Кошмары в родильном доме Надежда Никитина
        Никитина Надежда
        Кошмары в родильном доме
        НАДЕЖДА НИКИТИНА
        КОШМАРЫ В РОДИЛЬНОМ ДОМЕ
        рассказ ужасов
        Эта столь жуткая история случилась в одном из центральных родильных домов. Началось с того, что среди ночи привезли роженицу.
        Ее подобрали на вокзале. Откуда и куда она ехала, выяснить так и не удалось, потому что на все вопросы роженица упрямо молчала, утнув книзу косматую голову. По виду ей было не больше двадцати, хотя вульгарно накрашенное лицо ее носило следы всех пагубных страстей. Уже в приемном покое, в перерыве между схватками, больная достала из кармана пачку сигарет и начала было прикуривать, но пожилая нянечка с возмущением вырвала у нее беломорину:
        - Дитя бы пожалела, распутная! Успеешь еще, накуришься.
        - А чо? - покосилась роженица. - Вон за ноги его, да об стенку!
        Бедная нянечка так и отшатнулась. Роженица сидела на кушетке, вульгарно раскинув ноги в фильдеперсовых чулках, из-под короткой юбки торчали желтые портки на резинках. Когда ее стали раздевать для процедуры, из кармана выпала початая бутылка водки и разбилась на кафельном полу.
        - Эх, такое добро мне спортили! Когда еще доведется теперь! - с сожалением заметила больная, подняла с пола чудом сохранившееся донышко от бутылки и опрокинула в рот его содержимое. Акушерка не успела воспрепятствовать этому и только всплеснула руками.
        - Я позову доктора! Больная, вы ведете себя неподобающе! - вскричала она.
        Но тут роженицу скрючили схватки, и она упала с кушетки на пол. Нянечка бросилась к телефону, а от роженицы раздался громкий отвратительный звук. Доктор с двумя санитарами подоспели как раз в тот момент, когда нянечка, ругаясь, шваброй протирала забрызганную стену и поливала водой из шланга испачканную роженицу.
        Когда больную под руки тащили наверх, сумели выяснить, что зовут ее Нинкой и ехала она к своему возлюбленному, которого неделю назад забрали в армию.
        - Тяжко было, вот и не доехала, - пояснила она без зазрения совести медсестре, которая списывала с нее личные данные. - Вот избавлюсь от тягости и дальше поеду. Уй-юй-юй-юй-юй! - тут больная схватилась за живот и стала сползать со стула.
        - Похоже, рожает уже, - сказала одна из акушерок. - Таким всегда легче других дается.
        И Нинку поволокли на стол. Дорогой больная опять обмаралась и изгадила весь коридор. Рассерженные акушерки, матюгаясь и подсаживая роженицу под бока, взгромоздили ее на стол и принялись готовить инструменты. Роженица выгибалась в дугу, закатывала глаза и так громко орала, словно ее резали без наркоза.
        - Да замолчишь ли ты, проклятая! - кричали акушерки, зажимая уши.
        Давно они не принимали такой горластой роженицы. Вдруг крики внезапно стихли, а через некоторое время раздался пронзительный плач новорожденного.
        - Готово? Не может быть, родила! - акушерки бросили свои дела и повернулись к молодой матери.
        Как повернулись, так и застыли, сраженные наповал открывшимся им отвратительным зрелищем. Да, молодая женщина уже родила. Видно было, что освободившись от бремени, ей сразу полегчало, - она уже не лежала, а сидела на столе и, вытаращив глаза, почему-то шарила под собой обеими руками. Задушенный писк новорожденного младенца доносился откуда-то между ног мамаши. На глазах у оторопевших акушерок роженица дотянулась до собственного последа, ухватила его за длинную, свешивающуюся до самого пола сизую кишку и подняла в воздух, как бурдюк с красным вином. Акушерки качнулись в ее сторону, будто, маятники, но с места так и не сдвинулись. А роженица широко разинула рот, опустила туда послед и смачно принялась жевать, чавкая и причмокивая - кишка вульгарно торчала у нее изо рта.
        Еще не прожевав, она уже нагнулась за младенцем, но тут самая шустрая акушерка тигрицей бросилась вперед и хотела выхватить младенца у кровожадной мамаши. Ей удалось схватить ребеночка за ножки, но и мамаша ухватила его за головку. Бедное дитя пронзительно вскрикнуло, захрипело и забулькало - пальцы роженицы сомкнулись на тонкой шейке и принялись крутить ее, как решетку семечек. Тут подоспела вторая акушерка и ударила роженицу подкладным судном по спине. Та вякнула и выпустила младенца, но было уже поздно. Тоненькие ножки и ручки новорожденного бессильно повисли, головка свернулась набок, и две капельки крови показались из ушей. Акушерки бросились с мертвым дитем прочь, громко зовя на помощь. У дверей родильного зала одна из них обернулась - роженица сверлила налитыми кровью глазами, и с губ ее капала розовая пена. Последнее, что увидели убегающие акушерки молодая женщина низко наклонилась над тазом, в который собирали донорскую кровь - послышалось гнусное чавканье.
        - Людоедка в родильном зале! - страшная весть донеслась до ординаторской, где дремали на ночном дежурстве доктора. Наспех запахивая халаты, врачи и медсестры мчались в родильный зал. Но они опоздали. Роженицы уже не было в зале. Из дверей по коридору вела длинная цепочка кровавых капель. Бросились по следам. Кровавые следы вели почему-то куда-то наверх. На лестнице обнаружили отпечаток босой ноги людоедки. Следы довели до чердака, а там оборвались. Можно было подумать, что людоедка вылетела в трубу.
        Тот час же вызвали милицию. Как всегда, милицейской Машины ждали больше часа. Там решили, что сообщение о людоедке ни что иное, как розыгрыш, и поэтому не спешили. Пришлось звонить еще раз. Наконец милиция приехала. Ринулись прочесывать больницу, когда услышали вдруг отчаянные крики из детского отделения. Кричали две молоденькие дежурные медсестры. Они выбежали с перекошенными лицами, в сбившихся набок белых шапочках и измятых халатах.
        Оказалось, в детском отделении случилось непоправимое. Под утро обе сестры задревали на посту, а в палату в это время пробралась людоедка. Она вытаскивала норовожденных из кроваток, вытряхивала из пеленок и скручивала головы, как курятам. Людоедка съела лишь двух или трех младенцев, а передушила более дюжины и набросала в углу целую кучу. Трупики еще не остыли - убийца скрылась только что и не могла уйти далеко. Началась плановая охота. Прочесали родильный дом сверху донизу, но тщетно.
        Так прошел целый день. В холле у парадных дверей оставили дежурить двоих милиционеров. Один из них часам к десяти задремал, а другой мерил шагами вестибюльвзад-вперед, взад-вперед. В этот вечерний час внизу было тихо. Приемные часы закончились, удалось даже выставить разгневанных папаш, которые громогласно требовали выяснить обстоятельства смерти бедных новорожденных и наказать виновных. С верхних этажей доносились крики и рыдания матерей, лишившихся своих чад.
        Вдруг милиционеру показалось, что за окном на улице промелькнула чья-то черная тень. Он разбудил напарника, и оба выскочили на больничный двор.
        - Смотри, наверно, это и есть людоедка!
        - Она самая! Догоняй!
        Приземистая женская фигура с большим животом мчалась по алее по направлению к моргу. Откуда она выскочила, сейчас выяснять было уже поздно. Милиционеры кинулись в погоню.
        В это время с черного хода больницы вынесли накрытые белой простыней носилки. На них лежала одна из родильниц, только что скончавшаяся - бедная мать не перенесла известия о смерти своего первенца, с нею случился сердечный приступ, и в суматохе врачи опоздали с помощью. Тело уже сносили по лестнице, когда шедшего сзади санитара кто-то толкнул в спину, он опрокинул носилки, и все вместе - санитары, мертвая и носилки - покатились по лестнице. Людоедка упала откуда-то сверху и поехала вниз на носилках, как на санках с горы. Один из санитаров во время падения свернул себе шею и так остался лежать на полу с неловко подвернутой ногой и выброшенной вперед рукой.
        Воровато оглядываясь назад, людоедка торопливо зарыскала от одного мраморного стола к другому, приподнимая клеенки, которыми были накрыты мертвые. Она бессовестно сбрасывала покойников наземь, пинала и топтала ногами, шарила по столам и, наконец, нашла то, что так упорно искала. На одном из столов, прикрытые рогожкой, в рядок лежали мертвые младенцы. Людоедка облизнулась и схватила крайнего. Сырое, без соли, усопшее мясо было не очень вкусно, но людоедку терзал зверский голод. Она оторвала и запихала в рот сначала одну скрюченную тоненькую ручку, потом другую, одну за другой оборвала кривые ножки - целый пучок их торчал изо рта людоедки. Смачно прожевав, она выплюнула кости и, ухватив жалкое тельце обеими руками поперек, принялась обгладывать его, как кукурузный початок. Таким образом людоедка расправлялась уже с четвертым младенцем, гора обгрызанных костей под ней росла, когда наверху лестницы появился милиционер с револьвером в вытянутых руках.
        - Стой! Руки вверх! - грозным голосом крикнул он.
        Нет бы ему сразу стрелять, но он решил взять людоедку живьем. Но как бы не так! Убийца схватила очередного младенца за ножку, но есть не стала, а, раскрутив над головой, пустила по воздуху, ловко сшибив им милиционера с верхней ступеньки лестницы. Милиционер покатился вниз, а в дверях появился еще один, и тоже с пистолетом. И снова- бум-м! Людоедка метала мертвых младенцев, будто бомбочки - два из них уже взорвалось, ударившись о мраморную стену- там осталось два мокрых пятна.
        Злодейка кинулась прочь из морга, сломя голову. Путь был открыт, но жадность ее одолела. Сначала она прихватила подмышки пару младенцев, но потом добыча эта показалась ей слишком скудной. Она побросала младенцев и, вцепившись в мертвую женщину, потащила ее за ноги на улицу. За людоедкой бросились было в погоню, но столб огня и дыма, вырвавшийся из окон верхнего этажа родильного отделения, остановил преследователей.
        - Родильное отделение горит!
        С четвертого этажа больничного корпуса доносились отчаянные крики. Окна наверху распахивались, и оттуда высовывались женщины с перекошенными смертельным ужасом лицами.
        - Спасите! Помогите!
        - На помощь!
        Истошные призывы о помощи раздавались в ночной тишине. Пламя пробило крышу и вырвалось в небо громадным факелом. Крики родильниц перешли в дикий предсмертный вой. Спасаясь от огня, женщины выскакивали из окон и падали вниз. На асфальте уже лежало три разбившихся насмерть женщины, еще одна висела вниз головой, проколотая насквозь острым дубовым суком где-то в полуметре от земли.
        С криком из окна выпала беременная. От удара об асфальт ее живот лопнул, выбросив на мостовую груду внутренностей, в которых копошился живой еще младенец.
        С воем подъехали сразу несколько пожарных машин. Больница пылала. В суматохе начисто забыли про людоедку которой удалось безнаказанно скрыться вместе с похищенным трупом.
        Сегодня весь вечер в центральном парке культуры и отдыха было очень весело. Состоялось открытие сезона. Публика валила валом. Почти до самого вечера не смолкал шум около молодежной танцплощадки. Играла музыка.
        Около полуночи закончили танцы. Публика стала расходиться. Толпа двигалась к центральному выходу. Лишь одна веселая компания - трое парней и две девушки - не спешили уходить. Вместо того, чтобы направиться к выходу, они устремились в темноту, вглубь парка. Все пятеро были изрядно выпивши. У одного из мужчин на плече висела красная сумка "Адидас", в которой позвякивали бутылки. Несомненно, компания решила продолжить вечер на природе.
        - П-посмотри, Леха, а там вроде как костер горит! - тыча пальцем вперед, проговорил один из ребят.
        - Верно, горит! - подтвердил Леха и едва не упал, запнувшись ногой за кочку.
        Девки пронзительно засмеялись, хлопая в ладоши.
        - Присоединимся к огоньку! - закричала одна из них.
        - Присоединимся!
        Подогретая винными парами лихая компания чувствовала себя хозяевами вселеннойо С треском раздвигая кусты, они выломились на поляну и увидели, что около ярко горевшего костра сидит всего навсего одна девица. На поляне витал вкусный запах жареного мяса. Даже издали было видно, что над костром висят длинные шомпура, на которые насажены изрядные куски стекающего соком шашлыка.
        - Эй, хозяйка! Принимай гостей! Ишь, одна расселась! закричали веселые гуляки.
        Девка у костра сердито насупилась и покосилась на шумную ораву.
        - Чего хотите! Мне и самой мало!
        - Не жмись, дура! - сказал тот, кого называли Лехой. - У нас вот что есть, - и он вытащил из сумки бутылку водки.
        Девица у костра оживленно зашевелилась.
        - Ну, раз так, то пускай! Выпить я тоже хочу!
        Веселая компания окружила кострище.
        - Эге, ну и закуска хороша! Как раз под водочку!
        Из вместительной сумки "Адидас" появилась дюжина бутылок, стаканы и хлеб с солью. Приправа к шашлыку была готова.
        - Вытаскивай! Хватит уже! - глотая слюнки, поминутно кричали ребята.
        - Эй, девка, а как тебя-то зовут? - поинтересовался кто-то.
        - Нинка! - басом ответила девка и потыкала пальцем кусок мяса. - Скоро дойдет, есть будем.
        Разлили водку в стаканы.
        - А что это ты, Нинка, одна здесь сидишь. Волков не боишься?
        - Не боюсь! - сказала Нинка.
        - Она и тебя, Серый, не боится. Гляди, какая храбрая! пьяным мужчинам хотелось подурачиться, они даже начали щипать новую знакомую за бока, когда та громко объявила:
        - Пора! Сжарились.
        - Ленка, расстилай скатерть! - закричал Леха. - Пировать будем!
        Вытащили дымящиеся куски мяса, свалили грудой посередине скатерти. Первая бутылка пошла "под шашлычок", как по маслу. Проголодавшиеся гуляки набросились на мясо и уничтожили разом больше половины закуски.
        - Эх, хорошо, да мало! - тяжело вздыхая, сказал мужчина, которого все называли Васек, Он явно не наелся.
        - В чем дело? Нет проблем! - Нинка взяла нож и скрылась в темноте.
        Она отсутствовала меньше пяти минут и скоро вернулась с большим куском. Снова приготовили шашлыки, и под них угомонили вторую бутылку. Затем третью и четвертую, - так незаметно пролетела ночь.
        Под утро все пребывали в блаженном расслабленном состоянии духа. Все были сыты и пьяны. Сонно закрывались осоловелые глаза. Пресыщенные желудки просили покоя...
        ...И вдруг труба, гроза! Шум, гам, крики! Становище со всех сторон окружила милиция.
        - Па-азвольте! Мы никого н-не трогаем! - высоким голосом заявил Васек, но голова его тут же поникла на грудь,
        - Вот она, людоедка! Держи ее, держи! - милиционер с обвязанной головой тыкал пальцем в бессильно распластавшуюся на земле сбежавшую из роддома Нинку.
        На людоедку бросились, вырвав у нее недоеденный кусок шашлыка. Та и не сопротивлялась - отяжелев от выпивки и сытной еды, она клонила голову на бок и что-то невнятно бубнила себе под нос.
        - Что? Что такое случилось? Почему шум? - истошно вопила одна из девиц, мотая растрепанной головой.
        - Где мертвое тело?
        - Какое такое мертвое тело? Мы никого не убивали! - хором завопили гуляки.
        - Верим, что не убивали, - усмехаясь заявил пожилой милицейский капитан. - Но и приятного аппетита пожелать тоже не берусь.
        Медицинские эксперты уже щелкали вспышками над местом преступления. Неподалеку от кострища бесформенной грудой лежало нечто, бывшее когда-то человеческим телом. От тела остался один остов - все мягкие части трупа были съедены в эту ночь под водочку и хорошее настроение.
        - А-а-а-а!
        - А-а-а-а!
        - У-о-о-о
        Любители дармового угощения кричали и хватались за животы, будто их застрелили. Одни корчились в рвотных судорогах, другие падали на землю, сраженные наповал.
        Милиционеры грузили на брезент жалкие останки растерзанного трупа...