Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Окишева Вера : " Клятва Верности " - читать онлайн

Сохранить .
Клятва верности Книга 2 Вера Окишева
        Клятва верности
        Книга 2
        Вера Окишева
        Пролог
        Серафиме нравилась тишина и спокойствие императорского сада. Легкий ветер блуждал по живому зеленому лабиринту. Пели птицы. Стоя рядом с мольбертом, девушка любовалась возвышающимся над живой изгородью дворцом, его яркими красными переливами драгоценных камней, мозаиками витражей.
        Правда младший принц крови рисовал совсем не стены императорского дворца, и даже не голубое небо над ним. Он рисовал звездную ночь в глазах рептилоида. Интересная задумка, особенно манера исполнения. Звезды были настоящими бриллиантами, которые Шшангар крепил на особенный клей. И именно за этим процессом и наблюдала Серафима, когда вдруг почувствовала укол тревоги.
        Девушка стала оглядываться по сторонам. Пение птиц неожиданно стихло. Шшангар не отвлекался от своего шедевра, брал драгоценности одну за одной с небольшой мягкой подушечки. А Фима не на шутку забеспокоилась, пока не заметила в одном из зеленых коридоров мужчину в сером парадном праздничном мундире республики Атланды. Чёрные кудри весело прыгали при каждом шаге, плавной, но хищной походки.
        - А вот и мой палач пожаловал, - шипяче произнес Шшангар, выдергивая Фиму от любования Дантэном.
        - Палач - удивилась девушка, оборачиваясь к младшему принцу крови, который отложил кисть, протерев её тряпкой от клея и краски.
        Рептилоид кивнул, а девушка расстроилась. Она так надеялась, что Дантэн прилетел к ней.
        ГЛАВА 1
        У каждого бывает такой момент, когда приходится лицом к лицу столкнуться с тем, кого больше всего не хотелось бы видеть. Так и Серафима стояла в узком проходе между стеллажами университетской библиотеки и боролась с диким желанием бежать без оглядки. И вовсе не от страха, тут было замешано совсем другое чувство.
        К ней навстречу шёл декан Андрей Валентинович Юрский и вёл за собой облачённого в парадный мундир республики Атланда Дантэна Хода. Девушка прикрыла глаза, чтобы сдержать разочарованный стон. Ну почему судьба опять свела их? Она была так рада, что наконец-то избавилась от навязанного общества этого эгоиста! Вот только Дантэн как-то раз сам упомянул, что не верил в судьбу. От этой мысли глаза у Серафимы распахнулись от удивления. Это что же получалось, он специально прилетел, чтобы доставать её и дальше?
        - Госпожа Заречина, вы-то нам и нужны! - громогласно, не дав и шанса сбежать, выкрикнул декан Юрский, забывшись, что находился в библиотеке, и здесь занимались студенты.
        Серафима перевела на него тяжёлый взгляд, никак не желая прощать ему заваленный диплом. Да, средний балл, конечно, никто не назвал бы провалом, но для девушки он стал катастрофой её личных амбиций.
        - Я так думаю, представлять вам господина Хода не надо, он прилетел к нам по обмену, чтобы изучить культуру Земли.
        Брови девушки взметнулись вверх, и она не удержалась от сарказма:
        - А с каких это пор Сильнейшие вдруг стали студентами, даже интересно какого института.
        - Академии, - поправил её Дантэн. - Историческая Академия.
        - А какой курс? - ехидничала девушка, не обращая внимания на предупреждающие взгляды декана, который оробел от такой наглости всегда скромной подчинённой.
        - Последний, - мягко улыбаясь, заявил атландиец, поправив кудри, и легкомысленно добавил: - Высшее образование в наши дни открывает многие двери.
        Фима чуть не фыркнула, поняв намёк Сильнейшего. Конечно, как бы по-другому он попал на территорию Земной Федерации для неформальной встречи.
        - Госпожа Заречина, - строго одёрнул её декан, напоминая о её месте. - Господин Ход прибыл с большим опозданием от общей группы, и мы не были готовы к его визиту. Сам господин Ход заверил нас, что вы любезно согласились принять его у себя, в ответ на гостеприимство, оказанное вам на Тошане. Так что я надеюсь, что вы в полной мере понимаете, что должны приложить все усилия, чтобы нашему гостю было комфортно жить у вас в течение месяца.
        Серафима улыбнулась декану и напомнила ему:
        - Вообще-то через неделю я увольняюсь и улетаю. Так что, увы и ах, но я не могу принять такого дорого гостя, как сион Ход. Я думаю, гостиница самое место для него. А сейчас простите… - девушка развернулась спиной к мужчинам, намереваясь продолжить работу.
        - И не подумаю, - отозвался сердито Ход, а Серафима, прикрыв глаза, досчитала до пяти. Как же хотелось его послать куда подальше. Но вежливая улыбка растянула её губы, и она обернулась к нему лицом.
        - А стоило. Я незамужняя, у землян не принято принимать таким, как я, молодого мужчину, да и живу с престарелой бабулей. И я не могла вас пригласить к себе, сион Ход. Не стоило вам никого обманывать, - на атландийском заявила она Дантэну, понимая, что ругаться на глазах у декана низко, но, к сожалению, без этого не обойтись.
        Атландиец прищурил глаза, оглядывая девушку в персиковом коротком платье с головы до ног, недовольно прикидывая размер каблука высоких светлых сапожек. Сима не изменилась, лишь стала колючей.
        - Странно, что ты на меня злишься. Это я должен быть зол на тебя, - неожиданно для Серафимы заявил атландиец, демонстрируя ей золотую банковскую карту.
        - О, у вас есть деньги! - с облегчением выдохнул декан, чувствуя, что ситуация обострилась. - Это правильное решение, мы вам вернём расходы на гостиницу.
        - Это не моё, - холодно осадил его атландиец, подходя к Серафиме и легко кладя карточку в карман её тёплого платья. - Это оставила сиара Заречина, на тумбочке, в моей спальне.
        Фима ахнула от шока, от ехидной ухмылки атландийца, от его двусмысленного намёка, и даже сама не заметила, как её рука взметнулась отвесить Ходу пощёчину, да только он легко перехватил её руку.
        - Он не понимает по-атландийски, Сима, - тихо шепнул Дантэн красной от злости девушке, а та выдохнула, сообразив, что декан не понял ни слова из того, что сказал Ход, так как последнюю реплику он говорил на своём языке.
        - Сион Ход, зачем вы здесь?
        - Кто-то хотел узнать про пятый палец у кошечки и у мышки. Я три месяца тебя ждал, чтобы рассказать, а тебя, смотрю, уже это не интересует! - злясь, шепнул ей Дантэн, глядя в удивлённые серые глаза.
        - А я не поняла, - рассеянно шепнула Серафима, хмуря брови, - а над чем я должна была подумать? - решила она спросить у него в лоб.
        - Поздно уже об этом. Я сам прилетел, - от озорной улыбки атландийца Фима выпала из реальности. Как же она, оказывается, скучала по его ямочкам на щеках, даже рука сама потянулась прикоснуться к ним.
        - Госпожа Заречина, я вижу, вы обсудили с гостем свои разногласия, оставляю его на полное ваше попечение, компенсацию вам выплатят при увольнении. Он поживёт у вас неделю, пока вы здесь, а за это время я решу, где поселить господина Хода.
        Откланявшись, Андрей Валентинович откровенно сбежал, так как атландиец свалился как снег на голову. Ещё утром ничто не предвещало никаких проблем, а когда ему позвонили, было уже поздно - гость собственной персоной неотвратимо заходил в его кабинет. Нужно теперь выяснить, что, собственно, делать с ним.
        Серафима неловко шагнула назад от Дантэна, пытаясь собраться с мыслями. Она столько пережила за эти три месяца, столько всего надумала себе, и вот вновь Сильнейший стоял рядом, и снова мир наполнялся одними загадками.
        - Зачем ты оставил карту? - тихо шепнула она, требовательно впиваясь взглядом в раскосые, заполненные тёплым шоколадом глаза.
        - Чтобы ты прилетела на Тошан. Я же обещал тебе рассказать, но дела и вечные обязанности помешали, - пожал плечами Ход. - Если бы ты долго не думала, то успели бы пообщаться до твоего отлёта. Нам есть что обсудить.
        - Что, например? - насторожилась Фима, делая очередной шаг от атландийца.
        Тот прищурился, наступая на девушку, и тихо шепнул:
        - Ты меня боишься?
        Фима замотала головой. С чего бы ей его бояться? Что он несёт?
        - Тогда соблазняешь? - попытался отгадать мужчина манёвры землянки, которая словно нарочно разыгрывала из себя жертву, ещё и глаза от испуга сделала большими, и они так влекли своим блеском.
        - Я?! - возмутилась Фима, сбрасывая с себя робость, которая отчего-то сковала её тело. Сглотнув, девушка поправила волосы, опустила взгляд, чтобы взять себя в руки и перестать пятиться от атландийца как рак.
        - Ну не я же, - усмехнулся Дантэн смущённой землянке, а когда она обиженно вскинула на него гневный взгляд, сделал очередной плавный шаг, заставив её врезаться спиной в стеллаж, а рукой оперся о полку, чтобы поймать Симу в подобие капкана, из которого ей было не так-то и просто выбраться.
        - Я не соблазняю тебя! - возмутилась Фима, правда, голос подвёл, а полки больно впились в спину. Она даже не поморщилась, лишь вздрогнула, когда поняла, что отступать больше некуда.
        - Я мог бы и поспорить, если бы не знал тебя достаточно хорошо. Однако, Сим, приходить в комнату неженатого мужчины ночью пьяной - разве это прилично для землянки? - Фима опустила голову, зажмурившись и мысленно застонав. Она так и знала, что он припомнит ей эту выходку. - А отказать бедному студенту, бросить его на произвол судьбы в незнакомом городе на чужой планете тоже прилично?
        - Сион Ход, вы не бедный студент, а обеспеченный Сильнейший, да вы можете себе позволить купить загородный дом! Или снять его на месяц! - не стала сдаваться Серафима, хотя совесть её грызла, как и мораль, которая вещала о том, что приличные девушки не попадают в такие двусмысленные ситуации, и она сама себя загнала в тупик.
        - Сим, неужели ты решила, что я позволю тебе меня бросить? - насмешливо уточнил атландиец, рассматривая темный шёлк макушки Серафимы.
        - Дорогой сион Ход, вы даже близко не представляете, от чего я пытаюсь вас спасти, - буркнула Фима, с трудом справляясь с собственным сердцем, которое готово было выпрыгнуть из груди. Девушка уже не понимала, что ещё сказать мужчине, чтобы он одумался.
        Дантэну захотелось увидеть глаза Серафимы, серые, как суровые волны океана на его Родине. Он легко подцепил костяшкой пальца подбородок Заречиной и заставил поднять лицо, чтобы она смотрела на него, подарила свет своего застенчивого взгляда.
        - От чего же, Сима? - вкрадчиво спросил атландиец, мягко погладив большим пальцем нижнюю губу девушки, а она нервно облизнулась, жадно глядя на его губы, вспомнив их странный поцелуй в его спальне. Тот самый, от которого в животе словно вспорхнули бабочки, именно так, как писали авторы романтических книг о любви.
        - От встречи с бабулей, - выдохнула Сима. - Ты ведь её идеал, - добавила она, прикрыв глаза, чтобы не сгореть в опаляющем взгляде карих глаз атландийца.
        - Точно! - неожиданно выкрикнул Ход, отстранился от девушки и направился к выходу. - Давай-ка встретимся с бабулей, у меня к ней есть парочка вопросов.
        - Что? - опешила Фима, у которой весь организм пребывал в шоке, даже ноги чуть не подкосились.
        - Говорю, поехали заселяться, - махнул рукой Дантэн Заречиной, ухмыляясь удивлённым взглядам студентов.
        Да, не все земляне так близко видели республиканцев, и уж тем более слышали атландийский язык, а то, что с кудрявым пришельцем спокойно общалась землянка, вообще было несусветной редкостью, подобной чуду. И это чудо в лице Симы чересчур резко меняло своё настроение, забавляя атландийца и разгоняя его кровь по венам.
        Заречина шла за Ходом и мысленно его уже сотню раз разорвала на мелкие кусочки. Она совершенно разучилась не реагировать на него. Забыла, на что он способен. Эгоист, энергетический вампир, сатрап и самодур, всё это было в одном единственном слове - Ход! И девушка призвала всё своё терпение, чтобы выдержать его неделю. Хотя бы неделю, а потом она улетит и уж тогда вздохнёт спокойно!
        Так Фима думала, когда отпрашивалась у руководителя библиотеки Тимофея Яковлевича. Тот махнул ей рукой - отпуская. Декан уже предупредил, что у девушки важная миссия: помогать инопланетному студенту.
        Дантэн желал поскорее выйти из университета на свежий воздух, он недооценил любопытство юного поколения землян. Они гудели растревоженным ульем, словно маленькие смерчи кружились вокруг атландийца, нарушая его спокойствие. Но тем не менее Ход стоял, придерживал дверь, как полагалось у землян, поджидая, когда к нему подойдёт Сима.
        Фима не посчитала нужным скрыть своё удивление странным поведением Хода.
        - Вы здоровы, сион? - тихо шепнула она, желая удостовериться, что атландийца не подменили, и это всё тот же эгоист, который недавно поиграл на её нервах и бросил в растрёпанных чувствах среди полок с древними книгами.
        - Более чем, - отозвался Ход, легко подталкивая девушку на улицу, нетерпеливо поторапливая её сесть в поджидающее такси, дверцу которого он так же любезно открыл Заречиной сам.
        Та совсем опешила, но не расслаблялась.
        - То есть считаете, что я больна и не в состоянии открыть для себя дверцу аэрокара? - тихо шепнула Дантэну, когда сообщила роботу свой адрес.
        - Сима, я изучал вашу культуру. И не раз посещал Землю, правда, никогда не оставался на такой долгий срок, - склонившись к уху девушки, сообщил ей Ход, а затем, заправив тёмные тяжёлые волнистые локоны ей за ушко, продолжил: - И хватит разговаривать со мной официально, нас слишком многое связывает, поэтому ты можешь даже на людях обращаться ко мне на ты. Мне это будет приятно.
        Фима обернулась к мужчине и напряжённо всмотрелась в его глаза, не понимая, что с ним произошло, но он определённо изменился. Она его не узнавала и немного нервничала, так как он казался опасным.
        - Я должна извиниться за ту ночь? - решила она уточнить, за что он так над ней издевался. Дразнил и заставлял то смущаться, то злиться.
        - А я за тот поцелуй? - вернул ей вопрос Дантэн, прищурившись.
        Фима опустила глаза, закусила губу, сцепила руки в замок на коленях и жутко покраснела. Она не хотела, чтобы он извинялся за поцелуй и вообще…
        Девушка подняла глаза, ласково прижала пальцы к щеке атландийца и с придыханием шепнула:
        - Вы его украли у меня. Точнее вы уже украли у меня два поцелуя.
        - Могу вернуть, - тихо выдохнул Дантэн Симе практически в губы, но девушка закрыла пальчиками его рот.
        Мотнув головой, Сима хитро улыбнулась, поблёскивая глазами.
        - Лучше не стоит, - еле сдерживая своё желание поцеловать атландийца, едва слышно ответила она. - Я не готова стать вашей любовницей или игрушкой. Я даже никак не могу понять, какую роль вы мне выбрали.
        - Опять на вы, - недовольно выдохнул Ход, отнимая её пальцы от своих губ. - Сим, ну какая любовница!
        Девушка вдруг обиделась. Да, она неопытна в этих вопросах и даже когда вернулась домой отчего-то так и не смогла пересилить себя и попробовать встречаться с кем-то. Однако же она всё равно себя считала симпатичной, но, видимо, не была такой для атландийца.
        - Симка, не меряй меня по вашим извращённым понятиям. Я что, по-твоему, за любовницей пролетел полгалактики?
        - А за кем? - удивилась Заречина, совсем перестав понимать мужчину. Ведь ради любимой женщины можно и не на такие подвиги решиться. Так она считала и верила в это.
        - За тобой, Сим. За тобой, - как-то нервно отозвался Ход и сел прямо, поправляя китель, оглядываясь по сторонам на густо наполненные улицы столицы. - Нам нужно серьёзно поговорить.
        - О чём? - не унималась та в ответ, замечая, как беспокойно ведёт себя Сильнейший.
        - Как же у вас многолюдно, - выдохнул Дантэн расстроенно, морщась от давящего угнетающего хаоса вокруг себя.
        - Ну так час пик, - печально отозвалась Фима, взглянув в окно. - Ещё квартал и будем дома, - заверила она атландийца, а тот потрепал её по волосам.
        - Сейчас пройдёт, - тихо шепнул он девушке, насильно прижимая её к себе. - Просто давно не бывал в таком скоплении землян. Вы дикая раса, Сим. Потерпи, я справлюсь, - попросил он у девушки, когда понял, что щиты начинает срывать.
        Биопотоки землянки просачивались сквозь его защиту, накрывая Заречину отдачей. Нужно было успокоиться, но Дантэн не ожидал, что встреча с Симой всколыхнёт в нём такой всплеск эмоций, ещё и любопытные студенты, и пробки эти, как-то всё навалилось на него. Фима удивлённо обернулась к Ходу, не понимая, о чём он говорил, и замерла, когда он прижался носом к её виску.
        - Просто помолчи немного. Посиди и помолчи, - попросил он девушку, не замечая, как у той от злости поджимаются упрямо губы.
        Теперь Заречиной стало понятно, что не за любовницей он проделал такой путь, а за игрушкой! Молчать она точно не собиралась, и даже воздуха побольше набрала в лёгкие, чтобы накричать на зарвавшегося эгоиста.
        - Хоть слово, и я тебя поцелую, - пригрозил ей Ход, который понимал, что его злость эхом отражалась в Симе.
        - Да хоть зацелуйся, я молчать точно не стану! - не выдержала Серафима подобного обращения к себе.
        Но она совсем не ожидала, что атландиец не шутил. Её рот накрыли его губы, а большие ладони прижали её к лицу атландийца так крепко, что у неё не получалось отстраниться. Вот только поцелуй был вовсе не нежным и целомудренным, а страстным, властным, подчиняющим. Чем сильнее пыталась сопротивляться атландийцу Фима, тем тяжелее ей было признавать, что она скучала! Чёрт возьми, как же она скучала по этому наглому эгоисту, по этому самовлюблённому красивому хаму.
        - Вы прибыли в пункт назначения, - женский механический голос робота раза три повторил эту фразу, прежде чем Ход открыл глаза и выдохнул, с улыбкой глядя на разомлевшую Симу, которая крепко обнимала его за шею.
        Она облизнула припухшие губы, тяжело дышала и боялась поднять веки, страшась столкнуться со взглядом карих глаз Сильнейшего.
        - Сим, давай поднимемся к тебе, там и продолжим.
        - Пошляк, - в негодовании выдохнула девушка и села прямо, поправляя волосы и губную помаду. Затем нервно открыла дверцу аэрокара со своей стороны, не дожидаясь, когда Дантэн расплатится, и прошла к двери подъезда. Как она могла так себя вести? Почему каждый раз, как только атландийцу вздумается её поцеловать, у неё словно мозги отключаются. Ведь это же Ход. Он же не может в неё влюбиться! Ему же не нравятся земляне априори!
        Дверь отъехала в сторону, и её зажала четырёхпалая ладонь, чтобы та не закрылась, а другая, не менее наглая легла на талию, прижимая Заречину к атландийцу.
        - Симка, мне упорно кажется, что ты меня боишься.
        Девушка достала золотую карту из кармана платья и зло спросила:
        - Зачем она мне?
        - Чтобы вернуться, - спокойно ответил ей атландиец. - Она именная. Никто другой ею не воспользуется, нужна сетчатка глаза для подтверждения.
        - Вернуться куда? - злясь на тупоголового Сильнейшего, заводилась девушка. Неужели он не понимал как оскорбительно получить такие подарки от мужчины, с которым провела ночь. Да что там провела, одно название, но намёк тем не менее унизительный.
        - Молодые люди, вы загородили дорогу. И если считаете, что это прилично, так обжиматься у всех на виду, то смею вам заметить, что это вульгарно, - проскрежетал за спиной атландийца противный старческий голос соседки с первого этажа, Эльфины Эдворсовны, смертельного врага Мары Захаровны.
        Фима дёрнулась и попыталась поскорее юркнуть в подъезд. Атландиец заметил панику Заречиной и даже с любопытством обернулся назад, встречаясь взглядом со скрюченной от времени престарелой женщиной с огромными окулярами вместо глаз.
        - Разве программа здравоохранения не оплачивает операции по коррекции зрения старикам? Почему вы не воспользовались своим правом стать здоровой и зрячей, сиара? Тогда бы вы заметили, что я ни с кем не обжимаюсь. Да и завидовать бы вам не пришлось, если вы занимались собой в своё время. И помните, никогда не поздно хоть что-то менять в своей жизни.
        Фима мысленно застонала, продолжая тянуть за собой говорливого атландийца, который не мог не улыбаться попыткам старушки уколоть его щиты своими негативными эмоциями побольнее.
        - Вы кто такой?! - визгливо заверещала Эльфина Эдворсовна, а Фима тихо зашептала:
        - Не смей ей говорить имя!
        Ход взглянул на Симу, которая, красная от смущения, с жалобным выражением лица за руку пыталась затащить его в подъезд.
        - Я само совершенство, - ехидно заговорил Дантэн, глядя в глаза пребывающей в дикой панике Симе. - Я красивый Хам, жаль, что вам этого не разглядеть, с вашим-то желанием видеть этот мир через своё ужасное, устаревшее и убивающее зрение приспособление. Поверьте, мир намного красивее, чем вам думается.
        С этими словами атландиец сделал шаг вперёд, и дверь резко захлопнулась перед носом заголосившей на всю улицу старушки.
        - Дантэн, обязательно было ей хамить? Ты хоть знаешь кто это? Она же тебя запомнит и со свету сживёт. Ты отсюда живой не выйдешь!
        Ход шёл за причитающей Симой, сияя своей улыбочкой.
        - Как раз то, что я и планировал, - тихо шепнул он на атландийском.
        - Что? - не расслышала его девушка, доверчиво заглядывая в лицо, а мужчина уже не мог просто смотреть, ему хотелось трогать этот маленький смерч буйства разных эмоций. Словно гирлянда, она меняла свой цвет, то становилась ярче, то тускнела. Три месяца он жил одними воспоминаниями, пытаясь понять, почему она не прилетела. Теперь, кажется, догадался. Не стоило оставлять ей банковскую карту. Сима на неё странно реагировала. Чего-то он не учёл.
        На Тошане она чётко указала, что ей нужны деньги на новый гардероб, так как она студент и у неё нет постоянного дохода. Ход вздохнул. Земляне - переменчивы, как сам хаос, надо привыкать. Или искать закономерность. Был другой вариант, при котором Сима полностью изменится. Дантэн не хотел пользоваться им, так как этот процесс уже запущен и всё произойдёт со временем постепенно, не хотелось торопиться.
        Девушка завела его в лифт и нажала кнопку седьмого этажа. Дома в этом районе Москвы не были высокими, всего пятнадцать этажей максимум. Старый спальный район, утопающие в багрянце осени дворики с красочными детскими площадками, многоуровневыми гаражами. Но даже здесь было слишком многолюдно для Дантэна. Ему привычнее был его одинокий дом у океана, где можно хорошо выспаться, подумать, помечтать.
        Фима тяжело вздохнула, хмуро поглядывая на довольного мужчину, который опять поймал её в объятия. В этот раз девушка не вырывалась, расслабилась и даже получала удовольствие от странного умиротворения, которое посетило её, отогревая сердце.
        Из лифта она вышла совершенно спокойная, открыла дверь в квартиру, громко крикнув, чтобы предупредить бабулю. Хотя, наверное, стоило позвонить, но из-за Дантэна эта мысль просто даже не посетила голову Заречиной.
        - Бабуля, я дома и не одна.
        Ход с любопытством оглядывал светлый просторный коридор, вешалку и шкаф с огромными зеркальными дверями.
        - Я тут, моя хорошая, - раздался голос Мары Захаровны из её спальни. - Тут кто-то нашей перезрелой деве яйца прищемил! Не успела к началу концерта. Орёт, как резаная! Так забавно! - баба Мара вышла с балкона, растягивая в улыбке алые губы. - Интересно, кто на этот раз проехался по незапятнанной девичей гордости этой пресветлой девы?
        Фима недовольно взглянула на атландийца, тот лишь потрепал девушку по волосам, поджидая, когда глава клана Заречиных появится в коридоре.
        - Представляешь, там дверь заклинило, и она не может войти в подъезд. Видимо храбрец держит. Я бы на его месте так… Ой, - выдохнула баба Мара рассматривая кудрявого молодого мужчину рядом с внучкой, - а кто же этот красавец, Фимочка? Кто же этот сладкий и соблазнительный… - тут женщина заметила четырёхпалую ладонь, уверенно прижимающую дёргающуюся и шипящую внучку к себе. В голове у неё всё сразу сложилось, и баба Мара расплылась в ещё более обворожительной улыбке. - Неужели к нам прилетел сам…
        - Красивый Хам собственной персоной, - подтвердил догадку Дантэн, любуясь короткой вспышкой растерянности Мары Захаровны с горчинкой раздражения на Симу, но тут баба Мара быстро справилась со своими эмоциями и засветилась, как солнце, радостью.
        - А мы вас так ждали.
        Брови атландийца приподнялись кверху.
        - Вот как, ждали? Приятно слышать, да верится с трудом. Приятно познакомиться, меня зовут Дантэн Ход, - протягивая руку сиаре Заречиной, Ход спрятал за спину обиженную Симу, которая ругалась на атландийца за то, что тот сломал дверь в подъезд.
        - Фима, угомонись, а ну марш на кухню, к нам гость прилетел, голодный, наверное.
        - Очень, аж переночевать негде, - согласился с ней Ход.
        Фима не находила себе места. Она не знала как вести себя. И перед бабулей было стыдно за то, что не предупредила заранее, и та появилась перед гостем в домашнем длинном халате, который открывал при каждом шаге стройные ножки, да и волосы у бабули были не забраны и свободно лежали на плечах. Неловко перед Сильнейшим, который видел бабулю в таком фривольном наряде с глубоким вырезом, не скрывающем ажурной сорочки. Опять же атландиец вёл себя слишком нагло, как хозяин. И что удивительно, бабулечке это нравилось.
        - Что, прямо совсем негде? - ахнула она, переводя восторженный взгляд на Фиму.
        - Бабуля, это же Ход. Есть у него и средства, и возможности, просто ему лень, а может опять развлекается.
        - Ах, моя хорошая, так почему бы мне его не оставить у себя? Ты же как раз съезжаешь сегодня, твоя комната совершенно пуста.
        - Съезжаешь? - строго спросил атландиец, а Фима испуганно икнула и в неверии уставилась на бабулю.
        - А куда? - ляпнула она, в шоке уставившись на старшую родственницу, которая не предупреждала её о том, что надо съехать.
        В уме Заречина попробовала просчитать, сколько уйдёт времени на то, чтобы упаковать весь свой немалый скарб. Чемодан для путешествия, конечно же, был практически собран, но чтобы съехать совсем из квартиры бабули, это же сколько времени потребуется! Там же столько всего накопилось за несколько лет проживания.
        - Тьфу на вас! Ей богу, никакой фантазии! - расстроенно выпалила баба Мара и сама прошествовала на кухню. Лишь строго бросила через плечо растерянной внучке: - Фимочка, не стой истуканом. Помоги красивому Хаму найти ванную, и мойте руки.
        Что делать? Мысль билась в голове Серафимы, отупляла, и девушка не замечала ничего вокруг. Скинув сапоги, она недовольно бурчала на Дантэна, который ломал двери и доводил противных соседок до сердечного приступа. Пройдя по коридору, Фима приложила руку к индикатору замка. Дверь в ванную комнату отошла в сторону, и девушка шагнула вместе с ней, собираясь пропустить атландийца вперёд, но он по-прежнему главенствовал и легко увлёк за собой Симу в небольшую, облачённую в бело-голубой кафель комнату. Дантэн быстро оглядел уютную обстановку: жалюзи на окне, зеркало с подсветкой над раковиной и величественная ванна, скрытая за прозрачной ширмой.
        Дверь за ними закрылась, и мужчина привалился к ней спиной, наблюдая за Симой. Та включила воду, ополоснула руки. Её мысли метались, и девушка была слишком расстроенной. Соседи сверху ругались из-за криков с улицы. Снизу унылый мужчина мечтал о смерти. Дом был очень старый, как и его жители по большей части. И в этой негативной атмосфере жила Серафима. А завершением общей картины стала глава клана, заряжающая всё вокруг себя странной энергетикой. Она была сравнима с энергией Сильнейшего: подавляла, высасывала, топила в себе слабейших. И те чахли, ругались, не понимая, наверное, даже причин своего настроения, своих тяжёлых мыслей. Сима была сильной, но даже она изменилась со времени их последней встречи.
        Девушка обернулась к нему, рукой призывая подойти к раковине. Дантэн грустно усмехнулся. Это оказалось сложнее для неё, чем он думал. Однако отступать от задуманного он не собирался. Она оптимальный вариант - идеальное решение. Оттолкнувшись от двери, Дантэн приблизился к девушке и резко развернул её к зеркалу так, чтобы она видела себя и его.
        - Что случилось с тобой, Сим? - тихо шепнул он удивлённой его странными порывами девушке. Мужчина смотрел в распахнутые серые глаза Заречиной в зеркальном отражение, вспоминая совсем другие: пьяные, злые, недовольные, но никогда он не видел их такими тусклыми и испуганными. - Что? - вкрадчиво шепнул он, соединяя их руки вместе.
        Его тилингу было достаточно одной мысли владельца, чтобы тут же синхронизироваться с изумрудным девайсом девушки. Чужие мыслеобразы яркими картинками чередой вспыхнули перед внутренним взором атландийца.
        Три месяца назад
        Серафима никогда не верила в свою неотразимость. Не верила, что в неё кто-то может влюбиться с первого взгляда и считала это разве что не бредом. Тем обиднее было поведение Матвея. Оскорбительные высказывания парня во время полёта девушка не могла не замечать. Поэтому даже общалась мало с девчонками, которые предпочитали насладиться обществом парней.
        Откуда все узнали, что Серафима провела ночь в комнате атландийца, девушка так и не выяснила, лишь смутилась, когда её об этом спросила Анита после обеда. Юлиана не осуждала, даже с понимающей улыбкой похвалила. А вот Суханова не понимала, как Заречина могла променять Матвея на республиканца, да ещё на такого противного, как Ход. Кому-то что-то объяснять Фима не посчитала нужным, лишь заверила, что между ними ничего не было, и они просто разговаривали, а потом уснули в одной кровати.
        Объяснение вышло так себе, но Юлиана рассмеялась, принимая его за чистую монету.
        - Да с тебя станется. Не удивлюсь, если ты вообще не знаешь, что, собственно, другие делают с мужчинами по ночам.
        - Да ну тебя, - наигранно обиделась Фима, но с благодарностью улыбнулась Жаравиной.
        - А вообще правильно, - кивнула Юлиана. - С атландийцем у тебя ничего бы всё равно не вышло.
        - А почему? - удивилась Анита больше, чем сама Серафима.
        - Ну кто он, а кто Фимка. Ты уже прости, Фим, но он птица не твоего полёта. Так, развлёкся с тобой. Ты вернёшься домой, а он о тебе забудет.
        - Боже, как ужасно, - выдохнула Анита и погладила Фиму по плечу. - Мне тебя так жалко. Наверное, и хорошо, что между вами ничего не было.
        Поддержка подруг больно кольнула сердце. Вообще-то на правду обижаться было глупо. И она сама не верила, что Ход воспылал к ней любовью. Но тот поцелуй, его взгляд, его жаркий шёпот в полумраке спальни, неужели он всё это забудет?
        - Собственно, к этому всё и шло. Видно же было, что он гнилой, - добавила Юлиана, тяжело вздыхая.
        Фима не могла согласиться, поэтому после обеда ретировалась к себе в каюту, но не успела сбежать, дорогу загородил Матвей.
        - Я хочу поговорить с тобой, извиниться, - быстро заговорил парень, нервно дёргая наушники на своей шее.
        Фима хотела его обойти, сделать вид, что не услышала его.
        - Я вёл себя недостойно. Ну там, в столовой. Вообще не знаю, что на меня нашло, - пробормотал Железнов, а Фима оскорбилась. Что за извинения такие? В глаза не смотрит, говорит, словно одолжение делает.
        - Короче, прости, Фим. Я виноват перед тобой.
        Железнов даже не стал слушать ответ, просто ушёл, а девушка расстроилась ещё больше. То распускает гадости у неё за спиной, то извиняется, то сообщения о любви шлёт. Словно никак не может определиться, чего хочет: прощения или насолить и унизить побольнее.
        На этом слухи о ней и республиканце не затихли. Наоборот, стоило ребятам прилететь домой и окунуться в привычную студенческую жизнь, как Фима стала достаточно известна не только тем, что выиграла гонки на играх Сильнейших, но и каким образом ей это удалось сделать, чем она заплатила за свою победу.
        - Ой, ну нашла кого слушать! Подумаешь, нашла из-за чего расстраиваться, зато ты для всех опытная в этом деле. Да посмотри, что кругом творится, Фимка, - начала возмущаться баба Мара, тыча рукой в окно. - Мужики совсем обленились. А как увидят бабу за рулём крутой тачки и всё, сразу эротическая фантазия просыпается. Все нищеброды уже точно знают, каким чудодейственным способом она себе приобрела аэрокар. Зависть, моя хорошая. Это просто зависть.
        Девушка кивнула, грея пальцы о любимую высокую кружку, в которой бабуля приготовила для неё кофе с кардамоном и молоком.
        - Сплетни надо собирать, как букеты цветов, и соответствовать им. А ты посмотри на себя, Фимка. Прилетела, ходишь как вдова во всём сером и тёмном, и ты думаешь, что все, кто слушают эти сплетни и смотрят на тебя, верят? Я бы не поверила, что такая мышь могла кого-то так обслужить, что бы он ей отдал победу! Что за глупости? Вот я… Хотя нет, не стоит об этом. Короче, Фим, или прекращаешь рефлексировать, или уезжай-ка ты домой к родителям. Надоело видеть твою кислую мину. Я уже начинаю задумываться, что ты влюбилась в этого Красивого Хама.
        Заречина кинула быстрый взгляд на бабу Мару и густо покраснела. От зоркого взгляда мудрой женщины мало что могло ускользнуть.
        - Значит, всё же влюбилась, - тяжело вздохнула баба Мара и знакомо потрепала внучку по волосам, от чего та дёрнулась, словно и не родная, любимая с детства тёплая рука коснулась её, а сильная четырёхпалая.
        - Да и знаешь, твои рыдания по ночам душу рвут. Тебе диплом через два дня защищать, а ты даже не готовишься. Это так не похоже на тебя. Любовь лечится, Фим. Но лечится она сильной усталостью, такой, когда нет времени думать о любви. Когда все мысли заняты другим, да и по ночам дикое желание лишь коснуться головой подушки. Вот что тебе надо, чтобы забыть его?
        - Я не хочу, - тихо себе шепнула Фима, вспоминая наставление бабули, когда стояла у зеркала в ванной и смотрела на своё измученное сновидениями отражение. - Не хочу его забывать.
        Это была правда. Но обида в душе просыпалась каждый раз, стоило ей вспомнить золотую карту в кармане её спортивной куртки.
        Диплом она сумела защитить, и он был очень интересный. Любопытство, азарт, всё это читала девушка в глазах своих преподавателей, которые сидели в комиссии, даже специально приглашённый гость из аппарата земного управления Союза Свободных Торговых Отношений, даже ему не было скучно, но твёрдая четыре не просто не обрадовала Фиму, а оскорбила.
        Серафима помнила, как декан лично выловил её в коридоре перед выпускным, как долго объяснял, что по-другому они не могли поступить, хотя её дипломная работа самая сильная из представленных в этом потоке. Хвалил он девушку долго, заставляя ту краснеть от злости. Она помнила предупреждения атландийца и злилась на себя. Она надеялась, что у неё получится заставить людей по иному взглянуть на соседей по галактике. Да, они замкнуты, да, отчуждены, но в этом была вина и самих землян. Нужно было тянуться до уровня республиканцев и имперцев, а в последние двадцать лет никаких глобальных подвижек, увы, не наблюдалось. Никаких принципиально новых открытий. Земляне с большой охотой перенимали технологии инопланетян, подстраивая их под земные системы, и выдавали чужие идею как ноу-хау. Обо всём этом девушка написала в заключительной части. И о том, что лучше говорить правду людям, какая бы она жестокая ни была. Особенно про первый контакт с республиканцами. Нельзя было скрывать попустительство правительства. Она знала, что за это её никто по головке не погладит и куратор сам лично удалил её выводы из самой
работы, но Фима их озвучила, чем вызвала недовольство у комиссии.
        Ответная реакция не заставила себя долго ждать. А Фима надеялась на демократию, на свободу слова и собственного мнения. Надеялась доказать себе и Ходу, что земляне лучше. Вот только Ход оказался прав, у неё не получилось перевернуть мир. Чуда не произошло. Зато появилось стойкое чувство обреченности.
        - Фим, можно… я хотел бы… Я, наверное, не имею права просить… - Фима расстроенно выключила видеосообщение Железнова и бросила комфон на стол.
        Баба Мара покачала головой, правда, не глядя на внучку. Читая новости в планшете, она попивала горячий чай после не менее горячего душа. Её кожа до сих пор местами была красная, а внучка не понимала, зачем бабуля устраивала себе каждый раз такую экзекуцию.
        - Ты, Фимка, у меня непробиваемо глупа в отношении мужчин, - произнесла Мара Захаровна, сердито стрельнув глазками в сторону насупившейся внучки.
        Та сидела на стуле, забравшись на него с ногами, натянув на колени бесформенную домашнюю тунику.
        - Дай ты ему шанс. Отомсти и успокойся, - жёстко заявила бабулечка, сладко улыбаясь. - Пусть поймёт, что Заречины такое не прощают. Иди с ним на выпускной, а уйди с другим.
        - С кем? - недовольно буркнула Фима.
        - Да хоть одна, раз никого там не подцепишь. Тоже мне проблему придумала. Да я тебе такое платье подарила, что любой захочет проводить тебя домой.
        - Не хочу, бабуль. Я устала.
        - Ещё скажи, что не пойдёшь на выпускной! Я тебе такую корону купила, себе хотела забрать, а ты! Что за противная ты стала! Подумаешь, четыре за защиту диплома. У тебя красный диплом, да, не золотая медаль, но ничего. Зато твой, личный, как ты и хотела, не купленный!
        Фима тяжело вздохнула. Идти никуда не хотелось. И причина была до ужаса печальной. Ночью приснился сон: Тошан, балкон, самые надёжные объятия, обжигающий и ласковый взгляд чёрных глаз, как растёкшееся над их головами звёздное ночное небо. Она не хотела портить это воспоминание, не хотела никуда идти. Ведь придётся танцевать с другими, слушать их лживые поздравления. Эпопея со слухами достигла апогея, когда все узнали, что выкинула Фима на защите, как яростно защищала она атландийцев. Юлиана с Анитой пытались помочь пережить ей этот позор, а Фима не могла понять - почему? Почему они все считали, что ей нужна их жалость?
        Матвей всё не унимался, просил дать ему второй шанс. Хотя какой шанс, всё, учёба закончилась и пора разлетаться в разные стороны. Юношество закончилось, как и романтическая пора. Фима считала, что пора перевернуть этот лист в биографии и начать новую главу под заголовком «Взрослая жизнь».
        - Ну точно, я пойду вместо тебя, - с улыбкой заявила баба Мара. - Тётю Дусю в охапку и отжигать среди молодёжи.
        Фима недоуменно взглянула на старшую родственницу, которая хитро подмигивала грустившей внучке.
        - А что? Я тебе и платье купила, и корону, а ты? Где твоя благодарность?
        Представив бабулю в платье и короне, Фима не выдержала и рассмеялась. Да, Мара Захаровна точно могла стать королевой выпускного бала. Никто не сможет составить ей конкуренцию. И Фима поняла, что перегнула палку со своим унынием. Вот обидится бабуля и всё, придётся возвращаться к родителям или съезжать на съёмную квартиру. К тому же сосед зачастил к бабушке, отчего у той постоянно горели глаза. Мужчина оказался стойким, хоть и рыжий, и волосатый, и совершенно не бабулин идеал, но, видимо, чем-то он Мару Захаровну зацепил.
        - Я очень тебе благодарна, бабушка, - заверила Фима любимую родственницу и даже встала, чтобы обнять её за плечи. - И дело даже не в платье и украшениях, я просто люблю тебя, бабуля. Ты у меня самая лучшая.
        - Фим, расскажи-ка мне, что у тебя с этим атландийцем вообще было. Мне кажется, что ты чего-то не договариваешь? Спать не спали вместе, а вид у тебя такой, словно надругался он над тобой, а утром бросил.
        Фима испуганно дёрнулась, расцепляя руки.
        - Не надругался, - затараторила она. - Мы не спали, бабуль, поверь.
        - Но что-то было, - не унималась баба Мара, цепко вглядываясь в глаза. - Ты ему призналась в любви первая, а он тебя отшил? Фим, ну сколько раз я говорила, мужчина должен покорить…
        - Нет, я не признавалась. Он мне банковскую карту оставил.
        - И? - заинтересованно протянула бабуля, подгоняя внучку договорить.
        - И всё! - возмутилась Фима. - Бабуля, я ему кто? Он что подумал? Ну пришла пьяная, так ведь не для этого и пришла, а так, спросить, а он целоваться полез, а утром карточку оставил.
        - Ну и где она, эта карточка? - протянула раскрытую ладонь баба Мара.
        - Как где? - не поверила внучка, что бабушка на полном серьёзе думала, будто внучка этот злополучный золотой пластик взяла себе.
        - Ты что, даже не посмотрела, сколько там денег? - удивилась бабуля. - Что, нет? Фимка, ну когда же ты повзрослеешь! - расстроилась баба Мара знатно. - Всегда надо смотреть, на сколько мужчина тебя оценил.
        - Бабушка, это же аморально! Как вообще он подумал, что я прилечу к нему после такого!
        - Так значит это было приглашение? - продолжила допытываться баба Мара.
        - Да.
        - И ты пригласительный билет не взяла, а теперь вздыхаешь и расстраиваешься, потому что женское любопытство не отпускает узнать, сколько же на карте было денег?
        Фима удивилась. Она ни разу не подумала в этом ключе. Она обиделась, увидев карту. Решила, что Ход заигрался, и пора было проучить его. А вот сейчас она скучала, и казалось, что всё, что между ними произошло, было самым интересным приключением, ценным общением и важным открытием. Вернувшись домой, девушка разозлилась на себя за то, что желание общаться с атландийцем не пропадало, а с каждым днём крепло, и хотелось даже позвонить ему, кинуть сообщение. И мечтала, что однажды он сам решится подать ей знак, проявит хоть толику человечности.
        - Как по-женски, - выдохнула баба Мара. - Знаешь, многие говорят - два раза в одну реку не войти, это как раз про тебя. Когда сил терпеть не будет, переступи через свою гордость и слетай, посмотри ему в глаза, поверь, если не твоё - отпустит на раз. Просто взгляни после разлуки и всё встанет на свои места. Мы, женщины, слишком идеализируем мужчин, особенно с которыми мало общались. А ты с ним даже не спала. Поверь, в сексе мужчины не всегда такие уж и короли, как кажутся внешне, и наоборот, неказистые внешне просто божественны в кровати.
        Фима выдохнула, понимая, что бабу Мару понесло, и попыталась поскорее сбежать к себе в комнату.
        Она пошла на выпускной, даже больше, приняла предложение Матвея и полностью удовлетворила бабулю, которая встречала Серафиму с другим кавалером, не дав тому и шанса поцеловать её внучку, покорив молодое сердце своим домашним халатом и соблазнительной улыбкой.
        Фима была бабулечке очень благодарна, так как Лойз и впрямь перепил и весь полёт в такси попытался облапать коленку девушке. Поцелуя с ним она бы не пережила.
        А на следующее утро началась та новая глава, когда Серафима устроилась на работу в Университет межрасовых отношений Земной Федерации библиотекарем на полставки. Она не перестала общаться с ребятами, которые, как и прежде, делились новостями, и даже Матвей пару строк написал, но диалога не получилось.
        Фима вообще не видела смысла говорить с ним, особенно о том, что случилось на балу. Да, она пришла с ним и даже потанцевала, наслушалась его бессвязных признаний в любви. Затем дождалась объявления короля и королевы бала. Баба Мара как всегда оказалась права, корона Фимы была во сто крат богаче и интереснее, да и сама Серафима покорила многих своим изумрудным змеиным нарядом. Длинное в пол платье, как вторая кожа, облегало фигурку, а глубокое декольте не скрывало светлую кожу нежной шеи. Тилинг вписался в наряд безупречно, как и золотые серёжки, и подвеска с россыпью изумрудов, которые презентовали ей перед самым выходом прилетевшие на выпускной родители.
        Фурор своим появлением Фима произвела невообразимый, правда, опять наслушалась шепотков про её интрижку с республиканским Сильнейшим и про победу над ним. Отбоя от кавалеров у Серафимы не было, каждый юноша желал познакомиться с ней и даже пообщаться. Но стоило им понять, что Фима разбирается во флаерах лучше их, как они тут же пасовали перед ней, да и бабулечкины колкие фразы не каждая броня выдерживала. Остались самые стойкие и невменяемые. Наверное, поэтому на роль провожатого Серафима выбрала Лойза, у которого от шампанского в голове всё поплыло. Но бабуля заверила внучку, что такси довезёт парня аж до квартиры.
        А через два месяца, когда, казалось бы, всё стихло и жизнь потекла медленно и тоскливо, так как Серафима никак не могла определиться, куда ей двигаться дальше, пришли они.
        Наивно было полагать, что спецслужбы забудут о ней. Они просто выжидали. Не было допросов, не было разбирательств, не было ничего, что могло кинуть тень сомнения, что Серафимой заинтересовались в определённых кругах.
        И если бы не Богдан, она бы не приняла предложения, от которых обычно никто не отказывался. Она сидела в ресторанчике и смотрела, как начинала увядать зелень, как золото осени постепенно отвоёвывает город, наполняя тихие скверы своей холодной тоской. Небо перестало быть прозрачным, постоянно затягивалось тучами. А холодный ветер не оставлял её память, возвращая девушку к берегу сурового океана.
        Глава 2
        Она сидела в ресторанчике и смотрела, как начинала увядать зелень, как золото осени постепенно отвоёвывает город, наполняя тихие скверы своей холодной тоской. Небо перестало быть прозрачным, постоянно затягивалось тучами. А холодный ветер не оставлял её память, возвращая девушку к берегу сурового океана.
        Кофе уже остыл, пирожное оказалось слишком приторным, а настроение совсем тоскливым, именно тогда к ней за столик и подсел приятной южной наружности молодой человек лет тридцати в лёгком пиджаке на белую сорочку, словно лето всё ещё царило в столице.
        - Госпожа Заречина, меня зовут Богдан Ахметов…
        Дантэн выдохнул, отпустил руки девушки, еле сдерживаясь, чтобы не выругаться в особо грубой форме. Мыслеобразы Серафимы были достаточно яркими, как и эмоции, связанные с ними. И атландиец с трудом справился с собой, переваривая то, что увидел.
        Сима стояла, распахнув свои очаровательные серые глаза. Для неё прошли лишь три минуты, очень долгие минуты, в течение которых Сильнейший пугал её своим странным поведением, замерев и смотря абсолютно чёрными глазами на неё через зеркало, словно в душу заглядывал.
        - Значит так, моя хорошая, - тряхнув головой, выдохнул Ход, перенимая понравившееся ему обращение Мары Захаровны. - С Богданом разберёмся. А по поводу сплетен - это был не Матвей.
        - Что? - не поняла его Сима, которая вообще не ожидала подобного разговора от него.
        - Сим, важна любая информация! - чуть раздражённо шепнул Ход, отстраняясь, чтобы ополоснуть лицо. Тилинг хоть и помогал заглянуть в чужие мысли, но сил на это тратилось много, хотя с Симой уже второй раз всё было слишком просто и ярко. Словно свои собственные мысли увидел. - Я с Матвеем поговорил, он всё понял и, как и обещал, извинился перед тобой. Да и сплетни - это слишком низко для мужчины. Неужели ты не замечала, каким взглядом каждый раз провожала тебя сиара Жаравина?
        Сима сложила руки на груди, хмурилась, внимательно следя за атландийцем, который сушил руки в тёплом потоке.
        - А при чём тут Юлиана?
        Ход скептически взглянул на наивную и такую неопытную девушку и указал ей пальцем на себя.
        - Сим, я само совершенство. Всё дело во мне. У тебя получилось то, чего не смогла она.
        Заречина вздрогнула, словно у неё весь дух вышибли из лёгких. Обидно было, что Сильнейший показал свою эгоистическую натуру, но вдруг пронзительная мысль-воспоминание въелась в мозг - разговор с Юлианой о Ходе. Точно, она же тогда так распалялась. Очень злилась на него за то, что он отшил девушку.
        - Подожди, - спохватилась Фима, положила руку на предплечье Дантэна. - А как ты узнал всё это? - поразилась она проницательности атландийца.
        - О, что я само совершенство мне говорят обычно окружающие в язвительно грубоватой форме, и только ты умудряешься делать это ласково и эротично.
        - Нет, я не об этом, - отмахнулась свободной рукой от неуместной шутки Фима, боясь выпустить мужчину из захвата, пока не стребовала с него правды. - Как ты узнал о сплетнях и Богдане.
        - Это секрет, - строго заявил Дантэн, не желая распространяться в очевидно прослушиваемой квартире. - Тебе бы рассказал, а с другими делиться не хочу.
        - С кем с другими? - вяло выдохнула Фима, глядя на ухмыляющегося атландийца и вдруг поняла. Богдан! Он, видимо, имел в виду спецслужбы.
        - Богдан не из этих. У него другие идеи.
        - Сима. Сима, я говорю, я сам разберусь с Богданом, не переживай. Какие у него там идеи и чего ему от тебя по-настоящему надо тоже выясню. Ты главное верь мне и больше доверия.
        - Сион Ход.
        - Я же просил тебя звать меня по имени. Дантэн.
        Серафима чуть смутилась, так как помнила этот момент, и он был очень мил в ту ночь.
        - Дантэн, - поправилась она, а в следующую секунду чуть не задохнулась от опаляющего поцелуя атландийца, который обхватив её лицо ладонями, прильнул к ней, сметая все мысли, всё заготовленные речи. Девушка цеплялась за его китель и не могла насладиться их поцелуем.
        - Эй, молодёжь, если чего замыслили, так презервативы в выдвижных ящиках шкафа. Во всех! - грозный голос бабы Мары вырвал из Фимы испуганный вскрик, и она, как ошпаренная, оттолкнула от себя Дантэна, но тот ловко обнял её за талию, крепче прижал к себе и рассмеялся. А баба Мара, приложив ухо к двери, продолжила кричать, так как не слышала, что творилось в ванной. - Там много чего интересного у меня припасено. Посмотрите, может, пригодится. Только я бы всё же посоветовала для первого раза кровать.
        Серафима готова была умереть от стыда прямо в руках атландийца, и Ход даже чувствовал, что сердце у Симы стучало слишком уж быстро.
        - А я думал, она хотела обогащать свой род генами атландийцев, - ехидно хмыкнул Дантэн и, ласково зарывшись рукой в волосы девушке, прижал её к себе и касаясь губами лба.
        - Я… Она…
        - Не извиняйся, - строго заявил мужчина, заглядывая в глаза девушке. - Это её выбор. Не твой. Нельзя осуждать других, возможно, твой выбор неверен, даже если кажется, что наоборот. Лишь время самый суровый судья, оно рассудит и покарает, а мы лишь движемся каждый по выбранному пути.
        Серафима протяжно вздохнула, мысленно ругая как бабу Мару с её извечным любопытством, так и Дантэна с его загадками. Вот и пойми - обиделся он на бабулю или нет. Хотя, кажется, нет.
        Атландиец не отпуская девушку от себя, открыл выдвижной ящик и взял серебристый квадратик с логотипом фирмы. Повертел и усмехнулся.
        - Тебе решать, - шепнул он девушке, а та испуганно стала вырываться из объятий Сильнейшего.
        - Совсем, что ли? Какое решать! Я не собиралась с тобой спать! Совсем, что ли? Это даже не смешно! Ты зачем прилетел? Только ради этого? - взвизгнула она, указывая на презерватив.
        - Сим, у тебя странные реакции на блестящие прямоугольники, - весело отозвался Ход и ловко достал второй рукой золотую банковскую карту из кармана её платья. - Вот смотри! - решил провести эксперимент атландиец, демонстрируя и карту, и презерватив девушке.
        Та поняла, что Дантэн просто издевается над ней. И, возможно, зря она вспылила, ни о каком сексе с ней он и не помышлял, ведь не принято же у атландийцев спать с кем попало, только с возлюбленной. Она опять опростоволосилась перед Сильнейшим, а он и рад смеяться над ней.
        - Ты дурак, - обиженно шепнула Фима, ненавидя мужчину всей душой.
        Дантэн жёстко усмехнулся и сделал шаг к Серафиме, пугая её своей резкой переменой настроения.
        - Хам, козёл, теперь ещё и дурак - я пополняю свою копилку комплиментов. Только, Сим, не забывай, что я не землянин. Я Сильнейший.
        Это было предупреждение, холодное и отчуждённое. Ни капли веселья в голосе, а жестокий взгляд Дантэна мог пригвоздить к полу. Сима прикусила язык и смутилась. Сделав шаг от мужчины, она готова была сгореть со стыда. Да, он Сильнейший. Да, он не простой атландиец, и она и так позволила себе слишком многое.
        - Это вы не забывайте, что вы не в Атланде, а на Земле. Поэтому и вести себя должны подобающе, чтобы люди вас правильно понимали, сион Ход, - обиженно шепнула ему и ретировалась из ванной комнаты.
        Ход дал девушке сбежать, а сам взял ещё парочку презервативов и запихал их в карман брюк. Дразнить Симу было забавно. Хотя он перегнул палку, не стоило её пугать, но и она забылась, оскорбляя его, Сильнейшего.
        Когда же он вошёл на кухню, то застал разговор внучки и главы клана Заречиных на самом интересном моменте.
        - Бабуля, это неприлично.
        - Так и я о том же, неприлично заставлять меня ждать. Могли и другое время выбрать.
        - Да мы ничем там не занимались! - нервно выкрикнула Фима, не забывая приглушать голос, явно не желая, что бы их услышал Ход.
        - Да-да-да, - прервала начинающуюся истерику Серафимы Мара Захаровна, - так я и поверила. Губы алые, глазки блестят, сама пунцовая и при этом ничего вы там не делали. Ты кому рассказываешь?
        - Сима, лучше правды бывает только правда. Так что нечего стыдиться её, - решил разрядить ситуацию атландиец своим появлением. Он скинул китель и повесил его на спинку стула, на котором сидела Сима, сам занял соседний, напротив Мары Захаровны. На сервированном на троих столе был чай и ягодный пирог.
        - Вот, послушай умного чел…
        - Атландийца, - поправила её внучка.
        - Ну да, атландийца, - спохватилась бабуля, скептически оглядывая светящегося от непонятной радости Дантэна. - Итак, перейдём сразу к делу, когда вы улетаете домой?
        Сима поперхнулась, а Ход прищурился, медленно растягивая губы в лукавой улыбке.
        - Это не от меня зависит.
        - Вот как, - отозвалась баба Мара, переведя взгляд на внучку, которая глазами строила ей устрашающие моськи. До её внучки всегда доходило всё как до высокой горы, поэтому женщина покачала головой своим мыслям и, взглянув на Дантэна, прямо ему и сказала: - Тогда надолго.
        - Был другой вариант, но вы его не использовали, хотя ради этого она и здесь. Я разочарован вами. Думал, мы на одной стороне.
        Мара Захаровна удивлённо вытянула лицо и, не скрывая усмешки, склонила голову к плечу, с интересом рассматривая атландийца.
        - Ну вы и хитрый жук. Как по-мужски всю основную работу свалить на хрупкие женские плечи! Нет бы самому хоть что-то сделать в этом направлении.
        Серафима была вся поглощена развернувшейся перепалкой. Баба Мара разозлилась, мужчина её обвинял в том, в чём она себя не считала виноватой. А весь ход разговора вращался вокруг самой девушки. И нужно было лишь уловить суть, чтобы высказаться, но, увы. Что-то неведомое для неё, но понятное этим двоим они обсуждали, словно понимали друг друга с полуслова.
        - У землян дурная привычка совещаться. Вы обсуждаете любое событие в своей жизни, прежде чем принять глобальные и судьбоносные решения. Ей для этого были нужны вы, и я тоже доверял вашему решению и вашему влиянию, но время шло, а результат оказался обратным. Пришлось лететь и разбираться что нет так. Я вдруг перестал быть для вас идеальным вариантом?
        - Ты бы ещё полгода подождал, а потом прилетел, - жёстко рявкнула на атландийца баба Мара и встала, чтобы подойти к шкафу и достать оттуда бокалы и бутылку вина.
        - Бабуль, ты чего? - не на шутку забеспокоилась Серафима. Время обеда, а никак не ужина, чтобы пить алкоголь. Бабуля обещала, что будет следить за здоровьем.
        - Сядь, - приказала та в ответ на её попытки остановить, и Фимка села, а Дантэн успокаивающе похлопал её ладонь, а потом и вовсе накрыл своей.
        - Ты, голубчик, уясни, я своей внучке плохого не посоветую и брак не подкину. Хочешь взять её замуж, она сама должна тебя выбрать.
        - Бабуля, - предостерегла её внучка. - Я ещё здесь сижу и всё слышу.
        - А вот и слушай, да на ус мотай, - недовольно полоснула внучку взглядом Мара Захаровна, протягивая бутылку вина атландийцу. Тот намёк понял и ловко открыл бутылку, и даже разлил в три бокала на высоких ножках.
        Пригубив виноградный напиток, бабуля немного успокоилась от нападок Хода. Неожиданные обвинения были обидны. Но как же удивительно то, что мужчина изучил её внучку за какой-то месяц и отпустил домой только ради того, чтобы она вернулась к нему - сама, по собственному решению. А эта дурочка всё перевернула с ног на голову и наломала дров.
        - Она в империю Лаудунь собралась, - пожаловалась Мара Захаровна атландийцу. Ход ей нравился: наглый, молодой, красивый и богатый. Власть и деньги - всё было при нём, даже привязанность к её внучке. Невооруженным взглядом видно, что за девчонкой он прилетел. А Фимка не понимает его, выискивает подводные камни, копается, боясь довериться. Сложно с ней будет атландийцу, хотя, может, это ему и нравится в ней.
        - Её решение, - мягко отозвался Ход и потрепал Симу по волосам, правда, не удержался и легко дёрнул её за локон.
        - Ай, - возмутилась та, удивлённо глядя на атландийца.
        - Хочет делать глупости - пусть делает. Потом умнее станет.
        - Я бы хотела, чтобы обошлось без жертв, - высказала свои пожелания баба Мара, с улыбкой наблюдая за обиженной внучкой и веселящимся за её счёт мужчиной. Они хорошо смотрелись вместе. Красивая пара. Даже четыре пальца вместо пяти не напрягали Мару Захаровну, так как всё компенсировал острый ум инопланетянина.
        - Без жертв не получится, - тут же отозвался атландиец, не переставая улыбаться. - Всегда приходиться чем-то или кем-то жертвовать.
        - Вы о чём! - возмутилась Серафима, а баба Мара расслабилась окончательно и подарила атландийцу тёплую улыбку.
        - Обожаю красивых и наглых, - с придыханием заявила она, а Дантэн подмигнул Маре Захаровне и отсалютовал ей бокалом вина.
        - Кто-нибудь объяснит мне, что за жертвы? - не выдержала Серафима этих непонятных ей намёков. - Вы о ком?
        - Ну точно не о тебе, моя хорошая, - ласково отозвалась баба Мара, воззрившись на Сильнейшего поверх бокала с вином. Тот молча кивнул, подтверждая её слова, и та совсем растаяла. Вот что значит настоящий мужчина.
        - Жаль, мы раньше не встретились, - мечтательно вздохнула Мара Захаровна.
        - Как это не обо мне? Вы что думаете, я не поняла, что вы меня тут уже поделили! - обиженно одновременно с бабулей выкрикнула Сима и, вырвав руку у Дантэна, заставила его взглянуть ей в глаза. - Вы меня совсем за дуру держите?
        - А у вас таких, как ты, много? - задала ещё один вопрос бабуля, попытавшись шикнуть на разошедшуюся внучку.
        - Я неповторим - это раз. Дуры меня никогда не интересовали и не будут, однозначно - это два. Ещё вопросы? - с лёгкостью справился с любопытством двух женщин Ход и сам был собой доволен. Хотя конечно ещё полчаса и он сорвётся. Сима упорно пыталась пробраться через щиты, да и биополе бабы Мары агрессивно пощупывало его на слабые места.
        Фима замолчала, моргая глазами. Это удивительно приятно. Даже больше - невероятно приятно сидеть рядом с ним, слушать его голос и комплименты, пусть и нестандартные, но такие желанные. Хотя она и сама хороша, обзывала атландийца больше, чем в открытую признала, что он невероятно привлекательный мужчина. С ним ей было всегда интересно общаться. Каждый раз он преподносил ей что-то новое, то, над чем нужно было думать, заставлял выискивать ответы.
        - Да куча! - взорвалась Фима. - Одни вопросы в голове и ни грамма ясности.
        - Моя хорошая, всё очень даже просто, - уставилась на неё бабуля так, словно внучка опять ляпнула глупость. - Он в тебя влюбился и прилетел, как ты и мечтала. Бери его - он весь твой. Что тут непонятного?
        Серафима в изумлении закрыла рот, который так и норовил опять открыться от удивления и прямолинейности бабули. Она даже не могла понять, что, собственно, её удивило больше: довольная улыбка Дантэна или не менее коварная ухмылка старшей родственницы.
        - Прямо весь? - не нашлась спросить ничего умнее девушка, схватилась за бокал и выпила залпом, чтобы избавиться от сухости во рту.
        - Весь, - кивнул Дантэн, наблюдая, как покраснели щёки Симы, как загорелись её глаза алчным огнём, как занервничала она, боясь свободы выбора, которую ей так легко предоставили.
        - А разве ты прилетел не потому, что узнал, что я улетаю…
        - Поэтому, - кивнул Ход, умиляясь борьбе с сомнениями Симы. Она была и рада, и раздосадована, и сбита с толку, и почему-то опять не верила ему.
        Фима поджала губы, недовольно глядя на мужчину. Неужели он стал ей лгать? Ведь как только девушка приняла приглашение поработать в империи, так и двух недель не прошло, как Ход прилетел за ней. И дело было всё же в клятве, которую она ему дала, а уж точно не в ней самой. Хотя зачем он постоянно её сбивает с толку своими поцелуями и улыбками. Лучше бы сразу сказал, что она сделала не так и за что наказывал. Угадывались звенья одной цепочки последовательности событий, но это его странное поведение никуда не вписывалось.
        - Я думала, ты прилетел меня…
        - Ой, всё, забирай её, вези, куда ты там хотел, видеть уже не могу её кислую мину, делай с ней что хочешь, но чтобы она улыбалась. Понял? - не выдержала баба Мара. - Я даже готова тебе за это заплатить. Только увези её. Увези.
        - Бабуля, это уже не смешно, - резко дёрнулась девушка, вставая, но Дантэн тоже встал, хватая Симу за руку.
        - Что бабуля! - взбеленилась та в ответ. - Этот обвиняет меня во всех тяжких, ты тут как привидение сидишь, рыдаешь в своей комнате. А у меня, между прочим, сегодня свидание! Прямо здесь, в этой квартире. Так что пообщайтесь вдвоём, выясните свои отношения, и завтра вечером возвращайся с подробностями.
        Этого уже девушка стерпеть не могла.
        - Бабуля, если я тебе так мешаю налаживать личную жизнь, могла бы и раньше сказать, я бы съехала.
        - И куда? Куда бы ты съехала в таком состоянии? Сняла бы себе клоповник, а потом таблеток втихаря наелась бы или что? Мне потом тебя по каким моргам искать? Ты мне адресочек сразу бы оставила! А я твоим родителям что должна была сказать? Ты головой-то когда начнёшь думать! Ты умная девочка, должна понимать, что такое депрессия и как с ней бороться, а ты! Бабка у них виновата во всём. Поглядите-ка на них. Да где бы вы были, если бы не баба Мара!
        Дантэн сам не понял, как оказался в вихре ярких и опасных эмоций двух женщин. Баба Мара словно выпустила на волю свою силу и та напала на Симу. Атландиец резко сократил расстояние с главой клана Заречиных и, обняв её за плечи, нажал на болевые точки. Та сразу обмякла, крякнув от удивления и мягко опустилась на стул, на который усадил её Сильнейший.
        - Вам нельзя так долго сдерживаться, - проворчал он. - Вам нужно сменить партнёра, раз он вас не удовлетворяет.
        - Ты чего с ней сделал? - тихо спросила Сима, пытаясь отодвинуть атландийца от побледневшей бабули.
        Но Дантэн шикнул на неё и та послушно отошла, а мужчина уже прожимал точки на руках женщины, направляя её потоки в правильном направлении, помогая прийти в себя.
        - Дантэн, что ты с ней делаешь? - жалобно прошептала Сима, мягко трогая его спину, как котёнок, который боится выпустить когти.
        - У неё срыв. Я думал, это она тебя довела до такого состояния, а оказалось наоборот. Бабуля права, Сима, тебе надо съехать.
        - Куда? - обиженно всхлипнула девушка, со слезами на глазах глядя на бабулю. Та уже не была такая бледная, щёки у неё порозовели, но она сидела с закрытыми глазами, и это напрягало, так как баба Мара молчала!
        Дантэн взглянул на Симу и, аккуратно положив руку старшей Заречиной, обнял младшую, помогая ей справиться со слезами.
        - Сим, через это надо пройти. В этом нет ничего страшного. Просто ты сильнее её. Она будет любить тебя как прежде, поверь.
        - Ой, ребятки, - выдохнула баба Мара. - Чего-то на меня нашло. Простите, вспылила немного.
        Фима обрадованно выбралась из объятий атландийца и бросилась на шею к бабуле, которая мягко обняла внучку за плечи и тихо зашептала ей нежности.
        - Ну бывает со мной, бывает. Возраст сказывается да и характер. Ну всё, не плачь. Конечно я люблю тебя, моя хорошая. Люблю.
        - Я тоже тебя люблю, бабушка.
        Дантэн задумчиво смотрел на примирение Заречиных и тихо радовался. Он морально готовился ждать дольше пробуждения энергетического потенциала Симы, ну а теперь результат налицо, и две сильные личности не уживутся под одной крышей.
        - Дантэн, мальчик мой, - проворковала старшая Заречина, когда Сима на её плече притихла и больше громко не всхлипывала, - а что ты мне говорил по поводу смены партнёра?
        - У вас застой был, - сев на своё место, ответил атландиец как бы между делом. Все свои тайны он не собирался рассказывать, если только Серафиме.
        - Какой застой? - недовольно повторила за ним женщина, а Ход демонстративно открыл рот и откусил большой кусок от своей доли пирога.
        - Что, так заметно, да? - вдруг жалобно уточнила баба Мара, разглаживая своё лицо. - Я, конечно, старалась, даже не знаю, сколько раз говорила ему, что нужно больше прилагать усилий, а он как робот. Никакого удовольствия, никакой фантазии, и все эти комплексы, комплексы, а так всё хорошо начиналось. Значит, всё же придётся искать другого. Печально, - вздохнула женщина, высвобождаясь из объятий Фимы.
        - Ну всё, моя хорошая, садись чай пить. Мне подумать надо. Видимо, придётся выходить сегодня на охоту, а свидание отменяется.
        - Бабуль. Ну чего ты так сразу. Он же тебе нравится.
        - Ах, милая моя, порой нравится и секс - не совместимы. Он мне нравился, руки у него золотые, всё в доме починил, но надо и не только руками уметь пользоваться. Вон у меня из-за него застой, и уже со стороны видно, что у меня «недотрах».
        - Бабуль! - взвизгнула Сима, смущаясь вульгарных словечек родственницы, которая нисколько не стеснялась атландийца и даже не реагировала на недовольство внучки, поглощённая своим недугом, а Ход поперхнулся пирогом, удивлённо распахнув глаза. Серафиме пришлось постучать ему по спине и бережно помочь запить пирог чаем.
        - Недотрах? - сипло переспросил Дантэн у бабы Мары, весело ей улыбаясь.
        Та продолжала массировать руками лицо, боясь появления ранних морщинок.
        - Ага, есть такая у женщин болезнь, когда мужчины сачкуют в постели. Жуткая вещь, - недовольно покачала она головой.
        - А лечится она за счёт другого мужчины? - полюбопытствовал Дантэн, слабо в это веря.
        - Вообще-то экстазом она лечится, да только найти ещё надо умельца, который знает, что это и как довести до него женщину. Обычно представители сильнейшей половины исключительные эгоисты.
        - Я думал предложить вам гимнастику, но ваш вариант мне нравится больше.
        - Гимнастика - это скучно, - отмахнулась Мара Захаровна, но затем всё же спросила: - А там сложно? Вообще-то, я не против послушать.
        Фима сидела, молчала, слушала разговор бабы Мары и Дантэна, поражаясь тому, как легко атландиец вписывался в их семейную идиллию. Словно всегда был с ними. Словно здесь ему самое место. Да и вообще хорошо бы, если бы он не улетал никуда.
        - Главное выбрать партнёра для гимнастики. Я читал, что у вас, на Земле, практикуют парную гимнастику, - меж тем рассказывал Дантэн, доедая с аппетитом пирог. - Могу, конечно, показать пару приёмов, чтобы ваш нынешний партнёр испробовал это на вас. Может, сумеет разогнать кровь.
        - А и покажи, - тут же соскочила со стула Мара Захаровна, а попробовавшей возмутиться Серафиме строго приказала: - С тебя ужин.
        Ход подмигнул приунывшей Симе, напоследок потрепал её по волосам, заверяя, что это не надолго и удалился на зов бабули в гостиную.
        - Лучше, наверное, будет на диване, - заявил Дантэн, а Фима замерла, выпучив глаза.
        Гимнастика на диване? Она, донельзя заинтригованная, прошла в гостиную, наблюдая, как бабуля убирает подушки с гостевого дивана, а Ход закатывал рукава рубашки. Сглотнув, Фима не могла налюбоваться на загорелую кожу атландийца, на тугие канаты мышц, покрытые лёгкой порослью чёрных волосков.
        - А есть одежда практичнее? - следующий вопрос заставил бабу Мару оглядеть свой домашний халатик и недовольно нахмуриться.
        - Лучше спортивную одежду. Будем ножки задирать.
        Баба Мара закатила глаза, прыснув, легонько хлопнула атландийца по руке.
        - Ну, шутник, ножки задирать. Да я вообще в любой одежде это могу делать. Но раз просишь, так и быть, поберегу нервы внучке, а то стоит, гневом пышет.
        Фима смутилась даже, она думала, что парочка её не заметила, но Дантэн обернулся, ласково улыбаясь и ненавязчиво снимая женскую руку со своего запястья. Девушка даже не отдавала себе отчёта в том, что злилась, и, видимо, это читалось на её лице, потому как бабуля, проходя мимо неё в спальню, шёпотом пообещала и пальцем не трогать её ненаглядного. А девушка и рада бы сказать, что Ход не её ненаглядный, да только глаза сами смотрели, не отрываясь, на вырез рубашки, на чёткие линии ключиц. Вообще с ней что-то происходило невероятно безобразное. Никогда она не испытывала к атландийцу ничего подобного, ну подумаешь, пуговку расстегнул да рукава закатал, ну ещё стоял так, что солнечные лучи окутывали его, и игривые кудри искрились, особенно выбеленные кончики.
        - Сим, иди сюда, - тихо позвал её атландиец, открывая свои объятия, а Фима отступила в тень коридора, качая головой.
        Только не сейчас. Она была не готова бороться с теми чувствами, которые всколыхнул в ней атландиец. Она боялась, что просто не удержится, а бабуля появится опять в самый удачный момент и всё испортит. Нет, качнула головой Сима атландийцу, который расстроенно выдохнул и опустил руки. Зато дверь в спальню бабули распахнулась и Мара Захаровна в коротких шортиках и спортивном топе голубого цвета выплыла в коридор.
        - Я готова! - бодро заявила бабуля, прошествовав мимо закаменевшей Серафимы.
        Девушка наконец осознала что такое ревность - это когда не в силах видеть того, кто тебе нравится, с другой. Это было очень больно и глупо. Именно последняя мысль немного помогла протрезветь и мыслить здраво. Баба Мара обещала, а значит, так и сделает. Бабуля человек слова, а атландиец вообще землян не любит. Фима это знала, она очень чётко помнила, с какой неприязнью он смотрел на представителей Земной Федерации, на всех, кроме неё и теперь вот ещё бабы Мары.
        Ужин девушка готовила автоматически, а сама так вся и обратилась в слух, вздрагивая каждый раз от очередного слишком томного вздоха или полувсхлипа бабули. Чем они там занимались, Серафима запретила себе проверять. Дантэн просил больше ему доверять, а бабушке девушка привыкла верить с самого раннего детства. Та никогда не обманывала её. Вообще никогда. Даже когда родители увезли большого и шикарного рыжего кота к ветеринару, то сразу сказала, что его там усыпят. Болезнь, увы, у Мартына оказалась неизлечимая, потому что, как выразилась бабуля, нечего было мужику яйца резать. Тогда, девочкой, она не понимала: какие яйца и почему бабуля винит папу с мамой, но поверила ей на слово. И когда родители приехали домой без Мартына, разревелась и не разговаривала с ними два дня, объявив бойкот.
        Мясо булькало в томатном соусе, а паста давно уже поджидала своего часа в кастрюльке, когда, наконец, через сорок минут на кухне появились баба Мара и Дантэн.
        Девушка окинула жадным взглядом уставшего атландийца и разомлевшую бабулю, которая присела на стул и попросила у внучки чашку чая.
        - Да, гимнастика - это нечто, - радостно поделилась своими ощущениями старшая Заречина, не замечая, как усмехнулся атландиец. - Конечно, секс не заменяет, но тем не менее я чувствую прилив энергии.
        Пальцы у Хода подрагивали от перенапряжения, он устало опустился на стул, не сводя взгляд с Симы.
        - Голодный? - уточнила девушка у странно молчаливого мужчины.
        - О-о-оче-е-ень, - с выражением растягивая гласные, выдавил из себя Дантэн, прикрыв глаза, наслаждаясь вихрем, которым окутало его биополе Симы, отгораживая от чужой, хищной и ненасытной Мары Захаровны. Мужчина поэтому и не любил проводить парные гимнастики, предпочитая простую дыхательную тренировку.
        - А я-то как проголодалась, - поддакнула баба Мара.
        - А вам нельзя ещё пару часиков, - строго возразил ей Дантэн, который не хотел, чтобы все его старания пошли коту под хвост.
        - Пару? И что же прикажете мне делать?
        - Вам бы силовые нагрузки сейчас - пробежка…
        - Ой, что за занудство бегать! - возмутилась бабуля, но вдруг её взгляд замер на окне, а затем она, лавируя между колен атландийца и занятой у плиты Фимы, пробралась к нему, выглядывая на улицу. - Физические нагрузки, говоришь, - задумчиво пробормотала она, оглядываясь на атландийца. - Знаете что, дорогие мои, время уже позднее, скоро ужин. А у меня по плану свидание. Так что оставлю-ка я вас одних. Пойду устрою одному головомойку, а то совсем обленился.
        Фима, пряча улыбку, стала вытягивать шею, чтобы увидеть ежедневные пляски бабуина на балконе, именно так бабуля называла попытки соседа привлечь её внимание своими телесами. Он ровно в полшестого вечером выходил на балкон и подтягивался, при этом обязательно с обнажённым торсом, и это несмотря на прохладу осени. Девушка даже задумалась, а будет ли он так же дерзок зимой или придумает что-то другое.
        Облизнув деревянную ложечку, Фима еле сдерживала смех, поглядывая на уверенные движения крепкого телосложения мужчины, рыжего отставного военного, Елизара Платоновича Широполова. Бывший десантник, в прошлом командир роты, страсть как любил бабулю, и всячески это ей доказывал, не только починив сантехнику в их квартире, но и обязательными походами в театры и на выставки. Правда, Широполов был сдержан в деньгах, а может, и просто прижимист, но драгоценностей бабуле отчего-то ещё ни разу не подарил, чем ужасно её оскорблял и, кажется, даже не догадывался об этом. А теперь выявился ещё один большой изъян этого рыжего крепыша - халтурщик в сексе. Такого бабуля точно не могла спустить с рук.
        Решительно покинув кухню, она заперлась в спальне, а Ход наконец получил свою тарелку с законно заработанным ужином.
        - Знаешь, я первый раз сталкиваюсь с такими женщинами, как твоя бабушка, - задумчиво заявил Дантэн, когда его стало отпускать, да и влияние схожего с ним биополя помогло расслабиться. - У неё энергия генерируется в нижнем поясе.
        Фима задумчиво слушала атландийца, пытаясь понять, о чём он говорил.
        - Нижний пояс? - переспросила она, а Ход показал на талию. - Понятно, - улыбаясь, кивнула девушка, взяв солонку с полки. - Бабуля считает, что женщина не должна стесняться своих желаний, так как мужчины же не стесняются, вот и пропагандирует секс без привязанностей, без ответственности и чувств. Ей важен процесс, как она говорит, для здоровья очень полезно.
        - Ты считаешь не так?
        Сима села напротив атландийца, опять покраснев от своих же мыслей.
        - Мне нравится ваше видение любви, - нервно сцепив руки, Фима рассматривала свои пальцы и ногти. - Я тоже хочу полюбить один раз и навсегда.
        Ответ был слишком дерзким даже для неё, но почему-то именно с Дантэном она чувствовала себя защищённой и могла поведать ему многое совершенно откровенно, не боясь, что он осудит.
        Дантэн задумчиво жевал мясо, рассматривая длинные ресницы Симы, которые откидывали тени на её зарумянившиеся щёки, и не знал, как спросить. Взял чашку с остатками недопитого чая, одним глотком осушив её, решился:
        - Как вы едите такую солёную еду? Это же опасно для организма.
        Фима удивлённо моргнула, затем бросила взгляд в тарелку Дантэна и перевела на сковородку.
        - Ой, - вырвалось у неё. Девушка подскочила и сама попробовала еду. - Я два раза посолила! Прости, совсем гадость?
        - Да нет, есть можно, но не нужно, - рассмеялся Дантэн, глядя на всполошившуюся Симу.
        - Прости, - расстроилась она, не зная, что теперь делать с мясом, как исправить.
        - Поехали, поедим в ресторане, - предложил атландиец, - заодно город покажешь.
        - Там многолюдно, - с затаённой надеждой попыталась отговорить его девушка. Она помнила, как тяжело ему было, когда он летел сюда, как жаловался на пробки.
        - А ты выбери, где тихо.
        Фиме послышался приказ, она удивлённо подняла взгляд на атландийца и забыла как дышать. Нет, о чём бы ни думала Заречина все эти три месяца, но точно не о том, что Сильнейший будет сидеть на её кухне, и так смотреть на неё ласково, нежно, протягивать к ней свою ладонь, а она… Глупость несусветная, но она млела, и не смела отказать ему в немой просьбе, потянулась к Дантэну и очутилась у него на коленях. Его горячие, чуть солоноватые губы тревожили, волновали, ласкали, обещали, и казалось, что девушка сошла окончательно с ума, так как ей слышался его голос, его шёпот, невероятно манящий, зовущий лишь её.
        - Так, я готова! - вновь мир, созданный лишь для них двоих, разбился о голос бабы Мары. Только в этот раз Фима лишь вздрогнула, но не пыталась вырваться из объятий атландийца, хоть и дышала тяжело, и стыдно было взглянуть на родственницу.
        - Буду завтра в обед, - словно не замечая смущения внучки, тараторила бабуля, выставляя два флакончика на стол. - Это я вам оставлю, хотя, конечно же, самой надо. Но понимаю, что вам-то нужнее. Так что имейте в виду, от сердца отрываю.
        - Мы понимаем. Обязуемся использовать, как и это.
        Дантэн достал из кармана серебристые квадратики, а Фима вспыхнула и пришла в себя. Она начала вырываться, чтобы встать с его колен, так как вся ситуация стала ей противной, но атландиец держал её крепко, тихо посмеиваясь.
        - Правильно, зачем вам детки так рано, - весело отозвалась бабуля. - Вам бы с полгодика друг другом насладиться, а потом уж и о детях подумаете. Ну давайте, развлекайтесь.
        Бабуля послала молодым воздушный поцелуй и упорхнула, плотно прижимая полы светлого плаща, чтобы не распахнулся при ходьбе. Дверь за ней закрылась, а Сима всё смотрела на презервативы на столе и злилась.
        - А бабулю твою не так-то просто поймать, - тихо посмеиваясь, отозвался первым Дантэн, расслабляя руки. Серафима тут же встала и отошла к окну. - Я думал, она расстроится, но сразу видно опыт. Сим, пойдём ужинать, я честно голодный.
        Девушка обернулась к атландийцу, всё ещё обиженная на него. Ход накинул китель. Презервативы лежали на столе рядом с флаконами, оставленными бабулей, а атландиец протянул уже привычно руку. Серафима моргнула, сгоняя слёзы, расслабилась, и просто впорхнула в объятия Дантэна, мысленно посыпая голову пеплом. Оказывается, она совершенно спокойно воспринимала, когда он подкалывал её, а вот когда другие - это было неприятно, словно её лишали чего своего собственного, личного, особенного.
        - Сим, - тихо позвал её атландиец, просто не понимая, что делать с девушкой. Странные перепады настроения ему не нравились. Он и сам был на грани, себя бы успокоить, а тут такой ураган жмётся, пытаясь сорвать щиты.
        - Помолчи немного, - попросила его Фима, сильнее зажмурившись и крепче обнимая. - Минутку дай, я справлюсь. Сейчас пройдёт, - возвращала его же слова девушка, а атландиец опять рассмеялся. Сима росла просто на глазах, она становилась сильнее и всё это для него.
        Стоять обниматься с кем-то было непривычно. Атландиец не мог уловить приятно это или напрягает. Расслабиться точно не получалось и хотелось сжать девушку в объятиях посильнее, да так, чтобы она оказалась опять на его коленях и дышала в основание шеи, согревая своим теплом. И, может быть, мужчина плюнул бы на ужин, если бы не голод. А то, что приготовила Сима, есть было опасно для организма. Хотя появилась другая мысль.
        - Давай никуда не пойдём, а я приготовлю ужин? - тихо прошептал он девушке в макушку и та медленно подняла на него взгляд.
        - Останемся дома? - переспросила, удивляясь.
        - Да. Я, если честно, устал немного.
        Ход не хотел признаваться, что гимнастика с Марой Захаровной оказалась выматывающим мероприятием, но полезным. Дантэн любил открывать для себя что-то новое, а глава клана Заречиных оказалась кладезем сплошных открытий.
        - Давай, я тогда исправлю то, что напортачила. Думаю, надо просто пасты ещё сварить, только без соли, и всё выровняется, - затараторила Сима, усаживая Хода, а сама стала искать чистую кастрюлю, прикидывая в уме, сколько потребуется воды.
        - Богдан сюда приходил? - мягко уточнил атландиец, включая экран тилинга и запуская программу, которая создавала помехи для любых подслушивающих устройств, и даже для комфонов, но в принципе так даже было лучше, никто их не потревожит.
        - Нет, - бросила девушка через плечо, занимаясь готовкой. Вода качалась в серебристой кастрюле, плита медленно краснела, а Фима достала пачку итальянской вермишели.
        - Ты ему доверяешь? - над следующим вопросом атландийца девушка задумалась, но лишь на краткий миг и, не оборачиваясь, мотнула головой.
        - Просто захотелось путешествия.
        - Подальше от меня? - тихо уточнил Дантэн, делая вид, что внимательно читает на флаконе состав интимной смазки.
        - Нет, не от тебя, - недолго думая, отозвалась девушка, разворачиваясь лицом к Сильнейшему. - Дантэн, а всё же, откуда ты узнал про Богдана и Юлиану?
        Ход взглянул на Симу, отставив флакон в сторону, протянул девушке руку и та доверчиво дала свою.
        Серафима благосклонно отнеслась к тому, что снова очутилась на коленях мужчины, и к тому, как волнующе он зарылся носом ей в волосы, а от жаркого дыхания мурашки пробежались по коже, правда, от его слов, холод прокрался по венам.
        - Я слежу за тобой, Сима. Я знаю все твои мысли, а также то, что я тебе нравлюсь. И ты сделала это специально. Тебе важно знать, что я рядом, что я знаю каждый твой шаг. Но дай мне время, милая. Я скоро научусь предугадывать все твои шаги. Потерпи ещё немного, хорошо?
        Сима осторожно обернулась к атландийцу. А Ход боднул её лбом.
        - Чуть-чуть, - попросил Дантэн. - Я быстро учусь.
        - Зачем? - удивилась девушка. - Зачем тебе это?
        Атландиец прищурил глаза, напряжённо ожидая, что девушка догадается сама, но по её глазам было видно, что Сима ищет ответы совсем не там.
        - Скоро ты сама поймёшь, насколько это забавно.
        Девушка не улыбнулась, но и не расстроилась. Очередная загадка от Хода. Ей должно понравиться? Она заглядывала в глаза атландийца, прикидывая в уме, что Ход затеял на этот раз. Опять развлекаться за её счёт? Почему-то от этой мысли стало теплее на душе. Да, за её счёт она согласна. Тогда он будет всегда рядом, хотя и сейчас очень близко. Судорожно выдохнув, девушка опустила взгляд на губы атландийца. Ровные, пропорциональные, верхняя с плавными уголками. Фима склонила голову набок. Уголки его рта чуть дёрнулись вверх, и девушка прижалась к его губам, наслаждаясь их теплом.
        Такой ход мыслей землянки Дантэну понравился, он, придерживая ей голову, ответил на её поцелуй, ласково провёл рукой по спине. И сразу забылся голод и разговоры, куда была важнее обнимающая его Сима, её хрупкое тело на его коленях, ласковый вихрь её биополя, для которого он вновь стал центром. Центром её вселенной. Распахнув глаза, Дантэн чуть не задохнулся от переполняющих эмоций. Его собственных, ярких и мощных. Эгоистических, аморальных, но таких искушающих. Сима укутывала его в своё биополе, ластилась, закручивала вихрь хаоса биопотоков. Хотелось узнать что будет, если хоть немного отпустить силу, совсем немного.
        Но булькающий звук отвлекал, не давая потерять контроль над собой.
        - Сима, - мягко позвал он девушку, которая, приятно зарываясь руками в кудри на затылке, покрывала его лицо поцелуями. - Сима, вода вскипела, - прошептал атландиец, с любопытством наблюдая, как медленно открываются серые, подёрнутые страстью глаза, как они проясняются, и как зрачок резко расширяется.
        - Ой, вода! - выкрикнула она и соскочила с колен атландийца, который попробовал пригладить топорщащуюся ткань брюк.
        Может, глава клана Заречиных и права. Гимнастика, она, конечно, всегда полезна, но пора уже попробовать что-то более… Дантэн взглянул на Серафиму, которая не замечала коварную улыбку, растянувшую губы Сильнейшего, и чёрного голодного огня, загоревшегося в его глазах.
        Дантэн, прикрыв веки, попытался справиться с опаляющим пламенем в своих венах. Кровь словно лава, а сердце билось слишком сильно. В атландийце крепла уверенность, что он готов попробовать что-то более земное.
        Глава 3
        Ужин прошёл гладко. Ход не уставал удивлять Заречину своей покладистостью, улыбался, чуть прищурив глаза, следил за тем, как она ест, чем смущал до дрожи, и девушка боялась испачкаться в соусе. Разговор не клеился, Дантэн никак не желал открывать свои тайны, а любопытство разъедало Фиму изнутри. Но Сильнейший лишь расхваливал ужин, ему понравилась паста и он даже попросил добавки.
        Чуть позже позвонили родители, потом за окном резко стемнело. Девушка не знала чем развлечь гостя, но он справился сам, ушёл в гостиную смотреть новости, пока она прибиралась на кухне. А когда Фима вошла в гостиную, то с удивлением лицезрела Хода, ровно сидящего на диване и внимательно слушающего Аранса.
        - Вы Хранитель, омерак, вы не можете взять и покинуть территорию Атланды!
        - Удивительная немощь, - пробормотал Дантэн, оглядываясь на девушку, замершую в проёме гостиной. - Аранс, давай без истерик. Я могу многое. Ты тоже. Если нет желания работать - увольняйся, это твой выбор, но не надо давить на жалость и совесть, не найдёшь их.
        - Но…
        - Давай, держись там, всего хорошего, - мягко улыбнувшись своему секретарю, атландиец отключил связь и вновь взглянул на Заречину.
        - Ты сбежал? - поражённо выдохнула Серафима, осознав вдруг, чего стоило Сильнейшему прилететь на Землю.
        - Сим, Сильнейшие не бегают, это наводит панику на слабых.
        - Но ты сбежал, - с уверенностью заявила она, присаживаясь рядом с мужчиной на диван. Тот усмехнулся, но зло, после откинулся на спинку, прямо глядя Серафиме в глаза.
        - Это не побег, а учёба. Я здесь по обмену: изучаю культурное наследие землян.
        Его рука легко поймала тёмный локон девушки, выбившийся из-за уха и, покрутив его на пальце, атландиец заправил волосы, нежно лаская костяшками пальцев линию скул Симы.
        Девушка смутилась. Получалось, что он всё бросил ради неё из-за её выходки, которая могла ей выйти боком. Отчаянный и глупый поступок, только ради того чтобы понять, что она для него значит. Он прилетел, доказывая, что всегда следит за ней, не упускает из вида. Ведь их связывала клятва, тайна, а может, и что-то совсем другое.
        - Ты…
        - Я не скучал, Сим, - предугадал её вопрос атландиец, заставив сердце обмереть от боли, ведь она надеялась, думала, что хоть что-то для него значила. А Ход продолжал говорить: - Потому что всегда знал, что с тобой происходит. А ты скучала, ты звала, душу себе выматывала. Нет бы просто взять и прилететь. Но нам ведь простые решения не нравятся, так? - усмехнулся мужчина. - Нам же хочется поиграть?
        Упрёки Дантэна были колючими и слишком правдивыми. Да, она скучала, да, ждала, надеялась и верила. А он всё не звонил, даже сообщение не написал. Возможно, она и не права, и стоило послушать бабулю и прилететь, просто чтобы взглянуть в глаза. Но было страшно увидеть равнодушие, презрение и высокомерие, которое обычно плескалось в этих раскосых глазах цвета тёмного шоколада. Сейчас же, глядя в них, девушка была спокойна, уверена и счастлива.
        - Прости.
        - Не стоит извиняться. Это было забавно. Три месяца гадать, что я сделал не так, и лишь потом сообразить, что ты опять забыла мои слова. Тянуться надо, Сима, за Сильнейшим, а не опускаться до уровня слабейшего. Опять ты принизила себя до такой степени, что взлететь стало тяжело. Ты игрок, Сим. Поэтому и сорвалась. Я не оспариваю твоих решений. Просто напоминаю, что многое из того, что хранится в твоей голове, никому знать не следует. Особенно Богдану.
        - Я знаю, - кивнула Фима, нервничая. Ход отчитывал её, хотя говорил обратное.
        Смутившись окончательно, девушка встала.
        - Я тебе постелю здесь, - встала она с дивана, а атландиец оглядел комнату и покачал головой.
        - Это не спальня, - возразил он.
        - У нас нет свободной комнаты, поэтому ты будешь спать тут, - возразила Серафима, рукой показывая, что мужчине стоит подняться.
        - Сим, здесь нет кровати, - возмутился Дантэн, встав и оглядевшись.
        - Да, нет, но зато есть удобный диван, - злясь, указала девушка мужчине на мебель, - с которого ты только что поднял свою задницу. И если понравилось на нём восседать, значит и лежать тебе тоже понравится.
        - Сим, - обиженно позвал Сильнейший, сложив руки на груди.
        - А я предлагала тебе снять номер в гостинице, там прекрасные кровати.
        - Я знаю, где есть кровать, - с этими словами Дантэн направился прямиком в комнату Серафимы, а та разволновалась и попыталась его остановить.
        - Ход, это неприлично!
        - Что? - не понял её мужчина, входя в женскую спальню. Комната была светлой, прибранной, но рабочий стол был просто завален файлами, которые уже не умещались на полках.
        Поймав весёлый блеск карих глаз, Сима выдохнула, сердясь на очередную провокацию. И она просто опустила взгляд, собираясь с силами. Хочет спать в её кровати, пусть спит. Ход слишком наглый, чтобы выставить его из спальни. Он всегда делает то, что ему хочется, и невозможно его переубедить, заставить изменить решение. Фима это знала и просто стала менять постельное бельё, молча, сосредоточенно, краем глаза наблюдая за тем, как атландиец исследует фотоснимки, развешанные на стенах и стоящие на комоде.
        Там не было ничего компрометирующего. Снимки девушке нравились. Она на них вышла удачно, как и бабуля с родителями, пусть смотрит, раз ему так хочется.
        - Спокойной ночи, - холодно выдала она Дантэну, который стоял к ней спиной, любуясь очередным снимком Симы. Солнечный свет затерялся в её каштановых прядях, девушка смеялась, запрокинув голову, уворачиваясь от куска сочного арбуза. Чья это была рука, держащая ягоду, не ясно, но явно мужская, да и снимок давний. Сима была на нём на несколько лет моложе, лет семнадцати, она сидела прямо на траве на берегу реки, за её спиной возвышался мост, на другом берегу виднелись небоскрёбы города. Кожаная курточка, чёрные, обтягивающие бёдра брюки.
        - Ты здесь ещё другая, - произнёс он, указывая на снимок.
        Фима не оборачивалась, прижимала к груди комплект постельного белья для дивана и глухо шепнула атландийцу:
        - Люди меняются.
        Девушка ушла, а Ход усмехнулся. Именно это качество и было очень ценным. Измениться Серафиме придётся ещё раз, и Дантэн хотел увидеть её такой, как на снимке, только чтобы рядом с ней был он, и эта солнечная радость предназначалась лишь ему.
        - Сима, Сима, - вздохнул атландиец, оглядывая девичью спальню. Она была милой, уютной и пропитанной ароматом девушки. Вернувшись на кухню за кителем, мужчина прислушивался к голосу Заречиной, которая уверяла родителей, что гость спит отдельно. Ход усмехнулся тому, что при такой раскованной главе, другие члены клана чтили приличия очень рьяно.
        Переодевшись в пижаму в ванной, Фима крадучись пробралась в гостиную, прислушиваясь к тишине из её спальни. Соблазн заглянуть был велик, как и страх, что если она это сделает, то всё обернётся именно так, как предрекала бабуля. А Серафима пока была не готова к таким отчаянным поступкам. Секс - это не то, о чём она мечтала. Хотя Дантэн изменился и сильно, и хотелось с ним не только целоваться, но и просто быть рядом с ним.
        Вернувшись в гостиную, девушка долго не могла уснуть. Мысли в голове все были о Нём. Не верилось, что он прилетел только ради неё. Воспылал любовью и примчался. Что-то должно было случиться. Обычно Ход прилетал чтобы спасти её от чего-то. К часу ночи Фима уже не знала как лечь, чтобы не бояться любого шороха за окном, любой мелькнувшей тени, а звуки подлетающих к дому аэрокаров и флаеров навевали мысли об аресте.
        Не выдержав, девушка пробралась в свою спальню.
        - Хо-о-од, - тихо позвала она, осторожно заглядывая в комнату.
        Свет ночника купал Дантэна в своих тёплых лучах. Сильнейший не спал, лежал, заложив руки за голову, а когда Сима вошла, откинул для неё одеяло. Обнажённый торс, покрытый чёрными волосками, на миг приковал взгляд девушки, но тихий шёпот выдернул её в реальность.
        - Налюбуешься ещё.
        Сима вспыхнула и, скромно потупив глаза, села на кровать.
        - Я спросить хотела, - пробормотала она.
        А Сильнейший сграбастал её за талию и уложил рядом с собой.
        - Завтра спросишь. Я спать хочу, - пробормотал он, укутывая девушку в одеяло.
        - Ты меня любишь? - не могла промолчать Серафима. - Или прилетел только из-за клятвы?
        Взгляд атландийца замер на серых глазах Симы. Лёгкая улыбка коснулась мужских губ.
        - Ты странная, Сима. Зачем устраивать проверку, если сама не готова поверить в её результаты?
        Девушка выдохнула и зажмурилась. Да, не готова. Да, ищет во всём лазейки, не верит и находит. Каждый раз.
        - Ты не можешь уснуть, потому что не хватает чужого тепла, чужого присутствия в личном пространстве. Не можешь сомкнуть век, так как боишься проснуться от этого сна. Боишься, что потеряешь что-то ценное навечно. Сон может стереть из памяти краски, яркие ощущения и всё начинает забываться. Так ведь, Сим? А по ночам, протягивая руку, ты мечтаешь наткнуться на меня? А когда соседняя подушка оказывается пустой, начинаются слёзы? Ты же именно об этом мечтала, Сим? Лежать рядом со мной, смотреть на меня, чувствовать, обнимать?
        Девушка кивнула, судорожно всхлипнув.
        - Порой потеряв, начинаешь ценить. А отпуская кого-то, надеешься, что он вернётся ради тебя.
        Сима очередной раз кивнула.
        - А чем ты готова жертвовать ради него? Почему, отпуская, не идёшь следом?
        Сима взглянула на атландийца, осторожно стерла слёзы и, судорожно вздохнув, призналась. Не могла солгать, чувствовала, что он уже знает ответ. Сильнейший всегда знал ответ на свои вопросы, которые задавал ей. Это просто очередная проверка. Сможет ли она доверять самой себе или продолжит обманывать себя и дальше.
        - Боюсь, что не нужна, - честно ответила ему девушка, а Ход ласково погладил по щеке.
        - Я с тобой. Я рядом, но я уйду и выбор будет за тобой, Сима. Только за тобой.
        Девушка кивнула, принимая его слова. Да, за ней, и она должна решить для себя, чего хочет видеть в своём будущем. Дантэн придвинулся к Симе, обнял её покрепче, ласково зарылся в густые шелковистые волосы и прикрыл глаза. Ей нужно ещё время, и он готов подождать. Но самое важное он сделал. Она пришла к нему уже второй раз. Сама пришла. Но нужно, чтобы приходила сама, вновь и вновь, без сомнений, без внутренней борьбы. А для этого ей требовалось время.
        Фима расслабилась и, наконец, смогла уснуть. Ход был прав, в кругу его рук, окутанная не столько одеялом сколько теплом и ароматом мужчины, девушка смогла успокоиться и не думать о неприятностях. А утром, с трудом разлепив глаза, Заречина пыталась найти комфон, который требовательно пищал где-то в просторах квартиры.
        Игнорировать не получилось и Фима заворочалась, даже хотела выползти из одеяла, но Ход не дал, сильнее прижал к себе. Ласковый поцелуй коснулся её шеи. Серафима всё ещё была во власти сна, поэтому только замычала, подставляясь под ласку. Звук комфона наполнял утро, возвращая в реальность, под ласковые поцелуи, покрывающие шею в чувствительном местечке за ушком. Атландиец взял девушку за руку, на которой висел тилинг, и включил экран, по-хозяйски синхронизировав атландийский девайс с комфоном Серафимы. Звонила Юлиана, и Фима не желала общаться с ней, но ловкий мужской палец настойчиво нажал на приём. Девушка даже вскрикнуть не успела.
        - Фима, привет, - громко раздался голос Жаравиной, руша состояние умиротворения, внося недовольство и раздражение. - Это правда, что к тебе прилетел тот противный атландиец? - продолжила Юлиана, не замечая мужчину, который тихо рассмеялся, а Фима удивлённо обернулась к нему.
        - Ой, я не вовремя? - Юлиана наконец заметила, что та лежала в кровати да ещё и не одна.
        - Я перезвоню, - заверила её Фима и отключила связь. - Ну и зачем? - недовольно спросила она у Дантэна, который чуть поморщился, а затем поцеловал девушку, накрывая её своим телом, и лишь одеяло было между ними преградой.
        - Надо уметь доводить дело до конца, Сим.
        Девушка нахмурилась в ответ, желая услышать подсказку.
        - Тебе не интересно, что ещё она придумает? По-моему это будет забавно.
        Фима фыркнула и отвела взгляд. Юмор у атландийца не изменился. Всё бы кого-нибудь доводить.
        - Я думаю нет. Да и мне это боком выйдет, - пробормотала она, обиженно насупившись.
        - Если это будет твой выбор, - привычно заладил Сильнейший. У девушки чуть зубы не заныли, до чего же ей надоело слушать нравоучения Хода, в которых, прежде чем их понять, надо долго копаться. - А можно всё вывернуть в свою пользу, - продолжил свои наставления атландиец, крепко обнимая девушку через одеяло. - Учись видеть во всём свою победу, Сим, иначе превратишься в колючего юрша.
        Дантэн поцеловал девушку в нос, приводя её в состояние растерянности. Она так забавно злилась, что становилась вылитый маленьким, но очень вредный зверьком, у которого вместо меха были колючки, но очень забавная и милая мордочка с чёрным носом и глазами-пуговками.
        - Юрш? - переспросила его Сима, а Ход кивнул.
        - Они похожи на ваших ежей, такие же маленькие и сердитые. Чуть что - сразу стреляют ядовитыми иголками, поэтому их лучше не беспокоить и обходить стороной. Так и тебя скоро будут все обходить стороной, до того сердитая.
        Ласковые поглаживания по волосам действовали на Серафиму успокаивающе, а тяжесть тела атландийца практически не ощущалась, так как он придерживал себя на локтях. Но тем интимнее и уютнее ощущалась их близость, и девушка просто млела, не пикируясь с Ходом, хотя нужно было бы поругаться, доказать, что он не прав и его выходка выглядела слишком по-детски.
        Заглядывая в глаза атландийца, Серафима утопала в его плещущейся в них нежности. Она цеплялась за свои мысли, но отчего-то всё становилось таким неважным, даже глупым, куда важнее было его внимание, его ласковые руки, его обжигающее губы дыхание, его улыбка.
        - Ты готова идти до конца, Сима? - тихо прошептал Дантэн девушке, окружённый вихрем её биополя, чувствуя её эмоции, желание быть с ним навсегда вместе, делать каждый шаг лишь рядом, держаться за руки, доверять безоговорочно.
        Серафима моргнула, но наваждение по имени Дантэн не пропало, хотя почему-то повеяло холодом, странной чужой решимостью, словно издалека подул северный ветер. Она осознавала, что ей нравился атландиец и, видимо, это для него не секрет, но секс! Она не готова была с бухты-барахты с ним спать. Да и на работу надо было.
        Ход усмехнулся, прижался к девичьим губам, даря Симе поцелуй, прежде чем ответить на её немой вопрос:
        - Меня сейчас не секс с тобой интересует, хорошая моя. Кое-что более интересное. И мне кажется, ты уже готова для этого. Или нет? - атландиец дразнил Фиму, и она это знала, как и то, что если сейчас откажется, то потеряет что-то очень важное, чего себе потом простить не сможет.
        - Ты готова, Сима, - сладко улыбаясь, лукаво прищурив глаза, прошептал Сильнейший настороженной Заречиной, которая опять превратилась в юрша, - идти до конца?
        Серафима сглотнула, в панике не зная, что ответить. От предложения атландийца разило опасностью, словно он предложил ей прыгнуть в океан с высокого каменистого берега на Тошане.
        - Со мной, - добавил нежно Дантэн, мысленно умоляя девушку согласиться. Тогда он бы смог разделить своё одиночество с ней, забрал бы все её сомнения и подарил совсем другой мир.
        Серафима на миг прикрыла глаза. Ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Ход знал ответ Заречиной, чувствовал его, слышал, словно Сима уже его сказала, и млел от того, что лёд тронулся. Игра начинала набирать обороты.
        - Да, - выпалила Сима, открывая глаза, и в них была такая решимость, что Дантэн не выдержал и поцеловал девушку, порывисто, страстно, как по-настоящему хотелось.
        Серафима задыхалась от пленительного поцелуя. Казалось, что воздуха в лёгких не хватало, а сердце билось так быстро, что оглушало. Тело плавилось, и не слушалось разумных мыслей, что надо узнать, на что она согласилась. Чего хотел от неё хитрый Сильнейший, этот страстный, порывистый, таинственный атландиец. Зачем он дарил ей такие поцелуи, зачем раззадоривал, если не секс ему был нужен от неё? Ведь её тело уже предавало свою хозяйку, было полностью под властью уверенной руки Хода, который ласково оглаживал под одеялом бедро девушки, сминая ткань пижамы. Серафима боялась отпустить Дантэна, гладила его обнажённую спину, плавала на волнах шальной радости, утопая в ласке атландийца. Его губы медленно, нехотя разлучились с её губами, вырвав стон Фимы, и она распахнула глаза, с восторгом глядя на пугающую тьму в шоколадных глазах мужчины.
        - Я клянусь тебе, Сима, что ты не пожалеешь о своём выборе, - сипло прошептал Дантэн, еле сдерживая своё желание. Это могло отпугнуть девушку, слишком жадный и голодный был он сейчас, а Сима своими мыслями, своими чувствами лишь подливала масло в огонь страсти.
        Серафима тяжело дышала и заворожённо рассматривала Дантэна. Он был опять другим. Не было надменности, не было нежности, зато была решимость и опаляющий взгляд, так смотрит мужчина на свою женщину. И девушка знала этот взгляд, видела не раз, как отец смотрел на маму, как сосед, чуть ухмыляясь, провожал взглядом бабу Мару, но впервые так кто-то смотрел на неё. Это было непривычно и хотелось укрыться от горячего зовущего взора. Он лишал воли, путал мысли. Девушка сама не замечала, как жалобно смотрела на атландийца, и он читал все её мысли. Она хотела дойти до конца, она хотела испить чашу страсти с ним. И он прикрыл веки, чтобы девушка могла успокоиться, даже лёг рядом, обнимая её за талию.
        - Прячься, пока я добрый, - тихо шепнул он, убирая свою ладонь.
        Фима не поняла о чём он, но всё же встала с кровати, с лёгкой грустью оглядываясь через плечо. Дантэн выглядел шикарно в её кровати в ворохе одеяла нежно-персикового цвета. Его кудри так забавно спутались ото сна, и хотелось пригладить их, зарыться рукой, почувствовать шелковистые колечки на ощупь.
        - Сима, считаю до трёх, и на работу ты не пойдёшь, - прошептал атландиец, улыбаясь, но глаз так и не открывая. А Фима спохватилась, глядя на часы, стоящие на прикроватной тумбочке.
        - Дантэн, раньше не мог сказать! - вскрикнула девушка, видя, что осталось полчаса до начала рабочего дня, а она даже не успевает душ принять.
        - Один, - мягко отозвался атландиец, закинув руки за голову.
        Фима бросилась к шкафу, достала полотенце и нижнее бельё и кинулась в ванную под веселое «Два». Дверь мягко затворилась за девушкой, когда Ход открыл глаза, шепнув белому потолку:
        - Три.
        Серафима истязала свои зубы электрощёткой, мысленно костеря себя за расслабленность. Влюблённость явно не шла ей на пользу. Ведь нужно было думать, почему Юлиана так рано позвонила, да потому что в это время обычно Фима уже завтракала! Да и что теперь делать с атландийцем?
        Словно услышав мысли о себе, Ход вошёл в ванную и под возмущённое мычание девушки прижался к её спине, опираясь руками о край раковины, глядя на неё в отражении зеркала.
        - Я тебя нашёл, - промурлыкал Дантэн, отнял щётку у Симы и, выключив, поставил на полку.
        - Ход! - возмутилась девушка, когда сплюнула пену в раковину. - Я на работу опоздаю!
        - Опоздаешь, - кивнул мужчина, зарываясь носом в тёмные локоны Симы. - И вообще прогуляешь день. Девушка замерла, ощутив, чем упирается атландиец ей в ягодицы, начав медленно тереться, при этом хитро поглядывая на неё через зеркало. - Плохо спряталась, Сима. Плохо.
        Вся сущность девушки сжалась от предвкушения и удовольствия, даже сердце забилось быстрее от страха и восторга. Это было очень волнующе, вот так вот стоять, прижатой сильным телом, и знать, что тебя хотят.
        - Ты сказал, что тебя секс не интересует, - пробормотала Серафима, отчасти только для того, чтобы спасти свои крохи разумности, которые ещё держались, не сдаваясь под напором вожделения, охватившего всё тело. Фима уже привыкла плавиться от ласки Дантэна, таять от его взгляда и шёпота. Атландиец склонил голову набок, чтобы добраться до нежного местечка за ушком и поцеловал, не разрывая зрительного контакта.
        - Я говорил пока. Пока закончилось, - шепнул он, обжигая своим дыханием, и девушка вздрогнула от пробравшей её дрожи. Она сходила с ума, она хотела, чтобы Дантэн продолжал искушать её, соблазнять. - Настала пора решаться, Сима.
        Подмигнув, атландиец отстранился от раскрасневшейся девушки, демонстративно отступил назад и медленно стал снимать с себя бельё, оголяясь полностью.
        Фима видела лишь часть бедра, так как её отражение закрывало остальное, она видела, как внимательно следит за ней мужчина. Даже наклоняясь, он не сводил своих глаз с неё, и дышать становилось всё труднее, как и стоять без опоры от мысли, что вот сейчас, всё случится именно сейчас. За её спиной уже стоял обнажённый атландиец, голос бабы Мары нашёптывал, что он весь её, абсолютно весь. А Ход, улыбаясь девушке, зашёл в душевую кабинку. Послышался шум воды, а Фима продолжала смотреть туда, где недавно стоял атландиец. Он опять давал ей шанс решать самой. Светлый кафель был холодным отражением её трусости, если она отступится, если сбежит. Дверь в комнату была рядом, всего два шага вправо и можно было уйти, её никто не держал. А можно было сделать четыре и влево, и тогда…
        Фима, наконец, смогла отвести взгляд от отражения кафеля за своей спиной и взглянуть на себя. Глаза огромные, щёки красные, губы в пене, волосы спутанные - вылитая мисс Галактика! Решительно подставив руки под струю воды, девушка умылась, затем достала расчёску и привела волосы в порядок. На мужчину принципиально не смотрела, хотя чувствовала его обжигающий взгляд, знала, что он ждёт её. Но только после того, как она привела себя в порядок и собралась, решительно повернулась к нему и стала снимать пижаму. Получалось неловко, комкано. На стриптиз это представление точно не тянуло, но тем не менее эффект был, и Фима, глядя на детородный орган атландийца, засомневалась.
        Бабуля говорила, что агрегаты у атландийцев как у землян, но то, что видела девушка, на хвостик не тянуло. Сглотнув, Фима подняла взгляд на лицо Хода, который не улыбался. Он был напряжён, его глаза просто пылали. Дантэн открыл дверь кабинки, а Фима сделал эти четыре шага к нему навстречу.
        Анатомическое строение тела атландийца не отличалось от землян. Он был просто выше, более поджарым, одни сплошные мускулы, хотя не накачанный, как некоторые любители спортзалов. Не было гор, а просто чёткие рельефы сильного, тренированного тела. В восторг Фиму привёл пресс, яркими линиями делящий плоский живот на прямоугольники. Волосы покрывали как грудь, так и пах, даже росли на предплечьях и голенях. В представлениях Фимы атландиец был гладеньким, но она обманулась, правда, не расстроилась. Ход выглядел мужественно, даже не смотря на свой возраст. Тридцать не так уж и много для атландийца, они жили чуть дольше землян.
        Девушка замерла, оглядывая Дантэна с ног до головы, пока не встретилась с его опаляющим взглядом.
        - Налюбовалась? - сипло спросил у неё мужчина, а Фима кивнула, сглатывая.
        Горло пересохло и его словно сдавило спазмом. Голос не слушался, а сама девушка дрожала. Храбрости приблизиться у неё хватило, а вот дальше страх цеплялся своими зубами ей в самое сердце. Мысль, что она может совершить сейчас очередную глупость, билась в голове. Ход не признавался ей в любви, не обещал взять в жёны. Все его слова сплошные загадки, и всё, что он требовал, это слепо верить ему, довериться. И она сейчас это сделала, полностью положилась на него, но верила ли она ему до конца? Конечно же нет. Горький осадок от прежних переживаний никуда не делся, но тем сильнее Фима хотела дойти до конца с Ходом. Умереть от горя, сгореть без следа, если это будет очередная её ошибка, или же обрести что-то новое, наконец получить свой кусок счастья, если Дантэн не бросит, не обманет и полюбил её так же сильно, как и она его.
        В том, что она его любит, девушка уже не сомневалась. Три месяца сплошной чёрной депрессии и она вновь увидела атландийца и словно ожила, заново возродилась. Теперь было страшно потерять этот свет, который манил, звал за собой.
        Дантэну же было достаточно одного кивка Симы, чтобы сократить расстояние между ними, резко прижать девушку спиной к холодной поверхности душевой кабины и впиться в губы страстным поцелуем. Захватить её руки в свои, поднять над головой под испуганный судорожный вздох, полностью погрузиться в свои ощущения чёрной страсти. Она пришла, вновь. Она решилась. Она дала согласие. Теперь нет смысла останавливаться, нет смысла ждать. Всё встало на свои места, и так будет раз за разом, день ото дня, вечность, пока последняя крупица песка жизни, отмерянного для них, не упадёт в часах времени.
        Он властно ворвался в трепетный рот Симы языком, погружаясь в тепло с привкусом зубной пасты. Маленькая землянка решила поиграть на его нервах. Он думал - она не решится, думал - уйдёт, слишком уж манерно водила расчёской по волосам с отсутствующим видом. На миг Дантэну показалось, что он ошибся. Она посмела заставить его усомниться в своих действиях. И чуть не поверил, что поспешил, что слишком надавил на девушку, но нет. Всё оказалось куда как лучше. Сима игрок, именно то, что нужно, само совершенство: гибкая, пластичная, со сходным биополем. Он не угнетал её, она не сходила с ума рядом с ним, зато умирала от тоски вдали от него. Сиара Тманг ошиблась, но она уже давно и не Сильнейшая. Женщины не могут долго оставаться на вершине своей силы, сдаются под гнётом ответственности, ломаются, когда приходится быть жёсткой и решать не в пользу жизни, а смерти. Женщины рождены созидать, дарить новую жизнь и им тяжело идти против своей природы. А мужчина - воин, он защитник. И именно защитник нужен Серафиме, хотя это не принято у атландийцев. Каждый из них самостоятельная личность. Даже ларны не создают
между собой связи, лишь любовь соединяет их, но не иссушает, не сплетает воедино, как у землян. Дантэн чувствовал, как Сима тянется к нему, как пытается оплести всего своим биополем. И ему хотелось почувствовать каково это - связь по-земному.
        - Будет больно, - предупредил девушку Дантэн.
        Сима доверчиво взглянула ему в глаза, слабо улыбнулась, а атландиец чуть опустил щит и глаза землянки распахнулись, когда сила потекла по её биопотокам, более древняя, более яркая. Крик застрял в горле девушки, а дыхание спёрло в груди.
        - Дыши, - приказал Дантэн Симе, ощущая её боль.
        Он цедил свою силу, которая рвалась наружу, желая захватить такое родное биополе, завладеть им. А девушка, прижатая к стене кабинки, всхлипнула, испуганно смотрела в чёрные глаза Хода, не понимая, что происходит. Её кровь, словно лава, обжигала изнутри, и ей казалось, что она воочию видела яркие набухшие вены, которые светились алым. В ушах стоял гул, перед глазами вспыхивали красные хлопья снега. Но страшнее было видеть что-то тёмное, что окутывало Дантэна. Если сначала ей показалось, что нечто зависло за спиной атландийца, но, сморгнув, Фима поняла, что оно окутывало мужчину и её саму.
        - Что это? - сипло выдохнула девушка, превозмогая боль и сухость в горле.
        - Это я, Сима, - ответил ей Дантэн и поцеловал, снимая щит полностью.
        Серафима чуть не задохнулась от пронзившей боли. Ей показалось, что тело разорвало на куски, но миг прошёл, и пришло успокоение. Оглушающая тишина, а сама она очутилась в небытие, повисла в невесомости, раскинув руки, не моргая, рассматривая чёрное звёздное небо.
        - Сима, - тихий шёпот отвлёк от созерцания мёртвых и таких холодных огоньков.
        Горячие руки обнимали, придерживая за спину, и прижимали к крепкой груди. Сомкнув веки, Серафима наслаждалась звуком биения сильного сердца под горячей кожей. Было так здорово просто слушать, как гулко гоняет здоровое, крепкое сердце по венам кровь.
        - Сима, - шёпот повторился.
        Девушка открыла глаза и стала наблюдать, как медленно скатывается капля воды по затемнённому стеклу полукруглой стены душевой кабины, к которой не так давно её прижимал Дантэн. Он обещал, что будет больно. Она подумала, что он говорил о первом интимном опыте. Оказалось, он опять не обманул её. Секс ему от неё не нужен был, и больно было. Правда, недолго, но адски. Отчего же сейчас так хорошо и волшебно? Спокойствие, полное примирение с собой, своими мыслями, потому что их в голове не было. Умиротворение, стоять, прижатой к влажной мужской груди, и наслаждаться стуком чужого сердца.
        - Сима, - чуть требовательнее позвал Дантэн. - Мы вообще-то не закончили, а только начали.
        Девушка нахмурилась, медленно подняла голову, и первое, что она увидела, была ласковая улыбка Дантэна, а также странное сияние, окутывающее мужчину и её руки.
        - Что это? - тихо выдохнула девушка, внимательно рассматривая себя, приподнимая локти, чтобы полюбоваться на голубоватое свечение.
        - Твоё биополе, - отозвался атландиец, довольный собой.
        Риск себя оправдал. Симбиоз получился интересным, но временным или нет, Дантэн пока не знал. Ему нравилось то, что он чувствовал. Вихрь хаоса Симы теперь был полностью в его власти, он кружил, создавая вокруг плотный кокон. И Дантэн не чувствовал отторжения. Словно они с Симой слились воедино. Именно на это мужчина и рассчитывал, но не собирался останавливаться на достигнутом. Кровь бурлила в атландийце, и, взяв первый попавшийся гель для душа, он налил себе на ладонь, чтобы помыть девушку, заодно и подготовить её для следующего шага.
        Собраться воедино у Серафимы не выходило. Мысли метались от одной версии к другой.
        - А ты его тоже видишь? - удивилась девушка, заглядывая в глаза Сильнейшего.
        - Его все атландийцы видят, - прошептал он, любуясь разноцветами искрами, пробегающими по ауре Симы. Ей было любопытно, немного страшно, но произошедшее не оттолкнуло, скорее восхитило. И она не злилась на него за боль, которую причинил. Хотя сам он стыдился этого, но иного пути не было.
        - Но я же не атландийка, - пробормотала девушка, вновь заглядывая ему в глаза, и столько доверия, столько живого любопытства.
        - Но я же атландиец, - усмехнулся в ответ Дантэн, начиная намыливать руками плечи Серафимы.
        Девушка уже пришла в себя настолько, что могла стоять на ногах. Открытая для мужчины, и всё её мысли он читал как книгу. Её чувства эхом отдавались в его сердце, а свои он спрятал под щитом. Рассказывать о телепатии девушке пока рановато, нужно что бы она привыкла хотя бы видеть.
        - А я только своё биополе могу видеть?
        - Обязательно проверим, мне самому любопытны твои возможности.
        - А ты видишь и чужие?
        - Да, - кивнул Ход чуть сипло, так как его руки опустились на грудь Серафимы, и стало как-то не до разговоров.
        Пламя желания опалило кончики пальцев, пробежалось по телу и сконцентрировалось в излишне напряжённом члене. Сладкая боль пульсировала, требовала к себе внимания. Сима почувствовала его страсть, разрумянилась, стала кусать губу, пока Дантэн плавно чертил пальцами круги вокруг ареол сосков.
        - У тебя такая маленькая грудь, - вырвалось у него.
        Серафима дёрнулась, расстроенно моргнула.
        - А тебе большие нравятся? - с болью спросила.
        Ход выдохнул и, зарывшись ей в волосы мыльными руками, заключил обиженное лицо в ладони и шепнул:
        - Ты же видела атландиек, у нас нет таких худых, как ты. Естественно я привык, что у женщины большая грудь. При чём тут нравится или нет? Я боюсь причинить тебе боль, моя хорошая. Ты слишком хрупкая, но такая сильная. А груди у тебя красивые, но маленькие, в ладошку можно уместить.
        Он продемонстрировал смущённой Симе, как ловко её грудь спряталась под пальцами атландийца.
        - У тебя тоже многое для меня кажется длинным, и я не про пальцы и не про твой рост, - решила вернуть свою обиду колкостью Сима, взглядом указывая на детородный орган, который потемнел от натуги, вены бугрились на нем тёмной сеткой, и головка сочилась прозрачной росой.
        Девушка осторожно затронула капельку пальцем, от чего Дантэн дёрнулся и глухо застонал.
        - Сим, не надо, - прошептал он, умоляя.
        Девушка удивлённо отстранилась, не понимая, что такого сделала.
        - А у вас что, женщина не проявляет инициативы?
        - Сима, - взмолился атландиец, пытаясь не представлять девушку в роли раскованной атландийки.
        - Что? - невинно моргнула девушка. - У нас это нормально, когда женщина берёт в свои руки…
        - Всё, сама напросилась, - не выдержал Ход и закрыл рот Симы поцелуем, жадно впиваясь в мягкие губки, лаская руками податливое хрупкое тело, прижимаясь к нему пахом, мучительно замычал от удовольствия.
        - Сима, я же возьму тебя прямо сейчас. Ты понимаешь, что должна оттолкнуть меня, запретить, пока ещё не поздно?
        Серафима тихо рассмеялась, прислушивалась к себе. Какое оттолкнуть? Да она вся горела, вся пылала для него. Она мечтала, чтобы он сделал её своей прямо сейчас. Поэтому смело обхватила мужское достоинство Дантэна и прямо глядя ему в глаза, провела по плоти рукой, наслаждаясь туманной страстью в шоколадных глазах любимого.
        - Я хочу, чтобы это был ты. Чтобы ты превратил меня в женщину. Хочу, чтобы ты открыл мне взрослый мир.
        Ход выдохнул, прижимаясь лбом к прохладной стене кабинки. Думать было сложно, когда тонкая ладошка не прекращала дразнить, а мягкие губы покрывать поцелуями плечо и шею. Сима увлеклась, словно потерялась в новых ощущениях. Ей нравилось баловаться, подчинять взрослого мужчину себе, таять от своего порочного желания, которое истязало низ живота, выжигало голодным пламенем.
        Но атландиец услышал тоску и боль в её голосе, в её чувствах и не мог не отреагировать, разозлился:
        - Сима, я его открою для себя. Поняла? Ты права, я самовлюблённый эгоист. Всё, что я делаю, всё исключительно для собственного наслаждения. И ты пожалеешь, если решишь иначе.
        Дантэн открыл глаза и повернул голову к девушке, которая словно не слушала его. Она не отрывалась от своего занятия, ещё больше возбуждая мужчину, хитро стреляя в него лукавым взглядом. Ход усмехнулся, выпрямляясь. Он оперся руками о стену по обе стороны от головы Симы, лишая её возможности продолжить целовать ему шею, заставляя её взглянуть в свои глаза.
        - Я услышал тебя, ты меня, - вкрадчиво предупредил он девушку, которая не могла думать ни о чём, только о поцелуях. - Ты превратишься в женщину, как того хочешь, но станешь такой, как этого хочу я.
        Фима слышала Хода, понимала, что он прав. Эгоист он. Красивый Хам. Само Совершенство. И всё, что он делает, непостижимо для её ума. Но вот то дикое желание, та опаляющая страсть, что искрилась между ними, мерцала в биополе, вихрем кружилась вокруг них, которую она чувствовала и видела, всё это придало уверенности, что хоть в этот миг он полностью её. В её руках пульсировала горячая сила его желания.
        Отобрав её руку от своей плоти, атландиец кинул её ладошки к себе на плечи, а сам легко поднял девушку и под тихий вскрик подставил её под струи воды, падающие с потолка кабины. Стройные ноги обхватили талию мужчины, его ладони придерживали лёгкую землянку со спины и под ягодицами, она словно сидела на его руке. Выключив воду, Ход включил тёплый воздух, который бил с пола, от чего его волосы стали подниматься дыбом. Сима рассмеялась, попыталась пригладить кудри Дантэна. Её хоть и смущала ситуация, но она не хотела отступать. Да и в принципе было поздно. Страсть объединяла их, желание бродило в крови, опьяняя. И всё, о чём мечтала девушка, не разлучаться с Дантэном ни на миг. Ей нравилось всё, что он делал с ней. Она купалась в нежности, которая словно лучилась из его тела, пронизывала белыми нитями биополе, разбавляя голубой цвет. Всё было так волшебно и нереально. Даже когда они целовались, девушке слышалась если не музыка, то что-то сродни ей в голове. Она звучала, как вальс, раскачивала на своих волнах и наполняла душу радостью ещё больше.
        Дантэн осторожно вышел из ванной и опрокинул девушку на кровать. Та рассмеялась, искрясь весельем, а мужчина на миг замер, не в силах оторвать от неё взгляд. Связующие биопотоки были натянуты до предела и переливчато звенели. Сима тоже слышала этот звон.
        «Ты моя, Сима» - всего лишь мысль, зато какой эффект. Алые сполохи расцвели в биополе, накрыли девушку и она, судорожно выдохнув, выгнулась, приподнимая грудь. Соски тугими горошинками венчали холмики грудей, призывно манили к себе. Дантэн припал к ним, сначала лизнул одну, затем другую. Он придерживал рукой Симу за спину, не давая ей опуститься на кровать, коленом опирался о матрац, не смея забраться на него полностью. Если он ляжет, то возьмёт Симу сразу. Слишком призывно она лежала, цеплялась за его плечи, тихо постанывала от его ласки. Его собственное тело требовало разрядки, диктовало правила, заложенные инстинктами.
        Но он медлил, покрывая поцелуями шею девушки, подбородок, целовал в губы, получая ответ. Сима изнемогала, гладила его по плечам, зарывалась в кудри, страстно шептала его имя. Но прежде, чем взять её, Дантэн, осторожно поглаживая шёлковые завитки внизу её живота, нашёл бугорок, средоточие вожделения Симы. Девушка, вздрогнув, ахнула, крепче вцепилась ему в плечи, выгнулась, замирая осторожно от удовольствия. Сколько раз она играла с собой сама, но когда чужие пальцы коснулись её заветного местечка, всё оказалось очень остро, ярко и насыщенно.
        - Ещё, - шепнула девушка, сморгнув выступившие слёзы. Она была оглушена биением своего сердца. Жаркие поцелуи воспламеняли её всё больше, и она уже не могла мечтать ни о чём другом, только бы дойти до конца, узнать, что же бывает дальше.
        Дантэн заглянул девушке в лицо, он хотел видеть её желание, её страсть, когда он пальцем проник в узкую мокрую щелку.
        Судорожно выдохнув, Сима прикрыла глаза и задержала дыхание. Это было очень волнующе, но ласковый поцелуй заставил открыть глаза. Когда же она столкнулась с горячим взглядом Дантэна, то его пальцы вновь проникли внутрь, только уже глубже. Сима опять выгнулась от сладкой пытки.
        - Смотри на меня, - приказал Дантэн, любуясь девушкой.
        Она была прекрасна, глаза её блестели, губы припухли от поцелуев, а кожа на щеках порозовела. Ему нравилось, как белые зубы прикусывали нижнюю губу, стоило ему проникнуть пальцами в узкий проход. Его член готов был лопнуть от напряжения, но так хотелось ещё и ещё наслаждаться этой нехитрой лаской. Сима двигала бёдрами, помогала своей рукой устроить внутри себя длинные мужские пальцы удобнее, и эта раскованность сводила мужчину с ума, особенно когда она внутри сжимала его пальцы от мимолётного поцелуя, от тихого шёпота. Его Сима была очень чувствительна.
        - Возьми меня, - выдохнула девушка ему в губы, когда поняла, что больше не может, хочет ощутить совсем другое. Морально она была готова и лишь приглушённо вскрикнула, когда Дантэн взял её одним резким движением.
        Боль вновь охватила тело, но не сознание. Оно плавало в странной буре эмоций. Победная эйфория, пик удовольствия и многогранное желание, как наваждение. Девушка сама не понимала, откуда в ней столько мыслей. Она хотела двигаться, глубже и резкими толчками, чтобы было упоительно сладко, может быть, даже больно, но ярко, восхитительно приятно.
        И Дантэн словно улавливал её настрой, плавно вынырнул, чтобы вернуться. Движение их тел было синхронным, от чего мимолётная боль вернулась, но на миг, чтобы уступить место восторгу.
        - Ещё, - капризно шепнула Фима, а Ход тихо рассмеялся и повторил всё в точности, и она вскрикнула от пробежавшего по натянутым нервам удовольствия.
        Их губы сплелись в шальном поцелуе, Ход не мог сдержать своего тела, которое рвалось вперёд, чтобы ещё глубже покорить Симу, чтобы она кричала ещё громче, чтобы сильнее хваталась за его плечи и шею, чтобы звала его по имени. И лишь тогда, когда терпение его было на исходе, когда девушка под ним, тихо всхлипывая, задрожала от экстаза, он дал волю своему безумию, отпустил тормоза и полностью окунулся в восхитительный пик удовольствия на грани космоса. Когда звёзды кружились перед глазами, когда сердце разрывалось в груди, когда хриплые стоны срывались с губ, а тело наполнялось патокой неги.
        Атландиец вытянулся рядом с Симой, понимая, что лежат они поперёк кровати и стоило бы лечь правильно, но сил пока на это не было. Девушка заворочалась в его объятиях, но мужчина не хотел её от себя отпускать. Было приятно просто так нежиться с ней в обнимку. Какой душ? О чём сейчас думала Сима?
        - Хо-о-од, - тихо позвала она его, заставляя приоткрыть один глаз. - Я в ванную, - отчиталась девушка и подумала о крови.
        Мужчина нехотя отпустил её и сел понаблюдать, как его ларна на носочках пробирается в ванную, а по её бёдрам стекает кровь.
        - Ох, Сима, - тихо шепнул себе Дантэн и, ловко вскочив с кровати, подхватил не ожидавшую такой подлянки Заречину на руки, чтобы вернуть её в душевую кабинку.
        - Я должен извиниться за это? - тихо уточнил он у смутившейся молодой новоиспечённой женщины.
        - Нет, это у всех бывает в первый раз.
        Серафима включила воду и стала аккуратно смывать кровь с бёдер, отвернувшись от мужчины, так как было стыдно перед ним.
        - Тогда почему ты смущаешься и краснеешь?
        Мысленно Серафима уже билась головой о стенку кабинки. Ну почему атландиец такой настырный? Неужели не понимал: она стеснялась, что он видел её такой.
        - Слабость? Ты не хочешь показывать мне свою слабость? - удивился Дантэн, всё ближе подбираясь к Симе. Её смущение имело интересный оранжевый оттенок, и он так часто вспыхивал, наблюдать на этим цветком было любопытно. Необычный цвет.
        - Ход, ты презираешь слабых. Считаешь землян больными и тщедушными, поэтому да, я не хочу показывать тебе свою слабость! - не выдержала девушка и сорвалась на крик.
        Ход унижал её, и она не могла спокойно это терпеть. Стыд топил все хорошие воспоминания о том, что между ними только что произошло. Почему он не мог просто, как приличный мужчина, полежать и подождать, когда она справит свои нужды, когда смоет кровь, чтобы ничто уже не напоминало о том, что это был её первый раз.
        - Сима, если бы ты знала что именно только что пережила, и что до тебя на подобное не был способен никто, это помогло бы тебе наконец считать себя сильной?
        Дантэн начинал злиться. Такое пренебрежение к себе он впервые встречал. Сима умудрялась на пустом месте создать проблему. Он присел на корточки и сам, отобрав у девушки мягкую губку, стал смывать кровавые подтёки с загорелой кожи.
        - Ты единственная, кто приняла силу Сильнейшего, открыла в себе способность видеть биополе, а всё, что тебя заботит, это что я подумаю о тебе, заметив, что сам же с тобой и сотворил. Это подло, Сима. Это всего лишь кровь, - мужчина взглянул на девушку снизу вверх, а у Фимы дух захватило от того, какой он был красивый в этот миг. Мокрые волосы, взгляд злой, а аура фиолетовым цветом отблёскивала. - Разве это не признак твоей чистоты? - протянул Дантэн окровавленную ладонь к девушке. Капли воды смывали красные разводы, и ладонь вскоре оказалась чистой, наполненной водой. - Разве я не должен гордиться, что я твой единственный?
        Девушка вдруг осознала, что хочет, чтобы и она была единственной для него. Словно что-то щёлкнуло у неё в голове, и Фима без зазрения совести тихо спросила у Сильнейшего, который продолжал плавно водить губкой, временами чувствительно задевая промежность, от чего дыхание перехватывало, а любопытство возрастало.
        - А сколько у тебя было женщин?
        Ход улыбнулся, прижался губами к бедру Серафимы, прикрывая глаза от попадающей на лицо воды.
        - Ты не поверишь, - отозвался он вместо ответа.
        Девушка даже испугалась. Видимо очень много.
        Атландиец вновь поцеловал Симу, прокладывая себе путь к чёрному треугольнику тёмных, блестящих от воды волосков, венчающих низ живота девушки.
        - Ты единственная, - решил не тянуть с ответом Дантэн, наблюдая за бурей эмоций, которые завладели Симой. Неверие, непонимание, удивление и радость - всеми цветами радуги расцветала его ларна. И это было очень забавно.
        - Почему? - удивлённо выдохнула девушка, ведь ей казалось, что у Сильнейшего не было проблем с женским вниманием. - Ты же красив и богат, у тебя положение, ты Сильнейший.
        - Вот именно, Сильнейший, Сима. Слишком сильный. И вынести меня смогла лишь одна закомплексованная землянка, считающая себя никчёмной, нелепой, глупой.
        - Эй! - обиженно прикрикнула Фима на Дантэна, а тот лишь усмехнулся и встал, нависая над девушкой и заслоняя её от капель воды.
        - А разве не прав? - наигранно удивился Ход. - Слушаешь других, не веришь самой себе, не видишь очевидных истин. Ты невероятно противоречивая натура, Сима. И мне нравится, как ты учишься, постепенно и на своих собственных ошибках.
        - Не пойму никак, это был комплимент или ты отругал меня? - ворчливо буркнула Фима, не зная, обижаться или нет на атландийца. Улыбается открыто и по-доброму, при этом опять читает нравоучения. - И, Ход, мы ведь не предохранялись.
        - Тебе же не нравятся эти серебристые квадратики, ты приходишь в неистовство только покажи тебе их, - усмехнулся Дантэн. Он поймал мокрый локон Симы и стал накручивать его на палец, сокращая дистанцию между их лицами.
        Девушка смутилась. Её пальчики коснулись его груди, а взгляд несмело стал подниматься, пока серые глаза не посмотрели прямо и решительно в лицо атландийца. Ход никак не мог определить, какая Сима ему нравится больше: злая, сердитая, застенчивая или во власти страсти. Она была многолика, но невероятно восхитительна в своих проявлениях.
        - Дантэн, я серьёзно. Дети же могут получиться.
        - Могут, а могут и не получиться, тут уж не от нас зависит, а от Вселенной, как ей заблагорассудится, так и будет.
        - То есть ты не против детей? - жутко смущаясь, робко уточнила у него девушка.
        - Разве я могу быть против своих собственных детей, Сима? Что за глупые вопросы?
        - Ну вдруг, - буркнула девушка, понимая, какую глупость спросила у Хода.
        Он же сам говорил, что любовь меряется количеством детей. Правда, потом сам же и подтвердил, что теория не совсем верная, но мысль его была предельна ясна. Против детей Дантэн не был, это радовало. Дарило чувство уверенности и теплоты.
        - Только, Сима, ребёнок с первого раза может не получиться. Всё же мы разной расы, так что рано радоваться, - подмигнул ей атландиец и приступил к мытью волос как своих, так и Фиминых. А девушка, глупо улыбаясь, не могла не ликовать. Если мужчина говорил о совместных детях - это что-то да значило. Опять же она для него была единственная, как и он для неё.
        - Ход, а так и должно быть? - указала девушка на биополе, которое плотно окутывало их вместе с атландийцем.
        - Пока да, потом посмотрим, - отозвался Дантэн. - Тебе тяжело? - уточнил он, чуть помедлив.
        Серафима нахмурилась, не сообразив, о чём её спросил мужчина, а тот усмехнулся, запрокинув голову, смыл пену со своих волос.
        - Всё же, Сима, ты уникальна, - заявил он, когда помогал смывать шампунь с её головы.
        Девушка доверчиво повернулась к нему спиной, Ход видел лукавую улыбку на её губах, капли воды били по ним, разлетаясь на мелкие осколки, завораживая атландийца своим искрами, своим волшебством. Шумно выдохнув, Сильнейший понял, что обнажённая Сима - это один сплошной соблазн и говорить с ней о серьёзном он пока не может, лишь добавил:
        - Прав этот Богдан, хотя даже не догадывается насколько.
        Его ладонь погладила шею Симы, останавливаясь на подбородке, заставляя девушку выгнуться назад ещё больше. Вторая рука осторожно смяла холмик груди, тугая горошинка соска оказалась в плену между двух пальцев. Сима не смогла сдержать стона от наслаждения, она цеплялась за руки атландийца, а сам Дантэн склонился над её лицом, дотянулся до приоткрытых губ, чтобы оставить на них тягучий и властный поцелуй.
        Глава 4
        Никогда прежде никто не отказывал Ахметову. Особенно сходу, недослушав, со скучающим видом и с полной уверенностью в своей безопасности. Серафима это поняла сразу, как только тот с вежливой улыбкой заговорил:
        - Госпожа Заречина, меня зовут Богдан Ахметов…
        - Не интересует, - холодно оборвала она мужчину, решив, что пора завязывать с депрессией. Видимо осень сказывалась. Кофе остыл, и допивать его она не намеревалась, поэтому встала, потянувшись за сумочкой, когда услышала:
        - Я специальный агент семнадцатого отдела ФСБ и думаю, что моё предложение вас всё же заинтересует.
        Девушка замерла лишь на миг, усмехнувшись мужчине. До Хода ему было далеко. Вот тот мог заинтриговать и обойтись без скрытых угроз. Фима покачала головой, перекинула сумочку на плечо и направилась в сторону остановки. Пора было ехать на работу. Осень девушка не любила. Пора увядания, хотя русский классик в этом видел своё особое очарование и даже увековечил в стихах, которые крутились в голове Заречиной.
        - Знаете, вы очень удивительная девушка, госпожа Заречина, - раздался рядом голос Ахметова. - Вы знаете, что на вас заведено дело?
        Фима, конечно же, не знала об этом, но догадывалась. Правда, не волновалась нисколько. Что могла она, простая жительница Москвы, у которой не было ни особого статуса, ни связей, работавшая в университетской библиотеке на полставки, противопоставить Системе?
        - Какое дело? - решила она поддержать разговор.
        - Всё же я вас заинтересовал, - усмехнулся брюнет.
        Девушка смерила его скептическим взглядом. Очень смуглый брюнет, на скулах пробивалась щетина, глаза карие, холодные, нос длинный, с горбинкой, волосы короткие, но вьющиеся. Всё же Ход прав, в землянах многое было сродни атландийцам. Если бы ещё ростом не уступали. Тяжело вздохнув, Заречина напомнила себе не вспоминать Сильнейшего так часто и уж тем более не сравнивать с ним никого. Но, увы, это происходило самопроизвольно. Даже гуляя по проспекту, она невольно с затаённой надеждой заглядывалась на высоких брюнетов.
        Ахметов шёл чуть позади, ожидая ответа. А девушка прятала озябшие руки в карманах лёгкого пальто и думала о том, как бы сбежать от настырного мужчины. Слушать его предложения она не желала. Что толку? Если бы на неё что-то и было, то давно предъявили бы обвинения. А отец заверил дочь, что все её неприятности позади. Но Фима не верила. Клятву верности уже не разорвать, а значит, грешок за ней тянулся.
        - Госпожа Заречина, - требовательно позвал Ахметов, но Серафима лишь рассмеялась и крикнула мужчине, пустившись в бег к остановке.
        - Мой аэробус! Прощайте, господин Ахметов!
        Запыхавшись, девушка легко вскочила на ступеньку маршрутки, оглядываясь на замершего мужчину. Он злился, Фима могла рассмотреть его прищуренные глаза и то, как он сжал руки в кулаки. Он остался стоять на тротуаре, к которому подъехал чёрный флаер. Ахметов сел в него, а Заречиной стало ясно, что прощание не удалось, и специальный агент так просто не сдастся. Но, тем не менее, это было забавно, вот так вот дерзко дразнить кого-то. Злить, надсмехаться и плевать на чужое мнение. Может, это просто депрессия сказывалась, а может, желание вернуть кое-что утраченное.
        И она оказалась права. Стоило ей выйти на остановке перед университетом, она сразу заметила господина Ахметова, поджидающего её у библиотечного корпуса.
        - Что за детские выходки? - первое, что спросил, а девушка изумлённо ахнула, веселясь за счёт мужчины.
        - Детские? - переспросила она и, обойдя его, вошла в холл университетской библиотеки.
        - Да, детские. Вы должны понимать всю серьёзность ситуации, в которую попали.
        - Прекрасно понимаю, - не согласилась с ним Заречина, продолжая шагать через холл к лифтам. Брюнет её не останавливал, опять шёл чуть позади, но это не мешало ему внимательно слушать девушку, которая не собиралась терпеть к себе властного отношения. - У вас на меня ничего нет и быть не может. Вам просто от меня что-то надо, и вы выбрали неправильный подход. Как непрофессионально, господин Ахметов.
        Нажав кнопку вызова, девушка обернулась к мужчине и тепло ему улыбнулась.
        - Думайте, прежде чем что-то предлагать, - мягко пожурила она агента и вошла в открывшийся перед ней лифт.
        - Хорошо, - кивнул Богдан, - вы правы. Я возглавляю совершенно новый отдел. Мы занимаемся налаживанием отношений с другими расами. Вы, как дипломированный специалист, должны понимать, как важно найти правильный подход. Увы, пока наше правительство в этом не преуспело. Ваша работа лишь первая ласточка, и наверху это понимают. Поэтому я попросил разрешение привлечь вас к работе. Мне кажется, вам будет интересно работать в моём отделе. Вас ведь увлекает культура рептилоидов?
        Фима впервые за время общения с Ахметовым не улыбалась, а внимательно слушала его.
        - Нам известно, что вы знакомы с младшим принцем крови.
        Серафима хохотнула, покачав головой.
        - Это было мимолётное общение. Шапочное знакомство.
        - Возможно, - усмехнулся Богдан, - вот только принц о вас помнит, и вы, видимо, тоже.
        Девушка удивилась. Приятно осознавать, что оставила неизгладимое впечатление в душе хоть и не человеческой, но всё же не простой.
        - И мы хотели бы, чтобы вы, как представитель Земли, посетили империю.
        - Зачем? - удивилась Серафима, ведь понятно было, что не просто так. Явно с каким-то заданием, а не на курорт её хотели послать.
        - Об этом после того, как вы подпишете соответствующие документы.
        Заречина покачала головой, наученная горьким опытом.
        - Ничего подписывать не буду, так что или говорите, или давайте прощаться. У меня дел по горло, - надменно отозвалась Серафима и вышла из кабины лифта в хранилище, которое располагалось на минус третьем этаже, глубоко под землёй.
        - Госпожа Заречина, вы забываетесь. Не в вашем положении брыкаться, - устал быть любезным и сорвался Богдан.
        - Это вы забываетесь, господин Ахметов, - бросила Серафима через плечо, вышагивая по длинному коридору в свою подсобку. - Это я вам нужна, а не наоборот. Причём, судя по тому, что вы сказали, принц Шшангар выслал мне приглашение и только поэтому вы решили ухватиться за меня, как за свой шанс. Я права?
        Богдан оскалился, наблюдая за девушкой. Как легко эта взбалмошная, на первый взгляд, особа раскусила его, хотя он обычно добивался всего, чего хотел. А сейчас ему нужна была Заречина. И шантаж на неё не действовал.
        Девушка остановилась, обернулась на агента, продолжая ему улыбаться. Только серые глаза при этом оставались такими же тоскливыми, как в кафе и на снимках, которые он собирал, пока следил за ней и наводил справки.
        - В чём ваша мечта, госпожа Заречина? Ведь не в том, чтобы дышать библиотекарской пылью. Я читал вашу дипломную работу, она наполнена призывами к переменам, силой убеждения. Вы мечтаете, чтобы мы стали ближе с атландийцами и имперцами, чтобы мы научились лучше понимать их. Я готов дать вам этот шанс, помочь воплотить в жизнь свою мечту, попробовать изменить этот мир.
        - Я попробовала, - отозвалась Серафима. - Если вы считаете, что возлагать на хрупкие женские плечи мужскую работу очень героически, то спешу вас разуверить. Женщине неподвластно изменить мир, где правят мужчины. Так что вперёд, теперь ваш черёд попробовать изменить этот мир.
        Серафима зашла в подсобку, намереваясь распрощаться с Богданом, но тот, как настырное насекомое, пролез в щель закрывающейся двери.
        - Госпожа Заречина, я вообще-то этим и занимаюсь. Но, увы, без вас ничего не выйдет. Буду говорить прямо и откровенно, вы - мой входной билет в империю. Без вас нашу делегацию не примут. Теперь вам понятно, почему вы должны принять моё предложение?
        Серафима оглядела свою коморку, констатируя факт того, что даже усадить мужчину некуда. Кресло было одно, шкаф тоже. Богдан, кажется, не понимал, что ему не рады, и он откровенно мешал. Но девушка убрала сумочку в шкаф, сняла пальто и взяла с плечиков халат. Демонстративно поправив бейдж, положила комфон в карман.
        - Я ничего не буду подписывать, - спокойно отозвалась девушка. - Я мечтала работать в библиотеке. А в империю могу и так слетать, ведь меня там ждут и, видимо, давно. А сейчас я попрошу вас удалиться, мне пора работать.
        - Вы ведь пожалеете, что отказали мне.
        - Не стоит мне угрожать, - покачала головой Фима, - поверьте, специальный агент, все мы смертны, и вы тоже.
        - Я не угрожал. Просто я читал вашу работу и знаю, что библиотека университета очень скоро станет для вас тюрьмой. Вы слишком широко мыслите, и рамки вам не по вкусу. Я подожду, когда вы поймёте это и позвоните мне.
        Мужчина легко скинул девушке на комфон свой контакт и, наконец, покинул подсобку лаборанта. А Фима ещё долго сидела, слепо глядя на чёрный прямоугольник моноблока, переваривая разговор с Богданом. Он оказался прав, библиотека не предел её мечтаний, так как в ней не было тех книг, которые хранились у древних рас. Тайна пятого пальца так и не была раскрыта. А где искать ответ, если не в империи. Но принимать предложение Богдана Фима не решилась. Пообщавшись с Сильнейшим, девушка уразумела, что лучше надеяться только на себя и свою семью. Например, на отца, который хоть и бывший, но военный.
        Три дня она маялась в сомнениях. Империя её манила. Хотелось позвонить Дантэну хотя для того, чтобы спросить разрешения, или услышать его голос, увидеть его карие глаза. Но что толку было в её метаниях, зачем сомневаться? Был другой вариант узнать насколько короток её поводок, насколько педантично соблюдает свои клятвы атландиец. Фима решилась. Скорее это была детская выходка, как прыжок с парашютом, раскроется или нет? Отчаянная попытка вернуться, вернуть, разозлить.
        Звонить Серафима не стала, просто набрала сообщение, в котором больше суток прописывала все свои требования, и первое - никаких подписей о неразглашении тайн, так как шпионить она не собиралась. Фима не нанималась на работу, просто решила исполнить свой гражданский долг и помочь. У неё была своя цель, у Богдана своя. И они лишь немного перекликались в главном: попасть в империю Лаудунь.
        Ахметов, конечно же, позвонил, рвал и метал, давил на совесть, на моральные устои, даже пытался шантажировать семьёй. Но девушка, грустно вздохнув, выслушала мужчину и попросила с ней связаться, когда он будет готов для общения.
        И он перезвонил, через минуту, всё такой же злой и сердитый.
        - Вы понимаете, что нарушаете все правила, госпожа Заречина?
        - Во всех правилах есть исключения, иначе бы они не были документально увековечены. Лишь хитрец знает все лазейки, не мне вам об этом говорить. Я простой лаборант в университетской библиотеке, а вы начальник семнадцатого отдела. У кого возможностей больше? - усмехнулась девушка, давая понять Ахметову, что не будет отступать. Свои условия она продиктовала.
        Богдан назначил встречу после работы, а через день прилетел Дантэн. Своей цели Серафима добилась и смысла лететь в империю больше не видела. Её любимый сидел перед ней на кухне и уплетал борщ.
        - Знаешь, а ты совершенно прав. Я нарочно согласилась помочь Богдану. Он сказал, что браслет украли не спецслужбы, а кто-то другой, какая-то тайная организация, и все нити ведут в империю.
        - Да, я так и понял. И да, я читал рапорт следственной группы землян, - кивнул Дантэн, хитро стреляя глазами в сидящую напротив девушку. Она подпёрла кулачками голову и любовалась им. Сильнейшего ласково окутывало биополе землянки, рождая в нём самом тепло и благодарность.
        - Думаешь, такая организация существует? - тут же заинтересовалась Серафима, а Дантэн молча кивнул.
        - Жаль, - расстроилась девушка, которая надеялась, что всё это выдумки Ахметова, и можно было бы отказаться от содействия. Ведь Ход улетит домой, а Фима планировала лететь с ним. Даже если он не позовёт. Точнее, он вроде как уже её позвал. Девушка нахмурилась, ловя себя на сомнениях. Вдруг ей только почудилось, что позвал. Он ведь сказал что выбор за ней.
        - Сима, выдохни и успокойся. Ты совершенно неспособна уловить внутреннее спокойствие. Понимаю, что для землян состояние покоя вообще практически недоступно, но постарайся, - попросил её атландиец. А когда девушка с шумом выдохнула, сложила руки на столе и постаралась собраться с мыслями, вдруг услышала тихое дополнение: - А то утомляешь.
        - Что? - обиженно ахнула она, выпучив глаза, так как после всего, что между ними было, слышать такое оскорбительно.
        - Сима, ты в этом мире хоть кому-нибудь веришь?
        Заречина, поджав губы, задумалась, понимая, что опять раздражала атландийца. Причём виновата была в этом она. Она своими сомнениями…
        - Стой-стой, а как ты узнал, что я душевно неспокойна? Я давно заметила, что ты предугадываешь мои мысли, словно знаешь их.
        Дантэн вместо ответа улыбнулся, подмигнул и отодвинул пустую тарелку от себя.
        - Чай без сахара можно? - попросил он в попытке сменить тему. Но Фима прищурилась, схватила его за руку и подалась вперёд.
        - В ванной, потом в постели и сейчас, - стала перечислять она моменты, когда атландиец оказывался слишком проницательным. Но глаза молчаливого собеседника лишь искрились весельем в ответ. - Ход, - позвала Фима, а Дантэн мягко освободил свою ладонь, чтобы её же костяшкой пальца легко стукнуть по аккуратному носику девушки.
        - Тебе ещё рано, потерпи.
        Заречина восхищённо ахнула, осознав, что он не отверг её догадок, а значит, она оказалась права, и мужчина каким-то способом угадывал её мысли.
        - А когда будет пора? - тут же спохватилась девушка, глядя на не дождавшегося от Фимы чая и поэтому самовольно хозяйничавшего на кухне Хода.
        Его торс был прикрыт рубашкой, заправленной в брюки, а босые ноги делали образ очень домашним, как и влажные подтёки, одинокими дорожками скатывающимися с влажных кудрей на плечи и вниз. У Заречиной тоже волосы были ещё влажные, но она их замотала в пучок. Надела девушка припасённый для такого невероятного случая (парень остался на ночь!) домашний халатик алого цвета из натурального китайского шёлка, вышитый, по словам бабули, чуть ли не самими буддистскими монахами, что обязательно должно принести внучке неслыханную удачу. Нижнее бельё тоже было парадно-выходным, откровенным, но не выбивалось из рамок приличий. Фима хотела выглядеть для Дантэна сексапильной, быть желанной и красивой. Девушка даже вспомнила всё, чему учила бабуля по этому случаю. Главное быть с виду доступной, томно вздыхать и очень сильно ломаться, так как мужчина должен попотеть, добывая себе сладкое.
        - Ты узнаешь об этом первая, обещаю, - заверил её Дантэн.
        Такой ответ вполне устроил Заречину, и она с улыбкой попросила у Дантэна:
        - Мне тоже чай, но с сахаром. Два кусочка, пожалуйста.
        Сильнейший рассмеялся, но не стал оглядываться. Сима радовала своей возможностью быстро брать себя в руки. Она отлично справлялась со своим хаосом, заодно обучала атландийца этому нелёгкому умению.
        Когда молодые люди взялись каждый за свой бокал, в квартире появилась бабуля. Вид она имела весьма задумчивый и печальный. Мара Захаровна встала в проёме кухни, взглянула на внучку с её ухажёром и взгрустнула.
        - Бабуля, что случилось? - всполошилась Фима.
        - Не знаю. День прошёл весело, я бы сказала удачно, но такое ощущение, что он прошёлся по мне. Вчера я задала жару, давно меня так не накрывало. Все соки этот кровопийца из меня выпил, а как закручивал. Думала, спину сломает, поясницу до сих пор ломит. И главное, сам такой активный, живчик престарелый, - ворчала бабуля, усаживаясь на место внучки, которая даже отдала ей свой чай.
        Девушка налила себе новый, а Дантэн, поймав её за руку, усадил себе на колени. Фима во все глаза рассматривала бабулю в окружении светлого ореола, чуть красноватого. Интенсивность его свечения была неровная, как и у голубой оболочки, что окружала её и Дантэна. Словно языки пламени то вспыхивали, то гасли.
        - Видишь? - тихо шепнул Дантэн Симе, и та кивнула, ясно понимая, о чём её спросил атландиец. Биополя. Он хотел, как и сама девушка, выяснить, видит она их у других людей или нет. Получалось, что видела, поэтому и уточнила с тревогой:
        - Это нормально, что она красная?
        - Как красная? - удивилась Мара Захаровна и, легко достав из кармана плаща зеркальце, осмотрела своё лицо. - Ну да, до сих пор щёки красные. Давление, наверное, скакнуло. Я уж как выбралась из-под этого вояки, сразу домой сбежала. Неугомонный, как батарейку себе куда вставил.
        Ход, тихо посмеиваясь, прошептал Симе на атландийском языке:
        - Её биополе в спокойствии. Вчера она как маяк светила, и энергию вытягивала, а сегодня сытая.
        Фима распахнула глаза на слове сытая, ужасаясь новым открытиям.
        - Чего вы там шепчетесь? - обиженно воскликнула бабуля, а Фима с удивлением заметила яркий всплеск фиолетового оттенка.
        - Вы лучше выглядите, чем вчера, - подольстился Ход к бабе Маре. - Вам бы поспать, отдохнуть и, думаю, плотно поесть.
        - Эх, молодёжь, всё-то вам поспать, - хитро подмигивая мужчине, отозвалась Мара Захаровна. - Я вот хотела в спа-салон сходить, а теперь не знаю, как и добрести то до него.
        - Бабуль, ты ночь не спала, может, отложишь спа-салон? Сначала поспи, потом похвастаешься подружкам.
        Мара Захаровна усмехнулась.
        - Всё-то ты знаешь, - пожурила она внучку, выпила залпом чай, кряхтя, встала и направилась в спальню.
        - Старый маразматик. Что за дурная прихоть закидывать ноги выше головы? Сам бы себе позакидывал.
        Фима проводила взглядом бабулю, затем обернулась на атландийца.
        - А какого цвета биополе у людей? - задала она очень животрепещущий вопрос.
        - По всякому, но у землян чаще красный и оранжевый.
        - А голубой? - подняла ладонь девушка, а Дантэн переплёл их пальцы.
        - Чем ярче звезда, тем светлее её диапазон. Когда же звезды гаснут, видны лишь самые длинные лучи - инфракрасное излучение.
        Фима удивлённо моргнула, оглянулась на дверь в спальню бабули, затем испуганно на атландийца.
        - Бабуля умирает? - в шоке спросила она у Сильнейшего, словно он мог это предвидеть. А тот кивнул.
        - Все мы умираем, - успокаивающе прошептал Дантэн, пытаясь утихомирить всколыхнувшийся хаос души Заречиной. - И я, и ты, и твоя бабуля.
        - Но ты сказал, что у землян обычно ближе к красному, оранжевый, - Фима попыталась оттянуть момент ужасного признания Хода, что бабуля скоро скопытится.
        - Никто не вечен, и атландийцы тоже, Сима. Не паникуй раньше времени. Она же не сегодня умрёт.
        - А когда? - требовательно спросила Сима, а Дантэн призадумался.
        - Лет сорок, но это с натяжкой. Думаю, с её аппетитами лет двадцать точно протянет. Ей бы гимнастикой начать заниматься, а то берёт много, а отдаёт мало, поэтому грязная энергия накапливается. Секс, конечно, полезен в её возрасте, но сердце тоже пожалеть стоит. А гимнастика выводит осадок плавно и естественно.
        Девушка улыбнулась и, привалившись к плечу Дантэна, тихо спросила:
        - А мне ты покажешь, как делать гимнастику?
        Ход покачал головой.
        - Сейчас мне хочется использовать метод твоей бабули, Сима, - ласково погладил девушку по ягодице Сильнейший. - Я думаю, может, пока она спит, немного прогуляемся? Посмотрим гостиницу в пригороде, а то Мара Захаровна не в том возрасте, чтобы ловить наши флюиды. Вон как укатала своего отставного, что сама еле ходит. И сбежала, наверное, чтобы не ухаживать за ним.
        Серафима перестала хихикать, обернулась на окно, даже встала и подошла, чтобы взглянуть на балкон соседа.
        - А он там не умер? - тихо спросила девушка.
        - Что-то у тебя сегодня всё умирать должны, - развеселился Дантэн. - Хочешь, можем сходить и проверить его.
        - Да нет. Я тебе верю, - тут же успокоилась Фима, понимая, что и вправду думать о смерти в такой прекрасный день странно.
        - Я пойду переоденусь.
        Обернувшись в кругу сильных и надёжных рук, девушка подняла свой взор на лицо атландийца. Смоляные кудри прятали хитрые глаза Дантэна, а его лукавая улыбка освещала озорством обычно хмурый лик Сильнейшего. Сейчас он был больше похож на обычного парня, молодого, раскованного.
        - Надень красное платье и пальто, возьми сменное бельё. Я хочу украсть тебя на несколько дней.
        - Но у меня работа.
        Атландиец кивнул, а девушка смутилась ещё больше, так как хотела быть украденной хоть на всю оставшуюся жизнь.
        - И я обещала помочь.
        - Обещала.
        - А может, не помогать? - с затаённой надеждой сипло спросила у Дантэна, но тот, всё так же безмятежно улыбаясь, ответил:
        - Может.
        - А ты как считаешь? - попыталась узнать его мнение Фима, правда, жутко стесняясь своей слабости.
        - Что ты сама должна решить.
        - Я хочу лететь с тобой.
        - Лети, - кивнул Ход, склоняясь над девушкой всё ниже.
        Поцелуй был, как и раньше, лишён целомудрия. Дантэн брал, сминал губы Симы, клеймя их, заявляя права. И она тонула в захватившем её водовороте, словно растворялась, теряя нить с реальностью. Держалась за плечи Дантэна, отвечала на поцелуй со всей искренностью, чтобы атландиец понял, как он нужен ей, что она уже не мыслит жизни без него.
        - Что он мне в вино подсыпал? Чего меня так плющит? - бормотание бабули выдернуло Серафиму из мира грёз и максимального наслаждения. Девушка замерла, удивлённо поймала полный веселья взгляд Хода.
        - А вы чего тут жмётесь? Я так понимаю, что покорение Эвереста прошло успешно, так идите к себе и закрепите результат, раз чай попили уже, - Мара Захаровна была несколько на взводе. Её нестерпимо манило вернуться к рыжему Елизару, чтобы вновь ощутить его сильные руки на своей талии, окунуться в его мускусный запах, потереться носом о его шею.
        - Хотя нет, - резко передумала баба Мара, глядя на так и замерших у окна ребят. - Я же всё слышать буду, стенки-то тонкие, а у меня и так одни глупости в голове, да фантазия богатая. Идите в ванную комнату, там не слышно, - пробормотала бабуля и, прихватив кувшин с водой и стакан, удалилась в спальню.
        - Давай, Сима, одевайся. Всё же мы слишком влияем на бабулю. Надо дать ей отдохнуть, - заговорщицки шепнул Дантэн, а Сима подозрительно прищурилась, затем бросила взгляд из-за его плеча на бабушку, которая скрылась за дверью своей комнаты.
        - Мы на неё влияем? - переспросила девушка, так как не улавливала связи.
        - Да, и не только на неё. Думаю, у вас во всём доме будет бум рождаемости после сегодняшней ночи.
        Серафима забеспокоилась, вцепилась в Хода, как тогда, в общественной библиотеке на Урнасе, неосознанно, рефлекторно, словно боялась упустить что-то важное.
        - А при чём тут мы? Я не понимаю.
        - Ты права, при чём тут мы, - согласился с ней Дантэн, признавая, что слишком увлёкся игрой в слияние. - Я, Сима, это я влияю на твою бабулю и всех соседей. Просто щит снял, не подумал, что дом жилой. Нужно срочно найти более уединённое место.
        Фима, распахнув глаза в изумлении, слушала атландийца. Картинка нехотя складывалась и пугала. Уединённым был и дом у океана. Рядом ни одной жилой постройки. Ход жил отшельником. Если подумать, то теперь девушка поняла почему. Он влияет на окружающих!
        - А ты и на меня…
        Сильнейший тоже перестал улыбаться. Он чувствовал попытки Симы закрыться, разорвать связь. Это было ожидаемо, и он, казалось бы, был готов к этому, но отчего же вдруг заболело сердце.
        - Я спрашивал у тебя, ты сказала, что тебе не тяжело. Ты видела, что наше биополе общее. Неужели не догадалась, что это значит?
        - Я думала, ты о другом спросил, - возмутилась Сима. Её хаос вновь ожил, оплёл атландийца, а тот перевёл дыхание. Слишком рано было разлучаться. Ему требовалось больше времени. - И я же спрашивала - это нормально или нет, что поле с тобой одно, ты сказал что да. А оказалось наоборот.
        Ход обхватил ладонями лицо Серафимы и тихо прошептал:
        - Это нормально. Ты впустила меня, ты приняла силу, всю, без остатка и жива. Ты совершила практически невозможное и это нормально, потому что ты Сильнейшая, Сима. Пока среди своих, но твои возможности ошеломляют. Да, я влияю на тебя, потому что… - Дантэн замолчал. Простые слова просто застряли в горле. - Потому что ты даже не представляешь, что я испытываю рядом с тобой, - тихо закончил он, всматриваясь в глаза Симы. - Но можешь почувствовать. Если захочешь.
        Заречина молчала, оглушённая словами Дантэна. Она слышала его боль, его тоску, и в глазах видела жадный тёмный огонь. Да, она не представляла, что он чувствовал, но видела эти эмоции, и они могли напугать, но только не Фиму. Она хотела окунуться в эту заводь, чёрную, как сам мрак. Видела Дантэна и водную гладь между ними. Осторожно прикоснулась к ней пальцем. Он провалился, оставив круги после себя, а потом подушечки коснулись горячие губы атландийца, и мир дрогнул, осыпаясь.
        - Сим, тебе рано строить щиты, - проворчал Ход, прижимая к себе непутёвую землянку. - Надо выковыривать тебя из скорлупы, а ты новую себе преграду возводишь. Потерпи немного. Обещаю, ты не пожалеешь.
        - Как долго ждать, Дантэн? - тихо спросила у него девушка. - Не лучше рассказать всё прямо сейчас, так как чем больше ты молчишь, тем страшнее мне становится. Что за щит, что за влияние, почему я вдруг оказалась Сильнейшей?
        - Почему Сильнейшая? - задумался атландиец и с улыбкой притянул девушку к своей груди, вглядываясь в окно на балкон ухажёра Мары Захаровны, где, как и прежде, не было движений. - Сложный вопрос. Почему ты, почему я. Просто так захотела Вселенная. Так сложилось. Я прекрасно понимаю, как тебе тяжело сходиться с более слабыми. Бессилие их делает злыми и обиженными. Они думают, что их обделили конкретно Сильнейшие. Они не понимают, что мы рождаемся такими, какие есть. Просто развиваем силу, открываем в себе внутренние резервы. На это способны единицы, хотя у большинства есть свои скрытые резервы и способности, которые можно развить, было бы желание. У нас для этого Сильнейшие набирают учеников, а у вас есть целые древние школы.
        - То есть у нас тоже есть Сильнейшие? - тихо спросила девушка. Она ловила себя на мысли, что её нравится слушать тихий голос атландийца, млеть в его объятиях и слышать его дыхание, которое шевелило волосы на макушке.
        - Есть, Сима, и могу сделать предположение, что в скором времени ты нашла бы себе наставника на Земле. Тебя зовёт сила. Ведёт, - усмехнулся Дантэн.
        Если бы не её полёт по обмену в республику, то вряд ли бы они встретились. На Землю Ход не планировал прилетать. Да и на Урнасе тоже не было желания появляться. Поневоле поверишь в Судьбу, толкающую их с Серафимой навстречу друг другу.
        - Но ты никогда не раскрылась бы полностью, - тихо закончил атландиец, провёл рукой по густым волосам Заречиной, отстраняясь. - И не бойся, Сима. Страх лишь отбрасывает тебя назад. Надо вырабатывать в себе силу воли. Как бы долго ни пришлось ждать - жди. Я же ждал тебя три месяца. Поверь, тебе не так долго осталось, - беззвучно усмехнувшись, Дантэн почувствовал раздражение Симы, подтрунивать над ней - непередаваемое удовольствие. Как будто снежный цветок расцветал на краткий миг, колясь своими ледяными иголками. - Нам пора, Сима. Одевайся, а я пока посмотрю предложения.
        Девушка подняла взор. Дантэн улыбался, и искры веселья блестели в его глазах. Заречина даже забеспокоилась, ведь определённо атландиец что-то задумал. Доводить её он просто обожал, испытывая при этом извращённое чувство удовольствия, и тем неприятнее было осознавать, что она тоже уже была не прочь пикироваться с ним.
        Оставив лёгкий поцелуй на щетинистой щеке, девушка упорхнула их объятий атландийца собирать вещи. Она надела красное платье, положила на всякий случай розовый спортивный костюм и джинсы с тёплым свитером. Осень обманчива, и лучше быть во всеоружии. Когда в чемодан были собраны и косметика, и все дамские прелести, девушка, услышав, что Дантэн ещё занят поисками, заглянула к бабуле в спальню, застав ту возле книжного шкафа с открытым баром. В руках Мара Захаровна держала бутылку и при появлении внучки чуть не выронила её, так глубоко задумалась с кем бы распить напиток богов.
        - Бабуля, - укоризненно протянула Фима, подходя ближе, - ну чего ты опять.
        - Это я для вас достала, - тут же нашлась опытная дама и вручила бутылку внучке. - Очень тонкий ягодный вкус, пятилетняя выдержка.
        - Спасибо, бабушка, - приняла подарок Фима и убрала его в чемодан.
        Пить она не собиралась, а вот поберечь бабулю от пьянства стоило. Выпрямившись и поправив волосы, Серафима покрутилась, чтобы бабушка по достоинству оценила старания внучки.
        - Ну как? - нетерпеливо спросила она, так как баба Мара придирчиво вглядывалась в внучку и молчала.
        - Ты само очарование, только не светись так ярко счастьем. Более сдержанной будь, а то наскучишь ему быстро. У тебя же на лице всё прочесть можно.
        - Что всё? - не поняла её Фима и нахмурилась.
        Мара Захаровна любовно погладила внучку по волосам, взмахнула ресницами, чтобы согнать набежавшие слёзы.
        - Что ты влюбилась в него по самые гланды.
        - Бабуля, - строго одёрнула внучка развеселившуюся родственницу, а та обняла её за плечи.
        - Как же быстро летит время. Казалось, недавно такая кроха была, а теперь вот невеста.
        - Ну меня замуж ещё никто не звал.
        - А ты и не жди. Мужчины такие тугодумы. Сама предложи.
        - Бабуль, это неприлично.
        - Да я тебя умоляю, - возвела расстроенно очи к потолку Мара Захаровна. - Просто предлагаешь ему расписаться. Так и говори, если я тебя не нужна как жена, тогда и ты мне нах…
        Фима прикрыла рот бабули рукой, выпучив глаза.
        - Бабушка, ну когда ты перестанешь так грубо выражаться? - взмолилась она, но Мара Захаровна отняла её ладонь от своего рта и припечатала:
        - Не х*** тратить своё драгоценное время на того, кто не ценит тебя. Так что имей в виду, я даю тебе год. Через год, если вы не распишитесь, найду тебе более достойного мужчину, которому не нужно много времени, чтобы понять какое ты у меня чудо.
        - Бабуль, - попыталась остановить разгорячившуюся от сантиментов родственницу, - это не тебе решать, за кого я выйду замуж.
        - Тут ты права, не мне, - тут же взяла себя в руки Мара Захаровна и отстранилась. Держа расстроившуюся внучку за плечи, она хитро подмигнула, не преминув подколоть: - Но не будем загадывать.
        Атландийца Фима любила. Это виделось и во взгляде и в том, как она вела себя с ним. Да и кудрявый инопланетянин явственно давал понять свои намерения. Странный, конечно, будет зятёк у сына Мары Захаровны, но внеземная любовь внучки радовала своим положением. Кое-что старшей Заречиной удалось выяснить и тем спокойнее она отпускала внучку с хитроглазым республиканцем.
        Фима поцеловала бабулю в щёку, и пора было уже уходить, да только держал её один вопрос.
        - Бабуля, я сильно изменилась?
        Та задорно рассмеялась.
        - Изменилась? - переспросила она, обнимая ладонями лицо внучки. - Фима, ты же взрослая девочка должна понимать, что секс не меняет людей. Подумаешь, переспала…
        - Нет-нет, бабуль, ты не поняла, - стала вырываться Фима, смутившись откровений бабы Мары. - Я изменилась после полёта в республику?
        Вопрос о том, влияет ли на неё Сильнейший, не мог не тревожить её. Она помнила слова мудреца, что любое путешествие меняет человека. Поэтому и хотела узнать мнение бабули, ведь со стороны виднее. Она только надеялась, что эти изменения были в лучшую сторону.
        - Ах, это, - перестала веселиться Мара Захаровна и с улыбкой серьёзно ответила: - Да, изменилась. Ты стала взрослой. Полёт тебе пошёл на пользу. У тебя появились друзья. Ты словно расцвела. И виной всему любовь. Так что запомни: не секс превращает девушку в женщину, а любовь. Ты была тугим бутоном, но твои лепестки наконец-то постепенно распускаются, тянутся к солнцу. Так что держись его, Фимка, не потеряй. Мне он нравится. А перед родителями не бойся, я заручусь, если надо, надавлю куда следует, они не будут против.
        Фима удивлённо моргнула.
        - А могут быть против? - ахнула она, так как и не думала, что всегда добрые и милые родители могут ей в чём-то отказать.
        - Вообще-то да. Он же атландиец, милая. Хотя вроде расистов среди нас не водилось, но вдруг. Это я так, на всякий случай тебя предупреждаю. Ты только не переживай, - бабуля поняла, что наговорила лишнего и поспешила выставить внучку за дверь спальни, где её уже поджидал Дантэн.
        - Благодарю за всё, - тихо отозвался он, такой же серьёзный и собранный, как и Фима.
        - Ну ты-то чего?! - воскликнула баба Мара, понимая, что кое-кто подслушивал под дверью. - Ну нашли кого слушать, бабку старую.
        Ход усмехнулся. Мара Захаровна выглядела как красивая и шикарная женщина лет тридцати, и точно на старушку не тянула.
        - Всё, уезжайте, а то чую, сейчас ещё и слёзы начнутся - не остановишь, - проворчала старшая Заречина и молодым людям ничего не оставалось, как покинуть гостеприимную хозяйку квартиры.
        - Даже вино и то отобрали, - обиженно шепнула Мара Захаровна, когда дверь за внучкой и её пришельцем закрылась. - Как теперь стресс снимать? Правильно, звонок другу!
        Фима взглянула на Дантэна, который привычно разворошил ей волосы.
        - Ну что, полетели? Я нашёл отличный домик на берегу Чёрного моря.
        - Где? - опешила Фима, которая только-только сделала первый шаг.
        - Всего два часа лёту, не так и далеко, - отозвался Дантэн, обнимая за плечи девушку и уводя к лифту.
        Чемодан Заречиной плавно левитировал за ними, как призрак того, что всё уже решено, и Фима сама подписалась под согласием, что Ход руководил в их тандеме.
        Глава 5
        Дантэн краем уха слушал разговоры Симы то с родителями, то с подругами, то с Ахметовым, то с начальником. Никто не верил, что Заречина могла всё бросить и умчаться к морю с атландийцем.
        - Он что и вправду прилетел за тобой? - ахала Анита, а Фима скромно поглядывала на ухмыляющегося Дантэна и не знала, что и ответить.
        - Да, - после долгих сомнений смело ответила она.
        Другой причины вообще не было. Ну что Сильнейшему делать на Земле, если он с трудом переваривал пробки и, хмурясь, устраивал опасные трюки, перелетая с одного уровня транспортной трассы в другой, лишь бы поскорее вырваться за пределы столицы и её пригорода.
        - Ну ты и смелая, - поразилась отваге Заречиной блондинка. - Я бы не смогла как ты. А как же работа?
        - Я уволилась.
        - Да ты что?! - снова заохала Анита, а Ход фыркнул и чуть склонил голову, чтобы заглянуть в экран Симиного комфона.
        - Добрый день, сиара Суханова, - спокойно поздоровался с блондинкой атландиец, а девушка ахнула, испугавшись.
        - Он что? подслушивал? - прошептала она, глядя на Фимe, которая попыталась рукой отодвинуть Хода.
        - Анита, прости, но я не понимаю, чего вы все переполошились? Вы же с Юлианой знали, что мы спим вместе.
        Анита молчаливо ахнула, прикрыв ладошкой рот и выпучив глаза. Затем залепетала, оправдываясь перед Заречиной:
        - Вы не думайте, мы не думали ничего неприличного. Ну спали и спали. Не раздеваясь же. Ой, ну то есть спали, просто спали, а не в том смысле спали.
        - В самом прямом спали, - усмехнулся Ход, а Серафима шикнула на развеселившегося атландийца.
        - Анита, он за штурвалом, так что ты прости, но я потом тебе позвоню.
        - Ага, давай. Ты прости, если что не так. Я же не знала, - тихо прошептала Анита и отключила связь.
        А Серафима обиженно насупилась, молча сверлила в бессовестном Сильнейшем дыру. Но, увы, безуспешно.
        - Ход, так нельзя, - отринув попытки воззвать к совести бесстыдника, девушка перешла на более действенные способы - разговор по душам. - Ты ещё простынь вывести с девственной кровью, чтобы вообще все знали про наши с тобой отношения.
        Глаза атландийца заискрились весельем. А сам Дантэн чарующе улыбнулся, словно мысль ему понравилась, Серафима даже на секунду испугалась, что он повернёт флаер, но вовремя вспомнила, что ту самую простынь благополучно отправила в стирку, и уж точно следов крови на ней больше нет.
        - Я изучал вашу историю, - с нескрываемым любопытством заговорил атландиец, - неужели у вас ещё где-то сохранилась эта традиция каменного века?
        Под его жарким взглядом девушка почувствовала себя обнажённой. Да, зря она затронула эту тему, так как у неё перед глазами вплыл образ атландийца в душевой, сидящего на корточках и протягивающего ладонь с окровавленными пальцами. Что в тот миг она испытывала, девушка не смогла бы описать словами. И стыд, и гордость, и радость, и благодарность - всё смешалось тогда в ней, а сейчас смущение вновь овладевало Симой.
        - Ход, - настойчиво позвала его Сима, - не уходи от ответа.
        Сильнейший усмехнулся и перевёл взгляд вперёд, на дорогу.
        - Тебе не нужен мой ответ. Ты всё прекрасно сама знаешь. Меня удивляет, что ты родителям ничего не сказала о нас с тобой.
        - Пф-ф-ф, - фыркнула Фима, струхнув. Только знакомства с родителями ей для полного счастья не хватало. Она сама ещё не поняла, в каком статусе нужна Дантэну. - Рано ещё, - тихо отозвалась, смотря за окно, за которым мелькали верхушки деревьев. Ход взял напрокат самый скоростной флаер, который был в наличии, и не позволил машине включать автопилот, нарушая очередное правило дорожного движения: за пределами города при скорости свыше двухсот километров в час запрещено ручное управление транспортным средством.
        - Страх, Сима. Опять этот страх, - проворчал Дантэн, не смея настаивать.
        Ему нравилось дразнить Симу, очень увлекательно выводить её на чистую воду перед знакомыми, лишь при разговоре с родителями он не лез, внимательно слушая. Девушка нервничала перед матерью, отец для неё был ближе. Это показалось Дантэну странным. В его семье мать всепрощающая и понимающая, а с отцом всегда сложнее установить контакт.
        Заречина кивнула, признавая правду. Да, она боялась. В человеке всегда живут сомнения. Если бы их не было, то, наверное, Фима была похожа на… Девушка взглянула на Дантэна и улыбнулась своим выводам. Да, именно так. Она бы была как Ход - самоуверенной, самовлюблённой нагловатой хамкой. У Сильнейшего, казалось бы, отсутствовали все положительные качества. Он намеренно отталкивал от себя всех, кроме неё. За ней он прилетел. И с ней он стремился быть рядом, требуя в ответ того же. Фиме хотелось верить, что она права, что она, наконец, разгадала таинственную душу инопланетянина.
        - Итак, пятый пялец, - напомнила ему девушка, желая услышать полюбившийся голос.
        Ход практически не дёргал штурвал, флаер нёсся по пустынной скоростной трассе, встречные флаеры были на уровень ниже, не в состоянии развить ту скорость, которой придерживался атландиец.
        - Землю терраформировали рептилоиды, - отозвался Ход, прислушиваясь к мыслям девушки.
        Она тут же всполошилась. Лёгкий вихрь закрутился, чуть щекоча биополе атландийца. Чувство сродни крепким объятиям. Хотя ничто не могло заменить настоящих касаний, чувственных, страстных. Всего сутки прошли, а Ход хотел поскорее познать все прелести интимной жизни ларнов. Успокоить свой проснувшийся голод, своё любопытство, свою алчность.
        - Как рептилоиды? - удивилась Фима, оглядывая пейзажи родной планеты. - Это наша планета, - немного неуверенно отозвалась она.
        - Сейчас ваша, а тогда, когда атландийцы потерпели здесь аварию, это была колония рептилоидов. Они полностью обустроили Солнечную систему так, чтобы Земля оказалась в относительной безопасности. Сама же знаешь, что некоторые планеты вашей системы нарушают законы логики. Это всё имперцы. Поэтому мы надолго потеряли связь с исследователями. Лишь немногим позже стала известна их судьба. Они стали рабами.
        Фима сглотнула, в ужасе представляя, каково это - потерять свободу, то, что так высоко ценили республиканцы.
        - То есть все, кто был на корабле?
        - Да, все, кому удалось выжить, попали в рабство. Давай закроем эту тему, - вдруг попросил Дантэн, и Фима кивнула, понимая, как ему тяжело. Но в голове у неё кое-что стало проясняться.
        - То есть животных тоже они создали?
        - Можно сказать и так, хотя большинство привезено с их родной планеты. Поэтому и пять пальчиков у кошечек и мышек, Сима. А то, что вы похожи на атландийцев, так это спасибо нашим сильным генам. Кровь республиканцев не вода, так просто не разбавить, - с гордостью заявил он и потрепал Симу по волосам. - Атландийцы не сдаются и поднимаются из пепла, как огненные птицы.
        - Фениксы? - удивилась Фима тому, что атландиец знает такие древние легенды Земли.
        - Дкарансы, - поправил её Дантэн. - Жутко опасная птица, питающаяся живой плотью. Так что будь осторожна в лесах Зудаба. А лучше вообще без меня там не появляйся. Всё же ты землянка, ловкости не хватит убежать от дкаранса.
        Фима включила тилинг и с самым серьёзным видом набрала название птицы, чтобы потом с открытым ртом смотреть, как огромная птица, объятая огнём, нападает на стадо парнокопытных полосатых оленей. Одному не удалось спастись, и хищница взмыла ввысь, угасая, превращаясь в чёрного гигантского сокола, унося в своих когтях обгоревший труп животного.
        - Что это? - тихо шепнула Фима, все ещё не веря, что увидела настоящего феникса.
        - Дкаранс - очень опасный хищник. Он практически неуязвим, только во время проливных дождей охотники выходят на его промысел. Мясо дкаранса очень питательное, но жёсткое. Я вообще не понимаю тех любителей, кто готов выкладывать бешеную сумму, чтобы поесть пережаренный кусок мяса.
        - Это феникс? - повторила Фима, указывая на экран.
        Ход чуть помолчал, приглядываясь к девушке, затем рассмеялся.
        - Нет, это не ваша волшебная птица феникс. Он не возрождается из пепла в прямом смысле. Просто не горит в огне и любит спать в тлеющих углях.
        - Но они раньше водились на Земле? - попыталась установить историческую справедливость.
        - Думаю да. Кто-то из исследователей мог быть с Зудаба и везти с собой пару экземпляров на том корабле, но упоминаний этого я не видел. Правда, так внимательно и не изучал полный состав экспедиции.
        - У птиц четыре когтя! - выпалила Фима, а Ход рассмеялся.
        - Ну это не прямое доказательство, что птиц завезли на землю атландийцы.
        - А как иначе объяснить сей факт?
        - Сима, я не биолог, ты тоже. Так что давай не будем строить ложных гипотез. Тут нужны более узкие специалисты, а не мы с тобой, - попытался успокоить свой персональный вихрь хаоса Сильнейший, которым только обучался управлять. И у него с каждым разом получалось это всё лучше. Девушка продолжала лучиться радостным возбуждением, но делала это молча, погружаясь в свои раздумья.
        - Сима, - позвал её Дантэн. - Это ничего не доказывает, - попытался становить полёт фантазии атландиец, чтобы Серафима нечаянно не наломала дров. - И поверь мне на слово, не стоит об этом с кем-то делиться. Сделаешь только хуже.
        Фима моргнула, удивлённо оглядываясь на мужчину, а потом вдруг подумала, что земляне и так не очень-то любят атландийцев, а если во всеуслышание утверждать, что они произошли от порочной связи рептилоида и атландийки, то это ещё больше разозлит землян.
        - Да, ты прав, - немного расстроенно шепнула Фима. Такая сенсация, а рассказать о ней никому нельзя.
        - Рад, что ты это признаёшь, - мягко отозвался атландиец и вновь потрепал шелковистые волосы цвета жареного каштана. В ответ он услышал лишь тихое фырканье.
        Заречину задевало то, как самоуверенно держался Сильнейший. Она не была пока способна чувствовать себя так же, как он, хотя мечтала. Дантэну нравилось, что девушка перенимала его манеру общения и вела себя с другими не так, как с ним, а жёстче, холоднее, более отчуждённо. Понимала, что так проще и ей, и тем, кто пытался с ней общаться. Её хаос был намного сильнее других землян, он подавлял, задавая и темп, и траекторию чужим вихрям. Она становилась центром для остальных, как сейчас Дантэн для вихря Симы. Увы, успокоить её биополе Дантэну пока не удавалось. И приходилось воздвигать щиты между ними, чтобы не тратить силы, не отвлекаться на метания чужих потоков. Но Ход решил, что первым, чем они займутся по прилёту, будет гимнастика. Пора было приручить Симу, чтобы привыкнуть к её неожиданным, ярким, ослепляющим всплескам.
        Слово «домик» к тому особняку, который выбрал Дантэн, абсолютно не подходило. Серафима стояла, оглядывала трёхэтажное здание из белого кирпича с балконами, покатой крышей, блестящей на солнце зеркальными панелями автономных батарей. Отдельно гараж для флаеров. Трасса, увитая виноградником. Сколько бы девушка не приглядывалась, она не нашла ни одну гроздь.
        - Ноябрь, урожай уже собрали. Вам бы раньше прилететь, наелись бы вдоволь, - заметил любопытство гостьи хозяин особняка, проходя мимо Заречиной. Он показывал Ходу, где что расположено, пока Фима, пребывая в культурном шоке, пыталась переварить впечатления от места, куда её привёз атландиец. Море было, правда, далеко. Сам особняк стоял на склоне горы, подальше от оживлённых улочек небольшого посёлка. Назвать городком Абрау-Дюрсо язык у Фимы не поворачивался. И это с учетом того, что это название сразу двух посёлков. Дюрсо располагался у самого берега моря, а Абрау-Дюрсо, где, собственно, и снял особняк Дантэн, на берегу озера Абрау.
        - Я думала, это вообще название вина, - тихо шепнула Фима, когда хозяин покинул их, и девушка уже вместе Дантэном оглядывала апартаменты.
        На первом располагалась просторная кухня, крытый бассейн, ванная комната и гостиная с огромной плазмой на всю стену. Второй этаж был отведён для спален, а на третьем этаже спортивный зал, и ещё одна спальня с видом на озеро, которое приветливо искрилось в лучах вечернего солнца. Девушка вышла на балкон, любуясь горным пейзажем и морским простором, видневшимся тонкой лентой вдали.
        - Ты плохо переносишь алкоголь, - напомнил ей Ход, а затем, обняв со спины, тихо прошептал: - Но со мной можешь пить сколько влезет. Ты такая забавная, когда выпьешь.
        - Эй! - выкрикнула Фима, улыбаясь от шутки атландийца, сама же обиженно стукнула его по плечу, ничуть не желая вырываться, наоборот. Ей хотелось потереться щекой о рубашку Дантэна, утонуть в его аромате, пропитаться им. Ход чувствовал, как плотно оплело его биополе девушки, будто плед, накинутый на плечи. Так тепло стало на душе и невероятно приятно.
        Молодые люди стояли, молчаливо любуясь как постепенно, нехотя, желая продлить свой час, гаснут лучи солнца за горами, раскрашивая небосклон сначала оранжевым, потом малиновым цветом. Горы отбрасывали чёрные тени, и они всё росли, удлиняясь, принося с собой прохладу с озера. Первые звёздочки рождались яркими огоньками, робко дрожали на темнеющем небе. Фиолетовая вуаль стремилась поскорее накрыть весь небосклон, чтобы люди, бросая свои дела, спешили по домам, отдыхать, забывая о дневных заботах. Звёзды набирали силу, осыпаясь бриллиантами на чёрную ткань. Ночь наряжалась, как самая настоящая императрица. Короной ей служил появившийся из-за гор молодой месяц.
        Фима, откинувшись на грудь Дантэна, с лёгкой улыбкой смотрела, как последние отблески заката утопают за горным гребнем, казавшимся страшным сказочным чудовищем. Мир погружался во тьму, городок включал уличные фонари и зажигался свет в окнах, чтобы ночь смотрела с неба вниз, как в зеркало, и видела отражение звёзд на земле. Сумеречную тишину стали наполнять ритмичные звуки, зовя отдыхающих потанцевать. Это и развеяло чудесный миг полной гармонии единения с природой. Фима почувствовала холодный ветер, ласково погладивший её по голым коленям под подолом красного платья.
        - Есть хочу, - жалобно произнёс атландиец, когда услышал урчание живота Симы.
        Невероятное небесное представление так захватило его, что он не заметил, как простоял с Фимой в обнимку больше получаса. Ни она, ни он не шевелились, полностью погрузившись в созерцание, напитываясь спокойствием друг друга после утомительного полёта.
        Заречина развернулась в руках Хода и подняла на него свои серые глаза с тонким ободком зелени.
        - Придётся прогуляться, - нехотя отозвалась она.
        Хозяин просил обращаться к нему по любому вопросу, но тревожить порядочного семьянина она стеснялась. Опять же семь часов вечера не так уж и поздно, чтобы прогуляться, пусть и по незнакомому городку.
        - Сион Саидов сказал, что тут поблизости есть отличное место, где подают вкусный шашлык, - напомнил девушке Дантэн, так и не выпуская её из своих объятий.
        Фима кивнула, продолжая любоваться видом ночного городка, который весёлым хороводом спускался с гор прямо к морю.
        - Давай там и поужинаем, - согласилась она, поднимая лицо к Дантэну.
        Атландийца два раза приглашать не надо было, он очень сильно проголодался. Серафима прихватила лёгкую кофточку, сумочку, в которую сложила комфон, ключи и банковскую карту.
        Прогуливаясь по городку, девушка тренировала своё видение биополей, убедившись, что различает их и ночью. Они обволакивали прохожих, как и днём, только светились не так интенсивно. Вихрей и смерчей, о которых ей рассказывал Ход, она не видела, лишь свечение разной интенсивности. Дантэн объяснял это иным восприятием, возможно из-за разницы строения глаз. Хотя обычно мозг определяет визуальное отображение биополей.
        Фиме было приятно слушать Дантэна. Он общался с ней на всеобщем земном. Многие воспринимали Сильнейшего именно землянином, пока рук не видели. Атландийцев местные боялись. Хозяин ресторанчика нервно сглотнул, когда Ход протянул ему карту для оплаты, а стоило ему отойти за барную стойку, девушка стала замечать настороженные взгляды и тихие шепотки.
        - Нам тут не рады, - тихо сказала она Дантэну, который пробовал местное вино.
        - Сима, ты тут ни при чём. Не рады мне. А тебя тут каждый второй хочет пригласить на танец. Потанцуем? - отставив бокал, предложил кудрявый интриган смущённой девушке.
        Атландиец прекрасно понимал местных и отдыхающих. Сима была прекрасна, ласкала взгляд своими изгибами, пленяла своей улыбкой и блеском глаз. И Ход не мог не покрасоваться перед землянами, желая показать им, что Сима его женщина. Вся без остатка. Никто и никогда не привлечёт её внимание настолько, чтобы отобрать её у Дантэна.
        Ход мало практиковался в танцах, как в атландических, так и в земных. Но Сима была прекрасной партнёршей, быстро обучила нехитрым движениям и шагам, и они закружились по маленькому пяточку танцпола, арки которого были увиты хмелем и гирляндой с мелкими белыми лампочками в виде звёздочек. Прохладный ветер гулял, принося с собой ароматы цветов и трав, смешанных с привкусом соли. Фима улыбалась, кружась, прижималась к Сильнейшему, звонко смеялась, когда он вращал её, держа за руку, и опрокидывал на своё плечо, припадая на одну ногу, заставляя девушку упасть на спину.
        - Ты прекрасна в этом платье, - шепнул Ход, поднимая девушку и любуясь оранжевыми всполохами в её биополе.
        Сима смущалась его комплиментов, но ей были приятны ухаживания атландийца, которому пришлось месяц потратить на изучение земного этикета. Он в который раз поражался, как принижают женщин земные мужчины, выставляя их совершенно немощными без мужской помощи, хотя землянки не были так уж ущербны, а многие наоборот крепче большинства мужчин. Но Фиме нравилось земное обхождение с ней Дантэна, она млела и искрилась в его руках, полностью отдаваясь ему.
        Завоевать женщину легко, куда труднее удержать её. Ведь Симе придётся привыкать к другому обращению. Ход всё думал, как её к этому подвести. Да и нужно ли? Ему не сложно покрывать перед девушкой двери, только это могло помешать ей почувствовать свою самостоятельность. Да и перенести её через лужу, тоже труда бы не составило, но ведь приятнее самому через неё перепрыгнуть, разогнать кровь. А вот в общении с Симой атландиец не собирался ничего менять. Его никогда не привлекали глупые разговоры ни о чём, беседа должна увлекать своей интимностью, глубиной мысли.
        Ход, глядя в серые глаза ларны, практически распланировал их дальнейшую жизнь, сплетая традиции как землян, так и атландийцев. Сима была податливой, как воск, из неё можно было лепить, подстраивая под себя. Многое в ней сейчас раздражало, особенно её неверие в себя и в свои силы. Но Дантэн был уверен, что она справится. Скоро она почувствует свою силу, поймёт, на что способна, и успокоится, уверившись в том, что её жизнь в её руках. Ход усмехнулся своим мыслям, поправляясь: в его руках.
        Фима смотрела по сторонам, мысленно ликуя. Они привлекали внимание посетителей ресторанчика. Девушка видела завистливые взгляды женщин, которые не сводили глаз с Дантэна, а он даже не смотрел по сторонам, смущал Фиму, всё ниже опуская руку с талии, всё сильнее прижимая девушку к себе. Их пальцы переплелись. Когда Ход поднимал руку, чтобы Фима покружилась, платье алым пламенем взмывало вверх, оголяя колени. У Заречиной дух захватывало от восторга. Она так не танцевала даже на выпускном. Возможно, не было достойного партнёра, а возможно и желания. А сегодня, в этот вечер, было всё, и, главное, с ней был Дантэн.
        Сердце в груди радостно билось, счастье переполняло девушку, и когда медленная музыка закончилась, Фима прижалась к груди Хода, прикрыв глаза, и чуть не призналась ему в любви. Слова так и просились наружу, и только строгий зарок бабули удерживал их за зубами. Нельзя первой. Он должен сам. Иначе всё будет для него пресным. Это же Ход. Это же прожжённый интриган. Ему нельзя ничего подавать на блюдечке, он это должен сам достать. Тут девушка поняла, что когда покинула Тошан, оставив карту, то не совершила глупость, как утверждала бабуля, а, наоборот, разогрела в атландийце пламя. Хитро улыбаясь, Фима пониже опустила голову, чтобы Сильнейший не видел победного блеска и коварной улыбочки Заречиной.
        Она ликовала, наконец раскусив атландийца. Теперь-то она понимала, что ему нужно. Вечно скучающий Красивый Хам. Он любил игры. Любил разгадывать шарады. Можно было преподать ему очередной урок, как правильно ухаживать за землянками.
        Фима видела, как яростно пылают биополя гостей ресторанчика, но плохо различала лица. Кого бы выбрать для небольшого представления? Но кандидат выискался сам, смелый, дерзкий и пьяный. Загорелый брюнет со щетиной, в синей футболке и льняных брюках, подошёл к их столу, когда Фима и Дантэн пробовали шашлык. Звучала медленная музыка, и мужчина хотел пригласить даму потанцевать. Серафима с улыбкой взглянула на Дантэна, желая посмотреть на его реакцию, тот молча приценивался к брюнету.
        - Ну так что, красотка, потанцуем? Или как? - пьяное нетерпение чувствовалось в каждом сказанном слове.
        Девушка и хотела подразнить Хода, да только соперник явно не того поля ягода. Он не соответствовал, нужен был кто-то более солидный, сильный и опасный. Заречина даже немного расстроилась и холодно отказала мужчине. Но, видимо, не настолько убедительно, как ей хотелось, так как мужчина, взяв стул из-за соседнего столика, сел рядом с Заречиной и заплетающимся голосом зло выдал:
        - Ты на своего хмыря не смотри. На меня смотри. У меня денег много. Я тут недалеко снял хату, поедем ко мне. Там и потанцуем, и полежим. Чего такой красотке, как ты, делать с этим уродом?
        Фима приподняла брови в немом вопросе, глядя на Дантэна. Она не понимала, как долго тот собирался молчать. Сильнейший улыбнулся девушке и непринуждённо взял нож в руку, обращаясь ней:
        - Меня поражают ваши мужчины, Сима. Они постоянно унижают женщин. Но и вы, женщины, не лучше, раз позволяете им так с собой обращаться. Зачем? И что ты ждёшь от меня, моя хорошая? Я должен вызвать его на поединок? - уточнил Ход на атландийском.
        Девушка обиженно поджала губы. Да, она рассчитывала на героический поступок со стороны Хода, но, видимо, слишком увлеклась. Атландиец, увы, не землянин и у него другие понятия об отношениях между мужчиной и женщиной.
        - Просто прогнать будет достаточно, - буркнула она.
        - То есть тебя он не послушается, потому что ты женщина? - продолжал ёрничать Дантэн, подводя Симу к логическим выводам, которые она должна была сделать для себя. - А ваши мужчины считают вас, женщин, весьма недалёкими и легкодоступными жертвами.
        Фима начала нервничать, так как пьяный обернулся на голос Хода и, кажется, только сейчас сообразил, что Ход атландиец.
        - Дантэн, - осторожно позвала его девушка, беспокоясь за его жизнь.
        К ним уже бежал хозяин заведения и двое роботов-охранников. Но пьяный брюнет уже встал, пошатываясь, и зло сощурил глаза.
        - Ты это… атландиец, что ли? Ты это что же, наших баб трахать вздумал?
        - О, - закатил глаза Ход и рассмеялся, - вот только ваших баб мне ещё не хватало трахать.
        В этот момент к их столу подоспела подмога, а Серафима страдальчески замычала. Ну почему он не промолчал? Зачем было говорить именно таким презрительным тоном. Брюнет взбесился и легко оттолкнул от себя роботов и даже крепкого хозяина заведения.
        - Тебе чего, жить надоело? Бабы наши не нравятся? Да я тебя сейчас раскатаю, четырёхпалый!
        Фима прикрыла лицо ладонями, поглядывая через раздвинутые пальцы. Нет, она была на все сто уверена в атландийце, но всё же тревога за него засела в сердце. Как бы ни был силён Дантэн, но и он смертный.
        Мужчина хотел схватить Хода, но тот встал и вцепился буяну в горло, приподнимая его над полом.
        - Ты сам презираешь своих баб, которых трахаешь. Считаешь их потаскухами, которые недостойны тебя. Вот и не требуй от других иного отношения. И меня не привлекают слабые женщины, готовые терпеть подобное отношение к себе.
        Атландиец оттолкнул от себя покрасневшего мужчину, и тот не удержался на ногах. Другие мужчины повскакивали со своих мест. Фима поняла, что ужин на этом явно закончен и тоже поднялась, подошла к Дантэну, который собственнически обнял её и прижал к себе, оглядывая желающих с ним подраться разгорячённых землян. Никому из них не нравилось, что среди них был атландиец. Они хотели проучить его, доказать ему кто тут хозяин.
        - Нам лучше уйти, - тихо шепнула девушка, заглядывая в глаза Сильнейшему. Она обвила его своим биополем, жалобно жалась, невольно выстраивая защиту.
        Ход усмехнулся, радуясь таким порывам ларны. Она старалась уберечь его, заботливая и такая нежная. Любовно погладив Симу по волосам, атландиец очередной раз оглядел мужчин и с улыбкой ласково произнёс:
        - А к моей женщине никто не смеет относиться подобным образом.
        - Потаскуха! - выплюнул ругательство брюнет, с трудом поднимаясь с пола.
        Дантэн покачал головой, глядя в упор на самоубийцу, который продолжал обзывать Серафиму. Та вцепилась в рубашку атландийца, желая его остановить.
        - Прости, моя хорошая, не в этот раз, - заверил её Ход и настойчиво отцепил её пальчики от себя. - Глупцов учит только сила.
        С этими словами атландиец направился к брюнету, его заслонила парочка серьёзно настроенных мужчин. И именно в этот момент Заречина услышала знакомый голос:
        - Всем оставаться на своих местах, это ФСБ!
        Серафима застонала в голос. Вот и провела она романтический вечер с любимым!
        - Вас-то каким ветром сюда занесло, господин Ахметов? - страдальчески спросила она у подошедшего к ней Богдана.
        - Всё тем же самым, - с усмешкой отозвался начальник семнадцатого отдела. - Надеюсь, вы не думали от меня сбежать, госпожа Заречина. Вы дали мне слово, и я заставлю его сдержать.
        Фима чуть не огрызнулась, жалобно глядя на то, как Дантэн отпускает свою не состоявшуюся жертву и возвращается к ней.
        - Господин Ход, - протягивая руку, поздоровался Богдан, но Сильнейший лишь усмехнулся и слегка поклонился, прижав руку к груди.
        - Сион Ахметов, рад знакомству.
        - О, вы обо мне уже знаете? - несколько растерялся он, поглядывая на Серафиму, которую Ход прижал к себе, обнимая за талию, по-хозяйски кладя ладонь ей на бедро.
        - Наслышан, - уклончиво отозвался Дантэн, не желая вдаваться в подробности.
        То, что за ними следят, он прекрасно знал и, в отличие от Симы, ждал, когда спецагент проявит себя.
        Девушка оглядывала зал: бравые мужчины, проверяя посетителей, отпускали их, даже пьяного драчуна. Хозяин заведения объяснял все обстоятельства, руками указывая то на Симу, то на драчуна, которого уже выводили на улицу. Серафима прижалась к Дантэну, немного капризно сказала ему:
        - Хочу домой.
        Атландиец убрал руку, но не сдвинулся с места. Он явно собирался поговорить с Ахметовым, который нетерпящим возражения тоном пригрозил:
        - Госпожа Заречина, мы должны сначала разобраться. В этот раз сбежать не получится.
        Дантэн усмехнулся, поглядывая на землянина.
        - Не будьте так уверены в себе, сион Ахметов. И хотелось бы понять, почему вы так долго ждали? Думали, я его убью?
        Богдан нахмурился, затем оглядел пустой от посетителей зал, хмыкнул своим мыслям, вновь взглянул на атландийца.
        - Не понимаю о чём вы.
        Белозубая улыбка начальника семнадцатого говорила об обратном. Серафима же обиженно вздохнула. Глупо. Она тоже наивно полагала, что Ход заступится за неё. Но Сильнейший думает совсем иначе. Не так, как земляне.
        - О том, что вы ждали повода появиться. И вам бы хотелось меня арестовать, да пока не за что. Но вы выжидаете. И зачем? Я думал вы умнее. Сотрудничать со мной вам на руку. Я был о вас лучшего мнения. Ведь Серафима показала вам, что шантажом вы ничего не добьётесь. Поражаюсь скудоумию землян. Почему вы думаете, что ваши женщины глупы и не состоятельны? Ведь это не так, скорее обычно наоборот.
        Серафима расплылась в улыбке и сильнее прижалась к атландийцу, а тот потрепал её по волосам. Девушка так бы и стояла в защите его рук, окутанная голубым свечением биополя. У спецагентов оно было алым, ярким и хищным, но не опасным. Это Фима чувствовала.
        Вдруг зазвучала знакомая музыка и девушка взяла сумочку со стола, чтобы достать комфон. 'Бабуля' - яркими буквами высветилось на экране. Девушка, прикрыв рукой динамик, огляделась, куда бы отойти и поговорить с ней, но оказалось, что мужчины были заняты и в принципе не смотрели на Фиму, поэтому она смело приняла вызов.
        - Привет, моя хорошая, твой красавчик рядом? - очень громко раздался голос бабули, и мужчины заозирались, заодно смерив оценивающим взглядом атландийца. Видимо о том, что тот красив, никто из землян не думал.
        - Да, а что? - настороженно спросила девушка, зажав кнопку уровня громкости, заглушая голос старшей родственницы.
        - Зови, - недовольно бросила баба Мара, тяжело и как-то обречённо вздыхая, при этом смотрела она не на экран, а в сторону. Фима узнала обстановку кухни и получалось, что бабуля, томно вздыхая, смотрела в окно. Опять расстроил её Елизар Платонович.
        Дантэна звать не пришлось, сам подошёл.
        - Добрый вечер, сиара, - с улыбкой произнёс он, перехватывая комфон из рук Симы.
        - Если бы он был добрый, то я бы вам не звонила. А скажи-ка, касатик, ты же имеешь оперативку на многих земных военных?
        Фима, услышав подобное, вздрогнула и испуганно огляделась. Кажется, её никто из спецагентов не расслышал. Богдан лишь хмуро поглядывал, но в лице не изменился, стоял неподалёку рядом с усатым подчинённым, который ему что-то нашёптывал на ухо.
        - Смотря вам зачем, - усмехнулся Ход, поглядывая на встревоженную ларну. Боялась она за свою бесстрашную родственницу, которой, казалось бы, всё нипочём.
        - Понимаешь ли, нюх у меня на мужиков, - ворчливо начала жаловаться Мара Захаровна. - Нюх. Тебя я сразу раскусила, иначе бы не видать тебе моей Фимочки как собственных ушей. А тут как подвело. Нутром чую, есть у него деньги, а ни одного подарка.
        - Может, он скупец? - уточнил Дантэн, за что был опалён сердитым взглядом серых глаз.
        - Мой хороший, посмотри на меня, да разве хоть один устоит, если я попрошу? Не устоит. Не сможет устоять, так почему не дарит? На очередной букет деньги есть, на кино и театр тоже, а на украшения нет? Не смеши меня. Есть у него деньги…
        - Может, он недалёкий? - подкинул новую идею атландиец, улыбаясь тому, как расстроенно шипит Мара Захаровна.
        - Ты меня за кого принимаешь, ласковый мой? Я что, тупого от нормального мужика не отличу? Ты лучше оперативку мне дай, сдаётся мне, что не всё тут так просто. Как бы ни засланный казачок у меня тут под боком образовался. Ведь не было же его, пока ты на горизонте жизненных планов моей внучки не нарисовался.
        - Бабуля, - рассерженно шепнула Серафима, которая внимательно слушала, но не вмешивалась. Она так сильно расстроилась, ведь Елизар Платонович ей нравился. Да и Фима к нему привыкла за эту пару месяцев.
        - Да, Фимка, да. Не знаю как у вас, а у нас мужики те ещё, прости, душу сама знаешь кого. Ради дела в любую койку лягут. Некоторые, знаешь ли, и полом не брезгуют. Так что давай, родимый, выручай. Не то что-то с этим рыжим. После такой ночи, что я ему организовала, он меня осыпать бриллиантами должен.
        - Обязательно проверю. А вы, сиара Заречина, любого мужчину видите насквозь.
        Мара Захаровна хмыкнула и растеклась в самодовольной ухмылке.
        - Помощь нужна, не стесняйся, чай не чужие друг другу, - промурлыкала она, а Сима обеспокоенно взглянула на Дантэна, который развернул комфон так, что бы Мара Захаровна увидела Богдана. Тот как раз стоял в профиль и указывал куда-то в кромешную тьму на улицу.
        - Брюнет носатый, - тихо шепнул атландиец.
        - О, - обрадовалась баба Мара, - брюнетик, высокий. Постой, а это случайно не тот хмырь, что мою Фимку окучивал?
        - Бабуля, не окучивал, а вербовал, - шёпотом поправила Фима, заглядывая в экран своего комфона.
        - Да кто ж так вербует? - возмутилась баба Мара. - Вербуют с вином да деньгами, а этот шантажом и наскоком. В общем, слушай, - перевела взгляд на Дантэна баба Мара. - О нём узнать удалось мало. Начальником его назначили не так давно, около полугода. Знаменит своим жёстким нравом и принципиальностью. Повёрнут на патриотизме и считает, что все такие же, как он. Фимке он не по зубам. Она слишком мягкая. А этого хоть посылай, хоть в морду бей - один результат, как баран прёт и всё.
        - Тупой, - уточнил Ход, а баба Мара, широко улыбаясь, подмигнула.
        - Быстро учишься. Наш человек, - похвалила старшая Заречина Сильнейшего. - Так вот, Фима моя ему как кость в горле, проглотить легко, да поперёк встанет. Ещё момент. Разведён, - сально усмехнулась баба Мара, а затем зло прошипела: - А значит, женоненавистник. Так что держи Фимку от него подальше.
        Ход собранно кивнул, поглядывая на Ахметова, Фима тоже на него смотрела, удивляясь, как бабуля это всё узнала про него. Да и откуда у неё эта оперативная информация? Это же не библиотеку сходить за нужной книгой, это же секретно как-никак. А бабуля так легко её не просто добыла, но легкомысленно делится с представителем другого государства. Сглотнув, Фима ещё больше забеспокоилась о старшей родственнице, и лишь поглаживания Дантэна не давали сорваться на крик, чтобы приказать бабуле замолчать.
        - Я заметил, что у вас, на Земле, ненавидеть и унижать женщин - это тенденция среди мужчин, - с толикой превосходства заявил Ход
        - Чего? - удивилась Мара Захаровна и вылупилась на атландийца.
        Вопрос её прозвучал слишком громко, привлекая ненужное внимание оперативников. Фима чуть не застонала. Только бы никто из спецагентов не услышал, о чём они разговаривали. Вот надо было бабуле так визгливо выкрикнуть! Девушка постаралась сгладить острые углы, так как если эти двое зацепятся языками, то тут беседа затянется ни на один час, а хотелось уже оказаться в снятом домике, в уютной кровати и полной тишине. Поэтому она перехватила комфон и шёпотом затараторила:
        - Бабуля, это он по своим меркам о наших земных отношениях между мужчиной и женщиной судит.
        Баба Мара хмурилась, точнее, попробовала нахмуриться, но доведённая пластическими хирургами до совершенства безупречная кожа лица даже не сморщилась, оставаясь гладкой между бровями.
        - Хотя знаешь, наверное, ты прав. Вот смотрю я на тебя, как ты обходишься с моей Фимкой и диву даюсь: хамишь ей в лицо, не скрываешь своих тёмных сторон, чтобы сразу привыкала. А наши наоборот всё скрытничают, за дур нас принимают. А я тут повелась, расселась, жду у моря погоды. Тоже мне Джеймс Бонд доморощенный. Ну я ему покажу кто из нас дурак, и это уж точно не я. Давай, касатик, жду от тебя оперативку, а я пока тут покумекаю, как на чистую воду рыжего засланца вывести. А этого носатого добить проще своим патриотизмом. Как говорится, против лома нет приёма, если нет другого лома. Вот это про него.
        Засим Мара Захаровна отключила связь, а Ахметов, недовольно хмурясь, подошёл и сурово отчитал:
        - Вы долго.
        Дантэн усмехнулся, притянул к себе Заречину и нагло заявил:
        - Да у нас вообще-то свидание. Так что мы планировали долго гулять, а вас мы не звали, сами пришли.
        - Но… - Богдан окинул рукой пустой ресторанчик, собираясь напомнить, что он и его отряд спасли гостя от мордобоя, да только Сильнейший был быстрее.
        - Но вы нам мешаете, вы правы.
        - Всё же смею вам напомнить, что если бы не мы…
        - То я бы быстро всё уладил и такой переполох в курортном городе не устраивал. Вы бы сюда ещё эсминец приземлили, чтобы всем была видна мощь вашего семнадцатого отдела ФСБ. Служба-то тайная, а славы хочется.
        Заречина слушала Хода и не верила своим ушам. Она внимательно смотрела, как потемнело лицо Ахметова, как его глаза презрительно сощурились.
        - Господин Ход, напоминаю, что вы находитесь на территории Земной Федерации и обязаны…
        - А вы обязаны создать максимально безопасные условия для моего пребывания на территории Земной Федерации. Так прописано в соглашении, которое заключили наши государства. И вы, как я понимаю, исполняете роль моего телохранителя, а телохранители следуют тенью и не мешают объекту жить и наслаждаться гостеприимством этого воистину прекрасного местечка.
        Фима спрятала лицо, уткнувшись в предплечье Дантэна. Он поставил спецагента на место лучше, чем она. Теперь Богдан побагровел и, видимо, это будет его постоянный цвет при общении с Сильнейшим.
        - Я прилетел сюда не ради вас! - прошипел Ахметов.
        Поза его была весьма красноречивая, угрожающая. Ноги на ширине плеч, руки стиснуты в кулаках, в глазах злость, губы кривятся от злобного оскала. И ведь не понимает, что в таких делах нужно быть мягким, хитрым и языкастым, ему лишь бы приказы раздавать. Подозрительность бабули очевидно передалась и Фиме, так как она недоумевала: как, кто и зачем назначил именно Ахметова на такую ответственную должность. Странно всё это.
        - Но из всех представителей власти здесь только у вас самый высокий чин, значит, обязанность за мою безопасность ложится на ваши погоны.
        - Плечи, - тихо подсказала Фима.
        - А я что, не так сказал? - удивился атландиец. - Погоны же на плечах крепятся.
        - Прав, - согласилась с ним Заречина, умиляясь тому, как ловко Ходу удавалось вывести из себя Ахметова, и почему ей было не страшно, совершенно не страшно дразнить мужчину в погонах. Хотя Богдана было немного жалко. Бабуля права - туповат. И как такого вообще назначили руководить целым отделом? Наломает дров со своей несгибаемостью.
        - Мне говорили, что вы наглый, - насмешливо отозвался Богдан. - Честно не верил. Значит по-хорошему с вами надо сотрудничать.
        - Да, сион Ахметов. Вот только вы выбрали неудачное время и место доказывать мне, что достойны вести беседы со мной.
        - А я не к вам, если быть честным, я за госпожой Заречиной прибыл. У нас с ней дела.
        - Никаких у нас с вами дел нет. Я просто обещала помочь, не более того.
        Дантэну понравилось, как храбро отозвалась Сима, наконец отринув ненужный и глупый страх. Ахметов зло стиснул зубы. Стоять рядом с Сильнейшим ему было всё сложнее. Его вихрь затягивало, и он всё больше склонялся к голубой границе биополя Хода.
        Серафима неосознанно своей силой манила спецагента, и он не понимал, почему не может подчинить её, а сам следует за Симой, прикрываясь делами и секретностью. Забавно было наблюдать за попытками землянина заставить его ларну подчиняться. Та же ластилась к Дантэну, у которого возникало одно лишь желание: прервать прогулку и заняться более приятными делами.
        - Но обещали, и время исполнять обещания.
        - О нет, не сегодня и не завтра, - тут же встрял в разговор Ход. - В моих планах провести с ней эту неделю. Потом поговорите о своих делах.
        Серафима изумлённо вскинула лицо на Хода. Неделю всего неделю? Как так? Почему?
        - У вас меньше недели, - бросил зло начальник семнадцатого отдела, смерил тяжёлым взглядом растерянную Серафиму, а затем отдал приказ уходить своим подчинённым.
        Возвращались Сима и Дантэн домой неспешно. Ларна опять стала колючей и мятежной. Беспокоилась из-за настойчивости Богдана, хотела задать кучу вопросов Сильнейшему, но молчала.
        - Спрашивай, - позволил ей Ход, понимая, что Сима не может не посовещаться, не обсудить тревожащую тему. Дантэн, привыкший к тишине, настраивался терпеть эту привычку Симы всю жизнь, если ей так проще. Лишь бы не терзала себя и его сомнениями.
        Девушка молчала долго, обдумывая спрашивать или нет. С атландийцем невозможно заранее знать, как он отреагирует на тот или иной вопрос. Он требовал от неё самой доходить до всего собственным умом. И, наверное, она была ему благодарна за это. Но если разрешил спрашивать, значит, почувствовал или прочитал её мысли, и они не верны?
        Серафима остановилась у входной двери в дом, которая автоматически распахнулась. Свет в прихожей вспыхнул, ослепляя. Тревожно заглядывая в хитрые, но уставшие глаза атландийца, она решилась.
        - Почему неделю?
        Атландиец усмехнулся, обнял её за талию и ввёл в дом. Дверь отрезала их от кромешной тьмы ночи, а залитый светом коридор сменился гостиной.
        - Ты дала ему обещание, Сима. А обещание следует выполнять.
        - Но я хочу с тобой, - признание получилось слишком жалобное. Фима даже поморщилась от своего тонкого голосочка.
        Дантэн печально улыбнулся.
        - Если бы хотела, то прилетела сама. Но ты хотела поиграть, Сима. Играй. Я не запрещаю, твоё право. Вот только данные обещания ты обязана выполнять. Слетаешь в империю, поможешь страдальцу. Ведь понятно, что без тебя ему туда не пробраться.
        Серафиме нечего было добавить, возражений она тоже не имела, хотя могла бы возмутиться, заупрямиться. Но если себя она ещё могла обмануть, то Хода - нет. Он был по праву Сильнейшим. И всё, на что способна сейчас Фима, лишь грустно вздохнуть, очередной раз принимая поражение.
        Она села на диван, сложила руки на колени и готова была разрыдаться. Сама себя загнала в угол. Дантэн отошёл на кухню, чтобы принести воды и фруктов. Он не мешал ларне заниматься самоанализом. Полезное дело, особенно когда мысли текут в правильном направлении.
        - Я хочу быть с тобой, - чуть помолчав шепнула Сима, поднимая свои серые глаза на Дантэна. Он улыбнулся ей, ощущая себя в плотном коконе чужого биополя, которое упрямо пыталось просочиться сквозь щиты.
        - Одного желания мало, - протянул стакан Ход девушке, на ресницах которой заблестела влага. - Нужно стремиться воплощать его в реальность. Лишь мы творцы своей Судьбы. Мы влияем на всё, что случается в нашей жизни.
        Фимка ополовинила стакан и поставила его на журнальный столик. Ход присел рядом, ласково погладил её по волосам. Молодая ещё и неопытная, потому сомневающаяся в каждом своём решении, боявшаяся без чужой подсказки хоть что-то предпринять.
        Фима поджала губы, злясь на атландийца и его таинственные советы, на себя за то, что не могла никак повлиять на него.
        - Знаешь, может ты и прав.
        - Я всегда прав, поэтому смело доверься мне в любом вопросе.
        Фима усмехнулась, раздражённо скинула четырёхпалую ладонь со своих волос.
        - Отлично, тогда я лечу с тобой в республику, - капризно заявила Серафима, а чтобы мужчина понял, что она совершенно серьёзна, встала и оседлала его колени. Руками она обвила его шею, заглядывая в карие миндалевидные глаза, искрящиеся весельем.
        Дантэн ласково погладил округлые женские бёдра, любуясь серьёзным выражением лица ларны, словно она решила вызвать его на поединок. Да только у дерзкой землянки не было при себе никакого оружия против Сильнейшего, а вот он всегда вооружён.
        Сладость порочных мыслей по капле концентрировалась в паху. Горячее тело Симы будоражило кровь. Сердце у девушки бешено колотилось, и было в этом что-то невообразимо музыкальное, словно ритмичный бой барабанов предков, которые подсказывали, что мужчина и женщина созданы быть вместе, сливаться в единое целое, чтобы порождать своё счастье, прокладывать себе путь в будущее, видеть отражения себя в своих детях.
        - Ты возьмёшь меня с собой, - практически приказала ему Сима, а Ход улыбался, пробираясь под подол платья, оголяя бёдра.
        - Ты можешь пожалеть об этом, Сима. Я ведь эгоист.
        - А ещё хам, - подсказала ему девушка, приподнимаясь, что атландиец вытащил ткань, освобождая себе доступ к женскому началу.
        - Красивый Хам, - поправил её Дантэн, которому нравилась их словесная перепалка. Определённо, она его правильный выбор. Сомнения он оставил ещё на Тошане, когда лежал рядом со спящей Симой и думал о кошечках и мышках, о пьяной землянке, о поцелуях и своём будущем.
        - Красивый, - согласилась с ним Серафима и, очертив пальцем губы, робко поглядывая в глаза атландийца, прячущиеся за упругими кудрями, решилась-таки поцеловать его.
        Дантэн, зарываясь рукой в волосы на затылке девушки, перехватил инициативу, прикрыл веки, властвуя своим языком в горячем ротике ларны. Скромная, но страстная, она хотела его, и он был на грани.
        - Здесь или в спальне? - спросил он у девушки, давая выбор, чтобы Сима не стыдилась поутру. Мысль взять её в гостиной возбуждала своей порочностью, но из уважения к ней Сильнейший не мог разрешить себе такие вольности.
        - В спальне, - предсказуемо отозвалась Сима, жутко смущаясь своей храбрости. Она чувствовала, что Дантэн возбуждён. Такое невозможно не почувствовать, особенно руками, когда пытаешься пробраться под рубашку.
        - Как скажешь, - шепнул атландиец и легко поднялся с дивана, придерживая ларну под ягодицы. Женский смех разнёсся по дому, прежде чем гостиная погрузилась во тьму.
        Дантэн не хотел сдерживаться, он устал держать щиты. Ему понравилось чувствовать себя свободным, открываться полностью перед Симой.
        Опрокинув её на кровать, Ход скинул с себя одежду под манящим, обжигающим взглядом серых глаз. Сима прикусывала губу, стиснула колени, чтобы притушить пламя, разбушевавшееся между ног. Она нервно расстёгивала платье, чтобы поскорее избавиться от ненужных преград.
        Дантэн остановил её, чтобы не мешала наслаждаться соблазнением. Он, покрывая поцелуями хрупкие плечи, стянул платье, ладонями накрыл холмики отяжелевших от желания грудей, чувствуя центры биопотоков, щекочущие пальцы. Сима жаркими взглядами, ласковыми поглаживаниями, сбивчивым дыханием и своей внутренней силой, той, которую он пытался познать, приручить, подчинить, звала его к себе, просила поспешить.
        Ход накрыл Серафиму своим телом. Их пальцы переплелись. Она доверчиво целовала его, побуждая действовать. Она хотела, чтобы Дантэн проник в неё так глубоко и чувственно, чтобы взвиться до небес и ловить руками звёзды.
        - Попробуем ещё раз? - предложил ей атландиец. И пока Сима пыталась понять, о чём конкретно говорил ей Сильнейший, он убрал щиты и выпустил свою силу на волю.
        Девушка выгнулась, беззвучно ахнула, распахнув от переполняющей её энергии глаза. Уверенным движением Ход заполнил собой оголодавшую пустоту Серафимы, улыбаясь приятным ощущениям единения. Накрыв своим ртом губы ларны, атландиец начал двигаться, добавляя ещё больше волшебных ощущений, рождающихся от каждого толчка.
        Фимке казалось, что Дантэн пронзал её до самого сердца, так остро было каждое его проникновение, и тем мучительнее становилось, когда он покидал её лоно, чтобы вернуться. Он всегда возвращался, ещё более напористый, собственнический, не позволяющий кончить без него. Он ловил её стоны, метил каждый миллиметр шеи. Фима плакала, не в силах раствориться в Ходе полностью. Как бы ни старалась, обвив его ногами и руками, он продолжал быть огненным центром её вселенной, властным, огромным и совершенно непокорным её желаниям.
        - Хочу сесть сверху, - простонала она, но Ход лишь ускорился.
        Темп, что он задал, Фиме понравился больше. Она кричала, молила не останавливаться, так как чувствовала приближение оргазма. Но Дантэну не нужно было слов, он сам ощущал это. Слышал мысли ларны, был пьян и счастлив от свободы, которую она ему дарила, от любви, переполняющей его сердце, и хотелось утопить в этом океане Симу. Подарить ей этот свет.
        - Да! Да! О да! - со стоном шептала Фима, пока её не накрыли волны экстаза, отнимая власть над телом, выбросив сознание к самым звёздам.
        Утробно зарычав, Сильнейший, удерживая себя на руках, переживал свои секунды оргазма, боясь задавить девушку. Он не мог оторвать взгляд от улыбки блаженства на губах любимой.
        Хрупкая землянка стала необходимой ему как воздух, как вода, как свобода. Не призрачная свобода, а настоящая и полная, с хмельным привкусом соли на губах. Он должен научить её быть сильнее и увереннее. Он хотел подарить эту свободу и ей, выпустить из той клетки, которую она воздвигла вокруг себя.
        Смежив веки, растворяясь в приятной неге, уплывая в мир сновидений, Фима цеплялась за руку Дантэна под своей грудью. Боялась отпустить, потерять. Неделя, как же мало недели для того, чтобы пресытиться этим невероятным мужчиной. Как же заставить его взять её с собой, наплевав на её же обещание? Такие мысли обуревали девушку, но сон был настойчивее, а вскоре она задышала ровно, а Ход прислушивался к её мыслям и радовался. Сима придёт к нему сама. Уже сейчас она не мыслила жизни без него. Это было очень восхитительно. Маленькое робкое признание, пока лишь мысленное и неоформленное, но тем не менее приятное.
        Глава 6
        Вид на море с горы был захватывающим. Фима с Дантэном забрались так высоко, насколько могла выдержать девушка. Под палящими лучами солнца, она, постанывая, плелась за бодрым атландийцем, который прятал под чалмой свои кудри, прикрыв ей же пол-лица. На Симу он тоже пытался намотать шарф, но она отмахнулась, не видя в этом нужды.
        - Я больше не могу! - из последних сил шепнула девушка и опустилась на каменистую пыльную тропу. Невысокие деревья не кутали её в тень своей листвы и не могли подарить благодатную прохладу.
        - Сима, я же предлагал тебе одеться практичнее, - проворчал над её головой Ход, доставая из рюкзака бутылку с водой, а заодно и шарф, который так опрометчиво отказалась надеть ларна.
        Ловкими движениями, пока девушка с жадностью пила, Сильнейший намотал ей на голову тюрбан, а подождав, когда девушка отнимет от своих губ прозрачное горлышко бутылки, укрыл ещё и нос, убирая кончик шарфа в складки головного убора.
        - Я не допила! - возмутилась Сима, обиженно показывая бутылку.
        - Много и нельзя. Мы тут надолго, а воды мало.
        - Ход, ну зачем ты меня в горы потащил, я думала, мы купаться поедем, - в который раз капризно простонала Сима, раздражая своим нытьём атландийца.
        - Да я уже сам не рад, что вообще взял тебя с собой. Ты слабая и глупая, - бросил ей Дантэн. - Тилинг на руке у тебя для чего?
        - А? - отупевший от жары и усталости мозг не сразу сообразил, о чём говорил атландиец, который убрал бутылку и закинул рюкзак на плечи. Фима в недоумении уставилась на изумрудный браслет, ей потребовалось долгих полминуты, чтобы понять намёк Дантэна. Он отчитывал её правильно, Фима даже не подумала обижаться. Конечно, давно надо было активировать атландийское устройство, чтобы оно контролировало жизненные функции организма и следило за той же терморегуляцией.
        - Прости, - покаянно подняла взор Сима, а Ход замер, поражённо рассматривая свою ларну. Она была очаровательна. Её выразительные глаза на закрытом лице смотрели на него, переворачивая всё внутри Дантэна.
        Лучше бы она отвернулась, не соблазняла своей покорностью, своим обожанием. Сглотнув, мужчина поспешно отвернулся и отошёл вверх по тропинке. Ещё ночью он понял, что есть чувства, которые раньше ему были неведомы. Очень нехорошие чувства, недостойные атландийца. Он хотел отобрать у ларны свободу. Точнее, сначала хотел подарить, а потом представил её Сильнейшей, вольной, красивой и невероятно соблазнительной, и как будут на неё ровняться другие женщины, с каким восторгом смотреть другие мужчины. И вот после этого словно замок свалился с одной из дверей, где были спрятаны эти тёмные мысли, неправильные чувства.
        Поэтому он и потащил Симу на гору, чтобы заняться медитацией. Нужно было успокоиться и вернуть внутреннюю гармонию.
        - Ход, подожди меня.
        - Моё имя Дантэн, - раздражённо бросил он через плечо. - Ход, Ход, как собаку зовёт, - буркнул он себе под нос. - Хоть фамилию меняй, - добавил, когда Сима опять позвала его, но уже по имени.
        Дальше идти Фиме стало легче, и она уже не стонала, а получала удовольствие от маленького путешествия на вершину горы. Дантэну её бравада казалась забавной. Тилинг хоть и помогал, но временно, усталость взяла своё и уже через полтора часа Сима начала опять отставать и задыхаться. Тогда-то и нашёл атландиец прекрасное место с видом на море, где можно было помедитировать. Яркое слепящее солнце стояло в зените. Море искрилось до рези в глазах, вырывая слёзы. Корабли важно стояли возле берега. Юркие катера, словно служки, проносились мимо них. В небе тоже было неспокойно. Кроме птиц летали парашюты, дельтапланы и просто флаеры, как пассажирские, так и личные.
        Порывистый, но тёплый ветер обдувал, сбивая жару. По зелёным склонам гор, похожим на негранёные малахиты, разноцветные и многогранные, лентой вилась дорога, окольцовывая их. По ней, бликуя серебристыми боками, неслись флаеры и аэробасы. Городок жил своей жизнью и никому не было дела до двух фигур на небольшом плато самой ближайшей горы от дома, который они сняли.
        Серафима, раскинув руки, прикрыла глаза и отдавалась игривым потокам воздуха. Дантэну нравилось наблюдать за ней, следить за выражением её лица, за реакциями на, казалось бы, простые вещи. Он понимал, что она изучала мир по-новому. Он открыл её внутренние резервы, и теперь всё вокруг предстало перед ней в непривычном свете. Она смогла увидеть то, что раньше было ей недоступно.
        - Город словно огнём объят, - шепнула Фима, оглядываясь на Дантэна. Тот приблизился к ней со спины и обнял за талию, притягивая к себе.
        - Я вижу его иначе: множество смерчей кружат в одном месте.
        Серафима покачала головой. Языки пламени лесного пожара - вот на что сейчас был похож городок, в котором они обосновались. Если долго на него смотреть, становилось страшно. Лишь поддержка атландийца помогала не запаниковать, а ещё голубое свечение их совместного биополя, которое не разрывалось, даже если они оказывались в разных комнатах. Дантэн предупредил, что им неминуемо придётся разделиться, иначе боль при расставании оглушит. Он, как Сильнейший, выдержит, а вот Фима может пострадать, поэтому и старалась не отходить от атландийца далеко, да и когда он обнимал, было божественно приятно, естественно и привычно.
        - Будешь раздеваться или гимнастикой в платье займёшься? - обжигающе провокационно прозвучал вопрос Дантэна.
        Серафиме на миг послышалось, что он ей предложил нечто иное, совсем не гимнастику.
        - Я думала - мы купаться, - в который раз стала оправдывать свой выбор наряда Фима, разворачиваясь в кругу сильных рук атландийца. Его лицо скрывала ткань светлого шарфа, и лишь глаза смотрели на неё, как и прежде, чуть насмешливо, хитро щурясь.
        - Купаться будем ночью, чтобы никто не видел, - заверил её Ход, а Фима покраснела, так как отчего-то представилось ей это купание отнюдь не в приличном виде, а как их полностью обнажённые тела будут выделяться своей белизной на чёрном фоне ночи. Иначе зачем скрываться от чужих глаз?
        - Разденусь, - смело отозвалась Фима и почувствовала, как Ход начал расстёгивать лямки пляжного сарафана.
        - Я тебя кремом намажу, - заверил он девушку, слыша беспокойные мысли об ожогах.
        Золотистый закрытый купальник подчёркивал и без того красивые изгибы женского тела. Робкие взгляды серых глаз с затаённым желанием и надеждой могли соблазнить даже настоящего отшельника.
        Вынув прихваченный плед, атландиец расстелил его на плоском камне, затем снял шарф с кудрей и стянул тунику через голову. Медитация позволяла соприкоснуться с самой природой, поэтому лучше максимально обнажиться, чтобы впустить в себя потоки, окутывающие плотной сетью планету.
        - Садись на колени, - велел он Симе, которая безропотно выполнила его приказ, села так, чтобы видеть море, и открыла лицо.
        - Не снимай шарф, напечёт, - бросил ей Ход, отворачиваясь к рюкзаку, чтобы достать из него крем от солнца.
        Ночи было явно мало, хотя и дня оказалось недостаточно, чтобы перестать думать в горизонтальном направлении. Его тело не подчинялось ему, жило своей жизнью, реагировало не только на близость, но и на любую шальную, наполненную страстью мысль, как его личную, так и Симину, которая сгорала в том же желании, что и он. Она была с ним полностью солидарна, мечтая подольше растянуть с ним их любовные утехи.
        Дантэн не сопротивлялся своим демонам, решив, что лучше быть с ними заодно, и мечтал о том, что сделает с ларной, как только поможет ей с концентрацией потоков. Сила его рвалась наружу, тянулась завладеть своей территорией. Сима спокойно принимала её, хотя ей и не хватало проходимости каналов.
        Белые капли упали на тонкие плечи, Фима вздрогнула и судорожно вздохнула. Крем оказался холодным, а кожа горячей. От яркого контраста ощущений внутри девушки всё сжалось, и она невольно возбудилась. Сцепив руки на коленях, она попыталась успокоить свои мысли и воображение, которое услужливо рисовало откровенные картинки.
        Ларна баловала Дантэна своими реакциями на его действия и мыслями. Отзывчивая, страстная, но хрупкая. Нужно было убрать закупорки каналов после ночного соития. Лёгкими массирующими движениями атландиец промял сначала напряжённые, каменные мышцы плеч. Боль приятными уколами пробежалась вниз, словно ветер, дующий на потухшие угли. Стиснув зубы, Фима подобралась, не давая разгореться пожару внизу живота. Крепче сжала кулаки, ногти болезненно впились в ладони, но боль отрезвляла, помогала сознанию выплыть из разгорячённых фантазий.
        Атландиец встал к ней лицом и залюбовался сидящей на пятках в покорной позе любимой. Она подняла голову. Доверчивый взгляд, покусанные губы, раскрасневшиеся щёки. Тюбик в руках мужчины жалобно скривился от жёсткого захвата сильных пальцев, а крем потёк из узкого отверстия.
        Дантэна охватила дрожь от дикого желания взять девушку прямо здесь, на горном просторе, обдуваемом ветрами, под палящими лучами солнца. Сглотнув, атландиец нежно погладил девушку по щеке, ухватил за подбородок, медленно провёл подушечкой большого пальца по контуру нижней губы. Фима не могла оторвать взгляд от тёмных глаз мужчины. Солнце слепило, подсвечивало его со спины, однако чем ниже склонялся Дантэн, тем отчётливее видела девушка страсть в его безумном взгляде. Властный и напористый поцелуй ошеломлял, подчинял и возносил одновременно. Пальцы на подбородке не давали шанса ускользнуть от требовательных губ, да и не было этого стремления в Серафиме, лишь стать ближе, почувствовать его полнее, глубже…
        Но Дантэн будто очнулся, выпрямился, вновь провёл большим пальцем по губе Симы. Она хотела его так же неистово, как и он её. И она получит то, чего так жаждет, к чему тянется, беззастенчиво предлагая себя. Её биополе просачивалась под приоткрытые щиты, и атландиец медленно проникал в любимую своей силой.
        Дыхание девушки стало прерывистым, глаза расширились, а зрачок заполнил серую радужку. Ход опустил перед ларной на колени и прожал точки на её лице между бровями, под ушами. Его взгляд блуждал от глаз до губ и обратно.
        - Ляг на спину, - сипло приказал он.
        Опять покорное подчинение. Это заводило всё больше. Она не промолвила ни слова, полностью доверилась. Дантэну всё сложнее было концентрироваться. Его пальцы продавливали энергетические центры потоков вдоль рук, осторожно прикоснулись к груди. Заречина зажмурилась, не сдержалась, глухо застонала. Плотная золотая ткань дико мешала почувствовать бархат тёплой кожи.
        Отложив крем, Дантэн потянулся руками за шею Фимы. Она задержала дыхание, ожидая поцелуй. Но атландиец лишь напряжённо посмотрел на её губы, развязал завязки купальника на шее, аккуратно пропихнул руки под спину и осторожно стянул ткань, наблюдая, как медленно чашечки открывают грудь, увенчанную тёмными ареолами сосков. Она была прекрасна и женственна, его ларна. Такой ни у кого из Сильнейших не было никогда. Хрупкий нежный горный цветок, который крепко цеплялся своими корнями, показывая стойкость и желание дотянуться до ласковых лучей солнца.
        Фима приподнялась, выгибаясь, помогла атландийцу стянуть купальник до самых бёдер. Откровенный взгляд Дантэна пробуждал её желание с новой силой, словно масла подливал в огонь. Горячие большие ладони смяли холмики её грудей, пальцы круговым движением нарисовали спирали, закончив на горошинках сосков. Между ног девушки стало влажно. Дантэн наблюдал, как часто дышит Серафима, крепко зажмурившись, и улыбался, продолжая и дальше настраивать её тело. Его сила бежала по её биоканалам, сливалась с её потоками. Дрожь во всём теле атландийца усиливалась, а пах болезненно пульсировал от притока крови. Дантэн не мог остановиться и прекратить эту пытку. Пока ещё его выдержки хватало, да и Серафима не умоляла о пощаде. Игра нравилась обоим. Новые капли холодного крема заставили девушку выгнуться и застонать в голос. Она скрестила бёдра от опаляющего пламени между ними. Сильные и ласковые пальцы размазывали крем, принося успокоение, но новые капли отзывались маленькими взрывами. Низ живота уже тянуло от разрастающегося особенного голода, который способен утолить лишь Ход. Это знала Серафима, это знал        Они молча смотрели друг другу в глаза, а капли вновь упали ниже пупка. Фима, приоткрыв рот, не могла уже спокойно лежать. Дышать стало тяжело от переполняющих эмоций. Она раздвинула ноги, надеясь, что Дантэн примет её молчаливое приглашение, но атландиец лишь подогнул одну ногу в колене и продолжил открывать каналы, продавливая точки, одну за другой. Дал небольшую передышку себе и ларне, чтобы оттянуть соблазнительный момент. Он поднял колено Симы и надавил на него, заставляя девушку прижать ногу практически к груди.
        Короткий поцелуй был слишком малой наградой. Серафима чувствовала, как Дантэн прижимался к её промежности возбуждённой плотью, спрятанной под плотной тканью брюк, и расстроенно застонала, когда атландиец опустил её колено и приступил ко второй ноге, проделывая с ней всё то же самое.
        - Ещё чуть-чуть, - шепнул он, даря очередной дразнящий поцелуй. - Ляг на живот, - приказал, когда плавно опустил её ногу.
        Фима перевернулась, Дантэн положил ей под голову свою тунику. Мужской пьянящий аромат дурманил голову. Сильные пальцы вторили волшебство, разминая её мышцы. Дантэн оседлал стройные ноги Симы, любовно погладил ягодицы. И снова девушка не выдержала, застонала, когда прохлада крема упала на разгорячённую кожу. Она закусила ткань туники, пытаясь заглушить свой голос. Атландиец стал втирать крем, любуясь красивым узором позвоночника, лёгкими линиями рёбер. Хрупкая, худенькая. Сильнее нажми и переломится. Но тем не менее волнующая, чувственная. Прожав точки на пояснице, Дантэн понял, что не может больше сдерживаться. Всему есть предел, и он своего достиг.
        Приподняв руками округлые женские бёдра, устроился между её ног и медленно стянул золотую ткань со светлой бархатистой кожи ниже, к коленям. Он, как одержимый, погладил между ягодицами, глухо застонал, смял упругие полушария в руках, прижался к ним пахом.
        Фима удивлённо оглянулась, понимая, что действия атландийца уже вышли за рамки гимнастики, слишком уж они были красноречивые и нетерпеливые. Опираясь на локти, она видела через плечо, как Дантэн расстегнул штаны. Мысленно возликовав, девушка прогнула спину, приподнимая бёдра повыше, и стала ждать, когда начнётся волшебство.
        - Сим, наверное, это неправильно - заниматься любовью с тобой здесь. Нас могут увидеть, - решил остановить Ход безумие, охватившее его и Симу. Правда, пальцы его продолжали ласкать влажные складочки, приводящие в восторг атландийца своей мягкой и гладкой кожей.
        - Кто? - вдохнула девушка. Глаза её уже ничего не видели, подёрнутые пеленой страсти. Мысли вяло плыли в голове, и думать не хотелось ни о чём, лишь бы почувствовать внутри себя Дантэна.
        - Кто-нибудь, - тихо шепнул атландиец, вводя во влажную горячую щель сразу два пальца. Фима выгнулась и застонала. Да какая разница увидит их кто или нет? Она смяла пальцами тунику Хода и насаживалась на его пальцы, в блаженстве прикрыв глаза и глухо постанывая.
        Пальцы вмиг стали влажными, горячее лоно сжимало их. Ход потерял связь с реальностью, наблюдая, как фаланги пальцев то исчезают, то появляются. Невероятное зрелище. Весьма и весьма завлекательное. Член Дантэна уже не просто пульсировал, а покачивался, как стрелка компаса, указывая на вожделенную цель. Зубы свело от нестерпимого желания.
        - Дантэн, - тихо позвала Серафима, когда устала ждать застывшего атландийца.
        Его глаза медленно оторвались от промежности, встретились с туманным взглядом ларны. Она звала его, она его хотела. И щиты вновь слетели окончательно. Вскрикнув, Сима запрокинула голову, подалась назад, ещё глубже насаживаясь на пальцы Хода. Он зачарованно следил за волной каштановых волос, которые упали на плечи и, ласково омывая их, стекли на грудь.
        Мужчина приставил головку к влажной щели, смочил её вытекающим соком ларны. Он встал на одно колено, придвигаясь ближе, и медленно овладел Симой, проникая как можно бережнее в податливое, истосковавшееся по нему тело любимой.
        - Да, - у Серафимы вырвался радостный вздох. Даже слезы набежали на глаза. Упоительное ощущение наполненности охватило всё тело девушки. Её всю трясло, и сил держать себя на руках не оставалось. Она припала на локти, застонала в голос, когда Ход погладил её вдоль позвоночника, начиная легко толкаться внутри неё. - Это чудесно, - шепнула она, подстраиваясь под ритм атландийца. Ей хотелось, чтобы он вошёл глубже.
        Ладони Хода блуждали по спине любимой, сжимали талию. Руки напрягались от сдерживаемого напора страсти. Эмоции зашкаливали. Дантэн был готов на всё, лишь бы доставить любимой наивысшее наслаждение. Он склонился над ней, сжал руками холмики грудей, припал губами к её шее. Фима запрокинула голову, и тёплая волна её волос омыла лицо атландийца. Необузданная, как самая настоящая водная стихия. Его личный хаос, готовый вырваться на свободу. Она двигалась сама, заставляя ускоряться и Дантэна. Смяв волосы ларны в ладони, Дантэн обхватил рукой Симу за подбородок, развернул её к себе лицом и поцеловал, властно, одновременно резко толкаясь бёдрами.
        Фима словно ослепла и оглохла от яркой вспышки удовольствия, его руки удерживали её, она даже пальцами не доставала до земли. Колени через плед чувствовали острые грани камня, что придавало пикантности соитию. Дантэн властвовал над Серафимой и предугадывал её желания. Он рывками пронзал её тело, заглушал громкие стоны, подчинял своим желаниям.
        Его тело сводило судорогой, он сильнее сжал бёдра ларны и начал неистово вколачиваться, теряя рассудок. Хотелось лишь двигаться, быстрее достичь разрядки, выпустить своих демонов, раствориться в океане блаженства. Фима уткнулась лицом в тунику, держалась на локтях, вскрикивала от раздирающего удовольствия. Дикий темп лишь сильнее распалял и отнимал способность связно думать. Лишь голые инстинкты, заставляющие подчиняться и принимать всю ярость соития, которую обрушивал на неё мужчина.
        Низ живота стянуло, он пульсировал и стал главным нервом, посылающим сигналы всему организму. Пламя опаляло вены. Крик исступления царапал горло, и девушка не сдерживалась, когда тело словно разлетелось кусочками разбитого стекла. Так ярко и упоительно она себя никогда не чувствовала.
        Дантэн накрыл своим телом Симу, когда его охватила дрожь экстаза, волнами пробегающая вдоль позвоночника, сводя мышцы. Мужчина ласково целовал плечи любимой, её влажные волосы у виска. Он чувствовал, как влага стекала по внутренней стороне бедра. Он не желал разлучаться с Симой, выплёскивая всё, что накопил за ночь. Мокрые шлепки стали приятными последними аккордами их страсти.
        - Я, кажется, схожу с ума, любимая, - тихо шепнул Дантэн, а биополе Симы расцвело алым цветком, быстро растворяясь в голубой ауре атландийца.
        - Я тоже люблю тебя, - тихо отозвалась Серафима. Она пошевелилась, и Дантэн помог ей сменить позу. Сам лёг на плед, устроив Симу у себя на груди, помог выпутать ноги из золотого плена купальника и прикрыл её сарафаном.
        Серые глаза доверчиво смотрели в лицо атландийца, выискивая ответы на свои вопросы. Так ли сильно он её любит, как она его? Что ждёт их в будущем, и есть ли оно у них, совместное? Она не хотела расставаться с Дантэном ни на секунду. Просто смотреть на него, касаться руками, сплетать их пальцы вместе.
        Девушка положила голову набок, протянула свою руку и ласково сжала ладонь Хода. А ведь когда-то её в дрожь бросало от омерзения. Четыре пальца - это дикость. Непривычно. Сейчас это просто отличительная черта возлюбленного.
        - Это у тебя лишний пятый палец, - тихо с улыбкой отозвался Ход, постепенно восстанавливая щиты.
        Фима фыркнула и поцеловала его в грудь.
        - Зато есть чем в ухе ковыряться, - прошептала она и демонстративно залезла мизинцем в ухо атландийца.
        Тот в изумлении распахнул глаза, а затем засмеялся, уворачиваясь от шаловливых рук любимой, придерживая её за талию, чтобы не скатилась на голые камни.
        - Всё-всё, я сдаюсь! - воскликнул он, когда Сима оседлала его талию и упорствовала, желая доказать, что палец вовсе и не лишний, а очень даже нужный.

* * *
        Так прошло шесть дней. Серафима была на седьмом небе от счастья. Ночные заплывы в море, пламенная любовь на песчаном берегу под прицелом миллиардов звёзд. Утренние походы в горы, где Дантэн учил её строить щиты, делал с ней гимнастику, которая сводилась всегда к одному: жаркому сексу под палящими лучами солнца. Рай, сказка. Серафима позабыла обо всём на свете. И только редкие звонки родителей и бабули возвращали её в реальность. И тогда Фима с тоской отсчитывала дни.
        - А когда ты научишь меня читать мысли? - лёжа в кровати на груди любимого, разглядывая, как красиво сплетаются их пальцы, тихо уточнила девушка у Хода.
        Тот ощущал себя маяканом, объевшимся сливок. На этой планете таких домашних питомцев атландиец не встречал, хотя род кошачьих здесь процветал, но отличался размерами. Маяканы очень маленькие, шустрые, полосатые зверьки, но под их добродушной внешностью скрывались острые клыки и когти.
        Так и Дантэн чувствовал себя милым и пушистым. Ему было лениво шевелиться. Он слушал, как успокаивается сердце после очередного занятия любовью. Мужчина отрывался за своё долготерпение. Теперь он понимал тех атландийцев, которые смогли найти своих подруг жизни. С Симой было приятно даже просто лежать, смотреть на звёзды, любоваться луной. И уже по-другому воспринималась её манера выставлять напоказ свою слабость. Хоть он и пытался не унижать её своей помощью, но порой так и тянуло поднять её на руки, каждый раз вызывая в ней непосредственную детскую радость. Кто кого приручал - теперь уже для самого Дантэна было загадкой.
        - Сима, то, чем мы с тобой занимаемся, это эксперимент. Ни один атландиец не обучал землянина. И я даже не знаю, появится ли у тебя способность к телепатии хотя бы на уровне имперцев.
        - А? - удивлённо протянула Сима и приподнялась на локте, заглядывая в глаза Дантэну, тот не удержался и провёл рукой по её волосам.
        - Что а?
        - Имперцы эмпаты? - уточнила догадливая ларна.
        - А как ты думаешь, почему ты смогла общаться с кровным принцем столько времени и тебя стража не схватила? Потому что принц знал твои чувства, и я думаю, ему понравился твой живой интерес к его творчеству.
        - А откуда ты знаешь, чем я занималась с принцем тогда в саду?
        Дантэн выдохнул и постучал указательным пальцем по лбу своей красавицы. А Фимы скривилась от осознания, что опять сглупила. Конечно же, прочитал её мысли. Серафима давно заметила, что она для него как открытая книга, от Сильнейшего ничего не скрыть в своей голове. И это одна из его способностей.
        - Нет, Сим, порой я переоцениваю твои умственные способности. Почему ты, прежде чем задавать вопросы, не подумаешь?
        Девушка расстроенно потёрла лоб и уткнулась носом в шею Дантэну.
        - Я просто с тобой расслабилась и совсем обленилась. Обычно ты молчишь, а в последнее время всегда отвечаешь на вопросы. И всё чаще мне кажется, что ты такой же, как и я, землянин.
        Дантэн рассмеялся, ловя её улыбку своими губами.
        - Я Сильнейший, Сима. Я никогда не смогу стать землянином. Даже если захочу.
        - Я знаю, - шёпотом отозвалась Фима, ласково гладя по щеке любимого.
        - Спи, завтра тяжёлый день.
        Сима нахмурилась, вновь приподнимаясь на локтях.
        - Ты что же, не заберёшь меня с собой? - обиженно прошептала она, заглядывая в бесстрастное лицо атландийца. - Нет, - поняла она по затянувшемуся молчанию. - Это из-за моего обещания?
        - Если ты позволишь себе не выполнить хоть одно из данных обещаний, ты не достойна высокого звания гражданки республики. А я хочу, чтобы мы были вместе. И ты сама хотела поиграть. Я не против. В кошки-мышки? Кажется, так называется у вас эта игра? Ты убегаешь и прячешься, а я тебя ищу?
        Серафима села на пятки, обиженно воззрившись на атландийца. Даже руки сложила на груди, чтобы прикрыть их от ленивого, но жаркого взгляда карих глаз несносного паршивца. Опять он ставит между ними свою республику. Она, как ревнивая жена, незримой стеной пролегла между ними.
        - А ты не боишься, что я спрячусь так, что ты не найдёшь? - холодно спросила девушка атландийца, давя в себе слёзы.
        - Провоцируешь? Опять? - мягко уточнил у неё Сильнейший. А затем, быстро выкинув руку вперёд, схватил за локоть и уложил себе на грудь.
        - Сима, Сима. Я сильнее, умнее и опытнее.
        Девушка не ответила. Да и зачем, если он всё сам мог прочитать в её мыслях. Все ругательства, все обидные названия, которые она придумала ему за краткий миг, прежде чем оказалась подмята мужским телом и увлечена в очередной пьянящий поцелуй с томным продолжением, после которого сновидения были наполнены нежностью и любовью.

* * *
        Плотно зажмурившись, Серафима кусала губы, заставляя себя не реветь. Хотя бы ни при всех. Солёные капли сорвались с ресниц, чертя ледяные дорожки на щеках. Он улетел. Сволочь принципиальная! Ахметов стоял рядом и ждал, когда она ответит на его вопрос. Как же хотелось послать его вслед за кудрявым Сильнейшим, с которым девушка не перемолвилась ни словом с самого утра, стоило тому заикнуться о том, что пора домой.
        Она не могла даже пошевелиться, стояла, изо всех сил сжав кулаки, пряча их в карманах. Медленно вдыхая прохладный влажный воздух, Фима открыла глаза. Дантэн за такой короткий промежуток времени стал таким родным. Он предупредил Ахметова, что у неё может быть истерика. Она и так уже была на грани, когда голубое биополе исчезло, перестало греть. Своё бледно-белое Серафима уже успела возненавидеть. Хотелось вернуть атландийца, утонуть в нём, даже если для этого придётся приковать его к себе наручниками.
        - Госпожа Заречина, вы меня вообще слушаете?
        Серафима не отреагировала, давя в себе рыдания. Слышит или нет. Да какая разница? Девушка опять чувствовала себя никчёмной, ничего не могущей. Просто стояла возле родного подъезда, рассматривая осиротевшие деревья, золотой ковёр листвы, потерявший свои краски, втоптанный в грязь. Небо было серым, как отражение её состояния. Холодный ветер пробирался под подол пальто, отнимая тепло.
        - Серафима, - перешёл на ты Богдан и даже аккуратно развернул девушку к себе за локоть, внимательно заглядывая в лицо.
        Растерянно замолчав, Ахметов оглянулся на своих подчинённых, которые оцепили двор, чтобы никто не мешал атландийцу прощаться с Симой.
        - Ну что же ты так переживаешь? Он же тебя любит. Или нет? - неуверенно спросил Богдан, а Фима словно очнулась, всхлипнув.
        Ей казалось, что он любит её. Но разве отрекаются любя? Разве можно бросить любимую, умоляющую не оставлять, готовую лететь с ним даже на край вселенной. А теперь на сердце рана размером с огромную чёрную дыру, в которую засасывало всё то прекрасное и светлое, что было между ней и Дантэном.
        - Это всё из-за вас! - выкрикнула Фима, вдруг осознав, что виновник её бед стоит рядом и чего-то требует от неё. - Я вас ненавижу! Он из-за вас улетел. Из-за вас! Господи, и чего вы все ко мне пристали? Что вам от меня всем надо? Сволочи! Вы хоть знаете, как это больно - расставаться и слушать его, что я обязана вам помочь. Да с чего я вам оказалась должна? Кто вы такой, чтобы что-то требовать от меня? Вы мне что, жизнь спасли? Нет! Вы её разрушили! Сволочь!
        Ахметов почесал щетину на щеке, зло глядя на истерящую девушку, поражаясь тому, как хорошо атландиец изучил её. Или она не первая кого он так бросает?
        Достав ключи из кармана, девушка, рыдая, открыла дверь и ворвалась в подъезд. Богдан не стал останавливать её, понимая, что ей просто надо поплакать. Завтра он заберет её, и она в составе группы улетит в империю, вот тогда он поговорит с ней, расставит приоритеты и она поймёт, что не имеет права кричать на него, своего непосредственного начальника.

* * *
        Баба Мара встречала внучку в проёме кухни, помешивая ложкой коньяк в кофе.
        - Я дома, - расстроенно шепнула Фима, стирая злые слёзы со щеки.
        - Не слепая, - прокомментировала Мара Захаровна и отпила благородный напиток. Затем кивнула головой внучке в сторону кухни и приказала: - Умывайся и рассказывай.
        Серафима опасалась бабулю, когда она раздавала такие вот приказы. И не отвертишься, придётся рассказать, а может даже пару раз, пока бабуля не отпустит. Поэтому Фима не сопротивлялась, считая, что лучше сразу отстреляться, чем мучиться неделями.
        - Значит, в «кошки-мышки» решил поиграть? - задумчиво повторила за внучкой Мара Захаровна, сидя на подоконнике и глядя отнюдь не на Фиму.
        - Да! - вскрикнула та, жестикулируя, так как очень хотелось некультурно выразиться. - Ты представляешь? Ты же хотела поиграть, я разрешаю!
        - Ну что ты хочешь? Мужчина, у них вся жизнь сплошные игры, кто в монополию играет, кто вот в кошки-мышки.
        - Это всё Ахметов виноват. Если бы не он. Вот зачем он прилетел, а? Кто его звал? Сволочь!
        Бабуля облизнула ложку, хитро стрельнув взглядом на Серафиму, которая уже не казалась несчастной брошенкой, наоборот, воинственной амазонкой, готовой собственными руками придушить бедного майора.
        - Ты дала обещание! Ты должна его выполнять!
        Опять передразнила Фима Дантэна, а Мара Захаровна усмехнулась. Всё же Красивый Хам крепко запал в душу внучке. Осталось лишь понять, зачем он её пытался отправить в империю Лаудунь, ведь республика и империя пребывали в натянутых отношениях. Было во всей этой ситуации что-то такое же подозрительное, как и чистая биография Елизара Платоновича.
        Не женат, детей не имеет. Подарка тоже не прислал, а ведь Мара Захаровна демонстративно игнорировала его звонки уже пять дней. Хоть бы курьером букет цветов прислал, так нет. Лишь регулярно появляется на балконе и подтягивается, красуясь своей широкой спиной, правда, уже в футболке цвета хаки.
        - При чём тут обещание? - уточнила бабуля.
        - Да у республиканцев бзик на клятвах и обещаниях. Если не сдержишь данное слово, то всё - считай, что не достоин быть гражданином республики.
        - Вот как. Что-то такое припоминаю, - покивала Мара Захаровна, отворачиваясь к окну, глядя на пустой балкон. - А при чём тут ты и гражданство республики?
        Фима скривилась, понимая, что чуть не проговорилась о клятве, которую дала Дантэну, и о том, что он сделал ей паспорт.
        - Говорит, что хочет быть со мной.
        - То есть тебе надо выполнить обещание, данное другому мужчине, чтобы вы с Красивым Хамом снова могли быть вместе? Бред какой-то.
        Фима выдохнула, села за стол и взялась за кружку с уже остывшим чаем, чтобы промочить горло.
        - Знаешь, чем дольше тебе рассказываю, тем больше кажется, что он от меня чего-то хочет. Не просто бросил, обманул. Нет. Он ждёт от меня каких-то действий. Или признания?
        - Это я тебе и так могу сказать. Он от тебя точно что-то хочет. Погоди.
        Баба Мара на несколько минут покинула кухню, чтобы вернувшись положить перед внучкой на стол золотистую банковскую карту.
        - Вот что нашла у тебя в комнате, когда вы уехали.
        Бабуля улыбнулась, подмигнув расстроенной внучке.
        - Догадалась чего?
        - Чтобы я прилетела к нему? Но меня теперь даже не выпустят с Земли! - воскликнула Фима, но потом осеклась и, выпучив глаза, притихла. - Кажется, я догадалась, чего он от меня хочет, - призналась она бабушке.
        - Отлично, когда летишь? - довольная внучкой уточнила Мара Захаровна, но та покачала головой.
        - Мне надо подумать. Это слишком…
        - Слишком что? - не поняла её старшая родственница.
        - Слишком смело, - с трудом подобрала определение Серафима.
        - А ты у меня всегда была смелой, так в чём проблема? - удивилась баба Мара.
        А Фима пожала плечами. Она не знала в чём. Может в том, что не готова предать всё, что было ей дорого с самого детства. Отвернуться от тех, кого любила. Отречься от своей страны ради любимого, который явственно прочертил полосу, которую она должна перешагнуть. Она должна к нему прилететь, с одним единственным гражданством - Атланды. Сам он земного точно брать не станет. Ведь ясно сказал: даже если захочет - землянином не станет. И её обещание Богдану тут ни при чём. Это лишь уловка, намёк, проверка.
        - Ау, Фимка, не пугай бабулю, что он хочет? Ну же, говори.
        - Хочет из меня сделать атландийку, - сипло прошептала та в ответ и уставилась в тёмную муть чая. - Надо же, как сразу не сообразила. Он хочет, чтобы я стала одной из них.
        Серафима подняла глаза, рассматривая бабушку в алом свете её ауры.
        - Или уже сделал, - практически беззвучно добавила.
        - Глупо конечно с его стороны. Он же влюбился в тебя в такую, какая ты есть. А перекроит и что? Вдруг результат не понравится. Не ожидала, что даже наш Красивый Хам настолько обычный мужчина.
        Бабуля пересела на стул, взяла внучку за руки и стала успокаивать её.
        - Ну-ну. Ничего, мы ему ещё покажем, кто под кого подстраиваться должен. Хочет поиграть в кошки-мышки? Поиграйте. Лети ты в эту империю и не звони ему. Не принимай звонков. Если любит - прилетит сам. Не любит, ну и тьфу на него. Лучше найдём. Ты у нас красавица, к тому же теперь ещё и не обременена девственностью.
        - Бабуля, - простонала Фима, вдруг в полной мере почувствовав, что она вернулась домой.
        - А что сразу бабуля? Мне внуки нужны. Вы же предохранялись с Хамом?
        Фима на миг смутилась, потом смело ответила что нет.
        - Ну если ты от него не залетела, значит совершенно бракованный мальчик-то. А теперь давай прими душ, выброси из головы грустные мысли и настройся на осаду. Мариновать будем твоего атландийца. Он ещё пожалеет, что бросил тебя.

* * *
        На следующее утро, стоя возле подъезда Заречиной, Ахметов нервно курил вторую за каких-то полчаса сигарету. Который раз порывался он завязать с этой вредной привычкой, но женщины! Если бы в его жизни не было женщин, то и в сигаретах отпала нужда.
        Богдан бросил окурок в урну, сплюнул горечь и убрал руки в карманы. Его всего трясло от злости. Как сопливый мальчишка на первом свидании, стоял, поджидая, когда спустится младшая Заречина. Если бы она жила одна, то Ахметов в два счёта с ней справился, и они уже были бы на полпути к космопорту. Никогда прежде Богдан не встречал таких роскошных и языкастых дам, как госпожа Заречина-старшая. И ведь читал в анкете Серафимы, что та проживает с матерью отца, да только образ красивой брюнетки, открывшей ему дверь, не вязался с его представлениями о семидесятилетних старушках. Да и ни одна дама преклонного возраста не позволит себе в столь откровенном наряде открыть незнакомцам дверь.
        Ругнувшись, Богдан опять достал пачку сигарет. Тело до сих пор не слушалось хозяина, никак не желало успокаиваться. Его терзал образ коварной обольстительницы в шёлковом халате, подвязанном под грудью и не скрывающем кружева ночной сорочки, а также выставленную ножку. Густые волосы волнами лежали на плечах. Томный взгляд серых глаз из-под длинных ресниц целился прямо в сердце. Чёткие дуги бровей зазывно приподняты, а улыбка, полная искушения, обещала сладкие поцелуи. Женщины - порочные соблазнительницы. Сначала ловят в свои сети, потом надсмехаются.
        Как ехидно она крикнула своей внучке, что клиент готов и у той есть ещё полчаса на сборы. И кто клиент нетрудно было догадаться. Повёлся как мальчишка. И ведь был готов схватить на руки эту красивую язву и бросить на ближайший диван. Престарелая совратительница. И ведь не нахамишь. Строгий приказ свыше - Мару Захаровну ни взглядом, ни словом не оскорблять.
        Наконец дверь подъезда открылась и вышла Серафима. Она как могла мило улыбалась Богдану, помня наставления бабули. Та вообще за ночь целую осадную компанию придумала и с самого утра раздавала внучке инструктаж.
        Пункт первый: улыбаться, всем и каждому. Томно вздыхать и молчать. Пусть мужчины сами думают к чему улыбка и вздохи, главное эффект неожиданности. Дантэн же обязательно будет смотреть новости и непременно должен заметить Фиму, да ещё и столь яркую, радостную.
        Богдан ругнулся сквозь стиснутые зубы ещё раз. Он как-то не подумал, что гражданские не военные и одеваются иначе. И как теперь это алое чудо доставить на военный космический корабль?
        Фима в смущении потупила глазки, довольная замешательством начальника семнадцатого отдела. Да, бабуля была права - мужики, как быки, реагирую на красное. Пальто оказалось чуть велико, так как было с бабулиного плеча, зато платье под ним идеально очерчивало и высокую грудь, и тонкую талию.
        Сапожки из мягкой замши, увы, чёрного цвета, так как нога у Серафимы была больше бабулиной, чему та всегда безмерно радовалась. Прежде. Этим утром печалилась, так как ей хотелось добить вояку образом глуповатой красотки.
        - А кто мой багаж заберёт? - радостно спросила Фима, оглядывая пустой двор. Никого, кроме Богдана и серебристого флаера, у подъезда в полседьмого утра воскресного дня не наблюдалось.
        - Госпожа Заречина, не перегибайте палку.
        - Палку? - усмехнулась Фима на манер бабули, затем опустила взгляд и поинтересовалась: - А вы это какую палку имеете в виду?
        Пункт два бабулиного наставления: пошлить, пошлить и ещё раз пошлить. Сорвётся - появится повод бросить всё и гордой вернуться домой. Не сорвётся и вздумает принять приглашение - сразу подать заявление о сексуальном домогательстве. Всё просто. И страшно. До икоты и коликов в боку. Пошлить Фима не умела, и ей приходилось переступать через себя.
        Богдан проследил за взглядом брюнетки и побагровел от стыда, прикрывая рукой пах.
        - Не хамите, госпожа Заречина, - отчитал он подчинённую и решил, что лучше ретироваться за чемоданом, чем стоять под ехидным взглядом зарвавшейся малолетки.
        И чего только все в ней находят? Дрянь дрянью. Правда, умная. Брюнет остановился на середине лестницы, оглядываясь на закрытую дверь подъезда. Умная на его голову свалилась. А ведь опять повёлся, побежал как миленький за её багажом. Тяжело будет с этой занозой. Но ничего, и не таких обламывали. Она ещё молить будет простить её.
        Чемоданов оказалось два. Ахметов, стиснув зубы, забрал их из прихожей, где его караулила Мара Захаровна. Стоило мужчине взяться за ручки дорожных сумок и обернуться, как пришло понимание, что он угодил в ловушку. Заречина-старшая выставила ножку, преграждая ему выход из квартиры, искушающе улыбнулась, лаская пальчиками свою шею и плечо. Сглотнув, Богдан храбро воззрился в лицо обольстительницы, желая высказаться, но она его опередила:
        - Я, знаете ли, люблю брюнетов, - томно вздохнув, продолжила, оглядев его плотоядным взглядом. - Таких, как вы. Так что если вдруг заскучаете вечерком, позвоните, - протянула она визитку, которую достала из кармана халатика.
        Но Ахметов был непреклонен. Хватит с него издевательств. Скоро вылет, нужно было спешить.
        - Я этим не увлекаюсь, - решительно отверг он визитку и приблизился к входу, примеряясь, как перешагнуть обнажённое колено.
        - Ах, как вам не стыдно о таком во всеуслышание говорить! - воскликнула Мара Захаровна, изрядно напугав начальника семнадцатого отдела. Он замер, не понимая, что, собственно, такого сказал, чтобы вызвать столь бурную реакцию у брюнетки.
        Та придвинулась к мужчине ближе и тихо зашептала ему на ухо, от чего кровь в венах Богдана вспенилась:
        - Если не этим увлекаетесь, то всё остальное а-мо-раль-но.
        Легко дохнув в ухо, Мара Захаровна отстранилась, любуясь пунцовым Ахметовым, который, не прощаясь, выскочил на площадку, а затем бросился к лестнице, игнорируя лифт.
        Заречина-старшая покачала головой.
        - А-мо-раль-но, - повторила она томно, пробуя на вкус это слово. - И аморе, и орально. Удивительное слово.
        На этом мудрая женщина отошла в глубь квартиры, позволяя дверям автоматически закрыться.

* * *
        «Стервами не рождаются, а становятся», - так не раз говорила Серафиме бабуля. Причём виноваты в этой эволюции женщины опять же мужчины. Фима готова была поверить ей, так как чем больше думала о Дантэне, тем сильнее злилась, отчего всё больше вживалась в роль стервозины и всё больше трепала нервы Богдану.
        - Мне замуж выйти предложили, - шепнула она, подсаживаясь очень близко к подполковнику, который нервно сжимал штурвал флаера.
        - Рад за вас, - пробормотал тот в ответ.
        - Ой, а вы даже не спросите кто? - наигранно удивилась Фима, заигрывая с хмурым Ахметовым.
        - Нет, - холодно отрезал в ответ мужчина.
        - А зря. Но так и быть скажу - бабуля. Она сказала мне утром, сразу после вашего прихода, что мне пора замуж.
        Богдан нахмурился и смерил веселящуюся за его счёт шатенку взглядом. Он совершенно не понимал поводов для её улыбки. Им предстояло достаточно опасное дело, в котором немаловажная роль отведена именно ей, а она словно не понимала всю серьёзность ситуации.
        - Понимаете, бабулечка у меня с очень активной жизненной позицией и вы в её вкусе, вот она и хочет, чтобы я квартиру освободила. Вы ей явно приглянулись, - ворковала Серафима и осмелилась даже погладить мужчину по колену. Тот вздрогнул от неожиданности, и флаер повело в сторону. Фима вскрикнула чисто по-женски и села прямо.
        Пункт три наставлений оказался самым опасным, но обеспечивал безопасность Фиме от поползновений Ахметова в её сторону. Бабуля приказала при каждом удобно случае пугать подполковника её именем, чтобы тому жизнь сладкой не казалась.
        - Заречина, сидите смирно и не трогайте меня, это приказ! - рявкнул подполковник, выравнивая аппарат. - Мне плевать на вас и вашу бабулю. И соберитесь уже. Что за ужасные перемены? Ну бросил вас мужчина, чего вы так опустились?
        - Плохо же вы знаете атландийцев, господин Ахметов, - укоризненно покачала головой Фима.
        - Достаточно, - холодно бросил мужчина. - Наш отдел занимается именно налаживанием отношений.
        - Плохо налаживаете. Непрофессионально, - томно вздохнула Фима, краем глаза отмечая, как странно дёрнулся Ахметов и гневно воззрился на неё.
        Его биополе вспыхнуло на миг оранжевым цветом, и это пятно расползалось всё больше, пока не растворилось в бледно-красном оттенке.
        - Что? - удивилась Фима.
        Но Богдан молчал. Он не желал признаваться даже себе, что до сих пор не мог успокоиться. Бабуля вывела его из равновесия и теперь везде чудилась пошлость. Не женщина, а сплошной порок и грех во плоти.
        Глава 7
        Подполковник приземлил флаер на закрытом пригородном военном космодроме. Серафима слегка подзабыла отведённую ей бабулей роль и сама спрыгнула на железные плиты стартовой площадки. Она с восторгом разглядывала новейшие военные космические патрульные звездолёты и истребители, стоящие возле возвышающегося над ними небольшого модуля орбитального госпиталя.
        - Заречина, за мной, - отдал ей приказ подполковник и зашагал в небольшое здание, скрытое под раскидистыми деревьями. Они, как и весь лес вокруг площадки, были искусственно выращенными. Ровно посаженные ели, сосны и тополя имели невероятно безупречно здоровый вид. Только модифицированные на орбите саженцы могли вырастать в рекордные сроки до таких немалых размеров.
        Серафима долгое время жила в деревне и прекрасно знала истинный вид настоящего естественного леса - он прекрасен своим совершенным несовершенством, буйством природы. И глядя на исполины, окружающие космическую стартовую площадку, девушке вдруг захотелось навестить родителей. Соскучилась она по настоящей природе и чистому воздуху. По родителям она всегда скучала, каждую минуту помнила о них, а вот ностальгия по лесу накрыла только сейчас.
        - Заречина! - громко позвал Фиму Ахметов, отойдя на приличное расстояние. Девушка опустила голову, оглядывая подполковника, в руках которого не было её чемоданов. Она обернулась на флаер, указав на него Богдану.
        - А мой багаж? - кричать она и не планировала, спросила обычным спокойным голосом.
        - Я помогу, - мягкий баритон за спиной стал полной неожиданностью.
        Девушка обернулась и замерла с открытым ртом.
        - Сашка! - вырвалось у неё, когда она узнала синеглазого брюнета в военной форме космического десанта. - Сашенька!
        Прежняя Фима не смогла бы броситься на шею Мантьяна, а тут будто что-то в голове у неё щёлкнуло или же настолько вжилась в роль, но она сама от себя не ожидала того, что с радостным визгом прижмётся к его груди, заглядывая в красивую небесную синь его глаз. Прошло уже больше трёх месяцев, как они расстались в космопорте, обещая списываться и встречаться, но Сашка словно пропал. Она с ним ни разу так и не пересеклась в университете, не видела его на выпускном, да и в общем чате его ник не светился. Теперь, кажется, Серафима поняла, где всё это время он был - служил на благо Родине.
        - А ты как здесь? А ты женился? Как Оля? Ой, я так давно тебя не видела! - вопросы сами посыпались, и девушке с трудом удалось остановить их поток. Неожиданная встреча и приятная. Саша всегда ей нравился, даже после той неприглядной сцены на Урнасе молодой дипломат вернул уважение Серафимы, когда ему хватило достоинства и чести попросить прощения у Тманга за свои оскорбления.
        Саша смутился в своей особенной очаровательной манере, потупил взор и попытался оторвать от себя Заречину. За его спиной собирались другие члены команды, которые, заметив приземление флаера, вышли из ангара, где им выдавали амуницию, чтобы поприветствовать начальника.
        - Фим, я тоже рад тебя видеть. Я даже не ожидал, что ты летишь с нами.
        - Да я как-то спонтанно так решила махнуть в империю. Богдан говорит, что его туда без меня не пускают, представляешь? Сама не ожидала, что настолько понравилась принцу крови. Хотя, если честно, мне кажется это странным. Он же рептилоид, а я простая землянка.
        Саша усмехнулся по-доброму.
        - Ты никогда не была простой землянкой, Фима. Ты особенная.
        - Саша, Саша, - укоризненно проворковала она, пытаясь не обращать внимания, что оказалась в полукруге военных, которые с любопытством ловили каждое её слово, - у тебя же невеста есть. А ты комплименты другим раздаёшь.
        - Такой красавице не грех и дать, - отозвался мужчина весьма неопрятного вида лет тридцати, с ранней сединой в чёрных волосах, на висках и в щетине.
        Фима опустила взор, переживая волну омерзения, так как пошловатый подтекст уловил каждый, Саша даже дёрнулся в сторону хама, но девушка остановила его, ласково приложив ладошку к груди.
        Бабуля объясняла, как поступать с подобными мужланами, вот только настроение было не то. Фима оглядела его грязно-коричневое биополе, и злые слова улетучились сами, оставив после себя лишь жалость.
        - Вам бы завещание написать, умрёте скоро.
        И как такого медкомиссия допустила к полётам? Догадка озарила яркой вспышкой. Девушка покачала головой. Она хотела ему посоветовать обратиться к врачам, ведь понятно, что обманул их, получая допуск. Правда, заметив перекошенное от ярости лицо, передумала.
        - Ты кому угрожать вздумала? Старшему по званию?
        - Отставить, майор Джонс, - остановил седовласого Ахметов, переключая своё внимание на Серафиму, рядом с которой вытянулся по струнке остальной состав группы во главе со старшим лейтенантом Мантьяном. - Госпожа Заречина, что вы тут за балаган устроили?
        - Я? - развернулась Фима, радостно улыбаясь. - Позвольте, напомню, очаровательный подполковник, что это ваши подчинённые и балаган этот тоже ваш. Я тут совершенно ни при чём. Просто решила поздороваться с моим другом. Мы с ним в одном университете учились и вам ведь это прекрасно известно, - закончила Фима, подходя к Ахметову, который поджимал губы и гневно прожигал её взглядом. - И, в отличие от вас, у Саши больше такта, он предложил свою помощь с багажом.
        - Это ваш багаж и вы его сами должны нести.
        Фима помахала пальчиком, продолжала излучать улыбку.
        - Давайте не будем ссориться. Я здесь чтобы вам помочь и только. Я даже не буду напоминать, что из-за вас разрушена моя жизнь. Так что вы, как честный мужчина, обязаны взять на себя ответственность за меня и мой багаж.
        - Заречина, - сердито протянул подполковник.
        - И лучше зовите меня Серафима. Зря, что ли, мои родители дали мне такое прекрасное имя. Кстати, а давайте познакомимся, - резко развернулась девушка к военным. Жаль, что среди них не было женщин, только мужчины. Бабуля так и предполагала - суровые, крупные.
        Фиме всегда казалось, что агенты спецотрядов обычно все в штатском и более хитрые. Тут же, кроме Сашки, никто на персонажа шпионского фильма не тянул.
        - Заречина, прекращайте этот цирк и быстро за мной. Вы задерживаете вылет! - попытался приструнить её Богдан, но у Фимы были другие планы.
        - Позвольте представиться, меня зовут Серафима Заречина, - словно не услышала она гневный приказ Ахметова и поклонилась мужчинам, как положено в светском обществе выходцев из Азии при представлении. - Прошу вас позаботиться обо мне. Я человек совершено не военный, я всего лишь изучаю историю.
        - Разве? - усмехнулся молодой парень ростом чуть ниже Мантьяна, с живыми карими глазами и крупным носом. - Насколько я знаю, вы победительница игр Сильнейших.
        - Лейтенант Эйрант! - осадил его Ахметов, злясь на парней, которые при виде Заречиной забыли о субординации и уставе.
        - Ах, это, - скромно потупила взор Фима, мысленно постанывая. Сложно было держать образ бесшабашной красотки, когда хочется всех послать куда подальше. Томно вздохнув, как наставляла бабуля, девушка подняла глаза на вопрошающего и заявила: - Скорость - моя страсть. А ваша?
        - Заречина, за мной, быстро! - рявкнул Богдан и, вцепившись в руку шатенки, бросил через плечо:
        - Старший лейтенант Мантьян, возьмите её багаж. Заречина…
        - Госпожа, - поправила его Фима, морщась от боли в предплечье.
        - Ещё слово и полетишь в багажном отделении, - пригрозил ей Ахметов.
        - И всё же вы совершенно некомпетентный в вопросах республиканцев и их уклада жизни, подполковник, - назидательно начала Фима, еле-еле поспевая переступать ногами, чтобы не растянуться на железных плитах. Ахметов тянул её не к зданию, как раньше, а к посадочному модулю с включёнными двигателями. - Иначе бы вы знали, что если вы исполните свою угрозу, то станете причиной конфликта, который, если я умру, закончится вашей смертью. Ну, может быть, ещё парочкой ваших родственников.
        Ахметов остановился и удивлённо воззрился на улыбающуюся девушку, которая настойчиво пыталась отцепить его пальцы со своего плеча.
        - Уж не думаете ли вы, что господин Ход…
        - Сион, - поправила его Фима, кивая головой, - да-да, вы правильно на него подумали. Осталось вам додумать эту мысль до конца с тем лишь отступлением, что атландийцы однолюбы. Я так понимаю, что вот на этом мы и полетим? - вырвавшись из захвата, Фима поспешила к модулю, чтобы больше Ахметов не оставлял на её теле синяков.
        Мантьян шёл последним, и ему не понравилось, как вёл себя подполковник с Заречиной. Да и поведение майора его не устраивало, нужно было поговорить с ним.
        Фил Джонс поравнялся с подполковником и тихо шепнул:
        - И зачем она нам? - кивнул он в сторону удаляющейся к модулю девчонки.
        - Майор, держи себя в руках. Операция предстоит опасная, а девчонка нужна для прикрытия. Так что не трогай её и держись подальше. Она не так проста, как кажется, и заносчива не в меру, а у её родственников связи. Поэтому я не советую даже допускать о ней пошлых мыслей.
        - Почему? Её же подложили под атландийца. Ей такое не впервой.
        - Никто её не подкладывал, он сам её выбрал. И если ты не в состоянии усмирить своего дружка, то остаёшься на Земле. Мне нужны солдаты, готовые послужить Родине, а не думающие нижней головой, понял меня?
        - Так точно, подполковник. Я готов служить Родине, вы же знаете. Но не понимаю…
        - И не надо понимать. Запомни, мне проблем не надо. Операцию сорвёшь - пойдёшь под трибунал. Прикоснёшься к девчонке - сам лично расстреляю. Родным скажу, что пал смертью храбрых. Так и быть, похоронят тебя с почестями. Уяснил?
        - Так точно, подполковник, - зло процедил майор Джонс, отдавая честь командиру.
        - Иди, - приказал Богдан, нерадостно размышляя о том, что Заречина крови подпортит не только ему, но и другим членам команды. Нужно её изолировать от греха подальше. Слишком наглая, слишком красивая. Да и намёки на атландийца напрягали. Что произошло за ночь? Ведь она никому не звонила. Да и не выходила никуда, ни с кем не встречалась, но перемены разительные. Нужно было держать с ней ухо востро.

* * *
        Поговорить с Сашей Фиме удалось только на звездолёте, на который их доставил посадочный модуль. Они сидели в её каюте, пили чай и вспоминали путешествие в республику Атланду. Оказалось, что Саша так и не женился. И это задание последняя ступенька, которая поможет ему работать под началом отца. Ольга терпеливо ждёт его, и Саше стыдно, что заставляет её ждать. Но, увы, родители непреклонны, он должен встать на ноги, чтобы самостоятельно содержать семью, и приходилось подчиняться их велениям.
        Фиму же он спрашивал о её личной жизни и о причинах, по которым она оказалась в его команде.
        - Понимаешь, я полтора года назад на летние каникулы летала в империю и встретилась там с младшим принцем крови Шшангаром. Он запомнил меня и прислал приглашение посетить империю ещё раз. Но мне его, естественно, из-за политических взглядов никто не передал, а вот Богдан узнал и зацепился. Уж не пойму, чего вы там будете делать.
        - А тебе не сказали? - удивился Мантьян и добавил шёпотом: - Террористов ловить.
        - Кого? - удивилась Фима. Тайная организация, про которую говорил подполковник, как-то для неё не вписывалась в категорию террористов.
        - Есть такая преступная организация, которая пытается рассорить федерацию с республикой и империей. Нам нужно найти преступников и предоставить их атландийцам в качестве извинений. Чтобы они могли на нас смотреть как на равных.
        - Боюсь, этого не будет никогда, Саша.
        - Почему? - удивился Мантьян. - Поверь, мы сумеем доказать атландийцам…
        - Саш, - остановила Серафима друга, положив руку на его предплечье.
        Сидеть на своей кровати так близко с объектом былой влюблённости оказалось удивительно легко. Раньше она на него боялась и взгляд поднять, а теперь смело смотрела и понимала, что Саша красивый, но красота его уже не трогала за живое. И сердце больше не трепетало, и мозг не зависал. Теперь она искала в собеседниках черты одного конкретного принципиального атландийца, который так и не позвонил, хотя бабуля обещала. Но, увы, тилинг оставался нем. Фима вздохнула, возвращаясь к теме разговора, отринув грустные мысли. Пока жила в ней надежда, она готова была идти в этом фарсе до конца.
        - Атландийцам не надо ничего доказывать. Им неинтересны порывы других рас выслужиться перед ними. Поверь, чтобы стать равными им, мы сами себе должны доказать что мы достойны.
        - Так мы и так достойны.
        - Ой, ли? - усмехнулась Фима. - Тогда почему стремимся выслуживаться, ждём похвалы, заискивающе заглядываем в глазки старшим расам? Потому что мы в себе не уверены, Саш. Вот и всё.
        Юноша усмехнулся, чуть хмурясь.
        - Надо же. Ты всё же удивительная, Фима. Видишь всё с другого ракурса. Никогда не понимал тебя, если честно. И твоей увлеченности историей. Но, видимо, зря не оценивал по достоинству работу великих предков.
        Фима улыбалась, рассматривая Мантьяна в его светящемся биополе. Красивый цвет, здоровый - бледновато-красный. Девушке почему-то казалось, что так светятся сильные личности, крепкие как духом, так и телом.
        - Майор Джонс, - вспомнила она о болезном, - пригляди за ним, а лучше натрави медиков. Он болен, причём смертельно.
        - Откуда ты знаешь? - поразился Саша, настороженно следя за Фимой.
        - А это видно. Ты ведь тоже замечал, как плохо он выглядит, - быстро нашлась с ответом Фима, мысленно ставя зарубку следить за языком. Саша не Дантэн, он не поймёт, возможно, неправильно воспримет, а в итоге может и осудить.
        - Ты сильно изменилась, - признался Мантьян.
        - Любовь нас делает лучше, - не осталась в долгу девушка, намекая на его невесту. Ведь и в его сердце царила богиня любви, и она делала Александра лучше.
        - Ты права, - кивнул брюнет и встал. - Благодарю за чай. Отдыхай. Полёт продлится двое суток. И ты лучше не выходи лишний раз из каюты, приказ подполковника.
        - Я не его подчинённая, - напомнила ему Серафима, а Саша грустно вздохнул.
        - Это он мне приказ отдал, чтобы я следил за тобой. А ты да, ты не обязана подчиняться, поэтому это моя просьба.
        Вот как? Фима несколько удивилась. Богдан решил действовать через Сашу, зная, что они друзья. Как смело и глупо.
        - Как скажешь, - отозвалась она и проводила Мантьяна к выходу.
        Вот только сидеть безвылазно в каюте, конечно же, Фима не собиралась. Во-первых, пункт семь наставлений запрещал скучать и оставаться одной. Это могло повлечь нарушения пункта пять - не звонить Дантэну и не отвечать на его звонки и сообщения. Во-вторых, пункт четвёртый гласил, что она просто обязана научить мужчин биться в истерике. Это женщине нужен любой повод для неё, а вот мужчин вывести из себя может только женщина.
        Поэтому Фима смело вышла в коридор, прекрасно зная, как она очаровательна в этом алом платье. Экскурсия по звездолёту принесла свои плоды сразу. Ахметов тихо выругался, майор подзавис, оглядывая Серафиму с головы до ног. Джонс видел её уже в платье на курорте, где девушка развлекалась в обществе атландийца, вот только тогда она выглядела более невинной, а тут роскошной соблазнительницей.
        На капитанский мостик Фима не пошла, зная, что там незнакомые ей пилоты, весь состав группы распределился по каютам, а вот командование нашлось в кают-компании за обсуждением весьма важных дел, вон как их перекосило от её прихода.
        - А где тут столовая? Я проголодалась, - с милой улыбкой отозвалась Серафима.
        - Обед будет строго по расписанию, борткомпьютер вас, госпожа Заречина, позовёт и проводит, а теперь марш в свою каюту и нечего болтаться в таком виде по кораблю.
        - Какой обед? А где мой законный завтрак? Богдан, мы так не договаривались, - капризно протянула Заречина, прекрасно видя, как медленно закипает подполковник. - И что вам не нравится в моём платье? - оскорбилась Фима и откинула волосы за спину. - Да, оно простенькое, зато красивое.
        - Очень, - согласился с ней майор и усмехнулся.
        Фима опустила взор, словно скромно застеснялась, а сама мысленно отгораживалась от липких жгутов биополя мужчин. Это становилось уже тенденцией. Стоило ей появиться перед Богданом, как его биополе начинало нервировать своими попытками укутать её в кокон. Теперь вот и ржавый потянулся.
        - Я хочу свой завтрак! Ты вытащил…
        - Вы! - рявкнул Ахметов. - Вы, госпожа Заречина, и перестаньте вести себя как избалованная леди. Вы не на пикник выбрались, тут никто перед вами выслуживаться не будет. Идите в каюту и закажите себе у борткомпьютера завтрак.
        - А вам, милейший подполковник, никто не говорил, что нервные клетки не восстанавливаются? И я вас не просила меня брать на это ваше суперсекретное задание. Я вообще любви хотела, а вы! - выдержала она паузу. - А вы всё испортили!
        - Госпожа Заречина, вы, как гражданка Федерации, должны понимать, что…
        - Конечно понимаю. Я ваш билет. Надеюсь, не в один конец?
        - Не каркай, - встрепенулся Джонс и нервно провёл по волосам, мечтая о сигарете.
        - Я ворона, чтобы каркать. И я вам настоятельно советую обратиться к медикам. Зря вы не прошли комиссию.
        Богдан удивлённо обернулся на майора, а тот обозлился ещё больше.
        - Ты чего несёшь, как это не проходил? У меня все документы в норме.
        - Пф, - фыркнула Фима, - нашли, чем гордиться. Лучше бы здоровьем гордились.
        Девушка величественно выплыла из кают-компании прислушиваясь, как подполковник строго выспрашивал у майора о комиссии.
        Возвращаться к себе девушка не хотела, поэтому направилась искать Сашку. Лучше провести с ним время, чем в гордом одиночестве. Друг нашёлся в обществе лейтенанта Эйранта.
        Парни как раз обсуждали её, поэтому несколько нервничали, правда, недолго. Пирс оказался весьма приятным собеседником и тоже увлекался гонками, поэтому Серафима пробыла у Саши в каюте до самого обеда. Фима увлеклась экспериментами с чужими биополями. Они, оказывается, поддавались дрессировке, и девушка могла приказать им её не оплетать. Зато видела, как они взаимодействовали друг с другом. Саша и Пирс чувствовали себя раскованно вместе, хоть Мантьян и доминировал, но его биополе постоянно пыталось приластиться к её ауре. Скидывая с себя чужие щупальца, Фима удивлялась, как приятно было чувствовать себя в своей уютной ракушке - выстроенной вместе с Ходом защите. Дантэн рассказал, что рептилоиды сильны в плане эмоций: могли читать их, влиять на них, хотя и телепатов среди них тоже хватало. Поэтому и нужна эта защита, и Фима научилась её строить самостоятельно.
        Во время обеда ей тоже не пришлось оставаться одной. Все мужчины хотели подсесть к ней поближе и выспрашивали о Ходе, даже не понимая, как бередили рану. Но Серафима улыбалась каждому и расхваливала Дантэна. Она не собиралась отрекаться от него. Ей было наплевать, о чём думали мужчины, их мнения ей и не требовалось. У неё были другие задачи, поставленные бабулей, и она работала над нами, чтобы Ход понял, что она сильная и самодостаточная. Она надеялась, что сможет воспитать его. Бабуля вообще твердила, что мужчины любят, когда женщина прогибает их под себя. А ещё им нравится чувствовать женское обожание. Правда, на любое правило были свои исключения. Не все мужчины выбирают себе жён под стать своим матерям. Кто-то наоборот любит воспитывать женщину под себя. И почему-то Фиме казалось, что атландиец именно второй тип, а значит, мариновать его придётся очень долго. Грустно вздохнув, девушка приступила к еде, надеясь поскорее оказаться в империи, тогда её обещание будет исполнено.
        Тошан
        Утро только занималось. Густые тучи подсвечивались робкими малиновыми лучами звезды Атлас. Дантэн сидел на обрыве, свесив ноги вниз, и размышлял. Обстановка в доме действовала на него угнетающе, а здесь, на побережье океана, обдуваемый порывистым солёным ветром, Ход мог успокоиться. Разрыв прошёл удивительно гладко, будто и не было его вовсе. Тоска, поселившаяся в сердце при отлёте, превратилась в нечто, сравнимое с элитным десертом: смоченные в крепком коньяке фруктовые дольки. Никогда прежде Дантэн не понимал любителей этого десерта, теперь же улавливал утончённое удовольствие. Душу тянуло, сердце словно ныло от раны, а нутро всё стягивало от мыслей о Симе. Разрыв нужно пережить, выстоять, иначе ларна станет слабостью, через неё уйдёт сила. Это, возможно, было бы спасением от ответственности, к которой подталкивали его другие Сильнейшие, но если бы он был уверен, что слабость не принесёт с собой бед и неудач, то, наверное, остался бы с Симой на Земле. Она же так просила его об этом. Но правила есть правила. Их придумали более мудрые, испытавшие на себе горести таких слияний.
        Дантэн поднял голову, прислушиваясь к звукам приближающегося флаера. Бывший наставник звонил час назад - хотел встретиться. Опять надумал уговаривать принять предложение стать главой республики. Ход поморщился. Раньше его увлекала эта идея, и он даже стремился к ней, но настырными стараниями сиона Тмага юного атландийца отвернуло от этой мечты. Он понял, что, даже заняв эту должность, ничего себе не докажет. И глядя на своего бывшего наставника, всё больше убеждался в правильности своего выбора.
        Флаер приземлился на площадке перед крыльцом дома. Дантэн поднялся с земли, прикрываясь рукой от порывов горячего воздуха, поднятого летательным аппаратом. Иорлик легко спустился, а Ход прижал руку к груди и кивнул ему в знак приветствия.
        Повторив движения, седовласый атландиец подошёл к своему любимчику.
        - Дантэн, я как узнал, что ты вернулся, сразу к тебе. Почему так долго? Нельзя же так срываться на Землю, никого не предупредив!
        Тманг по давней привычке сразу начал отчитывать нерадивого мальчишку, но Ход знал, что тот скрывал свой страх за него. Всё же он воспитывал Дантэна не только как ученика, но и как сына, заменив ему родного отца.
        - Были дела, - легкомысленно отозвался Дантэн.
        Извиняться за свою выходку и оправдываться он не собирался. Это его личное дело когда и куда ему летать. Он всего лишь Хранитель Тошана, и свои обязанности перед жителями планеты добросовестно исполнял.
        - Дела у тебя и здесь были. Знаешь, как вопил Аранс, умоляя уговорить тебя вернуться, - покачал головой Тманг, сердито оглядывая Дантэна с ног до головы, да так и замер, удивлённо вскинув брови. - О! - выдохнул он. - Я должен тебя поздравить?
        - Не настаиваю, - усмехнулся прозорливости наставника Ход и жестом пригласил его в дом.
        - Так ты летал ради этого? - задал встревоженно вопрос Тманг, озарённый причиной странного поведения Дантэна. Ларна - это событие для каждого атландийца. Найти подругу жизни - это великая удача и бескрайнее счастье!
        Ход молча улыбался, шёл впереди Тманга, наблюдая за ним в отражениях зеркал.
        - Это юная землянка? - тыча пальцем в спину Дантэна, выкрикнул Иорлик. - Конечно она. К кому бы ты полетел ещё. Точно она! Надо же.
        Бормотания седовласого атландийца услышал секретарь, которому Ход и словом не обмолвился о причинах визита на Землю. Аранс всю ночь приводил документацию Хранителя в порядок, чтобы с утра он смог приступить к приёму жителей планеты. Невыспавшийся, он замер на лестнице второго этажа, обрадовавшись прилёту сиона Тманга.
        - И как она приняла тебя? - обеспокоенно вопрошал молчаливого Дантэна Иорлик, поднимаясь с ним по лестнице, вскользь поздоровавшись с Арансом, который пристроился позади старого атландийца внимательно прислушиваясь к их разговору.
        - Дантэн, ну что ты молчишь? Так она приняла? Или нет?
        Ход усмехнулся. Приняла ли его Сима? И да, и нет. Она, кажется, так и не поняла, что должна сделать. Принять его, выбрать, прийти к нему сама, полностью уверенная, что делает верный выбор на всю жизнь.
        - Ход, ты меня пугаешь своим молчанием. Она хоть жива?
        Дантэн удивлённо обернулся на старика, который под его взглядом стушевался.
        - Ну а что я должен подумать? Молчишь, весь в себе, словно кто-то умер. Ты ведь мог её неосознанно и убить. Ты не должен забывать об этом, милый мой мальчик. Ты слишком силён.
        - Она сильная, - заверил его Дантэн и вошёл в свой кабинет.
        - Рад за тебя, - с нескрываемым облегчением выдохнул Иорлик, проходя к своему любимому креслу. - Это воистину отличнейшая новость! Я же даже не надеялся, что ты найдёшь…
        Тманг замолчал, поймав очередной предупреждающий прищур карих глаз Хода.
        - Ну а что я такого сказал? - возмутился Иорлик. - Я всегда пекусь о твоём счастье. Всегда, и ты об этом знаешь.
        Дантэн кивнул, усаживаясь в кресло. Аранс тут же положил перед ним планшет с прошениями граждан Тошана.
        - И где же она? - продолжал мучить Дантэна Иорлик. - Или у тебя пока этап разрыва?
        Тот кивнул, говорить не хотелось, как и работать, и уж тем более принимать гостей. Хотелось посидеть на краю обрыва и помечтать о любимой.
        - То есть через неделю прилетит? - спросил Тманг, отмечая, как поджал губы Ход. - Аранс, ты приготовил комнату для…
        - Рано ещё, - остановил его Дантэн, теряя терпение. - Сион Тманг, вы хотели поговорить о чём-то другом.
        - Да-да, да только твои новости намного важнее, чем очередное собрание Сильнейших.
        - Мои новости, это только мои новости. И я их не афишировал и не просил делить эту радость со мной.
        - Но почему? - удивился Иорлик нелюдимости Хода. Обычно такой праздник отмечают в кругу друзей и родни. - Потому что она землянка? Ты зря стесняешься происхождения своей ларны. Её примут в нашем обществе как твою подругу жизни, как соратницу, как любимую.
        Ход усмехнулся пафосному высказыванию старого наставника.
        - Я никогда в жизни не буду стыдиться её. Пусть она хоть стократ не соответствует моим понятиям о ларне, - с горделивой улыбкой отозвался Дантэн. Его глаза искрились радостью, и Аранс наконец понял, что такого углядел в своём ученике Иорлик, то, чего не заметил сам секретарь. Сильнейший изменился. Встреча с ларной сделала его ещё мощнее, оттого и непривычно тяжело было мужчине стоять возле Хранителя. А тот продолжал свои рассуждения. - Я столкнулся с ней по вашей наводке, сион Тманг, и она разбила все мои глупые представления о настоящей спутнице жизни. Я был так глуп. Теперь я это осознал.
        - Все мы глупы в своём стремлении найти идеал, совершенно не представляя, что это, как выглядит и какими качествами должен обладать на самом деле. Единственное что меня беспокоит, мальчик мой, это неумение землян правильно любить. Они не понимают что такое безусловная любовь, без права обладания, без восхищения, без поклонения.
        Ход кивнул. С этим он был полностью согласен. Любовь Симы была иная, не такая, как у атландийцев. Не хуже, нет. Просто иная, и тем притягательнее она казалась. Манила к себе, как мощнейший магнит во вселенной, и не было сил сопротивляться этому влечению, всё внутри Дантэна наоборот мечтало поддаться искушению. Но нельзя. Никак нельзя. Он не мог себе позволить такую слабость. Тманг прав, он может её ненароком сгубить. Ход чувствовал это, читал в обожающем его взгляде любимой. Она готова была стать его рабой, просто так, без обязательств, лишь бы он не оставлял её никогда. Она не понимала, что виной всему его сила, его сущность, которая с каждым днём всё легче проникала в биопотоки Симы, сливалась с её полем. Разрыв нужен был для Дантэна, чтобы усмирить свою мощь, которая, как голодный зверь, могла свести с ума его ларну.
        Иорлик покачал головой, светясь счастьем. Он был очень горд за своего ученика. Ход сумел переступить грань невозможного. Ларна, кто бы мог подумать. С её появлением мощь Дантэна возросла. Он светился ещё ярче. Его сила клубилась в пространстве кабинета, давила.
        - Я понимаю, что тебе требуется уединение, Дантэн, но завтра собрание Сильнейших. Ты должен присутствовать. Мы хотим обсудить предстоящую смену власти в империи. На границе становится тревожнее.
        - Не стоит переживать, - отмахнулся Ход, поглядывая на наставника задумчиво, примериваясь. Если выдержала землянка, то почему же не попробовать на Сильнейшем? Ведь он, в отличие от Симы, знаком и с потоками, и самой природой Силы.
        - Аранас, выйди, - приказал Ход секретарю. - Выйди в сад.
        - Зачем? - озвучил недоумение секретаря Тманг, который считал, что у Хода нет тайн от своего личного помощника.
        - Посмотрит, распустились ли розы, - объяснил Хранитель Тошана, и рукой нетерпеливо отослал секретаря. Тот поклонился омеру, затем омераку, чувствуя себя ущемлённым. Опять секреты от него. Опять он недостоин быть посвящённым. Аранс хотел поскорее достигнуть уровня своего начальника. Стать Сильнейшим, чтобы доказать себе, что достоин не только общаться на равных с этими двумя, но и со всем Советом, стоять рядом с ними, делиться своими мыслями, принимать ответственность за слабых граждан республики. Он готов был к этому морально, но не хватало силы, той, что с избытком ощущалась возле Хода.
        - И зачем? - напряжённо спросил Иорлик, ощущая, как уплотняется вокруг него пространство.
        - Просто небольшой эксперимент, - хищно усмехнулся Дантэн и снял щиты.
        - Нет! - вскричал Тманг, выбрасывая свою силу, чтобы укрепить щиты.
        Но Дантэн только усмехнулся, наблюдая за попытками старого атландийца сопротивляться, отстоять свой суверенитет, своё личное пространство. Но уроки Симы не прошли даром. Сила Хода знала, как просачиваться сквозь щиты, как вливаться в чужие биополя и хозяйничать там.
        Иорлик, выпучив глаза, хватал ртом воздух. Он на миг потерялся в охватившей его чужой силе, но лишь на миг, которого хватило Дантэну для того чтобы узнать всё, что ему было нужно. Тманг вытолкнул из себя инородное биополе, выстроил заново щиты. Тяжело дыша, старик в ужасе смотрел на грустно улыбающегося ученика.
        - Не ожидал, что вы настолько меня боитесь, сион Тманг.
        - Как ты посмел… - сипло прошептал Иорлик. - Как ты посмел вторгаться в моё пространство!
        - Стало любопытно. Моя ларна спокойно переносит такое вторжение, вот я и подумал, что уж вы-то должны пережить. Почему все считают, что слияние убивает?
        - Ты что, хотел меня убить? - возмутился Тманг.
        - Нет конечно. Просто проверить. И кое-что я понял.
        - Что? - обиженно звучал голос бывшего главы республики.
        - Вы пытаетесь поработить меня, сион Тманг. Нарушаете постулаты республики. Ущемляете моё право на свободу, на собственное суждение. Вы забыли, что чужая цель - это всегда насилие над собой, принуждение. Я не боюсь обязанностей, они делают нас сильнее. А вы запутались, мой бывший учитель. Перестали понимать, что есть ваша цель, а что чужая. Вы заботитесь обо мне, но, увы, я не нуждаюсь больше в вашей помощи. Это вас злит, а злость делает слабее, так как в вашей голове рождаются сомнения и страх. А я счастлив, Иорлик, потому что ещё помню ваши наставления, ещё живу этими воспоминаниями, прощая вам ваши ошибки, чтобы не вменять вам вину. Я не хочу делать вас ещё больше несчастным. Поверьте, я знаю что делаю, куда двигаюсь и зачем.
        - Но я хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы ты раскрылся…
        Ход покачал головой, легко заставляя седовласого атландийца замолкнуть на полуслове.
        - Я счастлив уже сейчас. Не когда-нибудь потом, нет. Уже здесь и сейчас. Не надо жить моей жизнью, бывший учитель. Живите своей.
        Тманг покачал головой, рассматривая свои сухие морщинистые руки. А ведь когда-то Дантэн внимал каждому его слову, чтил, а сейчас же что - отчитывал? Усмехнувшись, старик смерил молодого атландийца гордым отеческим взглядом.
        - Ты прав, я боюсь тебя. Теперь ты знаешь почему, мой мальчик. Твоя Сила с неиссякаемым источником. Даже не могу вспомнить ни одного Сильнейшего прошлого, с кем сравнить тебя.
        - Я само совершенство, - усмехнулся Ход, поправляя рукой волосы, возвращая себе прежний лик самовлюбленного эгоиста.
        - С кем я разговариваю, - тихо выдохнул Иорлик, усмехаясь. - Ты как сосуд, мой ученик, мудрость в тебя хоть вливай, хоть нет, всё через трещину вытекает.
        - Ученик не сосуд, наставник, а факел, который нужно зажечь. Вам это удалось. Я благодарен вам за то, что научили меня дарить свет и тепло, и не превратиться в голодное пламя пожара, уничтожающее всё на своём пути. И я уверен, что есть ещё факелы, нуждающиеся в вашей помощи.
        Тманг кивнул и встал.
        - Тяжело с тобой, мальчик мой. Полечу домой. Надоел ты мне, только и делаешь, что отталкиваешь меня.
        Ход не стал останавливать и просить остаться. Он хотел уединения, а впереди ещё целая очередь слабейших, чьи проблемы не сравнимы с его собственными. Обрести ларну, познать близость с ней, а вот как сделать так чтобы она приняла его клятву верности?

* * *
        - Бабуля, я не могу больше притворяться, - тихо всхлипнула Серафима, лёжа на койке своей каюты. Лететь ещё около восьми часов, а девушка уже устала от мужского общества. От чужих мужчин, в лицах которых нет ни одной родной и любимой черты. Фима лежала на боку, подперев комфон подушкой, укутавшись пледом, словно завернувшись в кокон. - Я скучаю по нему, очень сильно, - призналась она бабе Маре, так как она единственная с кем можно было поделиться своим горем. Даже мама не понимала отчего её дочь грустна и немногословна, хотя та и старалась казаться весёлой и беспечной, но обмануть родительницу ей не удалось, и она, запаниковав, позвонила свекрови.
        - А я тебе говорила, что нельзя тебе быть одной! Почему валяешься в кровати, ладно бы с кем, так одна!
        - Я с тобой, - буркнула Фима, прикрыв глаза, так как слеза неприятно скатилась по переносице.
        - Дурочка, - весело отозвалась Мара Захаровна, оценив пошловатый подтекст шутки. - Милая, ну чего ты грустишь? Иди выпей. Ты же не на работе.
        - Пункт шесть: не пить ни в коем случае, а то позвоню Дантэну. Да и мне сегодня надо ещё встретиться с принцем. Не могу же пьяной заявиться в императорский дворец.
        - Можешь, милая, ты всё можешь, просто не хочешь. Нет, я так точно внуков не дождусь, - расстроенно шепнула сама себе Мара Захаровна. - Ты что, решила всю жизнь прожить в одиночестве?
        Фима открыла глаза и нахмурилась. Претензия бабули удивила.
        - Ты же сказала, что он прилетит.
        - Если ты вот так вот будешь валяться амёбой, то никому и не нужна будешь, даже самой себе, милая моя.
        Вставать точно не хотелось. Фима насупилась, подтянув плед до подбородка. Как бабуля не понимала, что ей плохо? Она хотела услышать насмешливый голос атландийца, окунуться в его жаркий взгляд, который способен сжечь в своём голодном страстном пламени. И если она такая никому не нужна, то тогда зачем вообще жить?
        - Дурочка ты у меня, Фимка. Вот как есть дурочка. Ты же не понимаешь, что за любовь надо бороться. Идти до конца, Фимка. Как бы плохо ни было, как бы сильно ни расшибала бы колени, падая. Должна бороться и всё тут. Знаешь, что самое страшное? Что ты уже сдалась.
        Фима моргнула и тихо всхлипнула, до того себя жалко стало. Да, она сдалась. Она готова была умолять Дантэна вернуться, забрать её. Или, может, просто позвонить и молчать?
        - Я боюсь одиночества, Фима. Поэтому и хотела, чтобы у меня было много детей, но Бог дал только сына. Сын есть, а одиночество осталось.
        Фима вновь воззрилась на грустную бабулю, внимая каждому её слову. Каждый раз Мара Захаровна твердила об одиночестве, считая его проклятием. Фобия остаться одной доходила порой до маразма, но Фима не осуждала, лишь пыталась понять, что стояло за этим страхом.
        - Одиночество - это ведь не когда ты одна в пустой квартире, которая помнит ваши детские голоса и смех, нет, моя хорошая. Одиночество - это когда я преставлюсь и буду лежать в холодном морге, в гробу, оббитом бордовом бархатом, в своём любимом платье, красивая, нарядная, а забрать меня никто не придёт. Вот что значит одиночество, милая моя.
        - Бабуля, ну чего ты? - попыталась успокоить расстроенную родственницу Фима и даже села. - Заберу я тебя из морга.
        Мара Захаровна грустно улыбнулась:
        - Упаси тебя бог познать настоящее одиночество, Фимка. Ни я, ни родители не вечны, так что иди, развлекайся, порти настроение мужчинам. Да хоть переспи с кем, хоть как-то развейся, но не смей сдаваться. Будь верна себе, Фим. Борись за любовь. Борись с собой, так как ты самый страшный для себя враг. Ты и твоя жалость к себе.
        - Хорошо, кэп, - отдав честь по-военному, Фима послала бабуле воздушный поцелуй и отключила связь.
        Отложив комфон, она посидела в тишине каюты, прислушиваясь к мерному гулу турбин. Восемь часов полёта. Чем себя развеять она не знала. Видеть никого не хотела. Ласково поглаживая тёплый ободок тилинга на руке, девушка вздохнула. Желание увидеть атландийца никуда не пропадало. Взглянул на свои голые коленки, вспомнила гимнастику на склоне горы. Горячие руки Дантэна, прожимающие точки с внутренней стороны бедра до самого колена.
        Закусив губу, скосив глаза на комфон, Фима усмехнулась. Не хочет говорить с ней, ну что же, будет тогда смотреть. Развеселившись окончательно, девушка взяла пластиковый девайс в руки. Бабуля запретила звонить, запретила слать сообщения. А вот небольшое видео отсылать не запрещала.
        Глава 8
        Землянам свойственно считать, что для счастья нужен второй человек. И это было объяснимо для Хода. Земляне мыслят коллективно. Они не ведают, что для счастья достаточно себя одного, а второй человек нужен для того, чтобы его одаривать своим счастьем. Сима в полной мере научила Дантэна этой мудрости.
        Эксперимент с Иорликом показал, что Сильнейшие переполнены своими эмоциями, поэтому они не могут воспринимать чужие, отторгают их. Они могут лишь отдавать.
        Симбиоза с Иорликом не получилось. Тманг не смог признать доминирование Хода над собой, но Дантэн сумел влить переизбыток сил, эмоций в старца. Тот даже не понял этого сразу. Лишь правя уверенной рукой флаер, заметил, что не испытывает тревоги, усталости, которые преследовали омера больше недели. Лёгкость в теле и душе, какая бывает после встреч с любимой, властвовала в нём, отгоняя тяжёлые мысли.
        А Дантэн в приёмной Хранителя больше двух часов слушал робкие голоса посетителей, раздумывая о Симе. Она, в отличие от Иорлика, принимала его силу с большим удовольствием, не отказываясь, не отгораживаясь. А послевкусие такое, что хочется отдавать вновь и вновь, пока не пресытишься. Всё в этой жизни Ход оценивал послевкусием. Общение, разговоры, еду. Всё, выбирая то, что хочется повторить, например, поцелуи Симы, её взгляд, её в своих объятиях. Мягкое послевкусие, как после не приторной сладости, воздушной, как взбитые сливки, лёгкой и нежной, ложащейся на язык как невесомое облако. Да, порой ларна его раздражала своим непостоянством, своими вечными сомнениями, своим хаосом, и тем была любима. Она не оставляла равнодушной.
        Любимая. Было приятно просто мысленно её так называть. Улыбаться воспоминаниям, когда она, сонная, отрывала голову от подушки, щурясь, ища его взглядом, шаря по кровати рукой. Как выплывала из-под воды, озираясь, боясь потерять его. Её любовь была такой же непривычной, как и сама девушка, её присутствие. Она мечтала быть рядом всегда. Всегда - это даже не вечность. Это словно не ограничивалось временем. Просто всегда рядом. Для этой девчонки всё было просто. Она не стремилась что-то усложнять. Жила в своей скорлупке, допустив его в свой мирок, сделав его центром.
        Необычно чувствовать, что тебе не поклоняются, не обожают, а именно любят. И порой Ходу казалось, что он насильно привязал Симу к себе. Это была его прихоть, его желание, его необходимость. Она смогла бы жить без него, как прежде. Может даже у них с Матвеем получилась бы крепкая семья. Ход поморщился как от зубной боли. Нет, он не желал видеть Симу с другим мужчиной. Но факт был налицо. Сима уже доказала, что она может без него прожить. Не звонит, не отправляет сообщения. Сам он боялся воздвигнуть вокруг неё очередные рамки. Она должна принять его, решить для себя, сделать свой выбор без давления. Сама по себе.
        Аранс время от времени заставлял Хода возвращаться в реальность, и тот с кислой миной читал очередное прошение. Секретарь решил его сегодня вымотать, Сильнейший даже знал почему. Глаб считал, что тот отлынивал от своих обязательств. Дантэн не стал спорить. Зачем кому-то что-то доказывать?
        - После приёма поедешь домой к ларне. Тебе не стоит сегодня ночевать у меня. Ты на пределе, - пояснил Дантэн и почувствовал вспышку обиды Аранса.
        Но секретарь так не считал, правда, и спорить не нашёл в себе смелости, слишком серьёзным тоном разговаривал с ним Сильнейший.
        Устало потерев глаза, Дантэн отпустил Глаба сразу, как только закончились приёмные часы. Дел было много, но они могли подождать до завтра. Ход сразу же вернулся к себе в особняк, где погрузился в созерцание океана в лучах заката в большой гостиной.
        Вот и ещё один день подходил к концу. День без ларны. На душе спокойно. Мир не рухнул, земля не разверзлась и нервы в порядке. Ничего из того, о чём писали предки. Ход не переживал разрыв так буйно, как должен был любой другой атландиец, будь он Сильнейшим или нет. Возможно потому, что знал - Сима не предаст. Не сможет этого сделать. Он верил ей как самому себе. Она могла прожить без него и он без неё. Их любовь не болезнь, а истинные чувства.
        Тишину и покой дома нарушил переливчатый звон входящего сообщения. Ход поднял руку с тилингом и прочитал с улыбкой адрес отправителя. Любимая. Но тёмный экран видеосообщения как ветром сдул внутреннее спокойствие атландийца. Почему-то это показалось ему тревожным сигналом, словно Сима попала в беду, хотя её тилинг обязан был оповестить о подобном. Не раздумывая, Дантэн нажал на воспроизведение и гостиную наполнили тихие вздохи Симы.
        Две или три секунды потребовались Дантэну, чтобы расслабиться и глухо рассмеяться. Он даже не мог понять: злится на Симу или испытывает облегчение, словно эти два чувства разрывали его с переменным успехом.
        Эхо очередного судорожного вздоха пробежалось по спине атландийца, вызывая бурю в душе. Проказница. Дантэн не ожидал от неё ничего подобного. Всё ждал, что позвонит, будет, возможно, плакать, звать, может быть, ругаться, говорить, что между ними всё кончено. Но он никак не предполагал, что получит такую провокацию, которая подтачивала контроль мужчины.
        Комната, в которой находилась Сима, была погружена в полумрак, поэтому особенно ярко выделялась белизна колен любимой. Он узнал бы их, наверное, из тысячи, ведь столько раз гладил, изучал каждый сантиметр поцелуями. Колени шевелились, словно покачивались на волнах океана. Громкое дыхание Симы ласкало слух, создавая ощущение присутствия. Ходу даже казалось, что он видит больше, чем показывал скудный квадрат виртуального экрана, словно Сима лежала на его груди. Дантэн нажал на кнопку, чтобы опустить спинку кресла, улыбаясь своим шальным мыслям. Это не её рука играла на струнах голодного желания любимой, а его. Его пальцы перебирали мягкие тёплые складочки, от чего любимая ловила ртом воздух. Если бы это была прямая связь, он бы сказал ей, что надо глубже. Он чувствовал, что ей не хватает, мог бы помочь. Сам представлял, как глубоко его пальцы проникают во влажную тёплую плоть. И словно услышав его, Сима громко вскрикнула, а её колени дёрнулись в попытке соединиться.
        Да, именно так глубоко он любил проникать в горячее лоно, которое наполнялось нектаром, манило его ощутить всю прелесть соития, попробовать на вкус терпкие капли, оросившие складки.
        - Сима, - тихо шепнул Дантэн, следя, не отрывая взгляда, как судорога сводит колени любимой, как она отчаянно пытается продлить момент разрядки. Жаль, что видео она снимала не с самого начала.
        - А-а-а, - протяжно застонала девушка, раскинув ноги шире, и стало видно и костяшки тонкой кисти, и ласковые, чувственные бёдра, которые всегда отзывались на его ласки.
        - Да, да, - тоненько пропищала Сима, заставляя сердце Дантэна биться сильнее, а кровь приливать к паху. Приятная пульсация заставила вспомнить всё, что делал с ларной Ход, где и в каких позах. Ненасытная, хрупкая, она выдержала всё, принимая его с самоотверженной страстью.
        Последним аккордом стал судорожный выдох, полный томной неги, отзывающийся в паху атландийца голодным и кусачим огнём. Белые колени вновь сошлись вместе, а запись закончилась. Дантэн усмехнулся, переводя дыхание и успокаивая своё сердце. Сима удовлетворяла саму себя, думая о нём. Хитрая землянка напомнила о себе очень оригинальным способом, вот только ему не нужны эти напоминания. Дантэн и так не забывал о любимой ни на секунду. Он жил ею. Дышал для неё. А теперь грезил её телом, так как проснулось его собственное.
        - Один, - тихо шепнул он темноте гостиной.
        Маленькая мышка решила поиграть с котом. Сима была очаровательна в своём мышлении.

* * *
        Давно забытое ощущение не отпускало душу Серафимы примерно час. Сначала она, стоило ей выключить комфон, лежала ни жива ни мертва, ошалев от своей храбрости, наглости, а может и дурости. Бесшабашная идея так увлекла, что девушка сама не заметила как вошла во вкус. Это удивительное занятие - мастурбировать для кого-то - с первого раза не заладилось. Не было азарта, искры. Но чем дольше Фима представляла, как будет смотреть этот ролик Ход, тем больше заводилась, и сладкая дрожь отзывалась на зов пальцев, кровь воспылала, а воображение просто сошло с ума. Представлялось Фиме, что внутри неё не пальцы, а твёрдая горячая мужская плоть, врывающаяся в неё резкими толчками. И чудился шелест моря под ласковыми лучами солнца, шёпот ветра и еле слышный голос любимого. А затем разрядка, сводящая судорогой тело, и дрожащий палец, отправляющий сообщение.
        Фима обзывала себя глупой за свою порывистую идею, слабодушной за страх, который бушевал в душе. Она ждала, что Дантэн позвонит, а может, напишет сообщение, и боялась этого, нервно закусывая палец, сжимая комфон в руке. Она не знала что скажет, что ответит. Слов оправданий своей выходке у неё не было. Но очень хотелось, что бы он позвонил. Прямо сейчас. Обязательно ответил. Конечно лучше, если он правильно воспринял шутку. Может даже снимает сейчас для неё какой-нибудь провокационный ролик. Это будет лучше. Это значит, что он принял правила игры. Но, увы. Время шло, а ответа не было. Совершенная тишина и мерный гул турбин. Фима даже сходила приняла душ, смывая с себя липкий непонятный страх, что она перегнула палку, заступила за черту, которую нельзя пересекать. Атландийцы, кто поймёт, что у них на уме. Вдруг она нарушила какое-то их правило. После эйфории и хмельного азарта настал черёд для раскаяния.
        И когда она уже отчаялась и хотела перезвонить, как вдруг поняла что не надо. Не надо ей ни звонить, ни отправлять сообщения. Не надо оправдываться и пытаться узнать реакцию Хода на её провокацию. Сильнейший мыслит иначе, чем земляне. Возможно это его очередная игра. Фима не допускала мысли, что Дантэн рассердился на неё. Не хотела даже думать об этом. Его раздражала её настойчивость. Особенно когда она что-то не понимала. И если позвонит - подпишется под очередным признанием в своей несообразительности. А нужно выждать. А лучше добить. Ещё один ролик. Может, в ванной? Фима задумалась и отмела идею. Банально. Слишком банально. Нужно что-то весьма и весьма интригующее. И пошлое. Бабуля приказала пошлить, значит, надо. Мысль пришла сама. Осталось выждать время, а там держись, принципиальный Сильнейший, Фима готова была бороться за свою любовь.
        Развалившись на диване, девушка включила телевизор, выбрала в меню кинотеки незнакомое название и нажала на воспроизведение. Ей требовалось продумать сценарий для одного героя и одного зрителя.
        Азарт, волнение, злость. Странный коктейль чувств, который и не пьянил, и не приносил успокоения душе. Никогда ещё Фима себя так странно не ощущала, даже когда впервые решилась участвовать в гонках. Мысли кружились в голове, как стая потревоженных птиц. Разглядывая свои ноги, девушка краем глаза следила за сюжетом комедии абсурда на экране телевизора. Тяжело вздохнув, Фима решила сделать педикюр, чтобы хоть как-то убить время до прилёта.
        Планета Лаудунь
        Вид из окна комнаты выходил на зелёный лабиринт императорского сада. Шшангар, младший принц крови Дома Алой Зари, каждое утро стоял у этого окна и с ненавистью смотрел на прекрасный сад, шедевр дизайнеров. Голубое небо только начинало озаряться восходом Лауширм. На небосклоне блёкло светили звёзды-близнецы Игиширм и Длёширм, зовя выйти из-за горизонта третью сестру. Вот уже больше десяти лет Шшангар вынужденно жил в императорском дворце и ждал, когда император объявит имя следующего наследника. Кого он выберет - уже давно не секрет. Шшангара уже несколько лет как учили править империей, посвящая в страшные тайны семьи. И постепенно эта комната стала местом заключения молодого принца. Как бы красиво ни выглядела клетка, она навсегда останется клеткой. Хоть золотые решётки, хоть простое железо.
        Принц ненавидел всех своих тюремщиков. Лицемерие процветало в этом гнилом месте. Даже Шширанши - средний принц крови Дома Холодной Воды, единственный друг и соратник - и тот использовал его, чтобы добраться до власти. Шшангар прекрасно это знал и позволял ему собой пользоваться, так как грезил о свободе.
        Он знал, что Шширанши не питает к нему, как и другие братья, любви. Наоборот, он единственный кто люто его ненавидел. Так сильно, что порой Шшангару казалось, что это чувство куда правдивее, чем пресловутая любовь. Что это вообще за чувство? Столько о нём читал, столько создано музыки во славу этого дара небес, а вот принцу крови его не было дано испытать.
        Сглотнув, принц прикрыл свои жёлтые глаза, устав смотреть на яркий диск Лауширм. Настало утро того самого дня, когда судьба его решится. Ловушка захлопнется, стоит только одной милой, доброй и наивной землянке ступить на землю империи. Ловушка, в которой госпоже Заречиной отведена роль приманки. Шшангару было даже жаль её, но так сложилось, что она стала его пропуском на свободу. Судьба вновь свела их. И принц прекрасно помнил тот день, когда столкнулся с землянкой, которая заблудилась в зелёном лабиринте сада. Её эмоции были свежим глотком воздуха. Дар у Шшангара не был таким уж и сильным, но его хватило, чтобы, как в реку, войти в эти чистые эмоции восторга.
        Шширанши не понимал атландийца, который мог выбрать себе и более достойную, потому что он не был знаком с госпожой Заречиной, не разговаривал с ней, не оценил её наивность, сладкую, как хрустальная вода горного родника Инари. Поэтому брат и сомневался, что землянка достойная приманка для Сильнейшего. Император-отец открыл страшную тайну своему приемнику, которой тот поделился с Шширанши. Сильнейший сион Ход был хранителем парного браслета власти. Шширанши, как одержимый, пытался выкрасть древнейшую реликвию императорской семьи, но всё тщетно. Хитрый атландиец словно играл с ними. Манил изумрудным браслетом, а затем прятал, разжигая злость в среднем принце крови. Шшангар же ждал, молясь, чтобы у него всё получилось.
        И вот удача, наконец, улыбнулась им. У Сильнейшего появилось слабое место - землянка Заречина. Младший принц вначале даже подумал, что это очередной розыгрыш атландийца. История знакомства принца и земной туристки быстро разлетелась по дворцу и, конечно же, не укрылась от шпионов республики.
        Шшангар ждал, внимательно следил за развитием событий, используя шпиков брата, и когда понял, что это подарок судьбы, решил действовать. Он должен был успеть до коронации. Иначе императорский дворец станет для него пожизненной тюрьмой. Он с самого рождения являлся узником своей крови. Мать с гордостью напоминала ему каждый раз, что Дом Алой Зари самый древний, древнее, чем Дом самого императора. И поэтому именно он, Шшангар, займёт место отца. Принц даже не мог отказаться от этой участи, так как был единственным сыном матери. Старшие дочери, увы, не могли претендовать на трон.

* * *
        Серафима, наконец-то, узнала, что такое императорский дворец. Величественное огромное здание с уходящими ввысь потолками. Везде золото и драгоценные камни, всё блистало и переливалось в лучах местной звезды Луаширм. Архитекторы постарались на славу. Серафима давно отметила, что во внешнем оформлении дворца сходство с земной азиатской культурой просто поразительное, но и внутри тоже всё выдержано в одном стиле: много красного и зелёного, торжественные и строгие фрески, портреты императорской семьи. Поговаривали, что именно рептилоиды привили жителям Китая вкус, обучили создавать произведения искусств ювелирной работы.
        16 Лебедя - это тройная звёздная система и столица империи находилась на планете Лаудунь, вращающейся вокруг красного карлика. При подлёте девушка оценила всю прелесть звездного единения. Уникальная система, редкая. Когда она прилетала сюда в первый раз, то никто не пустил её на смотровую площадку, так как вход был лишь пассажирам вип-класса. В этот раз Серафима смогла любоваться вдоволь, вплоть до приземления.
        Встречал их сам младший принц Шшангар со свитой. Девушка даже расчувствовалась такому радушию и торжественности.
        Майор Джонс удивил, представившись её личным телохранителем. Получалось, что Фима очень важная персона, раз для её охраны требовался целый маленький отряд охранников.
        - Как быстро летит время и как всё кардинально меняется, - с улыбкой прокомментировал принц заявление майора. - Я знал вас, госпожа Заречина, простой туристкой с Земли, а теперь мы с вами в одном положении.
        Серафима оценила количество охранников принца и свою «свиту», улыбнулась шутке рептилоида.
        - В каком бы положении вы не оказались, и сколько бы людей вас не окружало, не стоит забывать, что в вашей власти всё изменить, - отозвалась Фима, чем вызвала бурю недовольства с обеих сторон. И лишь Шшангар тепло ей улыбнулся.
        - Не будем их расстраивать, - мягко и шипяще проговорил принц, наслаждаясь эмоциями, витающими вокруг. Как и год назад, рептилоид был покорён непосредственностью землянки, которая даже не думала лицемерить, притворяться и говорила то, что думала.
        Потратив два часа на все полагающиеся церемонии приветствия и представления, перезнакомившись со всеми желающими, Серафима устало упала на кровать в выделенных ей покоях, разглядывая шёлковый балдахин красного цвета. Вышитые золотой нитью драконы змеились между туч и блестели так, что в глазах рябило. Ручная работа, жутко дорогая, как и всё вокруг.
        Нужно было собираться на обед, а сил не было. Странное поведение принца заставляло мозг думать. Зачем Шшангар протащил её по всем залам дворца? Рассказчик он, конечно же, замечательный. И Фиме, как любительнице истории, было занимательно послушать и даже кое-что почерпнуть. Но от девушки не укрылось странное напряжение, скупые улыбки и напряжённый взгляд, если так можно сказать. Глаза у рептилоидов невыразительные, но год назад Фиме казалось, что она видела в них тоску, а сейчас ничего, лишь чувствовала насторожённость между ними.
        Тяжело вздохнув, девушка решила принять душ и переодеться. Как бы там ни было, у неё свои проблемы, чтобы решать ещё и чужие. Хотя, конечно, она обязательно спросит, зачем она здесь. Этот вопрос нельзя оставить без ответа.
        Лишь чуть позже, когда прислуга пригласила Серафиму в янтарную столовую, она поняла, что поговорить наедине вряд ли получится. Принц постоянно был со свитой, главным в ней оказался сводный брат - средний принц крови Шширанши. Он неотступной тенью следовал всегда за наследником, и рядом с ним Фиме было неуютно.
        - Я хотел бы пригласить вас на вечернюю прогулку, - прошелестел голос Шшангара за спиной, когда девушка рассматривала огромную, на всю стену столовой картину, явно написанную самим младшим принцем.
        - У вас изменилась техника, - заметила она, кивая на полотно. На картине была изображена роза. Одна единственная роза на фоне зелени кустов. Бутон сочился кровью, цвет был нестерпимо алый. На небосклоне были изображены две звезды прямо над цветком.
        Серафима не понимала, зачем для одного цветка столько полотна. Свою тоску можно заключить и в более маленькие размеры.
        - Вы заметили, - усмехнулся Шшангар, который удивился, найдя девушку здесь, рядом со своим творением.
        - Очень яркая и пронзительная картина, сложно не заметить, - с грустью отозвалась Фима, разворачиваясь к рептилоидам и вздрагивая. Отчего-то девушке казалось, что принцу удалось избавиться от своего сопровождения, но это оказалось не так. Средний принц стоял и с любопытством, склонив голову на бок, рассматривал её, словно впервые увидел.
        - Вы единственная, которой нравятся мои картины. Мне стоит написать одну специально для вас.
        Фима перевела взгляд на Шшангара, удивленно распахнув глаза.
        - Мне никто не писал картин. Я буду весьма признательна вам, ваше высочество.
        Шшангар улыбнулся, кивнул, ловя её эмоции. Год назад их ловить было проще, сейчас лишь сильные отголоском задевали его.
        - Я заметил у вас украшение, - подал голос Шширанши. - Браслет, стилизованный под императорские украшения.
        Фима улыбнулась, и спрятала руки за спиной, нежно поглаживая тилинг.
        - Да, купила в республике.
        Шшангар знал про это украшение, да Шшинарши тоже.
        - Разве такое производят у них? - наигранно удивился средний принц, но фальшь землянка не ощутила.
        - Это авторская работа. Один атландиец был поражен красотой императорских украшений и решил создать что-то подобное. И вот, - Фима не выдержала и продемонстрировала рептилоидам своё сокровище, подаренное бабулей в честь окончания университета.
        - О, это тилинг, - воскликнул Шширанши, оборачиваясь к младшему принцу.
        - Да, тилинг. Но я предпочитаю пользоваться комфоном, он привычнее.
        Рептилоида вновь быстро переглянулись.
        - У этого устройства весьма обширные возможности, это не только средство связи.
        - Я знаю, читала инструкцию, - остановила она Шширанши. - Для меня это просто украшение, как напоминание о поездке в империю.
        Ласково глядя на младшего принца, девушка пыталась мысленно отстраниться от пронзительного взгляда сводного брата наследника. В своем зеленом наряде он казался ещё серее и тёмной тучей выглядел со своим биополем. И хотелось сбежать от него. Удивительно, что Дантэн видел биополя рептилоидов белым маревом, как он выразился. Фима видела обычную светлую оболочку, не такую яркую, как у самого Хода. А у некоторых, например как у Шширанши, они были серыми, словно грязными, и это не от болезни, но вызывали неприязнь.
        - Ваши высочества, давайте прогуляемся перед ужином, - предложила она, чтобы поскорее развеять эту напряженную ауру.
        Куда пропали её якобы телохранители, Фима даже не хотела думать. Она их прикрытие, и всё, что они собирались делать на планете рептилоидов, её не касалось. И уж тем более участвовать в поимке таинственной организации террористов она и не планировала.
        Фима задумалась, как поскорее отстреляться за ужином и вернуться в свою комнату. Она хотела поскорее воплотить в жизнь одну свою идею, которая зудела в голове, требуя внимания.
        Шшангар предложил прогуляться по зеленом лабиринту, в то место, где они впервые встретились с Серафимой. Девушку уже утомило постоянное напоминание того злополучного дня, и она попросила показать ей фонтаны.
        - Вам понравился наш дворец? - вежливо уточнил Шширанши, словно предлагая тему для разговора.
        - О да, он прекрасен, но куда больше меня интересует библиотека. Ваше высочество, - обратилась девушка к младшему принцу. - Может завтра прогуляемся до неё?
        - Вас что-то конкретно интересует?
        Фима с улыбкой кивнула, поглядывая на приближающиеся огоньки. Фонтаны были небольшими, и не имели какой-либо уникальности. Но девушке так не хотелось оказаться в лабиринте, да ещё и со средним принцем рядом. Его присутствие угнетало.
        - Да, я наткнулась на одну древнюю работу вашего соотечественника, в которой он упомянул, что прежде Земля была вашей колонией, до того как на неё совершил аварийную посадку корабль атландиейцев.
        - Это сложно, таких работ много, а можно поконкретнее, чтобы постараться вам помочь.
        Фима закусила губу, пытаясь вспомнить подробности, которыми так не желал делиться с ней Дантэн
        - Там был рептилоид, который влюбился в атландийку и…
        - Ах, это же роман Ларшшни Дуэнь. Он в своё время был великим фантастом, создавал удивительно лирические истории о любви, очень реалистические миры и истории, - обрадовался младший принц, но затем, чуть склонившись к девушке, тихо шепнул. - Правда, император запретил его книги издавать из-за неравных союзов. Сами посудите, рептилоид и атландийка, где это видано?
        - То есть, это любовный роман? - опешила Фима, удивляясь как же Дантэн этого не понял.
        - Да, любовный. У Ларшшни ещё очень нежные стихи о любви. Своей возлюбленной Нарини он посвятил целую книгу.
        - Один его стих состоял лишь из имени возлюбленной.
        - Да две тысячи раз он повторил имя возлюбленной, чтобы она согласилась выйти за него замуж.
        - Сумасшедший, каких еще поискать, - отозвался средний принц напоминания о своём присутствии.
        - То есть это не достоверный исторический документ? - расстроенно прошептала Фима.
        - Да. А что конкретно вы хотели почерпнуть из его романа?
        - Правда что земля это ваша колония, или нет?
        Младший принц усмехнулся.
        - Вы, мой друг, всегда удивительно проницательны. Да, когда-то наши предки нашли необитаемую планетную систему. Ваша Земля на нашем языке звучала иначе. Шшиемла - Маленькая икринка.
        - Но вы оставили её нам? Значит, знаете, как появились мы - люди? - задала следующий вопрос Фима.
        - Нет, не знаем, - покачал головой Шшангар. - После появления на планете атландийцев началась война между нашими государствами и связь оборвалась со многими дальними планетами, не только с Землёй. Лишь многим позже император Жуорни вспомнил о Маленькой икринке. Когда экспедиция добралась до планеты, вы уже там появились.
        Фима разочарованно выдохнула. Она чувствовала, что принц лгал о том, что не ведает, что произошло на Земле. Шла, слушала его и понимала - неправда. Но, тем не менее, отказываться от похода в библиотеку она не собиралась.
        Надолго затягивать прогулку принцы не стали и Серафима, с радостью попрощавшись с ними, отправилась в свою комнату. Правда, прежде заглянула в столовую, чтобы попросить у прислуги принести ей фрукты.
        Идея была не такая уж и новая, но, тем не менее, это был самым безобидный вариант подразнить Сильнейшего. Так как в самой спальне телевизора не было, приходилось довольствоваться гостиной для воплощения идеи, Фима развернула легкий диванчик боком к телевизору, поставила рядом небольшой столик, куда она установила огромную сферическую тарелку с нарезанными фруктами. Заперев дверь, девушка переоделась в кружевной бордовый комплект, которые с подачи бабули уже поселились в гардеробе Фимы.
        Пробежавшись по каналам, девушка долго искала фон, но через несколько минут была вознаграждена за своё терпение. Фима выдержала несколько минут, прежде чем решиться на откровенную провокацию. Глубоко вздохнув как перед прыжком с горы, девушка открыла комфон, перевела его в режим «Сэльфи».

* * *
        Требовательный сигнал тилинга разбудил Дантэна. Он бы и рад был послать желающих куда подальше, да отключить связь, если бы не ждал сообщение от одной единственной. И именно на неё Ход поставил особенный сигнал, который и потревожил сон Сильнейшего. Перевалившись на спину, Дантэн, щуря глаза от яркого света виртуального экрана, включил запись. Сима установила свои правила, и ему нравилось, что она играла с ним.
        Картинка загружалась дольше, чем звуковая дорожка. Поэтому первым раздались жарких стоны и стерли с лица атладцийца улыбку, а сердце кольнуло от ревности. Сима не одна? Почему?
        Экран словно сжалился над мужчиной и начал транслировать. Ход усмехнулся, прикрыв глаза рукой, глухо рассмеялся, прислушиваясь к звукам жаркого соития человеческой парочки на экране телевизора.
        - Ох, Симка, - тихо шепнул Дантэн, отнимая ладонь от глаз. Он, весело улыбаясь, смотрел, как девушка ест фрукты, глядя на экран телевизора. Сок капал с долек прямо на её губы, розовый кончик язычка слизывал их, юркнув обратно в глубины женского ротика. Сильнейший задержал дыхание и сипло выдохнул от этого видения. Сердце заколотилось в груди. Проказница словно знала, что Дантэна заведет сильнее, чем порнушка, транслируемая на экране телевизора. Её губы, плавная линия подбородка, вид бархатистой загорелой кожи и глаза цвета серого пасмурного неба над его океаном. Сима эротично посасывала дольки фруктов, хитро косясь в объектив комфона. Затем отворачивалась, брала новую дольку и продолжала дразнить атландийца, специально сжимая фрукт так, чтобы сок капал ей прямо в рот, пальцами стирала рубиновые капли, облизывала их, закусывала губы и улыбалась. Дантэн прикусил костяшку указательного пальца, неотрывно следил за девичьими губами, которые блестели от фруктового сока, алели, словно после поцелуев. В сердце атландийца растекалось тепло. Сильнейший погладил щеку проекции Симы, грустно вздохнул.
        - Я тоже скучаю, - заверил он девушку, которая, прикрыв глаза, опять посасывала фруктовую корочку, наслаждаясь вкусом сочной и сладкой мякоти.
        Дантэн погладил пальцами свои губы, следя за произволом любимой. Да это было лучше, чем сообщения. Он боялся, что она будет умолять его или возненавидит. Но Сима уникальная, его любимая, его ларна. Она особенная, хитрая, влюблённая, оттого отчаянная и желанная. Она, наконец, выбралась из своей скорлупки. Перестала казаться застёгнутой на всё пуговицы заучкой. Теперь эта роскошная соблазнительница очень напоминала Дантэну Мару Захаровну, только мягче и нежнее. В Симе невинность сочеталась со страстностью.
        Что творилось на экране телевизора уже не волновало Сильнейшего, он даже не слышал посторонних звуков. Дантэн вспоминал голос любимой, как звала она его тёмными ночами, пропитанных страстью, утопая в его любви, цепляясь за плечи, выгибаясь под ним, двигаясь в такт.
        Неожиданно одна капля упала девушке на грудь, она ойкнула и тихо засмеялась. Камера зафиксировала крупным планом оранжевую прозрачную каплю сока на загорелой коже между грудей, прикрытых бордовым ажуром, отбрасывающим красивые, узорчатые тени. Следил затаив дыхание за тем, как точеный, испачканный в соке фруктов, пальчик поддел её, а затем розовые губки поцеловали подушечки пальца, слизывая сок.
        Сима подмигнула с виртуального экрана Дантэну, и запись сообщения закончилась. Сильнейший выдохнул, расслабившись, прикрыл глаза. Закинув руки, атландиец нервно взбил кудри пальцами, глухо застонал. Сила клубилась в нём и просилась на волю, но мужчина держал её в узде, улыбался, в мыслях прокручивая ролик ещё раз. Соблазнительница! Совершенно невинные забавы заводили Дантэна похлеще жаркого фильма для взрослых непристойного содержания.
        У Симы было ещё время поиграть с ним. Ход терпелив, он умел выжидать. Каждый вправе придумывать свои правила игры, только выиграет Сильнейший и получить приз.
        - Три, - шепнул атландиец в темноте. Два было несколько часов назад, когда он вошёл в пустой дом и ощутил тоску по Симе. Скоро, очень скоро всё встанет на свои места. И кое-кто поплатится за такие невинные шалости. Кого-то Дантэн с большим удовольствием накажет. Он даже придумал как, и это примиряло атландийца с ожиданием.

* * *
        - Не грусти, - в который раз заявила бабуля. Они с тётей Дусей решили очередной раз собраться, чтобы обсудить нынешнею внешнюю политику по отношению к одному рыжему соседу, который снизошёл до подарка. Кольцо с огромным бриллиантом было доставлено с утра, вместе с шикарным букетом нежно-розовых роз.
        - Плюнь на него, Фима, - предложила тётя Дуся, сидя рядом с бабулей и рассматривая внучку подруги, которая лежала в кровати, подтянув одеяло повыше, чтобы не было видно лямок бордового топа. - Мужчины всё равно нас недостойны. Они как якорь тянут нас на дно.
        - Да-да, на самое дно порока, - добавила баба Мара, чопорно берясь за фарфоровую маленькую чашку с золотым ободком из сервиза, который ей подарили по случаю очередного юбилея.
        - Угу, - кивнула подруга бабули и отсалютовала ей кофейной чашкой. - Правильно говоришь, Марочка. Правильно.
        - Запомни, моя хорошая, у настоящего мужчины женщина счастливая. Если ты несчастна, значит и мужик выеденного яйца не стоит.
        - Двух яиц, - шепнула тётя Дуся бабе Маре.
        Они переглянулись и прыснули от смеха. Фима тоже улыбнулась. Она собиралась выспаться, после того, как прибралась в гостиной, так как ответа от атландийца ждать не приходилось. И когда позвонила бабуля, то девушка очень обрадовалась, пока не увидела имя адреса.
        - Кстати, никакого репортажа не было о твоем прибытии в империю. Представляешь? - возмутилась баба Мара, когда пригубила кофе. Серафима понимала, что женщины ради неё притворяются прилежными, порядочными дамочками, и в чашках точно не кофе, но почему-то это больше не терзало. Хочет бабуля пить, пусть пьет. Возраст у неё такой, делает всё, что вздумается и плевать на чужое мнение. Словно кризис переходного возраста вернулся.
        - Бабуль, ну кто я такая чтобы репортёров звать, - попыталась оправдать нерадивых репортёров, который даже не догадывались как сильно не угодили бабе Маре.
        - Точно-точно, мой косяк, - посетовала та в ответ. - Надо позвонить, набежали бы.
        Серафима опять промолчала, думая, что и репортаж бы не помог ей, ведь она отсылала Дантэну куда более интересные кадры и ничего. Опять тишина в ответ.
        - Ты ему не звонила? - строго уточнила бабуля, Фима покачала головой.
        - Не звонила, не писала, - честно призналась она, мысленно усмыляясь, что бабуля так и не догадалась о другом способе.
        - Вот и молодец, - покивала тетя Дуся. - Я считаю, что у каждого должны быть свои убеждения. Лично я убеждена, что нужно выпить! - очередной раз отсалютовав бабуле, она выпила остатки напитка, а Фима опять улыбнулась. Всё же веселые они дамочки, что баба Мара, что тётя Дуся. Девушка хотела бы не растерять задор к такому преклонному возрасту.
        Бабуля тоже сделала глоток, и потянулась к лимону, чтобы сдобрить им губы, прикрывая от кислоты глаза.
        - И вообще, как сказал один умный в древности: «Разлука научит тебя любить по-настоящему».
        Фима фыркнула. Ей уж точно ничему учиться не нужно было. Она прекрасно понимала, что такое любить и любила. И в ответ она могла бы возразить, что расстояние убивает чувства, и это всем известная мудрость, но бабуля продолжила философствовать, даже не глядя на экран комфона, а исключительно на свою приятельницу, которая на несколько секунд пропала из объектива. Зато послышался характерный звук льющейся воды. - Но это, конечно же, не к нам относится, это он для мужчин говорил. И вообще, ни один мужчина не сможет никогда понять женщину.
        - Ну да, я саму себя не всегда понимаю, - вновь появилась тётя Дуся, ставя фарфоровые чашечки на блюдца, ворча себе под нос, - а тут мужчина. Эх, бедненькие, тяжело им с нами.
        Подруга бабули взглянула на Фиму, которая кивнула, молча соглашаясь с её изречением.
        - А нам с ними? - обиженно переспросила баба Мара, а Фима ещё горестнее вздохнула. Мужчины и женщины, словно на разных планетах родились, настольно разные, что даже раса не важна, всё равно сложно понимать, что творится в голове противоположного пола.
        - Ладно, я спать. А вы много не пейте.
        - А мы не пьём, - встрепенулась тётя Дуся. - Мы думаем.
        Фима улыбнулась.
        - Ладно, моя хорошая, давай не скучай. И главное, держись. Будь сильной. И развейся на коронации.
        - Стоп-стоп! - выпалила Фима, когда бабуля чуть не выключила связь. - Какая коронация?
        - Фимочка, деточка, ты чего совсем из жизни выпала из-за этого красивого, но глупого Хама? Коронация завтра у вас там в империи. Император объявит о своем приемнике и передаст ему власть.
        Бабуля покачала головой, а Фима покраснела. И правда, что-то совсем не о том думала она и не замечала ничего вокруг. Ведь принцы водили её по дворцу, а он был слишком торжественный, словно праздник намечался.
        - Идиотка, - тихо шепнула она в темноту комнаты и решила, что спать ложиться рано. Нужно было почитать новости, чем она и занялась, воспользовавшись для поиска тилингом. Его возможности были более обширны, чем земного девайса и вскоре девушка уже читала местные новостные сайты, найдя подробности как истории, так и план проведения торжеств по случаю коронации, которые были назначены через день, а не завтра, как заверяла бабуля. Имя претендента пока держалось в тайне по старинным традициям, но многие догадывались, что младший принц дома Алой Зари займёт трон. Уснула Фима только под утро, а разбудили её Александр и Пирс. Именно тогда, когда девушка хотела побыть одна в библиотеке.
        - Сегодня прибудет президент, - тихо шепнул Саша, устраиваясь напротив неё.
        - Да и республиканцы тоже прибудут.
        - Майор сказал приглядывать за тобой.
        - Чтобы не сбежала? - удивилась Фима, хотя радость от новости, что прибудут атландийцы, на миг вспыхнула в груди.
        - Наверное, тебе лучше знать, - усмехнулся Пирс. - Чего читаешь? - полюбопытствовал он и тут же скис, когда увидел лаудунские иероглифы.
        - Этикет, - невозмутимо отозвалась Фима, весело подмигивая расстроенному лейтенанту. - Пытаюсь понять, что принято дарить на коронацию.
        - Ты вообще ничего не должна дарить, - отозвался Саша. - У имперцев любые дары от женщины воспринимаются как предложение.
        - Я знаю, - тяжело вздохнула Серафима.
        В империи царил очень страшный патриархат и женщины обязаны были поклоняться мужчинам. Но иерархическая структура делала поблажки некоторых дамам высокого положения, и те имели право командовать мужчинами из низов.
        - Порядки у них конечно зверские. Я тут на одну взглянул, так меня чуть не растерзали её родственники.
        Фима покачала головой, не представляя, как же выживают лаудунки в таких варварских условиях. А ведь имперцы старшая раса. С них надо брать пример. Вот только примеры бывают разные. Если за атландийцами хочется повторять, то за имперцами нет. Они как живой пример закосневшего развития социальной структуры общества.
        Закрыв файл, девушка воззрилась на мужчин, которым явно было скучно.
        - Ну и чем займёмся? - тихо спросила она у них, и те предложили погулять, пока остальные ищут следы таинственной организации.
        Пирс так и норовил приобнять Серафиму, поддержать за локоток, постоянно травя шутки и рассказывая про аэробайки и гонки.
        Серафима не выдержала, остановилась, развернулась лицом к лейтенанту и, подавшись к нему, обняла.
        - Прости, я понимаю, что ты в меня влюбился, но, увы, мы никогда не сможем быть вместе.
        - Почему? - опешил Пирс, придерживая девушку за талию.
        - Я зануда, - улыбаясь отстранилась Серафима, - зубрила, я тащусь от истории. Гонки для меня уже пройденный этап, я не болею ими, хоть и знаю практически всё. Понимаешь?
        Саша рассмеялся, опуская взгляд, чтобы не обидеть друга. Затем всё же решился добавить:
        - И она влюблена в другого.
        - В атландийца? - уточнил Пирс, нисколько не расстроившись.
        - Не просто в атландийца, а в самого мерзкого и противного.
        - Эй! - весело прикрикнула Фима. - Он очаровательный Хам, самовлюблённый нарцисс, но тем не менее он мой.
        - Ну я же лучше, - возмутился Пирс и попытался обнять девушку, но та залилась смехом, покачала головой.
        - Поверь, с ним никто не сравнится.
        - Эгоцентричен не в меру. Он Сильнейший, Пирс. Так что смирись и найти другую.
        - Такой, как Фима нет, - обиженно шепнул лейтенант, а девушка опять покачала головой.
        - Есть намного лучше. Потому что она станет твоей. Просто не опускай руки, - Фима замолкла на полуслове от озарившей её мысли, разглядывая кисти рук лейтенанта, плетьми висящие вдоль тела. Всё же пошлость бабули заразна. Мысли глупые так и лезут, да образы, очень реальные и живые. Чем обычно военные в казарме по ночам без женщин занимаются? Наверное тем же, чем и она в кровати, вдали от любимого. Мысленно застонав, девушка одёрнула себя и заставила поднять взгляд, правда, в лицо смотреть лейтенанту не могла, было стыдно за себя. - В общем, ищи и главное верь, - закончила свою мысль девушка, надеясь, что мужчины не заметили предательского блеска.
        Видимо это судьба. Иначе как объяснить, что Фима, идущая за Сашей, оказалась в том самом месте, где она когда-то встретила Шшангара, и сейчас, как полтора года назад, принц рисовал.
        - Госпожа Заречина, приятно снова видеть вас, - шипяще произнёс рептилоид разворачиваясь. Четверо охранников не подпускали к нему близко, но и земляне не стремились приближаться.
        - Я думала, вы готовитесь к церемонии.
        Фима вежливо улыбнулась принцу. Она его с самого утра не видела и, уточнив, чем он занят, решила посвятить свободное время поиску доказательств появлении землян.
        Шшангар отвернулся, и Фима остро почувствовала, что обидела рептилоида.
        - У меня есть более важные дела, чем зубрить клятвы и церемониальные фразы. Я готовлю вам прощальный подарок, госпожа Заречина. Прошу, подойдите, я хочу, чтобы вы увидели его.
        Девушка смело прошла мимо охранников, оставив позади своих спутников.
        Глава 9
        Творческие люди - это уникумы, выпадающие из общих правил. Принц был именно таким. Глядя на него у Серафимы начинался приступ жалости. Она два часа изображала из себя искусствоведа, хотя не особо понимала многие символики, в которые рептилоид вкладывал особенный смысл. Он пытался ей объяснить, а Фима кивала, удивляясь замысловатости чужого разума.
        Всё что видела девушка - это красивую историю, полную тоскливого желания вырваться на свободу. А Шшангар уверял, что на чёрном полотне, искрящемся бриллиантами, изображена надежда. Он рисовал звёздную ночь в глазах рептилоида. Интересная задумка, особенно манера исполнения. Звёзды были настоящими бриллиантами, которые Шшангар крепил на особенный клей. Вот только никакой надежды в этой картине для Серафимы не было. Обречённость, тоска, как, впрочем, и на других полотнах принца.
        - Если честно, то я никогда не понимала людей, стремящихся к одиночеству. Лично я его боюсь.
        - В одиночестве много плюсов. Ты можешь познать себя, - мягко отозвался принц, а Серафима пожала плечами.
        - Видимо, я так глубоко себя познала…
        - Нет, мне кажется, ты боишься остаться сама с собой наедине. Поэтому и страх перед одиночеством.
        Девушка усмехнулась. Рептилоид возможно был прав. Одиночество пугало Серафиму.
        - Один человек мне сказал что одиночество удел Сильнейших.
        - Очень мудрое высказывание.
        - Значит вы сильный, ваше высочество, - подластилась Фима, разглядывая новые звёзды на своём будущем подарке.
        Шшангар замер, напряжённо всматриваясь в безмятежное лицо землянки, которая даже не заметила его внимания, любуясь игрой света на гранях мелких драгоценных камней.
        Сильный? Он сильный? Принц никогда ни от кого не слышал подобного комплимента. Он был кем угодно: и великим, и надеждой, и гарантом, но никто не считал его сильным. Наоборот, все пытались продавить его под себя.
        Серафима обернулась, удивлённо моргнула.
        - Что-то не так? - уточнила она, а принц улыбнулся.
        - Вы удивительная, госпожа Заречина.
        Серафима смутилась.
        - В последнее время мне об этом часто говорят, только я не понимаю в чём моя удивительность. Мне кажется, я обычная.
        Рептилоид вновь замер, услышав эхо своих мыслей в словах землянки. Обычным и он себя считал, поэтому и страшно было поверить, что он сильный.
        - Ваша исключительность в том, что вы притягиваете других, - решил поделиться своими наблюдениями принц. - Вы словно магнит. И хочется с вами быть рядом, общаться.
        Фима опустила взгляд. Приятный комплимент от его высочества немного смущал.
        - Я всегда хотела иметь много друзей, но, увы, никто не остаётся рядом, - тихо шепнула она оглядываясь.
        Саша показал ей на комфон, и в следующий миг ей пришло сообщение. Ребят вызвал майор, и они оставили девушку. А принц лишь краем глаза проводил сопровождение Серафимы. То, что бравые мужчины вовсе не для охраны госпожи Заречиной стало понятно, как только её поселили в выделенных апартаментах. Никто из них ни разу не пришёл проведать гостью принца, заперлись в комнате самого старшего и долго что-то обсуждали, установив «глушилки». Принц забавлялся чужой игрой. Всем что-то надо было, и никому дела не было до желания самого принца. Даже земляне и те имели свой тайный интерес.
        Шшангар украдкой следил за Серафимой, ожидая от неё подвоха в любой момент. Сегодня она выбрала красивое платье небесного цвета длиной до колена. Оно оттеняло её туманные глаза. Избранница Сильнейшего, несомненно, по земным меркам была красавицей и поражала мужчин своей естественной природной красотой. Это Шшангар прекрасно понимал и отмечал, как вьются молодые земляне вокруг неё, пытаясь привлечь её внимание или добиться расположения. Густые тёмные брови, длинные ресницы, всегда серьёзный и даже слишком взрослый взгляд, но пухлые губки смягчали его.
        Принц не понимал, почему она медлила. Он всё ждал, что землянка покажет наконец своё истинное лицо, заглотит приманку, ведь прилетела, приняла его приглашение, но его гостья витала в облаках. Думала о чём-то своём и улыбалась, открыто и тепло. Ведь всем известно, что она заодно с Сильнейшим. Так отчего же рядом с ней рептилоид чувствовал себя защищённо, словно она ему друг, равная, та, кто не ударит в спину? Она стала другой за те полгода, что они не виделись, повзрослела, в ней появилась женственность, но при этом осталась прежняя непосредственность. Друг, который, как и все, стал врагом и словно не понимал этого.
        - Одиночество пугает тем, - мягко заговорил Шшангар, когда девушка убрала комфон в карман пиджака, - что открывает дверь к своим собственным чувствам.
        Фима подняла взгляд на принца и вдруг задумалась о Ходе. Свои собственные чувства? Она вспомнила, как испугалась известия, что Ход читает её мысли, как мелочно подозревала его во влиянии на неё. И что же получалось? Дантэн дал ей шанс разобраться в себе. В своих собственных чувствах. Понять, чего, собственно, сама хочет.
        Атландийцы однолюбы. В который раз она напомнила себе, что Ход признался ей в любви. Она для него стала единственной, как и он для неё. Она оставалась верна ему, даже сильно обидевшись. Верна себе. Ход словно учил её. Хотел, чтобы она поняла, чего хочет именно она. И гражданство тут было ни при чём. Лишь её собственные желания?
        - Господи, - потрясённо выдохнула Фима, потревожив рептилоида.
        Его рука дрогнула, а драгоценный камень скатился с полотна и упал в траву, где и затерялся. А Заречина расхаживала за спиной принца, сильно тревожа его всплеском оригинальной смеси чувств. Озарение, разочарование, облегчение. Всё было настолько острым и бурным, что принц никак не мог понять состояние своей гостьи.
        Серафима долго не могла успокоиться. Так вот чего хотел Дантэн - чтобы она подумала. Не хотел давить. Свобода, то, что так бережно блюдут атландийцы. Свобода выбора, возможность принятия своих собственных решений. Девушка готова была разрыдаться от облегчения и обиды.
        - Вот честное слово, атландийцы такие трудные для понимания, почему нельзя просто сказать словами, а? - обратилась она к принцу, который пожал плечами, продолжая приклеивать бриллианты.
        - Республиканцы вообще очень странная раса. Ещё в Древности они принимали порой шокирующие решения. И я был крайне удивлён, когда узнал, что вы решили стать подругой для одного из них.
        Серафима вздохнула расстроенно. Все думают, что это она решила. Все, кроме неё. Девушка же считала, что во всём виновато её сердце. А может и сам Дантэн. Он настолько невероятный, что сложно в него не влюбиться, хотя он и бесил, крайне часто.
        Руки даже зачесались позвонить и высказаться. И не прикажешь же ему, не заставишь забрать её, слишком разные весовые категории для такого противостояния. Нужно что-то другое, что-то весьма хитрое, древнее.
        - Или это не ваш выбор? - Фима долго не отвечала, заинтриговав принца.
        Серафима даже не сразу сообразила, о чём её спрашивал рептилоид, и рассеянно воззрилась на него, пока не вспомнила суть разговора.
        - Мой-мой, - успокоила она Шшангара, а заодно и себя. Отказываться от Дантэна она точно не собиралась. Ей нужно было подумать и понять, готова ли она к решительным и судьбоносным шагам в своей жизни.
        - А вот у меня выбора и нет, - тихо обронил принц, поглядывая на охранников. Шширанши не оставлял младшего принца без присмотра. Таков был их уговор. Каждый жаждал получить своё. Девушка перестала расхаживать за спиной принца, встала рядом.
        - Так не бывает, - возразила она. - Как говорит моя бабуля: «Даже если вас съели, есть два выхода: либо вверх, либо вниз».
        Рептилоид усмехнулся, а Серафима заметила, как блеснули его глаза и расширились вертикальные зрачки.
        - Нет, ну вот честно, чего вы рефлексируете. Не пора ли уже взять себя в руки и действовать? Вот чего вы боитесь? - наступила на больную мозоль Фима, от чего принц поморщился.
        - Вам ведь известно, я не хочу становиться императором, но моим мнением никто не интересуется.
        - Ну и ладно, сами виноваты, - легкомысленно отмахнулась от скорбных ноток в голосе принца Фима. - А вы назло станьте императором. Император, он же кто? Правильно - верхушка власти.
        - Я не хочу. Мне власть не нужна. Я хочу свободы. Я хочу заниматься тем, к чему лежит душа.
        Серафима грустно вздохнула.
        - И я хочу, но! Свобода бывает разной. Нищий свободен от обязательств, но вынужден довольствоваться теми подачками, которые кидают ему прохожие. Он ненавидит их за это, но и не сможет прожить без них. Его свобода соизмерима с одним днём. Эйфория от такой свободы проходит быстро. Она пьянит тем, что нет оков ответственности, но взамен забирает возможность реализации. На кисти, краски и холст нужны деньги, а где он их возьмёт? А есть другая свобода, свобода править чужими жизнями, нести ответственность за государство и творить в своё удовольствие, организовывать выставки, помогать таким же, как вы, уникальным творцам, устраивать для них вечера, общаться, делиться тайнами мастерства, духовно обогащаться.
        - Да кто мне даст…
        - Вы! - перебила его Фима. - Вы и дадите. Соберите вокруг тех, кто хочет ухватить власть, и ставьте свои условия. Диктуйте правила. Вы будете императором. Выше вас только Создатель. Разве не так написано в ваших трактатах?
        Младший принц несколько опешил от порывистости землянки и попытался объяснить свою позицию:
        - Всё так, но…
        - Вы боитесь, - закончила за него Серафима. - Я тоже боюсь. Но нельзя опускать планку. Нужно перебороть себя и подняться к самой вершине мира, чтобы полной грудью вдохнуть чистейший воздух абсолютной свободы от своих сомнений и страхов.
        Девушка умолкла, тяжело дыша, так как поняла, что говорила отнюдь не с принцем, а сама с собой. Да, вот к чему толкал её Дантэн: стать сильней, вырасти, подняться над своими страхами, быть уверенной в своих словах и поступках.
        Даже клятва уже не так страшила. Клятва наоборот скрепляла её вместе с Дантэном, как брачные узы. Принц ведь даже не догадывается, что получит больше, чем потеряет, став императором. Защита республики - гарант мира в галактике. За спиной Шшангара всегда будет сильный покровитель.
        - Возможно, вы правы и я трус, - тихо отозвался рептилоид.
        - Я тоже трусиха, - вернула ему девушка и они оба замолчали, каждый раздумывая о своём.
        Серафиме нравилась тишина и спокойствие императорского сада. Лёгкий ветер блуждал по живому зелёному лабиринту. Пели птицы. Стоя рядом с мольбертом, девушка любовалась возвышающимся над живой изгородью дворцом, его яркими красными переливами драгоценных камней, мозаиками витражей.
        За одной из живых стен зелени показалось знакомое свечение биополя, серое, тянущееся. Охранники были повсюду, сторожа своего принца, словно узника. И девушка хотела бы помочь Шшангару вырваться из этого плена, да только видела один выход - вперёд к звёздам, которые он так тщательно приклеивал на полотно своего подарка. Нужно взмыть вверх, взять власть над своими тюремщиками. Вот только сможет ли принц найти в себе столько отваги и смелости пойти против всего мира, стать свободным от чужого контроля, достигнуть своей мечты и одновременно покориться, взойти на трон империи.
        Странная тревога острой иголкой кольнула сердце, когда девушка рассматривала чьё-то свечение. Пение птиц неожиданно стихло. Фима стала оглядываться по сторонам. Шшангар не отвлекался от своего шедевра, брал драгоценности одну за другой с небольшой мягкой подушечки. А девушка не на шутку забеспокоилась. Охранники подобрались, заслоняя собой проходы. Нахмурившись, Серафима отметила странное беспокойство своего собственного поля, оно словно потянулось в сторону прохода, через который пришла Фима. В груди радостно забилось сердце, ускоряя свой бег. Девушка вглядывалась до рези в глазах в зелёный коридор, нервно закусывая губу, пока в нём не появился мужчина в сером парадном праздничном мундире республики Атланды. Его чёрные кудри весело прыгали при каждом шаге плавной, но хищной походки. Он нисколько не изменился за эти несколько дней разлуки, лишь черты лица заострились, придавая Ходу агрессивный образ.
        - А вот и мой палач пожаловал, - шипяще произнёс Шшангар, отрывая Фиму от любования Дантэном.
        - Палач? - удивилась девушка, оборачиваясь к младшему принцу крови, который отложил кисть, протерев её тряпкой от клея и краски.
        Рептилоид кивнул, а девушка расстроилась. Она так надеялась, что Дантэн прилетел к ней. Думала, что все её попытки наконец принесли плоды. Но, увы, опять атландиец выбрал долг. Фима моргнула, вспоминая, чем закончился первый прилёт Дантэна. Тогда она тоже думала, что его подтолкнул долг, да только всё оказалось не так. Вскинув радостный взгляд на Хода, девушка улыбнулась ему, и её биополе словно с ума сошло, рвануло в сторону любимого.
        Но всё изменилось в одну секунду, будто туча набежала на солнце, укрывая мир своей тенью. В глазах Хода вспыхнула ярость, хоть лицо и оставалось бесстрастным.
        «Сзади!» - резкий окрик настиг Фиму так неожиданно, что она растерялась, не успела оглянуться, как сильная рука сжала её под грудью, выбивая воздух из лёгких, а холодное лезвие коснулось шеи.
        Шшангар шипел между двумя охранниками, приказывая немедленно отпустить его гостью, но его не слушали, оттесняя в другой проход лабиринта, подальше от замершего атландийца.
        И надо бы Серафиме испугаться, но у неё не получалось. Она радостно улыбалась любимому, глядя как их биополя - его голубое и её белое - сливаются в одно, напитываясь пронзительно голубым свечением. Поток силы Хода, как соскучившийся щенок, рванул к землянке, которая еле удержалась на ногах. Ослеплённая сиянием, она не видела, как сила скручивалась в тугой кокон, как отшатнулся от неё оглушённый чужими эмоциями средний принц. Он согнулся пополам, хватаясь за виски, и глухо стонал за её спиной. Серафима видела только его, Дантэна. Его чёрные, обжигающие страстью глаза, чувствовала его силу, которая мягко укутала, проникая в её суть, даря неописуемый восторг.
        - Я тебя нашёл, - мягко шепнул любимый голос внутри Симы. И девушка чуть всхлипнула, сделала шаг к нему, раскрывая свои объятия. Краткий миг, размытое движение навстречу друг другу, и Дантэн яростно сминает губы ларны, наслаждаясь искрящим счастьем, которое дарила ему любимая. Она была готова разрыдаться, до того соскучилась по нему, и Сильнейший был рад, что она так открыта для него. Он мог читать все её воспоминания, все упрёки, все жалобы, которые она хотела ему высказать. Все слова любви, признания и мольбы.
        Когда эмоции поутихли, и Сима смогла с облегчением выдохнуть, всё так же заглядывая в глаза Сильнейшему, Дантэн, отстранившись, ласково провёл рукой по её волосам, осторожно коснулся кожи, куда её чуть не ранил рептилоид, и нежно шепнул:
        - Плохо прячешься. В следующий раз прячься лучше.
        Фима, прикрыв глаза, погасила вспышку раздражения. Дантэн, как обычно, был несносен и язвил. Вот только она уже решила для себя, что играть теперь будет только по своим правилам.
        - А другого раза больше не будет. Ты слишком ленив. Так доиграемся, что я себе более активного найду, и ты меня по-настоящему потеряешь.
        Атландиец рассмеялся, прижал голову Симы к своей груди, жёстко смотря на лежащего на земле скулящего среднего принца.
        - Хорошо, уговорила. Я не переживу такую потерю. Придумаем другие игры.
        Фима крепче обняла Дантэна за талию, блаженствуя от близости с ним. Это экстаз. Нет, это даже лучше экстаза - быть рядом с ним, слушать его голос, вдыхать его аромат, чувствовать его силу в себе и знать, что он любит искренне и ярко. Дантэн не скупился, дарил свою силу любимой, чуть ли не мурча. Словно кусочек пазла нашёл своё место. Ларна приняла его без официальных клятв, без ненужной публики. Это таинство единства двух душ. Это настоящая любовь, дарящая огромнейшую силу, которая сейчас мстила тому, кто посмел прикоснуться в возлюбленной Сильнейшего. Сняв щиты, Дантэн не чувствовал угрызений совести. Даже если рептилоиды, что окружали их, сойдут с ума. Это лишь малая толика того, что они заслуживали.
        - Тебе не понравились мои сообщения? - чуть насмешливо спросила его ларна, и Ход тихо засмеялся.
        - Отчего же. Очень милые признания. Я тоже скучал по тебе, любовь моя, вот только нам нужно было время, чтобы разобраться в себе, в своих чувствах.
        - О да, только прежде стоило поговорить.
        - Я ещё не привык. Чуть позже, любимая.
        Сима подняла на него свои красивые глаза. Она хмурилась, а Дантэну хотелось, чтобы она улыбалась, чтобы утопила его в невероятных, затягивающих в свой серый омут глазах.
        Он оглянулся на наследника, отмечая, что Шшангар, так же, как и его охрана, словно впал в транс, плавая на волнах Симиного счастья. Она, как и планировал Дантэн, развила свои способности.
        Девочка выросла, и пора было её пускать в дело.
        Дантэн хитро улыбаясь, обхватил лицо любимой ладонями и поцеловал в волосы, крепко прижимая к себе. Чудо с пятью пальцами, неумеренным любопытством и странными хобби. Красивая девочка с Земли, так круто ворвавшаяся в его жизнь, покорила сердце и утолила голод одиночества.
        Нож лежал у ног Серафимы, и она смотрела на него, всё ещё не веря, что кто-то хотел её прирезать. Девушка чуть отстранилась, чтобы обернуться. Средний принц поскуливал, из его ноздрей текла кровь, оставляя на серой коже грязные разводы.
        - Что с ним? - удивилась Сима, а Ход не хотел пугать любимую. Только не сейчас. Пусть думает что угодно, лишь бы не расстраивалась.
        - Ничего страшного, - тихо отозвался и попытался переключить её внимание на наследника. - Ваше высочество, - позвал он Шшангара, который никак не реагировал.
        - Ваше высочество, - обеспокоенно заговорила Фима и приблизилась к замершим рептилоидам. Ей пришлось даже коснуться принца за рукав, чтобы он, моргнув, с шумом выдохнул и наконец пришёл в себя.
        - Что это было? - тихо шепнул он, оглядывая охранников, Фиму и Дантэна. - Такое невероятное чувство. Я словно вернулся в детство.
        Потрясённый рептилоид опустил взор, пытаясь понять, что же с ним приключилось. На миг ему показалось, что его сердце не выдержит переполняющих светлых чувств.
        - Это счастье и любовь, - тихо объяснил атландиец, который сжалился над имперцами и поднял щиты, укрывая себя и любимую от неосмотрительных эмпатов. - Почему не закрываетесь, ваше высочество? Вами любой сможет управлять, если будете вести себя столь безрассудно.
        Шшангар заморгал, отступил от Сильнейшего и склонил голову в приветствии, как положено у республиканцев, прижимая ладонь к сердцу.
        - Я забылся, - неожиданно для себя стал оправдываться принц.
        Вообще он не ожидал, что его палач станет с ним разговаривать, даже выговаривать, как нерадивому мальчишке. Император-отец предупреждал, что встреча с хранителем императорской реликвии изменит его жизнь раз и навсегда, вот только Шшангар не думал, что это будет так стремительно и резко. Они с Шширанши рассчитывали, что у них будет время, что они смогут поймать атландийца на наживку. Они так долго готовились, так долго обсуждали, что сделают, что скажут, а в итоге оказались ни к чему не готовы, совершенно растерянные и поверженные.
        - Что с моим братом? - затравленно спросил он у атландийца, пытаясь не смотреть в лицо Серафимы, так как ему было стыдно за своё предательство их дружбы. Да, ради своего спасения он готов отдать на откуп что угодно, даже единственного друга. Настоящего друга, который даже сейчас, кажется, так и не понял, как подло с ним поступил наследник крови.
        - Наказан, - спокойно ответил Ход, прижимая к себе ларну, наблюдая за охранниками, которые явно были в подчинении у среднего принца, а не самого императора.
        Шшангар даже позволил себе улыбку, до чего было приятно услышать подобное от уверенно держащегося атландийца, словно он не был гостем, как и его возлюбленная.
        Принц во все глаза смотрел на Дантэна, отмечая его удивительные глаза. Чёрные, как сама ночь, как звёздное небо над головой. В них можно было утонуть.
        Серафима, прижимаясь к груди атландийца, напряглась. Ей не понравилось, каким влюблённым взглядом глядел на её любимого рептилоид, а Ход опять прижался к макушке Симы губами и беззвучно рассмеялся.
        «Это ты так на меня смотришь, не он. Привыкай», - вновь в голове у Фимы появились чужие мысли, как лёгкая, но назойливая щекотка. Даже ухо захотелось почесать. Девушка подняла взор на любимого, для чего ей пришлось развернуться в надёжном кольце сильных рук. Недоуменно моргнув, Сима спросила:
        - Я смотрю на тебя так?
        Атландиец кивнул и, не в силах сдержаться, потёрся кончиком носа, утопая в остаточной эйфории своей любимой. Она словно не замечала, как дарила эти эмоции всем окружающим и всё из-за него, Сильнейшего. Дантэну не терпелось забрать Симу в комнату и там более подробно изучить всю гамму чувств, что она испытывала к нему. Он так часто привык чувствовать чужой страх, уважение, но не такую всепрощающую, поглощающую с головой любовь.
        Сильнейший понял, что принц дезориентирован и не осознаёт, как невежлив. Поэтому Ход взял на себя роль хозяина и приказал охранникам поднять среднего принца крови и отвести в его покои. А наследнику предложил проводить их во дворец, так как атландиец прибыл на своём личном флаере, поставив в известность о своём визите лишь императора. И Дантэн хотел поскорее закончить все процедуры передачи власти, не дожидаясь завтрашней коронации. Она нужна для публики, для сохранения традиций. А Сильнейшему достаточно капли крови и слов клятвы. Вот ради чего он и прилетел. Но чтобы покорить глупого мальчишку, пришлось жертвовать своей ларной. Её уникальная сила не оставила Шшангару и шанса на сопротивление, он полностью попал под её влияние. Теперь он был послушным мальчиком, который разве что в рот не заглядывал Дантэну, плывя на волнах чужих эмоций. Эмпаты так беззащитны порой, что теряли всё своё величие и могущество перед влюблённой землянкой.
        Звонки, они всегда врываются в личные планы так не вовремя. Особенно когда не хочешь никого ни видеть, ни слышать, а лишь одно на уме - уединиться со своей ларной и отпустить наконец так тщательно сдерживаемые чувства.
        - Да, бабуля, - тихо шепнула Сима, кидая извиняющийся взгляд на Сильнейшего.
        Они только-только вошли в её апартаменты и оба мечтали о более интимном общении, желая соединиться не только душой, но и телами. Говорить на языке жестов, движений, жарких стонов, а может даже и криков, полных исступления, счастья и страсти.
        - Милая моя, хорошая, ты представляешь, кем оказался этот гад?
        Слегка визгливый голос Мары Захаровны заставил Хода оторваться от грёз и собраться, так как, в отличие от любимой, он сразу понял, о ком шла речь.
        - Какой гад? - растерянно шепнула Фима, пригревшаяся в объятиях Дантэна.
        Девушка отметила, что бабуля нарядилась в сексапильное алое платье на бретельках. Она словно на банкет собралась: и вечерний макияж, и укладку сделала, а украшения делали её ещё прекраснее. Правда, всё это уходило на задний план, так как бабуля была расстроена.
        - Рыжий! - рявкнула баба Мара. - Я в осадном положении. Это немыслимо! Приставил ко мне каких-то прощелыг в пиджаках, которые меня из дома не выпускают, ибо генерал, видите ли, не велит!
        - Какой генерал? - потерянно воззрилась Фима на Дантэна.
        - Вас взяли в заложники? - строго уточнил атландиец, вынимая комфон ларны из её холодных пальцев.
        - Что? - удивилась Мара Захаровна. - Меня в заложники? - переспросила она и изумлённо моргнула пару раз. - Однако, - выдохнула, а затем усмехнулась. - А что, меня брали по всякому, а вот в заложники - это что-то новое. Ты глянь-ка, я даже не подумала. А что, пусть берёт. Я потом посмотрю, как отдача его замучает.
        - Бабуля, тебя выручать? - не совсем понимала настрой старшей родственницы Фима. Вроде и улыбается, да только девушка прекрасно знала такие ухмылочки акулы. Лучше всего, когда бабуля так сладенько лучиться, и близко не приближаться к ней. Голову откусит и не подавится.
        - А ты как думаешь, милая, я чего тебе звоню? Рада, что твой рядом. Это в корне меняет дело. Значит, это всё же из-за тебя, касатик, меня оккупировать решили. Но я не далась. А вот теперь понимаю, что надо было. Но мы же гордые, у нас же корни ого-го какие. Мы вражине рыжей не сдаёмся! - расстроенно причитала Мара Захаровна, а брови Дантэна медленно поползли от удивления вверх. То, что пыталась донести до них бабушка Симы, напрягло. Но бабуля не останавливалась, не давая шанса уточнить моменты, предаваясь своим рассуждениям. - А теперь будет неубедительно.
        - Думаете, дело во мне? - наконец появилась возможность спрашивать у атландийца.
        - Ну не во мне же! - вспылила бабуля, затем быстро успокоилась и пробормотала: - Хотя может и во мне. Ладно, детки, слушайте. Это рыжий кровопивец, который мариновал меня неделю, оказывается, никакой не отставной, а очень даже действующий генерал чего-то там, начальник твоего Ахметова.
        - Он не мой, - тут же поправила её Фима, украдкой бросая на собранного Дантэна взгляд.
        Атландиец внимательно слушал исповедь бабы Мары и всё больше хмурился. Вот и вступил в игру ещё один игрок, которого Сильнейший вычислил, да только в лицо не знал.
        - Да хоть слепой, - шутливо подмигнула бабуля внучке, не скрывая своего веселья. - Он, кстати, слепой и есть, такую красоту рядом с собой не оценил, да и Бог с ним, с этим женоненавистником. Так вот, Елизар, горе-любовник, отбыл в империю вместе с делегацией, а меня посадил под домашний арест.
        - На каком основании? - возмутилась Фима.
        - Потому что нельзя быть красивой такой, - явно кого-то процитировала баба Мара, кривя свои соблазнительные губы. Затем выдохнула и, прижав ладонь к груди, прикрывая новое бриллиантовое колье, на вид дорогое и очень, выпалила, явно нуждаясь в слушателях. - Нет, приятно, не спорю, так со мной ещё никто не обращался, но зачем, вот зачем мне бриллиантовое колье, коли показать ему некому? Он что, совсем ничего не понимает? Я как хвалиться буду перед неудачницами, завистницами, которые собираются сегодня в клубе «Яхматоль»? Нет сил моих с этим солдафоном. Сегодня, гад, ещё и серьги прислал в комплект, а вчера браслет. Садист!
        Бабуля всхлипнула и промокнула глаза салфеткой.
        - Дуське звонила, так они её даже к двери не пустили. Та полицию вызвала, а она не прилетела. А потом Елизар звонит и сладенько так поёт, что как только прилетит, так всё объяснит, ещё и жениться пригрозил. Ну и что мне делать? А?
        - Бежать, - заключил Дантэн. Затем подтолкнул Фиму к кровати и сел рядом. - На балконе я видел скейтборд Серафимы. Он не летает, но и разбиться не даст. Вы только не в туфлях на него встаньте.
        - Ты что! Она разобьётся! - возмутилась Фима.
        Дантэн усмехнулся и вопросительно взглянул на Мару Захаровну, которая задумчиво прикусила губу.
        - Бабуля! - обеспокоенно крикнула Фима, понимая, что та уже всё для себя решила и приняла предложение атландийца.
        - Что бабуля! - отозвалась та с экрана комфона. - Я замуж не хочу! Чего я там не видела! Хватит! Я лучше на твоей свадьбе плясать буду, чем на свои кровные полгорода поить.
        - Мара Захаровна, позвольте узнать, вы сильно расстроитесь, если я не верну вам вашу внучку.
        - Да неужели наш мальчик созрел! Вы посмотрите на него! Да давно надо было забирать её! Хоть, дети, вы такие ещё глупые. Второй раз повторю тебе, что нельзя оставлять свою женщину. Она заскучает и начнёт делать глупости. Ну ладно, если что, платье висит в шкафу, а сбережения на похороны ты знаешь где.
        - Бабуля, не дури! - рассердилась Фима, строго глядя на усмехнувшуюся родственницу, которая нисколько не прониклась и даже, кажется, обиделась.
        - Ты, Фимочка, запомни, - нравоучительно покачала она указательным пальцем. - Если дуришь не ты, то обязательно кто-то другой. Всё, не поминайте лихом!
        Экран погас, а Фима вскочила с кровати.
        - Дантэн, надо что-то делать!
        Атландиец кивнул и, взяв за руку любимую, потянул на себя, ловя в свои объятия.
        - Сима, твоя бабуля тебе форы даст. Не беспокойся за неё, она умная женщина. Да и к тому же как думаешь, в кого ты родилась такой особенной? Ведь не в маму.
        - Ты уверен, что она не разобьётся?
        - Конечно. Это же твой скейтборд. Разве не знаешь, какие они безопасные.
        - Но высоко же, - тревога отступала очень медленно, но лёгкие поцелуи и мягкий убаюкивающий голос атландийца делали своё дело. Сима успокаивалась, продолжая доверчиво глядеть на Сильнейшего, а тот лёг на спину, в блаженстве прикрывая глаза и прижимая к своей груди ларну. Её биополе, как и прежде, окружило атландийца, оплетая, сливаясь с его собственным, подстраиваясь. И это было бесподобно. Родная, доверчивая, наивная, в чём-то и совершенная для него любимая девочка прижалась головой, тяжело вздыхая.
        - Нет, я понимаю, что бабуля у меня молодец и физически развита, но всё же возраст. Вдруг сердце не выдержит?
        - У её генерала не выдержит, если продолжит в том же духе ограничивать свободу Мары Захаровны. Ваши мужчины неандертальцы в вопросе взаимоотношений с женщинами. Дал же ей свободы, так чего решил изменить решение? Это или от большой любви, или от желания повлиять на меня, как и предполагала Мара Захаровна.
        - А ты-то тут при чём? - удивилась Фима, приподнимаясь, чтобы рассмотреть весёлую улыбку и смеженные веки с длинными густыми ресницами.
        - Я всегда при чём, любимая, привыкай. Что бы ни случилось, я всегда при чём, - тихо шепнул он, приоткрыв глаза, и лукаво подмигнул. - Я Сильнейший, Сима, и этим всё сказано.
        - Всё равно не понимаю, - тихо пожаловалась Фима, очередной раз вздыхая.
        Все её мысли были о бабуле. Какая же она экстремалка. Замуж не хочет! Всеми силами доказывает что сильная и гордая, только одинокая, и об этом девушка знала очень хорошо. Поэтому и обрадовалась, когда появился Елизар Платонович, надеялась, что хоть он сможет сделать бабулю счастливой.
        - Хорошо, что кольцо к ожерелью не прислал. Она бы его точно прибила и охрана бы не спасла его.
        - Почему? - лениво поинтересовался Ход, прислушиваясь к мыслям девушки.
        - Она обожает кольца. Особенно обручальные.
        - А ты? - мягко спросил Дантэн. - Я даже не знаю, какие кольца тебе нравятся. Как выбрать и не ошибиться.
        Фима замерла, внутренне вся подобралась и приподнялась на руках, недоверчиво заглядывая в безмятежное лицо атландийца.
        - Мне? Мне кольцо? - уточнила она, чувствуя, как радостно забилось сердце.
        Дантэн открыл глаза и усмехнулся забавному выражению лица любимой. Недоверие боролось с пробивающимся наружу счастьем.
        - Тебе, любимая, и обручальное.
        - Но у вас же не принято.
        - Зато у вас принято, - мягко возразил Дантэн. - Это откуп за то, что свадьбы у нас по вашим традициям не было и не будет.
        - Почему? - удивилась Фима, а потом вдруг вспомнила, как тяжело атландийцу находиться в густонаселённой столице. - А, поняла, - закивала девушка, но вдруг зацепилась за то, что любимый употребил прошедшее время, и замотала головой. - А нет, не поняла. То есть как это не было?
        - Да, Симка, ты теперь моя ларна и ты сама этого захотела. Я дал тебе время спрятаться и подумать.
        - А объяснить?
        Дантэн закатил глаза и застонал.
        - Ты невыносима, - протяжно выдохнул мужчина, а затем ехидно спросил, передразнивая: - А подумать?
        Заречина опустила голову, покраснев, но быстро справилась со смущением.
        - Ну, я конечно могу и подумать, только потом не обижайся, если я тебя не так пойму.
        - Знаю-знаю, коллективный разум. Я понимаю, тебе сложно, но и мне нелегко. Так что будем искать компромисс. Но имей в виду, я не выдержу, если ты постоянно будешь терроризировать меня глупостями.
        - Мужчины! Как поговорить, так сразу глупости. А сами между собой как сороки, все сплетни обсуждаете, - проворчала Фима, вспоминая бабулины слова. Та много всяких историй про мужчин знала и охотно делилась ими.
        Дантэн беззвучно засмеялся, придерживая ладонями любимую. Какая же она ещё молодая, наивная.
        - Ты меня с кем-то путаешь, - возразил он. - Тебе придётся привыкать, любимая, что у нас говорят мало, больше думают. А сплетни вообще исключены. Любое твоё высказывание будет всесторонне изучено, взвешено и принято каждым индивидуально.
        Фима фыркнула, с трепетом рассматривая лицо любимого. Его соблазнительные губы, как обычно, улыбались с превосходством. Прямой нос, чёрные брови, высокие скулы, высеченные словно из камня. Глаза раскосые, миндалевидные, самые красивые и выразительные. А к высветленным с концов своенравным кудряшкам, укрывающим лоб, рука сама потянулась убрать их.
        - Я люблю тебя, - тихо шепнула девушка, не в силах справиться со своими эмоциями.
        Атландиец зажмурился, улыбаясь ещё шире. Он блаженствовал от мягких невесомых прикосновений, прислушиваясь к судорожному дыханию ларны. Она хотела его, он тоже хотел бы придаться с ней любви, но, увы, приходилось сдерживаться, не опускать щиты, иначе во дворце приключится форменная вакханалия.
        - Клянусь, ты не пожалеешь об этом никогда, - выдохнул он, резко переворачиваясь, опрокидывая Симу на кровать, подминая под себя. Поцелуем Дантэн дразнил любимую, которая обвила руками шею, потянулась, как цветок к солнцу, открылась полностью перед ним.
        Но сладкую пытку нужно было остановить.
        - Боюсь, придётся подождать, - выдохнул он в губы девушки, когда смог оторваться от них.
        - Чего подождать или кого? - растерянно спросила у него Фима, с тревогой вглядываясь в глаза.
        - Дай мне три часа, и мы полетим домой. Ты пока собирай вещи, хорошо? Я постараюсь побыстрее управиться.
        - С чем? - девушка села, глядя, как Дантэн отходит к двери.
        - Передача власти не обходится без Хранителя.
        - А можно… - Фима не хотела расставаться с атландийцем. Понимала, что он не сбежит, но иррациональный страх зародился в душе. Она больше не могла находиться от него далеко, не видеть его, не слышать.
        Дантэн протянул руку, и девушка подбежала, чтобы, уткнувшись ему в грудь, обвить руками за талию.
        - Это пройдёт, - успокаивающе погладил Дантэн Симу.
        Он и сам еле сдерживался, недовольный, что не мог спокойно уйти и оставить любимую одну. И дело не в доверии, а в том, что слишком сильно соскучился, очень долго ждал, чтобы так быстро расстаться, даже на краткий миг.
        - Пройдёт, - повторил Ход, а Фима хмыкнула.
        Разве могут такие чувства пройти? Ей казалось, что нет им ни конца ни края, и она всегда будет любить Дантэна, каким бы вредным он ни был. Но он её любимый Красивый Хам, само совершенство, мудрый, умный, сильный и единственный.
        - А может и не пройдёт, - сдался атландиец под натиском ласковых волн эмоций ларны, перекрывающих его собственные мысли. Сильнейший готов был объять весь мир от счастья, смеяться часами и радоваться жизни. Ведь теперь он не один, уже никогда не будет скучать в своём доме на берегу вечно волнующегося океана. Теперь у него есть смысл жизни, который он не хотел выпускать из своих объятий, но дела не терпели промедлений. Дела, вершить которые имеет права лишь Сильнейший.
        Глава 10
        Стоило ли ей идти, Серафима засомневалась, когда Дантэн уверенно ввёл её в огромный зал, где сам император принимал поздравления от высокопоставленных чинов других государств. Здесь был президент Земной Федерации, в свите которого девушка заметила знакомую рыжую шевелюру Елизара Платоновича. Он тоже увидел Заречину и кивнул в знак приветствия, она ответила тем же. Ахметова среди землян не было. Ни его, ни его команды, только Саша и Пирс маячили на задворках в тени широких колонн, сливаясь с телохранителями в чёрных деловых костюмах.
        Дантэн не стал останавливаться, потянул ларну дальше, хотя и чувствовал, что девушке любопытно осмотреться. Фима и вправду загляделась на императора в ярких золотых одеяниях, развивающихся от каждого движения, на плечах которого лежали тяжёлые от нашитых на них рубинов и изумрудов золотые бармы, такие же, как у царей, некогда правящих в Москве в древние времена. Лысую голову венчала массивная корона из золота с драгоценными камнями, переливающимися на свету. Он был истинным хозяином дворца и соответствовал помпезности данного места, дополняя его и привнося особенную нотку торжественности.
        Девушка слушала приветственную речь императора. Голос у него сильный, зычный и не сказать, что рептилоиду уже за сотню лет перевалило.
        Тут слово взял сион Тманг, и Фима чуть притормозила, рассматривая других Сильнейших, которые как по команде обернулись на них с Дантэном. От внимания девушки не укрылось удивление в карих глазах атландийцев в зелёных плащах Совета Сильнейших. Даже сион Тманг умолк на полуслове, воззрившись на Серафиму. Все остальные тоже стали оборачиваться, но Ход, как буксир, утащил девушку в один из коридоров, и Фима так и не успела рассмотреть лицо императора в живую.
        Принцев среди присутствующих не было, и девушка забеспокоилась о здоровье Шширанши.
        - Он жив, - тут же отозвался Ход, читая её мысли.
        - А ничего, что мы не поприветствовали никого? Ни императора, ни сиона Тманга?
        Это обстоятельство очень напрягало Заречину, так как она была воспитанной и не могла себе позволить не поздороваться с теми, кто старше.
        - С Иорликом ещё наговоришься, - легко отмахнулся от её слов Дантэн, затем, обернувшись, бросил через плечо: - Вот он, кстати, любитель поговорить. А с императором я уже виделся.
        - А остальные?
        Ход остановился, с улыбкой обернулся и склонил голову набок, с любопытством рассматривая смущённую ларну.
        - Хорошая моя, поверь, никто из них не желает меня видеть, и уж тем более разговаривать.
        - Почему? - удивилась Сима, доверчиво глядя на Дантэна, а он просто не знал, как объяснить такие простые для него и такие сложные для понимания землянки вещи.
        - Я подавляю своей силой. Рядом со мной сложно просто стоять рядом, а уже тем более вести беседы.
        - Но я же…
        - Ты, моя хорошая, вообще отдельный случай. Ты особенная во всех отношениях.
        Фима улыбнулась, довольная комплиментами Хода. Приятно, когда он не подкалывал, а говорил от чистого сердца.
        - Пойдём, принц ждёт, - позвал Дантэн и опять потянул девушку за руку.
        В кармане пиджака у Серафимы звякнул комфон. Она на ходу достала его, с удивлением читая сообщение. Давненько от Аниты ничего не было. Но то, что она спрашивала у Серафимы, заставило её сердце сжаться.
        - Дантэн! - воскликнула она, включая видеозапись. В сообщении Анита спросила, не Фимина ли это бабуля.
        А на видео была запечатлена именно бабуля, в красном платье, меховом манто и на скейтборде, спускающаяся под свой собственный громкий визг вниз. Хоть на улице и было темно, но света от уличных фонарей хватало, чтобы не обознаться. Голос тёти Дуси тоже был слышен, она пыталась контролировать процесс снизу, давала подсказки бабе Маре, которая, вереща, раскинув руки с зажатыми в них туфлями, пыталась не потерять равновесие.
        - Ход! - обвиняюще выкрикнула Фима, боясь за свою непутёвую родственницу, послушавшуюся глупых советов атландийца.
        - Что Ход? Смотри, как красиво планирует. Молодец, - сказал Дантэн вместо раскаяния и оправданий, склоняясь к экрану.
        Свидетель, снимающий на камеру, был просто в восторге от разыгравшегося спектакля. Бабуля спланировала аккурат на крышу такси, водитель которого заругался, но Мара Захаровна ловко прыгнула на него, требуя её немедленно ловить. Мужчина не растерялся, но под весом обрушившегося на него женского тела покачнулся, а находчивая баба Мара скомандовала тетё Дусе немедленно сесть в аэрокар. Спектакль не закончился отлётом такси, на улицу из подъезда выбежали бравые ребята, озираясь по сторонам и с кем-то переговариваясь по рации.
        - Ну вот, ещё и погоня, - сокрушённо покачала головой Фима. А Дантэн потрепал её по волосам.
        - Твоя бабуля умеет развлекаться. Думаю, генерал не просто поседеет от неё, но и рвать волосы на голове будет. Всё же Мара Захаровна права, нельзя оставлять любимую одну, на какие только глупости она готова решиться, лишь бы привлечь к себе внимание.
        Фима стушевалась, так как упрёк был в её адрес.
        Поэтому и молчала, пока Дантэн вёл её по коридорам дворца, пытаясь понять, как попросить прощение за свою выходку перед ним. Теперь, кажется, он собирался каждый раз напоминать ей об этой поездке.
        Перед дверью в личные покои наследного принца стояла охрана, и Фима притормозила, понимая, что так просто их не пустят. Но к её немому удивлению охранники не стали препятствовать Дантэну, просто отошли в сторону. А тот, не церемонясь, даже не постучал, просто вошёл в распахнувшиеся перед ним двери.
        Шшангар стоял возле зеркала, примеряя с помощью слуг парадные одежды. Золотая парча, расшитая драгоценными камнями, скрывала тело принца. Янтарные глаза с вертикальным зрачком внимательно следили за приближением гостей.
        - Я готов, - тихо прошелестел младший принц, разворачиваясь лицом к Дантэну, а тот, отпустив руку Симы, попросил её пока посидеть и подождать. Ждать пришлось около часа.
        Атландиец приказал слугам покинуть апартаменты принца, Шшангару велел сесть, а сам достал из внутреннего кармана небольшую коробку, в которой лежал браслет, автоматические шприцы и зеленоватая жидкость.
        Фима не смогла усидеть на своём диванчике и переместилась поближе к любимому, который разложил свои инструменты на журнальном столике.
        - Ваше высочество, отец рассказал вам о том, что сейчас произойдёт?
        - Да, несколько минут назад, - сипло прошелестел Шшангар. - Я виноват перед вами. Я честно не знал, что всё настолько серьёзно.
        - Вы думали, что, шантажируя меня моей возлюбленной, сможете отобрать браслет? - усмехнулся Дантэн, беря в руки пустой шприц. - Вы были наивны в своих убеждениях. Вы и ваш брат, который виноват в очень тяжких грехах и ему предстоит предстать перед судом Земной Федерации.
        - А за что? - полюбопытствовала Серафима, напряжённо наблюдая за тем, как атландиец закатал рукав Шшангару и проткнул уверенной рукой серую кожу, метясь прямо в вену.
        - За то, что средний принц крови является организатором преступного сообщества, которое много лет терроризировало землян, желая развязать войну между нашими расами. Шширанши так же предстанет перед судом республики и понесёт наказание.
        - Какое? - испуганно шепнула Фима, так как знала, что законы у атландийцев очень строгие.
        - Казнь, - отстранённо подтвердил догадку Ход, чувствуя, как переживает его добросердечная ларна.
        - А можно как-то это изменить? - подал голос будущий император, чья красная кровь смешивалась с зелёной жидкостью, окрашивая её в бурый цвет.
        - Нет, законы республики незыблемы. Любое предательство есть предательство, и как-то смягчить наказание не получится, - холодно заверил всех Дантэн, нанося каплю получившейся смеси в пазл на изумрудной поверхности браслета.
        Сима зачарованно смотрела, как в руках атландийца браслет словно ожил, загорелся жёлтыми огоньками, а затем потух.
        - Это тилинг? - удивилась девушка, глядя на свой собственный, очень похожий, только выполненный более изящно.
        - Да, точная копия императорского браслета, чтобы следить за исполнением клятвы.
        - Так это не настоящий браслет? - изумился Шшангар.
        - Настоящий никогда не покидал планету Тошан, - усмехнулся Дантэн. - Он залог нашей дружбы. Но этот браслет его точная копия, только усовершенствованная. Никто не поймёт подмены. Так как уже нет тех, кто помнит, как по-настоящему выглядит браслет императора.
        Дантэн взглянул на Шшангара и усмехнулся, чувствуя, как тот напуган.
        - Вы должны принести клятву. Вы выучили её?
        Принц кивнул и, прикрыв на миг глаза, встал.
        - Почему бы вам не выбрать того, кто хочет править?
        Отчаянная попытка отказаться от участи стать императором не могла не развеселить атландийца.
        - Потому что трон всегда достаётся тому, кто достоин, а не тому, кто этого хочет. Я не посажу на трон того, кто захочет разрушить мир между нашими расами. А вы, ваше высочество, станете таким же гарантом, как и я, именно мира в галактике. Наша история полна вражды между республикой и империей, и вы знаете, чем она закончилась. И за это время ничего не поменялось. Республика сильнее империи, но нам без надобности ваша территория. Мы любим свою родину и жизни отдадим за неё.
        Шшангар усмехнулся и опустил голову.
        - Я всю жизнь ненавидел своё положение, не представляя, что императоры - заложники республики.
        - Вы заложники мира. Увы, вы очень агрессивная раса, поэтому во главе должен стоять тот, кто хочет мира.
        Шшангар покивал, принимая слова атландийца, и протянул руку.
        - Да, я хочу мира.
        - Тогда вы должны сказать слова клятвы.
        Фима, затаив дыхание, слушала мужчин, стирая выступившие слёзы. Она улыбнулась принцу, когда тот бросил на неё короткий взгляд.
        - Госпожа Заречина, благодарю вас за то, что вы поддерживали меня всё это время. Я виноват перед вами и приношу вам свои извинения.
        Фима кивнула, прикрыв ладонями рот, чтобы сдержать рвущиеся рыдания. Жертвенность рептилоида тронула её сердце. Он был так благороден в этот торжественный миг. Он смотрел вдаль, читая слова клятвы, а Дантэн кивал, поглядывая украдкой через плечо на любимую.
        Она нужна была именно сейчас. Он всё правильно рассчитал. Под влиянием ларны рептилоид послушно поклялся в верности республики, обещая хранить мир в галактике и всячески содействовать Хранителю Тошана против агрессоров, желающих разрушить мир и дружбу между расами Союза Свободных Торговых Отношений.
        Браслет плотно сел на запястье принца, и тот поморщился, когда иглы впились в его кожу.
        - Если нарушите клятву, то умрёте от яда, - закончил Сильнейший и стал складывать шприцы в коробку.
        Фима непонимающе переглянулась с Шшангаром.
        - Ход, - тихо позвала девушка, желая остановить его, но вдруг почувствовала себя словно сжатой чужой ладонью. Атландиец медленно обернулся к ней, его губы тронула грустная улыбка, а в голове у Фимы раздался его голос.
        «Это вынужденная мера, поверь».
        В ответ Фима кивнула, так как чувствовала эмоции Дантэна и понимала, что ему тоже претила такая мера. Ограничение личности, практически порабощение. Это не его выбор, но его обязанность.
        - Неожиданно, - усмехнулся Шшангар, попробовав покрутить браслет на руке. - У отца такой же ошейник?
        - Да, - глухо отозвался Дантэн, поднимаясь и протягивая руку к Фиме. - У вашего наследника будет такой же.
        - Ну что же, законы мироздания не меняются. Кто сильнее, тот и прав.
        - Сила в уме, в душе, и только потом в теле, как следствие духовности, - возразил Дантэн, крепко сжимая холодные пальцы ларны.
        Фима не знала что сказать, что противопоставить словам атландийца. Да, он был прав во многом, но методы, которые он использовал, пугали.
        Девушка украдкой взглянула на свой тилинг, и когда они вышли из покоев наследника, робко спросила:
        - А мой тилинг такой же, как у принца? С ядом?
        Дантэн развернул к себе любимую, обхватил её лицо ладонями, напряжённо вглядываясь в чистые серые глаза.
        - Сима, ты меня за монстра считаешь?
        Девушка замотала головой.
        - Просто мой браслет похож и я тебе дала клятву.
        - Вот именно что дала, а я взял, и я не отдам тебе её, ты моя, Сима. Только моя. И мне не нужен яд, чтобы убить тебя.
        Фима моргнула и поражённо воззрилась на Сильнейшего, который поглаживал её скулы подушечками больших пальцев.
        - Как и тебе, любимая, - Фима в ужасе смотрела на ласковую улыбку, на ту тоску, что растеклась в карих глазах Дантэна. - В твоей власти меня убить одним лишь желанием.
        Девушка передёрнула плечами. Ощущения от признания атландийца были неприятные и отдавали чем-то неестественным. Разве можно о подобном желать?
        - Я не хочу этого, - испуганно прошептала Фима.
        А Дантэна уже мелко потряхивало от дикого желания. Его милая, храбрая и добрая ларна так доверчиво смотрела на него. Открытый взгляд, полный отчаяния и раскаяния. Атландиец хотел погрузиться в эти эмоции, снять щиты, чтобы полностью окунуться в эти чистые и сильные по накалу страстей чувства.
        Но ему оставалось лишь урвать поцелуй с податливых, мягких и сладких губ любимой, а всё остальное потом. Опять атландиец почувствовал стены своей клетки. Опять нужно следить за собой, чтобы ненароком не покалечить кого-нибудь. Неосторожность не являлась оправданием для него уже с детских лет, когда всем стало известно его будущее. Удел Сильнейших беречь того, кто слабее, оглядываться на них, отвечать за их жизни.
        - Полетели домой, - тихо шепнул Ход, не в силах выпустить из своих рук любимую.
        Фимка млела от жаркого взгляда атландийца, от пробегающих по телу уже знакомых будоражащих волн. Кивнув головой, так как голос её не слушался после собственнического поцелуя, отнявшего на время способность мыслить здраво, Серафима покорно пошла за Сильнейшим по коридору, уже не оглядываясь по сторонам, лишь рассматривая широкую спину в сером военном кителе. Какой же коктейль пьянящих чувств показал ей любимый во время мимолётного касания губ, мягкого поглаживания. Раздразнил и теперь девушка готова была всё отдать, лишь бы оказаться с любимым наедине и утонуть, раствориться в своём желании, вновь увидеть звёзды закрытыми глазами и почувствовать взрыв сверхновой внутри себя.
        Но далеко уйти от апартаментов наследника у них не получилось, Иорлик, ведя за собой других членов Совета, поймал парочку, радостно воскликнув:
        - Дантэн, мальчик мой, как я рад, что ты прилетел на коронацию!
        - О, я прибыл отнюдь не на торжество, а за своей ларной, чтобы отвезти её домой, - с ленцой отозвался Дантэн, ласково поглядывая на Симу.
        Та пригрелась под его взглядом, украдкой поглядывая на членов Совета. Нестройный хор голосов поздравил пару с единением. Ход тяжело вздохнул, всем своим видом показывая свою радость от встречи с коллегами, и заслонил собой Серафиму, которая радостно помахала сиону Тмангу рукой из-за спины нелюдимого любимого.
        - Рад приветствовать вас, сиара Заречина, - начал Иорлик, любуясь единением биополя влюблённых.
        - Сиара Ход, - недовольно поправил его Дантэн.
        Атландийцы, как по команде, удивлённо воззрились сначала на самого Дантэна, затем на землянку, которая сумела-таки отобрать свою руку и выйти из-за спины раздражённого Хранителя Тошана.
        - Рад приветствовать вас, сиара Ход, - усмехнулся бывший глава республики, ничуть не растерявшись.
        - Приветствую вас, - склонила голову Фима перед членами Совета Сильнейших, приложив руку к сердцу, как было принято у них. От неё тоже не ускользнуло замечание Дантэна, и это было ещё одним подтверждением свадьбы между ними. Счастье затопило душу девушки и она, закусив губу, покраснела под цепкими взглядами суровых атландийцев.
        - Как вы себя чувствуете? - неожиданный вопрос Хиста Ганрата, Хранителя планеты Зудаб, вызвал очередной раздосадованный вздох Дантэна.
        - Отлично, - осторожно ответила девушка, украдкой оглядываясь на Хода, а тот прижал её к своей груди, пряча от Сильнейших, и холодно отчитал:
        - А как должна чувствовать себя ларна Сильнейшего? Что за вопросы, сион Ганрат? Наверное, вы уже и забыли, как по-настоящему счастливая ларна выглядит? Давно свою не баловали?
        - Дантэн! - остановила его Фима, осторожно кладя ладонь на грудь любимому. - Не надо так.
        Только ссоры ей ещё не хватало. Почему Ход вечно всем язвит, даже в такой счастливый момент?
        - Мы уже привыкли, сиара Ход, не волнуйтесь, - попытался разрядить обстановку сион Тманг.
        - Время покажет, как долго ваша ларна будет лучиться счастьем! - выпалил Мераи Грей.
        Сжав девичьи пальчики на своей груди, Дантэн усмехнулся и, подняв руку Симы, губами попытался прогнать из них холод.
        - Я сделаю всё, чтобы этот свет не погас.
        - Наивный юнец, - процедил Мераи, не желая скрывать своего раздражения.
        Бросив взгляд на свой тилинг, Иорлик заторопился.
        - Мы пойдём. Нас ждёт император.
        Ход криво усмехнулся и смерил Грея надменным взглядом.
        - Дантэн, - вновь попыталась образумить атландийца Серафима, чувствуя, как он начал заводиться, но снова лишь попала в плен его обжигающих и манящих глаз. Ласковые пальцы проложили линии на её щеках, плавно спускаясь к подбородку.
        - Моя хорошая, увы, каждый раз приходится объяснять другим простые истины. Некоторые порой не понимают, когда нужно уходить. А я же не привередлив, не требую особенного ухода, пусть уходят как обычно.
        Но нет, нужно некоторым расписаться в своей никчёмности. Не знает, как сделать ларну счастливой на много-много лет. Ну, не глупец ли?
        - Ход, но всё меняется, и мы с тобой тоже.
        - Но не наши души, любимая. Они всегда будут нуждаться друг в друге.
        - Ты уверен? - с надеждой тихо прошептала Серафима, так как никогда в жизни она не слышала более чувственного признания.
        - Конечно, я же твой Красивый Хам и само совершенство, а ты моя ларна, единственная и неповторимая. Особенная и любимая.
        Фима судорожно выдохнула от того, как искренне прозвучали слова любимого. Его пальцы мягко мяли волосы, а губы были так близки от её собственных, что ей хватило лишь привстать на носочках, чтобы коснуться их, отблагодарить за ту нежность, что он дарил.
        Сердце в груди зашкаливало от официального признания Дантэна перед своими соотечественниками в том, что они муж и жена, от его боевого настроя доказать всему миру что он любит её. Он подарил ей намного больше, чем она могла бы отдать взамен, но именно сейчас хотелось ещё немного больше любви.
        А хитрый Дантэн промолчал про вихрь хаоса, который она всегда создаёт своим присутствием в его жизни. Даже сейчас, нет бы ловко поставить на место Грея, так вместо этого залюбовался ларной, её милым выражением лица и упустил шанс, а кричать в спину удаляющимся Сильнейшим было недостойно.
        Поэтому ему ничего другого не осталось, как увести любимую в холл дворца, где дорогу им заступил генерал Широполов.
        - Моё почтение, сион Ход, я благодарю вас за поддержку, оказанную вами. Мы поймали всех членов террористической организации, никто не успел сбежать.
        - Вот как, вы молодец, - холодно похвалил атландиец Елизара Платоновича и хотел его обойти, но тот настырно вновь оказался перед носом у Сильнейшего.
        Саша и Пирс маячили за спиной генерала, внимательно прислушиваясь и переглядываясь с Серафимой, которая так же, как и они, не была в курсе дела.
        - Но у меня есть небольшая просьба к вашей спутнице.
        - К моей ларне, сион Широполов, - поправил Дантэн, собственнически обнимая Симу за талию.
        - Можно и к ларне, - буркнул генерал и взглянул на Серафиму. - Не могли бы вы прогуляться со мной? - предложил он ей, но девушка мотнула головой.
        - Мы спешим, - взглянула она на Хода, ища поддержку, а получила ласковый поцелуй в висок.
        - Очень спешим, - нетерпение они чувствовали общее и на разговоры времени тратить не хотелось.
        - Тогда прошу позвонить вашей бабушке. Мне она не отвечает, - нервно приказал Елизар Платонович, снял фуражку и поправил волосы.
        Серафима совсем растерялась, так как совершенно не была готова к такому разговору.
        - А почему вы решили, что она вам ответит?
        Дантэн беззвучно рассмеялся, поглядывая на не растерявшего своей бравады военного.
        - Потому что я вас об этом прошу.
        - А потом что? - не стала поддаваться девушка. - Посадите под домашний арест? А на каком основании?
        - Я не сажал её под домашний арест, это её охрана.
        - От кого? - деланно удивилась Серафима. - Может, это охрана украшений, которые вы ей подарили?
        - Да при чём тут украшения! - зло зашипел Елисей Платонович. - Вы же прекрасно знаете свою родственницу, она же не может без приключений! А я занят, я не могу следить за ней.
        - А зачем вы вообще за ней следите? Да и по какой причине появились в её жизни?
        Дантэн заулыбался ещё шире, наблюдая, как занервничал рыжий землянин, как он уже второй раз провёл рукой под фуражкой. Молодые люди за спиной генерала продолжали изображать истуканов, хотя любопытство в глазах никто не скрывал. А Фима продолжила свой допрос.
        - Это же из-за Дантэна. Если бы он не обратил на меня внимания, вы бы не поселились в одном доме с нами.
        - Госпожа Заречина…
        - Сиара Ход, - поправила его девушка, а Дантэн крепче прижал к себе девушку, отмечая, как их биополе начинает влиять на землянина.
        - Сиара, - резко оборвал её Елизар Платонович, злясь, что приходится оправдываться. - Я люблю её. И причины, по которым я встретил Мару, вообще вас не касаются. Всё в прошлом.
        - Так, может, и вы в прошлом? - уточнил Дантэн, намекая на то, чтобы землянин сбавил обороты. - Всё, что хотели, вы получили от этого знакомства. Террористы пойманы, опасный атландиец покинул Землю. Всё в прошлом, сион Широполов.
        - Вы мух от котлет отделяйте, сион Ход. Мара Захаровна - это вообще отдельный случай. И я не дурак, чтобы потерять её из-за глупых недоразумений. Она меня покорила и к делу это не относится.
        - Только почему-то не верится, - усмехнулась Серафима, крепче сжимая ладонь Дантэна.
        - Может потому, что вас, сиара Ход, очень ловко используют? Поэтому и меряете всех со своей колокольни.
        Дантэн на выпад лишь шире усмехнулся, окатив генерала презрением, а Серафима удивлённо моргнула, прежде чем ответить:
        - Ловко? О, поверьте, я вашу игру давно раскусила, как и бабуля. И здесь я по собственной воле, помогаю вашим подчинённым, которые пекутся о безопасности граждан Федерации. Совершенно не ловко, генерал, а даже грубо. Теперь я понимаю, кто обучал господина Ахметова. И я думаю, что Дантэн прав. Вы уже в прошлом.
        Ход обошёл генерала, увлекая за собой любимую на улицу, ласково разгоняя из её головы грустные мысли. Она так и не поняла, на кого намекнул генерал, да и тот мог бы продолжить развивать мысль, но он и сам не был уверен в правдивости своих теорий.
        - Не сердись, - прошептал он возле ушка Симы, вышагивая по вымощенной дороге в сторону посадочной площадки, укрытой от посторонних взглядов высокими деревьями с пышной кроной, утопающих в цветах.
        Красота природы девушку нисколько не трогала, она даже не смотрела куда шла, размышляя о генерале.
        - Как думаешь, он не врал, что бабуля покорила его сердце?
        - Женщины вашего рода обладают естественной красотой и непоседливым темпераментом. Я не удивлен, ведь я люблю тебя.
        Фима смутилась, но обрадованно взглянула на Дантэна и судорожно выдохнула. Он был так прекрасен на фоне белых воздушных крон деревьев. Глаза улыбались, искрясь весельем, даря свет своей души. Биополе переливалось радужными волнами, в которых преобладали красные всполохи.
        - Я тоже тебя люблю, - сипло выдохнула девушка и, положив руки на грудь любимому, потянулась за поцелуем. Властные руки прижали её к крепкому телу атландийца, а собственнические губы обожгли, оставляя чувственный след, затрагивая самое сердце. Ходу не нужны её слова, он это видел, осязал, пил с её губ ответ, слышал его в биении её сердца.
        Но идиллию разрушил звонок входящего вызова. Атландиец зарычал, недовольно зажмурился и нехотя отстранился, выпуская из рук сердито шипящую любимую.
        Звонили родители. Фима узнала об этом по особенному звонку и поэтому стремилась поскорее принять вызов, вот только оттолкнуть от себя скалу под названием недовольный Сильнейший получилось не сразу. Но как же приятно было узнать, что он так же, как и она, расстроен, что пришлось прервать такой чарующий поцелуй.
        - Фима, - позвала мама, заглядывая в экран своего комфона. - Фима, это правда, что бабуля сказала? Ты вышла замуж и домой не вернёшься?
        Серафима мысленно застонала. Ну бабуля и её длинный язык, когда она выпьет. Зачем она вперёд неё родителям доложила? Ну и как ей теперь выкручиваться?
        Дантэн прижался к любимой и вежливо поздоровался.
        - Позвольте преставиться, меня зовут Дантэн Ход. Я люблю вашу дочь и являюсь её мужем.
        Фима готова была взвыть. Ещё один парламентёр на её голову. Если бабуля и славилась своей прямолинейностью и бунтарским отношением к правилам, то Евгения Михайловна, наоборот, была поборницей приличий.
        - Как это не было свадьбы! - возмутилась она в ответ на объяснения Сильнейшего, что свадьба прошла по традициям республики, а у них свидетелей на такие мероприятия можно не звать.
        Сама Евгения Михайловна давно уже мечтала о свадьбе дочери и даже присматривала для неё платье и прочие украшения. Она, как и все матери, хотела для своей кровиночки самого лучшего мужа, и даже не могла подумать, что дочь так по-свински с ней поступит. Фима попыталась успокоить мать, но тут в экране появился отец, которому поведали ужасную историю о том, что дочь сбежала из дома, чтобы тайно расписаться с незнакомым атландийцем!
        - Пап, это один из членов Совета Сильнейших, Дантэн Ход.
        - Да, я знаю кто это. Тот тип, из-за которого ты проплакала три месяца, и мама хотела даже тебя обратно к нам сплавить, чтобы не топила соседей.
        Фима застонала уже в голос, уткнувшись в грудь развеселившегося атландийца.
        - Простите, что украл у вас дочь. Но из-за ряда фактов я не желаю вновь посещать Землю, чтобы по всем правилам сыграть свадьбу в традициях вашей планеты. Поэтому приглашаю вас вместе с Марой Захаровной к нам на Тошан. Я уверен, что вам понравится на моей родине, и вы успокоитесь, осмотрев наш с любимой дом. Поверьте, она не будет больше плакать из-за меня, так как расставаться с ней мы не планируем. Да, любимая?
        Дантэн взглянул на макушку Симы, которая буркнула себе под нос одно короткое «да».
        - Ещё раз простите, что наше знакомство произошло именно таким способом, но обстоятельства вынуждают не соблюдать традиции.
        - Что? - возмутилась Евгения Михайловна. - Она что, и вправду беременная!
        - Мама! - взорвалась Фима, оборачиваясь на экран комфона в руках любимого. - Ты за кого меня принимаешь!
        Атландиец успокаивающе погладил ларну по волосам, веселясь за её счет.
        - А что я должна подумать, раз Мара Захаровна сказала…
        - Да-да, - остановил тёщу Ход, покивав. - Бабуля нам дала установку, но с отсрочкой на полгода, так что у вас будет время привыкнуть ко мне и к мысли, что у вас будут кудрявые четырёхпалые внуки.
        - Ход! - вспомнила Фима. - Я забыла тебе сказать, Дуэнь не был историком! Он писал выдуманные романтические истории! Ты ошибся!
        Сильнейший лишь хмыкнул, попрощался с родителями ларны, и повёл её дальше вдоль парка.
        - Знаешь, любимая, в любой истории есть лишь доля правды, как и в сказке есть свой тайный смысл. И поверь, Дуэнь не просто так был запрещённым автором в своё время, потому что в его вымысле было слишком много реальных историй из жизни, и многие в них узнавали себя.
        - То есть ты уверен, что рептилоиды извращенцы?
        - Да, а вот атландийцы нет. Поэтому и вспыхнула война.
        Сима прижалась к Дантэну, и его грустный настрой как рукой сняло. Дело, канувшее в лета, уже не так терзало атландийца. Перед ним стояли теперь другие задачи и другие проблемы. Например, как наконец добраться до скайта и уже отпустить своих демонов страсти. А этих кошечек и мышек, которые роились в голове ларны, нужно оттуда изгнать, чтобы мысли у неё были заняты лишь им, Сильнейшим.
        Эпилог
        Океан сегодня был удивительно спокоен. Ночь вступила в свои права. Легкий бриз целовал солёные губы, трепал кудри, нашёптывал о своих странствиях Дантэну. А он улыбался. Сидел, свесив ноги с обрыва, и любовался алыми последними всполохами зари. Мир изменился лично для него. Теперь всё казалось ярким и красочным, прекрасным и торжественным. Мир изменился с появлением в жизни Сильнейшего его ларны. Хрупкой на первый взгляд девочки с Земли, но с твёрдым стержнем внутри.
        Дантэн привык с малолетства к непониманию и чужому страху. Его боялись собственные родители, которыми он научился управлять ещё в раннем детстве. Сам того не ведая, заставлял покупать поправившие игрушки, не осознавая, сколько они стоили и какой урон он причинял бюджету семьи. О, наставник объяснил ему, показал, что любую игрушку надо заработать. Платить своим терпением, трудолюбием, своей жизнью. Но и этого порой недостаточно, чтобы стать счастливым, чтобы почувствовать себя своим среди собратьев. Отчуждение высоким забором отгораживало его от общества. Призрачная свобода лишь казалась досягаемой. Когда Дантэн перестал подчиняться Тмангу? Он даже не помнил того мига, когда устал от навешанных на него бирок, от продиктованного будущего и от требований более слабых.
        Они чувствовали свою власть и вседозволенность, наглели, и тогда Дантэн решил показать им своё истинное лицо и свои настоящие желания. Он перестал подчиняться продиктованным Советом правилам и жил так, как считал нужным. От него отстали, испугавшись силы, которую он копил в себе годами. Он стал бомбой замедленного действия в глазах многих коллег. И Ход был этому рад, не скрывая своего презрения по поводу глупых домыслов и сомнений.
        Новый порыв ветра ласковой рукой потрепал по волосам, призывая не грустить. Всё что было - прошло. Теперь всё иначе.
        Теперь сбылась одна из его давних грёз. У него есть семья. Самая настоящая. Дантэн знал, что с его силой найти свою подругу жизни будет практически невозможно, пока он молод. Возможно, к старости и случилось бы встретить ту единственную, с которой он бы разделил остаток жизни. Он был готов принять такое будущее. С покорной обречённостью наблюдал со стороны, как другие любят, живут вместе, делают друг друга счастливее. Но у Сильнейших возникали трудности со своими ларнами. Слишком не равны союзы. Сильнейший подавляет избранника, как бы ни старался сдерживать себя. Сион Тманг со своей ларной давно живут отдельно. Навещают друг друга, ходят в гости к детям. Они любят, но не могу долго быть рядом. Любовь на расстоянии - вот как это назвал для себя Дантэн. Полная свобода, никаких рамок, ограничивающих личность. Идеальные отношения для тех, кто сильнее остальных, но Дантэн помнил другую семью. Помнил своих родителей, любящих друг друга, терпящих избранника таким, какой он есть, не размениваясь на ругань, подстраиваясь. О такой семье были все его мысли. Несбыточная мечта. Шаг назад в далёкое детство.
        Удивительны выверты судьбы. Хотя в неё Дантэн и не верил. Он считал, что сам направил потоки силы вселенной так, чтобы мир изменился, чтобы две судьбы пересеклись на одной планете.
        Кто бы мог подумать, что одна просьба наставника может подтолкнуть атландийца к его личному счастью! А ведь он мог и полениться. Послать уважаемого сиона Тманга с его приглашением на Урнас и продолжить предаваться унынию. Но он прилетел! Страшно подумать, что было бы, если бы он не сделал этого.
        Отгоняя непрошеные тёмные мысли прочь, Дантэн встал, отряхнул брюки и направился домой, наблюдая, как от крыльца стартует последний скайт посетителей. Его дом стал местом паломничества помощников Серафимы. А всё сион Тманг, который долго не мог понять, зачем Дантэн требовал ввода Симы в Совет Сильнейших, но сдался, когда Дантэн пообещал решить проблему с главой республики. Коварный план удалось провернуть незаметно за счёт сиары Заречиной-старшей, которая прибыла на Тошан с родителями Серафимы.
        Любопытному атландийцу было приятно общество шикарной землянки, которая попросила политического убежища, так как совершенно не желала выходить замуж за настырного солдафона, как она неоднократно обзывала генерала Широполого. Тот не оставлял попыток завоевать сердце своевольной красотки, и Дантэн даже сжалился и подсказал что для этого нужно. Мары Захаровны хватило на две недели. Как только генерал пропал из её поля зрения, перестал присылать подарки и цветы, так сразу и загрустила строптивица, да и улетела домой, забрав родителей Серафимы. Дантэн успел вдоволь почувствовать себя настоящим зятем при сварливой тёще и понял, что земные анекдоты не врут. Иногда, конечно, утрировали, но суть отображали в полной мере. А ещё он понял нелюбовь Мары Захаровны к своей невестке. Невозможная зануда. Дантэн был готов расписаться под этим утверждением старшей Заречиной. И он проникся уважением к собранному и молчаливому отцу любимой. Тот остался доволен поездкой и теми условиями, в которых оставлял родную дочь. Лишь упрекнул её, что не стоило спешить и отказываться от гражданства Федерации, мало ли что может
произойти в будущем.
        Ход шагал, поправляя рукой волосы, норовившие закрыть обзор. Ветер усиливался, как обычно, к ночи. Атландиец всегда знал, какая погода ожидается, это привычка - всегда и всё контролировать и быть готовым ко всему. И то, что их ожидает в будущем с Симой, тоже, всё будет именно так, как он просчитал наперёд. Поэтому он всегда уверен.
        Слишком долго он развлекался тем, что играл судьбами имперцев. Вычислял мятежников, не раз предотвращал свержения императора. Помогал секретным службам Земной Федерации отлавливать террористов, да и просто нарушителей спокойствия. Он был уверен в себе.
        Правда, с появлением Симы многое приходилось переосмысливать, рассчитывать заново. Уникальная сила землянки была порой действеннее угроз. Её желание помочь всему миру, каждому, кто нуждался в ней, являлось именно тем качеством, что определило решение Совета. А всё началось с коварного сиона Тманга, который уже на третий день пребывания Симы на Тошане доверительно пожаловался девушке на Хода, красочно расписывая наивной ларне о том, как тяжело старому атландийцу нести ответственность за целую республику. И только Дантэн, как самый сильный среди атландийцев, может стать его преемником.
        Ход видел этот разговор в воспоминаниях любимой и через призму чужих эмоций чуть сам не поверил в правдивость слов бывшего наставника. И вот в одну из ночей, когда хитрая землянка решила исполнить желание сиона Тманга, уверяя Хода, что главой быть не так уж и сложно, атландиец решил, что пора привести в действие давний план и всучить ответственный пост его сердобольной любимой. Сима, наверное, и сама не поняла, как неожиданно для неё Дантэн поймал её на слове, что даже она способна занимать такую должность. И вот под незримым давлением особенных возможностей Симы подчинять себе других, Дантэн заставил своих коллег пойти на немыслимый прецедент и сделать главой республики землянку!
        А Иорлик слишком поздно раскусил коварный план Дантэна улизнуть, отвертеться от этой должности раз и навсегда. И теперь Серафима стала любимой народом главой республики. Удивительно мягкая, внимательная к каждому, она быстро завоевала сердца республиканцев, хотя, может, дело в её способности приманивать к себе слабейших? Ход усмехнулся своим мыслям. Всё очень удачно сложилось. Она правила всеми, а он лично ей. И все были довольны. Даже Иорлик, поначалу весь месяц выносивший мозг Дантэну своим ворчанием. Только вчера успокоился и улетел к себе на Урнас, что не могло не радовать Хода. Наконец в его доме воцарилась тишина и гармония. Не любил Сильнейший гостей.
        Аранс выскочил на улицу, заметил Дантэна, чуть притормозил и почтительно попрощался с омераком до завтра. Секретаря пришлось делить. Никого больше терпеть рядом с собой Ход и не собирался. Глаб, конечно же, согласился, так как жалование увеличилось в два раза, а его ларна ждала ребёнка. И теперь он с нетерпением стал поглядывать в небо. Его подруга жизни каждый вечер забирала Аранса домой, когда узнала, что у Сильнейшего появилась ларна. Ход считал, что ею руководила ревность, хотя у атландийцев нет такого понятия. Да и по меркам республиканцев Сима болезненно выглядела, совсем и не красавица, впору пожалеть за неестественную худобу.
        Внешний вид Симы многих вводил в заблуждение. И она часто приходила в бешенство, когда у неё откровенно пытались выманить деньги якобы недееспособные и обездоленные граждане. Жестокая землянка быстро решила проблему, назначая подобным атландийцам работы на благо общество, взамен обещая оплату труда. Дантэн гордился своей любимой.
        Проводив взглядом серебристый бок скайта, унёсшего секретаря и его ларну, мужчина закрыл дверь на замок. Время посещений закончилось, и вряд ли появятся желающие потревожить чету Ход. Это было чревато сумасшествием, так как Дантэн снимал щиты и отпускал свою силу на волю. Жадным хищником его биополе разрасталось в поисках источника сходных биоритмов. Атландиец шёл по ступенькам вверх, туда, куда звала его сила.
        Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Дантэн краем глаза осматривал подарок императора Симе. Он всё же дорисовал свою картину, и любимая была в диком восторге от таланта Шшангара. Тогда атландиец, послушав совет Мары Захаровны, что лучшие друзья девушек - это бриллианты, стал дарить ей различные украшения, чтобы она позабыла об инкрустированном полотне. И это помогло. Сима так мило реагировала на подарки Дантэна, приплясывая, целовала его в губы и тут же примеряла, красуясь перед ним. Теперь осталось лишь уговорить ларну убрать картину в музей, где ей самое место. Ревновал ли Дантэн любимую к рептилоиду? Конечно нет, но ему не нравились такие знаки внимания. А Сима предложила устроить выставку в республике и даже уже говорила об этом с императором, правда, тот был пока не готов выставить на всеобщее обозрение свои труды.
        Серафима опять решила засидеться за бумагами. Совсем забыла о нём. А ведь Дантэн был прав, когда говорил с бывшим наставником по поводу землянки. Она достойна должности главы республики.
        - Почему именно она, а не ты? - возмущался пару дней назад Иорлик.
        - Вы просили изучить силу землян, просили приглядеться, чтобы научиться. Я сделал лучше, я приручил эту силу и сейчас она работает на благо республики. Вы боялись в одиночку нести ответственность. Теперь вы не одни.
        Сима сплотила членов Совета. В скором времени все они будут решать вопросы республики коллективно, а не как принято у республиканцев. Теперь каждый почувствует себя причастным, и груз ответственности не ляжет на одни плечи. В этом сила землян - в единении. Сима, как смерч, скручивает чужие биополя, влияет на каждого, подчиняя себе.
        Дантэн знал, что любимая в курсе, как конкретно он её использует, и приняла его решение. Она за свободу слова, любительница посовещаться. Иорлику очень нравилось, когда Сима обращалась к нему по любой мелочи, прекрасно зная, что Дантэну лень что-то объяснять.
        Замерев на пороге, Ход улыбнулся любимой. Она знала, как нравилась атландийцу алая помада на её губах, этот строгий пучок на затылке и белая блузка с чёрной узкой юбкой. В отличие от атландиек, Сима всячески подчёркивала свою женственность, свою хрупкость и красоту. Дантэн на ходу стал расстёгивать рубашку, обволакивая биополе любимой своей силой, будто сжимая в объятиях. Прикрытые глаза Симы и её глухой стон были ему ответом. Сколько бы он это не делал, сколько бы раз не проникал в её биопотоки, неизменно с её губ срывался страстный стон.
        - Дантэн, мне немного осталось, - жалобно прошептала она, уже не в силах ни о чём думать, лишь о своём ларне.
        Сильнейший сам не мог понять, почему это было так важно для него, чтобы каждая её мысль была наполнена только им. Возможно потому, что беспрестанно мечтал о любимой. Увидеть её, услышать её голос, почувствовать её прикосновения.
        Дойдя до кресла, Дантэн встал за спиной Симы и ласково погладил по щеке. Её губы прижались к его кисти.
        - Дантэн, я опять ничего не успею, - в который раз попросила отсрочки девушка, но мужчина смотрел на неё сверху вниз и улыбался. Ему нравилась покорность любимой. С остальными она другая - жёсткая, непоколебимая.
        - Расстегни блузку, - сипло приказал он, продолжая ласкать большим пальцем губы Симы, стирая алую помаду.
        Его жадный взгляд следил, как приоткрываются губы, он блаженствовал, когда тёплое дыхание согрело грубую кожу пальцев. Видел, как бушует страсть в серых глазах Симы, а её биополе скручивается вокруг него, словно любовные сети.
        Расторопные пальчики девушки уже справлялись с третьей застёжкой, и взору Дантэна открылся кружевной край бюстье.
        Вздохнув, Ход опустил руку и накрыл ладонью горячий холмик, сам склонился над любимой, чтобы поцеловать в губы. Он глухо застонал, когда в него ворвались эмоции ларны. Резко усадив её на стол, Дантэн с жадность утолял своё желание, сминая губы Симы, лаская её языком. Тело просто готово было разорваться от вожделения. И так каждый раз, стоит только остаться им одним и снять щиты, как безумная страсть охватывает обоих. И уже никто из них не помнил о делах, только бы слиться в одно целое, только бы ласкать любимого и утопать в ответных ласках.
        Закинув Симу на плечо, Дантэн поспешил покинуть кабинет под радостный смех девушки. Он одной рукой поглаживал её бедра, подбираясь к кружевным трусикам.
        - Дантэн, я ещё родителям не звонила сегодня.
        - Утром позвонишь, - невозмутимо отозвался он, замирая перед дверью в их спальню, с нетерпением ожидая, когда она отъедет в сторону.
        - Они будут беспокоиться, - возразила Сима, а затем пискнула и рассмеялась, когда Дантэн аккуратно опрокинул её на кровать и начал раздеваться.
        - Твоя мать будет беспокоиться. Отец прекрасно знает, чем мы заняты.
        - Дантэн, - с придыханием позвала его Сима, любуясь подтянутым телом мужа. Её приводил в трепет плоский живот с кубиками пресса и лёгкая растительность внизу пупка, которая соблазнительной дорожкой скрывалась за край нижнего белья.
        - Да, любимая, - искушающе улыбнулся Сильнейший и стал медленно стягивать с себя последний предмет одежды, чтобы предстать перед ларной в естественной красоте.
        - Иди ко мне, - позвала его Сима, а Дантэн коварно облизнул губы, оперся руками о кровать и медленно стал подбираться к согнутым в коленях ногам девушки.
        - Поиграем? - предложил он, зная, как довести любимую до исступления. Ответ ему и не был нужен, он чувствовал, как ликовала любимая, но всё же лёгкий кивок дал добро атландийцу властвовать над телом Серафимы, наполняя её собой без остатка.
        Земля
        - Или всё же выйти за него замуж? - задумчиво спросила баба Мара у Дуси, рассматривая в бархатистой коробочке кольцо с огромным бриллиантом. - Смотри, как отчаялся. Видать сильно я ему нужна.
        Подруга пожала плечами, ласково гладя пальцем блестящий прозрачный камушек.
        - Думаешь, этот сумеет пережить такое счастье, как ты?
        Заречина грустно вздохнула.
        - Можно и проверить. Всё же молодой ещё, сердце должно выдержать.
        - А вдруг не выдержит, вдруг, как и остальные, на тот свет сбежит? - не унималась Дуся. - Может, пусть в любовниках походит?
        - А вдруг сбежит к другой, пока я тут сижу с тобой и никак решение не приму? - обиженно возразила Мара Захаровна. - Такой щедрый мужчина нужен мне самой. Так что решено, выхожу за него замуж.
        Дуся разлила вино по бокалам и расстроенно произнесла:
        - Жалко мужика, не пожил её совсем.
        - Типун тебе на язык. Он тот ещё репейник. И хочется, и колется, и мама не велит. Так что решено, буду осчастливливать Елизара.
        - Вздрогнем, - подняла свой бокал Дуся и осушила его залпом. А затем заискивающе произнесла, поглядывая на колечко с бриллиантом: - Ты это, узнай, может у него ещё и друг есть, такой же щедрый. Ты же знаешь, я люблю военных.
        - Вот на свадьбе и подыщем тебе кавалера, - хлопнув в ладоши, обрадовалась Мара Захаровна.
        А в своей квартире генерал Широполов вытащил наушник из уха и потянулся. Завоевание женского сердца дело очень утомительное и расточительное, но на что не пойдёшь ради любимой. Теперь осталось разработать план как такую роскошную женщину удержать возле себя. Драгоценности драгоценностями, а ими сыт не будешь.
        Глоссарий
        Республики Атланда:
        Планетные системы: Атлас (планеты Урнас, Тошан), Кремп (планета Зудаб), Фарус (планеты Прас, Хотон)
        Земная Федерация:
        Планетная система: Солнце (планеты Меркурий, Земля, Марс, спутники Юпитера, Сатурна)
        Империя Лаудунь:
        Тройная звездная система 16 Лебедь (Игиширм, Длёширм, Лауширм), Лаудунь - планета в планетной системе Лауширм. Юкатина - столица империи Лаудунь.
        Серафима Алексеевна Заречина, её родители - Евгения Михайловна и Алексей Дмитриевич Заречины, бабушка Мара Захаровна Заречина
        декан Андрей Валентинович Юрский
        Дантэн Ход - контр-адмирал космического флота республики Атланда (звание - омерак), Хранитель планеты Тошан.
        Аранс Глаб - личный секретарь Дантэна Хода.
        Союз Свободных Торговых Отношений: Земная Федерация, Республика Атланда, Империя Лаудунь.
        Иорлик Тманг - бывший временный глава Республики, адмирал космического флота республики Атланда (звание - омер)
        Леонд Зер - секретарь омера
        Ученики Тманга:
        Теш Юдери - капитан первого ранга (звание - лерс), Жарм Бьерт, капитан первого ранга (звание - лерс), Баури Чак - капитан первого ранга (звание - лерс), Фьёорг Умат - капитан первого ранга (звание - лерс)
        Сион, сиара - уважительное обращение в республике
        Ларн, ларна - муж, жена
        Тилинг - универсальное многофункциональное устройство, используемое атландийцами, имеет вид браслета.
        Хист Ганрат (омерак) - Хранитель планеты Зудаб системы Кремп
        Абдабер Зиот (лерс) - Хранитель планеты Прас системы Фарус
        Черени Олан (омерак) - Хранителя планеты Хотон системы Фарус
        Мераи Грей (лерс) - член Совета Сильнейших с Хотона
        Айзик Эштан - посол Земной Федерации.
        Богдан Рустамович Ахметов (подполковник) - начальник спецотдела номер семнадцать ФСБ
        Шшангар - младший принц крови, Дом Алой Зари
        Шширанши - средний принц крови, Дом Холодной Воды
        Елизар Платонович Широполов - ухажёр Мары Захаровны, в прошлом военный
        Пирс Эйрант (лейтенант), Фил Джонс (майор)
        Конец

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к