Выше облаков Александра Мурри
        Память людей коротка и избирательна. Через пару веков летопись былых поколений превращается для потомков в мифы и страшные сказки. Но однажды легенды оживают и беспечный мирок вмиг рушится, грозя похоронить людей под своими останками. Cказочные существа совершенно реально, не иносказательно, кусают, едят и переваривают. Что спасет соседствующий с «мифом» городок? Мечи? Стрелы? Огонь? Или, может, любовь и дружба? Дружба девочки и легенды, любовь человеческой девушки и оборотня? Тот же мир, что и в Трофеях. Та часть земель, где живут люди. Далеко, за горными хребтами. ЗАВЕРШЕНО! 02.04.15. За правку огромная благодарность бете Фихте! Новая обложка в подарок от талантливой читательницы!
        Александра Мурри
        ВЫШЕ ОБЛАКОВ
        - Ух ты, какой!
        Маленькая девочка лет пяти, запрокинув голову, подошла к огромной птице. Протянула руку, собираясь, видимо, прикоснуться, но орел, в десятки раз превышающий ребенка по размеру, опасливо отступил и поджал лапу.
        Девочка приподнялась на цыпочки, заглядывая в желтые колючие глаза.
        - Ты не хочешь со мной играть? Я хорошая, - обратилась к птице, хитро улыбаясь.
        Низкого роста, угловатая и худая, с двумя тощими светлыми косицами, торчащими над ушами, в потрепанном и довольно таки грязном платье, она меньше всего походила на опасное существо. В отличие от гигантской птицы, когти которой величиной с половину самой девочки, если не больше. Однако именно ребенок тот, кто наступает, и орел тот, кто делает шаг назад.
        - Ну что ты убегаешь? - обиделась. - Подожди! Нам будет очень здорово вместе, вот увидишь! Столько всего можно придумать! Ты меня покатаешь, я тебя причешу… - продолжала уговаривать, мелкими шажками подкрадываясь ближе.
        Птица вдруг громко заклекотала и раскинула огромные крылья, подняв вихрь воздуха. Волосы и платье ребенка отлетели назад как от порыва ветра, сама же она расставила ноги пошире и не сдвинулась ни на шаг.
        Грозно, подобно каменной глыбе, птица нависла над человеческим ребенком. Гигантский горный орел, явно не безобидная певчая птичка, испугал бы любого воина. Любого. Но не мелкую любопытную оторву.
        - Ух ты-ы! - выдохнула, голубые глаза загорелись восторгом. - Ты покатаешь меня? А мы полетим? Пожалуйста! - И столько искреннего восхищения, детской радости и предвкушения, доверия в ее глазах, так смешно торчат косички и распахнут розовый рот, что грозный орел присмирел. Перестал отступать, сложил крылья и задумчиво наклонил голову на бок, пристально рассматривая ребенка.
        Девочка не стала терять времени даром. Подошла впритык и, не колеблясь ни секунды, погладила темно-коричневое, блестящее оперение на животе птицы. Орлу, чтобы уследить за действиями маленькой ладошки, пришлось наклонить голову и вывернуть шею под немыслимым углом.
        - Гладкий такой, мягкий, красивый… Я и косы плести умею, не знаю только, получится ли тебе заплести, - ладони деловито перебирали перья. - А ты мальчик или девочка? А, неважно. Тебе понравится, когда я тебя причесывать стану.
        Орел стоял неподвижно, прислушиваясь к детскому голосу, к легким касаниям и к самому себе. Происходящее ему в новинку, с такими человечками он раньше… не общался. Ни с какими людьми не общался, если быть честным.
        - И мне понравится, очень понравится, - шепотом добавила девочка. - Можешь звать меня Риа. А тебя как зовут?
        Свое имя Ройкерт не выдавал целый год. Сначала из привычных осторожности и подозрительности, мало ли, может, кто подослал к нему этого непонятного, чрезвычайно напористого ребенка.
        Позднее возникло другое препятствие. Риа еще не умела читать, не могла разобрать буквы, что орел выводил когтем на земле. Зато Риа первой среди одногодок выучила букварь. У нее был сильный стимул.
        А для Роя, могучего орла, грозы небес, самым ненавистным предметом под солнцем стала расческа.

* * *
        Сколько помню себя, столько же помню и Роя. С пяти лет, с памятного дня в лесу, он присутствует в моей жизни постоянно. Не каждый день, не так часто как хотелось бы видеться, но в мыслях он со мной неотлучно. Друг старается не пропадать надолго, и каким-то непостижимым образом всегда узнает, если я предпринимаю очередную вылазку в лес.
        Раньше, когда совсем маленькой была, встречались в дремучем лесу, Вайксе, под боком которого раскинулся небольшой городок Нижний-Вайкс. С самого утра убегала из дома, вроде как за ягодами, грибами или целебными травами, или просто со сверстниками поиграть, а сама уходила вглубь леса, одна. Взбиралась на покатую скалу и ждала. Ничего не собирала и не искала, беззаботная и счастливая. У Роя всегда были для меня разные заготовки, ведь наша с ним дружба сохранялась в тайне. И без того родители каждый раз ругали меня за длительные отлучки, стерегли и требовали обещаний, что больше не убегу. Благо, львиную долю их внимания занимал младший братишка, неугомонный, орущий лысый пупс.
        О Рое я не рассказывала ни одной живой душе, ни слова, никогда. Как ни распирало от восторга и собственной значимости, как ни тянуло похвастаться другим детям в пять лет и успокоить родителей в пятнадцать.
        Рядом с условленным местом встреч, несмотря на каменистую почву, рос куст барбариса, и если были спелые ягоды, я лакомилась. Если нет, то просто загорала на солнышке, придумывая, чтобы еще предпринять вместе с другом. В дождь или в зиму ждать и вовсе не приходилось. Рой прилетал раньше и сам встречал меня.
        Он часть моей жизни, важная часть. Может быть, самая важная. Пример во всем, если так можно сказать о птице. По его поступкам и поведению я оцениваю всех вокруг, окружающих меня парней и мужчин. Сравниваю и понимаю, не дотягивают они до моего орла. Разве что, отец. Но папа и так самый лучший. Он и Рой.
        Смешно? Сравнивать здоровых, красивых парней с птицей? Не в пользу людей?! Не смешно. Меня, во всяком случае, хихикать не тянет. Ровесники, уже не стесняясь, в открытую называют меня чудачкой.
        Рой… Мой сильный, красивый, самый умный и добрый, самый отважный и быстрый. Как я соскучилась по тебе и по небу, по порывистому ветру и свободе. При воспоминаниях о полетах перехватывает дыхание от восторга. Огромный орел, я с легкостью и с удобством размещаюсь на спине, между могучими крыльями. Желтоклювый, темно-коричневый как глянцевый бок молодого каштана, с пронзительными янтарными глазами. Довольно часто я замечала смешинки в этих глазах. Рой любит подшутить надо мной. И я не обижаюсь, совсем нет. Наоборот, смеюсь от души.
        Где ты, Рой? В который раз спрашиваю пустоту вокруг. И не получаю ответа.
        К хорошему быстро привыкаешь. К присутствию рядом друга, - и того быстрее. Сегодня будет месяц, как мы не виделись. Целая вечность для меня. Конечно, понимаю, что у него свои птичьи дела, но… Тревога тихой стужей забирается в сердце. С каждым днем холодит все сильнее. Не дает сосредоточиться ни на домашних делах, ни на учебе, отвлекает от разговоров, прогоняет сон.
        - Риа, что же ты делаешь?! - удивленно воскликнула мама.
        Я встрепенулась, выныривая из раздумий. Перевела растерянный взгляд вниз и ахнула. От картофеля остались одни стружки, я счистила не только кожуру, но и саму картошку слой за слоем в спирали изрезала.
        - Ой! - нож выпал из ладони, стукнув деревянной ручкой о деревянный же стол.
        - Ладно, доченька, - мама окинула меня подозрительным взглядом. - Сделаем драники. Папа с Финном их любят.
        Я подошла и без слов обняла ее за пояс, мама обняла в ответ. Добрая и все понимающая. Не задает вопросов, если видит, что не хочу говорить. Не допытывается, любой ценой желая знать все подробности из жизни дочки. Я благодарна ей за это. Знаю, с родителями мне повезло.
        Мы продолжили готовить ужин под сопровождение смеха и выкриков с улицы. Брат со своей компанией малолетних оболтусов носится во дворе. Солнце окрасило небольшое круглое оконце оранжевым, золотистые блики легли на деревянный пол и мебель. Скоро вернется отец со службы, усталый и голодный, как всегда.
        Я улыбнулась, - мама каждый раз встречает папу у порога, задолго прислушиваясь, не раздаются ли на мостовой его шаги. Ужин неизменно поспевает к его приходу, простой, но вкусный и сытный. И отец не забывает нас благодарить. За его ласковую улыбку, за ощущение тяжелой руки, поглаживающей меня по макушке, за тихое «Спасибо, мои хорошие!», - не лень простоять у плиты хоть весь день.
        Сегодня папа задерживается. Мама не перестает суетиться на кухне, хотя все уже давно приготовлено. Я пристроилась с книгой у печки, это мое любимое место дома - тепло, сытно, вокруг родные люди. Лучше только с Роем в небе.
        Сижу и пытаюсь отстраниться от навязчивых мыслей. Не очень-то выходит, несмотря на мягкое кресло, кружку чая на широком подлокотнике и кошку Синю на коленях. Голубая Орасская, ее небольшое пушистое тельце греет лучше любой перины, равномерное мурлыканье успокаивает.
        Наконец, мама перестала оттирать кастрюлю от сажи, сполоснула руки и метнулась в прихожую. По пути не забыла заглянуть в зеркало и поправить вьющиеся локоны. Мама у меня красавица, у папы хороший вкус. И дети у них, что надо получились.
        Я вышла из кухни вслед за ней, также заглянула в зеркало. Поправлять, правда, ничего не стала.
        - Привет, мои девочки. Как вкусно пахнет! У нас сегодня запеканка? - с порога начал отец.
        За его спиной маячил Финн, чумазый, растрепанный… Вот же, шпана! Обстирывай его всего, свинку этакую.
        Мама на грязь внимания не обратила, как и на вопрос об ужине. Она тревожно всматривалась в лицо мужа.
        - Генри, что-то случилось? - спросила.
        Ее не обманул нарочито бодрый тон. Папа вымотан и расстроен. Вернее, подавлен, выбит из колеи, напуган? В его взгляде скрывается гораздо больше, чем простое расстройство. Брови нахмурены, морщины у рта и глаз обострились. Еще никогда не приходилось видеть отца в таком состоянии.
        - Пойдем на кухню, Кристина. В ногах правды нет, - произнес устало.
        Он жадно ел. Видно, целый день ни крошки во рту не было. Ну, или пару сухарей успел закинуть. Мы расспросами не мешали, хоть беспокойство и отдавалось болью в висках. Правило, почти что единственное, строго привитое родителями, - есть надо в покое и тишине.
        Быстро приговорив блюдо картофельных лепешек и миску салата, папа откинулся в кресле и прикрыл глаза. Стрелки на часах перевалили за полночь. Напряженное молчание не нарушалось еще несколько бесконечно долгих минут.
        - Смолги, - произнес, не поднимая век.
        Это единственное слово заставило вздрогнуть. Мама выронила из рук кружку с чаем. Горячий напиток потек по столу, но никто не дернулся вытирать. Мы, не отрываясь, смотрели на отца и ждали, не в силах что-либо вымолвить.
        Что отец имеет в виду? Что значит - смолги?! Их же больше нет! Только в страшных сказках!
        - Пять особей. Повезло, что патруль их вовремя заметил, сначала приняли просто за крупных волков, - он длинно выдохнул и продолжил, упреждая логичный вопрос. - Лучники смогли застрелить их. Всех, кто был в это время за стеной города, удалось вернуть невредимыми. Им невероятно повезло.
        - Снова… Как же так? - растерянно обронила мама.
        - Да, Кристи. Все началось заново.
        - Они так близко к городу? - не столько вопрос, сколько высказанное вслух нежелание поверить в случившееся. Мама как испуганная, загнанная в угол мышка, искала лазейку.
        - Как мы могли настолько расслабиться? Никогда себе не прощу, если… - отец не договорил, оборвав сам себя на полуслове.
        Я забралась в кресло с ногами и прижала к себе кошку сильнее. Несмотря на горячую печь рядом, меня колотила дрожь. После таких новостей и мурлыканье Синьки, и чай, и валерьяна, и все успокоительные вместе взятые не помогут.
        - Риана, - отец остановил на мне строгий взгляд. - С этого дня в лес больше ни ногой. Даже к воротам городским, чтобы близко не подходила.
        - Но я же только днем… - слабая и глупая попытка отстоять вылазки в лес. Не дура, головой понимаю насколько папа прав, но не верится, что жизнь вот так, в один миг, изменилась.
        - Ты меня поняла? - отец не отводит взгляда, ищет в моих глазах понимание и обещание послушаться. Как в детстве.
        Я сделала честные круглые глаза и серьезно кивнула. Папе незачем волноваться обо мне, ему хватает причин для тревоги. Свои дела мне всегда удавалось сохранять в секрете, а из всех немногочисленных передряг спасал Рой. Если пришла моя очередь его спасать, то я не подведу. И никакие смолги не помешают.
        Месяц, целый месяц о нем ни слуху, ни духу. Мозг стал лихорадочно перебирать варианты действий, один безумнее другого. Как мне найти Роя? Как далеко придется зайти? Сколько правды, а сколько выдумки в слышанных мной историях о смолгах?
        - А можно мне на них посмотреть? - подал голос до сих пор деловито жевавший ужин, Финн.
        - На кого? - папа перевел суровый взгляд с меня на брата.
        Я с облегчением выдохнула. Спасибо, Финчик.
        - Смолгов этих! Вы же их куда-то дели? Трупы?
        - Финн! Совсем мозгов нет?! - мама, хорошенько размахнувшись, дала сыну подзатыльник.
        Финн насупился. У нас дома редко когда применяли подобные способы воспитания.
        - И думать забудь о них, дуралей, - более сдержанно добавил папа.
        Да, дети у моих родителей определенно удались. Что я, что брат.

* * *
        Весть разлетелась по городу в один миг. В домах и на улицах царит страх, граница, отделяющая людей от паники, вот-вот исчезнет.
        Нижний-Вайкс мал, расположен на окраине государства Айвен, в глуши. Море в четырех днях пути, до ближайших соседей трое суток. Добраться до них нереально, даже по мелководной речушке, что течет мимо Вайкса в море. Кораблей, способных перевезти больше трех человек за раз, у нас нет. Только отживающие свой век рыбацкие лодки. Из Вайкса людям некуда идти.
        И соседи, похоже, теперь новые. Недобрые, опасные, самые опасные существа в нашем мире. Смолги. Их истребляли в течение многих столетий. О них упоминали на уроках истории, истребленные твари неотъемлемая часть становления и развития Айвена. О них помнили всегда, целый век, что их не было. И как так получилось, что все-таки забыли?
        Давние войны унесли много человеческих жизней. Все верили, что жертвы эти не напрасны. Но кровожадные звери вернулись. Внезапно и неотвратимо, как стихия, как чума. Люди для них корм в неудобной обертке в виде гранитной стены вокруг города. Эта старая, разрушающаяся стена, высотой в четыре метра, еще недавно служила лишь напоминанием о былых столетиях, со вчерашней же ночи - это единственная защита.
        Ночью, после первых пяти, пришли еще. И еще. Отец, не поспав и двух часов, снова ушел на пост. Он предводитель городской дружины, на нем ответственность и за своих воинов и за безопасность горожан. Стена и дружина из трех десятков мужчин, кроме них город защищать некому.
        Впереди длинная осень, не все поля успели убрать, не во всех домах достаточно запасов. Если город простоит до зимы, всем придется нелегко. Править будут голод, холод и война. Если выстоим. Мало кто еще не понял, что каждая последующая ночь может стать последней.
        В нашем доме ночью почти не спали. Я поднялась задолго до рассвета, не в силах больше лежать и ворочаться с боку на бок на влажных от пота простынях. Тревожные думы не оставляли в покое разум, прокрадывались в зыбкий, поверхностный сон. Когда мне во второй раз привиделся Рой, окруженный смолгами в скалах, с изломанными крыльями, я рывком села на постели и зло откинула одеяло. Босиком прошла по холодному полу в ванную комнату и вылила на себя ведро ледяной воды. Телесные ощущения отвлекли от упаднических мыслей.
        Нужно собираться, брать волю в кулак, и что-то делать. Только вот, что?!
        Как оказалось, в бессоннице я не одинока. Мама уже растопила печь и замешивала тесто для хлеба. Увидев меня, тускло улыбнулась. Подошла, взяла за руки, и заглянула в мои сонные покрасневшие глаза.
        - Риана, отец приказал, а я прошу… Не знаю, кто у тебя остался там, в лесу. Я никогда не мешала тебе делать то, что ты хотела, не лезла и не спрашивала, не отслеживала, доверяла и давала свободу. Может, в этом моя самая большая ошибка. Но теперь, я умоляю, не уходи из города. Пережди. Если любишь нас.
        Такое вот приветствие, вместо пожелания доброго утра. Все еще плохо соображая после бессонной ночи, спросила:
        - А потом что? - нет сил спорить, переубеждать или оправдываться, доказывать свою надежность. И мама, и я, ведь знаем, что это совсем не так.
        - Потом… Дай Богиня, придет помощь. Риа, девочка моя, пожалуйста, не глупи.
        Я смотрела в мамины глаза и хотела верить. Нас спасут, обязательно. Не может же все так взять, и кончиться? Родители, брат, друзья, школа? Жизнь?
        Месяц неизвестности и тревоги за Роя закончился обреченным кивком. В то мгновение, в темный предрассветный час, на уютной кухне, я осознала себя взрослой. И это осознание заставило опустить плечи и смаргивать слезы. Ответственность перед семьей, понимание их нужды во мне, необходимость моей поддержки. Я не могу их оставить. Не так. И не сейчас.
        Ненавидела себя за слабость и малодушие, и одновременно делала все, что в моих силах. Повседневные мелочи, быт, помощь немощным старикам и несмышленым детям. Взросление, в моем случае, значило смирение и расставание с мечтами. Расставание с друзьями.
        Хорошо, если Рой успел улететь. Далеко-далеко, туда, где безопасно. Пусть мне больно, главное, чтобы он жил.
        Мы с мамой наготовили гору пищи, - суп, запеченная свинина, картофель, свежий хлеб, тушеные овощи. У дружины нет своей столовой, стража уже давно не знала суровой военной жизни. Город жил спокойно, разве что шайки разбойников время от времени обворовывали путников на трактах. У воинов всегда было время зайти домой и поесть, на худой конец, - наведаться в харчевню. Но сейчас мужчины вторые сутки не появляются дома.
        Решение этой задачи кому-то нужно было брать на себя. Сидение сложа руки, изнывая от беспокойства и роняя слезы, пользы не принесет. Нет, слезы были, есть и будут, но страх легче преодолеть, занимаясь делом. Вот мы с мамой и не отходили от плиты. Задача оказалась не из легких, - чтобы сытно, быстро, много, и в то же время недорого. Припасы стоит поберечь. Или нет?
        После полудня, попросив помощи у соседки, Миры, отнесли наполненные, исходящие аппетитным запахом, котелки, к дому стражи. Посуда, самая простая, там имелась.
        Мужчины заботе обрадовались и благодарили так, будто мы им жизнь спасли. Ели быстро, второпях, без промедления возвращаясь на посты. Только отец, поев, задержался.
        - Что ты думаешь, Генри? - тихо спросила мама.
        Он долго не отвечал. Все и так знают, о чем думает каждый в этой комнате. Подошел, обнял жену и вгляделся вдаль за окном.
        На рассвете из города выехали двое всадников. Смелые парни. Ради цели - позвать подмогу, - не пожалели ни лучших коней, ни лучших воинов. Им предстоит гнать во весь опор, наперегонки с почтовыми птицами, отосланными в ближайшие города с тем же сообщением и кличем о помощи.
        - Они пришли с гор, и пойдут дальше в долину, если их не остановить. К другим городам и поселениям. Смолги не оставляют за собой ничего живого. Наша единственная надежда на гонцов и птиц, они должны позвать отряды из Роннега. Трое суток туда, трое обратно, нам надо продержаться неделю.
        Кто о чем, а мои мысли все только об одном. Я не хочу, не могу поверить в то, что Роя больше нет. Дышать удавалось с трудом, горло перехватило болезненным спазмом, облегчить который могут только слезы.
        Смолги нападают только ночью, днем скрываются в прилегающих к лесу скалах. Предгорье Серых гор, чем дальше, тем выше и неприступнее. Где-то там Рой. Где-то там, в пещерах и глубоких ущельях скрываются звери-убийцы. И самое страшное, - мы не знаем, сколько их.
        Отец продолжал рассказывать ровным тоном, только нельзя было не заметить, как сильно его руки прижимают к себе жену. А во взгляде, всегда прямом, решительном, веселом, я уловила неуверенность и страх.
        Все воины, хоть и не подавали виду, чувствовали тот же ужас, что и каждый житель города.
        Вскоре в сторожку зашел старик Бертон, хозяин единственного в городе постоялого двора и таверны.
        - Кристина, Генри, здравия желаю.
        Отец поприветствовал в ответ, мама просто кивнула головой, не разжимая рук, сцепленных за папиной спиной.
        - Видел, Кристина, вы приносили сюда провизию, я могу помочь. Дом мой все равно сейчас пустой стоит, а кухня большая и удобная. Да и расположен «Быстрый шмель» ближе к воротам, - на последнем слове голос старика, до этого звучавший довольно бодро, все-таки дрогнул.
        Близко к главному въезду в город и к тракту, это только в мирное время выгодно, - больше путников захаживает, приносят свежие новости и сплетни. Больше клиентов, значит и выручки больше, чем в других тавернах. Но когда из-за стены вот-вот полезут твари, лучше бы, чтобы дом стоял подальше. Желательно, в другом поселении.
        - Спасибо, Бертон, это было бы очень кстати.
        - Только мне на кухне помощники понадобятся. Одни с Софьей мы не справимся.
        - Я помогу, - предложила я из своего угла.
        Вместе с Мирой мы сидели на скамье и до этого не встревали в разговор старших, только внимательно слушали.
        Родители переглянулись и папа кивнул, одобряя мое предложение. Мира же непонятно хмыкнула над ухом, то ли недовольно, то ли презрительно. Но промолчала и свою помощь почему-то не предложила. Разбираться еще и в настроениях соседки у меня не было ни желания, ни сил.
        - Значит, завтра с утра самого приходи.
        - А продукты? Оставляешь все в таверне или… - уточнила мама.
        - Нет, конечно! - мотнул головой Бертон. - В храм уносим, но для дружины, сколько надо, оставлю.
        - Спасибо, Бертон, - еще раз поблагодарил отец, на что старик только рукой махнул. Не до торговли сейчас.
        Храм Матери Богини стоит уже больше ста лет, это самое старое строение в Вайксе. И самое крепкое, как ни удивительно.
        Уже уходя, Бертон поинтересовался:
        - А что там старейшина говорит?
        Глава города назначен самим правителем из столицы, он принимает все важные решения в Вайксе. Звание старейшины ему подходит, но единственно потому, что он очень стар. Главе Симеону уже давно нет дела ни до чего кроме крепкого сна и вкусной еды, и уж тем более ему не под силу решать вопрос о безопасности горожан. В предыдущие года его добродушной улыбки и политики невмешательства было вполне достаточно. Важные решения касались в основном проведения большой ежегодной ярмарки.
        - Он отослал за помощью: два гонца и все имеющиеся в городе почтовые голуби в пути. Что мы еще можем сделать? Теперь главное продержаться, - последнюю фразу папа, похоже, повторял постоянно, как заклинание. Убеждая себя и окружающих.
        - Сколько продержаться? Ворота-то выдержат?
        Самое слабое место в защите. Стена каменная, но ворота из дерева, со старыми заржавевшими металлическими креплениями и петлями. До вчерашнего дня их редко когда закрывали.
        - Остается еще последнее средство.
        - Огонь? - неверяще уточнил старик.
        - Если ничто другое их не остановит, то да. Огненные стрелы.
        - Слава Богине, у смолгов нет разума. Звери, - мама все-таки отстранилась от отца. Ровно настолько, чтобы хватило пространства прикоснуться тремя пальцами ко лбу и к губам, в защитном жесте.
        - Они берут количеством. Мы окружены, Кристи.
        - Смотрите, Вайкс не спалите, - пробурчал Бертон в дверях.
        В его предостережении есть смысл. Осень, как назло, в этом году сухая, ветреная и солнечная.

* * *
        Вслед за стариком ушли и мы с Мирой. Греть уши больше не разрешили, мама отправила домой, сказав, что дальше сама справится. Уходить не хотелось, и не из-за новостей, которых, как таковых, и не было. Я боялась оставаться одной.
        Компания Миры также оказалась не из приятных. Девушка весь путь причитала, больно цепляясь за мою руку. Она старше на пару лет, с совершенно иным воспитанием и взглядами на жизнь. Раньше наше общение ограничивалось лишь взаимными приветствиями.
        - Что, никто не понимает, что ли? Нам жить осталось… Нисколько не осталось! А все чего-то суетятся, спешат куда-то. Как муравьи, жалкие!
        - Мира, успокойся, - я не могла сказать ей, что все будет хорошо, так как и сама в это не верила. Но и так паниковать считаю бесполезным, и даже вредным.
        - Пойдем со мной, Риа! Надо использовать оставшееся время для себя. В свое удовольствие! Устроим пир горой, позовем Йохана и Рича…
        - Риа, Риана! Как хорошо, что я тебя нашла! - Миру перебил раздавшийся недалеко крик, заодно избавив меня от необходимости отвечать. - Помоги мне! Это безумие какое-то…
        Навстречу, размахивая руками, выбежала моя одноклассница Лена. Волосы растрепаны, запыхавшаяся, в глазах отчаяние.
        - Что? - спросила, задерживая дыхание от напряжения. Ждать хороших новостей не приходится.
        - Твой брат… он… они подговаривают…
        - Опять Риа, все Риа да Риа. Я тоже тут, между прочим, - встряла Мира.
        Я остановилась, а соседка, наконец-то отпустив мою руку и не сбавляя шаг, уходила дальше по улице. Говорит, что она «тут», а самой уже считай и след простыл.
        Не глупо ли сейчас обижаться? На что бы то ни было? Сама противоречит своим запальчивым речам о том, на что стоит тратить последние часы жизни, а на что нет.
        Лена подбежала и, не обращая внимания ни на удаляющуюся спину Миры, ни на мою заторможенность, потащила в направлении центра города. По дороге сбивчиво рассказывала, что же опять натворил Финн.
        С утра тех немногих, кто несмотря ни на что отправились на учебу, ждали закрытые двери и пустые классы. Впервые за время существования, школа закрылась и учителям не до уроков. И, как ни странно, обычно ноющих под тяжким грузом знаний учеников, это не обрадовало. Вот нисколечко.
        Детей разделили на группы - тех, кто постарше, отправили помогать взрослым, - укреплять окна и двери, перетаскивать припасы в более защищенные подвалы. Каждый дом, каждая семья, готовились к осаде.
        Совсем малышню решили собрать вместе, чтобы было легче за ними уследить. Присматривать попросили старших девушек, несколько старушек и пару родительниц. В храме остались также три беременные женщины и две матери с грудничками.
        Но это только на словах звучит просто - «пристроили», «собрали». Наших деток не только пристроить, но и укараулить надо. Мальчишки, в том числе и мой балбес брат, рвались помогать «убивать смолгов». Они ничего не знали о настоящем положении вещей, не догадывались, кто кого скорее убьют. Рослые пацаны и в самом деле могли пригодиться, пока не стемнело, они таскали доски и вместе с взрослыми укрепляли ворота, но ровесники Финна оставались сидеть вместе с девчонками. Что, естественно, принижало их мужество.
        Как же! Там идет героическая схватка, точь-в-точь как в легендах, против злобных тварей, а их, настоящих бойцов, оставили в стороне. Пожалуй, из всех, эти мальчишки и в самом деле самые бесстрашные. Ну, или безмозглые.
        Я не обрадовалась новым напастям, просто с готовностью побежала за Леной. Вот и очередная дырка, куда я как пробка-затычка. Очень хорошо. Сейчас мне никак нельзя оставаться одной и без дела. Не уверена, что дав волю слезам, не скачусь в долгоиграющую истерику. Или не присоединюсь от безысходности к Мире, что еще хуже.
        Как только Лена распахнула тяжелые двустворчатые двери храма, нас волной накрыл детский ор. Стоял такой гвалт из голосов и плача, казалось, ни один, находящийся под этой крышей ребенок, не молчит. Все орут, разом.
        - Сумасшествие, - простонала Лена мне на ухо. - Лучше бы каждый оставался у себя дома.
        Я не стала возражать, не имея ни малейшего понятия, что сейчас лучше, а что хуже. Действиями людей руководит страх, а многие дома и в самом деле не простоят и минуты, если внутрь будут ломиться смолги. В храме безопасней.
        Долго стоять у входа и созерцать не дали. Валентина, маленькая и необыкновенно прыткая старушка, отвечающая за школьную библиотеку, быстро пристроила к делу. То есть, к детям.
        Раньше, в той жизни, которой жила еще вчера, частенько оставалась в школе после уроков и занималась с учениками в продленной группе. Мы играли, рисовали, читали вслух сказки, разучивали стихотворения или пели все вместе песенки. Было весело. Но теперь я поняла, насколько тяжела работа учителей и воспитателей. Через пару часов была готова вместе с Леной хвататься за голову и стонать «сумасшедший дом!». Целый день на кухне у плиты, по сравнению с этим, отдых.
        Всего около тридцати детей, а тоненьких писклявых голосов будто тысячи, вопросов, задаваемых со всех сторон одновременно, и того больше. Дети чувствовали страх и напряжение, охватившие взрослых, и сами становились неуправляемыми. Они не понимали, что происходит, что стали частью той самой-самой страшной сказки, что изредка рассказывали им при затушенных свечах.
        Кстати, я сама в детстве этих сказочных «смолгов» и не боялась вовсе. А вот, - выросла, и испугалась.
        - Иди, поговори с Финном, они что-то затевают, - шепнула мне на ухо вездесущая Лена.
        Она ловко отцепила от растерянной меня четырех слаженно плачущих девочек, жаждущих найти своих, неизвестно где посеянных, кукол.
        - А вы что, не знаете, что куклы очень любят играть в прятки? Не знали? Щас пойдем искать! Ну-ка, говорите, как их зовут? Нет, сначала досчитаем до десяти. Вы умеете считать? - голос звучит бодро и весело, несмотря на шатающуюся от усталости походку.
        - Роза дома осталась, одна, - шмыгнула носом шестилетняя плакса. - Ее надо забрать…
        - И моя Тоня, кошка, не пришла утром! Где она?
        Я, мысленно поблагодарив Лену, поспешила отойти. Не по силам мне такие задачи.
        Брат обнаружился на лестнице, ведущей на галерею. Он и его компания разбойников сверху наблюдали за суетой в большом зале. Что насторожило, так это их молчание и небывало серьезный вид.
        - Финн! Почему мне на тебя воспитатель жаловалась? Помнишь, что ты маме обещал? - спросила, присаживаясь рядом и поправляя на нем задравшийся свитер.
        - Не надо! - он оттолкнул мою руку, сердито покосившись на остальных мальчишек. - Я уже не маленький, чего ты меня лапаешь?
        - Хочу и лапаю! - Ха, не маленький! В одиннадцать лет такие заявления говорят как раз таки об обратном. - Мне можно, я же твоя вредина сестра! А, Финчик? - прошептала, улыбаясь, и все-таки обнимая брата за плечи.
        Финн смерил меня недовольным взглядом, но вырываться не стал и промолчал. Выяснить у него секреты их банды нелегко. Все пятеро будут молчать до последнего, никаких сил на них не хватит. Остается или призывать родителей, действеннее всего - отца, или подло следить и подслушивать самой. Второе, не мое любимое занятие, но чего не сделаешь для брата. Тем более, когда он так похож на свою старшую сестру. Весь в меня.
        - Финн, послушай, всем сейчас тяжело, не надо добавлять родителям беспокойства, а?
        - Папа там, он… С ним… - тихое признание, выдавшее мальчика с головой.
        Нет никаких каверз и планов. Он, как и все, боится. Но боится не за себя, не смолгов, боится потерять отца. Я как никто другой знала, как сильно брат к нему привязан, как подражает во всем, и как старается, чтобы заслужить одобрение. По-своему, по-балбесовски, но старается. Финн в разы больше, чем я, зависим от родителей.
        Я прижала брата крепче и, наконец-то, длинные угловатые палочки-ручки обняли в ответ.
        - Не глупи, - повторила сказанные мне мамой слова. - Нас спасут, вот увидишь!
        И побольше уверенности в голос, пожалуйста.
        - Я сижу здесь как трус!
        - Подумай, чем ты можешь быть полезен.
        - Ну, так меня же не пускают…!
        - Не там, а здесь. Думаешь, нам легко тут, и готовить, и за мальчишками присматривать, и девочек утешать? Помог бы, чем дуться как мышь на крупу.
        - Сама ты мышь.
        - Ну давай, выясним, кто тут из нас…
        Шутливая перепалка вскоре захватила и остальных мальчишек, и доказывать, что не хомяки, взялись все пятеро.
        К вечеру я была никакая. Уложив детей спать уже в девять часов, и сама вскоре провалились в сон как в глубокий колодец. Не помешали ни крики снаружи, ни тихие разговоры, ни возня Финна с одной стороны и возня Лены с другой. Гораздо больше я опасалась, что снова будут мучить кошмары и страхи не дадут покоя и во сне. Но усталость, от которой противно подрагивали ноги, взяла свое.

* * *
        Проснулась зато с рассветом. Хотя, я не была первой. Похоже, многие совсем не сомкнули глаз этой ночью. Храм полон, занят буквально каждый квадрат плиточного пола и галерея, которая, поддерживаемая колоннами, опоясывает храм по всему периметру. Почти все женщины и дети ночевали здесь, собственные дома перестали быть безопасными.
        От моего движения заворочался Финн и я накрыла его домашним стеганым одеялом, неизвестно как тут оказавшимся. Наверное, мама принесла.
        Ее светлые кудри мелькнули у входа, она несла, согнувшись под тяжестью, нашу самую большую кастрюлю. По всему видно, - доверху полную.
        - Мама, неужели не попросить кого-то помочь?! - я сорвалась с места, подбежала и придержала котел. Вместе кое-как доковыляли до длинного деревянного стола. - Надорвешься ведь!
        - Я… - растерялась мама.
        Заглянула ей в лицо и осеклась. Из ее глаз на меня в упор смотрела такая знакомая мне боль. Да, этой ночью многие так и не легли спать.
        - Завтрак, вот.
        - А где папа? - главный вопрос на сегодня.
        - Они еще на стене, но скоро Генри должен прийти домой отдохнуть. Я тоже домой, Риа.
        Хищники задают свой ритм, скоро все перейдем на ночной образ жизни.
        - Да, а я в «Шмель».
        - Присмотришь за Финном как вернешься?
        - Конечно, один мой глаз всегда для него, - неуклюже пошутила. Хотелось подбодрить и успокоить, но как это сделать, если у самой, с самого утра, ни бодрости, ни покоя?
        Умывание холодной водой освежило, но не сильно. Мятые брюки и рубашка, которые я не потрудилась снять перед сном, наспех переплетенная коса, как-то совсем не до красоты сейчас. И времени забежать домой и переодеться не осталось, Бертон давно ждет. Воины после ночи наверняка голодные не меньше смолгов.
        Такая жизнь, точнее выживание, продолжалась два дня и две ночи. Я даже успела привыкнуть.
        Рано утром готовка на кухне таверны вместе со стариком Бертоном и его женой Софьей. Молчание, короткие просьбы-указания, руки делают знакомую с детства работу. Потом отнести готовую снедь в сторожку, накрыть на стол, и опять-таки в тишине сидеть и ждать, пока воины насытятся. Вымотанные мужчины лишь коротко благодарили, не разговаривали между собой и тем более не делились новостями со мной.
        Один из воинов, с русыми усами и бородкой, заснул прямо за столом, с ложкой, сжатой в кулаке. Я подпрыгнула на месте от неожиданно раздавшегося стука, с которым его лоб встретил столешницу, чудом миновав миску с супом.
        Дорога в таверну и обратно в храм давала возможность хоть немного отдохнуть и проветриться. Отвлечься все равно не получалось, паника в глазах встречных и сам город не давали забыть о тех, кто придут с темнотой.
        Толстые глухие ставни на окнах домов, закрытые и пустующие лавки. Ветер гоняет сухую листву и мусор по давно не метеным улицам, сам воздух пропитан тягостным ожиданием. А в небе, в голубом и безоблачном осеннем небе, ярко светит солнце.
        Я поворачивала в сквер перед закрытой школой и шла к огромному клену, уже успевшему скинуть почти все листья. На одной из его толстенных голых веток висят качели. Вешали для младшеклассников, сейчас же их беззвучно качает ветер.
        Сесть, взяться руками за веревки, раскачаться и запрокинуть голову к небу. Я могла бы просидеть так целый день. Забывшись, потерявшись в воспоминаниях и бесконечной голубизне небосвода.
        Это единственное, в чем потакаю собственному «хочу», единственный доступный мне способ сбежать от реальности. Все еще скучаю по Рою? Нет, я же его отпустила. От-пус-ти-ла!
        Большую часть времени проводила с детьми. Правда, под конец второго дня все больше взрослых перебирались в храм и порядка в нашем «сумасшедшем садике» прибавилось. После впечатляющей воспитательной речи одного воина из дружины, чей восьмилетний сын вместе с Финном продолжал лоботрясничать, дисциплина стала на порядок лучше. Иначе не выжить, - сказал воин. Иначе хаос и паника.
        Храм самое прочное и большое здание в городе. Толстые каменные стены, окна только высоко под потолком, сухой и вместительный подвал. Если смолги проникнут в город, женщины и дети останутся здесь, за запертыми изнутри дверьми.
        А сегодня я почти искренне посмеялась. В священное место покоя и молитв, место тихого разговора с самим собой, со своей душой и Матерью Богиней, привели три коровы, куриц и две свинки с повизгивающими розовыми поросятами. В подвале запасли сено, построили загоны, занесли припасы воды.
        Девочка, в первый вечер плакавшая о потерянной кошке, не выпускала свою вновь найденную и присмиревшую Тоню из рук. Моя Синя тоже не осталась сидеть в пустом и нетопленом доме. Каждый вечер крутилась вокруг общего стола, а вчерашней ночью пристроилась спать над моей головой, то и дело, сползая на лицо и затрудняя дыхание.
        Домашних животных не гоняли даже самые строгие блюстители порядка. Питомцы дарили ту небольшую радость, что пока еще была нам доступна. К тому же, раз приручили, то в ответе. Хотя и неизвестно, поможет ли животным наша защита. Скорее всего, нет. Может, лучше отпустить? Прогнать любимых кошек и собак, чтобы успели убежать подальше?
        Какое все-таки горькое слово - отпустить.
        Снова неумолимо наступала ночь. Четвертая, проведенная в храме, на расстеленных вдоль стены матрасах, среди таких же как я - уставших и трясущихся от страха горожан. Никогда так не боялась наступления темноты, как в эти четверо суток. Я вообще мало чего боялась, в той, прошлой жизни. Не умела.
        Надежды на глубокий сон без сновидений оказались напрасны. Для всех.
        Сидела рядом с Леной, облокотившись спиной о холодную стену. Мы ели свои порции вечерней каши с тушенкой. Разговаривать не было сил. Редкие минуты покоя, скоро дети прожуют и их ротики снова будут свободны говорить и спрашивать. После порции каши потребуют порцию сказок. По-другому их спать не уложить.
        - О Мире знаешь что-нибудь? - вдруг спросила Лена.
        Нет, я не знала. И если честно, и не вспоминала о соседке все эти дни.
        - Нет, а что?
        - Да так… Услышала тут краем уха, Валентина с одной из женщин обсуждали.
        Лена не похожа на любительницу сплетен, не стала бы просто так заводить этот разговор. Она уставала не меньше меня, а может, и больше. Дети ее любили и если выбирать, к кому обращаться со своими проблемами, выбирали ее, а не меня. Такому вниманию не позавидуешь.
        Поэтому ее вопрос насторожил.
        - И что с ней?
        - Да так, - Лена замялась. - Вроде бы она пьяная в зюзю была. Вчера ее отец рано утром вернулся домой со стены и застукал… В общем, помнишь Рика с Ричем?
        Я кивнула, забыв донести ложку с кашей до рта. Помню, как не помнить. Меня однажды с Ричем за одну парту посадили, сидела и терпела целый день. Пока не озверела и не порвала толстую библиотечную книгу, стуча ею о пустую голову парня.
        - Они в доме такое устроили… Там вроде бы еще пара девчонок и незнакомых мне парней было. У Миры же только папа, а его сейчас сутками дома нет. Вот ей в голову и ударило, наверное.
        Тот самый «пир горой», о котором говорила Мира? Что же, она сделала, что хотела.
        - Парням сильно досталось от ее отца. Мама Рича плакалась, что ее мальчик сегодня ночью тоже на стене будет. Мальчик, представляешь? Лоб здоровый!
        - Ну да… - только и нашла я, что ответить.
        Мы доели, и когда уже собрались вставать и собирать грязную посуду, Лена ни с того ни с сего рассмеялась. Тихо и не очень весело.
        - Ох Риа, Риа! Все такая же. Я думала, ты хоть с ней дружишь, - объяснила в ответ на мой вопросительный взгляд.
        - Что значит, хоть с ней?
        Я опешила, никогда не думала, что Лена обо мне такого мнения.
        - Да ладно, не обижайся. Просто, может, сейчас пойму, кто тебе интересен. Ты же никогда с нами особо не общалась, не говоря о дружбе. «Привет-пока» и все. Неужели тебе и в самом деле никто не нужен?
        Не нужен? Три ха-ха.
        - Извини. Не думала, что со стороны это так смотрится, - сказала, не глядя на нее.
        Лена не стала настаивать на ответе на свой вопрос.
        Дети уснули поздно. Сегодня будто злые духи между людьми летали, нашептывая, науськивая. То одна женщина не то что-то скажет, обидит, напугает непреднамеренно, то мальчишки перепалку затеют. Или ребенок в истерику впадет, и все остальные подхватят. Одной искры достаточно, чтобы разгорелся пожар.
        Уже за полночь я поднялась на галерею, подвинула Финна на длинной скамье, и выглянула в окно. Из него видны пара длинных улиц, перекресток и небольшой отрезок городской стены. Брат торчал здесь много часов подряд, согнать его с наблюдательного пункта задача невыполнимая. И я, и мама пытались. Не шилом, так мылом - он все равно оказывался у заветного окна. А я, едва выглянув наружу, тут же пожалела о своем порыве.
        Родной город узнавался с трудом, пустынные улицы, заколоченные окна и двери. На стенах домов факелы, красные метающиеся всполохи в черноте. В отдалении виднеются фигуры людей и цепочка огня, факелы установили по всей стене. Тридцать обученных воинов ничтожно мало, чтобы справляться с натиском зверей. Им помогают остальные мужчины, юноши и старики, способные держать оружие. Но не уверена, что помогают они больше, чем мешают. Тот же Рич - за ним самим, так же как за Финном, следить надо. А то еще за стену вывалится… Богиня!
        Ужаснулась своим мыслям. Откуда во мне столько цинизма? Усталость, страх, или я стала жестокой?
        До храма доносились звуки со стены и из-за нее, - грохот, скрип, треск дерева, рычание и вой смолгов, крики и команды людей. Я не пыталась различить папин голос, вообще старалась как можно меньше думать о том, что он ТАМ.
        Нашла ладонь Финна и сжала. Братишка, поделись со мной храбростью.

* * *
        - Риа! Смотри! - еле слышный крик шепотом.
        Я распахнула зажмуренные глаза и уставилась в темноту. И не поверила глазам.
        Только не это… Так скоро?
        По пустой улице мчался смолг, свет факелов выхватывал то серую шкуру спины, то чересчур длинные передние лапы, то оскаленную морду. Он двигался с небывалой скоростью. Куда?
        - Молчите, - прозвучал тихий приказ справа от меня. Маленькая старушка библиотекарь, Валентина, косо взглянула на меня с братом, четко уловив наше желание заорать. - Нельзя пугать детей, пусть спят.
        Я несколько мгновений, открыв рот, продолжала смотреть на нее. Седой одуванчик, ухаживающий всю жизнь за книгами, наивная старушка, верившая во все оправдания учеников за испорченные учебники, она выказала недюжинное самообладание.
        Перевела взгляд в зал, там женщины прижимали к себе детей и настороженно вслушивались в звуки. У многих глаза закрыты, но по напряженным позам понятно, и они тоже не спят. Мама сидит в дальнем углу с Синей на плече, одной девочкой на коленях и двумя по бокам.
        - Их много, - прошептал Финн, но его слова потонули в раздавшемся совсем недалеко крике. Кричал человек.
        Еще двое смолгов выбежали из переулка. Огромные уродливые звери, с несуразно длинными конечностями, вытянутыми мордами и красными бликами в глазах. Раза в два превышающие в размере обычных волков. Выпирающие хребты и согнутые колесом спины. Упитанными смолгов не назовешь, - голодные хищники на охоте.
        Скулеж и вой. Зверь споткнулся и, упав, остался лежать. И я уже не могла не смотреть, даже моргнуть не получалось. Вцепилась ледяными пальцами в каменный подоконник и шептала молитву.
        Темное небо прочертила первая огненная стрела, почти сразу за ней, - вторая и третья. Ночь все светлее, горят не только смолги, - прелые листья, трава, полыхающие ветки деревьев тянутся через каменную стену к крышам домов.
        Холодный ветер задувает в щели вокруг окон, в нем смешались запахи дыма и гари, горелой листвы и плоти. Дым серой завесой застилает небо, проникает в дома сквозь запертые двери. Только в храме царит тишина, мы все в каком-то оцепенении. И вместо слов кашель. И из-за едкого дыма слезятся глаза.
        Не знаю, сколько простояла неподвижно. Время будто, также как и люди, подчинилось заданному смолгами ритму. Секунды длиною в целую жизнь, ночь - одно единственное мгновение.
        Мое тело задеревенело, скрюченные пальцы от подоконника отцепила с трудом. Такое ощущение, что только что вернулась из-за стены, что лично побывала в самом пекле, и теперь приходится собирать себя по кусочкам. Заново учиться дышать и двигаться, моргать. Глаза нещадно щиплет. Я убрала прилипшие пряди с лица и вытерла ладонями мокрые от слез щеки.
        Из панического ступора меня вывели сначала тишина, а после неуловимо изменившийся шум снаружи. Слов не разобрать, но мужские голоса стали звучать по-другому, как-то… радостно? Я непонимающе всматривалась в клубы дыма, но взгляд выхватывал только невнятные обрывки домов и улиц. Огни на домах гаснут, город остается в дыму и темноте.
        - Финн, ты видишь что-то? - хриплый шепот наждачкой прошелся по горлу.
        Молчание в ответ. Я на мгновение замерла, забыв сделать следующий вдох. Медленно повернулась и огляделась вокруг. Брата со мной рядом не было.
        - Финн? - позвала, сползая по стене.
        Дремлющая рядом на скамейке бабушка Валентина, встрепенулась и, также как я только что, растерянно огляделась.
        - Недавно был здесь.
        В храме очень темно, почти все свечи догорели. Идти пыталась бесшумно, чтобы не разбудить спящих. Игнорируя желание кричать, что есть мочи и звать брата, сбежала по лестнице вниз. Двигалась неловко, от страха дрожали колени и резало болью живот.
        - Финн, ты где? - я тебя убивать буду, паршивец! Уши твои на весь храм заполыхают! Только найдись.
        Обошла весь огромный зал и спустилась в подвал. Я заглядывала даже под скамьи и столы, в панике разворошила в подвале сено, напугав коров и кур. Вглядывалась в лица детей, надеясь обнаружить Финна закутанным в одеяло. Его банда на месте, а его нет.
        Будить маму? И что тогда? Она ведь так и заснула, окруженная чужими детьми, уверенная, что брат со мной.
        - Здесь есть еще одна дверь, - сказала Валентина, без просьб помогавшая обыскивать помещения. - Этот выход выводит на Липовую аллею. О нем мало кто знает, только служащие… Скорее всего, мальчик прошел туда. Если бы кто-то пытался открыть главную дверь, мы бы точно заметили.
        - Он мог где-то спрятаться… - я не желала поверить в то, что Финн сбежал на улицу. Ну не настолько же он глупый?! Как он мог решиться на такое?
        Последняя надежда исчезла при взгляде на открытый дверной засов.
        - Нельзя терять время, может, он еще в проходе! - решила бабушка-библиотекарь, и поспешила к неприметной дверце.
        Я успела схватить ее за руку.
        - Н-но в-вы…
        - Я пойду, а ты здесь будь. К маме иди. Если что, я уже достаточно на этом свете пожила. Да и бегаю пока еще шустро, легко не дамся, - у нее хватило характера, - или глупости, юмора, легкомысленности? - мне подмигнуть.
        Ага, ну да… Все равно все обречены. Часом раньше, часом позже, какая разница, да? Нет. Разница есть. Скоро, уже скоро должен наступить рассвет.
        Выдержала пару минут и двинулась следом по узкому проходу. В конце меня встретила толстая деревянная дверь и пустой выход. Ни Валентины, ни Финна.
        Приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Пришлось очень постараться, чтобы не выдать себя кашлем. Натянула на нос ворот жилетки и застегнула верхнюю пуговицу, чтобы ткань не сползала и прикрывала нижнюю часть лица. Не знаю, облегчит ли это дыхание. Дым всюду.
        Ступила за порог и плотно закрыла за собой тяжелую дверь. И осталась стоять, бессмысленно таращась на дверную ручку. Брат убежал, оставив дверь незапертой. Не подумал и не вспомнил о тех, кто за ней. Оставил нас совершенно беззащитными.
        От ярости, осознания и страха потемнело в глазах. Мой брат! МОЙ БРАТ сделал такое! Здесь не спасут Финна никакие оправдания, объяснения, ни голубые глаза-плошки. Если не попадется смолгам, если он жив, то не представляю, что с ним сделает отец.
        От двери не отошла ни на шаг. Прислонилась лбом и закрыла глаза, пытаясь справиться с отчаянием.
        - Эй, ты там! Выходите! Уже все! Идите помогать с водой, - крик из-за спины чуть до сердечного приступа не довел.
        Я судорожно развернулась. Какой-то мужчина вытаскивал из сарая, в котором хранил свою утварь садовник, ведра и тазики.
        - Выходите! - мужчина кинул железное ведро, оно с грохотом приземлилось у моих ног. - От колодца во дворе «Шмеля» построили цепочку. Быстро туда!
        - А… а смолги? - кто тут пищит? Это мой голос?
        - В городе их больше нет! Орлы прогнали! - до ушей улыбнулся воин.
        Не сказать, чтобы я его сильно поняла. Вроде бы простые фразы, а вот смысл… Ясно одно - еще одна ночь смолгов позади.
        А дальше началось, или продолжилось, это как посмотреть, - безумие. Очаги разгорались по всему городу, самые сильные у городской стены и хлевов. Ранее пустынные улицы переполнились суматошно бегающими людьми. От всех колодцев тянулись вереницы людей, передающих из рук в руки ведра с водой. Крики, ор, команды и, самое невероятное, - смех. У жителей Вайкса появилась надежда, а воины обрывочно, мимоходом, рассказывали о гигантских птицах, посланцах небес.
        Они, говорят, появились в небе, среди клубящегося дыма. Незадолго после того, как ворота сломались под натиском зверей. Смолги ворвались в город, и воины вынуждены были пускать огненные стрелы не только за стену, но и внутрь города, рискуя промазать в мишень и подпалить дом или траву рядом.
        Появления птиц никто не ждал. Орлы стремительно снижались и хватали когтями смолгов. Острые как лезвия, их когти протыкали смолгов насквозь. Убитых, с высоты кидали за городскую стену. Быстро, действенно. Воины не решались вмешиваться, опасаясь попасться под когти, и одновременно не веря, что происходящее - реальность, а не плод фантазии обреченных на смерть. Массовые глюки.
        Наверное, если бы не необходимость тушить огонь, я впала бы в истерику. А так, руки заняты, как и ноги, и истерить могут только мысли. Молча, про себя в голове. И задуматься нет времени, и расспросить, и понять. Только непрерывно, в такт с быстро бьющимся пульсом, в голове звучат два имени - Рой- Финн. Рой. Финн.
        Брата нигде не было. Бабушку Валю я увидела недалеко от ворот, она, наравне с молодыми, таскала воду. При этом, - как всегда аккуратная и собранная, ни одна седая прядь из прически не выбилась. Но и она Финна не нашла. Никто его не видел - ни в городе, ни на стене.
        Я отыскала маму с папой и мы крепко обнялись. Родители выдохнули с облегчением.
        - Неужели мы спасены? Генри!
        Они поцеловались, а я не могла заставить себя прервать их миг счастья. Ощущение, что весь мир перестал для них существовать, только вдвоем - живы и не ранены. Можно жить дальше и радоваться каждому мгновению, проведенному вместе.
        Я отвела взгляд и все еще молчала, напряженная, словно натянутая тетива. Мама первая опомнилась. Отстранилась от папы, радостно улыбнулась, и снова притянула меня к себе.
        - А Финн где? - спросила.
        И не было ничего более тяжелого, чем выталкивать из себя слова. Сначала осилила всего два - «Не знаю». Смотрела, как побледнел отец, каким страхом наполнились глаза мамы. Наверное, мой тон сказал им больше, чем значили сами слова.
        Рассказала все, как было. И хотя родители не обвиняли меня, ни словом, ни взглядом, я чувствовала себя распоследней тварью. Не уследила!

* * *
        Снежные пики гор порозовели, из-за леса поднимается солнце. Новый день.
        В городе царит необычайное оживление и радость. Увы, нашу семью это не коснулось. Горе, Финн пропал.
        Вместе с ним, кажется, и все мои чувства. Разве что вина осталась, мы вдвоем и никого, ничего рядом. Я держусь за нее, крепко, чтобы не остаться в этой пугающей пустоте совсем одной. Наверное, люди так и выгорают, дотла. Сначала перестают чувствовать, а потом и жить.
        Мама сказала, чтобы я не смела себя винить, она корила только себя. А папа прикрикнул на нас обеих, заставил прекратить истерику и вытереть слезы. Он собран и строг как обычно, держит свои эмоции в узде, и маме не дает расклеиваться. Откуда в нем столько силы и стойкости? Откуда он их берет? После ночи кровавой бойни, после гибели троих своих воинов, после пожаров, после бесплодных поисков сына?
        - Мы не нашли тела. И я верю, что он жив. Буду верить, пока… не найду доказательств обратного.
        Мне же невыносимо было находиться рядом с родителями. Не знаю, почему.
        Я снова, как и в предыдущие утра, ушла в «Быстрый Шмель». Помогала Бертону и Софье на кухне. Работа это спасение.
        Только Бертон, похоже, считал иначе.
        - Иди, пока пальцы целы, - он вынул у меня из ладони нож и отодвинул от разделочного стола. - Хорошо, что соль и специи тебе не доверил.
        Послушно отошла и перевела взгляд на сделанную «работу». Да, капусте от меня досталось.
        - Отдохни пока, через полчаса поможешь отнести, - поддержала мужа Софья.
        - Да, - я согласилась не споря.
        Сидеть на крыльце и остановившимся взглядом разглядывать трещинки и круги на деревянном срезе. Не такое уж плохое занятие. Через тридцать минут все также опустошенно сидела, но уже на скамейке в уголке сторожки.
        Воины ели быстро и молча. Первое опьяняющее счастье после спасения отступило. Настало время думать о следующей ночи.
        Неожиданно снаружи раздался крик:
        - На тракте трое людей! С ними ребенок!
        Толком не осознавая услышанного, подорвалась и выбежала наружу. Кричал стражник с наблюдательного поста. На стену рядом с ним выбежал отец.
        Я не слышала, скорее, увидела и почувствовала, как плечи расслабленно опустились и он выдохнул.
        - Финн…
        И уже громко:
        - Открыть ворота!
        Створы расходились медленно, с натугой и скрипом. Люди у стены прекратили свои занятия и ждали, не отрывая взглядов от проема. Я также замерла, и смогла пошевелиться, лишь когда среди вошедших мужчин разглядела ребенка. Это действительно был Финн, - грязный с ног до головы, с растрепанной белой челкой. Так не характерно для себя, вжимающий голову в плечи.
        Сорвалась с места и первой добежала до брата. Заметила краем глаза, как дернулись стражники и отец, как они торопливо, но осторожно приближаются. Ни о какой опасности я не думала, жизненно важным было дотронуться до брата.
        Подбежала, присела на корточки, и со всей силы прижала его к себе.
        - Финн ты… Ты паршивец! Как ты мог, Финн?! - лихорадочно осматривала, не ранен ли. Слезы текли по моим щекам и я рада им как никогда. Пустота внутри оборвалась как натянутая до предела струна.
        - Прости меня, Риа, - чуть слышно произнес Финн.
        - Я же не смогла бы жить, случись с тобой что-то… Ты это понимаешь?! - мы рыдали уже вдвоем, не сдерживаясь, никого не стесняясь. Да и не видела я никого и ничего вокруг.
        Вскоре почувствовала как нас обняла мама, с другой стороны отец. Нас с братом подняли с земли и некоторое время все молчали.
        У меня будто крылья за спиной выросли. От счастья, потому что обошлось и в моей семье все как раньше, мы вместе. Теперь верю, что впереди есть будущее. Теперь есть силы на веру.
        - Спасибо вам, я не знаю как мне отблагодарить вас за спасение сына, - отец наконец разомкнул объятия и сделал шаг в сторону чужаков.
        - Сочтемся, - коротко ответил один из них.
        Я подняла взгляд и из-за плеча мамы, сквозь слезы, посмотрела на троих незнакомых мужчин. Они стояли неподвижно, не заговаривали с подоспевшими воинами и не проходили дальше в город. Никто не стал бы им препятствовать, я уверена. По виду все трое воины, очень высокие, широкоплечие. Одеты в походную удобную одежду, без изысков.
        Они ждали. Чего? Разрешения? Приглашения? К кому они шли?
        Те же вопросы возникли и у отца, и он, в отличие от меня, задал их вслух.
        - Кто вы и откуда пришли? Как вам удалось пройти мимо смолгов?
        - Мы пришли с гор, и пришли предложить вам помощь, - не вдаваясь в подробности, произнес тот же воин. На мой, не самый внимательный взгляд, - самый старший из тройки.
        - Вы наемники?
        На вопрос не ответили, хотя, - молчание знак согласия?
        - Есть разговор. Но не здесь.
        Ясно, разговор этот не для всех.
        - Вы хотите видеть старейшину? - в голосе отца кроме признательности слышалась и настороженность. Доверять неожиданным гостям было бы опрометчиво.
        - Ты Генри? Предводитель дружины?
        - Да, - отец подобрался еще больше. Свое имя и положение он не называл. Может, им Финн рассказывал?
        - Достаточно тебя.
        - Нет, старейшина не будет лишним. Или кто у людей сделки заключает… Во избежание недоразумений, - присоединился к разговору второй мужчина, до сих пор молчавший.
        Налет героичности вмиг потускнел. Герои спасают бескорыстно, эти трое предлагают сделку. Меньше всего они напоминают добрых самаритян, рискующих жизнями за «спасибо!».
        На кону слишком много, чтобы торговаться. Что, если цена, которую они потребуют, будет горожанам непосильна? Не помогут? Уйдут?
        Я, все еще не отпуская притихшего Финна от себя, вытерла глаза и вгляделась в лица незнакомцев. Двое из них, те, которые вели разговор, смотрели на отца. Уверенные и непоколебимые, стоят с таким выражением на породистых лицах, будто одним своим присутствием великую милость оказывают.
        Посмотрев на третьего, встретилась с желтым взглядом. Он смотрел на меня. Поймал, захватил и не отпускал. Солнечный взгляд, цвета свежего меда, в то же время цепкий и колючий как мороз, или опаляющий как солнце. Знакомый и родной на чужом лице.
        Любимые насмешливые глаза. Глаза моего Роя.
        Я отпустила, но таким болезненным и ошеломляющим оказалось напоминание. Как хищный зверь, чужак издали завораживал и приманивал мелкую добычу, - мышку или кролика, меня.
        Медленно моргнула и уткнулась маме в плечо, спряталась. Хорошо, что они с братом рядом стоят и обнимают. Надежный тыл. Отчего чувствую себя дичью? Незнакомец на всех, на кого посмотрит, так влияет, или только со мной что-то не то?
        - И у вас есть предложить что-то стоящее? - спросил тем временем отец.
        - Ночью у вас сомнений не возникало.
        - Этой ночью… Орлы?! Это были ваши птицы? Они вам подчиняются? - посыпались потрясенные восклицания со стороны воинов дружины.
        Орлы… Они спасли город ночью и улетели, не оставив и перышка. Будто и не было их. Разве что исполосованные когтями тела смолгов служили доказательством.
        Я сжала челюсти, не разрешая сумбурным, разрывающим мозг вопросам вырваться наружу. Снова подняла взгляд, и, надеюсь, решительно и требовательно, а не моляще, уставилась на незнакомцев.
        - Ну да, - все трое утвердительно покивали, скрывая усмешку. Не отличались они разговорчивостью.
        - Идите за мной, - попросил отец и направился в сторону ратуши.
        Я провожала их взглядом, пока не скрылись за углом дома. На повороте один из наемников оглянулся. Снова, мимоходом, одним лишь взглядом родных-чужих глаз, заставил сбиться мое дыхание.
        Напоследок улыбнулся, словно последний гвоздь в крышку моего гроба забил. Открыто и многообещающе, слишком много обещающе. Мне?
        Посмотрела на всякий случай назад. За спиной только распахнутые ворота, пустой тракт и черная горелая трава.

* * *
        Всерьез за Финна мы решили взяться, когда вернется отец. И это мне на руку. Я не могла упустить возможность узнать что-либо о Рое. Пусть даже не конкретно о друге, это было бы слишком невероятно, но об орлах в общем. Их, оказывается, много, таких же гигантских птиц. Ночью воины видели троих, как минимум.
        Я всегда была уверена, что Рой единственный в своем роде. Глупая… Что я вообще о нем знаю?
        Какой же легкомысленной я была, за двенадцать лет дружбы ни разу не задалась вопросом, - а кто же все-таки Рой? Откуда он? Почему понимает меня лучше, чем друзья-подруги из числа людей? В конце концов, что держало его рядом со мной все это время?! Рядом с мелкой хулиганистой девчонкой? Может, привязка, как бывает у зверей и их хозяев? Представить, что у гордого и свободолюбивого Роя есть хозяин… Это просто немыслимо.
        Если у наемников есть связь с орлами, если они знают хоть что-то, то и я это узнаю. Самый легкий способ получить ответ, это задать вопрос. Надеюсь, папа задаст их все. А подслушивать мне не стыдно.
        Привычные азарт и жажда действовать подталкивали в спину. Я, снова - я, и так прекрасно жить, когда есть надежда!
        Из дома улизнула при первой возможности, то есть почти сразу как мама стала кормить брата. Ноги сами привели меня к дому старейшины, в спокойное время всегда открытому для посещений.
        Старейшина Симеон рад гостям, никогда не прочь устроить чаепитие и побеседовать. В основном, исходя из моего личного опыта, не о городских делах и проблемах, а о приключениях своей молодости.
        Один плюс в его говорливости и гостеприимстве для меня имелся - расположение комнат и кабинетов в его доме я знала как свои пять пальцев.
        Неслась со всех ног, задевая прохожих и на ходу извиняясь. Боялась, что пропущу все самое важное. В разговоре наемников и отца каждое слово на вес золота.
        Но меня остановили, резко схватив за плечо. Чуть не упала на спину, не успев вовремя остановить бег.
        - Где Рич? - бледная Мира дышала также тяжело как я сама. Она тоже бежала, и также спешила.
        Я молча смотрела в ее заплаканные глаза. Мира не знает, что прошлая ночь унесла три жизни.
        - Где он?! Ты знаешь? - она взяла меня обеими руками за плечи, готовая, если понадобится, силой вытряхивать из меня ответы. - Говори же! Меня отец в доме запер, я всю ночь одна просидела. Богиня! Как мне страшно было. А сейчас я нигде не могу найти Рича, мы с ним… вместе.
        Я попыталась ее обнять, избежать требовательного, молящего, взгляда. И молчала. Не я буду той, кто скажет Мире о случившемся. Не я.
        Обнять не получилось. Меня оттолкнули также резко как схватили до этого.
        - Мне надо к папе. Или… Мама Рича, она должна быть в храме.
        Мира поспешила дальше, не прощаясь, продолжая бессвязно шептать. Мое молчание только придало ей скорости.
        Я опустилась на корточки и несколько минут сидела посреди улицы. На месте Рича и двух воинов из дружины мог быть любой. Мог быть Финн, или папа.
        Все хорошо, но только пока. До следующей ночи.
        Дверь в дом старосты оказалась не заперта. Я тихо вошла и прокралась на второй этаж. Если меня не подводит чутье, Большой Разговор ведется в личном кабинете старейшины. А рядом с ним, по причине повышенной утомляемости Симеона, находится гостиная. Там удобный диван для полуденного сна, кресло-качалка, чайный столик, буфет, и прочие атрибуты отдыха. Еще между кабинетом и гостиной есть смежная дверь. С аккуратненькой замочной скважиной.
        Удача со мной, - гостиная пустует, голоса из кабинета слышно отчетливо.
        - Как тебя? Керт! Я не понимаю, зачем…
        Отец сидит боком к двери. Мне видны его сжатые на подлокотниках кресла побелевшие пальцы и выступившие от напряжения желваки на скулах.
        - Это наше условие. Единственное, заметьте, - перебил папу наемник. Тот самый, чьи глаза меня потрясли и испугали.
        - Но ей всего семнадцать!
        - Уже семнадцать. Больше я ждать не намерен.
        - Ну а вам какая выгода? - обратился Симеон к двум другим мужчинам.
        - Скучно, - скупо ухмыльнулся один.
        - Люблю убивать, - более щедро улыбнулся второй, - смолгов. У нас они за месяц все кончились. Вот и приходится самому за ними бегать.
        - Что вы за люди такие? - ни к кому конкретно не обращаясь, спросил отец.
        Я перестала дышать. Сгорбленная, уткнувшись носом в дверь, левым глазом в замочную скважину, ловила каждое слово. Точно, слово - золото. Только пока, что-то ничего не понятно. Какую же цену они запросили за помощь? Как докажут, что заодно с орлами? Где они Финна отыскали?
        - Хм… Я отойду ненадолго, - наемник, обладатель желтых, обманчиво родных глаз, хмыкнул и с довольной улыбкой на губах, поднялся с кресла.
        - Куда это? - вяло удивился старейшина.
        - Выход через другую дверь, - неприязненно добавил отец наемнику вслед, но тот не обратил внимания.
        - Так что? Принимаете нашу помощь? Я, как один из вождей клана, гарантирую городу безопасность.
        - Какого клана, Артур, сын Рона?
        - Горного клана. Мы зовем себя аквилы.
        Разговор продолжался, а третий наемник все ближе к моему укрытию.
        Ай! Взгляд лихорадочно заметался в поиске прятки. Скатерть на столе слишком короткая, шторы узкие и прозрачные, добежать до второй двери не успею. Сейчас войдет наемник и… Что же такого страшного может случиться, я не додумала. Метнулась под диван у стены. Должен скрыть, вроде достаточно длинный и широкий.
        Полы в этом доме моют плохо. В нос сразу же попала пыль, жутко захотелось чихнуть. Скрючилась и подтянула, на сколько возможно, ноги. Только вот ощущение у меня как у страуса, спрятавшего голову в песок. Небезопасно это, совсем нет.
        Скрип отворяемой двери, щелчок замка, шаги. Тишина.
        Мамочка, хоть бы пронесло..!
        - Осторожно голову, - предупредил наемник.
        Кому это, интересно? Он что, не один пришел?
        В следующий миг меня схватили за голую щиколотку. От испуга я подскочила и пребольно стукнулась затылком о диван.
        - Ну вот, прости, - неожиданное извинение прозвучало совсем близко, и ничуть не успокоило. Изощренное издевательство, а не извинение.
        Теплая ладонь плотно обхватила мою ногу и потянула. Вторую руку наемника, как там его, - Керта? - я почувствовала на второй щиколотке. Медленно и молча вытащили из под дивана, попутно вытерев мною пыльный пол.
        Хорошо, что я в брюках. Они хоть и задрались, но не выше колен. Наемник не спешил вставать, да и меня поднимать не собирался. Положение на коленях, между моих разведенных ног, его не смущает. Улыбается, ладони на моих ногах, а желтые глаза, не отрываясь, смотрят из под темной челки.
        В отличие от него, я изрядно смущена. Чертовски сильно смущена, как никогда до этого. А Керт не отводит взгляд, и улыбается этой своей невинной и ласковой улыбочкой. Не дает ни пространства, ни времени, чтобы собраться с мыслями.
        Спасает привычка.
        - Синя, Синя, Синя! - позвала, но не громко. Помню, что в соседней комнате папа, а я тут наедине с сомнительным мужчиной, в сомнительном положении.
        Села, оперевшись спиной о злополучный диван, и подтянула ноги. Движения выверенные, будто все в порядке. Я само спокойствие.
        - Я тут это, кошку искала, - посчитала нужным объяснить. Мало ли, как мое пребывание под диваном может выглядеть со стороны.
        - Здесь?
        - Да, куда-то сюда убежала. Я вам помешала? Извините, не хотела.
        - Не помешала. Там не так уж и интересно, - наемник наклонился ближе, его пальцы стали поглаживать мои ноги под тканью брюк. - Здесь гораздо интереснее.
        Капкан, не убежать, я попала! Мягкий, теплый и нежный капкан из длинных пальцев. Еще один капкан из изогнутых в улыбке губ, и третий, самый опасный капкан, в желтых прищуренных глазах. Сплошные ловушки.
        - Синя, Синя-а… Вот чертовка, опять смылась! Лови ее тут… - хорошо, когда есть кошка, на которую можно валить мелкие пакости и собственные проколы. Выручает даже в таких вот, совершенно аховых, ситуациях.
        Не можешь найти брошенные с вечера носки? - Синя утащила. Куда за ночь пропали оставшиеся с ужина котлеты? - Синька украла. Почему сбросил листики вусмерть засохший цветок на подоконнике? - Синька потрепала, а вовсе не я забыла поливать. Очень удобно.
        - Разрешите? - вежливость прежде всего. Не кричать же в панике - «Отпусти меня!».
        Решительно поднялась и шагнула в сторону. Капканы неохотно, но отпустили. Отряхнула спину от шмотьев пыли и поправила брюки. Самое время сматываться?
        - Риа? - спросил, немного растерянно. Кто ему сказал мое имя?
        - Мне пора, не буду отвлекать!
        - Ты куда? - Керт поднялся вслед за мной и не дал отойти, придержал за локоть.
        - Ну, собственно…
        Мое неопределенное мычание прервало самое невероятное, учитывая обстоятельства, предложение:
        - Пойдем погуляем? Я соскучился, - все с той же, начинающей меня бесить, улыбкой на губах. - По прогулкам.
        Тройка наемников не случайно пришла в город именно сейчас. Они привели Финна, они знали, кто отец, загадочная сделка со старейшиной… Слишком много вопросов. И я буду не я, если не выясню на них ответы.
        Лже-родных глаз и самоуверенности не достаточно, чтобы я попалась на крючок и забылась. Да, да, широких плеч и смазливого личика для этого тоже не хватит.
        - Погулять?
        - Куда хочешь. Вдвоем, - бессовестно самоуверенно.
        - Согласна.
        Конечно же, я справлюсь. Не трусиха, не передумаю. Он выложит мне все свои секреты на блюдечке. Мы еще посмотрим, кто кого. Я ведь тоже умею сладко улыбаться. А жертва, можно сказать, сама плывет в руки, напрашивается.
        Помнится, Рой, стоило начать уговаривать, все-все мне позволял. Даже ненавистную расческу терпел.

* * *
        Прогулки, как таковой, не вышло. Гулять по осажденному городу не самое здравое занятие. Прогулка лишь предлог. Наемник знает о Рое, иначе зачем ему вообще разговаривать с незнакомой пигалицей? Пусть она, то есть я, и дочь предводителя дружины.
        Мы, не сговариваясь, в молчании вышли через вторую дверь, удачно избежав столкновения с папой. Спустились вниз и вышли на улицу, где наемник очень ловко, в обход, провел меня мимо стражников. Также не попавшись на глаза никому из воинов. Народ сновал туда-сюда, но к счастью, никого из знакомых на пути не встретилось.
        Стремительным шагом, излишне целенаправленно, как для прогулки, дошли до школы. Не понятно, то ли я его вела, то ли он меня.
        Качели бесшумно раскачивает ветер, полуденное солнце припекает, в воздухе пахнет сухой травой и немного дымом. На любимые качели садиться не стала, как-то это было бы слишком хорошо и свободно. У нас же не свидание, в самом деле. Деловой разговор намечается.
        Присели на доски, сложенные вдоль стены хозяйственной пристройки. От дороги закрывал клен и угол школы.
        С чего начать, не знала. Гораздо легче представлять разговор в голове, чем приступать к хитроумному плану в реальности. Времени подготовиться нет, и сам обьект отвлекает. Обстановка, запахи, ощущения сбивают с толку.
        Если закрыть глаза, кажется, что я в лесу Вайксе, на нашем с Роем месте. Кажется, что друг рядом. Сердце ноет, во всем теле непонятная будоражащая легкость. Будто я сейчас встану на носки, потянусь, и взлечу. Вдвоем с Роем взлетим.
        Мучила меня не тревога, а неизвестность и предвкушение разгадки.
        - Ну, спрашивай, - наемник откинулся спиной на стену и вытянул ноги. Глаза прищурены от солнца, лучи окрашивают загорелое лицо теплым золотом.
        Я втихаря рассматриваю его, страшась попасть в капкан глаз, если мужчина вдруг решит посмотреть на меня. Но он не раскрывает глаз, и я смелею. Поворачиваюсь и смотрю прямо.
        Черные волосы на солнце отливают каштановым, щетина, темные ресницы и прямые, густые линии бровей. Обветренные губы, в их уголках притаилась насмешка, или мне только кажется? Опасаюсь доверять собственным ощущениям.
        - Кто ты? И где Рой?
        - Ооо, вот какой твой первый вопрос… - протянул мужчина. - Сам виноват. Трудно это все-таки, - тонкие губы, за которыми я наблюдала, неохотно разомкнулись и слова звучали невнятно и сонно.
        - Трудно назвать свое имя? - удивилась я.
        - Мм, - утвердительно-страдальчески.
        Чувствую себя назойливой мухой, что спать мешает. Хочется расслабиться, устроиться поудобнее и положить голову ему на плечо. Хотя, нет, тогда лица не видно будет. Смотреть хочется не отрываясь. Лучше устроить голову ему на колени. И не задавать вопросов. Лучше? Что за черт…
        - Ты не поверишь и испугаешся, - будто сам себе произнес Керт. - И вранья не терпишь. Как и я.
        - Как вы спасли Финна?
        - Случайность, Артур увидел ребенка не в той компании и не в то время, ну и унес.
        - Так вы тоже были в городе?
        - Нет, - недовольно и коротко ответил, и претворил в жизнь мои недавние фантазии. А именно, сполз по стене и положил голову на мои колени. Опешив, я только руки в стороны развела.
        - Знаешь, Риа, какой я дурак… Всем дуракам дурак, - вопрос, надо понимать, риторический. - Все, что я за этот месяц успел напридумывать, спланировать, все это чушь.
        - Смолги нападали и на ваш город?
        - Смолги не самое страшное, не впервой. Но вот как справиться со своими родичами, со своими желаниями, с чужими страхами и предрассудками… Это на порядок сложнее, чем рвать глотки.
        - Но у вас же есть орлы! - попытка перевести разговор ближе к интересующей меня теме.
        - В этом ты права, - невесело ухмыльнулся Керт. - Они у нас есть.
        - Ты мне расскажешь, что происходит? Кто вы?
        - Не могу, Риа. Ты должна сама понять.
        Солнце не по-осеннему припекало, вдобавок в нашем закутке совсем безветренно. Наверное, мне голову напекло. Иначе, чем объяснить, следующие действия?
        Опустила руки вниз, левую на лоб, правую на грудь Керта. Оказалось, что в уголках его рта пряталась все-таки улыбка, такая широкая и довольная. Она сделала его похожим на мальчишку, не многим старше меня. И в капкан я таки попала, снова. Он резко распахнул глаза, медово-золотистые, как продолжение солнца.
        - Где Рой? - нашла я силы спросить.
        Улыбка померкла.
        - Чтобы быть с ним, ты должна уйти со мной. Навсегда.
        - Почему?
        - Людям не следует ничего знать о нашем клане.
        - Так Рою нельзя ко мне больше приходить? Пусть редко, просто так? - что это такое в самом деле? Кто ему запретит? Как его можно удержать?
        - Нет. Все это время обманывал, хитрил, и действовал против закона клана.
        - Его накажут?
        Вместо ответа хитрая усмешка, и мою руку захватывают его пальцы. Становится не просто тепло, жарко. И думаю, солнце тут ни при чем.
        Он погладил моей ладонью свое лицо, немного колючие щеки и губы.
        - Но вы трое здесь, и помогаете нам… - произнесла растерянно.
        - Клан не вмешивается, пока, - слова он выговаривал в мою ладонь. Почти не слышно, зато чувствуется каждое касание к коже. Мягкое и горячее, а дыхание прохладное.
        Все та же муха. Только теперь она, похоже, завязла в меду, не в состоянии пошевелить ни одной лапкой, ни взмахнуть крылышками. Я завязла и тону в жарком золоте его глаз.
        - А еще, я совсем не понравился твоему папе.
        Некоторое время мы молчали. Я пыталась обдумать и понять услышанное, Керт лежал с закрытыми глазами, так и не выпустив из хватки мою руку. Заснул он, что-ли?
        Осторожно погладила его волосы. На вид спутанные, жесткие, а на самом деле очень гладкие. Я тоже закрыла глаза и прислонилась затылком к стене. Через закрытые веки солнечный свет казался красным пожаром.
        Я чувствовала рядом Роя, всем своим существом. Руки трогали шелковистость оперения, обоняние улавливало еле ощутимый характерный запах - хвоя и соленое море. Безопасность и покой, отчетливое ощущение, что рядом родное и любимое существо.
        Открыла глаза и посмотрела Керту в лицо. Чужой, непонятный мужчина.
        Какое из чувств меня обманывает?
        Полуденный сон Керта и мои думы прервал наемник, который вел переговоры с отцом и объяснил желание помочь - скукой. Артур, вроде бы.
        - Эй, лодыри! Подъем! - он крикнул довольно громко, так что с улицы на нас оглянулись любопытные прохожие.
        - Артур, уйди! - тихо, но грозно попросил Керт.
        - Не моя вина, брат. Сам эту кашу заварил, так что поднимай свой зад и пошли. Нам еще разговоры предстоят.
        Керт упрямо продолжал лежать с закрытыми глазами, мою ладонь положил себе под щеку, и отвернулся от назойливого друга. Повернул голову так, что почти уткнулся носом мне в живот.
        Подскочила как ужаленная. Не понравились ни понимающий оскал Артура, ни загребущие руки Керта, которые потянулись меня обнять. Его голова, лишившись подушки в виде моих колен, резко упала на доски.
        - Ай! - он сел и, послав мне обиженный взгляд, погладил пострадавший затылок.
        - Пошли, Ро… родной мой, Керт. Ты же не хочешь все завалить раньше времени? Там в «Шмеле» нас человеческим ужином обещали накормить перед большой охотой.
        - Иди уже, я догоню, - смирился Керт.
        Артур ушел, больше не доставая друга. И мое смущение отступило перед справедливой злостью. Хоть шишка, надеюсь, у этого излишне наглого Керта останется.
        - Ночью оставайся в храме, ладно?
        - Сама знаю! - ответила склочным тоном.
        Вместо того, чтобы ответить тем же, наемник лучисто улыбнулся. Перепалки, которой я втайне добивалась, не получилось. То ли моих боязливых потуг поругаться недостаточно, то ли у наемника настроение зашкаливает.
        - Ну, я пошел?
        Скорее всего, что-то такое отразилось на моем лице. Потому, что Керт рассмеялся в голос. Издевается.
        - Думай, Риа. У тебя сутки, - развернулся и ушел.
        Как говорят, - смятение чувств? Это не смятение, нет. Это гораздо хуже, когда чувства подводят. Не знаю, что думать, что решать? Верить или нет? И кому? Интуиции, сердцу, разуму или Керту? Или фактам?
        Он сказал - сутки. А что потом? Они уйдут и у меня будет выбор, идти или не идти с наемниками? Куда?! Полная неразбериха в голове не дает додумать ни одну мысль до конца. Не дает осознать догадку.
        О смолгах я читала в сказках и легендах. О ком там еще писалось?
        Как лунатик дошла до дома, не замечая ничего и никого по пути. Дверь заперта, родителей и брата нет. Хорошо, а то не представляю, что говорить, и стоит ли вообще что-то с ними обсуждать.
        Нашла в кармане ключ и отперла дверь. В прихожей темно, воздух чуть ли не холоднее, чем наулице. Зажгла светильник и уже направилась к своей комнате, как взгляд выхватил отражение в зеркале.
        Богиня! Это я так выгляжу?
        Не очень чистые и свежие рубашка с брюками, на голубой шерстяной жилетке огромное пятно от сажи. Лицо тоже в неравномерных серых разводах, видимо грязными руками терла. Волосы… вообще-то я блондинка.
        И какое удовольствие такой голову на колени класть и руку целовать? Заигрывать? Или… Что, собственно, Керт делал? На деловой разговор - предложение, условия, договор, - наше общение мало походило.
        Торопливо помылась, переплела косу и переоделась, зачем-то напялив нарядный вязаный свитер с узорами. Захватила книгу и пошла в храм. Неразбериха неразберихой, а дела не ждут. И эту, уже пятую ночь, дети, женщины и старики проведут за запертыми дверьми.

* * *
        В храме суета и толкотня, в толпе я не сразу увидела родителей. И мама, и папа сидели на скамье у обеденного стола, между ними Финн с заплаканным лицом. Уже чистый, умытый и сытый, только совсем несчастный. Все это время им вплотную занималась мама, а теперь присоединился и отец. Я подошла, прислушиваясь.
        - Я только вышел, думал нанедолго. А смолг сразу на меня понесся, я и побежал.
        - Вместо того, чтобы обратно за дверь зайти? Побежал в другую сторону?
        - Я… Так страшно, просто побежал… не сообразил, куда.
        - Оставив дверь открытой, - папин голос будто ножом резал, острый, резкий, непримиримый.
        - Он увидел в небе орла и вышел посмотреть, хотел забраться на крышу сарая. Там лестница у садовника лежит, - тихо произнесла мама. Признания Финна она, скорее всего, слушала по второму кругу.
        Отец покачал головой, Финн еще больше ссутулился. Я молча присела напротив, с другой стороны стола, и тут же попала под тяжелый взгляд папы. Словно каменной плитой придавил. Обвиняет в случившемся? Опустила голову, избегая смотреть ему в глаза. Вину признаю.
        - Все Финн, ты доигрался. Слишком долго был маленьким, младшим, которому все прощали. Охота есть, да мало мозгу. Мы с наставником не одному десятку воинов мозги на место вбивали, я попрошу и тобой он займется всерьез.
        - Ты о Гаррисоне? - уточнила мама.
        - Да. И не спорь, Кристи. Мы слишком долго держали сына под заботливым крылышком.
        Мама промолчала, соглашаясь.
        О мрачном и брюзгливом старике я знала, пару раз он даже приходил к нам в дом. Он предшественник папы в дружине и его учитель. А еще поговаривали, что будучи молодым, Гаррисон участвовал во всех крупных сражениях и объездил весь мир. Сколько ему лет неизвестно, старик сейчас выглядел также как и десять лет назад - седой, с морщинистым как печоное яблоко лицом, высокий и крепкий.
        - Как ты оказался с наемниками? - продолжил разбираться отец.
        - Орел поднял меня в когтях, - придушенным голосом продолжил Финн, - и вынес к скалам. Положил на каменный выступ и улетел снова к городу. Я видел Нижний-Вайкс сверху, все горело.
        - А наемники?
        - Пришли под утро из леса, я не смог сам спуститься с выступа, сидел и ждал. Орлов больше не видел.
        - Ты разговаривал с наемниками? Или слышал, что они между собой говорили?
        - Нет, сказали не болтать.
        Отец нахмурился сильнее. Я тоже не совсем поняла последний ответ брата. Наемники молчали, или запугали брата, не разрешив ничего рассказывать? По лицу Финна не поймешь. Такое же несчастное и виноватое, брат не стеснялся своих слез.
        - Получил воспоминания на всю жизнь, да? Смолг чуть не сожрал, орел прокатил. Герой, - отец тяжело вздохнул и с неодобрением посмотрел на мамину руку, что погладила Финна по спине.
        Зря она жалеет. По себе знаю, чувство вины и ощущение собственной никчемности только усиливается. Уж лучше бы кричала и ругала.
        - Ладно, теперь ты, Риа, - папа поднялся, обошел стол и взял меня за плечо. - Отойдем.
        При этих словах, я совсем сникла. Выслушать гневную отповедь за то, что упустила брата, самое меньшее из заслуженных наказаний.
        - У меня мало времени Риа. Кстати, где ты была?
        - Дома, мылась, переодевалась, - половина правды не ложь.
        - Так. Доча, ты у меня умница, понимаешь, насколько все серьезно. И не будешь совершеть глупостей. Да? - еще один испытующий взгляд.
        Я ожидала других слов и поэтому только растерянно кивнула.
        - Держись подальше от этих наемников. Не подходи, не разговаривай. Если что, сразу говори мне. И постарайся одной не оставаться. Договорились? Надо пережить еще сутки. А завтра, крайний срок - следующей ночью, прибудет подмога из Роннега.
        - Значит, гонцы добрались?
        - Да. Днем вернулся почтовый голубь с ответом старейшине. Помощь в пути, а о смолгах знает уже весь Айвен. Доча, только эти последние сутки, потом мы все решим и никто тебя не обидит. Я не позволю, маленькая.
        Он привычно погладил меня по голове и порывисто обнял. Папа недоговаривает, не желая пугать. Я не рискую расспрашивать, иначе выдам себя и Роя с головой.
        - Ты запомнила, что делать?
        - Да, пап.
        - Повтори!
        - Не оставаться одной и сидеть в храме, не подходить к наемникам. Если увижу кого из них, переходить на другую сторону улицы.
        - Это не шутки, доча. И улицу тебе переходить не придется, ты ведь будешь сидеть в храме. Так?
        Кивнула, а что оставалось? Определенно, Керт папе не понравился. Очень сильно не понравился.
        - Мы любим тебя, Риа, - обнял крепче и отпустил.
        Стоя в стороне, наблюдала как он дает последние наставления Финну, прощается с мамой, и больше не оборачиваясь, решительным шагом выходит из храма.
        Сложно обманывать родных. Раньше было достаточно просто молчать, не затрагивать некоторые стороны своей жизни. Теперь же мое недоговаривание перешло черту, стало откровенной, неприглядной ложью.
        Время до ночи прошло быстро, слишком быстро, как по-моему. Окружающие с воодушевлением обсуждали последние новости, страха и сомнений стало на порядок меньше. Отряды из Роннега ждали завтра днем.
        Когда дела были переделаны и дети уложены, я, стараясь не привлекать внимания и кидая опасливые взгляды на маму с Финном, достала из сумки взятую из дома книгу. Увесистая, в красивом кожаном переплете, с разноцветными картинками.
        Лена присела рядом, в руках кружка чая. Увидев название книги, удивленно приподняла брови.
        - Ты ЭТО собралась читать? Ночью? - спросила шепотом. - В жизни острых ощущений не хватает? Ты же не заснешь, после таких сказок.
        - Я и так не усну. Лучше принеси вторую свечку, а? - попросила, завороженно разглядывая первую иллюстрацию - морское чудище, огромное, с множеством щупальцев, крушит и топит корабль.
        Кто-то из не дремлющей ребятни хотел подбить на чтение вслух, но, к счастью, Лена его перехватила. Дети свою порцию сказок уже получили, более веселых и позитивных, нежели в моей книге. Лена молча поставила передо мной новую свечу и кружку смородинового чая.
        - Все, я спать, а ты делай, что хочешь.
        - Спасибо, подруга! - я благодарно улыбнулась.
        Лена только головой покачала, прикрыв ладонью широкий зевок. А я приступила к чтению.
        Пока не спешила с выводами и принятием решений. Почитаю, а после внимательно посмотрю, послушаю и все обдумаю. Керт сказал, у меня есть сутки. Отец, впрочем, сказал то же самое.
        Итак - Властители земли и неба, Хроника Поддубного Карлика Ингога Серого. Затейливое название, у писателя неуемная фантазия. Когда только выучила букварь, Хроники Карлика стала одной из первых осиленных мною книг. Хоть и была для моих лет слишком сложной. Помню, я даже таскала ее в лес и читала Рою вслух по слогам. Ему это тогда не понравилось, и я переключилась на картинки, сочиняя по ним свои собственные истории. Менее кровожадные, чем карлик Ингог.
        Пролистала оглавление, ничего не выбрала, и раскрыла наугад посередине. Не помню где, но нужные мне легенды в этой книге точно есть. Там еще иллюстрация запоминающаяся была, - человек с головой и хвостом волка.
        В древних сказаниях почти все волшебные существа - великаны, драконы, оборотни, осьминоги, те же карлики, - питаются людьми. Хотят съесть, в сыром или поджаренном виде, с добавками или без. Как смолги, в общем-то.
        И чтобы спастись, героям сказок, простым деревенским парням, или же воинам, людским королям или принцам, приходится проявлять немалую смекалку, отвагу и ловкость. Не часто им удается выжить, во всяком случае в Хрониках Карлика. Гораздо чаще сказки-страшилки заканчиваются словами «И нашел славный воин/ король/ пастух, свое последнее пристанище в ненасытном утробе циклопа/ зверолюда/ тролля».
        Сосредоточиться на чтении непросто, несмотря на тишину в храме. Звуки с улицы не проникают через толстые стены, стоя на галерее, у окон, еще можно что-либо расслышать, но не в моем углу. Читаю по-диагонали, перепрыгивая через строки. Кровавые подробности мне ни к чему. Да и страх за отца никуда не делся, он сражается снаружи, как и наемники. Керт. И орлы. Или только орлы, без наемников, если моя догадка верна.
        Сперва наткнулась на ряд мелких картинок. На первой человек, следом тот же человек только обросший кое-где шерстью, с оскаленным клыкастым ртом. На третьей картине изображен обычный волк, если не обращать внимания, что стоит он на задних лапах. Зверолюды, оборотни, перевертыши, нелюди. Чем страшнее зверь, тем больше имен?
        Властители земли - оборотни беры, властители небес - оборотни орлы. Сильнейшие представители вида. Ингог красочно описывает, как их кланы сражаются между собой, как живут стаями, как происходят схватки за место вожака. Главный закон - сила.
        Потом шли пара-тройка поучительных историй об охоте. На людей, естественно.
        Да, ничего так, сказки. Ребенком они воспринимались иначе, страшно и будоражаще, но не по-настоящему. Все ведь выдумки, захватывающие приключения. А то, что герои плохо кончали, ну так, следовало быть умнее и ловчее. Легенды оставались на страницах книг, никак не касались реальной жизни. Под кроватью пусто, не прячутся в шкафу чудовища. Ага, как же!
        Захлопнула томик и опустила голову на сложенные на столе руки. Ни одной истории со счастливым концом. Мораль ясна - держитесь, жалкие людишки, подальше от всяких нелюдей! Гадкий карлик!

* * *
        Проснулась от боли во всем теле, шея затекла, в щеку врезается кожаный угол книги. Кажется, только недавно глаза сомкнула, а уже рассвет. Медленно, со стоном, распрямилась и потянулась, обвела сонным взглядом храм. Везде расстелены матрасы и одеяла, дети крепко спят, взрослые начинают потихоньку вставать. Знакомые с детства лица, понятные и простые люди.
        Вскоре открыли двери храма, впуская воинов. Эту, как и предыдущую ночь, пережили благодаря орлам. Неизвестно, сколько еще смолгов таится в лесах и ущельях, но за последнюю схватку их численность понизилась на сотню, так точно.
        Помогать в харчевню на этот раз отправили других девушек. Во-первых, готовить сегодня придется в разы больше. Не только на нашу дружину, но и на воинов из Роннега. Одной помощницы Бертону с Софьей недостаточно. Горожане не роптали, как и хозяин харчевни, - грех подсчитывать убытки и жалеть миску супа для спасающих город воинов. Все вносят свой вклад, по мере сил и возможностей.
        Во-вторых же, мое обещание. Первую половину дня я послушно держала данное отцу слово. Даже не рыпалась и на улицу не выглядывала. Пережитое и прочитанное ночью требовало спокойного обдумывания. Противному Ингогу я не верила, сказки есть сказки, распознать в них правду и вымысел личное дело каждого. Во что верить, во что нет? Я верю в Роя.
        За повседневными хлопотами как-то незаметно наступил полдень. Солнце ярко светит через узкие окна под потолком, в воздухе виднеется бессчетное количество мерцающих пылинок. Мама и брат рядом, Синя вертится в ногах. Тепло, уютно и безопасно. Стены давят и не видно неба, я почти задыхаюсь.
        Я не принимала решения, не взвешивала все «за» и «против». Решение всегда было во мне, все это время. Хотела уйти еще в первую ночь, когда только узнала о смолгах и поняла, почему пропал Рой. Мама остановила. Сейчас же, что? Как охарактеризовать мои намерения? Глупость вернулась? Или вернулась мечта?
        Трусливо прятала эти мысли от самой себя, не говоря уже о том, чтобы признаться во всем родителям. И что им сказать? - Знаете, я не могу жить без Роя? Знаю его с самого детства, доверяю, не представляю жизни без него? - Не знаю к чему друг организовал весь этот спектакль, но уверена, не просто ради забавы. Значит есть причины, из-за которых не может рассказать все прямо.
        Физически невыноcимо оставаться в четырех стенах. Вышла на широкое крыльцо и села на ступеньку, полной грудью вдыхая свежий воздух. Теплые деньки бабьего лета подходят к концу. Пронизывающий северный ветер заставил плотнее закутаться в жилетку, холодное солнце больше не грело.
        Перебивая все остальные чувства и мысли, ощущение взгляда. Напротив храма, в тени каменной стены дома, стоит Рой.
        Уже не испугалась и не удивилась, сразу попав в плен его глаз. Не улыбнулась в ответ на его радостную улыбку. Только смотрела, не в состоянии разорвать контакт взглядов. Осознавая, насколько нуждаюсь в нем. Мы близки, даже когда нас разделяет расстояние и время, непонимание и страх. Мы остались близки даже, когда вместо привычного орла я увидела незнакомого мужчину.
        Рой посерьезнел, отстранился от стены и сделал шаг ко мне. Нахмурился, озадаченный моим состоянием. Как всегда, сейчас подойдет и потребует подробно рассказать, что я надумала. Все как раньше, в каком бы облике он не находился.
        Разглядывая смуглое лицо, медленно и серьезно показала ему язык. Понимание и счастье, в тот же миг отразившиеся в родных глазах, стали самым желанным ответом.
        Я встала и собиралась идти ему навстречу, но услышала резкий окрик папы. Отвела, наконец, взгляд от Роя, и увидела как к нам спешат отец и с десяток незнакомых воинов. За ними, с кислыми минами, плетутся друзья-наемники Роя.
        - Риа! Я что тебе велел? Иди внутрь!
        Хочу возразить, но Рой заговаривает первым. Обращается к папе, но продолжает смотреть на меня.
        - Мы свою часть уговора выполнили, Генри. Выполняй свою.
        - Ты не можешь просто взять и забрать мою дочь, это дико! Даже не сказав куда и зачем. Ты ее не знаешь, она тебя боится. Как ты себе это представляешь? - папа подошел и отодвинул меня себе за спину, но я встала на носки и выглянула из-за его плеча.
        - Ты ошибаешся. И у нас соглашение.
        - У меня не было выбора!
        - А теперь, значит, есть? - лицо Роя застыло, он прикрыл веки, пряча взгляд, но я отчетливо поняла, он в бешенстве. Таким вижу его впервые. Мимика мужчины гораздо выразительнее, чем у его второй ипостаси. Рой- Керт не всегда и не со всеми безмятежно смешлив и улыбчив.
        Два его друга обманчиво равнодушно стояли в стороне, но я всерьез испугалась драки. Напряжение между воинами накаляется с каждым словом и взглядом. Не время торговаться? Ничего не жалко для спасения Вайкса? Ну да, продуктов, коровы, курицы не жалко. Но меня… Ох, Рой, папа, зачем так?
        - Папа, не надо…
        - Риа, иди в храм, я все решу. Никто тебя не заберет.
        - А нам бы с вами не мешало потолковать, - произнес до сих пор молчавший незнакомец, на плаще которого изображен герб правителя. - Я воин Роннега, Янек. Служу правителю Айвена. Кому присягали вы?
        - Никому. И не стоит вам вмешиваться, я говорю с ним, - Рой кивнул головой в сторону Генри, - и то только потому, что он отец.
        Сказать, что чувствовала я себя скверно, ничего не сказать. Все смотрели на Роя, а он только на меня. Разглядывал пытливо, подмечая все чувства и реакции, будто ожидая чего-то. Он знает, что я знаю. Думает, что выдам его?
        - Из какого вы города? - спросил воин из Роннега.
        - А я говорил, что это дурацкая затея. Незачем было подставляться. Нет, тебе нужно по-человечески… Не выходит у нас по-человечески! - игнорируя вопрос Янека, сварливо упрекнул Артур.
        - Не сильно-то и хочется, - ухмыльнулся второй друг Роя, имени которого я до сих пор не знала.
        - Пошли, потом сделаешь так, как следовало с самого начала, - предложил Артур. - Не связываться со… всякими договорами. Интриган доморощенный, спец по связям с… горожанами. Спаситель деревень, чтоб тебя!
        Ворчание показалось бы комичным, если бы не напряжение между роннегцами и тремя наемниками. Болтовня Артура хоть немного отвлекла и разрядила обстановку, хоть и не сделала ее понятней для окружающих.
        - Ну, пошли, - хмыкнул Рой. Он нехорошо усмехнулся, и посмотрел на моего отца. - Со всем почтением, - слегка поклонился, и в этом движении мне и в самом деле почудилось уважение.
        То ли подавив злость, то ли и в самом деле так быстро успокоившись, Рой развернулся и направился в сторону главной улицы. Вот так просто и уйдет? Мгновение назад я молилась, чтобы не случилось непоправимого, чтобы разобрались мирным путем. Сейчас же стояла у папы за спиной в полном столбняке и с неверием наблюдала три удаляющиеся спины. В отчаянии кусала губы, не зная, что предпринять.
        Когда уже была готова ринуться следом, Рой обернулся и, подняв руку, показал сначала три пальца, потом показал указательным пальцем в небо.
        Столбняк напал по-новой. Я так и не двинулась с места, только губы растянулись в глупую улыбку до ушей.
        Воины и отец пошли следом, продолжая что-то выяснять и решать. Папа наказал мне сидеть в храме, для надежности оставив у дверей охранников. Еще раз пообещал, что все решит, чтобы я не боялась. Хотела честно ему во всем признаться, почти во всем, попросить прощения, сказать, что люблю, но он не стал слушать. Обнял и торопливо ушел, не дав вымолвить ни слова. Но даже знай отец обо всем, отпустил бы он меня? А мама? Сильно сомневаюсь в этом. Мы встретимся с Роем, поговорим, выясним все, и… я вернусь.
        Времени в обрез, до трех осталось чуть больше часа. Так непривычно было увидеть наш с Роем условный знак в исполнении человека, хм, то есть… оборотня?
        Не думай об этом, Риа. Просто не думай. Скоро ты все узнаешь непосредственно из первых уст.
        Нужно забежать домой, захватить что-нибудь из вещей, потискать Синьку и Финна напоследок, и убедить маму, что ее дочка знает, что делает. Что все полностью безопасно, и что я скоро их снова увижу.
        Ровно в три я кралась на городскую стену, прячась от посторонних глаз, что было непросто. Выскользнуть из храма помогла Лена, как всегда, не задавая лишних вопросов. Город переполнен чужими воинами, роннегцев прибыло не меньше сотни. Воинов размещали в домах, для коней освобождали места в хлевах и конюшнях. Вайкс менялся с каждым днем, из сонного маленького городка превратившись в военный объект. Из Роннега привезли новое оружие, и сейчас воины деловито планировали предстоящую схватку. Наши мужчины не выглядели больше растерянными, в их движениях чувствовалась уверенность, азарт и жажда мести.
        Над головой пронеслась огромная темная тень, знакомая тень.
        - Рой? - прошептала, задрав голову.
        Взбежала по крутой узкой лестнице на стену, чуть было не споткнулась и не грохнулась кубарем вниз. Как же мне смотреть под ноги, если там, в небе… Безумными, полными так и не сдохнувшей надежды, глазами, разглядывала гигантского орла. Это был он.
        - Рой… - выдохнула и обессиленно опустилась на каменный пол.
        - Риа! Немедленно уходи оттуда!
        Папа несся ко мне, перепрыгивая через ступени. Но не успел. Не человеку тягаться в скорости с орлом.
        Я вскликнула, когда когтистые лапы подхватили меня на лету. Да, согласна, со стороны, наверное, выглядит жутко, но я не могу остановить счастливый смех.
        - Все хорошо, папа! Это мой друг!! - прокричала, уносясь все выше и выше, и дальше. - Я маме сказала…