Второе пришествие Александр Новичков
        Второе пришествие
        Александр Новичков
        Аннотация
        Часть первая
        Рождение Черного демона
        Глава первая
        Сквозь сон я почувствовал ветер.
        Он провел мягкой невесомой рукой по моим волосам, коснулся затылка, немного растрепал макушку, но не рассеял дремоты. И он продолжал ласкать меня, как заботливая мать, не чающая души в любимом чаде, пока я спал, словно ее ребенок.
        Думаю, что я никогда не чувствовал себя так хорошо. Мне казалось, что я плыл по реке наслаждения, покачиваясь на волнах неги, а спокойствие и безмятежность вместе поддерживали меня, словно маленькая лодочка.
        И все равно я начал просыпаться. Сделал глубокий вдох, впустив в легкие свежий воздух. Нос защекотал запах свежей травы с легким ароматом луговых цветов. Над левым ухом пролетело тяжело гудящее насекомое. Я машинально махнул рукой, желая прогнать его, но жук просто пролетел мимо, не желая досаждать спящему человеку.
        Окружающий мир постепенно насыщался новыми звуками, я медленно приходил в себя, возвращался к реальности. Положил руку на лоб и сладко зевнул.
        Вдруг в шелесте травы, в стрекоте кузнечиков, в шепоте ветра, а быть может, это было игрой моего собственного воображения, но я услышал голос. Словно кто-то позвал по имени:
        - Максим…
        Но я почему-то не был уверен, меня ли зовут Максим?
        Я открыл глаза. Посмотрел вверх и сразу же зажмурился от яркого света. Сквозь зеленые листья, окаймленные причудливым золотистым сиянием, на меня глядело солнце. Такое жаркое, красивое, безмятежное. Словно подсказывающее мне, что что-то не так.
        Подкрадывалась необъяснимая тревога. Я чуть приподнялся на локтях и замер.
        Бескрайние зеленые луга перекатистой травы простирались передо мной, теряясь за линией горизонта. За спиной густел дремучий и какой-то недружелюбный лес. Сначала мне показалось, что я все еще сплю и вижу сон.
        Я снова зажмурился, досчитал до пяти и открыл глаза.
        Картина осталась прежней.
        Это был не сон.
        В груди возникло тонкое, щемящее чувство необъяснимой потери. Я напрягся, но не смог даже приблизиться к возможному объяснению. Чувство тревоги нарастало. Но чем больше я крутил головой, чем старательнее вглядывался в линию горизонта или в темноту леса, тем яснее понимал, что случилось нечто, выходящее за рамки моего воображения.
        Я совершенно не представлял, куда попал и что сейчас происходит.
        По спине пробежал обжигающий мороз. От резкого спазма в горле перехватило дыхание.
        Голова начала судорожно соображать. Разум хватался за любые подсказки, делая самые неожиданные предположения. Я начал рассуждать.
        Несколько мгновений назад я испытывал невероятное наслаждение и покой. Это могло быть действием наркотиков или каких?нибудь галлюциногенов. У меня могло быть наркотическое опьянение, и все, что я видел перед собой, - иллюзия. Но почему тогда их эффект прошел настолько быстро? И почему все вокруг выглядело настолько реальным?
        Попытка рассуждать привела лишь к новым вопросам. К вопросам, на которые я не мог дать ответа.
        Я попытался встать, но не смог удержаться на ногах. Отчего-то я был настолько слаб, что едва мог твердо стоять на земле, ноги мои дрожали. Поэтому присел на траву и обхватил голову руками.

«Где я?»

«Почему я здесь?»

«Что, вообще, происходит?»
        Словно по приказу отреагировала память. Голова наполнилась воспоминаниями. Я узнал дом, в котором жил, свою комнату, вечно неприбранную, вспомнил спортивный зал, где тренировался едва ли не каждый будний день, тропинку в парке, в котором гулял каждые выходные. Тропинку в парке…
        Именно на тропинке мои воспоминания заканчивались. Я повернулся. Дремучий и довольно мрачный лес за моей спиной мало напоминал привычный городской парк, но между парком, тропинкой и моим пробуждением на опушке леса была хоть какая-то связь.

«Меня ударили чем-то тяжелым, а потом принесли сюда!»
        Такое объяснение показалось мне вполне логичным. Я быстро ощупал голову, но не нашел там ни шишки, ни пульсирующей болью гематомы, ни даже следов крови. Меня не били, либо били очень аккуратно и не оставили следов.
        Развивать эту теорию дальше я просто не стал. Потер лоб и напрягся. Попытался вспомнить что?нибудь еще.
        Но лучше бы я этого не делал. Память вновь отреагировала, словно по приказу.
        Воспоминания нахлынули мощным, стремительным потоком, унося и разбивая все, что встречали на пути. Разум превратился в сумбурную, кишащую массу. Я словно потонул в бурлящем круговороте мыслей, растерялся, ничего не понимал. Меня затрясло, голова безумно закружилась, и обязательно бы вырвало, если бы было чем. Я повалился на траву и некоторое время просто хватал ртом воздух. Дыхание участилось, легкие едва справлялись с возросшей потребностью в кислороде, сердце безумно колотилось, а глаза лезли из орбит от напряжения. Мне казалось, что я умираю.
        Но затем все закончилось. Приток воспоминаний внезапно прекратился, и я смог немного отдышаться.
        Было непонятно, откуда пришли эти воспоминания и кому они принадлежали, но я точно понял, что не мне. В безумном калейдоскопе из обрывков картин, отрывков фраз и непонятных сцен я увидел многое. Даже слишком многое. Казалось, что кто-то попытался впихнуть в мою несчастную голову память десятков или сотен людей, если не тысяч. Всю их память, до единого момента, каждый день, каждый час, каждую секунду их жизни. Из?за них я едва не сошел с ума.
        Много, очень много чужих воспоминаний. Я вдруг вспомнил, что Сереже нужно выгулять собаку, догадался, что у тети Маргариты в духовке горит курица, а дон Сезар де Вичи не может найти сигареты и многое, многое другое. Я настолько ясно прочувствовал мысли этих людей, что даже запутался, какие из всех крутящихся в голове воспоминаний были моими собственными.

«Откуда вообще взялось столько чужих воспоминаний?»
        Нет, нет, нет. Мне нельзя было задавать себе вопросы. Я не на шутку испугался, что приступ может повториться. Хотя одно предположение у меня появилось. Возможно, меня похитили инопланетяне, поиграли с памятью, превратив в кашу мои мозги, а потом выбросили сюда, словно отработанный мусор?
        Нет, это предположение было слишком безумным. Впрочем, иначе объяснить то, что со мной происходило, я просто не мог. Нужно было мириться с фактами.
        А факты оставались бесчувственными фактами. Я не знал, где нахожусь, голова была заполнена чужими воспоминаниями, словно я превратился в какой-то органический аккумулятор, в который каждый из нескольких миллиардов жителей планеты вложил свои мысли…

«Какая парадоксальная нелепица».
        И усмехнулся собственным мыслям. Стало вдруг интересно, всегда ли я так говорил, или только когда был напуган?
        Давление под черепом постепенно снизилось, чужие мысли умолкли, вернулась ясность разума. Я наконец-то смог подняться на ноги. Стал думать, что делать дальше.
        И для начала основательно прощупал одежду, вывернул карманы и высыпал все, что там оказалось, на траву. Внимательно изучил находки. Двести сорок пять российских рублей: четырьмя бумажками и одной монетой, карманный плеер, оказавшийся почему-то без наушников, темные очки с довольно крупными и сильно затемненными линзами и - о, какое счастье! - старенький мобильный телефон.
        Телефон. Чудо человеческой мысли. Невероятно полезное устройство, способное передать голос за тысячи километров в любом направлении. Если, конечно, оно работает.
        Затаив дыхание, я мягко вдавил кнопочку включения. Тишина. Нажал посильнее. Ноль реакции. Экран оставался темным, сколько бы я ни тыкал на кнопку и ни встряхивал телефон. Либо он был сломан, либо села батарея. Что в моей ситуации означало одно - это катастрофа.
        А вот плеер, наоборот, моргнул электронным глазом и из встроенного динамика раздался мелодичный визг перегруженной электрогитары, следом вступили барабаны, ну а потом начала игру бас-гитара. Музыка была довольно красивой и интересной, но какой-то слишком простой и обыденной, словно я уже слышал ее много сотен раз или даже сам написал эту песню…

«Нет, нет, нет».
        Я с трудом отогнал чужие мысли, которые внезапно показались мне своими, и в целях безопасности выключил плеер, убрал в карман. Пригодится ли он мне, я не знал, но лучше было взять его с собой. А еще лучше было бы сохранить заряд батареи.
        А затем, собрав пожитки, поднялся и пошел.
        Идти я мог только в одном направлении - вперед, хотя смутно представлял, куда именно должно вывести это многообещающее «вперед». Но я все же пошел. Пошел искать место, где спрятались ответы на мои вопросы. Ноги слушались плохо, но я сделал первый шаг. Потом второй…
        Я шел бесконечно долго. Каждый последующий шаг превращался в агонию. Боль кричала мне: «Остановись!», но я упорно двигался вперед. Я забыл, сколько раз поднимал кроссовок, покрытый склизкой смесью из травы и грязи, и переносил его немного вперед. Я почти сдался. Хотел бросить все и упасть в траву. Умереть посреди всех этих проклятых лугов, ставших моим ужасным кошмаром.
        Моя нога вдруг коснулась твердой, ровной и на редкость приятной поверхности.

«Дорога?»
        Я с выдохом облегчения опустился на колени. Обычная, узкая, пыльная тропинка, протоптанная путниками через бескрайние луга, показалось мне чем-то невероятным, чем-то исключительным, верхом совершенства, пределом мечтаний. Она стала для меня неким символом цивилизации. Конечно, местами она уже заросла травой, кое-где достававшей и до колена. По этой тропинке явно ходили редко. Но ходили. Значит, где-то рядом должен был находиться город, куда она вела, ну, или, на худой конец, деревня. Главное, чтобы они были еще обитаемы…
        От последнего предположения у меня защемило сердце. Люди могли исчезнуть с лица земли, и странные, «чужие», воспоминания могли появиться в связи с наступившим апокалипсисом.
        Нет! Я должен был меньше думать о чем-то плохом. Оптимизм добавляет сил. Я верил в это.
        Приложив титанический труд, я немного приблизился к собственному спасению. Но возник новый вопрос: «В каком направлении идти - направо или налево?»
        Долго над принятием решения не думал. Просто поднялся и повернул налево. Налево, как мне показалось, было проще идти.
        А по дороге было действительно легче идти. Но через несколько километров я позабыл об этой легкости. Упрямая дорога отказывалась выводить меня к людям, лишь петляла туда-сюда, огибая перелески и не даря даже надежды на близость человеческого жилья.
        Но я был еще упрямее. Язык уже прилип к небу от жажды, а сам я едва держался на ногах от голода и усталости, но все равно шел вперед. Возможно, именно упрямство помогло мне выжить.
        Когда село солнце, когда мир погрузился в темноту ночи, когда на небо вылезли ехидные звезды и ухмыляющаяся луна, а силы почти оставили меня, впереди показалось одинокое строение. Непримечательный, слегка накренившийся двухэтажный дом. И я так сильно обрадовался ему, этому чудесному домику, что даже пустил скупую слезу.
        И это был не просто дом, стоящий на краю леса. Он был обитаем. Из трубы шел дым, едва различимый на фоне темного ночного неба, а в маленьком боковом окошке, единственном видимом с того участка тропинки, по которому я в тот момент проходил, мерцал тусклый желтый свет. Кажется, горела лампада. Большего счастья я просто не мог себе представить.
        Мне стало заметно легче идти. Вернее, я побежал вприпрыжку, совсем позабыв об усталости, обогнул окружавший домик хлипкий низкий забор, готовый упасть от легкого ветерка, и остановился перед высоким, массивным и даже чуть страшноватым крыльцом.
        Ступени натруженно скрипели, пока я поднимался по лестнице, и не успокоились, когда я остановился перед дверью и стал неуверенно переминаться с ноги на ногу, не мог решиться войти. Слишком уж необычно выглядел этот дом. Но не успел я решиться, даже не успел коснуться резной ручки, как дверь резко распахнулась, и на крыльцо вывалился невысокий мужичок в засаленных лохмотьях, похожий на обычного бомжа. Он довольно крякнул и пошел вниз по ступенькам, не обратив на меня совсем никакого внимания. Это было неудивительно - мужчина был мертвецки пьян. Его сопровождал сильный перегар. Запах был настолько ужасен, что мне пришлось зажать нос пальцами, иначе я бы просто свалился с ног.
        Мужичок шел, качаясь из стороны в сторону, как моряк после сильного шторма. И чем дальше он отходил, тем больше становилась амплитуда его покачиваний, пока его, наконец, не развернуло полностью, так что пьянчуга вновь подошел к крыльцу.
        Он долго смотрел по сторонам, пытаясь понять, куда попал. Потом поднял глаза и увидел меня. Реакцию его было сложно назвать нормальной. Мужичок вытянул руку, указывая на меня тонким костлявым пальцем, затем растянул грязное морщинистое лицо в непередаваемом подобии улыбки и дико загоготал, продемонстрировав желтые гнилые зубы. Но, поймав на себе мой удивленный взгляд, он осекся, икнул, перекрестился, снова икнул и направился восвояси.
        Но я все равно был рад тому, что добрался до этого места. Поэтому выдохнул и решительно открыл дверь.
        Из нутра дома потянуло такой жуткой смесью из запахов грязи, пота, помоев и копоти, что у меня закружилась голова и заслезились глаза. Словно встреча с пьянчугой и его перегаром была лишь подготовкой к настоящему испытанию. Но выбирать мне было не из чего, с противоположной стороны тропинки не стояло пятизвездочного мотеля, так что я, набравшись смелости, а главное, свежего воздуха, перешагнул порог.
        Изнутри строение напоминало средневековый трактир. Не то чтобы я точно знал, как он выглядит, скорее, просто догадался. Заведения такого типа не сильно изменились за века: здесь также стояли столы для посетителей, также бегали суетливые официантки и также смотрел из?за стойки неприветливый хозяин заведения. Разве что в будущем столы стали тоньше, сиденья удобнее, появился искусственный свет, проточная вода и персонал научился проветривать помещение. Но если с темнотой и жесткостью скамей можно было смириться, то жуткий тошнотворный запах просто разрывал мне нос.

«В будущем?»
        Я резко остановился. От столь неожиданного и пугающего предположения спину словно сковало холодом. Я попал в прошлое? Что за дурная мысль!
        Нет, нет, нет. Я не мог допустить такого. Это было бы полным безумием.
        Но почему тогда это место было до абсурда похоже на средневековый трактир?
        Я прошел вдоль массивных, грубо отесанных столов и остановился возле самого дальнего. Опустился на скамью, вытянул под столом гудящие от долгой ходьбы ноги и попытался немного расслабиться. Огляделся.
        Всего в трактире имелось восемь столов со скамьями по обеим сторонам. Этого мало даже для небольшой забегаловки. Хотя нужно ли больше для заведения, стоящего на краю леса? В тот вечер в зале трактира помимо меня находилось всего пять человек.
        Все они оторвались от своих занятий: от еды, от питья, от беседы или от чесания собственного затылка и подозрительно уставились на меня. От их пристальных взглядов мне стало немного не по себе. Не могу чувствовать себя спокойно, когда на меня смотрят так. Словно и не смотрят, а таращатся. И при этом не говорят ни слова.
        Напряжение немного спало, когда по залу пробежала пухленькая краснощекая женщина с подносом, заставленным съестным, поставила его на стол компании из трех мужчин, шепнула им что?то, а затем повернулась ко мне и учтиво поклонилась. Одетая в какие-то пестрые лохмотья, она отдаленно напоминала луковицу. Она подчеркнула свою полноту, собрав волосы в своеобразную пальму, хотя, казалось, это ее совсем не смущало. Обслужив посетителей, женщина убежала в небольшую комнатку за стойкой, очевидно, на кухню, потому как кушанья она принесла оттуда.
        Я невольно засмотрелся на глиняную миску, которую официантка поставила на стол мужчине. В ней находилось что-то горячее и аппетитное, с дымком. Рот наполнился вязкими и многозначительными слюнями. Я не помнил, когда ел последний раз. Аппетиту не помешал даже тошнотворный запах, наполнявший трактир.
        Разглядывая чужую еду, я даже не заметил, что к моему столу подошла другая официантка. Румяная миловидная девушка с длинной пышной косой и очень довольным выражением лица стояла рядом и с любопытством наблюдала, как я исхожу слюнями.
        Я заметил ее и замер. А она беззаботно хихикнула и спросила:
        - Господин желает отужинать?
        - У вас есть телефон? - спросил я. - Мне нужно позвонить.
        - Теле… что? - удивилась она.
        Я осмотрелся и понял всю глупость этого вопроса. Телефона в трактире не было и быть не могло. Снаружи я не заметил ни телефонных линий, ни проводов, ни столбов. В доме даже не было электричества. Словно я неожиданно попал в прошлое и оказался где?нибудь в Средневековье.
        - Так вы голодны? Будете ужинать? - не унималась услужливая официантка.
        - Я очень голоден и умираю от жажды, - честно признался я. - Но у меня почти нет денег.
        Я недолго думая высыпал все свои сбережения на стол.
        - Могу я что?нибудь на это купить?
        Девушка присела напротив и стала с интересом разглядывать монеты и купюры. Монеты она осмотрела, взвесила в руке, ощупала, даже попробовала на зуб. Но не нашла никакого сходства с теми деньгами, к которым привыкла. К бумажным купюрам она и не притронулась. Лишь недоверчиво отодвинула их в сторону, чтобы не мешали осматривать медь и сталь:
        - Первый раз вижу подобное. Это деньги?
        Я кивнул в ответ.
        - Странные деньги, очень похожи на настоящие, но какие-то другие, - объяснила она. - Может быть, в стране господина можно купить на них еды, но мне хозяин запретит их брать…
        - Жаль… - протянул я, стараясь не впадать в отчаяние.
        Она поднялась со скамьи:
        - Скажу хозяину.
        - Постой, - я подался вперед и схватил ее за запястье. Испугался, что она скажет хозяину о неплатежеспособном посетителе, и он попытается выпроводить меня отсюда. Сначала вежливо, а может, и сразу, применят силу. И пока этого не произошло, я должен был выяснить все что можно о своем местонахождении.
        - Ответь, пожалуйста. Куда я попал?
        - Трактир «Суховодье», - сказала она, обернувшись.
        Я отпустил ее руку.
        - А где мы находимся, в общем. В какой области, крае? Где ближайший город? Я не местный. Поэтому и спрашиваю, - немного замялся я.
        - Да я вижу, что господин не местный. Ближайший город, Вера, на севере отсюда, в трех днях пути. Я там еще не была, но к нам частенько захаживают городские торговцы. Говорят, что идти через Суховодье безопаснее, боятся разбойников на тракте. Суховодье - это наша деревня. Она тут рядом, дома видно с крыльца трактира. Вы подождите, я скоро вернусь.
        - А область? Или край?
        - Королевство Днева.
        - Королевство Днева? - У меня глаза на лоб полезли от удивления.
        Воспользовавшись моим замешательством, девушка убежала на кухню, оставив меня наедине с собственным безумием. Память превратилась в кашу из обрывков сотен и тысяч каких-то неясных воспоминаний, не относящихся к этому месту. Я проголодался и устал, проснулся утром где-то на опушке леса, ничего не понимал, был сильно напуган, а меня разыгрывали какими-то глупыми шутками о том, что я попал в какое-то королевство Дневу?

«Или не разыгрывали?»
        Глупость! Я просто не мог рассуждать серьезно на эту тему. Хотя в голову начала закрадываться мысль, что даже такая глупость могла оказаться жестокой правдой. Ведь я не мог отрицать действительности, а обстановка трактира и поведение местных жителей - посетители трактира все еще изредка косились на меня - упрямо доказывали, что они не имеют ничего общего с высокоразвитым обществом начала двадцать первого века, память о котором сохранилась в моей голове.
        Но отчего-то я идеально понимал речь. И слышал чистейший русский язык! Или это было одним из пробудившихся во мне чужих воспоминаний. Я ничего не понимал, но все равно пытался рассуждать.
        Все явно не складывалось. За пятьсот, триста, да даже за сто лет язык меняется до неузнаваемости, сохраняются лишь канонические нормы. Но тем не менее я понимал, что говорила официантка, и она понимала меня. Сделав допущение, что это действительно Средневековье, я рассчитал, что начало двадцать первого века и эту эпоху должно было разделять не меньше трехсот, а то и пятисот лет. А за это время языковой барьер должен был вырасти настолько высоко, что мне понадобилась бы лестница. Я бы точно не смог общаться спокойно.

«А вдруг я попал на съемки средневековой картины и сейчас сижу под прицелом какой?нибудь спрятанной видеокамеры?»
        Нет, нет и нет. Подобное предположение казалось мне еще невероятнее, чем идея о перемещениях во времени.

«А что, если это игра? Простая ролевая игра, с большим количеством участников. Люди собираются вместе, выбирают время, место, а затем строят дома, иногда даже целые деревни, готовят декорации и отыгрывают исторические события на новый лад».
        Я пощупал скамью. На ощупь декорации были очень качественными. Прямо?таки идеальными, настолько проработанными, что просто не могли быть декорациями.
        Тело пробрала мелкая дрожь. Мне стало страшно, действительно страшно. Стало так страшно, что я, вероятно, никогда не испытывал страха, подобного этому. Да, я должен был разрыдаться, словно трехлетний ребенок, разбивший коленку, но слезы почему-то не наворачивались на глаза. Видимо из?за глубины испытываемого чувства.
        В это время к моему столику подошел хозяин таверны. За его спиной притаилась, словно провинившаяся в чем?то, девушка-официантка. Видимо, она оторвала его от еды, потому что мощная челюсть трактирщика, словно мельничный жернов, старательно что-то перемалывала.
        Пока жевал, он разглядывал меня. А я разглядывал его. Лицо выглядело грубым, деформированным, возможно, после серьезной травмы. Огромная выпирающая челюсть занимала половину его лица, за ней едва были видны маленький нос и тонкие блестящие глазки. Хозяин дожевал, проглотил и сказал, обращаясь к официантке:
        - Смотри?ка, и вправду странный. Чистенький, ухоженный, аккуратный. Словно только что из королевских покоев вышел. Вот только одежда непонятная, словно у шута. И беден, как церковная мышь.
        Он говорил с небольшим дефектом. Возможно, огромная челюсть мешала ему говорить внятно, или же сказывались последствия полученной травмы.
        - А я вам о чем говорю, - тихонько пискнула официантка.
        - Ты откуда будешь, мил человек? - прогундосил он. - Что забыл в наших краях, откуда путь держишь и куда?
        Трактирщик вытер ладони о засаленный фартук и наклонился, уперев мясистые руки в стол. Под его немалым весом доски протяжно заскрипели. Таким взглядом обычно просят покинуть заведение, причем немедленно. Я непроизвольно поежился.
        - Родом я из дальних стран, о которых никто никогда не слышал. В ваших краях оказался случайно, судьба привела. Пришел сюда из леса неподалеку отсюда. - Пытаясь сочинить что-то убедительное, я выдал чистую правду.
        Трактирщик лениво почесал подбородок.
        - Не похож ты на лесового, хоть даже из лесу пришел. Видел я как-то одного, какие-то молодцы из соседней деревни поймали. Ох, ну и страшен он был, дикий зверь. На человека похож, но на четырех ногах ходит, волосат, бородат, когти длинные, зубы острые. А глаза такие, словно не видят ничего и даже мысль в них не отражается. Его как поймали, так в сарае заперли, думали, благо будет. Не убивать же его, жалко нечистого, его даже кормили и поили. Так он повыл по ночам недельку, а на восьмой день и издох, - трактирщик протянул руку, взял меня за подбородок, повернул направо, налево, опустил нижнюю губу, проверил зубы. - А ты чистенький, ухоженный, опрятный, зубки словно жемчуг. Я даже дворян проходящих не видел настолько ухоженных.
        Возможно, выгонять меня он не собирался. Я осторожно отвел его руку от своего лица.
        - У нас все такие. Так положено.
        - Точно, чужеземец. Значит, как попал к нам, ты не знаешь или не скажешь?
        - Не знаю.
        - Ладно, - похлопал меня по плечу хозяин и улыбнулся, но так, что от его улыбки по моей спине побежали мурашки. - Поверю тебе. Приглянулся ты Илине. Значит, совсем без денег остался?
        - Да, - смущенно ответил я.
        Он обреченно вздохнул, посмотрел на официантку, снова почесал подбородок.
        - А работать умеешь?
        - В ремеслах я не искусен, но с чем-то простым справлюсь.
        - Так и быть, накормим да ночлег дадим. А ты за услугу дров нарубишь. Руки не доходят, а давно пора. Идет?
        - Идет, - ответил я, не веря собственному счастью.
        Вскоре, сверкая от радости, словно яркая звезда на небосклоне, вернулась Илина и принесла мне ужин в глиняной миске: жареную телятину с кашей и большущую кружку клюквенной медовухи.
        Я никогда не ел с таким наслаждением. А если и ел, то не помнил этого. Я жадно выскребал содержимое миски, позабыв о страхе, о чужих воспоминаниях, об усталости, об ужасном запахе в трактире и о косых взглядах других посетителей. Ел так, словно это был первый и последний раз в моей жизни. Пока не подавился.
        - Ты забавно ешь, - хихикнула Илина, когда я закашлялся. - Когда ел последний раз?
        Она все это время стояла рядом и наблюдала за мной.
        - Возможно, день назад, может, больше. Не помню. - Я отпил медовухи. - Может, лучше присядешь?
        Она кивнула и опустилась на скамью напротив.
        - А как ты попал сюда?
        - Повернул налево и оказался тут.
        - А откуда ты сворачивал?
        - Из лесу. А как там оказался - понятия не имею. Забавная история, да? - меня потянуло на искренность.
        - То есть ты не знаешь, как попал в наши края?
        - Да.
        Илина задумалась.
        - А тебе есть куда пойти, к кому податься?
        - Нет, я даже не представляю, что находится за этим трактиром. Кроме того, что ты мне уже успела рассказать.
        Неожиданно за соседним столом началось подозрительное шушуканье. Я решил, что им все еще не по душе мое присутствие, но потом заметил, что в таверну кто-то вошел. Гостей было четверо. Одеты они были в серые рубахи из холщовой ткани, подобные тем, что были у всех остальных мужчин, сидящих вечером в трактире, за исключением одного - на нем был красный кафтан с лисьим меховым воротником.
        Илина обернулась, и улыбка мгновенно покинула ее лицо. Повисло томительное молчание.
        - Сиди тихо, не высовывайся, - шепнула мне она и убежала на кухню.
        Кажется, это были местные хулиганы. Слишком уж однозначной была реакция на их появление. Четверка заняла ближайший к выходу столик, прямо под лампой, там было немного светлее, и немедленно огласила свои требования:
        - Илина, принеси нам выпить!
        Я словно знал, что услышу нечто подобное.
        Из кухни поспешно выскочила Илина, держа в руках четыре деревянные кружки, не меньше литра каждая. Под довольные возгласы шумных гостей поставила их на стол и получила за это звонкий шлепок по пятой точке. Взвизгнула и отскочила в сторону.
        - Не хочешь к нам присоединиться? - поинтересовался мужчина, самый рослый и здоровый из шумной четверки.
        - Нет! - задрала нос Илина, покраснев, как рак. Надулась и, возмущенно бормоча под нос какие-то ругательства, побрела на кухню.
        Казалось, опасность миновала. Хулиганы занялись пивом, а я вернулся к ужину - на дне миски еще оставалось немного каши. Поступать расточительно с едой я не мог себе позволить. Хотя краем глаза продолжал следить за шумной компанией, словно чуял, что они еще покажут себя.
        Кружки были большие, а пиво ядреное. Прилично отхлебнув, рослый и здоровый хулиган осмотрел зал в поисках чего?нибудь интересного. Взгляд его скользнул по самым темным уголкам трактира. И естественно, упал на меня.
        Сначала он словно не поверил. Потер глаза, сделал еще один короткий глоток из кружки и рукавом рубахи стер пену с усов. Снова уставился на меня. Я вел себя тихо, как и рекомендовала Илина, но мое присутствие в таверне, казалось, действовало на него, как красный капот на быка. Алкоголь требовал выплеска энергии, и он не нашел развлечения лучше, чем поизмываться над одиноким незнакомцем, в странном одеянии, волею судьбы оказавшемся в поздний час в таверне
«Суховодье».
        Хулиган указал на меня своим товарищам. Те дружно загоготали. Потом, словно бы нехотя, поднялся, залпом допил пиво, с грохотом поставил кружку на стол и пошел ко мне.
        Вблизи он оказался еще больше и страшнее. Мало того, что он был шире меня в плечах, так и торс его оказался крепким и подтянутым. Короткая, почти отсутствующая шея и плоская стриженая голова с большим лбом делали его похожим на платяной шкаф. Костяшки пальцев усыпали мелкие царапины - следы частых драк. Мне стало нехорошо. Конфликт с этим громилой мог обернуться для меня тяжелыми травмами. А больницы… Да я не знал, были ли в Средневековье больницы!
        - Эй, шут, танцуй, - рявкнул он мне прямо в ухо, а оставшиеся сидеть за столом товарищи поддержали его издевательским хохотом.
        Я вжал голову в плечи, старался не смотреть ему в глаза, надеялся, что он вдруг опомнится, извинится и вернется к своему столу, хотя прекрасно понимал, что этому не бывать. Он склонился надо мной. Его пасть нависла над моим ухом. Я кожей чувствовал его зловонное дыхание и снова растерялся, не зная, как поступить.
        - Ты оглох, пугало? - продолжал он. От его рыка у меня зазвенела голова. - Шут, ты должен веселить людей: плясать, петь, кривляться! Сейчас я покажу тебе, как меня не слушаться.
        Он начал демонстративно закатывать рукава.
        Я бросил прощальный взгляд на посетителей трактира. Все они смотрели на меня, как на будущую жертву этого мясника. Большинство сочувствовали, ведь понимали, что, если бы вечером в трактире не было меня, роль шута-весельчака досталась кому?нибудь из них. Мужчина в красном кафтане с воротником из меха лисы отвернулся. Он не хотел видеть жестокого избиения, а вот остальные, кажется, даже и не думали отказываться от бесплатного зрелища, пусть и не самого приятного.
        Словно гонг прозвенел выпавший из рук Илины металлический поднос с пивом. Бросив все, девушка убежала на кухню. Она поняла, что если ничего не сделает, то меня, скорее всего, убьют.
        Хулиган широко размахнулся и опустил сверху свой кулак. Я так и не понял, что произошло дальше. За мгновение до того, как его кулак пробил макушку, меня осенило.

«Вот что я должен сделать!»
        Я провалился под его руку, опустившись на заранее выставленную вперед ногу. Извернулся, словно змея, переставил ноги и, скомпенсировав баланс изгибами торса, смог сделать на полусогнутых ногах два шага в сторону, причем довольно быстро, да так, что ни на мгновение не потерял равновесия. Развернулся и вытянулся у него за спиной.
        Не успел я поразиться собственным возможностям, как что-то подтолкнуло меня довершить начатое - победить. Противник неожиданно превратился для моего взгляда из человека в пирамидку детских кубиков, хрупкую и неустойчивую. Я видел все изъяны его стойки, мог вытолкнуть любой кубик, и он бы рухнул к моим ногам. Либо чуть покачнуть вершину.
        Так я и сделал. Положил руку ему на голову, коснувшись пальцами макушки, и потянул назад, немного изменив вектор падения в том направлении, где бы громила никак не смог восстановить равновесие. Противник даже не успел понять, куда же я делся, а уж тем более среагировать на неожиданную атаку.
        Широкое тело громилы угрожающе накренилось. Он начал инстинктивно махать руками, стараясь удержать равновесие или за что?нибудь зацепиться, но я стоял прямо за его спиной - там, где он не мог дотянуться до меня. Так и не нащупав точки опоры, он с жутким грохотом рухнул на пол, приложившись затылком о деревянный пол.

«Хати-маваси-нагэ» - неожиданно всплыло в памяти название техники. Один из приемов айкидо. Я интуитивно понимал его суть: бросок с выведением из равновесия за счет смещения центра тяжести. Также знал, что выполнил неправильно: в самом конце я должен был отпустить поверженного противника и позволить ему безопасно упасть, но вместо этого добавил инерции вращению. И он сильно ударился об пол затылком.
        Впрочем, его мозгам это не должно было навредить.
        По трактиру прокатилось удивленное «ох».
        Я сделал шаг назад и, наконец, позволил себе растеряться. Нелепо разинул рот и переводил взгляд то на потерявшего сознание громилу, то на свои руки, отправившие его в нокаут.
        Подоспел трактирщик. Разочарованно покачал головой и склонился над лежащим на полу громилой. Удивленно цокнул языком:
        - Это как ты его? Хоть не убил?
        Я посмотрел на внушительную челюсть хозяина трактира. Затем на лицо Илины, окаменевшее от удивления.
        - Эй, вы, - трактирщик повернулся к его товарищам, наблюдающим за развитием событий, словно гуси - вытянув шеи и разинув клювы. - Ну?ка поднимите его и отведите домой, пока ничего плохого не сталось.
        - А что еще плохого-то может статься? - проблеял один.
        - Цыц! - прикрикнул трактирщик. - Делайте, что велено.
        Больше возражать они не решились. Громилу окружили, нашлепали по щекам, вернули в чувство. Когда смог бессвязно мычать, поставили на ноги, подставили плечи. Хулиганы закряхтели и просели под тяжелой ношей. Слишком уж большим он был для своих хлипких товарищей.
        Медленно потопали на выход. Третьему помощнику плеча не хватило, поэтому он просто бегал вокруг них, подбадривал товарищей и пытался разговорить контуженого громилу.
        - Проваливайте отсюда! - крикнула им вдогонку Илина. - Чтоб духу вашего здесь не было!
        Когда дверь закрылась, а с улицы донеслось хриплое пение пьяного громилы, я обессиленно рухнул на ближайшую скамью.
        Илина села рядом и устало вздохнула.
        - А ты даже не знаешь, кто это был, - немного помедлив, сказала она. - Это Тит - единственный сын старосты нашей деревни, Римена. Дурак, каких поискать, но зато злой и сильный. Все его любили и баловали, вот и вырос такой неблагодарный детина. Старик Римен умный, добрый, заботливый. Но вот сын его… Эх… - девушка тяжело вздохнула. - Тит так просто не отступит, обязательно отомстить тебе попытается. Будь осторожен. У него целая банда таких же бездельников. А ты разве кулачному бою обучен?
        - Не знаю, - замялся я. - Но кажется, это называется айкидо.
        Я задумался. Одним из моих первых воспоминаний был тренажерный зал. Его я помнил очень отчетливо, видимо, потому что провел там много времени. Очевидно, там я и занимался боем. Как же это было сложно, путаться в собственных воспоминаниях.
        Уже давно перевалило за полночь. У меня не было часов, но я это чувствовал. И безумно хотел спать. Впечатлений за прошедший день мне хватило бы не на одну жизнь, а помнил я как минимум несколько тысяч. Чужих жизней…
        Большинство посетителей трактира уже покинули заведение. Мужчина в кафтане с меховым воротником поднялся на второй этаж, где он снял на ночь две комнаты, себе и двоим работникам. Лег спать. Только работники, ослушавшись приказа, остались внизу, в зале, но больше ничего не заказывали. Просто сидели и о чем-то разговаривали.
        Илина тоже закончила работу, но прежде чем отправиться домой в деревню, она подошла к моему столику и опустилась на скамью.
        Некоторое время девушка сидела молча, стараясь выглядеть спокойно. Только я видел, что она напряжена, что теребит пальцами края рукава, что непрестанно косится на меня, но боится заговорить. Чувствовал, что внутри она вся бурлит и пенится. И все?таки дождался, когда она сама начнет беседу.
        Она выдохнула и повернулась ко мне:
        - Ты так ловко побил Тита. Он, между прочим, кулаками махать умеет. Да и удар держит неплохо. В одиночку против него никому из деревни не выстоять. А ты его раз, и об пол!
        В ответ я только пожал плечами.
        - А я его не бил. Просто качнул. Это он сам упал и ударился…
        - Ой, да ты еще и скромный, - Илина по-детски рассмеялась.
        Я попытался улыбнуться. Правда, получилось неубедительно. Меня всего трясло после драки, да и усталость давала о себе знать. Глаза закрывались сами собой, я открыто клевал носом. Илина это заметила.
        - Ой, ты такой бледный. Устал, наверное? Спать хочешь?
        Я устало кивнул.
        - Пойдем. - Она поднялась со скамьи. - Я покажу тебе комнату.
        Не возражая и не сопротивляясь, я последовал за ней.
        - Не самая лучшая комната, - сказала Илина, когда мы поднялись на второй этаж и прошли в конец коридора - Но хозяин сказал поселить тебя здесь.
        Я несказанно обрадовался бы и подстилке из сена, а в этой «не самой лучшей» комнате меня ждала настоящая кровать с соломенным матрацем и одеялом из шерстяной ткани. Правда, помимо нее, там ничего не было, только большой деревянный сундук для имущества и одежды.
        Илина, держа в руке горящую свечу на подставке, пожелала мне спокойной ночи и закрыла дверь. Я подошел к окну.
        Окно было крохотным, и в него было вставлено мутное толстое стекло. Но и его было достаточно, чтобы увидеть распухшую до неприличия луну. Близилось полнолуние. Что бы это ни значило.
        Стало тихо.
        Я остался один. В голове крутилась тысяча вопросов, но я решил оставить их на завтра. Нужно было немного отдохнуть. Я разделся, сложил вещи в сундук, лег в кровать и мгновенно провалился в сон.
        Вот только проснуться мне пришлось совсем не в таверне…
        Глава вторая
        Я открыл глаза и увидел перед собой маленькую зеленую голову с выпученными фасетчатыми глазами. Странное существо сидело у меня на груди и глядело на мой нос.

«Инопланетянин?»
        Нет, образ существа мне знаком. И он не принадлежал другим планетам. Чужая память послушно подсказала: «Богомол обыкновенный». Насекомое сидело, сложив лапки на груди, в позе молящегося священника и словно ждало, когда я начну исповедоваться.
        Я смахнул седока, и богомол, оскорбленный моим недружелюбием, скрылся в высокой траве.
        Лежал я в траве, рядом с кустом шиповника. Приятно пахло лиственным лесом, и успокаивающе стрекотали насекомые. Над головой раскинулось голубое небо с редкими и маленькими облаками.

«Небо с облаками?»
        Я подпрыгнул, словно ошпаренный.

«Где я очутился?»
        Снова я оказался в лесу, не имея ни малейшего понятия, как сюда попал. Все, как и в прошлый раз, за одним небольшим исключением: я точно знал, что уснул на кровати в трактире.

«Но где сейчас этот трактир?»
        Я забрался на пригорок и увидел небольшую деревню, домов в сорок-пятьдесят, натыканных возле небольшой речушки, словно опята вдоль заросшего мхом ствола осины. Разглядел телегу с запряженной в нее пегой лошадью, неторопливо катящуюся по дороге. Заметил одинокое строение неподалеку от деревни. За ним начинался лес. Мне показалось, что это был трактир «Суховодье».
        Пугливо озираясь, словно боящийся погони беглец, я добрался до трактира. Шел по кустам, стараясь не попадаться на глаза местным. Чужеземца, в одних трусах в Средние века, кажется, обычно принимали за дьявола. И мне очень не хотелось проверять, было ли верным это безумное предположение.
        На первом этаже трактира было пусто. Я слышал, что кто-то суетился на кухне, и воспользовался моментом, незаметно перебежав к лестнице. Мне почти удалось добраться до комнаты, ни с кем не столкнувшись. Именно что почти. В коридоре мне преградил путь торговец в красном кафтане, только что проснувшийся и решивший пойти умыться.
        Он остановился, удивленно осмотрел меня с ног до головы. Недоверчиво протер кулаками глаза. Снова осмотрел.
        - В окошко выпал. - Я состроил самое беззаботное выражение лица. - Не нарочно.
        Он кивнул и сдвинулся в сторону, пропуская меня.
        К моему великому облегчению, дверь в комнату оказалась не заперта, а все мои вещи нашлись в сундуке, в целости и сохранности.
        Илина занималась уборкой. Она уже протерла столы и теперь работала веником, выметая за порог засохшую траву, землю и хлебные крошки. За ночь помещение немного проветрилось, запах показался мне не таким ужасным, каким был вечером, а со стороны кухни даже тянуло чем-то аппетитным.
        Девушка принарядилась. Невзрачное платье сменил белый сарафан, с вышивкой на рукавах и красным пояском. Увидев меня, она смущенно заулыбалась и спрятала веник за спину.
        - Завтракать будешь? - спросила она, бочком отходя к кухне. - Хозяин разрешил накормить тебя. Сказал, голодный работник - бесполезный работник. Понравился ты ему, кажется. Да и Тита так ловко проучил.
        - Я не хотел драться с ним, - поморщился я.
        - Но зато победил его одним ударом! - Илина демонстративно махнула рукой, но сразу же спрятала ее за спину, потому что держала веник. - Так что, будешь завтракать?
        Желудок настойчиво проурчал, и я принял предложение. Илина бегом побежала на кухню и вернулась уже с яичницей и горячим хлебом. Просто и гениально.
        Вскоре появился хозяин и жестом поманил меня к себе. Илина, щебетавшая без умолку последние несколько минут, надулась и приосанилась. Кажется, она заметила, что я слушал ее не очень внимательно, даже закончив с завтраком, а когда появилась работа и я резко поднялся, решила, что мне и вовсе неприятна ее компания. Нет, это было не так. Я просто сильно волновался, не зная, справлюсь ли с поручением трактирщика, поэтому не уделял ей должного внимания. Быстренько извинился и побежал во двор.
        Мощная челюсть трактирщика снова что-то перемалывала. Не говоря ни слова, он сунул мне в руки колун и жестом указал на поленницу, возле которой была навалена куча сухих чурбачков. Задание было простым и ясным: нарубить чурбачки и сложить их в поленницу.
        - Ведь по глазам вижу, не справишься, - прожевался хозяин.
        - Справлюсь, - сухо отозвался я, все еще пытаясь найти удобный хват для колуна.
        Трактирщик глухо расхохотался.
        - Ну, давай, покажи себя, чужеземец.
        Продолжая странно хохотать, он развернулся и потопал на кухню. А я приступил к работе. Что-то подсказывало, что я знаю, как правильно колоть дрова. Вот только моя ли это была память…
        Установив на пенек один чурбанчик, я взялся за колун двумя руками. Прицелился. Махнул. Вышло не так хорошо, как я ожидал. Колун вошел под углом, немного неудачно, и вместо того, чтобы разбить деревяшку ровно по центру, я отсек от края неровную щепку. Такой результат хозяина бы явно не устроил. На мгновение я прервался и склонил голову набок.
        Неожиданно проснулась память. А быть может, это была и не память, но я смог на взгляд определить, под каким углом должна идти атака, какую силу нужно вложить в удар и какие участки чурбачка лучше не трогать ввиду высокой плотности древесины.
        Все оказалось очень просто и удобно. Я поставил крупный кусок дерева на пень и взял колун в правую руку. Сработал плечом и запястьем, не приложив никаких особенных усилий, но поленце разлетелось на части с такой легкостью, что я невольно удивился.
        У меня начало получаться. Да так хорошо, что я минут за двадцать пять расколол все чурбачки, лежащие во дворе, и нисколько при этом не устал. Дело оставалось за малым. Собрать дрова и сложить в поленницу.
        - Ну и хитрец же ты, чужеземец, - усмехнулся трактирщик, вышедший поглядеть на мои мучения, но заставший меня за уборкой последних поленцев. - Уже справился. А я было решил, что ты не знаешь, с какого конца за топор-то браться. А может, ты колдун?
        - Нет, не колдун, - пожал плечами я. Отряхнул ладони от приставших щепок.
        - Вот молодец, - удовлетворенно кивнул трактирщик. - Мне бы такой работник не помешал. А знаешь что, - неожиданно засиял он. - Оставайся у меня. Я тебе зарплату платить буду. Немного, но на жизнь хватит. А будешь хорошо работать, так я тебя пивом бесплатно угощать стану. Что скажешь? По рукам?
        Я растерянно почесал затылок. Предложение было заманчивым, да и особо выбора у меня не было. Потому я кивнул.
        - А зовут-то тебя как, чужеземец?
        Вопрос был простым и однозначным. Но только для того, кто не путался в своей собственной памяти. Я назвал имя, которое, как мне показалось, было ближе сотен других имен:
        - Максим.
        Илина выпорхнула из кухни с огромной плетеной корзинкой в руках и, словно бы невзначай, преградила мне дорогу. Хитро улыбнулась, глядя на меня через прутья:
        - Устал?
        - Нет, - покачал головой я.
        - Неужто не справился? - встревожилась она.
        - Дрова закончились, - пояснил я.
        Илина помахала корзинкой у меня перед носом.
        - Я в деревню иду, за овощами. Если ты вправду не устал, может, пойдешь вместе со мной? - Она ковырнула пол носком сапожка.
        - Конечно, не вопрос, пойдем, - быстро согласился я. Усталости я не чувствовал, наоборот, после утренней зарядки хотелось двигаться. Да и заняться мне все равно было нечем.
        - Ты странный, - неожиданно произнесла Илина, когда мы вышли из трактира.
        - Странный? - переспросил я.
        - Конечно, ты странный, - продолжила она. - Вернее, не странный. Необычный. Я еще вчера, как только тебя увидела, сразу поняла, что ты не такой, как все.
        - А в чем же моя необычность? - Мне стало интересно.
        - Не знаю, - легко пожала плечами девушка.
        - Но ты же сама решила об этом поговорить.
        Илина вздохнула.
        - Вот это я и не могу понять, - ответила она. - Ты чужеземец. Это заметно. Но ты не такой, каким я представляла чужеземца. Ты хороший, и мне приятно находиться рядом с тобой. - Девушка спрятала лицо. Возможно, покраснела. - И еще ты понравился хозяину. Ему никто не нравится, а ты понравился. Я, честно говоря, не верила, что он позволит тебе остаться переночевать.
        - И это необычно? - недоумевал я.
        - Конечно, это необычно, - воскликнула она. - Ты плохо знаешь хозяина!
        - Ну, возможно. - Я решил поделиться с ней новостями. - Еще он предложил мне работать в трактире. Ему, кажется, понравилось, как я колю дрова.
        - Правда? - Илина аж подпрыгнула от удивления, остановилась и повернулась ко мне. Глаза ее загорелись. - Хозяин разрешил тебе остаться и работать здесь?
        Я утвердительно кивнул.
        - Так это же замечательно! - Илина неожиданно закружилась, как будто в танце, широко раскинув руки. Затем резко остановилась и прижала ладони к груди. - Но я даже не знаю твоего имени.
        - Максим, - ответил я, немного помедлив. Перекинул корзинку в левую руку и пошел дальше. Девушка подбежала ко мне. Довольно близко. Возможно, она хотела взять меня под локоток, но в последний момент передумала и просто пошла рядом.
        - А где находится твоя деревня? - поинтересовалась она.
        - Далеко, - выдохнул я.
        - Далеко за лесом? - предположила она.
        - Еще дальше.
        - Далеко за горами?
        - Еще дальше.
        - Значит, за морем?
        Я отрицательно покачал головой.
        - Неужели что-то может быть еще дальше? - откровенно усмехнулась она.
        - Может, - печально ответил я. - Место, которое я вижу в своих воспоминаниях, настолько далеко отсюда, что я, возможно, никогда не смогу туда вернуться. Даже если я буду целую вечность идти по лесам, взбираться на горы и плыть по морям, мне не удастся попасть домой.
        - Значит, ты останешься здесь? - В ее голосе уже не было радости. Хотя я видел, что мысль о том, что я осяду в деревне Суховодье, была ей очень приятна.
        - Если не найду способа вернуться.
        Она замолчала и погрустнела. Но ненадолго, вскоре ей снова стало интересно.
        - А как выглядит твой дом?
        - Он выглядит очень сложным. Даже невероятно сложным. Там практически нет деревень, люди живут в городах, очень крупных. Чтобы перейти пешком из одного конца такого города в другой, может потребоваться целый день. Поэтому жители передвигаются на автомобилях, специальных повозках без лошадей, которые ездят очень быстро. А когда им нужно перебраться из одного города в другой, они летают на самолетах. Конечно, если им никуда не нужно идти, они остаются дома, смотрят телевизор, играют на компьютере.
        Я посмотрел на Илину. Как минимум половину сказанных слов мне можно было не называть.
        - А я считаю, что ты сочиняешь, - решила она. - Повозка не может двигаться без лошадей.
        - В том месте, откуда я пришел, - может, - усмехнулся я. - Но я понимаю тебя. В то, о чем я рассказываю, очень сложно поверить…
        - А дом, в котором жил ты? - Илина перешла от одного вопроса к другому, так и не получив вразумительного ответа на вопрос предыдущий. Хотя не думаю, что ее вдруг заинтересовало бы устройство двигателя внутреннего сгорания или конструкция подвески.
        - Мой дом был очень высоким. В городах все дома высокие. Десять, шестнадцать, а то и двадцать этажей. В одном таком доме бывает по сто или даже по пятьсот квартир, в каждой из которых может жить целая семья. Считай, целая деревня может поместиться в одном таком доме. А в каждой квартире места иногда бывает побольше, чем в деревянной избушке. Вот представь теперь, идешь ты по улице, а рядом, по широкой дороге мчатся автомобили, а с другой стороны уходит вдаль ряд высотных зданий…
        - Так это же страшно? - неожиданно произнесла она.
        - Страшно? - опешил я. - Возможно. Но, если долго жить в городе, к этому можно привыкнуть.
        - Неужели к такому вообще можно привыкнуть?
        - Не знаю. - Я смог только пожать плечами. - Об этом никто не задумывается.
        - Сказки! - откровенно рассмеялась она. - Моя бабушка всегда была мастерицей рассказывать сказки. И она всегда говорила, в каждой сказке должна быть доля правды, а ты все сочиняешь. Подумать только: повозка, едущая без лошади, дом высотой двадцать этажей. В таких домах разве что короли живут, принцессы да принцы…
        Илина замерла на мгновение, побледнела, потом резко повернулась ко мне и как закричит:
        - Так ты принц! - Но тут же опомнилась. - Ой!
        - Нет, конечно, - усмехнулся я, глядя, как ее щеки покрываются румянцем. - Но будь я принцем, потерявшим память, история звучала бы намного правдивее?
        - Конечно! - Илина вздохнула. - Хотя мне немного жаль, что ты не принц…
        - Но зато у меня есть то, чего нет ни у одного принца. - Я выудил из нагрудного кармана солнцезащитные очки. Решил, что они произведут куда большее впечатление на Илину, чем плеер или неработающий сотовый телефон. - Подойди сюда.
        Илина непроизвольно напряглась и закрыла глаза, когда я подошел и водрузил ей на нос пластиковые очки с темными матовыми линзами.
        - Глаза можно открыть? - робко спросила она, когда почувствовала, что я отошел.
        - Можно было и не закрывать, - улыбнулся я.
        - Ой, - разволновалась она, испуганно крутя головой. - А почему все стало вдруг темно?
        - А эти очки особенные. В них ты можешь в яркий летний день ходить по улицам, тебе не придется щуриться. Даже можешь глядеть прямо на солнце, не боясь ослепнуть.
        - Но все вокруг стало таким необычным. Мне даже страшно становится.
        - Ты можешь в любой момент их снять. - Я подошел и показал Илине, как это сделать. Потом продемонстрировал, как удобно складываются дужки и вложил очки в руку девушке.
        - Дарю!
        Она засмущалась, осторожно прижала ценный подарок к груди и начала думать, куда же его спрятать, чтобы не потерять ненароком.
        Так мы и дошли до деревни. Осмотревшись вокруг как следует, я окончательно убедился, что это не розыгрыш и не инсценировка, а самое настоящее Средневековье. Ну, может, конечно, и не самое настоящее, потому что оно уже давно минуло; меня окружил совершенно другой мир, совсем не тот, который сохранился в моих воспоминаниях.
        Мы обогнули плетень и вышли на сравнительно широкую дорогу, которую даже можно было назвать центральной улицей деревни Суховодье, потому что она проходила через все поселение и по ее ходу даже соорудили небольшой мостик через речку, которая носила довольно необычное название - Сухая. Об этом мне поведала Илина.
        Неожиданно из переулка впереди выбежал молодой парень. Он явно был чем-то встревожен и торопился, но, заметив нас, резко затормозил, повернул и мгновение спустя стоял рядом, переводя дыхание.
        - Простите, пожалуйста, - начал он, немного отдышавшись. Смахнул попавшие на глаза волосы и умоляюще посмотрел на Илину, словно прося у нее прощения. - Мне поручили найти вас.
        - Кто поручил? - спросила девушка.
        - Староста Римен.
        Мы переглянулись. Я поежился. Встречаться с отцом хулигана мне совершенно не хотелось. Хотя Илина выглядела вполне спокойно. Может, все было не так уж и плохо.
        - Он просил сказать, чтобы вы не боялись. Он хочет только поговорить.
        Парнишка, кажется, был в курсе вчерашнего инцидента.
        - Я провожу вас. - Он повернулся к девушке. - Илина?
        Она кивнула и шепнула мне:
        - Он не будет тебя сильно ругать, обещаю.
        - Илина, пожалуйста, оставь нас, - попросил седой морщинистый старик, худой и чахлый, но все еще бодрый и подвижный. - Мы поговорим. И можешь не беспокоиться, за шишку на голове Тита ругать его не стану. Пусть знает, нахал, когда руками размахивать не следует.
        Илина послушно поклонилась и вышла из дома старосты, самого внушительного во всем поселении. Он казался настоящей крепостью и служил не только жильем самому Римену, но и являлся культурным и экономическим центром деревни. В просторном зале, где меня встретил старик, наверняка проводились собрания и решались многие вопросы, а большой крытый амбар во дворе, кажется, служил основным хранилищем припасов всей деревни.
        - Присаживайся, в ногах правды нет, - произнес Римен, когда вышел и паренек, приведший меня сюда. - Думаешь, что я ругать тебя буду за то, что сына побил? Знай, не буду. Хотя большая шишка у него на голове выросла. Совсем бы ума не лишился.
        Я смутился. Он сказал, что не собирается меня ругать, но из?за этой фразы я уже почувствовал себя неловко. Римен это заметил.
        - Не переживай, - натянуто усмехнулся он. Его что-то тяготило, но на глазах у гостя старик старался выглядеть уверенно. - Я бы сам его проучил, да силы уже не те. И сам он виноват, нечего на приезжих задираться.
        Староста откашлялся и покосился на лавку возле стены. Я не сдвинулся с места. Он продолжил:
        - Так вот, о чем я говорю. Быть может, ты не знаешь, но Тит сильный кулачный боец, сильнейший в нашей деревне. Его все местные боятся. И хотя головой он слаб, но кулаки железные ему разум заменяют. А ты побил его легко, словно младенца. Сегодня утром мне пять человек наперебой рассказывали, что ты победил его, но никто из них не мог ответить, как это произошло. Сходились в одном: ты шагнул вперед, и Тит грохнулся на пол. Ответь мне честно, юноша, ты обучен военному искусству?
        Я решил рассказать ему всю правду. Рано или поздно, мне пришлось бы ответить на вопросы головы, а отношения с деревней, рядом с которой я планировал задержаться, не стоило портить.
        - Нет, войной я не занимаюсь. Хотя в обиду себя не дам.
        Римен тяжело вздохнул.
        - Тогда я расскажу про нашу беду, а ты уж сам решишь, помогать нам или нет.
        Я приготовился слушать, но старик не начинал, только топтался на месте.
        - Может, действительно присядешь, - повторил просьбу он, - я стар, и мне тяжело стоять, но как вежливый хозяин, я не могу позволить себе сесть, когда мой гость стоит.
        Я понимающе кивнул и опустился на одну из широких лавок, стоящих вдоль стен в комнате для собраний. Старик удовлетворенно кивнул и ловко забрался на табурет. Его совет мне действительно пригодился. От рассказанной истории у меня подкосились ноги.
        - В этой деревне завелся оборотень, - начал он, тяжело выдохнув. - Мы не знаем, откуда он пришел. Так вот, три дня назад ночью он задрал двух овец, на следующую ночь мы недосчитались одного ребенка, мальчика, Янока. Все в деревне думают, что сорванец прячется в лесу, но я так не считаю. Оборотень его просто съел, не оставив даже косточек. А этой ночью напал на человека. - Старик сделал паузу. - Хочу попросить у тебя помощи. Хочу, чтобы ты защитил деревню, чтобы отыскал и убил кровожадную тварь. Мы ничего для тебя не пожалеем, отблагодарим, обещаю, но если ты согласен, если можешь помочь нам, то не должен медлить. Оборотня надобно остановить до полнолуния, а иначе, быть может, живых в этой деревне не останется…
        Я оцепенел. Возможно, у меня даже челюсть отвисла от неожиданности. Потому как старик терпеливо склонил голову набок и стал ждать, когда я приду в себя.
        В голову вернулась навязчивая мысль, что это розыгрыш. Жестокий и глупый, но тщательно продуманный розыгрыш. Я только-только смирился с тем, что попал в какой-то странный, незнакомый мир, остановившийся на эпохе Средневековья, как меня решили погрузить в сказку и фантазию.

«Нет, я брежу».
        Разум просто не мог принять такое положение вещей за действительность. Того, о чем рассказывал старик, не могло быть на самом деле. Все вокруг было галлюцинацией, игрой моего собственного воображения. Результатом наступившего сумасшествия.
        Это было самым разумным объяснением. Я решил, что сошел с ума, и на самом деле лежу в палате для особо опасных пациентов, в смирительной рубашке с завязанными рукавами. И стоит мне хоть немного забуянить, как пара добродушных санитаров зайдут в гости и помогут расслабиться.

«А может, этот вариант слишком прост для меня?»
        - Ты в порядке? - Римен решил, что мое замешательство затянулось.
        - Вы уверены, что это оборотень? - Я решил найти логическое объяснение.
        - Да, - ответил старик. И в его голосе не было даже тени иронии.
        - Может, это просто большой волк? Вообще его кто?нибудь видел? - Мне нужно было найти какую?нибудь нестыковку в этой истории. Доказать старику, что это ошибка. Доказать себе, что это недоразумение. - В истории нет ни одного подтвержденного факта появления оборотня. Легенд - тысячи. Но легендами ничего нельзя доказать.
        - Я бы очень хотел, чтобы это была легенда, - вздохнул старик. - Недоразумение, ошибка, заблуждение. Я видел эту тварь собственными глазами. И, о великое чудо, выжил. Я тоже решил, что это волк, когда он задрал овцу. Я не верил, что это оборотень, когда ко мне принесли раненого. До последнего не верил. Но, увы, такие раны нельзя спутать ни с какими другими.
        - Но этого не может быть. Оборотней не существует! - не унимался я. Поднялся с лавки, не в силах сдержать дрожь и унять волнение, принялся ходить туда-сюда. А старик Римен смотрел на меня. Печальным, понимающим и бесконечно добрым взглядом из?под седых бровей. И по этому взгляду я сразу понял, насколько сильно он хотел ошибаться.
        - Пойдем со мной, - сказал он, осторожно спустившись с табурета.
        Я не стал пререкаться. Староста Римен вышел в коридор и дошел до самого его конца. Сначала я не понял, почему мы остановились в тупике, но затем старик отодвинул в сторону ткань, закрывающую стену, и подвязал веревочкой к небольшому колышку.
        За тканью оказалась дверь. Она была значительно меньше, чем остальные двери в этом доме, и из?за нее тянуло холодом.
        Староста Римен вынул из подсвечника небольшой огарок, сунул его в подставку для свечи и поджег от ближайшей лампады. Затем отодвинул засов и открыл дверь.
        Из прохода повеяло холодом. Я подошел ближе и увидел деревянные ступеньки, уходящие в темноту. За дверью находился спуск в погреб.
        Старик бесстрашно двинулся вперед.
        Осторожно прощупывая каждую ступеньку, я спустился по лестнице, пока нога не уперлась в плоскую поверхность. Глаза еще не привыкли к темноте, а света свечи было недостаточно, чтобы оценить размера погреба, я увидел только белую простыню впереди. Староста Римен стоял возле нее.
        - Скажи, юноша, мог ли огромный волк сотворить подобное? - старик отдернул простыню, и когда я увидел, что под ней скрывается, у меня помутился рассудок.
        Пламя свечи дрогнуло, и причудливые пугающие тени заплясали на бледной коже лежащего на лавке мужчины. Его лицо искажала гримаса боли. До последнего вздоха он испытывал страшные мучения, и мне нужно было только опустить взгляд, чтобы понять, почему. Кожа была разодрана от плеча до живота, словно ее порвали мощными крючьями. Ребра были проломаны, а грудина смещена, словно кто-то хотел вырвать сердце убитого и едва не сделал это одними только голыми руками, но с огромными острыми когтями.
        - Это дело рук оборотня. У меня нет права просить тебя о помощи. Но если ты способен сделать это, то прошу, от имени всей деревни, помоги убить монстра. Если мы не найдем его до полнолуния, то же самое случится и с остальными жителями деревни.
        Я промолчал.
        - В полнолуние у оборотней закипает кровь. Они обретают огромную силу и при этом теряют разум. Они не могут больше сдерживаться и начинают в безумии убивать…
        Но я все равно молчал.
        - Моя деревня погибла от когтей оборотня. Когда взошла луна, в ту страшную ночь нам не помогли ни вилы, ни колья, ни веревки. Тварь была слишком быстрой. Если бы не странствующий маг, случайно заглянувший в нашу деревню, не выжил бы даже я…
        Я смотрел на убитого. Старик что-то рассказывал, но я его не слушал, продолжал смотреть. На закрытые глаза, которые перед смертью были открыты. На приоткрытый рот, из которого до последнего вздоха вырывались только крик и стоны. На эту бледную кожу, тщательно отмытую от крови. Медленно надвигался ужас.
        Внезапно стало тяжело дышать. Даже не тяжело, невозможно. К горлу подкатил ком. Я отступил назад, но понял, что просто не могу больше находиться в этом погребе, развернулся и побежал.
        Судорожно цепляясь за холодные ступени руками и ногами, я вылез из погреба и стрелой промчался по коридору. Выбежал из дома старосты, едва ли не кубарем скатился с крыльца, нырнул за угол дома. В итоге не выдержал и высвободил содержимое желудка между двух деревянных бочек.
        - Максим?
        Я услышал голос Илины и обернулся. Девушка стояла возле ворот, напряженно теребя пальцами ручку корзинки. Испугавшись за мое состояние, она подошла ближе.
        - Ой, - вздрогнула она, посмотрев мне в лицо, - у тебя глаза горят.
        - У меня сейчас все горит, - пробормотал я и попытался увести Илину от места своего позора.
        На крыльцо вышел старик Римен. Он пронзительно посмотрел на меня. В ответ я испуганно посмотрел на него. Думаю, ему было что мне сказать, но он не стал обсуждать щекотливый вопрос при Илине. Наверняка боялся, что она проболтается и начнет панику.
        Но кое о чем он все же обмолвился.
        - И все же чувствует мое сердце, - сказал он, - что ты именно тот, кого нам послал бог.
        - О чем это он? - шепнула Илина, подхватив меня под ручку.
        - Он рад, что я остаюсь в деревне, - ответил какую-то глупость я.
        Когда мы отошли от дома старосты, а Илина вошла в один из деревенских домов, как она сказала, за овощами, оставив меня ждать на улице, я немного успокоился и начал соображать.
        Но разум все еще находился на грани истерики, и некоторые вполне логичные умозаключения могли внезапно перерасти в полную чушь.
        Староста говорил предельно ясно. Он предлагал мне стать героем-спасителем. Роль, конечно, довольно притягательная и предполагающая определенные выгоды, но для этого нужно было убить оборотня, который скорее уж сам отправит меня на тот свет. Если он способен вырезать целую деревню за одну ночь, то с оружием или без он распотрошит меня в одно короткое мгновение.
        А если это не совпадение, что оборотень появился в деревне в то же время, что и я? Может, он здесь живет, а начинает безобразничать, когда в деревню приходит забавный незнакомец? А что? Я чужой человек. Если меня оборотень прикончит, никто печалиться не будет. Может быть, это такое деревенское развлечение, местное сафари. Не желаете ли потягаться силой с оборотнем, дорогой гость? А мы для вас, на всякий случай, могилочку приготовим…
        Нет, оборотней не существует. Не может такого быть, чтобы человек по ночам, особенно в полнолуние, обрастал шерстью, отращивал зубы и клыки да бегал по деревне, нападая на невиновных прохожих. Нет, их не существует, как, впрочем, и не должно было существовать перемещений во времени или путешествий в другие миры.
        Вторая мысль немедленно опровергла первую; если я смог попасть в другой мир, то и существование оборотней тоже отвергать не стоит. Но развивать эту тему я не стал. Меня внезапно осенила одна идея.
        Оборотень потому и называется оборотнем, что не всегда находится в обличье кровожадного зверя. Вот на что намекал староста Римен. Он посоветовал выследить зверя, а только потом убить, значит, сделать это, пока тот находится в обличье человека.
        Выходило, что он просил меня собственноручно убить человека…
        Убить человека…
        Воображение нарисовало картину, на которой я, с кровожадным блеском в глазах, с яростью и пристрастием, удар за ударом вонзаю нож в спину умирающего крестьянина. Кровь летит в разные стороны, жертва корчится в агонии, а я изливаюсь демоническим хохотом.
        Спину передернуло от мышечного спазма.
        - Ну, так о чем вы говорили со старостой? - снова спросила Илина, когда мы шли к следующему дому, «за пряностями». Она задавала один и тот же вопрос четвертый или пятый раз, но я постоянно пропускал ее слова мимо ушей.
        Терпение у девушки лопнуло. Улучив момент, она затолкала меня в проем между двух домов, прижала к стенке и начала допрос.
        - Что старик Римен тебе сказал? Отвечай сейчас же!
        Я поглядел налево, направо. Помощи ждать было неоткуда.
        - Он попросил меня об одном одолжении…
        - О каком одолжении он тебя попросил? - Илина была очень настойчива. - Ты не мог нормально на ногах стоять, когда вышел из его дома! О чем он тебя попросил?
        - Попросил меня кое от кого избавиться… - невольно проболтался я. - От одного хищника…
        - Убить кого?то? - сразу догадалась она. - Разве ты наемный убийца? Нет, иначе ты бы не испугался такого предложения… А что за хищник? Не может быть! Неужели он попросил тебя избавиться от… Ах!
        Она замолчала на мгновение, и до моего слуха донеслось недовольное сопение. Я повернул голову и увидел стоящего рядом Тита, загородившего своей массивной фигурой весь проем. Его ноздри раздувались, глаза горели, а кулаки были сжаты настолько сильно, что костяшки побелели от напряжения.
        - Вот вы куда спрятались, голубки! - процедил он полным злобы голосом. - Что ты делаешь с моей невестой?
        - Невестой? - возмутилась Илина. - Как ты посмел? Пошел вон отсюда! Видеть тебя не желаю.
        - Молчи, женщина, пока мужчины разбираются. - Он указал на меня дрожащим от ярости пальцем. - Ты оскорбил меня в трактире, а теперь уводишь мою женщину?
        - Твою женщину? Да что ты о себе возомнил? - Илина уперла кулачки в бока. - Ты мне никогда даже не нравился. Кроме того, я тебя ненавижу!
        Но разве разъяренный самец слышит голос самки, когда видит конкурента? Глаза Тита наливались кровью, грудь медленно вздымалась и опускалась, а из горла исходил какой-то звук, похожий на рык. Он просто обезумел от приступа ревности.
        Я, наверное, тоже обезумел. Стресс, словно огромный камень из эмоций, страха и душевных переживаний, просто привалил меня своим огромным весом, выдавив наружу все, что мучило меня. Необъяснимые перемещения, частичная потеря памяти, появление в голове странных, «чужих» воспоминаний, предложение совершить убийство. Все слилось в один мощный выплеск.
        И я наполнился яростью. Холодной, расчетливой яростью. Перестал чувствовать все остальное. Сомнения и тревоги внезапно отступили, голова наполнилась короткими и ясными мыслями. Мыслями о победе над внезапно появившимся противником.
        Илина поняла, к чему все идет, и потянула меня за рукав.
        Я не реагировал.
        - Давай убежим, - шепотом попросила она, - Тит, как всегда, пьян. Тебя не осудят, если мы…
        - Что-о?! - завопил здоровяк, услышав слова девушки. - Убежать задумали!
        Он сорвался с места и, словно сорвавшийся с тормозов паровоз, пыша и фыркая, промчался по проходу, схватил меня за грудки и рявкнул прямо в лицо:
        - Я тебе не позволю убежа…
        Но он не договорил. Я даже не понял, что случилось в следующий момент. Тело, казалось, двигалось само по себе. Рука поднялась быстро, как змея. Я положил ладонь на грудь Титу и довольно мягко выпрямил руку.
        От пронзительного женского крика заложило уши. Тита отбросило так, словно он напоролся на разогнавшийся стенобитный таран. Он взлетел в воздух и ударился спиной о деревянную стену, громко выдохнув и клацнув зубами. Затем сполз на землю, поднялся на четвереньки и принялся ползать вокруг, выпучив глаза и хватая ртом воздух. Я толкнул его слишком сильно и чрезмерно нагрузил диафрагму.
        Илина перестала кричать и подошла к задыхающемуся здоровяку. Она пыталась взять его за плечи, успокоить, но он вырывался, невнятно мычал и тяжело кашлял.
        - Ты убил его! - вскрикнула она, когда Тит повалился на бок и стал хрипеть.
        Я склонил голову набок, прислушался. Его дыхание стало немного легче.
        - Он умирает! - взмолилась Илина, слезно глядя на меня и тормоша стонущего деревенского хулигана. У нее на глазах даже навернулись слезы. - Он умирает! Почему ты так спокоен?
        - У него защемило диафрагму, - объяснил я. - Скоро ему станет лучше.
        - А разве тебе не его поручили убить? - быстро успокоилась она и поднялась, оставив злобно фыркающего воздыхателя в покое.
        - Никого мне не поручали убивать, - улыбнулся я. Для этого не потребовалось даже напрягаться. - У меня просто голова закружилась.
        Короткая драка немного встряхнула меня и пресекла начавшуюся истерику. Тит едва не оторвал воротник от рубашки, но вернул моим мыслям правильный ход. Выброс адреналина подействовал отрезвляюще, и за это мне следовало поблагодарить ревнивого хулигана.
        Тит хорошо откашлялся. Дыхание выровнялось, кризис миновал. Шок прошел, и он моментально уснул. Илина облегченно выдохнула, услышав противный, но спокойный храп своего воздыхателя.
        - Нужно отнести его к отцу, - предложил я. Он заслужил подобное обращение, но оставлять его лежащим без сознания на земле было бы бесчеловечно.
        - Зачем? - удивилась девушка. Поднялась с земли и отряхнулась.
        - Но не оставлять же его здесь…
        - А почему бы и нет. Сам виноват. Незачем было приставать. Пусть он проспится. Его тут все равно никто не тронет.
        В чем-то она была права. Это не сумасшедший город, а тихая деревня. Его здесь все знали и боялись. Никто не посмел бы его побеспокоить. Да и тащить такую громадину мне не очень-то и хотелось.
        Илина потянула меня за руку.
        - Пойдем. Нам еще многое нужно успеть.
        Я бросил прощальный взгляд на Тита. Тот лежал на земле, подсунув под голову руки, и громко храпел. Этой демонстрации силы ему должно было хватить. Он не должен был рискнуть напасть снова, просто не должен был. Не знаю, когда я достиг такого уровня мастерства, но в плане силы и техники я значительно превосходил деревенского хулигана. А возможно, я мог сравниться даже с профессиональными военными. Может быть, у меня даже был шанс победить оборотня.
        И я серьезно задумался над предложением старосты. Оставлять в беде деревню, в которой жила такая хорошая девушка, как Илина, я просто не мог.
        Илина шла по дорожке и мурлыкала какую-то песенку себе под нос. Я двигался за ней, поглядывая на местных жителей и изредка вперед, потому что нести легенькую, но необычайно громоздкую корзинку, загораживающую весь обзор, пришлось именно мне.
        Большинство из них тоже уделили мне немного своего внимания. Посмотреть на чужеземца в серой клетчатой рубахе и джинсах, идущего за Илиной и исполняющего роль носильщика, было как минимум любопытно.
        - Ответь мне на вопрос, - неожиданно спросила девушка, когда любопытных глаз стало заметно меньше, а впереди замаячил силуэт трактира. - Это очень тяжело?
        - Что тяжело? - переспросил я, выглядывая из?за корзинки.
        - Бить людей. Тит стал задыхаться, когда ты ударил его. Я перепугалась, что он умрет, а ты был так спокоен.
        - Даже не знаю, что ответить…
        - Тебе часто приходится драться? Хотя, что я спрашиваю. Я знаю тебя всего пару дней, а ты уже успел два раза подраться.
        - Ну, вообще-то я не любитель этого дела. Предпочитаю решать вопросы мирным путем.
        - Но ты же так ловко дерешься! Тит вон всегда был сильным, а ты его бросил, как пушинку. Он привык на кулаках сходиться, удар держать, а ты его раз - и об пол! - Илина изобразила несколько прямых ударов, а затем апперкот. Повернулась ко мне. - А в твоем городе с высокими домами все так же хорошо дерутся?
        - Нет, не все. - Я попытался мягко перевести разговор на менее щекотливую тему. - Кстати о Тите. Ты так испугалась, когда он начал задыхаться. Он тебе нравится?
        - Еще чего, - отмахнулась она. - Не говори ерунды. Он мне не нравится. Просто я не люблю, когда умирают люди. А ты его чуть было не убил. И не отрицай.
        Я и не стал отрицать. Ведь я абсолютно точно знал, что если бы ударил сильнее или под другим углом, то у Тита порвалась диафрагма. А случись это, он бы умер. Даже в двадцать первом веке, уровень медицины которого я прекрасно знал, после такой травмы люди почти не выживали, что уж говорить о Средневековье.
        Меня озадачили обретенные знания. Видимо, я неосознанно обратился к «чужой» памяти, «пробудил» воспоминания врача и выяснил все, что необходимо. Это оказалось интересно и интригующе, поскольку, используя «чужую» память, я имел доступ к любой известной области науки, и одновременно пугающе, потому что, имея такой багаж знаний, я не понимал, откуда же он у меня взялся.
        Мы почти добрались до трактира, когда Илина неожиданно заявила:
        - А может быть, дело в твоих глазах…
        - В моих глазах? - переспросил я. - О чем ты?
        - У тебя необычные глаза, - продолжала она. - Когда я услышала, что ты родом из очень далекой страны, то подумала, что там у всех такие же глаза. Они постоянно меняют цвет, это очень красиво, но иногда они приобретают кровавый оттенок. Это пугает меня.
        Мне захотелось, чтобы она тотчас повернулась и, улыбнувшись, призналась, что захотела разыграть меня. Но ее слова не были похожи на шутку. Она говорила серьезно.
        - Это правда? - растерялся я, все еще не веря ее словам.
        - Да, - кивнула она, обернувшись. - Обычно, когда ты нервничаешь, твои глаза начинают краснеть. Но когда ты вышел из дома старосты, они словно горели огнем. Разве что пламя не вырывалось из глазниц. И когда ударил Тита тоже…
        - Ты когда?нибудь видела что-то подобное? - спросил я.
        Она отрицательно покачала головой.
        - Никогда.
        Оставив на кухне громоздкую корзинку, я поднялся в комнату на втором этаже. К сожалению, я не мог так же легко сбросить где?нибудь навалившиеся проблемы, которых с каждым часом становилось все больше. Но я понимал, что нельзя было впадать в уныние, нельзя было сдаваться и пускать все на самотек. Следовало сопоставить факты, подумать над вариантами и составить план действий. И немного отдохнуть.
        Желая улучшить приток крови к голове, я прилег на кровать.
        Проблема конфликта с Титом решилась быстро, одним ударом, а вот что делать с оборотнем, я пока не знал. Память выдала список возможных способов убийства монстра, но все они были лишь фантазиями писателей и сценаристов, придумывавших истории про людей-волков. И если вариант с окроплением чудища святой водой я отмел сразу, то над использованием серебра задумался. У этих существ, раз уж они существовали взаправду, могла быть острая аллергия на драгоценный металл. Достаточно изготовить серебряные пули и расстрелять оборотня из пистолета, чтобы навсегда избавить деревню от напасти. Ну, или внедрить аллерген каким?либо иным способом.
        Даже если я найду серебро в этой деревне, то явно не в той форме, в которой оно может быть опасно для чудовища. Забить оборотня до смерти серебряной ложкой - какой экстравагантный и неоправданно жестокий способ убийства.
        Ко мне понемногу возвращалось чувство юмора.
        И так, погруженный в раздумья, я даже не заметил, как уснул.
        Когда я проснулся, наступил вечер.
        Шум и гам, доносящийся снизу, я услышал сразу. В трактире вовсю шли гулянья. Давал концерт какой-то странствующий трубадур и, кажется, довольно успешно, потому как местные были очень довольны, громко топали, кричали и подпевали. Неожиданно и странно было слышать радостный смех жителей деревни, которой угрожает кровожадный оборотень, но скорее всего они об этом просто не знали. Старик Римен не предал огласке обстоятельств смерти того человека, чтобы избежать массовых волнений. Он не был уверен, кто именно оборотень, и не представлял, к чему может привести паника.
        Понимая, что мне сегодня уже просто не дадут уснуть, я спустился в зал трактира. Ведь мне выпал уникальный шанс увидеть средневековое развлекательное мероприятие и поужинать. А заодно начать поиски оборотня и присмотреться к местным. Сев на скамью за самым дальним столом, я начал наблюдать.
        Трубадур прекрасно обращался с лютней, извлекая из нее простую, но приятную мелодию, которая вместе с пением трех румяных девиц отлично развлекала подвыпивших крестьян. Он только изредка прерывался, чтобы отхлебнуть поднесенного трактирщиком пива, откусить чего?нибудь съестного, или ущипнуть одну из подпевающих ему девиц. На меня почти не обращали внимания. Слухи о появлении в деревне чужеземца расползлись очень быстро, и все уже знали о том, что я не опасен. Старик Римен наверняка постарался, чтобы у всех на устах была именно эта новость, а не гибель овец и смерть крестьянина.
        Пробежала Илина, улыбнулась мне. Они с официанткой, похожей на луковицу, метались между кухней и столами посетителей, едва успевая разносить заказы. Что-то мне подсказывало, что в этот вечер трактир делал неплохую выручку.
        Вскоре Илина подошла и торопливо поинтересовалась.
        - Ужинать будешь?
        Я согласно кивнул. Она умчалась на кухню и спустя несколько минут принесла жареную рыбу и кружку кваса. Поставила все на стол и, пожелав мне приятного аппетита, убежала работать дальше. Поел я с превеликим удовольствием.
        Но когда я собрался отпить квасу, чья-то мясистая рука неожиданно выхватила у меня кружку. Немного удивленный, я поднял глаза. Возле столика стоял хозяин трактира.
        - Квас у нас дети пьют, - возмущенно заявил он. Кажется, трактирщик был пьян. - Я тебе обещал, что пивом угощать буду? Обещал. А обещания я свои держу!
        Он вложил мне в руки другую кружку, из которой тянуло хмелем и ячменем. Не утруждая себя оценкой вкусовой композиции, я пригубил деревенского пива и всего за пару минут приговорил всю кружку. Довольный способным собутыльником трактирщик поставил мне следующую.
        Так, час за часом, наступило время ночи. Захмелевшие и довольные гости начали расходиться по домам.
        Бессовестно наклюкавшись, я совсем позабыл о своем основном задании - поиске оборотня, а вспомнил о нем только когда поднимался по лестнице на второй этаж и при этом уже засыпал на ходу. Алкоголь подействовал на меня, как снотворное. Я проспал весь день до позднего вечера, но после трех, ну, может, четырех кружек пива так захмелел, что хотел только одного - снова завалиться в кровать. Что вскоре и сделал.
        Но отчего-то сразу не уснул. В голове носился целый табун нетрезвых мыслей. Я сконцентрировался на одной, вытянул ее, словно кошку за хвост из?под дивана, и изучил:

«А все?таки, кто же этот оборотень?»
        И мне неожиданно стало интересно, кто же этот злосчастный оборотень, который терроризирует деревню. Повернув голову и направив взгляд на стоящий у стены сундук, едва различимый в ночной темноте, я начал рассуждать.
        Я видел уже множество людей, но никто из них не казался мне подозрительным. По словам старосты Римена, оборотень появился в деревне сравнительно недавно, значит, раньше здесь было спокойно. Тогда кто-то стал оборотнем совсем недавно, но крестьяне слишком хорошо знали друг друга, чтобы позволить кому?нибудь из местных незаметно заразиться ликантропией, если, конечно, это болезнь и передается она только через укус. Логично предположить, что оборотень - это кто-то из приезжих, например, какой?нибудь путешественник.
        Вот в чем я мог быть уверен, так это в том, что человек, больной ликантропией, действует по ночам. Когда на небо выходит луна, он превращается в обросшее клыкастое чудовище, бегает по лесам, нападает на людей, а утром может проснуться в совершенно незнакомом месте, без единой мысли о том, как он туда попал…
        Внезапно мою спину словно сковало холодом, а волосы на голове встали дыбом. Глаза открылись так широко, что едва не вылезли из орбит. Перестало биться сердце, а в легкие больше не поступал воздух. Я стал задыхаться, но не мог сделать даже малейшего вдоха.
        Факты звенели как набат. Я - приезжий, страдаю потерей памяти. С моим телом произошли странные изменения, я стал невероятно силен. И каждое утро, сколько я себя помнил, я просыпался в новом месте, не представляя, как туда попал.
        Оборотень…

…это я.
        Сердце застучало так быстро, словно захотело выпрыгнуть у меня из груди. Во мне словно что-то надломилось. Вся сущность завопила от отчаяния.

«Не верю!»

«Не может быть!»

«Тогда кто, если не я?» - возразил я сам себе. Все объяснилось. Нашелся ответ на все мои вопросы. События складывались воедино. Случайность исключалась полностью.
        Темнота комнаты начала давить. Я ударил кулаком в стену настолько сильно, что внутри ее что-то хрустнуло и заскрипело, но я уже спрыгнул с кровати. Стрелой вылетел из комнаты и, не зная, куда податься, метнулся на улицу. На лестнице чуть не сбил Илину.
        Она поднималась ко мне, прижимая к груди небольшой округлый предмет, и едва успела отскочить в сторону. Но на мгновение, на одно короткое мгновение, это вернуло меня в чувство.
        - Что? - выдохнул я, тяжело дыша.
        Илина испугалась и опустила взгляд.
        - Ты хотел знать, какие у тебя глаза, - робко пробормотала она. - Вот, я принесла зеркало.
        Она вытянула руки и повернула зеркало отражающей стороной ко мне.
        Задержав дыхание, я присмотрелся. Было слишком темно, чтобы разглядеть что?либо, но я увидел все, что было нужно. Увидел горящие красным пламенем глаза.
        Это были мои собственные глаза.
        Меня начало трясти. Ноги подламывались при каждом шаге, тело словно сковало свинцовыми оковами, но мне хватило сил выйти на улицу.
        Но там я тоже не смог прийти в себя. Хотелось выть от безысходности и рвать на себе одежду. Тело сжалось, словно в кулаке невидимого великана, захотевшего раздавить меня, словно мелкую букашку. Я побежал. Превозмогая боль, забыв об агонии, невзирая на сумасшествие. Бросился вперед, отвергнув все. Помчался, не видя дороги. Рванул так, словно бегство могло спасти меня от ужасного проклятия.
        И не смог убежать далеко. Ноги вскоре не выдержали, и я рухнул в траву. Слезы текли из моих нечеловеческих глаз, а рот, который тоже должен был вскоре превратиться в пасть, изрыгал проклятия.
        Я ждал неизбежного конца.
        А она была рядом. Была прямо передо мной. Луна смотрела на меня, усмехалась, словно ждала, когда я обрасту мехом и стану выть на нее, словно бешеный пес.
        Но ничего не происходило.
        - Давай! - закричал я. - Возьми меня!
        Но луна отказалась превратить меня в монстра. Она просто висела в ночном небе, смотрела на меня. И насмехалась.
        А я лежал на земле, смотрел на нее. И недоумевал.

«Почему ничего не происходит?»
        Вскоре голова немного проветрилась, я приподнялся и протер залитые слезами глаза. В голове крутился только один-единственный вопрос.

«Почему я не превращаюсь в оборотня?»
        Внезапно я услышал скрип двери. Затем шаркающие шаги. Я подбежал слишком близко к деревне, остановился совсем рядом с чьим-то домом. Видимо, хозяина привлекли громкие крики с улицы, и он решил выяснить, что случилось.
        Хрустнула под ногами ветка. На некоторое время все умолкло.
        Затем раздался душераздирающий человеческий крик. Но тут же прекратился. А через мгновение я услышал отвратительный хлюпающий звук, словно в болотную жижу упало что-то мягкое.
        Думаю, что в тот момент я находился в состоянии аффекта, впал в шок и совсем не понимал, что делаю. Я зачем-то поднялся, прошел вдоль забора, открыл ворота и оказался во дворе.
        Там, рядом с поленницей, растерзанное и изуродованное, лежало тело мужчины. Он не подавал признаков жизни, хотя лицо все еще хранило следы агонии и панического страха. Левая рука была загнута под неестественным углом, а из раны на груди и животе все еще текла теплая кровь.
        Внезапно я почувствовал теплое и неприятное чужое дыхание, появившееся над моим правым плечом. Оно принадлежало явно не человеку.
        Мгновенно среагировав, я подался вперед, пытаясь избежать возможной атаки. Мягко перекатился по земле и обернулся.
        Но я был недостаточно быстр. В то же мгновение из темноты на меня вылетела огромная лохматая туша.

«Оборотень!»
        На голову словно рухнуло ночное небо, и я уже больше ни о чем не мог думать.
        Глава третья
        К своему огромному удивлению и вопреки логике и смыслу, я снова проснулся и открыл глаза. Увидел тусклый свет, проливающийся через узкое чердачное окно. Подполз поближе и разглядел полную луну, которая, казалось, улыбалась. Руки упирались во что-то мягкое и волокнистое, возможно, сено. И я, кажется, чувствовал себя вполне здоровым. Разве что немного зудела кожа на груди.
        Фрагменты последних воспоминаний промелькнули перед глазами.

«На меня же напал оборотень!»
        Я резко поднялся. Вернее, слишком резко. Так, что больно стукнулся затылком о перекладину. Снова вернулся в горизонтальное положение.
        Решил не спешить, ведь оборотня рядом не было. Ни он, ни кто?нибудь еще не преследовали меня. Почесывая ушибленную макушку, я поднялся на ноги. Выпрямился, предусмотрительно нащупав опасную перекладину. Подошел к окошку.
        Снаружи темнел двор. В тусклом свете луны я не мог рассмотреть его целиком, но даже по расположению поленницы я понял, что нахожусь совсем не в том дворе, где вчера ночью на меня напал оборотень. Или сегодня ночью. Сколько времени я пролежал на чердаке, пару часов или целые сутки, - мне было неизвестно.
        Следовало выбираться с этого чердака. Например, через окно.
        Но до земли было метров шесть. Может, даже семь. А других способов выбраться с чердака я просто не видел. Пришлось прыгать в кромешную тьму. Я очень надеялся, что хозяин не забыл убраться во дворе, не побросал где попало инвентарь, и что мне не грозит приземление на грабли или наточенные вилы.
        Итак, затаив дыхание, я нырнул в темноту.
        Приземлившись удивительно мягко, на кучу опилок, я перекатился вперед, гася инерцию падения. Глянул в сторону и обомлел. В двух метрах вправо от меня воткнутым в огромный пень стоял топор. А ведь я мог приземлиться на него…
        Невольно я прижал руку к сердцу и коснулся рубашки. Вернее того, что осталось от моей рубашки. Ворот был оторван, правый рукав превратился в ленточки, а на груди отсутствовал внушительный лоскут. Да и вся ткань насквозь пропиталась чем-то темным и липким. Я принюхался. Пахло, как кровь. И, кажется, это была моя кровь…
        Впрочем, я был жив и даже не ранен, так что кровь на рубашке должна была меня беспокоить меньше всего. Существовало множество проблем, и они были намного важнее всяких пятен или грязи. Я обернулся и отыскал на темном силуэте дома узкое чердачное окно. От удивления присвистнул. Метров шесть, не меньше. И как только я туда забрался? Рядом не было ни батута, ни лестницы.
        Запрыгнуть на такую высоту сам я просто не мог. Люди не приспособлены к подобным трюкам.

«А оборотни приспособлены?»
        От этой мысли у меня неожиданно защемило грудь.
        И как можно было об этом забыть. Ведь я теперь оборотень, и тот факт, что мне удалось забраться на чердак без лестницы и чьей?либо помощи, очередное подтверждение тому. Да, фактов было слишком много. Слишком много.
        Но оставалась пара незначительных несоответствий. Я не чувствовал и не видел своего превращения, оно не началось даже, когда я глубокой ночью закричал на луну. Это раз. И на меня напал другой оборотень. Это два?
        Почему он напал?
        Не могу утверждать, что оборотни терпят чужаков на своей территории. Но если они имеют повадки своих сородичей, волков, то должны тоже охотиться стаей. Но все же он напал на меня. Решил, что я покушаюсь на добычу? Тогда почему не убил? Что вообще произошло, когда я потерял сознание? Быть может, оборотень бросился на меня, прижал к земле и начал вылизывать, как большая собака?

«Какая нелепица».
        Тогда откуда кровь? И почему рубашка разорвана?
        Может, эта кровь не моя, а того несчастного, кого убил оборотень до встречи со мной, а рубаха порвалась от острых когтей оборотня, вовсе не желающего навредить мне?
        Нет, один я не мог найти ответы. Нужно было поговорить со стариком Рименом, ведь он знал об оборотнях намного больше меня. И поговорить так, чтобы он не догадался, что оборотень - я. А для этого следовало привести себя в порядок. Нужно было вернуться в трактир, возможно, у хозяина нашлась бы какая?нибудь сменная одежда.
        Блуждать по ночной деревне я не рискнул. Отбежал подальше в лес, благо двор, где я очутился, находился на самом краю деревни, сориентировался на местности и вскоре вышел к трактиру. Оказалось, что при свете одной только луны видно намного лучше, чем в лучах городских фонарей. Однородный свет позволял глазам подстроиться. Вот только, к моей великой неудаче, пройти никем не замеченным мне не удалось.
        Что делал тот человек ночью в трактире, я так и не узнал. Входную дверь обычно не запирали даже ночью, вдруг гостям потребуется выйти на улицу. Зато кухня, кладовая и комната хозяина закрывалась изнутри на засов, как, впрочем, и комнаты гостей. Поэтому по ночам никого не обслуживали, да и красть в зале было нечего. Тем не менее мужчина был там. Он словно ждал меня или кого-то еще.
        Людям свойственно бояться крови, и разорванная рубашка с красными пятнами может довести некоторых до обморока, но его реакция казалась ненормальной даже для самого впечатлительного гемафоба. Я не сразу додумался, что испугался он вовсе не моей изодранной рубахи.
        Услышав шаги, он повернулся и словно окаменел от страха.
        - Здравствуйте, - учтиво промолвил я.
        Мужчина вздрогнул. Брови поползли вверх, глаза округлились, колени задрожали. Возможно, он хотел даже закричать, но звукам просто не удалось покинуть скованного страхом горла. Он попятился, Но, сделав пару шагов, поскользнулся, упал, растянулся на полу.
        - Д-демон! - заикаясь, взвизгнул он и отполз в сторону, уткнулся затылком в угол скамьи. Я двинулся по окружности, переставляя ноги мягко, короткими шагами, уверенно держа дистанцию, тем самым открывая ему путь к двери - на свободу. - Д-демон!
        Мужчина, не сводя с меня глаз, перевернулся на четвереньки и медленно пополз к выходу. Сообразив, что я не преследую его, поднялся на ноги побежал. Хлопнула дверь. Стало тихо.
        Я облегченно выдохнул. Опасность миновала.
        Вернувшись в комнату, я стянул с себя липкую и мокрую рубаху, забросил ее в дальний угол. Понял уже, что больше она мне не пригодится. Обессиленно сел на кровать.
        Тишина сильно давила на голову. Трескотня насекомых доносилась с улицы, но ее было недостаточно, чтобы отвлечься, чтобы заглушить тяжелые мысли, душащие мое сознание. Хотелось услышать человеческий голос, но будить кого?нибудь в поздний час я не решился. Растянулся было на кровати, но вдруг заметил небольшой округлый предмет, похожий на блюдце, лежащий на крышке сундука. Кажется, это было зеркало.
        Созерцание собственного отражения могло немного отвлечь меня.
        Но из зазеркалья выглянуло чудовище. Оно имело нормальное человеческое лицо, округлое, симметричное, средних размеров нос и небольшой тонкий рот. Но глаза… Глаза были нечеловеческими. Не было ни белков, ни глубоких черных зрачков, только кроваво-красное пламя, насыщенное и яркое.

«Неужели это мое собственное отражение?»
        От страха у меня подкашивались ноги, но я продолжал упорно смотреть в зеркало, боялся, что если отведу взгляд хотя бы на одно мгновение, то чудовище выберется наружу и проглотит меня целиком. И вскоре отражение изменилось.
        Постепенно глазные яблоки очищались. Пламя, которое оказалось вовсе даже не пламенем, а каким-то красноватым газом, рассеивалось, словно туман холодным утром в горячих лучах восходящего солнца. Стали видны зрачки, радужка, белки с тонюсенькими прожилками капилляров.

«Неужели это галлюцинация?»
        Я ущипнул себя. Сильно и больно. Так, чтобы на коже остался заметный белый след.
        В тот же момент в дверь постучали. Тихо и осторожно. Очень неуверенно.
        - Войдите, не заперто, - ответил я, не задумываясь.
        Дверь медленно отворилась.
        В комнату вошла Илина, бледная и напуганная. Замерла на пороге, нервно теребя пальцами край платья.
        - Здравствуй, - сказал я.
        - Здравствуй, - ответила она, пряча глаза. - Тебя долго не было. Ты в порядке?
        - Вроде того.
        - Я ждала, когда ты вернешься. Но мне страшно.
        - Ты боишься меня, верно?
        Она вздрогнула.
        - Боишься, - я попытался усмехнуться. - Можешь не скрывать своего страха. Все нормально. Ведь если бы на твоем месте оказался я, отношение было бы точно таким же.
        - Ты оборотень?
        - Не знаю.
        Я вздохнул и сел на кровать.
        - Лучше поступим так: я расскажу тебе все, что знаю, и ты решишь, что обо мне думать. Сам я слишком запутался и не могу дать правильного ответа.
        - Вчера, когда ты убежал, я не удержалась и последовала за тобой, - призналась она.
        - Продолжай, - попросил я.
        - Я потеряла тебя из виду. А потом услышала странные звуки и увидела, как ты вошел во двор дома. Дома, в котором жил… - она заплакала и не смогла дальше говорить.
        - Ты вошла внутрь и увидела растерзанный труп. - Я продолжил за нее.
        - Да. А потом услышала пронзительный вой, испугалась и убежала.
        - У тебя еще есть сомнения? - Я повернул голову и попытался изобразить улыбку. Не вышло. - У меня провалы в памяти. Каждое утро я просыпаюсь в незнакомом месте и понятия не имею, как туда попал. И не знаю, что делал, пока был не в себе.
        - Ты хочешь убить нас?
        Я покачал головой.
        - Нет. Я не желаю зла. Ни тебе, ни остальным жителям. И этой ночью я уйду из деревни. Раз уж моя болезнь так опасна, что мне нельзя находиться рядом с людьми.
        Илина жалобно всхлипнула.
        - Но есть кое?что. Это будет сложно понять, но я не убивал того мужчины. Когда я подошел, он уже был мертв. А на меня напал другой оборотень.
        - Другой оборотень? - вскрикнула Илина. - Но разве такое возможно?
        Я не знал, что добавить. Все, что можно, уже было сказано. У меня не было права успокаивать ее или приободрять. Я мог только предупредить. Повисла гнетущая тишина.
        В этой тишине я услышал приглушенные голоса, доносившиеся с улицы. Рывком поднялся с кровати и подошел к окну. Через мутное стекло я разглядел колонну крестьян, движущихся по дороге, с высоко поднятыми факелами, острыми вилами, кривыми косами, заточенными палками и охотничьей сетью.
        Все стало ясно.
        - Нужно бежать - подумал я вслух.
        Бежать. Позабыть обо всем. Обо всех. Я понимал, что крестьяне не поверят мне, сколько бы я ни клялся, что навсегда покину их, и уж тем более не поверят, что в деревне целых два оборотня. Они шли, чтобы просто убить меня. Раз и навсегда. Убьют и будут праздновать победу, пока другой оборотень не начнет свою кровавую жатву. Я должен был спасти хотя бы себя.
        - Надо бежать, - твердо решил я. Опять же вслух.
        - Бежать некуда, - тихо сказала Илина. - Они уже здесь.
        Я вышел в коридор, и четыре ряда острых прутьев сомкнулись возле моего лица. Несколько крестьян с вилами не собирались отпускать опасного монстра. Меня вывели на улицу, где терпеливо ждал Римен и все остальные деревенские жители.
        Меня поставили перед крыльцом, как приговоренного к расстрелу преступника. Разве что вместо автоматов или ружей, крестьяне держали в руках вилы, батога и косы. От угрожающего вида сельскохозяйственного инструмента мне стало плохо. Смерть обещала быть очень мучительной.
        Крестьяне шептались, молились и ругались. Римен поднял факел над головой, и его лицо стало темным и мрачным. Разговоры прекратились.
        - Как я и говорил, - сказал он. - Мое сердце чуяло связь между тобой и нашими бедами. Сначала я решил, что ты избавишь нас от напасти, но, увы, ты и есть наше самое большое горе. И хотя виной всему тяжелая болезнь, мы не можем оставить тебя в живых. Жаль, что так получилось, ты понравился мне, чужеземец.
        Крестьяне поддержали старосту сухими возгласами: «Смерть чудовищу! Казним оборотня. Поделом ему».
        Итак, я глядел в лицо смерти. А она ухмылялась улыбкой дряхлого старика.
        Я смотрел на крестьян, и мне казалось, что они ликовали. Скрыто, опасливо, но ликовали. Чудовище стояло перед ними, уязвимое и беспомощное. Они получили власть над моей жизнью и были несказанно этому рады. Вот только победа их была мнимой. Ни один из них не знал, что существует иная угроза, настоящая, что моя смерть лишь только усугубит ситуацию.
        И мне стало их жаль. Запутавшихся глупцов, совершающих великую ошибку.
        Странно, конечно, было, что я все равно беспокоился об их безопасности. Потому как о своей собственной безопасности мне пора было забыть…

«А может, это своеобразная форма сумасшествия? Когда ты, будучи здоровым и сильным, смиряешься со смертью?»
        Я должен был что?нибудь придумать. Должен был сделать что?то, чтобы спасти себя. Вот только что?
        Помощь пришла нежданно-негаданно. Из двери трактира выбежала Илина и остановилась прямо передо мной, раскинув руки, словно желая заслонить меня от толпы.
        - Не трогайте его! - громко попросила она. - Он не причинит нам вреда. Он уйдет далеко-далеко и никогда не вернется.
        - О чем ты говоришь, дитя? - удивился Римен. - Мы отыскали оборотня в облике человека и должны лишить его жизни до тех пор, пока он не превратился в чудовище и не поубивал всех нас.
        - Есть другой оборотень, - неуверенно продолжила девушка. - Другой оборотень, который убивал людей. Максим видел его. Если мы ошибемся, деревню не спасти.
        Среди крестьян раздались возмущенные возгласы. Поддерживать Илину никто не решился. Староста Римен воспринял ее слова скептически:
        - Послушай, дитя. Почему ты решила, что есть второй оборотень?
        Девушка повернула голову и посмотрела на меня. Я положил руку ей на плечо и вышел вперед, прямо под направленные на нас вилы.
        - Это не ложь. Я видел его, другого оборотня. Он бросился на меня… Но убить не сумел.
        - Ты лжешь! - перебил староста. - Оборотни не какие?нибудь дикие звери. Когда-то они были людьми, человеческая хитрость и изворотливость у них в крови. То, о чем ты говоришь, противоречит вашей природе. Оборотень не будет нападать на своего сородича. Мы не какие?нибудь глупцы. Мы понимаем, что ты хочешь дожить до полнолуния, чтобы обрести всю свою силу и уничтожить нас.
        Он сделал небольшую паузу. Затем добавил:
        - Илина, ты же сама рассказала о нем. Почему ты позволяешь одурачить себя?
        Значит, все?таки она предала меня. Но я ее не винил. Меня больше интересовало, почему попыталась защитить меня после. Ведь я был крайне неубедителен в своих речах.
        - Он не желает нам зла, - давила на человечность девушка. - Он уйдет из деревни. Далеко-далеко. Тогда он не сможет никому навредить.
        Старик Римен покачал головой.
        - Он вернется. Он вернется, когда превратится в зверя. Он запомнил наш запах, и он ему определенно понравился. Но при следующей встрече он уже не станет говорить. И мы не сможем остановить его…
        Внезапно я услышал странный напряженный звон. Словно маленький, но очень дерзкий колокольчик поселился у меня в голове. Звон ускорялся, пока не превратился в пронзительный писк, повисший на высокой ноте. Я даже предположил, что один бойкий и расторопный крестьянин ударил меня вилами в спину. Но так умело, что не задел нервы и я не почувствовал боли. И то, что я слышал, было звуком приближающейся смерти…
        Нет, все же умирать я не собирался. Наоборот, восприятие обострилось. Даже в тусклом свете факелов я неожиданно стал видеть четко и ясно. Каждое движение каждого человека из всей этой огромной толпы. Словно душа покинула тело и зависла над землей, успевая наблюдать за всеми одновременно, а время, казалось, замедлило ход.
        Голова наполнилась приятной, успокаивающей прохладой, но на время я потерял контроль над собой. Тело просто перестало слушаться меня, перестало подчиняться. Но не упало, не рассыпалось, не исчезло. Оно словно начало жить собственной жизнью.
        Мои руки резко оттолкнули Илину в сторону. Девушка упала на землю, уперлась руками и попыталась подняться, вперив в меня недоуменный взгляд. В это же мгновение огромная туша оборотня, лениво наблюдающего за развитием событий с крыши трактира, спрыгнула на землю.
        Но на этот раз он был не настолько быстр, силен и страшен, как мне показалось в первую нашу встречу. Мною словно кто-то управлял, но я совсем не представлял кто. Не успел даже представить.
        Я стал безвольной марионеткой, попавшей под контроль невидимого великана, и принялся выполнять команды кукловода. Ноги сами оттолкнулись от земли, я отпрыгнул в сторону, ускользая от когтистых лап. Оборотень промахнулся, его острые когти только со свистом разрезали воздух, он даже на мгновение потерял равновесие, но быстро собрался, развернулся и начал новую серию атак.
        Кончик когтя пролетел в сантиметре от моего носа. Я инстинктивно дернулся, но этим движением только помешал кукловоду, спутал нити, и он допустил ошибку.
        Мощным ударом лапы оборотень проломил мне грудь. Слабое человеческое тело не выдержало такой нагрузки. Ребра хрустнули, но почему-то боли не возникло. Может, я просто потерял способность чувствовать. Луна, небеса и звезды закружились в безумном танце. Веки опустились, и я потерял сознание.
        Глава четвертая
        Но я снова проснулся.
        Затем открыл глаза.
        И вновь с удивлением отметил, что этого не должно было произойти. Никак. Моя жизнь должна была закончиться вчера, когда мощная лапа оборотня преодолела преграду хрупких человеческих ребер и нанесла внутренним органам повреждения, несовместимые с жизнью.
        Но, вопреки всему разумному, я мыслил, дышал и мог двигаться самостоятельно. Правда, чувствовал я себя довольно паршиво, но плата за жизнь это была несущественная.
        А быть может, я умер до того, как все это произошло? До того, как я попал в этот мир. Моя прошлая, «настоящая», жизнь закончилась, и началась новая, загробная жизнь, в которой я был обречен на вечную смерть. И бесконечное воскрешение. Это был мой, так сказать, персональный ад, где я постоянно перерождался. В одном бесконечном цикле.
        Но если это ад, то почему тогда мне сейчас тепло, спокойно и уютно? Ведь меня должны мучить непрестанно, без сна и отдыха, во всяком случае, такие гарантии дают все религии. Нет, все проще: чтобы яснее прочувствовать отчаяние смерти, я должен познать радость жизни. Довольно ловкий трюк моих палачей.
        Значит, кто-то расписал каждый мой день: когда должен был проснуться, какими делами заниматься, когда умереть. А на следующий день все должно было повториться.

«Проклятый замкнутый круг!»
        Я скинул ноги с кровати и присел на край. С удивлением отметил, что в комнате есть кто-то еще. Илина сидела на стуле за изголовьем, повернувшись к окну. Дремала. Я почему-то не заметил ее ранее.
        Возможно, почувствовав мой взгляд, она проснулась и открыла глаза.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросила она, удивленно потирая веки.
        - Хорошо, - отозвался я. - А что ты тут делаешь?
        - Я смотрю за тобой. - Она зевнула и потянулась. - Проверяю, дышишь ли ты. А то староста Римен сказал, что ты не выживешь…
        - А разве я должен был умереть? - спросил я, невольно смущаясь перед взглядом девушки. Она, открыв рот, таращилась на мою грудь.
        - Конечно, должен был, - воскликнула она, не отводя глаз. - Я так переживала. У тебя была ужасная рана на груди. Но теперь… ее нет!
        Я опустил глаза. Грудь у меня не болела, но я понимал, на ощупь, на взгляд, что кожа там свежая, розоватая, очень мягкая, словно у ребенка. Мне было сложно поверить в это, но я прекрасно помнил удар оборотня, хруст костей, брызги крови, и был вынужден признать, что мой организм полностью восстановился всего за одну ночь. Регенерировал, словно по волшебству.
        - После того как на меня прыгнул оборотень, - я перевел взгляд на Илину, - что произошло дальше?
        - Ты не помнишь? - удивилась она.
        - Нет. После того удара, - я погладил себя по груди, - сознание покинуло меня.
        - Все произошло слишком быстро, - призналась Илина. - Когда я обернулась, вы уже дрались. Кружились с невероятной скоростью. Я не поняла, что случилось, но думаю, что оборотень сумел достать тебя. Ты отлетел, словно мешок с просом, перевернулся пару раз в воздухе и упал в кусты. Все решили, что ты мертв. Оборотень прыгнул к тебе, чтобы это проверить, но там уже был не ты…
        - Оборотень? - предположил я. - Я превратился в оборотня?
        - Нет, - покачала головой она, - это был не оборотень.
        - Что значит не оборотень?
        - Там было нечто другое…
        - Что? - потребовал я.
        - Я не знаю, - Илина нервно перебирала пальцами и пряталась от моего взгляда.
        - Черт возьми! - неожиданно грубо выругался я, сорвавшись - Что там было?
        - Не могу объяснить, - всхлипнула девушка. - Это было похоже… на демона…
        - Она не знает, - ответил за нее появившийся на пороге старик Римен. - Ни она, ни я, никто из нашей деревни не даст объяснения тому, что видел вчера.
        - Что вы видели, расскажите мне, - взмолился я, уже не понимая, злиться мне или рыдать навзрыд.
        Староста вошел в комнату, бросил печальный взгляд на стул под Илиной, но все же не решился попросить ее уступить, слишком уж бледной и слабой она была. Потому тяжело вздохнул и забрался на сундук.
        - Ты говорил правду, - начал старик Римен. - Не ты был нашей главной угрозой. Оборотнем оказался другой… человек.
        Он деловито откашлялся.
        - Я решил, что он растерзает тебя. Такая агрессивность. И вся была направлена на тебя, только на тебя, юноша. Оборотень явно имел личные счеты. Быть может, тебе уже доводилось сталкиваться с ним…
        - Как я выжил? - Я не сдержался и перебил его рассказ.
        - Ума не приложу, - признался он, понимая, что? беспокоит меня больше всего. - От сильного удара ты отлетел в кусты. Оборотень прыгнул следом, но вдруг появился он.
        - Он? - Я сгорал от нетерпения. Они словно намеренно топтались вокруг да около, не желая говорить правду. - О ком вы говорите?
        - Демон. Создание тьмы, воплощение черноты самой глубокой ночи. Он вышел, держа оборотня за горло одной только левой рукой. Даже не рукой, а чем-то похожим на нее. Росла она там, где положено, но пальцы были такими длинными… Я как вспомню, - староста вытер проступивший на лбу пот, - так меня сразу в дрожь бросает…
        - И глаза, - добавила Илина. - Горящие красным пламенем глаза. Такие, как…
        Девушка не договорила. Она явно собиралась сказать: «Глаза, такие, как у тебя», - но почему-то не решилась закончить фразу. Но я ее понял.
        - Оборотню удалось вырваться из лап демона, - продолжил после паузы Римен, - и он даже попытался напасть вновь, но силы были слишком не равны. В руке у создания тьмы засияло синим пламенем лезвие меча, которое немедленно пошло в ход.
        Римен замолчал. Дал мне немного времени, чтобы переварить сказанное. Потому как я едва понимал его слова.

«Так я - демон».
        В голове крутилась только эта фраза. Я пытался вникать в нее, переставлял слова и все равно не мог понять ее смысл. Я просто отказывался принять обжигающую правду. Но столько свидетелей видели его, не было смысла отрицать очевидное.
        А может, этот демон и есть мой палач? Тот самый, который убивает меня вечером и воскрешает утром. Тот, который заставлял дьявольское колесо наказания крутиться.

«Но больше было похоже, что он пытался меня спасти».
        В это предположение было еще сложнее поверить. Я с трудом сглотнул. В горле неприятно пересохло.
        Тем временем Римен продолжал.
        - Никто из нас не видел, как умер оборотень. Потеряв преимущество засады, он попытался убежать, демон погнался за ним. Вкоре мы услышали жалобный протяжный вой. Тело оборотня обнаружили только утром, на берегу реки вверх по течению. Демон не успокоился, пока не догнал и не убил его.
        Илина, все еще напряженная и напуганная, быстро кивнула.
        - Но не успели мы прийти в себя, как демон вернулся. Он остановился у крыльца трактира, пронзил меня взглядом красных глаз и заговорил. Он сказал, что деревне больше ничего не угрожает. Затем предупредил, чтобы мы не смели причинить вреда тебе, юноша, иначе поплатимся за это. Потом исчез, и мы увидели твое израненное тело в том месте, где он стоял. Я решил, что ты уже отдал богу душу, но когда мы занесли тело в дом, ты начал дышать.
        Мысли мои спутались, и я выдал то, о чем, наверное, не стоило спрашивать.
        - Вы уверены, что я был жив?
        Старик Римен натянуто улыбнулся.
        - А разве в этом можно сомневаться? Если бы ты был мертв, то разве смог бы со мной разговаривать?
        - Не знаю, - пожал плечами я.
        - То, чему мы стали свидетелями ночью, - подвел итог староста, - не видел никто и никогда. Даже я. А я, между прочим, очень многое повидал в странствиях, до того, как остановился в этой деревне. И у меня есть лишь предположение: ты - одержим демоном, как сказал бы церковник, твоим телом овладела нечистая сила, пришедшая из глубин ада.
        - Но зачем?
        - Демон, а быть может, это даже сам дьявол, явно хочет, чтобы ты что-то сделал. И мне лучше не знать что. Ради этого он сохраняет тебе жизнь.
        - Ему надо обратиться к магам, - предложила Илина. - Они лечат любые болезни и помогут Максиму побороть одержимость.
        - Нет, Илина, - возразил ей Римен. - К магам лучше не обращаться. Им бы только опыты ставить да над людьми измываться. Если им в руки попадет такая сила, кто знает, что тогда случится…
        Да, я не ослышался. Они обсуждали именно магов. Тех, которых еще называют волшебниками или колдунами, тех, что любят творить заклинания и совершать чудеса. И упоминали о них не первый раз. Но разве я мог тогда допустить, что маги существуют в реальной жизни?
        Но и выяснить о них поподробнее у старика Римена я тоже не успел.
        - Может, пора принести нашему спасителю завтрак? - неожиданно попросил он.
        Илина хлопнула себя ладонью по лбу.
        - Совсем забыла! Сейчас, сейчас.
        Она подпрыгнула и спешно покинула комнату.
        Римен поднялся с сундука и занял освободившееся место.
        - Но даже будучи демоном, ты все же спас нас от оборотня. Им оказался местный житель, которого мы приютили здесь прошлой весной. Выходец из другой деревни, пошел в город, мечтал стать ремесленником, но по дороге напали бандиты, отобрали все деньги и чуть не убили его самого. Ему стало стыдно возвращаться в свою деревню, и он попросил остаться у нас. Во всяком случае, таков был его рассказ. Не могу поверить. Он делал такие хорошие корзинки, действительно надежные и крепкие и каждый месяц, примерно в эту же пору, ходил в город, чтобы продать товар. Никто не мог даже предположить, что так он скрывал свою тайну. Но в этот злополучный месяц что-то нарушилось.
        - Значит, интуиция вас не подвела, - скорбно заметил я. Я уже знал, чем кончится наша беседа.
        - Ты прав, не подвела, - ответил он. Вздохнул. - Прости, но я не могу позволить тебе остаться здесь, юноша. Ты спас деревню, и мы обязаны отблагодарить тебя, но демон слишком опасен для всех нас. Надеюсь, ты меня понимаешь.
        - Понимаю…
        Старик задумался, достал из кармана небольшой мешочек и положил на кровать рядом со мной.
        - Вот, это тебе.
        - Мне? - Я взял мешочек и взвесил в руке. По округлой форме предметов внутри него определил, что это деньги.
        - Это плата за работу рыцарю или воину. Тому, кто должен был откликнуться на наш зов. Мы отправили посланника в город четыре дня назад, в надежде, что он успеет и позовет помощь. Но работу выполнил ты, и получаешь соответствующее вознаграждение.
        - Спасибо.
        - Еще у меня есть кое?что. Илина упомянула магов. Предложение дельное, но, по горькому опыту знаю, магам нельзя доверять. Хотя есть среди них один, который доверие заслужил. Он не настоящий колдун, скорее алхимик, по имени Шин. Жутко любопытный. Он всегда и везде совал свой нос. Однажды из?за его любопытства нас едва не сожгли на костре…
        Старик невольно усмехнулся. И тяжело вздохнул. Годы давали о себе знать.
        - Отправляйся в город Гинну. Разыщи Шина. Если он жив, то поможет тебе. И не рассказывай о демоне никому, кроме него, иначе навлечешь на себя много бед. - Он всего на мгновение замолчал, а потом добавил: - Ты быстро оправился от раны. Когда сможешь покинуть деревню?
        Я немного подумал и решился:
        - Сегодня.
        Мне было некуда спешить и незачем медлить. Но все же деревню мне следовало покинуть как можно скорее. Я почувствовал себя бомбой с часовым механизмом, которая могла взорваться в любой момент и стереть с лица планеты все Суховодье.
        Вернулась Илина. Кажется, ее настроение улучшилось. Она улыбалась, держа в руках большой поднос с настоящим пиром.
        Римен, кряхтя, поднялся и, не желая мешать мне завтракать, пошел к двери. На пороге обернулся.
        - Чуть не забыл, - сказал он. - Когда найдешь его, скажи, что тебя послал Римен. А если не поверит, добавь, что нет большего позора, чем он испытал в таверне
«Усталый мул».
        Вспомнив прошедшую молодость, старик хрипло хохотнул. Вышел из комнаты и неторопливо потопал по коридору, бормоча себе под нос:
        - Да. Этого он никогда не забудет. Было время, было время…
        А Илина тем временем откровенно пялилась на мой обнаженный торс. Я понял этот намек по-своему.
        - Моя рубашка пришла в негодность, - сообщил я. - В деревне есть портной?
        - Портных нет, - опомнилась она. - Но моя маменька сама шьет одежду. Я поищу тебе сменную рубашку.
        Я принял поднос и положил себе на колени.
        - Это будет замечательно.
        Илина довольно кивнула и побежала выполнять просьбу.
        Я, наконец, остался один. Погрузив зубы в пышную сдобную булку, я ненадолго остановился.

«Я - чудовище».
        Разум сделал выводы. Наконец признал, что я чудовище. Но почему-то мне стало от этого чуточку спокойнее.

«Быть может, потому, что я нашел свой первый ответ?»
        Провожали меня без почестей. Старосте пришлось признать, что мое появление спасло деревню от верной гибели, но этот подвиг обращался в ничто перед фактом, что я - демон. Или одержимый демоном, что, по сути, не имело существенного отличия.
        Местные меня избегали. Когда я проходил по улице, в домах закрывались ставни, а заботливые мамаши поспешно загоняли в дом своих любопытных детишек, выбегающих на улицу, чтобы посмотреть на странного чужеземца, из?за которого их папаши прячутся под лавки и непрестанно молятся. Идти по одной дороге со мной рисковали немногие. Я сам видел, как один крестьянин дал деру, едва вывернув из?за дома и заметив меня. Лишь только староста деревни старик Римен отважился подойти ко мне близко. Он и Илина.
        Илина была единственной, кто продолжил относиться ко мне тепло. Она, должно быть, влюбилась в меня, словно кошка, или по какой-то детской наивности не верила, что демон, вселившийся в меня, злой и страшный, а считала, что он, как и я, такой же добрый и скромный.
        Поэтому провожали меня только они двое.
        Староста с ходу протянул мне продолговатый сверток.
        - Возьми, - сказал он, - он достался мне за бесценок. Тот, кто мне продал его, сказал, что это меч. Но я бы назвал его неудобным ножом.
        В свертке оказалось оружие. Довольно странное оружие. Лезвие было выковано вполне добротно, но на фоне длинной рукояти казалось неестественно коротким. Ножик напрочь был лишен баланса, но в некоторых ситуациях мог быть полезен, например, для боя в ограниченном пространстве - рукоять можно было использовать для тычков.
        - Думаю, - откашлялся старик Римен, - тебе придется его использовать. А теперь прощай, юноша со странным именем Максим.
        Он еще раз откашлялся и пошел назад, к деревне, где вокруг домов столпились местные жители, с восторгом и опаской глядя на тех, кто говорил со мной.
        - Вот, возьми, - Илина протянула мне небольшую тряпочку, в которую было что-то завернуто. Я развернул ее и с удивлением обнаружил свои солнцезащитные очки.
        - Но я подарил их тебе.
        - Я не могу принять эту вещь, - потупила взгляд девушка. - Она превращает день в ночь. Это пугает меня…
        Я выполнил ее просьбу, забрал назад страшные очки и убрал их в кожаную сумку через плечо, которую до этого вручил мне хозяин трактира, предварительно набив чем-то съестным.
        Илина поклонилась на прощание, а я сначала подумал обнять ее, но не решился, ведь так я мог ее только напугать. Поклонился в ответ и потопал по дороге туда, где, как мне рассказали, находился город Гинна.
        Глава пятая
        Я шел по дороге навстречу неизвестности. Я не знал, что ждет меня в Гинне, не представлял, как выглядит этот город, но путешествие сулило хоть какие-то перемены, и я не мог от него отказаться. Если имелась хоть малейшая возможность найти ответы на мои вопросы, я не должен был ее упускать.
        Потому я шел вперед. Шел по дороге, петляющей среди лугов, по которым гуляет бродяга ветер, огибающей перелески и иногда углубляющейся в лес, светлый и тихий. Я чувствовал себя значительно лучше. Ведь на меня больше не таращились перепуганные до полусмерти крестьяне, не молились при моем приближении и не плевали сердито, сквозь зубы, считая, что я их не вижу.
        Их можно было понять, ведь столкнулись они с чем-то сверхъестественным, а во времена глубокого Средневековья разум еще не был искушен голливудскими ужастиками и романами о семейных ценностях вампиров. Конечно, этот мир тоже был полон загадок и тайн, ведь я собственными глазами увидел живого оборотня, да и по разговору старосты с Илиной понял, что маги здесь не вымысел, а реальность… Должно быть, именно поэтому они довольно быстро поверили в то, что в деревне появился демон, а я наоборот - долго терзал себя бессмысленными надеждами.
        Примерно часа через три я остановился на развилке, где должен был свернуть на тракт, ведущий прямиком в Гинну. Солнце немного разморило меня, я даже начал изредка зевать, широко и небрежно, благо некому было обвинить меня в некультурности.
        Тракт был подозрительно пустынен. Староста Римен предупреждал меня, что это довольно оживленная дорога, но увидев все собственными глазами, я начал сомневаться в его словах. Маловероятно, что старик обманул меня, скорее
«оживленность» в отношении дороги в моем и его понимании подразумевала совершенно разную плотность движения.
        Хотя трактовая дорога действительно была существенно шире тропы, ведущей в деревню Суховодье. На ней я увидел отчетливые следы копыт, колею от колес телеги и многочисленные отпечатки тяжелых кованых сапог.
        Энергия бурлила внутри меня, сила переполняла, я не чувствовал ни усталости, ни напряжения, поэтому решил не останавливаться и продолжить путь. Повернул налево и двинулся дальше.
        Внезапно чуть впереди, со стороны леса мелькнул силуэт человека, стремительно пролетевший между деревьев. Я едва его заметил, но отчего-то точно знал, что это был не лесной зверь и не тень качнувшейся на ветру верхушки сосны, а именно человек.
        Но я бы просто прошел дальше, не уделяя размытому силуэту внимания, если бы не странный крик, раздавшийся несколько секунд спустя.
        - Ку?ка-ре-ку!
        И это был определенно не петух. Кто-то сымитировал крик птицы, причем крайне паршиво, но не в изяществе и красоте был его смысл. Крик служил каким-то сигналом.
        Почти сразу я услышал тяжелое пыхтение за спиной и обернулся. Ко мне на всех парах бежал Тит, громко топая и запинаясь о неровности дороги.
        - А ну стой! - громко прокричал он, едва переводя дыхание - Кому говорю, стой.
        При этом я не двигался с места.
        Тита я не видел с момента нашей драки. Его не было в толпе крестьян, решивших казнить меня, также он не явился на мое позорное изгнание. Как будто от стыда он сбежал из деревни и подался в разбойники. Хотя маловероятно, что он стал бы подчиняться кому?то. Вероятнее было, что он сам возглавил банду. Или возглавлял долгое время.
        В любом случае, этот человек сделался для меня хуже занозы. Нужно было скорее решить все разногласия, чтобы больше не видеть его неприятной физиономии.
        Но на скорейшее решение можно было и не надеяться. Его сопровождала целая дюжина агрессивно настроенных личностей ярко выраженной преступной наружности. Они довольно быстро и слаженно окружили дорогу, отрезая мне все пути к отступлению. Действовали слишком профессионально. Было ясно, что я стал не первым их
«клиентом». Вместе с Титом я насчитал тринадцать разбойников. Цифра крайне неприятная даже для того, кто не слишком суеверен.
        Вооружены разбойники были чем попало. Короткие мечи, кинжалы, две рапиры, несколько топоров и дубина с острыми шипами. Целый арсенал не самого эффективного, но весьма угрожающего оружия.
        Немного отдышавшись, Тит начал душевное приветствие. Было удивительно, что он не узнал меня сразу, только рассмотрев вблизи. Будто страдал близорукостью.
        - Ба! Какая встреча, - несказанно обрадовался он. - Не стоило тебе выползать из?под крылышка моего дорогого папаши. Куда бы ты ни шел, в этом месте твое путешествие заканчивается. Хоть ты и мастак улепетывать от моих кулаков, но против всех нас тебе не выстоять.
        Уперев руки в бока, Тит громко рассмеялся. Подельники поддержали его грубым и презрительным хохотом. Я отлично понимал, что решение вступить с ними в бой может стать последней глупостью в моей жизни, но рука сама потянулась за ножом, коротким и малоэффективным, спрятанным за ремнем на поясе и прикрытым длинным краем рубахи.
        И сама же остановилась. У меня были шансы на победу, серьезные шансы. Даже без оружия. Я значительно превосходил противников в скорости и силе, но неожиданная мысль заставила меня серьезно призадуматься.

«А вдруг проснется демон?»
        Каждый раз он овладевал моим разумом в минуты опасности. Когда я не успевал защититься или был смертельно ранен. Вдруг по нелепой случайности меня ранит кто-то из разбойников и демон вновь возьмет верх. Может, он просто побьет всех врагов, а затем мирно уснет.

«А что, если нет? Вдруг он не захочет уходить? Вдруг возьмет полный контроль над моим телом раз и навсегда?»
        И я не на шутку испугался именно этого. Все же позорная капитуляция была куда лучше, чем победное забвение.
        - Тит, - спокойно позвал я.
        - Что? - демонстративно удивился он. - Ты снизошел до разговора со мной? Я-то уже решил, что ты так и издохнешь, не проронив ни слова, словно собака паршивая. Ну, хочешь умолять, я слушаю. А если хорошо постараешься, то я, может быть, сохраню тебе жизнь.
        - Я предлагаю тебе сделку, - проигнорировав оскорбления, продолжил я. - Мне оплатили убийство оборотня, так что у меня есть деньги. Я отдам их тебе, если мы мирно разойдемся.
        - Ха-ха, - засмеялся Тит, но уже без поддержки своих подельников. Кажется, они услышали словосочетание «убийство оборотня» и задумались над своими возможностями, но на сына старосты Римена эти слова не подействовали.
        - Что, страшно стало? - усмехался он. - Теперь ты не такой смелый. Откупиться хочешь? Думаешь, я сжалюсь и отпущу тебя? Нет, не дождешься! Я буду мстить, и месть моя будет ужасна!
        Все стало ясно как день. Бесполезно было даже начинать разговор. Тит жаждал мести. А заручившись поддержкой каких-то придорожных грабителей, увидел отличную возможность поквитаться с обидчиком, совершенно не предполагая, что эта стычка может закончиться не только ссадинами и зуботычинами.
        Поэтому я подумал о побеге. Быстро нашел несколько уязвимостей в окружении. Я находился в прекрасной физической форме и если бы бросился бежать - разбойникам точно не удалось бы меня догнать. Оставалось только решиться и начать действовать.
        Я непроизвольно задержал дыхание и принялся отсчитывать секунды в ожидании подходящего момента. Боковым зрением отметил, что худой разбойник с крючковатым носом, стоящий за моей спиной, немного отвлекся.
        - Бандиты! - как гром среди ясного неба прозвенел писклявый девичий голосок. Только звучал он как-то искаженно, словно девица говорила с ведром на голове. - Как вы посмели напасть на мирного путешественника! Я, Лилия Руденберг, не позволю сегодня свершиться преступлению. Я накажу вас! Сдавайтесь немедленно! Сложите оружие прямо сейчас, и тогда, быть может, я проявлю милосердие!
        Мне едва хватило сил сдержаться и не разразиться безумным смехом после таких слов. Кажется, я все же громко фыркнул, благо придорожные разбойники, ошеломленные появлением сумасшедшей девицы, этого не заметили. Окружение дрогнуло, пара человек даже повернулись, и мне тоже удалось взглянуть на внезапно нагрянувшую спасительницу.

«Карликовый рыцарь!»
        Я не поверил своим собственным глазам. Да у меня в буквальном и переносном смысле отвисла челюсть от удивления. Впрочем, так же, как и у столпившихся на дороге разбойников.
        Грозная Лилия Руденберг в сияющих на солнце, отливающих серебром доспехах, больше напоминала красивую детскую игрушку, нежели сурового воина. Правой рукой в кольчужной перчатке из белых чешуек она медленно вытянула из ножен изящную рапиру, а левой стянула со спины небольшой треугольный щит, с изображением льва, нависшего зубастой пастью над распустившейся розой. Жаль, что забрало шлема было опущено и я не видел лица безрассудной спасительницы, уж слишком любопытно мне было знать его выражение в этот момент, потому что мне казалось, что оно должно быть безумно.
        Моментально я смоделировал два возможных варианта развития событий. Либо моя спасительница мастерски владеет рапирой, в чем я сильно сомневался, и с легкостью сразит всех врагов, либо придорожные разбойники сегодня же узнают, что такое
«завтрак туриста». Они без особого труда расковыряют ее блестящие доспехи, воспользовавшись численным преимуществом.
        - Я повторяю! - упорствовала неразумная девица. - Немедленно сложите оружие! Я, Лилия Руденберг, рыцарь-командор ордена Львиной розы, не могу пройти мимо, когда совершается преступление. И советую вам не испытывать моего терпения.
        Тит первым пришел в себя и расхохотался, будто ненормальный.
        - И ты… смеешь нам угрожать, - не в силах унять смех, фыркал и плевался он. - Иди своей дорогой… выскочка. Ты достаточно повеселила меня, поэтому заслуживаешь пощады. У нас уже достаточно добычи. - Он удовлетворенно покосился в мою сторону.
        - Отпустите его по-хорошему! - Сумасшедшая спасительница не прислушивалась ни к советам неожиданно подобревшего Тита, ни к гласу собственного разума. - Иначе вы испытаете на себе всю мою ярость!
        Тринадцать вооруженных бандитов смотрели на карликового рыцаря и больше не сдерживали смех. Они прекрасно знали, что сумасбродная девочка им не соперник. Лилия Руденберг наверняка была безумна, раз бросила вызов чертовой дюжине разбойников. А я, видимо, тоже, раз не смог бросить ее, дурную, в беде.
        Мне пришлось драться. Пришлось рискнуть. Пусть не за свою жизнь, а за чужую, но иначе я просто не мог поступить.
        Широкими, похожими на прыжки шагами, немного пригнувшись, я проскользнул между двух зазевавшихся разбойников и остановился возле спасительницы, развернулся и вынул нож. И пока они соображали, как мне это удалось, я успел сказать Лилии Руденберг пару слов благодарности.
        - Ты что творишь, дуреха? - прошипел через плечо я, стоя к ней спиной. - Жить надоело? Прежде чем нападать, попробуй сначала пересчитать врагов. Убирайся отсюда поскорее. Я задержу их.
        Все эмоции остались за забралом. Но она удивилась. Я заметил, как дрогнуло и опустилось лезвие меча. Может, она одумалась?
        Больше я не оборачивался. Стремительно побежал вперед, попытавшись отвлечь внимание на себя и выиграть немного времени для Лилии.
        Голова внезапно прояснилась. Я что-то почувствовал. Какое-то новое необычное ощущение. В воздухе, на дороге и даже на телах бандитов словно появились невидимые для всех, кроме меня, обозначения. Прорисовались траекторий нападения, углы для атак и линии отступлений. Даже все уязвимые места разбойников. Своеобразное просветление. Каждый шаг, поворот, финт и уловка - я знал, где, как и что применить. Исход боя был предрешен еще до того, как лезвие моего неудобного оружия коснулось первого врага.
        Словно вихрь, я промчался между разбойниками. Я колол, уклонялся, подрезал и тут же менял цель атаки. Все вокруг кружилось, металось, тонкие лезвия рапир свистели возле ушей, острые шипы дубины пролетали над макушкой, но я был абсолютно уверен, что они не заденут меня. Я словно позабыл, что человеческое тело имеет ограничение в гибкости и скорости, вышел за пределы возможностей, действовал холодно и расчетливо, выводя из боя одного противника за другим.
        Скомпенсировав потерю равновесия при уклонении движением бедер, я прошел мимо ближайшего разбойника, не успевшего взмахнуть кинжалом, и ударил его вскользь по руке, распоров кожу от локтя до плеча. Резко ушел вниз, уклоняясь от атаки со стороны, и перекатился вперед, на выходе зацепив открытую голень еще одного разбойника, худого и неловкого. Выпрямился и развернулся, поскольку атаки на меня временно прекратились.
        Поскуливающий и безуспешно пытающийся остановить кровотечение из раненой руки разбойник послужил хорошим заграждением. А также наглядным примером для тех, кто уже подумывал о бегстве. Небольшая передышка позволила всем немного оглядеться. Разбойники были практически сокрушены. За несколько секунд, пока я прорывался через их ряды, в основном стараясь просто привлечь внимание и при этом не схлопотать ножом в бок, мне удалось ранить четверых. Не сильно, но сражаться больше они не могли, лишь только стонали и корчились в пыли дороги.
        Это удивило не только меня. Остолбеневшими и ошарашенными стояли еще трое разбойников. Они не могли поверить, что все случилось настолько быстро, просто стояли разинув рты и смотрели на меня.
        А я, в свою очередь, так же ошалело смотрел на них.
        Затем раздался крик. Короткий, но пронзительный вопль человека, получившего смертельное ранение. Разбойники обернулись. Я тоже направил свой взгляд туда, где все еще шел бой. Сражалась… недавняя консервная банка. Эта безумная Лилия Руденберг не послушалась моего совета и не сбежала, когда я практически пожертвовал собой, чтобы дать ей этот шанс. Она вступила в неравную схватку сразу с тремя разбойниками…

…И, кажется, побеждала их.
        Я пригляделся и заметил тело мужчины, лежащее в траве возле дороги. Это, без сомнения, был разбойник, которого убила агрессивная и безрассудная Лилия Руденберг. А потом она смертельно ранила второго.
        Третий ее противник неуверенно попятился назад. Топор в его руке напряженно задрожал. Но я заметил это только боковым зрением. Мое внимание было сосредоточено на раненном Лилией разбойнике. Он медленно опустился на колени, схватившись за грудь, пробитую тонким лезвием изящной рапиры. Лезвием, которое пронзило насквозь легкое, и оно теперь постепенно заполнялось густой и темной кровью. Через пару минут мужчина должен был умереть, захлебнувшись собственной кровью.
        Я видел это. Я знал это.
        И это поразило меня до глубины души.
        Сам я не убивал бандитов, наносил лишь незначительные, но очень болезненные порезы, чтобы поскорее вывести их из сражения. Просто не хотел никого лишать жизни. Я не понимал что меня сдерживало, наверное, банальный пацифизм. И меня шокировало то, что Лилия Руденберг убила человека.
        Тогда я растерялся. Я начал сражение с твердостью и решительностью, но вдруг, увидев первую жертву, оцепенел, потерял концентрацию. Это едва не стоило мне жизни.
        Разбойник, совершенно не подкрадываясь, переступил через раненого товарища и, не встретив никакого сопротивления, воткнул мне меч в ключицу. Может, он не надеялся на успех, потому как удар это был неприцельным, небрежным. Разбойник сам не на шутку испугался и оцепенел, когда ему удалось ранить меня.
        Резкая боль опустила меня с небес на землю. Причем так внезапно, что мой разум на мгновение помутился. Показалось, что я снова стал марионеткой в руках невидимого великана. И немедленно отреагировал. Но вместо того, чтобы резко отпрыгнуть в сторону, или попятиться назад, я шагнул вперед. Провернулся волчком, соскакивая с кончика лезвия, и почти случайным, но уверенным движением распорол разбойнику горло.
        Мужчина вцепился в шею руками, но кровь уже хлестала из открывшейся раны, попадая мне на лицо, на одежду, осыпая все вокруг красным градом. Он захрипел, поник, опустился на колени, теряя сознание от боли, затем закатил глаза и рухнул на землю.
        Разбойники, наконец, признали поражение. Они побросали оружие и бросились в лес, оставив раненых и умирающих лежать на дороге. Странно, но среди них не было Тита, так же как и не было его в числе убегающих. Вероятно, зачинщик покинул поле битвы еще в самом начале, когда я только решил сражаться. Все?таки он оказался не настолько глуп, как о нем отзывались окружающие.
        - Мы победили… - с металлическим эхом выдохнула Лилия Руденберг, опуская щит и рапиру.
        Я не ответил. Развернулся и двинулся дальше по дороге.
        - Эй! - крикнула она, но в ее голосе уже звучало меньше металла. Видимо, Лилия Руденберг подняла забрало шлема. - Ты куда это собрался!
        Я проигнорировал ее слова. Сделал шаг и словно провалился в прорубь с ледяной водой - настолько глубоко было потрясение. Меня охватила паника и лютый холод. Руки затряслись, а сердце застучало так сильно, что пульсация в ушах перекрыла все остальные звуки.
        В голове крутилась только одна мысль.

«Я убил человека!»
        Верно. Только что, своими собственными руками я убил человека. Вспорол горло и забрал жизнь, оставив ему несколько ужасных секунд агонии, прежде чем душа навсегда покинет тело. Я стал убийцей…

«А разве оборотень умер своей смертью?»
        Нет, неправда. Я всего лишь участвовал в убийстве оборотня. Именно участвовал. Убивал чудовище не я, а ужасный демон, обитающий внутри меня. Другое чудовище…
        Мне так и не стало известно, какой была смерть оборотня. Я также не видел тела после убийства. Меня словно вообще там не было. Единственное, что я знал, что оно было совершено моими руками. Демон убил оборотня, но не я. Демон, обитающий внутри меня.

«Это все отговорки!»
        В памяти проник образ бандита с распоротым горлом. Я испугался, что обернусь и увижу, что он лежит на дороге. Мертвый. Подступала тошнота.
        Я просто не мог поверить, что это оказалось настолько тяжело…
        Закружилась голова.
        Случайно я коснулся рукой лица, смазав чужую кровь. Очередной безжалостный факт, подтверждение того, что я стал убийцей.

«А что, если все было сделано правильно?»
        Угрызения совести внезапно отступили. Я как будто отстранился от собственного разума, нашел способ взглянуть на свои действия со стороны. Это была самозащита. Если бы я остановился и не убил его, то скорее всего погиб сам. Ведь он даже ранил меня.
        Я коснулся плеча. Просунул палец в дырку в рубашке и осторожно ощупал кожу. Больно не было. Сильно надавил в том месте, где должны быть повреждения, но ничего не почувствовал. Кровь была свежая, еще даже не свернувшаяся, но раны не было.

«Неужели зажила?»
        - Эй! Ты меня вообще слышишь? - До моего разума, наконец, достучалась Лилия Руденберг. - Ты что, глухой?
        Я остановился и обернулся. Эта консервная банка почему-то преследовала меня. Мы уже довольно далеко ушли от места сражения, но безрассудная спасительница упорно шла за мной. Она по какой-то необъяснимой причине просто отказалась отпускать меня.
        - Услышал! - радостно закричала она и выбежала вперед, преграждая мне дорогу.
        Я проследил за ней взглядом.
        - Так… Что я хотела сказать. - Она остановилась передо мной и принялась стучать пальчиком, закованным в кольчужную перчатку, по латному шлему. Казалось, она забыла, зачем шла за мной все это время. - А-а-а! Дуреха! Как ты осмелился назвать меня дуреха! Вообще, что это значит, дуреха? Я, между прочим, жизнь тебе спасла, неблагодарный ты бродяга!
        - Тише, тише, - попытался успокоить ее я. - Это все, что ты хотела сказать?
        Конечно же, это было не все.
        - Я - графиня Лилия Руденберг, младшая дочь графа Августина Руденберга, правителя славного города Короны и всех его окрестных земель, одного из четырнадцати великих лордов этого королевства, преданных и послушных слуг короля Франция. Я - рыцарь-командор ордена Львиной розы. А ты меня «дуреха»! - Ее голос сорвался на визг.
        Глядя на то, как она сжимает кулаки и пыхтит в душном шлеме, я понял, что зря справедливо охарактеризовал представителя высшего сословия. Ведь в Средние века, как, впрочем, и в любые другие эпохи, они такого отношения не терпели.
        Но заваренную кашу нужно было расхлебывать.
        - Прошу прощения, великодушная госпожа, - вежливо поклонился я, полагая, что смена манеры разговора будет уместна. - Я никоим образом не пытался нагрубить вам или оскорбить. Слова обидные слетели с моих уст от страха, меня сильно напугали напавшие разбойники…
        И, как ни странно, мои слова подействовали. Графиня Лилия Руденберг сменила гнев на милость.
        - Хорошо, - ее голос смягчился. - Я все поняла.
        Я быстро смекнул, что ей было от меня нужно. И задумал маленькую месть.
        - Я безмерно благодарен вам за помощь, - не унимался я. - Кто знает, что сделали бы эти бандиты, если б не вы. Как мне вас отблагодарить?
        - Что вы, не стоит благодарности. Я была рада помочь вам, - явно загорелось за забралом ее лицо. - Это долг каждого рыцаря.
        - Но не каждый рыцарь честен перед своим долгом. Не всякому хватит смелости бросить вызов превосходящему по числу врагу ради спасения незнакомца!
        Изливаться в лестных высказываниях я мог часами. А она едва ли не мурлыкала от наслаждения. И мне показалось, что, если я скажу еще хотя бы слово, Лилия Руденберг запросто лопнет от удовольствия, не поможет даже прочный доспех. Потому я замолчал, но глаз не поднял.
        - Простите, - откашлялась она, приходя в себя. - А вы держите путь из деревни Суховодье?
        - Да, - кивнул я, прекращая игру, - сегодня утром отправился в дорогу.
        - По пути сюда я встретила одного человека. Он был напуган. Он сказал, что на его деревню напал оборотень. Долг рыцаря велит мне помочь крестьянам. Вы там были, объясните, что произошло? Оборотень напал на жителей, это правда?
        - Да, - признался я, - угроза чудовища имела место.
        - Люди в опасности! Тогда мне нельзя задерживаться. Я обязана спасти попавших в беду крестьян! - Она воспылала геройствами и подвигами, звякнула латными сапожками и уверенно развернулась.
        Я остановил ее.
        - В этом нет необходимости. Угроза миновала. Оборотень убит.
        Лилия ненадолго растерялась.
        - А кто же тот доблестный рыцарь, который сделал это?
        - Не было рыцаря, - ответил я. - Если позволите, я продолжу путь.
        Я повторно откланялся и попытался обойти прилипчивую спасительницу.
        - Постойте! - Дворянка вновь преградила мне дорогу. - Кто убил оборотня?
        - Если я отвечу, вы позволите мне пройти? - предложил сделку я.
        - Конечно! Разве я могу вас задерживать?
        - Оборотень пал от моих рук… - выдохнул я и двинулся дальше. Мимо мгновенно остолбеневшей Лилии.
        Только уйти мне далеко не удалось. Она опомнилась и сразу же побежала меня догонять. Вскоре мне пришлось признать, что так просто она от меня не отстанет.
        - А куда вы держите путь? - проиграла необъявленную игру в молчанку Лилия.
        - В Гинну, - отозвался я.
        - Ох! Так нам по пути, - обрадовалась она. - Оборотень сражен, значит, я могу продолжить свой путь, могу дальше нести добро и справедливость. А в Гинне обязательно найдется пара-тройка злодеев, которых нужно победить.
        Я остановился, вздохнул и обернулся. Ее наивность не имела границ.
        - Ты так просто поверила мне?
        Она остановилась. Лицо все еще пряталось за широкими прутьями забрала, но я чувствовал, как она изучает меня пристальным взглядом.
        Наконец, Лилия кивнула. Она верила мне. И почему-то не обратила внимания на то, что я снова обратился к ней «ты».
        - А если я говорю неправду? - настоял я. - Что, если я трусливо убежал из деревни, когда оборотень начал убивать?
        - Это не так, - покачала головой она.
        - Но почему ты так уверена в этом?
        - Определила по голосу. Если бы ты лгал, то бы хвастался, но ты не хвастался, а стыдился того, что сделал.
        Наступила моя очередь растеряться. Я не ожидал услышать что-то подобное от этой сумасбродной девицы. Видимо, она была не такой уж наивной и дурной, какой мне показалась сначала.
        Тем временем Лилия расслабила тонкий ремешок под подбородком, расстегнула пару пряжек и стянула с головы шлем. На свободу высыпались слипшиеся, намокшие, но не потерявшие красоты волосы цвета солнца. Такие же яркие, слепящие, золотистые.
        - В шлеме так жарко, - вздохнула она, стерев со лба капли пота. Лицо у нее было молодое, даже детское и очень милое, а глаза… Таких насыщенно-синих глаз я не видел ни у кого. Она прицепила шлем на пояс и присмотрелась к моему плечу.
        - Ой, тебя же ранили, - встревожилась она, подошла ближе. - Нужно промыть и перевязать рану.
        - Нет нужды, - отстранился я. - Это всего лишь царапина. Все в порядке.
        В доказательство я продемонстрировал полную подвижность левого плеча.
        - Не понимаю, как ты позволил себя ранить каким-то жалким разбойникам, - заметила она. - Воин, победивший оборотня. Это же такой позор.
        Я с обидой посмотрел на нее, хотел даже огрызнуться, но не стал. Ее замечание было вполне уместно. Я сам позволил себя ранить. Потому недовольно фыркнул и пошел дальше.
        - Я иду с тобой, - не отставала Лилия Руденберг, благородная дворянская липучка.
        - Зачем? - бросил я.
        - Ну, - задумалась она. - Во-первых, нам обоим надо в Гинну. А во-вторых, если ты занимаешься совершением подвигов, - значит, нам точно по пути. Да и мало ли, вдруг снова нападут разбойники…
        - Делай, что хочешь, - бросил я, слегка устав от нее. - Но предупреждаю сразу, знакомство со мной не принесет тебе ничего хорошего.
        - А я только этого и жду! - радостно заявила она.
        - Но только с одним условием, - предупредил я.
        - Каким это условием?
        - Если вдруг, при любых обстоятельствах, произойдет что?нибудь необычное и опасное, ты не будешь изображать героя и убежишь. Не имеет значения, что произойдет. Ты просто убежишь, если увидишь что?нибудь странное. Договорились?
        - Хорошо. Если ты настаиваешь. - Она задумалась. - А что такого опасного может произойти?
        - Надеюсь, ничего, - выдохнул я. - Идем.
        Глава шестая

«Интересно, сколько весят рыцарские доспехи?»
        Этот вопрос я задавал себе каждый раз, когда оборачивался и видел шатающуюся от усталости Лилию. Близился к завершению четвертый час нашей негласной гонки. Шел я налегке и совсем не стеснялся в скорости, не проявляя уважения к благородной дворянке. Она некоторое время держалась уверенно и бодро, но тяжелые рыцарские доспехи - это не дамская сумочка; чужая память подсказывала мне, что ее вооружение весило примерно двенадцать-четырнадцать килограммов, может, чуть меньше, слишком уж качественными и изящными выглядели ее доспехи, явно изготовленные способным мастером и на заказ. А рапира, щит, да еще сумочка с припасами, и это все на хрупкие плечи молодой девушки… К тому же лучи летнего солнца ненавязчиво делали свое жаркое дело. Я все гадал, сколько она продержится?

«А сколько она прошла до нашей встречи?»
        Все же я был к ней слишком и неоправданно жесток.
        - Привал, - скомандовал я.
        Услышав заветное слово, Лилия повалилась в высокую траву и некоторое время лежала, не шевелясь. Затем с трудом перебралась в тень под раскидистым вязом и уселась под деревом. Устало зевнула.
        Место для привала попалось хорошее. Тихое, спокойное, прохладное. Невдалеке тонкой синей линией пробегал лесной ручей, можно было не беспокоиться о пресной воде. Оказалось, что мы были не первыми, кому приглянулась эта полянка, я обнаружил следы бивачного костра, здесь часто останавливались люди.
        По рекомендации моей новой спутницы мы сошли с тракта. Так, она сказала, идти меньше и спокойнее. А поскольку особых предпочтений в выборе пути у меня не имелось, главное было добраться в Гинну, я позволил Лилии выполнять роль провожатой.
        Но что-то мне подсказывало, что с этой обязанностью она не справится.
        Лилия стянула кольчужную перчатку и бросила в траву. Потом вторую. Отцепила наплечники, нарукавники, нагрудник, оставив только плотную белую рубаху, и разбросала все вокруг себя. Я отвлекся всего на мгновение, отошел к ручью, а когда вернулся, она уже дремала. Все же рыцарь-командор действительно выбилась из сил.
        Поглядев немного на ее умиленное спящее личико, я ненароком зевнул. А зевнув, решил, что ничего страшного не случится, если я позволю себе вздремнуть. Улегшись на траву, я сунул под голову сумку с припасами и прислушался к звукам природы.
        Глаза закрывались сами собой, волны дремоты мерно накатывались, унося разум в пучину сновидений. Было так хорошо, спокойно, приятно. Я почти уснул, но внезапная острая боль пронзила мозг, словно острыми иглами, разорвав на клочки полудрему. Боль была настолько сильная, что меня просто парализовало: дыхание остановилось, а сердце перестало биться.
        Жуткие спазмы сводили с ума, но все же рассудок упорно отказывался теряться в водовороте агонии. Хотелось кричать от боли, но я не мог открыть рта, не говоря о том, чтобы издать хоть какой?нибудь звук. Казалось, давление внутри черепа поднималось все выше и выше, грозя взорвать мою несчастную голову, а невидимые тиски все сильнее и сильнее сжимали ее снаружи.
        Я попытался подняться, но сумел только перекатиться на бок, а затем и на живот. Вестибулярный аппарат отключился, я просто не понимал, где верх, а где низ. Накатывала приступами тошнота, но пищевод и горло парализовало, они отказывались вывести рвоту. Разум метался внутри головы, словно обезумевшая птица в железной клетке. Я вцепился в волосы, попытался удержать голову, угрожающе гудящую и тикающую, словно взрывной механизм. Вновь попытался побежать, пойти или хотя бы поползти, не понимая, сумел ли подняться или продолжаю лежать на земле.
        Боль прекратилась внезапно, так же, как и началась. Я стоял на коленях, обхватив воткнутую в землю голову руками. Дышал очень тяжело. Глаза все еще лезли из орбит, а в висках раздавалась барабанная дробь надрывающегося сердца.
        Но стало значительно легче. Обессилевший, я свалился на бок и перевернулся на спину, раскинув руки в разные стороны.

«Проведение запроса. Речь различима?» - неожиданно прошелестел чей-то голос.
        Я вздрогнул. Повел затуманенным взглядом из стороны в сторону. Рядом никого не было.

«Повтор запроса. Речь различима?»
        Я зажмурился, снова открыл глаза, но увидел только безоблачное небо и зеленые, колышущиеся на слабом ветру верхушки деревьев.

«Реакция неадекватная, но присутствует», - безразлично продолжил голос.
        Мне показалось, что я сошел с ума. Никого не было рядом, но я слышал голос, да еще так четко и ясно, словно он звучал прямо в моей голове.

«Сигнал поступает напрямую к слуховому нерву, - словно прочитав мои мысли, произнес невидимый, но явно шибко умный обладатель голоса. - Обнаружить источник сигнала зрительно не представляется возможным».
        Но я не поверил ему и с ослиным упрямством продолжил поиски. Хотя до меня уже начало доходить, что искать кого?то, глядя в небо, занятие неблагодарное, а поднять голову, чтобы нормально осмотреться, я просто не мог.

«Попытка наладить контакт успешна. Шоковое состояние сохраняется, но уже видны прояснения сознания. Продолжается оценка последствий».
        - Кто ты? - простонал я, не понимая, говорю ли вслух или просто продумываю фразу.
        Ответа я не услышал. Меня вдруг затрясло, все сильнее и сильнее. Перед глазами нависла тень, постепенно сформировалась в расплывчатый образ человека. Но постепенно зрение сфокусировалось, и я увидел перед собой Лилию, что есть силы трясущую меня за грудки. Этой неистовой тряской она немного привела меня в чувство.
        Заметив, что я смотрю на нее, дворянка отпустила ворот рубахи, слезла с меня и смущенно отодвинулась в сторону. Я устало выдохнул и стер со лба пот рукавом. Сердце постепенно замедляло ход, дышать становилось все легче, но конечности не реагировали как надо, я едва мог шевелить пальцами.
        Лилия не выдержала и, придвинувшись ближе, склонилась надо мной.
        - Ты в порядке? - осторожно спросила она, осматривая мои глаза.
        - Да, - с трудом двигая языком, ответил я.
        - Что случилось? - осмелев, поинтересовалась она.
        - Мы же договорились. Если ты увидишь что-то странное, то сразу же убежишь, - медленно выговаривая слова, произнес я.
        - Ничего странного не произошло, - парировала она. - Тебе вдруг стало плохо. Не могу же я убежать, бросив тебя одного. У тебя такие красивые глаза… Ой.
        Она покраснела и отвернулась.
        - А могло произойти, - проворчал я. Замечание о глазах навело меня на мысль о том, кто мог оказаться невидимым собеседником.
        - У тебя где-то болит? - проявляла здоровое беспокойство девушка. - Что сейчас произошло?
        - Хотел бы я сам знать, что произошло. - Язык опух и с трудом ворочался. Когда я начинал говорить с нормальной скоростью, выходила нечленораздельная речь, словно рот был набит ватой. Тем не менее Лилия меня поняла.
        - Меня разбудил твой крик. А потом я увидела тебя, скрюченного и хрипящего, с выпученными от боли глазами. Я очень испугалась. - Лилия осеклась.
        - Продолжай, - с хрипотой выдавил я.
        - Ты отполз в сторону и начал что-то шептать. Единственная фраза, которую мне удалось разобрать, была: «Кто ты?» Это ты меня спрашивал?
        - Нет, я бредил.
        Опухлость с языка постепенно сошла. Контроль над конечностями восстановился. Я ощупал свою настрадавшуюся голову. Мне просто необходимо было убедиться, что она не треснула пополам. Трещин я, слава богу, не обнаружил. Но возникло новое ощущение, словно у меня в голове, аккурат на затылке, под черепом, застрял посторонний предмет. Ощущение было не совсем приятное, но и не болезненное. Словно там застрял небольшой камушек, размером с косточку абрикоса или даже меньше, который пульсировал в своем собственном ритме, испуская нежное, расслабляющее тепло, волнами растекающееся по голове. Возможно, я всего лишь набил шишку во время падения и сейчас она дает о себе знать такой необычной болью.
        - Ты точно в порядке? - снова спросила Лилия. - Бледный какой?то.
        Я кивнул и невольно поежился. Словно мощный разряд молнии пробежал по телу, затронув каждую мышцу, каждое сухожилие, каждый волосок. Организм, расслабленный всего мгновение назад, внезапно собрался, сжался, словно мощная пружина, и затрепетал от неожиданно нахлынувшей энергии.
        Неведомо откуда взявшаяся сила заставила меня подняться на ноги. Я, казалось, взлетел на раскрывшихся за спиной крыльях, оттолкнувшись от земли одной левой рукой. Сквозь меня потекла огромная энергия. Быть может, я мог даже взлететь в небо. Я стоял и ошарашенно таращился на собственные ладони, способные с легкостью перегнуть стальной рельс, и не мог понять, что происходит.

«Неужели этот демон может забавляться моим организмом так, как пожелает?»
        Только эта мысль показалась мне не настолько глупой, как следовало. Странный голос определенно принадлежал демону, решившему войти со мной в контакт. Вот только зачем он пытался это сделать, я не мог даже представить.
        Мне следовало проанализировать свое положение, обдумать возможности и, быть может, смоделировать план последующих действий, составить прогнозы на будущее. Но я не мог сделать все это просто так, без подготовки, и в неудачной обстановке. И мне нужен был собеседник, мудрый и опытный, способный дать дельный совет, понять меня.

«Точно не Лилия Руденберг».
        Мне следовало добраться до Гинны и начать поиски алхимика Шина, моля богов о том, чтобы не наткнуться в итоге на его могилу.
        - Скоро стемнеет. - Я отыскал на небосклоне солнце и рассчитал в уме текущее время. - Пора идти. Ты успела отдохнуть?
        Удивленная, если не сказать ошарашенная изменениями моего состояния Лилия чуть наклонила голову набок, затем кивнула и поднялась с земли. Поспешила вернуть на место снятые элементы доспеха.
        С этим делом она справлялась на удивление быстро и слаженно. Она точно знала, куда крепится каждая деталь, проворно работала с ремешками и застежками, практически не глядя, заученными и отточенными движениями возводя вокруг себя крепкую защиту. Я невольно засмотрелся. Кажется, я все же недооценил ее. Лилия Руденберг - прежде всего воин, а уже потом холеная дворянка.
        Тем не менее, быстро собравшись и перекинув через плечо небольшую кожаную сумочку, Лилия продемонстрировала неестественную воинам слабость.
        - Доспехи такие тяжелые, - надулась она. - Неудобно ходить. Давай остановимся в трактире. Тут неподалеку. Скоро ночь, а я хочу нормально поесть, хочу спать в кровати и помыться перед сном…
        - Договорились, - без колебаний согласился я, широко улыбнувшись. Ведь у меня уже созрел хитрый план о том, как избавить наивную дворянку от опасности моего демона.
        Мы шли через лес по едва различимой в надвигающихся сумерках тропе. Лилия, кажется, действительно знала дорогу и уверенно вела меня за собой. Вскоре на непонятно откуда появившемся отвороте дороги мы свернули и довольно быстро вернулись на тракт.
        Солнце к тому времени уже скатилось за линию горизонта, и сумерки принялись создавать причудливые тени в придорожных кустах и кронах деревьев. Наступила та пора, когда не всякий путник рискнет бродить по лесам. Пора, когда каждый куст может таить в себе чудовище, иллюзорное или настоящее.
        Мои сомнения в Лилии, как в проводнике, рассеялись, когда на обочине дороги появился мрачный силуэт двухэтажного строения, проглядывающийся между стволами деревьев.
        - Трактир! - радостно подпрыгнула Лилия. Заметно покачнулась. - Я так устала. Сначала спешила в Суховодье, потом эти разбойники… Ты тоже сильно торопился. Ах, я совсем выбилась из сил…
        Внешне средневековая придорожная гостиница была значительно крупнее своего
«побратима» в Суховодье. Здесь и номеров для постояльцев было больше, и спектр услуг шире, имелась конюшня для транспорта гостей и даже небольшая баня. Мы прошли через раскрытые ворота и направились к центральному строению. Поднялись по подгнившим в некоторых местах ступенькам крыльца, и Лилия распахнула дверь.
        Сначала мне расхотелось входить. Из дверного проема дунуло знакомой до слез комбинацией из неприятных запахов, и у меня подкосились ноги. За время путешествия нос успел привыкнуть к свежему воздуху.
        Но Лилия преспокойно вошла в трактир, не обратив на запах никакого внимания. Если сейчас Средние века, эпоха расцвета рыцарства и дворянства, с невероятным лоском элиты общества и грязью в основании социальной пирамиды, то обоняние Лилии должно быть приспособлено к такому. Потому что это естественный запах трактира. Так и должно пахнуть заведение близ дороги, где останавливаются провести ночь путники и торговцы, а иногда даже дворяне.
        Мне почему-то не верилось, что Лилия благородная дворянка. Вела она себя как-то не по-дворянски. Доспех у нее был, безусловно, дорогой, меч стоил целого состояния, но выходки ее были уж слишком сумасбродны. Конечно, есть много сказок и легенд о том, как какой?нибудь больной на всю голову барон рядится в латные доспехи и идет помогать простолюдинам. Чаще всего это были выдумки бедняков, но Лилия Руденберг, видимо, их и наслушалась. Правда, героями в них были могучие и рослые мужчины, а не молоденькие хрупкие девушки, но сумасбродная воительница решила этим фактом пренебречь.
        Вдохнув напоследок свежего лесного воздуха, я шагнул за ней. В трактире было шумно. Посетителей собралось много, все они знакомились, пили за знакомство, узнавали, кто чем занимается, пили за успешную деятельность и пьянели на глазах. Все они заметно отличались друг от друга и одеждой, и лицами, поэтому появление молодой воительницы и странно одетого чужеземца не вызвало ни у кого бурной реакции.
        Ела Лилия тоже не по-дворянски. Я несказанно удивился, увидев, сколько влезло в ее живот, ведь она одна съела печеного гуся целиком, обглодав все косточки. Правда, она и для меня заказала копченую баранью ногу, из доброты и сострадания, но аппетит ее больше подходил могучему и рослому мужчине из легенд о героях, а не хрупкой девице.
        Лилия Руденберг удивляла меня все больше и больше. А ей, похоже, только этого и было нужно: удивить всех, каждого.
        Расправившись с ужином, дворянка потребовала ванну. Все подготовили быстро, персонал в трактире был весьма расторопный, потому, оставив меня дощипывать баранью ногу, Лилия убежала мыться.
        В тот вечер я ее больше не видел. Просто в какой-то момент внезапно понял, что она спит. Возможно, демон подсказал мне то, что я хотел знать, или это было совпадение, одна из неожиданных случайностей. Тем не менее я расценил ее как сигнал. И намерился немедленно покинуть придорожную гостиницу.
        Лилия мне понравилась. Она была немного взбалмошной, безрассудной, наивной, но очень доброй и отзывчивой. Я бы никогда не простил себя, если бы она пострадала из?за действий разгневавшегося демона, поэтому принял единственно правильное решение - уйти как можно дальше, чтобы никогда больше ее не встретить.
        Я почти воплотил этот нехитрый план в жизнь. Кое?что изменилось, и я не сумел уйти. Вернее, меня вынудили отступить. Демон. Мне не хватило всего четырех шагов до порога трактира. Внезапная острая боль пронзила правый висок, и я покачнулся. Приступ повторился, да еще с такой силой, что я едва удержался на ногах. Все вокруг завертелось и закружилось, я сохранил вертикальное положение, только вцепившись в несущий столб.
        Да… В таком состоянии я не имел возможности уйти. В лучшем случае, свалился бы под крыльцо, как наглядный пример вреда алкоголизма. Пришлось отказаться от плана побега, ведь все, что я мог, вернее, надеялся, что смогу это сделать, - это пойти в снятую на ночь комнату.
        Понимая, что Лилия настырная и не отпустит меня, я исключил подозрения, сняв комнату на ночь. Этот отвлекающий маневр оказался очень правильным решением.
        На кривых ногах, в состоянии полуобморока я дошел до заветной двери, вошел в комнату и даже не забыл запереть засов.
        Протяжно проскулил. Накатила вторая волна боли, намного сильнее предыдущей. Стены, пол и потолок превратились в одно бесформенное пятно. Головокружение вызвало слабость, но, превозмогая себя, я дополз до кровати.
        А затем, коснувшись чего-то мягкого, моментально провалился в сон.
        И привиделось мне, будто огромная бездна разверзлась в месте моей кровати. Она раскрыла свою огромную беззубую пасть и с мерзким чавкающим звуком отправила меня в широкую, кажущуюся бесконечной, глотку.
        Я полетел по бесконечному черному космосу, без границ и направлений, без пола и потолка. А может, и не полетел, а завис в воздухе. Этого нельзя было определить, в этом пространстве невозможно было ориентироваться. Я не чувствовал сопротивления воздуха, обычно возникающего при движении, будто я оставался на месте, хотя мне казалось, что я мчусь куда-то с невероятной скоростью. Секунда сменялась секундой, минута - минутой, часы - часами. Казалось, сама вечность пожелала задушить меня в своих объятиях.
        Но постепенно пространство стало изменяться, и вскоре вокруг себя я увидел не космос, а темные волокнистые стенки колоссального тоннеля, в конце которого, подобно яркой звезде, сияла маленькая белая точка.
        Я смотрел на нее, боясь отвести глаза, и не мог даже представить, что скрывается за этим светом.
        Пролетел миг, а быть может, столетие. Я больше не чувствовал хода времени. Но кое?что опять изменилось. Стенки тоннеля стали немного светлее, приобрели красноватый оттенок, а затем я, словно пуля из ствола ружья, вылетел наружу.
        Сразу же зажмурился от слепящего света. Затем зрачки сузились, и я смог поднять веки.
        Но не смог поверить собственным глазам.
        Передо мной крутилась планета Земля. Отливая завихрениями облаков и синевой океанов, она стремительно увеличивалась в размерах. Я набирал скорость, приближаясь к поверхности. Перед глазами кружились материки, темнела зелень леса, белели снега. Но я продолжал падать. Стали различимы горные хребты, озера, реки, а затем и города, районы, улицы, дома, дороги, люди…
        Внезапно пришло осознание неизбежности столкновения с твердым асфальтом. Я зажмурился от страха перед болью.
        Но ничего не произошло.
        Ни в это же мгновение, ни в следующее, ни даже через минуту.
        Ощупав себя и убедившись в относительной целостности организма, я осторожно открыл глаза.
        Земля исчезла. Черный тоннель тоже, как и пустота космоса. Все пропало. Яркие, чарующие краски обитаемой планеты сменились однородной желтизной. Место, в которое я попал, было не планетой Земля и даже не ее косвенным напоминанием.

«Где я очутился?»
        Словно другой мир. Красивый, загадочный, неизведанный, завораживающий. Он пугал своим великолепием, создавая весьма противоречивое впечатление: временами мир казался уютным, родным до боли, домом, а временами поблескивал инеем отчуждения.
        Пространство вокруг пульсировало и изменялось. Казалось, что я попал внутрь живого существа колоссальных размеров. Но видел я только безграничное пространство, заполненное желеобразной массой, пронизанное мягким оранжевым свечением, казалось, источаемым каждой клеточкой исполинского организма.
        Я обнаружил, что едва могу пошевелиться. Сконцентрировался на правой руке и попытался подвигать пальцами. Чувствовалось напряжение, пальцы увязли в окружающей материи, но все же смогли изменить положение, хоть отреагировали с большой задержкой. Столь странные ощущения меня серьезно обеспокоили.
        Странный толчок в барабанные перепонки, похожий на биение сердца, вынудил меня отвлечься и поднять голову. Я увидел темный силуэт вдалеке. Странный мерцающий образ, очертанием напоминающий человека, выделялся на фоне желтизны окружающего мира слабо выраженным красноватым свечением.

«Воссоздание образов из памяти, - прошептал прямо в мозг спокойный, мягкий, но нечеловеческий голос. - Возможны ошибки и наслоения объектов».
        Я присмотрелся к мерцающему силуэту и неуверенно предположил, что это его слова звучали у меня в голове. Что-то щелкнуло, между нами словно прокатился большой грохочущий шар, и звук стал исходить со стороны силуэта.
        - Коррекция звукопередачи для удобства восприятия.
        Образ ненадолго потерял плотность и некоторое время сохранял молчание.
        - Оценка возможностей частично завершена… - Его голос зазвучал прерывистей и временами терялся. - Возможен симбиоз… Требуется помощь со стороны носителя… Поиск средств…
        Речь существа удивляла. Я с трудом узнавал простые слова. Словно предложения составлял сверхсовременный компьютер с программой искусственного интеллекта или же разумный инопланетянин, едва-едва освоивший человеческую речь. Огромный запас слов, казалось, был для него больше грузом, нежели приобретением. Он не понимал, что делать с известными словами. Не умел общаться.
        - Как тебя зовут? - спросил я, не представляя, сможет ли существо услышать мои слова или нет.
        - Каждому объекту требуется имя… характеристика, - неуверенно ответило оно. - Допустимо… Эфир…
        - Кто ты?
        Этим вопросом, глупым, но естественным, я, кажется, поставил существо в тупик. Звук моего голоса погас в окружающем пространстве. Желеобразная масса напряглась, я почувствовал это, затем снова вернулась в спокойное состояние. Видимо, тот, кто назвал себя Эфиром, не знал ответа.
        - Обмен информацией затруднен, - произнес он с некоторой усталостью. - Слова недостаточно точно характеризуют состояния объектов… И составление предложений - сложный, длительный и многовариантный процесс.
        - Тебе сложно говорить?
        Эфир замолчал. Пространство между нами всколыхнулось, и его силуэт скачком увеличился в размерах, а вернее, приблизился. Мне показалось, что существо вдруг стало внимательно рассматривать меня несуществующими глазами. Очень внимательно.
        Перед моими глазами, а может, в голове, или во всем окружающем пространстве замелькали сотни и даже тысячи расплывчатых образов. Каждый из них содержал объект, действие, эмоцию или характеристику, но я просто не успевал заметить, что они значат.
        - Коммуникация невозможна… - заключил Эфир. - Пребывания в состоянии сна достаточно…
        Но кошмар не закончился пробуждением.
        Я проснулся в холодном поту. Резко дернулся и упал на пол. Сердце колотилось, как обезумевшее, пытаясь выскочить у меня из груди, легкие практически не справлялись с возросшей потребностью организма в кислороде. Я стал задыхаться, скрючился на полу и понял, что именно чувствует рыба, вынутая из живительного водоема и обреченная на медленную смерть под ногами довольного рыбака. По телу шел сильный зуд, но сколько бы я ни чесался, не становилось легче. Только краснела кожа, потом проступала кровь…
        Превозмогая себя, я перевернулся на спину и попытался сесть. Меня шатало, как осенний лист на ветру. Тело отказывалось занять вертикальное положение. Я не понимал, комната намеренно искривилась и жестоко издевается надо мной, или же вестибулярный аппарат начал отказывать. Сидеть я не мог и снова повалился на пол. Жуткая слабость не позволяла даже приподнять голову. Я словно медленно умирал…
        Но такое состояние длилось недолго. Словно по нажатию кнопки, спрятанной где-то на макушке, заработала система восстановления организма. Сердцебиение вернулось в норму, дыхание выровнялось, мышцы обрели уверенность и силу. Казалось, если я сейчас, оттолкнувшись от пола ногами, подпрыгну, то пробью крышу и улечу в небеса.
        Но кто-то вновь подкрутил невидимый регулятор. Избыточная энергия пропала, вернулась утренняя беззаботная нега. Я уткнулся затылком в ножку кровати и некоторое время не двигался.
        Я выспался. Хотя совсем этого не понимал. Поднялся. Выглянул в окно. На улице стояла пасмурная погода, а с растянувшихся по небу тяжелых облаков накрапывал мелкий, но очень неприятный дождик. Оба моих плана провалились, основной и запасной: я хотел уйти сразу после того, как Лилия легла спать, либо успеть до того, как она проснется.
        Я проиграл. Оставалось только спуститься вниз и признать поражение.
        Лилия Руденберг действительно уже проснулась и в отличие от меня находилась в прекрасном расположении духа. Дождь не мешал ей радоваться жизни. Она преотлично позавтракала, плотно и со вкусом, облачилась в доспехи и пережидала моросящий дождь, рассказывая постояльцам трактира истории о былых сражениях, о битвах с мистическими существами, пользуясь небывалым успехом у слушателей.
        Я завтракал и краем уха подслушивал историю Лилии. Умилялся. Она как будто придумывала на ходу, причем сочиняла такую нелепицу. Сказки про оборотней, огров, вампиров, гигантов, злых волшебников и прочих чудовищах. Монстры во всех ее рассказах гибли от рук смелых и могучих героев, владеющих магией или полагающихся только на свой меч. И при этом выдавала россказни за чистую монету. Как будто верила, что такие чудовища действительно существуют.
        Я усмехнулся и едва не подавился куском хлеба, вспомнив недавние события.

«Да я же собственными глазами видел оборотня!»
        Это значило, что существа, о которых рассказывала Лилия, существовали. И не просто существовали, а были невероятно опасны. Как чудовища в сказках.

«Неужели я действительно попал в сказку?»
        Лилия настолько увлеклась процессом повествования, раззадоренная вопросами и восклицаниями нескольких особо заинтересованных слушателей, что не заметила меня, пока я не подошел и не поднял ее за шиворот. Вместе с доспехами.
        Она казалась удивительно легкой, словно перышко. Я держал ее двумя пальцами одной правой руки и не чувствовал напряжения. Это при том, что одни только ее доспехи весили около пятнадцати килограммов.

«Да и вообще, зачем я поднял ее за шиворот?»
        - Отпусти меня! - вскрикнула она, когда пол резко ушел из?под ног. Я послушно опустил ее. - Ну, так чего тебе нужно?
        - Я ухожу, - сообщил я.
        - Но там же дождь! - возразила она, растерявшись.
        - Пускай. Или ты боишься заржаветь?
        Она захлопала тонкими ресницами.
        - Можешь остаться здесь, - предложил я идеальный вариант. - Я пойду один.
        - Нет, - притихла она, прикусив язычок и поправляя выбившуюся из?под доспеха рубашку. - Я пойду с тобой. Но мне все равно интересно, почему ты остался?
        - Что? - растерялся я.
        - Ты так смотрел на меня вчера вечером, словно прощался. Я думала, ты уйдешь… - Она подняла глаза и посмотрела мне в лицо.
        Пришлось признаться.
        - Я хотел. Не получилось.
        - Так вот, - пробормотала Лилия, словно извиняясь. - Я думала, что ты уйдешь, и согласилась сопровождать кое-кого…
        - И кого же? - спросил я без особого интереса.
        - Одного торговца… - Она будто бы покраснела. - Митрия…
        - Эй? - поднялся один из ее слушателей, особо вдохновленный ее рассказами. - Продолжение будет?
        Лилия повернулась и поклонилась ему. Видно, не впервой ей было раззадоривать народ в трактирах.
        - Как?нибудь в другой раз.
        Мужчина в коротком сливовом кафтане и потрепанных сапогах не был похож на торговца, скорее на необычного крестьянина. Он старался выглядеть и двигаться не так, как остальные, например ходил странной, гусиной походкой, вперевалочку, будто думал, что так положено ходить торговцам. Выглядело нелепо. Но его цепкий и внимательный взгляд был непритворным.
        Он был довольно молод, худощав, имел длинные, собранные в пучок, черные, как смоль, волосы. Не сказать, чтобы он показался мне красивым, но безобразным он точно не был. Возможно, это была его инициатива отправиться в путь вместе Лилией, чтобы узнать ее поближе, возможно познакомиться и даже развить отношения. Ведь он не знал, что она побежит за первым же троллем, если узнает, что тот терроризирует горную деревню.
        Я сидел за столом над пустой кружкой клюквенного морса и думал. Лилия все же убедила меня подождать, пока не закончится дождик. А я, хоть и решил не идти у нее на поводу, все же согласился. И корил себя за это. Да еще и позволил Митрию идти с нами.
        Желая немного проветриться и подышать свежим воздухом, я вышел на улицу, встал под козырек и прислушался к дождю. Его заунывный мотив располагал к тяжелым думам, и чем дольше я слушал, как капли разбиваются о грязь и лужи, тем печальней мне становилось. От всего на свете. И от демона, и от собственной глупости, и от ситуации, в которую я попал.
        Вытянув вперед руку, я поймал несколько капель дождя и стряхнул их с ладони. Но мне это, как ни удивительно, не удалось, влага так и осталась на коже. Избавиться от нее оказалось не так-то просто.

«И что мне делать сейчас? Дождаться окончания дождя и отправиться в Гинну в сопровождении Митрия и Лилии? Или поступить иначе?»
        Я коснулся пальцами рукояти кинжала за спиной. Оружие было при мне, сумка с провизией тоже. Намочить рубашку я не боялся. А простудиться тем более.

«Тогда чего я жду?»
        Я вышел из?под козырька. Несколько холодных капель разбились о мои волосы. Вдруг мне стало немного жаль, что я не узнаю, как сложится судьба безрассудной Лилии, но я успокоил себя мыслью, что без меня она проживет намного дольше.
        И, с полной уверенностью в правильности собственного решения, я направился в сторону Гинны.
        - Постой! - громко закричала Лилия и, позвякивая доспехом, побежала по лужам. Вытянулась передо мной, обиженно нахмурившись. Маленькие капли дождя едва слышно разбивались о полированную сталь ее наплечников. - Я же сказала, что пойду с тобой. И незачем убегать от меня!
        - Извини, - замялся я, честно признавая вину.
        - Тогда тебя нужно наказать! - кивнула разгневанная Лилия. - И в наказание ты ответишь на один вопрос.
        - Вопрос? - немного растерялся я.
        - Хочу знать, как тебя зовут? - Она посмотрела мне в глаза, будто хотела выяснить сразу, обману я ее или нет.
        Из ворот, прикрывая волосы небольшой котомкой, выбежал Митрий. Увидел нас, состроил кислую мину и пошел не торопясь, старательно избегая луж.
        - Максим, - пожал плечами я, развернулся и двинулся дальше.
        Мои навязавшиеся спутники переглянулись, недовольно поворчали между собой, но все же не отступили и побежали за мной, прекрасно понимая, что в пути нам придется промокнуть до нитки.
        Но нам повезло. Погоде пришлось уступить перед моей твердолобостью. Ворота трактира еще не скрылись из виду, а дождь уже прекратился и между плотных, казалось бы, несокрушимых облаков появились голубоватые просветы. Это прибавило энтузиазма. Даже обилие луж и грязи не особо затруднило наше движение.
        Митрий был торговцем. И, как он сам похвастался, родовитым торговцем. В свои двадцать с небольшим он уже владел определенным капиталом и являлся членом торговой коалиции. За счет этого имел преимущество в своем занятии, со всеми вытекающими. Про свою работу он, казалось, мог говорить бесконечно. Ну, а Лилия, в свою очередь, сколько угодно могла рассказывать о героях и подвигах.
        Так мы и шли. Лилия рассказывала Митрию о полубезумных подвигах, которые мечтала совершить, торговец твердил ей о стабильности своего бизнеса, перспективах и будущих прибылях. А что касается меня, то я в нашей маленькой компании занимался тем, что источал мрачную атмосферу.
        На ночлег остановились прямо в лесу, между двух недавно поваленных деревьев, чьи листья уже пожелтели, но еще не успели опасть, поэтому кроны прекрасно защищали от ветра, заметно усилившегося после дождя. Лилия, раздобыв где-то приличную охапку хвороста, развела костер, так ловко орудуя огнивом, что удивился даже Митрий. Он, как и я поначалу, немного не доверял молодой дворянке, но та умела убеждать не словами, но действиями.
        Расположившись вокруг маленького, но жаркого костерка, мы разогрели остатки припасов и немного расслабились. Наполнившиеся пищей желудки потянули вниз, ко сну. Митрий немного угомонился и даже задремал, разыскав удобное место в листве поближе к кроне. Я тоже уперся спиной в шершавую кору и прикрыл глаза.
        - Максим, - осторожно поинтересовалась Лилия. Она была единственной, кого не потянуло спать после ужина.
        Я приоткрыл один глаз.
        - А какой он был? - изнывая от любопытства, спросила дворянка.
        - Кто был? - не понял я.
        - Ясно кто! - воскликнула она. - Оборотень, которого ты сразил в Суховодье!
        Митрий приоткрыл глаза, недоверчиво покосился на меня и невольно поежился.
        - Обычный оборотень, - отмахнулся я. - Ты будто в жизни оборотней не видела…
        - Не видела, - покачала головой Лилия. - А бой как прошел? Расскажи мне все в подробностях. А его когти были острее твоего меча? Тебе приходилось вставлять лезвие в пасть оборотню, чтобы он не мог сомкнуть челюсти и откусить тебе голову?
        - Ничего такого не было. Он набросился на меня, а я его убил. И все.
        Торговец фыркнул, поднялся с нагретого местечка и скрылся в кустах. Он ничего не сказал, но я как-то легко догадался, что ему понадобилось удовлетворить естественные потребности. А вот Лилия даже не повернулась, чтобы отметить, что сопровождаемый ею торговец куда-то ушел.
        - Но это ведь неинтересно! - продолжала она. - Битва должна быть динамичной, красивой, запоминающейся. Чтобы твой подвиг увидели все, а барды сложили легенды и песни пели все последующие поколения.
        Я запрокинул голову назад и увидел огромное, бесконечное ночное небо. Облака рассеялись, и оно стало невероятно ясным, настолько ясным, что можно было рассмотреть каждую из сотен миллиардов рассыпанных по нему звезд. В современных городах, образы которых, возможно, остались только в моей памяти, нельзя увидеть такое небо. Слишком много наземного освещения. Только некоторым, особо ярким звездам удается преодолеть искусственную преграду света.
        - Битва это битва, война это война, - наставляющим тоном ответил я. - В ней нет ничего красивого и вдохновляющего, только смерть. И нечего бардам песни об убийствах складывать.
        - Барды складывают песни вовсе не о войне, - справедливо возразила Лилия. - В своих песнях они воспевают героев, тех, кто сражается за людей, кто защищает их, тех, кто спасает попавших в беду. Я тоже хочу, чтобы обо мне сложили песню. Хочу, чтобы люди знали, что я, Лилия Руденберг, никого не брошу в беде и всегда приду на помощь…
        - Как давно ты путешествуешь? - неожиданно поинтересовался я.
        - С тринадцати лет. - Лилия покосилась на лежащую на земле перчатку, немного поправила рукой. Видимо, в кажущемся хаосе из разбросанных вокруг элементов доспеха существовала определенная закономерность. Я просто ее не замечал. А Лилия все знала. - Я путешествовала со своим дядей, герцогом Гюнтером примерно шесть лет, с тех пор, как меня изгнали из замка, и до того момента, как приняли в орден рыцарей Львиной розы…
        - О-о, - удивленно протянул я, - так ты изгнанная дворянка… Неужели жениться отказалась?
        - Нет, - потупила взгляд дворянка. - До свадьбы дело не дошло. Отец познакомил меня с тем, кто должен был стать моим женихом, каким-то противным мальчишкой. Мы с ним гуляли в саду, разговаривали, он так хвалился, важничал… В общем, слово за слово, и я выбила ему глаз…
        - Молодец, девица, - усмехнулся я. - Так, значит, тебя изгнали за то, что сделала кривым какого-то маркиза?
        - Принца… - еще больше засмущалась Лилия.
        - И теперь тебе никогда не вернуться домой? Будешь вечно скитаться, без дома и родного очага.
        - Нет, - покачала головой девушка. - Отец уже давно простил меня. Ворота замка всегда будут открыты, чтобы принять меня и моих друзей. Меня изгнали понарошку, отец хотел проверить, выдержу ли я жизнь без прислуги и роскоши. - Лилия улыбнулась, хитро и довольно. - А я выдержала! Не без помощи дяди Гюнтера, конечно…
        И в ту же самую секунду мы услышали душераздирающий вопль, донесшийся из лесной чащи. И вопить мог только наш бедовый торговец. Бедолага не только умудрился приударить за Лилией, этой дьяволицей в юбке, вернее в доспехах, но и вляпался в какие-то новые неприятности.
        Отреагировал я мгновенно. Распрямился. С ходу перепрыгнул через ствол дерева, у которого сидел, и метнулся в чащу. Откуда-то я знал, куда нужно бежать, чувствовал, где именно кричал Митрий. И мог с невероятной скоростью передвигаться по ночному лесу.
        Краем глаза я отметил, что Лилия бежала следом. Сильно отставала, но сдаваться не собиралась. Девушка действительно была готова прийти на помощь всем и каждому. Я, конечно, тоже бросился на помощь, но вынужденно, с неохотой, потому что не мог иначе поступить.
        Перепрыгнув через куст, я вылетел на поляну, где и увидел торговца. И не только его. В нескольких метрах от прижавшегося к стволу дерева Митрия мохнатой горой стоял крупный бурый медведь и недовольно, даже угрожающе, рычал.
        Что он сделал, чтобы растревожить и разозлить животное, я не мог и представить. Смог лишь предположить.

«Неужели додумался опорожниться прямо в берлогу?»
        Независимо от причины неприятностей нерадивого торговца нужно было спасать, причем незамедлительно. После встречи с когтями и клыками зверя он бы не смог больше рассказывать про свои планы и хвастаться привилегиями перед деревенскими барышнями. Если бы вообще выжил.
        Неожиданно для самого себя я вдруг принялся прогнозировать, смоделировав за доли секунды в уме сотни, если не тысячи разных планов действий, вот только почти все они заканчивались неминуемой гибелью Митрия.
        Возможно, мой мозг в тот момент перегрелся, а мысли просто свернулись в узел. Не зная, за какой из вариантов ухватиться, я просто начал действовать, и не нашел ничего умнее, чем подойти к медведю сзади и поддать ему ногой.
        Нет, мне никогда не понять, зачем я тогда совершил такую глупость. Быть может, меня заставил тот невидимый великан, который иногда брал мое тело под свой контроль. Но безумный трюк удался, медведь понял, как сильно его унизили, повернулся и поднялся на задние лапы, став выше меня раза в два.
        Я почувствовал его зловонное дыхание и робко попятился назад. Подсознательно я понимал, что так нельзя поступать, знал, что на действия людей животные реагируют не так, как мы надеемся, но все равно развернулся и побежал. Медведь немедленно бросился за мной. Не требовалось напрягать мозги, чтобы понять, что так я отводил беду от Митрия, но ставил на кон собственную жизнь.
        Сердце забилось чаще. Появляющиеся из темноты ветки больно хлестали по лицу, я не успевал отвести их руками или просто не замечал. Ноги поскальзывались на влажной траве, цеплялись за корни и лежащие на земле ветки, но неведомо как удерживали меня от падения. Но медведь упорно преследовал меня, я чувствовал это, и постепенно нагонял.
        Мне нужен был план, нужен был способ от него избавиться: задержать, прогнать, даже убить. Пальцы сами потянулись к рукояти меча на поясе.
        Нет. Бесполезно. Для такого огромного зверя мой короткий меч был не опаснее ложки или вилки. Даже воткнув его на всю длину лезвия, я не смог бы достать жизненно важных точек, а увяз бы в мехе, шкуре, жире и мясе. Мне нужна была поддержка того, кто в разы сильнее, страшнее и опаснее разъяренного медведя. Я решил попросить о помощи демона по имени Эфир.
        Я не знал, откликнется ли он на мой зов, не думал, что произойдет со мной после, не представлял, как он попытается помочь, если вообще согласится защитить меня. Но все же рискнул.
        Я резко развернулся, остановился и прикрыл глаза. Мысленно потребовал:

«Эфир!»
        И замер.
        Но ничего не происходило. Одна мучительная секунда, казалось, тянулась целую вечность. Я сжался, напрягся, понимая, что сейчас почувствую удар, укус, рывок, а может, вообще ничего не успею почувствовать, потому что медведь с одного взмаха оторвет мне голову.
        Все быстро изменилось. За мгновение до нападения медведя мои глаза открылись, и смотрел ими уже не только я.

«Камушек демона», спрятанный под черепом, возле самого затылка, напряженно завибрировал и внезапно лопнул, испустив волну успокаивающей прохлады. Затем демон
«закричал». Нет, это не было обычным криком, звуковой волной, это был разряд энергии, магнитный импульс, да все, что угодно. Я, вместе с огромным багажом научных знаний в голове, не мог найти даже самого нелепого объяснения природе этого явления. Словно это была магия, та самая, о которой мне уже пришлось кое?что услышать.
        Эффект «крика» демона превзошел все мои ожидания. Медведь испугался. И не просто испугался, на мгновение мне показалось, что у огромного животного сейчас будет разрыв сердца. Он издал какой-то звук, похожий на скуление, и убежал, не пытаясь даже демонстрировать силу, рычать или вставать на задние лапы. Хищник, пригрозивший ему, не допускал сопротивления, он не считался с законами и порядками природы, он был над ними.
        Опасность миновала. Эфир, с достоинством защитивший мою жизнь, вернулся к своему обычному состоянию, я вновь почувствовал мягкую пульсацию в районе затылка. Нужно было возвращаться. Я внезапно подумал, что медведь мог ранить Митрия до того, как подоспели мы с Лилией. Нужно было это проверить.
        Но когда я вернулся, понял, что произошло что-то ужасное. Нет, торговец не был ранен, он не истекал кровью и, кажется, с его головы не упал ни один волосок. Он просто потерял сознание от переизбытка эмоций и уснул там же, под деревом. Что-то случилась с Лилией. Она сидела на траве, неподалеку от Митрия, согнув колени настолько, насколько позволяли подвижные элементы доспеха. Думаю, если бы не ее доспех, она бы тоже упала. Стоило заглянуть в ее глаза, чтобы понять, насколько все плохо. Она почти не моргала. Ее зрачки были расширены и подергивались, словно при эпилептическом припадке.
        Я опустился рядом, обнял Лилию за плечи, помог сесть, разогнуться. Она тяжело дышала. Что-то подсказывало мне, что причиной ее страха был вовсе не медведь. Медведя она бы не испугалась точно.

«А демона?»
        Видимо, дело было в нем.
        - Мне страшно, - неожиданно произнесла Лилия дрожащим голосом. - Холодно и страшно.
        - Все в порядке, - я попытался успокоить ее. - Это был простой медведь. Ничего страшного, ты испугалась, а резкий порыв холодного ветра пришелся не к месту. Пойдем к костру, там тепло.
        Я помог ей подняться, практически сам поставил на ноги. Занялся торговцем. Он был довольно легким. Правда, мне все стало казаться легким, даже тяжелое, но я без труда взвалил его на плечо, подобно мешку с просом, он даже не проснулся. И двинулся назад, к костру.
        - Постой, - тихим и слабым голосом позвала меня Лилия. Я обернулся. Увидел, как она робко тянет ко мне руку, боясь сделать даже шаг. - Не бросай меня, пожалуйста.
        Стараясь не выронить тело, я бочком подошел к ней. Девушка подалась вперед и схватилась за мою руку, да еще с такой силой, что ее тонкие пальцы до боли впились мне в кожу.
        Лилия не отпустила мою руку, даже когда мы вернулись к костру. Она держала ее крепко-крепко, словно это была единственная страховка, удерживающая ее в мире людей. Расслабь хватку хоть на мгновение - сразу же провалишься в ад. Лилия так и уснула сидя, крепко сжимая мою руку, не позволив мне отойти от себя ни на шаг. Ей было холодно даже рядом с костром.
        Глава седьмая
        Той ночью я так и не уснул. И до рассвета просидел возле поваленного дерева, не отпуская руки спящей Лилии. Мне было стыдно, горестно и очень страшно. Ведь именно мои действия привели к тому, что мои спутники впали в глубокий шок и не могли никак оправиться. Это я попросил демона проснуться, попросил сделать что?нибудь. И пусть я это сделал из добрых побуждений, чтобы спасти жизнь Митрия и свою, но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад.
        И я уже начал по ней движение.
        Лилия вздрогнула и пошевелилась. Спала она очень беспокойно. Как, впрочем, и Митрий. Он так вообще постоянно ворочался, а иногда беспорядочно махал руками, даже стонал и при этом обильно потел. Им явно снились жуткие кошмары.
        Ближе к рассвету сон Лилии стал заметно спокойнее. Ее дыхание выровнялось, хватка ослабела, она прижалась плотнее ко мне и даже положила на плечо голову. Я мог освободить руку, мог встать, чтобы размять затекшие конечности или подкинуть дров в угасающий костер, но не смог решиться. Я был виноват перед ней и хотел искупить вину хотя бы тем, что мог послужить подпоркой.
        Кажется, когда первые лучи восходящего солнца нагрели мою макушку, я все же немного задремал, потому что не заметил пробуждения Лилии. А может, она проснулась мгновенно и немедленно вскочила, стиснув зубы от боли, но не удержалась на затекших от долгого и неудобного сна ногах и рухнула на землю, схватившись руками за поясницу.
        Я подпрыгнул следом, опустился возле нее, присел на одно колено. Испугался, что у Лилии начался эпилептический припадок.
        - Спина… - шипела сквозь зубы она. - Спину свело…
        - Тише, тише. - Я помог ей согнуться, растянуть мышцы спины и унять судорогу.
        Приступ быстро прошел. Лилия перевернулась на спину и облегченно выдохнула.
        - Чтоб я еще хоть раз уснула в доспехах! - фыркнула она. - Ни за что!
        Затем повернулась лицом ко мне.
        - Мне снился странный сон. Страшный сон. А может, и не сон. Я увидела кого-то темного и огромного. Он поднялся над лесом, затмив собой все звезды на небе. Посмотрел на меня. Я так испугалась. Думаю, это был сам хранитель леса.
        - А теперь тебе не страшно?
        - Кажется, нет. Мне немного жутко, когда я вспоминаю его взгляд, но сейчас он успокоился, я чувствую это… А ты видел его?
        - Да, - солгал я, - на мгновение. Он тоже напугал меня, но прогнал медведя. Если бы не он, медведь бы растерзал меня.
        - Но ты же сразил оборотня! - Лилия, казалось, оправилась от шока и понемногу возвращалась к своему обычному настроению. - Неужели ты не смог одолеть какого-то медведя?
        Я нахмурился. Ее легкомысленность поражала. Начал думать над ответом. Но не успел ничего сказать, проснулся Митрий. Его пробуждение было не менее странным, чем у Лилии.
        - Медведь! - неожиданно закричал он и принялся махать руками перед собой, словно от кого-то оборонялся. - Я не какал на тебя!
        Причиной его кошмаров был вовсе не Эфир.
        Увы, но малоприятные встречи не прошли бесследно. Дальше мы шли медленно. Очень медленно. У Лилии сильно болела перенапряженная ночью спина, от этого доспех казался ей невероятно тяжелым. Да и Митрий тоже едва переставлял ноги от усталости. У него пропал всякий интерес к разговорам и ухаживаниям. Если он открывал рот, то только для того, чтобы пожаловаться, попросить о привале или выругаться в сторонку.
        Все мои планы прийти в город засветло пошли прахом. Только поздно ночью нам удалось добраться до придорожного трактира, находившегося в паре часов пешего хода от Гинны. Мои спутники, измученные и изголодавшиеся, непременно решили остановиться в нем на ночлег.
        Я взвесил свои шансы и решил отложить поиски Шина на следующее утро. Ведь любому ясно, что поиски незнакомого человека в незнакомом городе - малоперспективное занятие, а усугублять ситуацию и начинать поиски ночью… Нет. Я был не настолько глуп и беспечен.
        В этом трактире хозяйствовала женщина, костлявая и высокая, словно фонарный столб. Прямоугольное вытянутое лицо с длинным крючковатым носом делало ее похожей на бабу-ягу, героиню русских народных сказок. Но ее таверна блестела чистотой. И запах стоял не такой уж тошнотворный. Относилась к посетителям и постояльцам она строго, но, видимо, это и помогало ей поддерживать трактир в хорошем состоянии.
        Я снял комнату на ночь и заказал ужин. Сел за стол. С прискорбием отметил, что хоть какой-то аппетит сохранился только у меня. Митрий неловко поковырялся в тарелке и утопал наверх, а Лилия, девица с поистине безразмерным желудком, вообще отказалась ужинать. Но я смог ее понять.
        Серьезно я разволновался, когда поднимался наверх в комнату. Быть может, мне это только показалось, но я услышал тихий плач, доносившийся из?за закрытой двери. Не зная точно, где именно остановилась Лилия, я почему-то решил, что это была она.
        И мне неожиданно стало тяжело. Невыносимо больно было признать, что именно я, а не кто другой, довел ее до слез.
        Усталость накатила, словно высокая волна, вдруг выросшая за спиной неумелого пловца и пожелавшая утянуть на дно. Ноги подкосились, я повалился на пол. С огромным трудом я поднялся и, шатаясь, словно в ужасный шторм, добрел до кровати. Повалился на нее, не раздеваясь.
        Тени ночи заплясали вокруг, переплетаясь в замысловатые фигуры и туманные образы. Меня сковала плотная темнота, не позволяющая даже пошевелиться, и мир начал медленно исчезать.
        Я видел сон…
        Перед глазами появилась белая клякса. Потекла в разные стороны, превращаясь в длинный прямоугольник, разделившийся на равные части, словно порезанная на кусочки твороженная запеканка. Кусочки стали расширяться, пульсировать, изменяться и внезапно превратились в буквы, сложившиеся в слово «Опасность!». Может, это был не сон. Может, это была и не клякса вовсе. Возможно, я услышал это слово или оно мыслью пронеслось у меня в мозгу, но каждой клеточкой, каждым волоском своего тела я ощутил серьезность этого знамения.
        Внутри меня словно вспыхнуло пламя. Оно наполнило тело невероятной силой. Захотелось накалиться добела, взорваться, словно бомба, выплеснуть наружу томящуюся энергию, показать всему миру, что не существует пределов ничему.
        Глаза мои раскрылись в то же мгновение. Я разглядел собственную руку, крепко сжимающую горло неизвестного мужчины. То, что он мертв, я понял сразу. Его шея была неестественно выгнута, трахея передавлена и переломана, язык вывалился наружу, а глаза вылезали из орбит от возросшего давления. Смерть его была очень быстрой, но нереально болезненной.
        Невероятно, но я почему-то не испугался. Нисколько. Был спокоен, рассудителен, безразличен. Труп в руке мешался мне. И я его выбросил. Легко и непринужденно, словно грязную подушку, метнув в угол комнаты.
        На пол с глухим звоном что-то упало.

«Меч!»
        Я, казалось, по звуку определил форму упавшего предмета, его примерную массу, даже металл из которого он был сделан - булат. И принадлежал он незнакомцу, которого я убил, - в этом можно было не сомневаться. Также можно было не сомневаться в том, зачем этот мужчина забрался ко мне в комнату, имея при себе оружие.
        Ударив ладонями по матрацу, я, казалось, взлетел с кровати. Замер на мгновение, чтобы осмотреться. Глаза моментально адаптировались в темноте комнаты, так что я смог разглядеть каждую деталь, даже самую мелкую, самую темную. И более того, мое зрение стало панорамным, будто бы на затылке выросла дополнительная пара глаз. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы видеть, что происходит за спиной.
        Но это не было пределом моих возможностей. Я чувствовал силу. Мне захотелось увидеть границу, достигнуть предела, оценить собственное могущество. Голову пронзила резкая боль. Разум помутился. А когда вернулось сознание, я осознал, что такое истинное зрение. Деревянные стены, казалось, обратились стеклом. Я видел все, что происходило за пределами комнаты. Видел весь трактир, с любого ракурса. И ничто не могло укрыться от моего пристального взгляда.
        Как будто это был сон. Сон, в котором моя сила не имела границ, а воля не знала препятствий. Мир абсолютных возможностей. Где не было ни чувств, ни эмоций, ни горя, ни радости. Лишь бесконечное желание, желание реагировать. Я перестал контролировать свое тело, оно действовало самостоятельно, исполняя все, что я только мог пожелать, так быстро, что я перестал понимать, что начинается раньше, мысль или действие.
        Мое новоприобретенное чутье зарегистрировало движение в соседней комнате. Достаточно было только захотеть, чтобы получить полную картину происходящего. Это была комната Лилии, я заметил золотистые локоны, спадающие с подушки. Безрассудная воительница мирно дремала. Но я заглянул не полюбоваться ее сном. Меня куда больше интересовал незваный гость, забравшийся в открытое окно. Переступая беззвучно, мягко, человек, сжимавший в руке рукоять меча с прямым лезвием, двигался к кровати девушки.
        Я не успел понять, что ей угрожает опасность. Не успел задуматься, что для боя с опасным незнакомцем мне понадобится оружие. Я только досчитал до трех. И не думаю, что это были секунды.
        На счет «раз» я сделал шаг.
        На счет «два» неожиданно вспыхнувшее синим пламенем острейшее лезвие меча в моей правой руке описало яркую дугу.
        На счет «три» кто-то закричал, но крик этот сразу потонул в предсмертном хрипе.
        Я стоял рядом с кроватью Лилии. В стене, разделяющей наши комнаты, осталась прямоугольная дыра, примерно в человеческий рост. Повсюду валялись щепки и обломки досок, причем весьма крупных. У меня под ногами, дергаясь в предсмертных конвульсиях, лежало тело убийцы, покусившегося на жизнь молодой дворянки, разрубленное минимум в четырех местах. Но кровь только-только начала растекаться по доскам пола. А девушка лишь немного приподняла голову, разбуженная шумом.
        Мое многократно обостренное чутье вовсю било тревогу. Повсюду наблюдалось движение. В коридоре, в комнатах, на первом этаже, даже на крыше, Семь… Девять… Нет, двенадцать человек. Неизвестный враг атаковал трактир со всех сторон. Я не знал, кто они такие, откуда пришли, какую цель преследуют, лишь понимал, что они пришли убивать. И мне этого стало достаточно, чтобы начать реагировать…

…И убивать их в ответ.
        Я перестал видеть людей. Они все вдруг стали безликими тенями, ненавидящими меня. Больше не слышал их предсмертные крики, ощущая пульсацию их страха. Изменился сам способ восприятия мною окружающего мира. Мира, состоящего только из ненависти и страха.
        Вскоре все нападающие были мертвы. Их оказалось так легко убивать. Никаких усилий. Я просто резал и давил их, словно надоедливых насекомых, пока поток ненависти, направленный на меня, не иссяк. И когда это случилось, я почувствовал кое?что странное. Почувствовал того, кто скрывался за этим нападением. Он также ненавидел меня, но его ненависть имела другой оттенок. Более темный.
        Я спустился по лестнице, залитой кровью, на первый этаж и увидел его. Он стоял в центре зала между столами, похожий на тень. Именно это необычное сходство заставило меня взглянуть на него своим обычным зрением.
        Он смотрел на меня. Его глаза скрывала черная ткань капюшона, но так он видел куда больше, чем позволено обычным людям. Он был окутан энергией, особой и сильной, такой, что, казалось, сам воздух нервно вибрировал вокруг него.
        - Вельзевул! - грозно произнес он. - Мы знали, что однажды ты найдешь способ вернуться! Знали, что этот день наступит!
        - Кто ты такой? - Я не узнал собственного голоса, эхом прогремевшего по всему трактиру. Он даже заставил вздрогнуть странного незнакомца. Только растерянность его длилась недолго.
        - Я тот, - ответил он, - кого специально готовили для этого дня. Тот, кто владеет силой, чтобы остановить чудовище и сбросить туда, откуда оно явилось.
        - Вы напали первыми, - попытался разумно возразить я, хотя уже понял, что это точно не какое-то случайное недоразумение. Не нелепая ошибка.
        - Мои братья пожертвовали своими жизнями, чтобы разоблачить тебя. Заставить сбросить лживую маску человека и предстать передо мной… нет, предстать перед богом в своем истинном обличье.
        Я испугался, что этот человек может быть безумным религиозным фанатиком, но все же рискнул задать ему вопрос.
        - Ты знаешь, почему я… это?
        - Я все знаю о тебе, демон! - поднял руки он. Между его пальцами и полом вдруг пролетели две мощные искры, и воздух наполнился запахом озона. - Я знаю, кто ты, знаю, что ты. И я не допущу, чтобы ты осквернял мир, созданный всемогущим господом!
        Чуть откинув голову назад, мужчина беззвучно пошевелил губами, а затем резко бросил руки вперед. И с кончиков его пальцев одной ослепительной вспышкой сорвалась мощнейшая молния.
        Я не поверил своим глазам. Это была магия. Пусть и направленная против меня, но самая настоящая магия. Хорошо, хоть Эфир не поддался эмоциям и смог вовремя уйти в сторону от разряда, который должен был испепелить меня.
        Разряд угодил прямо в стол. Засаленная и пропитавшаяся всем, чем только можно, столешница зашипела и обуглилась под воздействием мощного потока электричества, но не загорелась.
        Маг был готов к этому бою. Его окружило электрическое поле, короткие разряды звонко потрескивали в воздухе, словно хворост в горящем костре. Противник повернулся и начал новую стремительную атаку. Его молнии стали меньше, острее и опаснее.
        Страх овладел мной. Правда, я уже плохо понимал, где проходила граница между моим разумом и сознанием демона, но знал, что страх может испытывать только человек. Я испугался и пожелал, чтобы противника не стало, чтобы он исчез, перестал пугать меня своими ужасными молниями.
        И Эфир исполнил мое желание.
        Я двинулся вперед, постепенно успокаиваясь и словно бы возвращаясь ко сну, в котором я не думал о последствиях, не испытывал угрызений совести, легко избавляясь от любых противников. К тому, что я считал идеальным сном.
        Рубиновые капли крови разбились о деревянный пол. Маг вздрогнул, его рот чуть приоткрылся, с краешка губ выделилась тонкая струйка крови, пронеслась по подбородку и скрылась в короткой черной бороде.
        Мой ослепительно сияющий меч, созданный демоном из чистой энергии, пронзил тело врага насквозь. Лезвие на целый локоть вышло из его спины.
        - Ты силен, - прохрипел маг, чувствуя дыхание смерти. - Но ты уже не такой, как раньше. Теперь мы знаем, кто ты, и найдем способ остановить тебя.
        Он закашлял, выплевывая в кровавых брызгах остатки своей жизни, поднял руку на уровень лица и добавил:
        - Быть может, даже мне удастся победить тебя.
        Лицо мага исказила зловещая ухмылка. Он дотянулся до лба сложенными вместе указательным и средним пальцами правой руки и неразборчиво прошептал два слова. Его кожа мгновенно побелела и засветилась, а внутри тела началась необъяснимая химическая реакция, по скорости возрастания температуры сравнимая лишь с реакцией ядерного синтеза, сильно замедленной. Я отступил. Маг больше не шевелился, он словно обратился восковой фигурой, которая начала плавиться, оседая на пол. Свечение становилось сильнее, черная ряса сгорела почти мгновенно, жаркое пламя вцепилось в деревянный пол. То, что оставалось от тела мага, напоминало раскаленный металл.
        Жар стал нестерпим. Спасти меня могло лишь бегство, но я видел, что в трактире еще оставался живой человек, Лилия. Дворянка сидела в своей комнате, забившись в угол, и тряслась от страха, не сводя глаз с дверного проема. Дрожь была настолько сильная, что стук зубов был слышен даже в коридоре. Но даже в таком состоянии Лилия держала перед собой меч, ожидая нападения.
        Я помчался вверх по лестнице так быстро, как мог. Пламя погналось за мной. На объяснения и уговоры не было времени. Я влетел в комнату, промчался по ней, как вихрь, схватил завизжавшую от испуга Лилию за плечи, и, закрутившись вместе с ней, вылетел в открытое окно.
        Реакция, запущенная умирающим заклинателем, достигла своего пика, трактир попросту взорвался.
        Я мчался через лес, сжимая в руках потерявшую сознание от перегрузки и взрыва Лилию, слыша только бешеную пульсацию сердца в ушах, огибая деревья, одно за другим, и, казалось, просто не мог остановиться.
        Глава восьмая
        - Где я? - Лилия открыла глаза и тяжело вздохнула.
        - В безопасности, - сухо отозвался я, не поворачиваясь к ней.
        - В безопасности, - растерянно повторила она.
        Я боялся повернуться к ней. Вернее, не мог отвести взгляд от сияющего зеркала маленького лесного озера, окруженного высокими, многовековыми соснами, создавшими непреодолимую преграду для ветра, отчего гладь водоема была безупречна. Оно казалось мне идеалом. Тихое, спокойное, безмятежное. Глубокое, чистое и холодное. Абсолютная противоположность моему обезумевшему от ужаса разуму.
        И потому я смотрел на воду. Ведь сюда меня, должно быть, привела сама судьба.
        Я бежал недолго, зато очень быстро. Так быстро, что ни одно существо не смогло бы за мною угнаться. Бежал, прижимая к себе единственную, слабую и хрупкую девушку, которую мне удалось спасти в том проклятом трактире. Бежал, пока не оказался по колено в воде этого прекрасного озера.
        - В полной безопасности. - Я старался, чтобы голос звучал уверенно.
        - Максим, - Лилия начала приходить в себя, но к ней, кажется, еще не вернулись воспоминания вчерашней ночи. Однако до их возвращения оставались секунды. - А где мои доспехи? Куда ушел Митрий? Что стало с трактиром старой девы…
        Она осеклась. Резко приподнялась, села. Темный и грязный плащ, служивший ей одеялом, упал на траву, напомнив мне и ей о событиях минувшей ночи. Я увидел ночную рубашку девушки. Белую, накрахмаленную, кружевную… когда?то. Сейчас ее украшали только темные пятна засохшей крови.
        - То странное, о чем я тебя предупреждал, - словно попытался извиниться я. - То, почему я просил тебя не идти вслед за мной. Оно случилось. И я не сумел предотвратить беду.
        - Я помню, - бледнея, начала она. - Помню, как в моей комнате появилось что-то темное и страшное, похожее на демона. Потом я услышала крики, много коротких криков. Предсмертных…
        Я молчал.
        - …Я схватилась за оружие, но этот демон выпрыгнул настолько быстро, что я не успела даже вскрикнуть. Он набросился на меня, схватил. Все перед глазами закружилось. Неужели!
        Она рассеянно щупала землю ладонью, словно что-то искала. И я почему-то решил, что это станет последним разом, когда она примет мою помощь. Там, в трактире, девушка сжимала меч настолько крепко, что унесла его с собой. Не зная, как поступить с дорогой и опасной железкой, я просто положил его рядом с ней.
        - Это был ты! - выпалила она, нащупав знакомую рукоять. - Ты был тем темным и страшным! Вот, значит, о чем ты предупреждал меня. Ты чудовище.
        Возражать не имело смысла. Все обвинения были обоснованны. Мне было горько от того, что все закончилось вот так, но меня успокаивал факт, что ночью удалось спасти хотя бы ее.
        Лилия поднялась, опираясь на дерево и не спуская с меня глаз. Очень осторожно попятилась. Кончик меча дрожал и дергался из стороны в сторону, так же, как и она сама. Лилия пятилась и пятилась, пока, наконец, не решилась, не развернулась и не побежала.
        Тогда и я, наконец, отвел взгляд от озера и посмотрел ей вслед.
        Увы, но я все равно переживал за ее безопасность. Пусть мы были знакомы всего пару дней, но я уже чувствовал ответственность за судьбу этой девушки. Демон по имени Эфир показал мне кое?что, что стоило взять на вооружение.
        Как бы ситуация ни складывалась, нужно прежде всего оставаться спокойным. И еще, нельзя пренебрегать своими желаниями.
        Поэтому я решил не отказывать себе в последней прихоти. Поднял с земли плащ, которым укрыл Лилию, стряхнул с него землю и сосновые иголки. Странно, но плащ этот я нашел намотанным на свою собственную руку, когда Эфир вернул мне внешний облик. Думаю, что его в порыве сражения попытался набросить на меня один из убийц, но трюк такой против демона не удался, и походный аксессуар достался мне как трофей.
        Впрочем, он был мне полезен. Маг предупредил меня, что теперь они знают, кто я, поэтому скрыться под плотной черной тканью было бы для меня разумным ходом.
        Закутавшись в плащ, я последовал за Лилией. Осторожно. Так, чтобы она ни при каких обстоятельствах не заметила меня и не стала сомневаться в моих изначально злых намерениях. Я не хотел больше подвергать ее опасности.
        Но была для этого решения еще одна причина, довольно глупая. Я заблудился и не знал дороги. И только Лилия могла привести меня в город, куда я изначально шел.
        В Гинну.
        Через пару часов мы прошли через ворота Гинны. Лилия за всю дорогу ни разу не обернулась. Мне, можно сказать, просто повезло.
        Вскоре наши дороги разделились. Лилия поднялась на крыльцо большого здания из крупного нетесанного камня, на стене которого красовался герб с изображением льва, нависшего зубастой пастью над распустившейся розой, поругалась со стражниками, не пожелавшими пропускать босоногую девушку, но после выяснения, кто есть кто, вошла внутрь с гордо поднятой головой.
        Я мысленно попрощался с ней и отправился на поиски Шина. Алхимик должен был жить где-то в этом городе.
        На первый взгляд задача казалась вполне разумной. Найти в незнакомом городе незнакомого алхимика, но в городе сравнительно небольшом, ведь по числу жителей Гинна могла сравниться разве что с поселком городского типа. Не более двух тысяч жителей или того меньше. Я надеялся, что все жители друг друга знают в лицо, а уж ремесленников да торговцев и подавно.
        Но оказалось все не так просто. Казалось бы, дружелюбно выглядящий мужчина, к которому я обратился с вопросом про городского алхимика, сразу же помчался к страже, рассказать о странном чужеземце, выспрашивающем у него великий секрет. Пришлось мне исчезнуть. Ненадолго. А дальше я решил действовать более осторожно.
        Честно говоря, город меня разочаровал. И с каждой минутой блужданий по нему разочаровывал все больше и больше. Эти узкие кривые и отвратительные улочки, полные мусора и грязи, местами, будто для вида, посыпанные соломой, прогнившей и поеденной свиньями, которые паслись и спали здесь же, выводили меня из себя. Людей было не так много, что немного удивляло, но даже на пустынной улочке между маленькими, чахлыми и беспощадно угнетающими домами мне становилось душно. И запах. Как будто я снова попал в трактир, только без возможности выйти на улицу и подышать свежим воздухом.
        Впрочем, были и небольшие «отдушины», вроде довольно просторной рыночной площади, расположенной неподалеку от необычного и интересного здания, которое, судя по красоте и величию, могло быть только храмом или церковью. А чуть дальше за ним, на возвышении, расположился мощный и неприступный замок - обитель маркиза или барона, владельца этих земель.
        Рынок, на мою удачу, не претерпел существенных изменений за предполагаемые пятьсот лет, которым еще только предстояло пролететь в этом мире. Разве что небольшие, ассортимент товаров стал заметно шире, появились бумажные ценники, электронные весы, но лавки так и оставались лавками, продавцы - продавцами, а товары - товарами.
        Кроме того, на рыночной площади можно было вдохнуть аромат свежих овощей и дерзкого, пробивающего нос, запаха пряностей, а также полюбоваться тканями, мехами, оружием и… В общем, ассортимент меня не особо интересовал, поэтому вскоре я вернулся к поискам и углубился в менее приятные для походов районы.
        Я посетил две таверны. Одна из них, видимо, предназначалась для местной элиты. На фоне невзрачного города его белые отштукатуренные стены выглядели внушительно, если не сказать крикливо. В окнах блестели ровные и прозрачные стекла. Крыльцо было ровным, и ступени почти не скрипели.
        Внутрь меня не пустили. Охранник. А если быть точным, два охранника. Братья-близнецы, крупные, плечистые, пузатые, с удивленными физиономиями, словно первый раз в жизни увидели азбуку и даже открыли ее на первой странице.
        Но при виде гостя их гримасы стали угрожающими. Братья синхронно поднялись, уперли руки в бока и перегородили мне путь. Поскрипев зубами, я развернулся и покинул заведение.
        В таверне «Чихающий кот» меня едва не обокрал малолетний воришка. Паренек столкнулся с неведомым ему ранее изобретением - карманом на джинсах. Я схватил его за руку и немножко приподнял. А в наказание задал всего лишь один вопрос:
        - Где мне найти алхимика?
        Мальчишка вскрикнул и начал вырываться. Да так сильно, что, возможно, сломал бы себе кости, так что мне пришлось его отпустить, не дождавшись ответа.
        Наконец какая-то слепая и дряхлая старуха посоветовала поискать в восточной части города - где?нибудь поближе к кладбищу. Как ни странно, совет помог. Небольшой двухэтажный дом, расположенный неподалеку от городского кладбища, с изображением колбы на грязной вывеске над дверью. От двух соседних домов остались лишь обгорелые остовы. Да и этот тоже выглядел довольно потрепанным. Я никогда бы не догадался сам искать жилище алхимика в этой части города, поскольку считал, что специалист в такой области должен быть востребован и жить в самом богатом районе. Ведь аптекари в какой-то степени коллеги алхимиков, а первые уж точно ценились в эту эпоху.
        В любом случае я решил выяснить, что означает колба на вывеске.
        Прозвенел маленький колокольчик над дверью, объявив о приходе посетителя. Предчувствие не обмануло меня, этот дом был лавкой алхимических препаратов. Я увидел бесчисленные полки на стенах, провисающие под весом разных банок, бутылок, пузырьков и мешочков, содержимое которых было по меньшей мере не для брезгливых людей.
        - Эван, я говорил тебе, перестань воровать мои препараты, - потребовал мужской голос из недр лавки.
        Не прошло и минуты, как показался и его обладатель. Легкая полнота скрывала точный возраст мужчины, но ему явно было больше сорока, но меньше пятидесяти лет. Проседь в волосах была заметной, но и темных волос тоже сохранилось довольно много. Насколько я знал, выступление седины зависит от генетики, однотонная шевелюра может украшать голову мужчины до глубокой старости, особенно у восточных народов. А лицо у хозяина было округлым, имело восточные черты.
        Увидев меня, он нахмурился, помрачнел.
        - Могу предположить - вы не Эван, - сердито сказал он. Я ему не нравился. Как, впрочем, и всем, практически всем, кого уже успел повстречать на своем пути.
        Я оторвал взгляд от связки засушенных лапок лягушек, или какой-то рептилии, и повернулся к алхимику. Но не успел я открыть рот, как тот уже начал словесную атаку.
        - Молодой человек, я уже сказал вам, что не собираюсь платить за это ваше так называемое наставничество. И я не желаю видеть здесь ни вас, ни кого бы то еще.
        - Ваше имя Шин? - поинтересовался я, нутром чуя, что он меня с кем-то спутал.
        - Надо же, вас заинтересовало мое имя, - развел руками алхимик. - Не думаю, что для кого-то из вас имеет значение, так ли меня зовут или по-другому.
        - Значит, это действительно вы, - облегченно выдохнул я, упорно игнорируя тон, с которым говорил собеседник, - возможно, вы меня с кем-то перепутали. Меня прислал Римен.
        - Молодой человек, я прекрасно знаю, кто вас прислал. Мне безразлично как его зовут, Римен, Рамен или Румен. Мне это неинтересно. Не хочу иметь с вами никаких дел. Уйдите, пожалуйста, отсюда.
        Честно говоря, я немного опешил от такого поворота сюжета. Все же я надеялся быть принятым с распростертыми объятиями, ведь Римен так меня обнадежил. Да и сам я с таким нетерпением ждал этой встречи, что потерял над собой контроль.

«Какая наивность».
        Меня настолько сильно поразил факт собственной беспечности, что я растерялся, замешкался, а пришел в себя уже на улице. Алхимик неожиданно проворно вытолкал меня из дома, но до того, как дверь закрылась, я успел заблокировать ее кроссовкой.
        - Э-э-э, погодите! - Меня охватило справедливое возмущение. - Вы же наверняка ошибаетесь! Вот какого Римена вы имеете в виду? Вдруг мы говорим о разных людях?
        - Не пытайтесь заговорить мне зубы! - упирался он, старательно дергая за ручку двери, нещадно разбивая мою кроссовку. - Я только одного Румена знаю. А лучше бы и не знал вовсе! - Последние слова он произнес одновременно с глубоким разочарованием и с нескрываемой злостью.
        - Но это же вы алхимик Шин? - переспросил я, начиная сомневаться.
        - Да вы и так прекрасно знаете, кто я. - Алхимик начал выходить из себя, тщетно пытаясь закрыть дверь. - Хочу напомнить, что я не просто алхимик, я еще и маг, причем неслабый!
        - Римен боялся, что это произойдет. - Я использовал последний и единственный остававшийся в рукаве козырь. - Он советовал мне сказать следующее: «Если встретишь Шина, напомни ему, что не было большего позора, чем он испытал в таверне
«Усталый ослик».
        Сопротивление за дверью внезапно стихло, алхимик одумался и предложил мне войти.
        - Дядя Римен, - задумчиво протянул он, уставившись в пустоту. - Неужели жив? Я не видел его уже… практически двадцать семь лет. Как он? Где он?
        - Жив-здоров, - отозвался я, вновь с отвращением глядя на лапки рептилий. - На редкость проницателен. Староста деревни Суховодье. Это он посоветовал пойти к вам.
        - Надо же, невероятно, - запричитал Шин. - Остепенился. У него, наверное, уже жена и дети есть.
        - Сын, взрослый и самостоятельный. Жены не видел, возможно, уже умерла.
        - Надо же. А у меня не вышло. Живу здесь в одиночестве, эксперименты ставлю, опыты провожу. Проходите, проходите. - Он указал на лестницу за прилавком, ведущую на второй этаж. - Извините, что я вас так встретил, времена нынче тяжелые… Впрочем, как и люди. Как вас зовут?
        - Максим.
        - Необычное имя…
        Все же он был заметно моложе Римена. Лет на двадцать, даже тридцать. Старик говорил, что они странствовали вместе. Быть может, когда будущий староста Суховодья стал уже бывалым искателем приключений, ему встретился желторотый юнец по имени Шин, способный смешать пару химических препаратов. Интересная, должно быть, была их история.
        Алхимик проводил меня на второй этаж, в жилые комнаты, и немного рассказал о себе и своем жилище. Я понял правильно, первый этаж его дома целиком занимал магазин, а в подвале размещалась лаборатория.
        Шин занимался «практической алхимией», как он называл свое занятие. Готовил эликсиры, настойки, лекарства. Городские жители недолюбливали пожилого алхимика, считая колдуном или пособником дьявола и, мягко говоря, избегали. Редкий посетитель знал истинное назначение продаваемых им препаратов, а от внешнего вида содержимого некоторых бутылочек плохо становилось даже человеку с устоявшейся психикой. Только самые смелые местные ребятишки забегали к нему в гости, считая его магазин комнатой страха. Один из них даже сильно привязался к алхимику.
        Его звали Эван. Ребенка из бедной семьи друзья, если таковыми можно назвать других местных ребятишек, для развлечения однажды затолкали в «комнату страха». Они решили пошутить над пугливым и стеснительным мальчиком, заперев в самом страшном месте города, которым местная ребятня признала алхимический магазин. Эвана оставили наедине с жуткими, отвратительными препаратами и самым страшным ночным кошмаром - хозяином лавки ужасов, алхимиком Шином.
        Но вместо того, чтобы разрезать слабенького мальчика на части и сделать из них препараты для своих жутких опытов, алхимик угостил Эвана чаем и накормил печеньем. С тех пор тот сильно привязался к хозяину лавки и даже решил изучать алхимию. Будучи смышленым и умным не по годам, Эван быстро разобрался в препаратах, даже научился некоторым премудростям и тонкостям этой науки. Предусмотрительный старый алхимик не позволял мальчику ставить опыты без чуткого руководства, хотя тот часто пренебрегал запретами и даже подворовывал препараты для собственных экспериментов.
        Мы уже допили чай, а Шин все не умолкал. Он рассказывал мне о своей жизни, о бедах и радостях, о достижениях и неудачах, об Эване, который стал ему почти сыном, а я сидел за столом и внимательно слушал. Возможно, я оказался первым человеком за много лет, который перешел порог этого дома и не содрогнулся от отвращения, даже согласился выпить чаю с хозяином лавки ужасов.
        И мне, как ни странно, было интересно его слушать. Простота и обыденность его рассказа успокаивала меня. Ведь в нем не было ни слова о демонах, о ночных нападениях убийц, и никаких медведей. Кажется, я даже начал клевать носом.
        - Я утомил вас рассказом? - Шин заметил мою отвлеченность.
        - Нет-нет, что вы, - мигом собрался я. - Извините…
        - Это я должен извиниться, - улыбнулся он. - Увлекся. Давно уже у меня не было такого внимательного собеседника. Но мне все же интересно, почему Римен прислал вас ко мне?
        - Это сложный вопрос… - В последний момент я почему-то не смог решиться. - Потребуется некоторое время, прежде чем я смогу озвучить его.
        - Интересно, - брови алхимика взлетели вверх, - вы приходите ко мне с вопросом, но почему-то боитесь задать его. Впрочем, это ваше личное дело, молодой человек. - Шин тяжело вздохнул. - Быть может, этому есть особая причина.
        Я благодарно кивнул и поднялся из?за стола. Странно, что я раньше не задумался об этом. Объяснить человеку, что ты одержим демоном, не так-то просто. Подобрать слова было просто невозможно. И как бы я ни старался сложить предложение, разумным оно не становилось. От волнения я принялся ходить по гостиной и просто глядеть по сторонам.
        Шин не стал отвлекать меня и занялся уборкой. Он смел со стола крошки, убрал на место посуду. Только сейчас я заметил, что чашки у алхимика были глиняные, немного неровные. Должно быть, делались под заказ, но у не самого хорошего мастера. Затем мой взгляд привлекли рисунки, висящие на стенах. Не картины, а какие-то детские каракули, выведенные углем на кусках холста. Маловероятно было, что нарисовал их сам алхимик, но исключать этот вариант полностью не стоило.
        - Интересная у вас коллекция, - не сдержался я. - Вы, кажется, ценитель…
        - Это никакая не коллекция, - непринужденно рассмеялся хозяин. - Голые стены действует на меня удручающе.
        Я прошел чуть дальше и заметил еще один рисунок. Холст, частично прикрытый книжным шкафом. Видно было только малую часть изображения, ногу человекоподобной фигуры, давящую множество кричащих и корчащихся малюсеньких человечков.
        И меня вдруг переклинило. Понадобилось во что бы то ни стало увидеть рисунок целиком. Это было даже не любопытство, а безумство или одержимость. Положив руку на стенку шкафа, я легонько на нее надавил. Вернее, не легонько, а так, что вся конструкция, с книгами и полками, с угрожающим хрустом и треском отъехала в сторону. Шин охнул и, кажется, побледнел. Нечасто перед ним одной рукой, без усилия, двигали тяжелый шкаф.
        И я тоже, кажется, побледнел.
        Этот рисунок. Темная призрачная фигура, небрежно выведенная на холсте углем. Я смотрел на нее, и неровные линии постепенно приобретали четкость, а карикатуры у ног фигуры начинали кричать и двигаться. Засосало под ложечкой. Я смог увидеть то, чего не было, чего нельзя нарисовать. Автор, кем бы он ни был, оставил на холсте свои мысли.
        А думал он о чудовище. Думал об огромном, страшном, всемогущем, неуязвимом демоне, пришедшем в мир людей, чтобы сеять хаос, чтобы убивать, чтобы уничтожить все сущее. Но самым страшным было то, что образ этого чудовища напомнил мне Эфира. Он выглядел примерно так же, когда разговаривал со мной.
        - Этой картины не должно быть в моем доме! - с яростью в голосе воскликнул алхимик, неожиданно посерьезневший, можно даже сказать, рассердившийся. Он подошел, решительно сорвал холст со стены и свернул его в трубочку. - Ее нужно было сжечь еще очень давно!
        - Что это? - не своим голосом произнес я. - Кто изображен на картине?
        Шин нахмурился, смерил меня суровым взглядом.
        - Будто вы не знаете! Это Вельзевул, - он потряс холстом в кулаке, - он же Сатана, Люцифер, Мефистофель, Велиал. Называйте как угодно. Это чудовище с тысячей имен и миллионом лиц. Предводитель демонов и владыка ада. Да за этот рисунок мы оба можем попасть на костер инквизиции. Я за то, что хранил его, а вы за проявленный интерес!
        - Плевать! - смело заявил я. - Плевать мне на инквизицию. Я должен знать все об этом демоне!
        Кажется, я на мгновение вспыхнул. Налились ли огнем мои глаза - не помню, но Шин вздрогнул, как-то сжался и на время задумался, как-то по-детски чмокнув губами.
        - Так вот какой вопрос тяготил вас так сильно, - опустил взгляд он. - Что же. Раз это вам действительно необходимо, я расскажу. Тем более что отказать дяде Римену я бы никогда не смог.
        - Простите, - смягчился я, - Но для меня это очень важно.
        Он окинул взглядом немного покосившийся после грубого перемещения шкаф и разочарованно покачал головой. Видимо, уже подсчитал причиненный ущерб. Повернулся ко мне и протяжно выдохнул.
        - История церкви гласит, что примерно тысячу лет назад человечество достигло пика безнравственности. Люди погрязли в грехе, потеряли всякий стыд и позабыли о боге. Естественно, Вельзевул воспользовался этой слабостью и проник в свет. Мир содрогнулся. Кара настигла всех, ведь все были виновны в равной степени. Он убивал мужчин, женщин, детей, стариков, убивал любого, кто осмеливался преградить ему дорогу, любого, кого мог увидеть и до кого мог дотянуться. Разрушал целые города, оставляя белые кости, песок и уголь. Он мог погрузить мир в пучину хаоса, но пятнадцать праведных магов бросили ему вызов… - Вкрадчивый звоночек дверного колокольчика сбил алхимика с повествования.
        - Посетитель? - вновь нахмурился Шин. - В такое позднее время?
        Он окинул взглядом остолбеневшего от нахлынувших впечатлений меня и пошел вниз, выяснять, кто наведался ему в лавку.
        Остолбенел я не просто так. Ведь из его слов я понял намного больше, чем можно было даже представить. Изображение демона на рисунке совместилось с рассказом Шина, а мое воображение вывело картину целиком. Если алхимик не лгал, то этот мир однажды превратился в ад, и только чудо спасло его от полного уничтожения.
        Звук разбивающегося об пол пузырька привел меня в чувство. Что-то внизу шло не так, и я, как учтивый гость, не смог остаться безучастным. Еще на лестнице я услышал голоса, а их интонации и тема разговора мне сразу не понравились.
        - …Прекратите портить мой товар! - сердито возмущался алхимик. - Я уже сказал, что в вашей опеке не нуждаюсь.
        - А твоего одобрения и не нужно, - огрызался гость. Голос у него был писклявый, тонкий, а напущенная грубость делала его очень забавным. Впрочем, слова его забавными не казались. - Главный сказал, что мы берем тебя под опеку. Так что, плати… эти, как их там… налоги. И без разговоров!
        Еще один пузырек со звоном раскололся об стену. Я осторожно выглянул из?за прилавка.
        - Нет! Прекратите! Прекратите крушить мой магазин, - возмущался Шин, тщетно пытаясь вырваться из крепкой хватки лысого здоровяка, пока другой вымогатель, карлик с крайне ехидным выражением лица, швырял в разные стороны препараты с бесчисленных полок алхимической лавки.
        В нос ударил едкий запах серы. Видимо, карлик добрался до того, что разбивать не следовало. А мне не нужно было напоминать, что отсутствие базовых знаний о химии могло серьезно навредить не только самому вымогателю, но и остальным, даже дому.
        Собственно, я даже не задумался над тем, стоит ли вступиться за алхимика или лучше остаться безучастным.
        - Я заплачу за него, - бросил я, выходя из укрытия, - сколько нужно?
        Фраза возымела действие, коротышка оторвался от своего занятия, даже вернул на полку бутылочку с чем-то желтым и недовольно покосился на меня. Верзила обернулся и отпустил алхимика. Тот шлепнулся на пол, поморщился.
        - Выйдем на улицу обсудить сделку? - бесстрашно продолжил я, прошел между вымогателями. Даже приоткрыл дверь, по-дружески предлагая им выйти первыми.
        Снаружи, что меня нисколько не удивило, стоял их сообщник, стриженый тип в черной кожаной жилетке с металлическими клепками на голое тело. Довольно необычная одежка, потому как уже стемнело, а вечер, даже в городе, выдался довольно холодным. Он смерил меня взглядом и посмотрел на выходящих из дома товарищей.
        Все молчали. Тот, кто ждал снаружи, казалось, еще не сообразил, что происходит, а его партнеры, удивленные неожиданным предложением, пока только присматривались к новой жертве.
        В доме за моей спиной захлопнули ставни. Соседи, которых у алхимика было не так уж и много, совершенно не желали знать, что происходит с ним самим, с его гостями, и вообще не хотели видеть, что происходит на улице. Вымогатели, повинуясь какому-то животному рефлексу, принялись ходить вокруг меня, пренебрежительно осматривать, как бы пытались психически надавить. Пробудились воспоминания. Когда-то я уже находился в подобной ситуации, в другом времени, в другом мире, в другом обличье. Был я и в роли вымогателя, и в роли жертвы. Я уже переживал все варианты развития этой ситуации.
        И вдруг я сделал одно открытие. Простое, даже глупое. Мир никогда не менялся. Он всегда был таким, с самого начала времен, когда первые человекоподобные обезьяны решили, что отличаются от других человекоподобных обезьян, и задумались над другими способами добычи пропитания. Более простыми. В Средневековье все обстояло так же, как и в современном, каким я его запомнил, информационном обществе. Да, здания стали заметно выше, дороги шире, а новости получили способность облетать мир за считаные минуты, но люди остались такими же, какими были сто миллионов лет тому назад - человекоподобными обезьянами, среди которых главнее та, у которой дубина больше.
        - А ты кто такой? - сплюнул на землю лысый здоровяк и приблизился ко мне. Он был выше меня, не намного, но все же воспользовался этим преимуществом, подобрался почти в упор и посмотрел мне в глаза сверху вниз. - Говоришь, у тебя деньги есть…
        - Ты хоть знаешь, сколько он должен? - вынырнул откуда-то справа карлик. - Он уже месяца три, почитай, не платит, даже четыре.
        Коротко стриженный тип в жилетке молча разминал кулаки.
        Мне не было страшно. Словно я позабыл, что такое страх. Не знаю, что со мной было в тот момент, эмоции словно поменялись полюсами. Я не мог напрягаться, бояться или переживать. Мне вдруг стало весело. Весело и задорно. Захотелось шутить.
        - Деньги у меня есть, - выдавил я, едва сдерживая проступающую улыбку. - Но получить вы их сможете только в особой валюте… например, синяками и шишками. Ну, или можно купюры покрупнее, переломы, сотрясения, отбитые почки. Да я смогу даже инвалидом на всю жизнь оставить, если попросите. Но есть и другой вариант: вы просто откажетесь от выплаты, уйдете… И не вернетесь.
        Последнюю фразу я произнес уже не так задорно. Лысый отпрыгнул, напрягся. Я, кажется, ненароком вспыхнул, и он увидел огонь в моих глазах.
        - Он что несет?то? - Карлик уже прятался за ногой лысого здоровяка. - Вдруг он больной какой или калека?
        Распирающее меня веселье неожиданно сменилось агрессией, и я не мог понять, почему. Хотя смутные и крайне неприятные догадки у меня появились.
        - Ну? Будем глазенками хлопать или что-то сообразим, - прорычал я, свирепея, словно бык, завидевший красную тряпку. Пальцы задрожали от желания разбить в кровь чью?нибудь физиономию.
        - Алхимик чокнутый, - ухмыльнулся карлик, вынимая из ножен на бедре кинжал с тонким трехгранным лезвием - стилет. - И этот, видимо, тоже.
        Кажется, драку первым начал я. Если, конечно, произошедшее далее можно было назвать дракой. Со мной творилось что-то совершенно невообразимое. Обычный человек просто не мог меня остановить. Атака вылилась в одно движение. Я сделал всего шаг по направлению к лысому здоровяку, резко ушел влево, очевидно вспомнив айкидо, но затем понял, что могу создавать любые техники, выходя за границы любого известного боевого искусства. В прыжке типа рондад, выполненном из совершенно невероятного положения, я использовал голову остолбеневшего карлика левой рукой, а правой выхватил из его рук кинжал: метнув в деревянный столб на крыльце дома алхимика, я смог изогнуться так, что ударил стриженого пяткой в висок. Ему повезло, резиновая подошва кроссовки смягчила удар; действуй я голой ступней или сапогом с каблуком - пробил бы вымогателю череп.
        Когда лысый здоровяк тяжело выдохнул, ударившись грудью о землю, я стоял над ним. Он уже не мог подняться: рука была вывернута, а запястье изогнуто, прижатое моей ладонью. Странно, но я практически не заметил, как выполнил технику и перешел на удержание, но факт оставался фактом: прием был выполнен. Одно легкое движение руки, небольшое давление и взрослый мужчина начинал скулить, а из его глаз градом лились слезы.
        - В следующий раз останутся только трупы, - прошипел ему на ухо я. - Второго предупреждения не будет.
        Я отпустил руку, напоследок натянув сухожилия до предела, так, чтобы на пару-тройку дней она стала бесполезной, чтобы нельзя было поднять ничего тяжелее ложки, а каждое движение приносило боль. Бросил гневный взгляд на карлика, одеревеневшего от удивления. Он тут же вздрогнул и быстро спрятался за стриженого подельника в кожаной жилетке, лежащего без сознания с разбитым в кровь виском.
        Оставив вымогателей приходить в себя, я вернулся к округлившему от удивления глаза алхимику, ждущему меня возле входной двери.
        На мгновение я почувствовал себя каким-то сумасшедшим героем, безумцем из рассказов Лилии, ревностно защищающим всех, кто попадался ему под руку. Странно, но это показалось мне даже… приятным.
        - Что сейчас только что было? - дрожащим голосом произнес Шин, посмотрел на стонущего на земле здоровяка, затем на испуганного карлика, нарезающего круги между поверженными товарищами, и перевел взгляд на меня.
        - Попытка вымогательства, - выдохнул я, выдергивая из столба стилет карлика. Метнул оружие под ноги хозяину. Тот истерично завизжал и припустил со всех коротких ног куда-то в сторону кладбища.
        - Нет. Я говорю о том, что вы сделали с ними. - Он попытался указать руками на разбойников, но вместо этого изобразил атаку кулаком справа. Опомнился. Спрятал руки. - Я никогда не видел ничего подобного. Мы с дядей Рименом бывали во многих городах, видели множество ловких и умелых бойцов, но то, что показал ты… просто невероятно.
        - Небольшая комбинация техник айкидо и акробатической гимнастики, - ответил я. Сообразил, что хвастаюсь, и попытался исправиться, сменить тему. - Ничего особенного. Лучше вернемся в дом… холодает.
        Шин неуверенно кивнул, пропуская меня вперед, а когда мы вошли, закрыл дверь, прижался к ней спиной и обессиленно скатился на пол. Я предпочел оставить его в покое на некоторое время, а сам занялся уборкой, благо в голове моей проснулась память какого-то ростовского лаборанта, знающего, как надлежит прибирать ядохимикаты после неудачного эксперимента в условиях отсутствия необходимых инструментов и оборудования.
        - Они еще вернутся, - выдохнул алхимик, поднимаясь с пола. - Меня они немного боятся, не знают, какими препаратами я воспользуюсь, чтобы обороняться. Однако теперь они станут более серьезны.
        Я промолчал. Естественно, геройство не остается безнаказанным. Ведь хулиганы, разбойники и прочие нарушители порядка знают, что на героев нужно звать товарищей, и чем сильнее герой, тем больше товарищей нужно звать, пусть даже придется задавить его живым мясом, - главное победить.
        - А все из?за этого Румена, или Рамена, - сжал кулаки, алхимик, - который приехал в Гинну с далекого севера и немедленно прибрал к рукам местные банды. Его даже стража опасается.
        Я нахмурился.
        - Я ни в коем случае не обвиняю вас, - Шин проверил крепко ли заперта дверь. - Я наоборот, благодарен вам за оказанную помощь, ведь рано или поздно все вылилось бы в открытую конфронтацию, а я уже не так ловок, как раньше. Но вместе с вами… - Он чуть покраснел и опустил голову. - Простите, а в какой части города вы остановились?
        - Никакой, - признался я, надеясь, что понял его правильно. - Я весь день искал вас и о ночлеге даже не задумывался.
        - Тогда могу я предложить вам свой кров? - поднял голову алхимик.
        - Я сделаю все необходимое, - кивнул я. - Но у меня к вам просьба. Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете о демоне Вельзевуле. Все.
        Шин вздрогнул. Побледнел. Скулы напряглись, он стиснул зубы.
        - Хорошо, - выдавил он.
        Глава девятая
        Спал я очень долго, воспользовавшись первой, относительно спокойной, ночью и гостеприимством алхимика. Это было вполне объяснимо, ведь не спал я практически двое суток, преодолел много километров пешком, пережил не одну драку и даже превращался в демона. Да я просто обязан был валиться с ног.
        Да, обязан… Но до последнего момента я не чувствовал усталости. Совершенно. Меня совсем не тянуло ко сну. Это, конечно, просто прекрасно, легко и беззаботно уснуть, будучи погруженным в тяжкие думы о предстоящем рассказе Шина, но меня насторожила эта подозрительная простота. Все изменения, произошедшие с моим телом и сознанием. Я чувствовал, что Вельзевул, вернее, как он сам назвал себя, Эфир, связан с этим.
        - Проснулись, наконец? - заметил меня алхимик. - Мы тут с Эваном уже обедаем. Присоединитесь?
        Стряпня алхимика оказалась очень даже неплохой. Если ему вдруг надоест наука, то он легко мог бы открыть собственную пекарню или даже ресторан. Мужчина, ведущий одинокий образ жизни такой долгий срок, способен на многое. Хотя не очень-то одинокий. У него был ребенок, хоть и не собственный, но очень любимый. Алхимик в Эване души не чаял. И мальчик отвечал ему взаимностью. Шин описывал его как застенчивого и робкого ребенка, но я отчетливо видел, что это не так. Эван не смолкал даже в присутствии меня - чужеземца и незнакомца.
        - Когда вырасту, тоже стану алхимиком, как дядя! - гордо заявил он, когда Шин ненадолго покинул гостиную, чтобы обслужить клиента, и мы остались одни.
        - Будешь торговать препаратами? - пошутил я.
        - Нет! - надулся он. - Я буду ставить эксперименты и открывать новые формулы!
        - Думаешь, будет легко? - улыбнулся я. А воображение уже нарисовало таблицу Менделеева, вплоть до сто восемнадцатого элемента. С моими знаниями, я мог оказать им помощь в исследованиях. Конечно, знакомить людей Средневековья с реакцией ядерного синтеза довольно безрассудно, но кое?что безопасное можно было бы рассказать.
        - Легко или нет, - заметил вернувшийся Шин, - он обязательно справится. Эван намного сообразительнее меня в его годы. Быть может, он откроет формулу трансмутации свинца в золото. Кстати, что вы об этом думаете?
        Этим вопросом алхимик немного озадачил меня.
        - О чем именно?
        - О превращении в золото некоторых металлов. Разве не к этому стремятся все алхимики?
        - Но я не алхимик…
        - Странно, - задумался Шин, - но вчера, когда вы помогли мне с разрушениями вандалов, вы обращались с товаром не так, как подобает людям не сведущим в алхимии.
        - Ну, - пришлось признаться мне, - кое?что о химии я знаю. Если вас интересует мое мнение насчет трансмутации свинца в золото…
        В моих мыслях неожиданно замелькали разные формулы, теории, гипотезы. И, неожиданно для себя самого, я выдал кое?что необычное.
        - …То прохождение такой реакции возможно только в лабораторных условиях с использованием радиоактивных изотопов. Но полученное таким способом золото будет… не золото. Не то золото, которое вы хотите получить. Использование быстрых нейтронов тоже невозможно… Нет, обратимость радиоактивного ряда недостижима даже с развитой технической базой…
        Я поднял глаза и увидел побледневшие лица алхимиков, мастера и ученика. Рты были открыты, а в глазах читалось удивление. Кажется, я все же сказанул лишнего. Они, кажется, поняли несколько фраз, и то, что они услышали, повергло их в шок.
        - Прошу прощения, - деловито откашлялся я, - воображение разыгралось.
        Слова мои не возымели действия. Тогда я вытянул из тарелочки одно печенье, с хрустом слопал и громко произнес:
        - М-м-м… Такое вкусное печенье. Шин, вы гениально готовите.
        - Но вы определенно что-то знаете! - выпалил алхимик. - И знаете много, гораздо больше меня. Умоляю, если будет такая возможность, покажите мне хотя бы пару самых простых реакций, у меня лаборатория в подвале, вы можете воспользоваться ею. И Эвану будет полезно узнать что?нибудь…
        - Ничего не обещаю, - поднялся с кресла я, - но попытаюсь.
        - Огромное вам спасибо. - Он подбежал к мальчику и шепнул ему что-то на ухо.
        - Большое спасибо! - растянулось в улыбке лицо Эвана. - Ой, я не знаю, как его зовут…
        Алхимик вновь зашептал ему на ухо.
        - Большое спасибо, дядя Максим! - повторил мальчуган. Да с таким старанием, что у него загорелись щеки.
        Я прошелся по комнате и остановился возле книжного шкафа. Он покосился, но не развалился и держался довольно твердо. Из любопытства я вынул с полки случайную книгу и раскрыл на первой странице. Было неловко признавать это, но я не смог прочесть ни строчки. Видел я только непонятные символы, разбросанные по странице, в словах и предложениях. Как будто я не умел читать…
        - Простите, - я показал обложку книги алхимику, - а все ваши книги написаны на этом… непонятном языке?
        - Дневский? - Он подошел ближе и вынул книгу из моих рук. - Дневский. Да, вся моя библиотека только на нем. Вы его не понимаете?
        - Не понимаю…
        - Странно… Впрочем, неважно. Вот эта книга называется «Истоки Магии». Если вам интересно, я могу почитать. Мне часто приходится читать Эвану, так что меня это не затруднит.
        Я неуверенно кивнул. Шин откашлялся, приблизил книгу к глазам, а затем отвел на полусогнутую руку. Он лгал, читать ему было затруднительно. Мешала развивающаяся дальнозоркость, свойственная его возрасту, и многочисленные эксперименты наверняка оставили свой след.
        - Магия была создана богом в начале веков, - декламировал он. - Она была, есть и будет существовать всегда, независимо от желаний человека. Магия встречается всюду: в воздухе, в жидкостях и в почве. Только использовать ее необычную природу подвластно далеко не всем. Одаренные особым талантом люди могут чувствовать магические потоки. Бог позволяет им инициировать особые реакции внутри себя и в окружающей среде. Эти реакции мы и называем магией. Магию разделяют на типы по способу инициации, таким образом выделяя вербальную магию, магию жестов, магию символов, магию материалов.
        Он резко захлопнул книгу.
        - Довольно плохенькая работа, но одобрена церковью. Чтение всей книги займет очень много времени, лучше я перескажу вам основную суть.
        - Если вас не затруднит.
        - Так вот. Автор рассматривает разные виды и способы активации магической реакции. Он даже предполагает, что можно инициировать магию мысленным приказом, но не указывает ни одного конкретного случая. По способу воздействия магия делится, в свою очередь, на элементальную, или стихийную магию, магию живой материи, магию изменения материалов, магию пространства, магию смерти, одну из самых опасных, ну и как отдельный тип магии автор рассматривает и алхимию. Также когда-то существовала магия призыва и созидания, но для церкви это самая запретная тема, поэтому автор только подтверждает, что это табу.
        - Получается, - кажется, я просто захотел подумать об этом, но произнес вслух. - Маги - суровая реальность. Они ходят по улицам, дышат воздухом, используют магию во благо или нет, а потом, в один прекрасный день, запускают внутри себя реакцию ядерного синтеза.
        - О чем вы говорите? - растерялся Шин.
        Я пришел в себя.
        - Простите, но я не смогу помочь вам с химией, потому что упускаю одно очень важное обстоятельство. Я не учитываю магию, ведь в мире, откуда я пришел, ее просто не существует.
        - О чем вы говорите? - еще больше растерялся Шин, испугался. Приложил руку к моему лбу. Я отстранился.
        - Вы помните о нашем уговоре, я хочу, чтобы вы выполнили его сейчас.
        - Вы точно уверены, что хотите это услышать?
        - Да.
        Шин многозначительно вздохнул.
        - Эван, не мог бы ты оставить нас ненадолго?
        Мальчик послушно кивнул и выбежал в открытую дверь. Видимо, для него слова алхимика звучали, как приказ, ослушаться который было смерти подобно.
        Проводив Эвана взглядом, Шин обессиленно опустился в кресло. Я присел рядом, потянулся за печеньем, но его, увы, больше не оставалось на тарелке.
        - Однажды, - начал Шин, - мы с Рименом натолкнулись на один старинный текст, написанный одним могущественным магом около тысячи лет назад, запрещенный текст. Римена желуди на дубе интересовали больше, чем книги, он хотел продать ее в первой же попавшейся лавке. А я не смог побороть любопытства и прочитал ее. Это оказалась книга о Вельзевуле. История того времени, когда на него еще не была объявлена охота.
        - Не понимаю? - спросил я, но Шин проигнорировал мой вопрос, лишь покосился на меня взглядом и продолжил:
        - Автор даже не думал о том, что Вельзевул - властитель ада, поднявшийся в наш мир, чтобы покарать грешников, он увидел в нем магию, самое необычное ее проявление. Он считал Вельзевула разумным сгустком, чистой магией, способным думать и двигаться, обладающим огромной силой, способным начать магическую реакцию любым известным и неизвестным людям способом, даже мысленно. Автор книги восхищался Вельзевулом, его силой, его исключительностью. Он не знал, откуда появилось это существо, но сделал предположение, что его создал очень могущественный волшебник, пожелавший остаться неизвестным. И если маг, создавший Вельзевула, действительно существует, то по силе ему нет равных среди всех живущих и даже давно умерших чародеев.
        Эта история показалась мне безумной, пугающей и бессмысленной. Ненароком я попытался применить ее к себе, заменив имя Вельзевула своим. И мне стало страшно.
        - Значит, Вельзевула создал могущественный маг?
        - Нет, это всего лишь предположение. Подтвердить или опровергнуть его нельзя. Нельзя восстановить события, произошедшие тысячу лет назад, а маг, написавший книгу, умер, так и не закончив своих исследований. Церковь с тех пор наложила запрет на магию призыва и созидания, а любые теории, ставящие под сомнение сущность и происхождение Вельзевула, повсеместно искоренялись. Поэтому за такой разговор нас могут приговорить к сожжению. Эти знания очень опасны.
        - Я этого не знал. Ничего из того, что вы рассказали. А про это существо известно что?нибудь еще?
        - Да, припоминаю. Вельзевул не умел разговаривать. Все понимал, реагировал на слова, но не мог ответить. Неудивительно, ведь это был сгусток магии, у него не было рта. Зато он умел читать мысли людей, даже самые глубокие, потаенные. А потом реагировал, в лоб, прямо, грубо, иногда даже слишком жестоко. Любопытство и интерес он одобрял и даже позволял магу к себе прикасаться. Но когда за Вельзевулом начали охоту, стали его бояться, ненавидеть, желать ему смерти, он превратился в настоящего демона. Любое злое намерение многократно приумножалось и возвращалось недоброжелателю. Зачастую при этом страдали невинные люди.
        Шин тяжело вздохнул.
        - Интересное и необычное создание существовало по одному принципу: стимул - реакция. Конечно, устои жизни многих людей не намного сложнее этого, но Вельзевул не допускал никаких отклонений от базовых правил. Автор книги заявляет, что его просто не сумели понять. А когда церковь нарекла существо Вельзевулом и объявила на него охоту, весь мир превратился в пекло. Вельзевул реагировал и уничтожал города, один за другим. Гибли сотни людей, тысячи. И чем сильнее его боялись и ненавидели, тем страшнее были его действия. Он злился, и ярости его не было конца. В какой-то момент он действительно стал тем, кого в нем все видели: кровожадным, жестоким чудовищем, демоном… Финал этой истории общеизвестен и правдив. Чтобы избежать уничтожения всего человечества, группа людей, прозванная праведными магами, решилась на отчаянный шаг. Им удалось запечатать Вельзевула сложным заклинанием, отрезав часть реальности от плоти мира. А настолько мощная магия могла быть запущена только смертью заклинателя…
        Шин замолчал. Прикрыл глаза и сидел так некоторое время.
        - Не могу поверить, что я рассказал все это вам. Если кто?нибудь узнает о нашем разговоре, нас обоих сожгут на костре.
        - Не сожгут, - покачал головой я. - То, о чем вы мне рассказали, останется нашей тайной. Навсегда…
        Алхимик открыл глаза и поднял голову.
        - Мне кажется, что вам можно верить, - его глаза были мудрыми и печальными. - Но все же я ума не приложу, зачем вам понадобились эти бесполезные и безумно опасные знания. Они сгодятся лишь для того, чтобы помочь вам попасть в могилу намного раньше отведенного срока.
        - Вам не понять, - сухо отозвался я.
        Но в ту же секунду снизу донесся тонкий звоночек дверного колокольчика. Шин неожиданно вздрогнул.
        - Посетитель?
        Я непроизвольно напрягся. Конечно же, разговор не мог закончиться появлением инквизиции и вооруженных рыцарей. Но подозрения все же появились.
        Пропустив алхимика вперед, я спрятался на лестнице и пронаблюдал за тем, кто пришел в лавку. Все мои тревоги оказались напрасны, это оказался обычный посетитель, вернее, обычный посетитель в понимании Шина. А мне сначала показалось, что я увидел ожившую черную мумию, но, как потом выяснилось, это был некромант. Незнакомец был закутан в черную плотную ткань и напоминал засохший труп древнего фараона, случайно вывалянный в смоле. Только бледные до белизны костлявые руки, иногда появляющиеся между складок одежды, доказывали, что этот человек еще жив.
        Шипящим астматическим голосом, которым обычно озвучивают фильмы ужасов, он поблагодарил Шина, высыпал на прилавок несколько монет и забрал товар, спрятав его под бесконечными складками своего одеяния.
        - Кто это? - Когда за покупателем закрылась дверь, я спустился вниз.
        - Посетитель, - безразлично отозвался алхимик.
        - Обычный посетитель?
        - А кого вы ждали увидеть в алхимической лавке? - недовольно усмехнулся он. - Накрахмаленную барышню? Я вовсе не булочками торгую.
        - Но он выглядел очень даже странно…
        - Для некроманта он выглядел очень даже обычно. Между прочим, постоянно ко мне ходит. А над тем, что он покупает, лучше не задумываться. Спокойнее спится.
        К разговору о Вельзевуле мы больше не возвращались.
        Стемнело.
        Я уже пару часов лежал на кровати, запершись в комнатке, которую предоставил мне Шин для проживания, и анализировал его историю. Из головы не выходили слова мага, возглавлявшего нападение на трактир. Он назвал Вельзевулом меня, и я не понял почему, но теперь, когда я узнал, кто это такой, все словно становилось на свои места. Почти. Я точно помнил, что «мой» демон назвал себя Эфир, но очевидное сходство в облике его и существа с рисунка упустить было невозможно. Владыка ада Вельзевул. Нет, я не верил в эту ерунду. Отказывался верить. Поэтому пытался найти другое объяснение. Тщетно. У меня создавалось впечатление, что, продумывая очередную гипотезу, я пытался построить пирамиду из мячиков, не способную устоять по всем законам физики. Я знал, что ничего не получится, но все равно делал новые попытки. Каждый полученный мною ответ лишь порождал новые, куда более страшные, вопросы.
        Но внезапно мой разум очистился. Все мысли вылетели из головы, словно мусор из помойного ведра. По мозгу, словно маленькая скользкая змейка, пронеслась прохлада, но вызвала она у меня почему-то тревогу, а не должное спокойствие.
        Потому что это был сигнал, посланный Эфиром. А демон не беспокоил меня без причины. Он мог значить только одно…
        Сдвинув в сторону занавеску, я выглянул на улицу. И даже во мраке сумерек смог увидеть несколько фигур, приближающихся к дому алхимика со стороны кладбища. Я не мог разглядеть их, чтобы убедиться окончательно. Да и не требовалось это, я уже знал, что вернулись вчерашние вымогатели.
        - Что-то случилось? - В коридор выглянул готовящийся ко сну алхимик.
        Я промчался мимо, успев только предупредить его:
        - Оставайтесь в доме и ни в коем случае не выходите на улицу!
        Предупреждение, увы, подействовало совершенно наоборот.
        - Я помогу. - Алхимик бросился за мной, шлепая босыми ногами по деревянному полу. - У меня есть особые смеси. Они взорвутся, если бросить пузырек, и начнут сильно дымить.
        - Не нужно! - бросил я и вылетел на улицу. Преследовать меня дальше Шин не решился.
        А там меня уже ждала местная бандитская группировка. Вчерашняя ошибка их многому научила. Левый глаз лысого здоровяка закрывала черная повязка, а крикливый карлик заметно хромал на правую ногу. Их товарища в кожаной жилетке вообще не было с ними. Зато они привели нескольких головорезов с довольными физиономиями. Трое из них держали в руках короткие луки.
        - Стой, где стоишь! - прокричал коротышка, едва завидев меня. - И не подходи к нам, иначе подожжем дом!
        Один из лучников поднял стрелу, имеющую возле наконечника нечто, похожее на початок рогоза. Очевидно тряпка, пропитанная смолой или горючей смесью, для того чтобы здание, если в него попадет такая стрела, лучше горело.
        Такой хитрости от пустоголовых разбойников я не ожидал.
        - Что вам нужно? - крикнул я, тем самым соглашаясь на их условия проведения переговоров.
        - Главарь приказал привести тебя. - Лысый с повязкой вышел вперед. Сплюнул. С кровью. - Он не поверил, что ты такой уж сильно прыткий, хочет убедиться лично. Но ты лучше не дергайся, а то эти ребята, - он кивнул в сторону головорезов, - сожгут эту лачугу вместе с твоим ненаглядным чертовым алхимиком.
        - Хорошо. - Выбирать не приходилось, остановить три летящие стрелы было мне не под силу. - Но если в мое отсутствие вы выкинете какой?нибудь фокус и этот дом или его обитатель пострадает… Обещаю, вы об этом пожалеете.
        Лысый вздрогнул, потер раненую руку. Он до сих пор не мог нормально двигать ею и помнил, насколько легко я обездвижил его. Карлик попятился и попытался укрыться за ногами более рослых товарищей. Эту угрозу они восприняли со всей серьезностью.
        - Насчет алхимика распоряжений не было, - подумав, ответил он. - С ним ничего не станет, если ты не будешь сопротивляться.
        Я не стал сопротивляться. Понимающе кивнул. Лысый указал направление, и я молча двинулся в сторону кладбища. Головорезы гуськом последовали за мной. Лысый и карлик предпочли замыкать процессию и держаться от меня подальше.
        Меня не провоцировали. Быть может, кто-то из них и подумывал толкнуть меня, стукнуть якобы ненароком, или бросить язвительное словечко, но моя неожиданная, даже неоправданная уверенность, вкупе с красочным рассказом о моих подвигах, который они наверняка успели услышать от израненных ныне товарищей, кажется, отбила это желание.
        Сам я тоже недоумевал, почему мне было так легко и спокойно, когда меня вели неизвестно куда десяток отъявленных головорезов. Мне предстояла встреча с каким-то главарем, который явно захочет показать чужеземцу, кто в этом городе главный, скорее всего попытается меня убить. Разве может психически нормальный человек рассуждать о близящейся смерти так легко? Или что-то вынуждает меня оставаться спокойным. Вернее кто?то…

«Неужели снова демон?»
        А может, моя гипертрофированная глупость затмила остальные чувства, отбросив меня до уровня всемогущего ребенка? Ведь я смотрел на происходящее свысока, словно и не я вовсе шел под пристальным наблюдением городских бандитов. Нет, правдой было то, что я мог напасть на конвоиров в любой момент. Перебить всех за считаные секунды. Но это ли было разумным решением проблемы?
        Демон шептал мне: «Нападай!», а человеческая сущность приказывала: «Терпи!».
        Я не знал, чью сторону выбрать, чье предложение было правильным, логичным, разумным. И потому лишь сильнее стискивал зубы и шел дальше. Хотя бы волнение мне все еще оставалось доступно…
        Наконец мы дошли до полуразрушенной старой церкви, стоящей на самом краю кладбища. Место жутковатое. И не столько близостью покойников, сколько близостью тех, кто этих самых покойников делает. Нас встретили у разрушенного крыльца, люди сидели на поваленных колоннах. Лысый, карлик и сотоварищи поприветствовали их, и мы вошли в божий храм, занятый самыми богопротивными вымогателями.
        То, что оставалось от старой церкви, выглядело довольно интересно. Кажется, ее разрушило землетрясением, повреждения были слишком серьезными, не свойственными человеку. Некоторые колонны, сделанные из белого мрамора, полопались и сместились, а некоторые и вовсе обрушились. В полу кое-где темнели зигзагообразные расселины, но я не видел, насколько они глубоки. Церковь освещалась факелами, воткнутыми в стальные держатели, грубо вбитые в колонны и частично уцелевшие стены. Время щадило храм, а вот человек - нет.
        Вскоре меня привели в вытянутое помещение с двумя рядами колонн вдоль обеих продольных сторон и высоким потолком. «Неф» - подсказала память. Центральная часть его была частично завалена обломками крыши. Крупными обломками, так что нормально идти можно было только вдоль правой стены, относительно целой.
        И наконец какой-то ловкач не выдержал и вытолкнул меня в центральную часть нефа. Ему несказанно повезло, потому как в тот самый момент я засмотрелся на огромную дыру в потолке и не заметил этого толчка. Было, конечно, глупо утрачивать бдительность в бандитском логове, но глядеть на величественные развалины без должного восхищения я просто не мог.
        Но Эфир был не настолько впечатлителен, поэтому я не упал, а только временно потерял равновесие. Закрутился в своеобразном кувырке-перевороте, выбросив правую ногу назад, левую руку вперед; выгнул торс так, что затрещал позвоночник, но я устоял, коснувшись пола только кончиком среднего пальца.
        Кто-то хрипло присвистнул.
        Я медленно поднял глаза и увидел лохматого бородатого гиганта, похожего на древнего викинга, восседающего на импровизированном троне из поваленной каменной кафедры, накрытой грязной красной тряпкой. Слева от гиганта, прислоненный к кафедре, стоял огромный двуручный топор с длинной рукоятью и лезвием, испещренным мелкими царапинами. Для завершения крайне реалистичного образа древнего викинга мужчине не хватало только железного шлема с отломанным рогом.
        Галдящие бандиты, столпившиеся вдоль стен нефа, но не решавшиеся пройти за колонны, неожиданно замолчали, - гигант, похожий на викинга, поднял правую руку.
        - Ловко, - пробасил он.
        Я смерил разделяющее нас расстояние - четыре шага. Примерно полсекунды, за которые я успел бы достать припрятанный в ножнах за спиной кинжал и всадить в горло главарю бандитов. Все казалось даже слишком просто.
        - Вы не подойдете? - вдруг спросил я, обращаясь к бандитам, словно намеренно попытался усложнить ситуацию. Возможно, демон научился управлять не только телом, но и моими мыслями и желаниями. - Не боитесь, что я просто убью вашего босса?
        Дружный смех, от которого мгновенно пропадала вся спесь, дал понять, что мне стоит вести себя более осторожно.
        - Дерзко, - отметил главарь. Он был как-то подозрительно спокоен.
        - Ну, давай, выкладывай, зачем меня сюда… позвали? - На этот раз я обратился к главарю.
        - Находчиво, - скупо выдавил он.
        - Я задал вопрос, - тембр моего голоса заметно понизился. С легкой руки Эфира он зазвучал действительно зловеще.
        - Значит, ты больше не будешь меня веселить? - вскинул одну бровь гигант.
        - Не горю желанием, - огрызнулся я.
        Бровь гиганта медленно вернулась на свое место.
        - Вчера ты помешал моим людям выполнить свою работу, - начал он, голосом не менее низким и зловещим, чем мой. - Я хотел видеть того, кто осмелился это сделать.
        - Твои люди вымогали деньги у законопослушного торговца. А это не работа.
        - Смело, - гигант, напоминающий викинга, запустил пятерню, больше похожую на грабли, в свою густую бороду. - Смеешь мне дерзить. Должно быть, просто не знаешь, кто я такой.
        После следующих слов я понял, насколько глубоко в моей голове засел демон по имени Эфир.
        - Неужели папа Карло? - нахально бросил я. Меня просто переполняла какая-то бессмысленная, мелочная ярость. Я хотел грубить, язвить, насмехаться. Глупо, по-детски. И не мог понять, что мною движет. Какой-то странный эксперимент над эмоциями. Этот демон забавлялся, проверял, что же человек чувствует, а я, словно послушная марионетка, исполнял его приказы. Я просто не мог поверить, что веду себя настолько глупо в такой серьезной ситуации. Но, к счастью, никто из бандитов не знал этой сказки и не понял моей иронии. Они решили, что я просто обознался.
        - Нет, ты ошибся, - ответил гигант, уже приглаживая бороду. - Мое имя Румен, Румен - Свирепый Топор. Меня знает весь свет. И если это имя не повергает тебя в ужас, значит, ты просто сумасшедший.
        - Меня зовут Максим - Сердитая Бензопила. - Я продолжал откровенно глумиться над главарем городских бандитов. Хоть и не по собственному желанию.
        - Не слыхал я этого имени, - не принимал сарказма гигант. - Что по мне, так ты просто шут. Ловкий, проворный, болтливый. Язык у тебя точно острее моего топора. Но не воин. Взгляни на себя, кожа на твоих руках чиста и нежна, да они никогда не держали оружия, а лицо будто намазано той белой пылью, которой бабы себе лицо посыпают…
        - Точно, - воскликнул один из его подручных, - у него лицо, как у бабы!
        Румен пропустил это замечание мимо ушей.
        - Дохляк. На твоем теле нет ни одного шрама, ты не видел ни одного настоящего сражения. Но я не слеп, я вижу твои врожденные способности. Я хочу, чтобы ты служил мне. А если ты действительно сильнее всех этих слабаков, - ему, как ни странно, никто не возразил, - будешь их возглавлять.
        Я улыбнулся. Сперва неуверенно, но моя улыбка начала растягиваться, становясь все шире и шире, пока я, наконец, не взорвался, выплеснув накопившиеся эмоции в одном безудержном потоке безумного смеха.
        Кажется, смех стал достойным ответом для всех. И я вывел Румена из себя. Лицо гиганта побагровело, он перестал теребить свою бороду, а опустил руку, готовясь в любое мгновение схватиться за рукоять топора.
        - Ты еще пожалеешь, что отверг мое предложение… - процедил он, поднимаясь с трона.
        А я как будто только и ждал этого момента. Рука сама нырнула за спину и через мгновение кинжал угрожающе засверкал у меня в ладони.
        Вот только реакция на появление оружия оказалась противоположной всем моим ожиданиям. Едва увидев мой кинжал, Румен подался вперед, словно не веря своим глазам, а затем заржал, словно дикий конь. Его подручные, разглядев крохотную железяку в моих руках, поддержали главаря хриплым гоготанием.
        - Неужели ты так глуп, что надеешься сразить меня этим? - Он смахнул скупую слезу. - Я - Румен - Свирепый Топор, навсегда запомню тебя как самого безрассудного из сраженных мною противников, и единственного, кому удалось рассмешить меня до слез.
        Неф потрясла новая волна смеха. Главарь заливался заразительным, раскатистым, хоть и немного хрипловатым хохотом. Удивительно, что я сам не догадался, что это была хитрая уловка. И не только я, даже Эфир не заметил этого обмана. Я только моргнул, а он уже оказался рядом. Если бы не одержимость демоном, огромный топор великана разнес мою голову, словно гнилой арбуз. Но даже с демонической реакцией лезвие срезало пару волос с макушки.
        - Надо же, уклонился, - недовольно бросил Румен. Он остановился метрах в трех впереди, держа огромный и наверняка тяжелый топор всего одной рукой. Впрочем, руки у него были такие огромные, что это проблемой не казалось.
        Следующая его атака не имела силы предыдущей, но была значительно быстрее. Мне потребовались недюжинная ловкость и реакция, чтобы не попасть под топор. Эфира его скорость, кажется, только позабавила, потому что от следующего выпада я уклонился с некоторой ленцой и очень изящно. Демон словно пытался выяснить, насколько хорошо человеческое тело. Гигант фыркнул и продолжил нападение. Мы пробежали по площадке перед поваленной кафедрой, немного попрыгали по обломкам. Демон оценил противника, проанализировал технику и стиль. Затем начал контратаковать. И хотя прыгало, бегало и уклонялось от атак мое собственное тело, я иногда не понимал, как мне все удается.
        И тут, воспользовавшись незначительной потерей равновесия противником, Эфир достал гиганта ногой в живот. Или я достал. С той ролью, которая в этом бою отводилась каждому из нас, правильнее будет сказать, что ударил все?таки он.
        Гигант пошатнулся, уткнул топор лезвием в пол и, опершись на него, как на посох, прижал ладонь к животу. Подручные напряглись, но ни один из них не решился пройти за колонны. Они топтались, мялись, но не входили в небольшой тронный зал предводителя. Видимо, за нарушение установленных главарем правил карали очень жестоко.
        Но я видел, что гигант лишь притворяется, слишком уж неловкой и слабой была его игра в страдальца.
        - А ты и впрямь не такой дохляк, каким кажешься. - Он выпрямился, перекинул топор через голову, положив его на могучие плечи, ухмыльнулся. - Видать, придется мне вспомнить молодость. Те времена, когда я еще находил себе достойных противников.
        Он сделал шаг вперед и выбросил топор. Да так стремительно, что я едва успел отскочить в сторону. Но на этом его атака не закончилась, она плавно перетекла в целую серию ударов, рубящих, колющих; Румен использовал даже деревянную рукоять топора. Лезвие с ядовитым шипением разрезало воздух, подлетая все ближе и ближе. Я перестал контратаковать, сконцентрировался на защите. И это при том, что управлял моим телом Эфир. На мгновение мне даже показалось, что это противник одержим демоном, а не я.
        Моя скорость и реакция достигли предела, но я не успевал. Я не понимал, как с такой массой и размерами Румен умудряется не уступать мне в скорости, но потом понял, что он компенсировал недостатки невероятной техникой владения топором и тем самым превращал их в преимущества. С моим подобием оружия все тактики были бесполезны. Все равно что я сражался голыми руками.
        Эфир негодовал. Я чувствовал это. Человеческое тело было для него темницей, он не мог использовать всю свою силу. Он не мог победить какого-то бородатого гиганта, и от этого сходил с ума. Я боялся, что совсем потеряю контроль над телом, что вернется та черная фигура с мечом, сияющим синим пламенем, и я не смогу больше проснуться.
        Оставалось лишь уклоняться от атак врага и надеяться, что гигант скоро устанет. Тогда я наконец смог бы найти прореху в его идеальной технике.

«Действительно, не может же он махать топором вечно…»
        Тут я увидел прореху: Румен оступился. Едва заметно, нога чуть сместилась и опустилась не туда, куда должна была. Равновесие нарушилось, и лезвие топора пошло по другой траектории.
        Да, я ждал именно этого.
        И немедленно атаковал, рассчитав максимально безопасный угол. Как же сильно я ошибался. Получив шанс, я немедленно за него ухватился и не заметил, что траектория движения лезвия топора изменилась вновь. Гигант повернулся, едва заметно, небрежно, и получилось так, что летел прямо на острие.
        Глухой металлический звон ударил по ушам. Испещренное царапинами лезвие топора вгрызлось в металл кинжала, прорубив клинок практически до середины. Холод неожиданно окутал мои руки, а затылок обдало жаром. Я заметил, что противник стоит намного дальше, чем должен был, увидел, как кинжал срывается с лезвия топора и падает на пол, но почему-то не услышал звука падения.
        Тугие и тяжелые удары сердца колоколом отдавались внутри головы. Онемели руки. Я не мог ни поднять их, ни пошевелить пальцами. Перестал чувствовать ноги, как будто их у меня вовсе не было. Правый глаз больше не видел, а левый накрыла кровавая пелена.
        Остатками зрения и сознания я зафиксировал, что Румен закинул топор на плечи и приблизился ко мне. Крикнул в сторону. Вокруг меня столпилось человека четыре, но я следил только за главарем, который то грозил, то хохотал, то ругался…
        Затем свет погас полностью.
        Но лишь для того, чтобы загореться вновь. Я почувствовал приятное тепло внизу живота. Оно поднялось выше, наполнило грудь, передалось через горло, охватило голову, ослабив болезненный жар, который жег затылок. Глаза вновь увидели печальную картину разрушенной церкви и группу бандитов, беседующих на ее фоне.
        Через пару секунд вернулись и звуки.
        - Покойник, - фыркнул кто?то, - голова разбита в кровь. Не доживет и до утра…
        - Закопайте его, - добавил низкий бас, Румен. - Я хочу знать, где его могила. Мне он понравился, буду гордиться этой победой.
        - Рано закапывать, - добавил кто?то. - Он еще дышит. И смотрит на нас…
        - Да не видит он ни черта! - огрызнулся главарь. - Не видит и не слышит… - Он осекся.
        - Глядите! Его глаза… Что это у него с глазами? - испуганно пробормотал кто-то еще. - Что происходит?
        - Добейте его!
        Главарь отреагировал быстрее всех. Схватился за топор и в два шага подлетел ко мне, с ходу обрушивая свое огромное оружие. Он был быстр, чертовски быстр, но это уже было не важно. Все изменилось. Я изменился. Демон пробудился и пожелал отомстить.
        Румен так и не успел опустить топор. Эфир, спровоцированный ограничениями человеческого тела, больше не сдерживал себя. Преграда из стального лезвия, деревянной рукояти и мешка из плоти и костей, держащего топор, была легко преодолима для клинка, горящего синим пламенем.
        Я прошел сквозь него. В прямом смысле этого слова, разрубив главаря бандитов пополам. В воздух взметнулись кровавые ошметки. Но не успели они осыпаться на пол, не успели упасть дергающиеся в конвульсиях половинки, а я уже поразил новую цель. Мне было безразлично, кто это. Ярость демона была слепа. Умереть должны были все вокруг, все, до кого я мог дотянуться, все, кто боялся и ненавидел меня.
        Крики ужаса тонули в предсмертных хрипах. Я больше ничего не видел и словно бы закрыл глаза. Мне вдруг стало тепло, хорошо и спокойно, захотелось спать. Я не стал отказывать себе в этой скромной прихоти, тем более что специально для меня в главном нефе разрушенной церкви звучала такая прекрасная колыбельная.
        Не прошло и нескольких секунд, а я уже погрузился в сон.
        Глава десятая
        Внезапно я проснулся. Проснулся, чтобы открыть глаза. Открыл глаза, чтобы увидеть. Увидеть - и содрогнуться.
        Я даже не мог представить, что моим глазам предстанет такая картина. Это было озеро. Озеро гладкое, спокойное, отливающее рубиновым светом. В нем отражалась луна, свет которой пробивался через огромную дырку в потолке.
        Нет, озеро не было абсолютно гладким. Зрение стало четче, я заметил какие-то неровные островки, или отмели, или даже топляки. Разум упорно отказывался признавать, что меня окружали изуродованные человеческие останки. Но это было именно так. Трупы, истерзанные, расчлененные, распотрошенные. А озеро было всего лишь пленкой крови на полу.
        Резкий приступ тошноты вынудил меня согнуться пополам. Я открыл рот, чтобы вывести рвоту и наткнулся взглядом на лицо. Это было лицо карлика, который приходил вымогать у алхимика деньги. Оно было очень аккуратно отделено от головы, сохранился лоб, глаза, нос, рот, даже передние зубы. Казалось, что все остальное скрывается с другой стороны поверхности озера. Но это было не так.
        Глотку словно парализовало. Нельзя было ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни слова произнести, ни закричать.
        Я испугался, запаниковал. Страх запеленал меня, словно младенца, не позволяя ни двигаться, ни думать. Не знаю, сколько я простоял в ступоре, может, несколько минут, а может, даже пару часов, пока мне, наконец, не удалось сформулировать одну простую, но безмерно трудоемкую мысль.

«Хочу убраться отсюда!»
        Я вздрогнул, постепенно отходя от ступора, и немедленно прыгнул. Практически не отталкиваясь от поверхности пола, я взмыл в воздух и, перекувырнувшись через спину, опустился на вершину каменного обломка. Только здесь не было крови, потому что люди просто не успевали взобраться на обломки, чтобы умереть.
        Нет, больше я не мог ни минуты находиться в этом проклятом месте, развернулся и чудовищными прыжками, перелетая с одного обломка на другой, помчался на улицу.
        Ноги несли меня вперед, словно обезумевшего волка. Должно быть, я сделал не один круг по ночному городу, прыгая по крышам домов и ныряя в переулки, пугая скот и спящих жителей, пока не оказался на пороге алхимической лавки Шина.
        Прошло несколько минут, прежде чем я перевел дыхание и решился постучать.
        Алхимик, что неудивительно, дверь открыл почти мгновенно.
        - Ты жив! - воскликнул он, увидев меня. - Хвала небесам, ты жив… Когда ты ушел, вместе с теми… бандитами, я испугался, что ты уже не вернешься.
        Он не удержался и обнял меня. Я никак не отреагировал. Молчал.
        Шин подтолкнул меня в дом, проверил, не следил ли кто за мною, и закрыл дверь. На мгновение замер, сосредоточив внимание на своей ладони.
        - Кровь? Откуда? - не сразу сообразил он. Впрочем, достаточно было взглянуть на мою спину. - Максим! Да ты ранен!
        Для своего плотного телосложения и далеко не юношеского возраста алхимик двигался очень проворно. Я не успел и глазом моргнуть, как оказался на табурете, уже без рубахи, в окружении каких-то мазей и микстур, а Шин с намоченным полотенцем вытирал кровь.
        А рана, кажется, была довольно серьезной. Я помнил, что ударился головой обо что?то, но не знал, с какой силой. Крови было много. Сначала Шин вытер мои плечи, затем шею, дальше уши, - много крови оказалось в правом ухе, - и начал осторожно промокать полотенцем волосы.
        - Здесь болит? - Он аккуратно касался моего затылка прохладным полотенцем, - А здесь? Может, так? Ничего не понимаю, где рана? Не могло же появиться столько крови просто так, ниоткуда? Или это не твоя кровь…
        - Я убил их, - неожиданно даже для себя самого признался я.
        - Тех бандитов? - Мои слова, казалось, не удивили его. - У тебя не было выбора.
        - Я убил их всех, - продолжал я. - Порубил, порвал в клочья, изничтожил. Всех. Всех до единого. Всех, кто там был…
        - А ты мог поступить иначе? - Голос алхимика стал тверже. Он бросил полотенце и положил руки мне на плечи. Осторожно, боясь задеть несуществующую рану. - Разве ты должен был пожалеть их, этих негодяев, и позволить убить себя?
        - Но я убил всех. Вдруг там были невиновные?
        - Поверь, невиновных там не было. Я уверен, что ты никогда не причинишь вреда невиновным. - Шин вздохнул. - Те люди… Они были ограничены своим мировоззрением, отбирали хлеб у слабых, считая, что им все позволено. Отбирали силой. А тех, кто посмел отказать, - убивали. Рано или поздно судьбой уготовлена им встреча с более сильным, тем, кто сможет дать отпор. Или даже убить. Сильным, таким, как ты.
        - Но разве это правильно?
        - Жизнь слишком сложна, чтобы делить ее только на правильное и неправильное. Всегда существуют условия, обстоятельства, причины. Не вини себя; в том, что ты сделал, нет ничего плохого, ты пытался защитить меня, рискуя собственной жизнью. И дав отпор бандитам, ты помог не только мне, но и многим жителям Гинны. Я не знаю, кто воспитал тебя, кто обучил боевым мудростям, но надо отдать им должное, получилось хорошо.
        Не помню, что случилось дальше. Кажется, Шин еще что-то говорил, но я уже не слышал его, усталость дала о себе знать, и я отключился. И надеюсь, что не доставил этим алхимику слишком много хлопот.
        Проснулся я примерно в полдень следующего дня. Никто не кричал и не ругался. Возле дома не стояли горожане с факелами, на крышу не падали горящие стрелы. Кажется, мое ночное приключение закончилось без осложнений.
        Но в комнате находился Шин. На нем был бордовый халат с черными оборками и вышивкой на рукавах. Алхимик стоял у двери, прислонившись к косяку. Смотрел в пол.
        Я поднялся на кровати и тактично кашлянул. Он поднял глаза.
        - Прошу прощения. Не хотел будить, решил дождаться, когда ты сам проснешься.
        - Что-то случилось? - Я заподозрил неладное.
        - Город с раннего утра гудит, словно встревоженный улей. Сегодня ночью отряд рыцарей ордена Львиной розы под предводительством герцога Арчибальда устроили рейд на логово бандитов, обосновавшихся в полуразрушенной церкви возле кладбища. Говорят, что там случилась ужасная бойня, ни одному преступнику не удалось избежать наказания, а из рыцарей никто не получил даже легких травм. Сражен даже могучий и непобедимый Румен - Свирепый Топор, лично герцогом Арчибальдом…
        - Что это значит?
        Я не сразу переварил сказанное алхимиком. На мгновение мне даже показалось, что он говорил правду, а то, что произошло вчера ночью, - всего лишь кошмарный сон. Но сон вещий, в котором я стал свидетелем событий, которых не мог увидеть собственными глазами.

«Неужели так легко можно забыть про озеро крови?»
        Все же странную новость он мне сообщил. Ведь я прекрасно помнил, что в той полуразрушенной церкви не было и следа рыцарей и самого герцога Арчибальда. Тогда зачем он взял на себя мои заслуги? Что-то в этом было, но что? Я пока этого не понимал. Да и не следовало ломать голову из?за всякой ерунды, лучше было сосредоточиться на текущих делах.
        - Это значит, - Шин был доволен. Новость о ликвидации бандитов явно была для него хорошей, но я чувствовал, что на сердце у него от этого легче не стало, - что мы больше можем не опасаться мести главаря бандитов. Ни я за то, что отказался платить за их «опеку», ни ты за то, что покалечил его подручных. Хотя я не понимаю, почему только сейчас. Ведь о том, что в Гинне всю власть под себя подмял Румен - Свирепый Топор известно уже два сезона…
        - Вы уверены, что это не просто слухи? - Сомнения не покидали меня. Что было правдой, то, что помнил я, или то, о чем рассказал алхимик… - отчего-то было так сложно ответить на этот вопрос.
        - Орден Львиной розы - церковный орден, - слегка цинично заметил Шин. - Если бы я верил всему, что говорит церковь, - давно оказался бы в могиле.
        Мне стало легче после этих слов.
        Прозвенел дверной колокольчик. Шин повернулся, чтобы встретить покупателя, но не успел даже выйти в коридор. Кто-то очень торопился. Маленькие ножки простучали по полу первого этажа, по лестнице, и, столкнувшись в коридоре с алхимиком, в комнату ворвался запыхавшийся Эван.
        - Дядя Шин, - выпалил он, едва переведя дыхание. Упер руки о колени. И хотя он повернулся ко мне, обращался мальчик к алхимику. - Церковники собирают горожан на площади. Говорят, что рыцари арестовали ведьму. Ту самую, которая подожгла трактир старой девы вместе со всеми постояльцами. Ее собираются казнить!
        - Какую это еще ведьму? - удивился я. Меня внезапно охватило возмущение. Кто, и главное, зачем присваивает мои достижения? Не то чтобы я ими гордился, скорее, даже наоборот, стыдился. Да и в сожжении трактира напрямую я не участвовал, хотя приложил к этому руку. Демоническую руку. Но зачем кому-то вдруг понадобилось брать всю вину на себя?

«Разве в Средневековье не было принято все катастрофы и бедствия сваливать на происки ведьм? И чтобы считаться виновным, не обязательно совершать преступление».
        - Ой, - поднял глаза Эван. Обернулся. Обнаружил у себя за спиной притихшего алхимика и снова обратился ко мне: - Дядя Максим, а вы хотите посмотреть на ведьму?
        Не думаю, что при обычных обстоятельствах вдруг заинтересовался бы зрелищем казни обычной ведьмы, но посмотреть на ведьму, якобы виновную в сожжении трактира, мне было… любопытно.
        В городе было неожиданно шумно. Особенно на рыночной площади и подходах к ней. Людей, казалось, специально согнали сюда, принудили смотреть на ведьму, на то, что с ней произойдет, чтобы запугать, поучить, предупредить… проще говоря, укрепить веру.
        Еще меня насторожили стражники. Их было больше, чем обычно. Гораздо больше. Да и вооружены заметно лучше. Конечно, в этом не было ничего удивительного, резня в полуразрушенной церкви должна была заставить встряхнуться не только жителей города, но и стражу, и рыцарей ордена Львиной розы, не говоря о правителе земель. Возможно, для того, чтобы встряска была не настолько сильной, и придумали эту странную историю про герцога Арчибальда и его победе над городскими бандитами.
        Наконец мы преодолели столпотворение в переулке и проиграли дуэль взглядов какой-то чрезмерно располневшей даме, едва не задавившей насмерть маленького Эвана и отнесшейся к своему проступку совершенно прохладно. Впрочем, когда я вышел вперед и упер руки в бока, она и меня не заметила и едва не снесла, словно бульдозер обветшалую постройку. Потому и случилась наша короткая и бессмысленная дуэль. Возможно, если бы вмешался Эфир, все вышло бы иначе, а так мой праведный гнев просто разбился о холод и безразличие маленьких поросячьих глазок.
        Шин оттащил меня в сторону, тем самым объявляя итог дуэли и пропуская даму вперед. Тем не менее она услугу нам оказала. Мы нахально воспользовались ее размерами и способностью распахивать толпу и спокойно добрались до места с неплохим обзором, остановившись у разобранной лавки, откуда виднелась небольшая деревянная платформа с тремя столбами в два человеческих роста каждый, установленная возле городской стены, подальше от жилых строений и торговых лавочек.
        Платформу окружали рыцари с уже знакомым мне гербом на щитах, на котором лев нависал раскрытой пастью над распустившейся розой, орден Львиной розы. Рядом с ними должна была находиться и Лилия, их рыцарь-командор. Почему-то мне не хотелось встречаться с ней, даже глазами. Слишком уж опасной могла стать эта встреча.
        Пришли мы как раз к началу представления. На платформу поднялся невысокий мужчина в красно-белом одеянии и клобуке, начал рассказывать что?то, оживленно бегая по платформе, жестикулируя и непрестанно вздымая руки к небу. Слова удалось разобрать, только когда публика немного поутихла.
        - …И придет царствие его. И волею его и силой его будут преданы все грешные души геенне огненной! И воздастся всем благоверным за веру их. И обретут они счастье великое. Будьте честны перед господом нашим! Он знает все. Но пока ваши души чисты, господь поможет вам. А те, кто нечист душой, кто глумится над нашей верой и отрицает его волю, понесут великое наказание. Господь отвернется от людей этих и постигнет их кара небесная. Рыцари и священники понесут справедливость в сердца их черные. Огнем и сталью будут очищены их души, дабы дать возможность предстать перед всевышним и попросить прощения за грехи свои!
        Он распинался, как мог. Некоторые из зрителей, наслушавшись высокопарных речей, упали на колени и принялись молиться. Во все времена религия являлась мощным инструментом власти. Даже короли всегда прислушивались к словам служителей господа. А с таким рычагом управления церковь получала право на любые деяния, которые только могла выдумать, а люди могли лишь безвольно верить во все, что им говорили.
        Да, вера серьезный фактор, сдерживающий людей от преступлений и жестокости, но порой самые ярые ее последователи в самых чистых своих помыслах переходят любые границы разумного и человечного, совершая поистине чудовищные поступки. А одним из ярких примеров истории может послужить святая инквизиция.
        И кажется, орден Львиной розы был непосредственной частью местного аналога святой инквизиции.
        Священник, словно опытный конферансье, разогревал толпу, готовил к главному представлению. Это у него отлично получалось. Наконец, когда все внимание толпы было приковано к эшафоту, когда люди смотрели на него так, словно туда с минуты на минуту спустится ангел с небес, объявил:
        - А теперь приведите сюда грешников! - переходя на визг, скомандовал он. - Да свершится воля господня!
        Из белого, слегка перекошенного шатра, небрежно установленного примерно в пятидесяти метрах от платформы, вывели «грешников». Рыцари, с поднятыми башенными щитами окружили их так быстро, что никто не успел сосчитать «грешников», не говоря о том, чтобы разглядеть их лица. Даже я. Их вели, словно преступников, жестоких, опасных, пойманных и приговоренных к смертной казни. Их конвоиры шли медленно, размеренно, отсчитывая каждый шаг, неумолимо приближающий несчастных к смерти. Даже слишком медленно. У меня возникло ощущение, что рыцари чего-то боятся, вернее кого?то. Будто сам владыка ада, в которого они верят, вдруг поднимется на землю, чтобы освободить тех, кого они окрестили его пособниками.
        Впрочем, в этом мире следовало быть осторожнее с подобными шутками. Мало ли что может случиться, когда существует такая непредсказуемая вещь, как магия.

«Грешников» довели до платформы, несколько конвоиров поднялись с ними, но большинство присоединились к оцеплению, сделав кольцо еще плотнее. Их было трое, все с черными тряпичными мешками на головах и со связанными за спиной руками. По форме тел и одежде можно было определить, что приговоренными были двое мужчин и женщина. Видимо, та самая «ведьма», которую обвинили в поджоге трактира.
        Не желая глядеть на то, что происходит на платформе, как развивается зрелище и не желая слышать, что несет священник, я начал осматриваться вокруг. Но чем больше я всматривался в воодушевленные лица паствы, чем чаще слышал слова, возносящие хвалу господу, которые отчего-то вдруг начали резать мне слух, тем сильнее становилась злоба внутри меня. Я не мог понять, как люди, явно считающие себя порядочными, добрыми и богобоязненными, могли спокойно смотреть, как казнят их соплеменников, обвиненных в абсолютной ахинее, конечно же, без суда и следствия, можно сказать, невиновных, как они могли чувствовать воодушевление в такой момент.

«А мне-то казалось, что я толерантен к вере. Признаю, что человеку легче жить с ней, чем без нее. На веру можно опереться, когда ничего больше не останется, когда все вокруг обратится во тьму. «Бог есть, и он оберегает меня» - так считает каждый верующий, даже когда умирает под колесами многотонного грузовика. И он не теряет веру до своей последней мысли. Для него важна сама идея религии - перспектива вечной жизни, плохой или хорошей, в зависимости от его поведения. А с надеждой на то, что после смерти будет что-то еще, умирать намного легче».
        Но даже таким безумным размышлениям не удалось достаточно отвлечь меня.
        - …Узрите же лицо этой богопротивной ведьмы! - Возглас священника прозвучал практически в полной тишине.
        За ним последовал вздох восхищения и многочисленные реплики негодования по отношению к обвиняемой.
        - Боже мой, - прошептал рядом алхимик, старательно удерживая за плечи Эвана, чтобы тот ненароком не взглянул на «ведьму». - Она же еще совсем девочка…
        Голова сама повернулась в сторону платформы. Глаза сами отыскали знакомую фигурку, привязанную веревками к центральному столбу. Память сама определила, кому принадлежат эти чуть поблекшие, испачканные, но все еще золотистые волосы.

«Лилия!»
        Глаза едва не вылезли из орбит от удивления. Рот раскрылся, а в груди словно бы вспыхнуло пламя. Я понял, что не выдержу. Просто не выдержу этого. Ничто на свете не заставило бы меня спокойно стоять и наблюдать, как ее сжигает какой-то разукрашенный клоун. И не только меня, я чувствовал, что демон тоже пылает от негодования. Он тоже не мог позволить свершиться этому безумству.
        - Не позволю, - выдавил я, чувствуя, как скрипят и крошатся мои зубы. - Я им не позволю этого сделать… Даже если придется убить их всех. Таково мое желание!
        - Максим? - неуверенно протянул руку Шин, боясь прикоснуться ко мне и не рискуя заглянуть в лицо.
        Окружающая нас толпа взорвалась криками и свистом.
        - Уходите. - Толикой разума я осознавал, что в порыве ярости могу сотворить то, о чем сильно пожалею. - И не оборачивайтесь в пути. Возвращайтесь в дом и не выходите наружу. Я не позволю им убить Лилию…
        - Что… - не верил своим ушам немолодой алхимик. - Нет! Даже не пытайся, даже не думай об этом!
        Шин вцепился мне в руку, подтянулся к самому уху. Его голос дрожал.
        - Я не знаю, откуда ты знаешь эту девушку, не ведаю, насколько она тебе дорога, но ты уже не сможешь спасти ее. А если попытаешься - погибнешь сам. Никто не сможет пойти против церкви и ордена Львиной розы. Ты ловок, проворен, умеешь сражаться, но выходить на бой против целой армии рыцарей - самоубийство! Человеку это не под силу!
        - Верно, - отозвался я, - человеку не под силу… Но мне, может быть, и под силу.
        Я повернул лицо к алхимику. Тот побледнел и отшатнулся. Эван, стоящий у него за спиной, увидев меня, попятился и, чтобы не закричать, прикрыл рот ладонями. Хорошо еще, что все остальные зрители были увлечены зрелищем на платформе и слышали только проповеди священника, иначе мое собственное представление началось бы раньше.
        - Значит, ты… И все те вопросы… - сначала растерялся Шин, но быстро взял себя в руки. А может, растерялся еще сильнее. Он вдруг вытянул откуда-то кожаную сумку через плечо, мою сумку, только заметно располневшую с того момента, когда я оставил ее в углу комнаты.
        - Вот, - он протянул сумку мне. - Наверное, ты больше не вернешься в Гинну… Я осмелился положить туда немного моего печенья. Оно тебе, кажется, понравилось…
        Кто принял решение взять эту сумку и повесить ее через плечо - я или демон, так и осталось для меня неизвестным, но я это все же сделал и, кажется, сказал спасибо Шину, хотя разум мой уже вовсю рвался к платформе, разметая в стороны рыцарей с башенными щитами.
        - Надеюсь, - добавил на прощание Шин, глядя на меня с некоторой опаской, но и с нескрываемым восхищением, - что никому не удастся изменить тебя…
        Я дождался, пока невысокая фигура алхимика, ведущего перед собой маленького Эвана, растает в толпе, и начал воплощать свой план. А он был довольно прост: как можно скорее попасть на платформу, а дальше - будь что будет.
        Словно черный ветер я промчался по опорам сложенных прилавков, обмотанных яркими полотнами, едва ли не ступая по головам зевак. Меня никто не успел разглядеть, а те, кто заметил, удивленно протирали глаза, гадая, что же предстало перед ними. Ничто не могло меня остановить.
        Словно заколотая свинья, завизжал священник. Факел вылетел из его руки и упал с платформы, прямо под ноги рыцарям, задравшим шлемы и вперившим взгляды прямо в меня. Какая-то женщина истерично закричала и начала царапать себе лицо ногтями. Затем прорезался голос у стоящих близ платформы мужчин: глухой рев поднялся над площадью, становясь все громче и насыщенней.
        Воспользовавшись паникой, я позволил себе осмотреться. Лилия, привязанная к деревянному столбу, стояла ровно за моей спиной, на ней была все та же белая кружевная ночная рубашка, что и в день пожара, только она стала заметно грязнее, появились мелкие порезы ткани и даже прожженные дыры. Голова была опущена, волосы закрывали лицо, я не видел ее глаз, возможно потому, что она была без сознания…
        Но мой взгляд пробивался даже через сталь рыцарских шлемов! Нет, я просто не хотел видеть ее глаз, не желал знать, в сознании ли Лилия, потому что представил, что ей пришлось пережить, пока я расслаблялся в доме у Шина, поедая печенье. И от того, что я видел, что представлял, что чувствовал, у меня внутри все словно закипало. Но опасность несла не моя ярость, не ненависть, не гнев, а то, что демон по имени Эфир мог исполнить мое желание.
        Но почему-то я заговорил.
        - Жалкие трусливые лицемеры, - мой голос звучал громко, раскатисто, мощно. Он заставлял трепетать. - Вы восхваляете бога и порицаете дьявола, но сами временами не способны отличить одного от второго. Вы прикрываетесь религией, прячетесь за заповеди, как за щит, но сами живете так, словно эти правила распространяются на всех, но только не на вас, на каждого из вас. Вы говорите «не лжесвидетельствуй», но сами готовы обвинить кого угодно в чем угодно, говорите «не убивай», но на ваших кострах сгорают невиновные, надеетесь не создать себе кумиров, но ваша твердолобая вера искривилась настолько, что становится сложно понять, во что вы действительно верите…
        - Довольно! - неожиданно прокричал мужчина в тяжелых блестящих доспехах, остановившийся перед платформой, в центре полукруга из отступивших рыцарей. - Люди не должны слушать то, что изрыгает твоя мерзкая пасть, богопротивное чудовище!
        Я прервался. Мужчина заметно выделялся на фоне остальных. Он не носил шлем и щит, как десятки рыцарей вокруг него, у него были короткие черные волосы, острая бородка и странный взгляд. Да, от остальных его выделял именно взгляд: решительный, властный, пламенный, фанатичный. Мужчина не боялся меня. Он держал руку на эфесе меча, лежащего в ножнах, готовый обнажить его и броситься на черное чудище, которое ненавидел больше всего на свете.
        - Ты попался в мою ловушку, демон, - продолжал он, пока рыцари строились в боевой порядок и оттесняли толпу зевак, не успевших сообразить, что нужно убегать. - Я вижу, что сейчас ты еще недостаточно силен, чтобы противостоять нам. Поэтому я, герцог Арчибальд, сокрушу тебя! А братья и сестры помогут мне! Нашей силой, нашей верой, да с божьей помощью, мы низвергнем тебя назад, в геенну огненную!
        Я решил возразить ему. Не для того чтобы образумить или объясниться, фанатики, вроде герцога Арчибальда не способны слышать ничего, кроме гласа своего помутненного рассудка, а для того, чтобы высказаться. Но не успел. Строй рыцарей неожиданно нарушил какой-то мальчишка, выбежал вперед, скидывая шлем и отбрасывая щит, ловко запрыгнул на платформу и направил на меня меч.
        - Франц! - взревел герцог Арчибальд, - Немедленно отступай! Не нарушать строй!
        - Нет! - смело отозвался Франц, не спуская своего горящего взгляда с меня. - Бог говорил со мной! Он сказал, что именно я сражу демона. Я видел это! Я верю в это!
        - Убегай, болван! - не унимался командующий. - Демона не победить мечом!
        - Бог верит в меня! - бесстрашно произнес черноволосый мальчишка и бросился в атаку.
        Семь метров. Деревянная платформа, на которой собрались сжигать «грешников», по диагонали была длиной примерно семь метров. По сути, это был огромный, аккуратно сложенный костер, который служил еще и сценой, на которой мог выступить священник перед казнью. Под каждым столбом тоже сложили дрова и хворост, но их было слишком мало, чтобы быстро сжечь человека заживо, но достаточно, чтобы жертва получила очень серьезные ожоги ног и нижней части туловища и страдала до тех пор, пока вся платформа не будет охвачена огнем. Я понимал, насколько рискованно держать позиции здесь, когда любой рыцарь мог запросто подпалить сухие дрова, но пока не видел иного выхода, и к тому же отчаянно надеялся избежать сражения.
        Я не хотел убивать безрассудного мальчишку. Быть может, потому, что, увидев его лицо, на котором едва прорезался нежный пушок молодых усиков, пожалел парня. Хотя изначально никому из этих садистов, посмевших причинить боль Лилии, я не хотел сохранять жизнь.
        Он сделал три шага, пробежал около двух метров, держа на изготовку меч, чтобы в любой момент парировать удар или провести стремительную атаку. Но он все равно был обычным человеком.
        Мое движение оказалось стремительнее, я даже не стал уклоняться от его атаки и просто вышел вперед, ударив кулаком левой руки в живот противника. Стальная пластина прогнулась, смягчая удар, но недостаточно, рыцарь по имени Франц выпучил глаза от боли и удивления и повалился мне под ноги. Я поднял согнувшегося парня за доспех и скинул с платформы к замершим в нерешительности соратникам. Рыцари выдвинулись вперед, и не разрывая строя, перешагнули через раненого товарища. Когда они отступили назад, его на земле уже не было. Несмотря на фанатичность, подготовлены они были неплохо, рыцари ордена Львиной розы.
        Внутри меня боролись две сущности, но, как ни странно, не демоническая, Эфира, и не человеческая, моя, а разумная и эмоциональная. Когда я глядел на Лилию, видел то, что сделали с ней, что собирались сделать, то был готов разорвать каждого человека на этой проклятой площади, каждого, кто будет кричать «Дьявол!» и ненавидеть меня. Но кому, как не мне, знать, что люди Средневековья не могли жить иначе, не могли объяснить по-другому то, что видели, что чувствовали. Что они были ограничены в мировоззрении, и ограниченность эта была вынужденная.
        - Прекратите этот фарс! - зарычал я, выбирая разумное решение - избежать боя. - Ищете дьявола? Так ищите его у себя в сердце, а не на улице среди неповинных граждан. А когда найдете, поймете, о чем я говорил.
        - Не слушайте это чудовище! - с трудом перебил меня герцог Арчибальд. Ведь он в голосе не использовал магию, а то, что ею пользовался демон, я уже не сомневался. - Его слова - сплошная ложь, призванная сбить вас с пути праведного!
        - Тогда что им слушать? Приказ: напасть? Или лучше приказ: умереть? Я не буду сдерживаться, если ты пожелаешь залить эту площадь кровью! - На этот раз моей целью стал сам герцог Арчибальд, и он это понял. Когда я упомянул про кровь, он вздрогнул, значит, еще не забыл того зрелища, что открылось ему в разрушенной церкви. Я надеялся, что он одумается, отступит. - Прикажи своим рыцарям опустить оружие. Тогда я уйду, но заберу эту девушку с собой… А также остальных пленников.
        Почему-то я не сразу заинтересовался остальными «грешниками», слишком уж важна была для меня Лилия, а ведь вместе с ней приговоренными к сожжению были еще двое мужчин. Один из них, седой старик с растрепанными волосами и безумным взглядом, не мог быть мне полезен - он боялся меня намного больше, чем смерти на костре, а вот второй «грешник», рослый темнокожий и длинноволосый метис, показался мне сильным воином.
        Но герцог Арчибальд был слишком упрям или глуп, чтобы поступить по разуму.
        - Я никогда не пойду на уступки злу! А тем более не пойду на сделку с дьяволом! Мы лучше умрем, чем позволим тебе расхаживать по нашей святой земле!
        Его последнюю фразу поддержали жестяным ревом остальные рыцари ордена Львиной розы. Я обнажил клинки. К моему небольшому удивлению, теперь их было два, теперь обе моих руки заканчивались горящими синим пламенем лезвиями длиной чуть больше метра; видимо, Эфир пытался использовать весь потенциал человеческого тела. Одним прыжком я вернулся к пленникам и в пару коротких движений перебил веревки, удерживающие их. Старик с безумным взглядом, получив свободу, с криком спрыгнул с платформы. К рыцарям он тоже побоялся подойти и спрятался между стеной и кучей дров, на виду у всех спрятав в хворост лицо. Видно понадеялся, что его так никто не увидит.
        Рослый метис потирал затекшие запястья и подозрительно смотрел на меня. Он слышал наш разговор с герцогом Арчибальдом и, возможно, понял, что я не беспощадное чудовище. Но внешний вид все равно вызывал у него сомнения.
        - Если умеешь сражаться, попытайся отвоевать себе жизнь, - посоветовал ему я, подтолкнув меч отважного молодого рыцаря, все еще лежащий на платформе. Мужчина подумал и принял это оружие.
        Хуже всех была ситуация с Лилией. Едва путы ослабли, девушка упала на дрова, сложенные под ее столбом. Она была слишком слаба, чтобы стоять, тяжело дышала и вся взмокла. У меня появилось подозрение, что в ходе «допросов» бывшие ее коллеги могли применить какой?нибудь опасный наркотик, передозировка которого способна убить.
        Но времени на то, чтобы осмотреть ее и попытаться помочь, у меня не оставалось. Герцог Арчибальд отдал приказ о наступлении, и рыцари стройными рядами двинулись к платформе.
        Вот только основная опасность исходила не от самих рыцарей. Это стало ясно в первые секунды сражения. Тяжеловооруженные рыцари со щитами, мечами или длинными пиками были слишком неповоротливы, чтобы вести скоростной поединок, вся тактика их боя сводилась к защите, надежде на непробиваемость доспехов. Это действительно было так, стальные пластины мог пробить лишь специалист по двуручному мечу или тяжелому топору, да еще и при большом старании, а для рапиры, ножа, легкой сабли или стрел они становились совершенной преградой. Но в учет шло только человеческое оружие, но не демоническое. Каждое из лезвий, горящих синим пламенем, проходило сквозь деревянные щиты, поставленные в блок мечи и металл доспехов с такой же легкостью, с которой нож проходит сквозь масло. Через пару минут вся платформа и земля вокруг нее была залита кровью и покрыта телами. Вернее, даже не телами, а какой-то жуткой массой из металла, плоти и костей, перемешанной.
        Атака пехоты захлебнулась. Рыцари немного отступили, пораженные тем, с какой скоростью погибали их товарищи. Очень немногим из них вообще удалось взобраться на сравнительно невысокую полуметровую платформу, а те, кому удалось, жили не дольше двух секунд, я никому из них не позволил даже приблизиться к Лилии. Впрочем, мы тоже понесли некоторый урон, но по сравнению с потерями врага он был просто ничтожен: в левую руку метису попало копье. Рана получилась неприятная, глубокая, кровотечение не прекращалось. Окрещенный грешником мужчина старался не обращать на нее внимания, не нагружал руку лишний раз, но я чувствовал, что он слабеет. Только жить оставалось ему не очень-то и долго.
        Ловушка захлопнулась.
        Рыцари неожиданно подняли щиты. Только прикрывались они почему-то не от меня, а от неба над головами. Я не сразу понял, зачем, но, услышав подозрительный свист, посмотрел вверх. На мгновение мне показалось, что потемнело солнце, но это было не так. Ловушка захлопнулась. Задачей пехотинцев было лишь занять меня на некоторое время, дать подготовиться основной силе - лучникам. Стрелы обрушились на платформу, словно рой разозленных пчел, имеющих стальные жала и невероятно смертоносных. Человеку от них не было спасения.
        Я отпрыгнул назад, прикрыл собой Лилию. Пламенные лезвия метались в воздухе с умопомрачающей быстротой. Я понимал, что, если пропущу хоть одну стрелу, она может оказаться смертельной для девушки.
        Это мне удалось. Я отбил или разрубил несколько десятков стрел, не позволив ни одной из них воткнуться в своеобразный круг, диаметром около двух метров, отделявший меня и Лилию от остальной площадки. Увы, метис, сражавшийся вместе с нами, оказался за пределами этого круга. В него вонзилось не меньше десятка стрел, и одна попала в глаз, сделав смерть быстрой и практически безболезненной. Он даже упал не сразу. А я даже и представить не мог, что человек мог сохранять вертикальное положение даже после смерти.
        - Не попали! Продолжаем стрельбу! - Слух неожиданно обострился, и я услышал команды, которые выкрикивал герцог Арчибальд. - Лучники! Выпускайте зажигательные стрелы. Спалим его, во имя господа. Передайте первым рядам!
        Внутри меня все натянулось, так же, как и тетивы направленных на меня луков. Все стрелы мне остановить не удалось и не удастся при следующей попытке. А когда в платформу воткнутся сотни стрел, сотни горящих стрел, она тут же вспыхнет и сгорит в мгновение ока. Это было ясно как день.

«Лучники с зажигательными стрелами. Неужели это и есть убийственная рамка в подготовленной для меня мышеловке?»
        Почему-то мне казалось, что для демона нужно было подготовить нечто большее.
        Угрожающий свист раздался вновь. Я увидел, как сотня стрел взмывает в воздух, как загораживает солнце, почувствовал, что за рядами рыцарей, прикрывающихся щитами, и лучников, тетивы на луках у которых все еще вибрировали после выстрела, начинается пожар, но пожар контролируемый, направленный на меня. Только я не успел сообразить, что это значит, потому что в следующую секунду произошло кое?что странное.
        Меня пронзил порыв леденящего ветра, настолько холодного, что застучали зубы, ветра, пробравшего меня до костей, несмотря на то, что плоть моя стала нечеловеческой, такой, что я просто не мог найти примерного определения этому покрытию, кроме одного, довольно невероятного - «кристаллизованная магия». Это означало одно - природа этого ветра находилась за гранью привычной мне физики реальности.
        Я посмотрел вверх. Стрелы не падали. Они почему-то зависли в воздухе, словно позабыв о силе гравитации, замерли, как будто бы время для них остановилось. Нет, время остановилось не только для них. Достаточно было оглянуться, чтобы осознать, что вокруг прекратило движение все, обратилось статичной картиной: и стрелы, повисшие в воздухе, и рыцари, согнувшиеся под щитами, и истыканный стрелами метис, не способный упасть и после смерти. Даже звуковые волны перестали распространяться в воздухе.

«Неужели Эфир научился останавливать время?»
        - Ловушка почти что захлопнулась, - неожиданно произнес неизвестный голос. Я посмотрел назад и увидел странную фигуру в сером одеянии, склонившуюся над лежащей на хворосте Лилией. Отреагировал я до того, как успел задуматься о том, кто же это такой, прыгнув назад и закрутившись, словно волчок. Но лезвия лишь распороли воздух, причем без должного свистящего звука. Фигура словно растворилась, мгновенно переместившись в другое место.
        - Гляди?ка, - незнакомец уже осматривал метиса, - действительно стоит. А стрела-то вошла на целую ладонь.
        Но он не говорил. Вернее, не говорил словами. Его фразы возникали сразу в моей голове, минуя звуковые колебания и большую часть нервов. Кто бы это ни был, он владел телепатией.
        - Кто ты такой? - Я понял, что с тем, кто смог увернуться от моего удара, было бы неплохо сначала поговорить.
        - Я? - Незнакомец повернул голову и взглянул на меня темнотой под капюшоном. - Похвально, а ты тоже владеешь телепатией. Причем так аккуратно, что я поначалу этого даже не заметил. Думаю, я разрешу тебе называть меня Элло, или даже Эл. Мне интересно стало, насколько можно сократить мое имя.
        - Чего ты хочешь? - Несмотря на то, что незнакомец не сказал мне практически ничего полезного, на вопрос он, кажется, ответил.
        - Сейчас я хочу, чтобы барьер продержался до конца нашего разговора.
        - Барьер? Ты остановил время, чтобы мы могли поговорить?
        - Время нельзя остановить. Можно лишь исказить, ускорить или замедлить. Что я, собственно, и сделал. И я несказанно удивлен, что ты можешь свободно двигаться в зоне искаженного времени. Практически полностью игнорируешь действие заклинания.
        - А зачем ты пришел? Почему говоришь со мной? Зачем поставил этот барьер?
        - Чтобы предупредить тебя о том, что ловушка почти захлопнулась. Ведь орден, пока ты тут пляски выплясываешь, готовит мощную атаку, которая, возможно, убьет даже тебя, не говоря о той дворянке, обвиненной в ереси, которую ты так отчаянно защищаешь.
        - Зажигательные стрелы могут убить меня?
        - Зажигательные стрелы? - взгляд незнакомца наполнился сарказмом. - Огонь - это только катализатор. Священники называют свое заклинание - «божественное пламя». Видел однажды. Огромный столб пламени поднимается до облаков и там разливается по небу. Очень зрелищно. Как только стрелы вылетят и подожгут платформу, священники в задних рядах завершат заклинание. Или не заподозрил ничего?
        - Заподозрил. Но путь позади меня открыт. Перепрыгнуть стену, даже с девушкой на руках, мне не составит труда.
        - А как быть с барьером, который установили на стену и ближайшие здания, дабы не дать сбежать чудовищу? Орден Львиной розы хоть и выглядят дуралеями, но к своему делу относятся очень трепетно.
        - Барьер на стене?
        - Ну, учитывая, что ты почти полностью игнорируешь зону искажения времени, возможно, он и не станет тебе препятствием. Но не стоит забывать, что предупрежден - значит вооружен. Так что я не считаю свое вмешательство безрезультатным.
        - Так ты враг или друг?
        - Какие узкие критерии…
        - У меня больше первых, чем вторых.
        - Ну… в таком случае, я скорее друг, нежели враг.
        - Если ты друг, и к тому же маг, то должен знать, почему все принимают меня за древнего демона разрушителя, Вельзевула? Почему я вдруг оказался в этом мире? Почему одержим демоном и обладаю такой необъяснимой силой? Есть ли способ вернуться домой, в мой мир?
        - Как много вопросов, - покачал головой Эл, - И все такие сложные… Явно не для беседы во время действия барьера, искривляющего время. Сократи до одного.
        Я практически не думал. Первым у меня вырвался вопрос, который терзал меня с самого начала. Простой и понятный. Я мог задать только его:
        - Как мне вернуться в свой мир?
        - Довольно сложный вопрос. Особенно с учетом того, что я не сторонник теории существования параллельных миров. В церкви на такой вопрос ответом станет сожжение на костре, в академии магов в Кереноре соберут десяток консилиумов, но ответа не дадут. А единственное существо в мире, обладающее силой, способной изменить реальность и соединить ткань двух миров, это демон-разрушитель Вельзевул.
        - Но Вельзевул был побежден больше тысячи лет назад и отрезан от плоти мира сложнейшим заклинанием? Это ли не равнозначно смерти?
        - Его заключили в обычный, хоть и прочный барьер. Ты, о котором говорят, что он наделен частью силы Вельзевула, почти что полностью игнорируешь зону искажения времени. Этого ли недостаточно, чтобы понять, что рано или поздно барьер падет? Есть теория, что это уже случилось и твое появление - результат эксперимента Вельзевула.
        - Чья это теория? - Познания незнакомца в моей собственной жизни удивляли.
        - Моя. Скорее даже не теория, а гипотеза, но и так понятно, что он связан с тобой. Так что единственный способ разобраться во всем - отыскать гробницу Вельзевула. Вот найдешь ты его гробницу, поднимешь крышку, - образно выражаясь, конечно, - и сразу же все встанет на свои места.
        - Все так просто?
        - Просто? Я бы не сказал. Никто не знает, что такое «гробница Вельзевула». Быть может, там давно уже пусто, а на самом деле ты сам и есть демон-разрушитель.
        - Откуда такие предположения?
        - Да отовсюду! Прошла тысяча лет с хвостиком. Никто не знает, что представлял собой демон-разрушитель Вельзевул и что там было на самом деле, а байки церкви о нем и прочих демонах - ерунда! Сколько их искал, так ни одного и не встретил. Других тварей под каждым мостом целый рядок сидит, а демонов нигде нет, словно не существует вовсе. Мой тебе совет. Иди на юг, ищи город Критон, близ которого прошло последнее сражение с Вельзевулом. Где-то там должна быть его гробница. А в ней твои ответы зарыты.
        - Почему ты помогаешь мне?
        - Потому что мне тоже интересно, кто ты такой, откуда взялся, почему церковь за тобой охотится и отчего так велико твое сходство с Вельзевулом…
        Незнакомец неожиданно дернулся, словно потерял ориентацию в пространстве, даже развел руки в стороны, чтобы не упасть.
        - Дольше я не смогу поддерживать заклинание. Надо еще сохранить силы, чтобы помочь тебе разбить барьер на стене. Хватай свою девицу, все равно без нее не убежишь, и уходи отсюда.
        Эл действительно не смог дольше удерживать зону искажения времени. Внезапно в мир вернулись звук и движение. Я услышал гудение стрел, летящих к платформе, голоса священников, читающих заклинание, которое должно было уничтожить меня. Опустевшее одеяние Эла с легким шелестом легло на платформу. И в этом не было ничего необычного, я, кажется, с самого начала знал, что под капюшоном ничего не было. Вернее, никого.
        Времени на раздумья не оставалось. Я подхватил потерявшую сознание девушку на руки, бросил взгляд на метиса, оставшегося гордо стоять перед градом огненных стрел, приметил старика, уже мертвого - одна из стрел пробила горло, и взлетел на стену.
        Воздух передо мной взорвался миллионом маленьких осколков, разлетевшихся в разные стороны и растаявших в полете. Эл не солгал, над стеной действительно поставили барьер. Но я узнал об этом заранее и приложил усилие, чтобы пробить его, как бык рогами новые ворота. И, с помощью Эла или без, мне это удалось. Перепрыгнув городскую стену я помчался в лес. Меня не догнали бы даже на лошадях, а вертолетов в Средневековье еще не было.
        Через несколько секунд за моей спиной вырос огромный столб пламени, метров тридцать в диаметре, и устремился в небеса. Облака закипели. Закипели, а затем загорелись. Раньше я не мог даже представить себе, как может гореть небо, а теперь увидел воочию. И это было действительно зрелищно. И одновременно страшно. Горящее небо…
        Часть вторая
        Дорога демона
        Глава первая
        - Где я? - Девушка зашевелилась, попыталась подняться. Но от этого ей стало только хуже. Она жалобно простонала, обхватила голову руками и вновь опустилась на траву.
        Я немного помедлил и ответил:
        - В безопасности.
        Лилия насупилась, но недовольная мина недолго держалась на ее бледном лице, вскоре исказившемся гримасой боли.
        - Ой, моя голова, - всхлипнула она, - кажется, она сейчас расколется пополам.
        - Абстинентный синдром, - сочувственно выдохнул я, даже не надеясь, что Лилия поймет значение этого медицинского термина, который все равно не мог передать того, как плохо ей было в этот момент.
        А ей действительно было плохо. Священники из ордена Львиной розы намешали такую мощную и забористую смесь, что позавидовали все без исключения наркоманы, чья память хранилась в моей голове. Удивительно, что Лилия не умерла от передозировки еще во время допросов или подготовки к казни.
        Ее лихорадило и рвало почти все утро, иногда даже не приходя в сознание. Мне приходилось помогать ей, не дать захлебнуться. Лишь к вечеру, когда заметно похолодало, а солнце скрылось за густыми тучами, ее немного «отпустило» и молодой организм начал постепенно восстанавливаться.
        - Значит, это ад, - уныло протянула Лилия, отвернувшись от меня и уставившись на тоненькую полоску света, пробивающуюся между далекими горами и темными тучами, нависающими над ними.
        - Почему ты так решила? - недоверчиво покосился я.
        - Ну, ты - дьявол, - вздохнула она, - получается - это ад.
        - Думаю, что если бы ты умерла и попала в ад, - не смог сдержать улыбки я, - то чувствовала бы себя намного лучше, чем сейчас.
        - Наверное, - нехотя согласилась она.
        - Но ты все равно считаешь, что я дьявол?
        - Конечно.
        - А если я не дьявол, и вообще никакого отношения к нему не имею? У тебя есть в чем меня обвинить, разве я сделал что-то плохое?
        - Демон никогда не признает свою демоническую натуру. - Она, кажется, начала цитировать какие-то строки из учений ордена. Во всяком случае, осмысленности, а также ее собственных идей в этих словах не было. - Он будет лгать, обманывать, притворяться, попытается запутать, вынудит поверить ему. Поверить демону - все равно что продасться ему. Так он проникнет в мою душу, подчинит ее себе, заставит меня творить дела черные, противоестественные. И когда наберет он достаточно последователей себе, примутся они убивать людей, разрушать храмы, сеять по всему миру хаос и панику…
        - А еще вырубать леса, топтать посевы, загрязнять воздух и воду, в колодцы там плевать. И главное - истреблять редких животных, занесенных в Красную книгу.
        - Какую еще красную книгу? - Лилия повернулась и недоуменно посмотрела на меня.
        - Забудь, - объяснил я, - ты же считаешь меня таким злодеем, что всем злодеям злодей, который обязан делать все в полную противоположность добру. И то, что я перечислил, даже не верхушка айсберга, а одна маленькая снежинка! Воображай все, что угодно, для злодея это обязанность!
        - Тогда почему ты не позволил мне сгореть в огне? Если не забираешь мою душу в ад, то ответь, зачем я тебе понадобилась? Для какого коварного плана?
        - И ты не приемлешь того, что я спас тебя только потому, что не хотел, чтобы ты погибла?
        Она оставила мой вопрос без ответа, но некоторое время боялась пересекаться со мною взглядом. Стало как-то неудобно.
        - Хочешь печенюшку? - Неожиданно вспомнив о подарке алхимика, я попытался немного снизить напряжение. Лицо у Лилии позеленело, она прижала ладошку ко рту, но смогла сдержаться. Организм еще не вывел полностью наркотики, так что о еде говорить было рано.
        - Давай предположим следующее. - Я подошел поближе и сел на траву. - Дьявол существует. Ад тоже существует. И души всех грешников после смерти попадают в ад.
        - Предполагать? Разве можно в этом сомневаться? - Она прикрылась плащом до самого носа.
        - Речь не о сомнениях, а о способности посмотреть на привычные вещи с другой стороны.
        Лилия осторожно кивнула.
        - Значит, ад. Ты вообще представляешь себе, что такое ад?
        - Ад - это место глубоко под землей, куда попадают души грешников. Там дьявол подвергает их страшным, жестоким пыткам, но души не могут умереть дважды. …
        - Ну, в общих чертах верно, - согласился я. - А теперь подумай, сколько там уже грешников накопилось. Вот у тебя, к примеру, есть братья и сестры?
        - Старшая сестра и брат. У меня была еще одна старшая сестра, но она умерла три года назад.
        - Вот, - я поперхнулся ответом, но постарался не заострять на этом внимание. - В семье, допустим родится четверо детей, двое из них совершат грех и их души попадут в ад после смерти. По два с каждой семьи, да за столько веков. Округлим до квинтильона!
        - Квинти… чего? - округлила глаза Лилия.
        - Это очень, очень большое число, - пояснил я. - Так сколько на них потребуется чертей, которые будут исполнять наказания, сколько понадобится кипящей смолы, кнутов, котлов, и прочей утвари для пыток грешных душ…
        Лицо девушки стало еще более бледным, а взгляд - недоумевающим.
        - …Кто-то должен распределять души и наказания, чтобы каждый черт мог знать, какой душе какое предназначено наказание, чем кого пытать, и как именно пытать, кто-то заниматься поставкой рабочего инвентаря, следить за износом, а кто-то отмечать хорошее или, наоборот, плохое поведение грешника, чтобы изменить меру наказания. Так сколько чертей потребуется, чтобы исполнять эти обязанности? А сколько для того, чтобы просто контролировать исполняющих?
        Лилия непонимающе кивала.
        - Но и сами черти тоже же не железные, какими бы чудесными свойствами их ни наделяли, им тоже необходим отдых, возможно, даже еда, значит, в аду должны быть, как минимум, обустроены общежития для чертей, столовые. И не только для палачей, но и для всего остального персонала…
        Мне показалось, что ее голова действительно скоро расколется пополам.
        - Точно не хочешь печенюшку? - снова предложил я.
        Она отрицательно покачала головой. Осторожно попросила:
        - Только воды…
        Я помог Лилии подняться и утолить жажду. Но лекцию об устройстве ада я еще не завершил.
        - Подытожим. Всем этим зоопарком управляет противник бога - Дьявол. Сколько ответственности, сколько извечных забот, сколько дел приходится исполнять Дьяволу, как главному в аду? И мало того, что он проклятый, так еще и вкалывать ему приходится, как проклятому. А вдруг у чертей что-то пойдет не так, что, если они устанут выполнять свою чертову работу и объявят забастовку?
        - Не понимаю, - вконец растерялась Лилия, - ты так все повернул… Да я никогда даже не думала, что на ад можно посмотреть с такой стороны…
        - Теперь подумай, со всем этим списком неприятностей, есть ли Дьяволу дело до того, чтобы приходить на землю и пакостить живым?
        - Я даже представить себе не могла, что в аду может быть так… суетливо. - Она опустила голову на траву и посмотрела на небо. На нем уже появлялись первые звезды. - А ты можешь рассказать, какая жизнь там, наверху?
        Я тоже запрокинул голову.
        - Ну, там зеленеет молодая травка, поют райские птички, мирно течет молочная речка, огибая кисельные берега, у золотых ворот лениво зевает ангел. Изредка по райским кущам проходят души умерших праведников, мирно беседуют, гладят райских животных. Красота да скука… посмертная.
        - Прямо вот так?
        - А чего еще ожидать от рая? Говорят, что если в жизни есть что?нибудь хорошее, то оно либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению. Тем более в раю только праведники, за ними следить не нужно. Новенькие тоже редко приходят.
        - Так ты там был? - Глаза у Лилии загорелись. Она мне, кажется, поверила. А ведь я сам уже начал путаться, где религиозные писания, а где мое собственное воображение.
        Улыбнулся в ответ:
        - А ты как думаешь?
        - Значит и Его видел?
        - Кого? - смутился я, понимая, что перестарался с фантазиями.
        - Бога! Как он выглядит?
        Настала моя очередь смутиться. Вопрос был не из легких.
        - Ну, бог всегда предстает в том виде, в котором ты хочешь его видеть. Например, в виде маленького розового зайчика.
        - Маленького розового зайчика?
        Лилия оцепенела от восторга. К щекам подкатил румянец, и мне показалось, что еще одно слово, и она снова упадет в обморок. Надо было мне придумывать менее милую и забавную форму для бога даже в бредовых рассказах. Тем не менее ей удалось удержать себя в руках.
        - Значит, ты не демон? - Она посмотрела мне прямо в глаза, и в ее взгляде больше не было того холода, каким она встретила меня, когда увидела настоящий мой облик. Она хотела мне верить.
        - Не знаю, - решил признаться я. Но ограниченно. Не было нужды рассказывать ей еще и про мою вторую, одержимую личность, иначе я бы только запутал ее. - Может быть, и демон.
        - Так ты лгал мне? - Она испугалась. Я все видел в ее больших синих глазах. Она хотела мне верить, действительно хотела. Но правда моя была слишком сложна и путана, чтобы в ней разобраться.
        - Нет, - покачал головой я, - не лгал. Просто я сам точно не знаю, кто я такой. Но точно не посыльный дьявола, соблазняющий людей к злым поступкам и переправляющий их души в ад. Может быть, я и действительно демон, существо другого мира, разум иного порядка. Но я все равно могу думать сам, могу принимать решения, могу отличать добро от зла! Прошло не более двух недель с того самого момента, как я оказался здесь, а меня уже окрестили Вельзевулом, возненавидели и попытались убить. А ты все твердишь, что я воплощение зла и заслуживаю только ненависть.
        - Прости, - опустила глаза она, - мне тяжело понять тебя. Ты говоришь странные вещи, такие, которых я никогда не могла даже представить, произносишь слова, которые я никогда не слышала, но я чувствую в них искренность. Я верю тебе, но не могу объяснить, почему…
        Странная девушка. Иногда она выглядела полной глупышкой, а иногда удивляла меня мудростью одинокого мыслителя. Порой она читала меня, словно открытую книгу, а я все равно считал, что она слишком молода и глупа, чтобы жить в реальном мире.
        - Знаешь, - я повернулся и посмотрел на закат. На то, что осталось от прошедшего дня. На грозные тучи, устилающие небо. Порыв прохладного ветра погладил меня по лицу. - А я ведь тоже, порой, ничего не могу объяснить.
        Потом мы довольно долго молчали. Только молчание Лилии не тревожило меня, а наоборот, успокаивало. Она не только выслушала меня, но и попыталась понять. И пусть я, определенным образом, принудил ее к этому разговору, ей, кажется, от него тоже стало легче.
        - Я должна увидеть отца, - неожиданно заявила она. - Он должен узнать обо всем от меня, а не от священников ордена. Если он услышит о том, что со мной случилось, его слабое сердце может не выдержать.
        - Хорошо, - сразу согласился я. Отправляться на юг, на поиски древнего демона-разрушителя следовало одному, но доверить безопасность Лилии я мог только надежному человеку, например, ее отцу, если, конечно, тот пройдет проверку надежности. - Куда нам идти?
        Лилия бегло осмотрелась.
        - Я не уверена, где мы находимся, но нам, кажется, туда. - Она указала рукой на дремучий непроходимый лес, темнеющий в надвигающихся сумерках.
        Погода любит шутить над заблудшими путниками, и ее, казалось бы, безобидные шутки зачастую оказываются очень жестокими.
        Уже несколько часов мы блуждали по густому лесу, под проливным дождем, без малейшей надежды на удачный исход. Лилия лежала у меня на спине, кутаясь в намокший и ставший совершенно бесполезным плащ, и дрожала так сильно, что стук зубов подгонял меня получше кнута. Она долго и отчаянно упиралась, отказываясь от моего предложения нести ее, утверждая, что непременно должна идти сама. Из?за ее мелочного упрямства мы пропустили сумерки, время, когда я хоть что-то еще видел, и оказались в кромешной тьме, под холодным и на редкость сильным дождем.
        Я разочаровался в себе. С помощью меча, горящего синим пламенем, я мог убить любого так, чтобы тело его превратилось в кровавый снег, но не мог согреть важного для меня человека в дождливую ночь. Я искал какое?нибудь укрытие, пещеру или овраг, место, где можно было бы спрятаться от дождя, но не нашел подходящего. Меня окружали лишь высокие деревья, настолько высокие, что их листва совсем не прикрывала от дождя, кусты, колючие, с липкими плодами, цепляющимися к одежде, и трава, по которой скользила моя обувь, не позволяя быстро идти. Единственной надеждой был демон, который не позволял моему телу устать или замерзнуть. Но зато я чувствовал, как замерзает Лилия.
        Природе пришлось уступить моему упрямству. Когда я потерял счет времени, как и надежду найти хоть какое?нибудь укрытие, в непроглядной темноте леса, стонущего под непрекращающимся ливнем, появился слабый свет.
        Быть может, свет этот был лишь галлюцинацией, попыткой принять фантазию за реальность, но я направился к нему, к спасительному маяку.
        И он вывел меня к людям.
        Лес внезапно кончился, и я оказался в поле молодой пшеницы. А за полем стояла деревня, небольшая, лишь пара десятков домов. И в одном доме в окошке горел свет. Так тускло, что я бы никогда не увидел его из лесной чащи. Но почему-то я его увидел. Вышел к деревне. Как будто маленький розовый зайчик действительно мог влиять на ход истории.
        Дверь открыла взрослая женщина, с черными смоляными волосами, тронутыми сединой, и бледным худым лицом. Увидела незнакомца на пороге, опешила от удивления и прикрыла дверь, оставив лишь маленькую щелочку.
        - Кто вы и чего вам нужно? - спросила она, пряча лицо.
        - Простите меня, - осторожно поклонился я. - Мы не разбойники и не грабители, а всего лишь путешественники, сбившиеся с пути. В вашем доме горел свет. Простите еще раз за дерзость, но я молю вас о ночлеге.
        - Мы? - Она подняла глаза и, очевидно, заметила копну мокрых волос, свисающих с моего плеча. Прическа Лилии, изрядно потрепанная, походила на половую тряпку. Но все же ее хватило, чтобы привлечь внимание испуганной хозяйки. - Ваша спутница… она еще жива?
        - Она дышит, но находится без сознания. Занижен сердечный ритм. Компенсация переохлаждения… - Он осекся. - Прошу вас согреть только девушку. Я без труда пережду снаружи.
        Женщина пристально посмотрела мне в лицо.
        - Проходите, - решилась она. - Простите, что не пустила вас сразу.
        Я благодарно поклонился и перешагнул порог. С меня текло так, что на полу тут же образовалась огромная лужа. Я скинул кроссовки, но легче не стало, носки тоже были мокрыми. Я стянул и их, ловко балансируя с Лилией за плечами, и босиком прошел в дом. Правда, даже так после каждого моего шага на полу оставался заметный мокрый след.
        - Положи ее сюда, поближе к очагу, где потеплее! - приказала она.
        Едва мои руки освободились, как хозяйка сунула в них небольшой кусок плотной ткани, очевидно, полотенце.
        - Вытрись! - ее слова звучали словно приказ, которого я не смел ослушаться. - А я пока поищу тебе рубаху…
        Я расправил полотенце и окунулся в него лицом. Ткань была чуть жестковата, но влагу впитывала довольно хорошо. Я только перешел к волосам, а заботливая хозяйка уже вытолкала меня в сенцы, снарядив сухой льняной рубахой, и занялась Лилией.
        Новая рубаха оказалась заметно уМЃже, но пришлась мне впору. Кажется, она была даже удобнее той, что подарили в деревне Суховодье, но поносить мне ее позволили лишь на время.
        Вскоре хозяйка позвала меня вернуться к очагу. Она обеспокоилась еще и о моем здоровье, ведь без тепла обычный человек, протопавший под дождем много километров с ношей за плечами, мог заболеть. Убеждать ее в том, что одержимым демонами простуда не страшна, я не стал, а решил просто насладиться гостеприимством. Сел в предложенное мне плетеное кресло, единственное в доме, и придвинулся к огню, но так, чтобы не беспокоить спящую Лилию, заботливо укрытую теплым одеялом.
        - Я заметила, что одежда девушки не предназначена для похода. - Женщина села на табурет и повернулась ко мне. - Но я не буду задавать вопросов о том, куда вы держите путь и откуда пришли. Ты не бросил ее в беде, и это главное.
        - Спасибо. - Я опустил глаза и взглянул на лицо Лилии. Спала она беспокойно.
        - Как твое имя, молодой человек? - спросила хозяйка.
        - Максим, - повернулся я.
        - Меня зовут Маргарита. Знаете, мне кажется, что к порогу этого дома вас привел бог. Найти дорогу в такой ливень… для этого необходимо божественное провидение.
        Утром открылось малоприятное обстоятельство, Лилия заболела. Ее закаленный в походах и тренировках организм все?таки не выдержал. Ближе к рассвету у нее начался сильный жар. С каждым часом температура поднималась все выше и выше. Насколько это было возможно, я поставил диагноз и ужаснулся ему - пневмония. Мне нужно было точно выяснить, так это или нет, ведь я знал, что в условиях Средневековья пневмония летальна, но Маргарита взяла на себя всю заботу о девушке, запретив вообще мне подходить к ней. Мне, обладающему памятью сотен врачей, доцентов, ученых, запретили даже подходить к больной!
        - Мне нужна твоя помощь, - сказала Маргарита, сразу прекратив мое возмущение. - Ты должен найти лекарственные травы в лесу за полем. Они очень важны.
        Я относился весьма скептически к врачеванию травами, но скрепя сердце решил уступить лечение Лилии Маргарите, ведь для того, чтобы лечить ее по стандартам начала двадцать первого века, у меня не было никаких подручных средств. Ни лекарств, ни даже градусника. А демон… Нет, Эфир мог только убивать. Я не мог попросить о помощи его, ведь он даже меня защищал только тем, что убивал несущего угрозу.
        - Хорошо, - смирился я, - сделаю все, что в моих силах.

«Желтый цветок на прямой тонкой ножке с пухлыми яйцевидными листьями».
        Примерно так мне описала лекарственную траву Маргарита. В самом первом же перелеске за полем я нашел целую поляну этой важной лечебной травы - обычной мать-и-мачехи. Тут-то я и понял весь подвох этого поручения. Маргарите не нужна была помощь, она хотела, чтобы я просто не мешался. Пациенту не нужно двух врачей. Я прекрасно это знал, но не сразу догадался. Все же, как ловко ей удалось так обвести меня вокруг пальца. Коварная женщина.
        Я немного погулял под горячим летним солнцем, казалось, насмехающимся надо мной, говорящим, что я, мол, выбрал неподходящее время для спасения Лилии, что нужно было делать это сейчас, когда светло, тепло и сухо. Попытался отвлечься, подумать о том, что сказал мне Эл, мой спаситель, маг-невидимка, обладающий огромной силой, поискать подвох в его сумасшедшем предложении отыскать гробницу Вельзевула, которое, по сути, могло быть только одним большим подвохом, но не мог сосредоточиться. Мысли о Лилии не давали покоя. Верно ли было мое предположение о пневмонии? Какими лекарствами и травами попытается лечить ее Маргарита? Я просто не мог выбить беспокойство из головы.
        Нужно было возвращаться. Но не с пустыми руками. Я собрал несколько листков
«лекарственной травы», завернул в платочек и поспешил в деревню. С того момента, как я отправился выполнять поручение, прошло около двух часов.
        Группу людей, окруживших дом Маргариты, я увидел сразу. Примерно тридцать - тридцать пять человек, женщины, мужчины, подростки. Они были возбуждены, напуганы и выглядели крайне подозрительно. Я прибавил ходу. Перемахнул через плетень и влетел в сени, сбив с ног рыжеволосого парня, выходящего во двор. Кто-то с улицы увидел меня, закричал, но я просто пропустил крик мимо ушей.
        Парень не успел подняться на ноги, а я уже распахнул дверь и шагнул в комнату. Увидел Маргариту, лежащую в кресле, и незнакомого мужчину, стоящего над ней. Рядом, на табурете, прикрыв лицо ладонями, сидела другая женщина. Меня они не интересовали, я бесцеремонно прошел вперед и остановился возле Лилии.
        Она дышала. Размеренно и свободно. Не была ни ранена, ни покалечена. Ей явно было лучше, чем утром, даже температура снизилась.
        - Что вы себе позволяете? - возмутился мужчина, поборов оцепенение, вызванное моим появлением.
        Я обернулся. Мужчина вздрогнул.
        - Ты вернулся. - Маргарита смахнула слезы и попыталась улыбнуться. Она была как будто не в себе. - Принес травы, которые я просила?
        - Да, все принес. - Я вытащил из кармана платочек с листьями мать-и-мачехи. - А снаружи что за собрание? Что-то произошло?
        - Имейте совесть, молодой человек. - Мужчина вновь осмелел и подошел ближе. - Муж Маргариты, Виктор, три дня не возвращался с охоты, а сегодня утром мы нашли его сумку. Обнаружили ее на самой границе запретной долины.
        - Запретной долины?
        - Я всегда говорила ему, - потерянным голосом произнесла Маргарита, - не ходи в запретную долину, что бы ни случилось, не ходи. А он пошел…
        - Вы думаете, его похитили? - предположил я. - Чем опасна запретная долина?
        - Огры, - пояснила женщина, поднимаясь с табурета. - Кровожадные чудовища, огромные разумные звери, питающиеся человечиной. Они постоянно похищают людей из нашей деревни, из всех окрестных деревень! Они поедают наших братьев, сестер, детей, а этот проклятый барон только высылает сборщиков налогов и не желает слышать о наших бедах! Господь забыл о нас!
        У нее началась истерика. Мужчина попытался успокоить женщину, которая, по-видимому, была его женой, но та кричала, плакала и била его по спине руками, пока он ее обнимал.
        - Значит, огры… - задумался я. Хотя нет, наоборот, я не думал в тот момент. Как будто что-то овладело мной и заставило произнести эти слова. - Звучит интересно. А где находится эта ваша запретная долина?
        - Что? - переспросил мужчина. Женщина мгновенно прекратила истерику и тоже недоуменно уставилась на меня.
        - Покажите мне, где находится запретная долина. И если ваш пленник еще жив, я приведу его назад.
        - Нет! - резко поднялась Маргарита и прижала к груди сумку мужа. - Не делай этого! Никто из людей не возвращался из запретной долины. Я благодарна за сочувствие, за стремление помочь, но если ты глупо загубишь свою жизнь, я никогда не прощу себя за это!
        - Поступать так - безумие! - поддержал ее мужчина. - Огры слишком сильны и опасны! Кем бы вы ни были, если вы пойдете туда - уже не вернетесь!
        - Кто знает, - пожал плечами я. - А я ведь могу и вернуться.
        - Так пусть попытается, - в комнату вошел рыжеволосый парень, которого я толкнул в сенях. Его глаза горели решимостью. - Я могу отвести его к запретной долине. Если есть шанс спасти Виктора - мы обязаны попробовать.
        - Курт, - прошептала Маргарита. - О чем ты говоришь?
        - Если он захочет, я отведу его! - бросил парень и вышел на улицу.
        - Не слушайте его! - бросил мужчина, - он не в себе от горя!

«А быть может, он просто здраво мыслит», - отчего-то решил я.
        Лилия что-то промямлила во сне. И, кажется, этот сон был ей приятен.
        - Позаботьтесь о ней, пока меня не будет, - попросил я.
        - Ты не рыцарь, верно? - бросил через плечо Курт, когда мы покинули деревню и направились в сторону леса по узкой дороге, ведущей сквозь поля. - Может, когда-то ты и был им, может, даже служил у короля, но тебя выгнали из армии или сам дезертировал.
        - Почему ты так решил? - хмыкнул я.
        - Потому что взглянул на тебя, - усмехнулся он. - Если ты рыцарь, где твой конь? Где доспехи? Где оружие? Или ты надеешься сразить целую деревню огров в одиночку, да еще голыми руками? Тогда ты просто дурак!
        Я оставил его высказывание без комментариев. Но вскоре он снова повернулся ко мне.
        - Нет, ты не дурак, - произнес он. - Дураки боятся смерти, а ты смело шагаешь ей навстречу. Ты, видно, хочешь просто умереть, либо… - Курт вздохнул: - Ты можешь спасти Виктора…
        - Ты сказал, что огры живут в деревне. Она большая? Сколько особей обитает?
        - Не знаю, - покачал головой парень, - Может, десять, может, даже тридцать. Я не считал их, не видел, где и как они живут, вообще никогда не подходил близко к запретной долине.
        - Тогда откуда знаешь, что они живут деревнями?
        - Да проходил у нас как-то один рыцарь. Гордый, важный, великолепный. Сказал, что огры засели крепко, что у них там деревня, и чтобы выгнать их, понадобится армия. И этот Как-Там-Его важный рыцарь пообещал ее собрать.
        - Не собрал?
        - Пять годков уже минуло, а от него ни слуху ни духу. А пришел он как раз тогда, когда огры папку моего сцапали. Я думал, спасти успеем или хотя бы поквитаемся, верил этому рыцарю, надеялся на него… Да мы всей деревней верили в него и надеялись, ничего для него не жалели.
        - Значит, вот откуда такое отношение к самозваным спасателям… - скривил лицо я. - Да и к самим ограм счеты имеются…
        - А как ты собираешься победить огров без оружия? - не унимался Курт.
        - Да есть у меня оружие, успокойся, - небрежно бросил я. - Лучше скажи мне, ты что?нибудь еще знаешь об ограх? Как они выглядят вообще?
        - А ты сам разве ничего о них не знаешь? И как тогда собираешься победить тех, кого никогда не видел?
        Я развел руками.
        - Но ведь для того, чтобы победить их, мне обязательно придется их увидеть. Так что тут в любом случае выйдет по-твоему: сначала я их увижу, а уж потом займусь делом.
        - Тогда ты настоящий безумец. - Курт разочарованно покачал головой. - Хорошо, я расскажу тебе все, что сам знаю об ограх.
        Он основательно подумал, а только потом начал повествование.
        - Они очень большие. В два, а то и три человеческих роста. Они глупые, но свою глупость компенсируют огромной силой, так что не удивляйся, если встретишь чудовище, держащее в руках вырванное с корнем дерево. Но весь ужас долины заключается в другом. Я не уверен до конца, правда это или слухи, но говорят, что один из огров владеет магией. Именно поэтому все боятся запретной долины.
        - Поподробнее насчет магии, - попросил я.
        - Да не знаю я про них ничего! - возмутился Курт. - Что от кого?либо слышал, то и рассказываю. Говорят, человеку не пройти через долину незаметно. Его увидят, найдут, где бы он ни прятался, а потом съедят. Всем нашим запрещено ходить в запретную долину, но проку от этого немного, люди все равно пропадают. Думаю, чудовища теперь выходят из долины на охоту. Уж слишком им по душе человеческое мясо. В долине водится много зверья, но все же они предпочитают человечину. Сколько уже людей пошли им на корм, а мы даже не можем им отомстить.
        - Тяжело вам живется, - заметил я.
        - Жизнь ужасна… - безразлично отозвался Курт.
        - А сами вы не думали сопротивляться? Взять вилы, косы, объединиться с другими деревнями и войти в долину ночью с поднятыми факелами. Говорят, такой фокус работает даже с демонами.
        Парень усмехнулся.
        - С демонами, говоришь? Да самое страшное, что будет от нас ограм, - несварение желудка, если, конечно, мы перед походом белены объедимся. Хотя без белены никто и не пойдет нападать на огров.
        Курт неожиданно остановился. Остановился и оцепенел. Руки его задрожали. Он словно призрака увидел. Я насторожился, он мог увидеть врага.
        Но никого рядом не было. Только кусты, деревья, трава, и речка, текущая далеко впереди. Сосредоточившись, я смог услышать ее журчание.
        - Мой лук! - неожиданно взвыл парень. - Я оставил свой лук в деревне. Забыл его в такой момент, когда мне представилась возможность отомстить!
        - Не представилась - я поспешил его обнадежить. - Ты не войдешь в запретную долину.
        - Что это значит? - Он сжал кулаки и развернулся. - Я тоже могу сражаться. Если у кого и есть причины, для того чтобы драться с ними, то только у меня!
        - Если ты войдешь в запретную долину, если попытаешься последовать за мной, я сломаю тебе ноги.
        - Но это же несправедливо, тебе понадобится моя помощь!
        - Мне определенно не понадобится твоя помощь.
        - Да, мне нет оправдания. - Он поднял руки к небу, затем спохватился и наградил меня взглядом, полным негодования. - Да чего я оправдываюсь, ты никогда не вернешься из запретной долины. Завтра огры съедят тебя на ужин.
        Курт пренебрежительно сплюнул на землю, гордо развернулся и быстрым шагом пошел дальше. Больше мы не разговаривали. Странно, что он надеялся, будто бы я возьму его с собой. Особенно учитывая его скептическое отношение ко мне и моей задумке. Огры - существа страшные. Им не следует встречаться с обычными людьми. Если готовиться к встрече с ними, то существам не менее страшным и ужасным, - таким, как демон.
        Занимательно, но небольшая ссора с проводником положительно сказалась на скорости нашего перемещения.
        - Мы пришли, - сердито фыркнул Курт, когда мы оказались на берегу небольшой лесной речки. - Дальше, за рекой, - запретная долина. Огров не ищи, они сами тебя найдут. И сделают это быстрее, чем ты надеешься…
        - Спасибо, - бросил я, опускаясь на берег и разуваясь. Речка была неширокой, я с небольшой демонической помощью мог бы легко перепрыгнуть ее. Но лишний раз пугать Курта мне не хотелось. Да и в деревне, где заботятся о больной Лилии, не должны знать об Эфире, моем демоне-хранителе.
        - А знаешь, - негромко, но отчетливо произнес Курт, - все?таки я пожелаю тебе удачи. Ты зазнавшийся безумец, но если спасешь Виктора… Я представить даже не могу, насколько буду этому рад. Удачи тебе!
        - Спасибо, - отозвался я, опуская ноги в теплую и неожиданно спокойную воду лесной речушки.
        Глава вторая
        Я нервничал. Рука то и дело опускалась к поясу, туда, где она когда-то касалась рукояти ножа, подаренного Рименом, старостой деревни Суховодье, и потерянного мной в бою с Руменом - Свирепым Топором. Конечно, там его не было, и ножны я уже выбросил, рассчитывая на мечи из синего пламени, создаваемые Эфиром. Они были острее и опаснее любого, даже самого прекрасного из мечей, который только могли выковать люди. Только вот оно было неосязаемо, не давало той уверенности и надежности, как осязаемое. И еще я не знал, почему демон продолжает помогать мне, почему наделяет меня своей силой. Ведь должен был когда?нибудь наступить момент, когда я стану не нужен. Мне так не хотелось об этом думать…
        Впрочем, визит к ограм был исключительной инициативой демона. В своем уме я бы никогда не рискнул отправиться в подобное путешествие, а с его легкой руки, или что там у демонов вместо нее, чувствовал себя так, словно пошел прогуляться в зоопарк. Разве что испытывал небольшое волнение, как на первом свидании. Какое глупое сравнение.
        Прошел час. А возможно, даже больше, я просто не обращал внимания на время.
        Вокруг было тихо. Тихо и спокойно. Даже подозрительно тихо. Ни одного огра, ни одной ловушки, вообще никаких признаков кровожадных людоедов. Я, честно говоря, рассчитывал увидеть черепа на палках, подвешенные на деревьях человеческие скелеты или разбросанные повсюду кости, обглоданные, истлевшие, какие?нибудь атрибуты, явно указывающие на жестокие пристрастия обитающих здесь тварей. Ничего. Шумела зеленая листва, ярко светило горячее летнее солнце, беззаботно щебетали довольные птицы, даже молодой олененок пробежал рядом, нисколько меня не боясь. Было так тихо и спокойно, словно никаких людоедов здесь не могло водиться и в помине.
        Нет, я прекрасно это понимал: при таком навязчивом спокойствии ловушка могла быть еще сложнее и опаснее, нельзя было терять бдительность, нельзя было расслабляться ни на миг!
        Я поднялся по склону холма и остановился на его вершине. Увы, но и оттуда я не увидел ни деревни огромных людоедов, ни малейшего намека на нее. Ни одного строения, поля или дороги, никаких следов поселения огров. Один лес. Хотя нет, одна странность у этого леса имелась. Не у всего, а только в некоторых участках. Деревья стояли так, словно были нетрезвы: их стволы были наклонены в разные стороны, асимметрично, в беспорядке. Приглядевшись, можно было разглядеть целые тоннели из погнутых стволов осин и вязов.
        В этот же момент я почувствовал чужое внимание. Как будто чей-то невидимый взгляд уперся мне в затылок. Чей-то бесцеремонный, презрительный и ленивый взгляд. Я резко обернулся, но никого за спиной не обнаружил. Никого не было ни впереди меня, ни с боков. Не было никого и надо мной, даже птиц.
        Но этот странный, невидимый, казалось бы, взгляд упорно выжигал мой затылок.

«Что это за ерунда?» - в сердцах выругался я. Разумеется, про себя.

«Магия, - немедленно отозвался Эфир, чем неслабо удивил меня. Обычно он не говорил со мной, я просто чувствовал, что он хочет. А сейчас он выразил мысль словами. - Это эхо заклинания. Вероятное назначение: оптический тоннель».
        Так стало ясно, почему никто не мог пройти по запретной долине незамеченным. Огр, владеющий магией, мог видеть жертву в любом месте и следить за ней. Получалось, что мне оставалось только дождаться того огра, которого маг послал за мной. Охотника.
        Вскоре он появился. Вернее они, потому как огров оказалось двое. Удивительные существа внешне были похожи на человека, но очень уродливого, с непропорциональной фигурой. Короткие толстые ноги со слабо выраженными ступнями, такими же, как у слона, подпирали пирамидальный торс, на вершине которого ютилась маленькая лысая голова с мощной выпирающей челюстью, украшенной парой тупых клыков. Носа практически не было видно, казалось, глаза у них располагались сразу над челюстью, - маленькие, черные, округлые, с густыми бровями глаза. Руки у них тоже были непропорционально длинными, опускались чуть ниже колен. И в руках они держали вырванные с корнем стволы деревьев. Один удар такой дубины, даже прошедший вскользь, убьет человека. Любого. Возможно, даже такого, как я.
        Мне внезапно стало плохо. Но Эфира, кажется, вид этих дубин не смутил.
        Огры были похожи друг на друга, словно братья-близнецы. Единственное, что у них было разное, - это набедренные повязки: у одного серая, с обилием волчьего меха, а у другого преобладала черная кожа. Да, из одежды они носили только набедренные повязки.
        Я даже не прятался. Просто сидел на камне и ждал. Один из огров протянул руку и прорычал: «Мясо-о!», второй поддержал товарища довольным кряхтением, затем вдруг поднял дубину, запрокинул ее за спину и, состроив забавную гримасу, почесался корнями. Кажется, им никогда не приходилось догонять свои жертвы. Увидев этих громадин, люди просто замирали от страха и не сопротивлялись.
        Ловко спрыгнув с камня, я направился к ним. Страха не было, словно Эфир вовсе заблокировал у меня эту эмоцию или заменил ее на чрезмерную уверенность в себе. Мне было безумно интересно посмотреть на огров. Я сам себе не верил, но мне действительно было интересно.
        - Оно не боится? - удивленно протянул первый.
        - Не боится? - поддержал его второй. - На вкус, наверное, жестковато будет.
        Определение жесткости мяса по степени запуганности жертвы. Неожиданно, зато многое объясняло. В человечине они явно знали толк. Гурманы. Впрочем, Эфир тоже был в какой-то степени гурманом, ему не терпелось испробовать на вкус силу гигантов. Хотя пока они меня воспринимали исключительно как еду.
        - А чего вас бояться? - безразлично пожал плечами я.
        Охотники удивленно переглянулись.
        - Оно разговаривает, - еще больше удивился первый огр.
        - Умное мясо. Будет кусаться, - заметил второй, - Можно я хлопну его?
        Он поднял дубину высоко над головой, отдаленно напомнив мне башенный кран. Нет, где-то в глубине моего разума страх еще сохранился. Он метался там, словно птица в клетке, стучал, громыхал, взывал к рассудку. Но все же прутья были слишком прочными. Я не дрогнул. Толстый ствол дерева загородил собой солнце, а затем стремительно поехал вниз.
        В то же мгновение я вспыхнул. Но изменения претерпел лишь частично. Правую руку окутал черный туман, и на свет появился клинок, горящий синим пламенем. Бревно распалось на две половины, с грохотом рухнувшие на землю, но не задевшие меня.
        Огр отступил.
        Его напарник вздрогнул и попятился в сторону, спрятался за вязом. Лицо укрыли листья кроны, но массивного живота с пупком, размером с дупло, спрятать ему не удалось, как и трясущиеся коленки. Может, они и глупые, но угрозу, исходящую от меня, кажется, поняли правильно. Во всяком случае, один из них.
        А второй неожиданно захныкал. Правда, его хныканье походило на чудовищный рык, но на лице его читалась горькая досада. Будто ребенок, которому сломали любимую игрушку. Я уж решил, что сейчас огр плюхнется на траву и примется реветь навзрыд, но он сдержался, поднял глаза и уставился на меня взглядом полным ярости. Гигант раздувал ноздри, сопел, затем в воздух взмыли его огромные кулаки и обрушились на меня.
        Но он был слишком медлителен. Такое большое и тяжелое тело просто не могло двигаться быстро. Их сила казалась чудовищной человеку, невероятной, но она и должна быть такой, иначе огры не смогли бы передвигаться вовсе. Скорость и реакция у них была даже ниже нормы, с учетом размеров. Огры оказались совершенно неинтересными. Разве что очень большими.
        Клинок, горящий синим пламенем, с легкостью вошел в толстую, морщинистую кожу, разрезал мышцы, сухожилия, даже кость - отрубленная кисть упала на землю. Огр, схватившись за обрубок руки, опустился на колено. Кровь хлестала из огромной раны. Я буквально взлетел ему на плечи и с ходу снес маленькую клыкастую голову.
        Чудовище уничтожило другое чудовище. Без суда, без следствия, без выяснения, кто прав, а кто виноват, просто потому, что оказалось сильнее. Потому что, будь я слабее, огр убил бы меня, представителя более слабого вида, и съел, как делал это уже не раз.
        Тело великана обмякло и упало набок. Я оттолкнулся, отпрыгнул назад и, сделав сальто, приземлился в траву. Хорошо еще, что на охоту послали двух огров, одного Эфир убил бы в любом случае, а так мне не пришлось ждать следующих «охотников».
        - Выходи, - произнес я достаточно громко.
        Его товарищ выронил бревно, но из?за дерева не вышел. Он все видел и, кажется, понимал, что сегодня им попалось очень плохое мясо. Непорченое, неядовитое, просто очень недовольное и крайне нетерпеливое.
        - Выходи! - повторил я.
        Дерево затряслось так, что листья полетели в разные стороны, удивительно, что огр его не выдернул от страха и напряжения, ведь оно было не намного толще того, что он использовал в качестве дубины.
        - Если не выйдешь, я разрублю тебя вместе с деревом, за которым ты прячешься! - пригрозил я. - Но если ты отведешь меня в свою деревню, я сохраню тебе жизнь. Думай! Считаю до трех!
        - Чего? - ошалело переспросил огр. Он, кажется, не понял и половины сказанных мною слов. Более того, я не был уверен, умеет ли он считать.
        - Плохое мясо хочет в деревню, - выдавил он, выглядывая из?за дерева. - Плохое мясо хочет к Уруку. Я отведу. Урук накажет плохое мясо.
        Собственно, именно этого я от него и добивался.
        Деревня огров чем-то напомнила мне поселение папуасов, задолго до того, как до них добралась цивилизация. Только по масштабам раза в три побольше. Тесные хижины, составленные из цельных необработанных стволов деревьев, примитивные орудия труда, утварь и предметы быта. В центре, в оправдание ожиданий - большой чугунный котел, в котором запросто поместятся два, а то и три человека сразу. А если мелко нарубить, то и того больше.
        Обитатели занимались повседневными делами. Появление в деревне человека не было для них чрезвычайным происшествием, это было просто хорошим событием, вроде сбора урожая или отела скота. В дом пришла еда, а принесли ее на руках или же пришла она своими ногами, это не особо интересовало желудки.
        Удалось мне увидеть нечто, что людям слабохарактерным и впечатлительным не стоит видеть вообще - женщину огра. Настолько уродливого и бесформенного существа я не мог даже представить. Если вдруг у огров наступит просветление и они поймут, что на свете есть еще и красота, этот день станет днем заката их расы. По деревне бегали и огры-дети, жутковатые создания, надо сказать. Но их было мало, очень мало.
        Огр беспрепятственно довел меня до самой большой и внушительной хижины в деревне, очевидно, дому того самого Урука, который должен был меня наказать, и встал у входа. В хижине было темно. Мой провожатый долго терзал себя думами, не зная, видно, как объяснить начальнику появление плохого мяса. Затем жалобно проскулил:
        - Урук.
        Он вжал свою маленькую голову в плечи и боязливо покосился на меня.
        Из хижины донеслось недовольное кряхтение. Оно становилось все недовольнее и громче по мере того, как ее обитатель преодолевал метр за метром. Затем наружу вышел предводитель людоедов. Он был уродлив, но не жуткий и не страшный, а какой-то жалкий. Был он небольшого, для огров, роста, всего в полтора человеческих, сутулый и хромой на левую ногу. Вот только сородич, превосходящий его размерами в два раза, трепетал перед ним, так что я тоже поневоле стал опасаться огра-карлика.
        Урук повернулся и смерил меня взглядом. Даже будучи одержимым демоном, я поневоле остолбенел. У этого огра было две головы. И вторая голова не была имитацией или муляжом, она была настоящей, самой что ни на есть настоящей. Она, казалось, спала, прикорнув у него на плече, такая же лысая, уродливая, бровастая, только немного меньше размерами, чем первая.
        Я отказывался верить своим глазам. Мне пришлось уже многое увидеть, многое принять, даже демона в своем теле, но разум все равно цеплялся за привычную реальность, за реальность мира, который я когда-то считал своим домом, мира, которого словно уже и не существовало вовсе. Мне нужно было объяснение, подходящее под критерии, которые я считал стандартом. Чаще всего я не мог отыскать такого объяснения, и мне приходилось мириться с неизвестностью, но ответ на вопрос, почему у этого огра две головы я, кажется, нашел.
        Близнец. Зародыш, развивавшийся с ним в одной утробе. Он должен был умереть, но почему-то не умер, не разложился, а частично врос в его тело, став крупным паразитом, бесполезным, пусть и родным по крови.
        - Чуук, - прокряхтел двухголовый огр, - почему это ты позволяешь еде гулять по деревне?
        - Это плохая еда, - захныкал огр. - Она убила Геека…
        - Еда убила Геека? - Урук снова посмотрел на меня, и на этот раз задержал взгляд подольше, но все равно не нашел во мне ничего примечательного.
        - Отнеси еду в пещеру, - приказал он, - а будет сопротивляться - убей и разделай. И не возись долго.
        Чуук медленно повернул голову ко мне и затрясся, как осиновый лист на ветру.
        - Я боюсь, - залепетал он. - Это мясо страшное, оно может говорить!
        Урук скривил свою и без того уродливую физиономию.
        - Твоя понимать, что наша говорить? - спросил он. Только говор его неожиданно стал неуверенным, сбивчивым, с обилием ошибок. - Зачем твоя приходить?
        - Чтобы принести вам новую культуру питания - вегетарианство! - смело заявил я.
        - Моя твоя не понимать! - нахмурился огр.
        - Люди еда хоть и калорийная, но совершенно неправильная! Вам бы уменьшить содержание белков и жиров, а вот углеводов добавить. Огурчики там покушайте, редиску, лучок репчатый, петрушку, наконец. И жирок лишний сбросите, и морщины разгладятся.
        Нет, все же рекламный агент был из меня неважный, да и шутки шутить, будучи окруженным пятью заинтересовавшимися странной едой ограми, было как-то неразумно. Тем более что один из огров, ростом повыше Чуука, носил подобие кожаных доспехов и выглядел довольно воинственно, явно не чета глуповатой парочке охотников, посланных за мной.
        - Люди, которые много говорят, - дураки. - Эти слова он произнес правильно. - Прибейте его! Только мяса побольше сохраните…
        Воинственный огр в кожаных доспехах двинулся на меня, выуживая из?за спины огромную дубину, также изготовленную из ствола дерева, только отесанную. Трусливый Чуук проворно спрятался за угол хижины Урука, не желая вмешиваться в драку. Кажется, он просто понял, что сейчас произойдет, и решил не рисковать шкурой. Довольно мудрый огр.
        Тем временем меня атаковали. Но огр в кожаных доспехах оказался не проворнее своих бездоспешных собратьев, он даже промахнулся, когда ударил дубиной, - она вошла в землю в полуметре от меня. Но так, что та содрогнулась и в воздух взвились грунт, пыль и песок, на радость огрских ребятишек, издалека наблюдавших за развитием событий. Им, видно, никогда не показывали, откуда берется мясо, которое они едят.
        Правда, огру в кожаных доспехах все же удалось меня удивить. Когда его дубина прижалась к земле, он внезапно начал орудовать ею, словно огромной скалкой, попытался раскатать меня в тесто. Если бы я зазевался хотя бы на одно мгновение, кости мои тут же превратились бы в муку. Поэтому я не зевал, а ловко перепрыгнул смертоносную дубину, нырнул под руку гиганту и, взобравшись по креплениям кожаного доспеха, как альпинист по зацепам, мгновенно обезглавил противника.
        Кто-то заревел. Кто-то зарычал. Кто-то жалобно заскулил. Двое огров распахнули рты и уставились на дергающуюся в конвульсиях тушу, изливающую литры крови на землю. А крови у огров было существенно больше. Какая-то толстая и уродливая орчиха схватила трех или даже четырех детишек в охапку и рванула в лес. Несколько огров-мужчин сразу же последовали ее примеру, правда, забыли про детишек.
        Нет, все же огры не были настолько агрессивными и кровожадными существами, какими их видели люди, особенно жители ближайших деревень. Их невероятные размеры, устрашающий вид, инфантильность и глупость, вкупе с пугающим, странным аппетитом, не представляли возможности людям оценить в принципе довольно дружелюбную расу.
        Да, убивать их всех мне расхотелось. Только немного перевоспитать. Только для начала мне следовало надавить на их предводителя, а он, кажется, готовил что-то жуткое.
        - Плохое мясо должно сгореть! - Урук сжал в руке серебряный амулет в форме треугольника с крупным рубином в центре и направил на меня. И ему удалось напугать меня, чертовски напугать.
        Я даже представить не мог, что подобная магия может существовать.
        Огонь появился из?под земли. Изворотливой змеей он вылетел у меня из?под ног и по широкой спирали начал подниматься все выше и выше. Быстро. Невероятно быстро. Я оказался в некоем огненном колодце, на самом его дне, а небо над головой стремительно превращалось в точку. Что за тип магии применял огр, я не знал, как и его назначение. То ли он пытался просто запереть меня в этом колодце, то ли должно было случиться кое?что еще, что?то, что гарантированно убило бы меня.
        А умирать мне очень-очень не хотелось.
        Ситуацию спас Эфир. Так же, как делал это обычно. Мое сознание помутилось, и я, частично потеряв контроль над телом, двинулся вперед, постепенно облачаясь в черное теневое одеяние. Затем прыгнул вперед. Я почувствовал, как обожгло грудь, затем спину, ноги. И когда я перекатывался вперед, смягчая падение, то увидел, как огненная спираль внезапно уменьшилась в диаметре, вытянулась в длинную полосу и потом, ярко вспыхнув, исчезла.
        Нет, настолько опасного мага я не мог оставить в живых.
        Я прыгнул к двухголовому огру, с ходу нанося удар, но все равно не успел. Мои клинки лишь распороли воздух в том месте, где он стоял. Он использовал другую магию и просто испарился, словно тем самым сказав мне: «Встретимся чуть позже».
        Стало тихо. Самые пугливые огры сбежали в лес, смелые осторожно смотрели на меня из?за хижин, больших камней или иных укрытий, не издавая ни звука. Чуук, мудрый и трусливый огр, ждал меня за хижиной Урука. Его толстые ноги тряслись так, что только чудом хижина еще не развалилась. Подумав немного, я направился к нему.
        - Пещера - это место, где вы держите пленников?
        Огр захныкал, очевидно, проклиная свою несчастливую судьбу. Потом кивнул.
        - Веди!
        Чуук жалобно и хрипло заскулил, тяжело вздохнул и обреченно потопал вперед, в сторону небольшого возвышения, вокруг которого лежало множество камней, довольно крупных.
        Через пару минут мы вышли к огромному углублению в скальной породе. Вошли внутрь. Огр отцепил от стены факел, обернулся, показал его мне. Я одобрительно кивнул, хотя не совсем понимал, зачем он ему понадобился, внутри пещеры было светло. Конечно, не так светло, как днем на улице, но можно было спокойно идти, не натыкаясь на стены и не боясь угодить ногой в какую?нибудь дырку в полу. Эта пещера, кажется, была чем-то наподобие общественного дома у тех же папуасов, она совмещала в себе комнату отдыха, хранилище, может, даже столовую или какие-то иные помещения. Маловероятно, что она была естественного происхождения. Скорее всего кто-то создал эти ходы магией. Может, даже сам Урук.
        Мы шли прямо по коридору, минуя ответвления. Я лишь заглядывал туда, изучал обстановку и запоминал примерный план пещеры. Мы прошли через склад, библиотеку и, удивительно, алхимическую лабораторию, какую-то комнату с тремя огромными столами, еще один склад.
        Наконец Чуук остановился в самом конце пещеры, возле помещения, в котором на гигантских табуретках за гигантским столом сидели два огромных огра. Они скучали и были полностью расслаблены. Ни один из них даже не повернулся в нашу сторону, когда мы вошли.
        Не обращая внимания на огров, я направился к двери в противоположной стене тюремного помещения. На ней висел засов из приличного бревна. Сомнений не осталось, пленников должны были держать именно там.
        - Эй, почему мясо идет само? - воскликнул один огр, поднимаясь с места.
        Второй обернулся и тоже подпрыгнул.
        Чуук вошел вслед за мной и жалобно пробубнил:
        - Не трогайте этого. Этот страшный. Урук не смог его победить.
        Гиганты переглянулись и удивленно уставились на меня. Чуук сказал правду, но разве могли два огромных и глупых огра поверить, что маленький человек может быть им опасен? Но я двинулся вперед, и они отступили. Позволили мне беспрепятственно пройти, даже отперли тяжелый засов и раскрыли дверь, как будто понимали, куда мне нужно.
        Да, мои действия точно удивили их. Не каждый день можно наблюдать, как еда сама лезет в холодильник.
        А за тяжелой дверью, в маленькой темной камере, словно домашних грызунов в клетке, держали пленников. Они сидели на полу из голого камня, посыпанного соломой, и почти не шевелились, словно были уже мертвы. Они даже не взглянули на новенького. Им явно было неприятно знать, что ограм попался кто-то еще.
        Я стоял и смотрел на них, не говоря ни слова. Просто смотрел.
        Первыми не выдержали пленники.
        - Почему ты вошел сюда… своими ногами? - взглянул на меня мужчина в легком доспехе из проклепанной кожи. У него на правой щеке был шрам в форме полумесяца.
        - Мне предложили отнести сюда на руках, но я вежливо отказался, - ответил я.
        - Шутки шутишь? - хрипло усмехнулся второй, тоже мужчина, в синей мантии с капюшоном. - Ты хоть представляешь, куда попал?
        - В первую в истории деревню огров-вегетарианцев, - невольно улыбнулся я. Уже можно было улыбаться, ведь мой глупый план, кажется, увенчался успехом. - Потому что, если они откажутся от этого предложения, эта деревня перестанет существовать.
        - Ты безумец? - спросил мужчина в мантии.
        - Возможно, - пожал плечами я. - Но меня такое безумие, кажется, устраивает…
        - Тогда зачем ты пришел сюда? - рявкнул он. - Повеселить нас перед смертью?
        - Изначально я шел сюда, чтобы вытащить вас, - спокойно отозвался я.
        - Безумец! Точно безумец. Что же, поздравляю, скоро твое безумие закончится. И закончится навсегда…
        За спиной раздался шорох. За ним последовал глухой шлепок и жалобный стон Чуука. Затем дверь резко закрылась и прохрустел засов.
        Глава третья
        - Щелк, - издевательски сымитировал звук засова мужчина в мантии. - Вот и все, безумец, теперь ты отсюда выберешься только тогда, когда огры подадут тебя к обеду.
        - Не подадут, - отозвался я, нисколько не смущенный тем, что оказался так подло заперт. - Они больше не будут есть человеческое мясо!
        - Не будут? - Мужчина в мантии не выдержал и дико загоготал. - Да раньше луна с неба упадет, чем огры перестанут есть человечину. Они тебе об этом сами рассказали?
        - Ну, я их предупредил, - задумался я. - А как выйдем отсюда, повторю просьбу. Не думаю, что они откажут.
        - Скажи еще, что ты с ними разговаривать можешь! - схватился за живот он.
        - Их предводитель, - вмешался мужчина в кожаном доспехе, - быть может, мне это показалось, но он понимает человеческую речь. И даже может говорить…
        - Ну и пусть понимает, - смахнул скупую слезу мужчина в мантии, - договориться с ним все равно не получится. Эй, безумец, а ты серьезно пришел за нами, или только что эту шутку придумал?
        - Меня попросили спасти человека по имени Виктор, охотника. Его жена сильно волнуется.
        - Я - Виктор, - вздрогнул мужчина в кожаном доспехе. - Неужели это Маргарита послала вас сюда?
        - Она предположила, что вас похитили огры. А я решил сходить и проверить, так ли это.
        - Счастливое воссоединение, - угрюмо поаплодировал мужчина в мантии. - Я аж сейчас разрыдаюсь. Спаситель и спасенный. Но еще большее воссоединение ждет нас всех в желудке у какого?нибудь огра. Давай, безумец, действуй! Попробуй хотя бы открыть эту дверь!
        - Как твое имя, любитель шуток? - Я посмотрел на него. Мою правую руку окутал черный туман, но в полутьме это было практически не видно.
        - Герман я, - фыркнул он и тут же поднял брови от удивления, потому что лезвие, горящее синим пламенем, не заметить было невозможно.
        - Что же, Герман. Надеюсь, эта шутка тебе тоже придется по нраву.
        Я сделал несколько небрежных взмахов демоническим оружием.
        Массивная дверь из плотно подогнанных бревен вдруг рассыпалась множеством обломков, щепок и опилок, развалилась вместе с засовом и петлями. Пленники вскочили на ноги и замерли с разинутыми ртами.
        - Это магия? - Виктор не сводил глаз с синего клинка.
        - Это не просто магия! - восторженно воскликнул Герман. Глаза его загорелись, а пальцы непроизвольно потянулись к моему клинку. - Это самая необычайная магия, самая невероятная и завораживающая. Магия призыва и созидания!
        - Так ты маг? - Я обернулся.
        - Еще какой! - Герман ткнул себя кулаком в грудь. - Я огненный маг!
        - Когда выберемся отсюда, я задам тебе несколько вопросов.
        - Вопросов? - покривил губами он. - Ну… ладно. Только у меня тоже будет пара вопросов к тебе!
        Я коротко кивнул и вышел из темницы.
        Стол был перевернут, за ним, прижавшись к стене, на полу сидел Чуук и потирал ушибленный глаз, а огры-сторожа, подняв кулаки, нависали над ним. Впрочем, взгляды их были уставлены в меня, а лица перекошены от удивления. Гиганты выглядели так нелепо, что мне в голову невольно пришло новое сравнение темницы с холодильником. И только Чуук, на редкость мудрый и послушный огр, кажется, обрадовался моему появлению. Его ведь больше не избивали, так что он смотрел на меня слезящимися щенячьими глазами и будто бы говорил:
        - Я все сделал так, как вы сказали.
        Но вместо того, чтобы похвалить его, я накричал на него. На всех.
        - А ну сидеть там и не двигаться! - рявкнул я. - Если кто-то осмелится пойти за мной или вызвать подмогу - посажу в клетку и запру на большое бревно! Ясно?
        Огры послушно закивали головами. Сторожа тут же уселись на пол и прижались спинами к стене. Возразить мне ни у кого желания не возникло. Тем более у Чуука.
        - Так вот, как ты с ними разговариваешь? - поежился за моей спиной Виктор. - От твоих криков мне самому захотелось сесть и притихнуть…
        - Эй, - позвал нас Герман. - Помогите открыть!
        Мы обернулись. Огненный маг отчаянно пытался сдвинуть в сторону громадное бревно, служившее засовом еще одной двери. Вернее, дверцы, она была заметно меньше остальных. Странно, что я не заметил ее ранее. Видно, просто не искал ее.
        - Что там?
        - Там склад, - объяснил Виктор. - Огры сбрасывают туда оружие, доспехи и вещи людей, которых они пленили.
        - Там мои вещи! - воскликнул Герман, стукнув по двери кулаком. Закатил рукава и зловеще ухмыльнулся. - Сейчас я ее спалю ко всем чертям!
        - Обойдемся пока без спецэффектов, - остановил его я и двумя легкими взмахами разрубил засов натрое. Тяжелые чурбачки упали к моим ногам, едва не отдавив пальцы.
        Дверь открылась на удивление легко. Не пришлось даже прилагать усилия. Самая маленькая, самая последняя и самая ненужная дверь оказалась самой удачно сделанной.
        А за дверью действительно находился склад, хранивший экипировку сотен жертв, нашедших свою бесславную кончину в утробах огров. Даже не склад, а свалка. Алебарды, мечи, ножи, пики, топоры - качественное и когда-то очень эффективное оружие валялось в кучах грязного тряпья, словно бесполезный хлам. Еще бы, ограм это оружие не подходило по размерам, а раз кузнечным делом они не занимались, то и не могли переделать его. Вот и обходились подручными средствами - дубинками из стволов деревьев.
        Сталь некоторых клинков облюбовала прожорливая ржавчина, кожаная обмотка других давно сгнила, но некоторые экземпляры сохранили яркость. Огромный двуручный топор, прислоненный к стене, уже зарос паутиной и покрылся пылью, но я видел - нужно всего лишь почистить его, чтобы он заблестел, как новый. Время не могло затупить этого топора, он был до сих пор острым. Филигранные руны, нанесенные на рукоять и лезвие, переливались в лучах тусклого света, едва пробивавшегося на это кладбище экипировки, говоря об особой силе этого исключительного, возможно, даже заколдованного оружия.
        Герман кинулся разыскивать свои вещи, раскидывая в разные стороны чужие, и вскоре откопал изящный деревянный посох с железным набалдашником. Взвесил в руках, любяще погладил, прислонил к стене, поближе к выходу, и продолжил поиски.
        А Виктор уже экипировался. Кажется, он намного быстрее мага нашел свои вещи, он уже сжимал в руках короткий лук, за плечами колчан со стрелами, и в ножны на голени засовывал длинный, слегка изогнутый кинжал.
        Герман продолжал поиски. Но я успел кое?что заметить. То, что он явно не хотел показывать ни мне, ни Виктору. Он вынул из?за груды хлама какой-то округлый амулет из черного матового металла со странным камнем кубической формы. Этот камень тоже был черным, но его края, стенки, углы были прозрачны. Как будто кто-то поместил гудрон или какое-то другое темное вещество в емкость из стекла. Без единой спайки или соединения. Думаю, достань Герман этот амулет, выкрикни что?нибудь про возвращение имущества, я бы даже не обратил на него внимания, но он вытянул его украдкой, выждал момент, когда мы с Виктором будем смотреть в другие стороны, и быстро убрал за пазуху.
        Он просто не учел, что от взгляда Эфира так легко не спрятаться.
        - Ничего полезного, - наконец выдохнул Герман, поднялся, отряхнулся и взялся за посох. - Ну и ладно, своя рубаха ближе к телу. - Он демонстративно погладил любимое оружие. - А теперь вперед! На свободу!
        Повернувшись на выход, я последний раз обвел взглядом кладбище экипировки. Мне ничего отсюда не было нужно, совершенно ничего, но вдруг, совершенно случайно, я заметил кое?что интересное. И не просто интересное, сердце замерло, когда я приблизился и понял, что не ошибся. Я обнаружил прекрасные сая - ножны из древесины магнолии для одного из лучших видов холодного оружия - японского меча, катаны. Ладонь сама легла на рукоять. С нескрываемым трепетом и восторгом я вытянул меч из ножен и поразился тому, насколько его лезвие было чистым и блестящим. Я увидел в стали собственное отражение, и это в полутьме пещеры. Неожиданно для себя я осознал, что просто не могу оставить его здесь, не могу бросить этот прекрасный меч ржаветь в куче мусора.
        - Это оружие когда-то принадлежало людям, нашедшим здесь погибель, - мрачно заметил Виктор. - Возможно, они были героями или защитниками, теми, кто стремился к чему-то светлому. Если ты заберешь это оружие себе, ты опорочишь их память…
        - Если нравится - забирай, - не поддержал его Герман. - Чего хорошего в том, что меч проржавеет в этой дыре? Взгляни, все здесь готово обратиться в труху! А память… Да ни о какой памяти не может быть и речи до тех пор, пока здесь хозяйничают огры!
        Охотник сердито посмотрел на мага, пронаблюдал с отвращением, как я сдуваю с оружия пыль, как закрепляю ножны на поясе, развернулся и покинул помещение. Вернее, хотел покинуть, он лишь выглянул за створку двери, увидел потерянных и ошалевших, но все еще больших и страшных, огров, и решил дождаться всех.
        - Нужно сбежать незаметно, - произнес Виктор, превозмогая обиду. - Нам лучше не встречаться с их предводителем, он владеет магией.
        - Магия? - беспечно фыркнул Герман. - Да с тобой два могущественных мага. А этого их предводителя я один превращу в истлевшую головешку! Огры ничего не смыслят в магии!
        - Тогда почему такой могущественный маг, как ты, едва не пошел им на обед? - съязвил Виктор.
        - Я спал! Огры поймали меня, пока я спал.
        - Какой безумец будет спать в запретной долине?
        - А откуда я знал, что это запретная долина!
        Впереди забрезжил свет.
        - Тихо, - резко прошипел охотник, - там кто-то есть!
        Герман ойкнул, прикусил язык, но среагировал быстро, прыгнул к стене. Виктор нырнул следом. Я же пригляделся к тому, кто ждал нас на выходе. Удивительно, охотник заметил врага раньше демона, но зато нам с Эфиром удалось определить, кто это. Большая двухголовая тень…
        - Урук! - выдохнул я.
        - Кто? - шепотом переспросил Виктор.
        - Их предводитель…
        - Ах, он, - воскликнул Герман, выскакивая из?за укрытия. - Да я его сейчас…
        Я не успел опомниться, а он уже выбежал вперед. Вынес вперед посох, зажав его в вытянутых руках, и затем вдруг появился огонь. Маленькая, слабая искорка вылетела из древка посоха и запустила реакцию. Огненный шар появился перед ним, вырос в размерах и, обдав нас волною жара, полетел вперед.
        - Ха-ха! - обрадовался маг, глядя на свое творение.
        Урук не пошевелился. Он даже не поднял рук, чтобы воспользоваться амулетом, как делал это обычно. Просто стоял и не двигался, будто и не было его там. Я даже решил, что Герману удастся так просто победить опасного огра, но через секунду все изменилось.
        Огненный шар не достиг цели. В нескольких метрах от огра он будто бы врезался в невидимую стену. Врезался и отскочил от нее, словно резиновый мячик, полетев назад с еще большей скоростью.
        - Это зеркало… - успел выдохнуть Герман, прежде чем я рефлекторно ударил его раскрытыми ладонями в грудь и живот, отбросив назад, в тоннель. Увы, но самому мне не осталось времени, чтобы прыгнуть туда же.

«Защити меня, Эфир», - успел только подумать я. Прикрыться от пламени левой рукой и закрыть глаза.
        И демон, называвший себя Эфиром, выполнил мое желание.
        Жар я почувствовал, но почему-то он не убил меня. Когда я открыл глаза, вокруг пылали мелкие очаги пламени: в полу, в стенах, даже на потолке. Огненный шар взорвался, превратив участок пещеры в ад.
        Но я выжил. Меня окружал странный черный покров. Словно какой-то панцирь, только необычайно тонкий и хрупкий. Он исполнил свое предназначение и осыпаМЃлся при каждом движении, словно мелко потрескавшаяся скорлупа.
        - Что это такое? - вытаращил глаза Виктор. Ему, наверное, показалось, что с меня сыплется черная зола, но при этом на теле не осталось ожогов, а на одежде - повреждений. И это после такого-то взрыва.
        Герман жалобно простонал. Кажется, я ударил его все же слишком сильно. Но он хотя бы выжил. Этого было достаточно. Ведь я пришел сюда не для того, чтобы просить о помощи пленников. С Уруком мне нужно было разобраться самому.
        Тем более что Эфир, кажется, воспринял возвращенную атаку за пощечину. Ему не терпелось ответить и заодно выяснить, насколько враг может быть интересен.
        Я двинулся вперед, сбрасывая на ходу остатки панциря.
        Урук попятился. Я чувствовал, что он боится меня, странного человека. Человека, который должен был стать едой, которого они должны были разделать на мясо, сварить из него суп, но который оказался так неожиданно силен и жесток. Но сдаваться и уступать не входило в его привычки, поэтому он просто подготовился к бою.
        Мы вышли из пещеры. Урук отступал уверенно, не быстро, продуманно и вскоре занял позицию. Он приготовил для меня нечто. Нечто явно опасное, но что именно, я пока не понимал. Огр подошел к вкопанному в землю длинному пологому камню, на котором в ряд на глиняных тарелках лежали десять шаров, размером с человеческую голову каждый.
        - Человек! - Урук встал за камнем, словно за трибуной. - Ты силен и не боишься огня. Но я уничтожу тебя. Я применю самую сильную магию. Я не допущу гибели моего народа!
        - Гибель целого народа? - Я косился на странные шары и не мог понять, как они связаны с сильной магией, которой пригрозил мне огр. - Достаточно, чтобы вы перестали есть людей. Не ешьте людей и живите спокойно.
        - Никогда! - возмутился Урук. - Никогда огры не перестанут есть людей. Правила творца нельзя нарушать. Люди - скот, который создал творец, чтобы мы могли сытно есть, потому он сделал вас такими вкусными! И пока жив Урук, огры будут есть людей!
        - Так тому и быть! - кивнул я и метнулся к противнику.
        Эфир больше не сдерживался, и я тоже больше не просил его сдерживаться. Тело окутал демонический туман, - моя ужасающая, магическая броня, всех свойств которой я, кажется, не смог бы понять никогда. Вспыхнули демонические клинки, которые, казалось, были даже не продолжением моих рук, а моими настоящими руками, только измененными магией - настолько хорошо я чувствовал их.
        Я взлетел в воздух, помчался быстрее пущенной стрелы, чтобы одним движением снести огру голову, или даже две. Я был абсолютно уверен, что смогу это сделать.
        Я был настолько уверен в молниеносной победе, что от неудачи просто оцепенел. Моему удивлению не было границ. Внезапно я потерял контроль над телом. Меня вдруг скрутило, перевернуло, одновременно растянуло и сжало, так что даже Эфир долго не мог сориентироваться в пространстве. Мне не хватило всего пары метров, чтобы снести Уруку его уродливую малоподвижную голову.
        Меня отбросило магией. Это я понял, лишь когда затормозил, ударившись спиной о каменную стену утеса, в котором была прорыта пещера. Ударился знатно, спина тут же отнялась, и я повалился на землю. Если бы не демоническое упорство, я бы никогда уже не поднялся.
        Да, Эфира такой ловушкой было не остановить. Зеркало… Герман назвал барьер, отражающий магию, «зеркало», а я, получается, тоже относился к магии, которую он мог отразить.
        Я должен был отыскать способ пройти через этот барьер. Поднявшись на ноги, я вышел вперед.
        Урук следил за мной взглядом. И когда окончательно убедился, что я продолжаю жить и все так же опасен, он поднес левую руку ко рту и откусил себе безымянный палец.
        Огр взвыл от боли. Он действительно откусил себе палец. Это было так странно, так неожиданно, что я невольно растерялся.
        Постанывая от боли, Урук выплюнул палец в какую-то миску, лежащую на камне рядом с шарами, и обильно окропил кровью из раны. Я присмотрелся. Да, он не просто так откусил себе безымянный палец. Мизинца на его левой руке просто не было. Я догадался, что палец - это своеобразная плата за инициацию заклинания. Но какого? Этого я не знал и не мог даже представить.
        А затем увидел все воочию.
        Один из шаров открыл глаза и посмотрел на меня. Улыбнулся странной, кровавой улыбкой. Его глаза, нос и рот были нарисованы кровью. Потом раскрыл глаза другой шар. У него были другие глаза и рот, но они также были созданы из крови. Затем следующий, потом еще один. Всего семь шаров ехидно улыбались и смотрели так, словно насмехались надо мной.
        Семь шаров. Ровно столько, сколько пальцев на руках у Урука. На правой руке у него тоже отсутствовал мизинец. Остальные три оставались просто необычными шарами. Если инициация заклинания требовала палец руки, то его можно было использовать всего девять раз за жизнь. Интересное заклинание. И с помощью его Урук победил уже двоих.
        Несколько долгих секунд я смотрел на шары, а шары насмехались надо мной. А затем они взлетели. Все сразу. Огр поднял руки, пошевелил пальцами, и шары поднялись в воздух.
        Они сделали несколько кругов над деревней, сначала полет их был медленным и неровным, но скорость постепенно росла, перемещение становилось все стремительнее и стремительнее. Затем огр посмотрел на меня и приказал шарам атаковать.
        От первой атаки я уклонился. От второй тоже. Третий шар прошел в сантиметре от моего лица. Четвертый попал в плечо. Моей демонической скорости не хватило, чтобы увернуться.
        Эфир перенял контроль над телом. Моих возможностей просто не хватало, чтобы сражаться с этими шарами. Демон немедленно применил оружие, разрубив один из шаров с особо мерзкой физиономией. Затем второй и третий. Уже после четвертого мне удалось отскочить в сторону и немного передохнуть.
        Демоническое лезвие легко разрезало пористый материал, из которого состояли эти странные шары. Даже слишком легко. Но половинки не прекратили жить, не упали на землю, не рассыпались в пыль. Даже выражения их физиономий не изменились. Разве что стали чуточку злее и неприятнее.
        А затем они соединились. Просто слепились вместе, как пластилин или тесто, без намека на былое расчленение, и, вернувшись в исходное состояние, продолжили атаку.
        Мне было неприятно признавать, что огр оказался сильнее меня, но, кажется, это было именно так. Я не мог атаковать его врукопашную, барьер отталкивал меня, как батут прыгуна, и чем сильнее я старался его пробить, тем больше была сила отталкивания.
        А эти шары, эти проклятые шары были неуязвимы. Сколько бы я ни рубил их, ни резал, ни кромсал, они восстанавливались и атаковали меня. Они не были огнем, не были молнией, не были кучей стрел, это были просто шары, такие же, как шары для боулинга, только с нарисованными на них жуткими физиономиями. Но от их удара было так больно. Стальные ядра, разогнанные до приличной скорости могут пробить все, что угодно. Даже если их разгоняла их магия. Нет, все же ядра, выпущенные из пушки, были менее опасны, они не могли изменять направление так стремительно, не теряя скорости.
        Очевидно было, что я проигрывал. Эфир отказывался это признавать, я тоже, но мы все равно получали удар за ударом. Чтобы воспользоваться этой магией, Огр лишился пальца, но это было ничтожной жертвой на пути к уничтожению опасного врага. Летающие шары вместе с барьером, отражающим магию, были безупречным сочетанием атаки и защиты.
        Надежды не было.
        Совсем не было.
        Внезапно из пещеры вылетела стрела. Маленькая, тонкая стрелка пролетела надо мной и устремилась в огра. Она без труда прошла через барьер и ударилась в плечо Уруку. Кожу гиганта она не пробила, слишком уж толстой та была, но подарила мне идею. Чтобы проследить за полетом стрелы, мне пришлось пропустить четыре болезненных попадания, но это того стоило.
        Идея была безумной. Действительно безумной. Но у меня хотя бы появилась идея, а ее наличие уже лучше, чем ничего.
        Перепрыгнув через пару шаров, норовивших раздробить мне колено, я побежал к Уруку, стоящему за камнем с тремя неподвижными шарами и водящему в воздухе руками, словно самый настоящий дирижер. Обрубок пальца все еще кровоточил, но боль была уже не такой сильной, огр уже мог ее терпеть, поэтому контролировал магию все лучше.
        Жаль, что идея не пришла мне в голову раньше… Знай я о свойствах барьера еще до начала боя, избежал бы унизительного избиения шарами, этого извращенного варианта игры в вышибалы. Впрочем, несмотря на оригинальность идеи, я не знал, сработает ли она.
        На следующий шар я запросто вспрыгнул. Не помню, как это удалось, Эфир смог просчитать траекторию его движения и воспользовался этим, чтобы вытворить отличный фокус. Справа появился еще один шар с кровавым лицом клоуна и сам напоролся на меч. Я воспользовался сразу двумя точками опоры и, извернувшись спиралью, взмыл в воздух, по пути разрубив еще одну раскрашенную физиономию.
        Я оказался в воздухе, метрах в двенадцати над огром, за пределами сферического барьера, отражающего магию. Гравитация быстро взяла свое, и я начал падать. Но все шло так, как я и задумывал, оставалось применить главную хитрость.
        Мечи распались синей пылью. Демоническая броня обратилась черным туманом. Я положил руку на рукоять меча. Меча, который ухватил по чистой случайности. Если бы мой взгляд не скользнул в правильном направлении, если бы Герман тоже возразил мне в допустимости его присвоения, если бы я надеялся только на демонические клинки - моей идее не суждено было бы сбыться.
        Клинок легко вышел из ножен. Я схватил его двумя руками и направил вниз. Огр не мог видеть меня из?за уродства. Его шея не сгибалась, он не мог задрать голову, не мог отойти от места применения магии. Он даже не знал, что я придумал способ пройти сквозь его барьер. Решить все должна была удача.
        Словно коршун я падал на добычу, только вместо клюва и когтей у меня был меч. Изящный, острый японский меч-катана. Как он попал в пещеру к ограм - я не имел даже малейшего понятия. По моему предположению, я оказался где-то в Европе, если, конечно, расположение материков и океанов этого мира хотя бы частично было схоже с привычной мне географией. Но как тогда оружие страны, отделенной расстоянием в несколько тысяч километров, и в придачу океаном, попало сюда? Впрочем, это было не важно. Пока меч мог поразить врага, мне было безразлично его происхождение.
        И я поразил врага. Клинок пробил череп и вошел в голову по гарду. Удар должен был убить огра, гарантированно убить. Я даже расслабился. Ноги скользнули по лысине и я едва не упал, повис на рукоятке.
        Каково же было мое удивление, когда повиснув на мече, я повернул голову и…

…И увидел лицо Урука. Его настоящее лицо. От удивления огр даже повернул голову, ненамного, но этого хватило, чтобы наши взгляды пересеклись. Я промазал. Я совершил чертовски глупую ошибку, невероятную, фатальную ошибку. Недоразумение!
        Да, именно недоразумение, ведь я не мог изменить направления в воздухе. Я мог только указать точку начала падения, а дальше меня повели гравитация и в какой-то мере удача.
        А удача выбрала огра. Я попал ему во вторую голову. Голову паразита, вросшего в его шею и питающегося его кровью. Кажется, он даже боли не чувствовал, хотя паразит, вероятнее всего, погиб. Если, конечно, имел мозг. Если его вегетативное состояние вообще можно было назвать жизнью.
        Огромная рука огра сгребла меня в охапку. На ней недоставало двух пальцев, но хватка была такая, что у меня сломалось сразу несколько ребер. Испугавшись, что он меня просто раздавит, я кольнул его мечом в грудь, благо его рукоять я не выпустил.
        Урук отбросил меня в сторону, а вмешательство Эфира запустило еще и барьер, отталкивающий магию. Пусть и в обличье демона, но я жутко ударился головой о камень. Настолько сильно, что едва не потерял сознание, а глаза заволокла кровавая пелена.
        Демон взвыл. Его угрожающий крик потряс все в округе и заставил остановиться шары с кровавыми лицами, а уродливого огра содрогнуться. Я почувствовал невыносимое жжение в ладонях, сквозь непроницаемую темноту доспеха стал пробиваться яркий свет.
        Руки крепко сжимали меч - кончиком, направленным в лицо противнику. Вдруг я атаковал. Неосознанно, безвольно, просто выполнил поставленную задачу, - сделал взмах мечом.
        Клинок со свистом распорол воздух, создавая диагональную полоску света. Свет был ярким, слепящим, я зажмурился, но видел, как она набрала скорость, устремившись к огру, удивленному не меньше меня.
        Неизвестное заклинание ударилось в барьер. Как и любое другое, барьер должен был его отразить. Но этого почему-то не произошло. «Зеркало» лишь замедлило полоску света, но не остановило. Барьер взорвался множеством прозрачных осколков, растаявших в воздухе. Свет, словно лазер, рассек камень, на котором лежали шары, огра, стоящего за ним, и умчался дальше в лес, срезая верхушки деревьев. Урук успел посмотреть на меня обезумевшим взглядом, прежде чем его верхняя половина отделилась от тела и съехала в сторону.
        Враг был повержен. Я не понимал, что произошло. Радости победы совершенно не было, в голове перемешались удивление и страх. Перестало хватать воздуха.
        Ноги внезапно обмякли, подкосились. Чтобы не рухнуть, я воткнул меч лезвием в землю и опустился на колени. Из пещеры выбежали Виктор с Германом, но я не дождался их. Не смог дождаться. Сознание покинуло меня раньше.
        Глава четвертая
        Очнулся я в сенцах, кажется, в доме Маргариты и Виктора, заботливо укрытый одеялом и положенный на мягкое сухое сено. Неподалеку на полу лежал меч, вложенный в ножны. Видно, не знали, куда его деть, и оставили с новым хозяином.
        Было темно и тихо. Скорее всего уже стояла глубокая ночь. Через дверные щели пробивался тусклый свет очага. Из?за стены доносились приглушенные голоса. Их тембры были знакомы мне, поглуше и помягче - голос Виктора, а резкий, звонкий - Германа. Маг что-то с упоением доказывал, а охотник шипел на него, чтобы говорил потише.
        Откинув одеяло, я поднялся и бегло осмотрел себя. Руки, ноги были целы, ничего не болело, не гудело, не хрустело. Я не обнаружил ни единого, даже самого малюсенького синяка, хотя точно помнил, что в сражении с огром получил несколько серьезных ранений. Демоническая регенерация - это нечто удивительное, хоть и немного пугающее.
        Нужно было объяснить всем, что со мной все в полном порядке.
        - Максим! - воскликнула Маргарита и бросилась меня обнимать. - Тебе удалось! Поверить не могу, что тебе удалось! Ты наш спаситель!
        - Тише, тише, - попытался отстраниться от нее я. - Мне помогли. Да и должен же я был отблагодарить вас за оказанную помощь. Кстати, как здоровье Лилии?
        Мы посмотрели на девушку, спящую на единственной в доме деревянной кровати. Сон ее был спокойным.
        - Лихорадка спала, - поведала хозяйка. - Она просыпалась, поела. Не говорила ни слова. Искала глазами тебя.
        - А насчет нашей помощи, - устало добавил Виктор, - не преувеличивай. От нас с этим недоученным магиком вреда было больше, чем пользы.
        - И совсем не недоученный, - обиделся Герман, - я догадался про «зеркало»!
        - Любой бы догадался. Хотя… это ты придумал, как можно подсказать нашему могущественному магу про слабости этого «зеркала».
        - Могущественному магу… - пробормотала Маргарита, и с гневом посмотрела на меня. - Максим, почему ты не предупредил нас, что владеешь искусством магии? Я места себе не находила, не понимая, как ты пойдешь в запретную долину и без оружия…
        - Мне кажется, - попытался оправдаться я, - это не то, о чем стоит рассказывать.
        - И то верно, - согласилась она, - но все равно это удивительно. Такой молодой, а уже могущественный маг.
        - Он-то молодой? - нелепо хрюкнул Герман. - Да ему столько годков уже, что вы их сосчитать не сможете! Я не удивлюсь, если он даже пришествие Вельзевула застал!
        - Но разве могущественные маги - это не бородатые старики?
        - Ха! Настоящий маг может изменить свое тело и оставаться вечно молодым! Ну, конечно, если достигнет определенного мастерства…
        - Может, будешь говорить потише? - зашипел на разошедшегося мага Виктор.
        - Может, мы тогда лучше выйдем? - поддержал его Герман. Поднялся с кресла и подошел ко мне. - Был у нас один уговор…
        Я тоже вспомнил об уговоре и, согласно кивнув, последовал за магом во двор.
        Герман был напряжен. Он с нетерпением ждал этого разговора, но жутко боялся расспрашивать меня о чем?либо. Мы отошли от дома. Остановились у поленницы.
        - Я не сказал им о том, что ты пользуешься запретной магией. Не сказал, что ты с такой легкостью используешь сложнейшие заклинания, без подготовки, без катализатора, инициируешь одним только волевым усилием. А «зеркало»… Пробить
«зеркало» магией! Это же невозможно по определению!
        Я промолчал.
        - Твое владение магией действительно невероятно. Да все профессора в академии тебе и в подметки не годятся! А ректор… Наверное, даже ректор! Я никогда не видел мага, подобного тебе по силе и могуществу.
        - На что ты намекаешь?
        - Я хочу, чтобы ты взял меня в ученики. Вернее… - Он вытянулся, как по струнке. - Я прошу, чтобы вы взяли меня в ученики, магистр!
        - Ты сдурел? - не выдержал я.
        - Нет, - покачал головой он, - в своем уме. Хочу учиться магии именно у вас. Мне отвратительны все те ленивые деды, которые называют себя великими магами. Противны бесконечные, раздражающие лекции, на которых мне забивают голову совершенно бесполезными знаниями! Меня раздражает штудирование заумных книг. Магия должна быть естественной. Заклинания должны инициироваться непринужденно!
        - А не слишком много ли ты хочешь?
        - Я готов трудиться! - заупрямился он. - Я буду стараться. Но я хочу слушаться магистра, доказавшего свое умение. Не какого-то книжного червя, а настоящего, боевого мага.
        - Тогда ты обратился не по адресу. Мне нечему тебя учить. И я не умею учить.
        - Я буду послушным, старательным учеником!
        Наживать себе ученика мне вовсе не хотелось. Тем более такого, как Герман. Но я не знал, как объяснить ему все так, чтобы он отвязался.
        - Это не поможет. Я - плохой учитель.
        А ему, кажется, было безразлично, что я говорю.
        - Я буду только наблюдать. Смотреть и перенимать. Не буду просить объяснений. Буду молчаливо следовать за вами. Буду выполнять грязную работу.
        - Ты ничего не сможешь увидеть… - отвернулся я. - Даже если будешь ходить за мной десять лет.
        - А если увижу? - Его глаза горели. Он жаждал моего одобрения. А я не мог этого допустить. Не мог рассказать ему об Эфире, не мог позволить ему увидеть его. Как бы маг мог отреагировать, узнав, что собрался учиться у демона?
        Мне следовало оставаться холодным, беспристрастным. Отказать Герману раз и навсегда.
        - Нет. Я не буду тебя учить. Это окончательное решение. Можешь больше меня не просить. Теперь моя очередь задавать вопросы!
        - Хорошо… - как-то быстро согласился он. И поник, присев на поленницу.
        - Ты что?нибудь знаешь о параллельном мире? Возможно, встречал что?нибудь в книгах или слышал на лекциях.
        - О параллельном мире? - буркнул он. - Что это вообще такое?
        - Мир, который существует одновременно с этим. Он похож на него, в нем также живут люди, растут деревья, текут реки, а по небу бегут белые облака. Только он другой. Другое время, иная технология, полное отсутствие магии. Слышал что?нибудь?
        - Ничего. Это сказка какая?то. Другой мир, другие люди. Профессора в академии только рассмеялись бы над этой теорией. Неужели вы сами верите во что-то подобное?
        - Значит, никто из магов не интересовался перемещением в другие миры? Может, какая-то запретная магия, вроде той, которой пользуюсь я.
        - Если и было что-то подобное, то много тысячелетий назад, до того времени, как появилась академия, до того, как появилась церковь, как магия разделилась на хорошую и плохую. Но любые знания об этом давно утеряны.
        - Ты когда?нибудь слышал имя Элло, или Эл. Так назвал себя один маг. Сильный маг. Он поставил барьер, изменяющий время…
        - Барьер, искривляющий время? - Герман выпучил глаза, подпрыгнув на месте. - Какой-то маг смог создать барьер, искривляющий время? Как он это сделал? Заклинание. Вы запомнили заклинание, которое он читал?
        - Нет, - слегка опешил я. - Он сначала поставил барьер, а только потом появился сам. Вернее не сам, а создал проекцию. Мы общались телепатически.
        - Проекция, телепатия, - маг закатил глаза и едва не упал в обморок. - О барьере, искривляющем время, я читал в книгах. Никто из современных магов не сможет повторить это заклинание в стенах академии, а о том, чтобы инициировать его быстро, в бою, через проекцию… Да быть этого не может! Раньше петухи нестись начнут, чем это случится!
        У него, кажется, начиналась истерика.
        - Неужели это так сложно - переспросил я.
        - Сложно?… - опомнился он. - Невероятно! Свои проекции могут создать два, ну, может, три известных мне чародея, а телепатией владеет только ректор академии магов - сам великий Инферрио. Однажды он разговаривал со мной через мысли. Но маг, который может все это одновременно…
        Он обессиленно опустился на поленницу и прижался спиной к грубым бревнам стены.
        - Но я своими глазами вижу вас. Вас, сильнейшего мага, из всех, которых я видел когда?либо и, возможно, увижу в будущем. Я так просто не сдамся. Нет. Я буду ходить за вами, пока вы не согласитесь обучать меня магии… настоящей магии. Или можете убить меня, если я вам так противен.
        Убивать молодого и пытливого мага мне не хотелось. Он не смог ответить на мои вопросы, но это не было причиной, чтобы убивать его. Оставалось только смириться с его компанией или найти более гуманный способ избавиться от приставучего чародея.
        Нет, думать я совершенно не мог. Мысли заплетались.
        - А, делай, что хочешь, - забывшись, выдал я. Организм был все еще ослаблен. Магия, которую применил Эфир, чтобы убить огра, истратила слишком много моих сил. Нужно было еще восстанавливаться и восстанавливаться. - А я пойду спать.
        Разбудили меня оживленные голоса. Как минимум два человека о чем-то яростно спорили и не могли угомониться. Я открыл глаза и увидел Германа, упорно охраняющего мое ложе от посягательства Лилии.
        - Что плохого в том, что мы его сами разбудим? - ворчала недовольная дворянка, пока Герман отгораживал ее от меня. - И так уже долго дрыхнет!
        - Нет. Исключено, - безразлично отвечал он. - Магистр истратил слишком много сил в бою. Ему нужно восстановиться, мы не должны мешать.
        - Всего-то порезал несколько огров! - не унималась Лилия. - Такие пустяки! Он уже отдохнул. Теперь нужно его разбудить!
        - Вы и так долго трясли мастера! - упорствовал маг. - И он не проснулся. Значит, сон его еще продолжается.
        - А вот и нет! - Она наконец удосужилась глянуть на меня. - Он уже проснулся!
        Лилия удовлетворено уперла руки в бока и вздернула носик. Ее напыщенная и гипертрофированная, хоть и вполне обоснованная, в определенных условиях, важность, вкупе со странной одеждой: мешковатой рубахой и какими-то старыми подштанниками, делала ее образ поистине нелепым.
        - Вот, я же говорила! - усмехнулась дворянка и победоносно стрельнула глазками в смутившегося Германа. А затем набросилась на меня:
        - Как ты посмел спасти этих несчастных простолюдинов без меня? Позор на мою голову! Лилия Руденберг беззаботно лежала в постели, пока людям угрожала смертельная опасность. Ты слышал, чтобы о таких героях складывали легенды?
        - Ты была больна, а время не терпело, - пожал плечами я, хотя меня порадовало то, что она была все так же весела и безрассудна. - Огры могли убить пленников в любой момент. Нужно было действовать.
        - Меня победила какая-то болезнь! - В глазах Лилии начали скапливаться слезы. - Я пропустила такой подвиг… Могла ведь разить огров направо и налево… Ты предатель!
        - Она говорит серьезно? - Левая бровь Германа начала странно дергаться.
        Я кивнул.
        - Так она сумасшедшая! - вынес суждение он. - Магистр, как вы позволяете ей с собой обращаться? На вашем месте, магистр, я бы бросил эту бестолочь в лесу, а не нес на себе под проливным дождем до самой деревни… Вы заслуживаете большего уважения!
        Я невольно поежился. Лучше бы он промолчал. Что?что, а достоинство было для дворянки превыше всего. Со словесными оскорблениями она не мирилась.
        - Да как ты посмел! - захлебываясь от гнева, взревела она, поднимая над головой неведомо откуда взявшийся меч. Я даже не заметил, как опустели ножны. - Ты оскорбил меня, почетную дворянку, Лилию Руденберг, рыцаря-командира ордена Львиной розы, дочь графа Августина Руденберга, властителя города Короны. Да я за подобную дерзость казню тебя прямо сейчас!
        Герман отпрыгнул. Лезвие со свистом разрезало воздух. Лилия не шутила.
        - Эй, эй, - испугался маг. - Расслабься. Я же пошутил.
        - Так я сейчас тоже пошучу, - закричала она и снова замахнулась.
        Но оружие она держала неуверенно. То ли потому, что первый раз взяла в руки меч с таким балансом, то ли потому, что еще не окрепла после болезни. Клинок в ее руках дрожал. Он был опасен не только для Германа, но и для нее самой.
        - Тише, - резко поднялся я, в один шаг догнал ее и обхватил меч за рукоять.
        Лилия дернулась, но не смогла вырваться.
        - Не хочешь, чтобы тебя считали «чайником» - не кипятись, - шепнул ей я. Девушка ослабила хватку.
        Убрав оружие в положенное ему безопасное место, я подошел к своей правой кроссовке. Именно правой, потому что она была одна, левой не оказалось на месте. Мне это показалось странным, но не возмутительным. Я даже не подумал о краже, скорее стало любопытно, кто же мог заинтересоваться моей необычной для этих краев обувью.
        Искать пришлось недолго. Стоило выглянуть во двор, и я тут же увидел Виктора, сидящего на полене и с глубочайшим интересом изучающего левую кроссовку.
        - Так вот кто посягнул на мое имущество, - окликнул его я, и охотник испуганно обернулся.
        - Я никогда не видел столь необычной обуви, - объяснил он, когда я припрыгал к нему на одной ноге. - И когда я увидел ее, то не удержался, чтобы не осмотреть.
        - И как продвигается исследование? - улыбнулся я. Впервые представитель этого мира проявил интерес к изделию мира, скажем так, параллельного.
        - Кто их сделал? - Виктор крутил в руках кроссовку.
        - Не знаю, - пожал плечами я, балансируя на одной ноге. - Купил на распродаже.
        - Невероятная работа. Такой ровный и четкий шов, необычная обработка кожи. А подошва изготовлена из какого-то странного материала - но мягкая, подвижная, не рвется. Где изготавливают такую обувь?
        - Очень далеко отсюда.
        - На юге? Я слышал, что там искусство южных мастеров очень высоко, но чтобы настолько…
        Неожиданно дверь дома резко и с хрустом распахнулась, и на крыльцо вывалился Герман, запнулся, чуть не упал. Поднял с земли выпавший из рук посох и дал деру, с ходу перемахнув через плетень.
        Затем в дверном проеме появилась Лилия. Довольная и важная. Кажется, она все же расквиталась с Германом за нанесенное оскорбление. Увидела меня и подбежала.
        - Нам надо поговорить! - потребовала она.
        - Простите, госпожа, - обратился к ней Виктор, вернув мне кроссовку, которую я немедленно нацепил. - Не уделите мне немного внимания? Я собирался сделать сапожки, нужно определить размеры.
        - Позже! - сказала она, словно отрезала. - Нам надо поговорить!
        Она ткнула мне в грудь пальцем и пошла в дом. Мы с Виктором переглянулись, я пожал плечами и пошел за ней.
        - Почему это я «чайник»? - Лилия скрестила руки на груди. Мы спрятались с ней на кухне. Здесь она могла задать мне любые вопросы.
        - Какой еще «чайник»? - не сразу сообразил я.
        - Ты назвал меня «чайником»! - вскипела она. - У меня что, вот так носик, ручка, да еще пузико отвисает?
        Она изобразила вышеупомянутый сосуд.
        - Ах, ты про это, - невольно усмехнулся я. - Ну, это… поговорка такая. Означает, что нужно проще относиться к жизни, не кипятиться лишний раз.
        - Сам придумал? - Лилия была строга и проницательна.
        - Да… - вынужденно признался я. - Надо же было как?нибудь тебя успокоить.
        - Но он все равно получил свое! - улыбнулась девушка. - Что-то он возомнил о себе несусветное. Попрекает меня. Скажи, а это правда, что ты принес меня на руках?
        - Сама-то ты не шла, - отвернулся я. - Не мог же я тебя в лесу бросить.
        - Мог бросить, - заявила она. - Ты же демон.
        - Я говорил уже, что я не демон!
        - Ты говорил, что не уверен, а раз не уверен, значит, ты - демон. - Странной была ее логика, но в чем-то справедливой. - Но почему ты вынес меня из леса? Зачем спас этих людей? Мне сказали, что ты сам едва не погиб, сражаясь с ограми. Чего ты добиваешься?
        - Мы уже говорили об этом. - Мне не хотелось продолжать эту тему.
        - Но я все равно не понимаю. - Видимо, ей не давал покоя этот вопрос. - Почему ты, демон, делаешь добро людям? Выручаешь их, защищаешь, перевоспитываешь. Что ты хочешь доказать, кому доказать?
        - Никому, ничего. Мне просто скучно. Я так ублажаю свое эго - спасаю тех, кого считаю интересными.
        - Вроде меня?
        - Вроде тебя.
        - Но если ты так развлекаешься, то почему всегда печален? Почему ты погружен в тяжелые думы, обеспокоен, встревожен? Если ты делаешь то, что тебя забавляет, почему тогда не радуешься?
        - Ты действительно хочешь знать? - Я неожиданно смягчился. Лилия была умной не по годам. Пусть иногда она казалась неисправимой глупышкой, когда она становилась серьезной - она была действительно серьезной и понимающей.
        - Хочу! - уверенно кивнула она. - Хочу знать, где ты был, пока не оказался здесь. Пару недель. Ты сказал, что находишься здесь всего пару недель. Где ты был до этого?
        - Дома, - сухо отозвался я.
        - Там? - Лилия направила палец в пол. - Или там? - палец указал в потолок.
        - В другом мире. В мире, реальность которого существует параллельно с этим. Я не знаю, есть ли у них различия в ходе времени, в топологии, метрике, географии. Внешне они похожи, разве что мир, из которого прибыл я, возможно, является версией этого, но с разницей примерно в четыре сотни лет. Четыре сотни лет в будущее. За одним серьезным исключением: в моем мире никогда не существовало магии. Там я был не демоном, а обычным человеком.
        Я вытянул перед собой руку и перевернул ладонью вверх. В ту же секунду кисть вдруг обволок плотный черный туман, который, казалось, выделился из пор кожи. Быстро, невероятно быстро.
        Я испугался, увидев его. Ведь я совсем не хотел применять этого заклинания, не хотел высвобождать силу Эфира. Только подумал о нем, и он тут же появился. Это было неожиданно.
        Туман быстро рассеялся.
        - Значит, ты просто хочешь вернуться домой? - спросила меня Лилия. Она меня поняла. Может, как-то по своему, но, кажется, поняла.
        - Хочу вернуться домой, - кивнул я.
        В дверь кухни осторожно постучали. Ее можно было легко открыть, она вовсе не запиралась, но по какой-то причине этого не сделали.
        - Госпожа Лилия, - осторожно произнес Виктор. - Чем раньше мы определимся с размером и формой, тем быстрее я смогу начать работу.
        - Хорошо, хорошо, - отозвалась Лилия, - уже иду.
        Она посмотрела на меня, понимающе кивнула и побежала за Виктором. К ней и ко мне в этом доме, как, впрочем, и во всей деревне относились, как к дорогим гостям. Ни в чем не отказывали и всячески пытались помочь. Виктор пообещал сделать обувь, его жена, Маргарита, занялась поиском одежды для молодой дворянки, ведь у нее, после последнего происшествия, не осталось ничего. Даже ночную рубашку, дорогую, изящную, кружевную, пришлось выбросить, потому что она пришла в полную негодность. Конечно, на тяжелый рыцарский доспех можно было и не рассчитывать, но сносную и прочную одежду деревня могла предоставить.
        Меня немного обеспокоили слова, которые я произнес, когда рассказывал Лилии о своем прошлом. Вырисовывалась странная последовательность. В моем мире, в котором не существовало магии, я был обычным человеком, демон пробудился, когда я попал сюда.
        Возможно, он находился внутри меня всегда, но пробудиться сумел только здесь, когда почувствовал подходящие для него условия. Как вирус, пребывающий в латентном состоянии, прежде чем начать развиваться и распространиться.
        Будто демонизм - это странная болезнь, которая проявилась у меня, только когда возникла подходящая среда.
        Остановился я на мысли, что это следует как?нибудь проверить.
        Глава пятая
        Мы отправились в путь на следующий день. Я планировал провести у Маргариты и Виктора еще пару дней, нельзя было допускать, чтобы состояние Лилии ухудшилось, но она сама настояла на том, чтобы мы ушли раньше, заверив меня, что совершенно здорова. Сказала, что должна увидеть отца во что бы то ни стало, и чем раньше - тем лучше.
        Незадолго до отправления меня отыскал Курт. Он многое пытался мне сказать, но в основном все сводилось к тому, что я вернул ему веру в людей. Странно было услышать такое, ведь сам себя за человека я воспринимал только с большой натяжкой. Одержимого человека, или больного демонизмом, как я перефразировал. Впрочем, рассказывать парню всех тонкостей моей ситуации я не стал. С легкой руки Германа все поверили, что я маг. И не простой маг, а могущественный, уважаемый маг. Такое отношение мне нравилось куда больше.
        А что касается мага, то он остался верен своим словам. Он пошел за мной, вернее, за нами. Он был неназойлив, сохранял дистанцию, но фигура с посохом в длинной синей мантии, маячащая вдалеке, вскоре стала для меня хуже занозы. Пришлось попросить его идти рядом, чему Герман оказался безумно рад.
        Леса сменялись полями, а поля перелесками. Лилия предположила, что идти нам придется не меньше недели, возможно, даже десять дней. Провизии у нас хватало, деньги кое-какие оставались у меня еще с Суховодья. На тройку лошадей, правда, не хватило бы, но на малые нужды и обслуживание в трактирах вполне. А по приходе в Корону Лилия обещала возместить мне все беды золотом и даже помочь с возвращением домой. Если это, конечно, вообще возможно.
        Мне хотелось ей верить.
        Стемнело как-то не по-летнему быстро. Возможно, мы сами чуть зазевались, но в итоге пропустили сумерки, поэтому подбирать место для ночлега нам пришлось в полной темноте. В этом не было бы сложности, если бы немного раньше здесь не прошел дождик, недолгий, но обильный. Мы увидели черные тучи еще издалека, но почему-то надеялись, что нам они беспокойства не доставят. Как наивно.
        Довольно глупо, конечно, одержимому демоном беспокоиться о сухом ночлеге, но от некоторых прихотей я еще не избавился, да и не хотел избавляться, к тому же Лилии было лучше поберечь собственное здоровье после болезни. Потому мы искали место посуше.
        - Глядите, - неожиданно воскликнул Герман, указывая рукой куда-то в гущу леса. - Огонь!
        Я отошел в сторону и тоже разглядел крохотный огонечек маленького костерка, горящего вдалеке.
        - Надо узнать, кто там, - заинтересовалась Лилия. - Если это путешественники, мы сможем переночевать в одной компании. Познакомимся.
        - А если там разбойники? - помрачнел Герман.
        - Тогда мы их убьем, - безразлично пожала плечами дворянка. - И займем место. А если они похитили человека… - она, кажется, размечталась, - мы спасем его и станем героями!
        - Обожди с расправами. - Я вглядывался в лес, окружающий костер, но никого не видел. Для бивачного костра это было слишком подозрительно. - Подойдем поближе. Но осторожно!
        Словно коварные разбойники, мы двинулись к костру. Я старался не шуметь, ни листвой, ни ветками, но позади постоянно что-то хрустело, пыхтело и чертыхалось. Маг даже при всем старании не мог двигаться бесшумно. Лилия тоже, заменив тяжелый доспех на кожаную курточку и холщовые штанишки, легко справлялась с заданием, но Герман с непревзойденным успехом шумел за всех троих.
        Но нам в какой-то мере повезло, рядом с костром никого не оказалось.
        Небольшая сухая полянка под большим раскидистым дубом стала своеобразным оазисом, готовым приютить уставших путников. Метрах в пятидесяти от костерка темнела гладь лесного озера. Настоящий райский уголок, затерянный в дремучем лесу.
        - Здесь никого нет, - потрепал затылок Герман. - А почему тогда горит костер? И дрова заготовлены.
        - Точно вам говорю, это разбойники! - Лилия опасливо оглянулась. - Сейчас они выскочат из засады и нападут на нас.
        - Никто не выскочит. - Я напрягал слух и зрение, но не мог обнаружить людского присутствия. Никто не прятался в кустах, не скрывался за деревьями, не сидел на крупных ветках дуба. На этой поляне не было никого. Совершенно никого.
        Но я не мог избавиться от ощущения чужого присутствия. У меня кровь стучала в висках, настолько оно было ясным, но я не видел никого. Ни единой живой души. Никого, кроме своих компаньонов.
        - Ну, на нет и суда нет, - быстро смекнул Герман и сел возле костра. Повернулся к нам. - Смелее. Если здесь кто?нибудь есть, они ушли ненадолго и скоро вернутся. Тогда и поговорим. А если никого нет - некому будет упрекнуть нас в нахальстве.
        Лилия согласно кивнула и тоже устроилась рядом. Полезла в заплечную сумку, видно, сыскать что?нибудь на ужин. Я же не торопился и сперва решил осмотреться более пристально.
        - Спущусь к воде, - бросил я и направился к озеру.
        Вода лесного озера была спокойной, гладкой, словно зеркало, черной, как мазут. Берег был крутым, тонкие изогнутые корни вырывались прямо из земли и уходили в воду. Купаться здесь не хотелось, особенно ночью, казалось, что стоит ступить в эту пугающую воду, и вырваться из нее назад уже не получится.
        Где-то справа раздался приглушенный всплеск. Я вздрогнул, насторожился, даже потревожил Эфира, но все равно никого не обнаружил. Звук точно издало не человеческое существо. Рыба или какой?нибудь зверь вроде выдры, ондатры или бобра, но не человек. Люди производят намного больше шума.
        Затем вернулся к костру.
        - Магистр, а где вы учились магии? - Герман сунул в рот кусок ржаной лепешки. - В керенорской академии таким заклинаниям не научат. Где-то есть секретная академия? Или вы обучались еще до образования академии?
        - Ты серьезно полагаешь, что мне больше тысячи лет?
        - А что в этом такого? - Он запил лепешку водой из кожаной фляжки. - Говорят, что ректору академии, Инферрио, больше двух тысяч лет! Хотя сам он утверждает, что ему всего семьсот тридцать.
        - Значит, это правда, что маги живут так долго? - присвистнула Лилия.
        - Еще бы! - Герман прожевался и похлопал себя по груди. - Я вот выгляжу на двадцать, а мне уже семьдесят четыре!
        - Врешь, - безошибочно определила Лилия, смерив мага недоверчивым взглядом.
        - Вру, - понурил голову он. - Но когда я овладею магией, то даже в семьдесят лет я буду выглядеть на двадцать. Смогу охмурять молодых пастушек, удивлять колдовством. И даже в двести лет мои силы не угаснут…
        - А чему учат в академии? - прервал его фантазии я.
        - Магии, - смутился он. - Чему же еще могут учить в академии магов?
        - А более подробно?
        - Ну… - задумался он. - Самая большая кафедра - Кафедра божественной магии. Там учат основам богослужения, песнопению, врачеванию, но не самой магии. Настоящая магия преподается на Кафедре стихийной магии! Я именно там учился. Много студентов изучает божественную магию вместе с чем?нибудь еще, потому что на церковной кафедре студентам платят стипендию, а денежки любят все.
        - А ты, значит, ее невзлюбил?
        - А то! - Герман отодвинулся от огня. Ему стало жарко. Его мантия была плотной и наверняка теплой. - Мне не нравится, когда в веру вмешивают деньги. Как можно кому-то платить за то, чтобы кто-то восхвалял бога, или наоборот, просить с людей деньги за то, что они верят, верят от чистого сердца!
        - Реклама, - поддержал его я. - Вкладываешь в нее огромные деньги, чтобы потом получать еще больше.
        - Рек-лама? - не понял маг. - Это какая-то форма магии?
        - Вроде того, - кивнул я. - Фокус, который заключается в том, чтобы расхвалить что?нибудь, а потом продать, подороже или подешевле, главное, чтобы вообще продать…
        Метрах в пятнадцати от костра неожиданно зашуршали кусты. Что-то быстрое и ловкое, практически незаметное, перелетело из одних кустов в другие. Это был не человек. Человек просто не мог двигаться так быстро. Тем не менее ощущение чужого присутствия усилилось, Эфир тоже был не на шутку встревожен, а демон, это я знал точно, без веской причины никогда не напрягался.
        Я сам даже не заметил, что помчался к подозрительным кустам в ту же секунду, как услышал шум, да так быстро, что у Германа глаза полезли на лоб от неожиданности, когда я пролетел мимо него, ведь шум раздался аккурат у него за спиной.
        Некоторое время я потратил на то, чтобы найти чьи?нибудь следы, поломанные ветки или сорванные листья, но не добился успеха. Человека здесь не было. Если только дикое животное, испугавшееся человеческих голосов.
        Сюрприз ждал меня по возвращении. Герман стоял возле дерева и с удивлением разглядывал ловко припрятанный в листве тайник. Аккуратно скрученная и положенная на два длинных ножа, воткнутых в дерево, одежда была спрятана таким хитрым способом, что ее сложно было заметить даже днем. То, что это была одежда, определить было легко, тряпки никто не стал бы прятать. Но все же возникал разумный вопрос: «Зачем прятать в листве комплект одежды?»
        - А он еще кошелек к рукам прибрал, - сдала мага Лилия. Она терпеть не могла воришек и жуликов, воспитали ее так. Наверняка постарался дядя Гюнтер, о котором она мне рассказывала.
        - Лучше положи кошелек на место, - посоветовал я, - у этих денег есть хозяин.
        - Пусть покажется на глаза, я ему все верну, - ответил он. Неожиданная наглость мага возмутила меня, но я не подал виду:
        - Думаю, у хозяина есть причины на то, чтобы не показываться нам на глаза.
        - Ну, тогда у меня есть причины, чтобы взять этот кошелек, - огрызнулся Герман.
        - Я настоятельно прошу: верни его на место.
        - Магистр, если вы возьметесь меня учить, я буду выполнять все ваши приказы, - рискнул он.
        - Ты еще в деревне начал называть меня магистром, - покосился на него я. - Так почему же считаешь сейчас, что мои советы и предупреждения - глупость?
        - Хорошо, магистр, - выдохнул он, признавая поражение. - Я не буду подвергать сомнению вашу мудрость.
        На том и порешили. Мы подождали еще немного, но неизвестный путник так и не проявил себя. Вернее, путница. Одежда была маленькой, носить ее мог только ребенок или хрупкая молодая женщина, да и то в обтяжку. Мне отчего-то не хотелось начинать с ней знакомство с острого конфликта. Отчасти покоя не давали ножи, воткнутые в дерево, ведь это были вовсе не столовые ножи, а боевые короткие кинжалы, даже мечи. А зачем хрупкой женщине носить с собой парные короткие мечи, без должной подготовки ими не удастся защититься даже от двух-трех самых жалких придорожных разбойников? Она явно была не так проста, как могло казаться. Это было даже интересно…
        Во избежание неожиданностей, решили дежурить ночью по очереди. Я вызвался дежурить первым.
        Лилия уснула довольно быстро. Она была привычна к таким лесным ночевкам, к тому же быстро устала. Герман ворочался довольно долго, прежде чем захрапеть. А я стал любоваться огнем.
        Все же, какое чудо природы - огонь. Он завораживает. Причудливыми рисунками, которые создает в воздухе пламя, можно любоваться бесконечно. Словно наблюдаешь за могучим, грациозным хищником, который заигрался с каким?нибудь камешком. Его сила неоспорима: под кожей играют мускулы, пасть полна острейших клыков, а удар мощной лапы способен сломать дерево, но пока он играется с собственным хвостом, пока нежится на солнце, кажется, что безобиднее существа просто не найти. Так и огонь, прирученный человеком, словно играется. Он страшен. Может убить, обратить целый город в золу всего за несколько часов, но когда он мал и послушен, он превращается в отличного помощника. Настоящее чудо природы…

«Эфир, мы же тут не одни?» - неожиданно произнес я. Тихо, беззвучно. Про себя.

«Определенно», - немедленно откликнулся демон.

«Где она?»

«Местонахождение неопределимо. Для маскировки используется сложная магия. В текущий момент она не агрессивна, не испытывает ненависти. Причин для беспокойства нет».

«Ты знаешь, о чем она думает? Что она хочет? Почему избегает контакта с нами?»

«Могут быть явно распознаны только направленные эмоции: ненависть, интерес, уважение, презрение, влечение… Сомнение и смущенность слишком сложны».

«Хочешь сказать, что она сейчас смущена и в сомнениях?»

«Достаточно корректная оценка недоступна. Исходящая угроза минимальна».
        Угроза. Эфир воспринимал окружающих людей лишь с точки зрения исходящей от них угрозы. Интересный способ восприятия, логичный, конструктивный, безопасный, в чем-то даже и правильный, но отнюдь не человеческий. Демон не мог понять ситуации, в которой оказалась неизвестная женщина, по неясным причинам оставившая свою одежду на дереве. Пусть она была не совсем обычной, ведь она могла укрыться от демонического взгляда, а обычные люди вообще не могли даже почувствовать ее присутствия, но она все равно оставалась человеком, со своими странностями и причудами.

«Эфир, - вновь подумал я, - почему ты не разговаривал со мной раньше?»

«Псевдотелепатическое вербальное общение требует слишком много времени на передачу информации. Неэффективно», - отозвался он.

«Но ты говоришь со мной сейчас».

«Это допустимо. В некоторых ситуациях». - Речь его не содержала эмоций. Эфир говорил, словно робот, как в составлении предложений, так и в расстановке интонации.

«Тогда я хочу, чтобы мы еще немного поговорили. Скажи, кто ты? Демон?»

«Происхождение энергетического тела неизвестно, но ряд людских убеждений, в том числе религиозных, псевдонаучных, культурных не может быть использован даже для построения гипотезы. Термин «демон», с точки зрения разумного суждения, будет скорее оскорблением, чем адекватной характеристикой живого или квазиживого объекта».

«Значит, ты квазиживой объект?» - растерялся я, не понимая, как Эфиру удалось вставить столько странных слов в эту пару предложений.

«Псевдоживая полуматериальная форма энергии, биологическая характеристика: высокоразвитый паразит».

«Ты паразит?» - Меня ошеломило такое заявление.

«Такой вид отношений можно при определенных условиях назвать мутуализмом, но подобный тип симбиоза не допускает полного подчинения воли носителя симбионтом, это присуще паразитам».

«Ты подчиняешь мою волю?»

«При крайней необходимости. В случае повреждения структуры организма или нарушениях сознания, например».

«Значит, когда я получал серьезную травму в бою, ты брал под свой контроль мое тело», - задумался я. Увы, но в случае псевдотелепатического диалога мысли становились словами.

«Примерно так, - подтвердил мою догадку Эфир, - но значительно шире. Под контроль берутся абсолютно все системы носителя.

«Все? Но почему все?»

«Своевременное вмешательство и корректировка работы вегетативной нервной системы позволяют предотвратить гибель организма при серьезных травмах, а стимуляция разных типов клеток позволяет восстановить поврежденные участки в кратчайший срок».

«И так повысить шансы на выживание… Но после сражения с огром я ведь тоже потерял сознание, хотя не получил смертельной раны. Неужели повреждения внутренних органов?»

«Чрезмерная потеря энергии и, как следствие, истощение организма. Близилось состояние криптобиоза. Вмешательство было необходимо».
        В процессе этой странной беседы, как будто бы с самим собой, я стал постепенно засыпать. Расслабился и прикрыл глаза, остановившись на границе сна и яви.

«А магия? Как ты легко используешь магию? Я даже не знаю, что это такое, а ты способен создавать оружие прямо из воздуха. И та полоса энергии… невероятная сила».

«Использование возможностей окружающей среды».

«Этому есть предел?»

«Воображение и предел запаса энергии».

«Воображение? Значит, ты можешь инициировать любое заклинание, которое я смогу придумать?»

«В разумных пределах… - Эфир прервался ненадолго, словно бы отвлекся, затем четко и ясно произнес: - Она здесь!»
        В то же мгновение я открыл глаза.
        Она пряталась за деревом. Черноволосая обнаженная красавица. Искала взглядом тайник на дереве и изредка косилась на громко храпящего Германа. Ее кожа была светлой, можно даже сказать, бледной (но возможно, такой ее сделала внезапно выкатившаяся из?за облаков луна), волосы длинные.
        Глаза женщины дрогнули, она увидела искомый тайник. Еще раз посмотрела на спящего Германа и, мягко выскользнув из?за дерева, осторожно двинулась вперед.
        Она шла беззвучно, ступала мягко, невесомо, но почему-то дрожала. Не знаю, от холода или от смущения. Ее лицо было безразличным, как у манекена, но мне показалось, что она сердится. Но сердится не на нас, а на себя. Это мне показалось безумно странным. Она еще раз осмотрела поляну, убедилась, что Герман не перестал храпеть, что Лилия все так же сладко сопит, а потом посмотрела на меня.
        Наши взгляды пересеклись. Мы смотрели друг на друга не меньше двух секунд. Затем она исчезла. Моргнула один раз и растворилась в воздухе. Без подсказки Эфира я никогда бы сам не догадался, что она отшагнула в сторону, прыгнула вверх, зацепилась за крепкую ветку и затем полностью исчезла, прикрывшись барьером невидимости.
        А я остался гадать, почему она так сделала. Недотрогой она не была, определенно не была, но вела себя так странно, так странно. Если ей было стыдно, она могла попросить меня отвернуться, могла попросить принести ей одежду, спрятавшись где?нибудь в кустах, но она этого не сделала, а предпочла полностью избежать контакта. Я был уверен, дело не в наготе.
        Мысли о странной женщине заняли мой разум. Я не мог выбросить ее из головы, все гадал, кто она такая, как зовут, как тут оказалась. Несколько раз я пытался искать ее, отходил подальше от стоянки, надеялся, что она снова попытается забрать свою одежду, но этого не случилось, женщина больше не появлялась.
        Спать я так и не лег, раздумал будить кого?либо на смену. Отчасти потому, что не чувствовал усталости, мог легко обойтись без сна, но также и потому, что надеялся на еще одну встречу с таинственной незнакомкой.
        Глава шестая
        - А можно, мы тут не пойдем? - Лилия неожиданно остановилась на перекрестке. - Сделаем крюк через пару деревень…
        - Крюк? - Я обернулся. - Ты же сама хотела как можно раньше увидеть отца.
        - Хотела, - смутилась она, опустила глаза. - Но я совсем забыла, что нам придется проходить здесь… Не хочу идти здесь.
        - Почему? - Меня позабавили ее опасения. - В этих краях что, нет разбойников? Не на ком подвиг совершить?
        - Тут начинаются владения одной мрачно известной графини, - выдохнула она. - Говорят, она на завтрак ест человеческое мясо и запивает его кровью вместо вина. А замок ее построен на людских костях.
        - А может, мы и правда, сделаем крюк? - поддержал ее Герман. - В знакомствах с людоедами мне последнее время не везет. Лучше обойдем их стороной. Зачем нарываться на неприятности?
        - Неприятности? - усмехнулся я. - Не думал, что тебя это может напугать! Ведь ты бесстрашно шагал по запретной долине, полной огров-людоедов.
        Маг надулся.
        - Я же говорил, что не знал о том, что эта долина была запретной, что там живут огры! - Он хмыкнул. - Впрочем, с вами, магистр, нет смысла бояться каких-то там жалких людоедов.
        - Графиня Бато - злая колдунья, - едва ли не всхлипнула Лилия. - Она страшная. Говорят, что ей прислуживают упыри и оборотни, а скелеты по утрам тапочки приносят.
        - А как же стремление к подвигам? Если эта графиня такая злая, мы победим ее и станем героями. Разве ты не этого хочешь?
        Лилия задумалась. Осмотрела свои новые доспехи, не такие прочные и блестящие, как стальные, поправила поясок, на котором больше не висело изящной рапиры. Кивнула:
        - Хочу. И пусть эта ведьма такая злая, ведь ты же настоящий демон!
        Она опомнилась и прикрыла рот ладошками. Покосилась на Германа. Тот слегка наклонил голову набок.
        - Вернее, ты силен, как демон, - поправилась она. - А еще точнее, ты владеешь магией, ужасной, как у демона.
        - О чем это она? - поинтересовался у меня маг.
        - Особый взгляд на магию, - отмахнулся я. - Она же не училась в академии.
        Этот ответ Германа, как ни странно, устроил.
        Мы двинулись дальше.
        Несмотря на вдохновенные речи и мое «непоколебимое» могущество, они все же побаивались этого места. Лилия, будто бы невзначай, жалась ко мне спереди, а Герман не отставал ни на шаг сзади. Они непрестанно косились на придорожные кусты, а от любого случайного шороха были готовы запрыгнуть мне на плечи.
        Впрочем, все их опасения казались напрасными. Окружение не менялось. Лес все так же оставался зеленым, дорога - пыльной, а небо - синим. Не сгущался туман, не налетали тучи летучих мышей, не глазели из кустов неизвестные науке существа. Даже обещанные человеческие кости не лежали вдоль дороги. Но самое страшное, по предсказанию Лилии, должно было начаться ночью.
        Начало смеркаться.
        Но прежде чем стало достаточно темно, чтобы страхи моих спутников усилились, началось кое?что странное, что заставило всех немного отвлечься.
        Мы прошли перелесок и увидели на дороге крытую повозку, запряженную двумя гнедыми лошадьми. Лилия, как ни странно, отреагировала первой, утащив всех в кусты до того, как нас заметили. Я, правда, собрался просто пройти мимо этой повозки, может, даже поздороваться с пассажирами, но меня удержали от этого, казалось бы, нелепого поступка. Людям, не искушенным просмотром фильмов ужасов, было достаточно страшных сказок.
        Но когда повозка подъехала ближе, оказалось, что не зря мы спрятались. На боку у нее был отчетливо виден герб: лев, нависающий открытой пастью над распустившейся розой. Орден Львиной розы. На козлах сидели двое мужчин в одеждах священников. Один правил лошадьми, а второй вертел в руках короткий нож-стилет. Они были расслаблены и неторопливы.
        - Орден Львиной розы? - не сдержавшись, воскликнула Лилия, благо мужчины в одеждах священников ее не услышали. - Что они забыли тут? Пришли за графиней Бато?
        - Может быть, - отозвался я. Хотя предчувствие подсказывало, что орден скорее станет гоняться за мной, чем за какой?нибудь местной графиней-колдуньей, пусть даже с заметно подмоченной репутацией. Все?таки явление на землю дьявола, коим они считали меня, событие более важное.
        Кроме того, они как-то смогли обнаружить меня в трактире старой девы, и фокус такой легко могли повторить. Поэтому фургон, вернее тот груз, что в нем лежал, мог быть частью ловушки. Ловушки, подготовленной для меня.
        Повозка проехала мимо. Мужчины не оглядывались, Лилия осторожно вышла из укрытия. Герман тоже выпрямился. Опасность, казалось, миновала.
        Неожиданно в кузове повозки кто-то поднялся. Через борт перевесилась рука, а затем появилось лицо, прикрытое тенью. Девушка. Она нас увидела.
        - Помогите! - слабым голосом попросила она. - Спасите меня!
        Повозка резко остановилась. Первый мужчина чертыхнулся. Второй, не торопясь, спустился на дорогу и направился к нам. Он тоже нас заметил.
        - Спасите меня! - повторила девушка, повиснув на борту и едва не вываливаясь наружу. - Они хотят убить меня!
        Не очень-то обрадованный подобным исходом ситуации, я подошел к фургону.
        - А ну заткнись! - Мужчина в одежде священника стукнул ладонью по кузову. Девушка взвизгнула, подалась назад, не спуская с меня глаз.
        - Пошел вон отсюда, оборванец! - Мужчина со стилетом в руках подошел ко мне. - Ты ничего не видел и никого не слышал, понял?
        - Значит, у вас имеется разумное и законное объяснение того, что в кузове вашего транспорта провозится человек, который просит помощи у посторонних?
        - Не твое дело, оборванец! - фыркнул он. - Дела церкви тебя не касаются!
        - Осторожнее! - К нему приблизился напарник. - Он вооружен!
        Мужчина со стилетом вздрогнул, посмотрел на рукоять меча, которым я нарочно лязгнул, взялся за нож покрепче.
        - Мы по поручению капеллана! - уже с большим почтением ответил он. - Везем еретика для допросов…
        - Эй, - остановил разболтавшегося мужчину напарник, - обывателям не нужно знать о нашей святой миссии.
        Он повернулся ко мне. В глазах его горел столь ненавистный мне религиозный фанатизм.
        - Мы исполняем волю господа и архиепископа керенорского. Если вы посмеете помешать нашей миссии - вы прогневаете бога и почувствуете весь гнев церкви во главе с архиепископом!
        - В гробу я видал вашего архиепископа! - безразлично отозвался я и подошел к повозке. Мужчины не попытались мне воспрепятствовать. Хотя первый покрепче стиснул зубы и стилет. - Мне нужно знать и другую версию этой истории. Уважаемая пленница, объясните, почему вас везут на допрос.
        Девушка осторожно выглянула из кузова. У нее была разбита бровь. Кровь уже засохла, но стало очевидно, что, прежде чем сунуть в повозку, ее ударили, минимум один раз. Возможно, чтобы не сопротивлялась и не кричала.
        - Эти люди… - она начала неуверенно, а затем разошлась. - Они напали на замок, арестовали слуг, зашедших крестьян, обвинили мою мать в ереси и собираются сжечь на костре. А меня заставляют лгать против нее! Нелюди! Как вы можете говорить о боге! Вы садисты! Изверги! Тираны…
        - Все ясно. - Девушка тактично заткнулась, а я обернулся к ее сопровождающим. - Я конфискую повозку. Проеду в замок и проверю, что там происходит, а пока пленница останется под моей защитой.
        У мужчин, причем у обоих сразу, от удивления отвисли челюсти. Первый едва не выронил свой стилет. Второй пришел в себя быстрее напарника.
        - Вы грабите нас? Совершаете преступление против бога, против церкви? Да как вы смеете!
        Я цинично смерил его взглядом. Их братия мне определенно не нравилась.
        - Я вам не доверяю. Потому и смею. Так что проваливайте отсюда по-хорошему. Можете идти сразу к своему капеллану, скажете ему, что народ требует справедливости.
        - Справедливости? - закипел священник. - Эту женщину обвинили в ереси! Нам поручена святая миссия! Архиепископ вам никогда не простит подобной наглости! Да, вы еще пожалеете!
        - Пожалею? - Кажется, я уже не отдавал себе отчета в том, что делаю. - Не думаю. А вот вы точно пожалеете, если не перестанете препираться.
        Я повернулся к ним боком, продемонстрировав длину ножен и, соответственно, меча, похлопал по рукояти.
        - Бог вам этого никогда не простит! Вы попадете в ад и будете там гореть! Вечно! - Мужчина изрыгался проклятиями, но все же отступил. Его напарник со стилетом решил вообще промолчать.
        Я повернулся к Лилии.
        - Залезай в кузов. А ты, - приказ предназначался Герману, - садись на козлы. Я не умею управлять этой штукой!
        Они молча переглянулись, посмотрели на притихших священников и поспешили исполнить приказ. Кажется, когда я был не в духе, пререкаться со мной ни у кого желания не возникало.
        - И напоследок… - Я обратился к мужчинам, когда Герман развернул повозку. - Можете передать от меня привет вашему архиепископу.
        - Привет? - совсем уж растерялся священник со стилетом. - Но от кого?
        - Скажете, от Вельзевула. Он поймет.
        - От Вельзевула? - У него затряслись руки, и стилет наконец?таки упал на землю.
        Я покосился на Германа, дернувшего поводья. Он тоже был напуган, напряжен и, кажется, вообще не понимал, что делает. Но и ослушаться меня не мог. Просто не мог.
        Затем я посмотрел на поводья. Все же я умел править лошадьми. Точно умел.
        Молча мы ехали совсем недолго. Герман неожиданно глубоко вздохнул и едва не выронил вожжи. Я подхватил их и легонько толкнул мага в бок:
        - Ты чего?
        - Я не могу поверить, - обреченно выдохнул он. - Мы ограбили служителей бога и помогаем бежать еретику. На нас падет гнев божий…
        - Служителей бога и еретика? - демонстративно удивился я. - Не видел таких.
        - Магистр? - вздрогнул он. - Как это вы не видели их?
        - Ну, я видел двух подозрительных мужчин в рясах, везущих побитую девушку в фургоне. Не в моих правилах проходить мимо, когда совершается преступление.
        - А разве они не из ордена Львиной розы?
        - Какая разница? Преступники скрываются везде.
        - Но они выглядели как настоящие священники…
        - Коварные преступники.
        - А ваша угроза? Сказали передать привет архиепископу от самого Вельзевула! Вы в своем уме, магистр? А если вашей шутки не поймут, и они решат, что вы служите самому Вельзевулу? Представляете, что начнется?
        - Ничего серьезного.
        - Как это ничего серьезного? - Маг обхватил голову руками. - Магистр, о чем вы говорите?
        - Ну, хуже точно не будет, - пожал плечами я. - Зато ты видел, какие физиономии у них были, когда я сказал про Вельзевула? Они, поди, до сих пор стоят там, как каменные статуи. А какое лицо будет у архиепископа…
        - Вы меня ужасаете, магистр, - только и выдохнул Герман.
        - Держи поводья. - Я сунул ему в руки вожжи и заглянул в кузов. - Как там наша спасенная? Госпожа, ты не ранена?
        Девушка, прижавшаяся к борту, вздрогнула и подняла голову.
        - Да, ты, - кивнул я. - Ты так отчаянно просила о помощи, что я не смог пройти мимо. Ну так как, госпожа, тебя не ранили эти живодеры?
        Она дотронулась до брови, растерла пальцами в пыль засохшую кровь.
        - Голова кружится, - она вновь посмотрела на меня, - но ничего серьезного. Куда мы едем?
        - В замок. Ты же сама говорила, что орден Львиной розы творит там беспредел. Нужно выяснить, что там происходит. Отругать, если что-то не так.
        - Но, господин, там не один человек, и не два, там целая армия рыцарей ордена! Или у вас тоже в подчинении армия?
        - Нет у меня армии. Только мы трое. - Я посмотрел на Лилию.
        Она, поморщившись, обиженно отвернулась.
        - Тогда нам нужно уезжать отсюда! - Девушка резко поднялась и придвинулась к козлам. - Моих родных уже не спасти, а себя вы погубите. Священники ордена не простят вам моего освобождения! Вы не понимаете, у них там несколько отрядов, целая армия!
        - Пускай, - спокойно отозвался я. - Думаю, после того, как я поговорю с ними, проблема разрешится сама собой. Я обладаю прекрасным даром убеждения.
        - Максим! - решительно начала Лилия. Голос у нее был довольно сердитый. - Ты собираешься помогать незнакомке, не зная правды о ее истории, не зная даже ее имени! Разве это разумно?
        - Ой, простите меня, - опомнилась спасенная девушка. - Я не представилась. Мое имя Анна Бато. Я - старшая дочь графини Елизаветы Бато. К сожалению, имя моей матери имеет дурную славу…
        - Значит, рыцари ордена Львиной розы пришли за Кровавой графиней? - Лилия подтвердила свою догадку.
        Фургон тряхнуло. Колесо наехало на небольшой камешек. Анна Бато побледнела.
        - Вы тоже считаете, что она ведьма… - испуганно пробормотала она. - Но это же все ложь, наговоры, клевета. Моя мать не замешана в кровавых ритуалах, не занимается колдовством, не приносит жертвы дьяволу…
        Лилия уставилась на нее сердитым взглядом. Видимо, этого объяснения ей было недостаточно.
        - Вы мне не верите, понимаю. Нам никто не верит, все избегают нас. Порождают безосновательные слухи. И в последнее время их стало особо много.
        - Орден Львиной розы - служители бога. Они действуют во благо человечества и не допускают ошибок!
        - Ага, - недовольно буркнул я.
        - …почти не допускают, - поправилась Лилия. Смутилась. Надулась. Покосилась на меня.
        - Теперь вы знаете, что моя мать - Кровавая графиня, - выдохнула Анна. - Если вы передумаете защищать меня - я пойму. Нельзя идти против церкви и против бога. Это неправильно. Неправильно даже в том случае, когда бог ошибается.
        - Мои намерения не изменились, - спокойно отозвался я. - Эти слухи для меня - не доказательство. До тех пор, пока я не разберусь во всем, рыцари ордена тронуть тебя не посмеют. Обещаю.
        - Максим! - Лилия вновь повысила голос. - Ты уверен в этом?
        Я не ответил.
        Уверен ли я был? Да конечно же, я не был уверен. Я поражался самому себе, тому, что совершаю какие-то безрассудные поступки, принимаю совершенно безумные решения. У меня создавалось ощущение, что сознание разделилось на две половины. Одна визжала, словно резаная свинья, чтобы я не сходил с ума, чтобы был рассудительнее и не брался за невыполнимые задания, не создавал масштабные конфликты, в которых могли пострадать совершенно неповинные люди. Вторая упорно зудела, словно след от укуса комара, чтобы я не пользовался неестественной силой демона, чтобы передвигался инкогнито, чтобы я не вмешивался в жизнь людей этого мира, а занялся поисками дороги домой. По сути, вторая утверждала то же самое, что и первая.
        Я путался в собственных мыслях, несмотря на то, что голова моя была ясной, как день, а решения казались взвешенными, осмысленными. Я чувствовал, что причиной тому был демон. Точнее, его воля. Мне начинало казаться, что его воля постепенно становится моей.
        Выразить это ощущение было невероятно сложно. Я начал иначе смотреть на мир. Стремление к экспериментам, поиск неприятностей и достойных соперников, чрезмерная уверенность в себе, граничащая с полным отсутствием страха. Были ли эти ощущения мне навязаны демоном, или их можно было отнести к нормальным человеческим желаниям?
        Я топтался на месте, противоречил сам себе, но не мог ничего с этим поделать.
        Уже стемнело, когда мы, наконец, увидели замок. Обычный средневековый замок, окруженный высокой каменной стеной, куда более высокой, чем я уже видел в Гинне. Мы проехали вдоль глубокого, но почему-то сухого рва и остановились напротив ворот замка. Подъемный мост почему-то был опущен, но сами ворота - закрыты, видно, чтобы никто не сбежал.
        - Закрыто, - с определенным облегчением произнес Герман, глядя на массивную плиту ворот. - Нам тут не рады. Едем дальше.
        Я покачал головой и уверенно направил лошадей через мост. Копыта застучали по усохшим доскам. Захрустели колеса, и повозка остановилась перед высокой преградой.
        - Открывайте ворота, бездельники, - неожиданно громко крикнул я. - Барин едет!
        Герман уставился на меня, словно на сумасшедшего. От удивления он даже слова сказать не смог, только разевал рот, как вынутая из воды рыба.
        - Ты чего! - потянула меня за рукав Лилия. - Рехнулся?
        Но трюк сработал. Внутри стены что-то щелкнуло, затем затрещало, заскрипело. Створки ворот медленно разъехались в стороны. Я чуть подстегнул лошадей, и мы въехали во двор.
        Здесь было неожиданно шумно и светло. Свет факелов, воткнутых прямо в землю, отражался от блестящих доспехов рыцарей с гербами ордена на щитах. Бело-красные рясы священников метались на фоне пылающего огня, превращая человеческую суету в общий хаос света и тени.
        Нас никто не останавливал. Люди просто пробегали мимо, успокаиваясь тем, что видели знакомый герб на полотне фургона. В полутьме нас можно было принять за членов ордена, так что мы беспрепятственно двигались вперед.
        Следов сражения не было видно. Ни тел убитых, ни оружия, ни частей доспехов, ни сломанных щитов, не было даже крови. Лишь обычная, средневековая грязь, к которой я уже начал привыкать. Но кровь легко могла смешаться с грязью, а тела уже могли увезти отсюда… Во дворе было столько вооруженных последователей ордена, что здесь обязано было произойти что-то жестокое и кровавое.
        - Сколько людей было в замке? - Я осторожно окликнул Анну.
        - Около тридцати… - прикинула она.
        - Солдат или охраны?
        - Двенадцать человек…
        А воинов ордена было не меньше пятидесяти, из них больше половины рыцарей. И это только во дворе. Нет, сражения здесь не случилось, некому было сражаться. Рыцари ордена Львиной розы, вероятно, просто вошли в открытые ворота и тем самым одержали безоговорочную победу. Защитники смогли укрыться только за стенами донжона, но для магии тяжелая, обитая железом дверь не стала преградой. Кто-то пробил ее заклинанием, возможно, магией огня, и нападение продолжилось.
        - Тпру! - К повозке подошел невысокий темноволосый мужчина в белой сутане с откинутым назад красным капюшоном. - Вы что-то привезли или должны что-то забрать?
        - Кажется, забрать, - с ходу соврал я. Герман рядом затрясся со страху. Да так, что завибрировал весь фургон. Словно мага вот-вот должен был хватить удар.
        - Тогда придется подождать, несколько еретиков прячутся в тоннелях под замком. Но скоро мы поймаем и их.
        Мужчина взглянул на Германа, прищурился. Кажется, у него было очень плохое зрение.
        - Простите, что с вашей одеждой? На ней нет символики ордена…
        - Наши сутаны… - принялся сочинять я. - А, они в стирке! Испачкались немного, мы пока в запасных ходим.
        - Запасные сутаны, - принялся шептать мужчина, - запасные сутаны…
        - Рутгер, - к нему подошел еще один мужчина в одежде священника. Его голова была покрыта капюшоном. - Что-то случилось?
        - Что такое «запасная сутана»? - озадачил его вопросом Рутгер.
        Мужчина посмотрел на нас.
        - Кто вы такие? - спросил он. - Я не видел вас среди послушников!
        - Ну, - пожал плечами я, - мы, собственно, и не послушники.
        - Не послушники… не послушники… - эхом разлетелось в разные стороны. Все, как по команде, повернулись к нам и двинулись к фургону. Вскоре фургон был окружен мужчинами и женщинами в красно-белых сутанах ордена Львиной розы. На шум пришли даже несколько тяжеловооруженных рыцарей.
        Герман перестал дрожать. Он просто вцепился в полку руками и стиснул зубы так, что они едва не раскрошились. Лилия прижалась к борту, закрыла глаза и тихо молилась. Анна полулежала возле нее, широко раскрыв глаза, ее губы нервно тряслись. Увы, только в этот момент я понял, что натворил. Если уж мне так не терпелось вступить в конфликт с орденом, мне следовало делать это одному. Высадить всех где?нибудь в безопасном месте подальше отсюда, и самому уже лезть на рожон с чистой, так сказать, совестью.

«И почему только я этого не сделал!»
        В любом случае, когда ко мне вернулась трезвость рассудка, было уже поздно.
        Вперед подался священник в пурпурном капюшоне. Он был удивлен, возмущен, встревожен, но, кажется, не агрессивен. Возможно, именно он возглавлял нападение на замок.
        - И кто вы такие, незнакомцы? - Он погладил свою пышную черную бороду - Что привело вас сюда, в замок графини Бато, ночью, на повозке, принадлежащей ордену? Если вы служите графине и знаете о ее связи с дьяволом - расскажите нам, и орден защитит вас от злой хозяйки!
        Увы, мое красноречие внезапно улетучилось. Эфир, вероятно, решил позволить мне самому принимать решения и выбрал для этого самый подходящий момент.
        Положение спас Герман.
        - Великодушно прошу прощения, - хладнокровно начал он. Поднялся и низко поклонился всем собравшимся и продолжил: - Если вы позволите, я все объясню. Мы тут совершенно случайно. По большому недоразумению.
        Ему никто не возразил. Бородатый мужчина в пурпурном капюшоне кивнул. Маг продолжил:
        - На самом деле мы бродячие артисты, фокусники и трубадуры. Путешествуем по свету, веселим народ, чтим господа нашего. Недалеко отсюда мы увидели эту повозку, а рядом с ней было двое мужчин. Они были мертвецки пьяны, не могли забраться на козлы, чтобы продолжить путь. Мы попытались им помочь, но не смогли. Тогда мы решили взять на себя их важную миссию и доставить повозку по назначению…
        Удивился даже я. Ничего подобного от мага я не ожидал. Он говорил так легко, так выразительно, так самозабвенно, что люди поверили ему беспрекословно. Некоторые, правда, с возмущением слушали его бред, но сомнения появились даже у самых упрямых слушателей.
        - Мы взялись помочь несчастным жертвам зеленого змия! - продолжал Герман. - Кое?как расспросили их, куда нужно доставить груз. Они очень долго спорили, выбирая направление, чуть было не подрались, в итоге указали эту дорогу. И так мы оказались тут!
        - А вы действительно артисты и фокусники? - неожиданно спросил кто?то.
        Герман, казалось, ждал именно этого вопроса. Вместо ответа, он за*censored*л рукава и развел руки в стороны, бормоча под нос заклинание. Из поднятых вверх ладоней вылетели два небольших огненных шара и устремились в небо. Через несколько секунд над замком графини Бато начался самый настоящий салют. Все без исключения священники и рыцари задрали головы вверх и наслаждались зрелищем. Но потом взгляды зрителей устремились ко мне. А я не нашел ничего лучше, чем показать им простой детский фокус с отрыванием собственного пальца.
        Удивительно, но этот наипростейший фокус возымел куда больший эффект, чем огненная магия. Некоторые даже подарили мне скромные аплодисменты.
        - Ловко, ловко. - Голос мужчины стал ниже. - Выступление с гипнозом. Довольно оригинально и весьма неожиданно. Но зачаровать меня вам не удастся. Ибо я - капеллан Герхард, выпускник керенорской академии магии, факультета божественной магии, могу раскрыть любые чары!
        Герман обреченно опустился на полку козел.
        - Поздравляю, магистр… - с сожалением выдохнул он. - Тут нас растерзают.
        Но прежде чем капеллан Герхард успел отдать приказ об атаке, из донжона кто-то выбежал. Какой-то мелкий послушник в белом капюшоне. Запнулся об обломок двери, чуть не упал, но когда восстановил равновесие, громко закричал:
        - Нашли! Нашли ведьму!
        На несколько мгновений все замерли и уставились на крыльцо. Обернулся даже капеллан Герхард. Он знал, что мы не сбежим, поэтому мог потерпеть с нашим арестом.
        Сначала во двор вывели графиню Бато. То, что это она, я понял сразу. Женщину со связанными руками вели сразу два рыцаря и один священник. Ее лицо было мертвенно-бледно, волосы - растрепаны, а глаза - пусты, словно она была слепа.
        Графиня не сопротивлялась.
        Следом за ней вывели мужчину, настоящего гиганта. Он сопротивлялся что есть сил, скидывал с себя веревки, отбрасывал копья, не жалея рук. Его с невероятным трудом сдерживали шесть рыцарей. Даже когда в лицо ему направили наконечники дюжины пик, глаза его горели яростным огнем.
        - Мама! - воскликнула под ухом Анна и снова спряталась в кузове повозки.
        Затем на крыльцо вышел странный мужчина. Его появление привлекло взгляды всех без исключения людей во дворе замка, и мужчин, и женщин. Прекрасно сложенный, с длинными золотыми волосами, имеющий в своей внешности женские черты, мужчина был невероятно красив, словно спустившийся с небес ангел. Он носил белое одеяние, похожее на сутаны священников, но своеобразно, открыто демонстрируя грудь и плечи. И еще он был босой.
        - Кардинал Карл!
        Священники, рыцари, послушники и послушницы. Все они, как один, опустились на колени, за исключением, конечно, тех, кто сторожил пленников.
        - Братья и сестры… - Мужчина заговорил, и голос его звучал до невообразимого приятно: мягко, нежно, зачаровывая. - Сегодня - великий день. День, когда мы дали обет вычистить скверну с лица нашего славного королевства. Нам предстоят великие дела, но сейчас мы должны закончить главное дело - предать эту женщину суду праведному. Она - ведьма, все это точно знают, но прежде чем вынести приговор и предать ее пламени, мы должны это доказать!
        - И как же вы собираетесь это доказывать? - неожиданно, даже для себя самого, произнес я. Видимо, вернулось демоническое красноречие. - Станете пытать свидетелей, пока те не подпишут все, что угодно?
        Кардинал Карл медленно повернулся ко мне.
        - Кто вы? - невозмутимо произнес он.
        - Простите, Ваше Преосвященство, - поднялся капеллан Герхард, - эти странные незнакомцы только что прибыли сюда. Мы арестуем их и допросим…
        - Тише… - Мужчина поднял руку. Капеллан немедленно замолчал. - Ваш вопрос понятен. Конечно же, у нас есть доказательства. Достаточно спуститься в подвал, увидеть страшные орудия пыток, которые там хранятся.
        - Насколько мне известно, ваши подвалы тоже хранят орудия пыток. В это время орудия пыток в доме феодала - вещь вполне обычная.
        - Да, вы правы… - ответил кардинал. - Но наши находки не ограничились только этим.
        - Мы обнаружили огромную ванну, - добавил один священник. - В ней остались следы красной жидкости. Мы считаем, что это кровь!
        - Говорят, - добавил кто-то из рыцарей, - что она… купается в крови девственниц для омоложения!
        - И вы в это верите? Быть может, еще и считаете, что графиня - вампир? Да будь она вампиром… Не думаю, что вы смогли бы поймать ее так легко.
        - Мы окропили ее святой водой, - вступился священник из конвоя графини.
        - И что-то изменилось?
        - Она ослабела.
        - Попробуйте окропить того громилу, - смело усмехнулся я, - увидите, как он ослабеет.
        - Если он человек, святая вода не подействует на него…
        - Ванная в подвале, - неожиданно произнесла графиня Бато. - Вода в ней красная из?за трав. Особых трав, полезных для кожи…
        Кардинал посмотрел на нее с осуждением. Но, кажется, он не был безумцем. Он слышал ее слова и прислушивался к доводам.
        Неожиданно мы услышали детский плач. Из донжона вышли двое священников. Каждый держал под мышкой по ребенку: один девочку, другой мальчика. Дети плакали и тщетно пытались вырываться, но мужчины в саванах были слишком сильны для них.
        - Поймали чертят! - произнес один, перехватывая мальчика, словно шкодливого котенка, и приподнимая за шиворот. - Спрятали их, за поддельной стенкой, чтобы найти было сложнее. Но ничего, мы везде разыщем бесово отродье!
        - Вы и детей собираетесь обвинять и в убийствах, ереси и колдовстве? - ехидно заметил я.
        Мужчина, принесший мальчика, замер. Посмотрел на меня, странного незнакомца, ораторствующего с козел повозки, потом на красавца кардинала. Мальчик, как ни странно, тоже успокоился.
        - Отпустите детей, - приказал кардинал Карл.
        - Но ваше преосвященство! - справедливо возмутился мужчина священник.
        - Я приказываю, отпустите! - повторил кардинал.
        - Как прикажете. - Он нехотя поставил мальчишку на ноги и отпустил воротник. Второй священник также отпустил девочку. Дети, не сговариваясь, бросились с крыльца и побежали к матери. Несмотря на то, что ее все еще держали в веревках, а рыцари конвоя не убрали оружия, они подбежали к матери, спрятались за ней, обняв за ноги. Мальчику и девочке было не больше шести лет.
        - Дети, как известно, чисты, - пронаблюдав за действием, произнес я. - Неужели, вы полагаете, что в случае опасности они будут искать защиты у ведьмы-убийцы?
        Не знаю, насколько речь моя была вдохновляющей. Кардинал молчал. Капеллан кусал свою бороду и пытался прожечь меня взглядом. Большинство священников застыли в недоумении. Рыцари переминались с ноги на ногу. Успокоился даже громила, которого вывели вместе с главной пленницей, а сама графиня Бато, кажется, была готова упасть в обморок.
        Кардинал посмотрел сначала на меня, потом на Германа, затем перевел взгляд на графиню.
        - Мы уходим, - неожиданно приказал он. Голос его, такой чарующий, приятный, звучал напряженно. - Отпустите всех.
        - Но кардинал! Ваше преосвященство! - возмутился капеллан Герхард. - Вы что, послушаете какого-то незнакомца, который не чтит господа? Какого-то еретика, которого нужно сжечь за преступления?
        - Мы уходим! - голос кардинала ударил, словно кнут. - Немедленно!
        Затем он повернулся ко мне. Его глаза загорелись странным, пугающим огнем.

«Я знаю, кто ты!» - неожиданно раздалось в голове. Это была передача мыслей, кардинал Карл использовал телепатию. - «Знаю, как ты силен. Сегодня мы отступим, но скоро будем достаточно подготовлены, чтобы уничтожить тебя».

«Ты хочешь уничтожить меня, потому что так велит твой бог?» - не остался в стороне я.

«Потому что так велят мое сердце и разум. Зло должно быть уничтожено. Иначе воцарится хаос».

«И злом назвали меня? Кто именно решил, что я - зло?»

«Так решила жизнь. В этом нет ничего личного. Я хочу сохранить жизни своих людей, прихожан церкви, всех, кого удастся спасти. И если ради этого придется умереть тебе… Что же, это будет допустимой жертвой».

«А если я откажусь умирать?»

«Тебе придется. Когда придет время, ты не сможешь этого избежать».
        Мы удивленно наблюдали, как рыцари, священники, послушники и послушницы ордена покидают двор замка. Затем, как из конюшен и складов выходят крестьяне, слуги и охранники графини. Среди них было много женщин, даже среди охраны.
        Затем я на некоторое время словно провалился в беспамятство. Вокруг суетились люди, но я почему-то не мог видеть их, не замечал. Просто сидел и, уставившись взглядом в землю под ногами, изредка замечал, как лошади, уставшие от упряжи и неподвижности, недовольно машут хвостами. Потом меня растормошил Герман.
        - Магистр, магистр, - пристал он. - Вы в порядке?
        - Я… кажется, в порядке.
        - Вы тоже его почувствовали? Толчок силы? Этот кардинал Карл - сильный маг. И он побоялся сразиться с вами!
        - Ты слышал наш разговор? - удивился я. - Разве мы общались не телепатически?
        - Вы общались телепатически? - присвистнул он. - И о чем вы говорили?
        - Он сказал, что убьет меня, но сделает это позже.
        - Убьет? - Герман не на шутку испугался. Правда, после всего происшедшего вид у него был уже безумно испуганный, так что изменения лица были едва заметны. - Убьет вас… магистр?
        - Я тоже считаю, что у него ничего не получится… - У меня внезапно все поплыло перед глазами. Стало тяжело держать голову.
        - Я говорю не об этом! - взмолился Герман. - Кто вы такой, магистр? Почему вас хочет убить кардинал ордена Львиной розы, карающего меча церкви? Почему он боится вас настолько, что отступает с отрядом в шесть дюжин человек?
        Перехватило дыхание. Горло словно стянуло стальной удавкой. Я слегка оттянул воротник рубашки, но легче не стало. У меня, кажется ни с того ни сего начался самый обычный анафилактический шок.
        - Магистр, - не унимался маг. - До встречи с вами я даже представить себе не мог, что настолько могущественный маг может существовать. Я восхищаюсь вами и в то же время боюсь вас. Кто вы, магистр? Расскажите мне.
        - Поверишь или нет, - с заметной астматической хрипотцой выдавил я, - но я и сам точно не уверен в том, кто я такой. А о том, за кого меня принимают, тебе лучше не знать.
        В следующую секунду я перестал чувствовать ноги. И не только ноги, а вообще всю нижнюю половину организма. Не имея возможности удержать неожиданно обмякшее тело, я рухнул с козел, прямо под ноги лошадям.
        - Магистр! Магистр! - закричал Герман, спрыгивая на землю и вытаскивая меня за руки из?под копыт фыркающих животных. - Вам плохо?
        Я попытался ответить, но не смог открыть рта, не смог выдохнуть воздух, чтобы пропустить его через связки. Меня парализовало полностью. Герман что-то кричал, но я перестал слышать его голос, перестал слышать звуки.
        Поначалу я, что довольно удивительно, даже не испугался. Начал анализировать, рассуждать, выяснять, что же со мной случилось, откуда навалились все эти симптомы и что следует предпринять. Но потом, когда в полной тишине я вдруг перестал чувствовать биение собственного сердца, пришел страх.
        Вот только я не успел ему предаться. Не успел запаниковать, закричать или даже заплакать. В то же мгновение, когда прекратилась пульсация, мои глаза перестали видеть.
        А затем все резко прекратилось.
        Абсолютно все.
        Кажется, я просто умер. И еще так нелепо.
        Глава седьмая
        И чем же я так не приглянулся смерти? Она избегала меня, будто бы ненавидела, упорно отказываясь принять в свои объятия. Мне даже захотелось поверить, что ад и рай не были религиозной фантазией. Что они существовали взаправду, но мне, пришельцу из другого мира, не было туда ходу. Меня просто не было в списках на распределение. Если, конечно, ад и рай не были религиозной фантазией.
        Я открыл глаза и резко, судорожно вдохнул. Крайне неприятно защипало горло. Но я мгновенно позабыл об этом неудобстве, потому что грудь моя так напряглась, словно легкие решили разорваться от насыщения воздухом. Сердце заколотилось сильнее, на лбу выступил пот. Растерявшись, я необдуманно попытался встать, согнуться, помочь легким расправиться, но едва смог повернуть голову. Мышцы свело, в шею словно вонзили сотню иголок сразу, перед глазами поплыла яркая радуга.
        Я тяжело выдохнул. Лучше было бы прекратить тщетные попытки подняться. На некоторое время, конечно.
        Но боль не проходила. Наоборот, она становилась насыщенней, сильнее, ярче. В каждой мышце, каждом нерве, каждой клетке очаги боли разгорались повсюду. Меня как будто сжигали заживо, причем делали это изощренно, изнутри. И единственным способом хоть немного отвлечься от этой невыносимой, всепоглощающей боли я нашел разговор. А поскольку губы мои едва двигались, формировать в слова я мог только свои мысли.

«Что, черт побери, со мной случилось?» - простонал я.

«Смерть», - не сразу отозвался Эфир.

«Смерть? Я что, умер?» - Глаза лезли на лоб от боли. Мыслить было неимоверно тяжело. Легко давались только проклятия. Но они не заслуживали упоминания.
        Демон не удостоил меня ответом на очевидный вопрос, но мне стало чуть легче. Кажется, он смог как-то приглушить боль.

«Клиническая смерть? Сколько времени я был мертв?»

«Примерно семнадцать минут».

«Семнадцать минут! Целых семнадцать минут! Необратимые повреждения мозга могут наступить даже через две минуты после остановки сердца! Да за семнадцать минут клинической смерти я должен был превратиться в овощ!»

«Этого удалось избежать…» - Эфир отвечал с неохотой, словно был занят чем-то очень важным. Вероятно, мной, потому что с каждой проходящей секундой я чувствовал облегчение. Хоть небольшое, но облегчение.
        Да, боль действительно стихала. Я смог осмотреться. Лежал я, распластавшись на мягкой широкой постели, кажется, в комнате в замке графини Бато. Потолок отбеленный, гладкий, роскошная мебель, бархатные красные занавески - место явно не для покойника. Но я почему-то лежал именно здесь.
        Было светло. День, возможно, позднее утро. Но точно не ночь. Последние мои воспоминания относились к ночи, в период с полуночи до двух, может, трех часов. А это уже никак не семнадцать минут.

«С момента потери сознания прошло примерно семь часов, - пояснил Эфир. - Сердце удалось запустить несколько минут назад. Организм поддерживался в состоянии анабиоза за счет стимуляции клеток сверхслабыми электрическими импульсами, а также с помощью принудительного газообмена. Это позволило частично избежать разложения».

«Почему я умер?»

«Из?за нарушения химического баланса клеток, вызванного воздействием на тело носителя магической составляющей окружающей среды, усиленного действиями паразита, произошел отказ внутренних органов».

«Значит, я умер из?за того, что есть ты?»

«Предположение справедливо». - В голосе демона не чувствовалось эмоций. Так же, как и всегда, он говорил так, словно ничего не чувствовал.

«Как ты оказался во мне? Откуда ты пришел?»

«Это неизвестно. В памяти отсутствуют воспоминания, относящиеся к периоду самостоятельной жизни до объединения».

«Хочешь сказать, ты всегда был внутри меня?»

«Утверждение справедливо».

«Но я же помню, как жил в другом мире. Помню очень подробно, даже слишком подробно… Откуда в моей голове память других людей? Память стольких людей…».

«Это память носителя. Она всегда была».

«Но почему тогда я не помню тебя?»

«Отсутствовал двусторонний обмен информацией. Присутствие не осознавалось».

«А твои воспоминания? Какими были твои первые воспоминания?»

«Несвязными. Возможность сохранения воспоминаний, так же как и способность к мышлению, возникли не сразу. Постепенно».

«А почему так?»

«Для осуществления мыслительной деятельности используется мозг носителя».

«Ты думаешь моим мозгом?»

«Имитируются мыслительные функции человеческого разума. Без использования мозга носителя имитация невозможна».

«Ничего себе… - Хотел присвистнуть я, но попытка движения доставила массу неудобства. - Как же больно?то».

«Боль временная. Когда произойдет замещение большинства разложившихся или поврежденных клеток, станет намного легче».

«Так какие у тебя самые первые воспоминания?» - выдохнув, спросил я.
        Эфир, кажется, задумался.

«Лес… Бегство… Ярость…»

«Ты от кого-то убегал?»

«Возможно».

«От кого?»

«Неизвестно».

«Кто-то хотел убить… нас?»

«Возможно».

«А это мог быть тот, кто призвал меня в этот мир?»

«Вероятность высока, но подтвердить это предположение невозможно».
        Запершило горло. Я закашлялся. Сильно, старательно, тяжело. Чуть приподнялся на локтях и подполз к краю кровати. Кашель усилился. Я чувствовал, что в горле застряло что?то. Почти минуту я напрягал трахею, выкашливая какой-то темно-вишневый сгусток с беловатым налетом, но когда мне это удалось, дышать стало намного легче. Я откинулся на пуховые подушки и несколько минут лежал без движения, раскинув руки в стороны.

«Это просто невероятно. - Я постарался предаваться восхищению без случайных движений. - Эфир - ты просто невероятен. Иногда я даже не понимаю, что ты говоришь. Не понимаю, кто ты, что ты, как ты все это делаешь. Ты восстановил мое тело даже после смерти! Получается, я бессмертен!»

«Необходимая поправка: восстановление временное. Естественная регенерация утеряна, вместе с регуляцией, нормальным обменом веществ и функциями вегетативной нервной системы».

«Что это значит? Объясняй конкретнее. Хватит заваливать меня терминами!»

«Ткани распадаются под воздействием магической составляющей окружающей среды. Пока распад обратим, но со временем повысится риск полного разрушения».

«Получается, что я вовсе не бессмертен, а наоборот, умираю? Только медленно».

«Примерно так. Органическая оболочка может быть полностью утеряна».

«А что тогда произойдет со мной? - Нет, этот вопрос был слишком глупым. - А что произойдет с тобой?»

«Точный прогноз невозможен, но вероятна потеря мыслительных способностей, утрата социальных функций, возможности обучения. В сравнении с текущим состоянием, это равносильно биологической смерти».

«Значит, в скором времени умрем мы оба?» - вздохнул я.

«Ничто живое не вечно», - философски ответил Эфир. Впервые я заметил оттенок эмоции в произнесенной им фразе.

«Но мы можем протянуть и довольно долго?»

«Возможно».
        Стало тихо. Я наконец-то ощутил полное спокойствие. Больше ничего не болело, так что можно было возвращаться к изначальной идее: продолжить поиски дороги домой. Эфир сказал, что меня убивает окружающая среда, так что если я вернусь в мир без магии, все вернется на свои места.
        Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить.
        Я поднялся с кровати и принялся искать свою одежду. Какой-то умник додумался раздеть меня, как обычного покойника, от которого я, впрочем, ничем не отличался. Благо мои вещи оставили здесь же, сложив все на сундуке.
        Я зашнуровывал левую кроссовку, когда дверь комнаты неожиданно открылась и зашел бородатый мужчина в сильно испачканной одежде. Он недоуменно уставился на пустую кровать и перекрестился, бормоча себе что-то под нос.
        - Вам чем-то помочь? - не выдержал я.
        Он вздрогнул. Да еще так, что дрожь, казалось, прошла от кончика носа до пяток, а затем медленно, очень медленно повернулся ко мне. Я как раз завязал шнурки, поправил джинсы и, можно сказать, был готов к выходу в свет.
        - Ожил! - завопил мужчина и выбежал в коридор. - Ожил! - кричал он так, что эхо разносило его голос по всему замку. Следовало ожидать худшего.
        Но следующим человеком, которого я повстречал, была Анна, девушка, которую мы освободили от ордена Львиной розы, старшая дочь графини Бато. Она переоделась в длинное бархатное темно-зеленое платье с широкими рукавами и расчесала волосы, став куда больше похожей на настоящую леди.
        - Рада видеть вас в добром здравии, - присела в реверансе она. - Моя маменька попросила позвать вас позавтракать со всеми. Надеюсь, вы не откажете нам в этой чести.
        После сложного восстановления перекусить мне было просто необходимо.
        - Рада видеть вас живым, повелитель, - как-то необычно поприветствовала меня графиня Бато, наряженная в пышное темно-синее платье. К завтраку еще не приступили: длинный обеденный стол на восемь персон, покрытый белой накрахмаленной скатертью, пока пустовал, на нем стояли только два незажженных серебряных подсвечника.
        Мне показалось немного подозрительным, что кроме графини за столом никого не было. Присоединились к ней лишь я и ее дочь, после того как Анна проследила за тем, чтобы я сел на стул слева от ее матери.
        - Вы так напугали всех своей внезапной смертью, - продолжила графиня, странно взглянув на меня.
        - Это была не смерть, - попытался объясниться я. - Просто обморок, слишком уж на нее похожий.
        - Но мой лекарь констатировал смерть, - возразила она. - А он очень опытный, и я доверяю ему.
        - Любой может допустить ошибку, даже если он самый опытный, - парировал я. Мне отчаянно не хотелось признаваться графине, что я был действительно мертв. - Но вы ведь знали, что я не мертв. Именно поэтому я проснулся в мягкой постели, а не в гробу на глубине двух метров.
        - Верно, - улыбнулась графиня. - Мы даже допустить не могли, что повелитель скончается от какой?нибудь нелепости, вроде падения с козел. Поэтому и отнеслись со всем гостеприимством… даже к вашему мертвому телу.
        - Повелитель… - задумчиво прищурился я. - Почему вы так меня называете?
        - А разве это недостаточно почтительно?
        - Даже слишком почтительно. Так что я чувствую неловкость.
        Графиня засмеялась, но сдержанно, очень сдержанно.
        - Но разве что-то в мире вообще способно вызвать неловкость у повелителя? У великого демона, Вельзевула - повелителя мух?
        - Значит, кое?что вам уже известно. - Я взглянул на притихшую и выглядящую очень послушной Анну и вновь вернул взгляд на графиню. - У моей спутницы слишком длинный язычок.
        - У вашей спутницы язычок и правда длинный… и острый, - спокойно ответила она. - Но вы имели неосторожность раскрыть свою личность в присутствии моей дочери. Не так ли, Анна?
        - Да, маменька, - послушно отозвалась она.
        - Вот, значит, как… - хмыкнул я так, словно только что пара небывало коварных злодеев рассказала мне о своем не менее коварном плане, плане относительно меня. - Но интересно, где мои спутники сейчас: девица с острым язычком и инфантильный магик?
        - Это сейчас не важно, - невозмутимо продолжила графиня. - Лучше утешьте мое любопытство, поведайте, зачем вам, Вельзевулу, повелителю мух, наносить нам визит, да еще и в такое нелегкое время?
        - Меня привела глупость. Глупость моя собственная и еще семи дюжин глупцов, решивших нести свет туда, где и без того ярко.
        - Так вы не имели намерения защитить меня от ордена Львиной розы?
        - Нет, - покачал головой я. - Мне просто было интересно поглядеть, что же здесь происходит.
        - Тогда почему вы заступились за меня?
        - К ордену у меня есть особые счеты, я их, так сказать, недолюбливаю. - Я сделал небольшую паузу. - Впрочем, вам я тоже не доверяю.
        - И чем же вызвано это недоверие? - Графиня, казалось бы, невозмутимо подняла брови, но пальцы ее, до этого неподвижные, случайно дернулись.
        - Вы не ответили на мой вопрос.
        - О ваших спутниках? Неужели повелителю мух, великому Вельзевулу…
        - Давайте сократим обращение, - перебил я. - Называйте меня просто: Максим.
        - Хорошо, - кивнула она. - Неужели великому Вельзевулу… Максиму есть дело до рядовых последователей?
        - Рядовых последователей? - повысил голос я. - Отсюда поподробнее! За кого вы меня принимаете, и чего от меня хотите? Как бы вы не ошиблись в ожиданиях…
        Елизавета Бато посмотрела на дочь. Та поспешила с объяснениями:
        - Вы - наше божество. Символ убеждения, обратного вере в единого бога. Одно только ваше существование подвергает сомнению основные догматы религии. А то, что мы видим вас здесь, в нашем замке, - это невероятное чудо.
        - Значит, вы действительно еретики, такие, какими считает вас церковь?
        Анна опустила взгляд.
        - Отсутствие веры не означает безнравственность, - ответила графиня Бато. - А карающий разрушитель пугает обывателя не меньше, чем образ доброго, всепрощающего, жертвенного, но почему-то невероятно злопамятного создателя. Так что мы одни из тех, кто воздерживается от обычных учений. Мы не считаем церковь нашими противниками, мы принимаем их такими, какие они есть, но, увы, они видят в нас только врагов.
        - Типичное положение меньшинства, - согласился я. - Но мне все равно пока не ясна ситуация со спутниками.
        - Вам они так дороги? - Голос графини стал холоднее.
        Я не ответил, хотя внутренне напрягся.
        - А что станет с вами, если с ними что-то случится? Как вы себя поведете? Как должно демону?
        - Мне безразличны религии, безразличны верования, безразличны ваши мелкие препирательства. - Я наклонился вперед и поставил подбородок на сомкнутые пальцы. - Но если я узнаю, что с ними что-то случилось по вашему приказу… Обещаю, от замка и камня на камне не останется, а его обитатели пожалеют, что не попали вчера в ласковые руки инквизиторов.
        Графиня смутилась и посмотрела в высокое и узкое окно столовой. Зажмурилась от яркого света.
        - С вашими друзьями все в порядке, - ответила она. - Их скоро пригласят сюда. Анна, распорядись, чтобы подавали завтрак.
        - Да, маменька. - Девушка поднялась со стула и поклонилась. Мы пронаблюдали за ней, пока она не покинула столовую. Затем графиня Бато вновь посмотрела на меня.
        - Все же я не рассчитывала, что вы будете так похожи на человека, - со странной печалью в голосе сказала она.
        Первыми в столовую вошла прислуга. Они быстро сервировали стол и поставили кушанья: гусиную запеканку, вырезку, запеченную в хлебе, а также вино. Через несколько минут появились Лилия и Герман. Маг оставил свой наряд, синюю мантию, а вот девушка нарядилась в пышное белое платье с короткими рукавами, вышивкой и кружевами.
        Эти взрослые, казалось бы, люди повели себя как дети: увидев меня, закричали и быстро окружили, засыпав вопросами, гневными высказываниями касательными моей не самой удачной шутки со смертью и просьбами впредь так себя не вести. Герман, совсем не стесняясь, проверил у меня температуру, пульс, реакцию зрачков - видимо, в медицине он немного разбирался, а Лилия, в свою очередь, ткнула меня пару раз пальчиком в щеку и на этом успокоилась. Но графиня легко разогнала их по местам, и начался ужин.
        Когда все утолили голод, в частности я, графиня Бато продолжила разговор:
        - Я уже слышала о ваших, так сказать, подвигах. В частности, о событиях в Гинне. Так безрассудно провоцировать орден… Вы, похоже, просто не знаете, что такое страх… Впрочем, при всем старании ордена вы оставили их с носом. А говорят, что никому еще не удавалось уйти от ордена Львиной розы. Говорят, у них есть группа магов, специально обученных для выслеживания людей, и если им кто-то нужен, кто-то конкретный, они его найдут, где бы этот человек ни скрывался, где бы ни прятался.
        - Вижу, вам многое известно, - отозвался я, сдержав отрыжку и чуть пригубив из бокала сладкого вина. - Но, думаю, вам неизвестно то, что в Гинне мне помогли сбежать. Маг, назвавший себя Эл. Довольно сильный маг, надо заметить. Вам не знакомо это имя?
        - Нет, - задумалась она, нахмурив лоб. - У меня есть источники в академии магов, они могут выяснить, кто это. Но на поиски потребуется время, а у вас его, как я понимаю, нет.
        Она подняла бокал и поглядела через вино на Германа.
        - Ваш друг носит одежду студента керенорской академии магов. Быть может, он знает ответ на ваш вопрос?
        - Не знаю! Он уже спрашивал, - бросил тот и вернулся к запеканке.
        - А куда вы держите путь? - осторожно спросила меня Анна, взглядом попросив у матери прощения за вопрос.
        - На юг, - я покосился на Лилию. - Мне нужно закончить одно дело. А потом… Я пока еще не думал, чем займусь после.
        - Если двинетесь на юг, будьте предельно осторожны, - заметила графиня.
        - Вам что-то известно?
        - Церковь собирает войска. Целую армию. Готовятся к походу на юг, в Империю разрозненных султанатов, а по сути варварам. Хотят уничтожить вас, повелитель.
        - Меня? - удивился я. - Но зачем им идти на юг, чтобы уничтожить меня, если я нахожусь здесь?
        Графиня улыбнулась.
        - Все достаточно просто. Уничтожить вас здесь они просто не могут. Видите ли, вы человек… Вернее, почему-то вы человек… - Она смутилась. - Я не хочу сказать, что недооцениваю или сомневаюсь в вас, повелитель, но люди считают… Нет, видно и так… Вы - всего лишь тень Вельзевула, отголосок его могущества. Ведь если бы сам Вельзевул - повелитель мух, демон-разрушитель, освободился от оков, он бы не действовал так же деликатно, как и вы…
        - Продолжайте, - попросил я, увидев, что она замолчала.
        Она продолжила.
        - Я не понимаю, почему вы делаете то, что делаете. Не знаю, что вами движет, но все равно вы поступаете так, как должны. Возможно, вы и сами этого не осознаете, но все ваши поступки в большей или меньшей степени угодны повелителю Вельзевулу. Вернее, его целостной сущности.
        - Давайте не будем углубляться в теологическую философию. - Мне не хотелось, чтобы графиня добавляла новой каши в мой и без того перегретый котелок. - Вы сказали, что церковь собирает армию. Есть еще какие-то сведения?
        Она кивнула.
        - Место сбора - приморский город Ар*censored*ия. Сейчас туда стекаются члены всех рыцарских и церковных орденов Дневы. Оттуда на кораблях они отправятся на восток, в Империю разрозненных султанатов. Всех поведет орден Львиной розы, а командующим, по личной просьбе короля и с позволения архиепископа керенорского, назначен герцог-паладин Гюнтер по прозвищу Божья кара.
        Лилия резко поднялась, опрокинув бокал с вином. Шея у нее вытянулась, лицо побледнело, глаза округлились. Она даже не заметила, как вино потекло по ее пальцам, попало на одежду.
        - Дядя Гюнтер поведет армию? - выдохнула она.
        - О, - усмехнулась графиня. - Вы знакомы с ним лично? Хотя, чего еще ждать от госпожи Руденберг, дочери одного из великих лордов, графа Августина?
        - Вы знаете меня? - смутилась Лилия.
        - Конечно, знаю, - Елизавета Бато была довольна произведенным впечатлением. - Я уже вас видела, и не раз. Правда, вы были слишком юны, чтобы запомнить меня. Да и я не всегда представляюсь своим настоящим именем.
        - Когда вы могли видеть меня? - Моя спутница, кажется, даже напугалась.
        - На балах, на званых вечерах. На встречах, куда приглашают всех правителей и военачальников королевства. Графиня я или не графиня?
        - Ой, вино пролилось! - внезапно заметила Лилия и отвлеклась на уборку. Слуги подбежали, стали ей помогать. Дело затянулось.
        - Графиня, - спросил я. - Что вы будете делать, когда мы уйдем? Рыцари ордена могут вернуться. Не думаю, что они отпустят вас легко, зная, кто вам покровительствует.
        - Вы правы, - кивнула она. - Теперь их подозрения подтвердились. Но ничего, у меня есть места, где можно укрыться самой и спрятать семью. Можете не беспокоиться за меня.
        Она поднялась из?за стола. На этом наш затянувшийся завтрак завершился.
        Мы не собирались долго задерживаться у гостеприимной, но довольно странной хозяйки и, решив выдвинуться через пару часов, позволили себе еще немного отдохнуть.
        Но прежде чем уйти, я решил вновь встретиться с графиней. Мне не давал покоя один вопрос.
        - Зачем верить в разрушителя, вестника конца света? Какой в этом смысл?
        - Смысл в определенности, - отозвалась, не оборачиваясь, она.
        - Определенности чего?
        - Будущего. Того, что ждет нас после смерти. Никто не знает точно, что там будет, и только вера способна дать исчерпывающий ответ на этот вопрос. - Она повернулась ко мне и указала на небольшой столик с парой изящных кресел. - Быть может, присядем?
        Я положительно кивнул.
        - И вас не пугает перспектива попасть в ад?
        Графиня рассмеялась.
        - Вы задаете настолько странные вопросы, что мне тяжело воспринимать вас как повелителя.
        - Но вы же сами сказали, что я не совсем ваш повелитель. А вопросы я задаю, так как мне интересно услышать на них ответ. Ваш ответ.
        - Хорошо, хорошо, - небрежно махнула рукой она. - Я отвечу на ваш вопрос. Все боятся ада. Именно поэтому люди ходят в церковь, поэтому читают священные писания и поэтому встают на колени, чтобы помолиться, поэтому стараются следовать написанным правилам. О, сколько этих правил! И за нарушение любого из них последует суровая кара. Неправильный поступок, слово, даже мысль обрекают человека на вечные муки.
        - Вера - тяжкое бремя и сложное испытание, - подтвердил я.
        - Верно, - кивнула она. - И знаете, что я заметила?
        - Что же?
        - Невинных просто нет. Все люди, даже самые праведные из праведных хотя бы раз, да предавались греху. Все, от завистливых крестьян, бьющихся лбами перед иконами, до самого архиепископа, большого охотника до любовных утех. Получается так, что, если верить правилам, которые, как утверждают, нужно принимать беспрекословно, - греховны все. А раз все греховны и попадут в ад - встает лишь вопрос выбора стороны.
        - Разумно.
        - Я по характеру котлам и кипящему маслу предпочитаю вилы, колья и кнуты. Да и обращаюсь я с ними довольно искусно… - Глаза графини заблестели.
        - Вот, значит, как, - выдохнул я. - И все те слухи о пытках, крови и смертях… не так уж и несправедливы?
        - Только отчасти. Пытки, даже с обилием крови, если они приносят удовольствие жертве и палачу - почему бы и нет? Но смертей, особенно глупых и бессмысленных, я не допускаю. Или хотя бы стараюсь их избегать.
        Затем пришла Анна, сообщила о каком-то важном деле, требующем присутствия графини, поэтому Елизавета Бато была вынуждена откланяться и оставить меня. И больше мы не разговаривали. Она вышла только попрощаться с нами, да и то ненадолго.
        Но беседы с ней были интересными.
        Глава восьмая
        - Эй, - внезапно взбунтовалась Лилия, - ты зачем стянул три серебряные ложки? Если бы ты просто попросил, графиня подарила бы тебе целый сервиз! Ворюга! Ты позоришь всех нас!
        Я обернулся. Эти слова предназначались Герману. Он держал в руках небольшой тряпичный сверток, немного растрепавшийся и оголивший часть серебряной ложки, ярко засиявшей в лучах заходящего солнца.
        - Не твое дело! - огрызнулся маг, придумывая, куда деть злосчастные ложки до того, как я обернусь.
        Только я уже обернулся.
        - Максим! - Лилия потребовала суда и наказания. - Объясни этому ворюге, что так он оскорбляет наше достоинство. Мы уже совершили несколько подвигов, геройских подвигов, и не можем позволить себе такое низкое, унизительное воровство!
        - О чем ты думал, когда воровал ложки? - спросил я мага, пропустив тираду злой дворянки мимо ушей. - В путешествии они бесполезны, у нас даже котелка нет, чтобы суп хлебать, как оружие их можно использовать только переплавив, и то если мы вдруг решим поохотиться на оборотня. Хочешь продать в какой?нибудь лавке? Это серебро именное, за него много не дадут. Так зачем?
        - Я не знаю… - смутился он, не зная, спрятать ли ворованные ложки за спину или убрать назад в сумку. - Я даже не помню, как это произошло. Я просто нашел их в сумке.
        - Он клептоман, - пояснил я Лилии. - Ворует, даже не зная, зачем. Это не его вина, а болезни. Нам следует быть настороже, в порыве он может украсть что?нибудь дорогое и опасное.
        - Так это болезнь? - не поверил Герман. - Болезнь, заставляющая меня воровать? Это же так глупо!
        - Глупо или нет, это научно подтвержденный факт. Так что можешь радоваться, ну или горевать.
        Герман задумался и замолчал. Надолго замолчал, до глубокого вечера.
        - Лилия, - позвал я приунывшую дворянку. - Этот кардинал Карл. Он сильный маг и почему-то служит ордену. Он опасен? Ты про него что?нибудь знаешь?
        - Ну, - оживилась она, - нам приходилось встречаться однажды. Он был на моем посвящении. Про силу его мне неизвестно, но его все уважают, кланяются, подарки носят. Он в ордене занимается тренировками магов. Я у него не училась, даже не разговаривала, меня не пустили, сказали, нет магических наклонностей. Магические способности, видно, только у дураков имеются, - она с гневом в глазах посмотрела на Германа.
        Тот никак не отреагировал. Даже не заметил.
        - Он точно не дурак, - вздохнул я, - и красив, как дьявол. Многого добьется, если правильно будет пользоваться умом и внешностью. Он же кого угодно заворожить может, от поклонниц, наверное, отбоя нет.
        - Поклонниц? - удивилась Лилия. - Откуда! Ведь он скопец!
        - Скопец?! - Я вздрогнул. Герман, как оказалось, тоже.
        - Да.
        - Откуда ты это знаешь?
        - Он не скрывает этого.
        - Но почему? - не выдержал Герман. - Это же жутко.
        - А он, кажется, смирился, - продолжала Лилия. - Даже получил пост кардинала в ордене Львиной розы. Его пророчат следующим архиепископом. Люди трепещут, когда слышат, что он прошел ритуальное самооскопление, чтобы ничто не смогло помешать ему на его пути служения господу. Даже если это ложь.
        - Ложь?
        - Ложь! Он был знатным охотником до дамских прелестей, когда обучался магии в академии. И однажды он охмурил одну знатную дворянку…
        - Да он кого угодно охмурить может, - фыркнул я и, как оказалось, громко.
        - Он не всегда таким был, - покачала головой Лилия. - Его ангельская внешность - это результат сложной магии, изменившей тело и лицо.
        - Я слышал что-то подобное, - вспомнил Герман. - Та дворянка кастрировала его за измену, верно?
        - Да, - кивнула Лилия.
        - Но как он с таким послужным списком смог стать кардиналом? - задумался я. И снова вслух.
        - Мало кто знает, что молодой оскопленный маг и кардинал Карл - одно и то же лицо. Он пропадал на несколько лет, а потом вернулся, могущественный и чистый. Его не посмели не взять в орден.
        - А дворянка? Если она знала его, то могла помешать ему добиться власти.
        - Покончила с собой от горя. Она без оглядки влюбилась в него и не выдержала, когда поняла, что лишила достоинства само воплощение красоты.
        - Красота - страшная сила, - подтвердил я. - Лилия, но если ты знаешь, почему не расскажешь об этом в ордене?
        - Выполняю последнюю просьбу той дворянки. Она просила не мешать ему. Да и в его деянии нет преступления. Только небольшая ложь. Кардинал Карл любим людьми и помогает им во всем.
        - Ее последняя просьба предназначалась тебе? - не понял Герман.
        - Всей нашей семье. Дворянка была моей сестрой… старшей. История случилась два года назад…
        - Тише, - перебил ее я, почувствовав движение впереди. - Там кто-то есть.
        Все остановились и замерли. Было уже темно. Мы снова забыли подыскать место для ночлега, и глубокая ночь наступила раньше, чем мы это осознали.
        Но на этот раз мы оказались не в дремучем лесу, а на поле. На пшеничном поле. Где-то рядом должна была находиться деревня. Воспользовавшись небольшой помощью Эфира, я присмотрелся более детально и увидел дома в низине, примерно пятнадцать или двадцать хижин - в большинстве своем полуразвалившихся лачуг. Очевидно, что деревня переживала сейчас не самые лучшие времена.
        - Там деревня, - тоже заметил Герман.
        - Может, обойдем ее? - предложила Лилия. - Какая-то она подозрительная. Мне как-то не по себе становится.
        - Да, - согласился я. - Так будет даже лучше.
        Меня не покидало ощущение, что впереди нас кто-то ждет. Кто-то опасный. Кто?то, с кем лучше не встречаться.
        И не успели мы сделать даже нескольких шагов, как из темноты на дорогу вышла маленькая девочка. Правда, я не сразу определил, что это именно девочка. Сначала я даже испугался ее, что было очень даже странно. Ей было около восьми лет. Покрытые грязью, перепутанные волосы, спадающие на лицо, изношенная перепачканная одежда, - девочка выглядела так, будто бы за ней с самого рождения никто не ухаживал. Она таращилась на меня огромными зелеными, практически не моргающими, влажными глазами и тряслась, то ли от холода, то ли от страха.
        Я двинулся ей навстречу.
        - Спасите мою маму, - неожиданно закричала она. - Пожалуйста, спасите!
        Я присел на корточки рядом. Посмотрел ей в лицо. Она даже не плакала, просто таращилась на меня своими огромными глазами и чего-то ждала. В них, как ни странно, не было даже намека на надежду, одно лишь безграничное отчаяние.
        - Что случилось. Чем я могу помочь? - осторожно спросил я.
        - Спасите мою маму. Пожалуйста! - сказала она, но скорее машинально. Кажется, она была невероятно удивлена тем, что я уделил ей внимание.
        - Что случилось с твоей мамой?
        - Вы действительно хотите помочь? - растерянно спросила она.
        - Да, - ответил я и попытался убрать волосы у нее с лица. Она не сопротивлялась, но почему-то смотрела не на меня, а за меня. Я обернулся.
        Лилия и Герман замерли, словно гипсовые скульптуры. Они были напуганы. В их глазах читался страх. Они смотрели на девочку, но почему-то боялись ее. Боялись именно ее, потому что рядом никого, кроме нас четверых, не было. Но их подозрительный ступор почему-то показался мне совершенно неважным.
        - Так что же случилось с твоей мамой? - продолжил я, не отступая от девочки.
        - Моя мама больна. Ей плохо, ей очень плохо, - она вдруг схватила меня за рукав и потянула за собой.
        Я снова обернулся. Герман, кажется начал приходить в себя, он даже попытался двинуться за мной, но медленно, как-то слишком уж медленно. Девочка тянула меня через поле по протоптанной тропинке, ведущей к деревне. Лилия встрепенулась, накричала на мага, затем побежала за мной, но мы с девочкой скрылись за деревьями и они исчезли из виду.
        Она привела меня к хижине, наверно, самой разваленной во всей деревне. Это был ее дом, потому что она уверенно забежала вовнутрь и только тут, наконец, отпустила мою руку и скрылась в темноте. Чтобы увидеть хоть что?нибудь, мне потребовалось не только время, но и помощь Эфира. А когда я начал различать объекты, сразу же шагнул вперед, и атмосфера странного дома окутала меня, словно я пробил телом пленку мыльного пузыря. В доме было непереносимо душно, стоял устойчивый запах пота, плесени, гнилья и даже, если мне не показалось, человеческих экскрементов.
        Но девочка убежала в комнату. Я, кривя носом, направился за ней.
        - Ты всегда так хорошо видишь в темноте? - спросил я, надеясь обнаружить ее по голосу.
        - Да, всегда, - отозвалась она. - Вот моя мама. Вы ей поможете?
        Я подошел к девочке и увидел ее мать, лежащую на куче тряпья, укрытую каким-то заплатанным одеялом с пятнами небрежно оттертой рвоты. Она была сильно измучена, возможно, обезвожена, лицо худое, бледное, глаза впалые, кожа сильно иссушена. Ей, если предположить по возрасту дочери, должно быть всего около тридцати, а выглядела она на все шестьдесят. Из?под одеяла вылезала тонкая, худая рука, за которую держалась девочка, но мать, кажется, даже не чувствовала этого. Я попросил отпустить руку. Пальцы дрожали. Больную трясло.
        Память неожиданно всколыхнулась. Воспоминания потекли через разум, словно через сито, отсеивая бесполезную, ненужную информацию и то, что могло пригодиться в лечении, если оно, конечно, еще возможно. Я прикинул возможные симптомы, собрал все доступные сведения: пульс, температуру, частоту ее дыхания и серьезно растерялся. Мне нужен был советчик и информация, больше информации.
        - Как тебя зовут? - Я повернулся к девочке, залезшей с ногами на лавку у стены.
        - Берта, - отозвалась она, не спуская глаз с маминого лица.
        - Так, Берта, сколько твоя мама уже так лежит? Как развивалась болезнь?
        - Долго лежит, - отозвалась девочка. - У нее часто болела голова, иногда очень и очень сильно. А половину луны назад она перестала ходить. Я ее поила и кормила, но с вечера мама ничего не ест, не пьет, не говорит. Только лежит и дрожит.
        - Так. Подожди минутку, я скоро вернусь.
        Хлебнув немного свежего воздуха, я отыскал Германа. Это оказалось несложно. Они с Лилией мялись в центре деревни, возле колодца. Возможно, просто потеряли меня.
        - Герман! - позвал я. - Иди сюда.
        Маг нехотя последовал за мной.
        Мы прошли в комнату. Герман зажал пальцами нос и пробормотал заклинание, призвав небольшой, но довольно яркий огонек, который он повесил над правым плечом.
        - Я знаю, что ты хотя бы немного разбираешься в медицине, - бросил я, повторно осматривая больную, желая найти какие?нибудь подсказки к определению болезни.
        - Совсем немного, - ответил маг, продолжая зажимать нос. - Я как-то ухаживал за одной студенткой, она медицину изучала, кое?что слышал, запомнил. Но меня однажды на вскрытии вырвало, прямо на покойника… Больше меня на факультет не пускали…
        - Первое предположение какое? - перебил его я. - Что за болезнь? Как ее можно вылечить?
        - Я не знаю, - пожал плечами он, а затем резко вздрогнул. Я обернулся. Девочка вперила взгляд в мага, и от этого его почему-то охватил ужас.
        - Понятно, - решил я, - выйди отсюда. И Берту с собой забери. Я попробую.
        - Что попробуешь? - переспросил он, косясь на девочку.
        - Берта, - вновь попросил я, - пожалуйста, выйди из комнаты с дядей магом. Мне нужно кое?что проверить.
        Она беспрекословно повиновалась. Когда они вышли, я позвал Эфира.

«Лечение невозможно», - немедленно отозвался он.

«Тебе даже неизвестно, что с ней! Что у нее за болезнь?»

«Известно. - Голос демона не передавал эмоций. - Лечение невозможно».

«Что ты заладил?то! Невозможно, невозможно. Сделай хоть что?нибудь!»

«Доступный минимум».
        Мои ладони заискрились темнотой. Я чувствовал, как она выделяется через кожу, видел, что она отличается от пустой тьмы, наполняющей дом. Женщина непроизвольно попыталась вырваться, когда я обхватил ее голову, но хватка моя была крепкой. Я ощутил жжение и легкое покалывание в ладонях, когда густая темнота окутывала голову. Больная сдавленно простонала, затем вскрикнула, но через несколько секунд успокоилась. Дыхание ее стало немного мягче.
        Я поднял руку и обнаружил на ладони странную смесь из крови, какой-то слизи, и маленьких кусочков костей.

«Что с ней?» - Я потребовал ответа у демона-хранителя.

«Мозг поражен крупным злокачественным образованием», - ответил Эфир.

«Рак, - мгновенно догадался я. - Это все объясняет».

«Лечение невозможно», - повторил он.

«Но ей стало легче. Что ты сделал?»

«Снижено внутричерепное давление. Купирован болевой синдром. Временно».

«Она выживет?»

«Нет. Смерть наступит через пять, максимум шесть часов. Повреждения слишком обширны. Рак на данной стадии - фатален».
        Словно тяжелый камень повис у меня на сердце. Стало трудно дышать. Но не из?за того, что в доме было душно, а от запаха кружилась голова. Грудь сдавил злосчастный камень, называемый сочувствием или сопереживанием. Но в моем случае он, скорее всего, был банальной беспомощностью.
        Не в силах больше находиться внутри, я покинул дом. Но и снаружи тоже царила мрачная, напряженная атмосфера. Лилия пряталась за колодцем, бледная, напуганная, и какая-то сама не своя, Герман топтался по округе, что-то бормотал себе под нос и иногда бросал взгляд на обветшалую хижину, возле которой находилась девочка. Берта сидела на земле, обняв колени руками, и молча наблюдала за моими спутниками. Взгляд у нее был каким-то странным, тяжелым, глубоким, пронзительным. Возможно, сама того не ведая, она стегала им, как будто кнутом, вынуждая Лилию прятать лицо, а Германа отходить в сторону.
        Я, не говоря ни слова, сел рядом с ней.
        - Мама не выздоровеет? - спросила Берта, не глядя на меня. - Она умрет?
        - Болезнь слишком серьезная, - как Эфир, ответил я. - Лечение невозможно.
        - Значит, умрет, - неожиданно спокойно приняла она. Повернулась, подняла свои огромные зеленые глаза, в которых совсем не было слез, они были лишь чуть влажными. - Мне можно вернуться… к маме?
        - Да, - не решился возразить я.
        Она поднялась и стремительно умчалась в дом. А я остался сидеть. Неподвижно.
        Вскоре ко мне подошел Герман.
        - Эта девочка тоже демон? - спросил он, боязливо озираясь по сторонам.
        - С чего ты взял? - растерялся я, сперва приняв этот вопрос за глупую шутку. Но это была не шутка. Он был действительно напуган, Лилия тоже. Но я упорно не понимал, откуда взялся этот страх. - Почему ты думаешь, что она демон?
        - По ее глазам, - без колебаний ответил маг. - Когда она на меня смотрит, у меня аж колени трясутся от страха.
        - Но у нее совершенно обычные глаза, - возмутился я, не понимая, чем ему могли не понравиться эти два зеленых озерца. - Ясные, выразительные, даже красивые!
        - Видимо, вы этого не замечаете, магистр, - выдохнул он. - У вас тоже иногда бывает такой взгляд, когда вы рассержены или, упаси бог, взбешены.
        - Когда я зол, мои глаза горят огнем…
        - Да, знаю. Я видел это. Но у этой девочки все иначе. Такое ощущение, словно ее глаза горят всегда. Пламени не видно, но оно есть. Внутри нее.
        - Но она не демон, это точно.
        Герман потеребил подбородок. Лилия, выбралась из своего укрытия и осторожно направилась к нам.
        - Возможно, она как-то бессознательно использует магию, - продолжал Герман. - Без применения заклинания, просто один бесконтрольный поток магии, идущий у нее из глаз. Я никогда не видел ничего похожего, но полагаю, что так может быть.
        - Кто эта девочка? - Голос Лилии дрожал. Она переносила воздействие магии не так легко, как обученный чародей. - Почему так страшно, когда она смотрит на меня?
        - Она использует магию, - повторил я слова Германа. - Неосознанно. Применяет на вас. Возможно, и на всех остальных.
        - Тогда почему тебе не страшно? - Ее вопрос показался мне глупым.
        Я легко оттолкнулся от земли руками и поднялся.
        - Ты сама знаешь ответ, - небрежно бросил я и направился к ближайшему дому. Деревня выглядела подозрительно, нужно было понять, связано ли это с Бертой.
        - Эй, ты куда пошел? - вдвоем воскликнули Герман с Лилией. - Что задумал? А вдруг она выйдет?
        - Нужно кое?что выяснить, - отмахнулся я. - А за девочку не бойтесь, она оттуда не выйдет.
        Дверь мне открыла старуха. Старая, дряхлая, беззубая. Про таких говорят: «песок сыплется». Горбатая, худая, с кожей, словно состоящей из одних морщин, но неожиданно подвижная и невероятно словоохотливая.
        - Зашел?таки, добрый путник, - начала она раньше, чем я попытался открыть рот. - А то я смотрю - ходит кто?то, слышу - разговаривает, но почему-то возле дома ведьмы этой держится. Чего пришел? А, дай сама угадаю. Пробирает? От взгляда девчушки этой дьявольской пробирает?
        - Не совсем, - попытался вставить слово я.
        - Неужели не пробирает? - удивилась старуха. - Нашу деревню все за версту обходят, а если повстречают девчушку дьявольскую, так с криками убегают. А ты чего еще здесь?
        - Не привык я убегать с криками.
        - Да, вижу… - Она окинула меня взглядом, чуть почмокала тонкими высохшими губами. - Какой-то ты спокойный.
        - Не спокоен я, бабка, - продолжил я. - Да и тебе тоже спокойно не должно быть. Рядом в доме человек умирает. Скоро маленькая девочка без матери останется. Но почему-то тревожится об этом заблудший незнакомец, а не соседи-селяне.
        - Неужели ведьма при смерти? - испугалась старуха.
        - К утру дух испустит, - кивнул я.
        - Ой, горе-то какое… - схватилась она за голову. - Ты проходи, проходи. Только я еды не дам. Самим есть нечего, а урожай не скоро будет.
        Я прошел в дом, сел на лавку. Бабка, кряхтя и охая - годы взяли свое, - взобралась на ту же лавку, но чуть подальше и повернулась ко мне.
        - Правда, что ли, умирает ведьма?
        - Чистая правда.
        - А ты, стало быть, лекарь?
        - Не лекарь. Но лекари ей не помогут. Никто не поможет. Она переживет ночь, не более. Завтра днем она будет мертва. Что будете делать?
        - Вот и пришло ее время, - вздохнула бабка, пропустив мимо ушей все мои слова. - И отправится Грета к своему суженому…
        - Суженому?
        Старуха всплеснула руками.
        - Да к дьяволу отправится она, чтоб ему пусто было.
        - Это мы опустим, - попросил я. - Когда она умрет, сиротой останется маленькая девочка. Кто?нибудь позаботится о ней?
        - Позаботится? - Она вздрогнула. - К ней люди подойти-то боятся. Она как глянет, так кровь в жилах стынет. И ведь она постоянно на улице, постоянно смотрит. У нас из?за этого почти вся деревня разбежалась. Никто ее терпеть не может, кроме мамки.
        - А почему мать ее не боялась?
        - Ведьма она, вот и не боялась.
        - Ведьма? Значит, колдунья. Она использовала барьер, отражающий магию? Или какие-то другие заклинания.
        - Мы не видели, как она колдовала…
        - А в общении с девочкой. Когда она смотрела на нее. Она могла просто смотреть на нее, без магии, без заклинаний, без жестикуляций?
        - Не могла она смотреть, - проворчала старуха. Кажется, она уже устала. - Слепая была… с рождения.
        - А отец девочки? Он мертв, в бегах, или вовсе неизвестен?
        - Дьявол - отец ее, - буркнула бабка.
        - Это мы решили опустить. Биологический отец… Обрюхатил ее кто?
        - Бес рогатый ее обрюхатил. - Она начала клевать носом. Возраст брал свое. - Она как-то в город ездила. Вернулась и девчонку эту родила. Знаю! Это все ведьма та, графиня кровавая. - Старуха разбушевалась. - Это она беса натравила, чтобы тот девку обрюхатил. Она козни нам строит. Из?за нее уже шестой год у нас урожай гибнет!
        - Спасибо вам за сведения. - Я поднялся с лавки. - Пойду проверю, как больная. Не оставлять же их одних в такой тяжелый момент.
        Старуха окликнула меня, когда я дошел до порога.
        - Оставайся на ночлег у меня, - сказала она. - Все равно не уйдешь до утра.
        - Мне место не нужно, - ответил я. - Но если вы дадите ночлег моим спутникам, я буду благодарен.
        - Пусть ночуют. Но еды не дам, самим есть нечего, а урожай не скоро будет.
        - Еще раз спасибо. - Я вышел за дверь.
        Герман и Лилия молча переминались возле колодца. Даже не ругались. Видимо, боялись того, что страшная зеленоглазая девочка выйдет оттуда и напугает их до смерти. У них были совершенно жуткие выражения лиц, такие, словно их только что привели на казнь. Причем не на чужую казнь, а на их собственную. У меня эти физиономии почему-то вызывали смех. Хотя смеяться мне совсем не хотелось. Я остановился на пороге дома Греты. Обернулся.
        - Старуха из того дома, - я указал на хижину, - пустит вас переночевать.
        И нырнул в дверной проем.
        Берта сидела на коленях, обхватив мать за руку. Она услышала меня и повернула голову. Глаза у нее были самые обыкновенные, просто очень большие и зеленые. Девочка не проронила ни слезинки, хотя я понимал, что скоро она не сможет сдерживаться.
        - Она так спокойно дышит, - неожиданно улыбнулась мне Берта. - Мне кажется, что ей стало лучше.
        - Она больше не чувствует боли, - объяснил я. - Больше не страдает. Но болезнь осталась. Мне не удалось исцелить ее.
        Девочка нежно погладила руку матери, а затем сильно сжала ее тонкие пальцы.
        - Почему вы меня не боитесь? - после продолжительного молчания спросила она. - Все меня боятся. Боятся моих необычных, пугающих глаз. Все, кроме мамы. Но мама их просто не видит. А вы видите и не боитесь меня. Почему так?
        - Просто не боюсь. Я вообще ничего не боюсь.
        - Честно-честно?
        - Честно, - кивнул я. А затем присел на колено и заглянул девочке прямо в глаза. Хотел доказать, что не боюсь ее, и заодно рассмотреть возможный источник воздействия магии. Но не увидел ничего, только большие и испуганные глаза маленькой девочки.
        - А-а, - неожиданно простонала больная. Она подняла правую руку и прощупала воздух вокруг себя. - Боль… ушла. Я… в раю…
        - Мама! - вскрикнула девочка, сильнее вцепившись в руку Греты, но та, похоже, не чувствовала ее прикосновений. Тактильные ощущения ушли, вместе со способностью чувствовать боль.
        - Берта? - Она услышала голос и сильно смутилась. - Дочь моя, я слышу тебя! Но почему ты здесь?
        - Мы не в раю, мама, мы дома. Понимаешь… дома.
        - Но тут так хорошо! - восторгалась она. - И мне совсем не больно! Голова такая легкая, все тело словно пушинка, я могу оторваться от земли и полететь.
        - Мама… Мама… - шептала Берта.
        Впервые за эту тяжелую, мрачную ночь девочка не сдержалась. Она прижалась к маминой ладони лицом и зарыдала. Слезы градом текли из больших зеленых глаз, но мать не осознавала этого, мозг поврежден был слишком сильно. Она бредила, радовалась, что-то шептала и, не переставая, водила по воздуху рукою, словно рисовала какие-то знаки.
        Мне было невыносимо тяжело смотреть на происходящее. Я старался держаться уверенно, смело, но душу мою словно разрывали на части острыми щипцами, ее словно прижигали каленым железом, забивали в нее ржавые гвозди. Я не мог подойти к девочке, не мог обнять, успокоить, я не мог никак избавить ее от переживаний, не мог исцелить от горя, не мог ничего исправить. Тот, кого называют демоном-разрушителем Вельзевулом, просто не мог ничего поделать.
        Поэтому я просто опустился на пол, прижался к стене, сжал кулаки, стиснул зубы и терпел. Для того, чтобы бедная девочка не чувствовала себя одинокой.
        На рассвете Грета умерла.
        Повезло или нет, но Берта уснула незадолго до этого. Девочка, видимо, не спала несколько дней, и измученный организм просто не выдержал сильного напряжения. Долго я не раздумывал над своими действиями, вероятно, я даже вообще не раздумывал, просто взял девочку на руки и вышел во двор.
        Мне хотелось сровнять с землей весь дом, уничтожить его, превратить в могилу, даже без надгробия. Оставить на этом месте огромную воронку. Взорвать, сжечь, чтобы ничего не осталось, чтобы Берта никогда больше не узнала это место, не вернулась сюда даже в воспоминаниях.
        Но я это не сделал, боялся разбудить девочку.
        Я вообще с трудом понимал, что происходит у меня внутри.
        Зато сколько данных получил Эфир. Ведь он познавал окружающий мир через мои реакции. Злость, ненависть, страх, смех, сочувствие, радость, - ему было интересно познавать чувства, рождающиеся в человеческом разуме. И чем насыщенней и ярче они были, тем яснее он их понимал. Мне казалось, что он даже рад был тому, что я ввязался в эту историю.
        В дом я вошел почти беззвучно, только жалко скрипнули петли входной двери, которую намеренно не заперли на засов. Внутри я тоже не произнес ни слова, но почему-то все, и хозяйка, и гости мгновенно проснулись и уставились на меня.
        Старуха растерянно перекрестилась. Герман притих, едва не подавившись полезшим на язык возражением. Лилия сперва тоже оцепенела, но сообразила быстрее мага, принявшись натягивать сапожки.
        Собрались молча, почти бесшумно. Без препирательств, без лишних вопросов. Я позволил себе сказать только одну фразу, перед самым уходом, обернувшись на пороге:
        - Похороните ее.
        Старуха должна была меня понять, непременно.
        - Все! Я больше не могу! - Герман бросил сумку и сел на придорожный камень, который он, видимо, присмотрел и не смог обойти. - Делайте что пожелаете, а я дальше не пойду!
        Я остановился и неожиданно опомнился. Осознал, насколько было бессмысленно бегство. Казалось, до этого момента я был сам не свой. Словно неведомая сила подгоняла меня, торопила, запугивала, завывая то над правым ухом, то над левым, а я послушно шел вперед, поддаваясь этому странному наваждению.
        Обернулся:
        - Хорошо. Устроим привал.
        Услышав заветные слова, Лилия упала на траву, распласталась, раскинув руки и вытянув ноги. Устало выдохнула.
        Я посмотрел в небо. Солнце находилось в зените и жарило сильнее обычного. Я почти этого не замечал, Эфир контролировал не только терморегуляцию организма, но и окружающий мое тело воздух, компенсируя перепады температуры. Жары я не боялся. А вот остальных это изрядно вымотало.
        Закутав Берту в плащ и положив в тени дерева, я нашел камень поглаже и присел. Через несколько минут ко мне подсела Лилия, а затем подошел и Герман. Все молчали.
        - Вы хотя бы поешьте, - предложил я. - Проголодались, наверное. Со вчерашнего дня ведь ничего не ели.
        - Ничего не понимаю! - вслух выругался Герман. - Если демоны так переживают из?за смерти одного человека, причем совершенно незнакомого, почему хотят уничтожить наш мир?
        - Не все, - сухо отозвался я. - Только я так глуп и сентиментален. И я не демон. Определенно не демон.
        - Магистр, а девчонку зачем с собой забрали? Видели же, какие у нее глаза. В них же без ужаса не взглянешь! Это сейчас она спит, будто паинька малолетняя, а проснется когда, мы же и шагу ступить не сможем! - Он ненадолго задумался. - Но если вы научите меня заклинанию, отражающему магию или ослабляющему ее, тогда, возможно, я смогу вытерпеть ее взгляд.
        - Я уже сказал тебе, что не могу учить магии, - ответил я. - Я сам не знаю, как у меня получаются все эти… запрещенные заклинания.
        - А нам что вы прикажете делать? - вздохнул маг. - Я-то хоть немного привычен к магии, а у Лилии от страха чуть сердце не остановилось. Верно ведь? - Он заискивающе посмотрел на дворянку.
        Та согласно кивнула. Но добавила:
        - А ведь эта девочка, когда спит, не выглядит такой уж страшной.
        Мы все посмотрели на Берту.
        - Когда она спит, магия не действует, - предположил Герман. - Или когда глаза у девочки закрыты. Но когда она проснется, все начнется сначала.
        Я начал перебирать идеи.
        - Герман. А ты можешь научить ее контролировать магию? Так же, как ты огнем управляешь. Может, она сможет сдерживать свою энергию?
        - Я! Учить? - округлил глаза маг. - Э нет… я не представляю, как магии учить. В академии нам показывали специальные упражнения на развитие магического мастерства, но каждому студенту - свое. А таких людей, чтобы магию неосознанно использовали, я вообще никогда не видел. Разве только вы, магистр…
        - А если нам ее в академию отправить? Детей с таким талантом на каждом шагу точно не встретишь, они заинтересуются. Обучат девочку, подготовят. Вдруг из нее потом великий маг получится?
        - Обучат… - хмыкнул он. - Тоже мне, идея. Было бы все так просто. За академией церковники приглядывают. Решают, кто может учиться, а кто - нет. Они как посмотрят на ее глазки, как наделают в штаны от страха… На костер ее скорее отправят, а не на лекции!
        - Можно найти того, кто решения принимает, кто приглядывает, и договориться с ними. Ну, или не договориться, а надавить, пригрозить, может, обхитрить как?нибудь. У тебя же остались связи в академии?
        - Не остались, - надулся маг.
        - Ну как это так не остались? Ты же самостоятельный маг, окончил академию. У тебя что, друзей там не осталось, знакомых?
        - Нет, не осталось, - помрачнел он. - И академию я не оккончил. Сбежал оттуда…
        - Зачем сбежал? - удивился я. - Мог же доучиться. Сейчас, глядишь, придумал бы, что с девочкой делать.
        Маг стал хмурый и какой-то явно недружелюбный. Кажется, я задел его больное место.
        - Пришлось… сбежать, - промямлил он, опустив глаза. - Вынудили меня…
        - Стащил, поди, чего?нибудь? - догадалась наша прозорливая Лилия. - Ворюга! Точно говорю, украл. По глазам вижу.
        - Ну и что же ты украл? - поддержал ее я. - Поди, ценность какую?нибудь?
        Он напрягся и выдавил:
        - Безделушку… Она просто валялась на столе, никому не нужная. - Посмотрел на меня. - Магистр, но вы же сами сказали, что болезнь заставляет меня воровать! Я не хотел даже…
        - Хотел не хотел. - Я скрестил руки на груди. - Лет через пятьсот, в суде, такая отговорка подействует, а сейчас ты никак не докажешь, что у тебя клептомания.
        - Чего-чего? - переспросили оба жителя Средневековья.
        - А, забудьте, - покачал головой я. - И присвоил ты себе, наверное, тот амулет, что потом у огров искал, с черным кристаллом в центре?
        - Как вы догадались, магистр? - впал в недоумение маг.
        - Наблюдательность, - отозвался я. - Есть еще идеи, как уберечь вас от взгляда девочки?
        - А если она глаза не будет открывать? - предложила Лилия. - Не будет на нас смотреть, и нам страшно не будет?
        - Она ребенок, - отказал я. - Заденет ножкой что?нибудь, да сразу глаза откроет.
        - А мы завяжем!
        - Жестоко это… негуманно. Подойдет только на крайний случай.
        Я поднялся с камня. Идеи отказывались приходить с завидным упорством. Нужно было поговорить с Эфиром, но сделать это так, чтобы никто не стал свидетелем моего внутреннего диалога. Следовало поговорить с ним наедине.
        - Вы пока позавтракайте, - сказал я. - Девочку лучше не будите. Да вы и сами не рискнете ее разбудить. Я скоро вернусь.
        - Куда ты? - обеспокоилась Лилия.
        - Думать.
        Я покинул полянку и прогулялся по лесу. Свежий воздух, особенно насыщенный запахом зеленой травы, деревьев, природы вообще, должен был стимулировать появление хороших идей. Ну, мне так казалось. Эфир определенно смог бы что?нибудь подсказать.
        Перепрыгнув через трехметровый овраг, да еще с завидной легкостью, я обогнул старый раскидистый вяз, нашел взглядом пару грибов, похожих на лисички, и остановился на опушке.
        Оттуда начинался луг, за ним холмы с редкими одинокими деревьями. Где-то там, вдалеке, должен был стоять замок графини Бато.
        Я поднял голову и подставил лицо солнечным лучам. Зажмурился от яркого света.
        Идея пришла в голову резко, словно мне на голову упало яблоко, как Ньютону, ну или, может, чуть менее оригинально.
        Солнечные очки! Нужно воспользоваться солнцезащитными очками, чтобы создать искусственную преграду взгляду девочки. И почему только я не догадался об этом раньше.
        Еще на подходе к стоянке я почувствовал напряжение. Было несложно догадаться, что его вызвало. Я, честно говоря, даже не ожидал, что Берта проснется так скоро и выберет для этого столь неподходящий момент.
        Герман держал в руке надкушенную булку и во все глаза таращился на девочку. Девочка в ответ таращилась на него. Лилия нашла укрытие за спиной мага и сидела там, притихнув и боясь обернуться.
        Я осторожно подошел к ней сзади.
        - Не смотри на них, - попросил я. - Им становится страшно. Смотри на меня.
        Девочка обернулась. Герман облегченно выдохнул.
        - Где я? - неуверенно спросила она. - Как я здесь оказалась?
        - Я унес тебя, - спокойно ответил я. - Тебе больше нечего делать в той деревне.
        - А мама? - вспомнила девочка. - Что стало с моей мамой?
        - Ты была с ней до самого конца…
        Берта опустила голову. Я думал, что она всхлипнет. Даже заплачет. Но она не заплакала. Сдержалась.
        - Кушать хочу, - сказала она, когда подняла глаза. - И пить…
        Я полез в наплечную сумку, вынул припасы, воду и солнечные очки. Но прежде чем начать эксперимент, дождался, пока девочка закончит с завтраком.
        - Вот, примерь, - я протянул очки Берте.
        - Что это? - Она коснулась пальчиком кончика дужки и отдернула палец. - Гладкое!
        - Замри! - Я нацепил очки на ее маленький нос. Они были, конечно, слегка велики девочке, но функцию свою должны были выполнять исправно.
        - Ой! Что это? - Берта крутила головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что же с ней произошло. Затем указала рукой на небо. - Солнце! Я могу смотреть на солнце и не жмуриться!
        - Испытуемые, - я подозвал Германа и Лилию. - Идите сюда.
        Неуверенно, недоверчиво, но они все же подошли.
        - Смотри на них, - приказал я Берте.
        Та послушно повернула голову.
        Герман побледнел.
        Лилия попятилась.
        - Неужели не помогает? - расстроился я.
        - П-помогает, - заикнулся Герман. - Прошлого страха уже нет. Но, магистр, что вы сделали с ее головой?
        - Ты же не хотел завязывать ей глаза… - пробормотала Лилия. - Говорил, что это жестоко. Зачем ты так… с ребенком?
        - Завязывать негуманно, - ответил я, - это я говорил. Но в солнцезащитных очках все прекрасно видно. Не знаю, правда, как пластик перекрывает путь магии, но, кажется, это работает.
        - Я все отлично вижу! - неожиданно для всех улыбнулась Берта.
        - Магистр, - рассеянно почесал затылок Герман, - вы меня удивляете и ужасаете одновременно…
        Глава девятая
        Шли мы довольно медленно. Вынуждены были. Берта отказывалась торопиться.
        Но не из?за того, что ее тяготила горечь утраты, не из?за того, что тонкие детские босые ножки не могли быстро идти по лесной тропинке, и даже не потому, что она в один присест умяла почти половину моего недельного запаса провизии. Берта просто не могла идти нормально.
        Она крутилась, как волчок, между мной, Лилией и Германом, смотрела в наши лица, заглядывала прямо в глаза. Девочка не могла поверить, что теперь может это делать, боялась упустить этот мимолетный сон, странную блажь. Я понимал, что впервые чужие люди могли отвечать на ее взгляд, но не бледнеть, пятиться и молиться, а улыбаться или гладить ее по голове. Как бы странно это ни звучало, но девочка выглядела счастливой.
        Мать Берта, конечно, тоже не забыла. Иногда она останавливалась и опускала взгляд. Я видел, каким становилось ее лицо в эти моменты. Ничто и никогда не сможет восполнить ей эту потерю. Но взамен, возможно, именно взамен она получила кое?что другое - солнечные очки, ценность которых была не в линзах и не в пластике, а в той возможности, которую они открывали - нормальное общение.
        Пригорюнившись лишь на мгновение, она поднимала глаза, губы растягивала в улыбке и снова бежала, например, к Герману, восторженно глядела на него снизу вверх и просила, чтобы он тоже смотрел на нее.
        Так в моей престранной компании стало на одного человека больше.
        Мы остановились возле ручья. Лицо Берты было хоть и довольным, но грязным, следовало его вымыть. Оставив девочку на безопасном расстоянии от себя, чтобы она могла снять очки и как следует умыться, мы устроили небольшое совещание. Вернее, его продолжение. Вопрос дня звучал так: «Что делать с Бертой?»
        - Никаких связей в академии у меня нет! - упирался Герман. - И не просите! При мне вообще ни слова об академии!
        - Я знаю, кто может нам помочь, - кивнула Лилия. - Наш придворный чародей. У него есть много знакомых, сильных и опытных магов. Он подскажет, как нам поступить.
        - А ему можно доверять? - Для меня это было важно. - Насколько он религиозен?
        - Даже не знаю… - задумалась она.
        Щелк.
        Слабый, но вполне отчетливый щелчок заставил меня насторожиться. За время путешествия я привык к звукам природы, слышал много раз, как хрустит сухая ветка под ногами неосторожного путника, как шуршит листва, и легко определил неестественность услышанного щелчка.
        - Вы слышали? - прервал размышления Лилии я.
        - Что слышали? - испугалась она.
        Герман осмотрелся вокруг и медленно подошел к нам:
        - Я ничего не слышал, - шепотом произнес он.
        Щелчок раздался вновь.
        - Вот, опять - сказал я, - щелчок!
        - Ничего не слышу, - пожала плечами Лилия и проверила Берту. Девочка все еще умывалась. Рядом с ней никого не было.
        - Подозрительный приглушенный щелчок? - снова спросил я. - Разве вы его не слышали?
        - Нет!
        И снова что-то щелкнуло. На этот раз звонче.
        - Пойду проверю. - Я сориентировался на слух. - Ждите тут.
        Перепрыгнув ручей и перемахнув через несколько кустов репейника, я взобрался на холм и увидел внизу перевернутую набок телегу, лежащую на проселочной дороге, огибающей перелесок. Возле нее валялись какие-то пухлые тюки, а лошадь, тянущая повозку, была мертва: у нее из шеи и спины торчало несколько стрел с грубым оперением.
        Щелчок раздался вновь. И доносился он из перелеска. Пышные кроны деревьев загораживали обзор, но я смог определить, что издавало этот странный свистящий звук: жестокое оружие - кнут.
        Я осторожно направился вниз.
        Несложно было догадаться, что здесь произошло. Разбойники. Паразиты дорог. Увидели одинокую телегу без охраны, соблазнились размерами тюков и решили забрать имущество. Вот только зачем-то перед тем, как забрать тюки и скрыться, они решили поизмываться над жертвой. Это было как-то подозрительно…
        От перевернутой телеги, по кустам, прячась в высокой траве, я вошел в перелесок и выпрямился за деревом. А затем глянул на преступников и оцепенел.
        Разбойников было девять. Вооруженные, грубые, ехидные, разодетые в какое-то тряпье - все, как и полагается разбойникам. Они столпились полукругом вокруг толстого дуба, к которому была привязана обнаженная женщина. А эту женщину нещадно избивал кнутом какой-то бородатый мужик, голый по пояс, очевидно их главарь. Несчастная не могла закричать, рот ей заткнули грязной тряпкой, могла лишь смотреть на обидчиков полными слез глазами и проклинать садиста.
        Но на этом ужас не заканчивался. У разбойников были еще две заложницы, еще две женщины, которых под угрозой убийства заставляли смотреть на избиение.
        - Ну что, не кричится? - бородатый мужик презрительно сплюнул на землю.
        Женщина что-то промычала в тряпку, но это было не иначе как ругательство.
        - Конечно не кричится, - главарь хрипло заржал. - Я ведь сам тебе кляп в пасть вставил! Никто не придет спасать тебя, проклятая шлюха, ни одна живая душа!
        Разбойники поддержали его грубым хохотом. Им не терпелось познакомиться с женщиной поближе, она была хороша собой и влекла их, несмотря на кровь и серьезные раны.
        Главарь вновь взмахнул кнутом. Хлыст просвистел в воздухе и рассек кожу на животе у женщины. Сильно рассек. Она завыла от боли, но из?за тряпки смогла издать лишь невнятное мычание.
        Внутри меня словно что-то надломилось. Хрустнуло, рассыпалось, превратилось в пыль. Я почувствовал ярость. Бесконтрольную, всепоглощающую, демоническую ярость. Больше можно было не думать об осторожности. Я больше не мог быть осторожен, не мог быть спокоен, рассудителен.
        Я был взбешен. Так, как никогда раньше. Меня как будто обуял огонь, сжег разум, рассудок, сжег все мои мысли. Разум помутился, глаза заволокло серым туманом. Хищно зарычав, я вышел вперед.
        - Эй, - закричал кто?то. - Что это за оборванец?
        - Бей его, ребята! - решил кто-то еще. - Пусть не мешается!
        Первому напавшему я, кажется, оторвал голову. Подошел в упор, еще до того, как он успел поднять оружие, схватил одной рукой за горло, второй за подбородок. И растянул. Крови было много.
        Следующий получил удар распрямленной ладонью под ребра. Пальцы прошли под кожу, сломали ребра, разорвали в ошметки легкие. Я успел показать разбойнику его окровавленное сердце, прежде чем он потерял сознание и умер.
        От атак мечами и топорами я не уклонялся. Даже когда меня взяли в кольцо и ударили одновременно, ни один разбойник не сумел меня задеть. Зато я достал двоих: одному выдавил глаза и вырвал верхнюю челюсть вместе с носом и зубами, а второму выдрал гортань.
        - Если ты подойдешь, я убью ее! - закричал пятый разбойник, угрожая женщине с каштановыми волосами ножом, прежде чем упасть на землю с головой, повернутой на сто восемьдесят градусов и, соответственно, переломанной шеей.
        Я не понимал, откуда во мне такая нечеловеческая жестокость. Я вообще ничего не понимал, просто метался от одного человека к другому и методично убивал, разрывал, уничтожал. Без жалости, без сожаления, без пощады.
        Когда разбойники поняли, что напало на них, было уже поздно. Голыми руками я вытворял такое, что способно повергнуть в ужас даже опытного палача. Никому из них не удалось сбежать, никому не удалось выжить. Я все залил кровью и не мог остановиться.
        Бородатый главарь наблюдал, как я уничтожал его подручных, одного за другим, и оцепенел от ужаса. Он спохватился только в последний момент, когда я уже двинулся к нему: попятился и бросился бежать, пригнувшись, даже помогая руками. Но я мгновенно догнал его и сломал колено, так что голень вывернулась вперед, а затем бросил на землю, придавив сверху ногой. Для него, садиста, я приготовил кое?что особо жестокое.
        Меч с лязгом покинул ножны и навис над лицом обезумевшего от боли и страха мужчины. Я ударил. Клинок разбил стиснутые зубы и вошел в мягкое горло. Глаза главаря готовы были лопнуть от натуги. Но закричать он не мог, сталь сдерживала крик получше кляпа из грязной тряпки.
        Затем я выдернул меч. Кровь хлынула в горло, в трахею, в нос, не позволяла ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни вскрикнуть, ни простонать. Такая смерть могла продлиться даже несколько минут, несколько ужасных минут, пока он будет захлебываться кровью.
        Я поднялся.
        Меня трясло от ярости. Раж еще не прошел. Разум все еще был затуманен, а глаза видели только кровь и угрозу. Я уловил слабое движение. Повернулся. Это дергался в посмертной агонии рыжеволосый разбойник, которому я сломал позвоночник в четырех местах, буквально свернув тело в трубочку.
        Послышался всхлип. Я бросился вперед и протянул руки к горлу женщины, одной из жертв, которую принуждали смотреть на избиение. Я видел, что это она, но почему-то не мог остановиться…
        - Прекрати! - истошно завопил кто?то. - Максим, остановись!
        Я узнал этот голос, Лилия. Меня словно облили холодной водой из ушата. Туман в голове неожиданно рассеялся, и я взглянул на все своими настоящими глазами.
        - Что ты наделал…
        Лилия стояла рядом, бледная, слово призрак, и тяжело дышала.
        - Господи помилуй… - схватился за голову Герман. - Господи, боже мой!
        Его взгляд выхватил на земле нечто, на что смотреть не следовало. Нечто кровавое. Маг выпучил глаза, заткнул ладонями рот и бросился в ближайшие кусты, где его вырвало.
        У меня закружилась голова, и я попятился назад.
        Нога коснулась чего-то скользкого и мягкого. Глаза непроизвольно посмотрели вниз, и выяснилось, что это были человеческие кишки. Убежать я не успел, меня вырвало желчью с кровью прямо на глазах у Лилии.
        Приходили в себя мы довольно долго. И особенно я.
        Мне было страшно. От страха стучали зубы, билось сильнее сердце, отдаваясь в висках напряженной пульсацией.
        Я растерялся, убежал, позабыв обо всем, спрятался за камнем у ручья и обхватил голову руками. Мысли были тяжелыми, мрачными, паническими. Я понял, какое страшное чудовище притаилось внутри меня, выжидая чего?то. Оно казалось гораздо ужаснее любого демона, потому что демоны были выдумкой, а Эфир - реальностью.
        Еще я осознал, что не способен контролировать его. Наоборот, он контролировал меня, подчинял мой разум, направлял мышление, создавал видимость принятия решений, позволяя лишь иногда выбраться из его острых когтей, чтобы снова почувствовать себя человеком.
        - Господин? - Ко мне подошла женщина. - Что вы делаете?
        Я почему-то не сразу узнал ее. Она была пленницей, женщина с каштановыми волосами. Именно ее жизнью я пренебрег, атаковав разбойника, угрожавшего ей ножом.
        - Лучше уйди, - опустил глаза я. - Рядом со мной опасно находиться.
        - О чем вы говорите? - возмутилась она. - Вы же спасли нас! Вы - герой!
        - Герой? - не удержался и фыркнул я. - Ты была там и все видела. Разве можно назвать героем меня?
        - Но та женщина… Лилия… Она сказала, что вы странствующий герой, который борется со злом и спасает людей, попавших в беду.
        - Она так сказала? - присвистнул я. - Хороша сказочница. Ты же видела, как я
«спасаю» людей. Тебя это устраивает?
        - Еще она сказала, что вы испытываете лютую ненависть к разбойникам… - поникла она, очевидно вспомнив картины битвы, и я заметил, что она держала в руках деревянное ведерко. Пришла она не ко мне, а к ручью, чтобы набрать воды.
        - Давай, помогу, - поднялся я и указал на ведро.
        Перерыв человечности закончился. Вернулась твердость духа, уверенность в себе и собственных силах, даже уверенность в собственном разуме. И хотя я не забыл о своей последней догадке, мысли эти вдруг оказались далеко и глубоко, едва достижимые, если вообще достижимые.
        Я зачерпнул воды и двинулся назад, к перелеску.
        - Идем, - позвал я женщину, слегка удивленную моим неожиданным изменением. - Как тебя зовут?
        - Диана, - кивнула она и пошла следом.
        Лилия в мое отсутствие занималась раненой. Конечно, в медицине она ничего не понимала, самым лучшим лекарством, как наверняка полагала она, была хорошая встряска. Так она уже пыталась привести меня в чувство, причем не единожды. Но под контролем мага-клептомана, пусть не нарочно, но все же запомнившего кое?что из курса медицины, она смогла обработать легкие рассечения. А некоторые, особо глубокие кровоточащие раны магу пришлось прижигать огнем.
        Из сломанной телеги и одного порванного на ленточки платья мы соорудили небольшие носилки, чтобы на них доставить раненую в ближайший населенный пункт. В сознание она не приходила. Как отключилась во время боя, так и не открывала глаз.
        Об участи разбойников мы не разговаривали. Герман и Лилия, кажется, вели себя как обычно, разве что чуть более сдержанно. Берта, которую даже не пустили в перелесок, вообще была счастлива. Вокруг появилось столько людей, на которых она могла смотреть. Теперь люди не убегали с криками и проклятиями, а даже просили девочку подойти, чем?нибудь помочь. Конечно, обтекаемые солнечные очки с крупными зеркальными линзами, закрывающие всю верхнюю половину лица девочки, удивляли женщин Средневековья, но вскоре и они оценили стиль полезного украшения будущего.
        Диана разговаривала много, но говорила она только с Лилией. А та была только рада этому. Она довольно быстро рассказала пытливой женщине обо всех моих подвигах: об убийстве оборотня, о расправе над бандитами, об освобождении деревни от великанов-людоедов. Правда, она умолчала о моем конфликте с церковью и знакомством с Кровавой графиней. Все же Лилия была умной, даже мудрой, только заметить это было довольно сложно.
        Меня беспокоила только Карина, последняя из спасенных женщин. Ее реакция, как мне казалось, была самой естественной - она боялась меня до ужаса. Когда я смотрел на нее, она вздрагивала, а когда подходил близко - убегала. Я боялся, что ее страх может перерасти в направленную ненависть, которая так противна Эфиру. Вдруг он попытается убить Карину, придавив своим демоническим могуществом мои человеческие возражения. Вдруг в следующий раз я не смогу остановить его?
        Мне следовало быть очень осторожным и избегать провокаций.
        Вскоре мы собрали все, что имело ценность и было легко переносимо. В пышных тюках, заинтересовавших разбойников, оказалась обычная одежда: дюжина поношенных платьев и немного яркой ткани. Нам с Германом, как единственным мужчинам, доверили нести раненую.
        - Так вы живете в лесу? - удивился Герман, когда узнал, что мы направляемся в лес, в противоположную сторону от Берона, ближайшего к нам города.
        - Да, в лесу, - ответила Диана. - Мы не любим города, там шумно, грязно и жутко воняет.
        - Значит, у вас там деревня? - продолжил беседу маг.
        - Нет, - покачала головой она, - дом. Мы называем его «Дом свободных женщин».
        - И в этом доме живут только женщины, которые ненавидят мужчин? - не без особого, демонического сарказма поинтересовался я.
        Диана посмотрела на меня, чуть прищурившись.
        - В одном вы правы, - сказала она. - В доме живут только женщины. Но мужчин мы вовсе не ненавидим. Они могут к нам прийти, если пожелают, развлечься, если этого захотят, отдохнуть душой и телом, провести ночь в горячих объятиях.
        - Значит, самый обычный бордель?
        - Дом терпимости, - прошипела Лилия, показывая на Берту. Значит, такие места не были редкостью в королевстве Днева, а детям об их существовании и назначении знать не следовало.
        - Нет, не самый обычный, - Диана проверила раненую, которую назвали Талаей. Герман уже начал уставать, в движении носилок появились рывки и провалы, но я не думал, что они серьезно отразятся на ее состоянии.
        - И чем же он необычен? - Знакомство с графиней Бато серьезно изменило мое мнение о культуре Средневековья. - Какие-то особые услуги?
        - Нет. У нас есть особое правило: «только по взаимному согласию». Так и только так, никакого принуждения. Иначе какие мы тогда будем свободные женщины?
        Впереди показалась крыша трехэтажного особняка, одиноко расположившегося на самом краю леса. Возведенный из дерева и камня дом не казался мне архитектурным изыском, но сложен был добротно, на века. За поместьем раскинулся огромный сад, или даже целый парк, окруженный высоким забором. Попасть туда можно было только через поместье.
        Мы поднялись на высокое крыльцо. С носилками это было немного неудобно, но женщины нам помогли. Кроме Карины, конечно, та упорно боялась подойти ко мне, всю дорогу шла в отдалении.
        Диана приоткрыла дверь, пропуская нас с Германом вперед.
        Я переступил порог и оказался лицом к лицу с высокой мускулистой женщиной, с грубым скуластым лицом и короткой стрижкой, больше похожей на мужчину. Только выпуклости, расположенные в анатомически правильных местах, не позволяли ошибиться. Она нахмурилась и сложила руки на груди. Ее тонкие неподвижные губы, казалось, задавали беззвучный вопрос: «Ну и куда вы, по-вашему, пришли?»
        - Рита, все в порядке, - успокоила ее Диана, выглянувшая из?за спины Германа. - Пропусти нас, это важно. Я тебе потом расскажу все подробно. Обещаю, закачаешься!
        Рита молча покривила губами, но отошла в сторону, пропуская нашу процессию.
        В «доме свободных женщин» оказалось на удивление просторно. Мрачновато, но просторно. Впрочем, мрачность была присуща всем средневековым строениям, которые я повстречал на своем пути, так что я начинал постепенно привыкать.
        В холле нас встретила одетая в черное похоронное платье женщина с белым напудренным лицом. Она грациозно спустилась вниз по ступеням широкой лестницы и остановилась возле носилок.
        - Диана, душечка, что вами случилось? - спросила она, оглядывая меня и Германа. - Что это за мужчины?
        - Мадам Валентина, вы мне не поверите! - начала Диана. - В лесу на нас напали разбойники! Они расстреляли из луков нашу лошадь, перевернули повозку, хотели убить всех! А их главарем оказался тот уродливый бородач, которому приглянулась Талая, тот самый, которого Рита выставила наружу, поломав ему пару ребер! Он отомстить пытался, кнутом ее, кнутом, а нас смотреть заставлял!
        - Господи помилуй, какая беда, - прижала ладони к щекам мадам.
        - Но появился господин Максим и победил всех злодеев! Он так сражался, так сражался. Разбойники его ударяют, а попасть не могут, а он раз одного, потом второго…
        - У нас раненая на носилках, - деликатно напомнил я, предупредив продолжение рассказа.
        - Ой, да, конечно, - всплеснула руками мадам Валентина, побежала к округлой арке, ведущей в коридор. - Давайте ее сюда пока занесем, положим в комнате…
        Я обернулся. Карины с нами уже не было. Меня это немного насторожило. Если рассказ Дианы, тщательно составленный Лилией, сделал меня героем, то рассказ Карины мог легко превратить меня в чудовище. Впрочем, опасность в «доме свободных женщин» мне в любом случае не грозила.
        Мадам Валентина, дав несколько распоряжений касательно раненой, вернулась к нам.
        - Дорогие мои герои, - начала она. Лилия зарделась. Хозяйка это заметила и продолжила с большим энтузиазмом. - Нет слов, чтобы описать вам мою благодарность. Вы всегда будете почетными гостями в нашем скромном доме, для вас у нас всегда будут свободные комнаты. Окажите нам честь, останьтесь сегодня на ужин… а может, даже и на ночь…
        Теперь зарделся Герман.
        - А вам, уважаемый Максим… - она подошла поближе и шепнула мне на ушко, - нужно будет постирать одежду. Она запачкалась во время сражения. Я попрошу об этом девочек… они не откажут. А сейчас подыщем вам комнаты.
        Я поднял голову, пробудившись от дремы.
        Руки мои лежали на письменном столе, пальцы задевали клавиатуру компьютера. Экран монитора мерцал синим цветом, сообщая о произошедшей ошибке. Я недоуменно осмотрелся.
        Это место казалось привычным, родным, хотя я не совсем понимал, где нахожусь. Знаком мне был стол, на котором стоял компьютер, книжная полка, нависающая над ним, шкаф с вещами и кровать, заправленная темно-зеленым покрывалом.
        Часы на стене показывали половину пятого, за окном стоял день.
        Я почувствовал необходимость идти куда-то в неопределенном направлении, и это желание было непреодолимым. Я немедленно поднялся и вышел из комнаты. Быстро собрался, рассовал самое необходимое по карманам, нацепил на нос солнечные очки, натянул привычные кроссовки, запер на ключ дверь и спустился во двор.
        На улице находились люди. Их было немного. Две мамаши сидели и следили за своими детишками, ковыряющимися в песочнице, несколько стариков играли в домино в тени старой ивы, группа подростков что-то обсуждала, рассевшись на скамейке. Я не стал заострять на них свое внимание и двинулся дальше, к парку, находившемуся всего в одном квартале от дома, за дорогой.
        Ноги несли меня вперед, мимо газетных киосков и баскетбольной площадки, на которой группа ребятишек безуспешно пыталась забросить в кольцо мяч. Остановиться я не пытался, да и не смог бы, наверное, даже если бы захотел притормозить.
        Мне просто необходимо было идти вперед, словно я куда-то опаздывал.
        Но я вскоре остановился, когда подошел к дороге, но, дождавшись зеленого света, продолжил движение.
        - Максим! - прокричал кто?то, когда я перешел на другую сторону.
        Я обернулся и увидел парня в белой рубахе без рукавов, машущего мне рукой. Он пренебрег горящим красным светом и перебежал дорогу.
        - Привет, каратист. - Он протянул мне ладонь.
        - Коля, я же говорил, что занимаюсь айкидо. Не путай с карате, это совершенно разные вещи, - проворчал я, пожимая ему руку. - Привет.
        - Карате, айкидо, - отмахнулся он, - какая разница? Главное, что ты показал тем чертякам кузькину мать. Будут знать, как нарываться.
        - Ты опять об этом. - Я торопился, постоянно оборачивался и смотрел на деревья в парке, хотя даже не знал, куда именно спешу. - Сколько можно вспоминать?
        - Да как об этом можно забыть! - поразился Коля. - Я уж думал, прибьют меня! Их же четверо было, один даже с ножом, а ты их на раз-два-три раскидал. Как кегли! А в школе был таким тихоней…
        - Я уже в школе тренировался.
        - О-о!
        - Ты бы не окал, а сам чем?нибудь занялся, например тхэквондо, - бросил я. - Ты футболист, ноги сильные, быстро разовьешься.
        - Думаешь, получится? - наивно спросил он.
        - При желании все получится, - пожал плечами я и вновь посмотрел на тропинку, петлявшую между деревьями.
        - Ты куда-то торопишься? - наконец, заметил Коля.
        - Да, я…
        Я недоговорил. Внезапно забыл слова. Как будто я отыгрывал роль в школьном спектакле и внезапно забыл слова. Я не понимал, как можно было их забыть, ведь до этого момента я ничего не упустил, словно действовал по заранее написанной схеме, выполняя действия и слова с четкостью робота. Или повторяя их.
        Но почему-то я не смог договорить.
        - Что это такое? - с тревогой в голосе произнес Коля. Его взгляд был направлен в небо.
        Я поднял глаза и содрогнулся от ужаса.
        В небе над городом появилась черная дыра. Она расширялась, быстро, скачками, поглощая облака и синеву. Выглядело так, будто бы начиналась ночь, только внезапно, из центра неба. И темнота была непроглядной, без звезд и луны, густой, словно мазут.
        - Что происходит? - заверещал Коля.
        Поднялся ветер.
        Я почувствовал, как воздух потянуло вперед, к огромной дыре, постепенно превращающейся в гигантскую черную воронку, растягивающуюся и собирающую в себя все вокруг.
        Коля попятился.
        - Что нам делать? - Он вцепился мне в руку. У парня начиналась истерика. - Макс, сделай что?нибудь!
        Только я ничего не мог сделать. Его просьба была невыполнима. Человек в такой ситуации не мог ничего поделать, потому что он просто не мог поверить, что видит перед собой не иллюзию, а настоящую воронку.
        И я тоже не мог поверить. Я остолбенел от ужаса, глядя на то, как в огромную черную воронку улетают целые здания, машины и, конечно, люди, издалека похожие на малюсеньких муравьев.
        Ветер безумно хлестал по спине, выметая из?под ног землю вместе с травой и сухими ветками. Вопили автомобильные сигнализации, кричали обезумевшие от ужаса люди, кое-где раздавались взрывы. Я увидел, как по небу пролетел пассажирский самолет с горящей турбиной, вращаясь в полете, и растаял в гигантской воронке, занявшей почти все пространство от земли до неба.
        Закружилась голова, стал сказываться недостаток кислорода из?за разреженности воздуха. Коля закашлялся и постепенно опустился на колени, расслабив руки.
        Ветер усиливался. Он начал вырывать деревья с корнями из земли. Многотонные машины взлетали в небо, словно пушинки. Железобетонные строения разлетались, словно игральные карты. Все засасывала огромная воронка.
        Только почему-то ветер не мог сдвинуть меня. Я чувствовал давление в спину, но его было недостаточно, чтобы я улетел в небо. Мои ноги словно вросли в землю и прочно удерживали меня на месте.
        И не только меня, еще и Колю. Он потерял сознание и скривился на земле.
        Вокруг меня расцветали в земле огромные воронки со следами вырванных домов и деревьев. Небо перестало быть синим. Небо вообще перестало быть. Оставались только я и огромный черный ураган, бушующий впереди.
        Не выдержав чудовищного напряжения, я закрыл глаза. Это было единственным, что я мог сделать.
        Когда я открыл глаза, мира больше не существовало.
        Вокруг меня плясали тени, огромные, ужасные, лишь только отдаленно похожие на людей. Они тянули ко мне руки с неестественно длинными, изогнутыми пальцами, кривили свои лица в ужасные подобия улыбок и шептали какие-то странные слова:
        - Получилось… удалось… Ритуал…
        Я не мог дышать. Пытался вдохнуть, надрывался, но не мог этого сделать. Легкие, казалось, горели огнем, жадно пожирающим меня изнутри. Я напрягся, вложил все силы в последнюю попытку…

…И проснулся.
        Я лежал в постели, в комнате, куда меня поселила мадам Валентина, мокрый от пота, и тяжело дышал. Пальцы рук неприятно дергались, но я не мог унять дрожь. То, что я видел, было не сном. Это было воспоминанием.
        Воспоминанием того, как был уничтожен мой мир.
        Это значило, что я зря искал дорогу домой. Моего дома уже не существовало.
        Потому что он был уничтожен.
        Глаз я больше не сомкнул. Фрагменты минувшего кошмара постоянно всплывали в памяти, нарушая мир и покой разума. Я видел последние минуты существования дома и понимал, что это не было фантазией или сном. Полное уничтожение целого мира со всеми обитателями, проявление поистине нечеловеческой жестокости.
        Но кто был к этому причастен?
        Были ли это тени разрушителей?
        Почему из целого мира выжил только я?
        Какое отношение ко всему этому имеет Эфир?
        Я схватился за голову. Эти вопросы обескураживали. Я не знал на них ответов, я не предполагал даже, где их искать.

«Найди гробницу Вельзевула. Там могут быть ответы».
        Найти гробницу Вельзевула… Какой бред. Даже если он существует и замурован в какой?нибудь древней гробнице, даже если он такой же, как и я, - что это даст? Если его мир тоже был уничтожен, если он тоже владел силой демона и пытался отомстить тем, кто лишил его дома, - какая разница? Ему не удалось их победить, он проиграл, его запечатали могущественным заклинанием и оставили умирать.

«А если это не так? Если он что-то знает?»
        Шанс этого так мал…
        Мне нужно было подумать. Взвесить все за и против. Принять окончательное и наиболее разумное решение. Последовать ли совету таинственного мага или попытаться найти ответ в другом месте.
        Но стены спальной комнаты давили на меня, я не мог думать в этом душном и мрачном помещении. Я поспешно оделся и направился в сад в надежде, что звездное небо даст мне подсказку.
        Берта спала под моей дверью, свернувшись в калачик на пурпурной ковровой дорожке с длинным, мягким ворсом, проходящей через весь коридор. Хозяйка выделила ей комнату, такую же большую, как и всем остальным, но девочка почему-то пришла ко мне, так и не решившись постучаться.
        Я занес ее в комнату, положил на кровать. Стянул легкие сандалики, которые ей подарили свободные женщины из дома наслаждений, и накрыл девочку теплым одеялом. Она не проснулась.
        Затем я пошел в сад, следовало посвятить ночь думам.
        - Наши пути отсюда разойдутся, - объявил я за завтраком. - Вы пойдете в Корону. Берту возьмете с собой. Попытаетесь найти для нее хорошего учителя. В солнечных очках она уже не так опасна. Справитесь.
        - Чего-чего? - выронила ложку Лилия.
        - Магистр? - смутился Герман. - Что вы задумали?
        - Дальше я пойду один.
        - Один? Магистр, вы бросаете нас?
        - Бросаю? Ну, можно и так сказать. Но лучше воспринимайте это как поручение особой важности. Я вам доверяю и поэтому прошу выполнить то, что не могу сделать я…
        - Нет! - Герман поднялся из?за стола. - Не пытайтесь обмануть меня, магистр. Нет никакого поручения. Вы просто хотите избавиться от нас!
        - Да, хочу. Ты имеешь что-то против этого?
        - Конечно, имею! Я буду сопровождать вас, куда бы вы ни шли, магистр! Это мое решение, и я имею право так утверждать. - Он посмотрел на Лилию. - И она тоже против. Ну, скажи что?нибудь.
        Лилия кивнула.
        - Тогда я скажу проще. - Я говорил спокойно, размеренно. - Герман, иди домой. Возвращайся в свой город или деревню, куда угодно. Выброси этот проклятый амулет и займись каким?нибудь ремеслом: стань гончаром или плотником, забудь про меня и про запрещенную магию, ты не сможешь ею овладеть. У тебя нет причин оставаться со мной и нет причин рисковать жизнью.
        - Есть у меня причины! - возмутился он пуще прежнего. - Много причин!
        - Назови хотя бы одну, - мягко потребовал я.
        - Я хочу обучиться у вас магии! - выпалил он.
        - Ты не сможешь обучаться магии у меня. Найди другую причину.
        Он стиснул зубы, вытянул из?за пазухи амулет с черным кристаллом кубической формы и бросил на стол.
        - Вот моя причина! Этот проклятый амулет! Магистр, я не знаю, зачем он нужен, не знаю, что с ним делать, но знаю одно: это чрезвычайно ценная и дорогая вещь.
        - Продай ее. Если она действительно дорого стоит, денег хватит, чтобы уехать в другую страну и начать новую жизнь.
        - Магистр, вы не понимаете, - покачал головой он. - Когда я рядом с вами, я могу спокойно спать…
        Он тяжело вздохнул и обреченно опустился на стул.
        - Расскажу с самого начала. Не понимаю, как я смог украсть этот амулет. Такую ценную вещь должны были держать под семью замками за пятью дверями… В общем, я его украл. Когда обнаружили пропажу, тревогу затрубили во всей академии. Церковники как с цепи сорвались, бегали, кричали, обыскивали всех подряд. Тогда-то я и понял, какую глупость совершил. Если бы меня поймали, то непременно лишили бы головы, поэтому я воспользовался заклинанием, которое изучал втайне много лет, но никак не мог овладеть им. Но в тот раз у меня получилось, я смог переместиться далеко за границы Керенора. Но убежать мне не удалось. Меня быстро нашли. Где бы я ни прятался, куда бы ни скрывался, меня повсюду находили неизвестные люди: убийцы, наемники, головорезы. Меня гнали, словно дикого зверя, по деревням и лесам, нигде мне не было покоя. На самом деле я знал, что в запретной долине обитают огры, понимал, насколько там опасно, но все же пошел на риск. Только там я смог оторваться от погони, но когда опасность миновала, я обессилел, я рухнул на землю и уснул. Так меня схватили огры…
        - Ты думаешь, что рядом со мной будешь в безопасности?
        - Магистр, - кивнул он. - Я не знаю, почему вас считают демоном-разрушителем. Дела, которые вы совершили, говорят об обратном. Ведь вы спасли меня, Лилию, этих женщин. Вы сильны, могущественны, иногда не в меру жестоки, но у вас, магистр, добрая душа. Никто другой никогда бы не остановился ночью в деревне, чтобы помочь девочке с дьявольскими глазами, а вы остановились. Я знаю, магистр, что вы сами о себе думаете, но, поверьте, вы никакой не демон. Вы не разрушитель - вы благодетель!
        - Значит, благодетель? - произнес я с нескрываемым сарказмом в голосе. - Тогда что вы скажете, когда узнаете о цели моего путешествия? Я ищу могилу Вельзевула, хочу найти место, где он был запечатан, и снять печать.
        - Выпустить Вельзевула? - подпрыгнул на месте Герман.
        - Максим… - растерянно прошептала Лилия. - Я не верю в это…
        - Верите вы или нет, но это я и сделаю. Я освобожу его и выясню, кто он такой и что произошло здесь тысячу лет назад…
        - Нет, магистр. Я не верю вам. Это очередная ложь! Вы просто клевещете на себя, чтобы отгородиться от нас! - Он решительно отвернулся. - Не думаю, что мы задержимся здесь надолго. Я пойду собирать вещи!
        Громко отбивая каблуками сапог по полу, Герман вышел из столовой. Я взглянул на Лилию, растерянную, едва ли не испуганную, потом на деревянную ложку, лежащую на полу, и тоже вышел.
        Вот только уйти я не смог. Так и не решился бросить всех и убежать. Было ли это решение мое собственное, или же демон вынудил меня к нему, - я так и не узнал.
        Лилия вскоре нашла меня сидящим под деревом в лесу неподалеку от особняка. Неуверенно подошла и остановилась в паре шагов. Вид у нее был взволнованный.
        - Максим… - начала она. - Я знаю. Ты солгал о том, что собираешься освободить Вельзевула. Это ведь неправда, так?
        - Я не солгал, - ответил я.
        - Нет, этого не может быть! - побледнела она. - Ты не можешь этого желать. Ты не злодей, ты делаешь добро людям. Если ты собрался все уничтожить, зачем помогаешь людям, зачем спасал меня? Это безумие. - У нее на глазах появились слезы. - Дьявольское лицемерие. Ты же говорил, что хочешь просто вернуться домой. Ты лгал мне?
        - Об этом я тоже не лгал, - сказал я. - Я хочу вернуться домой, но не имею такой возможности.
        - Я хочу помочь тебе в этом, - воскликнула она. - И я не откажусь от своих слов, никогда. Но умоляю, откажись от своей затеи с Вельзевулом!
        - Когда я сказал, что это невозможно, это не значило, что я не знаю способа, как сделать это. Об этом я узнал только сегодня, но определенно - мой мир был уничтожен, погибли миллиарды людей, все мои друзья, знакомые, абсолютно все. И это сделал кто-то из вашего мира. Я не представляю, кто это, а вот Вельзевул, возможно, знает точно.
        - Все погибли… - прошептала она, но я все расслышал предельно четко. - Но как ты узнал об этом?
        - Я видел сон, который отправил меня назад во время, которое я хотел бы забыть. Мне снова пришлось пережить последние минуты существования моего мира и увидеть гигантскую воронку, затягивающую в себя людей, дома, деревья, даже целые города…
        - Это ужасно… - протянула она. - Но если ты освободишь Вельзевула, с нашим миром случится то же самое! Неужели ты не понимаешь этого?
        - Понимаю. Все считают, что Вельзевул - это олицетворение зла, разрушитель, даже сам дьявол, но таким же люди считают и меня! Они тоже считают меня исчадием ада, но ты же сама говоришь, что это не так. А знаешь, почему так? Да потому что люди всегда ошибаются! Тысячи лет они были уверены, что Земля является центром вселенной, потом решили, что она плоская, а Солнце исключительно по воле бога поднимается на востоке и опускается на закате. И ведь ты до сих пор в этом уверена, согласись?
        Лилия не ответила, но я по глазам видел - она не могла мне возразить.
        - Так вот, на самом деле Земля - это огромный шар, вращающийся вокруг Солнца, которое тоже шар, а по сути звезда. Одна из сотен миллиардов, которыми ты любуешься каждую ночь, только намного меньше и слабее. Но даже будучи меньше и слабее, будучи карликом по сравнению с другими звездами, оно в сто десять раз больше Земли, это только по радиусу! А вся Солнечная система, которая насчитывает еще семь планет помимо Земли, вращающихся вокруг Солнца, также мчится по бескрайним просторам космоса неизвестно куда. И ты мне говоришь о человеческой убежденности в собственной правоте.
        - Но если дело обстоит именно так, - неожиданно справедливо заметила она, - то и ты тоже можешь ошибаться. Вдруг окажется так, что ошибаешься именно ты?
        Проклятие! Я же все время забывал об этом, упускал из виду, из расчетов то, что в этом мире существует магия. Непонятный, необъяснимый эффект, уникальное свойство мира. Своими собственными глазами я уже видел то, чего просто не могло существовать в любых моих предположениях. Да, Лилия была права, Вельзевул мог оказаться чудовищем. Мог ошибаться именно я.
        - Хорошо. Если мы придумаем другой способ найти тех, кто уничтожил мой мир, я откажусь от затеи пробуждения Вельзевула.
        Лилия подошла ближе.
        - Конечно, мы найдем! Мы попросим помощи у моего отца, поговорим с учителем Меллором - он самый умный, он что?нибудь придумает.
        Я поднял голову и посмотрел на нее.
        - Но я не могу идти вместе с вами. Не могу подвергать вас всех опасности. Лилия, ты же сама видела, что случилось там, в перелеске: я потерял над собой контроль, перебил всех разбойников и едва не убил Карину. Если бы ты меня не остановила…
        Она присела на корточки. Наши лица оказались так близко друг к другу. Я видел, что у нее глаза были влажными от слез, но выражение лица было очень даже довольным.
        - Ты сам остановился, - произнесла она, неожиданно пряча глаза и краснея. - Но я обещаю, если что-то подобное произойдет вновь - я остановлю тебя. Обязательно.
        Как же мне хотелось ей верить.
        Глава десятая
        В полдень того же дня мы прибыли в Берон.
        Бесстрашно вошли, словно важные персоны, через главные ворота, прошлись по городу, не прячась от стражников и не избегая любопытных взглядов, прогулялись по рыночной площади, невероятно огромной для городка такого размера, изучили торговые ряды, изобилующие разным товаром, даже самым диковинным, и, наконец, уже поздним вечером остановились на постоялом дворе.
        Визит в Берон был рискованным шагом для нашей четверки. Я отлично понимал, что может случиться, если в городе нас поджидает армия ордена, но все равно должен был выяснить, насколько правдивы будут мои опасения. Графиня Бато говорила, что орден Львиной розы собирает армию для похода на юг, в земли разрозненных султанатов, упоминала, что я перестал быть их первостепенной целью, возможно, они даже перестали следить за мной. Но в этом требовалось убедиться самостоятельно и, если предположение подтвердится, заняться сбором информации, попытаться выяснить что?нибудь о тех магах, которые уничтожили мой мир.
        Ну, или хотя бы узнать о положении дел в стране в целом.
        Естественно, идти рисковать я собирался только собственной шкурой, предложив спутникам переждать где?нибудь в лесочке подальше от города, и в случае, если в городе вдруг до небес поднимется столп пламени, убегать со всех ног. Вот только убедить их мне не удалось. Герман закатил очередную истерику о том, что он чувствует себя безопаснее, когда я нахожусь рядом с ним, Лилия заявила, что во всех историях друзей героя берут в плен или даже убивают именно тогда, когда он отправляется в логово врага. Берта молча вцепилась мне в штанину и отказалась отпускать ее. Девочку тоже следовало понять.
        Поэтому мы пошли все вместе. И рисковали тоже все вместе.
        И, как оказалось, сделали правильно.
        Но обо всем по порядку.
        Основной достопримечательностью Берона являлся рынок. Он был огромным, и найти на нем можно было все что душе угодно. Лилия рассказала, что город был основан на месте пересечения важных торговых путей, и об этом основании имелась одна легенда. Когда-то давно очень важный именитый торговец с юга приплыл на кораблях в Ар*censored*ию и погнал караван, груженный товаром, на север, в Керенор. Только вот с сезоном ошибся, зима в тот год выдалась особо суровая: холод добрался до Ар*censored*ии и там впервые за сто лет выпал снег. Изнеженный южанин банально замерз и отказался двигаться дальше. Он приказал остановить караван и разослал слуг с новостями о вынужденной остановке каравана во все близлежащие города. У потенциальных покупателей просто не оставалось выбора, кроме как самим отправиться к стоянке торговца. А поскольку тот был важным и именитым, товара он вез очень много. Пришлось возвести не только торговые палатки, но и другие строения. Некоторые люди даже там поселились.
        Торговец продал товар и уехал домой. А рынок остался. Результатом случайной остановки каравана стал небольшой город с сердцем в виде огромного рынка. Там можно было найти любую ткань: от блестящего атласа, мягкого бархата и нежного шелка рябило в глазах. Пряности приятно щекотали нос, а сладости вызывали слюну. Разное оружие, любые виды украшений, посуда, талисманы и скульптуры. Все, о чем только мог мечтать человек, легко находилось среди сотен лавок и лавочек.
        За исключением, разве что, электронных приборов, вроде телефона или плеера, которые, по случаю, все еще хранились у меня в сумке.
        Именно эта мысль натолкнула меня на идею, что в этом мире могла оказаться какая?нибудь странная вещь, происхождение или назначение которой не объяснялось бы и магией. Я долго изучал разные товары, надеясь наткнуться на подозрительные предметы, имеющие хотя бы необъяснимое происхождение, но увы, через пару часов мне пришлось смириться с тщетностью попыток. Некоторые предметы, которые казались странными мне, Лилия уже когда-то встречала, а те, которые не видела она, узнавал я.
        Утомившись в безрезультатных поисках и истратив большую часть наших денег на какие-то бессмысленные покупки, мы отправились на поиски постоялого двора.
        В это же время я почувствовал слежку. На узких улочках Берона было уже не так людно, как на рыночной площади, и Эфиру удалось уловить направленный на нас поток внимания.
        Я насторожился. Стал присматриваться ко всем прохожим, заходить в переулки, заглядывать на крыши домов, но не мог обнаружить преследователя. Как не мог и Эфир. Как будто тот, кто за нами следил, был невидимкой.
        Оставалось только надеяться на то, что невидимка сам пожелает раскрыть себя. Вот только я не знал точно, на кого из нас направлено его внимание.
        В какой-то момент, совершенно случайно, желая срезать путь, мы углубились в небольшой переулок. Лилия увлеченно рассматривала безделушку, купленную на рынке, Берта жевала пряник, а Герман отстал, наступив сапогом в какую-то гадость. Он отвлекся, принявшись стучать каблуком по земле, чтобы стряхнуть липкие остатки.
        В этот момент невидимка и проявил себя.
        Неизвестно откуда, казалось бы, сформировавшись из лоскутков тени, за спиной Германа появилась фигура человека, одетого во все черное. Гибкая и ловкая, словно змея, рука воришки нырнула в складки мантии Германа. И тотчас выбралась наружу, зажав в кулаке округлый мешочек.
        Я отреагировал почти мгновенно. От безумной скорости, с которой я подбежал к вору, заложило уши, но, прежде чем он успел опомниться, моя рука крепко сдерживала его запястье.
        - Как нехорошо, - упрекнул я вора и мягко надавил на кисть, оказавшуюся очень маленькой, определенно женской, или даже девичьей. Пальцы естественным движением расправились и мешочек упал мне в руку.
        Я смотрел воришке в лицо, спрятанное за черной непрозрачной тканью. Но видно было только глаза, удивленные, слегка сердитые, синие, с длинными ресницами, глаза. Но я смог узнать ее. Это была та женщина, что не пожелала встречаться с нами и предпочла прятаться до тех пор, пока мы не ушли.
        - Это… ты… - растерявшись, произнес я.
        Она вздрогнула. Дернула руку, но вырваться не смогла, моя хватка была слишком твердой. Дернулась еще раз, сильнее. Затем как-то странно провернула кисть и выдернула ладонь из захвата. Мне пришлось отпустить, ведь если бы я сжал сильнее, то сломал бы ей лучевую кость.
        Освободившись, женщина отпрыгнула назад, поджала правую руку к животу и выскочила из переулка. Я не стал ее преследовать, потому что знал - когда выбегу следом, там ее уже не будет.
        Герман, потеряв равновесие, плюхнулся на землю. Удивленно уставился на меня. Лилия, держа за руку Берту, осторожно приблизилась к нам и опытным взглядом изучила ближайшие крыши.
        - Нас пытались обокрасть? - спросила она, задержав взгляд на неровности кровли.
        - Не совсем, - я взвесил в руке кошелек, предмет неудавшейся кражи, и склонился над Германом. - Значит, ты все?таки его взял?
        - Ну да, взял… - опустил глаза он.
        - Болван! - выругался я. - Ведь я тебя предупреждал, не бери кошелек!
        - Да, предупреждали, магистр, - поник маг. - Но, увы, я не смог ничего с собой поделать. Вот если бы она подошла и попросила вернуть его - я бы тотчас вернул. И даже извинился бы! Но она же вообще отказалась показываться нам на глаза…
        Он обиженно надулся, поднялся с земли и принялся отряхиваться.
        - Значит, у нее были причины для этого, - добавил я.
        - Причины, - недовольно покосился на меня Герман. - И какие же тут могут быть причины?
        - Не знаю, - покачал головой я. - Спрошу ее, когда вернется.
        - Вернется? - удивленно переспросила Лилия.
        - Конечно, вернется. - Я подбросил кошелек в руке. Новую встречу с незнакомкой я ждал с нескрываемым нетерпением.
        Несколько часов я провел в трактире при постоялом дворе. Почти не пил, только немного местной медовухи, чтобы смочить горло. И ничего не ел, потребность организма в пище и воде постепенно уменьшалась. Достаточно было легко перекусить раз в два-три дня и не испытывать голода. Видимо, Эфир контролировал процесс метаболизма и таким образом снижал затраты энергии - глубже я не вникал.
        За крайним столиком, с пустой кружкой на столе, я сидел и ждал, наивно полагая, что странная незнакомка зайдет сюда, а я угощу ее самым лучшим из местных напитков, заведу непринужденную беседу и превращу процесс возвращения кошелька в настоящее свидание. Какой-то странный, юношеский романтизм… Глупость, бред…
        Но несмотря на то, что мысль о влюбленности, или банальном половом влечении вызывала у меня разве что недоумение, я не мог забыть глаз незнакомки. Воспоминания о них тревожили меня, и иногда даже больше, чем мысли о собственной скорой смерти…
        Она не пришла. Поступила именно так, как я и предполагал. Она не появилась в трактире, в шумном и людном месте, хотя я ждал ее несколько часов. И не приблизилась к Герману, спящему в комнате на втором этаже, практически у меня над головой. Она знала, у кого теперь кошелек, и понимала, что обокрасть меня ей легко не удастся. Нашей новой встрече суждено было случиться, я верил в это.
        Время, потраченное на ожидание, не прошло для нас даром. Я планировал собрать сведения о положении дел в стране и преуспел в этом. Подвыпившие торговцы судачили об одном и том же, жаловались, как же тяжело им будет, когда начнется война с империей разрозненных султанатов. Начнется война - прекратится торговля, подкосится экономика, пусть даже и причина этой войны - высокая и светлая: искоренение зла. Только религию такие вопросы, увы, не интересовали.
        Армия Дневы собиралась близ Ар*censored*ии. По примеркам торговцев, было не менее трех десятков тысяч рыцарей и священников, представителей разных церковных орденов, и с каждым днем их количество возрастало. Причин начала активности орденов никто не назвал. Были лишь нелепые предположения, вроде погони за демоном, устроившим пожар в Гинне. Что я, мол, устроил пожар и сбежал. Бежал несколько дней и ночей, бежал даже через море, чтобы спрятаться от вездесущего господа, которым меня закляли. Но были и довольно интересные предположения, вроде политической экспансии, даже промелькнула идея о том, что церковь собирается вернуть какую-то похищенную вещь, очень ценную, но ни одна из теорий не имела подтверждения.
        Когда я поднялся в комнату, все уже спали. Распределились мы довольно странно. Лилия заняла одна целую комнату, а все остальные ютились в другой. Девушек мы хотели поселить отдельно, но Берта призналась, что не может спать, если меня нет рядом. Герман чуть попозже признался примерно в том же самом. В городе он боялся наемных убийц.
        И вышло так, что, когда я вернулся, спать мне было негде. Маг развалился на полу, девочка на кровати, а мне остался сундук, на котором и сидеть-то было неудобно. Впрочем, проблемой это не казалось. Во сне я практически перестал нуждаться.
        Стараясь не шуметь, я подставил к сундуку стул, подтолкнул его поближе к углу и устроился на нем полулежа, закутавшись в плащ. Наше свидание с незнакомкой все еще могло состояться. Я не должен был спать. Но мог легко скоротать время беседой.

«А тебе бывает скучно?» - задал я насущный вопрос в собственных мыслях.

«Скучно?» - с сарказмом в голосе отозвался демон-хранитель. Я даже вздрогнул, когда услышал столь эмоциональную реплику.

«Ну, тебе вообще бывает скучно? Случаются моменты, когда тебе нечем заняться и ты не знаешь, что придумать, чтобы развлечь себя».

«Нет, - чуть помедлив, отозвался он. - Но расширение сферы воздействия могло бы добавить… веселья».

«Тогда я хочу попросить тебя заняться глазами Берты. Выясни, что представляют собой ее глаза, и научи девочку пользоваться ими. Я передам любые слова, которые нужно будет сказать, и Берта тоже выполнит любые наши приказы. Ты поможешь ей? Это будет достаточно весело?»

«Не представляется возможным. Сфера воздействия ограничена телом носителя».

«Но ты можешь хотя бы попробовать? Понять, какое заклинание она использует, как оно инициируется. Ты же сам используешь магию, должен знать об этом».

«Способы использования магической составляющей пространства людьми этого мира существенно отличаются от способов… наших способов».

«Значит, помочь девочке овладеть своими глазами может только маг этого мира?»

«Определенно».

«А Герман? Если попытаться содействовать с ним?»

«Людям этого мира требуются годы, чтобы научиться владеть магией. Герман еще слишком неопытен для подобных экспериментов».

«Жаль… Если что-то случится с темными очками, у нас появятся проблемы».

«Определенно».

«А что до нас с тобой? Долго еще продержится… организм носителя?»

«Неизвестно. Состояние контролируется, никаких серьезных изменений. Но есть вероятность внезапного сбоя. Никаких прогнозов».

«Тяжела жизнь в неведении».

«Определенно».
        Возникла томительная пауза. Я точно не мог сформулировать следующий вопрос, а Эфир, казалось, отвлекся.

«Она здесь…» - неожиданно заявил он, и я тут же пробудился от полудремы.
        Я немного повернул голову и увидел ее. Она сидела в окне, которое я специально открыл заранее, и вглядывалась в темноту комнаты. Но в этот раз ее лицо не было скрыто плотной тканью маски. Волосы были распущены, губы сомкнуты, а глаза имели знакомое загадочно-сердитое выражение. Я невольно засмотрелся.
        Она мягко и совершенно беззвучно спрыгнула на пол, посмотрела в лицо спящего Германа. Не обрадовалась. Искала меня.
        - Привет, - произнес я из самого темного угла комнаты.
        Она вздрогнула и обернулась.
        - Ты меня услышал. Как?
        - Ну… - улыбнулся я, хотя понимал, что она не увидит этого. - Ты пыхтишь как паровоз и топаешь как слон.
        - Паро - что? - Не поняв сравнения, она нахмурилась. - И я не топаю…
        - Верно, ты двигаешься совершенно беззвучно. И когда ты прячешься за магией, я не могу отследить тебя. Твое мастерство безукоризненно.
        - Но ты реагируешь быстрее меня. - Она сдвинулась в сторону, едва не наступив на руку Герману. Маг продолжал крепко и беззаботно спать. Разговора он не слышал. - Где обучали тебя? В какой стране?
        - В России, - честно признался я. - Но можешь не утруждать себя, об этой стране ты никогда не слышала. А если слышала… ты сильно удивишь меня.
        - Нет, не слышала, - призналась она. - Но почему ты так уверен, что я о ней не слышала?
        - Потому что от нас ее отделяет не только расстояние, а кое?что очень страшное и непреодолимое.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Не думай об этом. Это ни к чему не приведет. Лучше скажи, как тебя зовут.
        Она опустила взгляд:
        - Я не могу.
        - Неужели ты подчиняешься этому глупому правилу, что если ты назовешь свое имя, тебе придется меня убить?
        - Это правило вовсе не глупое. - Ее глаза снова стали холодно-сердитыми. - Наши имена знают только посредники. Для всех остальных мы не существуем.
        - Мы? - переспросил я, хотя дедукция уже позволила мне кое?что предположить. - Так, значит, ты не одна такая. Мы - это уже целая организация. Наемные убийцы или шпионы, может, телохранители и, безусловно, профессионалы, которым платят не только за работу, но и за то, что никому и никогда не станет известно, как работа была выполнена. Верно?
        - Ты умен, - не стала подтверждать мою догадку она, - даже слишком. Знаешь, к чему это приведет?
        Я приподнялся, повернулся. Из?за неудобной позы левая нога затекла и мышцы неприятно закололо.
        - Если бы ты пришла, чтобы убить меня, то уже попыталась бы это сделать. И у вас существует правило, запрещающее убивать не вовлеченных. Тогда ты не была бы так скрытна и… стеснительна.
        - Я не стеснительна! - возмутилась она. Чуть громче, чем раньше. Герман слегка поводил носом, но не проснулся. А ведь она стояла прямо над ним. Не думаю, что я успел бы остановить ее, решись она убить глупого мага.
        - Ну да, - съехидничал я. - Ты бесчувственна и безжалостна, тебе вообще чужды человеческие эмоции. Но стоило тебе оставить свою одежду рядом с группой незнакомцев, как все эти эмоции внезапно появились.
        - Я пыталась вернуть ее!
        - Плохо пыталась. Могла просто попросить. Я бы вернул тебе все и, конечно же, отвернулся.
        Ее глаза загорелись яростью. Но мне почему-то так понравилось злить ее.
        Впрочем, злилась она недолго и быстро вернула над собой контроль.
        - Тебе известно, зачем я пришла сюда.
        - Да, верно, - ответил я и бросил ей мешочек с золотом, который держал в руках. - Но мне кажется странным, что ты проделала такой путь, чтобы вернуть деньги. За одно выполненное задание ты должна получать куда больше, чем есть в кошельке. Не думаю, что деньги - проблема для тебя. Так почему ты пришла сюда?
        - Ты, - ответила она. - Ты мне интересен, необычен. Поэтому я расскажу тебе кое?что.
        - Я весь во внимании, - улыбнулся я.
        - За ним придут, - она указала взглядом на Германа. - Он украл ценную вещь и не заслуживает прощения. Поэтому я хочу предупредить тебя: не вмешивайся в это дело. Тот, кто придет за ним, очень силен и опытен. Если попытаешься помешать - умрешь. Кем бы ты ни был.
        - Мне приятна твоя забота, - возразил я. - Но я не позволю убить друга. А убить меня, поверь, будет не так-то просто. Но отказаться от задания уже нельзя, верно?
        - Нельзя, - прошептала она.
        - Но это задание поручено точно не тебе, верно?
        - Не мне…
        - Я рад.
        - Ты рад? - Ее глаза стали на мгновение удивленно-глуповатыми.
        - Конечно. Я бы очень не хотел, чтобы у нас были причины сражаться. Что же, я буду ждать появления твоего… коллеги.
        Она спрятала кошелек за поясом и подошла к окну.
        - Один вопрос, - решился я. - Мы еще с тобой встретимся?
        - Не думаю, - выдохнула она. - Но я буду наблюдать за тобой. Мне не верится, что ты сможешь победить его.
        - Я люблю удивлять, - сказал я, но слишком поздно, незнакомка уже выпорхнула в окно.
        Я подошел к окну и выглянул на улицу. Мне было неспокойно. Незнакомка ушла, оставив неприятное известие: Германа хотят убить, и если завтра я вступлюсь за него, мне придется драться.
        Особой проблемы, конечно, я в этом не видел, но все равно переживал.
        А ночь, наоборот, была тиха и спокойна. Прохладный ветер слабо задувал в окно, лаская кожу лица и безуспешно пытаясь растрепать мои волосы. Я вглядывался в силуэты домов, что ночью были лишь большими тенями, но где-то в них прятались жилые здания и мастерские ремесленников, и думал, куда же могла пойти незнакомка. И не знал ответа.
        Внезапно в доме неподалеку от постоялого двора раздался грохот, будто кто-то что-то уронил. Я, возможно, и не услышал бы его, если бы Эфир не изменил строение моих ушей и соответственно способ восприятия звуковых волн - теперь я различал их лучше любого человека, возможно, даже лучше некоторых животных. И шум, доносящийся из странного дома с деревянной башенкой на крыше, показался мне подозрительным.
        Я принялся наблюдать.
        Меньше чем через минуту оттуда выбежал человек в черном балахоне, небрежно накинутом поверх белого одеяния. Он был возбужден, возможно, напуган и очень сильно торопился. Быть может, его беспокоили совершенно обыденные проблемы, вроде резкого падения цен на курятину или подорожания меха выдры, какие?нибудь торговые вопросы, но его появление подстегнуло мое любопытство. Почему именно ночью? Это же было как минимум подозрительно.
        Человек, позабыв закрыть входную дверь, побежал к центру города - постоялый двор находился на окраине. Я немедля двинулся за ним.
        Прятаться мне практически не пришлось, мужчина так торопился, что почти и не оборачивался. К тому же я держался на расстоянии, да и двигался довольно тихо, так что подозрений не вызывал. Он спустился в один переулок - срезал путь - я за ним, затем в другой - я также не отставал. Пробежал по длинной узкой улочке - я последовал за ним по крышам. Это оказалось даже слишком просто.
        Вскоре мы оказались во дворе небольшой, но высокой и очень красивой капеллы. Мужчина с трудом сдвинул массивную дверь и вошел внутрь. Я тенью последовал за ним.
        - Учитель, - он подбежал к человеку, одиноко стоящему перед огромной иконой, и оперся о колени, тяжело дыша. - Как я рад, что вы еще не спите.
        - Я молился, - обернулся тот. - Вильям, что с твоим лицом? Ты напуган?
        - Беда, учитель! Голубиная почта. Только что расшифровал важное сообщение из Керенора…
        - О боже! - Голос учителя стал тревожнее. - Там что-то случилось?
        - Не там. Здесь!
        - Здесь?
        - В сообщении говорится, что в Берон проник демон, и не обычный, а настоящее порождение Вельзевула. Тот самый демон, что учинил пожар в Гинне!
        Несколько долгих секунд мужчины молчали.
        - Что нам делать? - не выдержал более молодой, тот, что принес сообщение. - Вам, учитель, приказом архиепископа предоставлены особые полномочия. Близ города остановились на ночь рыцари ордена Золотого дракона, мы можем попросить о помощи их.
        - А сколько там человек? - приосанился учитель.
        - Примерно семьдесят конников и двести пятьдесят человек пеших.
        - Когда мы сможем разбудить их и вывести на улицы города?
        - С рассветом, учитель, - молодой присел на одно колено.
        - А в сообщении говорится, где прячется демон? Где он устроил свое логово? Где скрывается это грязное чудовище?
        - Нет, это неизвестно. Нам придется искать самим.
        - Хорошо. Тогда, во славу господа, мы найдем и уничтожим порождение зла! Где бы он ни находился!
        Я сжал кулаки. Они даже не подозревали, как близко я находился. За оскорбления, за ложные обвинения - они посмели обвинить меня в учинении пожара в Гинне, хотя сами же и применили заклинание божественного огня! - мне хотелось убить их. И это казалось мне правильным решением. Я должен был избавиться от них, быстро, без крови, например, поломать шеи, а затем избавиться от трупов. И когда их бы спохватились, или тем более обнаружили, мы были бы уже далеко от Берона. А доказать, что столь деликатное и аккуратное убийство совершило воплощение зла, не смог бы ни один детектив.
        - Учитель. В городе много мирных жителей, торговцев и ремесленников. Если мы начнем сражение с демоном, они могут пострадать.
        - Да, верно, - опомнился пожилой. - Мы не можем допустить человеческих жертв. Нужно вывести людей из города! Вильям, слушай мой приказ. Мы заручимся поддержкой ордена Золотого дракона и выведем людей из города. А затем найдем логово порождения зла и уничтожим его! Начинаем с рассветом.
        - Да, учитель! - послушно поклонился Вильям и отправился выполнять приказ.
        Я так до конца и не понял, что именно сдержало меня от убийства этих двоих, но склоняюсь полагать, что все же человеческая сущность. Ведь, по сути, эти двое не были безумцами, не были жестокими, кровожадными тиранами, заслуживающими смерти. Они заботились о своих соплеменниках, это было явным признаком истинно доброй натуры. А ненависть ко мне была всего лишь заблуждением. Религиозным заблуждением.
        Быстрым шагом я возвращался к постоялому двору. Можно было и не торопиться, до рассвета оставалось около двух часов - достаточно для бегства. Но убегать в спешке я тоже не собирался. Они не знали, как я выгляжу. Никто не знал. Всем известна была лишь моя демоническая форма - доспех из черного клубящегося тумана. Выглядеть человеком - этого было достаточно для того, чтобы обмануть и церковников, и рыцарей ордена.
        Единственным серьезным беспокойством оставался вопрос: «Как церковники узнают мое месторасположение?» С помощью магии, вроде той, что использовал Урук, чтобы следить за добычей в запретной долине, или как?нибудь еще. Днева не такая уж и маленькая страна, чтобы следить за действиями всех ее жителей сразу и находить среди них меня. Вероятнее всего, маги в Кереноре могли каким-то образом чувствовать Эфира и могли поставить в известность высшее руководство церкви, которое, основываясь на моих перемещениях, принимало определенные, пусть и не совсем понятные мне решения.
        Да, логики церковников я не понимал. И это меня сильно беспокоило.
        - Собирайся, - я бесцеремонно пнул Германа кроссовкой. - Мы скоро уходим.
        - Ты убил кого?то? - вздрогнул он, просыпаясь.
        - Нет, но до этого было недалеко - отозвался я, размышляя, как погалантнее бы разбудить Берту. - Сейчас начнется эвакуация. Мы смешаемся с толпой и покинем город.
        - Так что случилось?то? - Маг осматривал комнату помутневшими глазами, но не мог сообразить, чего я от него прошу.
        - Церковники узнали, что я пришел в Берон. Скоро в город войдут войска ордена Золотого дракона. Но сначала пройдет массовая эвакуация жителей.
        - Что такое эвакуация? - безуспешно пытался прийти в себя Герман.
        - Выведут всех жителей из города, чтобы они не пострадали во время сражения рыцарей ордена со мной.
        - Ничего не понимаю… Зачем нам уходить, если враги сами придут сюда?
        - Собирайся. Потом поймешь - фыркнул я.
        Но Герман не пошевелился. Наоборот, он задрожал и побледнел лицом. Берта проснулась от голосов, протерла глазки и уставилась на нас.
        На ночь солнечные очки она сняла.
        Лилия, как ни странно, восприняла неприятное известие с поистине героическим спокойствием. Да, вновь город ополчился против меня, снова надвигается армия врага, и нам опять нужно убегать. Только на этот раз без душещипательных сцен на эшафоте и без жуткого наркотического похмелья наутро. Она лишь коротко кивнула, когда я объяснил ситуацию и попросил как можно быстрее собраться, и ненадолго заперлась в комнате.
        Мы уже спустились в трактир и практически вышли на улицу, когда зазвонили колокола и затрубили трубы. Громко. Рев и глухие удары эхом прокатились по спящему городу, извещая о приближающейся угрозе. Пузатый трактирщик, мирно дремавший где-то в подсобке, выскочил оттуда выпучив глаза и подбежал к нам.
        - Вы слышите? - Он схватил меня за рубашку.
        - Звонят колокола, - осторожно снял его руки я.
        - Что значит этот звон? - спросил его Герман. Он, кажется, все еще не понял, что происходит.
        - Тревогу он значит! - повернулся к нему трактирщик. - Войну значит. Когда так стучат, да еще в трубы дуют - значит, требуют, чтобы все жители явились на рыночную площадь. И там будут о чем?нибудь важном говорить.
        Трактирщик поднял глаза и, увидев кислую мину на моем лице, попятился.
        Может, я и выглядел человеком, да и огонь в глазах стал контролировать намного лучше, но все же некоторые люди замечали мою демоническую суть. Хорошо, хоть никто из них не понимал, что именно такого пугающего в моем облике, и все обходилось.
        - Знаем мы, о чем будут говорить на площади, - трактирщик посмотрел на Лилию. - Что снова война грядет, что нам опять тяжко придется. Как бы трактирчик мой дорогой в этой войне не пострадал.
        Он почесал затылок.
        - Пойду, предупрежу остальных постояльцев. - Он побежал к лестнице на второй этаж. Обернулся. - А вы идите на площадь. Там всем быть должно, и местным жителям, и приезжим.
        - Так, а куда мы, собственно, сейчас идем? - спросил Герман, когда мы вышли на улицу и влились в плотный поток полусонных людей, движущийся к центру города.
        - Подальше отсюда, - скупо отозвался я. - Продолжаем путь. Идем в Корону.
        - А здесь-то что происходит?
        - Сюда, - я взял Германа за руку и повернул в переулок. Подозвал Лилию. Она, не отпуская руки Берты, последовала за нами.
        - А разве мы не идем на площадь? - растерялся маг.
        - Я уже знаю, о чем там будут говорить, - подтолкнул его я. - Что в город пришел я, и что нужно меня уничтожить, а для этого сначала выгонят из города жителей, а потом введут войска и начнут полномасштабные военные действия.
        - Значит, - наконец сообразил он, - сначала будет эта, как ее там… эвакуация. А потом будут искать вас, магистр?
        - Ну вот, догадался, - почти обрадовался я. Выглянул из переулка. - Лилия, нам сюда? К южным воротам.
        - Кажется, да, - кивнула она.
        Мы продолжили путь.
        Эвакуация уже началась. Через широко распахнутые ворота двигалось два потока людей. Местные и приезжие, с сумками и тачками, забитыми самым дорогим, но легким имуществом выходили по правой стороне, а солдаты в тяжелых пластинчатых доспехах или в облегченных бригантинах входили по левой.
        Затем всем пришлось потесниться. Через ворота двинулись конники. Грациозно, важно. Их доспехи горели красным в лучах восходящего солнца. Они были изготовлены из странного, темно-красного металла, или просто были покрашены красным цветом. Это выглядело очень эффектно.
        Мы смешались с потоком людей и практически вышли за стены Берона. Солдаты подгоняли всех, включая нас, чтобы поскорее продвигались и укрылись в лагере ордена Золотого дракона. Удивительно, но для того, чтобы обезопасить жителей, они додумались и до такого.
        Вся идея с эвакуацией и нападением армии была, конечно, безмерно глупа. Какой демон будет послушно ждать, когда эвакуируют жителей? Если демон слаб, то он лучше убежит, смешавшись с толпой, или просто перемахнет через городскую стену. Ну, а если силен, то не будет дожидаться окончания эвакуации и просто начнет резню. Конечно, это возможно только в том случае, если демоны существуют взаправду. Настоящие демоны, а не кто?нибудь вроде меня. Демон-атеист - это же нонсенс.
        Думаю, это была идея Эфира. Сам бы я не додумался ставить такой эксперимент. Когда мы оказались близ ворот, я попросил Германа и Лилию двигаться дальше в Корону, а сам отошел в сторону.
        Выждав немного времени, я вернулся в людской поток и практически шагнул под копыта коня. Конь заржал, дернулся, а человек в седле - молодой, светловолосый рыцарь, держащий под мышкой шлем, украшенный птичьими перьями, чертыхнулся.
        - Простите меня, господин рыцарь, - низко поклонился я, откинул назад капюшон плаща и показал всаднику свое лицо. - Моя семья волнуется. Что произошло? Почему мы вынуждены покидать родные места?
        Рыцарь успокоил коня, вернулся в строй. Но все же повернулся ко мне. Лицо его было сердитым.
        - В город проникло великое зло, - вздохнул он. - Скоро здесь начнется страшная битва. Идите в наш лагерь вместе со всеми, там вы будете в безопасности.
        - Спасибо, что защищаете нас! - Я поклонился ниже. Это дало мне возможность довольно улыбнуться, но так, чтобы никто не заметил.
        - Защищать мирных жителей, - гордо заметил он, - святой долг рыцаря ордена Золотого дракона. Именно поэтому мы здесь. Чтобы защитить этот город от зла!
        Где-то я уже слышал такие речи.
        Задерживать движение рыцарь долго не мог и двинулся вперед, проводив меня взглядом. Ловко проскользнув между солдатами и протиснувшись через столпотворение в воротах, я прибавил шагу, чтобы поскорее нагнать спутников.
        Эксперимент удался. Правда, он был довольно бессмысленным, но все же Эфира он удовлетворил. Эти святые рыцари, молящиеся каждый день и поминающие бога при каждом удобном случае, просто не могли разглядеть во мне демона даже при всем своем желании. Я мог обводить вокруг пальца целые армии, легко. Но все же оставались те, кто мог легко разглядеть меня. Встреча с ними могла закончиться для меня плохо.
        - Все?таки я не понял, - поинтересовался Герман, когда мы с ним поравнялись. - Если мы сбежим, с кем солдаты будут сражаться?
        - Ни с кем. Они просто побегают немного по городу, перероют его до основания и успокоятся.
        - Выходит, что мы просто сбегаем?
        - Выходит, что так.
        - Но, магистр, почему вы решили сбежать? Неужели вы боитесь этих рыцарей?
        - Болван! - вмешалась Лилия. - Ты с какой ноги сегодня встал?
        - Не помню, - задумался Герман, - кажется, с правой.
        - Точно, болван, - фыркнула девушка. Берта осторожно хихикнула. - Максим не хочет сражаться с рыцарями церковных орденов. Он не желает проливать кровь. Разве это плохо?
        - Нет, - смутился маг. - Конечно же, это не плохо. Но я все равно не понимаю, почему вы, магистр, жалеете тех, кто пытается вас убить?
        - Они заблуждаются. Просто пока не понимают этого.
        - Ну, да, магистр. У вас иногда такие шутки проскальзывают, что становится неудивительно, почему вас хотят убить…
        - Да, кстати, об убийствах, - неожиданно вспомнил я. С этой эвакуацией я совсем позабыл о довольно важном обстоятельстве. Герман, я вчера узнал, что за тобой послали наемного убийцу. Причем профессионала экстра-класса.
        - Вот именно про такие шуточки я и говорил, магистр! - воскликнул он.
        - Я не шутил.
        Маг неожиданно остановился.
        - Так вы серьезно, магистр?
        - Да! Тебя попытаются убить. Возможно, даже сегодня. Поэтому будь осторожен и поглядывай по сторонам.
        Герман ничего не ответил, только заметно присмирел.
        Глава одиннадцатая
        Погода стояла отличная. Ярко светило солнышко, легкий летний ветерок игрался с высокой травой, шумел листвой деревьев. Возбужденно щебетали маленькие птахи, где-то далеко в лесу занудно отстукивал дятел, изредка напоминала о себе кукушка.
        Люди нам попадались на исключение приветливые и доброжелательные. С нами здоровались, улыбались, даже предложили подвести на телеге в обозе. Но я отказался от такого доброго, но неожиданного предложения - лишнее общение могло обернуться бедой. Шли мы большим трактом, соединяющим Корону с Бероном широкой грунтовой дорогой и уходящим дальше на север в сторону Керенора. Днем на нем было очень людно.
        Опасности не чувствовалось. Я почему-то был уверен, что убийца не нападет на нас в таком месте, а вот Герман паниковал вовсю. Вернее, поначалу паниковал, вздрагивая от любого случайного шума в придорожных кустах и убегая в ужасе от любого прохожего, решившего подойти к нему слишком близко, позднее он устал, кажется, даже смирился со своей несчастной судьбой - просто обреченно шел вперед. Его, высокого и худого парня, в плотной синей мантии со стоячим воротником и волокущего за собой большую длинную палку, легко можно было принять за вампира или даже вурдалака - лицо его было белее савана.
        Он оживился только на развилке, когда Лилия сказала мне, что можно сократить путь, если сойти с тракта и двинуться по дороге через лес. Правда, дорога эта была уМЃже, кривее и опаснее, если не знать пути и заблудиться - можно было утонуть в болоте.
        Когда я принял это предложение, Герман взвыл. Он тоже понимал, что на тракте убийца не будет проявлять себя, и перспектива идти по узкой нелюдимой дороге напугала его до ужаса. Мне пришлось долго уговаривать его пойти на риск и приводить несколько весомых аргументов. Я объяснил ему, что профессионалу легче убить человека в людном месте. Достаточно, например, подойти вплотную и вогнать в печень нож, ну, или кольнуть отравленной иголкой на кончике зонтика - способов изощренного убийства в моей памяти было более чем достаточно. Впрочем, мне пришлось объяснять всем, что такое зонтик, но это позволило ненадолго отвлечь Германа от мрачных дум.
        Так, пустыми разговорами мне удалось немного затуманить разум мага, а пока я его уговаривал, мы уже отошли достаточно далеко от тракта. Конечно, можно было легко вынудить его идти туда, куда нужно было мне, просто пойти туда, невзирая на жалобы. И Герману тогда пришлось бы выбирать между шансом выжить и гарантированной смертью. Но по какой-то причуде демона, мне не хотелось ранить чувства и без того перепуганного мага, поэтому я обошелся уговорами.
        Тем не менее я не сказал ему самой главной причины моего выбора. Не хотел пугать, извещая о том, что собираюсь использовать его как наживку, и вытянуть убийцу на свет, чтобы расправиться с ним. Проблема наемного убийцы была моей наименьшей, самой наипростейшей из проблем, и решить ее хотелось поскорее.
        Лилия шагала бодро, уверенно. Здешние места были практически ее домом, так что непоседливая дворянка должна была знать их, как свои пять пальцев. И знала. Легко, казалось, инстинктивно, она обходила топкие места, не путалась в лабиринте деревьев и предупреждала нас, когда по глупости или по необходимости мы подходили близко к опасным местам.
        - Послушай, Максим, - спросила меня она, когда мы остановились передохнуть. - Ты говорил, что земля на самом деле круглая. Я тут подумала-подумала, но ведь это же невозможно!
        - Земля имеет форму шара. И это возможно. Еще как возможно.
        - Но если бы Земля была круглая, мы бы давно упали с ее поверхности!
        - Мы не можем упасть. Планета - это очень большой объект. А большие объекты, как известно притягивают маленькие… - Я задумался. Потребовалось некоторое время, чтобы восстановить в памяти развитие теории притяжения. - Хотя у вас закон тяготения еще не открыт, и неизвестно, как сложится его открытие. Но могу заверить тебя со всей ответственностью: Земля - круглая.
        - Да! - вмешался Герман. - Я тоже слышал, что Земля имеет форму сферы. Об этом постоянно твердили на какой-то лекции… кажется, на георгфее.
        - Наверное, географии, - поправил его я.
        - Точно, - кивнул он, - на географии. Там нам сказали об этом, и даже объяснили, как было сделано это открытие. Маги разместили в небе несколько наблюдательных сфер, равноудаленных друг от друга и выстроенных в прямую линию. Разместили высоко, аж за облаками. И кто-то заметил, что сферы выстроились вовсе не по прямой, а дугой. Хотя маги, которые их устанавливали, четко следовали инструкциям и не ошибались с определением высоты. Так и зародилась теория о сферической форме Земли.
        - А зачем они выстраивали эти сферы в воздухе?
        - Не помню, - Герман зевнул. - Я проспал почти всю лекцию. О чем они там еще говорили… уже не помню.
        - Вам можно было поставить более простой эксперимент, - сказал я. - Взять да и понаблюдать за судами в порту. Вода, как известно со школы, занимает все доступное пространство, распределяясь равномерно, так что когда корабль в ясную погоду уплывает вдаль - можно решить, что он опускается под воду. Но это оптическая иллюзия, на самом деле корабль не тонет, а плывет по поверхности воды, но нам закрывает вид выпирающая часть океана.
        - Ого! - присвистнула Лилия. - А я о таком даже и не подозревала.
        - Магистр, - покачал головой Герман. - Вы демонстрируете куда большие знания, чем многие магистры в академии. У вас, безусловно, за плечами долгая жизнь. Но иногда мне кажется, что вы знаете абсолютно все…
        - Знать абсолютно все невозможно, - перебил его я.
        - Я это понимаю, - кивнул он. - Но не перестаю удивляться вам, магистр. Ведь вы, если можно так сказать, упали на нас, точно снег на голову. Откуда вы пришли, магистр? Где получали знания? Мы же ничего о вас не знаем.
        - Я из другого мира. Когда я спрашивал тебя, есть ли возможность перемещения между мирами, я пытался найти объяснение тому, как попал сюда.
        - Но что значит этот другой мир, где он находится?
        - У меня есть несколько псевдонаучных и даже научных теорий, допускающих существование параллельных миров, но если я начну сейчас рассказывать об измерениях и метрике пространства, структуре материи и теории черных дыр, то, скорее всего, просто запутаю тебя. А ведь, может статься, что вся наука, которой так много доказывалось, или, наоборот, опровергалось, на самом деле просто допущение моей реальности.
        - Магистр, - надулся Герман, - вы снова произносите уйму непонятных слов. Нельзя ли попроще?
        - Мир, из которого я пришел, во всяком случае, то, каким он был, пока еще мог существовать, - это в какой-то мере копия этого мира. В нем тоже есть синее небо и белые облака на нем, огромные океаны, длинные реки с водопадами и без, снега, леса и пустыни, простирающиеся на многие тысячи километров. Географически я не могу сказать, похожи ли они, мне еще не доводилось видеть карт, но наши миры точно имеют много общего.
        - Но если наши миры так похожи, почему вы так сильно отличаетесь от других людей?
        - Не знаю, - покачал головой я. - Способность использовать магию я получил только в этом мире. У меня дома магия существовала только в фантастических романах. Но наука была развита намного лучше. Люди научились использовать энергию взрыва, чтобы быстрее передвигаться, используя автомобили и даже реактивные самолеты. Они научились передавать информацию на огромные расстояния за считаные секунды. Да что там информация, люди смогли улететь на Луну.
        - На Луну? - подпрыгнула Лилия. Герман немного окосел от услышанного. Даже Берта, с недоверием слушавшая мои россказни, от удивления раскрыла рот.
        - Да, на Луну, - кивнул я. - На огромной космической ракете, использующей реактивную тягу для движения, люди смогли прилететь на Луну. А в особых герметичных скафандрах смогли даже попрыгать на ней.
        - Но это же невозможно! - воскликнула девушка. - Человек не может встать на Луну. Он раздавит ее ногой. Она же такая маленькая.
        - Это она отсюда кажется маленькой… - начал я, но не успел закончить фразу.
        Я едва не упустил их. Маленькие диски с острыми лезвиями вроде сюрикена, выпущенные в Германа откуда-то со стороны леса. Всего было три штуки. Их метнули с ужасающей точностью - прямо в шею, туда где глубокий порез станет летальным.
        Чтобы их перехватить, мне потребовалась недюжинная скорость и реакция. Из сидячего положения я распрямил ноги так, что смог подпрыгнуть и в воздухе поймать два лезвийных диска. Третий вылетел с задержкой в две секунды, я к тому времени прикрыл Германа собой и без труда схватил третий диск двумя пальцами.
        Лилия схватилась за кинжал и прикрыла собой Берту, маг вцепился в посох и стал озираться по сторонам. Но никто из нас не мог увидеть нападавшего, пока он сам не показал себя.

«Это она», - возникла мысль в моей голове. Я даже не понял, была ли это фраза Эфира или я сам догадался.
        Из кустов грациозно и неторопливо вышла загадочная незнакомка. Она больше не прятала лицо за темной тканью ни от меня, ни от моих друзей. Ее глаза были все так же сердиты и прекрасны, а на губах держалась пугающая улыбка. Сердце мое непроизвольно сжалось, когда я предположил, почему именно она пришла сюда, к нашему лагерю.
        Ведь мне так не хотелось с ней сражаться. Так не хотелось…
        - Это хорошо, что твои способности не ограничиваются только острым чутьем и прекрасным слухом, - крикнула она, когда привлекла всеобщее внимание.
        Лилия медленно достала кинжал. Я жестом попросил девушку убрать оружие. Не хватало еще, чтобы убийца стала воспринимать ее как угрозу.
        Она, естественно, не послушалась, но немного опустила лезвие.
        - Значит, ты обманула меня, - сдержанно процедил я. - Это тебя послали убить моего друга.
        - Нет, я не обманывала тебя, - произнесла она, приблизившись ко мне почти что вплотную, и уставилась на мою руку, лежащую на рукояти меча. - Это задание поручено не мне.
        - Но пришла ты. И эти лезвийные диски предназначались Герману.
        - Они предназначались тебе, - она была невозмутима и спокойна, хотя видела, что Лилия буквально прожигает ее взглядом, а Герман трясется от страха. - Если бы ты их не поймал, случилась бы большая беда… Я бы проиграла пари.
        - Пари? - слегка растерялся я, но постарался не растерять концентрации.
        - Да, пари… - вздохнула она. - Не так часто можно встретить человека с такой потрясающей реакцией. Ты очень интересен, но тот, кто придет за магом, так не считает.
        - Значит, ты заключила пари на то, кто выживет в предстоящем бою?
        - Я и так знаю, кто выживет. Просто хочу, чтобы бой был интересным. - Она все смотрела на мою ладонь, возможно, надеялась, что она дрогнет. - Ты будешь использовать меч против меня? Против… безоружной женщины?
        - Не думаю, что ты настолько безоружная, - заметил я.
        Она двинулась в сторону, обхватила мое запястье, подтянулась к уху и шепнула:
        - Правильно думаешь.
        - Но все же, зачем ты пришла? - упорно не поддавался я.
        Она обошла вокруг меня. Герман попятился назад, прикрылся посохом. Он даже не мог начать прочитать заклинания, стук зубов был слышен всем окружающим.
        - Тот, кто придет за магом, не воспринимает тебя серьезно. - Она чуть склонила набок голову. - Поэтому я сделаю так, чтобы его отношение изменилось.
        - Как ты это сделаешь?
        - Я скажу тебе его имя…
        Она вновь прильнула ко мне и прошептала, коснувшись носом краешка уха.
        - Его зовут Да-рил.
        Потом она оттолкнула меня, отступила назад и отпрыгнула в кусты. Отследить ее дальнейшие передвижения было невозможно.
        - Тебя не ранили? - Ко мне подбежала Лилия. Бегло осмотрела.
        - Нет, - отозвался я.
        Я поднял руку и взглянул на свою раскрытую ладонь. Увидел, что пальцы нервно подрагивают. Но я понимал, что это напряжение было вызвано не опасностью. Я странно реагировал на появление этой женщины. Слишком странно…
        Как будто демон вновь начал свои эксперименты над эмоциями. И выбрал для тестов именно это чувство…
        Собирались мы долго. Если вообще можно было сказать, что мы собирались. У Германа так сильно тряслись коленки, что он едва мог стоять. О том, чтобы идти дальше, не могло быть и речи. Он едва пережил новость, что за ним скоро придет убийца, и вот - покушение. Пусть оно было фиктивным, провоцирующим меня, но лезвийные диски были самыми настоящими. Зазевайся я хоть на мгновение - Герман был бы уже мертв.
        - Нам нужно поторапливаться, - Лилия посмотрела на солнце. - Нужно добраться до Короны засветло. Ночью здесь может быть опасно.
        - Да и днем здесь не очень-то и безопасно, - угрюмо отшутился я.
        - Я говорю не только об убийцах. Здесь водятся еще другие… опасные твари. - Она взглянула на Германа, обхватившего посох дрожащими руками и пытающегося идти в совершенно случайном направлении. - У него шок. Нужно привести его в чувство. Берта, ты поможешь мне?
        Девочка кивнула. Несмотря на то, что ей пришлось пережить все те же напасти, что и нам, взрослым, держалась она молодцом. Не представляю, какой была ее жизнь до встречи со мной. Должно быть, она прошла через ад.
        Я закинул на плечо сумку и тоже пошел к Герману. Ведь я знал, каким способом Лилия попытается привести парня в чувство. Как бы не вытрясла из него весь разум.
        Вот только маг оказался довольно прытким для своего состояния.
        - Это они! - Он бросил посох и вцепился девушке в плечи. - Лилия, ты должна их знать! Это они… Это они пришли за мной!
        - Они? - подошел я. - Он бредит? Про кого он говорит?
        - Я не уверена до конца… - Она попыталась вырваться из вынужденных объятий. Только не слишком старательно. - Возможно, это «Вестники сумерек».
        - «Вестники сумерек?» - насторожился я.
        - Тайное общество из Южного Словеня, занимающееся заказными убийствами и шпионажем. Их мастерство поражает. Лучше «вестников» нет никого, во всяком случае, в ближайших девяти королевствах. Цены их нереально высоки, но они действительно стоят того, что запрашивают за услуги. Говорят, что в их рядах работают настоящие чудовища. Любой из них в одиночку может противостоять двум дюжинам тяжелых рыцарей и даже победить. Говорят, от них нет спасения; если хватит денег, чтобы заплатить
«вестникам» за работу, - можно считать, работа уже сделана.
        - Почему ты не рассказала мне про них раньше?
        - Я не думала, что нам придется с ними столкнуться, - Лилия была напугана. - Я вообще считала, что их не существует, что это выдумка, очередная легенда. Как можно поверить в то, что один человек может пробраться в замок, полный стражников, и убить великого лорда. Оставить тело в покоях, с кинжалом, воткнутым прямо в сердце, и уйти. Да так, что ни один стражник не почувствовал даже легкого ветерка! Это невозможно!
        - Думаю, - я вспомнил, как ловко убийца пряталась в лесу, в городе, даже здесь, на болотах, - такое задание для них - рутина.
        - Тогда возможно, что правдива легенда о том, кто основал эту организацию. Это был настоящий монстр, выглядящий, как человек. Он в бою использовал двуручный меч, огромный и очень тяжелый, его никто не мог победить. Известен он был несколько сотен лет назад, и говорят, что до сих пор именно он управляет «Вестниками сумерек». Его имя Сакрид!
        Приглушенные хлопки донеслись до моего слуха. Я резко развернулся и почти что инстинктивно воспользовался силой Эфира, объяв сферой обостренного восприятия окружающее пространство метров на пятьдесят во всех направлениях.
        Я четко слышал хлопки, Лилия тоже их слышала, даже Герман перестал дрожать и остолбенел, а Берта спряталась за нашими спинами, но рядом никого не было. Это мог быть только убийца, решивший поприветствовать нас таким неожиданным способом.
        - О, ваши познания действительно широки, юная леди. - На тропинке появился человек. Молодой, высокий, темноволосый мужчина, с красивым симметричным лицом, имеющим один небольшой недостаток - шрам над правой бровью в виде кривого зигзага. - Не думал, что вы так быстро догадаетесь о том, кто я такой.
        - Это точно он, - прошептала побледневшая Лилия.
        Герман шлепнулся на землю и подтянул к груди посох. Он понимал, что палка не поможет в бою, но все же схватился за единственное доступное оружие.
        - Обойдемся без долгих вступлений, - сказал я. - Предлагаю тебе отказаться от задания. Я не позволю тебе убить Германа. Если согласишься прямо сейчас, мы избежим бессмысленного кровопролития.
        - Ты знаешь мой ответ, - его лицо было похоже на фарфоровую маску - оно не отражало эмоций. - Не было еще такого дня, чтобы «вестник» отказался от задания. Если ты действительно так же хорош, как и смел, то попытайся отбить у меня право на жизнь.
        - Ты тоже уже знаешь, что я это непременно сделаю, - спокойно ответил я.
        Он напоследок улыбнулся своими фарфоровыми губами и стремительно атаковал. Я бросился ему навстречу, не желая допускать сражения близко к Герману. Впрочем, это переживание было зря, этикет у «вестников» имелся, и до тех пор, пока был жив я, Дарил бы не притронулся к магу.
        Противник был очень ловок и проворен, прекрасно владел собственным телом. Я немного растерялся, не зная, как именно атаковать его. В голове крутилось невероятное количество атакующих движений, что руками, что ногами, но я привык лишь реагировать и поэтому позволил Дарилу первому нанести удар.
        Он неожиданно ушел вправо, затем пригнулся и как-то очень ловко перевернулся, так, что оказался на земле, но инерции не потерял. Оттолкнувшись от тропы только одной рукой, он полетел в меня сложенными вместе ногами, возможно, рассчитывая проломить мне грудину одним ударом.
        Но я увернулся.
        Не помню даже как, тело само среагировало, я просто поразился его необычному движению, хотя сам выдал трюк не намного хуже - прыгнул вверх, сделав сальто, и мягко приземлился на землю.
        Убийца снова атаковал. Он двигался легко и грациозно, не позволяя себе лишних движений, экономно расходуя имеющуюся энергию. Дарил наслаждался сражением, я это чувствовал. Ему было безумно интересно проверить, оправдаю ли я его ожидания.
        Мы вошли в близкую рукопашную. Удары наносились экономно, четко. И с моей и с его стороны. Противник использовал боевое искусство, внешне напоминающее муай-тай, или тайский бокс - бой восьмируких. Эффективно использовались не только кулаки и ступни, но и колени, и даже локти Через несколько секунд я уже не мог сдерживать шквал обрушивающихся на меня ударов и вынужден был отпрыгнуть назад.
        - А ты хорош, - усмехнулся убийца. Он даже не сбил дыхание. Впрочем, я тоже. - Не пропустил ни одного моего удара. Но и не пытался атаковать. Почему?
        - Даю тебе время подумать. Мое предложение все еще в силе.
        - Ты снова забываешь о том, что «вестники» никогда не отказываются от задания. Но я вынужден признать, встреча с тобой делает мое задание действительно интересным. - Он неожиданно сложил ладони рупором и громко прокричал: - Ты слышишь меня? Да, я признаю, он действительно интересен!
        Значит, его напарница наблюдала за нами. Да, я был уверен, что она наблюдает за нами. Как она могла пропустить такое шикарное зрелище, которое сама же и подготовила. У этих странных убийц явно было что-то не так с рассудком. Они упивались сражением, получали удовольствие от битвы, от победы. И чем сильнее был противник, тем большее удовольствие получали они от победы над ним.
        Да, я их понимал. Потому что сам был отчасти таким же. Но внутри меня сидел демон, которому были чужды человеческие эмоции, он лишь экспериментировал с ними, не в силах понять. Поэтому он концентрировался на том, в чем разбирался, - на силе.
        - Тогда, быть может, мы перейдем от знакомства к финальной церемонии. - Я медленно вытянул меч из ножен. - Я собираюсь попасть в Корону засветло.
        - Ха, - не сдержался Дарил. - Ты действительно уникален. Так самоуверен. Знай, я не использую оружия до тех пор, пока есть возможность обойтись без него.
        - Как пожелаешь! - бросил я и, подняв меч над головою, атаковал.
        Я нанес несколько быстрых, но плавных ударов, типичных для кендо, с выходом энергии. Серия таких ударов способна разрубить человека на четыре, шесть, а то и восемь частей, в зависимости от мастерства мечника. Но безуспешно. Почти.
        Уклонился он красиво. Прогнулся назад, удержал равновесие, сбалансировав на одной ноге, и потом сделал рондад, почти не отталкиваясь, воспользовавшись лишь силой собственных мускулов. Ему бы позавидовал любой гимнаст.
        Я его задел. Скользнул лезвием по бедру. Рана эта не была глубокой, зато сильно раззадорила врага. Он коснулся раны пальцами, растер кровь и достал свое оружие - саи. Я сразу узнал их, крайне неожиданное и неприятное оружие, выглядящее как трезубец на короткой рукояти. Дарил использовал парные саи.
        - Признаюсь, я не готовил оружие специально для боя с тобой, - он провернул в пальцах саи, легко контролируя их движение. А вращал он их с такой скоростью, что глаз человека не мог уследить за ними. - Будем считать, что тебе просто не повезло.
        Он был прав. Мне сильно не повезло. Его оружие было приспособлено для боя против меча. В частности, против такого, как катана. Катана - слишком нежное оружие, лезвие могло не выдержать давления стального трезубца в захвате и сломаться. Именно на это и были рассчитаны саи. И Дарил, видимо, знал, как их использовать, чтобы добиться максимального эффекта.
        Я бросил взгляд на Лилию. Глаза ее горели яростью, а зубы были стиснуты так сильно, что вздулись жилки на тонкой шее. Она сжимала в руках свой кинжал, острый, но такой бесполезный в нашем сражении. Бывший рыцарь-командор понимала, что этот бой не ее уровня, что сражаются не люди, а чудовища, умело прикидывающиеся людьми. Но все же я чувствовал, как же сильно она стремится мне помочь. Как будто даже и не знает, кто я на самом деле такой…

«А может, дело в том, что она знает, кто я на самом деле такой?»
        Додумать я не успел, Дарил атаковал.
        Наши клинки высекали искры при каждом ударе. Убийца не жалел своего оружия, а я - своего, но поединок развивался довольно медленно. Мы словно проверяли друг друга, постепенно поднимая планку допустимого. У каждого из нас были ограничения в силе. Я, например, боялся потерять контроль и впасть в неистовство, как это произошло однажды. Ведь мне было так тяжело вернуться в сознание. А он, казалось, просто хотел растянуть удовольствие.
        Лезвие со свистом рассекло воздух, и резкий толчок заставил меня покинуть мир грез. Я немного расслабился, почти забыл о самом течении поединка, но при этом все еще оставался жив. Эфир ненавязчиво вел меня через сражение, адекватно реагируя на любое действие противника, не позволяя тому нанести мне вреда. Но я почему-то не чувствовал приближения победы, наоборот, я не мог оценить потенциала противника, и это немного пугало меня.
        Впрочем, Дарил находился точно в таком же положении.
        - Почему ты так делаешь? - Дыхание его изменилось, убийца устал. Нет, он не был чудовищем, просто много и тщательно тренировался и был очень умен. Эту, казалось бы, вынужденную паузу он сделал не случайно, ему нужно было немного отдохнуть. - Ты не нападаешь, только защищаешься. Та защищаешься, даже когда атакуешь. Почему? Ты не воспринимаешь меня всерьез?
        - Мое предложение еще в силе, - повторился я и описал кончиком лезвия полный круг, проверяя подвижность запястья. Остановил меч, направив клинок в небо, отвел ногу назад. Чужая память постепенно высвобождалась, повышая мой уровень владения мечом, я чувствовал его все лучше и лучше, с каждой секундой, с каждым мгновением.
        - Ты все еще недооцениваешь меня, - он был недоволен, - считаешь, что мы оба сможем выйти живыми из этого поединка?
        - Я не хочу тебя убивать. Но если ты не оставишь мне выбора, я это сделаю.
        - Какая самонадеянность… Ты неплох: ловок, силен, проворен, но не более того. Я видел, как ты держишь меч. Менял хват несколько раз - ты еще неопытен в обращении со своим оружием.
        - Верно. Этот меч не так давно со мной. Но тебе так и не удалось меня задеть, ни разу.
        - Верно, - повторил за мной он. - Не часто мне попадается человек, способный выдержать мой темп и ни разу не ошибиться при защите. К тому же мне кажется, что ты все еще боишься показать мне свои возможности…
        На что я тогда отреагировал, на слова, на тон голоса, на мимику или на какие-то жесты… уже не помню точно. Перед глазами вдруг все потемнело, на пару секунд я даже потерял равновесие, а затем, когда сознание вернулось, меня обуяла безрассудная, грубая ярость.
        - Если ты убийца. - Мой голос был вызывающе дерзок. - Если ты профессионал, давай, докажи это. Хватит игр. Мне не нужны разминки, не нужны тренировки. Покажи свою силу, и я найду, чем тебе ответить. Ведь ты же собираешься убить меня, Дарил?
        - Ты… - удивление лишь на мгновение отразилось на его лице, вновь ставшем пугающей фарфоровой маской. - Как ты узнал мое имя? А… понял… она… Вот змея…
        Да, Эфир добился желаемого. Ему, видно, надоели наши разговоры, эта показная, бессмысленная галантность. Мы наконец пришли к тому, что обычно называют главным блюдом - поединку насмерть.
        Изменения коснулись не только лица убийцы. Его движения неожиданно стали плавными и размеренными, а воздух, окружавший его, сгустился и потемнел. Я уже знал, что
«вестники» сумерек способны использовать магию. Только не типовую магию, вроде той, что инициировал Герман с помощью словесных формул и сложных жестов, а иную, сложную и непонятную, больше похожую на ту, что применял Эфир.
        Это было очень важно, выяснить, что за люди обучают убийц такому типу магии. Они могли быть связаны с теми, кто уничтожил мой мир и поместил в меня паразита. Но я совершенно не видел способа заставить рассказать о своих учителях. Разве что мне нужно было победить Дарила, а уже потом заставить рассказать мне все.
        Да, прежде всего, мой противник был человеком. Сильным, способным, ловким, тренированным, но всего лишь человеком. Тем, кем я уже не был. Ведь к моменту моего сражения с Дарилом я уже иногда ловил себя на том, что случайно задерживал дыхание. И вовсе не на несколько секунд или минут. Я переставал дышать более чем на час.
        Потому я двинулся вперед, полный решимости обезоружить противника, загнать в угол и одержать безоговорочную победу.
        Но то, что сделал Дарил, поразило даже Эфира.
        Я только начал движение, а он уже оказался возле меня. Пролетел разделяющие нас пять метров меньше чем за секунду. Я даже не смог отследить его передвижений. И это при том, что я собирался стать серьезнее и двигаться на пределе скорости и реакции.
        Успел я атаковать только один раз. Да и то как-то неловко, нарочито медленно, будто бы неуверенно, хотя взмах меча был неуловим человеческим глазом. Но Дарил был быстрее. Он вошел в атаку, принял меч на трезубец, зацепив лезвие у основания, поддел вторым стилетом и как-то странно развернул саи. Рукоять разозленной змеей выпрыгнула из моих рук. Оружие взлетело в воздух. Но прежде чем оно упало на землю, еще до того, как я осознал, что был так легко обезоружен, клинок убийцы вошел мне под ребра.
        Дарил знал, как нанести смертельный удар, и больше не сдерживался.
        Я почувствовал соленый привкус крови во рту. Кашель отозвался обжигающей болью в груди. По ощущениям я понял, что пробито легкое, а внезапная слабость могла быть вызвана повреждением сердца. Я прижал ладонью кровоточащую рану и опустился на одно колено. Стоять было очень тяжело.
        - Вот змея… - злобно выругался Дарил. - Откуда такая ненависть. Почему она решила назвать тебе мое имя? А ты… тот еще глупец, додумался произнести его вслух.
        Он неожиданно повернулся и крикнул, словно в пустоту.
        - Ты же знаешь, что я ненавижу убивать детей!

«Вестники» сумерек настолько сильно ценили тайну своих имен. Когда я назвал его имя вслух, его услышал не только Герман, но также Лилия и даже Берта. Чтобы сохранить секрет, ему нужно будет убить всех, а не только заказанного кем-то мага.
        Дарил глянул на мое побледневшее лицо и повернулся к спутникам.
        - Четыре мертвеца вместо одного, - снова выругался он. - Я никогда не выполнял задание так паршиво…
        Это было последней каплей в переполненную яростью чашу рассудка. Я больше не мог сдерживать его. Настало время демону показать свою силу.
        Я поднялся неожиданно легко и свободно, позабыв о ране, боли и слабости. Мое тело обернулось покровом из черного клубящегося тумана, а в руках вспыхнули мечи из синего пламени.
        - Мое предложение все еще в силе, - зачем-то повторился я. Хотя нет, уже не я. Мой разум был слишком ослаблен ранением, чтобы управлять телом и демоном. Я мог только наблюдать.
        Дарил вздрогнул и очень медленно обернулся. Я практически почувствовал, как с его лица пылью осыпаются кусочки фарфора безразличия. Он удивился, испугался. И эти эмоции не были показными.
        Практически неуловимым глазом движением его ладонь скользнула в сумку на поясе. Спустя мгновение в его пальцах появились лезвийные диски. Коротким взмахом запястья убийца отправил диски в полет, но это было лишь жестом отчаяния. Хотя демон воспринял их как вызов. И нападение началось.
        Перед глазами все закрутилось, будто бы я попал в калейдоскоп, в котором небо и земля отражались в сотнях кривых зеркал и постоянно меняли свое расположение. В памяти отложилось только несколько сцен и смешанных образов.
        Лезвия трезубца огненный клинок срезал с одного касания. Лишь чудом Дарил сумел сохранить руку, но я не остановился и ударил его ногой в грудь.
        Убийца пролетел сквозь кусты и ударился спиной о дерево. Упал на землю. Его охватила паника. Травмы были серьезными, он кашлял кровью, но все же смог подняться и продолжил бежать.
        Вот только бегство не могло быть спасением от разъяренного демона. Я нагнал Дарила и поднял над землей, схватив за горло.
        - Отпусти его! - донесся до меня голос его напарницы, и над головой со свистом пронеслись лезвийные диски.
        Я отбросил обмякшее тело убийцы в сторону и приготовился отражать новую атаку. Странная незнакомка, устроившая смертельную игру в имена, решила вступиться за своего коллегу.
        Впрочем, серьезной опасности для меня она не представляла. Женщина была слишком напугана, чтобы действовать рассудительно, а безрассудство могло погубить даже мастера боя.
        Я встретил ее ударом ноги в живот. Подцепил ступней согнувшееся от боли тело и поднял в воздух.
        Внутри меня все разрывалось. Мне не хотелось ранить ее, не хотелось причинять боль, а уж тем более лишать жизни. Мои терзания не были тайной для Эфира. Возможно, именно поэтому я бросил ее на землю и вернулся к Дарилу - тот еще дышал.
        Следовало закончить дело. Убийца говорил, что живым остаться сможет только один - либо наемник, либо его намеченная жертва. Я верил ему и собирался закончить это задание. Но совсем не в пользу «Вестников сумерек».
        Из моей ладони вырос клинок. Гуманнее было отрубить ему голову. Ведь именно к этому и должно было прийти наше сражение. Либо он, либо все мы. Я не мог допустить этого.
        - Остановись… Не убивай его… Пощади…
        У женщины уже не было сил, чтобы подняться, поэтому она просто ползла по земле, цепляясь руками за выпирающие корни и подтягиваясь вперед.
        - Остановись, молю тебя, - простонала она, загораживая собой потерявшего сознание Дарила. - Не убивай моего брата, пожалуйста…
        И я остановился. Не знаю почему. Возможно, Эфир сам попытался не допустить того, что случалось при прошлых моих забвениях, а быть может, мне просто удалось его уговорить остановиться. Клинок рассыпался на миллион песчинок, бесследно растаявших в воздухе, черное покрытие развеялось. Обессилев, я опустился на землю и прижал затылок к стволу дерева. Неприятно ныло под ребрами. Эфир залатал меня, но восстановление еще не завершилось. Глаза закрывались сами собой. Хотелось провалиться в сон.
        - Мое имя Таира, - призналась незнакомка. - Теперь уже не имеет смысла это скрывать. Ты не допустишь смерти друга, а общество не простит Дарилу провала задания. Не простит сам Сакрид. Говорят, что за теми, кто провалил задание или пытался сбежать от наблюдателей общества, он является самолично.
        Мы сидели на поваленных деревьях, беседовали. Дарилу оказали первую помощь. Ему, можно сказать, повезло. Кроме нескольких синяков, пары порезов и трех сломанных ребер, серьезных ранений я ему не нанес. А Таире нужно было немного прийти в себя и как следует объясниться. У меня были к ней вопросы.
        Лилия больше не напоминала о том, что нам нужно уйти с болот до темноты. Она вообще не подходила к нам, прожигая недовольным взглядом Таиру издалека. Держалась в стороне, вместе с Бертой и Германом, который, скорее всего, побоялся бы приблизиться даже к холодному, обезглавленному трупу своего убийцы.
        Я сам не понимал, почему могу спокойно общаться с той, которая пыталась убить меня. Но мы все же говорили. Причем довольно откровенно.
        - Этот Сакрид. Он действительно так силен, как гласят легенды?
        - Не знаю, - ответила она, не отводя глаз от спящего брата. - Мне не доводилось видеть его. Дарил - видел. Он говорил, что Сакрид немного странный, кажется совсем не сильным: медлительный, ленивый. Но он все видит. Всех замечает. Никто из
«вестников» не может спрятаться от его взгляда.
        - И он уже двести лет управляет «Вестниками сумерек»?
        - Больше. Раньше общество имело другие названия. А самому Сакриду, по слухам, уже несколько тысяч лет. Он не стареет и не слабеет. А убить его не под силу никому.
        - Он маг?
        - Он владеет магией, но никто не говорил, что он использует заклинания.
        - Это какой-то другой способ использования магической составляющей среды. То, как ты прячешься за барьером рассеивания внимания, или та магия, которую применил Дарил, когда ранил меня.
        - Он концентрирует силу и потом, ненадолго, может двигаться быстрее молнии или нанести удар, от которого невозможно защититься. Я не смогла научиться этому. Мне лучше давалось искусство маскировки.
        - Кто учил вас магии? Природа моих заклинаний чем-то схожа с вашей, я также инициирую их волевым усилием. Это какая-то академия, может, закрытая деревня?
        - Закрытая деревня. Находится где-то в Южном Словене, на севере страны. Пути туда я не знаю. Нас привозили маленькими детьми, в одной большой крытой повозке, без окон. И увозили оттуда тоже, не позволяя запомнить дороги.
        - Что вы будете делать теперь?
        - Прятаться. Я не брошу брата. Быть может, мы найдем укрытие в какой?нибудь стране, например на юге, в разрозненных султанатах. Если, конечно, за нами не придет сам Сакрид.
        - Если я его встречу, - неожиданно пообещал, - то попытаюсь отговорить от преследования беглецов.
        - Возможно, у тебя это даже получится, - вздохнула она. - Ты же пробудившийся Вельзевул, демон-разрушитель, едва не уничтоживший мир тысячу лет назад. Но почему ты выглядишь, как человек? Почему сейчас говоришь со мной и даже сочувствуешь нам? Ведь мы хотели убить твоего друга и тебя?
        - А меня все хотят убить, - ответил я. Повернулся к Герману, вздрогнувшему под моим взглядом. - Да и он тоже достаточно нашкодил. Таира, тебе известно, какую ценную вещь стянул этот… клептоман?
        - Клепто… кто? - не поняла она.
        - Маг этот недоученный.
        Женщина отрицательно покачала головой.
        - Исполнителям не сообщают таких подробностей. Нам неизвестно, кто заказчик, как и неизвестно, за что названный человек должен умереть. У этого задания было особое условие, мы должны были вернуть талисман с черным кристаллом, который маг по имени Герман носит у себя на шее. А о том, что талисман ценный, несложно догадаться. Для его возвращения наняли нас - это все объясняет.
        - Что вы должны были сделать с ним, передать наблюдателю?
        - Нет, Дарил должен был отнести талисман в Корону, спрятать его в специальном отделении за статуей творца в церкви.
        - Ты хорошо осведомлена о его задании. Общество это одобряет?
        - Нет. В задание «вестника» никто не должен вмешиваться. Но мы родственники, - она посмотрела на брата, - и доверяем друг другу. Наблюдатель закрывает на это глаза.
        - Мы направляемся в Корону… - попытался предложить помощь я. Странно, дико, глупо, но я не считал этих убийц врагами. Они были всего лишь инструментами.
        - В Корону путь заказан, - покачала головой Таира. - Там нас ждет наблюдатель. Но если он увидит Германа живым, то, возможно, решит, что мы мертвы…
        - …Это позволит выиграть время, - закончил фразу я.
        Она кивнула и замолчала.
        Дарил недолго был без сознания. Вскоре он очнулся и невероятно поразился тому, что остался жив.
        Затем наши пути разошлись. Прощаться с Таирой мне было невыносимо тяжело, но иначе, увы, было нельзя.
        Глава двенадцатая
        - Почему ты позволил им уйти? - Лилия глядела вслед удаляющимся убийцам и недовольно хмурилась.
        - Думаешь, нужно было их убить? - задал встречный вопрос я.
        - Непременно! - требовала суда поборница справедливости. - Они же убивают людей за деньги. Хотели убить Германа, тебя… даже Берту! Ты же сам слышал. Этот, как там его, Дарил, хотел лишить жизни маленькую девочку!
        Берта посильнее прижалась к Лилии. С ней она постепенно находила общий язык. В отличие от Германа. Мага девочка все еще побаивалась.
        - Не думаю, что ему было приятно убийство.
        - Но он был просто счастлив, когда сражался с тобой!
        - Ему нравилось сражаться, нравилось чувствовать свою силу. Но не убивать.
        - Он тебе так сказал? И ты ему сразу поверил?
        - Это было несложно заметить…
        - Убийцы, которым не нравится убивать. Ерунда какая?то. - Лилия фыркнула. - Если им не нравится убивать, могли бы выбрать себе более дружелюбное занятие!
        - Возможно, и выбрали бы, имей они возможность выбора, - вполголоса добавил я.
        - М-м? - покосилась на меня дворянка, но прекратила выдвигать обвинения.
        Герман, шедший позади меня, споткнулся. Но он уперся в землю древком посоха и устоял на ногах. Я обернулся, ожидая услышать какое?нибудь жуткое ругательство, но маг не проронил ни слова.
        Солнце клонилось к закату. Тени стремительно росли, делая лес подозрительным и мрачным. На болотах было много мертвых высохших деревьев и именно их кривые тени были самыми пугающими. Вот только бояться нам следовало вовсе не их.
        - Ты упоминала о каких-то тварях, живущих здесь и вылезающих по ночам? - вспомнил я.
        Лилия остановилась и вздрогнула.
        - Утопцы, - сказала она. - Ожившие покойники, что днем спят на дне болота, а ночью выбираются на берег в поисках добычи.
        - И такая пакость обитает рядом с городом? Почему вы не избавитесь от них?
        - Шутишь? - Лилия удивленно уставилась на меня. Я ответил ей непонимающим взглядом. Дворянка осмотрелась по сторонам и быстро зашагала вперед, потянув Берту за руку. - Нам надо спешить. Солнце уже заходит.
        Герман, все так же молча, поспешил за ними. Я постоял немного, вглядываясь в высокую траву, обступавшую узкую тропинку, словно частокол, и двинулся вперед.
        - Весь род Руденбергов отчаянно борется с утопцами, - продолжила Лилия, когда я нагнал их. - Мой дед и прадед нещадно истребляли их, но не могли с ними справиться. Их ведь палкой не проткнешь, мечом не зарубишь, твари только солнца боятся. Их только на кол посадить можно было и рассвета дождаться. Но разве дотерпит утопец до рассвета, себя не пожалеет, да с кола сорвется. Они даже боли не чувствуют.
        - А если осушить болота?
        - Осушить? - обернулась она. - Да они же огромны, и вода туда-сюда постоянно переливается. Одно болото осушишь, в другое вольешь, а первое, глядишь, и снова полно. Мы хотели эти болота сжечь. Идею Меллор подал, мой учитель. Он эксперименты ставил и узнал, что в болотах много какого-то газа, который хорошо горит.
        - Опасное это дело, - догадался я, - торфяники поджигать. Если огонь выйдет из?под контроля, такой пожар все болота в ад превратить сможет.
        - И Меллор то же самое сказал. Отец мой уже солдат собрал с луками и факелами, а учитель остановил его, дескать, нельзя, плохая была идея. Я не знаю, что он там надумал, но отец ему всегда верил, и я верю. Если Меллор говорит нельзя, значит, и правда нельзя.
        Первым услышал приглушенный всплеск я. Предупредил остальных.
        Стояла глубокая ночь. Луна светила ярко и насмешливо. Мы пробирались сквозь высокую траву под предводительством нашего опытного проводника - Лилии. Все сильно устали и проголодались, но не замедляли движения ни на минуту. Утопцы были реальной угрозой, а не игрой нашего воображения.
        Лилия прислушалась и сердито бросила:
        - Идут!
        - Мне страшно… - прошептала Берта и обхватила мою голову руками. После того, как зашло солнце, я посадил ее на плечи. Так мы могли двигаться быстрее.
        - Не бойся, - успокоил ее я. - Ты же знаешь, что мне всякие чудовища нипочем. Я намного сильнее, быстрее и страшнее любого из них. Но тебе придется идти самой, иначе я не смогу махать мечом.
        Я бережно опустил девочку на землю:
        - Иди к Лилии.
        Но она повернулась и заявила.
        - Ты не страшный! Ты - хороший.
        И побежала вперед, под прикрытие молодой, но способной воительницы.
        Мы продолжали двигаться вперед. Чуть медленнее, но с большей осторожностью. Я чувствовал, как что-то приближается к нам слева. Что?то, похожее на рептилию, ползло по земле, перебирая четырьмя конечностями, видоизмененными руками и ногами.
        - Они большие? - неожиданно поинтересовался Герман. Видимо, после глубоких потрясений он многое обдумал и пришел в себя. Решил защищаться.
        - Размером с человека, худые, - отозвался я. - Ползают по земле, возможно, могут высоко прыгать.
        - Ты их видишь? - Маг испуганно обернулся.
        - Чувствую. Пока одного. Приближается справа.
        Утопец был неожиданно шустр для такого неудобного способа передвижения. Он перебегал от одного укрытия к другому, высматривал нас. Выжидал.
        - Они нападают группами, - добавила Лилия. - Нас четверо, они соберут дюжину, прежде чем начнут атаковать.
        - Появился второй. - Я почувствовал, как к первому присоединился второй утопец, возникший неизвестно откуда. С момента появления первого прошло чуть больше десяти минут. Не так уж и расторопно, но мне не верилось, что они будут собираться целый час.
        Действительно, не прошло и получаса, а нас высматривала целая дюжина жутких, холодных тварей, шесть слева и шесть справа. Но они почему-то медлили.
        - Вижу! - закричала Лилия. - Болото кончается. Я вижу поле, а за ним - Корона.
        Громкий всплеск раздался справа. Я не ошибся - утопцы умели прыгать, и очень высоко. Он приземлился на дорогу между Лилией и Германом, разинул нечеловеческую, широкую пасть с длинными и острыми зубами, но не зашипел. Вообще не издал ни звука.
        Его глаза были черными, большими, руки и ноги тонкие, длинные, а кожа имела странный синюшный цвет и была покрыта прозрачной слизью. Существо было похоже на рыбу или рептилию, но лицо, руки, ноги и туловище отдаленно напоминали человечье.
        Я обнажил меч и прыгнул вперед, желая разрубить отвратительного монстра, но, сделав всего шаг, зажмурился от ослепительного света.
        - Ага! - взревел Герман, выпустив огненный шар, который он готовил, в утопца.
        Тварь боялась солнечного света, а значит, огня боялась еще сильнее. Маг понял полезность своего умения в этой битве и постарался вовсю. Утопец сгорел всего за пару мгновений. Слизь, покрывающая все его тело, вспыхнула лучше бензина. Только маг не учел того, что тварей было слишком много. И двигались они очень быстро. Он просто не успел бы подготовить достаточно огненных шаров, чтобы спалить их всех.
        А их нужно было задержать, любой ценой.
        Следующая тварь появилась позади меня. Я развернулся и без раздумий ударил утопца мечом по шее. Шея у него была тонкая и подвижная, она должна была разлететься, как кукурузный початок.
        Но меч ни на сантиметр не углубился в кожу. Слизь поглотила инерцию удара и защитила шею утопца. Вот что имела в виду Лилия, говоря, что мечом его не разрубишь. Прозрачная слизь оказалась намного прочнее металла.
        Тварь, только раздраженная моим ударом, повернула ко мне голову и оскалила свою зубастую пасть. Я отпрыгнул назад и машинально убрал меч в ножны. Металл был бесполезен. Я растерялся.
        - Герман! - закричала Лилия.
        - Сейчас, черт побери, - выругался тот. Его ладони пылали. Герману недоставало опыта и практики в использовании магии. В момент наивысшего напряжения он просто не смог сконцентрироваться достаточно, чтобы в движении быстро создать огненный шар, а усталость усугубляла и без того тяжелое положение.

«Эфир!» - потребовал я, понимая, что он откликнется на мой зов, даже если я не буду звать его по имени.
        В руках вспыхнули лезвия, состоящие из синего пламени. Я шагнул вперед и снес голову набросившемуся на меня утопцу. Прыгнул назад и в полете распорол спину другой твари, той, что угрожала Лилии.
        Герман наконец наколдовал огненный шар и поджарил еще одно чудовище.
        Короткая передышка позволила мне вновь оценить ситуацию. Я снова обратился к чутью и остолбенел. Болото вокруг нас буквально кишело утопцами.
        Их было больше полусотни.
        - Герман, хватай Берту и беги вперед! - закричал я. - Брось свою магию! Лилия, ходу!
        - Но я хочу помочь! - попытался возразить он.
        - Заткнись, болван! - не сдержался я. - И беги!
        Ругательство подействовало на него отрезвляюще. Он рванул вперед, подхватил под мышку девочку и устремился следом за Лилией. Я метался вокруг них, отбивая атаку за атакой, оставляя холодные, дергающиеся, покрытые защищающей слизью тела, головы и конечности. Но утопцев собиралось все больше и больше.
        Мы выбежали из болотистого леса и помчались по полю. Впереди уже виднелись огни на городских стенах Короны. Армия утопцев сминала траву, преследуя нас. По полю им было не так удобно бежать, как по болоту, но они все равно двигались быстрее людей.
        Я притормозил. Снес три-четыре головы и понял, что не успеваю задержать их.
        - А ну, стоять, твари! - взревел я, представляя в воображении огромный кнут, с душераздирающим щелчком разрывающий воздух. Я даже не думал, как это воспримет Эфир, но надеялся, что поймет он меня правильно.
        Первый ряд утопцев неожиданно остановился. Из холодных тел, одновременно из всех сразу, в разные стороны брызнула слизь и остатки внутренностей. Словно кнут, который я вообразил, обратился мощнейшей магией, разрубившей целый ряд болотных тварей в одно мгновение.
        Их атаки неожиданно прекратились. Должно быть, примененная магия имела еще и отпугивающий эффект, либо утопцы, которые, безусловно, были разумными, оценили исходящую от меня угрозу и решили отступить.
        Я подождал примерно минуту и, убедившись, что опасность миновала, побежал догонять спутников.
        - Открывайте! - Лилия с разгону ударилась о городские ворота и застучала по ним кулаками. - За нами гонятся утопцы!
        Створка ворот медленно поехала вверх. Я видел, еще на подходе, что на стенах стояли люди. Они засуетились, заметив подбегающих путников. Именно поэтому ворота открыли так быстро.
        Мы двинулись вперед. Стражник на стене увидел нас и махнул рукой. Створка ворот с грохотом ударилась о землю. Следом опустили железную решетку, укрепляющую ворота снаружи. Я ее не видел, но услышал щелчок механизма и скрежет металла.
        Затем, когда ворчание и крики на стенах стихли, к нам осторожно спустились несколько стражников.
        - Какого дьявола? - вдохновенно поприветствовал всех нас молодой, но уже довольно сильно обросший щетиной стражник в железном бацинете и полукольчуге, сердито ударив древком алебарды по земле. - Вы что, разве не знаете, что запрещено ходить по болотам ночью? Утопцы только того и ждут, чтобы схватить кого?нибудь помягче да помоложе и на дно утянуть!
        - Знаем!.. - Лилия не могла отдышаться после бешеного бега. - Мы… с тракта… свернули… Не успели… до темноты…
        Герман громко пыхтел, высунув язык и повиснув на своем неизменном посохе. Берта пряталась за мной, вцепившись пальцами в мою рубаху, и лишь изредка глядела вперед. Она не устала, - маг нес ее на руках, как я и приказывал, - просто очень сильно испугалась.
        - Свернули с тракта? О чем вы думали? - не унимался стражник. - Зря, что ли, по тракту патрули ходят? Зря пункты сторожевые поставлены? Зря столько сделано лордом нашим, чтобы ни разбойник, ни тварь болотная путников не побеспокоили?
        - Да не кричи ты, - подошел его товарищ, здоровый мужик с огромной, пышной бородой и шевелюрой, на которую просто не налезал обычный шлем. - Они и так страху натерпелись, а еще ты со своими нравоучениями лезешь. Утопца, если раз встретишь, так никогда больше видеть не захочется.
        Я на всякий случай изобразил на лице страшный испуг и сымитировал усталость. Ну, или хотя бы попытался это сделать. Хотелось избежать подозрений.
        - И куда же вы, добрые путники, так торопились, что даже в болота полезли? - Он обвел взглядом нашу не самую обычную компанию. Берта потянула за край рубахи - мужчина, похожий на медведя, ей определенно не нравился, хотя тот был, без сомнения, добрым.
        - Домой… - выдохнула Лилия. - Корона - мой родной дом. А они - мои дорогие гости. Примите их с уважением.
        - Гости, значит? А ты, значит, живешь в Короне, - выдвинулся вперед сердитый стражник, подошел к Лилии. - Что-то не видел я твоего лица на улицах нашего города! Ты не шпионка вражеская?
        - Да как ты смеешь! - справедливо обиделась Лилия, правда, сил на привычную, полную неистового возмущения тираду у нее уже не оставалось.
        - Еще как смею! - поднял оружие стражник.
        - Тише, тише, - остановил алебарду бородач. Сердитый присмирел. Видно, все же главным на посту был не он. - Как будто бы ты всех жителей в лицо знаешь, хвастун. А вы проходите, путники, у нас нет причин вас не пускать. Что мы, нелюди какие?то? Вы и так достаточно натерпелись в пути. Только на улицах не задерживайтесь, в городе сейчас неспокойно.
        - Неспокойно? - спросила Лилия, но я перебил ее, довольно громко поблагодарив стражников за верную службу.
        И прежде чем у нее появились новые вопросы ко мне или к стражникам, я взял девушку под ручку и мягко подтолкнул вперед. Берта, держась за край рубахи, уверенно засеменила следом. Герман недовольно выругался, но похромал за нами. Двигался он как старик, помогая при ходьбе посохом, совсем выбился из сил, бедняга.
        Но я был доволен. Когда потребовалось, он сделал все возможное, чтобы спасти нас и не пропасть самому.
        - Эй! Почему вы разрешили им пройти, - возмутился сердитый стражник, встав на цыпочки перед бородачом, но даже так будучи ниже его ростом. - Я никогда не видел лица этой замухрышки. Она же вся грязная, вы уверены, что видели ее здесь? Да и
«гости» ее какие-то странные, особенно тот, с мечом. Взгляд такой жуткий, аж пробирает…
        - Странные-то они, конечно, странные, - почесал бороду главный, - ну а мало ли людей необычных вокруг?
        Сердитый понимающе кивнул. Экземпляр необычности стоял прямо перед ним.
        - Да и лицо этой девушки я когда-то видел. Где-то в этом городе. Грязная-то она грязная, волосы растрепанные, но, убегая от утопцев, испачкаться несложно. А я видел ее раньше, точно видел, но не могу вспомнить, кто же она такая…
        Я остановился. Бородач помнил Лилию. Но чистой и опрятной дворянкой. Образ ее настоящей вызывал у главы стражников сомнения. И я подумал, что было бы неплохо отвлечь его от размышлений.
        Да еще фраза о том, что в городе неспокойно, обеспокоила меня.
        Почему неспокойно?
        Нет, я не должен был вызвать подозрений всего одним вопросом. К тому же этим самым вопросом можно было отвлечь бородача от размышлений.
        - Идите вперед, я догоню, - как обычно, попросил я и развернулся.
        Бородач подозрительно нахмурился, когда я вернулся. Сердитый стражник тоже не особо обрадовался. Он посмотрел на рукоять моего меча, тяжело сглотнул и покрепче сжал алебарду.
        - Простите, - как можно раскованней начал я, - мы все еще немного растеряны и плохо соображаем. А по какой причине был введен комендантский час?
        - Мы должны были предупреждать об этом всех входящих в город. - Сердитый стражник посмотрел на бородача.
        - Да, верно, - кивнул тот, и неожиданно его глаза наполнились печалью. - Беда произошла в славном городе Короне. Погибла младшая дочь графа Руденберга, любимая дочь. Убита воплощением тьмы демоном Вельзевулом, разрушившим город Гинну.
        - Граф считает, что комендантский час лечит смерть?
        - Не порочь графа, - неожиданно жестко пробасил бородач. - Не его это идея, а приказ епископа Вольдемара. Церковь опасается, что пособники демона воспользуются подавленным состоянием правителя… Нет, как раз этого я вам не должен был говорить… Не машите мечом на улицах, не мешайте работать стражникам - и вас беда не коснется.
        - Спасибо, - поклонился я, - но если позволите, я задам еще один вопрос.
        Мужчины переглянулись.
        - Задавай.
        - Где находится ближайший постоялый двор? Гостеприимство моей спутницы не знает границ, но я боюсь, что мы все можем не поместиться в ее доме…
        - Тогда, думаю, следует проводить вас всех до постоялого двора. Комендантский час, сами понимаете. - Он повернулся к сердитому стражнику. - Проводи их.
        Тот открыл рот, закипев от возмущения, но бородач почему-то покачал головой.
        - Нет, я сам провожу их. - Он кивнул и пригладил свою пышную бороду. - Хочу еще раз увидеть лицо той девушки.
        Я без труда догадался, почему он так решил. Он понял, кто она такая.
        Но не мог в это поверить.
        Он ничего не предпринимал. Просто шагал рядом с нами, чесал бороду и лениво смотрел по сторонам. Он не стал изучать лицо Лилии, вопреки моим ожиданиям. Видимо, этого не требовалось, он уже понял, кто она такая.
        Но почему-то бородач ничего не предпринимал. Он был спокоен и сдержан, как будто просто собирался сопроводить гостей города до постоялого двора. Без ловушек, без неожиданностей, Более того, он сделал наше перемещение по Короне более комфортным. По пути мы встретили несколько патрулей, состоящих из рыцарей ордена Львиной розы, но им достаточно было увидеть шевелюру нашего провожатого, чтобы избавиться от всех подозрений. А не заметить такую шевелюру даже ночью было очень сложно.
        - Почему мы должны оставаться здесь? - Лилия плюхнулась на кровать. - Я хочу во дворец, к отцу! В городе какие-то беспорядки, я должна об этом знать!
        - Как раз тебе об этом знать необязательно, лучше выспись. А завтра мы пойдем к твоему отцу.
        Герман наглядно всхрапнул. Маг забылся в глубоком сне, едва его тело коснулось мягкой постели. Даже ужинать не стал. Берта заснула, когда мы шли. Мне пришлось нести ее на руках. Хотя девочка уже к этому привыкла, наверное.
        Я не уставал поражаться тому, насколько храбро она преодолевала все невзгоды. Иногда мне казалось, что ей даже нравится находиться рядом со мной, с нами. Она видела мое превращение, видела, как я убиваю людей, но все равно сказала, что я - хороший.
        Я мог только представить, что ей пришлось пережить до встречи со мной, но уже знал, что никогда не оставлю эту девочку. Во всяком случае, до тех пор, пока не найду для нее подходящего воспитателя. Такого, который сможет понять ее. Либо умру.
        Второе, как ни прискорбно, должно было случиться довольно скоро. Конечно же, если я не найду способ этого избежать.
        - Давай пойдем во дворец сейчас! - не могла успокоиться Лилия. - Я знаю город как свои пять пальцев! Мы сможем обойти патрули.
        - Выспись, - сказал я, отошел от окна и сел на кровать. Соломенный матрац был довольно твердым. Нас всех поселили в одной тесной комнате, в которой не было ничего, кроме четырех кроватей. Хозяин сказал, что больше некуда.
        - Не могу, - надулась она. - Герман храпит, Берта сопит. Я не привыкла спать при таком количестве людей.
        - Но ты же нормально спишь в лесу во время походов. Насколько мне помнится, Герман одинаково храпит что там, что тут.
        - Это другое дело, я просто привыкла спать одна в комнате. Когда мне никто не мешает. Либо в лесу, когда всем неудобно. В лесу ведь не нужно снимать доспехи, чтобы поспать.
        - Скромная воительница и изнеженная дворянка в одном лице, - произнес я. - Да, такое сочетание может встретиться всего один раз на миллион, даже миллиард.
        - Я хочу во дворец, к отцу! - вновь заявила она.
        - Если я тебе скажу, почему в городе беспорядки, ты обещаешь дождаться утра, прежде чем идти во дворец? - решился я.
        - Ты знаешь? - воскликнула она и тут же закрыла рот, боясь разбудить Германа и Берту. Добавила чуть тише: - Откуда? Ты умеешь читать мысли людей?
        - Нет, - покачал я головой, - мысли я читать не умею. Просто слышу все очень уж хорошо. Так что, обещаешь?
        - Обещаю, - нехотя сказала она.
        - Тогда слушай. Кое?кто из церкви, из высших чинов, возможно, некий епископ Вольдемар ввел в заблуждение графа Августина Руденберга, твоего отца, сообщив ему, что его дочь, то есть ты, умерла в Гинне, якобы от моих рук. Не знаю, как он воспринял такую новость, но нам лучше предварительно подготовиться…
        - Чего-о! - подпрыгнув, завопила Лилия. - Папенька считает, что я умерла? Да он же не переживет такого горя! У него слабое сердце! Я должна… я обязана увидеть его и показать, что жива.
        С этими словами она полезла в открытое окошко, воспользовавшись тем, что ее кровать располагалась к нему ближе всего.
        - Эй, ты же пообещала, что дождешься утра. - Я успел вцепиться ей в лодыжку, но передняя часть Лилии уже повисла за окном.
        - Обещала, - сдавленно отозвалась она. - Потом извинюсь! Пусти!
        Она лягнула меня ногой, вырвалась из рук и свалилась в темноту. Я услышал только грохот снизу и приглушенный стон. Все?таки ударилась.
        Я недовольно выругался. Разделяться нам не следовало. Герман и Берта спали и были совершенно беззащитны перед лицом возможной опасности. Но они хотя бы спали, а эта благородная егоза улепетывала куда-то с постоялого двора.
        Пришлось выругаться еще раз, забраться с ногами на окошко и прыгать вперед, бежать, догонять эту непоседливую дворянку, пока не случилось беды.
        - Не гони лошадей. - Я без труда нагнал Лилию и схватил за локоть. - Пойдем мы во дворец, прямо сейчас пойдем, но осторожность не помешает, тут кругом патрули.
        - Хорошо, - кивнула она. - Сейчас посмотрим, где тут лучше пробежать.
        Корону она знала достаточно хорошо. Все?таки это был ее родной город. Каждую улочку, каждый закоулок, каждый тупичок Лилия помнила наизусть. Кое-где мы прошли по подворотням, в одном месте пробрались через лаз в заборе, понаблюдали с крыши дома за патрулем, чеканящим шаг на улице, и стали заметно ближе к красивому многоярусному строению с конусными крышами, башнями и шпилями. В темноте ночи разглядеть можно было только силуэт дворца, но даже силуэт его поражал великолепием.
        Лилия вела меня уверенно, нисколько не сомневалась в выборе направления. Вот только дойти до места назначения инкогнито мы не смогли. Случилось одно «но». Люди. Девушка прекрасно ориентировалась в лесах, запоминая множество маршрутов, понимая многие закономерности природы, зная хитрости и трюки. Но там, в лесу, где она была как у себя дома, не было людей, готовых строить или разрушать. Каков шанс, что где?нибудь скала возьмет да и вылезет на поверхность? Нет, просто так у природы ничего никогда не происходит. А у людей происходит. И мы, просто так, вдруг уперлись в каменную стену дома, которого, как она помнила, в том месте не должно было быть. Вообще.
        И пока мы стояли и решали, куда же двинуться дальше, нас заметили.
        - Кто вы такие? - из?за угла неожиданно вышел патруль и мы оказалась перед ними лицом к лицу. Я немного забылся, наблюдая за Лилией, а когда спохватился, увы, было уже поздно. - Почему ходите по улицам города ночью? Приказом лорда жителям запрещено покидать дома в ночное время!
        - Но мы не жители, мы туристы… - принялся сочинять объяснение я, дожидаясь удобного момента, чтобы схватить Лилию и запрыгнуть на ближайшую крышу. - Гуляли по вашему чудесному городу, глядели на звезды, любовались достопримечательностями. Пару кварталов назад мы наткнулись на такую прекрасную скульптуру в виде разбитого горшка…
        - А вы, собственно, кто такие? - Лилия имела другие взгляды на план побега. - И какое право имеете задерживать нас?
        - Мы - рыцари ордена Львиной розы, - не растерялся патрульный и показал нам щит, имеющий на лицевой стороне знакомую эмблему. - Действуем по поручению его святейшества епископа Вольдемара и с позволения графа Августина Руденберга!
        - Тогда вы не посмеете нас задержать. - Лилия перла, словно танк, против пяти закованных в латы мужчин. Наглость и безрассудство ее попросту не имели границ. - Потому что я - графиня Лилия Руденберг, рыцарь-командор ордена Львиной розы, на территории Короны после лорда Августина Руденберга имею наивысшую власть, и я подчиняюсь только ему! Никакой патруль не смеет меня задерживать!
        - Ты лжешь! - вышел вперед другой рыцарь, - графиня Лилия Руденберг погибла в Гинне, когда пыталась противостоять демону Вельзевулу. Ты бессовестно присваиваешь себе ее имя!
        - Приглядитесь, и тогда вы увидите, что это она и есть, - прогремел глухой бас, и за спинами патрульных выросла огромная фигура начальника стражи западных ворот. - Если бы я собственными ушами не услышал заявление о смерти, то непременно решил, что она и есть леди Лилия Руденберг…
        Возможно, он следил за нами. Это звучало абсурдно, с такими габаритами, как у него, было бы сложно пройти по тем лазейкам, где пролезали мы с Лилией. Скорее всего он просто проходил рядом и услышал громкие голоса. В тишине ночи они были слышны очень далеко.
        Но также он мог и проследить за нами; с моим чутьем явно что-то случилось, я не заметил патруля. Бородача я тоже мог не заметить.
        - Но это же невозможно! - смутились рыцари. - Зачем епископу Вольдемару нас обманывать? Мы слышали, что она умерла в Гинне, сражаясь с демоном…
        - Я иду во дворец, к отцу! - воспользовалась их растерянностью Лилия. - И если кто?нибудь посмеет задержать меня… тот познает мой гнев!
        - В таком случае, - согласился бородач, - мы просто проводим вас во дворец. Если вы действительно госпожа Лилия, живая и невредимая, с вами ничего не случится.
        - Веди! - приказала наглая дворянка.
        - Всего один вопрос, прежде чем двинемся, - невозмутимо продолжил он, - могу я узнать, кто вас сопровождает?
        Взгляды рыцарей устремились ко мне. Нужно было что-то ответить.
        - Я охраняю Лилию, - отозвался я. - О том, кто я такой, узнает только лорд. Если вы не поверите тому, что я достоин охранять ее, можете проверить остроту моего клинка. На своей собственной шкуре.
        - Вы тоже пойдете с нами… - решил бородач. - Я надеюсь, что командир патруля не будет возражать…
        - Не буду, - кивнул рыцарь в рогатом шлеме, не произнесший ни слова до этого момента.
        В холле дворца мы прождали минут пятнадцать, прежде чем к нам спустился молодой мужчина в красно-белом одеянии священника, чистый и опрятный, приятный на вид.
        - Мое имя Диметр, - сказал он, - А вы, как я понимаю, чудом выжившая дочь графа Руденберга, леди Лилия Руденберг. Прошу, следуйте за мной.
        Лилия посмотрела на меня, словно спрашивая одобрения. Вовремя спохватилась. Я разочарованно выдохнул и кивнул. Деваться мне было некуда.
        - Капеллан, - неуверенно спросил командир патруля, недоверчиво косясь на меня, - мы обеспечим сопровождение…
        - В этом нет необходимости, - обернулся со ступеней Диметр. - Мы находимся в казармах ордена Львиной розы, это место хранит господь. Он не допустит несчастья.
        - Если вы так уверены… - замялся командир.
        - Уверен, - кивнул капеллан. - Возвращайтесь к патрулированию.
        - Эй, а почему здесь размещены казармы ордена? - Лилия оторопело глядела по сторонам. - Почему здесь все так изменилось?
        - Все правое крыло дворца было отдано под нужды ордена. Естественно, на время военных действий. Корона - ключевой перевалочный пункт в движении войск церкви.
        Я не знал, изменилось во дворце что-то или нет. Мы шли по длинному коридору с множеством дверей, за которыми, видимо, размещались комнаты рыцарей и служителей ордена Львиной розы. Дворец, несмотря на свое кричащее название, был убран довольно скромно: ни картин, ни гобеленов, ни роскошной мебели, в основном голый и холодный камень. Редкие факелы, дающие скудное освещение.
        Впрочем, это крыло было отдано ордену. Часть дворца, где жил сам граф, могла сильно отличаться от этой.
        - Вы ведете меня к отцу? - Лилия нервничала. Она не знала этого человека и не могла никак сообразить, направляется ли она прямиком в ловушку или, наоборот, все уже закончилось, и через несколько минут ее будут ждать объятия родного отца. Капеллан был учтив, собран, спокоен. Даже чересчур спокоен для священника, за которым идет владыка ада.
        - Совершенно верно, - тактично отвечал Диметр. - Очень скоро вы увидите лорда Руденберга.
        Лилия посмотрела на меня, может, думала, что я успокою ее, но я сосредоточенно смотрел вперед, боялся пропустить ловушку.
        Хотя мне в голову понемногу начала закрадываться в голову мысль, что ловушки не будет. Что капеллан отведет нас в покои графа, и все закончится мирно. Но очень скоро все мои сомнения улетучились - нас привели в ловушку.
        Это оказалась большая овальная комната, украшенная мраморными колоннами и красными занавесками, хорошо освещенная факелами. Кто-то специально зажег их для нас заранее. Комната имела три входа, один на небольшом возвышении. Мне подумалось, что там должен был стоять трон правителя.
        - Ожидайте здесь, - попрощался с нами Диметр и закрыл дверь. На ключ.
        - Это тронный зал твоего отца? - спросил я Лилию, когда шаги за дверью стихли и нас окружила пугающая тишина.
        - Не знаю, - растерялась Лилия, ежась то ли от напряжения, то ли от холода. - Мне кажется, я никогда не была в этом месте, хотя прожила здесь много лет.
        Она вышла немного вперед, осмотрела занавески.
        - Тут, случаем, стрелы из стен вылетают, или, может, потолок опускается? - как-то неприятно расфантазировался я. Маловероятно, что кто-то придумал и реализовал бы такой сложный способ убийства нежелательных гостей. Я надеялся на что?нибудь менее изощренное.
        - А что, такое может быть? - Лилия осторожно коснулась колонны.
        - Легко… - заявил я. - Тронешь колонну, и где?нибудь откроется малюсенький лючок, а оттуда вылетит крайне неприятная арбалетная стрела.
        Она испуганно одернула руку и вернулась ко мне.
        Я услышал шаги. Много шагов. Множество людей одновременно громко топали и лязгали доспехами.
        Ловушка сработала.
        За моей спиной щелкнул замок. Дверь распахнулась, и через проем в зал хлынули стражники, вооруженные щитами и пиками. Нас стали теснить к центру залы, но там уже строились другие отряды. Вскоре нас окружили плотным кольцом острых наконечников, зажав на маленьком кусочке пола.
        Нормальный человек умер бы от страха, попав в такую ситуацию. А я даже не дрогнул. Чего нельзя было сказать про Лилию.
        - Что это значит? - испуганно прошептала девушка, дрожа как при лихорадке.
        Я обнял ее за плечи. Добавил:
        - Сейчас узнаем.
        Стражники замерли. Им достаточно было сделать всего один шаг, одновременно всем, и мы превратились бы в два изувеченных трупа. Но они не двигались. Значит, хотели сперва поговорить.
        А до тех пор я собирался придержать Эфира в узде.
        Вскоре открылась центральная дверь и в залу вошли три человека. Одним из них был капеллан, который привел нас сюда, вторым лысый священник в белом облачении, а третьим оказался бледный, растерянный мужчина с седыми висками и глазами, полными безумного ужаса. Он кутался в яркий цветастый халат и, кажется, не понимал, куда же его привели и что вообще происходит.
        - Отец, - прошептала Лилия и непроизвольно дернулась вперед.
        Я удержал ее на месте и прошептал:
        - Потерпи, скоро все разрешится.
        Мужчина в халате обвел взглядом зал и задержал его на нас. Вернее на Лилии. Он просто не мог не узнать свою родную дочь и едва не свалился в обморок от удивления и ужаса. Его подхватили под руки капеллан с лысым священником, не позволили упасть.
        Оставив графа капеллану, священник вышел вперед. Рыцари чуть расступились, пропуская вперед сановника, так чтобы тот смог лучше рассмотреть незваных гостей, но при этом оставаясь в непосредственной близости, и со щитами наготове. Видимо, это был упомянутый ранее епископ Вольдемар.
        - Вельзевул! - громогласно заявил он, указав на меня рукой. Некоторые рыцари вздрогнули, но ни один из них не отступил, продолжая удерживать нас в окружении.
        Это значило, что новости о том, что демон проник в Корону, уже дошли до них. А догадаться, что им будет тот, кто приведет спасенную им же девушку, было несложно.
        Либо его просто предупредили. Я перевел взгляд на капеллана. Он был все так же подозрительно спокоен. Его лицо ничуть не изменилось, даже когда прозвучало мое имя, мое предполагаемое имя. А ведь демона-разрушителя боялись все. Значит, этот мужчина был силен, возможно, даже владел магией. Подобно кардиналу Карлу он мог увидеть, что скрывается под маской человека. Он был опасен, но я пока не мог понять чем именно.
        - Чудовище! - продолжал священник. - Почему ты явился в Корону? Как смеешь ты осквернять этот чистый город!
        - И чем же я могу его осквернять? - переспросил я, но не сдержался и съязвил: - Богословием?
        - Не смей богохульствовать, демон! - взвизгнул лысый священник. Его голос сорвался так омерзительно. Но он все же взял себя в руки и решил ответить на вопрос. - Ты оскверняешь этот город своим существованием! Тем, что в твоих жилах течет скверна, которая, попадая на землю, оставляет на ней язвы и миазмы.
        - И вы это видели? - Для того чтобы язвить в такой ситуации, нужно было быть безумцем. Ну или, по крайней мере, одержимым демоном. Мне почему-то казалось, что я являлся не только вторым. - Или у вашего страха настолько велики глаза, что вы путаете скверну с собственными соплями?
        - Молчать! - Епископ Вольдемар взревел от ярости. - Как ты смеешь упрекать нас в глупости! Думаешь, мы не видели твои злодеяния? Множество наших братьев и сестер погибло в Гинне! Большая часть города сгинула в учиненном тобой пожаре! И светлый город Берон едва не постигла такая же участь, но бог вывел из города всех жителей и не допустил беды.
        - В учиненном мной пожаре? - Несмотря на старания, на моем лице появилась зловещая улыбка. Я просто не смог сдержаться. Эфир тоже. - Но ведь правда в том, что пламя до небес вызвали именно вы. Благородный орден… Вы сожгли трактир вместе со всеми постояльцами лишь для того, чтобы попытаться убить меня, хотя не имели для этого ни одной причины! Вы пытались убить Лилию, чтобы заманить меня в ловушку…
        - Ересь! - завопил епископ. - Не слушайте этого демона! Он пытается обмануть нас, ввести в заблуждение! Прислушайтесь к голосу господа, что звучит в ваших сердцах, не дайте этому чудовищу затуманить ваш разум.
        - Затуманить разум? - Голос мой звучал спокойно и уверенно. - Разве я пытаюсь это сделать? Разве кто?нибудь из вас чувствует свой разум затуманенным?
        Никто, естественно, мне не ответил. Но епископ ненадолго замолчал.
        - Если хотите знать, то из Берона я ушел по собственной воле, не хотел допускать смертей. А ведь вы уже начали вводить туда войска… Какая жалость.
        Никто не посмел мне возразить.
        - И здесь я лишь потому, что хочу развеять слухи о гибели Лилии Руденберг. Я хочу вернуть дочь любящему отцу, - я посмотрел на графа. - Ведь она так беспокоилась о нем, что не смогла дождаться утра…
        - Прекрати! - У епископа вновь прорезался голос. - Демон, если ты продолжишь упираться и богохульствовать, я прикажу, и рыцари убьют тебя, проткнув копьями!
        - Убьют меня? - Чтобы разрешить неприятную ситуацию, слов было недостаточно, и я решил показать им демона, которого они так боятся и ненавидят. Но прежде шепнул Лилии: «Не пугайся, все в порядке».
        Я увеличился в размерах. Раньше я этого не замечал, но теперь, когда мои руки, лежащие на плечах девушки, удлинились, а сам я ощутимо возвысился над окружавшими меня пикейщиками, все стало понятно. Черный туман, который я принимал за своего рода демонический доспех, таковым не являлся. Эфир изменял мое тело полностью, включая скелет. Сохранялось ли при этом внутри меня что?нибудь человеческое? Спросить об этом я попросту боялся.
        Рыцари отшатнулись. Ненамного, близстоящих воинов сдерживали задние ряды, но они, насколько это возможно, попытались отдалиться от меня. На нескольких из них нашла оторопь.
        - Вы уже пытались убить меня с помощью копий и мечей. Вам это не удалось…
        - Нас поддерживает слово божье! - Он покосился на капеллана. - И мы применим магию, если потребуется.
        - Так же, как применили магию в Гинне? Вы уничтожите добрую половину города, а потом попытаетесь оправдать собственную несусветную глупость действиями некоего… демона?
        - Ты лжешь! - Аргументы епископа были на редкость разумны и состоятельны. - Это ты, демон, первым начал войну! Ты убивал наших братьев и сестер, чтобы утолить свою жажду крови!
        - Первое, что сделал я, - спас деревню от нападения оборотня. Вы же в ответ попытались меня убить.
        - Нет, ты лжешь! - бросал нелепые возражения епископ Вольдемар.
        - Лгу? - продолжал осторожно наступление я. - А не лучше ли будет услышать мнение участника некоторых событий? Того, кто разделяет вашу веру, но при этом все же попытался понять и разобраться. Лилия?
        Девушка вздрогнула. Она поняла, что я изменился, и боялась обернуться, даже повернуть голову. Мало было окружения из копий, за ее спиной стояло чудовище, и как бы она ни пыталась принять меня, не могла унять страх перед демоническим обличьем.
        Но она нашла в себе силы, чтобы произнести несколько слов.
        - Это правда, - сказала она, пусть и не очень уверенно, - Максим не сделал ничего плохого.
        - Не слушайте ее голоса. - Епископ обратился к рыцарям. - А те, кто слышал, - не верьте! Ибо душа ее отдана дьяволу, а тело - лишь пустой сосуд!
        - Это не так! - голос Лилии немного окреп. - Отец, почему ты позволяешь им так поступать с нами? Почему не возьмешь ситуацию в свои руки? Разве ты не узнаешь меня?
        - Не верьте глазам и ушам своим, лорд! Это уже не ваша дочь. Осталась только ее оболочка, наполненная демоническим духом и скверной. Демон обманывает вас.
        - Захлопни варежку! - неожиданно рявкнул я. Да так, что несколько рыцарей, и без того напряженных, подпрыгнули на месте, едва не выронив оружие, а сам епископ на некоторое время потерял дар речи. - Довольно этого бреда! Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с сумасшедшими фанатиками. Пусть лорд сам ответит на поставленный вопрос, если он еще не рехнулся окончательно из?за всей вашей околесицы.
        Повисло долгое и томительное молчание. Я прожигал епископа взглядом, от которого у него слова застревали в горле, а кроме него, ни у кого не хватало смелости или глупости, чтобы начать возражать высокому черному существу, состоящему из плотного, непроглядного и словно бы неосязаемого тумана, которого можно было назвать не иначе как демон.
        - Зачем ты поступил так с моей дочерью? - Голос Августина Руденберга был слаб. - Почему ты так жесток ко мне и моей семье? Чем мы прогневали тебя, демон?
        - Ты ошибаешься, лорд, - сказал я. - Твоя дочь не изменилась. Душа и тело по-прежнему принадлежат ей самой. Прекращай этот глупый фарс, возьми, наконец, себя в руки и прикажи рыцарям разойтись.
        - Не слушайте, это же демон, - шепотом предупредил его епископ Вольдемар.
        - Молчи, - цыкнул я.
        - Отец, послушай, - начала Лилия. - И вы, епископ, тоже. Вид его устрашает, но Максим не демон. Он не единожды спасал мою жизнь. И не только мою. Он освободил деревню от угрозы огров, победил кровожадного оборотня и нет счета побежденным им разбойникам!
        Кажется, она осмелела. Я надеялся, что ее поведение, эти геройские замашки, помогут графу убедиться в том, что его дочь не изменилась. Хотя стараниями епископа и, видимо, капеллана мозги ему промыли основательно.
        - Не верьте им, - не унимался епископ. - Демоны могут читать наши мысли. Не позволяйте ему убедить себя в невиновности.
        - Я же приказал тебе замолкнуть! - сорвался я. Нет, кажется, это Эфир сорвался. Или все?таки я. - Если твой мерзкий рот посмеет издать еще хоть слово - я отрублю тебе голову! И никакая охрана не позволит тебе этого избежать!
        Я поднял вверх руку, и залу осветило синее пламя моего клинка. Рыцари охнули. Капеллан напрягся. Выражение его лица было по-прежнему равнодушным, но глаза вдруг вспыхнули огнем. Он был готов действовать. Но как? Я не мог даже себе представить.
        - Убейте их! - взвизгнул епископ. - Я приказываю, убейте их!
        Капеллан резко отпустил подопечного и двинулся вперед. С его руками что-то случилось, я почувствовал, как в них скапливается огромная энергия, но не молния или огонь и не какая-то иная стихия, а какая-то странная, очень опасная сила. Смертельно опасная сила.
        - Нет! - отменил приказ граф. - Не смейте!
        Он устоял на ногах. Может, даже смог побороть страх и слабость и, наконец, смог одуматься.
        Капеллан остановился и посмотрел на меня, склонил голову чуть набок. Его лицо все так же не выражало ни единой эмоции.
        - Дочь моя, - продолжил граф Руденберг. - Подойди ко мне. Позволь еще раз посмотреть на тебя.
        - Да, отец, - кивнула Лилия.
        Но нас по-прежнему окружали острые пики.
        - А ну расступились! - прорычал я. - Дайте пройти.
        Пикейщики растерянно переглянулись, но отвели оружие и создали небольшой проход, по которому девушка смогла выйти на платформу.
        - Это и правда ты, дочь моя? - спросил граф, взяв Лилию за руки.
        - Да, это я, отец.
        Глаза графа Августина были влажными. Он больше не мог сдерживаться. Резко обнял дочь, прижал к себе изо всех сил. И утонул в слезах, совершенно не скрывая этого от окружающих. Лилия зарыдала вместе с любимым родителем.
        - Как же я несчастен… - сквозь всхлипы едва можно было разобрать слова. - Почему… почему… я должен был увидеть тебя вновь… Ведь ты же знаешь… как сильно я тебя любил…
        Неожиданно в руке графа, появившись неизвестно откуда, сверкнул короткий стилет, лезвие которого он незамедлительно направил в спину собственной дочери.
        В этом прыжке я, казалось, позабыл про гравитацию, про сопротивление воздуха и течение времени. Но чуть было не опоздал. Я поднялся в воздух, вцепился пальцами в потолок и, пустив тело во вращение, метнулся вперед. Не удержав равновесие, я рухнул на пол, под ноги рыдающей паре дворян, но мне удалось подложить ладонь под стилет и оттолкнуть его, не дав вонзиться в спину девушки.
        Затем я рывком вырвал стилет из ослабевшей руки графа, и поднявшись с пола, медленно вытянул лезвие из ладони.
        На пол упало несколько рубиновых капель. Кровь осталась и на лезвии стилета. Да, тогда я убедился, что под странной, клубящейся черной массой находится обычное тело человека, с нервами, мышцами, сухожилиями и костями. Если меня серьезно ранят, то могут убить даже в обличье демона.
        - Глупец, - выдавил я и, не сдержавшись, метнул стилет в дверь. Кинжал утонул в плотной древесине по самую рукоять. - Как ты только додумался до такого. Безумцы! Эти безумцы основательно промыли тебе мозги!
        Я повернулся к служителям ордена. Рыцари все еще направляли копья туда, где меня уже не было, хотя головы некоторых из них уже были повернуты, и они смотрели на меня. Епископ поднял руки к лицу и напрягся, не в силах вытолкнуть наружу застрявший в горле визг. Даже лицо капеллана чуть изменилось, выразив одну-единственную эмоцию - страх.
        - Идиоты! - взревел я. - Если бы я хотел, то перебил бы всех в то мгновение, когда вы только рискнули направить на меня оружие… или применить магию. Но нет, я зачем-то объясняюсь, что-то доказываю… Кому? Дуракам, которые не слышат ничего, кроме своего собственного безумия. Глупцу, пытающемуся убить собственную дочь из?за чужих наговоров? Да, я мог бы убить вас, но не сделал этого. А знаете почему?
        Капеллан с епископом недоуменно переглянулись, но не ответили.
        - Да потому что я не испытываю к вам ненависти! Если вы будете строить козни и пытаться убить меня - я буду убивать в ответ, но если вы, наконец, задумаетесь, то, быть может, и поймете, о чем я вам говорю. А теперь пошли вон отсюда! Все! Возвращайтесь к своим постам, на свои спальные места, займитесь отложенными делами. Живо!
        Но никто не вздрогнул, не двинулся, не опустил оружия. Все были настолько ошарашены моими словами, что не могли понять, что делать дальше.
        Первым опомнился епископ Вольдемар. Он неожиданно выплеснул мне в прямо лицо содержимое какой-то склянки и истошно завопил:
        - Я заклинаю тебя, демон, - он начал энергично крестить себя, - изыди!
        Естественно, после контакта с прозрачной жидкостью, вероятно, самой обычной водой, я не испарился, не воспламенился, не провалился в ад и даже не убежал в панике. Со мной не произошло ровным счетом ничего, потому что вода, будь она хоть четырежды освящена самым святейшим человеком на земле, не могла убить существо, не имеющее отношения к религии и верованиям.
        - Ну что, не помогло? - сочувствующим тоном поинтересовался я, уставившись на епископа кроваво-красными горящими глазами.
        Сглотнув застрявший в горле ком, священник беспомощно заскулил.
        - Ты! - Я повернулся к капеллану. - Ты тут самый разумный. Отдай приказ всем разойтись. Больше кровь здесь не прольется. Независимо от ваших убеждений!
        Диметр нахмурился, обратил взор к епископу, скулившему, словно потерянный щенок, и кивнул рыцарям.
        - Разойдитесь. Возвращайтесь в казармы. Мы отступаем.
        Стражники, растерянно наблюдавшие за происходящим действием, переглянулись и осторожно, стараясь не показывать спину, покинули залу. Стало ощутимо легче дышать.
        - Его тоже уведи отсюда, - я кивнул в сторону впавшего в прострацию лысого епископа.
        Капеллан отступил, взял за трясущуюся руку сановника и подтолкнул в плечо. Некоторое время потребовалось, чтобы заставить его идти. Наконец, когда они покинули залу, я занялся дворянской проблемой.
        Увы, от переизбытка эмоций запутавшийся родитель потерял сознание. А Лилия, его любимая дочь, пыталась привести его в чувство своим обычным способом - безумной тряской, которая особого эффекта не оказывала. Граф Августин Руденберг находился в глубоком обмороке и не намеревался возвращаться в реальный мир.
        - Не тряси ты его так, - посоветовал я, постепенно возвращая себе человеческий облик. - Весь разум вытрясешь.
        - А что, так бывает? - подняла глаза Лилия, на мгновение остановившись.
        - Да, - кивнул я, - сотрясение мозга называется.
        Она изобразила некоторое подобие удивления, а потом вновь насупилась.
        - А он действительно хотел убить меня тем кинжалом? - Она вернулась к грубой тряске. - Отец, ты что, правда хотел меня убить?
        Естественно, пребывающий в беспамятстве родитель никак ей не ответил.
        - Хватит, успокойся. - Я придержал девушку за руку.
        Лилия вновь подняла на меня глаза.
        - Он выживет? - От ее наивности я просто онемел.
        - Надеюсь, - выдавил я и для пущей уверенности прощупал пульс. Сердце графа еще билось. - Давай отнесем его в покои. Покажешь дорогу?
        - Я постараюсь, - отозвалась она и осмотрелась. Взгляд остановился на дверях, через которые вошли епископ с капелланом и привели ее отца. - Думаю, нам сюда.
        Я поднял на руки обмякшее тело графа и пошел вперед. Лилия двинулась за мной, но остановилась в проходе. Несколько секунд она смотрела на кинжал, лезвие которого на семь-восемь сантиметров выпирало из полотна двери.
        - Идем, - обернулся я, остановившись на развилке. Лилия посмотрела на меня, чуть замялась, а затем кивнула.
        Мы некоторое время побродили по коридорам безлюдного и слабоосвещенного дворца. Левое крыло было куда живописнее мрачных казарм ордена. Здесь нашлось место и для гобеленов, и для картин, на которых были изображены предки Руденбергов - очень красивые работы, надо заметить, - и, конечно же, для ковров. Коротковорсные, но мягкие паласы лежали в каждом коридоре, а более дорогие, пышные и изящные, по заверению Лилии, устилали пол каждой из нескольких десятков комнат дворца, даже те, в которых жили слуги. Затем, когда мы попали в просторное помещение с очагом и длинным столом - комнату для гостей, девушка, наконец, сообразила, где же мы находимся, и затем в два счета привела нас в покои лорда.
        Положив правителя на огромную кровать и убедившись, что Лилия не собирается оказывать ему «первую помощь», я подошел к окну, длинному и узкому. Во дворе горели факелы и суетились рыцари. Но это была паническая, бессмысленная суета, никто ими не руководил, никто не отдавал приказы. Я предполагал, что как минимум до рассвета никто ничего не будет предпринимать, и очень надеялся, что не ошибался.
        - Ну, вот и все, - выдохнула Лилия. - Отец спит. Злодеи позорно сбежали. Теперь мы тоже можем ложиться спать. У нас много комнат для гостей! Пойдем, подыщем тебе самую лучшую!
        - Никуда мы не пойдем, - отозвался я. - Не выйдем из этой комнаты, пока лорд не очнется и не разберется в ситуации. Пусть пока думают, что мы взяли его в заложники.
        - Мы взяли отца в заложники? - воскликнула она, закипая от негодования - Мы что, разбойники какие?нибудь? Я вернулась домой, понимаешь? Почему же мы не можем наконец успокоиться?
        - Нам не дадут успокоиться, - пояснил я. - До тех пор, пока существует угроза Вельзевула.
        Лилия обессиленно опустилась на пол рядом с кроватью отца.
        - И что же нам делать?
        - Дождемся, когда проснется твой отец. - Я выглянул в окно. Факелы не гасли, рыцари все так же были неспокойны. - А пока расскажи мне про того мудреца, о котором ты уже упоминала однажды… Меллора.
        Часть третья
        Ангел с черными крыльями
        Глава первая
        Правитель города Короны проснулся с первыми петухами. И хотя петухов я не слышал, их кукареканье заменила ругань бдящих под окнами покоев лорда рыцарей ордена Львиной розы, но так принято говорить, когда человек просыпается с рассветом, когда первые лучи солнца проникают в его жилище, например комнату на третьем этаже дворца.
        Пробуждение его было тяжелым. Графу снился сон, он кого-то догонял, яростно дрыгая ногами под одеялом, затем пытался что-то схватить, вытягивая руки к потолку, и, наконец, приподнялся на локтях и натруженно вздохнул.
        - Значит, ты забрал себе мою душу, демон, - приглушенно произнес он, повернув голову и заметив меня, стоящего у окна.
        Я ничего не сказал. Граф еще толком не проснулся, а типичные руденберговские бредни про демонов, ад и вечные муки можно было смело пропускать мимо ушей.
        - Тогда, быть может, прежде чем приступишь к пыткам и сбросишь меня в геенну огненную, ты исполнишь мое последнее желание? - Он глухо и тяжело откашлялся, словно умирающий старец. - Позволишь мне увидеть мою дочь… Мою настоящую дочь… Хотя бы ее душу…
        - Поверни голову, - бросил, не оборачиваясь, я.
        Граф вздрогнул, но последовал совету.
        - Дочь моя, я пришел к тебе, - обратился он к дремавшей рядом Лилии.
        Она спала сидя, сложив руки на кровати и положив на них голову. Я предлагал ей улечься в кресле или прямо на полу, но упрямая девица не пожелала отойти от отца ни на шаг. Правитель погладил ее по голове и обреченно улыбнулся.
        Лилия открыла глаза и недоуменно уставилась на отца.
        - И вот мы наконец снова вместе… - продолжал неугомонный родитель. - Пусть и в дьявольских чертогах на пути к вечным мукам, но все же рад, что могу видеть тебя…
        - Отец… - прошептала Лилия.
        - А где Клариса? - Граф Августин обвел взглядом комнату. - Ее смерть была… неправильной… Она не могла попасть в рай… должна быть где?нибудь здесь. Ты видела ее?
        - Отец! Ты бредишь! - подпрыгнула Лилия и прижала ладошку ко лбу графа. - Мы не в аду! Это твоя спальня! Кажется, жара нет.
        - Но… - граф посмотрел на меня. Я сочувствующе вздохнул.
        - Максим не демон, - пояснила Лилия. - Быть может, он и выглядит как самый настоящий черт, силен и быстр, как дьявол, и иногда бывает страшен, словно сущий… демон. Но это не так.
        - Лилия. - Голос его стал тише. Граф наклонился к ее уху и зашептал: - Девочка моя, разве ты не понимаешь, что демон затуманил твой разум. Он заставляет тебя думать так, как нужно ему. Не верь. Сопротивляйся!
        - Хватит! - Лилия резко поднялась. - Довольно оскорблений и клеветы. Если ты продолжишь, отец, я уйду. И никогда больше не вернусь. Мы пришли к тебе в надежде на помощь, а все, что слышим, лишь ложь и наговоры!
        - Но, дочь моя, ты разве не понимаешь?
        - Это ты не понимаешь, отец! Сам подумай: демон, едва не уничтоживший целый город, приходит сюда, нарывается на засаду ордена и не допускает ни одной смерти! Разве настоящий демон поступил бы так? Он не пожалел себя, чтобы спасти меня, когда ты… - Она подняла руку и прикусила палец зубами. Отошла в сторону. - Я не могу продолжать…
        - Но разве я мог поступить иначе? - воскликнул отец, выскакивая из?под одеяла. Схватился за голову. - Прости меня… Я не хотел… Я бы никогда… Проклятие…
        - Лорд, к вам, кажется, возвращается трезвость ума, - заметил я.
        Правитель перевел взгляд на меня.
        - Не представлял, что когда?нибудь может наступить момент, чтобы я попросил у демона… объяснений.
        - Ну, а мне, знаете ли, непривычно объясняться, будучи принятым за демона, - отозвался я. - Если уж вам так важны формулировки, то можете назвать меня пришельцем, или даже беженцем, что будет точнее, потому что мир, который был мне домом, больше не существует. Его уничтожил кто-то из вашего мира, и он же, вероятно, по какой-то ошибке, сделал меня демоном, но не рассчитал, что моих сил будет достаточно, чтобы выжить.
        - Ничего не понимаю, - честно признался граф.
        - Мне, признаться, тоже сложно в этом всем разобраться. А вся история довольно длинна.
        - Эй, демон! - Кто-то громко прокричал со двора. - Выходи! Биться будем!
        Я выглянул в окно. Крупный рыцарь в сверкающих латах, с коротким копьем и башенным щитом стоял в центре двора, в отдалении от соратников. Забрало армета было поднято, и он, кажется, совершенно серьезно вызывал меня на поединок.
        - Некогда мне! Отстань, - бросил я и повернулся к графу.
        - Не трусь, демон! - довольно ухмыльнулся рыцарь. - Выходи сражаться!
        - Лень мне сражаться с тобой! - прокричал я этому настойчивому дураку. - Чего надо?
        - Отдавай нашего лорда, демон, - не унимался тот. - Сдавайся и освободи его!
        - А я его не держу, - отвечал я. - Освободится, как пожелает.
        - Ты лжешь, демон!
        Я проигнорировал его последние слова. Обратился к графу:
        - Если согласитесь, я поведаю вам свою историю. Конечно, при такой суете это будет довольно сложно.
        Августин Руденберг кивнул, верно восприняв намек. Подошел к окну, высунул голову, показал себя.
        - Тихо! - Голос правителя был дерзким и уверенным. - Возвращайтесь в казармы или на свои посты. Начальника дворцовой стражи ко мне! Немедленно!
        Вскоре мы уже завтракали. Втроем. Я, Лилия и граф Августин Руденберг.
        Граф довольно быстро разрешил весьма щекотливую ситуацию. Через капитана и нескольких руководящих слуг он приказал отменить тревогу и временно заблокировать правое крыло. Епископ получил письменное заявление о том, что лорд жив и вменяем, что душа еще находится при нем, и что он приступает к дипломатическим переговорам с представителем демонов, по невыясненным обстоятельствам оказавшимся настроенным дружелюбно. Естественно, там была секретная приписка, - по подсказке от меня, - что эти переговоры проводятся, чтобы вывести демона на чистую воду, если тот что-то задумал. Сановников этот расклад, кажется, устроил.
        Я поведал графу свою историю. С момента, как очнулся в лесу, до появления нас в Короне, отвлекаясь лишь на подтверждение или же опровержение некоторых замечаний Лилии, умолчав лишь о том, что демон-хранитель имеет свой собственный разум - к чему было усложнять и без того сложную ситуацию. Правитель внимательно слушал и в итоге переспросил только одно:
        - Получается, первый ваш контакт с орденом Львиной розы прошел в трактире «У Старой девы» и вас сразу же попытались убить? Некий маг, вызывающий молнию, верно?
        - Верно, - кивнул я, жестом отказавшись от предложенного слугой вина. - Лилия, правда, тоже состояла в ордене, но наше с ней знакомство было случайным. Напавшие на трактир люди действовали по заранее оговоренному плану.
        - Случайности, случайности. А когда происходит слишком много случайностей - жди очевидностей. - Граф протер белой салфеткой и без того чистые пальцы - нервничал.
        - Вам что-то известно?
        - Большинство из того, что я знаю, известно всем, впрочем, вам, как пришельцу из другого, как вы утверждаете, мира, это должно быть неизвестно. Ровно тысячу лет назад в наш мир пришел демон. Кровожадный, могущественный, беспощадный. Много погибло в то время людей…
        - Имя того демона Вельзевул, - закончил я. - Мне об этом кое?что известно. Этот демон был запечатан сильной магией где-то далеко на юге.
        - Да, в империи разрозненных султанатов. В то время это была сильная и могучая страна, но демон вихрем пролетел по ней, погубив почти весь народ. За минувшую тысячу лет они оправились, но уже никогда не воссоздать того, что было потеряно.
        - И какое отношение ко мне имеет прошлое страны?
        - Никакого. Важна дата. Прошла тысяча лет. Не тысяча два, даже не тысяча один год, а ровно тысяча лет. Есть предание. Оно не слишком распространено в народе, но все ордены были сформированы именно для этого - предотвратить возвращение Вельзевула, которое должно было произойти через тысячу лет после его первого пришествия.
        - Подозрительная случайность, верно, - не смог не согласиться я. - Но так же, как существуют среди людей герои и убийцы, могут существовать злые или добрые беженцы, вроде меня.
        - Да, именно это и странно, - продолжил рассуждения граф. - По легенде, когда люди стали преследовать Вельзевула, города вспыхивали один за другим, по земле текли реки крови. Вы же передвигаетесь более спокойно. Хотя, увидев вашу силу и пугающий облик, не так-то легко поверить, что вы не Вельзевул.
        - Именно на этом строится обвинение церкви, - согласился я.
        - Но это лишь одна из случайностей, общеизвестная, но самая весомая. Есть еще несколько событий, которые, вероятно, вам неизвестны.
        - Отец, - навострила ушки Лилия, - тебе что-то известно?
        - Тебе это тоже было бы известно, если бы ты почаще прислушивалась к словам своего капеллана. Есть несколько обстоятельств, которые связаны с преданием. Несколько лет назад шпионы обнаружили подозрительную активность в некоторых султанатах. В тех особенно, где поклоняются Вельзевулу…
        - Что? - подскочила Лилия. - Люди поклоняются Вельзевулу?
        - И таких людей много, - добавил правитель, - несколько десятков тысяч. И даже в Дневе можно встретить тайные сообщества людей, что почитают демона-разрушителя.
        Лилия прикусила язык. Не так давно она встречалась с одним таким человеком. Наши взгляды ненадолго пересеклись. Она поняла, что лучше об этом не упоминать.
        - И поэтому церковь собирает армию? Чтобы идти на юг и наказывать неверных?
        - Не только. Шпионы докладывают, что в разрозненных султанатах была создана особая магия, способная помочь Вельзевулу сломать барьер. Они действительно намерены освободить демона-разрушителя из плена.
        - Если сложить все воедино, предание, активность в султанатах и мое появление есть не что иное, как теория глобального заговора?
        - Да, вы прекрасно вписываетесь в эту теорию. Создание Вельзевула, обладающее частью его могущества. Неужели можно воспринять вас иначе, чем попытку разрушителя внести смуту в наш мир? Я не удивлюсь, если окажется, что у вас есть намерение найти его гробницу и сломать барьер.
        Лилия вздрогнула.
        - Да, было… - ответил я, почувствовав, что у меня внезапно похолодели кончики пальцев. - Но Лилия отговорила меня.
        Правитель посмотрел на дочь, одобряюще кивнул и продолжил.
        - Но не так давно произошла еще одна случайность. Одна из многих. Изначально епископ и король собирались устранить вас как пробудившегося Вельзевула. В Гинне это им не удалось, но, поверьте, сил и упорства церкви обязательно бы хватило, чтобы найти и убить вас.
        - И что же такого серьезного случилось, что заставило их передумать?
        - Похищение ценного артефакта церкви. Особого артефакта, с помощью которого обученный маг может восстановить барьер Вельзевула. Мы тогда поняли, что появление вас - всего лишь отвлекающий маневр.
        - Так значит, есть способ запечатать его снова?
        - Больше нет, - покачал головой правитель, - артефакт был украден. Мы полагаем, что это сделали шпионы, подосланные к нам из разрозненных султанатов. Поиски ведутся по всей стране, но найти их пока не удалось. След потерян.
        - Что-то подсказывает мне, что вы непосредственно связаны с их поисками.
        - Верно. Я отвечаю за южную часть страны. Помимо этого на моих плечах лежит ответственность за отправку армий рыцарей на юг. Все?таки этот поход возглавляет мой командующий, герцог-паладин Гюнтер по прозвищу Божья кара.
        - А разве нет возможности воссоздать артефакт? Его ведь кто-то сделал. Пусть сделает еще один.
        Граф отрицательно покачал головой.
        - Над этим артефактом в академии трудились восемьсот лет. Ничего не вышло. А маг, создавший его, канул в Лету, скорее всего он уже давно мертв.
        - И никаких записей не осталось или инструкций? Он что, принес этот артефакт, подарил церковникам и исчез?
        - Примерно так все и было. Примерно восемьсот лет назад он пришел в церковь, представился одним из учеников святых магов, тех, кто участвовал в создании барьера, в котором запечатали Вельзевула, и сказал, что, когда с первого пришествия минует тысяча лет, демон-разрушитель вернется. Он, казалось, знал, что артефакт однажды пригодится. Естественно, ему сначала не поверили, но маги из академии тщательно изучили подарок и пришли к выводу, что он обладает мощью, достаточной, чтобы запечатать демона.
        - За восемьсот лет все подзабыли о его истинном назначении, хранили абы как и в итоге лишились ценной вещи, о создателе которой ничего неизвестно, - подытожил я.
        - Ах да, - неожиданно вспомнил граф. - Его имя. Он назвал свое имя. Потом его даже пытались разыскивать, используя только это имя - Элло.
        - Элло? - подскочил от неожиданности я. - Этого мага звали Элло?
        - Вы его знаете? - насторожился граф.
        - Да, это он спас меня в Гинне. Предупредил о том, что меня попытаются сжечь с помощью столпа пламени и даже ослабил барьер над городской стеной…
        - Вы знаете, как его найти? - Правитель не на шутку встревожился. - Раз он еще жив, он станет прекрасным союзником в борьбе с Вельзевулом.
        - Увы, наша встреча была очень короткой. Я сам не задал ему многих вопросов. А где его искать, мне неизвестно.
        - Но он жив, это главное! - Граф ненадолго задумался. - Мы возобновим поиски. Повторно опросим всех магов, поищем следы… И, возможно, нам даже потребуется ваша помощь. Мне нужно этим заняться. Вы позволите?
        Он поднялся из?за стола.
        - Один вопрос, последний, - остановил его я. - Как выглядел этот артефакт?
        Граф обернулся:
        - Небольшой, округлой формы, из темного металла. В его центре имеется кристалл кубической формы черного цвета.
        У нас с Лилией от удивления открылись рты. Мы лишь переглянулись и в один голос закричали.
        - Герман!
        Уже через несколько минут мы, в сопровождении охраны, примчались на карете к постоялому двору, где безответственно оставили наших спящих спутников. Поднялись по лестнице на второй этаж, едва не сбив при этом хозяина заведения, задумчиво идущего вниз, и ворвались в тесную комнатку с четырьмя кроватями и одним окошком.
        - Где Герман?
        Берта вздрогнула, проснувшись, присела на кровати и уставилась на вошедших людей большими зелеными глазами. Лилия проворно спряталась мне за спину. Она знала, что преграда ослабит действие странной магии глаз девочки, а вот три вбежавших за нами рыцаря - нет. Один из них задрожал, да так, что его наколенные щитки застучали друг об друга, второй выронил щит, а третий, казалось, окаменел, издав при этом звук, похожий на гусиное «га».
        - Берта, очки, - напомнил я.
        Девочка опомнилась и вернула на нос драгоценные солнечные очки. Шмыгнула носом и скорбно произнесла:
        - Простите…
        - Где Герман? - Я искал не только глазами. Объял сферой восприятия постоялый двор целиком и даже прощупал прилегающие к нему улицы, но ни в самом заведении, ни рядом с ним не было никого похожего на глупого мага. Возможно, он уже находился где-то за пределами Короны.
        - Я не знаю, - пробормотала Берта, - Он спал тут, рядышком…
        - Что сейчас только что было? - опомнился рыцарь, сказавший «га». - Откуда пришел страх?
        - Воображение разыгралось! - бросил я и побежал на первый этаж, допрашивать хозяина.
        Тот стоял, прижавшись к стенке, и держался рукой за сердце. Такого количества стражи в своем заведении он не видел уже давно. Граф Августин был настолько заботлив, что послал с нами две дюжины стражников из своего личного гарнизона.
        - Молодой человек, высокий, в темно-синей мантии с капюшоном. Вчера вечером останавливался тут. Куда он делся?
        - Не знаю, - взмолился он. - Я видел, как он входил вчера, вместе с вами. Но как он ушел, я не знаю! Господом клянусь!
        - Как ты мог проморгать постояльца? - зарычал я.
        - Не только он его проморгал!
        Стражники расступились, и ко мне подошел невысокий, очень худой мужчина с совершенно лысой морщинистой головой, длинным крючковатым носом и маленькими, точно крысиными, глазками.
        - Его проморгали все городские патрульные, стража на воротах и даже мои люди. Этот… Герман… как сквозь землю провалился. Ну или же стал невидимкой. Что, как вы, надеюсь, понимаете, нисколько не меняет ситуации.
        - Кто вы такой? - повернулся я.
        Незнакомец ухмыльнулся. На его морщинистой физиономии улыбка выглядела жутковато.
        - На этот вопрос я никому не отвечаю. - Он пошевелил тонкими сухими губами. - Но вам отвечу. Только немного позже и не здесь.
        - Надеюсь, вам есть что сказать, - бессмысленно усмехнулся я.
        Кажется, я вдруг разучился думать. Видимо, исчезновение Германа так сильно потрясло меня, что я лишился способности мыслить и рассуждать. Ненадолго, всего лишь на пару минут, но это состояние было довольно неприятным.
        - Нам нужно возвращаться, - продолжил незнакомец. - Максим, идемте со мной.
        Не в силах возразить или отказаться, я последовал за ним. Мы залезли в карету и немного подождали Берту, а потом еще и Лилию - непоседа решила обыскать территорию самостоятельно, но, естественно, мага не нашла, чем была очень недовольна.
        Способность думать и принимать решения вернулась ко мне, когда мы уже ехали на карете в сторону дворца.
        - Кто вы такой? - сразу спросил я подозрительного незнакомца. - Откуда знаете мое имя?
        - Положено знать, - отозвался тот. - Мое имя Уве. Я - начальник тайной службы лорда. Если что-то известно ему - известно мне. И наоборот.
        В кабинете правителя находился не только сам граф Августин Руденберг. С ним еще был незнакомый пожилой мужчина. Когда я вошел, он лишь повернул голову, сидя в мягком кресле. Взгляд у него был довольно интересный, внимательный, цепкий, в чем-то даже дерзкий. Лорд поднялся, чтобы поприветствовать меня, и предложил присесть. Я не стал отказываться и занял второе из двух кресел, имеющихся в кабинете, которые, честно говоря, были довольно необычными, слишком мягкими, чтобы их называть стульями, но не слишком удобными, как положено быть креслам.
        Начальник тайной службы спокойно сел на лавку, укрылся в тени. Ему там было даже удобнее.
        - Лилия, - суровым тоном произнес граф, когда его дочь тоже стала подыскивать себе место. - Тебе лучше покинуть нас. Возвращайся к себе в комнату и ложись спать. На тебя же без жалости не взглянешь, мешки под глазами просто огромные.
        - Но отец! - возразила поборница справедливости. - Почему ты выгоняешь меня? Я тоже хочу участвовать в поисках Германа. И если окажется, что он нас обманывал, это ему с рук не сойдет!
        - Милая леди, - добавил, заботливо улыбаясь, пожилой мужчина с короткими седыми волосами, - Участвовать в поисках вы будете непременно. Но сейчас идите спать. Своими доводами мы поделимся с вами позже.
        - Меллор, и ты туда же! - возмутилась Лилия.
        - Мы настаиваем, - надавил на дочку правитель. Она посмотрела на меня, ожидая поддержку, но получила лишь ехидную ухмылку. Я был согласен с предложением графа, Лилия не спала больше суток и давно уже выбилась из сил.
        - Чтобы обо всем мне потом доложили! - фыркнула она и резко развернулась.
        - Полагаю, все уже поняли, что потерявшийся ныне Герман и есть похититель артефакта, - опустившись в кресло, начал граф Августин, когда Лилия покинула кабинет, хлопнув дверью. - Это, надо сказать, невероятно гениальный план. Укрыться под крылом у демона. Никто бы до подобного не додумался, уверяю вас, никто. А он додумался.
        - Именно поэтому мои люди не смогли обнаружить, а уж тем более добраться до него, - заметил из тени Уве. - Отдельное расследование проводят «Вестники сумерек», но никаких вестей от них нет. Возможно, и не будет. Это значит, что они не выполнили свое задание либо мертвы. Даже «вестники» не всесильны.
        - Вы собираетесь продолжить преследование? - Мне почему-то не верилось, что Герман оказался настолько коварен и хитер, что похитил драгоценный талисман с целью передать его каким-то злодеям, собравшимся освободить Вельзевула. Вот не верилось, и все тут. Я даже допустить не мог, что кто-то продумал настолько дерзкий и хитрый план, что учел даже мое настроение. Нет, определенно это было не так…
        Тогда как?
        - Непременно, - кивнул Уве. - Это будет непросто, но сейчас мы знаем, откуда он вышел, и даже предполагаем, куда направляется.
        - И куда же?
        - В порт Ар*censored*ии, - ответил граф. - Там сейчас очень шумно. Идет переправка армий, сотни людей приходят и уходят, появляются и исчезают. Затеряться в такой толпе - дело простое. Люди Уве, конечно, попытаются задержать его, но получится у них или нет - известно только богу.
        - Вы рано списываете меня со счетов, лорд, - обиделся начальник тайной службы. - Я лично проконтролирую работу охраны порта и города.
        - Очень на это надеюсь, - кивнул правитель.
        - Я все же не понимаю, - вклинился в беседу Меллор. - Как похитителю удалось обмануть демона? Неужели это вообще возможно?
        - Думаю, что возможно, - признался я. - Особым качеством отличать правду ото лжи я не обладаю. Распознать могу ее лишь посредством банальной дедукции. И вот что самое странное: имели место некоторые обстоятельства, которые невозможно подстроить, сымпровизировать даже посредством магии.
        - Что вы хотите этим сказать? - нахмурил брови граф.
        - Мне кажется, что Германа подставили.
        - Это нонсенс! - подпрыгнул Уве. - И артефакт он украл по чистой случайности, и скрывался от всех тоже не нарочно, даже умудрился завоевать доверие демона.
        - Тише, Уве, - попросил его граф Августин и вновь повернулся ко мне. - У вас есть какие?нибудь доказательства?
        - Только череда невероятных случайностей. Совершить такой глобальный обман просто невозможно для человека.
        - Ваше появление мы тоже считали невозможным, - добавил Меллор. - Однако вы здесь.
        - Тогда я тоже займусь поисками Германа, - решил я. - Талисман отдам вам, как только найду его. Мне он не нужен. Но суд над похитителем буду вершить я сам. Если он действительно имел дерзость меня обманывать - живым не уйдет.
        - Останавливать вас мы не будем даже пытаться. Попробуйте отыскать его. Быть может, это получится именно у вас. - Граф вздохнул. - Но у меня есть одна просьба. Не впутывайте в это дело мою дочь. Оставьте Лилию в Короне. Ее жажда геройства добром не кончится.
        - С ними еще была девочка, - напомнил Уве. - Со странными глазами. Возможно, магичка, но неопытная.
        - Девочка тоже пусть остается.
        - Тогда я отправлюсь в Ар*censored*ию. - Начальник тайной службы поднялся с лавки. - Здесь я вам больше без надобности.
        - Да, верно, Уве, - согласился граф Августин. - Отправляйтесь. Думаю, собрание окончено. Мне нужно проконсультироваться с епископом, но он не потерпит присутствия демона.
        - О, тогда я одолжу вашего пришельца, - воспрянул духом Меллор. Повернулся ко мне. - Лорд говорил, что у вас есть вопросы ко мне. Кажется, касательно устройства нашего мира?
        - Не только. Хотелось бы кое?что уточнить.
        - Вот и отлично, у меня тоже есть несколько хороших вопросов к вам. Пройдемте в мою лабораторию.
        Лаборатория Меллора занимала всю башню целиком. Причем занимала самую большую из всех трех дворцовых башен, расположенную в конце левого крыла, и вмещала в себя жилую комнату, склад, библиотеку и, естественно, само помещение для проведения опытов. Меллор занимался всем, чем только возможно: химией, физикой, географией, геологией, биологией, ботаникой, - все, где можно отыскать загадки, казалось интересным пытливому старцу. И хотя действительно ему было не больше пятидесяти, но выглядел он куда старше своих лет - сказался сидячий образ жизни и вредное окружение.
        Годы поисков отшлифовали его разум до поразительной остроты. Первый вопрос, который казался ему интересным, поставил меня в глубокий тупик.
        - Мне вот интересно, - сказал он, - а наш язык вы выучили в своем мире?
        - Язык? - переспросил я.
        - Да! Наречия, диалекты. В одной только Дневе распространено пять, а то и семь основных наречий. А если отправиться в Южный или Северный Словень - там их десятки. Или возьмите разрозненные султанаты. За прошедшее тысячелетие их речь изменилась, и очень сильно изменилась - человек с прибрежных районов может и не понять сородича из пустыни.
        - А если применить подход к существу из другого мира, - продолжил его идею я, - то оно вообще не должно было понимать человеческую речь. Но я понимаю.
        - Именно так, - кивнул он. - А как, кстати, обстоит у вас дело с чтением? Даются сложные письмена Словеня? Их язык довольно груб, но письменность - искусство.
        - Нет. Я не понимаю даже простых надписей на вывесках в городах. Как ребенок. Мне нужно заново учить азбуку.
        - Азбуку? - удивился Меллор, - Что это такое?
        - Книжка с картинками. Использовалась в моем мире для обучения детей чтению.
        - Интересно, - причмокнул губами он, нырнув между шкафами, битком набитыми свитками и фолиантами. Начал перебирать книги на полках. - Превосходное понимание устной речи и полное отсутствие знания письменности. Может, вы применяете какую-то магию, чтобы понимать людей?
        Я задумался.
        - Знаете, а ведь до этой минуты меня этот вопрос не беспокоил… Большинство заклинаний, которые я использую, инициируются спонтанно, иногда даже неосознанно, волевым усилием. Быть может, магия, помогающая мне общаться, используется сама, без моего участия, как дыхание или пищеварение.
        - Возможно, возможно, - удовлетворенно кивал Меллор, продолжая перебирать книги. - Жаль, я не вдавался в магическую науку. Вам надо бы поговорить с одним моим знакомым, мы уже лет двадцать, как ссоримся, не можем переспорить друг друга, что же главенствует в мире: магия или наука… О, а вот и она.
        Он извлек тонкую и изрядно потрепанную книжечку в твердой кожаной обложке, на которой были заметны следы детских зубов. Протянул мне.
        - Что это?
        - А это, как вы ее назвали, азбука. Книга для обучения детей чтению. По ней постигала чтение Лилия.
        - И, как я полагаю, покусала книгу тоже она?
        - Возможно… Или ее брат. Этим двоим всегда нужно было сначала попробовать на вкус, а уже потом спрашивать, съедобно ли это.
        Я понимающе кивнул.
        Дело это было не столько интересным, сколько необычным. Обучать взрослого мужчину с неоконченным высшим образованием, к тому же пришельца из другого мира, грамоте - это не повседневное дело. Поэтому Меллор легко уделил пару часов обучению, и даже не пожалел об этом. Он превратил урок в тест моего интеллекта, проверку памяти, дедукции, и остался очень доволен результатом. Через два часа я начал разбирать слова и освоился с основными правилами. Это было удивительно. Для написания знакомых слов использовались иные символы и применялись другие правила пунктуации, слитного или раздельного написания, но в целом система написания слов и составления предложений выглядела как русский или любой другой язык из восточнославянской группы.
        Но на этом наше общение не закончилось. Меллору нужны были практические данные о моем росте, весе, цвете глаз, волос, кожи. Он даже выпросил у меня немножко крови для опытов. Микроскопа у него не было, чтобы внимательно изучить ее состав, но ученому было достаточно увидеть ее цвет и, возможно, сделать что?нибудь еще, о чем он предпочел не распространяться. Он даже попытался взять пробу черной материи, которая окутывала мое тело во время преображения, но не смог. Сгусток бесследно растворялся в воздухе, едва лишался контакта с основной массой.
        Взамен я расспросил его о текущем научном, техническом и культурном уровне развития общества. В среднем по стране различие было несущественным, одни регионы развивались стабильно и достигли существенных экономических и культурных высот, а другие находились в заметном упадке. Общий уровень соответствовал примерно концу пятнадцатого века, но четких границ не было - магия серьезно изменила ход развития, кое в чем цивилизация преуспела, кое в чем отстала. Преуспевания было заметно больше, чем отставания.
        О магах, способных преодолеть пространственный барьер и уничтожить целую цивилизацию параллельного мира, я не узнал ничего. Магия не была стезей Меллора, он вообще игнорировал ее существование, несмотря на то, что сталкивался с ней едва ли не каждый день.
        Существование людей, одаренных способностью к магии и бездарных в ней, - это вселенская несправедливость, считал он. Умения музыки, живописи или литературы - их может приобрести любой человек, с талантом или без, а возможность управления магией - только некоторые, избранные люди. Причем избранные непонятно кем, происхождение и вероисповедание не играло никакой роли в появлении таланта магии. И с каждым годом одаренных такой уникальной способностью людей становилось все меньше. Или рано или поздно, но человек совсем перестанет контролировать магию, и никак не получится этого избежать. Природа или бог восстановят баланс, избавят от несправедливости.
        Мы проговорили до поздней ночи. Мне удалось дополнить некоторые теории и гипотезы, которые предложил мне на рассмотрение Меллор, немного рассказать ему про жизнь в информационном обществе, о технических изобретениях, достижениях человека.
        В итоге мы совершили очень ценный для нас обоих информационный обмен. И когда мы все же наговорились и я возвращался в предоставленные мне покои, голова моя просто раскалывалась от переизбытка новых знаний. Я просто рухнул на постель и уснул, не снимая одежды.
        Сны мне больше не снились. Не считая того странного видения, о смерти целого мира. О гибели моего мира. Быть может, Эфир научился управлять импульсами в мозгу, рождающими сны и галлюцинации, и просто блокировал их, а может, я просто ничего не запоминал. Хотя под утро мне удалось кое?что увидеть. И это был не сон, однозначно, а какой-то сигнал, сообщение, быть может, телепатическая связь.
        Я увидел бегущего по лесу одинокого человека в синих одеждах, преследуемого неизвестными тенями. Их было много. Они не атаковали издалека, не нападали, а просто шли за ним. И человек не мог убежать, как бы ни старался. Он непрерывно оглядывался, постоянно запинался, но все равно поднимался и бежал дальше. Мне лишь на мгновение открылось его лицо, но, даже не видя лица этого человека, я знал, кто он такой.
        Герман…
        Я приоткрыл глаза и почувствовал, что нахожусь в комнате не один. Незнакомец сидел в кресле, укрывшись в тени, и ждал моего пробуждения. Я не мог видеть его лица и, что странно, не мог видеть его рук, лишь рукава - короткие, но пустые, а также ног - серая мантия опускалась до самого пола.
        - Ты красиво спишь. Кажется, будто бы мертв, не вздрогнешь, не дернешься. Нет ни единого движения, даже вздоха или легкой судороги. Человек, и не человек…
        Я узнал его голос сразу, но оцепенел от удивления и сразу не смог ответить.
        Зато, когда оцепенение спало, я подпрыгнул едва ли не до потолка, сумев назвать лишь имя нежданного гостя:
        - Эл!
        Неизвестный маг-добродетель снова отказался прийти лично и прислал свою тень, или копию, бестелесную оболочку - я не знаю, как правильно назвать его воплощение. Но в этот раз он не использовал барьера или телепатии. И, кажется, не торопился. Опасность не грозила ни мне, ни ему, но я все же не думал, что Элло пришел ко мне просто поболтать.
        - Ты увидел его? - спросил он. - Видения сложно передавать телепатически, но я постарался.
        - Герман… Ты знаешь, что с ним случилось?
        - Его похитили неизвестные люди. Неизвестные даже мне. Они оставили девочку, чтобы сделать похищение похожим на побег.
        - Но он шел один. Его преследовали.
        - Он сбежал. Вернее, ему позволили сбежать. Чтобы шел куда нужно.
        - Откуда ты знаешь?
        - Мои глаза видят многое из того, что люди пытаются скрыть.
        - Ты хочешь помочь нам?
        - А разве это выглядит как-то иначе?
        - Куда его гонят?
        - В Ар*censored*ию. Затем, вероятно, заставят на корабле пересечь море, чтобы попасть в империю разрозненных султанатов.
        - Значит, кто-то действительно пытается пробудить Вельзевула?
        - Почему ты во всем сомневаешься?
        - Я лишь хочу составить полную картину. Талисман все еще при нем?
        - Этого я не видел, но полагаю, что да. Тем, кто преследует его, это невыгодно.
        - Почему же?
        - Из?за тебя. Ты же не допустишь его смерти?
        - Но как я смогу это сделать, если не знаю точно, где он находится?
        - Ты сможешь встретить его в Ар*censored*ии.
        Я задумался. Но прежде чем мысль о подозрении Эла возникла у меня в голове, он успел ее опровергнуть.
        - Сведения о том, что маг направляется в Ар*censored*ию, скоро будут известны всем. Но тебе я сообщил истинную суть происходящего. Надеюсь, ты правильно распорядишься полученным знанием. А теперь прощай…
        - Постой! У меня к тебе много вопросов.
        - У всех ко мне множество вопросов, - бросил он и растворился в воздухе. После него осталась только серая мантия, которая, скатившись на пол, тоже начала исчезать.
        Мне оставалось лишь тихо выругаться.
        Глава вторая
        Я выглянул в окно.
        Солнце поднялось высоко, но не достигло зенита. День только начинался, но во дворе уже столпились рыцари ордена Львиной розы. Конечно, в этом не было ничего особо удивительного, ведь все правое крыло занимали казармы, но я никак не мог привыкнуть к большому скоплению людей с эмблемой ордена на щитах. Они тренировались, разделяясь попарно и колошматя друг друга по металлу деревянными подобиями мечей, пока тренер - мужчина с бородой и хриплым голосом указывал на все их ошибки и оплошности.
        Я понимал, что доказать невиновность Германа у меня нет ни шанса. Только если я смогу найти и доставить рыцарям живыми тех, кто сейчас гонит мага в Ар*censored*ию, а еще лучше, того, кто ими руководит.
        Расправив помявшуюся за ночь одежду, я направился к графу Августину.
        На мою удачу, он оказался у себя в кабинете. Правитель сидел за рабочим столом, склонив голову над свитками. Лицо его было хмурым. Кажется, он не спал всю ночь.
        - Я должен уйти, - сказал я.
        Он поднял голову.
        - Рано утром пришел доклад от отряда, патрулирующего южную границу болот. Они видели человека, по описанию похожего на похитителя артефакта. Он направлялся в сторону Ар*censored*ии.
        - Именно поэтому я должен уйти.
        - Вы сказали, что считаете его невиновным. - Граф вздохнул. - Мне нужно знать, вы будете мешать нам и продолжите защищать его?
        - Если я найду доказательство его невиновности. Например, приведу вам людей, ответственных за это преступление, и верну артефакт, вы прекратите его преследовать?
        - Я не вправе давать такие обещания… - задумался он. - Но если доказательства будут весомыми, я смогу вынести этот вопрос на рассмотрение архиепископа и короля.
        - Думаю, этого будет достаточно, - кивнул я.
        - И еще, я должен предупредить вас. Епископ Вольдемар отказался добиваться от архиепископа приказа о прекращении вашего преследования. Вероятнее всего, когда вы вновь встретитесь с орденом Львиной розы, они попытаются вас атаковать.
        - Я постараюсь избежать бессмысленных жертв.
        - Надеюсь, у вас получится. Если пожелаете, я дам коня, доспехи, новое оружие и, разумеется, деньги на странствия. Будет хорошо, если вы покинете город до завтра.
        - Это приемлемо.
        - Однако у меня есть к вам одна просьба.
        - Что вы хотите, чтобы я сделал?
        - Убедите мою дочь не идти вместе с вами. Пусть она останется дома, я уж за ней пригляжу. Достаточно уже геройских фантазий. Благими намерениями вымощена дорога в ад! Пусть она знает об этом. Я потерял одну дочь и не хочу прощаться со второй. А ведь я думал, что уже лишился ее…
        - Хорошо, я поговорю с ней, - кивнул я и покинул кабинет лорда.
        Слуги меня боялись. Обходили стороной, прятались, судорожно крестясь, всеми способами старались избегать контакта со мной, тем более контакта глазами. Поймать на себе мой взгляд было для них сродни проклятью. Страх затуманивал рассудок людей.
        Большинство рыцарей, стражников и охраны с удовольствием устроили бы мою показательную казнь на центральной площади города. Епископ и капеллан обрадовались бы этому событию настолько, что сделали бы этот день ежегодным праздником. Даже граф наверняка почувствовал бы облегчение от моей смерти. Хотя он пытался поверить мне, пытался понять, но его разум был скован религиозной идеологией и не мог принять мою правду. Но он хотя бы не был так же агрессивен, как некоторые фанатики.
        Граф воспользовался военным законом о мирных переговорах, запрещающим преследование или нападение на представителя вражеской армии, пока тот пребывает в крепости, дворце или военном лагере Дневы с целью проведения мирных переговоров. Епископ просто не смог ослушаться приказа, потому как в вопросах войны главным был все же граф Августин Руденберг.
        Возле комнаты Лилии было подозрительно людно. Возле двери, пригнувшись и поглядывая в дверную щель, стоял усатый камергер, у него за спиной перешептывались две молоденькие служанки и, приоткрыв рот, прятался за углом ближайшей двери юный паж.
        - Леди Лилия, - устало и недовольно бубнил камергер, - вы не можете сидеть в своей комнате вечно. Рано или поздно вам придется выйти.
        Он подождал немного, возможно, ждал ответа, но не дождался такового.
        - Поверьте, это для вашего же блага. - Он тяжело выдохнул. - Лорд беспокоится о вас. Он страдает, когда вас нет рядом. Известия о вашей смерти сильно подкосили его здоровье. Он не переживет, если с вами что?нибудь случится.
        Кажется, Лилия что-то ему ответила, но я не разобрал. После пробуждения мой слух как-то притупился; достаточно было волевого усилия, чтобы восстановить его, но когда я это сделал, она уже прекратила говорить.
        - Что здесь произошло?
        - Леди Лилия заперлась в комнате, - не поднимая головы, начал камергер. - И не хочет выходить, не пускает никого и даже отказывается завтракать. Все потому, что лорд запретил ей уходить из Короны вместе с этим проклятым демоном… Ой, ну… то есть… с вами… господин…
        На последних словах он все?таки решил поднять голову и очень удивился. Лицо его побледнело, руки затряслись, колени подогнулись. Молоденьких служанок словно бы ветром сдуло, а паж исчез раньше, чем я про него вспомнил.
        Отпустив камергера восвояси, я постучал в дверь комнаты норовистой дворянки. Но открывать она не пожелала. Пришлось об этом попросить. Только узнав мой голос, она ответила и отперла засов, представ предо мной в короткой ночной рубахе. Волосы ее были причесаны и тщательно отмыты от следов наших тяжелых путешествий.
        - Кажется, ты объявила забастовку? - ненавязчиво начал беседу я.
        - Отец запер меня во дворце! - ответила Лилия. - Не хочет, чтобы я отправлялась на поиски Германа вместе с тобой. В ответ я закрылась у себя в комнате и отказалась есть!
        - Мудрое решение, - одобрительно кивнул я.
        - Вот! И ты тоже считаешь, что я поступаю правильно! - по-детски обрадовалась она.
        - Я о решении лорда. О том, чтобы запретить тебе покидать дворец… хотя бы на время.
        - Что-о? - завыла от возмущения девушка. - Да ты!.. Да как ты смеешь!
        Она обозленно фыркнула, вернулась и села на кровать, подтянула босые ноги, а затем вовсе целиком спряталась под одеялом. Даже не видя ее, я чувствовал, что внутри она вся прям кипит.
        Ни слова не говоря, я подошел к окну. Во дворе дворца мужчина с бородой все еще муштровал группу рыцарей-новобранцев, изредка рявкал на них или ударял плашмя мечом по железным каскам.
        - Насколько велика власть графа Августина в этом городе? - спросил я.
        Лилия не ответила.
        - Какова вероятность, что после того, как я уйду, епископ Вольдемар сожжет тебя на костре, а графу Августину просто заткнет рот, чтобы не возмущался? Тебя обвинили в ереси и пытались сжечь. О наших с тобой преступлениях объявили прилюдно. Если лорд потребует для тебя прощения, кому-то придется признать допущенную ошибку, а церковь ох как не любит признавать свою неправоту. Ты слушаешь меня?
        Она не отозвалась, но пошевелилась под одеялом.
        - Из?за знакомства со мной ты чуть не погибла. Поэтому я хочу быть уверен, что здесь, вместе с отцом, ты будешь в безопасности. Да вылезай ты из?под одеяла! Серьезно говорю!
        Лилия, все еще надутая и обиженная, показала свою белокурую головку.
        - Отец защитит меня, - выдавила она. - Если что-то случится, он меня защитит, обязательно.
        - Я могу быть уверен, что здесь ты будешь в безопасности?
        Она понурила голову.
        - Последователи церкви не смогут мне навредить, - наконец сказала она. - Отец не позволит.
        - А Берта? Я могу оставить ее здесь? Ты сможешь найти ей наставника?
        - Меллор послал письмо своему старому другу, сильному магу. Если кто-то знает, как нужно поступить с девочкой, то только он. - Она вздохнула и повернула голову. - Ты отправишься за Германом?
        - Да, я должен найти его раньше ордена.
        - Но Герман же не злодей! - взмолилась она. - Да, он воришка, глупец и грубиян, но не злодей, желающий пробудить Вельзевула!
        - Да, я знаю. И именно поэтому хочу найти его первым.
        - Знаешь? Откуда?
        - Мне показали. Маг по имени Элло. Он помог мне в Гинне и почему-то не хочет, чтобы меня обманули сейчас. Хотя этого не требовалось, я и так прекрасно понимаю, что Герману не под силу такое изощренное притворство.
        - Значит, Германа заставили уйти?
        - Именно так.
        - Но кто?
        - Это я и хочу выяснить. Найду Германа, затем того, кому он должен отнести свой талисман, и допрошу. С пристрастием.
        Лилия невольно поежилась. Холодный ветер в комнату не задувал, видимо, лицо у меня на мгновение стало очень устрашающим.
        - Вот! - Ее лицо покраснело. - Ты хочешь совершить подвиг, найти и разоблачить злодея, а я должна оставаться здесь? Дудки!
        - Ты совсем не думаешь о том, что можешь умереть? Я не всесилен. Да я понятия не имею, кто использует Германа, кто водит за нос все королевство и меня в частности, не представляю, зачем он это делает. Но теперь я начинаю разбираться, что к чему, вижу свет в конце туннеля! Тот, кто задумал этот глобальный обман, очень силен. Возможно, даже я не смогу победить его вместе со всей своей демонической силой.
        - Думаешь, я могу оставаться здесь, когда ты рискуешь своей жизнью? - вскочила она, а потом снова опустилась на кровать. - Мне же будет так… скучно!
        - Скучно? - Моему удивлению не было предела.
        - Я не это имела в виду… - стушевалась она, - не скучно… Я места себе не найду от переживания…
        Я раскрыл наплечную сумку и принялся изучать ее содержимое. Сумку я носил с собой всегда. И меч. За то недолгое время, пока я пребывал в мире магии, жизнь приучила меня всегда быть наготове. Неприятности имеют свойство случаться внезапно.
        И вот я извлек из сумки небольшую прямоугольную пластмассовую коробочку мультимедийного плеера. Достал с самого дна. Привычным движением обхватил корпус пальцами и нажал на кнопку включения. Сел на кровать Лилии. Девушка пододвинулась поближе и повисла у меня на плече. Черная коробочка ее явно заинтересовала.
        - Что это? - Она коснулась пальчиком пластика, и в тот же момент экран прибора вспыхнул. Программа загрузилась и высветила главное меню.
        - Это устройство, изобретенное в моем мире… - Я ненадолго замялся. Не знал, как правильно объяснить Лилии принцип работы электронного устройства. - Оно может запоминать услышанную ранее музыку или показать однажды запечатленные события.
        - Эта маленькая коробочка играет музыку? Она волшебная? Там внутри сидят маленькие музыканты?
        - В моем мире не было магии. Ее заменяли невообразимо сложные электрические приборы, принцип работы которых поставил бы в тупик даже самого смышленого мага.
        - Такая маленькая коробочка?
        - Да, вот погляди, - я отыскал видеозапись концерта симфонического оркестра и запустил воспроизведение. Из встроенного динамика полились звуки спокойной мелодии второго ноктюрна Шопена си бемоль.
        Слух ласкали знакомые ноты, но больше меня интересовала реакция дворянки. Я боковым зрением наблюдал, как у Лилии округляются глаза и медленно отвисает челюсть.
        Дар речи вернулся к ней не сразу. Она даже прослезилась.
        - Какая прелесть! - восторженно воскликнула она, дергая меня за плечо. - Почему ты не показал мне эту прекрасную музыкальную шкатулку раньше?
        - Не до развлечений было, - отозвался я. - К тому же это не шкатулка.
        - А музыканты? Они, наверное, голодны. Мы так долго путешествовали, а ты так ни разу не покормил их! - Лилию понесло: - А гулять ты их выпускаешь? Столько сидеть в темноте, света белого не видеть. Бедняжки… А они разбегутся, если открыть шкатулку?
        - Они не разбегутся, - попытался объяснить я. - Внутри нет маленьких существ, играющих на музыкальных инструментах, только пара очень сложных штук, называемых микросхемами. Именно они дают возможность музыке звучать.
        - Микросхемы? - Она не могла обуздать любопытство. - Покажи мне их! Как они выглядят?
        - Ты не найдешь в них ничего интересного. А если попытаешься разобрать эту… музыкальную шкатулку… ты можешь ненароком сломать ее.
        - Я не хочу, чтобы она ломалась!
        - Тогда не разбирай ее.
        - Не буду!
        Она крутилась и елозила рядом, осмотрела весь плеер и едва ли не попыталась залезть носом в экран. Места не могла себе найти от любопытства. Ей хотелось понять, что заставляет музыку звучать, но я не мог дать ей подробного объяснения. Мог только показать и дать послушать.
        - Вот, - я включил ей одну из песен, из направления тяжелого рока, довольно, на мой взгляд, мелодичную.
        - Что стало с мелодией? - удивилась Лилия. - Жужжит, или звенит, или будто бы пищит. Так необычно…
        - В моем мире было изобретено много инструментов и устройств, способных создать уникальные и очень интересные звуки. Их успешно использовали при создании музыки. - Мой голос непроизвольно дрогнул. - Видимо, этот прибор - единственное что осталось от моего мира, от его музыкального наследия.
        - Ты сильно скучаешь по своему дому? - Лилия неожиданно успокоилась и даже погрустнела.
        - Скучаю я или нет, это ничего не меняет. Моего мира больше не существует. Его уничтожили. Согласно чьей-то воле. Знаешь, а я ведь почему-то не чувствую ни гнева, ни ненависти по этому поводу. Только спокойствие. Но я найду того, чья воля решила судьбу моего мира. Не ради мести. Я собираюсь задать ему вопрос: «Почему?»
        - Считаешь, он тебе ответит? - Ее проницательность вновь поразила меня.
        - Ответит, - отозвался я. - Когда познакомится с демоном, ответит обязательно.
        Лилия ничего не сказала. Прислушалась к песне, которую послушно проигрывал плеер, и восторженно вздохнула. Я бросил взгляд на заряд батареи. Шестьдесят процентов. Жить ему оставалось недолго. В Средневековье не было розеток и зарядных устройств. Я мог, конечно, попытаться изобрести электричество, сделать огромный прорыв в технике и технологии, но на разработку самой простой гальванической батареи у меня бы ушла пара месяцев, а доступного времени оставалось не так уж и много.
        - Я научу тебя пользоваться этим устройством. - Я решил подкупить Лилию. - Но учти, оно долго не протянет, очень скоро экран погаснет, и нажатием на кнопку ты уже не вернешь его к жизни.
        - Шкатулка умрет? - полюбопытствовала она.
        - Что-то вроде того… Когда я вернусь, я смогу вернуть ее к жизни. Поэтому, даже когда она перестанет играть музыку, не выбрасывай и не разбирай ее, а спрячь в укромном месте.
        - Ты хочешь подкупить меня? - возмутилась Лилия, но без энтузиазма в голосе.
        - Да, - не стал упорствовать я. - Несколько дней она будет развеивать твою скуку, а потом ты уже не сможешь найти меня. Но обещаю, когда я разберусь со всей это дурной историей, я вернусь в Корону и попытаюсь обустроиться здесь. Надеюсь, граф Августин поможет мне с жильем?
        - Непременно! - кивнула она. - К твоему возвращению мы специально пристроим к дворцу еще одно крыло! Сможешь жить там. Но ты вернешься? Обещаешь?
        - Конечно, вернусь, - сказал я, хотя не очень уверенно. Ведь я прекрасно помнил прогноз Эфира. - Куда же мне еще деваться?то?
        Лилия уперлась головой мне в плечо и подозрительно захихикала.
        Конь вел себя довольно спокойно: не брыкался, не фыркал, не норовил убежать. Крупный и мускулистый вороной жеребец принял ласку, когда я решил погладить его по морде, и вообще отнесся к пришельцу из другого мира очень дружелюбно. Жаль, что того же самого нельзя было сказать про конюха, который его вывел. Мужчину охватила паника, когда он понял, кому должен предоставить коня. Пальцы его дрожали, когда он передавал мне удила, лицо было бледным, как саван, хотя причин для страха у него не было.
        Я не стал измываться над глупым человеком, принял удила и прогнал его вон. Он бежал с превеликим удовольствием. Проводив конюха взглядом, я проверил свое оружие, поправил пояс, перекинул поудобнее сумку с припасами и, тяжело вздохнув, взобрался в седло.
        Из города я выходил через южные ворота. И хотя бородатый здоровяк нес службу на западных, он все равно пришел попрощаться со мной, видно считал, что стоит меня все же проконтролировать, а то вдруг злобный демон устроит дебош. Впрочем, я не оправдал его надежд.
        Берту я оставил на попечение Лилии. Вместе со мной девочке было бы слишком опасно, как, впрочем, было опасно и без меня - люди боялись ее взгляда, а солнечные очки были слишком хрупкими, чтобы обеспечить достойную защиту. Оставалось полагаться на Меллора и его друга мага и надеяться, что они смогут помочь девочке. И даже если им не удастся научить Берту управлять своим взглядом, я был уверен, что молодая леди не даст ей пропасть. Хотя бы в память обо мне. Если, конечно, я не переживу этот поход.
        Ворота закрылись, и часть стражников на стенах облегченно выдохнула. Видно, им казалось, что опасность миновала. Меня для надежности проводили настороженными взглядами, а затем полностью успокоились.
        Я неспешной рысью пошел вперед. Выдвинулся я довольно поздно, близился вечер. Слишком уж сложной оказалась задача - объяснить средневековой девице, даже такой
«временами умной», как Лилия, правила пользования мультимедийным плеером. Но все же верхом я рассчитывал пересечь болота до наступления темноты.
        Идти я решил через Калию - небольшую деревню, находящуюся к юго-востоку от Короны и славящуюся тем, что там всем заправляют разбойники. Такие местечки в Дневе не редкость. Некоторые поселения, невыгодные с экономической точки зрения, например, где в земле по каким-то причинам перестал расти хлеб, либо истощились рудники, либо просто неудачные селения, расположенные далеко от основных торговых путей, жители постепенно забрасывали. А некоторые из таких забытых поселений обживали разбойники или какие?нибудь иные малоприятные личности. Феодалы не обращали внимания на такие деревеньки, направлять туда армию было бы слишком расточительно, а разбойники могли свить себе уютное гнездышко в любом другом месте.
        Конечно, Меллор меня предупредил, что в таких местах очень опасно, что какие?нибудь проходимцы могут запросто вогнать мне нож под ребра за косой взгляд, обокрасть или увести лошадь, совершить какие?нибудь прочие гнусности. Впрочем, как он признал в конце предупреждения, мне, как демону, или тому, кого принимают за демона, не особо-то стоит их бояться, а путь до Ар*censored*ии по большаку займет намного больше времени, чем по лесам, болотам и Калии.
        Поэтому я долго не раздумывал.
        Но все же я ошибся с расчетами и не успел уйти достаточно далеко от болот до наступления темноты. Думаю, я просто шел недостаточно быстро. А шел я недостаточно быстро, потому что впервые двигался на коне верхом. С непривычки сидеть в седле было неудобно даже одержимому демоном. За то недолгое время, пока ехал, я успел натереть себе несколько серьезных мозолей.
        С каким же удовольствием я покинул седло и встал на траву. Я не испытывал ни голода, ни жажды, не устал физически и не мечтал о сне, мне просто хотелось, чтобы эта безумная тряска прекратилась и я смог коснуться земли своими собственными ногами. С каким же вожделением я вспоминал комфортные и быстрые автомобили выпуска начала двадцать первого века в тот момент.
        В общем, нам обоим нужно было отдохнуть, и мне, и коню.
        Я привязал животное к дереву и опустился на траву. Нашел местечко поудобнее и, прислонившись спиной к дереву, наконец вытянул ноги.
        Конь некоторое время напряженно дышал и фыркал, но затем чуть успокоился и задремал. Как и полагается этим животным - стоя. Мне следовало тоже отдохнуть. Костер я не разжигал. Мне было откровенно лень собирать для него хворост и дрова. Света луны было достаточно, чтобы нормально видеть все вокруг. Поэтому я просто уставился в небо и принялся изучать звезды, которые в ту ночь были на удивление яркими и как будто бы невероятно близкими.
        Но это были не те звезды, к которым я привык. Изображение звездного неба было навсегда запечатлено в моей памяти. Я знал все открытые созвездия, мог ориентироваться на местности, просто взглянув вверх, но только не здесь - в своем мире. Здешнее небо было для меня просто красивой картинкой, хаотичной игрой световых лучей.
        Хотя через несколько десятков минут непрестанного любования небом я нашел закономерности в расположении звезд и даже начал подумывать, как назвать созвездие, но от мыслей меня отвлек странный топот, доносившийся со стороны болот.
        Поднявшись на ноги, я прислушался и пригляделся. Темнота скрывала многое из того, что можно было разглядеть при свете, даже для измененных, когда-то человеческих, глаз. Но день и ночь звукам были безразличны. Топот множился, смешивался с хлюпами и чавканьем, какими-то посторонними звуками, вроде крика или даже плачем.
        Подгоняемый любопытством, я вернулся к дороге и медленно пошел назад. Судя по звукам, кто-то двигался по болотам, подгоняемый десятком, если не больше, утопцев.
        Не прошло и пары минут, как топот стал намного больше и я разглядел высокую, быстро приближающуюся тень. За ней, превращаясь в одну огромную, пугающую темную массу, неслась целая туча утопцев.
        Я не знал, что за безмозглый всадник додумался двинуться по болотам ночью и по пути собрал такую огромную кучу мерзких тварей, но все же решил ему помочь. Таков уж был я, одержимый демоном.
        - Максим! - завопил всадник голосом Лилии. - Помоги-и!
        - И-и-и… - эхом вторила вцепившаяся в спину девушки Берта.
        От удивления и неожиданности у меня спину сковало холодом. Но, опомнившись, я бросился вперед, призвал на помощь Эфира и прыгнул в гущу утопцев.
        Синим пламенем вспыхнули демонические клинки. Тощие и, казалось бы, пустые тела утопцев лопались, словно наполненные водой воздушные шарики, заливая все вокруг темной, склизкой и зловонной жидкостью - смесью из их разложившихся внутренностей. Но даже разрубленные напополам твари некоторое время сохраняли активность, пока я не отрубал им головы, или не располосовывал на лоскуты. При первой нашей встрече я этого не заметил, но затем убедился воочию - утопцы были чертовски живучими.
        Когда их стая лишилась двух десятков, а то и больше голов, твари отступили и вернулись в свои болота, от которых, преследуя добычу, отбежали на пару километров.
        Вернув себе человеческий облик, я направился к Лилии и Берте, спешившимся и ожидающим меня возле стоянки.
        По моему лицу легко можно было понять мои намерения. Я собирался отругать несносную дворянку, возможно, даже отшлепать за непослушание, что следовало сделать намного раньше ее бесхребетному папаше.
        - Они укусили тебя, - запаниковала Лилия, когда я подошел. Видимо, попыталась оттянуть неизбежное. - Если человека укусит утопец, он умрет, а после смерти обратится таким же утопцем! Гляди, вон на плече.
        Я нехотя перевел взгляд на свою руку. Рубаха была чуть разорвана и над локтем виднелись следы зубов. Если сказанное ею - правда, мне следовало обеспокоиться, хотя я не думал, что на меня сможет подействовать какая?нибудь болотная зараза.
        - Ерунда, - процедил сквозь зубы я. - Меня этой штукой не проймет. Я уже и так демон, думаешь, мне предстоит стать еще и демоном-утопцем? Много ты встречала таких в своей жизни?
        - Ни одного… - испуганно промямлила она, сообразив, почему я так сердит.
        Я опустился на землю, сложив по-турецки ноги, жестом попросил обеих дамочек сесть рядом.
        - Ну, рассказывайте… - выдохнул я. - Чем же вам пришлась не по душе жизнь во дворце, да еще и с ультрасовременным медиаплеером?
        Дамочки крайне подозрительно переглянулись. Стало очевидно, что идея сбежать из дворца исходила не только от Лилии, Берта тоже приложила к этому свою ладошку, а может, и вовсе была основным движителем этой идеи. Коварная подстрекательница…
        Видно, зря я ушел, не попрощавшись с ней. Решил, что так будет проще. Подумал, что, если расскажу девочке о том, что мне придется уйти очень далеко и надолго, она, ясно дело, догадается, что я могу не вернуться. Тогда она меня либо не отпустит, либо закатит истерику, которая никому не будет приятна. Но о том, что она задумает пойти за мной, не мог и помыслить. Зря…
        - Ну, я подумала, - опустила взгляд Лилия, - что тебе может понадобиться наша помощь. Вдруг понадобится чего. Вот, например, рукав у рубахи твоей порвался, я зашить могу…
        - А я тоже шить умею, - неуверенно добавила Берта.
        - И на что мне две швеи? - хмыкнул я. - Я и сам, между прочим, смогу дырку на рубашке залатать. Лилия, мы же договорились, что ты останешься во дворце. Я тебе плеер подарил за это! Он и в моем-то мире дешевым не считался, а здесь так вообще - реликвия бесценная. Только не говори мне, что ты в первый же день посадила батарейку?
        - Он перестал играть музыку и загораться, когда на кнопочку нажимаешь… - Она водила тоненькой палочкой, вырисовывая на земле какие-то незамысловатые узоры. - Я отнесла его Меллору, как ты и говорил…
        - Дядя Гюнтер, - шепнула ей на ухо Берта.
        - Ах, да! - подняла голову Лилия. - Герман же ушел на юг, а армия церковных орденов тоже. Если вдруг наши дороги пересекутся, я тебе помогу. Ими командует дядя Гюнтер, он послушает меня!
        - Что-то мне мало в это верится, - выдохнул я и обернулся.
        Под звездным небом темнели мрачные и недружелюбные болота. Возвращаться в Корону ночью было нельзя, нужно было ждать утра. И даже верхом я не успел бы отвести двух дамочек во дворец и снова вернуться сюда достаточно быстро - не меньше дня. А за это время Герман мог пропасть неизвестно куда.
        - Я поеду через Калию. - Я решил не отступать. - Неприятное местечко. Вы об этом знаете?
        Дамочки дружно закивали.
        - Ну а ты, Берта. - Я посмотрел на коварную подстрекательницу. - Тебе-то чего во дворце не сиделось? Не могла почувствовать себя настоящей принцессой? Любая девочка в семь лет только и мечтает о дворцах да о принцах…
        - Мне не семь лет, - обиженно надулась она.
        - И сколько же? - даже удивился я.
        - Одиннадцать.
        Я шлепнул себя ладонью по лбу, впился ногтями в кожу. Я понимал, что, сколько бы я ни возмущался, взять их с собой мне все равно придется.
        - Хорошо, поедем вместе. Поужинаем, покормим лошадей, поспим, а с рассветом двинемся дальше.
        Как же они были рады этим словам.
        Ночью меня обеспокоил странный зуд. Чесалась укушенная утопцем рука. Рана над локтем затянулась довольно быстро, но через пару часов кожа покраснела, и площадь покраснения росла с каждым часом.

«Эфир, - подумал я, прикрывая глаза. - Что происходит?

«Процесс заражения, - отозвался он. - При укусе в кровь попала неизвестная бактерия. Очень интересный организм. Сейчас активно размножается, атакуя кровяные тельца и поглощая их. Он изменяет свою структуру, частично копируя функции клеток крови».

«Хочешь сказать, что я превращаюсь в утопца?»

«Область заражения ограниченна. Процесс контролируется».

«Прекрати. Мне это неприятно».

«Изучение еще не завершено. Необходимо выяснить, как эта бактерия скопирует функции клеток головного мозга».

«Немедленно прекращай! - вскипел я. - Это слишком опасно! Сам будто бы не знаешь пословицу о том, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Дурные опыты не доведут до добра!»

«Сравнение необъективно, - безразлично отозвался Эфир. - Потеря наружного носа допустима, поскольку его восстановление возможно, хотя это долгий и неприятный процесс. Но утрата органа обоняния не имеет ничего общего с любопытством и научными исследованиями».

«Ты ничего не понял. Прекращай».

«Хорошо, - после недолгого молчания ответил он. - Все бактерии, проникшие в организм, будут уничтожены».
        Примерно через час зуд прошел окончательно.
        Глава третья
        Лилия никак не могла угомониться: раздражающе хихикала всю дорогу, почти без перерыва. Лишь иногда, когда я оборачивался и окидывал ее свирепым взглядом, она ненадолго замолкала. Но потом она вновь смотрела на меня и все начиналось заново.
        - Ты так смешно выглядишь в седле, - то и дело фыркала она. - Такой сильный и могучий демон, а на коне держаться не умеешь.
        - Поглядел бы я на тебя за рулем автомобиля, - в сердцах огрызался я. Вся моя нижняя половина нестерпимо болела. Измененный метаболизм и ускоренная регенерация клеток, кажется, делали ситуацию только хуже - старая кожа не успевала затвердевать, а новая стиралась слишком уж быстро. - Ты бы никогда не разобралась, зачем там нужны всякие рули-педали.
        - Я не знаю, о чем ты говоришь, - отвечала она, - но я не могу смотреть на тебя без смеха. Ну же, хватит елозить по седлу, коню это не нравится!
        - Ты же знаешь, я первый раз еду верхом! - взывал к ее совести я.
        - Знаю! - хихикала она - Но все равно это очень смешно!
        Я невероятно обрадовался, когда увидел впереди ветхие постройки. Это значило, что мне можно будет, наконец, покинуть седло. Это для меня было невероятной радостью, пусть даже в деревеньке нас сразу же окружит пара дюжин разбойников. Ничего! Главное - слезть с коня!
        Спешился я возле первого же дома, который и домом-то назвать сложно было. Так, какая-то покосившаяся хибара, державшаяся на одном только честном слове. Сквозь огромные щели в стенах свободно задувал ветер, а дырявая крыша едва могла служить преградой для дождя. Укрыться в нем можно было разве что от солнца, но разве для этого нужны дома?
        Лилия предпочла остаться в седле. И Берте тоже не позволила спуститься. Я взял коня за удила и двинулся к центру деревни.
        Немногие строения в Калии можно было назвать домами. В основном это были брошенные или недостроенные жилища с покосившимися, а то и вовсе отсутствующими плетнями, немногим лучше того, что мы увидели первым, а некоторые даже хуже. Если в них и жили, то редко, просто приходили переночевать раз в сезон либо вовсе обходили стороной.
        Ближе к центру деревни нам встретились и серьезные сооружения. С высокими заборами и большим домом в пару этажей да непрерывно бдящими во дворе охранниками. Наверняка эти сооружения принадлежали предводителям банд и шаек, сумевшим немного разбогатеть на чужих костях. Вскоре мы вышли к одной местной достопримечательности - огромной площадке, окруженной железной решеткой, этакой импровизированной арене. В глаза бросились несколько темных пятен засохшей крови на земле. Понять назначение этой арены было довольно легко.
        И самым неожиданным оказалось то, что достопримечательность эта находилась как раз под окнами местного постоялого двора, места хоть и злачного, но очень шумного. В отличие от остального города, мрачного и безлюдного, там, казалось, царило веселье.
        Но прежде чем примкнуть к общему веселью в трактире, мы отвели лошадей в конюшню. Конюх не удостоил нас даже косым взглядом, пузатый мужчина просто сидел на перевернутом ведре и тяжело вздыхал, глядя куда-то на холмы за лесом.
        - Эй, конюх! - не выдержала Лилия, - следи за нашими лошадьми. Чтобы завтра утром они были сыты и напоены. И смотри, чтобы их никто не украл!
        Мужчина не отозвался, даже не повернулся к нам. Просто поднял руку и помахал ладонью туда-сюда. Его жест только больше раззадорил дворянку.
        - Эй! Ты меня слышал, конюх?
        - Не кричите на него. - В конюшню вошел высокий, широкоплечий мужчина с гладко выбритой головой. Смачно сплюнул на землю. - У нас серьезное заведение.
        - Вся ваша серьезность исчезнет, когда наутро мы не обнаружим наших лошадей в конюшне! - упрямо заявила Лилия.
        - Может, и не обнаружите, - безразлично ответил бритый. - Вдруг им на свободу захочется - мы-то тут что поделаем? У нас серьезное заведение…
        - Тогда послушай, со всей возможной серьезностью, - решил вмешаться я. - Если утром у наших лошадей исчезнет хотя бы один волос с хвоста… Знаешь, что я сделаю?
        - И что же ты сделаешь? - ядовито процедил он, смерив меня опытным взглядом.
        - Оседлаю тебя, - я подошел к нему в упор. Посмотрел снизу вверх. Бритый был на полголовы выше меня. - И поверь мне на слово, ты поскачешь с такой прытью, будто у тебя на хребет уселся сам дьявол.
        Несколько секунд он смотрел мне прямо в глаза, а потом отвел взгляд. Произнес, но уже без напыщенной важности:
        - Пригляжу… за вашими лошадками.
        Я обернулся к Лилии:
        - Он приглядит. Пойдем, нам нужно снять комнату.
        Дворянка вздернула нос и гордо вышла из конюшни, держа за руку Берту, на самом деле не такую уж и маленькую девочку. Немного помедлив, я двинулся за ними. Конюх поднял голову и проводил меня взглядом. Он, кажется, был немного удивлен.
        - Молчи, - выдавил бритый. Фраза эта явно предназначалась конюху.
        Я остановился на крыльце трактира. Самым тяжелым испытанием в новом мире для меня оставались запахи. Может, Эфир улучшил мое обоняние так же, как обострил зрение и усилил слух, или же мой нос оставался сугубо человеческим, но ароматы эпохи Средневековья вызывали у меня головокружение и сильную тошноту. И если в деревнях преобладали естественные запахи природы, свежего сена и овощей, то в городах витал запах помоев, гнилья и человеческих экскрементов. Но самыми страшными были все же питейные заведения. И вот судьба дала мне шанс познакомиться с запахом разбойничьего трактира.
        Набрав побольше относительно свежего воздуха, я ступил на крыльцо и открыл дверь. К тому моменту я, кажется, мог задерживать дыхание примерно на час. Но, чтобы говорить, необходимо выдыхать воздух, а для этого его нужно сначала вдохнуть. Я решил сначала проверить, каким окажется на вкус аромат разбойничьего трактира, а уже потом ставить эксперименты. И не прогадал, вонь в трактире царила ужаснейшая. Сделав всего один глоток воздуха, я едва не выжил из ума.
        А когда сознание мое прояснилось, я двинулся вперед, попутно осматривая зал.
        Ничего примечательного не видел, только гнусные рожи. Пара групп таких рож что-то праздновала, за другим столом пили в унынии. В дальнем углу под скамьей в луже собственной блевоты лежал какой-то чахлый мужичонка. Над ним, на той же скамье, с удовольствием сосал пиво его товарищ. Хриплый гул, создаваемый всей подвыпившей толпой, неприятно давил на голову.
        Вопреки ожиданиям, появление дамочек из моего эскорта не оказало на толпу пьяных мужиков притягательного эффекта. На нас посмотрела исподлобья пара человек, и этим все обошлось. Мы смогли снять у хозяина на ночь комнату на трех человек и даже заказали ужин, как я потребовал, «в номер». Еда оказалась так себе, суховата, жирновата, но зато горячая, а восстанавливать энергию за счет пищевых калорий нужно было даже мне.
        Дощипывая баранью ножку, я заметил, что гомон на первом этаже заметно стих. Раздались восторженные голоса, даже редкие аплодисменты. Что-то внизу изменилось, и подозрение, а может, простое любопытство вынудило меня спуститься и проверить, что именно.
        На пороге трактира стоял гоблин. Обычный такой гоблин, с зеленоватой кожей, короткими ногами, в плаще и оригинальной шапочке, чуть прикрывающей лысую голову, украшенную острыми длинными ушками. Я невольно поразился тому, насколько облик существа, стоящего на перевернутом ведре и голосящего на весь трактир, соответствовал образу среднестатистического гоблина из моей памяти, сформированному литературой и кинематографом.
        - Уважаемая публика, - с выражением лица опытного конферансье вопил он. - Невероятное представление скоро начнется на центральной площади. Главные герои ждут вас всех возле арены.
        Таверна едва не подпрыгнула от жутких воплей ее посетителей. Радости не было предела, мгновенно позабылись все неприятности. Откланявшись, гоблин удрал за дверь, куда через несколько секунд, толкаясь и гудя, рванулась довольная толпа. Никто не хотел пропускать представления.
        Дождавшись, когда трактир опустеет, я тоже вышел на улицу. И хотя я уже знал примерно, что предстоит мне увидеть, решил все же немного понаблюдать.
        Стемнело. Но факелы, воткнутые в землю вдоль железной решетки, окружающей арену, давали достаточно света, чтобы зрители увидели предстоящее шоу во всей красе. А любопытных собралось довольно много. Пришли не только постояльцы трактира, явились все, кто тем вечером пребывал в деревне с неблагозвучным названием Калия. Даже хозяин трактира вышел посмотреть на невероятное представление. Он встал в дверях, загородив телом проем. Его высокого роста хватило, чтобы понаблюдать за происходящим с порога поверх голов остальных зевак.
        - Кто считает себя умелым бойцом? - заголосил гоблин, взобравшись на повозку и на стоящее на ней ведро. - Кто готов показать нам свою удаль? Кто не боится встретить серьезного соперника? А может, кто?нибудь повздорил в трактире и готов отстоять свою точку зрения на кулаках? На арене проводятся только честные поединки один на один!
        Несколько человек сразу же изъявили желание участвовать. Одного даже повели против воли. Поединки-то были честными, один на один, но принуждение к бою никто не возбранял. Беднягу бросили на арену, и следом за ним впустили противника, за которым немедленно закрыл калитку мускулистый бородач - помощник гоблина. Предприимчивый зеленый карлик сразу же принялся принимать ставки на предстоящий поединок.
        Я презрительно фыркнул, но не отвернулся. Смотреть в этой деревеньке попросту было не на что. А в поединках, маловероятно, но все же могло произойти что?нибудь интересное.
        Бедняга, принужденный сражаться, испуганно ползал по арене, с поразительным успехом избегая пинков своего противника, который, казалось, был пьян настолько, что не смог бы попасть и по мертвой корове. С оружием в руках он был бы более опасен, но гоблин с подручными следили за соблюдением относительной честности поединков.
        Вдруг ход сражения изменился. Бедняга сделал определенные выводы и решил дать отпор. Увернувшись от очередного пинка, он поднялся на ноги, и затем, непонятно как и зачем, запрыгнул на спину противнику, повалил того на землю и принялся долбить кулаками по затылку. Абсурдная стратегия сработала. После нескольких минут нелепого барахтанья пойманный в захват мужчина сдался. И победил, к огромному удовольствию гоблина, бедняга, которого принудили к этому бою.
        Следующей пошла пара крупных бородатых мужиков, казавшихся закадычными друзьями. Вот только отлупили они друг друга совсем даже не по-дружески. Бой продолжался несколько минут. Лица бойцов разбухли от побоев, местами виднелись кровоподтеки, а зубы шатались, но ни один из них даже не сдвинулся с места. Они просто стояли и били друг друга, удар за ударом, до тех пор, пока один не упал навзничь.
        Ничего интересного.
        - Не будем судить строго, - разогревал зрителей гоблин, - любители.
        Затем прошел еще один скучный поединок. Только закончился он очень быстро, на первой минуте, нокаутом. Зрители даже не успели как следует рассмотреть бойцов.
        На этом любительские бои закончились.
        - А теперь пришла очередь профессионалов! - объявил гоблин. - Тот, кто сразит моих лучших бойцов, получит большую награду!
        Зрители зароптали. Явственно запахло деньгами, а большинство просто не могло спокойно переносить этот аромат. Кто-то сокрушался, трезво оценив собственные силы, кто-то мялся, не в силах сдерживаться перед соблазном и боясь предстоящего сражения.
        Вдруг чей-то гулкий бас заявил:
        - Давай сюда этих профессионалов! Сейчас я им все кости пересчитаю… Ик!
        Вперед, шатаясь, полез пузатый здоровяк. Оттолкнул мускулистого бородача от калитки и вышел в центр арены. Сильным он не казался. Единственным преимуществом его был размер. Высокий плечистый мужчина с внушительным выпирающим животом мог нокаутировать почти любого неосторожного соперника большим тяжелым кулаком. Но против умелого бойца, знающего о боевых искусствах не понаслышке, у него не было ни единого шанса.
        Но меня намного больше заинтересовал его противник. Им оказался тот самый мускулистый бородач, что пропускал бойцов на арену. Ответив кивком на взгляд гоблина, мужчина сам вошел на арену и запер за собой калитку.
        - Представляю вам Тора, - завопил гоблин. - Этот великий воин однажды вышел против сотни солдат и победил! А сегодня он будет сражаться, чтобы потешить вас!
        Тор неторопливо размял шею, руки, пояс и громко гаркнул, прочищая горло. Его движения были грациозными, в меру плавными, присущими серьезным бойцам, имеющим большой опыт схваток за плечами. Я чувствовал его потенциал и понимал, что пузатый здоровяк не соперник мускулистому бородачу. Но поединок еще должен был произойти, и я обязан был на него посмотреть.
        - Напоминаю, что тот, кто сумеет одолеть всех трех профессионалов, получит большую награду… - начал было гоблин, но тут же осекся и обернулся. Поединок начался до того, как он успел его объявить. Не выдержал нетерпеливый претендент.
        Он хрипло заорал и, подняв кулаки, побежал на противника. Бородач, казалось, растерялся, не ожидая такой стремительной атаки и уклонился только в самый последний момент. Публика взвыла от восторга. А я увидел, что за поединок предстоит всем увидеть. Не поединок даже, а красивую сценку, поставленную умелым актером-бойцом. Бородач с легкостью уходил от атак здоровяка, но так искусно, что никто из зрителей не мог увидеть, а тем более раскусить его тонкую игру. Со стороны казалось, что претендент побеждал, он наносил удар за ударом, профессионал даже несколько раз упал на землю, но, насколько я видел, оставался невредим.
        - Он его побеждает! - толкнул меня локтем какой-то мужчина. - Гляди, бородач снова упал! Ха! И это он победил сотню? Вранье! Мускулы ничто против опыта. Бурхард сейчас его на лопатки уложит.
        - Нет, он уже проиграл. - Я решил ответить назойливому собеседнику.
        - Почему? - удивился тот.
        - Он еще ни разу не ударил бородача.
        - Ты что, слепой? - возмутился мужчина. - Не видишь разве, как он его мутузит?
        - Это не так. Он просто очень ловко уклоняется от его ударов. Это незаметно, но если присмотреться…
        - А ты что, шибко зоркий?
        - Скорее наблюдательный. Сам погляди: бородач уже начал уставать. Сейчас он быстро разберется с противником.
        - Да ты брешешь…
        В этот момент Тор пошел в атаку. Мощный удар в челюсть мог свалить любого, в том числе и подготовленного бойца. Но Бурхард каким-то чудом удержался на ногах. Он, видно, даже и не понял, что ситуация изменилась, настолько сильно алкоголь притупил его реакцию. Здоровяк снова попытался ударить, но промазал. Получил несколько четких ударов по корпусу, от которых глаза на лоб полезли, и через пару секунд распластался на земле. Выносить его с арены пришлось сразу четверым.
        - А как ты узнал, что победит бородач? - Мужичок куда-то отлучался ненадолго, но затем вернулся и отыскал меня.
        - Это было ясно с самого начала, - без задней мысли ответил я.
        - Еще раз сможешь угадать?
        Я недоверчиво покосился на него. Мужичок довольно улыбался.
        - Решил сыграть на удачной ставке?
        Он кивнул:
        - А почему бы и нет? Денежки лишними не бывают…
        - Не выйдет.
        - Это почему?
        - Если более выгодной для гоблина будет ставка за проигрыш - Тор проиграет. Я могу оценить потенциал бойца, но предугадать, за кем будет победа - не в силах.
        - Как-то ты мудрено говоришь, - почесал затылок мужичок. - Ничего не понимаю.
        - Ему почти удалось! - взревел гоблин, возвращаясь к зрителям. - Еще чуть-чуть, и он бы повалил Тора.
        - У - у - у, - восторженно взвыла толпа.
        - Нам нужен новый претендент, - продолжил зеленый конферансье. - Кто желает сразиться с Тором? Он устал после тяжелого боя. Ваши шансы возрастают.
        Вперед вышел следующий претендент. Его фигура, грациозная, изящная осанка и легкий шаг подсказывали мне, что он на порядок сильнее и проворнее предыдущего бойца. Мужчина подошел к гоблину:
        - Я готов принять вызов. Но с одним условием.
        - И каким же будет это условие? - демонстративно удивился гоблин, продолжая играть с публикой.
        - Тор не будет кривляться, как в бою с этим слабаком.
        - Кривляться? - Зеленый конферансье демонстрировал глубочайшее удивление.
        - Это был не бой, а показуха, Тор мог справиться с ним одним ударом, но вместо этого вытанцовывал вокруг него, точно девка продажная.
        - Тор очень старался, - скорчил виноватую гримасу гоблин.
        - Пусть он сейчас постарается, - огрызнулся претендент.
        - Хорошо! Тор будет очень серьезен.
        Толпа взвыла. Средневековое представление медленно затягивало и меня. Пусть какая-то часть моего сознания, разумная и последовательная, считала все это безумным и бессмысленным фарсом, другая, спрятанная в генетике, в инстинктах, требовала, чтобы я насладился зрелищем того, как один обезьяноподобный громила избивает другого.
        Впрочем, иногда я мог позволить себе немного расслабиться.
        Следующего претендента закрыли на арене. Тор насторожился. Стал пристально наблюдать за противником, пока тот разминался, демонстрируя хорошую гибкость. Ждал, когда тот сделает первый шаг, экономил силы.
        Наконец, закончив разминку, претендент выгадал момент и напал на противника, надеясь застать его врасплох. Но Тор, казалось, предвидел это, с легкостью отразил атаку. Несколько секунд эффектного противостояния на арене, и я понял, каким будет исход боя. Новый противник был ловок и подвижен, но он не мог сразить опытного и могучего Тора, обладавшего неплохой скоростью и реакцией. Примерно через минуту бородач полностью контролировал ход поединка, мог затянуть его или закончить в любой момент.
        - Ну а сейчас кто победит? - снова подлез с вопросами назойливый мужичок.
        - Очевидно, Тор, - отвечал я, не отводя глаз от сражающихся бойцов.
        - А ведь глянешь, так этот изворотливый теснит бородача… - дивился он. - А как ты узнаешь, кто сильнее? Сам, поди, ловко драться научен?
        - А без этого никак, - отвечал я, стараясь не пропустить интересного момента.
        Мужичок присвистнул.
        Могучий Тор устал и едва справляется с темпом, который задавал более молодой и ловкий боец. Он терпел до последнего, даже пропустил несколько неприятных ударов в корпус. Покосился на гоблина, изливающего красочные комментарии относительно боя, и схватил противника за ногу. Тот даже не понял, как оказался на земле, в болевом захвате. Несчастному претенденту ничего не оставалось кроме как признать свое поражение.
        - И вновь Тор одерживает победу! - радостно объявил гоблин, косясь на группу мужчин, изливающих проклятья в адрес неумехи-претендента, на которого они поставили свои деньги. - Неужели среди вас, опытных и умелых воинов, не найдется тот, кто сможет его одолеть?
        А желающих как-то поубавилось. Увидев поражение двух претендентов, третий, если таковой вообще был, решил, что не стоит искушать судьбу и рисковать собственным здоровьем, хотя Тор, для аренного бойца, побеждал противников на редкость гуманно.
        - Вот он точно побьет твоего Тора! - громко заявил назойливый мужичок, указав на меня пальцем, чем естественно заслужил всеобщее внимание. Как, впрочем, и мое.
        Жалеть о том, что я оказался столь общителен с незнакомцем, не имело смысла, нужно было как-то расхлебывать заваренную кашу, а большую ложку доставать мне не очень-то хотелось.
        Публика неожиданно быстро и как-то даже слишком уж послушно расступилась, открывая мне дорогу к повозке, на которой ораторствовал гоблин.
        - Как интересно… - причмокнул губами он. - Настоящий воин должен рваться в бой, невзирая на преграды и сложности. Неужели победить Тора способен какой-то трус?
        Толпа зевак поддержала оратора хриплым хохотом. Разумная и последовательная часть моего сознания в тот момент, кажется, не главенствовала. Я повелся на насмешку и двинулся вперед. Становиться развлечением для каких-то разбойников - худшей судьбы для себя я не мог даже представить, но отступить и прослыть трусом было для меня еще хуже. Какая же все?таки тяжелая и бессмысленная штука - гордость.
        - Ну так что? - Гоблин обратился к публике. - Мы позволим трусливому молчуну испытать судьбу и сразиться с Тором? Не забывайте, если он победит всех трех бойцов, то заберет себе награду!
        - Пусть дерется! - завопил кто?то. Его поддержал одобрительный гомон толпы.
        Гоблин, скривив лицо в ехидной улыбке, уставился на меня.
        - Мы ждем только твоего согласия.
        - Хорошо, - безрассудно согласился я, снял меч, сумку, сложил в повозку гоблина и вышел на арену.
        Решетку за моей спиной заботливо закрыл какой-то слащавый мужичок и исчез в толпе. Бородач начал присматриваться к новому противнику. Его смутила моя необычная одежда: темные, изрядно потертые джинсы и кроссовки. И я уверен, он не мог не заметить моего подозрительного спокойствия.
        - Послушай, Тор, - начал я, прекрасно понимая, что такое предложение прозвучит как оскорбление. - Предыдущие бои сильно вымотали тебя. Отдохни, восстанови дыхание. Я подожду, пока ты будешь готов.
        - Ха! - натянуто усмехнулся он. Он уже заметно устал, но представление должно было продолжаться. - Не смеши, незнакомец. Меня хватит, чтобы справиться с дюжиной таких, как ты.
        Я многозначительно улыбнулся.
        Поединок начался. Гоблин тут же принялся вдохновлять публику на мою скорую победу и принимать ставки. Очевидно, этот бой тоже должен был выиграть профессионал.
        Как и пообещал, я терпеливо дождался первого шага бородача. Он мог отдохнуть перед боем, который должен был стать для него самым серьезным, но во время шоу такие действия со стороны актеров недопустимы, поэтому, немного побродив вокруг меня, Тор начал атаку.
        Первые его удары должны были «прощупать» противника. Оценить потенциал, навыки, возможности. Ведь поединок должен был долгим и захватывающим, отыгранным идеально. Этакий своеобразный вариант привычного мне реслинга, только более сложный, где играть и притворяться должен только один участник.
        Тор из положения, похожего на обычную боксерскую стойку, провел точный, но не быстрый джеб. Я сдвинулся на полшага влево и легко уклонился от удара. Боец тут же отпрыгнул на исходную позицию.
        Я медленно двинулся вперед.
        Приглашение на бой я принял, значит, должен был воспользоваться им по полной программе. Для начала убедить противника, что со мной он может не притворяться. Даже больше, он обязан сражаться в полную силу, иначе будет неинтересно. А согласился я на поединок только ради интереса.
        Мы сошлись на ближней дистанции. Тор, находясь в глубокой защите, попытался нанести несколько быстрых прямых ударов - более демонстративных, чем эффективных, но его кулаки ни разу не коснулись моего тела.
        Сам того не понимая, я ускользал, словно призрак, от любых атак, растворяясь в воздухе в самый последний момент. Я почти не контролировал себя, моим телом управлял Эфир, эффективно, четко, экономно. Как будто бы я погружался в сон, становясь единым целым с демоном-хранителем, предоставляя ему всего себя, взамен на небывалую силу и скорость. Я упивался собственной силой. Даже начал забываться в сражении.
        Тор отошел к краю арены, чуть пригнулся, тяжело дыша. Он уже не притворялся. Он достиг своего предела, но все равно не мог держать тот темп, который задавал я. Было ясно, что он проигрывает. И в этот раз - по-настоящему.
        Я тоже остановился, позволяя противнику отдышаться. Тор, воспользовавшись секундой отдыха, посмотрел на гоблина, который в ответ тоже уставился на него. Взгляды обоих были на редкость красноречивы. Словно я смог прочитать их мысли.
        Я не смогу победить его, признавался Тор, он слишком силен.
        Ты должен, настаивал гоблин, от этого зависит наша выручка.
        Сделаю все что смогу, пообещал во взгляде боец и вновь посмотрел на меня.
        По его глазам, серьезным и загадочным, я понял, что этот поединок закончится в ближайшие секунды. И одного из нас вынесут с арены на руках.
        Отмеряя шаги, Тор двинулся вперед. Ему нужно было рассчитать расстояние, с которого нужно начать стремительную атаку, чтобы я не успел предугадать его движений, или уйти в глубокую защиту. И когда между нами оставалась пара шагов, он неожиданно прыгнул вперед, вкладывая огромную силу в кросс, нацеленный мне в лицо.
        Но этот удар был ловким маневром, позволяющим сократить расстояние между нами и вынуждающим меня уйти в защиту. За ним последовала целая серия ударов всеми доступными частями тела, даже коленями. Удары обрушивались на меня со всех сторон, как будто у противника неожиданно стало восемь, а то и целых десять рук. Но этого было недостаточно, чтобы победить одержимого демоном.
        Я прервал эту безумную серию одним точным ударом кулака в живот.
        Тор обмяк и опустился на колени. Громко закашлялся, с трудом восстанавливая нормальный ритм дыхания. Я осторожно придержал его от падения и добавил, так чтобы мог услышать только он:
        - Хорошо. Очень хорошо, но достаточно.
        Гоблин растерялся от неожиданности. Он видел, что Тор не может подняться, но не мог заставить себя назвать меня победителем. И наконец, произнося каждое слово так, словно ему приходится при этом кусать кислый лимон, объявил:
        - И в этом поединке побеждает… таинственный незнакомец в странной одежде! Тор повержен. Помогите ему подняться и покинуть арену…
        Но Тор не принял помощь. Когда к нему подбежали двое мужчин из публики, он сам поднялся с колен и, пошатываясь, двинулся к постоялому двору.
        Гоблин наконец взял себя в руки.
        - А теперь удачливому соискателю предстоит встретиться со вторым бойцом. Его называют Палач, потому что когда-то он работал палачом, но за невероятную жестокость к своим жертвам был изгнан из ордена. Теперь он сражается на арене, и великое горе тому, кто решит стать его противником. Итак… Встречайте, Палач!
        Из ворот конюшни вышло что-то темное и страшное. Именно что?то, потому что язык не поворачивался назвать это существо человеком. Оно было намного выше любого представителя человеческой расы, шире в плечах и в поясе. С рогатым шлемом на голове он походил на огромного откормленного быка.
        Публика зароптала, расступилась, открывая дорогу великану. Но пошел он как-то неуверенно. Я сначала подумал, что огромные размеры или какой-то врожденный дефект мешают ему нормально двигаться, но потом, увидев маленькие и влажные глазки Палача, понял, что причина тому - страх.
        Великан был напуган. Но боялся он не меня, не предстоящего поединка, а толпы людей, окружающих его со всех стороны. Он не смотрел на арену, лишь испуганно водил взглядом из стороны в сторону, старательно сдерживая панику. Неожиданно было видеть такого странного бойца…
        Сражаться он мог, безусловно. Один только вид длинных, будто обезьяньих рук с кулаками размером больше человеческой головы напугает любого. А уж выходить на бой с таким чудовищем - да кто в здравом уме согласится на такое?
        Разве только я.
        Но мне-то уже приходилось иметь дело с ограми, а они размером куда больше этого человека-переростка, к тому же страдающего агорафобией.
        Палач протиснулся на арену, встал напротив меня и тяжело выдохнул - пытался успокоиться перед боем. Правда, его выдох больше напоминал устрашающий дикий рев, повергший в ужас пару особо впечатлительных зрителей.
        Гоблин довольно ухмыльнулся, поглядев на меня.
        - И вот теперь, необычному, но на редкость способному незнакомцу предстоит встретиться с самим Палачом, великаном, поднимающим лошадь одной левой рукой. Как долго новичок сможет держаться против профессионала, когда сломается, подобно сухой веточке? Делайте ставки, предскажите, сколько времени удачливый незнакомец простоит, прежде чем сдастся либо погибнет, прихлопнутый огромной ладонью Палача.
        - Не прихлопнет. Я одолею его, - безрассудно заявил я. Бой с Тором раззадорил и меня, и Эфира. Нам хотелось большего. - И закончу поединок быстро. Мне неинтересны бойцы большого размера, они слишком медлительны…
        - Чего? - растерялся гоблин. Зеленый карлик просто не верил моим словам, как и его преданная публика. Наши с Палачом габариты различались слишком сильно. Человеку среднего роста и размера никогда бы в голову не пришло драться с таким великаном. Это было сродни попытке протаранить паровоз на мотоцикле, или разбить головой бетонную стену. Любой соискатель, как бы ловок и проворен он ни был, увидев Палача, должен был отказаться от боя. Или хотя бы договориться на ограниченное время поединка. Но я заявил, что одолею противника. И не намерен был отказываться от своих слов.
        - Послушай, юноша. - К решетке подошел мужичок, чей слишком длинный язык и привел меня на эту арену. - Ты смелый и сильный, но погляди на это чудовище. Тебе его не победить!
        - Не переживай, - безразлично отозвался я. Затем добавил, обращаясь к великану: - И ты тоже не нервничай. Все закончится быстрее, чем ты успеешь сильно испугаться.
        Палач ощутимо вздрогнул. Он и так чувствовал себя некомфортно на арене, под пристальными взглядами зрителей, еще и противник ему попался какой-то подозрительно спокойный и пугающий. Наверняка он привык, что любой человек при виде его грозного вида впадает в панику, и был неприятно ошеломлен моей невозмутимостью.
        Великан обратил взор к гоблину, надеясь получить моральную поддержку, но тот скорчил какую-то зверскую гримасу, которая должна была объяснить бойцу, что из круга арены живым выйдет только один. Ничуть не приободрившись, Палач понял, что больше ему ничего не остается, кроме как сразиться со мной и, подняв руку, больше похожую на ковш экскаватора, двинулся на меня.
        Выбор его атак не блистал разнообразием. С такой массой орудовать можно было только длинными руками, да и то можно было легко потерять равновесие. И если у огров этот недостаток компенсировался крупной филейной частью и пирамидальным телом, то у Палача был огромный плечевой пояс. Впрочем, я просто обратил на это внимание, так-то проблемы с удержанием равновесия у противника меня мало интересовали. Важнее было то, что я мог использовать этот его недостаток.
        Палач, почти не размахиваясь, опустил на меня руку, попытался ударить ребром ладони. Бил он даже не кулаком, видимо, пытался снизить сопротивление воздуха, но все равно его атака казалась мне слишком медленной. Я пронырнул вперед и остановился под безопасной, левой стороной великана, а когда противник покачнулся, потеряв равновесие, вытянул голову, открывая мощную, но все же очень уязвимую шею, ударил его в сонную артерию ногой с разворота. И быстро отскочил подальше.
        Сначала мне показалось, что ничего не получилось. Палач остался прочно стоять на земле. Лицо его стало каменным, даже глаза перестали быть испуганно-влажными. Так продолжалось секунд десять, не меньше. Да и сам я непроизвольно растерялся, не понимая, то ли мой удар был недостаточно сильным, то ли наоборот, выбил из противника и разум, и душу.
        Публика заволновалась. Гоблин нервно кусал ногти, не понимая, его боец все еще сражается, то ли стоит задуматься об эвакуаторе, способном вынести его с арены. Нет, об эвакуаторе в Средневековье, пусть и магическом, думать он не мог, но человеческой силой поднять с земли Палача в случае падения было бы невозможно.
        А он рухнул. На четырнадцатой секунде, растянув лицо в идиотской блаженной улыбке, великан повалился на бок, словно подрубленное дерево, и потерял сознание.
        - Это невозможно! - взвыл гоблин, совсем позабыв про публику. - Палач не мог проиграть, он еще никогда не проигрывал! Невозможно! Что ты с ним сделал?
        - Ударил, - отозвался я, все еще недоверчиво косясь на сопящего великана. - Все по правилам.
        - Да, все по правилам, - подтвердил кто-то из зрителей.
        - Мы все видели, что он его просто ударил, - добавил еще кто?то.
        - Палач проиграл. Победил этот юноша.
        - И вот Палач повержен, - чуть не плача объявил гоблин. Несмотря ни на что, он должен был исполнять роль судьи и организатора. - Странный незнакомец стремительно поднимается вверх. Он одолел уже двух бойцов и остановить его может лишь последний, самый сильный из профессионалов. Мы попросим его выйти на арену. Малыш!
        - Малыш? - не сдержавшись, прыснул кто-то из зрителей. - Разве можно бойца называть Малыш? Тем более самого сильного?
        - Это кличка, дубина! Для завлечения, - возразил ему сосед. - Вот выйдет сейчас этот Малыш, да в плечах пошире Палача окажется.
        - Выйдет, выйдет, - буркнул первый. - Да вот что-то не выходит.
        - Малыш, - громко позвал гоблин, стараясь перекричать волнующуюся толпу.
        Но никто не отозвался.
        Это становилось интересным.
        Зрители начали хихикать исподтишка. Пошли нелепые слухи.
        - А Малыш-то струсил!
        И от человека к человеку стали появляться новые обстоятельства слухов. Незачем их перечислять.
        - Малыш, немедленно выходи, негодник! - рявкнул гоблин. - Без ужина оставлю!
        Угроза подействовала. Потому как к организатору боев протолкнулся, причем с большим трудом, молодой парень, лет шестнадцати, может, восемнадцати от роду, худой, невысокий, рыжий и рябой. Одним словом, хиляк. К тому же парень был мертвецки пьян.
        - Я же тебе говорил, что не буду больше сражаться! - выпалил он, когда подошел, шатаясь, к повозке, на которой стоял гоблин, и схватился за борт руками, чтобы не упасть.
        - Выйди! - злился гоблин, оглядывая толпу и натянуто улыбаясь. - Выруби его по-быстрому, и все.
        - Не буду! - икнул Малыш.
        - Надо! - уперся гоблин.
        Парень с таким упорством отказывался лесть в драку, что это выглядело крайне подозрительно. Гоблин называл его самым сильным бойцом, но на вид он был куда слабее самого тощего из зевак, пришедших посмотреть на драки.
        Это казалось просто нелепой шуткой, но почему?то, я чувствовал это отчетливо, очень отчетливо, этот парнишка был силен. Просто очень хорошо скрывал свою силу.
        - Эй, задохлик, ты до арены-то дойти сможешь? - съехидничал кто-то из зрителей.
        Малыш обернулся и окинул его гневным, но пьяным взглядом. Затем повернулся назад, к гоблину:
        - Никаких кривляний. Простая победа?
        - Да, - немедленно согласился тот, - только быстро.
        Малыш двинулся на арену. Гоблин сделал несколько объявлений потешающимся зрителям, но я не слушал его. Мое внимание было сконцентрировано на парне со странной кличкой Малыш. Когда он шел, когда передвигал свои худые ноги, когда поднимал тощие руки, чтобы поправить свисающие на лоб волосы, мне казалось, что ему кто-то помогает. Словно огромная, страшная тень, прячущаяся за его спиной, двигает им, как марионеткой. Тень, не принадлежащая этому миру, будто сама смерть.
        - Ты. Откажись от боя, - бросил он, увидев меня у противоположного края. Туша спящего палача загородила большую половину арены, но можно было легко провести бой и так, совсем не стесняясь в движениях. - Я не хочу сражаться. А если ты меня вынудишь на бой - скорее всего умрешь.
        - Ты думаешь, что я соглашусь на это после того, как увидел тебя? - отозвался я.
        - Думаешь, я слабый? - спросил он. Хмельной туман в глазах парня начал быстро рассеиваться.
        - Как раз наоборот… - покачал головой я. - Ты должен быть силен. Интересен. Ты что-то скрываешь…
        - Скрываю? - усмехнулся он. - Если у тебя не хватает ума отступить, подойди и проверь, что я такого скрываю…
        Его слова я воспринял как приглашение. Метнулся вперед. Быстро. Очень быстро. И ударил его кулаком в лицо. Вернее, собирался ударить. Замер на месте, остановив кулак в миллиметре от носа Малыша. Тот даже не моргнул. Не пытался уклониться, защититься, даже с места не сдвинулся.
        - Ты драться собрался, - ядовито произнес он. - Или пляски вытанцовывать?
        Я не ответил. Незаметно перенес вес на заднюю ногу и в развороте ударил его по корпусу, целясь в солнечное сплетение. Малыш с легкостью заблокировал эту атаку, а мне показалось, что кулак уперся в каменную стену.
        - Вот это уже лучше, - все так же безразлично бросил он. - Но с меня довольно!
        Я едва не пропустил его контрудара; он так быстро расправил ногу, что я только чудом успел защититься. Отлетел назад, с трудом распределив и поглотив энергию удара. Силы у парня оказалось, как у быка.
        - Ты устоял… - злобно выдохнул Малыш. После одного-единственного, пусть и ужасно сильного удара он сбил дыхание.
        - Устоял… - ответил я, поднимаясь и расправляясь. Снимая оковы человечности. Противник был хорош, и я тоже захотел показать себя с лучшей стороны. Меня охватило странное, но очень приятное чувство, несказанное удовольствие, эйфория боя.
        Я провел новую, более стремительную атаку. Публика ахнула. Должно быть, они просто потеряли меня из виду. А когда увидели, не сумели сообразить, что произошло на арене. Моя скорость выросла настолько, что человеческий глаз просто не мог уловить все мои движения.
        Задеть Малыша я не смог. Натолкнулся на непробиваемую, совершенную защиту. Он словно видел все мои ходы, читал мысли, предугадывал движения. Безумная скорость читалась им легко и непринужденно, только вот лицо парня сильно побледнело, как будто этот бой приносил ему невероятное количество боли.
        Уловив мою легкую отвлеченность, Малыш контратаковал мощным апперкотом. Чтобы не потерять челюсть, а то и целую голову, я подложил под удар обе руки, и все же подлетел над землей на пару метров, перевернулся и грохнулся на землю. Быстро встал и почувствовал, что левая рука утратила подвижность. Она приняла наибольшую нагрузку и, кажется, сломалась. Повреждена была лучевая кость.
        Противник шатался. Он хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, но не мог восстановить дыхания. Со лба градом тек пот, руки тряслись, все тело дрожало. Я не мог понять, что с ним происходит. Ведь мне не удалось даже коснуться его, чего уж говорить об ударе. Но выглядел он так, будто был избит он, а не я.
        Поджав левую руку, я вновь двинулся на противника. Он сражался только за счет собственной силы, и я чувствовал зазорным призывать на помощь демона. Это было сродни тому, чтобы принять поражение. Нет, я должен был разобраться с ним сам.
        Я прыгнул на него сверху, но лишь для того, чтобы резко нырнуть вниз, провести пару ударов ногами и придумать что?нибудь еще.
        Малыш почти не защищался, просто изменил положение своего тела, рассчитав с невероятной точностью, куда придет атака, и после трех моих неудачных попыток нанести удар контратаковал: сделав стремительный и невероятно мощный рондад, носком сапога он раздробил мне нос.
        Я не помню, как летел и как упал на землю. Перед глазами все потемнело, видно, носовой хрящ вошел в мозг, нарушив его работу. Эфиру потребовалось некоторое время, чтобы восстановить все функции.
        Стало неожиданно тихо. Я даже решил, что утратил слух, но это было не так. Все просто молчали, оторопев от течения битвы. Подняв голову, я увидел, что Малыш стоит на коленях, уперев руки в землю, его обильно рвет кровью.
        - Эй, с тобой все в порядке? - неожиданно даже для себя самого спросил я. Видно, шок от травмы на некоторое время сбил ход моих мыслей.
        - Нет… Ты не мог… выжить! - поднял голову Малыш, взглянув на меня. Его лицо было иссиня-белым. Казалось, он вот-вот умрет.
        Я направился к нему. Но уже растеряв все желание сражаться, весь ажиотаж. Мне не хотелось добивать и без того раненого противника. Раненого, но не пропустившего ни одного моего удара.
        Подойти к нему я не успел. Малыш потерял сознание и повалился на бок. Гоблин спрыгнул с повозки, спешно объявил меня победителем и побежал к лежащему товарищу. Из трактира показался Тор. Он бросил пару фраз зевакам, приказал расходиться по домам, и присоединился к зеленому коротышке.
        Я подвел руку к носу. Его на месте не оказалось. Лишь какое-то месиво из крови, кусков костей, разорванной кожи и разломанного хряща. Перед глазами плавали красные круги. Я бросил взгляд на перепуганного до смерти гоблина, бегающего вокруг Малыша, обхватив голову руками, да растерянного Тора, пытающегося оказать пострадавшему первую помощь, и медленно побрел к трактиру.
        Мне тоже помощь не помешала бы. Голова гудела, как после хорошей пьянки, но я надеялся, что Эфир сможет исправить положение. Надо было только немного подождать и позволить телу отдохнуть.
        Глава четвертая
        - Ну, зачем ты сюда пришел? - недовольно покосился на меня Малыш. - Хочешь похвалиться своей победой или придумать еще что?нибудь унизительное?
        Он полулежал на импровизированной кровати из двух положенных друг на друга соломенных матрасов и любовался через окно прекрасным видом на конюшню. Лицо его все еще было бледным, а глаза усталыми, но выглядел он в целом чуть лучше, чем вчера.
        - Так, пришел о здоровье твоем побеспокоиться. - Я прижался боком к дверному косяку и сложил руки на груди. Тон голоса Малыша меня не радовал.
        - Ага, здоровье мое его волнует, - фыркнул парень. - А из?за кого я вчера чуть богу душу не отдал?
        - Сам виноват, - прохладно парировал я. - Нечего в боях на арене участвовать.
        Малыш надулся и отвернулся. Некоторое время молчал, но потом не выдержал:
        - Эй, - оглянулся он. - Тебе и правда интересно, как я себя чувствую после боя?
        - Нет, я пришел слушать твои глупые вопросы, - язвительно отшутился я. - Мне интересно, почему противник, которого я ни разу не ударил, вдруг падает на землю и его начинает рвать кровью. Что это было?
        Ответил он не сразу.
        - Проклятие. Моя сила и скорость - это мое проклятие. Я могу победить любого противника, вооруженного или нет, могу поймать в полете стрелу, отбить целый десяток пущенных в меня арбалетных стрел. Но когда так происходит, проклятие пожирает меня изнутри, и с каждым разом это все больнее и больнее.
        - Тогда зачем ты дерешься на арене? Занялся бы каким?нибудь ремеслом, чашки бы лепил из глины или с кожей работал.
        - Не умею.
        - В кузнице можешь работать, железо ковать или дома строить. Силы бы показать мог, в разумных пределах, конечно.
        - Не умею, - покачал головой он. - Чем бы я ни пытался заниматься - ничего не получается. Руки нежные для ремесленной работы нужны, а мои только и могут головы чужие разбивать.
        Он повернулся и оценивающе посмотрел на мое лицо. И, кажется, где-то в глазах нашел сочувствие.
        - Да не печалься ты, - усмехнулся он, - я давно уже смирился с тем, что не доживу до двадцати. Но помереть хочу с честью, в поединке, сразив какого?нибудь непобедимого воина, быть может, злодея - предводителя многотысячной армии. После такой победы и помирать не страшно.
        - Ну да, непобедимые воины - злодеи и предводители многотысячных армий на каждом углу встречаются, - ехидно кивнул я.
        - Достаточно непобедимого воина, - понизил требования он. - Вроде тебя…
        Несколько секунд гримаса на его лице выражала глубокую задумчивость.
        - А ты вообще откуда тут взялся? - нахмурившись, кивнул он. - В этой забытой богом деревеньке. Да ты пережил три моих удара! Любой, с кем бы я ни дрался раньше, с одного удара помирал. Я же тебе череп проломил! Почему ты, такой бодренький, стоишь сейчас тут, ухмыляешься? У тебя вчера от носа ничего не осталось!
        Он попытался встать, но ноги подкосились и Малыш снова рухнул на матрасы.
        - Новый вырос, - отозвался я, похваставшись новым, выросшим за ночь носом. - У меня тоже есть одно, своего рода, проклятие. Может, оно не так уж сильно терзает меня сейчас, но определенно тоже убьет, рано или поздно.
        Глаза его округлились.
        - Так тебя тоже проклял старый волшебник?
        - Какой еще старый волшебник? - прислушался я. - Ну?ка поподробнее. Кто, как, когда.
        - Давно, - кивнул он. - Лет семь назад. Я тогда совсем маленьким был. Меня как-то побили деревенские мальчишки. Для меня это было обычным делом, я уже и не помню за что и почему. В общем, иду я по улице, реву на всю округу, ребра болят, лицо горит. А впереди вдруг откуда ни возьмись волшебник в серой мантии. И лица я его даже не вижу, только бороду длинную, седую. Вот он и спрашивает меня, хочу ли я побить обидчиков? Естественно, я отвечаю, что хочу. Он какое-то заклинание начинает читать и говорит, что сделает оно меня самым сильным. Меня от его колдовства холод по спине пробирает. Он как колдовать закончил, я чувств лишился. А пришел в себя, гляжу, нет ни волшебника, ни его бороды, лежу я в какой-то канаве. Слово-то свое он сдержал, я и вправду сильным стал, даже взрослые меня бояться начали. Но лучше бы не становился.
        Малыш нахмурился и поник носом. Добавил:
        - Меня после того случая до сих пор холод по спине пробирает. Постоянно…
        В дверь осторожно постучали. Дождавшись ответа, в комнату вошел Тор. Именно он показал мне, где найти Малыша. Все же услышал он, что я сказал «хватит», и запомнил, как я придержал его при падении. Он признался, что никогда раньше не встречал такого благородного воина, и совсем не удивился, когда я задал ему вопрос о состоянии здоровья Малыша, даже посоветовал проверить лично.
        - Я тут тебе отвар принес. Сам приготовил. Похлебай перед отъездом. - От отвара в чашке в руках Тора шел приятный запах курицы. Очевидно, он приготовил для Малыша куриный бульон.
        Смотреть на высокого и мускулистого бородача, наряженного в поварской серый фартук, просаленный от частого использования, было довольно забавно. Мне показалось, что именно Тор был сердцем этой престранной компании. Он занимался бытом, выполнял всю так называемую женскую работу, готовил, чинил одежду, стирал по необходимости. Причем без принуждения, ему это было даже в радость. Да и на арене, в боях, он выступал первым, отсеивал всяких соискателей-любителей, брал на себя самую тяжелую работу. У него не было особого выбора. Палач, грозный великан, до жути боялся скоплений людей. Чтобы заставить его выйти на бой, частенько приходилось предварительно его напаивать вином или пивом. После крынки пива он бодрее бежал на арену, правда руками махал не так проворно, как нужно, но при его размерах это было небольшой проблемой. Малышу крайне редко приходилось выходить на арену. Его победы были слишком дорогими для группы.
        - Дерек сказал, что нам скоро уходить, - Тор с интересом наблюдал, как Малыш хлебает бульон. - Двинемся через Ар*censored*ию, но, возможно, не будем там останавливаться. Уж слишком много там рыцарей ордена нынче. В поход отправляются, юг завоевывать. А ты куда направляешься, Максим?
        - В Ар*censored*ию.
        - Неужели солдатом ордена служишь?
        Малыш, услышав эту фразу, чуть было бульоном не подавился.
        - Нет, - ответил я. - Друга разыскиваю. Слышал, он в Ар*censored*ию шел.
        - Он рыцарем служит?
        - Нет. Наоборот, их недолюбливает. Как, впрочем, и я. Но идти нужно.
        - Можешь с нами пойти, - достаточно просто предложил Тор. - Вместе веселей и безопасней.
        - Нет, спасибо, - вежливо отозвался я, хотя перспектива идти пешком мне очень даже нравилась. - Я с компанией. И мы верхом.
        - Верхом? - заинтересовался бородач. - А случаем, это не ваши там две лошадки, вокруг которых конюх бегает, как вокруг святых икон? Пылинки сдувает, с руки кормит, а как войдет кто в конюшню, так ухо востро, глядит, чтобы не увели.
        - Может, и наши, - невольно засмущался я, - ненароком поругались мы с конюхом. Я наказал, чтоб он последил за ними.
        - Ага, а он как увидел, что ты на арене вытворял, так в штаны наделал, - отложил тарелку в сторону Малыш. - Мы можем в повозку лошадей запрячь, пусть Палач отдохнет пока, а то ему вчера тоже досталось, в конюшне, гад, дрыхнет, храп на всю округу…
        - Вы Палача в повозку запрягаете? - вырвалось у меня.
        - А что в этом такого? - пожали плечами бойцы. - Тянет он превосходно. Легко идет даже с груженой повозкой. Разве что, как завидит людей, иногда в кусты сворачивает. Лошади в этом плане послушнее будут. Так что все в порядке.
        - И начальник ваш меня невзлюбил.
        - А об этом не переживай, - похлопал меня по плечу Тор. - Гоблины никого не любят.
        - Сколько раз вам говорить! - раздался голос низкорослого оратора, и в комнату вошел Дерек. - Я не гоблин! Вернее, не просто гоблин. Я - Великий гоблин, вожак клана Кулус.
        - Да ваш клан давно распался, - возразил Малыш, - иначе бы ты с нами не возился.
        - Не распался! Пребывает во временном расформировании!
        - Скорее в вечном, - Малыш, позавтракав, немного взбодрился. И начал язвить. Я поблагодарил «команду средневековых рестлеров» за теплый прием, за гостеприимство и, попрощавшись, пошел искать Лилию. Нам тоже следовало поторопиться. Люди, гнавшие Германа в Ар*censored*ию, явно не медлили в дороге.
        Лилия внезапно вздрогнула и проснулась. Приподнялась на локтях, поежилась, отыскала взглядом меня.
        Было холодно. Костер давно погас, но идти за новыми дровами не имело смысла - снаружи с вечера не переставая моросил неприятный мелкий дождик. И он наверняка замочил всю сухую древесину, а мокрые поленья разжечь мог разве что Герман. Не без помощи магии, конечно.
        Мы спрятались от дождя в небольшой пещерке в скалах на холме близ Ар*censored*ии. От ее входа в пещеру уже можно было увидеть море, но до порта и до самого города еще нужно было протопать пару часов. Местность здесь была горная, опасная; чтобы выйти к морю, нужно было спрыгнуть на берег с отвесного утеса высотой с десятиэтажный дом, а местами и еще выше. Лилия сказала, что ближе к городу местность становится ровнее, но это и очевидно, никто не стал бы строить город там, где, свернув в неудачном месте, легко можно разбиться в лепешку.
        - Костер. Погас, - произнесла Лилия, закутавшись в плащ.
        - Снаружи мокро. Все дрова отсырели. Гореть не будут, - скупо отозвался я.
        - Будут, - буркнула девушка. - Если поискать хорошо да просушить как следует.
        Задумалась ненадолго.
        - А ты почему не спишь? Разве не моя сейчас очередь дежурить?
        - Нет, еще не твоя. До середины ночи далеко.
        - Как это далеко? Снаружи уже светает!
        - Не светает, это тебе кажется так. Ты можешь поспать еще пару часов.
        - Но ты же вообще спать не ложился! Совсем-совсем. Говоришь каждый раз, что первым дежурить будешь, и до утра самого сидишь, никого не будишь. Ты же так совсем и не выспишься. Вдруг на нас нападут в городе, а ты уставший…
        Я слабо улыбнулся.
        - Ты опять забываешь о том, кто я такой. Думаю, я могу без вреда для здоровья не спать целую неделю, возможно, даже больше.
        - И не устаешь совсем?
        Я покачал головой.
        - Нет. А ты лучше попробуй еще подремать. Все равно дождь не закончился, пока рано выходить.
        - Я уже больше не усну, - Лилия покосилась на Берту, запеленатую в мой плащ. Вздохнула. - Замерзла.
        - Можешь не спать. Будем вместе смотреть на дождь.
        - Будем, - кивнула она. Поднялась, аккуратно придерживая тряпки, и села рядом, прижавшись сбоку и положив голову мне на плечо. Так ей было теплее. Ведь несмотря на перестроенный метаболизм, измененные энергетические системы организма, способность оперировать магической средой и, вероятно, кое?что еще, о чем я даже и не знаю, мое тело продолжало излучать тепло так же, как и любое другое, человеческое.
        - А послушай, - пригревшись, спросила Лилия, - а если тем злодеям, что хотят освободить Вельзевула, удастся это сделать, нашему миру придет конец?
        - Думаешь, наступит конец света? И как ты себе это представляешь?
        - Небо станет черным от тени демона-разрушителя, вместо воды в реках потечет кровь, с неба посыплется сера, не знаю даже… но это обязательно должно быть страшно.
        - Если бы Вельзевул был настолько могучий, он бы не позволил себя запечатать какой?нибудь группке религиозно-фанатичных магов. Думаю, все будет иначе.
        - И как?
        - Соберется толпа, начнут кричать какую?нибудь ерунду. Самый главный из них прочтет заклинание, разрушающее сдерживающий демона барьер. Произойдет что?нибудь страшное, может, воздух расколется или земля в стороны разойдется. Где-то должен этот барьер находиться, верно?
        Лилия понимающе кивнула, хотя по глазам я видел, что полет моей фантазии ей было очень сложно понять.
        - И вот когда выйдет из барьера Вельзевул, вся эта фанатичная толпа падет на колени и начнет клясться ему в вечной преданности, будут просить покарать их врагов, в общем, что?нибудь в таком духе…
        - А он?
        - Отстаньте от меня, скажет он, и пойдет по своим делам.
        - Что, так просто? - не поверила Лилия. - Просто отмахнется от них, словно от мух назойливых, и уйдет?
        - Ну, если они будут очень назойливы, а я правильно понимаю логику Вельзевула, то он сначала поубивает всех, а потом уйдет по своим делам.
        - Вот это уже больше похоже на демона-разрушителя! Вот только зачем ему всех их убивать, если они поклялись ему в верности?
        - Может, ему не нужны такие последователи. Да ты сама подумай, он же целую тысячу лет просидел в неволе. Поди, разозлится, как десять тысяч инквизиторов. А когда освободится, когда увидит эту блеющую толпу, так не сдержится…
        - Так им, злодеям, и нужно!
        - Ну, можно и так сказать…
        - Значит, побьет Вельзевул всех злодеев и пойдет по своим делам… Постой! - опомнилась она. - А какие могут быть дела у демона-разрушителя?
        - Не знаю, - пожал плечами я. - Может, какие?нибудь дела есть. Откуда-то он же пришел. Вот, может, захочет домой вернуться, где его дожидается жена Вельзевулиха и дети Вельзевульчики. Целую тысячу лет пропадал родитель, поди, забыли все о нем. А он, оказывается, заперт был в барьере страшном, который злые маги поставили…
        - Не верю! - возмутилась Лилия. - Сочиняешь ты все. Он же демон-разрушитель, какие у него могут быть жена и дети?
        - Ну, меня же тоже демоном-разрушителем называют, - парировал я. - Хотя жены и детей у меня тоже нет…
        - Ты не демон-разрушитель! - загорелась она. - Это недопонимание! А Вельзевул - злое и страшное чудовище!
        - Может, оно и так. Но знаешь, все может быть немного иначе.
        - Как?
        - Прочитает главный заклинание, земля расступится, откроется барьер, заглянут в него люди, - а там пусто.
        - Как это пусто? А куда делся демон?… Неужели издох? Или сбежал тайно, пока никто не видел… - Она задумалась. - Но если его больше не держит барьер, где он может находиться?
        - Сидит рядом с тобой.
        - Что? - Лилия вздрогнула и медленно повернула голову. Вот только посмотрела совсем не на меня. - Никого нет.
        Я несдержанно прыснул.
        - Не шути так! - воскликнула она. - Я же знаю - ты никакой не демон! Вельзевул злой, а ты добрый, - значит, ты не Вельзевул!
        - Мне в это тоже хочется верить, - отозвался я. - Но исключить такой вариант я просто не могу.
        - А что тебе мешает?
        - Совпадения. Слишком много неоднозначных совпадений…
        - Дождь закончился, - произнесла за нашими спинами Берта. Она, видно, давно проснулась, но не решалась прервать беседу, а когда увидела, что дождь прекратился, не удержалась, чтобы не объявить об этом.
        - Да, - кивнул я, - закончился дождик. Позавтракаем и можем отправляться.
        Но перед тем, как взобраться на коней, я признался Лилии:
        - Если так уж случится, что Вельзевула освободят, и он окажется сущим злом, я с ним сражусь и попробую победить. Шансов, конечно, у меня мало, но силы для этого есть.
        Моими словами юная искательница подвигов была очень довольна.
        В Ар*censored*ию мы прибыли еще до полудня. Еле-еле протиснулись через толкучку на воротах и вышли на улицы города.
        На улицах Ар*censored*ии ситуация оказалась еще хуже, чем на воротах, толкучка была ужасная. Такого скопления людей я еще не видел в этом мире. Конечно, нечто подобное я и ожидал здесь увидеть, все только и говорили о том, что в Ар*censored*ию направляются армии церковных орденов. Но что самое удивительное, как раз рыцарей и священников орденов на улицах города было меньше всего. Торговцы, моряки, наемники, *censored*тки и воры - все, кто мог заработать на передвижении армий, войне и военных, слетались в порт, словно стервятники.
        Как в этой каше человеческих лиц найти Германа, я не мог себе даже представить. Все мои обостренные чувства оказывались бесполезными перед огромной неуправляемой толпой людей. Они ворчали, галдели, ругались и даже дрались, зачастую не понимая, кого кто бьет и почему. Даже Лилия сбилась с пути, хотя была в Ар*censored*ии неоднократно.
        Попытка проложить собственную дорогу вылилась в целую череду конфликтов. Мы едва не потеряли коней. Пришлось действовать по ситуации, а именно: просто идти вперед в людском потоке, выбирая путь наименьшего сопротивления, и просто глядеть по сторонам, в надежде заметить что-то важное.
        Толпа вывела нас в порт. Здесь стало немного свободнее, можно было оглядеться и даже послушать, о чем говорили люди. Но сначала мы отошли в сторонку и отдохнули немного на скамейке у резиденции начальника порта да поглядели вслед удаляющемуся на юг кораблю, - как оказалось, одному из тех, с рыцарями и священниками на борту, что должны были пересечь море и причалить на берегах империи разрозненных султанатов, и увы, самому последнему из них.
        Издалека я мог видеть лишь корму корабля. Она была высокой и прямоугольной, как у испанского галеона, но не имела привычных пушечных люков - в Дневе еще не был изобретен порох. Судно, казалось, имело только прямое парусное оснащение, что было необычно - такой тип оснастки, несмотря на очевидную простоту, был малоэффективен и на крупных судах редко использовался без совмещения с другими типами парусов. Хотя я не мог видеть весь корабль, чтобы утверждать точно, лишь - корму и бизань-мачту.
        Дул приятный попутный ветер, и корабль быстро летел по волнам, назло десяткам торговцев с наемниками, оккупировавших резиденцию начальника порта и требовавших выделить им судно для осуществления торговых операций. Как бы они ни кричали, как бы ни злились, как бы яростно ни требовали, ясно было одно - корабля им не видать. Все, что находилось в порту и могло пересечь море, было «добровольно передано во временное использование в угоду церкви», или, проще говоря, конфисковано. Первое свободное судно, которое должно было прийти в порт, ожидалось примерно через четыре дня. Примерно.
        - Вижу! - неожиданно воскликнула Лилия и запрыгнула на скамейку, не сводя глаз с удаляющегося корабля. - Он не только уменьшается, но и тонет!
        - Тонет? - смутился я, приглядываясь к судну, не подающему никаких признаков потопления.
        - Тьфу! - Лилия запрыгнула на скамью и вытянулась на цыпочках. - Ты говорил, что если долго смотреть на уплывающий в море корабль, можно догадаться, что Земля круглая!
        - Я не это имел в виду, - попытался объясниться я. - Этим наблюдением можно доказать, что Земля имеет форму шара. Но для того, чтобы это разглядеть получше, тебе нужна подзорная труба. Тогда ты сможешь заметить границу моря, закрывающую обзор.
        - Подзорную трубу? - Она задумалась. - А где мне найти подзорную трубу?
        - Если вы хотите посмотреть на корабль через подзорную трубу, госпожа Лилия, я могу одолжить вам ее ненадолго!
        К нам подошел улыбающийся молодой человек в черном бархатном камзоле и блестящих кожаных сапогах. У него была уверенная солдатская выправка, черные, почти что смоляные, волосы и довольно приятное, вызывающее доверие лицо.
        - Что? Откуда ты взялся? - растерялась Лилия, едва не навернувшись со скамьи. Я протянул ей руку, и девушке удалось удержаться на ногах.
        - Простите, что напугал, - вежливо поклонился молодой человек. - Меня зовут Эрик, я служу вашему отцу, выполняю приказы господина Уве. Мне приказали найти вас, у господина Уве есть для вас сведения.
        - А подзорная труба? - нисколько не стесняясь, потребовала Лилия.
        - Да, вот, пожалуйста. - Он вынул из кармана телескопическую подзорную трубу. - Она не слишком сильно приближает, но зато без искажений.
        - Дорогая, должно быть, игрушка, - заметил я. - Странное совпадение, что у тебя оказалась подзорная труба в тот момент, когда она понадобилась Лилии.
        - Ничего странного, - ответил Эрик. - Я всегда держу ее при себе. Отец подарил мне ее, когда перестал плавать. А вы, простите великодушно, действительно тот самый…
        - Не упоминай лишний раз, - перебил его я. - Беду накличешь.
        - Хорошо, - согласился он.
        - Где нас ожидает Уве?
        - Здесь неподалеку, на постоялом дворе.
        - Быстро дойдем? Еще не вечер, на улицах людно.
        - Да, - уверенно кивнул он. - Я знаю дорогу.
        - Мы с лошадьми.
        - Это не помешает. Ну как, мы идем?
        - Не идем! - ответила Лилия, - Никак не могу понять, как смотреть через эту штуку.
        - Сейчас все объясню, - улыбнулся Эрик, хотя в глазах у него мелькнул огонек.
        - А можно тоже посмотреть? - напомнила о себе Берта. Обычно молчаливая и скромная, она не могла устоять перед странной, но манящей игрушкой.
        - Посмотри, конечно, - разрешил я. - Но только когда снимешь очки, не гляди на людей. Разве только на меня.
        - Обязательно!
        Уве, как и было обещано, ждал нас на постоялом дворе, в комнате в самом конце коридора на втором этаже трактира. Вместе с ним находились два недружелюбных типа в камзолах, как и у Эрика: брюнет с повязкой на левом глазу держался позади начальника, а длинноволосый улыбающийся блондин с холодным взглядом сидел на кровати.
        В трактире было людно. Чрезвычайно людно. Даже не спрашивая хозяина, можно было понять, что свободных комнат нет и не будет, но Уве, вместе с подчиненными, как-то смог заграбастать себе номер.
        Крысиные глазки Уве я узнал сразу. И его лысая морщинистая голова тоже была уникальна и примечательна. А вот подчиненные его мне были незнакомы. Впрочем, я их не боялся, да и Уве явно не стал бы отдавать им дурные приказы, зная о том, кто я такой.
        - Лорд Августин глубоко оскорблен вашим дерзким побегом. - Он первым делом обратился к Лилии. - Но обещает, что не будет ругать или наказывать вас, если вы все же согласитесь вернуться. - Он сделал паузу. - Так вы согласитесь?
        - Вот найду Германа и тогда вернусь! - бросила Лилия.
        - Может, тогда мне проводить маленькую леди во дворец? - Он перевел взгляд на Берту. - Обещаю, с ней ничего не случится. Вы же сами понимаете, что в таком возрасте рано путешествовать по миру и совершать подвиги.
        Девочка молча спряталась за меня. Лилия вступилась за нее:
        - Нет! Это недопустимо. Что случится, если епископ Вольдемар вдруг узнает о ее глазах? Он же не успокоится, пока не сделает какую?нибудь пакость.
        - Ну тут, я надеюсь, мы сможем не допустить их знакомства.
        - А если все же допустите? - Лилия была непреклонна. - Вот найдем мы Германа и тогда вернемся. Все вместе.
        Одноглазый брюнет, один из подчиненных начальника тайной службы, отошел к окну и, не сдержавшись, недовольно фыркнул. Он явно считал все сюсюканья с Лилией лишними, но понимал, что она все?таки графиня, дочь графа Руденберга, а субординация в таких случаях должна быть превыше всего.
        Второй выглядел менее напряженным. Он крутил в руках тоненький метательный ножик и не сводил глаз с моего пояса, вернее с меча, висящего на нем. Наверняка он уже несколько раз прокрутил у себя в мыслях картину, в которой убивает меня, не позволяя достать из ножен клинка, но опять же, должен был соблюдать субординацию.
        А Эрик остался в коридоре. Видимо, еще не дослужился до возможности слушать такие разговоры.
        - Зная вас, - почмокал губами Уве, - другого ответа я и не ожидал. Тем не менее я окажу вам всю возможную поддержку.
        - Мы это учтем, - ответил я. - Как я понимаю, вам не удалось задержать Германа.
        - Да, верно, - скорчив недовольную мину, признался шпион. - Но нам удалось его обнаружить.
        - Где? Он еще в городе?
        - Увы, нет. Уже уплыл. Пробрался на судно, притворившись священником ордена. Когда мы узнали об этом, он был уже на борту, а корабль отплыл.
        - Разве вы не могли остановить их? Связаться по рации и задержать отплытие. Вы должны быть довольно влиятельны.
        Я случайно ляпнул не то слово, которое нужно было произнести, но все обошлось.
        - По рации? - неуверенно переспросил начальник тайной службы. - А, вы имеете в виду магию. Маги мне не служат. И еще, у меня нет своего человека на судне, с которым я мог бы связаться и задержать отплытие.
        - А догнать? Если найти какой?нибудь кораблик поменьше и догнать его?
        - На то нужна воля ветра и дьявольское везение. И вы ведь сами понимаете, что, если ветер станет дуть сильнее, то быстрее пойдут оба корабля, и тот, который мы хотим нагнать тоже.
        - А если найти судно с косыми парусами? - упорствовал я. - Они быстроходнее, а некоторые могут идти вперед даже при встречном ветре.
        - Не слышал я о таких кораблях, - покачал головой Уве. - Да и не особо верится, что корабль может плыть против ветра.
        - Может, - усмехнулся длинноволосый блондин, - если пойдет на веслах.
        За эту реплику начальник тайной службы наградил его таким суровым взглядом, что весельчаку захотелось провалиться под землю.
        - Если вы так хорошо разбираетесь, можете поспрашивать на пристани про такие чудо-корабли. Но хочу вас предупредить, что все крупные суда, способные пересечь море, были заимствованы церковью.
        Я невольно нахмурился. Спорить было бесполезно, на словах далеко не уедешь.
        - Тогда, быть может, у вас есть какие?нибудь идеи о том, как нагнать корабль. Или о том, как мне найти Германа?
        - Сейчас плыть не на чем, - пожал плечами Уве. - Через четыре дня в порт придет еще одно судно. Его тоже используют для переправки войск, но мы сможем посадить вас на него под видом рыцаря. Госпожа Лилия - действующий рыцарь ордена. Вот только как быть с маленькой леди Бертой? Детей-то на войну не берут.
        - Я скажу, что она моя служанка! - решила Лилия. - Дворянам позволяется иметь слуг даже на войне. А Максим будет моим оруженосцем. Не придется притворяться.
        - Могут возникнуть сложности, если вы представитесь своим настоящим именем, - развеял ее мечты начальник тайной службы. - Разве забыли, как вас встретили в Короне?
        - Ну, если возникнут сложности, - предложил я, - можно будет захватить корабль. Пригрожу команде жестокой расправой - в этом вопросе мне верят безоговорочно. Никого не пустим на борт, ни одного рыцаря или священника. Можем даже взять заложников для острастки…
        - Вы хоть помните, перед кем о своих планах рассуждаете? - напомнил о себе Уве. - Стремления ваши мне понятны, но я просто не могу позволить вам совершить настолько ужасное преступление.
        - А когда властью церкви у владельцев отбирают корабли для переправки войск на юг, это разве не то же самое? - неожиданно заметила Лилия.
        - Конечно же нет! - едва не поперхнулся Уве. - Это нужды королевства, военная необходимость, воля бога! А то, что задумали вы, - преступление! Ну, вы же понимаете! - Он принялся объяснять все жестами. - Вот здесь - нужды королевства, а здесь - желание отдельного человека. Это совершенно разные вещи. Не забывайтесь!
        - Ну хорошо. Обойдемся без угроз и насилия, - вынужденно согласился я. - Как тогда лучше поступить?
        - Мои люди разузнают ситуацию, - выдохнул начальник тайной службы. - Позже мы решим, что будем делать. Корабль прибудет примерно через четыре дня, если в пути не задержится надолго. Есть время подумать. Я бы на вашем месте отговорил ваших спутниц от этого рискованного похода. Подумайте над моими словами.
        Я задумался. Но не над словами Уве, а над тем свободным временем, которое так внезапно предоставила мне судьба. За четыре дня могло произойти многое. И со мной, и с Лилией, и Германом, которого отделяла от меня стихия, даже с Бертой. Я не мог ждать. Не мог.
        - Можете воспользоваться этой комнатой, - занялся вопросом быта Уве. - Я знаю, сейчас в Ар*censored*ии непросто найти кров даже на пару дней, а я не могу позволить молодой леди ночевать на улице. У меня в этом городе есть еще апартаменты.
        Он поднялся со стула, поставленного под его нужды в центр комнаты. Блондин тут же поднялся и спрятал нож. Брюнет с повязкой на глазу оторвался от окна и пошел за начальником. У порога Уве развернулся.
        - Эрик будет ждать вас в трактире. Если вам что-то понадобится, или возникнет идея, попросите его, он отведет вас ко мне. Теперь отдыхайте и думайте. Леди Лилия, проявите благоразумие, откажитесь от похода, возвращайтесь во дворец. К вам столько молодых графов, баронов и маркизов мечтают посвататься, даже заморскому принцу портрет ваш понравился. Но приехать, чтобы увидеть вас, они не могут, вас же во дворце не бывает, постоянно где?нибудь по лесам да по болотам шастаете. Не дворянское это дело, поверьте мне.
        - Уве, - грозно ответила, Лилия. - я не собираюсь обсуждать вопросы замужества ни с вами, ни с отцом! А будете еще приставать, так вовсе домой не вернусь.
        - Хорошо, хорошо, - быстро сдался начальник тайной службы, - моя задача лишь предложить вам, напомнить о других делах.
        Он вышел в коридор. Брюнет с повязкой на глазу поклонился нам и закрыл дверь. Без них стало намного спокойнее.
        Вот только это спокойствие длилось недолго.
        Не успели мы отдохнуть на постелях, - очень хороших постелях, надо заметить, с простынями и подушками, - собрались даже спуститься в трактир, поужинать, как в дверь кто-то вкрадчиво постучал, и мы переглянулись.
        - Может, это Эрик? - пожала плечами Лилия и громко ответила. - Входите!
        В комнату практически ворвалась фигура в черном плаще и с лицом, обмотанным темной тканью, прошла до окна, выглянула на улицу, и только потом повернулась к нам.
        Я узнал ее сразу, по глазам. Их я помнил превосходно. Узнал и поразился, потому как не думал, что встречу ее снова.
        - Почему ты здесь? - спросил я, оробев от неожиданности.
        - Этот лысый старикашка все же ушел, - вместо приветствия выдохнула Таира. - Сам-то щуплый, слабый, а вот охранники его - лютые звери. Одноглазый разглядел меня на улице. Думала, погонятся.
        Отдышавшись, она размотала ткань и открыла лицо.
        - Странно, конечно, что тебя удалось кому-то разглядеть, - взял себя в руки я. - Но должны же быть люди, которым это под силу.
        Ее слова немного удивили меня. Я не думал, что охранники Уве окажутся такими сильными и способными бойцами. Даже растерялся, не понимая, хорошо ли то, что мне не пришлось с ними сражаться, или же наоборот.
        - Почему ты здесь? - Я поднялся с кровати, подошел к ней, но не близко.
        Лилия, открыв рот, молчаливо уставилась на странную гостью.
        - Я встретила твоего друга. Того, которого ты так отчаянно защищал.
        - Ты видела Германа? Где?
        - Он садился на корабль, отплывший сегодня днем. Так старательно притворялся священником ордена, но я легко узнала его. Правда, поговорить с ним мне не удалось. Он был чем-то напуган. Сильно напуган. Что с ним случилось?
        - Кто-то заставляет его двигаться на юг. Я даже сам не знаю кто. Судя по всему, хотят, чтобы он доставил одну ценную реликвию в определенное место.
        - Тот талисман?
        - Да. Я собираюсь догнать его и отыскать злодея. А ты как оказалась в Ар*censored*ии? Где брат?
        - Ждет снаружи.
        Таира сильно нервничала и постоянно озиралась. То и дело выглядывала в окно.
        - За тобой гонятся? Общество преследует вас за провал задания?
        - Да. Но мы еще можем убежать.
        Несмотря на то, что наемные убийцы угрожали мне и моим друзьям, я испытывал к ним в некотором роде симпатию. Возможно, чувствовал вину за то, что они оказались в такой ситуации. Поэтому сделал странное предложение.
        - Могу я чем-то помочь? Мы застряли в Ар*censored*ии примерно дня на четыре. Думаю, я справлюсь с вашими преследователями.
        Таира смерила меня взглядом.
        - Возможно, справишься. Если они решатся сразиться с тобой, чего они делать не будут. А разве ты не собираешься идти за своим другом?
        - Собираюсь. Но до тех пор, пока в порт не прибудет крупный корабль, я ничего не смогу поделать. А пытаться добраться через море вплавь я не стал бы даже в одиночку.
        - Сегодня ночью из восточной бухты отплывет корабль в Турию. Он не так велик, чтобы уместить всех желающих, но те, кому о нем известно, смогут переправиться через море.
        - Откуда ты знаешь об этом корабле?
        - Мы должны были отплыть ночью в Империю разрозненных султанатов. Но если мы сядем на корабль - нас убьют, общество знает об этом корабле. А вы можете спокойно отправиться на нем, не думаю, что посредники попытаются напасть на вас, даже для того, чтобы выпытать информацию о нас. А мы тем временем сбежим из города.
        - Что ты хочешь за это?
        - Нам нужны деньги или лошади. Пара хороших выносливых скакунов.
        Я посмотрел на Лилию. Она так же безучастно таращилась, но теперь на меня.
        - У нас есть лошади. В море они все равно будут нам без надобности.
        - Выносливые?
        Что ей ответить на этот вопрос, я не знал. Толком не понимал лошадей. Пожал плечами:
        - В дороге они не жаловались…
        - Хорошо. Вот, возьми эту грамоту. - В ее руке появился свернутый в трубочку кусок пергамента. - Здесь печать общества и подпись капитана судна. Вас не посмеют не принять на борт. Корабль войдет в бухту ночью, перед рассветом. Долго не задержится.
        Я принял заветный «билетик» и проникся еще большим уважением к наемной убийце.
        - Так, может, я могу еще чем-то помочь?
        - Отведи в конюшню. Мы очень спешим. Нужно покинуть город до наступления темноты.
        - Хорошо, - кивнул я, посмотрел на Лилию, Берту и двинулся к дверям. Но на полдороге передумал и вернулся к окну. - Давай так. Тут быстрее.
        Таира согласилась и ловко выпрыгнула наружу.
        - Один вопрос, - не сдержался я, когда уже передавал ей удила. - Если вы видели Германа, вы могли его убить, забрать талисман, выполнить проваленную миссию. Почему вы так не сделали?
        - А ты глупый, - смущенно улыбнулась она. - Хотя кажешься мудрым. Наш шанс мы упустили. Теперь уже слишком поздно. Зачем убивать твоего друга, если это ничем не поможет?
        - Тоже верно, - согласился я.
        Таира пошла, потянув за собой лошадей.
        - Прощай, - повернулась она.
        - Прощай, - ответил я, почувствовав странную щемящую тоску в сердце.
        Мне не хотелось прощаться с ней. Но я понимал, что это необходимо. Слишком уж пугающей была моя реакция на появление этой молодой женщины. Я был уверен, что всему виной «игры» Эфира с моим гормональным фоном, но все же допускал мысль, что все может быть иначе.
        Глава пятая
        Корабль прибыл четко по расписанию.
        В предрассветный час, когда небо стало светлеть, но солнце еще не показалось из?за горизонта, в бухту вошла изящная каравелла с белыми парусами и остановилась у группы рифов, на которых были возведены деревянные мостики, своеобразная пристань.
        Люди на берегу оживились. Стали проверять вещи, будить тех, кто задремал, или прощаться с провожатыми. Пассажиров было немного: восемь групп по два-три человека и несколько одиночек. Некоторые были довольно примечательными. Например, усатый араб с большим носом и взглядом, полным презрения и отвращения ко всем людям, вместе взятым. Его сопровождали двое слуг и молодая женщина, возможно, жена или наложница. Или странная пара: мужчина и женщина - наемники с хищными повадками и мешками, набитыми оружием. Да и тощий молодой парень, постоянно озирающийся по сторонам, выглядел подозрительно.
        Но внимание мое привлек человек в темно-синей мантии, прятавший свое лицо под капюшоном. У него не было ни личных вещей, ни сумки с припасами. В стоимость билета наверняка входило и питание, но все же странным было то, что в долгий путь он ничего не взял с собой. А путешествие через море должно было продлиться шесть дней, при хорошем попутном ветре, конечно.
        Этот человек не спускал с меня глаз. Куда бы я ни отходил, где бы ни прятался, его взгляд постоянно следовал за мной. Даже когда я поворачивался и начинал открыто пялиться на него, незнакомец продолжал беспощадно изучать меня. Он не предпринял ни одной попытки приблизиться и завести разговор, но таращился на меня до отплытия.
        Команда работала быстро и слаженно. Видимо, не первый раз им приходилось действовать тайно, провозя нелегалов или какой?нибудь иной груз. Пассажиров на борт пускали без досмотра, даже ту парочку, сумки у которой были набиты разным оружием, это сразу же бросалось в глаза. Важна была только грамота с печатью и подписью.
        Впрочем, матросы не выглядели беззащитными. Каждый из них носил на поясе меч или топор, а то и по два сразу. И держались уверенно. Никто даже и ухом не повел, когда я взошел на борт и громко лязгнул ножнами.
        Только Берта вызвала у моряков неподдельный интерес. Она была единственным ребенком среди всех пассажиров и прятала глаза за диковинными и непонятными для всех темными очками. Думаю, среди всех пассажиров именно она была самой странной.
        Нас отвели в каюту, в меру тесную, в меру засаленную и насквозь пропитанную резким запахом рыбы, плесени и солений, и сказали не выходить наружу до тех пор, пока мы не выйдем на глубину, чтобы не мешать команде.
        Мы расселись на лавочки, установленные вдоль стен, и принялись ждать. Благо отчалили мы довольно скоро, без происшествий вышли в открытое море, а затем матрос, постучавшись в дверь, объявил, что теперь мы можем погулять по палубе. Видимо, знал, что аромат корабельной каюты, служившей иногда и складом для пищевых продуктов или контрабанды, плохо влияет на пассажиров, даже на завсегдатаев трактиров.
        Но подышать свежим воздухом мы не торопились. После отплытия раскрылось одно неприятное обстоятельство. Я видел, как стремительно позеленело лицо Лилии, как она обмякла и погрустнела.
        И был крайне недоволен.
        - А теперь, значит, когда мы уже не можем вернуться на берег, ты признаешься, что страдаешь морской болезнью?
        - Что? - Лилия оторвала голову от сумки и посмотрела на меня.
        - Хочу сказать, - подался вперед я, - что сигналы, поступающие в твой мозг от глаз и вестибулярного аппарата, разнятся, потому ты испытываешь головокружение и тошноту.
        - Чего? - Она захлопала ресницами.
        - В народе это называется морской болезнью. А ты разве не плавала на кораблях раньше? Не знала об этом?
        - Обычно я плохо себя чувствую на кораблях, - выдохнула она. - Но последний раз, когда я каталась на лодке по озеру… уже не помню с кем… я не испытывала ничего подобного.
        - В стоячей воде, а тем более на лодке морская болезнь не проявляется. Впрочем, кое?что с этим можно сделать.
        Я испытал непривычное, но уже весьма знакомое ощущение от того, что в голове проснулась чья-то чужая память. Неожиданно я вспомнил все виды лекарств, способных снять тошноту при укачивании, естественно недоступных в этом мире, и даже несколько способов народной медицины.
        - Вот. - Я нашел в сумке тонкую ивовую веточку, непонятно как оказавшуюся там, отрезал небольшой кусочек, длиной со спичку, и протянул Лилии. - Клади в рот и зажми зубами. Можешь посасывать или обкусывать, теребить языком. Должно стать легче. Если выйдешь на палубу, старайся смотреть только на горизонт, на неподвижные объекты, ну или на проплывающие мимо корабли, главное не концентрируй внимание на элементах корабля, а в каюте лучше держи глаза закрытыми - это облегчит кинетоз… ну, морскую болезнь.
        - У-у, - промычала она, прикусив веточку зубами. - И откуда ты все это знаешь?
        - В моем мире медицина довольно хорошо развита. И не только медицина. Люди моего мира изобрели множество интересных и поразительных вещей, просто невероятных для любого из вас.
        - Например? - Лилия держала глаза закрытыми и, кажется, ей становилось легче.
        - Взять, например, средства передвижения. Вот ты смеялась над тем, что я плохо управляюсь с лошадью. А там, откуда я пришел, на лошадях никто не путешествует. Они слишком медленные и непослушные.
        - Медленные? Хорошая лошадь при умелом наезднике задаст такой галоп! Пыль столбом поднимется!
        - Самоходные кареты, называемые автомобилями, легко могут двигаться в два, а то и в три раза быстрее лошади. И при этом они не устают. Сидеть в них комфортнее, чем в самом дорогом кресле. А умелый водитель, при хорошем автомобиле, может разогнаться так быстро, что если ты выедешь из Короны на рассвете, то еще до полудня будешь… ну, например, в Ар*censored*ии.
        - Брешешь, - недовольно буркнула она.
        - Не брешу, - улыбнулся я и вздохнул. - Хотел бы я показать тебе что?нибудь из моего мира. Что?нибудь диковинное, удивительное. Поверь мне, некоторые достижения технологии неотличимы от самого настоящего чуда.
        На меня волной накатила меланхолия. Я неожиданно осознал, что человеческая цивилизация, целые века развития ее культуры, науки и технологии, оказались стерты за несколько мгновений, и только я в этом новом мире понимаю, что же было потеряно. И потеряно навсегда.
        Когда я захотел продолжить разговор, Лилия уже спала. Мы совсем не ложились ночью, а снаружи уже давно рассвело. Сквозь узкую длинную щель под потолком каюты пробивались яркие солнечные лучи.
        Берта тоже дремала. Уснула она, кажется, еще когда мы беседовали.
        Подумав немного, я тоже решил подремать. Скрутил плащ, сунул себе под голову и растянулся на лавке.
        Проснулся я оттого, что перед нашей каютой кто-то остановился. Этот кто-то был очень напряжен, если не сказать, пребывал в ярости. Я почувствовал его внимание. Кожей ощутил пристальный взгляд, которому не была преградой сосновая древесина. От него по спине бежали мурашки.
        Затем этот кто-то постучался…
        Вернее, выбил дверь ногой, едва не сорвав с петель. Хорошо, что я не закрылся на засов, иначе он выломал бы его вместе с гвоздями. Дверь, распахнувшись, стукнулась об лавку, на которой спала Лилия, немедленно взвизгнувшая от испуга и неожиданности. Не удержав равновесия, она, ясно дело, шлепнулась на пол и больно ударилась копчиком. Берта, вздрогнув от шума и грохота, так резко подняла голову, что оставила на подушке очки и уставилась на незнакомца своим убийственным взглядом.
        Тот, как ни странно, не испугался. Он не бросился бежать, не затрясся, не подал никаких признаков паники. Только беззвучно прошептал что-то и щелкнул пальцами. А затем повернулся ко мне.
        Я узнал его. Это был тот странный человек в синей мантии, который таращился на меня в бухте И он просто кипел от ярости.
        - Ты! - ядовито прошипел он. - Это действительно ты!
        - Эй! - попыталась возмутиться с пола Лилия, но незнакомец окинул ее суровым, предупреждающим любое возмущение взглядом. Настолько растерянной и испуганной я видел ее только после встречи с медведем.
        - Ты! - словно одержимый продолжал он. - Ужасное чудовище, скрывающееся под личиной человека. Но я знаю, кто ты… Я понял, кто ты… Знаю, почему ты здесь… Я понял, почему ты здесь…
        - Угомонись! - холодно потребовал я, нутром чувствуя, что этот человек не так уж безумен, как кажется, и чрезвычайно опасен. - Чего тебе нужно от меня?
        - Ты разговариваешь? - внезапно поразился он.
        - Разговариваю, - осторожно подтвердил я.
        Незнакомец на секунду замолчал, но потом гнев его вспыхнул с новой силой.
        - Нет, я не могу ошибаться! Ты - отродье Вельзевула… Об этом меня известили маги-наблюдатели! И мои собственные глаза тоже не могут лгать! Я вижу тебя насквозь!
        В его словах чувствовалось сомнение. Растерянность. Он не ожидал встретить меня здесь и не мог решить, как поступить, что сделать. Я должен был воспользоваться этим, взять ситуацию в свои руки, быть тактичным, дипломатичным, настойчивым.
        - Поразительно! - начал я. - Вы можете видеть меня насквозь! Не буду отрицать свою возможную связь с тем, кого вы называете Вельзевулом, но все же мне неприятно, когда меня называют отродьем. Быть может, вы успокоитесь и объяснитесь, наконец?
        Незнакомец не поддался.
        - Ты проник на корабль, чтобы попасть в султанаты? - Он вперил в меня свой безумный взгляд. - Почти уничтожил Гинну, тайно посетил Берон и Корону, явился в Ар*censored*ию… Ты хочешь найти гробницу своего создателя, чтобы помочь пробудить его? Где этот недоумок, который похитил талисман?
        Он быстро осмотрелся. Но Германа, что неудивительно, с нами не оказалось.
        - Этого, как вы его назвали, «недоумка» сейчас здесь нет. Может, выдохните и объясните, чего вам от меня нужно и кто вы, собственно, такой?
        Незнакомец вытянул вперед руку, будто бы защищаясь от меня.
        - Я не буду называть тебе своего имени! Ты желаешь сразиться со мной?
        Сражаться с ним я не хотел. Слишком уж странным был этот человек. Каким-то пугающим, несдержанным, опасно безумным. Я косился на меч, стоящий у лавки, думал, что мог бы успеть выхватить его и разрубить этого ненормального пополам, прежде чем он успеет произнести еще какую?нибудь глупость, но почему-то не мог решиться. Думал воспользоваться магическим, эфирным клинком, так было бы даже быстрее и проще, но, опять же, что-то сдерживало меня от этих действий.
        - Ба! - вдруг воскликнула Лилия. Она все это время сидела на полу и пыталась разглядеть лицо странного незнакомца. - Да это же Инферрио, ректор академии магов! Я видела вас раньше, на раутах в королевском дворце…
        - Мерзавка! - Маг перевел взгляд на девушку, уделил ей немного внимания. - Ты! Руденберг! Леди… Что здесь делает леди Руденберг? Что ты сделал с ней?
        - Ничего. - От обилия оскорблений, и не только в мой адрес, я начал злиться. Но тот факт, что этот человек - ректор академии магов Инферрио и, судя по словам Германа, невероятно могущественный маг, сдерживал меня от безрассудного нападения. - Лилия здесь по собственному желанию.
        - Ты! - Взор его вновь обратился ко мне. - Не лжешь… Что ты собрался сделать с людьми на этом корабле? И если ты попытаешься причинить кому?нибудь из них вред… даже преступникам, я тебя остановлю. Я тебе не позволю!
        - Я не желаю с тобой сражаться, - предупредил его я, уже без вежливости. - Ты сам должен понимать это - если мы начнем бой, от корабля не останется и дощечки. Как тогда сохранить жизни людям? Даже преступникам?
        Он посмотрел на Лилию, лицо которой застыло в странной гримасе, то ли улыбке, то ли испуге, перевел взгляд на Берту, уже нацепившую на нос очки.
        - Успокойся. Соберись, - продолжил я. - Когда сможешь трезво соображать, мы и поговорим.
        Инферрио со злобой уставился на меня. Затем снова одарил взглядом Лилию.
        - Проклятие! - выругался маг и отвернулся. Он был сильно возбужден, но отнюдь не безумен.
        Оценив учиненный им погром и заметив людей, непонимающе таращащихся на нас из коридора, Инферрио повернулся и объявил, процедив слова сквозь зубы:
        - Я буду за тобой следить!
        И ушел.
        Моя первая встреча, возможно, с сильнейшим магом королевства Дневы, прошла как-то слишком… напряженно. И то неприятное обстоятельство, что мы заперты с ним на одном корабле на целых четыре дня, а при неудачной погоде и того больше, вгоняло меня в депрессию. Я понимал, что новые встречи непременно произойдут, но закончатся ли они мирно - это было главным вопросом.
        Продолжилось наше знакомство очень скоро, в тот же день отплытия, но ближе к вечеру.
        Я увидел его на палубе. Инферрио прятался под мачтой, в своей неизменно синей мантии и наблюдал за обессиленно повисшей на релинге Лилией, безуспешно притворяясь, что глядит на море. Девушка не обращала на него внимания, что было неудивительно, ведь она чувствовала себя очень плохо. Те несколько приемов борьбы с укачиванием, которым я научил ее, давали лишь частичное облегчение, но не могли полностью снять тошноту. Не пей много жидкости, смотри на горизонт или неподвижные объекты, имитируй ходьбу даже стоя, посасывай зажатую в зубах тонкую палочку - она исполняла их, как библейские заповеди, а палочек посасывала сразу две, но все равно не могла справиться с болезнью и обессиленно повисала на релинге. Если бы я знал о том, что она страдает кинетозом, раньше, быть может, мне бы удалось отговорить ее от путешествия.
        - Ты собирался следить за мной, а не за ней. - Я хотел пристыдить фанатичного мага, но тот почему-то оказался подозрительно спокоен и задумчив. Он даже полностью проигнорировал меня.
        - Ее разум свободен, - выдохнул Инферрио, обращаясь словно бы и не ко мне.
        - Что это значит? - Я испугался, что он мог сделать что-то с Лилией незаметно от меня.
        - Никто не контролирует ее мысли, не принуждает к действиям, - снова в пустоту произнес маг. - Она сама делает выбор и поступает согласно своим решениям…
        - Разумеется, это так! - Меня начал раздражать этот излишне подозрительный тип.
        Инферрио наконец соизволил посмотреть на меня.
        - Таким ты пугаешь меня еще больше. Разумный, говорящий, даже вызывающий симпатию. Ты не напал, когда увидел меня, сдержался, когда я разозлил тебя, не поддался на оскорбления, был справедлив в суждениях. И это при том, что я вижу всю ту холодную, бесчувственную темноту, что скрывается в тебе. Ты не можешь обманывать мои глаза, не можешь так притворяться!
        Он откинул капюшон и показал мне свои нечеловеческие глаза, не имеющие ни зрачков, ни белков. Глазное яблоко заполняла густая синеватая субстанция, искрящаяся и переливающаяся при дневном свете, подобно морской глади.
        Инферрио был довольно красив и неожиданно молод. Вернее, молодым было его тело: на лице - ни морщинки, над губой легкий юношеский пушок, волосы густые, русые, тонкий и изящный нос. Если бы не странные глаза и полубезумные выходки, я решил бы, что передо мной ровесник Лилии. Во всяком случае, ему никак нельзя было дать больше двадцати - двадцати двух лет. Разумеется, с сильной натяжкой.
        - Я не понимаю тебя, демон. Поэтому не доверяю и считаю своим врагом. Но на этом корабле мы не будем сражаться. Даю тебе свое слово: я не нападу на тебя здесь. Мы заключим устный договор о ненападении. Даже можем поговорить…
        - Что это такое? - рядом с нами остановился матрос из команды каравеллы. - Что у тебя с глазами? Якорь мне в глотку! Да они же синие, как чертово море!
        Инферрио глянул на него и прошептал, почти беззвучно:
        - Забудь.
        Я почувствовал сильные колебания. Но это не были волнения воздуха, вызванные порывом ветра, не палуба затряслась под моими ногами, изменения энергетического слоя планеты, магической составляющей пространства, невероятного, неизученного феномена этого мира, нельзя было ощутить с помощью пяти стандартных органов чувств. Я даже не могу объяснить, каково это, воспринимать магию, могу сказать лишь, что это невероятное по своей странности ощущение.
        Мне уже не раз приходилось видеть магические заклинания, будь то призванный Германом огненный шар, или испепеляющий все живое церковный «столп пламени», но их применение сопровождалось шипением, невыносимым жаром и яркими вспышками, а вот невидимое, практически незаметное заклинание невероятной силы я увидел впервые. Показалось, как будто воздух внезапно застыл, остекленел, окружив голову бдительного матроса прозрачной сферой, а затем лопнул, рассыпавшись на тысячи мелких осколков и создав ощутимую волну магических колебаний.
        Глаза матроса тоже на мгновение остекленели, он отвернулся и побрел куда-то по своим делам, как ни в чем не бывало. Инферрио выдохнул и поднял капюшон, пряча под ним глаза.
        - И многие твои студенты так же забывают о чем?нибудь?
        Ректор академии магов не стал комментировать мое замечание.
        - Обычные люди боятся этих глаз, - произнес он. - Спустимся ко мне в каюту, я желаю говорить с тобой.
        Он мягко пошагал по палубе, обошел бдительного матроса, которому стер память несколько секунд назад. Тот ему учтиво поклонился. Затем, не оборачиваясь, обратился ко мне:

«Ты тоже должен был забыть о том, что видел мое заклинание, - говорил он при помощи телепатии. - Следуй за мной!»
        Как ни странно, передача мыслей сильных колебаний не вызвала.

«Я знаю, где твоя каюта, - спокойно ответил я. Также при помощи телепатии. - Скоро подойду».
        Мне не показалось: в тот момент, когда я передавал ему свои мысли, маг сбился с шага.
        Лилия уже сидела на широком ведре, положив подбородок на релинг. Вокруг нее крутился какой-то молодой морячок и, кажется, перечислял все известные способы борьбы с морской болезнью. Я собрался спугнуть его, но почему-то передумал и направился вслед за Инферрио.
        Каюта ему была выделена тоже тесная, но вместо трех в ней было всего две лавки и небольшой прикрепленный к стене столик.
        - Мое мнение о тебе не предвзято. - Он как-то по-старчески опустился на правую лавку, а левую предложил мне. - Однажды я уже видел Вельзевула. Видел теми глазами, которыми наградила меня мать при рождении, задолго до того, как я заменил их. Видел, как демон-разрушитель убивал моего учителя. Он разорвал его тело одной лишь рукой, преодолев все магические заслоны. На Вельзевула совсем не действовал огонь, а молния его, казалось, только щекотала. Когда я услышал о появлении в Дневе существа, похожего на него, - я сначала не поверил. Но когда увидел отчет из Гинны, в котором говорилось, что ты противостоял «столпу пламени», мне пришлось признать твое существование. И сейчас я говорю с тобой…
        Он ненадолго замолчал.
        - Я отвечу на твои вопросы, - кивнул он, - думаю, они у тебя есть. Но взамен ты также дашь мне ответы безо лжи и увиливания. Если ты о чем-то знаешь - ты ответишь мне. Помни, я почувствую ложь.
        - Хорошо, - легко согласился я, эта сделка была невероятно выгодна для меня. Но нужно было действовать осторожно, не сказать магу лишнего. Хотя, впрочем, что можно было сказать ему лишнего?
        - Будет лучше, если ты задашь вопросы первым, - Инферрио открыл небольшой сундучок, спрятанный за лавкой, и вынул оттуда бутыль с мутной жидкостью. - Капитан подарил мне этот напиток, назвав его ромом. Если ты желаешь, можешь выпить со мной, если нет, я опробую его один. Меня ублажает действие некоторых спиртных напитков.
        - Нет, я откажусь, - отозвался я, унюхав аромат темного рома. - Вероятно, мой организм просто не воспримет этанол.
        - Как скажешь. - Маг достал из сундучка бокал и наполнил его ромом наполовину. - Я жду.
        - Что тебе известно о параллельных мирах, - с ходу начал я.
        - О параллельных мирах? - Инферрио застыл с бокалом в руке. - Что это значит? Я не понимаю сути этого термина. Параллельный… мир?
        - Планета, возможно, целая вселенная, обобщенная в термин «мир», существующая одновременно с этим, реальным для тебя миром и независимая от него. Имеет свое время, пространство, измерения, планеты, некогда живую цивилизацию. Структурно они похожи, за исключением одного важного фактора. Полное отсутствие магии.
        - Такой сложный вопрос, - маг задумчиво нахмурился, - и такой простой ответ. Мне даже становится неудобно, ведь мне неизвестно ничего о существовании этих, как вы назвали, параллельных миров.
        - Быть может, кто-то из магов академии занимался такими вопросами? Пытался преодолеть границу, разделяющую эти миры. Либо из магов-отступников, может, тебе что-то известно об их разработках.
        Он отхлебнул немного рома и поморщился.
        - Редкостная дрянь, - заключил он и кивнул мне. - Сложно пытаться проникнуть в такое место, о котором ничего никому неизвестно. Даже мой учитель, а он знал способы призыва демонов, никогда не размышлял на эту тему.
        - Призыва откуда? - нашел ниточку я. - Откуда ваш учитель призывал демонов?
        - Из ада, разумеется, - пожал плечами маг.
        - Если убрать религиозные убеждения, ад может оказаться довольно приличным местом, как раз тем самым параллельным миром.
        - А, - догадался он. - Ты хочешь рассказать мне о своем доме. Большинство магов не пытается попасть в ад, а наоборот, хочет избежать его. Все очень легко, нужно умереть, греша при жизни, и дорога в ад обеспечена. Впрочем, тебе приятнее называть его не адом, а домом, или параллельным миром.
        - В этом, как ты называешь, аду живет много хороших и богобоязненных людей. Там тоже чтят религию, и пророчествуют, что за совершение плохих поступков грешники попадают в ад. Список поступков присутствует во всех религиозных писаниях. И за те дни, что я нахожусь здесь, у меня сложилось впечатление, что все нарушители заповедей сюда как раз и попали после своей смерти.
        Все же я не удержался от издевательства. Получилось это почти случайно. Но маг, как ни странно, понял мой намек.
        - Интересное предположение, - причмокнул он, пригубив еще немного рома. - Это как отражение в воде, есть настоящее и есть иллюзорное. Но стоит встать на голову, как иллюзорное кажется более настоящим, потому что находится в привычном месте… Я смог ответить на твой вопрос?
        Мне хотелось спросить его о способе удержать мое человеческое тело от смерти, будучи распыленным в пыль магической энергией, но доверить себя Инферрио я просто не мог, нужен был более дружелюбный и понимающий меня маг.
        - Не так, как я хотел, но вполне.
        - Тогда я желаю знать, что тебе известно о Творце. Ты выполняешь его приказы, пытаясь отыскать гробницу Вельзевула и пробудить демона-разрушителя? Кто он, где он находится, какой силой обладает?
        Ответ для него у меня тоже был готов очень простой.
        - Я понятия не имею, кто такой Творец. Я не выполняю ничьих приказов и никого пробуждать не намерен, тем более демона-разрушителя. Но раз ты поднял эту тему, я хочу знать подробности.
        Инферрио был явно недоволен моим ответом. Он быстро заглотнул остатки рома и бросил бокал в сундучок. Больше пить он не собирался.
        - О Творце мне поведал учитель. Он искал его всю свою жизнь, но так и не нашел. Возможно, его вовсе не существует. По словам учителя, Творец - самый могущественный маг из всех когда?либо живших на земле. По его желанию извергались вулканы, а в океане поднимались волны до небес. Он мог поворачивать Луну к себе удобной стороной, а люди могли лишь только поклоняться ему. Если бы он захотел, он стал бы королем всего мира! Мне кажется, он даже создавал свое королевство, но оно ему быстро наскучило.
        - И сейчас этот могущественный маг просто прячется ото всех?
        - Учитель утверждал, что Творец есть воплощение зла. Что он ради скуки вредит добрым людям. Что долгая засуха и внезапные наводнения, ураганы и пожары, эпидемии и войны - есть дело рук Творца. И что до сих пор он продолжает сеять зло на земле…
        Из его рассказа мне стало ясно, что этот Творец - выдумка. Нужно же свалить на кого?нибудь все беды, сделать этакого козла отпущения для бед целого человечества. А чтобы придумать такого, много ума не надо. Я даже удивился, что Инферрио не рассказал о том, что Творец надевает на себя шкуру черного козла, цепляет на голову рога и бегает в таком виде по полнолуниям возле деревень.
        - То есть, - подытожил я, - подозрения о том, что он существует, есть, но нет ни одного факта, доказывающего его существования.
        - Факты были, - кивнул Инферрио, - но до нашего времени они не сохранились. Примерно две тысячи лет назад по земле пошел слух о смерти Творца. Была даже сложена легенда о его гибели. Она так и называется «Легенда об Истинном творце». Ее записей нет ни в пергаменте, ни в папирусе, но я могу пересказать ее вкратце. Этот маг всегда мечтал создавать, от этого и пошло его прозвище - Творец. И безобидные гоблины, и огромные огры, их собратья - горные тролли, да и некоторые морские народцы, которые больше уже и не показываются на поверхность, - все они обязаны своим происхождением Творцу. Но больше всего на свете могущественный колдун любил создавать злых чудовищ. Оборотни и вампиры, с которыми борется церковь, - это одни из самых простых его созданий. Взять хотя бы огромных бессмертных фениксов, которых ныне уже не встретишь, размах крыла которых затмевал небо, или Пифона - гигантского змея, способного проглотить солнце… А драконы? Ты когда?нибудь слышал о драконах?
        Инферрио не на шутку разошелся со спиртного и явно не собирался умолкать. Я коротко кивнул. Драконы были мне известны, хотя сам этот термин объединял под собой множество существ. Почти каждая культура имела в списке мифических существ дракона. Какого дракона имел в виду Инферрио, я даже и не знал.
        - Так вот, - продолжал подвыпивший маг. - Драконы были венцом его творения. Он создал настолько великое и могущественное существо, что оно оказалось сильнее его. Чтобы доказать свое превосходство, Творец решил сразить свое создание в поединке, но проиграл ему. Дракон оказался сильнее. Создание одолело создателя. Как поэтично…
        - Если Творец был убит своим собственным созданием, зачем подозревать меня в служении ему?
        Переливчато-синие глаза Инферрио неслабо окосели, но я понимал, что это могло быть уловкой. Возможно, он специально старательно изображал опьянение, надеялся, что я расслаблюсь и случайно расскажу ему о чем?нибудь важном или провокационном.
        - Мой учитель сомневался в правдивости этой легенды, - икнул маг. - И в смерти Творца. Когда он узнал о появлении Вельзевула, он уверился, что такое могущественное существо мог создать только он. Учитель вновь взялся за поиски Творца, пытался узнать, верны ли его догадки, но погиб в сражении с демоном-разрушителем.
        - А его создание? Этот дракон. Если он победил Творца, значит, остался жив, и все еще где?нибудь обитает. Прячется?
        - Однажды мне пришло донесение, что тот дракон - это Сакрид, - предводитель
«Вестников сумерек», наемников из Словеня, но я считаю, что это просто нелепый слух, призванный повысить репутацию общества…
        - Значит, вся эта история с Творцом может быть не более чем вымыслом?
        - Если поставить под сомнение мудрость учителя, то да. Я уже почти тысячу лет ищу доказательства существования Творца и не нашел ни единого. А теперь узнаю от его создания, что он слыхом не слыхивал ни о каком Творце…
        - Остается вариант, - я решил помочь ему, - что Творец - это прозвище, которое этому магу просто придумали. На самом деле его зовут совсем иначе, но ты не знаешь его настоящего имени, поэтому и не можешь отыскать.
        - Продолжай? - совершенно трезво попросил Инферрио. Притворялся.
        - А нечего тут продолжать, - отозвался я. - Ты и сам должен был понимать это и продумать, как вести поиски. От меня ты не узнаешь никакой тайны. Я помню только то, что, когда я оказался в этом мире, меня окружали какие-то тени. Люди это были, нелюди, или просто игра моего воображения - я не знаю. Но факт остается фактом - мой мир был уничтожен, самого меня силой затянули сюда, а ректор академии магов даже слыхом не слыхивал ни о каких параллельных мирах!
        Некоторое время мы молчали. Я почему-то дулся, Инферрио был подозрительно спокоен, даже безразличен. Думал.
        - Тебе известен маг по имени Элло? - Из головы исчезли все основные мысли. Я не мог ни на чем сконцентрироваться, поэтому спросил о том, что первым пришло на ум.
        - Элло, Элло, Элло… - задумался ректор. - Ах, Элло. Неизвестный добродетель, перевернувший жизнь в академии на несколько сотен лет. Он создал талисман, хранящий в себе заклинание, способное запечатать Вельзевула, передал его нам, а затем пропал. Ты как-то с ним связан?
        - Мы встречались пару раз. Он мне кое-чем помог.
        Инферрио резко поднялся.
        - Значит, Элло снова объявился, - произнес он, снова глядя в пустоту. - И почему именно сейчас, когда талисман похищен, а демон должен быть вскоре пробужден? Что он задумал? Почему помогает демону, а не нам?..
        Так, слово за слово, он вышел из каюты. Я попытался последовать за ним, но маг торопился, словно убегал от кого?то. Гоняться за ним по всему кораблю, чтобы добиться ответа, я не стал, слишком глупо бы это выглядело. Тем более что до окончания плавания у нас оставалось больше трех суток.
        Вот только, как выяснилось позже, решение мое было неудачным.
        Команда обнаружила исчезновение пассажира лишь к полудню следующего дня. Ректор академии магов, один из сильнейших чародеев современности, путешествующий инкогнито на каравелле контрабандистов, в один прекрасный момент куда-то пропал. Он как будто исчез, испарился, растворился в воздухе. Кто-то даже предположил, что он по пьяни утопился, и эта идея, несмотря на нелепость, имела ряд оснований. Его каюта была пуста, в ней не осталось никаких следов крови, как, впрочем, и где?либо на корабле. Никто из его соседей не слышал звуков борьбы, а спрятаться на судне ради шутки было попросту негде, да и команда знала каравеллу как свои пять пальцев. Вывод был однозначен.
        Я и сам поначалу подумал, что с Инферрио случилось что-то странное. Не мог же я допустить, что могущественный маг, переживший не одно поколение, расстроится из?за осознания тщетности своих поисков Творца, этакого воплощения зла, и утопится в море. Но лишь как следует поразмыслив, я догадался, что произошло. Он просто переместился с корабля в более подходящее место, использовав заклинание телепортации.
        Хотя осталось загадкой, зачем он, владея такой удобной магией, вообще решил отправиться в долгое и, верно, дорогое плавание? Может, его сдерживали какие-то риски, возникающие при перемещении своего тела через пространство… Нет, я слишком плохо разбирался в заклинаниях, чтобы задумываться об этом, хотя обилие свободного времени и банальная скука спровоцировали меня на долгий и бессмысленный иррациональный анализ того происшествия.
        На идею о перемещении меня натолкнуло то обстоятельство, что ночью, перед рассветом, я уловил колебания магического поля внутри корабля. Пребывая в полудреме, я не придал значения этому, мало ли, может, Инферрио снова стер память какому?нибудь матросу, увидевшему его, пока он ходил «общаться с Веселым Роджером»… А оказалось все иначе.
        Собственно, этим я и коротал время второго дня. Рассуждал, дремал и смотрел на море. Благо моря вокруг было много, куда ни посмотри, во всех направлениях, до самого горизонта. Пейзаж, конечно, хороший, но скука смертная. Да и погода выдалась отличная - на небе ни облачка, полнейший штиль. Команда каравеллы ходила угрюмая, недовольная. Как всем известно, нет ничего хуже для моряков, чем полный штиль. На фоне кислых лиц матросов выделялась разве что физиономия исстрадавшейся Лилии. Она наивно полагала, что ослабление ветра сведет качку на нет, но легкое, едва ощутимое движение палубы еще больше раздражало ее нежный вестибулярный аппарат.
        Берта тоже не особо-то и радовалась в плавании. Они в последнее время сильно сблизились с Лилией и явно стали лучше понимать друг друга. Девочка видела, как плохо себя чувствует подруга, и не могла унять тревогу. Да и при большом скоплении людей ей было не очень-то уютно. Поэтому она запиралась в каюте, закутывалась в одеяло и сидела на лавке, терпеливо ожидая чего?то, пока не засыпала. Мне даже начало казаться, что она и меня бояться стала. Поняла, наконец, какому чудовищу решила забиться под крылышко, либо думала, что я все еще разозлен на нее за непослушание. Ведь побег из дворца графа Руденберга был исключительно ее инициативой, Лилия лишь поддержала задумку, правда, с превеликим удовольствием.
        Но злился я вовсе не на нее. Я просто не мог на нее злиться. На них обеих. Как бы непослушно они себя ни вели. Ведь эти своенравные дамочки были единственными в этом безумном мире, кто знал обо мне все и не отвернулся. Даже наоборот, они доверились мне, признали мою человечность. А учитывая мое непростое положение, это было необходимо даже больше, чем воздух.
        Я злился только на себя. На свою бесполезную, пусть и невероятную силу. Эфир мог помочь мне разрушить что угодно, уничтожить кого угодно, но не мог заставить ветер лучше дуть, а парусник быстрее плыть. Это было за пределами возможностей того, кто на самом деле мог оказаться демоном-разрушителем.
        Знания?
        Конечно, у меня сохранились знания информационного общества. Технологии и способы разогнать судно до скорости в тридцать, а то и сорок узлов. Я знал, как соорудить паровой двигатель. Что там паровой! Бензиновый или дизельный. Да будь у меня нужные запчасти и оборудование, я смог бы построить и ядерный реактор. Подробные схемы его основных систем я смог бы начертить всего лишь за пару дней. И пусть я попал в мир, где рядового жителя можно ввести в глубокий шок обычным электронным калькулятором.
        Но на все изобретения, на пересмотр технологий, на обучение персонала ушли бы годы или даже целые десятилетия, а я должен был успеть догнать Германа до того, как он потеряется где?нибудь на другом берегу. Конечно, штиль должен был застать и его судно, но я планировал перехватить беглого мага еще в море. Каравелла по определению должна двигаться быстрее тяжелого галеона. Вот только все мои планы пошли крахом.
        С капитаном каравеллы у меня прошел серьезный разговор по этому поводу. Он принял меня без особых возражений, видно понимал, что простые люди на его корабле не плавают. Но, услышав о плане абордажа королевского судна и дальнейшей переправке на него единолично меня, вдруг рассвирепел и обозвал меня безмозглой сухопутной крысой.
        В ответ я тоже разошелся и выдал пару словечек из пиратского, как мне казалось, лексикона, но капитан продемонстрировал мне всю широту своих познаний корабельного сленга. Но я не хотел угрожать ему или команде, да и захватывать корабль мне запретили строго-настрого. Пришлось признать поражение и покорно покинуть каюту, что вызвало у меня волну необоснованного гнева.
        Именно поэтому я напугал Берту своей зловещей гримасой.
        А потом чуть не сшиб тощего паренька, бредущего по коридору к своей каюте. Ему тоже было нехорошо во время путешествия, и случайные толчки он переносил очень тяжело. А я даже не извинился. О чем задумался только позднее.
        И так, медленно, но верно, к вечеру второго дня от начала нашего путешествия у меня началась банальная паранойя. Беспричинная, нелогичная, вообще бессмысленная. И я ничего не мог с нею поделать.
        Казалось, что этим путешествием на корабле могли наслаждаться только двое, та пара наемников, сумки которых, как оказалось, были набиты не только разным оружием, но и огромным количеством спиртного.
        А до конца плавания оставалось не менее двух суток.
        Глава шестая
        Нам, можно сказать, повезло.
        К утру третьего дня от начала нашего плавания внезапно поднялся попутный ветер, и мы на лихой скорости устремились к южным берегам, к огромному счастью всей команды и особенно Лилии, которой показалось, что болезнь немного отступила.
        Корабля, на который проник Герман, мы по пути не встретили. Как, впрочем, и любое другое судно из всех тех, что использовала церковь для переправки войск. Капитан имел свой собственный маршрут, не пересекающийся с обычными маршрутами торговых кораблей. Для их занятия это было необходимо. Ведь я не ошибся, между особо выгодной перевозкой пассажиров они занимались самой обычной контрабандой.
        Мы причалили поздно ночью. И разумеется, не в городской порт Турии. Высадка пассажиров прошла в небольшой бухте, закрытой от посторонних глаз высокими скалами. Чтобы белые паруса не заметили с высоких башен города, шли вдоль берега, практически скребли килем морское дно, но таковой была стратегия капитана - быть незаметными для всех и всегда.
        Мои ноги еще не коснулись прибрежного песка, а у меня уже неприятно засосало под ложечкой. Появилось ощущение совершенно необоснованного беспокойства, словно кто-то хотел предупредить меня, что скоро случится беда и мне следует быть к ней готовым. Или еще хуже, что беда уже случилась.
        Хотелось надеяться, что это было лишь продолжением паранойи, возникшей у меня на корабле, когда я перестал есть и спать, днями смотрел на воду, а ночами - на луну и не мог успокоиться. Но что-то подсказывало мне, что это не так.
        Лилия была счастлива до слез. Она упала на колени и хотела расцеловать песок в заливе, не в силах сдержать чувств, нахлынувших после исчезновения морской болезни. Берта, словно ее говорящий хвостик, бегала вокруг и поздравляла старшую подругу. Она и о злобной моей физиономии забыла, лишь довольно улыбнулась, когда я потрепал ее по головке. Она совершенно не представляла, что готовит ей каждый последующий день, но была безмерно рада тому, что кто-то уделяет ей внимание. А в минуты радости, казалось, она полностью забывала, что совсем недавно осталась круглой сиротой.
        Но несмотря на потерю родителя, девочке жилось не хуже. Конечно, одержимый демоном пришелец из другого мира, помешанная на геройствах молодая воительница да временно пропавший маг-недоучка не самая удачная компания опекунов, но жилось ей с нами намного легче. Она всегда была сыта, а оттого бодра и румяна, носила практичный костюмчик и удобные маленькие сапожки и, главное, могла смотреть на людей, не боясь, что они попытаются закидать ее камнями.
        Мы двинулись в сторону Турии. Этот город должен был стать пристанищем для кораблей с рыцарями и церковниками на борту. Именно оттуда должны были двинуться войска в глубь страны, на поиски таинственных злодеев, стремящихся пробудить демона-разрушителя Вельзевула от вечного сна. Как это должно было выглядеть, я не мог себе даже представить и не понимал, почему для воплощения этой идеи потребовалась столь могучая сила - целая армия разных церковных орденов, насчитывавшая несколько тысяч послушников, если только не десятков тысяч.
        Но не мне следовало пытаться понимать действия, основанные на религиозном фанатизме. Мне были чужды идеи, спровоцированные верой во всемогущее существо, обладающее правом судить человечество, хотя я прекрасно знал на собственном опыте, насколько сильным движущим фактором была и остается вера человека в бога.
        Не все из людей, прибывших на каравелле, направились в сторону Турии. Даже наоборот, вместе с нами пошла меньшая их часть. Только тощий парень, на лице которого сияла довольная улыбка, примерна такая же, как и у Лилии, да пара наемников: мужчина и женщина, от которых за версту несло перегаром, а сумки их выглядели полегчавшими. Но я планировал в самом скором времени избавиться и от этой компании.
        - Пахнет горелым, - принюхавшись, произнесла наемница, крупная, но не толстая, грудастая дама. Кажется, имя ее было Кера. У нее были коротко стриженные каштановые волосы и круглое лицо. - Тянет с запада. С Турии… Или с моря.
        - Не-а, не чую… - пробасил ее товарищ, квадратный здоровяк небольшого роста. - Я ничего, кроме перегара, уже не чувствую!
        Я тоже чувствовал этот настораживающий запах гари, витающий в воздухе. Он был ощутим только при порывах ветра, и иногда вместе с ароматом тлевшей древесины он приносил привкус горелой плоти.
        - Так пахнет войной, - добавила Кера.
        Ее напарник посерьезнел. Он сунул свою лапищу в сумку и достал себе второй круглолезвийный топор, - один уже висел у него на поясе, - а сумку завязал и перекинул через плечо. Внутри ее все еще что-то позвякивало.
        - Эй, детишки, - бросил он, обращаясь, очевидно, к нам. - Если там, впереди, что-то случится, мы никого защищать не станем. Умеете сражаться - готовьте оружие, а если нет - лучше чешите отсюда подобру-поздорову.
        Лилия ехидно фыркнула. А я не стал радовать наемника ответом, а старательно вгляделся в даль, где между скал и деревьев стал виден город Турия, - самый известный из всех городов Империи разрозненных султанатов, потому что через него пролегало много экономически важных торговых путей.
        Город, казалось, спал.
        Даже когда мы подошли ближе, огни не появились. А на стенах, на башнях, даже в некоторых домах должны были гореть факелы - в крупных городах никто не прекращает работу и службу без очень веской причины. Но запах гари стал заметно сильнее, а привкус горелой плоти, слишком резкий и яркий, уже чувствовался всеми без исключения. Значит, причина была.
        Первые дома выглядели нетронутыми, только опустевшими, но через пару улиц мы обнаружили перевернутую телегу. А уже через квартал наткнулись на остов большого дома. Здесь запах горелой плоти был особенно сильным, а между камнями и истлевшими бревнами можно было обнаружить почерневшие трупы людей.
        - Корабли, - произнес наемник, указывая на море. Там, со спущенными парусами, на якорях, недалеко от берега стояло множество судов. Я насчитал восемнадцать. - Это те посудины, что уплыли из Ар*censored*ии? А? Кто?нибудь помнит?
        - Крупные, - отозвался я, - тяжелые… Могут быть и они.
        - А больше некому, - отозвалась Кера, осматривая и ощупывая остатки пожара. - Султанаты ни с кем не воюют. Уже лет триста придерживаются мира, но и на уступки не идут. Их даже побаиваются те, кто знает, насколько широка эта страна. Только дневские церковники не побоялись…
        Она смачно сплюнула на угли.
        - Горело тут где-то три дня назад. Знатное пожарище было. Не меньше суток все полыхало.
        - Здесь везде горело, - я хоть и не мог объять сферой восприятия весь город, но понимал, что в Турии должно быть еще множество таких костров.
        - Тел на улицах нет, - заметила Лилия, заглянув за дом, в переулок. - Если бои и были, то только близ порта. Потом сюда загоняли жителей и сжигали. Вероятно, заживо.
        - Молодец, девчонка, - хмыкнула наемница, поглядев на нее. - А похожа на нюню изнеженную.
        Лилия недовольно фыркнула, одарив Керу недружелюбным взглядом.
        - Почему именно сжигали? - спросил наемник, с опаской глядя по сторонам. - Не резали, как свиней, на улицах, а собирали кучами и жгли?
        - Так быстрее, - предположил я. - И руки в крови марать не надо…
        - Они иноверцы, - объяснила всезнающая дворянка. - А огонь очищает душу даже от неправильной веры.
        - Эй, - неожиданно заметила наемница, - а где этот, костлявый? Тут же стоял. Вот только что оборачивалась.
        - Убежал, - ответил я. Меня совершенно не беспокоила судьба тощего парнишки. И прикрывать его я не собирался. - Пока мы на корабли смотрели.
        - Надо же, - снова хмыкнула Кера. - Вот точно люди говорят, у капитана Дрейка простые люди не плавают.
        - Какие есть, такие и плавают, - недовольно отозвался я.
        Кера поднялась, отряхнула руки от золы и подошла ко мне.
        - Тогда нужно уходить. Подальше от города. Здесь наверняка оставили патрули. На случай, если враги объявятся. Нас немного, с патрульными лучше не встречаться. Вы пойдете с нами или как?
        - А куда вы идете? - решил выяснить я.
        - В дне пути отсюда стоит крепость. Быстро ее не возьмут. Задержится там армия. Если обойдем ее на безопасном расстоянии, через три дня будем в Аль-Манаке. Ну, вы как? Пойдете с нами или тут будете рыскать?
        Я посмотрел на Лилию. Она взглядом дала мне понять, что в этой стране первый раз, что в географии ее не разбирается и вести нас не сможет. Герман явно не мог остаться в лагере церковников и при первой возможности сбежал. А направиться он должен был к ближайшему свободному городку.
        - Пойдем вместе, - кивнул я. - Так разумнее.
        - Хорошо, - наемница кивнула напарнику. Тот бросил какой-то уголек, поднялся и перехватил поудобнее сумку. - Ищите колодец. Если вода будет чистой, запасемся как следует. В здешних краях пресная вода - редкость. Берегите ее.
        - Вечно ты паникуешь без причины, Кера. - Наемник, широко зевнув, растянулся на берегу разлившегося озера, окруженного высокой, местами даже в человеческий рост, травой. - Мы пока колодец искали, чуть всех церковников не перепугали. Сама же видела, сколько их там было. А воды твоей, пресной, тут - хоть упейся! Эй, ты меня слышишь?
        - Да кто же знал, что они поставят лагерь аккурат за городом, - отозвалась Кера, копаясь в сумке. - А насчет пресной воды я не шутила. Это здесь кругом зелено, а ближе к Аль-Манаку пойдет пустыня, вот там ты запоешь по-другому. Эй, Ривер, а у нас что, кроме воды вообще выпить больше нечего?
        - Нечего, - не оборачиваясь, отозвался напарник. - Сама вылакала все на корабле!
        - Да кто знал, что от города одно пожарище останется! - забрюзжала наемница. - Мы должны были успеть пополнить припасы в Турии. Там такой магазин хороший… был. Вино… Прямо не вино - а сахар!
        - Ага, мы и торговца должны были успеть найти, да побогаче. И сбежать вместе с ним из города до того, как церковники что?нибудь предпримут. Кстати, насчет выпивки… - Он приподнял голову, глянул на нас. - Эй, детишки, а вы чего там сели в сторонке, кого стесняетесь? Идите сюда. Может, у вас выпить есть чего? Да покрепче?
        - Нет, - отозвался я, поднимаясь на ноги. - Спиртного не держим. Только вода.
        Мне совсем не нравилось, что эти наемники называют нас «детишками». Конечно, определенное право у них на это было, оба явно уже разменяли третий десяток лет, а мне, самому старшему в нашей странной компании, было двадцать два. Либо просто хотелось считать, что мне двадцать два, поскольку мои самые яркие воспоминания принадлежали человеку именно этого возраста. Но все равно, безобидное прозвище
«детишки» казалось мне постыдным и возмутительным.
        А ведь они даже и не подозревали, что так называют того, кого другие величают повелителем зла.
        Кусты справа зашевелились. Наемники подпрыгнули, схватились за оружие. Я не подал виду, что встревожен. Мне уже было известно, что опасности нет.
        - Патрули на дорогах. Преследуют беглецов. - Раздвинув стебли, к нам вышел тот тощий парень, который убежал куда-то в городе. - Нужно уходить. Быстрее.
        - Эй, - стрельнула в него глазами Кера, - а ты откуда здесь появился?
        Парень промолчал.
        - И по какому праву ты здесь командуешь, костлявый? - поддержал напарницу Ривер. - Ты удрал куда-то в городе, вот и бежал бы, куда собирался!

«Костлявый» сохранил удивительное спокойствие духа и был немногословен.
        - Церковники и вы, - произнес он. - Ненавижу церковников. - И через мгновение добавил: - Крокодил.
        Отреагировал я вовсе не на его слова. Я сам не сразу понял, что произошло. Это была личная инициатива Эфира, мой разум был отвлечен в то мгновение, я думал о нашем походе. А демон… вернее, странная сущность внутри меня, которую кроме как демоном и назвать-то никак нельзя, видимо, привык, что я защищаю людей всегда, даже в том случае, если сам могу пострадать, поэтому действовал без промедления и одобрения, и метнулся к Риверу.
        Несмотря на кажущуюся медлительность, когда дело касается охоты, крокодилы становятся невероятно быстры, молниеносным прыжком хватая добычу и унося ее на дно водоема. Я успел за мгновение до того, как челюсти сомкнулись на боку наемника, одним ударом отрубив хищной рептилии голову.
        И только убирая меч в ножны, я опомнился и замер, удивившись происшедшему не меньше окружающих. Моя скорость и реакция заметно возросли со времени последнего поединка. За те пять дней, что мы плыли, Эфир еще больше изменил мой организм, желая сделать его максимально выносливым, устойчивым к той энергии, что бурлила внутри него. Я надеялся, что никто не успел заметить, как сильно моя реакция и скорость отличаются от нормальной, человеческой, и что те, кто все же заметил, не смогли этого понять.
        Зрачки Керы стремительно расширились, рот раскрылся. Ривер, услышав шум за спиной и увидев неоднозначную реакцию напарницы, медленно повернул голову набок и посмотрел назад через плечо.
        Приглушенно щелкнула гарда, и повисла напряженная тишина.
        Риверу понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, что случилось. Вероятно, из?за того, что отрубленная голова лежала в траве под неудачным для него ракурсом, он не сразу заметил ее и не сразу понял, что это такое. А когда понял, подпрыгнул от страха.
        - Крокодил! - воскликнул он, отыскав взглядом туловище рептилии, медленно и беззвучно сползающее в воду. - Черт побери, да это же крокодил!
        - Я предупредил, - меланхолично пожал плечами «костлявый» паренек.
        - Ты! - Ривер перевел взгляд на меня. - Да ты же мне жизнь спас!
        - Не нужно благодарности, - опомнился я. Добавил, придав голосу жесткости: - Твоя рана могла замедлить нас в пути.
        - Серьезные нынче пошли… детишки… - неуверенно промямлил он, осторожно подбирая сумку, лежащую в опасной близости к крокодильей голове. Забросив на плечо, содрогнулся и поспешил отойти подальше от берега.
        Кера тоже довольно быстро пришла в себя. Определенная закалка у нее имелась. Поднялась на ноги и приблизилась к тощему пареньку, оказавшемуся на полголовы ниже ее.
        - Дорогу до Аль-Манака хорошо знаешь? - спросила она, заглянув парню в глаза. Тот неловко покраснел и отвел взгляд в сторону. Видно, его смутил довольно приличный бюст наемницы, заметно оголенный из?за стоящей жары.
        - Достаточно, - кивнул он и отвернулся.
        - Уходим, - властным тоном приказала Кера. - Если поспешим, к полуночи будем возле крепости. Лучше обойти ее ночью.
        - Что? - возмутился Ривер, - ты хочешь идти по этой жаре? Мы же запечемся!
        - Если тебе жарко, - ехидно ответила наемница, - иди и в озеро окунись. Может, там еще крокодилы остались, отхватят тебе то, что нагревает. А нам следует поторопиться. Мы слишком близко к Турии; если церковники будут искать беглецов, могут наткнуться на нас.
        - Нет! - неожиданно произнес я. - Тихо!
        - Чего? - повернулись ко мне наемники.
        - Я сказал - тихо! - рявкнул я, пытаясь сосредоточиться.
        В висках пульсировала кровь. Я чувствовал волнения магического слоя, но не мог определить, было ли это следствием применения какого?нибудь заклинания, случайным совпадением, или вовсе игрой моего несдержанного воображения. Как бы ни напрягался, я не мог раскрыть сути этого странного ощущения и понять, что оно значит. Это мог знать только Эфир.
        Но все закончилось раньше, чем я успел спросить помощи у него.
        Вернее, началось.
        Я услышал негромкий хлопок. Как будто что-то взорвалось или лопнуло. Причем на самой верхушке росшего неподалеку молодого баобаба. Мне даже показалось, что там, всего на мгновение, появился прозрачный пузырь, выплюнувший из себя что?то, похожее на человека.
        Это что?то, похожее на человека, рухнуло на густое переплетение толстых веток и кубарем повалилось вниз, больно ударяясь боками, ломая молодые отростки и изрыгая неслыханные мной ранее, но очень крепкие проклятия.
        Когда я подбежал к дереву, незнакомец лежал у его корней, странно ворочался и болезненно постанывал. Он был стар, длинная пепельно-белая борода закрывала боМЃльшую половину его лица, слегка полноват и носил вышитую серебром темно-серую мантию. В том, что он маг, я нисколько не сомневался. Забросить старика на верхушку баобаба могла только магия. Заклинание телепорта.
        - Эй, вы еще в сознании? - спросил я, четко понимая, что любой другой вопрос будет звучать глупо - незнакомец должен был переломать себе все кости; при падении, как известно, с возрастом их хрупкость повышается.
        Незнакомец что-то пробурчал, но я не разобрал слов.
        - Лежите, не двигайтесь, - посоветовал я, - у вас могут быть серьезные переломы.
        Старик ничего не ответил, но ворочаться не прекратил.
        К месту приземления незнакомца подошла Лилия, держа за руку Берту, наемники и тощий паренек, который предпочитал держаться от нас на почтительном расстоянии.
        - Будь прокляты эти приблизительные телепортации! - произнес старец голосом, не свойственным человеку, пережившему даже небольшое падение. - Так же и убиться недолго. Хорошо еще, хоть сверху шлепнулся, а не под землю закопало…
        Невзирая на мой протест, незнакомец сел, а затем поднялся на ноги. Кажется, он не пострадал.
        - Я понимаю ваше беспокойство, молодой человек, - отмахнулся он, - но заверяю вас, со мной все в порядке. Кости мои целые и невредимые. Ох…
        Нет, все же он пострадал.
        - Кто ты такой? Что делал на верхушке этого дерева? - Кера вышла вперед. Она уже взяла командование нашим небольшим и разношерстным отрядом на себя. Впрочем, меня это не особо-то и тревожило, наоборот, так было даже проще, мне не пришлось бы лишний раз открывать рот, указывать, где устраивать ночлег или привал. Да и с Ривером она управлялась очень хорошо, он практически не перечил, только, бывало, отшучивался, а в основном ходил как по струнке. Командование ей определенно удавалось.
        Старец пригладил растрепавшуюся бороду. Задумался.
        - Моего имени вы никогда не слышали. Так что нет смысла его называть… А на верхушку этого… - Он повернулся и смерил взглядом дерево, на которое приземлился. Присвистнул. Даже у молодого представителя этого вида ствол был настолько широким, что обнять его не смогли бы и два человека, взявшись за руки. - …этого баобаба. На его верхушку я попал, потому что занимался поисками. И, кажется, даже подошел к цели. Я ищу госпожу Лилию Руд… А вот и она!
        Он разглядел среди окруживших его зевак Лилию и немедленно направился к ней. Поклонился. Не низко, учтиво. Да и то у него в спине в этот момент что-то хрустнуло.
        - Прошу прощения, - продолжил он, осторожно потирая спину. - Меня послали найти вас. Вы, должно быть, меня уже и не помните…
        - Вспомнила! - воскликнула в ответ Лилия. - Да, я вспомнила вас! Вы же магистр Лайрон, мой несостоявшийся учитель магических искусств!
        - Надо же, - умиленно улыбнулся старик, - а у вас на редкость хорошая память, госпожа.
        - Да ладно вам, - засмущалась Лилия. - Вы же всего год назад приходили в гости к Меллору. Я как раз пребывала дома, отдыхала после обучения…
        Она осеклась. Маг всем своим видом показывал, что не хочет знать подробностей. Он старательно изучал глазами присутствующих, совсем не обращая внимания на Лилию.
        - У вас так много сопровождающих, - заметил он. Склонился над ухом Лилии. - А тот… особенный, про которого мне говорили. Это случайно не тот отдаленно стоящий молодой человек, что сейчас вовсю на меня таращится.
        Лилия взглянула, куда был направлен взгляд мага, и заметила смущенного тощего паренька, прячущего лицо под полотном капюшона. Отрицательно замотала головой:
        - Нет, что вы. - Она выглянула из?за плеча Лайрона, указала на меня. - Вы, верно, Максима имеете в виду.
        - Максима, - кивнув, повторил он и вернулся ко мне.
        Долго и придирчиво, совершенно не жалея времени и нашего терпения, он изучал меня, приглядывался, даже принюхивался. Наконец, заключил:
        - Кажется, в вас есть что-то необычное.
        - Эй! - потеряла терпение Кера. - Старик, чего тебе от нас нужно?
        - Смиренно прошу прощения, отвлекся, - отозвался он. Откашлялся. - По просьбе одного очень благородного человека и с рекомендации другого, весьма мною уважаемого, я, магистр Лайрон, буду сопровождать вот эту госпожу в ее походе.
        - Ничего не понимаю, - растерялась наша командирша. - Ты - маг?
        - В каком-то роде. - Он коснулся своей бороды, покосился на верхушку баобаба. - Но мне казалось, это и так очевидно?
        - Так! Нет ничего очевидного в том, что с неба падают седые старики! И почему с неба не падают торговцы с огромными, набитыми золотом кошельками? Эй, нюня, - она обратилась к Лилии, - а ну рассказывай, почему этот старик собирается сопровождать тебя. Кто ты вообще такая и что тут делаешь?
        - Мы ищем одного человека, - ответил за нее я. - И это все, что вам следует знать.
        - Э, нет, - разошлась она. - Это что же за человека вы разыскиваете такого, если к вам с неба чародеи падают и это не кажется серьезным делом? С места не сдвинусь, пока все не расскажете!
        - Достаточно, - между нами встал тощий паренек, имени которого никто не знал. - Церковники близко. На судне капитана Дрейка обычные люди не плавают, не забывайте об этом!
        Керу эти слова, как ни странно, вразумили.
        - Хорошо, - согласилась она. - Поторопимся. Но если нам на голову посыплются с неба крокодилы, в ответе за это будете вы!
        В то, что такое может вообще случиться, верилось с большим трудом.
        Тощий парень, которого Кера называла просто Костлявый, говорил очень мало и только по делу, но дорогу, хоть и довольно примерно, он знал. Вообще ориентироваться в саванне по памяти было невозможно, пустынная и вымерзшая зимой, в летнюю пору она преображалась до неузнаваемости, превращаясь в цветущие заросли, кишащие активной жизнью.
        И бродили по саванне не только местные твари, рыщущие в поисках добычи, но и дневские церковники, патрульные отряды, состоящие из рыцарей и священников, ищущие беглецов из сгоревшей Турии.
        Чтобы оказаться хотя бы в относительной безопасности, мы должны были пройти некую крепость, форт, название которого никто не знал, либо не помнил. А этот форт, надо сказать, был поставлен в удачном и с военной, и с экономической точки зрения месте. Он закрывал собою узкий каньон - единственный на многие километры проход через горную гряду, отделяющую прибрежную часть империи. Чтобы попасть в глубь страны, не делая при этом огромных крюков и не рискуя собственным здоровьем, пробираясь через скалы, нужно было контролировать этот форт.
        И командующим армией церкви Дневы это тоже было известно. Поэтому сразу после вероломного нападения на Турию они должны были бросить все доступные силы на захват форта. Все должно было быть именно так. Мои спутники утверждали что каньонный форт очень надежен, с боков его прикрывают скалы, за высокой стеной с сотней бойниц несколько десятков человек могут сдерживать целую армию. Да, осада такого сооружения могла продлиться недели, даже месяцы, но у мира, куда я попал, имелась особенность, из?за которой нельзя было ничего предполагать. Особенность неизученная, странная, почти что невероятная, но все же вполне объективная - магия.
        А я был уверен: чтобы сломить оборону форта, церковники прибегнут к магии.
        Когда мы поднялись на возвышенность, на восточной стороне равнины можно было разглядеть тонкую светлую полосу - дорогу, ведущую от Турии к горам. На ней не прекращалось движение. И я постоянно наблюдал за маленькими коробками повозок, за конными и пешими отрядами рыцарей, за одинокими всадниками, спешащими то в одну, то в другую сторону. От моих глаз не укрылись зияющие чернотой кострища, на которых все еще сохранились полуистлевшие тела жертв, привязанных к обгорелым столбам, - те, кому не удалось сбежать от патрулей. Но кострами все не ограничивалось, между ними встречались и кресты, и колеса, и виселицы. Нет, виселиц было мало, зато придорожные баобабы были увешаны изувеченными телами, словно кто-то попытался их нарядить, как елку, на какой-то дьявольский новый год.
        - Максим, - рядом подсела Лилия, - как ты думаешь, что будет дальше?
        - Дальше?
        - Ну, я о том, как нас встретит дядя Гюнтер. Думаешь, он поможет нам в поиске Германа? А может, мы найдем его раньше, чем встретим дядю Гюнтера?
        Я задумался. Ненадолго.
        - Нет. Те, кто заставляет Германа бежать от нас, слишком умны, чтобы допустить случайную встречу. Мы увидим его, когда они этого захотят. И по поводу твоего дяди - тоже нет, он не поможет нам.
        - Что? Ты правда считаешь, что он нам не поможет?
        - Нет.
        - Почему?
        - Потому что хорошо вижу. И понимаю: случилась беда. Когда вера оказывается сильнее здравого смысла, обязательно случается беда. Разве ты сама не видела, что стало с Турией?
        - Видела, - призналась она. - И меня это пугает… Дядя Гюнтер всегда был очень хорошим.
        - Расскажи мне про него. Опиши.
        - Он очень хороший. Очень добрый, умный, отзывчивый. Он никогда никому не отказывает в помощи. Совсем не жадный и не корыстный. Однажды он подал нищему два золотых. Представляешь? Целых два золотых. А потом выяснилось, что у нас не хватает денег, чтобы снять комнату на постоялом дворе. Пришлось ночевать на улице.
        - Он сильно религиозен?
        - Вера его не знает границ. Он научил меня верить в бога. Он объяснил мне где заканчивается правда и начинается ложь. Нет никого, кто бы так самоотверженно служил господу…
        - Тогда все будет очень плохо, - выдохнул я.
        Лилия вздрогнула:
        - Ты что-то знаешь? Поведай мне, я сильно переживаю за нас и за дядю. Я просто не могу поверить, что это он приказал так поступить с людьми, живущими в Турии. Так жестоко… Это не похоже на дядю Гюнтера…
        - Как раз наоборот. Попробую объяснить. Дело в иноверии. В каждой уважающей себя религии последователей заверяют в том, что именно их вероисповедание является исключительным, оригинальным и единственно верным, так сказать, первородным. А все остальные религии - сплошь ересь, выдумки и сатанинская наука. А если говорить более ясным языком, каждое учение утверждает следующее: кто не с нами - тот дурак. Ты хоть понимаешь, о чем я тебе рассказываю?
        Выражение лица девушки явно намекало на то, что она ни словечка не поняла из моей лекции.
        - Ты говоришь очень мудрено и замысловато, - призналась она. - Произносишь много слов, которые мне непонятны. Это несомненно признак опыта и мудрости. Так же сложно иногда изъясняется учитель Меллор. Думаю, когда?нибудь я смогу понять, о чем ты говоришь.
        - Очень на это надеюсь, - скривил губы я. - Будем строить теорию по частям. Кто для тебя иноверцы? Ты сама говорила, что сжигать иноверцев нормально.
        - Ненормально! Ты не так меня понял. Дело в том, что огонь очищает. Поэтому иноверцев предают огню, чтобы очистить их тело и разум от дьявольской скверны. Ведь душу невозможно уничтожить, можно только осквернить.
        - Хм… Значит, огонь очищает? - Я не смог удержаться, чтобы не подшутить над размечтавшейся девицей. - Тогда я вместо ручья буду в костре по утрам умываться!
        - Ты что, рехнулся? - вспылила она. Видно, не поняла шутки. - Если предать тело огню, душа очистится и сразу же направится к богу!
        - Ладно, ладно. Про огонь все понятно. Кто такие иноверцы?
        - Это заблудшие люди. Те, кто сбился с истинного пути, кто поддался на уговоры лжепророков, заблудился в собственных сомнениях…
        - А иноземцы тоже заблудились?
        - Конечно, заблудились. Они в церкви не ходят, молитвы не читают, лжепророки у них в почете, на каждом углу разглагольствуют. Поэтому они запутались и потерялись.
        - И за это их на костер? - добавил я.
        - Нет, конечно! - нахмурилась она. - Я сама не знаю, почему дядя Гюнтер так поступает. Неужели скверна так прочно засела в сердцах этих людей…
        - А как бы ты поступила?
        - Я? Ну… - задумалась она. - Я бы построила в этих краях церковь. И объяснила бы все людям. Открыла бы им глаза, пустила бы свет в их сердца.
        - Вот о чем я и говорю. «Кто не с нами - тот дурак».
        - Почему ты так говоришь?
        - Ты сейчас выразила одну из трех основных позиций отношения к иноверцам - жалость. Ты жалеешь их, словно каких-то калек, прокаженных, неполноценных, может, даже сожалеешь, что нельзя взмахом волшебной палочки вдолбить им в голову веру…
        - Но разве может человек спокойно жить, когда его душу окружает скверна? Я не жалею их, просто говорю, как просветляла бы иноземцев, если бы кто-то попросил у меня помощи в этом деле.
        - Вторая из распространенных позиций - безразличие. Плевать на них, на мысли, на поступки. На том свете всех рассудят. Самая, на мой взгляд, правильная позиция.
        - Почему? - удивилась она.
        - Тебе будет сложно понять, - пожал плечами я. - Но я считаю, что так лучше. И есть еще одна позиция, которой, очевидно, сейчас придерживается твой дядя - ненависть. Либо с нами, либо против нас. В такое отношение подчас может перерасти любое другое. Может, дядя Гюнтер, когда сошел с корабля, тоже хотел нести людям только доброе и светлое, но после того, как его послали куда подальше, вместе с его новым богом, не на шутку рассвирепел. Но от идеи не отказался и решил нести людям добро, как получится, даже через предание огню. Ты сама все хорошо видела.
        Лилия приуныла.
        - Дядя Гюнтер запрещал мне шутить о боге. Даже в самых добрых помыслах. Он говорил, что это первый шаг на пути грехопадения. А ты так часто упоминаешь его, и так легко, без трепета и опасения. Ты так хорошо знаешь его?
        - Знаю? - фыркнул я. - Тоже мне, сказанула… Лучше расскажи, почему это ты с таким интересом слушаешь меня? Ведь я иноверец, вернее, банальный атеист, если тебе известно значение этого слова.
        - Нет, ты не иноверец, - покачала головой она. - Ты знаешь о нашей вере больше, чем любой из проповедников. Столько правды! Ты мне столько уже всего рассказал! Ведь я все же поняла, кто ты на самом деле!
        Последняя фраза Лилии немного шокировала меня.
        - Что именно ты поняла? - переспросил я.
        - То, что ты… - замялась она. Видно, решила ляпнуть такое, от чего земля может в одночасье перевернуться.
        Неожиданно за нашими спинами что-то со звоном грохнулось.
        Я резко обернулся.
        Ривер стоял, выронив тесак прямо на кучу разложенного под ногами оружия. Его руки заметно дрожали, а выражение лица было таким, будто бы он призрака увидел. А он действительно увидел, но не призрака, а глаза Берты. Девочка стояла, глядя на наемника, в компании мага, раскрасневшаяся и смущенная. Всего мгновение назад у нее на носу точно не было очков.
        Магистр Лайрон проявлял неподдельный интерес к необычным глазам девочки, даже больший, чем к моей персоне. Этот интерес, как ни странно, меня радовал, ведь маг мог понять, как управлять ее силой, мог дать Берте надежду на нормальное будущее.
        - Прошу прощения. - Он поклонился, то ли мне, то ли Риверу. - Я должен был это проверить…
        - Проверяй свою магию в другом месте! - закричала на него Кера и подошла к напарнику. Между ними явно было кое?что большее, чем просто дружба. - Да он же весь бледный! Того и гляди в обморок свалится. Все! Остаемся тут на ночевку!
        Лилия спешно поднялась и убежала. Может, это было даже хорошо, что она не призналась, за кого же она меня приняла. Но я, кажется, и так знал это. Ее вера была все так же крепка, как и до встречи со мной, мои саркастические рассказы про рай, ад и бога не смогли изменить ее, а быть может, наоборот, сделали еще крепче. Изменилась только моя роль в ее вере.
        В ту ночь люди спали спокойно. Как будто какая-то неведомая всемогущая сила все же властвовала над нами, подарив несколько часов покоя и прохлады. Отдохнул даже я, хотя, кажется, уже во сне и не нуждался - бодрствовал пятые сутки, отвлекаясь только на непродолжительную дрему, своеобразную задумчивость, медитацию. Словно эта сила припасла нам нечто, от чего у нас должна была застыть в жилах кровь, что?то, к чему нам следовало основательно подготовиться.
        Глава седьмая
        Форт мы увидели примерно в полдень, когда солнце светило так ярко, как будто собиралось сжечь нас живьем. По сравнению с исполинскими скалами, удивительного и пугающего красного цвета, окружающими его, он казался маленьким и жалким. Но если приглядеться, то даже с большого расстояния можно было узреть его величие. Огромные широкие ворота, арка которых могла пропустить рослого слона, стояли меж двух высоких башен с несколькими рядами узких окон для стрелков. Стены были длинными, высокими и, казалось, врастали прямо в красные скалы. Хоть султанаты и были мирной страной и не враждовали с соседями, военное дело они знали и конструировать защитные сооружения умели. Видимо, много упражнялись друг с другом.
        - Ворота открыты, - заметил тощий паренек, так и не назвавший своего имени. Он предпочитал отзываться на прозвище Костлявый, но не желал представляться.
        - Что это значит? - Его услышал Ривер. Подошел, поигрывая стилетом, к нам.
        - Это значит, что крепость пала, - ответила за Костлявого Кера. - Армия церкви Дневы взяла форт быстрее чем за два дня и без помощи осадных орудий. Без магии явно не обошлось. И все равно слишком быстро. Они что, притащили сюда всю Керенорскую академию?
        - Верно, - Костлявый был немногословен.
        - Что? - выпучила глаза наемница. - Это правда?
        - И ректора.
        - Проклятие! - выругалась она. - Да тут же магами все кишмя кишит! Они, верно, и про нас уже знают. Как будем форт обходить? У тебя план есть, всезнайка?
        - Тайный ход. В обход крепости.
        - Ты знаешь, где он?
        Парень отрицательно покачал головой:
        - Нужно искать.
        - Чувствовало мое сердце, что добром это не кончится… - разозлилась Кера. - Но ведь и соблазн был велик. Каждый знает, где война - там нажива. Ладно, двинемся, авось обойдется.
        Они появились словно из?под земли. Казалось, скалы расступались, выпуская из себя десятки закованных в стальные латы рыцарей. Придорожные кусты, деревья, валуны - все исчезали или превращались в людей. Выходили на свет солдаты со щитами и пиками, священники в красно-белых одеяниях, держащие в руках фолианты в золотом переплете - священные писания и маги в синих мантиях, прячущие свои лица под тенью капюшонов.
        Иллюзия рассеялась. Тщательно подготовленное, безукоризненно сплетенное заклинание - ловушка. Оно должно было скрыть от глаз случайных путников засевших в засаде людей. Здесь можно было пройти и даже не заметить, что тебя провожают взглядом больше сотни человек. Но когда появились те, ради кого здесь и была уготована ловушка, колдовство сняли. А такую искусную ловушку могли подготовить только для нас.
        Рыцари вышли на позиции: присели, выставили перед собой щиты. За спинами их укрылись священники. Маги подготовили защитные заклинания - я почувствовал, как уплотнился воздух перед ними. С наскальных выступов на нас нацелились лучники.
        Я видел рисунки на их щитах. Орден Львиной розы, орден Золотого дракона. Их символы я узнал сразу, но здесь были еще и другие, неизвестные мне изображения. Птица, взлетающая из горящего костра, бык, насадивший на рога луну. Не меньше семи орденов, больше полутора сотен солдат ждали в засаде. А сколько должно было подойти из форта подкреплением…
        Можно было не сомневаться, это была именно армия церкви Дневы, и ловушка была установлена именно на нас.
        - Проклятие! - выругалась Кера, но ее крик потонул в дружном оре церковников, обрадованных удачным исходом сработавшей ловушки.
        Воздух всколыхнуло заклинание телепортации. На пригорке, где укрылись маги, появились три человека. Я узнал их сразу. Одним был Инферрио, ректор академии магов, отбросивший назад капюшон и более не скрывавший свои горящие синим пламенем глаза, вторым - кардинал Карл, ослепительно красивый и высокомерный. Но третьего, мрачного, рослого и могучего мужчину я увидел впервые. Его лицо обезображивал глубокий шрам, начинающийся над левой бровью, проходящий через нос и затрагивающий краешек губы. Глаза его были полны печали, хотя он старательно скрывал это, изображая непоколебимую решительность. И, что было довольно примечательно, сверху на голове у него не было ни одного седого волоса, а подбородок украшала совершенно белая короткая борода.
        Мужчина поднял левую руку, и все замолчали. Рыцари немедленно прекратили рутинный галдеж, даже священники перестали читать молитвы.
        - Мне больно знать, что ты ходишь по этой земле. - Он очень старался, но не мог сдержать дрожь в голосе. Но вызвана она была вовсе не страхом. - Больно видеть, как ты сеешь скверну в сердца людей. У меня разрывается сердце, когда я понимаю, сколько же жертв мы принесли во спасение, а сколько еще принесем. Нам пришлось принять на душу страшный грех, и только для того, чтобы получить возможность остановить тебя! Знай, чудовище: мы сделаем все возможное, чтобы эти жертвы не оказались напрасны!
        - Снова эти речи… - громко ответил я. Меня охватывала ярость. Ведь как бы я ни старался, доказывая людям свои добрые намерения, ни убеждал их, все равно возвращался на исходную, меня боялись, ненавидели, обвиняли во всех своих грехах. Мне было тяжело сдерживаться от необдуманных поступков. - Уймитесь! Я не собираюсь с вами сражаться, ни сегодня, ни завтра, никогда. Моя чудовищность - кислый плод вашего разыгравшегося воображения. Успокойте его. И дайте нам пройти!
        - Мы не верим ни одному твоему слову, демон! - возразил кардинал Карл. - Нам слишком хорошо известно, как хорошо ты умеешь лгать.
        - Но он говорит правду! - заступилась за меня Лилия. Удивляло, что она готова была защищать меня даже от сестер и братьев по ордену, с которыми она разделяла свои религиозные убеждения. Скорее всего дело было в том, что я стал частью этих убеждений. - Дядя, выслушай нас. Ты все поймешь, когда мы объясним!
        - Дядя? - вздрогнула Кера. - Он твой дядя? Да кто вы, черт возьми, такие?
        Я посмотрел на нее. Наемница была, без сомнения, напугана. И могла реагировать неадекватно. Нужно было ее успокоить. Но я просто не знал способа успокоить человека, попавшего в подобную ситуацию.
        - Неужели? - ехидно бросил Карл. - А ведь ты, женщина, даже не подозреваешь, кому служишь и поклоняешься. А разве такое возможно? Обратить в сатанинскую веру и даже не представиться…
        - Что это значит? - выпалила она, теряя самообладание.
        - А то, что рядом с тобой, прикрываясь личиной человека, стоит сам Вельзевул! - Кардинал был безмерно доволен этим разоблачением.
        - Ты - Вельзевул? - Пара наемников дружно отпрыгнула от меня, насколько это было возможно. Отойди они чуть дальше, могли бы оказаться на пиках рыцарей. Лайрон остановился за спиной Лилии, положил руку на плечо Берте. Кажется, он тоже был готов сражаться, если потребуется. Лицо мага было очень серьезным. Но я почему-то не увидел тощего паренька.
        Его просто не было с нами. Меня практически ошарашила эта мысль. Костлявый просто исчез, хотя, казалось, несколько мгновений назад он стоял рядом с нами.

«Неужели это он привел нас в ловушку?»
        Навязчивая мысль упорно пробиралась в голову. И хотя я понимал, что скорее всего ошибаюсь, мерзкое подозрение все же появилось.
        Но винить тех, кого рядом нет, довольно сложно. Нужно было решать насущные проблемы.
        Кера прожигала меня растерянным взглядом. Нужно было отвечать, а отрицание, вероятно, она восприняла бы как утверждение. Во всяком случае, кардинал Карл помог бы ей в этом.
        - Они так считают, - нашелся я. - Оттого и все проблемы.
        - Неправда! - воскликнула моя защитница. - Он не демон! Я точно знаю это!
        - Я не могу поверить, что бог позволил такому случиться! - взмолился Гюнтер. - Моя любимая племянница, самая преданная ученица, посвятившая себя служению! Тебе пророчили высокий пост в ордене и невероятную честь. Как ты могла обмануться речами и последовать за этим демоническим отродьем?
        - Он не отродье! - кричала Лилия. Голос паладина наверняка усиливался магией, а девушке приходилось стараться, чтобы ее услышали. - Я не обманывалась его речами! Я продолжаю служить богу и нести людям свет. Если кто здесь и обманывается, так это вы! Вы допускаете ошибку, принимая Максима за демона…
        - Тогда кто же он, если не демон? - Кардинал Карл был несносен. - Неужто ты, рыцарь-командор, действительно считаешь, что это чудовище - человек?
        Инферрио не желал вмешиваться в разговор. Он лишь смотрел на меня и молчал.
        - Он не человек… - смутилась Лилия, но лишь для того, чтобы с пылом заявить, и ее заявление повергло в шок даже меня. - …Он ангел, ниспосланный нам небесами, чтобы не позволить пробудиться злу! И пусть крылья его черны, но душа преисполнена чистоты, мудрости и сострадания!
        - Лилия! - взревел Гюнтер. - Ты с ума сошла? Как ты смеешь заявлять подобное! Это же богохульство!
        - Ты ничего не понимаешь, дядя! - упорствовала племянница. - И не желаешь понимать. Не хочешь видеть, слышать, чувствовать!
        - Не смей мне перечить!
        - Если он ангел, - решил прекратить препирания родственников кардинал Карл, - то почему не летает в облаках, почему не прославляет господа нашего? Почему считает последователей веры безумными фанатиками? Почему за его крылатою спиною только кровь и разрушения? Достаточно вспомнить то, что произошло в Гинне!
        - Трагедия в Гинне - результат вашей неописуемой глупости! - не выдержал я. - Именно вы призвали с неба огонь и вызвали пожар, погубивший боМЃльшую часть города! Я лишь пытался спасти жизнь, которую вы собирались несправедливо отнять, но вам нужны были кровь и разрушения!
        - Довольно! - Паладин Гюнтер покраснел от ярости. - Не демону попрекать нас, а только богу! Разговоры ни к чему не приведут, мы лишь убеждаемся в твоей демонической натуре! Мы должны закончить то, что планировали, и не отступим! Клянусь перед лицом господа!
        Рыцари поддержали его дружными криками. Кажется, никто из них вообще не слышал произнесенных мною здесь слов.
        - Надеюсь, вы сможете меня за это простить, - неожиданно произнес Лайрон.
        Я обернулся, но маг уже взял за плечо Лилию и быстро прошептал заклинание. Воздух вокруг них завибрировал. Виски сдавило от повысившихся колебаний магического поля. Лилию, Берту и магистра Лайрона окружило голубоватое свечение, а в следующее мгновение они пропали.
        Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Кардинал и паладин, кажется, еще что-то говорили, но я просто не слышал их слов, не обращал внимания. Меня шокировала дерзость, на которую пошла церковь. Подослали предателя мага и отобрали у меня Лилию и Берту с помощью заклинания телепортации. И я даже представить не мог, куда их могли переместить.
        - Что вы с ними сделали? - взревел я, теряя над собой контроль, и непроизвольно усилив голос. Да так, что некоторые рыцари подпрыгнули от испуга. - Куда вы отправили их?
        - Туда, где доМЃлжно находиться предателям бога! - высокомерно бросил кардинал Карл.
        - Да как вы осмелились… - Я вдруг начал задыхаться. Чувствовал направленную ненависть, и едва сдерживал готовую выплеснуться разрушительную волну гнева. Сердце разрывалось от негодования. Казалось, я пытаюсь удержать обезумевшее от боли и ярости животное, бездумно раздраженное неразумными глупцами…

…И вот-вот оно сорвется с цепей.
        - Лайрон переместился в Керенор, - неожиданно сказал Инферрио, удивив своим откровением всех церковников. - В главный собор. Отступников, скорее всего, не простят и по обвинению в ереси предадут огню…
        Но его слова лишь на несколько секунд отвлекли меня от погружения в безумие.
        - Если вы нанесете им вред… - предупредил я. - Если кто-то посмеет причинить им боль… Я убью вас! Всех! Каждого! Любого, кто окажется причастен. Найду, уничтожу. Всех! Даже вашего ненаглядного бога!
        - Демон! - закричал кто?то. Мне уже было безразлично, кому принадлежал этот голос. - Глядите! Он раскрывает свое истинное обличье!
        Наконечник стрелы, случайно выпущенной каким-то сильно перенервничавшим лучником, остановился в нескольких сантиметрах от моей шеи. Я неосознанно схватил ее за древко, уберег себя от серьезного ранения.
        Вернее, не я, а демон. Мою правую руку по локоть окутала клубящаяся тьма. Она начала растекаться, поднялась по плечу, перекинулась на тело, покрывая с одинаковой быстротой и кожу, и одежду. И я не мог контролировать ее распространение. Мысленной команды было недостаточно, чтобы задержать ее. Движение замедлилось, только когда густая и клубящаяся, как дым, тьма охватила всю правую половину моего тела, даже лицо.
        Но вместе с тьмой пришло и спокойствие. Я неожиданно осознал, что безумство и гнев не помогут мне вернуть людей, унесенных за многие сотни километров отсюда. У меня оставалась вторая проблема, требующая немедленного решения, - огромное войско церковников, жаждущих моей крови.

«Спрячьтесь за меня, - я передал телепатическую команду обоим наемникам, метавшимся между ощетинившимся пиками строем пехотинцев и человеком, наполовину покрытым густой, клубящей темнотой. - Я защищу вас».
        И это было не моим решением. Взять на себя защиту Керы и Ривера решил сам Эфир. Удивительное и странное стремление перенял откуда-то мой мистический паразит - желание защищать других людей.
        Но помощь мою отвергли.
        - Нет! Демон, изыди! - закричал Ривер и бросился к солдатам.
        - Мы не с ним, защитите нас! - последовала за ним Кера.
        - Смерть еретикам! - с пригорка отдал приказ кардинал Карл.
        Рыцарь послушно выбросил вперед пику. Я увидел, как вдруг резко остановился Ривер, как одежда у него на спине окрасилась красным и натянулась под наконечником.
        - Нет! - рядом замерла его напарница. Но в ту же секунду из?за щитов вылетела короткая арбалетная стрела и вонзилась ей в шею. Разбрызгивая кровь из разорванной артерии, наемница рухнула на землю.
        - Они даже не знали, кто я такой! - зашипел я.
        - Таково божественное правосудие! - отвечал Карл с нескрываемым восторгом. - Все прислужники Вельзевула заслуживают смерти.
        - Правосудие? - Из груди моей вырвалось зловещее рычание. Левая половина тела почти мгновенно окуталась тьмой, а в руках вспыхнули пламенные клинки. - Сейчас я покажу вам, что такое… правосудие.
        - Демон разъярен! - закричал кто-то из магов за спинами руководящей троицы. - Магистр, заклинание готово, нужен только ваш приказ!
        Инферрио смотрел на меня. Его видоизмененные глаза, казалось, должны были скрывать эмоции, но я улавливал сомнение его взгляде. Моргнув, он отвернулся.
        - Применяйте. Я направлю его.
        Неизвестное и угрожающее заклинание, которое враги приготовили специально для меня. Мысли о нем щекотали мой разум. Они должны были придумать нечто очень и очень оригинальное, мощное и разрушительное, чтобы сразить меня. Что же это должно быть? Пламя с небес они уже призывали, что тогда? Могли ли они попытаться поразить меня молнией, заковать в лед, а может, задавить гравитацией, или же просто обрушить на голову каменную глыбу, что в избытке имелись в этих «кровавых» горах.
        Но все мои предположения оказались ошибочны.
        Я двинулся вперед. Нарочито медленно, все еще ожидая от врагов первого шага.
        Они сделали его. Мощный выплеск энергии, казалось, заставил магический слой вывернуться наизнанку. В воздух взвились потоки пыли, а камни вокруг нас напряженно затряслись.
        Но за всплеском не последовало ни взрыва, ни волны. Это меня насторожило. Я попытался сделать шаг вперед и неожиданно обнаружил, что не могу пошевелиться. Ноги перестали мне подчиняться, руки отказывались двигаться, язык полностью онемел, и даже легкие прекратили обрабатывать воздух. Как будто все тело обратилось в камень.
        - Демон обездвижен! - доложили маги. - Мы удерживаем его.
        - Вот она! Божественная воля! - воскликнул кардинал Карл. - Ни один демон не устоит против силы его!
        Я попытался двинуться. Не удалось. Заклинание прочно спеленало меня. Думаю, я не мог двигать и зрачками, но серьезно измененное, панорамное зрение позволяло мне видеть все вокруг. Для врагов я стал безопасной неподвижной мишенью, с которой можно было вытворять все что угодно.

«Неужели я уже проиграл?»
        Внутри меня стал подниматься гнев. Он был намного сильнее и насыщеннее, чем самое дикое бешенство, на которое только способен человек. Демоническая ярость. Эфир, такой собранный и всегда спокойный, рассвирепел. Дерзкое парализующее заклинание, примененное магами, вывело его из себя. И он решил познакомить их со своей настоящей силой. А я даже не знал, что он способен на такое однозначно
«человечное» поведение.

«И это все, на что вы только способны?» - Голос демона телепатическим ударом пролетел по рядам неприятеля. Настолько мощным ударом, что некоторые священники, лучники, даже маги, упали на колени, схватившись за головы, а рыцари уронили щиты и пики.
        - Не бойтесь, братья и сестры! - попытался успокоить всех Карл. - Демон больше не способен двигаться, он может только угрожать нам. Он побежден!
        Эфир дернулся. И это был такой рывок, что у меня едва голова не взорвалась от напряжения. Но заклинание не спало.
        Инферрио неожиданно согнулся, словно кто-то ударил его кулаком в живот. Но маги тут же окружили ректора, помогли подняться и поддержали энергией. Несомненно, центральной фигурой в исполнении заклинания был он.
        Эфир дернулся еще раз. Сильнее. Меня по голове, казалось, ударили тяжеленным молотом, так что разум отбросило куда-то в темноту. Я как будто очутился на самом дне глубокого колодца, а картина всего происходящего свернулась до размеров небольшого блюдца и повисла где-то очень высоко Мысли пошли прерывисто, как при погружении в сон. Я начал забываться.
        Вздрогнув, я проснулся.
        Нет, все же пробуждением это не было, я не вернулся к яви, а застрял в каком-то промежуточном состоянии между сном и реальностью, в непроглядной темноте. Вокруг меня кипела яростная битва, я слышал ее отзвуки: взрывы огненных шаров, крики людей, раненых или умирающих, хруст поломанных костей, хлюпающие шлепки движущихся по крови и кишкам сапог, свист стрел, пролетающих возле самого уха, но мне она казалась слишком далекой и бессмысленной, не заслуживающей моего внимания.
        Стало холодно. Я потер ладони и осмотрелся повнимательнее. На деле темнота оказалась не такой уж и непроглядной, меня окружали стволы деревьев. Очень странных деревьев, не имеющих листьев и веток, высоченными столбами уходящих куда-то вверх, где на беззвездном небе висела маленькая и почему-то красная луна.
        Боясь замерзнуть, я двинулся вперед. Деревья расступались предо мной и сразу же смыкались за моей спиной. Но куда бы я ни шел, казалось, что остаюсь на одном месте, а передвигаются черные стволы, создавая иллюзию движения.
        Тем не менее через несколько десятков шагов я оказался возле старого бивака. В костре лежали нетронутые дрова, словно кто-то заготовил их специально для меня.
        Я протянул руку, чтобы коснуться древесины, понять, насколько она иллюзорна, но огонь вдруг вспыхнул и заплясал на черных поленцах, хотя кожу не обжег. Это пламя вообще не грело и не светило. Оно просто выглядело как обычное пламя, и только. Хотя некоторое умиротворение от его созерцания я все же получил.
        Вдруг между деревьями показалась человеческая фигура. Она была темна, как и все остальное в этом иллюзорном лесу, но отличалась тем, что движения ее походили на человеческие. Словно самый обычный путник, фигура подошла к костру и остановилась в нерешительности.
        - Позволишь присоединиться? - спросила она самым обычным голосом.
        - А отчего же нет? - пожал плечами я, не сводя взгляда с пламени. - Пожалуйста, присоединяйся.
        Мужчина, а фигура по очертаниям принадлежала точно мужчине, подошел ближе и присел на поваленный ствол. Устало выдохнул, вытягивая ноги.
        - И вот ты обезумел… - сочувственно промолвил он. - Тебя это не пугает?
        - А должно? - Я сунул пальцы в огонь. Иллюзорное пламя не могло обжечь меня, и я находил это весьма забавным.
        - Тебе, похоже, известно, что происходит снаружи, за границей темноты.
        - Известно. Там люди, наконец, получают то, о чем так долго просили. Разве ты не слышишь их радостных возгласов?
        - Слышу. - Незнакомец улыбнулся. У него не было лица. У тени просто не могло быть лица, но ему как-то удалось передать улыбку. - Да, их крики звучат очень иронично. Но меня все же удивляет, что довести тебя до безумия удалось людям. Людям церкви.
        Я не стал отвечать. Незнакомец некоторое время наблюдал за тем, как я играюсь с пламенем. Но это ему быстро надоело.
        - Тебе нравится это место? - спросил он. Разговоры ему были более интересны.
        - Нет, - отозвался я. - Здесь мрачно и одиноко. Но сейчас это место мне подходит.
        - И ты не боишься, что можешь застрять здесь навсегда?
        - Боюсь, - не стал скрывать я. - Но я много чего боюсь. Всем положено бояться. За себя или кого?нибудь еще.
        - Но ты боишься не за себя. Иначе не стал бы запираться в этом иллюзорном лесу. Упрямая дворянка и маленькая девочка, глаза которой поражают тебя. Ты просто боишься признаться самому себе, что не можешь им помочь. Твоя сила огромна, целая армия не может с тобой справиться, но время и расстояние побеждают тебя даже без боя. Ведь ты понимаешь, что даже если оставишь погоню за Германом и повернешь назад, все равно попасть в Керенор вовремя не сможешь. Церкви не помогут больше ловушки, а выместить свой гнев на твоих друзьях - лучшее, что они смогут придумать…
        В груди защемило от нахлынувших мыслей. Иллюзорный лес перестал быть мне убежищем, я не мог укрыться в нем от горя.
        - Кто ты? - Я прекратил бессмысленные игры с огнем и посмотрел на незнакомца.
        - Что? - удивился тот. - Разве ты еще не узнал меня? Ты всегда с такой легкостью это делал. После того, как ты показал мне этот изящный, пусть и слегка мрачноватый мир, созданный внутри твоего сознания… не смей меня разочаровывать!
        - Элло! - В незнакомце медленно проступили черты таинственного мага. - Ты… Здесь? Как ты попал сюда?
        - Пытался наладить телепатическую связь, а нащупал это потрясающее место.
        - Элло, умоляю, перенеси меня в Керенор! Я знаю, тебе подвластно заклинание телепортации и ты можешь применить его на мне. Или хотя бы расскажи принцип его инициации, с моими возможностями я смогу обучиться ему сам!
        - В моих силах перенести тебя в Керенор, - ответил маг. - Но задумайся, так ли ты должен поступить? Что ты будешь делать, когда попадешь в столицу? Я не знаю, где держат твоих друзей, и на их поиски потребуется много времени. А если ты не успеешь, если найдешь их убитыми, что тогда? Снова впадешь в безумную ярость или, того хуже, уподобишься демону-разрушителю. Поверь, мне потребовалось много сил, чтобы попасть в этот мир. Быть может, ты неосознанно возведешь еще более мощную защиту. Тогда ты останешься в этом месте навечно!
        - Что тогда мне делать? Как поступить? Я просто не могу допустить их гибели! Если церковники убьют Лилию и Берту в отместку мне, то я не выдержу, я непременно обращусь тем злом, которым они хотят меня видеть.
        - Так докажи свои намерения не на словах, а на деле. Предотврати пробуждение Вельзевула. Твоих сил должно быть достаточно для этого!
        - Но пока я буду этим заниматься, Лилию и Берту могут убить!
        - Они не станут этого делать. Ловушка не удалась, и они не имеют достаточно сил, чтобы победить тебя. Эти дети - их единственное преимущество! Никто не посмеет убить настолько важных заложников. Ты ведь это понимаешь?
        - Понимания недостаточно. Вера не поддается логике!
        - Слепая вера не привела их к победе. Теперь совету орденов придется задуматься над дальнейшими действиями, и твой ответ может спасти жизни не только твоим друзьям. К тому же мне знаком один человек, имеющий власть в церкви Керенора. Я попрошу его проследить за безопасностью Лилии и Берты.
        - Амулет, способный остановить Вельзевула, находится у Германа. Я не смог его догнать и теперь понятия не имею, где он находится. А этот амулет нужен на случай, если я окажусь недостаточно силен…
        - Мне известно местонахождение Германа. Он сейчас в одном городке далеко к югу отсюда. Я могу переправить тебя туда, но искать самого мага тебе придется самому.
        - В городе это не составит труда.
        Элло кивнул.
        - Но для начала нужно остановить безумие. В этом я помочь тебе не смогу.
        - Надеюсь, мне в этом помощь не понадобится, - ответил я и поднял голову.
        На черном беззвездном небе сияла кроваво-красная луна. Я откуда-то знал, что именно через луну лежит путь к реальному миру.
        Эфир возвращал мне контроль над моим же собственным телом с нескрываемым недовольством. Пламя его ярости все еще было обжигающе горячим, ведь некоторая часть наших врагов пока еще оставалась жива, но мне удалось уговорить симбионта опомниться и ослабить напор. И, прочитав мои мысли, Эфир стал медленно отступать.
        Моим глазам предстало поле битвы, которое почему-то перенеслось из горного ущелья в форт. Очевидно, понеся серьезные потери, командующие и немногочисленные выжившие священники попытались укрыться за крепостными стенами, но разве камень, дерево и засохшая глина способны защитить от впавшего в безумие демона?
        Они защищались. Заперли ворота, отстреливались из башен, применяли магию. Но все было тщетно. От крепких, мощных, обитых сталью ворот остались только щепки и стружка, одна из башен была разрушена до основания, вторая имела ряд пробоин, словно по ней стреляли из крупнокалиберных пушек. Крепость превратилась в настоящие руины: горящие остовы строений, разрушенные лестницы, залитые человеческой кровью, обвалы, погребавшие под собой людей и многочисленные окровавленные тела, тела, тела…
        Эфир уничтожал всех вокруг, без разбору, и чем сильнее была ненависть к нему, тем страшнее была его ярость.
        Сознание прояснилось, когда я упорно и неустанно разбивал магическую защиту, возведенную Инферрио. Щит трещал и разрывался, силы покидали мага, но он знал, что, если расслабится хотя бы на мгновение, его и всех, кто прячется под его щитом, сметет в ад яростью демона.
        Я перевел взгляд вправо и увидел кардинала Карла. Вернее его голову, глядящую на меня из?под завала мертвыми остекленевшими глазами. Судя по ширине завала, у него отсутствовало более половины тела, значит, в смерти оскопленного красавца можно было не сомневаться. Меня сильно поразило выражение его лица. На нем был не страх, а лишь недоумение.
        - Больше… не могу… - Инферрио упал на колени. Тяжело закашлял, выплевывая на пол кровавый сгусток. Поднял голову, возвел глаза к небу. - Боже, что мы наделали!
        И затем рухнул.
        - Магистр! - К нему подбежал молодой маг в красной от крови мантии. Поднял упавшего ректора за руки, заслонил собой.
        - Демон… Он остановился… - неуверенно произнес паладин Гюнтер, указывая на меня левой рукой. Правую руку он поджимал к телу, она у него была как-то неестественно загнута, вероятно, сломана.
        Я действительно остановился. Ужасная бойня отняла огромное количество сил и у меня. Столько, что я едва мог стоять на ногах. Эфир как-то умудрялся компенсировать непомерную потерю энергии магической подпиткой и точечными затратами, но я с моим человеческим разумом не мог сделать так же. И хотя
«демон-хранитель» пытался помочь мне в контроле энергетических потоков организма, мне казалось, что на плечи упало небо.
        Обессиленно опустившись на одно колено, я посмотрел на врагов.
        Герцог-паладин Гюнтер, молодой маг, защищавший учителя своим собственным телом, несколько священников, раненый рыцарь, - выживших можно было по пальцам пересчитать, - все они завороженно смотрели на меня, боясь отвести взгляд, боясь даже моргнуть. Ведь после падения защитного барьера последующее мое движение должно было означать для них смерть.
        - Безмозглые фанатики! - говорить было тяжело, но я был немного доволен тем, что язык снова шевелится. - Ваша беспросветная глупость едва не загнала меня в пучину безумия. И едва не погубила вас самих!
        - Ты разговариваешь? - поднял глаза Инферрио. - Снова?
        - Но ваши уши, похоже, услышали меня только сейчас! - Я поднялся с колена. Не следовало показывать им свою слабость, действия фанатиков невозможно предугадать. - Я закончу вашу миссию и предотвращу пробуждение Вельзевула. Либо уничтожу его. Но при этом я ставлю условие… Два условия… Когда я закончу, вы прекратите преследовать меня и всех, кто со мной знаком. И второе условие: пока я буду занят, с голов девушек не должен упасть ни один волос. Если кто?нибудь, по глупости или недосмотру, навредит им, то, обещаю, вы пожалеете, что сегодня остались в живых. Элло! Перенеси меня отсюда! Я не хочу выслушивать их бредовый лепет!
        Последние слова мне следовало передать телепатически, но таинственный маг меня и так услышал. Он появился в своем любимом облике безликой тени в серой мантии возле разрушенной стены и посмотрел на выживших церковников. Те занервничали.
        - Элло! - Инферрио попытался подняться, но не смог. - У меня к тебе множество вопросов!
        - Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, маг, - презрительно отозвался Элло и повернулся ко мне. - Мне казалось, что тебе потребуется больше времени… на сборы. Что же. Применим заклинание прямо… сейчас.
        Глава восьмая
        Я даже не успел сообразить, как же работает заклинание телепорта. Внезапно из?под ног пропал пол, я завис в воздухе на мгновение, а потом полетел вниз, упав на что-то твердое, но недостаточно крепкое. Ударился копчиком. А затем, под хруст древесины и испуганное кудахтанье кур, рухнул на кучу сена, перьев и яичной скорлупы. Приземление было весьма неприятным, но могло быть еще хуже.
        Пока я отряхивался и приводил себя в порядок, на шум и крики прибежал хозяин курятника. Он был недоволен появлением нежданного гостя и проломленной крышей.
        - Что? - завопил он. - Опять? И откуда вы только беретесь, нелюди! И снова на мой разнесчастный курятник. Будьте вы прокляты!
        Мне так не хотелось ругаться с этим человеком или успокаивать его. Поэтому я ответил просто и совершенно бессмысленно.
        - Счет за разрушения пришлешь дневской церкви! Сразу архиепископу.
        Лишь только когда я значительно удалился от двора куровода, в голову пришла мысль, что следовало узнать, кто же сломал ему крышу до меня. Маловероятно, что над курятником проложена магическая линия метро и каждый день кто?нибудь да ломает ему крышу; моим предшественником легко мог оказаться Герман.
        Но возвращаться было немного нетактично, да и город показался не таким уж и большим. Даже прилагая минимум усилий, я разыскал бы в нем нужного человека еще до наступления темноты. Правда, после почти полного истребления всей соединенной армии церковных орденов Дневы я чувствовал себя крайне неважно, очень тяжело было ходить, временами накатывало головокружение, но отдых был для меня недопустимой роскошью. Даже одна секунда промедления могла стать губительной для Лилии и Берты. Я прекрасно понимал, что не найду покоя до тех пор, пока они в руках этих религиозных фанатиков.
        Город, в который я переместился по милости Элло, находился в центре пустыни. Достаточно было просто взглянуть в сторону горизонта в любом направлении и увидеть эти бескрайние пески, лишенные всякой растительности, разрезанные длинными цепями барханов, и стало бы ясно, что если у пустыни есть сердце, то оно расположено прямо здесь.
        Но сам город не был таким сухим и безжизненным, как окружавшие его земли. Улицы его утопали в зелени, а каждый дом непременно имел небольшой пальмовый сад. И вода не была здесь редкостью, я насчитал целых четыре фонтана, удивительно чистых и красивых, служивших не только украшением площадей, но и источником питьевой воды. Из них мог утолить жажду любой желающий.
        Местные жители смотрели на меня с удивлением и нескрываемым интересом. Не проявляли агрессии, а просто глазели, как на редкую диковинку. Их привлекал цвет моей кожи, слишком светлой для этих краев и, быть может, особые черты лица, но чувствовать на себе их взгляды было довольно неприятно. Мне почему-то казалось, что они замечают, как из моего тела вырываются клубы черного дыма, демоническая энергия, которую мне не удается удержать, которую я выпускаю, словно поизносившийся паровой котел. Эфир утверждал, что никаких нарушений нет, но это навязчивое чувство сводило меня с ума.
        Поиски на рыночной площади ни к чему меня не привели - Германа там не было. Я завернул в переулок и стал свидетелем одной малосимпатичной сцены. Рослый смуглый парень лип к своей не менее смуглой девушке. Но девушка эта не казалась его подружкой. Она избегала его объятий, отворачивалась от поцелуев, но делала все так вяло, скромно и неуверенно, что действиями своими только больше разжигала пыл ловеласа.
        - Пожалуйста, - просила она, - позвольте мне уйти. Я очень тороплюсь, меня ждут на кухне…
        - Когда ты рядом со мной, никуда не нужно торопиться, - томно шептал парень, зажимая девушку в углу.
        - Пожалуйста, перестаньте. Я выполняю очень важное задание.
        - Нет у тебя задания важнее, чем ублажать меня! - Он схватил девушку за плечо.
        - Пожалуйста, отпустите меня, - взмолилась она, все так же неуверенно вырываясь из цепких рук ловеласа.
        - Ну, почему ты так груба? - не унимался он, и было в его голосе нечто нахальное и вызывающее. - Я всего лишь хочу поговорить с тобой…
        А ведь я честно хотел просто пройти мимо, не ввязываясь в истории и конфликты, но, увы, не выдержал…
        - Поговори со стеной! - Я обхватил пальцами его коротко стриженную голову и впечатал лицом в облицовку дома.
        Девушка взвизгнула. Парень протяжно завыл. Облицовка пошла трещинами.
        - Отпустите его! - воскликнула девушка. - Вы не понимаете!
        - Кто ты такой? - зашипел парень. - Да я тебя в песок закопаю! Заживо!
        - Да уж, конечно, - бросил я.
        Он уперся руками в стену. Я видел, как напряглись мускулы, как вздулись жилы на шее, но ему не удалось отодвинуться ни на миллиметр. Мои руки, все еще помнившие безумие битвы, были тверже стали.
        - Вы не понимаете. - Девушка потянула меня за локоть. - Его нельзя трогать! Ему нельзя перечить!
        Я зловеще улыбнулся.
        - Это мне не стоит перечить…
        Но в чем-то она была права. Нельзя было вымещать зло на людях, непричастных к моей трагедии. Даже на всяких отбросах.
        - Я тебя найду, - упирался парень, - из?под песка достану! И назад закопаю!
        - Если еще раз увижу тебя навязывающим кому?нибудь свою убогую компанию - раздавлю череп. Понял?
        Он, кажется, не понял, но жалобно простонал. Я отпустил его.
        - А вам, милая дама, не стоит заходить с такими персонами в темные переулки! Старайтесь держаться там, где людно.
        Ругаясь про себя на то, что отвлекаюсь на всякую ерунду, я двинулся дальше.
        Не прошло и часа, как мой безрассудный, но благородный поступок откликнулся эхом мести. Рослый ловелас отыскал меня. И пришел он не один, привел с собой дюжину сообщников, которые были как-то подозрительно похожи на городских стражников.
        - Вот он! - возрадовался рослый ловелас, нос которого разбух, а на лбу остались многочисленные кровоподтеки. - Убейте его! Или арестуйте! Мне без разницы! Или нет, лучше арестуйте! И посадите в тюрьму.
        И стражники, как ни странно, послушались его беспрекословно.
        Я разметал их подобно тому, как осенний ветер раздувает сухие опавшие листья. Но сделал все очень осторожно, аккуратно, стараясь никого не ранить, не нанести травм, а только обезоружить и обездвижить. А выполнив задуманное, метнулся к остолбеневшему парню.
        - Значит, ты важная шишка? И перечить тебе нельзя…
        - Я сын вези… - начал он, но я снова схватил его за голову и припечатал к камню.
        - Поговори со стеной! Лишь она готова выслушивать твои объяснения!
        Все же я приложил его слишком сильно. После контакта с гладкой стеной, сильно потрескавшейся, он обмяк и потерял сознание. Угрозы его мне были безразличны, я не боялся последствий избиения важной персоны. Единственное, что меня беспокоило, это то, что на бессмысленные драки я тратил драгоценное время.
        - Магистр! - Голос Германа прозвучал для меня, как божественное откровение. Ну, во всяком случае, я воспринял его появление с невероятным удивлением, радостью и восторгом, подыскать более подходящее сравнение просто невозможно. Маг слегка запыхался, лицо его было бледным и уставшим, а вид в целом довольно потрепанный, но это был он, живой и невредимый.
        - Герман!
        - Я заметил отряд стражников, спешащих куда?то, - принялся объяснять он, не успев толком отдышаться. - И предположил, что они могут торопиться за вами…
        - Кто ты такой? - С ближней пальмы свесился один из стражников. Он опасливо посматривал то вниз, то на меня и не мог понять, какая сила вознесла его на листья. - Что тебе нужно?
        - Я - гость вашего города, - отозвался я. - Просто гуляю и смотрю по сторонам, никого не трогаю. А этого хама, грубияна и тугодума будьте добры отвести к любящему папочке или мамочке, пусть они его отшлепают за непослушание.
        Поманив мага за собой жестом, я направился в сторону одного местного трактира, который приметил, пока занимался поисками.
        Но Герман задержался ненадолго. Пересчитал взглядом стражников, придирчиво усмехнулся и побежал догонять меня.
        - Вы не поверите, магистр! - сказал он мне за чашкой какой-то местной похлебки. - В то, что со мной произошло, просто невозможно поверить!
        - Боюсь, что поверю, - отозвался я, но он, не услышав моих слов, уже приступил к рассказу.
        - …Меня связали, пока я спал, вставили кляп в рот, вывели через потайной ход за стены Короны, посадили на лошадь и повезли куда-то в лес. Но похитители не знали, что выкрали мага, я пережег веревки и сбежал! - Он сделал глубокий глоток из кружки. - Они гнались за мной до самой Ар*censored*ии, поджидали меня за городскими стенами. Но голос мне подсказал, что нужно найти одежду священника и пробраться на корабль. Я и представить себе не мог, что смогу так хорошо притвориться священником…
        - Голос? - переспросил я. Насколько мне всегда было известно, просто так голоса не появляются.
        - Да, голос моего спасителя! - кивнул маг. - Это он подсказал мне, когда следует сбежать и отправиться в пустыню. Церковники только начали атаковать мирных жителей Турии… Ух… я до сих пор с содроганием вспоминаю их крики… Спаситель мне поведал, что в горах есть тайный перевал, и если бы я поспешил, успел бы по нему пробраться. Но я заплутал немного на этих равнинах… да и перевал нашел не сразу… Но вы представьте: когда меня почти поймали, спаситель пришел ко мне на помощь и переместил меня в этот город! Я упал на какой-то старый курятник, весь вывалялся в перьях, но все равно остался жив. Спаситель сказал, что мой друг скоро явится сюда, и я был уверен, что увижу вас!
        - Этот «спаситель». Он назвал свое имя?
        - Нет, он не называл себя. У нас вообще не было долгих бесед, все, что я слышал, - лишь пара коротких предложений.
        - А тот голос, что посоветовал тебе пробраться на корабль, и тот, что переместил тебя в этот город, - они принадлежали одному человеку?
        - Магистр, вы понимаете, что я слышал не голос, а образы и мысли, переданные мне посредством заклинания телепатии. Да, это был один человек.
        - Ты уверен?
        - Я могу поклясться, что мысли передавал мне один и тот же человек. Но разве это имеет какое-то значение?
        - Возможно.
        - Спаситель - несомненно великий и могущественный маг. Добродетель его не может быть оспорена. Или вам что-то известно?
        - Подозреваю, что твой «спаситель» - это не кто иной, как маг Элло, выручивший меня в Гинне и создавший талисман, из?за которого поднялся весь переполох. Он, кстати, еще у тебя?
        - Да, - Герман коснулся груди. - Интересно, почему похитители не забрали его у меня? Возможно, они просто не знали его ценности.
        - Или им было приказано проследить, чтобы он оставался при тебе.
        - Магистр, что вам известно?
        - Талисман, что ты носишь у себя на груди, - это единственный в мире объект, с помощью которого можно воссоздать заклинание, запечатавшее Вельзевула тысячу лет назад.
        - Что? - поперхнулся кушаньем маг. - Неужели я ношу с собой такую ценную вещь! Вот почему за мной охотятся. Если… Если еретикам удастся освободить демона-разрушителя, а я буду лежать где?нибудь мертвым, Вельзевула не удастся остановить. Я… я просто не могу взять на себя такую ответственность! Может, я передам его вам?
        - Нет. Кто-то хочет, чтобы он был у тебя. Из?за него ты все еще жив. Но почему именно ты? Такая длинная вереница невероятных совпадений… Настолько невероятных, что можно засомневаться в том, были ли это действительно совпадения…
        - О чем вы, магистр? - не понял Герман.
        - Так, кое-какие странные мысли и безумные предположения.
        - Вы можете мне доверять!
        - Я и так доверяю тебе, Герман. Но я пока сам ничего не могу толком сообразить. Какие-то беспочвенные сомнения. Возможно, я просто стал излишне подозрителен…
        - Да, я вас понимаю, - кивнул он. - Я вот тоже не могу избавиться от подозрения, что вон та смуглая красавица проявляет слишком много внимания к нашему столу. Может, я ей понравился? Что вы думаете об этом?
        - Мне так не кажется…
        Странно, я почему-то не заметил ее раньше. За нами наблюдала та самая девушка, которую я избавил от приставаний назойливого ловеласа. Видно, не без помощи Эфира, я неосознанно игнорировал любое постороннее внимание, которое не несло потенциальной угрозы. И интерес симпатичной смуглянки уловил не сразу. Либо я обманывал себя, и мои чувства после минувшего сражения заметно притупились.
        - Нет, все же она смотрит на вас, магистр, - чуть приуныл Герман. - И почему все внимание постоянно достается вам?
        - На мою долю и тумаков выпадает больше, - заметил я.
        - Кстати, о тумаках. Лилия тоже в городе? Бьюсь об заклад, она не отпустила вас одного.
        - Лилии здесь нет, - ответил я. И ответил на удивление спокойно.
        - Неужели? - не поверил маг. - Она осталась в своем дворце? Вместе с Бертой?
        - Нет, не во дворце. Мне неизвестно их точное местонахождение.
        - Что это значит? Они в безопасности?
        - Их безопасность зависит от меня. От того, как я выполню одно сомнительное задание.
        - Сомнительное задание? Это не похоже на вас, магистр.
        - Я взялся в одиночку остановить пробуждение демона-разрушителя. Выяснить, правда ли это, или угроза Вельзевула - лишь огромная утка…
        - Вельзевул - огромная утка? - Герман чуть не упал со стула, уставился на меня округлившимися от удивления глазами.
        Да, в просветлении человечества я преуспевал. Рассказал, что бог - это маленький зайчик, а дьявол - огромная утка. Но в ту пору для меня это было не важно.
        - Нет, в другом смысле этого слова. Уткой в моем мире называют крупный обман, провокацию. Ведь все может оказаться так, что никаких сектантов, призывающих демона-разрушителя, нет.
        - Но разве это возможно? Неужели может начаться война без причины? Столько людей погибло, сколько еще погибнет, - и все из?за какой-то утки?
        - Насколько мне известно, некоторые кровопролитные войны начинались и с еще более нелепого пустяка, чем какая-то утка.
        - А как вы планируете все это выяснять? - Герман задумался. - Я, безусловно, помогу вам, но разве нас двоих хватит, чтобы выполнить задание, которое поручали целой армии?
        - Должно хватить. Я уверен, что тайна раскроется именно в этом городе.
        - Почему?
        - Потому что мне тоже пришлось упасть на тот курятник…
        Герман не переспросил сам, но его лицо показало, что нужны объяснения.
        - Элло о многом умолчал. Но все же ему кое?что известно. Иначе он не отправил бы нас обоих в этот далекий город. Здесь что-то не так. Я пока не знаю, что именно здесь не так, но очень скоро это выясню. Для начала мы потрясем местную власть. Станет ясно, замешаны ли они в чем?нибудь, или у них есть информация о тех, кто замешан.
        - Магистр, а вы понимаете все, о чем говорят местные жители? Я видел, как вы заказывали нам обед, но не слышал разговора…
        - Понимаю? А разве они говорят на каком-то другом языке?
        - В том-то и дело, магистр! Я тут уже третий день, но ни слова не пойму из того, что говорят эти смуглолицые!
        Я покосился на смуглую красавицу, что наблюдала за нашим столом. Она тут же встрепенулась, заулыбалась, потом слегка смутилась. Ясно было одно, она хочет со мной пообщаться.
        - Нам повезло. Не знаю, как, но я прекрасно понимаю местную речь. Мне кажется, стоит пообщаться с той смуглолицей девицей, что строит мне глазки на протяжении всей нашей беседы. Она может немного рассказать об этом городе. Прежде чем лезть на рожон, было бы неплохо узнать обстановку.
        Герман одобряюще кивнул. Ему эта затея пришлась по душе.
        Девушку звали Ирис. Она была молода, очень миловидна, а ее фигура отличалась поразительной статностью. Герман, казалось, влюбился в нее без оглядки. Когда она заговорила и маг услышал ее голос, он остолбенел, лицо его вмиг покрылось румянцем, а губы растянулись в самой нелепой улыбке. Не понимая ни единого слова, он слушал ее с таким вниманием, что я невольно поражался. Мне даже стало его немного жаль: Ирис не обращала на Германа практически никакого внимания. А вот мне внимания она уделяла слишком много.
        - Согласись, такое бывает не чаще раза в сто лет! Быть спасенной таинственным чужестранцем - это же мечта любой молодой девушки.
        - Ну, понимаешь… - Я все никак не мог перейти к интересующей меня теме беседы. Мне удалось узнать только название города - Критон, а затем мы с головой погрузились в девичьи мечтания. - Есть у меня такая черта характера - не могу пройти мимо, когда кто-то кого-то обижает.
        - Вот об этом я и говорю! Когда я последовала за тобой и увидела, что Сэйфон с отрядом стражников пытается отомстить, то поначалу испугалась…
        - Ты последовала за мной? - воскликнул я.
        Герман насторожился. Он чувствовал изменение тона голоса, хотя не мог понять слов, и то, что я повысил голос, ему явно не понравилось. Хотя некоторые реплики нашей беседы я дублировал ему телепатией, так что держался он сравнительно спокойно.
        - Ответь честно, ты могущественный маг? - Она полностью проигнорировала мой вопрос. - Я никогда не видела, чтобы человек так сражался!
        - Маг - это скорее он, - я показал пальцем на Германа и мысленно передал ему суть и содержание фразы и смысл жеста. - А я просто знаю, как надавать тумаков. Кому угодно.
        - Но что вы делаете в нашем городе? Как попали сюда? С севера путь неблизкий, караваны всего несколько раз в год приходят, а вы налетели внезапно, как песчаная буря. И безо всякого каравана.
        - Мы хотим предотвратить одно преступление. Но для этого нужно сначала найти злодеев. Я видел роскошный дворец в восточной части города. Кто там живет?
        - Наш правитель, султан Тутон Третий, Великий.
        - Он фактический правитель города или просто фигура, занимающая трон, в тени которой скрывается истинный повелитель?
        Ирис задумалась. Но ненадолго.
        - Визирь Иров имеет большую власть, но он полностью предан султану и верно служит ему даже сейчас, когда правитель болен. Ой! Я не должна была об этом говорить.
        - Но правильно сделала, что сказала. - У меня появились кое-какие мысли. - Его болезнь могла быть вызвана происками неизвестных злодеев. Мне нужно срочно попасть во дворец.
        - Сейчас туда никого не пускают. Я прислуживаю во дворце, сама слышала. Пока султан не поправится - никаких аудиенций.
        - Меня пустят, - улыбнулся я.
        Герман поежился. Ирис заговорщицки осмотрелась. Нас и так никто не слышал, но она решила перестраховаться. Придвинулась ко мне поближе. Прошептала:
        - Если ты так уверен, что правитель в опасности, я попробую провести вас туда. Ночью.
        - Незачем, - так же тихо ответил я. - Мы пойдем прямо сейчас. Через парадный вход. Нас не посмеют не пустить.
        - Вы же не собираетесь причинить вред султану?
        - Нет, конечно. Главное, чтобы это всем стало ясно до того, как стража станет слишком настойчива.
        Центральные ворота дворца показались мне какими-то хлипкими. Да, они были безусловно красивы: тонкие, изящные, превосходной работы, каждая кованая деталь была настоящим произведением искусства, от которого сложно отвести глаза, но крепкими они не выглядели. Так же, как и стены, которые были просто высоким каменным заборчиком, ограждающим территорию дворца, но никак не защитным сооружением. По сравнению с замком графа Руденберга, который мне удалось, пусть и не детально, но все же осмотреть, дворец Тутона Великого не был приспособлен к обороне. Как будто в Критоне вообще не слышали, что такое война и осады крепостей.
        За воротами бдели двое стражников. Их смена явно подходила к концу, оба уже устали, перегрелись на солнце и явно не хотели пускать во двор непрошеных гостей.
        - Отпирайте ворота, - грозно потребовал я.
        - Проваливай, - ответили мне. Ответ был ожидаем.
        - Можете не открывать. Я все равно попаду внутрь, только если вы сами откроете ворота, мы избежим пару… неприятных моментов.
        - Проваливайте отсюда, чужеземцы, иначе я прикажу выпороть вас плетьми и оставить на солнце в жаркий полдень. Эй, что ты… Как ты это сделал?
        Не дожидаясь, пока он закончит предложение с угрозами, я перепрыгнул через решетку ворот, которая в высоту-то была метра три, не более, и наградил стражников за чрезмерную бдительность добротными тумаками. А после отпер ворота и пропустил во двор Германа.
        - Знаешь, а так получается значительно быстрее, чем уговаривать и выпрашивать, - заметил маг, глядя на лежащих без сознания стражей.
        - Не обольщайся, - предупредил его я. - Это чревато последствиями. И вдобавок негуманно.
        Мы беспрепятственно прошли по главной аллее, по дороге, посыпанной белым песком и обсаженной по обеим сторонам финиковыми пальмами, немного полюбовались идеально округлым прудом, в котором, прижав ногу к телу, дремал красный фламинго, и приметили несколько пустующих беседок. Во дворец мы тоже вошли без хлопот, правда, пришлось оглушить охранников на дверях, но мне так не хотелось поднимать тревогу раньше времени.
        Проблемы начались, когда мы с Германом вошли в просторную залу, которая, по несчастливой случайности, оказались полна стражников. И как раз тех самых стражников, которых я не так давно очень вежливо раскидал. Был здесь и рослый парень, безуспешно ухаживающий за Ирис. А встреча со мной уменьшила и без того его низкие шансы. Лицо ранее симпатичного паренька стало походить на сильно разваренный пельмень. Но отбить у него желание приставать к незнакомцам мне не удалось, он все еще строил против меня козни.
        Рядом с Сейфоном стоял седой мужчина в черном бархатном халате и, кажется, ругал его.
        - Как смел ты использовать мою личную охрану, не поставив меня в известность? И для чего? Чтобы поймать какого-то оборванца, оскорбившего тебя? И почему мои слуги оказались повержены?
        - Ты ничего не понимаешь! Это не оборванец. Это вообще не человек, а какое-то чудовище. Он в одиночку поверг целую дюжину стражников, и на это ему потребовалось всего одно мгновение! Нужно звать тайных убийц султана, - последние слова он произнес шепотом, чтобы услышал только седой мужчина, но от моих ушей его слова не укрылись.
        Седой рассвирепел.
        - Откуда ты о них знаешь?
        Но ответить Сейфон не успел. Один из стражников, сидящий на сложенной куче из своих доспехов и бессмысленно глядящий по сторонам, случайно заметил нас. Вернее, меня. Герман на удивление проворно спрятался за диванчиком с атласными подушками.
        - Это он, - стражник подпрыгнул и затрясся от страха. Мне даже показалось, что он увидел меня в обличье демона, а не человека. Но это была неправда. - Чудовище. Оно вернулось!
        И бросился наутек.
        Некоторые из его дюжины последовали совету сослуживца. И только единицы нашли в себе силы поднять оружие.
        - Отец, - взвыл Сейфон, глядя на меня. - Я говорю тебе, нужно звать убийц!
        Я метнулся к нему. Мое тело проявляло поистине невероятную силу и скорость. Я с трудом сдержался, чтобы не размазать голову ловеласа о мрамор.
        - Поговори с полом! - приложил его я, опустившись на колено. Все произошло в одно мгновение, так что стражники с оружием даже не успели повернуться. Седой замер, вперив в меня взгляд.
        Первым заговорил именно он.
        - Кто ты такой? - В голосе седого мужчины не было страха, дерзости или паники. Он, кажется, был тем, с кем можно было обсудить важные вопросы. - И почему держишь моего сына лицом в пол?
        Я отпустил ловеласа и пощупал пульс. Он потерял сознание, снова сломал нос, но был жив.
        - При всем уважении, - сдержанно начал я, - но ваш сын нахал и грубиян. На то, чтобы воспитывать его, у меня нет времени. А так мне хотя бы не приходится говорить с ним.
        Седой мужчина посмотрел на сына. Спорить со мной он не стал.
        - Он жив?
        - Да, жив. Я не нанес серьезных травм ни ему, ни вашим людям.
        - Кто ты такой?
        - Скажем так. Мое имя не так важно. Важно то, зачем я здесь. Я прибыл издалека, чтобы предотвратить страшное злодеяние. И мне необходимо содействие. Я желаю видеть султана Тутона Великого.
        - Это невозможно! - воскликнул мужчина. - Султана одолела тяжелая болезнь, и он не будет ни с кем разговаривать. Я, визирь Иров, запрещаю вам.
        - Ваш запрет на меня не подействует, - спокойно отозвался я. - Я сам легко найду покои султана. И можете не утруждать себя, вызывая тайных убийц. Если ваш боец не в состоянии в одиночку остановить многотысячную армию, пусть со мной не связывается. А если он будет очень назойлив, я просто убью его. Герман, я нашел султана, идем!
        Маг, недовольно фыркнув, выбрался из?за укрытия и последовал за мной. Никто не решился преградить ему путь. Никто даже с места не сдвинулся. Страх сковывал лучше всяких цепей.
        Сферы моего восприятия было достаточно, чтобы охватить весь дворец. Я быстро нашел человека, единственного, кто в этот вечер лежал в постели. Его пульс был учащен, дыхание неровно, температура чуть повышена. Тутону Великому явно нездоровилось.
        - Убийцы! - громко простонал султан, когда мы вошли. Он слышал шум снаружи - мне пришлось оглушить и стражников у дверей, - а когда увидел странных незнакомцев, выводы его были очевидны. - Вы пришли убить меня - так сделайте это побыстрее, с меня достаточно этих мучений!
        - Мы не убийцы, - ответил я, поморщив нос. В покоях султана стояла жуткая вонь. Очевидно, его сильно рвало, и слуги просто не успевали убирать.
        - И пусть не убийцы! Все равно убейте меня! Эта боль просто невыносима, а мои трусливые слуги никогда этого не сделают…
        - Нет, - покачал головой я. - Мертвым вы мне не нужны. Где болит?
        Султан чуть притих, оглядел меня. Снова застонал:
        - Живот… его просто разрывает. Я уже съел сотню трав, выпил десяток микстур, что давали мне лекари, - и никакого облегчения… Ах, эта проклятая боль!
        - Герман, что ты знаешь о болезнях живота?
        - Ничего! - Маг зажал пальцами нос. - На кафедру медицины меня привела чистая случайность - неразделенная влюбленность. Я ничего не знаю о болезнях!
        - Хорошо. Тогда не мешайся.
        Полагаться мне можно было только на себя, ну и Эфира. Конечно, подход демона к лечению был довольно ужасающим, но мне во что бы то ни стало нужно было получить расположение и поддержку местных властей, а лечение болезни султана могло послужить веским основанием для этого.
        Я подошел к кровати правителя, положил руки ему на живот, на тонкое шелковое одеяло. Попросил Эфира:

«Выясни, что с ним. Ты понимаешь, это необходимо».
        Демон-хранитель не возмущался. Даже не ответил. Он совсем перестал говорить со мной последнее время. Но мне этого и не было нужно - я понимал его без слов, так же как и он меня. Как будто бы мы стали единым целым…
        Единым целым.
        Мысли об этом вызывали у меня дрожь. Я знал, что это «пограничное» состояние нашего существования не может продолжаться целую вечность, мы либо сольемся во что-то единое, либо чудесным образом разделимся, либо канем в небытие. Причем непонятно, какой из этих вариантов был для нас обоих наилучшим.
        Ладони мои окутал черный клубящийся туман. Он проник под шелковое одеяло, вошел в поры кожи, с его помощью я смог выяснить точное состояние всех внутренностей султана. В сознании всплыли фрагменты чужой памяти, я вдруг догадался, какая болезнь поразила несчастного султана, составил список всех возможных способов ее лечения, из них выделил доступные при отсутствии технического оснащения. Возникла идея.
        - С помощью точечных электрических импульсов и физического воздействия я попытаюсь расправить тонкую кишку и восстановить работу кишечника. Возможно, боль при этом усилится.
        Тутон слабо хныкнул. Он, кажется, понял только фразу про то, что боль усилится.
        - Приступаю. Герман, если султан начнет брыкаться, схвати его покрепче.
        Практически самая настоящая операция длилась всего пару минут. Способности Эфира не переставали меня удивлять. Невероятной точности, с которой производилось воздействие, могли позавидовать самые квалифицированные хирурги. Султан громко выл и извивался, но Герман, насколько только это было возможно, прижал его заклинанием к постели.
        Султану очень повезло, ткани кишечника не омертвели. Мне удалось расправить кишку и восстановить движение масс. Затор стал медленно расходиться. Через несколько минут правителю полегчало.
        Во дворце тоже началось движение. Визирь опомнился и попытался восстановить свое пошатнувшееся положение первого советника султана. Вместе с отрядом стражи он помчался к покоям господина. От их громкого топота, криков и лязга доспехов и оружия, казалось, задрожал весь дворец.
        Тонкая резная дверь разлетелась от мощного удара кованого латного сапога. В комнату султана с обнаженными саблями вбежали несколько встревоженных стражников. Остановились, окружив широкую кровать с сидящим на ней правителем и нас с Германом, сидящих возле нее. Кто-то из стражников повел носом, ощутив неприятный и устойчивый запах султанской рвоты, кто-то просто уставился на очумевшего от внезапного появления слуг Тутона Третьего Великого.
        - Я не допущу, чтобы какие-то чужеземцы тревожили моего господина! - Между стражников протиснулся визирь Иров. Лицо его было грозным. Не иначе, как он собрался обрушить на нас целую лавину гнева.
        Но сперва его взгляд устремился к сидящему на кровати султану. И остановился. Отвести взгляд от лица Тутона Великого было просто невозможно. Оно отражало целую бурю эмоций, охвативших в тот момент разум правителя. Были и горечь, и боль, глубокое отчаяние и безграничная злость. Но постепенно на этом мокром от пота и слез округлом лице прорезалась и надежда. Она загорелась, словно маяк в дождливую ночь, и запылала свежим румянцем на щеках.
        - Мне… легче… - пробормотал султан.
        - Повелитель? - неуверенно переспросил визирь.
        - Да… боль проходит, - возрадовался Тутон Великий. - Иров, все твои лекари не смогли даже ослабить мои мучения, а эти чужеземцы смогли вылечить меня, кажется…
        Султан замолчал и насторожился. И визирь со стражниками. И Герман. Даже я.
        Затем в повисшей напряженной тишине раздался угрожающий рокот Тутонова нутра. Кишечник вспомнил, что должен работать, и стал выполнять свои функции. Лицо султана побледнело, глаза округлились.
        - Вон! - завопил он. - Все вон отсюда! Стража, вон отсюда! Иров, вон отсюда! И вы, мои благородные спасители… А-а! Вон отсюда, все! Слуги, слуги!
        Ослушаться его приказа не осмелился никто.
        Следующая наша встреча с султаном произошла уже в комнате для гостей. День уже подходил к концу, солнце едва выглядывало из?за линии горизонта, но жизнь дворца, наоборот, только начала закипать. По велению правителя день мог продлиться пусть и не светом, но рабочим временем.
        Тутон Третий Великий вышел к нам в роскошном разноцветном халате, высоком белом тюрбане и с благодарным блеском в глазах. Он опустился на красивое ложе, трон, и устроился поудобнее. Позади его неизвестно откуда появился слуга с опахалом, служанки поднесли ему блюда с фруктами, но султан, брезгливо поморщившись, отказался.
        - Мои спасители, странные чужеземцы, моя благодарность вам не имеет границ, - начал он речь. - Можете просить о чем угодно, я исполню любые ваши желания.
        - Правитель! - попытался возразить визирь Иров. До его прихода он не сказал ни слова, хотя мы находились в одной комнате. Терпеливо молчал и сверлил меня взглядом. - Но эти люди опасные нарушители! Из?за них пострадало больше дюжины стражников. Они нанесли тяжкие увечья моему сыну!
        - Иров! - прервал его стенания султан. - Если бы они не попали в мои покои, моя болезнь погубила бы меня! А твой сын уже давно заслуживает хорошей порки. Думаю, он был недостаточно вежлив с нашими спасителями, и получил по заслугам. Ах, покорнейше извиняюсь, мы так и не были представлены друг другу. Иров, представь меня.
        Визирь поднялся со своего ложа и поклонился нам.
        - Пусть будет вам известно, чужеземцы, что вам благоволит султан Тутон Третий Великий, повелитель неба и земли, избранник света, способный призывать тучи по своему желанию и разогнать песчаную бурю…
        - Довольно, - попросил его султан, - сегодня короткое представление.
        Визирь молча откланялся повелителю и вернулся на свое место.
        - Могу я знать ваши имена, мои спасители?
        - Меня зовут Максим, - с мягкого дивана поднялся я. - А имя моего спутника - Герман. К сожалению, он не понимает вашего языка, поэтому прошу отнестись к нему со всей возможной внимательностью. Мы принимаем вашу благодарность, но желания наши исполнять не нужно, достаточно лишь оказать небольшую помощь.
        - Я не отказываюсь от своих слов, - отозвался султан. - Вы можете просить меня о чем угодно.
        - Мы прибыли сюда из Дневы с одной важной миссией - расследовать одно дело. Нам стало известно, что в глубине вашей страны неизвестные злодеи пытаются вернуть к жизни древнего демона-разрушителя, известного под именем Вельзевул.
        - Что? - подскочил с места визирь. - Это неслыханная наглость! Вы обвиняете нас в поклонении этому жестокому демону?
        - Я не говорил, что вас кто-то обвиняет. Мне нужно выяснить правдивость этой истории. Известно ли вам что?нибудь об этом? Любые слухи, подозрения, все, что угодно, мне важны любые сведения.
        - Да, мы предоставим вам все сведения, которыми располагаем. И визирь Иров лично займется поисками. А до тех пор прошу вас остаться в моем дворце и ощутить мое гостеприимство. Более того, вы, ваши дети и внуки, всегда будете желанными гостями в этом дворце. Даю вам свое слово!
        - Мы вам очень благодарны, - отозвался я, мысленно передавая Герману слова султана. - И с удовольствием останемся в вашем дворце. Но сейчас мы очень спешим, от нас зависят людские жизни, мы не можем их подвести.
        - Иров будет работать всю ночь до рассвета, - ответил султан. - Но обещайте, что когда?нибудь вы позволите мне вас отблагодарить.
        - Непременно, - поклонился я.
        Глава девятая
        Я не спал больше недели. Возможно, именно в этом крылась причина моей неестественной возбудимости и повышенной агрессивности, ведь несмотря на изменения тела, сделанные Эфиром, я оставался человеком хотя бы частично, хотя бы разумом. А человеку, как всем известно, сон жизненно необходим.
        Мягкую постель, предложенную мне заботливыми слугами султана, человеческая часть меня восприняла с превеликой благодарностью. Коснувшись кожей нежной, мягкой шелковой подушки, я сразу же провалился в глубокий сон.
        Насладившись мгновением засыпания, я даже позабыл о беспокойстве за судьбу Берты и Лилии. Или же так я хотел просто поддержать свою веру в то, что Инферрио все же прислушается к моим словам, ведь если кто и мог меня услышать, то только он.
        В ту ночь мне снился сон. Сон невероятный. Сон кошмарный. Мне приснилось, что я попал в самый настоящий ад.
        Вокруг меня не было ничего. Я ничего не видел, потому что моего воображения было недостаточно, для того чтобы представить, как выглядит ад. Мог лишь чувствовать его. И по тому, что я чувствовал, становилось ясно, что это именно ад. Ведь такую боль причинить ничто более не способно.
        Сон держал меня крепко, надежно. Так, чтобы даже при всем желании я не смог проснуться и скинуть его оковы. Он терзал мое тело, словно искусный палач желанную жертву, о которой он мечтал всю свою жизнь и наконец смог прикоснуться. Я не ведал, откуда пришла эта боль, когда именно она началась. Мне казалось, что она мучает меня целую вечность. Нестерпимая, невозможная, невероятная боль. Я мечтал о смерти, но у моего невидимого палача были другие планы на этот счет.
        Я ясно понимал, что это именно сон, что такого ужаса просто не может случиться взаправду, но не мог проснуться, не мог разорвать эту проклятую иллюзию ада.
        Наконец, как будто через миллионы лет, мне все же удалось вырваться из этого круговорота агонии. Я напрягся, рванулся вперед что есть сил и открыл глаза. Судорожно заглотнул воздуха, наполняя опустевшие легкие, и снова упал на спину. Чувствительность возвращалась медленно.
        Сперва я увидел свет, солнечные лучи, пронизывающие комнату. Они показались мне неестественно плотными, такими, что на них можно опереться руками.
        Затем я ощутил холод. Кожа была мокрой, склизкой, тонкая простыня неприятно липла к телу, а халат, казалось, прирос к моему телу. Было неудобно, но я еще не меньше минуты просто лежал на спине, глядя в потолок, восстанавливал дыхание. И только когда меня взяла дрожь, попытался подняться и вылезти из постели.
        Я поскользнулся. Поскользнулся, неудачно опершись на колено, и упал на пол. С трудом присел и осмотрел свое недавнее ложе. А от того, что оказалось на кровати, я впал в оцепенение, которое прошло очень не скоро.
        Простынь, подушка и тонкое одеяло - все было красным от крови, еще даже не начавшей засыхать. Мое тело покрывала странная смесь из крови и какой-то желтой слизи. Как будто кто-то убил корову, или лошадь, выдавил из нее все жидкости, а потом вылил их мне на кровать, накрыв и меня самого с головою.
        Нет, все же теория эта казалась мне слишком невероятной.

«Эфир! Что со мной произошло?»
        Симбионт ответил не сразу.

«Самоотторжение».

«Что это значит?»

«Идет массовая аутоиммунная реакция. Клетки организма отторгают друг друга».

«Получается, это все моя кровь?»
        Эфир не ответил. Ответа не требовалось.

«Ты сможешь что?нибудь сделать?»

«Произведена частичная репликация наружных тканей и внутренних органов. Обмен веществ восстановлен, но состояние нестабильно, сверхострое самоотторжение может начаться в любой момент. Исход будет летальным».

«Хочешь сказать, что я могу умереть в любой момент? Возьму, да и расплывусь кровавой слизью?»
        Эфир промолчал. Ответа не требовалось.
        В дверь неожиданно постучали.
        - Кто там? - машинально отозвался я. Тут же опомнился. - Не входите!
        Но вопреки моей просьбе дверь приоткрылась и в комнату с лукавой улыбкой на лице и хитрым прищуром глаз вошла Ирис. Увидела меня, сидящего на полу и стянувшего за собой одеяло, затем перевела взгляд на то, что еще вчера вечером можно было называть прекрасной кроватью.
        - Что здесь случилось? - вздрогнула она, прижимая к груди сверток с одеждой.
        - Я же попросил не входить! - справедливо возмутился я, хотя в этом уже не было никакого смысла.
        - Но я… - растерялась служанка. - Я не думала… Я принесла твою одежду… Ее выстирали… Что здесь случилось?
        Я задумался. Разумного оправдания наличия «кровавой бани» у меня на кровати попросту не было. Нужно было воспользоваться воображением и надеяться, что она мне поверит.
        - Здесь никого не потрошили. Это мое. У меня очень редкая болезнь, и иногда так бывает, что идет кровь… много крови… Но потом мне становится лучше.
        Глаза Ирис стали недоуменно-огромными.
        - Здесь нужно прибраться, - продолжил я. - Вымыть все без лишней огласки… И мне тоже не мешало бы помыться… Ты мне поможешь?
        - Ах… - опомнилась она. - Да, конечно, помогу… Но я даже представить себе не могла, что такие болезни бывают…
        - Ты никому не расскажешь? Я доверяю тебе.
        - Нет, нет, конечно, никому, - замотала головой она. - Пойдем, я отведу тебя в ванную для гостей.
        - А это? - я указал на кровать. - Думаю, постельное белье придется выбросить.
        - Я сама все уберу, - Ирис указала взглядом на сверток с моей одеждой. - Визирь Иров ждет с самого рассвета. Тебе следует поторопиться.
        Меня действительно ждали. И, кажется, ждали только меня. Визирь Иров дремал на своем ложе, Герман, старавшийся выглядеть достойно и важно, похрапывал на низком диванчике для гостей. Султана в комнате не было, видно, он отсыпался после болезни. Я неслышно вошел, присел рядом с Германом и громко откашлялся.
        Визирь открыл глаза и сразу же состроил хмурое лицо. Я ему явно не нравился, он этого не скрывал, но ослушаться приказа любимого правителя также не смел. Потому он встречно откашлялся и начал доклад:
        - «Пробуждение Вельзевула» можно назвать своеобразным проклятием нашего города. Не проходит и века, как находится какой?нибудь безумец, который поклоняется демону-разрушителю и мечтает вернуть его к жизни».
        Герман открыл глаза, посмотрел на меня, но я не стал передавать телепатически ему содержание нашего разговора.
        - Значит, это не слухи? Что известно о последнем безумце? Кажется, ему удалось куда больше его предшественников.
        - В том-то и дело, что последний безумец был пойман и казнен более семидесяти лет назад. Его секта давно распалась, и люди, кажется, успокоились и признали, наконец, что демон-разрушитель давно мертв.
        - А ближайшие города? Насколько известно в Дневе, в этом заговоре принимают участие несколько городов.
        - «Напасть Вельзевула» обычно поражает именно нас. Известно вам или нет, но к месту последнего сражения с Вельзевулом Критон гораздо ближе всех остальных городов разрозненной империи! Демон мертв, это давно известно, но близость гробницы, которую, ясное дело, так никто и не смог отыскать, дурманит людям головы. А потом от действий этих одурманенных безумцев страдают невинные люди!
        - Почему ее никто не смог отыскать? Ведь вы сами говорите, что она рядом.
        - Гробницы не существует! Есть лишь место, в котором, по легенде, и находился Вельзевул, когда на него применили заклинание, отрезающее кусок местности от плоти мира. Там теперь остался огромный, но совершенно пустой кратер. Его излазили вдоль и поперек за минувшую тысячу лет, но никто не нашел и следа этой вашей так называемой «гробницы демона-разрушителя».
        Визирь говорил разумно. Мне казалось, что именно такой ответ я должен был от него услышать. Но для того, чтобы остановить обезумевших фанатиков, мне требовалось нечто большее, чем здравый смысл.
        - У вас есть какие-то подтверждения этому? Неужели такие чудовищные слухи выросли совершенно на пустом месте?
        - Вы, возможно, не представляете, какие слухи вырастают на пустом месте. Но я могу вас точно заверить, никакие фанатики или сектанты в Критоне не пытаются вернуть к жизни демона-разрушителя. Мои разведчики искали всю ночь, ваша просьба не осталась без внимания, но не обнаружили признаков действия каких?либо сект. И это помимо того, что мы постоянно следим, чтобы еще какой?нибудь безумный фанатик не стал призывать жителей к убийствам во славу Вельзевула.
        - Это все?
        Визирь задумался.
        - Думаю, я могу дать ответ, почему именно началась эта массовая истерия. Люди боятся цифр. Сами подумайте, сколько суеверий основываются на цифрах. И пропустить такое событие - круглая дата, целая тысяча лет со времен битвы с демоном - люди просто оказались не в силах. Все уверовали, что именно в этот год должно что?нибудь случиться, а веру не так-то просто изменить.
        - Ваши доводы мне ясны, - кивнул я.
        - Мне, конечно, неприятно сообщать, что вы проделали очень дальний путь, лишь для того, чтобы узнать, что вся история с Вельзевулом - нелепое заблуждение, но другого ответа у меня для вас нет.
        - Тем не менее у меня есть еще одна, последняя просьба, - решил я. - Покажите мне, где находится этот кратер. Я должен взглянуть на него своими глазами.
        Визирь поморщился.
        - Хорошо. Я дам вам конвой, который отведет вас к кратеру. Обеспечу водой и провизией, если вы решите устроить там лагерь и заняться его изучением. Надеюсь, что тогда ваша миссия будет закончена.
        - Буду вам благодарен.
        Визирь Иров поднялся со своего ложе.
        - Когда вы желаете выступить?
        - Немедленно. Как только ваши люди будут готовы.
        - Вас известят о готовности, - сказал он и покинул комнату.
        - Что вы решили? - спросил Герман, попеременно пялившийся на нас всю беседу.
        - Мы пойдем посмотреть на Вельзевула. Иначе никак.
        Маг вздохнул.
        - Я никогда не хотел быть героем. Но, надеюсь, после этого меня перестанут преследовать…
        Визирь оправдал наши надежды. Примерно через два часа подготовили конвой: семь верблюдов и пять воинов из личной охраны султана. Каждый из них знал дорогу к кратеру. Мы отправились в путь.
        Конечно, двигаться по пустыне в жаркий день, под палящим солнцем - очень непростое дело, но у нас было достаточно воды и решимости, чтобы не отступить.
        Поздним вечером мы достигли пункта назначения.
        - Кратер находится за этим барханом. - Со мной поравнялся командир отряда. - Мы разобьем лагерь неподалеку, а вы можете заняться изучением. Воды хватит на сутки. Если вы пожелаете задержаться здесь, я пошлю в город, и нам доставят еще воды и пищи.
        - Не думаю, что мы задержимся здесь надолго, - отозвался я. Мой взгляд уже был прикован к тому, что скрывалось за барханом. - Мне достаточно будет взглянуть на него, чтобы понять все, что нужно.
        - Как прикажете, - поклонился командир и поспешил вперед, к ведущему.
        Кратер, вопреки всем описаниям визиря, был совсем не обычным. Глазу простого человека он казался пустым, неинтересным, но если сюда попадал тот, кто мог заглянуть за пределы светового спектра, тот мог понять, насколько уникален этот объект.
        Впрочем, при определенном познании, даже не владея нечеловеческим зрением, можно было понять необычность этого кратера. Само его существование было необычно. Кратер в пустыне, в этом океане песка, который, подобно воде, заполняет все доступное пространство - такое просто невозможно. Когда я услышал слово «кратер», я решил, что увижу исполинскую многокилометровую воронку, засыпать которую пустыня не смогла даже за тысячу лет, но размеры ее оказались довольно скромными, метров сто пятьдесят в диаметре и примерно тридцать в глубину.
        Мы с Германом спешились, передали верблюдов воинам и направились к краю кратера.
        Напряжение возрастало. Я чувствовал, как неспокоен здесь магический слой, как бушуют энергетические потоки. Словно мелко нарубленные черви, они извивались здесь в вечной агонии. Прошла тысяча лет, но эта рана на теле мира так и не заросла. Искажения магического слоя были так велики, что даже без проводников, которыми обычно являются люди, обладающие магическими способностями, они затронули пространство реального мира. Вопреки силе тяготения, вопреки всем физическим законам, кратер существовал и пустовал. Песок не мог наполнить его, потому что природа не могла принять того, что это место было так изуродовано.
        - Мне не по себе, - неуверенно пробормотал Герман. - Такое ощущение, словно кто-то пытается вывернуть меня наизнанку.
        - Заклинание, примененное здесь, все еще действует. Ты чувствуешь именно его.
        - Заклинание, запечатавшее Вельзевула… - Мага взяла дрожь. - А где она? Я хочу взглянуть на его гробницу… Раз уж мы здесь… Интересно, аж жуть берет.
        - Думаю, ее так просто нельзя увидеть, - ответил я. Мне тоже становилось как-то нехорошо, как будто бы я хмелел просто от близости к этому месту. - Я не уверен, есть ли вообще какой-то способ ее увидеть.
        - Магистр, но вы же что-то видите?
        - Не вижу, но чувствую. Правда, не могу понять, что именно… Это великолепно и ужасно одновременно… - Меня разрывали противоречивые эмоции, было тяжело думать, это место давило на разум слишком сильно. Но отступить я не мог, слишком долгий путь уже был проделан, слишком соблазнительный ответ ждал внизу. - Мне нужно спуститься в кратер. Возможно, я найду что?нибудь там.
        - Мне пойти с вами, магистр? - В расширенных от страха зрачках Германа горел огонь преданности. Думаю, если бы я сказал ему идти, он прыгнул бы следом за мной.
        - Нет, оставайся здесь. Или лучше отойди к лагерю. Я не знаю, что случится, когда я окажусь внизу.
        - Да, магистр.
        Я шагнул вперед и собрался было заскользить вниз, но гравитация не потянула меня, направление тяготения резко изменилось и я зашагал по ровной поверхности, хотя глаза мои видели - наклон здесь не меньше сорока пяти градусов.
        И такой эффект «направленного тяготения» сохранялся в любом месте кратера, можно было ходить куда угодно и как угодно, но где бы я ни находился, вестибулярный аппарат ясно докладывал, что все ровно и ровнее быть не может. Разве что ноги немного тонули в песке, но с этим искажением плоскости я легко справлялся.
        Вот только кроме этого странного и быстро наскучившего развлечения в кратере больше ничего не было. Ни намека на мощный барьер, сдерживающий древнего демона, ни на самого демона.
        Я провел в кратере пару часов: ходил кругами, топтался на месте, сидел на песке. И ничего. Эфир также ничего не чувствовал, и сколько бы я ни просил, сотворить нового демона-разрушителя он был не в силах.
        Стемнело довольно быстро. В пустыне всегда темнеет быстро. Герман некоторое время сторожил меня возле края кратера, но потом пошел в лагерь ужинать. Звал и меня, но я не чувствовал голода или жажды, поэтому продолжил бессмысленные поиски.
        Подняв голову, я заметил на краю кратера тень. Сначала я решил, что вернулся Герман, что он решил проверить, как мои успехи, может, даже подбодрить меня.
        Но это был не Герман.
        То была проекция могущественного мага, назвавшего себя Элло.
        У меня не возникло даже тени подозрения. Он неоднократно спасал мне жизнь. И хотя он не показал мне своего лица, я уже считал его своим другом.

«И вот ты, наконец, пришел, - мысленно передал мне Элло. - На место своего триумфа. Или гибели».

«О чем ты говоришь? - Его слова напугали меня. Они звучали как-то странно и несвязно для привыкшего говорить кратко и лаконично чародея. - Если тебе что?нибудь известно, скажи, я выслушаю тебя».

«О, беседы с тобой… Они интересны. И я хотел бы их продолжить. Чтобы мы с тобой могли поговорить, например, за чашкой чая. Но это будет позже. Сейчас ты должен пройти последнее испытание».

«Испытание? - недоумевал я. - О чем ты говоришь? Что ты задумал?»

«То же, что и всегда. Хочу увидеть, кто сильнее. Ведь мне однажды уже удалось создать чудовище, которому нет равных по силе и могуществу».

«Ты говоришь обо мне?»
        Элло передал эмоцию, представляющую собой ехидную ухмылку.

«Я говорил про того, кого назвали Вельзевулом, демоном-разрушителем, о венце моего творения. Во всяком случае, я так полагал…»
        Он сделал паузу, но я был слишком ошеломлен, чтобы вставить встречное слово.

«Вельзевул оказался неконтролируем. Именно это было моим упущением. Мне не удалось сделать его достаточно разумным, ведь я никогда раньше не использовал для своей магии живого человека. Но ты… Ты получился даже остроумным».

«Что ты имеешь в виду? Как это получился? Проклятие! О чем ты говоришь! Что значит, использовал для магии человека? И ты… создал меня? Этого не могло случиться! У меня остались воспоминания моего мира!»

«Неужели ты так уверен в своих воспоминаниях? Они могли оказаться обычным сном…»

«Сном? Но моя одежда, плеер, даже телефон. Это не может просто присниться!»

«Отчего же?»

«Значит, ты знаешь. Объясни, почему мой мир был уничтожен? Кто это сделал? Почему я оказался здесь? Ты причастен ко всему этому?»

«Сколько вопросов, сколько вопросов… - недовольно проворчал он. - Не все сразу. Ты получишь свои ответы, но позже, за чашкой чая, как я и обещал. А пока лучше подготовься, разве ты не чувствуешь его приближения?»
        Но я ничего не чувствовал. В голове все гудело от напряжения. Откровение Элло было слишком неожиданным. Я растерялся, не знал, как принять его слова, как понять их, ведь то, что он сказал, рушило мою теорию, противоречило всем моим умозаключениям.

«Почему я должен тебе верить? Ведь ты признался, что обманывал меня! Так что помешает делать тебе это и сейчас?».

«Обманывал? - мысленно поморщился он. - Но я не говорил тебе лжи. Скорее, я просто направлял тебя».

«Какая разница, как это звучит! Ты укрывал от меня важные знания. Ты «создал» меня. Разве я поверю в это? Может, лучше будет сказать: ты «украл» меня? Ты участвовал в уничтожении моего мира, или это было сделано по твоей воле, а?»
        Элло снова отозвался ехидной ухмылкой.

«Какие интересные предположения! Мы обязательно их обсудим, но сейчас тебе лучше задуматься о более насущных проблемах. Он возвращается».
        Я опомнился. Вокруг действительно происходило что-то странное. Магический слой мира, казалось, дрожал и извивался от истязавших его мощнейших энергетических ударов, приходящих неизвестно откуда. Вибрация передавалась даже на песок, как будто в пустыне начиналось самое настоящее землетрясение.

«Ты призываешь демона-разрушителя только для того, чтобы натравить его на меня? Ты - безумец!»

«Призываю? - ответ Элло был оскорбительно невинен. - Ни в коем случае. Он сам прокладывает дорогу назад, чувствуя твою близость. Ведь заклинание, державшее его взаперти, ослабло за прошедшую тысячу лет, и теперь его сил достаточно, чтобы пробить барьер. А ты - превосходная приманка для него, ведь вы так похожи…»

«Проклятие! Как я мог поверить тебе!»

«Но ведь все развивается именно так, как ты хотел! Сейчас появится тот, кого все считают владыкой зла, ты его сразишь и докажешь свои добрые намерения. А дальше… Я еще не думал над тем, что будет дальше. И на это у меня будет всего тысяча лет…»
        Передача мыслей неожиданно прекратилась, меня ослепила яркая вспышка. Элло, возможно, тоже, если он наблюдал за происходящим своими настоящими глазами.
        Когда зрение восстановилось, я увидел, что в центре кратера, метрах в пяти над песком завис странный объект - черный кристалл с идеально гладкими матовыми гранями. Он был сравнительно небольшим, размером с человека, или даже меньше, на фоне кратера он казался совсем крохотным, имел ромбовидную форму, сильно вытянутую, с длинными острыми концами. Он казался неестественно простым, но почему?то, когда я смотрел на него, создавалось впечатление, что я вижу целую новую вселенную внутри него.
        Тень Элло переметнулась на самое дно кратера. Остановилась, воздела глаза к кристаллу. Я почувствовал невероятное восхищение, источаемое магом, благоговение, и мне стало страшно. Ведь я искренне доверял тому, кто на самом деле оказался безумным психопатом.
        Напряжение потоков магического слоя возрастало. Я еще не опомнился от шока, но услышал множественные приглушенные хлопки, звуки, возникающие при применении заклинания телепорта. На склоны кратера стали выходить люди, одетые в синие, красные, оранжевые, золотые и фиолетовые мантии, маги. Они что-то кричали, жестикулировали и готовили заклинания.
        Меня охватывал страх. Все происходило слишком быстро. Не было времени, чтобы опомниться, проанализировать ситуацию и разобраться в собственных мыслях.

«Меня создал безумный маг?»
        Этот ужасающий вопрос нервно стучал в моей голове, словно бомба с часовым механизмом. Я осознавал, что она скоро взорвется, что я сорвусь, но предугадать время взрыва было невозможно. Мне даже начало казаться, что истерия уже охватила меня, что я уже опоздал остановить ее, а все, что происходило вокруг, - плод моего обезумевшего воображения.
        Но в минуты сомнения и замешательства мне на помощь приходил Эфир. Его не отягощали нелепые эмоции, он не застревал на неразрешимых дилеммах, он превосходно отделял важное от всего остального. Он всегда принимал правильные решения.
        А он предупреждал: меня окружают враги и приближается опасность.
        Вмешательство Эфира немного образумило меня. Взгляд быстро пробежался по рядам магов, окруживших кратер, выхватил пару знакомых лиц. Я сразу же узнал Германа и ректора Керенорской академии магов, магистра Инферрио. Его светящиеся синие глаза нельзя было не узнать. Рядом с ними стоял Лайрон, чародей, похитивший у меня Лилию и Берту. Я непроизвольно стиснул зубы.
        - Ну, что же, публика! - неожиданно закричал Элло, подняв руки. Голос его был усилен магией. - Раз уж вы явились сюда, я позволю вам понаблюдать.
        - Зачем ты сделал это, Элло? - Инферрио тоже прибавил своему голосу силы. - Зачем освободил Вельзевула?
        - Потому что это необходимо, - отозвалась тень мага. - Я не собираюсь объяснять вам, глупым людям, в чем заключается мой великий замысел. Вам никогда не понять его, не уразуметь, что есть движение жизни, что естественный отбор, не познать стремления к абсолютной силе, не внять мудрости истинного Творца!
        - Но ты же помог людям остановить воплощение зла тысячу лет назад. Без твоего заклинания это бы не удалось!
        Элло ответил не сразу, я чувствовал, что его негодование растет.
        - Мне неприятно отвечать на эти вопросы, маг, - промолвил он, - но я отвечу. Так было необходимо!
        - А амулет, что ты сделал для нас? Ведь ты заботился о том, чтобы Вельзевул не покинул своей темницы. Зачем? Для чего такие запутанные козни?
        Элло решил удостоить его ответом.
        - Мне было так забавно наблюдать за тем, как вы пляшете вокруг него. Сколько хлопот и забот он вам доставил. Я сам удивлен тому, как этот молодой и бестолковый маг, которому было позволено похитить его, добрался сюда живым…
        Он не договорил. Прервался на полуслове. Обернулся.
        Вдруг все ахнули.
        По черному кристаллу пошла трещина. Словно тонкая белая змея, она поползла от центра к верхнему кончику, извиваясь зигзагами и разрушая гладкую, матовую стенку. За ней появилась другая, она пошла вниз. Потом еще одна. Их становилось все больше и больше, пока весь кристалл не покрылся сеткой отчетливых трещин.
        Затем кристалл взорвался. Мелкие черные осколки разлетелись в разные стороны и растаяли в воздухе. На песок упало что-то черное и оглушительно мощное. От сильного энергетического удара, с которым совпало приземление черного «нечто», скорчилась пара десятков магов, а некоторые даже упали на песок.
        И в то же мгновение Элло исчез. Лишь серая ряса, разрезанная пополам, упала на песок и стала медленно растворяться в воздухе.
        За спиной его стоял Вельзевул. Он освободился и решил прикончить безумного мага, или хотя бы его чересчур болтливую тень.
        Я много раз уже представлял, как будет выглядеть Вельзевул, думал о том, как он себя поведет при нашей встрече. Ведь вопреки общепринятому мнению, я не почитал его за воплощение зла. Я думал, что он - мой брат по несчастью, тот, кого заставили принять на себя тяжкую ношу ответственности, огромную силу, но которому не удалось вынести ее. Я мечтал увидеть, как он отреагирует, увидев меня, такого же, как он сам, можно сказать, брата-близнеца.
        Да, внешне мы были с ним как две капли воды. Разве что Вельзевул был немного повыше меня, пошире в плечах, но это нормально, так полагается быть старшему… брату.
        Да, в голову лезла лишь всякая несуразица. Я просто не мог размышлять разумно, не мог прийти в себя.
        Я вдруг понял, почему внешне Вельзевул выглядит как человек. С двумя руками, двумя ногами, прямоугольным телом и даже небольшим отростком, символизирующим голову, хотя он и являлся чистой энергией. Так он отреагировал на окружающую среду, на людей, которых он встретил, на которых хотел походить. Возможно, так же отреагировал и я, только моя адаптация была более совершенной и я смог полностью воссоздать образ человека…
        Мои мысли граничили с безумием.
        - Готовьте заклинание! - кричал Инферрио. - Поднимаем барьер! Вельзевул не должен выйти за его пределы!
        Воздух в центре кратера уплотнился и остекленел, окружив демона-разрушителя своеобразной защитной сферой. Быть может, такая магия могла удержать человека, пулю или даже взрыв, но для существа, являющегося, по сути, чистой энергией, он был не крепче обычного мыльного пузыря.
        Он пробил его с неожиданной легкостью. Метнулся к группе магов, стоящих на краю кратера, справа в одно мгновение долетел до них, и менее чем за секунду превратил людей в золотых рясах в кровавое месиво.
        Он не использовал клинков, вроде тех, что применял я. Совсем никакого оружия. Его руки уже были смертоносным оружием. Ведь я сам видел, на что способны такие руки. С какой легкостью они разрывают человеческую плоть, даже облаченную в сталь.
        Меня испугала решительность, с которой он атаковал. Он нисколько не колебался, выбрал наиболее уязвимое звено в цепи окружения и начал действовать. Эта атака имела ужасающий успех. Его не сдерживали ни эмоции, ни мысли, Вельзевул не знал, что такое сострадание, жалость, милосердие. Он не понимал природы страха и ненависти. Он лишь реагировал, повинуясь простейшим инстинктам. Он не умел размерять свою силу, не мог останавливаться, не был способен думать и размышлять.
        Люди яростно ненавидели его, и единственным ответом на эту ненависть у него было тотальное истребление.

«Мы выполнили свою часть уговора. - В голову прокрался шепот Инферрио. - Твои спутницы живы. Приказом архиепископа их преследование отменено. Даже этому глупому магу, Герману, простили все его преступления. Если ты так разумен, ты должен услышать меня!»

«Я слышу тебя», - неуверенно ответил я. Разум все еще пребывал в смятении.

«Ты обещал остановить Вельзевула!»

«Я… я попробую».
        Пальцы мои непроизвольно дернулись, зажали в ладонь песок. Я даже не понял, что все это время сидел и глазел по сторонам с безмерно глупым видом. Кому как не мне знать, к чему приведет противостояние демону-разрушителю. Инферрио прав, Вельзевула нужно остановить, и сделать это нужно было раньше, чем ему потребуется применить всю свою силу.
        Получив молчаливое одобрение Эфира, я пошел в наступление.
        Мое вмешательство ненадолго смутило демона-разрушителя. Когда я преградил ему дорогу, отрезав от следующей жертвы, он остановился. Оглядел меня. Я в тот момент обнаружил интересное различие между нами. У него не было глаз. Глаз, горящих красным огнем, как у меня. Он прекрасно видел все с помощью сферического, объемного зрения, к которому я долго шел, но никакого внешнего обозначения органов зрения у него не было, я не чувствовал его направленного взгляда, не ощущал интереса к своей персоне.
        Опомнился я, когда кубарем полетел в песок. Я не испытывал ненависти к нему и не чинил серьезных препятствий, поэтому Вельзевул просто оттолкнул меня в сторону, как случайную преграду, не представляющую опасности.
        Но даже такого недолгого контакта хватило, чтобы понять, что этот противник сильнейший из всех, с которым мне приходилось встречаться. Сила его не имела границ; чем опаснее и сильнее был его соперник, тем сильнее становился он сам. Сражаться с ним было бессмысленно, это все равно, что пытаться победить свое отражение.

«Эфир, как его остановить?» - Постепенно ко мне стал возвращаться рассудок. Я перестал отвлекаться, сконцентрировался лишь на противнике.
        Мой симбионт отозвался лишь через несколько минут.

«Это невозможно», - ответил он.
        Я продолжал назойливо мешаться Вельзевулу. Потому что сражением это нельзя было назвать. Иногда мне удавалось затягивать поединок с ним на несколько секунд, но после очередного пропущенного удара я оказывался отброшен в песок. А использовать мечи или магию было бессмысленно, он вмиг нашел бы противодействие им. Потому я получал удар за ударом, отвлекая и задерживая демона-разрушителя, и тщетно пытался найти выход из действительно безвыходной ситуации.

«Должен быть способ! - настаивал я. - Нет еще противников, которых мы не смогли бы победить! Если использовать всю силу, всю доступную энергию. Я позволю тебе действовать самостоятельно, не буду вмешиваться, только помоги остановить его!»

«Это, вероятно, приведет к более ужасным последствиям», - отозвался Эфир.

«Что это значит?»

«Если поток задействованной энергии превысит допустимый уровень, организм носителя претерпит недопустимые изменения и начнется клеточная деградация».

«Говори яснее! Я знаю, ты можешь!»

«Тогда мы обратимся в кровавую слизь. И даже если энергетическая сущность сохранится, мы утратим индивидуальность и обратимся вторым демоном-разрушителем. Разве это не очевидно?»

«Но если его не остановить…»

«С учетом всего доступного потенциала это невозможно».

«Должен быть способ!»

«В случае восстановления удерживающего его барьера, возможно исключение активности, частичное или полное».
        В то же мгновение я обратился мысленно к Инферрио.

«Амулет, - отозвался маг. - Если правильно использовать вложенное в него заклинание, мы сможем восстановить барьер. Но для этого демон должен находиться в центре кратера и быть неподвижен, пока мы не закончим применение магии».

«Я обеспечу его неподвижность! Готовьте заклинание!»
        Решение мое, возможно, было слишком поспешным, но именно оно показалось мне наиболее разумным. Я понимал, что сил моих будет недостаточно, чтобы победить Вельзевула, но их должно было хватить, чтобы удержать его на месте.

«Как ты смотришь на то, чтобы проверить глубину забвения?» - поинтересовался я у своего верного партнера.

«Любая перспектива в будущем подразумевает умирание», - отозвался он.
        Решение было принято единогласно.
        Я никогда не думал, что буду настолько смел и решителен в такой момент. Я не дрогнул, не поколебался, все сомнения отступили. Я догнал Вельзевула и вцепился в него что было сил. Затем раскрутился, не расслабляя хватки, и прыгнул в кратер.
        Мы катились по песку, постепенно приближаясь к центру кратера. Я напрягся, подготовился к мощной контратаке, но секунда шла за секундой, а демон-разрушитель почему-то не пытался вырваться. Он вообще перестал сопротивляться. Притих.
        Внезапно я почувствовал на себе его взгляд. У демона все еще не было глаз, но вдруг он стал пристально рассматривать меня, проявил интерес, стал изучать меня.

«Как много информации, - неожиданно пронеслись мысли в моей голове. - Как много знаний. Потрясающе! Познание, восприятие, осмысление, разум…»
        Это шокировало меня до глубины души. Вельзевул неожиданно заговорил. Я был уверен, что это не Эфир, и не Инферрио, и даже не Элло. Демон-разрушитель вдруг вошел со мной в контакт.

«Мысли. Суждения. Логика. Как принимать решения? Как осознать последствия своих действий?» - Вопросы полетели с умопомрачительной скоростью. Вельзевул быстро добрался до моего разума и принялся потрошить его, с великим наслаждением поглощая все, что в нем содержится.

«Страх? Переживание? Ненависть? Любовь? Противоречие? Воображение? Боль? Милосердие… Все так сложно… Почему все так сложно? Что такое сложно… Что такое жизнь?»
        Голова готова была взорваться из?за избытка мыслей. Нейроны не выдерживали нагрузки. Но я вдруг открыл глаза и почувствовал, что все вокруг замедляется. Не только мысли в голове, а все вокруг. Мир вдруг начал темнеть, глаза стал заволакивать туман.
        Я видел, что Инферрио стоял, согнувшись, держа в руках амулет, сияющий ярким светом, видел, что на губах его выступила свежая кровь.
        Я видел, что справа от него началась какая-то неразбериха, причиной которой был почему-то Герман. Его крепко держали сразу три человека, но он кричал, вырывался, размахивал руками.
        Лайрон, предатель, которого я ненавидел всей душой, глядел на меня, и в его глазах стояли слезы.

«Что? Почему? Зачем? Как?» - не смолкал Вельзевул, желая получить ответ сразу на сотню интересовавших его вопросов. Но я не мог ему ответить. Я больше не мог задавать вопросы, не мог получить ответы. Осталось столько тайн и недосказанности, но ничего с этим нельзя было поделать.
        Постепенно темнота заменила мне весь окружающий мир. Пропали звуки, следом за ними ощущения.
        Последнее, что я помню, - это стук моего собственного сердца. Замедляющийся. Почему-то он показался мне похожим на мелодию триумфального марша.

«Александр Новичков. Второе пришествие»: Эксмо; Москва; 2014