За шаг до пропасти Владимир Наумович Михановский
        Повесть рассказывает о первом опыте контакта землян с инопланетной цивилизацией, которая оказывается не органической, а возникшей на кремниевой основе. С последней столкнулся в глубоком поиске экипаж земного пульсолета «Валентина».
        На астероидах, с которыми столкнулась «Валентина», обитает сообщество элов. В чем-то они, безусловно, примитивны, но в других аспектах сумели намного опередить землян.
        Элы с помощью радиозондов сумели проникнуть в сознание землян. Тем самым они завладевают звездной картой, по которой штурман «Валентины» проложил курс корабля к Земле.
        Используя все свои технические ресурсы, элы устремляются по проложенной трассе на Землю...
        Владимир Михановский
        За шаг до пропасти
        ПРОЛОГ
        Сначала, как всегда, пробудилось сознание. И почти одновременно с ним - знакомая по прошлым пробуждениям боль. И хотя он испытывал ее не впервой, привыкнуть к ней, приноровиться было невозможно. Ледяные иголки вонзались, казалось, в каждую клеточку тела. Невыносимо хотелось потянуться, хотя бы пошевелиться, но Викпет, как и любой член огромного экипажа «Валентины», знал, что после выхода из анабиотического забытья требуется несколько минут абсолютного покоя: организм, как любит говорить корабельный врач, «должен снова привыкнуть к жизни».
        Вскоре в кончиках пальцев появилось ощущение зуда, и боль быстро достигла апогея. Капитан знал: теперь уже недолго. И действительно, через десяток-другой секунд боль пошла на убыль, стала исподволь таять.
        Пока капитан Рябов пребывал в неподвижности, навзничь лежа в противоперегрузочном кресле, глаза его привычно скользили вдоль панели управления, занимающей всю противоположную стену командного отсека.
        Приборы показывали, что как снаружи, так и на борту пульсолета все в норме. Ни одного красного глазка - такая удача случается не так уж часто! Сплошь - ряды зеленых, успокаивающе подмигивающих точек.
        Главное же - безмолвствовал аварийный автосигнализатор. Это означало, что из очередной и последней по счету пульсации «Валентина» вынырнула удачно.
        Последний взгляд капитан бросил на экран внешнего обзора. Пространство вокруг корабля было пустым, как только может быть пустым космическое пространство. Лишь вдали, на безопасном расстоянии, были заметны какие-то небольшие небесные тела класса астероидов. Опасности эти астероиды, даже самый крупный из них, для «Валентины» не представляли.
        Итак, сделан еще один шаг по длинной дороге домой, на Землю.
        Последняя пульсация.
        Дальше корабль пойдет на обычной фотонной тяге: в Солнечной системе слишком густо расположены планеты, да и искусственных сооружений между ними множество плавает, - выходить из нуль-пространства там опасно, после одного неудачного случая Высший Совет Солнечной системы - ВССС - запретил его.
        Боже мой, подумалось Виктору Петровичу, представить только! Через год с небольшим, если только в «плоском полете» не возникнет никаких осложнений, они достигнут Солнечной системы.
        Впрочем, в полете нельзя расслабляться, - а ничто так не расслабляет, как воспоминания.
        Наблюдая, как по углам рубки тает клубящаяся мгла - это возвращалось нормальное зрение, - капитан приказал себе сосредоточиться. Одновременно он бросил нетерпеливый взгляд на хронометр зависимого корабельного времени, вмонтированный в середину пульта. В тот же миг, словно повинуясь его взгляду, мелодично пропел таймер.
        Все! Можно подниматься.
        Повинуясь биокоманде, ремни с противоперегрузочного кресла разошлись и опали, словно подрубленные лианы. Капитан поднялся рывком и тотчас взлетел под потолок, едва успев выставить руку, чтобы смягчить удар. Занятый своими мыслями, он совсем упустил из виду, что на корабле, как и положено после выхода из пульсации, царит невесомость: ведь все двигатели обычной тяги отключены.
        Изучив экраны внутреннего обзора, капитан заторопился к выходному люку. Пора было приступать к положенному по инструкции обходу - а точнее, объезду - основных отсеков пульсолета.
        Мчась по ленте к фотонному отсеку - ядерному сердцу корабля, - капитан припомнил еле заметную рябь, которая замутила поверхность экрана внешнего обзора. Группа мелких астероидов, а чуть поодаль от нее - небесное тело более крупных размеров. И все это залито светом зеленой звезды, которой еще предстоит дать название.
        Какое-то неприятное чувство кольнуло капитана. Опасение? Нет. Астероиды такой величины не представляли опасности для «Валентины». Даже вынырни они в самой их гуще - деструкторы корабля за неуловимые доли секунды распылили бы в пространстве случайные помехи.
        Скорее всего, подумал Рябов, сработал «эффект неожиданности». Так бывает, когда ныряльщик, прыгнув с вышки, вдруг вместо чистой воды обнаруживает водоросли, щекочущие лицо.
        «А звезда красивая, - подумал капитан, припомнив изумрудный свет, заливавший экран. - Сияет, как волшебная лампа Алладдина».
        И еще Рябов думал о том, что, как бы там ни совершенствовалась навигационная техника, а все равно каждая пульсация - это прыжок корабля в неизвестность.
        1
        Это походило на чудо.
        Во всяком случае, ничего подобного элы не наблюдали за всю свою историю, а история их уходила корнями в седую толщу тысячелетий.
        В черной пустоте космоса, прошитой лучами Изумрудной звезды, как бы из ничего, в обычной точке открытого пространства вдруг вспыхнуло новое ослепительное светило. Только было оно не переливчато-зеленым, к которому привыкли элы, а ярко-алым, какого-то кровавого оттенка.
        Наливаясь внутренним жаром, светило начало быстро разбухать. Затем, остановившись на мгновение в росте, начало еще более стремительно уменьшаться в размерах. Одновременно и светимость новой звезды начала падать.
        Вскоре на новорожденное небесное образование уже можно было, не боясь быть ослепленным, смотреть невооруженным глазом - а точнее, светочувствительным пятном, которое заменяло элам глаза, служа органом зрения.
        Фиолетовые языки пламени вокруг тускнеющего светила опадали один за другим, словно лепестки диковинного цветка.
        Откуда элам было знать, что это выходил из пульсации корабль-разведчик землян «Валентина»?
        Вскоре из-под завихрений пламени показался и сам корабль - сильно вытянутая виноградная гроздь, опирающаяся на гигантскую вогнутую чашу - фотонный отражатель, или попросту парус.
        И пока никому из экипажа, едва пробудившегося от анабиоза, было невдомек, что их корабль попал в самую гущу диковинной, несравнимой с земной, цивилизации, которая возникла в темных пучинах космоса.
        Цивилизация элов была стара, очень стара. И нам для понимания дальнейших драматических событий придется обратиться ко времени раннего ее существования.
        …Молодой эл, с трудом переваливаясь на коротких щупальцах, которые прогибались под тяжестью панциря, налившегося ненавистной тяжестью, брел в сторону ручья. Ручей не был виден, сквозь заросли доносилось его призывное журчание. Теперь собственная затея стала казаться элу нереальной, но он упрямо решил довести ее до конца.
        Ко всему прочему, он приземлился не совсем точно - подвело магнитное поле Тусклой планеты, силовыми линиями которого он пользовался для перемещения в пространстве, и потому путь к ручью оказался непредвиденно долгим.
        Но упрямый эл во что бы то ни стало хотел достичь цели. И пусть сегодня, как никогда, скачет электромагнитное поле Тусклой, пусть силовые линии его то свиваются, подобно клубку змей, то разбегаются в разные стороны, словно лучи Изумрудного светила!..
        Упрямей, чем он, Гангарон, совсем недавно вылупившийся из кокона, никого в роду элов не было. И любопытней тоже.
        Идти с каждым шагом становилось тяжелее. Казалось, он движется, погруженный в вязкую жидкость.
        Занятый собственными неясными мыслями, усталый, он не сразу услышал сигнал дальнего вызова.
        - Гангарон! Гангарон! Где ты? Откликнись! - выплыл из глубины сознания настойчивый радиовсплеск.
        Эл насторожился. Затем по частоте определил, что это его разыскивает приятель, едва ли не единственный, успокоился и ответил, что находится на Тусклой планете, сообщив свои координаты.
        Ручей встретил Гангарона зеленоватым поблескиванием бегущей воды. Прозрачная влага струилась над обкатанными камешками, цветным ковром выстилавшими дно.
        Набрав воды для небывалого опыта, который он задумал провести на астероиде, Гангарон вылез на отмель и отряхнулся, - брызги, радужно блеснув, веером разлетелись от панциря во все стороны.
        Переведя дух, Гангарон глянул вверх. Изумрудное светило висело над самым горизонтом, готовое нырнуть под него. Перемещение в плотной воздушной сфере, да еще при наличии тяготения - было для Гангарона не очень привычно. Ведь на малых астероидах, которые начала обживать прилетевшая из космических глубин колония элов, атмосферы не было - слишком малая гравитация не смогла бы удержать молекулы воздуха. А безвоздушная среда звуков не проводит.
        Источник шума между тем быстро приближался. Гангарон инстинктивно посторонился. Рядом с ним на золотистый песок тяжело плюхнулся его соплеменник - Старый эл.
        - Сегодня силовые поля здесь сошли с ума, - проворчал он, едва придя в себя. - Их напряженность меняется с каждым мгновением. И еще эта тяжесть! Никак не научусь ее учитывать в полете.
        - Дело несложное, - сказал Гангарон. - Если хочешь, я научу тебя.
        - Ты всех готов учить. Смотри, злы не любят выскочек, - заметил Старый эл.
        Его известковый панцирь был изрезан глубокими трещинами - морщинами, которые оставляет на всем сущем неумолимое время.
        Оба стояли на песке и смотрели на ручей, в котором отражалось садящееся солнце.
        - Светило в глубине загрузло. Проста, прозрачна и легка, вода осмысливает русло и кучевые облака, - после долгой паузы вдруг медленно произнес Гангарон.
        - Снова ритмичные сигналы! - полувосхищенно, полуосуждающе произнес Старый эл.
        - Да.
        - Их никто не признает.
        - А я не могу без них, понимаешь? Не могу, - горячо проговорил Гангарон.
        - И я их не понимаю, - вздохнул Старый эл, отвечая на невысказанный вопрос своего юного приятеля. - Хотя чувствую, что в них заключена некая тайна.
        - Чувствуешь? - подхватил Гангарон. - А всякая тайна требует уважения…
        Мог ли знать Гангарон, что последняя его фраза переживет века, став у элов крылатой поговоркой?
        - Пора возвращаться на астероиды, - сказал Старый эл, сбрасывая со щупальца песчинку. - Скажи, а что понадобилось тебе здесь, в царстве проклятой тяжести?
        - Вода, - коротко ответил Гангарон и рассказал об эксперименте, который задумал.
        Старый эл пришел в восторг.
        - Я помогу тебе тайком доставить ее на астероид, - сказал он. - Но смотри, пока никому ни слова. Элы подозрительны и недоверчивы ко всему новому, клянусь коконом!
        - То же самое я хотел сказать тебе! - рассмеялся Гангарон.
        Коротко разогнавшись, оба эла взмыли в темное, набухшее тучами небо Тусклой планеты и, выбрав пучок подходящих силовых линий, полетели вдоль него к гряде астероидов.
        Некоторое время они летели молча.
        Гангарон обернулся, долго глядел на массивную сферу Тусклой планеты, окутанную облаками.
        - Хорошо бы нашему роду расселиться здесь, - сказал он. - Столько свободной поверхности, которой так недостает на астероидах! Столько вольного пространства.
        Старый эл вздохнул:
        - Тяжесть Тусклой убьет нас.
        - А если устранить или ослабить силу тяжести на поверхности планеты?
        - Любой эл знает, что это невозможно. Тяжесть так же извечна, как время или пространство.
        - Я думаю иначе.
        - Ты и здесь что-то замыслил, Гангарон?
        - Есть одна мысль, но она пока ускользает от меня.
        Тусклая планета давно уже скрылась вдали, а астероиды еще не показались. Они летели, ориентируясь по звездам. И пили на ходу энергию космоса, которая неистощима.
        Старый эл задержал взгляд на далекой звезде, горевшей в немыслимой бездне. Неужели Гангарон прав и это такое же солнце, как Изумрудное светило?
        - Звезду распирает лава идей, как мысли, теснятся вихри огня, - вдруг медленно заговорил Гангарон, словно угадав, о чем думает его спутник. - Играет новорожденный алмаз, кипит новорожденная ртуть…
        Гангарон и Старый эл прилетели последними. Поэтому им долго пришлось кружиться над астероидами, выискивая для ночлега свободное местечко.
        Старому элу повезло - он нашел крохотную свободную площадку на самом малом астероиде, где сила тяжести была наименьшей. Прикрепившись щупальцами к шершавой породе, здесь можно было отдохнуть со всеми удобствами.
        Гангарону пришлось отправиться на самый крупный астероид, откуда кто-то призывно махнул ему щупальцем. Эл опустился за скалу и затаился, давая отдых измученному телу. Воду, привезенную с Тусклой планеты в скорлупе какого-то насекомого, он бережно спрятал под своим панцирем.
        Сон не шел.
        Высоко вверху сияли знакомые узоры созвездий. Почему одни и те же звезды, если наблюдать их с астероида, горят ровным светом, а на Тусклой планете мерцают? Еще одна из загадок мироздания, пока неразрешимых.
        Скоро взойдет над астероидом Изумрудное светило. С первым его лучом элы встрепенутся и разлетятся в разные стороны, начиная привычные хлопоты. Они будут искать и ловить метеориты - крохотные комочки вещества, чтобы наращивать астероиды, увеличивать жизненное пространство.
        Гангарону подумалось, что с каждым годом элов становится все больше и скоро поверхность всех обжитых астероидов перестанет вмещать их.
        Непонятно по какой ассоциации Гангарон припомнил, как накануне, расчищая вместе с другими площадку для новой семьи элов, он наткнулся на камень необычной формы. Другой просто бы отшвырнул его прочь, а Гангарон принялся внимательно разглядывать, вертя в щупальцах. Небольшой грушевидный, камень заканчивался длинным острым выступом, подобным игле.
        Гангарон несколько раз попытался поставить камень на острый выступ. Камень, постояв секунду-другую, начинал медленно заваливаться под действием слабой гравитации астероида.
        И тут, повинуясь случайному импульсу, какому-то озарению, Гангарон резко крутанул свою находку, поставив ее на иглу, вокруг собственной оси. Камень начал вращаться и - о чудо! - перестал стремиться падать.
        Несколько элов, оказавшихся поблизости, побросали работу и, словно завороженные, смотрели на крутящийся волчок. Кто-то тихонько толкнул его щупальцем, пытаясь опрокинуть, но волчок не упал, продолжая устойчиво вращаться.
        Смотрел на волчок и Гангарон. Он смекнул, что открыл какое-то новое физическое явление, но не знал пока, какое применение можно найти ему на практике.
        …Сон так и не пришел.
        Глядя на редеющую мглу, которая исподволь начала наливаться изумрудным светом, Гангарон размышлял. Теперь он припомнил, что, когда импровизированный волчок начал вращаться, с поверхности его во все стороны разлетелись песчинки.
        И что?
        Мысль одного-единственного эла, это отчетливо осознавал Гангарон, была слишком слабой, недостаточной, чтобы постигать некие общие законы, улавливать закономерности вселенной. Вот если бы заставить всех или хотя бы нескольких элов мыслить сообща, переключиться временно на одну волну. Но как это сделать?
        Прошло некоторое время, и наступил наконец день, когда элы приступили к расчистке последнего из неосвоенных ими астероидов. Это было вызвано необходимостью - на остальных астероидах не оставалось ни одного, даже самого крохотного свободного местечка. А число особей продолжало увеличиваться. Ведь на самом прочном астероиде, в надежном месте, бдительно охраняемые, концентрическими кругами непрерывно выкладывались коконы, медленно вызревающие под благодатными лучами Изумрудного светила.
        Этого дня Гангарон ждал с нетерпением. Именно для него берег он воду, прихваченную из ручья на Тусклой планете.
        Едва утро вступило в свои права, как с обжитых астероидов начал взлетать стаи элов. Все они двигались в одном направлении - к еще не обжитому небесному телу. Попытки расчистить его делались и раньше, но завалы твердых гранитных пород слабо поддавались щупальцам неуклюжих существ, действовавших к тому же разобщенно.
        Старый эл хотел лететь с Гангароном вместе. Он перелетал от стаи к стае, но нигде не мог его обнаружить. Тогда он просигналил несколько раз, однако Гангарон не откликнулся.
        Старый эл насторожился. Он расспросил встречных, и выяснилось, что Гангарона уже несколько дней никто не видел.
        «Быть может, он снова полетел на Тусклую планету? - размышлял Старый эл. - В прошлый раз, опустившись туда за водой, он пробыл там так долго, что едва потом не погиб».
        - Гангарон исчез! - испустил Старый эл в пространство сигнал бедствия.
        К его удивлению, сигнал не вызвал особого волнения среди летящих элов. Только юная Ли, подруга Гангарона, примчалась к Старому элу и сделала вокруг него несколько оборотов, расспрашивая, когда он видел Гангарона в последний раз: она знала об их дружбе.
        Ли готовилась снести кокон, и волнение ее было неподдельным. Зато остальные…
        - Возможно, Гангарон залетел слишком далеко и не нашел обратного пути, - равнодушно бросил кто-то.
        Необжитый астероид встретил элов ледяным безмолвием. В свете Изумрудного светила, проходившего зенит, четко видны были изломанные пики, глубокие завалы с неровными рваными краями; чудовищные нагромождения валунов. Особенно мешал один из них. Огромный, приплюснутый, он занимал порядочную часть поверхности астероида.
        Стая за стаей элы опускались на поверхность и разбредались, озабоченно озираясь.
        Старый эл медленно побрел в сторону самого большого валуна. Чтобы освободить площадку, необходимо было его разрушить. Монолит казался неприступным, и последователей у Старого эла не нашлось.
        Старый эл не спеша огибал подножие валуна, поросшее микроскопическим лишайником. Вдруг откуда-то раздался еле различимый предупредительный сигнал, отдавшийся в мозгу подобием комариного писка.
        Сомнений нет! Это частота Гангарона. Старый эл замер. Затем, оглядевшись, обнаружил замаскированный вход в пещеру, расположенную в основании валуна. Из глубины призывно махнуло щупальце, и Старый эл заспешил туда.
        В пещере находился Гангарон. Держался он бодро, хотя выглядел неважно. Старый эл отметил и перебитое щупальце, висевшее наподобие плети, и множество свежих царапин и вмятин на панцире приятеля.
        - Давно ты здесь? - спросил Старый эл.
        - Четвертые сутки.
        - Мог бы меня позвать.
        - Нет, я не захотел ставить под удар ни тебя, ни Ли. И добился чего хотел.
        - Не может быть! - вырвалось у Старого эла.
        - Смотри сюда, - сказал Гангарон и указал здоровым щупальцем на трещину, которая, змеясь, расколола надвое каменный пол пещеры.
        - Это сделал ты?
        - Это сделала вода. Я давно уже обратил внимание на то, что, замерзая, эта удивительная жидкость расширяется.
        - Ты говорил мне. Но неужели вода расширяется с такой силой?
        Старый эл осторожно потрогал щупальцем острые края широкой трещины, расколовшей надвое монолит. Неужели такое может сделать мягкая, податливая вода?
        - Разуму все под силу, - сказал Гангарон. - Наступит время, и мы не ограничимся астероидами. Мы помчимся к чуждому пределу, умножая мысль на высоту.
        - Твоя правда, клянусь коконом! - воскликнул Старый эл. - Но пока давай сообщим о твоем открытии остальным.
        - Давай, - согласился Гангарон.
        2
        Да, это был подлинный триумф. Наконец-то Гангарон получил полное признание среди своих сородичей, и ему была присвоена почетная кличка «Изобретатель».
        Поначалу на Тусклую планету отправилась стая добровольцев. Они доставили оттуда воду в старых известковых панцирях, уже никому не нужных, предварительно заделав отверстия. Затем воду залили во все трещины большого валуна и принялись ждать дальнейших событий.
        Наступила ночь, вода замерзла, и образующийся лед принялся делать свое дело.
        Скала на глазах лопалась, расползалась по швам. Все это происходило в полном безмолвии.
        Назавтра в углубившиеся щели снова залили воду… Дело кончилось тем, что валун, рассыпавшись на несколько глыб, рухнул, и ликующие элы принялись за расчистку площадки, которая образовалась.
        Гангарон не принимал участия в общих работах. Устроившись на возвышении, он хмуро наблюдал за радостной суетой своих собратьев.
        - Разве ты не рад, изобретатель? - спросил, приблизившись к нему, Старый эл.
        - Рад, - равнодушно ответил Гангарон. - Но я уже думаю о другом.
        Оба замолчали, глядя, как несколько элов безуспешно пытаются стронуть с места огромный по сравнению с их размерами обломок валуна, разрушенного по методу Гангарона. Элы суетились, старались изо всех сил, но действовали беспорядочно, усилия их между собой не координировались. Каждый тянул в свою сторону, и получалось, что один мешал другому.
        Гангарон переступил со щупальца на щупальце.
        - Послушай, - еле слышно произнес он, - ты сможешь сейчас переключиться на мою волну?
        - Смогу.
        - Тогда сделай это и следуй за мной.
        - Но к чему такая сложная перестройка?..
        Не ответив, Гангарон спустился с холма и, ковыляя, направился в сторону суетящихся элов, безуспешно сражающихся с обломком валуна.
        - Отойдите от скалы, - сказал Гангарон. - Мы справимся с ней вдвоем.
        - С кем?
        - С ним, - указал Гангарон на Старого эла. Последний опешил от неожиданности.
        - Хвастун, - пренебрежительно посмотрел на Гангарона рослый эл, славящийся среди собратьев силой. - Это тебе не водичкой скалы поливать. Тут сила требуется. А вы?
        - У одного щупальце перебито! - крикнул кто-то.
        - А другой стар! - добавил другой.
        - Отойдите, - повторил Гангарон.
        - Что ж, отойдем, - охотно согласился рослый эл. - И полюбуемся твоим позором.
        Среди элов, которые столпились вокруг, мелькнула взволнованная Ли.
        Повинуясь взмаху мощного щупальца рослого эла, остальные отошли от валуна и присоединились к добровольным зрителям, заняв выжидательную позицию.
        - Что ты надумал, Гангарон? - чуть слышно просигналил Старый эл на новой частоте.
        - Слушай мои радиокоманды и подчиняйся им, - так же тихо ответил Гангарон.
        Они приблизились к обломку, который навис над ними огромным монолитом.
        И тут Старый неожиданно почувствовал, что в его мозг вторглась некая новая властная сила. Он ощутил себя как бы придатком Гангарона, а лучше сказать - его вторым «я». Он смотрел теперь на мир глазами Гангарона, думал его думами.
        И движения их стали синхронными, поскольку подчинялись теперь одному мозгу - их общему, объединенному мозгу.
        Остальные элы, образовав плотное кольцо, словно зачарованные следили за их действиями.
        Щупальца Гангарона и Старого эла двигались в едином ритме. И действия одного не мешали, а помогали действиям другого.
        Согласованные усилия принесли результат: каменная глыба стронулась с места и медленно, словно во сне, двинулась…
        Теперь Гангарона узнавали все, даже самые юные элы, совсем недавно вылупившиеся из кокона. Популярность его росла стремительно, словно лавина.
        Однажды, после утренней побудки, элы, собравшись в одну стаю, предложили Гангарону стать главным, командам которого подчинялись бы все остальные, Гангарон, однако, уклонился от почетной должности.
        - Но почему я?
        - Ты самый умный среди нас, Гангарон, - уверенно произнес кто-то из глубины стаи, и остальные поддержали его.
        - Это не так, - спокойно возразил Гангарон, когда сила сигналов пошла на убыль.
        - Но кто же тогда?
        Гангарон медленно обвел взглядом всю огромную стаю, и каждый затаил дыхание.
        - Самый разумный среди нас - ты, - указал Гангарон зажившим щупальцем на Старого эла.
        - Я? - опешил тот.
        - И ты, и ты, и ты. - По мере того как Гангарон переводил щупальце с одного эла на другого, замешательство среди стаи росло.
        - Поймите наконец! - выкрикнул Гангарон. - Самый разумный среди вас, которому только и следует подчиняться, - это все вы, все элы в совокупности. Когда нужно, вы все должны настроиться на одну волну и тем самым слить все умы воедино, как это сделали мы с ним, - вновь указал он на Старого эла. - В результатах такого объединения вы уже сами могли убедиться!
        Местом для жилья Гангарон и Ли выбрали пещеру на недавно расчищенном астероиде, которая осталась на месте разломанного и убранного монолита. Сила тяжести здесь была чувствительной.
        Гангарон мог поселиться на самом малом астероиде, где сила тяги была наименьшей, но не сделал этого.
        Он размышлял о гравитации.
        Живое цветет на Тусклой планете пышным цветом. Там есть атмосфера, вода, растения, насекомые. Быть может, всем этим планета обязана тяготению? Быть может, оно же и регулирует движения всех планет, заставляя их следовать по строго определенным орбитам?!
        Озаренный гениальной догадкой, Гангарон остановился. И тут же в его мозгу родилась ритмичная радиофраза: «Без тягот тяготенья не знали бы растенья, куда же им расти, без тягот тяготенья не знали б искривленья планетные пути, и там, вдали, не рделись полотнища зари, и стайкой разлетелись планеты-снегири».
        Откуда у него этот проклятый дар - ритмичные радиосигналы? И почему этим даром наделен только он, единственный среди элов?
        Ни Ли, ни Старый эл - никто не видит в них смысла. Некоторые элы даже считают это своего рода болезнью мозга, хотя и не говорят о том Гангарону.
        Но сам Гангарон чувствует, что именно в них, быть может, заключено оправдание и смысл его существования… Так неужели этот дар так и погибнет с ним? Неужели не появится эл, которому его ритмичные сигналы были бы созвучны? Ну, пусть не сейчас, - так, может быть, в далеком будущем?
        И тут в мозгу Гангарона родилась удивительная мысль. Он запустил щупальце под свой панцирь, вытащил гибкую серебристую пластинку, которая у элов служила источником радиоволн, и принялся ее дотошно изучать, словно видел в первый раз. Затем, зажав пластинку в щупальце, взволнованно заковылял назад, в пещеру, где находились приборы, нужные для дела, которое он задумал.
        …Покончив с пластинкой, Гангарон снова вернулся к мыслям о гравитации. Собственно, эти мысли и не покидали его.
        Прохаживаясь по пещере, Гангарон взял волчок - обломок скалы, имеющий игловидное основание, - машинально запустил его.
        А что, если?..
        К концу трудового дня, выброси свой жалкий улов - несколько изъязвленных комочков космического вещества, пойманных в пространстве, - в одну из впадин на астероиде, Старый эл задумал навестить Гангарона.
        Он медленно брел к пещере, и мысли его были грустными. Он думал, что существовать ему, по всей видимости, осталось недолго. Пластинка, излучающая радиосигналы, почти выработалась, щупальца с каждым днем утрачивают силы и гибкость. Все труднее становится ему поглощать на ходу электромагнитную энергию, выдерживать курс в перепадах силовых полей.
        Едва Старый эл переступил порог пещеры, Гангарон налетел на него словно вихрь. Он толкал его, тормошил, крутил. От неожиданности Старый эл едва удержался на щупальцах.
        - Сумасшедший! Пусти, - отбивался Старый эл, обретя наконец способность испускать сигналы. - Ты хуже, чем буря на Тусклой планете. Перемагнитился, что ли? - бросил он фразу, обидную для любого эла.
        Старый эл недоверчиво спросил:
        - Ты победил гравитацию?
        - Я знаю, как бороться с нею, - произнес Гангарон, и фотоэлемент его блеснул.
        Старый эл огляделся. В пещере было полутемно, она освещалась только неровным зеленоватым пятном, которое лежало у входа. Эл глядел во все стороны и углы, ища новое приспособление, придуманное и сооруженное Гангароном. Ведь он успел насмотреться тут, в пещере изобретателя, немало диковинок.
        - Ищи, ищи, - подзадорил его Гангарон.
        - Сдаюсь, - сказал наконец Старый эл. - Показывай свое изобретение.
        - Да вот оно, перед тобой, - хмыкнул Гангарон и указал на обломок скалы с игловидным основанием.
        - Волчок? - разочарованно протянул Старый эл. - Но я его видел тысячу раз.
        Гангарон поднял с пола обломок:
        - А теперь посмотри тысячу первый!
        Он резко крутанут волчок, и тот послушно закрутился вокруг своей оси.
        - Волчок видели все, но никто не догадался, как его можно использовать для борьбы с тяжестью, - сказал Гангарон. Он сгреб с пола пещеры немного песка и сыпанул его на волчок. Песчинки веером разлетелись во все стороны.
        Резкими толчками Гангарон заставил волчок вращаться быстрее, затем снова сыпанул на него немного песка. На этот раз песчинки разлетелись дальше.
        - Теперь понял? - спросил Гангарон.
        - Стар я в игрушки играть, - проворчал его собеседник. - Они для тех, кто только вылупился из кокона.
        - А все очень просто: нужно только представить себе, что волчок - это астероид.
        - Погоди, погоди… Значит, песчинки - это мы, элы?
        - Конечно.
        - У тебя концы с концами не сходятся, изобретатель, - резко произнес Старый эл. - Мы-то ведь не разлетаемся, словно песчинки.
        - Потому что астероид не вращается достаточно быстро.
        - Предположим. Но какое все это имеет отношение к силе тяжести, которую мы испытываем, находясь на поверхности астероида?
        - Самое прямое.
        Гангарон приостановил волчок, придерживая за верхушку, чтобы тот не упал.
        - Предположим, это наш астероид, - начал он. - Мы, песчинки, находимся на нем, удерживаемые силой тяжести. Теперь волчок начинает вращаться… Каждая песчинка становится легче под действием возникающей силы, не знаю, как ее назвать, которая стремится сорвать ее с поверхности. Продолжаем раскручивать волчок сильнее…
        - Понял! - перебил радостно Старый эл. - Продолжаем раскручивать волчок, то есть астероид, до тех пор, пока сила отбрасывания не сравняется с силой притяжения, а это и есть вес.
        - И тогда каждый эл станет невесомым, - закончил Гангарон.
        Старый эл прошелся по пещере, перешагнул через щель.
        - Мысль у тебя работает неплохо, Гангарон, - сказал он, - но твое открытие ни к чему. Астероид - не волчок. Как ты раскрутишь его?
        Гангарон помолчал.
        - Задача действительно сложна, - произнес он, - но в ней нет ничего невозможного.
        3
        И шли века, и горбились устало…
        Давно уже не стало Старого эла.
        А сам Гангарон из юного сумасброда давным-давно превратился в самого уважаемого и почтенного эла, каждый сигнал которого с трепетом довили соплеменники.
        Жизнь элов разительно переменилась. Теперь их усилия были направлены к единой цели, которую признал и утвердил общий мозг. Канули в прошлое каждодневные блуждания элов в окрестном пространстве ради горстки метеоритов. Небольшие добавки вещества, поняли элы, никак не решали проблемы жизненного пространства, наоборот - они только затрудняли дело: ведь с увеличением массы астероида увеличивалась и его гравитация, которую элы не переносили.
        Получался порочный круг.
        Разорвать его можно было только одним способом - раскрутить астероиды до нужной угловой скорости, чтобы на поверхности их воцарилась невесомость.
        На это и были нацелены помыслы элов.
        Начать решено было с астероида, который был расчищен и заселен последним.
        Проект, которым руководил Гангарон, был грандиозным и поражал воображение.
        Гангарон не участвовал в общей работе - он и передвигался с трудом - и только руководил действиями соплеменников с помощью радиосигналов.
        Время, разрушительное время не пощадило великого Изобретателя. Гангарон ссохся, сморщился, фотоэлемент его помутнел, а панцирь истончился до такой степени, что стал полупрозрачным и готов был, казалось, рассыпаться от малейшего прикосновения. Фотоглаз не различал почти ничего, осталось только светоощущение, реакция на яркий блеск Изумрудного светила.
        Но хотя щупальца его ослабли и тело одряхлело, духом Гангарон остался прежним.
        Астероиды раскручивались один за другим, и на каждом устанавливалась невесомость. В этих условиях быстрее вызревали коконы и выходящие из них элы оказывались более жизнестойкими.
        Престарелый Гангарон уже не мог без посторонней помощи покинуть почетное возвышение, на котором обитал.
        Однажды утром, когда элы, окружив возвышение, ждали задания на очередной день, никто на их сигналы не откликнулся.
        Тогда несколько самых смелых элов, преодолев невольную робость, поднялись на возвышение и приблизились к Гангарону. Великий Изобретатель был неподвижен. Кем-то приподнятое его щупальце так и осталось безжизненно висеть в пространстве, в царстве невесомости, вызванном к жизни его гением.
        Гангарон умер.
        Правда, он успел воспитать учеников и последователей, и его дело не погибло. Пусть с меньшим размахом, с более частыми промахами, но работа продолжалась.
        Когда встречалось непредвиденное затруднение, перед которым элы становились в тупик, они переключались на одну волну и коллективный разум помогал разрешить задачу.
        Увы, Гангарон не успел, или не сумел, привить соплеменникам то уважение к чужой жизни, в какой бы форме она ни существовала, то трепетное чувство ко всему живому, которым сам был наделен.
        Следует ли удивляться тому, что после его кончины взоры элов, количество которых росло с каждым оборотом Изумрудного светила, все чаще стали обращаться к богатым просторам Тусклой планеты?..
        Шли века.
        Юный Ганг, вылупившийся из кокона Ли, еще успел застать Гангарона.
        Едва обретя начатки сознания, он выслушивал долгие рассказы Гангарона о бесконечности пространства и тягучего времени. Ганг не понимал многого. В мозгу оседали диковинные ритмичные фразы, чтобы когда-нибудь, через много лет, выплыть из темных пучин подсознания: «Расширяющейся Вселенной вдаль бегущие маяки», «Может, вынырну снова, прорезавши дали, на каком-то витке бесконечной спирали».
        - О какой спирали говоришь ты? - рискнул однажды спросить Ганг.
        - Видишь ли, Ганг… - начал Изобретатель. - Неизвестно, откуда мы пришли и куда придем. Но род элов непрерывно развивается, совершенствуется. Это развитие геометрически напоминает спираль.
        - Повторение?
        - Нет. Каждый новый виток не повторяет предыдущий, а в чем-то дополняет его. Например, первый виток - мы постигли тайну волчка. Следующий - мы применили наше знание к раскручиванию астероидов, на которых обитаем.
        - А следующий виток? Каков он будет?
        - Его увидишь ты, но не я, - ответил Гангарон. - Быть может, элы научатся летать в дальний космос, управлять электромагнитными полями, которые питают нас, да мало ли что еще! Но всегда и во всех своих свершениях они будут возвращаться мыслями к нам, и это будут все новые и новые витки спирали.
        И шли века, и горбились устало.
        Канули в глубоком прошлом, остались на дне колодца времен дни, когда беспомощные элы беспорядочно рыскали в пространстве, бессильные перед космическими стихиями, когда они умели летать лишь на куцые расстояния, сталкиваясь и расшибаясь в полете.
        Теперь элы не гибли одиночками, теряя ориентацию даже в ближнем космосе.
        Коллективный разум помогал им решать сложные навигационные задачи, перед которыми был бессилен единичный ум.
        Освоили элы и Тусклую планету, несмотря на строжайший запрет Гангарона. И что же? Ничего страшного не произошло. Правда, после воцарения невесомости атмосфера с Тусклой планеты улетучилась, и вся живая природа погибла. Но ведь и рыбы, и птицы, и травы лишены каких бы то ни было начатков разума, что же их жалеть?
        Зато элы получили новое жизненное пространство.
        Впрочем, проблема оказалась решенной лишь на время. Через определенный срок и Тусклая планета оказалась заполненной элами.
        Несколько раз злы предпринимали полеты в дальний космос, памятуя слова Изобретателя о том, что миры во Вселенной множественны.
        Новых планет обнаружить не удавалось. Видимо, Гангарон заблуждался. Что ж, и великие умы не свободны от ошибок.
        По рекомендации коллективного разума один из астероидов, самый малый, на котором скончался Гангарон, решено было посвятить памяти выдающихся предков. Астероид нарекли Священным, и здесь никто не обитал.
        В особо торжественных случаях, например перед дальней экспедицией, сюда прилетала стая элов. Они медленно, не обмениваясь сигналами, прохаживались между строгими шеренгами постаментов, на которых покоились пустые панцири умерших элов.
        На самом высоком постаменте, в центре мемориала, был укреплен панцирь великого Гангарона. Под панцирем работал непрерывно передатчик, питаемый переменчивой энергией космоса. По этому ритму - собственному биоритму Гангарона - жило теперь все племя элов.
        Правда, передатчик Гангарона излучал в пространстве еще один род сигналов. Но они, странно и прихотливо ритмичные, проходили мимо сознания элов, никак не затрагивая его, растекаясь в пространстве. Так плывет по океанским волнам бутылка с засмоленной пробкой, и тщетно тайна, записанная на полуистлевшем пергаменте, ждет острых глаз и пытливого разума…
        4
        …Очевидцы рассказывали, что сначала вспыхнула точка. Затем, стремительно разбухая, она превратилась в сферу колоссальных размеров. Затем огненный шар начал опадать, съеживаться, вытягиваясь в длину и одновременно тускнея.
        Вскоре новое светило приобрело контуры диковинного сооружения, носящего явно искусственный характер.
        Перепуганные элы прибегли к испытанному способу - быстро подключились друг к другу. Коллективный разум пришел к решению, что элам следует затаиться и выжидать дальнейших событий.
        Элы быстро рассыпались по всем астероидам и Тусклой планете, забились во все щели и пещеры, заполнили русла высохших ручьев и рек Тусклой, набились в жерла, некогда выдолбленные для того, чтобы раскрутить небесное тело.
        5
        Весь экипаж «Валентины» благополучно вышел из анабиотического сна.
        По традиции все, кто был свободен от вахты, собрались в кают-компании. Огромный зал наполнился почти до отказа.
        Шутки, смех звучали не умолкая. Люди были радостно возбуждены, как всегда бывает после выхода из анабиоза. Пророк с картины, висящей над общим обзорным экраном, смотрел на всех вдохновенными глазами.
        - Прошу внимания, - сказал капитан, и гул голосов пошел на убыль. - Мы устали, знаю. Даю всем сутки отдыха, после чего - в путь.
        - Прямым курсом к Солнечной, - раздались вокруг радостные голоса.
        - Дождались, - вздохнул штурман Иван Гроза, расплываясь в счастливой улыбке. - Как говорится, с попутным ветром. - Его близорукие глаза, выправленные контактными линзами, подернулись влагой и подозрительно заблестели. Штурман вытер их кулаком, не стыдясь счастливых слез.
        - Теперь дело за тобой, Ваня, - подмигнул штурман Леон Легран, ядерщик. - Прокладывай курс до самой Земли!
        У юного ядерщика кружилась от счастья голова: шутка ли - он в обозримом будущем увидит Землю - родину своих предков. О ней он знал только из сферофильмов, книг да рассказов бывалых валентиновцев. Как раз накануне последней пульсации он смотрел - в который раз! - свой любимый сферофильм о земных геологах, и в памяти юноши были живы яркие картинки их сурового, полного романтики быта.
        Люди успели уже вчерне ознакомиться с окрестным пространством, изучили показания приборов.
        - Жизнь в окрестностях «Валентины» не обнаружена, - меланхолично констатировал вислоусый начальник двигательного отсека - шеф Леона, и отхлебнул чаю. - Поэтому засиживаться нам здесь нет смысла.
        - Нужно обследовать небесные тела, - возразила Ангалора, старший биолог «Валентины».
        Ее многочисленные сотрудники, сидевшие справа и слева от девушки, одобрительно зашумели.
        - Тоже мне - небесные тела! - пренебрежительно произнес вислоусый, указывая на еле заметную рябь обзорного экрана. - Эти обломки слишком малы, чтобы жизнь могла за них зацепиться.
        Анга возразила:
        - Есть обломок и побольше.
        - Пусть так, - согласился кто-то - Но, по показаниям приборов, на нем нет и следов атмосферы, а значит, - и жизни.
        - Из правильных фактов ты делаешь неправильные выводы, - сказала Анга.
        - Голубушка, но ведь все приборы в один голос отмечают отсутствие биологической активности, - вступил в разговор капитан. Ему нравилась задиристость Ангалоры и ее фанатичная преданность своему нелегкому делу, которое, кстати, составляло главный смысл полета «Валентины». Но во всем Рябов хотел быть прежде всего объективным.
        - Виктор Петрович, - обернулась к капитану Ангалора. - Вы же знаете, что поисковая система корабли запрограммирована на белковые формы. А что, если где-то здесь затаилась жизнь на другой основе?
        - На другой основе… - проворчал капитан. - Сотни лет люди бороздят космическое пространство, однако…
        - Космос неистощим на выдумки! - запальчиво перебила капитана Ангалора.
        - Я - за то, чтобы исследовать астероиды, - поддержал ее штурман.
        Капитан пожевал губами.
        - Все небесные тела здесь примерно одинаковы, - сказал он. - Сделаем так. Можешь исследовать любой астероид. По выбору.
        Ангалора хлопнула в ладоши.
        - А с кем я высажусь? - спросила она.
        - Команду возьми сама. По выбору. - Планетка побольше явно безжизненна, - начала рассуждать вслух Ангалора. - А из астероидов наибольший интерес представляет, по-моему, самый маленький. Уж больно правильная у него форма. Решено, - тряхнула она головой, - летим на самый малый.
        В группу высадки она взяла Ивана Грозу - штурман был ее единомышленником, такой же, как Анга, фанатик «населенного космоса». Ни у кого не вызвала сомнений и третья кандидатура: Леон последовал бы за Ангой не то что на астероид - на край света. Поэтому, уловив его умоляющий взгляд, Анга и ядерщика включила в группу.
        - Троих достаточно, - решила она.
        Обсуждая текущие дела, люди начали расходиться по своим отсекам, а Ангалора со своей небольшой группой направилась к шлюпке, расположенной в носовой части «Валентины».
        6
        Затаившиеся на астероидах элы в смятении наблюдали, как от огромного сооружения, совсем недавно возникшего из ничего, отделилось маленькое остроносое тело и, опираясь на столб сияющего пламени, двинулось в сторону Священного астероида.
        - Довольно примитивный способ перемещения в пространстве, - отметили элы. - Пришельцы явно не умеют пользоваться перепадами электромагнитного поля.
        Но каковы намерения пришельцев? Этот вопрос больше всего беспокоил элов. Однако ответить на него не мог никто.
        Коллективный мозг, наскоро сооруженный, решил, что пока следует выжидать дальнейших событий, ничем не проявляя себя: уж слишком велики, устрашающе велики были сооружения пришельцев.
        7
        В шлюпке Леон предался меланхолическим размышлениям. Сплошная скукотища - эти безжизненные космические обломки. Сколько он насмотрелся их в своей жизни, повсюду сопровождая Ангу! Экспресс-анализы, педантичные пробы… Да, конечно, он лишние несколько часов пробудет рядом с Ангой, но что толку, если она не обращает ни малейшего внимания на его вздохи?..
        Ракетная шлюпка приблизилась к астероиду и, следуя инструкции, сделала несколько витков вокруг него.
        Штурман покачал головой, вглядываясь в пультовые приборы.
        - Что там, Ваня? - спросила Анга. Мыслями она была уже там, на поверхности неведомой планеты.
        - Какое-то обилие радиосигналов - указал Гроза на пляшущую кривую осциллографа.
        Анга наморщила лоб.
        - С такой малой амплитудой?
        - Да, интенсивность сигналов ничтожна, - согласился штурман. - А твое мнение, Леон?
        Ядерщик подошел к ним и несколько минут изучал извивающуюся кривую.
        - Особое состояние материи, - изрек он наконец. - Где-то бушует плазма и это - свободное излучение электронов, находящихся от нас далеко.
        - Может быть, эти сигналы испускает местное солнце? - спросил Иван.
        - Не исключено, - кивнул Леон.
        - А солнышко здесь красивое, ребята, - мечтательно произнесла Анга. - Я бы вдела его в оправу и носила в перстне вместо изумруда.
        Выбрав подходящую площадку, Гроза удачно причалил, профессионально посадив шлюпку на все четыре стабилизатора. Ноги их, выдвинувшись, присосались к почве астероида.
        - Вдруг это искусственное тело? Уж больно оно округлое, - прошептала Анга.
        - Фантазии, - тут же возразил Леон, открывая люк переходной камеры.
        - Что ни говори, а облет показал, что это тело не совсем обычное, - заметил штурман. - Похоже, его обточили на токарном станке. А чего стоит рощица из правильных каменных пиков, которую мы обнаружили на последнем витке?
        - Все пики один в один, - сказала Анга.
        - Обычное выветривание, - бросил Леон, проверяя герметичность скафандра.
        - Выветривание возможно только при наличии атмосферы, - сказала Ангалора. - А у такого маленького тела ее быть не может.
        - Довольно вам. Сейчас все выясним на месте, - проговорил штурман.
        С первого шага на новой планете неведомое чувство охватило Леона. Какие-то странные токи пронзили его, будоража каждый нерв, каждую клеточку тела. Это ощущение было ни на что не похоже. Словно чья-то чужая воля хотела подавить его, неведомые ритмы властно стучали в мозг. В голове сами собой сложились слова: «Мы вышли. Приглушены дюзы усталые. Бушует чужая горючая пыль. От счастья познания чуточку шалые, мы плачем от счастья, что все это быль».
        Леон писал стихи, но об этой тайне знала только Анга.
        Три фигуры в одинаковых оранжевых скафандрах осторожно гуськом двинулись в путь. Сбоку, чуть поодаль семенила кибертележка, груженная необходимой для экспресс-анализа аппаратурой.
        Неожиданностью было то, что планетка вращалась довольно быстро: когда они спускались по лесенке, Изумрудное светило висело в зените, теперь же, за несколько десятков минут, оно успело значительно опуститься к горизонту.
        - Изумрудный мир, - сказала Ангалора, оглядываясь.
        - А когда-то люди думали, что в невесомости ходить легко, - вздохнул штурман, неуклюже вышагивая.
        - Кстати, о невесомости, - сказал Леон. - Судя по размерам планетки, я на ней должен был бы весить не менее килограмма, а на самом деле… - Не договорив, он едва оттолкнулся от почвы и взлетел на добрый десяток метров, после чего медленно, словно осенний лист, спланировал обратно.
        Анга заметила:
        - Ты сбрасываешь со счетов скорость вращения астероида.
        - Вот именно - скорость вращения. - Под прозрачным шлемом в последних лучах заходящего солнца было видно, как нахмурился Иван. - Она в точности такова, что скрадывает тяжесть на поверхности.
        Леон пожал плечами:
        - Совпадение.
        - Не верю в такие совпадения, - отрезал штурман, что-то пытаясь разглядеть под ногами.
        Светило скрылось, и сразу же, без перехода, наступила ночь. Вверху сияли незнакомые узоры созвездий, и среди них - привычно величественный силуэт «Валентины».
        Чтобы ориентироваться в темноте, они включили освещение - из тележки ударил узкий мощный световой сноп, освещая сектор впереди.
        - Проклятая невесомость, - с досадой произнес штурман, когда, сделав резкое движение, оторвался от почвы и, описав томительную параболу, опустился далеко впереди.
        - Скажи спасибо, что астероид вращается недостаточно быстро, - рассмеялась Анга, - А то мы бы слетели с него, как песчинки.
        Штурман странно посмотрел на нее.
        - Кому сказать спасибо? - спросил он, ни к кому не обращаясь.
        - Ясно кому. Природе, - сказал Леон.
        - Космос - великий выдумщик, - добавила Анга самую популярную в экипаже поговорку.
        - Не верю я в такие случайности, - покачал головой Иван и, немного постояв, двинулся вперед.
        Освещенный сектор метался по поверхности астероида. Он то прыгал далеко вперед, то укорачивался в такт размеренному движению шагающей платформы.
        Люди все время брали пробы почвы и грузили их на тележку. Экспресс-анализ не показывал ничего интересного, но основательное исследование образцов, каждый знал, предстояло после, на борту «Валентины».
        Леону казалось, что он погружается в какой-то водоворот. В мозгу все четче стучали неведомые ритмичные сигналы. На какой-то миг ему почудилось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим, что все это - сон, нереальность.
        Погруженный в смутные, расплывчатые образы, выплывающие из подсознания, Леон запнулся на ровном месте и едва не упал.
        - Смотри под ноги, - поддержала Анга за локоть медленно заваливающегося Леона.
        Прикосновение девушки пронзило его, словно током.
        Выпрямившись, Леон бросил взгляд на остальных. Иван шагал споро и деловито, приноровившись к почти полной невесомости. Анга спокойно брала свои пробы.
        Странный предмет, попавший в световой сноп, привлек внимание Ангалоры. Нагнувшись, она подняла его. Предмет имел острые края и был полупрозрачным.
        - Словно обломок панциря очень маленького существа, - сказала она задумчиво, вертя в руках свою находку.
        - Кусок известковой породы, - сказал подошедший Леон.
        - Ничего интересного. Выбрось, - посоветовал штурман.
        Анга, поколебавшись, подошла к тележке и на ходу сунула свою находку в свободный контейнер.
        Идти Леону становилось все труднее, казалось, какая-то вязкая масса сковывает его движения. И вдруг в его мозгу неведомые, но настойчивые сигналы странным образом преобразовались в слова: «Расширяющейся Вселенной вдаль бегущие маяки…» Леон мог бы поклясться, что фраза принадлежит не ему, что она навязана кем-то извне. Он сделал, запинаясь, еще несколько шагов, и в мозгу возникла другая фраза: «Может, вынырну снова, прорезавши дали, на каком-то витке бесконечной спирали».
        Словно кто-то чужой диктовал ему эти слова… Диктовал? Леон тряхнул головой, как бы отгоняя видения. Ни в какую мистику и чертовщину он не верил. Но слова продолжали звучать в его мозгу, а смутные картины - время от времени вспыхивать.
        Близилась к концу ночь - короткая астероидная ночь. Прожекторный сноп поблек. Зеленоватые лучи местного светила высветили недальнюю изогнутую, словно тетива, линию горизонта, и зодиакальный свет начал меркнуть. Одна за другой гасли звезды в чужом небе.
        Маленькая группа шла по курсу, набросанному еще во время облета астероида. Главный интерес представлял, конечно, объект, который они окрестили между собой «каменная роща». Судя по пройденному расстоянию, до него было недалеко.
        Внезапно какой-то небольшой предмет впереди них без всякой видимой причины сорвался с места и, описав стремительную гиперболу, скрылся за горизонтом.
        - Словно птица, - ахнула Анга, зачарованно глядя вслед.
        Иван усмехнулся.
        - В безвоздушном пространстве птиц не бывает.
        - Так что же это? - Анга остановилась, переводя взгляд со штурмана на ядерщика.
        Повинуясь ее жесту, тележка просеменила к ним, но приборы безмолвствовали. Штурман пожал плечами.
        - Думаю, это шутки местных силовых полей, - нарушил паузу Леон.
        - Возможно, - согласился штурман. - Они здесь необычайно интенсивны, я сразу обратил внимание, еще на корабле. Нигде не встречал таких полей!
        - И во времени они скачут, - развивал свою мысль Леон.
        Анга наморщила лоб.
        - Ребята, а вы меня, случаем, не разыгрываете? Разве может силовое поле сорвать с места кусок породы и зашвырнуть его за горизонт?
        - Силовые поля могут все! - сказал Леон.
        - К тому же улетевший предмет почти ничего не весил, - добавил Иван.
        - Как странно, - вздохнула Анга, снова трогаясь в путь. - Вокруг нас бушуют силовые бури, проносятся электромагнитные вихри, а мы их не замечаем. Для нас, первых разумных существ, ступивших на астероид, здесь царит вечная тишина и покой.
        - Что делать? Эволюция не подарила нам способности реагировать на электромагнитные поля, - сказал штурман.
        - А можно представить существо, которое ощущало бы такие поля, как мы, люди, ощущаем свет или тепло? - обратился Леон к Анге.
        - В принципе - вполне, - ответила Анга.
        - Тут Вольтер проявил удивительную прозорливость, - вступил в разговор штурман. - Помните, он в одном из своих философских романов описывает гигантские существа с Сириуса, у которых десятки, если не сотни, органов чувств?
        - Интересно бы повстречать такие существа, - произнесла задумчиво Анга. - Они должны быть совсем не похожи на нас…
        Астероидный день стремительно разворачивался. Вскоре вдали показалось множество стройных пиков, возвышающихся над унылой равниной.
        Сердце Леона сжалось. Но это было не радостное, а скорее какое-то болезненное чувство. Ноги его подкашивались. Больше всего на свете он боялся, что товарищи заметят его слабость. Но Анга и Иван были поглощены открывшимся перед ними видом.
        Они подошли поближе.
        - Чудо природы, - сказал штурман.
        Анга, не сдержавшись, восхищенно ахнула. Перед ними возвышались каменные пики безукоризненно правильной геометрической формы, каждый был увенчан каким-то подобием шляпки. Пики располагались в шахматном порядке, на равном расстоянии друг от друга. Высота их была примерно одинакова. Лишь посреди каменной рощи, словно Гулливер среди лилипутов, высился пик, в несколько раз превосходящий ростом остальные.
        Штурман первым подошел к нему.
        - Не меньше пяти метров вышины, - восхищенно пробасил он, задрав голову.
        Люди разбрелись среди пиков.
        - Прекрасный сюжет для фантастической поэмы, - пробормотал Леон, в висках которого не переставая стучали молоточки. - Черные пики, известковые шляпки на них, взволнованные первопроходцы в оранжевых скафандрах - и все это погружено в океан изумрудного огня.
        Гроза достал из-за пояса узенькую трубку деструктора, но нажать кнопку не успел - Анга с силой ударила по стволу.
        - С ума сошел! - гневно проговорила она.
        - Захотелось выпилить кубик вещества, - виновато кивнул на самый высокий конус штурман, - чтобы на корабле исследовать это не спеша.
        - Мы и на месте сделаем это не хуже! - Анга жестом подозвала платформу и привычно сформулировала ей задание.
        Штурман покачал головой, но деструктор сунул на место.
        - А ты что скажешь, Леон? - спросила Анга.
        Ядерщик молчал, только ошалело смотрел прямо перед собой остановившимся взглядом. В мозгу его колоколом звучали какие-то ритмичные сигналы, и неодолимая сила влекла к высокому конусу. Леон подошел к нему вплотную и обхватил руками, то ли стремясь обнять его, то ли просто чтобы не упасть.
        - Не могу отделаться от одной мысли, - еле слышно прошептал он, тяжело ворочая непослушными губами. - Мне все время чудится, что перед нами памятники. Какой-то огромный мемориал.
        - Тебе худо? - спросил Иван, положив Леону руку на плечо. - Едва ли в твоих словах есть смысл, - произнес он, так и не дождавшись ответа.
        - Во всяком случае, эти пики напоминают творение разума, - неожиданно поддержала Анга Леона. - Уж слишком они безукоризненной формы.
        - Кристаллы тоже безукоризненной формы, - возразил Иван. - Но ты же не скажешь, что они - порождение разума.
        Тележка сообщила, что экспресс-анализ структур окрестных пород, в том числе и правильных пиков, окончен.
        - Можем возвращаться на шлюпку, - решила Анга, глянув на хронометр.
        Первой повернула и засеменила к шлюпке шагающая платформа. За ней двинулись Анга и Иван.
        Леон не сделал и шагу. Он так и стоял у высокого конуса, полуобняв его руками, и смотрел вверх, на известковую шляпку, словно к чему-то прислушивался. Сквозь пластик маски было видно, как побледнело его лицо.
        Иван и Анга остановились.
        Анга сказала:
        - Не рассчитал свои силы. Слишком много новых впечатлений. Может, на манипулятор сядешь?
        Леон покачал головой.
        Иван подошел к ядерщику и заботливо взял его под руку.
        - Пойдем, я помогу, - сказал он. Леон не сопротивлялся.
        8
        Элы с соседних астероидов, спрятавшись в естественных складках местности, напряженно следили за действиями пришельцев. Они наблюдали, как из сооружения, причалившего к Священному астероиду, вышли три огромные фигуры оранжевого цвета. Передвигались они, несмотря на невесомость, неуклюже и примитивно, поочередно переставляя толстые задние конечности. Рядом с ними столь же неуклюже перемещалась платформа, явно искусственного происхождения.
        Почему пришельцы выбрали для высадки Священный астероид? Быть может, им удалось разузнать, что здесь расположен жизненно важный центр всего сообщества элов?..
        Напряжение событий нарастало: пришельцы продолжали продвигаться к центру.
        Они были разного возраста. Самый юный, отзывавшийся на кличку Леон, вел себя отлично от двух других. Второй, самый низкий, был и самым пожилым по возрасту. Третьей была, по всей вероятности, самка.
        Коллективному разуму предстояло решить: в какой мере разумны пришельцы, на какой ступени развития они находятся. В зависимости от этого и надлежало действовать.
        - Низшая ступень! - говорили одни. - И нечего с ними церемониться. Посмотрите, как примитивно они перемещаются. Элы легко с ними справятся.
        - А корабль, на котором они прилетели? - возражали другие. - Разве он примитивен?
        - Размеры еще не говорят о совершенстве. Мы не знаем, как он перемещается. Может, на том же допотопном реактивном принципе.
        - Уж не говоря о том, что корабль они могли захватить, - добавил кто-то из элов.
        - Нужно попробовать наладить с ними контакт, - прозвучал чей-то одиночный сигнал.
        На него тотчас накинулись.
        - Контакт ни к чему, если пришельцы стоят на низшей ступени развития. Пользы нам от такого контакта не будет, а вот вред может получиться, и огромный.
        - Чего ждать? Испепелим их на расстоянии, - предлагали наиболее нетерпеливые.
        - Подождем немного: быть может, пришельцы ограничатся прогулкой по Священному астероиду и улетят восвояси.
        - Откроем огонь!
        - Великий Гангарон учил: любое проявление жизни нужно уважать.
        Ссылка на Изобретателя оказалась решающей. Эллы притихли и стали выжидать дальнейших событий.
        Когда трое пришельцев приблизились к Обелискам памяти, элы заволновались.
        Эл-охранник, дежуривший по ритуалу в тот момент при обелисках, при приближении незнакомцев не выдержал и взмыл с астероида, чем обрек себя на скорую и позорную смерть.
        Едва пришельцы разбрелись среди обелисков, элы привели себя в состояние высшей боевой готовности. По команде коллективного разума они готовы были обрушить на головы пришельцев панцири, наполненные горючей и взрывчатой смесью с Тусклой планеты.
        К этому моменту пришельцы подошли к святая святых - главному обелиску, на котором покоился панцирь Гангарона. Он непрерывно излучал в пространство биоритмы, по которым в течение несчетного времени жило племя элов. Это помогало им в случае необходимости легко перестраиваться на одну волну, соединяться в коллективный мозг, решать сложные задачи.
        Пришельцы могли повредить главный обелиск. Нужно ли говорить, к каким тяжелым для элов последствиям это могло привести? Повредить панцирь Гангарона - все равно что разрушить морской маяк, по которому сверяют курс корабли.
        Когда старший из пришельцев навел оружие на обелиск Гангарона, каждый из элов напрягся, отведя в сторону щупальце с метательным снарядом. Траектория вдоль силовых линий была выверена до миллиметра. Но тут самка воспрепятствовала намерениям пожилого пришельца, отведя в сторону его оружие. Тем самым она развеяла смертельную опасность, уже витавшую над пришельцами.
        Пришельцы в оранжевых панцирях повернули к своему сооружению, на котором прилетели, так и не причинив вреда обелискам.
        Самый молодой из пришельцев уходить не хотел, и его увели силой.
        На обратном пути, как и по дороге к священным обелискам, пришельцы то и дело нагибались, брали кусочки вещества и бережно грузили их на шагающую платформу.
        - Они питаются почвой, веществом, - высказал кто-то из элов догадку.
        - Вполне возможно, - поддержал его другой. - Ведь они не умеют поглощать лучистую энергию, рассеянную в пространстве.
        - Тогда понятно, почему пришельцы такие огромные, - подытожил общее мнение Нагар. - Расщепить вещество, чтобы высвободить атомную энергию, не так-то просто.
        Элы наблюдали, как, пошатываясь, с трудом перемещается самый юный из пришельцев, Леон.
        Наконец три фигуры забрались по лесенке в сооружение, на котором прилетели. Из дюз его рванулось неукротимое пламя, и шлюпка, отчалив от астероида, двинулась на стыковку с материнским кораблем.
        Только после старта шлюпки со Священного астероида элы позволили себе расслабиться.
        9
        Капитан внимательно выслушал доклад Ангалоры и действия ее одобрил.
        - На новых небесных телах ничего не следует разрушать без крайней надобности. Довольно этим грешили в старину, на заре космонавтики… Что же касается правильных конусов… это, конечно, интересно. Но анализы сделаны, пробы взяты, и у нас будет время и в полете, и по возвращении на Землю поразмыслить над материалом, который вы собрали.
        Анга достала с тележки, прошедшей, как и люди, дезинфекционную камеру, прозрачный контейнер и вынула из него известковый обломок.
        - Что это? - спросил капитан.
        - Обычный кусок местной породы, - вступил в разговор штурман.
        - А я уверена, Виктор Петрович, что это кусок панциря животного или насекомого, - упрямо произнесла Анга.
        - Ваш спор сейчас разрешить трудно, - сказал Рябов. - Давайте отложим его до Земли. На стороне Ивана - факты, на стороне Анги - интуиция. Оставим последнее слово за Высшим советом Солнечной системы.
        - Что ж, ВССС - авторитетный арбитр, - согласился штурман, и Анга кивком признала справедливость его слов.
        - Где Леон? - спросил капитан.
        - Устал. Впечатлений много, - сказала Анга.
        - Пусть отдыхает. С фотонными парусами все в порядке, - улыбнулся капитан.
        После разговора с Рябовым штурман отправился к себе заниматься прокладкой курса «Валентины» на Землю. Дело непростое, имеющее такое множество капризных, скачущих во времени параметров, что поручать его компьютеру рискованно. В трехмерном пространстве космоса все непрерывно меняется, движется: поля, потоки заряженных частиц, большие и малые небесные тела. Чтобы учесть все факторы, нужен, помимо данных, доставляемых приборами, и огромный опыт, и умение разбираться в необычных, острых ситуациях, и способность главное отделять от второстепенного.
        Трехмерный жидкостный кристалл и представлял собой штурманскую карту, на которой Ивану Грозе предстояло нанести курс «Валентины». Стоя перед ним, штурман наносил точку за точкой, и постепенно они выстраивались внутри кристалла в пунктирный путь. Это и была траектория, по которой в скором времени двинется корабль, подняв фотонные паруса-отражатели.
        Анга выбрала самую быструю ленту, ведущую в биоотсек. По видеофону она узнала, что ее с образцами, взятыми на астероиде, в нетерпении ожидают сотрудники.
        «Надо бы зайти проведать Леона», - кольнула беспокойная мысль. Хотя юноша и старался держаться молодцом, она сердцем чувствовала его необычное состояние. «Зайду попозже», - решила Анга, едва поспевая за тележкой, которая, скача рядом с бегущей лентой, развила невиданную прыть.
        Анга давно уже привыкла к своему белоснежному царству, напоминавшему тропический лес. Трубопроводы и гибкие волноводы, похожие на лианы, обвивали мощные стволы генераторов. У покатых стен отсека теснились установки, по своей сложности соперничающие с живым организмом. Цель у каждой установки, при всем их различии, была одна - не упустить самую мельчайшую частичку живого, обнаруженного в пучинах космоса, раздуть искорку жизни, какой бы слабой она ни была.
        Редкостный талант биолога позволил Анге возглавить биоотсек «Валентины».
        И что с того, думала Анга, держась за поручень и мчась по бесконечным переходам корабля, что за все время поиска не удалось обнаружить жизнь в космосе? А вдруг именно сейчас, в этот раз… Она сильнее сжала в свободной руке известковый обломок, подобранный на астероиде. Как победить ей общую косность? Как убедить остальных, что жизнь мыслима не только на биологической основе? Ведь и приборы поиска соответственно запрограммированы. А вдруг при этом упускается нечто существенное? А вдруг сквозь ячейки невода проскальзывает рыба, которую они тщетно стараются поймать?..
        Не дождавшись торможения ленты, Анга ловко соскочила с нее и скользнула в овальный люк, который, пропустив тележку, захлопнулся с еле слышным вздохом: герметичность каждого отсека «Валентины» была одним из основных принципов, которыми руководствовались инженеры, собиравшие пульсолет на венерианских стапелях.
        Проходя в люк, Анге пришлось нагнуться: она усвоила эту привычку после нескольких набитых шишек.
        Венерианские инженеры не сумели предусмотреть одного обстоятельства. Откуда им было знать, что люди, родившиеся и выросшие на борту «Валентины», в условиях почти постоянной пониженной тяжести, будут намного выше остальных землян?
        Вот и получилось, что, например, Анга и Леон были на голову выше капитана, хотя он по земным меркам был мужчина высокого роста.
        Сотрудники быстро разобрали образцы и разошлись по установкам. Предстояло основательно изучить все, что привезла экспедиция с астероида. Все понимали, что экспресс-анализ - это еще полдела.
        Когда тележка опустела, Анга с известковым обломком в руке подошла к компьютеру, славящемуся своей памятью: он помнил все формы жизни, известные человечеству: Анга хотела задать вопрос компьютеру, но, поколебавшись, отказалась от этой мысли. Компьютер почти наверняка дал бы отрицательный ответ, и это стало бы еще одним аргументом против ее гипотезы. Она молча стояла перед ячеистой панелью, убегающей под потолок, и вертела в руках свою находку.
        Обломок что-то напоминал. Но что?
        …У них в биоотсеке много лет назад обитала черепаха Маруся, общая любимица. Анга была тогда совсем девчонкой, но хорошо запомнила ее - она помнила всех животных, которых видела даже мельком.
        Долгожительница Маруся переселилась на «Валентину» еще с Земли. Жить, однако, ей долго не пришлось - черепаха погибла во время внезапного маневра корабля, когда во время боковых перегрузок на нее обрушился массивный куб синтезатора, раздробив панцирь. Как плакала тогда Анга! И долго перебирала обломки панциря.
        Так вот, не походили ли чем-то те обломки на ее нынешнюю находку? Но, увы, в ее находке нет ни малейших следов органики.
        Анга привыкла доверять своей интуиции. Но как убедить в своей правоте остальных?
        10
        Род Гангарона не зачах. Потомки его стали ведущей ветвью племени элов. Выдумщики, изобретатели, естествоиспытатели, они немало дали собратьям.
        Не составлял исключения и самый юный потомок Гангарона - Гангар, названный так, по обычаю, в честь легендарного предка.
        Гангар сразу обратил внимание на странное поведение самого молодого из пришельцев, оранжевого самца Леона. Внимательно следя за его движениями на астероиде, Гангар пришел к неожиданному выводу, что Леон - единственный из пришельцев - подпал под влияние биоритмов Гангарона, излучаемых с высокого конуса. Не зря же по этим биоритмам живет теперь весь род элов!
        Дальнейших ход рассуждений Гангара был прост. Коль скоро примитивный пришелец подчиняется биоритмам Гангарона, значит, мозг этого неуклюжего существа можно подчинить своему влиянию и прочитать, как открытую книгу. В частности, выяснить, кто они, пришельцы, на что способны, каковы их намерения. А главное - с какой планеты и как туда добраться.
        И Гангар приступил к сооружению установки направленного излучения, с помощью которой можно было бы воздействовать на мозг чужеземца и читать его мысли.
        11
        После возвращения на корабль Леон не находил себе места. Пообщался с сотрудниками, но работать не мог: внимание рассеивалось, простейшие вопросы заставали его врасплох.
        Тогда он, гонимый неясными мыслями, отправился бродить по кораблю.
        Побывал у астрофизиков, где долго наблюдал в телескоп за Изумрудной, звездой. Но вид людей был ему тягостен, и он предпочел одиночество на бегущих лентах и в бесконечных, ровно мерцающих стволов-коридоров.
        В кают-компании было пусто, и Леон зашел туда. Ритм в висках не утихал, дробно стучащие молоточки наполняли голову невыносимой болью.
        Леон опустился в противоперегрузочное кресло и в который раз вгляделся в картину над обзорным экраном. Пророк сегодня показался ему в чем-то неуловимо иным. Хотя все та же толпа слепцов окружала его, и сам пророк оставался незрячим. Вдруг Леону почудилось, что он смотрит на картину чужими глазами. Чужими? Но чьими же?.. В голове роились смутные образы, чужой голос диктовал гениальные строки. И вдруг они сложились воедино: «Согбенный, нищий и седой пророк с волнистой бородой! Ты много на себя берешь, тасуя истину и ложь. Тебе покорствует толпа, которая, увы, слепа. Но ты, однако, тоже слеп! Цедишь вино, ломаешь хлеб, а в промежутках наобум нам демонстрируешь свой ум. Толпу ты бросить рад бы, но - пророку это не дано. Толпа сама тебя влечет, как щепку ярость внешних вод».
        Добормотав последнюю фразу, Леон, обессиленный, откинул голову на спинку сиденья. Затем оглянулся, словно сзади мог стоять некто, нашептавший ему эти слова. Но обширный зал был пуст. Стенные панели дышали теплом и вечерним покоем. Отключенный обзорный экран напоминал огромное слепое око циклопа.
        Казалось, кто-то переключает мысли Леона, его воспоминания, словно кинокадры. Только что он внимательно смотрел на картину знаменитого земного художника прошлого, пытаясь постичь ее тайный смысл. И вдруг образы ее отдалились, померкли, хотя Леон не отрываясь глядел на старинное полотно. Фигуры померкли, размылись, растаяли.
        «Кто ты? Откуда прилетел твой корабль?» - раздался в мозгу тихий, вкрадчивый голос.
        Леон припомнил, как только что, по пути в кают-компанию, заглянул в штурманский отсек. Иван с несколькими помощниками занимался трехмерной картой. На глазах росла пунктирная линия, соединяющая Изумрудное светило с далеким ласковым Солнцем, согревшим колыбель землян. Светящиеся точки, вспыхивающие в глубине кристалла, - хрупкая лесенка, ведущая к никогда им не виданной Земле. Леон подошел к земному глобусу, стоящему на штурманском пульте, и машинально толкнул его. Глобус завертелся.
        - Теперь ты сам убедился, что Земля вращается, - пошутил Иван, не отрываясь от работы.
        А в голове настойчиво продолжал стучать вопрос: «Кто ты? Что такое Земля»?
        В голове возникла немыслимая мешанина из книг, фильмов о Земле, из рассказов тех, кому посчастливилось родиться на Голубой планете. Последним припомнился сферофильм о земных геологах, самый его любимый.
        Леон застонал и изнеможенно прикрыл веки.
        12
        Усилия Гангара увенчались успехом: ему удалось собрать необходимый прибор - направленный излучатель, соединенный с экраном воспроизведения мыслей.
        Гангар еще раз критическим оком оглядел плоды своих трудов и включил излучатель.
        Несколько элов толпились у входа в пещеру, наблюдая, как хозяин священнодействует, и не решаясь войти. Избалованный славой Гангар не обращал на них внимания.
        Излучатель ожил, тихонько завибрировав. Гангар придал ему нужную ориентацию, и биоволны Гангарона, многократно усиленные, понеслись в сторону огромного и грубого сооружения пришельцев. Пронизывая его, они никак не смогут миновать одного из инопланетян.
        Око экрана оставалось девственно чистым. Гангар подкрутил настройку, повысил мощность излучения до предела. По выпуклой поверхности побежали полосы. Это означало, что отраженный импульс вернулся, достигнув цели.
        - Кто ты? Кто ты? Что такое Земля? - несколько раз настойчиво повторил Гангар в передающее устройство, и мыслеграмма со скоростью света помчалась в сторону «Валентины».
        Прошло несколько томительно долгих минут, пока элы, столпившиеся у входа в пещеру, испустили радостный сигнал: бегущие полосы на экране сменились осмысленной картиной. Разобраться в ней, впрочем, было непросто.
        В центре экрана возникло двуногое существо, схожее с теми, которые высаживались на Священном астероиде. Только было оно не оранжевым, а серым, и кожа с него свисала лохмотьями. С нижней части лица струилась тонкая поросль белого цвета.
        - Похоже на мох, который вырастал когда-то на камнях Тусклой планеты, - пискнул кто-то из старых элов.
        Гангар продолжал вглядываться в картину.
        Седобородый старик указывал вперед, выбросив руку, однако его глазницы были пусты. Быть может, он способен ориентироваться по отраженным электромагнитным сигналам, как это делают элы? Но почему же тогда на его лице выражение растерянности?
        Старика окружает толпа таких же, как он, незрячих двуногих…
        Гангар раздраженно крутанул верньер, и картина со стариком пропала.
        - Расскажи о Земле. Расскажи о Земле… - несколько раз повторил он, пригнувшись к передатчику.
        …Из глубины экрана выплыло округлое небесное тело, окутанное дымкой. Сначала малое, величиной с горошину, оно стремительно приближалось и вскоре заполонило весь экран. Колышущаяся оболочка была удивительного голубого цвета.
        Сквозь оболочку проглядывали контуры материков и океанов, угадывались линии полноводных, как море, рек, вершины гор, пронзающих облака.
        - Голубая планета… Большая планета… Богатая планета… - хищно прошептал Гангар, не отрываясь от экрана.
        - Каков диаметр этой планеты? - задал кто-то из элов вопрос, который волновал всех.
        Но ответить на него не мог никто.
        Планета исчезла. Вместо нее возникла модель - шар, насаженный на ось. Рядом с шаром появился Леон, однако - странное дело! - уже не оранжевый.
        «Пришельцы умеют менять свой цвет», - на всякий случай отметил Гангар.
        Затем в поле зрения появился еще один из пришельцев, известных элам, - самый приземистый. Все они находились в замкнутом отсеке, ограниченном вогнутыми поверхностями. Отсек был заполнен приборами непонятного назначения, и Гангар впервые подумал, что пришельцы не так примитивны, как кажутся на первый взгляд, - если, конечно, они не захватили чужой корабль.
        Два пришельца о чем-то заговорили - начали поочередно воспроизводить звуковые колебания. Значит, отсек был заполнен воздухом - средой, которая проводит звук. Интересно, какой информацией они обмениваются? Гангар ударом щупальца включил дешифратор, чтобы разобраться для начала хотя бы в отдельных терминах.
        Между тем Леон приблизился к модели Голубой планеты и крутанул ее пальцем.
        Шар завертелся.
        - Клянусь Гангароном, они умеют раскручивать планеты! - благоговейно прошептал кто-то из элов.
        - Вращать модель еще не значит вращать планету, - бросил Гангар.
        Дешифратор Гангара продолжал трудиться, пытаясь преобразовать звуковые колебания в радиосигналы, понятные элам.
        Гангар сказал:
        - Мы должны узнать координаты Земли. Она может пригодиться элам для жилья.
        - А местные жители? - осмелился спросить кто-то из элов.
        - Эти примитивные существа едва ли доставят нам много хлопот, - ответил Гангар.
        - Примитивные? - не унимался его собеседник. - А как же их корабль, который возник в пространстве из ничего, из небытия? Быть может, они научились по-своему пронзать космические просторы?.. В таком случае они обладают могуществом…
        - Из небытия? Глупости, - проворчал Гангар, который больше всего на свете не любил признавать собственных ошибок. - Просто наши наблюдатели проворонили момент появления этой громоздкой колымаги. Посмотрим, как они тронутся в путь. Растворятся в пространстве, или примитивно двинутся, подобно черепахам, которые когда-то водились на Тусклой планете.
        …К этому времен мешанина воспоминаний и мыслей Леона, проецируемая на экран Гангара, приняла новое направление.
        Иван стоял перед огромным жидкостным кристаллом с поблескивающими гранями и что-то объяснял Леону. Дешифратор все еще не мог разобраться в словах, которыми они обменивались. Но Гангара привлекло другое - пунктирная фосфоресцирующая линия, замысловатой кривой пронизывающая кристалл. Каждая точка кривой сверкала, словно малая звездочка. Кривая начиналась от Изумрудного светила.
        Гангар замер в напряженном внимании. Он узнал узоры созвездий. Окрестных созвездий, которые давно изучал. Вмонтированные в глубину кристалла, они блестели первозданной красотой.
        Фотооко Гангара хищно блеснуло, когда он включил запоминающее устройство. Теперь кристалл с пунктирной линией был воспроизведен на пленке во всех деталях.
        - Пусть теперь летят когда хотят и как хотят, - с торжеством произнес Гангар. - Их планета от нас никуда не денется.
        - Это сказали тебе звезды?
        - Да. Они служат координатной сеткой. Теперь мы знаем, где расположена Земля.
        Корабль пришельцев двинулся в путь. Сделал он это самым обычным, более того - допотопным способом. Ни о каком мгновенном исчезновении в пространстве, ни о каком молниеносном пронзании его не было и речи. Неуклюжий корабль пришельцев долго разогревал дюзы - затем выбросил реку пламени (которая, к счастью, прошла мимо астероидной группы) и, в полном соответствии с реактивным принципом движения, ускоренно направился по своему пути - в направлении, противоположном потоку бушующего огня.
        - Как видите, я был прав! - с торжеством просигналил Гангар во всеуслышание. - Никакими новыми способами перемещения в пространстве, неизвестными нам, пришельцы не владеют. Их корабль, каждый может убедиться воочию, перемещается так, как некогда передвигались каракатицы в водоемах Тусклой планеты. Только огня да грохота побольше, но это дела не меняет.
        - Твой вывод? - спросили у Гангара.
        - Он прост, - ответил Гангар. - Пришельцы примитивны, они даже не сумели обнаружить нас. Эти белковые существа слабы и неуклюжи, как их корабль. Мы легко справимся с ними на их планете, если это только понадобится.
        Когда «Валентина» скрылась из зоны прямой видимости, элы соединились в коллективный мозг, который принял решение - готовить экспедицию на Землю, богатую планету слабых и неуклюжих пришельцев.
        13
        Полет в плоском пространстве проходил спокойно.
        «Валентина» шла в нефорсированном режиме, ускорение составляло менее трети предельного, а это значит, что сразу после включения фотонных двигателей невесомость на корабле сменилась тяжестью, равной земной.
        - Пора привыкать к земным условиям, - сказал капитан в кают-компании во время традиционного чаепития.
        Жизнь на корабле шла теперь по новому циклу, наиболее приближенному к земному.
        Свободное время экипаж посвящал разборке и систематизации сведений, накопленных в космосе, в свободном поиске. Впрочем, огромные запасы проб и образцов, взятые из разных точек внегалактических пространств, еще ждали своего часа.
        Особое внимание Анга с сотрудниками уделяла пробам, взятым на безжизненном астероиде, пронизанном смертельной радиацией.
        - Пустое занятие, - заметил ей как-то на это Леон. Они сидели вдвоем, просматривая спектр излучения Изумрудной звезды.
        Леон взял Ангу за руку, девушка отняла ее. - Твое сердце холодно, как ледышка, - сказал Леон. - Анга пожала плечами:
        - Сердце не в моей власти. И не будем больше возвращаться к этому, ладно?
        - Я люблю тебя, Анга.
        - А я тебя нет. Что же нам делать?
        - Растопи ледышку.
        - Не могу, - покачала головой Анга. - Сделай это ты, если сумеешь.
        - Мне без твоей помощи ничего не сделать.
        - Вот рентгенограмма обелисков малого астероида, - сказала Анга, круто меняя тему тягостного для нее разговора, и протянула Леону тонкую пачку атомарных снимков.
        Леон, поначалу нехотя, а потом увлекшись, принялся рассматривать их.
        - Что и требовалось доказать! - заметил он, возвращая снимки. - Полная неорганика. И обелиски, и шляпки на них.
        - Раньше ты считал, что их могла воздвигнуть чужая цивилизация.
        - А теперь отказался от этой мысли, - резко сказал Леон.
        Анга погладила полупрозрачный обломок известняка, подобранный на астероиде. Она с ним не расставалась.
        - Советую и тебе отказаться, - произнес Леон. - Я убедился, что самое горькое на свете - строить несбыточные надежды.
        - Иногда и самые несбыточные надежды сбываются.
        Леон прошелся по комнате.
        - Зря упорствуешь, Анга, - сказал он. - Мы исследовали твою находку вдоль и поперек. Это обычный известняк, мертвая, косная порода с заурядными вкраплениями элементов, обычно встречающихся в метеоритах и на малых небесных телах.
        Анга молча сунула обломок в сумочку, где хранились самые дорогие для нее предметы.
        - Дело твое, - махнул рукой Леон. - Отдадим земным ученым, пусть разбираются.
        Они решили попить кофе, и манипулятор поставил перед ними две дымящиеся чашечки.
        - Как твое здоровье? - спросила Анга и сделала обжигающий глоток.
        - Теперь неплохо, - лаконично ответил Леон.
        С каждым днем полета самочувствие Леграна улучшалось. Реже тревожили головные боли, сопровождающие странные видения. Словно чужая воля, довлевшая над ним, шаг за шагом сдавала свои позиции.
        Сказать ли? Леон временами даже жалел об этом. Чувство вдохновения, посетившее его в тот памятный час в пустынной кают-компании перед картиной пророка, больше не повторялось. Все, что он тайком сочинял, выходило бледным, нарочитым, и Леон без сожаления предавал свои опыты огню.
        «Пророка» он прочитал Анге в тот же вечер, когда в мозгу его вспыхнули огненные строки, и девушка поразилась силе слов.
        - Неужели нельзя полюбить за талант? - полушутя, полусерьезно сказал ей тогда Леон.
        - Разве любят за что-то?
        - Разумеется.
        - Нет, - покачала головой Анга. - Любят просто так.
        - Наверно, никто на борту «Валентины» тебя не достоин, - произнес Леон. - Быть может, только на Земле ты встретишь свое счастье.
        Девушка молча пожала плечами. Мысли ее были заняты другим.
        Однажды, после полутора недель полета в плоском пространстве, в биоотсек ворвался взволнованный Леон. Наскоро поздоровавшись с биологами и биофизиками, он спросил, где Анга.
        - В оранжерее, - сказали ему.
        И Леон помчался в оранжерейный отсек, провожаемый добрыми улыбками: порывистый, мягкосердечный Леон пользовался у валентиновцев симпатиями.
        Анга возилась с какой-то редкой орхидеей, наводя на нее ультрафиолетовое излучение.
        Отбросив волосы со лба и не ожидая приглашения, Леон опустился на колени рядом с девушкой.
        - Что случилось? - спросила она.
        - Опять! - воскликнул Леон.
        - Заболел?
        - Трудно объяснить… Помнишь, я тебе рассказывал, как сидел один в кают-компании после возвращения с астероида, посмотрел на картину….
        - Твоего «Пророка» я помню наизусть, Леон, - перебила его Анга.
        - В том-то и дело, что не моего!
        - Не твоего?!
        - Понимаешь, мне все время чудилось, что кто-то диктует слова и фразы.
        - Ясно. Муза.
        - Не смейся. Мне все время казалось, что кто-то чужой стоит за спиной и управляет моими мыслями, роется в них.
        Анга взяла его за руку.
        - Пойдем в медотсек. Я сделала тогда глупость, что пошла у тебя на поводу.
        - Наши медики тут ни при чем, - покачал головой Леон. - А пять минут назад со мной случилось нечто еще более удивительное. Я почувствовал себя одним из них.
        - Из кого - из них?
        - Если бы я знал.
        - Давай по порядку, - попросила Анга.
        - Я был у себя, в ядерном. Проверил приборы, а потом прикорнул прямо в кресле.
        - Был там еще кто-нибудь, кроме тебя?
        - Никого. Как и тогда, в первый раз. Дремлю и вдруг чувствую, кто-то опять копошится у меня в голове. Словно ищет что-то, спрашивает, а я не знаю, что отвечать. И тут мне начинает казаться, что я могу ощущать электромагнитные поля.
        - Сон, - сказала Анга. - Тебе приснился наш разговор на астероиде.
        - Нет, не сон, - снова покачал головой Леон. - Ты же знаешь, силовые поля в нашем отсеке рельефны, как больше нигде на «Валентине». Специфика работы, И вот я увидел, а лучше сказать - ощутил эти поля в натуре. Все эти изогнутые плоскости, перекрученные спирали силовых линий, векторную пляску напряженностей.
        - Галлюцинации.
        - Нет! - крикнул Леон. - Потом, когда наваждение прошло и я снова стал человеком, я тщательно замерил силовые поля отсека во многих точках и, когда соединил их линиями и плоскостями, получил в точности ту же картину, которую видел наяву.
        - Да-а-а, - протянула Анга.
        - Но это не все. Ощутив рельеф силовых полей, я вдруг почувствовал, что уменьшаюсь в размерах, и… полетел. Да, я летал по отсеку, клянусь тебе. Ты веришь?..
        - Дальше.
        - Я летал как пушинка. Но не по воле воздушных течений: мне удавалось управлять своим движением с помощью перепадов силового поля. И я осознал, что я не одинок, что у меня тысячи, миллионы сородичей. Я чувствовал себя подвижным и необычайно сильным, хотя меня угнетала тяжесть и я мечтал, чтобы она исчезла, уступив место невесомости. На все, что было таким привычным, я смотрел как бы чужими глазами. И когда увидел «Валентину» на обзорном экране, она показалась мне чудовищно огромной и неуклюжей.
        - Ясно, огромной, - кивнула Анга. - Ведь ты уменьшился в размерах. Только не волнуйся, все объяснится. Это все?
        - Нет, не все! Чужой голос расспрашивал меня о Земле. А что я мог сказать о планете, на которой ни разу не был? И тут мне показалось, что в отсек вошел пророк с картины, и я его воспринял как представителя чужой цивилизации. Понимаешь, меня все удивляло в нем, начиная от одежды и кончая бородой, которая почему-то представилась мне мхом, растущим на камнях неведомой планеты… Нет, ты меня не поймешь, не поверишь! - в отчаянии перебил себя Леон и спрятал лицо в ладони.
        - Постараюсь понять, - произнесла Анга. - Только рассказывай, пожалуйста, все, не упуская никакой мелочи.
        - Спрашивай.
        - Вот ты говоришь, что почувствовал себя другим существом. А как ты… то есть как оно выглядело, это существо?
        Леон мучительно потер лоб.
        - Меня самого это интересовало, но я не мог сам на себя посмотреть. И вообще-то не понимаю, что служило мне органом зрения, но видел я неплохо, хотя совсем по-другому.
        - Не можешь себя - опиши других, себе подобных.
        - Они мелькали передо мной быстро, и каждый - в сгустке силового поля, в сплетении разноцветных линий напряженности. Да и слишком я был взволнован, чтобы разглядеть детали. Помню только какие-то мохнатые щупальца, которые то втягивались, то вытягивались… Переливающееся световое пятно на поверхности… на поверхности панциря.
        - Панцирь? - воскликнула Анга и потянулась к сумочке, с которой не расставалась.
        - Зря стараешься, - странно улыбнулся Леон. - Я отлично помню твою находку. Нет, панцирь на каждом существе не был полупрозрачным. Он был, наоборот, массивным, плотным.
        - Плотным… - разочарованно повторила Анга. - Ну, а что ты делал с этими существами?
        - Я находился среди них только несколько коротких мгновений, а потом все исчезло. И чужая воля снова стала выискивать у меня в памяти все, что я знаю о Земле, и я припомнил сферофильм о геологах…
        Не договорив фразы, Леон побледнел, как тогда, на астероиде, и начал заваливаться набок. Он потерял сознание.
        Растерянная Анга включила экстренную биосвязь и вызвала манипулятор, который увез Леона в медотсек.
        14
        Подготовка к дальнему космическому полету, это знал каждый эл, даже только что вылупившийся из кокона, дело сложное и долгое.
        Общие указания по подготовке делал коллективный мозг, к которому время от времени подключались элы. Он снова и снова придирчиво рассматривал картины, родившиеся в мозгу пришельца, которые удалось уловить Ган-гару.
        - Я сегодня провел последний сеанс биосвязи с пришельцем, - сказал однажды коллективному мозгу Гангар.
        - Корабль пришельцев сумел набрать приличную скорость, хотя он и не пользуется перепадами силовых полей…Они слишком удалились. Для связи я послал самый мощный импульс, который только возможен.
        - А он не убьет пришельца? - поинтересовался общий мозг.
        - Теперь это не имеет значения, - просигналил Гангар. - Пришелец нам больше не понадобится.
        …На экране появилась картина планеты с птичьего полета. Зеленая кипень безбрежного лесного массива то приближалась, показываемая крупным планом, то снова отдалялась так, что сверху еле можно было разобрать вздутые голубые вены рек, пересекающих тайгу.
        - Вероятно, снято с борта летательного аппарата, - прокомментировал Гангар для остальных. - Но аппарат плохой, никуда не годится. Видите, как он кувыркается. Словно эл, который впервые окунулся в силовое поле. Удивительная планета, - продолжал Гангар. - Какая мощная атмосфера - это видно по облакам, какая богатая и разнообразная растительность! Она во много раз краше той, которая была когда-то на Тусклой планете.
        Гангар включает увеличение.
        Перед коллективным мозгом через весь экран тянется кряжистый ствол векового кедрача, увенчанный пышной кроной. Неужели весь этот зеленый массив, который проплыл перед элами, состоит из таких невообразимо огромных растений?! Какова же должна быть почва Земли?
        «Тайга», - отдается в мозгу каждого эла слово, прочитанное в мыслях Леона и преобразованное в радиосигналы. Видимо, так называют аборигены растительную массу своей планеты.
        …Берег огромного потока, чем-то напоминающего ручей на Тусклой планете. Только этот поток в тысячи раз шире и глубже. С одного берега еле виден другой.
        Серебристая текучая жидкость знакома элам - это вода. То самое вещество, которое некогда применил Гангарон для своих знаменитых опытов по разрушению горных пород. Но могут ли догадываться об этих свойствах воды примитивные аборигены?
        Крутой склон сбегает к воде. Близ прибрежной полосы - несколько одинаковых сооружений. Они просты по виду, стенки их колеблются под порывами ветра.
        …Палаточный городок геологов. Брезентовые палатки, отяжелевшие от короткого и бурного ночного дождя. Набухший полог, который хлопает на ветру, словно крыло подбитой птицы.
        Рассвет. Первый лучи брызжут из-за горизонта - стрелы выпущены из тетивы.
        - У них светило не изумрудное, а алое, - отмечает в своей бездонной памяти коллективный мозг. В полете и по прибытии на Землю все может пригодиться - в таких вещах не бывает мелочей.
        Полог одной из палаток внезапно распахивается. Из образовавшегося отверстия показывается один двуногий, за ним другой, третий… Они похожи на пришельцев, которых элы наблюдали на астероиде, но оболочка у них совсем другая. Видимо, они умеют сменять ее.
        Радостно гогоча, аборигены собираются на росистой лужайке и начинают делать нелепые движения, размахивая передними и нижними конечностями.
        Дешифратор тщетно старается переложить на радиосигналы звуки, которые издают существа.
        - Звуки, которыми они обмениваются, лишены всякого смысла, - с презрением говорит Гангар, глянув на табло дешифратора.
        - Еще одно доказательство того, что цивилизация на Земле если и есть, то находится в зачаточном состоянии, - делает очередной вывод коллективный мозг.
        После короткой, но энергичной зарядки геологи по косогору гурьбой бегут к реке. Вздымая тучи брызг, они с криками бросаются в ледяную воду. Кто-то сильными саженками плывет на середину реки, кто-то плещется у берега, не рискуя вступать в единоборство с сильным течением.
        В медотсеке Леона удалось привести в сознание. Не открывая глаз, он промычал от несусветной боли. Два бешено вращающихся сверла ввинчивались в виски.
        Вокруг Леона хлопотали озабоченные медики в белых халатах.
        - Что с ним? - тихонько спросила Анга у спешащего мимо врача.
        Тот развел руками.
        - Боюсь, неизвестная болезнь, - нехотя бросил он на ходу. - Анализатор стал в тупик.
        - Ритмы… - еле слышно прошептал Леон.
        - Что, милый? - наклонилась над ним Анга.
        - Ритмичные сигналы… Они сведут меня с ума… - продолжал Леон, не узнавая ее. Он метался на неудобном ложе манипулятора, опутанный трубками с биорастворами.
        - О чем это он? Какие ритмичные сигналы? - недоуменно спросил врач.
        - Кажется, я догадываюсь, что ему нужно, - сказала Анга.
        Порывшись в сумочке, она достала маленький потрепанный томик, бережно обернутый в пластик. Когда-то Леон подарил ей свою самую дорогую книгу, которую они подростками вместе любили читать вслух.
        Анга наугад раскрыла книгу и начала читать, стараясь, чтобы голос звучал внятно и отчетливо:
        - «Мелколесье осеннего Севера. Уводящая вдаль колея. Запах пьяный увядшего клевера и тоски подколодной змея. Я сорву стебелек подорожника, в белый храм у дороги войду. Отведи ты, господь, от безбожника надвигающуюся беду». - Голос Анги перехватило. Она умолкла, закрыла книгу и сунула ее обратно в сумку.
        - Первый раз слышу, чтобы стихами лечили, - заметила молоденькая медсестра, нарушив паузу, воцарившуюся в отсеке.
        - Идея давняя. О лечении гармонией говорил еще, кажется, Велимир Хлебников, - ответил врач.
        О чудо! Леон стал дышать ровнее и перестал метаться, хотя и раскрыл глаза.
        Анга впервые подумала, как много может стоять за несколькими строчками стихов.
        Между тем после короткого просветления Леграну опять стало хуже. Чужая безжалостная воля словно выковыривала из его мозга иглой интересующую ее информацию.
        И в памяти, заглушая стихи, на минуту утишившие боль, снова вспыхнули картины из сферофильма о земных геологах - молодых весельчаках и романтиках.
        Вытянувшись узкой цепочкой, люди идут сквозь лес. У каждого за плечами - объемистый рюкзак. Идти тяжело: почва топкая, заросли становятся все гуще. Но юным выпускникам Геологической академии трудности нипочем; они хотят это доказать всем, и в первую очередь - себе.
        Дело, которое они затеяли, любопытно. В век, как пишут социологи, «полной кибернетизации жизни на Земле» они решили подчеркнуть, что человек не утратил таких качеств, как выдержка, настойчивость, отвага.
        Первый сезон самостоятельного поиска молодые геологи единогласно решили провести в заповедной тайге Восточной Сибири. Искать полезные ископаемые, пользуясь только теми подручными средствами - молотком, лопатой, кайлом - который были у геологов пару столетий назад. И никакой автоматики!
        И вот группа ребят и девушек продирается сквозь цепкий подлесок с рюкзаками за плечами, и нет рядом с ними ни шагающих кибертележек, ни мудреных манипуляторов с приборами для экспресс-анализа породы… Даже навьюченные лошади не шагают рядом с ними.
        Только где-то вверху кружит орнитоптер, производя телесъемки.
        Над ребятами тучей колышется комарье, почва становится все болотистее. Постепенно смолкают шутки и смех. Метр за метром тянутся зловонные хляби, поросшие жирной ряской.
        Далекий, бесконечно чужой мозг с бесстрастной холодностью анализировал картины земной жизни.
        - Теперь ясно, что пришельцы, которые к нам прилетали, захватили чужой корабль, - заметил Гангар, выражая общее мнение. - У себя на планете они живут как дикари, находясь на низшей ступени развития. Они не имеют понятия ни о каких технических приспособлениях!
        - А как же аппарат, который над ними летает? - возразил кто-то из элов.
        - Это птица, - сказал Гангар. - Видите, как она машет крыльями?
        - Такая огромная?
        - На этой планете все огромное.
        Оставшись один, Гангар долго еще пытался осмыслить увиденное. Он поджидал Ку, беспокоился о ней и никак не мог уснуть, отключиться.
        Незаметно мысли Гангара обратились к его предку, ставшему легендой. Да, по биоритмам Гангарона живет ныне все племя элов. Но ведь кроме того, передатчик под панцирем Гангарона, полупрозрачным от старости, излучает в пространство и другого рода сигналы - складывающиеся в ритмичные фразы. Что за тайна хранится в них? Эта тайна постоянно тревожила Гангара. Часто летал он на Священный астероид, останавливался перед памятником Гангарону и подолгу слушал второй ряд сигналов. Почему они ни для кого из элов ничего не значат? Что означают упоминаемые в них бесконечные витки спиралей, горы, распираемые лавой идей, сверхновые звезды - бессонные маяки Вселенной?..
        Усилив ритмичные сигналы, Гангар вместе с общим фоном испускания послал их в сторону корабля пришельцев. Его догадка подтвердилась: именно на эти сигналы среагировал пришелец по имени Леон. Юный землянин - единственный среди пришельцев - оказался в биорезонансе с сигналами Гангарона, и мысли пришельца удалось прочесть.
        Быть может, эти ритмы означают некие закономерности Вселенной, общие законы, которые пока непостижимы и для элов, и для землян?
        По легкому колебанию почвы и еле заметному дрожанию силового поля Гагар понял, что кто-то к нему приближается. Эл насторожился.
        - Это я, - еле слышно прошелестел сигнал, который он узнал бы из тысячи.
        - Ку!
        - Все в порядке, Гангар, - сказала Ку устало. - Наш кокон отложен.
        Радость переполнила Гангара. Итак, род Гангаронов не пресечется. В положенный срок из кокона - первого их совместного кокона! - выйдет новый эл, и цепочка поколений продолжится, уходя в бесконечность.
        На какое-то мгновение Гангару даже почудилось, что он в силах постичь ритмичные радиосигналы, над которыми столько лет безуспешно бились элы.
        - Что было тут без меня? - спросила Ку.
        Гангар вкратце рассказал о последнем сеансе биосвязи с Леоном, улетающим прочь на корабле.
        - Больше связаться с пришельцем не удастся. Слишком быстро они разогнались, клянусь нашим коконом!
        Ку помолчала.
        - Ты уверен, что на Земле у них низший уровень развития? - спросила она.
        - В этом уверились все, кто был подключен к коллективному мозгу. Посуди сама. У себя на планете они не имеют машин, никаких технических приспособлений. Не умеют перемещаться вдоль силовых линий, не умеют обращаться друг к другу с помощью радиосигналов. Сами по себе они так неуклюжи, так неповоротливы! А между тем владеют столь богатой, чудесной планетой, которая бы нам, элам, так пригодилась. Они передвигаются с убийственной медлительностью, переставляя задние конечности и без толку размахивая передними.
        - И жилища их видел?
        - Они хуже и примитивней, чем пещеры, в которых жили элы тысячу лет назад, - махнул щупальцем Гангар. - Хилые времянки, сделанные из непрочного материала, натянутого на деревянные колья. Их жилища настолько плохи, что колышутся под напором ветра. И поведение этих нелепых великанов безумно.
        - Не делай поспешных выводов.
        - Посуди сама. Пробудившись после ночного отдыха, они тут же начинают растрачивать накопленную энергию на движения, лишенные всякого смысла.
        - Может, мы просто не сумели разгадать пока их смысл? - предположила Ку.
        Гангар сделал паузу.
        - Допустим, - согласился он. - Но как ты тогда объяснишь главное? Они на своей планете не сумели убрать тяжесть, раскрутить ее и потому угнетены гравитацией. Они ползают по Земле, как некогда черепахи по Тусклой планете! И после этого ты будешь говорить о высоком уровне их цивилизации?
        Долго говорили Гангар и Ку. Уже успела вспыхнуть и отгореть зеленым магнием заря. Начинался новый день. Гангар заторопился.
        - Ты куда? - спросила Ку.
        - Буду отрабатывать с элами строй в полете. Боюсь, они разучились держать его, поскольку давно не летали на дальние расстояния. Нужно, чтобы в полете, который длится годы, элы не сталкивались и не разлетались далеко друг от друга.
        - Земля далеко?
        - Очень далеко, судя по копии звездной карты, которую нам удалось раздобыть. Но дальние расстояния нас, элов, не пугают. В космосе достаточно свободной энергии, которую мы умеем пить на ходу. И мы не нуждаемся в запасах вещества, которое необходимо пришельцам, чтобы разгонять в пространстве эти нелепые сооружения.
        Гангар был уже на пороге, когда Ку остановила его новым вопросом:
        - Послушай, почему нам удалось установить биоконтакт только с одним из пришельцев?
        - Я сам об этом все время размышляю, - буркнул Гангар. - Трудно сказать. Быть может, потому, что Леон - мутант среди пришельцев.
        - Мутант?
        - Ну да. Ведь он, единственный среди пришельцев, тоже испускал эти треклятые ритмичные сигналы, в которых я не вижу никакого смысла.
        - Великий Гангарон испускал их.
        - Значит, и Гангарон среди нас такой же мутант - выродок, как Леон среди пришельцев.
        - Не оскорбляй память предка.
        - Я не оскорбляю. Просто думаю, что тайна ритмичных радиосигналов мне не под силу, и это мучает меня. И я никому не признаюсь в этом, кроме тебя, - заключил Гангар.
        - Что ж, всякая тайна требует уважения, - напомнила Ку любимую поговорку великого Гангарона.
        15
        Положение Леона быстро становилось угрожающим, хотя приступы галлюцинаций прекратились. Он так и не приходил в сознание.
        Исследование мозговых клеток Леграна показало, что они находятся на высшей стадии нервного возбуждения, источник которого, однако, установить не удалось.
        Консилиум, составленный из всех медицинских светил, имеющихся на борту «Валентины», пришел к выводу, что Леграну необходим электрошок. Средство рискованное, но другого выхода не было.
        Запрокинутого навзничь Леона на несколько исчезающе коротких мгновений поместили в вихревое поле, которое ядерщики - его сотрудники - специально просчитали для больного.
        Крайняя мера принесла эффект.
        Уже через несколько минут Леон пришел в себя, а еще через день смог ходить. Правда, исхудал страшно. Но, как заметил старший медик, были бы кости, а мясо нарастет.
        Скоро Леон уже мог принимать посетителей, хотя ввиду непроходящей слабости врачи снова уложили его в постель.
        Первой пришла Анга.
        Молодые люди долго сидели молча, не зная, о чем говорить.
        - Я принесла тебе яблок, - первой нарушила томительную паузу Анга.
        - Спасибо.
        - А вот виноград из оранжереи.
        - Давно я не был в оранжерее. Целую вечность, - безучастным тоном произнес Леон.
        - Чуточку меньше, - улыбнулась Анга, и тут же поспешила перевести разговор на другую тему. Напоминать Леону о последнем его посещении оранжереи ей не очень-то хотелось.
        Они говорили о разных вещах, и Ангу начало смутно беспокоить какое-то безразличие, которое скользило в каждой фразе Леона.
        Капитан пришел с огромным букетом роз, раздобытых все в той же оранжерее.
        - Спасибо, Виктор Петрович, - выдавил Леон и, не глядя, положил цветы на тумбочку.
        Рябов побыл несколько минут и ушел, сославшись на неотложные дела. В душе он решил, что может помешать молодым людям и лучше оставить их вдвоем.
        Вдвоем побыть, однако, не удалось. Едва ушел капитан, появился штурман. Он приволок в сетке огромную дыню, распространявшую чудесный аромат.
        - Недурная штучка, а? - повертел он сеткой перед Леоном. - Я, между прочим, выбрал ее по форме астероида, по которому мы так славно прогулялись. Узнаешь?
        Леон покачал головой.
        - Ладно, выздоравливай, - пробасил Иван и столь же быстро, как Рябов, ретировался.
        Улучив момент, когда они остались одни, Анга тихо спросила:
        - Скучаешь?
        - Нет, просто прихожу в себя.
        - Я блокнот тебе принесла.
        - Зачем?
        - Как зачем? - немного смешалась Анга. - Стихи сочинять. - Она оглянулась и добавила: - Не волнуйся, нас никто не слышит.
        - Я никогда не писал стихов, - еле заметно пожал плечами Леон. - И не собираюсь их писать.
        Он угрюмо поправил край одеяла, которым был укрыт. Тогда Анга наклонилась над ним и прочла строки о пророке с седой бородой, слепом вдохновенном пророке с картины, который ведет толпу, а толпа сама влечет его, словно щепку ярость вешних вод.
        - Хорошие стихи, - прошептал Леон.
        - Это твои стихи.
        - Мои? Я их в первый раз слышу.
        Анга сдержала готовый вырваться крик. Пораженная внезапной догадкой, она спросила:
        - А ты помнишь, как мы втроем высадились на астероиде?
        - На астероиде? - Леон наморщил лоб. - Не понимаю, о чем ты, Анга.
        - Ну, а свои… видения, свои, как ты говоришь, галлюцинации… - уже не сдерживаясь, крикнула она. - Их ты тоже забыл?
        К ним быстро подошел врач.
        - Анга, голубушка, полегче… Я предупреждал - больному вредно любое волнение.
        - Доктор, - разрыдалась Анга, - он все позабыл. Он потерял память!
        - Ну уж и все. При электрошоке бывает временная потеря памяти. Точнее - отдельных ее участков, которые как бы отключаются.
        - Но они восстановятся?
        - Будем надеяться.
        Леон безучастно слушал беседу, словно разговор его не касался.
        Медики, к сожалению, ошиблись.
        Участки памяти Леона со временем восстановились, но не все. Все, что так или иначе было связано с биоконтактом и ритмичными сигналами Гангарона, с злами и астероидом, напрочь улетучилось из его мозга.
        Велико было отчаяние Ангалоры. Конечно, она жалела Леона, которого ко всему покинул и поэтический дар. Рассказы Леона о таинственных видениях, посещавших его, нигде не были зафиксированы. Их никто в мире не мог подтвердить, и, потому что Леон утратил отдельные участки памяти, никто теперь не мог пролить хоть какой-то свет на ее таинственную находку - полупрозрачный известковый обломок.
        За кормой «Валентины», непрерывно наращивающей скорости, осталось созвездие Центавра, самое близкое к Солнечной системе.
        Победно вздымая фотонные паруса, корабль неудержимо стремился домой, на Землю.
        Экипаж готовился к высадке на родную планету, как некогда, Бог знает сколько веков назад, моряки после долгих лет плавания по бурным морям и океанам готовились к высадке на берег.
        Каждый готовился по-своему, каждый строил собственные планы. Уже ясно стало, что первоначальный план, выдвинутый Виктором Петровичем - всем сообща поехать отдыхать куда-нибудь на пустынный островок в Тихом океане, - лопнет, как мыльный пузырь. Слишком много человек на борту, слишком много желаний, надежд, долгих ожиданий…
        Так или иначе, на борту царило радостное волнение.
        Солнце, родное Солнце теперь не покидало экран внешнего обзора.
        Среди всех, пожалуй, только Легран оставался безучастным к предстоящему окончанию полета.
        Вскоре радисты поймали сигналы корабля патрульной службы. Капитан договорился о сроках и месте проведения карантина.
        - Все идет как положено. Порядок, - сказал он удовлетворенно.
        Сердце Анги сжимала тоска, ее томили предчувствия. Но поделиться было не с кем.
        Вскоре они пересекли границы Солнечной системы.
        16
        Допотопный фуникулер трудился в поте лица, но очередь желающих прокатиться вверх не таяла: ее питали подкатывающие один за другим рейсовые аэробусы. Они сворачивали с головного шоссе, которое связывало оживленную сеть долин с подошвой исполинской горы, название которой с прометеевых времен вошло в легенды, связанные с Кавказом.
        Прозрачные, как слеза, капли подлетали к финишу и лихо осаживали, со свистом выдыхали сжатый воздух и опускались членистоногими лапами-амортизаторами на каменистый пятачок. Это была площадка, специально расчищенная среди скал для аэробусов. Тут же округлые двери истончались и таяли в весеннем воздухе, туристы выскакивали и спешили на фуникулер.
        Он вышел из аэробуса последним, к тому же замешкался, разглядывая какой-то невзрачный цветок, пробившийся между камней площадки, и потому отстал от случайных попутчиков, которые его, конечно, узнали и с почтением обращались к нему в пути.
        Впрочем, он отстал не случайно. Если говорить откровенно, ему хотелось побыть одному. Поездка на Юпитер оказалась трудной и нервной, и ему пока так и не удалось добиться чего хотелось.
        Несмотря на раннюю весну, солнце припекало совсем по-летнему, и только резкий бодрящий ветерок, время от времени налетавший, напоминал как о недавней зиме, так и о близком присутствии знаменитой вершины, вечно одетой в папаху литых облаков.
        «А хорошо, что в заповедных зонах нет установок искусственного климата», - подумал он и плотнее запахнул куртку.
        Пока он мешкал, площадка обезлюдела.
        Уверенно шагая по каменным плитам, он двинулся к фуникулеру. Многие оглядывались, но он привык к знакам внимания и никак на них не реагировал.
        Очередь к фуникулеру протянулась метров на полтораста. Она двигалась не очень быстро, зато весело, с шутками и смехом.
        Он наблюдал за девушкой, которая читала небольшую книжку, обернутую в пластик. Приподнявшись на цыпочках - девушка была высокой, - он заглянул через ее плечо и наугад прочел про себя: «Мелколесье осеннего Севера, уводящая вдаль колея…»
        - Вы любите стихи? - спросил он. Она опустила книгу и полуобернулась.
        - Стихи? Нет, не люблю. Но у меня очень много в жизни с ними связано. Можно сказать, стихи переплелись с моей судьбой.
        - И потому вы их читаете?
        - Эта книга - подарок одного моего приятеля, поэта.
        - Как его фамилия?
        - Она вам ничего не скажет. К сожалению, он перестал писать стихи… Совсем. После одного случая.
        - Какого же?
        Но девушка, кажется, уже пожалела о своей разговорчивости.
        - Долгая история. Вам неинтересно, - сухо произнесла она и, поправив светозащитные очки, снова уткнулась в книгу.
        Незаметно подошла их очередь. Он боялся, что им придется сесть в разные кабины, но этого не случилось.
        Дюжина пассажиров вошла в капсулу, дверь задвинулась, и прозрачный пол под ногами дрогнул.
        Воздух здесь, на высоте, был резче. Он врывался в приспущенное окошко и колобродил по кабине.
        Девушка по пояс высунулась наружу, заблестевшими глазами жадно глядя на проплывающие внизу серебристые верхушки елей. «Можно подумать, что она в первый раз видит серебристые ели Кавказа», - подумал он, стоя рядом.
        В этот момент девушка отчаянно вскрикнула: сильный порыв ветра вырвал из ее рук книгу. Мгновенно оценив ситуацию, он оттолкнул девушку и в каком-то немыслимом прыжке, едва не вывалившись, успел поймать улетающую книгу за обложку.
        - Спасибо, - впервые улыбнулась девушка, - вы не представляете, как эта книга мне дорога.
        - Я это понял. Иначе не стал бы рисковать жизнью.
        Молодые люди несколько минут стояли молча, глядя на проплывающий внизу пейзаж.
        - Что ж, давайте знакомиться, - решившись, сказал он и протянул руку. - Меня зовут Виктор Петрович, - можно просто - Виктор.
        - Викпет, - откликнулась она. - Мне и запоминать не надо, так звали нашего капитана. А я - Ангалора. Можно просто - Анга.
        - Красивое имя. И редкое. По крайней мере, я такого не встречал.
        - Еще бы не редкое, - засмеялась она. - Его весь экипаж для меня придумывал. Ведь я была первой, кто родился в полете.
        - Думаю, второго такого имени нет в Солнечной системе.
        Капсула круто поползла вверх, и растительность внизу, на огромной глубине, подернулась сизой дымкой.
        Мало-помалу Анга, почувствовав внезапное доверие к этому не по годам серьезному, сосредоточенному человеку с молодыми глазами и седыми висками, а также столь завидной реакцией, рассказала ему о валентиновцах и «Валентине», на борту которой родилась.
        - Родители погибли в катастрофе… Это случилось вскоре после моего рождения, - заключила она.
        - Я знал о прибытии «Валентины». К сожалению, не смог ее встретить и теперь жалею об этом, - сказал Виктор. - А где сейчас члены вашего экипажа?
        Анга махнула рукой.
        - Разъехались кто куда, едва причалили. У каждого свое, ведь столько лет на Земле не были, даже если считать по зависимому корабельному времени… Например, наш капитан, Виктор Петрович Рябов, ваш двойной тезка, полетел в Москву, он убежден, что лучше города нет во Вселенной. Ну, по крайней мере, если говорить об освоенной ее части, - улыбнулась Анга. - Иван Гроза, штурман, отправился в Туркмению, в Ашхабад - это его родина. Группа ребят направилась в Восточную Сибирь - мечтают пожить в заповеднике. Леон Легран… - Она помрачнела. - Леону не повезло. В эти дни мы побывали с ним в лучших клиниках Земли, у лучших докторов. Они считают, что восстановить утраченные участки памяти невозможно.
        - Где же он теперь?
        - В Марсель поехал. Я хотела с ним, не разрешил: хочет побыть один, его можно понять.
        - А вы?
        - Стараюсь привыкнуть к Земле. Но главное у меня не ладится. Нет, не так я представляла себе эту планету, - вздохнула Ангалора.
        Капсула причалила к дощатому помосту и остановила бег. Поддерживая под локоть спутницу, Виктор помог ей выйти.
        - Знаете что? - предложил он. - Здесь недалеко в горах есть чудесная шашлычная. Может, перекусим, а? Заодно вы расскажете мне… что сочтете нужным.
        Только после слов Виктора Анга почувствовала, как голодна, хотя, что такое «шашлычная», представляла весьма смутно.
        На открытой веранде, где они присели, было прохладно, даже холодно, зато все столики были свободны. Перейти в помещение Анга отказалась.
        - Отсюда такие виды открываются! - произнесла она восхищенно. - Они примиряют меня с Землей.
        - А что ссорит?
        Анга помолчала.
        - Вам действительно интересно это знать? - спросила она негромко.
        - Да.
        Она раскрыла сумочку и достала кусок породы. Помедлив, протянула его своему случайному попутчику.
        - Как вы думаете, Виктор, что это такое?
        Виктор внимательно оглядел обломок, посмотрел его на свет.
        - Интересный образчик. Думаю, эта порода явно неземного происхождения, - сказал он, возвращая Анге ее находку.
        Робот-официант, неслышно подкатив на резиновом ходу, поставил перед ними закуску.
        - Вот-вот. Все, с кем я говорю, думают, что это просто порода, - горько усмехнулась Анга.
        - А вы как считаете?
        - Думаю, это обломок панциря.
        - Панциря?
        - Да, панциря какого-то инопланетного существа. Не смейтесь, пожалуйста, - попросила Анга, хотя Виктор и не думал смеяться. - Я уверена в этом как биолог. Но никого не могу убедить.
        - Куда вы обращались?
        - Лучше спросите, куда я не обращалась! Во всех лабораториях, во всех биоинститутах - ответ один: в образчике нет следов органики. Какое у вас, землян, косное мышление! Как будто нельзя себе представить жизнь на какой-то совсем другой основе.
        - И в Совет Солнечной системы вы обращались?
        - Обращалась и в Совет, - вздохнула Анга, бережно поглаживая обломок.
        - Когда?
        - Не далее как вчера.
        - Интересно, - оживился Виктор. - И что же?
        - Мне не повезло. Я успела много доброго услышать о председателе Совета и уж пробилась бы к нему, будьте спокойны! Заставила бы его выслушать меня и помочь. Но он уехал в командировку. Мне рассказывали - он умница.
        - А говорите - все земляне косные.
        - Ну, о нем-то я могу судить только понаслышке.
        - Не только. Вот он, председатель Совета, - перед вами! - Виктор Петрович улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь.
        - Ой! Вы? Не может быть… Да, мне говорили - Виктор Петрович Бочарников, - растерялась Анга.
        - Собственной персоной. Ну, а теперь давайте вместе подумаем, что можно сделать в этой ситуации. Прежде всего, чего вы, собственно, добиваетесь?
        Он разлил по фужерам весело шипящий нарзан.
        - Понимаете, Виктор Петрович, правильная оценка находки имеет принципиальное значение. Дело даже не в том, что результаты всей экспедиции предстанут под другим углом зрения. Обломок панциря на астероиде не может быть случайностью! Если есть панцирь, - значит, было и существо, которое в нем находилось. Значит, в районе Изумрудной звезды должна существовать жизнь.
        - Доказательства шаткие.
        Анга опустила голову.
        - Я это понимаю, - произнесла она, теребя бахрому скатерти. - Главное же, Легран, у кого я подозреваю биоконтакт с чужими существами, ничего не может вспомнить из того, что он считал галлюцинациями. В общем, все против меня.
        - Ну ладно. Ну а вы-то, вы чего хотели бы?
        - Организовать специальную экспедицию туда, к Изумрудной звезде! - воскликнула Анга, и глаза ее загорелись.
        - Может быть, в этом и есть смысл, - задумчиво произнес Бочарников. - Но вопрос об экспедиции я единолично не решаю.
        - Понятно.
        - Давайте для начала сделаем вот что. Вы подготовите и прочтете доклад на конгрессе биологов Солнечной, который откроется через две недели на Венере. И ни одной детали не упустите.
        - Этот доклад у меня в голове!
        - Тем лучше. А сейчас доедайте шашлык, и двинемся в горы. Я покажу вам такие виды, которых не смогут создать самые лучшие видеопластики Венерианских стапелей, где собиралась ваша «Валентина»! Жизнь всегда впереди искусства.
        17
        Полет элов к Земле занял не один год, не одно десятилетие, если исходить из земных мерок. Много это или мало? Это уже зависит от масштабов, от жизненного ритма той или иной цивилизации.
        Во всяком случае, торопиться элам, учитывая срок их жизни, было ни к чему. Что же касается энергии, необходимой для питания и движения, то ее свободный космос предоставлял достаточно в виде перепадов электромагнитных и прочих силовых полей.
        На своем долгом пути отдыхали элы где приходилось. В основном это были безжизненные малые обломки бог весть когда распавшихся планет, несущиеся в пространстве.
        Элы приводили себя в порядок, проверяли прочность и непроницаемость панциря, бесперебойность передатчика и приемника - и снова по сигналу Гангара трогались в путь.
        Гангар, которого коллективный мозг выбрал главным, летел на самом почетном месте, в середине стаи. Рядом с ним неизменно находилась Ку.
        Коконы приходилось откладывать на лету, на лету и вылуплялись из них юные элы. Те же, кто гиб или умирал в полете, естественно, отставали от стаи и терялись в бездонных пучинах космоса, оставаясь лишь в памяти всего рода - запоминающем устройстве коллективного мозга.
        Далеко позади осталась Изумрудная звезда, и много еще оставили они позади звезд и созвездий на своем безостановочном пути.
        Гангар бережно нес под панцирем точную копию штурманской карты «Валентины», хотя и уменьшенную во много раз. Через равные промежутки времени он сверялся с нею, внося необходимые коррективы в курс, по которому безмолвно летела огромная стая.
        В полет отправились самые сильные и молодые, остальные остались на астероидах. Они готовы были ждать улетевших сколько угодно: чувство нетерпения было элам не знакомо.
        Однажды эл, летевший впереди, заметил в невообразимой дали крохотную желтую звездочку и просигналил об этом остальным. Гангар сверился со штурманской картой. Сомнений нет: это было то самое светило, в сторону которого вела светящаяся пунктирная линия внутри трехмерной карты.
        Гангар велел притормозить.
        Ку, летевшая рядом, горделиво огляделась: валы элов, расходившиеся во все стороны концентрическими кругами, показались ей бесконечными.
        - Элы, - просигналил Гангар. - Перед нами Солнце, как называли это светило пришельцы.
        Радостные сигналы взбудоражили эфир.
        - Теперь уже лететь недолго, - продолжал Гангар, когда сигналы стихли. - Высадка на Землю и освоение ее, я предчувствую, будут нелегкими. Готовьтесь к трудностям, мы ведь даже не знаем размеров планеты. И проследите, чтобы у каждого аккумуляторы перед высадкой были заряжены до отказа.
        При подходе к Солнечной системе элы по радиокоманде Гангара соединились в коллективный мозг. Предстояло выработать стратегию дальнейшего поведения.
        Общий мозг решил, что перед посадкой следует сделать вокруг новой планеты несколько витков для того, чтобы составить о ней общее представление, как это сделали земляне, перед тем как высадиться на Священный астероид. Память об этом далеком событии хранилась в недрах коллективного мозга…
        Биоритмы Гангарона и все прочие его сигналы, записанные на воспроизводящее устройство, звучали теперь в непосредственной близости от Земли - Голубой планеты, на которой ни единая душа еще не подозревала о пришельцах.
        Через некоторое время, по мере продвижения вперед, локаторы элов сообщили, что вокруг Солнца обращаются и другие планеты. Однако коллективный мозг рассудил, что начинать освоение следует с Земли - о ней у элов имеется определенная информация, полученная как прямым наблюдением за кораблем и пришельцами, так и с помощью биоконтакта с одним из них - Леоном. С примитивными существами, которые населяют Землю, элам, нужно надеяться, удастся поладить. А кто знает, что ожидает их на других планетах?..
        18
        Издревле радиолюбители Земли образуют единое племя. Где бы ни жил радиолюбитель-коротковолновик, в какой бы точке планеты, пусть самой труднодоступной, не находился - он всегда может быть уверен, что тысячами незримых нитей связан со своими собратьями-коротковолновиками. Радиолюбители обмениваются интересной информацией: новостями, мнением о прочитанной книге, новом сферофильме. Бывает, радисты устраивают между собой разного рода состязания - короче, живут полнокровной жизнью.
        Новая аппаратура, которая появилась недавно, уже после возвращения «Валентины», позволила любителям улавливать сигналы столь слабые, что об этом прежде нельзя было и мечтать.
        Произошло событие, которое всколыхнуло всех радиолюбителей Земли.
        В разных местах планеты: в Гренландии и на Аляске, в Париже и в Москве, Владивостоке и Зеленом городке - повсюду любителям удалось уловить сигналы неизвестного происхождения. Правда, были они чрезвычайно слабы - на грани чувствительности новой аппаратуры.
        Любители, как водится, снеслись друг с другом. Странные сигналы заинтересовали всех. Но прежде чем докладывать в Совет Солнечной, они решили их сами хоть немного изучить, чтобы не попасть впросак: слишком уж тихими и расплывчатыми были странные сигналы. А кому охота опростоволоситься?
        Кто-то из радиолюбителей даже припомнил по этому поводу старую историю, случившуюся после возвращения знаменитой «Валентины» из глубинного поиска.
        Старший биолог пульсолета Ангалора - впоследствии, кстати, один из виднейших ученых Земли, а тогда молодая девушка, уверенная в непогрешимости своей интуиции, - привезла из полета полупрозрачный обломок известняка. Она объявляла повсюду, пользуясь любой трибуной, что это - не просто кусок породы, а часть панциря некоего мифического существа, обитающего на астероидах. Доказательств у нее, однако, никаких не было, одни догадки, питаемые фанатичной самоуверенностью. Нужно ли удивляться, что Совет Солнечной Системы не поддержал ее идею - послать специальную экспедицию к Изумрудной звезде. Правда, Ангалору поддержал сам Бочарников - тогдашний председатель Совета, один из самых уважаемых и авторитетных людей. Но подавляющее большинство Совета все равно высказалось против.
        Не получилось бы с этими сигналами, как со злополучным куском инопланетного известняка.
        Итак, любители продолжали вести наблюдения. Удалось установить, что источники слабых и размытых сигналов одной группой перемещаются вокруг Земли со значительной скоростью, все время меняя плоскость вращения. «Словно витки наматывают вокруг планеты», как заметил кто-то из любителей.
        Да, сигналы носили странный, ни на что не похожий характер. Обратились за помощью к ученым Зеленого городка. Но даже электронный мозг научного комплекса не сумел расшифровать их, хотя сигналы явно носили упорядоченный характер.
        Коротковолновики изо всех уголков земного шара с помощью радиоволн лихорадочно обменивались мнениями.
        - Сигналы сильно засорены случайными помехами, - сказал один радиолюбитель из Сингапура. - Помехи мне удалось убрать… Оказалось, сигналы носят двоякий характер. Перед нами - как бы два слоя сигналов. Первый - какие-то, по-моему, биоритмы с очень коротким периодом колебаний…
        Эфир притих. Все с волнением слушали сингапурца.
        - Второй слой сигналов, - продолжал коротковолновик из Сингапура, - носит очень сложный характер. Он имеет свою, внутреннюю ритмику. У меня есть свои соображения. Только уж вы, пожалуйста, не смейтесь…
        Сингапурец замешкался.
        - Говорите! - послышалось со всех сторон.
        - В общем, сигналы второго слоя по общему рисунку напоминают мне… стихи.
        Эфир взорвался.
        - То есть как - стихи?
        - Поясните.
        - Стихи на незнакомом языке. Вот все, что я могу сказать, - заключил сингапурец.
        - Думаю, выражу общее мнение, - произнес кто-то, когда высказались все и шум поутих. - Материала мы накопили достаточно, хотя разобраться в нем не смогли. Мы слышали самые нелепые гипотезы, но это все, по-моему, несерьезно. Однако теперь каждому ясно, что сигналы, которые мы уловили, - это не случайные помехи и шумы, а нечто совсем другое. Предлагаю немедленно сообщить в Совет о странных сигналах.
        Сообщили.
        И тут же выяснилось, что сигналы исчезли так же внезапно, как появились. Исчезли напрочь, все до единого. Остались, правда, их записи.
        Но что толку от таких записей?
        От нерасшифрованных сигналов из космоса, записанных на пленку, ломились, образно говоря, блоки Главного информария Солнечной системы. Ведь там хранились блоки седой старины, еще со второй половины двадцать первого века!
        - Теперь к ним прибавится еще один блок, - меланхолически констатировал по видеозору обозреватель последних известий.
        …Видимо, слишком часто люди выдают желаемое за действительное.
        19
        Размеры Земли превзошли самые смелые предположения элов. По мере приближения стаи планета росла, росла, и казалось, этому не будет конца.
        Под силу ли им будет освоить эту невообразимо огромную глыбищу?..
        Был момент, когда Гангар решил отдать команду - всем повернуть назад. Однако, прикинув импульс каждого эла и силу притяжения Земли в том участке пространства, где они находились, Гангар с ужасом понял, что вырваться из поля притяжения Земли и лететь назад у них не хватит ни сил, ни энергии.
        Они стали пленниками планеты, еще не коснувшись щупальцами ее поверхности.
        Выход был один. Выбрав поудачнее место, опуститься на поверхность, чтобы сохранить жизнь, а там уж думать о том, как спастись.
        Прежде всего, нужно было строжайше экономить энергию: полей, которые могли бы пополнить ее, в окрестности не было.
        - Прекратить все переговоры! - отдал команду Гангарон, и радиосигналы разом умолкли.
        Когда до земли оставалось несколько сот километров, элы произвели необходимые маневры и, выйдя на замкнутую орбиту, принялись кружить вокруг планеты. Под ними проплывали океаны и моря, материки и горные хребты, едва проглядывавшие сквозь тучные облака - порождение многокилометровой толщи атмосферы. Вникать в детали у элов уже не было возможности.
        Внизу показался огромный материк, окруженный со всех сторон, насколько хватало глаз, водой.
        - Снижаемся по касательной! - приняв решение, скомандовал Гангар.
        Отряд элов резко пошел вниз.
        - Какое славное ускорение! - решилась пискнуть Ку. - Никогда не встречала таких мощных полей.
        - Это не электромагнитные поля, - еле слышно, чтобы никто, кроме Ку, его не услышал, просигналил в ответ Гангар.
        - А какие?
        - Гравитационные.
        - Гравитационные? - поразилась Ку. - Но это же означает, что сила тяжести…
        - Тихо! - оборвал ее Гангар. - Я запретил переговоры. Мы должны экономить энергию.
        20
        Эта красивая, несмотря на весьма почтенный возраст, пара была достопримечательностью всего континента, но прежде всего Кристауна - маленького австралийского городка, в котором они жили последние несколько десятков лет, после выхода на пенсию.
        Жили они в коттедже на тихой окраине, подальше от городской суеты и сутолоки. На прогулки в любую погоду выходили с такой точностью, что по ним можно было проверять часы, что горожане и делали.
        - Мы с тобой древние, как городская ратуша, - сказал он однажды.
        - Что делать, - вздохнула она. - Время человеку пока не подвластно.
        - В чем-то все же подвластно. Знаешь, в мою жизнь когда-то уложилось бы три-четыре человеческих жизни.
        Она промолчала.
        Это были очень уважаемые люди. Их часто приглашали на выступления, встречи с молодым поколением, и они охотно откликались на эти просьбы.
        Они рассказывали о глубинном космическом полете, в котором им довелось участвовать, о старинном пульсолете «Валентина», на борту которого родились.
        Ангалора больше всего любила рассказывать о своей находке, сделанной во время высадки на одном из малых астероидов в системе Изумрудной звезды. При этом она доставала из потертой сумочки и демонстрировала обломок известковой породы, который от времени чуть изменился, став еще более прозрачным.
        - Можно подумать, что он меняется от старости! - говорила Анга, поднимая в руке обломок.
        Люди слушали Ангу затаив дыхание. О возможной жизни на малых астероидах, о ее удивительных панцирных формах, о таинственных сеансах биосвязи с Леоном, которые столь внезапно оборвались.
        Однако рассказы Анги казались слушателям, особенно молодым, красивой сказкой, фантастикой, не более.
        Если это правда, то почему ее рассказы не подтверждает Легран, сидящий рядом? Более того, он как бы опровергал Ангалору все своим видом, скептически улыбаясь и пощипывая седую клиновидную бородку.
        Но как бы там ни было, рассказы Ангалоры пользовались неизменным успехом.
        Впрочем, не меньшим успехом пользовались и рассказы Леона Леграна. Больше всего любили их слушать юные техники и физики, приезжавшие на встречи с Леграном не только со всего Австралийского континента, но и из других мест Земли, и даже с других планет. Леон живо рассказывал о новейших проблемах астрофизики и ядерной физики, за которыми продолжал внимательно следить, показывал устройство старинных фотонных парусов. Любил он вместе с ребятами мастерить приборы, разбирать их изобретения, во многом несовершенные, и выделять в них главную идею.
        Жизнь стариков была полнокровной. Любили они и сферофильмы, и политеатр, изредка даже летали в одну из столиц на премьеры. И только к литературе Леон оставался совершенно равнодушен: когда на экране их домашнего видеозора появлялся какой-нибудь очередной знаменитый поэт, он решительно выключал звук, несмотря на протесты Анги.
        …И в этот вечер они, как всегда, вышли на прогулку, несмотря на сырую погоду.
        Миновав центр, Анга и Леон решили прогуляться до болота. Туда вела еле заметная тропинка, поросшая травой. Маршрут не пользовался у жителей Кристауна особым успехом, но Анга и Леон любили слушать концерты лягушек.
        Слева и справа от тропинки тянулся чахлый кустарник, листва которого успела по-осеннему пожухнуть.
        Стояло полнолуние, луна взошла рано, и неверный, зато щедрый свет заливал и каждую выбоину на дороге, и редкие осинки, и взметнувшиеся ввысь телеграфные столбы.
        - Забыла сказать тебе… - нарушила долгое молчание Ангалора. - С вечерней пневмопочтой нам пришло приглашение.
        - В Москву? - оживился Леон. Он давно ждал извещения о премьере балета «Звездные мосты» в Большом театре.
        - На Венеру.
        - А что там?
        - Двухсотлетие Венерианских стапелей. Круглая дата. Будут самый почетные гости из тех, кто имеет отношение к стапелям.
        - Заманчиво, - произнес Леон. - Но, пожалуй, далековато. Как ты считаешь?
        - Пожалуй, перегрузки в пути нам окажутся не под силу, - вздохнула Анга.
        Дорогу перед ними пересекла низко летящая птица.
        - Слышал, опять про НЛО заговорили? - сказала Анга.
        - Вовсе не про НЛО, - поправил Леон. - Радиолюбители утверждают, что поймали какие-то сигналы неизвестного происхождения, чрезвычайно слабые, на грани шумов. Какое-то время не решались обнародовать свое открытие, пытались его исследовать. А когда решились, сигналы исчезли.
        - Кажется, так бывало.
        - Множество раз.
        - Что же это все-таки за сигналы? - спросила Анга.
        - Думаю, ничего интересного. Возможно, это сигналы от какого-нибудь космического объекта, усиленные в атмосфере Земли. - И Леон тут же экспромтом начал развивать теорию происхождения неизвестных сигналов.
        Анга слушала рассеянно, мысли ее были заняты чем-то другим.
        Давно кончились коттеджи предместья. Теперь тропинка вилась по пустынной местности. Вдали показались пологие волны холмов, окаймляющих болото.
        - Задумай желание! - воскликнула вдруг Анга. - Звезда падает. Вон, прямо перед нами, прямо в болото. И какая огромная!
        - Эх ты, ученый с мировым именем, - сказал Леон. - Не знаешь, что падающих звезд не бывает. На самом деле это ничтожная частичка вещества, меньше булавочной головки, которая раскалилась и сгорела, проходя сквозь атмосферу.
        - Я биолог, так что всю астрономию предоставляю тебе.
        - Только невежды говорят - звезды падают, - поддразнил супругу Леон.
        - Осенью всегда падают звезды… - мечтательно повторила Анга, глядя вперед. - О, посмотри, сколько их! Целый ливень!..
        Леон хотел что-то сказать, но посмотрел вперед и замер, пораженный невиданным зрелищем. В дальнее болото низвергался светящийся звездный дождь, который и в самом деле был великолепен. Даже не верилось, что такую красоту способны вызвать какие-то крошки вещества, проходящие сквозь земную атмосферу. Чудилось, будто кто-то там, наверху, зачерпнул божественный напиток и выплеснул его на Кристаун, да промахнулся.
        Леон почувствовал странное волнение. Словно что-то давно забытое шевельнулось в его душе.
        Звездный ливень оборвался так же внезапно, как начался.
        - Пойдем, - тронул Леон Ангу за руку. Он не мог бы объяснить, в чем дело, но что-то впереди влекло его к себе, словно магнит.
        21
        Атмосфера Земли оказалась весьма плотной. Панцири элов раскалились, когда они проходиди сквозь нее.
        Чудовищная гравитация неодолимо влекла элов вниз. Вскоре облака разверзлись, и глубоко внизу показались строения в несколько этажей - видимо, их воздвигли для жилья местные примитивные существа.
        «За время нашего полета они сумели кое-чего добиться», - подумал Гангар, припомнив совсем грубые палаточные жилища, которые он наблюдал прежде.
        Гангар догадывался, что на поверхности планеты, скованные ее огромной гравитацией, они могут стать легкой добычей аборигенов, поэтому нужно держаться от них подальше.
        Из последних сил элам удалось немного искривить траекторию падения, и они приземлились за строениями.
        Им повезло - они упали не на почву, а в воду. Эта среда была им знакома еще по Тусклой планете.
        Первый эл вонзился в болото, и вода вокруг зашипела, а над местом падения поднялся белый султан пара. Эл погрузился на несколько метров в болотную жижу, ощущая блаженное охлаждение.
        Следом за ними на болото обрушились остальные элы. Каждый, погрузившись в глубину, старался уйти в сторону, чтобы освободить место для остальных.
        Потревоженные лягушки умолкли, лишь через несколько минут решившись возобновить свой оглушщительный хор.
        Пришельцы образовали на поверхности болота концентрические, все еще слабо светящиеся круги. В центре не спеша вынырнул Гангар, рядом с ним появилась Ку.
        - Тут не так уж страшно. Гравитация вполне терпима, - заметил один эл.
        - Не забывай, что мы погружены в жидкую среду, - возразил другой. - Поэтому на нас действует выталкивающая сила, равная весу вытесненной жидкости. Этот закон открыл еще Гангарон.
        Элы занимали строй, приходили в себя после полета и приземления.
        - Знаешь, когда мы снижались, а точнее, падали, попав под власть этой ужасной гравитации, - шепнула Ку Гангару, - я решила, что все кончено. А теперь счастлива, что мы уцелели, пусть и за шаг до пропасти.
        - Все обошлось, как видишь, - сказал Гангар. - Занимай строй, сейчас соединимся в коллективный мозг и решим, как действовать дальше.
        «Бедняжка, - подумал Гангар, глядя на след, который тянулся за Ку. - За шаг до пропасти! Она еще не догадывается, как и никто из остальных, что этот шаг нами сделан. Боюсь, большой мозг подтвердит мою догадку».
        Однако коллективный мозг не спешил с пессимистическими прогнозами.
        - Пусть каждый эл соберет информацию, какую сможет, об окрестностях, - решил он. - Мы ее просуммируем, изучим и тогда наметим план дальнейших действий.
        Элы рассыпались по болоту, тихонько обмениваясь репликами-сигналами.
        - Планета покрыта жидкостью, - заметил молодой эл, подрагивая усиком-антенной.
        - Поэтому мы сможем рассеяться по всей планете, - подхватил другой.
        - Бессмыслица! - оборвал их третий, более опытный эл. - Я вижу вдали вокруг нас растения, склонившиеся над водой. Это значит, что нас окружает суша.
        - По суше перемещаться мы не сможем: слишком велика гравитация, - задумчиво просигналил кто-то.
        - Когда водоем высохнет, мы погибнем, - услышали все жалобный сигнал.
        - Обидно здесь умереть, - вздохнула Ку. - И никогда не увидеть ни Священный астероид, ни Тусклую планету…
        Гангар решил обследовать водоем, в который они попали. Он медленно поплыл вдоль берега. Обеспокоенные лягушки при появлении незнакомого предмета шлепались в воду, затем снова выскакивали на берег, чтобы продолжать свой концерт.
        Сомнений нет: суша окружала их со всех сторон. Не было никакой протоки, направившись по которой, можно было бы поискать спасения.
        Задумчиво трогал Гангар щупальцами водяные растения, старался ощутить их запах. На лягушек он не обратил внимания - простейшая форма жизни, лишенная разума.
        Где-то протяжно и сонно ухала невидимая выпь - Гангар так и не сумел определить источник звуков.
        Круглое небесное тело, очень похожее на эла, спокойно сияло в вышине. Понаблюдав немного за луной, Гангар вычислил период ее обращения вокруг планеты и тут же подумал, что эти сведения едва ли пригодятся элам.
        Кроме лягушек да нескольких видов птиц, никаких живых существ в своем регионе элы не обнаружили. Огромных неуклюжих аборигенов, похожих на тех, которые высаживались на Священном астероиде, они не нашли. Видимо, хозяева планеты, несмотря на огромную гравитацию, обитали на суше.
        По поверхности болота элы перемещались довольно сносно, но о передвижении по суше и подумать было страшно.
        С энергией дело обстояло хуже. Электромагнитные поля здесь были, но с небольшими перепадами, и черпать их энергию было нелегко, а собственная - аккумуляторная - была на исходе.
        В поздний час, когда Гангар мрачно размышлял о том, сколько времени элы смогут еще просуществовать на негостеприимной планете, до его чутких анализаторов донеслись акустические колебания. Это не были ни лягушачий хор, ни крики птиц - эти звуки элы успели изучить.
        Новые звуки были ясно насыщены осмысленной информацией. Они были отличны по тембру и частоте колебаний.
        Вскоре вдали показались две фигуры, издававшие звуки. Наконец-то! Без сомнения, это были аборигены. Передвигались они еле-еле, вперевалку, с трудом переставляя задние конечности, передними же бессмысленно размахивали в пространстве. Как тогда, на астероиде. Правда, они не были оранжевыми, но элы знали, что существа умеют менять свою окраску.
        Это были самец и самка. Звуки попеременно издавали то один, то другой.
        Элы насторожились и замерли.
        - Не могу понять, отчего стало так тревожно на душе? - произнес Леон.
        - Переутомляешься.
        - Такое ощущение, словно пробуждается какое-то воспоминание. Что-то давнее-давнее… Но что именно - вспомнить никак не могу.
        Анга, приостановившись, втянула воздух.
        - Тебе не кажется, что пахнет паленым? - посмотрела она на Леона.
        - Где-то туристы костер развели, - пожал плечами Леон.
        - Нет, это не костер.
        Немного походив вдоль берега и послушав лягушачье пение, Анга и Леон присели на холм отдохнуть.
        - Чашечку кофе? - предложила Анга. Они всегда брали термос, отправляясь на вечернюю прогулку.
        - Не могу, - покачал головой Леон. - Меня пронизывает какой-то непонятный ритм. Кажется, я схожу с ума.
        Анга схватила его за руку.
        - Ты бледен, как мел! И, как на грех, мы забыли дома браслеты биовызова.
        - Авось обойдется. - Леон прикрыл глаза. Дышал он трудно и прерывисто.
        Теперь и Анга что-то начала смутно припоминать, но воспоминание ускользало.
        - Успокойся, милый. Сейчас все пройдет. Тебе не кажется, что сегодня болото какое-то необычное? - спросила она, меняя тему разговора.
        - А именно? - открыл Леон глаза.
        - Понять не могу. Вроде кувшинок стало больше.
        - За одну-то ночь? И потом, вроде волнение какое-то на болоте.
        - Русалки играют, - с усилием улыбнулся Леон.
        - Русалки на болоте? Что-то новенькое. Скорее уж падающие звезды.
        - Они сгорают в атмосфере, не долетая до поверхности Земли.
        - Но мы же видели собственными глазами, как они сыпались в болото! - воскликнула Анга.
        - Оптический обман.
        Они помолчали. Анга отвинтила крышку термоса и выпила немного кофе.
        - Получше тебе? - спросила она.
        - Нет.
        - Пойдем домой, ляжешь. Я вызову врача.
        - Только отдохну немного. Я не в состоянии пошевелиться, - едва процедил Леон.
        Гангара осенило.
        Он снова и снова сверялся с памятью. Как ни крути, выходило, что эти два странных старых аборигена - те самые юные пришельцы, которые когда-то высаживались на Священном астероиде. Совпадение казалось невероятным, тем не менее это было именно так.
        Собирать коллективный мозг времени не было. Сейчас оба аборигена уйдут, и тогда все элы заведомо погибнут.
        Еще не оформившаяся мысль будоражила Гангара, и от него во все стороны пошли круги по воде.
        Когда-то, много лет назад, с самцом удалось установить биосвязь. С единственным из пришельцев. Если сейчас снова удастся наладить ее, то можно попытаться внушить старому самцу все, что необходимо. Леон позовет на помощь других, и аборигены сообща что-нибудь придумают. Сумели же они построить для себя жилища, и по виду неплохие. А может, и корабль, на котором они прилетели, пришельцы создали своими руками?..
        Гангар перевел передатчик, излучавший для элов в окружающее пространство биоритмы его великого предка, на максимальную мощность.
        Самцу на берегу, однако, по-прежнему было плохо. Более того, ему как будто стало еще хуже.
        Анга, не допив кофе, выплеснула остатки на землю и поспешно завинтила крышку термоса.
        - Леон! - сказала она тревожно.
        Легран в ответ беззвучно пошевелил губами и положил ей голову на колени.
        Биосвязь с самцом не наладилась, Гангар в этом убедился. Оставалось одно…
        Гангар припомнил, как Анга подобрала на Священном астероиде обломок панциря одного из умерших элов. Быть может, она догадалась, что обломок принадлежал оболочке некогда живого существа? Иначе зачем бы она подняла его? Надежда, конечно, шаткая, но другой у элов не оставалось.
        Сейчас оба аборигена удалятся, и все будет кончено. Нужно любой ценой привлечь их внимание.
        Анга с тревогой вглядывалась в даль. Она растерялась. Ждала, чтобы Леону стало чуть получше, чтобы добраться до дому. Странное шевеление на болоте не утихало.
        Думалось о том, что нет ничего ужаснее, когда любимому человеку плохо, он у тебя на руках и ты бессилен помочь ему. Чувство бессилия было острым до слез.
        Все попытки привлечь к себе внимание кого-либо из аборигенов ни к чему не привели.
        И тогда Гангар решился…
        Едва эл покинул болото, как каждая клеточка его тела начала наливаться тяжестью. Панцирь стал невообразимо грузным, под ним подламывались щупальца, и каждое движение вперед стоило невообразимых усилий. От непрерывной боли сознание временами мутилось.
        Каким же огромным должен быть этот мир, именуемый Землей, если порождает такую гравитацию! И сколь ничтожна в сравнении с ним Тусклая планета - планета грустной судьбы.
        Когда Гангар терял способность воспринимать окружающее, он позволял себе маленькую передышку, затем снова начинал двигаться.
        Известковый панцирь, потемневший от перегрева в земной атмосфере, казалось, тяжелел с каждой секундой.
        Особенно труден был крутой прибрежный подъем, но Гангар сумел преодолеть его.
        Высокое болотное разнотравье скрывало крохотного эла. Травинки, влажные от росы, покачивались на легком ветру. От них исходили густые, одуряющие, неведомые запахи, будоражащие мозг. Неплохо, подумалось, жить на такой обширной, красивой планете, если приспособиться к ней. Невозможного в этом нет. Обитают же здесь и прыгающие квакающие существа, и крылатые создания, перелетающие над ним с ветки на ветку, не говоря уж об огромных неповоротливых аборигенах, на которых теперь вся надежда.
        Гангар находился между двух бесконечностей. Одна из них - пройденный путь. Другая - расстояние до холма, на котором маячили две неподвижные фигуры. Первая бесконечность росла, вторая - миллиметр за миллиметром - таяла.
        Леон открыл глаза.
        - Где я? - спросил он.
        Анга наклонилась и поцеловала его в лоб.
        - Я только что был на астероидах… Там, у Изумрудной звезды, - слабым голосом произнес Леон, оглядевшись и с видимым усилием узнавая местность.
        - Конечно, на астероидах. Где же еще? - согласилась Анга, с тревогой вглядываясь в его глаза.
        - Ты права, Анга, - продолжал Леон, - астероиды населены. Я сам в этом сейчас убедился. И обломок, который ты тогда подобрала, - это действительно кусок панциря, в которые спрятаны эти существа.
        Тревога Анги сменилась отчаянием: у Леона начинается бред - только этого недоставало.
        - Ты уже можешь идти? Мне одной тебя не дотащить.
        - Погоди немного… Дай прийти в себя. Так о чем я? Да, о жизни на астероидах. Знаешь - это цивилизация, с нашей точки зрения, диковинная. Как, видимо, и наша для них. Но они многого достигли, и контакт с ними был бы для землян полезен…
        - Вставай, - потянула его Анга за руку.
        Леон поднялся, неуверенно сделал шаг, другой.
        Гангар с отчаянием наблюдал, как оба аборигена поднялись и медленно двинулись прочь.
        Вдали, там, где небо стыковалось с почвой, разгоралась заря - предшественница светила. Не зеленая, к которой привыкли элы, а алая, словно пламя.
        Вскоре Гангар понял: о том, чтобы догнать аборигенов, несмотря на то что они еле ползли, не могло быть и речи. Оставалось одно - срезав угол, попытаться выйти им навстречу, что Гангар и сделал.
        …Две горы, переставляя слоновьи конечности, надвигались на Гангара. И когда им оставалось сделать до него только шаг, эл направил биоизлучатель из-под панциря прямо в голову Леона…
        Леон охнул и схватился за голову.
        - Они здесь… они гибнут… им нужна помощь, - прошептал он, остановившись.
        - Кто - они?
        - Те самые существа.
        - Опомнись, Леон, - сжала ему руку Анга. - Ты же сам говоришь - они находятся на астероидах, близ Изумрудной звезды.
        - Нет, они здесь, на Земле. Недалеко от нас, - упрямо произнес Леон. - А один из них - где-то здесь, рядом.
        Он нагнулся и стал шарить по траве руками, сразу ставшими мокрыми от росы.
        - Помогай, что же ты стоишь? - сказал Леон. - Дорога каждая секунда.
        - Хорошо, не раздражайся.
        Анга нагнулась и развела тяжелую траву руками…
        - Вот он! - крикнула она.
        В течение нескольких бесконечно долгих мгновений они с жадным любопытством рассматривали свою находку.
        - Живо включай биовызов! - воскликнул Леон, который опомнился первым.
        - Ты же знаешь, мы биопередатчик дома забыли.
        - Ах, черт… Ну, тогда двинемся в Кристаун, и как можно скорее.
        - А как быть с ними? - Анга кивнула на небольшую черепашку с потемневшим известковым панцирем, над которым вращались крохотные кустики антенн.
        - Возьмем с собой, - не задумываясь ответил Леон, но тут же охнул и схватился за голову. - Нет, он не выдержит земной гравитации.
        - Что же делать?
        Леон помолчал, словно прислушиваясь к чему-то. Лицо его исказилось мучительной гримасой - видно, непросто давался ему биоконтакт.
        - Опустим пока в воду, - указал Леон в сторону болота. - Там, кстати, находятся его прилетевшие сородичи.
        …Они спешили в город как только могли, двое старых, очень старых людей. Они позабыли обо всем на свете, кроме одного: нужно спасать элов, попавших в беду. Оба понимали - от их оперативности зависит существование гостей - разумных пришельцев из космоса.
        - Дело решают минуты. Как ты думаешь, кто может нам помочь? - спросил, тяжело и хрипло дыша, Леон, когда вдали показались первые коттеджи Кристауна.
        - Я все время думаю об этом, - откликнулась Анга. - Единственный человек в мире, который может нам сейчас помочь, - это Викпет.
        - Виктор Петрович Рябов? - удивился Леон. - Наш бывший капитан? Ты забыла, матушка. Он ушел в полет на той же «Валентине», только с другим экипажем, и вернется не скоро.
        - Нет, - покачала головой Анга, - я имею в виду Председателя Совета Солнечной…
        - Бочарников?
        - Да.
        - Того самого, который, говорят, был к тебе неравнодушен?
        Анга усмехнулась:
        - Вот уж не думала, что ты меня ревнуешь.
        - Я не ревную, я люблю тебя…
        - Знаю.
        - Но почему ты вспомнила Бочарникова?
        - Он один из всего экипажа признал мою правоту. И, кроме того, он лучший организатор в мире.
        - Ладно, будь по-твоему. Вот только до первого пункта связи добраться…
        22
        Все средства массовой информации Солнечной системы, все каналы и программы вдруг заговорили о грандиозной сенсации, о необыкновенной встрече и находке супругов Легран.
        Выступающий Бочарников сообщил взволнованным слушателям во всех уголках Солнечной, что уже готовится к старту корабль, который должен вывести пришельцев на околоземную орбиту, где они будут пребывать в невесомости, пока не найдут способ надежного общения с ними.
        Особые надежды при этом возлагались на Леона Леграна, единственного человека в мире, которому удалось - причем дважды! - вступить в биоконтакт с пришельцами.
        Человечество готовилось к великому событию в своей истории - первому контакту с инопланетной цивилизацией.
        Заканчивая свое выступление, Бочарников сказал:
        - Люди навсегда останутся благодарны Легранам, которые сумели спасти пришельцев, когда те находились за шаг до пропасти.