что. Ромыч о чём-то таком рассказывал. Нет, он лишь сказал пару слов о беспорядках в Петрограде. Настя осветила подробности. Первого числа прошла офигенная демонстрация с большевистскими лозунгами. Выражали недовольство поражениями на фронте.
        Вспомнил, как драпали в Галиции. Такое удачное наступление и так бездарно сорвали!
        В Питере устроили реальный трэш. Под шумок вооружённые анархисты ворвались в «Кресты». Оттуда, по словам Насти, сбежало аж две тысячи урок.(40) При этих совах Тоха улыбнулся. Ромыч говорил о четырёх сотнях. Княжна явно преувеличивает. Девчонка. Что с неё взять?

* * *
        40) Реально в дни июльских событий в Петрограде из «Крестов» сбежало 400 заключённых. (прим. автор а)
        В ответ власти совершили налёт на базу анархистов в Дурново. Арестовали кучу народа. Третьего числа понеслась. Восстал пулемётный полк. Вооружённая толпа собралась перед Таврическим дворцом. В город ввели части конноартиллеристов и Донской казачий полк. Выступление жестоко подавили. В итоге, сейчас большинство населения Питера ненавидит большевиков. Вся власть в руках Временного правительства.
        Прикольно. Если народ ненавидит большевиков, тогда почему через три месяца будет переворот, полностью изменивший путь России?
        - О чём задумались, Антон? - раздался тихий голос княжны.
        - Да не о чём конкретном, - буркнул Тоха. - Насть у вас, есть куда уехать? Я имею в виду за пределы России.
        Девушка с любопытством посмотрела на него. От этого взгляда по спине пробежали мурашки. Даже не может понять, что в нём. Смесь любопытства, нежности, озорства и ещё хрен его знает чего. Ни одна женщина, ни одна девушка на него никогда так не смотрела.
        - Есть конечно. Домик на Монмартре. Только зачем? Ведь большевиков изгнали. У Петросовета уже никакой власти.
        Ага. Если никакой власти, тогда как они умудрятся её захватить? И очень скоро. Ну как объяснить ей, что им всей семьёй надо валить из страны? Ладно, братья воюют. Но им-то. Ей, матери, отцу?
        - Скажите, скажи… мы не могли раньше встречаться? - резко сменила тему княжна.
        Тоха ухмыльнулся.
        - У нас так пацаны девчонок клеят. Девушка мы с вами раньше не встречались? - передразнил он. - Правда это уже настолько банально, и девчонки не такую хрень не ведутся.
        - Что значит «клеят» девчонок'? - Настя широко распахнула глаза.
        Нет, ну чё за дебил? Фильтруй базар, придурок!
        - Ну… в смысле… когда парни хотят с девушками познакомиться.
        Настя улыбнулась.
        - Ну ведь мы с вами уже знакомы. Я серьёзно, Антон. Мне знакомо твоё лицо. Какие-то смутные воспоминания из детства. Когда мне было лет шесть или семь. Ты был в форме и вроде бы чуть старше.
        Тоха прифигел. С детства? Если ей скоро семнадцать, то получается шестой или седьмой год. Русско-японская война. Он переместился только сюда. В русско-японскую не попадал. Или он чего-то не понимает? Может быть прапрадед, которого не помнит. Сейчас бы интернет очень бы выручил. Можно было бы покопаться.
        - Вряд ли. Я бы запомнил такую красавицу.
        Лесть конечно грубая, но видно, что Насте приятно.
        - Да будет вам. Вы на меня тогда внимания бы не обратили. Я ж тогда девчонкой была.
        Какая-то нестыковка. Чуть больше десяти лет назад программер ещё сам был пацаном.
        - Да ладно! Офицер, в форме? Насть, мне тогда самому было тринадцать лет.
        - Верно, - засмеялась княжна и серьёзно добавила, - но мне правда очень знакомо твоё лицо.
        Что-то тут не так. Что-то смущает. Что-то неясное, эфемерное. Скорее по наитию спросил:
        - Насть, я тебя правильно понял? Ещё вчера ты меня не помнила, а сегодня помнишь?
        Княжна задумалась.
        - Пожалуй… да.
        Странно. Опять какие-то проделки времени? Или Служба та самая шалит?
        - Вот и пришли.
        Они остановились у крыльца светлого домика с зелёной вывеской. Крупными белыми буквами написано «Костюмы и платья». Более мелкими ниже: «Михацевичъ и С-вья».
        - Идёмте же.
        Девушка отпустила руку и вошла внутрь.
        Тоха хмыкнул. Всё ещё сбивается и называет на «вы». Вошёл следом. В дверях тренькнул колокольчик.
        К ним подвалил чувак лет двадцати. Блестящие, прилизанные какой-то хренью чёрные волосы навели на мысль о педиках. Хотя вряд ли. В эту эпоху они себя не выпячивали. Белая рубашка под чёрной жилеткой сияет свежестью.
        - Что угодно-с? - чувак чуть склонился, подобострастно уставившись на княжну.
        Взгляд прилизанного, скользнувший по груди девушки, не понравился. Захотелось намять чуваку фейс.
        - Нам нужен господин Михацевич, - ответила Настя.
        - Как вас представить?
        - Анастасия Васильевна! - раздался радостный возглас с характерным акцентом.
        Откуда-то возник низенький старичок с взъерошенной шевелюрой, бородой и круглых очках.
        - Г’ад, очень г’ад вас видеть. Давно не заглядывали к стаг’ику. Жог’а, ступай, ступай, - это уже чуваку.
        Жора значит? Ну-ну.
        - Здравствуйте, Натан Израилевич! - улыбнулась Настя и протянула руку.
        Старый еврей припал к ней губами.
        После обмена любезностями, старик справился о состоянии здоровья родителей, новостями от братьев. Посетовал на войну и революцию.
        - Таки с чем ви ко мне изволили пожаловать, Настенька?
        Глазки старика, хитро поблёскивая из-под очков, перебегают с Насти на программера и обратно.
        - Антону Дмитриевичу нужен цивильный костюм.
        - У вас намечается свадьба?
        Тоха почувствовал, что краснеет. В который раз за сегодня? У княжны порозовели щёчки.
        - О нет, что вы? - затараторила девушка. - Антон Дмитриевич сейчас у нас гостит. Он только с фронта.
        - Жаль, - с грустью сказал еврей. - Ви пг’екг’асная паг’а.
        Старик внимательно осмотрел программера и вздохнул.
        - Эх, молодой человек, молодой человек. У меня есть два отличных костюма пг’ямо на вас. Но такому бг’авому офицег’у нужно шить на заказ. Но увы. У нас уже два месяца нет поставок новой ткани. Эхехех. Пг’ойдёмте, молодой человек, в пг’имег’очную.
        Он прошёл за ширму. Прилизанный чувак уже вынес два костюма и повесил на крючки. Следом принёс штук восемь рубашек. Все белые.
        - Натан Израилевич, а обуви у вас нет? - всё ещё смущённо произнёс Тоха.
        Как лихо старик их поженил!
        - Сейчас. Жог’а!
        Снова нарисовался прилизанный. Быстро осмотрел ноги программера.
        - Одну минуту-с, - и умчался.
        Действительно, прошло не более минуты. Жора возник уже с тремя коробками. Тоха примерил чёрные, серые и бежевые ботинки. Остановился на первых двух. Принялся за костюмы. Оба оказались в пору. Раз за разом выходил из-за ширмы, Настя и Натан Израилевич придирчиво его осматривали.
        Попаданец подошёл к зеркалу. Брюки, сорочка, жилетка, пиджак. Прилизанный помог повязать галстук в виде ленточки. На непритязательный Тохин взгляд - вполне ничего себе так.
        Но старик всё чем-то недоволен.
        - Вот тут чуть-чуть, - он тронул сбоку.
        - Натан Израилевич, да нормально!
        Старик повздыхал, повздыхал.
        - Нет, нет. Я чуть подправлю, и к вечег’у вам доставят. Займусь лично.
        Тоха нырнул обратно за ширму переодеться. Когда вышел в форме, спросил:
        - Сколько я вам должен?
        - Двадцать г’ублей. Всего двадцать.
        Программер полез за деньгами. Взгляд упал на похожий костюм с ценником «20 ?».
        - Но, э… - он указал на ценник.
        - Нет, нет, - зажестикулировал старик, - с Анастасии Васильевны я не возьму больше, чем запросил.
        Прям неудобняк какой-то.
        - Натан Израилевич, - встряла Настя, - право слово, времена сейчас тяжёлые. Деньги всем нужны.
        - Настенька, деточка, ви же знаете, чем я обязан вашему почтенному батюшке. Больше не возьму, и не просите.
        Настя лишь махнула рукой и подошла к прилавку с цветными лентами.
        Тоха склонился к старику и зашептал:
        - Натан Израилевич, но это с меня, а не с Насти. Сколько ещё? Рублей тридцать хватит?
        Старик укоризненно посмотрел на программера.
        - Почтенный Василий Фёдог’ович помог мне поступить в унивег’ситет. Благодаг’я чему я избавился от ценза и смог пег’еехать в Петег’буг и откг’ыть собственное дело. Хотя било очень тг’удно. Нас нигде не любят. Эхехех. Так что с вас, молодой человек, я тоже больше не возьму.
        - Но я же к их семье не имею никакого отношения, - удивился Тоха.
        - Ах, молодой человек, молодой человек. Ви ещё так молоды. Я уже стаг' и многое повидал на своём веку, - он ещё больше понизил голос. - Я видел, как Анастасия Васильевна смотг’ит на вас, - и подмигнул.
        Программер посмотрел на княжну. Та о чём-то беседует с прилизанным. Почуяв взгляд, обернулась и послала очаровательную улыбку.
        Ещё раз получив от старика заверения, что всё будет доставлено в дом его сиятельства к вечеру, Тоха с Настей вышли из магазина. Девушка привычно взяла его под руку.
        - Давайте прогуляемся в парке, - и кивнула на скверик на той стороне улицы.
        Людей там немного. Три цыганки в цветастых платьях пристают к гуляющим. Попаданец к цыганам относится… никак. Просто не любит, когда пристают.
        - Насть, мы ж на «ты».
        - Извини. Всё время забываю, - обезоруживающе улыбнулась девушка.
        Пересекли улицу и вошли в сквер. Программер пытается не упустить из виду представительниц кочевого народа, чтоб при случае можно было свернуть.
        - Ай, барин! Молодой, красивый! - раздался звонкий голос слева. - Дай погадаю, всю правду, расскажу, бриллиантовый мой! Позолоти ручку!
        Ёперный театр! Откуда только взялась? Их тут больше трёх, что ли? Ага. Капитан Очевидность, мля.
        Цыганка - высокого роста тётка чуть старше тридцати (хотя, кто их разберёт) смотрит нахальными карими глазами. Длинные чёрные волосы рассыпаны по плечам. Не сказать, что красавица, но лет десять назад была очень даже ничего.
        Хотел сделать морду тапком и пройти мимо, но княжна остановилась.
        - Антон, а вдруг чего-нибудь вспомнишь!
        Тоха глянул на девушку. Та улыбнулась и кивнула. Цыганка тронула за рукав гимнастёрки.
        - Позолоти ручку, барин!
        Попаданец выудил из кармана брюк двухкопеечную монетку.
        - Держи.
        Та мигом сграбастала «двушку» и, схватив его ладонь цепкими пальцами, поднесла к глазам. Через пару секунд недоумённо уставилась на Тоху. Взгляд будто проник сквозь зрачки и упёрся в затылок. Неприятное ощущение. Тётка отшатнулась и отпустила руку.
        - Ты не отсюда! Тебе нет здесь места! Уходи!
        Она резко развернулась.
        Ноги подкосились, на лбу выступил холодный пот.
        - Погоди! - прохрипел программер. - Стой! - он схватил тётку за предплечье.
        Цыганка обернулась. Карие глаза снова буравят.
        - Покажи ещё раз руку!
        На этот раз взяла аккуратно. Будто спящую змею.
        - Что видишь? - дрожащим голосом пролепетал попаданец.
        Цыганка, наконец, отпустила ладонь.
        - Я уже сказала. Ты здесь чужой. Уходи, откуда пришёл!
        - Как? Как я уйду?
        Тётка не сводит немигающего взгляда.
        - На ладонях это не написано. Сам должен знать. Но ты должен вернуться обратно.
        Класс! Вернуться, не зная, как! Но, мля, должен! Итись, провались, а! Вытер рукавом вспотевший лоб.
        - Но я не знаю, как! Я не знаю, как здесь очутился!
        - Чтоб вернуться, выйди в двери, в которые вошёл.
        - Какие, на хрен, двери?
        - Не тобой созданы, но нашёл их ты. И ты знаешь, как выйти.
        В ладонь легло что-то прохладное. Тоха посмотрел. Его двухкопеечная монетка. Цыганка развернулась и пошла прочь.
        - Подожди! Что мне делать?
        - Узнай, для чего ты здесь! - не оборачиваясь, бросила цыганка.
        - Но как! - выкрикнул программер.
        Та лишь взмахнула руками и тряхнула чёрной гривой.
        Попаданец медленно опустился на вовремя оказавшуюся лавочку. Дрожащей рукой снял фуражку. В ушах странный звон. Будто дребезжит натянутая струна.
        Рядом села Настя.
        - Антон! Антон!
        - А? Чё? А, это ты, Насть.
        Тоха снова вытер лоб рукавом. Княжна подала белоснежный платок.
        - Спасибо.
        Промокнул лицо.
        - Что это было? Ты такой бледный. Что она такое говорила?
        Программер зажал в кулаке платок. Рука подрагивает.
        - Ты же всё слышала, - голос всё ещё дрожит. - Как выйти? Как? Если не знаешь, как вошёл, как выйти?
        Прохладная ладошка коснулась щеки. Настя повернула его голову к себе.
        - Антош, посмотри на меня.
        Тоха взглянул на княжну. Глаза испуганные.
        - Ты о чём? Что случилось? Куда выйти?
        Первая мысль - всё рассказать и будь, что будет. Остатков разума хватило не поддаваться сомнительному порыву.
        - Пока не знаю. Но, думаю, узнаю.
        Голос уже пришёл в норму.
        - Пойдём домой! - Настя решительно взяла за руку.
        Программер её остановил.
        - Сейчас. Дай, я чуть отдышусь. Настюш, просьба. Своим ничего не говори. Лады?
        Княжна кивнула и крикнула:
        - Извозчик!
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        24 июля 2333 года
        Московский региональный департамент
        Подмосковье
        Вынужденный отдых закончился в пятницу. Ян связался с Тараном. Палыч сообщил, что делать пока нечего. Вся информация будет в понедельник. Может отдыхать.
        Выписавшись из госпиталя, Прилуцкий приказал «Лекиму-два» отключить всю связь, кроме каналов Палыча, Кольцова и дежурки…
        Девчонки пробыли с ним около двух часов. Ни та, ни другая не желала уходить, чтоб не оставлять Яна наедине с соперницей. Хотя, какое, к навьим болотам, соперничество? Милка выходит замуж. А Дарья… Вот с ней сложнее. В палате обращалась по имени-отчеству, на «вы».
        В конце концов, выпроводил обеих. Вечером сконнектились обе. Поинтересовались здоровьем. С ними общаться не хотелось, и Ян обрубил все каналы связи. Правда Милка знает, где он живёт, но она, если не дура, не поедет. Хотя все бабы - дуры. Просто есть умные дуры, а есть глупые дуры. Но лейтенанту она его адрес не даст. Сто процентов. Даже сто сорок шесть. На всякий случай дал приказ домашнему компу сообщать всем, что хозяина нет дома, он вне доступа к сети, кроме аварийного канала. Комп двадцать семь раз сообщил о попытке связи с девчонкой. Со стороны Милки - только три. Три и двадцать семь. Странные числа. Девчонка любит его в девять раз сильнее? Что за бред, капитан?
        Один раз вышел на связь Максутов. Ян приказал соединить. Олег спросил, чего тот весь такой недоступный. Прилуцкий объяснил, что хочет, чтоб ему никто не мешал думать.
        - Ну-ну - хмыкнул Олег. - Ладно, пока, - и отключился.
        Тупо провалялся дома, стараясь убрать мысли. Но они лезут. Лезут постоянно.
        В воскресенье уже с утра начался рабочий зуд. Едва сдержался, чтоб не уйти на службу. Связался с Палычем. Новости какие-то есть, но Кольцов не поделился. Собирает всю его группу в понедельник в десять.
        До понедельника весь извёлся. На службу приехал к семи. К девяти нарисовался Максутов.
        - Здорoво, Максимыч! Ну ты как?
        Они обнялись.
        - Порядок. Какие новости?
        Олег пожал широкими плечами.
        - Да пока особо ни каких. Сегодня Кольцов собирает. Вот всё и узнаем. Максимыч, мне Дашка звонила. Жаловалась, ты весь недоступный. Чего ты её отбил-то? Всё ж таки она в нашей группе и к тебе неровно дышит.
        - Олег, не начинай, а!
        Максутов отмахнулся.
        - Ну как знаешь.
        В поле зрения вспыхнула точка голосового вызова. Ян затребовал адресат. Кто б сомневался! Приказал компу соединить. Сигнал пошёл прямо в слуховой нерв.
        - Ян Максимович, здравствуйте. Вы на работе?
        Прилуцкий решил ответить мысленно.
        : Привет. Да.
        «Леким-два» мысленный посыл переведёт в сигнал и отправит адресату. Девчонка получит монотонный голос. Конечно, не вежливо, ну и чёрт с ней.
        - Можно к вам зайти?
        : Ни к чему. Через полчаса встретимся у Кольцова.
        - Извините, - голос явно обиженный.
        Ян отключился. Так, сейчас выпить кофейку и к заму по оперативно-агентурной работе. Заказал самый изысканный бразильский сорт. Олег выбрал иван-чай.
        Насладившись, не спеша выпил порцию горячего напитка и отставил кружку. Пора. Обратился к Максутову:
        - Ты всё?
        Олег сделал последний глоток.
        - Ага. Идём?
        Вышли из кабинета. Справа распалась на атомы мембрана. Из своего кабинета вышел Таран.
        - Готовы?
        Палыч поздоровался с операми за руку.
        - Идём.
        Вошли в кабинет Кольцова. Там уже девчонка, Никита Бутурлин и Вацлав Лесньяк. Замнач департамента по оперативно-агентурной работе пожал вошедшим руки. К десяти подтянулись остальные члены группы. Прибыли начальники отделов био- и хронофизики. Вроде бы все, но Кольцов не спешит начинать. Кого ждут? Ян посмотрел на Тарана. Палыч чуть заметно пожал плечами.
        - Господа офицеры! - скомандовал Кольцов.
        Все быстро встали. В кабинет вошёл начальник департамента генерал-лейтенант Параскевич. Высокий, сухощавый. Чёрные, как смоль, чуть с сединой волосы, идеально уложены.
        - Вольно, присаживайтесь, - махнул рукой генерал.
        - Господа офицеры! - повторил команду Кольцов.
        Присутствующие сели. Интересно. Параскевич ни разу не присутствовал на совещаниях по этому делу. Значит новости ошеломляющие. Не приведи, Сварог!
        - Господа, - глубоким баритоном начал генерал. - Начну с приятных новостей. Я ещё объявлю её на общем собрании. Приказом Директора Службы защиты времени Русской Конфедерации полковнику Кольцову присвоено очередное звание генерал-майора. Поздравляю, Артём Сергеевич!
        Все встали, захлопали. Поднялся радостный гам. Генерал пожал руку Кольцову. Когда гам стих, начдепартамента дал слово новому генералу.
        - Итак, господа, - начал Кольцов, - информация, которую вы сейчас получите, имеет наивысший гриф секретности. Начнём. Из НИИ хронофизики пришло сообщение, что есть способы дистанционного определения потенциала Агнихотри человека. Точность его составляет не ниже тридцати процентов. Пока. После этого идут исследования крови. Это связано с проникновением в бинарные ветви хроноствола. Вход туда не столь сложен как в хаотичные ветки, но если это сделать удалось, то всё получится. Начальников отделов «Б» и «Ф» прошу позже получить материалы. Информацию изучить досконально и только лично.
        Те кивнули. Из дальнейшего рассказа Кольцова выяснилось, что в этих исследованиях амеры чуть впереди. Года на два. Раньше разрыв был в пять лет.
        Пленные амеры помещены в особой клинике института биофизики. В Центре крионики. Спецсостав, что Ян ввёл в кровь амеров, позволил ввести их в глубокую заморозку. Почти около абсолютного нуля. Два градуса по Кельвину. Удалось дезактивировать пико- и фемтоимплантаты, уничтожающие нейронные цепочки в мозгу сотрудников. Сканирование мозга позволило получить следующие данные.
        Амеры при испытаниях случайно выявили в Воронцове потенциально очень высокий уровень Агнихотри. Что-то около двух-трёх десятков тысяч. Может больше. Агенты точно не знают. Обрывки подслушанной информации.
        С самого детства объект подвергался обработке. В конце концов, согласился перебраться в Америку. Но после армии резко расхотел. По работе общался с амерами, на него под видом аборигенов, часто выходили сотрудники «Ти-Эс-Эй».
        Гипотеза о медленном выращивании аппаратуры для кибератаки на узлы генераторов подтвердилась. Затравку в крошечном импульсе «выплюнул» спутник. Операция проведена виртуозно. Задействованы тысячи сотрудников «Ти-Эс-Эй» и множество агентов в срезах. В том числе в других ветвях. Парня обложили плотно. Понятное дело, чтоб заполучить Воронцова амеры запросто могли положить большую часть своего оперативного и боевого состава. Такая игра стоит любых жертв. И своих и противника.
        Самое пакостное не в этом. Амеры подстраховались. Во время второго забора крови в аорту «Снегиря» вмонтировали нанокапсулу с генератором хронополя. Генератор с названием «Ящик Пандоры» определённым образом искажает поле. В момент максимальной активности излучение выходит на пару сантиметров за пределы тела. Генератор не подпускает к объекту никого, кроме сотрудников «Ти-Эс-Эй». И то не всех. Особенно в других волнах, особенно в волнах, созданных объектом. Поэтому никто не смог приблизиться к Воронцову в Галиции и тем более войти в новую волну.
        При попытке уничтожить или снять генератор, он тут же синтезирует и выбрасывает в кровь три миллиграмма цианида калия и самоликвидируется. Разрыв аорты гарантирован. Снять его могут только в лаборатории «Ти-Эс-Эй». В случае необходимости на «Ящик Пандоры» посылается шифросигнал, и капсула ликвидируется. С тем же эффектом. Такой передатчик был у Кобба. Есть надежда, что при транслокации в межвременье, он уничтожен. Второй у директора «Ти-Эс-Эй». «Снегирь» может быть ликвидирован лишь в самом крайнем случае, если уже нет надежд на его заполучение. У Службы есть шансы переманить Воронцова к себе. Как ни странно, козырь - этот самый «Ящик Пандоры». Его нужно как-то деактивировать. Задача НИИ поставлена.
        - И самое интересное, - Кольцов посмотрел на Яна. - В поезде из Харькова в Петроград Кобб представился объекту «Снегирь» сотрудником Хронослужбы Русской Конфедерации капитаном Прилуцким.
        Ян на секунду опешил. Но быстро взял себя в руки. Ничего особенного. Не ново и не оригинально. Но почему амер назвался именно им? Старые счёты? Вполне понятно и логично. Но как-то непрофессионально. В таком сложном и ответственном деле личные счёты? Либо они чего-то не знают.
        Кольцов вывел на общий голографический экран видео. Точно. Кобб в своём обличье, чуть потолстевший, каким его наблюдали в Харькове в основной волне, представляется Прилуцким. Майор в гражданской одежде. Ни дать, ни взять - купец первой гильдии. И двое захваченных агентов. В форме русских солдат. Но эти оба с «личинами».
        - Предполагаю, что Воронцов согласится на сотрудничество с «Ти-Эс-Эй», - продолжил Кольцов. - Поэтому приложить все силы, чтоб переманить к нам. Если не получиться, - он развёл руками. - Статья шестьсот семьдесят пять «Закона о времени» и пункт тридцать четыре двадцать пять Приказа Хронослужбы два ноля восемьдесят три, «о». Вопросы?
        За столом повисла тишина. Девчонка осторожно подняла руку. Все покосились на неё с удивлением. Тут столько информации нужно обдумать, а она уже лезет.
        - Да? - посмотрел на девчонку Параскевич.
        Та вскочила.
        - Господин генерал-лейтенант, разрешите обратиться к генерал-майору Кольцову.
        - Давайте без официоза, Фархади. Обращайтесь.
        Щёки девчонки зарумянились, она села на место.
        - Артём Семёнович, меня смутила одна деталь. То, что они в русской форме, понятно. Почему они представились не сотрудниками «Ти-Эс-Эй», а сотрудниками Хронослужбы Руси? Почему майор Кобб представился капитаном Прилуцким? Думаю, Воронцов не в курсе, что его разрабатывают амеры. Такой ход амеров даёт много шансов в пользу моего предположения. Скорее всего, надеются склонить его к сотрудничеству после транслокации. Ведь транслокация планировалась в Союз. А ему сказали, домой. То есть в Россию его времени, в две тысячи пятнадцатый.
        - Ваш вывод? - прищурился Параскевич.
        Девчонка смутилась.
        - Полагаю, считать Воронцова агентом «Ти-Эс-Эй», пусть и «слепым», неправильно.
        Пожалуй, права, девчонка. Ян тоже так считает.
        - Я бы с вами согласился, лейтенант, - качнул головой Кольцов. - Но ряд данных сканирования позволяет делать вывод, что это, скорее всего, не так. Возможно, данные ложные и подсунуты нам специально. Аналитики рекомендуют считать, что Воронцов в сговоре с «Ти-Эс-Эй» с вероятностью восемьдесят один процент.
        Ян вздохнул.
        - Если вопросов больше нет, то все свободны, - подытожил Параскевич. - Прилуцкий, задержись.
        Народ вышел. Когда дверная мембрана закупорила проход, Начдепартамента поинтересовался:
        - Что тебя смущает, Ян Максимыч?
        Прилуцкий и сам толком не может объяснить, что именно. Просто общее беспокойство.
        - Как-то всё… непонятно. Амеры могли соврать?
        - Вряд ли. Им предложили рассказать добровольно и под гипнозом. Они отказались. Пришлось сканировать мозг. Память разрушена полностью. Теперь они превратились в растения. Мы получили огромный объём информации.
        - Возможны ложные наложения?
        - Вполне. Аналитики сейчас просеивают информацию через кучу фильтров. Тем не менее, при контакте с Воронцовым, предполагай, что он в сговоре с амерами. Если это не так, что ж, тем лучше для него. Срез с поездом мы заблокировали на три года вперёд и назад. Любой посторонний будет уничтожаться, в том числе и в хроноветвях. Уже ликвидированы пять сотрудников «Ти-Эс-Эй». И ещё, у нас в Центральном главке их агент. Госбезопасность и наша контрразведка проверяет.
        Круто. Значит этот хронолокальный пункт - очень важен во всей операции «Ти-Эс-Эй». Что ж, будем работать.
        - Всё ясно, Борис Гаврилович. Работаем дальше. Нужно каким-то образом выйти на Воронцова. Он сейчас в Петрограде. Наверняка амеры попробуют вытащить его ещё раз. Пока мы не сможем выйти на контакт со «Снегирём», остаётся активное противодействие. Хвала Богам, мы на своей территории, нам проще. Они обязаны соблюдать международные соглашения. Мы - нет.
        - Согласен. Свободен.
        - Есть!
        Ян встал и направился к выходу. Мембрана исчезла. У портала его поджидают. Олег Максутов и, кто б сомневался, младший лейтенант Фархади.
        - Вы чего тут?
        - Какие будут распоряжения, шеф?
        Ага, распоряжения. Как же? Девчонка наверняка ждала его. Олег же сам к ней шары подкатывает, вот и не оставил одну.
        - Пойдём к себе.
        В кабинете они тут же заказали у конфа кофе с плюшками. Олег в кружке из хромопластика. Себе и девчонке Ян достал фарфоровые кружки.
        - Что у тебя нового? - Прилуцкий кивнул лейтенанту и откусил плюшку с корицей. - Другие волны и ветви проверили?
        Девчонка отхлебнула из кружки.
        - Не поверите, Ян Максимович, из НИИ пришёл аналогичный запрос. В нескольких ветвях и волнах выявили сотрудников «Ти-Эс-Эй». Плотно обложили Воронцова и его дублей.
        Ян не стал напоминать, что вроде как она к нему уже на «ты» обращалась. Надо держать дистанцию.
        Бегло просмотрели полученные файлы. Вчитывались лишь в помеченные красным места.
        Итак, с учётом того, что говорил Кольцов. Дистанционное определение потенциала Агнихотри должно проходить в нескольких ветвях. Причём, одновременно. Разброс до двенадцати часов. Физика процесса неизвестна, технари и учёные разбираются, но можно предположить, что реально измерения проводили один-два сотрудника в каждой ветви или волне. В волне - вряд ли. Волны живут не слишком долго. Если только в «долгоиграющих». А вот в бинарах - сам Сварог велел. Остальные - группы наблюдения и прикрытия. В том числе, силового.
        Прилуцкий озвучил эту мысль ребятам. Олег выразил сомнения, девчонка же полностью согласилась. Вот, подлиза!
        - Почему согласна? - взглянул на лейтенанта Ян.
        Девчонка поставила пустую кружку.
        - Ещё будешь? - спросил Прилуцкий.
        - Нет, спасибо. Вот смотрите. Вряд ли оборудование, или устройство, или что там ещё, для дистанционного зондирования имеет большие габариты. Для применения вполне хватит одного, максимум двух человек. И то второй, скорее всего, помощник. Мы же насчитали до полутора десятков сотрудников в каждой ветке. Это те, кого выявили. Зачем столько? Обеспечение и прикрытие. У нас в Академии, правда, оперативная работа была в очень сокращённом виде, но всё ж таки была. Кое-что помню.
        - Во как! - восхитился Олег. Скорее всего, наигранно. - Всё правильно, ребят. Я ж чего спорю? Мы этого наверняка не знаем. Вдруг эта хрень всё-таки здоровая, или требует какого-никакого экипажа или расчёта. Конфы для создания, к примеру, кораблей имеют размеры больше корабля. На треть примерно.
        Ян встал, подошёл к конфу, и заказал ещё кофе.
        - Что думаешь делать, Максимыч? - спросил Максутов.
        - Пойду в «секретку». Запрошу данные, что получили от амеров, если допуска хватит. Изучу подробно. Ты, кстати, этим тоже займись.
        - Есть, шеф! - Олег с довольной улыбкой вскинул руку к виску.
        - А мне что делать, Ян Максимович?
        - У тебя что, своих дел нет?
        Девчонка поднялась с кресла, кивнула и направилась к выходу. Олег легонько постучал кулаком себе по лбу, скорчив рожу.
        Ян развёл руками, а что, мол, делать? Максутов лишь отмахнулся.
        - Даш, - позвал Прилуцкий.
        Лейтенант обернулась.
        - Вы только ветви проверяли? Волны трогали?
        - Только ветви.
        - Проверьте волны. Средние и длинные.
        - Есть, господин капитан!
        Мембрана исчезла. Девчонка вышла, и портал тут же запечатался снова.
        Программер Тоха
        ООО «Либерсофт»
        15(28) июля 1917 года
        г. Петроград
        Тоха открыл глаза. Лежит в постели, под одеялом. Ну и какого, спрашивается, он тут делает? Ах ну да. Конечно. После встречи с цыганкой, черти б её забрали, программер в лёгком шоке. Тётка чего-то там наговорила. Про какие-то двери. Как их найти?…
        Настя привезла его на извозчике. Пригласили доктора. Тот послушал сердце, сказал, что у молодого человека нервный срыв. Изучил Тохино комиссационное свидетельство и лишь покачал головой. Программеру нужно отдыхать. Тоха почти пришёл в себя и «отдыхать» категорически отказался. Но князь настоял, и программер был вынужден лечь в постель. Док чем-то уколол и попаданец вырубился…
        Откинул одеяло. На нём пресловутый «белый триппер». Вот чёрт!
        В комнате жужжит муха.
        Сердце бешено заколотилось. Тоха схватился за грудину, тянущая холодная боль нарастает. Тело покрылось липким холодным потом. Всё прошло также внезапно, как и началось. Это чё за хрень? На сердце с роду не жаловался.
        Перевёл дух. Что это было? Муха села на стену, в ногах. Метнулась вправо, влево и замерла.
        Вновь медленная, тянущая боль. На этот раз нарастает постепенно. Тоха потёр грудину. Взгляд упёрся в чистящую лапками голову муху. Вспомнился майский жук, раздавленный в Галиции. Жучила оказался дроном. А эта муха? Почему нет? Если они из двадцать четвёртого века. Какие проблемы? В башке чип, в глазах видеокамеры. В его время и то уже пытались вживить в насекомых всякую электронную хрень, а уж в двадцать четвёртом столетии сам Бог велел.
        - Ну чё, - Тоха уставился на муху, потирая грудь. Боль прошла. - Смoтрите? Смoтрите, наблюдаете? Если вы такие могущественные, заберите меня отсюда! Чё, слабо? Хрен ли тогда наблюдать? Я вам что, кролик подопытный? Урр-роды, мля? Молчите? Ну-ну.
        Может, в мухе и нет ничего.
        Обычное насекомое. Местное.
        Встал с кровати и поискал глазами газету или мухобойку. Увы. Покосился на муху. Та, походу, почуяла недоброе и перелетела на потолок. Высокий, метра три с половиной. Хрен достанешь.
        Лёгкий стук в дверь.
        - Да?
        В комнату впорхнула Настя.
        - А с кем вы сейчас разговаривали? Ой! Простите.
        Княжна отвернулась. Тоха покраснел и тут же нырнул в кровать под одеяло.
        - Ни с кем. Сам с собой. Насть, выйди, пожалуйста, я оденусь.
        Девушка вышла. Он встал, быстро заправил кровать, накинул сверху покрывало.
        Форма в шкафу. Быстро оделся. Ворот гимнастёрки застёгивать не стал. Обул гражданские ботинки. Видок идиотский. Надо сапоги надевать, а это - портянки мотать. Тоха вздохнул, снял ботинки и быстренько намотал белую фланелевую ткань. Натянул сапоги.
        Прошёл к двери.
        Прошёл к двери.
        - Заходи.
        Настя вошла.
        Предложив девушке кресло, сам сел на кровать и прислонился спиной к стене. Глаза закрылись сами собой. Возможно, это и грубо, нарушает этикет. По фигу. Ему сейчас и так хреново.
        Тёплая ладонь коснулась лба. Открыл глаза.
        - Температуры нет, - вынесла вердикт Настя. - Вы весь мокрый. Что случилось?
        - Насть, мы же на «ты».
        - Извини, привычка. Ты меня так напугал с этой цыганкой. И сейчас. Кого просил забрать тебя? И куда? И кто над тобой опыты ставит?
        Всё ж таки услышала.
        Девушка вернулась в кресло.
        Тоха снова закрыл глаза. Разговаривать - ни сил, ни желания.
        - Ой, прости! Ты и так ослаб, ещё я лезу со своими расспросами. Пойду.
        Княжна вскочила. Программер открыл глаза. Отпускать юную красавицу совсем не хочется. Девушка стоит около кресла. Он выдавил улыбку.
        - Настюш, не уходи. Мне очень хорошо с тобой. Расскажи о себе, о Романе. О других братьях.
        Она снова опустилась в кресло.
        - Ты постоянно уходишь от ответа.
        - Извини, солнышко. Мне сейчас не хочется разговаривать. Не обижайся. Расскажи сначала ты, а я в другой раз.
        От «солнышка» щёчки красавицы зарумянились. Тоха слишком поздно сообразил, что это тако-о-ое нарушение этикета! Косяк косяков. Всем косякам косяк. То, что в его время воспринимается нормально, здесь… Обозвал «солнышком» княжну!
        Настя встала. Ну вот, сейчас уйдёт. Накосячил, долбодятел! Но девушка лишь придвинула кресло поближе к кровати.
        - Обещаешь всё рассказать? - улыбнулась княжна.
        Он кивнул.
        Капитан Прилуцкий
        Хронослужба Конфедерации
        24 июля 2333 года
        Московский региональный департамент
        Подмосковье
        Ян закончил изучать документы. Мозг перегружен. Теперь информацию нужно осмыслить и действовать в соответствие с ней. Плохо, что «Леким-два» не может подключиться. Высший уровень секретности не предполагает использование личных компов. Лишь собственная память, собственные аналитические способности. И только.
        Прилуцкий отложил стопку листов атомарной бумаги. Это далеко не всё, что смогли выудить из мозгов амеров. Всего-навсего то, что к этому моменту удалось расшифровать и прогнать через фильтры, и то, к чему у него есть допуск. Причём допуск только у него, Палыча, Кольцова и Параскевича.
        Стало жаль «тиэсэйшников». Мужики просто превратились в бесполезные куски мяса. Но что поделать? Сами выбрал такую службу. Они нарушили международные договора и оказались без разрешения на подконтрольной Конфедерации территории. По дипканалам их передадут в Союз.
        Ян прекрасно понимает, «Леким-два», верный помощник, в случае захвата в плен, уничтожит у него в мозгу все нейронные цепочки, отвечающие за память о Хронослужбе. Это лучше, чем у амеров и европейцев. У тех вообще кошмар. Личные компы амеров тупо стирают память о том, что случилось после шестнадцатилетия. То же и у европейцев. Такая же практика принята в Японии и Китае. Это на несколько наносекунд быстрее, чем у конфедератов. Но как-то не по-людски. Раньше было модное, заезженное слово «гуманно». Амеры и европейцы так часто его использовали для оправдания пакостей, что творили по всему миру, ради этого самого «гуманизма», что слово превратилось в ругательное. По-людски или не по-людски. Вот самое правильное выражение. Самый главный критерий.
        А сейчас, при сканировании мозга, пленным амерам разрушили все цепочки, отвечающие за память. Личности практически не осталось.
        Жаль, Кобб ушёл.
        Ян глянул на индикатор часов на выходе из секретной части. Восемь вечера. Интересно, девчонка ещё здесь, или уже смылась? Выбрал голосовой вызов. Та тоже ответила голосом, не через мысленный синтезатор, как Прилуцкий утром.
        - Даш, ты в Конторе?
        - Да, у себя в отделе.
        - Заканчивай и давай… я тебя провожу.
        Возникла пауза.
        - Извините, Ян Максимович. Не могу. Меня Олег в ресторан пригласил. Если хотите, приходите. Там, где я проставлялась.
        - Ну нет, так нет, - безразлично ответил Ян и отключился.
        Ай, молодец! Значит, Олег её пригласил, а она его, Прилуцкого. Будет наблюдать, как два оленя сцепятся рогами за самку. Нет, девочка, так не пойдёт. Что ж, оно и к лучшему. Сегодня многое нужно обдумать.
        Дал приказ местному конфу сформировать монитор. На столе вспух шар и через мгновение превратился в плоскую прямоугольную, вертикальную панель сантиметров семьдесят в диагонали.
        Капитан откинулся в кресле и приказал вывести последние записи из Петрограда по объекту «Снегирь». Ещё час смотрел с частыми перемотками. Встреча с цыганкой. После неё Воронцова отвезли на извозчике в дом Голицыных. К парню пригласили врача. Он всё хорохорится. Врач диагностировал нервный срыв. Вряд ли. Парень вполне здоров. Всего лишь лёгкий шок.
        А вот то, что замутил с юной княжной, плохо. И не просто ведь замутил! Влюблены друг в друга. Только пока ещё этого не понимают. Чем всё это закончится, неизвестно. Как отразится на их времени? Надо дать задание аналитикам. Пусть просчитают. В любом случае, эти шуры-муры пресечь!
        Следующая запись с комментариями разведчиков. Запустили роботов-насекомых. С помощью дистанционного устройства в изделии «муха» попытались нащупать закладку в теле Воронцова. Перемещенец схватился за грудь. Усиление сердечных сокращений, учащение пульса. Давление крови растёт. Закладка активируется.
        Отбой.
        Повтор. Более мягкий, аккуратный. То же самое. Закладка адекватно и синхронно реагирует на зондирование.
        Воронцов глядит в «объектив». Волосы всклокочены.
        Громко прохрипел:
        - Ну чё? Смoтрите? Смoтрите, наблюдаете? Если вы такие могущественные, заберите меня отсюда! Чё, слабо? Хрен ли тогда наблюдать? Я вам что, кролик подопытный? Урр-роды, мля? Молчите? Ну-ну.
        Как он раскусил дрона? Или просто ляпнул, на удачу? Голицын при нём же уничтожил «майского жука» в доме изнасилованной женщины. Там, в Галиции.
        И в голову ему пока не залезть. О чём думает? Дрон от греха подальше перелетел на потолок.
        Вряд ли Воронцов амерский пособник. Вряд ли. Но подстраховаться стоит. Прилуцкий отмотал назад и выбрал кадр, где Тоха со счастливой улыбкой ведёт под руку Настю Голицыну. Воронцов в форме подпоручика практически исчезнувшей русской императорской армии. У девчонки сияют глаза. Влюбилась! Как всё… не вовремя!
        Ян остановил кадр и посмотрел в глаза объекту «Снегирь».
        - Попал ты, парень! На всю катушку попал!