Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Орлов Антон : " Комнаты Страха " - читать онлайн

Сохранить .
Комнаты страха Антон Орлов
        Тина Хэдис #6 Зловещая «Контора Игрек» разгромлена, однако ее осколки по-прежнему угрожают Галактике. Бывшая террористка-ликвидатор Римма Кирч обнаруживает фантастический способ мгновенно попадать в любое помещение, расположенное в самых дальних уголках обитаемого мира, просто открывая любую дверь. Эта способность дает опасной преступнице невероятные возможности для продолжения террористической деятельности. Однако ей противостоят люди, которым много лет назад уже приходилось сталкиваться со смертоносной «Конторой Игрек»…
        Антон Орлов
        Комнаты страха
        Глава 1

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЗЕМЛЮ-ПАРК!!!»
        Мало того, что оно разноцветно переливалось и мигало - вдобавок то исчезало, то появлялось каждый раз на новом месте: под матово-золотым потолком с ячеистыми светильниками, около регистрационных кабин, смахивающих на вереницу поставленных стоймя школьных пеналов, возле мозаики побитых жизнью автоматов с горячими и прохладительными напитками.
        Бланка Ингер, полчаса назад сошедшая с космолайнера «Амстердам», следила за блуждающим приветствием, пытаясь угадать, где оно вспыхнет после очередного промежутка. Безнадежный номер. Ее глаза, похожие на двух тревожно мерцающих серых светляков, раз за разом оставались ни с чем. Этот фокус для того и придумали, чтобы ожидание в очереди не казалось господам туристам чересчур монотонным процессом.
        Громадный зал гудел, как наполненная отголосками эха океанская раковина. Большинство присутствующих принадлежало к земной расе или же к расам, отличающимся от людей Земли незначительно. Ничего удивительного, корпорация «Иллюзориум», фактически владеющая всем Парком, специализируется на развлечениях для гуманоидов.
        В этой пестрой толпе никто не выделялся на общем фоне, как бы экстремально ни выглядел. Бланка тем более не выделялась. Острые и печальные черты бледного подросткового личика. Серо-голубая «пилотская» куртка, исчерканная косыми серебристыми застежками, стильная, но слишком просторная (на два размера больше, чем требуется). Потертые джинсы и потертая дорожная сумка с прицепленным сбоку брелком.
        Пышная шапка вьющихся пепельных волос придавала Бланке сходство с одуванчиком, однако главной ее приметой были не волосы, а отягощенная совесть.
        Не сказать, чтобы за двадцать лет своей жизни Бланка Ингер успела натворить что-нибудь из ряда вон выходящее, просто каждый ее поступок и каждый отказ от действия тянули за собой причинно-следственные цепочки, чреватые трагедиями, техногенными катастрофами, скоропостижными смертями, воздушными и наземными авариями, прорывами на водопроводных магистралях и неловкими ситуациями для совершенно незнакомых ей людей, хотя Бланка изо всех сил старалась жить осторожно, чтобы никому не навредить.
        Когда подошла ее очередь, из трех предложенных регистрационным компьютером вариантов (Вы прибыли: а) с официальным или деловым визитом; б) как турист; в) иные цели) она отметила второй. Ее задача напоминает диверсионную вылазку на территорию неприятельского государства. Или благую, но нелегальную гуманитарную миссию. Незачем раньше времени об этом распространяться.
        После выполнения формальностей для нее прокрутили коротенький рекламный ролик:
«Поздравляем Вас, госпожа Бланка Ингер, Вы гость Земли-Парк!
        Посетите нашу главную достопримечательность - Исторический Парк! Древние города, замки, пирамиды, стойбища, крепости, храмы, примитивные заводы и монастыри воссозданы в том виде, в каком они существовали в докосмическую эпоху на Земле - прародине человеческой расы.
        Посетите Империю Аттракционов - там есть все, что Вы способны вообразить! Если там чего-то пока еще нет - просто сделайте заявку, и оно там будет!
        Мегареал!!! Несколько сотен самых популярных в Галактике реалити-шоу на любой вкус - все это снимается здесь! Ознакомительная экскурсия в святая святых и уникальная возможность понаблюдать за интересующими Вас героями в реальном времени, на мониторах нашей поливизионной системы.
        Корпорация «Иллюзориум» рада позаботиться о Вашем досуге и желает Вам приятно провести время!»
        Пока доброжелательный голос вещал, на экране сменяли друг друга завлекательные картинки. Потом вместо них появилась текучая цветная заставка, и открылась дверь - не та, через которую Бланка вошла, а противоположная, регистрационные кабины были своего рода шлюзами для новоприбывших.
        Необъятный зал-атриум, по бурлящей толпе блуждают солнечные пятна. Под ногами шныряют черепахи-уборщики, собирая с истоптанных миллионами подошв иссиня-белых плит всевозможный мусор. Если б не эта кибернетическая фауна, здешний космопорт был бы несказанно грязным местечком.
        Плавающие в воздухе огненные предостережения советовали гостям Парка не связываться с нелицензированными гидами и не оставлять личные вещи без присмотра, так как за последствия администрация ответственности не несет. На всякий случай Бланка отцепила от сумки брелок и спрятала в карман. Вряд ли кому-нибудь понадобится дешевая безделушка, но, с другой стороны, клептоманы хватают все, что под руку попадется.
        На миниатюрном снимке красивая загорелая блондинка в черной майке держала золотисто-оранжевую банку с напитком, за спиной у нее сверкало на солнце море. Когда Бланке было шесть лет, этот брелок дала ей бабушка:
        - Здесь хорошая тетя, которая тебя спасла.
        - А почему она не спасла маму с папой? - тихо и хмуро поинтересовалась Бланка.
        Разговор происходил в больнице, мама тоже была здесь, но в другой палате, и к ней никого не пускали.
        - Деточка, они просто не выдержали, не дождались…
        Бабушка сморщилась, словно готовилась заплакать, но женщина-психотерапевт, первое время ни на шаг от Бланки не отходившая, начала деликатно жестикулировать, и разговор свернул на другие темы - на новых кукол, на разные виды мороженого, на поход в Большой Океанариум по возвращении на Землю.
        Позже, узнав подробности, Бланка решила, что брелок будет ее талисманом, и никогда с ним не расставалась. Все думали, что это портрет топ-модели Моны Янг, рекламирующей апельсиновую санду.
        Большая группа мальчиков и девочек офисного пошиба целеустремленно снялась с места, освободив дорогу, и Бланка увидела впереди справочные терминалы. Сбоку, возле ребристых металлических колонн, двое босых мужчин в соломенно-желтых рясах и бисерных налобных повязках пытались всучить пачку брошюр подвыпившим краснобровым гинтийцам с сердитыми лицами, а чуть поодаль стоял Генри. Он тоже прилетел на
«Амстердаме» и всю дорогу пытался Бланку снимать. Сейчас он не заметил ее, потому что с любопытством наблюдал за проповедниками, которые приставали к нетрезвым туристам с Гинта.
        Секунду помедлив, Бланка повернула в другую сторону. Ничто не должно отвлекать ее от выполнения задачи… а если они вдруг столкнутся и она постарается поскорее распрощаться, Генри может обидеться. В отличие от нее, он прилетел на Парк
«бездельничать и вести искусственную жизнь среди искусственных исторических памятников» - так он определил свои планы, угощая Бланку крохотными, с наперсток, незийскими пирожными в корабельном ресторане.
        Чтобы избежать встречи, она обогнула сверкающий павильончик с вывеской «СТРИЖКА ЗА
5 МИНУТ» и внезапно очутилась в двух шагах от наружной стены из толстого подкрашенного стекла. За стеной простирался ад.
        Как будто она в эту прозрачную преграду с разбегу врезалась, и стекло ее поймало, превратив мгновение в вечность… Или как будто ее накрыло взрывной волной… На Парке действительно есть все, что только можно себе представить. Даже это.
        Ад выглядел, как скучная серая даль до горизонта, кое-где оживленная редко расставленными невысокими скалами и пятнами невзрачного кустарника. Именно таким он запомнился шестилетней Бланке - еще бы она его не узнала! Посреди слепящего светлого неба с бледными, словно вырезанными из папиросной бумаги облаками ярилось маленькое недоброе солнце. Казалось, прямо оттуда, с неба, хлынуло ощущение тоски, ужаса и собственной виновности: ты отвечаешь за все беды, какие происходят в мире, за каждое произнесенное вслух грубое слово, за каждую растоптанную травинку…
        Это длилось не слишком долго. Все-таки те психотерапевты, которые мучились с Бланкой на протяжении четырнадцати лет, свое дело знали. Она вспомнила, где находится, и вырвалась из похожего на расплавленное мутное стекло кошмара. Повернулась к залу. Колени ослабли, футболка под мышками промокла от пота.
        Вокруг все то же самое.
        Проповедники со своими брошюрами исчезли в толпе, их спугнул полицейский робот с видеокамерой, медленно круживший под застекленным потолком, словно скат в толще пронизанной солнцем воды.
        Генри разговаривал с вертлявой смуглой девушкой в тунике и лосинах из золотой
«зеркалки», потом они вместе направились к эскалаторам. Девушка напоминала позолоченную статуэтку с приклеенной гривой растрепанных черных волос, Бланка видела такие фигурки на какой-то из выставок инопланетного изобразительного искусства.
        Около парикмахерского павильона мужчина с непритязательной куцей шевелюрой сердито спрашивал у своей спутницы:
        - Это у них называется - стрижка за пять минут?! Меня обкорнали!
        - А чего ты хотел за пять минут? - лениво, с затаенной ехидцей поинтересовалась высокая женщина в облегающем чешуйчатом костюме.
        - Я хотел качественной услуги! Я им этого так не оставлю!
        В дальнем конце помещения взмыл над сутолокой броско раскрашенный робот-рекламоноситель:
        - У нас акция! Подарки! Призы!
        На него коршуном ринулся полицейский робот, и он сразу куда-то юркнул, начавшая распускаться голограмма погасла. Видимо, в этом зале реклама под запретом.
        Все такое, каким должно быть. Бланка снова повернулась к стеклянной стене.
        Там была самая обыкновенная пустошь в сероватых тонах. Кустарника и скал чуть-чуть, зато камней сколько угодно. Новый вокзальный комплекс построили на окраине космопорта, а дальше лежит пустынная территория, похожая на вьянгасианские ландшафты. Все подобные ландшафты друг на друга похожи, и Бланка не побежит из-за этого в местную службу психологической реабилитации, не дождетесь.
        Подхватив съехавшую с плеча сумку, она решительно зашагала через толпу к справочным терминалам. - Меня хотят убить. Не знаю, кто и почему. Они приговорили меня к смерти.
        - Ух ты, вот это класс! Просто супер!
        Восторженный возглас Дигны вызвал у Мориса унылую усмешку. Ну да, с точки зрения Мегареала, он счастливчик…
        - Что-то не так? - на ее изящно-некрасивом смуглом лице появилось недоумевающее выражение.
        - Это по-настоящему, понимаешь? А я даже не знаю, в чем дело.
        Морис с угнетенным видом отвернулся к окну. Эти мощенные булыжником европейские улочки, до того узкие, что можно, разведя руки в стороны, одновременно коснуться шершавых стен двух противостоящих домов, всегда казались ему придуманными. Не могло быть на самом деле таких улиц!
        Он снова посмотрел на Дигну. Кожа покрылась мурашками, словно стоишь на бортике бассейна и собираешься нырнуть в холодную переливчато-зеленую воду. Рассказывать о себе, так же, как и плавать, Морис умел хуже некуда.
        - Это уже целый месяц. А насчет приговора вчера позвонили и сказали, что это будет вроде как жертвоприношение, и я сам должен угадать, за что. Какой-то дурдом, но они залезли к нам в подъезд и забрызгали дверь моей квартиры настоящей кровью.
        - Чьей? Человеческой?.. Супер!
        Дигна Балчуг выросла в Мегареале. Когда ей исполнилось пятнадцать, ее родители погибли - одна из тех словно на заказ разыгранных мелодрам, какие случаются в Мегареале время от времени. Дигне завидовали: к ней теперь приковано всеобщее внимание, и если она сумеет этим воспользоваться - за здорово живешь станет звездой, вот уж повезло так повезло! Но тут объявилась бабка с Земли и выкупила у
«Иллюзориума» ее контракт, подписанный в свое время бестолочами-родителями. Или, по слухам, даже не выкупила: Ксана Балчуг - известный правозащитник и общественный деятель, активистка межзвездного движения за полный запрет реалити-шоу, и корпорация отдала ей девчонку даром, не заикаясь о возмещении затрат, еще и приплатила, чтобы не связываться.
        Год спустя Дигна взбунтовалась против бабкиного диктата и сбежала обратно на Землю-Парк. Госпожа Балчуг ничего не могла с ней поделать, не навредив своему реноме: не пристало видной правозащитнице быть домашним тираном и ущемлять в правах собственную внучку.
        Сейчас Дигна болталась по всему Парку и подрабатывала то статисткой, то гидом, хотя регулярно получала от Ксаны денежные переводы. Как и большинство детей Мегареала, она была существом ветреным, артистичным и раскованным - даже слишком, до легкой расхлябанности.
        Черты лица у нее были мелкие и неправильные, но тщательно прорисованные, как на старинной миниатюре. Рот слишком большой, зато и глаза большие. Пышные жесткие волосы черной туманностью окутывали голову и угловатые плечи.
        Глядя на стушевавшегося Мориса, Дигна играла переливчатым дешевым браслетиком и оживленно улыбалась, строила то вопросительные, то подбадривающие гримасы. Одна из заповедей Мегареала: «Не будь скучным!» О Мегареале она отзывалась без особой теплоты, но его заповеди соблюдала.
        Морис гадал, верит она ему или нет. В полиции, например, не поверили.
        Сглотнув, он продолжил:
        - Возможно, это была кровь какого-нибудь животного. Меня хотели напугать. Это не вымогательство денег, потому что они ничего не требуют. Еще у меня как раз начались неприятности на работе… Я наладчик, занимаюсь техобслуживанием парикмахерских автоматов. И везде пошла какая-то ерунда, как будто эти роботы все разом сдурели. Клиенты ругаются. Вирус, наверное, но программисты пока ничего не нашли.
        - У тебя, часом, не мания преследования?
        Дигна один глаз сощурила, другим выжидательно уставилась на Мориса.
        Напрасно заикнулся об автоматах. Теперь она тоже решит, что он сочиняет.
        - Да я-то нормальный, но со мной творится что-то ненормальное! Может, есть какая-то секта или банда, которая этим занимается… Ты не слышала, с кем-нибудь еще ничего такого не случалось? Та моя знакомая, ну, которая посоветовала поговорить с тобой, Софья Мангер, она сказала, что ты многих знаешь.
        - О таком я слышу в первый раз, - Дигна озадаченно наморщила лоб, словно показывая, что проделала быструю, но основательную умственную работу. - В полицию ходил?
        - В том-то и дело. Меня там послали далеко и надолго, потому что ролевики из Мегареала уже втягивали полицию в свои игры, а киношники снимали. Они сразу подумали, что я такой же и опять будет мистификация. Сказали, вот если меня убьют не понарошку, тогда они займутся этим делом, а то им надоело оставаться в дураках. Я-то знаю, что я не ролевик и ни во что не играю, а они отмахнулись. Как бы у них со всяким жульем хлопот по горло, и я могу не беспокоить их до тех пор, пока не назову конкретно, кто мне угрожает. На частного детектива у меня денег нет. Может, что-нибудь подскажешь?
        - Ну-у… - протянула Дигна, продолжая демонстрировать свои эмоции выразительно и немного преувеличенно, как принято у обитателей Мегареала. - Я общительная, но это не значит, что я знакома со всей планетой. Ты сам кого-нибудь подозреваешь?
        - Да, - поколебавшись, ответил Морис шепотом. - Помнишь, здесь ведь иногда устраивали реалити-шоу с людьми, которые об этом не знали… Ну, скрытая камера. Я подумал, и со мной так могут. Больше просто некому, я же ни с кем не поссорился!
        - Тогда все в порядке! - Дигна просияла, ее ярко накрашенные губы растянулись алым полумесяцем почти до ушей.
        - Нечему тут радоваться! Что в порядке? Я же не знаю, наверняка это или нет и когда это закончится. Они меня до психушки доведут.
        - Не доведут, потому что я все бабе Ксане расскажу. Если это нелегальное реалити-шоу без твоего согласия, баба Ксана в бараний рог их согнет, ей только повод дай, - Дигна тоже перешла на заговорщический шепот. - Я пошлю ей письмо космической почтой, и скоро она будет здесь. От тебя сразу отстанут, еще и компенсацию за моральный ущерб заплатят. А теперь мне надо мчаться, меня клиент ждет. Я оставила его в Венеции, чтобы по каналам покатался, так он, наверное, уже замаялся кататься. Сейчас спрошу, живой он там или утонул от нечего делать.
        Она извлекла из-за шнурованного бархатного корсажа миниатюрный телефон.
        - Генри, приветики! Это я, Дигна, твой персональный гид и проводник по Парку, если еще не забыл… Чудесненько, что не забыл!.. Скоро буду, выбирайся на площадь Сан-Марко, там встретимся… Если захочешь в бордель, без меня не ходи, а то тебя заманят в какой-нибудь самый-самый, и останешься без кредиток и без штанов. Гондольеру больше двух галов не давай, они на самом деле все на окладе, плюс квартальные премии. Я уже несусь к тебе сломя голову, через пять минут буду!
        Спрятав телефон, она объяснила:
        - Генри - турист с Земли, прилетел сегодня утром. Меня ему порекомендовали мои земные знакомые. Пользуюсь спросом! Только знаешь, Морис, когда увидишь бабу Ксану, не говори ей, что я так ее называла. А то она сказала, если я еще буду называть ее «бабой», она плюнет на свою репутацию и пришибет меня, а у нее черный пояс по каким-то там единоборствам. Я тебе свистну, когда что-нибудь образуется.
        Она выскочила из полуподвальчика, хлопнув тяжелой дубовой дверью. За окном вихрем промелькнула подметающая мостовую красная юбка и черный корсаж со шнуровкой, пышные белые рукава, тонкие, как палочки, смуглые руки, встрепанная масса черных волос.
        Дигне предстоит добежать до ближайшего спуска в подземку, переодеться (скорее всего, в знатную венецианку), доехать на пневмопоезде до Венеции, подняться наверх, туда, где палаццо с резными позолоченными балконами и каменными завитками вырастают прямо из теплой мутновато-зеленой воды - и все это за пять минут.

«Она обо мне забудет».
        Ему тоже пора. На кривых булыжных улочках Мориса не отпускало ощущение слежки. Он понимал, что поддаваться нельзя, ведь тогда получится, что он принял их условия, включился в игру, и дальше все пойдет так, как хочется им.
        Надо показать, что ему до их дурацких затей нет никакого дела. Надо показать, что он не играет.
        Намерение было правильное, но Морис слишком извелся, чтобы его выполнить. Чего уж там, он давно уже вступил на их территорию… На встречных он смотрел настороженно, оценивая каждого как возможного врага. Если его сейчас схватят, прохожие подумают, что это разыгранная статистами сценка, типичная для средневековой Европы.
        Вход в подземку притворялся входом в лавку мясника. Помещение с низким закопченным потолком и подслеповатыми окнами в ромбик, по стенам развешаны бутафорские окорока и колбасы, а посередине - широкая арка, за которой начинается иной мир.
        Сойдя с эскалатора, Морис завернул в костюмерный зал, закрылся в свободной кабине, вставил в прорезь карточку с чипом, набрал пароль.
        Ходили байки, что система иногда глючит, и бывает, что посетителю выдают или чужую одежду, или какой-нибудь экзотический наряд. Якобы президенту одной незначительной планеты, когда он, вволю нагулявшись по Историческому Парку, захотел обратно, всучили древнеегипетское женское платье. Морис слышал много таких историй, но на практике никогда с этим не сталкивался.
        В нише доставки появился пакет. Его пакет, никаких глюков. Сняв камзол, рубаху, башмаки и штаны европейского горожанина эпохи феодализма, он натянул джинсы и куртку с голограммой космического крейсера на спине, зашнуровал кроссовки.
        Над зеркалом вспыхнула надпись:

«Не забудьте в карманах свои личные вещи!»
        Что не нравилось Морису в ЗИПе (то есть в проекте «Земля - Исторический Парк»), так это драконовы правила относительно внешнего вида посетителей: костюм должен соответствовать месту и времени. Если пойдешь слоняться по Древнему Риму в шортах и футболке или появишься в стойбище первобытных охотников в боярской шубе, не переодевшись после визита в Москву семнадцатого столетия, в два счета выдворят. Подходящую одежду можно принести с собой либо взять напрокат - недорого, но народу здесь каждый день бывает чертова уйма, и «Иллюзориум» с одного только проката шмоток получает солидный доход.
        Морис невесело поглядел в зеркало. Лицо круглее, чем хотелось бы, и уши чересчур оттопыренные - хоть клеем приклеивай, но, вообще-то, девушки несколько раз говорили ему, что он симпатичный. А сейчас вид у него был бледный и затравленный. Объект охоты. Приговоренный к смерти. Или просто жертва дурацкого розыгрыша.
        В правом кармане куртки лежал парализатор, разрешенное законом оружие самообороны. Морис подозревал, что в случае нападения не успеет им воспользоваться. Они - кто бы ни были эти «они» - вряд ли предоставят ему такую возможность.
        До Портаона Морис долетел рейсовым аэробусом. У него были пилотские права и аэрокар дешевой модели, купленный полгода назад на распродаже подержанной техники, но если его настигнут в воздухе, да к тому же над морем… Одно он знал о своей машине наверняка: на ней ни от кого не удерешь. Зато напасть на общественный транспорт его мучители не посмеют. А если все-таки посмеют, тем лучше: тогда в полиции наконец-то поймут, что охотятся на Мориса всерьез.
        От аэровокзала до дома две остановки на пневмопоезде. Переменчивая мозаика лиц, светильников и подмигивающих рекламных голограмм так режет глаза, что хочется зажмуриться. Впрочем, дело не в пестроте этой с детства привычной среды, просто с тех пор, как его начали преследовать, он взял в привычку вглядываться во все подряд до рези в глазах.
        Дом, окруженный вечнозеленым подстриженным кустарником, выглядел новеньким и скучным. Благодаря грязеотталкивающему покрытию стены уже который год сохраняли первозданную белизну. Кое-где по этому сахарному фону расползлись разноцветные граффити - стандартный набор настенных непристойностей, но было там и несколько кроваво-красных угроз в адрес Мориса Фарбе. Треугольные портики над подъездами производили странное впечатление, словно их по случаю где-то стибрили и приспособили сюда, на радость жильцам Морисовой многоэтажки.
        Соседние дома выглядели так же, с незначительными вариациями. Портаон находится за пределами территории развлечений, туристы сюда не заглядывают, а значит, незачем заботиться о разнообразии. Жилой дом должен быть благоустроенным, этого хватит.
        Приближаясь к подъезду, Морис нервничал. В кустах шуршали роботы, принадлежащие коммунальной службе - подравнивали растительность и собирали мусор. Всем известно, что они снабжены видеокамерами, поэтому рядом с ними Морису вряд ли что-нибудь угрожает. Другое дело, когда он поднимется к себе на десятый этаж и зайдет в квартиру… Самый опасный момент. Возвращаясь домой, он каждый раз думал о возможной засаде.
        Все как обычно. Взгляд налево, взгляд направо. В коридоре посторонних нет, ярко сияют ромбовидные плафоны, только один, неисправный, заходится в беззвучной истерике, а жизнерадостные плакатики призывают заботиться о процветании Парка, соблюдать корпоративную культуру («Вся планета - одна дружная компания!») и не оставлять где попало надписи нецензурного характера.
        Дверь в порядке, уже хорошо. Постоять на пороге, прислушиваясь к звукам. Запросить данные у домашнего компьютера. Обойти три смежные комнаты, заглянуть на кухню и в совмещенный с душем санузел. Уф, пусто!
        Морис запер входную дверь и с облегчением плюхнулся в ярко-желтое гелевое кресло.
        Вокруг господствует его собственный, безопасный кавардак. Со стен смотрят изображения Вероники Ло. Заурчал кухонный автомат, запрограммированный включаться, когда хозяин приходит домой. Тихо играет фоновая музыка - приятная, ненавязчивая, но уже поднадоевшая, пора бы поменять ее на другую.
        Морис никогда не приводил девушек к себе домой. На Парке предостаточно мест, где можно с ними встречаться. Свою личную территорию он делил с Вероникой - и больше ни с кем.
        Однажды он попробовал сосчитать все ее снимки, большие и маленькие, двумерные и объемные, но на второй сотне сбился. Во всяком случае, он насобирал их достаточно, чтобы сплошь оклеить малометражную холостяцкую квартиру. Повсюду мерцало волшебной белизной прелестное удлиненное лицо Вероники Ло. Огромные глаза, осененные загнутыми ресницами, походили на фантастические цветы: как будто вокруг зрачков распустились переливчатые серые лепестки. Наверное, именно так должны выглядеть эльфийские принцессы, но Вероника была не сказочным существом, а известной на всю Галактику топ-моделью.
        Морис влюбился, еще когда учился в школе-интернате. Каких только портретов у него не было! Разный фон, разные наряды, волосы тоже разные: иссиня-черные, платиновые, розовые, золотистые, зеленые, как у русалки… В обнаженном виде она позировала неохотно и редко, однако он раздобыл даже эти эксклюзивные снимки.
        Как и полагается истинному фанату, он накопил целый архив материалов о своем божестве. Он знал, какие у нее волосы на самом деле: темно-каштановые. Знал, что родилась она в одном из тех сумасшедших захолустных миров, где политическая жизнь бьет ключом - то путч, то гражданская война, а выборы в парламент равняются стихийному бедствию. Когда ей исполнилось шестнадцать, ее семья рванула оттуда в космос в поисках лучшей доли, и через год после этого Вероника дебютировала в качестве модели на Незе. Миновал еще год - и она пробилась в первую десятку самых красивых и высокооплачиваемых топ-моделей земной расы.
        Недавно она отпраздновала свой тридцать третий день рождения (Морис, как и миллиарды других поклонников, отправил ей поздравление и подарок) и по-прежнему обитала на сияющих небесах, где движутся по головокружительным орбитам галактические знаменитости.
        Знал он и о том, что не все в ее жизни было безоблачно. Однажды какие-то сумасшедшие террористы стреляли в нее кислотой, но, к счастью, промазали. Да еще у нее украли жениха, и даже Космопол ничего не мог сделать, а потом этот парень нашелся сам и сознался, что в действительности его не похищали, это была инсценировка, и бросил Веронику ради никому не известной невзрачной девчонки с тощей косичкой.
        Вдобавок та темная история с сестрой-близняшкой. Ходили слухи, что перед тем, как в первый раз выйти на подиум, Вероника была любовницей скандально известного авантюриста, вместе с ним принимала участие в криминальных разборках и в ходе одной из стычек перестреляла ни много ни мало полтора десятка человек. Опубликовал эти сенсационные сведения некий Люш, репортер с Ниара.
        Сама Вероника все отрицала и в интервью «Гонгу Вселенной» заявила, что в это самое время лечилась от стресса в силарской больнице на Незе, персонал больницы может подтвердить ее слова, а свои видеозаписи Люш сфабриковал. Тот возмутился и принялся доказывать, что записи подлинные, ссылаясь на кучу свидетелей. В конце концов дело уладили Вероникины адвокаты: объяснили, что у топ-модели была сестра-близнец, в раннем детстве потерявшаяся, звали ее Кристина, с ней-то и столкнулся Люш, и через некоторое время после этого она бесследно исчезла - скорее всего, погибла.
        Люшу даже устроили встречу с Вероникой, хотя, по мнению Мориса, бессовестный репортеришка не заслуживал такого подарка. Побеседовав с топ-моделью, он публично признал свою ошибку: да, уже через пять минут ясно, что это не Кристина.
        Все порадовались тому, что недоразумение разрешилось, а Люш, вернувшись на Ниар, начал взахлеб делиться впечатлениями: якобы разница между Кристиной и Вероникой такая же, как между особой королевских кровей и умственно отсталой уличной девчонкой - просто поразительно, что они однояйцевые близнецы, внешне неотличимые друг от друга! Правда, безнаказанным он не остался, ниарские фанаты Вероники Ло сожгли его аэрокар и снизу доверху исписали угрозами стены дома, где он снимал квартиру.
        Иногда Морис мечтал о том, как найдет сбежавшего подлеца-жениха и беспринципного Люша, в каком бы дальнем уголке Галактики те ни спрятались, жестко разберется с обоими, докажет Веронике, что у нее есть защитник…
        А потом накатывало беспросветное уныние: мечтать не вредно, да только никуда он не полетит и не будет ни с кем разбираться - он ведь не может покинуть Парк. В том-то и проблема, что он намертво привязан к этой планете. - Драться будешь? - деловито осведомилась Дигна, поблескивая глазами из-под низко надвинутой ковбойской шляпы.
        - С кем?
        - С кем угодно. Тут вон сколько народа, кто-нибудь да найдется. Давай скорее решай, ты хочешь подраться или нет?
        В задымленном воздухе салуна лица в трех-четырех шагах становились зыбкими, как плохие голограммы, но звуки и запахи не позволяли усомниться в реальности окружающей массовки. Пахло потом, кожей, порохом, алкоголем - крепкая, агрессивная смесь. Громкие голоса гомонили вразнобой, вдобавок кто-то самозабвенно наигрывал на расстроенном пианино. Вокруг захватанных масляных ламп вилась мошкара - интересно, настоящая или биомеханическая?
        - Не хочу, - решил Генри.
        - Тогда возьми это и повяжи на шею, - Дигна протянула ему белый шейный платок, такой же, как у нее. - Это означает, что мы не деремся.
        Он выполнил инструкцию и спросил:
        - А если бы я не повязал эту штуку?
        - Тогда кто-нибудь, кто хочет подраться в салуне, к тебе полезет. Это условный знак. Об этом написано в объявлениях на здешней станции подземки и в путеводителе, ты зря не читаешь объявления. Можно еще заказать драку, тогда пришлют мордобойщика-профессионала. Это безопасней, чем с кем попало, потому что профи ничего тебе не сломает и фингал поставит, только если это оговорено в бланке заказа. Он сперва немного тебя побьет, чтобы все по-настоящему, а потом поддастся, и ты его красиво нокаутируешь. Некоторым нравится. Но у любителей ковбойских драк это считается непрестижным, вроде как для неженок.
        Принесли виски. Дигне налили безалкогольного, и она украдкой плеснула себе немного из стакана Генри. В просторной клетчатой ковбойке и шляпе с лихо заломленными полями она выглядела как тощий, вертлявый, дочерна загорелый мальчишка-подросток. Какое-то высоконравственное семейство уже приняло их за парочку геев и отсело подальше.
        Дигну окружал ореол неопределенности. Она все больше нравилась Генри, только ее слишком звонкий, моментами пронзительный голос школьницы, привыкшей перекрикивать на переменах своих вопящих одноклассников, порой немного раздражал.
        Что в ней доминирует: свое собственное или типичное для Мегареала? Генри не мог в этом разобраться, так как почти ничего не знал о Мегареале. Он не смотрел реалити-шоу, полагая, что существуют тысячи более интересных способов убивать время, а сейчас решил, что это, пожалуй, пробел в образовании: можно было потратить хотя бы несколько часов на ознакомление, тогда бы он достаточно быстро понял, что представляет собой Дигна.
        Впрочем, Мегареал со всеми его «реальными» страстями никогда не вызывал у Генри даже проблеска любопытства. Это слишком слабо по сравнению с тем, что ему нужно. Даже не подобие, даже не бледное. Его мучило и сжигало чувство, родственное ностальгии, и он вот уже тринадцать лет жил тем, что собирал по кусочкам осколки чужой жизни - завораживающе-яркой и печально-противоречивой, во многом жестокой, оборвавшейся нелепо и странно. Знакомые называли его «увлеченным исследователем».
        Один из осколков находится здесь, на Парке. Генри чувствовал себя вампиром, выслеживающим жертву. Эта аналогия усугублялась еще и тем, что человеку, с которым он хотел встретиться, беседа на интересующую его тему могла стоить жизни.

«Вы должны понять», «два инфаркта», «он и так не совсем адекватен», «самые страшные из его воспоминаний», «несем ответственность за душевное здоровье нашего подопечного», «не можем допустить»… Это из ответа штатного психолога «Иллюзориума» на его официальный запрос.
        Не имеет значения. Генри все равно собирался добраться до их подопечного и получить то нематериальное, жгучее, слепяще-радужное, что хотя бы на некоторое время утолит его жажду. Во что бы то ни стало, даже если этот разговор информанта убьет.
        В душном золотистом мареве, заполняющем салун, завязалось сразу две драки. Сначала стрельба из «парковых» револьверов (капсулы с кровавой краской плюс пороховой дым), потом опрокидывание столов и потасовка. Тяжелые деревянные стулья тоже пошли в дело. Знать бы, это отрабатывают свою зарплату штатные мордобойщики, выполняющие заказ, или дилетанты разгулялись?
        Генри и Дигна выскочили наружу. Их провожало бренчание облезлого пианино - незатейливое «кантри», вплетенное в какофонию ругани, оглушительных хлопков, топота, звона бутылок и грохота.
        - Все было очень мило, - пробормотал Генри.
        По дороге с него сбили шляпу. Ее стоимость будет вычтена из залога, оставленного в костюмерной на станции «Дикий Запад». Можно дождаться, когда дебош закончится, и вернуться за ней в салун, но, представив, во что шляпа превратилась, Генри отказался от этой мысли. Искать на полу, а потом все оставшееся время носить с собой растоптанный грязный ошметок… Усмехнувшись, он машинально пригладил растрепавшиеся волосы.
        За коновязью стоял длинный, ребристый, как грудная клетка, фургон, крытый парусиной, и возле него - две невозмутимые монахини с красными крестами на белых накрахмаленных платках.
        - Всякая медицинская аппаратура, - ткнув пальцем в сторону фургона, вполголоса пояснила Дигна. - Еще внутри мониторы, а в салуне замаскированные видеокамеры. Обычно пострадавших спасают, всего несколько раз не успели откачать.
        - Я слышал, смертельных случаев здесь было довольно много.
        - Ты путаешь ЗИП с Мегареалом. Это два разных проекта.
        Генри вспомнил о ее родителях и не стал развивать тему. Впрочем, Дигна выглядела оживленной и беззаботной - не похоже, чтобы разговор о несчастных случаях ее расстроил.
        Салун находился на окраине городка, и взгляд невольно прилипал к веренице угловатых домиков с выпирающими из беленых стен темными балками. С другой стороны петляла среди холмов пыльная дорога, вдали неспешно двигалось по необъятному травяному склону стадо в сопровождении всадников.

«Наверное, его весь вечер гоняют туда-сюда, как живой элемент панорамы. Или это не коровы, а биомехи?»
        Даже огромный, растянутый на полнеба закат не мог избавить Генри от ощущения
«невсамделишности» окружающего мира. Это всего лишь ЗИП. То, чего больше нет. Набор превосходных иллюстраций к истории Древней Земли.
        Зато Дигна была настоящая. Хрупкий и независимый подросток-ковбой с нежно обрисованным подбородком, выступающим из тени под нахлобученной на лицо шляпой.
        - Генри, хочу сразу предупредить, я не знаю, что тебе обо мне понарассказывали, но в первый день я ни с кем в постель не ложусь, - словно угадав, что у него на уме, затараторила девушка, не обращая внимания на монахинь, которые потащили мимо них к фургону парня с красным платком на шее, выброшенного из дверей салуна. - Вот узнаем друг друга получше, тогда посмотрим, ладно?
        - Как скажете, мисс, - он поклонился непринужденно и в меру насмешливо.
        Из дверей вылетел еще один, перемазанный алой краской и кровью, растянулся в пыли.
        - Арес собирает свою жатву.
        - А про Ареса не надо, - одернула Дигна. - Тут тебе все-таки не Эллада, а Штаты. Ночевать будешь в ЗИПе или где?
        - В ЗИПе. Только не здесь, я противник спартанского быта, люблю утопать у роскоши.
        Они повернули к холму, за которым прятался замаскированный орешником вход в подземку. Навстречу двигалась большая компания мужчин, одетых ковбоями, и женщин в длинных платьях и обшитых рюшами чепцах, они разговаривали между собой на незнакомом Генри языке.
        - Куда ты хочешь?
        У него чуть не вырвалось название города, где обитало то существо, получеловек-полунасекомое, до которого он мечтал добраться. Однако Генри был слишком осторожен и рассудителен, чтобы совершить такую ошибку.
        Мерзавца хорошо охраняют, на него уже было несколько покушений. В салуне установлены скрытые видеокамеры, и почем знать, где еще… «Иллюзориум» по мере возможностей контролирует свою территорию, поэтому об истинных целях - ни полслова. Если Генри себя выдаст… Нет, ничего страшного не будет, но ему вряд ли позволят осуществить то, ради чего он сюда прилетел.
        - В Венеции есть гостиницы?
        - Где угодно, только учти, удобства соответствуют эпохе. Если тебе подавай унитаз с подогретым сиденьем и горячую воду из крана, в городах Ренессанса этого не найдешь.
        - Ничего, так даже романтичней, - Генри улыбнулся. - Зато кровать с балдахином и шелковыми перинами тоже неплохо. Меня интересует главным образом история доевропейской Промышленной революции.
        - А еще что-нибудь?
        Можно было небрежно добавить: Россия постсоветского периода, и рассказать ту раскопанную в архивах байку о почти игрушечном автомобильчике, снесшем мост, - что Дигна на это скажет? Но Генри не хотел рисковать.
        Баба Ксана обрушилась на Парк, как двенадцатибалльный ураган. Она была из тех борцов за идею, которые больше похожи на завоевателей, чем на дипломатов.
        Вообще-то, у Мориса язык не повернулся бы назвать эту стремительную моложавую женщину «бабой». «Политическая активистка», «лидер межзвездной общественной организации» - звучит громоздко, но в самый раз.
        Ладно, оставим «бабу» на совести Дигны, решил Морис.
        Энергия хлестала из Ксаны Балчуг через край. К ее загорелым сухопарым предплечьям были пристегнуты наручные компы дорогой модели, но этого, видимо, не хватало, потому что по пятам за ней ходили две девчонки-секретарши с такими же компами. Тоже резкие и целеустремленные, увлеченно подражающие своей руководительнице.
        Заявив без обиняков, что времени у нее в обрез, потому что во множестве миров ежеминутно совершаются противоправные действия, госпожа Балчуг сразу взяла
«Иллюзориум» в оборот и затеяла проверку с участием инспекторов из Космопола.
        С Морисом она побеседовала всего три раза. Ее раздражало, что рассказывает он слишком медленно и бессистемно, и она без церемоний подгоняла его наводящими вопросами.
        Сухощавая, по-спортивному подтянутая, с серебряной проседью в коротко остриженных некрашеных волосах, она словно выскочила из ролика на тему «Здоровый образ жизни - основа долголетия», а ее смуглое лицо с мелкими твердыми чертами напоминало рельеф, выбитый на бронзовой медали.

«Похожа на породистую суку».
        Нехорошо так думать, ведь она прилетела на Парк специально для того, чтобы спасти Мориса от неведомых врагов, но когда с ней общаешься, кажется, что в голове у тебя вместо мозгов каша, которую вдобавок немилосердно перемешивают. Как будто получил парализующий заряд и еще не полностью очнулся.
        Морис однажды «застрелился» из парализатора - просто чтобы узнать, что человек при этом испытывает, и заодно почувствовать себя немного самоубийцей.
        Рядом с ней он выглядел до противного медлительным, неорганизованным и несообразительным. Зато теперь он понял, почему Дигна от нее сбежала.
        Потом Ксана Балчуг отправилась искоренять правовой беспредел на других планетах, перед этим размазав по стенке администрацию «Иллюзориума». В ходе проверки кое-что всплыло. Например, что в Мегареале были установлены скрытые видеокамеры в нескольких общественных туалетах. Пусть не в кабинах, а в помещениях с умывальниками и зеркалами, но туалеты в принципе запретная для съемок территория! Или что в одном из реалити-шоу тайком снимали невесту участника проекта, которая навещала своего жениха, но сама контракта не подписывала.
        Насчет преследователей Мориса ничего разузнать не удалось, «Иллюзориум» так и не сознался, но Ксана Балчуг предупредила, что ее организация «прикроет лавочку», если получит доказательства того, что здесь ведутся такие игры.
        - Никто не позволит вам создать под шумок второй «Перископ»! - выговаривала она топ-менеджеру корпорации, неистово сверкая глазами (Морис заподозрил, что у нее
«бриллиантовые» контактные линзы, какие носят специально для блеска).
        Собеседник начал с вымученной вежливостью убеждать ее, что «Иллюзориум» подобными вещами не балуется, а если что-то в этом роде позволяют себе ролевики - корпорация за них не отвечает, не надо путать диких ролевиков и Мегареал… Оборвав его нетерпеливым раздраженным взмахом руки, госпожа Балчуг устремилась к лифту. Ее девчонки с компами ринулись за ней, а Морис - за ними, ему не хотелось оставаться один на один с морально побитым менеджером.
        - Что такое «Перископ»? - спросил он в лифте.
        - Были такие деятели, - хмыкнула Ксана. - Ты тогда еще пешком под стол ходил. Доигрались - их прикрыли и посадили на скамью подсудимых. Такие вещи стыдно не знать! Ты, наверное, считаешь себя образованным молодым человеком?
        Хуже всего было то, что девчонки-правозащитницы во время этой словесной экзекуции с любопытством смотрели и слушали, слегка улыбаясь накрашенными ртами.
        Из лифта Морис выскочил красный и взмокший. Поскорее запрятать этот эпизод в самую дальнюю кладовку памяти… Что ж, зато травить его больше не посмеют, и на том спасибо.
        Пока суть да дело, из техслужбы его все-таки выгнали, потому что парикмахерские автоматы, которые он налаживал, стригли вкривь и вкось. Когда ему показали снимки жертв, он еле сумел сохранить на лице озабоченное постное выражение: смехота - нарочно не придумаешь! Последнюю зарплату, естественно, удержали, но у Мориса были сбережения, отложенные на новый аэрокар.
        Он не сильно расстроился. Земля-Парк - не то место, где можно надолго зависнуть без никакой работы. Уже через день после увольнения он обнаружил у себя в сетевом почтовом ящике приглашение в Новогоднюю Службу: недурной сезонный заработок, а дальше еще что-нибудь подвернется.
        Они там как рыбы за стеклом, подумала Бланка, оглядывая экраны поливизионной системы Мегареала.
        В детстве, уже после этого, ее много водили по зоопаркам, циркам, океанариумам - побольше положительных впечатлений, чтобы поскорее вытеснить из памяти полуденный кошмар, пережитый посреди раскаленной серой пустоши. Ей запомнился аквариум величиной с комнату, в котором кого только не было среди колышущихся водорослей и миниатюрных искусственных кораллов!
        Рыбы разных очертаний и расцветок, крабы, каракатицы, морские коньки, толстые огурцы с пучками шевелящихся щупалец, похожие на цветы хищные актинии, приоткрытые двустворчатые раковины, налепленные где попало, словно грибы, и даже один трилобит из Японского моря, раз за разом с остервенелым упорством штурмовавший скользкую стеклянную стенку.
        То, что отображалось на больших, средних и малых экранах в зале номер 145, напоминало жизнь подводных обитателей, запертых в прозрачной тюрьме и выставленных на всеобщее обозрение.
        Кое-кто находится в симбиозе. В то же время одни поедают других, хотя происходит это не так откровенно, как у членистоногих и кишечнополостных пленников аквариума. Некоторые уже обглоданы до костей, но не подают вида, улыбаются камерам… Их там двадцать шесть человек. Вначале было больше, скоро станет меньше, а в финале останутся только двое - счастливая пара победителей, которая получит виллу на берегу Чайного моря и сертификат на космическое свадебное путешествие. Все это называется реалити-шоу «Найди свою половинку».
        Моника, из-за которой Бланка, собственно, и прилетела на Парк, напоминала небольшую серебристую рыбешку, хорошо прижившуюся в неволе: целеустремленно мечется по замкнутому пространству, раз за разом уклоняясь от хищников, красуется ухоженной чешуей и кокетливыми плавничками, как и положено образцовой аквариумной рыбе.
        Бланке предстояло уговорить ее бросить это мероприятие и вернуться на Землю.
        В детстве они были подружками не разлей вода, но потом, когда начался переходный возраст, Бланка так и осталась Бланкой, а Моника превратилась в отвязную девчонку, которая смотрит и слушает все самое модное и попсовое, любит потусоваться с нормальными отвязными пацанами, держится подальше от тех, кто не как все, и покупает только правильные товары, о каких сказано в рекламе.
        После окончания школы они почти не общались. Если случайно где-нибудь встретятся - перебрасывались двумя-тремя фразами и разбегались по своим делам. Никакого взаимного интереса. Как будто находились в разных пространственно-временных слоях, на долю секунды сдвинутых относительно друг друга.
        Несмотря на это, когда Моника сорвалась на Парк, чтобы стать героиней своего самого обожаемого реалити-шоу - и стала-таки, хотя конкурс был громадный! - ее мать именно Бланку попросила образумить и вернуть домой беглую подругу. Во-первых, понадеялась на сентиментальные воспоминания, во-вторых, знала, что Бланка не откажет.
        Бланка не отказывала никому и никогда. Она не могла сказать «нет», о чем бы ни шла речь. Забросить все свои дела и слетать на Землю-Парк за подругой детства, попавшей в сети Мегареала - это еще цветочки. Бывало, что она соглашалась и на вещи похуже. Сколько народа ее поимело, и в переносном, и в буквальном смысле - счет давно перевалил за сотню.
        Можно сказать, что у Бланки не все были дома, но с одной оговоркой: речь идет не об умственном расстройстве, а о психоэмоциональном. Ее постоянно мучило чувство вины, и она без возражений соглашалась на что-нибудь ненужное, трудоемкое, тошнотворное, лишь бы никого не обидеть и не спровоцировать разрушительные или болезненные для окружающих последствия.
        Причина для этого была. Та самая история четырнадцатилетней давности, когда группа террористов применила психотронное оружие массового поражения. Бланка попала под удар вместе со своими совсем еще юными родителями - ролевиками-экстремалами Иваном Рехинесом и Марикой Ингер, состоявшими в гражданском браке.
        В момент, когда это началось, Бланка сидела в палатке перед походным видеоплеером и смотрела мультик. Внезапно у нее появилось ощущение, словно она сделала что-то ужасное, непростительное - такое, отчего всем плохо, и стали вспоминаться поступки, за которые ее наругали… или не наругали, потому что никто не узнал, но все равно было нехорошо… Забыв о мультике, Бланка расплакалась, потом, размазывая по лицу слезы, бросилась к маме - сказать, что больше не будет.
        Она хорошо помнила этот лагерь: разноцветные палатки, шатры и модульные домики, веселые люди в причудливых фэнтезийных нарядах, много оружия - по большей части бутафорского, для игры, но было, на беду, и настоящее.
        Вокруг расстилалась каменистая пустошь, торчали невысокие скалы - словно блеклый карандашный набросок, и возле них грелись на солнце ящерицы, да еще виднелись в сияющей дали заросли кустарника, усыпанного мохнатыми пепельными цветами. Невзрачные и лишенные запаха днем, после наступления сумерек эти цветы начинали нежно мерцать, испускали сладкий аромат, и казалось, что их чашечки сделаны из зеленоватого стекла. Ночью там было красиво… Страшное случилось днем, при свете слепящего солнца, зависшего посреди тускло-голубого полуденного неба.
        Выскочив из палатки, зареванная Бланка увидела маму с папой. Мама стояла на коленях и давилась рыданиями, а папа хрипел и корчился на земле, живот у него был распорот, оттуда выползало что-то страшное, окровавленное, похожее на клубок влажно поблескивающих червей.
        Иван Рехинес сделал себе харакири на японский манер. Возможно, его удалось бы спасти, если бы кто-нибудь догадался воспользоваться силарским стазером - для организма, погруженного в стазисный сон, время останавливается. Но это мог бы сделать человек, не потерявший головы, а со всеми обитателями лагеря творилось одно и то же - кто бился в истерике, кто пытался тем или иным способом покончить с собой, кто оцепенел, раздавленный сознанием собственной вины.
        Бланку тошнило. Повизгивая, как смертельно испуганный детеныш животного, она заползла на четвереньках обратно в палатку. Это она виновата в том, что происходит вокруг, все из-за нее, потому что плохо себя вела… Забившись в угол, она съежилась, спрятала голову под ворохом одежды. Доносившиеся снаружи крики и плач перемешивались с веселыми восклицаниями персонажей мультфильма, который так и крутился, потому что плеер никто не выключил.
        Потом это чувство нестерпимой, сокрушительной вины схлынуло, оставив горький привкус во рту. Бланка еще не знала, что все закончилось. Заточенный, как бритва, клинок уже рассек кабели, соединявшие шлем на голове главного экспериментатора с усилителем, и террористы начали один за другим умирать.
        Они учли все, кроме сущей мелочи: что будет, если излучение на кого-то не подействует? Пусть только на одного человека - но если этот человек окажется боевым киборгом и вдобавок догадается об эксперименте… Тогда будет полный финиш.
        Умирали они так же страшно, как совершивший харакири Иван Рехинес. Фрагменты разрубленных тел и вывалившиеся внутренности оперативники из Космопола собирали потом по всему коридору, ведущему к спасительной двери в ангар. Уйти удалось двоим - главарю, которого позже выследили и ликвидировали военные, и девчонке-террористке, ее до сих пор не нашли. Бланка решила, что убьет ее, если встретит. Решение умозрительное, из разряда очень больших «если»: вряд ли Бланка сможет кого бы то ни было убить, и тем более вряд ли находящаяся в галактическом розыске преступница, давно уже не девчонка, ни с того ни с сего перед ней раскроется.
        Но это все потом, а тогда она вылезла из палатки и снова увидела своих родителей. В ноздри ударил тяжелый острый запах. Мама, в шортах и забрызганной кровью майке, сидела около затихшего папы, скорчившегося на боку посреди темно-красной лужи. Длинные пепельные волосы падали на лицо Марики Ингер, заплаканные глаза диковато поблескивали, подбородок дрожал.
        - Надо стазер! - сказала она хриплым шепотом, увидев Бланку. - У кого-то же есть, надо попросить… Смотри, он пока заснул, ему не больно!
        Какой там стазер… Иван Рехинес умер от потери крови. Бланка подобралась к маме, прижалась головой к ее теплому бедру и зажмурилась, твердя про себя: «Я больше не буду, только пусть все опять станет в порядке…»
        Обеих забрали в больницу. Бланку через полгода выписали, отдав на попечение бабушек и дедушек, а Марика до сих пор находилась там, тихая, потерянная, похожая на медленно увядающее растение.
        Бланку так и не смогли разубедить в том, что каждый ее неосторожный шаг становится причиной драм и катастроф. Да, конечно, все она понимает, но пусть ей докажут, что извилистые причинно-следственные цепочки не связывают воедино ее поступки и бедствия, происходящие где-то за горизонтом! Это нельзя ни доказать, ни опровергнуть. А уж если кто-нибудь скажет: «Мне будет очень плохо, если ты не сделаешь то-то и то-то» - здесь вообще раздумывать не о чем.
        В результате Бланка очутилась на Земле-Парк, в зале номер 145 поливизионной системы Мегареала.
        Зрителей было немного. Стайка лимонно-желтых девочек-подростков - то ли шиайтианки, то ли выкрасили кожу под шиайтианок. Энергично, словно соревнуясь, они уписывали хрустящее лакомство, приготовленное в виде букетиков розовых цветов, между делом поглядывая на экраны. В другом углу четверо юнцов с ломающимися голосами обсуждали особенности телосложения участниц реалити-шоу. В центре зала несколько мужчин и женщин средних лет вольготно развалились в креслах, глаза у всех безмятежные, без единой мысли, как на пляже в самый солнцепек. Да еще темноволосый человек с набрякшими подглазными мешками, контрастирующими с молодой кожей - видимо, не так давно находился в среде с повышенной гравитацией, - что-то деловито отмечал в электронном блокноте. «Психолог, наверное», - решила Бланка. Психологов она повидала достаточно.
        Оглушительный хруст съедобных букетиков и громкие, переходящие в визгливый смех возгласы сексуально озабоченной четверки заглушали реплики героев проекта. Шла какая-то сложная интеллектуальная игра, ведущая с зеркальными зубами и торчащими во все стороны сверкающими серебристыми прядями, словно прическа взорвалась и застыла в момент взрыва, задавала пленникам застеколья каверзные вопросы. Каждый раз, когда она улыбалась, зубы вспыхивали, отражая свет ламп. Бланка определила ее как электрического ската.
        Моника уступала в сообразительности большинству конкурирующих особей. Она еще ни на один вопрос не ответила правильно, и ее партнер, крупный рыжеватый парень (похоже, краб - медлительный, но с хорошо развитыми клешнями), косился на нее, не скрывая недовольства.
        Насколько Бланка успела разобраться, неверные ответы понижают рейтинг пары. Кончится тем, что краб Монику бросит, присмотрит себе другую девушку, сцепится из-за нее с соперником… В результате при очередном плановом отсеве Монику за компанию с кем-нибудь еще из аквариума выселят.
        Нужно убедить ее уйти из проекта по собственному желанию - до того, как это произойдет. Разница громадная. Во всяком случае, с точки зрения гипотетического будущего работодателя. Если Моника ушла сама - значит, надоело ей, наигралась и решила заняться делом. А если ее вышвырнули как неудачницу - это уже совсем другая картина… В общем, лучше бы ей не позориться прилюдно, а то не видать хорошего места, ведь она мечтает стать менеджером по связям с общественностью в какой-нибудь крупной фирме, - такие аргументы приводила Моникина мать, упрашивая Бланку вызволить бывшую подругу из Мегареала.
        Бланка оглядывала мозаику экранов, закусив губу и машинально теребя истрепанный подлокотник кресла, сделанный из податливого пластика. У каждого реалити-шоу свои правила, и участники «Найди свою половинку» полностью ограждены от контактов с внешним миром. Никаких родственников и полусумасшедших подруг, уж если ты попал в этот проект - до самого финала не увидишь никого, кроме своих соседей по аквариуму, ската-ведущей и гостей, которых время от времени приглашают, чтобы устроить представление поинтересней. Надо исхитриться попасть в их число (обычно это известные артисты, кулинары, мастера причесок и все в этом роде), заманить Монику в туалет, где нет камер, за четверть часа переубедить… Спрашивается, каким образом?
        Бланка угрюмо уставилась на большой трехмерный экран. Моника, снова попавшая впросак, растерянно хлопала ресницами и трепетала плавничками - возможно, ее трогательная несообразительность не оттолкнет зрителей, а, наоборот, вызовет симпатию, не всем же нравятся всезнайки… Часть публики пожалеет беззащитную рыбку, на что и сделана ставка.
        Бунтующая по каждому поводу совесть не мешала Бланке строить догадки насчет мотивов чужих поступков, хотя иногда ее домыслы оказывались довольно-таки циничными. Ну и что, она ведь не высказывает их вслух - а значит, не может никого обидеть.
        Жизнерадостный хруст новой порции букетиков, сдавленные вопли и гогот в углу, остроты, подначки и недобрые комментарии ската с зеркальными зубами, запах, как в автоматизированной забегаловке, где перекусывают на скорую руку, - все это Бланке надоело. Она вышла из зала, спустилась в украшенном алыми сердечками лифте на первый этаж, в оккупированный магазинчиками и кафетериями вестибюль, но вместо того чтобы повернуть к эскалатору, ведущему в подземку, направилась к замысловатому блестящему объекту у дальней стены - нечто непонятное, более всего напоминающее абстрактную кинетическую скульптуру.
        На самом деле это была всего-навсего входная дверь. Когда Бланка приблизилась, там раскрылась лепестковая диафрагма, а сбоку, на табло, появились цифры - температура воздуха (по Цельсию, по Кельвину, по незийской, по гинтийской, по шиайтианской шкале), скорость ветра, атмосферное давление, влажность. Скользнув по ним незаинтересованным взглядом, Бланка шагнула вперед.
        Снаружи было холодно и ветрено. Засунув руки в карманы просторной «пилотской» куртки, она побрела по аллее мимо облетевших берез, завезенных с Земли.
        Мегареал смахивал на нечеловеческий город. Циклопические белые здания, в каждом заключен самодостаточный мирок, живущий по своим собственным законам. Высятся они на изрядном расстоянии друг от друга, как будто не терпят близкого соседства себе подобных, а между ними пространство ничье - слякотные неухоженные аллейки, залысины глинистых пустырей, заросли побуревшего кустарника, дальше виднеется чуть ли не болотце с кочками и камышами. Все это в осенних желто-коричневых тонах - по календарю уже наступила зима, но Мегареал находится в субтропических широтах, снег тут подолгу не лежит, и вместо полноценной зимы тянется и тянется бесконечная осень.
        Какая бы кипучая жизнь ни бурлила внутри здешних зачарованных замков - за толстыми стенами, при искусственном освещении, - снаружи не видно никаких ее признаков. Место выглядит запущенным, по-осеннему печальным и почти необитаемым, если не обращать внимания на птиц и редких пешеходов. В пасмурном небе время от времени мелькают аэрокары, но в основном транспорт здесь подземный. Полное впечатление, что тебя занесло на край света, а раскиданные по равнине рукотворные громады - всего-навсего реликты давно исчезнувшей цивилизации.
        Поддавшись этому настроению, Бланка совсем загрустила. Ноги сами понесли ее к болотцу - посмотреть вблизи на камыши.
        Под ногами чавкала грязь и шуршала облетевшая коричневая листва, хрупали вялые стебли. Потом послышались голоса: звонкий и пронзительный девичий, мягкий и хорошо поставленный мужской, второй показался ей знакомым.
        Обогнув голый раскидистый куст, на котором кое-где висели расклеванные птицами ягоды, напоминавшие желтую малину, Бланка увидела людей.
        Девушка с пышной гривой иссиня-черных волос, в «ртутной» куртке, агрессивно сверкающей посреди подернутого коричневатой пленкой осеннего пейзажа, держала в миниатюрной смуглой лапке флягу темного стекла. Пахло коньяком. У мужчины волосы тоже были черные, но гладкие и вдобавок с изумрудным отливом - вероятно, подкрашенные. Горло укутано шарфом брусничного цвета. Бледная впалая щека без следа щетины, скула резко очерчена.
        Бланка, хотя и видела его в четверть оборота, узнала Генри, пассажира с
«Амстердама». На протяжении всего путешествия с Земли на Землю-Парк он за ней ухаживал, однако остался ни с чем, о чем Бланка уже успела пожалеть.
        Вообще-то, сексуальный опыт у нее был довольно обширный, но сомнительной ценности, и все это не имело ничего общего с удовольствием. Ее без конца осаждали те, кому в этих делах не везло: одни нудно и обстоятельно рассказывали о своих неприятностях, другие плели фантастические небылицы, третьи таскались за ней молча и смотрели такими жалкими глазами, что душа переворачивалась, а сводилось все к тому, что Бланка обязательно должна переспать с очередным претендентом, иначе он впадет в депрессию, выбросится из окна, завалит экзамены, разуверится в женской доброте, и т. д., и т. п. Иногда она улавливала фальшь и понимала, что над ней, скорее всего, смеются, но отказать все равно не могла - а вдруг ей померещилось и на самом деле это очень серьезно?
        Бывало, что у нее заводилось по два-три любовника одновременно. При такой жизни Бланка вполне могла бы стать шлюхой самого последнего разбора, но ей не позволили. Всякий раз вмешивалась некая незримая сила, и страждущие кавалеры куда-то исчезали - или не то чтобы совсем исчезали, но переставали ее донимать. За этим обычно следовал перевод в другую школу (она сменила таким образом больше десятка школ), иногда - переезд в другой город. Однако на новом месте вскоре повторялась та же история, и тогда опять приходила в движение закулисная сила.
        Бланка, впрочем, знала, что это за сила. Галактическая Ассамблея расплачивалась с ней за причиненный ущерб и старалась по мере возможностей скомпенсировать последствия того инцидента.
        Одна существенная подробность: террористическая организация, экспериментировавшая с психотронным воздействием, когда-то была особым подразделением при Ассамблее, вроде Космопола, а потом появился офицер-экстремист, прирожденный вожак и харизматичный идеолог, который увел из-под крыла у звездных чиновников все подразделение в полном составе, словно Гаммельнский Крысолов.
        Похоронить этот факт не удалось, и скандал вышел - хуже не придумаешь. Поскольку за то, что случилось с Бланкой и остальными, косвенным образом несла ответственность Ассамблея, с ними теперь и рассчитывались на должном уровне. Денежные компенсации, бесплатная медицинская и психотерапевтическая помощь плюс контроль за тем, чтобы пострадавшие не попадали в неприятности из-за оставшихся после психотронного удара осложнений и отклонений.
        При желании на вмешательство в личную жизнь можно было наложить запрет - достаточно подписать несколько документов, и незримая сила уберется ко всем чертям, Бланку об этом проинформировали. Но она до последнего времени ничего не имела против такой опеки. Не хотелось ей оставаться наедине с теми, кто вьется вокруг, словно мушиный рой над лужицей меда, с бесцеремонной назойливостью требует сочувствия и выпрашивает то немного денег, то немного секса.
        Генри не был похож на привычную для Бланки публику: он не давил на жалость, а предлагал флирт, не смотрел на нее глазами вдохновенного попрошайки, а пытался соблазнить, втянуть в игру. Бланка растерялась и замкнулась, а уже потом, на Парке, подумала, что напрасно не уступила - было бы у нее хоть приятное воспоминание из этой области… Может, даже узнала бы наконец, что такое оргазм. То есть она, конечно, знала об этом из популярных брошюр, но ее собственный опыт гуманитарно-интимной деятельности ничего подобного в себя не включал.
        - Кто это к нам подкрадывается?! - звонкий возглас девушки с флягой застал ее врасплох, она смутилась и замерла на месте.
        - Бланка, привет, - повернувшись, поздоровался Генри.
        Ее угостили коньяком, после этого тревожный и странноватый пейзаж Мегареала стал уютным, словно картинка, изображающая осень, в детской книжке о временах года.

«Только бы не развезло…» - мелькнула испуганная мысль.
        Вначале Бланка не собиралась рассказывать о проблеме, которая привела ее на Парк, но понемногу выложила всю историю. Черноволосую Дигну одолевало жгучее любопытство, подогретое коньяком, и она приставала с расспросами так настойчиво и дружелюбно, что Бланка не устояла. Это оказалось к лучшему: как выяснилось, Дигна знала все лазейки Мегареала.
        - Иди в Снегурочки, запросто попадешь туда. Тебе надо будет договориться со своим супервайзером, чтобы послали в «Половинку» - скажешь, ты их поклонница, давно мечтала посмотреть на них вблизи и все такое, а дальше дело в шляпе. Тебе повезло, что прилетела сюда перед Новым годом. Новогодней Службе вечно не хватает кадров, потому что все хотят праздновать, а не заниматься этой морокой. Там еще премиальные неплохие, но у нас на Парке народ зажравшийся. Одно время придумали всяких мелких правонарушителей в Новогоднюю Службу отправлять, как бы на принудительные общественные работы, но это оказалось не решение. За ними же присматривать надо, а то или Дед Мороз хапнет бутылку со стола и мигом напьется вдрызг, или Санта-Клаус начнет при детишках матом выражаться, или Снегурочка стырит под шумок какой-нибудь шарфик. Так что тебя возьмут, не волнуйся.
        - Главное - убедить Монику.
        У Бланки кружилась голова, хотя хлебнула она немного. Белые колоссы Мегареала неспешно куда-то плыли по равнине ржавого цвета. Пахло коньяком и болотом.
        - А стоит ли? - улыбнулся Генри.
        Его темно-зеленые глаза, довольно узкие, но выразительные благодаря впалым щекам и высоким скулам, скептически мерцали в прищуре.
        - Что - стоит? - взглянула на него Дигна.
        - Изымать Монику из Мегареала. Судя по тому, что Бланка о ней рассказала, ей здесь самое место. Если ее отсюда забрать, она, возможно, потеряет интерес к жизни. Знаете, есть такие игрушки: опустишь их в воду - и они переливаются, как радуга, а достанешь - бесцветная фигурка из мягкого пластика. Многие из тех, кто живет в Мегареале, похожи на эти фигурки.
        - У меня такие были, я с ними купалась, когда была маленькая, - Дигна засмеялась, потом тоже прищурилась. - Погоди, ты же сознался, что не смотришь никакие реалити-шоу, а сам делаешь категоричные выводы!
        - Для этого достаточно того, что я увидел сегодня. Кстати, я не о присутствующих, к тебе это не относится.
        - Спасибочки, только все равно слишком обобщаешь…
        Не слушая продолжающуюся перепалку, Бланка подошла ближе к болотцу, где торчали из почерневшей травяной гнили бархатные камыши на длинных стеблях.
        Ее понемногу начинала заедать совесть из-за того, что она рассказала о Монике и таким образом дала Генри пищу для критических замечаний.
        Посторонний звук, негромкий, но долгий - словно камешком скребут по стеклу, - застал Мориса врасплох, когда он лежал в темноте и смотрел на мягко подсвеченный объемный портрет Вероники Ло, висевший напротив кровати.
        Портрет был большой, в полстены, днем Морис прятал его под невинным рекламным плакатом, где топ-модель в образе феи, с парой прозрачных крылышек за спиной, в длинном белом платье, кружилась в вихре цветов и причудливых флакончиков с туалетной водой. А на потайном плакате она же, полностью обнаженная, стояла на берегу серебристого моря, под сумеречным небом нежного сиреневого оттенка, изящные босые ступни с перламутровыми ноготками попирали россыпь ракушек, а длинные волосы струились за спиной, и сквозь них просвечивали низкие звезды, мерцающие над горизонтом.
        Морис созерцал эту волшебную картину с восторгом и нарастающим возбуждением, когда его отвлек донельзя противный звук за стенкой.
        Источник он определил сразу: черепаха-уборщик, малогабаритная модель размером с ладонь - больше некому, остальная домашняя техника вне подозрений. Черепаху эту он приобрел со скидкой на распродаже в начале осени, и она его уже допекла. Неспешно ползая по квартире и наводя чистоту, она постоянно путалась под ногами и мозолила глаза, а батарейки жрала, как сверхмощный прожектор, не напасешься. Причем от нее не всегда удавалось отделаться, просто выключив: бывало, что под пластиковым панцирем с нехитрым рельефным узорчиком само собой замыкалось какое-то реле, и эта напасть, не вовремя пробудившись, опять принималась за свое. В мастерской по гарантийному обслуживанию только плечами пожали: свои прямые функции робот выполняет, хозяйское имущество не портит, так о чем разговор?
        Морис мечтал о том дне, когда она наконец-то сломается. Просто так взять и выкинуть - это слишком радикальное решение, при его-то скромной зарплате, вроде как деньги на ветер. Но сейчас в чашу его терпения упала последняя капля, сейчас он эту назойливую сволоту все-таки вышвырнет! Из форточки, с десятого этажа…
        Предвкушая, как она разлетится на мелкие-премелкие кусочки, Морис натянул рваные домашние джинсы, сунул ноги в пляжные сланцы, толкнул белеющую в темноте дверь, озаренную слабым серебристо-сиреневым сиянием картины.
        В смежной комнате, такой же маленькой, как спальня, было совсем темно. И тихо, стоило ему войти - звуки мигом смолкли. Он нашарил на стене выключатель. Система освещения, которая при появлении человека срабатывает сама собой, вчера опять накрылась. Уже в четвертый раз за последние полтора месяца.
        Дешевая штамповка а-ля ампир (мебель, производившаяся на Парке, копировала земные стили докосмической эпохи - побольше исторического колорита!), на столе беспорядок, пол радует глаз чистотой. Черепаху Морис вчера вечером запер в нижней секции шкафа, а то надоело об нее запинаться. Вот она. Как положили, так и лежит, и не похоже, чтобы оживала. Но звук-то был!
        Черепаха, притворившаяся мертвой, получила отсрочку. Последнюю. Неохота открывать форточку, по ночам на улице холодина. Отпирать входную дверь и шлепать в общий холл к мусоропроводу - тоже мало удовольствия.
        Свой квартирный мусоропровод Морис на всякий случай заварил, когда началось преследование, а то еще вылезет оттуда какая-нибудь пакость, запрограммированная черт знает на что. Не сам, конечно, заварил, специалиста вызывал. Специалисту пришлось сказать, что это из гигиенических соображений, из-за аллергии.
        Он ногой прикрыл сонно скрипнувшую дверцу шкафа, в несколько нетвердых шагов пересек комнату, мазнул пальцами по выключателю, окунулся в серебристый сумрак спальни, где мерцала и загадочно улыбалась Вероника Ло. Досада все еще плескалась на дне души, как взбаламученная едкая жижа, но уже не так бурно, амплитуда понемногу затухала.
        С портретом что-то не так - это было первое, что он заметил боковым зрением. Как будто изображение подернулось рябью.
        Морис повернулся - и вначале застыл на месте, словно подвергся шоковой заморозке, а потом сквозь сковавшее его оцепенение снова начала пробиваться вскипевшая досада.
        Дебильный розыгрыш! Кто и зачем это устроил?.. Ничего, он еще выяснит, кто это устроил… Нарушена неприкосновенность жилища - раз. Съемка скрытой камерой без согласия субъекта (он не сомневался в том, что его снимают) - два. Ничего, сейчас увидите, как будет действовать человек, грамотный в правовом отношении!
        Морис бросил еще один беглый взгляд на подмененный портрет. На усыпанном ракушками пляже вместо Вероники стояла голая старуха с обрюзгшим лицом и дряблой морщинистой кожей. Ввалившиеся глаза смотрели на зрителя равнодушно и мутно, сквозь поредевшие седые космы просвечивали все те же низкие звезды. Отдаленное сходство с топ-моделью, пожалуй, имелось: Вероника будет так выглядеть лет через сто, если откажется от антивозрастной терапии и косметических процедур.

«Они эту старую ведьму специально смоделировали, чтобы преподнести мне сюрприз, - мелькнула у Мориса потрясенная мысль. - Погодите, я вам тоже сюрприз устрою, какого не ждали…»
        Выразительно пожав плечами - «для тех, кто нас сейчас смотрит!» - он снова распахнул дверь, за которой находился домашний терминал.
        Выключателя на месте почему-то не оказалось, и ему бы сразу насторожиться, а он вместо этого, даже не замешкавшись, шагнул в притаившуюся за дверью темную полость, приняв ее за соседнюю комнату с упрощенным пластмассовым «ампиром», квадратным окном два на два метра и запертой в шкафу норовистой черепахой.
        И тут же остановился, захлебнувшись смесью непонятно откуда взявшихся чужих запахов. Минуту назад ничего такого не было… Пахло, как в Историческом Парке - известкой, старой отсыревшей древесиной, сладковатым дымом, чем-то еще, смутно знакомым по экспозициям, воспроизводящим во всех подробностях обстановку далекого прошлого.
        Морис разозлился - это похоже на психологический эксперимент самого дурного пошиба! - и яростно зашарил по стенке в поисках испарившегося выключателя.
        Стенка была шершавая и колючая, в мякоть ладони вонзилась заноза. Ага, физический ущерб, это им тоже не сойдет с рук… Потом пальцы наткнулись на гладкую пластинку, прозвучал негромкий щелчок, и вспыхнул свет.
        Длинную комнату с дощатым полом освещала архаичная грушевидная лампочка, свисающая с потолка на глянцевом проводе. Стена, возле которой стоял Морис, была сколочена из досок - серых, некрашеных, занозистых, а противоположную стену и потолок покрывала безупречная свежая побелка. Словно взяли половинки от двух разных, но совпадающих по размеру помещений и составили вместе.
        Пол грязный, затоптанный, на нем отпечаталось множество следов, но в комнате кроме Мориса никого. Окон нет, зато в противоположных концах помещения пара дверей: справа - из мутноватого рифленого стекла, заляпанная засохшей побелкой, слева - деревянная, но выглядит так же непрезентабельно. А той двери, через которую он, предположительно, сюда вошел, нет и в помине.
        Значит, вкололи какую-то психотропную дрянь и теперь накручивают гипноз. Морис назло им уселся на пол у стены, с демонстративным спокойствием подтянув продранные в нескольких местах домашние джинсы, чтобы колени не торчали из прорех. Он не станет метаться, как крыса, открывать все двери подряд и исследовать их долбаный лабиринт. Вместо этого он спокойно дождется, когда все закончится само собой.
        Скоро он замерз, весь покрылся гусиной кожей. Обхватил руками голые плечи. Самое правильное действие - проснуться, но еще бы знать, как это сделать!
        Внезапно стены заскрипели, пол начал подрагивать. Морис сидел, уткнувшись лбом в озябшие колени, и принципиально не смотрел на мнимую окружающую среду, но когда холодный сквозняк усилился и на голову посыпался какой-то мусор, все-таки решил хотя бы одним глазком глянуть, что происходит.
        Комната медленно, с натужным скрипом, складывалась по диагонали. Стены перекосились, старинная лампочка болталась на своем проводе, словно задумала оторваться. От покрывшегося трещинами потолка отслаивались белесые чешуйки штукатурки.
        Иллюзии иллюзиями, но здоровый инстинкт самосохранения заставил Мориса броситься к ближайшей двери, пригибаясь, потому что потолок уже успел опасно приблизиться к его макушке, и спотыкаясь на зыбких грязных половицах.
        Дверь из мутного, в рельефных завитках и белых кляксах, непрозрачного стекла перекосило заодно со стенкой, так что из прямоугольника она превратилась в вытянутую фигуру с двумя острыми и двумя тупыми углами.
        Она не стеклянная, из какого-то другого, исключительно пластичного материала, иначе бы сломалась, стуча зубами, мимоходом отметил Морис.
        И сразу спохватился: все тут сделано из одного-единственного материала - его воображения, подхлестнутого галлюциногенами и в придачу изнасилованного гипнозом. Кое-кто за это еще ответит. Когда он проснется, он найдет способ устроить им неприятности… Заявит в полицию… Свяжется с Ксаной Балчуг… А сейчас - наружу, пока взбесившееся помещение его не раздавило. Если человеку внушают, что он задыхается, он может на самом деле умереть он удушья, об этом Морис читал.
        Несмотря на деформацию, дверь открылась после первого же рывка, и он вывалился в соседнюю комнату. Нормальную. Здесь даже мебель была - неказистая и безликая, словно ее набросал несколькими небрежными штрихами художник, задавшийся целью выразить общую идею мебели, чтобы чем-нибудь заполнить пустое пространство.
        Какой ни на есть индивидуальностью обладал только обеденный стол с выцветшим красно-желто-оранжевым орнаментом на изрезанной столешнице. Для пущего правдоподобия на нем даже были остатки ужина: несколько щербатых тарелок и стаканов, половинка батона, россыпь крошек, вскрытые консервные банки с незнакомыми Морису этикетками. На одной из банок розовая этикетка слегка отстала. На ней была нарисована желтая свинка, жонглирующая яблоками.

«Свинина в яблочном соусе. Произведено на Яхине».
        Поддавшись импульсу, Морис отодрал этикетку и сунул в карман. Потом до него дошло, что это остатки не ужина, а, скорее, завтрака: здесь имелось окно, прикрытое слегка просвечивающей темной шторой, и оттуда сочился дневной свет.
        Еще раз с подозрением оглядевшись - комната казалась неподвижной, без подвохов, - он подошел к окну и отдернул штору.
        Ничего общего с видом из окон его квартиры. Бездонное ущелье двора, со всех сторон теснятся обшарпанные многоэтажные дома с решетчатыми балконами - там сохнут на веревках простыни и застиранные трусы, громоздится бытовой хлам, зеленеет лук-порей в длинных ящиках. Небо затянуто облаками, но даже в солнечные дни двор внизу, скорее всего, затоплен вечной тенью.
        Морис попытался открыть окно, однако оно не поддавалось, как будто шпингалеты, с виду разболтанные, приварены наглухо. А если разбить стекло - неизвестно, что за этим последует, он не рискнул.
        Очередная дверь, выкрашенная в белый цвет, грязноватая, приоткрылась сама, словно приглашая. Видимо, эти комнаты расположены анфиладой. То есть только кажется, что расположены, потому что на самом деле их не существует.
        На полу вытертый ковер с когда-то пестрым, а теперь невнятным узором. Кучка игрушек, старых, поломанных, но валяется там и пара недешевых вещиц: браслет-пульт на детскую ручку, сверкающий золотистым металлом и разноцветными переливчатыми кнопками, а также кукла-десантник в полной боевой экипировке, со всеми приспособлениями, сделанными тщательно и с соблюдением пропорций, хотя и в миниатюре. У Мориса мелькнула мысль, что ребенок, который здесь живет, эти две игрушки, наверное, где-то стащил.
        Оштукатуренные блекло-розовые стены исцарапаны на уровне детского роста, кто-то увлеченно выцарапывал на них пейзажи с громадными восходящими солнцами, человечков в скафандрах, вооруженных бластерами пауков злодейского вида, схематичные звездолеты.
        Корявая надпись возле одного из человечков: «Римма - космический десантник!»
        Угол возле противоположной двери перегорожен унылым и громоздким трехстворчатым зеркалом. Морис увидел там себя: молодой человек в рваных джинсах и красно-зеленых сланцах, посиневшая голая кожа покрыта пупырышками, оттопыренные уши побелели, вид ошалевший.
        - Какая детальная иллюзия, - пробормотал он вслух, чтобы нарушить застоявшуюся, как вода в затхлом непроточном водоеме, тишину этой заброшенной детской и заодно, если получится, подольститься к неведомым экспериментаторам.
        Из окна лился дневной свет. Оно выходило вроде бы в тот же самый двор-колодец, но сейчас все карнизы и тронутые ржавчиной решетчатые балконы были оккупированы птицами, похожими на голубей. Шевелящийся живой покров, сизый, серый, местами белый. Стекло в потеках помета, в воздухе кружатся невесомые перышки.
        Птицы не выглядели агрессивными, и все равно это зрелище Мориса насторожило. Слишком их много. Если набросятся всей стаей, в два счета заклюют.
        Посмотрев напоследок в зеркало - даже попытался самому себе подбадривающее подмигнуть, но как надо не получилось, у подмигивающего отражения был чересчур испуганный вид, - он открыл следующую дверь.
        Эта комната залита солнцем, в его косых медовых лучах все выглядит позолоченным. По полу расплескана вода, покрытая желтоватым налетом кухонная раковина тоже вся в брызгах - совсем недавно кто-то здесь был, но на минутку отлучился.
        На столе миски с яблоками, грушами, черешней, грейпфрутами, виноградом, - все это мокрое, спелое, соблазнительно поблескивает. Морис протянул было руку, но, спохватившись, отдернул: неизвестно, что произойдет, если он съест ненастоящую вишню или виноградину. Может, ничего, а может, ему устроят качественную иллюзию пищевого отравления.
        Несмотря на это здравое соображение, у него только что слюнки не текли. Такую роскошь Морис мог позволить себе не чаще раза в неделю. Не то чтобы на Парке все это не растет или проблемы с импортом - но ведь и спрос громадный, туристы тоже любят фрукты, из-за этого цены кусаются.
        Стараясь не глядеть на стол с приманкой, он подошел к окну. Там, наверное, все тот же двор, с птицами или без них, но теперь до краев затопленный горячим солнечным медом.
        Заранее настроившись на вполне определенную картинку, он отшатнулся, почти отскочил, когда увидел, что там.
        Словно смотришь в иллюминатор аэрокара, зависшего на большой высоте. Далеко внизу - зеленый простор, со всех сторон бездонная небесная синева… Причем завис аэрокар на боку, и земля на самом деле не внизу, а слева по борту, но вестибулярный аппарат не подтверждает того, что видят глаза, и обманутый организм вот-вот взбунтуется.
        Морис отвернулся, стараясь подавить рвотные позывы. Получается, что поверхность с далеким зеленым ландшафтом расположена перпендикулярно той поверхности, где якобы стоит дом, в котором он сейчас находится!
        Миски с ягодами и фруктами опять оказались в поле зрения, но он, не поддаваясь искушению, открыл обитую черной синтетической кожей дверь и переступил через порог.
        Тянет стылым сквозняком, паркетный пол испачкан рыжей глиной. Морис подался назад - в комнате с фруктами, по крайней мере, было по-летнему тепло - но дверь за спиной уже захлопнулась и не пустила его обратно.
        В этом помещении не было ничего, кроме зашторенной кабины в углу - что-то наподобие старинной примерочной в магазине одежды. Окно выходило на близко придвинутый глинистый косогор, мокнущий под дождем. Любоваться особенно нечем, зато прилегающая территория, пусть она скучная, голая и скользкая, находится на одной плоскости с пространством комнаты - хотя бы это радует.
        Примерочная Морису не понравилась: белые шторы, больше похожие на несвежие простыни, вкрадчиво колыхались на сквозняке, и было впечатление, что внутри кто-то прячется. И дверь напротив выглядела отвратительно - можно подумать, ее нарочно так живописно измазали глиной и засохшей кровью. А если не нарочно, тогда, значит, здесь случилось что-то крайне неприятное. Совсем не хочется ее открывать, за ней не может быть ничего хорошего, но не оставаться же здесь навсегда!
        Впрочем, дверь эта и сама не желала открываться, сколько ни дергай. Заперто. И назад не вернуться, там тоже заперто. Белые занавески примерочной шевелились все сильнее, как будто внутри что-то раскачивалось. По оконному стеклу мелко стучал моросящий дождик.
        Холодно. Босые ноги в сланцах замерзли до легкого онемения. Если он отсюда не выберется, он скоро окоченеет и простудится, из носа уже капает. Вероятно, его не выпустят, пока он не заглянет в примерочную.
        Морис отдернул колыхнувшуюся навстречу занавеску и сразу попятился. Подвернул ногу. Потерял равновесие, уселся на пол, больно стукнувшись задом.
        В примерочной кабине висел в петле покойник. Голый до пояса бледнокожий парень в рваных джинсах. Морис узнал эти джинсы. Узнал и лицо, хотя черты исказила предсмертная гримаса, а из разинутого рта вывалился толстый посиневший язык. Еще бы не узнать, не далее как несколько минут назад видел в зеркале… Его собственное лицо.
        Веревка была намотана на вбитый в стену ржавый крюк. На полу, под искривленными судорогой ступнями, валялись красно-зеленые пляжные сланцы.
        Из ступора Мориса вывел скрип: дверь в потеках засохшей крови медленно открывалась, за ней виднелась кромешная тьма. Приглашение?.. В эту жуткую многообещающую темноту?
        Он вскочил и отступил на середину комнаты, затравленно озираясь, припадая на подвернутую ногу. Каждый шаг отдавался болью в лодыжке.
        По комнате гулял невесть откуда взявшийся ледяной ветер, рвал взбесившиеся занавески и раскачивал висельника. Помещение содрогалось, как будто было живым. Мориса тоже трясло, но темнота за последней дверью пугала его больше, чем то, что творилось здесь.
        Пол вроде бы накренился… Да нет, не вроде бы! Наклон, как на детской горке. Порыв ветра ударил в спину, и Морис кубарем полетел прямо в распахнувшийся черный проем. Секундой позже дверь за ним захлопнулась с победоносным грохотом.
        Он замер, съежившись на полу, и несколько секунд не двигался. Тепло. Из бокового проема струится ласковый серебристый свет. Поблескивает в полумраке квадрат окна. Издали доносится привычный городской шум.
        Морис не сразу понял, что находится дома. А когда понял, не сразу смог поверить, что это по-настоящему, без подвоха. Здесь все было таким, как должно быть, но он все равно сомневался, дотошно исследуя собственное жилище и опасаясь заметить хотя бы мизерное несоответствие.
        Все вещи его, до последней мелочи. Вероника тоже в порядке, словно и не было никакого наваждения с ее портретом. Механическая черепаха, запертая в нижней секции шкафа а-ля ампир, не подает признаков жизни. Комнаты расположены гроздью, а не анфиладой. Нигде ни фруктов, ни мертвых двойников. Лишних дверей не обнаружено. За окном все в норме: возле дома курсирует мобильный фонарь, озаряя газон, засеянный морозоустойчивой травой, над крышами разливается оранжевое зарево ночного Портаона.
        Охранная система - вообще-то, о ней Морис вспомнил лишь после того, как все осмотрел и перетрогал, своим ощущениям он доверял больше, чем дешевой серийной автоматике, - постороннего вторжения в квартиру не зафиксировала.
        Это все доводы в пользу того, что странное приключение ему померещилось. Сон, в крайнем случае галлюцинация.
        Но есть и доводы против. Боль в растянутой лодыжке. Ссадины на плечах и на руках. Заноза в ладони (участок кожи покраснел и припух). Джинсы, испачканные рыжей глиной. Допустим, оступиться спросонья, неудачно упасть, занозить руку можно и дома, но глина-то откуда взялась? Из галлюцинации?
        Здесь оставаться нельзя. Если такое случилось хоть один раз, оно может повториться снова.
        Вздрагивая от каждого намека на звук, Морис торопливо переоделся. Стянув джинсы, по привычке обшарил карманы - не завалялось ли что-нибудь нужное и ценное, - нащупал бумажку… Когда посмотрел, его передернуло: еще один сувенирчик из страны сновидений!
        Розовая этикетка, содранная с консервной банки. «Свинина в яблочном соусе». На картинке жизнерадостная желтая хрюшка жонглирует наливными яблоками - она еще не знает, что по ней плачет мясокомбинат.
        Перед тем как выйти из квартиры, Морис отправил сообщение Дигне: «Опять началось. Надо срочно встретиться и поговорить. Госпожу Балчуг это заинтересует».
        Второй час ночи. Он побрел, прихрамывая, мимо голого кустарника, подстриженного в виде зубчатой крепостной стены, к спуску в подземку. Туда, где побольше народа! Подкрашенный оранжевым светом иней сверкал на «крепостной стене», успокаивающе похрустывал под подошвами.
        Морис не думал над тем, где найдет убежище, после пережитого кошмара он был не в состоянии строить планы. Только цеплялся зрением, слухом, обонянием, осязанием за все подряд детали окружающей реальности, такие привычные, такие замечательные.
        Ноги сами привели его, куда надо, а именно - в Макаду, к Софье Мангер.
        Макада находится в тропиках и вдобавок в другом часовом поясе, здесь еще не было одиннадцати вечера. Фешенебельный курортный городок в преддверии южного сектора Исторического Парка. Много отелей, дорогие квартиры.
        Софья жила в пригороде, на шикарной вилле, которая принадлежала ее знакомым с Неза, и в их отсутствие присматривала за домом. Она умела хорошо устраиваться, вот бы Морису так научиться! Работала она в ЗИПе, статисткой узкой специализации: изображала знатных дам. Большинству статистов выбирать роли не приходится - делай, что скажут, сегодня ты благородный рыцарь, завтра прокаженный в рубище и с колокольчиком, послезавтра советский управдом с портфелем под мышкой - однако Софья находилась на привилегированном положении.
        Надо сказать, ее маркизы и герцогини выглядели самыми что ни на есть подлинными - столько в ней было утонченного аристократизма, величавой холодноватой сдержанности и того, что называют хорошим тоном. Именно эти качества Мориса и привлекали: встречаться с такой девушкой - это круто, все равно что летать на машине престижной марки или носить костюм, который стоит больше, чем ты способен заработать за месяц.
        Даже то, что у нее не тот тип внешности, какой ему больше всего нравится, не имело особого значения. Статная пышнотелая Софья напоминала женщин с полотен Рембрандта и Ренуара - ничего общего с тоненькой, узкобедрой, божественно изящной Вероникой Ло, которую называли «вечным подростком».
        Двигалась она плавно и неторопливо, с королевской грацией. Кожа молочно-белая, на щеках слабый нежный румянец - тоже как на старинных картинах. Софье приходилось пользоваться специальными лосьонами, чтобы спастись от ультрафиолета. Элегантная стрижка придавала ей сходство с бизнес-леди из глянцевого журнала, а для ЗИПа у нее была целая коллекция париков.
        Она прилетела с Неза, и гражданство у нее было незийское. Почему такая девушка перебивается на скромную зарплату парковой статистки - Морис мог только строить догадки. Он знал, что у нее есть трое обожаемых малолетних племянников, Эдвин, Стив и Лаура, о них она поговорить любила, а об остальном не распространялась. Вроде бы затяжной семейный конфликт, типа, мать не одобряет женитьбу Софьиного брата, а Софья хочет сохранить хорошие отношения с обеими сторонами, вот и сбежала от этих мыльных перипетий на Землю-Парк, чтобы ее не пытались втянуть в межродственные разборки.
        Морис решил, что у нее на вилле сможет спрятаться от той непонятной жути, которая ползет по его следу. Во-первых, у Софьи Мангер есть какие-то влиятельные друзья - это он вывел из рассеянной информации. Во-вторых, она до того рассудительная, флегматичная, пунктуальная, хорошо воспитанная, что в ее присутствии сверхъестественное просто постесняется вылезать из темных углов и устраивать где попало свои ловушки. По крайней мере, Морис на это надеялся.
        Хрустальная вилла, вся мерцающая, дивной сказкой вырастала из темной пены тропической растительности, озаренной расставленными вокруг цветными фонарями. В какую сумму влетела Софьиным знакомым одна только работа дизайнера - мысль об этом вызывала у Мориса благоговейную оторопь: сразу видно, что проект эксклюзивный и проектировщик постарался от души. В этом зачарованном мини-дворце могла бы жить сама Вероника Ло!
        Лишь бы Софья оказалась дома. Звонить с полпути Морис не стал - вдруг скажет, что к ней сейчас нельзя, а раз он уже здесь, хорошее воспитание не позволит ей захлопнуть дверь перед носом у гостя.
        Эта хитроумная уловка сработала - его впустили, хотя и выказали почти неуловимое недоумение. Выражать не полновесные чувства, а, скорее, вежливые намеки на них, едва осязаемые подобия эмоциональных реакций - это Софья Мангер умела, как никто другой.
        Как бы там ни было, а Морис наконец-то оказался в уютной гостиной с веселым желтым полом, нежно-зелеными стенами и бирюзовыми креслами. В безопасности.
        - Вот! - он показал Софье свою ладонь с двумя ссадинами и занозой - словно занозы было достаточно, чтобы она догадалась обо всем остальном.
        - Это стоит обработать, - невозмутимо заметила Софья. - Подожди, принесу медавтомат.
        На ней были домашние брюки и махровое кимоно, короткие белокурые волосы покрывал, словно студень, блестящий гель. Видимо, нежданный-негаданный визит Мориса оторвал ее от каких-то косметических процедур, и она ушла в ванную, оставив его в компании портативного медавтомата.
        Сначала Морис, избавленный от потусторонней занозы, мерил шагами гостиную и разглядывал веселые цветочки, нарисованные вразброс на зеленых стенах, - их разделяла пустота весеннего луга, и двух одинаковых среди них не было - но спокойствия от этого не прибавлялось. Наоборот, лезли всякие предположения: а вдруг, стоит ему отвернуться, в стене прорежется дверь, ведущая черт-те куда…
        Тревога и замешательство существовали как будто сами по себе - зверушки вроде крыс, с остренькими мордочками и свалявшейся сосульками серой шерсткой, они бесцеремонно вторглись в его внутреннее пространство и устроили там сумасшедшую беготню, заодно поопрокидывали и расшвыряли все то, что до сих пор находилось в каком ни на есть порядке. Например, усвоенные в школе представления о незыблемых законах природы.
        Сладить с этими взбесившимися зверушками Морис не мог, поэтому взял с полки альбом, уселся в кресло и стал смотреть фотографии. Он и раньше смотрел, Софья разрешала. Обрамленный витой золотистой рамкой прямоугольный экран подрагивал в его напряженных руках.
        Старинные незийские дворцы с птичьими гнездами на громадных куполах - обветшалых, с пробивающейся из трещин травой, или подновленных, покрытых серебряной краской - и украшенными грубоватой, но изысканной резьбой каменными колоннами. Манящие оранжевые пляжи. Незнакомые улицы, живущие загадочной жизнью, схожей с вечным карнавалом. Морису никогда там не побывать.
        Серьезная пухлощекая девочка - Софья в школьные годы, наверняка была отличницей, можно и не спрашивать. Если выложить ей все, как есть, она не поверит. Разве что подскажет адресок хорошего психиатра.
        Светловолосый мальчик лет десяти-одиннадцати, двое детишек помладше - еще один мальчик и девочка, близнецы. Обожаемые племянники. На некоторых снимках они вместе с родителями: мужчина с породистым безвольным лицом - сразу ясно, Софьин брат, сходство безусловное, хотя у Софьи выражение другое, более осмысленное и энергичное. Хорошо бы она разрешила Морису пожить здесь, пока все это не закончится… Да, но если бы еще знать, что это такое и когда оно должно закончиться!
        У жены Софьиного брата длинные темные волосы, ласковые глаза и кожа оливкового оттенка. На семейных портретах дети, все трое, льнули к матери, а отец смотрел в объектив бездумно и равнодушно, словно не замечал их присутствия. Впрочем, за его равнодушием сквозила не жестокость, а, скорее, хроническая вялость и безразличие. Зато одежда, мебель, техника, интерьеры - все, что окружало их на снимках - стоит немалых денег. Видно, что это семейство живет на широкую ногу! Проблемы Мориса во многом проистекают от безденежья, а будь он так же богат, как Софьины родственники на Незе, с ним бы и в полиции разговаривали иначе.
        Представительная дама с жесткими, почти мужскими чертами лица, крупноватыми, но тоже породистыми. Взгляд строгий, пронизывающий. Красиво очерченные губы брезгливо поджаты. Мать Софьи и белокурого безвольного манекена.
        Разглядывая снимки, Морис догадался, в чем суть конфликта: видимо, Софьин брат женился по любви на бедной девушке, а грозная дама с тяжелым мужским подбородком не может ему этого простить и не признает невестку-золушку. А Софья отправилась на Парк, чтобы зарабатывать на жизнь самостоятельно - наверное, хочет что-то доказать своей властной матери.

«Только бы она, выйдя из ванной, не выгнала меня на улицу».
        К тому времени, как она закончила свои дела и вернулась, Морис решил, что рассказывать ей правду ни в коем случае нельзя. Лучше в общих чертах: они на время затаились, но не отстали, теперь вот опять принялись за свое, засадили ему какой-то галлюциноген редкой паршивости, он после этого еле очухался.
        Софья вежливо посочувствовала и разрешила остаться на два-три дня, даже взялась разыскать Дигну. Та сейчас очень занята: показывает Парк одному туристу с Земли, но, возможно, удастся завлечь их сюда - вилла, построенная Ольгой Лагайм, стоит того, чтобы на нее посмотреть.
        Вот Морис и узнал, кто спроектировал это ошеломляющее хрустальное чудо! Ольга Лагайм, дизайнер с заоблачных высот, директор известной фирмы «Дизайн Лагайм». И заодно - сестра того парня, который не захотел жениться на Веронике Ло.
        - По-моему, ничего особенного. Видно, что выпендриться хотели, со всякими наворотами, а посмотришь - неважнецкая вилла.
        В глубине души Морис так не считал, но сказал это из солидарности с обиженной топ-моделью.
        - Дело вкуса, - холодновато ответила Софья.
        Он не стал спорить, а то еще рассердится и укажет на дверь. Он готов был на что угодно, лишь бы остаться под этой крышей на ночь.
        За окном уютно перемигивались декоративные фонари, в небе над Макадой переливались радужные сполохи. Это как ночное море в тропиках, населенное мириадами причудливых светящихся созданий. Хорошо мореплавателям… И тем, кто знает, что при желании в любой момент может отправиться в путешествие, тоже хорошо. Им не понять, что чувствует полип, намертво приросший к своей скале.
        Весь следующий день Морис провел в одиночестве на вилле. Проверил свой сетевой почтовый ящик, обнаружил там повторное приглашение на работу в Новогоднюю Службу. Искупался в бассейне под ажурным куполом из голубоватого стекла с золотыми искрами. Здесь, в краю вечного лета, круглый год можно купаться и загорать под открытым небом. Спасибо и на том, что он свободен перемещаться по всему Парку, а не привязан к какому-то определенному клочку пространства.
        Софья появилась вечером, привезла с собой Дигну и ее туриста.
        - Бабе Ксане сейчас некогда, - выслушав сбивчивое и размазанное повествование Мориса, отрезала Дигна. - Она полетела на Рубикон. Там правозащитная конференция по домбергам, будут рубиконское правительство дрючить.
        - По каким домбергам? - не понял Морис. - Это что, оружие какое-то?
        - Не оружие, а плавучие деревни из панцирей гигантских морских животных. На Рубиконе много бедных, которые никаких пособий от государства не получают, и они научились делать из этих панцирей корабли - двигатели ставят, а внутри как будто этажи с костяными перегородками. Они там живут целыми общинами, потому что на море можно рыбу ловить и моллюсков собирать, не умрешь от голода. Государство раньше вообще им не помогало, а если был шторм и какой-нибудь домберг тонул, их не спасали, и в Галактике ничего об этом не знали. А потом случилась такая история, на Рубикон прилетел один незиец… Точнее, он был не настоящий незиец, а человек с незийским гражданством, то ли полицейский, то ли спецназовец - в общем, с физической подготовкой. Там как раз начался в северном океане жуткий аномальный шторм, и один домберг, у которого отказали двигатели, стал тонуть. Эти штуки медленно тонут, за несколько часов. Спасать людей, как обычно, никто не хотел, а тот парень с Неза об этом узнал, полетел туда и начал вызывать помощь - у него был мощный гиперпередатчик, который в любых условиях работает. А на Рубиконе в это
время шел Королевский фестиваль, журналисты собрались со всей Галактики, и он прямо оттуда, с тонущего домберга, связался с «Гонгом Вселенной» и все рассказал. Короче, политический скандал вышел. Так это еще не все! - Дигна сделала паузу, наслаждаясь вниманием слушателей, ее глаза торжествующе сияли. - Рубиконским властям лучше бы сразу сообразить, что, раз такое дело, нужно быстренько туда спасателей послать, а они все равно не стали шевелиться, и домберг этот отбуксировали к берегу браконьеры, которые добывали в океане какое-то ценное сырье. На Рубиконе все воруют сырье, и свои, и чужие. Ну, и правозащитники потом вздрючили рубиконское правительство! Говорили, что преступники оказались порядочнее государственных чиновников и все такое. Ассамблея прислала специальную международную комиссию для расследования, и после этого домбергам начали оказывать гуманитарную помощь, теперь ситуация под контролем. Баба Ксана говорит, что это хороший пример того, как иногда один человек, если он будет грамотно действовать, может кардинально изменить ситуацию для многих людей. На Земле даже фильм об этом сняли.
        - Так себе фильм, - заметил Генри. - Персонажи не имеют ничего общего с настоящими участниками тех событий. На самом деле все там было намного круче и драматичней. И домберг в этом кино не похож на домберг.
        - А по-моему, видеоряд нормальный, - возразила Дигна. - Сталактиты и колонны, по которым ползают крабы, очень даже эффектные, мне понравилось!
        - В домбергах нет никаких колонн, сталактитов и готических арочных проемов, - турист улыбнулся. - Они похожи на лабиринты темных каморок с низкими потолками и неровным полом.
        - Чего же там могло быть драматичного, если без сталактитов? - агрессивно хмыкнула девушка.
        Морис понял, что о нем забыли и в ближайшее время вряд ли вспомнят.
        - А мне что теперь делать, кто-нибудь скажет или нет?!
        - Самое лучшее - улетайте с Парка, - все тем же негромким мягким голосом посоветовал Генри, в то время как эхо после отчаянного вопля Мориса продолжало звенеть, постепенно угасая. - Всегда можно найти какой-нибудь вариант.
        - Да не могу я отсюда улететь! Не могу, понимаете?! Вы все этого нипочем не поймете! Я стенобионт!
        - Стено… кто? - Дигна широко раскрыла глаза, окаймленные жесткими загнутыми ресницами.
        - Стенобионт, - повторил Морис упавшим голосом. После короткого всплеска ярости он чувствовал себя, как проколотый воздушный шарик. - В словаре посмотри. Слышали когда-нибудь о «синдроме полипа»? У меня как раз оно самое, я могу жить только на Парке. Мои родители - техники с Земли, работали на стройке по контракту, и я тут родился, а потом они собрались домой, и когда корабль вышел из атмосферы, я чуть не умер. Меня вернули обратно, провели тесты, и оказалось, что я способен жить только в здешних условиях и не перенесу никакой перемены. Короче, только на этой планете. Родители сдали меня в интернат и улетели на Землю. Так что сбежать с Парка я не могу, и эти, которые ко мне привязались, наверняка об этом знают.
        Теперь все трое смотрели на него с сочувствием.
        - Постараюсь быть на людях, чтобы вокруг побольше свидетелей, - сглотнув, добавил Морис. - Что мне еще остается…
        - Вот и иди в Новогоднюю Службу, - подсказала Дигна. - Как раз то, что тебе нужно.
        Глава 2
        Хоромы из белого люминогласа, с гирляндами разноцветных флажков на фасадах, ослепительно сверкали среди алмазных сугробов, ледяных горок и пушистых темно-зеленых елочек. Заповедное обиталище новогодней сказки.
        Внутри царил сумбур совсем не сказочный. Роботы волокли по коридору громоздкие сани, украшенные серебряными снежинками и бубенчиками, встречный народ шарахался, прижимался к стенам, ругался вслед.
        Кто-то звал техников, потому что гладильную машину опять закоротило.
        В одном из холлов компания Снегурочек с искусственным румянцем и одинаковыми белокурыми косами пила кофе, устроившись прямо на исшорканном ворсистом полу возле кофейного автомата. Расставленные вдоль стен штампованные стулья выглядели непригодными для использования по прямому назначению, такие трещины ветвились на их сиденьях и спинках.
        Бравурная музыка, заполнявшая коридоры, холлы и лестничные клетки, порой прерывалась, и тогда строгий женский голос зачитывал приказы и объявления.
        Бланка ошеломленно смотрела по сторонам, стараясь поскорее освоиться. Она здесь не просто так, она должна успешно выполнить свой план, чем скорее, тем лучше.
        На работу ее взяли без возражений. «Иллюзориум» - межзвездная корпорация, и Земля входит в число планет, участвовавших в колонизации Парка, так что земное гражданство не помеха. Предложили пройтись туда-сюда по комнате, спеть песенку и сказали, что она годится.
        - Повезло тебе, - хмыкнула рослая девушка в розовой бандане, заполнявшая свой контракт у соседнего терминала. - Новенькая? Тебя записали в группу Шоколадной Анджелы. А я отбрыкалась, сразу попросилась к другому супервайзеру. Я здесь уже третий раз.
        - К ней одни новички попадают, - поддержала разговор блондинка с нарисованной на щеке ромашкой. - Кто ее уже знает, тот будет отбиваться руками, ногами и всеми остальными частями тела. Сочувствую! Сержант задаст вам жару.
        - А сержант - это кто? - спросила Бланка.
        - Это второе прозвище Шоколадной Анджелы.

«Какой бы она ни была, я обязана ей понравиться. Во что бы то ни стало, чтобы она помогла мне попасть на елку в Мегареал…»
        Лифт доставил трех девушек в большой обшарпанный холл. Стены тут были усеяны переливающимися блестками, но держалась вся эта роскошь кое-как, местами блестки осыпались, обнажив шершавую кремовую поверхность в мелких оспинках. Дверь на балкон до конца не закрывалась, через щель намело снега, и в помещении было холодно.
        Блондинку и обладательницу розовой банданы сразу перехватила улыбчивая полная женщина с ямочками на щеках, в колышущемся серебристом платье.
        - Я Марта, ваш супервайзер. Вовремя, деточки, успели, сейчас пойдем пить чай с пирожными, а потом снимем с вас мерки…
        - Извините, а мне куда? - голос Бланки прозвучал в этом выстуженном сверкающем зале приглушенно и настороженно.
        - Ты ведь не моя… Кто у тебя супервайзер?
        - Анджела Ругис.
        - Тогда тебе дальше по этому коридору, последняя дверь.
        Марта с сочувствием, как показалось Бланке, покачала головой и повела своих девочек пить чай с пирожными.
        Стены от пола до потолка покрывали снимки, сделанные на прежних праздниках - не коридор, а фотогалерея. У Бланки в глазах рябило от множества лиц, хороводов, елок, застолий, санок с оленями. Дойдя до последней двери, она остановилась. Глубоко вздохнула, постаралась расслабиться. Честно говоря, ее немного напугали.
        Старинная машина, в которой сидели Генри и Дигна, мчалась по заасфальтированной дороге. Справа, сквозь прорехи в полосе кустарника, виднелись рельсы, слева из-за вереницы пыльных тополей выглядывали дома - этажей пять-шесть, не выше. А впереди вздымался грандиозный мост, опирающийся на мощные пилоны прямоугольного сечения по обе стороны от проезжей части. Эту махину еще не достроили. Сбоку, в золотистом послеполуденном мареве, прорисовывался допотопный подъемный кран, вокруг суетились люди в касках.
        Генри знал, что случится дальше, и все равно ощутил волнение, когда летевший впереди кургузый автомобильчик занесло и он, вильнув, наткнулся на одну из массивных опор. Не насмерть влепился - скользящий удар, и вот его уже выбросило на открытое пространство, так что безымянный водитель, живший в двадцать первом веке, скорее всего, отделался испугом.
        Куда страшнее было то, что произошло вслед за этим: серая громада моста содрогнулась и начала медленно валиться, оседать… Машина с Генри и Дигной рванулась вперед и все-таки успела выскочить из тени на залитую солнцем дорогу до того, как позади раздался тяжкий грохот.
        Завыли сирены. Анахронизм, отметил Генри, сирены там наверняка выли, но ведь не через минуту после катастрофы!
        Их машина уже никуда не ехала, а стояла у обочины, возле металлического мостика для пешеходов, соединяющего старинные неухоженные улицы по обе стороны от железнодорожных путей и автомагистрали.
        Потрескавшееся, оплывающее под собственной тяжестью полотно обвалившегося моста походило на горный склон, над ним висела пылевая завеса.
        В нескольких шагах от машины остановился парень с возбужденным красным лицом, в одной руке он держал початую бутылку пива, другой прижимал к уху мобильный телефон древней модели и орал на всю улицу:
        - Але, девушка, это пенжинговая служба?.. Во, тогда передайте на тот абонент, где дают деньги за лучшую новость! Скажите им, пускай приезжают скорее, тут у нас хорошая новость - на Восточной новый мост обрушился! Есть жертвы!.. Че?.. Че значит - назовите абонент?.. Я же сказал, где деньги дают!..
        Хор сирен заглушил его негодующий голос, а потом все исчезло. Генри и Дигна выбрались из симулятора.
        - Думаю, им удалось воссоздать колорит эпохи, - поделился впечатлениями Генри. - Мост получился неплохо, и этот дикарь с телефоном - тоже прелестная находка.
        Они вышли на улицу. Павильон с симулятором, информационными кабинами и маленьким автоматизированным кафе был снаружи оформлен, как древний павильончик игровых автоматов. Рядом, на постаменте, красовался белый автомобиль, перевязанный нарядными лентами, да еще с огромным пышным бантом, словно торт на день рождения.
        - Бездна вкуса, - бросив взгляд на разукрашенную машину, невинным тоном произнес Генри.
        - Ну, знаешь, люди же старались, чтобы все было, как тогда! - заступилась Дигна.
        - Я имею в виду наших предков из двадцать первого века. Здесь все воспроизведено, как было, по сохранившимся видеозаписям. Только вот это - ошибка, - он показал на руины, перегородившие Восточную улицу. - Катастрофа произошла в начале осени, и завал наверняка разобрали, не дожидаясь зимы.
        - Ага, будут его для тебя разбирать, если это постоянная экспозиция! - Дигна сморщила заостренный смуглый носик. - Куда пойдем? Вон там, - она махнула рукой в сторону пешеходного мостика с обледенелыми ступенями, который круто поднимался к мглистому зимнему небу, - улица Советская, ничего интересного. А вон там - улица Лунных Чар, там офигенные автомобильные пробки и можно прокатиться в старинном трамвае! В переполненном или в пустом, как захочешь. Идем?
        - Идем, - согласился Генри.
        В какую сторону ни пойди, он все равно пока еще не придумал, как добраться до цели.
        Улица, которая вела к обещанному трамваю, была живописно раскопана и перепахана. Пришлось обходить, утопая по щиколотку в грязной снежной каше, преглубокую яму, зияющую поперек дороги. Дальше тянулась вдоль тротуара внушающая уважение труба диаметром в половину человеческого роста. В том месте, где она изгибалась коленом и уходила под землю, из нее весело била струйка воды.
        - Видишь, все сделали, как в двадцатом - двадцать первом веке, - одобрительно прокомментировала Дигна. - Смотри, вон едет трамвай, почти пришли! А улица Лунных Чар - прелестное название. Это я у тебя словечко подцепила, заметил?
        - Только не Лунных Чар, а Луначарского. Был такой общественный деятель, сначала он участвовал в государственном перевороте, а потом стал крупным чиновником, и в честь него назвали улицу.
        - Все-то ты знаешь, - отозвалась Дигна с легким упреком. - «Улица Лунных Чар» звучит намного красивее, разве нет? Кому он нужен, твой чиновник…
        - Не спорю, - рассеянно пробормотал Генри.
        Человек, ради которого он прилетел на Парк, находится где-то здесь, в этом городе. Возможно, в этом самом здании, мимо которого они с Дигной сейчас идут, и надо только завернуть за угол, открыть первую же дверь… Но увлекаться не стоит. Один неверный шаг все погубит.
        Шоколадная Анджела оказалась невысокой шатенкой не старше сорока лет. Как и следовало ожидать, с шоколадным загаром. Черты лица аскетически тонкие и правильные - это не очень-то гармонировало с коренастой фигурой, крепкой короткой шеей и короткопалыми кистями длинных рук. Словно ее утонченно-жесткое лицо было всего лишь маской, под которой пряталась физиономия попроще. Напрашивался вывод, что Анджеле когда-то сделали пластическую операцию и хирург попался не слишком искусный - хороший специалист, но не художник, он не сумел соблюсти баланс между пожеланиями пациентки и тем, что дала природа. Но это были всего лишь Бланкины догадки.
        - Меня зовут Анджела, - представилась супервайзер суховатым тоном очень занятого человека, сурово поглядев на новенькую. - Анд-же-ла, пишется и произносится с буквой дэ.
        Как будто это «д» призвано было подчеркнуть весомость и твердость обладательницы имени.
        Вечером Анджела устроила линейку. Те, кто за день в чем-то провинился - опоздал на репетицию, не убрал за собой мусор, - в наказание по пять раз отжимались от пола перед строем, а парню, который начал было протестовать и помянул профсоюзный контроль, велели отжаться десять раз. Шоколадная Анджела свирепо и властно уставилась ему в глаза, и открыто взбунтоваться он не посмел.
        - Если кому-то не нравится - объясняю: это дисциплинарное взыскание вместо штрафа и заодно часть вашей физической подготовки, - сказала она после экзекуции. - Вы не бездельники, которые пьют под елкой шампанское и потом прямо там же засыпают, вы будущие Деды Морозы и Снегурочки и должны быть выносливыми, чтобы нести людям праздник! Запомните, Новогодняя Служба не для слабаков! Не можешь - научим, не хочешь - заставим, вот какой девиз у нашей группы, потому что мы лучшая группа в Новогодней Службе, лучшая, имейте это в виду! Кто будет валять дурака - по ушам получит, мы никому не позволим позорить нашу лучшую группу!
        Одного юношу Анджела выгнала.
        - Ты откуда взялся?
        - Я Вадим Хаммер, сегодня первый день… Разве что-то не так?
        Нахмурившись, она оборвала его раздраженным жестом, подошла к терминалу, украшенному облезлыми посеребренными фигурками оленей с ветвистыми рогами.
        - Отдел кадров?.. Это Ругис. Вы засунули мне лишнего Деда Мороза!.. Да, лишнего! Потому что у меня зарезервировано место для Мориса Фарбе, который еще не прибыл. Он должен появиться завтра-послезавтра. Переведите куда-нибудь своего Хаммера… Нет, не все равно, потому что должен быть порядок! Списки утверждены, это согласовано с Наген… Хорошо.
        Снова повернувшись к строю, Анджела объявила:
        - Хаммер, сожалею, но ты попал к нам по ошибке. Иди в группу Марты Шабур, там есть свободное место, а мы уже укомплектованы.
        Вадим Хаммер выглядел до неприличия счастливым и, направляясь к двери, улыбался от облегчения.
        Морис Фарбе, чье место он по случайности занял, появился на следующий день. Парень чуть постарше Бланки, с круглым непримечательным лицом и оттопыренными ушами. Он казался немного затравленным, но боялся не людей, а то ли темных углов, то ли приоткрывающихся от сквозняка дверей - в общем, чего-то несуществующего. Словно сверх меры насмотрелся ужастиков или наслушался детских страшилок и в результате схлопотал невроз.
        Чтобы осуществить задуманное, надо наладить хорошие отношения с супервайзером. Бланка старалась все делать на «отлично» и соблюдала правила внутреннего распорядка, но этого было мало, Анджела не обращала на нее внимания. Только на второй день остановилась рядом и спросила, показав на свисающий с пояса брелок:
        - А это у тебя кто?
        - Мона Янг. Я хочу накопить денег и сделать пластическую операцию, чтобы лицо было, как у нее, - слегка покраснев, соврала Бланка.
        - Раньше была повальная мода на такие операции. Лет двадцать назад. Это вчерашний день.
        - Она мне нравится.
        - Сейчас полно дам зрелого возраста, похожих на Мону Янг. Будешь, как они.
        - Она все равно мне нравится.
        Шоколадная Анджела пожала плечами и отошла, потеряв интерес к Бланке и ее талисману.
        Скоро Бланка поняла, почему здешнее руководство ее терпит и даже ценит, несмотря на странноватые методы поддержания дисциплины и вызывающе непрезентабельный внешний вид. Анджела сильно отличалась от других супервайзеров, терроризировала своих подчиненных командными окриками, штрафными отжиманиями и прочими армейскими замашками, ее воротничок и манжеты вряд ли были знакомы со стиральным порошком, а жакет строгого покроя лоснился от застарелой грязи - но зато она обладала феноменальной работоспособностью.
        Энергии у нее было хоть отбавляй, и она здесь много чего организовывала, держала под контролем, доводила до ума, в то время как ее коллеги прохлаждались и распивали чаи с пирожными. Анджела принадлежала к категории тех неприятных, но незаменимых работников, которые тащат на себе весь воз. Уволить ее - и все пойдет прахом.
        Завотделом подготовки Дедов Морозов и Снегурочек Арабелла Наген к ней благоволила, а супервайзер Ругис, в свою очередь, относилась к начальнице с обожанием, которое казалось искренним. Она с блеском в глазах рассказывала подчиненным, что Арабелла - очень интересный человек, необыкновенный человек! Разговаривая с самой Наген, высокой сухопарой женщиной с лицом хронически утомленной стервы, она смотрела на нее с таким горячим восхищением, что температура вблизи сразу повышалась на несколько градусов.
        Это не лицемерие, решила Бланка. Во всяком случае, не обычное лицемерие. Анджела действительно убедила себя в том, что начальница отдела - исключительная личность, и теперь демонстрирует восторг и преклонение без риска сфальшивить. Лесть высшей пробы. Наген, общаясь с ней, каждый раз получала сверхдозу положительных эмоций.
        Бланке Наген не понравилась, поскольку то и дело говорила кому-нибудь банальные дамские гадости под видом сочувственных советов. Отчаянно хотелось вмешаться и заступиться… Но нельзя, вдруг после этого пострадавшему еще хуже станет, да и выгнать ее могут.
        На четвертый день своего пребывания в Новогоднем городке она все-таки нашла путь к сердцу Шоколадной Анджелы.
        Репетировали сюжет для детского утренника: пираты не пускают на планету Новый год, а Дед Мороз и Снегурочка со своими добровольными помощниками, белочками и зайчиками, вызывают злодеев на состязание и одерживают победу. Один из номеров - танец с парой ножей, которые под конец надо бросить в мишень.
        Анджела продемонстрировала, как это делается. Двигалась она с легкостью профессиональной танцовщицы и ножи метнула, как хорошо обученный солдат на показательных выступлениях.
        - Ну, кто из вас сумеет за мной повторить? - поинтересовалась она с затаенным презрением, закончив танец. - На представлениях ножи будут умные, с мини-антигравами, сами полетят в цель, вам останется только изобразить бросок. Но мне просто интересно, все тут криворукие или кто-нибудь сможет бросить, как положено, выключенный нож? А то техника иногда барахлит, все мы знаем законы Мерфи…
        Бланка выступила вперед.
        - Можно я попробую?
        - Ну, попробуй, - Анджела, слегка удивившись, протянула ей театральное оружие.
        Бланка старательно, считая про себя, выполнила танцевальные па и, остановившись, метнула ножи.
        Все дружно зааплодировали. Пусть она не попала в центр мишени, как Шоколадная Анджела, но все-таки ее лезвия торчали внутри круга!
        Больше этот номер ни у кого не получился.
        После ужина Бланка стояла в коридоре у окна и смотрела на заснеженные елочки. Их озарял золотистый свет, потом наползала темнота, потом по сугробам опять разливалось золотистое сияние - мобильные фонари курсировали по своим траекториям, и картина каждую минуту менялась. Со стороны ледяных горок доносились крики, женский визг, взрывы смеха.
        Она колебалась: присоединиться к тем, кто там развлекается, или пойти к себе и лечь спать?
        Большинство прилетало сюда к началу занятий, а вечером отправлялось по домам, но при желании можно было заночевать здесь, крохотные спальные номера с откидными койками работникам Новогодней Службы предоставлялись бесплатно. Бланка выбрала второй вариант, это дешевле, чем жить в отеле.
        - Ты откуда?
        Она вздрогнула. Шоколадная Анджела подошла неслышно, а иллюминация за окном в этот момент была такая, что в стекле ничего не отразилось.
        - С Земли.
        - А где научилась обращаться с холодным оружием?
        - Это еще давно. Когда я была маленькая. Меня научили мама с папой, они были экстремалами. Ну, и потом я ходила в спортзал.
        - А сейчас твои родители чем занимаются?
        - Ничем. Папы уже нет, мама в больнице.
        - Прости.
        - Несчастный случай, - добавила Бланка, чтобы избежать дальнейших расспросов.
        - Понятно, - Анджела вздохнула, сочувственно помолчала. - Хочешь какао с конфетами? Или чаю… Что тебе нравится?
        После этого она начала относиться к Бланке по-особенному, то и дело ставя ее в пример другим. Осталось выбрать подходящий момент, чтобы завести с ней разговор о Мегареале.
        В детстве Морис, как и все паркианские школьники, смотрел познавательный мультсериал «Приключения Макаронины и Шоколадки»: парочка забавных персонажей в ненавязчивой игровой форме знакомила маленьких зрителей с циклами пищевого производства и основами здорового питания. Морису тогда и в голову прийти не могло, что, повзрослев, он снова с ними столкнется - уже наяву.
        Реальная жизнь была не столь веселой и доброй, как кино для детишек. Макаронина оказалась на проверку мелкой стервой (мелкой в смысле масштабов, а не телесных габаритов - это была очень высокая и костлявая, хотя, надо признать, хорошо сложенная дама), а Шоколадка - свирепым солдафоном женского пола. Об армейских порядках Морис имел представление по фильмам и по анекдотам о тергаронцах, так вот Анджела была точь-в-точь какой-нибудь сержант с садистскими наклонностями, для которого главная радость - муштровать новобранцев, ее и называли за глаза Сержантом.
        Группа шепотом роптала, однако терпела произвол, поскольку в методах Шоколадной Анджелы были и привлекательные моменты: пресловутые отжимания - замена денежных штрафов, зарплата целее будет. Но все равно сносить ее тиранию было нелегко.
        А с Арабеллой Наген, которую Морис про себя обозвал Макарониной - за рост, худобу и мучнисто-бледный цвет кожи, - отношения у него испортились стихийно. Пожалуй, этого можно было избежать, но он сообразил, что к чему, слишком поздно.
        Для Наген мужчины делились на две категории: те, кто с ней флиртует, - и враги, которых надо планомерно уничтожать. Если не физически, то хотя бы посредством уничижительных интонаций, вопросов с подковыркой, иронических улыбочек, презрительного мелодичного смеха.
        Наген носила высокие сапоги из белой кожи, на позолоченных шпильках и с декоративными шпорами, и деловой костюм с таким громадным декольте, что грудь едва не вываливалась наружу. Морису лучше бы сразу понять, что все это значит, и проявить галантность - от него всего-то и требовалось чуть-чуть игры. Но его никогда не привлекал офисный эротизм, а Наген нисколько не была похожа на Веронику Ло.
        Вдобавок Морис, вконец замученный своими страхами, с головой погрузился в опасливые и настороженные наблюдения за окружающей предметной средой. Он как будто заново открывал эту среду, ставшую в одночасье чужой, недоброй, жутковато-таинственной, и ему было совсем не до Арабеллы Наген с ее декольте и коллекцией неприятных, но довольно-таки стандартных психологических приемчиков - вот и попал в разряд плохих мужчин, врагов.
        Не то чтобы заведующая специально приходила его шпынять, но Морису доставалось за компанию с другими неугодными, когда она заглядывала к ним на занятия. Впрочем, ему это было без разницы, его сейчас беспокоили совсем другие вещи.
        Например, трещины, которые ветвились по стенке возле дверей грузового лифта. Штукатурка там была старая и выглядела так, словно в эту стену когда-то врезался с разгону шкаф или большой контейнер. На грязновато-кремовой поверхности остались выбоины, белесые сколы, а также рисунок, напоминающий арку. Внутри складывающейся из нескольких отрезков ломаной дуги вытянулись косые линии - как будто под аркой то ли идет нарисованный штрихами дождь, то ли развевается нитяной занавес.
        Раньше Морис не обратил бы внимания на покорябанный участок стены в запущенном холле, но теперь - другое дело. У него внутри что-то екнуло, когда он мимоходом это увидел. Оттуда, из проема под низкой аркой, тянуло сыростью, там блестел залитый водой плитчатый пол, и в нем отражался размазанный светлый прямоугольник окна, расположенного вне поля зрения.
        Это завораживало и затягивало. Морис на ватных ногах сделал несколько шагов к арке. Придется нагнуться, чтобы пролезть под ней, но это его не остановит… Он уже мог расслышать звук капель, падающих в разлитую по серому кафелю воду, хотя вначале картинка была беззвучной.
        Он в то же время прекрасно понимал, что за этой стеной находится всего-навсего шахта грузового лифта - и больше ничего. И ему совсем не хотелось в эту затопленную комнату, в которой наверняка есть еще одна дверь, а за ней еще и еще… Не хотелось - но все равно тянуло, вот что было самое страшное.
        Наваждение спугнули девчонки, высыпавшие из пассажирского лифта. Опомнившись, Морис обнаружил, что стоит в нескольких шагах от растрескавшейся стены. Еще немного - и он бы туда вошел!
        И что с ним должно было случиться дальше? Он бы исчез? Или его ожидало превращение в выцарапанный на грязной штукатурке рисунок, очертаниями напоминающий силуэт парня с нечесаной шевелюрой и оттопыренными ушами? Или ни то, ни другое, а он бы снова очутился в той же самой кошмарной анфиладе? И еще неизвестно, выпустила бы она его на этот раз или нет…
        Девчонки, громко переговариваясь и хихикая, свернули в коридор. Спохватившись, Морис отступил подальше от обманчиво ненастоящей арки, и тут к нему подошла Шоколадная Анджела.
        - Ты почему торчишь перед лифтами, как разиня перед новыми воротами?

«В самую точку попала!» - удивился ее проницательности Морис.
        - Думал, ехать в столовую сейчас или потом. Сейчас там, наверное, очередь, но после половины седьмого тоже будет очередь, и я поздно отсюда улечу.
        Он все еще жил на вилле у Софьи. Та разрешила ему остаться, хотя «два-три дня» уже истекли. Морис старался не стеснять ее, прилетал только на ночь и в придачу наладил сломавшегося садового робота.
        - Умные ребята ночуют здесь. Меньше расходов и больше времени для отдыха.
        Шоколадная Анджела подошла ближе. По краям манжет ее застиранной белой блузки темнели каемки грязи, от желтоватых пятен под мышками исходил несвежий запах. Брюки из дорогой ткани, черной в узкую серебряную полоску, сидели на ней мешковато и пузырились на коленях. Анджела выглядела так, словно провела минувшую ночь на каком-нибудь городском пустыре, примостившись между мусорными контейнерами, а утром встала, отряхнулась и как ни в чем не бывало пошла на работу в офис. Как ее сюда пускают, в таком-то виде?.. Но, похоже, Анджела давно уже отвоевала право выглядеть так, как ей нравится, и заставила всю Новогоднюю Службу с этим считаться.
        В первый момент она производила впечатление опустившейся бродяжки - но только в первый. Взгляд был острый, оценивающий и не оставлял никаких сомнений: заслужить более-менее высокую оценку у нее сумеет не каждый.
        Вот и сейчас ее голубые глаза уставились на Мориса пытливо и вдумчиво, и она, смягчив голос, начала расспрашивать, что с ним творится. Между прочим, она отвечает за свою группу, и за него в том числе. Все заметили, что Морис ведет себя немного странно. У него неприятности? Не сможет ли она, как руководитель, чем-нибудь помочь?
        Анджела и так, и эдак пыталась вызвать его на откровенность, а он, сам не зная почему, словно воды в рот набрал. Не хотел он обсуждать с ней свои проблемы, сама эта идея вызывала у него протест. Еще бы, ему очень нужна помощь! Но с Шоколадкой он связываться не станет. Возможно, причина была в том, что она дружит с Макарониной и, значит, есть риск, что Наген тоже обо всем узнает, а после использует эту информацию для своих подначек.
        - Морис, если будут какие угодно сложности - не только связанные с новогодней работой, а какие угодно, понял? - ты всегда можешь прийти ко мне и посоветоваться, - предложила она напоследок потеплевшим тоном. - Запомни, кто у меня в группе - тот под моей защитой. Мы своих не сдаем!
        Морис в ответ промямлил все расхожие слова благодарности, какие только пришли на память. Своего решения он не изменил. Шоколадная Анджела раздосадованно хмыкнула и повернула к выходу на лестничную клетку. Казалось, она была разочарована.
        Переселиться с Хрустальной виллы в спальные номера Новогодней Службы Морису все-таки пришлось, Софья его выставила.
        - На днях прилетают дочь и племянница хозяйки виллы и с ними телохранитель. Я живу здесь не за деньги, по знакомству, и не было такого уговора, что я могу поселить у себя постороннего молодого человека. В общем, извини.
        - Конечно, я понимаю, - расстроенно согласился Морис.
        Он живо представил себе компанию, которая скоро сюда нагрянет: парочка шумных, любопытных, болтливых нимфеток и здоровенный ленивый качок. Худшего соседства не придумаешь. Даже если бы Софья не стала его выгонять, он бы все равно озаботился поисками нового убежища.
        - И еще моя мама приезжает, - с легким вздохом добавила Софья, обращаясь уже к Дигне.
        Та с ногами устроилась в кресле и ела то ли клубнику, то ли конфеты в виде клубничин из большой вазы винно-красного цвета. В этот раз она пришла без Генри.
        - Твоя мама - это серьезно, - отозвалась она сочувственно, отправляя в рот ягоду. - Главное, не забудь Белинду спрятать, - и кивнула на электронный альбом с незийскими фотографиями.
        Софья, чуть нахмурившись, встала и переложила альбом с полки на радужный стеклянный столик.
        - Как мне хочется их всех увидеть… Эдвин, конечно, тот еще паршивец, но все равно очень милый, а двойняшки, Стив и Лаура, настоящие ангелочки! Не понимаю, как можно их не любить… То, что мама невзлюбила Белинду, еще можно как-то объяснить, но нельзя же переносить это на детей! В конце концов, это ее внуки! Рауль написал, что они как-нибудь соберутся и всей семьей прилетят на Парк, но если мама узнает, что я с ними встречалась…
        Дигна смотрела на нее своими огромными глазищами и участливо кивала, в хорошем темпе уплетая ягоды, на ее маленьком изящном подбородке алела струйка сока.
        А Морис почувствовал себя безнадежно одиноким и заброшенным. Их разговор казался ему бессмысленным: заурядные бытовые драмы, женские конфликты типа свекровь терпеть не может сноху - все это ерунда.
        Ему-то как быть, если он даже рассказать никому не смеет об этих кошмарных Комнатах, которые подстерегают его за каждой дверью, чтобы поймать и замучить? Если расскажешь - прослывешь чокнутым.
        Или, возможно, такие вещи происходят не только с ним, с другими тоже, но каждый молчит, опасаясь за свое реноме здравомыслящего человека? Тогда надо найти тех, кто попадал в похожие ситуации, и объединиться, чтобы вместе противостоять этой жути… Морис не представлял, как осуществит созревший план, но все равно немного воспрянул духом.
        - А телохранитель - тот самый гинтиец, который спит на полу под дверью, чтобы сразу почувствовать, если кто-то идет? - поинтересовалась Дигна.
        - Тот, - подтвердила Софья. - Он вроде бы один у них.
        - Один, но зато какой! - вздохнула Дигна уважительно.
        Ага, Морис тоже не отказался бы от телохранителя, который будет спать на полу у него под дверью. Это бы в самый раз… Надо найти кого-нибудь, кто согласится все время быть рядом с ним, чтобы ему не оказаться опять один на один с Комнатами.
        Найм отпадает. Разве что кто-то выручит его бескорыстно… По дружбе - но у него так и не завелось близких друзей. Или по доброте душевной - но откуда же взяться такому человеку?
        - Знаешь, а Генри не так прост, как я вначале подумала, - интригующе понизив голос, сообщила Дигна. - Говорит, что прилетел сюда бездельничать, а сам постоянно ко всему присматривается и что-то замышляет. По-моему, на самом деле он то ли киллер, то ли кто-то еще. В общем, мафиози, как ваша Белинда.
        - Белинда не мафиози, это мама ее так называет, - Софья неодобрительно свела светлые брови.
        - Но она же родилась на Рубиконе, а там одна мафия!
        Чувствуя себя третьим лишним, Морис попрощался с девушками и отправился в Новогодний городок.
        В следующий раз это случилось утром, когда он, еще полусонный, распахнул у себя в номере дверцу встроенного стенного шкафа, где висел ярко-красный, с белыми отворотами и вышитым кушаком наряд Деда Мороза.
        Праздничной униформы в шкафу не было, и вообще шкафа как такового не было.
        За дверцей открылся проход в длинное унылое помещение. Вдоль стен стоят стулья - видно, что плохие, поломанные, выше расклеены картинки, выдранные из анатомического атласа: кровеносная система, пищеварительный тракт, мышцы, скелет… В конце - одна-единственная дверь, выкрашенная в бежевый цвет. По потолку тянется двойная цепочка плафонов, похожих на оставленные неведомо кем светящиеся следы. Никого нет. В затхлом горьковатом воздухе ощущается привкус тоски.
        К счастью, Морис не вошел туда. Вначале он оцепенел, потом сделал шаг назад, наткнулся на узкую откидную койку, еще не убранную. Уселся, потеряв равновесие, и обеими руками вцепился в металлический край. Мертвой хваткой. Словно это потустороннее помещение могло затянуть его, как пылесос, но он не поддастся, пусть попробуют оторвать его от койки…
        Ничего не происходило. Тогда он, осмелев, пинком захлопнул дверцу шкафа и как был, полуодетый, выскочил из номера в коридор.
        Нужна помощь. Только пусть это будет не Шоколадная Анджела! Не хотел он с ней связываться. Сам не смог бы объяснить, почему - не хотел, и все.
        Ссутулившись у окна, в холле с осыпающимися со стен блестками, подальше от всяких там дверей, он чуть ли не всхлипывал.
        - У тебя что-то случилось?
        Рядом остановилась Снегурочка из их группы. Перед этим она несколько раз прошла мимо, хмурясь и посматривая на Мориса так, словно и жалела его, и в то же время остерегалась лезть не в свое дело.
        Девочка-одуванчик с печальным и задумчивым лицом, скорбно изогнутым полумесяцем тонких губ и пышной шапкой пепельных волос. Футболка с вылинявшей розой, груди под футболкой большие, хорошо развитые - наткнувшись на них, взгляд Мориса как будто приклеился и отклеиться смог только через пять-шесть секунд. К поясу джинсов, местами добела вытертых, прицеплен брелок с изображением блондинки на фоне моря. Видно было, что ей - блондинке то есть - все нипочем.
        Любимица Анджелы, та все время ее хвалит. Но сама эта девчонка не вредная, ни разу никому плохого слова не сказала.
        - Шкаф в моей комнате!.. - торопливо и отчаянно сообщил Морис. - Надо с ним разобраться! Надо, чтобы со мной пошел кто-нибудь вменяемый. Ты не посмотришь, что с ним?
        - Хорошо, пошли.
        У Мориса мелькнула мысль, что она может неправильно его понять - еще примет за психа, который хочет заманить и изнасиловать… Но у девушки, похоже, таких подозрений не возникло, и они вместе направились к его номеру.
        Когда Бланка открыла дверцу шкафа, ничего необычного там не обнаружилось. На плечиках висит костюм Деда Мороза, внизу лежит свернутая куртка, на полках стоят коробки - в одной грим, в другой борода и парик.
        - Только не думай, что я идиот! - беспомощно произнес Морис. - Понимаешь, мне постоянно устраивают какие-то странные розыгрыши. Я не знаю, кто и зачем. Может, эксперимент какой-нибудь дурацкий, может, скрытая камера. Надо, чтобы рядом со мной все время был другой человек, свидетель, тогда они не посмеют… А мне об этом некого попросить. Не знаю, что теперь делать. В полиции не верят. Я пока не сумасшедший, но меня как будто нарочно хотят свести с ума! Они показывают мне странные вещи, а я не знаю, только я это вижу или кто-то другой тоже мог бы увидеть. Если только я - тогда мне надо к врачу, а если нет, тогда это или голограммы, или я не знаю, что такое…
        - Сейчас ты что видишь в шкафу? - выслушав его, спросила Бланка.
        - Сейчас - костюм на вешалке и внутренность шкафа, а когда я заглянул туда один, был коридор. Неприятный такой коридор… Это уже не в первый раз. Если тебе не трудно, побудь немного рядом со мной? До следующего раза, чтобы разобраться, увидишь ты то же самое или нет.
        - Хорошо, - потратив на размышления всего несколько секунд, согласилась Бланка.
        Воздух был такой теплый, влажный и ароматный, словно сидишь, зажмурившись, в ванне, в облаке душистой пены.
        Морис не догадался предупредить, что знакомая, которую он должен навестить, живет в тропиках. «Макада» - Бланке это название ни о чем не говорило, а он, местный, решил, что этого вполне достаточно.
        Пришлось купить в автомате на аэровокзале пару одноразовых босоножек и там же, в туалете, переодеться. Бланка сидела на полукруглой мраморной скамье под сенью голубоватого термонавеса, на ней остались джинсы и лимонно-желтая майка с броским фиолетовым логотипом какой-то безвестной фирмы. Рядом стояла разбухшая сумка с теплой одеждой и зимними ботинками.
        На такие перепады лучше настраиваться заранее, иначе все кажется немного нереальным - и оставшаяся за горизонтом зима, и нахлынувшее, как сбивающая с ног волна, вечное лето. Все вокруг отливало золотистым сиянием, а шпили за кронами раскидистых вечнозеленых деревьев в той стороне, куда ушел Морис, горели так, что казались то ли предвестниками, то ли остатками ослепительного солнечного миража. Бланка щурилась, когда смотрела на них.
        Ее ничуть не возмутило то, что Морис ушел один, а она должна ждать его в курортном парке. Бывало и хуже. Этот, по крайней мере, не вешает ей на уши лапшу, будто тяжело заболеет или разобьется на аэрокаре, если Бланка сию минуту не вступит с ним в интимные отношения в ближайшем подъезде. Морису нужен только свидетель - и ничего больше.
        Несмотря на свой затравленный вид, он не производил впечатления сумасшедшего. Регулярно навещая маму в лечебнице, Бланка повидала достаточно душевнобольных и видела, что Морис на них не похож. Издерганный и растерянный - этого не отнимешь, но до сих пор находится в здравом уме.
        Разумеется, она не смогла ему отказать. Во-первых, если с ним случится что-нибудь страшное, в этом будет доля ее вины. Во-вторых, у Бланки неожиданно обнаружилась авантюрная жилка, унаследованная, должно быть, от Ивана и Марики, одержимых ролевиков-экстремалов. Проснулось любопытство, захотелось влезть в эту историю, разгадать эту загадку.
        Это, во всяком случае, интересней, чем утешать очередного претендента, который сначала нудно и с надрывом рассказывает о своих страданиях, а потом, выклянчив желаемое, едва узнает тебя при встрече. Бланка словно перешагнула с одной скользящей дорожки на другую и поехала в новом, незнакомом направлении.
        Дожидаясь Мориса, она съела порцию пломбира, выпила банку апельсиновой санды. После этого засмотрелась на стайку ребятишек, игравших на площадке около большого мозаичного фонтана: полуголые, загорелые, юркие, как зверьки из джунглей, - настоящие дети тропиков.
        Особенно привлекала внимание девочка лет шести, в ярко-красной майке и таких же трусиках, с гривой вьющихся огненно-рыжих волос до пояса. Такая малышка - и уже делает сальто! Среди других детей она выделялась прежде всего благодаря своим кукольно-пышным пламенеющим локонам, которые то развевались за спиной, когда она наперегонки с другими носилась вокруг фонтана, то волочились по песку, когда она болталась вниз головой на маленьком турнике, зацепившись ногами за перекладину.

«Если у меня когда-нибудь родится дочка, хорошо бы она была похожа на эту девочку… Может, отрастить волосы и покраситься?.. Да нет, она же хорошенькая, а у меня лицо блеклое, с рыжими волосами станет только хуже…»
        А потом Бланка заметила такое, что все эти мысли, порхавшие, словно яркие тропические бабочки, мигом исчезли. Маньяка в кустах.
        Это определенно был маньяк и никто другой. Немолодой мужчина крепкого телосложения, с жестким смуглым лицом, в неброской одежде, сидел на траве под пологом узорчатой, словно вырезанной из темно-зеленого бархата листвы и тоже смотрел на детей. Его внимательно поблескивающие глаза прятались под тяжелыми надбровными дугами, будто в пещерах, но Бланка не сомневалась в том, что он наблюдает именно за рыжеволосой девочкой.
        Не обратила на него внимания, когда устраивалась на своей скамейке, а ведь он, наверное, был тут с самого начала! Или пришел позже? Надо хорошенько рассмотреть его и запомнить.
        Волосы черные с проседью, короткие. Резко изломанные темно-красные брови и характерная угловатая форма ушей выдают гинтийца, и это лишний довод за то, что он злоумышленник, а не чей-нибудь родитель, укрывшийся от зноя в кустах - среди играющих на площадке детей маленьких гинтийцев нет. Черты лица… Если не считать глубоко посаженных глаз, ничего характерного и запоминающегося. Самая подходящая для маньяка наружность. Кисти рук крупные, сильные, с мозолистыми костяшками. Страшноватые руки - запросто расколют одним ударом кирпич или согнут в дугу стальной прут. Или свернут кому-нибудь шею.
        Он, конечно, заметил, что Бланка искоса на него поглядывает. Пусть примет к сведению, что его увидели и при необходимости опознают! Уже не таясь, она посмотрела на гинтийца в упор, тот вернул ей взгляд. При этом на его неподвижном жестком лице не было никакого выражения, а еще говорят, что гинтийцы - эмоциональная раса.
        Эта безмолвная дистанционная дуэль длилась около минуты, потом Бланка отвернулась, невольно сжав кулаки. Она первая не уйдет, пусть не надеется… Если надо, она дождется, пока всех детей не разберут родители. А то даже вызовет полицию. Несмотря на жару, по коже у нее ползали мурашки. Гинтиец, безусловно, понял, что ему бросили вызов. Вопрос, что он предпримет дальше.
        Бланка снова медленно повернула голову в ту сторону, притворяясь, что озирается просто так. Хотя этого субъекта не обманешь, он уже понял, что его раскусили. Все тот же ничего не выражающий взгляд. Он не собирается отсюда уходить. Бланка, хоть и испытывала страх, свела брови и уставилась на него теперь уже в упор, но тут к гинтийцу подлетела рыжеволосая девочка.
        - Чеус, я хочу пить! Где моя водичка?
        Маньяк вытащил из-под куста объемистую спортивную сумку, извлек оттуда термос, налил в стаканчик воды.
        - А ты видел, как я на турнике? - сделав несколько жадных глотков, спросила девочка. - Я уже научилась, как ты научил!
        - Молодец, - похвалил Чеус. - Нам пора домой, обедать.
        И бросил взгляд на Бланку, на этот раз со сдержанной усмешкой.
        - Только сначала я еще разок на турнике перевернусь! Совсем один последний раз!
        Вернувшись на площадку, девочка лихо перекувырнулась через перекладину, два раза подряд. Ее длинные волосы метались, как рыжий флаг.
        - Марсия, идем! - позвал гинтиец.
        - Еще чуть-чуть, - крикнула Марсия.
        - Нам пора!
        - Ладно…
        Она промчалась мимо Бланки, а та смотрела прямо перед собой, не зная, куда деваться от неловкости.
        - Чеус, достань мое платье, - прозвучал сбоку тонкий голосок. - Мы же пойдем по улице!
        Шелковистый шорох ткани.
        - А после обеда опять сюда придем, ладно?
        - После обеда и капельницы. Как раз жара спадет.
        - Надоела капельница…
        - Ты же знаешь, что это нужно. Зато потом, когда поправишься, сможешь пить санду и есть любые конфеты.
        - Так это же еще не скоро, - Бланка расслышала вздох. - Доктор Суйме сказала, через два-три года, а я хочу сейчас.
        - Твой папа слушается доктора Суйме. Бери пример с папы.
        - Я тоже слушаюсь, а капельница все равно надоела…
        Они появились в поле зрения. На Марсии было длинное платье из блестящей золотистой ткани, с пышной юбкой, облегающим корсажем, оборками и рукавами-фонариками - оно превратило ее в маленькую принцессу. Девочка держалась за руку Чеуса.
        Бланка готова была сквозь землю провалиться. И угораздило же ее так по-дурацки себя проявить… Подозрительный гинтиец оказался не злоумышленником, а совсем наоборот - охранником. Да не просто охранником, а таким, которого любят, как родного. Он заметил ее неприязненные взгляды, и наверняка его это задело… Сорвавшаяся с цепи совесть набросилась на Бланку с голодным урчанием.

«Ее грызла совесть» - это выражение считается фигуральным, но для тех, кто четырнадцать лет назад был на Вьянгасе в зоне поражения, дело обстоит немного иначе.
        Гинтиец с девочкой почти прошли мимо, и вдруг та обернулась. Бланка увидела вблизи ее темно-карие глаза - большие, лучистые, бездонные. Эти глаза показались ей странно проницательными, совсем не по-детски.
        Остановившись, Марсия потянула охранника за руку, что-то шепнула, когда он наклонился, потом отбежала за фонтан и принялась рвать цветы среди буйной пестро-зеленой травы.
        Чеус наблюдал за ней. Он чем-то напоминал Бланке старого матерого волка, которого она однажды видела в зоопарке на Земле. Возможно, мощной шеей и поворотом головы. Или тем, как легко он ступал, будучи мужчиной плотным и мускулистым - совсем как тот зверь, скользивший серой тенью вдоль решетки вольеры. Или просто общим впечатлением.
        Его одежда выглядела поношенной, но опрятной, впалые смуглые щеки были выбриты до синевы. Наверное, бывший военный, с армейской привычкой к порядку. И он, скорее всего, догадался, что о нем подумала Бланка. Хоть бы понял, как ей теперь стыдно за те подозрения.
        Рыжая Марсия вернулась с букетиком цветов.
        - На, это тебе! - она протянула букетик Бланке. - Чтобы ты не грустила!
        После этого снова ухватила за руку своего телохранителя, и они пошли по песчаной аллее в ту сторону, где за деревьями сверкали шпили и крыши, облитые расплавленным золотом.
        Бланка могла только потрясенно смотреть им вслед. Чтобы ей кто-то просто так что-то подарил…
        Обычно окружающие, раскусив, что она такое, хотели от нее что-нибудь получить - это было в порядке вещей. Неизбежное зло, предопределенное психотронным ударом, обрушившимся на ее мозг четырнадцать лет тому назад. Но чтобы ей без всякой корысти сделали подарок!

«Необыкновенная девочка. Интересно, какие же у нее родители?..»
        Потом Бланка начала перебирать и рассматривать цветы. Шарики на гладких стеблях, составленные из крохотных ярко-желтых соцветий-звездочек. Розовые султаны с длинными завивающимися лепестками. Фиолетовые и голубые чашечки, формой напоминающие цветки ландыша. Зеленые с бордовыми прожилками бутоны, пахнущие кондитерскими пряностями…
        Повезло Морису только в одном: приезжих девчонок и сопровождающего их качка на вилле не оказалось. На Землю-Парк прилетают не для того, чтобы сидеть по домам. А Дигна была там, но уже убегала, и ей было откровенно не до Мориса.
        - Баба Ксана очень занята. После Рубикона она полетит на Салаиссу, там полицейские-каннибалы съели водителя, который поставил машину на газоне - это превышение служебных полномочий посерьезней, чем твои непонятные заморочки. А потом ей надо в систему Гелиона, вручать орден за вклад в развитие личных свобод герцогу Оримашараки, а потом на Валгру, там будет конференция по борьбе с пережитками рабовладельческого строя на Лярне, а потом на Фару, там приняли закон, по которому кандидаты в парламент имеют право покупать голоса избирателей на специальном аукционе, а потом…
        - Когда она сюда прилетит? - воспользовавшись секундной паузой, перебил Морис.
        - Твои проблемы не по ее части, неужели сам не понимаешь?
        Дигна выразительно вздохнула, глядя на него с упреком и в то же время с обезоруживающе-сочувственным выражением. Школа Мегареала: о чем бы ни шла речь, старайся вызвать у зрителей симпатию.
        Мориса как будто вытолкнули из теплого безопасного помещения на улицу, где неуютно, холодно и прячутся в потемках полицейские-каннибалы с Салаиссы.
        - Если узнаешь что-нибудь еще о тех, кто тебя достает, ты мне сообщи, - мягко тронув его за руку, предложила Дигна. - Может, тогда разберемся, кто это. А теперь я через пять минут помчалась, - она повернулась к Софье и заговорщически понизила голос. - Чуть не забыла, последняя новость: с сегодняшнего дня объявили «Операцию СС»!
        - Опять? - Софья сдержанно удивилась.
        - Ага, уже второй раз за полгода! Эсэсовцы опознали троих или четверых игроков - те хотят под шумок, потому что под Новый год наплыв народа. Говорят, одна из них - настоящая ведьма! - глаза Дигны таинственно блеснули. - То есть не в ругательном смысле, а натуральная ведьма, с необычными способностями, - она взглянула на Мориса, давая понять, что вдается в избыточные пояснения ради него. - Мне один знакомый охранник снимок показал - это что-то ничего себе, фантастически красивая особа! И говорят, жутко опасная, ее с самого начала занесли в базу данных СС, и когда она прилетает, эсэсовцы сразу объявляют готовность номер один. Но вообще, так-то она вип-персона, потому что всегда снимает самые шикарные апартаменты. Остальные как обычно - террористы, потерпевшие… Один террорист точно есть, его Космопол собирается вылавливать. Эсэсовцы сказали, никто не прорвется.
        Морис слушал все это с таким ощущением, словно в пищеводе у него медленно тает проглоченная льдинка.
        Кто такие эсэсовцы, он был в курсе, историю Древней Земли в паркианских школах преподают едва ли не лучше, чем на самой Земле, чтобы подготовить квалифицированные кадры для ЗИПа. Неужели на Парке существует организация вроде СС? Кому это нужно, чем она занимается? И почему до сих пор он ничего о ней не слышал? Видимо, это засекреченная информация, а Дигне и Софье все равно что-то известно.
        - Что такое «Операция СС»?
        - Не важно, - Дигна махнула рукой, на ее тонких смуглых пальчиках сверкнули перстни с мигающими камнями. - К тебе это не имеет отношения.
        Морис подозревал, что еще как имеет! Вдруг эти «эсэсовцы» и «игроки» причастны к обрушившимся на него напастям?
        Когда он сказал об этом, Дигна и Софья начали уверять, что ничего подобного, однако добиться от них комментариев не удалось. Обе спешили. Дигну ждал Генри, они собирались на ацтекское жертвоприношение, Софье тоже пора было на работу - на бал в зимней Вене, и она многозначительно обронила, что не хотела бы опоздать.
        - Морис, ты, в общем, иди, до свидания, - напрямик сказала Дигна. - Если что, выходи на связь, а сейчас не мешай двум бедным девушкам заработать на кусок хлеба с маслом и на мороженое.
        Морис покорно попрощался. Последнее, что он услышал, уже спускаясь с крыльца, было:
        - Софи, скажи мне, как графиня, как надо правильно делать реверанс - вот так или вот так?

«Они тоже не понимают, насколько серьезно то, что со мной происходит. Никому ничего не докажешь. Пока я не смогу предъявить такие доказательства, от которых не отмахнешься… Если Бланка увидит Комнаты, нас будет уже двое».
        О Бланке он вспомнил только сейчас и ощутил укол совести. Впрочем, раскаяние мелькнуло и пропало, вытесненное другими мыслями: кто такие паркианские эсэсовцы и что это за «Операция СС»? На Парке, оказывается, есть много такого, о чем он до сих пор понятия не имел! Плюс еще ведьма, которую «занесли в базу данных СС»… Но на ведьм, кажется, охотились инквизиторы, а не эсэсовцы?
        Этот темный ком случайно полученных сведений ворочался в сознании у Мориса, вызывая и отвращение, и болезненно-острый интерес. Знать бы, как подступиться, чтобы разложить его на составляющие… А Дигна и Софья, похоже, знают об СС все, но не хотят делиться информацией.
        В следующий раз он обязательно добьется ясного и недвусмысленного ответа. Не отстанет от них, пока не добьется.
        Бланка ждала на белой подковообразной скамье под термонавесом. Странная девушка. Странная, но добрая. Нехорошо, что он втянул ее в эту историю.
        Да, но если никого не втянуть, он может бесследно исчезнуть - его засосет какая-нибудь нарисованная на стене трясина или проглотят двери, ведущие не туда, куда надо. Утопающий не разбирает, за кого хватается, вот так же и он. Стоило, приличия ради, купить ей по дороге хотя бы плитку шоколада… Ладно, в другой раз.
        Когда Морис и Бланка дошли до ворот, сложенных из грубо вытесанных каменных блоков и сплошь оплетенных сухими розовыми лианами, оказалось, что путь наружу перекрыт. В воротах сцепились два робота: один долговязый, с длинными суставчатыми манипуляторами, отливающими стальной синевой, второй округлый, приземистый, ощетинившийся крюками, клешнями и карабинами.
        Морис не смог определить, для чего эти промышленные агрегаты предназначены, он специализировался на бытовой технике, но здесь они явно занимались не тем!
        Схлестнулись, все равно что пара бойцовых машин на ринге, вошли в клинч и теперь возятся с угрожающим гудением и скрежетом, никого не пропуская, выбрасывая во все стороны фонтаны песка. Морис со смесью сочувствия и злорадства подумал о коллегах-наладчиках, которые позже получат за это безобразие нагоняй от своего начальства.
        Большинство прохожих никуда не спешило и только обрадовалось случайному развлечению, кое-кто начал делать ставки и заключать пари.
        Другое дело Морис и Бланка - если они опоздают на вечернее занятие, Шоколадная Анджела заставит их отжиматься от пола перед строем раз по десять.
        Задержавшись на минуту возле щита с планом курортного парка, они пошли к другим воротам. Морис оглянулся: подравшиеся роботы издали напоминали спаривающихся насекомых.
        Дорожка из разноцветного кирпича привела к узкой арке в увитой лианами ограде. Сидевшая наверху зеленая мартышка заверещала, увидев людей, а пристегнутый к ее ошейнику автопереводчик флегматично произнес:
        - Дайте много конфет.
        Бланка на ходу пошарила в кармашке своей сумки и бросила обезьяне конфету. Поймав ее в воздухе, та мигом содрала обертку, сунула шоколадный шарик в рот и снова скандально заверещала. Приборчик спокойным доброжелательным голосом перевел:
        - Мало - нехорошо. Дай много конфет. Нехорошо, нехорошо.
        Не слушая обезьянью ругань, Морис и Бланка выбрались на улицу.
        Узкий тротуар. За парапетом, облицованным глянцевой бледно-желтой плиткой, интригующе поблескивает стекло - немного ниже проходит выведенный на поверхность туннель подземки. Кажется, что он выдолблен в толще неподвластного здешней жаре ледника, но на самом деле это не лед, а прозрачный искусственный материал.
        Слой пыли скрадывает его блеск, который иначе был бы нестерпимым. Там белеют, как расплесканная известка, пятна птичьего помета, валяется мусор, по гладкой поверхности скользят подгоняемые ветром скукоженные листья, потемневшие от зноя. Если присмотреться, заметишь выпуклые узоры, такие же прозрачные и слегка запыленные, как материал основы - это нежатся, распластавшись на солнцепеке, здешние хамелеоны. Иногда они выстреливают языками, ловя ленивую полуденную мошкару, которая вьется над киснущей кожурой плодов и стаканчиками из-под мороженого.
        Морис и Бланка перешли по бетонному мостику на другую сторону. Кратчайший путь до аэровокзала - напрямик по безлюдной улице, зажатой между глухой стеной хладокомбината и забором стройки напротив. Стена была насыщенно-синяя, с желтыми и красными кругами вразброс. Забор соорудили из выцветших пластиковых щитов, местами в нем зияли проломы, и можно было увидеть роботов, похожих на тех, что подрались у ворот парка.
        - Так вот откуда они сбежали, - пробормотал Морис.
        Когда в конце улицы появились люди, это его вначале не насторожило. Наверное, техники с хладокомбината или со стройки… только что такое у них с лицами?..
        Потом Морис разглядел, что все трое в глухих серых масках. Видимо, те самые анизотропные маски, через которые можно смотреть и дышать, хотя снаружи это выглядит, как плотная эластичная ткань. Внутри у него что-то заныло, как будто включили негромкий, но тоскливый звук на одной ноте.
        - Идем назад, - шепнул он, взяв Бланку за руку. - Не нравятся мне эти…
        Ага, разбежался - позади еще двое безликих.
        - Кто это? - растерянно спросила девушка.
        - Эсэсовцы!
        - Какие эсэсовцы?
        - Так они называются, больше ничего не знаю. Пошли сюда, скорее!
        Он потянул ее к пролому в запыленном покосившемся заборе из скрипучего пластика. С улицы этот забор выглядел так, словно его поставили на краю света и давным-давно позабыли, и у Мориса мелькнула горькая мысль, что, если их с Бланкой сейчас убьют, об этом никто не узнает.
        Зато по другую сторону ограды кипела работа - или, по крайней мере, ее видимость: роботы деловито копошились вокруг длинного светло-коричневого здания, выросшего над землей на три этажа, но пока еще недостроенного.
        Людей не видно. Правильно, не дураки они маяться на такой жаре… Сейчас как раз время сиесты. Хорошо, если хотя бы один сидит перед мониторами и, прихлебывая из банки ледяное пиво, дистанционно надзирает за автоматами. Тогда он увидит, что на территорию вторглись посторонние - хулиганы гонятся за мирной парочкой, - и поднимет охрану или сообщит в полицию, сойдет любой вариант из двух. А может, ни черта он не увидит, потому что пиво уже выпито и разморенный дежурный дрыхнет, манкируя служебными обязанностями, ибо Шоколадной Анджелы на него нет… Скорее всего, дело обстоит именно так, иначе роботы со стройки не болтались бы по окрестностям.
        Они побежали по теплой разрытой земле к строящемуся зданию - больше бежать было некуда, от забора их уже отрезали. Бланка оступилась и упала, но тут же вскочила. Морис увидел, что она сжимает в руке передатчик, но тот, похоже, неисправен. Губа закушена, по бледному лицу каплями стекает пот.
        Он на бегу вытащил из кармана свой передатчик. Тоже не работает. Значит, эти, в масках, использовали глушилку - в узком диапазоне, потому что со здешними роботами все в порядке. Ну да, если строительные автоматы отключатся, на центральный пульт поступит сигнал, и тогда персонал всполошится. Или хотя бы чуть-чуть заинтересуется: почему работа остановилась? Люди в масках все предусмотрели. Это не какая-то случайная уличная банда, а те самые, которые давно его преследуют.
        Под ребрами колет, липкий пот заливает глаза. Не привык он вот так бегать по жаре, он ведь наладчик, а не спецназовец какой-нибудь. Позади топот, под ногами эсэсовцев хрустит гравий. В раскаленном голубом небе ни одного полицейского видеозонда, словно у них тоже сиеста.
        За углом, в торце постройки, приоткрытая дверь, оттуда тянет запахом табачного дыма и свежезаваренного кофе - внутри кто-то есть!
        Уже на последних метрах Морис резко затормозил и поймал Бланку за руку:
        - Стой! Нельзя туда, это же дверь!
        Девушка повернулась к нему. Отчаянный, непонимающий взгляд.
        - Там люди…
        - Нет, - он мотнул головой. - Пошли к тем роботам, бегом! Мы смоемся, я же наладчик! Сюда…
        Бланка хотела возразить, но он почти силком поволок ее мимо двери-западни к автоматам, которые сортировали сваленную в кучу арматуру.
        - Куда?.. - Бланка задыхалась.
        - Вот, этот… - выдавил Морис, у него дыхание тоже сбилось.
        Робот, похожий на гусеницу с пятью парами конечностей. Модель, пригодная, помимо выполнения своих основных функций, для скоростной эвакуации людей из зоны бедствия.
        - Садись верхом в это седло, - показал Морис. - Быстрее!
        Она торопливо и неловко уселась на механическую гусеницу.
        Морис защелкнул карабин, закрепляя сумки - не оставлять же их врагам, раз по дороге не бросили! - сорвал пломбу, сдвинул скользящую панель. Вдавил клавишу с мелкими ярко-красными буквами: «Жизнь людей в опасности».
        - Вперед, бегом из опасной зоны! - скомандовал он хрипло, задав направление. - Бланка, держись крепче.
        - Держусь… - тонким голосом отозвалась девушка.
        Субъекты в серых масках уже близко. Морис успел разглядеть, что на них одинаковые водолазки - в такую-то жару! - клетчатые бриджи в стиле «ретро» и запылившиеся дешевые кроссовки, но тут робот рванулся с места в карьер, галопом пересек территорию стройки и через дыру в заборе вылез на соседнюю улицу. Бланка за спиной у Мориса нервно рассмеялась, он тоже ухмыльнулся. Ушли!
        Пригородная глушь. Старые кирпичные корпуса. Вдоль кромки тротуара - заросли алоэ и венерианской липучки, которая, если верить учебнику ботаники, на Венере никогда не росла. Эта путаница тонких белесых стеблей, увешанных клейкими коробочками, вздымалась застывшими волнами в человеческий рост и выглядела почти угрожающе, но роботу было хоть бы что, он пер напролом: спасение людей - святое дело.
        Пасторальные улочки пригорода. Окруженные цветниками коттеджи, за ними виднеется бронзовый зиккурат аэровокзала. И - благодарение всем богам, существующим и несуществующим - мобильные полицейские зонды!
        Робота Морис отослал обратно на стройку.
        Времени в обрез, приводить себя в порядок некогда, а они перемазаны пылью, смешанной с потом, и облеплены с ног до головы пухлыми коробочками с семенами венерианской липучки. Вдобавок у Бланки разбито колено, вокруг прорехи на джинсах расплылось кровавое пятно.
        Веки у нее покраснели и опухли, на щеках блестели слезы.
        - Успокойся, мы же сбежали от них, - сказал Морис.
        А про себя подумал, что Вероника Ло, наверное, даже плачет красиво - не то, что обыкновенные девушки вроде Бланки.
        - Я потеряла… - она сдавленно всхлипнула.
        - Что потеряла? Кошелек?
        - Не имеет значения.
        - Тебе надо колено обработать.
        - Потом, - она в последний раз шмыгнула носом. - Главное - не опоздать. Нам не попадет за то, что мы угнали со стройки эту гусеницу?
        - Она уже вернулась назад. Сомневаюсь, чтобы там вообще что-то заметили.
        Если «попадет» - тем лучше. Морису даже хотелось, чтобы его вызвали в полицию и потребовали объяснений: с чего ему вздумалось прокатиться на строительном роботе? Он им объяснит… Может, тогда его наконец-то выслушают, не отмахиваясь.
        Вот еще интересный вопрос: почему преследователи не стреляли в них из парализаторов? Это же самый простой и безотказный способ, если хочешь кого-то поймать.
        Впрочем, Морис, кажется, знал ответ - такой, что уже после, в аэробусе, его запоздало сковало холодом.
        Эти, в серых масках, были всего лишь загонщиками. Не поймать его хотели, а загнать в ту гостеприимно приоткрытую дверь в торце недостроенного здания. Ага, запах кофе и табака… Только на самом деле его там поджидали уже знакомые Комнаты, а сами загонщики - это, вообще, люди или какая-нибудь нежить, которая из этих Комнат вылезла? Они не ругались, не кричали… Все время хранили молчание, что совсем не похоже на уличную шпану.
        На вечернее занятие Морис и Бланка на четверть часа опоздали - надо было принять душ и переодеться. По пять штрафных отжиманий. В присутствии Наген, которая со сладкой улыбочкой процедила:
        - Я знаю, Морис, что вы очень обязательный человек, всегда успеваете вовремя…
        Шоколадная Анджела в это время ела глазами начальство, выражая восхищение выдающимся остроумием Макаронины.
        Морис попросил Бланку не рассказывать ей о злоключениях в Макаде, и сам, когда она привязалась с расспросами, отделывался общими фразами: да, задержались, потом пошли коротким путем через стройку, из-за этого испачкали одежду, больше такого не повторится.
        Кончилось тем, что Анджела неодобрительно поджала губы, повернулась и ушла, проворчав напоследок, что она, между прочим, кое-что знает о некоторых вещах, и, если Морис не желает вляпаться по самую макушку, не мешало бы ему доверять знающим людям.
        Плакала Бланка из-за того, что потеряла букетик, который подарила ей рыжая Марсия. Недолго, конечно. Все-таки ей уже не десять лет, а два раза по десять.
        Потом стало не до того. Анджела допытывалась, что случилось в Макаде, но Морис просил не рассказывать, и она всячески выкручивалась: да, задержались, на обратном пути увидели издали компанию хулиганов, решили не связываться, пошли через стройку, из-за этого перемазались… Ей было мучительно неловко, но если она обманет Мориса, будет еще больше неловко. И очень плохо то, что она совсем забыла о Монике, даже новые выпуски «Найди свою половинку» больше не смотрит.
        Бланка чувствовала себя легкомысленной эгоисткой и почти предательницей, но все-таки сказала Морису, что, если он опять собирается в Макаду, она могла бы составить ему компанию.
        Из самых что ни на есть эгоистических побуждений: чтобы еще раз увидеть Марсию.
        Запуганный своими кошмарами Морис только обрадовался. В Макаду он точно собирался, потому что хотел выяснить у знакомых девушек, кто такие эти эсэсовцы в серых масках.
        - Наверное, какая-то уличная банда, - предположила Бланка. - Давай возьмем парализаторы?
        - Это мысль, - согласился Морис. - Ты умеешь стрелять в цель?
        - Средне.
        Кроме парализатора она положила в сумку четыре коробочки с охлажденными фруктовыми соками и шоколадные конфеты в термоизолирующей упаковке. Нельзя угощать незнакомых детей, об этом она помнила - но так, на всякий случай.
        Как и в прошлый раз, они расстались с Морисом в курортном парке, Бланка расположилась на той же скамье, недалеко от фонтана с мозаикой.
        Среди играющих на площадке детей Марсии не было. Прождав с полчаса, погрустневшая Бланка повесила сумку на плечо и начала прохаживаться по песчаной аллее. Солнце так слепило глаза, что блестящие верхушки пальм, если долго смотреть на них, казались совсем черными на фоне сияющей тропической лазури.
        В конце аллеи показались две фигуры, большая и маленькая. Бланка растерялась: вот сейчас они поравняются с ней, пройдут мимо… Если повернуть в ту же сторону, будет похоже на то, что она бессовестно их преследует. Надо было оставаться на скамейке.
        - Здравствуй! - улыбаясь, крикнула Марсия.
        Чеус тоже дружески кивнул, словно они уже успели познакомиться, словно и не было в прошлый раз никакой дуэли взглядов.
        - Здравствуйте! - смутившись, ответила Бланка.
        - Идем с нами, - позвала девочка.
        Словно догадалась, что ей этого хочется.
        Она нерешительно посмотрела на Чеуса: все-таки старший здесь он.
        - Я в кустах посижу, - негромко и добродушно сообщил гинтиец, всем своим видом показывая, что возражений у него нет. - Как обычно.
        Марсия на ходу стянула через голову нарядное платье с оборками и молча отдала ему, оставшись в трусиках и майке, синих в желтый горошек. Сбросив сандалии, уселась на спинку скамьи, так что Бланка смотрела на нее снизу вверх. Льдисто-прозрачный термонавес бросал на лицо девочки голубоватый отсвет.
        - Как тебя зовут?
        - Бланка.
        - А меня - Марсия.
        - Красивое имя. В честь планеты Марс?
        - Нет, в честь бабушки, которая умерла, маминой мамы.
        - Я должна извиниться перед Чеусом. В прошлый раз я подумала, что он прячется в кустах, потому что задумал что-то плохое, и он, по-моему, это понял. Я же не знала, что он с тобой.
        - Чеус - папин охранник, он хороший. Он на тебя не рассердился. Ты откуда прилетела?
        - С Земли.
        - А я с Неза, вместе с кузиной.
        - А почему вы кузину с собой погулять не взяли? - поинтересовалась Бланка, чтобы поддержать разговор. - Здесь такая замечательная игровая площадка!
        - Так кузина у меня уже большая, старше мамы. Ей некогда играть, она в командировке, здесь будут строить новый исторический город. Мама отпустила меня вместе с Ли, а сама не полетела, потому что у меня скоро появится младший братик. Мы же летели через гиперпространство, иначе долго.
        - Не страшно было?
        - Немножко. Мы быстро долетели, нас Лейла на своей яхте привезла, а у нее пилот - один из самых лучших в Галактике. Лейла - это мамина подруга.
        Она вела себя так, словно хорошо знала Бланку. Даже страшновато, когда ребенок настолько доверчив, это же просто-напросто опасно… Бланка в легком замешательстве взглянула на Чеуса, который почти слился с тенью густого кустарника, но охранник, похоже, считал, что его маленькой подопечной виднее, можно разговаривать с незнакомыми взрослыми или нет.
        Несмотря на термонавес над скамейкой, Бланка обливалась потом. Еще немного, и жажда станет невыносимой. Расстегнув на сумке «молнию», она вытащила две коробочки апельсинового сока.
        - Будешь?
        - Мне из коробки нельзя, - помотав рыжими локонами, вздохнула девочка. - Я отравленная, поэтому для меня специально все готовят. Если я захочу, мне Чеус даст пить.
        - Съела что-нибудь испорченное? - посочувствовала Бланка.
        - Нет, я родилась отравленная. Это называется хронический токсикоз, у меня диагноз такой.
        Марсия сосредоточенно уставилась на свои загорелые ножки, чуть-чуть не достающие до сиденья скамьи, потом снова перевела взгляд на Бланку. Ее блестящие темные глаза, опушенные рыжими ресницами, смотрели так серьезно, что девушка подобралась, забыв о жажде.
        - Ты знаешь, кто такие машины смерти?
        - Так называют людей, которых посылают, чтобы кого-то убить любой ценой. Сам этот человек тоже может погибнуть - он камикадзе, смертник, - Бланка запнулась, подбирая слова, ей некогда еще не приходилось объяснять такие вещи девочкам младшего школьного возраста. - Им обычно имплантируют взрывчатку и вкалывают сверхдозы боевых стимуляторов, от которых обыкновенный человек становится сильным и быстрым, как киборг. Если ты смотрела мультфильм «Разрушители галактик», там была история…
        - Я-то все это знаю, - перебила Марсия. - Я спросила, знаешь ли ты. Мой папа один раз был машиной смерти.
        - Извини… - Бланка совсем растерялась. - Я понимаю… С моими родителями тоже произошло несчастье, когда я была маленькая.
        - Папа остался жив. Вместо взрывчатки его отравили. Он сам так захотел, потому что маму взяли в заложники, она тогда еще в школе училась, и папа должен был сдаться, чтобы ее отпустили. И он пошел сдаваться, это было у нас на Незе, в пустыне Пьялашарт. У него на коже и в крови был яд, чтобы тот, который маму захватил, тоже отравился, а еще раньше папа целый год учился на киллера, чтобы его убить, когда они встретятся. Ну и вот, маму освободили, а папа так и не смог его убить, зато сбежал, когда там начался пожар. Он чуть не умер от яда и от этих боевых стимуляторов, но его вылечила доктор Суйме. Она меня тоже лечит, мы с мамой у нее дома два раза жили. Дело в том, что у папы внутри осталось немного яда, совсем микроскопические частицы, и об этом никто не знал, но потом этот яд попал ко мне, и я заболела. Доктор Суйме сильно ругала за меня тех врачей, которые папу отравляли, потому что они раньше были ее студентами, а они оправдывались, что не знали, что он после этого выживет и у него буду я. Но братик родится здоровый, доктор Суйме уже все исправила, и меня она обещала вылечить, только это долго.
Мне еще несколько лет надо лечиться.
        - Больше всех виноват тот мерзавец, который брал в заложницы твою маму, - сказала Бланка, порядочно шокированная этой совсем не детской историей.
        - Ага. Он потом извинялся перед мамой и дарил ей всякие красивые подарки, чтобы она его простила. С ним все-таки помирились, потому что у них были общие враги, и он придумал хороший план. Заключили военный союз - знаешь, как в мультиках
«Разрушители галактик» и «Звездный ураган»? А потом его убили.
        Видимо, какие-то мафиозные разборки. Если только Марсия все это не сочинила, насмотревшись своих любимых приключенческих мультиков.
        Девочка болтала ногами, ударяя пятками по гладкой мраморной спинке скамьи.
        - Тебе можно как-нибудь помочь?
        - В каком смысле? - удивилась Бланка.
        Помощь ей очень даже не помешала бы, но вряд ли Марсия поможет ей пробраться на заповедную территорию Мегареала и переубедить Монику.
        - Чтобы ты тоже поправилась, а то у тебя как будто все разорвано.
        - У меня только на колене ссадина, скоро заживет, - Бланка растерянно улыбнулась, ее испугала и сама эта фраза, и то, как задумчиво и сочувственно смотрела на нее рыжая девочка. - И еще джинсы порвались, я забыла поставить заплатку.
        - Я говорю не джинсах, а о такой невидимой оболочке… У тебя вместо нее одни лохмотья.
        - Наверное, я иногда произвожу такое впечатление… - Бланке стало еще больше не по себе, и она принужденно рассмеялась.
        - Надо, чтобы на тебя мой папа посмотрел, - категоричным тоном заявила Марсия. - Он точно скажет, в чем дело.
        - Так он, наверное, занят своими делами, ему будет некогда, - пробормотала Бланка, стремясь поскорее закрыть тему.
        - Он, правда, занят и часто улетает в командировки, потому что работает экс… ну, этим самым… А, вспомнила, экспертом, но если что-то важное, он обязательно найдет время. В общем, я ему о тебе расскажу, потому что плохо жить без этой оболочки.
        - Не стоит.
        - Все равно расскажу. Я пошла пить.
        Девочка соскочила со скамьи, сунула ноги в сандалии и побежала к Чеусу.
        Проводив ее взглядом, Бланка вскрыла пакетик с апельсиновым соком - почти машинально, стараясь преодолеть замешательство. После прошлого раза ей казалось, что фантазии у Марсии должны быть безобидными, карамельно-цветочными - что-нибудь о куклах, плюшевых мишках и пушистых зайчиках, играющих на лужайках счастливой сказочной страны, где зло встречается изредка, и то понарошку.
        Дети любят сочинять, это в порядке вещей, но ничего зловещего Бланка от нее не ожидала. Или эта история с «машиной смерти» случилась на самом деле, а потом превратилась в семейную легенду, отшлифованную многократными пересказами? Или это смесь каких-то реальных событий и вымысла, добавленного для усиления драматизма?
        Да еще замечание насчет «оболочки»… Хотя тут понятно: Марсия, видимо, интуитивно почувствовала, что с Бланкой что-то не в порядке, и интерпретировала это по-своему.
        Девочка скоро вернулась и снова забралась на спинку скамьи.
        - Ты кого-то ждешь, да?
        - Одного знакомого. Он пошел в гости, потом вернется за мной - чтобы там не подумали, будто я его новая девушка.
        - А мне один большой мальчик объяснился в любви, - она таинственно понизила голос. - Эдвин Мангериани, ему уже десять лет. А Чеус сказал, что уши ему поотрывает, потому что Эдвин хотел целоваться по-взрослому, с языком.
        - Повезло тебе с телохранителем.
        - Ага! - согласилась Марсия. - Папа говорит, что Чеус его однажды спас, а Чеус говорит, наоборот, мой папа его спас. В общем, они спасли друг друга, но меня тогда еще не было.
        Термонавес у них над головами все больше наливался синевой - по мере того, как усиливалась жара, и все ярче сияли кроны деревьев, крыши вдали и водяные арки фонтана.
        - У нас с тобой волосы похожие, только разного цвета, - разглядывая собеседницу, заметила Марсия.
        Бланка решила, что теперь ее очередь рассказать что-нибудь интересное.
        - А я, между прочим, Снегурочка, учусь в Новогодней Службе. А мой знакомый, которого я жду, будет Дедом Морозом.
        - Придешь к нам на Новый год?
        - Я пойду, куда назначат, - улыбнулась Бланка.
        - Тогда мы тебя закажем, и все будет в порядке, - деловито предупредила девочка.
        Видимо, с иллюзиями относительно волшебной природы Деда Мороза и Снегурочки она в свои шесть-семь лет уже распрощалась.
        Бланка слегка забеспокоилась: ей ведь надо попасть на Новый год в реалити-шоу
«Найди свою половинку», иначе ради чего она столько мучилась?
        - Ты не хочешь, потому что у тебя какой-то план, - помолчав, сказала Марсия. - Это ненужный план, приходи лучше к нам.
        - Откуда ты знаешь, что ненужный?
        - Я знаю, - девочка пожала худенькими загорелыми плечами. - Только не знаю откуда. Я такая же, как папа.
        Возле крыльца разбросаны детские игрушки - мяч, ведерко, разноцветные формочки для песка. В прошлый раз их не было.
        Дигна здесь, ее высокий звонкий голос слышен даже во дворе.
        Это хорошо, подумал Морис, внутренне готовясь к изнуряющей психологической схватке. Он будет настаивать, умолять, угрожать, но по-хорошему не отстанет, пока не узнает всю правду об эсэсовцах.
        Когда он окунулся в прохладу гостиной, его решимость растеклась и откатилась назад, словно отползающая от берега волна, растерявшая весь свой напор. Трое посторонних. На такую обширную аудиторию он не рассчитывал.
        Во-первых, Генри, нанявший Дигну турист. Элегантно одетый черноволосый мужчина с резковатыми чертами худощавого лица, смягченными интеллигентным выражением. Предположительно, киллер высокого полета - если домыслы Дигны верны. Не сказать, что красавчик, однако девушки на таких западают. Манеры человека, получившего хорошее воспитание, но в чуть прищуренных темно-зеленых глазах время от времени мелькают насмешливые бесенята.
        Во-вторых, незнакомая женщина, высокая, тонкая, гибкая, с пышной копной рыжих волос. Ее мерцающие глаза становились то фиолетовыми, то серебристо-голубыми - видимо, контактные линзы, меняющие цвет в зависимости от освещения, как камень александрит.
        Называли ее Лианой, и это имя ей шло - она и правда напоминала лиану оливкового оттенка, на которой распустился роскошный оранжевый цветок.
        Насколько Морис уловил, она-то и была дочерью владелицы виллы, а племянница - маленькая девочка, хозяйка разбросанных игрушек, ее увели на прогулку.
        Судя по оживленному разговору, который начался еще до его прихода, Лиана прилетела на Землю-Парк по делам, как представитель дизайнерской фирмы, получившей от
«Иллюзориума» заказ на проектирование древней Трои.
        Изредка появлялся еще и пожилой незиец с голым яйцевидным черепом, заостренными ушами и розоватыми белками глаз, на его серой коже не было никаких признаков растительности. Он делал Лиане знаки, чтобы привлечь внимание, и тихонько совещался с ней на неизвестном Морису языке - наверное, на незийском, а потом исчезал.
        Из коридора тянуло вкусными запахами, издали доносились звуки кухонной автоматики.
        - Риякту скоро угостит нас своим фирменным блюдом, - сказала Лиана, и Морис понял, что незиец этот - повар, прилетевший вместе с ней.
        Нехило люди живут, если возят с собой личного повара!

«Не узнаю, кто такие эсэсовцы, так хотя бы наемся впрок, - угрюмо подумал Морис. - И пропади пропадом столовка Новогодней Службы! Анджелу бы туда начальником поставить, чтобы за каждый невкусный суп или котлету с волосами - по десять отжиманий, тогда научатся… Говорят, шиайтианские и незийские повара самые классные. Сейчас проверим. А как же Бланка?.. Вообще-то, я ведь предупредил, что могу задержаться, а у нее, кажется, есть пакетик с конфетами. Я же здесь не просто так, я пришел за жизненно важной информацией!»
        - Генри, ты дописал, наконец, свою книгу? - спросила Лиана.
        - Тут допишешь… У меня еще не весь материал собран. Как по-твоему, зачем я на Парке?
        - Для встречи…
        - Вот именно, - поспешно подхватил Генри, словно не хотел, чтобы Лиана закончила фразу. - Только так они и дали мне с ним встретиться!
        - Но ты все-таки на что-то надеешься?
        - Надежда умирает последней.
        - Тогда удачи тебе. Мы все с нетерпением ждем, когда твоя работа будет закончена.
        - А уж я-то как жду! - Генри усмехнулся. - Я все-таки доберусь до последнего блока материала, так или иначе, а доберусь… Передай своему дяде, что я помню о нашей договоренности. Я пришлю ему окончательный вариант, и если какие-нибудь моменты вызовут у него резкое несогласие - я их, скрепя сердце, уберу.
        Лиана фыркнула, как будто он сказал что-то забавное.
        - Передам, обязательно. Извини, мне всегда смешно, если его так называют. Какой из него дядя? Мы же почти ровесники, и вообще он как был, так и остался мальчишкой, хоть и капитан Космопола.
        Вкатился робот-официант с мисками на подносе. Перед Морисом тоже поставили большую керамическую миску и прозрачный бокал с газировкой. Он выжидал подходящего момента, чтобы спросить насчет загадочных эсэсовцев, но сотрапезники продолжали говорить о незнакомом ему космополовце.
        Смирившись с тем, что сейчас никак не вклинишься в разговор, Морис переключил внимание на содержимое миски. Сыр?.. Мясо?.. Грибы?.. Все вместе?.. Что такое - не понять, но вкус божественный! Не врут, значит, насчет незийских поваров.
        Газировка сразу ударила в голову. Алкоголь?.. Его осенило: так это же, наверное, знаменитая незийская шакаса! А он опрокинул залпом, не распробовав… И попросить, чтобы еще налили, неудобно.
        - …А какой торт нам из полиции прислали, когда узнали о его последней награде! - продолжала Лиана. - Прежнее начальство, которое когда-то выгнало его со службы. Теперь они гордятся, в главном офисе иммиграционного контроля парадный портрет в Галерее Почета повесили - чтобы все смотрели и равнялись. Торт был вот такой громадный и очень вкусный, только сестренка расплакалась - ей же нельзя, но Риякту приготовил для нее точно такой же тортик в миниатюре, и она успокоилась. Риякту не только первоклассный повар, он еще и диетолог высшей категории.
        Живут же люди, вздохнул про себя Морис. Путешествуют по Галактике, получают награды, пишут книги, пьют шакасу… И никто их не травит, не подстерегает за каждой дверью.
        Потом Лиана попрощалась и отправилась на деловую встречу. Как только она ушла, Морис выпалил:
        - Кто такие эсэсовцы и чем они занимаются?
        Он чувствовал, что задать вопрос надо поскорее, пока в этой компании опять не зашла речь о чем-нибудь другом.
        - Ерундой занимаются, - отозвался Генри, с кислой усмешкой глядя на пузырьки в бокале.
        - Какой ерундой?
        Захмелев, Морис стал напористым. Он собирался всех достать, но добиться ответа.
        Генри молча пожал плечами.
        - Да какое тебе до них дело? - хмыкнула Дигна.
        - Такое! Они меня преследуют. В прошлый раз погнались за мной на обратном пути, пять человек, все в масках, чуть не убили.
        - Тогда это были не эсэсовцы, а какая-то уличная банда. С какой стати им за тобой гоняться?
        - Не знаю, с какой! Хотелось бы выяснить!
        - А раз не знаешь, не говори!
        Дигна и Морис, раскрасневшиеся от газированного вина, кричали друг на друга, Генри наблюдал за ними с отстраненным любопытством, Софья - с неодобрением.
        Наконец, когда участники прений выдохлись, Софья предложила:
        - Дигна, я думаю, надо сказать ему, что такое СС, и пусть успокоится.
        - Это же тайна! - с сомнением протянула Дигна.
        - Это неофициальная тайна, в которую посвящена масса народа, и мы с тобой не давали никаких подписок о неразглашении. Ничего не случится, если Морис тоже узнает.
        - Ладно… - все еще сомневаясь, уступила Дигна. - Только ты, Морис, не болтай об этом на каждом углу, обещаешь?
        - Хорошо, на каждом углу не буду.
        - Так вот, это совсем не то, о чем ты думаешь. СС - это значит «Спасем Саймона».
        - Какого Саймона?
        - Ты ведь знаешь, кто такой Саймон Клисс?
        Морис не знал, кто такой Саймон Клисс, и ничуть не стыдился своей неосведомленности. Жизнь ведь сейчас далеко не та, что была когда-то на Древней Земле. Вокруг простирается безбрежный океан информации, в нем кишмя кишат мириады фактов, имен, лиц, подробностей - просто невозможно все это усвоить и запомнить, если у тебя голова не компьютер.
        Его раздражали те, кто делает нарочито круглые глаза и демонстрирует осуждение, если вдруг выясняется, что ты чего-то не знаешь. Таких он называл про себя
«информационными снобами», и видная правозащитница баба Ксана принадлежала к их числу. А Дигна, по счастью, нет.
        - Придется тебе все с самого начала рассказать! Иначе будет непонятно.
        Рассказывать она любила, теперь ее не остановишь.
        - Этот Саймон Клисс - бывший папарацци самого крутого пошиба. Эксцессер из
«Перископа». Была на Ниаре такая подпольная студия, они устраивали всякие скандалы и катастрофы, а потом снимали, якобы случайно - чтобы за материалом далеко не ходить. Потом их переловили и отдали под суд. Саймона тоже, он еще под конец засветился, как серийный убийца, потому что обдолбался допингом и начал в невменяемом состоянии летать над курортными пляжами и людей расстреливать. Ему дали пожизненное, но через восемь лет выпустили по амнистии, тут-то и началось…
        Генри между тем взял со стола пульт, набрал какую-то команду. Софья взглянула на него, но возражать не стала: на правах давнего знакомого Лианы он, наверное, имеет право распоряжаться.
        - Что такое Вьянгасианская трагедия ты, по крайней мере, знаешь? - поинтересовалась Дигна учительским тоном.
        - Психотронный теракт на Вьянгасе, - Мориса немного рассердила ее интонация. - Там было много жертв, хотя непонятно почему, если он психотронный, это же не бомба…
        - Те, кто находился в зоне поражения, сами себя калечили и убивали, - вмешался Генри. - Мне довелось побеседовать кое с кем из очевидцев. Воздействие было такое, что даже сильные люди не выдерживали.
        - Ну и вот, а учинила все это организация, которая называлась Контора Игрек, - подхватила Дигна. - А Саймона в эту Контору завербовали. Честно говоря, я не представляю, каким задним местом думали террористы, когда брали на работу бывшего папарацци, да еще немного свихнувшегося. Это же специфический народ, их же хлебом не корми, только дай поснимать что-нибудь сенсационное. Саймон, естественно, так и сделал, тайком отснял про них целый фильм, и если они ожидали от него чего-то другого - сами напросились.
        Появился робот-официант с четырьмя бокалами на подносе. Так вот что за команду набирал Генри! Это он правильно… Морис взял бокал, сделал медленный глоток и подумал, что шакаса нежнее шампанского. Сладковато-терпкие пузырьки приятно покалывали язык.
        - Он большой мастер скрытых съемок, так что не попался, - тоже отхлебнув вина, продолжила повествование Дигна. - А под конец такой кавардак им устроил! Террористы эти были идейные и занимались охотой на ведьм - то есть выискивали и истребляли всяких мутантов, экстрасенсов, людей со странными способностями, но самый главный у них сам был очень крутым экстрасенсом, а другие об этом ничего не знали, представляешь? Саймон разоблачил его, заснял это финальным эпизодом и дал деру. Тогда вся их организация хрустнула и развалилась, как компьютер, который уронили на пол. Вьянгасианская трагедия произошла вскоре после этого. Иногда говорят, что психотронное излучение на Вьянгасе генерировал какой-то прибор, но это неправильно. Генератором был живой человек - сбежавший главарь Конторы Игрек, а прибор только усиливал его ментальный сигнал. А в зоне поражения находилась в это время одна женщина-киборг, и на нее излучение то ли вообще не подействовало, то ли подействовало наоборот - она от него разозлилась и стала как берсерк. Я же знала, как ее зовут… - девушка наморщила лоб.
        - Тина Хэдис, - подсказала Софья.
        - Ага, Тина Хэдис. Она выбила дверь и ворвалась туда, где засели террористы. Их главарь умел выводить из строя огнестрельное и лучевое оружие, но это не помогло, потому что у нее было два настоящих меча. В общем, она их всех за пять минут поубивала, и людей, и киборгов - там на полу была сплошная расчлененка, внутренности и руки-ноги плавали в крови, но главный все-таки сбежал. Знаете, что было дальше?.. - Дигна выжидательно прищурилась, интригующе понизив голос.
        - Знаю, - так же негромко отозвался Генри, - но лучше сама рассказывай.
        - А ты, Морис?
        - Нет, - он помотал головой и испуганно откинулся на спинку кресла, потому что голова предательски закружилась.
        - Против него послали военный крейсер! - сообщила Дигна с такой гордостью, словно сама этим крейсером командовала.
        - Целый крейсер против одного урода-террориста?! - несмотря на легкое опьянение, Мориса шокировал такой размах.
        - Так он же был выдающимся боевым экстрасенсом, телекинез и все такое. А во-вторых, для военных было делом чести с ним разобраться. На Вьянгасе есть тергаронская база, и тех солдат, которые оказались в зоне поражения, колбасило так же, как всех остальных. Типа агрессия против вооруженных сил Тергарона. Ну, и народ по всей Галактике возмущался, чтобы власти что-нибудь сделали, пока такой же психотронный удар где-нибудь еще не повторился. Баба Ксана тоже участвовала в акциях протеста. Бывший главарь Конторы Игрек укрылся на Сагатре, его там нашли и уничтожили. Сначала все обрадовались, а после столько шуму поднялось… Баба Ксана тоже стояла в круглосуточных пикетах перед воротами тергаронского посольства на Земле, с муляжом сагатрианской зеленой свинки.
        - Почему? - опешил Морис. - Всем, что ли, стало так жалко террориста?
        - Да нет, террориста правильно уничтожили, но на Сагатре устроили экологическую катастрофу. Они же, когда выяснили, где он находится, вмазали из бортовых дезинтеграторов на полную мощность и накрыли офигенную площадь - то ли двести, то ли триста квадратных километров. Раньше там был заболоченный лес, так его распылили на молекулы, и образовалась грязевая пустыня. Много видов животных и растений погибло, и зеленые свинки тоже, а они были миленькие. Всего несколько экземпляров сохранилось в зоопарках на других планетах.
        Морис допил шакасу и теперь силился понять, какое отношение зеленые свинки имеют к нему и к вопросу, который он задал. Кстати, о чем он, вообще, спрашивал?.. Ах, да, об эсэсовцах.
        - Дигна, я так и не понял, что такое СС!
        - А я еще не все дорассказала. Саймон Клисс, когда смылся от террористов, добровольно сдался Космополу, а там не знали, что с ним делать - в розыске он не числился, из тюрьмы вышел по амнистии, и опять его арестовывать было не за что, он же снял разоблачительный фильм о Конторе Игрек. Но о нем узнал «Иллюзориум», и его забрали на Землю-Парк - для ЗИПа, который тогда еще только строился, чтобы Саймон изображал циничного телеведущего конца двадцатого века. У него очень здорово получается! Но с ним многие хотят расквитаться - и те, кому он навредил, пока был эксцессером, и уцелевшие террористы из Конторы Игрек, поэтому к нему приставили охрану. А для охранников это как бы игра: спасем нашего Саймона, никому не дадим до него добраться! Игроками называют тех, от кого надо его защищать. У эсэсовцев, между прочим, работа не сахар, - слегка охрипшая Дигна схватила бокал шакасы, торопливо отпила несколько глотков. - Вкусно, только она уже теплая стала… Я еще слышала о незийском вине с кусочками фруктов, которое похоже на компот с градусами. Ладно, дальше про Саймона Клисса. Я его один раз видела -
мелковатый, противный такой, на мокрицу похож. Даже не верится, что он герой, который снял фильм о террористах, рискуя жизнью, и вывел на чистую воду их главаря! Охранники около него подолгу не выдерживают, часто меняются, потому что он их достает. У него две коронные байки, которые он без конца рассказывает - как он съел собственное ухо и как его укусил тихаррианский мурун. Всех этими историями замучил! Говорят, один парень из охраны такой нервный оказался, что стоит ему теперь услышать о муруне, как у него сразу истерический смех начинается, потому что Саймон при нем раз тридцать об этом рассказывал. Видишь, Морис, тебя все это не касается, и эсэсовцам незачем за тобой гоняться. СС - это сокращение от «Спасем Саймона», а эсэсовцами прозвали тех, кто его охраняет.
        Он с подавленной усмешкой кивнул. Непостижимо… Для того чтобы все о тебе забеспокоились, надо быть похожим на мокрицу серийным убийцей, а если ты тихо-мирно живешь, никого не трогаешь, пусть кто хочет за тобой охотится - на заинтересованную реакцию окружающих можешь не рассчитывать!
        - Что такое мурун? - вымолвил сокрушенный этим выводом Морис.
        - А это пушистики такие, водятся на Тихаррои. Представь себе мохнатый шар на паучьих ножках, вроде кошки, и у него есть хоботок с ядовитым жалом. Некоторые держат их, как домашних животных.
        - Ничего общего с кошками, - скептически заметила Софья.
        - Все равно они пушистики! - возразила Дигна.
        Разговор перешел на пушистиков. Генри молча, с задумчивым видом, допивал третий бокал шакасы. Морис вспомнил о том, что его ждет в парке Бланка, и попрощался. Только время напрасно потерял… Он покинул виллу сытый и в состоянии легкого опьянения, а в остальном - ничего хорошего.
        Обсуждение мультфильмов - это совсем не то, что жутковатые истории о мафиозных разборках с участием «машин смерти», так что Бланка расслабилась и увлеклась. Оказалось, что они с Марсией смотрели довольно много одних и тех же мультиков. Даже не хотелось прерываться, когда вернулся Морис, но Марсии тоже было пора - обед и ежедневная капельница. Она пригласила Бланку в гости, протянула ей, как большая, красивую серебристую карточку с адресом и номером.
        - Разве тебе можно без спросу приглашать в гости чужих людей? - Бланка постаралась произнести это с назидательной и в то же время мягкой интонацией, чтобы девочка не обиделась.
        - Ей можно, - невозмутимо подтвердил Чеус. - Марсия не позвала бы к себе домой кого не надо, так что приходите.
        Бланка смешалась и кивнула, хотя ее удивило, чтобы не сказать насторожило, некритичное отношение гинтийца к решениям шестилетнего ребенка. Хороший охранник должен быть бдительным и в разумных пределах подозрительным.
        - Вы же меня совсем не знаете…
        - Вы понравились Марсии, этого достаточно.
        Попрощавшись, Бланка и Морис пошли к воротам. Морис брел, понуро опустив плечи, с озабоченным выражением на бледном, несмотря на легкий загар, лице.
        - Узнал что-нибудь об эсэсовцах?
        - Все пшиком оказалось, - он вяло и безнадежно махнул рукой. - Это служебный жаргон, эсэсовцами прозвали сотрудников, которые охраняют в ЗИПе одного придурка, потому что у него имя на букву «С». А кто на нас напал, неизвестно.
        Бланка расстегнула кармашек на сумке, вытащила парализатор и затолкала в карман джинсов. Рукоятка чуть-чуть виднеется, но это ведь не запрещенное оружие.
        Аллея вела к главным воротам через площадку с двумя постройками, оформленными в виде тростниковых хижин: в одной туалеты, в другой справочные кабины и кафетерий.
        - Подожди, я заверну туда на минутку, - Морис мотнул головой в сторону туалета. - В гостях пришлось выпить…
        - Конечно, я подожду.
        Бланка бросила взгляд в конец аллеи: там все еще стояли Чеус и Марсия. Она помахала им, девочка помахала в ответ.
        Морис направился к хижине слева, к двери с мужским силуэтом. Площадку вымостили мраморными квадратами, их разделяли полоски подстриженной ярко-зеленой травы. Он едва не запинался об эту траву - походка человека, до крайней степени измотанного фатальными неприятностями.
        Почувствовав, что матерчатые лямки натирают потную кожу, Бланка перебросила сумку с зимней одеждой на другое плечо. Кажется, все началось сразу после этого.
        - Стой! Сто-о-ой!..
        Марсия сорвалась с места, как спринтер на забеге.
        - Да здесь я, не торопись! - крикнула Бланка.
        Она решила, что девочка бежит к ней, и шагнула навстречу, улыбаясь, но Марсия рыжей кометой промчалась мимо.
        Обогнала Мориса, который находился уже в двух метрах от хижины, забежала вперед и загородила дорогу, раскинув руки.
        - Не ходи туда! - дыхание сбилось от быстрого бега, тонкий голосок прерывался. - Не открывай эту дверь!
        - Марсия, что такое?
        Бланка подошла к ним, не понимая, в чем дело, но продолжая на всякий случай улыбаться. Краем глаза она заметила, что Чеус уже здесь. Хотя бы в этом он оказался на высоте.
        - Эту дверь нельзя открывать, - тяжело дыша, сообщила Марсия.
        Мало ли что придумает ребенок… Она не сказала ничего особенного, но Морис отшатнулся.
        - Почему? - его голос прозвучал хрипло, испуганно.
        - Там что-то неправильное, - наморщив лобик, ответила девочка и повернулась к двери. - За тобой что-то охотится, и оно сейчас там. Оно тебя ждет.
        Морис до того побледнел, что Бланка испугалась: вдруг он упадет в обморок? Если Марсия так играет, то игра эта довольно-таки жестокая, нехорошая. Но почему на Мориса ее странные фантазии так подействовали?
        Шагнув к девочке, Бланка увидела, что глаза у нее закрыты.
        - Марсия, посмотри на меня!
        - Я умею смотреть с закрытыми глазами, как папа. Так лучше видно.
        Марсия свела рыжие брови - словно, не поднимая век, щурилась, во что-то вглядываясь.
        - Что мне делать, если оно ко мне привязалось и не отстает?! - с истерическими нотками пробормотал Морис.
        Бланке показалось, что он вот-вот расплачется.
        - Если бы здесь был мой папа или Стив, они бы знали, что делать. Подожди немножко, я пока не поняла…
        Чеус одной рукой взял девочку за плечо, в другой держал пистолет - не какой-нибудь там разрешенный законом парализатор с «легкими» зарядами, а настоящее боевое оружие. Он тоже глядел на дверь туалета, недобро прищурив глубоко посаженные черные глаза.
        - Оно опасное? - осведомился он негромко и деловито.
        - Не знаю… Там развилка, эта самая, четырех… Чеус, ты не помнишь, как папа и Стив называют такие штуки? Которые еще могут плавать с места на место…
        - Плавающая четырехмерная пространственная развилка? - подсказал гинтиец.
        - Да, то самое, что ты сказал! - обрадовалась Марсия. - Папа мне такие показывал… Уже все, - она открыла глаза. - Эта вредная развилка ушла.
        - Пожалуйста, расскажи мне, что это такое? - умоляюще глядя на нее, попросил Морис.
        Дверь со скрипом отворилась, из туалета вышел мужчина в плетеной широкополой шляпе. Озадаченно поглядел на собравшуюся за порогом разнополую толпу, задержал взгляд на ребристом черном пистолете в руке у Чеуса, бочком отступил в сторону и торопливо свернул в ближайшую аллею.
        Скупо усмехнувшись, гинтиец убрал оружие - таким отработанно быстрым движением, что Бланка не успела понять, где именно он его прячет. Вовремя, потому что Марсия пошатнулась, и Чеусу пришлось подхватить ее на руки.
        - Что с тобой? - спросил он встревоженно. - Эта штука вытягивала у тебя силы?
        - Нет, просто я смотрела-смотрела, и закружилась голова, я же хотела побольше увидеть… А оно длинное, в темноту уходит.
        - Надо поосторожней!
        - Я хотела, как папа…
        - Папа взрослый, а ты еще маленькая.
        Чеус отнес ее на скамью под навесом возле другой хижины, что-то набрал у себя на браслете, и через полминуты на площадку опустился небольшой аэрокар. Действие из списка «На территории курортного парка воспрещается», за это полагается штраф, но гинтийца такие мелочи не волновали. Он поднял Марсию, уложил в кресло.
        - Что это было? - повторил Морис с отчаянием. - Пожалуйста, хотя бы в двух словах! Оно же за мной гоняется и всегда угадывает, где я нахожусь…
        - Не до тебя сейчас, видишь, - бросил охранник, усаживаясь в пилотское кресло.
        - Чеус, пусть он придет к нам завтра, - голосок Марсии прозвучал слабо. - Я ему скажу.
        - Слышал? Приходи завтра. Мы тут недалеко живем, улица Орхидей, вилла номер пять - Хрустальная вилла, ты там уже был. Кстати, насчет меток не проверялся?
        - Нет.
        - Плохо, когда башка не варит, - проворчал Чеус, после чего скользящая дверца закрылась, машина взмыла в воздух и исчезла за кронами деревьев.
        - Так я же эту виллу знаю, - произнес Морис все еще дрожащим голосом.
        На обратном пути ничего не случилось, но эти сутки он прожил, как на иголках. Заглянул в техотдел, где с него сняли метку - электронного шпиона величиной с пылинку. Охранник рыжей девочки оказался прав, но Морис все равно вспоминал о нем с неприятным осадком. Мрачный, грубый, черствый тип. Цепной мордоворот. Мог бы и повежливее разговаривать.
        Макаронина и Шоколадка маячили на периферии его внимания, кривляясь и отпуская колкие замечания. Морис не реагировал - как будто они и в самом деле были всего лишь гротескными мультяшными персонажами, а не его непосредственным начальством. Макаронину такое отношение довело до истерического бешенства, и она ушла, хлопнув дверью, после чего Шоколадная Анджела, обидевшись за обожаемую руководительницу, назначила Морису десять штрафных отжиманий. Он и эту экзекуцию стерпел безучастно - словно на полу корчилась одна только материальная оболочка, а сам он находился далеко-далеко, всецело погруженный в свои страхи и надежды.
        Ночью он почти не спал, а после утренних занятий (пение новогодних куплетов хором и поодиночке, скандирование с выражением «Елка-елочка, зажгись!») полетел вместе с Бланкой в Макаду.
        Аэробус неспешно плыл над сверкающей молочной массой кучевых облаков. Внизу расстилались туманные равнины, вздыбленные снежные волны чередовались с подернутыми белесой дымкой впадинами. Застывшая белая иллюзия.
        Профиль Бланки, сидевшей возле иллюминатора, казался на фоне этого ложного пейзажа мягким и нечетким.
        - Хрустальная вилла - та самая, где живет моя знакомая.
        - Ты не знаешь, что это за люди? А то Марсия рассказывала такие странные вещи о своем отце… - тон у Бланки был встревоженный.
        - Насколько я понял, он работает в Космополе, - припомнив прошлый разговор и кое-что сопоставив, объяснил Морис.
        - А, если Космопол - тогда понятно, тогда всякое бывает, - с явственным облегчением отозвалась Бланка. - Хорошо, что не мафия… Интересно, почему Анджела не пошла в Космопол, или в полицию, или куда-нибудь в охрану, там она была бы на своем месте.
        - Может, она там уже была, да ее выгнали, - мстительно предположил Морис. - Вот теперь и самовыражается в Новогодней Службе, вымещает на нас…
        Сойдя на землю, они ежеминутно озирались, но опасности вроде бы не было. Все как обычно. Упаковать теплую одежду в сумки, переобуться. Мимо увязших в песке белых домиков и нарядных коттеджей, окруженных розами и алоэ, мимо увитой сухими змеящимися лианами ограды курортного парка - на улицу Орхидей.
        При виде виллы у Бланки вырвалось восхищенное восклицание: полное впечатление, что эта двухэтажная постройка изваяна из цельной глыбы хрусталя - изысканное украшение, увеличенное до размеров жилого дома.
        - На тебе метка, - флегматично заметил Чеус, оглядев Мориса с головы до ног, словно такие вещи он определял на взгляд.
        - Я вчера ее снял.
        - Значит, новой разжился.
        Этого хватило, чтобы Морис почувствовал иррациональный, непонятно откуда подкравшийся холодок. Кто?.. И зачем?..
        Охранник вытащил из кармана небольшой приборчик, молча провел возле его шеи и после обратился к Бланке:
        - Марсия под капельницей, просила позвать вас, как появитесь. Идемте.
        Морис двинулся было следом, но его гинтиец остановил:
        - Ты пока подожди.

«Дискриминация!» - уныло отметил Морис.
        Софья и Дигна были здесь, Генри отсутствовал.
        - Занимается какими-то своими киллерскими делами, - доверительно сообщила Дигна подруге таким громким шепотом, что Морис тоже услышал.
        - С чего ты взяла?
        - Чувствую, - Дигна многозначительно прищурилась. - Женская интуиция плюс дедуктивный метод. Ему у нас на Парке кого-то заказали.
        - Сочиняешь, - скептически хмыкнула Софья, не поворачиваясь от терминала.
        Морис видел, что она просматривает списки фильмов с аннотациями и рекламными кадрами.
        - Тогда ничего больше не скажу… - задумчиво протянула Дигна.
        - Ладно, не говори, - видно было, что Софье все равно.
        - А что ты ищешь?
        - Фильмы о морских пиратах, для мамы. Хорошо бы что-нибудь новенькое и хорошее, из-за плохого кино она сердится.
        - Да, проблемная у тебя мама, - заметила Дигна.
        Морис вышел в затененный коридор, потом через сияющий проем на террасу, устланную хрустящими белыми циновками. Облокотился о балюстраду, как будто вырубленную из нетающего льда, которому нипочем тропическая жара.
        Алоэ и розы - все это выглядит диковатым, запущенным. Над деревьями с полосатой листвой и глянцевыми темно-коричневыми стручками вздымается прозрачный голубоватый купол бассейна. Из дома доносятся звуки кухонной возни - повар-незиец опять готовит что-то вкусное.
        Морис сам не знал, чего ждет от разговора с Марсией. Ну, хоть сколько-нибудь ясности! Как таких называют? Экстрасенсы, индиго, люди-сканеры, люди с магическими способностями… Наименований много, и все они вроде бы различаются между собой по смыслу, но это не важно. Главное то, что Марсия увидела Комнаты сквозь закрытую дверь! И не только увидела, а успела вовремя его остановить, вот это уже самое главное… А то где бы он сейчас был? Морису становилось то жарко, то холодно, несмотря на всепобеждающий полуденный зной, а минуты еле ползли.
        Легкие шаги за спиной. Он не обернулся, даже не вздрогнул. Он боялся не шагов, а дверей.
        Рядом с ним уселась на теплую балюстраду Дигна. Золотистый топик, золотой лак на ногтях, ярко-красная мини-юбка покроя солнце-клеш и такого же агрессивного цвета босоножки. В толще стекла вспыхнули алые и золотые блики.

«Ноги слишком тонкие, - подумал, покосившись на нее, Морис. - И загар чересчур темный. Похожа на насекомое-палочника».
        Не будь Дигна такой ловкой и подвижной, как пляшущий язычок пламени, она выглядела бы нескладной.
        Морис мысленно сравнил ее с Вероникой Ло. Это у него было обычное упражнение, когда он рассматривал какую-нибудь девушку - сравнить и лишний раз убедиться, что идеал вне конкуренции. Вероника тоже хрупкая, но ее формы недосягаемо изящны и совершенны - ничего общего с голенастыми подростками вроде этой непризнанной звездочки Мегареала.
        - Надеюсь, подходящих фильмов хватит, чтобы нейтрализовать старую графиню, - заметила девушка вполголоса, будто разговаривала сама с собой. - А то Софью жалко.
        - Графиня - это, что ли, прозвище?
        - Ну, ты скажешь! - Дигна качнулась назад - словно реплика Мориса так ее шокировала, что она чуть не свалилась спиной в алоэ. - Это титул! Разве ты не знаешь, кто такая Софья?
        - Софья Мангер, статистка в ЗИПе. Я в курсе, что она всяких там графинь и герцогинь изображает…
        - Мангер - это псевдоним, усеченный вариант ее фамилии, а на самом деле она Софья Мангериани! Неужели никогда не слышал?
        - Вроде что-то слышал…
        Он напряг память, но подробности не хотели вспоминаться. Что-то, не имеющее к нему отношения и, следовательно, незначительное.
        - Это аристократы из системы Гелиона, почти в родстве с королевской фамилией, но в позапрошлом веке там вышел какой-то дворцовый казус с их участием, типа неудавшийся заговор, и графы Мангериани эмигрировали на Нез. Они совсем обнищали, поэтому Софье приходится зарабатывать на жизнь в ЗИПе.
        - Какое там обнищали, - недоверчиво усмехнулся Морис. - Я же видел снимки у нее в альбоме - апартаменты, шмотки, роботы…
        - Это потому, что Софьин брат женился на мафиозной принцессе с большими деньгами. А их мама этим жутко недовольна, типа мезальянс, и Софья смылась на Парк, чтобы сохранить нейтралитет. Так-то работать она и могла бы на Незе, у нее даже есть образование, которое здесь не востребовано, только ей охота общаться с братом и племянниками, а мама против, вот она и отправилась в изгнание, чтобы снять вопросы. Графиня Мангериани считает, что наследница рубиконских мафиози, пусть даже красивая и офигенно богатая, недостаточно хороша для ее сыночка с тысячелетней родословной. А Рауль, Софьин брат, между прочим, такой тюфяк, что его где положишь, там потом и найдешь. У Софьи характер есть, а его графиня воспитала, как робота. Ее несколько раз судили и сажали в тюрьму за применение телесных наказаний, они же на Незе под запретом. Потом предупредили, что в следующий раз упекут надолго, тогда она перестала Рауля смертным боем лупить, и с Софьей уже не так обращалась.
        - Дигна, хватит! - раздался позади рассерженный голос Софьи. - Кто тебя просил все это выбалтывать?
        - Так это же правда! - Дигна беспечно пожала плечами. - Чего такого, все друг о друге что-нибудь говорят…
        Софья подошла, недовольно хмурясь. Ее гладко зачесанные короткие волосы выглядели влажными, как после душа, лицо раскраснелось.
        - Будем считать, что я ничего не слышал, - покладисто предложил Морис.
        Хоть его и разморило, а тревога по-прежнему пульсировала в висках, в солнечном сплетении, по всему телу под липкой от пота кожей. Где там Марсия? Сколько еще ждать? Господи, да ведь любая дверь может оказаться для него той самой дверью…
        В то же время его поразило, насколько ошибочными были прежние догадки: Софья - не богатая нонконформистка, бросившая вызов своему кругу, а такая же, как он, труженица, живущая на зарплату, несмотря на умопомрачительное аристократическое происхождение, зато печальная Золушка из фотоальбома оказалась владычицей рубиконской мафии.
        - У мамы жесткий характер, но это никого не касается, - сухо сказала Софья. - А Белинда не имеет ничего общего с мафией, это одни домыслы. Она очень терпеливая, воспитанная, ласковая, для нее главное - дети. И знакомства у нее очень приличные. К ней в гости иногда заглядывает Тина Хэдис, та самая женщина-киборг, о которой говорила вчера Дигна. Тина Хэдис - это открытие Лярна, разгром «Перископа», Вьянгас. В общем, известная и уважаемая личность. Белинда еще знакома с Ольгой Лагайм, это благодаря ее протекции я так хорошо устроилась на Парке. «Дизайн Лагайм» - постоянный подрядчик «Иллюзориума», и госпожа Лагайм договорилась насчет меня с дирекцией ЗИПа. Только, пожалуйста, не говорите при маме, что к этому приложила руку Белинда. Мама не знает.
        - Да не скажем, что ты… - виновато протянула Дигна. - Честное слово!
        - А брат у нее - сволочь и мерзавец! - выпалил Морис.
        Фраза прозвучала хоть и твердо, как ему хотелось, но в то же время излишне торжественно - словно сакраментальное «Елочка, зажгись!».
        - Морис, ты чего? - чуть отодвинувшись, поинтересовалась Дигна. - Перегрелся?
        В дверном проеме появилась Бланка и Марсия, позади маячил охранник.
        - Я не знала, что у Белинды есть брат, - светски-холодным тоном произнесла Софья, в первый момент ошарашенная выкриком Мориса. - Что ты против него имеешь?
        - Я говорю о брате Ольги Лагайм, он подлец, потому что предал Веронику Ло! Он должен был на ней жениться, а вместо этого разыграл какое-то похищение и потом свалил все на террористов! - Мориса понесло, давно уже перебродившее нервное напряжение, мучившее его с тех пор, как началась морока с Комнатами, наконец-то нашло выход. - И не оказалось рядом ни одного нормального парня, чтобы с ним за это разобраться! Такую девушку перед всеми опозорил, а потом женился на какой-то неизвестной девчонке с косичкой-огрызком и перед Вероникой даже не извинился!
        - Замолчи! - крикнула Марсия, выскочив вперед и сжав кулачки.
        - Морис… - выдохнула сквозь зубы Софья, глядя на него такими страшными глазами, точно он публично снял штаны, или матерно обругал правительство в присутствии блюстителей порядка, или совершил что-нибудь еще такое же эпатажное.
        - Я говорю, как есть! - Он слегка растерялся от их реакции, но его все еще несло. - Если какой-то подлец так поступает с такой девушкой, как Вероника Ло, и все молчат - это даже не знаю, как называется!
        - Неправда! - снова крикнула Марсия, на ее маленьком личике выступили красные пятна. - Мой папа всегда любил маму, и у моей мамы косичка - не огрызок, у нее красивые волосы!
        - При чем тут твои родители? - опешил Морис. - Я же…
        Но девочку уже заслонил Чеус, неожиданно оказавшийся перед ним на расстоянии шага. Сгреб за грудки.
        - Вы чего?..
        - Хотел разбираться, так пошли.
        Смуглое лицо гинтийца оставалось непроницаемым, и голос звучал невыразительно, глуховато.
        Мориса потащили к двери. Марсия с решительным видом пошла следом, девушки выглядели перепуганными.
        - Не беспокойтесь, - бросил Чеус. - Леди Марсия, пожалуйста, оставайтесь здесь. Это моя работа.
        Девочка остановилась. Официальное обращение охранника сбило ее с толку.
        После залитой солнцем террасы коридор показался задыхающемуся Морису совсем темным.

«Этот тип свернет мне шею, как цыпленку!»
        Когда они ушли, Марсия разревелась.
        - Успокойся… - растерянно попросила Бланка, подозревая, что это, конечно же, она во всем виновата.
        Определенно виновата, хотя бы потому, что пришла сюда в компании Мориса.
        - Он не знает, а говорит! - девочка сердито всхлипнула. - Бланка, пойдем, я тебе расскажу…
        Потянула ее за руку. Песчаная дорожка, обсаженная розовыми и чайными розами, привела к хрустальному куполу, под которым прятался бассейн с мозаичными рыбами на дне. На неподвижной зеленоватой воде светилась россыпь бликов, и это сонное водно-хрустальное царство, пронизанное приглушенным солнцем, ненавязчиво убаюкивало, затягивало в полуденную дрему.

«Как будто я в какую-то Страну Чудес попала, - подумала Бланка, усаживаясь рядом с Марсией на низкую скамеечку у стены. - Начиная с того дня, как связалась с этим бестолковым Морисом».
        - Вероника все наврала, - шмыгнув носом, заговорила девочка. - Мой папа никогда не собирался на ней жениться. Она глупая и злая, а моя мама - самая красивая, и папа сразу в нее влюбился. Когда они в первый раз встретились, мама была еще маленькая, а папа был совсем молодой, но уже не маленький, и работал в полиции. У мамы тогда родители умерли, и ее отдали в приют, а папа ее оттуда забрал с собой. Это был плохой приют, маму там били.
        - На Незе ведь запрещено бить детей!
        - Так это было на Манокаре, а папа отвез маму на Нез к тете Оле. Он еще тогда решил, что женится на ней, когда она вырастет, и никакая Вероника была ему не нужна. Мамину бабушку, мою прабабушку Марчену, они потом тоже забрали к себе. Она уже очень старенькая, вместе с нами живет. Она вначале боялась, что папа плохой, раз маму неизвестно куда увез, на другую планету, а потом увидела, что он хороший. И папа ждал, когда мама станет большая, чтобы пожениться, и никогда не был Вероникиным женихом. Мы один раз на Празднике Цветов ее встретили, папы с нами не было, она подошла к нам и стала кричать, а Чеус ее от мамы оттолкнул, и она упала в кресло. На Чеуса тогда напали Вероникины охранники, трое на одного, хотя это нечестно, и потом их увезли в больницу, а мы с мамой и Чеусом пошли домой.
        Марсия уже почти успокоилась. Она сидела, прижавшись к Бланке теплым комочком, и было немного щекотно от ее пушистых рыжих волос. Когда она умолкла, Бланка ощутила особенную тишину этого места - водяную, обволакивающую.
        За прозрачной стеной по другую сторону бассейна громоздились заросли алоэ - угрожающе напирая мясистыми листьями, они пытались проломить стекло, но это противостояние протекало беззвучно, и все застыло в осязаемо густом солнечном мареве.
        - У Мориса от жары ум за разум зашел, - сказала Бланка.
        - А ты придешь еще? - Отбросив с лица локоны, девочка требовательно посмотрела на нее снизу вверх. - Если он обидится, хотя сам виноват, ты не должна из-за него тоже не приходить!
        - Приду.
        Стены обшиты лакированными досками. На полу расползлись по мелкой белой плитке солнечные пятна. Густой золотой свет льется сверху, сквозь полукруглые окошки под потолком. Пустующая кладовка для роботов.
        Морис подумал, что с кафеля и лака недолго будет смыть кровь, и от этой мысли ему стало муторно.
        - Ты не стоишь ногтя того человека, о котором сейчас говорил, - негромко произнес Чеус, притиснув его к стене.
        Быть битым не хотелось, но отступать и лебезить тоже не хотелось. Ага, признать свое поражение, предать свою любовь к Веронике Ло - и тебя, может быть, отпустят, не покалечив… Такой вариант вызывал у Мориса яростный протест, но в то же время противник его пугал, в этом непонятном мрачноватом гинтийце сквозило что-то смертельно опасное.

«Он не раз убивал людей», - догадался Морис.
        - Вы, наверное, не знаете, в чем суть. Вероника Ло, известная топ-модель, была невестой Лагайма, а он ее бросил ни с того ни с сего, порядочные парни так не делают.
        Он не пошел на попятную, продолжал отстаивать Вероникину честь, но тон был извиняющийся, как будто его тело, не желавшее получить взбучку, приняло более практичное решение, чем сам Морис, и старалось хотя бы звучанием голоса задобрить сильного противника.
        - Еще разыграл какой-то спектакль с якобы похищением, чтобы ее обмануть! Так нельзя - или вы не согласны? Вероника во многих интервью об этом говорила, и я говорю то, что знаю.
        - Чушь все это, - процедил гинтиец. - Ничего ты не знаешь. Не дрожи так, бить не буду, если больше ничего лишнего сдуру не ляпнешь. Одни помалкивают о своих делах, а другие вопят на всю Галактику, да еще завираются…
        - Лагаймы, видимо, хорошо вам платят за службу?
        Морис намеревался сказать это с иронической интонацией, но побоялся, и вопрос прозвучал едва ли не уважительно.
        Он ожидал услышать что-нибудь вроде «не обижают» или «не твое дело, засранец!» - но охранник ответил:
        - Я не наемник, я приблудный пес. Деньгами тут ничего не измеришь.
        Говорил он спокойно, почти бесстрастно, но глаза угрюмо поблескивали из-под нависающих надбровных дуг. Мориса это пугало, Чеус напоминал ему древний паровой котел, который не взрывается только благодаря прочным стенкам, а как оно клокочет и рвется внутри - даже представить страшно.
        - С Вероникой он все равно поступил нехорошо, - произнес Морис твердо, хотя и с опаской.
        - Да никак он с твоей Вероникой не поступал. Даже смотреть не хотел, она сама на него вешалась, проходу не давала.
        - Потому что она его любила! Если вы хотя бы приблизительно представляете себе, что такое любовь!
        Ему показалось, что Чеус глядит теперь уже с насмешкой. Ага, для таких дуболомов
«любовь» - пустое сочетание звуков, и все-таки Морис продолжил:
        - Устраивать тот розыгрыш с похищением было просто подло, она же беспокоилась!
        - Там был не розыгрыш, а серьезное дело, - невозмутимо возразил гинтиец. - Обмануть-то обманули, но не твою топ-модель, а террористов, которые за Полем охотились. У него редкие способности - он «сканер», и те хотели заполучить его, как живой прибор. Могли взять в заложники родителей, сестру, племянницу - да кого угодно. Положение спас один… - Чеус как будто не сразу смог подобрать подходящее слово. - Один враг, который стал союзником, потому что эта банда и его тоже вконец допекла. Он предложил инсценировку похищения, чтобы спасти близких Поля, ради этого с ним и заключили союз. Представление разыграли на глазах у толпы народа, и террористы поверили, что этот отморозок их обошел. Ладно, о покойниках плохо не говорят… Он сделал под конец пару добрых дел и даже погиб героически - у них с лидером террористов была дуэль, и тут военные шарахнули по ним из своих орудий, не самая плохая смерть. Но как он Поля доставал - за такое надо убивать! - глубоко посаженные глаза охранника опять мрачно сверкнули. - Наверное, я бы его убил, если б меня не опередили… Ладно, это прошлые дела, которые тебя не касаются.
Таких людей, как Поль - по одному на миллион, а Вероника Ло - пустое место. Разве только красивая, а во всех остальных отношениях она была ему не пара, и он сделал правильный выбор. Сказать что-нибудь хочешь?
        Морис много чего мог бы сказать. Вероника Ло - не «пустое место», а потрясающая девушка, и это глупо, когда человек готов по-собачьи служить другому человеку - свидетельствует об умственной ограниченности и об отсутствии самолюбия… Но мрачный огонь, то затухавший, то разгоравшийся в глазах у гинтийца, отбил у него охоту делиться этими соображениями.
        Ему хотелось заступиться за Веронику, но еще больше хотелось уйти отсюда живым. Желательно, с целой челюстью и без фингалов.
        - Нет, - капитулировал Морис.
        - Тогда сейчас извинишься перед его дочерью.
        Марсию нашли вместе с Бланкой под хрустальным шатром около бассейна. Путаясь в словах, Морис изложил, как он сожалеет о случившемся. Он действительно сожалел о том, что поставил себя в дурацкое положение и чуть не пострадал от охранника, фанатично преданного своим хозяевам, но в то же время был твердо убежден в собственной правоте.
        - Если бы он знал моих маму и папу, он бы так не сказал, - серьезно заметила девочка, обращаясь к Чеусу, после того как Морис замолчал.
        - Я пошел, - отстраненно бросил Морис и направился к ажурным белым воротам.
        - Подожди! - окликнула Марсия. - Я же должна тебе рассказать…
        - Необязательно.
        Не нужна ему их помощь. Он не смог защитить от грубых нападок Вероникину честь, но уйти отсюда, не попрощавшись, отказаться от помощи тех, кто и его, и Веронику унизил, - это он, по крайней мере, может!
        - Морис, вернись! - позвала Бланка.
        Она с ними заодно. Морис даже не обернулся.
        Он словно пил горький, но утоляющий жажду напиток, через силу делая глоток за глотком. В глубине души завозился было страх, однако господствовала над всеми чувствами всепоглощающая обида, так что Комнаты и связанные с ними проблемы - побоку.

«Без вас обойдусь. Если вы не понимаете, что такое Вероника Ло - вы не понимаете ничего, и меня ваше мнение не интересует».
        Перекинувшийся с дерева ползучий побег уцепился нежными усиками за створку ворот. Он с силой дернул створку, и оборванный стебелек беспомощно повис.

«Ага, так тебя!..» - мстительно подумал Морис, хотя растение к учиненной над ним моральной экзекуции никакого отношения не имело.
        Страх, вытесненный обидой, вернулся вечером, когда за приоткрытой дверью на аварийную лестницу мелькнуло что-то чересчур просторное, заполненное предательской игрой света и тени и вдобавок благоухающее прелой соломой.
        Морис оцепенел, осознав, что снова остался один на один с Комнатами.
        - Ты что стоишь столбом?
        Резковатый голос Шоколадной Анджелы вернул его к реальности.
        За дверью была тускло освещенная лестничная площадка, замусоренная бумажками от конфет. Ничего больше.
        - Морис, что с тобой происходит? - уже мягче спросила Шоколадка, пытливо заглядывая в глаза. - Возможно, я смогу помочь?
        - Да… - измученно согласился Морис. - Или нет, не знаю…
        - Пошли, расскажешь, в чем дело.
        Морис пошел за ней по коридору, с трудом переставляя ноги. Сердце все еще трепыхалось где-то в желудке.
        В самом деле, почему бы не рассказать обо всем Анджеле?
        Глава 3
        Все переменилось самым чудесным образом. Он сидит в одном из залов Фата-Морганы в Риосе, на столике - два коктейля (алкогольный и молочный с мороженым, его любимый), вазочки с закусками, роскошный, с бронзовыми обводами, театральный бинокль, предусмотрительно прикованный тонкой цепочкой к столешнице.
        Колонны, потолок, пол, столики, посуда - все ежеминутно меняет цвет. Бокал с коктейлем только что был лимонно-желтым, а теперь уже телесно-розовый, да и сама столешница из белой превратилась в оранжевую.
        На дисплее меню: блюда, напитки, желудочные препараты. Морис украдкой включил режим «эконом» и указал сумму, в которую должен уложиться: если будет риск перерасхода, комп его предупредит. Но это по крупному счету не имеет значения. Главное, что вокруг мерцающий праздничный полумрак, и можно хотя бы ненадолго стать частицей толпы небожителей, которая развлекается по вечерам в Фата-Моргане.
        За соседним столиком устроилась группа молодых людей - веселые, безалаберные, волосы и рубашки усыпаны блестками. Непохоже, что преследователи, тем более что на Мориса они внимания не обращали, а увлеченно рассматривали в бинокли что-то в глубине зала. Еще и спорили - «живая она или кукла-робот, а то ошизеть, какая красивая!».
        Мориса тоже начал разбирать интерес: о ком это они?
        Он ждал Генри. Для важного разговора. Проблема решается, надо только следовать инструкциям Шоколадной Анджелы.
        Та не слишком удивилась, когда Морис рассказал о Комнатах. Она уже о них слышала. Оказалось, это давно известная аномалия, о которой кое-кто знает, но «Иллюзориум» не желает утечки информации, чтобы не распугать туристов.
        При этих Комнатах, добавила Анджела, образовалась инфернальная секта, совершающая время от времени человеческие жертвоприношения. Вероятно, это они охотятся на Мориса. «Иллюзориум», все по тем же причинам, закрывает на них глаза, и обращаться хоть в полицию, хоть в Космопол бесполезно - там все чины снизу доверху куплены. А ты думал, почему от тебя отмахивались? Но выход есть: найти какого-нибудь крутого одиночку, не связанного с официальными организациями и достаточно решительного, чтобы справиться с этой сектой. Их пока не слишком много, полтора-два десятка адептов. У тебя есть на примете кто-нибудь мало-мальски подходящий?
        Подумав, Морис сказал, что, кажется, знает одного киллера. Этот Генри прикидывается писателем - видимо, он принадлежит к той категории наемных убийц и агентов для рискованных поручений, которые вращаются не в криминальных кругах, а среди людей творческих профессий. В общем, элита. И здесь он вроде как по вполне конкретному делу, ясно какому, а для отвода глаз общается с Лианой Лагайм из
«Дизайна Лагайм» (произнося название ненавистной фирмы, Морис не удержался от неприязненной гримасы, но у Анджелы эта реакция вызвала одобрительный кивок). Сколько стоят услуги такого профи, как Генри, даже представить страшно, а он же не станет работать даром.
        - Можно что-нибудь придумать, - с расстановкой произнесла Анджела, и ее голубые глаза многозначительно сощурились, в то время как правильно очерченное шоколадное лицо сохраняло неподвижность. - Надо втянуть его, столкнуть с сектой, чтобы у него не осталось выбора. Мы с тобой это сделаем. Мне эта секта очень не нравится, но куда-то заявлять - сам понимаешь… Нужно чье-то вмешательство, и если Генри тот человек - он справится.
        - А если не тот?
        - Тогда будем искать другого. Я знаю, где находится относительно постоянный вход в Комнаты, которым пользуются сектанты. Твое боевое задание - привести туда Генри. Скажешь ему, что тебе известно место, из которого можно попасть в любое помещение на Парке, такого человека это должно зацепить. И держись подальше от Лагаймов. Беспринципные люди, с ними связаны всякие очень нехорошие вещи, - она снова многозначительно прищурилась. - Твоя знакомая напрасно им доверяет, это может закончиться плохо.
        - Их семейный телохранитель считает себя собакой, - мстительно сообщил Морис.
        Анджела в ответ презрительно хмыкнула.
        В общем, они поняли друг друга. Стоило с самого начала все ей рассказать. Шоколадная Анджела оказалась сведущим человеком, ничего не стала выбалтывать Макаронине и одолжила денег на Фата-Моргану, для встречи с киллером в импозантной обстановке. До этого Морис был в знаменитом ресторане всего один раза, и то копил несколько месяцев.
        Генри запаздывал. Пока его нет, можно не спеша пить коктейли и дегустировать деликатесы. Глаза разбегались, Морис заказал всего понемножку. Вот только что он скажет Шоколадке, если киллер так и не появится?.. Ну, он же не виноват, что встреча не состоялась, поскольку не отвечает за Генри - это с точки зрения здравого смысла. Однако у Шоколадной Анджелы логика довольно-таки своеобразная, особенно если речь заходит об ответственности.

«Расшибись в лепешку, но сделай то, что велено. А если не сделаешь, хотя бы расшибись!» - примерно так можно изложить ее позицию.
        Вдобавок она очень любит наказывать, ее прозвали в Новогодней Службе Сержантом не за просто так.
        Зато она выслушала Мориса, отнеслась к его бредовой истории серьезно. Протянула руку помощи. За это можно многое простить - и сержантский тон, и застарелый запах пота от блузки с грязным воротничком, и отжимания перед строем.
        Но лучше бы киллер все-таки пришел, а то ведь она спросит, на что Морис потратил ее деньги, если встреча не состоялась?
        На незийский пряный коктейль «Марадига», на маринованные вапаны с Кесола, всего-то несколько штук на дне вазочки (эти вапаны ему, кстати, совсем не понравились), на кусочек шиайтианской рыбки н’вароси в знаменитом двуцветном соусе… Морис подозревал, что после такого отчета Анджела рассвирепеет.
        Допив «Марадигу», он решил, что чему быть, того не миновать, и надо наслаждаться моментом, не забивая себе голову моделированием и бесконечным проигрыванием предстоящего объяснения.
        Вокруг плещется музыка и бушует цветовая феерия, соседи справа и слева рассматривают в бинокли девушку, одиноко сидящую в центре зала, и спорят - настоящая она или нет.
        Морис тоже отметил серебристую фигурку за маленьким столиком на ярко освещенной площадке. Возбужденные реплики в конце концов его заинтриговали, он поднял и навел на нее бинокль.
        Может, виноват был незийский коктейль, только и дожидавшийся момента, чтобы проявить свою коварную сущность, но Морис был ошеломлен так, словно небосвод содрогнулся и Млечный Путь сверкающей снежной лавиной обрушился ему на голову.
        В первый момент показалось, что это сама Вероника Ло снизошла на землю с блистающих небес! Потом присмотрелся и понял - не Вероника, но тип внешности тот же, и по красоте она не уступает Веронике Ло.
        Вот интересно: живая это девушка или прекрасная кукла - робот, созданный дизайнерами «Иллюзориума»?
        На ней было струящееся серебристое кимоно, перехваченное в талии поясом под змеиную кожу, и высокие серебряные сапожки на шпильках. Черные волосы убраны в строгую прическу, в ушах покачиваются бриллиантовые серьги. Фарфорово-белая кожа. Огромные глаза с грозовой темно-синей радужкой осенены длинными загнутыми ресницами.
        Черты прелестного лица настолько тонки и совершенны, что она просто не может быть настоящей! И то, что весь зал ее беззастенчиво рассматривает, а ей нипочем, она спокойно ест мороженое и выглядит расслабленной, уверенной, немного задумчивой - тоже неправдоподобно.

«Робот, - решил Морис. - Но какой потрясающий робот…»
        Он не сразу обратил внимание на то, что кто-то, остановившись рядом, зовет его по имени, да потом еще слегка удивился: что этому длинноволосому пижону с резковатыми чертами худощавого интеллигентного лица от него понадобилось?
        Хорошо, вовремя спохватился: киллер прибыл, как договаривались. Сам же битых полчаса упрашивал его встретиться в Фата-Моргане, «чтобы обсудить кое-что интересное», а Генри, видимо, не ждал от Мориса выгодного заказа, потому что ссылался на насыщенную программу осмотра достопримечательностей, но в конце концов уступил.
        - Да-да, привет, присаживайтесь, - все еще находясь под впечатлением этой неправдоподобной, чарующей красоты, предложил Морис.
        Генри уселся напротив, глядя на него с ироническим, но в общем-то вежливым ожиданием.
        - Я бы хотел извиниться перед Лианой Лагайм и Марсией, - Морис покривил душой, но ему нужна была отправная точка для разговора, а кроме того, если Генри - их друг, конфликт стоит замять ради дальнейшего сотрудничества. - Жалко, что я так расстроил девочку. Передайте, пожалуйста, что я сожалею.
        - Хорошо, передам.
        - Что-нибудь выпить не хотите? Я угощаю…
        - Благодарю вас, - небрежно бросил Генри, протянул руку с длинными зеркально-фиолетовыми ногтями к настольному терминалу и заказал чашку кофе.

«Не принимает угощение от кого попало, знает себе цену!» - восхищенно отметил Морис и перешел к главному, торопясь все выложить, пока хорошо воспитанный киллер не допил свой кофе и не ушел.
        Проходя подготовку в Новогодней Службе, он краем уха слышал о заброшенной лыжной базе, которая когда-то находилась в их ведении, но ее давно закрыли и законсервировали. Говорят, там есть такие странные двери, через которые можно войти в любое другое помещение на Земле-Парк, надо только хорошо его себе представлять. Звучит, как сказка, но дыма без огня не бывает, и что-то необычное там, скорее всего, действительно есть - типа экспериментальная гиперпространственная установка для доставки рождественских подарков от Санта-Клауса, но потом от этой идеи отказались, потому что могут воспользоваться преступники. Он нашел в старом шкафу в подсобке план той базы. Кто-то вычертил на листе бумаги от руки, но грамотно и детально, со всеми пояснительными надписями. Вот бы съездить туда и посмотреть, но ему нужна компания. Решил позвать Генри с Дигной, если те не против (Анджела сама предложила, кроме киллера, захватить еще Дигну и Бланку - «пусть вас будет четверо, на всякий случай»).
        Судя по блеску в глазах, Генри на приманку клюнул. Дигна в разговоре с Софьей утверждала, что ему на Парке заказали кого-то хорошо охраняемого, но он до сих пор не выполнил заказ, потому что никак не может до клиента добраться - если так, двери, которые ведут, куда пожелаешь, будут для него в самый раз!
        - Интересно… - он усмехнулся с оттенком скепсиса. - Почему бы и не посмотреть?
        Чашка у него в руке медленно меняла цвет с коричневого на бордовый.
        - Об этой базе все давно забыли, - добавил Морис. - Не пустить нас туда никто не сможет. Если там вдруг окажется какая-нибудь охранная сигнализация, мы извинимся, скажем, что ничего не знали, и просто покатаемся на лыжах.
        Генри кивнул, поставил чашку на теперь уже сиреневую столешницу и рассеянно оглядел зал, но вдруг заинтересованно приподнял брови:
        - О, Лейла здесь! Пойду, раскланяюсь…
        - Потом еще на два слова! - попросил Морис, когда он встал. - С этим делом лучше не откладывать, а то чем ближе Новый год, тем больше нас гоняют!
        Киллер прошел сквозь голограмму, которая изображала танцующие цветы, исчез за массой извивающихся под музыку стеблей и пышных бутонов. Морису подумалось, что у женщины, с которой он хочет раскланяться, имя забавное, как перезвон колокольчика: Лей-ла. Несерьезное имя. Совсем не то, что Клеопатра или Вероника.
        - Ну все, ты пропал, - сказали у него за спиной.
        Морис выпрямился в кресле. Мышцы спины болезненно напряглись, и в то же время он подумал, что эти слова не обязательно относятся к нему.
        - Жертвоприношение состоится на следующей неделе, - негромко произнес тот же голос.
        Вот теперь он обернулся. Выждав несколько секунд, медленно, как будто осматривался просто так.
        Обычная для Фата-Морганы легкомысленная публика… Но кто-то же это сказал! В проходе между столиками колыхалась голограмма, изображающая темно-красные, оранжевые и фиолетовые заросли актиний, облепивших коралловый риф. Тот, кто угрожал, может прятаться за ней.
        Морис окинул отчаянным взглядом зал, теперь уже в поисках Генри, потому что больше не к кому обратиться, больше никто не станет его слушать… А когда, наконец, увидел, кого искал, в первый момент был так поражен, что и Комнаты, и сектанты с их жертвоприношением, и Шоколадная Анджела с ее хитроумным планом вылетели у него из головы. Киллер с Земли разговаривал с той самой девушкой в серебристом кимоно!
        Генри с ней знаком.
        Ее зовут Лейла.
        Значит, никакая она не робот.
        Страх вернулся, по спине забегали мурашки - опасное находится за спиной, прячется в гуще разноцветных хищных актиний, - но Морис настолько был заворожен девушкой, что почти не обращал на это внимания.
        Вокруг полно народу, что ему сделают при свидетелях?
        Он поднес к глазам бинокль. Генри и Лейла дружески болтали. Разговаривая, она вынула из своей прически пару драгоценных шпилек, и волосы иссиня-черной сверкающей волной скользнули на плечи. Они оказались не слишком длинные, до середины лопаток. Генри, улыбнувшись, наклонился к ней. Легкий поцелуй в губы. Лейла тоже улыбалась. Потом киллер исчез из поля зрения, а девушка сомкнула тонкие пальцы с серебряными ноготками на ножке бокала и беззаботно откинулась в кресле. Она словно не замечала, что все на нее смотрят. Или, что еще поразительнее, замечала, однако это совершенно ее не стесняло.
        Опустив бинокль, Морис увидел, что киллер направляется к его столику. Нужно договориться о времени вылазки на лыжную базу до конца недели, чтобы опередить этих чокнутых сектантов.
        - Что это за девушка? - выпалил он, когда Генри подошел.
        - Какая девушка? - тот притворился, что не понимает, о ком речь.
        - С которой вы разговаривали!
        - Это Лейла, - с невозмутимым видом, словно такого комментария вполне достаточно, Генри уселся в кресло. - Морис, вы как будто хотели что-то еще обсудить?
        - Если вы поедете, надо назначить день, тогда я отпрошусь у супервайзера. Вы не могли бы меня с ней познакомить?
        Морис сам от себя не ожидал такой прыти. Наверное, это «Марадига» сделала его смелым и бесцеремонным. И еще страх, что Лейла, мелькнув серебристым наваждением, исчезнет из его жизни, и он никогда больше ее не увидит.
        Генри старался увести разговор в сторону. Из его уклончивых реплик следовало, что Лейле лучше не досаждать - это может закончиться плохо, и он ни в какую не соглашался рассказать о ней побольше.
        Морис напрочь забыл и о зловещей профессии собеседника, и о своих преследователях, притаившихся за декоративными голограммами, и даже о потусторонних Комнатах. Главное - познакомиться с Лейлой! В ходе спора (он упрашивал, Генри ускользал, как рыба в воде, ухитряясь не проронить ничего определенного) они перешли на «ты».
        - Передай ей, что она похожа на Веронику Ло, и я сначала принял ее за Веронику, это как бы предлог… - попытался Морис проторить окольный путь.
        - Между прочим, это сходство не случайное, - усмехнулся Генри. - Но сравнивать Лейлу с Вероникой Ло не стоит, она может расценить это как оскорбление.
        - Почему? - удивился Морис. - Любой девушке будет приятно, если сравнить ее с топ-моделью.
        - Только не Лейле. Я бы не посоветовал после такого комплимента попадаться ей на глаза. Для наглядности, разница между Вероникой и Лейлой такая же, как между вот этим незамысловатым гламурным светильником над нашим столом и молнией, раздирающей ночные небеса.
        Еще час назад Морис не стерпел бы, поставил бы на место подлеца, вздумавшего пренебрежительно отзываться о Веронике Ло. Но сейчас это почти его не задело, он думал только о Лейле.
        - Может, если позвать ее к нам, она будет не против хорошей компании, а?
        - Если бы она захотела, она бы давно уже была здесь. План базы у тебя с собой?
        - Нет, - стрельнув глазами по сторонам, прошептал Морис. - Я его спрятал. Об этом лучше не тут.
        Филигранный цветок из черного металла, прицепленный к отвороту бархатной куртки Генри, мелодично просигналил. Пижонский у него передатчик. Пока он общается - придумать аргументы, которые он не сможет проигнорировать с этой своей усмешечкой… Аргументы в голову не шли.
        - Генри, иди сюда, - произнес цветок нежным мурлыкающим голоском. - А то мне скучно.
        - Пока, Морис, - бросил Генри.
        Встал, помахал Лейле и через минуту уже сидел за ее столиком.

«Это нечестно!!!»
        Что здесь нечестного, Морис вряд ли смог бы внятно объяснить, но ему хотелось мерзавца-киллера убить. Ага, конечно, станет этот крашеный пижон кого-то знакомить с Лейлой, если он с ней целовался на глазах у всего зала и однозначно имеет виды на большее!
        С горя Морис заказал еще одну «Марадигу», но автомат только мигнул красным глазом и сообщил, что заложенная сумма исчерпана. Разом сникнув, Морис взял бокал с остатками классического молочного коктейля. Пышная пена с привкусом мороженого осела, как и его праздничное настроение, осталось только чуть-чуть на донышке.
        - Фарбе, сейчас расплатишься, встанешь и пойдешь с нами, иначе будет хуже, - произнес за спиной уже знакомый жесткий голос.
        Он медленно, осторожно повернул голову. Позади стояли четверо. По лицам скользили цветные отсветы, да и что толку запоминать их невыразительные среднестатистические личины, если они наверняка в гриме.
        - Плати, - негромко приказал один из четверки.
        Опрокинуть столик?.. Оборвать цепочку с дорогим биноклем, который является не предназначенным для выноса инвентарем заведения?.. Сделать что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание, лишь бы кто-нибудь вмешался!
        Слабый укол в шею. Но он сжимал в кулаке передатчик - консервативный, кнопочный, с дисплеем, не то что все эти стильные штучки в виде браслетов или брошек с голосовым управлением - и уже несколько минут боролся с желанием нахамить Генри.
        Объяснить, как называется такое поведение, и дальше будь что будет? Или проявить здравый смысл, смириться с тем, что девушки вроде Лейлы не для Мориса Фарбе, тем более что Комнаты никуда не делись и он нуждается в помощи бессовестного киллера?
        В глубине души Морис уже остановился на втором, благоразумном, варианте, но ему нравилось само по себе предвкушение безрассудного поступка, пусть даже этот поступок не будет совершен. Номер Генри мерцает на дисплее - вроде как вызов брошен! А когда в шею кольнуло, Морис понял: у него есть всего несколько секунд, чтобы позвать на помощь.
        Палец на кнопке. Нажав, он слабеющим голосом пробормотал:
        - Генри, на меня напали те самые, меня утаскивают…
        Передатчик выхватили. Впрочем, в этом не было необходимости - Морис уже утратил способность сопротивляться. Вектин или какой-то другой препарат аналогичного действия.
        Его выдернули из кресла, поставили на ноги, повели по проходу между столиками. Сквозь голограмму с актиниями - когда вошли внутрь, она превратилась в неосязаемое цветное облако. Потом сквозь другую, с танцующими саламандрами, которые становились то золотыми ящерицами, то огненными женщинами, то языками пламени.
        Видимо, ведут к ближайшей двери.
        Люди вокруг смеялись, ели, разговаривали, не обращая внимания на пробирающуюся к выходу компанию.
        Краем глаза Морис заметил, что Генри и Лейла поднимаются из-за столика.
        По ажурной лесенке наверх, на перекинутую через весь зал открытую галерею, с которой свисает множество причудливых светильников и сверкающих украшений. Он спотыкался, но его с двух сторон поддерживали под руки.
        На площадке в центре зала начался «танец машин» - абстрактного вида механизмы, все назначение которых состоит в том, чтобы видоизменяться под музыку. Поступая в технический колледж, Морис вначале хотел выучиться на наладчика таких штуковин - те ребята, по слухам, гребут деньги лопатой, - но не прошел по конкурсу.
        Он увидел, что Генри и Лейла тоже поднялись наверх и идут по перпендикулярной галерее, дистанция сокращается. Если киллер хочет его выручить, зачем он взял с собой девушку, это же опасное дело!
        Нет, скорее всего, Генри так и не услышал призыва о помощи, но решил все-таки познакомить Мориса с Лейлой. А может быть, она сама об этом попросила?..
        Так или иначе, уже поздно. На Мориса нахлынуло горькое удовлетворение: он обречен, но хотя бы кто-то из окружающих понял, что поступал с ним черство, и стремится загладить свою вину.
        Парочка остановилась. Ухватившись за перила, Лейла стащила свои блестящие сапожки на высоченных шпильках - один, потом второй, отдала их Генри.
        Поворот. Похитители Мориса торопились. Спуск по лестнице, он полетел бы кубарем, если бы его не придержали.
        А вот и дверная арка, над ней нависает внушительных размеров кинетическая скульптура с цепочками и шестеренками. Рядом табличка:

«ЧАСЫ В ПРОСТРАЦИИ. Автор - Рой Глебов. Ниар».
        Генри и Лейла бегом сбежали по другой лестнице, бросились наперерез.

«Как она торопится, чтобы со мной познакомиться… Даже обувь ради этого сняла! По крайней мере, я успею крикнуть, что люблю ее, люблю с первого взгляда. Я смогу закричать или нет?..»
        Собственные губы казались Морису резиновыми.

«Ничего, она по глазам прочитает, что я люблю…»
        Слезы горького умиления затуманили обзор, но он все-таки рассмотрел, что арка ведет не в Комнаты, из которых нет возврата, а на площадку с аэрокарами. Его увезут отсюда обычным способом, и все будет шито-крыто.
        Лейла и Генри остановились. Видимо, почувствовали, что происходит что-то неладное.
        Мориса волокли к проему, а он мог только покорно переставлять ноги и беспомощно смотреть на Лейлу.
        Когда «Часы в прострации» обрушились со стенки вниз, перекрыв проход, он в первый момент решил, что это одна из запрограммированных метаморфоз, регулярно происходящих с кинетической скульптурой.
        Рядом закричали. Его уже никто не держал и не тащил, по полу катались четыре воющих живых факела, по ним хлестали струи пены из автоматических огнетушителей, выли сирены, посетители вскакивали из-за столиков. Под потолком вспыхнули плазменные лампы, залив помещение ярким дневным светом. Среди всей этой катавасии Лейла сохраняла царственное самообладание, на ее фарфоровом лице не отражалось никаких следов беспокойства.
        У Мориса подогнулись ноги, и он уселся прямо в шипучую ледяную лужу извергнутой из огнетушителя жидкости.
        Похитителям было не до него - они возились на полу, голые, мокрые, покрытые ожогами, от их одежды остались обгорелые лохмотья. Вокруг валялись принадлежащие им предметы - передатчики, пряжки, кнопочные ножи, обугленные карманные компы, россыпь монет.
        Перед дверным проемом громоздилась внушительная куча шестеренок, шкивов, цепей и прочего металлолома, красиво отливающего золотом и бронзой.
        Лейла присела на ступеньку прислоненной к стене стремянки и позвала все тем же мурлыкающим голосом:
        - Генри, будь лапочкой, надень сапожки обратно, пока я ноги не промочила.
        Генри, галантно опустившись на одно колено, с энтузиазмом выполнил ее просьбу. Хотел бы Морис быть на его месте! Если бы хватило сил доползти до Лейлы, сам бы это сделал…
        - Что здесь произошло?!
        Подоспели представители администрации. Двое менеджеров Фата-Морганы, трое охранников, полицейский. По мнению Мориса, вели они себя до крайности странно, как персонажи театра абсурда, потому что с ходу начали предъявлять какие-то претензии к Лейле, особенно упирая на то, что разбившееся произведение искусства было приобретено за большие деньги, а теперь придется отправить его на реставрацию.
        - Господа, вы меня поражаете, - кротко глядя на них из-под длинных ресниц, ответила Лейла. - Мне эта штуковина не нравилась - банальная до безобразия, такие есть на каждом аэровокзале. Ради всего святого, повесьте вместо нее что-нибудь другое.
        Ей ответил хор возмущенных, упрекающих, однако достаточно вежливых голосов.
        Морис также заметил, что все они стараются держаться на почтительном расстоянии от Лейлы, словно перед ними не прекрасная, как сон, девушка, а опасное животное, которое в любой момент может наброситься. Один из охранников, судя по гладкому черному браслету на правом запястье - киборг, и вовсе прятался за чужими спинами, нарочно сутулясь, чтобы его не было видно.
        Генри, как и полагается истинному киллеру, держался в тени. Вместо того чтобы оградить от нелепых нападок беспомощную девушку, он подошел к Морису и осведомился:
        - Как себя чувствуешь? «Скорая помощь» будет с минуты на минуту.
        - Не… Не надо… - Морис испуганно замотал тяжелой головой.
        Из больницы его без труда похитят. Особенно если это будет та же больница, куда повезут четверку обожженных злоумышленников.
        - Тогда лучше вставай.
        Он с помощью Генри поднялся на ноги.
        Лейлу наконец-то оставили в покое. Она подошла к ним и предложила:
        - Идемте отсюда. Пусть попытаются доказать, что я имею к этому какое-то отношение!
        - Они дду-у-у-ураки… - через силу заставляя свои резиновые губы двигаться, выдавил Морис.
        Генри поддерживал его под руку. На площадку с машинами вышли через другие двери, и последнее, что Морис увидел за ярко освещенной аркой, за кучей больших и маленьких бронзовых шестеренок - это округлый бок белого с красным крестом аппарата, зависшего над местом происшествия.
        Салон аэрокара обит розовым и черным бархатом. Наверное, это машина Лейлы. Повинуясь ее кивку, Генри сел в пилотское кресло, девушка свернулась в другом, сбросив сапожки из мягкой посеребренной кожи и уютно поджав ноги.
        Под тонкой, как паутина, тканью кимоно обрисовывалась высокая грудь, изгиб бедра, и Морис от этих изгибов глаз не мог отвести, хотя его немилосердно отвлекали: бортовой медавтомат взял кровь на анализ, сообщил результат - «обнаружены следы препарата «Вектин-гамма», вколол нейтрализатор и что-то укрепляющее.
        Генри и Лейла болтали между собой, как старые друзья, не обращая на него внимания.
        - А Хинар где?
        - Пошел в шиайтианский театр. Знаешь, у них есть театр «Акануат-сефра», где все действие - один небольшой эпизод, который имеет много смыслов и толкований, и его проигрывают снова и снова, каждый раз с другим смыслом. Название в переводе означает «спектакль-звезда», потому что эти смыслы - как лучи у звезды. Хинар это очень любит, а у меня сегодня настроение неподходящее, хотелось чего-нибудь попроще и погорячее. Завернула в Фата-Моргану - и тут заварушка с твоим Морисом, как на заказ.
        - Ты предупреди Хинара, что вляпалась, - посоветовал Генри.
        - Я не вляпалась.
        - Они, по-моему, очень расстроились из-за «Часов в прострации».
        - Давно мечтала, чтобы эта ерунда упала и разбилась.
        Мориса начало знобить. Наверное, из-за наркотика в крови, потому что холода он не чувствовал.
        Чудесное спасение, черно-розовые разводы в полости машины, присутствие Лейлы, ночное небо с блистающей россыпью звезд за лобовым стеклом - все это складывалось в такую ошеломляющую и завораживающую картину, что у него не осталось больше ни страха, ни способности аналитически мыслить. Он мог только жить текущим моментом, не пытаясь так или иначе объяснить происходящее.
        Похоже, часть разговора он пропустил, потому что погрузился в черно-розовое забытье, цветом и очертаниями повторяющее узор на потолке салона, а когда очнулся, Лейла говорила:
        - …Так и мотаемся с Хинаром по Галактике. Интересней всего развлекаться там, где меня еще не знают. А недавно один очень симпатичный человек предлагал мне престижную и высокооплачиваемую работу в официальных структурах!
        - О?.. - Генри, скрытый от Мориса спинкой пилотского кресла, издал заинтригованное восклицание.
        - Поль звал к себе в отдел, - рассмеялась Лейла. - У него там все очень мило и либерально, ты же знаешь Поля. Народу немного, и народ занятный. Наверное, мне бы даже понравилось… Но - я предпочитаю оставаться кошкой, которая гуляет сама по себе. Так ему и сказала, он понял. Я, конечно, не против поучаствовать в какой-нибудь веселенькой авантюре, и если нужна помощь - Поль всегда может на меня рассчитывать. Он уже несколько раз привлекал меня к операциям и за это выбил для меня статус внештатного сотрудника. Вот смотри, - развернув кресло так, что Морис теперь видел ее в профиль, она что-то показала собеседнику. - Полезная штучка, особенно учитывая мое темное происхождение…
        Морису хотелось в туалет. Уже давно хотелось, но он только сейчас почувствовал, что способен самостоятельно встать и выполнить необходимые действия.
        - Извините… - пробормотал он, неуверенно поднимаясь с кресла.
        На него посмотрели без раздражения, но и без малейшего интереса.
        - Вот эта дверь, - догадавшись, в чем дело, подсказала Лейла. - Не перепутай с выходом наружу.
        И снова повернулась к Генри.
        Кабина туалета отделана блестящим черным пластиком под мрамор. Над раковиной с золотым краном - большое зеркало, и в нем маячит несчастное лицо мальчишки, побитого школьными хулиганами.

«Ты должен завоевать эту девушку! - с неприязнью глядя на отражение, подумал Морис. - Должен, понял? Только попробуй кому-нибудь ее уступить!»
        Когда он вернулся в салон, Лейла смерила его долгим взглядом, отнюдь не теплым («Ей, что ли, не понравилось, что я без спросу воспользовался туалетом?!»), и потом сказала, обращаясь к киллеру:
        - Так это, значит, тот самый Морис, который говорил гадости в адрес Поля? Знала бы - не стала бы ради него так бегать. Я же все пятки сбила…
        - Я извинился! - испуганно выкрикнул Морис. - Честное слово… Я хотел заступиться за Веронику Ло, потому что я любил ее.
        - А почему в прошедшем времени? - слегка удивилась Лейла.
        Темно-синие глаза чуть сощурились, от этого ее мерцающее фарфоровое лицо стало еще загадочней и прелестней. У Мориса дыхание перехватило. В то же время он понял, что Лейле не шестнадцать и не восемнадцать, как показалось вначале. Не меньше двадцати пяти. У нее глаза женщины, сознающей свою силу и обладающей разносторонним жизненным опытом. Мориса это не разочаровало, только еще больше восхитило.
        - Потому что теперь я люблю другую, - признался он, с трудом выталкивая из горла слова, и, решившись, добавил хриплым шепотом: - Я люблю вас…
        На это ушли все его внутренние ресурсы. Обмякнув, Морис уселся мимо кресла, на темно-розовый ворсистый пол.
        - Это у него отходняк после «Вектина-гаммы», - спокойно заметила Лейла, обращаясь к Генри.
        - Мы уже на месте, иду на посадку, - жизнерадостно отозвался киллер. - Морис, сам дойдешь до дверей или тебя проводить?
        - Проводить, пожалуйста, - задремавший страх опять поднял голову. - Главное - двери!
        - Генри, накинь мое манто, - деловито посоветовала Лейла, когда машина опустилась на площадку перед корпусом. - В этом шкафчике, внизу.
        Тот завернулся в роскошные серебристо-черные меха, а Морис заранее обхватил руками плечи. Вышли наружу, использовав шлюзовой режим, чтобы Лейла в ее сотканном из паутины кимоно не замерзла.
        Сугробы искрились в желтом, белом и оранжевом свете мобильных фонарей. На катке и на ледяных горках, как обычно в этот час, полно народу. У Мориса зуб на зуб не попадал. Бегом дошли до крыльца. За дверью, как полагается, вестибюль - все в порядке.
        - Завтра свяжемся.
        Генри откровенно торопился.
        - Подожди, - остановил его Морис. - Ты сказал, помнишь, что Вероника Ло и Лейла похожи не случайно, почему?
        - А, дело в том, что обе девушки обладают некоторым сходством с представителями аристократии одной нечеловеческой расы… Но эта история, во-первых, длинная, а во-вторых, такая, что ее не на ночь рассказывать.
        Киллер подмигнул, кутаясь в женское манто, и скрылся за дверью.

«Ну и черт с тобой!» - расстроенно подумал Морис и направился через тускло освещенный вестибюль к лифтам.
        Бланка устроилась в одном из продуваемых сквозняками холлов с ободранными светлыми стенами и броско раскрашенной, но расшатанной мебелью. После скандала на Хрустальной вилле Морис с ней не разговаривал и вел себя так, словно они вообще не знакомы, и у нее выкроилось время для просмотра последних выпусков реалити-шоу
«Найди свою половинку».
        Там все было по-прежнему: бури в аквариуме, скат с зеркальными зубами, кокетливые и беспомощные уловки Моники… Через полчаса Бланке стало скучно, и она, изнывая, то начинала следить за черепахой-уборщиком, которая со скрежетом ползала по полу, то поднимала голову и смотрела в окно (снег тихо сыплется на открыточные елочки и громадную ледяную горку), то снова переводила взгляд на экран дешевого карманного плеера - с таким чувством, словно выполняла тягостную повинность. Надоели ей эти
«половинки» - до оскомины, до скрежета зубовного, до бешеного желания расколотить их аквариум к чертовой матери… Разумеется, ей тут же стало за это стыдно.
        Неизвестно, до чего бы еще Бланка дошла, но тут просигналил передатчик, болтавшийся на поясе рядом с брелком.
        - Привет! Ты прилетишь ко мне в гости? Мультики посмотрим, у меня есть всякие… А то мне сегодня долго под капельницей лежать, потому что завтра мы с Чеусом на целый день пойдем в ЗИП, смотреть рыцарские турниры. Приходи…
        - Хорошо, - выключив плеер (ведущая-скат так и не успела договорить остроту в адрес кого-то из половинок), согласилась Бланка. - Я буду часа через два.
        - За тобой слетает Чеус.
        - Тогда я должна ему объяснить, как меня найти…
        - А он уже знает, где ты живешь.
        Значит, телохранитель Марсии по крайней мере наводит справки о тех, с кем его маленькая подопечная заводит знакомства, хотя бы это радует.
        Чеус появился через полчаса и позвонил не из машины, как Бланка ожидала, а из холла. Наверное, ему хотелось посмотреть изнутри на новогоднюю резиденцию, а дежурные охранники ушли, как обычно, кататься с горки. По идее, автоматика не должна была пропустить постороннего дальше первого этажа, но если наладчики здесь такие же, как Морис… Бланка сама на себя рассердилась: нехорошо так думать о ком бы то ни было.
        Подкрасив веки перламутрово-серым карандашом, она набросила на плечи «пилотскую» куртку и вышла из номера в коридор. По случаю воскресенья там было безлюдно.
        Гинтиец стоял посреди холла, где со стен осыпались блестки. Смуглый, непроницаемый, по-армейски подтянутый, в черной трикотажной рубашке и мешковатых штанах с накладными карманами, заправленных в высокие «спецназовские» ботинки.
        Уловив звук приближающегося лифта, Бланка испуганно остановилась: лишь бы не Морис, еще не хватало, чтобы они с Чеусом опять столкнулись!
        Из лифта вышла Шоколадная Анджела в замызганном офисном костюме, лиловом с серебряным кантом и с большим блестящим шаром под мышкой.
        На шаре чернел штамп:

«Для репетиций. Выдавать под личн. отв.»
        Бланка с облегчением вздохнула.
        Чеус и Анджела вскользь поглядели друг на друга, ничего особенного, но, когда разминулись, гинтиец неожиданно обернулся. Повернувшись вслед за ним, Бланка увидела, что Анджела тоже остановилась и тоже глядит на Чеуса, прижав локтем свой шар так, что он слегка деформировался.
        Внимательные голубые глаза Шоколадной Анджелы и глубоко посаженные темные глаза гинтийца, при всех внешних различиях, показались Бланке зеркально похожими - они смотрели с одинаковым выражением.

«Словно встретились два хищных животных одной породы…»
        Это странное безмолвное противостояние длилось две-три секунды. Потом Чеус с Бланкой вошли в лифт, Анджела направилась через холл к левому коридору.
        - Кто это?
        - Наш супервайзер. Вы ее знаете?
        - Может, знаю, может, нет. Я за свою жизнь столько разного народа повидал, что всех не упомнишь.
        - Мне показалось, что вы знакомы, - поплотнее запахивая куртку - уже вышли на мороз, - объяснила Бланка.
        - Может, и знакомы. Сюда!
        Запорошенный снегом аэрокар стоял у крыльца. В кабине было тепло, девушка с удовольствием устроилась в мягком кресле.
        Машина взмыла над еловым лесом, погрузилась в пухлую облачную перину.
        Бланка заметила, что Чеус, обращаясь к ней, по-особенному смягчает голос, чего раньше не наблюдалось.

«Если он собирал информацию, кто я такая, он уже знает про Вьянгас. Ага, похоже… Некоторые люди чувствуют себя виноватыми за то, что с нами случилось, и теряются - как себя со мной вести. Так что лучше никому об этом не рассказывать. Лишь бы он Марсии не сказал… Она для такого еще маленькая».
        Бланка машинально теребила брелок с портретом. Перехватила взгляд Чеуса - понимающий, сумрачно задумчивый.

«Ну, конечно, он знает».
        Марсия лежала не просто под капельницей, а в «коконе», и Бланка вначале испугалась, но девочка выглядела бодрой, хотя рожица у нее была раздосадованная.
        - Это полная очистка крови и вывод токсинов, оно бывает раз в месяц. А завтра мы целый день в ЗИПе гуляем, поэтому некогда будет капельницу ставить. Пойдем с нами?
        - Не могу, у меня занятия.
        Бланка придвинула кресло, села рядом.
        - Ты раньше видела «коконы»? Одна моя знакомая девочка сказала, что они похожи на хрустальный гроб из сказки.
        - Совсем не похожи. Я к ним привыкла, когда была маленькая и полгода провела в больнице.
        - А почему ты лежала в больнице?
        - Оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Чем об этом, давай лучше мультики посмотрим.
        На стене напротив был большой экран, расположенный достаточно высоко - в самый раз для зрителя, находящегося в «коконе». Бланка откинула до упора и зафиксировала спинку кресла. Время от времени она поглядывала на Марсию: если происходило что-нибудь забавное, та звонко смеялась, и тогда подсоединенные к ее сосудам тонкие трубки, наполненные темной венозной кровью, слегка подрагивали.

«Дети не должны так расплачиваться за игры взрослых. Хорошо, что ее обещали вылечить…»
        Потом появился Чеус, отключил системы «кокона», и после обеда Бланка с Марсией и охранником отправились в макадийский зоопарк.
        Вечером, когда подошло время лететь обратно, девочка вдруг перестала улыбаться и тихим встревоженным голосом попросила:
        - Бланка, не езди туда, куда ты собираешься!
        Ее глаза с расширенными зрачками показались Бланке в этот момент двумя карими безднами. Наверное, если смотреть в них долго и пристально, начнет кружиться голова.
        - Да я никуда не собираюсь.
        - Не езди туда, - еще тише повторила Марсия. - Тебя там завалит снегом и камнями. Не надо…
        Бланка поежилась, как будто ей за шиворот и вправду попал снег.
        - Никуда я не собираюсь, я же сказала. У меня занятия.

«День странных разговоров», - усмехнулась она, возвращаясь после ужина к себе в номер.
        Четверть часа назад Шоколадная Анджела подсела к ней в столовой и поинтересовалась, что это был за гинтиец.
        - Он работает охранником у моей знакомой.
        - Что за человек? - суховато, с непонятным нажимом, спросила Анджела.
        - Не знаю. Я всего третий или четвертый раз его видела.
        Бланке не хотелось кому-то рассказывать о Марсии и Чеусе. Общение с ними - это ее частная жизнь. Имеет ведь она право на частную жизнь?
        Это был еще не конец. Видимо, в окружающем Бланку причинно-следственном континууме разошелся какой-то невидимый шов, и в образовавшуюся прореху хлынули если не неприятности, то происшествия, без которых можно обойтись, никому бы хуже не стало.
        Возле двери номера ее поджидал Раф, парень из группы. Стоял, подпирая плечом стенку, и смотрел на приближающуюся девушку с тем голодным, просительным, жалобным и - на самом дне глаз - расчетливым выражением, которое было ей очень хорошо знакомо.
        Откуда он только узнал, что подкатиться можно именно к ней, Бланке Ингер? Интуиция?
        Раф чувствовал, что его не прогонят, а сам уходить не собирался. Он казался Бланке сделанным из того же тусклого вещества, что и затоптанный пол в коридоре, исцарапанные двери с номерками, грязноватый подоконник тупикового окна. Чем быстрее она уступит, тем скорее все закончится.
        - Заходи, - она со вздохом распахнула дверь.
        Уже расстегивая штаны, гость продолжал тоскливо бубнить, что, если Бланка его не поймет, он напьется и выбросится с балкона на шестом этаже, потому что все девчонки обманщицы. Врет ведь насчет балкона - но вдруг не врет, что тогда?
        По крайней мере, уложился он в полчаса. Перед уходом попросил немного денег взаймы.
        Бланка не испытывала никакого удовольствия - как обычно. Скомкала и выбросила в утилизатор одноразовую простыню, постелила новую. Распахнула окно, впуская в комнату обжигающий морозный воздух.
        Если это повторится, придется сменить жилье, снять номер в какой-нибудь из дешевых гостиниц. Перед тем как отправиться на Землю-Парк, от опеки «незримой силы» она отказалась, и теперь можно рассчитывать только на себя.
        Уж лучше Морис с его сюрпризами, чем эта благотворительная постельная тягомотина!
        Ночное небо придвинулось ближе, ледяные звезды разглядывали Бланку и перемигивались, но вслух ничего не говорили.
        С Морисом помирились на следующий день. Тот подошел, поздоровался как ни в чем не бывало и пригласил ее покататься на лыжах. По условиям контракта, они имеют право брать дополнительные выходные, так почему бы не оторваться хоть раз по полной программе? Еще будут Генри и Дигна - хорошая компания.
        Колебалась она недолго.
        - Когда?
        - Завтра.
        Лыжная база пряталась среди складок заснеженного косогора, под пологом гигантских темных елей, которые в первый момент произвели на Генри почти подавляющее впечатление.
        - Мощно, ага? - с торжеством спросила Дигна. - Их все пугаются, когда видят в первый раз. На Земле таких нет!
        Она замотала горло длинным красно-черно-желтым полосатым шарфом, концы свисали ниже колен, а ее возбужденный голос звучал громко и пронзительно, разбивая вдребезги мерзлую тишину этого места.
        Дигне это почти удалось, но, как только она перестала болтать взахлеб, зимнее безмолвие вернулось: его так просто не победишь.
        Бланка и Морис озирались молча. Временами Морис поглядывал на Генри так, словно пришел к нему на экзамен с хитроумно припрятанной «шпорой».
        За несколько лет преподавательской работы Генри составил целую коллекцию более или менее выраженных невербальных признаков, свидетельствующих о том, что дело нечисто. Морис что-то замышляет и рассчитывает его провести. Возможно, это касается знакомства с Лейлой. В глубине души Генри был человеком гуманным, не склонным к жестоким экспериментам, поэтому потворствовать их контакту не собирался. Лучше бы Морису понять, что демонические девушки не для него.
        Горстка построек под крутыми двускатными крышами, до самых окон заметенных снегом. Аэрокар утонул в сугробе, и вначале пришлось выпустить «пионера» - похожего на миниатюрный бульдозер робота для прокладки тропинок, а уже после выходить самим.
        - Какие же здесь летом должны быть грибы, - тихо пробормотала Бланка, запрокинув голову.
        Заостренные верхушки елей-великанов кололи своими иголками облачное поднебесье.
        - Грибы обыкновенные! - отозвалась Дигна. - Самые большие - мне по колено, вот такие!
        От ее звонкого выкрика с разлапистых нижних веток посыпались снежинки.
        Дверь крайнего домика гостеприимно открылась, едва к замку приставили электронную отмычку. Общераспространенный код 0123 - чтобы порывом ветра не распахнуло, чтобы лесное зверье в дом не забралось. Не похоже, чтобы здесь прятали что-то важное, тогда и меры предосторожности были бы другие.
        Генри искоса поглядел на Мориса, но тот совершенно не походил на человека, затеявшего розыгрыш. Вздрагивал от каждого шороха, с его побледневшего округлого лица не исчезало озабоченное и настороженное выражение.

«С какой, интересно, целью этот лопоухий интриган меня сюда заманил? Если соблазнить - не стал бы приглашать девочек, если ограбить - я же не ношу с собой ничего ценного… Гм, кое-что у меня есть, но он-то об этом не знает! Может, собирается у нас учиться и рассчитывает на мою протекцию? Тоже отпадает, он же стенобионт. Или приготовился осаждать меня с разговорами о Лейле? Ладно, увидим».
        Желтые пластиковые половицы растрескались, щели забиты грязью. Раньше это был пол с подогревом. Серый камин в полстены производит устрашающее впечатление. Впрочем, это всего лишь высокотехнологичная имитация, в углу зияет гнездо для рангоновой батареи.
        Пыльные диваны и пуфики обтянуты коричневым синтетическим вельветом. Деревянный стол с окаменевшими крошками, на нем застыли, словно высохший лак, разводы напитков, пролитых в предыдущую геологическую эпоху.
        Девочки пошли за «черепахой», термоплитой и сумкой с продуктами.
        - Итак?.. - Генри повернулся к Морису, насмешливо сощурив один глаз.
        - Это где-то здесь. Возможно, в другом доме. На плане все есть.
        - Покажи мне этот план.
        - Потом достану, а то они уже идут обратно.

«Словно тянет время на экзамене».
        У Генри зародилось подозрение, что Морис подослан эсэсовцами с целью прощупать его, как возможного «игрока». С чего бы еще ему пришло в голову рассказывать байку о двери, через которую можно попасть в любое место на Парке?
        На стол пустили небольшую, размером с ладонь, механическую «черепаху», красную в белый горошек, как мухомор. Она неторопливо ползала от края до края, оставляя позади идеально чистые дорожки.
        Термоплиту включили на полную мощность, но выстуженное помещение прогревалось медленно.
        Бланка остановилась перед окном, спрятав озябшие руки в карманы. Вязаная шапочка бросала на бледную кожу синеватый отсвет, поднятый воротник просторной серо-голубой куртки зигзагом перечеркивал скулу.
        Девочка-Пьеро - это определение пришло ему в голову еще на «Амстердаме», когда познакомились.
        Бланка привлекала его странным шармом - едва ощутимым, словно почти выветрившийся аромат или зыбкое воспоминание о полустершемся сне. Можно сказать, что этого шарма вовсе и не было - но он мог бы быть, если бы… Дальше Генри затруднялся с формулировкой. Побитый заморозками бутон, который так и не распустился. Неосуществившаяся возможность. Но это нереализованное очарование притягивало его со страшной силой - он такие вещи любил.
        Уже ясно, что Морис заморочил ему голову своей дверью, зато можно предпринять еще одну попытку сблизиться с Бланкой.
        - А на лыжах кататься будем? - громко, словно все вокруг спали и она хотела их разбудить, спросила Дигна.
        - Лыжи сначала надо найти, - вполголоса отозвался Генри. - У Мориса вроде бы есть план базы.
        - Правда, Морис? - Дигна обрадовалась.
        Тот покраснел и поглядел на Генри испуганно.
        - Машина! - сообщила Бланка. - Сюда летит.
        Видно было, что Морис еще больше занервничал.
        Маленький одноместный аэрокар опустился на площадку, расчищенную и утрамбованную
«пионером». Открылась дверца, наружу вылезла женщина в куртке из свалявшегося грязновато-белого меха, по-хозяйски огляделась, направилась по проложенной дорожке к домику. Тишина стояла такая, что было слышно, как скрипит первозданно белый снег под ее ботинками, заляпанными засохшей грязью.
        - Это Анджела! - Бланка удивленно распахнула печальные бледно-серые глаза. - Морис, ты не сказал, что она тоже будет…
        - А я сам не знал, - еще сильнее покраснев, пробормотал Морис.

«Врет», - решил Генри.
        И вслух спросил:
        - Кто такая Анджела?
        - Наш супервайзер.
        Она уже заходила в дом. Генри оставалось только ждать дальнейшего развития событий.
        Женщина поздоровалась с приветливой офисной улыбкой, но ее голос звучал сухо, жестко, он в один миг воздвигал между ней и собеседниками несокрушимую стенку, неприятно шершавую на ощупь. Да и улыбались у нее только губы. Голубые глаза смотрели холодно, пронзительно, оценивающе.
        Генри ответил со всей изысканной любезностью, на какую был способен, а способен он был на многое.
        Не похоже, чтобы Анджеле это понравилось.
        - Не хотите с нами покушать?! - сияя, как блестящий елочный шарик, осведомилась Дигна.
        Для нее, девочки из Мегареала, это был всего лишь еще один повод показать себя перед зрителями с наилучшей стороны.
        - Спасибо, не откажусь.
        Сбросив мохнатую куртку, Анджела осталась в комбинезоне цвета хаки, наглухо застегнутом, с воротником-стойкой. Чуть ниже среднего роста, не по-женски широкая в плечах, с тяжелыми бедрами и коротковатыми, но сильными ногами. Грудь обрисовывалась под эластичной тканью двумя полушариями.
        Генри решил, что для своего типа она сложена хорошо, только с пластикой лица просчиталась: можно было сделать те же правильные черты, но немного покрупнее, без этой чрезмерной утонченности, предполагающей субтильное сложение - тогда бы в самый раз.
        Горячий кофе. Глинтвейн. Пирожки с капустой и рубленым яйцом. Шоколадные конфеты.
        Дигна без умолку болтала. Бланка молчала. Морис тоже помалкивал, но, казалось, был на взводе.
        Анджела время от времени отпускала что-нибудь зловещее и туманно-многозначительное, как будто ей хотелось всех напугать. Генри это забавляло. Вообще-то, он продолжал недоумевать: что все это значит и зачем его сюда пригласили?
        - Вы слышали о Комнатах? - поинтересовалась Анджела, таинственно понизив голос.
        У нее все выходило излишне театрально, с некоторым перебором. Генри ничего не имел против театральности - но если актер хороший, а эта властная женщина неопределенного возраста была актрисой весьма посредственной. Еще и голос сухой и жесткий, как подметка вместо ветчины.
        Бланка смотрела непонимающе, зато Морис превратился в живое изваяние с жалкими и отчаянными глазами, словно речь зашла о вещах, крайне для него важных.
        - О каких комнатах? - мягко спросил Генри, между делом наливая в стакан еще одну порцию глинтвейна из серебристого термоса.
        - На этой планете есть Комнаты… - Анджела сделала томительную паузу. - Это некая сила… Тот, кто попадает в Комнаты, иногда возвращается обратно, а иногда не возвращается…
        - Ага, я слышала! - обрадованно выпалила Дигна. - Ходит такая байка, а может, и не байка, это как бы сгусток одушевленного пространства, обладающий разумом. Только разум у Комнат примитивный, как у собаки. И тот, кто станет их хозяином, сможет пользоваться, потому что войти туда можно через любую дверь - надо только знать, как, и выйти тоже можно куда угодно, и внутри все будет так, как захочешь. Классно, ага? Если ты эти Комнаты встретишь, надо приручить их, как собаку, а это не каждый сможет - если не сумеешь удержать их под контролем, начнутся всякие кошмары. Откуда они взялись - неизвестно, а чем питаются - известно, человеческими эмоциями. Вот бы на них посмотреть, правда?
        Бланка слушала с интересом - она любила сказки, в этом Генри убедился еще на
«Амстердаме» (правда, ему так и не удалось этим воспользоваться, чтобы завлечь ее в постель). Морис то краснел, то бледнел, то испуганно озирался, как будто обсуждался вопрос жизни и смерти. Зато Анджела выглядела раздосадованной, словно человек, который собирался рассказать анекдот, а его бесцеремонно перебили, выложив и этот анекдот, и еще два десятка похожих, так что остается только смириться с тем, что всеобщее внимание приковано не к тебе. Дигна, ничего не замечая, продолжала взахлеб рассуждать о блуждающих пространственных сгустках и о повадках бродячих собак. Усмехнувшись, Генри пригубил глинтвейн.
        На площадку, по обе стороны от серой с красными ромбами машины Анджелы, опустилось два больших аэрокара.

«Заброшенная», по утверждению Мориса, лыжная база оказалась очень даже оживленным местечком.
        - Это кто?! - Морис испуганно вскинул голову.
        - Это они! - поглядев в окно, озабоченно сообщила Анджела.
        Дигна умолкла на середине фразы.
        Из машин выбирались люди в одинаковых блеклых комбинезонах с капюшонами и глухих серых масках.
        - Что это за типы? - спросила дрогнувшим голосом Бланка.
        - Наверное, это придурки Мориса, - предположила Дигна, доставая парализатор из кармана ярко-красной спортивной куртки с голографическим пингвином на спине.
        - Почему, если придурки, сразу мои? - невпопад обиделся Морис.
        - Потому что они за тобой гоняются, не за мной же!
        - Это сектанты, - угрожающим хрипловатым голосом пояснила Анджела в наступившей вслед за этим тишине. - Они приносят жертвы Комнатам и пришли за Морисом. Остальных убьют, как свидетелей, если мы не сумеем дать отпор.
        Одиннадцать человек. Рассредоточились, окружая домик.
        Дигна бросилась закрывать скрипучие металлические жалюзи, а Бланка растерянно вертела в руках передатчик, и Генри тоже свой вытащил, но сразу понял, что толку от него не будет. Видимо, у сектантов есть «глушилка», а до ближайшего полицейского поста отсюда черт-те сколько километров.
        Анджела смотрела на него, прищурившись.

«Ну, и что ты теперь сделаешь?» - читалось в ее взгляде.
        Морис тоже уставился на Генри, только не с этаким затаенным любопытством экзаменатора-садиста, а с немой мольбой.

«Да ты же знал заранее, что будет! Мне бы сразу понять, что ты нас в неприятности втягиваешь… Абсурд какой-то, словно снится полная ерунда…»
        Скрип двери. Они уже заходят в дом.
        Чертыхнувшись, Генри дернул вниз «молнию» куртки и полез во внутренний карман.
        Совсем как в тех специфических историях, которые иногда рассказывают среди своих, вдали от посторонних ушей, понимая друг друга с полуслова: «И вот они окружают, целая банда, а я один, и думают - все, прижали, деваться мне некуда… Но у меня с собой кое-что было!..» - и дальше следует обмен понимающими ухмылками.
        Вот и Генри оказался в таком же положении, как герои тех историй.

«Кое-что» выглядело, как маленькая сиреневая капсула. Кревт, страшенной силы боевой допинг, начинает действовать через несколько секунд после приема.
        Получил его Генри от Лейлы. Кревт - малораспространенный препарат, в его состав входят редкие ингредиенты растительного происхождения, для которых нет синтетических аналогов, но эта лихая парочка - Лейла с Хинаром - могла раздобыть все что угодно.
        Стоит кревт заоблачно дорого, однако Лейла отдала ему коробочку с четырьмя сиреневыми капсулами просто так, за «спасибо». Она помогала Генри не в первый раз - ей очень хотелось, чтобы его монография была завершена и увидела свет.
        Кревт понадобится, чтобы прорваться через заслон эсэсовцев, охраняющих последний источник информации, до которого Генри еще не добрался. Уже решено, если его не пропустят по-хорошему, он прорвется с боем.
        Впрочем, для этого надо как минимум остаться в живых, так что одной капсулой придется пожертвовать сейчас.
        Это было похоже на удар, только не извне, а изнутри. Как будто сквозь его мышцы проросли дополнительные капилляры, наполненные не кровью, а чистейшей энергией.
        Цвета стали пронзительно яркими, очертания предметов - сверхъестественно четкими. Генри увидел расширенные поры на шоколадной коже Анджелы, царапины на оконном стекле в том месте, где полоски жалюзи были искривлены и зиял просвет, бурый клочок прошлогодней паутины в углу под потолком, колышущийся от сквозняка. Он и раньше не жаловался на зрение, но не думал, что оно может быть настолько острым.
        Морис съежился возле камина, громадного, как врата в пыльную и темную преисподнюю. У него нервно подергивались веки и дрожали пальцы. Оттопыренные уши побледнели, не говоря уж обо всем остальном.
        - Ты мне поможешь.
        - А…
        Тот ничего не успел произнести, Генри схватил его за шиворот и толкнул вперед, как живой щит. Дверь уже открывалась.
        - Забирайте его! - крикнул Генри, швырнув Мориса навстречу людям в масках.
        Издав панический протестующий возглас, Морис врезался в налетчиков, и все повалились на пол.
        Отключающие удары. Специально тренировался, на тот случай, если дойдет до драки с эсэсовцами. Обучили его этой технике Хинар и Лейла.
        Трое готовы. Еще двоих он парализовал, подхватив с пола оружие выбывших из игры противников.
        Те, кто оставался снаружи, услышали шум и вот-вот будут здесь.
        Отступив из коридорчика в комнату, Генри оторвал от пола узкий стол двухметровой длины. Посыпалась посуда, с грохотом покатились металлические термосы, поблескивая в процеженном сквозь жалюзи приглушенном зимнем свете.
        Краем глаза Генри заметил, что девочки выглядят перепуганными, но обе сжимают парализаторы, а у Анджелы в руках никакого оружия нет и взгляд спокойный, заинтересованный. Взгляд зрителя, который знает наверняка, что с ним ничего не случится.
        Первый из ворвавшихся споткнулся о бесчувственные тела и повалился на Мориса, который стоял на четвереньках возле порога и не мог решить, что лучше: подняться на ноги или растянуться на полу и прикинуться трупом.
        На остальных Генри обрушил стол, заодно столешница прикрыла его от парализующих зарядов.
        - Давай! - завопила позади Дигна. - Бей их! Йа-а-а-у-у-у!
        Этих было четверо. Итого, девять человек нейтрализовано. Десятого, который сунулся следом за ними, Генри уложил выстрелом из парализатора.
        Остался одиннадцатый, самый умный.
        - Генри, бей! - восторженно верещала Дигна. - Покажи им! Мы за тебя болеем!
        Странное дело, но ее азартные выкрики действительно его подбадривали.
        Одиннадцатый вышел из аэрокара в бронекостюме, в шлеме с закрытым щитком. Человека в такой экипировке не парализуешь.
        Несмотря на свое преимущество, он значительно уступал Генри в скорости. Не успел отклониться, в щиток ему влепилась ядовито-красная в белый горошек «черепаха», окончившая свой век, как метательный снаряд. Удар был настолько сильным, что налетчик не устоял на ногах. Подскочив к нему, Генри рванул застежку на груди. Тот зашевелился, собираясь применить какой-то прием, но через секунду обмяк - Генри его опередил.
        Все.
        Облачное небо. Елки высотой с Эйфелеву башню. Коричневые домики под островерхими треугольными крышами. Сугробы. Дремотная зимняя тишина.
        Чего здесь, пожалуй, не хватает, так это пятен крови на снегу… Но эта эстетская мысль пришла ему в голову не всерьез - скорее, как игра с самим собой. Генри был рад, что никого не убил.
        - Генри, ты настоящий коммандос! - крикнула с крыльца Дигна.
        Он в ответ только усмехнулся. Это была его первая настоящая драка. Тренировки в спортивном зале и спарринги с Хинаром, который показывал кое-какие малоизвестные приемы, - не в счет, там было приятное времяпрепровождение без намека на реальную опасность. Сегодня состоялась, можно сказать, генеральная репетиция перед схваткой с эсэсовцами, и победу одержал кревт… Однако, тут же подумал Генри, хотя бы на треть заслуга все-таки моя собственная!
        И ничего еще не закончилось, через некоторое время налетчики придут в себя. Связать их по рукам и ногам, перетащить в подсобку для роботов и там запереть до прибытия полиции - этот вариант показался ему наиболее практичным.
        Ни один из передатчиков не работал, местные терминалы тоже не подавали признаков жизни, вся техника дружно вышла из строя. Ничего, Морис вроде бы наладчик, вот пусть и налаживает… Хоть какую-то пользу принесет.
        Если Дигна с энтузиазмом бросилась помогать, то Морис сидел на полу и трясся, словно его прихватила лихорадка, и с тихим ужасом поглядывал в сторону двери.

«Я тоже чувствительный, черт побери, но если эту банду не обездвижить, они скоро очухаются, и все начнется сначала! Погоди, Морис, я с тобой расквитаюсь за этот потрясающий пикник… Страшно отомщу - поспособствую твоему близкому знакомству с Лейлой, сам напросился».
        Бланка и Анджела тоже внесли свою лепту - они искали подходящие веревки. При этом у Бланки выражение лица было угнетенное и растерянное, как будто она считала, что занимается не слишком хорошим делом, но признавала его необходимость, в то время как супервайзер из Новогодней Службы оставалась невозмутимой, даже бесстрастной - настолько, что это настораживало.
        Как выяснилось, совсем избежать кровопролития не удалось: у тех, кого Генри огрел обеденным столом, кожа оказалась рассечена до крови. Возможно, он обеспечил им сотрясение мозга. Самооборона, закон на его стороне, но кревт стоит припрятать подальше - если найдут, конфискуют.
        Когда все налетчики были связаны, он посдергивал с них маски. Молодые парни, не старше двадцати пяти. Если это сектанты, их руководителя, скорее всего, здесь нет.
        Генри хотел заснять их, но обе его видеокамеры разделили судьбу передатчиков. То же самое произошло и с камерой Дигны.
        - Нужно долететь до Клержана и заявить в полицию, - предложила девушка. - Это ближайший городок, мы видели его сверху.
        Он кивнул, про себя прикидывая, как бы отвертеться от допинг-анализа. Маловероятно, что об этом зайдет речь, раз он защищался… Но если все-таки - придется сунуть взятку.
        Вскоре стало ясно, что никуда они не полетят, все четыре машины неисправны. Это все больше смахивало на умело подготовленную ловушку.
        Анджела, видимо, подумала о том же.
        - Нас загнали в западню, но один выход есть, - произнесла она медленно, с расстановкой. - Опломбированный аварийный терминал.
        На фоне сугробов она смотрелась эффектно, красивый загар и волнистые каштановые волосы делали ее похожей на изваяние, отлитое из шоколада.
        У Генри мелькнула мысль, что есть в ней, пожалуй, определенный шик. Расцветка волос и кожи просто восхитительна - тропические пляжи, лагуны, дикарки, здоровое обаяние естественности и все в этом роде.
        Шоколадная Анджела смотрела на сугробы и ожесточенно щурилась, чтобы не выдать свое недовольство. Загар у нее был искусственный, волосы крашеные, документы фальшивые, имя чужое.
        Меньше всего ей хотелось жить на Земле-Парк. Этот Парк, чтоб его побрали демоны вакуума, стал для нее сущей каторгой. Хуже разве только Яхина - ее, так сказать, историческая родина, фермерский рай, откуда она в юном возрасте сбежала «зайцем» на корабле с грузом тушенки, консервированной квашеной капусты и просроченного яблочного повидла.
        Новогоднюю Службу она ненавидела, туристов презирала, тружеников сферы развлечений ей хотелось перестрелять. Записаться бы в одну из тех армий, где берут инопланетных контрактников и не процветает половая дискриминация, а еще лучше - в спецназ, прежние умения и навыки остались при ней, но… Вьянгас перекрыл ей все дороги.
        Анджела была единственной, кто выжил после вьянгасианской трагедии.
        Единственной, это не оговорка. Просто во время тех событий она - тогда еще не Анджела, а Римма - находилась хотя и в самом центре зоны поражения, но по другую сторону баррикад. В общем, была вместе с Маршалом.
        Они и спаслись вдвоем, а остальных ребят перемололо в кровавой мясорубке - ответный удар не заставил себя ждать, словно в кинобоевике с примитивным сюжетом.
        Укрылись на Сагатре, но вскоре их убежище было обнаружено, и Маршала добили, а она и оттуда ушла живой.
        Она сделала пластическую операцию (давно мечтала о кинжально-тонких чертах лица, но, пока работала в Организации, пластика допускалась только по распоряжению руководства), навела на свою светлую кожу шоколадный лоск, начала регулярно красить волосы, раздобыла документы на имя Анджелы Ругис - не узнает ни друг, ни злейший враг. Ради этого пришлось совершить несколько ограблений, но в Организации она прошла такую школу, что обычные грабители ей в подметки не годились.
        У нее не было никаких перспектив. Во всяком случае, никаких обыкновенных перспектив, доступных для тех счастливчиков, которые не числятся в галактическом розыске. Необыкновенная перспектива наметилась около пяти лет назад, однако дело до сих пор не сдвинулось с мертвой точки.
        Попробуй Анджела устроиться на стоящую работу, ее бы мигом разоблачили. Проверки там серьезные, простая перемена внешности не спасет. А дальше - арест, суд, пожизненное заключение (или расстрел, если ее арестуют тергаронцы). Придется, спустя четырнадцать лет после событий на Вьянгасе, отдуваться за всех. Это при том, что идея эксперимента ей не нравилась - но разве Маршал стал бы прислушивался к мнению лохматой девчонки в давно не стиранном комбезе с нашивками младшего офицера?
        И ведь Римма оказалась права, так же как насчет Клисса, которому она с самого начала не доверяла.
        Всем говорила, что нельзя принимать в Организацию этого скользкого проныру с бегающими глазами и жалкой, тошнотворной, немного пугающей улыбочкой. Так нет же, ухватились за ценный кадр для Отдела по связям с общественностью! За что боролись, на то и напоролись. Анджела утешалась мыслью о том, что строгие, но справедливые Высшие Силы, которые всем воздают по заслугам, наказали заблуждавшихся, а ей дали шанс, и уж она сумеет этим шансом воспользоваться.
        По иронии судьбы Саймон Клисс тоже нашел приют на Парке. Время от времени кто-нибудь из знакомых Анджеле конторских ребят, сумевших избежать ареста, прилетал сюда, чтобы покарать предателя, но мстителей каждый раз перехватывали эсэсовцы.
        Анджела узнавала об этих попытках из новостей. Сама она размениваться на мелочовку не собиралась, не дождетесь. Был один человек, тоже сыгравший в тех событиях не последнюю роль, которого она ненавидела больше, чем Клисса, больше, чем кого бы то ни было. Если убивать, то сначала его, а полоумного Саймона можно оставить на потом, когда руки дойдут.
        Вьянгас вспоминался ей часто. Они отправились туда после развала Организации - Маршал и те, кто остался ему верен, несмотря на провокацию Клисса. Они могли бы стать ядром новой Организации, которая не повторит ошибок прежней и заставит трепетать всю Галактику, настоящей Командой Сильных (Римма сама придумала название), командой-кулаком, сокрушающей все, что попадется на пути… Но вышло иначе. Вышло очень скверно.
        Во-первых, Маршал, подзуживаемый умником-психологом по кличке Груша, которого Римма на дух не переносила, завелся на эксперименте. «Разбудить в зажравшемся человечестве чувство вины», «заставить каждого заглянуть в глаза собственной совести» - это у них была идея-фикс, а когда Римма говорила, что куда лучше будет что-нибудь разнести и продемонстрировать, что круче них никого нет, Маршал добродушно отмахивался, а высоколобый Груша принимался рассуждать об инфантилизме.
        Во-вторых, до Вьянгаса добралась Тина Хэдис со своими мерзавцами - и вот это была подлинная вьянгасианская трагедия!
        Если бы не они, провели бы Маршал с Грушей в условиях строжайшей конспирации свой эксперимент, наигрались бы, успокоились, и после этого новорожденная Организация, непобедимая, набирающая все большую силу, отправилась бы покорять Галактику… Мечте не суждено было сбыться, Тина и компания все испортили.
        Парня из другой Вселенной, который умеет воскресать из мертвых, мысленным усилием превращать взрывчатку в безвредную пыль и делать еще более невероятные вещи, на тот момент с ними не было. Позже Римма-Анджела узнала из случайных источников, что такое сокрушительное могущество - палка о двух концах: если перейти некую черту, Вселенная, не потерпев насилия над своими фундаментальными законами, вытолкнет нарушителя, как вредоносное инородное тело. Вот и этот пришелец из непостижимых миров, сражаясь с Организацией - деморализованной репортерской подлянкой Клисса, но все еще опасной, - в чем-то здорово переборщил и очнулся, надо полагать, у себя дома. Но не суть важно. Для того чтобы устроить бойню на вьянгасианской базе Маршала, хватило и одной Тины.
        На протяжении нескольких лет Тина Хэдис была для Риммы идеалом: обыкновенная девчонка, превращенная тергаронскими хирургами в боевого киборга, ее жизнь - сплошная цепочка авантюр, одна круче другой… О чем-то в этом роде Римма мечтала, удирая с фермерской Яхины, однако ей повезло меньше, никто не предлагал ей за просто так стать киборгом.
        Что еще вызывало у Риммы тайную болезненную зависть, так это Тинины поклонники. Почти всемогущий пришелец из многомерной Вселенной - оно само по себе круто, но этот Стив в придачу поделился с Тиной своим нечеловеческим могуществом: то ли заразил, как вирусом, то ли просто научил. Да Римма бы за такую возможность… Пожалуй, сделала бы все что угодно, потому что для всего, если хорошенько подумать, можно задним числом найти оправдания.
        Его конкурентом был лярниец Лиргисо - представитель расы энбоно, без зазрения совести переселившийся в человеческое тело, чтобы спастись от суда, и потом повторивший этот трюк еще дважды. Кошмарный тип, извращенец, эстет, рафинированный циник, Организация охотилась за его головой, а он нагло и изощренно издевался над Организацией. Когда о нем заходила речь, Маршал ревел от ярости и грозился всех скопом отправить на гауптвахту, если его не ликвидируют в намеченный срок. Лиргисо при каждом удобном случае заявлял во всеуслышание, что он без ума от Тины Хэдис и навсегда останется ее обожателем, хоть они и непримиримые враги. На проверку их хваленая вражда оказалась не такой уж непримиримой, поскольку не помешала им договориться и действовать против Организации сообща, но открылось это слишком поздно.
        Кроме этих двоих, были и другие - Римма в свое время просматривала Тинино досье. В отличие от нее, Тина не могла пожаловаться на отсутствие личной жизни.
        Римма с детства была приучена к мысли, что с кем-то сожительствовать можно только в законном браке, а все остальное - разврат и вообще гадость. Маршал, который был для нее и отцом, и богом, тоже так считал. Связывать себя семейными узами Римма не собиралась, всякие нехорошие внебрачные отношения осуждала. Но на самом-то деле… Стыдно признаться, иногда она тоже мечтала о какой-нибудь гадости… Однако ничего не получалось. Если за Тиной Хэдис вовсю волочились неординарные личности, то к Римме робко тянулись разве что самые ледащие из конторских стажеров, и то непонятно, чего им хотелось больше: переспать с девушкой или чтобы она им сопли вытирала? Правда, внешность у нее была не ахти какая, а вот если бы она выглядела, как Тина… Но потом, когда она сделала пластическую операцию и стала красивой, стала Шоколадной Анджелой, все равно ничего не изменилось.
        Тина одним махом уничтожила будущее Риммы-Анджелы. Ну, кто бы заранее знал, что она пойдет на штурм их убежища не с современным высокотехнологичным оружием, которое Маршал в мгновение ока вывел бы из строя, а с парой шиайтианских мечей? Просто две остро заточенные железяки, там же нечему перегорать, зависать или глючить! Рукоятки сделали из термоизолирующего материала, как рассказывала Тина позже, в интервью, поэтому фокус с нагревом металла тоже не сработал. Маршал ничего не смог ей противопоставить.
        Клинки были утяжеленные, в самый раз для киборга. В руках у Тины они плясали, как две молнии, словно вообще ничего не весили.
        То, что произошло дальше, запечатлелось в сознании у Риммы-Анджелы смазанными кадрами из неправдоподобного кровавого фильма. Господи, как они с Маршалом бежали к ангару - она ни до, ни после так не бегала! Помнится, чувствовала себя странно легкой, будто сорвавшийся с привязи воздушный шарик. И еще было ощущение обреченности, предельно острое и в то же время почти веселое: вот сейчас наступит конец, в следующую секунду… Конец так и не наступил, они успели унести ноги, Маршал ее вытащил. Как-никак, он тоже был боевым киборгом.
        Потом Анджела отыскала в сети страшные снимки, сделанные опергруппой Космопола. Какой фрагмент тела кому принадлежал - попробуй разбери в этой мешанине, хотя она всех хорошо знала.
        Тине Хэдис за резню на Вьянгасе ничего не было. «Убийство с целью пресечения массового психотронного теракта» - да из нее героиню сделали!
        Запись интервью, взятого полгода спустя «Гонгом Вселенной», обошла едва ли не все планеты, населенные людьми.
        Тина в облегающем черном жакете, светлые волосы распущены по плечам - посмотришь, так не поверишь, что это она учинила то побоище. Изысканные черты топ-модели Моны Янг усугубляют обманчивое впечатление. Тина всегда была привлекательной девушкой и могла бы не тратиться на пластическую операцию, но ей пришлось изменить внешность из-за каких-то давних неприятностей. На запястье гладкий матово-черный браслет киборга. На безымянном пальце массивная серебряная печатка с замысловатым вензелем - не просто побрякушка, а дворянский атрибут, пожалованный королем системы Гелиона.
        Малонаселенный Вьянгас издавна был игровой площадкой для ролевиков и туристов-экстремалов, вот эту безалаберную публику и наметил для своего эксперимента Маршал. Он таких недолюбливал: бездельники, в Организацию их пряником не заманишь, а если все-таки заманишь с помощью каких-нибудь ухищрений - они потом, осмотревшись и сообразив, куда попали, норовят сбежать, так что приходится ловить и расстреливать за дезертирство и после вербовать новых рекрутов.
        Римма его точку зрения разделяла: несерьезный народ с недисциплинированным воображением, таких не жалко. Эксперимент Маршала не нравился ей по другой причине: слишком интеллигентская затея - угрызения совести и прочие сю-сю-сю, лучше бы что-нибудь взорвать.
        Среди туристов, валявших дурака на Вьянгасе, была компания юных гелионских аристократов, в том числе двое принцев крови - эти тоже оказались в зоне поражения. Когда началось, один из них исполосовал себе ножом лицо, шею и вены на руках, выжил чудом - только потому, что у кого-то из находившихся рядом был стазер.
        Король системы Гелиона пожаловал Тине дворянский титул, переходящий по наследству (вопрос, зачем он киборгу, лишенному репродуктивной функции? - но считается, что так больше чести), и поместье Нориади на берегу Лимонного моря. Виконтесса Нориади - это то же самое, что Тина Хэдис. Заодно с титулом она получила право появляться при гелионском дворе с церемониальным холодным оружием.

«Ну-ну…» - саркастически усмехнулась Римма-Анджела, узнав о последней подробности.
        Журналистка из «Гонга» была в красном облегающем жакете, на голове оранжево-розовый костер - не волосы, а застывшие языки пламени.
        Обе сидят за белым столом, перед ними два бокала и бутылка с минеральной водой (этикеткой к зрителю), голограмма за их спинами изображает вьянгасианский каменистый пейзаж под опаловым небом.
        Тина (отвечает на вопрос): …Насчет моей неуязвимости - это не совсем верно. Я тоже чувствовала себя отвратительно, просто мне тогда было не до собственных эмоций. Кроме того, я ведь уже говорила о своем детстве на дореформенном Манокаре. У меня еще в то время образовался иммунитет на психическое давление такого рода.
        Журналистка: Что же помогло вам так быстро сориентироваться в ситуации и принять решение?
        Тина: Необходимость действовать очень быстро. Со мной было двое товарищей, и если один из них более-менее себя контролировал и все-таки хотел жить, то другой находился на грани самоубийства. Он бы покончил с собой, если бы мы его не удержали. Я знала, что должна поскорее добраться до Маршала и счет идет на минуты.
        Журналистка: Вам не было страшно?
        Тина: Больше всего я боялась, что не успею и, вернувшись, найду их мертвыми. Воздействие Маршала могло сломать человека за четверть часа. Или нет, немного не так… Под воздействием Маршала человек сам себя ломал. Это вроде запуска системы самоуничтожения. Я видела, что с ними творится, и решила, что Маршал не жилец.
        Итак, она спасала своих мерзавцев-приятелей - и заодно всех остальных, кто оказался в зоне поражения. То, что цель эксперимента - исправление человечества, как объяснял своим соратникам Маршал, для нее не имело ровным счетом никакого значения. И мысль о том, что экспериментаторы по-своему правы, ей, видимо, даже в голову не приходила… Ну, почему все сложилось так безнадежно, почему Тина именно в это время оказалась на Вьянгасе?!
        Впрочем, Римма знала почему. Знала, кто в этом виноват.
        Журналистка: Что вы чувствовали, когда сражались с террористами?
        Тина (спокойно): Никакого сражения не было. Я их просто убила. А чувствовала - ярость. Все они стояли на площадке, обведенной жирной светящейся чертой, испытать эту дрянь на себе никто из них не хотел. Это было очень наглядно: с другими можно делать все что угодно, а с ними - ни в коем случае! Вот это и доконало меня так, что полетели последние предохранители.
        Просматривая запись интервью в первый раз, Римма-Анджела сжимала кулаки, на глазах у нее закипали злые слезы. Дура! Хоть и киборг… Разве не ясно, что экспериментатор во время эксперимента должен находиться в безопасном месте? И ничего такого тут нет, а Тина усмотрела в этом что-то особенное, символическое… Если бы послушала Маршала, он бы ей объяснил, а она даже слушать ничего не стала - сразу давай мечами махать, и Римма тогда в первый момент не поняла, что это за теплые брызги упали на лицо… Уже после, когда сидели с Маршалом в аэрокаре и мчались на полной скорости к горизонту, она обнаружила, что вся перемазана кровью.
        Журналистка: Известно, что Маршал был исключительно сильным экстрасенсом, способным приводить в негодность любое оружие. Из-за этого у вас не возникло затруднений?
        Тина: Поэтому я и взяла мечи. (Смеется.) Все-таки меч - самое надежное оружие против магии!
        Журналистка (тоже смеется): Как вы до этого додумались?
        Тина: Посоветовал один мой друг, который перед этим смотрел фильмы-фэнтези.
        Журналистка (обращаясь к камере, весело): Вот, смотрите фэнтези - и вас тоже будут посещать светлые идеи! (Меняет тон на серьезный.) Тина, еще один непростой вопрос… Наверное, вы в курсе, существует точка зрения, будто бы Маршал кое в чем был прав и его воздействие могло разбудить в людях высокоморальные качества, исправить преступников, сделать людей лучше и добрее… Как вы считаете, такое возможно?
        Тина: Нет. Воздействие Маршала вело к ломке личности, сумасшествию, суициду - это область психиатрии, а не морали. Маршал внедрял в чужое сознание ощущение вины - и не важно, были для нее реальные основания или нет. Если серьезного повода не находилось, включалось воображение, лезли глюки, и человек мучился из-за вымышленных преступлений, якобы совершенных в прежней инкарнации в каком-нибудь невероятном фантастическом мире. То, насколько сильно та или другая жертва страдала от воздействия Маршала, зависело от ее индивидуальной чувствительности, а не от моральных качеств.
        Журналистка (жизнерадостно): Ну, всем нам остается только порадоваться тому, что у нашей сегодняшней гостьи оказался такой стойкий иммунитет и целых два меча, и поэтому мы с вами сейчас сидим перед телевизорами, а не бегаем в поисках веревки или цианистого калия! Кстати, в вашем мироощущении что-нибудь изменилось после того, как вы стали гелионской дворянкой? Скажите, каково это - быть настоящей виконтессой?
        Они сменили тему, а Римма-Анджела сидела, насупившись, не в силах шелохнуться. Маршала оплевали. Никто его не понял. Хотелось возразить, но, во-первых, эта чистенькая белая студия находится черт-те за сколько парсеков отсюда, а во-вторых, стоит только высунуться - сразу в космополовскую каталажку… Потом она встряхнулась и хлопнула стакан водки, как в старые конторские времена после какой-нибудь особо грязной зачистки.
        А когда все вокруг затуманилось, она зашарила нетвердой рукой по засаленному дивану в поисках пульта - не хотелось смотреть, как Тина в черном жакете и журналистка в красном жакете пьют свою минералку - и то ли подумала, то ли ожесточенно пробормотала вслух:
        - Да, я тоже не пай-девочка, тоже убивала… Но я - по приказу Маршала, а она… она… она сама!..
        Все-таки раздавались отдельные голоса в защиту Маршала: мол, в общем-то он был на правильном пути, хотя и ошибался, используя экстремистские методы, а Тину Хэдис надо привлечь к суду за беспрецедентное варварское убийство, - но они тонули в общем хоре.
        Король системы Гелиона за спасение престолонаследника наградил Тину по-королевски, военное правительство Тергарона вручило ей медаль за доблесть и героизм. Глобальные сети Ниара, Земли, Неза и многих других планет ломились от благодарных посланий в ее адрес. Родители и близкие тех, кто находился в зоне поражения и остался жив, спрашивали, куда можно прислать подарки. Родители самоубийц во всеуслышание заявляли, что, если Тину Хэдис за расправу с террористами посадят в тюрьму, они придут и эту тюрьму по кирпичикам разберут, чтобы выпустить ее на свободу.
        Разумеется, арестовывать Тину никто не спешил, зато за поимку Риммы Кирч, скрывшейся от правосудия сообщницы Маршала, назначили награду - 100 000 галов.

«А не продешевили?» - ухмыльнулась про себя Анджела Ругис - голубоглазая шатенка с шоколадной кожей, ничуть не похожая на девчонку с румяной простоватой физиономией и лохматой шевелюрой соломенного цвета.
        Причем ажиотаж вокруг Тины - это еще цветочки. Даже Лиргисо, за которым числилось несколько тяжких преступлений, посмертно был помилован Галактическим судом: «ввиду значительного вклада в борьбу с особо опасной террористической организацией, известной как Контора Игрек. Мертвый, он уже никому не мог навредить, а официальное признание его заслуг - лишний плевок в сторону поверженного Маршала.
        Лиргисо вошел в моду, его рисунки - мастерски выполненные, но по большей части непристойные - продавались на аукционах за бешеную цену. Попадались среди этих непотребных художеств и карикатуры на Организацию, одиночные и целые комиксы, жестокие, остроумные, полные яда. О том, чтобы выкупить и уничтожить всю эту пакость, не могло быть и речи: ни у Анджелы, ни у других уцелевших не было таких денег.
        Впрочем, о Тине Хэдис, о Лиргисо и уж тем более о Тинином пришельце из чужой Вселенной Римма-Анджела думала с неприязнью, с осуждением, но без ненависти. Ну да, пришли сукины дети и все угробили… Ничего не попишешь, жизнь - это тебе не ухоженный дворик с правильными дорожками и розами без шипов, жизнь - это полоса препятствий, стань сильнее - и в следующий раз победишь ты.
        Ненавидела Анджела другого человека - истинного виновника бойни на Вьянгасе.
        Тина была на виду, охотно давала интервью. Должно быть, руководил ею расчет: продемонстрировать, что она не маньячка, которой лишь бы дорваться до колющих и рубящих предметов, а вполне себе здравомыслящая женщина, свести на нет впечатления от шокирующих снимков, сделанных на базе опергруппой Космопола.
        Тот, кого Анджела ненавидела, держался в тени, о своей роли в разгроме Организации помалкивал, хотя от него зависело очень многое. Не будь его, Вьянгасианская трагедия вошла бы в историю не как беспрецедентный теракт, а как стихийное бедствие аномальной природы. Со стихийных бедствий и спросу никакого… Маршал знал толк в конспирации, так бы кто-нибудь и догадался, что его тайное убежище находится на Вьянгасе - если бы не Тинин главный козырь, не чертов «сканер»!
        Поль Лагайм. Вот кого Римма-Анджела хотела убить.
        Остальные - другое дело. Тина Хэдис - киборг и вообще образец для подражания, в ее превосходстве нет ничего зазорного. Оттого, что командование Конторы Игрек постановило ее ликвидировать, как опасного для человечества индивида, для Риммы ничего не переменилось - бывают же противники, достойные уважения. И если бы сделать это поручили ликвидатору Кирч, у нее бы рука не дрогнула: иногда приходится убивать свои идеалы, ну и что, без этого не станешь сильнее… А Стив и Лиргисо даже и не люди в полном смысле слова, иные существа, один - многомерник, другой - лярниец. То, что в схватке с Организацией победили эти монстры, Римма-Анджела еще могла пережить. Горько, обидно, тяжело, но не унизительно.
        Зато, когда она вспоминала Поля, ее как будто по живому резали. Обыкновенный парень, хотя и «сканер», вдобавок выросший на Незе, в самых что ни на есть тепличных условиях - да он просто не имел права быть сильнее, чем ликвидатор Кирч! Это же все равно, как если бы салага-стажер оказался круче ветерана, словно плевок в лицо!
        На Сагатре, когда тергаронский крейсер ударил из бортовых дезинтеграторов, Римма и Поль прятались на нижнем этаже подземного бункера. Они не распались на молекулы и не задохнулись, их не смело разбушевавшимся вслед за этим ураганом - все катаклизмы происходили на поверхности планеты.
        И тот, и другая стремились избежать встречи с находившимися на крейсере представителями Космопола, каждый по своей причине.
        Римма - понятно, почему: ее бы или сразу к стенке, или под суд. А Поль не хотел, чтобы его силком забрали на службу. «Сканеры», тем более такого заоблачного уровня, ценятся на вес золота, даже еще дороже.
        Правда, потом он все равно оказался в рядах Космопола, но пошел туда на своих условиях, по контракту, все пункты которого сторона-наниматель обязана неукоснительно соблюдать, а если бы его сцапали на Сагатре, с ним бы не церемонились сверх необходимого.
        Надо ли объяснять, что Римму его позиция бесила: ишь какой, не желаешь подчиняться и ходить строем, все должны с тобой считаться! В Организации из стажеров умело и быстро выбивали такую дурь, и Римма-Анджела не любила тех, кто отрицал правильность подобного порядка вещей.
        Еще тогда ей хотелось его убить - так же сильно, как многим другим девушкам на ее месте захотелось бы с ним переспать. Он был на редкость хорош: стройный, ловкий, до чертиков симпатичный.
        Впрочем, он не «был», а «есть». Дослужился до капитана и вдобавок заработал среди коллег-космополовцев репутацию отчаянного парня, а это, по меркам Риммы-Анджелы, важнее карьеры. Он получил все то, что недоступно для нее, поэтому вдвойне хочется его убить, до жгучих слез, до нестерпимого душевного зуда…
        На Сагатре это желание пришлось засунуть в самый дальний ящик. Только «сканер» с его запредельным чутьем мог найти путь наружу через карстовые пещеры, в одиночку Римме бы оттуда не выбраться. И как же она мечтала, чтобы он проявил слабину, запаниковал… Ну, или хотя бы просто расклеился из-за постоянных кровоточащих ссадин, холода, отсутствия привычного комфорта… Как бы она его осадила, с какой презрительной ухмылкой отхлестала бы по щекам, чтобы привести в норму!
        Не дождалась. Воля и самообладание у него ни разу не отказали.
        Помнится, Римма чувствовала себя так, словно ей самым наглым образом утерли нос. Да он просто не имел права быть таким сильным! Какой-то хлюпик с Неза ни в чем не уступает ликвидатору из Конторы Игрек - это же курам на смех, как говорили на Яхине.
        Ладно, пусть не такой уж хлюпик, мускулы в комплекте, но кисти рук - изящные, как у статуи в музее, обзавидуешься (Римма и обзавидовалась), а биография такая, что логику можно скомкать и выбросить за ненадобностью в ближайший мусоросборник.
        В ту пору, когда Организация охотилась за ним, как за уникальным экземпляром
«сканера», Римма ознакомилась с его досье. Вначале все, как ожидается: мальчик из благополучной обеспеченной семьи рос тихим, изнеженным, неагрессивным, страдал галлюцинациями, его лечили (идиоты, не галлюцинации это были, он же «сканер»!), к двенадцати-тринадцати годам вылечили, галлюцинации прекратились (вероятно, он чуть-чуть поумнел и перестал распространяться о своих видениях и странных ощущениях). Учился хорошо, радовал родителей и учителей примерным поведением. Римма таких чистеньких щенят в грош не ставила, и когда была малолетней сорвиголовой на Яхине, и позже, в Организации.
        В возрасте пятнадцати лет пережил сильное потрясение. Банальная неприятность в темном переулке - его попытались ограбить какие-то нелегалы, которых спугнул подоспевший полицейский патруль. На пострадавшем не было ни царапины, только рубашка разорвана, и отобрать ничего не успели. Отделался легким испугом. Точнее, испугом далеко не легким (тут Римма, читавшая досье, удовлетворенно ухмыльнулась, сознавая свое превосходство над незийским слабаком): мальчишка находился в шоковом состоянии, едва мог говорить, в полицейской машине его так трясло, что ему поскорее вкололи успокаивающее и отвезли домой. Наспех составили протокол, за неудачливыми грабителями гоняться не стали - потерпевший практически не пострадал. Случилось это в Элакуанкосе, «городе экзотическом и коварном, как россыпь завлекательно-разноцветных осколков стекла, готовых изранить тебя до крови» (запомнившаяся цитата из какой-то незийской новеллы, которую Анджела однажды прочла до половины, маясь от нечего делать).
        До сих пор события развивались, как положено: происходит то, чего ожидаешь, каждый занимает отведенное ему место, миропорядок выглядит незыблемым и справедливым. Дальше логика отдала концы. Римма продолжала изучать досье без всякого удовольствия, с нарастающим глухим раздражением.
        Через некоторое время после того происшествия он пришел в спортивный клуб и записался на рукопашный бой. Тренер с ним долго мучился, но все ж таки сделал из никудышного исходного материала бойца не хуже других. Спустя год Поля было не узнать - и не только в переносном смысле: этот быстрый и гибкий, как кошка, парень с заработанными в уличных стычках фингалами мало напоминал прежнего пай-мальчика. Он уже не трясся от страха, завидев в ночном переулке подозрительных людей, это его надо было бояться!

«Стал сильным, потому что был трусом! - подумала Римма со злостью. - Подумаешь, героизм…»
        Во время путешествия через карстовые пещеры он однажды признался, что ему в то время даже нравилось гулять с синяками на физиономии.

«Ага, к показухе стремился, - тут же отметила Римма, мысленно выискивая, к чему бы еще придраться. - Чтобы все принимали тебя за крутого…»
        Уличные подвиги не помешали ему поступить в полицейскую школу, успешно пройдя все необходимые для этого психологические тесты и проверки. Его приключения не выходили за рамки заурядного мордобоя, он никого не убил и никогда не нападал на тех, кто не в состоянии дать отпор. Наоборот, лез в драку с сильными противниками, нередко проигрывал, но не сдавался.
        И он определенно принадлежал к числу тех ребят, которые при любых обстоятельствах стараются остаться незапятнанными. Римма таких терпеть не могла. В Конторе ей частенько приходилось выполнять грязную работу, руки по локоть в крови и в дерьме, чего уж там, и в поведении таких принципиальных чистюль она усматривала личное оскорбление. То есть она, конечно, ощущала свое над ними превосходство, но неприятный осадок все равно оставался.
        Из незийского иммиграционного контроля Лагайма в конце концов вышвырнули за вопиющие дисциплинарные нарушения. Так и не поняли, твердолобые раззявы, что в их распоряжении оказался «сканер» экстра-класса, хотя регулярно отмечали в рапортах его «феноменальную интуицию».
        Примерно в то же время он подружился с Тиной Хэдис и ее пришельцем-многомерником, известным под именем Стива Баталова.
        Тогда же Маршал решил, что эти люди слишком опасны, чтобы позволить им жить дальше. Тут он не ошибся, они действительно оказались опасными - настолько, что Организации больше нет, и самого Маршала нет, а Шоколадная Анджела, бывшая Римма Кирч, прозябает на Парке в Новогодней Службе. Взялись за руки, пошли вокруг елочки… Тьфу!
        Противники Маршала, несмотря на всю свою крутизну, не смогли бы одержать верх, не будь у них «сканера». Недаром Контора столько сил потратила на то, чтобы его заполучить. Впустую.
        Можно было взять в заложники его близких и дальше действовать по стандартной схеме, но тех вывели из-под удара с помощью подлейшего трюка. Никто ведь даже не заподозрил, что Тина и Лиргисо сговорились и нашумевшее «похищение» Поля Лагайма - балаган для дураков. Тина рассказала об этом уже после, когда все закончилось. Анджела мучилась, локти кусала - вот бы догадаться вовремя! - но еще сильнее она мучилась, вспоминая Поля.
        Убить. Ликвидировать. Пустить в расход. Прикончить. За гибель ребят на Вьянгасе, за Маршала, за то, что не сломался в сагатрианских пещерах, хотя не имел на это никакого права…
        И еще он не давал поводов для презрения - от этого Римме-Анджеле было совсем тошно.
        Презрение играло в ее жизни громадную роль, гораздо большую, чем любое другое чувство. Оно окутывало Римму, словно незримая волшебная оболочка, способная сделать приятной для пребывания любую среду. Оно добавляло куража, бодрило и опьяняло, как выдержанное вино, доставляло полновесное наслаждение.
        На Яхине она презирала своих родителей, родственников, соседей, учителей в школе, прохожих на улице - весь этот омерзительный человеческий студень, серый, аморфный, зыбкий, лишенный воли и индивидуальности.
        Удрав оттуда на Рубикон, презирала похотливых подвыпивших мужчин, которых грабила в грязных закоулках, озаренных радужным сиянием мельтешащих в высоте фонарей: и средства на пропитание, и пища для души.
        Попав в Организацию, стала презирать сытое человечество, которое Контора Игрек призвана была защищать от монстров, сектантов, мутантов и прочих уродов. Впрочем, голодное человечество - всяких там бомжей, плаксивых малообеспеченных теток и хронических неудачников - Римма тоже презирала.
        Еще культурненьких мальчиков и девочек, выросших в цивильных условиях на планетах с высоким индексом благосостояния. Еще стажеров-салаг - но этих лишь до той поры, пока они не превращались в полноправных бойцов Организации.
        Презрение, словно луч маяка, шарило по окружающему ее враждебному пространству, высвечивая то один, то другой подходящий объект.
        Поль Лагайм принадлежал к предпоследней категории, но ни в какую не соглашался соответствовать той роли, которую Римма отвела ему в своей системе мироздания. С ним ничего нельзя было сделать - только убить.
        Когда выбрались из карстового лабиринта на поверхность, в промозглый лесок на склоне горы, она попыталась это сделать. Выстрелила вслед, целя в рыжую голову.
        Оружие оказалось неисправным, хотя еще минуту назад глазок индикатора горел рубиновым светом. То ли сам «сканер» это подстроил, то ли его защитила какая-то непонятная сила. Короче, Римма проиграла.
        Перед тем как уйти, он бросил в ответ на ее упреки: «Найдешь себе нового Маршала и новое великое дело».
        Римма надеялась, что он сгинет в слякотных сагатрианских лесах, но позже узнала, что он объявился на Незе.
        Сама она долго пряталась, питаясь сначала остатками пищевых концентратов и вязкими сладковатыми ягодами, после - продуктами, которые удавалось стащить на научно-исследовательской станции. Конторская выучка - это вам не какой-нибудь факультет болтологии! Ученые так и не догадались, что к ним наведывается из заболоченной чащи человеческое существо, думали на животных.
        На Сагатре она застряла надолго. Ночевала в разбитом аэрокаре, оплетенном хлипкими ползучими побегами. На ее счастье, пилот со станции однажды по пьянке навернулся, и машину так и бросили ржаветь в лесу.
        Переболела какой-то местной заразой, колола себе антибиотики. Презирала соседей-биологов - возятся с ерундой и не знают, что у них под боком живет террористка из Конторы Игрек, еще и припасы ворует! Такую публику голыми руками бери. Презрение помогало вытерпеть вечную сырость, от которой не было спасения, кожный зуд и болячки, зыбкое творожистое небо.
        Вспоминала ожесточенные споры с Полем в карстовых пещерах, и от этого ее ненависть росла, разбухала, как на дрожжах.
        Убить. Уничтожить. Размазать по стенке.
        Потом нагрянули экологи и защитники природы, их было много - и ученые, и инспектора от Галактической Ассамблеи, и представители общественных организаций, Римме удалось затесаться в ряды последних и вместе с ними добраться до Ниара.
        Добывание денег. Пластическая операция. Постоянный риск разоблачения. Больше всего она боялась двух вещей - ареста и встречи с Зойгом.
        Разоблачить ее могли бы, сделав соответствующие анализы.
        А Зойг - это отдельный разговор. В прошлом образцовый ликвидатор, один из лучших офицеров Организации, под конец свихнувшийся и ставший предателем. Свихнулся он из-за Поля Лагайма.
        Когда «сканера» захватили и привезли на корабль, Зойг не позволил ребятам его бить. После того как тот сбежал из лаборатории, заколов стилетом двух здоровяков-санитаров и профессора Пергу (хорош гуманист!), Зойг вывел из строя систему внутреннего слежения и открыл сезон охоты на оперативников, которым поручили поймать беглеца. Их трупы, завернутые в черную пленку, находили в самых неожиданных местах. Римма не сомневалась насчет того, чья это работа - нутром чуяла, хотя никаких улик против Зойга не было.
        Как такое вообще могло произойти, что там перезамкнуло у него под черепом - этого она даже представить не могла, но результат был налицо. Очень наглядный результат: целый штабель герметично упакованных мертвецов, грамотная работа ликвидатора-профессионала. Недаром Зойг считался одним из лучших.
        После провокации Клисса и бегства Маршала на флагмане царил бардак, убийце это было на руку. К тому же, размеры и внутренняя планировка корабля позволяли играть в прятки хоть несколько суток кряду - при условии, что системы слежения не работают, что Зойг и обеспечил.
        Правда, осуществить задуманное до конца - разыскать беглого «сканера» и вместе с этим бесценным трофеем смыться - предателю не удалось. Римма нашла Поля раньше.
        Ее самолюбие получило тогда чувствительный щелчок: «сканер» ее побил, связал и заставил показать дорогу в ангар. Римма утешалась, во-первых, тем, что все равно он слабак с Неза и его победа в драке - то самое исключение, которое подтверждает правило, а во-вторых, она его перехитрила: посадила в машину, из которой сделали ловушку для Маршала, и отправила на гарантированную смерть.
        Чего она не знала - так это того, что в маршальском ангаре видеокамеры успели починить и уже через полчаса все были в курсе, что боец Кирч пленного «сканера» укокошила, не имея на то приказа. По крупному счету это не имело значения: вместо того чтобы держать ответ перед начальством, Римма вместе с несколькими надежными ребятами в тот же день рванула на поиски Маршала. Но незадолго до бегства ей сказали, что ее зачем-то ищет старший офицер Зойг. Римма сразу поняла, зачем: чтобы свернуть ей шею за Поля.
        Она не смогла бы выстроить убедительную цепочку доказательств, просто знала наверняка, что это именно так, а не иначе и что Зойг теперь ее смертельный враг.
        Потом оказалось, что чертов Поль каким-то чудом уцелел и вернулся к своим, потом был Вьянгас…
        А что касается Зойга - тот бесследно исчез.
        Списки арестованных позже появились в глобальных сетях на многих планетах, но его имени там не было. Сбежал? Или его все-таки разоблачили, как убийцу товарищей, приговорили к смерти и наскоро привели приговор в исполнение? Хорошо, если так… Потому что если они встретятся и он узнает в Анджеле Римму Кирч - только один из них выживет. Это она тоже чувствовала нутром, без всяких там умозаключений. И она ой как не была уверена, что сможет одолеть Зойга.
        Если он до сих пор жив, хуже всего то, что его не опознаешь, наверняка он тоже сделал пластическую операцию.
        Когда эти опасения обострялись, Зойг мерещился ей в каждом встречном гинтийце среднего роста и крепкого телосложения. Как, например, в том угрюмом охраннике, который на днях прилетал за Бланкой Ингер.
        Есть такое хорошее слово - паранойя… Впрочем, Зойг не пошел бы в охранники по той же причине, по какой сама Анджела не смогла бы устроиться на аналогичную работу. Бывшим конторским не выдержать проверку на вшивость, их данные занесены во все базы и на процветающих планетах, и на самых захудалых. Вот о чем нужно думать, а не о свихнувшемся убийце, который давным-давно сгинул.
        И все-таки после угрозы ареста Зойг был ее кошмаром номер два.
        Но хуже всего другое. Хоть Поль и «сканер» круче некуда, в одном он ошибся: нового Маршала Римма-Анджела за эти четырнадцать лет так и не нашла.
        Она искала. Сначала бросалась с планеты на планету, потом осела на Парке. Этот насквозь попсовый мир ей не понравился, но причина, чтобы здесь остаться, имелась очень даже веская. У нее появились Комнаты.
        Началась эта история с малоинтересного знакомства.
        Была зима, и Анджела устроилась на сезонную работу в Новогоднюю Службу. После двух ограблений ей надо было на месяц-другой затаиться, изобразить видимость легального заработка. Белая крем-краска для кожи, белокурый парик, тонкое ледяное лицо - Снегурочка из нее получилась хоть куда.
        Худосочную девицу неопределенного возраста, примечательную тусклой белесой косой толщиной с карандаш, свисающей ниже талии, она отметила среди других сразу. Девица любила порассуждать о Высших Силах, вершащих судьбы людей, и многозначительно намекнуть на свой немереный магический потенциал. Анджела, слушая ее высокопарные речи, про себя ухмылялась: она-то знала, что это она избранница Высших Сил, и по части так называемой магии не была профаном, Маршал успел обучить ее напоследок кое-каким азам и фокусам.
        Подходящий объект для презрения. После сокрушительного поражения на Вьянгасе и на Сагатре Римма-Анджела только благодаря презрению не скатывалась в беспросветную хандру.
        Обладательницу тощей косицы звали Сафина, прилетела она с Неза. Почему ей не сиделось на Незе - об этом Анджела узнала позже, когда они «подружились».
        Сафина искренне верила в свои сверхъестественные способности и нашла недурную работу - стала «магом-телохранителем», ни больше ни меньше. Ее нанял модный художник, эмигрант с Лярна - экзотическое существо с лицом, похожим на театральную маску, и мелодичным переливчатым голосом, усыпанное в придачу драгоценными камнями, вживленными прямо в изумрудно-зеленую кожу. Типичный невротик, легкомысленный, словоохотливый, непрактичный, запуганный. Главное, что запуганный. Боялся он встречи с давним недругом, из-за которого перенес много страданий на родине и в конце концов стал изгнанником.
        Зато гонорары у него были - зашибись, и едва ли не половину своих доходов этот самый Тлемлелх тратил на охрану. При нем постоянно дежурили шестеро - элитные профи из охранного агентства, которое считается лучшим на Незе. Плюс всякая навороченная автоматика в доме и снаружи, по периметру. Подобраться практически невозможно, грабители даже близко не подходили, но ожидаемый злоумышленник был, по словам Тлемлелха, «демоном» - то есть обладал магическими способностями.
        Речь шла все о том же Лиргисо, которого Организация давно уже приговорила к смерти, но прихлопнуть никак не могла, сколько бы Маршал ни вызывал на ковер ликвидаторов. Лиргисо и Тлемлелх изначально принадлежали к одной расе и были соотечественниками, это после Лиргисо решился на беспримерную авантюру и переселился в человеческое тело, лишь бы не оказаться за решеткой.
        Посетившая Тлемлелха мысль нанять «магов-телохранителей» сама по себе была здравой, вот только людей он выбрал не тех - Сафину и еще одного специалиста ей под стать. Наверное, на доверчивую инопланетную знаменитость произвели впечатление их велеречивые рассуждения о Светлых и Темных силах.
        Был там еще и третий, коренной незиец, этот кое-что умел, и Организация постановила ликвидировать его вместе со всей семьей, а то возникло подозрение, что ненормальные способности закрепились у них в роду на генетическом уровне. Кстати, выполнила задание группа, в которую входила ликвидатор Кирч.
        Ну и чего здесь такого, возражала невидимому оппоненту Римма-Анджела, это же было раньше, до того как тайна Маршала открылась и он начал новую игру. Если у тебя есть идеология и принципы, надо им следовать, пока не поменяешь их на другие.
        Невидимый оппонент в конце концов затыкался.
        Сафина получила место с баснословным окладом и около года жила припеваючи, но потом ее счастью пришел конец. Она не учла того, что свою зарплату иногда приходится отрабатывать.
        В один прекрасный день Лиргисо нанес Тлемлелху визит. Обезоруженные охранники выставить незваного гостя не смогли, но, по крайней мере, до конца оставались рядом с клиентом, ни один из них не сбежал. Зато Сафины и ее напарника след простыл. Сафину только под вечер нашли в гараже, она сидела в дальнем углу, за остовом полуразобранного аэрокара, накрывшись куском грязного парашютного полотна.
        Обошлось без жертв. Злоумышленник, как выяснилось, ничего не злоумышлял, просто заглянул поболтать со старым приятелем. На прощание он посоветовал Тлемлелху
«магов-телохранителей» выгнать, потому что они никуда не годятся. Рассказывая об этом, Сафина с обидой добавила, что исчадия тьмы всегда постараются навредить тем, кто служит Свету, и если убить не вышло, так хотя бы подстроят, чтобы с работы уволили.
        Она пыталась оправдываться, лепетала о сокрушительной темной энергетике, астральных щупальцах, неблагоприятных фазах обеих незийских лун и своей интуиции, которая подсказала, что с Тлемлелхом ничего не случится. Возможно, тот и поверил бы, но вмешался его адвокат - этот прожженный старый скептик давно точил зуб на
«магов-телохранителей» (потому что у него аура затемненная, пояснила Сафина). По его наущению им указали на дверь, в то время как охранникам из агентства за храбрость и верность долгу выплатили премию в размере годового жалованья.
        На этом Сафинины злоключения не иссякли. Адвокат, в отличие от своего впечатлительного клиента, считать деньги умел и любил. Чтобы не выплачивать уволенным работникам положенное по закону выходное пособие, он обвинил
«магов-телохранителей» в мошенничестве и пригрозил судом. Опасаясь потерять нажитые средства, Сафина от греха подальше улетела на Парк. К тому времени, как они с Анджелой познакомились, деньги у нее закончились и она подрабатывала Снегурочкой в Новогодней Службе.
        Она без конца жаловалась на жизнь, на зловредного юриста, на «вампирическую энергетику» окружающих, на козни темных сил, направленные конкретно против нее, на бездуховность и ограниченность профанов, которые таких, как она, не понимают. Анджела терпеливо слушала всю эту галиматью - не потому, что сочувствовала, а ради крупиц полезной информации.
        Пусть Сафина бездарь, зато на Незе она вращалась среди тех, кто реально что-то может. Вдобавок много всякого прочитала, а Римма-Анджела не любила убивать время, уткнувшись в книжку.
        Знания, причудливо и сумбурно перемешанные с ерундой, у этой размазни присутствовали, хотя распорядиться ими она была не способна. Анджеле как раз их-то и недоставало, Маршал только начал с ней всерьез возиться, и тут его убили.
«Промывать» информацию, отделяя нужные сведения от шелухи - уж это она умела, конторская выучка!
        Когда поведение Сафины изменилось, Анджела вначале решила, что у той завелся мужчина.
        Прекратилось нытье, глаза блестят, подолгу где-то пропадает и откровенничать больше не хочет. Анджела даже порадовалась, что наконец-то от нее отделалась, Сафининым хныканьем она была сыта по горло. Информация того стоила, но неплохо бы найти другой источник. Или, на самый худой конец, преодолеть свою застарелую, еще со школы, нелюбовь к чтению книжек.
        Тем вечером она уже легла спать - как обычно, не раздеваясь, с оружием под боком, - когда кто-то начал скрестись в дверь номера.

«Космопол или Зойг?..» - тревожно плеснуло в дремотных водах.
        Она беззвучно села на койке, нащупывая пистолет.
        - Анджела, ты не спишь? - донесся радостно-возбужденный голос Сафины. - Я хочу поделиться с тобой чудом!
        Сейчас начнет рассказывать о своем поклоннике, тема - интересней некуда… Но вдруг удастся перевести разговор в иное русло и вытянуть что-нибудь стоящее?
        Сон все равно улетучился, в крови слишком много адреналина. Римму-Анджелу противопоказано внезапно будить, потому что первая мысль - пришли ее брать.
        Она открыла и глазам своим не поверила, увидев Сафину в немыслимо роскошном вечернем туалете из сверкающей парчи. В коридоре холодно, бледные плечи гостьи покрылись гусиной кожей, выпирают костлявые ключицы, зато усыпанное бриллиантами платье в неярком свете плафонов-близнецов празднично искрится и переливается, будто дивная серебряная орхидея в каплях росы. Такую красоту даже Анджела оценила, хотя обычно она относилась к красивому скорее с настороженностью, чем с восторгом.
        - Я должна сказать тебе одну очень важную вещь… - зашептала подруга торопливо, с придыханием, восторженно сияя глазами. - Дед Мороз существует на самом деле!
        Тьфу ты. Раньше за ней ничего такого не наблюдалось. Видимо, Сафина подсела на какую-то дрянь недавно, пока не общались.

«Вот так и кончают все слабаки», - хмыкнула про себя Анджела.
        Хороший заряд презрения - это в самый раз, словно суточная доза витаминов. Сердцебиение пришло в норму, натянутые нервы перестали вибрировать, ее охватило спокойное удовлетворение, проистекающее от сознания превосходства над Сафиной.
        - Ты не веришь? - спросила та с обидой. - В чудеса нужно верить, и тогда они сами к тебе придут! Я знаю, это Дед Мороз подарил мне волшебные Комнаты, потому что здесь только я похожа на настоящую Снегурочку! У меня же настоящая коса, не то, что эти ваши парики из искусственных волос - они мертвые, а у меня коса живая, поэтому я получила награду!
        У Анджелы, окончательно расслабившейся и развеселившейся, вертелось на языке, что, если бы Дед Мороз увидел этот длиннющий крысиный хвост, который свисает у Сафины от затылка до задницы, он подарил бы ей флаер в парикмахерский салон или робота для стрижки в домашних условиях. Промолчала из дипломатических соображений.
        От Сафины пахло дорогими духами и вином. Вино - это, пожалуй, хороший признак, в том смысле, что не наркота. Если только она не запивала портвейном галлюциногены… Впрочем, такие жестокие эксперименты не для доходяг.
        - Ты должна это увидеть! Пойдем со мной в волшебную страну, там есть ликер и конфеты!
        Липкие холодные пальцы ухватили Анджелу за руку и потянули в коридор. Она не упиралась: отчего не поразвлечься, если цирк бесплатный? И она была абсолютно не готова к тому, что ожидало ее за дверью Сафининого номера - «дверью в сказку», по утверждению пьяной подруги.
        Там должна была находиться крохотная комнатушка с откидной койкой, стенным шкафом и окном на еловый лес. Такая же, как у Анджелы, с той разницей, что у нее никакой дребедени на стенках не было, а Сафина у себя поналепила картинок, развесила резные деревянные медальоны и ожерелья из незийских ракушек, к потолку прицепила гирлянду колокольчиков.
        Стандартное для общежития Новогодней Службы спальное помещение два на три метра - вот что должно было прятаться за каждой пронумерованной дверью в длинном холодном коридоре. В том числе за этой.
        Внутри темно. Сафина почему-то сперва плотно прикрыла за собой дверь, загадочно хихикая, и уже после щелкнула выключателем.
        Когда вспыхнул свет, Анджела в первый момент остолбенела.
        Зал с двумя рядами колонн из бежевого полированного камня в светлых разводах, за стрельчатыми окнами скользят в темноте розовые и зеленые ракеты фейерверка. Рояль, покрытый золотистым лаком, скалится черно-белыми клавишами. Поодаль стоит столик с бутылками вина, красивыми фужерами и сладостями в золотых вазах.
        Она зажмурилась, помотала головой, но все это не исчезло. Сафина у нее за спиной рассмеялась счастливым пьяным смехом.
        Самым опасным Анджеле показался громадный ухмыляющийся рояль. Упав на отполированный до зеркального блеска пол, она откатилась в противоположную сторону, не забыв выхватить пистолет.
        Компактное оружие, замаскированное под безобидные бытовые предметы вроде авторучки или телевизионного пульта, всегда было при ней, и она одевалась неряшливо в том числе из практических соображений - чтобы никто не полез ее тискать и не обнаружил невзначай, сколько всякого разного припрятано под одеждой. Репутация эксцентричной и нечистоплотной особы ее не смущала: все лучше, чем позволить застать себя врасплох.
        - Анджела, ты где?.. - прозвучал растерянный голос Сафины, заметившей, что ее уже нет рядом.
        Так состоялась первая встреча Риммы-Анджелы с Комнатами. Почему она не запаниковала и не сбежала? Понимала ведь, в отличие от блаженной дурочки Сафины, что так называемые «чудеса» могут быть смертельно опасными, в Организации это вбивали в головы новобранцам самым наипервейшим делом… Но она увидела свой шанс - и решила рискнуть.
        На Земле-Парк давно ходили байки о Комнатах. Сафина утверждала, что ей удалось их
«приручить» - и, похоже, так оно и было. Что касается Деда Мороза - это ее по пьянке несло, как выяснила Анджела чуть позже, подсунув ей втихомолку «сыворотку правды».
        В Комнатах не обнаружилось никаких обитателей - ни людей, ни монстров, ни животных, ни насекомых. Зато предметы и даже сами по себе помещения могли жить псевдожизнью, но лишь в том случае, если ты этого захочешь. Что-то вроде виртуального пространства, которым пользователь мысленно управляет.
        Комнаты могли быть маленькими или большими, в зависимости от желания хозяина, и всегда располагались анфиладой. Окна невозможно ни открыть, ни разбить, ни выдавить, и «вид снаружи», в отличие от внутренней обстановки, непредсказуем.

«Да это же просто-напросто компьютер! - с неимоверным облегчением поняла Анджела. - Ничего одушевленного, одна видимость. Заброшенный, неизвестно чей, давно забытый… Может быть, компьютер многомерников? Технология на уровне волшебства, но все-таки не чудо, а технология - значит, можно этим воспользоваться».
        Была одна загвоздка: Комнаты воспринимали как законную хозяйку не Анджелу, а Сафину, которая наткнулась на них первая. Они выглядели так, как хотелось Сафине. Они открывались, подчиняясь ее призыву, причем для этого годилась любая дверь. Выйти из анфилады можно было куда угодно, в любое помещение или под открытое небо, лишь бы там тоже наличествовала дверь - и здесь опять же требовалось, чтобы команда исходила от Сафины.
        Она считала, что получила такой подарок в награду за свои возвышенные душевные качества и невероятные магические способности. Анджела с ней не спорила, до поры, до времени довольствуясь ролью восхищенной подруги.
        Выяснилось, что продукты, которые появляются в Комнатах, можно есть без вреда для здоровья, но они совершенно не питательные - ничего, кроме вкуса и аппетитного вида, одна иллюзия еды. А вещи, вынесенные из Комнат наружу, через несколько дней тускнеют, ветшают и в конце концов рассыпаются в труху, это произошло и с шикарным платьем, которое было на Сафине в тот вечер, когда она решилась показать Анджеле свои владения.
        Так же бесполезно создавать там оружие или приборы, получаются всего лишь муляжи. Но это и незачем, решила Анджела, Комнаты сами по себе могут быть оружием.
        Спустя год после первого знакомства с Комнатами она стала их полновластной хозяйкой. Тело Сафины с проломленным виском, в застегнутом на «молнию» синтетическом мешке, поглотила с тяжелым всплеском непроглядная стылая вода затерянного в северных широтах озера.
        Сгущались ранние мутноватые сумерки, из низких туч валил снег. Никто ничего не видел, а добавленные в мешок камни не позволят трупу всплыть. Еще одна успешная ликвидация, которая по счету - с ходу не скажешь, со счета Римма-Анджела сбилась давным-давно, еще когда работала в Организации.
        Как она и надеялась, Комнаты после исчезновения Сафины признали ее господство. Правда, кое-что пропало, и, сколько она ни экспериментировала, восстановить
«утраченные данные» так и не удалось и разобраться, в чем дело, тоже не удалось.
        Комнаты теперь всегда были небольшими, никаких дворцовых покоев с рядами колонн и высоченными лепными потолками. Отсутствие прежнего простора вызывало у Анджелы досаду, временами даже угнетало - главным образом потому, что у Сафины манипуляции с размерами помещений получались запросто. Что за секрет она унесла с собой на дно безымянного озера - теперь уже не узнать.
        И обстановка оставляла желать лучшего. Неуютная, скомбинированная из кусочков тех невзрачных малопривлекательных интерьеров, которые окружали Римму-Анджелу на протяжении всей жизни, хотя совсем ей не нравились. Они преследовали ее с назойливостью прилипчивой мошкары или прописных истин. Даже здесь, в Комнатах! И это называется «чудо»?!
        Ее раздражали слащавые красивости, которыми увлекалась Сафина, но это еще не означало, что ей не хочется чего-нибудь стильного. Сколько ни мучайся - никакого результата. Как будто Комнаты решили, что пол, похожий на черное зеркало, или кресла, обитые кожей редкого зверя, или окна в виде огромных иллюминаторов - это для нее будет слишком жирно.
        Наверное, все дело в какой-то мелкой опции, которую Сафина использовала интуитивно, а она никак не может нащупать. Обидно, однако Анджела на это плюнула. Комнаты нужны ей не для того, чтобы прохлаждаться и поедать в устрашающих количествах лишенные калорий сладости, у нее имелась цель поважнее: найти нового Маршала, который поведет ее за собой, не повторяя ошибок Маршала прежнего.
        А Комнаты со всеми их удовольствиями - всего-навсего приманка: непостижимая опасность, якобы кому-то угрожающая (не ей, она не собиралась ломать комедию, прикидываясь жертвой), зловещая загадка и вызов. Маршал, которого убили на Сагатре, не прошел бы мимо! Рано или поздно должен появиться кто-нибудь на него похожий.
        Или - еще вариант, который тоже бы ее устроил - это может оказаться не Маршал, а соратник, и они вместе отправятся на поиски вожака.
        Остальное приложится: у них, само собой, появятся враги и какая-нибудь цель; быть может, они станут тем зернышком, из которого со временем вырастет новая Организация, наводящая трепет на весь обитаемый мир. Главное, что прозябанию на Парке придет конец, и все будет как раньше, до Вьянгаса и Сагатры: рядом проверенные боевые товарищи, а всех остальных можно от души презирать.
        Пользуясь возможностями Комнат, Римма-Анджела набрала небольшую группу «сектантов» - ребят слишком легковерных и ограниченных, чтобы из них получились соратники, но пригодных для использования в качестве пушечного мяса. Ей не составило труда заморочить им головы посулами могущества, которое они смогут заслужить, если будут во всем ее слушаться. За доказательствами дело не стало - фокусы с Комнатами и не на такую публику произведут впечатление!

«Сектанты» играли роль загонщиков, запугивали жертву; та, по подсказке Анджелы, обращалась за помощью к кому-нибудь, на первый взгляд многообещающе крутому… А заканчивалась вся эта суета еще одним разочарованием, всплесками темной ледяной воды, принимающей новые трупы.
        Никто из предыдущих кандидатов не выдержал испытаний, и у нее не то что Маршала - даже соратников до сих пор не появилось.
        И жертву, и опозорившихся кандидатов каждый раз приходилось ликвидировать, а то ведь «Иллюзориум» за голову схватится, если узнает, какие дела творятся у него под боком!
        Впрочем, ничего страшного. Оно даже полезно, чтобы не растерять старые профессиональные навыки.
        Уже видно, что на Маршала Генри не тянет, а годится ли в соратники - надо проверить. То, что произошло в Фата-Моргане, внушает уважение, но вопрос, чья это на самом деле заслуга, а то не попасть бы впросак…
        С «сектантами» он тоже разделался лихо, спору нет, но перед этим что-то проглотил. Под допингом кто хочешь станет героем… Дальнейшие испытания покажут, каков Генри на самом деле.
        Мориса потом в расход, законченный слабак, а чего стоят девчонки, нужно посмотреть.
        Римму-Анджелу охватило приятное острое возбуждение, словно перед ней груда новогодних подарков и она только начала их распаковывать.
        Глава 4
        На стенах ковровое покрытие с красно-черно-рыжим орнаментом, запыленное, потускневшее, местами вытертое до белесых пятен. Такое же на полу и на потолке. Мебель, низко присевшая на гнутых металлических ножках, обтянута синтетической темно-коричневой кожей, из прорех лезет розоватая пена наполнителя, похожая на сахарную вату. За окнами - щедрое летнее солнце, в его лучах купается зеленая ботва на грядках, простирающихся до горизонта. Бескрайние огороды и справа, и слева, больше за этими окнами ничего нет.
        - Выйти туда можно? - полюбопытствовал Генри.
        Не то чтобы ему хотелось это сделать. Просто из интереса.
        - Нельзя. Неизвестно, что там на самом деле и есть ли там что-нибудь вообще.
        Насупленное лицо Анджелы, суровый озабоченный голос - все это показалось ему комичным, но он удержался от улыбки. Она немного напоминала девчонку, которая изо всех сил важничает, изображая взрослую. Эффект получался с точностью до наоборот: если бы она держалась проще, она бы производила более серьезное впечатление.
        Улыбнуться Генри помешало не только чувство такта, но и смутная тревога. С Анджелой он совершенно точно никогда раньше не встречался, но она поразительно похожа на какого-то известного ему персонажа - и это плохо… Почему плохо, он уловить не мог. Насчет важничающей девчонки и обратного эффекта - это ведь не его собственная мысль, это сказал кто-то другой… Фраза из книги или из фильма.
        Определенно из фильма, эти слова были произнесены вслух. Но где, когда, кем - надо поскорее вспомнить, потому что ощущение тревоги постепенно нарастает, словно ты в туннеле подземки, на рельсах, и издали доносится пока еще тихий гул приближающегося поезда (было у Генри такое дурацкое приключение в переходном возрасте).
        Впрочем, поводов для беспокойства хватало и без тех неясных ассоциаций, которые будило поведение Анджелы.
        После того как связанных сектантов заперли в пустующем закутке для роботов, она предложила всем вместе пойти в помещение с аварийным терминалом, наладить связь и вызвать полицию.
        - А этих хануриков сторожить никто не останется? - удивилась практичная Дигна.
        - Кто-нибудь посторожит, но сначала всем по чашке кофе! - объявила Анджела непререкаемым тоном. - Там еще кофейный автомат, а у меня есть ключ с административным паролем Новогодней Службы. Это рядом, через коридор.
        Упомянутый коридор выглядел вполне обыденно: типичная для общественных мест желтоватая плитка под ногами, пара треугольных плафонов на потолке, рифленые салатные стены в «елочку». В конце одна-единственная дверь. Морис побледнел, словно ему внезапно стало дурно, Генри не придал этому значения: реакция на только что пережитое, чего и ждать от такого слабонервного субъекта. Сам он все еще находился под действием кревта.
        За дверью не оказалось ни терминала, ни, на худой конец, обещанного кофейного автомата. Вот эта самая ковровая комната с летним раздольем за окнами и драными диванчиками на блестящих паучьих ножках. На один из диванчиков усадили Мориса, который тут же и обмяк, хотя сознания не потерял.
        Анджела объяснила, что они попали в Комнаты - это паркианский артефакт, тот самый, о котором говорили перед нападением, и произойти здесь может все что угодно, главное - не поддаваться панике. Она здесь уже бывала и каждый раз благополучно выбиралась. Сектанты хотели принести ее в жертву - так же, как Мориса, но она дала им отпор и долго блуждала по Комнатам, пока не нашла выход. Комнаты подчиняются сектантам, однако сейчас вся банда обезврежена и повязана, это упрощает главную задачу - выбраться наружу.
        Морис постепенно приходил в себя. Девочки выглядели ошеломленными, но не слишком напуганными: Дигна пробовала на ощупь пыльные ковры, Бланка смотрела, жмурясь, на залитые солнцем бесконечные огороды. А Генри пытался разобраться в своих ощущениях - слабых, почти неуловимых - и понять, почему сама по себе Анджела вызывает у него куда большую настороженность, чем все остальное, вместе взятое?
        Все ее поведенческие черточки, складываясь в единое целое, напоминали ему что-то, о чем он уже слышал. Да, именно слышал… Кино или театральная постановка, где кто-то из персонажей дает развернутую характеристику другому? Аудиозапись литературного произведения?
        На свою беду, он слишком много всякого знал, чтобы сразу сориентироваться. Припомнилось ощущение досады - история о девушке, похожей на Анджелу, его, мягко говоря, не захватила, но кто-то продолжал с гипнотической настойчивостью вбивать ему в голову все новые и новые подробности, хотя он изнывал от нетерпения и от желания сменить тему.

«Ага, только сначала о ней послушай. Когда-нибудь это тебе пригодится».
        Генри словно иглой укололи. Кто это сказал?! И при каких обстоятельствах? Не фильм и не спектакль, а реальный разговор, состоявшийся энное количество лет тому назад. Собеседник считал, что просто обязан выдать как можно больше информации о некой не особенно симпатичной девице, не вызывавшей у Генри ни малейшего интереса.
        Поскорее вспомнить остальное. Это очень важно.

«Она меня чуть не убила».
        Кого она чуть не убила?
        Напрягая память, Генри одновременно поддерживал вежливую беседу с Анджелой. Та смотрела исподлобья - тяжелый взгляд многоопытного профи или просто бывалого человека, испытывающего сомнения насчет того, что новичок не струсит и не подведет. Один из характерных для нее взглядов, об этом тоже было в том разговоре.

«Надо, чтобы ты ее узнал, если когда-нибудь встретишь. Вопрос жизни и смерти».
        Говоривший бросил это через плечо, так как стоял к Генри спиной - стройный темный силуэт на фоне арочного проема, за которым сгущались сиреневые сумерки.
        Хотя бы картинка всплыла… Нельзя сказать, что Генри недооценивал значение информации о Комнатах. Просто сведения о неведомой девушке, которые много лет лежали мертвым грузом, а теперь вдруг начали с неожиданной силой пробиваться наружу сквозь толщу памяти, казались ему не менее значительными. Вопрос жизни и смерти, как сказал тот человек у окна.
        Кстати, кто это был?
        Если вспомнить, кто, появятся ответы и на прочие вопросы.
        - Все это как настоящее, - хмыкнула Дигна, перетащив волоком на несколько шагов один из диванчиков. - Тяжелое… Откуда оно берется?
        - Снова хороший вопрос, - многозначительно покивав, похвалила Анджела, словно зачет у студентки принимала. - Комнаты воспринимают наши мысли, берут те картинки, которые нам запомнились, но при этом часто что-нибудь меняют. Например, ковровое покрытие на потолке - что оно там делает? Это уже искажение. А ковры с таким орнаментом производят на одной из планет, где я побывала, и сельскохозяйственный пейзаж оттуда.
        - Какая это планета?
        - Яхина.
        - Так, может быть, здесь гиперпространственный переход? - в глазах у Дигны вспыхнули экспериментаторские огоньки. - Мы вылезем в окно и окажемся на Яхине!
        - Это невозможно. Иллюзия, я уже говорила.
        Не поверив, Дигна сначала попыталась открыть раму, выкрашенную потрескавшейся белой краской, потом не без труда подняла стул и как следует хватила металлическими ножками по стеклу. Стекло даже не зазвенело.
        Морис наблюдал за ее опытами с тихим ужасом, Бланка с любопытством.
        - Я же говорила! - наставительно повторила Анджела.
        - А здесь что? - Дигна показала на дверь, тоже обитую куском потертого ковра.
        - Сейчас посмотрим…
        Анджела взялась за ручку из окислившегося металла, окинула остальное общество значительным взглядом и решительно дернула дверь.
        Эта комната похожа на обитаемую. Комод из пластика имитирует с посредственным успехом дорогое деревянное изделие. Кушетка небрежно застелена пестрым стеганым покрывалом, не слишком чистым, усыпанным хлебными крошками и скомканными фантиками. У окна стол со стопкой грязных тарелок, печеньем в оранжевой вазе и остатками чая в граненых стаканах. В углу валяется потрепанный школьный ранец, рядом стоит пара стоптанных туфелек с замызганными розовыми бантиками, поверх кучи тетрадок брошена скакалка, тут же прислонено к стене колесо от велосипеда. Обычное человеческое жилище - но что делается за окнами!
        За левым на два метра ниже карниза плещется серо-зеленое море, охваченное несильным волнением. В необъятных бледно-золотистых небесах кучами громоздятся облака, у горизонта солнце садится в воду, и от него через всю морскую ширь протянулась прямо к окну сверкающая дорожка.
        За правым окном тоже присутствует солнце, небольшое, с опаской выглядывающее в просвет среди туч. С высоты в несколько этажей видна городская улица, пешеходы под зонтами, некоторых сопровождают парящие над головами роботы, напоминающие полупрозрачных мотыльков.
        Как будто эти окна выходят в два разных мира.
        - Иллюзия, - отрезала Анджела. - Все это Комнаты вычерпали из чьей-то памяти - и море, и улицу… А вещи из моего детства, - кивнув на угол, она фыркнула. - Тот самый ранец, с которым я бегала в школу, и туфли, которые мне подарили на день рождения в одиннадцать лет! Печенье, кстати, можно есть, продукты здесь не вредные, - она взяла один поджаристый квадратик из вазы, попробовала на зуб, поморщилась. - Слишком жесткое.
        Генри отвлекся на вид за окном, но тревога продолжала набирать силу. Вспомнить, немедленно вспомнить! В его жизни слишком много было людей, встреч, затяжных разговоров в сумерках… Он начал перебирать в памяти прошлых собеседников, одновременно наблюдая, как солнце тонет в сверкающем море, и слушая Анджелу.
        - Пойдемте отсюда, а? - испуганно предложил Морис, улучив паузу.
        - Куда? - с оттенком сарказма поинтересовалась Анджела.
        - Куда угодно, наружу! Надо же отсюда выбираться…
        - Сначала надо разведать обстановку, - это было произнесено веским начальственным тоном.

«Да, он об этом рассказывал, а я не хотел слушать, и мы еще пили что-то хорошее…»
        Вспомнился нежный кисловато-сладковатый привкус, который ни с чем не спутаешь. Шакаса! Они тогда пили шакасу, незийское газированное вино. Итак, разговор состоялся на Незе? Но шакасу много куда импортируют, в том числе на Землю…
        - Посмотрим, что у нас впереди.
        Озабоченно щурясь, Анджела распахнула следующую дверь. Дохнуло холодом. Гористый заснеженный пейзаж с темными перелесками. Похоже, настоящий.
        - Выход!
        Морис рванулся вперед, Анджела с непроницаемым лицом подставила ему подножку, и он растянулся на полу.
        - Мы не знаем, что там. Мы не знаем, что это за место. Может быть, там засада, устроенная сектантами.
        Оглядевшись, она взяла со стола вазу, вытряхнула оттуда печенье, пристроила посудину между дверью и порогом. Выпрямившись, со значением оглядела остальную компанию.
        - Теперь не закроется. Вы подождите здесь и наружу пока не лезьте, а я схожу, посмотрю, что творится в обратном направлении, можно ли вернуться на базу. Генри, ты остаешься за старшего. Присматривай за Морисом.
        Он кивнул, продолжая сражаться со своей памятью.

«Я почувствовал, что она подсунула машину с подвохом, но у меня не было выбора… Так мне тогда казалось, что не было».
        Уже горячо.
        Притворив за собой дверь, Римма-Анджела ухмыльнулась. Посмотрим, что вы теперь будете делать!
        Озеро-могильник рядом, в том заполярном местечке, куда открылась дверь из комнаты ее детства. Придется захватить с собой робота, чтобы пробить во льду прорубь, но ничего, не впервой…
        Сейчас надо развязать и выпустить «сектантов», а после можно будет понаблюдать за группой испытуемых, не показываясь им на глаза. Программа на сегодня предполагается интересная.
        Сильнее всего Мориса пугало море за левым окном. Как будто находишься в доме, который слизнуло с берега чудовищной волной и теперь носит по бескрайней водной шири, где нет ничего, кроме барашков пены и слепящих бликов вечернего солнца. Вдруг оттуда что-нибудь выплывет - или большая рыба, или утопленник? А если поднимется шторм, оконное стекло разлетится вдребезги, и бешеная соленая вода хлынет в комнату…
        Хоть Анджела и сказала, что этого моря на самом деле нет, Мориса ее утверждение не успокоило. Она, что ли, знает наверняка, что здесь может быть и чего не может? Откуда бы ей об этом знать?
        И к тому же она его обманула: ни слова о том, что уже побывала в Комнатах!
        Стульев в этом помещении не было, и Морис присел на корточки около приоткрытой двери с видом на заснеженное предгорье. Тянет стужей, зато выход рядом, в любой момент можно выскочить наружу.
        Ныли ушибы - сначала от Генри досталось, потом еще и от Анджелы. Хорошо, что Лейла этого позора не видела!
        За дверью напротив, тоже приоткрытой, виднелся кусок ярко освещенного пыльного ковра с поблекшими красно-черно-оранжевыми узорами.
        Морису подумалось, что, если ту дверь закрыть, Анджела потом не найдет к ним дороги, потому что Комнаты, наверное, каждый раз другие.
        Девочки разглядывали море, потом Бланка отошла к куче барахла в углу, подобрала скакалку. Генри стоял у окна, за которым мокла под дождем городская улица, на его худощавом лице застыло задумчивое, отрешенное выражение. Сразу видно, что мысли витают далеко-далеко - даже не верится, что это киллер, который только что положил одиннадцать человек! Пусть не насмерть, но все равно круто, раз все до единого теперь в отключке.
        У Мориса вырвался тихий завистливый вздох: вот бы самому сделать что-нибудь в этом роде на глазах у Лейлы! Тогда бы она поняла…
        Положив скакалку на пол, Бланка присела возле расползшейся кучи старых школьных тетрадок, взяла верхнюю. Медленные, осторожные движения, словно все, до чего она дотрагивалась, было слишком хрупким, и она боялась причинить вред чужим предметам.
        Нога затекла. Страдальчески морщась, Морис сменил позу.
        Бланка дернулась всем телом, словно ее ударило током, издала отчаянный полувскрик-полувсхлип.
        От неожиданности Морис тоже вздрогнул, потерял равновесие, больно въехал плечом в косяк и уселся на пол.
        Генри повернулся.
        - Что там - таракан? Бей его туфлей! - деловито посоветовала Дигна.
        - Вот это… - выдавила Бланка, показывая истрепанную тетрадку. - Здесь написано…
        У нее тряслись губы, а большие бледно-серые глаза как будто стали еще больше и озирали окружающее пространство с немного сумасшедшим выражением. Морис и раньше замечал, что она со странностями, но такого с ней еще не было, даже когда на них напали в Макаде.
        Киллер шагнул к ней, взглянул на выцветшую обложку и тоже слегка переменился в лице.
        На всякий случай Морис поднялся на затекших ногах. Творилось что-то непонятное. Если так - возможно, придется бежать, он уже был научен горьким опытом.
        - В чем дело? - спросила Дигна, готовясь или улыбнуться, или нахмуриться - по обстоятельствам.
        - Я… Мои мама с папой… Они… Мы там были…
        Эти бессвязные объяснения оборвались, потому что Генри обнял Бланку и прижал лицом к своей куртке - так, чтобы девушка не могла больше произнести ни слова.
        - Все в порядке, - бормотал он, одной рукой удерживая ее, другой гладя вьющиеся пепельные волосы. - Ничего больше не говори. Потом об этом, ладно? Все будет в порядке…
        - Да что там такое страшное? - таинственно понизив голос, поинтересовалась Дигна.
        - Ничего, - Генри выхватил у Бланки тетрадку, бросил в общую кучу. - Ей показалось, что по стене ползет паук, но Анджела ведь сказала, что в Комнатах не бывает насекомых. Просто клочок пыли. Знаете, у меня есть предложение: давайте прогуляемся? Дверь оставим открытой, чтобы сразу вернуться сюда, когда придет Анджела. Одеты мы по сезону, так что не замерзнем. Пошли, погуляем на свежем воздухе, а то у некоторых уже глюки начинаются.
        Говорил он громко и бодро, но с тревожным прищуром, и Бланку из объятий не выпускал, хотя та пыталась вырваться. Так и потащил ее к двери, продолжая прижимать к себе. Плечи девушки тряслись, как будто она плакала.
        У Мориса не было возражений против прогулки: лучше куда угодно, чем сидеть в этих Комнатах!
        - Ладно, пошли, - согласилась Дигна, задумалась на секунду, потом подскочила к куче тетрадей и схватила ту, блекло-розовую в желтоватых пятнах, которая побывала в руках у Бланки и Генри. - Вот классно, здесь написано: «Рабочая тетрадь по природолюбию ученицы муниципальной начальной школы Риммы Кирч»…
        - Обязательно было вслух? - простонал Генри. - Все наружу!
        Последние слова были произнесены тоном приказа, и Морис охотно подчинился. Наружу так наружу. Давно пора. На Дигну тоже подействовало, она бросила рабочую тетрадь по природолюбию и присоединилась к остальным. Генри пинком отшвырнул оранжевую вазу, с силой захлопнул дверь.
        Снега по щиколотку. Оглянувшись, Морис увидел, откуда они вышли: из бревенчатого домика под низко нахлобученной двускатной крышей, с приколоченной над дверью эмблемой какого-то спортивного клуба: две скрещенные лыжные палки, венок из звезд, кубок - краска облезла, и все эти символы, золотые на синем фоне, еле просматривались.
        - Мои родители… - всхлипнула Бланка. - Мы… там… были…
        Генри наконец отпустил ее.
        - А в чем дело-то? - нерешительно растягивая губы в улыбке - видимо, она сомневалась, надо ли сейчас улыбаться, а подсказок со стороны не было, - спросила Дигна.
        - Потом, - Генри огляделся и показал на пристройку с широкой двустворчатой дверью. - Вроде гараж. Сейчас главное - ноги унести.
        Дверь гаража была заперта на замок, с которым простенькая электронная отмычка не справилась, зато Дигна заметила с другой стороны, под дощатым навесом, прислоненную к стене гравиплатформу.
        - Может быть, полетим на ней? Правда, она же на одного, а нас четверо, еще не выдержит…
        - Летим, - решил Генри. - Хотя бы до гор доберемся. Морис, помоги.
        Вдвоем они вытащили тяжелую платформу из-под навеса, положили на снег. Морис не протестовал и не раздумывал: смыться подальше от Комнат - идея хорошая.
        - Нет, ну мы же на ней вчетвером навернемся! - поплотнее заматывая вокруг горла свой полосатый шарф, жалобно пробормотала Дигна.
        - Постараемся не навернуться, - киллер был бледен и смертельно серьезен. - Если останемся здесь, Анджела нас убьет. Садимся, живо!
        - Почему - убьет? - Дигна недоуменно нахмурилась.
        - Чтобы мы не сдали ее Космополу. У нее нет выбора. Бланка, иди сюда!
        Та помотала головой, на бледных щеках блестели дорожки слез.
        - Я не полечу. Я должна убить Римму Кирч. За маму с папой…
        - Идем, ты нас задерживаешь! Из-за тебя все пропадем…
        Генри схватил ее за руку и потянул к платформе. Она всхлипывала, но не сопротивлялась.
        На сиденье перед пультом они втиснулись вдвоем, Дигна устроилась у них на коленях, а Морис примостился в багажном отделении позади пилотского кресла, кое-как захлестнув вокруг себя страховочные ремни для груза.
        Бревенчатая избушка с облезлой вывеской над плотно закрытой дверью выглядела необитаемой. Морис обливался потом, ожидая, что дверь того и гляди начнет медленно, со скрипом, открываться, и оттуда… Выскочит Шоколадная Анджела? Или вылезет что-нибудь пострашнее? Он не собирался донимать киллера расспросами. Такой человек знает, что делает. Надо поскорее убраться туда, где нет дверей, через которые можно попасть в Комнаты - в этом Морис был с ним солидарен.
        Платформа взмыла к пухлым облачным небесам, потом, словно спохватившись, рухнула вниз, но в полутора метрах над сугробами Генри исхитрился ее выровнять.
        - Ты чего прыгаешь?! - возмущенно крикнула Дигна. - Не умеешь?!
        - Она раздолбанная, - процедил киллер. - Комп барахлит. Попробуем дотянуть до гор, там можно спрятаться.
        - Морис, между прочим, наладчик! - сообщила Дигна оптимистическим тоном. - Он все починит. А что там с этой Риммой Кирч и Анджелой, а то я не поняла?
        - Анджела сказала, что это вещи из ее детства, - глухо отозвалась Бланка. - И тетрадки тоже. Значит, она и есть Римма Кирч! Она террористка, ее Космопол ищет.
        - Классно! - обрадовалась Дигна. - Вот если бы сейчас связаться с Мегареалом, они бы прилетели сюда снимать, и нам бы дали премию за сюжет, это было бы просто суперски!
        - Лучше молчи, а то горло простудишь, - посоветовал Генри.
        - Ничего, у меня шарф теплый.
        Она обернула шарф еще на раз, конец с мягкими кистями мазнул Мориса по лицу.
        - Дигна, не надо ему мешать, - шмыгнув носом, попросила Бланка. - А то упадем.
        Это возымело действие, Дигна замолчала.
        Снежные складки внизу напоминали то белые барханы, то плавно искривленные ступени лестницы для великанов. Из сугробов торчали ветви кустарника, попадались и низкорослые хвойные перелески. Нельзя сказать, что все это тихо проплывало под днищем гравиплатформы - она скакала над охваченным зимним оцепенением ландшафтом, как спятившая лягушка.
        Вверх-вниз, вправо-влево. Пассажиров удерживали ремни с застежками-карабинами, и, хотя они-то казались надежными, Морис для верности вцепился побелевшими пальцами в спинку кресла. Мертвой хваткой - если платформа разобьется, спинка останется у него в руках! Пальцы замерзли, но не лезть же в такой момент в карманы за перчатками… Он надеялся, что серьезного обморожения не будет. Двигатель негромко гудел, хотя должен был работать бесшумно.
        Зато горный кряж приближался. Он был светлее облачного небосвода, одного цвета с сугробами, и казался призрачным.
        - Если это Моржовый хребет, он внутри весь изрезанный, там можно спрятаться! - перекрикивая свист ветра, выпалила Дигна.
        Когда нырнули в ущелье, сразу стало сумрачнее, как будто на небо надвинули затемненный фильтр. Пьяный полет от стенки к стенке. Заснеженный кустарник растопыривал одетые в рыжеватую хвою ветки, пытаясь поймать проносящуюся мимо платформу. Совсем близко мелькали отвесные скалы, покрытые застарелой наледью.
        Это почти как в симуляторе с виртуальным экстримом. У Мориса даже проскочила дурацкая, учитывая обстоятельства, мысль: если бы знал раньше, что можно то же самое получить бесплатно, кучу денег бы сэкономил!
        Закончился этот сумасшедший полет посреди каменного столпотворения с зияющими черными гротами, кривыми арками и пугающе тонкими перемычками над головой.
        Снег истоптан, но следы не человеческие: размером с обеденную тарелку, обрамленные отпечатками больших загнутых когтей. В стороне темнела замерзшая куча экскрементов.
        - Тут живет медведка, - озираясь, определила Дигна. - Генри, чтобы ее парализовать, нужно три «легких» заряда подряд.
        Киллер кивнул, помог Морису выбраться из багажного отделения - тот чуть не упал, замерзшие пальцы не гнулись, - потом затолкал платформу под низко нависающий каменный козырек и нагреб рыхлого снега, чтобы снаружи не видно. Девочки ему помогали.
        - Хватит. Пошли скорее, - он мотнул головой в сторону ближайшей расщелины.
        Полумрак, заиндевелые камни. Медведка обитает не здесь, проход слишком узкий, ей не повернуться.
        Когда устроились у дальней стены, Морис кое-как натянул на закоченевшие кисти толстые перчатки с подогревом. Если то включать, то выключать, батареек хватит на сутки. Пока он возился, остальные шепотом переговаривались:
        - Объясните вы, наконец, кто такая Римма Кирч и почему от нее надо прятаться? А то нечестно - вы знаете, а я нет!
        - Боевик из Конторы Игрек, из той группы, которая устроила психотронный теракт на Вьянгасе, - отозвался Генри.
        - Угу, понятно, - кивнула Дигна. - А Бланка тут при чем?
        - А Бланка, если я правильно понял, была в зоне поражения.
        - Да, - безучастным тоном подтвердила та.
        Ее глаза казались спокойными и печальными, как стоячая вода.
        - Вот супер!
        - Думаешь, это супер? - криво, углом рта, усмехнулся Генри.
        - Ну, я хотела сказать, что, если бы Бланка захотела в Мегареал, у нее с такой биографией сразу был бы суперский рейтинг…
        Дигна немного смутилась, но ненадолго.
        - У нас какие планы? - спросила она, устроившись поудобнее. - Генри, что скажешь? Ты за главного!
        - На ближайшее время - сидим тихо, как мыши. Когда стемнеет, Морис наладит платформу, и попробуем улететь. Римма Кирч вне закона, в галактическом розыске без срока давности. За нее, живую или мертвую, назначена награда - сто тысяч кредиток. Думаю, всем ясно, что не в ее интересах отпускать нас? Наши планы - выбраться живыми, но это в перспективе, а пока послушаем комментарии Мориса.
        - Какие комментарии? - Даже хорошо, что так холодно, а то бы он покраснел, и еще хорошо, что пещерный полумрак скрадывает выражение лица. - Я знаю об этой Анджеле, или как ее там, столько же, сколько вы!
        - Разве? - Генри прищурился. - Ты втравил нас в эту историю, так что в твоих интересах объяснить, зачем это понадобилось. Лично мне крайне любопытно…
        - Ага, и мне тоже! - поддержала Дигна. - Давай, выкладывай!
        - Учти, нас трое, а ты один.
        Морис, и без того несчастный, озябший, подавленный, вспомнил о том, что Генри, как ни крути, киллер, и капитулировал.
        Начал он с самого начала. Как обычно, путался в словах, да еще руки, постепенно отогреваясь, словно в огне горели, но он рассказал все без утайки, просто не было сил что-то утаивать. Рассказал и сам ужаснулся - история получилась неправдоподобная и несуразная, так они и поверят!
        - Хм, и зачем все это Анджеле понадобилось? - недоверчиво протянула Дигна, когда он закончил.
        - Оно в ее характере, - отозвался Генри. - Я другого не понял. Очень мило, что вы с Риммой Кирч возложили на меня такие надежды, искренне тронут, но все-таки - чем обязан? Хотелось бы узнать, на что вы рассчитывали.
        - Ну, ты же человек интересной профессии… - промямлил Морис.
        Сталкиваясь с иронией, он всегда терялся.
        - Интересной - не спорю, но я скорее созерцатель, чем человек действия. На кой, пардон, именно я вам понадобился?
        - Я о тебе кое-что слышал, - Морис невольно покосился на Дигну, в глубине души надеясь, что она придет ему на помощь.
        - И что же именно? - Генри тоже вопросительно взглянул на Дигну, вскинув бровь.
        - В общем, мы все давно догадались, что ты этот самый! - Девушка заговорщически подмигнула, а ее губы растянулись над шарфом, прикрывающим подбородок, в хитроватой улыбке до ушей. - Не беспокойся, это останется строго между нами.
        - Этот самый - то есть кто? - Генри выглядел глубоко озадаченным.
        - Да ладно уж, не прикидывайся. Вот кто! - Дигна выразительно чиркнула ребром ладони по своему полосатому шарфу. - Всем же понятно… Ты ведь профи высокого полета, вот и получишь награду за эту Римму Кирч. Только не волнуйся, мы на дележку не претендуем, все деньги твои, по справедливости. А для нас главное - остаться в живых.
        - Вы принимаете меня за профессионального убийцу? - Генри изумленно приподнял брови и округлил глаза, его лицо приобрело мальчишески комичное выражение.
        - За киллера, - уважительно подтвердила Дигна. - Ты же крутой профи, брось прикидываться!
        - Да с чего вы взяли, что я киллер?
        - По тебе видно. Ты прилетел на Парк, чтобы выполнить ясно какой заказ, но никак не можешь добраться до клиента, я это сразу уловила. Не переживай, бывает.
        Неожиданно Генри фыркнул.
        - Да вы сумасшедшие! Думаете, киллер-профессионал позволил бы вам о чем-то догадаться?
        - Значит, ты еще новичок? - Дигна сочувственно наморщила лоб. - Ничего, научишься, мастерство приходит вместе с опытом.
        - Я вообще не киллер. - У него напряглись желваки, словно он стискивал зубы, чтобы не расхохотаться на радость горному эху и рыскающей по окрестностям Шоколадной Анджеле.
        - Тогда кто? Сыщик? Охотник за головами? Или папарацци?
        - Дикий вы народ, - Генри сокрушенно вздохнул. Похоже, смеяться ему уже расхотелось. - Ага, конечно - или криминал, или папарацци… Неужели вы не понимаете, что это всего лишь накипь, которая ничего не значит по сравнению с настоящей жизнью?
        - А что такое для тебя настоящая жизнь? - теперь уже Дигна выглядела удивленной.
        - Искусство. Познание. Литература. Но вы здесь, на Парке, от всего этого далеки, местная специфика… Ваш покорный слуга - доктор искусствоведческих наук, исследователь и писатель, прилетел на эту чертову планету аттракционов за последним блоком материала для своей почти законченной книги.
        - Супер, - помолчав, решила Дигна.
        Какое-то время в пещере стояла тишина. Морис вначале почувствовал облегчение: Генри, стало быть, не так уж и страшен, можно его не бояться… Но потом подумалось, что, если он не киллер и не крутой, тогда дела совсем плохи.
        - А как же ты с Морисовыми недоумками разобрался? - скептически хмыкнула девушка.
        - Допинг.
        - Какой допинг?
        - Разрешенный.
        - И почему тогда ведешь себя, как киллер, который кого-то выслеживает, если на самом деле просто пишешь книгу?
        Не ответив, Генри прикрыл глаза, прислонился к белесой от изморози каменной стене. Бледное худощавое лицо под низко надвинутым капюшоном - он походил на киношного монаха или воина, не хватало только меча с узорчатой рукояткой.
        Бланка съежилась и тоже сидела неподвижно, словно печальное изваяние.
        Зато у Дигны глазища так и светились любопытством, и отставать она не собиралась.
        - Генри, это нечестно! Морис рассказал свою историю, и ты давай рассказывай, все равно нам тут отсиживаться и мерзнуть. Получается, что вы с Морисом нас втянули.
        - Я-то при чем? - не открывая глаз, осведомился Генри. - Никого я никуда не втягивал, занимался своими делами, и тут Морис на меня свалился, как сосулька с карниза на голову замечтавшемуся пешеходу. Преогромное спасибо за доверие…
        - Ты сам виноват, потому что казался киллером!
        - Ладно, расскажу, а то вы опять невесть что придумаете. Только в общих чертах и не называя имен, для этого есть причина. Договорились?
        Дигна согласно кивнула и уселась поудобнее.
        - Около пятнадцати лет назад, когда я был твоим ровесником, на меня произвела сокрушительное впечатление одна незаурядная личность. Я буквально влюбился. Его давно нет в живых, а в то время разговоров о нем было много. Я по мере своих скромных возможностей подражал ему, охотился за любой доступной информацией, всерьез увлекся культурой того общества, из которого он происходил. Последнее, кстати, пошло мне на пользу, так как обеспечило в будущем материал для диссертации - я специализируюсь на искусстве его родного мира. В общем, в то время я вел себя, как самый настоящий фанат, но в семнадцать лет оно все еще простительно.
        - Хороший, наверное, был человек! - мечтательно заметила Дигна.
        - Плохой, - усмехнулся Генри. - Авантюрист и преступник, объявленный вне закона, за его голову был назначен приз в миллион кредиток. Для сравнения, в десять раз больше, чем за Римму Кирч. А я искал возможности с ним встретиться - не ради награды, а с целью пообщаться. Не исключено, что это общение закончилось бы для меня плачевно… Впрочем, вряд ли. Он был тщеславен, так что мое искреннее и беспредельное восхищение должно было ему понравиться. И вот ведь что интересно, сам я был добрым, впечатлительным, отзывчивым мальчиком, мухи не обидел, но в то же время восхищался законченным эгоцентриком, который совершил много жестоких поступков. Знаю совершенно точно, что я бы ни за что не стал поступать с другими так, как он, ни сейчас, ни тогда. Однако это не мешало мне смотреть на него с восторгом - как будто все, что он делал, было окутано сверкающим туманом, который превращал реальные факты не самого приятного характера в волшебную сказку. Для кого чужая душа потемки, а для меня - моя собственная… Но это уже так, лирическое отступление.
        Генри замолчал, и сразу сгустилась морозная тишина, какая бывает, когда все вокруг погружено в зимнюю спячку. Потом Дигна спросила шепотом:
        - И вы с ним так и не встретились?
        - Не то чтобы нет, но встреча получилась коротенькая. Мне выпала честь быть его секундантом на дуэли. Один его давний знакомый, тоже весьма известная личность, получил престижную награду и устроил по этому случаю скромную вечеринку на несколько тысяч персон. Предполагалось, что интересующий меня персонаж обязательно там появится, и ради него я тоже ухитрился попасть в список приглашенных. Замучил своим нытьем одного родственника-дипломата, и тот, чтобы отделаться, все организовал. Разумеется, я умолчал о том, почему мне так страстно хочется там оказаться… - Генри снова усмехнулся. - Иначе меня бы не пустили и заперли - вероятно, в какой-нибудь хорошей психотерапевтической клинике, но я в семнадцать лет был не настолько дураком, чтобы выставлять свое безумие напоказ. На вечеринке мой персонаж повздорил с хозяином торжества и вызвал его на дуэль. Ошивавшийся поблизости я предложил себя в секунданты, это было принято благосклонно. Конечно, я надеялся, что после дуэли наше знакомство продолжится, но он проиграл, получив серьезные травмы. По правилам, оружие выбирает тот, кого вызвали, и хозяин
вечеринки выбрал воздушный бой, а это, надо сказать, пилот экстра-класса, в воздухе с ним мало кто справится. Объект моего мальчишеского восхищения чудом остался жив и сумел избежать ареста, и на том спасибо.
        - Супер! А как им удалось устроить такую крутую дуэль, чтобы полиция не вмешалась? На какой планете это было?
        - Не важно. Я ведь сказал, без имен и названий, по которым можно вычислить, о ком идет речь. Полиция не потерпела бы такого безобразия, но ее рядом не было. Для торжества арендовали загородный курортный комплекс, гостей собралась чертова уйма, и среди них затесалось энное количество террористов. Объектом покушения был тот, о ком я говорю, а также двое друзей хозяина, мужчина и женщина. Охранников парализовали, сторожевую автоматику вывели из строя, связь обрубили, да только ничего у них не вышло - не на тех напали, нарвались на достойный отпор. Иногда и такое бывает. Но там все равно царил полный раздрай, и пресечь дуэль было некому. Насколько я помню, адвокат хозяина вечеринки, один из немногих, сохранил способность здраво рассуждать и пытался всех урезонить, но так его кто-нибудь и послушал… А через полтора года после этих событий тот, о ком я рассказываю, погиб. Я тогда был студентом-второкурсником, и в один прекрасный день меня озарило: почему бы не написать о нем книгу? Вскоре стало ясно, что идея вполне себе серьезная, поскольку завладевший моим вниманием персонаж неожиданно получил
посмертное признание как художник, обладавший своеобразным, иногда шокирующим, но бесспорным талантом. В настоящее время я пишу о нем монографию. Собственно, занимаюсь этим уже много лет - собираю материал, беседую с теми, кто его знал. Один такой человек живет на Земле-Парк. Он мог бы рассказать много любопытного, но посторонних к нему не пускают, а я пытаюсь найти способ все-таки прорваться и побеседовать с ним. Это очень важно, потому что он располагает уникальными подробностями. Вот и все, и никакой я не киллер.
        - Так и не притворялся бы!
        - Разве я притворялся? Сами же все насочиняли.
        Морис подавленно глядел на клочок серого неба, виднеющийся за дырой в каменных сводах. Генри не крутой. Не киллер. Наверное, даже не убивал ни разу в жизни. Значит, Анджела ошиблась, никакой надежды, что он разберется с сектантами… И в довершение всего сама Анджела оказалась террористкой! Неразбериха несусветная… Если проснуться невозможно, потому что вся эта неразбериха происходит наяву, надо действовать от противного: забраться под теплое одеяло, закрыть глаза и уснуть. Мориса клонило в сон, хватит с него острых ощущений и беготни.
        - Генри, а я наконец-то знаю, сколько тебе лет! - с торжеством объявила Дигна. - Тридцать два, правда?
        Генри рассеянно кивнул, думая о чем-то своем.
        Просвет наверху на мгновение перекрыла тень, потом опять стал виден кусочек далекого пасмурного неба.
        - Она там! - хрипло сообщил Морис, понизив голос. - Над нами! Анджела в машине.
        Тоже посмотрев вверх - небо снова исчезло, аэрокар висел прямо над их убежищем, - Генри шепотом приказал:
        - Уходим вон туда, быстро и тихо. Пошли!
        Вытащив из кармана маркер, он пометил стенку и первый, пригнувшись, нырнул в зияющее сбоку отверстие. Дигна, возбужденно улыбаясь и придерживая свисающие концы шарфа, полезла за ним, Бланка - следом, Морис оказался замыкающим.
        Коридор в скале был узкий, извилистый, недружелюбный, из стен выпирали острые углы, пол на каждом шагу норовил подставить подножку. Потом появился еще и запах - вначале слабый, он постепенно усиливался: звериная вонь с примесью тухлятины, как в зоопарке около давно не чищенных клеток. Лучше бы повернуть в обратную сторону, но если у Анджелы есть биосканер, она уже засекла их.
        Впереди забрезжил скудный дневной свет, вонь стала невыносимой. Кто-то издал недовольное низкое ворчание.
        Морис только успел обрадоваться, что находится позади остальных, когда стены расступились, и он увидел мерцающего в полумраке голографического пингвина на спине у Дигны. А дальше, в полости пещеры, горела пара глаз и угадывалась крупная мохнатая туша.
        - Без паники! Всем стоять!
        Не киллер, а командует… Властный окрик подействовал, как пощечина, и вместо того чтобы кинуться сломя голову обратно в темный зев коридора, Морис прирос к полу.
        Туша заворчала громче, угрожающе заворочалась.
        - Это медведка, три заряда! - истерической скороговоркой выпалила Дигна.
        - Понял, - сквозь зубы отозвался лже-киллер.

«Господи, я невкусный! - мысленно взмолился Морис. - Совсем-совсем несъедобный, никакого удовольствия, одна горечь…»
        Охота не сулила неожиданностей. Испытуемые воспользовались гравиплатформой, добрались до гор, пытаются спрятаться… Один из самых распространенных вариантов - и, пожалуй, лучшее, что можно предпринять в предложенной ситуации.
        Те, кто поглупее, обычно сразу отправлялись на юг, не принимая в расчет ненадежность транспортного средства. Другие, наиболее пассивные, даже не пытались бежать, ожидали развязки возле дома - к таким Анджела бывала особенно беспощадна.
        Этих четверых придется ликвидировать в любом случае, независимо от того, как они себя проявят. Комнаты преподнесли неприятный сюрприз… Хотя могла бы и сама спохватиться, когда увидела на полу свои старые школьные тетрадки - ясно же, что написано там будет не «Анджела Ругис»! Надо было, не мешкая, тащить всю компанию в следующую комнату, подальше от некстати всплывшего компромата.

«Проштрафилась!» - с неудовольствием констатировала Римма-Анджела, употребив привычное конторское словечко.
        Хорошо, что Сафина в свое время наткнулась на «ретрозеркало», и они научились пользоваться этой опцией. Видеокамеры в Комнатах не установишь, техника там работать не будет, но с помощью «ретрозеркала» Анджела могла узнать, что делали испытуемые в ее отсутствие.
        Были и другие причины для недовольства. Бланка поначалу вызывала у нее симпатию, и она собиралась сделать девчонку младшей соратницей, если та успешно выдержит испытания. Но когда вскрылось насчет Вьянгаса…
        Сама виновата! Все жертвы всегда сами виноваты! Римма-Анджела готова была отстаивать эту точку зрения до хрипоты, до победного конца.
        О Бланке она теперь думала с ожесточенным раздражением.
        Впрочем, об остальном обществе тоже. Они знают правду, поэтому никаких затяжных игр, надо избавиться от них побыстрее и наверняка.
        И еще предательство Комнат - тревожный симптом. Порой закрадывалась мысль: вдруг они на самом деле живые, со своей непонятной душой, со своими собственными желаниями? От подобных мыслей Анджелу прошибал озноб, и она в очередной раз давала себе слово, что расстанется с Комнатами, как только найдет тех, кто ей нужен.
        Этот участок Моржового хребта она знала неплохо, ей не единожды приходилось охотиться здесь на беглецов.
        Платформу припрятали под скальным козырьком, чтобы после забрать, еще и снегом присыпали. Не знают, умники, что на ней установлен потайной маячок. Никто еще не увел ее с концом, хотя многие пробовали.
        Раздражение начало понемногу уступать место привычному азарту. В такие моменты она снова становилась ликвидатором-профессионалом, офицером легендарной Конторы Игрек, лучшей ученицей Маршала, а не Шоколадной Анджелой из попсовой Новогодней Службы!
        Куда же они подевались?.. В темной вонючей пещере, где прибор засек присутствие солидного количества биомассы, Римма-Анджела обнаружила только спящую медведку. Эта матерая зверюга жила здесь уже давно, оберегая свою территорию от конкурентов.
        Хорошо, что дрыхнет. От такого противника даже бронекостюм не спасет. Допустим, когти вряд ли пробьют броню, но ушибов и переломов не оберешься. Как ликвидатор, Римма Кирч специализировалась на людях, а не на хищниках весом в полтонны. Если же медведку пристрелить, экологическая полиция рано или поздно обнаружит ее исчезновение и всполошится - реликтовый вымирающий вид, взят под охрану. Чего доброго, начнут рыскать по окрестностям, доберутся до озера-могильника… Это будет паршиво.
        Животное то ли впало в спячку, то ли вовсе сдохло - громоздилось темной мохнатой горой, занимая треть пещеры, и на присутствие человека не реагировало.
        Судя по показаниям прибора, жизнь в этой горе еще теплилась. Все равно выглядит устрашающе. Добиться от Комнат интерьера с вот такой звериной шкурой во весь пол?.
        Анджела наступила в потемках на чьи-то скользкие ошметки, посветила фонариком: шерстистый кусок кожи с клочьями порванных жил.
        Люди-то где? Не могла же медведка всех четверых сожрать за полчаса, так чтобы вообще ничего не осталось - ни рукава, ни ботинка!
        Если верить биосканеру, крупных живых объектов поблизости нет. Одно из двух: либо прибор врет, либо что-то их внезапно убило. Обвал?.. Как будто никакого шума не было слышно.
        Анджела вскинула голову, с опаской оглядела низкие своды: каменный монолит, если обрушится - мигом раздавит. Черные тени шевелились, отползали, словно потревоженные лучом фонарика жители потемок.
        На долю мгновения это на нее подействовало. В детстве она боялась темноты… Хотя, конечно, ерунда, если здесь поселилась медведка - это верный признак, что ничего аномального в окрестностях нет, у животных на всякую такую хрень чутье. Но куда запропастились люди?!
        Анджеле не нравилась мысль о том, что они могут ускользнуть и добраться до Космопола, но бесследное исчезновение четырех человек, отдающее чертовщиной, нравилось ей еще меньше. Давний детский страх перед темнотой до сих пор жил в каком-то из закоулков ее души. Одна из причин, почему позарез нужны соратники и вожак.
        Участь авантюристов-одиночек всегда ее ужасала. Каким же странным складом характера надо обладать, чтобы ни за кем не идти, не ощущать над собой ничьей мудрой власти и получать удовольствие от такого положения вещей!
        Пятясь, она выбралась из пещеры под открытое небо. Проверила: гравиплатформа на месте, под каменным козырьком; машина, управляемая дистанционно с пульта-браслета, висит возле вершины скалы, похожей на указующий перст.
        Не могли они сбежать. Просто не на чем. Или… В том-то и дело, что было в запасе одно «или». Телепортация. Крайне редкая для человека способность. Тех, кто это умел, Римма-Анджела могла пересчитать по пальцам.
        В том числе Маршал - но ему для этого каждый раз приходилось медитировать и приводить себя в нужное состояние, поэтому после краха вьянгасианского эксперимента им пришлось уносить ноги, позабыв о нетрадиционных способах перемещения в пространстве: тогда было уж никак не до медитации!
        Что, если этот загадочный Генри, то ли киллер, то ли не киллер, тоже владеет телепортацией?
        Тогда он тот, кто ей нужен.
        Тогда их здесь уже нет.
        Однако интуиция подсказывала Анджеле, что они все еще здесь, внутри источенного пещерами каменного массива. Дожидаются, гады, когда она уйдет.
        Бывает, что приборы врут, а внутренний голос не подводит - этому ее еще Маршал научил. Она послала с браслета команду, и аэрокар опустился на истоптанный медведкой снег, кое-где запятнанный звериной мочой и кровью.
        Недобро ухмыляясь, Римма-Анджела забралась в кабину.
        Спать, сжавшись в комок, уткнувшись лицом в теплый пахучий мех, уйти от всех передряг в свой личный сонный мирок и ни на что больше не реагировать, сколько бы ни трясли, сколько бы ни пытались разбудить… Кто-то больно ущипнул его за шею, и тогда он все-таки не выдержал, открыл глаза.
        Ничего хорошего. Зыбкий сероватый полумрак. Вонь. Опасности.
        - Морис, вставай! - шепотом потребовала склонившаяся над ним Дигна. - Она вот-вот очнется.
        - Пошли, - поддержал Генри. - Жалко было тебя будить, но время истекает. Мы не ее медвежата, поэтому не исключены осложнения.
        - А где Анджела? - моргая, прохрипел Морис.
        - Была здесь, постояла и ушла, ты все интересное проспал. Нам удалось ее обмануть.
        Медведка вяло пошевелилась, издала глухое рычание.
        - Идем, скорее!
        Следом за остальными Морис протиснулся в щель. Опять беготня, смертельная игра в прятки с Шоколадной Анджелой, и конца этому не предвидится.
        - А ничего, было даже уютно, - поделилась впечатлениями Дигна. - Такая пушистая, как меховая шуба, я так пригрелась, только лучше бы она пахла по-другому, чем-нибудь фруктовой или морской свежестью. От нас теперь тоже пахнет.
        Еще одна пещера, на полу то ли булыжники, то ли кости. Новый коридор в скале, на этот раз с наклоном, привел к полуразрушенной беседке посреди просторного каменного колодца с наплывами молочной наледи на противоположной стене. Приглушенный облачным пологом дневной свет после пещерного сумрака резал глаза, Морис зажмурился.
        - Подождем здесь, - решил Генри. - Уходить далеко от платформы не стоит. Садимся потеснее, тогда для биосканера мы будем как один крупный живой объект.
        Устроились в нескольких метрах от выхода наружу. Девочки по обе стороны от Генри, все трое в обнимку.
        - Ты здорово придумал, - тихим колокольчиком прозвучал голос Бланки. - И хорошо, что медведка осталась жива.
        - Стараемся, - отозвался Генри.
        - А как думаешь, она не пойдет по следу охотиться на нас? - спросила Дигна.
        - Застрянет. Коридор для нее слишком узкий, она же здоровенная, - успокоил Генри. - Если придет, то снаружи, тогда я снова ее парализую, заряды еще остались.
        - Ты хоть и не киллер, но все равно крутой и классный! Правда, Бланка?
        - Правда.

«Предпочитают доминирующего самца! - с обидой отметил Морис. - Все как у животных…
        Он примостился сбоку, и на него не обращали внимания - это было несправедливо, хотя Бланка и Дигна как девушки его не привлекали. Куда им до Лейлы… Но ведь у Лейлы тоже подозрительно теплые взаимоотношения с Генри! Сплошные обломы. И вдобавок он может умереть, если Анджела их найдет.
        Цель: выжить и любой ценой добиться, чтобы Лейла стала его девушкой, а пижона Генри побоку. То, что этот хлыщ так эффектно щурит свои узкие темно-зеленые глаза, умеет рассказывать истории и додумался спрятаться за тушей парализованной медведки, еще не дает ему права… права… Короче, не дает, и все.
        - Шоколадки ни у кого не завалялось? - жалобно спросила Дигна. - А то есть хочется…
        Ага, и шоколадки у Мориса тоже нет. Все один к одному.
        - Не думай о еде, - посоветовал Генри.
        - Так оно само думается. Я худая, но аппетит у меня - будь здоров, все уходит в энергию.
        - Тогда подумай о чем-нибудь невкусном, - виноватым голосом подсказала Бланка.
        - Об овсянке! Меня баба Ксана заставляла овсянку есть, когда забрала к себе на Землю. Говорила, полезно. Я же в Мегареале привыкла питаться всем, что перехвачу, а она меня на здоровую сбалансированную диету посадила, брр… Еще бы я от нее не сбежала!
        Морис удрученно разглядывал картинку за отверстием пещеры: скала в ледяных наплывах, к далекому клочку холодного пасмурного неба тянутся из снега каменные пальцы. То, что он принял вначале за руины беседки, на самом деле было изваяно ветром - непонятно зачем, не для людей. Это открытие наводило такую тоску, что по спине забегали мурашки. Словно вся цивилизация с ее теплыми квартирами, роботами и автоматизированными закусочными в одночасье исчезла, остались только они четверо, да еще Анджела, которая хочет их убить, и теперь придется выживать, как в первобытную эпоху, в какой-нибудь там ледниковый период.
        Он же привык к тому, что все вокруг создано людьми и на потребу людям! Ну, или другими цивилизованными расами. Дикая природа его подавляла. Ни одного автомата с едой и напитками, хищные звери, ледяное безмолвие, холодина… Зимний костюм с подогревом защищал от мороза, но лицо мерзло, захватить с собой еще и термомаску Морис не догадался.
        - А я вспомнил бьильеоалью, - сообщил Генри. - Те еще впечатления.
        - Чего-чего ты вспомнил?.. - озадаченно переспросила Дигна.
        - Так называется одно блюдо, с виду аппетитное - пальчики оближешь, но не предназначенное для человеческого пищеварительного тракта. Около восьми лет назад я, подающий надежды аспирант, впервые прилетел в командировку на потрясающе интересную чужую планету. Прелестный мир, я туда рвался, как не знаю кто, и вот наконец дорвался. Принимали меня очень тепло, особенно когда узнали, что я более-менее сносно читаю на их языке. Хотя, несмотря на это, беседовать без автопереводчиков мы все равно не могли, у них голосовой аппарат иначе устроен, и речь больше похожа на пение - с такими модуляциями, что воспроизвести это способны только наши лучшие оперные певцы. Причем сами по себе модуляции тоже несут смысловую нагрузку… Пардон, увлекся, я сейчас не лекцию читаю, - Генри издал короткий смешок. - Их тронуло и покорило то, что я выучил их иероглифическое письмо, а также усвоил принятые в хорошем обществе правила этикета, благодаря этому для меня открылся практически неограниченный доступ и в частные библиотеки, и на культурные мероприятия, и на светские приемы. Но начали-то мы о еде… Это особая статья. Сырые
фрукты и овощи там вполне съедобны, однако местную кухню человеку пробовать не рекомендуется - во все блюда они добавляют приправы, на которые наши вкусовые рецепторы реагируют, как на оголенный провод под напряжением. В общем, маленькая несовместимость. Меня об этом, конечно же, предупредили, а я, конечно же, не удержался. Бьильеоалья - жаркое из домашней птицы под нежным и пикантным, по их представлениям, соусом. Я взял ма-а-аленький кусочек и продегустировал его раньше, чем меня успели поймать за руку. Впечатления остались незабываемые… К счастью, алгоритм первой помощи был уже отработан: промывание желудка, полоскание горла, серия инъекций… Сказали, хорошо еще, что я местного вина не хлебнул! После обеда у нас была запланирована экскурсия на берег океана, но пока я приходил в себя, стемнело, и ее пришлось отложить на другой день. Океан там - самая кошмарная достопримечательность, в потемках к нему никто не ездит. Зато с тех пор, если меня не вовремя одолевает чувство голода, я вспоминаю бьильеоалью - и сразу аппетит отшибает.
        - А что не так у них с океаном? - заинтересовалась Дигна.
        Ответить Генри не успел. Мимо входа, заслонив каменные столбы, скользнула машина. Не та одноместная, на которой Анджела прилетела на лыжную базу - «торнадо» пятнисто-серой камуфляжной окраски. На мгновение в коридоре стало темно.
        - Отходим! - приказал Генри изменившимся голосом. - Держимся вместе!
        Эта скала вся была источена извилистыми проходами, словно кто-то их прогрыз. Если мыши - лучше бы не встречаться с такими мышами… Дважды попадались развилки, Генри метил стены маркером - блеклые серебристые стрелки на уровне щиколотки, еле заметные в свете фонарика.
        - Может быть, это не Анджела, а кто-нибудь другой? - учащенно дыша, высказала предположение Дигна. - Мало ли кто, и напрасно мы бегаем…
        - Будем считать, что Анджела. Она не успокоится, пока не прикончит нас.
        Опять пещера - громадная, как зал, и с дырявыми сводами. Выхода наружу отсюда не было, зато сквозь прорехи в нерукотворном куполе виделись низкие облака. Там уже смеркалось. На полу сугробы, прошитые цепочками мелких звериных следов.
        Решили остаться здесь. Устроились под стеной, недалеко от лаза, выкопав в сугробе яму на четверых.
        - Жалко, что погода пасмурная, - заметила Дигна, оглядывая дырявый потолок. - А то бы мы по звездам определили, точно ли это Моржовый хребет, в каком полушарии находимся. Если север, над горизонтом будет созвездие Моржа, оно характерное, не перепутаешь, а если юг - тогда Танцующий Рак, его тоже все знают, потому что оно такое же, как на конфетном фантике. Хоть бы одну конфетку…
        До наступления нон как останется только три ночи
        И оросится земля с неба упавшей росой,
        Будешь напрасно искать клешни осьминогого Рака:
        В западные нырнет воды он вниз головой.
        - Классно! - одобрила Дигна, когда Генри умолк. - Ты сам придумал?
        - Овидий. Был такой поэт на древней Земле, задолго до космической эпохи.
        - А-а… Все равно классно.
        Сквозь дыры в куполе залетали снежинки - сперва их было немного, потом снег пошел гуще.
        - Нас тут совсем засыплет, - Дигна натянула на нижнюю часть лица шарф, ее голос прозвучал глухо. - Как будем выбираться?
        - Как-нибудь выберемся, - отозвался Генри. - Если нас начнут искать, то найдут. Лишь бы хватились!
        - Как же найдут, если ничего не работает и мы даже послать SOS не можем?
        - У меня есть друзья, которые могли бы организовать поиски. Но они сейчас, наверное, сидят в каком-нибудь приятном злачном заведении в ЗИПе и ничего не подозревают. Если бы только заинтересовались, куда я пропал… Ну, ладно, все равно что-нибудь придумаем.
        - Ага, и будем потом рассказывать, как мы около медведки пригрелись!
        Мориса раздражала и беспечная болтовня Дигны, и скрипучие нотки в ее простуженном голосе, и уверенные интонации Генри, и печальное молчание Бланки, которую тот одной рукой обнимал и прижимал к себе. В то же время в глубине души Морис понимал, что эти трое ни в чем не виноваты. Наоборот, он сам перед ними виноват. Из-за кого они здесь оказались? Но теперь, сколько ни мучайся, ничего не изменишь. Раздражение нарастало, и бороться с ним - себе дороже: если бы не это едкое непримиримое чувство, его бы одолело отчаяние.
        Пол вздрогнул. Затылком о стенку, толстый капюшон смягчил удар. Кто-то из девочек вскрикнул. Снова толчок, под аккомпанемент тяжелого грохота. Вдали, за каменными стенами, заревела медведка.
        Старый костяк земли местами выпирал из-под снега - могучие серые позвонки, изъеденные эрозией пластины каменного панциря. А если смотреть сверху, с большой высоты, древний горный хребет очертаниями напоминал матерого моржа на лежбище.
        Узурпированная Анджелой заброшенная избушка и озеро-могильник находились неподалеку от его правой ласты, побитой природными катаклизмами до такой степени, что, если бы этот каменный морж проснулся, ему бы все равно не доползти до Белого океана.
        Анджела собиралась добавить к его застарелым шрамам кое-что свеженькое. Осторожно, чтобы с полицейских спутников не засекли… Будь что будет, но живых свидетелей она отсюда не выпустит. Нельзя. Не хотелось ей отказываться от Комнат и удирать с Парка навстречу неизвестности. Никогда не знаешь, где тебя сцапают.
        Ей пришлось наносить удары по всем живым объектам, засевшим в пещерах. Как на зачистке.
        Первой жертвой стала двухметровая птица-переросток, неопрятный пернатый мешок с жутковато мощными когтистыми лапами. Второй - пара дистрофичных горных козлов. Третьей - уже знакомая сонная медведка. Четвертой - стая сбившихся в кучу остромордых зверушек, тоже пребывавших в спячке. Пятой… А вот это уже интересно!
        Лицо залепило снегом. На спину сыплются удары. Такое с ним уже было, но давно - в школе-интернате, когда дрался с мальчишками. Неужели время пошло по кругу и он опять оказался в своем неустроенном детстве?
        Наконец избиение прекратилось. Он лежал ничком, полуоглушенный, и даже не пытался подняться. Потом его перевернули, похлопали по щекам, смахнув налипший снег. Он увидел над собой Дигну - та выглядела неважно, правая скула припухла, под носом кровь - и вначале обрадовался, что это не возвращение в детство, а после, вспомнив остальное, прикрыл глаза и слабо застонал от безнадежности.
        - Морис, ты что? - испуганно прохрипела Дигна. - У тебя ничего не сломано? Если нет, вставай, надо помочь Генри. Бланку засыпало, вдруг она еще живая.
        Тот же самый полутемный пещерный зал, но выглядит, как после взрыва. Генри возится около кучи камней вперемешку со снегом, разгребает обломки. Дигна, присоединившись к нему, в нетерпении оглянулась на Мориса.
        Все тело болит, но руки-ноги двигаются. Снег набился и под капюшон, и за шиворот.
        - Иди сюда, помогай!
        Он подчинился бездумно, просто потому, что это было произнесено повелительным тоном, отметающим любые возражения. Только спросил, отбрасывая в сторону обледенелые камни:
        - Что случилось?
        - Анджела нас обстреляла.
        - Где?.. - он растерянно завертел головой.
        - Снаружи. Работай.
        Генри скалил зубы - то ли от злости, то ли от боли, ему тоже досталось. Верхнюю часть его лица по-прежнему затенял капюшон, но возле губ запеклась кровь.
        - Она все равно убьет нас! - Морису хотелось завизжать от отчаяния. - Какой смысл тогда…
        - Тебя ударить или сам успокоишься? - прошипел Генри.
        Увидев, что у него перемазано кровью все лицо, Морис еще больше испугался.
        - Нет, ну, непонятно, что мы тут можем сделать…
        - Уйдем по коридору в глубь скалы. Если Бланка жива, унесем ее с собой. И лучше не паникуй. Хоть я и не киллер, но, если очень надо…
        - Рука!
        Возглас Дигны пресек назревающую стычку. Из-под снега торчит рука в перчатке, пальцы безжизненно скрючены.
        Остальное разгребли в лихорадочной спешке, словно соревнуясь. Бланка была без сознания, глаза прикрыты, в лице ни кровинки, но все еще живая - приложенное к ее губам зеркальце запотело.
        - Хорошо, - пробормотал Генри, убирая зеркальце в карман, и взял девушку на руки. - Идем! Дигна, забери фонарик.
        - Ой, вдруг у нее позвоночник, тогда нельзя ее так нести…
        - А у нас есть выбор? - скривился Генри. - Пошли, живо, а то сюда рвется Анджела!
        Сверху снова падали обломки. В пещере, несмотря на сумерки, стало чуть светлее. Анджела пыталась пробить в каменном куполе отверстие достаточно большое, чтобы прошел «торнадо», и дело у нее продвигалось.
        Несколько шагов по извилистому коридору с неровным полом, правую лодыжку пронизывает боль, впереди маячит спина Генри, который несет Бланку, и почти ничего не видно, потому что фонарик у Дигны, лишь бы не налететь на них… Все-таки налетел, когда чрево скалы содрогнулось. Они повалились друг на друга, так что получилась куча-мала. Морис замычал от боли, услышал в ответ стоны Дигны и Генри. Молчала только Бланка.
        Откатившийся фонарик отбрасывал конус оранжевого света, рассеивая кромешную тьму.
        - Вставайте с меня! - прохрипела Дигна.
        Генри, не церемонясь, отпихнул Мориса, уложил Бланку на пол лицом вниз, подстелив свой шарф, потом пробормотал:
        - Просто чудо!
        Морис с изумлением увидел, что он улыбается. Неужели спятил?
        - Ты уверен? - утирая рукавом капающую из носа кровь, спросила Дигна.
        - Проход в пещеру завалило. Мы отрезаны от Анджелы. Сейчас…
        Он стянул перчатки, расстегнул «молнию» на кармане, вытащил небольшую плитку вроде бы шоколада в блестящей обертке.
        Из-за перекрывшей проход груды камней от пола до потолка опять донесся грохот.
        - Это бомба-глушилка, - пояснил Генри, бросив на пол темный квадратик. - Если Анджела за нами следила, теперь ее шпионы выведены из строя. Времени на разговоры всего ничего, пока она потолок доламывает. Итак, один из нас должен добраться до платформы и слетать за помощью, остальным придется ждать здесь.
        - А почему всем вместе не улететь? - ощетинился Морис, догадываясь, куда он клонит.
        - Во-первых, платформа будет перегружена. Во-вторых, из-за Бланки. В-третьих, Анджела на своем «торнадо» легко нас догонит. Уйти может только один человек. И она не должна догадаться, что кто-то сбежал, задача оставшихся - заморочить ей голову.
        Ага, сразу ясно, кто будет этот один, который уйдет… Морис криво усмехнулся и уставился на лжекиллера в упор, но то ли взгляд получился недостаточно выразительный, то ли Генри было наплевать на его реакцию.
        - Платформа эта полудохлая, упадет на самом интересном месте, - гнусаво пробормотала Дигна, прижимая к разбитому носу намокший от крови конец шарфа.
        - Других предложений нет. Морис наладчик, будем надеяться, что справится.
        Генри полез за пазуху, вытащил коробочку с наклейкой «Смородиновое драже с ментолом», вытряхнул на ладонь миниатюрную капсулу.
        - Морис, глотай. Это допинг. Полетишь, как на крыльях ночи.
        Морис обескураженно моргал. До него все доходило медленно. Значит, Генри хочет отправить за помощью его! Но почему не сам? Ведь у того, кто сбежит, больше шансов выжить.
        - Генри, может, лучше ты? - нахмурилась Дигна. - Пусть ты не наладчик, но зато и не тормоз.
        - У меня другая задача, - тот понизил голос до шепота. - Я буду Анджеле зубы заговаривать. Ни у кого из вас это не получится. Я должен заблокировать ее внимание, пока Морис будет удирать. Что бы я ни нес - не удивляйся, не комментируй, не смейся и не считай меня ренегатом, договорились?
        - А то не дошло, я же из Мегареала!
        - Ты должна позаботиться о Бланке, а иногда что-нибудь говори, обращаясь к Морису, как будто он здесь и ты стараешься привести его в чувство. Все понятно?
        - Ага.
        - Морис, ты сам примешь допинг или тебе его насильно в пищевод затолкать?
        Морис испуганно вытаращил глаза, помотал головой и взял капсулу с ладони у Генри.
        - Если останемся живы, получишь Лейлу, - шепнул тот. - Я все устрою.
        Кивнув, он проглотил капсулу.
        - И между прочим, это классно, что ты стенобионт, - сказала Дигна. - Это значит, планета не хочет тебя отпускать, потому что или ты ей нравишься больше других, или зачем-то нужен. Попроси ее о помощи и настройся на то, чтобы она побыстрее привела тебя куда надо, понял? Должно сработать!
        - Это сказки, - потрясенно возразил Морис.
        Потрясенно, потому что ощутил небывалый прилив сил и перестал испытывать боль от ушибов. Допинг подействовал.
        - Не сказки, это Марсия так говорит.
        - Какая-то рыжая малявка… - буркнул Морис, вспомнив об унижении, которому подвергся на Хрустальной вилле.
        - У тебя никогда не бывало так, что ищешь какое-то место и находишь его, даже если не знаешь точно, где искать? Или что идешь наугад, но приходишь куда нужно? Это планета тебе помогала! А хотя бы однажды было, чтобы ты где-нибудь заблудился?
        - Просто я хорошо ориентируюсь в пространстве, и чудеса тут ни при чем, тип мышления такой…
        - Потом! - оборвал Генри. - Морис, уходи.
        Грохот камней за перегородившим проход завалом уже несколько секунд, как затих.
        Морис двинулся вперед по коридору, озаренному дрожащим оранжевым светом карманного фонарика, зажатого в кулаке.
        Платформа. Помощь. Лейла. Самое главное - Лейла. У него теперь достаточно сил, чтобы получить все то, что раньше доставалось другим.
«Торнадо» опустился на заснеженный пол пещеры, усыпанный битым камнем. В свете бортовых прожекторов все неровности скальных стен проступали рельефно и резко. Все как на ладони, только людей не видно.
        Анджела выпрыгнула из машины. На ней был спортивный бронекостюм (так и не рискнула заказать настоящую боевую броню) и шлем с закрытым щитком. Пусть Генри сколько угодно стреляет из парализатора, толку не будет.
        Возле кучи камней и сверкающих раздробленных сосулек выделялось на снегу темно-красное пятно. А вон еще одно… Никаких сомнений, кровь.
        Все-таки она их накрыла, никуда не делись! Теперь надо разгрести завал и убедиться, что никто не уцелел. Пока не увидишь наглядный результат, нельзя считать, что работа выполнена - одна из старых конторских заповедей. Мудрое правило.
        В Организации каждый обязан был ежеквартально сдавать отчет по установленной форме, и ликвидаторам полагалось во всех подробностях описывать, каким способом была произведена ликвидация, как выглядели останки - чтобы никто не смухлевал, по небрежности или из преступной жалости. Римма, как и большинство ее товарищей, ругалась в адрес Четвертого Отдела, ведавшего этими заморочками, и не понимала, почему всесильный Маршал терпит диктат бюрократов. Уже после, на Сагатре, тот растолковал ей почему: чтобы оперативники любое дело доводили до конца, не надеясь, что кривая вывезет.
        Да, в Организации все было поставлено серьезно, без дураков. А потом архивы Четвертого Отдела достались в качестве трофея Космополу и были использованы как доказательства на суде, так что неприятности тоже получились серьезней некуда. И вопрос еще, кто в дураках остался…
        А все потому, что не надо было брать на работу Саймона Клисса, отморозка-эксцессера, полоумного папарацци!
        И ни в коем случае нельзя было связываться с пришельцем из многомерной Вселенной, существом невообразимой мощи, из-за временной амнезии возомнившим себя бывшим гонщиком-дрэггляйдистом по имени Стив.
        Держались бы от них подальше, так Организация во главе с Маршалом до сих пор бы существовала.
        Кстати, о доказательствах. В руках у Космопола в числе всего прочего находятся отчеты боевика-ликвидатора Риммы Кирч, успешно осуществившей более сотни ликвидаторских операций, как в одиночку, так и в составе опергрупп. Этого добра на несколько пожизненных сроков хватит и еще про запас останется.
        Надо убедиться, что беглецы мертвы и никто из них не успел нацарапать предсмертного послания, чтобы нагадить ей с того света.
        Самое верное - взорвать или дезинтегрировать всю скалу, но у Анджелы не было ни дезинтегратора, ни настолько мощной взрывчатки. Пока она раздобудет что-нибудь подходящее, утечет драгоценное время. В этом девственном краю с величественными, но однообразными пейзажами люди редкие гости, однако даже малую вероятность не стоит сбрасывать со счета.
        Сперва она собственными глазами увидит трупы. Если кто-то еще тепленький - добьет. После того как озеро-могильник примет всех четверых в свое студеное лоно, она отправится добывать армейский дезинтегратор.
        Почем знать, вдруг два-три года спустя нелегкая занесет в здешние пещеры каких-нибудь туристов-оригиналов и кто-то из них, нагнувшись за интересным камешком на память, поднимет коробочку из-под леденцов или заскорузлую от крови перчатку с засунутой внутрь разоблачительной запиской. Турист, положим, станет героем дня, еще и в программу новостей попадет, а вот для Анджелы Ругис, скромного супервайзера из Новогодней Службы, подобная шумиха будет очень-очень некстати.
        Придется разбирать завал, для этого понадобится специальный робот. Эк ее угораздило так лихо все тут разнести! Прямо как на войне… Под ногами хрупало, звуки в ледяной тишине казались оглушительно громкими.
        - Анджела, это вы?
        Приглушенный голос донесся из-за нагромождения камней. Она вскинула пистолет.
        - Отзовитесь, Анджела! Мы тут замурованы, сидим в этом гроте, как в застрявшем лифте. Если бы я мог отсюда выбраться, предложил бы вам поединок. Было бы интересно посмотреть, кто из нас круче, нечасто встретишь достойного противника. Я слышал о вашей организации, там ведь кого попало не держали… Но между нами баррикада, и вдобавок у меня что-то с ногой, вывих или перелом.
        - А как там остальные? - поинтересовалась она спокойно, не опуская пистолета, отступив вбок.
        Судя по звучанию голоса, в этой куче каменных глыб, кусков льда и булыжников есть щели, и киллер теоретически может в нее прицелиться. Хотя бы даже вслепую, ориентируясь по звуку. Неизвестно, что припрятано у него за пазухой. «Глушилка» губит только электронику, а если какой-нибудь механический арбалетик…
        - Бланка и Морис без сознания, Дигна чуть-чуть получше. Мне повезло больше всех. Если б они не оказались слабаками, мы бы успели смыться. Ненавижу слабаков, от них сплошные неприятности.
        - Это точно, - согласилась Анджела.
        Она тоже не любила слабаков.
        Обледенелые каменные кишки. Зыбкий оранжевый сумрак, а дальше, за гранью дрожащей световой завесы, ухмыляется тьма. За каждым изгибом коридора может открыться дверь, ведущая в Комнаты - отчего бы ей тут не взяться?
        Все эти страсти на Мориса не действовали. Миниатюрная капсула, которую скормил ему Генри, оказалась самой чудесной на свете вещью, способной решить одним махом все его проблемы. Жаль, что раньше не интересовался допингами.
        Стрелки, нарисованные серебристым маркером на уровне щиколотки, в глаза не бросаются - чтобы Шоколадная Анджела не заметила, если пойдет искать. Они указывают путь наружу, к спасению, к Лейле. Главное, что к Лейле! Генри ведь пообещал, что Морис ее получит… Если для этого надо остаться в живых и привести сюда службу быстрого реагирования - он постарается, он совершит невозможное. Как будто он не метался по источившим старую скалу коридорам, а не жалея сил карабкался на неприступную кручу, на вершине которой стоит Лейла в своих серебряных сапожках и тонком, как паутинка, мерцающем кимоно.
        Наконец он выбрался под открытое небо. Уже стемнело, но ветхое облачное одеяло расползлось по швам, и оттуда, из разрыва, выглядывала холодная иссиня-белая луна. На уме у нее не было ничего хорошего, в этом сомневаться не приходилось.
        Зато ни намека на «торнадо». Неужели Генри действительно удалось завладеть без остатка вниманием Анджелы и та в настоящий момент слушает его, не подозревая, что один из пленников сбежал и отправился за помощью? Только бы у Генри не сорвалось… Сам он, похоже, не сомневался, что шансы есть. А что, такой может… С отчаянной завистью Морис припомнил, как Генри рассказывал свои истории - гладко, выразительно, интересно, с самоиронией, которая нисколько не принижала рассказчика, только добавляла ему обаяния. Ага, но Лейлу он все равно должен уступить, просто обязан будет уступить… А сейчас в этом царстве неправильных арок и черных столбов, отбрасывающих в лунном свете блеклые тени, среди руин каменного дворца, который на самом деле никогда дворцом не был, надо найти гравиплатформу.
        Вокруг лица клубился белесый пар, натянутый до самых глаз ворот свитера покрылся ледяной коркой, открытую кожу больно пощипывало. Морис поглубже надвинул капюшон. Куртка, штаны, перчатки, ботинки - все это с подогревом, на батарейках. А еще сомневался, надевать ли термокостюм… Хорошо, что не свалял дурака.
        Пока батарейки не сели, он живой.
        Обрадовался. Он живой, пока Генри заговаривает зубы Анджеле. От каких хрупких, неосязаемых вещей зависят иногда жизнь и смерть… А если Генри потеряет сознание или охрипнет и не сможет больше говорить?
        Платформа должна быть где-то здесь. Ее спрятали недалеко от логова медведки - значит, надо искать звериную тропу. Снег шел недолго, не могло же все без остатка засыпать… То по колено, то по пояс проваливаясь в сугробы, Морис блуждал среди каменных столбов, лихорадочно шаря по снегу оранжевым лучом фонарика. Ледяная белая луна, окруженная тусклым нимбом, наблюдала за ним сквозь прореху в небе с равнодушным любопытством. Хотелось погрозить ей кулаком, но сам понимал, что глупо.
        Под пушистым снегом вроде бы проступила тропка.
        При дневном свете он сразу узнал бы то самое место, а теперь приходилось заглядывать под каждый выступ, расположенный на подходящей высоте. В потемках, под холодным серебряным оком луны… Каждый раз, как он поднимал взгляд на эту луну, вспоминалась Лейла в Фата-Моргане.
        Благодаря допингу сил ему было не занимать, и он упрямо продолжал обследовать ущелья, ориентируясь по собственным следам, чтобы не ходить кругами. В этом смысле хорошо, что везде лежит снег. И если бы у него всегда был такой запас энергии, как сейчас… Из-под низко нависающей глыбы торчит темный прямоугольник правильных, как по линейке, очертаний. Нашел!!!
        Похоже, Анджела здесь уже побывала. Все равно придется рискнуть.
        Ухватившись за кормовые ручки, он выволок платформу из-под скального козырька. Пульт в порядке, и топливо еще осталось. Зачем Анджела будет портить свое добро? Она, видимо, собиралась людей убить, а платформу после забрать.
        Тестирование. Эта летающая колымага нуждается в ремонте, но еще на один раз ее хватит.
        А вот это уже плохо: она подключена к дистанционке, с приоритетом, и пульт, скорее всего, у хозяйки - это значит, если Морис улетит, та в любой момент сможет перехватить управление и повернуть платформу обратно.
        Можно ли это обойти?.. Правильно, способ есть.

«Прыжок».
        Учился Морис посредственно и все-таки сразу вспомнил нужное.
        Любое действие, совершаемое автоматом, разбито на отдельные шаги, и дистанционка может вклиниться в один из периодически повторяющихся моментов ожидания команды, но не во время выполнения очередного рабочего шага, иначе возможны сбои, чреватые аварийной ситуацией.

«Прыжок» - это когда некая операция задана компьютеру как один-единственный рабочий шаг.
        Плюс: Анджела не сможет взять под контроль платформу, пока та будет находиться в воздухе.
        Минус: Морис тоже не сможет управлять своим транспортным средством во время перелета. Ни совершить какой бы то ни было маневр, ни изменить траекторию, ни выбрать место для посадки - это будет самый настоящий прыжок по дуге из точки А в неведомую точку Б. Один шаг.
        Все равно выбора нет. Усевшись в запорошенное снегом кресло, Морис застегнул ремни, сдвинул панель, едва не сломав - то ли примерзла, то ли ее заклинило.
        Теперь ввести команды в нужной последовательности, ничего не пропустив. Ни за что бы не вспомнил, если бы не допинг… Готово. Панель на место - и нажать на «старт».
        Платформа начала подниматься. Больше от него ничего не зависит. Он съежился, насколько позволяли ремни, и прикрыл лицо руками, спасаясь от ледяного ветра. - …Я придумал себе в детстве игру, как будто за мной наблюдают, не показываясь на глаза, высшие существа, необыкновенно сильные, во всем превосходящие людей. Мне нравилось чувствовать, что я не такой, как вся остальная обыкновенная масса, потому что со временем я должен стать одним из сверхлюдей, но перед этим мне предстоит пройти множество испытаний. Драка с уличной шпаной - испытание, какая-нибудь незначительная ситуация, где надо либо покориться, либо проявить характер и настоять на своем, - еще одно испытание… За мной внимательно следят, и каждая неприятность, которая со мной происходит, - это вроде как тест или учебное задание. Зато в будущем, когда я все успешно выдержу, они возьмут меня к себе. Это как в армии: сначала ты новобранец, потом сержант, потом офицер… Понимаешь, о чем я говорю?
        - Да, понимаю! - почти крикнула Анджела.
        Наконец-то ей встретилась родная душа, после четырнадцати лет одиночества… Такое впечатление, что Генри не о себе рассказывает, а о ней, о Римме Кирч. Да они же внутренне похожи, как близнецы, при всей внешней разнице!
        Она сидела на камне перед завалом, озаренным светом бортового прожектора
«торнадо», и слушала хрипловатый, надтреснутый, но все-таки энергичный голос, доносившийся из-за груды обломков.
        Акустика была великолепная - то ли щели, то ли какой-то хитрый природный фокус, и порой она улавливала другие звуки: стоны, всхлипы, шорохи. Генри сказал, что это Морис и Бланка, у них как будто серьезные переломы, да еще головы разбиты, и связно разговаривать они не в состоянии. Дигне досталось меньше, но она пребывает в глубокой апатии - сидит, подтянув колени к подбородку, и глаза совершенно пустые. Сломалась. Чего и ждать от коренной обитательницы планеты развлечений!
        Этих троих - в расход, решила Римма-Анджела, а с Генри стоит повозиться. Из него может получиться соратник, наконец-то… Он и пострадал меньше, чем другие - не знак ли это, посланный Высшими Силами?
        - …Когда я стал старше, я понял, что никакая это не игра. Вернее, игра, которая происходит на самом деле. Главное - не оказаться слабаком. Трудно сказать, удалось ли мне достойно выдержать все испытания. Я старался… Но в итоге оказался здесь, и ты собираешься меня убить.
        Анджела насторожилась: не попытается ли он сейчас ее разжалобить? Если да - значит, все-таки не наш человек.
        - Хочу понять, в чем я ошибся… - из-за груды колотого льда и камней долетел тихий невеселый смех. - Кстати, не прояснишь один вопрос? Какова была роль Мориса в этой истории? Он все еще в отключке, у него не спросишь. Я сразу уловил, что вы с ним в сговоре и что-то затеваете - возможно, что-то опасное, но решил не увиливать и пойти до конца. Я считаю, если жизнь выдает тебе тестовое задание, предлагает преодолеть какие-то трудности, от этого нельзя уклоняться, а те, кто мечтает о тепличных условиях, - слабаки, никчемный расходный материал.
        Анджела согласно кивнула, хотя Генри и не мог это увидеть сквозь разделяющую их преграду. Он буквально озвучивал ее собственные убеждения!
        - Я тоже так считаю. А с Морисом у меня никакого сговора не было, я с такими, как он, не сговариваюсь. Я его использовала, как живца, чтобы заманить сюда кого-нибудь покрупнее. Тебя, например.
        - Так это ты организовала травлю Мориса?
        - Это работа сектантов, с которыми я воюю за Комнаты, - она была начеку и не собиралась раскрывать сразу все карты. - Я устраивала программные сбои в парикмахерских автоматах, за которые отвечал Морис, чтобы его выгнали и он перешел на работу в Новогоднюю Службу, - я тебе скажу, пришлось помаяться! А после он по моему совету стал искать сильного человека для решения проблемы.
        - Понятно. Не могу тебя осуждать. Такие, как этот Морис, всего лишь пешки на шахматной доске жизни. Они всегда остаются пешками, а те, кто чего-нибудь стоит, выбиваются в ферзи.
        - Правильно… - прошептала Анджела.
        На нее нахлынуло радостное ощущение согласия и восторга: Генри снова сказал то, что могла бы сказать и она, это одна из ее любимых идей, слово в слово!
        Нет, такой человек не должен умереть. Это не слабак и не враг, это соратник, но прежде, чем принять насчет него окончательное решение, стоит кое в чем разобраться.
        - Скажи-ка, что у тебя за дела с Лейлой Шемс?
        - Ты знаешь Лейлу? - вопросом на вопрос ответил Генри.
        - Это ты ее знаешь. Что у тебя за делишки с этой темной личностью?
        - Ты, наверное, в курсе, она близко общалась с теми, кто обладает реальным могуществом, и многому у них научилась. Конечно, меня это заинтересовало. Но она не хочет делиться секретами. С такими, как она, лучше не связываться.
        - Если с такими свяжешься, это может привести к очень нехорошим последствиям, - немного припугнуть его не повредит. - Сам не заметишь, как будешь по уши в неприятностях!
        - А когда заметишь, будет слишком поздно, - подтвердил Генри многозначительным тоном.
        - Вот-вот!
        До чего же это замечательно - общаться с человеком, который понимает тебя с полуслова и на все реагирует, как положено!
        За баррикадой всхлипнули.
        - Генри, посмотри, что с Морисом, - попросил тонкий плаксивый голос. - Он дышит или нет? И Бланка тоже… Мне страшно, я хочу домой!
        - Помолчи, - отмахнулся Генри. - Если вы предпочитаете быть слабаками - это ваш собственный жалкий выбор, и не удивляйтесь тогда, что жизнь с вами не считается. Жизнь не будет слушать ваш щенячий скулеж, ей нет до этого дела!
        - Правильно! - с одобрением пробормотала Анджела, слегка ошарашенная тем, что Генри снова произнес вслух одно из ее любимых рассуждений.
        Ну, просто поразительно, до чего они похожи!
        Генри ободряюще подмигнул Дигне. Та ответила гримасой, одновременно и восхищенной, и вымученной.
        Она лежала рядом с белой и холодной, как мрамор, Бланкой и пыталась ее согреть под своей ярко-красной курткой с веселым пингвином на спине.
        У Бланки куртка отказалась без подогрева, только с пристегнутой подкладкой из искусственного меха, при такой низкой температуре этого недостаточно. Расстегнув свой термокостюм, Дигна легла с ней в обнимку - и то хоть немного теплее.
        А Генри продолжал говорить. Это единственное и главное, что он в данный момент может сделать. Говорить, говорить, говорить… Пока хватит сил, пока голос окончательно не откажет.
        Иногда слово бывает сильнее оков. Как сейчас, например, когда только его слова удерживают Анджелу от перехода к дальнейшим действиям, обеспечивая Морису необходимое время, чтобы добраться до людей, привести сюда спасателей, врача и спецназ. Для того чтобы ему хватило времени, надо говорить, ни на минуту не умолкая.
        Генри знал, что Анджела хочет услышать, чем можно ее заворожить. Не догадывался, а знал наверняка.

«Если выберемся, при следующей встрече скажу ему спасибо… Да зачем дожидаться встречи, отправлю письмо космической почтой!»
        - У меня была задача - найти кого-нибудь, кто поможет мне стать сильнее. Несколько раз я собирался записаться в армию или поступить в полицейскую школу, но меня что-то останавливало, словно невидимая рука хватала за шиворот. Я внимательно изучал их цели, и каждый раз выяснялось, что основная цель - обеспечение стабильности обывательского уклада, защита слабаков. Это меня отталкивало, и я откладывал до лучших времен - думал, может, через месяц, через два найду такую организацию, которая будет идеально отвечать моим запросам. А время утекало… Вот не знаю, прав я был или нет?
        - Нерешительность - это плохо… - в раздумье протянула Анджела. - Но если бы ты пошел куда попало, а уже после этого встретил нужных людей, тоже получилось бы плохо, что поторопился.
        Втянуть ее в дискуссию. Она любит поучать - наверное, не меньше, чем убивать, и охотно пускается в рассуждения, если чувствует, что находится в сильной позиции.
        - Если без конца колебаться и ждать, можно потратить на это всю жизнь, - продолжила Анджела наставительным тоном. - Между прочим, это одна из ловушек, в которую если попадешь - превратишься в слабака. Но ты, возможно, по-своему прав. Если жизнь тебя за шкирку не схватила и не кинула, как щенка в воду, чтобы ты барахтался и выныривал, - может, это еще не твой настоящий час.
        - Вот сейчас она схватила меня за шкирку. Если бы я раньше не валял дурака и получил армейскую подготовку, у меня было бы больше шансов с тобой справиться.
        Из-за тускло освещенной каменной осыпи донесся довольный смешок и победоносный возглас:
        - То-то и оно!
        Генри усмехнулся. В пересохших, потрескавшихся губах ироническая усмешка отозвалась острой болью.
        - Но, знаешь, если бы я встретил учителя, похожего на вашего Маршала, я бы не колебался ни минуты. Расскажи о нем, хоть немного? Я видел фильм Саймона Клисса и, несмотря на предвзятые комментарии, понял, что это был лидер, какие рождаются раз в эпоху.
        - Маршал из кого угодно умел выбивать дурь. Ну, за редкими исключениями вроде этого Клисса, который снял фильм, но из такого слизняка ничего не выбьешь, сколько ни старайся. Двуногая слякоть редкой паршивости… Перед тем как попасть в Организацию, он связался с Лиргисо и работал на него, потом они поссорились, и тот чуть не запытал его до смерти. Когда наши ребята во время рейда вытащили Клисса из застенка, он вначале все время хныкал, лебезил, говорил, что отблагодарит нас… Ну, и отблагодарил своим фильмом! Знаешь, где он сейчас?
        - В тюрьме, наверное. Я слышал, он серийный убийца, чем-то обдолбался и перестрелял на Ниаре человек сорок.
        - На-кось, выкуси - в тюрьме! Это было давно, после этого он отсидел и вышел по амнистии. А сейчас Клисс тут, на Парке, в ЗИПе работает. Говорят, всех от него с души воротит, а все равно ценят… Наши тоже держали его за ценный кадр, пока он не обгадил всю Организацию сверху донизу.
        - А может, такие, как он, по-своему нужны? Как одно из учебных препятствий, которое надо преодолеть?
        - Это мне в голову не приходило, - уважительно протянула Анджела. - В этом что-то есть…
        - Расскажи, каким был Маршал?
        - Он бы из тебя всю дурь вытряс и выбил, так что осталось бы только то, что дорогого стоит.
        - Жаль, что я его не встретил, - лицемерно вздохнул Генри.
        Дигна подмигнула ему и сделала жест, означающий на невербальном языке Мегареала
«молодец, высший класс!», потом скорчила рожицу и показала язык в сторону баррикады. Общаться они могли только так, без единого звука, чтобы не навести Анджелу на подозрения.
        - Маршал в одиночку мог справиться с хорошо вооруженной группой. Однажды в Контору поступила информация…
        Прекрасно, передышка, можно немного помолчать, восхищенные междометия не в счет. Генри достал из-за пазухи фляжку, глотнул бренди. Одного глотка хватит, надо экономить.
        Каменный склеп погружен в тусклый оранжевый сумрак. Воздух затуманен паром от дыхания, пол усыпан обломками. Черный зев коридора уводит наружу, к свободе. Гм, хотелось бы, конечно, надеяться… Впрочем, Морис до сих пор не вернулся - значит, выбрался под открытое небо. Правда, с таким же успехом он мог и заблудиться, но об этом лучше не думать.
        Пока Анджела увлеченно пересказывала байку о Маршале, Генри взглянул на Дигну, вопросительно приподнял брови. Догадавшись, что он имеет в виду, та вытащила из кармана складное зеркальце; открыв, приложила к бескровным губам Бланки. Повернулась, успокаивающе кивнула.
        Жива. Если Морис благополучно доберется до человеческого жилья, ее, вероятно, спасут.
        Теперь, когда Генри знал, что с ней случилось, она вызывала у него сочувствие и грустную нежность. Желание по-прежнему присутствовало, но главным было сочувствие. Что ей пришлось пережить на Вьянгасе, пока продолжалась психотронная атака?
        Генри имел об этом представление, причем не только по материалам, выложенным в глобальных сетях и официально опубликованным. Он разговаривал с теми, кто там побывал - с Тиной Хэдис, Полем Лагаймом и Хинаром.
        Тина не в счет, у нее иммунитет. Интересно, что почувствовали Маршал со товарищи, когда она вломилась к ним, выбив последнюю дверь, и сверкнули, отражая падавший в запыленные окна свет солнца, вырванные из ножен клинки? Впрочем, как раз сейчас и можно об этом спросить. Осторожно, с величайшим тактом, улучив подходящий момент… Или нет, пожалуй, не стоит. Вряд ли Римме-Анджеле понравится такой вопрос.

«Я сдуру чуть не раскроил себе голову о скалу, - рассказывал Поль. - Специально снял шлем. Инстинкт самосохранения все-таки сработал, и приложился я не в полную силу, обошлось сотрясением. Но если бы они не вернулись и не оттащили меня от этой чертовой скалы, я бы довел дело до конца. В те минуты казалось, что смерть - единственный возможный вход, что я не имею права жить».
        Хинар испытывал примерно то же самое. Он, как пилот, остался на яхте, и некому было удержать его от самоубийства. Но, совсем уже собравшись умереть, он подумал о Лейле и о своих банковских счетах, и сел писать завещание в пользу Лейлы, положив рядом пистолет. Сначала формальности, потом смерть. Будучи не в ладах с законом, свои средства он на всякий случай держал в разных банках, и понадобилось время, чтобы все припомнить и перечислить. Параллельно с этим его душу полосовала нестерпимая боль, и он ронял слезы на гербовую бумагу, так что дважды пришлось скомкать испорченный документ и начать заново, это тоже обеспечило отсрочку.
        Потом, когда все закончилось, они сумели справиться с пережитым. Но это были взрослые люди - победители, разгромившие организацию Маршала! А Бланке было шесть лет. Видно, какая-то часть ее детской души навсегда осталась на Вьянгасе, в том самом дне, пойманная тем вечно длящимся отрезком времени, когда Маршал упивался своим экспериментом.
        Какой она должна была стать, если бы не Вьянгас?
        Сумерки неосуществившихся возможностей…
        - Догадываешься, что сделал Маршал?
        - Наверное, проломил стенку и вышел наружу? Он ведь был боевым киборгом, они это умеют.
        - Маршал поступил иначе, - голос Анджелы, тоже слегка простуженный, окреп от нарастающего торжества. - Посидел, помедитировал, достиг нужного состояния - и телепортировался на крышу! А потом прямо оттуда спрыгнул к ним в машину, вышвырнул пилота с пассажиром и улетел. Если спрашивали, как он спасся - отшучивался, и только потом, после развала, когда мы выбирались из Облака Тешорва, он рассказал нам, как было дело.
        - Если бы вся ваша Контора сохранила верность Маршалу, с ней бы никто не справился. Ну и что, идеология… Главное - общее направление, а идеологию в рамках этого направления можно корректировать.
        - Еще бы все это понимали… - вздохнула Анджела, чем-то звякнув.
        Наверное, у нее тоже с собой фляжка с согревающим напитком.
        - Те, кто понимал, остались с Маршалом, так ведь?
        Он уже изрядно охрип. Затхлый ледяной воздух, пятна подмороженной крови на одежде, окрашенный оранжевым светом фонарика пар от дыхания. Каменная ловушка.
        На мгновение Генри опустил веки - и сразу увидел комнату с арочным оконным проемом, за которым догорал тропический закат цвета чайной розы. Господи, до чего же там было тепло!

«Дослушай сначала про Римму Кирч, - улыбнулся темноглазый рыжеволосый парень, стоявший у окна. - А потом еще что-нибудь о нем расскажу».
        Тогда Генри думал, что его самым беспардонным образом изводят, но теперь наконец-то оценил то, что Поль для него сделал. Спас ему жизнь. А также Дигне, Морису, Бланке. Сообщил информацию, которая позволяет выигрывать время, минуту за минутой… Та улыбка не содержала никакой издевки, просто она была адресована Генри сегодняшнему.
        Сколько же лет Римме-Анджеле не приходилось травить байки о Маршале! А ведь когда-то это было одно из ее любимых развлечений. Как будто время вернулось назад, как будто не случилось ничего непоправимого… Она словно помолодела на четырнадцать лет и с энтузиазмом выкладывала все новые и новые истории, а Генри слушал, вставляя реплики, от которых на сердце теплело.
        Он не умрет, уже решено. Притащить сюда робота, разобрать завал - это должно занять не больше часа. Чуть позже она слетает за роботом, вот только дорасскажет, как Маршал наказал предателей, которые подвели во время большой зачистки на Кутакане.
        - Слабаки всегда становятся предателями, - заметил Генри. - Поэтому, если слабаки оказались случайными жертвами, жалеть их нечего.
        Да это же опять из ее собственных мыслей!
        Конец одиночеству. Один соратник уже найден.
        Скользящая среди облаков гравиплатформа находилась на верхнем отрезке дуги. Никаких сигналов с пульта дистанционного управления до сих пор не поступало, зато Морис замерз, как цуцик.
        Термокостюм у него из самых дешевых, но все равно должен греть, однако обладатель этого барахла продрог до костей, хотя, если судить по индикатору на рукаве, система исправно функционирует.
        Прозрачный щиток перед пультом почти не спасал от ветра. Ресницы заиндевели, ворот свитера превратился в ледяной намордник.
        Прилечу туда, как свежемороженый бройлер, подумал Морис, стараясь насколько возможно сжаться в комок, чтобы уменьшить потерю тепла.
        Мимо проплывали огромные массивы тумана, над головой сияла ослепительно яркая луна, а внизу, по серебрящимся в ее свете облачным полям, ползла отбрасываемая платформой бледная тень. Красиво, но Морису было слишком холодно, чтобы восхищаться красотой небесных равнин.
        Потом началось пологое снижение. Вопрос, в какой точке заданная им траектория
«прыжка» пересечется с поверхностью планеты? Вопрос животрепещущий, а ответа на него Морис не знал.
        Внизу, в разрывах облачной пелены, заблестела под луной темная гладь. Море? Точно, море.

«В западные нырнет воды он вниз головой» - вспомнилась строчка из стишка, который прочитал в пещере Генри.
        Платформа не удержится на плаву, она для этого не предназначена. Сразу потонет. Генри, Дигна и Бланка так и не узнают, что он почти выполнил свою задачу, почти спас их. И Лейла тоже ничего не узнает.

«Проклятая планета, что же ты со мной делаешь! Мало того, что я стенобионт, так еще собираешься утопить…»
        Цветное мерцание на горизонте. Там земля, город!

«Хорошая планета, ну, пожалуйста, сделай так, чтобы я приземлился на суше и попал прямо туда, где мне сразу поверят и помогут найти управу на Шоколадную Анджелу! Умная планета, хорошая планета, пожалуйста!!!»
        Пляж. Светящиеся павильончики, мокрые блестящие купальщики - все это промелькнуло внизу, потом по днищу заскребли ветви деревьев. Видимо, какой-то парк.
        Главное - выскочить из кресла сразу после посадки, а то вдруг Анджела уже послала команду на возвращение платформы?
        До финиша осталось всего ничего. С трудом шевеля замерзшими пальцами, Морис расстегнул ремни, приготовился.
        Треск веток. Открытая площадка, посередине - клумба в виде звезды с ярким белым бордюром и шариками-светильниками на концах «лучей». Какие-то люди кинулись врассыпную - что ж, только это и спасло их от увечий.
        Днище платформы шоркнуло по земле. Не дожидаясь окончательной остановки, Морис рванулся из кресла, неуклюже перевалился через борт, упал ничком, носом в песок.
        Все-таки выбрался! Ушел. Только не заходить ни в какие двери, за любой из них может поджидать Анджела.
        Первое, что он увидел, приподняв голову, - это была пара ботинок. Хорошие ботинки. Высокие, шнурованные, из черной кожи.
        - Эй, ты откуда свалился?
        Голос показался ему знакомым. Морис с трудом поднялся на четвереньки, неловко сел, только после этого посмотрел на говорившего - и узнал Чеуса.
        Гинтиец тоже его узнал. Ишь, с какой ухмылкой уставился… Вот уж повезло, так повезло. Спасибо тебе, Земля-Парк!
        - Помогите… - еле шевеля замерзшими губами, выдавил Морис. - Мне надо в полицию…
        - Ты откуда такой взялся, из холодильника выполз?
        - Вызовите полицию, - произнес он почти беззвучно, обреченно предчувствуя, что объяснения займут страшно подумать сколько времени. - Или Космопол… Там террористка Римма Кирч… Надо арестовать…
        В следующую секунду он очутился на ногах - не по собственной воле, а потому что его сгребли за куртку на груди и рывком подняли.
        Ухмылка исчезла. Морису показалось, что в глубоко посаженных глазах гинтийца вспыхнули такие же звериные огоньки, как у медведки в пещере.
        - Что ты сказал, повтори! - потребовал Чеус изменившимся голосом.
        Поговорить - это хорошо, но Генри уже совсем охрип. Чувствует он себя неважно, хоть и пытается это скрыть. Гордый. Еще несколько часов - и новообретенного соратника останется только похоронить, с троекратным траурным салютом над могилой или без оного.
        - Ты там, по крайней мере, в термокостюме? - ворчливо, копируя интонацию Маршала, поинтересовалась Анджела.
        - Разумеется, - голос прозвучал бодро, но под налетом иронии ощущалась усталость. - Качественный костюм, меня переживет. Маршал вам не рассказывал, почему он решил стать киборгом?
        - Это еще в молодости, он пострадал в какой-то заварушке и выбрал не обычную штопку, а модификацию. Многие становятся киборгами именно так. Послушай, ты пока передохни чуток, но только не засыпай, а то вдруг у твоего костюма подогрев откажет. Я вернусь с техникой, чтобы тебя оттуда вызволить.
        - Подожди, я еще хотел спросить…
        - Отставить посторонние разговоры! - прикрикнула Римма-Анджела, словно одергивала желторотого стажера, недавно взятого в Организацию.
        Да он, если разобраться, и есть ее стажер, с этой самой минуты. И Организация у нее будет, и нового Маршала они с Генри себе найдут. Все-все у них впереди… А сейчас - за роботом, который разгребет завал.
        Робот хранился в том же гараже, где она держала «торнадо». Облезлый, похожий на раскоряченного краба агрегат Анджела прикупила на распродаже списанной техники для горно-спасательных работ, практически за бесценок. Вот и пригодился. Она давно уже собиралась его протестировать, да все откладывала, пришлось делать это сейчас, в спешке. От скрипа тронутых ржавчиной механических суставов сводило скулы. Эта рухлядь еще и в смазке нуждалась, так что провозилась Анджела минут сорок - при плотно закрытых дверях, в кипящем свете пары плазменных ламп, таком ярком, что пыль по углам и разводы грязи на полу лезли в глаза с убийственной назойливостью. К концу работы она вся взмокла.
        Когда Генри станет ее стажером, заставим его навести тут чистоту. Эта мысль привела Анджелу в хорошее расположение духа. Генри - перспективный парень, с ним стоит повозиться. А чтобы он не пошел на попятную и не сбежал, затосковав по безбедной жизни, вынудим его добить Мориса, Дигну и Бланку, если те еще живы. Безотказный способ.
        Закрепив робота в грузовом отсеке, Анджела отправилась в обратный путь. До рассвета еще далеко, а на небе луна вырвалась из облачного плена - белая от злости, она пыталась хоть немного посеребрить застывший зимний ландшафт, но ее сияние без остатка растворялось в ночной темноте внизу.
        Внезапно Анджелу охватила тревога. Проблемы сверкающей посреди мглистых небес луны ее не касались, и все же невесть откуда взялось ощущение, что все пошло вкривь и вкось. Она тренировала интуицию по специальным методикам - кое-чем с ней поделился Маршал, кое-что узнала позже от Сафины - и сейчас интуиция заныла, как тронутый кариесом зуб.
        Что-то нежелательное происходит или уже произошло. Может, пока она летала за роботом, случился обвал и Генри погиб? Или остальные пришли в себя, поняли, что они приговорены к смерти, а для него сделано исключение и, набросившись втроем, прикончили счастливчика?
        Сейчас она разберется. Вот и правая ласта моржа, вокруг клубится тьма. Нехорошая тьма - вроде той, что сгущается по углам слабо освещенных комнат и, если верить детским страшилкам, чревата появлением чего-нибудь очень-очень опасного.
        Анджела почти не удивилась, когда один громадный сгусток тьмы выплыл из ущелья впереди по курсу и завис, как будто перегородил ей дорогу. В такую ночь возможно всякое.
        Что же это за чертовщина?..
        В первый момент она ощутила укол цепенящего страха, но потом догадалась взглянуть на экран локатора. Уф, да это всего-навсего машина с выключенными габаритными огнями! Тоже «торнадо», только модель помощнее, чем у нее.
        - Кто там валяет дурака? - включив связь, сердито спросила Римма-Анджела.
        Она самый обыкновенный офисный работник, супервайзер из Новогодней Службы, совершает с целью отдыха прогулку над Моржовым хребтом. Это не повод, чтобы к ней кто-то цеплялся. О четверых пленниках, замурованных внутри скалы, ни единая живая душа проведать не может, ведь Анджела оставила их без связи, вывела из строя все, что у них было, кроме фонариков.
        Видимо, ее угораздило нарваться на бандитов. Что ж, сейчас те узнают, что такое ликвидатор из Конторы Игрек! Или нет, ничего не узнают, потому что раскрывать свое инкогнито она не станет, зато напоследок они успеют подумать, что ночка в этот раз выдалась скверная. Заодно можно будет свалить на них расправу с беззаботной компанией, отправившейся на пикник в необитаемый заполярный край.
        - Кирч, вот и встретились, - негромко произнес динамик.
        Римма окаменела. В последний раз она слышала этот сухой хрипловатый голос четырнадцать лет назад и все равно узнала сразу. Ага, вот и встретились… Иначе и быть не могло. Всегда знала, что рано или поздно эта встреча состоится.
        - Зойг, ты?.. - прошептала она, с отвращением чувствуя, что вся покрылась холодным потом под своим утепленным бронекостюмом.
        - Сажай машину на площадку внизу и выходи без оружия, с поднятыми руками. Тогда сдам тебя Космополу живьем, - процедил в ответ Зойг, в прошлом образцовый офицер Организации, позже предатель и убийца товарищей, выплывший из ночной тьмы кошмар, дожидавшийся своего часа четырнадцать лет.
        Ну, конечно, это был он, кто же еще!
        Вместо того чтобы подчиниться, Римма ударила по черному «торнадо» из бортовых бластеров.
        Единственным результатом было зыбкое мерцание в воздухе, как будто переливается в лунном свете поверхность огромного мыльного пузыря.
        Силовой щит. Недурное у Зойга вооружение… У нее ничего равноценного нет, так что он без труда разнесет ее машину на куски.
        - Зойг, те трупы в черной пленке, которые находили на корабле, когда искали
«сканера», - твоя работа?
        - Догадалась?
        Короткий удовлетворенный смешок. Словно ему было приятно это услышать.
        - Если мы с тобой устроим тут заварушку, засекут с полицейского спутника, налетят копы, - предупредила Римма-Анджела, выгадывая время и чувствуя, как медленно скользит между лопаток холодная струйка пота. - Ты такой же, как я, Космопол загребет нас обоих, на что ты надеешься?
        - Не такой же, Кирч. Во-первых, меня не было на Вьянгасе. Во-вторых, я не числюсь в галактическом розыске. Космопол обо мне знает, за меня поручился капитан Лагайм.
        А вот это уже прямо под дых.
        - Ты, что ли, после развала Конторы явился с повинной?
        - Поль взял меня к себе охранником. Когда он подписал контракт с Космополом, стали проверять его ближайшее окружение, и меня идентифицировали, но он все уладил.
        Анджела с шумом выдохнула воздух, сдув упавшую на лицо каштановую прядь. Вот оно как… Уж если «сканер», которого никаким психологическим камуфляжем не проведешь, взял в охранники бывшего ликвидатора из Конторы Игрек - это означает, что Зойг ему прямо-таки по-собачьи предан. Видимо, он и есть тот самый злобный телохранитель, на которого однажды пожаловался Морис. Эх, сразу бы спросить, не о гинтийце ли идет речь… Анджела выругала себя за разгильдяйство.
        - Зойг, почему? Ты был на хорошем счету в Организации, сам Маршал тебя ставил в пример… Чем тебя купил этот «сканер»?
        - Не поймешь.
        - Это верно, я не пойму, как можно убивать своих товарищей ради какого-то урода, которого поймали и привезли для опытов!
        Не получилось у нее сохранить суровое спокойствие. Перешла на крик. Наболевшее прорвалось.
        - Во-первых, у меня в Конторе товарищей не было, одни коллеги, а это другой разговор, - Зойг, в отличие от нее, нисколько не волновался. - Во-вторых, Поль не урод. В-третьих, твой Маршал тоже, случалось, убивал конторских и даже не морщился.
        - Он казнил дезертиров и предателей! Зойг, он бы и тебя казнил, если бы вовремя раскусил! Ты же был одним из лучших, когда у тебя мозги набекрень съехали?
        - Домберг помнишь? Вот тогда и съехали.
        Еще бы она домберг не помнила! Чертова плавучая деревня, надумавшая пойти ко дну в самый неподходящий момент… Эти многоэтажные ковчеги, сделанные из панцирей ихлетаков и оснащенные кое-как присобаченными двигателями, тонули регулярно, и никого данный факт не беспокоил - ни рубиконскую общественность, ни королевский дом Рубикона, ни тамошние СМИ. Однако этот домберг, вместо того чтобы тихо-мирно кануть в воды Стылого океана, унося с собой несколько сотен никчемных жизней, для кого-то стал костью в горле.
        Прежде всего - для Риммы, чью группу туда послали на захват Поля Лагайма, вместе с группами Зойга и Намме. Чертов «сканер» оказался там, потому что решил обреченный домберг спасти; его разговоры в эфире были перехвачены, и Организация получила наводку. Случилась вся эта хренотень незадолго до финальной подлянки Саймона Клисса и развала Конторы.
        Взять «сканера» в тот раз так и не удалось. Обитавшие в домберге бомжи, ради которых он стал добровольным заложником, быстро уразумели, что этот сумасшедший парень - гарантия их спасения, и устроили самую настоящую партизанскую войну. В бойцов Организации швыряли гарпуны и стреляли из самодельных охотничьих арбалетов, щитки шлемов залепили вонючим клеем из рыбьей чешуи. И все это в потемках, в полостях с низкими потолками, разделенных гнилыми костяными перегородками - хозяева плавучей деревни знали там каждый закоулок и шныряли, как крысы в давно обжитом лабиринте, а боевикам Конторы сражаться на такой территории еще не доводилось.
        В придачу над океаном в это время бушевала аномальная буря, походя угробившая высокотехнологичное оружие группы захвата.
        И - что хуже всего - с ними был Саймон Клисс! Как же этот засранец всех достал во время боевой операции… По злой иронии судьбы, его потайная видеокамера хоть и с перерывами, но работала, и он заснял позорную развязку: осмелевшие бомжи, навалившись всем скопом, отдубасили и до нитки обобрали элитных бойцов Конторы Игрек (один из коронных эпизодов его долбаного фильма). Закончилось это ясно чем - разносом от Маршала и гауптвахтой.
        - Почему? - лихорадочно просчитывая в уме свои шансы уйти от Зойга, повторила Римма-Анджела. - Неужели потому, что какие-то босяки тебе по башке настучали?
        - Потому что в Конторе было до хрена болтологии, а когда понадобилось спасти конкретную деревню, никто не захотел пошевелиться. «Мы занимаемся спасением человечества, а не утопающих» - эти торжественные слова Маршала на мраморе бы да золотыми буквами!
        - Да эти морские оборванцы никому не нужны!
        - Отбуксировать домберг к берегу - работы на полтора часа. Вместо нас это сделал Поль.
        - Не Поль, а двое отморозков, Лиргисо и Хинар. И плевать они хотели на бомжей - им так же, как и нам, нужен был живой «сканер».
        - Это он их заставил.
        - Чтобы дотащить домберг до берега, им пришлось выбросить в океан наворованное сырье! Не знаю, как они потом с Полем за это расквитались, но надеюсь, что ему не поздоровилось. Он же тогда всем напакостил - и своим подельникам, и Конторе, и рубиконскому правительству. Одни бомжи остались довольны!
        - Давай, сажай машину, - безразличным, даже малость скучающим тоном потребовал гинтиец.
        - Какой же ты слякотью оказался! - Ей хотелось его разозлить - это была бы и моральная победа, и маленький тактический выигрыш. - Для тебя высшее счастье - служить Полю Лагайму, быть его охранником, его цепным псом или хотя бы ковриком для ног у него в прихожей! Молодец, нашел себе хозяина!
        - Если я буду хорошим псом, в следующей жизни стану человеком. А тебе - минута на размышления, потом собью.
        - И мы еще когда-то на тебя равнялись… Пресмыкайся перед своим Полем, молись на него, выслуживайся перед ним, трахайся с ним! Слякоть ты и предатель!
        - Кирч, не ори так, - спокойно попросил Зойг. - У меня на борту раненые.
        - Какие раненые? - пробормотала Анджела, следя за стрелкой секундомера.
        Полминуты осталось.
        - Да я тут подобрал ребят, которых ты чуть не замучила.
        В первый момент она опешила, а потом, ни о чем уже не думая, повинуясь импульсу, нажала на клавишу - так, сорвавшись с места, кидаются наутек. Это ее и спасло. Зойг, наверное, ожидал нового оскорбления, а не бегства оппонента. Впрочем, он тут же наверстал упущенное: «торнадо» Анджелы тряхнуло так, что ее зубы, лязгнув, чуть не разлетелись по всей кабине. Два-три точно сломались, придется удалять и новые выращивать, до чего она ненавидела эту мороку… Разозлившись, заложила вираж, но тратить боезапас на силовой щит Зойга не стала, толку-то!
        Они оба умели управлять летающей техникой, но пилотами-профи не были, у ликвидаторов не та специализация. Воздушный бой над окутанными ночной мглой горами получился сумбурный, как потасовка в парламенте.
        - Зойг, я сдаюсь! - крикнула Анджела, оказавшись над нужным местом (ориентир - маячок на верхушке одной из заснеженных скал). - Сейчас сажусь, ты меня подбил. Не стреляй, а то нагоняй от капитана Лагайма получишь, он же известный гуманист!
        - Садись. Выходи из машины без оружия, броню тоже сними.
        - А может, еще и трусы для тебя снять? - огрызнулась Римма-Анджела.
        - Спасибо, не надо.
        Они общались, используя голосовую связь, без видео, но, уловив презрительную интонацию Зойга, она как наяву увидела выражение его мрачноватого смуглого лица - неприязненное, брезгливое. Это ее взбесило. За одно это можно убить. Ну, и за предательство, само собой, тоже.
        Раскачиваясь, как разболтанные качели, аэрокар опустился в неглубокое ущелье. Маленький, два на два метра, модульный домик сверху не разглядишь, он спрятан под далеко выдающимся каменным выступом. Анджеле удалось то ли сесть, то ли плюхнуться в сугроб почти вплотную к выступу, задев его боком, но это уже не имело значения.
        Сдвинув скользящую дверцу, она выпрыгнула из кабины в снег. Всего-то несколько шагов, но в этой снежной зыбучке можно утонуть… Зато сверху нависает монолитный козырек, прикрывая ее от бластеров Зойга.
        - Стой!
        Задыхаясь, Анджела рванула засов, распахнула дверь и ввалилась в домик - на самом деле в Комнаты, открывшиеся на ее призыв.
        Ушла… Пинком захлопнув дверь, она обессиленно опустилась на пол.
        Комната была без мебели, за окнами - что-то условно-солнечное, и на душе у Анджелы было так же пусто.
        Желание отомстить, страх, ощущение, что ее загнали в угол - все это появилось позже, после того как она с полчаса просидела, ссутулившись, на некрашеном дощатом полу, среди лужиц талой воды с остатками снега.
        Глава 5
        Какое же это счастье - вернуться в лоно цивилизации! Морис чувствовал себя так, словно провел в насквозь промороженных полостях Моржового хребта не полдня, а полжизни. Если бы время обладало массой, этот его отрезок наверняка оказался бы сверхплотным, как вещество черной дыры, и с такой же сокрушительной силой гравитации. Последнее, кстати, не то чтобы совсем бред… Есть риск снова туда угодить: Анджела сбежала, и никто не знает, чего ждать от нее дальше.
        Лоно цивилизации выглядело, как роскошные апартаменты, сплошь выстланные шелковистым белым мехом. Не комната, целый зал. На инкрустированном деревянном потолке сияют хрустальные плафоны в виде многогранных кристаллов. В углу сверкает и переливается многоярусный комнатный фонтан из прозрачного, как слеза, стекла. Морис ошеломленно разглядывал все это великолепие, между делом отхлебывая горячий кофе и хрустя кукурузными хлопьями с шоколадной стружкой. Кажется, кто-то спрашивал, чего он хочет, и после появилась его любимая еда.
        Как сюда попал, он помнил смутно, потому что задремал еще в машине, а очнулся уже здесь, в большом мягком кресле, и увидел рядом, в таких же креслах, Генри и Дигну.
        Осунувшееся лицо разукрашено ссадинами, лоснится от застывшего геля, под глазами синяки, но Генри, несмотря на это, развалился в непринужденной элегантной позе великосветского тусовщика. Пижон. Лейла все равно ему больше не принадлежит - интересно, помнит он об этом или нет?
        Время от времени он брал с подноса у робота-официанта глазурованную кружку изысканно-антикварного вида и делал несколько медленных глотков, блаженно прикрывая глаза. Судя по аромату, глинтвейн. Вдвойне пижон.
        Дигна свернулась калачиком - размеры кресла позволяли ей уместиться там целиком.
        В помещении тепло, и кто-то уже позаботился избавить их от верхней одежды, только у Генри горло замотано пушистым шарфом, черным с темно-розовым орнаментом. Женская вещица. Мелькнула догадка, что это шарф Лейлы, и Мориса кольнула ревность.
        Сама Лейла, завоеванная им награда, тоже была здесь, но находилась в другом конце зала. Она сидела перед терминалом с целой гроздью мониторов, на коленях у нее устроилась Марсия. Морис завистливо вздыхал, поглядывая в ту сторону. Хотелось бы ему оказаться на месте Марсии! То есть, конечно, не взгромоздиться на колени к Лейле, а наоборот, чтобы она к нему села - вот было бы чудесно… Около нее маячило двое мужчин, мрачноватый, как всегда, Чеус и поджарый желтокожий шиайтианин. Не сказать, чтобы Мориса это зрелище сильно порадовало.
        Лейла что-то обсуждала то с присутствующими, то с собеседником, который обращался к ней с экрана терминала. Говорили негромко, не разобрать, о чем речь. Потом она задала вопрос Марсии. Девочка соскочила на пол и принялась тараторить тонким голоском, размахивая руками. Взрослые слушали ее внимательно и серьезно, словно перед ними не шестилетняя малявка, а какой-нибудь важный профессор.
        Генри встал и направился к ним, прихватив кружку с глинтвейном. Когда Марсия замолчала, Лейла начала что-то ему объяснять. Морис ревниво наблюдал за этой сценкой, потом, покосившись на уснувшую Дигну, отставил тарелку с остатками хлопьев и тоже поднялся с кресла.
        Он не успел сделать и пары шагов. Робот-санитар, до этого безучастно торчавший позади, сгреб его своими манипуляторами и бережно усадил обратно. Ага, вот, значит, как: Генри пользуется свободой передвижения, а ему нельзя!
        Генри вскоре вернулся. Сил не было смотреть на его оживившуюся физиономию с веселыми искорками в прищуренных темно-зеленых глазах. Видимо, то, что он услышал от Лейлы, на порядок подняло ему настроение. Отвернувшись, Морис яростно захрустел кукурузными хлопьями.
        Этот звук разбудил Дигну. Та издала стон, скорее сонный, чем болезненный, перевернулась на другой бок, подняла голову, подперла щеку смуглым кулачком. Хрипло спросила:
        - Это мы где?
        - В отеле «Императрица», в номере у моей знакомой.
        Генри после своего словесного марафона тоже охрип и говорил почти шепотом, чтобы сберечь остатки голоса.
        - Ничего себе номерок! - уважительно заметила Дигна.
        - Она снимает весь этаж, - подтвердил Генри, снова отхлебнув глинтвейна.
        - А где Бланка?
        - Лежит в «коконе». Позвоночник в порядке, и ничего не раздроблено, ее сначала накрыло снегом, а потом уже камни посыпались, но она в коме.
        - Жалко… Ты скажи, как тебе удалось Анджелу так классно заморочить? Ты с ходу разобрался в ее прибабахнутой психологии или владеешь какими-то штучками типа гипноза?
        - Просто я был готов к этому разговору. Меня к нему подготовили давным-давно. Один человек предвидел, что рано или поздно я встречу Римму Кирч, которая попытается меня убить, и выдал мне все, что знал о ней, хотя я тогда отбивался от этой информации, как только мог.
        - Супер, - Дигна была так заинтригована, что дремать дальше ей расхотелось. Она села, поджав под себя ноги; робот-официант, сверкнув золоченым манипулятором, протянул ей поднос с чашкой шоколада и конфетами. - А откуда он узнал об этом заранее? И почему ты отбивался?
        - Недальновидный был потому что.
        - Ну, расскажи! - заныла Дигна. - Интересно же!
        - Это связано с тем, о чем я уже говорил. Собирая материал для книги, я вышел на информанта, который много общался с моим персонажем в заключительный период его жизни. Он последний видел его живым, примерно за полчаса до гибели. Я даже не исключаю того, что это он так или иначе подтолкнул его к самоубийству - скорее всего, бессознательно, поскольку хотел от него избавиться.
        Дигна скроила возмущенную гримасу, и Генри добавил:
        - Там очень сложная вышла история, я не могу никого судить. Я исследователь и рассказчик, а не моралист. Как я уже сказал, мой персонаж был личностью выдающейся, но крайне одиозной. Собственно, их отношения больше всего напоминали растянувшийся на несколько лет поединок, а поединки, бывает, заканчиваются смертью одного из дуэлянтов. Тот, о ком я пишу книгу, не ушел вовремя из зоны дезинтеграции. Не успел или не захотел - этого теперь никто не узнает.
        - Мгновенная зато смерть. Раз - и вместо тебя горстка молекул. Оно где случилось, на войне?
        - Не скажу. Вдруг ты угадаешь, с кем я хочу встретиться на Парке.
        - А я все равно угадаю, будешь тогда знать. Ты так и не сказал про Анджелу.
        - Мне пришлось долго упрашивать этого человека, сначала он наотрез отказывался от разговора и посылал меня подальше, но я все равно не отставал. Однажды меня чуть не придушил его охранник - решил проучить, чтобы отвадить раз и навсегда. Он выскочил на шум и увидел эту картинку. Плохо помню, что я бормотал, когда сидел, полузадушенный, на полу, а они вдвоем надо мной стояли, только после этого он неожиданно согласился поговорить. Охраннику я искренне благодарен: несколько секунд агонии и синяки на шее - смехотворная плата за то, что я получил взамен. Информант выдвинул условие, чтобы его имя в книге было изменено, и после того как я вручил ему гарантийное письмо, заверенное у нотариуса, много чего рассказал, - Генри покачал головой, то ли грустно, то ли задумчиво. - Да, это история из тех, которые неизбежно заканчиваются смертью одной из сторон. Имели место буквально чудовищные эпизоды… Ему было нелегко об этом говорить, и рассказывал он с перебивками - то об интересующем меня персонаже, то о Римме Кирч. Ему посчастливилось - в кавычках, разумеется - довольно много времени провести в ее обществе.
Наше собеседование растянулось на четыре вечера, и я об этой Римме наслушался столько, что готов был взвыть в голос. Мне казалось, что он просто-напросто испытывает мое терпение, но я только вежливо улыбался, куда денешься… Ведь если я разозлюсь и уйду, он потом может и не согласиться на новую беседу, тогда охранник меня на выстрел не подпустит. У него не охранник, а мечта - метнет нож через всю комнату и попадет точно в нарисованный на стене крохотный крестик. Так или иначе, а я получил достаточно информации, чтобы общаться с Риммой Кирч, как со старой знакомой. Я говорил то, что ей хотелось услышать, вот и весь секрет.
        - Но он же не мог знать заранее, что ты с ней когда-нибудь встретишься!
        - Ага, - поддержал Морис, решив, что пора бы и ему принять участие в разговоре.
        - Мог. У него интуиция, какая нам и не снилась.
        - Что делаем дальше? - Заговорив, он понял, что охрип не меньше остальных. - Как думаете, эта самая Римма или Анджела не захочет до нас добраться?
        Дверей как таковых в зале не было, но, повертев головой, он обнаружил три арки: за одной виднелся древесно-золотистый коридор, за другой - соседняя комната, за третьей - пышная зелень зимнего сада. Это успокаивало: если нет дверей, которые можно открывать и закрывать, Анджела, наверное, не сумеет сюда проникнуть.
        - Может, и захочет, но в отель за нами не полезет, - подтвердил его мысль Генри.
        - Почему? - оживилась Дигна. - Потому что здесь все двери с петель поснимали?
        - Потому что она хоть и безбашенная, но не настолько, чтобы связываться с хозяйкой этих апартаментов.
        - А я угадала, какой охранник тебя чуть не придушил. Вон тот! - доверительно подмигнув, девушка показала пальцем на компанию в другом конце зала.
        Генри отнесся к разоблачению философски.
        - Угадала, и ладно.
        - И с кем ты на Парке хочешь поговорить, тоже поняла. Жалко, что не могу помочь, но это безнадега, никаких перспектив, к нему даже убийцы со стажем не могут прорваться, - она сочувственно улыбнулась, одновременно пытаясь наморщить лоб - гримаса вышла забавная, немного обезьянья.
        - Перспектива теперь появилась, благодаря нашему приключению. «Иллюзориум» в шоке: у них на планете резвится террористка-маньячка, прибравшая к рукам аномальный объект. Угроза для туристического бизнеса и все тому подобное. Наверняка она не в первый раз таким образом развлекается, только предыдущие жертвы не смогли никому ни о чем рассказать. Пресловутые «сектанты» - это, скорее всего, мистификация, часть ее игры. Так считает и Чеус, который раньше… - Генри запнулся, - …вместе с ней работал, и консультант, которого попросили просканировать ситуацию на сверхчувственном уровне. Комнаты подчиняются одному человеку, это консультант засек сразу. «Иллюзориум» очень заинтересован в быстром решении проблемы, без огласки и паники. Им повезло, на Земле-Парк сейчас находится специалист, способный означенную проблему решить. Я буду сотрудничать и оказывать посильную помощь, за это мне тоже кое-что перепадет, а именно - согласие «Иллюзориума» на мою встречу с последним неопрошенным информантом.
        - Хм, а как насчет нас?
        - Мы все пока остаемся здесь, в тепле, в сытости, в безопасности. Есть предположение, что Комнаты запоминают тех, кто хоть раз там побывал. Если так, Анджела нас переловит - опомниться не успеешь, поэтому не протестуем и не удираем, согласна?
        Наконец до кого-то дошло, что все это не ерунда и не розыгрыш! Морис удовлетворенно усмехнулся, чувствуя себя битым жизнью парнем, натерпевшимся от разгильдяйства властей. Чувство было горьковато-приятное: он оказался прав. Потом подумалось, что специалист - это, видимо, шиайтианин, беседующий с Чеусом и Лейлой.
        Дигна обеими руками пригладила и спрятала за ворот свитера свою спутанную черную гриву, уселась, подтянув к подбородку острые коленки, и осведомилась сиплым шепотом:
        - Ты знал о том, что Чеус - бывший террорист?
        - До этой ночи не знал. Оно, по-твоему, имеет значение?
        - Ну да, он ведь спас нас от Анджелы! - Девушка умиротворенно вздохнула и потянулась за шоколадной конфетой.
        - Надеюсь, этот мужик действительно крутой специалист, - шепнул Морис. - А то нам финиш!
        - Какой мужик?
        Генри вопросительно выгнул бровь, и Морис снова ему позавидовал - вот ведь умеет быть стильным, даже когда такой потрепанный, как сейчас, с сорванным голосом и разбитой физиономией.
        - Этот шиайтианин. Ты же о нем говорил?
        - Это Хинар, друг и телохранитель Лейлы. Классный космопилот и навигатор-гиперпространственник, но заморочки вроде Комнат - не по его части.
        - А кто тогда специалист?
        - Сама Лейла.
        - Разве можно… Ну, чтобы такая девушка рисковала?
        - Рискует тот, кто с ней свяжется.
        - Она ведьма! - таинственно блеснув глазищами, сообщила Дигна.
        - Тише, что ты… - испугался Морис.
        Группа из другого конца зала неспешно направилась в их сторону.
        - На «ведьму» она не обидится.
        Последних слов Генри он почти не расслышал, потому что во все глаза смотрел на Лейлу.
        На ней было длинное кружевное платье цвета ночных небес. За ажурным переплетением черных роз, отливающих шелковистым блеском, белела кожа, и когда Морис это увидел, его захлестнул восторг, близкий к ощущению, словно бросаешься с разбегу в прохладную морскую воду. На шее колье - усыпанная сапфирами звезда. Радужка обведенных угольно-черным контуром глаз тоже сапфировая.
        Лейла заговорила, и он слушал ее голос, как музыку. Она обращается к нему, назвала по имени! Ради этого стоило рисковать жизнью. Когда дивное существо умолкло, Морис собрался с духом и, преданно глядя на нее, пробормотал:
        - Да, да, я сам не знаю… Так рад, в общем… Если вам что-то нужно, вы можете на меня рассчитывать! Я это самое, хоть когда… Хоть что угодно…
        - Гм, - выразительно хмыкнула Лейла.
        Остальные клубились вокруг нее смазанным облаком, где лица, где одежда, кто есть кто - не важно. Значение имела только она, холмики ее грудей под черным кружевом, завораживающее сверкание драгоценной синей звезды в ложбинке между изящными ключицами. Если бы можно было не только смотреть, а еще и дотронуться!..
        Другие, находившиеся рядом, были всего лишь невыразительной массовкой, но вдруг из этой зыбкой человеческой субстанции протянулась рука и встряхнула Мориса за плечо - так, что все ушибы хором заныли.
        Вследствие болезненной встряски взгляд сфокусировался на обладателе руки - тот оказался Чеусом и произнес внятно и раздельно, словно настраивал робота на голосовую команду:
        - Парень, тебе только что задали вопрос. Ты собираешься на него отвечать?
        О чем он, вообще?.. Значит, музыка ее голоса, все еще звучавшая в ушах у Мориса, содержала в себе осмысленную информацию, какой-то вопрос?.. Отведя взгляд от хмурого лица гинтийца, он смотрел на переливающуюся сапфировую звезду у основания нежной шеи и смущенно моргал.
        - Ты видел эти Комнаты и заходил туда только через обыкновенные двери или еще каким-то способом?
        На этот раз Морис понял, что она сказала, и не было ровным счетом никакой необходимости в том, чтобы Чеус тут же повторил вопрос вслед за ней, слово в слово - как будто пытался добиться адекватной реакции от клинического идиота.
        С чего он взял, что имеет право вмешиваться в отношения Мориса и Лейлы? Никто ему такого права не давал. Ага, он всех спас от Анджелы, за это спасибо… Действовал гинтиец круто, Морис еще не успел опомниться после «прыжка», еще до конца не согрелся, а уже сидел в машине, летевшей обратно к Моржовому хребту - курс переписали с компьютера гравиплатформы. Полет занял немного времени, на предельной скорости, а на месте Чеус выпустил робота, который за несколько минут разгреб завал. Так и не очнувшуюся Бланку уложили в мобильный «кокон спасения», Генри и Дигна устроились в удобных пассажирских креслах, и бортовой медавтомат, до этого успевший позаботиться о Морисе, сразу начал оказывать им помощь. К тому времени, как вернулась Анджела, спасательные работы были завершены, и «торнадо» Чеуса подстерегал ее в засаде. Мигом управиться с такой кучей нешуточных задач - это надо суметь!
        Мориса, как наладчика, понимающего толк в подобных вещах, восхитил и четкий алгоритм, и стремительный темп его действий: один такой человек стоит целой команды быстрого реагирования. Но осадок, оставшийся после стычки на Хрустальной вилле, все равно до конца не исчез, как послевкусие от горькой пилюли, которую скормили тебе насильно. И вдобавок ему не нравилась бесцеремонность Чеуса - или, если быть до конца точным, ее избирательность: тот, видимо, считал, что с одними следует разводить церемонии, а с другими без надобности, и Мориса с ходу причислил ко второй категории. Оно справедливо?
        Этот комок мыслей и ощущений ныл, все равно что еще один ушиб, но сейчас перед ним стояла Лейла, ждала ответа! Игнорируя невежливого гинтийца, он обратился к двум волшебным холмикам, белеющим сквозь хитросплетение кружевных роз:
        - Да, было еще! Дверца шкафа в моем номере в Новогодней Службе и один раз рисунок на стенке в холле…
        Он мямлил и путался, как обычно, зато никто не спешил его оборвать - это уже не как обычно. Осмелившись поднять взгляд выше, он обнаружил, что Лейла слушает очень внимательно, без тени улыбки. Ослепительно прекрасное лицо того же типа, что у Вероники Ло, но черты более твердые, и в этом лице, пожалуй, больше тайны.
        Когда он выложил все, что сумел, Лейла сказала:
        - Спасибо, это нам пригодится.
        Она его поблагодарила!!! Морис задохнулся от счастья.
        - Это у вас такие духи с феромонами, что у парней сразу все мозги вышибает? - выпалила Дигна, давно уже проявлявшая признаки нетерпения. - Супер! Как они называются, чтобы мне тоже хоть разок попробовать?
        - Это не духи, это я сама. Но - могу дать тебе несколько уроков, при условии, что будешь меня слушаться и не сбежишь до завершения операции.
        - Не сбегу! - восхищенно сияя глазами, заверила Дигна. - Ради такого точно не сбегу, честное слово!
        Первый шок от близкого присутствия Лейлы постепенно проходил, и невнятный живой фон снова распался на отдельные фигуры.
        - Что собираетесь делать? - поинтересовался гинтиец.
        - Я сейчас на яхту за материалами, Марсию возьму с собой. Хинар останется здесь охранять эту теплую компанию, а вы, Чеус, найдите Ли, она вроде бы на каком-то фуршете. Генри, вы трое пока лечитесь и отдыхайте, но тебя я разбужу, когда вернусь, поможешь с переводом. Все всё поняли?
        - А Ли - это кто? - спросила Дигна.
        - Лиана Лагайм, ты ее видела, - вполголоса пояснил Генри.
        - Моя кузина, - добавила с гордостью Марсия. - Она архитектор и проектирует для ЗИПа древние дворцы!
        - Пока я не вернулась, все двери здесь должны быть открыты настежь. Судя по тому, что рассказал Морис, для того чтобы за дверью оказались Комнаты, перед этим ее нужно закрыть. Хинар, присмотришь, ладно? Присматривать надо вот за ними, - Лейла кивнула на Мориса и Дигну. - Генри - разумный человек.
        - А с Бланкой что будет? - ничуть не обидевшись, спросила Дигна.
        - Бланкой займемся позже, сначала надо побольше узнать о Комнатах.
        - И поймать Анджелу, - рассудительно дополнил Морис.
        Слова Лейлы его задели, хотелось доказать, что он тоже разумный. В конце-то концов, кто сбежал из-под носа у Анджелы и привел помощь для остальных? Не Генри ведь. Генри только языком трепал.
        - Само собой. А ловить ее будем на тебя, - усмехнулась Лейла.
        Морис растерялся, потом нахмурился. В последнее время все кому не лень пытаются сделать из него приманку! Даже Лейла… Конечно, ради нее он готов на самопожертвование, но от этой насмешливой улыбки его покоробило.
        - Имейте в виду, что Кирч профессиональная убийца, - суховатым тоном напомнил Чеус. - Боевики Конторы получали хорошую подготовку. Слабое место - она не пилот. Я имею в виду, не боевой пилот.
        - Тогда выманите ее в воздух, а еще лучше - в космос, и я вам ее собью, - предложил шиайтианин.
        Он был уже не молод - под пятьдесят, наверное, если не старше. Худощавый, но жилистый, с выступающими мослами. Невыразительное костистое лицо, крупные кисти рук, блекло-желтая кожа, прилизанные желтоватые волосы с проседью, залысины по углам изрезанного морщинами лба. Морис решил, что этот Хинар ему не соперник.
        - Может быть, еще и в подарочной упаковке? - ухмыльнулся Чеус. - Она осторожная. Если Комнаты - надежная нора, где ее не взять, от такой норы она далеко не отойдет. Там фуршет скоро закончится, я полетел за Лианой.
        Лейла с Марсией ушли вслед за ним.
        После этого началась сладкая жизнь, как ее показывают в кино и в дорогих иллюстрированных журналах. Медавтомат еще на раз каждого продиагностировал и сделал какие-то инъекции. Переломов ни у кого не было, только ушибы и ссадины, и у Мориса растяжение лодыжки. Он даже расстроился: ему-то мечталось, что вдруг обнаружится серьезная травма, чтобы положили в «кокон», и Лейла приходила бы его навещать, переживала бы за него, сидела бы рядом.
        Потом Дигна заявила, что хочет принять душ, Генри сказал, что он бы тоже не против, и все вместе пошли в ванную - просторную, с мозаичными рыбами на полу и объемными картинами, изображающими загадочную разноцветную жизнь кораллового рифа. Сколько же стоит снимать такой номер?.. Наверное, Лейла с детства привыкла к роскоши и тратит деньги, не считая. Морис не мог ей завидовать - он мог только смотреть на нее снизу вверх и восхищаться.
        Дигна разделась первая, нисколько не стесняясь мужчин. Без одежды она оказалась именно такой, как Морис ее себе представлял: тощая и гибкая, словно ветка дерева, под гладкой смугловатой кожей рельефно выступают хрупкие ребрышки. Маленькие острые грудки с коричневыми сосками, вертлявые узкие бедра. Обе коленки разбиты, на правом бедре лиловеет громадный кровоподтек - это в пещере, когда ее швырнуло на пол. Пышное облако черных волос придавало ей диковато-царственный вид, но после того как волосы намокли, она превратилась в обыкновенного угловатого подростка. И все это не мешало Дигне считать себя красавицей, хотя куда ей до Лейлы!
        У Генри живот плоский, мышцы в меру накачаны. Видно, что регулярно посещает спортзал, но не ради того, чтобы потом на улице всех отлупить, а из пижонских соображений. Впрочем, Морис даже этим похвастать не мог: он все время собирался сходить позаниматься на тренажерах и каждый раз откладывал - никуда эти тренажеры не убегут. Главное, у Генри еще и осанка безупречная… Сравнив с ним свое собственное отражение в зеркале, Морис понял, что с большим отрывом проигрывает, и совсем захандрил.
        От расстройства, не подумавши, захлопнул дверцу выкрашенного в лазурный цвет шкафчика, где стояли банки с шипучей солью, за что чуть не получил по рукам от Хинара. То есть шиайтианин сказал, что в следующий раз даст по рукам, потому что велено ничего тут не закрывать - «ради сохранности твоей же шкуры».
        Снова открыть чертову дверцу Хинар не разрешил и даже залепил ее по всему периметру влагостойким скотчем в два слоя.

«Это чтобы труднее было открыть изнутри!» - холодея, сообразил Морис.
        После купания вернулись в зал, выстланный материалом, похожим на чудесный белый мех. Спать. Он провалился в сон, как в мягкое облако, и снова поплыл на разбитой платформе по волнам небесного океана, спасаясь от Анджелы, которая пыталась его обмануть и для этого разговаривала голосом Лейлы.
        Разлепив веки, Морис обнаружил, что слышит голос Лейлы наяву - та сидела перед мониторами, рядом пристроился Генри, почти в обнимку! - и они увлеченно обсуждали перевод какого-то текста, написанного иероглифами.
        - Смотри, - говорил Генри, - эти завитки загнуты налево, а не направо, и к тому же они вдвое длиннее, чем обычно - значит, это верхний нийонг. На нижнем такие тексты вообще не писались, он предназначался для деловых документов, домашних бытовых записей и литературы сатирического характера. А если допустить, что это верхний нийонг, фразу можно перевести так: «Бутоны, созревшие за пределами пространства, нигде и везде, и они наделены чувством, и наделены жаждой, и наделены способностью слышать зов…» О, вот это уже не ахинея!

«Ахинея», - мысленно возразил Морис и снова отрубился.
        Когда он проснулся во второй раз, Лейла, Генри и присоединившаяся к ним Лиана с живым интересом наблюдали за роботом, который вырезал из шуршащей прозрачной пленки трафареты с узорами. Лейла держала один уже готовый и придирчиво рассматривала.
        - Это что у вас такое? - приподняв голову, поинтересовался Морис.
        - Это будет хессиокае, запечатывающий черный цветок, - отозвался Генри. - Мы решили его растиражировать, хуже не станет.
        - Не могу понять, удалось ли соблюсти все пропорции, - озабоченно произнесла Лейла, глядя на трафарет. - Размеры можно менять, однако пропорции - чтобы до миллиметра… Черт, у меня все-таки глазомер не тот!
        - Пусть компьютер проверит, - тряхнув копной рыжих волос, подсказала Лиана.
        Лейла положила лист на стол с аппаратурой. Морис с тихим восторгом наблюдал за ее движениями сквозь слипающиеся ресницы.
        - Чуть-чуть ошиблись! - процедила Лейла. - Может не сработать, я не хочу рисковать. Пересчитываем по новой, а этот хлам выбросить.
        Подполз похожий на бронтозавра робот-уборщик с логотипом отеля «Императрица» на бронзовом с чернью корпусе. Захрустел безжалостно сминаемой пленкой.
        Лиана села за компьютер, Лейла и Генри встали у нее за спиной, как будто их жгло нетерпение. Смысл их деятельности от Мориса ускользал: валяют дурака и занимаются каким-то оформительством, вместо того чтобы ловить террористку Анджелу! Ладно, когда он проснется окончательно, постарается аргументированно объяснить, что сначала надо решить проблему, а потом уже тиражировать цветочки.
        - Готово, - сообщила Лиана. - Кажется, теперь получилось то.
        Она уселась на пол, на пышный мех, сцепила на колене длинные тонкие пальцы. На ней были джинсы и клетчатая рубашка - такие называют «ковбойками», припомнил Морис. Еще он заметил, когда Лиана проходила мимо его дивана, что глаза у нее не переливчато-фиолетовые, как в прошлый раз, а обыкновенные карие. Видимо, сейчас она без линз, и успела переодеться после фуршета.
        Вот бывает же, и хочется спать, и в то же время внимание приковано к чему-то, происходящему поблизости, из-за этого никак не уснешь.
        - Достал меня ваш цветочек, - вздохнула Лиана. - Только раса этих сумасшедших рисовальщиков могла до такого додуматься! Помню, когда так называемый Крис втерся в доверие к моей маме и они начали крутить любовь, мама сильно расстраивалась, что не может рисовать, как он. Чуть не закомплексовала, потому что на одно и то же у нее уходил час, а у этого интригана - несколько минут. Наверное, он нарочно дразнил ее своими возможностями, это было в его характере. Потом, когда всплыла правда, мама бросила из-за этого переживать - наоборот, стала гордиться, что представитель расы энбоно считает ее хорошим дизайнером. Но тогда у нас дома кипели такие страсти! Я возвращаюсь после учебы, а там или грохот стоит, на улице слышно - это Поль, придя со службы, застал у мамы в гостях Криса и полез его бить, или она опять завелась и пытается нарисовать одним росчерком какой-нибудь головокружительный узор, как это делает Крис, а у самой глаза красные от слез. Веселое было времечко! Мы тогда, по молодости, были совсем шальные - Поль, конечно, больше всех, но мы с мамой тоже.
        - Вы, Лагаймы, вообще шальная семейка, - заметила Лейла, разглядывая только что изготовленный трафарет. - За исключением Марсии. Она среди вас самая рассудительная.
        - Это у нее по материнской линии, - усмехнулась Лиана. - Рассудительность от Ивены, а внешность - наша.
        - Тоже хорошо. Вы зато красивые, чего не отнимешь, того не отнимешь.
        Вначале Морис почувствовал умиление: Лейла, сама умопомрачительно красивая, восхищается чужой красотой - какие у этой девушки замечательные душевные качества! Потом пришло беспокойство: вот бы выяснить, как она оценивает его - но вдруг о нем у Лейлы сложилось такое мнение, что лучше не выяснять?.. С этой тревожной мыслью он уснул, а некоторое время спустя проснулся по причине весьма прозаической - ему понадобилось в туалет.
        Рядом никого, все куда-то ушли. Освещение выключено, вертикальные жалюзи на окнах слегка приоткрыты, и оттуда сочится жемчужный дневной свет.
        Ступая босиком по шелковистому меху - вероятно, искусственному, - Морис побрел через зал к арке, за которой виднелся отделанный деревом коридор. С той стороны доносились приглушенные голоса, это его успокоило и обрадовало.
        По дороге пришлось обогнуть диван, на котором кто-то спал, с головой укрывшись розовым стеганым одеялом. Снаружи остались только волосы - длинные и волнистые темные пряди. Похоже, Дигна. А Генри не видно.
        Мысль о том, что последний ошивается около Лейлы, подействовала, как противное верещание будильника, и Морис еще на четверть проснулся.
        Паркет в коридоре теплый, ощущение приятное, но шлепанье босых ног - оно как-то слишком по-мальчишески… Идти, не шлепая, не получалось: организм все еще не восстановил силы в полной мере, и Мориса едва ли не заносило.
        Мелькнула догадка: «Отходняк после допинга, которым угостил меня Генри. Но тогда у него сейчас тоже должен быть хороший отходняк…»
        За одним из арочных проемов стоял «кокон» с Бланкой. Перед монитором развалился в кресле шиайтианин; бросив на Мориса беглый взгляд, он снова отвернулся к экрану.

«Если кома, ее в больницу надо отправить. Чего они тянут?»
        На двери туалета сверкал свежей черной краской фантастический цветок - причудливое переплетение линий, настолько изысканное и прихотливое, что Морис оторопело уставился на это художество и моргал несколько секунд, прежде чем войти внутрь.
        Посетив туалет, он направился обратно в зал, но, внезапно передумав, повернул в ту сторону, где звучали голоса. Лейлу, Лиану и Генри он обнаружил за изгибом коридора. Трое взрослых людей увлеченно украшали дверцы стенного шкафа, в котором гнездилась всевозможная бытовая автоматика, от роботов-уборщиков в нижних секциях до мобильных комнатных светильников в верхних. Рисунок наносили черной краской через трафареты, занимались этим Лиана и Лейла, а Генри сидел на полу, прислонившись к стене, бледный, усталый, удовлетворенный. Трафареты были разного размера, но сам узор повторялся - тот же, что на двери туалета.
        - Какие люди пришли… - пробормотала Лейла, не отрываясь от дела. - Еще немного, и мы закончим.
        - Это зачем? - спросил Морис.
        Хоть он и робел перед ней, но чувствовал, что должен всех образумить.
        - Для красоты, - Лейла на секунду оглянулась, мелькнула фарфоровая скула, резкий черный контур вокруг глаза, с заходом на висок. - Предполагается, что Римма Кирч, увидев плоды наших усилий, сразу испытает эстетический шок… А если кто-нибудь хоть одну черточку размажет - башку откручу и задницу надеру, понятно?
        - Понятно, - вконец растерявшись, подтвердил Морис.
        Ему и польстило то, что Лейла с ним так запросто, и в то же время он почувствовал себя не в своей тарелке.
        Потоптавшись, уселся на пол рядом с Генри. Голова кружилась.
        - Иди лучше спи, - посоветовал Генри. - Ты все, что мог, сделал, дальше будут работать Лейла и Чеус.
        - Так Лейла же вон чем занимается… А Чеус где?
        - Около Марсии. Девочка болеет, сейчас у нее время лечебных процедур.
        Морис кивнул, наблюдая сквозь накатившую полудрему, как две стройные женщины, рыжая и черноволосая - не двадцатилетние, но принадлежащие, должно быть, к племени вечно юных небожительниц, - возятся с трафаретами около шкафа. Бессмысленное занятие, зато красиво.
        - Думаешь, администрация отеля это одобрит? - спросил он шепотом.
        - А куда ж она денется? Шел бы ты спать. Или уснешь прямо здесь.

«И оставить тебя с Лейлой? Фигу!»
        - А ты?
        - Мне еще рано. Я три раза принимал допинг - на лыжной базе, в пещере и потом еще здесь, чтобы одолеть перевод. Спать лягу позже, когда оно утрясется.
        Из-за поворота вышла Марсия в махровой красной пижаме, с косичкой, следом за ней появился Чеус.
        - Марсия, иди сюда, посмотри, - позвала Лейла. - Это лярнийский запечатывающий цветок хессиокае. Получилось у нас то, что нужно?
        - Да, - полюбовавшись разукрашенным шкафом, согласилась девочка. - Пока он здесь, проход закрыт.
        - Молодцы мы! Особенно ты у нас молодец! - Лейла присела около Генри, поцеловала его в щеку и снова выпрямилась - стремительно, только распущенные волосы блеснули иссиня-черным, но Морис успел уловить ее нежный будоражащий запах.
        - Нарисуйте еще такие же на зеркалах, - попросила Марсия.
        - Зачем?
        - Не знаю… Так будет лучше. Так надо.
        - Раз надо - значит, нарисуем, - решила Лейла.

«Сейчас опять займутся глупостями, чтобы ребенка порадовать», - сглотнув горький комок, подумал Морис.
        На самом деле его задело то, что поцелуй достался Генри, а на него не обратили внимания.
        Лейла, Лиана и Марсия отправились разрисовывать зеркала, за ними потащился гламурный гостиничный робот с трафаретами и краской.
        - Я сегодня собиралась в Чизангу, - донесся из-за поворота голос Лейлы. - На одно препакостное шоу, весьма специфическое, не при Марсии будет сказано… Это безобразие началось пять минут назад.
        - В другой раз там побываешь, - отозвалась Лиана.
        - Другого раза не будет, это гастроли. Попадется мне теперь эта Анджела - в клочья порву.
        - Вот зеркало! - перебил их требовательный голосок Марсии. - Наляпайте сюда цветок!
        Женщины засмеялись.

«Сумасшедший дом, - вздохнул про себя Морис. - Но она такая… такая, что ей можно простить все, что угодно».
        Чеус остался с ними, тоже присел на пол, с другой стороны от Генри.
        - Как у тебя самочувствие?
        - Хуже, чем в тот раз, когда вы меня душили.
        - Я же тебя душил осторожно, не с целью совсем придушить, - сделав это утешительное признание, гинтиец помолчал, потом негромко добавил: - Теперь ты знаешь, откуда я взялся.
        - Я догадывался, что у вас непростое прошлое, - хрипло произнес Генри.
        - Поль вначале не обрадовался, когда узнал, что я напросился в телохранители к его сестре, хотел меня выгнать. Я двое суток просидел на улице около ограды. Думал, если подохну под забором - так мне и надо, заслужил, но на третий день он подошел ко мне, позвал в дом и сказал, что я могу остаться. Ладно… Что ты принимал?
        - Две сиреневые штучки, один мнестомин.
        - Тогда тебе нужны компенсаторы и витамины. Молодец, что столько продержался, а сейчас в самый раз отдохнуть. Идем!
        Оба встали - точнее, гинтиец поднял собеседника и повел по коридору, бережно поддерживая. Морис мимоходом отметил, что с Генри этот бывший террорист общается на порядок вежливее, чем с ним, без обидных пренебрежительных интонаций. Впрочем, сейчас ему слишком хотелось спать, чтобы обижаться на бывших террористов.
        Он тоже поднялся и отправился обратно в белый зал, пошатываясь, на ходу засыпая. Под ноги не глядел, чуть не наступил на мелкого робота, протиравшего плинтус. Потеряв равновесие, ухватился за стенку… Нет, за приоткрытую дверь, подавшуюся под ладонью… В первый момент внутренности заледенели, но после Морис понял, что это не Комнаты: спальня в персиковых тонах, заправленная кровать смахивает на праздничный торт - не иначе, здешний фирменный стиль, предмет особой гордости персонала отеля, на окне колышутся задернутые портьеры в рюшах и оборках.
        С облегчением вздохнув - нельзя же так пугать! - он осторожно притворил дверь и тут обнаружил, что кое-что нежелательное все-таки случилось. Мелочь, но Лейла может рассердиться, она ведь сказала насчет башки и задницы… Пусть угроза была шуточная, заработать замечание или хмурый взгляд Морису не хотелось, поэтому он быстренько устранил последствия своей оплошности. Вытащил из кармана пакетик с влажными салфетками, взял одну и тщательно стер небольшой участок нанесенного через трафарет черного узора, где несколько тонких линий размазалось от прикосновения потной ладони.
        Отступив, посмотрел на дело своих рук: теперь хорошо. Никто не заметит, что чего-то не хватает, и Лейла не будет сердиться. Настороженно оглядевшись, спрятал скомканную салфетку в карман и побрел дальше, довольный своей находчивостью.
        Вот и зал, похожий на громадный шелковичный кокон, наполненный мягким белесым светом, уютный, несмотря на королевские размеры. Настоящее сонное царство. Дигна все так же спала, Морис тоже заполз под одеяло.
        Разбудили его негромкие мужские голоса - то ли через полчаса, то ли через пять минут.
        - …Ты с этим поосторожней, а то траванешься так, что будут последствия, - это голос шиайтианина.
        - Я ведь не каждый день так балуюсь, - отозвался Генри. - Без допинга я бы не выдержал.
        - Главное, не увлекайся, и лучше никогда не мешай разные допинги. Иначе будет, как с Полем, когда он траванулся всякой дрянью, и оно через несколько лет на его ребенке сказалось.
        - У Поля было по-другому. Я в курсе. Сверхдозы сразу трех или четырех боевых допингов, плюс яд, плюс противоядие. А я принимал сперва боевой два раза, потом одну дозу для умственной деятельности. Ничего страшного.
        - Тоже гремучая смесь. Нежелательно, поверь моему опыту.
        - Хинар, ты вспомни, из-за кого Поль тогда траванулся, - это уже Чеус, причем интонация такая, что Морис поежился под своим одеялом. - Из-за твоего босса!
        - Я к тому, что зря он это сделал. Никто же не собирался его убивать. Босс наоборот хотел его спасти, потому что за ним тогда ваши конторские начали охоту. Станешь отрицать?
        - Не стану, - теперь голос гинтийца прозвучал еще угрюмее. - Только твой босс был сволочью, каких по одному на миллион.
        - Босс был сложной личностью, - бесстрастно ответил Хинар. - И под конец он за все заплатил - так же, как и я. Мы с боссом были на Вьянгасе в зоне поражения. Радуйся, что тебя там не было, ни на той, ни на другой стороне. Вьянгас - это хуже смерти. А босс тогда удержал Поля от самоубийства, сидел около него и уговаривал, пока Тина добиралась до вашего Маршала.
        Молчание.

«Дадут они выспаться или нет?» - подумал Морис, натягивая на голову одеяло.
        Сделать замечание он не решился: опасные мужики, один другого круче.
        - Ладно, мы с тобой друг друга стоим, - снова заговорил шиайтианин. - Я работал на босса, ты служил в Конторе, все это было давно и закончилось четырнадцать лет назад. Начал-то я с того, что не надо смешивать разные допинги, если проблем со здоровьем не хочешь. Мало ли, что там осядет в организме.
        - Я погорячился, - процедил Чеус. - Не могу я о твоем боссе спокойно слушать. А что касается Вьянгаса - оказался бы я там, пошел бы с Тиной.
        - Ты бы не дошел, - спокойно возразил Хинар.
        Спорить Чеус не стал, и они наконец замолчали.
        Новая попытка уснуть закончилась тем, что Морис в панике вскочил: померещилось, что он лежит, с головой заваленный снегом, а его бегство на платформе, встреча с Чеусом, отель «Императрица», Лейла, нарисованные цветы - всего лишь игра агонизирующего воображения.
        Нет, кошмар и действительность не поменялись местами. Это одеяло он принял за снег. Все по-прежнему: белый зал с мебелью, похожей на теплые мягкие сугробы, на одном из диванов спит Дигна, на другом Генри - этот не спит, возле него сидит Лейла, низко наклонилась, о чем-то шепчутся. Крикнуть, что так нечестно? Голоса нет, иначе бы крикнул.
        К тому времени, как Лейла направилась к выходу, Морис разозлился, набрался смелости, и когда она поравнялась с ним, смущенно, но решительно пробормотал:
        - Я никому вас не уступлю. Теперь я вами владею, так и знайте.
        Остановившись, Лейла задумчиво поглядела на него из-под длинных загнутых ресниц.
        - Морис, я не из тех, кем владеют. Я из тех, кто владеет. Советую иметь это в виду, чтобы между нами не было недоразумений.
        И пошла себе дальше.
        Морис обескураженно смотрел ей вслед. Закралась мысль, что он, возможно, чего-то недопонял.
        Ее выгнал из Комнат голод.
        Посиди несколько суток на здешней бескалорийной диете - эффект будет, как от хорошей голодовки, хотя одураченный желудок черта с два забьет тревогу. Опасаясь путаницы в ощущениях, Анджела не стала есть иллюзорную пищу. В Комнатах разве что алкоголь без обмана, однако напиваться она не собиралась, хотя соблазн, если честно, был велик - после всего, что произошло!
        Коттедж на окраине Чизанги она купила около трех с половиной лет назад, на вымышленное имя, и побывала там за это время всего-то раз пять-шесть, в гриме. Схрон на случай непредвиденных осложнений: если вдруг грянет гром и все узнают, что Шоколадная Анджела и Римма Кирч, оцененная в сто тысяч галактических кредиток, - одно и то же лицо.
        Что ж, вот он и грянул.
        Дверь открылась в гостиную с гелевой мебелью «Мармелад», приклеенным к стене потрепанным плоским телевизором (кажется, неисправным) и нишей пневмопочты, оформленной в виде ворот сказочного дворца. Не то чтобы все это было во вкусе Риммы-Анджелы, но коттедж достался ей от прежних хозяев вместе с меблировкой, и она решила - и так сойдет.
        Тишина. Стальные жалюзи на окнах плотно закрыты. На часах половина первого. День или ночь?
        Анджела замерла на пороге, прикрыла глаза и «прощупала» окружающее пространство на предмет электроники. Этому фокусу Маршал успел-таки ее научить. Отличный фокус - он обеспечивал ей тактическое преимущество и заодно позволял презирать профанов, не владеющих такими приемами. Вот только выводить из строя нежелательную автоматику одним лишь ментальным усилием у нее получалось далеко не всегда, и Римма-Анджела цепенела от тайного стыда, представляя, как же будут презирать ее те, для кого это не проблема.
        Вроде бы ничего подозрительного.
        Она шагнула в гостиную, захлопнула дверь, а когда снова открыла, вместо Комнат за порогом был коридор коттеджа: запыленное ворсистое покрытие жизнерадостной расцветки по обе стороны двери, на каждой картинка, несущая определенную смысловую нагрузку.
        Туалет: дебильного вида ангелочек на горшке. Ванная: грудастая русалка под душем. Домашний медпункт: медсестра с громадным шприцем наперевес гонится за мужиком без штанов. Кухня: за обеденным столом трапезничает счастливое поросячье семейство. Нам сюда.
        Холодильник набит продуктами - стратегический запас, все продумано, ничего скоропортящегося. Она поела, не снимая брони, хотя и запарилась. Еще до вылазки решила, что разоблачаться не стоит: во-первых, неизвестно, не поджидает ли снаружи Зойг, во-вторых, уже не раз убеждалась, что использовать Комнаты как кладовку - плохая идея. Вещи из внешнего мира, оставленные там для пущей сохранности, иногда бесследно пропадали, иногда необъяснимым образом приходили в негодность, а бронекостюм ей пока еще нужен.
        Каждое движение челюстей отдавалось болью в деснах. Сама виновата: в тот момент, когда Зойг выстрелил по ее машине, зубы были яростно стиснуты, чего ни в коем случае нельзя делать. Проштрафилась… Будь Маршал жив, он бы ее не похвалил.
        Утолив голод, она первым делом прошла в комнатушку рядом с гостиной. Там, в шкафу со всякой неисправной всячиной, обреталась на одной из полок дорожная сумка - видавшая виды, залепленная грязным скотчем, с заскорузлыми ручками, такую только на помойку снести. В одном из ее внутренних кармашков лежал ключ от тайника, устроенного здесь же, за плинтусом. Второй ключ валялся в темном углу под ванной, весь облепленный паутиной. Третий - в банке из-под растворимого кофе, вместе с дешевыми заколками для волос и засохшими леденцами, а сама банка стояла в прихожей, в шкафчике под зеркалом. Чтобы открыть тайник, надо последовательно вставить все три ключа.
        Внутри хранились деньги, оружие, набор для грима, качественная краска для волос и для кожи, карманный комп.
        Все, что надо, у нее есть. Зойг пока еще не одержал верх!
        Теперь - лечение. Медавтомат сообщил, что два нижних коренных зуба сломано. Пришлось, сделав анестезию, на месте от них избавиться. А запустить процесс выращивания новых зубов - это уже превосходит функциональные возможности данной модели, надо в клинику. Однако в любой самой захудалой клинике ее мигом опознают, и кто-то огребет на халяву сто тысяч кредиток, чтобы тут же потратить их на товары и развлечения, которых на Парке хоть отбавляй.
        Анджела мстительно ухмыльнулась: а вот обломаетесь, никуда она не пойдет. Можно и без зубов. Эту процедуру она терпеть не могла: десны вовсю зудят, особенно если регенерация ускоренная, так что отложим мороку до лучших времен.
        Как будут выглядеть лучшие времена и когда они наступят - это, конечно, вопрос хороший… Порой казалось, что никогда, но она гнала пораженческую мысль прочь.
        В этом часовом поясе время перевалило за полдень, однако открывать жалюзи Анджела не стала. Коттедж обнесен высоким забором, соседи - престарелые представители среднего класса, район тихий, приличный, сущий стоячий пруд, но в ее положении никакая перестраховка не будет лишней. Сто тысяч - это не ерунда, это деньги.
        Ниша пневмопочты забита рекламой - за нарядными «дворцовыми воротами», как и положено, громоздилась груда сокровищ: разноцветные глянцевые конверты, прямоугольные, треугольные, ромбовидные, одни сверкают золотым и серебряным тиснением, на других играют лазерные радуги, есть и яркие объемные картинки - волшебные окошечки в мир изобилия. В уголке, под ворохом листовок и конвертов, притаился одноразовый робот-рекламоноситель, похожий на миниатюрного краба. Выпусти такую тварь - потом не поймаешь, она будет носиться по квартире, твердя одно и то же и демонстрируя голограммы, пока батарейка не сядет. Обычно их хватает на несколько часов.
        Злорадно усмехнувшись, Анджела отправила всю почту прямиком в мусоросборник, на уничтожение. Вот так! Во-первых, она презирала эту чепуху, во-вторых, под видом рекламы иногда засылают электронных шпионов.
        Теперь - последние сетевые новости. Из Комнат в Сеть не выйдешь, даже имея при себе комп, поэтому Анджела до сих пор не знала, сделали из нее сенсацию номер один или нет.
        Дело обстояло еще хуже, чем она ожидала. Вошла в раздел «Криминал», и сразу бросилась в глаза иллюстрация к сообщению под заголовком «Убийца из Новогодней Службы»: зимний пейзаж, у горизонта заснеженные горы в морозной дымке, на переднем плане скованное льдом озеро глядит в заспанное небо тоскливым зрачком полыньи.
        Паркианская полиция обнаружила подводное захоронение: несколько десятков трупов в мешках, утяжеленных балластом. Подозреваемая - сотрудница Новогодней Службы Анджела Ругис, за поимку назначено вознаграждение в 100 000 галов. Любая информация, которая позволит ее задержать, также будет хорошо оплачена. Проводятся оперативно-разыскные мероприятия.
        Снимки анфас, в профиль, в полный рост. Антропометрические данные, группа крови, отпечатки пальцев, рисунок сетчатки.
        Психологический портрет. Ага, ничего не забыли: трудоголик, патологически неряшлива, в отношениях с подчиненными проявляла садистские наклонности… Римма-Анджела презрительно фыркнула.
        Что-то пробелов многовато… О том, что Анджела Ругис - это Римма Кирч, боевик печально известной Конторы Игрек, участница пресловутой Вьянгасианской трагедии, авторы сообщения умолчали. И даже вскользь не упомянули о Чеусе-Зойге, тоже бывшем офицере Конторы Игрек, в настоящее время личном охраннике капитана Космопола Поля Лагайма. И ничего не сказано о Генри, Морисе, Дигне и Бланке, словно никакой истории с ними не было, а просто бдительная паркианская полиция ни с того ни с сего полезла шуровать в озере, наткнулась на утопленников и сразу поняла, чья это работа - не иначе, озарение снизошло.
        И ни слова о Комнатах.
        Отсюда вытекает, что власти - то есть корпорация «Иллюзориум» - не хотят привлекать излишнего внимания к этому инциденту. Анджелу стремятся выдать за обыкновенную маньячку-психопатку, и чтобы никакой мистики, ничего такого, что может перепугать обывателей. На Земле-Парк все спокойно!
        Это, однако, не означает, что проблему недооценивают.
        Анджела понимала, что происходит. В конце концов, Контора Игрек, которую сейчас изо всех сил стараются представить заурядной террористической организацией, на протяжении многих лет занималась именно тем, что искореняла все странное, аномальное, не имеющее объяснений, способное напугать простого человека - до тех пор, пока стараниями проныры Клисса не всплыло, что глава Конторы тоже аномальная личность, вроде как то бревно, которого в своем глазу не видишь.
        Иначе говоря, до подстроенной Клиссом катастрофы Римма Кирч служила в Организации, безжалостно истреблявшей таких, как Анджела Ругис с ее Комнатами. Она хорошо помнила свои тогдашние взгляды на жизнь и свою тогдашнюю логику. Взгляды поменялись, ну и что, плевое дело. А что касается логики - прежний опыт позволял ей смоделировать, как будут думать и действовать те, кто хочет ее обезвредить.
        Они постараются обстряпать это без шума, не допуская утечки информации. Возможно, потом, когда все будет закончено, сообщат широкой публике правду, а возможно, и нет - широкую публику незачем лишний раз нервировать. О том, что Римму Кирч, единственную оставшуюся в живых виновницу Вьянгасианской трагедии, наконец-то арестовали (или застрелили при попытке к бегству), скорее всего, сообщат, но о Комнатах ни полслова не скажут, такая сенсация никому здесь не нужна.
        Что отсюда следует? То, что предупреждать население и гостей Парка о возможности внезапного вторжения «маньячки» Анджелы Ругис в любое помещение, где имеются двери, никто не станет - это же верный способ посеять замешательство и вызвать отток туристов с планеты развлечений! Это оставляет за Анджелой относительную свободу действий. Однако посвященные, безусловно, будут начеку, поэтому не зарываться, не лезть в офисы «Иллюзориума» и Космопола, не грабить банки, не провоцировать панику. В общем, соблюдать правила игры, чтобы игра не стала более жесткой, не перешла на другой уровень.
        Первоочередная задача - добраться до кого-нибудь из четверки недавних пленников. Выяснить, откуда черти принесли Зойга. Его неожиданное явление - это мистика почище Комнат! Хотелось бы иметь уверенность, что он не вломится в следующую минуту в этот коттедж, к примеру. Вот кто настоящий маньяк, а ловят Анджелу Ругис.
        Ей нужен Генри. Неожиданно найденный друг. Он ведь хотел отправиться вместе с ней на поиски нового Маршала! Вытащить его к себе, потом они вдвоем сбегут с Земли-Парк… Спокойно, боец Кирч, не увлекаться, все по порядку. Первая цель - Морис. Этого размазню поймать проще всего, Комнаты на него уже натасканы. Процедура довольно сложная, требующая времени, зато после дотянуться до человека - раз плюнуть, лишь бы он находился поблизости от каких ни на есть дверей.
        С помощью грима и краски Анджела превратилась в белокожую круглолицую блондинку с золотистыми бровями, добавила анизотропные контактные линзы кофейного цвета - теперь никакого сходства ни с «маньячкой из Новогодней Службы», ни с Риммой Кирч. В ближайшее время придется регулярно менять облик. Надела броню, открыла дверь, шагнула из гостиной коттеджа в другую гостиную, с плетеной мебелью и застиранными шторами в цветочек.
        Обстановка смутно знакомая: в похожем помещении Римма кого-то ликвидировала, но кого и по какому поводу - этого с ходу не припомнить. Для квартальных отчетов требовались другие подробности, а не то, из какого материала были сделаны стулья - немые свидетели происшествия и что за цветы украшали портьерную ткань, подсолнухи или астры.
        Не вспомнила, и ладно. Комнаты извлекли из ее памяти очередной полузабытый интерьер или, возможно, комбинацию из двух или трех интерьеров, не имеет значения. Это как лотерея - что выпало, то выпало.
        Здесь есть зеркало, вот это уже важно. Трельяж в углу, серебристые рамы увенчаны коронками. Рубиконский стиль.
        Придвинув стул, она уселась перед трельяжем, представила себе во всех подробностях Мориса - светловолосого лопоухого парня неспортивной комплекции.
        Через секунду стекло - или что-то, притворявшееся стеклом - помутнело, затуманилось, отражение исчезло. Все как обычно. Сейчас туман рассеется, и она увидит то помещение, где находится Морис. При условии, что там тоже есть зеркало, к которому должны «подключиться» Комнаты, но с этим-то никаких проблем, на Парке зеркал и мебели с зеркальным покрытием пруд пруди, смотрись не хочу.
        Ожидание затянулось. Потом Анджеле показалось, что белесый туман по ту сторону стекла начал дрожать, от этого слегка зарябило в глазах. Какой-то глюк?.. Ничего подобного на ее памяти еще не было.
        Задребезжал весь трельяж, как при сейсмических колебаниях. На всякий случай Анджела вместе со стулом отодвинулась назад, тут-то оно и случилось: на затуманенном стекле проступил черный узор - не успела рассмотреть как следует, осталось только впечатление чего-то невероятно сложного и прихотливого - а после оно разлетелось вдребезги. Правую и левую створки трельяжа постигла та же участь.
        Один из осколков чиркнул Анджелу по броне. Хорошо, что не в лицо.
        Опомнившись, она выскочила за дверь, в гостиную коттеджа. Сердце бешено колотилось, футболка намокла от новой порции пота. Расстегнув на груди костюм, Анджела упала в кресло, сделанное из вишневого мармелада, и только тогда поняла, что постыдно близка к истерике.
        Получила бы от Маршала по первое число за халатность… Только Маршала нет, и отругать ее некому, и никто ничего не подскажет.
        Комнаты начали давать сбои, глючить. Она понимала, что рано или поздно это может произойти, только уж очень не вовремя, в полном согласии с пакостными законами Мэрфи.
        Деваться некуда. Пусть даже ее не сцапают при попытке улететь с Парка, на новом месте еще неизвестно, что будет. А Комнаты - идеальное убежище, никто не сможет проникнуть туда извне: речь идет, если пользоваться научной терминологией, о блуждающем «пространственном кармане», артефакте с персональной привязкой. И прокормиться несложно, масса возможностей воровать еду - если хватит соображения и ловкости этими возможностями воспользоваться. И скучно не будет: можно заманивать каких-нибудь слабаков и смотреть, что они станут делать, а после, когда надоест, ликвидировать их - вовсе не из садистских потребностей, как написали в той заметке, а во имя хорошей идеи. Любой слабак - потенциальный предатель и дезертир, так говорил Маршал, и значит, убивая свои жертвы, Римма-Анджела казнит предателей и дезертиров, а это, опять же цитируем Маршала, доброе дело. Она вроде как санитар в человеческих джунглях.
        Пусть это не джунгли, а Парк - все равно санитары нужны.
        Она с вызовом усмехнулась. Душевное равновесие помаленьку возвращалось, даже футболка просохла. Кстати, футболку пора поменять. Уже два с половиной месяца собиралась, да все руки не доходили.
        Анджела застегнула броню и решительно распахнула дверь.
        Какое-то присутственное место, четыре стола-близнеца из белого пластика, с мониторами на гибких шеях. На одном из столов стоит граненый стакан с водой, там плавает муха.
        И здесь же - безобразный рассохшийся буфет из квартиры Аделаиды Кирч, Римминой бабушки, с приторными леденцовыми витражами на дверцах и засиженным тараканами зеркалом на боковой стенке. Ничего, тоже сойдет.
        Бабушка вначале Римму любила, пока она, в пятилетнем возрасте, не расколотила молотком один из витражей, чтобы попробовать эту красотищу на вкус. Эффект обманул ожидания: стеклышки, такие сладкие с виду, оказались несъедобными, а бабушка решила, что ребенка пора воспитывать, и с тех пор при каждой встрече старалась наверстать упущенное. Впрочем, Римма ее презирала и не принимала всерьез. Она ведь еще тогда поняла, что она не такая, как все, особенная, избранная - ну, примерно то же самое, что рассказывал о себе Генри.
        Скоро она доберется до Генри.
        Открыв дверцу, обнаружила внутри полную тарелку бабушкиного хвороста, густо посыпанного сахарной пудрой. Отправила в рот хрустящую розочку: не питательно, зато и не вредно. А теперь - к зеркалу.
        Страшновато, но с глюком надо разобраться. Анджела предусмотрительно опустила щиток шлема - на случай, если опять брызнут осколки. В этот раз она приказала Комнатам найти Арабеллу Наген, свою непосредственную начальницу. Теперь уже, гм, бывшую начальницу. Когда зеркало заволокло туманом, Анджела напряглась, приготовившись к броску в сторону, однако ничего внештатного не случилось.
        Дымка рассеялась, появился знакомый холл в Новогодней Службе - тот, где стены расписаны елками и оленями, а на свободных местах между ними наклеены снимки с прошлогодних праздников.
        Посередине стоял накрытый стол с чашками, тарелками и тортом, вокруг расположился руководящий состав отдела, человек четырнадцать, во главе с Наген. В стороне маячил робот с большим чайником.
        Ага, она видит их из зеркала, которое недавно повесили в простенке между окнами.
        Расслабившись - глюки были и прошли, система под названием «Комнаты» снова исправно работает, - Анджела взяла еще одну штучку хвороста. Было время, они с Сафиной чуть не каждый вечер тайком подсматривали за своими коллегами, угощаясь между делом ненастоящими лакомствами… В ту далекую пору, когда Сафина еще не была утопленницей, а Анджела - изобличенной «маньячкой».
        Брр, не нравится ей это слово. Никогда не нравилось.
        В холле с оленями происходило не просто чаепитие, а проводы одной из сотрудниц, надумавшей уйти из Новогодней Службы в танцовщицы. Наген, сладко улыбаясь, произносила напутственную речь, суть которой сводилась к тому, что «наша Айрис» труслива, недальновидна, лишена творческой жилки и не способна ничему научиться; остальные сотрудники заедали неприятный осадок тортом. В глазах у Айрис, застывшей с чашкой в руке, отражалась внутренняя борьба: врожденная интеллигентность против желания огрызнуться. А Наген, на голову выше любого из своих подчиненных, возвышалась над столом, как башня, ее несвежее лицо оттенка слоновой кости сияло счастьем и торжеством. Лицо женщины, которая вот-вот дойдет до оргазма. Как обычно. Всем увольнявшимся начальница устраивала такие проводы, оттягивалась напоследок. О скандале с Анджелой зато никто не вспоминал, это было отрадно.
        Возвращаться туда теперь уже не придется, тоже приятный момент. Больше никаких тебе «пошли хороводом вокруг елочки»… Теперь она до конца жизни будет уклоняться от новогодних праздников, сыта по горло.
        А жаль, что их с Наген дороги разошлись. Ее Римма-Анджела не презирала. За нее можно было побороться.
        Полюбовавшись на коллег по работе, которые наперегонки поедали нарезанный треугольными ломтиками торт, Анджела отключилась от Новогодней Службы.
        Вторая попытка добраться до Мориса.
        Спасибо Маршалу и конторским сержантам, которые когда-то научили ее уму-разуму - щиток шлема она перед этим опустила. Нехитрая мера предосторожности помогла ей сохранить лицо, во всех смыслах.
        Осколки взорвавшегося зеркала ударили прямо в щиток.
        Та же самая дрянь. Затянувшаяся пауза, потом - такая вибрация, что весь буфет заходил ходуном, и старая посуда в нем жалобно зазвенела. Вслед за этим проступил на долю секунды черный узор, и стекло раскололось.
        Комнаты подцепили вирус? Если да - не Морис ли его занес?
        Нужно поговорить с ним. То есть допросить его.
        Из слов Генри следовало, что в пещере этот хлюпик серьезно пострадал и валялся без сознания. Где он сейчас - в морге, в больнице? Придется рискнуть. Но для начала надо хотя бы одним глазком глянуть, где он находится.
        Анджела подошла к двери. Спроецировала на пространство за порогом мысленный образ Мориса. Потянула за ручку, приготовившись тут же захлопнуть, если там окажется боевой робот типа «цербер» или соскучившийся по разминке взвод спецназа.
        Ни то, ни другое, ни третье… Вообще непонятно что. Ее обдало пронизывающим холодом, от которого заныли нервы и заломило кости. Она так и приросла к месту, пораженно разглядывая то, что темнело за порогом.
        Однажды она слышала такое выражение - «белое ледяное безмолвие». Ну, а сейчас перед ней было черное ледяное безмолвие.
        Несколько метров пустого пространства, дальше громоздятся блоки черного льда, они высятся до потолка, до небес, уходят в бесконечность… Одни матовые, шероховатые, другие гладкие, как стекло, полупрозрачные, и в их толщу вморожены черные шары - то ли неведомо чьи икринки, то ли зрачки этого стылого мира. Лед поблескивает, отражая падающий из Комнаты свет. Никакого движения, только неживой блеск черных поверхностей, и холод такой, что все тело медленно, но верно немеет.
        Анджела едва нашла в себе силы закрыть дверь. Если бы она простояла так с полчаса, она бы, наверное, окоченела насмерть.
        Попятилась. Ноги подкосились. То ли уселась, то ли рухнула на пол.
        Дверная рама за эти несколько минут побелела от инея.
        Вновь обретя способность двигаться, Анджела вернулась в коттедж. Выпила горячего кофе, съела плитку шоколада. Пошарила в Сети, но ничего нового там не нашла, не считая обидного прозвища: какой-то шибко умный журналист обозвал ее
«Снегурочкой-потрошительницей», что было враньем, потому что никого она не выпотрошила. Тех, кто не оправдал ее надежд, она убивала достаточно быстро, как ликвидатор, а не как палач.
        После кофе и шоколада силы вернулись, и она решила предпринять новую вылазку.
        В этот раз захлопнула дверь сразу, как только ощутила мертвящий холод и увидела массивы черного льда, поблескивающие отраженным светом.
        Может быть, она что-то делает не так? Маршал учил, что очень важен боевой дух, настрой на победу. Вдруг из-за встречи с Зойгом в ее душу закрались пораженческие настроения?.. Римма-Анджела недовольно засопела. Давно изжитая привычка, от которой она избавилась примерно тогда же, когда сделала пластическую операцию, а вот поди ж ты, вернулась.
        Мысленно нацелившись на Мориса и на победу, снова открыла дверь.
        Без перемен. На нее уставились сотни непроницаемых замороженных зрачков. Это может смотреть - от одной подобной догадки пробирает озноб, а тут еще цепенящая стужа, и притолока на глазах покрывается изморозью.
        Захлопнув дверь, Анджела с отвращением осознала, что находится на грани нервного срыва. Сама себе закатила бы оплеуху, не будь на голове шлема. Чихнула, забрызгав щиток. Когда ее угораздило простудиться - в пещере Моржового хребта или сейчас?
        Вернувшись в коттедж, она сняла броню и отправилась в комнату с медавтоматом. Еще расхвораться не хватало… Закончив с медицинскими процедурами - простуду удалось задавить в зародыше, маленький, а выигрыш! - сменила белье, выкинула футболку и трусы в мусоросборник. Ну и гадость это использованное белье… Съела еще одну плитку шоколада.
        Пока медавтомат ее лечил, созрела здравая мысль: а может быть, в данном случае никакого глюка нет, и Комнаты ни при чем, и она ни при чем? Может быть, Морис, этот слюнтяй и слабак, опять угодил черт знает куда - допустим, в какие-нибудь подземные ледники?
        Или - сверкнула неожиданная догадка - это всего лишь новый аттракцион с психотронным эффектом, на любителя, очередное изобретение «Иллюзориума», забава для чокнутых экстремалов, а она за здорово живешь купилась, как девчонка… Подумав об этом, Анджела со злостью выругалась.
        Надо побывать там еще раз, всего один раз, и осмотреться, держа эмоции в кулаке, отмечая и запоминая детали, как учили в Организации. Получается, растеряла сноровку… Надо понять, что это за такое странное место.
        В шкафу должен лежать старый лыжный термокостюм, брошенный прежними хозяевами. Надеть его под броню и включить обогрев на полную катушку… Вот так, теперь никакой холод не страшен.
        Анджела отворила дверь и опять замерла на пороге, хотя перед этим и запретила себе удивляться.
        Очередной сюрприз. В этот раз не из разряда ужастиков, и на том спасибо.
        За дверью была уютная персиковая комната с нарядной, хоть сейчас на выставку, двуспальной кроватью. Цилиндрический напольный светильник расписан золотыми птицами. На дверце зеркального шкафа нарисован фантастически замысловатый черный цветок - ничего себе изыск… Похож на ту дрянь, которая появлялась на затуманенных зеркалах перед тем, как они взрывались, но дверца шкафа разлетаться на куски не спешила.
        В комнате никого не было, однако, по всей логике, Морис должен находиться поблизости, иначе дверь не привела бы Анджелу именно сюда.
        Неслышно ступая, она подкралась к окну, заглянула в щель меж двух шелковых портьер, обильно украшенных оборками и фестонами.
        Верхотура, внизу бульвар и толпы народа, напротив многоэтажные здания сияют синим и золотистым стеклом. Аэрокары величаво скользят над крышами. Сразу видно, не какое-нибудь заштатное местечко.
        Шорох позади. Она резко развернулась с уходом в сторону, готовая к стрельбе, но это всего лишь выползла из своей норки черепаха-уборщик.
        Анджела наследила, и робот, учуяв грязь, сразу принялся выполнять свои обязанности, возвращая желтовато-розовому ворсу первозданный вид.
        Тем лучше, если не останется следов, а то будут потом гадать, откуда они взялись. Вдруг да угадают? На панцире трудолюбивой черепахи - чернью по бронзе логотип:
«Отель «Императрица». Вот и координаты установлены.
        Все крупные отели на Земле-Парк принадлежат «Иллюзориуму». Видимо, Мориса запихнули сюда, чтобы не сболтнул лишнего кому не надо: и домашний арест, и порция сладкой жизни в качестве подкупа. Тогда и остальные должны быть здесь, и Генри тоже, если только их не держат поодиночке в разных местах. Но для такой меры вроде бы нет резона.
        Нужно заполучить кого-нибудь из них во что бы то ни стало.
        И черепаху, которая прилежно трудится, уничтожая следы, не стоит игнорировать. Роботы фиксируют все свои действия, так что здешний техник, который за них отвечает, сегодня же вечером узнает, что в персиковом номере побывал кто-то посторонний, неведомо откуда взявшийся.
        Пора действовать. Анджела окинула долгим подозрительным взглядом зеркальный шкаф: узор на дверце ей не нравился, хоть убей. Всего лишь декоративная роспись, но неприятно напоминает то зловещее изображение, которое выдавали Комнаты при глюках с зеркалами.
        Одна из заповедей Организации: непонятное и подозрительное - значит, смертельно опасное; если нет времени на всесторонний анализ с участием специалистов, доверяй своей интуиции и действуй так, как будто оно уже проявило свою враждебную сущность, разберешься потом.
        Ну его, этот шкаф.
        Обойдемся своим оборудованием.
        Она вытащила из кармана маленькое зеркальце на липучке, прилепила к стене в нескольких дюймах от пола: и в глаза не бросается, и позволит ей засечь, когда в помещение кто-нибудь войдет.
        Еще до того, как успела выпрямиться, насторожилась: за дверью, которая вела, очевидно, в коридор, послышались приближающиеся голоса.
        - …Вы не понимаете, Вероника Ло не может быть обыкновенной девушкой! Она символ, легенда, современная сказка, нравится вам это или нет. Если для вас символов и сказок не существует, это как бы вы сами такой, и не отбирайте это у других!
        Морис в своем репертуаре. Ему кто-то ответил, но негромко, слов не разобрать, а потом Морис опять взъерепенился:
        - Ну да, есть люди, которые всю жизнь могут прожить без любви, они сыты одним бизнесом, или одной политикой, или одним долгом, как будто живут в бронекостюмах, только не надо навязывать это другим, люди разные!
        - Эй, угомонитесь! - донесся издали властный женский голос. - Мы сейчас попробуем Бланку привести в чувство, поэтому - чтобы тишина была, как в больнице. Меня все поняли?
        Итак, Бланка тоже здесь. Всю пострадавшую компанию поселили в одном месте - что ж, нам это на руку… Видимо, одернула Мориса врачиха, которую пригласили оказать помощь девчонке. Этим тоже можно воспользоваться.
        Анджела подкралась к черепахе и сцапала ее прежде, чем та успела увернуться. Зажав добычу между колен, вынула из кармашка на поясе отвертку. Возни на две минуты, и робот заверещал благим матом - то есть начал издавать громкий и прерывистый звуковой сигнал. На это незамедлительно отреагировали, что и требовалось.
        - Заткните этого робота! - потребовала та же самая женщина. - Морис, ты ведь наладчик, посмотри, в чем дело! Нам нужна полная тишина.
        Лучше и быть не могло. Оставив вопящего робота на персиковом ковре, на ходу пряча отвертку, Анджела бросилась к двери.
        Уф, успела выскочить! Мысленный приказ Комнатам скопировать помещение - впечатления свежие, поэтому ложная комната должна получиться один к одному - и настройка на Мориса.
        Дрожа от нетерпения, она остановилась перед квадратным настенным зеркалом, которое показывало только что созданную ловушку. «Внутренняя видеосвязь» функционирует, тут никаких глюков. Однако получилось не совсем то: на дверце шкафа вместо нарисованного узора - черные потеки и трещины, словно по ней чем-то шибанули. И робота не видно, и за длинной, до пола, шторой с фестонами, если ее отдернуть, окажется не окно, а вторая дверь, иной планировки Комнаты не признают.
        Но это все мелочи. Допустимая погрешность. Как только Морис переступит через порог, западня захлопнется.
        Бланка лежала, свернувшись, посреди мягкой бесцветной пустоты. Ей было ни плохо, ни хорошо. Иногда она слышала доносившиеся издалека человеческие голоса, и при желании могла бы, наверное, понять, о чем идет речь, но ни желаний, ни чувств, ни мыслей не было. С ней ничего не происходило.
        Потом она ощутила чье-то близкое присутствие. Словно к ее обнаженной коже прикоснулась теплая ладошка.
        - Бланка, здравствуй!
        - Марсия?
        Она отозвалась не вслух, ведь она не могла говорить, но девочка услышала.
        - Бланка, хватит тебе здесь быть. Пойдем со мной.
        Разве можно куда-то идти, если вокруг ничего нет?
        - Я не смогу, - объяснила Бланка.
        - Сможешь. Держись за меня, и пойдем.
        Теплая ладошка ухватилась за ее руку. Было только это единственное ощущение, взгляд застилала бесцветная мгла.
        И как будто они пошли, хотя своего тела Бланка по-прежнему не чувствовала.
        - Тебя все ждут, - говорила Марсия. - И Генри, и Дигна, и Морис, и мой Чеус, и еще кое с кем познакомишься.
        - Я ничего не вижу.
        - А я вижу… На самом-то деле здесь много всего, но это не важно. Главное, не выпускай мою руку, а то опять потеряешься.
        - Так я потерялась?
        - Ага, а теперь я тебя нашла, и мы идем обратно.
        Через некоторое время Бланка спросила:
        - Нам еще долго идти?
        - Это от тебя зависит. Но не волнуйся, обязательно придем, я же с тобой.
        Потом мгла перед глазами заколыхалась, истончилась, возникли новые ощущения. Как будто на лице лежит распластавшаяся морская звезда, которая мешает смотреть и дышать… Бланка попыталась ее сбросить и внезапно испугалась: она больше не чувствовала маленькую ладошку Марсии!
        - Пульс в норме, - отметил незнакомый мужской голос.
        Бланка хотела крикнуть, позвать девочку, но что-то постороннее не давало ей говорить.
        - Не дергайся, это кислородная маска. Не все сразу, - другой незнакомый голос, женский.
        - Я здесь! Все хорошо, Бланка, ты вернулась! Это я привела тебя обратно!
        Услышав радостный возглас Марсии, она успокоилась. Улыбнулась бы, если б не эта штука на лице.
        Штука скользнула в сторону - словно морская звезда уползла, обнаружив, что ей здесь не рады - и Бланка поняла, что лежит в «коконе». Увидела за прозрачной стенкой Марсию и Дигну, у обеих улыбки до ушей, и очень красивую черноволосую девушку с густо подведенными темно-синими глазами. Перед пультом сидел сухопарый желтокожий мужчина, искоса взглянув на пациентку, он снова повернулся к мониторам.
        - А где Генри и Морис? - вспомнив, что случилось, спросила Бланка.
        - Все живы, мы их выгнали, ты же голая, - затараторила Дигна. - Все было суперски, про нас можно кино снимать!
        - Это Чеус прилетел за вами и всех спас, а его Морис позвал, потому что сбежал оттуда, - сообщила Марсия.
        - А сейчас мы типа под охраной, как потерпевшие, потому что Анджелу еще не поймали, - добавила Дигна.
        В памяти начали проявляться подробности. Эпизод с тетрадкой.
        - Я должна извиниться, это же из-за меня… - съежившись от сознания своей вины, пробормотала Бланка. - Если бы я сделала вид, что не заметила надписи…
        - Наоборот, все классно получилось! Мы живы только потому, что сразу драпанули оттуда. Ты же еще не знаешь, мы были не первые. Полиция нашла полное озеро трупов, Анджела их убивала и топила, поэтому мы тебя простили…
        - Дигна, марш отсюда, - распорядилась синеглазая девушка.
        Дигна безропотно подчинилась.
        Облокотившись о спинку кресла, в котором сидел желтокожий мужчина, незнакомка повернулась к мониторам.
        - Извините… - произнесла Бланка нерешительно. - Скоро мне можно будет отсюда выйти?
        - Думаю, сегодня. Друзья называют меня Лейлой.
        Она попыталась вежливо кивнуть в ответ. Лейла ей сразу понравилась - не только потому, что такая красивая, и даже не из-за того, что заботится о ней. Было что-то еще.
        - Зря ты меня не послушалась, - прижавшись носиком к прозрачной стенке «кокона», так что кончик расплющился, сказала Марсия. - Я же говорила, чтобы ты не ездила туда, а то тебя завалит камнями и снегом.
        - Я ведь не знала, что так и будет, - улыбнулась Бланка.
        - Зато я знала, потому что я «сканер», как папа. В следующий раз, если я что-то скажу, ты меня лучше слушай.
        - Хорошо.
        - Пожалуй, мы еще до вечера ее выпустим, - изучив данные на экранах, обратилась Лейла к мужчине. - Если что, уложим обратно.
        Бланка вспомнила. Однажды она отыскала в Сети подборку фотографий Тины Хэдис, и среди прочих там были снимки, где рядом с Тиной две девочки пятнадцати-семнадцати лет. Одна обыкновенной внешности, с каштановой косичкой, а вторая редкой красоты брюнеточка с сумрачно-синими глазами и стрижкой «каре», на нее-то Лейла и похожа. Причем не просто похожа, а как две капли воды, словно это она и есть, разве что прическа другая. Бланке нравилось все, так или иначе связанное с Тиной Хэдис, а тут еще оранжевый незийский пляж, на песке белеют ракушки и крабы, сине-зеленое море сияет мириадами бликов… Спросить у Лейлы, не она ли там была?
        Так и не успела собраться с духом, чтобы спросить - в комнату ворвалась запыхавшаяся Дигна. Бланка только теперь заметила, какое шикарное на ней платье: длинное, серебристо-розовое, с расширяющимися книзу рукавами, и подол расшит золотыми мимозами.
        - Лейла, они куда-то пропали!
        - Что пропало?
        - Мальчики, все трое, Генри, Морис и Чеус, - тяжело дыша, пояснила Дигна. - Их нигде нету. Не могли же они уйти, не предупредив нас, правда?
        - Закрылись где-нибудь. Мало ли что у них за дела.
        - Да их нигде нет! - подкрепляя слова жестом, Дигна энергично встряхнула сжатыми кулаками. - Я весь этаж обшарила, чтобы сказать им, что Бланка проснулась. Если они в бар напиться сбежали, так зачем им сбегать, если у вас тут свой классный бар есть…
        - Бар исключается.
        Нахмурившись, Лейла отцепила от пояса изящную вещицу - телефон или передатчик, разница между тем и другим понятна только специалистам - и начала кого-то вызывать. Ей не отвечали, и она все больше мрачнела. Черты побледневшего лица отвердели, на переносице прорезалась складка.
        - Их и правда нигде нет, - потянув ее за подол черного кружевного платья, испуганно прошептала Марсия. - Здесь, кроме нас, только моя кузина, а они куда-то делись, я их не чувствую…
        - Ли, слышишь меня? - сказала в передатчик Лейла. - Оставайся, где находишься, мы сейчас придем за тобой. Кажется, у нас неприятности.
        - Может быть, ваша нарисованная защита не сработала? - высказала догадку Дигна. - Картинка - это же не силовое поле. Жалко, столько старались, рисовали…
        Лейла мрачно взглянула на нее.
        - Дигна, Марсия, вы со мной, сходим за Лианой. Хинар, отключай «кокон», а то черт знает, что будет дальше.
        Они ушли.
        - Можно отсюда выбираться? - с минуту выждав, спросила Бланка.
        - Потерпи, сестренка. Системы «кокона» полагается отключать постепенно, одну за другой. Это займет примерно с полчаса.

«Странно, что он меня так назвал… Мы ведь не принадлежим к одной расе, он шиайтианин, а я землянка».
        - Я тоже там был, - коротко усмехнулся Хинар в ответ на ее взгляд.
        Что значит «там», Бланка поняла сразу.
        Еще она заметила, что около пульта лежит то ли пистолет, то ли бластер. Судя по форме ствола, бронебойный пистолет.
        Оружием Бланка интересовалась с шести лет: если хочешь убить ускользнувшую от правосудия террористку, в таких вещах надо хотя бы немного разбираться.
        Дискуссию затеял Морис. Отоспался, восстановил силы, и теперь ему не терпелось дать выход забродившей энергии. Спор о достоинствах топ-модели Вероники Ло - чем не рыцарский поединок за честь прекрасных дам? Только повязанного на руку шарфа не хватает. Демонстрируя куртуазность и боевой задор, он совсем позабыл о том, какими судьбами оказался в апартаментах-люкс отеля «Императрица» и каковы насущные проблемы.
        И оппонента, конечно же, выбрал подходящего! Чеуса, для которого все топ-модели, вместе взятые, независимо от их расовой принадлежности и цвета кожи, величины бюста и объема талии, формы носа и разреза глаз, романтических или пикантных биографических подробностей - такая же дребедень, как рекламные голограммы на улице.
        Гинтийцу не было никакого дела до предмета разговора, и в ответ на все наскоки он время от времени негромко цедил что-нибудь безразличное, а Морис все пуще распалялся. Сначала он привязывался со своим спором к Генри, но тот отвечал уклончиво - можешь лепить из этих вежливых расплывчатых реплик все, что пожелаешь, хоть согласие, хоть отрицание, выбор за тобой - и Морису вскоре стало неинтересно. Ему хотелось определенности, вот и набросился на гинтийца, непоколебимого, как скала.
        - …Эти девушки, которые становятся моделями или кем-нибудь еще, у них на самом деле есть внутреннее содержание, и оно выражается в том, что они наполняют нашу жизнь красотой! - запальчиво говорил Морис. - Вы что-нибудь можете возразить?
        - Да что с ними, что без них, - безучастно бросил Чеус.

«Что ты понимаешь в жизни и в красоте?» - читалось в его презрительном взгляде.
        Но Морис умел читать взгляды не так хорошо, как Генри, поэтому с энтузиазмом подхватил:
        - Ага, вы себя выдали, это для вас так, потому что вы не умеете чувствовать очарование! Нельзя же быть человеком-роботом, мы же только чувствами и отличаемся от машин! Вот, давайте обсудим критерии… Сейчас, с мысли сбился… Вот, назовите, какую женщину вы считаете идеалом красоты, как бы совершенством?
        - Ольгу и Лиану Лагайм.

«Разумеется, кого же еще, - мысленно усмехнулся Генри, довольный тем, что предугадал ответ. - Все Лагаймы друг на друга похожи. Так я и думал».
        - Значит, женщин земной расы? А почему не гинтийку? Но вы же не на Гинте живете, поэтому у вас критерии сдвинулись в космополитическую сторону… А вот я могу с вами поспорить! Давайте поспорим! Они все-таки не модели, и если поставить их рядом с Вероникой Ло, как на конкурсе красоты, и сделать сравнительный анализ внешних данных…
        - Лучше не делай, - вроде бы доброжелательным, но в то же время наводящим на размышления тоном посоветовал Чеус. - Чтобы никаких для тебя осложнений. А то еле оправился после одной взбучки…
        - А что такое? - растерялся Морис. - Почему нельзя?
        - Потому что я в этом доме охранником служу. Еще о ком-нибудь из них не то скажешь - будет хуже, чем в прошлый раз.
        Его это сбило, но ненадолго. Вновь собрав разбежавшиеся от неожиданной угрозы мысли, он попробовал зайти с другой стороны:
        - Хорошо, тогда представьте, что вы попали на Жел или на Тихаррои - в общем, туда, где живут не люди, и человека почти не встретишь, и женщину тоже не встретишь, вам же будет не хватать в окружающей среде прекрасного?
        Он все больше увлекался и повышал голос, кончилось это тем, что рассвирепевшая Лейла на них прикрикнула.
        Марсия пыталась разбудить Бланку - так, как это могут только «сканеры» - и надо было соблюдать тишину. Дожидаясь, когда его маленькая подопечная освободится, Чеус бродил по этажу, Морис увязался за ним, как собака за велосипедистом, и Генри слонялся с ними за компанию.
        Наблюдать за Морисом было любопытно. После недавнего приключения он немного осмелел, понял, что излагать вслух свое мнение - это далеко не самая страшная вещь на свете, и надо жить, пока живется, ибо неизвестно, что ждет тебя завтра. Само по себе оно хорошо, позитив, но у Мориса имеются все задатки для того, чтобы стать невыносимой личностью. Из него может получиться этакий зануда-идеалист - тип в общем-то безобидный, но способный доконать тех, кто станет его с сочувствием выслушивать. Вот интересно, произойдет с ним это или нет?
        Потом в одной из комнат заверещал автомат. Лейла опять выскочила в коридор и потребовала, чтобы Морис что-нибудь сделал, на том дискуссия и заглохла.
        Источник шума находился в персиковой спальне, но стоило людям туда зайти, звук прервался.
        - Где этот сучий робот? - озираясь, произнес Морис с нешуточной угрозой, как наладчик он чувствовал себя в своей стихии. - Под кроватью?.. Смотрите, он еще и зеркало тут раскокал!
        На дверце шкафа вместо нанесенного через трафарет магического рисунка, скопированного из древнелярнийского трактата, чернели грязные потеки и трещины, зеркальное покрытие того и гляди осыплется. Это значит…
        Высказать вслух свои соображения по этому поводу Генри не успел - его сгребли за горло.
        - Спокойно. Дернешься - сразу умрешь, - Чеус говорил громко, словно обращался не к нему, а к собравшейся в коридоре аудитории. - Думаю, твоя подружка видит и слышит нас, но сбежать к ней лучше не пытайся. Убью на месте. Морис, открой дверь.
        - Надо же сначала робота найти! - возразил увлекшийся Морис.
        Он в этот момент заглядывал под кровать, стоя на четвереньках.
        - Какой тебе робот, мы в Комнатах.
        - А?..
        Морис побледнел, выпустил сборчатое покрывало и уселся на пол. Гинтиец несильно ударил его носком ботинка.
        - Вставай! Мы угодили в переплет, но у нас в заложниках этот предатель, который мечтает присоединиться к Римме Кирч. Тем хуже для него… Кирч, ты ведь меня слышишь?
        - Слышу, - голос Анджелы донесся непонятно откуда. - Отпусти его!
        - С удовольствием отдам тебе его труп. У меня перстень с отравленным шипом. Помнишь ту бижутерию, которую мы использовали в Конторе? Такого же типа штучка. Что бы ты ни сделала, парень умрет раньше, чем успеешь меня прикончить, поэтому давай без фокусов.
        Генри ощущал прохладное прикосновение металла к коже, но никакого острия там не было. Просто гладкий ободок. Хотя, кто знает, что спрятано внутри… Не исключено, что пресловутый шип действительно существует.
        Этот массивный перстень из темного металла, с овальным рубином цвета свернувшейся венозной крови, был у гинтийца еще с тех времен, когда Генри впервые его увидел. На Гинте любят кольца с камнями, и вряд ли человек вроде Чеуса будет носить такое украшение без полезной начинки.
        - Так Генри, что ли, предатель? - сидя на полу и хлопая чахлыми белесыми ресницами, попытался осмыслить происходящее Морис.

«А ты - дурак, - мысленно огрызнулся Генри. - Тормоз, как сказала бы Дигна!»
        - Морис, встал и открыл дверь, живо! - повторил приказ гинтиец. - Через порог не перешагивай, откроешь - сразу назад.
        До Мориса наконец дошло, что происходит. У него даже уши оттопыренные побледнели, а губы задрожали. Сейчас он был похож на ребенка, готового расплакаться от страха и обиды. Сколько ему - двадцать два, двадцать три? Выглядит как несчастный школьник.
        - Не трудитесь, я сама вам открою, - елейным голосом предложила невидимая Римма-Анджела. - Пожалуйста!
        Дверь отворилась - медленно, с берущим за душу протяжным скрипом. Пустое помещение, напротив виднеется еще одна дверь, обитая рваной кожей, свисающей живописными лохмотьями. Стены сложены из бревен, в щели набиты скомканные клочки газет, грязноватый синтелон, обертки от конфет, пучки жухлой травы, блестящая елочная мишура, измочаленные презервативы, какая-то гадость, не поддающаяся идентификации.
        Морис, увидев это, съежился и затрясся.
        - Кирч, ты в этом свинарнике живешь? - хладнокровно поинтересовался Чеус. - Подходящее для тебя место.
        - Знаешь, Зойг, мне наплевать, что ты об этом думаешь, - отчеканила в ответ на оскорбление Анджела, ее резкий напряженный голос царапнул Генри по нервам, словно железо по стеклу. - Ты зато всегда был аккуратистом, каких поискать! Помню, как ты аккуратно упаковывал в мешки товарищей, собственноручно убитых, и прятал на корабле по углам. Наверное, каждый раз после этого бегал руки с мылом мыть!
        - Не товарищей. Конторских мерзавцев, которых надо было убрать.
        - Контора была твоей командой!
        - Нет, Кирч, в том-то и дело, что нет. Это они были командой - те, кто разгромил Контору. Потому они и победили, хотя их была горстка против целой армии.
        - Они победили, потому что на их стороне был многомерник!
        - А на Вьянгасе? - усмехнулся Зойг.
        Генри уловил его усмешку краем глаза. Еще он видел, что Морис нетвердо, со второй попытки, поднялся на ноги и встал с другой стороны от охранника.
        - Вьянгас был ошибкой. Я возражала, меня не послушали.
        - На суде будешь доказывать. Возражала или нет, результат один. И если бы они не были командой, им бы не удалось раздавить остатки Конторы, которые могли дать начало новой заразе. Там обошлось без участия многомерника. Или не помнишь?
        - Ага, конечно, пришел киборг и всех в лапшу!
        - И я о том же. Тина была ядром их команды. Не лидером, а центром притяжения, вокруг которого сгруппировались все остальные. И когда понадобилось защитить остальных, она сделала практически невозможное - преодолела ментальное воздействие Маршала, хотя этот старый параноик соорудил супермощный усилитель, не надеясь, видимо, на собственные силы.
        - Ты же всегда презирал женщин, - с подначкой, за которой ощущались недовольство и растерянность, напомнила после затянувшейся паузы Анджела.
        - Не всех. А что касается Конторы - это была помесь прогнившей бюрократической машины, агрессивной тоталитарной организации и бандитской шайки, и она заслуживала того, чтобы начало ее погибели положил Саймон Клисс. Вроде есть такое направление в медицине, когда подобное лечится подобным - не припомнишь, как называется?
        - Ты же когда-то сам пришел в Контору!
        - Ошибка молодости. Я за эту ошибку дорого заплатил.
        - А в команде у Тины был Лиргисо, преступник с Лярна, в Контору такого типа никогда бы не взяли. Знаешь, Зойг, если бы его не убили вместе с Маршалом на Сагатре, ты бы сейчас не торчал в моих Комнатах, потому что вы бы с ним давно уже друг дружке глотки перервали! И совсем не из-за идейных разногласий, по другой причине… Вы бы с ним кой-чего не поделили! Сказать вслух, о чем я?
        - Кирч, вот кого я всегда презирал - это такую дрянь, как ты, что верно, то верно.
        Гинтиец произнес это холодным брезгливым тоном, словно по лицу наотмашь ударил.
        Ответа не последовало, снова пауза. А потом накрытая нарядным золотистым покрывалом гостиничная кровать ринулась на них, как взбесившийся бык или рванувшая с места машина - и в полуметре от людей врезалась в невидимую преграду. Словно кто-то в последний момент врубил генератор силового поля. Генри даже испугаться не успел.
        - Зойг, вот ты, значит, каким стал, - настороженно, как будто взвешивая каждое слово, протянула Анджела. - Значит, у тебя тоже потенциал оказался… А ведь на пси-излучение у тебя положительной реакции не было!
        - У тебя тоже. Реакция есть, если потенциал уже раскрылся, а пока он в зародыше, как не проросшее зерно, ее не будет. Это и меня, и тебя спасло от расстрела. Помнишь, бывали случаи, когда Маршал приговаривал к смерти своих, конторских - только за то, что им становилось плохо, если рядом включали пси-излучатели? Хотя сам был такой же. Неужели ты до сих пор сохранила уважение к этому старому двуличному мерзавцу?
        - У всех бывают ошибки, - буркнула Анджела.
        Генри понял, о чем идет речь: об излучении, болезненном, а то и смертельно опасном для тех, чьи способности выходят за рамки стандартного набора, предусмотренного человеческой природой. Существуют, кстати, защитные приспособления, древнелярнийская штучка, их можно носить, как украшения, или имплантировать под кожу. У Лейлы такие есть. И у Чеуса, наверное, тоже - вживлены так, что снаружи не заметишь. Лейла однажды протестировала Генри на это самое излучение - нулевая реакция. Расстроилась: ей очень хотелось, чтобы он оказался таким же, однако его status quo вполне устраивало.
        Пожалуй, к лучшему, что вышеупомянутых способностей у него не обнаружилось, ведь если бы они были, с этим пришлось бы что-то делать. Ему хватало того, что есть: искусство, работа над книгой, общение с приятными или вызывающими интерес людьми и не-людьми… Да знай Анджела, каков он на самом деле, она без разговоров занесла бы его в разряд тех, кого полагается осуждать и ликвидировать.
        Он уже опомнился от шока. Привычка наблюдать за происходящим со стороны взяла свое, и пока он добросовестно изображал заложника, ожидающего, что ему вот-вот вонзится в горло ядовитый шип, мозг анализировал обстановку и пытался разобраться в том, что случилось.
        Во-первых: почему не сработала защита? Они с Лейлой допустили ошибку при переводе? Или в древнем тексте с описанием Комнат изначально содержалась неверная информация? Никаких ведь гарантий… Просто это было все, что нашлось по данному вопросу. Или ошибка вкралась, когда наносили узор именно на эту дверь - на полмиллиметра сдвинулся трафарет, какая-то из линий оказалась чуть-чуть смазана? В тексте подчеркивалось, что даже ничтожная погрешность недопустима.
        В ложной спальне цветка на дверце шкафа не оказалось. Комнаты не смогли воспроизвести его, хотя все остальное - расцветка ковра, фестоны и рюши на шторах, умопомрачительная гламурная кровать - скопировано с похвальной точностью. А нарисованным на зеркале лярнийский узором Комнаты подавились: он не просто отсутствует - в том месте, где он должен находиться, зеркальное покрытие пошло трещинами, словно при соприкосновении с этой картинкой здешняя материя получила травму.
        Обсудить это с Чеусом никакой возможности - Анджела услышит. Черт, ведь он мог бы кое-что подсказать, но как это сделать? И примет ли гинтиец к сведению его советы? Тот факт, что они сюда угодили, подрывает доверие к источнику, из которого Генри почерпнул информацию. Чеус, в отличие от него, не был влюблен в лярнийскую культуру; возможно, сейчас он думает, что их с Лейлой затея заведомо была обречена на провал.
        Впрочем, рискнуть стоит - рискнуть и посмотреть, что из этого выйдет.
        Чеус всегда был для Генри загадкой. Теперь кое-что прояснилось, но в целом он так и остался загадкой из серии «чужая душа потемки». Генри не взялся бы домысливать, что он думает по тому или иному поводу.
        Диалог между бывшими террористами тем временем продолжался.
        - У Маршала тогда были такие правила игры, разве не понимаешь? - попыталась защитить своего кумира Римма-Анджела.
        - Старый психопат хотел быть одним-единственным и боялся конкуренции, вот тебе и все правила.
        - Он потом начал учить нас, после того как Организация развалилась. А ты бы, Зойг, насчет психики лучше помалкивал! Поль Лагайм, наверное, гордится тем, что из-за него сорвало крышу у одного из элитных офицеров Конторы. Вспомни, кем ты был! И кем стал теперь…
        - Я помню, кем я был, - угрюмо усмехнулся гинтиец. - Такое не забывается… А что до остального, Полю не очень-то понравилось, как я к нему отношусь, но он в конце концов решил, что это мое личное дело, раз я все свое держу при себе. Я охранник и больше никто.
        Это сказано не для нее, а для нас с Морисом, понял Генри. Ее он в грош не ставит.
        - У охранников хотя бы самоуважение есть, а у тебя его совсем не осталось. Служишь, как паршивая собака, за кость в миске. Хотя, я слышала, тебя ценят… Тебе доверили сторожить хозяйского ребенка - высокая честь!
        Генри почувствовал, как напряглась рука Чеуса, лежавшая у него на горле. Нажатие не усилилось, но пальцы на мгновение окаменели.
        - Кирч, об этом ребенке лучше забудь. Нарвешься. Этого тебе не простят. Помнишь, как вы с Маршалом удирали на Вьянгасе от Тины Хэдис? Из-за такой ерунды, как ты, Тина не станет все бросать и мчаться на Парк, но другое дело, если речь зайдет о дочери Поля. А с Тиной будет многомерник, который спалит твои Комнаты, в каком бы пространстве они ни находились, для него это минутное дело. Подумай, нужны ли тебе такие осложнения.

«Если на то пошло, это сможет сделать и сам Поль. Но его Римма, по старой памяти, не боится, поскольку в то время, когда они общались, он был только «сканером» и больше ничего неординарного не умел. Зато Стива и Тину она должна бояться… Особенно Тину, потому что своими глазами видела, что та сотворила с их шайкой на Вьянгасе».
        - Зойг, отпусти Генри, тогда я забуду о Марсии Лагайм.

«Трогательно… А я, кажется, понял, как можно сообщить ему стратегические сведения. Сейчас или никогда!»
        - Анджела, не думай обо мне, - сказал Генри вслух. - Будь осторожна! Если Зойг обладает такими же способностями, как ты - это значит, он может дать бой даже здесь, на твоей территории. Ты видела, как он остановил кровать, это не случайность. Ты привыкла иметь дело с теми, кто пугается, когда попадает в Комнаты, а в нем нет страха, поэтому он опасен и может все тут разнести.
        Первый пакет информации выдан.
        - Молчать! - процедил Чеус - перед этим секунду выждав и убедившись, что Генри договорил до конца.
        - Я это учту, - деловитым тоном, в котором сквозила легкая озадаченность, сообщила по-прежнему невидимая Анджела.
        - Я тоже, - с угрозой произнес гинтиец. - Еще хоть слово скажешь…
        Дернувшись, Генри сдавленно застонал сквозь стиснутые зубы. Будет логично, чтобы Чеус после такой выходки причинил ему боль: если этого не случится, Римма-Анджела может заподозрить, что ее пытаются провести. Вот он и решил застонать самостоятельно, не дожидаясь болевых приемов и прочих недвусмысленных намеков.
        Гинтиец одобрительно ухмыльнулся. Несведущему наблюдателю эта ухмылка должна была показаться изуверской.
        Анджела гневно потребовала:
        - Прекрати!
        - Да я бы его уже прикончил, если бы не риск, что сразу после этого ты прикончишь меня. Он с тобой в сговоре! Кирч, он умрет, как только я решу, что он мне больше не нужен.
        Дверь, за которой находилось грязное помещение с бревенчатыми стенами, с грохотом захлопнулась. Шторы взметнулись, как от сильного сквозняка, яростно трепеща всеми своими оборками. За ними и правда не окно оказалось, а другая дверь, белая с мутно-зеленым рифленым стеклом в мелких завитках. Она распахнулась, показав пустой школьный класс: два ряда парт, учительская кафедра, на стене громадный экран из тех, которые почему-то принято называть «классными досками». С экраном соседствовала еще одна дверь, сверху донизу покрытая корявыми надписями и росчерками. Все выглядело запущенным, давно не ремонтированным. На полу обычный для неприбранного школьного помещения мусор.
        Видимо, это кабинет биологии: возле кафедры одиноко притулился человеческий скелет, по стенам развешаны экземпляры ракообразных в шипастых панцирях, с длинными жесткими усами и большими клешнями, одни белесые, другие блекло-бежевые, вперемежку с ними - гербарии с засушенными сельскохозяйственными злаками. В стенном шкафу виднелись за стеклами банки с заспиртованными темными комками - то ли моллюски, то ли чьи-то внутренние органы.
        Отвлекающий маневр: рассчитывая, что они засмотрятся на классную комнату - самую обыкновенную, невзрачную и все равно чем-то пугающую (возможно, склизкими на вид предметами в банках с этикетками), - Римма-Анджела швырнула в гостей напольным светильником, разукрашенным золотыми птицами.
        Чеус успел отреагировать, отбитый телекинетическим ударом светильник вмазался в стенку и с глухим стуком упал на ковер.
        После этого началась катавасия с участием скелета и высушенных крабов - все это посрывалось со своих мест, хлынуло в дверь, закружилось вокруг людей неуклюжим сумасшедшим хороводом.
        Целью был Зойг. Генри хозяйка Комнат до сих пор принимала за «своего», что не помешало ему получить по колену тяжелым гербарием с колючими остистыми колосьями. Морис издавал невнятные панические выкрики. Ему в этой сумятице тоже доставалось, и вдобавок его терзал страх.
        Генри переносил происходящее немного получше. Он ведь привык быть не-участником, заинтересованным, но отстраненным соглядатаем - до такой степени привык, что сейчас это качество неожиданно сослужило ему хорошую службу. Находясь в Комнатах, в гостях у экс-террористки и маньячки Анджелы, посреди вихря предметов, которые вряд ли являлись тем, чем казались на первый взгляд, он в то же время как будто смотрел на все это со стороны. Реальные ощущения - боль в ушибленном колене, рука Зойга на горле - не могли вытеснить противоречащей здравому смыслу, но неистребимой подспудной убежденности: он на самом деле к этому не причастен, он только смотрит.
        Увлекая его за собой, гинтиец отступил к стене. И то удобней, чем держать круговую оборону… Оставшийся в одиночестве Морис дико огляделся и тоже бросился к ним, втягивая голову в плечи под градом разбушевавшихся школьных экспонатов. На нем повисло, уцепившись за джемпер бугристой белесой клешней, настенное пособие из кабинета биологии. Морис по-девчоночьи визжал и безуспешно старался оторвать от себя мертвую морскую тварь.
        - Анджела, я знаю, что Зойг сделает дальше! - изобразив героическую попытку вырваться из захвата, крикнул Генри. - Он попробует открыть дверь в реальное пространство! Если его воля пересилит твою, у него это получится, тогда он заберет меня с собой и сдаст Космополу!
        - Сдам, обязательно, - подтвердил Чеус. - Никуда не денешься.
        - Без паники, стажер! - прикрикнула Анджела. - Никто отсюда не проскочит!

«Ага, теперь я, значит, «стажер»? Всю жизнь мечтал… Главное, что я все-таки выдал ему второй пакет информации. Черт, кое-что важное осталось… Придется рискнуть еще раз».
        Стена за их спинами начала колыхаться и прогибаться, словно поверхность мягкой емкости, наполненной гелем. Они снова переместились на середину комнаты. Кто знает, чего ждать от такой стены…
        Положение не менялось. Вокруг бесновались копии раков, крабов и креветок с неведомой планеты (скорее всего, с Яхины, если Римма извлекла эту школьную коллекцию из своих детских воспоминаний), декоративные подушки нежной персиковой расцветки, доски с распятыми колосьями. Скелет быстро выбыл из этого хоровода - получил по черепу увесистым гербарием и осыпался на пол кучкой костей. Видимо, это Зойг его зашиб. Гинтиец хладнокровно отражал круговую атаку, однако дверь в реальное пространство не открывалась. Ничья. Как надолго его еще хватит - на час, на два?
        Хладнокровно. В том-то и дело.
        Для того чтобы управлять Комнатами, нужна «эмоциональная сила». Победит тот, у кого ее больше. Причем эмоции эмоциям рознь: например, от обуревающей Мориса паники проку не будет. Смятение, тревога, страх - все это лакомая пища для Комнат. Интересно, знает об этом Анджела или нет? Заманивая сюда свои жертвы, она подкармливала Комнаты, хотя, возможно, сама не подозревала, что ее развлечения обеспечивают в том числе такой эффект.
        Речь идет об эмоциональной энергии, о ее интенсивности и мощи - если Генри правильно понял смысл текста, написанного изысканными извилистыми иероглифами на верхнем нийонге.
        Он сам не рискнул бы сразиться на этом поле с Риммой-Анджелой - упертой террористкой, жаждущей реванша и борьбы ради борьбы. Он созерцатель, его чувства мягки, утонченны, богаты полутонами и переливами, но лишены того накала, который требуется для драки такого рода.
        Другое дело Чеус - или, если угодно, Зойг. Только непроницательный и неискушенный наблюдатель вроде Мориса мог обозвать его «бесчувственным роботом». Морис видит то, что лежит на поверхности - образцовую сдержанность, самоконтроль, толстую сверхпрочную оболочку, под которой бурлит раскаленная лава. Со стороны можно заметить только отблески этой лавы, мелькающие в глубоко посаженных мрачных глазах гинтийца - и то изредка, если очень повезет.
        Самоконтроль у него отменный. И в экстремальных ситуациях он привык действовать хладнокровно, как идеально отлаженная боевая машина, забыв об эмоциях - подход правильный, никто не спорит, но не для данного случая.
        - Анджела, еще немного, и ты справишься! - заговорил Генри. - Ты правильно делаешь, что используешь силу своих страстей, это сейчас то же самое, что дрова для пламени или топливо для корабля, без этого здесь не победить! Я тобой восхищаюсь, я в тебя верю! А-а… - он скривился от боли, которой на самом деле не было.
        Зойг понял. И сумел воспользоваться советом. Затеявшие полоумную пляску предметы разметало по комнате. Дверь в «класс» захлопнулась с такой силой, что рифленое стекло задребезжало.
        Таща с собой Генри и Мориса, Чеус шагнул к той двери, за которой должен находиться гостиничный коридор. Открывается… В первый момент Генри испытал несказанное облегчение, потом на него дохнуло обжигающим холодом.
        То самое «царство черного льда», о котором шла речь в лярнийском трактате - значит, это не метафора…
        - Закройте, скорее! - замерзшие губы подчинялись с трудом. - Туда не надо…
        - Говори, как отсюда выбраться, - встряхнув его, велел Чеус. - Три секунды - и что-нибудь тебе сломаю. Ну?
        - Генри, молчи!
        Что-то из валявшегося по углам разбитого хлама опять взвилось в воздух, нацелившись гинтийцу в голову, однако тут же отлетело обратно.
        - Генри, не говори ему!
        Так кричат, когда понимают, что проигрывают.
        - Пусть Морис представит во всех подробностях какое-нибудь хорошее безопасное место, но не то, откуда мы сюда попали, не отель. А вы откройте дверь в то помещение, которое он представил. Не обязательно, чтобы вы знали, что это будет за место. Главное, что вы даете такой мысленный импульс, используя свою эмоциональную силу. Анджела, у меня нет выбора!
        - Выбор есть! - свирепо возразила Анджела. - Ты струсил, подвел! Проштрафился!
        - Морис, понял? - спросил Зойг. - Представляй, живо!
        Тот однажды похвастался, что у него первоклассная зрительная память. Как с этим обстоит у Чеуса, Генри не знал, и сосредотачиваться на мысленных картинках гинтийцу сейчас не с руки - можно пропустить удар в висок берцовой костью давешнего скелета или подсечку помятым светильником с золотыми птицами.
        - Да, представил, - дрожа, с отчаянной надеждой пробормотал Морис.
        Через секунду дверь открылась. Теперь за ней оказалось просторное помещение, наполненное плеском воды и ароматным влажным паром, среди клубов этого пара неспешно двигались белые, смуглые, розовые тела. Кто-то взвизгнул.
        - Тьфу ты, женская баня, - с досадой процедил Зойг.
        Дверь захлопнулась. Видимо, это Римма-Анджела перехватила контроль, воспользовавшись секундным замешательством противника.
        - Генри, давай лучше ты.
        - Генри, не подчиняйся! - прозвенел яростный возглас Анджелы. - Ты должен выбрать, слабак ты или нет! Я что-нибудь сделаю, держись!
        У Генри в голове мельтешил калейдоскоп картинок. Место, куда ему хочется попасть, и чтобы оно было здесь, на Парке… Между тем дверь с грязновато-зеленым рифленым стеклом снова распахнулась, за ней теперь виднелось что-то вроде разделочного цеха, всевозможные ножи в пятнах засохшей крови.
        - Готов! - выбрав одну из картинок - несомненно, паркианскую, - шепнул Генри.
        Стая больших и маленьких ножей, по-рыбьи поблескивая, поплыла к проему, но та дверь, перед которой стояли Генри, Зойг и Морис, в этот момент снова открылась.
        Коридор, обитый стеганым кремовым материалом с атласным блеском. На полу серая ковровая дорожка. Две пальмы в кадках. Обстановка умиротворяющая, деловая, без выкрутасов, и никаких дверей напротив. Это уже не Комнаты!
        Они выскочили в коридор, и гинтиец, развернувшись, пинком захлопнул лакированную дверь с золотистым номером «36». Генри представил, как с другой стороны в нее вонзилось множество чуть-чуть опоздавших лезвий - злых, подрагивающих, в застарелых бурых потеках.
        - Где мы? - обессиленно привалившись к стене, вымолвил Морис.
        - У Генри спроси, - отозвался Чеус, у него на лбу, на изрезанной морщинами смуглой коже, блестели капельки испарины. - Генри, ты молодец, одно удовольствие попадать с тобой в такие истории!
        - Да по мне бы лучше без них, - бледно усмехнулся в ответ Генри.
        Ему такой порции приключений на десять лет вперед хватит. Даже на двадцать.
        - Разве он не заодно с Анджелой?
        Морис все еще дрожал, а на его растянутом джемпере так и висел, намертво вцепившись клешней, покрытый колючими пупырышками краб размером с чайное блюдце. Морис то ли не замечал его, то ли перестал обращать внимание.
        - А ты сам как думаешь? - обессиленно закатив глаза, осведомился Генри.
        Сесть на пол, расслабиться и от всего отключиться хотя бы на две-три минуты.
        - Не знаю, где это, - его спутники ожидали ответа, пришлось объясняться. - Главное, что не Комнаты. Кажется, я видел этот коридор на каком-то снимке. Не важно. Сейчас свяжусь с Лейлой…
        Он не успел ни позвонить Лейле, ни сползти по стенке на чистенький ворсистый пол и предаться релаксации. Дверь с номером 36 открылась, и появился тот самый человек, встречи с которым Генри столько лет безуспешно добивался, ради которого прилетел на Землю-Парк. Последний не опрошенный информант. Живая легенда. Саймон Клисс.
        Появился он не сразу. Сперва дверь чуть-чуть приотворилась, и заинтригованный шумом Саймон настороженно выглянул, готовый юркнуть обратно - словно крысиная мордочка высунулась из норы. Потом бочком протиснулся в коридор сам ее обладатель. Нездорово бледный, щуплый, одетый дорого, но неряшливо. По-звериному замер, изучая незнакомцев. С Зойгом они раньше встречались, однако после разгрома Конторы тот сделал пластическую операцию, не узнаешь, а Мориса и Генри Клисс видел впервые.
        Тонкие губы растянуты в неприятной улыбочке. Глаза бегают, как у воришки в супермаркете, но остается впечатление, что взгляд одновременно с этим направлен внутрь, на что-то, видимое одному лишь Саймону, от чего он никак не может отлепиться.
        - Господин Клисс?.. - Не веря внезапно свалившейся удаче, Генри шагнул ему навстречу, усталость мигом уступила место энтузиазму. - Рад познакомиться, я давно хотел с вами побеседовать! У вас поразительная биография, насколько я знаю, вы можете рассказать массу интересного…
        - Ага, и расскажу! - Клисс подался вперед, водянисто-голубые глаза еще сильнее забегали, при этом пронзительный сумасшедший взгляд то и дело скользил по лицу Генри. - Про любое говно расскажу, только слушайте! Меня тут никто не хочет слушать, типа их от неприкрытой жизненной правды тошнит! Начнешь им толковать про какое-нибудь жизненное дерьмецо, а они сразу кто куда… Вы новенькие? Расскажу я вам всю правду, тепленькую, как будто, хе-хе, только что навалил! Тихаррианского муруна когда-нибудь видели? Вот такой он, во, весь покрыт мерзопакостной синей шерсткой, похож на паука, ямину в кушетке выкопал - и никто, говно такое, слова против не сказал! А я на него сел, а он меня укусил, а я же не знал, он оттуда торчит, как говенная подушка с бессовестными желтыми глазами… Вот сюда укусил, во! От зверей грязь и шерсть, и вонища, а человек должен это терпеть, хотя царь природы, их бы всех извести на мыло, ага? А Лиргисо этого муруна за бешеные деньги купил и дал ему кликуху Топаз. Он вообще был изверг, вообще урод лярнийский, еще заставил меня съесть ухо, и теперь я вегетарианец, а то противно, вдруг
каждая котлета сделана из ушей…
        Генри лихорадочно зашарил по карманам в поисках компа или хотя бы блокнота, но Саймон не успел закончить свое повествование. Набежали эсэсовцы, окружили их, оттеснили.
        - Вы кто такие?!
        Чеус начал что-то им втолковывать, негромко и рассудительно. Якобы случайно вошли с улицы через открытую дверь.
        Саймона тем временем увели. Генри прислонился к стене, снова ощутив непреодолимую усталость.
        Объяснялся гинтиец долго. Наладчики они, начальство послало их настроить кофейный автомат, экспонат здешний, чтобы деньги глотал, а стаканчик с кофе по-хорошему не отдавал, пока его силком оттуда не выдернешь, обжигая кипятком пальцы - для пущего исторического колорита и достоверности. Заблудились, ошиблись домом. Они здесь недавно работают, их сюда из древнего Пекина перевели.
        Оказывается, он, когда надо, тоже умеет заговаривать зубы, до чего это хорошо, подумал Генри, а то я сейчас совсем не в форме.
        Наконец эсэсовцы расступились.
        - А каракатицу эту мы у вас конфискуем! - объявила их руководительница, показав на краба из Комнат, болтавшегося на джемпере у Мориса. - Вы пронесли ее сюда незаконно. Это запрещено, потому что господин Клисс их боится.
        - Да, пожалуйста, забирайте, - покладисто пролепетал Морис.
        - Стыдно, он же совсем больной человек! - добавила женщина на прощание. - А он историческая личность, между прочим.
        На улице падает мокрый снежок, тротуар блестит от грязи. Проезжая часть забита замызганными муляжами древних автомобилей.
        В отеле все было в порядке, и Бланка уже проснулась.
        - Летите скорее сюда, - потребовала Лейла. - Главное, Мориса по дороге не потеряйте. Убью его.
        - Что она имела в виду? - обеспокоенно поинтересовался у Генри Морис. - Сердится за что-то или пошутила?
        - Прилетим - узнаем.
        - Балбесы вы оба, - беззлобно заметил Чеус. - Больше ни в какие двери наобум не лезем. Сначала изучаем обстановку, потом заходим. Все ясно?
        Генри кивнул.
        - Ясно, - измученно подтвердил Морис. - А почему балбесы?
        - А кто же еще? То женскую баню вам подавай, то Саймона Клисса…
        От Лейлы Морису досталось хуже, чем от Анджелы. Довела его до слез, как школьника.
        - Почему ты сразу не сказал, что стер часть узора? Из-за тебя все оказались в опасности! Если бы вы попали туда без Чеуса, вы бы не выбрались. А представь, если бы туда зашла Марсия?!
        - Я-то бы не зашла, - серьезно возразила девочка. - Я бы раньше увидела, что там эти Комнаты. Но он все равно поступил неправильно.
        - Лейла, ну, это же просто картинка, там же ни одного чипа… - бормотал покрасневший Морис.
        - Это не картинка, а защита, понял? Единственная известная нам эффективная защита против той дряни, которая за тобой охотится. Сейчас все выслушают лекцию о Комнатах, а Генри может отдохнуть, он это уже знает.
        Отдохнуть. Ничего другого ему так не хотелось. Но перед тем как отправиться спать, он все-таки потихоньку спросил, улучив момент:
        - Чеус, этот ядовитый шип в кольце действительно есть или вы его придумали?
        - Много хочешь знать, - ухмыльнулся гинтиец.
        Глава 6
        О Монике Бланка совсем забыла. Это было нехорошо, неправильно, просто отвратительно. Ради чего она прилетела на Землю-Парк, какую проблему должна решить, зачем устроилась на работу в Новогоднюю Службу - все это вспомнилось внезапно, словно открываешь дверцу шкафа, и тебе прямо в руки вываливается крайне нужная, но потерянная вещь, которую запихнули туда второпях и выбросили из головы.
        Проблема напомнила о себе, когда Бланка сидела в аэрокаре, блуждающем среди облачных развалов, погруженных в холодные белые сны. Вернее, на самом деле он не блуждал, а мчался к цели, это Бланка чувствовала себя заблудившейся.
        Лейла сидела напротив, ее гладкие иссиня-черные волосы влажно поблескивали в перламутровом сумраке салона, бледное лицо с царственно высокими скулами хранило задумчивое выражение. Она казалась здешней облачной русалкой.
        Летели они в городок Новогодней Службы, чтобы осмотреть комнату Анджелы. Не те самые Комнаты, а служебное помещение, предоставленное работодателем супервайзеру Анджеле Ругис для временного проживания.
        Бланку Лейла захватила с собой на всякий случай, отдав ей предпочтение перед Морисом, который из-за этого на обеих обиделся. Еще один повод для угрызений совести.
        - Ты боишься?
        Лейла долго молчала, поэтому Бланка слегка вздрогнула от неожиданности, когда та заговорила.
        - Нет. Просто есть куча дел, которые я должна переделать.
        - Например?
        История Моники, ставшей добычей Мегареала, у Лейлы сочувствия не вызвала.
        - Да пусть оно лежит, где лежало. И это вся твоя куча дел?
        - Еще я хочу убить Римму Кирч, - удивляясь тому, что давно знакомые и понятные слова звучат, как незнакомые, сообщила Бланка.
        - Вот это уже не слабо, но, скорее всего, это сделаешь не ты, а я или Зойг.
        - Из-за их банды умер мой папа, а мама до сих пор в больнице, ее так и не смогли вылечить.
        - Ты их любила? - с такой интонацией, словно ответ на этот вопрос предполагал варианты, спросила Лейла.
        - Да. Они были совсем молодые, немного старше двадцати. Ролевики-экстремалы. Возили меня с собой на игры, там всегда было интересно, весело, разноцветно… А потом, на Вьянгасе, все разом закончилось. Я полгода пролежала в больнице. Когда мне объяснили, что случилось, я решила, что вырасту и убью сбежавшую террористку.
        - У меня Вьянгас тоже много отнял.
        - У вас там кто-то погиб? - испуганно и сочувственно поинтересовалась Бланка, выдержав паузу.
        - Друг. Даже больше, чем друг. Он был сложной личностью, и ты бы, наверное, не назвала его хорошим, но я перед ним в неоплатном долгу. Погиб он не на Вьянгасе, позже, но я думаю, это случилось из-за психотронного удара. До этого он в какие только истории ни попадал - и хоть бы что, а после Вьянгаса в нем как будто что-то сломалось. Там он держался неплохо, насколько это было возможно, даже горло себе перерезать не пытался, однако Вьянгас убил его через некоторое время, как яд замедленного действия.
        Машина вынырнула из облачного слоя. Внизу темнел хвойный лес - колючий ковер, припорошенный снегом.
        - О подвигах Шоколадной Анджелы никому ничего не разбалтывать, ясно? «Иллюзориум» уже перевел каждому из вас на счет компенсацию за молчание. Ты, вообще, умеешь врать, не краснея?
        - Ну… - Бланка призадумалась.
        Пожалуй, все-таки нет.
        - Тогда говори, что тебе предложили работу получше, и ты решила послать Новогоднюю Службу ко всем чертям, - Лейла допила последний глоток кофе с коньяком, отдала пустую чашку роботу, и тот, забрав посуду, сложился в три погибели в углу салона, превратившись в металлический ящик с выгравированным готическим орнаментом. - Не особо надеюсь, что этот обыск что-нибудь даст следствию, то есть мне. Римма хоть и дура, но наверняка не оставила в казенном жилище ничего важного. В Конторе их хорошо дрессировали… Мне бы способности Марсии, тогда бы я получила массу интересных подробностей, просто посидев часок-другой среди Римминого барахла.
        - Вы могли взять Марсию с собой.
        - Ей еще рано влезать в такие дела. Если наша Римма-Анджела в этом помещении кого-то замочила, Марсия почувствует, и впечатления будут достаточно острые. Поль с Ивеной решили, что у нее должно быть настоящее детство, без тех специфических игр, в которые играют взрослые идиоты. Это правильно. Поль не хотел заводить детей, пока не набрал достаточную силу, чтобы защитить своего ребенка от кого угодно. Никто не сможет использовать способности Марсии, пока она не вырастет и не сделает сознательный выбор. Кто попробует, тот нарвется. Когда Поля рядом нет, ее охраняет Чеус. Да и я тоже… Ивена и Поль - мои друзья, но так сложилось, что я перед ними кое в чем виновата. Знаешь о том, что у Марсии врожденный токсикоз? Я была в той компании, которая собиралась похитить Ивену - тогда еще не Ивену Лагайм, а Ивену Деберав, - чтобы заставить Поля сдаться. Правда, перед самым началом авантюры со мной приключилось несчастье, и я все пропустила, потому что лежала в коме, но тем не менее… Получается, что я тоже к этому причастна. Поль напрасно поддался на уговоры деятелей из спецслужб и согласился стать отравленной
машиной смерти, но в то время он легко терял голову. Впрочем, это так, самооправдание… - Лейла коротко усмехнулась. - Тебя удивляет, что я так спокойно об этом рассказываю? Это случилось пятнадцать лет назад, с тех пор много воды утекло. Я тогда была девчонкой в возрасте Дигны, к тому же адски озлобленной, и не без оснований. У меня ведь не было детства. Ни хорошего, ни плохого - никакого. Вместо него у меня было кое-что другое, - она снова усмехнулась, в ее синих глазах промелькнула недобрая тень - такая, что, задержись она там подольше, и Бланка почувствовала бы оторопь. - Расскажу, но не сейчас. Зато вскоре после этой истории с похищением и шантажом взаимные недоразумения были улажены, и уж тогда мы все вместе повеселились - так, что от Римминой Конторы камня на камне не осталось.
        - Но это же сделала Тина Хэдис… - растерявшись, возразила Бланка.
        - Мы были с ней. То, что остатки банды Маршала осели на Вьянгасе и затевают какую-то мерзость, засек Поль, иначе Тина не оказалась бы там в нужный момент.

«Значит, черноволосая девочка на том снимке с Тиной Хэдис - действительно Лейла».
        - Марсию я буду защищать, как самое себя, и Поль с Ивеной об этом знают. Подвергать ее риску незачем. Если она «сканер», это еще не значит, что она сумеет избежать любой опасности. Поль вот тоже «сканер», но вляпаться в неприятности - это у него было всегда пожалуйста.
        Из-за горизонта вынырнул белый городок, как будто возведенный из снега посреди дремучего леса.

«Зачем она все это мне рассказала?»
        Бланку одолевало и недоумение, и замешательство из-за того, что малознакомый человек настолько перед ней раскрылся - словно сунули в руки стопку тяжелой хрустальной посуды, немыслимо дорогой, которая разлетится на куски, если уронишь. В придачу она чувствовала себя виноватой, потому что предложила Лейле взять с собой Марсию. Ну, пусть не предложила, просто сказала, все равно это очень плохо. Страшно подумать, что могло бы из-за нее, Бланки Ингер, случиться…
        Хинар посадил машину на площадке перед главным корпусом. Рабочий день еще не закончился, на ледяных горках и на катке еще не было такого визга и столпотворения, как по вечерам после занятий. Мимо украшенного гирляндами флажков фасада курсировал, мерно переставляя ноги, олень-биомех в нарядной сбруе с бубенчиками, за ним порожняком волочились разубранные сани, под полозьями скрипел снег.
        Лейла уверенно направилась к стеклянным дверям. Бланка шла следом, с тревогой размышляя о том, что ужасно подводит Новогоднюю Службу, ведь кадров не хватает, и на нее рассчитывали, а она ни с того ни с сего увольняется.
        В коридорах кипела обычная дневная суета. Некоторые из встречных с Бланкой здоровались, она в ответ рассеянно улыбалась и тоже здоровалась. Все как несколько дней тому назад. То, что ее в этом промежутке времени чуть не убили, никак не отразилось на обстановке. А если бы Римма-Анджела ее убила, здесь все равно было бы все то же самое… Эта мысль поразила Бланку, но ненадолго. Она вообще не привыкла помногу размышлять о себе.
        Лейла так и притягивала взгляды. На ней была свободная черная куртка с серебристой простежкой и консервативного покроя брюки из матово-темной, слегка пушистой ткани. Черное с серебряными просверками, словно в пеструю сутолоку Санта-Клаусов, Дедов Морозов, Снегурочек, Зайцев, Снежинок, Лисичек, Пиратов и других земных персонажей затесалась посланница ночного неба. В одном из коридоров из-за нее столкнулись, засмотревшись, двое представительных мужчин руководящего вида.
        - Вы сначала пойдете к начальству? - тихонько спросила Бланка.
        - Зачем? - Лейла приподняла тонкую, с изящным изгибом, бровь. - Если начальству этого новогоднего бардака от меня что-то понадобится, оно само ко мне подойдет. Идем на вашу территорию, показывай дорогу. И давай на «ты», не возражаешь?
        Бланка согласно кивнула. В том, что касалось обращений и прочих формальностей, она привыкла подстраиваться под желания собеседников. Лейла, вообще-то, с самого начала говорила ей «ты», как и всем остальным участникам экскурсии по пещерам Моржового хребта.
        Сначала они пришли в запущенный холл с грязноватыми кремовыми стенами, где ветвились по штукатурке около лифта напугавшие Мориса трещины. Лейла достала какой-то прибор, уместившийся в ладони, принялась водить им по стенке. Бланка отошла в сторону, присела на подоконник. Она до сих пор не освоилась с фейерверком событий, начавшихся после ее знакомства с Морисом. Разве можно освоиться с фейерверком?
        - Банальное жульничество! - сообщила Лейла, повернувшись. - Так я и думала.
        И, подойдя ближе, вполголоса пояснила:
        - Анджела прилепила сюда прозрачный пленочный плеер, потом содрала его, а клочки-то остались! Вероятно, плюс какая-то психотропная дрянь - для более мощного воздействия на Мориса. Так что не ушел бы он с концом в это настенное наваждение, уткнулся бы носом в твердую поверхность, как миленький. О таком варианте он не подумал… В общем, от трещин на штукатурке можно не шарахаться, опасны только двери. Как по-твоему, почему Анджела, обладая Комнатами, в то же время воспользовалась элементарным техническим фокусом?
        - Чтобы пострашнее напугать Мориса?
        - Мимо. Чтобы создать себе иллюзию полного контроля над ситуацией. Она не уверена в Комнатах и в своей власти над ними, но что касается пленочного экрана средней паршивости - здесь все предсказуемо, никакой мистики. Думаю, для нее это очень важно, этого ей постоянно не хватает. Пугая Мориса, она заглушала собственный страх. Что ж, это хорошо… Идем.
        Номера преподавателей и супервайзеров находились двумя этажами выше. В коридоре никого не было, кроме парня, развалившегося в складном кресле у тупиковой стены. На голове интероператорский шлем в виде рогатого шлема викинга, в руке сетевой пульт, возле ножки кресла литровая банка из-под пива.
        Когда Лейла остановилась перед дверным проемом, затянутым темным полотном, и достала кнопочный нож, викинг встрепенулся, вскочил, опрокинув кресло. Банка со звяканьем покатилась по полу.
        - Э, что вы делаете?
        - Режу пленку, - бросила через плечо Лейла, примериваясь.
        Он подошел, держа под мышкой свой брутальный шлем, навис над ней, здоровенный, двухметровый, отогнул отворот куртки, демонстрируя значок.
        - Эрик Корбен, паркианская уголовная полиция.
        - Фелита Нирок, Космопол.
        Расстегнув свою черную с серебром куртку, Лейла тоже показала значок.
        Она из Космопола? Об этом Бланка не знала.
        - Зачем надо было дверь с петель снимать и пленкой запечатывать? - поинтересовался полицейский. - Метода, что ли, такая новая?
        - Эрик, вы можете присесть, где сидели, и присмотреть, чтобы мне никто не мешал.
        Викинг двумя пальцами поднял за спинку кресло, подержал на весу, поставил на прежнее место. Уселся, но шлем надевать не стал, положил рядом на пол.
        Треск распоротого сверху донизу полотна. Края завернулись, и в прорехе возникла тускло освещенная картинка - сначала небольшой фрагмент, потом вся комната целиком.
        Свалка грязного белья, немытых чашек и тарелок, потрепанных иллюстрированных журналов на разные темы - «Галактическая политика», «Имидж и манипулирование людьми», «Экономика Ниара», «Анатомия развлечений», «Космические яхты». Все вперемешку, и словно дрейфующий плот посреди замусоренного моря - лиловый гелевый матрас с неровными серо-буро-малиновыми заплатками. На испачканной подушке валяется портативный комп, рядом примостился стоптанный тапок без пары. Скомканное одеяло громоздится торчащим из пучины рифом.
        На первый взгляд все это выглядело абсолютно неподвижным, но если присмотреться, изредка что-то шевелилось, мелькало… Тараканы. О том, что они в немереном количестве водятся в комнате у Анджелы, Бланка знала еще с того вечера, как ее впервые пригласили сюда выпить чаю.
        - Нормально… - пробормотала Лейла.
        Вскрыла извлеченную из кармана упаковку, натянула поверх одежды прозрачный балахон с перчатками. Оглянулась на Бланку.
        - Если хочешь, погуляй пока, я тебя найду, когда закончу. Только не забывай о мерах предосторожности, договорились?
        - Хорошо.
        Надо забрать вещи, ведь она сюда больше не вернется. Бланка спустилась на этаж, где находились номера «младшего актерского состава», как именовали таких, как она, работников в официальных документах. В одном из холлов репетировали сражение за елку: зайцы в белых комбинезонах против пиратов в тельняшках и разноцветных шароварах. Ей пришлось протиснуться мимо, держась поближе к стенке.
        Среди зайцев она увидела Рафа. Хорошо, если тот ее не заметил. Мысль о том, что с ним она теперь тоже распрощается, немного подняла ей настроение.
        Сложив в сумку свое имущество, она подошла к окну. Заснеженные елки под мягким облачным пологом ей нравились: настоящая новогодняя сказка, ничего общего с учреждением, присвоившим себе название Новогодней Службы.
        Только вот завела ее эта сказка неведомо куда… Обратно на Вьянгас - но окольным путем, с изнанки, и не имеет значения то, что на самом деле Бланка сейчас находится на другой планете, на Парке. Не случайно еще в космопорте ей померещился за стеклянной стеной пронзительно-тоскливый вьянгасианский пейзаж.

«Я должна вернуть то, что у меня отобрали четырнадцать лет назад. Оторванный кусок моей души, который так и остался на Вьянгасе. Если я не справлюсь с этим сейчас, другой возможности, может, и не будет. Но что для этого надо сделать? Убить Анджелу? Я не знаю…»
        Ее вывел из задумчивости стук, негромкий и торопливый, неуверенный и в то же время бесцеремонный. Неплотно прикрытая (в соответствии с инструкциями Лейлы) дверь открылась, и в тесную комнатушку боком протиснулся Раф.
        Он все еще был в белом заячьем комбинезоне с длинными ушами. Бледное прыщавое лицо, обиженно оттопыренные губы, нагловатый взгляд беспокойных светлых глаз.
        - Уезжаешь, что ли? - поглядев на дорожную сумку, стоявшую на голой откидной койке, спросил Раф.
        - Да. Счастливо оставаться.
        - Жалко, что уезжаешь, - протянул гость, чутко прислушиваясь к доносящемуся из коридора шуму. - Давай, что ли, это самое в последний раз? У меня пятнадцать минут перерыв, как раз успеем. Давай…
        - Ничего не получится, мне сейчас нельзя.
        Это была истинная правда.
        - Ты чего… - длинные тонкие губы обиженно дрогнули. - Ты же врешь!
        - Не вру.
        - Врешь! Вы, девчонки, всегда врете, только о себе думаете!
        - Не вру, а ты можешь на занятие опоздать.
        - А ты это самое тогда, отсоси, - попросил Раф. - Че, трудно, что ли? У меня все девчонки, которые были, оказались обманщицами, и ты тоже такая, вам все бы хи-хи, с вами нельзя связываться. Знаешь, че я из-за тебя сделаю? Вот я сейчас пойду, с верхотуры самой из лоджии скинусь. Я не вру, там грависетка поломалась, еще не наладили, так я туда пойду, потому что вам, девчонкам, на нас наплевать, че тебе стоит отсосать? Ничего же не стоит! Вы думаете только о себе, и если человек из-за тебя умрет - вам все равно! Вы все одинаковые, обманчивые… Поступи хоть раз по-человечески, трудно, что ли?
        - Ладно, - вздохнула Бланка.
        Вдруг и правда гравитационная страховка на верхних этажах вышла из строя и Раф пойдет и прыгнет? Выглядит он до того несчастным и неприкаянным, несмотря на вызывающий блеск в суетливых глазах, что с него станется. Противно - это да, но ведь иначе он может умереть…
        Они едва успели начать. Дверь отлетела, чуть не ударив их, словно по ней врезали ногой. Бланка поперхнулась и уселась на пол, ее партнер подался в другую сторону.
        - Жить надоело? - осведомилась Лейла. - Я же предупредила - двери до упора не закрывать.
        Раф уставился на нее, как завороженный.
        - Извините… - краснея, выдавила Бланка.
        - Ты, кролик, застегни ширинку и убирайся.
        Выполнить эту нехитрую инструкцию ему удалось далеко не с первой попытки. Пока он возился, белые заячьи уши беспомощно подрагивали, а Лейла с безжалостным интересом наблюдала за его действиями. Бланка так и сидела на полу, совершенно дезориентированная, готовая сквозь землю провалиться.
        - Это как бы моя личная жизнь… - произнесла она чуть слышно, когда Раф пулей выскочил в коридор.
        - Как бы личная жизнь, - Лейла вскинула бровь. - Как бы. Хорошо сказано… Мои соболезнования.
        - В чем я виновата?
        - В том, что делаешь вещи, которые не доставляют тебе даже тени удовольствия. Сказать «нет» Генри - симпатичному, обаятельному, деликатному и, между прочим, достаточно искушенному в постели… И ведь он тебе нравится, я заметила. Отказать ему, чтобы отдаться первому попавшемуся зайцу на грязном полу - это ни в какие рамки…
        - Откуда вы знаете, что я сама этого не хотела? - возразила Бланка, плохо соображая, что тут правильно, а что нет.
        - Во-первых, мы перешли на «ты». Во-вторых, врать ты действительно не умеешь, даже в таких простых делах. В-третьих, я подслушивала из коридора, как данная особь тебя соблазняла - настоящий шедевр, невозможно устоять! Между прочим, я за всю вашу теплую компанию отвечаю перед Космополом, и мне бы не хотелось, чтобы мое реноме пострадало. А ты закрыла дверь! Хорошо, что Анджеле не пришло в голову именно сейчас до тебя дотянуться.
        - Это он закрыл, - попыталась оправдаться Бланка.
        - Надо было выгнать взашей. Он ведь не в первый раз тебя достает?
        - Во второй. Все равно человеческая жизнь важнее таких вещей, а он может покончить с собой.
        - Гм, ты уверена?.. Держать на дистанции Генри и в то же время соглашаться на это - уму непостижимо! Кстати, Генри - он из тех демонических личностей, которые в глубине души белые и пушистые, хотя стараются замаскировать свою кристальную порядочность всяческими уловками. Но когда доходит до дела, он порядочнее многих моралистов, рассуждающих с утра до вечера о разумном, добром и вечном. Вам с ним было бы хорошо вместе.
        - А вас… тебя на самом деле зовут Фелита?
        Хотелось поскорее перевести разговор на другую тему.
        - Фелита Нирок - мое официальное имя в настоящее время. Лейлой я стала раньше, чем Фелитой.
        Бланка не поняла, что она хочет этим сказать. Возможно, речь идет о каком-то обычае?
        - Я не знала, что ты из Космопола.
        - Не то чтобы из… Я внештатный сотрудник. Такие, как я, монстры с темным прошлым должны или бегать от Космопола, или сотрудничать с ним, второй вариант для обеих сторон предпочтительнее. Мои дела тут закончены, ты готова?
        - Я только зубы почищу, можно?
        - Нужно. Антибактериальной пастой.
        В отделе кадров, куда они завернули для расторжения Бланкиного контракта, все оформили мигом, и о неустойке речи не было. Здесь уже получили указание от руководства «Иллюзориума» уладить этот вопрос без проволочек.
        В вестибюле опять наткнулись на Рафа, тот успел сменить заячий костюм на джинсы и куртку с голографическими нашлепками. Вероятно, вторую часть занятия он решил прогулять.
        Он топтался перед новеньким автоматом с напитками и с блуждающей улыбкой изучал ассортимент, но, заметив Лейлу и Бланку, тут же скроил угнетенную мину.
        Поравнявшись с ним, Лейла негромко приказала:
        - Идем с нами.
        От ее голоса, нежного и в то же время непреодолимо затягивающего, как водяная воронка, даже у Бланки поползли по спине легкие мурашки, а Раф - тот просто повернулся и покорно побрел следом, не задавая вопросов. Так втроем и дошли до зеркально-черной машины с золотистыми абрисами орхидей на дверцах. Повинуясь кивку Лейлы, парень забрался внутрь. Пилот не удивился - пассажиром больше, пассажиром меньше, - и аэрокар поднялся в небо.
        - Я тебе нравлюсь?
        Удлиненные макияжем сапфировые глаза горели на бледном лице - эта бледность не была болезненной, скорее напоминала мерцающую белизну фарфора. Темно-красные губы приоткрылись в полуулыбке, одновременно и загадочной, и насмешливой. Куртку Лейла расстегнула, под ней была шелковистая синяя водолазка в обтяжку, позволяющая рассмотреть высокую грудь, не слишком большую, но и не маленькую. На черном подлокотнике расслабленно лежала точеная кисть с серебристо-розовым лаком на ногтях и узорчатыми серебряными кольцами, она казалась полупрозрачной.
        Раф глядел с разинутым ртом, словно пребывал в ступоре. Похоже, для него это было чересчур красиво.
        А Бланка испытывала усиливающуюся тревогу: зачем Лейле все это понадобилось?
        - Ты не ответил на мой вопрос, нравлюсь или нет?
        - Ну… Ага… - сокрушенно согласился Раф.
        Бланке подумалось, что красота его пугает и что-нибудь очень красивое вряд ли может сильно ему понравиться. Столкнувшись с таким явлением, он перетрусит и сбежит. Донимать он будет девушек попроще, среднего уровня привлекательности и, желательно, не слишком уверенных в себе.
        Лейла тоже это поняла.
        - Ты меня боишься? Хм, и правильно делаешь… Ты говорил Бланке, что, если она откажется с тобой совокупляться, ты сиганешь с верхнего этажа, не так ли?
        - Ну, все же девчонки обманщицы, им нет до нас дела… - завел свое Раф. - Чего там и что, им все равно… Можно из-за них сигануть, раз им верить нельзя…
        - Не советую, ненадежный способ. Даже если увернешься от грависетки, есть риск приземлиться в сугроб и остаться в живых, поэтому прыгать надо не из окна, а из аэрокара. Без гравижилета, естественно, и с хорошей высоты, чтобы мозги на десять метров вокруг. Все понял?
        - Ну, да… - глядя на нее в полном недоумении, промямлил парень.
        - Хорошо, тогда действуй. Хинар!
        Пилот понял Лейлу без дальнейших пояснений. Правая дверца салона открылась.
        Машина висела над холмистым ландшафтом с редкими перелесками. Высота не особенно большая для аэрокара, но достаточная, чтобы человеку разбиться всмятку. В салоне заклубился белый пар от дыхания.
        - Раф, на выход.
        - Че, совсем, что ли, чокнулись? - ошалело пробормотал пассажир.
        - Помочь? - Лейла невинно улыбнулась. - Ладно, помогу…
        Она застегнула до горла куртку и поднялась с кресла.
        - Не надо, это слишком далеко заходит, перестаньте! - робко попросила Бланка.
        С ее мнением о происходящем никто считаться не собирался. Впрочем, ее и не трогали, но она чувствовала, что несет ответственность за начавшийся вслед за этим кошмар, и не могла промолчать.
        - Ты че, пусти! Пусти-и-и!.. - вопил Раф.
        Он был крупнее Лейлы, но та после нескольких секунд борьбы сделала с ним что-то такое, отчего он взвыл не своим голосом и сразу обмяк.
        Его подтащили к люку.
        - Дальше сам! Выпрыгивай!
        Ветер трепал черные с синеватым отливом распущенные волосы. По салону порхали залетевшие через люк снежинки. Жертва кричала, то и дело срываясь на фальцет, и беспомощно пыталась ухватиться за что попало. Лейла смеялась.
        - Ты же хотел прыгнуть, ты очень убедительно об этом говорил! Неужели вот так сразу передумал?!
        - Пусти! Не нада-а-а!!..
        - Лейла, пожалуйста, хватит!
        - А если хватит, ты переспишь с Генри?
        - Да, - дрожащим голосом пробормотала Бланка.
        - Уговорила… Хинар, обратно к Новогодней Службе, садись на дорогу.
        Аэрокар приземлился на пустой автостраде, которая вела через лес к Новогоднему городку. Вдалеке виднелись дома.
        - Дальше сам дойдет, - вытолкнув Рафа наружу, сказала Лейла, обращаясь к пилоту и Бланке, а потом, снова повернувшись к люку, крикнула: - Ты, недоразумение озабоченное, не вздумай на меня жаловаться, иначе обвиню в изнасиловании! Ты принуждал Бланку к сексу, используя шантаж, - подведу под статью, и не отвертишься, понял?
        Вряд ли Раф ясно понимал, что ему говорят. Его шатало и заносило то вправо, то влево. Глядя в иллюминатор на спотыкающуюся фигурку внизу, у края отдалившейся автострады, Бланка подумала, что до белых зданий ему не добрести.
        - Он же сам не дойдет!
        - Подберут, - усмехнулась Лейла. - Тут видеозондов полно, как раз плывет один, видишь? Уже засекли невменяемый объект.
        У нее на скулах появился бледно-розовый румянец, в глазах прыгали чертенята. Она выглядела слегка опьяневшей, словно выпила бокал шакасы или шампанского, и в то же время ее как будто окутывала вуаль искрящейся энергии. Бланке было страшновато рядом с ней находиться.
        - Бланка, да все к лучшему! Этого мелкого упыря стоило проучить. А ты напрасно так волновалась, могла бы просто смотреть и получать удовольствие от спектакля. Ну, подумай сама, я же не сумасшедшая, чтобы совершить убийство у всех на виду! Не забудешь свое обещание?
        - Какое?
        - Насчет Генри, - Лейла расхохоталась, откинувшись на спинку кресла. - Будет несправедливо, если вы с ним друг друга не получите.
        - Разве он не твой молодой человек?
        - У нас с ним отношения почти родственные, я его очень люблю. Мы и флиртуем, и спим, но это сугубо дружеское, не романтическое. Не то, что могло бы быть у вас с Генри, понимаешь? Все равно по-настоящему я люблю другого, и не имеет значения, что его уже нет в живых. Если бы он мог увидеть, какой я стала!
        Лейла прикрыла глаза, длинные ресницы чернели двумя ажурными полукружиями на порозовевшей коже.

«Она похожа на вампира, который только что напился крови».
        Подумав об этом, Бланка сама на себя рассердилась за такую мысль: ведь Лейла хорошо к ней относится.
        Аэрокар опять погрузился в облачные кущи, мягкий перламутровый полусвет слегка размывал все линии и добавлял предметам влажного блеска. Система терморегуляции работала на полную мощность, выстуженный салон постепенно прогревался.
        Бланка опять вспомнила о Монике и Мегареале. Если честно, не хотелось ей этим заниматься, совсем не хотелось!
        На площади перед фасадом Дворца Игр сияли лужицы расплесканного солнца.
        Темные очки в ярко-розовой оправе с пластмассовыми бабочками - уместный и даже необходимый аксессуар, иначе не выдержать этого сумасшедшего тропического блеска со всех сторон: ослепительно-яркое небо, глянцевые пальмы, соревнующиеся друг с другом алмазные плоскости дверей и окон, бушующее сверкание поливочного автомата вдали. И еще солнце в зените - хоть оно и сияет из каждой лужи, от него ничуть не убыло. И в придачу бижутерия праздношатающихся обормоток и обормотов, как будто без них тут блеску не хватает! То, что Анджела надела громадные очки, прячущие глаза и не позволяющие отследить мимику верхней половины лица, никого не могло удивить.
        На виду остались полные накрашенные губы и пухлые щеки - грим изменил ее черты до неузнаваемости. Довершал маскировку термозащитный серебристый парик с челкой до бровей. Вокруг полно народа в таких же переливающихся париках, Анджела не выделялась.
        Фойе Дворца встретило ее приятной прохладой и бравурной музыкой: все для клиента, все для вашего отдыха и комфорта! До тех пор, пока мы не знаем, кто вы такая - ну, а если узнаем, то сообщим, куда следует, и в этот оазис блаженной тени ворвется группа захвата в бронекостюмах, потрясая табельным оружием.
        Эти желчные размышления не мешали Анджеле внимательно оглядывать, переходя из зала в зал, громадные, каждый размером во всю стену, демонстрационные экраны. Оглядывать и отбрасывать. Не то, не то, опять не то…
        Замки с привидениями, сафари в саванне, поиски пиратских сокровищ, восточный базар-лабиринт, ночное кладбище (естественно, с вылезающими из могил скелетами и полуразложившимися зомби), набег кочевников на древний город с классическими колоннадами, абордаж в открытом море, невнятное столпотворение под названием
«Очередь в СССР за колбасой», осада средневекового замка, спасение девушки от дракона, джунгли с тиграми-людоедами, дрейф на льдине, замок графа Дракулы, хождение за справкой по инстанциям, заболоченный мир динозавров, столкновение
«Титаника» с айсбергом, выход взвода солдат из окружения, соревнования менестрелей, непролазные зеленые заросли - «Рабы на сахарных плантациях», бескрайнее поле от горизонта до горизонта - «Студенты на картошке», лабиринты кривых зеркал, заплывы в винных и пивных бассейнах, всевозможные карусели, купание с акулами-убийцами, съедобные шахматы из темного и белого шоколада, страна великанов, побег из тюрьмы, похищение из гарема, блуждания по организму гиганта (три варианта: «Путешественник», «Врач» и «Диверсант»), в лес по грибы, «Отними у пчел мед», «Прихлопни комара в посудной лавке», зыбучка на болоте, родео, парусная регата, извержение вулкана, бал-маскарад, гонки верхом на пегасах, гонки верхом на птеродактилях… Здесь было все, но не было черного льда.
        Римма-Анджела хотела выяснить, что это за дрянное местечко и где оно находится. У нее имелось подозрение, что без Империи Аттракционов тут не обошлось. Даже не то чтобы подозрение, а скулящая в глубине души надежда - пусть окажется именно так, пусть объяснение будет простым и нестрашным!
        Проблуждав несколько часов по залам, демонстрирующим возможности «Иллюзориума», она так ничего и не нашла. Выпила чашку крепчайшего кофе, съела тепленькую булочку с приторной помадкой.
        Вокруг кишмя кишели бездельники, явившиеся сюда в поисках лекарства от скуки, подолгу торчали перед экранами, сравнивали, обменивались впечатлениями, возбужденно улыбались. Анджела их презирала. Хотят острых ощущений - но чтобы все на заказ, в адаптированном варианте, понарошку! «„Иллюзориум“ гарантирует, что ничего, выходящего за рамки заключенного договора, с вами не произойдет». Слабаки.
        А как насчет шоу «Убеги от киборга-убийцы с парой шиайтианских мечей»? На основе реальных событий, между прочим… У киборга должны быть глаза серо-стального цвета и лицо полузабытой топ-модели Моны Янг, перемазанное пылью и кровью. Никто вам такой идейки не подбрасывал?
        Впрочем, ясно, что не подбрасывал. О Вьянгасианской трагедии до сих пор говорят с надрывным пафосом, а Маршала и его товарищей так охаяли, что желающих отождествлять себя с ними не найдется. Те, кому хочется побегать от убийцы с мечом, выберут что-нибудь другое, вариантов масса.
        Больше всего посетителей толпилось у экранов, демонстрирующих новинки. Последний хит: человек в противоударном гидрокостюме прыгает в огромный унитаз, его самым натуральным образом смывают, и дальше - путешествие по канализационным трубам за компанию со всякой полурастворенной гадостью, да еще в этих трубах подстерегают странника осклизлые чудовища, от которых надо уворачиваться.
        Поглядев на это, Анджела пренебрежительно сощурилась за непроницаемыми стеклами своих очков.

«Слабаки… Попались бы вы мне - я бы вам устроила развлекуху покруче унитаза!»
        Среди новинок тоже не было ничего, даже отдаленно напоминающего черный лед.
        Менеджер подошел, когда Анджела, презрительно кривя губы, допивала второй кофе. Прилизанный мальчик с лучезарной улыбкой, телосложение хилое, но мимика и пластика поставлены неплохо. Впрочем, других здесь и не держат. Слева на рубашке бэйджик:
«Валентин».
        - Леди, чем могу помочь? Вы что-нибудь уже выбрали?
        - Нет.
        - Есть еще кое-что, - он доверительно понизил голос. - Демонстрируется не все, но, если желаете, можете ознакомиться…
        - Да, желаю.
        По дороге она старалась запоминать расположение дверей и зеркал. И того, и другого хватало с избытком. В зеркалах отражалась пара: предупредительный тонкошеий юноша в лимонных брюках и белоснежной рубашке, расфуфыренная дама в пышном платье с дурацкими бантиками, в шуршащем серебристом парике и массивных темных очках, украшенных парой легкомысленных бабочек.
        Они производили комичное впечатление. Даже бродивший по коридору квадратный охранник, разминувшись с ними, сдержанно усмехнулся - Анджела заметила его усмешку в зеркале.
        Сам дурак. Ухмыляется и не знает, что мимо рук плывут сто тысяч кредиток - приз за не пойманную «маньячку из Новогодней Службы».
        Менеджер привел ее в уютный прохладный кабинет. За йодисто-коричневатой стеклянной стеной сверкал, дразня своим блеском клонящееся к закату светило, город отелей и аттракционов.
        Судя по положению солнца, она убила тут несколько часов.
        - У нас есть все, громадный выбор, и к каждому клиенту - индивидуальный подход. Пожалуйста, посмотрите, что мы еще могли бы вам предложить, если заинтересуетесь…
        Ага, конечно, ее похитят и изнасилуют, с учетом всех ее пожеланий. Или, если она захочет, этот срам будет приплюсован к любому из прочих сюжетов. Никаких проблем. Все детали, вплоть до мельчайших, оговариваются в письменном соглашении.
«Иллюзориум» гарантирует, что ни ее достоинство, ни ее здоровье не пострадает.
        - Скажу по секрету, у многих женщин с состоявшейся карьерой это развлечение пользуется популярностью. Одна дама премьер-министр, умолчим, с какой планеты, регулярно прилетает к нам и заказывает что-нибудь в этом роде… Мы гарантируем строжайшую конфиденциальность и полное устранение всех последствий, вплоть до восстановления девственности при необходимости.
        - Меня интересует не это, - глядя исподлобья на счастливо улыбающегося собеседника, отрезала Анджела.
        Чего ей хотелось, так это свернуть ему чисто вымытую цыплячью шею. Или, по крайней мере, крепко выругаться вслух.
        - У вас другие вкусы? - Валентин, видимо, уловил ее настроение. - Предпочитаете играть активную роль? Можно все что угодно, если вы уже достигли двадцатилетнего возраста. А вам, я вижу, чуть-чуть за двадцать, так что препятствий нет…

«Мне уже стукнуло сорок, кретин! Нужны мне твои комплименты, как селедке одеколон».
        - Нет, знаете, мне бы что-нибудь необычное, но не связанное с сексом. Я слышала от знакомых, что у вас есть аттракционы, которые нигде не рекламируются, для узкого круга…
        - Сюжет под названием «Трамвай не резиновый», - менеджер соединил пальцы куполом, как будто охватил невидимый магический шар. - Наша сравнительно новая разработка. Представьте себе древний трамвай в час пик, битком набитый озлобленными пассажирами. Вам надо зайти в одну дверь, а выйти в другую, и еще за вами в этой давке будет охотиться кондуктор, чтобы вынудить вас купить билет. «Трамвай» относится к категории особо травматических сюжетов, в данном случае реклама запрещена законом.
        - А как насчет аттракционов с использованием психотропного воздействия? Если клиент с крепкими нервами хочет испугаться и готов за это хорошо заплатить? У вас ведь есть такие игры?
        - А, вы говорите о «Панике», - Валентин просиял, радуясь достигнутому взаимопониманию.
        - Наверное, да, - осторожно подтвердила Анджела. - Расскажите об этом подробнее.
        - Внешне это напоминает многое из того, что вы видели в наших залах на демоэкранах - скитания по страшным местам, ловушки, погони, но плюс еще инфразвук и некоторые другие средства. Разумеется, осуществляется ненавязчивая страховка, мы обеспечиваем полную безопасность клиента. Перед заключением договора на предоставление этой услуги вам нужно будет побывать на консультации у нашего психолога - для полной гарантии, что аттракцион не нанесет вреда вашему душевному здоровью.
        - Что там за страшные места?
        - Кладбище, анатомический театр, замок призраков, ночные улицы в городе вампиров, катакомбы с мумиями - все, что угодно. Вы сможете выбрать то, что вам понравится, или, наоборот, исключить нежелательное, программа для каждого клиента составляется индивидуально. Можете посмотреть наш каталог ужасов, там больше сотни вариантов, на самый взыскательный вкус.
        - В этом каталоге есть черный лед?
        - А… - на миг, всего лишь на какой-то миг глаза Валентина стали круглыми, по-мальчишески испуганными, губы сжались, а потом на лице опять распустилась лучезарная улыбка - еще шире, чем раньше. - Конечно, есть, но об этом пока мало кто знает. Черный лед - наша последняя новинка! Прошу прощения, но этим занимаюсь не я, об этом вам сможет рассказать другой менеджер… Пожалуйста, немного подождите…
        Анджеле этого мига хватило, чтобы все понять. Натаскивали ее не где-нибудь, а в Конторе.
        Удар - и Валентин вместе со стулом опрокинулся на зеркально-голубой пол.
        Успел он нажать на кнопку или нет?
        Римма-Анджела уже была возле скользящей двери в коридор. Со стуком ее задвинула до упора, снова открыла и шагнула в Комнаты.
        Проходное помещение вроде тех, что были на конторском флагмане: все обшито клепаными металлическими листами, вдоль стен тянутся трубы и кабели, дверь напротив напоминает задраенный овальный люк.
        Ни одного зеркала, а ей надо взглянуть, что происходит в кабинете с йодистыми стенами и голубым, как медный купорос, полом. Либо Валентин, очнувшись, удивится, что дамочка попалась настолько нервная - психанула, съездила по зубам и сбежала, либо там сейчас творятся очень-очень нехорошие дела, и надо поскорее решать, как быть дальше.
        В следующей комнате зеркало нашлось, и никакой ветвящейся черной дряни в нем не мелькало, и взорваться оно не норовило. Анджела увидела помещение, залитое процеженным сквозь тонированное стекло вечерним солнцем, лежащего навзничь менеджера.
        Потом в поле зрения появилось еще несколько человек - вбежали бегом, буквально ворвались. Больно уж ловкие да расторопные… Один склонился над пострадавшим, другие осматривают зал. К ним присоединилось двое менеджеров в лимонных брюках и белых рубашках, мужчина и женщина, эти подошли к своему коллеге, распростертому на полу.
        - Запись! - сообщил человек, возившийся с Валентином. - Сейчас…
        Анджела стиснула зубы. Зря, между прочим, стиснула: и так у нее жевательный аппарат не в комплекте после воздушной стычки с Зойгом, надо беречь то, что осталось, но эмоции так и рвались наружу. Опять проштрафилась, как салага! Кинулась наутек, не подумав о том, что менеджер носит на себе видеокамеру - вероятно, вмонтированную в одну из пуговиц на форменной рубашке, обычное же дело… Нет бы на минуту задержаться и долбануть эту заразу.
        - Она спрашивала про черный лед! Парень, видимо, выдал себя и спугнул ее.
        Другой, остановившийся вполоборота к зеркалу, вытащил передатчик.
        - Говорит Кречет, общая тревога. Сигма - план шесть, бета - план восемь. Как поняли?.. Заноза, сообщи Синей Звезде, что Отмычка была здесь.
        - Этой суки уже след простыл, - заметил его напарник.
        - Все равно нужно сообщить. Синюю Звезду держать в курсе обо всех появлениях Отмычки.
        Приплыл белый с красным крестом мобильный «кокон спасения», заслонил от Анджелы группу на полу.

«Отмычка»!.. Это они ее так называют… Не могли придумать что-нибудь поприличней?
        Ребята, судя по всему, из Космопола, там любят эффектные клички.
        Выждав три с половиной часа, Римма-Анджела предприняла еще одну вылазку во Дворец Игр. Заведение работает круглосуточно, в любое время дня и ночи здесь можно застать уйму народа, жаждущего развлечений.
        В этот раз она выглядела, как стареющая брюнетка с короткой стрижкой, смуглая, чересчур полная (силиконовый корсет), одетая в неброскую темную футболку и такие же шаровары, зато с монистами из фальшивого золота поверх необъятного бюста. Чудаковатая пожилая туристка.
        Задерживаться тут надолго она не собиралась. Целеустремленно прошла в дамский туалет и сразу обнаружила то, за чем охотилась: две женщины средних лет, в лимонно-белоснежной менеджерской униформе, подправляли макияж и болтали обо всякой чепухе: о подскочивших ценах на фрукты, о мужьях и детях, о том, какие шампуни лучше разглаживают волосы. Позвякивая монистами, Анджела прошла в пустую кабину и оттуда слушала их разговор, презрительно кривя губы. Когда женщины собрались уходить, она спустила воду и следом за ними направилась к двери.
        Той, что шла впереди, повезло, а вторую Анджела поймала за локоть.
        - Подождите! Извините, я хотела спросить…
        Женщина повернулась с приветливой улыбкой, еще не понимая, что для нее дела обстоят скверно, очень скверно, хуже некуда. Свободной рукой Анджела схватилась за ручку двери, закрыла, снова открыла и ввалилась обратно - только не в туалет, а в Комнаты, утаскивая с собой вскрикнувшую сотрудницу Дворца Игр.
        Нужную информацию она получила за пять минут. Даже быстрее бы управилась, если бы эта истеричная дура не разрыдалась.
        Во Дворце дежурят космополовцы в штатском, весь персонал проинструктировали: если кто-нибудь начнет спрашивать насчет черного льда - немедленно сообщить им, сохраняя самообладание и не вызывая подозрений у собеседника. Сказали, что ловят особо опасную убийцу-психопатку, ту самую, из Новогодней Службы. Нет, никакого аттракциона с черным льдом не существует. Во всяком случае, она ничего об этом не слышала.
        На нее противно было смотреть: тушь размазалась, мокрое лицо распухло от слез, перекошенные губы дрожат. И разговор ее с товаркой в туалете Римме-Анджеле не понравился. С детства презирала таких теток - жалких, ограниченных, трусливых, не понимающих ничего, что выходит за рамки мелкой бытовой суеты. Расходный материал. Она и поступила с пленницей, как с расходным материалом: прирезала и выбросила на улицу.
        Пусть кто-нибудь попробует заявить, что она не права! Анджела всего-навсего смахнула чужую пешку с шахматной доски. Кому она была нужна, эта пешка?
        Есть вопросы поважнее. Черный лед - ловушка, вот и все, что о нем известно. Что это за жуть такая, откуда оно взялось?
        Наконец образовался более-менее стройный план дальнейших действий. Уж в этот раз она не проштрафится… Кречет, Заноза и Синяя Звезда еще узнают, что они со своим космополовским гонором в подметки не годятся оперативникам, взращенным Маршалом.
        Выяснить отношения с Лейлой. Идея правильная, но как это сделать, если она все время занята?
        Для Генри у нее времени сколько угодно. Для Марсии тоже, впрочем, это еще можно понять, ребенок и все такое, женский инстинкт. А вот то, что в Новогодний городок она взяла с собой Бланку, а не Мориса, уже попросту нечестно.
        С Генри они часами сидят вместе за компом, да еще в одном кресле, как будто в этих апартаментах мебели раз, два и обчелся! Морис отказывался это понимать.
        Так и сказал, когда удалось, улучив момент, переговорить наедине в коридоре.
        - Что ты отказываешься понимать? - Лейла повторила его слова с такой интонацией, что они вдруг показались Морису лишенными смысла. - И почему отказываешься? Изъясняйся, пожалуйста, подоходчивее.
        - То есть, я хочу узнать, кого ты любишь на самом деле, меня или Генри? - Он начал смущаться и запинаться. - То есть кто для тебя единственный, кого ты любишь по-настоящему?
        Кажется, все-таки сформулировал, что хотел. На «ты» они перешли еще вчера, в первый раз у Мориса это случайно сорвалось, однако Лейла его не одернула, и он не стал отступать с захваченной позиции.
        - Начинается!.. - Она закатила глаза к отполированному до золотистого блеска деревянному потолку. - Успокойся, никого. Был один, кого я любила, но он погиб, еще когда я была глупой девчонкой. Недоумки военные его убили. Они чуть не целой армией охотились на террориста, а он эту матерую гадину прикончил один на один - за мгновение до того, как эти придурки нанесли свой коронный удар по местности, в котором уже не было необходимости. Считается, что уничтожение психопата Маршала - их заслуга, но поблизости, в подземном бункере, находился свидетель, который не мог ошибиться и не стал бы врать, он рассказал, как было на самом деле. Меня иногда спрашивают, за что я не люблю чиновничье и военное дурачье. Да вот за это самое!
        - Ты что… Извини… - пробормотал Морис, обескураженный этой внезапной вспышкой.
        - Ты напрасно донимаешь меня такими вопросами: любишь - не любишь. Мне его до сих пор не хватает. Пусть он был плохим, аморальным и все такое прочее, но то, что он сделал для меня, невозможно ни оценить, ни оплатить. Поэтому я сама по себе, понял?
        - Да-да, понимаю, - машинально подтвердил Морис.
        В горле щипало.
        - А хочешь знать, почему никто другой мне его не заменит? Потому что его привлекла во мне вовсе не красота, хотя он был буквально помешан на красоте. Ему понравилась я сама! «Огонь, мерцающий в сосуде» - как было сказано в стихотворении одного древнего земного поэта, которое я в детстве наизусть выучила. Морис, ты бы видел… Огонь этот пылал в разбитом, покалеченном сосуде, который невозможно было склеить и привести в порядок, ты бы поскорее отвернулся и прошел мимо. А он не прошел. Он решил, что это красивый огонь и надо ему помочь.
        Лейла начала говорить совсем уж непонятные вещи - словно цветные пятна плавают в полумраке, но ведь не обязательно вникать в смысл того, что говорит такая потрясающая девушка, достаточно просто на нее смотреть.
        Длинное, до пола, синее кимоно с темно-красными хризантемами оттеняет мерцающую белизну кожи, такую же драгоценную, как усыпанная сапфирами звезда в ложбинке между ключицами.
        Морис кое-как изложил это вслух, он думал, ей понравится, однако Лейла в ответ спокойно сказала:
        - Я знаю, что я красивая. Я очень красивая, таких, как я, мало. Но - ты, извини, путаешься у меня под ногами. Я прилетела на Парк развлекаться, а мне подбросили работу, от которой нельзя отказываться. Моя весьма прозаическая задача заключается в том, чтобы выселить из Комнат Анджелу, пока она не успела еще больше накуролесить. И мне бы не хотелось расписываться в своем бессилии. Во-первых, удар по самолюбию и престижу, сам понимаешь… Надеюсь, ты это понимаешь?
        Морис потерянно кивнул. Зачем ей какой-то престиж, если она и без него потрясающая?
        - Во-вторых, нельзя разочаровывать Космопол. Мало ли, что и где я могу натворить, и дальше все будет зависеть от простой арифметики: если пользы от меня больше, чем вреда, мне это сойдет с рук, а если нет - то, естественно, нет. Надеюсь, тоже понятно?
        Морис снова кивнул и робко предложил:
        - Выходи за меня замуж. Тогда ничего не натворишь, будем себе потихоньку жить…
        Выразительно вздохнув, Лейла тем же тоном продолжила:
        - В-третьих, мне очень хочется, чтобы Генри дописал и опубликовал свою книгу, а если я избавлю «Иллюзориум» от этой головной боли, ему позволят взять интервью у Саймона Клисса - это последнее, чего ему не хватает для завершения работы. В-четвертых, мне заплатят. Не скажу, что я сильно в этом нуждаюсь, мой погибший друг оставил мне целое состояние, и живу я, как видишь, без материальных затруднений. Но если я работаю за деньги, я выполняю работу безупречно. Принцип. Хотя бы это можешь понять?
        Он кивнул несколько раз, испытывая экстатическое, до слез, умиление: у такого волшебно красивого создания еще и какие-то принципы есть!
        - И последний важный момент. У меня есть друзья, а для Риммы Кирч они враги, потому что оставили ее без Конторы, без Маршала и без большой светлой цели. Она не упустит случая навредить им, поэтому я хочу разобраться с ней раньше. Я не Поль, который будет долго и мучительно думать, убить или не убить, у меня, опять же, принципы другие.
        - Я люблю тебя. Сначала я полюбил Веронику Ло, но это была, я теперь понимаю, подготовка к нашей с тобой встрече. Я понял, мне нужна только ты.
        - Ужас… Морис, я думаю, ты навлек на себя гнев Афродиты - знаешь, была такая богиня любви у эллинов на древней Земле? Ты поклонялся рекламному продукту и с пренебрежением относился к живым девушкам, которые тебя окружали. Софья, Бланка, Дигна - каждая из них по-своему прелестна, а ты не способен это заметить, тебе подавай топ-модель! Вот и напросился. Афродита рассердилась, и в наказание ты влюбился в меня. Думаешь, я такая же, как настоящие девушки? Нет, Морис, я красивый мираж, ускользающий из рук, проплывающий мимо. В этом убеждался каждый, кто объяснялся мне в любви, и ты не станешь исключением.
        - Почему? - с трудом выговорил Морис.
        - Потому что я никого не буду любить так, как любят обыкновенные девушки. Я слишком многого хочу, и никто не может завладеть моими чувствами настолько, чтобы удержать меня надолго.
        Морис смотрел на ее тонкое большеглазое лицо, неулыбчивое, серьезное, обрамленное синевато-черными прядями, и пытался найти возражения, но слова суетились у него в голове бестолковым потревоженным роем.
        Их отношения заканчиваются, не успев начаться - вот и все, что он понимал.
        - Но ты же сама сказала, что кого-то любила раньше! - Один аргумент все-таки выпал из этого роя, и Морис поскорее высказал его вслух. - Хоть ты и мираж, значит, все-таки можешь…
        - А он и сам был миражом, да таким, что мне до него пока еще далеко.
        - Никакой Афродиты на самом деле не существует. - Он кое-как выдавил подобие улыбки, единственно для того, чтобы не заплакать.
        - Почем ты знаешь? Я вот думаю, древние боги древней Земли перебрались на Землю-Парк, потому что здесь о них наконец-то вспомнили. Может, «Иллюзориум» их официально сюда пригласил? С «Иллюзориума» станется…
        - Если бы на Парке были какие-то боги, они бы и выгнали Анджелу из Комнат! - неуклюже подхватил шутку Морис.
        - С какой стати? Это работа не для богов, а для судебного пристава, каковым в данном случае являюсь я.
        Лейла озорно усмехнулась, совсем по-девчоночьи. Теперь она казалась трогательно юной, пятнадцатилетней школьницей, и он почувствовал себя старшим, хотя на самом-то деле это она старше его лет на десять. Но она словно цветок или бабочка, поэтому не понимает, о каких важных вещах идет речь.
        - Неправильно, что ты относишься к чувствам так легкомысленно. Может, у тебя это понемногу пройдет? Я хочу сказать, ты не должна относиться к любви наплевательски, извини за такое слово, как какой-нибудь Чеус. Одно дело - примитивный охранник, еще с криминальным прошлым, для которого все это ерунда, потому что в чувствах он ничего не понимает. При его работе даже полезно быть непробиваемым, но ты - совсем другое дело, ты же такая замечательная девушка…
        - Насчет Чеуса ошибаешься, - выражение лица опять изменилось, стало задумчивым, как будто она смотрит на море в сумерках, и в зрачках отражается даль, и на бледные щеки падает синеватый отсвет. - Он ведь только любовью и живет, ничего другого у него не осталось, все выжжено. И наверняка ему доступны такие глубины и нюансы этого чувства, о которых ты понятия не имеешь. А не понимает он другого: как можно потерять голову из-за рекламной картинки, влюбиться до потери всякого разумения в куклу из видеороликов. Тем более, твою Веронику он знает. Неоднократно разбирался с такими же, как ты, защитниками ее чести. Иногда дело заканчивалось легким или не очень легким испугом, иногда травмами разной степени тяжести - по обстоятельствам. Дело в том, что Поль всегда от нее шарахался, а она за ним бегала, и, когда Поль с Ивеной поженились, Вероника с досады начала натравливать на них своих фанатов. Эта публика специально прилетала с Ниара, с Рубикона, с Земли, буянила, пикеты устраивала, но кто нарывался на Чеуса, тот очень быстро терял кураж. Я несколько раз видела, как он воспитывал непрошеных визитеров -
была в таком восторге, что хотелось зааплодировать!
        - Пойдем? - спросил Морис после паузы.
        Натянутым голосом. Пусть видит, что он обиделся.
        Лейла то ли не заметила его реакции, хотя он старался, чтобы это было заметно, то ли не поняла, что проявила бестактность. Повернулась и пошла в сторону белого зала - словно черно-красно-синяя бабочка скользит по коридору. Идя следом, Морис смотрел на нее с восхищением, к которому примешивалась горечь. Почему такая замечательная девушка не может быть еще и доброй, способной к пониманию? Почему не бывает совершенства?
        Ему хотелось любить совершенство, а Лейла нет-нет, да и говорила что-нибудь странное. Иногда ее слова оставляли на душе царапины, которые подолгу ныли, если она сразу после этого уходила. Но если она была рядом, эту боль вскоре заглушал сладковатый наркоз, возникавший сам собой, как один из чудесных эффектов ее присутствия.
        Почему Лейла не хочет понять, что для Мориса она и Вероника Ло - две ипостаси одного идеала, который он ни на что другое не променяет?
        Она даже не представляет, до чего незначительной была бы его жизнь без любви к Веронике!
        Интернат для брошенных детей, обучение по востребованной на Парке скромной специальности, нужная обществу, но незаметная работа… Да для Лейлы, с пеленок, видимо, привыкшей к роскоши и свободе, избалованной вниманием, все это так же трудновообразимо, как спаривание похожих на черные кораллы синиссов или философские диспуты пернатых снанков.
        В зале он отошел к стеклянному фонтану в углу. Журчание воды, перетекающей с яруса на ярус, настраивало на меланхолический лад. Стекло и вода кажутся одинаковыми, но первое сохраняет постоянную форму и неподвижность, а вторая лишена определенности, ускользает меж пальцев, течет куда угодно. Морис даже начал мысленно философствовать на эту тему, сравнивая себя со стеклом (которое, кстати, от удара может разбиться!), а Лейлу - с неуловимой водой, но его отвлек разговор остального общества.
        Шоколадная Анджела опять дала о себе знать: зарезала женщину-менеджера из Дворца Игр, а труп выбросила в Портаоне в глухом переулке. Она чем дальше, тем больше теряет чувство меры. Все равно утечка информации уже произошла, и можно было после допроса выставить жертву из Комнат живой и невредимой - ничего бы не изменилось.
        - В морге я побывала, - сказала Лейла. - Перед смертью убитая была сильно напугана - значит, Комнаты свою пищу получили. Для того чтобы их накормить, не обязательно убивать или причинять физический вред, страха вполне достаточно. Совершенно бессмысленное убийство.
        - Одно из правил Конторы, - бесстрастным голосом пояснил Зойг. - Если сомневаешься насчет последствий - убирай всех свидетелей. Кирч последовала ему, не утруждая мозги, ведь правила писаны Маршалом.
        - А вы тоже эти правила соблюдали? - спросила любознательная Дигна. - Ну, когда сами были в этой Конторе?
        Гинтиец промолчал.
        - Меня поражает ее внутренняя незрелость, - тут же заговорил Генри, словно решил прийти ему на выручку. - Эта сорокалетняя женщина в душе осталась подростком с трудным характером, со всем букетом проблем переходного возраста. Яростное стремление к самоутверждению и в то же время потребность в опеке со стороны кого-нибудь большого и сильного, максимализм, хулиганская агрессивность… Об этом еще Поль говорил, но тогда ей было около двадцати пяти - все еще извинительно. Знаете, почему она совершила это последнее убийство? Просто так. Для нее эта причина не хуже любой другой. Как хулиганы могут просто так убить прохожего, если уверены в своей безнаказанности.
        - Ага, только зачем она выбросила труп на улице, а не где-нибудь за городом? - снова поинтересовалась Дигна.
        - За городом нет дверей. Наверное, поэтому… Хотя, все равно глупость. Честно говоря, когда я в пещере морочил ей голову, меня порой начинала донимать совесть - как будто обманываю несчастного подростка, и без того злого на весь мир.
        - Видел бы ты послужной список этого несчастного подростка! - проворчал Зойг.
        - Да я имею представление… - Генри рассмеялся. - Я же смотрел фильм Саймона Клисса.
        Морис видел его со спины - черные джинсы, изумрудно-зеленая рубашка, собранные в хвост длинные волосы, а гинтиец стоял напротив - смуглолицый, как всегда мрачный, в мешковатом темном комбинезоне и «спецназовских» ботинках, под мышками две кобуры. После того как они втроем прямо отсюда угодили в Комнаты, он не расставался с оружием: «на всякий случай». Марсия жалась к нему розово-рыжим пятнышком, она сегодня с утра ходила притихшая.
        На шелковисто-белом фоне здешней обстановки люди выглядели слишком яркими, почти до рези в глазах, словно смотришь трехмерное кино с чересчур контрастным изображением. Руки так и чешутся настроить систему… Поймав себя на этом непроизвольном желании, Морис уныло усмехнулся.
        А Лейла, Дигна и Бланка напоминали экзотические растения: изысканная королевская орхидея и два цветочка попроще.
        - Есть какая-нибудь защита от Комнат, которую можно носить с собой, если куда-то пойдешь?
        Это Дигне опять неймется.
        - Только хессиокае, - отозвался Генри. - Ничего другого мы пока не нашли. Впрочем, для лярнийцев это и была та самая защита, которая всегда под рукой. Насколько я понял из текстов, лярнийский маг при необходимости тут же рисовал на дверях узор: раз - и готово. Им не приходилось, как нам, мучиться с трафаретами, поскольку их способности к рисованию - это, если судить с человеческой точки зрения, что-то феноменальное! И все равно, как следует из текстов, рисовать хессиокае специально учились, и не у каждого это получалось. Чтобы защита работала, не должно быть абсолютно никаких искажений.
        - Да, а то Морис часть узора стер, и Анджела сразу сюда пролезла!
        Обязательно было напоминать? Морис снова отвернулся к фонтану, обидевшись теперь еще и на Дигну. Та продолжала рассуждать:
        - Здорово, что нашлась такая классная штука. И ведь просто картинка, любым черным карандашом можно нарисовать, лишь бы все линии правильно… Но я бы не поверила, что это поможет, даже пробовать не стала бы. Это же вроде как в сказках, ненаучное!
        - К счастью, у меня таких предрассудков нет, - Морису подумалось, что Лейла, наверное, усмехнулась, и от одной этой мысли по его коже пробежала стайка нежных мурашек. - Я выросла в обстановке, предрасполагающей к нетрадиционным взглядам на мир. Сначала мои родители - упертые религиозные фанатики, они заставляли меня каждый день читать Библию и подолгу молиться. Сбежать от них, как ты от своей бабы Ксаны сбежала, я при всем желании не могла. У меня тогда, видишь ли, физические возможности были не те. После того как мне исполнилось шестнадцать, меня забрал к себе один лярниец, и дальнейшее воспитание я получила от него. На Лярне никогда не делалось особой разницы между наукой и магией: и то, и другое - знания. Совершенно иной подход, чем у людей, благодаря этому их наука достигла интересных результатов…
        - Таких интересных, что они свою цивилизацию угробили, - хмуро дополнил Чеус. - Вывели разумный студень, который стал поедать все подряд и очень быстро расти, и оккупировал четыре пятых поверхности планеты. Молодцы, в общем.
        - После контакта с Галактикой у них началось возрождение, и с океаном вопросы уладили, - примирительно напомнил Генри.
        - Как бы там ни было, я отношусь к лярнийской культуре без восторга, но это мое личное мнение, - Чеус отступил, и спора, как ожидал Морис, не вышло.
        Послышалось негромкое звяканье: робот-официант привез ужин.
        Отбросив амбиции, Морис присоединился к остальным. Как в этом отеле кормят - до конца жизни впечатлений хватит!
        Вставая из-за стола, он услышал, как Лейла тихонько спрашивает у Бланки:
        - Ты не забыла о нашем уговоре?
        - О каком? - та растерянно вскинула глаза.
        - О том самом, - Лейла подмигнула. - Смотри, если пойдешь на попятную, я слетаю в Новогодний городок и на этот раз доведу дело до конца.
        В больших туманно-серых глазах Бланки промелькнул испуг, она торопливо кивнула: да, уже вспомнила.
        Лейла улыбнулась.
        Какие-то их девичьи секреты… Морис был не в курсе, о чем идет речь, и снова почувствовал себя несправедливо обойденным.
        Отель «Императрица» - стеклянные сине-золотые хоромы, сражающие своим великолепием даже тех, кто побывал на множестве планет и повидал всякое. На то, чтобы пробраться внутрь, Римма-Анджела потратила больше суток.
        Не через Комнаты. Наверняка в «Императрице» уже успели повсюду поналепить хитропакостной автоматики, которая сразу поднимет трезвон, если из какого-то помещения вдруг выйдет человек, ни сию минуту, ни час назад, ни позавчера туда не заходивший. Цены там заоблачные, зато с каждого клиента пылинки сдувают. «Комфорт, безопасность, конфиденциальность» - эти три слова сияющей вязью окружают эмблему заведения (императорскую корону, конечно же).
        Там спрятали Генри и Мориса, там же находится Зойг. И наверняка там можно выяснить, что такое черный лед. Уж если Космопол об этой напасти знает (даже вычислили, чтоб их, что Анджела пойдет наводить справки во Дворец Игр!), вывод ясен: это не случайность и не глюк, это кем-то придуманная ловушка.
        Анджела собиралась добыть жизненно важные сведения, вызволить из плена Генри и заодно расшатать репутацию одного из самых роскошных паркианских отелей: после того как она там побывает, администрации придется долго объяснять своей избранной публике, как такое ЧП могло произойти.
        Главной опасностью оставался Зойг. Он первый, кто сумел вырваться из Комнат, несмотря на ее противодействие, недаром бойцы Организации на него равнялись… При другом раскладе Анджела постаралась бы с ним не связываться, но сейчас ей позарез нужна информация, а то уже нервы начинают отказывать, как перегоревшая проводка.
        И Генри ей нужен, хоть и повел себя в последний раз, как самый настоящий салага, проявил слабину. Видно, что не привык к жестким передрягам, но ничего, если парня вымуштровать, из него еще может получиться человек. Анджеле до чертиков надоело искать нового Маршала в одиночку.
        Она захватила с собой кое-что в расчете на Зойга. «Винтаж» называется. Ну, или называлось раньше - на конторском жаргоне, который давным-давно вышел из употребления, потому что употреблять его больше некому.
        Придумал эту штуку сам Маршал, а применяли ее против тех субъектов, подлежащих ликвидации, которые владели телекинезом и обыкновенную гранату запросто могли отфутболить обратно. Попробуй-ка, отфутболь «винтаж», если из него тут же вылезают шурупы и намертво привинчивают убойную хрень к поверхности, на которую она упала, причем все это делается за долю секунды! На то и «винтаж».
        Если дорожки Анджелы и опасного гинтийца пересекутся, изобретение Маршала покарает предателя - ей виделось в этом нечто символическое, торжество высшей справедливости.
        Просто так с улицы в «Императрицу» не зайдешь. Не пустят. Здешние небожители платят в том числе за отсутствие всевозможных тусовщиков, проповедников, бродячих промоутеров, фанатов, папарацци, гостиничного жулья и прочего подлого народа. Пропускают туда только лишь постояльцев да персонал, проверяя при этом каждую личность - незаметно и быстро, но основательно, по всем пунктам, включая индивидуальный алгоритм телодвижений и запах пота.
        Зато «Императрица» славится на весь Парк первоклассной кухней, а живую рыбу для хваленой кухни поставляет шималийский рыбзавод. Вот она, лазейка.
        В Шималу Анджела отправилась ночью. У нее там было на примете несколько малозаметных дверей, в том числе до оскомины скрипучая дверь захудалого автоматизированного кафе на окраине городка.
        Темно и пусто, лунные блики на запыленном стекле, автоматы выключены. Она-то рассчитывала заодно и перекусить… Видимо, забегаловку прикрыли за нерентабельностью.
        Дверь наружу заперта.
        Анджела вернулась в Комнаты. Ее по-прежнему поражал этот фокус: войти в Комнаты можно даже через запертую дверь - откроется как миленькая, но перед этим обязательно надо зажмуриться, а то, если смотришь на замки и засовы, и думаешь, что ничего не получится, оно и правда не получится. По крайней мере, у нее. Сафина проделывала это с открытыми глазами, ни капли не сомневаясь в результате: раз чудо - значит, так и должно быть, и задумываться не над чем.
        Мимолетный укол раздражения: теперь против нее заведено уголовное дело об убийстве Сафины, а ведь Анджела поступила так по уважительной причине - ради успеха, ради выигрыша! Пожертвовала пешкой, чтобы завладеть Комнатами и стать на этом поле ферзем. Пешки для того и существуют, чтобы ими жертвовали, но полиции не дано это понять - кругозор не тот.
        Во второй раз она открыла дверь не внутрь, а наружу и вышла из Комнат на темную улочку.
        Лунная ночь. Все мобильные фонари куда-то умчались, только вдалеке, над перекрестком, болтается один, отбившийся от стаи. Дюны песчаных пляжей подбираются вплотную к стенам окраинных домов. Наверное, в квартирах слышно, как стонут прибрежные сосны и рокочет прибой, а в ветреную погоду в открытые окна залетают песчинки.
        На рыбзавод Анджела проникла без затруднений. Ждали ее где угодно, только не здесь.
        Внедрение на гражданский промышленный объект - у бойцов Организации считалось, что это плевая задача. Римма-Анджела как будто вернулась ненадолго в свое прежнее бытие, и все у нее пошло, как по маслу.
        Разжиться рабочей спецовкой. Освоиться на территории. Обнаружить и запомнить местоположение стратегически значимых пунктов. При этом держаться уверенно, не вызывать подозрений и заниматься делом - то есть участвовать в осуществлении производственного процесса, чтобы работники предприятия принимали тебя за своего. Это из конторских правил. Хорошие были правила, на все случаи жизни.
        Анджела косила то под «новенькую», то под «работницу из другой смены». До вечера следующего дня она сновала по заводу, проявляя расторопность и трудолюбие, и сделала при этом немало полезного: проверила целостность изоляции кабелей в подземных переходах между корпусами, отскребла от панциря робота-уборщика засохшую раздавленную черепаху, принесла кофе сменному мастеру в отделе отгрузки, полила из шланга пол в разделочном цехе, смывая кровь и чешую, так как сломался робот, который должен был этим заниматься (сама же потихоньку и вывела его из строя, чтобы не сидеть сложа руки).
        Завод оказался не настолько грязным, как можно ожидать от такого производства, но дисциплина хромала на обе ноги. Уж она бы здесь навела порядок… Они бы у нее по десять-пятнадцать раз отжимались от пола перед строем за каждый самовольный перекур, за каждую выпитую на рабочем месте банку пива, за каждый рыбий глаз, шлепнувшийся мимо предназначенной для этого емкости!
        Анджеле почти захотелось стать владелицей какого-нибудь такого же заводика - не прибыли ради, а чтобы утвердить там железную дисциплину.
        Что ей не нравилось, так это острый запах рыбы, йода и гниющих водорослей, разбередивший тягостные воспоминания.
        В домберге тоже стояла вонь в этом роде. Слишком много скверного там случилось.
        Именно тогда образцовый офицер Зойг впервые столкнулся с Полем Лагаймом, и в его наглухо запечатанной душе произошел незаметный для окружающих тектонический сдвиг, из-за чего он позже, в Облаке Тешорва, поубивал ребят из корабельной службы безопасности, чтобы спасти сбежавшего врага, и завелся против Риммы, не простив ей попытки прикончить Поля… И вообще стал для нее олицетворением постоянной угрозы, словно кошмарный обитатель нехороших темных углов в полузабытом детстве.
        Там же, в домберге, Римма Кирч со своей группой провалила задание - то есть так и не взяла «сканера». А потом ее избили и обобрали бомжи, а потом - за все за это на гауптвахту… Она тогда подцепила простуду, уже на корабле сутки провалялась с температурой и в лихорадочном полусне все составляла и составляла проект резолюции о том, что необходимо запретить рубиконским бомжам селиться в панцирях ихлетаков и устанавливать на так называемых домбергах списанные двигатели для плавания по морю, и строжайше запретить домбергам тонуть, и запретить посторонним лицам посещать тонущие домберги… Наконец антибиотики сделали свое дело, и она очнулась, так и не доведя черновик резолюции до конца.
        Здешний специфический запах напоминал ей о том позорном поражении. Одолевал соблазн сбежать с вонючего завода, хлопнув дверью, - любая дверь для этого сгодится… Анджела сумела взять себя в руки и задавить пораженческие настроения. Еще не хватало проштрафиться!
        Ближе к вечеру она снова заглянула в отдел отгрузки, выгребла кучу окурков из-за придвинутой к стенам мебели в комнате отдыха: в труднодоступных для типовых роботов местах уборку помещения осуществляет младший технический персонал. Выбросила окурки в мусоросборник, снова попалась на глаза мастеру. Тот похвалил ее за ответственное отношение к делу, она в ответ приветливо улыбнулась, просчитывая в уме, как бы исподволь подвести беседу к нужной теме. Спасибо Конторе - подходящим для таких случаев поведенческим приемам ее в свое время обучили.
        У мастера рабочий день подходил к концу, и он предложил поужинать в какой-нибудь приморской забегаловке. Спасибо, в другой раз, сегодня она должна остаться, потому что согласилась заменить сменщицу. «Марту, что ли?» - поинтересовался мастер. Да, Марту, подтвердила Анджела.
        Разговорились, она все время поддакивала, потом перевела разговор на рыбу, и в конце концов он показал ей полосатого паркианского осетра двухметровой длины, который поедет завтра утром в отель «Императрица». Говорят, осетры здесь не те, что на Земле… Анджела с этим утверждением согласилась.
        Когда мастер ушел домой, она тоже ушла, чтобы не мозолить глаза ночной смене. Спряталась, присев на корточки, в тускло освещенном тупиковом коридоре, среди пустых металлических баков. В ухо вставлен приемник, изображение поступает на экран наручного компа, который до поры до времени был прикрыт рукавом рабочей спецовки. Видеокамеру величиной с монету Анджела прилепила к стене в помещении с аквариумами, пока болтала с мастером. Стены в потеках, будешь присматриваться, и то не заметишь.
        Плеск воды, лязг металла, веселая азартная ругань. Рыб, которым предстояло отправиться в путешествие, рассадили по бакам еще до полуночи, чтобы после устроить «перекус» и завалиться на боковую в комнате отдыха.

«Мухлевщики, вы же наверняка получаете надбавку за работу в ночное время! - едко ухмылялась притаившаяся в засаде Анджела. - Бардак на предприятии развели… Я бы на месте вашей дирекции этот штатский бардак живо прихлопнула, по струнке бы все ходили! Узнали бы у меня, что такое трудовая дисциплина…»
        Ну, да раз это не ее завод, и переживать не о чем.
        Когда ночная смена угомонилась, Анджела покинула свое укрытие, пробралась, крадучись, в цех отгрузки живой рыбы.
        Под потолком светятся ртутные лампы, заливая безлюдное помещение густым и вязким, как желе, розовато-оранжевым светом. На полу наплескано, натоптано. Вдоль стены выстроились в три шеренги баки с глянцевыми наклейками.
        Анджела быстро отыскала то, что нужно. Емкость с рыбой для «Императрицы» - среди самых чистеньких: наверное, эти снобы еще и морду воротят, если тара не вылизана до блеска.

«Ослепив» с помощью глушилки здешние видеокамеры, она включила одного из погрузочных роботов. Подчиняясь командам, тот свинтил крышку с бака, выдвинул манипулятор с сачком, извлек здоровенную рыбину. Все прошло гладко, еще днем присмотрелась, как оно делается.
        Осетра этого надо ликвидировать оперативно и без шума. Бескровным способом, чтобы не осталось следов.
        Морская тварь судорожно билась на полу, топорщила плавники, молотила хвостом по мокрому цементу, следила за Риммой-Анджелой холодным белым глазом с кровавыми прожилками и не собиралась сдаваться без боя, хотя по-любому ей конец - или на кухне «Императрицы», или сейчас.
        Анджела проломила негромко хрустнувший рыбий череп тяжелой монтировкой, прихваченной во время экскурсии по заводу. Получила хвостом по ногам - мощный подсекающий удар, хорошо, что обошлось одними ушибами. Да еще случайный свидетель откуда ни возьмись нарисовался, заспанный парень из ночной смены. Должно быть, вставал отлить и, проходя мимо, услышал возню в отгрузочном цехе. Ему бы поскорее сбежать, а он торчит в проеме, вытаращился на борьбу Анджелы с рыбой, даже рот разинул от изумления. Тоже подлежит немедленной ликвидации.
        Управившись с осетром, Анджела устремилась, прихрамывая и морщась, навстречу свидетелю.
        - Видел? Эта скотина выбралась из бака и давай здесь гулять, еле оглушила! Крышка была плохо завинчена. Разбудим старшего или не стоит?
        Ротозей смотрит и удивляется, а что в руке у нее монтировка - ноль внимания. Ну и сам виноват.
        Далеко ходить не понадобилось. Всего-то и делов - закрыть дверь, ведущую из цеха в коридор, снова открыть и волоком перетащить трупы в Комнаты. Сначала человека с разбитой головой, потом опутанную сеткой мокрую рыбину с колючей хребтиной. Две пешки, выбывшие из игры.
        Теперь в коттедж - бегом переодеться, поверх боевой экипировки натянуть гидрокостюм с парой кислородных баллонов, и не забыть длинный мешок из темного чешуйчатого материала, сшитый специально для этой операции. Маршал одобрил бы ее выдумку, в Организации остроумные решения поощрялись.
        Вернувшись в цех, она задала погрузочному роботу набор команд (в том числе - уничтожить запись действий, совершенных в течение последнего часа) и заняла место убитого осетра. Сверху лязгнуло: обманутый робот добросовестно закрыл бак, завинтил крышку.
        Темно, тесно, ничего не слышно. Про себя ругаясь, Римма-Анджела кое-как забралась в чешуйчатый мешок. Русалка, блин… Это на случай, если кто-нибудь решит посмотреть, как там рыбина поживает.
        Самым подходящим местом для игры в прятки была оранжерея - целый сад в атриуме размером с небольшой стадион. Дорожки петляют среди кадок с растениями, за оплетенными ползучей зеленью шпалерами сияет высокий застекленный купол. Солнечный свет здесь кажется особенным - влажным, ласковым, слегка радужным.
        Идея насчет пряток принадлежала Дигне.
        Марсия проснулась заплаканная и все утро спрашивала у Чеуса, не уйдет ли он от них? А то вдруг решил уйти, и она его больше не увидит.
        - Да куда же я от вас денусь? - рассудительно спрашивал охранник.
        - Не знаю… - темно-карие глаза Марсии мокро блестели, как будто она заранее переживала разлуку. - Если тебе надоело все время с нами и с нами… Я вдруг стала бояться, что ты возьмешь и куда-нибудь уедешь насовсем.
        - Еще чего не хватало! - На мрачноватом лице гинтийца появилась улыбка, схожая с трещиной на коричневой древесной коре.
        Это смуглое лицо с жесткими чертами, глубоко прорезанными морщинами и резким изломом черновато-красных бровей напоминало Бланке те физиономии, которые иногда мерещатся на стволах деревьев и корягах. Чеус ей нравился. По-другому, чем Генри, но все равно очень нравился. Около гинтийца она чувствовала себя в абсолютной безопасности. Даже не потому, что он мог бы ее защитить, Бланка не испытывала острой потребности в защите, и когда Лейла решила разобраться с Рафом, это вызвало у нее скорее оторопь, чем удовлетворение. Но, находясь рядом с Чеусом, она была уверена, что этот сильный человек, который гнет пальцами гвозди и с невероятной скоростью всаживает метательные ножи в мишень (однажды видела его утреннюю разминку), ничего от нее не потребует и ничего ей не сделает. Почему так - она сама не знала. Морис его откровенно боялся, а она была бы не против сойтись с ним поближе. Возможно, причина крылась в том, что с ней гинтиец разговаривал мягче и серьезней, чем с Дигной или Морисом.
        Чтобы развлечь Марсию (наверное, ей приснился под утро плохой сон), затеяли игру в прятки в оранжерее. Чеус пошел с ними, но не играл, только смотрел.
        - Я зажмурюсь полностью и даже с закрытыми глазами не буду вас видеть, а то нечестно, - пообещала девочка, снизу вверх глядя на Бланку и Дигну. - Меня папа научил полностью зажмуриваться. Не бойтесь, я плакать больше не буду. У меня зато братик теперь есть, и он родился здоровый, не отравленный! Мы получили письмо от мамы, ему все анализы уже сделали. А выйду ли я замуж за Эдвина Мангериани, я еще подумаю… Он непослушный мальчик, один раз под своей бабушкой диван поджег, потому что она его маму обзывала. У него злая бабушка. А слушается он только Тину, когда она прилетает, на ней он тоже хочет жениться. Давайте посчитаемся, кто будет искать? Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…
        Искать выпало Бланке. Марсия нашлась быстро, ее выдали рыжие волосы, видневшиеся из-за кадки с гибискусом, а куда спряталась Дигна - этого Бланка никак не могла понять.
        Эта шахта предназначена для роботов. Человек сюда не полезет, разве что ремонтник какой-нибудь раз в год для профработ, а клиенты и персонал с этажа на этаж или по лестницам ходят, или в лифтах катаются. И все равно отделка такая, словно кому-то хотели пыль в глаза пустить: золотистые скобы в луче фонарика сверкают, плитка цвета черного кофе - все равно что зеркало, вентиляционные отверстия фигурными решеточками забраны. Для кого, спрашивается? Для диверсантов вроде Риммы-Анджелы, если они все ж таки просочатся через все заслоны в эту твердыню роскоши - как награда за преодоление препятствий в виртуальной игре? Но ей этого не надо, ей нужна другая награда.
        Генри. Даже если окажется, что для соратника он слабоват, он, безусловно, знает о Комнатах что-то такое, чего Анджела еще не знает. Откуда - отдельный вопрос… От Синей Звезды, наверное.
        Перед тем как забраться в шахту, она успела подключиться украдкой к одному из терминалов внутренней связи на первом этаже и получить информацию о постояльцах. Шестнадцатый этаж снимает Фелита Нирок, больше известная как Лейла. Скорее всего, это ее Заноза и Кречет называют Синей Звездой, наверняка сама себе выбрала псевдонимчик покрасивее… И пакость с черным льдом наверняка подстроила она же. Непонятно, каким образом, но ее работа, никаких сомнений.
        С этой Лейлой надо соблюдать осторожность, учителя у нее были один другого круче. Сначала лярнийская сволочь, потом еще и многомерник. Нет, Римма-Анджела ни в коем случае не хотела соглашаться с тем, что они были круче Маршала, однако они постарались научить свою воспитанницу массе полезных вещей, а Маршал никого не хотел чему-то учить по-настоящему. Говорил, вы еще морально не доросли, а сам я - другое дело.
        Несколько раз Анджелу обгоняли роботы, спешившие наверх, и еще два их собрата проскочили мимо нее вниз. Шахта была достаточно просторная, чтобы разминуться. Автоматическая прислуга здесь под стать всему остальному: золото, бронза, гравированные узоры - чтобы радовать глаз платежеспособных клиентов, выбравших
«Императрицу», а вы как хотели? Даже робот-крысолов, юркнувший через ячейку в решетке в горизонтальный канал, выглядел так, что никому не будет стыдно, если эта хищная машинка попадется на глаза господам постояльцам.
        Анджела презрительно ухмылялась. Надо ли пояснять, каким было ее отношение и к тем, кто селится в таких хоромах, и к тем, кто готов в лепешку расшибиться, лишь бы удовлетворить их запросы?
        Карабкаясь по шахте, она одновременно прослушивала эфир. Уже осталась позади площадка десятого этажа, когда в клипсе-приемнике на фоне двух ерундовых диалогов - женщины из персонала обсуждали рецепт нового салата и достоинства каких-то детских аттракционов с каруселями - прозвучало встревоженное:
        - Господин Тадеуш, это Камиль Санбау, кухня. У нас тут рыба ушла…
        - Что значит - ушла? - поинтересовался после паузы собеседник Камиля, судя по голосу, человек пожилой и властный.
        - Ну, прямо из заводского бака ушла, - заторопился первый. - Я сам ничего не понимаю! Осетра на обед привезли, а его там теперь нет, одни мокрые следы на полу…
        - Чьи следы - рыбьи?.. - спросил опешивший господин Тадеуш.
        - Нет, человеческие, от ботинок…
        Снова пауза. Потом:
        - Тревога, олух! Сообщи охране и копам! Живо!
        Вот и всполошились… На то, чтобы добраться до поднебесных апартаментов Синей Звезды, в запасе у Анджелы остались считаные секунды.
        Последний рывок. Возле площадки шестнадцатого этажа она настигла робота, который незадолго до этого обогнал ее, и следом за ним проникла в подсобку с водопроводными трубами.
        Полутемное помещеньице в виде мозаичного грота, за низкой пологой аркой купается в солнечных лучах манящая зелень, клонятся под собственной тяжестью большие цветы, похожие на бело-розовых бабочек со сложенными крыльями и длинными красными усиками.
        Робот открыл торчащий из стены кран и начал наполнять водой свои резервуары, сейчас займется поливкой растений. Анджела презрительно фыркнула: хлюпики изнеженные, цветочки выращивают… Не удивительно, что Генри, немного пожив в такой обстановке, расклеился и стал вести себя, как слабак, хотя в пещере рассуждал правильно. То-то на кораблях Организации никаких оранжерей не было! Маршал понимал, чего можно, а чего нельзя, чтобы в мозгах у ребят всякая лишняя дребедень не заводилась.
        Там знали толк в идеологической работе, и бойцы Конторы не поддавались вредоносным умонастроениям… За редкими исключениями. Вроде Зойга.
        Опять нахлынул страх, противный и привычный, как насквозь пропитанное потом нижнее белье с четырехмесячным стажем.
        Возможно, предатель Зойг, убийца Зойг находится где-то поблизости… А времени все равно нет ни одной лишней минуты, поэтому - вперед. В левой руке бластер, в правой зажат в кулаке «винтаж».
        Из-за куста, усыпанного ароматными белыми цветочками (вроде бы это называют жасмином), донесся голос Бланки:
        - Ага, Дигне надоело сидеть и ждать, когда ее найдут… Она крадется сюда, а я слышу!
        Что ж, можно будет выпытать у нее, где они держат Генри.
        Поворот. На пятнистой от светотени площадке стоят Зойг, Бланка и рыжая темноглазая девочка шести-семи лет. Сразу ясно чья - похожа, как вылитая…
        Анджела вскинула бластер. Рубиновый глазок индикатора прощально мигнул и погас - в этих делах чертов гинтиец оказался так же крут, как и во всем остальном. Но для того чтобы ментальным усилием вывести из строя оружие, надо хотя бы на пару секунд всецело сосредоточиться на упомянутой сверхъестественной процедуре, эту премудрость Римме еще Маршал растолковал.
        За пару секунд, потраченную Зойгом на бластер, Анджела успела швырнуть ему под ноги активированный «винтаж» и отскочить за решетку, оплетенную вьюном с бархатными фиолетовыми листьями-звездами. Бросилась на пол, откатилась, прячась за керамическими кадками с землей.
        Гинтиец мигом выхватил оружие. Увидел гранату. Он знает, что такое «винтаж», наверняка сразу вспомнил прежние дела… Шурупы уже ввинтились в паркет, а у Риммы-Анджелы мелькнула просверком отчаянная мысль: проиграла все-таки, проиграла, сейчас он отпрыгнет и тоже распластается на полу, и его не заденет, разве что чуть-чуть, он же сильный, с отличной реакцией… но за спиной у него две девчонки, и одна из них - дочь Поля Лагайма, может быть, из-за этого он самую малость замешкается, не успеет…
        Зойг успел. Только бросился он не назад, а вперед, и упал прямо на «винтаж».
        Это показалось Римме-Анджеле нереальным - словно или ее враг сошел с ума, или она сошла с ума и видит не то, что происходит на самом деле… А в следующее мгновение раздался приглушенный звук взрыва, и окровавленные куски плоти, которые только что были Зойгом, разлетелись по площадке.
        Она не проиграла. Она выиграла! Кошмар, преследовавший ее четырнадцать лет, наконец-то закончился.
        Взмокшая от пережитого напряжения, Анджела выпрямилась. Времени в обрез, все надо делать бегом. Взять в заложницы рыжую девчонку, допросить Бланку… Она шагнула вперед, приготовившись действовать.
        Оглушительный хлопок выстрела. Что-то задело левое плечо. Анджела пошатнулась от скользящего удара, чуть не упала, рефлекторно метнулась в сторону. Еще выстрел.
        Бланка двумя руками держала перед собой пистолет. Ее шатало, и оружие прыгало, словно пыталось вырваться, но она продолжала раз за разом нажимать на спуск, целясь в Анджелу.
        И лицо, и одежда забрызганы кровью, серые глаза светятся, зубы оскалены. Она показалась Анджеле похожей на Тину Хэдис, когда та перебила их группу на Вьянгасе. Тина тоже была с головы до ног испачкана чужой кровью.
        Снять ее, пистолет из кармана… Черт, гинтиец и его тоже успел угробить!
        Правое плечо задето.
        К счастью, девчонка не обучена стрельбе из оружия, дающего отдачу. Иначе бронебойные пули, предназначенные для поражения противника в тяжелой экипировке, разнесли бы Римму-Анджелу в клочья.
        Два ранения, кожа разорвана, кровь вовсю хлещет, но кости целы: задело по касательной.
        Наконец стрельба прекратилась. Патроны закончились. Сейчас Бланка бросит пистолет с опустевшим магазином и найдет на полу, среди кровавых ошметков, вторую кобуру Зойга. Скорее всего, там бластер ближнего боя. С таким оружием у нее будет больше шансов попасть в цель.
        - Марсия, беги, прячься! - крикнула Бланка.
        Гоняться за ними в этих комнатных джунглях и бесполезно, и некогда, а поднятая по тревоге охрана вот-вот будет здесь.
        Нужна дверь. Любая. Немедленно.
        Не тратя времени на Бланку, Анджела бросилась в коридор.
        Навстречу - Морис. Его аж передернуло. Побледнел и кинулся наутек. Догнала бы, если бы в том была нужда, но этот слабак ее сейчас не интересует.
        Дверь с тошнотворно изысканным черным узором, назойливо знакомым, а за ней - черный лед. И за второй то же самое, и за третьей…
        Шум. Сейчас они ворвутся сюда.
        Окинув затравленным взглядом коридор, Анджела ввалилась в первое попавшееся помещение. Та самая персиковая спальня, и на зеркальной дверце шкафа - опять замысловатый узор, который здесь повсюду, на каждой двери, на каждом зеркале.
        Внезапно ее осенило: так вот в чем загвоздка! В этой нарисованной хренотени.
        Была не была… Изо всех сил хватила по зеркалу светильником. Осколки осыпались с изысканным трагическим звоном, здесь все изысканное, все гадость… Они уже близко. Мысленно позвав Комнаты, Анджела распахнула дверцу шкафа.
        Получилось. Один шаг - и она внутри. Не в шкафу, не в царстве черного ледяного безмолвия, а в своей норе.
        Опомнившись, захлопнула дверь. Сегодня ей не до гостей.
        На этот раз Комнаты скопировали какую-то зиповскую бутафорию: изразцовые стены, полукруглая чугунная печь, окна из стеклянных ромбиков.
        Запах такой, что ее чуть не вывернуло. Это потому, что на полу лежат два распухших трупа: мелковатого сложения мужчина и громадная, больше человека, рыбина с выпученными белыми глазами.
        Она их после отсюда вытащит. Сейчас не до того. Снова открыв дверь, Анджела очутилась в чинзангийском коттедже, в помещении с медавтоматом. Первым делом - лечение, все остальное потом.
        Стягивая комбинезон и шипя от боли, она удовлетворенно ухмыльнулась: вылазку можно считать удавшейся, Зойга она все-таки победила!
        Глава 7
        На Парке опять был праздник, и разноцветные драконы гонялись друг за другом на просторах вечерних небес, среди невиданных огненных цветов, то гаснущих, то вновь распускающихся. Здесь каждую неделю что-нибудь праздновали.
        Бланка больше не плакала, но вспышки фейерверка отдавались болью в глазах. Это она виновата в том, что случилось утром. Да, Анджелу впустила в отель не она, однако если реконструировать все события и выстроить причинно-следственную цепочку без пробелов, в конечном счете наверняка окажется, что без нее все развернулось бы по-другому и Чеус остался бы жив.
        Время от времени вспоминались рассуждения многочисленных психиатров и психотерапевтов, убеждавших ее в том, что подобные домыслы лишены реальных оснований, а истинная их причина - перенесенный в шестилетнем возрасте психотронный удар, из-за которого в ее сознании поселилась своего рода программа-вирус, никак не поддающаяся уничтожению.
        Бланка вовсе не хотела обидеть недоверием тех, кто говорил ей эти разумные вещи, но… Если бы она предложила вместо пряток отправиться в ЗИП, или в зоопарк, или на морскую прогулку, все бы сложилось иначе.
        И в Анджелу она так и не попала.
        Чувство вины обрушилось на нее не сразу. В оранжерее все произошло очень быстро: Чеус убит, рядом стоит оцепеневшая, забрызганная кровью Марсия, вон за теми кадками прячется Римма Кирч, а на полу, почти под ногами, лежит пистолет гинтийца и фрагмент оторванной кисти в лужице крови.
        Террористы обычно берут заложников. Надо убить Римму Кирч, пока она не взяла в заложники Марсию, и еще убить ее за маму с папой, за Вьянгас…
        Бланка схватила оружие и начала стрелять. Это действие оттеснило и мысли, и эмоции на второй план: как будто находишься в тумане, и отчетливо видна только цель, в которую надо всадить пулю.
        Пистолет был тяжелый, отдача едва не швыряла ее на пол, и она раз за разом мазала. После ей сказали, что по крайней мере одна из пуль Анджелу все-таки задела: цепочка кровавых пятен тянулась по коридору до двери, через которую та смылась в свои Комнаты.
        Больше никто не пострадал. Морис оперативно спрятался, а Дигна все это время просидела в пустой кадке в оранжерее, накрывшись сверху половой тряпкой, ее оттуда вытащили набежавшие охранники.
        Лейлы, Генри, Лианы и Хинара в момент нападения в отеле не было, но Лейле сразу сообщили, и когда та примчалась, на нее было страшно смотреть - она походила на разъяренную ведьму.
        Начальник службы безопасности «Императрицы», которого смущенные представители администрации вытолкнули вперед, валил все на кухонных работников, не проверивших содержимое бака с рыбзавода.
        - За охрану отеля отвечаете вы, а не повара! - прошипела Лейла.
        Тот снова начал бормотать оправдания, все больше бледнея, и в конце концов с закатившимися глазами осел на пол. Его коллеги смотрели на Лейлу с опаской и жались к стенам.
        Позже Бланка услышала, как один из мужчин в штатском - похоже, космополовец - вполголоса говорил другому:
        - Уже двое потеряли сознание, когда с ней разговаривали - видел? Это ее коронный боевой прием! А ты не верил… Не подходи к ней близко, она в бешенстве.
        Мысль о том, что Чеуса больше нет и ничего уже не поправишь, внедрялась в сознание постепенно, порциями. Загрузка - 20 %, загрузка - 50 %…
        Прилетевшие по вызову врачи «скорой помощи» хотели уложить Марсию в «кокон» и уговаривали ее что-то отдать, девочка молча мотала головой, ни в какую не соглашаясь. Предмет, который пытались у нее забрать, она спрятала в пригоршне и обеими руками прижимала к груди, упрямо глядя на женщин в белых комбинезонах с красными крестами. В конце концов позвали на помощь Лейлу.
        - Марсия, что у тебя там? Отдай это мне, - ласково попросила та, присев перед ней на корточки.
        - Это же его, Чеуса… - тихо пробормотала девочка.
        - Отдай, пожалуйста. Чеуса надо похоронить. Я присмотрю, чтобы все было в порядке.
        Кивнув, Марсия что-то положила ей на ладонь. Бланка успела увидеть, что это: окровавленный обрывок ткани с металлической пуговицей.
        - Ребенок получил психическую травму, - заметил вполголоса кто-то из врачей.
        Тут Бланку в первый раз скрутило, и она выскочила в коридор, чтобы не разрыдаться при Марсии.
        Прислонилась, уткнулась лицом в ладони, но ее оторвали от стены, отвели в белый зал, усадили в кресло и сделали инъекцию, после которой эмоции утратили остроту. Как будто плаваешь в озере в печальную дождливую погоду, и по воде идет рябь - вот это и есть ее чувства.
        - Крутая девчонка! Чуть не замочила эту дрянь, а по виду не скажешь… Если бы не она, та захватила бы дочку офицера из наших.
        - Вот молодец!
        Бланка попыталась понять, о ком говорят незнакомые мужчины у нее за спиной, но от лекарства мысли тоже превратились в рябь на серой воде.
        Потом услышала, как Лейла кому-то выговаривает:
        - Вы спятили? Никаких роботов-уборщиков! Останки погибшего надо собрать со всем подобающим уважением, и уже после этого пустите туда своих роботов. - В ее голосе звенел лед. - Надеюсь, вы меня поняли с первого раза, повторять не нужно?
        Вместо ответа послышался стук упавшего на пол тела.
        - Уже третий, - отметили у Бланки за спиной. - Кречет, надо бы ей сказать, чтобы она не вырубала тут всех подряд.
        - Вот сам и скажи, - флегматично отозвался невидимый Кречет. - Когда она в таком состоянии, лучше ее не трогать. Эти гостиничные сами хороши, им бы поскорее все замять.
        Бланка не заметила, когда появился Генри. Вдруг обнаружила, что он сидит рядом и обнимает ее за плечи. С ним было хорошо, уютно. Как будто вокруг озера под дождем растут камыши и высокая трава, смягчая грустный серый пейзаж.
        Подошла Лейла, успевшая переодеться, в черной водолазке и строгом черном костюме.
        - Бланка, побудь, пожалуйста, с Марсией. Я не хочу брать ее с собой в крематорий. Урну с прахом Чеуса… да, Чеуса - думаю, это имя нравилось ему больше - мы отправим на Нез. Лиана и Марсия тоже улетают вечером, Хинар отвезет их и вернется. Я не хочу, чтобы у Анджелы был хотя бы мизерный шанс добраться до близких Поля. Посиди с ней, ладно?
        - Да.
        - Я с вами, не возражаете? - обратился к Лейле космополовец в форме. - Сейчас свяжусь, организуем почетный караул… Покойный не был нашим сотрудником, но заслуживает воинских почестей.
        Та молча кивнула. Они ушли.
        Марсия лежала в «коконе», рядом были медсестра и Хинар. Бланка уже знала, что шиайтианин неплохо разбирается в лекарствах и медицинской технике.
        - Он был хороший… - слабым голосом сказала девочка. - Я знала, что раньше у него было много чего-то плохого, я видела, но он же передумал быть террористом, когда с моим папой познакомился. Он всегда помогал, если надо было что-то сделать или починить. Его не просили, он сам помогал. Он стал меня охранять, как только я родилась, и еще приемам учил. Я драться не люблю, но всякие приемы знаю и на турнике перекувырнуться могу. Чеус даже косичку мне заплетать научился, хотя раньше не умел.
        Личико сморщилось, она расплакалась. Медсестра что-то переключила на пульте, и подвешенное внутри «кокона» ложе начало мягко покачиваться, как колыбель.
        Когда Марсия уснула, Бланку тоже начало клонить в сон. Отключилась, потом обнаружила, что ее несут на руках, и деревянный потолок с сияющими светильниками-кристаллами уплывает назад. Нес ее Генри. Уложил на диван в белом зале, укрыл одеялом, сам устроился в кресле напротив. Скоро к ним присоединился космополовец с кобурой под мышкой.

«Они думают, Анджела может вернуться», - догадалась Бланка.
        Морис и Дигна тоже были здесь. Она слышала голос Мориса, который объяснял кому-то, что Лейла замечательная, потрясающая девушка, могла бы стать топ-моделью и сниматься в рекламе, а что представители администрации отеля, поговорив с ней, падают в обморок, и пульс у них еле прощупывается - так это из-за стресса, а не из-за Лейлы.
        Дигна подлетела и сообщила, что в оранжерее до сих пор отмывают кровь, и многие растения повреждены после стрельбы.
        Действие лекарства уже начало сходить на нет, и Бланку опять захлестнуло чувство вины: это же она стреляла в оранжерее и попадала в растения, хотя надо было в Анджелу!
        Ближе к вечеру поехали в космопорт, провожать Лиану, Марсию, повара-незийца и Дигну, которую Лейла решила отослать на Нез вместе с ними. Урну с прахом Чеуса уже доставили на яхту.
        В сиреневом небе над космопортом вспыхивали и гасли сказочные цветы, резвились сверкающие драконы, мерцали золотые и розовые звезды, рассыпаясь на множество мелких звездочек. Что сегодня за праздник, не знал даже Морис, хоть он и местный.
        - Может, заодно и Бланку на Нез отправим? - предложил Лейле Генри.
        - Она мне здесь понадобится.
        Генри слегка нахмурился, но больше ни о чем спрашивать не стал.
        - Бланка потом ко мне в гости прилетит! - твердо заявила Марсия.
        - Обязательно прилечу. Ты, главное, слушайся докторов, которые тебя лечат, поправляйся и вообще будь осторожна, хорошо?
        - Хорошо. Не беспокойся, со мной ничего не случится, меня же Чеус охраняет.
        Наступила тишина. Вдалеке восхищенно галдели пассажиры, наблюдающие за феерией в небесах.
        - Марсия, ты должна понять, что Чеуса больше нет, - Дигна первая собралась с духом и нарушила молчание. - Он умер, ты же видела!
        - Я знаю, только он все равно меня охраняет, - серьезно глядя на взрослых, возразила девочка и, вздохнув, добавила: - Правда, лучше бы он был живой…
        Провожающие вернулись в машину, и тогда яхта стартовала, исчезла в сиреневой пустоте, проскочив сквозь хоровод огромных малиновых драконов, а Бланка все размышляла над словами Марсии. Или она это придумала, потому что не хочет смириться с потерей, или ее действительно сопровождает призрачный телохранитель, даже после смерти не оставивший свой пост, но, чтобы его увидеть, надо быть
«сканером».
        Потом нахлынуло привычное покаянное настроение: безусловно, во всем виновата она, Бланка! Об этом знают даже фейерверочные драконы и цветы, живущие в небесах не больше двух-трех минут.
        - Мы сейчас куда? - поинтересовался Генри.
        - На природу, - отозвалась Лейла, сидевшая в пилотском кресле. - Туда, где нет, к чертям, никаких дверей и зеркал.
        Всего их в машине было четверо, считая Мориса.
        - Хинар вернется через сутки. Может, даже раньше. Тогда сможем ночевать на орбите, Комнаты на такую высоту не забираются.
        - Всего сутки, так быстро? - удивился Морис. - Они же на Нез полетели, это сколько парсеков…
        - Через гиперпространство, - лаконично пояснила Лейла.
        Стайка небольших островов в теплом море, в шельфовой зоне. После недолгих переговоров к зависшему аэрокару подлетел робот-лоцман, зачем-то снабженный парой трепещущих декоративных крылышек. Он привел их к островку с полукруглой колоннадой на вершине и белеющими среди зелени мраморными статуями в античном стиле.
        В этом часовом поясе сумерки только начинали сгущаться. На фоне догорающего заката чернел берег - словно жирная неровная черта, проведенная фломастером. Вскоре появилась машина, доставившая продукты, термоплиты, спальные мешки, четыре гелевых матраса в герметичной упаковке.
        - Это называется островная гостиница, - вспомнил Морис. - Я, когда учился, был здесь на практике, крылатых роботов налаживал.
        У Бланки не было аппетита, но Лейла заставила ее выпить несколько глотков коньяка и съесть бутерброд.
        Неужели она не понимает, насколько Бланка перед всеми виновата?
        Морис во время трапезы то и дело поглядывал на небо, потом испуганно сообщил:
        - Между прочим, над нами два «торнадо», висят и не улетают…
        - Это из Космопола, моя охрана.
        - Зачем тебе охрана, если ты сама крутая? - Он неуверенно усмехнулся.
        - Разборки с применением оружия и грубой силы - не мой профиль, - Лейла тоже усмехнулась, ловко дотянувшись и отхватив ножом ровный ломтик от куска ветчины. На ней были джинсы и черная футболка, волосы собраны в хвостик - ни дать, ни взять старшеклассница на пикнике. - Могу, но не обязана. Так что если Анджела пришлет сюда каких-нибудь головорезов, пусть с ними беседуют мальчики из Космопола, буду признательна. А вломиться в Комнаты, подчинить их своей воле и вышвырнуть оттуда Анджелу - этого никто, кроме меня, не сделает. По крайней мере, никто из присутствующих сейчас на Парке. Вот что, вы, джентльмены, занимайтесь, чем хотите, а мы с Бланкой сегодня вечером будем общаться без вас. Бланка, пошли со мной.
        Генри покладисто улыбнулся и налил себе еще коньяка.
        Морис издал протестующий возглас. Лейла его проигнорировала, Бланка ответила виноватым взглядом: ну, что я могу поделать?
        Они спустились по белой лесенке на неширокий песчаный пляж. Бланка заподозрила, что его специально разравнивали здешние роботы, до того он был гладкий, песчинка к песчинке, даже ступить боязно.
        - Я должна отдать тебе вот это, по просьбе Марсии.
        Лейла вытащила из кармана джинсов плоскую коробочку. Внутри, на красной бархатной подкладке, лежал перстень из темного металла, с большим рубином овальной огранки.
        - Его носил Чеус, - испуганно произнесла Бланка.
        - У тебя пальчики тоньше, но размер можно подогнать.
        За что ей такой подарок, если она во всем виновата?
        - Я не могу его взять…
        - Ты не можешь его не взять. Если Марсия до сих пор находится в контакте с Чеусом - а, учитывая, что она «сканер», я не считаю, что это бред - значит, такова была его воля. За то, что ты для них сделала… Разве ты не понимаешь, что спасла Марсию? Если бы Анджела ее утащила, это сильно осложнило бы ситуацию. Пришлось бы звать на помощь тяжелую артиллерию - моего учителя, который живет в другой Вселенной, и все равно не факт, что девочку удалось бы спасти. Эта больная на голову недорезанная террористка считает Поля своим личным врагом, и с нее бы сталось убить его дочь! Ей даже не пришлось бы для этого ломать себя, она уже делала такие вещи. Если ты видела фильм Саймона Клисса об их шайке, ты должна знать, что детей с нестандартными способностями они убивали так же, как взрослых. Скорее всего, последним предсмертным чувством Чеуса был страх, что Марсия окажется в плену, но благодаря тебе этого не случилось. Считай, что у тебя появились новые друзья. Когда все закончится, мы полетим на Нез, и ты с ними познакомишься.
        Сначала - вспышка радости. Вслед за этим - предощущение катастрофы: это слишком хорошо для нее, они же не знают, сколько ужасных вещей произошло из-за Бланки, не знают, что во всем виновата именно она, и получится, что она всех обманывает - как будто присваивает чужие заслуги или выдает себя за кого-то другого.
        - Возьми все-таки перстень. И объясни мне, в чем дело.
        Коробочку с перстнем Чеуса она взяла, а когда попыталась объяснить, Лейла процедила:
        - Не понимаю, хоть убей!
        Этого следовало ожидать. Когда Бланка говорила о таких вещах, понимали ее только психотерапевты, а Лейла к их числу не принадлежала.
        - Давай будем считать, что этого разговора не было. - Она вздохнула полной грудью, глядя на теплое серо-синее субтропическое море под темнеющим сиреневым небом (земли уже не видно, словно она отодвинулась еще дальше за горизонт).
        - Ага, конечно. Как не было, если он был? Тебе не кажется, что ты иногда рассуждаешь, как сумасшедшая? И не только рассуждаешь… Я не о сегодняшнем, о другом. Сегодня ты все сделала правильно, но твоего Рафа я долго не забуду! Не ухажер, а сокровище.
        - Я и есть сумасшедшая, меня после Вьянгаса долго лечили, но вылечить не смогли. И я это прекрасно понимаю, только изменить тут ничего невозможно. У меня было много таких, как Раф. Я не могла им отказать, хотя мне ни разу ни с кем из них не было хорошо.
        - Собрать бы их всех вместе да утопить! - мечтательно заметила Лейла. - Смотри, какое море красивое! А если серьезно, с этим пора покончить.
        - С этим ничего не сделать. Как говорил один врач, это похоже на компьютерный вирус, который внедрился на все уровни сознания, постоянно самовоспроизводится, и его никак не стереть. Ты не сможешь это понять, потому что в твоей жизни не было Вьянгаса. Я тогда примерно час провела в аду.
        - Всего-то час?.. - Лейла прищурилась.
        - Этого достаточно, чтобы в сознании произошли необратимые изменения, - мягко пояснила Бланка.
        - Да как ты смеешь говорить такие вещи мне?
        - Извини… Пожалуйста, прости, я не хотела тебя обидеть!
        - Прекрати. Я хочу рассказать тебе одну историю. Давно собиралась, а сейчас будет в самый раз, и времени хватит, вся ночь впереди. Только пойдем в машину. Эта история - с иллюстрацией, картинку лучше смотреть на большом экране.
        Лейла направилась к белеющей в потемках лестнице. Бланке ничего не оставалось, кроме как пойти за ней.
        Аэрокар стоял на выложенной шахматными плитами площадке недалеко от колоннады, венчающей остров. Лейла включила в салоне приглушенное освещение, налила коньяка себе и Бланке, с ногами забралась в кресло.
        - Люблю рассказывать эту историю, но ее кому попало не расскажешь. Все мои друзья уже это слышали, некоторые даже принимали непосредственное участие… Подходящего слушателя найти трудно. Морису, например, такие вещи знать незачем, все равно не поймет, только испугается и не захочет поверить, что оно было на самом деле. Он хоть и бестолочь, но безобидный. Итак, для начала - иллюстрация.
        На большом экране развернутого к ним монитора появилось изображение.
        Черно-белая графика, фломастер или карандаш. Инвалидное кресло, оснащенное сервисными системами, в нем сидит хилое существо неопределенного пола. Вроде бы подросток. Голову поддерживает медицинский воротник-стойка с выемкой для подбородка. Тонкие, как стебельки, руки пристегнуты к манипулятором экзоскелета. Ноги укутаны пледом. Жидкие волосы, ввалившиеся щеки, болячки в уголках губ. Глаза с птичьими веками кажутся огромными. Взгляд упрямый, испытующий, даже дерзкий - из-за этого странное существо не производит впечатления совсем уж беспомощного. Рисунок выполнен мастерски, с множеством деталей, изображенных беглыми и в то же время изящными штрихами.
        - Что ты об этом думаешь? - осведомилась Лейла, отпив коньяка из рюмки.
        - Поразительный портрет. Видно, что работа настоящего художника.
        - Кто бы сомневался… Рисовал мой друг, причем даже не с натуры - по памяти. Но меня интересует твое мнение не о художественных достоинствах, а о персонаже. Об этой девушке.
        - Видно, что она тяжело больна и у нее сильный характер.
        - Да, уж это он сумел передать… История будет о ней. Звали ее Дина Вански, и она провела в своем аду шестнадцать лет, в то время как ты в своем - всего-навсего час. В отличие от тебя, она не уступила тем, кто пытался ее сломать, и не стала такой, как они добивались, хотя какой обработке она подвергалась буквально с пеленок - тебе и не снилось… Нет, подожди! - Лейла протестующе вскинула ладонь. - Сначала выслушай до конца, впечатления потом. Итак, биография Дины Вански. Она родилась на Ниаре, в клинически религиозной семейке. Знаешь, верующие из тех, которые всюду лезут и дерутся с полицией, когда их не пускают на какую-нибудь выставку или в театр, а они туда рвутся с благой целью - устроить погром. Вот-вот, именно те самые. Не пойми превратно, я вовсе не нападаю на верующих как таковых. Чеус, например, был религиозен и каждый вечер молился своему гинтийскому богу, но он никому ничего не навязывал, это было его личное, сокровенное. Это я понимаю и уважаю. А община, к которой принадлежат Вански, по каждому поводу вылазит со своим мнением, посылает проповедников в подземку, в школы и в общественные
туалеты, устраивает локальные беспорядки на улицах, приобретает и торжественно сжигает произведения искусства - к счастью, денег у них хватает только на копии, так что эти акции носят символический характер. В общем, норовят заявить о себе повсюду, как те тараканы, которых мы с тобой видели в берлоге у Анджелы. Их попов одолевают мессианские настроения, но большинство жителей Ниара от них отмахивается. Другое дело, если тебе повезло родиться в такой семье. Тут не отмахнешься.
        Мать Дины полгода проработала по контракту на Асклобе. Есть такая препаршивая планетка в системе Близкого солнца, ближе всех к нему находится, пардон за тавтологию, как Меркурий в вашей Солнечной системе. Община благословила Хариессу Вански на это дело, дабы она раздавала там брошюры и проповедовала святое учение. Разумеется, она не преуспела, зато облучилась по полной программе. Одна из прелестей Асклоба - излучение непонятной природы, и некоторые места нельзя посещать без двадцатикилограммового защитного скафандра, а Хариесса об этом вроде как забыла.
        Врачи сразу предупредили, чтоб никакой беременности, а то ребенок родится больной, с видоизмененной костной тканью, прецеденты уже были. Сказали, пройдешь курс лечения, через три-четыре года сдашь анализы, и тогда поглядим. Сучка эта, снова пардон, столько ждать не стала. Вырвалась из больницы и сразу предалась греху блуда - в конце концов, эти бандитствующие религиозные фанатики тоже люди, со всем набором человеческих потребностей.
        Хотя, знаешь, я сейчас думаю, что это не было случайностью. Она хотела родить неизлечимо больного ребенка. Не исключено, что это был заранее разработанный план, и на Асклоб она отправилась специально для того, чтобы там облучиться. Как ни ужасно это звучит, их община, видимо, нуждалась в таком ребенке.
        Еще не поздно было все поправить и сделать аборт, но эта святоша наотрез отказалась. Врачи уговаривали, она отвечала, что жизнь священна, и все в руце божьей. На каком-нибудь милитаристическом Тергароне ее бы прооперировали, не спрашивая, однако ниарские законы такого произвола не допускают, и девять месяцев спустя родилась Дина - создание с тонюсенькими ручками и ножками, размягченными костями и слабой, как папиросная бумага, кожей, из-под которой при нажатии сочилась сукровица.
        Вначале ее возили по разным клиникам, пытались лечить. Вански не протестовали, им хотелось, чтобы несчастное существо выжило. Медицина расписалась в своем бессилии, девочку обеспечили за счет государства инвалидной техникой, экзоскелетом и роботом-санитаром, плюс бесплатные лекарства - это все, что можно было для нее сделать.
        Родителям предлагали оставить ее в клинике с хорошим уходом, однако те не согласились и увезли ее в Восточную Хардону. У них там был кирпичный домишко с гаражом и часовней, за городом на берегу моря. Теперь-то одни руины остались. Только попробуют отстроить - оно через некоторое время развалится, снова попробуют - снова развалится… И стройматериалы закупали у разных компаний, и замеры всякие делали, и у сейсмологов консультировались, а почему такие дела творятся - никто не знает. Хм, спросили бы у меня, я бы сказала… Или нет, ничего бы я им не сказала, изобразила бы невинное удивление.
        Задумчиво усмехнувшись, Лейла налила себе еще коньяка, потом продолжила:
        - Хуже всего было то, что разум у Дины оказался в полном порядке - ясный, любопытный, склонный к авантюрам и свободомыслию. Родись она слабоумной, она бы вписалась в ту среду, к которой принадлежали Вански, и сыграла бы отведенную ей роль на «отлично». Ее заставляли молиться по нескольку часов в день и читать душеспасительную литературу, присутствовать на собраниях общины, слушать проповеди. Ей все это не нравилось, но приходилось терпеть - иначе родители не позволяли выходить в Сеть.
        Кстати, к двенадцати-тринадцати годам она стала первоклассным хакером. Вански пытались контролировать ее виртуальные прогулки, но Дина со временем научилась обходить установленные ими барьеры и посещала такие сайты, что у них волосы встали бы дыбом! Однако Сеть - это всего лишь Сеть, сплошная иллюзия, а ей хотелось настоящей жизни.
        Когда она чувствовала себя сносно, она гуляла по морскому побережью - в инвалидном кресле, в сопровождении робота-санитара. В окрестностях было полтора десятка домиков, хозяева наезжали изредка, чтобы искупаться и порыбачить. Кирпичные постройки под двускатными крышами, они и сейчас на месте - стоят и не рушатся, в отличие от недвижимости Вански. Еще небольшой курортный комплекс, он еле сводит концы с концами, но тоже до сих пор существует. По сравнению с остальными тамошними сооружениями Дине он казался настоящим замком: четыре этажа, балконы, застекленные галереи, на башенках вертятся флюгера.
        Они все время вертелись, там всегда было ветрено, и заросли плавницы постоянно колыхались и шуршали. Плавница - это такая ветвистая серебристо-серая ниарская трава, растет на морских берегах недалеко от воды. Дина любила и море, и эти серебрящиеся заросли, ей всегда хотелось погулять подольше, но она должна была в установленный срок возвращаться домой и молиться богу своих родителей.
        Ее собственные желания и вкусы ничего не значили. Ей без конца твердили, что молитвы убогих угодны господу, и очень хорошо, что она родилась убогой - мол, своими страданиями и слезами невинная девочка искупает грехи всех людей. Господь ее слышит, поэтому она должна молиться о том, чтобы грешное население Ниара опомнилось и обратилось в истинную веру. Невыносимей всего бывало на собраниях общины, липкий елейный шепот молитвословий опутывал ее, как паутина, а ей хотелось вырваться на свободу. И такой психологической обработке Дина подвергалась в течение шестнадцати лет. Не один час, как ты, а целых шестнадцать лет - день за днем, год за годом.
        Бланка хлюпнула носом.
        - Эй, не вздумай плакать! Я ведь только-только добралась до самого интересного… Ладно, забегая вперед, скажу, что эта история закончилась хорошо, и плакать не о чем. Знаешь сказку о Снежной Королеве? Помнишь, та обещала подарить Каю весь мир и новые коньки в придачу? Вот и девочка, о которой я рассказываю, получила подарок в этом роде.
        Да, я забыла одну важную подробность: кроме захудалого курорта поблизости был еще поселок коммунистов-ленинцев. Тоже религиозная община. Если не слышала, они поклоняются мертвому богу Ленину и верят, что, когда он воскреснет, все станет общим и частной собственности больше не будет. Странноватое учение, но тоже древнее. Ну вот…
        - Подожди, - перебила Бланка. - Где сейчас Дина Вански? Если она еще жива, можно ведь полететь на Ниар и добиться, чтобы она хотя бы жила в нормальных условиях. Ты знаешь, как ее найти? Надо что-нибудь для нее сделать…
        - Можешь кое-что для нее сделать прямо сейчас.
        - Да? - Бланка удивленно моргнула. - Что именно?
        - Не перебивай ее. И не заливай слезами бархатную обивку в ее машине.
        - То есть…
        - Это была я. И я только что рассказала тебе о своем так называемом детстве. Отвратительнее всего было то, что мои родители считали себя кругом правыми. Будто бы они произвели на свет заступницу перед богом, ту самую девочку, чья слезинка смывает людские грехи… Короче, Омелас решили устроить! Не читала? Это из древней земной литературы. Я в то время массу всего перечитала - в Сети, разумеется, дома цензура на книги была та еще. Они заранее спланировали, что у них будет ребенок-жертва! Идея жертвенности - это у них было самое любимое после господа бога. Ненавижу эту идею.
        - Чеус ведь тоже пожертвовал собой, - робко напомнила Бланка.
        - Не сравнивай, тут совсем другое. Он умер за тех, кого любил больше собственной жизни - за Поля и Марсию, это был добровольный выбор сильного человека. А из меня пытались сделать жертву во имя давно протухшей идеи: невинная девочка-заступница, искупающая грехи целой планеты. Никто не спрашивал, хочу ли я быть той самой девочкой! Я не хотела, однако это их не интересовало. И ниарские власти тоже хороши… Меня надо было сразу после рождения усыпить, как замученного котенка, без оглядки на мнение родителей. Мне ведь, черт побери, было больно! Мне все время было больно. Что такое жизнь без боли, я узнала только потом, когда меня забрали из этого гадючника.
        - Но тебя же все-таки вылечили!
        - Нет. Меня невозможно было вылечить. Но если нет ни окон, ни дверей, остается одно - проломить стенку. Вот и здесь решение нашлось в этом роде… Только давай я расскажу все по порядку, не лишай меня удовольствия, ладно? Между прочим, дальше будет интересней. Остановилась я на поселке коммунистов. Полсотни хибар, построенных из чего попало, но добротных, лодки и рыболовные сети, коптильня, вдалеке от моря - огороды. Они живут натуральным хозяйством, потому что отвергают экономику мира частной собственности, но кое-какая техника у них есть, ее собирают из деталей, найденных на свалках.
        Во время своих прогулок я довольно часто встречала одну девушку из их поселка, она бродила с корзиной, искала моллюсков на отмелях. Она была старше меня на несколько лет. Миловидная, стройная, ловкая, каштановые волосы коротко острижены. Одежду коммунисты тоже находили на свалке, но даже в обносках она выглядела привлекательно. Летом ходила босиком, у нее были красивые ноги - длинные, гладкие, загорелые, с мускулистыми икрами. Она мне очень нравилась. Мне так хотелось быть ею… Это даже не зависть, просто я готова была все отдать, чтобы стать этой девушкой, понимаешь? Хотя, мне и отдавать-то было нечего, кроме многофункционального инвалидного кресла и экзоскелета. Я не оправдываюсь, что сделано - то сделано, просто пытаюсь поточнее описать свое тогдашнее состояние. Угадаешь, как ее звали?
        Бланка помотала головой.
        - Лейла. Я слышала, как ее называют другие коммунисты.
        - И ты взяла себе ее имя?
        - Если бы только имя! - Лейла глотнула еще коньяка. - Именем дело не ограничилось, я забрала у нее все, что было… Мы с ней ни разу словом не перемолвились, я наблюдала за Лейлой, выдерживая дистанцию. Обычно мой вид действовал на людей угнетающе - я имею в виду приличных людей, а не тех набожных отморозков, с которыми общались мои родители. Разговаривая со мной, люди смущенно прятали глаза, испытывали неловкость, а чтобы кто-то, кроме врачей, подошел с улыбкой и сказал
«привет!» - мне это казалось таким же невозможным, как встать и прогуляться босиком по мокрому песку на линии прибоя. Однако я ошибалась… Выпей, наконец, свой коньяк!
        Послушно кивнув, Бланка проглотила жгучую жидкость, закашлялась, машинально взяла из коробки на черном лакированном столике шоколадную конфету.
        - У меня там было любимое место - заросли плавницы высотой в человеческий рост. Как будто напротив моря, за полосой мокрого темного песка вперемешку с галькой, простирается еще одно море, только травяное. Листья у плавницы узкие и длинные, сверху серебристые, с изнанки темно-серые, и все это переливается, колышется на ветру. Однажды осенью, вскоре после своего шестнадцатого дня рождения, я застала там незнакомого молодого человека, он стоял и смотрел на мою плавницу. Вообще-то, сначала я не поняла, он это или она. Длинный плащ из дымчатой «зеркалки», фиолетовые волосы с отдельными высветленными прядями сколоты на затылке узорчатой золотой пряжкой. В первый момент мне больше всего понравилась эта пряжка. Мои родители не любили красивых вещей - по их мнению, красивое отвлекает людей от богоугодных помыслов.
        Человек почувствовал мой взгляд, обернулся. Парень, но глаза накрашены. Я решила, что не уйду: место мое, и если его смущает мой вид, пусть сам убирается ко всем чертям.
        Вдруг он подходит ко мне, улыбаясь, как ни в чем не бывало, и говорит:

«Привет! Очаровательное место, правда?»
        Мы разговорились, перешли на «ты». Когда новый знакомый узнал, что мое заболевание неизлечимо, он выразил вежливое сочувствие, но видно было, что ему меня не жалко. И это, знаешь, было хорошо: мы общались так, словно он не замечал, что я инвалид - до сих пор такие непринужденные диалоги получались у меня только в Сети.
        Долго болтали, до сумерек. Его поразило и заинтересовало, как можно жить, будучи существом вроде меня. Кончилось тем, что я много чего ему высказала - и о муторной общине моих родителей, и о гуманных врачах, которые не захотели меня убить без согласия этих праведных отморозков, и о гуманных властях, которые на мою просьбу о помощи ответили, что я прошу о бесчеловечном и незаконном. Тут, пожалуй, надо кое-что пояснить… Ты что-нибудь слышала о «двойном саркофаге»?
        - Кажется, какая-то запрещенная машина, да? Не знаю, настоящая или придуманная…
        - Еще какая настоящая! Лярнийская машина для обмена телами. Или для обмена душами - как ни скажи, результат один. В то время из-за этого «двойного саркофага» весь Ниар стоял на ушах. Как раз выяснилось, что Лиргисо, преступник с Лярна, таким образом занял место одного ниарского бизнесмена и выдавал себя за него целых четыре года. Потом его разоблачили, и вскоре после этого подмененного бизнесмена нашли мертвым, но был это сбежавший Лиргисо или его новая жертва, с которой он поменялся телами - никто не знал. Население предупреждали: кто обнаружит так называемый «двойной саркофаг» - сразу сообщать на горячую линию, вознаграждение гарантировано. Народные умельцы на этом денег заработали…
        - Как?.. - удивилась Бланка, слегка оглушенная коньяком.
        - Соорудят что-нибудь похожее на пресловутую установку и звонят в полицию: приезжайте, нашли! Хоть и ложная тревога, а если мошенничество не доказано, все равно полагается выплатить награду. Ну, и массовый психоз имел место, как же без него… Народ боялся стать жертвой преступника, обладающего настоящим «двойным саркофагом», одна я ничего не боялась - кто бы захотел со мной поменяться? Да я бы за это только «спасибо» сказала. Я тайком от родителей через Сеть послала письмо президенту Ниара, попросила, чтобы мне устроили пересадку сознания в тело какой-нибудь террористки или бандитки, совершившей тяжкие преступления. Ответ - вежливый отказ, несколько страниц сочувственных рассуждений, до сих пор вспоминать тошно.
        Я все это выложила и сказала:

«Вас бы, моралистов, в мою шкуру, чтобы сами узнали, что такое памперсы для взрослых, и гнойные болячки во всех местах, и когда вместо ногтей пленочки, и ничего не можешь сделать самостоятельно! Помочь никто не хочет, потому что нехорошо и негуманно, а разрешить моей матери родить больного ребенка - это было хорошо! Гуманисты чертовы…»
        Он засмеялся:

«За что же ты меня такими гадкими словами обзываешь, какой я тебе гуманист?»

«Ладно, - говорю, - не ты, извини».
        Он ведь был ни при чем, и я это все-таки понимала, несмотря на свою тогдашнюю озлобленность.
        Он продолжает:

«Я-то как раз мог бы тебе помочь… Если, конечно, захочешь принять мою помощь».
        Я не поверила, что он говорит всерьез. Спрашиваю ехидно:
        - Это как? Можно поконкретней?
        Он усмехнулся и предложил встретиться завтра на этом же месте.
        Опоздал на полчаса - наверное, нарочно, чтобы заставить меня помучиться: придет - не придет. Честно говоря, стервозности ему было не занимать. Он, вообще-то, был редкостным эгоцентриком, и несмотря на это решил мне помочь, вот что странно, хотя для него эта помощь была связана с определенным риском. Генри считает, все дело в том, что он разглядел во мне существо той же породы, что и он сам, попавшее в беду. Подобное тянется к подобному.

«Ты немного напоминаешь мою девушку, - сообщил он при следующей встрече. - Тебе не говорили, что ты похожа чертами лица на Мону Янг? У нее тоже лицо Моны Янг, сделала когда-то пластическую операцию. Вот, посмотри…»
        И достает платиновый медальон, усыпанный мелкими черными алмазами, а внутри женский портрет - лицо точь-в-точь такое, как у тебя на брелке, и глаза те же самые.

«В первый момент я решил, что это она сидит в инвалидном кресле, хотя такого просто не может быть, - добавил он с грустной улыбкой. - Эта повальная мода на внешность топ-моделей - кошмарная вещь! Я то и дело встречаю кого-нибудь с ее лицом - на улице, в кафе, в лифте - и каждый раз вздрагиваю, это вездесущее наваждение смахивает на утонченную пытку».
        Я поинтересовалась:

«А где сейчас твоя девушка?»

«Ее у меня отобрали, - он снова улыбнулся симпатичной обезоруживающей улыбкой, с такой щемящей печалью, что я сразу прониклась сочувствием. - Мы прожили вместе всего-то около трех месяцев, а потом появился ее гражданский муж - жуткий, надо сказать, тип, с ним лучше не связываться. Он забрал ее, а меня чуть не убили. Выволокли прямо с фуршета в бизнес-центре, не считаясь с приличиями и нормами цивилизованного общества. За компанию с этим типом, которого и человеком-то не назовешь, пришел его друг - наглый мальчишка, незадолго до этого я спас ему жизнь, о чем, кстати, не жалею, несмотря на все плачевные последствия. Он полез в драку, получил тяжелую травму и без медицинской помощи мог умереть, а я о нем позаботился, уложил в «кокон», вызвал врача. Подлец решил меня достойно отблагодарить и пришел с бластером, как на бандитскую разборку! И ведь чуть не пристрелил… А она стояла рядом и хоть бы слово сказала в мою защиту! Впрочем, она всегда была такая - некоронованная королева. Наше знакомство началось с экстремального турпохода по дикой местности, на ней была черная майка, потрепанные кожаные штаны и
чужие ботинки совершенно непотребного вида - она говорила, что сняла их с трупа, и все равно ни одна из венценосных особ Гелиона или Рубикона никакого сравнения с ней не выдерживала. Казалось, она чуть-чуть обо мне сожалеет, но заступаться не стала - сама понимаешь, это было бы не по-королевски! К счастью, совершить смертную казнь они доверили, уж не знаю почему, самому культурному, чувствительному и неопытному из своей бандитской троицы. Мальчишка никогда в жизни не убивал. Двое других убивали не единожды и, видимо, давно забыли, как оно бывает в первый раз. Пока он, весь побелевший, собирался с духом, чтобы нажать на спуск, я воспользовался моментом и сбежал. Не сомневайся, я до него еще доберусь… В отличие от них, я не бандит, и ни один волосок с его головы не упадет, но нервотрепку я ему устрою не менее изысканную и сногсшибательную. Пусть справедливость - это иллюзия, иногда она должна торжествовать! У меня все время так: сначала дела идут превосходно, а потом какая-нибудь катастрофа, маленькая или большая, потом опять жизнь похожа на цветущий сад, потом опять катастрофа… Должно быть, это мой
рок. Что ты об этом думаешь?»
        Кстати, позже я услышала эту душераздирающую историю из другого источника и в немного другой трактовке, даже познакомилась со злодеями, которых он так красочно описал. Забегая вперед, скажу, что это были Стив, мой учитель, и Поль, отец Марсии, и основания для недовольства у них имелись, мягко говоря, достаточно веские.
        А тогда я ответила:

«Думаю, если в твоей жизни столько всего происходит, ты должен быть счастлив. Я бы хотела поменяться с тобой местами, а ты бы со мной, наверное, поменяться не захотел».
        Ему это понравилось.

«Какая прелесть, это куда лучше, чем банальные утешения! Ты права. Только меняться мы с тобой не будем, еще чего не хватало… Поменяешься с кем-нибудь другим. Если бы в твоем распоряжении оказался «двойной саркофаг» - меня убивает фантазия тех, кто придумал это название, - то какой бы ты хотела стать?»
        И я рассказала о Лейле из общины коммунистов. Бланка, честное слово, я не знала, что тем самым выношу ей смертный приговор. Думала, что ни черта он на самом деле не сможет изменить, и у нас с ним просто игра такая… Он ведь до последнего момента вел себя так, что наши планы казались несерьезными, нереальными, и при желании можно было все обратить в шутку. Но если бы даже знала, не смогла бы я отказаться! Нельзя обрекать человеческого детеныша на такое существование, и если бы они это понимали, ничего бы не случилось.
        Несколько дней спустя он сообщил:

«Двойной саркофаг» тебя ждет. Вообще-то, я люблю пугать, но, учитывая состояние твоего здоровья… Приготовься к телепортации».
        Я только успела переспросить «что?», а он взялся за спинку кресла, и мы оказались в комнате с этим самым «двойным саркофагом». В одном из отделений лежала Лейла - неподвижно, как будто спала.

«Я ввел ей наркотик, - объяснил Лиргисо. - Не передумала?»
        Я спросила, чисто из любопытства:

«А если передумала, что будешь делать?»

«Убью тебя, - он усмехнулся. - Помнится, ты говорила, что просила об эвтаназии… Так что выбирай между жизнью и смертью».
        Я сказала, что хочу жить. Тогда он расстегнул крепления кресла, поднял меня и уложил в свободное отделение «саркофага», закрыл крышку. Очнулась я уже в
«коконе». Сразу почувствовала - чего-то не хватает, что-то постоянное и привычное исчезло. Я больше не испытывала боли, понимаешь? Я впервые в жизни не испытывала боли! А Лейла Шемс из поселка коммунистов умерла в моем теле, не приходя в сознание. Ее в тот же день нашли мертвую в инвалидном кресле на берегу моря. Ты меня осуждаешь?
        - Я не могу тебя осуждать. Плохо, что так бывает…
        Бланка обнаружила, что сидит прямо и неподвижно, вытянувшись в струнку, и откинулась на бархатную спинку кресла. Ее собеседница разлила по рюмкам остатки коньяка.
        - Я озлобилась, но не сдалась. Они так и не смогли сломить мою волю и навязать мне желательные для них умонастроения. Если бы я сдалась, черта с два он стал бы что-то для меня делать… Немного о дальнейшем. Пришлось многому учиться: владеть своим телом, двигаться, ходить, пользоваться предметами и так далее. Возился со мной Хинар - он, как и я, знал тайну Лиргисо, только мы двое и знали. Сама понимаешь, я влюбилась до потери сознания… А Лиргисо меня не любил. Так уж он был устроен, что мог любить по-настоящему только недоступное, то, что мерцает и ускользает, как лунные блики на воде, то, что никогда ему не достанется. Правда, ко мне он был по-своему привязан, отношения сложились такие, словно я его младшая кузина, о которой хочешь не хочешь надо заботиться.
        Даже когда ему надоело этим заниматься, он и то не бросил меня на произвол судьбы, а пристроил в очень хорошие руки - отдал Тине Хэдис. Вот ее он любил до умопомешательства, и еще Поля, а они только и делали, что посылали его подальше. Видимо, за это и любил, - Лейла усмехнулась. - Девушка, о которой он рассказал мне в первый день - это была Тина. Он ухитрился переместить ее в тело Вероники Ло, которая была тогда еще не топ-моделью, а подзаборной паршивкой, нелегально прилетевшей на Нез с Кутакана. Веронику в теле Тины убить не успели, так что потом их к общей радости поменяли обратно. Его романтическая драма на тему несчастной любви на самом деле оказалась триллером криминального характера - вот что значит умелая расстановка акцентов!
        Лиргисо пытался обучать меня разным необычным вещам вроде телекинеза, однако из этого поначалу ничего не вышло. Сам он обладал исключительной способностью к адаптации, легко усваивал новое и много всякого знал, но педагог из него был никакой. Думаю, он не смог бы научить другого даже складывать два плюс два! Хм, вообще-то, немного преувеличиваю… Кое-чему он меня все-таки научил, но это были скорее исключения из правила. У него была привычка излагать предмет иносказательно и цветисто, демонстрируя во всем блеске свое образное мышление, и если я чего-то не понимала - он сразу принимался изощряться в ядовитых насмешках, меня это буквально парализовывало, и мозги отказывали.
        А потом случилась та неприятность… Он установил мне гипноблок по лярнийской методике, на случай, если бы я попробовала кому-нибудь рассказать правду о нем или о себе. Эта штука сработала из-за Саймона Клисса, который засадил мне «сыворотку правды» и задал контрольный вопрос - как меня зовут. Клисс решил, что мы выполняем чей-то заказ, и всего-навсего хотел выяснить, сколько нам заплатят. Переживал, что его обсчитают.
        Лиргисо и Хинар все перепробовали, чтобы привести меня в чувство, но не преуспели. Как последнее радикальное средство - перемещение в другое тело. Новой жертвой стала Фелита Нирок, прелестная девочка из нелегалов, прилетевших на Нез с Яхины. Не помогло.
        Если с обычным коматозником справится даже ребенок… я имею в виду, ребенок вроде Марсии, то гипнокома - это совсем другое дело. О том, как ставится такой гипноблок, Лиргисо вычитал в одном лярнийском источнике, достаточно старом, но там не было написано, как разбудить пострадавшего. Только, знаешь, я на него за это не в обиде. Он не обязан был страдать из-за того, что помог мне, а если бы я проболталась - ну, сама понимаешь… И кроме того, даже если бы я прожила здоровой всего месяц, всего день, всего несколько часов - оно все равно того стоило! Лиргисо так и не смог исправить сделанное, но потом меня вернул к жизни один заблудившийся бог.
        Бланка удивленно уставилась на Лейлу.
        - Ну, хорошо, не бог, а многомерник, для нашей Вселенной разница невелика. Лиргисо в конце концов обратился за помощью к Тине Хэдис. Страсти после похищения с применением «двойного саркофага» к тому времени улеглись, и она не стала его бить, спокойно выслушала. Он рассказал ей мою историю и добился своего: Тина спросила, где он меня прячет.
        Стив попросту сжег этот гипноблок, и я смогла проснуться. Как раз в это время началась наша война против Конторы Игрек. Мы с Ивеной жили на яхте у Стива и Тины, и Стив нас всему учил. Он умеет учить, и терпение у него бесконечное, так что я очень скоро начала делать успехи. Я тогда, можно сказать, впала в детство… - Лейла снова усмехнулась. - У меня ведь не было детства, Омелас не в счет. А тут я иногда начинала воображать, что мы с Ивеной - сестры, а Тина и Стив - наши родители, будто бы у меня есть настоящая семья, такая, как мне хотелось. И в то же время я боялась, что они меня только терпят и могут выгнать. Напрасно боялась, но это я поняла позже.
        Тина - боевой киборг, у нее не может быть детей, и нам с Ивеной достались ее неизрасходованные материнские чувства. Мы ведь были еще подростками, Ивене - четырнадцать, мне - семнадцать, только она была хорошей девочкой, а я, соответственно, плохой. Из-за одной моей глупой выходки в Облаке Тешорва Тина чуть не погибла, когда ей пришлось защищать нас с Ивеной от Маршала и его своры. После этого нас отправили от греха подальше на планету силарцев, чтобы мы сидели в безопасности и не мешали взрослым воевать с Конторой. Силарцы - это друзья Стива, негуманоиды, похожи на красный кустарник. Видела когда-нибудь?
        - Видела, - кивнула Бланка. - На Земле, они там бывают.
        - Лиргисо погиб на Сагатре, убив перед этим Маршала. Неизвестно, был это несчастный случай или самоубийство. Поль предупреждал, что он может погибнуть. Если тебя о чем-то предупреждает «сканер» - надо слушать и принимать к сведению, а он то ли переоценил свои силы, то ли сам захотел умереть - неизвестно. Факт, что случилось это вскоре после Вьянгаса. А я еще три года провела со Стивом и Тиной, потом, наконец, повзрослела… Но я помню о том, что Стив - мой учитель, и стараюсь не делать вещей, которые могли бы ему сильно не понравиться. Устроить пятиминутку острых ощущений кому-нибудь вроде Рафа - это мелочь, не в счет. По-моему, Рафу оно только на пользу пошло.
        И еще одно, тоже важное… Вначале во мне было много озлобленности, я считала, что бог моих родителей, этот всемогущий садист, который нарочно заставляет людей страдать, реально существует, и я его ненавидела, хотела все делать ему назло. Точнее, я одновременно и верила в него, и не верила, и мысль о том, что он, возможно, есть на самом деле, меня по-страшному угнетала и бесила. Мне удалось освободиться от этого после одного разговора с Полем. Сперва мы с ним относились друг к другу настороженно и держали дистанцию - из-за того что я была заодно с Лиргисо, но потом постепенно подружились. Он понял, что со мной творится, и однажды сказал:

«Лейла, ты мучаешься из-за наваждения, которое того не стоит. Говорю тебе это как
«сканер». Мир, который нельзя увидеть обычным человеческим зрением - тонкий, невидимый, потусторонний, сверхъестественный, называй его, как больше нравится, - так же бесконечен, многообразен и густонаселен, как наша материальная Вселенная. Там есть все что угодно. В том числе рай и ад, совпадающие с представлениями твоих родителей, тоже, наверное, где-то есть, раз они кому-то нужны - красиво жить не запретишь. Но с чего ты взяла, что нет никакой альтернативы и что моральный урод, которому тебя заставляли молиться, там самый главный начальник? Даже если это реальное потустороннее существо, а не чья-то злая выдумка, он всего лишь капля в океане, так что забей на него. Теми, кто поклоняется таким богам, управляют жажда власти и страх. Им кажется, что они будут в безопасности, только если всех вокруг заставят жить по своим правилам. Изнанка их веры - тошнотворный, изнуряющий страх перед множеством вещей, которые не вписываются в их мировоззрение. Плюс патологическое властолюбие. Бог и дьявол нужны им как орудия морального террора, чтобы запугать и поработить чужие умы. Молодец, что не капитулировала, но
ты до сих пор находишься в их ловушке. Они же тебя обманули! Показали под микроскопом крохотный фрагментик бесконечности и убедили, что это и есть все сущее. Им очень хочется, чтобы все в это поверили, и ты попалась на примитивную мошенническую уловку».
        После этого разговора я перестала злиться, пошла на поправку. Словно раньше я стояла, уткнувшись носом в пыльную, тусклую стенку, а Поль взял меня за руку и вывел на простор. Теперь я живу посреди бесконечности, и мне это нравится.
        - Хорошо, что все хорошо закончилось, - пробормотала Бланка, опьяневшая от коньяка и ошеломленная историей, как будто прочитала целую книгу.
        - Да ничего не закончилось, - засмеялась Лейла. - Я же говорю - посреди бесконечности…
        Если внутреннее убранство Анджела еще могла «заказывать» и Комнаты худо-бедно слушались - скажем, потребовав кухню или школьный кабинет, она получала слепленные из кусочков ее воспоминаний помещения, более-менее похожие на кухню или школьный кабинет, - то заоконные пейзажи никакому контролю не поддавались.
        Непонятно, откуда Комнаты их брали. Иногда среди них попадалось что-то знакомое, иногда - места, которых Анджела ни разу в жизни не видела, иногда они были перевернуты вверх тормашками или располагались перпендикулярно по отношению к той системе координат, в которой находились Комнаты.
        Возможно, тут имелось что-то вроде «библиотеки заставок для монитора», и Комнаты помещали туда все, что сумели надергать из памяти Риммы-Анджелы, Сафины и прочих посетителей. А варьируются заставки по закону случайных чисел… Анджела остановилась на этой версии. Сколько она ни билась, до сих пор не разобралась, что надо сделать, чтобы произвольно поменять такую «заставку».
        Можно «заказывать» помещения без окон, но от этого в последнее время с души воротит: как будто сидишь в заброшенной кладовке или в застрявшем лифте, который никогда не тронется с места.
        Клаустрофобией она не страдала, однако в небольшой комнатушке с глухими стенами начинала чувствовать себя так, словно ее уже арестовали. От этого не спасало даже наличие пары дверей, которые в любой момент можно открыть - хоть мысленным приказом, хоть пинком, хоть общераспространенным способом.
        Она сидела в комнате, копирующей обывательски-приятный интерьер из одной земной гостиницы, где Римма Кирч когда-то осуществила успешную ликвидацию. За правым окном громоздилась свалка аэрокаров: и почти новые машины, и битый хлам, и ржавеющие остовы - все вперемешку. За левым мокли под дождем блеклые из-за недостатка хлорофилла сагатрианские джунгли - это населенное странной живностью царство слякоти, по которому ей пришлось скитаться после смерти Маршала, она бы ни с чем не спутала!
        Обе раны оказались поверхностными, медавтомат их кое-как залатал, выдав напоследок рекомендацию: сделать переливание крови. Ага, сейчас… Для этого надо идти в больницу, где ее, конечно же, сцапают, все медицинские учреждения Парка наверняка предупреждены и взяты под наблюдение.
        Римма-Анджела решила обойтись альтернативной терапией и ожесточенно жевала толстую плитку гематогена. Ее одолевали противоречивые чувства, что было нехорошо, как и всякий неуставной разброд в мыслях.
        С одной стороны, после происшествий во Дворце Игр и в оранжерее отеля корпорация
«Иллюзориум» в шоке, в замешательстве, в панике - это уж как пить дать; от Анджелы и в дальнейшем ожидается полный беспредел, хотя она ничего подобного не планировала, в обоих случаях собиралась сделать свои дела потихоньку. Чреватая сложилась ситуация, теперь она в осаде. Надо или бежать с этой долбанутой планеты развлечений, или… договориться с «Иллюзориумом»? Почему бы и нет?
        С другой стороны, Зойг наконец-то мертв. Конторские ребята, которых он поубивал из-за пленного «сканера», отомщены, и преданный Маршал отомщен. Поделом Зойгу. Он умер, как последняя пешка - от этой мысли сердце Риммы-Анджелы наполнялось злорадным удовлетворением. Мог бы стать ферзем, да еще каким, а вместо этого сам себя сделал пешкой, лишь бы отираться около Поля. За одно это Высшие Силы, которые поощряют сильнейших и давят слабаков, те Высшие Силы, которые наградили Анджелу Комнатами, неминуемо должны были его покарать.
        Тогда получается, что она вроде как выполнила их поручение?.. Получается, так.
        Значит, Анджела на правильном пути, и рано или поздно Высшие Силы примут ее в свои ряды, однако сейчас, в этот самый момент, она прячется в Комнатах от полиции и ломает голову в поисках выхода.
        Договориться с «Иллюзориумом». У нее есть Комнаты - из этого может получиться отменный аттракцион для избранной публики, никакого сравнения с их унитазами и пещерами скелетов!
        Посетителей будет намного больше, чем она могла себе позволить до сих пор, действуя нелегально и соблюдая жесточайшую конспирацию. Как знать, может быть, рано или поздно Высшие Силы приведут к ней в Комнаты нового Маршала… Наверняка приведут, и она сразу его узнает!
        Анджела воспрянула духом: решено, договариваемся. Только сначала нужно найти прямую дорожку к большим боссам «Иллюзориума». Их уже проинформировали о Комнатах, так что не удивятся. И повышенной щепетильностью эти ребята не страдают: уж если взяли на работу в ЗИП Саймона Клисса - возьмут кого угодно, лишь бы оно сулило высокий рейтинг и недурную прибыль.
        Надо составить для них развернутый проект, все обосновать… Римме-Анджеле подумалось, что эти виды за окнами - неспроста, они символизируют два возможных варианта ее будущего: или сразу на свалку, или новая жизнь после блуждания по непролазным заболоченным джунглям. - Генри! Генри, ты меня слышишь?!
        Нежное золотисто-голубое небо. Из-за кустарника выглядывает солнце, длинные тени тянутся по траве и по мраморной плитке, а там, где их нет, мириадами хрустальных капель сверкает роса.
        Моря отсюда не видно, и все равно чувствуется, что оно где-то поблизости.
        Похоже, пока еще прохладно… Впрочем, если ты лежишь в спальном мешке с подогревом, оценить температуру воздуха затруднительно.
        Генри не хотелось выбираться из мешка. А Морис уже выбрался и даже успел из-за чего-то расстроиться. Губы у него дрожали, вид был до того бледный и пришибленный, что Генри просто не смог отмахнуться, закрыть глаза и спать дальше. Не зверь все-таки.
        - Что случилось?
        - Ты знаешь, с кем сейчас Лейла?!
        - А… Что?!
        Они пропустили нападение, с Лейлой что-то случилось?
        - Знаешь, с кем она спит голая в обнимку у себя в машине?
        Генри, рванувшийся из мешка, расслабился и снова рухнул на гелевый матрас. И надо было по такому поводу его будить!
        Поглядел на небо, где в победоносном сиянии утреннего солнца висело два «торнадо», охраняющих островок.
        - С космополовцем каким-нибудь?
        - Нет! - Морис сделал попытку саркастически усмехнуться, но вместо этого чуть не заплакал. - Хуже!
        - С двумя космополовцами?
        Он помотал головой, потом сообщил угнетенным шепотом:
        - С Бланкой! Представляешь? Я от Лейлы такого не ожидал!
        - Я скорее от Бланки такого не ожидал. Думаю, это пойдет ей на пользу… Лейла иногда развлекается тем, что раскомплексовывает кого-нибудь сильно закомплексованного, у нее это хорошо получается.
        - Делать-то что?! Я заглядывал в иллюминатор и увидел их, а войти не смог, они изнутри закрылись. Я дверцу дергал-дергал, стучал-стучал - не открывают, притворяются спящими!
        - Гм… Предлагаешь высадить дверь, вломиться туда и пристыдить их? Не пойду, я воспитанный.
        - Разве не понимаешь, у меня все рухнуло, - Морис, не церемонясь, уселся на край матраса. - Лейла оказалась не такая, какой я ее себе представлял!
        Запакованный в спальник Генри видел его сбоку: взъерошенные светлые волосы, прищуренный глаз, горестная складка в углу рта.
        - По-твоему, другой человек обязан быть таким, каким ты его себе представляешь? Лучше вовремя понять, что другой - это другой, и смириться с тем, что он такой, как есть… Не зависящий от потуг твоего воображения.

«Еще и философствую с утра пораньше, - подумал Генри, жмурясь от слепящего блеска росы. - Еще и мораль ему читаю на голодный желудок… А толку-то? Все равно будет любить придуманных девушек и обижаться на настоящих, которые на них не похожи».
        Через час их позвали завтракать. Морис отворачивался от Лейлы и пытался корчить мрачные гримасы, та улыбалась, поглядывая на него с хорошо поставленным недоумением.
        Добрая она сегодня. Даже подозрительно добрая… Наверняка ведь слышала, как он рвался в машину, могла бы и рассердиться.
        Генри больше интересовала Бланка. Она выглядела задумчивой, но не грустной, движения медлительные и плавные, прозрачные серые глаза мягко мерцают. Вот такой она и должна быть. Точнее, такая она и есть на самом деле.
        Тихий хрустальный звон - эйянкр, лярнийский музыкальный инструмент, похожий на арфу. С кем-то переговорив, Лейла сообщила:
        - Они осетра нашли, молодцы какие! И, главное, не забыли мне доложить…
        - Осетр - это кто, оперативник какой-нибудь? - спросила Бланка.
        - Осетр - это рыба с рыбзавода, еще одна жертва Анджелы. Предназначался для кухни
«Императрицы», а теперь его уже никуда.
        Новый хрустальный перелив.
        - Хинар вернулся. Он заберет нас прямо отсюда.
        На яхте Лейла увела Генри в каюту с ветвящимся по стенам и потолку растительным орнаментом.
        - Не обиделся, что я тебя опередила?
        - Обижаться - это больше по части Мориса.
        - Ну, с Морисом я разберусь… Сейчас вытащу его на прогулку, и он мне все простит. А ты, пока мы гуляем, будешь развлекать Бланку. Не бойся, она не против. У нее были блокировки на чувственное удовольствие, мне удалось их снять - можешь сказать
«спасибо».
        Вместо «спасибо» Генри привлек ее к себе, нежно поцеловал в губы - обычный для них ритуал, но в глубине его души уже зародилось беспокойство, пока еще зыбкое, беспредметное.
        - Потом пришел Морис и устроил кошачий концерт около машины. Хотелось выскочить и убить, - усмехнувшись, Лейла отстранилась.
        В сапфирово-синих глазах мелькнуло выражение, означающее, должно быть, что его беспокойство замечено. Они знали друг друга давно, и порой слов им не требовалось.
        - Вы собирались идти в Комнаты вдвоем с Чеусом… А теперь что будешь делать?
        - То же самое, - она улыбнулась одними уголками губ, не отводя взгляда. - Предполагалось, что захват Комнат - моя задача, а Зойг пойдет со мной, как источник энергии. Что ж, придется взять кого-нибудь другого.
        - Я в твоем распоряжении.
        - Ты для этого не подходишь. Сам ведь знаешь, мы же вместе читали, помнишь?
        - Тогда кто?
        - Морис и Бланка.
        - Морис… Да, пожалуй, он годится. А Бланка почему?
        - Она тоже годится. Она отдаст все, что ни попросишь.
        Генри эта идея не понравилась.
        - Других вариантов у тебя нет?
        - Посмотрим… Нужны добровольцы, у которых не придется забирать энергию силой. Чеус согласился, он был идеальным вариантом, но раз его больше нет… Одного Мориса не хватит, у него силенки не те. Зато он в меня влюблен, поэтому донор из него получится идеальный. А Бланка будет запасным источником, обещаю тебе, она вступит в игру только после того, как силы Мориса будут израсходованы. Возможно, до этого вообще не дойдет.
        - Кто-нибудь из Космопола?..
        - Боюсь, у любого из них сработает инстинкт самосохранения. Ты же в курсе, в Комнатах будет не до того, чтобы ломать сопротивление донора, хоть сознательное, хоть бессознательное, мне там и Анджелы по горло хватит. Но это мысль, попробую найти среди космополовцев подходящего человека… Прости, мне пора!
        По лицу Лейлы скользнула легкая извиняющаяся улыбка, и сама она выскользнула из каюты.
        Морис шагал по улице рядом с самой потрясающей на свете девушкой.
        Пусть Лейла оказалась не такая замечательная, как он думал раньше - после того, что он увидел утром через иллюминатор машины с золотистыми орхидеями на дверцах, он больше не мог считать ее замечательной! - все равно она потрясающая, и вот они идут вместе по Оливковому бульвару в центре Чизанги, и все на них смотрят.
        Лейла надела топик из серебряной чешуи, такую же мини-юбку и белые босоножки на шпильках - все как у Вероники Ло на одном из постеров, который висит у него дома. Специально ради этой прогулки, потому что он так попросил. Может быть, ее даже принимают издали за Веронику Ло… И такая девушка гуляет не с каким-нибудь крутым качком, а с Морисом, не со знаменитым артистом или спортсменом, а с Морисом, не с полубогом из Совета Директоров «Иллюзориума», а с Морисом!
        Сколько они так бродили по улицам - он за временем не следил. Часа два или три. Главное, что все смотрели и завидовали: во-первых, потому что у него есть Лейла, а во-вторых, понятно же, что кому попало такая девушка не достанется - значит, он не так прост, как можно, глядя на него, подумать, и обладает скрытыми достоинствами.
        Завернули в кафе, взяли дорогое мороженое и фруктовые коктейли с алкоголем. Там он, честно говоря, немного перенервничал, потому что за соседним столиком пили пиво четверо опасных парней, которые начали всякие сальные шуточки в адрес Лейлы отпускать, а потом один из них сказал, что сейчас познакомится, встал со своего места и плюхнулся на стул напротив.
        - Я полицию вызову! - шепнул Морис и полез за передатчиком.
        - Зачем? - безмятежно улыбнулась Лейла. - Уж лучше сразу «Скорую»… Взгляни на него, он же еле живой!
        И правда, наглая ухмылка сползла с лица парня, да и сам он, закатив глаза и заваливаясь на бок, потихоньку сползал со стула на пол.
        Другой решил, что его приятеля парализовали - напрасно решил, ни у Лейлы, ни у Мориса ничего в руках не было. Вскочил, тоже шагнул к их столику, но уже второй шаг дался ему с трудом, на третьем он пошатнулся, а на четвертом и вовсе ноги подломились.
        Двое оставшихся присмирели и с подозрением уставились на свои кружки с недопитым пивом. Потом один из них выругался и невнятно, хотя и с пафосом, выкрикнул на все кафе, что потребует экспертизы качества продукта.
        Что с ним случилось дальше, Морис толком не понял: словно какая-то невидимая сила вышибла из-под него стул, и он тоже оказался на полу, да еще и физиономию в кровь разбил.
        - С чего ты взял, что они опасны? - подмигнув, осведомилась Лейла. - Они же, бедные, на ногах не держатся, а этот даже на стуле не усидел. О, смотри, что сейчас будет!
        Она кивнула на последнего из компании, который поглядел на пострадавших товарищей, в замешательстве помотал головой, вытащил из кармана телефон. Попытался кого-то вызвать. Выругался, постучал телефоном об стол. Встал, направился к терминалу возле стойки, и тут на нем загорелись штаны. Взвыв от боли и неожиданности, парень бросился наружу, попутно чуть не вынес стеклянную дверь и выскочил на улицу, сверкая обожженной голой задницей.
        Бармен наблюдал за развитием событий из-за стойки, не вмешиваясь и ничего не предпринимая. Видимо, эту компанию здесь недолюбливали.
        Лейла рассмеялась, откинувшись на спинку стула.
        - Это ты что-то сделала? - шепотом спросил Морис.
        - А кто же еще? - Она снова взялась за свое мороженое. - Пойдешь со мной в Комнаты?
        - Зачем? - он посмотрел на нее испуганно.
        - Чтобы выставить оттуда Анджелу. Пока она владеет Комнатами, она может добраться до тебя в любой момент, так что эта драка - в твоих интересах. Что я умею делать, ты только что видел, - она небрежным кивком указала на нарушителей спокойствия, беспомощно возившихся на полу. - Это небольшая часть того, что я могу. На нейтральной территории я сильнее Анджелы, но она будет черпать силу из Комнат, а мне для победы понадобится сила твоей любви. Ты мне поможешь?
        Разве откажешь такой потрясающей девушке, если она так серьезно, с такой надеждой смотрит на тебя влажными темно-синими глазами?
        - А ты выйдешь за меня замуж?
        - Нет. Но все остальное получишь… как только поправишься. Возможно, после нашего рейда тебе понадобится медицинская помощь. Ничего страшного, просто полежишь несколько дней в «коконе» на интенсивной терапии, чтобы восстановить силы. Я буду тебя навещать. Пойдешь со мной?
        - Пойду, - вздохнул Морис.
        В эти последние дни в жизни Бланки все перемешалось, как во сне, где одно сменяется другим без всякой видимой логики, постоянно оказываешься не там, куда направляешься, соседствуют друг с другом несовместимые вещи, и непонятно, хорошо оно или плохо.
        На столе перед ней стоял обед из трех блюд. Лейла сказала, что она должна все это съесть, чтобы не свалилась от истощения, когда они пойдут в Комнаты.
        - А где Генри?
        - У себя в каюте. Сидит взаперти. Ты не сможешь увидеться с ним до завершения операции.
        - Почему?
        Бланка, только-только начавшая есть суп на курином бульоне, замерла с ложкой в руке и удивленно вскинула глаза.
        - Генри не хочет, чтобы ты шла со мной в Комнаты. Он за тебя боится. Он ведь уже пытался тебя отговорить?
        - Ну… Просто просил подумать. И предупредил, что это опасно. Я все равно не передумала.
        - Возможно, Генри попробовал бы нам помешать, а насилия мне не хочется, он мой старый друг. Поэтому я просто повернула ключ в замке… Наверное, он уже понял, что его заперли. Не беспокойся, все, что нужно, там есть. Мне еще Лиргисо в свое время объяснял, что на космической яхте, кроме прочих удобств, обязательно должна быть благоустроенная тюремная камера - мало ли, кого и зачем тебе понадобится запереть. Ешь, наконец!
        Испуганно кивнув, Бланка начала торопливо есть суп. Вкусный.
        - Может, его все-таки лучше выпустить?
        - Нет. Ты мне позарез понадобишься в Комнатах, а у него имеются веские возражения. Но имей в виду, он волнуется и переживает. Если ты погибнешь, он будет очень несчастен, и это будет не дешевый спектакль, как у Рафа и тому подобной дряни, а по-настоящему. Генри в тебя влюблен. Я думаю, это началось еще на «Амстердаме», там ведь было много разных девушек, но он ухаживал за тобой. А теперь, после того как вы наконец-то переспали, его чувство набрало полную силу… И ты отвечаешь ему взаимностью, правда?
        Бланка снова кивнула, глядя в тарелку. Да, она любит Генри, но пока еще не поняла, надо ли из-за этого чувствовать себя виноватой.
        - У тебя сложная ситуация, - задумчиво добавила Лейла. - Смотри, если ты со мной не пойдешь - а я никого не буду заставлять, мне нужны доноры, готовые отдать свою жизненную силу добровольно, - если не пойдешь, я могу проиграть этот бой, и тогда Анджела продолжит убивать людей на Парке. Если пойдешь и погибнешь, для Генри это будет серьезный удар. Он вовсе не такой уравновешенный, каким кажется со стороны. В школьные годы у него была попытка самоубийства, он мне рассказывал.
        - Что мне тогда делать?
        - Совместить то и другое. Я же не говорю, что это невозможно. Ты должна пойти со мной в Комнаты и обеспечить меня дополнительной энергией для драки - и в то же время не забывать о Генри, который будет тебя ждать, не свалиться замертво. Все понятно?
        Бланка в третий раз кивнула. Она постарается.
        Секретарь-референт Александра Райбаса, важной шишки из Совета Директоров корпорации «Иллюзориум», лет двадцать семь - двадцать восемь. Гладкое продолговатое лицо с живой мимикой, холеные руки. Короткая стильная стрижка, одна прядь оставлена длинной и заплетена в косичку.
        Отъявленный слабак, сразу видно. Ему никак не удавалось скрыть свой страх перед
«маньячкой из Новогодней Службы», так и трясся, и глаза перепуганные.
        Анджела от всей души его презирала, но ей надо было поскорее выйти на кого-нибудь из верхушки «Иллюзориума» (читай - на истинное правительство Земли-Парк), заинтересовать их своим проектом, чтобы отозвали ищеек и согласились взглянуть на проблему с другой точки зрения. Она же им дело предлагает, верный бизнес.
        Звали парня Эдвард. Поймать его удалось в одном из холлов здания региональной администрации, где она побывала два с половиной года тому назад на чествовании лучших работников Новогодней Службы (ради этого мероприятия ей тогда пришлось принять ванну и вырядиться во все новенькое, брр, до сих пор вспоминать неприятно).
        Она излагала Эдварду преимущества Комнат перед обычными аттракционами, а он сидел в драном кожаном кресле и посматривал с ужасом то на окно (там разлилось озеро под пугающе низким грозовым небом, из воды торчали верхушки кустарника, плавали доски и льдины), то на собеседницу. Никак не мог взять себя в руки, чего и ожидать от слабака с такой пижонской косичкой!
        Стоило чем-нибудь прикрыть это окно, так себе вид, однако жалюзи были безнадежно поломаны и топорщились распластанным металлическим веером. С обстановкой Комнаты в этот раз подкачали, им по барабану, что у хозяйки важная деловая встреча. Темный потолок, грязноватые стены в потеках. Мебель, правда, кожаная, солидного дизайна - в соответствии с пожеланиями Анджелы, но обивка рваная, словно над ней поработала целая команда кошек, хоть сейчас на свалку.
        - Я поговорю об этом с господином Райбасом, - промямлил Эдвард, когда она замолчала. - Предложение любопытное, думаю, он заинтересуется…

«Надеюсь, твой босс окажется не таким хлюпиком, как ты».
        Широкая радостная улыбка - одно из главных украшений деловой женщины. Изобразила, не придерешься, в то время как хотелось брезгливо ухмыльнуться и заставить его раз десять отжаться от пола, то-то бы помучился!
        Черт, у нее же двух зубов не хватает… Ну и ладно. Главное - не улыбка, а проект. Если она сумеет договориться со здешними ферзями, сама очень скоро станет ферзем, вполне официально. И года не пройдет.
        - Идемте, я вас выпущу, - бросила она с оттенком пренебрежения (не смогла удержаться).
        С благодарной заискивающей улыбкой - его отпускают живым! - Эдвард нетвердо поднялся и шагнул к двери. Анджела тоже шагнула к двери, которая эффектно распахнулась, подчиняясь мысленной команде - хотя бы здесь Комнаты не подвели.
        За порогом - выложенный цветным камнем холл с кожаными диванчиками вдоль стен (эти-то диванчики, настоящие, без изъянов, впору локти кусать), отсюда она забрала Эдварда около сорока минут назад.
        - До свидания… - он спохватился. - Да, простите, а как мы сможем с вами связаться?
        - Я сама…
        Вот тут он и напал. Специально ведь дожидался, гаденыш расчетливый, когда она дверь откроет - сообразил, что иначе может застрять в Комнатах навсегда!
        Римма-Анджела не ожидала атаки и поначалу сплоховала. Подсечка, она покатилась по полу, а Эдвард выхватил из кармана парализатор. Его страх оказался притворством. Бояться-то он боялся, но не до такой степени, как изображал.
        Ушла от выстрела, он промазал. Вскочив, она тут же прыгнула на него и выбила оружие. Эдвард попытался заломить ее руку с ножом и в этот момент пропустил удар левой в подбородок. Надо быть идиотом, чтобы вот так наброситься на ликвидатора из Конторы Игрек! Он же наверняка знал, кто она такая.
        Денег надеялся заработать - сто тысяч за поимку особо опасной преступницы? Или хотел продемонстрировать Совету Директоров свою крутизну? Или, может, мстил за кого-то из тех, чьи останки подняли со дна озера-могильника?
        Теперь уже не спросишь - горло перерезано, и в ответ ничего не услышишь, кроме хрипа и бульканья. Потом и эти звуки прекратились.
        Со злости Римма-Анджела пнула затихшего Эдварда. Все испоганил!
        Отступила в Комнаты, захлопнула дверь. Ликвидация произошла в холле, и нет смысла тащить труп с собой, концов не спрячешь. Лужа крови на мозаичном полу,
«непогашенные» записи видеокамер - «наделала мимо унитаза», как говорили в Организации.
        С угрюмой ухмылкой Анджела наблюдала через зеркало, как суетится в холле примчавшаяся охрана. Открыли дверь, возле которой разыгралась драма, обнаружили там всего-навсего запасную лестницу; разбившись на две группы, ломанулись вверх и вниз - ловить убийцу.
        Грамотно ребята действуют. Они же пешки, никто не предупреждал их о Комнатах.
        Эдвард - самоуверенный сопляк, герой доморощенный, чертова слякоть! И себе, и ей нагадил! Теперь все подумают, что «маньячка из Новогодней Службы» открыла сезон охоты на высший руководящий состав «Иллюзориума».
        Сама тоже хороша. Проштрафилась. Симулируя испуг, он заметно переигрывал, могла бы догадаться… Но ведь она именно этого и ожидала от слабака с холеными руками и упаднической прической, ей казалось, так и должно быть!
        Слабаков тоже нельзя недооценивать. Будем считать, что она этот урок усвоила. Только что же ей теперь делать, как преодолеть всеобщее предубеждение и заинтересовать этих мерзавцев своим проектом?
        Волосы тьмы прорастают в озерах ночных кафе,
        И в ознобе неона струятся улицы прочь…
        Когда-то в ранней юности Генри писал стихи. Плохие были стихи, он предпочитал не вспоминать о них, но отдельные фрагменты до сих пор ему нравились. Эти две строчки, например.
        Вот они сейчас и вертелись у него в голове - наверное, потому, что «волосы тьмы» из его стихотворения похожи на растительный орнамент, оплетающий стены и потолок в запертой каюте.
        Лейла убеждена, что все, что она ни делает - к лучшему. Это у нее неистребимое.
        Ни Бланка, ни Морис не имеют представления о том, насколько опасен рейд в Комнаты. Вряд ли они даже вдвоем будут равноценной заменой Чеусу, и если Римма-Анджела окажется сильнее Лейлы…
        Генри не хотел, чтобы Комнаты сожрали Бланку. Он бы ее туда не пустил, увез бы куда-нибудь и спрятал, но Лейла и здесь его опередила, предугадала, как он поступит, и все, что он мог теперь сделать, - это мысленно пожелать всем троим удачи.
        В прошлый раз, когда они спасались от Анджелы, Морис и не разглядел толком это место - перед глазами все прыгало, зрение фокусировалось только на том, что имело значение для бегства. А теперь он стоял на утрамбованном снегу в обществе закованных в броню космополовцев, сам тоже в бронекостюме, и никуда не спешил. Было время рассмотреть пейзаж как следует.
        Утонувшая в сугробах бревенчатая избушка с облезлой вывеской над дверью. Хвойные перелески темнеют в морозной дымке. Вдалеке - молочная гладь озера с подслеповатым оком полыньи, подернутым белесой поволокой, с краю обосновалась мобильная криминалистическая лаборатория: там до сих пор идут поиски. Еще дальше, на границе яви и морозных северных снов, вздымается Моржовый хребет.
        Лейла и Бланка стояли рядом с Морисом, в бронекостюмах они выглядели почти незнакомыми, словно крутые девчонки из какого-нибудь телесериала с приключениями. Напрасно Лейла не снимается в кино, ее бы взяли… Она улыбалась и перебрасывалась непонятными насмешливыми репликами с космополовцами, которые вокруг нее так и роились, хотя Мориса это очень даже раздражало. Вспоминали какие-то прежние дела.
        Бланка, наоборот, была бледнее обыкновенного, сосредоточенная, серьезная. Космополовцы и с ней пытались заигрывать, но она отвечала рассеянно, с отсутствующим видом. Только не сказать, что испуганная - глаза так и горят. Она же хотела отомстить за родителей, вспомнил Морис, вот и приготовилась.
        Все дожидались, когда закончит свою работу дизайнер, который через громадный трафарет разрисовывал узорами дверь домика, специально ради этого ошкуренную и отполированную. Немного осталось, извилистые черные цветы оккупировали уже три четверти поверхности. Они казались Морису зловещими, хотя он знал, что это уловка против Анджелы - приманка для Комнат, по словам Лейлы. Та объяснила, что проще всего будет попасть туда через дверь, которую часто использовали в этих целях, тогда Комнаты сразу появятся, лишь бы рисунок был выполнен правильно.
        У Мориса мурашки по спине бегали. И не терпится, чтобы все поскорее закончилось, и хочется оттянуть последний, страшный момент. Он то следил за кропотливой работой художника, то пытался любоваться суровыми северными далями, то ловил обрывки разговоров.
        - На связи только что был сам Райбас, - сообщил выбравшийся из машины офицер. - Интересовался, когда мы решим проблему.
        - Скажите ему, пусть еще чуток потерпит, - отозвалась Лейла, глядя с прищуром на разрисованную дверь. - Часа два-три.
        - Он там рвет и мечет, ругается, как пьяный ассенизатор. Отмычка зарезала его секретаря, прямо в учреждении.
        - Не завидую ей, - невозмутимо заметила Лейла.
        Кто-то хлопнул Мориса по плечу - не сильно, дружески, но от неожиданности он вздрогнул.
        - Давай выше нос, все будет нормально!
        Он в ответ слабо улыбнулся. Хорошо быть космополовцем… Эти космические кочевники могут позволить себе все что угодно - хоть шутить с Лейлой, хоть говорить о всемогущем Райбасе, как о простом смертном, хоть пренебрегать топ-моделями, и девушки, завидев их, сразу тают, как шоколад на солнце. Если носишь космополовскую форму, тебя все будут считать крутым парнем.
        Эти мысли почти отвлекли его от переживаний по поводу вторжения в Комнаты.
        - Я закончил! - сообщил дизайнер, выпрямляясь и оглядывая свое творение. - Проверять будете?
        Уже все?.. Он-то думал, что времени еще сколько угодно…
        Лейла подошла, остановилась перед дверью избушки. Двое роботов с веерными манипуляторами с обеих сторон держали, прижимая к плоскости, изрезанный узорами прозрачный трафарет.
        - Вроде бы все точно… Если не сработает - закрасим, и будешь рисовать заново.
        Ободрив таким образом художника, она повернулась к остальным.
        - Бланка, Морис! Сейчас попробуем прорваться в Комнаты. Повторяю инструкции: не дергаться, ничего не трогать, сохранять самообладание, с Анджелой не разговаривать, беречь силы. Держимся за руки и не расцепляемся. Группе захвата ждать здесь. Если вы войдете туда следом за нами, я не смогу обеспечить защиту для всей оравы. В Комнатах Отмычке подчиняется и материя, и само пространство, так что она легко вас прихлопнет. Лучше отойдите подальше, чтобы не было искушения. Дверь заклинить, для этого используйте робота. Теперь все назад!
        Космополовцы отступили.
        Лейла взяла Мориса за руку. Они были хоть и в броне, но без перчаток, и рука у нее оказалась теплее, чем у него. Еще и ноготки покрыты переливающимся фиалково-розово-серебряным лаком, бегло взглянув, отметил Морис, а пальчики хоть и тонкие, но сильные. Бланка стояла с другой стороны от Лейлы. Наверное, тоже взялись за руки.
        Обе оказались вовсе не замечательными девушками, но если он Лейле еще мог это простить, потому что она похожа на Веронику Ло, то для Бланки никаких оправданий не было.
        Расписная дверь заскрипела, сама собой начала открываться. Он едва не попятился. Лейла сжала его руку чуть посильнее.
        Наверное, в глубине души он надеялся, что из этой затеи ничего не выйдет, а когда увидел длинную комнату с выкрашенными в оранжевый цвет оштукатуренными стенами (вчетверо длиннее прихожей, которая находится за этой дверью на самом деле!) - сердце упало в пятки.
        - Пошли, - негромко сказала Лейла.
        Держась за руки, они все вместе переступили через низкий деревянный порожек.
        За спиной - легкий скрип, потом что-то лязгнуло. Успели зафиксировать, с облегчением отметил Морис.
        Резкий запах краски. Стены сверкают, как кожура апельсина, а пол невзрачный, затоптанный, кое-где на нем виднеются свежие оранжевые кляксы.
        Два окна. За одним панорама заснеженного города с большой высоты - этаж двадцатый, не меньше, с тусклого облачного неба струится дневной свет и сыплется снег. За другим непроглядная ночь, различить можно только иссиня-белое пятно луны в небе - если, конечно, это луна, а не что-нибудь другое.
        Никакой мебели нет, и Анджелы тоже нет. Напротив еще одна дверь, заляпанная краской.
        - Лейла, потолок! - закричали снаружи сразу несколько голосов.
        Потолок опускался. Точнее, содрогался, словно от беззвучных ударов, и как будто пытался поехать вниз, но что-то ему мешало.
        Морис охнул и рванулся к выходу, увлекая за собой Лейлу, но та с неожиданной силой стиснула руку и удержала его на месте.
        - Стой!
        - Потолок… - пробормотал Морис.
        - Вижу! - процедила Лейла. - Не мешай!
        У него закружилась голова.
        Потолок дергался в конвульсиях, новенькая оранжевая штукатурка на стенах пошла трещинами.
        Заляпанная дверь начала открываться - с трудом, как будто ее с одной стороны толкали, а с другой, наоборот, держали.
        Голова кружилась все сильнее.
        Она-то собиралась на спокойствии зализать раны, телесные и душевные, и тут грохот, тарарам. Аквамариновый вечерний пейзаж с кучей поломанных роботов и выглядывающим из-за островерхой оцинкованной крыши рогатым месяцем - и тот заходил ходуном.
        Такого на ее памяти еще не было. Вначале она решила, что это какой-то новый глюк и надо отсюда оперативно эвакуироваться, в смысле драпать, пока не стало хуже. И драпанула бы, как салага при учебной пожарной тревоге, но взгляд упал на большое овальное зеркало, висевшее на стене напротив окна.
        Вместо облезлого оконного переплета, кладбища роботов на аквамариновом фоне и прозрачного месяца зеркало показывало внештатную ситуацию: проникновение в Комнаты посторонних. Вот и началось…
        Анджела села на заскрипевшей кровати. Примечательная была кровать, с красным балдахином и стыдной резьбой на столбиках - из одного незийского борделя, где Римма Кирч когда-то осуществила двойную ликвидацию повышенной сложности. Увидев здесь этот экспонат, она сперва плюнула с досады, потом решила - без разницы, на какой единице мебели отлеживаться после боевых ранений.
        Ага, так и дали ей отлежаться! Враг не дремлет, и нам нельзя.
        Бегом надеть броню. Рядом валяется, возле кровати.
        Одновременно Анджела отдала Комнатам приказ «упаковать» незваных гостей. Очень эффективный прием, с кого угодно сбивает гонор. Когда потолок опускается, как пресс, да еще и стены сдвигаются, и в конце концов посетители оказываются все равно что в тесной коробке, нервишки мигом сдают. Некоторые не сходя с места лишались рассудка, другие слезно просили выпустить их наружу. Римма-Анджела от души презирала всех этих слабаков.
        Что-то идет не так… Комнаты сотрясала дрожь, пол под ногами вибрировал, кровать скрипела и шаталась, овальное зеркало дребезжало на своем гвозде, но отражение - без перемен: некая чуждая сила мешала оранжевой комнате сжаться до размеров коробки.
        Потом одна из дверей начала подрагивать, словно ее дергали с обратной стороны.
        Лейла рвется сюда. Если космополовцы, которые столпились с оружием наготове на некотором расстоянии от проема, на фоне мутноватой снежной белизны, ломанутся следом за ней, Анджеле это будет на руку. Она же им такую мясорубку устроит… Зарекутся лезть к ней домой!
        Но те не спешили бросаться на штурм. Видимо, Лейла велела им дожидаться за порогом. Жаль… Познакомившись с сюрпризами Комнат, они бы начали метаться, как охваченный паникой скот, и ее бы в этой давке сбили с ног. В Комнатах с толпой справиться проще, чем с одним человеком, обладающим выдержкой и волей. Была здесь пара таких экспериментиков.
        Только зачем она притащила с собой этих двух слабаков, Мориса и Бланку? На Морисе лица нет, того и гляди хлопнется в обморок.
        Лейла добилась своего: чертова дверь открылась. Но Анджела уже успела и запаковаться в бронекостюм, и прикинуть, чем ее можно пронять.
        Когда Лейла, Бланка и почти сомлевший Морис ввалились в ее убежище, она крикнула:
        - Дина Вански!
        Противоположная дверь тоже распахнулась - уже не в наглую, а по воле хозяйки.
«Заказывала» она больницу с запахом лекарств, инвалидной техникой, пробирками с кровью для анализов и всем тому подобным антуражем. Еще умник Груша - недоброй памяти психолог, подбивший Маршала на вьянгасианский эксперимент, - когда-то учил: чтобы вывести врага из равновесия, используй уязвимые места, которые у каждого свои.
        Комнаты не проштрафились, помещение в точности такое, как требуется.
        Больничные предметы, мешая друг другу, хлынули в проем - и блестящие медицинские инструменты, и струящиеся ленты использованных бинтов в засохших желтоватых пятнах, и похожие на долговязых насекомых экзоскелеты, и эмалированное судно с вонючим полужидким содержимым.
        - Знай свое место! - Побольше экспрессии, чтобы наверняка подавить неприятеля. - Дина Вански, вот ты кто на самом деле!
        Никакой реакции. Большие синие глаза Лейлы, окруженные размытыми серебряными тенями - из-за этого они казались огромными, - смотрели с ироническим удивлением.
        Морису было нехорошо, и вряд ли он отражал, что происходит вокруг. Бланка возмущенно хмурилась. Эти две пешки не в счет, настоящий противник только один - Лейла. Свистопляска медикаментов не произвела на нее впечатления.
        - Дина Вански - ну и что?
        Вопрос был задан спокойным тоном. На Анджелу это подействовало, словно в лицо плеснули холодной воды.
        - Ты Дина Вански, а не Лейла! - Не ослаблять напора, тем более что эмоциональная буря хорошо маскирует недовольство и растерянность. - Видишь, это все твое!
        - О, я в этом давно уже не нуждаюсь. Возьми себе!
        Уф, успела увернуться от больничного эмалированного сосуда, и все равно брызги попали на броню… Лейла думает, что деморализовала ее этим грязным приемчиком? А вот и нет, если бывшего бойца Организации окатить дерьмом - ему это будет нипочем, у нас на тренировках еще не то бывало.
        Все предметы попадали и приросли к полу, то же самое и кровать, и тронутая ржавчиной металлическая тумба под окном - напоминание о шималийском рыбзаводе. Лейла владеет телекинезом, но Комнаты все равно принадлежат Анджеле, и по ее приказу любой здешний хлам может пустить корни, после чего никакой силой его с места не сдвинешь. Попробуй теперь, пошвыряйся больничными горшками! Анджела ухмыльнулась: после этого ее хода Лейле не удалось сохранить безмятежную мину, между бровями появилась складочка. Поняла, что слабо!
        Но зачем она привела сюда Мориса и Бланку?..
        Этот момент Анджелу тревожил. Определенно, какой-то подвох в этом кроется.
        - Интересно, знаешь ли ты, что представляют собой Комнаты?
        - Я знаю все, что мне нужно знать, - глядя на нее с жестким прищуром, отрезала Анджела.
        - Вижу, что врешь. Бывает, что даже хорошо выдрессированная собака кусает своего хозяина. Не боишься, что Комнаты сделают то же самое?
        - С чего бы?
        Она внутренне напряглась, и Лейла, заметив это, усмехнулась.
        - Ты связалась с бродячим животным неизученной природы и думаешь, что находишься в безопасности? Потрясающая беспечность! Разве этому вас учили в Конторе? А если учесть, что эту неведомую зверушку ты натаскивала на людей, приучала играть в кошки-мышки с теми, кто сюда попадал, ты вдвойне сумасшедшая. Представь, вдруг в один прекрасный день Комнаты отобьются от рук и устроят такую же трепку тебе?
        - Комнаты не животное.
        - Думаешь, они что-то вроде компьютера? Ошибаешься, они живые. Неразумные, но со своим набором инстинктов и условных рефлексов, со своим характером. Ты на них дурно влияешь. Ты заставляла их мучить людей, рано или поздно это повернется против тебя.
        Почему не закрывается дверь, за которой топчется на снегу дожидающаяся своего часа группа захвата? Если бы она закрылась, все было бы намного проще… Понятно, что какой-то пакостливый робот ее удерживает, но это не причина, чтобы дверь в Комнаты не закрывалась! Уже проверено.
        Ведь на самом деле та дверь, к которой подсоединяются Комнаты, словно бы раздваивается, и одна из пары, настоящая, остается на месте, а другая, ирреальная копия, открывается и закрывается независимо от первой, сама по себе.
        На этот странный фокус Анджела с Сафиной обратили внимание еще в первый период своего знакомства с Комнатами. Для Сафины на все вопросы был один ответ: чудо, тут и размышлять не о чем, надо радоваться и с благодарностью пользоваться, пока оно есть. Анджела поначалу добросовестно ломала голову и пыталась понять, почему оно так, а не иначе, но потом махнула рукой на загадку - главное, что работает.
        Сейчас оно почему-то не работало. Видимо, стараниями Лейлы.
        Обезвредить ее, вытянуть, в чем загвоздка, и заставить снять блокировку. И не забивать себе голову тем, что она тут наговорила насчет животного. Это она специально, с целью напугать. Комнаты - компьютер. Комнаты - компьютер. Комнаты - компьютер! Они просто не могут быть ничем другим…

«Зыбучка» - эту возможность Анджела обнаружила случайно, когда организовала испытания очередным посетителям.
        Пол под ногами у Лейлы и ее спутников стал зыбким и податливым, словно был сделан из размягченного пластилина. Сейчас они утонут в этой массе по колено, и после поверхность снова затвердеет, поймав их. Ага, Бланка вскрикнула… Анджела чуть не упала, потому что пол неожиданно начал содрогаться, как гелевый батут.
        Лейла, Морис и Бланка даже по щиколотку не увязли, только переступали с ноги на ногу, чтобы сохранить равновесие. Им все нипочем! Разве что Морис слегка покачивается, будто пьяный.
        Как же Лейле удается противодействовать Комнатам?!
        Анджела все-таки догадалась, в чем дело. Недаром Маршал хвалил ее за сообразительность.
        Лейла - энергетический вампир! Почему же она не пытается использовать это против Анджелы? Интересный вопрос… Наверное, потому, что в Комнатах этот номер не пройдет, те защищают свою хозяйку.
        Что ж, спасибо за информацию, усмехнулась про себя Анджела, раньше не знала, теперь учтем.
        Следовательно, Лейла захватила с собой пару живых аккумуляторов - запас для подзарядки, на случай, если собственных сил не хватит. Умно. То-то она сумела сохранить такое великолепное спокойствие, встретившись лицом к лицу со своим прошлым!
        Ей уже пришлось воспользоваться энергией Мориса, потом наступит черед Бланки, потом она окажется один на один с Комнатами, без всякого резерва, и в конце концов сломается. Надо постепенно измотать их, взять измором, а для этого снова и снова посылать Комнаты в атаку, больше ничего не требуется.
        Вот теперь Римма-Анджела воспрянула духом: преимущество на ее стороне.
        Пол, стены, потолок - все это содрогалось и дребезжало. За окном сменяли друг друга день и ночь, да и вид то и дело менялся. Кровать из незийского борделя, наполовину погрузившаяся в то вещество, которое находилось под ногами и до поры, до времени казалось твердым, поплыла к Лейле, гоня перед собой волну - изношенный серый линолеум в синих и бежевых ромбиках, - но на полпути забуксовала. То ли увязла окончательно, то ли села на мель. Вздыбившаяся волна тоже так и не добралась до цели - застыла в метре от неприятеля. Зато Морис на этом иссяк - упал на колени и даже не делал попыток подняться на ноги. Один выбит!
        Лейла не выпускала его вялую руку - то ли выкачивала последние крохи жизненной силы, чтобы добро понапрасну не пропадало, то ли опасалась, что он утонет в обманчивой тверди, которая притворяется линолеумом. В Космополе действуют такие же правила, как везде: пострадавших не бросать, если имеется возможность организовать их спасение не в ущерб боевой операции.
        Мелькнула горькая мысль: эх, пошла бы в Космопол, предварительно поменяв взгляды и признав ошибки, так ведь не возьмут! У них другое на уме: устроить показательный процесс над выжившей участницей вьянгасианского теракта - в этом они нуждаются больше, чем в еще одной человекоединице. Так что надо драться, другого выхода нет.
        И не задумываться об этой ерунде, будто бы Комнаты - животное. Такого просто не может быть. Комнаты - это компьютер с персональной привязкой, признающий одного-единственного пользователя, и пользователь этот - Анджела. Что бы там Лейла ни болтала… У компьютера нет ни инстинктов, ни характера, одни программы.
        Надо поскорее вывести из игры Бланку. Оставшись без дополнительной энергетической подпитки, Лейла не сможет влиять на работу компа и мешать ему выполнять команды законного пользователя. Тогда она раскается, что явилась сюда.
        Приказ: сделать прожектор под потолком, мощный, как бортовые прожектора боевых машин. Пусть теперь пеняют на себя!
        Прожектор полез из стены, пробив штукатурку, словно громадный металлический бутон.
        Лейла поняла, что это такое.
        - Закройте глаза, живо!
        Бланка подчинилась, а у отключившегося Мориса глаза и без того закатились - наружу одни белки.
        Ладно, сейчас они зажмурятся, и тогда бери их голыми руками…
        Прожектор вспыхнул, как солнце, но тут же разлетелся вдребезги. Анджела, предусмотрительно повернувшаяся спиной к источнику света, выругалась, когда ей на голову посыпались осколки.
        - Никакого воображения! - открыв глаза, усмехнулась Лейла.
        Хорошо, попробуем что-нибудь другое… Стальные шипы из пола!
        Как выяснилось, враг и это предусмотрел: на маленьком пятачке под ногами у Лейлы с Бланкой и под коленями у обмякшего Мориса шипы не проросли.
        Анджела не очень-то и расстроилась. Главное - истощить их силы, и через некоторое время, на двадцатый или на сороковой раз, какой-нибудь из приемов сработает.
        Прожектор. Шипы. Зыбучка. Снова прожектор. Снова шипы. Снова прожектор. Лейла отражает одну атаку за другой, а Бланка стоит рядом с ней и даже не шатается, хотя, если судить по Морису, давно уже должна была потерять сознание. Сколько еще это может продолжаться?
        Прожектор. Шипы. Зыбучка. Прожектор. Зыбучка. Шипы…
        Внезапно Анджела сообразила, что происходит, и вслух выматерилась от тоски и злости.
        Бланка же привыкла без возражений делать все, что от нее ни потребуют! В Новогодней Службе этим постоянно кто-нибудь пользовался, сваливая на нее обязанности, которые полагалось выполнять всем по очереди, или безвозвратно одалживая мелкие суммы денег. Надо - значит надо.
        Анджела, тогда еще ничего не знавшая о причинах этой патологической уступчивости, считала Бланку образцовой пешкой - уважать не за что, но как исполнитель представляет определенную ценность, будем иметь в виду - и тоже, бывало, загружала ее сверхурочными поручениями. Ни слова протеста, и постоянное виноватое выражение в больших прозрачно-серых глазах.
        Сейчас происходит то же самое. Перед операцией девчонке объяснили, что она должна во что бы то ни стало обеспечить Лейлу достаточным количеством энергии - она и обеспечивает. Да эта безответная тихоня накормит хоть целую армию энергетических вампиров, и все равно от нее не убудет! Нет смысла дожидаться, когда ее силы иссякнут. Бланка, вероятно, сама того не сознавая, работает, как генератор. Ее же об этом попросили! Надо - значит надо.
        Это Вьянгас ее такой сделал. Проклятая ошибка Маршала. Наверное, самый бессмысленный из массовых терактов за всю историю этой Галактики. А если Римма-Анджела заявит на суде, что она с самого начала была против, все равно никто не поверит.
        Почувствовав, что хозяйку Комнат начинают одолевать пораженческие настроения, Лейла перешла в контратаку.
        - Что за бомжатник ты здесь устроила?! Думаешь, Комнатам это нравится? Ошибаешься, они, как и я, любят простор! Смотри, на что они способны!
        Потолок рванулся вверх, стены расступились, по обе стороны вырос целый лес нефритовых колонн с резными капителями. Вздыбленный волнами тусклый линолеум с застрявшими обрывками бинтов и медицинскими склянками бесследно исчез, вместо него засверкали чистейшей облачной белизной мраморные плиты. Такого здесь не бывало даже во времена царствования Сафины!
        От прежней обстановки осталась только кровать из борделя - наверное, для контраста. Покосившаяся, жалкая, с болтающимися на верхней раме лохмотьями красной ткани. На кровати валялся обломок экзоскелета.
        - Комнаты больше тебе не принадлежат! - Голос Лейлы отдавался эхом под мозаичными сводами необъятного зала. - Ты же всегда их боялась, ты же на самом деле понимала, что они живые, но пыталась себя обмануть! Я понравилась им больше, чем ты, я в два счета их приручила!
        Она выпустила руку Мориса, и тот распростерся на полу. Над ним склонилась Бланка, а Лейла подошла к Анджеле вплотную. Щуря синие глаза, бросила негромко и сухо:
        - Получи за Зойга!
        Если бы осталось в запасе хоть немного сил - или врезала бы ей, или блокировала удар, но к этому моменту она уже была как ватная кукла, не чувствовала ни рук, ни ног. Боли тоже почти не почувствовала, когда хлесткая пощечина швырнула ее на пол.
        Лейла расстегнула ворот ее бронекостюма. Еще один удар, в горло, вроде бы несильный, но Римму-Анджелу подхватил и куда-то поволок темный водоворот.
        Сквозь нарастающий грохот в ушах она услышала выкрик Лейлы:
        - Группа захвата - сюда!
        И успела подумать:

«Ну зачем тебе группа захвата, если все уже сделано?.. Все равно… еще стану… ферзем…»
        Бланку подняли сразу трое или четверо космополовцев. Она пыталась сказать им, что может идти сама, однако те, не слушая протестов, бегом потащили ее наружу. Мориса постигла та же участь, но он был без сознания, а Бланка в этом совсем не нуждалась! Потом она догадалась, что космополовцам, наверное, очень хотелось внести свою лепту в завершение этого дела.
        В машине «Скорой помощи» ее ждал пожилой врач с медавтоматом наготове, он тоже вначале не верил, что с ней все в порядке.
        - Девочка, ты сама не понимаешь, сколько сил потеряла! После Лейлы… Молодой человек чуть живой, а у тебя почему пульс в норме?
        Недоверчиво качая головой, он сделал ей инъекцию какого-то лекарства, усиливающего иммунитет, и угостил витаминным коктейлем, а Мориса, так и не очнувшегося, уложили в мобильный «кокон».
        После этого Бланка сидела около иллюминатора и пыталась рассмотреть, что творится около избушки. Непонятная суета в сумерках. Театр теней в морозном воздухе, пронизанном лучами прожекторов и затуманенном облаками пара.
        Заглянула Лейла.
        - Как себя чувствуешь?
        - Хорошо. А что будет с Комнатами?
        - Их больше нет. Скоро полетим отсюда.
        - В каком смысле - нет?
        - Во всех смыслах. Они схлопнулись, исчезли, уничтожены. Спасибо тебе.
        - За что? - удивилась Бланка.
        - За нашу победу.
        Лейла опять ушла, а ей хотелось спать. Откинувшись в мягком кресле, в полудреме, Бланка пыталась решить, изменилось что-нибудь или нет в ее жизни, в том, что касается последствий Вьянгаса. Она чувствовала: как она решит, так и будет, и решать надо поскорее, не упуская момента. Это словно поворот, когда можно или свернуть на другую дорогу, или проскочить мимо.
        Морис постепенно оживал. Солнечный свет за окном палаты, звуки и краски - все это понемногу возвращалось к нему; запахов пока не было, но их и не должно быть - ведь он лежит в «коконе» и дышит стерильным воздухом, лишенным посторонних примесей.
        С Комнатами покончено. Теперь любую дверь можно открывать без опаски.
        Лейла навестила его, как обещала. Принесла несколько больших и маленьких коробок дорогих шоколадных конфет - вот они, на стеклянном столике у стены.
        Приятно, когда тебя навещает такая потрясающая, ослепительно красивая девушка, но… Он понял, что больше ее не любит.
        Во время рейда в Комнаты его любовь сгорела без остатка. Причем сам рейд он помнил смутно - впечатления остались, как от кошмарного сна с невообразимыми на ясную голову подробностями, однако ощущение, что его чувство к Лейле именно тогда и сошло на нет, было отчетливым.
        Сама говорила, что она мираж. И раз Морис остался жив - а мог и не остаться, если бы наступило прекращение жизнедеятельности организма, это ему задним числом объяснили, - то теперь он будет расходовать свое время, свои силы и свои чувства только на те вещи, которые по-настоящему имеют значение.
        Вокруг столько интересного и важного: новые ролики с участием Вероники Ло, новые постеры с ее портретами, компьютерные игры, где можно в качестве персонажей загрузить ее и свое собственное изображение. Ну, и кроме этого еще много всякого стоящего - конкурсы для покупателей, телесериалы, аттракционы, реклама… В общем, он постарается сделать свою дальнейшую жизнь яркой и насыщенной, а гоняться за красивыми выдумками вроде Лейлы больше не будет.
        Хватит уже с него этих миражей! - Я же вернула тебе живую Бланку, все как обещала. Сколько еще можно на меня злиться?
        Генри не злился. Просто был немного задумчив. Текущий отрезок его жизни скоро завершится, потому что свою книгу он вот-вот допишет, дело за малым - взять интервью у Саймона Клисса. Последний недостающий фрагмент мозаики. А потом начнется другой отрезок, неизвестно какой… Генри надеялся, что в нем будет присутствовать Бланка.
        - Никаких претензий, - улыбнулся он Лейле. - Уже все простил. Разве с тобой можно иначе?
        Они сидели втроем в салоне ее машины, неторопливо плывущей посреди снегопада над крышами зимнего Екатеринбурга. Вообще-то, полеты над ЗИПом запрещены, а то какой же исторический колорит, но для Лейлы «Иллюзориум» сделал исключение, ввиду особых заслуг. Вот она теперь и отрывалась, любуясь сверху панорамами древних поселений, и Генри с Бланкой на экскурсию пригласила.
        - Меня просто беспокоит, не сорвется ли завтрашняя встреча, - признался Генри. - Вдруг Саймона кондрашка хватит, или «Иллюзориум» передумает, или уж не знаю что… Если так долго чего-то добиваешься и ждешь, становишься мнительным.
        - Не сорвется. Еще бы они попробовали передумать - после того, как я добросовестно выполнила их заказ! С Клиссом встречаемся завтра утром. Мы с ним не виделись со времен того мордобоя, который я ему устроила в одной забегаловке в Облаке Тешорва. Обрадуется, наверное…
        - Он тебе так обрадуется, что тут-то все и закончится! - Генри не на шутку испугался.
        - Не бойся, я загримируюсь, буду сидеть в уголке и помалкивать, он меня не узнает.
        Бланка взяла из коробки на столике шоколадную конфету с «пьяной вишней». Он наконец-то рассмотрел, что за кольцо у нее на пальце: перстень из почти черного, отливающего серебристым блеском металла, с овальным темно-красным рубином.
        - Можно взглянуть? Я его раньше у тебя не видел… У Чеуса был почти такой же.
        - Не почти, а тот же самый, - сказала Лейла. - Его только пришлось по размеру подогнать. Марсия… да, наверное, Марсия и Чеус вместе… решили, что он достанется Бланке.
        - А шип там есть? - поинтересовался Генри. - Когда мы с Чеусом попали в Комнаты, он сказал Анджеле, что в перстне ядовитый шип.
        - Никаких шипов, вообще никаких секретов - обыкновенное кольцо старинной гинтийской работы. Может, фамильная драгоценность, может, он был дорог Чеусу, как память о чем-то прошлом… Или просто красивая вещь, которая ему нравилась. А я вам сейчас тоже кое-что особенное покажу… Сначала решила никому не показывать, но вам можно, как сказала бы Марсия. Угадайте с трех раз, что это такое. Хинар уже видел, - Лейла бросила взгляд в сторону пилотской кабины, - и догадался со второго раза.
        Она достала из расшитой жемчугом косметички миниатюрный кубик перламутрово-серой окраски, вроде тех, что используют в некоторых настольных играх, только вместо точек на каждую грань был нанесен тонко прорисованный черный узор.
        - Сувенир с Лярна? - узнав стиль рисунка, предположил Генри.
        - Нет.
        - Что-то для какой-то игры? - спросила Бланка.
        - Можно и так сказать, но все-таки нет.
        - Погоди… - Генри сощурился, рассматривая узор. - Это же хессиокае! Какое-то оружие против Комнат?
        - Тоже мимо. Это сами Комнаты.
        - Что?.. - одновременно произнесли Генри и Бланка.
        - Комнаты в свернутом виде, схлопнувшиеся до трехмерного объекта. Когда они по моему приказу свернулись, я посреди всеобщего столпотворения запихнула их носком ботинка в щель под порогом, а потом украдкой забрала. Хессиокае нарисовала через мини-трафарет, чтобы не вздумали раскрыться. Помнишь, мы ведь читали о такой возможности?
        - Помню, - кивнул Генри, разглядывая кубик теперь уже с долей опаски. - И что ты будешь с этим делать?
        - Отдам кому надо. Я написала об этой истории своему учителю, Хинар отправил письмо с Неза космической почтой. Ответ пришел сегодня утром. Стив сообщил, что создание, о котором я рассказываю, - судя по всему, животное из их многомерной Вселенной. Как эта зверушка очутилась у нас, непонятно, и уничтожить ее нашими средствами невозможно, поэтому учитель заберет ее и выпустит в своем мире. Там они считаются безобидными, и даже если из-за общения с Анджелой у несчастной твари испортился характер, никому от этого хуже не станет. Стив будет здесь послезавтра, а пока - никому ни слова, понятно?
        - Боишься, что отнимут? - понимающе усмехнулся Генри.
        - А ты как думаешь? Римма-Анджела вон какую изобретательность проявила, можно ожидать, что галактические службы от нее по этой части не отстанут. Конечно, в Космополе очень милые мальчики, после нашей операции они завалили меня шоколадом - каждый притащил по две-три коробки, мне же за год столько не съесть! Часть я оставила Морису - пусть угощается, мечтая о топ-моделях, да и вы поможете… Но я сейчас не об этом. Какими бы они ни были симпатичными, когда каждый сам по себе, но переоценивать разумность силовых структур, или какого угодно правительства, или даже Галактической Ассамблеи - это все равно, что наступать на швабру. Вы же в курсе, как родилась террористическая организация, в которой подвизалась наша Анджела? Тоже ведь была вначале галактическая спецслужба по части так называемой безопасности, а потом их как повело не туда… Нет уж, такие игрушки, - Лейла подбросила и поймала разрисованный кубик, - не для них. Моему учителю эту штуку можно отдать, а им - ни в коем разе. Пусть до послезавтра полежит у меня в косметичке, от греха подальше.
        Генри согласно кивнул, взял еще одну конфету с коньяком из космополовских приношений и рассеянно поглядел в иллюминатор, где уплывал из поля зрения заваленный снегом Екатеринбург.
        (В романе использован фрагмент поэмы Овидия «Фасты», перевод Ф. Петровского.)

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к