Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Охотин Александр : " Вовка Брат Волшебника " - читать онлайн

Сохранить .
Вовка - брат волшебника Александр Анисимович Охотин
        Брат - волшебник #1 Бывает, совершишь что-то, не подумав, а потом уже и не исправишь ничего. Вот и Вовка чуть было не совершил непоправимое, и, если бы… В общем, если хотите узнать эту историю, тогда читайте.
        Александр Анисимович Охотин
        Вовка - брат волшебника
        (Брат - волшебник - 1)
        Глава 1. Падение
        Вовка сидел почти у самого края. Он пробрался туда по коньку крыши. На скат вставать было опасно: ночью прошёл дождь, и крыша была скользкая. Вот он и уселся на краю конька. Отсюда хорошо виден двор интерната, набережную Оки, пристань. В общем, он сидел там, а во дворе интерната творилось нечто. Вон Гоблин - бегает, машет руками, что-то кричит. Вовка не слушает - не интересно. Ну что интересного может кричать Геннадий Олегович? Всякие ругательства, угрозы? Вовка это уже слышал
        - каждый день слышит. Так что пусть орёт. Хотя нет, это не ругательства. Вовка прислушался. Странно: Гоблин умоляет его слезть с крыши? Нет, не требует, а именно умоляет. И испуганный он - с чего бы это?
        Даже отсюда, с высоты четырёх этажей видно, какой он испуганный. Странно, почему? Вовка стал с интересом наблюдать за происходящим. Внизу суетились учителя, директор, завуч. Там толпились воспитанники интерната, собравшиеся на линейку. На этой линейке он должен был «сознаться» в том, чего не совершал.
        Почему-то вспомнилась мама. Вовка всегда её вспоминал, когда ему было трудно, а трудно было не так уж и редко - из-за Гоблина. Бывает, нанесёшь кому обиду - специально, нечаянно ли - а потом места себе не находишь. Хочется всё исправить, извиниться хотя бы, а… нельзя. Уехал тот человек так далеко, что и не найти. Вот и Вовка не мог теперь извиниться перед мамой за все нанесённые ей обиды. Ушла мама в такие края, из которых не возвращаются - умерла она полгода назад… Нет у него теперь никого. Остался он совсем один. А теперь ещё и это… Вовка этого не делал. Он и не смог бы такого сделать - никогда. Гоблин наверняка это знал - просто он Вовку ненавидел, вот и воспользовался случаем…
        В чердачную дверь чем-то колотили - пытались выбить. Нет, с дверью они просто так не справятся: дверь железная и без сварщика её не откроют. Вовка надежно её запер железным ломом. Он просунул лом в крепкие, намертво приваренные замочные петли. Так что есть ещё время побыть одному. Есть время подумать, что делать дальше.

«Может сознаться? Всё равно ведь не отстанут» - подумал он.
        Но эта мысль пришла только на миг. И правда, сознаться можно в том, что сделал, а так - это не сознаться, а наговорить на себя.

«Нет, нельзя этого делать, не дождутся, - это он теперь решил твёрдо. - Так нельзя. Должна быть справедливость. Вот кто это сделал, тот пусть и сознаётся».
        Несмотря на пасмурную погоду, вид с крыши открывался великолепный. Вдоль набережной расположились аккуратные домики; около берега стояла на воде пристань; по Оке плыл белоснежный пароход; по набережной спешили по своим делам прохожие. И почему раньше Вовка не замечал всей этой красоты? Почему он только теперь увидел, как прекрасен этот Мир? Разве ему сейчас до этого? А внизу продолжалась суета. Теперь и директор интерната умолял, чтобы он слез с крыши.

«Интересно, чего это они все такие странные? - подумал Вовка. - Что ли, потому что не могут до меня добраться? Ну и что? Я же не вечно тут сидеть буду. Ну, огорчённые были бы - это ещё понятно. Но чтобы напуганные?!».
        Вовка видел, какой неважный у Гоблина вид. Нет, он даже не растерянный, а именно напуганный. Да что там напуганный, Блинов вообще в панике. Да, Геннадий Олегович предстал перед ВСЕМИ в таком вот «несолидном» виде. Таким его никогда ещё не видел. Ведь он всегда выглядел степенным, уверенным в своей непререкаемой правоте. Что же это с ним? Почему он суматошно бегает по двору? Почему он так «нижайше» уговаривает Вовку слезть с крыши?
        Неожиданно во двор интерната въехали сразу три машины: милицейская, пожарная и скорая помощь. В дверь больше не колотили. Это и понятно: что толку колотить, если её всё равно так не выбить - нужен сварщик. Из машин вышли люди. Пожарные стали поднимать лестницу. И тут Вовка всё понял:

«Вот дураки-и-и! Что ли они думают, что я с крыши прыгать собрался?! Вот почему они испугались - особенно Гоблин. Понятное дело, в тюрьму-то ему не хочется. Если чего случится, виноват-то он».
        Если бы только один Гоблин был в панике, Вовка этому даже рад был бы. Но и Арсений Ильич - директор - тоже не в лучшем виде. А вот директора жалко. Арсений Ильич - очень хороший человек, только вот Блинову слишком доверяет. Он-то не знает, каков его зам на самом деле.

«Ладно, надо вниз спускаться, - решил Вовка, - и стоять насмерть, пусть этот гад даже не надеется, что я на себя наговаривать буду».
        Вовка встал и пошёл к чердачной двери. Пока он шёл по коньку, всё было в порядке, но когда он ступил на скат крыши, ноги заскользили и…
        Это произошло очень быстро. В ушах засвистел ветер, сквозь который прорвался многоголосый вопль ужаса. Земля неумолимо понеслась навстречу. Это конец… Вовка от страха закрыл глаза…

…Не было удара, не было боли, не было теперь и падения. Главное, стало очень светло… и тепло. Свет Вовка почувствовал даже с закрытыми глазами. Он не понял, что случилось и почему он жив. «А может, я уже не живой? Может мне только кажется, что живой? - подумал он. - Хотя нет, ерунда. Если бы не живой, то и казаться не могло бы…»
        Он так и стоял, боясь открыть глаза. Да-да, именно стоял, а не лежал, распластавшись на земле.
        - Ну что, так и будешь стоять с закрытыми глазами? - услышал он насмешливый мальчишеский голос.
        Вовка открыл глаза и увидел, что оказался на огромном залитом солнечным светом лугу. Перед ним стоит незнакомый мальчишка. На вид он Вовкиного возраста, хотя нет, всё-таки постарше. Воздух наполнен ароматом трав и цветов; лёгкое дуновение ветерка; ярко светит солнце - вот почему так светло и тепло.
        Вовка огляделся по сторонам. Позади он увидел здание, похожее на большой старинный замок. Замок заканчивался высокой башней с узкими окнами на самом верху, с конической крышей и длинным шпилем. Вдали за замком виден был город с невысокими домами. В городе Вовка разглядел такие же высоченные, как в замке, башни. Между некоторыми из них были перекинуты висящие над землёй и домами мосты.
        - Ну что, всё оглядел? - услышал Вовка голос мальчишки.
        - Ты кто? - спросил Вовка.
        - Дед Пыхто, не узнал, что ли? - ответил незнакомец.
        - Кого не узнал?.. - опять не понял Вовка - он всё ещё не мог прийти в себя после падения.
        - Кого, кого… - деда Пыхто! Ну, ты и ненормальный! Я ведь тебя в спальне искал, потом в столовой. Вот не думал, что тебя дурь понесёт на крышу. Я еле успел.
        - Чего еле успел?
        - Перехватить тебя до того, как ты разбился там, в твоём Мире.
        - Так то, что я здесь, это твоя работа?!
        - Ага, ты догадливый - моя.
        - Как ты это сделал?
        - Сделал и ладно. Не заморачивайся на этом. Хорошо ещё, что я вовремя во двор вышел. До земли тебе всего десять сантиметров оставалось. Ну ладно, пошли. Я отведу тебя к Учителю.
        - К какому ещё учителю?! К Гоблину?! Не пойду к этому гаду! Что ли думаешь, я буду позориться и признаваться в том, чего не делал.
        - К какому ещё Гоблину? Я говорю о моём Учителе, о Главном Хранителе Миров…?
        Глава 2. Подстава
        Заместитель директора по воспитательной работе был человеком солидным,
«правильным» и… тупым. Звали его Геннадий Олегович Блинов. Учащиеся интерната придумали ему прозвище «Гоблин». Это не только из-за имени, отчества и фамилии. Это, скорее, потому что они его, мягко говоря, не любили.
        Именно из-за тупости Блинов никогда не сомневался в своей правоте. Он считал, что ученики должны безропотно исполнять все его приказания. Неповиновения он не терпел. Ну и что с того, что эти приказания бывают дурацкими, а глупость Блинова доходит порой до степени идиотизма?
        Вовку Блинов невзлюбил, как только он появился в интернате. Это потому что он отказался быть «тайным агентом», а проще, доносчиком. Геннадий Олегович хотел, заставить его доносить обо всём, что говорят ребята, что они делают. Вовка отказался - наотрез. Вот тогда-то и начались придирки.
        Гоблин всегда мог найти повод придраться. Он старался показать, что Вовка чуть ли не преступник, что ему одна дорога - в тюрьму. Поводом могло послужить что угодно: не так взглянул, не так понял, не то ответил, не с той ноги встал. Да чего там перечислять? Ведь у нас часто бывает, что кто главнее - всегда прав, а остальные - дураки. Есть такое слово в русском языке - «самодур». Так вот, это слово вполне подходило к Блинову.
        А началось история, о которой я хочу вам рассказать, вот с чего. У Антонины Александровны - учительницы младших классов - пропала сумочка. В пропавшей сумочке были деньги, которые она копила на ремонт домика в деревне. Кроме тех денег, там была только что полученная зарплата.
        На следующее утро к Вовке подбежала Нинка Голубева. Она сообщила, что под матрасом его кровати нашли украденную сумку.
        - Какую сумку? Под каким матрасом? - опешил Вовка.
        - Да брось прикидываться. Ту сумку, которую ты украл у Антонины Александровны.
        - Я?! Украл?! Да ещё у Антонины Александровны?! - Это был шок. Вовка ни за что не мог бы украсть. Он бы и жить после этого не смог.
        Вовке опять вспомнилась мама. Он вспомнил, как она не любила нечестных людей. Вовка - так их вообще ненавидел. Он ненавидел тех, кто может украсть, или ещё чем-нибудь принести человеку горе. Мама всегда ставила в пример отца. Она много о нём рассказывала.
        Вовкин отец был следователем. Он расследовал разные преступления. Он никогда не отступал и доводил дело до конца. Ему часто пытались помешать, требовали закрыть дело, угрожали. Особенно трудно было вести дело, когда среди преступников попадались важные чиновники. Но отец был человеком чести и не прогибался. Вот поэтому его и убили…
        Отца Вовка почти не помнил. Отец погиб семь лет назад. Вовке было тогда всего три года. В памяти остались только обрывки воспоминаний. Вовка помнил, как они втроём
        - он, мама и папа - ехали в машине, гуляли в лесу, ездили на дачу. Он вспомнил, как высоко казалось ему, когда папа поднимал его на руки. Вспомнил ещё фотографии, на которых они были все вместе и которые куда-то пропали, когда умерла мама…

…Воспоминания прервались криком Гоблина:
        - Вот он голубчик! Полюбуйтесь на этого негодяя! Ну, ворюга, где деньги?!
        - Какие деньги?
        - Те, что были в украденной тобой сумке, и не смей отпираться!
        - Не крал я никаких сумок.
        - Я велел не отпираться! Все видели, что вот эта сумка лежала у тебя под матрасом! Как она там оказалась, если ты, гадёныш, её не крал?! Может я её тебе под матрас положил?
        Какая-то буря поднялась в душе. С Вовкой такого ещё не было. Он и раньше не любил Гоблина. Хотя, кто из воспитанников его любил? Даже физрук Евгений Иванович недолюбливал Блинова. Но такой ненависти, как сейчас, Вовка никогда, ни к кому не испытывал. Он готов был вцепиться в Гоблина, рвать, царапать, кусать его зубами, как хищник.
        - Может и ты!!! - закричал он. - Потому что ты гад, фашист!!!
        На мгновение наступила мёртвая тишина. Все просто обалдели от «такой дерзости». Только Антонина Александровна сказала очень тихо:
        - Вова, я от тебя этого не ожидала. Разве я тебе сделала чего-нибудь плохого? Я же всегда ко всем относилась по-доброму, и к тебе. А ты так со мной поступил.
        - Я не крал, Антонина Александровна, - сказал Вовка. - Я не вор и никогда им не стану, хоть кое-кому и хочется показать, что я вор.
        - Вот видите, Антонина Александровна, к чему приводит ваш либерализм! - кричал Блинов. - Я сколько раз Вам объяснял, уважаемая Антонина Александровна, что с этими мерзавцами нужно быть жёстче!
        - Ты сам мерзавец! - закричал Вовка и заревел от обиды. Снова наступила тишина.
        Этот разговор слышали все: и учителя, и воспитанники интерната. Все видели, как
«взвился» Геннадий Олегович, как он орал, брызгая слюнями. Он готов был убить Вовку, и, наверное, так бы и сделал, останься они один на один. Потом, «спустив пар», он сказал:
        - Сегодня за свой мерзкий поступок и за грубость по отношению ко мне ты лишаешься завтрака, обеда и ужина! Но это ещё не всё! Когда все позавтракают, мы соберём линейку. Ты, стоя передо мной на коленях, извинишься за нанесённые оскорбления! И добровольно! Слышишь?! Добровольно, сознаешься в своём ужасном поступке! И в том, что деньги ты потратил на сигареты и пиво!
        - Геннадий Олегович, - робко произнесла Антонина Александровна, - может, следует разобраться? Вдруг это и правда - не он.
        - Вы с ума сошли, Антонина Александровна! В чём тут разбираться?! Что тут не ясного?!
        - Я не буду сознаваться в том, чего не делал! - закричал Вовка.
        - Будешь, ещё как будешь! - прорычал Гоблин. - Только не в том, чего ты, якобы, не делал, а в том, что ты совершил!
        - Посмотрим!

…Не было никакой линейки, потому что когда закончился завтрак, и ребят собрали во дворе, Вовка сорвался с крыши.
        Глава 3. Главный Хранитель
        - Пошли, - сказал мальчишка, - Учитель ждёт.
        - Я не хочу никуда идти, - еле слышно ответил Вовка.
        - Придётся, хочешь ты, или нет.
        И Вовка понял, что придётся. Мальчишка пошёл к башне. Вовка поплёлся следом. Только тут он увидел внизу башни дверь. Когда они приблизились, дверь, неожиданно, открылась сама собой. За дверью оказалась железная винтовая лестница, ведущая наверх. Мальчишка стал подниматься по лестнице, а Вовка с обречённым видом поплёлся следом.
        Комната, в которую они вошли, сильно удивила. Она была похожа на жилище алхимика из кино про средние века. Старинная мебель. На массивных дубовых столах стоят разные колбы, реторты, какие-то механизмы. Там же, на столах, сложены пожелтевшие от времени свитки. На свитках - надписи, сделанные непонятными знаками. Но, несмотря на древнюю обстановку, было там и кое-что современное - огромный жидкокристаллический экран во всю стену.
        Учитель сидел в старинном кресле, больше похожем на трон. Он был похож на древнего алхимика, колдуна или волшебника. Казалось, ему немыслимо много лет, но он вовсе не выглядел дряхлым стариком. Нет, он был стар, но был крепок и полон сил.
        Старец, с минуту, молча глядел на Вовку, а потом сказал мальчишке:
        - Благодарю тебя, Кирилл. А теперь оставь нас наедине - у нас с Владимиром будет долгий разговор.
        - Хорошо, Учитель, - ответил мальчишка и пошёл к двери.
        Проходя мимо Вовки, он сказал ему:
        - Теперь держись. Достанется тебе от Учителя по полной программе.
        Старик на это чуть заметно усмехнулся, помолчал, собираясь с мыслями, а потом обратился к Вовке:
        - Итак, Вова, то, что ты совершил, - непростительно. Боле того, это преступление против сил света. Ты понимаешь это?
        - Но я ничего не делал! Я не вор! Я той сумки даже не видел раньше!
        - Я не про это. Я знаю, что ты не крал. Ты никогда и не смог бы совершить столь низкий и позорный поступок. Но ты проявил малодушие. Ты отступил перед несправедливостью.
        - Я не отступал… то есть я… я… собирался… - Вовка замолчал. Он не знал, что сказать в своё оправдание.
        - Не отступал? Тогда что тебя понесло на крышу? Ты же знал, что ночью прошёл дождь, что крыша скользкая. Кирилл искал тебя, чтобы помочь восстановить справедливость, а ты всё испортил. Из-за своей глупости ты потерял жизнь.
        - Но этот… ну… Кирилл, он же… Ну, я же не разбился.
        - А если бы не Кирилл? Если бы он не успел? Что тогда? А насчёт того, что не разбился… вот, посмотри.
        Старик сделал движение рукой, будто начертав в воздухе невидимый знак. Огромный экран на стене включился и на нём Вовка увидел свой интернат. Он увидел себя, сидящего на крыше. Он увидел учителей и воспитанников интерната, толпящихся внизу и с ужасом глядящих на крышу. Во дворе интерната была паника. Только любимчик Гоблина по прозвищу «Гоблинёныш» спокойно стоял в сторонке и противно ухмылялся.
        Вот через ворота во двор въехала милицейская машина, а за ней пожарная и скорая. Потом Вовка, то есть не он, а как будто другой, тот, что на крыше, встал и пошёл по крыше к двери на чердак. Вот он поскользнулся и поехал по скату вниз, а вот уже падает. Под многоголосый возглас ужаса собравшихся во дворе людей он с оглушительным ударом падает на землю. Потом он как-то странно вздрагивает и больше уже не двигается. Вокруг его головы начинает растекаться алая лужица.
        Это был такой ужас, какого Вовка никогда раньше не испытывал. Это был шок. Как, оказывается, страшно видеть себя - мёртвого - со стороны. Вовке стало так плохо, что, казалось, лучше и в правду умереть.
        Вид на экране переместился во двор интерната. Во дворе интерната происходило нечто. Блинов, схватившись руками за голову, опускается на землю; директор, весь бледный, бежит с милиционерами и докторами к тому страшному месту; Антонина Александровна падает в обморок… Только Гоблинёныш стоит в сторонке и противно ухмыляется.
        - Ну что, самому жутко? - спросил старец, погасив экран и взглянув на Вовку.
        - Да, - ответил он чуть слышно. Ему и правда было жутко, даже не жутко, а совсем плохо. Казалось, что-то оборвалось внутри, и он еле стоял на ногах. Ещё немного и Вовка упал бы в обморок.
        - Вот видишь, к чему приводят необдуманные поступки.
        - Но я же не нарочно, я же не хотел… И если я разбился, то почему я здесь и живой? Так же не бывает.
        - Скажи спасибо Кириллу. Это он тебя спас - еле успел. А ты знаешь, что ему это стоило? Ты знаешь, сколько энергии ему пришлось потратить?
        - Не знаю…
        - Ну так вот, Вова, столько энергии не выработает за целый год ни одна электростанция в вашем Мире. А ведь он потратил свою собственную жизненную энергию. Теперь ему придётся очень долго её восполнять.
        - Но зачем?! Я же его не просил!
        - Он не мог поступить иначе.
        - Но как же, я не понимаю, то, что там, и то, что здесь? Там мёртвый, а тут живой?
        - Это пока слишком сложно для твоего понимания. Зато, я надеюсь, ты увидел, к чему приводят необдуманные поступки.
        - У меня не было выхода. Мне пришлось запереться от них на крыше.
        - Неправда! Выход есть всегда! Выхода нет только у слабых, безвольных, людей. А ты не такой. У людей, сильных духом, выход всегда есть.
        - А какой у меня был выход? Сделать всё, как велел Гоблин? Наговорить на себя, при всех, да ещё стоя на коленях?
        - А что - ты не хозяин своему языку? Твоим языком управляет Блинов? Нет, Вова. Твой язык подвластен только тебе. Он скажет только то, что велишь ему ты.
        - Вот я и не собирался на себя наговаривать. Только Вы ведь не знаете Геннадия Олеговича. Он не отстанет.
        - Я его знаю. Это очень непорядочный человек. Да, он на всё способен. Но он не может заставить твой язык говорить то, что хочет услышать он. И запомни: такие люди, как ваш воспитатель, на самом деле очень слабы духом; они могут только кичиться своей важностью, а на деле ничего собой не представляют.
        - Вы такое говорите о воспитателе? - удивился Вовка.
        - Я говорю о нём правду. И неважно, что он воспитатель. Если человек - негодяй, то никакая должность не сделает его порядочным.
        - А зачем Вы мне это рассказываете?
        - Для того чтобы ты это знал. Ты должен был отстоять правду, а ты, вместо этого, полез на крышу и сорвался оттуда. Теперь некому доказать, что ты не вор. Все продолжают думать, что деньги украл ты. Разве ты хочешь этого?
        - Мне теперь всё равно, ведь я уже мёртв. Я видел, что разбился.
        - Если бы ты был мёртв, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Ты разбился там, в твоём Мире. Только там разбился уже не ты, а лишь то, что было тобой до того, как Кирилл перенёс тебя сюда. Здесь совсем другой Мир, в других измерениях. А раз ты перенесён в этот Мир, значит, ты жив. Вот если бы Кирилл не успел… но он, к счастью, успел - в самый последний миг.
        - И что же теперь будет?
        - Не знаю. Этого не знает никто. Всё теперь зависит только от тебя.
        - Но теперь же, ничего с этим не поделать!
        - Вот так бывает всегда, когда совершаются необдуманные поступки. А ещё хуже, когда эти поступки непоправимые. Сначала сделают, не подумав, а потом не знают, как исправить. Но тебе придется это исправить.
        - А как теперь исправить-то?
        - Я помогу тебе. На этот раз такое возможно. Тебе повезло, потому что Кирилл был в вашем Мире и искал тебя. Я верну время вашего Мира назад, на сколько смогу. Всё повторится с того момента, когда ты находился ещё на крыше.
        - А как вы это сделаете? Вы что, бог?
        Я Главный Хранитель Миров - это всё, что я могу тебе сказать. И я прошу тебя, будь осторожен. Это будет первая служба, которую ты мне сослужишь.
        - Вам?! А какая вам от этого польза?
        - Большая польза. Я охраняю правильный порядок вещей. Я оберегаю Миры от разрушительных стихий. Одна из таких стихий вы, люди. Ваши необдуманные поступки, совершаемое вами зло - всё это ведёт ваш Мир к гибели. Не разбившись, ты уменьшишь количество зла на Земле, а противодействие злу это моя главная цель.
        Хранитель замолчал, о чём-то задумавшись, а потом продолжил:
        - Это лишь первая служба, которую ты мне сослужишь. Потом, ты должен будешь наказать зло. Это ты должен был сделать раньше. Кирилл для того тебя и искал. Упав с крыши, ты чуть всё не испортил.
        - А какое зло?
        - А ты не знаешь? Ведь кто-то же украл деньги у твоей учительницы. А у неё двое маленьких детей. Их надо кормить, одевать, покупать игрушки. И это всё на небольшую зарплату. Они во многом себе отказывали, чтобы накопить деньги на ремонт своего домика. Теперь у них всё сорвалось. Разве это не зло?
        - Да, это плохо, - согласился Вовка. - Вы ведь не знаете, как мне жаль Антонину Александровну.
        - Знаю, потому и разговариваю с тобой. Видишь ли, Вова, то, что подло поступили с твоей учительницей, - это страшное преступление. Этому преступлению не может быть прощения. Но у этого преступления есть ещё одна страшная сторона. Ты не догадываешься какая?
        - Нет.
        - Ладно, подскажу. Дело в том, что кражу совершили не из-за денег.
        - А из-за чего? - удивился Вовка.
        - Это сделано для того, чтобы обвинить тебя в краже. Кое-кому хотелось показать, что ты вор. А кому этого хотелось, ты и сам, наверное, догадываешься.
        - Догадываюсь. Но ведь не Геннадий Олегович украл деньги?
        - Нет, конечно же, не он. Видишь ли, Вова, Блинова теперь посадят в тюрьму - не за кражу, но посадят. Это если ты не исправишь свою ошибку. Но если даже его и посадят в тюрьму, это не значит, что зло будет наказано сполна. Ведь тот, кто по его велению украл и подложил тебе сумку, останется ненаказанным.
        - А разве деньги украли по его приказу?! - удивился Вовка.
        - Не по приказу, а по велению - это разные вещи. Ну ладно, ступай к Кириллу. Ты будешь жить с ним в одной комнате, пока не сделаешь всё как надо.?
        Глава 4. Кирилл
        Комната Кирилла располагалась на верхнем этаже замка. Хранитель проводил Вовку до двери и ушёл к себе. Когда он вошёл в комнату, Кирилл сидел за большим столом и чего-то рисовал. На столе были раскиданы листы бумаги, карандаши, кисточки, краски. Кирилл обернулся. Только теперь Вовка хорошо разглядел его лицо.
        У Кирилла были голубые глаза и светло-русые волосы, подстриженные, как говорят,
«под горшок». Что-то очень знакомое было в его чертах, но что именно, никак не удавалось вспомнить. Вовке стало казаться, что он давно знаком с Кириллом, и это было странно. Странно, потому что он точно знал, что раньше с Кириллом не встречался.
        - Ну что, досталось от Учителя? - спросил Кирилл.
        - Да уж, наговорил он мне - всякого. Что ли я виноват, что на меня Гоблин обозлился? Сам попробовал бы что-нибудь сделать на моём месте.
        - На твоем месте он сразу бы всё поставил на правильные места. Ваш Гоблин даже пикнуть не посмел бы.
        - Вот бы и поставил.
        - Нет, Вова, это не выход. Каждый должен уметь сам постоять за себя, за правду, за справедливость. Если за вас всё будет делать какой-нибудь могущественный спаситель, вы перестанете быть людьми. Тогда ваш Мир погибнет - погибнет от вашего непротивления злу. Вы должны быть хозяевами своей Земли. Вы должны давать достойный отпор любому злу. И не важно, от кого это зло исходит. Те, кто несёт зло, должны панически бояться порядочных людей. Только страх перед вами может остановить тех, у кого нет совести. Ну а ты теперь должен всё сделать, как надо.
        - Что ли я знаю, как надо? Подсказал бы кто…
        - Этого никто не подскажет. Ты должен всё решать сам. Мы можем тебе лишь помочь, но не можем всё сделать за тебя. А ты, главное, никогда не смиряться с несправедливостью.
        - А что ли я смирялся?
        - Пока нет, но до этого оставался один шаг.
        - А что ты рисуешь?
        - Я-то? Вот, посмотри.
        Кирилл был рад, что Вовка заинтересовался его рисунками. Рисунков было так много, что просмотреть все не было никакой возможности. Но и то, что Вовка увидел, поразило его.
        Пейзажи, выполненные акварелью, смотрелись как живые. Лица, фигуры людей на рисунках - всё выглядело настоящим.
        - Где ты этому научился? - спроси Вовка.
        - Не знаю, само так получается, - ответил Кирилл. - Я просто думаю, про то, что там, в вашем Мире, представляю себе тех людей, которые там живут, и всё это рисую. В общем - вдохновение.
        - А откуда ты знаешь про всё что там?
        - Я там бываю, иногда, только… только… - Кирилл ненадолго замолчал. Вовка заметил, что Кирилл как-то неожиданно погрустнел.
        - Понимаешь, Вова, я ведь там почти не жил. Я умер, когда мне было всего пять месяцев.
        - Как?! Так ты что, всё-таки, не живой?! Значит и я тоже?!
        - Живой я, и ты живой. Просто там считается, что нас нет. Ты-то вернёшься туда, а мне нельзя.
        - Почему нельзя?!
        - Это трудно объяснить. Просто таковы законы Мироздания. Понимаешь, я теперь вроде ангела-хранителя - твоего ангела-хранителя. Поэтому ты и здесь. А ведь как я хотел бы жить там, с теми людьми… Я ведь всего на один год старше тебя…
        Вовка молчал. Он понял, нет, не просто понял, а ощутил всей душёй, как грустно Кириллу. Они с Кириллом о многом разговаривали, играли в шашки, но грусть так и не покинула Вовку до самого вечера. Ему почему-то стало казаться, что он всегда знал Кирилла. Его лицо по-прежнему казалось очень знакомым.
        Был обед, потом ужин, а когда за окнами стемнело, Кирилл сказал, что пора спать.
        - Когда ты выспишься, - сказал он, - Учитель вернёт время вашего Мира назад. Когда ты снова окажешься на крыше, не повторяй ошибки. Ты помнишь, где поскользнулся, поэтому тебе легко будет не допустить этого. Я тебя подстрахую, но меня никто не будет видеть - и ты тоже.
        Вовка уснул в тревожном расположении духа…?
        Глава 5. Разговор с директором
        Вовке показалось, что уже прошло много времени, но когда он открыл глаза, понял, что по-прежнему сидит у края крыши, а пожарные поднимают лестницу.

«Что ли это всё привиделось? - подумал он. - Ну да, конечно. Так ведь не бывает, чтобы упасть с крыши и оказаться непонятно где».
        Он встал и направился к чердачной двери. Прошёл по коньку, осторожно ступил на скат, чтобы добраться до чердачной двери и… ноги заскользили по крыше - ну в точности, как в этом сне. Вовка испугался и упал на живот. К счастью, он успел ухватиться за конёк. Пронесло, удержался. «Просто вещий сон какой-то», - подумал он.
        Вовка осторожно, на четвереньках, добрался до двери, вытащил лом и спустился по железной лестнице на четвёртый этаж. Спустившись, он пошёл к выходу, чтобы выйти во двор, а навстречу бежали директор и Гоблин. Ну и вид у них был: оба растрепанные и мертвецки бледные.
        Несмотря на испуг, Гоблин был в своём духе:
        - Ну что, щенок?! Духа не хватило прыгнуть?!
        - Почему щенок? - очень спокойно ответил Вовка, - Что ли я похож на щенка? Я сколько раз смотрелся в зеркало, ни разу такого не заметил.
        Вовка сам удивился своему спокойствию.
        - Ты как со мной разговариваешь! - взревел Гоблин.
        - А как надо разговаривать? Я так со всеми разговариваю - по-русски. И вообще, Геннадий Олегович, почему вы думаете, что я куда-то хотел прыгать? Что ли я совсем дурак? Не-а, я просто заперся на крыше, чтобы мне не мешали думать. Я придумывал, как дать вам отпор и как отстоять правду. А если из-за всякого гада прыгать с крыши, порядочных людей на Земле вообще не останется.
        Вовка теперь знал, что он не прогнётся, что будет добиваться справедливости, как когда-то это делал отец. А Гоблин, услыхав Вовкин ответ, замолк и встал, вылупив глаза. Он, порой, соображал туго, вот и в этот раз эта «глубокомысленная речь» поставила его в тупик. Гоблин, видимо, никак не мог понять, какие «гады» имелись в виду и о каких «порядочных людях» говорит Вовка. А директор всё понял:
        - Муравкин, что ты себе позволяешь?! Почему грубишь взрослым, тем более своим наставникам?!
        - Но Арсений Ильич, что ли я грубил кому? Я просто сказал, что на самом деле. Я там заперся, чтобы мне не мешали думать. Или что ли Вы хотите, чтобы я говорил не то, что думаю?
        - Да, Муравкин, трудно с тобой разговаривать. Ладно, пошли в столовую. Позавтракаешь, а потом поговорим о том, что ты вытворяешь.
        - Не-а, я не пойду в столовую.
        - Это ещё почему?
        - Арсений Ильич, вы разве забыли? Я же лишён завтрака. Да, а ещё обеда и ужина. Отменять распоряжение Геннадия Олеговича непедагогично. Вот на полдник, если не возражаете, я схожу. Ведь про полдник Геннадий Олегович сказать забыл.
        Теперь в ступор впали оба - и Гоблин, и директор. Вовка даже и не думал, что его ответ так на них подействует. А есть, почему-то, и вправду не хотелось. Можно было подумать, что привидевшийся ему ужин, да и обед тоже, были настоящими. Вовка действительно был сыт, поэтому пойти в столовую отказался наотрез:
        - Можете меня силой в столовую притащить, - сказал он, - но есть вы меня, всё равно не заставите. Ведь не будете же вы силой заталкивать мне в рот еду.
        - Так это что же получатся, - спросил директор, - голодовка?
        - Нет, что вы, Арсений Ильич. Просто я не хочу подрывать авторитет Геннадия Олеговича. Если он решил меня наказать, а вы это отмените, то я могу подумать, что Геннадий Олегович неправ. А так получается, что он как будто бы прав.
        - Что значит это «как будто бы»?! - заорал Гоблин, который уже отошел от устроенных Вовкой переживаний.
        - А «как будто бы» и означает то, что означает. Что ли вы, Геннадий Олегович, не знаете, что я никаких сумок не крал? Что ли не знаете, что я не курю и не пью пива. Знаете вы это.
        - Я про тебя, сопляк, всё знаю! И я знаю, что такие отморозки, как ты, и пьют и курят. Так что нечего вводить Арсения Ильича в заблуждение. На что ты ещё мог потратить все деньги?!
        - Какие деньги? Нет у меня денег, и не было. А если были, то когда я успел их потратить? Я, после того, как их кто-то украл, никуда не выходил, где потратить можно. Ну вы же знаете, Геннадий Олегович.
        - Не потратил, значит спрятал! А потратить собираешься позже! Причём именно на курево и пиво!
        - Геннадий Олегович, - очень спокойно сказал Вовка, - я ведь знаю, что вы меня ненавидите. Но это ваше дело. Только вы ведь ничего не знаете. Что ли вы видели, как я своровал сумку?
        - Тогда как же она у тебя под матрасом оказалась? - спросил Арсений Ильич. - И потом, с чего ты взял, что Геннадий Олегович тебя ненавидит? С чего бы это ему?
        - Есть с чего. С того, что я не захотел быть гадом и доносчиком.
        - Ты думай, что говоришь, щенок! - взревел Блинов.
        - Геннадий Олегович, успокойтесь, - осадил его директор. Вы, всё-таки педагог, а не… впрочем, неважно.
        - Извините, Арсений Ильич, погорячился, - ответил Гоблин. - Просто меня возмутила наглость, с которой этот ворюга отпирается. Мало того, ещё и наговаривает на меня всякое.
        - Что ли я наговариваю? - удивился Вовка. - Что ли это неправда? А вот вы на меня наговариваете. Сначала докажите, а потом наговаривайте.
        - Я?! Наговариваю?! - снова заорал Гоблин.
        - Да, наговариваете. Хотя бы то, что я курю и пью пиво. Вы это видели? А вот Гоблинёныш… ой!.. то есть Колька и курит и пьёт - это все знают. Интересно, где он деньги берёт на отраву?
        Вовка заметил, что Гоблин испугался, даже побледнел.
        Арсений Ильич это тоже заметил.
        - Вам что - плохо, Геннадий Олегович? - спросил он.
        - Нет, ничего. Просто перенервничал из-за этого ублюдка. Сейчас пройдёт.
        - Геннадий Олегович, выбирайте, всё-таки, выражения. Идите, лучше, успокойтесь. Потом подойдёте ко мне в кабинет. Вова, идём, поговорим там. Я думаю, что в тебе, всё-таки, проснётся совесть. Ты должен понять, какое горе ты доставил Антонине Александровне. Пошли…

…Когда пришли в кабинет, Арсений Ильич сел за стол и, усадив Вовку на стул напротив, начал «воспитательный процесс».
        - Итак, Муравкин, Я хочу рассказать тебе об Антонине Александровне, которую ты так жестоко обидел.
        - Я её не обижал. Что ли думаете, мне её не жалко?
        - Не перебивай, Муравкин. Потом выскажешься, когда я закончу. Так вот, Антонина Александровна одна воспитывает двух маленьких дочек. Зарплата у неё, сам понимаешь, небольшая. Так вот им, из этой зарплаты пришлось целый год откладывать деньги, чтобы накопить на ремонт крыши и крыльца их домика. Ты знаешь, как это трудно? Им ведь приходилось во многом себе отказывать, чтоб накопить те деньги…
        Вовка слушал и удивлялся. Ведь во сне старец рассказывал то же самое. И на крыше он поскользнулся, как тогда во сне. Что это? Может это не просто сон? Да и вообще сон-то был, как наяву - совсем на сон не похож.
        - …а ты у них отнял всё, что они с таким трудом сумели скопить, - закончил Арсений Ильич.
        - Арсений Ильич, вы мне не верите, но нельзя же просто так обвинять, если точно не знаете. Вы знаете, как мне жалко Антонину Александровну?
        - Вова, как ты не поймёшь. Что отпираться бесполезно. Все видели, что сумку нашли у тебя. А раз тебе жалко Антонину Александровну, давай поступим так: ты просто отдашь спрятанные деньги и будем считать, что ничего не было. Ну, оступился, что же теперь поделаешь. Давай с сегодняшнего дня ты просто как бы начнешь новую жизнь, с чистого листа.
        - Не выйдет, - ответил Вовка.
        - Почему не выйдет?
        - Потому, что денег у меня нет, и не было. И начинать новую жизнь я не хочу, я и так живу честно, в отличие от некоторых. А сумку кто угодно мог подложить.
        - Ну вот, снова «сказка про белого бычка». Понимаешь, я хочу всё уладить миром.
        - Я тоже не хочу ни с кем воевать, но придётся. Я обещаю, что деньги вернёт тот, кто их украл. Я узнаю, кто это сделал.
        В это время в кабинет вошёл Гоблин. Он уже не был в тех «расстроенных чувствах» и выглядел как обычно.
        - Ну как, Геннадий Олегович, немного успокоились? - спросил директор.
        - Да, вот валерьянки искушал двадцать капель. Ну, скажу я вам, и гадость, но что делать… Ну так что, продолжает отпираться?
        - Как видите. Ещё сказал, будто не он украл деньги, а кто-то другой, и он знает кто.
        - Нет, - поправил Вовка, - что ли я говорил, что знаю? Я сказал, что узнаю. А ещё узнаю, кто ему велел украсть и подложить мне сумку, хотя я уже догадываюсь.
        Вовка заметил, что при этих словах Гоблин снова побледнел. И тут до него дошло, что, не случайно Гоблин испугался, когда он упомянул Гоблинёныша. «Неужели это Гоблинёныша работа? - подумал он. - И Учитель из сна говорил, что сумку украли по велению Блинова. Неужели это правда?!»
        - Ну, ты и наглец! - заорал Гоблин. - Мало того, что совершил гнусный поступок, так ещё и на другого свалить хочешь?!
        - Что ли я на кого чего сваливаю? И вообще, надо было следователя вызвать. Он нашёл бы на сумке отпечатки пальцев, а по ним узнал бы, кто вор.
        - Слушай, ты, щенок! Что ты из себя возомнил?! Чтобы из-за тебя, молокососа, кто-то ещё и экспертизу делал! Не велика ли честь?!
        - Геннадий Олегович, вы, наверное, хотели сказать «пивососа». Вы ведь говорите, что я пью пиво. Что ли не так? А следователя всё равно надо было вызвать. Это такой порядок. А следователь должен всё проверить - и отпечатки тоже.
        - Кстати, Геннадий Олегович, - сказал директор, - а ведь мы, формально, должны были заявить в милицию.
        Вовка заметил, что Гоблин снова испугался, и испугался не на шутку, хоть старается не подавать вида. «Неужели это правда, что Гоблин заставил Гоблинёныша подложить мне сумку?» - подумал Вовка, а Блинов сказал, пытаясь скрыть волнение:
        - Арсений Ильич, зачем нам выносить сор из избы? И так всё ясно. Пусть Муравкин признается и отдаст деньги. Дадим ему срок подумать - до завтра. А в наказание будет сидеть в спальне и никуда не выходить.
        - Что ли и в туалет нельзя? - спросил Вовка.
        - В туалет только в моём личном сопровождении.
        - Что ли Вам интересно посмотреть на процесс? Ладно, я уж, как-нибудь, и при
«зрителе» схожу.
        Реакция Гоблина на это была такой, что Вовка не на шутку испугался, как бы Блинова не хватил удар. Орал он не меньше минуты. Директор никак не мог его остановить. Блинов его, наверное, и не слышал. Он весь покраснел, и казалось, вот-вот лопнет от злости. Наконец, директору надоел этот «цирк» и он сам заорал на Гоблина, чтобы тот прекратил истерику…
        Глава 6. Город
        Посидев немного в запертой спальне, Вовка заскучал. Прямо в одежде он плюхнулся на кровать и быстро уснул. Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел… Кирилла. Вовка огляделся и увидел, что находится в его комнате в замке.
        - Ничего не понимаю! - сказал он. - Что ли мне это всё снится?
        - Нет, конечно, - ответил Кирилл, - я снова переправил тебя сюда.
        - Так значит, всё это мне не привиделось?! - Башня, город за ней, Хранитель.
        - Всё это было на самом деле. А ты молодец. Так напугать Блинова возможностью разоблачения… Это у тебя здорово получилось. А правда, пока всё идёт как надо. У тебя всё получится.
        - А что делать теперь? Гоблин и тот, кто украл деньги там, а я снова здесь.
        - А, не торопись. Всё равно тебе до вечера там сидеть. А так мы можем куда-нибудь сходить погулять.
        - А куда тут можно сходить?
        - Да куда угодно. Можно на Великие Озёра сгонять - это километров пять отсюда. Или, например, в лес какой-нибудь, или в город. Давай в город сходим - это ближе. У меня там друзья есть. Хочешь познакомиться?
        - А что это за город?
        - Пошли, сам увидишь…

… Они шли по залитой ярким солнечным светом неширокой улице. Улица была вымощена камнем. По обе стороны стояли одно-, двух- и трёхэтажные дома. За ними, второй линией стояли дома повыше. Дома были разные, не похожие один на другой. Были и каменные, и деревянные. На стенах и карнизах, красовались старинные лепные завитушки, на окнах - резные наличники. В некоторых домах на первых этажах располагались маленькие магазинчики, парикмахерские. Была даже библиотека. По обеим сторонам дороги стояли столбы со старинными фонарями.
        Вывески над магазинами тоже были написаны в старинном стиле с буквами «Ъ» в конце некоторых слов. По улице шли немногочисленные прохожие. Некоторые ехали на велосипедах. Иногда по улице проносились старинные конные экипажи, кареты с пассажирами.
        - А тут что, даже машин нет? - спросил Вовка.
        - Здесь нет, - ответил Кирилл. - Есть только трамвай, но он ходит только по главной улице. Зато главная улица соединяет весь город. Ну а машины в городах нашей Земли запрещены. Это чтобы не загрязнять воздух и не беспокоить людей шумом.
        - А что, люди тут особенные? Что ли их даже шум беспокоит?
        - Нет, они просто люди. Все люди имеют право на то, чтобы им ничто не мешало жить.
        - А у нас не так. У нас наоборот. У нас все стараются делать так, чтобы другим было как можно хуже.
        - Нет, Вова, это не так. Не все у вас плохие. Просто вы ещё не дошли до понимания очевидных истин.
        - А когда-нибудь дойдём?
        - Это зависит от вас, и от тебя в том числе.
        - От меня?!
        - Да, и от тебя. И первое, что ты должен сделать, это наказать зло, из-за которого ты оказался здесь. Это будет твоим вкладом, который сделает ваш Мир немного лучше.
        Неожиданно, из-за поворота появились… двое конных полицейских. Они были в точности такими, как на картинках в какой-то книжке по истории. Увидев ребят, один из полицейских помахал им рукой и крикнул, ещё издали:
        - Приветствую тебя, Кирюша! Давно ты к нам не захаживал! Мы уж думали, что ты нас забыл!
        - Нет, что вы! - ответил Кирилл. - Просто у меня были дела в моём прежнем Мире!
        - Понимаю, - сказал полицейский, поравнявшись с ребятами, - много у тебя забот. А кто это с тобой? Познакомь со своим новым другом.
        - А он из того Мира, где я родился. Его Вова зовут. У него тоже одна проблема появилась, а мы помогаем.
        - Молодцы вы с Хранителем, что не оставляете тот Мир в беде. Хотя мне всё чаще кажется, что он обречён… жаль. А ты, Вова, оставался бы лучше здесь, с нами.
        - Ему нельзя, дядя Герасим, - сказал Кирилл, - это нарушит правильный ход событий.
        - Жаль. Ну что ж, раз такое дело.
        - Ничего, дядя Герасим, как-нибудь мы победим зло и там.
        - Хорошо бы… - сказал полицейский, как-то печально взглянув на Вовку. - Ну, ладно, пока Кирилл, пока Вова. Удачи вам. А нам надо идти. Надо посмотреть, всё ли в порядке на улицах.
        - До свидания, дядя Герасим, до свидания дядя Аристарх. Да, дядя Аристарх, а Сенька дома?
        - Нет, он с ребятами на Кузьмовку пошёл купаться.
        Полицейские отправились дальше. Кирилл ещё некоторое время смотрел им вслед, а потом сказал:
        - Ладно, Вова, пошли на Кузьмовку - искупаемся. А ещё с моими друзьями познакомишься.
        - А что это за Кузьмовка?
        - Речка там, в конце Луговой улицы протекает. Там пляж отличный.
        - Пошли. А что это за имена такие у полицейских - старинные какие-то?
        - Так они и сами старинные. Понимаешь, они в тысяча восемьсот двенадцатом году погибли на войне.
        - Ничего не понимаю. Ты же говорил, что здесь все живые, а получается, что они все мертвые.
        - Какие же они мёртвые? Мёртвые в могилах лежат, а не ходят по улицам. Ты же не мёртвый, даже там у вас… теперь. Я - другое дело. Хоть и не мёртвый, но в вашем Мире даже моя могила есть. Я там был. Знаешь, Вова, ты не можешь себе представить, что чувствуешь, когда видишь собственную могилу.
        - Теперь могу. Мне твой учитель показывал, как я с крыши падал.
        - Тогда ты меня поймёшь. А дядя Аристарх - Сенькин пра-пра и ещё, не знаю, сколько раз пра, дедушка.
        - Но с тех пор столько времени прошло, а они даже не старые.
        - Не удивляйся. Здесь много для тебя необычного. Придёт время и у вас будет так же
        - вы будете жить вечно.
        - Вечно?! Но тогда на Земле не хватит всем места.
        - Места всем хватит. Если вы не погубите свой Мир, ваши учёные когда-нибудь откроют тайны параллельных пространств. Тогда места на Земле станет сколько угодно. Здесь ведь та же Земля, что и у Вас, но в других пространственных измерениях.
        - А если у вас все живут вечно, даже не старятся, почему же Хранитель - старик?
        - Ему по статусу положено так выглядеть. Это типа имиджа. Ведь он один из самых могущественных магов. Он может выглядеть так, как захочет.
        За разговорами Вовка не заметил, как они дошли до поворота.
        - Вот и Луговая - сказал Кирилл, повернув направо.
        Улица Луговая оказалась одноэтажной. Там стояли обычные бревенчатые домики - прямо как, в деревне Кошелихе, где Вовка с мамой отдыхали раньше каждое лето. Вдоль улицы пролегала асфальтовая дорога. Между дорогой и домами была просто земля, поросшая травой с желтыми одуванчиками и белыми ромашками.
        Около домов, у заборчиков, стояли скамейки - просто врытые в землю бревнышки с прибитой между ними доской. На скамейках и на завалинках домов сидели обычные на вид бабушки. Они о чём-то разговаривали. В общем, всё, как в Кошелихе.
        Около домов копошились малыши, копающиеся в песке, катающиеся на трёхколёсных велосипедах, просто бегающие друг за другом.
        На улице было много зелени: деревья, кустарники, трава, много цветов. Во дворах росли плодовые деревья, на которых висели ещё не созревшие яблоки и груши, вишни и сливы и ещё какие-то плоды, которых Вовка никогда раньше не видел.
        Всё, что вокруг, навевало чувство умиротворения и… тоски. Тоски, потому что Вовке тоже захотелось жить на такой вот уютной, наполненной светом, радостью и добротой улочке, в каком-нибудь маленьком домике. И ещё чтобы в этом домике жила его мама, а ещё папа… и Кирилл.
        Вовка шёл с Кириллом по дороге, спускавшейся под горку. Вот и конец улицы, а там, дальше, блестит на солнце неширокая речка с небольшим песчаным пляжем. На другом берегу речки стоит лес. Справа и слева от пляжа раскинулись необозримые луга с перелесками.
        На пляже Вовка увидел компанию из трёх мальчишек и двух девчонок. Они играли в волейбол. Мяч чаще ударялся в сетку, натянутую между врытыми в песок столбами, чем перелетал через неё. Стоял весёлый гвалт.
        - Сейчас я тебя познакомлю с моими друзьями, - почему-то шёпотом, сказал Кирилл, - только ни в коем случае не говори им свою фамилию. Ладно?
        - А почему? - удивился Вовка.
        - Так надо. И помни, что это очень важно, так что ни в коем случае. Скажешь - будет беда, страшная беда. Потом, может быть, ты узнаешь, почему так было нужно.
        - Ладно, договорились.
        - Привет честной компании! - крикнул Кирилл. Все обернулись на его голос.
        - Ребята, Кирилл пришёл! - радостно закричала одна из девчонок.
        Вся ватага радостно побежала навстречу. Вовку и Кирилла обступили со всех сторон. Стали расспрашивать Кирилла, почему его так долго не было. А Кирилл ответил:
        - Ребята, у меня было много дел, я потом всё расскажу, а пока познакомьтесь. Это мой новый друг, его зовут Вова…

…Вовка довольно быстро познакомился со всеми. Сенька был самый старшим. Ему ещё полгода назад исполнилось двенадцать лет. Несмотря на это, было видно, что Кирилл пользуется в компании самым большим авторитетом.
        Младшему, Шурику, девять лет, а его сестре Маришке - почти одиннадцать, как Кириллу. Они оба выделялись среди остальных тёмным, почти южным, загаром. На фоне загара их тёмные, хотя и выгоревшие на солнце волосы и брови, казались неестественно светлыми. У обоих карие глаза, оба шустрые и весёлыми. Они постоянно смеялись, над каждой шуткой десятилетнего Алёшки Шаповалова, по прозвищу
«Шаляпин».
        Это прозвище Алёшка получил, по-видимому, из-за фамилии. Потом, правда, Кирилл рассказал Вовке, что Алёшка - солист городского детского хора. Так что, может быть, дело тут не только в фамилии.
        Машка Клюквина, по сравнению с остальными, казалась очень тихой, даже трусихой. Казалось, что она боится даже громко разговаривать. Но это было обманчивое впечатление. Вовка узнал о Машке такое, что сразу её зауважал. Оказывается, полгода назад она бросилась в горящий дом и спасла своего годовалого братика. Случилось это… в его, Вовкином, Мире, недалеко от Москвы. Дома там специально поджигали люди, нанятые бандитами, которые считались предпринимателями. Это делалось для того, чтобы освободить землю под строительство коттеджей, магазинов, гостиниц. Бандитов прикрывали люди, обладающие большой властью. Вот почему преступникам всё сходило с рук - до поры, пока ими не занялась прокуратура.
        После того пожара семью Клюквиных приняли здесь, в этом городе. В нашем Мире жить им стало негде, да и опасно. Дело в том, что отец Маши каким-то образом узнал, кто устраивал пожар, и его могли просто убить, чтобы не было свидетеля.
        На пляже пробыли не больше часа. Искупались, поиграли в волейбол. Потом Маришка предложила сходить на выставку художников.
        - Там вчера новые картины художника Арсенина выставили, - сказала она, - интересно посмотреть.
        - Точно! Давайте сходим, - поддержал её Сенька, - говорят, там и сам Дмитрий Дмитриевич будет.
        - Как это? - удивился Вовка. - Ведь он же давно умер.
        Ребята посмотрели на него с удивлением, а Кирилл объяснил:
        - Вова, это он у вас умер, но Учитель, в последний миг, успел его забрать оттуда, из вашего Мира. Теперь Дмитрий Дмитриевич живет здесь, на улице Возрождения.
        - Вот это да,… а может и моя мама здесь, и папа? - спросил Вовка с надеждой.
        Кирилл сразу помрачнел. Он ответил не сразу:
        - Нет, Вова, здесь их нет… нигде нет… Когда погиб твой отец, мне всего четыре года было. А мама… прости меня… у меня не получилось… я тогда не успел… опоздал всего на секунду…
        Все притихли, потому что понимали, как Вовке сейчас тяжело. А Вовка сказал:
        - Ладно, идёмте на выставку?
        - Я бы не хотел сейчас туда идти, - неожиданно возразил Кирилл.
        - Почему? - удивилась Маришка.
        - Не могу вам этого объяснить.
        - Ну давай, сходим, - попросил Вовка. - Что плохого, если мы посмотрим на картины.
        Кирилл задумался, потом согласился:
        - Ладно, идёмте. Только Вова пусть пообещает, что на мои картины он будет смотреть только издали.
        - А что, там и твои картины есть?! - удивился Вовка.
        - Есть, только помни, что я тебе сказал. И не пытайся прочитать мою фамилию на табличках - даже издали. Ребята, и вы ни в коем случае не произносите мою фамилию.
        - Почему? - удивилась Маришка.
        - Потому что иначе случится непоправимая беда. Вова, не обижайся, но так надо. Тебе ни в коем случае нельзя знать мою фамилию.
        - Ладно, обещаю, что не буду читать. Только не понимаю, почему нельзя…
        - Просто так надо. Сейчас ты этого не поймёшь. Может быть после…

…Выставка располагалась во Дворце Искусств. Это величественное здание с колоннадой со всех сторон, выполненное в античном стиле, возвышалось над широкой площадью. Стены дворца украшал лепной орнамент. Около входа стояли две скульптуры атлантов, держащих на плечах каменный козырёк над входом.
        Вовка вдруг вспомнил, что у него нет денег:
        - Кирилл, а как же я туда пройду без билета? У меня ведь денег нет.
        Все с удивлением посмотрели на него, а Кирилл ответил:
        - Здесь не нужны деньги. На выставки всех пускают бесплатно.
        Потом он объяснил друзьям, что в Вовкином Мире даже за вход на выставки или в кинотеатры нужно платить. Ребята очень этому удивились, но не стали подробно расспрашивать о таких странных для них порядках.
        В залах оказалось немало посетителей, но не было шумно. Если кто и разговаривал, то очень тихо. Большинство посетителей просто тихо ходили по залам. Они останавливались около картин, подолгу их рассматривали. Картины были разные: пейзажи, портреты, натюрморты…
        - Вон, смотрите - тихо сказала Маришка, - там картины Дмитрия Дмитриевича.
        Она и Шурик подошли к стене, где висели картины Арсенина. Подошли и остальные. Вовка увидел на тех пейзажах знакомые места: лес, лесное озеро около деревни Кошелиха; а вот и его улица; утопающие в зелени аллеи парка.
        Вовка смотрел на картины, как зачарованный. Он знал, что Дмитрий Дмитриевич жил в их городе. Он видел его картины и раньше. Он видел и самого Арсенина, когда тот приходил в его школу. Это было давно, когда жива была его мама, когда жив был художник Арсенин. Но всё равно, эти картины поразили его. Он словно почувствовал, как Дмитрий Дмитриевич тоскует по родным местам, по местам, где он родился жил… и умер…
        - Здорово, Кирилл, - услышал Вовка знакомый из далёкого прошлого голос. Все обернулись, Вовка тоже. Пред ними стоял художник Арсенин и приветливо улыбался.
        - Здрасти, дядя Дима, - ответил Кирилл.
        - Что, понравились картины?
        - Ага, здорово написано.
        - А мне вот больше нравятся твои. Я тебе даже завидую. У тебя, Кирюха, великий талант. Твои картины нравятся всем. Здесь к кому ни подойди, только и говорят
«Картины Мур…» Вовка не понял, что произошло. Только что он с Кириллом и его друзьями был в выставочном зале, и вдруг оказался около замка. У того самого, в которой живут Главный Хранитель и Кирилл.
        Вовка дико оглядывался по сторонам и довольно медленно приходил в себя после столь неожиданного перемещения.
        - Извини Вова, я просто вспомнил, что тебе пора возвращаться, - сказал Кирилл.
        - Уже?
        - Да, уже. Не забывай, что тебе надо быть в интернате, чтобы сделать следующий шаг. Кстати, это просто хохма. Знаешь, Гоблин сунулся в вашу спальню, а тебя там нет. Представляешь? - комната заперта, а тебя нет. Он сейчас к директору побежал докладывать.
        - Ну вот, ещё одна проблема.
        - Никакая и не проблема. Ты снова появишься в запертой спальне. Блинов туда прибежит с Арсением Ильичом, а спальня заперта, и ты там. Представь, что подумает Арсений Ильич. Он подумает, что Гоблин сошёл с ума. А тебе надо сделать удивлённый вид и сказать, что ты всё время находился в спальне. Вот умора будет! Ваш Гоблин к доктору побежит проверяться, к этому, что сумасшедших лечит. Всё время забываю, как он называется…
        - Что ли психиатр?
        - Во! Точно! К психиатру.
        Вовка проснулся… Он лежал на своей кровати точно в том же положении, в котором заснул.
        Глава 7. Гоблинёныш
        Итак, Вовка проснулся в запертой на ключ спальне. Кто-то дёргал дверь. За дверью слышались голоса:
        - Черт знает что! - орал Гоблин. - Я же не запирал! Мало того, что этот моральный урод сбежал, так ещё и с дверью какой-то недоумок балуется!
        - Геннадий Олегович, может, вы её сами заперли - машинально? - послышался в ответ голос директора. - Тем более что другого ключа ни у кого нет.
        - Я что, из ума, что ли, выжил? - сокрушался Гоблин. - Я, как только побег обнаружил - сразу к Вам. Дверь не запер, а ключи в кабинете оставил.
        - Но открывать то всё равно надо. Идёмте за ключом.
        Послышались удаляющиеся шаги. Минут через пять Гоблин и директор вернулись. Вовка быстро встал и уселся на стуле около окна. Сделав скучающий вид, он стал смотреть на улицу.
        Когда Гоблин открыл дверь и увидел Вовку, он чуть не лишился дара речи. Директор, по правде говоря, тоже. Вовка взглянул на вошедших. Гоблин стоял, открывал рот, издавая нечленораздельные звуки, а потом как заорал:
        - Ты где был, сволочь?! Я тебя по всему корпусу искал, все закутки обшарил. Ты что себе позволяешь подонок?! Молча-а-ать!
        Вовка продолжал спокойно сидеть на стуле.
        - Отвечай, негодяй, когда тебя спрашивают! - орал Гоблин.
        - Так мне молчать, или отвечать? Я не понял.
        - Хватит придурком прикидываться! Где ты был?!
        - Как где? Здесь и был. Вы же сами меня заперли.
        - Молча-а-ать! Я видел, что тебя здесь только что не было!
        - Интересно, где же я был?
        - Вот это ты нам сейчас и расскажешь!
        - Извините, Геннадий Олегович, но я не знаю, чего мне рассказывать. Я из-за Вас почти весь день тут просидел, а ещё рассказывать.
        - Убью-у-у! - заорал Гоблин и, сжав кулаки, бросился к Вовке.
        Вовке показалось, что в комнате мелькнул знакомый силуэт и лицо Кирилла. Но это, конечно же, показалось. А вот то, как Гоблин споткнулся обо что-то невидимое и проехал по полу до самого окна, - это не показалось. Потерявший, наконец, терпение директор заорал на Гоблина:
        - Прекрати-и-ить! Поднимайтесь с пола, Геннадий Олегович! И уходите! И чтоб я Вас сегодня больше не видел! Идите домой! Успокойте нервы! Сходите к доктору, наконец!
        - Извините Арсений Ильич, не сдержался. Сами бы с этим мерзавцем почаще общались, тоже не выдержали бы. Извините. Ну я пойду?
        - Идите, уж! И оставьте мне ключ!
        Гоблин ушёл, что-то ворча себе под нос. А Арсений Ильич присел на кровати рядом с Вовкой.
        - Ну что, доволен? Довёл человека?
        - Что ли я его доводил? Он сам себя довёл. Вы же видите, что у него глюки. Что ли я сумел бы выйти из запертой спальни, а потом вернуться?
        - Да, что-то с ним творится… Но всё равно, твоя вина в этом тоже есть. Знаешь, как он перенервничал, когда ты по крыше гулял?
        - Знаю, видел. Только он сам виноват. Я теперь точно знаю, что с той сумкой он подстроил. Это он специально, потому что он меня ненавидит.
        - Ну вот, опять то же самое. Выходит, что не ты украл деньги, а он.
        - Нет не он. И не я, а кто-то другой, но по его указке. Я даже, догадываюсь, кто и докажу это.
        - Ну, вот что, давай сделаем так. Скоро будет полдник. Ты, я думаю, не откажешься от полдника. Ты сам это сказал утром. А потом просто отдашь Антонине Александровне украденные деньги, и извинишься перед ней. Сделаешь это сам, без свидетелей. И мы всё забудем, как будто ничего и не было.
        - На полдник я пойду, если можно. А вот с деньгами труднее - нет их у меня. Но, если найду у кого они, обязательно вам скажу. А вам лучше бы вызвать милицию, чтобы милиционеры всё расследовали…

…Ночью Вовка долго не мог заснуть. Удалось ему это только под утро, но вскоре он проснулся от какого-то шороха. Он хотел было сесть и оглядеться, но всё вспомнил. Он лишь чуть-чуть приподнял веки, притворяясь спящим. В спальне в лунном свете вырисовывался силуэт гоблиновского любимчика Кольки из восьмого класса.
        Гоблинёныш что-то держал в руке и крадучись приближался к Вовкиной кровати. Приглядевшись, сквозь чуть приоткрытые щёлочки век, Вовка чуть не вскрикнул от неожиданности. В руке Колян держал вложенную в полиэтиленовый пакет пачку денег.
        Колян, подойдя к кровати, осторожно приподнял край матраса и запихал туда
«компромат». Потом он, крадучись, вышел из спальни. Вовка вскочил с постели и заглянул под матрас - там лежал пакет с деньгами. В пакете ещё лежала какая-то бумажка. Приглядевшись, он прочитал: «на рубероид для крыши».
        Вовка подбежал к двери, но, в последний момент раздумал её открывать, потому что услышал за дверью шёпот. Вовка прильнул к замочной скважине. Там были двое: Гоблин и Гоблинёныш. Колян шёпотом докладывал Блинову, что дело сделано, что деньги на месте.
        - Молодец, Коля, - шёпотом сказал Гоблин. - Ты сколько себе оставил?
        - Половину. - Их там всё равно больше двадцати тысяч было.
        - Зря, надо было Муравкину подложить побольше. Могут не поверить, что этот щенок столько потратил. Ну ладно, иди спать. Только с теми деньгами не светись, лучше спрячь их пока…
        Гоблинёныш ушёл, а Гоблин постоял немного и пошёл к своему кабинету.
        Вовка не знал, что теперь делать. Может взять этот пакет и подложить Гоблинёнышу в тумбочку, а потом сказать Арсению Ильичу? Ведь это будет справедливо, потому что настоящий вор - Гоблинёныш. Но как это сделать, чтобы не заметили? Это почти невозможно. Ведь пока Колян уснёт, пока Вовка прокрадётся в спальню старшеклассников, а потом назад. А уже светает. Да и Блинов может заметить. И чего он пришёл в такую рань? Хотя да, это же чтобы заставить Гоблинёныша очередную подставу сделать. И потом, опять же его отпечатки пальцев…

…Вовка на цыпочках босиком шёл по коридору. Гоблин, не оборачиваясь, прошёл мимо своего кабинета, приоткрыл дверь, постоял чуть-чуть, и пошёл на третий этаж, где располагались классы и учительская.
        Теперь Вовка знал, что он сделает. Он вернулся в спальню, отыскал в тумбочке полиэтиленовый пакет. Этот пакет он выпросил в столовой у повара тёти Зины. Пакет нужен был совсем для другого дела, но теперь… Он одел пакет на руку. Достал этой рукой деньги. Всё, никаких его отпечатков пальцев там не будет.
        Быстро дойдя до кабинета Гоблина, он осторожно открыл дверь. Пройдя внутрь кабинета, он положил деньги в ящик письменного стола под ворох бумаг. Пусть теперь Гоблин сам за всё ответит. Быстро вернувшись в спальню, Вовка лёг в постель и быстро заснул.
        Глава 8. Следователь
        Проснулся Вовка от того, что в спальне стоял шум. Открыв глаза, он увидел учителей во главе с Гоблином и Гоблинёныша. У ребят постели были уже заправлены. Значит, Вовка проспал подъём.
        - Да, я видел, как он деньги туда положил, - говорил Колян. - Он их прямо под матрас засунул вчера, когда из спальни сбежал.
        - Что, проснулся?! - заорал на Вовку Гоблин. - Так вот зачем ты из спальни уходил! Сделал пакость, так ещё и спит, как ангелок! Сразу видно, что совесть не мучает. А ну, доставай деньги!
        - Какие деньги? - спросил Вовка, делая вид, что не понимает.
        - Ах, ты ещё спрашиваешь?! Что, хочешь сказать, что не ты их под матрас засунул?!
        - Да что вы, Геннадий Олегович. Что ли Вы забыли? Ту сумку, которую мне Коля подложил, вы ещё вчера нашли.
        Гоблинёныш, услыхав это, сразу съёжился и притих. На его вечно самодовольном лице появилось выражение испуга.
        - Ну, ладно, тогда я сам! - заорал Гоблин. До него ещё не дошёл смысл сказанного. Вовка ведь дал понять, что знает, кто на самом деле украл деньги. Подойдя к Вовкиной кровати, Блинов одним рывком сдёрнул с неё матрас вместе со всей постелью… - пакета с деньгами не было…

…Гоблин и Колян обалдело смотрели на раскиданную по полу постель и матрас.
        - Где деньги?! - Заорал Блинов то ли на Вовку, то ли на Коляна.
        - Н…не зн…наю, Геннадий Олегович, - проговорил Гоблинёныш растерянно, - я деньги ему под матрас засунул, как вы велели… ой!.. то есть я видел, как он положил туда.
        - Дур-р-ра-а-ак!!! - заорал Гоблин и врезал Коляну такую затрещину, что тот не устоял на ногах. - Ты думай, что говоришь! Где же они, если ты видел?!
        Но было поздно, так как все слышали, как проговорился Гоблинёныш. Дошло ещё, правда, не до всех, но не зря говорят, «слово не воробей…». Так что осталось воспользоваться моментом, и Вовка воспользовался:
        - А-а-а, вы, наверное, про те деньги, которые Колян украл у Антонины Александровны, - сказал он. - Колян, так ты же сам вчера перед всеми хвалился, что Геннадий Олегович половину денег отдал тебе, а половину взял себе. Тебе, наверное, приснилось, что ты их мне подсунул.
        - Не присни-и-ило-о-ось, - захныкал Гоблинёныш. - я ночью сам…
        - Что?! Как ты смеешь про меня такие вещи говорить?! - Заорал Гоблин, стараясь заглушить то, что говорил совсем растерявшийся Колян.
        - А чего я такого говорю? - «удивился» Вовка. - Колян сам рассказывал, что Вы половину денег к себе в стол положили. Ну, в пакете, в котором ещё записка была.
        Гоблин бушевал, Колян стоял бледный, его била крупная дрожь. Учителя стояли, молча, многие ничего ещё не понимали, а учитель физкультуры Евгений Иванович вдруг сказал:
        - Господа, Геннадий Олегович, что-то мне не нравится эта история. Да и Коля, по-моему, проговорился о чём-то очень и очень нехорошем. И выглядит он испуганно - неспроста, мне кажется. Давайте-ка, пройдёмте в ваш кабинет и убедимся, что в вашем письменном столе нет никакого пакета с деньгами. Вы, ведь, не возражаете? Вам, ведь, нечего скрывать?
        - Как ты смеешь, физрук, выдвигать такие обвинения?! - бушевал Гоблин. - Да я тебя!.. Да я не знаю, что с тобой сделаю…
        - Зато я знаю, что с вами сделаю, если то, о чем проговорился Коля, окажется правдой, - ответил ему Евгений Иванович. - А обвинений я никаких не выдвигаю. Я просто предлагаю пойти и опровергнуть то, что на вас наговаривают. Это во-первых. А во-вторых, ничего вы мне не сделаете. Вы ещё не директор и, тем более, не господь бог. Ну, что, идёмте в ваш кабинет? Или будем считать, что всё, сказанное Вовой, правда?
        - Ну, ладно, физрук! Идём!
        - Только идёмте все, - сказал Евгений Иванович. - И ты, Вова, и Коля…

…Блинов стоял перед открытым ящиком письменного стола, и его лицо становилось всё белее и белее.
        - Ну, что, Антонина Александровна, это Ваши деньги? - спросил Евгений Иванович.
        - Мои, - дрожащим голосом ответила учительница. - Вот, и пакетик с дырочкой на краю, и бумажечка, на которой я написала…
        - Сколько там было денег?
        - Восемнадцать тысяч пятьсот рублей, и ещё вчерашняя зарплата три тысячи, то есть всего Двадцать одна тысяча пятьсот рублей. Я на ремонт домика копила, и вот половины нет.
        - Гоблин, где остальные деньги? - спросил физрук тоном, не предвещающим ничего хорошего.
        - Я откуда знаю? - огрызнулся Блинов.
        А потом, повернувшись к Коляну, заорал:
        - Это ты мне деньги подсунул, негодяй?!
        - Нет, Геннадий Олегович, - дрожащим голосом пролепетал Колян, - я их Вовке под матрас сунул, как вы велели. Я не знаю, как они у вас оказались.
        - Зато я знаю, - сказал Вовка. - Теперь скажу, потому, что Колян всё равно уже проговорился. Я заметил, как этот Гоблинёныш, подкрался ко мне ночью и засунул под матрас пакет с деньгами. А потом я через дверь подслушал, как он докладывал этому гаду, Гоблину, что всё сделал.
        - Но, но, поосторожнее с выражениями! Я ещё пока заместитель директора! - Заорал Гоблин.
        - Уже нет, - услышали все голос Арсения Ильича. Он, видимо, давно стоял в дверях и всё слышал. - Я от вас такого не ожидал, господин… ГОБЛИН. Надо же, какого мерзавца я пригрел.
        Блинов сразу сник. Арсений Ильич продолжал:
        - Через час, господин ГОБЛИН, подойдите ко мне в кабинет поставить свою подпись в приказе о вашем увольнении по статье. А ты, Вова, прости меня за то, что я тебе не поверил, а поверил этому мерзавцу. Знаешь, мне теперь очень неловко за это.
        Блинов, с обречённым видом направился к выходу, но его опередил Евгений Иванович:
        - Стой, Гоблин! Помнишь, скотина, я обещал что-то тебе сделать, если узнаю о твоих делишках? Ну так вот, не обессудь.
        С этими словами Евгений Иванович одним ударом отправил Гоблина в нокдаун. Гоблин рухнул на пол и схватился руками за разбитую в кровь физиономию.
        - Ты ответишь за это, физрук! - дрожащим голосом закричал Гоблин. - Я тебя засажу в тюрьму! Все видели?! Все свидетели?!
        - Какие свидетели? Что видели? - спросил директор. - Я, лично, видел, как вы споткнулись о ступеньку и упали лицом вниз. Разве не так, Антоника Александровна?.
        - Да-да, конечно, так оно и было, - согласилась учительница.
        - Да, мы все это видели, - поддержали другие учителя.
        - Вот видите, Геннадий Олегович, - сказал директор, - все видели именно это. А ещё все теперь знают, как всё на самом деле было с кражей. Я ещё вчера позвонил следователю. Он скоро будет здесь. Я думаю, что все ему всё про это дело расскажут.
        В это время дверь кабинета открылась.
        - Да я уже давно здесь, - сказал вошедший, - я всё слышал.
        Странно, Вовке его лицо показалось знакомым. Он, почему-то, был очень похож на одного сотрудника следственного отдела. Ну, который вместе с отцом работает. Он и на тех пропавших фотографиях был. «Хотя с чего это я взял, что фотографии пропали?
        - вспомнил вдруг Вовка. - Куда они могли пропасть? Они дома - у родителей в шкатулке. Стоп, у каких родителей? Ну да, там они… Блин! Что это было?»
        Что-то происходило с Вовкиной памятью. Казалось, что одни воспоминания - ненастоящие, меняются на другие - настоящие. Вовке казалось, что он только что проснулся от кошмарного сна, в котором он остался совсем один…

…Следователь, взглянув на сидящего на полу Блинова, произнёс:
        - Да, Геннадий Олегович, надо аккуратнее через порог переступать. А то вон ведь вы как. Это всё от нервов, от нервов. Я понимаю, что вы нервничаете из-за того, что у вас обломилось с этой кражей и подставой? Ну не стоит так. Бывают и у мерзавцев в жизни обломы. Не стоило совсем уж из-за этого голову терять.
        Гоблин совсем сник, а следователь обратился к Коляну:
        - Ну, что, Николай, ты сам вернёшь деньги, или хочешь вот так же, «споткнуться»?
        - Сейчас, сейчас, я принесу, я сейчас, - залебезил Гоблинёныш.
        - Пошли, покажешь при свидетелях, куда ты их спрятал. А потом дашь показания.
        - Да, да, конечно, идёмте…
        - И вы, гражданин Блинов, тоже дадите показания, советую правдивые, чтобы не усугублять свое положение.
        - Потом следователь подошел к Вовке и сказал ему:
        - Вова, сегодня поедешь домой. Мама просила передать, что она придёт за тобой после обеда. Расследование они закончили, и вернулись из командировки.
        Вовка, ещё плохо соображал, что происходит. Может это гипноз был, от которого он медленно отходил? Что-то продолжало меняться в памяти. Вовка будто очнулся от кошмарного сна. Он окончательно узнал дядю Аркадия - папиного и маминого коллегу по работе. Ведь привидится же такое, что отца убили, и что мама умерла. Они же на месяц уезжали в командировку. Вот почему он этот месяц и учился в интернате…
        Глава 9. Брат

…Вспышка света, яркие круги перед глазами, стремительное перемещение. Снова старинная комната, заваленная средневековыми штучками. Неужели снова этот кошмар?
        Главный Хранитель сидел в старинном кресле. Кирилл рядом с ним просто сиял от счастья. Вовка снова стоял посреди комнаты. Он ещё не пришёл в себя после стремительного перемещения в этот Мир.
        Главный Хранитель долго молчал, а потом заговорил:
        - Владимир, ты удивил меня. Я верил, что у тебя всё получится, но я не думал, что тебе удастся изменить прошлое.
        - Изменить прошлое?!
        - Да, именно так. Ведь теперь у тебя снова есть родители.
        - Почему снова? Разве это правда, то что их не было?! Это мне не приснилось?
        - Нет, не приснилось. Тебе каким-то чудом удалось изменить события в прошлом. Поэтому твой отец не погиб, и мама не умерла. Но меня восхитила твоя находчивость с теми деньгами, которые ты переложил в стол главного преступника.
        - Но это же, обман, это, же нечестно!
        - А он поступил честно, когда заставил Николая украсть и подложить тебе деньги? Понимаешь, Вова, против зла часто приходится действовать его же методами. Правильно сказал один из мудрых людей: добро должно быть с кулаками. А ещё один мудрый человек, которого звали Алишер Навои, тоже говорил об этом. Он говорил, что
«когда для достижения справедливости бессильны закон и добрая воля, приходит время применить хитрость и силу». Был ещё такой герой казахского народного эпоса, которого звали Алдар Хосе. Он тоже использовал обман против негодяев, чтобы восстановить справедливость. Или, например, тот же Ходжа Насреддин. Я хочу, чтобы ты понял одну вещь. Против негодяев часто приходится использовать их же оружие, и нет в этом ничего плохого. Если этого не делать, то зло может погубить человечество. Ты понял это?
        - Кажется, понял.
        - И ещё я признаюсь, что даже мне не удалось бы изменить прошлое. А ты сделал это, изменив ход событий в настоящем. Я бы не так сильно удивился этому, если бы ты был волшебником, как, например, Кирилл. Но ты сумел это сделать, сумел без волшебства.
        - А разве Кирилл волшебник?!
        - Да, конечно, и очень могущественный. Как бы иначе он смог спасти тебя, когда ты упал с крыши? Я многому научил его, и он теперь во многом превзошёл меня. Но не это важно, а важно другое. Важно то, что вокруг тебя много хороших людей. Например, твои товарищи, или Антонина Александровна. А разве Евгений Иванович не встал на твою защиту? А Арсений Ильич? Ведь он, думая, что деньги украл ты, пытался помочь тебе и простить. Даже другим, совсем незнакомым людям, было бы очень больно узнать о твоей гибели. Так что всегда думай о последствиях своих поступков и попусту не подвергай свою жизнь опасности.
        Главный Хранитель немного помолчал, задумавшись над чем-то, а потом сказал:
        - Ну ладно, Вова, ты всё сделал, теперь отправляйся домой.
        - Подождите, Учитель! - крикнул Кирилл. - Вот, Вова, возьми это и прочитай, когда окажешься дома.
        И он сунул Вовке сложенный вчетверо листок бумаги.
        - Теперь всё, - сказал Кирилл, - больше мы никогда не увидимся. Прощай, и помни меня, и я всегда буду помнить о тебе…

…Вовка проснулся. В окно уже светило Солнце. С кухни доносился звон посуды. Мама собиралась готовить завтрак. Отец уходил на работу рано, а иногда не появлялся дома по нескольку дней - шло расследование очень трудного дела.

«Чёрт возьми! Приснится же такой ужас! - подумал Вовка. - Откуда только всё это берётся в голове: интернат, падение с крыши, смерть родителей, хранитель, Гоблин, Кирилл?»
        При мысли о Кирилле у него что-то защемило на душе, стало вдруг тяжко и тоскливо.
«Как жаль, что всё это только приснилось, что никакого Кирилла на самом деле нет…»
        Вовка потянулся и встал. Что это?! У него в руке, как продолжение сна, был зажат сложенный вчетверо лист бумаги. Он развернул листок - на нём была нарисована его мама, а внизу написано:

«Вова, я не мог тебе сказать это у нас, в нашем Мире. Теперь можно. Это портрет твоей и моей мамы. Знай, что я твой старший брат. Теперь ты поймёшь, почему нельзя было, чтобы ребята узнали твою фамилию, а ты мою. Ты никогда не видел меня при жизни, потому, что я умер, когда ты ещё не родился. Но я всё равно люблю тебя. Я всегда буду твоим ангелом-хранителем. Я буду помогать тебе, когда тебе будет трудно. Ты никогда больше не увидишь меня, но будешь чувствовать, что я рядом. Прощай. Кирилл».
        - Так это правда! Это не сон! Это всё было на самом деле! - кричал Вовка. - Кирилл! Я не хочу так! Я хочу, чтобы ты был с нами!
        Мама вбежала в комнату и застала сына в слезах.
        - Вова, что случилось?! - спросила она.
        - Я хочу, чтобы Кирилл был с нами! Ведь это же несправедливо, что он умер в пять месяцев. Так же нельзя! Это же неправильно!
        - Вовочка, ты откуда знаешь про Кирюшу? Кто тебе рассказал? Папа?
        - Никакой не папа, мне Кирилл сам рассказал.
        - Как это?! Что ты такое говоришь?
        - Правду!
        - Вова, успокойся. Что теперь поделаешь… Понимаешь, всякое бывает в жизни. Я сама хотела рассказать тебе о братике, но раз ты уже как-то узнал об этом… Видишь ли, не всегда в жизни всё благополучно. Случаются и трагедии. Вот и Кирюша… заболел. Обычная простуда. Кто бы мог подумать, что всё так кончится… и от простуды иногда умирают.
        - Нет! Он не умер! Я заставлю этого Хранителя вернуть брата! Пусть даже мне придётся сражаться с ним!
        Вовка и сам не понял, как ему это удалось. Видно всё дело в отчаянии. Он САМ смог совершить ЧУДО. Он усилием воли перенёсся в тот странный Мир, в котором живёт его брат, где живёт Главный Хранитель…

…Вовка возник перед Хранителем неожиданно. Хранитель был один.
        - Владимир?! Ты как здесь оказался? - спросил он с нескрываемым удивлением.
        - Я пришёл за братом! Отдай мне его! Если не отдашь, то я вызываю тебя на битву!
        Старик долго молчал, а потом сказал:
        - Видишь ли, Вова, дело вовсе не в том, хочу я или нет отпустить Кирилла. Я ведь его не держу силой. Разве он раб? Просто Законы Мироздания таковы, что не позволяют ему вернуться.
        - Я против таких Законов! Я изменю их!
        - Эти законы изменить нельзя. Ты не думай, что я не хочу его отпустить, нет. У меня много учеников. Правда, Кирилл особенный - у него великий дар. Но я всё равно не могу удерживать его силой - не имею права. Просто так устроен Мир… хотя… кажется, я понял… точно, я понял, как ты попал сюда. В тебе великая сила, сила любви, сила добра. Может быть, я и смогу помочь тебе… и Кириллу. Я попробую… Ну, ладно, отправляйся домой, всё будет хорошо. Я надеюсь, что у меня получится… у нас с тобой получится…

… - Ты чего орёшь, как сумасшедший? - спросила мама. - Куда твой Кирилл денется? Придёт сейчас из магазина, и хоть весь день с ним шляйтесь. Лучше бы сам в магазин сходил, вместо того, чтобы дрыхнуть до десяти часов. И что вам дома не сидится?

«Действительно, ерунда какая-то, - подумал Вовка. - Видно только теперь проснулся по-настоящему. Мало того, что какой-то интернат приснился, так ещё и привиделось, что брат умер».
        В коридоре послышался звук отпираемой двери и шаги. Это вернулся со службы отец, а за ним и Кирилл с хозяйственной сумкой.
        - Мам, можно мы с Вовкой пойдём, погуляем? - спросил Кирилл.
        - Вы хоть поешьте сначала, опять ведь на целый день умотаете.
        - Ладно, поедим, - ответил Кирилл.
        - Вот ведь как. Можно подумать, что ты мне одолжение делаешь. Сегодня твоя любимая рисовая каша с сардельками.
        Кирилл любил рисовую кашу с сардельками больше всего на свете. Сколько Вовка его помнил, он никогда не отказывал себе в удовольствии съесть две или три порции.
        Но было странно: Вовку не покидало ощущение того, что он прожил как бы две параллельных жизни. Он помнил, что брат всегда был с ними и, в тоже время, как будто не было никакого брата. Хотя это, наверное, неприятный осадок от кошмарного сна. Он понимал, что всё это лишь сон. Но всё равно, оставалось на душе что-то неприятное.
        Позавтракав, ребята побежали во двор. В коридоре Вовка увидел сложенный вчетверо листок бумаги - ну прямо, как во сне. Он хотел поднять его, но Кирилл его опередил. Он схватил бумажку, скомкал её и… она исчезла.
        Вообще Кирилл был неплохим фокусником. А ещё он был художником, причём самым настоящим. Его картины не раз занимали первые места на выставках. Иногда его картины были даже на выставках настоящих художников. Те художники тоже восхищались его картинами. Они ему даже немножко завидовали.
        Выйдя из подъезда, они отправились в парк. Ещё вчера брат обещал научить Вовку какому-то фокусу. Вот для этого они и туда и шли. По пути им встретилась… Антонина Александровна. Она была с двумя девчонками-близняшками детсадовского возраста. Вовка остановился от неожиданности.
        - Здрасте, Антонина Александровна… - произнёс он растеряно.
        Антонина Александровна с удивлением посмотрела на него и сказала:
        - Здравствуй, мальчик. Что-то я тебя не припомню. Ты откуда меня знаешь?
        - По интернату… - неуверенно ответил Вовка.
        - Ты, что, учился у нас?
        - Не знаю…
        Кирилл дёрнул его за рукав.
        - Пошли! Не останавливайся! Я тебе потом всё объясню, - сказал он, продолжая тянуть его за собой.
        Вовка, часто оглядываясь, пошёл следом за братом. Антонина Александровна долго ещё продолжала смотреть им вслед.
        По пути в парк стоит пивной ларёк. Там всегда толпится местная пьянь. Около ларька Вовка увидел нищего, который выпрашивал у прохожих деньги. Что-то знакомое было в его облике. Приглядевшись, Вовка вскрикнул от неожиданности:
        - Гоблин?!
        Гоблин глянул на него и быстро пошёл прочь, даже почти побежал, часто оглядываясь.
        - Не понимаю, - прошептал Вовка, - это же был сон. Откуда они все?
        - Это был не сон, - сказал Кирилл, - только никому об этом не рассказывай. Об этом помним только мы и Гоблин. Гоблин получил своё. А остальные ничего не помнят. Мы изменили прошлое, и всё благодаря тебе. Ты искупил свою вину, поэтому Мир изменился и стал лучше.
        - Так значит, всё это правда?! То, что убили папу, а мама потом умерла, а я падал с крыши… не может быть…
        - Да, не может… вернее это могло быть, но это в том в неизменённом прошлом. В нашем теперешнем, прошлом этого не было.
        - А как же теперь Гоблин, то есть Геннадий Олегович? Ведь ему теперь очень плохо, у него-то всё изменилось не к лучшему, а совсем наоборот. Что ли он так и будет жить как нищий?
        - Он сам виноват, но всё в его руках. Захочет стать человеком - станет. Не думай больше об этом. Пошли, я научу тебя проходить через грань между Мирами. А послезавтра мы побываем в моём городе. Я ведь обещал ребятам, да и Учителю, что буду туда приходить.
        И они пошли в парк…
        Охотин Александр Анисимович

2009 г

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к