Наталия Осояну
        Лесной царь
        - Было время, - сказал Питер Пэн, - когда и я, как вы, думал, что моя мама всегда будет держать окно открытым, и я не возвращался много лун подряд. Но вот наконец я прилетел домой. И что же? Окно было заперто, мама совсем забыла обо мне, а в моей кровати спал другой мальчик!
        Дж.М.Барри
        1.
        - Стой!
        Споткнувшись, она ухватилась за низкую ветку и повисла, тяжело дыша, запыхавшись от быстрого бега. Чувствуя, что севший голос вот-вот сорвется окончательно, прокричала из последних сил:
        - Стой, кому говорят!
        Невдалеке, посреди густого подлеска, что-то белое мелькнуло и пропало. Преследовательница в сердцах треснула ладонью по шершавой коре, пробормотала сердито: "Крот упрямый, чтоб тебя..." - и опять бросилась в погоню.
        В том месте, куда пришелся удар, кора слегка надулась. Дерево приподняло ветку и обиженно зашелестело листвой...
        ... беглец мчался, не разбирая дороги, и несколько раз Лугга теряла его из виду - лишь какое-то необъяснимое чувство подсказывало правильное направление. Лес, знакомый обоим с давних пор, остался позади, и теперь они неслись сквозь чужие места; молва о диковинной погоне успела, однако, разойтись далеко, поэтому им не мешали - только провожали удивленными взглядами, а всякая мелкая живность, боясь попасться под горячую руку - или, вернее, ногу, - пускалась наутек, едва завидев их.
        Лугга напрасно надеялась на второе дыхание: всё шло к тому, что если оно и появится, то будет уже поздно. "Упустила, упустила!" - злорадно стрекотали сороки на ветвях. "Поделом, - рассердилась она сама на себя. - Он же лучший бегун из всех нас, незачем было лезть не в свое дело. Но Дана расстроится..."
        Споткнувшись раз, другой, третий, она сначала замедлила шаг, потом остановилась и в ужасе оглядела себя: одежда превратилась в лохмотья, ноги и руки покрылись царапинами да ссадинами, длинные волосы спутались, пропитались потом и стали похожи на сосульки. "Всё из-за него!"
        - Тиль! - зло крикнула она и закашлялась. - Тиль, если ты слышишь, знай: я возвращаюсь домой!
        Тишина. Лугга вся превратилась в слух...
        ... где-то высоко возились бельчата в дупле, под холмиком прошлогодних листьев сопела в норе мышь-землеройка, тихо шурша, продвигался вдоль ствола старого дуба жучок-короед. Невдалеке журчал родник. Легкий ветерок тронул листву, и каждая ветка отозвалась в своей собственной, неповторимой тональности...
        Но ничего похожего на дыхание.
        Лугга вздохнула: "Дана будет плакать". Легко коснулась кончиками пальцев ствола дуба-великана, и жучок, поперхнувшись напоследок, умолк. "Не выношу, когда Дана плачет..."
        Леший, древний как сама Земля, зашумел листвой, хоть ветер давно утих.
        - Не стоит благодарностей, - горло горело, словно она наглоталась сухой листвы пополам с пылью. - А вы, случайно, не видели здесь Тиля?
        Ветви дуба снова дрогнули - на этот раз виновато и слегка смущенно.
        - Ничего, - Лугга заставила себя улыбнуться. - Я все равно его найду... да-да, конечно, я передам Владычице ваши пожелания... всего доброго!
        На прощание великан решил спеть для неё, а соседи подхватили - вскоре вся поляна огласилась гулкими раскатами бравурного марша в исполнении вековых дубов...
        Прежде, чем возвращаться, следовало привести себя в порядок, и она направилась к роднику. Сначала напилась вволю - от ледяной воды заломило зубы, потом принялась смывать пыль и пот, а напоследок попыталась пальцами расчесать волосы. Где-то внизу, у корней-истоков, заворочался потревоженный Ручейник, собираясь вынырнуть и потребовать должок, но Лугга прикрикнула на него, и дух родника угомонился.
        Теперь, по крайней мере, никто не испугается, завидев её...
        Щелк!
        Она встрепенулась.
        - Тиль?
        Тишина. Вокруг по-прежнему никого, только Ручейник тихо ворчит под землей.
        - Тиль, ты здесь, я знаю. Я чувствую.
        Молчание.
        - Зачем ты сбежал? Ты хоть представляешь, что сейчас чувствует Дана? А я? Я тебе тоже безразлична?
        Ни звука...
        - Если ты думаешь, что к тебе станут плохо относиться... Тиль, я давно всё знала.
        - Знала?! - раздалось позади. Лугга невольно восхитилась: она бы никогда не смогла так затаиться. - Ты знала?! - он спрыгнул с дерева: смуглое лицо исцарапано и залито слезами, белые волосы взъерошены, глаза орехового цвета смотрят неприязненно. - И молчала? Да как...
        - А какая разница? - она пожала плечами. - Я люблю тебя вовсе не за то, что ты Лесной... ну, я хотела сказать, что для меня неважно, Лесной ты или нет...
        - Замолчи! - Тиль смахнул слезы. Лугга вспомнила, как год назад его покусали волки, пришедшие из Южных земель: он ни единой слезинки в тот раз не пролил. - Я не такой! Я чужой! Я не сын Даны, меня забрали, украли из... - лицо Тиля исказилось в презрительной гримасе и следующее слово он будто выплюнул, - ... из Города!
        - Ну и что? - Лугга осторожно шагнула вперед. - Откуда ты знаешь, сколько среди Лесных подменышей? Может, и я тоже...
        - Нет, - он шмыгнул носом. - Посмотри на себя, а потом - на меня. Взгляни на мои волосы!
        Лугга дернула себя за светло-зеленую прядь; в тени, должно быть, её глаза слегка отсвечивали серебром. Тиль и в самом деле был другой, но...
        - Разве в цвете волос дело? Дана любит тебя - даже больше, чем остальных своих детей! Она сама мне рассказала, как почувствовала твой запах сквозь смрад Города, как разглядела твой свет, и не смогла устоять... разве она забрала бы тебя оттуда, если бы не полюбила? - он молчал, насупившись. - Да ты глупее сороки, если не понимаешь этого! Твоя любовь не стоит пустой еловой шишки!!
        ... опомнившись, она поняла, что рвется ударить Тиля, а он удерживает её руки.
        - Отпусти.
        Он покачал головой.
        - Отпусти, а не то превращу в...
        Он усмехнулся.
        - В кого? Нет, Лугга, я уже превратился в самое отвратительное существо на свете - я из Города... ты вдумайся хоть на миг, какое место для нас самое страшное?
        - Город, - призналась она, опустив глаза.
        - Так. А куда уходят те, кого Дана изгоняет?
        - Отпусти меня... - она ощутила, что краснеет. - Ну в Город, в Город!
        - Хорошо. Теперь скажи мне, откуда приходят губители?
        - Ай! - он сжал её запястья так, что хрустнули кости. - Ты сломаешь мне руки, Тиль! Да, губители приходят из Города, ты прав...
        Оба замолчали.
        - И куда ты пойдешь? - жалобно спросила Лугга.
        - Разве не понятно? - вопросом на вопрос ответил Тиль.
        - Я с тобой, - она выпрямилась, готовясь встретить сопротивление. - Или ты останешься, или возьмешь меня с собой.
        - Ещё чего, - он нахмурился. - Только тебя мне не хватало...
        Лугга упрямо шагнула вперед.
        2.
        Огромные черные губители, рыча, проносились мимо, обдавая Тиля и Луггу жаром и волнами ужасного запаха, от которого щипало в носу, а из глаз лились слезы.
        Лугга долго крепилась, а потом остановилась, схватилась за горло, проговорила сдавленно: "Всё... задыхаюсь..."
        - Дыши ртом, - сердито сказал Тиль. - Скоро привыкнешь - я вот уже ничего не чувствую. А если действительно не можешь - возвращайся назад, там тебя уже, наверное, обыскались.
        Не оборачиваясь, двинулся вперед: знал, что она пойдет следом.
        Город оказался вовсе не таким страшным, каким представлялся по рассказам Владычицы Даны - Тиль испытывал к нему только гадливость, поскольку из всех известных ему мест сравниться с Городом по омерзительному виду и запаху могло только старое болото. Тамошние обитатели славились воистину несносным характером и туда без особой необходимости не заглядывали даже Лесные из окружения Даны, его... приемной, как выяснилось, матери.
        Деревья из камня и металла.
        Серая корка на земле - и навечно похороненные под ней Лешие.
        Люди, пораженные странной слепотой: ни один из них не заметил ни его, ни Луггу.
        И губители - полчища бездушных металлических тварей.
        Отвратительно...
        Серый цвет скрадывал детали. Вскоре Тилю показалось, что силуэт Лугги становится прозрачным; он моргнул, прошептал несколько слов, отгоняющих дурные силы - и наваждение исчезло, но осталось неприятное ощущение, что вот-вот произойдет нечто ужасное, непоправимое.
        - Что... - его спутница обернулась, и Тиль содрогнулся, увидев, насколько они отличаются друг от друга. Как он раньше этого не замечал? Светло-зеленые волосы, да... а глаза, меняющие свой цвет от серебристого до черного? А заостренные уши? А шесть пальцев на руках?!
        Как мог он не понимать, что она не человек?
        ... - Тише, тише. Успокойся, не плачь.
        Они сидели у холодной каменной стены; Лугга одной рукой гладила его волосы, другой вытирала слезы, а мимо проносились губители да людской поток шел из ниоткуда в никуда. Высоко-высоко свинцовое небо готовилось пролиться дождем, но Город его не боялся.
        - Это жуткое место, Лугга... оно крадет душу, как я раньше не догадался! Решил, что я умнее Даны...
        - Погоди, постой, - она нахмурилась. - Я ничего не чувствую, кроме этой вони. Мне неприятно здесь находиться, да... но теперь я понимаю, что смогу прийти и уйти свободно, когда захочу - точно так же, как это делает Дана. Может, это...
        - ... это лишний раз доказывает, что я не Лесной, - скорбно завершил он. - Стоило оказаться там, где я родился, как все усилия Даны едва не пошли прахом. Теперь я понимаю, Лугга - я вспомнил! Мне снилось это место, снилось много раз, и я всё время просыпался в холодном поту и кричал, потому что боялся умереть во сне - от страха и от омерзения... а ведь это Город звал меня.
        Она ничего не смогла сказать, лишь растерянно развела руками. И тут Тиль решил признаться:
        - Я хотел найти здесь свою настоящую мать, - он покраснел и отвернулся. - Видно, я и впрямь ничегошеньки не взял от Лесных, если не могу этого сделать...
        - Прошло больше десяти лет, - тихо сказала Лугга. - И людей здесь так много... как ты собирался её искать?
        - Не знаю! - Тиль вскочил. - Может, спросить кого-нибудь? Эй, ты! - он подскочил к прохожему и замахал руками перед носом у того. - Скажи, ты видел где-нибудь здесь женщину - у неё белые волосы, как у меня, и голубые глаза? Ты видел? Её имя Виола, и по утрам она открывает окно настежь и поет, встречая рассвет, я помню! - прохожий испугался, лицо его покрылось крупными каплями пота - пустота перед ним на мгновение приняла очертания человеческой фигуры...
        - Лугга!
        - Оставь, он не видит тебя... только чувствует, но - оставь, ты запугаешь его до смерти!
        - Лугга, ты опять становишься прозрачной... о-о, Дана, зачем ты обрекла меня на такие муки?! - он рухнул на колени и зарыдал, а человек, успокоившись, побрел своею дорогой. - Мне было пять лет, я знаю эти улицы, мы здесь гуляли... я не могу жить в двух мирах... а это место - оно ужасно... неужели я должен здесь остаться? Лугга, помоги мне, прошу...
        Люди начали оборачиваться. Лугга поняла, что Тиль вот-вот перейдет из одного мира в другой, скорее всего - безвозвратно, и поэтому ей срочно надо было что-то сделать.
        - Тиль! - крикнула она. - Здесь внизу спит огромный Леший! Я разбужу его для тебя, и тогда Город увидит, на что мы способны!
        Она собрала все свои силы, запрокинула голову, чтобы увидеть Небо - лишь оно одно было неподвластно чарам этого странного места. Глубоко под ними, надежно укрытый серой коркой...
        ... даже в неуязвимой броне найдется хотя бы одна маленькая трещина. Лугга, на время объединившись с Лешим, оказалась в полной темноте, в душном давящем мраке - и тут же начала напряженный поиск. Казалось, прошла целая вечность - а на самом деле минуло всего лишь мгновение, - а потом он и сам проснулся, и стал помогать ей. Его душа была древней и, одновременно, младенческой, потому что он слишком долго пролежал под землей. Вдвоем они устремились сквозь тьму и почти уже потеряли надежду, а потом впереди мелькнул огонек...
        Дерево рванулось сквозь асфальт к свету, как река, нашедшая щель в плотине. Прохожие в ужасе бросились врассыпную, а огромный дуб все рос и рос, выбрасывая в стороны мощные ветви, его ствол становился всё толще, листва - всё гуще; стоявший рядом дом словно съежился от страха и боли, потому что ветви-руки Лешего с легкостью пробивали оконные стекла, да и стены не были для них непреодолимым препятствием...
        Ещё день назад Тиль восхитился бы этим чудом, а теперь он дрожал от страха.
        - Ты боишься! - горестно воскликнула Лугга. - Тогда мы оба погибли, потому что без тебя я никуда отсюда не уйду...
        В это время земля снова задрожала. Серая корка вздулась и лопнула, а на поверхность выбралось самое странное существо из всех, кого Лугга встречала за свою жизнь.
        Больше всего оно напоминало обитателя болот: такого же роста - чуть выше колена Лугги, - такого же грязно-зеленого цвета, столь же оборванное, косматое и желтоглазое. Но болотные духи обладали ещё и длинными острыми зубами... это же создание имело почти нормальное лицо, и потому внушало больше доверия.
        Тем не менее, Лугга насторожилась - она теперь хорошо понимала, что на Тиля рассчитывать не приходится...
        Существо обошло вокруг дерева, и Леший зашумел ветвями - не враждебно, но предостерегающе. Коротышка хмыкнул, пожал узкими плечами, потом протянул руку с длинными пальцами - их было всего четыре, но на каждом по одному лишнему суставу, - однако коснуться ствола побоялся. Леший встряхнулся и что-то прогудел... тут, к удивлению Лугги, подземный житель рассмеялся и ответил на том же гулком языке. Потом, не успела она прийти в себя, он сказал скрипучим голосом:
        - Ну и натворила же ты дел, Лесная!
        - А что? - она упрямо вздернула подбородок. - Не вечно же ему было спать!
        - Да? - язвительным тоном отозвался коротышка. - Считаешь, что поступила правильно? Оглянись вокруг, шишка еловая, и осознай, наконец, что ты наделала!
        Лугга задрожала.
        ... люди, стоявшие в отдалении, оживленно жестикулировали, кричали - она ничего не понимала. Неожиданно толпа расступилась, и появился огромный губитель.
        Тиль схватил её за руку.
        - Нет, - прошептала Лугга, не в силах поверить. - Нет, они не могут этого сделать!
        Внутри у губителя был бесформенный сгусток тьмы, от которого веяло холодом...
        Коротышка устало вздохнул и побрел к дыре, из которой появился. У самого входа в подземный мир обернулся и сказал:
        - Пошли, что ли? Или так и будете стоять?
        - Они его убьют! - крикнула Лугга. Тиль крепче сжал её локоть. - Их надо остановить!
        - Ага! - коротышка ехидно улыбнулся. - И кто их остановит? Ты? Ну, ценой собственной жизни - возможно. Хотя нет, вряд ли... а-а, я понял: вы двое пришли сюда делать глупость за глупостью! Ну, тогда мешать не буду...
        - Подожди, - робко сказал Тиль. - Неужели ничего нельзя сделать?
        - Можно... побыстрее убраться отсюда, потому что вас заметили.
        Губитель двигался в их сторону, а тьма в его сердцевине смотрела на них, хотя у неё не было глаз...
        ... лестницы, бесконечные лестницы.
        Сначала они кубарем скатились по ступенькам, а потом коротышка взвизгнул: "Бежим!" - и, схватив их за руки, рванулся вперед. Кожа у него, против всех опасений Лугги, оказалась сухая и гладкая, так что, пока глаза не привыкли к темноте, их провожатый вовсе не казался таким противным на вид. Хватка у него была крепкая!
        Они неслись с огромной скоростью куда-то вниз и едва успевали глядеть по сторонам. Сначала кругом была кромешная тьма, а потом появились красноватые огни, и, наконец, яркий белый свет - но, привыкнув к темноте, они ничего не могли увидеть. Падение сопровождалось оглушительным свистом...
        Лугга, в конце концов, перестала бояться, а щемящее чувство вины за произошедшее наверху отступило куда-то на второй план.
        - Ну, вот мы и пришли!
        Они стояли посреди большой пещеры, освещенной лишь огоньком одной маленькой свечи. Лугга и Тиль чувствовали, что кроме них и подземного жителя в пещере находится ещё кто-то - и даже много кто, судя по доносившемуся со всех сторон шуршанию и сопению...
        - Теперь можно поговорить.
        Коротышка уселся на пол, скрестив ноги.
        - Кто здесь? - негромко спросил Тиль. Эхо тут же издевательски подхватило: "Ктотоктоктоздесь..."
        - Нас много, - охотно пояснил коротышка. - Но не зовите, они не выйдут.
        - Боятся? - предположила Лугга.
        - Стыдятся, - с горечью ответило уродливое существо, и она не стала спрашивать, почему. - Так зачем же вы сюда пришли? Разве не знаете, что это за место?
        - Я родился здесь, - просто сказал Тиль, и создания, скрывавшиеся в темноте, тревожно зашевелились. - Я... мы пришли, чтобы отыскать одного человека.
        Почему-то это очень разозлило коротышку: он вскочил и чуть ли не набросился на них с кулаками.
        - Ты Лесной! Искать человека в Городе - кишка тонка! Не ври! Где это видано, чтобы Лесной, да по доброй воле - сюда?
        - Я правду говорю, - Тиль смотрел на него, как показалось Лугге, с грустью. - Я ищу женщину, её зовут Виола... - он вдруг покачнулся, но устоял. - Она моя мать.
        - Ну, найдешь ты её, предположим, - коротышка подпрыгнул по-лягушачьи и опять уставился на Тиля круглыми желтыми глазами. - А понимаешь, что произойдет тогда?
        Тиль молча кивнул, и Лугга вдруг осознала, что они двое понимают друг друга, а вот она - нет, и это испугало её. А коротышка повел себя ещё более странно, чем до сих пор - крутанувшись на пятках, ухмыльнулся и спросил:
        - Нравлюсь? Захотелось стать таким, как я?
        Тиль зажмурился.
        - Так что? Будешь искать дальше?
        - Да.
        ... и снова они летели вниз, сквозь тьму, но на этот раз их провожатый не молчал, а охотно объяснял, что к чему. Лугга узнала, что следует опасаться не губителей, а тьмы, которая внутри них, что Городу десять тысяч лет, что подземная его часть раз в сто больше надземной, но люди под землей почти не живут... лишь об одном коротышка умолчал: когда она спросила, откуда здесь подобные ему, он только ухмыльнулся.
        А Тиль слушал и кивал, как будто всё знал и без объяснений.
        Коротышка вел их к существу, которое называло себя Архивариусом. Оно, как предполагалось, знало ответы на все вопросы...
        Но Лугга чувствовала, что не понимает чего-то очень важного.
        ... Архивариус был грибницей и жил у самых корней Города.
        Его нити пронизывали весь Город, до самой верхушки, и поэтому он знал всё.
        Архивариус не умел разговаривать, но коротышка знал, что следует делать - и, пока он возился возле огромной пористой массы, Лугга не выдержала:
        - Тиль, он потребует с нас плату за все это?
        Тиль как-то странно на нее посмотрел и, как ей показалось, с трудом удержался от лжи.
        - Да. Но ты не беспокойся... платить буду только я. И не ему. Просто... так заведено.
        - Но... мы ведь вернемся?
        Он отвернулся.
        - Тиль? Я боюсь, что...
        - Нашел, нашел! - коротышка танцевал возле Архивариуса. - Быстрее!
        И больше времени разговаривать не было.
        ... - Мама?
        Коротышка крепко сжал ладонь Лугги, и ей оставалось только смотреть.
        - Мама, это я. Я вернулся.
        Конечно, это и впрямь была его настоящая мать - они были очень похожи друг на друга и внешностью, и внутренним светом. Но... она была так же слепа, как и все остальные люди в Городе.
        И в кроватке перед ней лежал ребенок с такими же, как у неё и у Тиля белыми волосами.
        - Пойдем! - вдруг запрыгал коротышка с нетерпением. - Она не узнает тебя, вот и славно! Может, ещё успеете уйти...
        - Что? - ужаснулась Лугга. - Ты не говорил, что это опасно, трухлявый пень!
        ... а Тиль не слышал их. Он вглядывался в давно забытые черты, и с каждой секундой убеждался, что именно её видел во сне много раз, и не понимал, кто она такая. Он ощутил умиротворение - и, вместе с тем, какую-то странную обреченность.
        "Я дома..."
        - Лесные!
        Голос прозвучал, казалось, сразу со всех сторон.
        В окна дома заглядывала тьма, и тьма вошла в двери.
        - Уходи, Лугга, - спокойно сказал Тиль. - Я отвлеку их.
        - Нет, - она встала рядом с ним. - Я уйду только вместе с тобой...
        ... потом она поняла, кем был коротышка и остальные существа, прятавшиеся в темноте пещеры.
        Лесные, попавшие в Город и проигравшие сражение с Тьмой.
        Лешие - сломленные, изуродованные, почти что убитые.
        И сердце её сжалось от горя...
        Но это было уже после того, как она и Тиль бросили вызов той силе, что овладела Городом и правила им вот уже многие тысячи лет.
        Они вспомнили все, чему учила их Дана, и собрали весь свет в своих душах...
        "Ты останешься здесь, - шептала тьма.
        Много лет назад тебя украли, но ты вернулся - я знала, что так и будет, потому что никто не может спастись от меня.
        Я войду в твою душу тоской по утраченному детству и горечью обиды на всех Лесных - и ты станешь моим навсегда.
        Так будет!"
        "Я вернулся, - ответил Тиль.
        Я вернулся, чтобы встретиться с тобой лицом к лицу и понять, кто я такой на самом деле. Мне нет пути, пока за спиной стоишь ты.
        Поэтому ты уйдешь отсюда навсегда.
        Так будет!"
        И вдвоем с Луггой они стали ослепительно яркой звездой, чтобы проникнуть в сердце тьмы и выжечь его...
        - ... я вижу тебя.
        Тиль коснулся её лица кончиками пальцев. В её глазах стояли слезы, а его фигура расплывалась и мерцала.
        - Так странно... это сон?
        - Нет. Я вернулся через много лет, чтобы сразиться с тьмой... я не смог её победить до конца, но всё же теперь тебе будет легче жить здесь... с ним.
        - Ты останешься?
        Он молчал.
        - Ты не останешься...
        - Не плачь, прошу тебя!
        - Это сон, это всего лишь сон... ты снился мне столько раз за эти годы...
        Обнявшись, они плакали оба.
        - Я не могу остаться. Теперь ты разрешишь мне снова уйти? Я должен был знать, что ты мне разрешаешь...
        - Разве у меня есть выбор?
        И они молчали, пока время не истекло.
        - Я не вернусь в Лес, - сказал Тиль, и его лицо наконец-то стало спокойным.
        - Мы пойдем вместе, - ответила Лугга.
        Дорога перед ними уходила вдаль за горизонт; Лес и Город остались позади.
        - Я пойду за тобой хоть на край света...
        Он улыбнулся.
        "Я пойду с тобой хоть на край света, - повторила Лугга про себя. - Тысячу городов я пройду, потому что люблю тебя..."
        Дана была права, тысячу раз права. "Ты должна догнать его, - сказала Владычица. - Тиль станет Лесным Царем после меня, и я хочу, чтобы призраки прошлого оставили его навсегда, а для этого он должен вернуться туда, где родился и провел первые годы жизни. Чтобы по-настоящему понять Лес, ему придется понять самого себя, а ты будешь сопровождать его, помогать ему. Это будет непросто, и даже опасно... но я когда-то сама через это прошла, и поэтому верю, что всё будет хорошо".
        И всё же Дана боялась, что потеряла его навсегда, рассказав - намеренно! - правду о прошлом.
        Лишь об одном Владычица умолчала, но теперь всё и так было понятно: если будущему королю суждено пройти через многочисленные испытания, чтобы доказать, что он достоин трона...
        ... то же самое предстоит и будущей королеве.
        "Да, - Лугга улыбнулась. - Пусть Город идет своим путем, а Лес - своим. Для нас найдется между ними третья дорога - до тех пор, пока ты окончательно не придешь к согласию со своей душой. Я же буду рядом, какие бы преграды и невзгоды не ждали нас. Но, хоть ты сейчас и слышать об этом не захочешь, я точно знаю: ты вернешься.
        Мы вернемся!"