В лабиринте версий Валерий Михайлов
        Устав от семейных неурядиц, и повинуясь внутреннему голосу, Максим Трубопроводов, отправляется в качестве первооткрывателя в путешествие в Москву, по которой не ступала нога Ленина. Буквально через несколько недель столичной жизни он попадает в положение «вне закона». Трубопроводов вынужден скитаться по «конспиративным» квартирам, где его укрывают друзья и знакомые Ты - гида, ставшего его единственным другом.
        Приключения следуют одно за другим, и вскоре Трубопроводов оказывается в центре межпланетного заговора: против внеземных врагов человечества сражается тайное общество «Орден Пса».
        Валерий Михайлов
        В лабиринте версий
        ЭИ «@элита» 2013

* * *
        Вместо эпиграфа звучит нота «фа».
        Максим Трубопроводов смотрит на часы, которые показывают 17:45. До окончания эпиграфа еще 15 минут. Эпиграф вызывает у него примерно те же эмоции, что и посещение бесплатного стоматолога, но 15 минут - это, всего лишь, 15 минут. Чтобы хоть как-то скоротать время, Трубопроводов достает из кармана пачку дорогих сигарет, долго её осматривает, словно это не банальная отрава для всех и каждого, а настоящее откровение Господа Бога, еще не ставшее достоянием общественности и не превращённое, опять-таки, в отраву для всех и каждого, только, намного более опасную для здоровья, чем табак. Закончив изучение внешней оболочки, Трубопроводов решительно вскрывает пачку, извлекает из неё сигарету, внимательно осматривает со всех сторон, обнюхивает, засовывает в рот. Затем, с лицом матроса с гранатой, увековеченного на Мамаевом кургане, он выхватывает сигарету изо рта и рвет её на мелкие части.
        Трубопроводов бросает курить. Курить хочется неимоверно, но будучи известным на всю страну первопроходцем, скандалистом и просто героем, он не может себе позволить такую слабость, как сигарета.
        Едва умолкает эпиграф, в комнату входит Валюша. Ей чуть больше 20. Она хороша собой, её - короткие волосы, небольшая, но очень приятная на ощупь, грудь, стройные ноги и вполне приличная фигура. Причем, она не из числа известных своей интеллектуальной девственностью эмансипированных красоток, похожих друг на друга, как негры в кромешной тьме. Валюша почти не пользуется косметикой и совсем не носит американскую улыбку «чиииз».
        Валюше не надо корчить из себя героя, поэтому, войдя в квартиру, она скидывает туфли и, забравшись с ногами на диван, закуривает сигарету. Думаю, если бы поблизости был какой-нибудь Шерлок Холмс, он, глядя на то, как она курит, наверняка, сказал бы, что она стерва и был бы совершенно прав. Но, увы, в жизни Шерлоков Холмсов не бывает, по крайней мере, тогда, когда они больше всего нужны. Правда, Валя даже не пыталась скрывать свою стервозность, а, наоборот, при каждом удобном случае демонстрировала её на Трубопроводове. Они жили вместе уже полтора года - срок, за который ему вполне можно дать Звезду Героя.
        Внешность Трубопроводова я не описываю намеренно, чтобы читателю легче было поставить себя на его место.
        Не найдя на расстоянии вытянутой руки ничего, пусть, даже, отдаленно напоминающее пепельницу, Валюша небрежным, но не лишенным изящества движением сбивает пепел прямо на пол (благо, за чистотой в доме следит Трубопроводов), после чего холодно, словно репетируя роль Снежной Королевы, произносит:
        - Я беременна.
        Сказав это, она смотрит на Трубопроводова.
        - Валюша, я, конечно, все понимаю, но дважды за один месяц шантажировать меня своей репродуктивной функцией - это уже слишком. Не далее, как две недели назад я уже давал тебе деньги, якобы, на аборт! - необычайно эмоционально реагирует на её слова Трубопроводов.
        - Но, ведь, тебе понравилась кофточка?
        - А нельзя было просто сказать, что тебе нужна кофточка?
        - У меня, действительно, сначала была задержка, а потом они пошли… Не пропадать же деньгам. И вообще, почему это я должна перед тобой оправдываться?!
        - Ты не должна передо мной оправдываться… - Тогда не заставляй меня этого делать, - произносит она не терпящим возражения тоном.
        Несмотря на биологическую невозможность такого действия, Трубопроводов «поджимает хвост».
        - Я беременна, - продолжает Валя, выдержав феноменальную паузу, - и мне не нужны твои подачки.
        - Чего же ты хочешь, солнышко?
        - Я хочу ребенка.
        - Что?!
        - Я хочу родить ребенка.
        - Послушай…
        - И не возражай мне!
        - Я не возражаю.
        - Вот и не возражай.
        - Послушай, солнышко, - говорит Трубопроводов, подавая Валюше пепельницу, - я всегда поддерживал твое увлечение авангардом, но сейчас… Подумай, что у нас может родиться после зачатия под пивом и анашой. К тому же, ты куришь, а для плода это верная смерть.
        - Хорошо, ты меня подловил. Я еще не беременна, но я твердо решила родить ребенка, хочешь ты того или нет.
        - Ты хочешь ребенка?
        - А что тут такого удивительного? По-моему, это нормально - хотеть детей.
        - Но, послушай… Беременность… Это нечто вроде глистов или рака. В твоём организме появляется некая опухоль, которая живет в тебе, питается тобой, срёт…
        - Не смей так говорить о моем ребенке!
        - Хорошо. Пожалуй, я тоже закурю.
        Он закуривает сигарету.
        - Ты бы мог не вонять здесь своими сигаретами? - недовольно бурчит Валя, брезгливо поморщив нос. То, что Трубопроводов взял сигарету из той же пачки, что и она, не играет, в данном случае, никакой роли.
        - Но ты сама только что курила в комнате, - с обидой в голосе отвечает он.
        - Я - это другое дело.
        - Пойду куплю воды. Что тебе принести?
        - Не знаю. Принеси что-нибудь. Можешь ты, хоть что-то, решить сам?
        Вырвавшись на свободу, Трубопроводов решается на бунт. Вместо того, чтобы тащиться в ближайший супермаркет за покупками, он отправляется в кафе, где заказывает коньяк и креветок. Ну, любит он коньяк с креветками! После первой же креветки, подогретой глотком коньяка, он чувствует, как в животе появляется и нарастает неведомое ранее чувство. Чтобы разобраться в своей экзистенции, он заказывает еще коньяка. После вторых ста грамм он понимает, что это Зов Неведомого. И этот Зов требует от Трубопроводова решительных действий.
        - Ты должен срочно допить и отправляться туда, куда еще не ступала нога человека! - требует Зов.
        Какое-то время Трубопроводов пытается отмазаться - дескать, понятие «человек» является слишком абстрактным и, даже, в какой-то степени неопределимым, что делает такой поход практически невозможным.
        Но Зов даже и не думает сдаваться.
        - Тогда отправляйся туда, куда не ступала нога Ленина! - решает он.
        Подозвав официантку, Трубопроводов спрашивает:
        - Скажите, а в вашем кафе когда-нибудь бывал Ленин?
        Она смеется в ответ.
        - Я серьезно, - без тени улыбки уточняет Трубопроводов.
        - Нет, - отвечает официантка и на всякий случай берет за горлышко бутылку.
        - Хорошее начало, - весело констатирует Зов.
        На этом вступительная часть, а, вместе с ней, и повествование в настоящем времени заканчивается.
        Истинное первопроходство, и это аксиома, всегда начинается с покупки правильного путеводителя. Думаю, наши предки до сих пор бы гадили с веток деревьев, если бы им не удалось урвать «Путеводитель по местам эволюции». Без путеводителя арии никогда бы не отправились к югу, а Бодхидхарма никогда бы не нашел Китай. Моисей, тот по каждому вопросу бегал советоваться со своим туроператором. Иисус… Да, взять того же Колумба. Он, небось, и шагу не смог бы ступить без подробного описания новосветских мотелей и макдональдсов. Арджуна без путеводителя, вообще, готов был отказаться от участия в шоу.
        Трубопроводову тоже предстояло стать ювелиром первопроходчества, потому что, ступи он, хоть раз, на протоптанную вождем мирового пролетариата тропинку и вся его затея пошла бы коту под хвост. Не думаю, чтобы кто-то был доволен таким результатом, особенно, кот. А Ленин, если вдруг кто не знает, где только ни шлялся! Возможно, своей вездесущностью он переплюнул даже самого Пушкина, который за свою короткую жизнь умудрился посидеть практически под всеми мало-мальски приличными дубами, словно он был не зеркалом русской поэзии, а друидским проповедником, баллотирующимся в президенты страны. Так, что, без путеводителя Трубопроводову было не обойтись.
        Путеводители, как и всякая другая продукция, вышедшая из типографских кишок, продавались на книжном рынке, разместившимся на территории закрытого городского кладбища. Проще всего туда было доехать на трамвае, но во времена Ленина трамваи уже ходили и Трубопроводов не стал рисковать. Вместо этого он решил потратиться на такси, понимая, что подобная расточительность в начале путешествия может сильно уронить его в глазах будущих биографов, которые из кожи вон будут лезть, чтобы включить в его биографию какую-нибудь дрянь.
        Как часто бывает на рынке постсоциалистической эпохи, на прилавках было всего в изобилии, особенно книг, и, особенно, путеводителей, но того единственного, который был ему нужен, ни у кого не было. Все только и делали, что разводили руками, глядя на него, как на завсегдатая психиатрических лечебниц.
        Путешествие грозило закончиться, так и не начавшись. Отчаявшийся Трубопроводов трижды успел пожалеть, что не отправился по местам, куда не ступала нога Пушкина. В этом случае ему достаточно было бы просто избегать дубов и пушкинских музеев, но с Лениным все было намного сложней.
        Уже позорно покидая рынок с пустыми руками, Трубопроводов наткнулся на вывеску: МАСТЕР ПЕРПЕНДИКУЛЯРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МАКСИМ МАКСИМОВИЧ И ВРАГИ. Подобно многим из нас, Трубопроводов понятия не имел, что это за перпендикулярная литература, но, на всякий случай, решил заглянуть внутрь.
        Внутри дремал мужчина неопределенной наружности, напомнивший Трубопроводову слепого кота Базилио.
        - Вы что-то хотели? - недоверчиво спросил человек-кот.
        - Я ищу путеводитель по не-ленинским местам, - сообщил Трубопроводов с безутешной грустью в голосе.
        - Считайте, что вы его нашли, - спокойно ответил продавец.
        - Он у вас есть? - Трубопроводов не поверил своим ушам.
        - Ну, разумеется.
        Продавец улыбнулся улыбкой доброго волшебника, прикинувшегося, из скромности, каким-нибудь трубочистом, и выложил на прилавок внушительного вида книгу в солидном, дорогом переплете. Трубопроводова так и подмывало немедленно выложить деньги, сколько бы она ни стоила, но, ради сохранения лица, он, с видом знатока, который обычно на себя надевают профаны, начал рассматривать книгу. Сначала он прикинул её вес, затем понюхал, затем повертел в руках и только после этого заглянул внутрь. Его поведение напоминало поведение девственника, желающего показаться крутым любовником. Открыв книгу, он остолбенел. Внутри она была совершенно чистой. Нет, все издательские и типографские обозначения были на месте, номера на страницах тоже были, но вот самого путеводящего текста, хоть убей, не было.
        - Что-то не так? - спросил продавец.
        - Конечно, не так, и вы это прекрасно знаете, - зло ответил Трубопроводов, которого заставило дерзить сильное разочарование.
        - Неужели, он уже кем-то заполнен?
        - В том-то и дело, что он совершенно чист.
        - Все верно. Он и должен быть чистым.
        - Вы так считаете?
        - Ну, да. Молодой человек, вы же хотите быть первооткрывателем, а первооткрыватели сами заполняют свои путеводители. Такова ваша миссия. Поверьте, я знаю, что говорю.
        - Сколько с меня? - спросил Трубопроводов, которого слова продавца убедили.
        - Все, что есть в ваших карманах.
        - Боюсь, я не смогу себе позволить книгу за такие деньги, тем более, что она пустая.
        - Пустыми бывают бутылки, головы и папиросы, да и то, последние лучше называть холостыми, - назидательно заметил продавец, - но, если пользоваться вашей терминологией, книгу, как и презерватив, важно уметь наполнить самому. Или вы не согласны?
        Трубопроводов не нашелся, что возразить продавцу. К тому же, в тот момент он ещё не знал, что не иметь аргументов против и быть согласным - это далеко не одно и то же.
        - Хорошо, беру, - сказал он.
        - Позвольте полюбопытствовать, - спросил продавец, - а как и куда вы собираетесь отправиться в путешествие? У вас уже есть маршрут или какие-нибудь соображения?
        - Честно говоря, не знаю.
        - Очень хорошо, - обрадовался продавец. В этом случае я могу вам посоветовать одного человека. Он занимается авиаперевозками.
        - Боюсь, я не смогу ему заплатить.
        - А, и не надо. Его услуга входит в стоимость покупки.
        - Это здорово.
        - Тогда держите.
        Продавец положил на прилавок визитку с адресом Авиаперевозок Августа и К°.
        Авиаперевозки обосновались на пустыре, расположенном сразу за городской свалкой. Офис, он же ангар, находился в помещении бывшего склада ковров, который давно уже превратился в развалины банального сарая. У входа в сарай, на старом кресле, происхождение которого не вызвало бы даже у самой грубой подделки Холмса никакого сомнения, сидел владелец авиаперевозок и задумчиво смотрел на свалку. Казалось, наблюдая картины бренности всего сущего и рукотворного, он не замечал ничего вокруг. По крайней мере, ни подъехавшего такси, ни вышедшего из него Трубопроводова он не заметил.
        - Скажите, это Авиаперевозки Августа и К°? - спросил Трубопроводов.
        - Именно, они, но вы совершенно правильно не доверяете кажущейся очевидности бытия, - ответил тот, почему-то с кавказским акцентом, несмотря на полное отсутствие чего-либо кавказского в облике.
        - Меня к вам прислал Максим Максимович.
        - О, молодой человек - первооткрыватель! - в голосе Августа к послышались нотки уважения, граничащего с сарказмом.
        - Пока еще только в мечтах. Я хочу совершить турне по местам, где не ступала нога Ленина, - сообщил Трубопроводов, точно не зная, что означает слово «турне».
        - И куда вы хотите отправиться?
        - Я же сказал…
        - Под то, что вы сказали, подходит любой уголок нашей планеты, но более, чем в одно место одновременно вы, при полном своем желании, не попадете, так, что…
        Это, совершенно справедливое, замечание Августа к заставило Трубопроводова не на шутку задуматься.
        - Конечно, - с жаром заговорил Август и К°, - хочется умчаться куда-нибудь за границу, на горные вершины, в джунгли, в каменные джунгли мировых столиц, но для этого нужны деньги и документы, которых у вас, молодой человек, не просто нет, но и никогда не будет, - после «но» его голос стал по-будничному практичным, - и это не должно вас расстраивать, - после «и» голос вновь приобрел патетическое звучание, свойственное юношам в творчестве Тургенева и гражданам молодой советской страны в раннем, советском же, кинематографе, - среди просторов нашей бескрайней Родины достаточно живописных мест, способных вскружить голову не одному десятку первопроходцев. Вслушайтесь в эти названия: Абакан, Актау, Джизак, Карши, Кокшетау, Луцк, Навои, Нукус… Неужели они не пробуждают в вашей юной душе непреодолимое стремление мчаться вслед собственной мечте в бескрайнее никуда?
        Август и К° сделал паузу и посмотрел на Трубопроводова, в точности, как тот тип с плаката «Ты записался добровольцем?». После паузы устами Августа к вновь заговорил практик:
        - Но, вся эта романтика, молодой человек, похожа на снежное покрывало, которое, растаяв весной, открывает взору незадачливого путешественника нашу, далеко не романтическую действительность, а именно: грязь, комаров, просто невыносимое обслуживание, мудаковатость ментов и массу других штрихов, из которых и состоит наша провинциальная унылость. Конечно, - вновь воодушевился Август и К°, - можно сделать невероятное и отправиться в Санкт-Петербург, чтобы, бросив вызов всем историческим условностям… Но (интонация практицизма), опять же, у вас нет необходимого опыта. Остается только одно.
        - Что?
        - Москва! - рявкнул Август и К°, ставший похожим на генерала, отправляющего свою армию в бой.
        - Москва? удивился Трубопроводов, - мне кажется, это…
        - Банально? - хитро спросил Август и К°.
        - Что-то вроде того.
        - Весь фокус в том, что я предлагаю вам отправиться в ТУ Москву, по которой не ступала нога Ленина, а это далеко не нынешний гадюшник, о котором известно любому, торгующему овощами, азербайджанцу. Вы согласны?
        - Да, - согласился Трубопроводов, поняв, что иного выбора у него нет.
        - Тогда на Москву! - рявкнул Август и К°, взмахнув воображаемой саблей.
        Его крик вспугнул стаю, пирующих на свалке, ворон. Тысячи птиц разом поднялись в воздух и полетели в сторону остановки, оставляя за собой характерный след на земле.
        Не успел Трубопроводов опомниться, как Август и К° вырулил из сарая на маленьком фанерном самолете, собранном, судя по его состоянию, еще накануне Первой мировой войны.
        - Объявляется посадка на рейс номер… - забубнил Август и К°, открывая дверь пассажирской кабины самолета.
        Пункт прибытия был, как две капли воды, похож на пункт отправления и, если бы не несколько незабываемых часов, Трубопроводов мог бы поклясться чем угодно, что ни в какую Москву он не летал. Однако, полет был, и еще какой! Утлое суденышко болтало в небе, как дерьмо в унитазе во время смыва. Трубопроводову казалось, что полет вот-вот закончится движением к земле с ускорением свободного падения, но Август и К° совершил невозможное: он не только довез пассажира живым до Москвы, но и мягко посадил своего пилотируемого монстра в поле возле сарая.
        Московский вокзал был абсолютно точной копией (название родного города удалено Трубопроводовым) вокзала. На том же расстоянии от точно такого же сарая была свалка, на которой пировали точно такие же вороны. Точно такой же ветер доносил точно такой же аромат бренности. И, если бы Трубопроводову дали задание отыскать некоторое число отличий, он бы не справился с этим заданием.
        - Добро пожаловать в Москву! - официальным тоном произнес Август и К°, подавая трап.
        - Это что, Москва? - удивленно спросил Трубопроводов, который ожидал увидеть все, что угодно, но только не такую дыру.
        - Она самая, - ответил Август и К°, - Москва, по которой не ступала нога Ленина.
        - Но…
        - С целью адаптации путешественников наша компания создала единую сеть совершенно идентичных аэровокзалов по всему миру, - прокомментировал Август и К° голосом экскурсовода, которого тошнит от своей работы. Затем он забрался в самолет, закрыл кабину и взмыл вверх, оставив Трубопроводова наедине с его сомнениями.
        Оставшийся один Трубопроводов почувствовал себя Робинзоном Крузо, остров которого, в одночасье, решил стать последователем Атлантиды. Будущее, олицетворяемое свалкой, казалась ему страшным, безысходным и унылым и, на фоне этой безысходности, даже гневный облик Валюши выглядел родным и близким, но их разделяли многие километры, а последний мост, в виде самолета Августа и Ко, взмыл в небо.
        Прочувствовав это, Трубопроводов сел в кресло и обхватил руками голову. Он был в отчаянии.
        - Привет, - услышал Трубопроводов.
        Он не заметил, как к нему подошел человек, как две капли воды похожий на Максима Максимовича из магазина перпендикулярной литературы. Если бы не недельной давности щетина (Максим Максимович был гладко выбрит), Трубопроводов решил бы, что перед ним появился продавец собственной персоной. С бородой гармонировали волосы, давно не видевшие расческу, старые джинсы и демисезонное пальто, явно, прожившее долгую и интересную жизнь.
        - То, что я - это Ты, еще не значит, что ты - это я, - произнес незнакомец заговорщическим тоном и посмотрел в глаза Трубопроводову совершенно безумным взглядом.
        Только психов мне здесь не хватало, - подумал Трубопроводов, - интересно, он не буйный?
        Незнакомец извлек из бокового кармана пальто вполне приличную визитку.
        «ТЫ. ПРОВОДНИК, ПОЛУПРОВОДНИК, ДИЭЛЕКТРИК» - значилось на ней.
        - Договор заключать будем? - зловеще поинтересовался он у Трубопроводова, впавшего в ступор.
        - Значит, будем, - констатировал Ты, не дождавшись ответа.
        Он достал из того же кармана мятый лист бумаги, на котором красивым каллиграфическим почерком было выведено несколько иероглифов.
        - Это договор, согласно которому я поступаю в твое распоряжение в качестве гида и секретаря. Деньги уже уплачены, так, что, подписывай вот здесь, - он, не глядя, ткнул наманикюреным пальцемв лист бумаги, - и будем отсюда выбираться. Ты же не хочешь остаться здесь навсегда?
        Трубопроводову совсем не хотелось оставаться здесь навсегда, поэтому он, без лишних вопросов, подписал документ, решив, что так, в любом случае, будет лучше.
        - А теперь пошли, - засуетился Ты, пряча в карман договор, - нам надо успеть на транспортный терминал до прихода Такси. Не отставай.
        Сказав это, Ты нырнул в кусты, через которые проходила чуть заметная тропинка, густо усеянная коровьими лепешками. К тому моменту, когда они выбрались к транспортному терминалу, замшевые туфли Трубопроводова покрывал толстый слой коровьего говна, что совсем не способствовало поднятию его настроения.
        Транспортным терминалом была автобусная остановка, расположенная, что называется, в чистом поле. Никаких признаков дороги вокруг не было. Кроме пустой бутылки из-под портвейна и пары старых одноразовых стаканчиков, в помещении транспортного терминала не было почти никаких признаков жизни. О том, что сюда забредают люди, говорил лишь сильный запах мочи и шедевры местной настенной живописи. Стены были исписаны обычными для таких мест словами из трех букв, грубыми рисунками мужских и женских органов, а также афоризмами и стихами, большая часть которых, я уверен, читателю отлично знакома.
        - Интересно, почему так случилось, что наши дикие пещерные предки оставили после себя, пусть и незатейливые, но вполне живые и совсем не пахабные рисунки, тогда как наши, более культурные, современники способны только на эту дрянь? - со вздохом произнес Трубопроводов, которому стало вдруг обидно за культуру, практическим примером которой была роспись транспортного терминала. Он представил себе археолога из будущего, откапывающего подобные терминалы, разбросанные по всей стране.
        - Думаю, здесь сказывается влияние религии. Древние художники были более естественны в своих биологических проявлениях, поэтому их кругозор не загромождали раздувшиеся от христианской греховности гениталии, - ответил Ты.
        Поразмыслив, Трубопроводов решил, что это замечание не лишено смысла. Следов такси у терминала не наблюдалось, и, чтобы как-то убить время, Трубопроводов начал изучать творчество современных московских наскальных художников.
        Одно из стихотворений говорило, даже, о том, что его автор, пусть даже мельком, был знаком с поэзией. Это была вариация на пушкинскую тему:
        Ё..ем няню в рожу кружкой
        А потом еще веслом.
        По п. де и по сопатке,
        Чтоб не щелкала е. ом.
        Подъехала старая «Волга» с коряво написанным от руки словом «Такси» на багажнике и капоте.
        - Опять провинциал? - поморщившись, спросил водитель, глядя на туфли Трубопроводова.
        - Первооткрыватель, - гордо сообщил Ты, словно он и сам собирался, или уже открыл, что-то важное, прославившее его имя в веках.
        - Ну, тогда ладно, - буркнул водитель, - куда ехать?
        - В гостиницу.
        - В гостиницу? Я же говорил, провинциал. Зачем было мозги пудрить?
        Возможно, в другом месте и в другое время Трубопроводов зарядил бы ему по роже, но он был настолько подавлен, что хамство столичного таксиста его совершенно не задело.
        Гостиница «Столичная» была похожа на отделение милиции после налета боевиков. Дверь висела на одной петле. Расположенные, прямо у входа, мусорные ящики выглядели так, словно в них взорвалась граната. Стены вестибюля, когда-то покрашенные зеленой краской, были изрешечены пулями, выпущенными самым страшным из террористов - временем.
        Администратор, здоровенная бабища в несколько центнеров с гектара, забрала у Трубопроводова паспорт. Взамен она всучила ему карточку постояльца и ключ от одноместного номера.
        - До регистрации из гостиницы лучше не выходи. Проголодаешься - буфет на третьем этаже. Вопросы есть?
        Вопросы у Трубопроводова, конечно, имелись, но он был настолько вымотан путешествием, что решил оставить их на потом.
        В номере орудовала уборщица - маленькая тощая старушонка, похожая на ведьму из историй про гоблинов. Трубопроводов нерешительно остановился у порога.
        - Провинциал? - злобно спросила старушенция, глядя на его туфли.
        Трубопроводов не стал с ней спорить.
        - Ну, чего стал, входи, - буркнула она.
        Трубопроводов снял туфли и вошел внутрь.
        С учетом «Столичной» убогости, номер был, почти, даже, ничего. Комната оказалась достаточно просторной, чтобы вместить санузел, кровать, шкаф, тумбочку, стол со стулом, шкаф, Трубопроводова и уборщицу с аксессуарами. Пахло анашой и, почему-то, карболкой. Правда, шкаф был работы последователя Пикассо, тумбочка облезлой, а кровать детской. Зато, был персональный санузел - туалет и душевая кабинка. Правда, он был расположен у изголовья кровати, а отделяющие его от жилого пространства стены были сделаны из прозрачного и совсем даже не тонированного стекла.
        - А это еще что за авангард? - удивился Трубопроводов.
        - А это чтобы не водили кого попало, - пояснила уборщица. Она хотела еще что-то сказать, но Трубопроводов зевнул во всю пасть.
        - Извините, - сказал он, - я сильно устал и хочу спать.
        Пробурчав что-то, типа, «понаехали», уборщица покинула поле боя.
        Уставший Трубопроводов вымыл туфли и лег спать.
        Но выспаться ему так и не удалось. Едва рассвело, в номер ввалились двое в штатском, которым откровенно не хватало френчей, усов, трубок и грузинских профилей.
        - Трубопроводов Максим Олегович? - строго спросил один из них.
        - Да, а в чем, собственно, дело?
        - Одевайтесь. Через час у вас обязательная регистрация. Вам разве не сообщили?
        - Боюсь, вчера я не обратил на это внимания.
        - Москва - это не тот город, где можно позволять вниманию шляться, где попало, - назидательно сказал второй.
        Трубопроводов оделся, и они вышли из гостиницы.
        На улице было туманно, холодно и грязно. Москва встретила Трубопроводова Великим и Могучим Срачем, наверное, столь же Великим и Могучим, как былая мощь Советского Союза, но, в отличие от былой мощи той страны, Срач не был эфемерен. И свою реалистичность он доказывал, буквально, на каждом шагу. Трубопроводов даже подумал, что Москва была приложением к свалке, встречающей первопроходцев в каждом аэровокзале «Авиаперевозок Августа и К°».
        - Можно подождать автобуса, но можно и прогуляться, вы как? - поинтересовался один из конвоиров.
        - Это далеко? - уныло спросил Трубопроводов.
        - Не больше двух остановок.
        - Тогда лучше пешком, - ответил за него другой конвоир.
        Регистрацией почему-то занимался не паспортный стол и, даже, не отделение милиции, а райЗАГС, который назывался Дворцом гражданских оправлений.
        Парадная дверь этого нелепого здания была заперта и Трубопроводова ввели через черный ход, ключи от которого имелись у одного из конвоиров. Протиснувшись в узкий дверной проём, они оказались в пыльном коридоре, заканчивавшемся широкой лестницей, на которой пригрелась, довольно-таки свежая, ковровая дорожка, и остановились у Зала гражданских оправлений.
        - Подожди здесь, - сказал один из конвоиров Трубопроводову, указывая на полинялый стул у стены, напротив двери, - мы скоро. Найдем только администратора.
        Вернулись они минут через двадцать в сопровождении неопределенных лет женщины с идиотской и, одновременно, счастливой улыбкой на лице. Её волосы были растрепаны, косметика размазана по лицу, а одежда… Не глядя на Трубопроводова, она прошмыгнула в зал. Конвоиры торжественно встали по обе стороны двери и вытянулись по струнке, точно почетный караул.
        - Прошу вас, господин Трубопроводов, - сказал один из них, открывая дверь.
        Зал был похож на любой другой зал бракосочетаний среднестатистического ЗАГСа. Администратор уже успела привести себя в порядок. Она ждала Трубопроводова в центре зала, улыбаясь ему тошнотворно-казенной улыбкой.
        - Уважаемый господин Трубопроводов, - торжественно произнесла она, уткнувшись носом в шпаргалку, вложенную в красную папку, - позвольте поздравить вас с вступлением в сердце нашей Родины, город-герой Москву! Помните, что Москва - это не просто город, а город городов! Вы регистрируетесь в качестве Столичного Первопроходца, о чем и свидетельствует ваше регистрационное удостоверение. От всех жителей Москвы я желаю вам удачного пребывания в столице нашей Родины. Надеюсь, что вам здесь понравится и вы навсегда сохраните в своем сердце частичку любви к нашему городу. А это вам от нашего Мэра, - сказала она, вручая ему ириску, когда он подписался напротив своей фамилии в журнале и получил удостоверение.
        Первые московские впечатления Трубопроводова дошли до нас в своем первозданном виде исключительно благодаря вмешательству Ты, который в нужном месте в нужное время сумел подобрать нужные слова.
        - Я бы, на твоем месте, начал писать заметки о Москве прямо сейчас, - сказал он Трубопроводову сразу же после регистрации, - пока твои впечатления еще сохраняют свежесть стороннего наблюдателя. Причем, писал бы сразу на чистовик без какой-либо редакторской правки. Конечно, это отпугнет, так называемого, искушенного в филологии читателя, который «знает», как надо писать слова, ну, да, и хрен с ним. По мне, так, редактирование - это замена истины ложью, такое же лицемерие, как приличное поведение. Думаешь, кому-нибудь было бы дело до того же Сократа, будь он «приличным» человеком?
        Трубопроводов не был знаком с биографией Сократа, но имя слышал, и, даже, несколько раз, поэтому слова Ты его убедили. Так появились «Записки о Москве стороннего наблюдателя»:
        В Москве, и этим она не отличается от других городов, очень популярны социальные шоу, которые проходят здесь на специальных стадионах. Билеты стоят бешеных денег, но они того стоят. Конечно, представлениям иногда не достает европейского размаха, как, например, у Парижского шоу, во время которого дикие орды эмигрантов жгли, крушили и ломали все на своем пути прямо на улицах города, но меня это даже радует. Возможно, это потому, что я не из тех, кто хотел бы оказаться среди участников массовых игрищ вроде «Скины против кавказских племен» или «современный крестовый поход». Иногда, правда, бывает и откровенное фуфло вроде надоевших всем футбольных бесчинств, шахтерского рэпа или «пенсионеров, требующих подачек». Ну, да, у каждого свой вкус.
        Что меня поразило, так, это совершенно особенное отношение к правилам дорожного движения. Особенно приятно было узнать о Постановлении № 612 от 15.06.99 г. «О регулировании численности велосипедистов». Велосипедистов в Москве можно отстреливать! Правда, только из луков и только на проезжей части. Для этого достаточно приобрести относительно недорогую лицензию. Услуги таксидермиста стоят тоже вполне доступно, так, что, в случае удачной охоты можно заказать себе чучело или одну только голову трофея, которым можно потом похвастаться перед друзьями.
        К деторождению здесь тоже особое отношение. Похоже, московские власти нашли способ ликвидировать вопиющее сексуальное бесправие, царящее в других городах нашей Родины, не говоря уже об отравленном феминизмом Западе.
        Что мы обычно наблюдаем? Если ты гетеросексуальный мужчина - ты никто. Твое мнение никого не интересует. Все решает ОНА. Даже, если ты терпеть не можешь детей и, вообще, не хочешь, даже когда-либо, становиться папой, любая самка, с которой ты имел дело ради мимолетного удовольствия, может не только наградить тебя маленькой сруще-вопящей тварью, но и потребовать от тебя за это денег. Ты можешь сколько угодно твердить о форс-мажорных обстоятельствах: так, лопнувшая резина, фальсифицированные таблетки, плохо установленная спираль, откровенный обман партнерши… Тебя никто не станет слушать. Только ОНА может решать, рожать ей или не рожать. И, если она родит, ты должен будешь отстегивать ей и этой, совершенно не нужной тебе твари, приличную сумму денег в течение 18 лет. Единственной альтернативой этому безобразию является физическое устранение ненавистного детеныша, но за это тебе могут впаять хороший срок!!!
        В Москве все поставлено совершенно иначе. Здесь для того, чтобы родить ребенка, необходимо письменное заявление обоих родителей, которые добровольно обязуются воспитывать и содержать ребенка до тех пор, пока он не встанет на ноги. Если женщина решает рожать по своей личной инициативе, воспитание ребенка ложится только на её плечи. Если же мужчина категорически против, он может потребовать прерывания беременности в судебном порядке. Женщине, кстати, тоже никто не запрещает делать аборт. Нарушение этого законодательства, а, также, недостойное отношение к детям наказываются стерилизацией. А, в случае жестокого обращения с детьми, стерилизацией без наркоза.
        Здесь также не жалуют тех паразитов, которые, рожая дюжинами детей и, не имея средств на их содержание, требуют (не просят, а именно требуют) от государства бесплатное жилье соответствующего метража и денежное пособие. Их тоже стерилизуют и отправляют на принудительные работы, чтобы им было на что содержать уже родившихся деток.
        Не менее серьезное отношение здесь и к воспитанию детей. В Москве ты не встретишь вопящих под окнами маленьких чудовищ, которые ведут себя, как захватившие чужой город варвары. Для них здесь оборудованы специальные детские площадки с песочницами, каруселями, футбольными полями, павильонами для игры в «войнушки» и так далее. Вне детских площадок выгуливать детей разрешается только в звуконепроницаемых намордниках и на поводках.
        Сорвавшихся с цепи, сбежавших из дома или просто бесхозных детей отправляют в детские лагеря, где по прошествии определенного срока, если не удается найти нерадивых или новых, приемных родителей, их усыпляют. Поэтому в Москве нет беспризорников.
        Политическое устройство Москвы тоже заслуживает нескольких слов.
        Начну с того, что выборы здесь проходят путем СМС-голосования. Это значительно упрощает, а, следовательно, и удешевляет сам процесс. Законопроекты могут вносить любые граждане Москвы при помощи того же механизма СМС-самоуправления. Очередность рассмотрения законопроектов регулирует генератор случайных чисел. В случае принятия законопроекта в очередном чтении он же, при помощи специальной программы, вносит от лица депутатов поправки… Для того, чтобы избежать коррупции в виде торговли голосами, этот же генератор определяет результаты голосования.
        Подобное законотворчество позволяет принимать честные, принципиальные законы, лишенные той убийственной «мудрости», которыми нас регулярно радуют наши народные избранники.
        Депутатами, обычно, избираются уроды, что, увы, не является исключением, но уроды особенные, которых специально выращивают для политической карьеры. Политиками здесь рождаются. Столичные виртуозы-акушеры, по просьбе родителей, парой легких движений щипцами превращают обычного младенца в будущего избранника или, даже, мэра. Такой подход лишает серых безликих людей возможности прорываться в верхние эшелоны власти. У каждого депутата или министра свое индивидуальное лицо. Заседания МосГорДумы транслируются по специальному телеканалу и пользуются огромной популярностью. Зрелище уродов, ратующих за страну, надо сказать, является презабавным.
        Возможно, Трубопроводов оставил нам значительно больше подобных заметок, если бы его не прервали представители московской милиции, ворвавшиеся к нему в номер.
        - Трубопроводов Максим Олегович? - строго спросил его один из них.
        - Да, а что?
        - У нас предписание на ваше задержание, - сказал он, сунув под нос Трубопроводову какую- то бумажку, больше похожую на бесплатный талон для посещения туалета.
        - Я могу хоть одеться? - спросил Трубопроводов, на котором были только семейные трусы и майка.
        - Об этом не может быть и речи, - оборвал его милиционер.
        Трубопроводова заковали в наручники, затем, схватив под руки, потащили вниз, где у входа в гостиницу ждал преклонного возраста «Уазик».
        В отделении милиции, которое занимало здание бывшего детского сада, Трубопроводова швырнули в толпу таких же, как он бедолаг, ожидающих своей участи перед дверью с нарисованным на ней цветочком и номером 21. Все, кроме сотрудников милиции, разумеется, были в наручниках.
        В расположенном напротив кабинете судебных исполнителей несколько представителей этой профессии беззастенчиво пользовали в задницу какого-то мужика, покрытого татуировками в виде церквей, куполов и прочей тюремной атрибутики. Это незатейливое действо снималось на видеокамеру.
        - Жди, - приказал Трубопроводову милиционер, - тебя вызовут.
        - А можно мне в туалет? - робко спросил тщедушный очкарик в пижаме.
        - Может, тебя еще ногами не бить? - отреагировал милиционер.
        Очередь двигалась, довольно-таки, быстро. Примерно через каждые три минуты открывалась дверь и симпатичная барышня в звании сержанта приглашала очередного задержанного. Обратно из кабинета никто не выходил.
        - Что-то похожее было в Освенциме, - сказал старый еврей своему соседу, такому же старому еврею.
        - Не говорите, - согласился тот.
        Наконец, в кабинет вызвали Трубопроводова. Там было трое милиционеров, старшим из которых был майор, и барышня. С Трубопроводова сняли наручники, сняли отпечатки пальцев. Затем его сфотографировали в фас и профиль.
        - Трубопроводов Максим Олегович, - строго сказал майор, - с 12 часов сегодняшнего дня вы объявляетесь во всероссийский розыск. А теперь вы свободны.
        - Но, за что? - удивился Трубопроводов.
        - Увести, - рявкнул майор.
        К Трубопроводову подскочила барышня в звании сержанта. Схватив первопроходца за руку, она подвела его к двери с надписью «выход» (в кабинете было несколько дверей). Затем, открыв дверь, она профессионально пнула его ногой под зад с такой силой, что он кубарем вылетел из кабинета прямо во двор отделения милиции, где, под грибком в песочнице, его уже ждали Ты и Таксист.
        - Надевай, - сказал Ты, кидая Трубопроводову халат и тапочки, - и пошли. До полудня не так далеко.
        - Какого черта здесь происходит! - взвизгнул Трубопроводов.
        Конечно, он взвизгнул бы совсем другую фразу, если бы не пара милиционеров, которые невдалеке любовно поглаживали свои дубинки.
        - Не ори, - осадил его Ты, - пошли отсюда, быстро.
        Он схватил Трубопроводова за руку и потащил к выходу.
        В машине Ты объяснил ситуацию:
        - Главным показателем эффективности работы правоохранительной системы является степень неотвратимости наказания. Другими словами, чем меньше преступлений остается безнаказанными, тем меньшее число людей захочет преступать закон. В идеале, за каждое преступление кто-то должен нести наказание. К сожалению, истинного преступника не всегда можно призвать к ответственности. И как поступать в этих случаях? В армии Золотой Орды за проступок одного человека казнили все подразделение. Большевики, гестаповцы и прочие уважаемые люди казнили заложников. Но все это только усугубляло проблему.
        Существующая ныне в большинстве стран правовая система тоже оказалась малоэффективной. Конечно же, большую часть преступлений удается раскрыть, но немало и таких, перед которыми правоохранительная система бывает бессильной. Это только в кино и на страницах книг судьба забрасывает в нужное время и в нужное место какого-нибудь гения сыска, который легко ставит все точки над «и».
        На деле же все происходит иначе. К огромному сожалению добропорядочных граждан (исключение составляют разве что сами преступники, некоторые адвокаты и нечистоплотные защитники правопорядка), наиболее популярным среди правоохранителей стал следующий алгоритм действий: в случае, когда невозможно однозначно выявить и призвать к ответственности действительного виновника преступления, из числа подозреваемых выбирается козел отпущения или наиболее вероятный преступник, которого при помощи пыток и содержания в бесчеловечных условиях заставляют взять вину на себя.
        Но и этот алгоритм действует не всегда. Очень часто правоохранителям приходится честно признавать себя побежденными. Пусть, даже, временно.
        Подобное положение вещей:
        - дискредитирует работников правоохранительной системы в глазах граждан;
        - заставляет, даже законопослушных граждан, сплачиваться в борьбе с правоохранительными органами, а не сотрудничать с ними;
        - позволяет истинным преступникам чувствовать себя, относительно, вольготно, стимулирует их совершать новые преступления и вовлекать все новых людей в преступные сообщества;
        - создает целый класс неприкасаемых, в силу их общественного положения, связей и влияния, лиц…
        То есть, создается та негативная обстановка, которую большинство из нас видит, что называется, невооруженным глазом.
        Введение ЛИВОП или лиц, временно исполняющих обязанности преступников, позволило решить большую часть этих проблем.
        И теперь, если у правоохранителей нет очевидной кандидатуры в преступники, к ним на помощь приходит генератор случайных чисел, который в произвольном порядке назначает ЛИВОП. При этом, на все время назначения, ЛИВОП автоматически лишается всех своих должностей, общественного положения и так далее.
        В результате:
        - ни одно преступление не остается безнаказанным;
        - у сотрудников правоохранительных органов отпадает необходимость самолично искать козла отпущения;
        - преступность в полной мере превращается в социальное явление. То есть, учитывая, что любой человек может быть признан виновным в любом нераскрытом, на данный момент времени, преступлении, охрана общественного порядка становится поистине всеобщим делом.
        - любой, даже самый искусный преступник может быть признан статистически виновным, что значительно увеличивает вероятность наказания.
        Другой проблемой является исполнение наказания. Так, один и тот же тюремный срок для врача, работника торговли, беспредельщика или профессионального уголовника на деле оказывается совершенно различным наказанием. Точно так же, как совершенно несравнимой является служба в армии призывника, офицера и генерала.
        Учитывая эту особенность, для заправил преступного мира применяется процедура уравнивания, которая заключается в опущении или принудительном анальном сексе с преступником в пассивной роли. Процедура записывается на видео и демонстрируется в местах заключения.
        - Но, это же дико! - воскликнул в благородном негодовании Трубопроводов.
        - Вот что дико, - ответил Ты и весьма похоже изобразил рассерженную обезьяну.
        Машина остановилась возле гостиницы. Расплатившись, Ты отпустил такси.
        - На квартиру поедем на метро. Любой таксист обязательно тебя заложит, - объяснил он Трубопроводову.
        До полудня оставалось чуть больше 20 минут.
        - Ты что делаешь! - завопил Ты, когда Трубопроводов принялся лихорадочно собирать чемодан.
        - Собираюсь.
        - Никакого шмотья. Пусть думают, что ты сюда еще вернешься. Только деньги и документы. И забудь, что ты в розыске. Большинство преступников попадаются, когда начинают паниковать. Ничего, сегодня перекантуешься на конспиративной квартире, а завтра пойдем запишем тебя на курсы акушеров.
        - Какие ещё, нахрен, курсы?! - ошалел Трубопроводов.
        - Думаешь, тебя кто-то будет искать на акушерских курсах? Ты хоть раз слышал, чтобы кого-то арестовали на курсах акушеров?
        В вагоне метро Трубопроводов немного успокоился. Несмотря на то, что часы показывали час дня, на него никто не обращал внимания. Все были заняты своими маленькими делами и до объявленного в розыск первопроходца никому не было дела.
        Конспиративная квартира оказалась не квартирой, а только комнатой в коммуналке на первом этаже с общим сортиром, кухней и душем. Комната была маленькой, а окно выходило во двор, где под самым окном стояла лавочка.
        - Поживи пока здесь, - весело сказал Ты, - а там что-нибудь придумаем. Ладно, не буду надоедать. Пока.
        Оставшись один, Трубопроводов лег на кровать. Спать не хотелось. К тому же, на лавочке за окном громко бубнили местные грымзы.
        Думаю, что святая инквизиция, царская охранка, ВЧК, НКВД и гестапо потеряли в изобретателе лавочек под окнами ценнейшего кадра, который, будь у него возможность, изобрел бы еще не одну не менее изощренную пытку.
        Мой дорогой читатель, если у тебя есть враг, который заслуживает того, чтобы оказаться в аду еще при жизни, сделай так, чтобы под окном у него появилась лавочка и, уверяю тебя, после этого любой Освенцим покажется ему раем.
        Пытка лавочкой похожа на одну из тех пыток, которые на первый взгляд могут показаться ерундой, шалостью, тогда, как, на деле… С лавочкой под окнами может сравниться только тихая, немного даже приятная мелодия, которая звучит по 24 часа в сутки в одиночной камере. Или же, пытка, когда на голову через равные промежутки времени капает по капле вода.
        Экзекуцию начинают, обычно, старые грымзы, которым не спится уже с пяти часов утра. На улицу они выползают к шести, усаживаются на лавочку и начинают своими мерзкими голосами мусолить содержание какого-нибудь сериала, перемывать кости властям или поливать грязью соседей.
        Чуть позже лавочку оккупируют дети. Эти начинают по ней скакать, громко стучать мячом об стену и визжать, как будто их кто-то режет.
        Детей, обычно, сменяют бабки, которые после этих маленьких чудовищ кажутся ангелами, или же подростки. Последние вносят в пыточный репертуар сексуальную озабоченность, дебильное ржание и пахабный мат.
        Ближе к ночи контингент взрослеет. Появляется пиво, иногда травка, иногда секс.
        Ночью упившиеся алкаши начинают выяснять отношения. Все это длится часов до пяти утра. А уже в шесть…
        Незаметно для себя Трубопроводов уснул.
        Приснилась ему забавная собака, похожая на пуделя, но с ушами спаниеля. Она бегала по крыше дома и с радостным лаем охотилась на крыс. Крыс она жрала с таким же удовольствием, как новоизбранный депутат жрет икру в ведомственном буфете.
        Закончив есть, собака прыгнула с крыши и, махая ушами, как крыльями, совершила плавную посадку на тротуар метрах в 20 от дома.
        Проснулся Трубопроводов от детского крика. Ребенок орал у соседей за стенкой. На часах было 4 утра. Первым побуждением Трубопроводова было пойти к ним и придушить это чудовище. Но он и так был в розыске, к тому же, первопроходец и душитель чужих детей, пусть даже орущих на весь дом - это, всё-таки, не одно и тоже. В итоге, вместо того, чтобы дать волю чувствам, он натянул на голову подушку и постарался утешиться тем, что это чудовище орет для всех, а, ради такого дела, можно и потерпеть.
        Ближе к пяти выяснилось, что молодой отец первопроходцем себя не считает.
        - Да, когда же он заткнется! - закричал папочка.
        Затем послышался глухой удар. Трубопроводов отчетливо представил себе, как взбешенный отец впечатывает ребенка в кроватку.
        - Перестань его бить! - завопила мамочка, - это же маленький ребенок!
        - Тогда заткни его или я за себя не ручаюсь!
        Трубопроводов вспомнил своего приятеля, который излечил дочку от крика при помощи магнитофона. Он записал её крик на кассету, а потом надел на неё наушники и врубил звук на полную громкость. Девочка пришла в состояние стойкого изумления, но больше при нем не кричала. Правда, поговаривали, что она так и осталась навечно изумлённой. Ну, да, Трубопроводов не был экспертом в вопросах детской изумлённости.
        А за стеной, тем временем, нарастал скандал. Воспользовавшись моментом, молодые супруги решили высказать друг другу все, что накопилось за недолгую совместную жизнь. Разумеется, подобное поведение взрослых совсем не способствовало тому, чтобы их ребенок успокоился и мирно заснул. Чадо разоралось так, что родителям стало трудно его перекрикивать.
        - Заткнись, ты, сука! - закричал папочка.
        Послышался еще один сильный удар и ребенок смолк.
        Но теперь истошно завопила мамаша.
        Трубопроводов представил себе, что сейчас приедет милиция, начнут спрашивать соседей, найдут его…
        Одевшись, он тихонько вышел из дома.
        Вырвавшись на свободу, Трубопроводов оказался в положении человека, который совершенно не знает, что с этой чертовой свободой делать. Им вновь овладело состояние Робинзона, оказавшегося на необитаемом острове. С той лишь разницей, что его остров кишел злобными хищниками в милицейской форме. В Москве начиналось утро и это обстоятельство немного обрадовало Трубопроводова, которому претила роль одиноко шатающегося по тёмным улицам человека.
        Ему хотелось есть. В кармане было немного мелочи и он отважился заглянуть в круглосуточный ларек. Там он купил пирожок и банку колы «Столичная».
        В ближайшем скверике Трубопроводов сел на скамейку, откусил кусок пирожка и задумался. В голову ничего хорошего не лезло. Будущее рисовалось ему такое, что, хоть продавай сюжет Стивену Кингу. Если бы Иоанну Богослову довелось в своих пророчествах узреть мысли Трубопроводова, он бы выкинул свой Апокалипсис или отослал бы его в издательство детской литературы.
        Воспользовавшись его задумчивостью, к Трубопроводову подбежал голубь и клюнул пирожок. Возмущенный наглостью этой вездесрущей птицы, Трубопроводов ловко пнул её ногой. Выполнив несколько фигур высшего пилотажа, голубь скрылся из вида в ближайших кустах.
        Это происшествие стало, своего рода, инсайдом для Трубопроводова. Он осознал, что перед ним не какая-то там ужасная фантасмагория, а обычный жестокий мир цивилизованной или упорядоченной дикости, отличающийся от джунглей, разве что, более скверным воздухом. Этот мир населяли либо твари, которых можно есть, либо твари, к которым можно попасть на обед самому. Остальное - не более, чем декорации.
        Весь мир - театр, и все такое
        По сцене мечется герой
        Оркестр не попадает в ноты
        Такой вот, братцы, геморрой
        И, словно в доказательство этих мыслей, к Трубопроводову подбежала маленькая собачонка и ловко выхватила у него из руки остатки пирожка.
        Разумеется, Трубопроводов попытался поставить опыт по изучению сравнительной характеристики полета голубя и собачки в равных условиях, но собачка вовремя отбежала на безопасное расстояние. Также, развитию научной мысли не способствовало наличие у собачки ошейника с пристегнутым к нему поводком, другой конец которого держала человеческая рука.
        Почувствовав себя истинным рецидивистом, Трубопроводов хотел, уже, было, наброситься на хозяина собачонки, но им оказался Ты.
        - Привет, - сказал Ты, - тебя без ищеек хрен отыщешь.
        Увидев Ты, Трубопроводов вскочил на ноги и запрыгал в пароксизме радости вокруг него словно собака вокруг хозяина, услышавшая слово «гулять». Неизвестно, что бы он еще выкинул, если бы не общественность в лице собачки, которая больно цапнула Трубопроводова за ногу. Преисполненный жаждой мести, Трубопроводов погнался за собакой, но Ты его остановил.
        - Пошли быстрее, - сказал он, давая, тем самым, понять, что охота на собак окончена.
        - Куда?
        - В школу.
        - В какую ещё, нахрен, школу? - удивился Трубопроводов.
        - Ты, что, никогда не был в школе? - еще сильнее удивился Ты.
        - Был, но…
        - Тогда, какого хрена тебе еще надо?
        Ты схватил Трубопроводова за руку и потащил к автобусной остановке, объясняя по дороге суть дела. Как выяснил Ты, на курсы акушеров было не пробиться - слишком многих преступников осенила мысль скрыться от правосудия именно там. Зато, он смог организовать Трубопроводову встречу со школьниками - все же лучше, чем болтаться без дела по городу.
        - К тому же я нашел для тебя работу.
        - Зачем мне работа? - удивился Трубопроводов.
        - Это очень хорошая работа, но детали потом, - закончил Ты разговор, впихивая Трубопроводова в набитый трудящимися автобус.
        - Но я же никогда не выступал перед школьниками, - вернулся к теме Трубопроводов, когда они планово покинули переполненное чрево транспортного средства.
        - Первопроходец, - строго заметил Ты, - это человек, который всегда готов к тому, чтобы делать что-либо впервые. Так, что, можешь считать себя первопроходцем в школьных выступлениях.
        Разговор был окончен, тем более, что впереди показалась школа, а возле школы их ждала дамочка, похожая на пересушенную воблу.
        - Таисия Аполоновна, - представилась она, - завуч по внешкольной работе.
        - А это, тот самый, выдающийся человек, о котором я вам рассказывал, - представил Ты Трубопроводова.
        - А я вас представляла совсем иным.
        - Боюсь, моя внешность бывает обманчива, - нашелся Трубопроводов.
        - Пойдемте в зал, уже пора начинать, - предложила Таисия Аполлоновна, посмотрев на часы.
        - Не вижу, что могло бы этому помешать! - торжественно изрек Ты.
        - Но с собакой нельзя, - Таисия Аполлоновна робко попыталась воспрепятствовать проникновению четвероногого друга на территорию школы.
        - Где вы здесь видите собаку? - совершенно искренне удивился Ты.
        - А у вас, это разве не собака? - спросила она, показывая пальцем на собачку.
        - Это аксессуар или часть образа. Вы, вообще, можете представить себе первопроходца без умного четвероногого друга и помощника?
        - Первопроходец без пса, что министр без секретаря, - поддержал его Трубопроводов.
        Пока Таисия Аполлоновна подыскивала нужные слова, Ты воспользовался ситуацией. Он крепко схватил Таисию Аполлоновну под руку и потащил её в школу. Трубопроводов последовал за ними.
        Когда они вошли в актовый зал, зрители уже сидели на своих местах. Ты сел на свободное место с краю. Таисия Аполлоновна торжественно прошествовала с Трубопроводовым к трибуне. Заняв место у микрофона, она произнесла: Дорогие коллеги, дорогие родители и учащиеся! Позвольте представить вам выдающегося человека, путешественника и первооткрывателя Первопроходцева Максима Леонидовича, который, несмотря на свою занятость, согласился выступить сегодня здесь, перед нами. Передаю ему слово.
        Все дружно зааплодировали, словно им уже заплатили за это по 300 рублей.
        Трубопроводов не стал исправлять Таисию Аполлоновну, вместо этого он перешел сразу к делу:
        - Здравствуйте, уважаемые педагоги, учащиеся и их родители, - начал он свою речь, - мне очень приятно видеть, насколько вам интересна наша нелегкая профессия, которая требует от человека мобилизации всех его сил. Первопроходец - это не спортсмен, не турист, не отдыхающий. Первопроходца не ждет номер в гостинице, туроператор и прочие атрибуты цивилизации. Первопроходец - это человек, который всегда и везде первый. Он отправляется туда, где до него не было ни единого… представителя его общества, - Трубопроводов вовремя вспомнил, что коренное население открываемых первопроходцами миров тоже было людьми, и что произнесение долгих и громких речей - это последнее, что он должен уметь делать, - поэтому, чтобы наша встреча стала продуктивной, я предлагаю вам превратить её в вечер вопросов и ответов. Вы будете спрашивать о том, что вас, действительно, интересует, а я постараюсь наилучшим образом ответить на ваши вопросы.
        - Что заставило вас стать первопроходцем? - спросила барышня лет 12.
        - Любознательность. Однажды я прочитал в книге, как Сократ посоветовал своему приятелю жениться. Если жена попадется хорошая - будешь счастливым, а если плохая - станешь как я, философом. Послушав его, я женился, и женился так, что стал первопроходцем.
        Дальше были обычные, до банальности, вопросы с просьбой рассказать про самые интересные путешествия, было ли ему страшно, какие он любит чипсы, и какую музыку он слушает. Надо отдать должное Трубопроводову, он легко плыл по морю детской любознательности. Где привирал, где умничал, где ограничивался анекдотами….
        То, что в этом море тоже бывают штормы, Трубопроводов понял, когда мальчишка лет 10 спросил:
        - Скажите, а сколько скальпов вы добыли?
        Пока Трубопроводов думал, как бы ответить на этот вопрос, мальчика выгнали из зала и послали домой за родителями.
        Следующий малыш, который так и не понял, что нельзя задавать действительно интересные вопросы, с детской невинностью поинтересовался:
        - А вы ели своих секретарш, товарищей или проводников?
        - Это невозможно по определению. Дело в том, что группа подбирается так, что каждый человек является необходимым и незаменимым в своей области специалистом. Что же до секретарш… Так их не едят…
        Трубопроводов уже хотел, было, сказать, что надо делать с хорошенькой секретаршей, но вовремя остановился.
        После этого одна из учительниц, чтобы чуть умерить фантазию детей, спросила: Что вы думаете об образовании, и каким, по-вашему, должно быть образование в нашей стране?
        И тут Трубопроводова понесло. Поняв, что его-то уж, по крайней мере, из зала не выгонят и за родителями не пошлют, он отдался вдохновению.
        - Конечно, я не министр образования и, даже, не педагог, но с образованием я тоже столкнулся, причем, в роли получателя образования или объекта, на который образование и направлено. Так получилось, что, кроме школы, я окончил два института, не говоря уже о курсах повышения квалификации. В результате я понял, что всеобщее среднее с высоким образовательным уровнем - это дорогостоящие и вредные для здоровья понты.
        Лично мне более 90 % того, что вбивали мне в голову, оказалось совершенно ненужным и, наоборот, тому, что в жизни было просто необходимо, меня не удосужились научить.
        Почему всеобщее среднее - это понты? Да потому, что, кроме возможности заявить, что у нас все дети получают среднее образование, оно ничего не дает.
        Почему дорогостоящее? Думаю, это и так понятно.
        Почему вредное?
        Обязательное образование делает процесс обучения чем-то похожим на тюремное заключение, обучение - на наказание или проклятие, а педагогов - на охранников или скорее, даже, на цепных псов. При этом, дети, которые планируют заниматься низко квалифицированным трудом, видят, и это совершенно естественно, в обучении исключительно бесполезную трату времени. Наиболее догадливые из них просто бросают школы и помогают родителям в полях, огородах, на стройках и за прилавками на базарах. Те, кто хочет получить специальное, но не требующее больших теоретических знаний, образование, попросту стараются отсидеть свой срок за партой, тратя, как можно меньше, сил и времени на учебу. Поэтому, вместо того, чтобы учить, действительно, тех, кто стремится к знанию, учителя сражаются с теми, кому оно не нужно, в принципе, и теряют последнюю категорию учащихся.
        Постоянно усложняя программу, педагоги, в буквальном смысле, калечат детей, заставляя их, чуть ли не сутками, заниматься сначала на уроках, а, потом, и дома, что не может не влиять пагубно, как на детскую психику, так и на общее состояние здоровья. Особенно угнетает детей понимание того, что учить им приходится никому не нужную муть, которую может посчитать важной разве что извращенное сознание педагогического чиновника. Правда, некоторые дети достаточно рано понимают, что, вместо того, чтобы зубрить всю эту фигню, можно найти другой, более пригодный способ договориться с учителями. Именно эти люди, прошедшие в школе через школу межчеловеческих отношений, становятся преуспевающими бизнесменами, администраторами, инженерами, и так далее. А те, кто не понимает этого механизма, до сих пор удивляются, почему это троечники, покупающие оценки, добиваются всего, а отличники, честно прозубрившие весь свой срок, остаются никем, полностью лишившись в процессе обучения способности мыслить.
        Как это ни странно, обучая детей всей этой общеобразовательной ерунде, учителя, ко всему прочему, мешают детям обучаться именно тому, что им действительно нужно. Учителей, и многие это понимают, фактически превратили в вампиров, высасывающих из детей по капле их драгоценное детство, их молодость и здоровье. Заставляя бездарно растрачивать время, система образования отнимает его у занятий спортом, у прогулок, у занятий любимым делом, которое, как знать, могло бы стать и делом всей жизни. И не надо бояться, что вместо изучения Пушкина или Державина, дети будут «болтаться на улице». На самом деле в этом нет ничего плохого. Думаю, многие согласятся с тем, что улица дает намного больше важных и полезных знаний о том, как устроен мир, чем большая часть гуманитарных предметов. К тому же, отсутствие необходимости до тошноты заучивать Пушкина, позволит людям впоследствии открыть для себя его творчество. Лично я, в настоящее время, с удовольствием читаю классиков только потому, что в школе ограничивался исключительно прочтением аннотаций к произведениям.
        Изучение биографий таких людей, как Эйнштейн (не успевал по физике) и Менделеев (считался неспособным к химии) показывает, что эти люди достигли своих высот не благодаря, а вопреки системе образования.
        Также, стоит отметить тот факт, что самая читающая и т. д. наша нация оказалась совершенно неприспособленной и неспособной создать, более или менее, приемлемые условия жизни, а бездуховные и узкоспециализированные жители западных стран легко справились с этой задачей.
        Исходя из всего этого, я предлагаю:
        Сократить обязательный уровень образования до уровня начальной школы. Понятно, что в современном мире необходимо уметь писать, читать, считать, а, также, иметь ряд элементарных навыков, без которых просто невозможно прожить… При этом, исключительно добровольном в порядке, детям нужно давать дополнительную интересную информацию, говоря, тем самым, что в мире знания есть немало волнующих тайн, а путешествие по его просторам может стать интересным и увлекательным приключением. Но отправиться в это путешествие смогут не все, а только те, кто докажет своей подготовкой, что «достаточно силен» для участия в такой экспедиции.
        Следующий уровень (соответствует 9 классам) должен быть уже добровольным, причем, уже на этом уровне, наряду с общеобразовательными, должны быть специальные, с уклоном в определенные профессии, школы. Например, школа с ремесленным уклоном, с уклоном строительным, парикмахерским, и так далее… То есть, школы, которые бы выпускали квалифицированных рабочих различных отраслей.
        Причем даже в общеобразовательных школах в обязательном порядке надо давать только те знания, которые действительно могут быть полезными. То есть, из обязательной программы необходимо исключить все то, что должен знать образованный человек только лишь для того, чтобы считать себя образованным человеком. Но это ни в коем случае не должно лишать особо любознательных детей возможности получать более высокий уровень знаний. Но это опять же должно быть добровольным и на факультативной основе.
        Школьник должен видеть, что обучение - это привилегия, а не свалившаяся на голову обуза.
        Следующим этапом должны быть специализированные колледжи, либо высшие школы, желательно, при вузах, в которые выпускники этих школ хотят поступить.
        Эта система позволила бы собрать в классах исключительно заинтересованных в своем дальнейшем образовании людей, повысить уровень преподавания, улучшить отношения ученик- педагог.
        К сожалению, некоторые немаловажные факторы, способные заставить людей повышать свой общекультурный уровень, находятся за пределами возможности системы образования.
        Речь идет о таких вещах, как:
        Во-первых, повышение авторитета учителя, для чего нужно повысить престижность этой профессии среди молодежи. Это возможно лишь при должной системе оплаты учительского труда, которая увеличит конкурс в педагогических институтах и позволит учителям стать именно учителями, а не вымогателями и тиранами, которыми им приходится быть сейчас.
        Во-вторых, повышение общекультурного уровня руководителей фирм, организаций и учреждений и, как следствие, изменение к ним отношения в социуме в лучшую сторону.
        Но, об этом можно только мечтать.
        - А ты молодец, - сказал Трубопроводову Ты, когда тот сошел со сцены, - настоящий мыслитель-первопроходец. Пошли. Машина уже ждет.
        - Какая еще машина?
        - «Волга». Пошли.
        - Я никуда не пойду, пока ты мне не скажешь, куда ты меня втягиваешь на это раз.
        - Оставайся, а я пошел, - сказал Ты, развернулся и пошел к выходу.
        Трубопроводову ничего не оставалось, как пойти следом.
        Возле школы стояла почти новая «Волга» белого цвета. За рулем сидел мужчина немного шизофренической наружности. Этакий провинциальный Эйнштейн.
        Ты представил друг другу мужчин. «Эйнштейна» звали Заполярный Евгений Георгиевич. Был он физиком-приборостроителем.
        - Может, джентльмены, поговорим за столом? Лично я ужасно проголодался, - сказал Эйнштейн, пожимая руку Трубопроводову.
        Трубопроводов тоже хотел есть, но у него не было денег, что немедленно отразилось на его лице.
        - С удовольствием, - принял предложение Ты, которому было понятно выражение лица подопечного.
        - Я предлагаю отправиться в «Золотую Зарю». Там делают необыкновенно вкусную солянку, - предложил Заполярный.
        - У нас возражений нет, - согласился с ним Ты.
        «Золотая Заря» оказалась замечательным кафе с видом на старое кладбище. Солянка, действительно, была великолепной. От неё не отставали и другие блюда.
        Как объяснил Ты в туалете, куда они отправились с Трубопроводовым «помыть руки», Эйнштейну нужен был приличный человек, который мог бы присмотреть в течение месяца за его больной тещей. Эйнштейн предоставлял жилье, питание, плюс - обещал заплатить деньги. В общем, для Трубопроводова он был настоящим спасителем. Эйнштейн уезжал с семьей на симпозиум, посвященный его открытию, в Лондон или Париж, что, в принципе не имело никакого значения.
        Когда они вернулись к столу, Ты ненароком завел разговор об открытии Эйнштейна. Это называлось «включить радио», или «перевести собеседника в режим монолога», что позволяло, в данном конкретном случае, спокойно поесть, не отягощая себя необходимостью поддерживать разговор или, еще хуже того, развеивать скуку.
        Эйнштейн завелся, что называется, с пол-оборота.
        - Думаю, вы достаточно образованные люди, и мне нет необходимости объяснять уже ставшие банальными истины о том, что мы существуем не в некоей объективной реальности, а в её модели, которую создает наше сознание, основываясь (предположительно) на данных, получаемых посредством органов чувств, - начал он свою речь, - это давно уже ни для кого не секрет. Не секрет и то, что наука, несмотря на технический прогресс, так и не смогла выйти за рамки этой субъективной модели. Ведь, если разобраться, то любой прибор по своей сути является приспособлением для домысливания. Так, измеряя что-либо при помощи приборов, мы видим перед собой стрелку индикатора, схему, график, или иную картинку, которая, мало того, что находится внутри нашей модели реальности, но и заставляет нас на основании её показаний домысливать сам процесс, происходящий при измерении.
        Так, никто из нас никогда не видел и не увидит электромагнитное поле в чистом виде, однако, это не мешает всем нам сталкиваться с некими проявлениями, которые мы все дружно примысливаем электромагнетизму. Для нас это - неоспоримый факт. Таким же неоспоримым фактом для человека былой эпохи было бы то, что это колдовство, происки дьявола или знамение бога. Причем, нет никакой гарантии, что для человека из будущих времен не будет казаться таким же смешным и нелепым наше поклонение электричеству.
        Другими словами, если в те же средние века главенствующей была религиозная парадигма и церковники строго следили за тем, чтобы всеобщее домысливание проходило исключительно в заданном направлении, то сейчас эту роль исполняет наука. Мы так устроены, что для стабильного существования нам нужна устойчивая в пространстве и времени всеобщая картина домысливания. Причем, совершенно не имеет значения, что лежит в её основе: наука, религия или что-то еще.
        Стоит разрушить парадигму, или всеобщую картину домысливания, и мир рухнет. Порядок превратится в хаос. Наступит конец света, более ужасный, чем десяток термоядерных войн вместе взятых. Смена парадигмы возможна, но только в том случае, если новая парадигма или новая система домысливания полностью соответствуют необходимым требованиям. Другими словами, человечество может бороздить океан познания, только как лобковая вошь, совершая скачки от одного лобка-парадигмы на другой. Поэтому ученые точно так же, как когда-то попы, всеми силами борются с любой ересью, независимо от того, насколько она соответствует истине. И битва идет не за мнения, а за Мир, за порядок, за то, что мы видим собственными глазами каждый день.
        Или вы думаете, что вселенные средневекового крестьянина, индейца и современного белого человека будут идентичны? Они не будут даже похожи.
        Исходя из всего этого, Евгений Георгиевич Заполярный поставил перед собой цель: создать измерительное устройство, которое бы могло измерять несуществующие в нынешней парадигме или неизвестные нам параметры. И он создал свой заполярный измеритель - устройство, фиксирующее процессы, происходящие за пределом известных науке границ. Теперь ученым в срочном порядке предстояло домыслить, что же на самом деле измеряет этот прибор.
        Понятно, что жена и дочка бульдожьей хваткой ухватились за возможность погулять за казенный счет по Лондону или Парижу. И все было бы хорошо, если бы не больная теща, которая, вот уже шестой месяц, умирала в доме Заполярного.
        - Ты не волнуйся, она не заразная, смирная, не кусается, - перешел к делу Заполярный, - но я боюсь, чтобы она не сделала мне какой-нибудь гадости. К тому же, она может умереть и оставаться в доме неопределенное время. Вы меня понимаете?
        Трубопроводов его понимал, к тому же, Ты уже все за него решил и даже взял небольшой аванс.
        - Прекрасное место! - восхищенно сказал Ты, выходя из машины, - настоящий рай, и всего в каком-то часе езды…
        Место, действительно, было великолепным. Дом находился в хвойном лесу. Был он двухэтажным, деревянным, но теплым и крепким. Внутри дом был богато обставлен, но без китча. Кроме хозяйской тещи, которая, наевшись снотворного, дрыхла в своей комнате, в доме никого не было.
        - Наверно, пошли по магазинам, - решил Заполярный, - надо же приготовиться к поездке. Чай, кофе или чего покрепче? - предложил он.
        - Давайте сначала расставим точки над «и», - решил Трубопроводов, который терпеть не мог неопределенности.
        - Мы, вроде как, все решили… - смутился Заполярный, - или вы…
        - Я просто хочу окончательно прояснить ситуацию, чтобы потом между нами не было каких-то вопросов или недопонимания.
        - А какие тут могут быть недопонимания?
        - Как я понял, вы хотите, чтобы я здесь пожил во время вашего отсутствия, присмотрел за домом…
        - Все правильно.
        - Другими словами, я остаюсь здесь за сторожа, но не в качестве прислуги или сиделки.
        - Ах, нет! За это можете не волноваться. Калиста Никоноровна вполне может сама за собой следить. Она женщина самостоятельная, ну, а если она даже и попросит вас поставить чайник, не думаю, чтобы это было обременительно.
        - Такой вариант меня вполне устраивает.
        - Ну, если вопросов больше нет…
        - Есть просьба, - вмешался Ты, - мой друг - человек скромный, но ему не мешало бы купить себе тапочки, и все такое.
        - Вам нужен аванс? - спросил Заполярный.
        - Если вас это не затруднит, - ответил Трубопроводов.
        - Совершенно. Кстати, я сейчас еду в Москву, так, что, если нам по пути…
        - С удовольствием примем ваше предложение.
        К Заполярным друзья прибыли, как раз, к обеду. Вся семья почти в полном составе сидела за столом. Жена Заполярного оказалась фифой, натужно корчащей из себя аристократку. Дочка тоже была фифой, но симпатичной.
        С той настойчивостью, которая не признает никаких «нет», друзей усадили за стол, правда, они не особо и сопротивлялись.
        - Калиста Никоноровна чувствует себя неважно, поэтому сегодня она обедает в постели, - сказала жена Заполярного, кивнув в сторону пустого стула.
        - А что с ней? - спросил Трубопроводов, для которого этот вопрос не был праздным любопытством.
        - Сложный случай, - ответил Заполярный, - врачи теряются в догадках.
        После обеда жена с дочкой принялись прихорашиваться, Заполярный занялся уборкой, Ты отправился домой, а Трубопроводов - к себе в комнату. Больше всего ему хотелось завалиться спать, но сначала надо было попрощаться с хозяевами. Наконец, они отправились в аэропорт, и Трубопроводов смог отдаться в руки Морфея.
        Проснулся Трубопроводов от невероятного стука, который, продлись он еще немного, вполне мог бы развалить дом. Стучала Калиста Никоноровна, обитавшая в соседней комнате. Решив, что бабка уже отдает концы, Трубопроводов помчался к ней.
        - Что случилось, Калиста Никоноровна? - испугано спросил он.
        - Тебе разве не сказали, что я привыкла завтракать в восемь? - злобно глядя на Трубопроводова, спросила она.
        - Ну и что? - удивленно спросил Трубопроводов, до которого не доходило, какое он к этому имеет отношение.
        - Сейчас уже без пятнадцати восемь, а ты еще даже чайник не поставил.
        - Знаете что, Калиста Никоноровна, - взбесился он, - хотите завтракать в восемь - вставайте и готовьте, а я привык спать, пока не проснусь.
        - Я - старый, больной человек, и мне нужен уход.
        - Я вам сочувствую, но ничем помочь не могу, - сказал он и, не слушая возражений, вернулся к себе.
        Только он устроился в постели, бабка затарабанила вновь.
        - Что еще? - спросил Трубопроводов, входя к ней в комнату.
        - Раз уж ты собираешься травить меня голодом, включи хотя бы телевизор.
        Маленький телевизор стоял у ног её кровати. Пульт лежал на тумбочке рядом.
        - У вас пульт под рукой, - сообщил ей Трубопроводов.
        - Я не знаю, как им пользоваться.
        - Нет ножек - нет и мультиков.
        В следующий раз Калиста Никоноровна дождалась того сладкого момента, когда только- только приходит первый пугливый сон.
        Откровенно матерясь вслух, Трубопроводов ворвался в её комнату.
        - Принеси мне воды, - попросила Калиста Никоноровна.
        - Еще раз стукнешь - посажу на цепь! Понятно? - рявкнул он во всю глотку.
        - Как ты со мной разговариваешь?! - завизжала она.
        - Послушай, ты, карга старая! Будешь отравлять мою жизнь - утоплю в сортире, и все решат, что это несчастный случай. Ты поняла?
        Трубопроводов был, буквально, на грани, отделяющий слова от действия, и Калиста Никоноровна, чтобы не искушать судьбу, молча повернулась на бок и укрылась с головой одеялом.
        Понятно, что ни о каком сне уже и речи быть не могло. Проклиная Заполярных, Ты, старую каргу и тот день, когда черт дернул его отправиться в путешествие, Трубопроводов принялся одеваться. Еще на военных сборах в институте он освоил один вполне доступный способ снятия стресса: одеваешься, выходишь из дома и идешь, куда глаза глядят на максимально возможной скорости.
        Как я уже говорил, место для прогулки было великолепным. Тишина и волшебство. Абсолютная тишина в плане ветра. Сосновый лес. Легкий туман, придающий лесу некую сказочную таинственность…
        Лес, действительно, хранил сказочную тайну. Пройдя не более 30 минут, Трубопроводов вышел на полянку, сплошь поросшую истинной царицей полей. Сорвав несколько верхушек, Трубопроводов отправился домой, не забыв прихватить в ларьке пачку папирос.
        Калиста Никоноровна демонстративно страдала от жажды и голода, запершись в своей комнате, что было, даже, и к лучшему. Разогрев духовку до нужной температуры, Трубопроводов сунул туда свой пробник. Комната наполнилась приятным запахом. Плохого настроения как ни бывало. Душа взлетела ввысь и принялась щебетать. Трубопроводов включил музыку, KMFDM, но, даже это, не заставило Калисту Никоноровну прекратить свой бойкот.
        Когда трава достаточно хорошо подсохла, Трубопроводов забил стандарт, который выкурил прямо на кухне. Трава оказалась не то, чтобы совсем плохой, но для курения он предпочел бы что-нибудь получше - зачем растрачивать здоровье на всякую дрянь. Немного подумав, он решил наварить молока. Желая поскорей воплотить это решение в жизнь, Трубопроводов захватив сумку и секатор, отправился снова в лес. Домой он вернулся уже с сумкой полной. Сбегав в ларек за молоком, он приступил к делу.
        На запах выползла Калиста Никоноровна.
        - Что ты тут готовишь? - поинтересовалась она голосом умирающей.
        - Варю китайский чай. Очень помогает при нервах, - ответил он.
        - А на меня сваришь?
        - Как пожелаете.
        - Конечно, желаю, - ответила она и, чтобы Трубопроводов не смог её обделить, осталась на кухне.
        Когда молоко остыло, Трубопроводов налил в чашки грамм по пятьдесят. Остальное, чуть более литра, он убрал в холодильник.
        - Это и все? - разочаровано спросила Калиста Никоноровна.
        - Вам хватит.
        Калиста Никоноровна осторожно понюхала напиток, потом сделала маленький глоток.
        - А ничего, - сказала она, еще раз пригубив из чашки, - мне, даже, нравится.
        Трубопроводов подходил к молоку более традиционно. Считая, что оно гадко на вкус, он выпил свою порцию залпом и запил уже чистым молоком.
        - А можно еще? - спросила Калиста Никоноровна, незаметно для себя опустошив кружку.
        - Поймите, мне не жалко, но это лекарство, так, что, давайте отложим добавку.
        - Тогда я пошла к себе.
        В ожидании кайфа Трубопроводов включил телевизор. Кайф, как истинный разведчик, пришел незаметно, и Трубопроводов понял, что его прет, когда телевизор, высморкавшись, принялся цитировать Пушкина. В паузах между цитатами телевизор зевал и брызгал слюной и даже подмигивал своим еще не совсем плоским экраном. А вокруг простиралась бесконечная металлоконструкция, уходящая за горизонт во всех четырех измерениях.
        Из комнаты Калисты Никоноровны доносились голоса. Она оживленно спорила о чем-то со Сталиным.
        - Тебе не кажется, что пора уже и пожрать? - хитро подмигнув, спросил телевизор, спустя несколько квантов времени.
        - Ты, черт возьми, прав, - ответил Трубопроводов, - но я забыл, как ходить.
        - Элементарно, Ватсон, встаешь и идешь.
        - Но я не могу встать.
        - Это тебе только кажется. Собери свою волю… Ты можешь. Ты же можешь… Встать!!! - рявкнул телевизор.
        От неожиданности Трубопроводов вскочил с кресла.
        - А теперь иди.
        Обнаружив на кухне баллон меда, Трубопроводов схватил большую ложку и принялся жадно есть. От удовольствия он мычал, похрюкивал и даже мурлыкал. В эту минуту он чувствовал себя Винни-Пухом.
        - Если я чешу в затылке, - бормотал он наполненным медом ртом, - понятно, какие у тебя там опилки, если ты так жрешь сладкое. Волшебный медведь Кристофена Робина. Хороший, видать, был мальчик, если хранил план в Пухе.
        Ход его рассуждений прервало появление Калисты Никоноровны, ставшей похожей на забавную помесь крысы и гоблина. Увидев мед, она хищно зашевелила своими крысиными усами.
        - Что, бабуля, на хавку пробило? - спросил Трубопроводов, всем телом растягиваясь в улыбке.
        Калиста Никоноровна радостно закивала головой. Из её рта вытекла струйка слюны.
        - Что я могу сказать… Бери ложку, - произнес Трубопроводов, чувствуя, что изрекает ИСТИННОЕ ОТКРОВЕНИЕ.
        - У меня там высокий гость и все такое, - заговорщически хихикая, произнесла Калиста Никоноровна.
        - Товарищу Сталину мы тоже дадим меда.
        Трубопроводов налил в блюдце немного меда и зачем- то поставил его на пол.
        Мед закончился предательски быстро. Трубопроводов с Калистой Никоноровной понимающе посмотрели сначала друг на друга, а затем и на Блюдце Сталина, в котором все еще был мед. Не сговариваясь, они опустились на колени и с диким воем бросились к блюдцу.
        - Пупаньки, - сказали они в один голос, вылизав блюдце, и одинаково развели руками.
        - Пора спать, - заявила Калиста Никоноровна, превратившись в кукушку от часов.
        - Как скажешь, птица-хронометр, - согласился с ней Трубопроводов.
        С огромным трудом добравшись до кровати, он рухнул в постель, проваливаясь в приятное забытье…
        Вернулся к жизни он уже во второй половине дня. На кухне хозяйничал Ты, на плечи которого легла уборка следов преступления.
        - Кофе будешь? - спросил он, глядя на то, как Трубопроводов в замедленном виде идет на кухню.
        - А у тебя есть?
        - Сейчас сварю.
        На запах выползла из своей комнаты Калиста Никоноровна. Была она немного помята, словно всю ночь её где-то держали сложенной в несколько раз, но на лице у неё играла легкая улыбка.
        - Хорошие люди эти китайцы, - задумчиво сказала она, садясь на стул.
        - Кофе будете? - предложил Ты.
        - Мне кофе нельзя, - грустно ответила Калиста Никоноровна.
        - После китайского чая можно, - авторитетно заявил Трубопроводов.
        - Тогда с удовольствием. А у тебя остался еще этот чай?
        - Его лучше пить вечером, - сказал Ты.
        - Тогда я пойду, посмотрю телевизор, - разочаровано сказала Калиста Никоноровна, удаляясь в комнату.
        - А ты не хочешь немного китайского чая? - спросил приятеля Трубопроводов.
        - Спасибо, не хочу.
        - А без него я с ума бы сошел с этой грымзой. А так… - он хитро улыбнулся.
        - Ладно, - сказал Ты, глядя на часы, - мне пора.
        - Да ладно тебе, посиди еще.
        - Нельзя. Начинается футбольный сезон.
        - Ну и что? - не понял Трубопроводов.
        - Ах, да, ты же не знаешь…
        Никто не знает, где и когда зародилась эта замечательная игра, получившая в Москве название Милицейский футбол. Правила её просты. На поле выходят две команды игроков. В центре поля появляется объект задержания, в последнее время это какой-нибудь нелегал из стран Азии или с Кавказа. В годы советской власти в роли объекта часто использовались враги народа, а в Америке - негры. По сигналу судьи команды вступают в игру. Задача - используя только дубинки и ноги доставить объект в ворота противника. Будучи все, как один, поклонниками этой игры, сотрудники милиции прилагают все силы для того, чтобы сначала попасть в команду, а потом уже выиграть главный приз чемпионата. Для того чтобы поддерживать себя в форме, они постоянно тренируются на улицах городов и сел, а, непосредственно, перед чемпионатом тренируются на любом попавшемся на глаза подходящем объекте.
        До начала чемпионата оставалось каких-то несколько недель, так что на улицу без особой надобности лучше было не высовываться.
        Ужин состоял из яичницы и китайского чая, слегка подогретого в микроволновке. Трубопроводову готовить было лень, а Калиста Никоноровна вновь вся отдалась болезни. Она и к столу-то вышла только потому, что иначе осталась бы не только без ужина, но и без чая.
        На это раз телевизор пустился в долгую полемику о значении смайликов в творчестве Тургенева и Павла Лунгина. Быстро устав от всей этой философии, Трубопроводов прилёг отдохнуть, но поспать ему не дала Калиста Никоноровна. Всю ночь она, как заводная, шагала по дому с воображаемым знаменем в руках, горланя пионерские песни. Под утро она совсем потеряла голос и её рот извергал пугающее до глубины души нечеловеческое шипение.
        Уже светало, когда она, наконец, угомонилась и пошла спать. Вышла из комнаты она только вечером следующего дня и сразу же спросила:
        - А что мы будем есть?
        - Жареную картошку, если вы её почистите, - ответил Трубопроводов, съевший несколько купленных в буфете пирожков.
        - Я - старая больная женщина…
        - Тогда - ничего, - прервал он её излияния.
        Поняв, что спорить бесполезно, Калиста Никоноровна принялась за работу. После жареной картошки был чай.
        Утром Трубопроводов, как ни пытался, не смог отделить сон от яви. Все, как обычно, началось разговором с телевизором, который, на этот раз, потянуло на притчи.
        - Случилось так, - рассказывал телевизор, - что в одном царстве молодой, но могущественный царь, взойдя на престол, объявил себя богом. Конечно же, и до него, и после, в мире были цари, которые провозглашали себя богами. Но в том царстве, о котором идет речь, считалось, что сам бог слишком небеснолик, чтобы лично говорить с народом. Поэтому от его лица к народу обращался верховный жрец. Шло время. Цари сменяли друг друга на престоле. Царство росло, подминая под себя соседние территории. И вот, уже не только царь, но и верховный жрец, объявив себя наместником Бога, стал слишком небесноликим, чтобы обращаться напрямую к людям. За него стали говорить слуги или простые жрецы, которые тоже вскоре причислили себя к миру Небес. Между безмолвным миром богов и народом оставались только мелкие чиновники, ставшие полноправными хозяевами того царства. Это положение не устраивало только народ и кое-кого из богов. Но народ боялся восстать против своих небожителей, а боги вынуждены были молчать, так как им, при рождении, начали отрезать языки.
        Потом был какой-то человек в дурацкой одежде, который, сидя, скрестив ноги, на ковре, рассказывал:
        - Наш мозг сам ткет реальность из окружающий нас иллюзии и мы видим, как морковь становится розой, которая, в свою очередь, трансформируется в драгоценность, но только затем, чтобы рассыпаться в прах. Такова природа вещей. И мы властны лишь сознательно следовать этой природе.
        Каждому его слову сопутствовало соответствующее превращение. Морковка на глазах у всех (в доме были еще какие-то люди) превратилась в розу, затем в ювелирное изделие тончайшей работы, чтобы сразу же после этого превратиться в пыль…
        Утром, чтобы окончательно не сойти с ума, Трубопроводов объявил субботник.
        - Кто не работает, тот не ест - заявил он Калисте Никоноровне, - будем убирать дом.
        - Тебе не стыдно заставлять меня работать? - спросила на всякий случай она.
        - Это в терапевтических целях, - отрезал Трубопроводов, которому было не до стыда.
        Весь день они драили дом. Вечером, почувствовав приятную усталость, они вместе приготовили ужин, во время которого допили остатки чая.
        - Ты не мог бы достать травы? - спросил Трубопроводов Ты, когда тот в следующий раз заглянул в гости.
        - Ты уже большой мальчик, и это не мое дело… Но тебе не кажется, что в жизни есть вещи не только важней, но и интересней, чем каждый день глушить себя лошадиной дозой наркотика.
        - Да я уже и сам не хочу. Мне бабку жалко. Она почти уже на ноги встала, а тут…
        Когда заполярные вернулись домой, они не поверили своим глазам. Умирающая не так давно Калиста Никоноровна, гуляла с папиросой в зубах по двору и мило беседовала, причем это был диалог двух воспитанных существ, с соседским котом Маратом.
        - Как вам это удалось? - с благоговейным чувством спросил Заполярный у Трубопроводова, играющего в шахматы с телевизором.
        - Это еще проще, чем проиграть этой штуковине, - ответил Трубопроводов, которому еще ни разу не удалось выиграть у телевизора, - достаточно периодически снабжать её лекарством.
        - А это не опасно? - спросил Заполярный.
        - А что тут может быть опасного? - удивился Трубопроводов.
        - Ты только посмотри, на эту благодать! - сказал Ты, останавливаясь возле дома, во дворе которого стоял огромный, настоящий деревянный сортир, - Знаешь, когда я впервые увидел его, я осознал, что если мы не попадем внутрь любым способом, можно считать, что жизнь прожита зря.
        Это грандиозное деревянное сооружение, состояло из двух отделений - мужского и женского. Стоял сортир, разумеется, в глубине двора, но не заметить его было невозможно. Двор с сортиром находился ровно на полпути между домом Заполярных и железнодорожной станцией, так, что, Ты не мог его не заприметить.
        - Согласись, удобства обезличивают человека, - продолжил он, дав приятелю возможность насладиться этим великолепным зрелищем.
        - С чего ты взял? - спросил Трубопроводов, скорее для поддержания разговора, чем из любопытства.
        - Сам посуди. Что может рассказать о своем хозяине унитаз, в отдельной изолированной квартире со всеми удобствами, плюс туалетная бумага, если, конечно, тот не конченый засранец? Ни-че-го. Максимум, что можно узнать, так это сколько он выложил за свой трон, да, и то приблизительно. Другое дело - настоящий деревянный выгребной сортир с гвоздем для бумаги, на котором томятся в ожидании своей участи страницы из книг, журналов, газет…. Это сооружение, можно сказать, является истинным зеркалом человеческой души. Достаточно зайти в такой туалет, чтобы понять, чем человек дышит, что читает, над чем задумывается в минуты кишечного расслабления, что он пытается донести до своей истинной сущности, какими словами прикасается к самому центру своей души.
        - Не слишком ли ты категоричен?
        - Ничуть. Это было озарение, инсайд. Магомет увидел Коран, а я - этот сортир. И знаешь, что я сделал? Навел справки. Оказывается, в этом доме живет известный столичный мумуковед Ипатьев Сигизмунд Соевич, который регулярно устраивает у себя мумуковедческие семинары. Ты слышал когда-нибудь о Мумуки?
        - Нет, - признался Трубопроводов.
        - Я тоже ничего о нем не слышал, но, на всякий случай, записал нас на очередной однодневный семинар, который начинается завтра утром. Сигизмунд Соевич любезно согласился предоставить нам на ночь кров, так, что, сегодня мы живем с тобой здесь. Я уже все оплатил. Идем.
        Взяв Трубопроводова под руку, Ты повел его в дом. Их встретил высокий видный мужчина приятной гетеросексуальной наружности.
        - А вы, надо понимать, тот самый выдающийся первопроходец? - спросил он у Трубопроводова, пригласив их в дом.
        Не зная, что сказать, Трубопроводов замялся.
        - Вот ваша обитель, располагайтесь, - сказал Сигизмунд Соевич, приведя гостей в небольшую комнату, судя по всему, бывшую детскую. Там стояло две кровати, тумбочка и небольшой стол, - прошу простить за скромность обстановки. Надеюсь, хоть немного, компенсировать это ужином. Отказов не принимаю.
        Надо заметить, что друзья и не собирались ему отказывать.
        Ужин был обильный и вкусный. За столом хозяин расспрашивал Трубопроводова о путешествиях, и тому ничего не оставалось, как, краснея, пересказывать прочитанные когда-то книжки. Его ложь не смущала никого, кроме самого Трубопроводова.
        - Скажите, а вы давно уже занимаетесь проблемой Мумуки? - спросил Сгизмунд Соевич, когда все трое перешли к сигарам и коньяку.
        - Если честно, то, узнав о ваших семинарах, мы решили, что нельзя вот так, совершенно ничего не знать о Мумуки.
        - Что ж, вполне похвальный интерес и вполне похвальная честность. Думаю, вы вполне можете получить необходимые начальные знания для участия в семинаре из брошюры, которую вы найдете в тумбочке. А теперь прошу меня извинить. Надо готовиться к семинару.
        С удовольствием извинив Сигизмунда Соевича, друзья отправились к себе в комнату. Было еще относительно рано, но они забрались в постели. Ты взял брошюру.
        - Почитать? - спросил он.
        - Если не трудно.
        - Краткое руководство для начинающего мумуковеда, - прочитал он.
        КРАТКОЕ РУКОВОДСТВО ДЛЯ НАЧИНАЮЩЕГО МУМУКОВЕДА
        (очень краткий конспект)
        Надо сказать, что то вопиющее незнание чего-либо о Мумуки, которое мы сегодня можем наблюдать практически во всех слоях общества, является более, чем серьезным, симптомом. Будучи прекрасным конспиратором и безжалостным хищником, Мумуки атакует свою жертву так, что та даже не подозревает о своем поражении в этой битве. Непосвященный в дела этого монстра человек и в свободном-то состоянии, практически, не способен распознать своего врага, а, попав в лапы к Мумуки, он превращается в полностью беззащитное существо. Дело в том, что, захватив свою жертву, Мумуки надевает нечто похожее на шоры на сознание жертвы, после чего человек всю оставшуюся жизнь влачит существование его покорного раба, даже не сознавая этого.
        Так, кто же такой Мумуки? И что мы о нем можем знать? Несмотря на то, что Мумуки превосходно прячется в глубинах нашего сознания, кое-что о нем, все же, известно. С давних времен существовали антимумукские школы, которые позволяли людям противостоять этому демону-паразиту.
        В традиции древних толтеков, как объяснял дон Хуан Карлосу Кастанеде, под Мумуки понимается тот искусственный разум, который нам насаждают летуны. В даосской и в дзен-буддистской традициях - это тот самый ум, который надо отбросить. В Христианстве - это демон-искуситель, а в сатанизме - дух человеческой глупости. Ницше говорил о нем, как о демоне тяжести…
        В традиции дзен-терроризма Мумуки - это демон мозгового секса или такой информационно-энергетический паразит, средой обитания которого служит человеческое сознание. Мозговой секс - или секс между мозгами, названый в народе мозгоеб…ом - это метод размножения Мумуки, который путем акта мозгового секса захватывает власть над все новыми и новыми сознаниями.
        Как понять, что ты находишься под властью Мумуки или как диагностировать этот недуг? Вопрос очень сложный и не имеющий однозначного ответа. Но некоторые признаки заражения все же существуют.
        Любой мозговой сексуальный акт с твоим участием говорит о том, что ты одержим Мумуки.
        Одним из излюбленных мест его гнездования является наше эго. Отсюда следует, что:
        - Если ты чувствуешь себя пупом земли - ты одержим Мумуки.
        - Если, наоборот, ты страдаешь от ощущения того, что ты ничтожество - ты одержим Мумуки.
        - Если тебя влекут вершины власти, или наоборот, если ты идешь по пути аскетизма и отречения - ты одержим Мумуки.
        - Если ты знаешь, как должны себя вести окружающие и при любом удобном случае пытаешься наставить их на путь истинный - ты одержим Мумуки.
        - Если ты постоянно имитируешь мозговой секс наедине с собой - ты одержим Мумуки.
        Другим свойством Мумуки является отсутствие собственного лица, поэтому он всегда действует от имени жертвы. При этом Мумуки ни за что не может себе позволить выглядеть идиотом. Поэтому:
        - Если ты боишься сделать глупость - ты одержим Мумуки.
        - Если тебя заботит, как ты выглядишь в чужих глазах - ты одержим Мумуки.
        - Если тебе важно быть настоящим мужчиной или настоящей женщиной - ты одержим Мумуки.
        Как избавиться от Мумуки? Если ты уже одержим Мумуки, избавиться от него очень трудно. Для начала нужно ослабить его влияние. Для этого необходимо лишить его возможности заниматься мозговым сексом, причем, как сексом с партнером, так и сексом в режиме мастурбации. Для этого необходимо быть бдительным и каждый раз, когда Мумуки посредством тебя будет вступать в сексуальную связь, необходимо отслеживать этот процесс в мельчайших деталях. Со временем у тебя начнет получаться улавливать тот момент, когда Мумуки будет браться за дело. Достаточно тогда сохранить контроль над собственным сознанием, и Мумуки будет побежден.
        На первых этапах сопротивления можно попросить помощи у близких, чтобы они сообщали, когда ты пытаешься вступить с ними в ментальную половую связь. Очень сильно в борьбе с Мумуки помогают такие дисциплины, как йога, медитация, тантра, дзен…
        Дзен-террористы, также, применяют метод идиотизма, заключающийся в постоянном третировании Мумуки посредством внешне глупого поведения. Для начала, например, можно встать на голову и трижды пропеть гимн какой-нибудь африканской страны. В этом случае Мумуки будет шокирован и его можно будет попытаться изгнать 33-кратным повторением его имени.
        Научившись обнаруживать Мумуки в себе, можно приступать к экзорцизму или помощи в изгнании Мумуки.
        При этом, необходимо понять, стоит ли вообще это делать. Большинство людей ни за что не захочет избавиться от этого паразита, считая его чуть ли не главным своим богатством, поэтому любая попытка изгнания Мумуки будет встречена в штыки. А такие люди, как начальники и администраторы, вообще, культивируют в себе этого паразита.
        Но близкому человеку, который тоже хочет избавиться от Мумки, помогать не только можно, но и нужно.
        И здесь необходимо начинать с борьбы против анонимности.
        Каждый раз, когда Мумуки пытается подмять под себя объект экзорцизма, следует громко закричать:
        - Мумуки! Я знаю, это ты! Изыйди!
        Обычно, на эту фразу одержимый отвечает взрывом гнева, но ни в коме случае нельзя отступать. На все его многочисленные аргументы следует отвечать следующим образом: необходимо немного вытащить язык изо рта, принять важную позу и издать ртом пердящий звук. Повторять следует до тех пор, пока Мумуки не выбьется из сил.
        - Я же тебе говорил! - довольно сказал Ты, закончив чтение.
        - Ты о чем?
        - Такие мысли могут прийти только в голову человека, который ходит в настоящий сортир.
        Семинар начался утром, сразу же после зарядки и завтрака. Участников было человек пятнадцать. Все - мумковеды со стажем.
        Первым в повестке дня значился доклад Самозванца Валерия: «Трактат о доскотской сущности туриста».
        - Пойдем, - шепнул Ты на ухо Трубопроводову, когда зал перешел к прениям.
        Выбравшись из дома, они поспешили в сортир. Это нелепое на первый взгляд сооружение на самом деле было продумано до мелочей. В сакральности замысла сортир ничем не уступал таким символам загадочности и успеха, как Сфинкс и пирамиды. Как я уже писал, сортир был разделен на два отделения: мужское и женское. В каждом отделении было по три удобных стульчака. Никаких перегородок между стульчаками не было, что позволяло посетителям не лишать себя роскоши общения. Возле каждого стульчака, на расстоянии вытянутой руки, была полочка, на которой лежали салфетки с напечатанным на них текстом.
        А с внутренней стороны входной двери висел плакат, на котором крупными буквами, чтобы все могли разобрать текст, было написано:
        ХАТХА, МЕДИТАЦИЯ НА УНИТАЗЕ[1 - Глава из книги Антона Шандора Лавея «Записная книжка Дьявола»]
        Лучшее место для медитации - туалет. Если у вас есть удобное туалетное сиденье и крепкий замок на дверях, не стоит и говорить о том, какие великие мысли могут прийти к вам в голову. Мартин Лютер мечтал о протестантстве, сидя на толчке в Уиттеноергском монастыре и мы знаем, каким большим это движение стало.
        Нет места лучше, чем туалет, где человек был бы столь восприимчив к внешнему воздействию. На втором месте стоит погружение в тёплую ванну, на третьем - душ. Вот почему долгожданный телефонный звонок или звонок в дверь раздаётся именно при таких обстоятельствах. Чем беспомощней состояние человека, тем более восприимчив он. Обладая высшей степенью уединения, превосходящую ванную и душ, туалет непревзойдён в привлечении сторонних впечатлений и мыслей. Те, кто позволяют другим видеть себя принимающими душ и даже занимающимися любовью, обычно проводят черту и отказываются от зрителей в туалете. Туалет - самый священный рудимент изоляции, доступной в этой перенаселённой окружающей среде.
        Давление на позвоночник снижается при восседании на троне, ослабляя, тем самым, духовное и физическое напряжение. Гениталии полностью обнажены и не стеснены давлением одежды. Если помещение достаточно звукоизолировано или шум снаружи, в достаточной степени, скрадывает звуки, доносящиеся из туалета, то можно испускать неречевые высказывания с любой интенсивностью, частотой и из любого отверстия. Инфантильное освобождение от того, что мы вынуждены сдерживать всё остальное время, доставляет как психологическое, так и физиологическое очищение желудка.
        В таких благоприятных условиях для расслабления и восприимчивости мозг будет функционировать свободнее и шире охватит информационное поле. Многим читается лучше именно в туалете, ведь, гораздо легче поглощать одно, испуская другое.
        Некогда я был знаком с престарелым отшельником с блестящим образованием, построившим миниатюрный замок в лесах северной Калифорнии. До выхода на пенсию он управлял большой сетью театров в Англии. После переезда в США он купил небольшой участок земли в лесу, где произрастали красные деревья, и сам построил сказочную крепость из подручных материалов. Крошечные башенки и коньки возвышались над строением из дерева и камня, состоявшим из четырёх комнат.
        Чтобы упростить водопровод и газ, он соединил кухню и туалет, установив плиту рядом с толчком. Тут же находился стол, за которым он обедал. Таким образом, не вставая с унитаза, он мог готовить себе еду, переставлять её на стол и принимать пищу. Соседи в округе называли его «грязным отшельником», несмотря на то, что он безупречно одевался и обладал высокоразвитым интеллектом. Когда же престарелый борец с предрассудками умер, его маленькая крепость была переделана, и сбоку к ней пристроили раздельный санузел.
        Вероятно, строя совмещенные туалет и кухню, он хотел добиться большего, нежели просто удобства. Я часто задумываюсь - как много людей, будь у них возможность, согласились бы есть одновременно с опорожнением желудка. Каракалла, Диоклет и Нерон поступали не только так, но и шли дальше. Туалет важнее, нежели просто трон. Это святая комната.
        - А теперь посмотрим, чем здесь живут, - сказал Ты, закончив издавать характерный ректальные звуки. Сорвав с гвоздя салфетку, он начал читать:
        Психоделический опыт - это путешествие в новые сферы сознания. Границы и содержание такого опыта беспредельны, характерные черты его превосходят границы вербальных концепций, пространства-времени и индивидуальности.
        Результат, расширение сознания, может быть достигнут различными путями:
        «потеря чувствительности», упражнения Йоги, углубленной медитацией, религиозным или эстетическим экстазом, а также самопроизвольно, - не отрицая эффективности параллельных техник, стоит отметить наиболее простой и распространенный путь - употребление психоделических препаратов, таких, как ЛСД, псилоцибин, мескалин, ДМТ, и.т.д.(говоря о распространенности этого пути, заметим, что это - 1964 год, США.
        Психоделические препараты классифицированы как «экспериментальные», это означает их доступность только «квалифицированным исследователям» - в частности, практикующим психиатрам, чьи исследования поддержаны местными или федеральными органами власти.)
        Разумеется, сама по себе доза наркотика не ведет к психоделическим открытиям, наркотик срабатывает в роли «химического ключа» - он открывает сознание, освобождает нервную систему от обычных шаблонов и структур. Природа эксперимента целиком зависит от настроя и установок. Под настроем понимается подготовленность человека, включая структуру личности и его настроение в данный момент. Установки - физические параметры: погода, атмосфера помещения; социальные: чувства участников, сидящих напротив друг друга и культурные: преимущественно, взгляды на то, что считать реальностью. На это, в основном, и направлены всяческие руководства - помочь человеку осознать реальности расширенного сознания, служить дорожной картой по неисследованным землям, ставшим доступным с помощью современной науки.
        Разные исследователи - разные карты. Различные методики основаны на различных подходах- научных, эстетических, терапевтических…
        Тибетская модель, которой придерживаемся мы призвана научить человека направлять и контролировать познание таким образом, который ведет к уровню понимания, называемого в различных источниках «освобождением», «просветлением», «благодатью». Если данный манускрипт будет внимательно изучен и прочитан несколько раз перед тем, как попытки достижения результата будут предприняты, а также, если вы нашли достойного человека, который будет напоминать и направлять вас во время эксперимента, ваше сознание освободится от игр, которые образуют «личность», и от позитивных и негативных галлюцинаций, зачастую сопровождающих состояние расширенного сознания. Тибетская Книга Мертвых, на языке оригинала «Бардо Тодол» - что значит «Освобождение путем посмертного восприятия». В книге снова и снова подчеркивается, что для освобождения сознания необходимо воспринимать последовательные инструкции…
        Тибетская Книга Мертвых - описание опыта, впечатлений, испытываемых человеком в момент смерти, в промежуточной фазе длящейся сорок девять (семь раз по семь) дней, и в фазе перерождений в новую телесную форму.
        Это, однако, экзотерическая, открытая для всех сторона книги, призванная скрывать мистическое учение. Язык и символизм смертельных ритуалов Бонизма, традиционной Добуддийской Тибетской религии, были мастерски смешаны с концепциями Буддизма. Эзотерический, сокрытый смысл учения, раскрываемый этим руководством, говорит о том что смерть, описываемая в Книге Мертвых имеет отношение не к телу, а к сознанию[2 - Тимоти Лири, доктор философии; Ральф Мецнер, доктор философии; Ричард Альперт доктор философии. «Практика приема психоделиков. Руководство, основанное на Тибетской Книге Мертвых»].
        Закончив читать, Ты подтер задницу салфеткой, внимательно изучил образовавшийся на ней рисунок, бросил салфетку в дырку в стульчаке, и взял следующую.
        - А что у тебя? - спросил он.
        - Сейчас посмотрю, - ответил Трубопроводов, беря с полки салфетку.
        Вероятно, наиболее важные практические применения теория Сантьяго[3 - Фритьоф Капра «Паутина жизни. Новое научное понимание живых систем»] нашла в нейробиологии и иммунологии. Как уже отмечалось, новый взгляд на познание существенно проясняет загадку вековой давности о взаимосвязи между разумом и мозгом. Разум представляет собой не вещь, а процесс - процесс познания, тождественный процессу жизни. Мозг является специфической структурой, с помощью которой этот процесс осуществляется. Таким образом, взаимосвязь между разумом и мозгом - это взаимосвязь между процессом и структурой.
        Мозг никоим образом не является единственной структурой, вовлеченной в процесс познания. Становится все более очевидным, что иммунная система человека, равно, как и других позвоночных, представляет собой сеть не менее сложную и переплетенную, чем нервная система, и выполняет не менее важные координирующие функции. Классическая иммунология рассматривает иммунную систему как защитную систему тела, направленную вовне; её часто описывают с помощью военных метафор - армии белых кровяных клеток, генералов, солдат и т. д. Последние открытия Франциско Варелы и его коллег из Парижского университета бросают серьезный вызов этой концепции. Сегодня многие исследователи убеждены, что классический подход с его военными метафорами был одним из главных камней преткновения на пути к разгадке автоиммунных заболеваний, таких, как СПИД.
        Закончив чтение, Трубопроводов подтерся. Ощущение было странным и, в то же время, волнующим. Сам акт этого подтирания превратился для него в очень важное, глубокое в духовном смысле действие, исполненное сакральным смыслом.
        - С целью повышения культурного уровня населения необходимо обязать производителей туалетной бумаги печатать на ней высказывания видных деятелей науки, политики, культуры и искусства. Чтобы граждане могли непосредственно соприкасаться с мудростью лучших представителей человечества, - изрек Ты, надевая штаны, - пора двигать в Москву. Надо еще успеть оформить эту мысль в качестве нового законопроекта.
        - Надо вернуться, - решил Ты, когда до отправления электрички оставались считанные секунды, - пойдем, - сказав это, он вскочил с сиденья и поспешил к выходу из вагона.
        - Но следующая электричка будет только через вечность, - попытался возразить Трубопроводов, пока еще было не поздно.
        - Плевать! Он не тот человек, за кого себя выдает.
        - С чего ты взял? - спросил Трубопроводов, до конца не понимая, о ком идет речь.
        - Такой туалет не может существовать у обычного мумуковеда. Мы просто обязаны вернуться. Пошли.
        Они спрыгнули с поезда, когда тот уже начинал медленно отъезжать от платформы. Еще немного, и разговор пришлось бы отложить на неопределенный срок.
        - Вы? - удивился Сигизмунд Соевич, - но семинар уже закончился. К тому же, я не видел вас на второй половине.
        - Извините, профессор, но нам надо с вами поговорить. Дело срочное, не терпящее отлагательства.
        - Да? И о чем же вы хотите срочно поговорить? - Сигизмунд Соевич, совсем не скрывал своего нежелания вообще о чем-либо с ними говорить, несмотря даже на откровенно лестное обращение «профессор».
        - О вашем туалете.
        - Вы хотите в туалет?!
        - Нет, но ваш туалет вас выдал и, если вы нас впустите… Хотя можете и не впускать, но тогда к вам придут другие, - поспешно добавил Ты.
        - Хорошо, входите, - без всякого энтузиазма пригласил Сигизмунд Соевич, пропуская гостей в дом.
        - Так, что же, все-таки, поведал вам мой туалет, - спросил он, наливая гостям коньяк.
        - А то, что мумуковедение - это, далеко, не призвание всей вашей жизни, а, скорее, ширма, которой вы пытаетесь отгородиться от ненужного любопытства, - медленно произнес Ты.
        - Ну и что? В этом нет ничего предосудительного.
        - Согласен. Но ваши поиски…. Насколько они увенчались успехом? - спросил Ты, как-то особенно посмотрев в глаза Сигизмунду Соевичу.
        - Откуда вам это известно? - удивился он, слегка побледнев.
        - Я же сказал. Это написано у вас в туалете. Вам срочно надо обзавестись безликими удобствами ХХ века.
        - Насколько я понимаю, это не все, что вы хотите мне сказать? - не вопрошая, а, скорее, прося, произнес Сигизмунд Соевич.
        - Вы правы, но для этого мне нужно знать, что вы уже откопали.
        - Одну минуточку, - сказал Сигизмунд Соевич и пулей вылетел из гостиной.
        Вернулся он, буквально, через мгновение с несколькими видеокассетами.
        - Вы не против? - спросил он, включая видео.
        - Ничуть, - ответил Ты.
        - Прекрасно. Тогда, прежде чем смотреть этот материал, ответьте мне на один вопрос: Что вы знаете о тайных обществах?
        Трубопроводов, для которого весь предыдущий разговор был ничем иным, как китайской грамотой, не сразу понял, что вопрос адресован персонально ему. В последнее время он много читал, ставшую популярной, литературу о всяческих там масонах, иллюминатах и тамплиерах. Получив слово, он принялся пересказывать прочитанное. Но, заметив, что его не перебивают не потому, что его слова являются откровением для собеседников, а исключительно из желания дать ему договорить, быстро умолк.
        - А вы что скажете по этому поводу? - спросил Сигизмунд Соевич у Ты.
        - Я ничего не знаю о тайных обществах, - ответил он.
        - Так, уж, и ничего? - с наигранным удивлением переспросил Сигизмунд Соевич.
        - Согласитесь, нельзя назвать тайным общество, о котором говорят даже по телевизору. Поэтому любое общество, о котором я хоть что-то знаю, перестает для меня быть тайным. Отсюда следует, что тайным может быть лишь то общество, о котором у посторонних нет никакой информации.
        - Но вы не отрицаете возможность существования таких, действительно, тайных обществ?
        - Я даже уверен, что они существуют.
        - Что ж, думаю, можно приступать к просмотру видеоматериалов. Только не спрашивайте, как они попали ко мне в руки.
        - Клянусь! - несколько наигранно произнес Ты.
        Съемка велась в кабинете одной из психиатрических больниц. Камера была установлена стационарно и на экране было видно лишь белую стену, часть стола и человека в больничной пижаме на стуле для посетителей. Человек был всклокоченным и небритым. Было видно, что он сильно нервничает.
        Голос доктора (сам он находился за кадром) произнес:
        - Ляпонов Сергей Михайлович. Бывший сотрудник института бальзамирования, работавший с телом Ленина. Сергей Михайлович, расскажите, что с вами произошло в тот день?
        В переводе на нормальный язык рассказ Ляпонова выглядел примерно так:
        Случилась эта история в те времена, когда Дорогой и Любимый Леонид Ильич уже стал Покойным Дорогим и Любимым Леонидом Ильичом, но большевизм все еще оставался государственной идеологией и казался крепким и незыблемым, как медицинский спирт.
        В тот день Ляпонов, тогда еще подающий надежды сотрудник института бальзамирования, задержался на работе почти до полуночи - надо было срочно приготовить какие-то документы. По дороге домой он обнаружил, что дверь в одно из помещений приоткрыта, а из щели выбивается свет. Это было странным потому, что та дверь всегда была закрыта, и что скрывалось за ней, не знал практически никто.
        Здравый смысл настоятельно рекомендовал не лезть не в свое дело, но любопытство оказалось сильней осторожности, и Ляпов заглянул в образовавшуюся щель. Единственным, что он смог увидеть, была стена, окрашенная в серый цвет. За дверью был коридор, по ту сторону которого кто-то монотонно бубнил. Трясясь от страха, Ляпонов юркнул в коридор и закрыл за собой дверь. Несмотря на внешнюю невостребованность, коридор был ухоженным. Полы вымыты, стены покрашены, все электрические лампочки на месте. Заканчивался коридор другой дверью, за которой и находились ночные посетители. Эта дверь тоже была приоткрыта, и Ляпонов, естественно, заглянул в щель. То, что он увидел, превзошло все его ожидания.
        За дверью был огромный зал, стены и пол которого были облицованы кроваво- красным камнем. Повсюду горели свечи, и играющие на стенах блики создавали впечатление, что по стенам струится кровь.
        Посреди зала был начерчен черный круг, в него был вписан многоугольник, у каждой вершины которого был начертан иероглиф, но не азиатский или египетский, а древнеамериканский. В центре этого круга стоял трон, на котором восседал Ленин собственной персоной. Несмотря на то, что уже тогда он был практически неким аналогом восковой куклы, того, что все еще оставалось в нем от Ленина, вполне было достаточно для этого поистине ужасного красного ритуала.
        Вокруг Ленина стояли все члены политбюро ЦК КПСС. Все с красными галстуками по типу пионерских, все со свечами в левой руке и чашей в правой.
        Подле Ленина орудовал жрец в костюме Деда Мороза. В одной руке он держал маленького ребенка с зашитым суровыми нитками ртом и выколотыми глазами. В другой руке у него был ритуальный нож, которым он перерезал ребенку горло. Большую часть крови он собрал в специальный кувшин. Оставшейся окропил Ленина. Глаза вождя вспыхнули красным огнем.
        Кровь разбавили вином, после чего Дед Мороз, под торжественное пение, разлил кровь по чашам руководителей страны.
        Шокированный увиденным, Ляпонов бросился прочь. Но не тут-то было. Дед Мороз бросил ему вслед заклятие на каком-то древнем языке и все его тело обмякло. Ляпонов рухнул на пол, не имея возможности пошевелиться.
        Двое членов политбюро подхватили его под руки и втащили в зал, где бросили на пол у ног Ленина.
        Дед Мороз схватил его за волосы и поднял голову так, чтобы он мог видеть глаза Ленина.
        Ляпонов понимал, что встреча взглядом с Лениным - это хуже, чем смерть. Он давно уже слышал слухи о красной, намного более ужасной, чем любая черная, магии. Поговаривали, что Ленин является своего рода мостом между миром магического кошмара и нашей реальностью. Благодаря особому ритуальному погребению его энергетическое тело отправилось в магический красный мир, а физическая оболочка осталась здесь, у нас. Связь между телами превратилась в коридор между мирами. Поэтому большевики готовы лечь костьми, но не допустить захоронения их вождя, которое приведет к разрыву этой связи и потери власти над душами убиенных ими людей.
        Ленин, словно магнитом, притягивал внимание Ляпонова и, несмотря на всё его сопротивление, их глаза встретились. Внутри Ляпонова словно вспыхнул красный огонь. В одно мгновение Ленин уничтожил его волю и индивидуальность, но он не стал заменять их демоническими сущностями красного ада, как поступил когда-то сначала с соратниками по партии, а, потом, и с последующими руководителями советского государства. Он оставил внутри Ляпонова зияющую пустоту.
        На следующий день охранники «обнаружили» Ляпонова в состоянии острого психоза. Его отправили в специальную больницу для душевнобольных, в которой томились такие же, как он, бедолаги, из которых красные вампиры высосали все жизненные соки.
        В обычную психиатрическую больницу он попал уже после перестройки, когда пришлось раскрыть двери психушек перед мировой общественностью. Что стало с другими узниками палачей в белых халатах, Ляпонов не знал.
        - Что вы об этом скажете, господа? - спросил Сигизмунд Соевич, останавливая видеомагнитофон.
        - Не знаю. Я бы попытался продать этот сюжет киношникам, - произнес после долгой паузы Трубопроводов.
        - Интересный случай, - ушел от ответа Ты.
        - Меня в этой истории всегда поражало нечто другое. Согласитесь, несмотря на то, что это очевидный бред, в неё хочется верить. Эта история кажется настолько же невероятной, насколько и правдивой, причем, правдивой именно благодаря своей невероятности…
        - Людям, вообще, свойственно верить в самые невероятные истории. Иначе в мире не было бы столько абсурдных уже в своей основе религий, - заметил Трубопроводов.
        - Думаю, здесь кое-что другое, - печально произнес Сигизмунд Соевич, включая видеомагнитофон.
        На стуле перед камерой сидел молодой отморозок с явными признаками идиотизма на, когда-то просто глупом, лице.
        - Геннадий Яковлевич Трифонов. 19 лет, - сообщил голос доктора.
        Геннадию Яковлевичу или, попросту, психу Гене дорогу перебежал сосед Дима. Он вселился в квартиру под той, где жил Гена, примерно за год до злосчастного случая. Жил Дима вдвоем с бабушкой, которая сильно болела. Был он тихим, безобидным, спокойным мальчиком, выполняющим завет бабушки «не драться». В школе его били все, кому не лень, а те, кому было лень, гадили в его портфель или засовывали всякую дрянь в карманы его, никогда не бывшей модной, куртки.
        Ко всему прочему Дима не мог никому сказать «нет», именно поэтому он часто дежурил вместо других в классе, бегал для всех в буфет и по магазинам, а, когда устраивались вечеринки, Дима оказывался тем человеком, который всегда наводил порядок после веселья.
        Однажды Геннадий поспорил с друзьями на жменю семечек, что заставит Диму у него отсосать. У него получилось, почти без применения силы. Вскоре это стало традицией…
        Трагедия произошла незадолго до окончания школы. По привычке Геннадий ввалился к Диме без стука. Дверь у него никогда не запиралась - бабушка не любила звук звонка. Дима был возле постели бабушки. Сначала Геннадию показалось, что они мило беседуют, но, подойдя поближе, он увидел такое…
        Грудь бабушки была аккуратно вскрыта. Внутри, вместо внутренних органов были какие-то агрегаты. Дима надиктовывал на эти приборы на каком-то невообразимом птичьем языке, проверяя показания этих агрегатов.
        - А это ты? - весело сказал он, - заходи. Как видишь, я собираюсь домой, на Венеру. Ты, наверно, даже подумать не мог, что твой сосед не какое-то там чмо, а ученый с другой планеты, собирающий информацию о людях, которая доказывает, что вы - никчемный вид. Вы - вирус, болезнь, которую надо лечить. Поэтому я настоятельно буду рекомендовать Татрику приступить к санации Земли. А это тебе на память, - Дима вытащил из чрева бабушки устройство, внешне напоминающее дешевую авторучку, и выстрелил в Геннадия, окончательно превратив его из обычного полудурка в клинического идиота.
        - Ричард Олегович Боевой, - произнес голос доктора, - 57 лет, - худой изможденный мужчина. Голова полностью лишена растительности. Нет ни ресниц, ни бровей, - бывший уфолог и, вообще, исследователь всего необычного.
        - Наши стройные представления об эволюции разбиваются о реальность точно так же, как и космические реалии далеки от того безупречного порядка, который рисовала наука всего несколько лет назад, - рассказывал он, словно выступая на научном симпозиуме, - практически, каждый день люди становятся свидетелями того, что, ни под каким соусом, не вписывается в так называемые незыблемые законы природы. Люди встречаются с НЛО, малым народцем (эльфами феями и так далее), домовыми, полтергейстом, привидениями и многими, вообще не вписывающимися ни в какую классификацию, вещами.
        Конечно, ортодоксы пытаются доводить до сведения граждан свои «научные объяснения», в которых любой, более или менее грамотный человек, увидит лишь жалкий лепет и демонстрацию собственного бессилия перед бескомпромиссной демонстрацией «антинауки». Те, кого мы считали, исключительно, персонажами фольклора, оживают и проносятся перед нами, сверху нас бомбардируют всем, чем угодно, начиная от колбасных изделий и каменных топоров, заканчивая тушами слонов. Вокруг все больше встречается людей с паранормальными способностями, причем, многие из них далеко не шарлатаны, о которых так любит рассказывать разоблачительная пресса.
        Вот, только, несколько фактов[4 - Данные взяты из книге Брэда Стайгера «Загадки пространства и времени».]:
        В штате Иллинойс в могильных курганах найдены римские монеты. В Кентукки, в доисторическом поселении индейцев возле Эддивилла была обнаружена железная вилка. В 1966 г, в Эквадоре нашли японскую глиняную посуду, относящуюся к периоду йомон (3000 лет до н. э.). В США и Канаде до сих пор обнаруживают в джунглях руины викингов. В джунглях Веракруса разбросаны огромные каменные головы с негроидными чертами лица. У реки Сискехэнна возле Винфилда (Пенсильвания) найдена глиняная дощечка со следами клинописи, описывающей заем ассирийского купца в Каппадокии примерно в 1900 г. до н. э. В 1910 году в селении Флора-Виста в Нью-Мексико маленький мальчик откопал две каменные пластинки, на которых (среди прочего) были нарисованы 2 слона. В конце 1972 г. Джеффри Дин из Бактона (Англия) поймал на рыбалке треску и внутри обнаружил бронзовую монету, которая, позднее, была отнесена специалистами к римским монетам IV века и оценена в 240 долларов. В джунглях Новой Гвинеи в 18 милях от берега, в непроходимой чаще, были найдены остатки французского автомобиля выпуска 1961 г. Вблизи не было ни одной автомобильной дороги.
25 ноября 1961 г. Р. А. Финней смог свидетельствовать о том, что когда возле Элизабеттона (Теннесси) с неба упала тонна полиэтиленовой пленки, никакого самолета вблизи не было.
        И так далее. Нечто подобное происходит, практически, каждый день.
        Вслед за Жаком Валле[5 - Жак Валле - специалист- компьютерщик, в прошлом консультант НАСА, ныне - президент фирмы «Эуролинк Интернейшнл»:] Ричард Олегович пришел к выводу, что все эти «штучки» - феномены примерно одного порядка. То есть, и за НЛО, и за чертовщиной, и за этими находками стоят одни и те же «лица». Дальше было 15 лет непрерывных поисков виновников всех этих безобразий.
        Буквально, перед самой болезнью, к нему в руки попал один интересный документ, в котором рассказывалось о группе людей, косящих под бомжей и идиотов, тогда, как, на самом деле они - агенты истинных хозяев нашей планеты, для которых нет преград ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем.
        Едва он расплатился за документ, его навестили известные в кругах уфологов «люди в черном». Они не стали его ни пугать, ни шантажировать, а просто прыснули в лицо какой-то жидкостью из баллончика. Это привело к острому психозу, с последующим лечением в психиатрической клинике.
        Перед камерой мужчина на вид чуть старше сорока лет.
        - Колкин Семен Валентинович, 38 лет, - объявляет доктор, - не так давно доктор Колкин был главным врачом частной наркологической больницы. Наркоманов он не любил и относился к ним без какой-либо жалости.
        - Они прекрасно знали, на что идут, - говорил он, - пусть, даже, только на подсознательном уровне. Каждый из тех, кто перешагивает барьер употребления серьезной наркоты, прекрасно понимает, что его ждет. Эти люди - медленные самоубийцы, чувствующие себя лишними на этой земле. Если бы на этом можно было поставить точку, с ними, вообще, не стоило бы и возиться, но каждый ширка - это еще и гуру, проповедующий культ кайфа. С этой стороной наркоты и боролся в своей клинике доктор Колкин.
        Договорившись с директорами ближайших школ, он водил по своей больнице школьников, показывая им истинное лицо наркотической ломки. Надо сказать, метод был действенным. Не думаю, что многие из тех, кто видел этот кошмар своими глазами, захотят испробовать его на себе.
        Все это было уничтожено из гуманных соображений. Колкина объявили чуть ли не нацистским преступником, злостно надругающимся над своими пациентами. Затем его выгнали из больницы и, даже, чуть было не посадили в тюрьму. Людям нельзя говорить правду о наркотиках, - объяснили ему тет-а-тет в одном из высоких кабинетов.
        Тогда бывший доктор Колкин решил организовать частное расследование. Реальность его ошеломила. Оказывается, во всем мире службы, сражающиеся с наркотиками, в первую очередь ведут войну с психоделиками, веществами, расширяющими сознание до способности воспринимать и синтезировать иные реальности, несмотря на то, что, в случае правильного применения (качество препарата, обстановка, дозировка, установка), психоделики способны излечивать целый ряд серьезных психиатрических отклонений, не говоря уже о менее прикладном применении. Запрещая психоделию, людям, буквально, впихивали опиаты, кокаин и кучу синтетических наркотиков, превращающих человека в умирающего раба. Тем же, кто не хотел идти на самоубийство, «позволяли» довольствоваться марихуаной.
        Кто- то очень четко следит за тем, чтобы никто не смел выходить за границы строго детерминированной реальности, которой нас закармливают с детства.
        Когда Колкин попытался опубликовать результаты своих исследований, к нему явились далеко не мифические люди в штатском. Его отвезли в одну из тех клиник, где диссидентов превращали в олигофренов. Там ему сделали укольчик, и…
        …доктор Колкин пополнил коллекцию Сигизмунда Соевича.
        - Я провел собственное расследование, - произнес Сигизмунд Соевич, - выключив видеомагнитофон, - все эти люди были когда-то совершенно нормальными. Потом в их жизни произошло НЕЧТО, полностью лишившее их рассудка. Я не хочу сказать, что те вещи, которые они рассказывали, действительно имели место. Но что-то с ними, действительно, произошло. С чем-то они пересеклись в один, не самый удачный в их жизни, момент.
        - И вы начали искать? - спросил Ты.
        - И я начал искать, - согласился Сигизмунд Соевич.
        - Зачем?
        - Не знаю. Зачем люди едут открывать Америку или смотрят сутками в звездное небо?
        - А вы не боитесь, что сами сможете пополнить свою коллекцию?
        - Боюсь. Но я боюсь ментов, боюсь правительства, боюсь машин… Если потакать своему страху, нельзя сделать ни одного шага.
        - Должен сказать вам, Сигизмунд Соевич…, - заговорил Ты, чеканя каждое слово, - не все так однозначно. И прежде, чем с чем-то встречаться, станьте тем, кто сможет справиться с этой встречей. Вы знаете, что надо делать, и делайте пока только это. Вам понятно?
        Ошеломленный Сигизмунд Соевич согласно кивнул.
        - Тогда, удачи, - сказав это, Ты схватил Трубопроводова за руку и буквально выволок его из дома.
        - Пошли быстрей, пока он не опомнился. Трубопроводов не решился о чем-либо спрашивать друга.
        Здание суда находилось сразу за овощным рынком и своим видом напоминало больше гигантский общественный туалет, лишенный каких-либо удобств, чем прибежище Фемиды. Внутри оно тоже вполне годилось на то, чтобы быть ярким символом состояния той честности, принципиальности и неподкупности, которые царят в нашей правоохранительной системе.
        Судья Макаров, который должен был решать судьбу Трубопроводова, принимал в зале № 23. Перед кабинетом, в ожидании своей участи, толпились люди. Помахав перед их носом каким-то удостоверением, Ты вошел в зал суда.
        - Трубопроводов, - громко крикнул секретарь в приоткрытую дверь.
        Трубопроводов вошел. Залом суда служил кабинет «чиновника средней руки». Внутри было трое: судья, секретарь и Ты в качестве адвоката.
        - Трубопроводов? - спросил судья, тупо посмотрев на него красными с похмелья глазами в обрамлении тяжелых опухших век.
        - Трубопроводов, - согласился с ним Трубопроводов.
        - Шесть месяцев в городской больнице № 17. Вопросы есть?
        - Вопросов нет, - ответил за него Ты.
        - Тогда, следующий.
        Выйдя из зала суда, Трубопроводов потребовал объяснений.
        - А что тут объяснять? - начал Ты, - Когда-то, давным-давно, еще на заре советской власти, Первый Здравоохранительный Мудила Николай Александрович Семашко заявил, что хороший врач всегда прокормит себя сам, поэтому врачам можно и не платить, или платить сущую ерунду, чтобы они могли сдавать с этой суммы взносы и платить налоги. Эта мысль оказалась настолько популярной среди правящего сословия, что её приняли как аксиому. Врачам не платили ни при советском строе, ни после него, заставив их действовать, подобно войску Золотой орды, которое, правда, так себя вело только на оккупированных территориях. Позже по этому принципу стали существовать милиция и учителя, ну, да не о них сейчас речь.
        В общем, система, худо-бедно, работала. Врачи совмещали свои обязанности с обязанностями рекетиров, обеспечивая себя, кто как мог. А в медицинских институтах, что совершенно парадоксально, до последних лет был даже конкурс.
        Все изменилось, когда подстегиваемая кликой брызжущих злобой журналюг, прокуратура решила взяться за врачей и навести, раз и навсегда, порядок в здравоохранении. Конечно, кампании против врачей были и раньше, но, если тогда они носили больше показушный характер, то теперь война с взятками и врачебными ошибками велась не на жизнь, а насмерть. При этом, платить врачам так и не стали, резонно решив, что минимальная зарплата за такой труд после в общей сложности 10 лет учебы как раз то, что надо.
        Вскоре в больницах остались одни клинические идиоты. Врачи - кто сел, кто уволился. Медицинские институты закрылись за ненадобностью - абитуриенты стали их обходить десятой дорогой.
        Тогда-то и был принят закон, согласно которому за незначительные, а потом и за более серьезные преступления, начали приговаривать к работе в больницах в качестве медперсонала.
        - Так, что, следующие шесть месяцев ты будешь лечить людей, - закончил свой рассказ Ты.
        - Но ведь я ничего в этом не понимаю!
        - А никто теперь в этом не понимает. Тех, кто хоть что-то способен понять, в медицину хрен затянешь. Так, что, единственная альтернатива преступникам - это лица, которых даже в дворники не возьмут. Да и те сто раз подумают, прежде чем обречь себя на белый халат.
        - А как же люди?
        - Люди? Нормальные люди тоже стараются держаться подальше от больниц. Те, у кого есть деньги, едут туда, где врачи имеют достойную зарплату, а у кого денег нет, мирно отдают богу душу дома. Так, что, в больницу сейчас ходят только отмороженные кретины и экстремалы.
        Больница № 17 была типичной городской больницей. Тому, кто хочет узнать, как она выглядит, я предлагаю сходить в любую городскую больницу.
        В отделе кадров бесцветная дамочка лет двадцати пяти, проштамповав постановление суда, сказала:
        - Вы направляетесь в терапевтическое отделение. Это на третьем этаже. Заведующая - Больхер Анна Яковлевна. Её кабинет - номер 5. Она вам все объяснит.
        Сказав «спасибо» сотруднице отдела кадров, Трубопроводов отправился на третий этаж. Постучав, он заглянул в кабинет. Анна Яковлевна Больхер, женщина «старой закалки», читала историю болезни, держа во рту неприкуренную папиросу. Как позже сказали Трубопроводову, она получила эту должность за махинации с жильем.
        - Слушаю вас, - произнесла Анна Яковлевна, не вынимая изо рта папиросу.
        - Я направлен к вам на работу.
        - Давайте бумагу.
        Расписавшись в постановлении суда, она внимательно посмотрела на Трубопроводова из-под лобья. Не исподлобья, не из подлобья, а именно из-под лобья.
        - Значит так, - заговорила она, после минутной паузы, - работая в моем отделении, ты должен всегда помнить следующее: Будучи врачом, ты имеешь только одно право - быть изнасилованным во все отверстия за малейший промах. Поэтому, если ты не хочешь оказаться в тюрьме или в шкуре учителя начальных классов, всегда вовремя и грамотно заполняй историю, и отправляй всех пациентов дальше по этапу, даже, если решишь, что действительно сможешь кого-нибудь вылечить. Помни, вероятность неприятности прямо пропорциональна произведению количества поставленных диагнозов, данных рекомендаций и выписанных рецептов. Поэтому все, что ты должен выписывать - это направления, либо к другим специалистам, либо в другую больницу. Это понятно?
        - Понятно, - ответил Трубопроводов.
        - Тогда получи белый халат и можешь быть свободен. Завтра в 8 утра приступишь к работе.
        К сожалению, из дневника Трубопроводова исчезла большая часть страниц, посвященных описанию его работы в больницеи мне ничего другого не остается, как привести те несколько зарисовок, которые я смог отыскать:
        Борис Валентинович Довольный. Это настоящий гений от медицины. Глядя на то, как он управляется с больными, невольно начинаешь представлять себе почтовую сортировочную машину или тысячерукого Шиву, работающего на вокзале с наперстками.
        Едва взглянув на больного, он сразу же определяет, к какому врачу его нужно переслать. Довольный - это единственный человек, у которого под дверью никогда не бывает очереди.
        Во время перерыва он обычно медитирует на бренность, представляя себе нескончаемый путь пациента: его рождение; потом жизнь в виде бесконечного и бесконечно безрезультатного движения от одного врача к другому… и так до самой смерти. Он называет это Большим забегом имени Дарвина, в котором выживает только сильнейший.
        - Тебе никогда не бывает их жалко? - однажды спросил я.
        - Бывает, - ответил он, - но, что поделаешь… К тому же, эти люди опасны. Никто не знает, что может прийти в голову человеку, додумавшемуся явиться в районную поликлинику. Я уж не говорю о том, что мы - врачи. И наша задача не впадать в демагогию, а совершать свой поистине Великий Моисеев труд.
        Я так и не узнал, за что он стал врачом.
        Иван Арсеньевич Дубль. Патологоанатом. На воле был директором кладбища. Попался на том, что вместе с приятелем на продажу разводил на бесхозных трупах опарышей.
        Его философия проста и вполне логична.
        Труп - это просто труп, - частенько говорил он, вскрывая очередного подопечного, - и сейчас уже совершенно непростительно потакать человеческому идиотизму в виде ОСОБОГО отношения к мертвым телам своих собратьев. Подобное отношение вредно и опасно, потому что под кладбища отдаются огромные территории; уничтожается лес для производства гробов; кремация загрязняет окружающую среду… К тому же, уничтожаются миллионы тонн превосходного сырья, которое можно перерабатывать на удобрения, на альтернативное топливо, на мыло, в конце концов. А почему нет? Используя в хозяйстве трупы, можно облегчить жизнь живым.
        Не думаю, что, оказавшись в больнице, да, еще и в такой должности, он оставил свое великое дело. Кстати, каждый раз, когда к нему приходят за анализами друзья, он пытается угостить их своей фирменной настойкой, но никто не соглашается её пить. Заканчивается эта часть дневника двумя странными вопросами, обведенными в рамку:
        «При чём тут Сириус, и какого хрена им надо? И кто такой Ересиарх?» И всё же, кое-что о жизни Трубопроводова в больнице мне удалось выяснить.
        Узнав, что жить ему, в общем-то, негде, заведующая отделением поселила Трубопроводова в одной из больничных палат с отдельным входом. Теоретически, палата была со всеми удобствами, но горячей водой там давно уже и не пахло, поэтому мыться приходилось в душевой котельной.
        В котельной жил и работал Валентин Истомин, похожий на котельщика, как негр на руководителя ку-клукс-клана. Причем, если во врачи мог залететь кто угодно, то котельщик был человеком вольным по определению. Было Истомину чуть больше тридцати. На улице на него никто бы не обратил внимания, но, если бы Трубопроводова попросили охарактеризовать его в двух словах, он бы наверняка назвал Истомина человеком-загадкой. Умный, образованный, эрудированный, Истомин умудрялся, практически, всегда оставаться в тени. Он был со всеми приветлив, но всегда сохранял в отношениях с людьми некую дистанцию, которую никто не смог преодолеть.
        Трубопроводов, который, по причине своей чистоплотности, каждый день заходил в котельную, тоже всеми силами старался пробиться к Истомину, но ему это тоже не удавалось. Котельщик всегда был приветлив, никогда не отказывался сыграть в шахматишки после душа, но на большее он не велся.
        И однажды Трубопроводов понял причину такого его поведения. Как обычно, после душа они играли в шахматы, когда в котельную вошел дворник с рынка, расположенного по соседству с больницей. Это тоже был мужчина чуть старше тридцати лет. Похож он был на Джеймса Бонда, играющего роль дворника.
        - Долой долоев, - сказал он, входя в котельную.
        - Привет, заходи, - ответил Валентин.
        Добрый день, - сказал он Трубопроводову, но руки не подал и не представился. Без всяких намеков Трубопроводов понял, что он здесь лишний. Поэтому, проиграв, по-быстрому, партию, он отправился к себе, размышляя над значением весьма странной фразы: «долой долоев».
        Ночью Трубопроводову приснился Ересиарх.
        - Закон синхронистичности верен потому, что они используют клоны чисел, - сказал Ересиарх.
        - Ну и что? - спросил ни хрена не понявший Трубопроводов.
        - Подумай сам, - ответил Ересиарх.
        - Чего такой хмурый? - спросил котельщик, когда Трубопроводов забежал побриться перед работой.
        - Сон не выходит из головы.
        - И что тебе приснилось?
        - Какой-то Ересиарх.
        - Что-о?!!
        - Я сам толком не понял.
        - Тогда приходи сегодня вечером, ближе к десяти часам.
        - Хорошо, - ответил Трубопроводов.
        Весь день это приглашение не давало ему покоя и, едва дождавшись девяти часов, он отправился в котельную.
        - Я не сильно рано? - спросил он.
        - Как раз, есть время для шахмат, - ответил Валентин.
        В 9-30 пришел Бонд «в костюме дворника».
        - Долой долоев, - сказал он.
        - Долоев долой, - ответил Валентин.
        Войдя, Бонд несколько удивленно посмотрел на Трубопроводова.
        - Его отметил Ересиарх, - пояснил Истомин.
        - Рад знакомству, - сказал дворник, приветливо улыбаясь Трубопроводову, - Алексей, - представился он.
        - Максим.
        Минут через пять пришла прекрасная принцесса в костюме Золушки. Она, почему-то, работала уборщицей в хлебном магазине, несмотря на прекрасное образование и воспитание, которые ей так и не удалось полностью скрыть.
        - Долой долоев, - сказала она.
        - Долоев долой, - ответили мужчины.
        Еще через пять минут в котельную ввалились диспетчер платного туалета, сторож с овощной базы, курьер, и вахтерша общежития палеонтологов. Все, как на подбор, молодые, красивые, породистые.
        - Можно начинать, - сказал Валентин, когда часы пробили 10.
        Все разом посмотрели на Трубопроводова.
        - Сегодня ты здесь среди нас потому, что за тебя поручился сам Ересиарх. Сейчас у тебя есть выбор: либо ты говоришь «да» и становишься одним из нас, либо - «нет», и тогда мы больше никогда не увидимся. Пока ты не принял решения, ты остаешься чужим, а чужим мы ничего не объясняем. Другого шанса мы тоже не даем. И, прежде, чем дать ответ, прислушайся к тому, кто сидит у тебя внутри. Подожди, пока он не скажет свое слово.
        - Я говорю «да», - произнес кто-то ртом Трубопроводова.
        - Тогда исполни ритуал.
        Валентин наложил Трубопроводову повязку на рот, затем трижды хлопнул в ладоши. Все сразу же повскакивали с мест. Каждый бросился выполнять свою часть работы.
        Буквально, через минуту мужчины притащили в комнату огромный чан на трех ногах. Пока они наполняли его водой, женщины сорвали с Трубопроводова всю одежду. Они пришли к финишу одновременно.
        После этого Трубопроводова посадили в котел. Валентин снял повязку со рта и поднес к губам Трубопроводова бокал с жидкостью цвета чистейшего рубина. После того, как Трубопроводов выпил все до последней капли, остальные участники ритуала быстро разделись и, взявшись за руки, принялись водить хоровод вокруг чана, читая, с торжественной интонацией, хором стихи Корнея Чуковского.
        У Трубопроводова все поплыло перед глазами. Комната исчезла. Вместо неё появилось бесконечное пространство, залитое серебристым светом. Трубопроводов лежал на спине на операционном столе. Руки, ноги и голова были неподвижно зафиксированы. Остальные стояли вокруг стола. Они медленно читали странный текст:
        О, Максим!
        Пришло время ощутить новую Явь.
        Твое эго и твои игры скоро увянут,
        И ты предстанешь перед Чистым светом,
        И вещи будут, как пустота, как пустота и чистое небо.
        И обнаженный интеллект, как вакуум, прозрачен,
        Назови этот свет собой, и станешь им.
        Максим!
        Смерть идет к тебе, смерть, но не гибель.
        Помни, сознание умрет и вновь родится.
        Воспользуйся моментом смерти и
        Приобретешь совершенство, Просветление.
        Помни, все живущее - едино.
        Держи курс на Чистый Свет, и ты постигнешь
        Значение слов Понимание и Любовь.
        Если ты не можешь удержаться и выпадаешь
        в контакт с миром, Помни:
        Галлюцинации - это урок.
        Они научат понимать себя и мир.
        Твои глаза теперь без покрывала,
        И с нервов спадает мох.
        Смотри и помни, что все живущее - едино!
        Держись за чувство Чистого Света.
        Он проведет тебя через видения и научит, как
        Войти в новую жизнь.
        О, Максим!
        Держись за Чистый Свет и помни,
        Свет - энергия
        Бесконечного пламени жизни.
        Если ты видишь море, море суматошного цвета,
        Не бойся: в этих морях еще никто не тонул,
        Это море - ты.
        Слейся с ним и раствори его в себе.
        Помни также, за ширмой Майя,
        Скрывается Финальная Реальность - Пустота, Ничто.
        Ты сам, лишенный формы и цвета - Пустота.
        Финальная Реальность, Свет, - Ничто.
        За пламенем жизни, священное молчание -
        Ничто, Улыбка Будды. Нет мыслей, нет видений,
        цвета, - есть пустота.
        Интеллект сияет блажен и молчалив - это Просветление.
        Стань Буддой, осознай пустоту и сохрани осознание[6 - Цитата из книги Тимоти Лири, Ральфа Мецнера, Ричарда Альперта «Практика приема психоделиков. Руководство, основанное на Тибетской Книге Мертвых»].
        Закончив петь, мужчины надели сварочные маски, а женщины притащили из светящейся пустоты странное устройство, похожее на сюрреалистический пылесос. Надев темные очки, они принялись тщательно пылесосить Трубопроводова до тех пор, пока мысли, чувства, а, потом, и плоть не переместились во чрево пылесоса. Теперь Трубопроводов был на столе в своем освобожденном состоянии.
        Операционную сменила шикарно обставленная приемная. Трубопроводов ждал, сидя на стуле для посетителей. На нем был фрак, а роль бабочки играла висельная петля. Напротив, за столом секретаря сидела прекраснейшая из женщин, воистину - сама Красота.
        Зазвонил телефон.
        - Поняла, - сказала красавица в трубку, а, затем, уже Трубопроводову, - она ждет.
        В кабинете, в шикарном кресле сидела Сивая Кобыла и листала журнал, посвященный квантовой литературе. Чуть в стороне работал телевизор.
        Ожидавший увидеть все, что угодно, но только не это, Трубопроводов застыл на пороге.
        Диктор сказал: - По прогнозам хронологов, завтра, на большей части России, ожидается вторник.
        - Что таращишься, как дед-Таращ? - спросила Кобыла, глянув на Трубопроводова в двойной лорнет, - Проходи, садись.
        Прежде, чем сесть, Трубопроводов произнес:
        Три цвета познают покой
        В той песни без нот
        Что поют на заре Молчаливые Девы
        Не открывая рта.
        - Как трогательно, - немного язвительно заметила Кобыла, когда Трубопроводов устроился в удобном кресле. Отложив журнал, она взяла со стола небольшую шкатулку, в которой лежали уже забитые косяки, и закурила.
        - Тебе не предлагаю, - сказала она, - ты и так уже докатился до того, что болтаешь с курящими дурь Кобылами. Ладно, прежде чем мы с тобой перейдем к более высоким материям, ответь мне на такой, казалось бы, известный любому идиоту вопрос: какова форма Земли? Можешь не вдаваться в детали.
        - Тогда я скажу, что она округлая, - ответил Трубопроводов, предчувствуя, что в этом вопросе спрятан подвох.
        - С чего ты взял? - удивленно спросила Кобыла.
        Трубопроводов непонимающе уставился на неё.
        - Тебе так сказали? - участливо поинтересовалась она.
        - Нет, но существует масса способов это проверить. Достаточно сделать ряд измерений. К тому же, люди, ведь, летают в космос, смотрят в телескопы, и потом…
        - Но ведь ты не делал никаких измерений, не был в космосе, боюсь, что не видел ни одного космонавта, ни разу не заглядывал в телескоп. Я права?
        - Да, - признался Трубопроводов.
        - То есть, о форме Земли, как и о многом другом, тебе просто сказали, причем, со ссылкой на авторитеты, с приведением внушающих доверие аргументов и голословных, для тебя, результатов экспериментов. И ты поверил. ТЫ ПРОСТО ПОВЕРИЛ. И, сейчас если тебе сказать, что миром правит масштабный сатанинский заговор, и ученые, вместе с политиками, выдумали все это для того, чтобы дискредитировать в глазах людей абсолютно истинный текст Священного Писания, ты назовешь это бредом. Причем, опять же, только потому, что уже веришь в округлость Земли и авторитет науки.
        Но, если бы авторитетные люди, в свое время, сообщили тебе, что Земля плоская, а мир в руках сатаны и потому все говорят, что она круглая, и по телевизору показывают сварганенные в кинопавильонах фильмы, ты бы ни за что не поверил в то, что она Круглая. Причем, ты бы даже не стал бы и пытаться что-либо измерять. Ведь, так?
        - Так, - согласился с ней Трубопроводов.
        - Вот на этих, поистине общечеловеческих качествах, и играют долои.
        - Долои? - переспросил Трубопроводов.
        - Долои, - повторила Кобыла, - это такие человекообразные люди, которые поклоняются Догме, независимо от её содержания, и готовы убить любого, кто с ней не согласен. Любое мыслящее существо они считают врагом и набрасываются на него с криком: «Долой!». Это они распяли Христа, а уже их дети кричали «Долой!» с его именем на устах. Это они превратили науку в новую инквизицию. Это они придумали политкорректность и цензуру. Это они борются за нравственность. Везде, где есть нетерпимость и навязывание своего видения мира, там правят долои. Хуже всего то, что это даже не заговор - заговору можно противостоять. Это поведение свойственно природе самих долоев, и здесь уже ничего поделать нельзя. Или можно? - она хитро посмотрела на Трубопроводова.
        Трубопроводов благоразумно промолчал.
        - По-своему, долои - проклятый богом вид, - продолжила Кобыла, - они и шагу не могут ступить за пределы своей трехмерности. Даже того же таракана эти человекоподобные существа будут воспринимать исключительно в виде трехмерной проекции, которая бесконечно далека от поистине великолепной природы этого существа. Я, например, для них - говорящая лошадь в полном расцвете сил, тогда, как, на самом деле я, как минимум - это процесс от моего зачатия до моей смерти.
        И, если бы не одно «но», долоям можно было бы даже посочувствовать. Это «но» заключается в том, что, вместо того, чтобы принять свою ущербность, они объявили, что весь Мир тоже трехмерный, а тех, кто с этим не согласны, надо сжигать на кострах, сажать в тюрьмы или лечить в психиатрических больницах. А с этим мы уже не можем согласиться ни под каким видом. Ну, да, бог с ними. В Африке живет племя догонов. И знаешь, что это означает?
        Трубопроводов, конечно, читал о догонах, но что имеет в виду Кобыла, он не знал.
        - А означает это только то, что раз они - догоны, то все остальные - недогоны.
        Было субботнее утро и Трубопроводов наслаждался отдыхом после тяжелой рабочей недели. Он давно уже проснулся, но тело, буквально, требовало покоя, а душа была с ним полностью согласна. Но судьбе не было угодно даровать ему отдых.
        Не удосужившись постучать, в палату-квартиру вошел Ты.
        - Долой долоев, - сказал он, снимая пальто.
        - Ты?! - от удивления Трубопроводов подскочил в кровати.
        - Мне кажется, иногда ты очень эмоционально произносишь мое имя.
        - Но как ты?..
        - Узнал про Орден Сивой Кобылы? Если бы ты был Ватсоном, я бы сказал: «Элементарно». А так, я просто замечу, чисто вскользь, что имею к этому ордену некоторое отношение. Кстати, раз мы заговорили об ордене. Тебе уже сообщили, что твоя дальнейшая инициация возможна только после того, как ты разгадаешь загадку приветствия?
        - Ты о «долой долоев»?
        - Именно. В самой этой фразе зарыта целая стая собак и, пока ты не обнаружишь хотя бы одну, Сивая Кобыла не раскроет для тебя рта.
        - Прямо звук хлопка одной ладони.
        - Не совсем. Кстати, ты можешь думать и одеваться одновременно. Это не запрещено.
        - Я не хочу никуда идти.
        - А придется. Сегодня тебя ждет сюрприз. Причем, несмотря на твое пакостное настроение, весьма приятный.
        - Куда ты хочешь меня втянуть на этот раз? - спросил Трубопроводов, ожидая от друга очередного подвоха.
        - Сегодняшний сюрприз для тебя готовит «Молодежный клуб «Экстремал».
        - Но я терпеть не могу прыжков без парашюта и прочие идиотские увеселения в этом духе.
        - Ты говоришь о сборищах адреналиновых наркоманов, тогда, как, «Молодежный клуб «Экстремал» - это, действительно, экстремальный клуб. Там тебе не предложат шляться, хрен знает зачем, по бездорожью, жрать пауков и спать на снегу. У них есть кое-что покруче. Например, соревнование - кто быстрее сможет открыть свое дело совершенно честно, без взяток, и продержаться, хотя бы, месяц. Одно время эта игра была их визитной карточкой, пока клиенты не поняли, что в неё невозможно выиграть.
        - Терпеть не могу чиновников ни в каком виде.
        - А тебе и не придется их терпеть. Я рассказал в клубе о тебе, и они пообещали сделать настоящий сюрприз, который надолго запомнится тебе с положительной стороны. Если бы я знал, что они задумали, я бы проговорился… Так, что, для меня это тоже сюрприз.
        Помещение клуба уже само по себе выглядело экстремально. Приобретая для своих целей бывший «Дом пионеров», экстремалы решили сохранить колорит пионерской действительности. Разве, что, на входной двери они написали золотыми буквами: «Целенаправленность - добродетель посещения сортира». Повсюду на стенах висели пионерские транспаранты и лозунги, которые выглядели постсюрреалистическим маразмом. Трубопроводов поймал себя на том, что раньше он просто не обращал внимания на всю эту идеологическую пошлятину.
        Сверившись с информацией на пригласительном билете, Ты, постучав, открыл дверь пятого кабинета. Внутри, под обезглавленной скульптурой Ленина, сидела авангардного вида женщина с папиросой в зубах. Её голова была тщательно выбрита и покрашена в сиреневый цвет.
        - У нас заказ на имя Трубопроводова, - сказал Ты, входя после друга в кабинет.
        - Очень хорошо, господа, - отреагировала дамочка, - присаживайтесь.
        - Витюша, зайди ко мне, - сказала она в телефонную трубку, затем обратилась к гостям, - Кто из вас Трубопроводов?
        - Он, - показал пальцем на друга Ты.
        - Очень приятно. Можете называть меня Елизаветой. Сегодня для вас мы приготовили весьма захватывающее, на мой взгляд, приключение. Как вы относитесь к охоте?
        - Разве, что, к охоте на скинхедов. Я не люблю убивать животных, - ответил Трубопроводов.
        - А никого убивать не придется. Даже, к моему сожалению, скинхедов.
        - Фотоохоту я тоже не люблю.
        - Не волнуйтесь, мы учли все ваши психологические особенности, о которых рассказал нам ваш друг. Можете быть уверены, наша охота вам понравится.
        В кабинет вошел юноша визажистской наружности.
        - А это наш стилист Витюша, - представила его Елизавета, - передаю вас ему.
        - Пойдемте за мной, - пригласил он.
        Пройдя немного по коридору, они вошли в комнату, соединявшую в себе салон красоты, ателье и театральную костюмерную.
        - Надеюсь, господа, вы знакомы с рассказами или фильмом про Дживса и Вустера? - поинтересовался Витюша.
        - Я смотрел пару фильмов, - ответил Трубопроводов.
        - Очень хорошо. Дело в том, что вы отправляетесь на охоту примерно в ту эпоху (начало ХХ века), и я дожен придать вам соответствующую внешность.
        Примерно часа через полтора Ты и Трубопроводов выглядели точно, как британские состоятельные балбесы 20-х годов. Закончив работу, Витюша снял телефонную трубку и несколько раз нажал на рычаг.
        - Сейчас за вами придут, - пояснил он.
        Буквально, в следующее мгновение появился человек в костюме водителя.
        - Здравствуйте, я - Григорий, сценарист и режиссер вашей охоты, - представился он, - пойдемте, машины уже ждут.
        И точно. У главного входа стоял легковой автомобиль и два фургона всё той же эпохи.
        - А зачем грузовики? - спросил Ты.
        - Там инвентарь и аксессуары.
        - А куда мы едем? - поинтересовался Трубопроводов, когда между домами начал мелькать Кремль.
        - На Красную площадь.
        - Зачем?
        - Как зачем? Охотиться, - ответ Григория прозвучал настолько обыденно, словно охота на Красной площади была чем-то само собой разумеющимся.
        - Охотиться?!! - в один голос воскликнули Ты с Трубопроводовым.
        - А разве вам не объяснили? - теперь уже удивился Григорий.
        - Представьте себе, - съязвил Трубопроводов.
        - Мы взяли разрешение, якобы, на съемки фильма. Так, что, все, можно сказать, вполне легально и официально. Для этого мы и выдумали, кстати, весь маскарад с эпохой начала века.
        - Никогда не думал, что это возможно! - восторженно произнес Трубопроводов, до которого, наконец, дошло, какая незабываемая охота ждет его впереди.
        - Приехали, - сказал Григорий, останавливая машину в двух шагах от Мавзолея.
        Из грузовиков, словно солдаты на показательных учениях, посыпались люди. Буквально, через несколько минут, на площади появились палатка и настоящий костер, на котором грелся котелок с чаем.
        - Сразу же после чая начнем, - предупредил Григорий, посмотрев на часы, - а пока можете немного размять ноги или что-нибудь почитать. Мы, конечно, не библиотека, но пара газет найдется.
        - Давайте газеты, - согласился Ты.
        - Ты читаешь газеты? - удивился Трубопроводов.
        - Только, когда охочусь на Красной площади, - ответил Ты, безучастно перелистывая страницы, - а, вообще, иногда я люблю почитать между строк.
        - А это как?
        - Необходимо «читать», то есть, внимательно и вдумчиво пробегать глазами каждый пробел между строчками, причем так, чтобы глаза умудрялись не читать слова выше или ниже пробела.
        - И на хрена тебе это?
        - Это помогает очистить мозги от всякого дерьма. Попробуй.
        Тем, кто никогда не занимался подобными вещами, надо сказать, что чтение между строк - дело не из легких. Как Трубопроводов ни пытался, больше двух строк зараз ему одолеть не удавалось. От напряжения начала болеть голова.
        От окончательного фиаско Трубопроводова спас чай. Он был крепким, душистым, попахивал дымком. Наверно, такой чай получался в настоящем медном самоваре…
        - Получите оружие, - сказал Григорий, вручая Трубопроводову «маузер», а Ты - «трехлинейку», - как только услышите лай собак, прячьтесь за грузовиками и ждите, - объяснил он, - надеюсь, вы знаете, как этим пользоваться?
        - Все нормально, - успокоил его Ты.
        - Я никогда не стрелял из такого, - признался Трубопроводов, когда Григорий умчался по своим делам.
        - Снимаешь с предохранителя и жмешь на курок. Остальное он сделает сам.
        Вскоре послышался возбужденный лай собак, преследующих добычу, а, чуть позже, и испуганный рокот мотора. Вскоре на Красную площадь выскочил убегающий от собак небольшой трактор. Скорее всего, он управлялся дистанционно, так как внутри никого не было. В окружении стаи собак он выглядел странным постиндустриальным животным, испуганно бегущим от опасности. Конечно, никакая собака не могла бы причинить ему вреда, но, влекомый древними инстинктами, этот. совсем еще молодой, агрегат не сумел противостоять своему механическому страху. Завидев мирно стоящие грузовики, трактор бросился к ним, ища защиты там, где его поджидала смерть.
        - А вот и дичь, - азартно потирая руки, сказал Григорий.
        - Что? - удивился Трубопроводов.
        - Сегодня у нас охота на трактор. Вы же сами не хотели никого убивать.
        - Но…
        - Приготовьтесь, он приближается. Как только протрубит рог, собаки разбегутся, и тогда начинайте стрелять. Иначе он сможет уйти. Главное, не пораньте собак и друг друга.
        Рог протрубил, когда трактор приблизился на оптимальное для атаки расстояние. Собаки, как и предупреждал Григорий, бросились врассыпную. Охотники открыли огонь. Стреляло человек десять, так, что, машина оказалась под настоящим свинцовым дождем. Взревев, трактор начал метаться в разные стороны, ища спасительную брешь в диспозиции противника. Каждый выстрел приносил ему боль и увечья в виде разбитых стекол, фар, простреленных протекторов и отметин в стальном корпусе. Несмотря на раны, двигатель продолжал надрывно работать. Пули так и не смогли повредить жизненно важные органы машины.
        Собрав в кулак все свои силы, трактор рванул туда, откуда его пригнали в эту западню собаки. Он уже был практически спасен, когда перед ним вырос человек в матросской форме и с гранатой в руке. Выкрикнув что-то матерное, он, через разбитое лобовое стекло, запустил гранату в кабину и, сразу же, бросился в сторону и на землю.
        Прогремел взрыв. Взревев в последний раз, трактор затих. Он был повержен. Со всех сторон к нему бросились люди с огнетушителями и приспособлениями для разделки его стальной плоти. Отрезанные куски бережно относили к очагу, возле которого уже начали суетиться повара.
        - Что они делают? - удивился Трубопроводов, глядя на то, как один из поваров принялся ловко фаршировать металлической стружкой масляный фильтр.
        - Готовят еду, - невозмутимо ответил Григорий.
        - Они хотят, чтобы мы это ели?
        - Конечно, а иначе охота превратится в банальное убийство ради праздного развлечения, а это несовместимо с философией нашего клуба.
        - Но это же несъедобно! - выдавил из себя Трубопроводов.
        - Обычно да, но наши повара способны творить чудеса и совершать невозможное. Вот увидите, этот трактор будет самым вкусным блюдом, которое вы когда-либо пробовали.
        Трубопроводов со сложным чувством наблюдал, как накрывают на стол. С одной стороны, он чувствовал себя неизлечимым пациентом дурдома «Снегурочка». С другой, ему казалось, что все это сон, и он вот-вот должен проснуться. Ситуация выглядела еще более нелепой оттого, что остальные, и даже Ты, воспринимали происходящее, как нечто само собой разумеющееся.
        Но желаемое пробуждение так и не настало, даже когда позвали к столу. Перед Трубопроводовым поставили тарелку с фаршированным форсункой куском протектора с гарниром из проводов, политых моторным маслом. Все принялись за еду. Трубопроводов смотрел и не верил своим глазам. Только когда Григорий проглотил вторую порцию подшипника, он решился попробовать еду. Протектор легко накололся на вилку. Отрезав кусочек ножом, Трубопроводов с видом идиота осторожно положил его в рот, готовясь немедленно выплюнуть. Каково же было его удивление, когда вместо резины он ощутил нечто необычайно нежное и вкусное.
        Трактор был просто великолепен, несмотря на то, что этого не могло быть. Конечно, в глубине души Трубопроводов верил («понимал» было бы не слишком верным словом), что повара подменили запчасти на настоящую еду, но он готов был дать голову на отсечение, что готовили именно трактор, так как он внимательно наблюдал за всем процессом приготовления.
        Не найдя объяснений, Трубопроводов решил просто есть. Тем более, что было, действительно, чертовски вкусно.
        Поле, бескрайнее поле или бескрайний луг. Настоящее зеленое море, уходящее за горизонт. И только с одной стороны, у самого горизонта, виднелось озеро и небольшой лесок.
        Повсюду были люди. Молодые и старые, бедные и богатые, крепкие и изможденные… И у каждого был свой крест. Эти кресты поражали своим разнообразием форм, размеров и материала, из которого они были изготовлены. Одни кресты были тяжелыми и огромными. Другие - маленькими, как дамские сумочки или, даже, как те, что носят обычно на шее, как украшение. Они были каменные, золотые, железные, деревянные, бумажные, глиняные, песчаные, водяные… Были даже кресты из помыслов и слов.
        - Молодой человек! Молодой человек! - услышал Трубопроводов визгливый женский голос. Такими голосами обычно обладают бывшие работники культуры и, бывшие же, комсомольские вожаки.
        Он оглянулся. К нему бежала, путаясь в большом поролоновом кресте, что делало её бег более чем забавным, одна из тех бойких дамочек, которым вера в, по-коммунистически, светлое будущее не мешает обивать пороги всех доступных церквей и храмов. Со своим крестом она была похожа на Ленина с надувным бревном.
        - Молодой человек! Вы потеряли свой крест! - с явным сочувствием его горю сообщила она.
        - Это невозможно, - спокойно ответил Трубопроводов.
        - Извините, - растерялась она, - мне показалась, что на вас его нет, и я…
        - Вы правы, его нет, но я ничего не терял.
        - Как?! - она не верила своим ушам.
        - А так, что у меня его просто нет.
        - Но, почему?
        - Потому, что он мне не нужен.
        - Но так нельзя! - она раскрывала и закрывала рот, как выброшенная на берег доисторическая рыбина, - у каждого должен быть крест. Так завещал нам господь.
        - Но зачем?
        - Чтобы с честью его нести. Посмотрите на этих людей. Видите, у каждого свой крест. Или вы думаете, что все они ошибаются, а вы один правы?
        - Я не знаю, куда и зачем идут эти люди. Да, мне это и не интересно.
        - Как, вы не знаете, что такое идти, плечом к плечу, с теми…
        - Не знаю. К тому же, для этого тоже не обязательно тащить на себе крест.
        - Не кощунствуйте! Господь заповедовал нести крест, а не рассуждать. В этом заключена его любовь, которая…
        - Я предпочитаю другую любовь.
        - Вы даже не представляете, чего лишаете себя этими рассуждениями! Вы лишаете себя смысла.
        - Какого?
        - Такого, который в кресте. Чтобы его понять, надо стать одним из нас, надо взвалить на себя посильный крест и нести до тех пор, пока его нельзя будет сбросить и насладиться отдыхом после дел праведных…
        - Но я уже наслаждаюсь отдыхом. К тому же, многие так и не могут сбросить свой крест, - сказал Трубопроводов, указывая на надгробье, над которым возвышался огромный стальной крест.
        - Замолчи немедленно! Иначе тебя лишат права сбросить свой крест! А это… - не найдя нужного слова, она медленно затряслась.
        - Ну и что? Зачем мне право сбросить крест, если я уже от него свободен.
        - Подумай! Ты обрекаешь себя на жизнь отщепенца! Подумай, пока у тебя еще есть шанс стать одним из нас!
        - Но я не хочу быть одним из вас.
        - Тогда, ради чего ты будешь жить?
        - Мало ли. Ради солнца, ради воды, ради кружки пива. В мире полно интересных вещей. Гораздо более интересных, чем перемещение тяжестей крестообразной формы.
        Женщина затряслась от бессильной злобы. Сжав кулаки, она принялась что-то кричать об участи тех, кто ослушался воли Распределителя крестов, но Трубопроводов её больше не слушал. Оставив её, с её крестом и её злобой, он бодро зашагал прочь от этой толпы, навстречу солнцу, навстречу ветру, навстречу свежему воздуху. Трубопроводову стало смешно, как люди, превратившие собственную жизнь в проклятие, умудряются на полном серьезе грозить проклятием тем, кто, пусть даже безуспешно, пытается сделать её праздником здесь, сейчас, всегда. А, больше всего его веселило то, что всегда находятся те, кто готов им верить, готов взваливать на себя этот крест и тащить вслед за другими, не имея никакого понятия о том, кому, зачем и для чего, вообще, это надо.
        Думаю, нет большей глупости, чем пытаться описывать похмелье. Во-первых, все знают, что это такое, а во-вторых, с похмельем, как и с любовью, действительность сильней любых слов.
        Очнулся Трубопроводов от тяжелого сна в чужой квартире, что его совсем не удивило. Комната выглядела приличной во всех отношениях. А в соседней комнате мирно беседовали люди. Убедившись, что он одет, Трубопроводов пошел в народ.
        Народ сидел за накрытым столом, совмещая трапезу с беседой. Из всех трапезующих Трубопроводов узнал только Ты. Кроме него, за столом были: Мужчина лет пятидесяти в пенсне и с чеховской бородкой; Молодой крепыш, чуть старше сорока, про которого так и хотелось добавить «в штатском». «Штатским» был серый костюм в голубую полосочку, надетый на белоснежную рубашку без галстука; И, не лишенная привлекательности, дамочка лет тридцати, весь облик которой выдавал в ней особый вид интеллектуально-поэтической бляди.
        - Прошу к столу, - радушно пригласил Чехов, - Катенька, обслужи человека.
        Эта фраза заставила Трубопроводова несколько покраснеть. Катенька же бодро принесла с кухни комплект посуды. Затем она наполнила тарелку Трубопроводова едой, а рюмку - коньяком. Осознав причину изменения цвета лица Трубопроводова, она, чуть заметно, улыбнулась. Коньяк был принят как лекарство.
        - Мы тут обсуждаем взгляд Кирилла Федоровича на «Мастера и Маргариту». И, знаешь, лично мне он показался более, чем оригинальным, - сообщил другу Ты.
        По телевизору, только что, начали показывать новый фильм, который и послужил катализатором для поднятия этой темы.
        - Кирилл Федорович, - попросила Катенька, - введите молодого человека в курс дела.
        - Вы, случайно, не читали книгу Роберта Темпла «Мистерия Сириуса»? - спросил Кирилл Федорович, которым оказался человек с чеховской бородкой.
        Слово «Сириус» показалось Трубопроводову знакомым, но он предпочел не напрягать мозги, тем более. что Кирилл Федорович так и рвался в бой со своими объяснениями.
        - Так, вот, в своей книге Роберт Темпл приводит неопровержимые доказательства того, что 5000-3000 лет до нашей эры произошел палеоконтакт, следы которого обнаруживаются как в египетском, так и в шумерском наследии. Не говоря уже о сенсационном открытии, связанном со знаниями африканского племени догонов, которые передавали из поколения в поколение сведения, в частности, об устройстве космоса и о звездной системе Сириуса. Некоторые из этих вещей были открыты нашими учеными только в 1995 году.
        - Позвольте вам возразить, любезнейший Кирилл Федорович, - перебил его человек в штатском.
        - Конечно, Андрюша. Если тебе есть что возразить.
        - Я хотел бы попросить вас не использовать термины вроде «неопровержимые доказательства».
        - Почему?
        - Видите ли. Несколько лет назад, когда я занимался изучением наследия Ленина, я вдруг понял, что не могу ответить на наиболее главный вопрос: «А был ли вообще такой человек, Ульянов-Ленин?» Конечно, на первый взгляд любому нормальному человеку этот вопрос покажется верхом идиотизма. А не на первый?
        Не на первый - мы имеем энное количество бумаги, написанное одной рукой, имеем фотографии, свидетельства современников, фрагменты кинохроники и, даже, тело в мавзолее. Казалось бы, что еще нужно? Однако, как я понял, все эти свидетельства являются настолько же доказательствами, как трава является доказательством существование бога, крылья - ангелов, а сера - дьявола. Чем больше я углублялся в тему, тем больше осознавал, что тот самый Ленин, которого мы все знаем - миф, а в Мавзолее, вообще, лежит непонятно что.
        - Это уже попахивает шизофренией, - заметила Катенька.
        - Позвольте мне кое-что процитировать[7 - А именно книгу Роберта Антона Уилсона: «Моя жизнь после смерти».]:
        «В августе 1968 года испанское правительство на острове Ивиса бросило за решетку человека за создание большого цикла набросков и картин - прекрасных, невероятно лирических произведений, которые «Арт Экспертс» признал шедеврами.
        Тюремное заключение этого Создателя Шедевров не было цензурой в обычном эротическом или религиозном смысле. Никто ни разу не обвинил этого художника в политической некорректности. Его арестовали по сугубо техническим соображениям. Дело в том, что он ставил под своими работами чужое имя, точнее говоря, подписывал их чужими именами. Такими, например, как Пикассо, Ван Гог, Модильяни и Матисс.»
        - Речь идет об Эль Мире или Эльмире де Хори, который использовал до сотни псевдонимов. Так вот, своим «творчеством» этот человек спустил в унитаз не только институт экспертизы, как таковой, - многие его работы были и остаются признанными работами тех мастеров, чьи имена стоят на картинах, - но и сам факт существования полотен Пикассо, Ван Гога, Матисса и других, не менее известных мастеров живописи. Теперь, чтобы быть точным, нужно говорить, «предположительно» каждый раз, когда речь заходит о принадлежности чего-либо кому-либо.
        Вся история строится исключительно на предположениях, и история Ленина или Булгакова не является исключением. Более того, в замке Иф есть камера, в которой сидел Эдмон Дантес, есть свидетельства, есть те, чьи предки знали его лично. В Лондоне существует квартира Шерлока Холмса, а в начале века Соединенные Штаты Америки подверглись нападению марсиан. Как потом объяснили людям, это была всего лишь оригинальная постановка Войны Миров[8 - В 1938 году псевдодокументальная радиоинсценировка фантастического романа Г. Уэллса «Война миров», поставленная Орсоном Уэллсом, была разыграна столь реалистично, что многие слушатели поверили в высадку марсиан в штате Нью- Джерси и поддались панике.].
        - Если следовать вашей логике, Андрюша, - вмешалась Катенька, - нельзя быть уверенным даже в собственном существовании, не говоря уже об окружающих. Вот вы, например, - обратилась она к Трубопроводову, - как вы можете быть уверены, что мы - это мы, а не люди, выдающие себя за нас. Да и, можем ли мы быть уверены, что вы - первопроходец Трубопроводов, а не мошенник, выдающий себя за него? Согласитесь, принципиально верного ответа на этот вопрос нет и быть не может.
        - А я вообще не тот человек, который тот человек, - хитро подмигнув, сообщил Ты.
        - Давайте вернемся к Булгакову, - предложил Трубопроводов, которому от этой всепоглощающей неопределенности стало не по себе.
        - Так, вот, - продолжил Кирилл Федорович, - примерно 5-3 тысячи лет назад нашу планету посетили земноводные существа, прилетевшие из звездной системы Сириуса. Они-то и дали людям тот толчок, который привел их на путь цивилизации. Считать этот факт абсолютно доказанным мешает лишь то давление на общественное сознание, которое оказывает ортодоксальная наука, ставшая современной инквизицией, борющейся с ересью, и мировые спецслужбы.
        Несколько менее доказанным, но вполне логически оправданным, может быть предположение, что, задав нам направление развития, эти ребята создали некую присматривающую за нами структуру или тайный Орден Пса, так как Сириус с древних времен ещё называется Псом. Именно Орден Пса стоял за всеми тайными обществами, включая масонов, иллюминатов и даже иезуитов. Для всех профанов это был орден, сражающийся за мировое господство. Но им самим мировое господство было нужно, как нам царская корона в мире улиток или глистов. На самом деле Орден Пса занимался моделированием и исследованием нашего поведения в различных ситуациях.
        При чём здесь Булгаков? Очень, даже, при чём. Его «Мастер и Маргарита» - это намек с намеком. Возьмем, для примера, вторую главу, где Пилат беседует с Иешуа, - Кирилл Федорович достал с полки книгу и принялся читать:
        «- Левий Матвей, - охотно объяснил арестант, - он был сборщиком податей, и я с ним встретился впервые на дороге в Виффагии, там, где углом выходит фиговый сад, и разговорился с ним. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, - тут арестант усмехнулся, - я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово…»
        Так он впервые намекает Пилату, который, как любой представитель власти столь высокого уровня, был связан с Орденом Пса, на то, что тоже имеет к этому Ордену непосредственное отношение. Далее:
        «И вновь он услышал голос:
        - Истина, прежде всего, в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет.
        (…)
        - Ну вот, все и кончилось, - говорил арестованный, благожелательно поглядывая на Пилата, - и я чрезвычайно этому рад. Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется, - арестант повернулся, прищурился на солнце, - позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека.»
        Иешуа второй раз намекает на Пса, и даже демонстрирует кое-что из того арсенала, которым наделил его Орден. На этот раз Пилат осознает, с кем имеет дело. Но Пилат связан правилами игры, и он не может помиловать человека, пусть даже инспектора с Сириуса, который так говорил о власти цезаря:
        «- В числе прочего я говорил, - рассказывал арестант, - что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.»
        Пилат вынужден подписать смертный приговор, но позже, в разговоре с первосвященником Каифой, он буквально требует, чтобы тот своей властью помиловал Иешуа. Когда же тот отказывается, Пилат говорит:
        «- О нет! - Воскликнул Пилат, и с каждым словом ему становилось все легче и легче: не нужно было больше притворяться, не нужно было подбирать слова, - слишком много ты жаловался кесарю на меня, и настал теперь мой час, Каифа! Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. И не водою из соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Варраввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью!»
        Но на самом деле он пугает Каифу не Римом, а более страшной силой - Сириусом.
        Другим инспектором Сириуса был Воланд. Его магия - это магия опережения. Как следует из закона Артура Кларка, любая принципиально более передовая технология выглядит как магия, и чем более она опережает нашу, тем более для нас она будет выглядеть волшебной. Конечно, «Мастер и Маргарита» - это не роман о тайнах Сириуса, но это намек товарищу Сталину или ставленнику Пса (как и всякий диктатор, он подчинялся Ордену), что Михаил Афанасьевич тоже знаком с неким Псом, дружба с которым делает его персону неприкосновенной. Поэтому Сталин буквально взял шефство над абсолютно антисоветским Булгаковым.
        Кстати, шуточки в Воландовском духе далеко не изобретение Михаила Афанасьевича. Приведу только один пример, - Кирилл Федорович взял другую книгу[9 - Роберт Антон Уилсон. «Моя жизнь после смерти»]:
        «Однажды в 1908 году на одной из улиц Питтсбурга к двум полицейским подошла собака, вежливо сказала: «Доброе утро», - и затем растаяла в клубах зеленого дыма.
        - Опираясь на современные кибернетические модели нейрологических процессов, можно изложить эту историю более объективно, сказав, что некоторые сигналы, полученные нервной системой каждого из этих детективов, были организованы их метапрограммистом так, что у них возникло впечатление, будто с ними поздоровалась собака, которая затем исчезла в клубах зеленого дыма.
        - (…)
        - Давайте вернемся к этим незадачливым детективам из Питтсбурга и попытаемся пойти по другому пути. Какой-то ученый неземного происхождения, обладающий парапсихологическими способностями, которые опережают уровень наших способностей всего на каких-то пару миллионов лет, посылает «мысленную проекцию» говорящей собаки на эту улицу, а, затем, заставляет её исчезнуть в клубах зеленого дыма. Он хочет увидеть, как прореагируют два профессиональных детектива, когда их модель реальности внезапно разрушится. (Такое явление внезапного разрушения персональной модели реальности называется в психологии когнитивным диссонансом. Пережив такое состояние, люди становятся либо очень гибкими агностиками, либо стойкими шизофрениками.)»
        И, если копнуть литературу на эту тему, можно найти массу весьма интересных примеров.
        - А как это соотносится с теорией Великого Пендаля? - спросил Ты у Катеньки.
        - Прекрасно, потому что никак, - ответила она, - дело в том, что теория Великого Пендаля подходит к вопросам бытия, несколько, с другой стороны. Под Великим Пендалем мы понимаем то нечто, что задает нам определенный импульс движения по жизненному пути. В этом Великий Пендаль чем-то сродни сатанинскому Сатане, который является ничем иным, как силой, отвечающей за развитие этого мира, и не имеет ничего общего со своим христианским однофамильцем, которого лучше именовать Сотоной.
        Теория великого Пендаля, в отличие от других подобных теорий, рассматривает только прикладной аспект этого явления. Мы не вдаемся в изучение природы Пендаля, а пытаемся понять, что нам с ним делать. Причем, существует как минимум 3 варианта поведения: Столкновение, когда человек движется навстречу Пендалю; Уход, когда человек уворачивается или теряет шанс; Использование, когда человек использует энергию Пендаля примерно так, как используют силу противника в Айки-до. Выбрать правильное поведение или оптимальную стартовую позицию помогает то, что Пендаль о своем приближении информирует знаками. Поэтому, в первую очередь, мы учимся читать знаки.
        - А я прозевал свой знак, - признался Трубопроводов, - это произошло примерно год назад. Возвращаясь из гаража, я увидел, как с дерева, совершенно без всякой причины, упала небольшая ветка. Она свалилась на дорогу к моим ногам. Дня через три с того же дерева упала другая ветка. Тоже совершенно без всякой причины и тоже к моим ногам. Кастанеда писал, что подобным образом Неведомое приглашает нас на встречу с собой. Увидев подобный знак, надо остановиться на том месте и немного подождать, чтобы… Но дело в том, что Кастанеду я перечитал значительно позже. Возможно, я просто не был готов к той встрече, на которую меня приглашали.
        - Возможно, - согласилась Катенька.
        На мгновение у Трубопроводова помутилось в глазах, и он, вдруг, очутился в каком-то лекционном зале. Лектор бубнил с трибуны:
        - Ярким примером может служить мультфильм «Крошка енот». Если кто не помнит, это мультфильм про то, как маленький енот пошел на пруд за сладкой осокой, но, увидев в воде свое отражение, испугался. Тогда он попытался напугать того, кто сидит в пруду, и чем страшней становился сам, тем страшней оказывалось его отражение. В конце концов, он смог помириться со своим отражением, просто ему улыбнувшись. Так вот, уважаемые слушатели, пруд - это не что иное, как подсознание, в отражении которого мы видим свой образ. Осока - это то, что Будда называл нирваной, а улыбка - Путь.
        Бред какой-то, - подумал Трубопроводов, - то ли фрейдистский, толи пелевинский, толи берновский… Теперь, уже, хрен его разберешь.
        - Никому не верь, - Трубопроводов отчетливо услышал голос Ересиарха, - они все говорят правду.
        Эта история произошла в начале 90-х или, даже, в конце 80-х годов. Сейчас уже трудно вспомнить точную дату. Андрей тогда был молодым перспективным сотрудником… неважно, какого ведомства или службы…
        Он отдыхал с друзьями на подмосковной даче. Тихий семейный отдых с женами или официальными подругами.
        Телефон зазвенел в самый разгар веселья.
        - Я жду тебя у себя. Немедленно, - услышал Андрей голос начальника.
        - Слушаюсь, - ответил он, проклиная себя за то, что повелся на уговоры жены и провел телефон на дачу.
        - Я ненадолго, - сказал он друзьям, садясь в машину.
        - В Семашкинской произошло ЧП, - начал вводить его в курс дела шеф, - исчез один из пациентов. (Мы назовем его К). Все подробности тебе расскажет главный врач Синицын Павел Георгиевич. Дело это очень деликатное, так, что, постарайся, чтобы все прошло без какого-либо шума. Докладывать будешь мне лично. Если что понадобится, обращайся тоже лично ко мне. В любое время суток. Понятно?
        - Так точно, - ответил Андрей.
        - Тогда приступай к выполнению.
        Дело, действительно, было деликатным…
        Семашкинская больница, или психиатрическая больница имени Семашко, была одним из тех заведений, где большую часть пациентов лечили от недостаточной любви к Советской Родине или к отдельным её представителям. Говоря проще, Семашкинская больница была местом, где при помощи довольно-таки простой терапии политических сумасшедших превращали в психов обыкновенных с развитым прогрессирующим слабоумием. Происходило это по благородному тихо и деликатно до тех пор, пока адепты гласности не решили устроить в подобного рода лечебницах «дни открытых дверей» для всяческих представителей международных правозащитных организаций. Разумеется, в ожидании таких проверок в больницах спешно наводили порядок, избавляясь от всех улик, особенно живых.
        Надо сказать, что, далеко, не все врачи, лечившие диссидентов, были «палачами» или «церберами большевиков». Многие из них совершенно искренне считали, что их пациенты действительно больны, и старались им помочь. Бытует же мнение, что Иисус был шизофреником, а Магомет - эпилептиком и параноиком. Тем более, что достаточно взглянуть глазами «опытного специалиста» на биографии наших борцов за свободу, чтобы понять те мотивы, которые двигали большинством врачей. Кстати, в, так сказать, демократических странах в психиатрии творилось практически тоже самое. Это уже значительно позже появилось такое понятие, как презумпция психического здоровья, а тогда…
        В Семашкинской больнице все обстояло именно так, как потом начали писать в плохих детективах на злобу дня. Там прекрасно понимали, что и с кем они делают. Причем, далеко, не из идейных соображений. Там был спецпаёк, распределение жилья, возможность проводить научные исследования… Настоящий рай при условии нежелания видеть в пациентах людей. Кстати, в Семашкинскую больницу гостей старались не пускать - на всякий случай господа демократы решили сохранить её, как тот бронепоезд, что стоит на запасном пути.
        Главный врач больницы, Синицын Павел Георгиевич, был мужчиной видным. Наверно, из него вышел бы прекрасный игрок, так как он совсем не выдавал своего смятения. И, если бы не профессиональные навыки, Андрей мог бы решить, что он совершенно спокоен.
        - Пациент К исчез из больницы прошлой ночью, - рассказывал Синицын, - вместе с ним исчезла история болезни, исчезли все выписки и все записи в журналах. Его, словно бы, никогда и не было. Это мы уже выяснили позже. После того, как было обнаружено тело его лечащего врача, Бориса Леонидовича Пасечного, который, по официальной версии, скончался у себя дома от обширного инфаркта. Жил он один, поэтому «скорую» никто не вызвал… Обнаружили его только утром, когда, узнав о ЧП, мы послали к нему людей - телефон все время был занят. Трубка лежала не на месте.
        - Что вы можете сказать об этом вашем К? - спросил Андрей.
        - Ничего. Все вопросы, связанные с К, решал лично Пасечный. Это был его особый и единственный пациент, так, что, его смерть вместе с исчезновением бумаг… Хотя, спросите, на всякий случай, Войцехову Галину Александровну. У них с Пасечным были достаточно близкие отношения. Так, что, поговорите с ней. Возможно, она что-то и знает.
        - Где я могу её найти?
        - В третьем отделении.
        Галину Александровну он нашел в беседке возле больничного корпуса. Несмотря на ужасный вид, - она выглядела так, словно её только что сняли с креста, - она была красивой женщиной около тридцати лет.
        - Я хотел бы с вами поговорить о пациенте К, - сообщил Андрей, представившись Галине.
        - Вы знаете, а, ведь, я решила тогда, что это бред, - начала она свой рассказ, закурив сигарету.
        К был пациентом особым. Специально для него было перестроено здание пятого корпуса. Из нескольких больничных палат соорудили что-то вроде отдельной пяти-комнатной квартиры со всеми удобствами и отдельным входом. Обставлена она была так, что даже какой-нибудь первый секретарь райкома партии, увидев её, повесился бы от зависти. Из персонала больницы доступ к К имел только Пасечный. Остальным, под страхом смерти, было запрещено вообще как-либо контактировать с этим пациентом. Даже за кивок головы в ответ на его приветствие можно было навсегда исчезнуть из больницы, причем, исчезнуть так, что тебя никто не найдет.
        Кормили его из кремлевских закромов. Еду привозили на одной и той же черной «Волге» с правительственными номерами одни и те же люди, которые тоже ни с кем не вступали в контакт. После обеда К выходил прогуляться в парк. В это время в его палате производилась уборка. Уборщицу, опять же, привозили на черной «Волге». Когда уборка заканчивалась, он возвращался к себе.
        Никакого психиатрического лечения он не получал. Ему разрешалось выпивать, курить, покуривать марихуану. По четвергам к нему привозили женщину. Один или два раза в месяц на той же «Волге» его увозили из больницы на пару дней…
        Примерно месяц назад у Пасечного случилось сильнейшее пищевое отравление. Настолько сильное, что его пришлось положить под капельницу.
        - Сходи к нему, - попросил он Галину.
        - Ты забыл, что это запрещено, - она инстинктивно не хотела иметь ничего общего с этой тайной и старалась держаться подальше от загадочного пациента.
        - Здесь я решаю, что запрещено, а что нет, - резко ответил Пасечный.
        Она уже знала, что, когда он в таком настроении, с ним лучше не спорить.
        - А где Борис Леонидович? - удивленно спросил К. увидев Галину вместо Пасечного.
        - Сегодня я за него, - ответила она.
        - Какой приятный сюрприз, - мягко произнес он, - проходите. Прошу вас к столу. Шампанское? Коньяк? Виски?
        - Мне нельзя, я…
        - Тогда коньяк, - сказал он, доставая из шкафа бокалы.
        Галина вдруг поняла, что не сможет отказаться от приглашения этого странного человека.
        - Вы даже не представляете себе, как я рад нашей встрече, - сказал он, угощая Галину блинами с икрой, - я собираюсь скоро покинуть это прибежище и встреча с человеком, которому я могу рассказать…
        Считается, что Ленин умер в 18.50 21 января 1924 г. на руках у Крупской…
        Так, вот, никакой Крупской там не было и в помине. Примерно в 4 часа дня её попросили пойти подышать свежим воздухом. К тому времени она уже знала, что проявлять характер не только бесполезно, но и опасно. Как сказал ей чуть позже товарищ Сталин, она не единственный претендент на роль вдовы вождя.
        Когда она ушла, в комнату вошли трое - Александр Нубов и два его ассистента. Александр Нубов… Это имя не встретишь нигде, даже в самых секретных документах. Он лично следил за тем, чтобы не оставлять следов. Говорят, даже сам Сталин боялся этого человека.
        - Приветствую тебя, - сказал Нубов на столь древнем языке, что во времена строительства Сфинкса он уже считался мертвым.
        Несмотря на то, что к тому времени Ленин был практически невменяемым, он узнал своего гостя. На его лице появилось выражение ужаса. Он хотел что-то сказать, но так и не смог произнести ни звука.
        - Успокойся, - сказал Нубов, - мы знаем, что многие из этих сосудов плохо влияют на таких как ты, превращая вас в одержимых их страстями. Ты нуждаешься в лечении, а потом…, - он развел руками.
        Ассистенты уже начали подготовку. Прикинув расстояние, один из них начал рисовать на полу «магическую звезду». Другой - устанавливать в её узловых точках предметы, которые они принесли с собой. По большей части это были правильные геометрические фигуры, изготовленные из абсолютно черного материала, настолько черного, что каждая из этих фигур казалась бесконечной тьмой.
        Разместив оборудование, они подняли с кровати тело Ленина и перенесли его в центр «магической звезды». Нубов произнес несколько коротких отрывистых слов на том же древнем языке. Послышался легкий щелчок. На какое-то мгновение пространство вокруг «звезды» озарила яркая вспышка абсолютно черного света. Ленин издал громкий, нечеловеческий крик. Из его тела вырвалась серая тень. Она начала биться внутри потоков черного света, который должен был заставить её войти в одну из геометрических фигур. Но прибор выключился слишком рано. Тень вырвалась на свободу.
        - Вот, б. дь! - выругался Нубов, - проверьте тело.
        - Он мертв, - констатировал один из ассистентов.
        - Давайте его на кровать, - распорядился Нубов.
        Уничтожив все следы своего пребывания, они покинули комнату.
        22 января в 3.30 утра на первом заседании комиссии по похоронам во главе с Дзержинским было принято решение заказать цинковый гроб. Могилу решили вырыть у Кремлевской стены рядом с могилой Свердлова.
        В средине того же дня врач патологоанатом Алексей Иванович Абрикосов произвел вскрытие и первое бальзамирование тела с помощью введения раствора: формалин, хлорид цинка, спирт, глицерин и вода. Совершенно непригодная смесь для длительного хранения.
        Несмотря на то, что посмертная участь вождя, фактически, была решена задолго до самого рождения Ленина, попытки придать его тело земле продолжались вплоть до 25 января. 25 января было принято официальное решение: «Идя навстречу желанию, заявленному многочисленными делегациями и обращениями к ЦИК Союза в целях предоставления всем желающим, которые не успеют прибыть в Москву ко дню похорон, возможности проститься с любимым вождем, Президиум ЦИК постановил:
        1. Гроб с останками Владимира Ильича сохранить в склепе, сделав последний доступным для обозрения.
        2. Склеп соорудить у Кремлевской стены на Красной площади среди братских могил борцов Октябрьской революции».
        27 января в 16.00 закрытый гроб с телом Ленина был помещен во временный склеп. Мавзолей появился чуть позже. Деревянный был построен 1 августа 1924 года, а каменный только 7 ноября 1930 года.
        Сначала тело Ленина было решено заморозить. Предложил эту идею инженер Красин. Его поддержали Дзержинский и Молотов. Оборудование было заказано в Германии. Но прежде, чем оно было изготовлено, наступила весна. Тело Ленина начало разлагаться. Надо было срочно что-то предпринимать.
        Историческая встреча произошла в кабинете Дзержинского. Именно там Нубов познакомился с академиком Збарским.
        - Для всех я буду вашим ассистентом. Официально же меня, вообще, нет и никогда не было, - сказал он в конце этой встречи.
        Бальзамировать тело Ленина взялся профессор из Харькова Владимир Петрович Воробьев. Помогали ему Збарский, профессор Карузин и три ассистента - Шабадаш, Журавлев и Замковский. И, конечно же, Нубов. Сам процесс бальзамирования решили провести в помещении склепа.
        Согласно официальной версии, 5 марта 1924 года по предложению экспертов из трупа Ленина было удалено содержание грудной и брюшной полостей. 26 марта начинается бальзамирование оставшейся оболочки трупа. Эксперимент был признан удачным.
        На самом деле все было далеко не так.
        - Боже! Его невозможно… - дрожащим голосом произнес Воробьев, осмотрев тело Ленина. Будучи человеком разумным, он понимал, чем им всем грозила неудача.
        - Голову… Вы можете спасти голову? - спросил Нубов.
        - Боюсь, что это тоже невозможно, - ответил профессор, - это конец…
        - Спокойно, товарищи, - уверенно произнес Нубов, - приступайте к работе с телом. Остальное я беру на себя.
        - Простите, но…
        - Делайте, что он говорит, - оборвал Воробьева Збарский.
        Через несколько бесконечных часов привезли «новое» тело. Оно было еще теплым.
        - Сможете превратить его в Ленина? - спросил Нубов.
        - Но, ведь, это подлог! - возмутился Воробьев.
        - Вы забываете, что партия доверила вам создание символа коммунизма и революции, и наша задача - сохранить этот символ. Символ, а не плоть. Приступайте, профессор. Отсюда вы выйдете только героем. К тому же, у всех нас есть семьи… Или вы об этом забыли?
        Так начался 4-х месячный ритуал бальзамирования тела человека, похожего на Ленина.
        За время работы над телом Нубов зарекомендовал себя прекрасным знатоком не только древнего искусства бальзамирования, но и искусства общения с людьми. Свои бесценные замечания по поводу процесса он умудрялся излагать так, чтобы никоим образом не подорвать авторитет профессора Воробьева и других коллег.
        Спустя несколько дней, в начале апреля…
        - Здравствуйте, товарищи, - сказал Нубов, входя в склеп, - извините за опоздание (он пришел на сорок минут позже назначенного времени). Уверяю вас, если бы не одно неотложное дело, я ни за что бы себе этого не позволил.
        Вслед за ним в помещение склепа вошел человек в форме ГПУ. В руках у него была покрытая иероглифами старинная шкатулка.
        - Содержимое этого (он произнес неизвестное и, практически, непроизносимое слово) должно быть помещено в тело, - сказал он.
        Взяв шкатулку, он благоговейно поставил её на стол рядом с телом вождя, затем, произнеся что-то на незнакомом языке, снял с неё крышку. Внутри лежали мумифицированные останки какого-то животного. Скорее всего, небольшого пса.
        - Это же святотатство! - возмутился Воробьев.
        - Послушайте, коллеги, - с металлическими нотками в голосе произнес Нубов, - нравится вам это, или нет, но (опять непроизносимое слово) будет покоиться в теле вождя. Это единственное, что имеет значение. Либо вы признаете это, либо признает кто-то другой. Вам понятно?
        Бальзамировщики нехотя взялись за работу. Их до глубины души возмущало то, во что их втянул Нубов. Но, помня, как он решил вопрос с телом, они предпочли ему не перечить. У каждого были семьи.
        1 августа 1924 года мавзолей был открыт для посещения. Миллионы людей хлынули туда, чтобы засвидетельствовать свои чувства покоящемуся там человекозверю.
        Воробьев скончался в 1937 году после операции по удалению почки с доброкачественной опухолью. Сбарский был арестован в 1952 году и вышел на свободу через год после смерти Сталина. Умер он от сердечного приступа, прямо во время лекции в Первом Московском медицинском институте.
        Уже значительно позже, во время перестройки, специалисты по вялотекущей исторической магии начнут писать о темных силах, связанных с культом мертвого тела. Будут говорить о сатанизме большевиков, о черной магии, о том, что в июле 1924 года, в мгновения ока, на пустом месте была создана целая наука, первый же опыт которой оказался сверхъестественно удачным. Будут писать о том, что здание Мавзолея, построенное в 1930 году по проекту некоего Алексея Щусева, сына смотрителя богоугодных заведений, занимавшегося проектированием церковной архитектуры в «русском стиле», повторяет форму зиккуратов, культовых сооружений древней Месопотамии. И так далее. Оставим эти домыслы на совести их авторов.
        Какое к этому имел отношение К?
        Был теплый весенний день. До окончания школы оставалась какая- то неделя. Затем экзамены, затем то, что принято называть будущим.
        У входа в школу К остановил одетый, несмотря на теплую погоду, в костюм мужчина.
        - Майор КГБ Смирнов, - представился он.
        По телу К пробежал неприятный холодок.
        - Не волнуйтесь, молодой человек, против вас мы ничего не имеем, - сказал майор, видя, какое впечатление он произвел на К, - с вами желает встретиться один человек. И я здесь для того, чтобы отвезти вас к нему в больницу.
        - Да, конечно, - согласился К, понимая, что спорить с ним бесполезно.
        - Тогда пройдемте к машине.
        Черная «Волга» стояла от них в двух шагах.
        К, действительно, привезли в больницу. В кремлевскую больницу.
        - Как он? - спросил Смирнов у выходящей из палаты врачихи.
        - Нам удалось привести его в сознание, но это не надолго, - ответила она.
        В палате, весь в проводах и трубках лежал старый, умирающий человек.
        - Я подожду за дверью, - сказал Смирнов, убедившись, что тот не спит.
        - Здравствуй, сынок, - с большим трудом произнес больной.
        От удивления К потерял дар речи. Всю жизнь он жил с матерью, которая работала учительницей в школе. Отца своего он не знал, а злые языки говорили, что его толком не знала и мать.
        - Извини, что при жизни не уделял тебе внимания… Работа… Ты сам все поймешь…, - он закашлялся, - пришло время… я должен тебе передать… Не знаю, станет для тебя это благословением или проклятием… Ты должен будешь занять мое место… Стать Александром Нубовым…
        - Так он передал мне свой секрет и свое имя, - продолжил после паузы К, - в одном он был прав. То, чем мне пришлось заниматься, для многих стало бы благословением, но для меня жизнь Нубова превратилась в проклятие. Десять лет назад я попытался все бросить и бежать. Итогом стали десять лет в этой больнице. Но, теперь уже не за горами тот день, когда я обрету свободу. Осталось только передать свой секрет.
        - Надеюсь, не мне? - спросила Галина, которую совсем не радовала подобная перспектива.
        - Об этом можете не беспокоиться, - заверил её К.
        - Больше мне ничего не известно, - закончила она свой рассказ.
        - И ты её отпустил? - спросил шеф голосом человека, разговаривающего с провинившимся псом, - ты решил, что не имеющий к делу человек может все это знать? Ты что, не понимаешь, что, если это правда, она ни под каким видом не попала бы в палату К просто так? Что с тобой произошло? - спросил он, посмотрев на Андрея, как на марсианина.
        - Не знаю… Наваждение какое-то, - потупившись, ответил Андрей.
        - То-то и оно, что наваждение… Бери машину и дуй в больницу, хотя, теперь это уже бесполезно. Действуй.
        Как и предсказывал шеф, Галина покинула больницу сразу же после отъезда Андрея. Он уже собрался ехать к ней домой, как его позвали к телефону. Звонила жена.
        - Как ты узнала, где я? - удивился он.
        - Не важно, - сказала она не своим голосом, - приезжай срочно домой.
        - Что-то случилось?
        - Это не телефонный разговор.
        Связь оборвалась. По голосу жены он понял, что, действительно, произошло что-то очень серьезное. Положив трубку, Андрей бросился к машине. Он был на грани паники.
        Дома его ждали двое мужчин в черных костюмах.
        - Неважно, кто мы такие, - опередил один из них вопрос Андрея.
        - Тогда, что вам угодно?
        - Оставьте это дело, не то пожалеете.
        - Но я не могу отказаться выполнять приказ.
        - Это мы берем на себя. Вы очень разумный человек, так, что, думаю, мы поймем друг друга.
        Тем же вечером позвонил шеф.
        - Тебя переводят в другой отдел, - сообщил он, - утром ты должен быть уже там. Вещи заберешь позднее.
        Конечно, в каком-нибудь детективе или приключенческом романе герой на месте Андрея рискнул бы всем, и вывел бы кого-нибудь на чистую воду. Но Андрей был живым человеком. У него была жена. Новое место было перспективным и, если бы не это дело, он, возможно, никогда бы не смог его получить.
        Андрей принял единственное разумное решение: забыть обо всем и жить, пока живется.
        А, вскоре, закрыли и Семашкинскую больницу.
        Посмотрев на часы, Катенька как-то сразу засобиралась домой.
        - Мне тоже, пожалуй, пора, - решил Андрей.
        - Поскучайте немного, пока провожу гостей, а потом будем пить кофе, - сказал Кирилл Федорович, включая телевизор.
        Начиналось модное шоу, посвященное новой эпатажной коллекции одного из тех гениев одежды, которые шьют непонятно для кого, и непонятно зачем. Имя модельера, Август и К°», показалось Трубопроводову знакомым.
        Как объяснили ведущие, эпатажным в этом шоу было все. Проходило оно в закрытом частном клубе и состояло из двух отделений: непосредственно показа и ужина, который тоже устраивал Август и К°». Вход только для немногих избранных. Для остальных - экран телевизора. И коллекция, и меню были окутаны тайной даже для ведущих этого шоу. Развеять тайну должна была трансляция в прямом эфире, которую и предлагали посмотреть зрителям.
        Ты сосредоточено разглядывал какой-то журнал с фотографиями полуголых женских тел и ему было не до телевизора. Трубопроводов не был любителем переключать каналы, к тому же, когда делать было нечего, он был не прочь взглянуть на наряженных пугалами девчат.
        Наконец, утомительная болтовня ведущих закончилась, и началась трансляция шоу.
        В кромешной тьме послышался гипнотический мужской голос:
        - Понятие «Бесчеловечность», как никакое другое, характеризует трусливую, подлую мерзопакостность нашей Человеческой сущности. Почему? По иронии судьбы, мы называем «бесчеловечным» исключительно то, что свойственно только представителям нашего вида. По крайней мере, на Земле.
        Ни одно другое живое существо не будет кому-либо причинять страдание просто так, ради чистого удовольствия, не говоря уже о более «прогрессивных» мерзостях, которых немало знает история, будь то лагеря смерти, казни еретиков или отношение к другим формам жизни. Так, что, дамы и господа, хотите вы того или нет, но «бесчеловечность» является именно ЧЕЛОВЕЧНОСТЬЮ.
        На эту ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ я и предлагаю вам взглянуть незашоренными от ставшего для вас естественным, ханжеского приличия, глазами, - произнес он.
        Послышались редкие аплодисменты. Одновременно, вспыхнули два громадных телевизионных экрана, на которых всевозможными цветами переливалась надпись «человечность», и свет над подиумом. Зрителей скрывал полумрак. На подиуме, развалившись в старинном кресле, сидел Август и К°.
        - Вот, блядь! - узнал его Трубопроводов.
        Ты совершенно не обратил внимания на его реплику.
        Заиграла музыка. Это был настоящий винегрет из религиозных гимнов и песнопений всех мировых конфессий, гимнов государств и, просто славящих бога и человека, песен.
        Появились первые модели: мужчины, женщины, дети. Коллекция оказалась совершенно невыразительной. Вся одежда и обувь была сшита из кожи телесного цвета. Подстать одежде были и модели. Они выглядели так, словно Август и К° собрал на улице первых попавшихся людей, кстати, это было вполне в его духе. Трубоповодову стало скучно и он уже собрался переключить на другой канал или выключить телевизор, как вдруг крупным планом показали ноги модели, обутые в изящные туфли, носы которых были украшены человеческими ушами. Следом на подиуме появились две милые девочки в курточках, спину и грудь которых украшали татуировки. На груди, кроме этого, находились настоящие мужские соски. Затем на подиуме появились дамы с сумочками, сшитыми из женских грудей большого размера и украшенными человеческими зубами.
        Каждая последующая модель была все более и более откровенной.
        Замыкали коллекцию дамы в длинных платьях. Их шеи украшали «шкурки» детей: мальчиков и девочек 5-7 лет.
        На телеэкранах название коллекции давно уже уступило место хронике. Показывали кадры, которые обычно любят демонстрировать «зеленые», только в роли животных были симпатичные человеческие детишки. Как детенышей морских котиков, их забивали палками, чтобы не испортить мех. Их варили живьем, как раков. Их подвешивали на крючья и перерезали горла, чтобы спустить кровь, как это делают с животными для того, чтобы получить кошерное мясо. Их «чистили» живьем, как рыбу. Как крупный рогатый скот, их забивали молотками. Английские леди и джентльмены травили их собаками, как лисиц. Их просто убивали ради забавы, насаживали на огромные рыболовные крючки, препарировали в школах и институтах… И все это под «Отче наш» и другие подобные вещи.
        Оборвалась музыка, и потух свет. Вновь заговорил Август и К°.
        - К сожалению, я не смог сделать свою коллекцию из натуральной человеческой кожи и мне пришлось использовать искусственный материал. Почему-то, в нашем мире насилия и убийства, это считается преступлением. Подобно тем, кто строил Третий Рейх и творил Мировую Революцию, мы считаем себя кем-то особенным, забывая о том, что вид, поступающий подобным образом со всеми остальными жителями этой проклятой планеты, достоин того, чтобы с ним поступали во сто крат хуже. Не потому ли уничтожили всех индейцев, что их считали существами, стоящими ниже на лестнице развития? Не потому ли уничтожали и превращали в рабов негров, что их считали существами, стоящими ниже на лестнице развития? Не потому ли уничтожили миллионы евреев и славян, что их считали существами, стоящими ниже на лестнице развития? Не потому ли сейчас национал-патриоты спокойно убивают на улицах всех тех, кто не является представителем «высшей расы», что их считают существами, стоящими ниже на лестнице развития? И не потому ли мы убиваем всех вокруг предельно варварскими методами, что считаем их существами, стоящими ниже на лестнице развития?
        А, если так, то чем мы лучше тех, кто создавал лагеря смерти? И какое право мы имеем, вообще, их судить? Кто мы, как не убийцы всех и вся? Мы, дамы и господа - проклятие этой планеты. И, если в нас есть хоть капля любви, мы просто обязаны обрушить карающий меч на свои головы и головы своих ближних. Само существование человечества в его сегодняшнем виде - преступление. Мы должны измениться или подохнуть. Но, для первого мы слишком тупы, а для второго - слишком ленивы. Всё, на что мы способны - это реклама утопических полумер.
        Можно сколько угодно рекламировать кожзаменитель и вегетарианство, но для производства «дерьмонтина» нужно сырье, а для того, чтобы выращивать ненасильственную травку - пространство. Соответственно, для этого надо осваивать все новые территории и заниматься тем, что мы умеем лучше всего - убивать. Так, что, всё это не более, чем синдром 13 этажа, когда из страха перед этим числом мы пытаемся обманывать сами себя, рисуя на стене спасительную четверку после единицы. Да, дамы и господа, больше всего мы боимся правды, которая заключается в том, что мы - далеко не венец и не образ с подобием, а, всего лишь элемент огромной системы, превратившийся в раковую опухоль, пожирающую все вокруг.
        Единственно, в чем мы преуспели, так это в искусстве плодиться и убивать. Все остальное, включая нашу науку и культуру - это всего лишь декорации к смерти или совокуплению. Так, давайте спасем планету! давайте откроем двери бактериологических лабораторий! Давайте пустим ракеты! Давайте устроим бурю, которая сметет этот человеческий вертеп с лица Земли! Или, может быть, начнем, все-таки, думать, ограничим рождаемость, доведем нашу численность до разумных пределов и перестанем уничтожать все и вся? Ну да что-то я заболтался. Прошу всех к столу.
        После рекламы началось шоу для умственно отсталой части домохозяек, и Трубопроводов переключил канал.
        В студии, вальяжно развалившись на диване, разглагольствовал другой знакомый Трубопроводова: Настоятель Церкви Божественного Откровения Корнея Ивановича Чуковского Максим Максимович, как гласила пояснительная надпись внизу экрана. На нем была ряса кислотных цветов, украшенная детскими рисунками.
        - Конечно, можно, сколько угодно, рассуждать о том, что Чуковский, подобно Маяковскому и многим другим советским писателям, воспевал в своих произведениях коммунистические идеалы. Для тех, кто так считает, Мойдодыр, например - это призрак коммунизма, воспетый Марксом, который очищает человеческие умы от грязи буржуазной идеологии. Крокодил для них - это партия, а Тотоша и Кокоша - пионерия и комсомол. Мама, в чьей спальне нашел себе пристанище Мойдодыр - это Европа или Россия. Здесь эти критиканы не смогли найти общий язык. Ну, а Грязнуля - это народ, немытый, нечесаный, темный…
        - Как я понимаю, вы с этим категорически несогласны, - перебила его ведущая шоу.
        - Разумеется. А вы, разве, согласны?
        Пробормотав какую-то политкорректную чушь, ведущая вновь передала слово Максиму Максимовичу.
        - Для нас Корней Иванович был, есть и будет истинным учителем и пророком, который в своих недетских «детских» стихах зашифровал послание из мира психоделической реальности, - продолжил он, - читая детям его сказки, мы, тем самым, обучаем их эзотерическим шаманским практикам, которые позже позволят им осознать глубину учений Дона Хуана, Гурджиева, Ошо, Лири, Кроули и многих других «искателей пути» из тюрьмы нашей реальности в Психоделическую страну. Творчество Чуковского - это ярчайший пример сталкинга, позволяющий шаману казаться детским писателем и благополучно дожить до старости, говоря людям вещи, за которые многие другие поплатились своей головой…
        Вернулся Кирилл Федорович.
        - Извините, что задержался, - сказал он, - мы немного поспорили о призраке коммунизма с Андреем.
        - А вам не надоело переливать из пустого в порожнее? - спросил Трубопроводов, которого уже тошнило от, ставшего модным, развенчания «красного режима», - советская власть благополучно закончилась уже лет десять назад. Чего это, спрашивается, мусолить?
        - А ты уверен, что большевистское прошлое - это большевистское ПРОШЛОЕ? - спросил вдруг Ты, - посмотри вокруг. Всем заправляют бывшие вожаки комсомола или партии. И мозги у них работают по-большевистски. Мы - все тот же «совок», дорогуша, который, совершенно незаслуженно, назван капиталистическим. Капитализм там, у буржуев. Думаешь, почему неокоммунистические горлопаны сравнивают нашу жизнь только с прошлым или с жизнью в Америке? Потому что все это - СОВОК. А, стоит сравнить нас с той же Швейцарией, Голландией или древней Грецией, и… Так что, мой друг, о чем-либо ином можно будет говорить лишь тогда, когда страной начнет управлять свободная от большевистских идей группа людей, а это…
        - А этого может никогда и не произойти, - закончил за него фразу Кирилл Федорович, - пожалуйте к столу.
        - Насколько я понимаю, вы не в курсе, что пресловутый призрак коммунизма - это не метафора, а самая, что ни на есть, настоящая реальность, - вернулся он к теме уже за чаем, - если говорить метафизически, то Сатана - это некая сила, стремящаяся изменить мир, а Бог - сила, стремящаяся сохранить мир в неизменности. Рассуждая в этой системе координат, можно определить Призрак Коммунизма, как силу, стремящуюся вернуть человека в его догреховное состояние, то есть лишить всего того, что он получил от Сатаны в результате своего развития.
        Говоря проще, Призрак Коммунизма - это сила обыдливания или некий демон, хотя, вернее будет сказать, ангел, ведущий непримиримую борьбу с человеческим разумом. Раньше эта задача лежала на плечах церкви, которая, надо отдать ей должное, прекрасно справлялась в течение нескольких веков. Когда же церковь перестала справляться со своими задачами, бог отправил на Землю Ангела Фашизма и Призрак Коммунизма. Сейчас, когда возрождающийся фашизм еще слишком слаб, а коммунизм в своем большевистском обличии потерял былую власть, вновь за свое дело принимается духовенство.
        Причем, заметьте, дискриминация разума установлена законодательно: существует закон, охраняющий чувства верующих, но нет никакого закона, защищающего от оскорбления интеллект. Политики, духовенство, СМИ ведут широкомасштабную войну с разумом, пытаясь подменить его верой, убеждениями, здравым смыслом. Того же Бхагвана Шри Раджниша, больше известного как Ошо, ненавидели все правительства мира, причем, только потому, что он учил медитировать и не отвлекаться на социально-обыдливающую возню. Нас вновь пытаются превратить в недообезьян, которыми нас сделал Бог, в жалкое подобие людей, поколения которых выросли на комиксах…
        - Я где-то читал, - перебил его Ты, - что Маркс в своей работе о роли труда в происхождении человека описал процесс дегенерации человека. Ведь если разобраться, то труд - это погибель разума. Не зря же всплеск культуры давало то общество, в котором были люди, способные позволить себе отказ от труда. Труд разрушает разум, поэтому, сначала бог отправил Адама и Еву на землю, чтобы они в поте лица добывали свой хлеб, а потом и большевики попытались заставить трудиться всех и каждого, устраняя любого, кто стремился иметь досуг в античном понимании этого слова.
        - А сейчас, - поддержал его Кирилл Федорович, - нас пытаются повернуть на американистый путь с их отупляющим телевиденьем, комиксами, патриотизмом, Библией и Американской Мечтой.
        - Что ты на этот раз задумал? - спросил Трубопроводов за завтраком, заметив на лице Ты ту самую улыбку, которая появлялась каждый раз, когда в его голове созревала очередная идея.
        - Сегодня у нас с тобой свадьба.
        - Что?! - Трубопроводов чуть, было, не подавился чаем.
        - Мы идем на свадьбу к одному моему приятелю.
        - Тебе не обязательно тащить меня за собой.
        - Я не собираюсь никого тащить. Но пропустить такое событие ты просто не можешь.
        - Почему?
        - Потому что там будет сам Марк Проклов.
        - Кто?
        - Марк Проклов. Это необыкновенный человек.
        Марк Проклов был, действительно, необыкновенным человеком и настоящим исследователем бытия.
        Еще в школе, проникшись словами Ленина: «Религия - это опиум для народа», он потратил десять лет жизни на то, чтобы понять, как и в каких дозах нужно принимать эту самую религию, чтобы получить от неё, хоть какой-то кайф. К сожалению, его труды так и не увенчались успехом.
        Будучи человеком разносторонним, Марк параллельно занимался уфологическими исследованиями. Результатом этого увлечения стала книга: «Контакт. Под маской повседневности», на страницах которой были описаны более 1000 случаев контакта. Достоверность каждого из них была доказана либо документально, либо показаниями многочисленных свидетелей.
        Вот несколько строк из этой книги:
        Штурман Дмитрий Олегович, 1973 года рождения, стал жертвой типичного контакта со специфическими «белыми» гуманоидами.
        15 августа 1991 года Дмитрий смотрел телевизор у себя дома. Кроме него, в квартире не было никого. Вдруг он почувствовал невыносимую боль в области живота. Примерно через 40 минут (он не засекал время) в квартиру проникли трое гуманоидов во всем белом. Их лица скрывали белые маски. Осмотрев и ощупав Дмитрия, они вывели его из квартиры и усадили в свое транспортное средство, тоже белого цвета.
        Дмитрия привезли на одну из стационарных баз белых гуманоидов, множество которых раскидано по всему миру. Там его раздели, обработали жидким дезинфицирующим раствором, затем над ним провели ряд медицинских исследований. Во время проведения этих опытов он потерял сознание. Очнулся он в помещении, где, кроме него, находилось еще несколько человек, над которыми тоже провели ряд медицинских экспериментов. Живот Дмитрия был разрезан и зашит.
        В течение нескольких дней гуманоиды за ним наблюдали, проводя свои эксперименты, затем вернули домой.
        <…>
        Шаманов Петр Вадимович, 1966 года рождения, 2 мая 1999 года возвращался на машине из гостей. Было около 10 часов вечера. В одном из, относительно безлюдных, мест его обогнало транспортное средство синих гуманоидов. Синие заставили его остановиться и выйти из машины. Посадив его в свое транспортное средство, они отвезли Шаманова в одну из своих лабораторий. Там они взяли анализ крови и выдыхаемого воздуха. Судя по их реакции, результаты им не понравились. Шаманова вновь посадили в синее транспортное средство, а, затем, выпустили на пустыре в другом конце города.
        <…>
        Максимов Игорь Сергеевич, 1977 года рождения, 15 октября 2001 года возвращался домой с работы. Было 8 часов вечера. На пустыре, недалеко от дома, его встретили трое синих гуманоидов. Недолго думая, они сбили его с ног и принялись проверять на прочность его кости и ткани. Очнулся Максимов в реанимации в городской больнице.
        Кстати, это один из типичных сценариев контакта с синими гуманоидами.
        <…>
        Наталья Евгеньевна Ковальчук, 1981 года рождения, прогуливалась по главной улице города 11 февраля 2001 года. Было около 23 часов. Возле неё остановилось транспортное средство синих гуманоидов. Двое синих грубо схватили её и втащили в транспортное средство. Наталью Евгеньевну отвезли на одну из синих баз, где вступили с ней в сексуальный контакт всем личным составом базы. Затем, после небольшого теста на прочность, её вывезли за город, где и оставили одну на пустыре.
        Сказав, что изучение религии Марку ничего не дало, я несколько покривил душой. Несмотря на то, что сама по себе никакого кайфа религия не давала, её вполне можно было использовать как некий инструмент, вроде разводного ключа, для мозгов. Так, исследователи ЛСД открыли, что Тибетская книга мертвых является прекрасным путеводителем по реальности психоделических трипов. Маркус Харви, читая, в накуренном виде, Библию, открыл для себя и для многих тысяч или даже миллионов растаманов Джа. И так далее.
        Свое Откровение Марк получил дождливой сентябрьской ночью 2001 года. Проснувшись, он бросился к письменному столу, еще полностью не осознавая, ЧТО пришло в его голову. Мысль была гениальной и одновременно простой: Дело в том, что, составляя Новый завет, христианская церковь, по своему усмотрению, то есть, произвольно, канонизировала только 4 из известных ныне 52 Евангелий. Остальные 48, ставших апокрифическими, текстов святые отцы постарались уничтожить, как и большинство попавших к ним в руки памятников дохристианской культуры, чтобы от этих текстов не осталось и следа. По мнению Проклова это был жест малодушия и неверия в Бога, который, по мнению святых отцов, не в состоянии даже сам позаботиться о себе.
        Подобно Иосифу Смиту[10 - Основатель секты мормонов или Церкви Иисуса Христа Святых Последних Дней.], Марк попросил Бога лично указать ему истинный источник божественного откровения. И, буквально в следующее мгновение, он увидел на витрине книжного магазина «Забавное евангелие» Лео Таксиля (Дело было на оживленной городской улице). Это не могло быть ничем иным, как откровением свыше.
        Отсчитав, трясущимися руками, деньги, Марк помчался с новообретенной святыней домой, чтобы, как можно быстрее, приступить к изучению божественного откровения. Открыв книгу, он не поверил своим глазам.
        - Вот, так откровение! - сказал себе Марк. Он был в шоке.
        Приведя себя в порядок несколькими рюмками коньяка, он вновь попросил господа указать ему путь, на этот раз так, чтобы можно было избежать ошибки. Ночью ему явился похожий на страхового агента ангел.
        - Держи, - сказал он, вручая Марку все того же Таксиля.
        - Но ведь это богохульнейший стеб?!
        - Да, причем хороший. Старику нравится. Или, думаешь, у него хреново с юмором?
        - Да, но ведь никто, никогда…
        - Никто никогда не пытался верить в истинного бога, - оборвал его ангел, - все предпочитают молиться созданному их воображением стилизованному образу, что ничуть не лучше, чем молиться булыжнику или собачьему дерьму. Более того, отдавая предпочтение стилизованному богу, эти люди отвергают бога живого. Понятно?
        - Понятно, - ответил Марк, которому ничего не было понятно.
        - Тогда бери книгу и больше не выё…айся.
        - Что я должен сделать?
        - Как, что? - удивился ангел, - создать свою церковь. Назови её Церковью Единственно Верного Евангелия.
        Более месяца Марк не решался рассказать кому-либо о своем разговоре с ангелом. Все произошло, как бы, само собой или по воле свыше. Был день рожденья одного из друзей Марка. Был кальян, заряженный прекрасной азиатской травой, которая развязала Марку язык. Так за праздничным столом родилось Общество Единственно Верного Евангелия, которое, по прошествии двух лет, превратилось в церковь.
        Служба проводилась по понедельникам. Сторонники Единственно Верного Евангелия курили траву, жрали сгущенку и читали в слух откровения Таксиля. В эти часы каждый понимал, что именно такой религии им не хватало всю жизнь. Для полного кайфа недоставало самой малости, но ни Марк, ни его друзья не знали, чего.
        Ответ появился случайно. Марк ехал в автобусе куда-то по своим делам. Вдруг, стоявший чуть поодаль, мужчина потешной наружности рухнул на пол и принялся биться в конвульсиях. Рядом оказалась какая-то незакрепленная железка. Об неё билась голова припадочного, наполняя автобус барабанной дробью с каким-то сложным ритмическим рисунком.
        Вот, что мне нужно! - понял Проклов. Обойдя дома инвалидов, он нашел несколько паралитиков и кликушу. Так появился ансамбль «Надежда». Обвязанных бубнами и барабанами, паралитиков выпускали на сцену. Небольшой электрический импульс провоцировал припадок, заставляющий их биться в музыкальных конвульсиях, а кликушу вопить нечеловеческим голосом, под бурные аплодисменты зрителей.
        «Надежда» стала настолько популярной, что, объездив всю страну, Марк отправился с ними в турне по Европе. Ни одну российскую группу не принимали там с таким успехом.
        - Приехали, - сказал Ты, когда такси остановилось возле ворот, на которых была табличка с надписью: «Городская психиатрическая больница № 8. Храм Церкви Единственно Верного Евангелия».
        - Теперь мне многое становится понятно, - заметил Трубопроводов, выходя из такси.
        - Как тебе кажется, - язвительно сказал Ты.
        - Да?
        - Вернувшись из Европы, Проклов понял, что настал час нести Единственно Верное Евангелие всем людям нашей маленькой планеты. А для выхода на мировой уровень ему просто необходимо было стать членом всемирного экспертно-аналитического совета имени Джорджа Буша. А, для того, чтобы стать его членом, надо, как минимум, трижды пролечиться в психиатрической клинике. Посчитав это унизительным, Марк арендовал под храм восьмую психиатрическую больницу, в которой продолжают лечить душевнобольных параллельно богослужениям.
        - Подожди. Ты хочешь сказать, что свадьба состоится в психиатрической больнице?!
        - А почему нет? Если уж на то пошло, то психиатрическая больница, как никакое другое учреждение, подходит для регистрации браков. Мы даже подали на рассмотрение соответствующий законопроект.
        Показав вахтеру приглашение на свадьбу, друзья вошли в больничный двор. Там было тихо, спокойно и мило. Настоящий буддистский сад для медитации. По двору ходили люди в пижамах.
        - Они не опасны? - спросил Трубопроводов, панически боявшийся психов, ментов и собак. Причем, ментов он боялся больше всех.
        - Это гости, - пояснил Ты, - больные здесь ходят в белых халатах. Нам, кстати, тоже надо бы переодеться.
        Подписав в гардеробе договор об аренде пижамы, они переоделись. Трубопроводову достались застиранные короткие штаны и широченная куртка с одной единственной пуговицей.
        - Черт, я чувствую себя полным придурком, - пожаловался он Ты.
        - Много же стоит твой разум, если он исчезает вместе со штанами, - ответил тот, разглядывая себя в зеркале. Выглядел он не лучше, чем Трубопроводов.
        Бракосочетание должно было состояться в конференц-зале больницы, куда и направились друзья в окружении гостей в таких же пижамах.
        В глаза Трубопроводову бросился огромный портрет Президента, на котором он был изображен в роли распятого Христа и странного вида алтарь. Возле алтаря, прямо на полу сидел мужчина средних лет, одетый в простыню. На ногах у него были тапочки.
        Рядом с ним на сцене находился безрукий и безногий инвалид, окруженный всевозможными бубнами и барабанами. Рядом с инвалидом сидела отвратительного вида женщина, от вида которой Трубопроводова даже затошнило. Судя по всему, это была кликуша.
        Посмотрев на часы, отец Марк произнес:
        - Пора начинать, а то водка нагреется.
        С этими словами он нажал какую-то кнопку на алтаре. Инвалид затрясся, пустил струйку слюны изо рта и забился головой о барабаны. Истошно завопила кликуша.
        Под этот свадебный марш в зал вошли молодые. Жених был облачен в настоящие рыцарские доспехи. На невесте был фрак.
        - Ну, и какого хрена вы сюда приперлись? - торжественно спросил отец Марк, когда музыка, наконец, стихла.
        - Мы хотим сочетаться узами законного брака, - устало ответил жених.
        Ему, явно, было не по себе в этой консервной банке.
        - Вы уверены? - удивился отец Марк.
        - На все сто.
        - И ничего не перепутали?
        - Нет.
        - Хочешь сказать, что ты готов взять её в жены?!
        - Да.
        - Ладно. А ты что скажешь? - обратился отец Марк к невесте, - неужели ты хочешь с ним сочетаться браком?
        - Да.
        - Ты уверена?
        - На все сто.
        - Не передумаешь?
        - Нет.
        - Но, зачем вам это надо?
        - Дело в том, отец Марк, что мы вынуждены были прожить более 10 лет в одной квартире в, так называемом, гражданском браке. За это время мы так успели друг другу надоесть, что захотели развестись, а не просто послать друг друга подальше. А без брака мы развестись не можем.
        - Достойная причина, - согласился с невестой отец Марк, - теперь посмотрим, что говорит нам великий Таксиль. Открыв книгу, он торжественно прочитал несколько страниц.
        - Ладно, - сказал он, закрывая книгу, - объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться или послать друг друга ко всем чертям. Теперь это уже ваше личное дело. Аминь.
        Вновь заиграла музыка, и отец Марк сошел со сцены.
        - Пойдем, - сказал Ты Трубопроводову, - пока он куда-нибудь не свалил.
        - А, как же свадьба?
        - Успеешь еще пожрать на халяву. Пошли.
        Отца Марка они догнали уже у входа в его палату. С Ты он поздоровался, как с закадычным другом.
        - Познакомься, - сказал ему Ты, - это первопроходец Трубопроводов. Он почти один из нас.
        - Очень рад. Тогда позвольте пригласить вас на рюмку-другую коньяка.
        - С удовольствием.
        В палате отца Марка все было перевернуто вверх дном, но было чисто.
        - Тебе уже открылось, - спросил он Трубопроводова после третьей рюмки, - что человеческий дух сводит их с ума?
        - Кого?
        - Они вселяются в правящих нами людей, меняя их как перчатки. Но человеческая природа сводит их с ума, и когда они слетают с катушек… Кем, по-твоему были Ленин, Сталин или Гитлер? Думаешь, почему они соскочили с катушек? Все дело в арендаторах или тенях черных псов. Ты меня понимаешь?
        Трубопроводов совершенно ничего не понимал.
        - Так, вот, - совсем шепотом заговорил Марк, - все это херня на постном масле. Они - это такая же ширма, как… На самом деле нами правят никакие не атланты, инопланетяне, шамбала, иллюминаты и прочая хрень. Все это не больше, чем игра пронизывающего все и вся безликого потока, наполняющего вселенную. Это он контролирует каждую мысль, каждый квант энергии. ДАЖЕ ЭТИ СЛОВА ГОВОРЮ ТЕБЕ НЕ Я. ЭТО ОН ГОВОРИТ С ТОБОЙ ПРИ ПОМОЩИ МОЕГО РТА.
        При этих словах глаза Марка стали бездонными, как космос, в который начал проваливаться Трубопроводов.
        Трубопроводов сидел на кровати, скрестив ноги, и нервно курил. Он прекрасно понимал, что давно уже не спит, и все «происходящее» происходит на самом деле. Но агонизирующая рациональная часть его ума из последних сил пыталась в это не верить. Рациональная часть рассудка не могла, не хотела смириться с «перекрестком миров», на котором оказался Трубопроводов, воспринимающий одновременно две реальности.
        Реальностью № 1 была ночь, кровать в чужой квартире у незнакомых людей, куда его привел на ночлег Ты. В этой реальности он стал человеком без денег, без регистрации, без документов, без места, которое он мог бы считать, хоть временно, своим. Вместо этого была бесчисленная вереница чужих квартир с обитающими там безумцами. С другими людьми Ты, похоже, не знался. Безумцы оставляли Трубопроводова на ночлег, кормили ужинами и завтраками, а утром давали «взаймы» какую-то сумму денег. Трубопроводов чувствовал себя почти Генри Миллером. Для полной тождественности не хватало безудержного секса, а секса у Трубопроводова в этих скитаниях не было вообще. Да, ему было и не до секса в его прогрессирующем безумии, которому активно способствовал Ты.
        Второй реальностью был Мелиополис, или город с бесконечным количеством граней-реальностей, вернее, одна из его депрессивных сторон. Низкое серое небо, холодный, моросящий дождь, серые мрачные дома, грязь, копоть, уныние… И, как часть декораций, уставшие бесцветные люди, бредущие с работы домой, где их ждут такие же бесцветные мужья, жены, дети… Такие же простые, уставшие люди, которым давно уже на все и на всех насрать… Такие же люди, как он, как Трубопроводов, как я, как ты…
        Поистине, чтобы превратить человека в быдло, достаточно заставить его рожать и работать, рожать и работать, рожать и работать, чтобы ни на что другое уже не оставалось ни времени, ни желания, ни сил.
        Наверно, еще и поэтому, все до единой церкви и тоталитарные общественные системы сражаются с абортами, контрацепцией, сексом ради удовольствия и удовольствием, как таковым. Лишая нас удовольствия и наслаждений, они лишают нас человеческого облика, превращают нас в понурое, угрюмое быдло с одним, на всех, уставшим лицом. Возможно, так мы больше стоим на галактическом рынке рабов. Или же боги или Бог таким образом реализовывают свои садистские наклонности?
        От этих навязанных городом мыслей стало еще более обрыдло и промозгло. Похоже, у города была своя каменная депрессия…
        Возможно, от полного помешательства Трубопроводова спасло то, что это была не первая его встреча с иным измерением или другой реальностью. Еще в той жизни Трубопроводов сумел развить у себя некоторые способности, занимаясь йогой и медитацией «Молитва», описанной в книгах Ошо.
        Во время тумана и в сумерках он мог видеть свечение вокруг человеческих тел, а ночью, выключая свет, он переносился на дно «энергетического океана». Вокруг росли гигантские «водоросли», среди которых плавали другие обитатели энергетического царства. Но если энергетический океан был всего лишь другой, обычно невидимой глазом частью спектра того же самого мира, то Мелиополис находился в совершенно ином, таком же материальном мире.
        Докурив сигарету, Трубопроводов быстро оделся и вышел на улицу Мелиополиса, где его встретил мелкий, тоскливый дождь.
        На Углу Всех Улиц под памятником неизвестному Неизвестному громко проповедовал очередной вещатель истины с необратимо изъеденными тараканами мозгами. Почувствовав обычное при встрече с провозвестниками слова божьего брезгливо-гадливое отвращение, Трубопроводов прибавил шагу, чтобы как можно быстрей пройти мимо проповедника. Его тошнило от всех этих вариаций на тему: Покайтесь, станьте полным дерьмом, растопчите свое достоинство, растопчите свой ум, откажитесь от всего того, что вы достигли на пути эволюции и развития и падите ниц перед своим небесным хозяином, который, быть может, позволит вам вползти на брюхе в свой рабовладельческий чертог.
        Проходя мимо проповедника, Трубопроводов с удивлением понял, что тот призывает бороться с мировым злом в лице Соединенных Штатов Америки.
        - То, что не могут сделать правительства, можем сделать мы! - вещал он небольшой группке любопытных, - Мы можем ударить Америку в самое больное место, в его зеленое сердце, именуемое долларом. Для этого достаточно отказаться использовать эту валюту, сам цвет которой являет собой образец лицемерия, так как доллар давно уже стал красным от крови ни в чем не повинных людей. Знайте, что каждый раз, когда вы покупаете или продаете доллар, вы совершаете убийство руками американских солдат. А, покупая билет на американский фильм, вы убиваете и свою бессмертную душу. Ибо Голливуд - это сердце зла! И если каждый из нас скажет: «НЕТ!», американской отраве…
        Окончание фразы заглушил проезжающий мимо автобус.
        Конечно, - думал Трубопроводов, - сегодня Америка - мировое зло, но, лишь до тех пор, пока на арену не выйдет любой другой монстр, который сможет сместить её с этого поста. Остальные прикидываются добром только лишь потому, что не могут противопоставить себя Америке. А стоит ей благополучно загнуться и роль мирового зла с радостью возложит на себя кто-то другой. Так, что, все мы друг друга стоим…
        Лекция проходила в восьмом зале кинотеатра «Минотавр» - поистине, настоящего монстра современной киноиндустрии. В зале было человек пятнадцать, не больше. На сцене, в дорогущем кресле, закинув ногу на ногу, сидела Сивая Кобыла. В ожидании начала она курила сигару и пила маленькими глотками коньяк из старинного бокала. Изредка, она осматривала зал в театральный бинокль. Внезапно Трубопроводов понял, что все остальные слушатели в этом зале - обычные статисты, такие же тусклые и неподвижные, как в польско-японском фильме «Авалон». Действующими героями были только он и Кобыла, которая ждала здесь именно его, чтобы… Пути Кобылы неисповедимы.
        Едва Трубопроводов нашел свое место, к нему подбежал официант.
        - Чай, кофе виски, вино, коньяк, марихуану, ЛСД, пейот, сому? - спросил он, приняв фирменную стойку официанта.
        - На ваше усмотрение, - ответил Трубопроводов.
        - Тогда, могу порекомендовать коктейль «Сюрприз».
        - И что там за сюрприз?
        - А сюрприз в том, что каждая капсула в упаковке имеет свой особый химический состав, включая даже плацебо, так, что, принимая «Сюрприз», вы не можете заранее предугадать, какой на вас обрушится кайф.
        - Хорошо. Давайте ваш сюрприз.
        - Одну минуту.
        Вернулся он, действительно, через пару минут, с подносом, на котором, в красивом футляре, лежала золотистого цвета пилюля. В комплект «Сюрприза», также, входил стакан минеральной воды.
        - Пожалуй, начнем, - сказала Кобыла, когда Трубопроводов проглотил пилюлю, - Дамы и господа! Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы обсудить три главных препятствия на пути к Богу.
        Традиционно главным препятствием между человеком и богом считается грех, но это, далеко, не так. Ведь, Бог милостив, Бог простит вам ваши грехи, стоит только искренне в них покаяться. Но есть вещи, которые Бог вам никогда не сможет простить.
        И первым непростительным метагрехом, назовем его так, является ваша молитва. Прося о чем-то Бога, вы, тем самым, говорите ему, что он поступил неправильно, оставив вас без того, о чем вы его просите. Вы заявляете, что вы умнее его и лучше него знаете, что хорошо, а что плохо. Молясь, вы, буквально, пытаетесь ткнуть Бога лицом в творение, как нашкодившего котенка в следы его преступления. Но, разве можно так поступать с Богом?
        Вторым, не менее страшным, метагрехом является неверие, причем, далеко, не неверие атеистов, а неверие тех, кто постоянно твердит о Боге. И причина этого неверия заключается в абсолютном непонимании того, что вера противоположна знанию. Что из этого следует? А то, что, пытаясь отыскать свидетельства существования Бога или, любого другого о нём знания, мы, тем самым, совершаем отречение от веры. Осознав это, верующий должен решительно отречься от любых попыток ПОЗНАТЬ Господа. Любое чудо, любое свидетельство, любой источник, якобы, несущий знания о Боге или о воле его - есть бесовская хитрость, направленная на отречение от веры недалеких божьих детей. И каждый, кто пытается утверждать, что знает что-либо о Боге - посланец дьявола, за кого бы он ни пытался себя выдавать. Помните об этом, дамы и господа, ибо от этого зависит ваше спасение.
        И последней преградой, настоящей волчьей ямой на пути верующего, становится сам бог, вернее, тот идол, которого вы рисуете в своем воображении, как Бога. Не об этом ли сказано: «Не сотвори себе кумира»?! И, что же мы делаем? вместо того, чтобы верить в Бога истинного, Бога живого, мы сами создаем себе идолов, отрекаясь, ради них, от Бога. И, если вам, действительно, необходим Бог единый, отбросьте всех идолов, любой образ, любой набор слов, даже имя, которым вы нарекаете его… Не говоря уже о тех лжекнигах, которые, якобы, говорят о Боге. Все это от лукавого! Любой, говорящий от лица Бога, говорит от лица созданного им идола или кумира! Не забывайте об этом.
        И, только тогда, когда вы решительно отбросите свои молитвы, когда вы откажетесь от любой попытки знания вопреки вере, когда вы разрушите малейший намек на бога воображаемого, только тогда вы сможете приблизиться к истинной вере, о которой можно только молчать. И тогда ваша вера сможет воссоздать мост между вашей душой и Богом, и смиренное служение этому мосту и станет вашей молитвой. Как этого добиться или достичь? Об этом мы поговорим на следующей лекции. Какие будут вопросы?
        - Пойдем чего-нибудь выпьем, - предложила кобыла, когда они остались с Трубопроводовым одни, - я знаю одно прекрасное место тут рядом.
        - С удовольствием, - согласился он.
        Прекрасное место, а, именно, бар «Пегас», находилось, действительно, всего в двух шагах от кинотеатра. Посетителей почти не было - наплыв начинался чуть позже.
        - Как обычно? - спросил бармен, когда Кобыла устроилась у стойки.
        - С учетом того, что нас двое, - ответила она.
        С виртуозностью жонглера бармен извлек из- под прилавка потемневшую от времени амфору и два бокала.
        - Что это? - спросил Трубопроводов, когда на дне бокалов появилась темная маслянистая жидкость.
        - Тысячелетний коньяк, - ответила Кобыла.
        Кроме коньяка, на столе появились сигары.
        - Как ты уже понял, - заговорщически подмигнув, заговорила Кобыла, - мы живем в мире, в котором нет никакой истины, а есть только версии. Ты можешь выбрать одну из них, можешь две, а можешь - сколько угодно. Дело не в этом, а в том, сможешь ли ты при этом, действительно, понять, что все происходящее - это, всего лишь, одна из версий происходящего, общее количество которых стремится к бесконечности. И, даже если ты попытаешься это понять, достаточно ли ты крепок, чтобы не сойти с ума? Хотя, сумасшествие - это, всего лишь, положение точки сборки, такое же, как и здравый рассудок. И это тоже, всего лишь, версия. Согласись, это круче, чем любой лабиринт. В любом случае, если ты не выйдешь за рамки ума, рано или поздно ты, все равно, окончательно запутаешься в лабиринте версий. И, в лучшем случае, ты примешь одну из них, как незыблемую догму, пусть, даже, самую нелепую, потому что, иначе, ты просто перестанешь существовать. Но, если ты сможешь преодолеть весь этот ментальный хлам… Любое слово в продолжение этой фразы было бы ложью. РЕАЛЬНОСТИ НЕТ. ЕСТЬ ТОЛЬКО ВЕРСИИ.
        Таково положение вещей, мой мальчик. Хотя, никакого положения вещей нет и быть не может. Сама эта фраза: положение вещей - в корне ошибочна. У вещей нет и не может быть никакого положения. Положение им придумываем мы сами, создавая вокруг них координатную сеть. Мы ловим вещи, как пауки мух и, поверь мне, вещи сопротивляются. А посему глупо искать некий смысл как в положении вещей, так и в самих вещах. У этого коньяка нет никакого смысла. Даже цвет, запах и вкус - это, скорее, свойства наших сенсоров, чем напитка, как такового. Поэтому пей, наслаждайся и перестань париться. Иначе мозги вскипят раньше, чем ты встанешь из-за стола.
        Бар начал наполняться публикой. За стойкой, справа от Трубопроводова, расположились два единорога. За столиком, в углу, веселилась компания каких-то земноводных существ, предположительно, наших гостей с Сириуса. В другом конце зала трое юных кустов неторопливо пили хлорофилл из высоких стаканов.
        И, во всем этом бестиарии, по сути, единственной бестией был он, Трубопроводов. Именно он, и никто другой, не вписывался в картину обычных постояльцев бара, зашедших выпить пару-другую порций для поднятия настроения. Трубопроводов вдруг понял, что на него не показывают рогами, копытами, щупальцами, ростками, ложноножками и усами, только лишь, по причине хорошего воспитания завсегдатаев, которые делали вид, что не обращают внимания на диковинное существо, расположившееся рядом с Кобылой.
        - Не парься, - повторила Кобыла, - я тебя пригласила сюда не для этого.
        - А для чего?
        Было холодно, и безлюдный больничный двор выглядел, особенно, живописно. Правда, безлюдным он был именно, что «почти». На одном из приспособленных под скамейку бревен сидел человек в теплой шубе, из-под которой выглядывали полы белого халата, служившего в «Восьмерке» больничной пижамой.
        - Не помешали? - поинтересовался Ты, садясь рядом на бревно.
        - Вы тоже решили удалиться от мирской суеты в эту милую обитель? - спросил человек в шубе, в котором Трубопроводов узнал Самозванца Валерия, читавшего когда-то трактат о туристах.
        - Мы случайно узнали, куда тебя занесло, и решили проведать. Поговорить…
        - О чем?
        - Не знаю… да, хотя бы о том, как ты тут оказался.
        - Эта история не на одну рюмку.
        - За нами не заржавеет.
        - В буфете есть неплохой коньяк. Можно взять бутылку и пойти ко мне. Тем более, что я уже начал замерзать.
        - Не так давно я написал статью, посвященную вопросу национализма, что имело для меня ряд совершенно неожиданных последствий, - решился заговорить Валерий после третьей рюмки, - я заканчивал обрабатывать материал о том, что за скинами, как я и предполагал, стоит довольно влиятельная правоэкстремистская еврейская группировка, действия которой… Возьмем, например, один из громких терактов последних лет. На фоне гибели сотен людей разворачивается отработанное до мельчайших деталей представление.
        Первыми слетаются журналисты, превращающие любую трагедию в рейтинговый фарс. Для них действия террористов - это, прежде всего, сенсация. Одновременно с ними или чуть позже, на безопасное расстояние от боевых действий, приезжают политики, чтобы выразить перед телекамерами свое негодование, сфотографироваться на фоне пылающего здания, попутаться под ногами у силовиков, чтобы потом с гордостью заявлять, что они лично принимали участие в спасении заложников.
        Позже руководители силовых структур добьются дополнительного финансирования. Организаторы теракта отчитаются о проделанной работе и спишут энную сумму денег, выделенную им на организацию подрывной деятельности правительством одной из дружественных нам стран. Местное руководство сумеет получить некоторую сумму денег на ликвидацию последствий терроризма. Родственники погибших получат компенсацию. Появится очередной благотворительный фонд. Кто-то из выживших заложников напишет об этом книгу. Киношники выпустят фильм… И так далее.
        Получается, что, кроме непосредственных жертв, все остальные участники зарабатывают на чужом горе свои дивиденды. Цинично? Согласен. Цинично, но не преступно. Те же люди, о которых я писал статью, сами создавали подобные ситуации. Финансируя скинхедов, они, тем самым, добивались дискредитации национальной идеи, усиления мер, направленных на борьбу с антисемитизмом, одновременно с этим - усиление националистического настроения среди самих евреев…
        Самозванец заканчивал статью, когда в дверь настойчиво позвонили.
        - Вам бандероль, - сказал курьер, вручая ему солидный сверток. Обратного адреса на нем не было.
        Сейчас, скорее всего, он отправил бы эту посылку обратно анонимному, адресату, не прикасаясь к ней и не пуская в дом курьера. Тогда же, будучи еще непуганым писакой, он даже представить себе не мог, что кто-то захочет столь хитроумным способом с ним поквитаться.
        В посылке, действительно, оказалась бомба, но только не простая, а информационно-психологическая. Она сделала с его сознанием примерно то же, что и американский подарок с Хиросимой.
        Бомбой оказалось письмо и копии подтверждающих его правоту документов с указанием мест хранения оригиналов.
        Уважаемый Самозванец!
        Я знаю, что Вы хотите, в ближайшее время, опубликовать разоблачительную, на Ваш взгляд, статью. Не спорю, у Вас есть все основания это сделать, и я не собираюсь Вас отговаривать или же, наоборот, принуждать к этому. Скажу лишь только, что ОНИ ждут от Вас эту статью и, вполне возможно, что ОНИ же и поспособствовали её появлению в печати.
        Вы думаете, что знаете, кто стоит за организацией скинхедов, но вы понятия не имеете, кто стоит уже за этими людьми!
        ИХ интересы, поистине, безграничны! Экономика, политика, психология, история, магия, уфология и многие другие сферы деятельности, о которых мы даже не подозреваем. Все, что связано с НИМИ, покрыто мраком таинственности и все, что мы можем отыскать, будет жалкими отголосками ИХ деятельности. Думаю, никто из посторонних даже не догадывается об истинных целях этих существ - не знаю, можно ли назвать ИХ людьми.
        Впервые я столкнулся с ИХ следом, изучая материалы Второй мировой войны, связанные с оккультизмом Третьего Рейха. Понимаю, сейчас это модная тема, которую мусолят все, кому ни лень. Это тоже происходит по ИХ инициативе, уж это я знаю наверняка. Понимая, что невозможно полностью скрыть или засекретить никакую деятельность, ОНИ создали защитную систему, основанную на:
        1. Сокрытии информации.
        2. Распространении многоуровневой дезинформации.
        3. Запугивании.
        4. Гипертрофированнии.
        5. Дискредитации.
        6. Физического устранения нежелательных лиц вплоть до массовых убийств.
        7. Многоуровневой защиты информации.
        В большинстве документальных фильмов, снятых о Второй мировой войне и, в первую очередь, о гитлеровской Германии, поднимается тема уничтожения евреев, в частности, тема Холокоста. И причина кроется не только в том, что, впоследствии, евреи сумели использовать факт геноцида против их народа. Кто-то усиленно пытается привлечь наше внимание исключительно к геноциду против еврейского народа. Не думаю, что этот кто-то имеет еврейские корни. Здесь все значительно запутанней.
        Одновременно с этим, массово пропагандируется идея оккультного характера Третьего Рейха, с заострением внимания на деятельности таких обществ, как Врил, Туле и института Аненербе, огромный архив которого был вывезен в Советский Союз. Фактически, кто-то усиленно подогревает интерес общественности именно к этим вопросам, но, не для того ли, чтобы, одновременно с этим, отвлечь внимание от других, действительно важных аспектов деятельности гитлеровского окружения? Подобная тактика поведения очень даже характерна для НИХ, причем, она очень хорошо зарекомендовала себя в других случаях, но об этом позже.
        Как видно из тех документов, которые прилагаются к этому письму, весь архив Аненербе, который был, якобы, захвачен советскими войсками, является прекрасно выполненной подделкой, предназначенной именно для захвата советскими войсками. И содержит он только ту информацию-плюс-дезинформация, утечку которой очень тщательно организовали ОНИ.
        ОНИ стояли не только за Гитлером, но и за Сталиным, за Рузвельтом, за Черчиллем, и так далее. Фактически, все крупные игроки на исторической сцене были и остаются марионетками даже не в ИХ руках, а в руках ИХ слуг. Кстати, создав сначала Гитлера, ОНИ позволили ему выполнить свою задачу, а потом ликвидировали его при помощи советских войск. Именно ради этой войны они создали два таких тоталитарных монстра, как СССР и Германию.
        Еще с древних времен ОНИ оплели планету сетями своего суперзаговора, цель которого может быть понятна только ИХ извращенному разуму. В качестве ширм и марионеток ОНИ создавали такие «тайные» общества (пишу в кавычках только потому, что смешно называть действительно тайными общества, о которых известно каждому дураку), как розенкрейцеры, тамплиеры, иллюминаты, масоны. Даже такой, действительно, тайный орден, как Рыцари образа Пса, является не более, чем очередной маской, за которой скрывается другая маска.
        После того, как очередное тайное общество или орден выполняли возложенную на него миссию, ОНИ сначала ликвидировали все следы своего существования, а потом устраивали разоблачение с массовыми расправами, как это случилось в свое время с тамплиерами. И, пока публика наслаждалась представлением, ОНИ действовали в тех областях, от которых виртуозно отвлекли внимание людей.
        Для НИХ это не составляло большого труда, так как и Орден Иисуса, и святая инквизиция были марионетками в их руках. Косвенно они, также, контролировали Ватикан, русскую православную церковь и основные исламские секты.
        Что можно сказать о могуществе тех, кто даже идею контроля над Миром использует исключительно как отвлекающее прикрытие для своих истинных целей!
        Сегодня ОНИ действуют по принципу «разделяй и властвуй». Контролируя тех, кто контролирует правительства, ОНИ насаждают культ вражды и соперничества, используя для этого спецслужбы, организации вроде Алькаиды и так далее.
        Руководя скинхедами, ОНИ, одновременно, финансируют и антифашистов. Организовывая террористические акции, ОНИ же обеспечивают и утечку информации. Это ОНИ устраивают карательные акции в Чечне, которые совершают, якобы, омоновцы или военные, которых потом никто не может найти. ОНИ используют террор, чтобы в ответ создавать полицейские государства, при этом они финансируют и корректируют деятельность всевозможных борцов за свободу и демократию. Нередко ОНИ ведут подрывную деятельность под знаменами тех, против кого она направлена. Это ОНИ развивают и культивируют расистские и националистические настроения.
        Создав, таким образом, систему мирового заговора, основанную на всеобщем подозрении и тотальном наблюдении друг за другом, ОНИ ловко скрываются за бесчисленными структурами, которые даже не подозревают, что работают на одних и тех же хозяев.
        Не менее изощренную тактику ОНИ применяют в вопросах, связанных с НЛО. Чтобы скрыть свою деятельность, ОНИ демонстрируют «себя» там, куда хотят привлечь внимание общественности и специалистов, играя с ними, как дети играют с котятами при помощи привязанных на нитку бантиков. Управляя нашим невежеством, ОНИ создают иллюзию знания. Так, ОНИ создают иллюзию контакта, похищая людей и промывая, особым образом, им сознание.
        Для более искушенной публики ОНИ инсценируют аварии НЛО, демонстрируя как «внеземную технику», так и её «пилотов». А иначе, с какой бы стати так часто ломались аппараты, способные преодолевать расстояния в несколько световых лет? Подсовывая нам подобные «утки», ОНИ манипулируют нашим сознанием, скрывая за дезинформацией реальное положение вещей. Ну, а для того, чтобы НЛО продолжало оставаться для большинства людей странной забавой для дураков, ОНИ сделали все, чтобы привлечь к этой теме всяческих шарлатанов, психов и, просто, обычных дураков.
        Точно так же ОНИ дискредитировали такие дисциплины, как магия и алхимия, расплодив всевозможных искателей дешевого золота и всяких порчеснимателей и шарлатанов.
        Кстати, «Протоколы сионских мудрецов» - это тоже ИХ подделка.
        В конечном счете, ОНИ создали Мир параноидального кошмара, который, усилиями спецслужб, охраняют от слабого сознания обывателя, который и сам стремится бежать от подобных откровений.
        Вот, пожалуй, и все, что я хотел Вам рассказать. Думаю, Вы меня извините за отсутствие подписи. Ваш искренний друг…
        Конечно, это письмо выглядело полным бредом, но копии документов не позволяли Валерию отмахнуться от него, не предприняв никакой попытки проверить информацию, которая, в случае её достоверности, вполне могла быть весточкой и от НИХ.
        Взвесив все «за» и «против», он решил обратиться за помощью к своему приятелю, работающему в ФСБ. Услышав в трубке, что «аппарат вызываемого абонента временно недоступен или находится вне зоны действия…», он вернулся к статье.
        Не успел он набрать и несколько предложений, как компьютер выдал сообщение о том, что программа выполнила недопустимую операцию, и все такое. В принципе, ничего особенного в этом не было, компьютер был настолько стар, что даже вирусы в нем зависали.
        Чудо произошло тогда, когда вместо того, чтобы закрыть все окна, компьютер открыл следующий текст:
        «…Это произошло в октябре 1986 года в Бристоле. Мужчина в элегантном костюме аккуратно привязал конец веревки к дереву, сделал на другом конце петлю, накинул её на шею и резко рванул свою машину с места. Смерть наступила мгновенно. Полиция, прибывшая на место происшествия, нашла в бумажнике погибшего документы на имя профессора Аршада Шарифа. Газеты написали о самоубийстве. И никого, похоже, не заинтересовал тот странный факт, что профессор Шариф, решивший покончить с собой, зачем-то проехал для этого сто километров от своего дома в Лондоне до Бристоля.
        Между тем, буквально, через несколько дней еще один лондонский профессор, Вимал Дазибай, проделал тот же путь, чтобы броситься вниз головой с Бристольского моста.
        Полицию насторожило странное совпадение: оказалось, что эти ученые работали над одной и той же темой: они разрабатывали электронное оружие для английской правительственной программы, аналогичной «Звездным войнам» в США. И еще одна любопытная деталь - и Шариф, и Дазибай интересовались НЛО…
        Известный американский писатель Сидни Шелдон, решивший провести самостоятельное расследование, выяснил, что самоубийства Шарифа и Дазибая были не единственными. Загадочный мор напал на английских специалистов, занимавшихся проблемой НЛО и звездного оружия:
        Январь 1987 года. Автар Синг- Гида пропал без вести, объявлен умершим. Февраль 1987 года. Питер Пиппел задавлен в гараже собственным автомобилем. Март 1987 года. Дэвид Сэндс покончил с собой, направив свою автомашину на большой скорости в здание кафе. Апрель 1987 года. Марк Визнер - повесился. Апрель 1987 года. Стюарт Гудинг - убит. Апрель 1987 года. Дэвид Гринхалг - упал с моста. Апрель 1987 года. Шани Уоренн - утопился. Май 1987 года. Майкл Бейкер - погиб в автокатастрофе.
        Всего, по данным Шелдона, за короткий промежуток времени в мир иной, вслед за Шарифом и Дазибаем, последовало более двадцати их коллег. Если точнее, 23 человека. Можно ли считать это простым совпадением? А если это не случайность, то что тогда?»[11 - Цитата из книги А. Варакина и Л. Здановича «Тайны НЛО».]
        - Меня откровенно предупреждали, и я не решился идти ИМ наперекор. К тому же, что я должен был сделать? На следующий день материалы, присланные неизвестным, так же загадочно исчезли, как и появились. Статью признали антисемитской и не стали публиковать. Размещать её в интернете я не стал. Вместо этого я отправился сюда - поразмышлять, на досуге, о свалившемся на мою голову откровении. Можно было бы попытаться поднять шум, но зачем? Людей, действительно, приучили отбрасывать любую информацию, не вписывающуюся в формат их обывательского мирка. Они, быстрее, поверят в бред очередного кандидата в президенты. Поэтому я сижу здесь. Пишу статью об использовании кишечных газов, как альтернативного топлива, и никуда не лезу. Вот такая вот история, - закончил свой рассказ Валерий.
        У Трубопроводова все поплыло перед глазами. Веки стали тяжелыми, словно налились свинцом. На него накатила волна приятной теплой сонливости, которой он больше не мог, да, и не хотел, противостоять…
        Трубопроводов медленно открыл глаза. Как обычно, он лежал на диване в незнакомой комнате. Громко работал телевизор, возле которого сидела Сивая Кобыла.
        - Вот что, парень, - сказала она, убедившись, что Трубопроводов проснулся, - Всемирная Паранойя - это всего лишь занавес, защищающий нас от навязчивых насекомых. Тебе придется его отодвинуть и войти, иначе ты можешь навсегда к нему прилипнуть. Хотя паранойя - это тоже всего лишь положение точки сборки.
        - Еще чаю? - спросила Наташа.
        - Я лучше пойду покурю, - решил уставший от её излияний Трубопроводов.
        - Кури здесь.
        - Да нет, заодно подышу свежим воздухом перед сном.
        Если бы не тот факт, что сегодня они ночуют у Наташи и, если бы у него было хоть немного своих квадратных метров, Трубопроводов давно бы уже ушел из этих гостей. Нельзя сказать, что Наташа была отталкивающей или неприятной. Внешне обычная, она была достаточно приветливой, чтобы предложить незнакомому человеку кров, а, стоило ей намекнуть, то и постель. Но постели с ней он не хотел. Трубопроводову мешало её хобби. А хобби у неё было самым, что ни на есть, блядским.
        Существует миллион и один способ отдыхать в отпуске. Наташа предпочитала миллион второй. Как только у неё появлялась пара свободных недель, она покупала билеты в плацкартный вагон идущего в сторону Дагестана поезда. Обычно она ехала до самого конца, отдаваясь всем и каждому, кто, хоть немного, желал её тела. Причем, делала она это совершенно бесплатно. А совсем неимущих любовников даже угощала едой. Такое хобби, граничащее с призванием, ей совершенно не мешало числиться на хорошем счету в районо, где она работала последние года три, с тех пор, как перешла туда из школы.
        Месяца два назад она познакомилась с каким-то повернутым на гештальтпсихологии и анальном сексе алкоголиком или наркоманом, отличительными чертами которого были патологическая ревность и здоровенный, как у Луки Мудищева, член. Забавно, но он никому, ни под каким видом, не позволял делать себе минет. Несколько лет назад какая-то баба чуть не откусила ему добрый кусок детородного органа за то, что он сказал ей что-то вроде: «Не чавкай». Взбесившись от боли и страха за свою гордость, он пару раз двинул её кулаком. Баба оказалась строптивой. В общем, дело дошло до милиции и суда. Говорят, смеялись все, кроме него.
        Для Наташи отказ от её оральных услуг был чем-то вроде оскорбления её сексуального достоинства. И вот, буквально, вчера ей удалось добиться торжества справедливости. Долгожданный член оказался-таки у неё во рту, восстановив её её веру в себя и в господа бога.
        Об этом своем подвиге она и рассказывала в мельчайших подробностях, угощая гостей чаем в пакетиках - поистине невыносимая смесь пошлости и отсутствия элементарного вкуса в прямом смысле этого слова.
        Погода была такая, что хорошая жена мужа из дома не выгонит. Покидать подъезд не хотелось, но там обнималась слишком взрослая для такой романтики парочка. Чувствуя себя неловко в роли свидетеля, Трубопроводов, прикурив сигарету, все-таки вышел. На улице его встретили снег и ледяной ветер. Выматерив себя за ненужную щепетильность, Трубопроводов укрылся в затишке и загрустил.
        - Сигареты не будет? - спросил распрощавшийся со своей пассией влюбленный.
        - Держи, - Трубопроводов вытащил из кармана пачку.
        - Спасибо.
        Трубопроводов слишком поздно заметил странный предмет в руке «Ромео». Ему в лицо ударила струя зловонного газа, от которого он, практически, сразу же отключился.
        Открыв глаза, он увидел над собой грязный облупившийся бетонный потолок. С потолка свисала одинокая лампочка ватт на 60, ввинченная в посеревший от пыли патрон. Тело, как он ни старался, не шевелилось. Видно, что-то вкололи, - решил он. Скорее всего, это «что-то» действовало и на психическое состояние, так как Трубопроводов не испытывал никаких эмоций, а в голове не было, практически, ни одной мысли.
        Если бы он мог хотя бы пошевелить головой, он бы увидел, что лежит на бетонном полу квадратной комнаты с отштукатуренными гипсом стенами. Дверь в комнату была железной с массивными петлями и крепким замком.
        Лежал Трубопроводов в центре выложенной кафелем «Магической звезды», вокруг которой было установлено странное оптическое оборудование, больше похожее на декорацию к какому-нибудь фильму о сумасшедшем профессоре, мечтающем захватить Мир, чем на действующую установку. Одежды на Трубопроводове не было. Возле пульта управления на деревянных табуретах сидели мужчина и женщина, целовавшиеся в подъезде. Обоим было чуть больше тридцати. Оба выглядели типичными представителями среднестатистического человека, этакие вариации Чичикова начала XXI века.
        Увидев, что Трубопроводов пришел в себя, женщина забавно открыла рот и… Она застрекотала так, словно копировала ворону, пытающуюся, в свою очередь, воспроизвести дельфиний язык.
        Медленно, словно освоивший все тонкости любовного искусства, любовник, своей возлюбленной, Трубопроводовым начал овладевать панический страх. Конечно, нет ничего хорошего в том, чтобы попасть в руки бандитов или охотников за органами, но оказаться во власти откровенных психов было намного страшней. К тому же патологическая, вызванная инъекцией замедленность эмоций, сама по себе, могла бы свести с ума. Увидев гримасу ужаса на лице Трубопроводова, похитители принялись бойко трещать дуэтом. Пропев соловьями свои партии, они уставились на него, ожидая, что он обязательно присоединится к их марсианской беседе. Трубопроводов, при полном своем желании, не смог бы нарушить молчание - его челюсти тоже был парализованы.
        Протрещав что-то, типа: «Ну раз так - получай!» мужчина нажал кнопку, похожего на телевизионный, пульта управления.
        Послышался легкий щелчок. На какое-то мгновение пространство вокруг «звезды» озарила яркая вспышка абсолютно черного света. Трубопроводова накрыла волна, ни с чем не сравнимого, доклеточного ужаса. Он закричал, теряя сознание.
        Очнулся он в абсолютно белой комнате с закрытым белыми шторами огромным окном. Он был привязан к, похожему на стоматологическое, креслу, которое было намертво прикручено к полу. Напротив него на стульях сидели похитители. У женщины в руках был пистолет для прививок.
        - Не бойся, это не смертельно, - холодно сказала она, делая Трубопроводову укол в руку.
        - Какого хрена вам нужно?! - завизжал он, даже не пытаясь бороться с паническим страхом. Трубопроводова пугала, даже, не сама смерть. Смерти, как таковой, он боялся значительно меньше перспективы остаться навсегда калекой или идиотом.
        - Нам нужно, чтобы ты рассказал все. Укол тебе в этом поможет.
        - Что вы хотите?! Я и так вам все расскажу!
        - Так будет вернее.
        Укол настолько обострил все чувства Трубопроводова, что, казалось, еще немного, и он увидит атомы и услышит шум летящих фотонов. Но, вместо этого, стало наоборот совершенно тихо, а перед глазами появился белесый туман. Трубопроводов понял, что это не что иное, как остановившееся время, и, даже если действие наркотика будет длиться всего несколько минут, здесь, в безвременье, пройдет целая вечность, целая вечность этого белесого ада. Трубопроводов почувствовал вселенское отчаяние. Ему хотелось только одного - как можно скорее умереть.
        К Трубопроводову неспешно приближалась Сивая Кобыла.
        - Привет. Как дела? - весело поинтересовалась она.
        - Пошла ты на х..! - сорвался Трубопроводов, которому было совсем не до веселья.
        Кобыла достала прямо из воздуха двойной лорнет, через который внимательно посмотрела на Трубопроводова.
        - М-да… - задумчиво сказала она, - пожалуй, я лучше зайду в другой раз.
        - Не бросай меня здесь! - взмолился Трубопроводов.
        - Я не брошу, - решила она, - если ты не будешь бросаться.
        Довольная своим каламбуром, она весело заржала.
        - Я не буду бросаться, - жалобно пообещал он.
        - Хочешь чаю? - поинтересовалась, вдруг, Кобыла.
        - Еще как хочу! - радостно выпалил Трубопроводов, который хотел чего угодно, но только за пределами этого белесого кошмара.
        - Тогда пошли.
        В следующее мгновение они оказались в небольшом ресторанчике на вершине горы. Стены зала были увешаны фотографиями разбившихся альпинистов.
        - Нам не подадут чай, пока ты не успокоишься, - доверительным шепотом сообщила Кобыла.
        - Ты предлагаешь мне успокоиться, когда там со мной делают непонятно что?!
        - С тобой никто ничего не делает. Ты находишься здесь. За этим столом и, что бы ни случилось, тебя это не коснется.
        - Но…
        - Ты - это не твоя плоть. Тем более, что с ней тоже ничего не случится. Сейчас ты подробно рассказываешь о себе. Всё, кроме того, что касается меня. Об этом им знать не обязательно. Потом, когда они убедятся, что ты не связан с Псами, тебя уложат баиньки и больше не станут мучить.
        - О каких ещё, псах ты говоришь?
        - Неважно. Какой предпочитаешь чай?
        - Не знаю. Я не разбираюсь в чаях. Закажи на свой вкус.
        - А ты уверен, что он у нас одинаковый?
        - Чтобы узнать ответ на этот вопрос, нужно, чтобы кто-то попробовал на вкус вас обоих, - сказал Ты, подсаживаясь за их стол.
        - Ты?! - удивился Трубопроводов.
        - Ну, нет, извините, конечно, но я никого из вас пробовать не хочу.
        - Тогда, может, попробуешь вместе с нами чаю? - предложила Кобыла, хитро подмигнув.
        - Кстати, а вы в курсе, что главная причина антисемитизма кроется в подсознательной фаллической зависти к пейсам? - спросил Ты.
        - В таком случае ненависть к неграм можно объяснить подсознательной ассоциацией цвета негритянской кожи и человеческих фекалий. Другими словами, цвет кожи негров, напоминая цвет кишечных оправлений, подсознательно включает агрессию, как защитную гомофобную реакцию, направленную против собственной латентной гомосексуальности расистов, - выдала Кобыла.
        - А ты что об этом думаешь? - спросили они в два голоса, повернувшись к Трубопроводову.
        Трубопроводов медленно открыл глаза. Как и предсказывала Кобыла, он лежал в чистой постели. Перед тем, как его уложить, похитители вымыли его в ванной и облачили в чистое белье. Скорее всего, свое он безнадёжно испачкал. Было уже темно, и сквозь незашторенное окно в комнату пробивался лишь свет далекого фонаря. Посмотрев в окно, Трубопроводов увидел темный, безжизненный соседний дом, служивший своим хозяевам дачей.
        Подойдя к двери, он обнаружил прилепленную к ней скотчем записку: «Постучи». Чувствуя себя Алисой, он затарабанил в дверь.
        Открыла похитительница.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросила она, не заходя в комнату. В её голосе чувствовалось тепло.
        - Как будто меня выловили из микроволновки, - признался Трубопроводов.
        - Это скоро пройдет. Препарат не вредит людям. После чашки кофе будешь, как огурчик. Я пока сварю, а ты поищи что-нибудь подходящее в шкафу и спускайся к нам, - и, знаешь что… - она немного помедлила, затем продолжила, - ты на нас не обижайся. Мы думали, что ты один из них. Нас ввели в заблуждение.
        - Хорошо, - ответил Трубопроводов, решивший не упорствовать в своей обиде.
        В шкафу была груда шмотья и, после небольшого экскурса по барахлу, Трубопроводов сумел отыскать относительно подходящую футболку, свитер и джинсы. Одевшись, он спустился вниз.
        Большую часть первого этажа занимала огромная гостиная. Там, за столом, сидел давешний похититель и приводил в порядок странного вида пистолеты. Рядом, на подносе, стояли три чашки свежего ароматного кофе.
        - Привет, - сказал похититель, - меня зовут Дима.
        - А меня - Марина, - представилась женщина, входя в гостиную с блюдом пирожков в руках.
        - Максим, - представился, на всякий случай, Трубопроводов.
        - Прошу к столу, - пригласила Марина.
        - Готов к охоте? - спросил Трубопроводова Дима.
        - Надеюсь, не в качестве добычи? - ответил он, придя в себя и несколько осмелев.
        - Мы хотим, чтобы ты все увидел своими глазами.
        - Своими глазами, так, своими глазами.
        Погрузив оборудование в стоящую в гараже «девятку», они сели в машину - Дима за руль, а Марина с Трубопроводовым на заднее сиденье, и отправились на ночную охоту.
        Судя по тем пейзажам, которые проносились за окнами машины, они находились в одном из небольших подмосковных городков. Минут через 20 Дима свернул в какой-то гаражный кооператив.
        - Приехали, - сказал он, останавливаясь у въезда в один из гаражей.
        Марина выходить не торопилась, поэтому Трубопроводов тоже остался в салоне. В гараже стоял небольшой микроавтобус, на который они и пересели, не забыв переложить оборудование: две небольших, относительно легких, чемодана. «Девятка» отправилась в гараж.
        Еще через полчаса Дима остановил фургон напротив какого-то бара.
        Вскоре из бара вышли двое крепких молодых парней и подвыпившая проститутка. Они сели в черный «БМВ». Дима поехал за ними, оставаясь на почтительном расстоянии. Слежку он вёл великолепно.
        Минут через пятнадцать «БМВ» заехал во двор богатого частного дома, окруженного высоким забором. Во дворе бегал злой доберман.
        - Не люблю убивать животных, - грустно сказала Марина, накручивая глушитель на ствол пистолета.
        Дима осторожно подъехал к самому забору. Забравшись на крышу машины, Марина выстрелила несколько раз.
        - Порядок, - сказала она, - пошли.
        Перебравшись через забор, они медленно направились к дому. Дима в обеих руках держал пистолеты, заряженные капсулами с парализующим веществом. Марина держала наизготовку боевое оружие. Трубопроводову достались чемоданчики с оборудованием. Благо, оно было легким и, относительно, компактным.
        Входная дверь оказалась не запертой, и они без шума вошли в дом. Там было слышно, как кричит с заклеенным ртом проститутка, которой было очень больно или очень страшно.
        Пыточная находилась в подвале, куда вела просторная лестница. Дверь тоже была не заперта. В своей вотчине истязатели проституток, похоже, никого не боялись.
        С пистолетами наизготовку Дима ворвался в подвал. За ним последовали Марина, а, потом, и Трубопроводов.
        В подвале был настоящий пыточный каземат. Проститутка висела на дыбе. Под ногами у неё была решетка, под которой лежали дрова. Их еще не успели зажечь. Возле неё стоял небольшой столик, на котором лежали жуткие приспособления для особенно мучительного разрушения человеческой плоти. Хозяева дома надевали хирургические костюмы. Они действовали нарочито медленно, чтобы дать своей жертве хорошенько понять, что её ожидает в ближайшее время.
        - Эй, а вы, б. дь, ещё кто такие?! - успел отреагировать один из садистов.
        - Собаколовы, - ответил Дима, стреляя ему в живот. Одновременно, из второго пистолета, он выстрелил в другого мучителя. Они сразу же рухнули на пол.
        - Помоги, - сказала Марина Трубопроводову.
        Вдвоем они освободили трясущуюся от страха проститутку.
        - Одевайся, - Марина бросила ей одежду, - и не дёргайся.
        - Только не убивайте.
        - Ты нам не нужна. Не создавай проблем, и всё будет хорошо. Понятно?
        Проститутка часто-часто закивала головой.
        Пока они занимались проституткой, Дима нарисовал на полу черной краской магическую звезду и установил оборудование. Затем, вместе с Трубопроводовым, они положили в центр звезды одного из парней. Несмотря на то, что его тело было парализовано, он затрещал что-то на дельфино-вороньем языке.
        - Угрозы тебе не помогут, собака! - зло произнес Дима, включая черный свет. Из тела садиста вырвалась серая тень. Она начала биться внутри световых потоков, что-то крича на своем языке.
        - Хрен ты угадал, - сказал Дима, направляя на тень похожую на фен штуковину.
        Когда он нажал на кнопку, тень разорвало на куски.
        Дима выключил устройство.
        - Проверь его, - попросил он Марину.
        - Готов, - совершенно без злобы сказала она.
        Трубопроводов с Димой оттащили уже мертвое тело за ноги, и уложили в звезду второго, который трясся мелкой дрожью. На этот раз систему включили в импульсном режиме. Тело взвыло и стало стрекотать. Когда тень замолчала, Дима включил «фен».
        Второй мучитель тоже был мертв.
        - Как тебя звать? - спросила Марина у близкой к сумасшествию проститутки.
        - Линда, - ответила та.
        - Так, вот, Линда, забирай это, - она вытащила из карманов одежды мучителей несколько мятых купюр, - и вали отсюда. Запомни, ты ничего не видела.
        - Когда-то давно их считали богами, - принялась объяснять Марина, когда они вернулись в машину, - одно время культ Пса, их почему-то называют собаками, был даже более могущественным, чем сейчас христианский. Им приносили кровавые жертвы, им поклонялись, их боялись. Тогда на Земле их была тьма… Сейчас их осталось значительно меньше, да и, слуги Псов, которые до сих пор продолжают служить этим тварям, в обмен на магическое могущество, вынуждены скрываться в подполье. К счастью для себя, люди осознали, что Псы - паразиты, существующие за счет низменных человеческих страстей. Поняв это, люди научились их изгонять, а, со временем, и убивать. Поначалу Псов сжигали на кострах вместе с теми, на ком они паразитировали. Это, потом уже, на костер пошли и все неугодные… Хуже всего, когда они вселяются в людей вроде Ленина, Сталина или Гитлера.
        Дима поставил машину на стоянке возле супермаркета.
        - Пошли, купим что-нибудь к чаю.
        Когда они вышли из магазина, на месте микроавтобуса стоял старенький «Москвич».
        - У нас есть те, кто уничтожает улики, - объяснила Марина, садясь в машину.
        - Я думаю, у нас назрел серьезный разговор, - медленно произнес Дима, обращаясь к Трубопроводову, когда они сели пить чай.
        - Мы не можем тебя отпустить. Да ты и сам это, наверное, уже понял. Даже, если ты не начнешь болтать, где попало, рано или поздно они тебя найдут. Заставлять тебя замолчать, - он произнес это так, что у Трубопроводова не возникло никаких сомнений в правильности понимания контекста, - мы не хотим. Ты неплохой человек. Остается только один выход. Тебе придется стать одним из нас.
        - Если честно, я бы хотел вернуться домой и обо всем забыть, - обреченно сказал Трубопроводов, осознавший, что домой дороги нет, как, возможно, нет и самого дома. По крайней мере, в этой сумасшедшей вариации действительности. Ему стало настолько тоскливо, что он не смог сдержать слезы.
        - Ладно, давайте спать, - решил Дима, - утром всё станет на свои места.
        Несмотря на охватившее его отчаяние, добравшись до кровати, Трубопроводов сразу же провалился в глубокий сон без сновидений. Проснулся он оттого, что какой-то урод в маске тыкал ему в бок стволом автомата.
        - Вставай, охотничек, - приказал он.
        Стараясь не делать резких движений, Трубопроводов медленно поднялся на ноги.
        - А теперь, вперед.
        Марина с Димой, в одном белье, сидели на полу в гостиной. Их сторожили двое вооруженных автоматами молодчиков.
        - Присоединяйся к своим друзьям, - приказал Трубопроводоу его конвоир, несильно ткнув автоматом в спину.
        Трубопроводов послушно сел на пол. Он был совершенно спокоен, словно за эти дни полностью исчерпал свой лимит страха.
        Через несколько минут в гостиной появился еще один человек. Он был в элегантном пальто и шляпе. Оружия у него не было.
        - Здравствуйте, - сказал он, обращаясь к охотникам за Псами, - я - Александр Нубов, магистр-наблюдатель ордена Пса. Вы арестованы по обвинению в систематическом уничтожении мрукксов, которые охраняются межгалактическим законом.
        - Мы уничтожаем Псов, потому что они - убийцы, - с вызовом в голосе произнес Дима.
        - Ну что вы, Дмитрий Сергеевич. Мрукксы никогда не были Псами. Псы - это те, кто должен за ними следить.
        - Ну, так и следите за ними!
        - Дело в том, господа, и я довожу это до вашего сведения, только лишь, потому, что сам биологически являюсь одним из вас, что, в отличие от мрукксов, вы не представляете никакой ценности. Вы - всего лишь корм для самих себя. Никто же не отстреливает ваших соплеменников за уничтожение тех же ворон, хотя, с галактической точки зрения вороны намного более ценные существа, чем отстреливающие их уроды. Вы никому не нужны, поэтому мне ничего не остается, как ликвидировать вас, словно досадное недоразумение.
        - И что, мы не имеем права защищаться?
        - А волки, медведи или львы имеют права защищаться? Что происходит, когда кто-то из них нападает на ваших соплеменников?
        - Извините, но вы немного ошиблись, любезнейший, - сказал Ты, появляясь в гостиной в обществе Максима Максимовича, - эти люди принадлежат нам.
        - С каких это пор Идиоты интересуются людьми? - удивился Нубов.
        - С недавних, - ответил ему Максим Максимович.
        - Вам придется оплатить неустойку.
        - Пусть этим займутся наши юристы.
        - Не возражаю. Пошли ребята, - сказал он своим спутникам, и они покинули дом.
        - Как ты нас нашел? - удивился Трубопроводов.
        - Ты сам вышел на Кобылу. Или ты уже забыл?
        - Итак, господа, как вы уже поняли, мы стали участниками галактического прецедента, - начал свою речь Максим Максимович, когда обитатели дома, приведя себя в порядок, собрались в гостиной за столом, - дело в том, что, до сегодняшнего дня, никому и в голову не приходило сделать из представителей вида «человек разумный» предмет купли- продажи. Известное всем нам внутривидовое рабство не в счет. И дело здесь, скорее, в полном отсутствии спроса на подобный товар. Торговать в галактике людьми - это то же самое, что пытаться продавать комаров в Сибири. Но теперь сделка зафиксирована, и вы стали собственностью. Моей собственностью. Для чего я вас купил? Ответ прост: а хрен его знает.
        Ну, да, не буду больше утомлять вас философией. Перейду к делу. Господин Трубопроводов, который не стал предметом нашей торговой сделки, вновь возвращается под патронаж моего друга и соратника.
        После этих слов Ты манерно встал и поклонился.
        - Вы же будете работать на меня.
        - Чего вы от нас хотите? - хмуро спросил Дима, который был предельно оскорблен своим рабским положением.
        - То, что вы и делали. Ловить мрукксов.
        - Хотите, чтобы нас убили?
        - Закон предусматривает наказание за убийство или причинение вреда мрукксу. Отлов мрукксов с целью оказания им помощи премируется. Поэтому-то господин Нубов и был так вами недоволен. Вы лишили его здоровенного куска хлеба, а шкура охотника на мруккса стоит намного меньше, чем спасение мруккса. Но, теперь вы становитесь лицензированными спасателями, и уже в этом качестве попадаете под защиту галактической правоохранительной системы.
        - Где у вас видак? - спросил Ты, когда Максим Максимович закончил свою речь.
        - Что? - не поняла Марина.
        - Видеомагнитофон.
        - В тумбочке под телевизором.
        - Включите вот это, - он достал из внутреннего кармана пальто кассету, на которой был записан двухчасовой учебный фильм о мрукксах.
        Первые минут сорок фильма рассказывалось о существовании мрукксов на далекой загалктической Родине. Эти подробности я опускаю - о них в дневнике Трубопроводова ничего нет.
        На нашу планету они попали в результате аварии грузопассажирского лайнера. Авария произошла за пределами времени и пассажиров, а также груз, разбросало на большой временной территории.
        Первые мрукксы появились на нашей планете несколько миллионов лет назад и стали одним из двигателей эволюции. Последние свалятся на Землю ориентировочно через 50 000 лет.
        Отношения мрукксов и людей были далеко не однозначные. Их возводили в ранг богов и духов, а потом низводили до уровня злобных демонов. Им поклонялись, их ненавидели, пытались выращивать и уничтожать. Единственное, что не пришло в голову людям - так, это попытаться их понять.
        Среди браконьеров, истребляющих мрукксов, прижилось совершенно необоснованное мнение, что эти глубоко разумные, контактные и гуманные, в том смысле, в котором был гуманным Будда, существа являются паразитами на человеческом сознании. На самом деле, если кого и можно обвинить в паразитировании, так, это, самих людей.
        Для большинства из тех, с кем мрукксы заключили симбиотический союз, взаимоотношения с мрукксами стали настоящим подарком. Потребляя побочное излучение нашей психической активности, которое, так или иначе, всё равно бы уходило в атмосферу, они, взамен, стимулировали наше сознание. Так, например, мруккс был тем самым демоном Сократа. Многие ученые, мыслители, деятели искусств получили свои откровения, именно, благодаря мрукксам.
        Беда происходит тогда, когда мрукксы, по ошибке, подключаются к сознанию агрессивных недочеловеков - таких, как Сталин, Гитлер, Ленин, Наполеон, Тамерлан, Александр и прочих массовых убийц и разрушителей культуры, которых учебники истории преподносят как великих завоевателей и строителей империй. Менее удачливые представители этого вида недочеловеков становятся активистами фашистствующих банд, насильниками детей и прочей уголовной мразью.
        В этом случае миролюбивые, высококультурные мрукксы попросту сходят с ума от низкого, до уровня опасной токсичности, качества психической энергии этих монстров. К огромному сожалению, симбиотические связи человек-мруккс невозможно разрушить при жизни непосредственных участников этой симбиотической связи. В результате мрукксам приходится не только пропускать через себя весь ужас деяний этих людей, но и вдохновлять их на новые подвиги. Для них это так же приятно, как тебе, читатель, заниматься любовью с человеком, вспоровшим у тебя на глазах живот твоих родителей или детей и засыпавшего раны перцем. Причем, заниматься любовью по собственной инициативе и непосредственно при совершении этого преступления, наблюдая, как умирают в мучениях близкие вам люди. Неудивительно, что эти нежные, высокоразвитые создания просто не выдерживают и сходят с ума.
        Но, вместо того, чтобы оказать помощь попавшим в беду мрукксам, люди, в силу негативных свойств своей человеческой природы, обвинили их в своих собственных человеческих грехах, устроив глобальное варварское истребление этих очаровательных существ.
        Естественно, галактическое сообщество не стало равнодушно взирать на подобное варварство. Это только человеческое общество могло спокойно взирать на то, как нацистская мразь методично уничтожала евреев в качестве аперитива перед еще более глобальной бойней. Галактическое сообщество организовало отряды помощи мрукксам, которые, одновременно, должны безжалостно уничтожать браконьеров.
        - Кстати, Александр Нубов вас, несколько, обманул, - сказал Ты, когда они с Трубопроводовым сели в машину, - Псы, как таковые, имеют весьма косвенное отношение к мрукксам. В этом плане они - один из отрядов спасения, охотящийся за премиальными. На самом деле Пес - это тот, кто идет по следу.
        - По какому следу?
        - Пока, что, с тебя этой информации достаточно, - оборвал разговор Ты.
        Минут пять они ехали молча.
        - Кстати, должен ввести тебя в курс дела. Мы едем на собрание Общества Идиотов.
        Общество Идиотов образовалось в Эдинбурге в конце XVII века. Сначала это был один из обычных в то время клубов холостяков, играющих в тайное общество. Но? со временем клуб превратился в своеобразную эзотерическую ложу. Тогда же и появилось название: «Объединённое Общество Идиотов». Название было взято по аналогии с названием вида «человек разумный», основным свойством которого является полное отсутствие разума.
        Все, что связано с деятельностью общества Идиотов, окутано пологом из тайн и мистификаций. Даже атрибутика общества не была никому известна. Еще в XVII веке основатели общества нашли прекрасный способ сохранить свою атрибутику в тайне. Найдя подходящего для выполнения заказа художника, они заказали ему разработать и написать герб Общества Идиотов. Закончив рисунок, художник должен был тщательно закрасить его голубой, под цвет обоев в Зале Заседания, краской и никому ни под каким видом не выдавать содержание рисунка, спрятанного под краской. С гимном они поступили таким же образом. Гимн тайного общества должен нести в себе саму суть тайны, поэтому ни музыка, ни слова его не должны быть кому-либо известны.
        Позже, когда появилась возможность исследовать, при помощи рентгеновских лучей, нижние слои картин, герб был аккуратно сожжен, а пепел приклеен к другому холсту такого же размера.
        Каждое заседание клуба начиналось с торжественной клятвы верности идеалам Общества, затем шла импровизированная молитва Тайному Хранителю Клуба Великому Духу Бармаглоту, а, позже, и богине Дискордии. После этого они молча исполняли гимн и переходили к повестке дня.
        Ты трижды постучал в дверь старинного особняка, больше похожего на здание музея, чем на «Частный клуб поклонников фрактальной геометрии», как было указано на табличке над дверью. Прошла целая вечность, прежде чем дверь отворилась.
        - Ожидание - это часть ритуала, - шепотом пояснил Ты.
        - Господин ищет кого-то? - поинтересовался открывший мужчина средних лет, облаченный в парик и ливрею.
        - Мне нужен ответ на вопрос, который я не решаюсь произнести, - нарочито смиренно произнес Ты.
        - Боюсь, сударь, вы ошиблись. Здесь нет никого, кто мог бы выслушать ваш вопрос, и, уж, тем более, нет никого, кто мог бы на него ответить.
        - Я и есть тот, кто готов его выслушать. Я и есть тот, кто готов дать на него ответ.
        - В таком случае, может, вы соизволите назвать себя?
        - Я лист, которым играет ветер.
        - И что вам сказал ветер перед игрой?
        - Он подарил мне вот это, - сказал Ты, вручая совершенно чистую, без каких- либо надписей визитную карточку.
        - А ваш спутник?
        - Он со мной.
        - Хорошо. Входите.
        Пойдя по длинному коридору, они оказались в просторной комнате, в которой находилось все необходимое для жилья, включая компьютер и отсутствие каких-либо следов радио и телевизора.
        - Раздевайся, - сказал Ты.
        - Как? - удивился Трубопроводов.
        - Полностью. В Зал Заседаний в одежде вход строго запрещен.
        - Но…
        - Иначе тебя отсюда не выпустят, - эта фраза прозвучала не столько угрозой, сколько констатацией обыденного факта.
        Не дожидаясь Трубопроводова, Ты начал раздеваться. Оставшись голым, он надел на гениталии карнавальную маску, которая, не скрывая ничего, делала вид максимально нелепым. Убедившись, что это не розыгрыш, Трубопроводов тоже начал раздеваться.
        В дверь тихонько постучали.
        - Войдите, - пригласил Ты.
        - Я принес маску для вашего гостя, - почтительно произнес человек в ливрее, входя в комнату.
        - Благодарю вас, - ответил Ты.
        Трубопрводов надел маску. Посмотрев в зеркало, он почувствовал себя полнейшим идиотом.
        - Поздравляю тебя с первым прозрением, - угадал его мысли Ты, - пойдем.
        Поднявшись по застеленной толстым ковром мраморной лестнице, они очутились перед массивной дверью, за которой находился Зал Заседаний. На двери было написано: «ВАРКАЛОТОРИЙ. Стучись - и пошлют тебя на х..!».
        - Подожди здесь, пока тебя не позовут, - сказал Трубопроводову Ты, входя в Зал Заседаний.
        Стоя за дверью, один, без одежды, с дурацкой маской на гениталиях, он ненавидел себя, Ты, Идиотов и, вообще, весь мир. Ему хотелось расплакаться и сунуть голову в петлю.
        Примерно через тридцать минут его торжественно пригласили в Зал Заседания. Посреди зала стоял огромный круглый стол, на котором сидели по-турецки голые люди. Председательствовал тот самый человек, который, до этого, был в лакейской ливрее.
        - Прошу вас в кресло для гостей, - сказал пригласивший Трубопроводова человек, указывая на черный, покрытый золотыми рунами унитаз.
        - Итак, когда мы все в сборе, слово предоставляется маэстро Улли.
        - Не далее как вчера наш отдел получил одну записку при весьма странных обстоятельствах: она была найдена среди секретных документов, куда просто никак не могла попасть. В записке было следующее:
        «Послание Христиана Розенкрейца:
        Собаки бежали по следу Хасана.
        Потеряны брюки, забыта рубаха.
        Валяется ибн Саббаха белье
        «Нет только Хасана!» - скулит собачье.
        Пурпурной коровы не видел я
        И увидеть уже не надеюсь
        Но вот что скажу я вам, друзья:
        Лучше видеть её, чем быть ею.
        Собаке собачью собать!»
        - Какая- то по. ень, - заметил вслух один из присутствующих Идиотов.
        - Я бы вполне с вами согласился, если бы не одно «но». Первая строчка была написана на древнекитайском языке. Первое четверостишье - на древнеегипетском. Следующее четверостишье - по-русски. И последняя строка на санскрите. Согласитесь, что для какой-то по. ени слишком уж…
        - Продолжайте, маэстро, - попросил председательствующий.
        - Мы повели самостоятельное расследование, в результате которого выяснили, что стихотворение про пурпурную корову взято из великого «ILLUMINATUS» Роберта Ши (или Шея) и Роберта Антона Уилсона. Там же сказано, что автором этой «классической эридианской поэмы» является Джелетт Берджес. Но не в этом дело. В этой же книге есть Приложение Далет: «Хасан ибн Саббах и Черный Аламут», в котором говорится следующее[12 - Привожу примерный и очень фрагментарный пересказ приложения.]: В 1090 году из исмаилитов Хасан ибн Саббах сформировал орден ассасинов. Еще до появления этого ордена у исмаилитов было 9 уровней посвящения.
        По мере прохождения ступеней обучения неофитам открывалась доктрина, в сущности, единая для всех мистиков Востока и Запада, суть которой не может быть передана словами. Девятая ступень посвящения не имеет аналогов нигде, кроме тхеравады - довольно- таки суровой формы буддизма. На этой ступени искателю сообщалось, что даже его личное мистическое переживание должно быть подвергнуто анализу и критике, и, что нет наставника выше разума. Исмаилитский адепт - это тот, кто отказался превращать в идола даже случившееся с ним высшее мистическое осознание. Это атеист-анархист, не подчиняющийся никакой власти, кроме собственного независимого ума. Хасан считал, что большинство людей не имеют ни стремления, ни способности к интеллектуальной или духовной независимости. Он реорганизовал орден так, что «дурак» всегда оставался только на низших ступенях. В отличие от христианства, иудаизма и ортодоксального ислама, утверждавших, что отречение от своей веры - это непростительный грех, Хасан внушал своим последователям, что Аллах простит такую невинную ложь, если она служит для верного дела. Поэтому его приверженцы
могли, выдавая себя за представителей любой веры, проникать в любой орден, двор или штаб. Когда Хасан ибн Сабах находился на смертном одре, он изрек: «Ничто не истинно. Все разрешено». В своей практике Хасан часто использовал смесь гашиша с другими наркотическими веществами…
        - Ну, и что вы этим хотите сказать?
        - Это же очевидно, коллега. Кто-то усиленно пытается нам намекнуть, что Псы или идущие по следу: во-первых, шли по следу Хасана ибн Сабаха; во-вторых, они потеряли суть среди формы, то есть, потеряли след. Хасан ускользнул от Псов, как ускользнул и от…
        - А что думает об этом наш гость? - не дал договорить маэстро Улли председатель.
        - Я? - удивился Трубопроводов.
        - Ради вашего выступления и был созван этот совет.
        - Но я…
        После этих слов в Трубопроводова вошла неистовая сила Кобылы, и он заговорил, встав и поставив одну ногу на рунический унитаз:
        - парвапороваоапа рплп авмвам выфамвыф аыфаааааафы еноенкооен керкрт 6гггг ппувп4цркещшшщ упуууурцерк укцукпкцуим56 выаврывараврыр???? куке ц5676ц 54г65 еёеенне, - откашлявшись, он продолжил, - „…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€‚‚…Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•Ћ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™… Ќ€… ‚ Џ‘€•€‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ› Ќ€… ‚ Џ‘€•€ЃҐа ќ. ЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ›ЃҐа ќ. ‚‚…Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ„…Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ…ЏЋ‘‚џ™…ЌЌ› Ќ€… ‚ Џ‘€•€Ђ’ђ€ћ € Џ‘€•ЋЂЌЂ‹€‡ „‹џ Ќ… ›
        Слова сами лились из уст Трубоповодова, сам же он наблюдал за этим, как бы, со стороны. Он чувствовал, что нечто похожее творилось и с Магометом, и с Христом, что вся эта вербальная муть произносилась лишь для того, чтобы, привлекая к себе внимание, создать условия для непосредственного распределения послания. И, если раньше произносимая пророками или богами ахинея ставилась во главу угла, то теперь, с изобретением нечитаемых кодов, истинные откровения будут передаваться на фоне нечитаемых слов, которые есть не более, чем отвлекающая от сути послания ахинея. Во время речи Трубопроводов парил где-то среди бесконечных высот познания, но, как только его уста замолчали, он вернулся в свое обычное состояние, безнадежно забыв всё, что открыла ему Кобыла, как пробуждающийся часто забывает о том, что происходило во сне. Он тоже еще не был готов бодрствовать.
        - Что это было? - удивленно спросил председательствующий, когда Трубопроводов сел на свое место.
        - Откровение Сивой Кобылы. К сожалению, она говорила нечитаемой кодировкой.
        - И что она хотела этим сказать?
        - Лишь то, что мы еще не имеем ключа для понимания её слов.
        Мелиополис преобразился и стал похож на сказочный город, в котором возможно все. Недавно закончился снегопад, и город был укрыт, почти ещё не тронутым, белым покрывалом. Был легкий мороз без ветра - идеальная погода для прогулки.
        Трубопроводов шел по знакомо-незнакомым улицам, позволяя ногам самим выбирать маршрут, и мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Он был в прекрасном настроении, которое, совсем немного, омрачало, разве что, это странное свойство города: казаться знакомым в самых незнакомых местах.
        Город словно забавлялся с людьми, создавая впечатление, будто ты знаешь его, как своих пять пальцев. Спроси тебя, и ты готов будешь поклясться, что знаешь каждый камень на любой из ближайших улиц, но, стоит тебя попросить, пусть, даже, в самых общих чертах описать, что находится за ближайшим поворотом, ты не сможешь ответить. Туристы относятся к этому по-разному. Одних это забавляет, других пугает, третьих приходится разыскивать, благо, на каждом углу установлены «Кнопки для потерявшихся», так, что, поняв, что ты окончательно заблудился, достаточно нажать на одну из низ… Местные жители, не способные свыкнуться с необходимостью постоянно помнить об игре города, попросту сходят с ума.
        Внимание Трубопроводова привлекла афиша одного из бесчисленных кафе-театров, которыми так богат Мелиополис. Почти всегда кафе-театры - это милые заведения на несколько столиков, с небольшой сценой, на которой проходят нехитрые, но совсем недурные, представления. На афише красными буквами на абсолютно черном фоне было написано: «Закон торжествует». Никакой дополнительной информации указано не было. Почувствовав желание войти внутрь, Трубопроводов толкнул дверь.
        Внутри, за любимым столиком, похоже, у неё везде был свой любимый столик, сидела Кобыла. Она самозабвенно курила сигару.
        - Ты вовремя, представление начнется буквально через минуту - сказала она, когда Трубопроводов подсел к ней, - это тебе, - указала она на чашку горячего кофе, который принесли, буквально, перед его появлением, - тебя все еще впечатляют подобные штучки? - спросила Кобыла, сдерживая смех.
        Трубопроводов, действительно, не мог свыкнуться с подобного рода «совпадениями», которые выглядели чем-то удивительным только потому, что психика Трубопроводова продолжала цепляться за восприятие событий в формате пространство-время, тогда, как, на самом деле, в Мелиополисе все происходило в вечности, как таковой.
        Трубопроводов так и не смог понять объяснений Кобылы о том, что за пределами времени, а их встречи проходили именно там, все события «происходят» одновременно и мгновенно, и что, именно, сознание Трубопроводова наделяет их очередностью и протяженностью. После десятой попытки объяснений он признал это, как нечто, становящееся привычным.
        Точно так же мы считаем понятными вещи, которые нам кажутся таковыми, исключительно, в силу их «повседневности», но, стоит нам только об этом задуматься, и мы начинаем осознавать, что произошла подмена понятий, и что понимание «привычного» всё ещё закрыто от нас за семью замками.
        Мы привыкли к траве и деревьям; к банальным свойствам веществ, таким, как способность существовать в жидком, твердом и газообразном состоянии; к электрическому току; к жизни, наконец. На разве мы ПОНИМАЕМ что-нибудь из этих вещей и явлений?
        - Зачем ты меня позвала? - спросил Трубопроводов, уже зная, что такие вот встречи с Кобылой не бывают случайными.
        - Смотри на сцену, - сказала она, - то, что там будет, разворачивается для тебя.
        На сцене царила абсолютная, бесконечномерная тьма.
        Прозвенел колокольчик, и в кромешной тьме высветились лица двоих людей, скрытые фосфоресцирующими масками псов. Скорее всего, актеры были одеты в черные одежды, потому что, кроме этих масок, не было видно совершенно ничего. Публика, а к началу представления в кафе не осталось свободных мест, разразилась бурными аплодисментами.
        Хлопок в невидимые ладоши заставил зал замолчать. Выдержав паузу, люди в масках псов начали свой диалог[13 - Привожу адаптированный для чтения вариант.]:
        - Закон торжествует! - почтительно говорю я.
        - Не верю! - возражаешь ты, - Посмотри вокруг! Разве ты не видишь расцвет преступности?! Милиция, полиция и спецслужбы во всем мире просто демонстрируют свое бессилие. Тюрьмы переполнены, а это настоящие криминальные университеты, единственные, кстати, из учебных заведений, гарантирующие своим выпускниками трудоустройство по специальности. Суды завалены делами. Законники только и делают, что усложняют, и так, уже, невозможные для соблюдения, кодексы. Карательная система обрушивается на головы невиновных… И ты говоришь…
        - Да, - перебиваю я тебя, - Закон торжествует!
        - Закон не может торжествовать, - вновь возражаешь ты, - да, и как он восторжествует, если вся огромная правоохранительная система живет и развивается за счет преступлений?! Разве пойдёт она на то, чтобы стать ненужной или, даже, просто менее необходимой?
        - Ты прав, - соглашаюсь я, - Закон не хочет уничтожать преступность. Закон торжествует!
        - Вот именно, что, не хочет, - подхватываешь ты, - ведь были примеры. Так, маршал Жуков за несколько дней покончил с бандитизмом в Одессе. Он выпустил на улицы города несколько сотен офицеров, одетых в шикарные одежды, и каждый желающий их ограбить расстреливался на месте. А в 60-годы в СССР поместили всех «воров в законе» в общие зоны, перевели на хлеб и воду, заставили работать, и грызться между собой, истребляя друг друга. И, если будет проведен массовый отстрел всех маститых бандитов и террористов, народ воспримет это на ура! Но Закон не борется с преступностью.
        - Ты прав, - вновь соглашаюсь я, - закон не борется с преступностью. Он культивирует её, как земледелец культивирует хлеб. Ибо, являясь пищей закона, преступность позволяет ему расти, развиваться и набирать силу. Закон торжествует!
        - Закон не может торжествовать, - повторяешь ты, как заведенный, - для торжества закона необходимы более простые, выполнимые законы.
        - Ты глупец! - устаю я от твоих возражений, - Закон торжествует! И, если ты не можешь этого понять, вини свою слепоту. Закон торжествует, и я могу доказать тебе это, только сорвав повязку глупости с твоих глаз. Закон торжествует! Смотри: (после этих слов на месте тьмы появляется грандиозное сооружение, превосходящее любую фантазию, любую возможность его понять, описать, осмыслить…)
        Крик благоговейного удивления вырывается из твоих уст.
        - Смотри, - перехожу я на крик, - Ты видишь лишь фрагмент Его Величества Закона, но и его достаточно, чтобы выйти за рамки твоего убогого понимания. Смотри внимательно. Те точки, что движутся среди Его великолепия - это мы, люди, жалкие рабы Закона. Мы - атомы, из которых он творит свою плоть. И что бы мы ни делали - Закон торжествует! Только глупец, считает, что Закон должен ему служить. Только ставя свое ничтожество во главу угла, он может говорить, что Закон плох. Закон торжествует! И он великолепен!
        Закон сделал то, что до сих пор не удалось ни одному Богу. Он перестал быть эгрегором, воплотившись в нашей реальности, как некий организм, огромное живое существо, состоящее из нас, как мы состоим из клеток. И каждый из нас выполняет свою работу. Все вместе мы действуем, как отточенный механизм. Юристы плетут все усложняющуюся паутину кодексов, которая является нервной сетью Закона. Парламенты и правительства - это защитная система Закона. Тюрьмы, полиция, суд - это его ненасытный желудок. Преступники - пища, а все остальные - среда обитания Закона. Закон эволюционирует, развивается, движется от простого к сложному… Закон торжествует. И он не просто живой, он разумный! И это научный факт[14 - В книге «Паутина жизни» Фритьоф Капра пишет (цитирую с сокращениями): Новая концепция разума была разработана, независимо друг от друга, Грегори Бэйтсоном и Умберто Матураной в 60-е годы.Бэйтсон сформулировал ряд критериев, которым удовлетворяет система, обладающая разумом. Любая система, отвечающая этим критериям, способна развивать процессы, которые мы ассоциируем с разумом, - обучение, память, принятие
решений и т. п.По Бэйтсону, разум - это необходимое и неизбежное следствие определенной сложности, возникающей задолго до того, как в организме формируется мозг и центральная нервная система. Он также подчеркивал, что разум свойствен не только индивидуальным организмам, но также социальным и экологическим системам.По совпадению - или по интуиции? - Матурана одновременно бился над двумя вопросами, которые, как ему казалось, толкают его в противоположных направлениях: «Какова природа жизни?» и «В чем суть обучения?». В конце концов он обнаружил, что ответ на первый вопрос - автопоэз - обеспечивает ему теоретическую основу для ответа на второй. Результатом явилась системная теория обучения, разработанная Матураной и Варелой; иногда её называют теорией Сантьяго.Главное положение теории Сантьяго, как и теории Бэйтсона, - тождество обучения (процесса познания) с процессом жизни. Это положение радикально расширяет традиционную концепцию разума. По теории Сантьяго, для существования разума мозг отнюдь не необходим.Таким образом, новое понимание обучения, или процесса познания, гораздо шире, чем понятие
мышления. В него входят восприятие, эмоции и деятельность - весь процесс Жизни. В мире людей обучение также включает язык, понятийное мышление и все другие атрибуты человеческого сознания. Общее понятие, однако, гораздо шире и может даже не включать мышление.]. Но Закон торжествует и над наукой. Торжество Закона есть творчество!
        Закон торжествует!
        Закон торжествует над нами, когда мы вынуждены его соблюдать.
        Когда мы его нарушаем, Закон торжествует над законностью.
        Когда преступление раскрывается и преступник отправляется на смерть или в тюрьму, Закон торжествует над преступностью.
        Когда в тюрьму или на смерть отправляют невинного, Закон торжествует над справедливостью и виной.
        Закон торжествует над всем. ОН ТОРЖЕСТВУЕТ. А наши мораль, нравственность, жизнь или смерть, наука, бог, справедливость… не более, чем пыль под ногами его Торжества.
        Закон торжествует! Таков Закон!
        И ЧТО БЫ ТЫ НИ ДЕЛАЛ, ЗАКОН БУДЕТ ТОРЖЕСТВОВАТЬ НАД ТОБОЙ!!!
        Проснулся Трубопроводов с головной болью и в состоянии жуткой депрессии. Хотелось повеситься или повесить кого-нибудь. Было около десяти часов вечера. В соседней комнате что-то праздновали шумной компанией, и Трубопроводов, который не хотел никого видеть, оделся и незаметно вышел из дома.
        Ударивший в лицо морозный ветер отозвался резкой болью. На морозе у Трубопроводова всегда болело лицо.
        - Когда же я, б. дь, сдохну! - с чувством произнес он.
        Он не лукавил в своем стремлении к смерти, и будь он чуточку больше оптимистом, наверняка опробовал бы на себе один из способов безболезненного ухода из жизни. Но оптимистом, считающим, как большинство суицидников, что там уж будет, по крайней мере, не хуже, Трубопроводов не был. Наверняка, устроивший такую засаду здесь, этот долбанный садист небесный, будь он трижды проклят, какую-нибудь подлянку приготовил и там. Возникающая в минуты отчаяния ненависть к создателю переключала Трубопроводова на резервный источник энергии, позволяя ему пережить приступ депрессии.
        Выйдя из дома, Трубопроводов пошел, куда глаза глядят. Минут через сорок он очутился на безлюдной, продуваемой всеми ветрами радуги, улице. Едва он поравнялся с одиноко скучающим деревом, с громким хрустом обломилась ветка и упала к его ногам. Вспомнив, что этот знак может быть приглашением, Трубопроводов остановился. Прислонившись к стволу, он решил ждать, что бы ни случилось, пусть, даже, до самой смерти. Не прошло и минуты, как Трубопроводов промерз до костей, но упрямая злость, или злая усталость, заставляла его оставаться на месте. Когда же он окончательно решил, что вот сейчас, наконец, сдохнет, на улице появился прохожий. Он шел в сторону примерзшего к дереву Трубопроводова.
        - Привет, - сказал он, подойдя совсем близко, и, только по голосу, Трубопроводов узнал в нем Нубова, - давно ждёшь?
        - Достаточно, чтобы проклясть свою судьбу, - ответил Трубопроводов.
        - Здесь, недалеко, есть чайная. Там можно согреться и поговорить. Или ты предпочитаешь греться чем-нибудь покрепче?
        - Более крепкие согреватели хороши уже в виде жирной точки, когда окончательно возвращаешься домой и больше в ближайшее время никуда не собираешься выходить. На улице алкоголь, расширяя сосуды, увеличивает теплообмен, а это более короткий путь к окончательному обморожению.
        - Тогда будем пить чай.
        - Честно говоря, - сказал Нубов, заказав белый пуэр, - ни за что бы не подумал, что иду на встречу с ТОБОЙ.
        - Взаимно.
        - Как ты там оказался?
        - Вышел пройтись, а потом получил приглашение.
        - Ладно, раз ты - значит, ты. Пей чай и слушай.
        - Когда-то давно, - рассказывал Нубов, - на Земле жили люди. Настоящие люди. Это были выдающиеся существа, достигшие огромных высот на пути гармоничного слияния материи и духа. Даже наши боги кажутся по сравнению с ними жалкими дикарями. Но несколько миллионов лет назад случилась беда. Люди заболели страшной болезнью, влияющей на потомство. Начались уродства и, вскоре, не осталось ни одного полноценного человека. Человечество дегенерировало на глазах, не понимая причин своей гибели.
        Однако, вскоре людям удалось понять, что неизвестный мутагенный источник находится на Земле, а не в самих людях. Поняв это, те из людей, кто не совсем еще потерял человеческий облик, покинули планету, обосновавшись в других мирах. Оставшиеся на Земле человекоподобные существа со временем, в большинстве своём, стали предками современных обезьян, но некоторые, дойдя до уровня палеоантроповых гоминид (предтеч человека), начали превращаться в современных людей.
        Процесс превращения в людей ускорил пищевой кризис, наступивший в конце среднего плейстоцена[15 - Эту гипотезу выдвинул профессор Б.Ф.Поршнев.]. Этот кризис заставил наших предков пройти через стадию адельфофагии - умерщвления и поедания части своего собственного вида. Причем, сначала они приспособились убивать себе подобных, а потом уже, только, охотиться на животных. Именно наличие реальной опасности, исходящей от внешне такого же существа, дало возможность прачеловеку посмотреть на себя как бы со стороны, и привело к возникновению рассудка - наиболее уродливой разновидности разума.
        И нынешнее человечество - это не единый вид, а семейство, состоящее из 4 биологических видов[16 - Более подробно об этом можно прочесть в книгах Бориса Диденко.]: хищных суперанималов (около 2 %) - предельно агрессивных потомков инициаторов адельфофагии; хищных суггесторов (около 8 %), проявляющих себя в качестве паразитов в отношении более хищных, в отношении с равными или более слабыми - как настоящие хищники; нехищный диффузный вид (около 70 %) характеризуется врожденным неприятием насилия. Это конформные, легко поддающиеся внушению люди, основная масса людей; нехищных неоантропов (около 10 %). Это менее внушаемые и наиболее развитые люди. О том, что это, действительно, разные виды, говорит и тот факт, что межвидовое скрещивание даёт дегенеративное, вырождающееся в последующих поколениях потомство.
        Так, что, с позиции человека первоначального, современный человек - это уродливое биологическое явление, результат страшной болезни, который существует только лишь потому, что, изучая его, можно найти секрет, как самой болезни, так и способ избавиться от неё, а в этом заинтересованы все потомки, когда-то, действительно, красивых людей.
        - Согрелся? - спросил Нубов, когда от выпитого чая они превратились в некое подобие аквариумов с чаинками вместо рыбок, - тогда продолжим разговор в другом месте.
        Прежде, чем покинуть чайную, он благоразумно вызвал такси. В машине Нубов назвал адрес одного из наиболее модных магических салонов «Корпорации Бессмертия», нажившей себе целое состояние на разработках безграничных залежей человеческого идиотизма.
        «Корпорация Бессмертия», или КБ, занималась как «белой», так и «черной» работой, основанной на теории реинкарнации.
        «Белая» работа включала в себя:
        1. Обучение работе с бессмертной сущностью недавно умерших близких людей. Она (работа) походила на несколько модернизированную аутогенную тренировку. Учащихся обучали расслаблять тело, мысли и чувства. Затем вводить себя в транс путем последовательного достижения ощущений тепла и тяжести, легкости, прозрачности и полного отсутствия тела.
        Далее ученик должен был найти дорогу в «Зал ожидания», куда попадает бессмертная человеческая сущность после смерти плоти. Это достигалось путем создания безмолвного устремления.
        После этого ученики становились способными возрождать или воскрешать недавно умерших близких людей в своих семьях. Для этого, после смерти кандидата в воскрешаемые, надо, как можно, быстрее:
        а. отправиться в «Зал ожидания»;
        б. найти там искомую бессмертную человеческую сущность и уговорить её воплотиться в семье;
        в. приступить к зачатию ребенка, в плоть которого воплотится бессмертная суть воскрешаемого;
        Разумеется, никаких воспоминаний о предыдущих жизнях у воскрешённого не останется. Это будет новая, начатая с нуля, жизнь, которая, тем не менее, будет, одновременно, и продолжением множества предыдущих.
        2. Работу с VIP- клиентами, главным отличием которой являлось то, что всю процедуру кроме зачатия и рождения выполнял специальный оператор. Он, погружаясь в транс, сам находил в «Зале ожидания» кандидата на воскрешение и договаривался с ним о новом воплощении. Для одиноких мужчин или женщин операторам приходилось подыскивать репродуктивных партнеров для зачатия или рождения ребенка, для более радикально настроенных клиентов находили семьи, готовые наделить генетически своей плотью бессмертную сущность воскрешаемого.
        «Черная» работа ограничивалась исключительно фантазией клиента или оператора. Наиболее распространенными были:
        1. Посмертное убийство. В этом случае воскрешаемый помещался в плод, после чего делался ритуальный аборт. Это значительно откладывало последующее появление на свет дважды убитого.
        2. Создания определенных условий в нашем, воплощенном мире. Можно было, например, обеспечить появление в любой конкретной семье наркомана, алкоголика, убийцы… Опять же, врага можно было возродить в теле урода или жертвы будущего насилия. И так далее.
        Основными техническими отличиями «черной» работы от «белой» были:
        а. необходимость работы в астральной маске в «Зале ожидания»;
        б. принудительное воплощение бессмертной сущности в заданном теле;
        Разумеется, Трубопроводов не мог серьезно относиться к людям, которые занимаются подобной хернёй.
        - Что ты знаешь об алхимиках? - спросил Нубов, когда они вышли из машины.
        - Были такие парни, которые пытались найти философский камень, чтобы превращать помои в золото. Говорят, среди них были и те, кто занимался преобразованием себя, используя, доступную массовому пониманию, идею наживы в качестве прикрытия.
        - Это тоже было прикрытием. Истинные алхимики были псами-эпидемиологами, пытающимися найти причину болезни и способы её решения. В этом отношении КБ является одной из наследниц искусства алхимии.
        - Но, зачем им весь этот цирк? Бабки?
        - Не только. В первую очередь, это прикрытие. Согласись, никто в трезвом уме не станет воспринимать того же Гробового в качестве ученого, мага или целителя.
        - Только не говори, что он тоже один из вас.
        - До такого мы не опускаемся. К тому же, он привлекает к себе внимание правоохранительных органов, как потенциально опасный гуру, мошенник и талантливый лохотронщик. Наши люди ведут себя поскромней, предпочитая быть во втором эшелоне.
        Главный офис КБ находился в задании бывшей библиотеки одного из, опять-таки бывших, дворцов пионеров. Ни охранник у входа, ни дежурившая в специальной будке-регистратуре пожилая женщина в белом халате, казалось, даже не заметили вошедших Нубова и Трубопроводова.
        - Что бы ни случилось, следуй за мной и не обращай ни на что внимания, - предупредил Трубопроводова Нубов.
        - А что должно случиться?
        - Надеюсь, что ничего. Нам сюда, - сказал он, открывая ключом дверь с табличкой «Только для персонала».
        За дверью был, находящийся в состоянии разрухи, туалет на пять кабинок. Воздух был пропитан отвратительными миазмами.
        - Прошу, - Нубов манерно открыл перед Трубопроводовым дверь в кабинку, пол которой был испачкан чем-то, подозрительно коричневым.
        Подавив брезгливое отвращение, Трубопроводов вошел внутрь. Присоединившись к нему, Нубов запер дверь на крючок. После этого он произнес несколько слов на каком-то нечеловеческом языке, и пол медленно двинулся вниз.
        - Это лифт? - удивился Трубопроводов.
        - Молчи, - оборвал его Нубов.
        Опустившись метра на два, пол остановился. Откуда-то сбоку беззвучно выехала металлическая крыша этой своеобразной кабинки лифта, превратив её в некое подобие герметичной шлюзовой камеры. Воздух стал заметно чище. Послышался легкий щелчок, вспыхнул яркий черный свет, от которого можно было сойти с ума.
        - Закрой глаза, - посоветовал Нубов.
        С закрытыми глазами ЭТО переносилось, действительно, лучше. Когда санобработка закончилась, кабинка лифта с огромной скоростью ринулась вниз. Как показалось Трубопроводову, лифт остановился на уровне нескольких сот метров под землей. Передняя стенка лифта отъехала в сторону. За ней был, уходящий в бесконечность, коридор, по обе стороны которого, на одинаковом расстоянии друг от друга, были одинаковые белые двери без опознавательных знаков. В коридоре не было ни души.
        - Стой на месте, - предупредил Нубов.
        Примерно через минуту дверца лифта закрылась. Послышался еще один щелчок, после которого открылась вторая стенка-дверь лифта.
        За ней был точно такой же коридор, только, на дверях были таблички со странными иероглифами, а по коридору сновали люди в белых комбинезонах.
        - Стой на месте, - повторил Нубов.
        Через минуту дверца закрылась, и лифт опустился вниз еще на один этаж. На этот раз исчезли, разом, все стены и потолок.
        - Твою дивизию! - не выдержал Трубопроводов, открывшейся перед ним картины, достойной «Людей в черном - 3».
        Вокруг, насколько хватало глаз, простиралось залитое белым светом пространство. Ни потолка, ни стен видно не было. Белый пол был расписан, похожими на египетские, иероглифами. Среди бесконечного белого простора сновали существа, как две капли воды похожие на портреты пришельцев из летающих тарелок, причем сразу всех видов или разновидностей. Единственной общей чертой была серая форма с изображением головы пса на груди. Трубопроводов буквально чувствовал на себе, взгляды этих псов.
        - Старайся идти за мной след в след, - сказал Нубов, выходя из лифта, от которого остался только пол.
        Пройдя странным зигзагом метров тридцать, Нубов остановился. Подняв руку вверх, он выкрикнул что-то на том же самом языке. В следующее мгновение участок пола, на котором они находились, исчез, и они медленно спланировали в мягкие, подстроившиеся под форму их тел, кресла.
        В кресле напротив сидела абсолютная Тьма, одетая в комбинезон.
        - Ты уверен, что это он? - спросила Тьма.
        - Я сделал все, как было нужно.
        - Хорошо. Раз так надо, пусть он узнает всё.
        - Чем больше Псы узнавали о настигшей людей эпидемии, - продолжил Нубов свой рассказ, - тем более невероятную картину они видели. Болезнь оказалась ничем иным, как дьявольски ужасным биологическим оружием. И врагом оказались алкхи - те, кого люди считали своими друзьями. До сих пор космиты (потомки тех, кто покинул Землю) так и не смогли понять мотивы, которые подвинули алкхов, бывших друзей, на столь безжалостный поступок. Ну, да, мотивация - это уже дело второе.
        После того, как на Земле появились первые гомо сапиенсы, алкхи устроили настоящую псовую охоту, спустив на людей (сапиенсов) мрукксов. А, чтобы не привлекать к этому внимание галактической общественности, десант был высажен под видом аварии.
        Так, что, мрукксы - это далеко не невинные жертвы обстоятельств. На самом деле они - наркоманы, кайфующие от того сумасшествия, к которому приводит симбиоз с сознанием агрессивных людей. Для них современное человечество - это, своего рода, трава, растущая на лугу под названием «планета Земля». Питаясь нашей агрессией, мрукксы попутно собирают «опыт» - некую нематериальную субстанцию, являющуюся ценным продуктом в мире алкхов. Фактически, мрукксы исполняют роль домашних пчел. Но в отличие от пчел, мрукксы сами культивируют человечество. Для этого они проникают в «Зал ожидания», где производят модификацию бессмертной человеческой сущности. Они выращивают людей, как люди выращивают картошку.
        И хуже всего то, что, пока, не будет выяснено лекарство против уничтожившей человечество болезни, ситуация на Земле будет оставаться под контролем алкхов и мрукксов.
        - А какое отношение к этому имеет Хасан? - спросил Трубопроводов.
        - Хасан ибн Саббах нашел способ нейтрализации влияния мрукксов на человека. В качестве нейтрализатора он использовал наркотическую смесь, вызывающую иммунитет против мрукксов. Поэтому, кстати, контролируемые мрукксами правительства уничтожают таких людей, как Тимоти Лири. Они борются не с наркоманией, втайне они поддерживают распространение опасных наркотиков, а с использованием легких и психоделических наркотиков в медицинских и духовных целях. Но нейтрализатор - это не главное достижения Хасана. Есть сведения, что незадолго до смерти он сумел открыть тайну болезни. К сожалению, эту тайну он унес с собой.
        Оказавшись на месте (для этого пришлось воспользоваться метро, прокатиться на электричке, а потом, еще несколько километров, пройти пешком по грязе-снежному коктейлю), Трубопроводов тупо уставился на заброшенное здание бывшего «Дворца Пионеров» имени Павлика Морозова. «Дворец Пионеров», и в период расцвета своей для-пионерской жизни выглядевший как большой двухэтажный тюремный барак, разве, что, без решеток на окнах, имел совершенно непрезентабельный вид. Шиферная крыша сохранилась только частично. Окон и дверей давно уже не было. А сам «Дворец» превратился в филиал местного туалета для бывших же пионеров. Об этом свидетельствовал характерный запах, царствующий внутри «Дворца».
        Ничего не понимающий Трубопроводов в десятый раз сверился с указанным в «Приглашении» адресом: Поселок Высадки, улица Коммунистических свершений, дом 38. Адрес был верным, и это попахивало не только застаревшим говнецом, но и дурацкой Шуткой Нубова, не отличающегося пристрастием к подобного рода шуткам.
        Достойный искатель!
        Уведомляем тебя в том, что ты сможешь отворить искомую дверь 62-го дня 3-го года Бармаглота[17 - 26 февраля 2006 года н. э.] по адресу: Поселок Высадки, улица Коммунистических свершений, дом 38.
        Трубопроводов в десятый раз прочитал эту записку.
        - Есть двери и ДВЕРИ, - вспомнил, вдруг, он рассуждения Августа к. Тогда, в самолете, он не придал этим словам особого значения, одни служат для того, чтобы через них входить или выходить, или просто смотреть в замочную скважину. Другие же предназначены для квантового перехода.
        Как и любой нормальный человек, Трубопроводов понятия не имел, что такое квантовый переход через дверь, но у него появилась твердая уверенность в том, что Август и К° рассуждал, именно, о таких вот моментах. Не зная, как правильно его совершать, Трубопроводов, для начала, решил войти во «дворец Пионеров» и сразу же вляпался в ещё, достаточно свежую, блевотину. Помянув от всей души процесс зачатия, он выскочил на улицу.
        - У вас сигареты не будет? - спросил он у мужика, проходящего мимо «Дворца Пионеров».
        - Держи, - протянул тот пачку дешевых сигарет.
        - И огоньку, если можно.
        - Может, тебе еще легкие напрокат?
        - Придется травить свои, - с грустью в голосе ответил Трубопроводов, затягиваясь сигаретой.
        После третьей затяжки закружилась голова, и чтобы не упасть, Трубопроводов прислонился к стене. Какой дурак назвал это кайфом? - подумал он, но сигарету не бросил. Докурив, Трубопроводов понял, что не уйдет, пока не совершит этот чертов квантовый переход. Не зная, что делать, он начал медленно входить в заброшенное здание, пытаясь уловить хоть что- то, что могло бы стать для него подсказкой. Трубопроводов настолько увлекся этим занятием, что не сразу заметил достаточно громко ворчащую старуху, выгуливающую трех коз.
        - Поразвели наркоманов, - ворчала старуха, - приличному человеку не то, что посрать, выйти из дома уже нельзя. Сделал, что надо, и иди себе с богом. Так нет, ведут себя так, словно они одни здесь. Креста на них нет…
        Трубопроводов уже хотел запустить в бабку камнем, но одна из коз, с таким же, как у хозяйки, блеянием, бросилась в ближайшие кусты.
        - Куда тебя черти несут! - завопила старуха, и, матерясь так, что стыдно стало бы любому сапожнику, рванула за козой.
        Повторив за старухой несколько, особенно метких, выражений, Трубопроводов вернулся к своему занятию.
        Стемнело. От усталости Трубопроводов чуть не падал с ног, но какое-то остервенение, усиливающееся с каждой неудачной попыткой, заставляло его продолжать - проходить и проходить сквозь дверной проем. Наконец, пересекая в сотый раз невидимую черту, разделяющую «внутри» и «снаружи», он почувствовал не похожее ни на что ощущение, которое появлялось у него, каждый раз, перед прогулкой по Мелиополису. С каждой новой попыткой ощущение становилось все более отчетливым. Вскоре Трубопроводов понял, что это ощущение и есть искомая дверь, пройдя сквозь которую, он совершит, тот самый, квантовый переход.
        Закрыв, на всякий случай, глаза, Трубопроводов замер на разделительной линии. Все своё внимание он сосредоточил на ощущении двери, которая постепенно начала открываться. Спустя мгновение, или вечность, Трубопроводов ощутил приятное тепло жилого помещения. Запах говна сменился ароматом дорогого коньяка и сигар. Поняв, что он уже внутри, Трубопроводов рухнул на пол. Его сознание отключилось.
        Когда он открыл глаза, над ним хлопотал мужчина в черном балахоне до пят. На руках у него были черные перчатки. Лицо скрывала черная маска. На груди была изображена ярко-красная голова пса. Она выглядела трехмерной и живой, словно ярко-красный пес высунул свою голову из абсолютной тьмы балахона. Пес несколько иронично смотрел в глаза Трубопроводову.
        - Привет, - сказал Трубопроводов скорее псу, чем его обладателю.
        - Поднимайтесь, вас уже ждут, - торжественно произнес человек в балахоне.
        Только приняв вертикальное положение, Трубопроводов смог обратить внимание на окружающую обстановку. Это был большой, круглый, лишенный мебели, зал. Белый пол был испещрен ярко-красными иероглифами. Стена, белая внизу, постепенно меняла свой цвет на совершенно черный у купола, который казался бесконечно глубокой тьмой. В стене было несколько, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга, дверей.
        - Вам сюда, - сказал человек в балахоне, открыв одну из дверей.
        Войдя внутрь, Трубопроводов оказался в огромной душевой кабине. Когда закрылась за ним дверь, из потолка теплыми струями потекла густая, приятно пахнущая, жидкость. Расслабившийся, было, Трубопроводов, закричал от ужаса. Его одежда на глазах начала растворяться и падать на пол, превращаясь в мутную жижу, стекающую в сливное отверстие. Самому же Трубопроводову душ не причинил никакого вреда. Когда последние остатки одежды отправились в канализацию, из потолка потекла обычная, приятно теплая вода, которую сменил теплый ветерок, исполняющий роль полотенца.
        После окончания водной процедуры раздвинулась противоположная от двери стена. Куда вела эта дверь, Трубопроводов не видел, так как все «там» было закрыто от него завесой абсолютной тьмы. Пройдя сквозь неё, Трубопроводов очутился в похожем на предыдущий, круглом зале, в центре которого на изящном троне, высеченном гениальными мастерами из монолитной глыбы тьмы, восседала Богиня. Она была одета в обтягивающий черный комбинезон с эмблемой пса на груди. На ногах у неё были черные сапожки без каблуков, на руках - черные перчатки из тончайшей тьмы. Лицо скрывала черная маска. Только пышные и необычайно длинные огненно-рыжие волосы выделялись на черном фоне.
        У ног Богини стоял черный гроб, подушка в изголовье которого служила подставкой для её красивых ног. Рядом с гробом лежала прозрачная крышка, на которой стояла похожая на пиалу чаша из той же каменной тьмы. К Богине вела узкая дорожка между двумя плотными шеренгами Сторожевых Псов - отборной гвардии, вооруженной длинными смертоносными кинжалами из самой прочной тьмы и даром, позволяющим им проникать в самые глубины психики других существ. Трубопроводову предстояло пройти сквозь этот строй, и, если, хоть, один из Псов заподозрил бы что-то неладное, его (Трубопроводова) тело, в мгновение ока, было бы растерзано в клочья.
        Стараясь не показывать страха, Трубопроводов медленно пошел в сторону Богини. Только остановившись у ног гроба, он облегченно вздохнул. Первый экзамен был сдан. Несколько минут Богиня внимательно разглядывала Трубопроводова, затем спросила приятным голосом:
        - Кто ты и что тебе нужно?
        - Я тот, кто ищет ответ на вопрос, которого не существует, - ответил Трубопроводов, как научил его Нубов.
        - Что ж… Готов ли ты умереть, чтобы обрести жизнь в Царстве Истины?
        - Истины нет, есть только версии.
        - Истины нет, есть только версии… - задумчиво повторила Богиня.
        - Слава Богине! - трижды крикнули Псы.
        - Истины нет, есть только версии, - еще раз сказал Трубопроводов, - но я готов умереть, чтобы пройти через дверь осознания.
        - В таком случае, чаша на крышке гроба ожидает тебя.
        - Благодарю тебя, Богиня.
        - Испей эликсир смерти до дна.
        Трясущимися руками Трубопроводов взял чашу и залпом выпил её содержимое. Эликсир смерти - секретная комбинация из наркотических веществ, растворенная в менструальной крови Богини - оказался немного пряным на вкус.
        - Теперь займи свое место, - пригласила Богиня, садясь с ногами на трон.
        Трубопроводов лег в гроб головой на подушку, сохранившую след от ног Богини. Под погребальные песнопения Псы укрыли Трубопроводова до подбородка черным саваном, затем накрыли гроб крышкой. Не прекращая петь, Псы синхронными ударами молотков прибили крышку к гробу, после чего, взяв его за ручки, торжественно вынесли из здания и опустили в заранее выкопанную могилу. Когда гроб накрыл толстый слой земли, Трубопроводов понял, что откапывать его не будут. Он либо умрет похороненным заживо, либо совершит квантовый переход через дверь, которой служит теперь крышка гроба. И только эликсир смерти не позволял ему удариться в панику или сойти с ума. Благодаря напитку, Трубопроводов мог спокойно мыслить даже в такой ужасной ситуации.
        Собрав все свои силы, он сосредоточился на квантовом переходе.
        - Просьба незамедлительно отстегнуть ремни и покинуть территорию терминала, - произнес безликий голос механического диктора…
        - Пора, - произнес голос Ересиарха.
        - Пора, - согласился с ним Трубопроводов, выключая монитор…
        Кто-то с необычайным пафосом, словно очередную велеречивую оду Родине, декламировал Баркова, причем, не его малоизвестные современному читателю переводы Горация. Голос был женский, немного дребезжащий, но не настолько, чтобы вызывать отвращение. Когда, вслед за звуковой дорожкой, настроился и видеоряд, Трубопроводов увидел взлохмаченное существо, предположительно, женского пола. Росту эта, ориентировочно, дамочка была метра полтора, не больше. Её худое, даже на взгляд модельеров той самой ориентации, тело было облачено в деловой костюм, из-под короткой юбки которого выглядывали волосатые, как истинно грузинская грудь, босые ноги минимум 43 размера. Баркова она декламировала по памяти.
        Декорацией всему этому служила большая прихожая с настоящим театральным гардеробом, столом гида-экскурсовода, на котором сидела по-турецки волосатоногая леди. Заканчивалась прихожая огромными дверями с вмонтированным в них металоискателем. На дверях значилось: «Вход». Правда, все эти детали Трубопроводов увидел значительно позже. Уставившись на даму, он, забыв, от удивления, об элементарной вежливости, спросил:
        - Ты кто?
        - Я - ночной домовенок Лайма, - ответила она, совершенно не удивившись вопросу возникшего из ниоткуда Трубопроводова, - присматриваю здесь за порядком. А вы, наверно, пришли на экскурсию.
        - На экскурсию? - удивился Трубопроводов.
        - Но, не грабитель же вы? - с надеждой в голосе спросила Лайма.
        - Зачем грабитель? Никакой я не грабитель.
        - Экспонатом или работником музея вы тоже не являетесь?
        - Нет.
        - Значит вы - посетитель.
        - Все правильно, - обрадовался Трубопроводов такому решению вопроса.
        - Музей, правда, закрыт, но я могу устроить вам настоящую экскурсию.
        - Буду вам очень признателен, - перешел на «вы» Трубопроводов.
        - Экскурсия стоит полтора кредита.
        - У меня только это, - сказал Трубопроводов, доставая из кармана камзола увесистый кожаный мешочек тонкой работы с золотым песком.
        - Мы принимаем любую валюту, - оживилась Лайма.
        - Тогда отмерьте, сколько нужно, - сказал Трубопроводов, одновременно передавая Лайме кошелек.
        Достав из стола небольшое зеркальце, Лайма высыпала на него немного золотого порошка. Затем, ловко сконструировав из него дорожку пластиковой карточкой с фотографией и именем какого-то сотрудника, аппетитно втянула золото носом через трубочку для коктейлей.
        - Теперь можно переходить к делу, - весело сказала она.
        В глазах Лаймы появился золотой блеск.
        - Подойдите сюда, - попросила она, ловко соскочив со стола и легко перепрыгнув через гардеробную стойку, - сдайте, пожалуйста, верхнюю одежду, а, также, все металлические, колющие и режущие предметы.
        Немного поколебавшись, Трубопроводов выложил на стойку оба пистолета и кинжал. Далее на стойке оказалась шпага в относительно скромных ножнах, видавшая виды треуголка и походный камзол. Последний Трубопроводов снял, не зная, является ли он верхней одеждой. Немного подумав, он отстегнул украшенные позолотой шпоры.
        - Благодарю вас, сударь, - сказала Лайма, вручая Трубопроводову номерок.
        Повторив свой трюк перепрыгивания через стойку, она заняла стартовую позицию возле металоискателя и голосом профессионального гида начала свою речь:
        - Несмотря на солидный вид, увлекательную историю и вековые традиции Музей Охотничьих Трофеев был открыт 7 марта 2001 года, то есть ровно пять лет назад, день в день. В тот незабываемый мартовский день Максим Максимович, подобно Энди Уорхолу, представил на суд публике совершенно пустые стены. И, вот теперь, всего через пять напряженных лет, музей Максима Максимовича по праву считается одним из лучших охотничьих музеев. И это без учета того, что все свои экспонаты Максим Максимович добыл собственными руками.
        Трубопроводов поморщился. Он терпеть не мог охотников, браконьеров и прочих, пользующихся безнаказанностью, убийц и живодеров.
        - Что-то не так? - спросила Лайма.
        - Ненавижу, когда убивают животных, особенно, когда это делают ради бахвальства.
        - Вот и Максим Максимович тоже не любит, когда убивают ради забавы.
        - Он что, фотохудожник, или я чего-то не понимаю?
        - А для того, чтобы получить ответ на этот вопрос, прошу вас пройти непосредственно в первый зал, или «Зал исторического бессилия».
        Грациозно распахнув перед Трубопроводовым двери, она пропустила его вперед.
        - Это что, музей восковых фигур? - удивился Трубопроводов.
        - В «Зале исторического бессилия» Максим Максимович собрал восковые копии той дичи, от которой, к огромному сожалению, его отделяла самая непреодолимая на сегодняшний день преграда: время. В этом зале собраны восковые копии таких прекрасных экспонатов, как Гитлер, Сталин, Наполеон, Чингисхан, Тамерлан, Ленин, Марат, Робеспьер, - называя имена, она указывала на них лазерной указкой, - другими словами, этот зал посвящён историческим подонкам, то, есть, тем подонкам, которых мерзавцы от истории нарекли великими полководцами, завоевателями, императорами, или святыми и пророками, крестителями, основателями религий… вместо того, чтобы назвать их своими именами. Всех этих людей объединяет кровь, моря крови, которые они пролили ради своих имперских амбиций, ради религий или других химер, оплаченных жизнями множества невинных людей. По мнению Максима Максимовича, все они заслуживают суда и казни, пусть, даже, посмертно исторических.
        - Подожди, неужели, ты хочешь сказать…
        - Как вы уже догадались, Максим Максимович охотился только на двуногую мразь, - перебила обалдевшего Трубопроводова Лайма, - и следующий зал посвящен трусливо- городской мрази, которую Максим Максимович всегда отстреливал с особым удовольствием. К сожалению, эта мразь умудряется вонять даже после соответствующей таксидермической процедуры, поэтому для хранения пригодны лишь головы трофеев, да и то нам постоянно приходится проводить их химическую обработку. Надеюсь, неприятный запах не испортит вам удовольствие лицезрения этих трофеев.
        В зале воняло туалетом, карболкой и еще чем-то, блевотно-тошнотворным. Трубопроводов не мог понять, чем. К горлу сразу же подкатил комок, но Трубопроводову удалось сдержать приступ тошноты. Зал был огромен, и все стены в несколько рядов были увешаны человеческими головами. Глядя на них, было трудно поверить, что всех этих людей выследил и убил всего лишь один охотник за каких-то пять лет.
        - Впечатляет? - с почтением в голосе спросила Лайма.
        - Неужели Максим Максимович сам их всех пострелял?
        - Не верится, правда?
        Трубопроводов согласно кивнул.
        - Самую многочисленную группу среди этих экспонатов составляют охотники на ворон. Вторую группу занимают душители собак и кошек, включая и тех подонков, которые совершенно безосновательно называют себя сатанистами. Третью составляют все остальные любители безнаказанно мучить или убивать. Как вы уже поняли, в этом зале представлены те, кто убивает ради самого кайфа убийства. От убийства себе подобных большинство из них останавливает лишь страх наказания, от которого трепещут их отвратительные смердящие душонки. И то, что таких не сажают в клетки на цепь, говорит лишь о том, что и мы, общество, все ещё, недалеко ушли в своем развитии от подобной мрази.
        В следующем зале пахло сигарами, водкой и дорогим коньяком. Несмотря на его скромные размеры, было просторно. Там скучали всего несколько экспонатов. В основном, это были великолепные чучела сановитых государственных держиморд, считающих себя хозяевами земли. Этакая начальствующая мразь, расстреливающая с вертолетов десятками редких животных или же, чуть ли не в упор, убивающая специально пойманных заранее зверей. Внимание Трубопроводова привлекла карикатурно-американская семейка. Папа, мама, сыночек и две дочки. Все бочкообразной формы.
        - А эти как сюда попали? - удивился Трубопроводов, - на охотников они не тянут.
        - Это одни из тех туристов, которые обожают посещать ресторанчики, где публика жрет свежие мозги собственноручно забитых молотками обезьян, - пояснила Лайма.
        В последнем зале было несколько сутенеров, пара торговцев детьми, несколько религиозных фундаменталистов и с десяток матерых скинхедов.
        - К сожалению, эти находятся под негласной охраной государства, - сказала Лайма, указывая на бритоголовых подонков.
        Трубопроводов не отреагировал на эти слова. Как и любой нормальный человек, он ненавидел фашистов, но выставка его достаточно утомила. Он мечтал о чашке кофе в буфете с каким-нибудь бутербродом или булочкой. Но музей был закрыт и ни о каком буфете не могло быть и речи.
        - Вот и все, - сказала Лайма, выпуская Трубопроводова из последнего зала, - надеюсь, вы остались довольны прогулкой.
        Выйдя из зала, Трубопроводов замер с открытым ртом. Он готов был отдать голову на отсечение, что всё время они шли по прямой в одном направлении, и, когда перед его взором предстала уже знакомая прихожая с гардеробом и столом экскурсовода, он испытал нечто похожее на дзенское просветление.
        - А это наш последний сюрприз, - рассмеялась Лайма, - так сказать, на память.
        - Такое, уж точно, не забудешь, - пробормотал, приходя, понемногу, в себя, Трубопроводов.
        - Ваши вещи, - Лайма, одним разом, вывалила на стойку всё его барахло, - приходите еще.
        - Непременно, - пообещал Трубопроводов.
        Приведя себя в порядок, он вышел из музея.
        Холодный, мокрый ветер ударил в лицо. Шел дождь со снегом. Недовольно урча моторами, по проезжей части медленно плелись машины. Редкие пешеходы, стараясь укрыться от непогоды за зонтиками и воротниками пальто, согнувшись, сновали мимо. Трубопроводов стоял посреди тротуара на одной из городских улиц. Был XXI век, и в своем, вышедшем из моды несколько столетий назад? облачении он выглядел, мягко говоря, странно. Осознав это, он попытался, было, вернуться в музей, но того и след простыл.
        К счастью для Трубопроводова, практически никто не обращал на него внимания - у людей и без него хватало забот. К тому же, он вполне походил на элемент очередной рекламной акции какого-нибудь новомодного дерьма под старину.
        Несмотря на то, что за Трубопроводовым ничего плохого не числилось, он чувствовал себя в опасности. Он не знал, ни где он, ни в каком времени. Без документов, без денег, в дурацкой одежде, вооруженный старинным оружием, с золотым песком в кармане, он был прекрасной мишенью как для карательно-правоохранительной системы, так и для частных любителей улучшить свое положение за чужой счет.
        Прежде всего, надо было исчезнуть с улицы, поэтому, когда на дороге появилось такси, Трубопроводов буквально кинулся под колеса машины.
        Водитель резко затормозил.
        - Тебе что, на тот свет? - злобно спросил он.
        - Недорогую гостиницу знаешь? - спросил Трубопроводов, садясь в машину.
        Уже в машине Трубопроводов понял, что не может, вот так, появиться в гостинице, пусть, даже, в самом распоследнем притоне. К тому же, ему надо было чем-то заплатить за проезд.
        - Здесь есть поблизости антикварный магазин? - поинтересовался он у таксиста.
        - Вам такой, где не лезут с вопросами? - понимающе улыбаясь, спросил водитель.
        - Желательно.
        - Есть здесь один.
        Минут через двадцать машина остановилась возле дома унылого вида, обок которого была пристроена убогая будка без опознавательных знаков.
        - Скажешь владельцу, что от Мишо, - сказал таксист, - мне ждать?
        - Конечно.
        Внутри будка была похожа на филиал свалки в миниатюре. На полу и на грубых стеллажах было свалено откровенное барахло. Причем нормальные люди такое стесняются даже открыто выбрасывать в мусор. Воняло старьем, гнилью и еще чем- то не более приятным. За прилавком скучал старый лысеющий еврей в затрапезном ватнике.
        - Здравствуйте, молодой человек, чем могу быть полезен? - спросил он.
        - Я от Мишо, - выпалил Трубопроводов.
        - Не спорю, но это не ответ на мой вопрос.
        - Мне нужно продать вот это, - сказал Трубопроводов, кладя на прилавок шпагу.
        Несмотря на простые ножны, сам клинок был прекрасной старинной работы.
        - Прекрасная вещь, - не стал юлить владелец лавки, - где-нибудь в Сотбисе за неё вы могли бы получить целое состояние. Но, если вы хотите продать тихо, без суеты, за наличные и прямо сейчас, я готов дать пятьсот монет.
        - Семьсот, - ответил Трубопроводов.
        Сошлись на 650.
        Продавец отсчитал 13 купюр по 50 пиастров.
        - Приходи еще, - довольно произнес он, убирая шпагу под прилавок.
        Пришло время переодеться, - решил Трубопроводов, садясь в такси.
        - Отвезите меня куда-нибудь, где можно купить недорогую одежду, - попросил он.
        - Будет сделано.
        Сказав это, таксист свернул в одну из боковых улиц. Проехав чуть более километра, он нырнул в безлюдную подворотню. Судя по обстановке, весь район было решено снести, и его законные обитатели давно уже перебрались в другое место.
        - Хорошо бы, мистер, нам с вами рассчитаться, - недобро усмехнувшись, произнес водитель, повернувшись лицом к Трубопроводову.
        - Хорошо, сколько я должен?
        - Половину.
        - Половину чего?
        - Половину того, что тебе дал Вилли. И не глупи.
        В руках таксиста появился массивный гаечный ключ.
        - Хорошо-хорошо… - Трубопроводов не стал скрывать свой страх, - деньги в кармане.
        - Так, доставай, чего сидишь.
        - Конечно…
        К счастью Таксисту не было видно старинных пистолетов. Ощутив в руках прекрасной работы рукоятки, Трубопроводов одновременно нажал на оба спусковых крючка, направив оружие в спинку водительского сиденья. Выстрелы слились в один. От боли водитель закричал и выронил ключ. Недолго думая, Трубопроводов выхватил разряженный пистолет и двинул рукояткой раненого водителя по голове. Затем он вышел из машины, открыл водительскую дверь, вышвырнул водителя, тот уже изрядно испачкал сиденье кровью, и, сев за руль, дал по газам. Через несколько минут он уже был на дороге, с которой они свернули. Трубопроводов медленно ехал вперед, внимательно разглядывая вывески магазинов. Наконец, ему попался магазин мужской одежды. Место для парковки нашлось возле какой-то конторы рядом. Беглое исследование бардачка дало еще 50 пиастров мелкими монетами и металлом. На этот раз его экстравагантная внешность привлекла внимание зевак. Но, вряд ли, они обращали внимание на его лицо.
        Спустя 30 минут Трубопроводов покинул магазин. На нем были джинсы, кроссовки, куртка с капюшоном и теплые ботинки на ногах. На плече у него висела средних размеров сумка - вещи и оружие. Пройдя минут сорок быстрым шагом, он решил остановить такси.
        - В дешевую гостиницу, - сказал он водителю.
        Конечно, с 640 пиастрами в кармане он мог бы снять и вполне приличное жилье, но там, наверняка, надо было бы показывать документы, которых у него не было.
        «Гостиница оказалась настолько дерьмовой, что её противно даже описывать, - написал в своем дневнике Трубопроводов, - но, зато, пять пиастров полностью компенсировали отсутствие документов». Заплатив за неделю вперед, наверно, чтобы усыпить бдительность хозяина гостиницы, Трубопроводов поднялся в номер и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Его сморил долгий глубокий сон без сновидений.
        Проснулся он от сильного чувства голода. Но прежде, чем отправиться на поиски кафе, Трубопроводов почистил и перезарядил, на всякий случай, пистолеты. Затем он плотно свернул свою старую, испачканную кровью одежду и засунул её в толстый полиэтиленовый пакет черного цвета. Пакет был отправлен в сумку, на дне которой уже лежали завернутые в газету шпоры, кинжал и один пистолет. Второй он, помянув излишне ушлого таксиста, засунул за пояс джинсов.
        Выходя из гостиницы, Трубопроводов почувствовал на себе тяжелый взгляд хозяина, скучающего с порнографическим журналом за стойкой. Внутренний голос подсказывал, что сюда лучше больше не возвращаться.
        Оказавшись на улице, Трубопроводов быстро пошел, куда глядели глаза. Словно лодка, лишенная руля, он плутал по чужому городу. Решив, что он уже на достаточном расстоянии от гостиницы, Трубопроводов выбросил пакет в мусорный контейнер. Еще через несколько километров ходьбы по азимуту, он решился остановить такси.
        - Ближайший вокзал, - назвал он адрес.
        - Два пиастра, - хмуро сообщил водитель.
        - Поехали, - согласился Трубопроводов.
        Ближайшим оказался Карибский железнодорожный вокзал города Мелиополиса. Мелиополис! Насмешница судьба забросила его не в самую задницу мироздания, а в знакомый, пусть, даже, по видениям, город, где, наверняка, у него есть друзья. Эта новость заставила Трубопроводова засиять от счастья.
        Сдав сумку в автоматическую камеру хранения, он, радостно насвистывая какую-то мелодию, отправился на автобусную остановку. Сев в первый попавшийся автобус, он вышел на остановке, рядом с которой расположился японский ресторан. Через несколько минут он уже поедал ролы с тунцом и пил зеленый чай.
        - Не подскажете, где здесь ближайшее интернет- кафе? - спросил он у официантки, расплатившись за еду.
        - Вам надо будет проехать три остановки, потом свернуть возле спортивного магазина направо. Там вы его увидите.
        Оказавшись тет-а-тет с компьютером, Трубопроводов вошел на сайт одной из поисковых систем. Ограничив круг поиска Мелиополисом, он набрал ключевое слово «Пес». Как и следовало ожидать, компьютер выдал хренову кучу всего, за исключением того, что было нужно. Поиск по слову «мрукксы» вообще не дал ни единой ссылки. Слово «магия» привело в дебри вялотекущего эзотеризма, настоянного на глупости и шарлатанстве. Разумеется, Трубопроводов понимал, что Псы не станут размещать в сети доступную любому придурку информацию, но другого способа искать друзей в голову не приходило.
        Было почти одиннадцать вечера, когда он вышел из кафе. Среди множества «псов» не оказалось ни одного, достойного внимания. Проклиная Голливуд и всех тех, кто создал миф о том, что в сети можно найти, вот так, сходу, любую информацию, Трубопроводов медленно брел по улице. Делать было нечего, и он решил полностью отдаться судьбе. Трубопроводов шел вперед, не думая, ровным счетом, ни о чем. Ноги делали шаги, в голове вертелись мысли, но сам Трубопроводов к этому был совершенно непричастен. Из участника он превратился в зрителя.
        Трубопроводов впал в своеобразный транс. С каждым шагом он погружался в это состояние все глубже и глубже. Постепенно зона осознавания себя начала смещаться в сторону затылка, затем далее, за пределы тела. Трубопроводов, словно бы, висел над собственной головой, и это состояние принесло ни с чем не сравнимое блаженство. Увидев вывеску какого-то ночного клуба, он понял, что непременно должен туда войти. Толкнув дверь, Трубопроводов оказался в приятном полумраке. Людей было много. В воздухе приятно пахло дорогими напитками и, совсем немного, табаком. В основном, здесь курили сигары. Пока Трубопроводов шел к стойке, освободился табурет.
        - Коньяк, - заказал он, садясь на табурет.
        - Вам какой?
        - Такой, чтобы не было мучительно больно за бездарно потраченные деньги.
        Эта фраза заставила бармена ненадолго задуматься. Вскоре перед Трубопроводовым возник бокал с темным, приятно пахнущим напитком. Коньяк был хорошим, и Трубопроводов несколько раз глубоко вдохнул его аромат, прежде, чем приступить к дигустации. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что он здесь не случайно, что это - ПРИГЛАШЕНИЕ, но кто и зачем пригласил его, на этот раз, Трубопроводов не знал.
        - Нравится? - услышал он приятный женский голос, который вывел его из состояния глубокой задумчивости.
        Трубопроводов вдруг понял, что все это время непроизвольно пялился на золотой медальон соседки справа. Это была известная всем эмблема: глаз в треугольнике, только вместо зрачка в глазу была микросхема с множеством металлических ножек.
        Медальон находился на уровне небольшой, но красивой груди, аппетитно проступающей сквозь обтягивающий свитер. Хозяйке медальона, на вид, было чуть больше двадцати. Была она невысокой, стройной. Симпатичное лицо, красивые руки. Короткие волосы, окрашенные в черно-красный цвет. Лицо почти без следов косметики. В руке тонкая ментоловая сигарета.
        - Ценная зверюга, - ответил Трубопроводов, - никогда не видел такого решения.
        - Это символ обновленной магии, - гордо сообщила девица.
        - А что, есть и такая? - спросил Трубопроводов, которому так и не удалось скрыть своё скептическое отношение, граничащее с легким сарказмом.
        - Представь себе, есть, - в голосе барышни появился вызов.
        - Извини, если обидел, но я всегда думал, что магия есть только одна. Та, которая работает. Остальное - одноименная фигня.
        Барышня не ответила.
        - Так, что там за новая магия, если не секрет? - спросил Трубопрводов скорее для поддержания разговора, чем из интереса. Он не любил рассказывать сам, предпочитая слушать собеседника. Так, по крайней мере, не надо напрягать мозги.
        Основным элементом новой, как впрочем, и старой магии является магическая процедура или ряд определенных действий, приводящих к желаемому результату. Процедура делится на две основные части: ритуал и непосредственно магический элемент. Ритуал в магии - это своеобразное шоу, целью которого является достижение определенного психофизического состояния, как самим магом, так, и его клиентом, если процедура совершается в присутствии клиента. При этом, ритуал должен проводиться с учетом места, времени и культурных особенностей участников ритуала. Так, например, сатанистов глупо пугать чертями, христиан - гневом языческих богов, дзен-буддистов - адом, а материалистов-атеистов - мистикой.
        Особенностью нашего места - развитые страны Европы и Америки, и времени - начало XXI века, является то, что истинной религией для большинства людей является вера в некую Науку с большой буквы. Косвенным доказательством этому служит хотя бы то, что современные шарлатаны, пытаясь втюхать легковерным гражданам очередные истины и откровения, подают свои учения в так называемом псевдонаучном стиле. Другими словами, чтение заклинаний вокруг магических фигур и ритуальные завывания с магическими талисманами в руках сегодня являются действенными исключительно в системе отсчета шарлатан - лох, и только в качестве средства отъёма денег у населения.
        Ставшее столь популярным среди интеллектуалов шестидесятых использование шаманских технологий, основанных на приеме психоделических наркотиков, сегодня имеет больше недостатков, чем достоинств. Начиная от невозможности достать качественные психоделические препараты в необходимом количестве, заканчивая невозможностью обеспечения трех необходимых условий правильного трипа[18 - Здесь: ЛСД-путешествие.]: установки, обстановки, дозировки. Использование вместо наркотиков холотропного дыхания эффективно только в ракурсе саморегуляции и клиент-терапевтических отношений. Гипноз тоже нельзя воспринимать, как панацею от вех болезней.
        Отобрав у нас эффективные, еще в недалеком прошлом, инструменты, сегодняшний день дал нам поистине магическую панацею, а именно - виртуальный мир, который по праву занял место ЛСД и других психотропных препаратов. Не зря же его создали те, кто, в свое время, съел не один пуд чудодейственной кислоты.
        Магия сегодня вполне может заменить ритуалы и амулеты компьютерными программами, которые, по своей сути, есть не что иное, как математические заклинания, заставляющие виртуальный мир плясать под свою дудку. Но это не все. Используя фрактальную математику, аудио- и визуальные (в перспективе - и тактильные, при работе в спецкостюмах) вибрации можно воздействовать на психику человека в строго заданном режиме.
        Внедряя магические подпрограммы в наиболее используемые программы, такие, как игры, можно сделать магическое воздействие на человека поистине массовым.
        Новая магия - это компьютерная магия, основой которой служит виртуальное воздействие одного подсознания на другое, минуя всю ритуальную мишуру, минуя речь, минуя все привычные способы воздействия.
        - Кстати, сегодня на эту тему будет лекция, если тебе интересно, - закончила она свой рассказ.
        Трубопроводову было интересно и он не стал этого скрывать.
        - Тогда пошли, - сказала барышня, вставая с табурета.
        Бросив несколько купюр на стойку, Трубопроводов поспешил за ней.
        - Как тебя зовут? - спросил он уже на улице.
        - Глория. А тебя?
        - Максим.
        - Странное имя.
        - Не знаю. Я привык.
        После бесконечного петляния по городским улицам Глория привела Трубопроводова к закрытому «Складу подержанных презервативов», как было написано на воротах большого кирпичного сарая, запертых на солидный замок.
        - Предлагаешь заняться проникновением на чужую частную территорию со взломом? - спросил Трубопроводов.
        - Очевидный путь существует только для дураков, - ответила она, - помоги.
        Вдвоем они подняли крышку люка, расположенного в паре метров от стены склада.
        - Прошу.
        - А как же - дамы вперед?
        - Как знаешь, - сказала Глория и ловко полезла в люк.
        Похоже, ей это было не впервой.
        Трубопроводов полез следом с ловкостью коровы, выплясывающей на льду.
        - Не забудь вернуть крышку на место, - предупредила Глория.
        На дне люка было темно, душно, но просторно. Воняло пылью.
        - Что теперь? - спросил Трубопроводов.
        - Жди.
        Когда глаза немного привыкли к темноте, Трубопроводов увидел массивную железную дверь в стене. Ни ручки, ни замочной скважины в ней не было.
        - Подожди, сейчас откроют, - сказала Глория.
        Дверь открылась минут через пять. Яркий свет ослепил Трубопроводова, и ему пришлось закрыть глаза.
        - Иди за мной, - услышал он голос Глории.
        Взяв за руку, Глория потащила его за собой туда, откуда слышались голоса людей. Открыть глаза Трубопроводов смог, только, уже внутри склада. Там, в отгороженном перегородками помещении, скорее всего, в кабинете менеджера, были расставлены в несколько рядов стулья, перед которыми стоял большой телевизор. На экране были фигуры, порожденные фрактальной математикой. Они сменяли друг друга, вызывая приятные ощущения полета, какие бывают в гипнотическом трансе. Свободных мест в этом импровизированном зале было немного.
        - А жареная кукуруза будет? - шепотом спросил Трубопроводов, садясь на стул в одном из последних рядов.
        - Смотри на экран, - оборвала его Глория.
        На несколько секунд экран погас, затем появилось новое изображение. Показывали крупным планом мужчину. Фон был серовато-белым. Никаких признаков обстановки или мебели. Лицо человека скрывала маска, какие, обычно, используют бандиты и спецназовцы.
        - Рад приветствовать всех тех, кто сумел прочитать мои знаки, - негромко произнес он, немного металлическим, измененным голосом, - пришло время назвать вам ключевое слово любой магической системы: ЭКСТАЗ.
        Как вы уже знаете, существует два принципиально противоположных подхода к человеческой природе: культура экстаза и культ аскетизма. Демаркационной линией между ними служит Срединный Путь, но о нем мы поговорим в следующий раз.
        Хочу подчеркнуть, что, несмотря на декларируемые лозунги общественных, политических, религиозных образований, наиболее принципиальное значение имеет их отношение к экстазу. Наиболее доступным и наиболее важным для нас является экстаз сексуальный. Поэтому, в зависимости от отношения к сексу, мы можем получить либо человека свободного, разумного, самостоятельного, не боящегося принимать решения, либо покорный элемент стада или идеального раба.
        В свое время Зигмунд Фрейд открыл процесс, управляющий нашей психической жизнью. Остановлюсь на нескольких важных для нас выводах:
        Во-первых, сознание занимает лишь незначительное место в психической жизни и контролируется бессознательными психическими процессами, недоступными для сознательного контроля;
        Во-вторых, человеческая сексуальность активно развивается уже с младенческого возраста, причем, она не имеет никакого отношения к размножению. Термины сексуальность и размножение и сексуальное и генитальное далеко не тождественны.
        В-третьих, в детской сексуальности особое место занимают отношения родителей и ребенка, обычно подавляемые из-за страха наказания. Сексуальная деятельность ребенка блокируется и вытесняется из памяти, что не ослабляет её, а наоборот, усиливает, и даёт ей возможность проявляться в виде различных патологических расстройств психики;
        И, в-четвертых, нравственные нормы человека обязаны своим появлением воспитательным мерам и родительским установкам, полученным в детстве. Исходный конфликт между желаниями ребенка и родительским подавлением этих желаний в дальнейшем превращается в конфликт между инстинктом и моралью.
        Также, было обнаружено, что ограничение и подавление сексуальности приводит к изменению характера человека и человеческих чувств. Процитирую «Психологию масс и фашизм» Вильгельма Райха[19 - Цитирую с сокращениями.].
        «В результате морального сдерживания естественной сексуальности ребенка, которая на последнем этапе, приводит к существенному ослаблению его генитальной сексуальности, у ребенка развивается пугливость, робость, страх перед авторитетом, покорность, «доброта» и «послушание» в авторитарном смысле этих слов. Такое сдерживание парализует действие мятежных сил в человеке, так как каждый жизненный порыв теперь обременен страхом; поскольку секс стал запретной темой, критическая способность и мысль человека также становятся запретными. Короче говоря, задача морали заключается в формировании покорных личностей, которые, несмотря на нищету и унижение, должны соответствовать требованиям авторитарного строя. Таким образом, (патриархальная) семья представляет собой авторитарное государство в миниатюре, в котором ребенок должен научиться приспосабливаться к социальным условиям. Необходимо ясно понимать, что авторитарная структура личности в основном формируется путем погружения сексуальных запретов и страхов в живую субстанцию сексуальных импульсов. Вышеупомянутый процесс приводит к возникновению консерватизма,
страха перед свободой - одним словом, реакционного мышления. С помощью этого процесса сексуальное вытеснение усиливает политическую реакцию, превращает массового индивидуума в пассивную аполитичную личность и создает вторичную силу в структуре личности - искусственную потребность, которая активно поддерживает авторитарный строй. Благодаря процессу вытеснения сексуальность не достигает естественного удовлетворения и поэтому стремится к различным заменителям удовлетворения».
        Другими словами, все проповедники высокой нравственности или антисексуальной морали, независимо от своих побуждений, взращивают покорных воле фюрера, церкви или иного тоталитарного института. Превращение секса в греховный акт создает необходимые предпосылки для возрождения националистического, «красного» или религиозного фашизма. Причем, определяя антиподом нравственности, так называемую, распущенность, господа моралисты не желают принимать во внимание тот факт, что распущенность, как и большинство сексуальных извращений, есть прямое следствие подавления естественной сексуальности.
        Сексуальная неразборчивость - это попытка заменить количеством глубину сексуальных отношений. Сексуально свободный человек, наоборот, ищет глубины, или действительной близости отношений, открывающей врата экстаза. Распутник же стремится к дешёвому разнообразию, за которым стоит страх перед действительно близкими отношениями. Причем, ни то, ни другое, напрямую не связано с количеством сексуальных партнеров или длительностью отношений. Принципиальными являются глубина и качество взаимоотношений.
        Отказывая людям в праве на естественный экстаз, аскетический культ пытается подменить его религиозным чувством. Вильгельм Райх говорит об этом следующее:
        «При всей неполноте приведенной характеристики религиозного чувства мы, тем не менее, можем обобщить основные положения следующим образом.
        1. Религиозное возбуждение является вегетативным возбуждением, сексуальная природа которого представлена в ложном свете.
        2. Представляя в ложном свете возбуждение, религиозная личность отрицает существование своей сексуальности.
        3. Религиозный экстаз служит заменителем оргастически- вегетативного возбуждения.
        4. Религиозный экстаз не освобождает от сексуальности; в лучшем случае, он вызывает мышечную и психическую усталость.
        5. Религиозное чувство является субъективно подлинным и имеет физиологическую основу.
        6. Отрицание сексуальной природы указанного возбуждения приводит к утрате искренности характера.»
        «Клинический опыт неопровержимо доказывает, что религиозные убеждения проистекают из заторможенной сексуальности, причем источник мистического возбуждения необходимо искать в заторможенном половом возбуждении. Отсюда неизбежно следует вывод, что ясное осознание сексуальности и естественная регуляция половой жизни предопределяют судьбу любой формы мистицизма. Другими словами, естественная сексуальность является главным врагом мистической религии.
        Справедливость этой точки зрения подтверждается тем, что церковь повсеместно ведёт антисексуальную борьбу, ставит её в основу своих догм и выдвигает на первый план своей массовой пропаганды».
        Подавление сексуальности - это не только запрет на внебрачный секс, на контрацепцию, на секс ради наслаждения. Оно начинается уже тогда, когда ребенок знакомится со своим телом, со своими гениталиями. И репрессивная борьба с детским онанизмом - это первый большой шаг на пути порабощения человека. Затем - это чувство стыда за юношескую мастурбацию, затем - стыд за неверность нелюбимому человеку…
        Телеэкран погас.
        В следующее мгновение на нем появился план здания, на котором зелеными стрелками были показаны пути к отступлению. Красным были обозначены блокированные полицией зоны.
        - Сюда, - сказала Глория, беря Трубопроводова за руку, как маленького.
        Все повставали с мест и организованно, как на съемках образцово-показательного учебного фильма, направились к выходам.
        - Наверх.
        Глория отвела Трубопроводова на чердак, откуда, благодаря заранее проделанному ходу в стене, они перебрались в помещение соседнего склада, затем, через подвал, выбрались на улицу. Теперь надо было выйти в жилой район, за территорию облавы.
        Сначала лекция, а, потом, и облава возбудили в них желание. Добравшись до первого незапертого подъезда, они вошли внутрь и принялись страстно целоваться. Если бы не было так холодно, они наверняка бы занялись там любовью.
        Где продолжим? - спросила Глория в паузе между поцелуями.
        - Тебе решать. Я не местный и совершенно бездомный.
        - Такси ко мне будет стоить десятку, не меньше.
        - Десятка у меня найдется.
        - Так, ты богатый?!
        - Скорее, расточительный.
        В машине под неодобрительное молчание водителя они продолжили любовную игру. Они уже готовы были заняться сексом прямо в салоне, когда водитель остановился возле дома Глории. Это был высотный дом в достаточно приличном районе города. Расплатившись с водителем, они вбежали в подъезд и, не дожидаясь лифта, помчались на четвертый этаж, где жила Глория, останавливаясь на лестничных площадках только для того, чтобы продолжить распаляющие их ласки. Оказавшись в квартире, Глория, не зажигая свет, потащила Трубопроводова в спальню, где они рухнули на кровать, стараясь как можно быстрее избавиться от одежды и сплелись в страстных объятиях.
        Прошло не меньше сорока минут, прежде чем, счастливые и уставшие, они решились на перерыв.
        - Будешь курить? - спросила Глория, нащупав сигареты.
        - Давай.
        Когда они закурили, послышались аплодисменты.
        - Кто здесь! - закричала Глория.
        Им в лицо ударил свет мощного фонаря.
        - Одевайтесь и без глупостей, - услышали они мужской голос.
        Через 10 минут, в сопровождении троих парней серьезной наружности, они вышли из дома. У подъезда ждал черный фургон с тонированными окнами. Когда за окнами начали мелькать, пустующие в это время года, дачные дома, Трубопроводов осознал, что живыми их ни за что не выпустят, и от этой мысли ему стало почему-то холодно.
        Вдруг у машины ни с того ни с сего заглох двигатель, и потухли фары.
        - Что за чёрт! - выругался водитель.
        Один из крепких парней достал из кармана мобильный телефон, но он тоже был мертв.
        - Надо убираться отсюда, выходим, - приказал водитель, который, похоже, был среди них старшим.
        Когда все вышли из машины, в небе над ними вспыхнул яркий свет, парализующий волю. В десятке метров над их головами неподвижно висел, довольно-таки, крупный объект, поймавший их в ловушку своих прожекторов.
        Последним, что увидел Трубопроводов, были небольшого роста большеголовые существа, спустившиеся сверху по этому же лучу света.
        Проснувшись, Трубопроводов обнаружил себя на грандиозной, достойной Страны Великанов кровати. В нескольких километрах от него мирно посапывала во сне Глория. Она выглядела по-детски трогательно. Окно у изголовья было завешено шторами, которые пропускали сюрреалистический бело-сероватый свет. Сквозь шторы разглядеть что-либо было невозможно, а раздвигать их Трубопроводову было лень. Комната была подстать кровати. Визуально её размеры увеличивало сведённое до минимума количество мебели. Попытка определиться в пространсве-времени не дала ровным счетом ничего. Как ни старался, Трубопроводов так и не смог вспомнить, как и когда они здесь оказались, и что это вообще за «ЗДЕСЬ». Сев по-турецки, он тупо уставился перед собой.
        «Интересно, почему это предельно тупое состояние принято называть задумчивостью?» - промелькнуло у него в голове.
        Эта мысль, с момента пробуждения, оказалась самой разумной. Осознав это, Трубопроводов улыбнулся.
        Сладко потянувшись, проснулась Глория.
        - Мне бы быть такой бездомной! - с немного завистливым вздохом сказала она, окинув взглядом спальню.
        Трубопроводов оставил её слова без внимания.
        - А чего это мы в темноте? - спросила она, собираясь раздвинуть шторы.
        - Я бы на твоем месте этого не делала, - произнес женский голос.
        Глория, буквально, подскочила на месте. Трубопроводов отреагировал спокойней, узнав голос Лаймы.
        - Не бойся, это свои, - сказал он.
        Посчитав его слова приглашением, Лайма материализовалась посреди комнаты с полным подносом в руках.
        - Привет, Лайма, - поздоровался Трубопроводов, - это - Глория. Глория, это - Лайма, - сейчас она здесь за хозяйку.
        - Как вам комната для гостей? - спросила Лайма, ставя поднос на небольшой столик и включая свет.
        - Так мы не у тебя? - удивилась Глория.
        - Вы в доме-музее Максима Максимовича, - ответила вместо Трубопроводова Лайма, - и дом в вашем распоряжении. Только шторы не трогайте.
        - Конспирация? - нарочито картавя, спросил Трубопроводов.
        - Дело в том, что этот дом был спроектирован и построен как тайный форпост Атлантиды. Он находится нигде и одновременно повсюду, поэтому его невозможно выследить даже таким созданиям, как алкхи, не говоря уже о мрукксах и местных искателях сенсаций. Так, что, за окнами у нас вид на первозданный космический хаос, а выдержать подобное зрелище под силу далеко не каждому.
        - Подожди, но если все так, как ты излагаешь, то как мы здесь оказались?
        - Искажение памяти - это одна из стандартных процедур, выполняемых в автоматическом режиме, так, что, скоро вы всё вспомните, а вот как ты сюда попал в первый раз, да еще в камзоле и при шпаге… Вот это настоящая загадка.
        - Подождите, я ничего не понимаю, - перебила их Глория.
        - А здесь все ничего не понимают, так, что, не обращай внимания, - посоветовала Лайма, - кстати, чем вы собираетесь заняться? - спросила она.
        - Мне нужно найти Нубова или Ты, - решил Трубопроводов, который без них чувствовал себя совершенно беспомощным.
        - А я поеду домой.
        - Исключено.
        - Это еще почему? - огрызнулась Глория.
        - Вас сейчас ищут по всему городу, так, что, в Мелиополис путь закрыт.
        - А что в Москве? - спросил Трубопроводов.
        - Там, вроде, спокойно.
        - Тогда, может, со мной в Москву? - предложил он Глории.
        - В Москву? А где это?
        - Не знаю, как тебе объяснить… - растерялся Трубопроводов, который понятия не имел, где находится ЭТА Москва, - Ты не поменяешь пиастры на рубли? - спросил он у Лаймы.
        - Конечно, и даже подберу вам кое-что из одежды. В Москве сейчас, относительно, не холодно, но не настолько, чтобы отказаться от ботинок и теплых курток.
        Примерно через час экипированные, как среднестатистические коренные москвичи, Трубопроводов с Глорией вышли из музея на одну из московских улиц. Внутренний карман Трубопроводова приятно оттопыривала толстенькая пачка тысячерублевых купюр - пиастры котировались достаточно высоко.
        - Б..дь! - выругалась Глория, - я вспомнила!!!
        Трубопроводов тоже вспомнил. И страстное занятие любовью, и похитителей, и НЛО… Конечно, если бы это случилось до его путешествия в Москву, наверняка, он бы впал в ступор, но события последних месяцев заставили его воспринимать подобные вещи, как что-то, само собой разумеющееся. Увидев впереди скучающих у остановки таксистов, Трубопроводов направился, было, к остановке, но Глория остановила его, схватив сильно за руку. Она была на грани истерики.
        - Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь, - заявила она.
        - Найдем Ты, он все расскажет.
        - Нет.
        - Я знаю не больше, чем ты.
        - Расскажи это кому-нибудь другому.
        - Послушай, то, что я знаю этих людей, еще не значит, что я знаю, кто они. Пошли. Ты привлекаешь к нам внимание.
        И, действительно, на них уже начали поглядывать прохожие, в предвкушении развития скандала. Это подействовало, и Глория, ко всеобщему разочарованию публики, немного успокоившись, направилась с Трубопроводовым в сторону такси.
        - Кастелянского 32, - назвал адрес Трубопроводов, садясь в машину.
        - Триста.
        - Поехали.
        - Подожди в машине, - сказал он Глории, когда они прибыли по указанному адресу.
        - За простой придется доплатить, - предупредил водитель.
        - Хорошо, - согласился Трубопроводов.
        Найдя нужный подъезд, Трубопроводов поднялся на третий этаж и позвонил в дверь.
        - Кто там? - услышал он женский голос.
        - Здравствуйте. Недавно мы были у вас с Ты… Я пытаюсь его найти.
        - Не знаю я никакого Ты, - женский голос стал недовольным.
        - Извините, наверно, я ошибся домом.
        Два других адреса дали аналогичный результат. Решив, что дальнейшие метания по столице не дадут ровным счетом ничего, Трубопроводов назвал последний адрес:
        - Психиатрическая больница № 8.
        - Вы, наверное, к Ты? - спросил вахтер, узнав Трубопроводова.
        - Он здесь?
        - Он вас ждет. Думаю, он в саду.
        От этих слов словно просветлело вокруг.
        - А давно он здесь?
        - Не знаю, я здесь всего третий год.
        - А он?!
        Наконец-то, Трубопроводов понял, откуда Ты знакомы все обитатели этого, по меньшей мере, странного заведения.
        В саду Ты не оказалось. Хмурого вида мужчина, который там гулял, указал им на дверь в палату - аппартаменты с отдельным входом.
        - У себя в президентском номере, - пояснил он.
        На двери висела табличка:
        НЕ СТУЧАТЬ! ОТКРЫТО - ВХОДИТЕ. ЗАКРЫТО - ВАЛИТЕ НА…
        Последнее слово было замазано краской.
        Дверь оказалась незапертой.
        Ты они нашли в чайной комнате его пятикомнатной палаты. Он сидел на подушечке, на застеленном толстым ковром полу, и пил чай. Перед ним стоял небольшой столик с чайничком и чашкой. Другой мебели в комнате не было.
        - Привет, чай будете? - спросил он, увидев гостей.
        - Так ты, значит, здесь? - с нескрываемой иронией в голосе спросил Трубопроводов.
        - А что? Прекрасная палата, питание и все такое… Дороже, правда, чем в гостинице, но, с учетом принципа понижения положения…
        Ловко орудуя чайными принадлежностями, Ты начал готовить чай для гостей.
        - Ты говорил про какой-то принцип, - напомнил Трубопроводов, поняв, что объяснений больше не будет.
        - Согласно этому принципу сажают обычно тех, кто пытается устоять. Я же уже лежу, и поэтому меня можно отправить только под землю. Но так как я не претендую на золото партии или на место возле нефтяных закромов, со мной никто связываться не станет. Угощайтесь.
        Ты несколько церемонно разлил по чашкам чай. Глория машинально взяла чашку и сделала глоток, не чувствуя вкус напитка. Мысли её были далеко.
        - Стой! Так нельзя! - завопил Ты.
        Глория испуганно поставила чашку и уставилась на него.
        - У меня слишком дорогой чай, чтобы его вот так пить. К тому же, у чая есть душа, и он может обидеться…
        - Мне сейчас не до этой херни.
        - Знаешь что, дорогая, давай ты сейчас пошлешь все свои мысли в чёртову задницу и сосредоточишься на чае, иначе я позову санитаров с вот такими шприцами!
        - Хорошо, - слова Ты заставили Глорию улыбнуться.
        - Как чай? - немного позже спросил он.
        - Не знаю, - призналась Глория, - компот какой-то.
        - Чем лучше чай, тем меньше он напоминает то, что принято в народе понимать под вкусом чая. Ладно, рассказывайте, - продолжил он разговор, когда чаепитие подошло к концу.
        - Говоря эзотерическим языком, - начал свое объяснение Ты, после того, как Глория с Трубопроводовым поведали ему о случившемся, - человечество разделено на два круга. Внутренний круг или Школу составляют те, кто обладает или стремится к тому знанию, которое невозможно выразить в словах. Внешний круг - все остальные. У каждого класса этой Школы, или эзотерической традиции, прошу не путать с вялотекущим эзотеризмом теософов и прочих словолюбцев, свое отношение к кандидатам в ученики.
        Мы ждем, когда будущий ученик сам достаточно проявит себя. Псы для пополнения своих рядов используют Ловцов Человеческих. Это нечто вроде соколиной охоты. Тебя, мой друг, они выпустили в свободный полет, и ты вернулся с добычей. Так что, милая барышня, можешь распрощаться со своей прошлой жизнью.
        - Какого хрена… - вспылила Глория, но Ты успокоил её одним взглядом своих, немного лукавых, глаз.
        - Это предопределение судьбы, - продолжил он, - и против неё не попрёшь. Так, что, можешь смело считать себя гражданкой Атлантиды.
        - Той, что утонула? Спасибо.
        - Ты ей еще не сказал? - удивился Ты.
        - У меня не было времени.
        - На что у тебя не было времени? - окрысилась на Трубопроводова Глория.
        - Ладно, всё равно, придется рассказывать сначала.
        Вернувшись на Землю (я не стал повторять то, о чём уже было сказано), Псы основали на одном из больших островов с прекрасным климатом нечто вроде Академгородка - государства. Они изучали одичавших людей и пытались повернуть их на путь развития. Для этого, Псы стараются об этом не говорить, они вывели хищников-каннибалов, как некий катализатор эволюции. Именно эта, всё возрастающая, гонка поисков новой стратегии убийства, с одной стороны, и новых способов защиты, с другой, заставила наших предков развиваться с предельно возможной скоростью. С другой стороны, именно страх перед каннибалами-убийцами заставил травоядных людей расселяться по всей планете, осваивая все новые и новые территории. Убегая от своих хищных собратьев, люди забрались туда, куда бы, будь всё иначе, они не пошли ни за какие деньги.
        Какое-то время все шло просто замечательно. Люди медленно, но развивались. Войны сдерживали рост численности населения. При помощи эпидемий и пандемий Псы корректировали человеческий генофонд. И, если бы не вмешательство алкхов… Но алкхи запустили на Землю мруксов, отравивших человеческое сознание, сначала религиями, а потом и идеями гуманизма. И то, и другое, было создано, чтобы: во-первых, уничтожить наиболее лучших и сохранить потомство худших; и, во-вторых, чтобы при помощи бесконтрольного размножения людей вызвать планетарную катастрофу.
        Разумеется, деятельность Псов совершенно не устраивала алкхов, которые решили предпринять против них решительные действия. Узнав об этом, Псы пошли на хитрость. Перебравшись под землю, они сами потопили свой остров, вызвав искусственное стихийное бедствие. Разумеется, отказываться от контроля над сознанием людей они не собирались, поэтому им пришлось создать несколько видимых противнику баз наблюдения, в частности, базы НЛО на дне океана и на темной стороне луны. Причем, большая часть НЛО служит исключительно прикрытием для основной деятельности Псов.
        Также, чтобы окончательно запутать следы, они разместили по всей планете «тайные» свидетельства своей деятельности, которые демонстрировали, под видом глубочайшего секрета, наиболее настырным искателям истины, многих из которых на поиски Атлантиды толкали Мрукксы. Кое-что в этом Диснейленде, в частности, было найдено и описано в книгах доктором Мулдашевым.
        - Подожди… Так, что, НЛО - это летающие собаки? - спросила охреневшая от этого повествования Глория.
        - Только часть. Причем, не самая дружелюбная по отношению к людям. Для Псов человечество - это зараженный генетический материал. Ладно, пойдёмте что-нибудь сожрем, - предложил Ты, посмотрев на часы.
        - И, все же, как ты сюда попал? - спросил за обедом Трубопроводов, которому этот вопрос не давал покоя.
        - Ты прав. Это было не просто. Для того, чтобы попасть именно в это почтенное заведение, надо сдать негласный экзамен. Сначала мне пришлось написать открытое письмо в министерство финансов, в котором, с целью увеличения популярности рубля, как у российского населения, так и за рубежом, я предлагал сделать следующее:
        1. Увеличить размер купюр минимум до формата А-8;
        2. Печатать на них картинки откровенного эротического содержания.
        Затем я предложил строительным компаниям использовать энергию религиозных, футбольных и прочих фанатиков, размещая бесящую их информацию на предназначенных под снос объектах.
        Ну, а входным билетом стала статья о том, что лесть, в своей сущности, это оскорбление. Потому что, льстя, льстец демонстрирует объекту лести, во-первых, то, что считает его лохом, ведущимся на всякую чушь; во-вторых, лесть нужна только тогда, когда ничего достойного похвалы или восхищения в объекте лести не обнаруживается… Ладно, - сменил он тему, - это всё лирика. Перейдем к более насущным делам. На пару недель я могу прописать вас здесь. Для этого вам достаточно записаться ко мне на семинар. Но, если вы хотите спать в одной постели, вам придется пожениться. Увы, здесь всё еще царит ханжество. Жениться, кстати, вы можете в нашем Храме Единственно Верного Евангелия. Потом, при желании, разведетесь. Делить вам, все равно, нечего.
        Трубопроводов вспомнил церемонию с участием паралитиков, и ему стало нехорошо.
        - Если хотите, настоятель Храма отец Проклов обвенчает вас и без церемонии, - словно прочел мысли Трубопроводова Ты, - это будет стоить чуть дороже, ну, да, деньги у вас есть. Так, что, если возражений нет, приступим к бракосочетанию.
        Возражений не было и, заплатив за еду, наша троица отправилась в палату отца Проклова. Его они обнаружили за весьма достойным занятием - он мастерил бульбулятор из пластиковой бутылки.
        - Штуцер делов, - резюмировал он, выслушав просьбу жениха и невесты.
        Трубопроводов положил на стол новенькую купюру. Убрав деньги в карман, отец Проклов достал из-под кровати замызганную школьную тетрадь, в которую записал данные молодых.
        - Расписывайтесь, - приказал он, - х… с вами, можете считать себя мужем и женой, если вам так больше нравится, - благословил он их, после того, как, сначала Глория, а потом и Трубопроводов, оставили свои автографы в тетради.
        Семинар с питанием и проживанием стоил полторы тысячи на двоих. За эти деньги молодым супругам была предоставлена палата с огромной кроватью и отдельным санузлом, а, также, дешевое шампанское за ужином. В любом случае это было лучше, чем ничего.
        В 9 утра сонные, но довольные, молодожены вошли в актовый зал больницы. Ты уже сидел на сцене за накрытым кумачом столом и с умным видом изучал микрофон. Вопреки здравому смыслу, зал был почти полон.
        - Ладно, будем начинать, - зевая произнес он, посмотрев на часы, - итак, дамы и господа, - продолжил он, дождавшись тишины в зале, - темой нашего семинара будет один из наиболее сложных вопросов, несмотря на кажущуюся очевидность ответа, а именно: есть ли жизнь на Земле? К сожалению должен признать, что, несмотря на его актуальность, решению этого вопроса, даже среди представителей передовой науки, не уделяется достаточно внимания.
        Более того, многие ученые предпочитают искать ответы на относительно отвлеченный вопрос, а именно, есть ли жизнь вне Земли. Почему-то эти, казалось бы, умные люди, не желают понять, что на второй вопрос можно ответить лишь после ответа на первый. Так, есть ли жизнь на Земле? Для большинства людей утвердительный ответ является аксиомой. Спросите любого дурака, и он, если, конечно, вы сможете заставить его отвечать серьёзно, совершенно однозначно даст утвердительный ответ.
        Мы забываем, я говорю сейчас от лица таких вот идиотов, что, совсем еще недавно, было очевидно, что солнце встает на востоке и садится на западе, что Земля плоская, а в небе нет никаких метеоритов. Также, мы всеми силами стараемся не понимать, что всё, с чем мы имеем дело - это не реальность, как таковая, а пакет проработанных нашим сознанием ощущений. При помощи коммуникаций общество создает некую групповую действительность, существующую, предположительно, в нашем групповом сознании, назовем её матрицей. И в этой матрице, безусловно, жизнь есть, как есть и масса других весьма интересных вещей.
        Так, каждая индивидуальная матрица отлична от любой другой индивидуальной матрицы и, одновременно с этим, соотносима с коллективной матрицей. Иначе там, где для одного была бы стена, для другого была бы дверь, но этого, как известно, не происходит. Для того, чтобы проще было это понять, представьте себе фотографию, которую сделали следующим образом: на одну и ту же пленку, в одном и том же масштабе, сфотографировали все матрицы, потом пленку проявили. Получилась общая область реальности и отдельные частные карманы. И в каждом из этих карманов нас ожидает масса сюрпризов. Так, например, то, что в нашей общей действительности людей начала XXI века нет никаких привидений, летающих на ступах ведьм, вампиров или оборотней, далеко ещё не означает, что их нет в каком-либо более частном кармане матрицы.
        И, как знать, насколько крепка граница между частной и общей частями матрицы. С другой стороны, привычные для нас холодильники, автомобили, самолёты и телефоны реальны в исключительно малой, современной части этой матрицы. Напрашивается весьма интересный вывод: в матрице нет ничего реального или не реального. То, что реально в одном кармане реальности, совсем нереально в другом. И, более того, содержание матрицы не аналогично содержанию внешнего по отношению к ней или действительно реального Мира. Так, что, наличие жизни на Земле далеко ещё не решённый вопрос…
        Слушая Ты, Трубопроводов медленно погружался в одно из тех трансовых состояний, вслед за которыми следовало «приглашение». Трубопроводов чувствовал, как кто-то или что-то, открывает для него «дверь откровения». Извинившись, он вышел из зала. В стене напротив входа в актовый зал, действительно, появилась открытая дверь, ведущая в уже знакомый ресторанчик.
        Кобыла сидела за своим любимым столиком.
        - Привет, - сказала она, - я заказала тебе свинину.
        - Честно говоря, я бы предпочел что-нибудь полегче.
        - Свинья - это священное животное, - понизив голос, сказала Кобыла, - именно поэтому её запретили есть недостойным. А, так как, у недостойных сильно развито чувство стадной гордости, им объявили, что свинья - это грязное животное. К сожалению, в последнее время мало кто чтит традиции, и священное мясо все чаще попадает на столы недостойных. Но такова жизнь, - вздохнула она, - тем более, что я позвала тебя не за этим. Пришло время тебе узнать, что вся собачья возня вокруг человеческой генетики - это не более, чем шоу для дураков. На самом деле они идут по следу Хасана ибн Саббаха, а он был переоткрывателем.
        - Кем? - спросил Трубопроводов, решив, что ему послышалось.
        - Переоткрывателем. Путь Псов - это след идеальных миров. Подобно шахтерам, они прорывают туннели в пространственно-временной мультиреальности. Говоря более простым языком, переоткрыватель заново переоткрывает историю, изменяя, тем самым, свое настоящее и будущее. Только представь себе Мир без Гитлеров, Сталиных и Тамерланов. Мир, где не было конквистадоров, где Америку населяют индейцы, а по её просторам бродят бизоны. Представь мир свободных людей, способных сосуществовать друг с другом и с другими формами жизни без насилия, без политиков и священников, без всей той мрази, которая отравляет наш мир. Поиском такого Мира и занимаются Псы. И, не смотри, что многие из них выглядят идиотами. Это не более, чем прикрытие или роль, которую они вынуждены играть в нашем варварском Мире. На самом же деле они - очень тонкие, умные люди, одни из лучших людей на этой планете.
        - … что считать продолжение рода главной целью секса так же верно, как считать главной целью принятия пищи превращение её в говно. Хотя, и в том, и в другом случае большинство наших собратьев именно ради этого и занимаются подобными вещами, - закончил свою речь докладчик, - перерыв.
        Трубопроводов с удовольствием поднялся на ноги. Задница болела и молила об отдыхе. Позади остались полдюжины семинаров, один идиотичней другого. И чем маразматичнее был семинар, тем дороже он стоил.
        - Считающие себя умными идиоты не скупятся, когда дело касается знаний на уровне откровения, - прокомментировал Ты, записывая Трубопроводова на этот семинар.
        - Но, зачем эти деньги трачу я?
        - За тем же.
        Трубопроводов хотел уже обидеться на друга, но тот пояснил:
        - Эти семинары, как и средняя школа, действительно учат тех, кто понимает, как надо учиться. И, если одни в школе только разбазаривают время, а другие зубрят никому не нужную чушь, то третьи проходят прекрасный психологический тренинг общения, который впоследствии помогает им занимать достаточно высокое положение в обществе и добиваться неплохих результатов в жизни. Наблюдай за происходящим. Согласись, все эти люди, а многие из них считаются интеллигентами, имеют высшее образование, а то, и два, считают, что постигают Истину в её самом сокровенном смысле.
        Попробуй сказать им, что всё это чушь, и, как знать, возможно, эти слова станут твоими последними. Людям свойственно защищать и лелеять багаж собственной глупости. Для них это - Святыня, за которую они готовы не только убить (большинство из нас от убийства отделяет лишь страх наказания), но даже умереть. Смотри, насколько они смешны в своем поклонении глупости, и помни, что каждый раз, когда ты пытаешься поклониться чему-то как Истине или Святыне, ты пополняешь их ряды, так как Истина - это лишь совокупность наиболее значимых человеческих заблуждений, а Святыня - дитя человеческой глупости. Почему?
        Да потому, что ничто разумное или полезное не нуждается в ореоле святости. Да, и «Истина как таковая» доступна лишь напыщенным глупцам и проповедникам, среди которых немало и циничных шарлатанов.
        После второго семинара Глория, несмотря на риск, вернулась к себе в Мелиополис. Трубопроводов искренне по ней скучал, но Мелиополис его к ней не пускал. Казалось, тот контакт, который возник у него с этим городом, навсегда разорван. Это было грустно, так как Трубопроводов достаточно сильно привязался к Глории.
        В коридоре Ты с умным видом приставал к вышедшим хоть немного размяться слушателям. Увидев Трубопроводова, он стремительно направился в его сторону.
        - Подпиши, - сказал Ты, всучив приятелю лист бумаги и ручку.
        - Что это?
        - Открытое коллективное письмо руководителям всех конфессий, призывающее канонизировать Ирода.
        - Это еще зачем? - удивился Трубопроводов.
        - Ирод был тем редким царем, который показал нам, как должно поступать с детьми. Особенно там, где людей стало до омерзения много. Представляешь, мы стоим на грани самоуничтожения в результате перенаселения планеты, а всякие дебилопатриоты призывают нас рожать! Кстати, помнишь Сигизмунда Соевича? - сменил он тему.
        - Не очень, - ответил Трубопроводов, у которого в голове давно уже царствовал винегрет.
        - Это хозяин дома с великолепным сортиром. Ты должен его помнить.
        - Сортир помню, а дом и хозяина - нет.
        - Вспомнишь. Завтра в 9 утра мы должны быть у него.
        - А семинар?
        Ты посмотрел на друга, как на идиота.
        В вагоне шестичасовой электрички было практически пусто: кучка сельскомазохистов-дачников; несколько торговок с грязными мешками и сумками, набитыми, якобы, выращенными в собственных садах и огородах овощами; штук пять рыбаков и парочка пролетариев[20 - В данном случае пролетарий - это представитель единственного до конца революционного класса, а не человек рабочей специальности, среди которых достаточно много образованных и воспитанных людей.] злобного вида. Последние добавляли к запаху гниения, обильно источаемому сумками, свой классовый аромат принципиально не мытых тел. Что поделать, если их классовому самосознанию претит все чистое и разумное или выходящее за рамки матерного жаргона. Трубопроводову хотелось спать, но холод, погода резко испортилась, не способствовал приходу сна. Всю дорогу Ты молча смотрел в окно, оставив друга наедине со своими мыслями. А мысли его были невеселыми: он скучал по Глории.
        Наконец, электричка остановилась на, практически, безлюдной станции, и друзья выбрались на свежий воздух. Кроме них, на перрон вывалилась старуха с грязным мешком.
        - Внучки, вы не поможете донести? - спросила она заискивающим голосом.
        - Мы не говорить по-русски, - ответил Ты с каким-то ужасным акцентом и, схватив Трубопроводова под руку, потащил его по направлению к нужному дому.
        Там друзей ждал потрясший их до глубины души сюрприз: сортир, тот самый сортир, который смело можно было бы отнести к национальному достоянию, был стерт с лица земли. На его месте торчало чахлое деревце, вокруг которого всходила петрушка.
        - Во, бля! - только и смог сказать Ты, ошалело посмотрев на Трубопроводова.
        В ответ тот лишь развел руками.
        На всякий случай, сверив адрес, Ты постучал в дверь.
        - Иду-иду! - услышали они знакомый голос.
        Лязгнув засовами, открылась калитка.
        - О, это вы, молодые люди?! - лицо Сигизмунда Соевича расплылось в улыбке.
        - Мы хотели бы принять участие в вашем семинаре, - сказал Ты, приветливо улыбаясь в ответ.
        - Буду рад, входите. Вы уже завтракали?
        - От приглашения не откажемся, - ответил Трубопроводов, который успел излечиться от лишней скромности.
        - Тогда, прошу вас к столу. Я только что собрался завтракать.
        - Надеюсь, вам не придется делить с нами свою порцию? - потупив взор, поинтересовался Ты.
        - Что вы, нет, конечно. К тому же, я завтракаю с друзьями.
        - Простите, профессор, можно нескромный вопрос, пока мы, так сказать, без посторонних? - с загадочным выражением лица спросил Ты у порога дома.
        - Разумеется, - расплылся в улыбке Сигизмунд Соевич.
        - Куда делся ваш замечательный сортир?
        - К сожалению, он привлекал к себе внимание не тех людей. Пришлось снести. Знаете, я до сих пор себя чувствую предателем…
        - Готов поспорить, что вы не снесли, а перенесли его в более укромное место. Я имею ввиду истинную суть того строения.
        Улыбка Сигизмунда Соевича показала, что Ты оказался прав.
        - Прошу сюда, - сказал Сигизмунд Соевич, приглашая гостей в столовую.
        За столом сидели Самозванец и мужчина в оранжевом костюме. Последний выглядел так, что кроме костюма, Трубопроводову не запомнилось ничего.
        - Михаил, - представился он.
        В воздухе повисло то напряжение, которое обычно возникает, когда в тесной компашке вдруг появляется незваный чужой, причем, появляется совсем некстати.
        - Это те самые господа, о которых я говорил, - отрекомендовал своим друзьям новых гостей Сигизмунд Соевич.
        Вместе с чистыми приборами на столе появились салфетки с напечатанным на них текстом:
        У вас все в порядке, если:
        1. С продвижением вверх тяжесть и частота неприятных ситуаций возрастают, но эмоциональная реакция на них ослабевает, а интеллектуальная нарастает.
        2. Вы готовы к отрицательному решению проблемы.
        3. Для вас что счастье, что несчастье - все равно.
        4. Вы спокойно относитесь к мнению других о вас, как отрицательному, так и положительному, учитываете это мнение, но не считаетесь с ним.
        5. Вы избавились от слова «неудобно».
        6. Вами управляет слово «вынужден» а не «должен».
        7. При неудачах вас беспокоит чувство досады, а не вины.
        8. При необходимости вы можете перетерпеть, но не терпите, если в этом нет необходимости.
        9. Неудача вызывает у вас злость, а не тоску.
        10. Вы подчиняетесь целесообразному, а не общепринятому.
        11. Неожиданности вы встречаете с интересом, даже если они неприятные.
        Только при этих условиях можно планировать великие цели и большие свершения[21 - М. Е. Литвак. «Похождения Вечного Принца».].
        Ты досталась цитата из Берроуза:
        Джону Диллинджеру, в надежде, что он все еще жив.
        День Благодарения, 28 ноября 1986 года.
        Благодарю за дикую индейку и странствующих голубей, обреченных, чтобы их высрали здоровые американские кишки…
        благодарю за континент, разграбленный и загаженный…
        благодарю за индейцев, не очень строптивых, не очень опасных…
        благодарю за стада бизонов, которых можно убить, освежевать, бросая гниющие остовы…
        благодарю за истребленных волков и койотов…
        благодарю за АМЕРИКАНСКУЮ МЕЧТУ опошленную и подтасованную, так что просвечивает наглая ложь…
        благодарю за Ку-клукс-клан, за шерифов, лелеющих засечки по числу убитых негритосов, за порядочных прихожанок со злобными, тощими, кислыми, полными ненависти лицами…
        благодарю за наклейки "Убей пидора во имя Христа"…
        благодарю за выведенный в лабораториях СПИД…
        благодарю за сухой закон и Войну Против Наркотиков…
        благодарю за страну, где никому не позволено заниматься своим делом…
        благодарю за нацию стукачей… да,
        благодарю за все воспоминания… ну-ка, посмотрим твои руки… с тобой вечно морока, ты всегда был занудой.
        благодарю за последнее величайшее предательство последней величайшей человеческой мечты[22 - Уильям Берроуз. «Аллея Торнадо».].
        Это послужило сигналом того, что новые гости - свои. И, хоть за завтраком не было произнесено ни слова, атмосфера за столом несколько потеплела.
        - Надеюсь, вы не будете против поселиться в той же самой комнате, что и в прошлый раз? - спросил Сигизмунд Соевич по окончанию трапезы, - я больше не селю у себя слушателей семинаров, но вы - другое дело.
        - Это более, чем любезно, с вашей стороны, - ответил Ты.
        - Доклад самозванца начнется через 30 минут. Прошу не опаздывать, - напомнил Сигизмунд Соевич.
        - Тридцать минут. Да это целая вечность! - воскликнул Ты.
        День обещал быть теплым и проводить занятие решили на свежем воздухе, в просторном дворе под раскидистым деревом, под которым, наверняка, успел посидеть какой-нибудь Пушкин. Слушателей собралось человек 20. Немного шарлатанов, немного не знающих, куда себя деть, новоиспеченных психологов или психотерапевтов, немного слегка чокнутых дамочек лет сорока - такие всегда есть на подобных мероприятиях… Из разговоров слушателей друзья узнали, что семинар посвящен новому методу коррекции фигуры, недавно разработанному Самозванцем.
        Сигизмунд Соевич, Самозванец и Михаил появились секунда в секунду.
        - Давайте образуем зодиакальный круг, - предложил Михаил, - заодно, и познакомимся.
        Когда все расселись согласно дню и месяцу рождения, Самозванец взял слово…
        - Насколько я понимаю, вы занимаетесь не только слежением за чьей-то фигурой? - спросил Ты после ужина, когда они тесной компанией (Сигизмунд Соевич, Самозванец, Михаил, Трубопроводов и Ты) сидели на улице возле костра с бокалами коньяка и сигарами.
        - Лишний вес, кривые ноги, уродливый нос… Все это травмирует лишь в том случае, если занимает в нас слишком большое место. Как, по-вашему, сколько людей беспокоятся по поводу формы ногтя на мизинце левой ноги? Конечно, когда у нас болит зуб, то в нашем сознании он вырастает до гигантских размеров, настолько огромных, что для всего остального там просто не остается места.
        - Но зуб можно вылечить, а как быть с кривизной ног? - спросил Трубопроводов.
        - А здесь надо играть на относительности размеров. Кривые ноги так и останутся кривыми, от этого никуда не денешься. И это не проблема. Проблема начинается тогда, когда они выходят на первое место в системе ценностей человека. Тогда это просто капец. Но если человек растет как личность, занимается интересным, любимым делом, становится интересным, психологически зрелым человеком и хорошим специалистом, то кривизна ног, как бы, отходит на задний план, причем, не только для него, но и для окружающих.
        - И, все же, не думаю, что коррекция веса или психологическая помощь ближнему являются для вас смыслом жизни. Не похожи вы на такого человека, - перефразировал свой вопрос Ты.
        В ответ Самозванец улыбнулся многозначительной улыбкой. Ты улыбнулся в ответ. Они друг друга поняли.
        Внезапно заговорил молчавший все это время Михаил.
        - Работая с немедикаментозным расширением сознания, мы вдруг поняли, что только рядимся в людей. На самом же деле мы - нечто принципиально иное. А то обличие, которое мы привыкли считать своим - не более, чем смирительная рубашка, накинутая на нас космическим паразитом или параумом. Почему мы так его называем? Да потому, что он стоит за той изощренной тюрьмой, которую мы воспринимаем как разум. Наш ум, тот, которым мы привыкли гордиться, тот, который, по мнению наших философов, возвышает нас над животными, есть тюрьма, клетка, в которой нас держит параум.
        Когда-то давно люди были свободными путешественниками, бороздившими просторы неведомого. Но однажды они попали в сеть параума, который поджидал их здесь, на Земле, как паук поджидает мух. С тех пор люди стали его рабами. Они выращивают параум, кормят его собой, делают все, чтобы он развивался и набирал силы, становясь от этого все умнее и умнее. Но, развивая ум, люди также развивают и свое варварство, уничтожая Землю, разрабатывая все новое оружие или, не менее опасные, мирные технологии. И когда параум перестанет нуждаться в людях, он уничтожит своих рабов.
        Нет, мы не призываем, подобно христианству, к войне против ума. Мы не философствуем с броневичков, не идём в народ. Обычно подобное просветительство заканчивается большой резней. Такова природа народа, и с этим ничего не поделать. Достаточно вспомнить историю Иисуса, Магомета или Ильича. И что вообще можно говорить о массах, если даже лучшие представители человечества способны развивать и натирать до блеска прутья собственной клетки - собственный интеллект. Нет, мы не претендуем на всеобщность, не хотим менять Мир. К тому же, природа избыточна в своем проявлении. Она создает миллионы икринок, чтобы выжила одна рыбешка, миллионы сперматозоидов участвуют в гонке, которую выигрывает лишь один… и так далее.
        Остальные - не более чем статисты, предназначенные в пищу другим. Так, почему для нас природа должна делать исключение? И пусть миллионы рабски служат парауму. Есть же и те, кому удается сбежать из его тюрьмы на свободу, к неведомому. И, чем меньше о нас знает народ, тем эффективней мы можем уйти, оставив после себя знаки для тех, в ком есть эта жажда покинуть мир двуногих гусениц, большая часть которых так никогда и не станет бабочками…
        - Пора спать, - сказал вдруг Самозванец, посмотрев на часы.
        Она появилась на семинаре на второй день. Пришла перед самым началом, вместе с Сигизмундом Соевичем. Нельзя сказать, чтобы она была красавицей. Лет 25 или чуть старше. Худенькая. Ростом 160-165 сантиметров. Лицо симпатичное, но не более того. Волосы темные, короткие. Одета обычно: джинсы, легкая курточка, кроссовки. Но Трубопроводова словно кипятком ошпарило. Вся остальная часть вселенной для него просто перестала существовать.
        - В нашем полку прибыло, - сказал тогда Сигизмунд Соевич, с сегодняшнего дня Валя присоединяется к нам. Так, что, прошу любить и жаловать.
        Если бы кто-то спросил после занятий, о чем там шла речь, Трубопроводов вряд ли смог бы ответить. Весь день он жил обожанием Вали. Он ждал окончания лекции Самозванца, чтобы подойти к ней, заговорить, завести знакомство… Конечно, это не укрылось от её внимания, и, несмотря на то, что с её стороны не было никаких намеков, Трубопроводов понял, что его страсть принимается благосклонно.
        Когда Сигизмунд Соевич объявил, что занятия окончены, Валя взяла слово.
        - Позвольте сделать небольшое объявление, - сказала она приятным, немного бархатным голосом, - дело в том, что сейчас стало модным, что ли, писать книги о том, как стать красивым, удачливым, счастливым, богатым, знаменитым, успешным… В любом книжном магазине можно найти добрую порцию подобной литературы. И, если бы чтение этих книг, действительно, могло изменить поведение человека, нас бы окружал мир счастливых, успешных людей, пусть, даже, только тех, кто умеет читать. И проблема здесь не в некомпетентности или шарлатанстве «торговцев успехов» - многие из них вполне приличные люди и хорошие специалисты, - а в том, что, в силу различных, подробно описанных в психологической литературе, причин читатели просто не могут следовать «успешным» рекомендациям.
        В результате, в основном, только сами авторы становятся богатыми, знаменитыми и успешными. Вот, поэтому, я и хочу начать рассматривать проблему успеха с другого конца. В своей книге я хочу собрать истории несчастных людей. Возможно, в ком-то из героев книги читатели смогут узнать себя, а в развитии событий - предсказание своей судьбы. Возможно, кто-то из них сможет изменить своё будущее. Ведь несчастные люди тоже, по-своему, добились успеха в достижении собственного несчастья. И я надеюсь, что моя книга станет прекрасным пособием, как не надо поступать.
        Поблагодарив мысленно Богиню, Трубопроводов «пошел на сближение».
        - Насколько несчастным должен быть человек, чтобы ты почувствовала к нему интерес? - спросил он у Вали.
        - Это не главное, - ответила она, - намного важнее искренность и желание поделиться своей историей, потребность высказаться.
        - Ты не представляешь, как я хотел бы высказаться.
        - Тогда позвони мне, - она протянула ему свою визитку, - а, еще лучше, напиши и пришли на е-мэйл.
        В любом другом случае Трубопроводов довольствовался бы визиткой (неплохо для первого разговора), но бушующая в его душе страсть превращала ожидание в пытку.
        - Видишь ли, у меня довольно сумбурная жизнь, Я как утлое суденышко, застигнутое штормом, и я понятия не имею, куда меня вынесет завтра…
        - Красивое сравнение, - улыбнулась Валя, - хорошо, мы можем посидеть в кафе. Диктофон у меня с собой.
        - Надеюсь, я не сильно злоупотребляю твоим временем?
        - Да, нет, к тому же, по большому счету, это, ведь, нужно мне.
        Знала бы ты, как это нужно мне! - подумал Трубопроводов.
        Предупредив Ты, чтобы его рано не ждали, Трубопроводов поспешил к Вале, которая уже садилась за руль симпатичной иномарки.
        В центре городка они нашли относительно приличное полупустое заведение, где не надо было перекрикивать музыку.
        - С чего начать? - спросил Трубопроводов, когда они устроились за столиком, вооружившись кофе и пирожными.
        - С родителей.
        - Родители у меня были, - максимально серьезно изрек он.
        - Что ж, это радует, - ответила Валя, благосклонно отреагировав на его шутку.
        Она оказалась прекрасной слушательницей. К месту смеялась, к месту задавала наводящие вопросы. Она была сочувствующей, понимающей, внимательной… В результате Трубопроводов, в глубине души удивляясь себе, выложил перед ней всю свою подноготную, даже то, что он, обычно, не говорил никому.
        - Мы закрываемся, - прервала беседу официантка.
        - Может, продолжим у меня? - предложила Валя.
        - С удовольствием!
        Валя жила в собственном доме в одном из тех районов Москвы, где живут лишь безнадёжно богатые люди. По сравнению с соседними, дом был небольшим. Но он весь был пропитан роскошью, замешанной на идеальном вкусе. К тому же, Валя жила в этом доме одна.
        - Хочешь чаю? - спросила Валя, растапливая камин.
        - Если можно, зелёный.
        - А черного у меня и нет. Я его не признаю.
        - В последнее время, я - тоже.
        На полу в гостиной был толстый ковер, и Валя предложила устроиться прямо на нём. Валя оказалась слишком близко, чтобы отказаться от попытки её обнять, но она мягко отстранилась.
        - Подожди, чай не терпит суеты.
        Но перейти к объятиям Трубопроводову так и не удалось. Едва он допил чай, его веки налились тяжестью.
        - Это пиз… - только и успел подумать он.
        Трубопроводов не сразу понял, что приходит в себя. Было холодно. И жестко. А еще трясло и подбрасывало. Глаза не хотели открываться. Так часто бывает, когда сон не хочет выпускать из своих лап.
        - Семашко - услышал он искаженный репродуктором голос и подскочил, как ужаленный.
        Действительность настолько не вписывалась в границы возможного, что казалась плодом обезумевшего воображения. Трубопроводов находился в салоне идущего по маршруту троллейбуса! Из одежды только простыня, которой он был укрыт. И, невероятней всего, было то, что ни водитель, ни пассажиры не обращали на него, ровным счетом, никакого внимания! Трубопроводов почувствовал, что сходит с ума. Его сознание не справлялось с обрушившейся на него реальностью, и нервные клетки начали медленно оплавляться. Он, буквально, увидел, как из его головы валит зловонный дым, как из сгоревшего трансформатора.
        Совершенно не понимая, что он делает, Трубопроводов выскочил из троллейбуса. Он, даже, не заметил, что простыня зацепилась за двери, и он оказался на улице теперь уже абсолютно голый, как не заметил и того, что сбил с ног пытавшегося войти милиционера.
        - Ни х… себе! - только и сказал тот.
        Поддавшись приступу паники, Трубопроводов побежал, не разбирая дороги, не замечая ничего вокруг. Не заметил он и сотрудников милиции, выскочивших из остановившейся, чуть впереди, милицейской машины.
        Пришел в себя он уже в отделении. Он сидел на стуле в обшарпанном кабинете. Рядом были люди в белых халатах. От лекарств голова была тупой, и он не понимал, чего от него хотят. Потом до него дошло, что его спрашивают уже люди в штатском, и он принялся подробно рассказывать, как познакомился на курсах с Валей, как она его опоила, а потом…
        Ему не верили, кричали, били по лицу, но он продолжал стоять на своем. Он просто не был в состоянии врать или хитрить. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы…
        В кабинет без стука вошли двое мужчин в строгих черных костюмах.
        - Федеральная служба контрразведки, - отрекомендовался один из них, сунув под нос ментам удостоверение.
        - Это наш клиент, - безапелляционно заявил второй, показав на Трубопроводова пальцем.
        - Одевайся, - сказал уже Торубопроводову первый, бросив ему на колени одежду, которую он принес в большом полиэтиленовом кульке.
        У самого входа в отделение милиции стоял огромный джип с тонированными стеклами. Один из ФСК-шников сел за руль, другой, вместе с Трубопроводовым, заняли заднее сиденье. Включив сирену, машина рванула вперед.
        Трубопроводову бросилось в глаза название улицы: «Б. Садовая». Классная, наверно, была эта Б., подумал он, удивляясь тому, какие мысли могут лезть в голову при таких вот обстоятельствах.
        Проехав немного по «Б. Садовой», машина свернула влево и, уже через пару минут, оказалась в районе откровенных трущоб. Трубопроводов мог поклясться, что в одном из окон увидел голую задницу, высунутую в форточку. Вскоре машина выехала на набережную, и вид из окна стал значительно привычней. Переехав через реку, они очутились в блядско-туристской местности, с огромным количеством баз, ресторанов и прочих увеселительных заведений.
        Свернув на едва заметную проселочную дорогу, затерявшуюся в зарослях камыша, машина, буквально, через минуту остановилась возле «Базы отдыха завода имени XIV пятилетки». Трубопроводова вывели из машины и, через служебный вход, провели в помещение ресторана, где вовсю шло празднование какого-то юбилея. Музыканты натужно пели про Владимирский централ. Но в сам зал ресторана Трубопроводов, разумеется, не попал. Его провели по служебному коридору и ввели в кабинет, на двери которого была табличка:
        «Стоматологический кабинет. Прием ежедневно с 10-00 до 16-00». Наличие стоматолога в ресторане было столь абсурдно… хотя, о какой абсурдности можно вести речь в истории Трубопроводова?
        Усадив Трубопроводова в кресло, ФСК-шники ловко зафиксировали его специальными ремнями так, что он, при всём желании, не смог бы пошевелиться. Все это он воспринимал, как бы, сквозь сон - все еще действовала отрава, которой его опоила Валя.
        Один из ФСК-шников, назовем его Номер Первый, долго светил в глаза Трубопроводову фонариком, затем, покачав головой, сунул ему под нос пузырек с мутной жидкостью, пахнущей новыми кирзовыми сапогами. В голове начало медленно проясняться. Надев белый халат, Номер Первый сел возле Трубопроводова на стул, взял его руку за запястье и начал с умным видом следить за пульсом. Другой (соответственно, Номер Второй) подкатил медицинскую тележку, на которой, на белоснежной марле, были разложены всевозможные инструменты, которые, если верить кино, обычно, используют во время пыток. От этого зрелища Трубопроводова бросило в жар.
        - Думаю, можно начинать, - сказал Номер Первый.
        - Как ты, очухался? - спросил Трубопроводова Номер Второй.
        Трубопроводов не ответил. Он хотел быть мужественным и достойным, но у него ничего не получалось. В его душе шла битва с паническим ужасом, которую мужество и героизм безнадежно проигрывали до полной капитуляции.
        - Отвечай! - рявкнул Номер Первый.
        - Я все расскажу, только ничего со мной не делайте! - завопил Трубопроводов.
        - Ты слышал, он расскажет, - обратился Первый ко Второму.
        Они оба громко заржали.
        - Да ты и так уже наговорил, подумать только! Надо же быть таким идиотом, чтобы рассказать обо всем ментам! Тебя что, никогда не учили сначала думать, а потом уже болтать?
        - Скажи спасибо, что мы вовремя тебя нашли, иначе пришлось бы тебе откровенничать до конца дней в психушке. Причем, далеко не в той, где обитают твои приятели.
        - Подождите… Почему в психушке? - дошло до Трубопроводова.
        - А ты сам подумай. Человек сначала бегает голым по улице, а потом рассказывает простым российским ментам, что в далекой Москве его напоили чаем, после чего он проснулся в Ростовском троллейбусе, преспокойно идущем по маршруту.
        - Ты в Ростове-на-Дону, парень, и здесь никто и слыхом не слыхивал ни о мрукксах, ни о псах, ни о прочей ерунде, - весело сказал Номер Первый, дружески похлопав Трубопроводова по плечу.
        - И, что бы о тебе подумали, сначала менты, а потом и нормальные психиатры? - участливо спросил Номер Второй.
        - Как ты еще не начал делиться своими знаниями о псах или мрукксах?
        - Да он просто не успел.
        - Ладно, Трубопроводов Максим Олегович, - Номер Второй сделался вдруг серьезным, - это все - лирика. Оставим её поэтам и трубадурам. Перейдем к делу. Мы здесь, собственно, для того, чтобы сделать тебе предложение, от которого ты просто не сможешь отказаться.
        Трубопроводов похолодел.
        - Я все сделаю, только не бейте, - пролепетал он.
        - Ну, нельзя же так, господин Трубопроводов, - укоризненно произнес Номер Первый, - зачем вы нас обижаете? Мы не бьем. Это хлопотно и не эстетично. Этим пусть милиция занимается. А мы - профессионалы. Да, чего говорить, скоро вы сами сможете оценить наши методы. А все это, - он обвел рукой комнату, - не более чем антураж. Нам нужна была биохимия страха, чтобы вы пришли в чувство.
        - Нет, бить мы вас не будем, - поддержал его, тоже ставший серьезным, Номер Второй, - да, и отказаться вы, при всём желании, не сможете. Вы уж поверьте.
        Первый взял шприц, наполненный на полкубика ядовито-оранжевой жидкостью.
        - Больно не будет, - участливо сказал он.
        Помазав руку спиртом, он сделал укол. От ужаса Трубопроводов закричал и, кажется, обделался.
        - Я же говорил, больно не будет, - услышал Трубопроводов сквозь туман, быстро заполнявший его сознание.
        Когда туман рассеялся, Трубопроводов обнаружил себя перед гигантской усеченной пирамидой, уходящей вершиной за облака. Она была высечена из монолитной хрустальной глыбы, по сравнению с которой даже Великие Пирамиды выглядели детскими игрушками. Это был Небесный Храм Богини, над которым парила Священная Книга С Нечетным Количеством Страниц, содержащая Единое Откровение Богини. И, хотя Откровение было Единым, каждый, на кого нисходила Благодать, понимал его своим, особенным образом. Несмотря на то, что Трубопроводов предстал перед Храмом впервые и никогда раньше о нём не слышал, всё это он, откуда-то, знал. Знал он и то, что в Храме его ждут.
        Вход в храм находился за потоком чистейшей воды, стекающей с вершины Пирамиды. Это был Очищающий Поток, сквозь который предстояло пройти любому страждущему попасть в Храм. Скинув одежду, Трубопроводов встал под струи воды. Она была холодной, но это было, даже, приятно. Вода одаривала силой холода, без которой немыслима встреча с пламенем Жрицы Богини.
        Изнутри храм был огромен. Фактически, пирамида была полым, тонкостенным сооружением, чудом продолжавшим стоять. Посреди храма находился алтарь, к нему пришлось идти целую вечность.
        Алтарем служило ложе из густого золотистого тумана, на котором возлежала нагая Верховная Жрица Богини. По обе стороны от неё стояли верные слуги, одетые в длинные белые одежды. Подойдя поближе, Трубопроводов с удивлением узнал в Жрице Валю, а в слугах - Номера Первого и Второго. Кроме них, в храме царил Незримый Голос Богини, или Голос Откровения. На самом деле с голосом он не имел ничего общего, как не имел ничего общего со звуком или словами. Он всегда звучит вокруг нас, и те, кто имеет уши, воспринимают его, как Откровение. Все остальные - как звенящую в ушах тишину. И чем, уж точно, не может быть Откровение, так, это словом. Слова - это вотчина рассудка, инструменты, разложенные в помещении для прислуги, превращенной параумом в наших господ. Слова хороши, когда надо заказывать пицу, говорить о погоде, строить машины или обмениваться идеями… Но в мир Богини словам вход запрещен. И лишь глупцы пытаются мерить словами абсолютно все.
        - Подойди, испей эликсир из моей чаши, - произнесла Верховная Жрица своим бархатным голосом.
        Трубопроводова охватило приятное возбуждение. Эликсир стыда, способный даровать бессмертие, в своем первозданном виде из самой священной чаши! Этой чести удостаиваются только те, кому благоволит Богиня. Подойдя к алтарю, Трубопроводов преклонил колени. Приблизив к нему свое лоно, Жрица широко раздвинула ноги. Её Священная Чаша, освященная самой Богиней, была окрашена в алый цвет магического эликсира. Дрожа от небывалого возбуждения, Трубопроводов прильнул ртом к нежным краям Чаши. Во рту появился чарующий привкус крови. Храм наполнил экстатический смех Жрицы. Сознание Трубопроводова взорвалось тысячей термоядерных бомб. В священном экстазе он рухнул на пол.
        Слуги Жрицы разом хлопнули в ладоши, и люди с масками вместо лиц, тоже одетые в белые одежды, внесли гроб из прозрачного кристалла.
        Слуги Жрицы перенесли Трубопроводова в гроб. Несмотря на кажущиеся холодность и жесткость, он (гроб) оказался мягким, теплым и удобным. К тому же, в нем полностью исчезало ощущение тяжести тела.
        Закончив с Трубопроводовым, слуги помогли Жрице подняться на ноги. Они надели на неё длинный плащ цвета крови и такие же бархатные туфли без каблуков. Подойдя к изголовью гроба, Жрица заговорила:
        - Помазываю тебя Эликсиром во славу Богини, - торжественно произнесла она, начертав у него на лице Знак Богини, - и пусть это помазание откроет перед тобой Двери Тайн, сокрытые от нас Сном. Сон - это центральный секрет Атлантиды. Он более реален, чем то, что большинство людей считают реальностью как таковой. Глупцы, просыпаясь, думают, что пробуждение возвращает их из мира иллюзий, тогда, как, на самом деле, пробуждение отнимает у них последние крохи Осознания, погружая в реальность тупой слепоглухоты. И только Избранным позволено свободно парить в бескрайней чистоте первозданного сна. Но для этого мало иметь глаза и уши. Надо ещё уметь ими пользоваться.
        И главный секрет заключается в том, что сон никуда не уходит. Он всегда здесь, сейчас, всюду. Сон подает знаки, плетет путеводную нить, но чувства бодрствующего человека слишком грубы, чтобы коснуться послания Сна. Бодрствование - это, всего лишь, шум чуждого нам ума. И те, кто знает, как призвать Сон, могут наблюдать, как он проступает сквозь реальность, подобно тому, как кровь или вода проступают сквозь ткань. Но тебе мало увидеть сон. Тебе надо пройти сквозь него, преодолеть, перешагнуть тот барьер, который он создал в твоем осознании. Ведь, ко всему прочему, Сон - это еще и сторож; и замок, который он запирает; и врата, запертые на этот замок; и стена, где находятся эти врата. Сон - это еще лабиринт…
        Остальные слова Жрицы исчезли вместе с Храмом в густом тумане. Из тумана вынырнула слегка пьяная Кобыла.
        - Сон, - продолжила она тему голосом лектора или экскурсовода, - это истинное лицо Атлантиды, которая погрузилась на дно подсознания, спрятавшись там от любопытных за нескончаемым шумом разума. Атлантида никогда не была островом. Она - паутина, сеть, сотканная из бесчисленного множества следов. Прорываясь сквозь ментальность, первопроходцы создают миры своих путешествий. Даже в повседневной жизни мы сами структурируем, так называемый, мир-в-котором-мы-живём, не понимая, что каждый из нас живёт в своем мире, в своей ячейке паутины, в своей клетке ума.
        Взгляни, хотя бы, на свой дневник. Что ты делаешь? Ты выбираешь одно и отбрасываешь другое. Ты выкидываешь «неважное», фиксируешь «важное»… Но, если бы твои предпочтения были несколько иными, реальность стала бы, до неузнаваемости, другой. Ты никогда не думал о том, что когда-то Земля действительно могла быть плоской и покоиться на тех же слонах, потом уже стать круглым центром Мира, а уже потом - одной из пылинок безграничного космоса? Параллельный мир, перпендикулярный мир… Называй всё это, как хочешь. Все это - лишь паутина, наброшенная на тебя умом, лабиринт, по которому носятся твои собратья, лабиринт, который, и есть, Атлантида.
        Все правильно. Атлантида - это огромный, безграничный лабиринт. Она повсюду. Её тень - вот все, что ты знаешь. Сама же она находится за пределами понимания, поэтому её невозможно найти. Атлантида - это территория, карта которой находится у тебя в голове. А Псы - это шулеры, играющие в карты. Они так и не сказали тебе, что алкхи наслали на людей болезнь для того, чтобы согнать их с насиженного места. Да, они прогнали их, заставили искать выход за пределы параума. Алкхи ударили по нему, так как, они считают его большим космическим тараканом или крысой: паразитом, которого следует уничтожать, по возможности ещё до того, как он успеет произвести на свет потомство…
        В следующее мгновение Трубопроводова выбросило на улицу Мелиополиса. Город изменился до неузнаваемости. Он весь, словно бы, зарос «марсианскими джунглями» - именно это сравнение пришло в голову Трубопроводову. Всюду царило переплетение янтарно- золотистых «лиан» толщиной в человеческую руку, созерцание которых вызывало сильную головную боль и тошноту. Трубопроводов закрыл глаза, но это не помогло. Джунгли появлялись перед его внутренним взором, а головная боль только усиливалась. Трубопроводова стошнило на тротуар прямо под ноги какой-то старушке. В голове прояснилось настолько, что он понял, что пора убираться - он привлекает к себе слишком много внимания.
        Пробурчав извинения в пустоту, Трубопроводов побрёл, куда глаза глядят. Его пошатывало и встречные прохожие уступали ему дорогу, принимая за пьяного или наркомана. Постепенно Трубопроводов понял, что «джунгли» существовали всегда, вот, только, он, как и подавляющее большинство двуногих обезьян-переростков, не видел их из-за шор, надетых на глаза в минуту рождения. Переплетения лиан образовывали знаки, из которых складывалась картина путеводителя по лабиринту сна. Знаки открывали перед ним Путь, и Трубопроводов решил следовать Пути, пока у него хватит сил.
        Он почти выбился из сил, прежде, чем пришло Понимание: Путь создавался каждым его шагом. Любое направление было равноценно истинным любому другому направлению Пути, и все вместе они образовывали Лабиринт, заново сплетающийся с каждым новым шагом идущего. И каждый идущий видел впереди себя следы Истины, той самой, за которой отправился в путь. И каждая истина была именно такой, какая могла заставить идущего бежать вслед за ней до смерти, до полной потери сил, до полной передачи себя этому Лабиринту, для которого идущий был не более, чем кормом.
        Вот, и дверь по ту сторону лабиринта была, всего лишь, одной из истин, ничуть не лучше и не хуже других: ведь лабиринту было глубоко плевать на то, что заставит человека бежать вперед, отдавая ему всю свою жизнь: еще один стакан, еще одна Нобелевка, еще одна жертва во имя веры или еще одно сотворение империи…
        Но Трубопроводову не было все равно. Он больше не хотел блуждать среди бесконечных сплетений лабиринта, больше не хотел кормить его годами собственной жизни, больше не хотел…
        Он сел прямо на тротуар, обхватил голову руками и закричал:
        - Истины нет! Есть только версии.
        В следующее же мгновение лабиринт рассыпался на мелкие осколки, как витрина шикарного магазина от удачно запущенного камня. Трубопроводов оказался наедине с ничто…
        Слова Глории доносились до Трубопроводова гулко, как из бочки. Жутко воняло чем-то, предельно тошнотворным. Но из-за пульсирующей в голове боли открывать глаза, шевелиться, вставать с постели, ему не хотелось.
        Глория подошла к Трубопроводову.
        - Вставай, лежебока, - сказала она, щипая его за живот.
        - Ай! - Трубопроводов вскочил.
        Декорации оказались несколько иными, чем он ожидал. Он лежал в одежде на замусоленном старом диване в комнате, превращенной в химическую лабораторию. Повсюду царил бардак. На полу валялось всякое барахло. Посреди комнаты стоял стол. За столом суетился какой-то длинноволосый тип. На нем были стоптанные тапочки, спортивные штаны, краше выкидывают, и затрапезная футболка. Он заливал в формы вонючую дрянь и ставил их в покрытый толстым слоем грязи холодильник.
        - Ты помнишь Женю Банькова? - спросила Глория, имея в виду типа в футболке.
        - А мы раньше встречались?
        - Не далее, как вчера.
        - Извини, не помню.
        - Ещё бы ты помнил, - подключился к разговору Евгений, - ты явился перевернутым на все сто. Как ты себя чувствуешь?
        - Хреново, - признался Трубопроводов.
        Порывшись в аптечке, Глория нашла нужные таблетки.
        - Держи.
        - А запить?
        «Запить» была минеральная вода. Приняв лекарство, Трубопроводов лег на диван. Минут через тридцать, даже, несмотря на вонь, к которой невозможно было принюхаться, стало значительно легче.
        Закончив свое вонючее дело, Банько скинул штаны и тапочки, надел предельно строгий дорогой костюм (причем, пиджак прямо на футболку), и строгие туфли.
        - Ладно, пойдем куда-нибудь, перекусим, - предложил он.
        Никогда еще воздух городских улиц не казался Трубопроводову таким вкусным.
        - Вы что, готовитесь к химической войне? - спросил Трубопроводов, когда они сели в старенький автомобиль Банькова.
        - Бери круче. Мы материализуем великие идеи, - с наигранным пафосом произнесла Глория.
        - Тебе не вредно дышать этой фигней? - съязвил Трубопроводов.
        - Знаешь, что такое паранойя? - спросил Банько, лихо объезжая какого-то пердуна, вцепившегося, до боли в пальцах, в руль.
        - Смутно, - признался Трубопроводов.
        - Читай, - Глория достала из-под сиденья зачитанную книжку без обложки и дала её Трубопроводову, открыв на нужной странице.
        «Паранойяльный синдром с хроническим течением - простой синдром. Ведущий симптом - систематизированный бред. Явления психического автоматизма, ложные и истинные слуховые галлюцинации, нелепые бредовые конструкции отсутствуют. Обязательные симптомы: эмоциональная заряженность бреда, соответствующая его содержанию, и бредовое поведение. Последнее соответствует не только содержанию, но и выраженности и степени актуальности бреда. Паранойяльный синдром с хроническим течением имеет характерную динамику. Обычно вначале возникает монотематический систематизированный бред, в содержании которого нередко находят отражение реальные события. При этом в его развитии можно выделить ряд этапов, смена которых, как правило, происходит довольно медленно:
        бредовое настроение - недифференцированное состояние внутреннего беспокойства, предчувствия надвигающейся опасности, реальная действительность кажется больному враждебной, загадочной, несущей угрозу;
        бредовое восприятие - малодифференцированное состояние внутреннего беспокойства с выделением отдельных событий, явлений, объектов, на которых постепенно фиксируется внимание пациента и которым придается не соответствующее действительности значение;
        бредовое толкование - патологическое объяснение разрозненных фактов и явлений без объединения их единой системой доказательств;
        кристаллизация бреда - болезненное объединение разрозненных событий, происшествий, фактов единой, разработанной и продолжающей разрабатываться системой устойчивых доказательств. После кристаллизации бреда сразу наступает улучшение субъективного эмоционального состояния больных («гора сваливается с плеч»), возникает зараженность бреда, меняется поведение. Больные полностью захвачены переживаниями, которые приобретают доминирующее значение в их сознании. Содержание паранойяльного бреда на этом этапе может быть различным: реформаторство, ревность, сензитивный бред отношения, любовный, дисморфоманический, изобретательства и пр. Деятельность больных подчинена болезненным идеям и устремлена на их реализацию, а также сбор новых доказательств. Такой вариант паранойяльного синдрома носит название рудиментарного.
        Последующее развитие паранойяльного синдрома с хроническим течением имеет следующие варианты: дезактуализации симптоматики с её редукцией, что связано с постепенным уменьшением напряженности аффекта и упорядочением поведения; стационарное течение, при котором бред остается монотематичным и актуальным на протяжении длительного времени без признаков его трансформации в иные бредовые идеи; трансформация в синдром стойкого паранойяльного бреда с возникновением его политематичности и присоединением бреда преследования. В последнем варианте бредовые идеи отличаются детальной разработкой, постепенной генерализацией с вовлечением в содержание все большего круга конкретных лиц, которые расцениваются чаще всего, как преследователи. Наблюдается монотонное напряжение аффекта, сконцентрированное на больном пункте. Письменная и устная речь нередко воспринимается как обстоятельная. Однако при их анализе эта особенность оказывается бредовой детализацией сбора, систематизации, изложения и анализа своих патологических умозаключений, тогда как вне рамок болезненных переживаний стройность мышления оказывается
нарушенной. Развитие порлитематичности не является признаком усложнения синдрома, сохраняющего свою моносимптоматичность и продолжающего исчерпываться систематизированным бредом.
        Редуцирующийся и стационарный вариант паранойяльного синдрома с хроническим течением встречаются при реактивных состояниях (паранойяльная реакция). Трансформация симптоматики наблюдается при непрерывно текущей шизофрении[23 - А. О. Бухановский; Ю. А. Кутявин; М. Е. Литвак «Общая психология».].»
        - И что? - спросил Трубопроводов.
        - Знаешь, почему маньяков, которые, несомненно, являются психически больными людьми, судят как вменяемых? - ответил вопросом на вопрос Банько, - общество, попросту, не позволит признавать их невменяемыми. Такие люди должны быть строго наказаны, и, если вместо электрического стула или, хотя бы, постоянного места жительства в тюрьме их будет ждать лечение в комфортабельной психушке, люди устроят бунт. И будут, в принципе, правы. Примерно так же обстоят дела и с паранойей. Возьми любую идеологию, любую великую идею… Чем ярые сторонники или противники чего-либо отличаются от параноиков? Только тем, что сверхценное содержание их бреда является социально приемлемым или, даже, культивируемым.
        Социально приемлемая паранойя - это тот загон, в котором наши пастыри держат свои стада двуногих овец. Нам, с самого детства, пытаются навязать бред, будь то бред патриотизма, религиозный бред, бред нравственный, бред духовный… и так далее. Мы живем в мире культивированного паранойяльного синдрома, и, даже, более того, тех, кто не хочет страдать паранойей, обвиняют во всех грехах. Кто такие патриоты-революционеры, социальные борцы, террористы, религиозные фанатики, скинхеды и прочая сволочь? Параноики, и нас все глубже засасывает в эту зловонную жижу.
        Материализация великих идей - это наш ответ всеобщей паранойизации. Мы хотим, чтобы любой человек мог, практически, бесплатно, получить любую из этих идей в виде ректальной свечи, чтобы на досуге с друзьями или, наедине с собой, засунуть её себе в жопу, где ей, собственно, и место. В зависимости от характера идей наши свечи будут вызывать ощущения от легкого зуда до боли, тошноты и поноса. Хочешь узнать, что такое гуманизм, патриотизм, национал-социализм, фашизм, нравственность, ислам, христианство, буддизм, и так далее - прими свечу.
        - Я, конечно, извиняюсь, но мне это кажется забавной эпатажной выходкой, не более. И, кроме негодования…
        - Эта выходка, по своей сути, является одним из методов отделения зерна от плевел. Запущенные параноики начнут лаять и брызгать слюной. Особо ярые сожгут с десяток машин и разграбят дюжину магазинов. Но что они могут дать, эти негодующие фанатики, поклоняющиеся демону пафоса и серьезности, требующему от нас превратить собственную жизнь в пошагово расписанный ритуал собственных похорон? И дело даже не в том, что они хоронят себя заживо. Они пытаются заживо похоронить и нас, а, лично я, ещё умирать не собираюсь. Мы же пытаемся открыть людям тайну, за одно знание о существовании которой раньше ждала неминуемая смерть: любовь бога - это любовь владельца похоронной компании к своим клиентам. Мы ищем тех, кто вместе с нами способен вернуться в лоно истинной веры: веры в Богиню, чьи атрибуты - смех и экстаз. И мы делаем все, чтобы отречься от греха серьёзности, за которым, если разобраться, стоят все наши беды и горести…
        - Приехали, - прервал он свой словесный поток, остановившись возле, довольно-таки. дорогого ресторана.
        Швейцар попытался, было, преградить им путь, но Банько, дерзко глядя ему в глаза, произнес голосом короля, путешествующего якобы инкогнито:
        - Нас ждет столик.
        И действительно, столик был заказан. Несмотря на то, что внешний вид компании, мягко говоря, выходил за рамки формата ресторана, замечания им сделать никто не посмел. Трубопроводов сделал вывод, что Банько - либо, косящий под босяка, сын каких-то шишек, либо - с ним не хотели связываться.
        Прежде, чем приступить к пище, Банько достал из кармана, похожий на портсигар, серебряный футляр тонкой работы, в котором лежали небольшие пилюли янтарного цвета. На крышке портсигара была эмблема: 691. Причем 6 и 9 образовывали нечто похожее на символ инь-ян, а единица создавала перпендикуляр к образованному ими кругу. Банько с Глорией взяли по одной пилюле.
        - Будешь? - предложил Банько Трубопроводову.
        - Что это?
        - Молельная пилюля.
        - Пожалуй, я воздержусь.
        - Насиловать тебя мы не будем, - с недоброй улыбкой произнес Банько и убрал портсигар в карман.
        - Глория говорила, что ты познал уже милость Богини? - спросил Банько, ловко разделывая свой бифштекс.
        - В какой-то степени, - ответил, после незначительной паузы, Трубопроводов.
        - И Богиня открыла тебе свое имя?
        - Увы, - Трубопроводов развел руками.
        - Истинное имя Богини - Богиня Лжей. Она ткет свое покрывало истины, которое и есть мир-который-мы-знаем.
        - Так, что же, истина - это ложь? - удивился Трубопроводов.
        - Все есть ложь, - хором ответили Банько с Глорией, - и это тоже.
        - Как и то, что у Богини есть имя, - дошло вдруг до Трубопроводова.
        - Изучая историю Истины, - вступила в разговор Глория, - мы видим, что под этим именем превозносилась любая чушь. И чем благоговейней и пафосней звучали Слова Истины, тем большей хренью оказывались они на поверку. Люди довели Истину до того, что её синонимом стала По. ень, причем, тоже с большой буквы.
        - Поэтому, отрекаясь от Истины, мы поклоняемся Лжи, - вторил ей Банько.
        - И это тоже ложь, - закончила речь Глория.
        ИСТИНЫ НЕТ! ЕСТЬ ТОЛЬКО ВЕРСИИ, - вспомнил Трубопроводов, но вслух не сказал. После откровений в отделении милиции он решил больше молчать.
        - Надеюсь, ты не откажешься посетить наш молельный дом? - поинтересовался Банько после того, как трапеза была окончена.
        - До пятницы я совершенно свободен.
        - Вот и отлично.
        Спустя каких-то сорок минут они уже были на окраине города в районе, где жили далеко не бедные люди. Молельным домом оказался огромный дом с гектаром земли вокруг, охраной и электронными средствами слежения. Внутри шла работа: какие-то люди собирали и упаковывали компакт-диски, брошюры, листовки…
        - Вот настоящий бог нового поколения, - сказал Банько, беря один из компакт-дисков, - игра!
        Он преклонил перед диском колени.
        - Ничто не обладает столь завораживающей властью, даже порнуха и наркота. Ежегодно мы покупаем лицензию на производство ряда наиболее популярных игр. У нас всё законно, кроме маленькой шалости. Мы дорабатываем игрушку так, что её воздействие на мозг включает поиск экстаза. Конечно, кто-то остановится на наркотиках или отправится в церковь, что, с точки зрения развития осознания, едино. Но будут и те, кто сумеет прорвать эту паутину и сможет найти след Богини.
        - К Богине нельзя прийти, - продолжила Глория, - ей не нужны поклоны, пресмыкание или жертвы. Её вечные спутники Смех и Экстаз, и она сама выбирает возлюбленных.
        - Богиня не ищет масс, - вновь заговорил Банько, - ей претит обожание черни. Её путь - это путь экстатической любви с теми, кто может сравниться с ней в познании экстаза.
        - Богиня сама выбирает себе возлюбленных, - вновь повторила Глория.
        Послышался звук, как минимум, сотни колокольчиков.
        - Время дневной молитвы, - пояснил Трубопроводову Банько.
        Они поднялись на второй этаж дома, в молельный зал, который был совершенно пуст. Вдоль стен, в метре друг от друга, стояли унитазы. В зал заходили люди и занимали места возле унитазов. На их лицах было выражение почтения.
        - Мы возвели в ранг священнодействия акт, который поборники греха серьезности способны делать лишь наедине с собой. Мы же относимся к акту дефекации, как к одному из наиболее важных священнодействий. Конечно, если обстоятельства того требуют, можно возносить эту молитву и наедине, в личном и, даже, в общественном туалете. Последнее, правда, несколько затруднительно. И первое, что делает истинно верующий, входя в туалет - преклоняет колени перед унитазом, в котором он видит Золотой Трон Богини.
        - Пав перед Троном ниц, истинно верующий читает следующую молитву, - продолжила Глория, когда все, как по команде, встали на колени перед своими унитазами.
        - О, величайшая из насмешниц, Единственная Богиня Лжей! Склоняюсь ниц перед Троном сиим и прошу тебя о благословении величайшего из деяний, ради которого и был сотворен, по воле твоей, человек. И пусть этот дар дойдет до страждущих, как до меня доходят дары других слуг твоих.
        Прочитав хором молитву, истинно верующие торжественно воссели на свои унитазы и принялись совершать свое Великое Деяние. Молельный зал наполнился ароматом Истины, сдобренным запахом молельных пилюль. После того, как священная вода смыла все следы Великого Деяния, верующие вновь пали перед Тронами ниц и принялись читать молитву: Благодарю тебя, о величайшая из насмешниц, Единственная Богиня Лжей! Благодарю тебя за этот стул, за еду, без которой не было бы моего дара, за жизнь, и за трон твой, милостиво данный нам ради Великого Деяния.
        После молитвы Банько занялся какими-то делами, оставив Трубопроводова наедине с Глорией, которая, воспользовавшись моментом, затащила его в одну из спален. К сожалению, я не умею описывать любовные сцены. Те выражения чувств, которые вполне естественны наедине с возлюбленной или возлюбленным, выглядят бледно или пошло при попытке перевести их в слова для публичного прочтения. Те же сцены, которые наиболее удачно выглядят на киноэкранах или на страницах книг, при попытке воспроизвести их в реальности, тоже превращаются в жалкое подобие. Поэтому я не стану извращать любовь словами.
        После проявлений нежности и страсти влюбленные погрузились в глубокий, сытый сон, который бывает только после подобной любви…
        Проснулся Трубопроводов от собственного крика, заглушавшего тихий голос Жрицы Вали.
        - Беги, - шептала она, - беги, как можно быстрей.
        Трубопроводов очнулся у себя в комнате с пачкой сигарет в руках. Часы показывали 17-00 - только что закончила звучать нота «фа». Все события последних месяцев, начиная со спровоцировавшего их разговора с Валей, оказались ничем, фикцией, игрой воображения. Он, вдруг, понял, что вся его жизнь была говном бродячих собак, пустой тратой времени, и только несколько месяцев, которые он прожил в собственном воображении, были действительно жизнью, несмотря на всю свою видимую абсурдность. Вернувшись в реальность, он, словно бы, умер или выблевал душу на ковер…
        Трубопроводов возвращался в мир реальный, как наркоман возвращается из мира кайфа. Все вокруг было обрыдло бесцветным, мысли - тупыми, а чувства - вялыми. Хотелось бросить все и вернуться обратно в тот, пусть, даже, воображаемый мир, но двери туда не просто захлопнулись, а исчезли, словно их никогда и не было. Трубопроводов же, как наркоман, готовый платить собственной жизнью, не говоря уже о чужой, за еще одну порцию кайфа, готов был отдать все, чтобы вернуться в мир собственных грез. Зло швырнув сигареты на стол, словно именно они и были главной причиной всех его бед, Трубопроводов схватился за голову. Он хотел сдохнуть.
        В комнату вошла Валюша. Скинув туфли, она забралась с ногами на диван и закурила сигарету. Не найдя на расстоянии вытянутой руки ничего, пусть, даже, отдаленно напоминающее пепельницу, Валюша небрежным, но не лишенным изящества, движением сбила пепел прямо на пол, после чего холодно, словно репетируя роль Снежной Королевы, произнесла:
        - Я беременна, - сказала она и посмотрела на Трубопроводова.
        Он никак не отреагировал.
        - Вот, только не делай е. ло в стиле Пикассо! - вспылила она.
        - Что? - Трубопроводов только теперь понял, что он не один в комнате.
        - Я беременна, и я хочу ребенка!
        - Ну, а я тут причём?
        - Тебе не кажется, что для будущего отца…
        - Слушай, отстань от меня с этой херней! Деньги на аборт ты знаешь, где. А хочешь рожать - рожай. Только найди более подходящую кандидатуру на роль папочки. Ты знаешь, что я терпеть не могу детей, а алименты с моей зарплаты…
        Не договорив, он нервно закурил сигарету. Сейчас ему было не до Вали с её глупостями и психосадизмом.
        От неожиданности (раньше Трубопроводов никогда с ней не спорил) Валя уронила сигарету на любимое покрывало.
        - Ты чего? - спросила она.
        - Ты все равно не поймешь.
        - Как знаешь!
        Она демонстративно встала, надела туфли и, помедлив немного возле двери, демонстративно покинула квартиру. Она совершенно не понимала, что происходит. Её, всегда покорный, Трубопроводов был на себя не похож. Еще вчера он ни за что не позволил бы ей уйти, а сейчас… СЕЙЧАС ЕМУ БЫЛО НЕ ДО неё!!!
        - Ну и хер с тобой! - сказала она со злостью, садясь в лифт, - завтра же прибежишь, будешь ползать у меня в ногах, лизать туфли…
        Предвкушение предстоящего триумфа немного подняло настроение, но триумф этот так и остался в её воображении. Трубопроводову, окончательно, было не до неё. Все его существо жаждало возвращения.
        Находиться дома было невыносимо. Одевшись, Трубопроводов выбежал на улицу. Ноги сами принесли его в кафе, с которого все началось.
        - Мне, пожалуйста, коньяк и креветок, - заказал он.
        - Креветок, к сожалению, нет, - ответила официантка, всеми силами стараясь скрыть свое удивление.
        - Фисташки есть?
        - Фисташки есть.
        - Тогда коньяк и фисташки.
        Проглотив залпом сто грамм коньяка, Трубопроводов вдруг почувствовал, как в животе начало зарождаться и расти ТО САМОЕ ЧУВСТВО. Чтобы помочь проявиться своей экзистенции, он заказал еще сотню грамм коньяка. Это подействовало, но вместо Зова Неведомого появился Зов Кишечный.
        В туалете было чисто. Приятно пахло парфюмерией. Закрыв дверь, Трубопроводов бухнулся ниц перед унитазом.
        - О, величайшая из насмешниц, Единственная Богиня Лжей! Склоняюсь ниц перед Троном сиим и прошу тебя о благословении величайшего из деяний, ради которого и был сотворен, по воле твоей, человек. И пусть этот дар дойдет до страждущих, как до меня доходят дары других слуг твоих, - пьяно простонал он.
        Сев на унитаз, Трубопроводов обхватил руками голову и заплакал - нет ничего хуже алкоголя, помноженного на тоску. После окропления слезами Великого Деяния стало немного легче. Когда задница была подтерта, а брюки надеты, Трубопроводов вновь плюхнулся ниц перед унитазом.
        - Благодарю тебя, о величайшая из насмешниц Единственная Богиня Лжей! Благодарю тебя за этот стул, за еду, без которой не было бы моего дара, за жизнь, и за трон твой, милостиво данный нам ради Великого Деяния, - прошептал он, - и дай мне силы найти то, что я потерял…
        Трубопроводов решил положить жизнь на то, чтобы вернуться вновь туда, откуда он был так бесцеремонно выброшен.
        Едва дождавшись утра, он отправился на книжный рынок.
        Разумеется, никакой каморки с торгующим перпендикулярной литературой Максимом Максимовичем на базаре не оказалось, но Трубопроводов, как самолет, которому навсегда было отказано в посадке, нарезал по рынку круг за кругом.
        - Вы кого-то ищете? - спросил торговец эзотерическими книгами, когда Трубопроводов проходил мимо него в пятнадцатый, наверно, раз.
        - Мне нужен Максим Максимович.
        - Какой Максим Максимович?
        - Мастер перпендикулярной литературы.
        - Какой?!
        - Перпендикулярной.
        - Боюсь, что таких на рынке нет.
        - Дожились! Нанаркоманятся, а потом ходят, убивают, насилуют… Тьфу! - желчно проворчала торгующая христианской литературой старушка, когда Трубопроводов отошел на приличное расстояние.
        - Не говорите, - согласился с ней сосед по прилавку, - куда мы катимся…
        Про «Авиаперевозки Августа и К°» тоже никто не слышал. Ни на пустыре за свалкой, ни где-либо еще их никогда не было.
        В интернете был, правда, сайт «Дзен-террористическое аббатство 691», и заправлял там Самозванец Валерий, но это была литературщина чистой воды. Продолжать поиски не было смысла. Отказываться от них не было смысла, тем более…
        Остатки осени и зима прошли совершенно бездарно. С Валей Трубопроводов расстался без каких-либо сожалений. Он жил, находясь в сомнамбулическом состоянии, механически отбывая срок, назначенный ему судьбой. Первое время он ещё пытался совершить квантовый переход, но эта способность, как и все остальное, что хоть что-то значило в его жизни, осталась в том мире. Поняв это, он перестал трепыхаться и просто поплыл по течению жизни.
        Началась холодная, затяжная весна…
        Трубопроводов понуро брел через дорогу, не обращая ни на кого внимания. Послышался визг тормозов, и буквально в полуметре от него остановилась серая «Десятка».
        - Жить надоело? Так, пойди, повесься! - заорал водитель, высовывая голову в окно.
        - Правила прочитай, придурок, - лениво ответил Трубопроводов.
        Его взгляд случайно упал на номер машины: 691. В душе что-то зашевелилось: это было похоже на знак. Выходить из машины водитель не решился, ограничился банальным набором ругательств, которые Трубопроводов пропустил мимо ушей. У входа в магазин, а Трубопроводов шел купить себе что-нибудь пожрать, он столкнулся с сухим невысоким и весьма подвижным старичком характерной наружности.
        - Представляете, молодой человек, - сказал вдруг тот, - эти христиане не почитают своего Христа-таки за человека.
        Произнеся эти слова, старичок сел в припаркованную возле магазина машину.
        В очереди в кассу перед Трубопроводовым стояли две девицы. У одной из них, огненно-рыжей, с запоминающимся красивым лицом, на блузке красовался значок с головой Ленина в пентаграмме цвета крови.
        - Если патриотизм- это служение государственному режиму с постановкой его во главу угла, как ценность номер один, то я - антипатриотка! - горячо сказала она своей подруге, неброской крашеной блондинке.
        Сердце Трубопроводова бешено забилось. Расплатившись, он пошел следом за девчатами, моля Богиню, чтобы они не сели в машину. К его радости, они вошли в кафе, где можно было поесть сладостей с чаем или кофе. Трубопроводов занял соседний столик.
        - Тупо понимать жизнь, как способ существования особого рода органической материи, направленный на модификацию цепи ДНК, - вещала теперь блондинка, поедая пирожное, - равносильно считать кандалы и повязку на глазах неотъемлемой чертой человеческой природы. Настоящая жизнь течет за пределами физической вселенной, и я пытаюсь, подобно Дону Хуану или Будде, выйти из этой тюрьмы белкового существования. В конце концов, Шива не только разрушитель, но и любовник.
        Её речь прервало появление двух молодых людей, которые сели за столик к девчонкам.
        - Как поживают насрально-ментайные тела? - спросил один из них.
        Его слова заставили блондинку надуться.
        - Поехали лучше в клуб, - предложил второй.
        - Я с этим уродом никуда не поеду! - заявила блондинка.
        Поняв, что ничего интересного больше не будет, Трубопроводов отправился к себе домой.
        По дороге он решил восстановить свои дневники, которые остались там, в том мире.
        Пусть не надолго, но жизнь для него вновь обрела смысл. Все свободное время он тратил на дневник, а когда становилось совсем уже невмоготу от усталости, шел гулять в парк.
        Был конец мая. Холод сменила жара. Трубопроводов сидел в открытом кафе, пил чай и думал над очередной страницей текста. Выглядел он (Трубопроводов), мягко говоря, неважно. Всклокоченные волосы, давно уже мечтающие об услуге парикмахера, помятые штаны, небритая рожа, красные глаза…
        - Можно присесть за ваш столик? - услышал он знакомый голос.
        - Ты?!!! - он уставился на Кобылу, одетую по последней кобыльей моде, - ты не представляешь, как я рад тебя видеть!!!
        - Вот, только, избавь меня от этих проявлений инфантильно-пафосной зоофилии, у меня к тебе серьезный разговор.
        - Может, пойдём ко мне?
        - А чем тебе плохо здесь?
        - Нас могут увидеть.
        - Ты что, завёл себе другую кобылу и боишься ревности? Так, мы не ревнивы, - в словах Кобылы прозвучала неприкрытая усмешка.
        - Ты права, - согласился с ней Трубопроводов.
        - Учишься жонглировать словами? - спросила Кобыла, заглянув к нему в тетрадь.
        Трубопроводов не ответил.
        - Слова, мой друг, - продолжила она, - это ментальное говно или непереваренные остатки понимания. Хуже слов могут быть только цитаты, которые, если следовать этой аналогии, есть не что иное, как ментальная блевота, отрыгнутая в результате несварения загруженной в сознание информации. Поэтому написание слов - это попытка законсервировать свое говно, а это уже было в истории искусств.
        - Хочешь сказать, что интеллектуальное общение - это особый акт капрофагии или говноедства, во время которого интеллектуалы пожирают продукт совместных выделений?
        - Хорошая мысль. Ты взрослеешь.
        - Так случилось, - вернулась к разговору Кобыла, заказав себе коньяк, - что, начав говорить, люди стали рабами собственного языка. И нами управляют те, кто стоит у истока безмерной реки слов и грамматики, те, кто создает, формирует и выращивает язык. Именно они создают вселенную, которая есть не что иное, как совокупность внешних и внутренних коммуникаций носителей языка. Наш мир состоит из слов, и, если в твоем языке нет слова «камень», ты никогда не сможешь узнать, что заставило тебя споткнуться.
        Причём, содержание речи, как утверждают специалисты НЛП, играет далеко не первую скрипку в этом концерте. Мне, лично, кажется, что содержание речи вообще существует, чтобы отвлекать носителей языка от того, что действительно имеет смысл, а именно, от СТРУКТУРЫ РЕЧИ. Кстати, именно интерес к структуре отличает работающую магию от одноименной фиготни. А работа с истинным или магическим именем человека - тоже далеко не пустое суеверие. Подобная магическая процедура возможна, только лишь, потому, что человек, практически, полностью отождествляется со своим, пусть, не всегда паспортным, именем.
        И это ещё полбеды. Беда заключается в том, что люди стремятся приписать подобную тождественность и другим процессам (Предметы существуют исключительно в структуре речи как имена существительные. Реальность же состоит из глаголов. Так стол - это процесс производства, эксплуатации, старения, утилизации, итд.). Давая чему-то имена, люди наивно полагают, что совершают познание самого процесса, даже не догадываясь о том, что при этом они совершают банальную подмену. Кстати, никто, кроме двуногих, не имеет столь рабской зависимости от имён. Но я пришла не за этим. Я хочу рассказать тебе кое-что о религии.
        Несмотря на видимое множество конфессий, сект, «школ», в нашем мире есть только три религии. По поводу первой и самой многочисленной религии в свое время очень верно сказал Маркс: религия - это опиум для народа. Подтверждением его слов служит то, что многие наркоманы или алкоголики, бросив пить или торчать, с той же истовой страстью погружаются в служение богу. Первая религия - это религия рабов. Она служит утешением и учит быть покорным. Верь, не сомневайся, следуй, исполняй… Таковы её основные правила. Любая религия, какой её знают народные массы - это религия рабов. Эта религия сгоняет людей в стада, внедряет в сознание понятие греха, стремления, искупления. Эта религия заносит над человеком зловещий меч нравственности, причём, любой экстаз, будь то нерегламентированная любовь, свободное психоделическое откровение, или же, расширение сознания нехимическим путем, всегда оказывается безнравственным или даже преступным. Эта религия создает послушных рабов, причем, даже «правители», исповедующие её, являются рабами.
        Вторая религия существует для избранных. Она учит повелевать, быть господином, пастырем над стадом. Не императором, нет. Императоры, всего лишь, такие же, если не большие рабы, чем их слуги. Встретившись с действительным господином на улице, раб даже не обратит на него внимания. В рабском фольклоре господа показаны в виде правящего миром жречески-банкирского тайного заговора, тайных эзотерических учителей или великих магов. Каково же истинное лицо господ, не знает ни один раб, так как все, что о них, якобы, известно - всего лишь организованная ими «утечка информации» приготовленная в виде искусно сбитого коктейля из правды и мистификации. На деле обе эти религии - две стороны одной медали, ибо господа не могут существовать без рабов, а рабы - без господ, и отличия между ними носят далеко не принципиальный характер.
        Но есть и третья религия. Это религия свободы. О ней пишет Кастанеда и говорит Ошо. На неё намекают дзенские мастера и суфийские мистики. При этом нельзя путать суть и фасад. Те же суфии предупреждают, что многие, когда- то эффективные, школы со временем выродились, а многие эзотерические учения стали пристанищем для шарлатанов, тупиц и сумасшедших. С другой стороны, даже в самом сердце рабской религии могут существовать островки господства и свободы.
        Но я опять увлеклась лирикой. Перейду к делу: В «Приложении Ламед» авторы великого «Illuminatus!» открывают читателю один из величайших принципов магии: «ПОЧАЩЕ ПРИЗЫВАЙ - ПОЧАЩЕ ИЗГОНЯЙ. Я предлагаю тебе утром, прежде чем встать с постели и вечером, перед сном лечь удобно, расслабиться и мысленно или вслух произнести слова молитвы:
        О, Величайшая из насмешниц - Единственная Богиня Лжей! Воспоминание о тебе ввергает (погружает) меня в состояние глубочайшего (высочайшего) кайфа (блаженства)!
        Кобыла хотела еще что-то сказать, но Трубопроводова разбудил телефонный звонок.
        - Это Алим? - спросил мужской голос с кавказским акцентом.
        - Нет, милый, это его любимый друг, - ответил Трубопроводов, кося под голубого.
        Звонивший повесил трубку.
        - Долбанный мудак!!! - высказался в его адрес Трубопроводов.
        Осознание того, что разговор с Кобылой оказался обычным сном, ввергло его в состояние глубокой депрессии. Тем не менее, Трубопроводов вернулся в постель и выполнил рекомендацию Кобылы.
        Пошло ещё несколько дней. Трубопроводов возвращался с празднования какого-то дня рожденья, его так и подмывало в поздравлении произнести «дно». Все было до отвращения прилично и трогательно. Была даже и та, что желала отдаться ему, или кому-то другому, но Трубопроводову было не до неё. Сославшись на необходимость рано вставать утром, он ушёл с вечеринки в самом её разгаре. Пешком идти не хотелось - можно было нарваться на молодую шпану или ментов (и ещё неизвестночто хуже), поэтому Трубопроводов решил взять такси.
        - Я вижу, как е. чая муха тупо бьется головой о стекло. И кто это, если не ты? - произнес, вдруг, водитель, когда Трубопроводов сел в машину.
        - Кто ты? - удивленно спросил он.
        - Вот моя карточка, - Водитель всучил Трубопроводову пустую визитку.
        - Невидимка?! - воскликнул поражённый Трубопроводов.
        Невидимка или человек с «чистой» визиткой был одним из главных персонажей дзен-террористической мифологии. Именно он первым встечал Искателя Пути. Об этом много и подробно говорилось на сайте Самозванца в «Дневнике дзен-террориста».
        - А ты меня разве не видишь? - удивился водитель.
        - Вижу, но…
        - Тогда, чего несешь чушь? - не дал он договорить Трубопроводову.
        Тот не знал, что ответить.
        - Ладно, перейдем к делу, - продолжил водитель, убедившись, что его клиент находится в состоянии, близком к ступору, - последнее испытание - это испытание обыденностью. Ты его прошел. Теперь ты на развилке, и у тебя всего лишь два возможных варианта развития событий. Вариант а): Я отвожу тебя туда, куда ты скажешь, ты платишь по счетчику, и больше мы не встречаемся. Вариант б): Ты едешь туда, куда везу тебя я, делаешь, что я говорю, и не задаешь вопросов. На раздумья пять секунд. Время пошло.
        - Я выбираю второй, - не задумываясь, ответил Трубопроводов.
        - Тогда пристегни мозги, и поехали.
        Первым делом они заехали в магазин, где таксист, который так и не назвал своего имени, попросил продавщицу показать хороший коньяк.
        - Деньги значения не имеют, - небрежно сказал он, давая понять, что готов платить по максимуму.
        - Вот, - продавщица поставила на прилавок бутылку.
        - Вы точно уверены, что он хороший?
        - Это самый лучший.
        - Самый лучший еще не значит хороший, - изрек водитель, - самый лучший означает только, что остальные хуже, чем он.
        - Ну, я не знаю… - смутилась продавщица.
        - Ладно, давайте бутылку.
        Выйдя из магазина, таксист откупорил бутылку и вылил её содержимое в сток ливневой канализации. Пустую бутылку он ловким броском отправил в урну.
        - Лучшее средство от прыщей - это фенозепам. Почему? - бросил он в лицо обалдевшему Трубопроводову, - садись, поехали.
        - Твоя проблема, мой милый хрен знает кто, заключается в том, - продолжил он на берегу обмелевшего, заросшего камышом пруда, ставшего, давно уже, местом стока токсичных отходов трех, расположенных на его берегу, небольших фабрик, - что, занимаясь своим поиском, ты с навязчивостью параноика пытаешься втиснуть все в категории пространства и времени. Уверен, что тебе уже объясняли, что пространство и время - это категории не бытия, а той части сознания, которой ТУДА вход запрещен.
        Ты не желаешь узреть очевидное: Мелиополис - это не обычный город, пусть, даже, в иных мирах. Мелиополис - это город городов, модель города, архетип. Он есть в любом городе, и любой город - это составляющая часть интегральной суммы, образующей Мелиополис. Он нигде и, одновременно, повсюду. Поэтому любая дверь может выходить на улицу Мелиополиса, а любая улица в этом городе может быть дверью. Говоря проще, Мелиополис - это особое состояние сознания или особый вид восприятия. При этом, он намного реальней вот этой реальности… Ладно, на сегодня достаточно. Тебе домой?
        - И что мне теперь делать? - спросил Трубопроводов, когда машина остановилась у его подъезда.
        - Делай что хочешь - таков закон! - процитировал Кроули водитель.
        Был первый летний день 2006 года. Часы показывали 12-48. Трубопроводов нехотя покинул постель. Полночи ему не давали уснуть расходившиеся под окнами недополовозрелые бесхвостые обезьяны, у которых уже начались брачные игры. На этот раз на них не подействовало обычно эффективное поливание из окна мочой и нашатырным спиртом. Разбудил Трубопроводова звонок в дверь.
        - Вам заказное письмо, - сказала уставшая женщина лет сорока или больше.
        Трубопроводов расписался, сказал спасибо… Обратного адреса на конверте не было. Вскрыв конверт, он обнаружил напечатанный на компьютере лист бумаги:
        Дорогой Друг!
        Это не письмо счастья и не «сектантский бред». Пожалуйста, удели ему одну-две минуты твоего времени. Поверь, то, о чем я хочу рассказать, стоит этого:
        «История этой молитвы уходит своими корнями в такую древность, о существовании которой ты, возможно, даже и не подозреваешь. Текст Молитвы составлен согласно законам той древней науки о глубочайшей сущности человека, жалкие отголоски которой дошли до нас, как «магия», «тайная доктрина», «эзотерическая наука» и так далее.
        Как говорится в легенде, этот секрет сначала хранили атланты, затем древнеегипетские жрецы, после них тамплиеры, розенкрейцеры, истинные масоны (позже большинство лож превратилось в политические клубы), иллюминаты…
        И вот, теперь, настало время открыть его, в виде Молитвы, людям.
        Дорогой друг, мы не станем взывать к твоей алчности или страху, как это делают зазывалы сект, торговцы чудодейственными пилюлями и прочие мошенники. Мы не будем перечислять те блага и чудеса, которыми наделила своих обладателей эта Молитва. Мы также не будем пугать тебя несчастьями, которые пали на голову тех, кто проигнорировал наше Послание. Подобные ухищрения недостойны тебя, Дорогой Друг. Тем более, мы не будем просить или уговаривать тебя перепечатывать какое-то количество копий этого письма и бездумно рассылать их друзьям и соседям.
        Мы предлагаем тебе узнать самому, убедиться на своем опыте, насколько эффективны слова Молитвы. Для этого тебе надо на протяжении нескольких недель утром, прежде чем встать с постели и вечером, перед сном, принять удобное положение тела, расслабиться и мысленно или вслух произнести слова молитвы:
        «О, Величайшая из Насмешниц, Единственная Богиня Лжей! Воспоминание о тебе ввергает меня в состояние высочайшего блаженства!» или же: «О, Величайшая из Насмешниц - Единственная Богиня Лжей! Воспоминание о тебе погружает меня в состояние глубочайшего покоя!».
        Вариант текста выбирается, исходя из твоих душевных потребностей, Дорогой Друг.
        И. только после того, как ты убедишься в чудодейственной силе этих слов и решишь продолжить практиковать эту молитву, мы просим тебя поделиться этим секретом и со своими друзьями».
        Именно так, Дорогой Друг, поступил (поступила) и я. Поверь, только испытав на себе всю чудодейственную силу этих слов, я решил (решила) поделиться секретом Молитвы с тобой. Как поступишь ты, решать тебе. Можно, конечно, проигнорировать это Послание, можно бездумно переложить его в соседний почтовый ящик. Но что ты потеряешь, если попробуешь сделать то, что тебе предлагают. Тем более, это совсем не трудно. Лично я искренне благодарю того, кто открыл мне слова Молитвы, которые я повторяю теперь каждый день.
        Еще совсем недавно Трубопроводов уничтожил бы это послание, не читая, но сейчас, после всех его приключений, он жадно пробежал глазами текст. Его пульс заметно участился. Неожиданно для себя, повинуясь какому-то импульсу свыше, Трубопроводов включил телевизор. (Он никогда не использовал его как источник социального шума и смотрел только те программы, которые, действительно, были ему интересны). Показывали церемонию вручения Премии Мальтуса «За особые заслуги в деле сокращения численности населения Земли». Трубопроводова бросило в жар. Говоря образно, это был тот самый сквознячок, который появляется, стоит, только, приоткрыть дверь. На этот раз ОТКРЫВАЛИСЬ ВРАТА В ТОТ МИР, куда он так жаждал вернуться.
        Собрав всю свою волю в кулак, Трубопроводов подавил волнение. От него требовалась точность нейрохирурга и чувствительность летучей мыши. В прошлый раз, поддавшись чувствам, он «потерял след», и, как знать, если он упустит и эту возможность…
        - О, Величайшая из Насмешниц, Единственная Богиня Лжей! Воспоминание о тебе расправляет мои крылья восприятия и открывает ПУТЬ!!! - прокричал он несколько раз, затем оделся и выбежал из дома.
        У остановки среди разношерстных такси скучал одинокий рикша.
        - В Мелиополис, - сказал Трубопроводов, садясь в коляску или тележку.
        - Это будет стоить полтора пиастра, - с почтительной улыбкой сообщил рикша.
        - Поехали.
        Получив согласие клиента, рикша проворно побежал вперед, ловко маневрируя в пробках.
        За свернувшимся в «петлю Мебиуса» поворотом молдавские рабочие перекрашивали небо в зеленый цвет. Высунувшись до половины из реки, за ними в театральные бинокли наблюдала стайка рыб. С неба большими каплями падали мгновения.
        - Это с какой стороны посмотреть, - авторитетно заявил телевизор стоматологическому креслу, на обивке которого красовался значок депутата Государственной Думы, - понятия «организм», «болезнь» и «лекарство» совершенно условны, и, я бы даже сказал, носят произвольный характер, в зависимости от выбранной точки отсчета. Возьмем, например, какую-нибудь чуму. Для человека - это болезнь. Для природы - лекарство, спасающее её от людей. Для самой чумы - организм. Или, антибиотик: для человека - это лекарство. Для чумы - болезнь. Для природы - косвенный фактор, приводящий к заболеванию. А для Земли? Конечно, если рассматривать, как организм, то, что они привыкли считать жизнью, то человек - это болезнь, которая, со всевозрастающей скоростью, убивает всё вокруг, включая планету. А если то, что они считают жизнью, для планеты является аналогом грибковой инфекции, то люди, в этом случае, становятся той мазью, которая очищает её поверхность от паразитов. Может, люди и были созданы, чтобы убить все живое, а потом умереть?
        - Покрывало богини, однако, - пояснил рикша, превратившийся в Миф-о-Холокосте.
        - Так, вот, куда проникли в своем воображении сначала дантисты, а, потом, и сюрреалисты! - осенило Трубопроводова, раздувшегося до размеров национальной идеи.
        - Распишитесь, - приказал карманный инспектор, подсунув Трубопроводову чистый лист бумаги.
        - Это ещё что? - пробулькал тот на языке морзянки.
        - Акт об изъятии хвоста и копыт.
        - С копытами дальше нельзя, - подтвердил ставший чайником рикша.
        - Хрен с вами, - согласился Трубопроводов, рассыпаясь на N-ное количество квантов.
        - Доктор Торопулько! - хором позвали инспектор и рикша.
        - Его нет, - ответила тишина.
        - И, что теперь? - спросил инспектор.
        - А вот что! - просвистев это, рикша ловким движением клешни откусил Трубопроводову хвост, ставший до безумия похожим на Млечный путь. Из разреза посыпался Песок Времен.
        - Копыта отбросишь сам, - разрешил инспектор, превращаясь в Лунную сонату…
        - Полтора пиастра, хозяин, - напомнил рикша, останавливаясь возле небольшого кафе - театра.
        - Держи, сдачи не надо, - Трубопроводов сунул ему две монеты.
        - Спасибо, хозяин!
        И, словно боясь, что Трубопроводов попытается отобрать у него деньги, рикша быстро побежал прочь.
        Внутри кафе было, практически, пусто. Кобыла сидела за своим любимым столиком и лениво потягивала коньяк. Напротив неё Лайма, шумно чавкая, пожирала овсянку. Чуть поодаль скучали за кальяном Ты и Август и К°. Остальные посетители покорно ждали начала представления.
        Трубопроводов хотел, уже, было, подойти к своим друзьям, но его остановил администратор кафе. В руках у него была бейсбольная бита.
        - Вы заказывали столик? - спросил он.
        - Нет, но там мои друзья…
        - Тогда садитесь здесь, с краю. Сейчас уже будет начало.
        - Но мне надо поговорить.
        - После. Все будет после.
        Решив с ним не связываться, Трубопроводов сел на предложенное место. Сразу же после этого, словно все ждали именно его, началось представление.
        Едва дождавшись окончания пьесы, Трубопроводов бросился к Кобыле.
        - Ну, и какого хрена ты припёрся? - хором спросили они с Лаймой, показывая всем своим видом, что совершенно не рады Трубопроводову.
        От такого приема он опешил.
        - Здесь не место тем, кто пришел СЛЕДОВАТЬ, - процедила сквозь зубы Кобыла, - один тут тоже приходил, чтобы следовать. Его крестили водой, помазали маслом, затем убили, чтобы он воскрес. Хочешь стать очередным Осирисом? Так я тебе не Исида, и пусть тебя разорвут хоть на сотню частей, собирать тебя здесь никто не намерен. Это тебе, б. дь, не институт Склифосовского!
        - Ну и черт с вами! Назад я, всё равно, не вернусь! - решительно произнес Трубопроводов, - пусть, лучше уж, на куски.
        - Опомнись, дурень, - Кобыла схватилась копытами за голову - пока ты навсегда не погряз в паутине Лабиринта. Неужели ты хочешь всю оставшуюся вечность, подобно бездомной собаке, блуждать по бесчисленным закоулкам в поисках следа и оброненного куска плесневелой идеи? Ты этого хочешь?
        - Беги! - закричали хором все посетители ресторана, - спасайся, пока еще можешь!
        - Изыйди! - порычал чей-то пьяный бас.
        - А, ведь, он почти созрел, чтобы уйти в Неведомое, - изрекла Лайма, посмотрев на Трубопроводова в двойной лорнет.
        - Неужели? - не поверила Кобыла.
        - И пусть меня эпилируют, если я не права!
        - Ты права, - сказал с улыбкой Ересиарх, в котором Трубопроводов узнал (Вычеркнуто мною. Август и К°.), - так, что, можешь не бояться за свою премилую шёрстку. Да, и что такое лабиринт, если не тень, которую отбрасывает ум на реальность, как таковую. Тень ума - это всё, что ты знаешь, думаешь или можешь себе вообразить. Состоит она, в основном, из слов, которые и порождают извилистые коридоры версий.
        Истины нет, как нет и границ. Все это - игра ума. Перестань отбасывать тень, и твое зеркало восприятия станет настолько чистым, что ты сможешь узреть Неведомое, суть которого - чистота освобожденного разума. Забудь все, что ты когда-либо знал, стань свободным от системы координат, от любых «где», «когда», или «как», и неведомое само постучится в твой разум. Богиня сама находит возлюбленных, и эта любовь раскрывается крыльями восприятия.
        НЕВЕДОМОЕ НЕ ИМЕЕТ ГРАНИЦ. Оно нигде, никогда и никак. Оно появится лишь тогда, когда ты перестанешь отбрасывать тень, когда твоё зеркало восприятия станет настолько чистым, что там не будет даже капли тебя. Тогда, и только тогда, ты сможешь расправить крылья восприятия для последнего своего полета в Неведомое…
        Трубопроводова накрыла волна хохота Понимания. Из глаз потекли слезы. Посетители кафе, повставав со своих мест запели:
        ИСТИНЫ НЕТ, О ПРЕКРАСНЕЙШАЯ БОГИНЯ ЛЖЕЙ! И ПУСТЬ ТВОЯ ЛЮБОВЬ НАПОЛНЯЕТ ПОПУТНЫМ ВЕТРОМ ПАРУСА ОСОЗНАНИЯ. СЛАВА ТЕБЕ, О БОГИНЯ! ТВОЙ ЧЕРТОГ ЕСТЬ НЕВЕДОМОЕ, А ИМЯ ТЕБЕ - ПУТЬ.
        - Это так же, как квантовый переход, только…, - шепнул на ухо Трубопроводову Ты.
        - Никому не верь, - торжественно изрекла Кобыла, - они изрекают истину.
        - Истины нет, есть только версии, но что мне толку от них?! - произнес сквозь смех Трубопроводов.
        - Счастливого пути, - напутствовал его Ересиарх.
        - Счастливого пути, - повторили посетители кафе.
        - Счастливого пути, - вторили им актеры.
        - Счастливого пути, - сказала Кобыла, занося ногу для решающего пинка.
        - Счастливого пути…

06.06.2006
        Конец
        notes
        Сноски
        1
        Глава из книги Антона Шандора Лавея «Записная книжка Дьявола»
        2
        Тимоти Лири, доктор философии; Ральф Мецнер, доктор философии; Ричард Альперт доктор философии. «Практика приема психоделиков. Руководство, основанное на Тибетской Книге Мертвых»
        3
        Фритьоф Капра «Паутина жизни. Новое научное понимание живых систем»
        4
        Данные взяты из книге Брэда Стайгера «Загадки пространства и времени».
        5
        Жак Валле - специалист- компьютерщик, в прошлом консультант НАСА, ныне - президент фирмы «Эуролинк Интернейшнл»:
        6
        Цитата из книги Тимоти Лири, Ральфа Мецнера, Ричарда Альперта «Практика приема психоделиков. Руководство, основанное на Тибетской Книге Мертвых»
        7
        А именно книгу Роберта Антона Уилсона: «Моя жизнь после смерти».
        8
        В 1938 году псевдодокументальная радиоинсценировка фантастического романа Г. Уэллса «Война миров», поставленная Орсоном Уэллсом, была разыграна столь реалистично, что многие слушатели поверили в высадку марсиан в штате Нью- Джерси и поддались панике.
        9
        Роберт Антон Уилсон. «Моя жизнь после смерти»
        10
        Основатель секты мормонов или Церкви Иисуса Христа Святых Последних Дней.
        11
        Цитата из книги А. Варакина и Л. Здановича «Тайны НЛО».
        12
        Привожу примерный и очень фрагментарный пересказ приложения.
        13
        Привожу адаптированный для чтения вариант.
        14
        В книге «Паутина жизни» Фритьоф Капра пишет (цитирую с сокращениями): Новая концепция разума была разработана, независимо друг от друга, Грегори Бэйтсоном и Умберто Матураной в 60-е годы.
        Бэйтсон сформулировал ряд критериев, которым удовлетворяет система, обладающая разумом. Любая система, отвечающая этим критериям, способна развивать процессы, которые мы ассоциируем с разумом, - обучение, память, принятие решений и т. п.
        По Бэйтсону, разум - это необходимое и неизбежное следствие определенной сложности, возникающей задолго до того, как в организме формируется мозг и центральная нервная система. Он также подчеркивал, что разум свойствен не только индивидуальным организмам, но также социальным и экологическим системам.
        По совпадению - или по интуиции? - Матурана одновременно бился над двумя вопросами, которые, как ему казалось, толкают его в противоположных направлениях: «Какова природа жизни?» и «В чем суть обучения?». В конце концов он обнаружил, что ответ на первый вопрос - автопоэз - обеспечивает ему теоретическую основу для ответа на второй. Результатом явилась системная теория обучения, разработанная Матураной и Варелой; иногда её называют теорией Сантьяго.
        Главное положение теории Сантьяго, как и теории Бэйтсона, - тождество обучения (процесса познания) с процессом жизни. Это положение радикально расширяет традиционную концепцию разума. По теории Сантьяго, для существования разума мозг отнюдь не необходим.
        Таким образом, новое понимание обучения, или процесса познания, гораздо шире, чем понятие мышления. В него входят восприятие, эмоции и деятельность - весь процесс Жизни. В мире людей обучение также включает язык, понятийное мышление и все другие атрибуты человеческого сознания. Общее понятие, однако, гораздо шире и может даже не включать мышление.
        15
        Эту гипотезу выдвинул профессор Б.Ф.Поршнев.
        16
        Более подробно об этом можно прочесть в книгах Бориса Диденко.
        17
        26 февраля 2006 года н. э.
        18
        Здесь: ЛСД-путешествие.
        19
        Цитирую с сокращениями.
        20
        В данном случае пролетарий - это представитель единственного до конца революционного класса, а не человек рабочей специальности, среди которых достаточно много образованных и воспитанных людей.
        21
        М. Е. Литвак. «Похождения Вечного Принца».
        22
        Уильям Берроуз. «Аллея Торнадо».
        23
        А. О. Бухановский; Ю. А. Кутявин; М. Е. Литвак «Общая психология».