Нянька Сатана Вадим Юрьевич Панов
        Зандр #2
        «Мозги плавятся.
        Слышали, наверное, такое выражение?
        Мозги плавятся…
        Чаще всего от жары или духоты, иногда - от того, что кто-то их „выносит“. Напрягает непрерывным бубнежом, постепенно превращающимся в монотонный шум. Вопли, кстати, мозги не плавят - от них появляется злость, а вот бубнёж злость глушит, растаскивает по шкале монотонности, дебилизирует сознание программой „белого шума“. А если добавить жару, то получается адская смесь заунывности и температуры, воняющая потом и давящая на несчастные серые клеточки так, что они плавятся…»
        Вадим Панов
        Нянька Сатана
        «Мозги плавятся.
        Слышали, наверное, такое выражение?
        Мозги плавятся…
        Чаще всего от жары или духоты, иногда - от того, что кто-то их „выносит“. Напрягает непрерывным бубнежом, постепенно превращающимся в монотонный шум. Вопли, кстати, мозги не плавят - от них появляется злость, а вот бубнёж злость глушит, растаскивает по шкале монотонности, дебилизирует сознание программой „белого шума“. А если добавить жару, то получается адская смесь заунывности и температуры, воняющая потом и давящая на несчастные серые клеточки так, что они плавятся.
        Работоспособность стремится к нулю, черепную коробку заполняет гудящая, как трансформатор, тьма, и ты не слышишь даже себя.
        Потом гудение уходит, и остаётся…
        Вакуум.
        Ты не хочешь слышать, не хочешь говорить, не хочешь думать. Ты пребываешь в состоянии томительного полусна, и с каждой секундой желание проснуться становится всё слабее и слабее. Огонёк энергии кажется сначала светом в конце тоннеля, потом свечкой, потом - недостижимой звёздочкой. Где-то решают вопросы, что-то придумывают, выкручиваются, изобретают, то есть живут как все, творят повседневность в постоянном движении, а ты дремлешь, спелёнутый коконом вакуума. Тебе лень. Тебе проще, когда другие.
        Некоторым вначале неуютно, но потом привыкают. Все привыкают, потому что так - легче. Вакуум в голове - прекрасное средство от раздражителей, от неприятностей, от необходимости что-то делать и за что-то отвечать. Вакуум умиротворяет, дарит тишину и снаружи, и внутри. Благословенную тишину…
        О которой я могу только мечтать.
        Потому что в моей голове постоянно щёлкают переключатели и скрипят шестерёнки, гудят сервоприводы и монотонно ходят шатуны… Механика моей машинерии не останавливается ни на мгновение, а в жару или минуты „выноса“ она лишь разбегается, стараясь поскорее преодолеть опасное время, способное её остановить…
        Потрескивание микропроцессоров, образующих главный вычислительный центр, становится нервным…
        Иногда возникает характерное постукивание, но редко - для этого нужно, чтобы стало совсем жарко и в прямом, и в переносном смысле. Впрочем…
        Преимущество искусственных мозгов заключается в том, что в случае перегрева автоматически срабатывает охлаждающий контур. Недостаток - вакуум неспособен заполнить мою черепушку.
        Мне не грозит опасность поплыть по течению, отрешившись от мира беззаботной тишиной расплавленных мозгов. Я не дебилизируюсь. Я всегда сосредоточен. Я хладнокровно фиксирую происходящее и хладнокровно на него реагирую. Адекватно, прагматично, предельно рационально.
        Я свободен от эмоций. Я свободен в выборе действий. Я полностью автономен, но иногда скучаю по временам, когда жара, духота или вынос мозга наполняли мою голову ватой.
        Я скучаю по временам, когда умел тупить.
        Когда был человеком». (Аудиофайл 2980 -23468 -098628 статус: несущественный стереть: да/нет)

* * *
        Первые после Времени Света недели Зандр поражал яростной, едва ли не ежечасной сменой декораций, демонстрируя в калейдоскопическом режиме все феномены, что ожидали выживших в будущем. «Бешеные ливни», до краёв заливающие глубокие овраги и даже смывающие небольшие города; «голубые фитили» - чудовищной силы молнии, удар которых гарантированно расплавлял тяжёлый танк; вымораживающие «адские метели»; «бледные шторма», «радиотеатры», «пыльники», ураганные ветра, радиоактивные облака, яды, отравляющие и обжигающие… Увертюра получилась познавательной, но длилась недолго, примерно месяца два, после чего Зандр стал скучным: жарким, однообразным, угрюмым. Хоть и опасным, но предсказуемым - существовали признаки, по которым опытные люди узнавали о приближении очередного феномена и успевали спрятаться.
        А ещё через год на изнасилованной планете началось изменение времён года. Пока достаточно условное, как шутили обитатели Зандра - в тестовом режиме, но, как говорится, лиха беда начало.
        Основное время - девять месяцев - по-прежнему занимало лето, а на три оставшихся приходилось всё остальное: весна, зима и осень. Получились они маленькими, но яростными и ярко выраженными. И ещё получились злыми, но каждое по-своему.
        Осень Зандра - это Сезон Кислотной Дряни, когда с неба льётся запредельное дерьмо, в составе которого не способны разобраться даже лучшие химики. Лучшие из оставшихся, разумеется, из тех, кто ухитрился пережить Время Света и все последующие испытания. Сначала, конечно, пытались разобраться, анализировали, прикидывали, а потом плюнули и покорно принимали ту мерзость, которой Земля расплачивалась с человечеством. Потому что - куда деваться?
        С годами агрессивность Кислотной Дряни падала, и теперь нужно было крепко постараться, чтобы получить ожог, просто выставив руку под дождь, но правила пока соблюдались неукоснительно: начался Сезон - натягивай защиту не ниже АВ+, и люди, которые встретились в небольшой пещере, в трёх километрах к юго-юго-западу от Перевальника, были облачены не в обычную «сбрую» обитателей Зандра, а в защищённую, без прорех и открытых участков.
        Первый, тот, что пониже, смог позволить себе лишь дешёвое снаряжение, сделанное умельцами Зандра из того, что оказалось под руками, в основном из грубой, но надёжной прорезиненной ткани. И вооружён был соответственно - простым гладкоствольным дробовиком, выглядевшим так, словно ему пришлось обойти весь Зандр по кругу. Второй - плотный, высокий, плечистый - прибыл на встречу в поношенном, но крепком комбинезоне «Пластун», предназначенном для военных разведчиков и сделанном ещё до Времени Света. «Пластун» обеспечивал защиту уровня АА, и надёжнее его от феноменов Зандра защищал только «Вакуум», который встречался так же редко, как источники чистой воды, открытые взгляду и свету. Что же касается оружия, то помимо нескольких ножей, гранат и кобуры с пистолетом плотный оказался владельцем мощного ТС19, на который щуплый поглядывал с большой опаской.
        Собеседники расположились довольно далеко от входа в пещеру, шагах в десяти, куда не залетала даже водяная пыль, однако маски не снимали, не показывали друг другу лица. И это обстоятельство щуплого успокаивало. Несмотря на грозный ТС19.
        - Честно говоря, не думал, что увижу вас… э-э… вас…
        Щуплый знал сетевой ник собеседника, спокойно использовал его при виртуальном общении, но, столкнувшись с высоким лицом к лицу, растерялся. Потому что ник абсолютно не соответствовал суровому облику.
        - Нянька, - спокойно закончил за щуплого плечистый. Возможно, он улыбнулся под маской. - Не стесняйся называть меня так, я сам выбрал себе псевдоним.
        - Спасибо.
        - Не за что.
        Щуплый перевёл дух, нервно прикоснулся к висящему на плече дробовику - ствол строго вниз, Нянька сказал, что, если оружие поднимется хотя бы на сантиметр, он откроет огонь, - и откашлялся.
        - Я ведь послание отправил больше наугад. Не верил, что вы существуете.
        - Но тебе хотелось, чтобы я существовал.
        - В этом поганом Зандре есть место крови и дикости… - Щуплый вздохнул. - Я надеялся, что в нём отыщется и толика справедливости.
        - Почему ты не восстановил справедливость сам?
        - Я - маленький человек.
        - Ты мог собрать нескольких таких же маленьких людей.
        - Все боятся…
        - Ты мог собрать нескольких таких же маленьких людей, - с нажимом повторил Нянька, намекая, что не слышит искренности в жалком ответе.
        - У меня семья. - Щуплый опустил голову. - Зачем вы спрашиваете, если знаете ответ?
        - Затем, чтобы ответ услышал ты. - Плечистый заложил левую руку за портупею. - Знаешь, что я сделаю с тобой и твоей семьёй, если выяснится, что ты меня обманул?
        В отличие от собеседника, который понятия не имел, под какой личиной прячется в Зандре Нянька, плечистый прекрасно знал, кто его вызвал, где щуплый живёт и что собой представляет. Так он страховался от недоброжелателей, которых у Няньки накопилось более чем достаточно.
        - Они действительно воруют детей, - твёрдо произнёс щуплый. Теперь он смотрел прямо в маску высокого с таким видом, будто смотрел ему в глаза. Напоминание о трусости заставило щуплого разозлиться, и это был хороший знак. Это показывало - он способен забыть, что маленький, и вспомнить, что человек. - Только детей.
        - С округи?
        - Нет, в Перевальнике действуют чёткие понятия: местные под защитой, и гадить рядом с базой Гопак боится. Его падальщики шарят по соседним территориям, но осторожно, чтобы не навести на след.
        - Кто в Перевальнике главный?
        - Железный Митя.
        - Он в деле?
        - Нет, брезгует. - Щуплый помолчал. - Но Гопак ему платит. Здесь все платят Железному.
        - Нормальная ситуация… - Теперь выдержал паузу Нянька. - Откуда ты так много знаешь?
        - Я на Железного водовозом работаю, - произнёс щуплый таким тоном, что стало ясно: он не сомневается в том, что Няньке это известно. - У Гопака с Железным контракт, я каждую неделю привожу на его базу среднюю бочку, и…
        - Теперь ты приятельствуешь с ними.
        - Приятельствовал, не без этого, - не стал скрывать доносчик. - Сначала я думал, что Гопак и его пацаны - просто падлы, которые договорились с Железным. Потом, когда узнал, чем они промышляют, стало противно… А потом я услышал о вас.
        - Куда они отвозят детей?
        - Не знаю. Но папаши сюда точно не прилетают, я бы знал.
        - А приятели твои не хвастались?
        - Вообще об этом молчат. - Щуплый качнул головой. - Не надо говорить, что они мне приятели. Теперь не надо. Я… Я ведь рискую.
        - Знаю.
        - Но всё равно написал вам.
        - Я это ценю.
        Они все рискуют. Все они: маленькие, трусливые, обременённые семьями, слабые… Над ними насмехаются, иногда - унижают. Они, как правило, смотрят в землю или в сторону. Они находятся в самом низу пищевой цепочки Зандра, но на них держатся остатки цивилизации. Они работают. Они вынуждены со многим мириться, но это не значит, что им нравится то, что они видят.
        И все они знают, чем рискуют, обращаясь к Няньке.
        Но обращаются.
        Обращаются, несмотря на то что преступление, за которое наказывал Нянька, их самих обычно не касалось. Обращаются, потому что не могут больше смотреть в сторону. И не могут выступить сами.
        - Ты знаешь, что я плачу за наводку?
        - Пятьдесят радиотабл, - подтвердил щуплый.
        - Они тебе нужны?
        - Не откажусь, - не стал врать доносчик. - Но я вам написал не ради денег.
        Или не только ради них. Впрочем - плевать, сделка есть сделка.
        - Твои деньги. - Нянька протянул щуплому снятый с пояса мешочек.
        - Спасибо!
        Глаз под маской не видно, однако по голосу плотный понял, какие чувства испытывает собеседник, и, не отпуская мешочек, твёрдо произнес:
        - Не трать их в ближайшую пару месяцев.
        - То есть? - растерялся щуплый.
        - Гопак платит Железному, а значит, Железный не обрадуется тому, что я сделаю с Гопаком. И пусть ему противен бизнес Гопака: деньги есть деньги.
        - А-а… - Кажется, щуплый об этом не подумал. Никто из них не думает.
        - Вряд ли ваш Митя проведёт толковое расследование, но твое богатство разглядит обязательно, начнёт задавать вопросы. Например, такие: за сколько ты продал его, Железного…
        - Я его не продавал!
        - Ты только что лишил хозяина Перевальника, своего хозяина, одного из источников дохода.
        Щуплый нервно передохнул. До него только сейчас дошло, что он натворил.
        - Через пару месяцев всё уляжется, и ты сможешь осторожно воспользоваться своим богатством, а пока живи, как жил. - Нянька положил тяжёлую руку на плечо собеседника. - Я видел, что делают с глупыми доносчиками. И я никогда не возвращаюсь, чтобы отомстить за них.
        - В моем случае вам не придётся, - сглотнув, пообещал щуплый. Он всё понял.
        - Надеюсь.
        Давным-давно, в первые, самые мерзкие месяцы Зандра, когда мир только сломался, похоронив под собой и законы, и мораль, и не просто сломался, а продолжал рушиться, накрывая раскалёнными обломками всё вокруг; когда все мечтали выжить, а под словом «будущее» подразумевалось десять-двенадцать часов; когда приходилось выбирать между «плохо» и «ужасно»… В те времена папаши особенно не прятались. Тогда никто не прятался, каким бы дерьмом ни занимался. Убеждённые каннибалы открыто переводили людей на консервы и торговали на улицах «деликатесами»; городские власти покупали рабов для расчистки завалов или разведки грязных зон; хирурги пилили пленных на органы… Люди в те месяцы превратились в заурядный товар, и загоны для рабов стали обыденностью в большинстве поселений Зандра. А папаши считались уважаемыми членами общества.
        Однако постепенно в мир вернулись приличия.
        В Зандре появились хорошо организованные сообщества - Периметр Дота, области Железных Берцев, территории Зигенского ордена и народных республик, на которых работорговля оказалась вне закона. За этими сообществами стал тянуться и остальной Зандр, но он всё ещё оставался опасным, а жизнь в нём - трудной, и потому папаши не исчезли.
        Они маскировались. Осторожничали. И никогда не гадили поблизости от своих баз, не желая вызывать гнев соседей.
        Папаши предпочитали захватывать молодых и сильных, которых можно использовать не только на работе, но и для развлечения, а юноши или девушки - не важно. Не отказывались работорговцы и от детей, поскольку в некоторых районах другой их «товар» не находил спроса. И именно у детей, у самых слабых и бесправных обитателей Зандра, неожиданно появился защитник. Человек, называющий себя Нянькой. Человек, создавший в едва поднявшейся сети информационную страничку о себе и попросивший сообщать обо всех случаях похищения детей. Особенно - массовых.
        Человек, который приходил к тем, кто похищениями жил, и жестоко их наказывал…
        Базой работорговцам служил металлический ангар, построенный в самом конце глубокого и довольно узкого каньона. С одной стороны - тупик, из которого не выбраться, поскольку вокруг почти отвесная скала; с другой - место неприметное, труднодоступное, и одного поста в двухстах метрах от ангара достаточно, чтобы полностью перекрыть дорогу. Осенние дожди, разумеется, изрядно залили каньон, однако основной поток, постепенно превращавшийся в полноценную речку, формировался ниже, за постом и за довольно крутым, но проходимым подъёмом, по которому папаши попадали в своё логово сухопутным путем. Коптер же приземлялся прямо к ангару, но сейчас его не было: щуплый не обманул, сказав, что его отогнали в Перевальник на ремонт.
        К сожалению, вместе с коптером улетели пятеро бандитов, однако ждать их Сатана не мог и потому, скрипнув зубами, пробурчал: «Повезло придуркам».
        - Что ты сказал? - осведомился сидящий на постоянной связи Майор.
        - А ты не услышал?
        - Нет.
        - Спишь?
        - Как раз в том самом ухе ковырялся.
        - А-а… - Сатана помолчал, но решил не развивать тему и коротко ответил: - Сказал, что придуркам повезло.
        - Коптера нет?
        - Угу.
        - Ждать некогда.
        - Без тебя знаю, - отрезал называющий себя Нянькой Фредди и цыкнул зубом, показывая, что разговор окончен. И поправил капюшон, правда, больше по привычке, чем по необходимости. К полуночи дождь почти прекратился, превратившись в лёгкую изморось, но все знали, что, накопив сил, он польёт вновь: осень есть осень.
        Ангар - так же как всё, построенное после Времени Света, - выглядел коряво, да к тому же был слишком мал для базирования папаш, однако щуплый наводчик сообщил, что в этом и заключалась хитрость Гопака: «Там огромная пещера - танк загнать можно, вот они и построили ангар у её выхода. С виду - мелочь какая-то, в которую и бочку не закатишь. А на деле - здоровенное укрытие».
        Есть ли из пещеры второй выход, щуплый не знал, но Сатана предположил, что есть - папаши славились предусмотрительностью, - а значит, нужно действовать быстро и аккуратно и не позволить работорговцам уйти. Тем более что главную ошибку папаши уже совершили: не выставили над каньоном даже самой примитивной электронной охранной системы и таким образом позволили Сатане беспрепятственно подойти к краю. Вторая, не менее серьёзная их оплошность, заключалась в том, что папаши не позаботились о средствах радиоэлектронного предупреждения и теперь понятия не имели, что их базу прощупывает переносной военный сканер.
        Два ублюдка на посту, трое в ангаре. Остальные, видимо, в пещере, но на неё мощности устройства не хватало.
        - Ты готов?
        - Не хочешь подождать, когда дождь усилится?
        В предложении напарника был смысл: в ливень за порог точно никто не высунется, соответственно, Фредди сможет спокойно добраться до ангара, однако Сатана не хотел ждать и потому отверг его:
        - Буду осторожен.
        После чего скинул вниз два альпинистских шнура - основной и страховочный - и стал ловко спускаться.
        До Времени Света люди успели придумать не только колесо и шахматы. Научная мысль, разогнавшаяся в XIX веке, ещё долго продолжала удивлять, изумлять и толкать общество вперёд. Как надеялись учёные - к счастью, достижимому с помощью технического прогресса, как показала практика - к Времени Света.
        Люди не просто летали в космос, а готовились к полётам на Луну и Марс, спутники, ими запущенные, работали до сих пор, помогая Сатане ориентироваться на Зандре. Люди придумали уникально мощные и уникально компактные киберпротезы. Раскрыли секреты генной инженерии. Создали страшное тектоническое оружие. Запустили в широкое производство невероятные микрогенераторы Таля - микрогеры, практически избавив цивилизацию от наркотика нефтяной зависимости, но… Но вот в области тактической ликвидации себе подобных предпочтение по-прежнему отдавалось старому доброму огнестрельному оружию. Изрядно модифицированному - да, но работающему по тому же принципу, что и мушкеты героев Дюма.
        Огнестрел неплохо чувствовал себя в эпоху наивысшего расцвета человеческой цивилизации и стал настоящим королём Зандра. Простая и надёжная конструкция, неприхотливый механизм, несложное производство боеприпасов - пистолеты, пулемёты, автоматы, винтовки и дробовики являлись главным оружием новой Земли, а вот оригинальные изыски и супертехнологичные разработки последних перед Временем Света лет не прижились. Не выдержали конкуренции.
        Оказались слишком зависимыми от мира, которого больше не существовало.
        Что же касается излюбленного оружия Сатаны - пистолета-пулемёта ТС19, в оригинале - «токарев-сапрыкин», на сленге Зандра - «Тихой сапой», то это был бесшумный автомат, разработанный для диверсионных подразделений, обеспечивающий и толковую скорострельность, и солидную мощь. Другими словами, для боя на ближней дистанции лучшего и желать не надо.
        Три хлопка подряд. Не короткая очередь, а именно три подряд одиночных - Фредди прекрасно ладил с оружием, двигался быстро, стрелял ещё быстрее и потому редко переключал ТС в автоматический режим.
        Три хлопка подряд.
        Первая пуля - сидящему у входа, не важно, куда, кажется, в плечо; затем поворот, и две пули тому, что чистил оружие за столом. Здесь уже наверняка: в голову и горло. Мягкое движение вправо, третий папаша бросается к двери, два хлопка - пуля в спину, пуля в голову. Поворот. Тот, что сидел у двери, уже выковырял из кобуры оружие, но вскинуть не успел. Хлопок. Во лбу работорговца расцветает красный мак.
        - В ангаре чисто.
        Ему не было нужды докладывать о происходящем, просто привычка.
        Заканчивая фразу, Сатана приоткрыл дверь в конце ангара, убедился, что щуплый не солгал - за ней действительно находилась пещера, вошёл и тут же покатился вперёд, уходя от пули.
        «Раскрыт!»
        Пока катился, успел оценить ситуацию и принять решение громить всей мощью, после чего большой палец правой мягко переключил ТС в автоматический режим, и три следующих хлопка слились в один.
        В фоновом режиме:
        «Минус девять патронов».
        А женщина, которой достались три пули, медленно сползает по стене. У женщины короткие тёмные волосы и большие, быстро стекленеющие глаза. Кажется, она удивлена, но главное - больше не опасна.
        Забыть о женщине!
        Прыжок. И Сатана начинает стрелять чуть раньше, чем ноги касаются пола.
        Ещё три пули - мужик навсегда остаётся на узкой армейской койке, - а следующий выстрел выбивает пистолет из руки главаря.
        - Сука! - Пуля разрывает ладонь, и Гопак орёт от боли.
        А Фредди уже рядом. Подсекает главаря папаш, кладёт его на пол и наступает на раненую руку, вызывая ещё один вопль.
        - Жить хочешь?
        - А ты? - пытается храбриться Гопак.
        Тяжёлый ботинок жёстко давит на ладонь, смешивая кровь с грязью, и главарь сдается:
        - Хочу!
        - Где дети?
        - Что? - Гопак даже о боли забыл. Таращится на бесстрастную маску «Пластуна», и постепенно до него доходит, что перед ним отнюдь не конкурент. - Ты кто?
        - Нянька.
        - Ох, б…
        - Где дети?
        - Ты всё равно меня убьёшь.
        - В общем, да.
        Один хлопок. Очередной «мак» в очередной бандитской голове. Сатана разворачивается, проходит к следующей двери, прислушивается, пинком вышибает её, прыгает внутрь и замирает.
        Он на «ферме».
        Четыре тонны.
        Именно столько весил «Урал Чапаев» - самый большой в мире пикап, производившийся до Времени Света. Полутораметровые колеса, просторная пятиместная кабина, кузов и мощный генератор Таля под капотом. Не микро-, а полноценный генератор, жрущий по десять радиотабл за раз. Но и мощности выдающий столько, что две дополнительные тонны - броня, вооружение и снаряжение - на ходовых качествах «Чапаева» не сказались.
        Даже в нынешней, «тяжёлой» комплектации, «Урал» давал до ста сорока километров в час, а под горку и того больше: инерция разгоняла здоровенную машину до невиданной для неё скорости, и лишь от водителя зависело, приедет к финишу полноценный пикап или куча раздолбанного железа.
        А водитель за рулем конкретно этого «Урала», что несся сейчас в каньон, был опытным, настоящим мастером безумных гонок по Зандру.
        Поэтому выруливший со склона «Чапаев» не сбросил скорость, объезжая наваленные перед КПП валуны, а со всего разгона взлетел на склон горы, объехал преграду и врезал таранным ножом в ворота. Снёс и встал как вкопанный, а водитель, отпустивший руль ещё несколько секунд назад, уже стреляет в приземистое здание поста из скорострельного гранатомёта.
        Взрыв. Взрыв. Взрыв.
        Снаряды в «Плевателе» не самые мощные, но дверь они сносят, возможно, кого-то ранят, но это не важно. Важно, что они оглушают и дают Майору возможность выскочить из машины и ворваться на пост с ТС в руках.
        И вслед за взрывами звучат приглушенные хлопки, ставящие кровавую точку в быстром и предельно профессиональном разгроме базы работорговцев.
        - Что здесь было?
        - «Ферма», - угрюмо ответил Сатана. - В Перевальнике есть госпиталь, и в Великанске есть госпиталь. И там, и там постоянная нехватка крови и органов…
        - Подонки, - проскрипел Майор, присаживаясь рядом с другом. На ступени крыльца. Не входя внутрь ангара.
        - Гопак воровал детей и выжимал их.
        - В живых кто-нибудь остался?
        - Нет, - после паузы ответил Сатана. - Никого. А кровь увезли на коптере.
        Некоторое время Яша Майор молчал, наблюдая за усиливающимся дождём, потоки которого щедро поливали стоящий неподалёку «Урал», после чего предложил:
        - Давай задержимся?
        - Опасно.
        - Плевать. Гадюшник надо вычистить до конца, иначе они продолжат своё дело. Не остановятся… Ты ведь знаешь.
        - Спасибо, - произнёс после ещё одной паузы Фредди.
        - Да пошёл ты, - хмыкнул Майор и поднялся: - Надо замаскировать «Чапая» и подготовиться, и…
        Бесстрастная маска повернулась к Сатане.
        - Надо обыскать тут всё, - кивнул Фредди, продолжая невысказанное напарником. - У них должен быть тайник.
        В котором лежит общак, грязные деньги, сделанные на крови в буквальном смысле слова, но нужно их взять. Пусть лучше будут у них, чтобы заплатить следующему доносчику, чем падальщики купят себе оружие.
        - Всё верно. - Яша сделал шаг к пикапу. - Так надо.
        - Знаю. - Оставшийся на крыльце Сатана вздохнул и угрюмо посмотрел на свои крепкие руки: - Я никого не спас.
        - Ты избавил мир от зверей.
        - Но никого не спас…
        И ему показалось, что потоки воды смывают с перчаток не грязь, а кровь.

* * *
        «Они всё равно были против меня. Я чувствовал их ненависть… Они её не скрывали. По каким-то идиотским причинами они не хотели жить под моей властью, никто из них не хотел… Они устраивали бы засады на мои патрули, акты саботажа на электростанции и водокачках и поддержали бы любого, кто бросил бы мне вызов. Они против меня. Все они. Все…»
        Вслух эмир Саид этого не говорил, не шептал даже… Не мог себе этого позволить, потому что все поняли бы, что он сожалеет. А где сожаление - там слабость, это аксиома, понятная каждому обитателю Зандра. А слабый эмир - мёртвый эмир, таков закон. И поэтому Саид не говорил и не шептал. Но думал.
        Все-таки он был человеком.
        Эмир Саид стоял на скале, разглядывая лежащий на равнине Дальнеград, и думал. Думал и при этом не ругал себя за проявление слабости - хотя обычно таких вещей себе не спускал, - потому что видеокадры, которые передали из города разведчики и дроны, «зацепили» даже его. Прошедшего Время Света. Пережившего самые жаркие дни Зандра. Трижды изменившего природе во время Жрущих Дней. Всё видевшего. Ко всему привыкшего. Он убивал сам и тысячи раз видел, как это делают другие. Он давно понял, что пощада ведёт к ещё большей крови, и прославился как тот, к кому лучше не попадаться. Он думал, что его ведёт сам Нечистый, однако…
        Однако то, что сотворила эта женщина, повергло эмира в шок.
        Но виду он не показал.
        Потому что слабый эмир - мёртвый эмир. Закон Зандра.
        Саид стоял, смотрел, но губы его не шевелились. Всё, что он хотел сказать, он проговаривал внутри. Словно оправдываясь. Словно объясняя Аллаху, что, даже следуя за Нечистым, он всё равно не опускался так низко, как эта женщина. Словно Аллах этого не видел. Но Саид всё-таки говорил - он был человеком, он должен был это сказать. Хотя бы внутри…
        - Оттягиваешь момент триумфа?
        Эмир бы вздрогнул, услышь он голос внезапно, обязательно бы вздрогнул, несмотря на выдержку и знаменитое хладнокровие, но, к счастью, Саид услышал лёгкие шаги и успел подготовиться.
        Поэтому не вздрогнул, а усмехнулся. Не оборачиваясь.
        - Ты исполнил свою мечту. - Женщина встала рядом и тоже посмотрела на город.
        - Это не мечта, а просто цель. - Он кашлянул и повторил: - Стратегическая цель.
        - О чём же ты мечтаешь?
        - Не важно.
        Она не видела выражения лица эмира и поэтому отреагировала спокойно:
        - Как скажешь. - И застегнула элегантный жакет - на скалу налетел зябкий ветер.
        И улыбнулась. Небрежно. Красиво.
        Саид ни за что не обратился бы к её помощи, если бы мог взять город своими силами, но - увы. Эмир просчитал все возможные варианты военной операции, однако Дальнеград был слишком хорошо укреплён, гарнизон состоял из запредельно мотивированных солдат, которых натаскивали спецы с далёкого Русского Севера, и в штабе эмира посчитали, что потери будут неприемлемыми. Саид не захотел гробить треть армии на один, пусть и стратегически важный город, поскольку с юга его подпирали весьма не дружественные падальщики хана Мишико. Однако Дальнеград был нужен, и Саид нанял специалиста. Заплатил огромные деньги, сам выбрал вирус…
        Организовал управляемую эпидемию. Так она её назвала: управляемая эпидемия.
        Неделя инкубационного периода, затем активная фаза - три дня. Затем вирус погибает, но люди продолжают умирать - они слишком слабы, чтобы противостоять запущенному механизму разрушения. Десять дней, и город оказывается в руках армии эмира Саида…
        Так обещала Лаура. И не обманула.
        Информация об эпидемии, которую распространили его же люди, позволила эмиру войти на чужую территорию, выставить кордоны и безнаказанно истреблять всех, кто пытался покинуть Дальнеград. И теперь, спустя десять дней, Саид пришёл, чтобы взять обезлюдевший город.
        Но не мог смотреть на присланное разведчиками видео.
        Нет, мог, конечно, смотрел и даже отпустил пару шуток, тут же подхваченных подчинёнными, но внутри у него всё сжималось.
        Наверное, не до конца умершая душа.
        - Мои люди боятся идти туда, - пробурчал он, по-прежнему не обращая внимания на зябкий ветер.
        - И совершенно напрасно, - усмехнулась она, мельком взглянув на изящные наручные часики. Золотые. Превосходно гармонирующие с её сегодняшним ювелирным комплектом.
        Все те дни, что она провела с эмиром, Лаура выглядела и одевалась так, словно не было никакого Времени Света, а вокруг расстилался не Зандр, а Лазурный берег в самом своём расцвете. Она могла себе позволить быть роскошной и позволяла: пила старое вино, а не бухло, что гнали сейчас, пользовалась косметикой и каждый день принимала ванну. Её костюмы поражали, и многие из них были пошиты после Времени Света - у Лауры был собственный кутюрье.
        - Почему напрасно?
        - Потому что я сказала - вирус погибнет.
        - Он погиб?
        - Да. Так он сконструирован.
        - Ваши слова моих людей не убедят.
        - А вас? - мягко осведомилась женщина.
        - В смысле?
        Он не удержался - повернул голову и наткнулся на спокойный, чуть насмешливый взгляд чарующих ореховых глаз.
        - Вы мне верите?
        Небрежная улыбка.
        Такая красивая и такая омерзительная… Сейчас омерзительная. Сейчас ему вдруг захотелось убить её за эту улыбку, но… Саид умел справляться с гневом и понял, что предлагает Лаура: если он согласится, его авторитет поднимется до небес.
        - Первым войти в город?
        - Вместе: вы и я. - Улыбка стала чуть шире. А в глазах мелькнула сумасшедшая искорка: женщину завела идея. - Рискнём?
        - Там остались люди?
        Не хватало ещё попасть под пулемётную очередь. Или гранатомётный выстрел. Саид был воином, но не любил напрасный риск.
        - Заключая контракт, вы потребовали обеспечить стопроцентную зачистку. Я обеспечила.
        Убила всех.
        Он снова посмотрел на город и - впервые за весь день - улыбнулся по-настоящему, от души:
        - Едем!
        Но отправиться вдвоём не получилось: как ни странно, комендантский взвод эмира, его личные телохранители, все до одного вызвались сопровождать повелителя в город. И так же, как Саид и Лаура - без защитных костюмов, в обыкновенной боевой сбруе. Нервничали, по лицам было видно, что нервничают, дёргаются, но дело своё делали чётко: окружили важных персон живым щитом, устроили внешнее оцепление, в общем - по всем правилам.
        И ничем, ни жестом, ни взглядом, не показывали, что их раздражает медленно бредущая по улицам парочка.
        Саид, говоря откровенно, тоже ограничился бы торопливым проходом по нескольким кварталам, но не мог потерять лицо в присутствии женщины, а Лаура… Лаура устроила самый настоящий отчёт, подробно показывая эмиру результат действия вируса. Она не издевалась над жертвами, не глумилась, не фотографировалась с ними, но гордилась проделанной работой и не гнушалась лично переворачивать мёртвых, демонстрируя отпадающие конечности и жуткие язвы на холодных телах. А Саид смотрел. И думал, что единственная защита, которую сейчас позволила себе красивая безжалостная тварь с ореховыми глазами - тонкие медицинские перчатки. И всё. И больше ничего не надо, потому что вирус погиб. Потому что он был так сконструирован. Красивой безжалостной тварью с ореховыми глазами.
        - Почему тебя никто не убил? - спросил он вдруг.
        И Лаура его поняла.
        Оставила очередное тело - отпустила, вернув его в пыль улицы, - перешагнула, приблизившись к эмиру, снова улыбнулась и ответила:
        - Почему ты думаешь, что ничем не заражён?
        И отвернулась, потому что в глазах Саида появился страх, видеть который она не имела права. Она знала, что страх есть, но не должна была его видеть: взбесившись, эмир мог броситься на неё, не задумываясь о последствиях.
        - Я заражён?
        - Я уезжаю сегодня. А Дальнеград теперь твой…
        Она не обернулась, но он знал, что она улыбается.
        Смотрит на усеянные трупами улицы и улыбается.
        И ещё эмир знал, что боится её, ослепительно красивую женщину с чудными ореховыми глазами.

* * *
        «Кто-то и где-то сказал, что быть человеком - это верить в невозможное и не замечать очевидное.
        Именно так.
        Я не помню, каким образом это утверждение поселилось в моей голове, но поселилось оно давно, и я тысячи раз убеждался в его истинности. Любой человек, даже умный и прагматичный, в какой-то момент начинает верить в чудо. Или в Бога…
        Нет! В Бога верить сложно, потому что к Нему нужно идти. Нужно что-то доказывать Ему и себе, а это трудно. Это требует действий. Поэтому все верят в чудо, и не важно, какую конкретно форму конкретное чудо примет для конкретного человека: главное, чтобы оно случилось внезапно, без усилий и сразу „сделалось хорошо“.
        Раньше, до Времени Света, они верили в лотерею, в то, что им приснится место закопанного клада, или мелодия, которая станет всемирным хитом, или…
        Вы тоже заметили, что почти всегда чудо имеет материальное наполнение? Не в ста процентах случаев, но часто. Очень часто. Народ в большинстве своём требует чуда денежного, способного раз и навсегда решить финансовые проблемы конкретного индивидуума. На втором месте - внезапное исцеление. На третьем… Я не помню, что на третьем, но это не важно. Важно, что чаще всего люди хотят чуда для себя. Если чудо случится у соседа - оно ненастоящее.
        Неправильное.
        Время Света существенно снизило запросы, но увеличило число верующих… Нет! Не так. Количество верующих тоже уменьшилось, но теперь верить стали все, не откладывая на потом. И верить начали с остервенением, потому что время, которое раньше убегало, теперь растворялось на глазах, и не дожить до утра стало гораздо проще, чем дожить.
        Теперь верили в то, что кислотный дождь не отравит тебя окончательно; что найдётся склад с консервами и еды хватит до конца жизни; что Зандр смилостивится и конец жизни будет отодвинут подальше… Да, после Времени Света появились верующие в Зандр.
        Мы ведь говорим о людях…
        Они верят в Зандр, но отказываются замечать то, что находится под самым носом». (Аудиофайл 2 -3498 -723 -45897 статус: несущественный стереть: да/нет)

* * *
        - Анализатор запахов перегорел?
        - Думаю, да, - подтвердила Двузубая Мэри. - Или он, или только схема.
        - Лучше схема, - вздохнул Сивый. - Анализаторов в сборе у меня сейчас нет.
        - Когда будут?
        - Только если в бронекараване привезут.
        - То есть через неделю?
        - Не раньше.
        - Сойдёт. - Женщина привычно уселась в кресло и задрала майку, позволяя комбимастеру добраться до крышки блока управления. - Неделя у меня есть - подожду. А сейчас давай проверку.
        - Тебе как обычно? - Сивый вскрыл клиентку и взял в правую руку пару кабелей.
        - Нет, сделай тотальную диагностику, - ответила Мэри. И, увидев удивление в глазах мастера, пояснила: - Собираюсь в Зону Вонючих Вихрей, хочу быть в форме.
        - Опасный рейд.
        - Зандр вообще опасен.
        - Тут ты права. - Сивый воткнул кабели в разъёмы, запустил «долгую» программу и бросил взгляд на монитор, на который шли картинки с натыканных вокруг дома видеокамер. - Ко мне ещё один клиент… Если хочешь, я ему откажу.
        - Я тут надолго. - Двузубая закинула ногу на ногу. - Так что плевать.
        После Времени Света размер поселений стал определяться только толщиной водоносного слоя, из которого черпали жизнь его обитатели. Опытные гидрологи делали отличный бизнес, составляя «карты жизни» и тем самым навсегда определяя численность населения для тех или иных точек. А поскольку вода и героизм - понятия несовместные, «лишних людей» или убивали, или изгоняли, или же делали «щедрое» предложение попробовать себя в роли фермера - мелких слоёв, способных питать пять-десять человек и парники с капельной системой орошения, по Зандру было разбросано в достатке. Другое дело, что участь фермера опасна и непредсказуема: папаши, банды падальщиков, водососы, дикие веномы, жрущие - все они могли изрядно сократить и без того недолгую жизнь поселенца, но когда альтернатива - риск одиночного выживания или пуля в лоб от сограждан, выбор делался на инстинкте самосохранения.
        Но были в Зандре и подлинные жемчужины - города, стоящие на таких богатых водяных слоях, что могли себе позволить не подсчитывать число прибывающих людей, не вести учёт населения, а регулировать его численность исключительно ценой на воду. Такие поселения становились центрами областей, в них развивались промышленность и торговля, а у их правителей появлялись большие деньги и далеко идущие планы.
        И именно таким городом был Тулен - столица Плоских Камней, собственность благословенного падишаха Иеремии Кеннеди, немного спятившего от синей розы и повышенного радиоактивного фона, но весьма деятельного правителя. А может - потому и деятельного…
        Психические отклонения не мешали, а скорее помогали Иеремии управлять областью: склонность к импровизациям позволяла выкарабкиваться из очень серьёзных передряг, а дозированная жестокость - держать народ в повиновении. В городе падишаха уважали, считали крепким, не отмороженным, дающим жить, и потому в Тулен охотно съезжались не просто умельцы, а лучшие специалисты, в том числе - естественно! - комбимастера.
        А лучшие - это значит старой школы.
        - Классные цеплялки, - не удержался Сивый, разглядывая вскрытые руки Сатаны. - Крутой чистоты и грамотности.
        - Знаю, - спокойно ответил Фредди, прекрасно понявший сленг комби. - Не продаются.
        - Где делал?
        - Давно. До Времени Света.
        - Это понятно… - Мастер мягко провел пальцем по локтевому сочленению протеза. - Экспериментальная модель?
        - Ага.
        - Военная?
        - Ага, - подтвердил Сатана. - Но базовые узлы стандартные. Для ремонтопригодности.
        - Иначе ты не протянул бы в Зандре.
        - Ага.
        - Но ты ещё ничего не менял.
        - Ага.
        Четвёртый подряд ответ «Ага» плавно подвёл Сивого к мысли, что нужно бы поработать, и он воткнул в общий разъём кабель планшета.
        - Будет немного жужжать.
        - Знаю.
        Фредди стоял перед комбимастером практически голый, в одной лишь набедренной повязке. Его искусственные ноги ещё были скрыты «чехлами» из псевдокожи, а вот руки Сатана уже вскрыл, демонстрируя мастеру и его посетительнице вживлённые киберпротезы. С эстетической точки зрения картина выглядела отвратительно: мускулистый торс мужчины и металлические конечности, но в этой лаборатории к подобным сочетаниям привыкли.
        - Позвоночник тебе усилили?
        - А как же.
        - Его тоже будем смотреть?
        - Нет, с позвоночником всё ОК. - Фредди приподнял левую руку. - Здесь я иногда слышу скрип, возможно, смазочный гель закончился. И надо поменять радиотаблы во всех микрогерах.
        - Сделаю.
        Сивый взялся за работу, а сидящая «на диагностике» женщина - три кабеля в компьютер и два часа скуки, - поинтересовалась:
        - Комби?
        Новый посетитель ей понравился: плечистый, спокойный, а главное - симпатичный. Короткие светлые волосы, твёрдое, словно вырубленное, абсолютно мужское лицо, узкие губы и удивительные глаза - большие, красивые, которые прекрасно подошли бы героине подиума или мультфильма, но уж никак не воину Зандра. Впрочем, они его не портили, скорее наоборот.
        Что же касается искусственных конечностей, то они Двузубую не смущали: сама на шестьдесят процентов ненатуральна. Но это обстоятельство не мешало ей развлекаться.
        - Нет, - мотнул головой Сатана. - Не комби.
        - Ко мне обычно ходят комби, - пробормотал Сивый, объясняя вопрос посетительницы. - Киборги чинятся у Хромого Кеши.
        - Комби и киборги - это люди с имплантами, - уточнил Фредди. - Я же вообще не человек.
        - А кто? - осведомилась женщина.
        - Робот.
        Подобные заявления не были редкостью: даже в благословенную довоенную эпоху некоторые переборщившие с имплантами комби начинали осознавать себя машинами, а уж после Времени Света число спятивших возросло существенно. Однако светловолосый не походил на сумасшедшего, и потому его заявление вызвало не смех, а вежливое уточнение:
        - Неужели?
        - Точно.
        - А выглядишь, как человек.
        - Серьёзно? - Сатана поднял правую руку, до которой ещё не добрался Сивый, и покачал ею перед собой. Тускло блеснул металл. Сначала на протезе, потом в саркастическом взгляде. - Как человек?
        - Как комби, - поправилась Мэри.
        - А комби - люди?
        Ещё одна старая песня. Очень старая и тоже уходящая корнями в прошлую жизнь. Этот вопрос задавали Двузубой и родители, и уличные приставалы из движения «Будь настоящим!» И ответ на этот вопрос женщина знала твёрдо:
        - Я - человек.
        - В тебе больше железа, чем плоти.
        - В тебе тоже.
        - Знаю.
        - Поэтому считаешь себя роботом? - встрял в разговор Сивый.
        - Не только, - буркнул Фредди. - Есть другие основания.
        - Кто тебя создал?
        - Эта информация удалена.
        - Так я и думала. - Женщина тоже умела быть саркастичной. Только без металла, что читался в голосе и взгляде Сатаны. - Когда ты осознал себя машиной?
        - Когда стал ею.
        - То есть когда тебя создали?
        Вопрос заставил Фредди задуматься. Почти полминуты он молчал, глядя перед собой застывшим взглядом - совсем как внезапно остановившаяся машина, и только собрался ответить, как в разговор вновь вступил хозяин лаборатории.
        - У роботов нет души. А у тебя?
        Сатана вздрогнул, резко повернулся к комбимастеру и посмотрел на него так, что у Сивого мурашки по спине побежали.
        - Я пошутил…
        - Нет, ты задал правильный вопрос, - медленно произнес Фредди. - Но у меня ещё нет на него ответа.
        - То есть ты не знаешь, есть ли у тебя душа? - Это спросила Двузубая.
        - А ты знаешь?
        - У меня - есть.
        - Только потому, что ты считаешь себя человеком?
        - Я знаю, что я человек.
        - То есть ты помнишь, как тебя создали?
        - Мне об этом рассказывали.
        - Или в твою голову вложили эти воспоминания.
        - Старая и скучная сказка, - усмехнулась Мэри. - Я - человек, у меня есть душа.
        - А у соборников? Или у жрущих? У них есть души?
        Пауза. Женщина отводит взгляд и покусывает губу, видимо, вспоминает виденное. И отвечает, не глядя на Сатану:
        - На этот вопрос ответа у меня нет.
        И не значит ли это, что лучше считать себя бездушным роботом, чем человеком? Хотя бы потому, что среди людей полно адептов Вселенского Огня? Назови себя роботом - над тобой посмеются, назовись соборником - и тебе придётся убивать. Или лопать, если ты назвался жрущим. Или продавать в рабство. Или лишать воды. Или заражать…
        Люди, те самые, которые верят, что у них есть душа, творят подчас настолько кошмарные вещи, что роботам остаётся лишь развести руками.
        В смысле - манипуляторами.
        - Если ты действительно настоящий робот, то твоя голова стоит кучу денег, - хмыкнул Сивый, желая разрядить атмосферу.
        - Хочешь забрать?
        - А ты не будешь сопротивляться?
        - Я робот, а не идиот, - хмыкнул Фредди. - И мои создатели не были идиотами и потому прошили мне естественный инстинкт самосохранения.
        - То есть с лобзиком лучше не соваться?
        - Ага.
        - Какая тебе вообще разница, кто ты? - глухо спросила Мэри. Видимо, разговор о душе её задел. - Зачем ты затеял этот разговор?
        - Думал, вам будет интересно.
        - С чего ты взял?
        - Что вам будет интересно?
        - Что ты - робот? - Она почти крикнула. - Своего прошлого ты не помнишь, железа в тебе много, но меньше, чем в суперкомби, а они считают себя людьми. Насчет души ты не уверен, но атеисты тоже её отрицают! С какой стати ты здесь развёл философию?
        Сивый озадаченно покосился на Двузубую, поколебался, но осторожно поддержал старую знакомую:
        - Действительно. С чего ты взял?
        - На меня не действуют наркотики. - Фредди слегка, чтобы не помешать мастеру, пожал плечами.
        - Правда?
        - Ага.
        - Совсем-совсем?
        - Абсолютно. Ни наркотики, ни алкоголь.
        - Не повезло…
        - Из-за такой беды я бы тоже назвалась машиной. - Мэри рассмеялась, но чуть нервно.
        - К тому же я…
        - Подожди. - Сивый бросил взгляд на подключённый к Сатане планшет, кивнул, словно сам себе подтвердил увиденное, и продолжил: - У тебя не просто гель подтекает - есть повреждение. Для ремонта нужно отключить руку.
        Фредди выдержал короткую паузу, пристально глядя мастеру в глаза, затем взял пистолет и улыбнулся:
        - Отключай…
        Ещё через сорок минут, когда Сатана оделся, расплатился и ушёл, а Сивый вплотную занялся Двузубой, она вернулась к теме, негромко поинтересовавшись:
        - Он действительно робот?
        - Откуда? - рассмеялся мастер, отвлекаясь от появившихся на экране первых результатов диагностики. - У него в башке практически нет имплантов, только стандартные нейродинамические схемы управления киберпротезами.
        - То есть он псих?
        - Скорее всего. - Сивый помолчал. - Но лапы у него высококлассные: и конструктивно до мелочей продуманы, и технологичные. Им несколько лет, но они в идеальном состоянии. - Снова помолчал и признался: - Я таких ещё не видел.
        - Стручковая змея? - изумился Майор, внимательно глядя на нечто жареное и свёрнутое в аккуратное кольцо.
        - Так, - подтвердил повар.
        - Из Садов Безумия? - уточнил Майор, хотя все прекрасно знали, что эти гады водятся исключительно в чокнутых джунглях.
        - У нас восемь тысяч гектаров на юго-западе области ими заражено, - поведал повар. - Падишах сказал, что будет выжигать только там, где Сады не укоренились, а где уже встали - чёрт с ними, всё равно не одолеть.
        - Главное, чтобы не расползались, - вставил Сатана, с подозрением изучая предложенное пиво. - Соевое?
        - Найди другое.
        - И вы жрёте ту дрянь, что лезет из Садов Безумия? - Яша всё ещё не мог прийти в себя.
        - Мясо у стручковой змеи вполне достойное и неядовитое, - парировал повар. - Они из джунглей ползут табунами, зачем добру пропадать?
        - Серо-зелёным стать не боишься?
        - От голода сдохнуть боюсь. - Судя по всему, повару надоел пустой разговор. - Жратву берёте или нет?
        Пахла змея гораздо вкуснее искусственной лапши из соседнего чана, а поскольку каменные крысы друзьям изрядно надоели, Майор всё больше склонялся к экзотическому варианту:
        - Точно не ядовитая?
        - Мы их всего год как жрём, - хмыкнул повар. - Так что статистики пока мало.
        - Шутник.
        - Всегда пожалуйста.
        - Две порции и два пива.
        - Возвращайтесь за добавкой.
        Забрав заказ, друзья отошли в дальний угол полутёмного сарая, нахально названного хозяином «Дворцом Еды», расположились за столиком, правая половина которого была залита чем-то липким, чокнулись пластиковыми стаканами, глотнули, поморщились и приступили к еде.
        - Что сказал комбимастер? - По сравнению с привычной крысой змея оказалась несколько суховатой, но вполне съедобной. А вот пиво кислило.
        - Визит обошёлся в пять радиотабл, - сообщил Сатана. - И четыре я вставил себе в лапы.
        - Что-то серьёзное?
        - Пуля чиркнула. Теперь всё в порядке.
        - Хорошо. - Майор снова глотнул пива. По отдельности и то и другое не радовало, а вот сочетание получалось вполне удовлетворительным. Во всяком случае, не тошнило, как это бывало после некоторых кулинарных «изысков» Зандра. - Рассказывал о себе местным?
        - Да.
        - Подрался? - Яша знал, к чему, как правило, приводят откровения друга с горячими обитателями Зандра.
        - Они оказались миролюбивыми.
        - Верится с трудом.
        - Мастер щуплый, девица-комби сидела на диагностике, а у меня был в руке заряженный пистолет.
        - Тогда понятно, - усмехнулся Яша.
        Внешне он был полной противоположностью Сатане: невысокий, но очень плотный, чуть не квадратный, и сразу видно - неимоверно сильный. При этом - без единого импланта, так сказать, стопроцентный человек. Густые чёрные волосы Майор стриг коротко, как напарник, но при этом носил щёгольскую бородку и золотую серьгу в левом ухе. И любил приврать, что в молодости был пиратом. На женщин действовало. Но особенно его бесчисленных подружек волновали красивые синие глаза Майора, не растерявшие яркости и живости, несмотря на все беды Зандра.
        - Змея и впрямь ничего.
        - Сухая, - пробурчал в ответ Фредди.
        - Макни в соус.
        - Острый.
        - Для робота ты слишком разборчивый.
        - Уникальная модель…
        - Не помешаю? - За столик присел невысокий старичок в дешёвом тёмно-сером комбинезоне работяги Зандра.
        Непримечательный, морщинистый, с пятнами хронической «белянки» на шее и живыми, очень молодыми глазами.
        - Забыл сказать, что он придёт, - вздохнул Майор, заметив неудовольствие друга. - За нашей наполненной смыслом беседой из головы вылетело. Мы случайно встретились, когда ты был у мастера.
        - Курага. - Старик протянул Сатане руку. - Мы познакомились в аттракционе Весёлого Сёрфера, помнишь?
        - Я ничего не забываю, - ровно ответил Фредди.
        - Всё ещё изображаешь из себя робота?
        - Не умеешь ладить с кибернетическими организмами?
        - Изображай, раз хочется. - Курага пожал узкими плечами. - Так даже лучше.
        - Почему? - внезапно заинтересовался Майор.
        - Роботы честные.
        - Не все.
        - Те, которые нечестные, - ненастоящие.
        Яша широко улыбнулся, Сатана хмыкнул, и лёд, который сковал первые секунды встречи, растаял.
        - Фредди, ты помнишь, чем я занимаюсь?
        - Я ничего не забываю.
        - И о том, что должен мне десять золотых?
        - Что?
        - Шучу, шучу, шучу… Не напрягайся.
        Курага был классическим представителем древней и почтенной профессии криминального наводчика, лично знал массу «авторитетных» людей в этом секторе Зандра и постоянно курсировал между крупнейшими поселениями, прячась под личиной нищего бродяги, промышляющего поиском и ремонтом довоенных гаджетов. Он зарабатывал достаточно, но обладал потрясающим умением прятать добычу, и потому в его раздолбанном, битком набитом рухлядью фургоне никогда не лежало больше двух десятков радиотабл одновременно. А уж золотом в нём даже не пахло.
        С городскими падальщиками, с теми, кто шуршал по дну крупных столиц, вроде Тулена, Курага не работал принципиально: они были слишком зависимы от благосклонности власти, как правило, являющейся такой же бандитской структурой, только крупнее. И поэтому старик сдавал информацию свободным бандам Зандра или, как сейчас, бродягам-гастролёрам.
        Убедившись, что его готовы слушать, Курага поставил локти на стол, слегка подавшись при этом к собеседникам, и продолжил серьёзным тоном:
        - На самом деле, ребята, вы стали для меня спасением: я уже три недели сижу в этой помойке, ожидая честных парней вроде вас.
        - Честных? - Майор приподнял брови.
        - Вы держите слово, - объяснился старик.
        - Это принцип, а не честность.
        - Не важно. - Курага улыбнулся. - Оказавшись в Тулене, я помимо всего прочего купил весьма ценную информацию у человека, который не продаёт ложь. Я ждал Прямого Билла - эта тема как раз для него, но команду Прямого, как вы, наверное, знаете, раскурочили на запчасти в Трех Оврагах, и я оказался в идиотском положении.
        - Ты уже заплатил за информацию, - понял Майор.
        - И очень дорого, - вздохнул старик. - Она стоит своих денег, но я не могу доверить её первым встречным. А вас я знаю.
        - Сколько?
        - Три тысячи радиотабл.
        - Сколько возьмём мы?
        - Десять тысяч.
        - Примерно или ровно?
        - Табла к табле.
        С каждой секундой разговор становился всё интереснее.
        - Когда ты уедешь? - хмуро спросил Фредди.
        - Сразу, если мы договоримся.
        - Когда операция?
        - Через четыре дня.
        Сатана и Майор переглянулись, а Курага, без труда вычисливший причину их сомнений, выставил перед собой ладони:
        - Всё в порядке, ребята, я знаю, как вы расплатились с Виражом за подставу у Рыжих Ручьёв. Я знаю, что вы его искали три месяца и нашли. И ещё я знаю, что Вираж бегал от вас так, как никто не бегал до него и не будет бегать после. Я не хочу с вами ссориться, потому что нечеловеки упрямы и твёрдо идут к своей цели.
        - Я предпочитаю термин «робот», - скромно заметил Сатана.
        - Как тебе угодно.
        Несколько секунд мужчины переглядывались - все трое, - после чего Майор отодвинул опустевшую тарелку и протянул:
        - Десять тысяч радиотабл… В обычном случае такой груз хорошо охраняют.
        - В обычном случае такой груз вообще не перевозят по Зандру, - заметил старик. - Но тут приключилась занятная история.
        - Кто-то хочет, чтобы его ограбили?
        - Примерно так. - Пауза. - Дальше слушать будете?
        Курага не предлагал им заключить сделку, а осведомлялся насчёт платёжеспособности и свободного времени. И был правильно понят.
        - У нас есть три тысячи, и мы готовы послушать подробности, - кивнул Майор.
        - Рассказывай, - добавил Сатана и залпом допил пиво.
        - Почему ты не сказал: «Вводи данные»? - хихикнул старик.
        - Потому что я робот, а не персонаж старинного фильма.
        - Как ты с этим живёшь? - Этот вопрос был адресован Майору.
        - Привык, - пожал плечами Яша. - Так что за дело?
        Курага понизил голос:
        - Вы слышали о ДылдаСити?
        - Это центр соседней области. Мы собирались проехать через него.
        - ДылдаСити - большой город, больше Тулена, и заправляет в нём Борис Бухнер, которого называют…
        - Дюком, - перебил старика Фредди.
        Но тот не обиделся.
        - Верно - Дюк. Они с падишахом Кеннеди много воевали между собой, потому что если вы посмотрите на карту, то увидите, что Плоские Камни и герцогство Бухнер - это, по сути, одна географически ограниченная со всех сторон территория, у которой, по идее, должен быть один хозяин. И каждый из них считает, что этим хозяином должен стать он.
        - Иеремия планирует захватить ДылдаСити? - прищурился Майор.
        - И наоборот, - улыбнулся Курага.
        - Чем ему сейчас плохо?
        - Хочется больше.
        - Будет война? - угрюмо осведомился Сатана.
        - Или ты предлагаешь нам разведку?
        - Я что, похож на армейского вербовщика? - Вот теперь старик сделал вид, что обиделся.
        - Кто знает, чем ты сейчас промышляешь.
        - Бери пример с нечеловека: молчи и слушай.
        - Я - робот.
        - Извини.
        - Продолжай.
        По сторонам мужчины не озирались, не показывали, что их беспокоит возможное подслушивание, и выглядели, как старые знакомцы, встретившиеся после долгой разлуки: улыбки, шутки… Однако говорили они тихо, только друг для друга.
        - Проблема в том, что ДылдаСити, да и всё герцогство прекрасно защищены, - поведал Курага. - Даже если армия Кеннеди быстро и без потерь доберётся до городской черты, она надолго там застрянет, и восточные соседи падишаха Иеремии обязательно попробуют взять Тулен. Поэтому Кеннеди разработал хитрый план. - Очередная улыбка. - Прямо как в старые добрые времена…
        - Подкупил генералов Дюка? - предположил Майор.
        - Нет, - покачал головой старик. - Иеремия договорился с падальщиками ДылдаСити и собирается учинить в столице Бориса восстание. Начнутся уличные бои, Бухнер введёт в город войска, понесёт серьезные потери, и тогда падишах вторгнется в герцогство, рывком достигнет ДылдаСити и поддержит падл.
        - Если об этом знаешь ты, знает и Дюк, - заметил Яша. - Я слышал о Бухнере: умом не блещет, но нюх на неприятности у него звериный.
        - И жестокий он, как цепной «баскервиль», - поддержал напарника Сатана.
        Однако тон друзей показал наводчику, что интерес к сделке у них не пропал - они просто уточняли подробности.
        - Может, Борис и знает, - не стал спорить Курага. - Но для нас это не важно.
        - А что для нас важно?
        - Для нас важно то, что Кеннеди кормит своих наёмников, восстание - дело недешёвое, и примерно раз в месяц забрасывает в ДылдаСити по десять тысяч радиотабл на оружие и подкуп. Учитывая обстоятельства, курьер из Тулена едет тайно и с небольшой охраной, однако трогать его не надо - не хочу, чтобы Иеремия подумал, что утечка информации здесь…
        И Сатана, и Майор с пониманием отнеслись к желанию Кураги прикрыть столь ценного информатора.
        - Падальщики заберут контейнер километрах в тридцати от ДылдаСити, и за жалкие три тысячи радиотабл вы можете прямо здесь и сейчас узнать время, место и код вскрытия контейнера. - Старик внимательно оглядел задумавшихся друзей: - Что скажете?

* * *
        Чем измеряется талант?
        Успехом? Удачей? Завистью коллег? Или просто - завистью, которая туманом стелется вокруг, отравляя воздух и саму жизнь. Наблюдателями, готовыми вынести на всеобщее обсуждение любую твою оплошность? Перетряхнуть грязное бельё? Прошипеть в спину ругательство или распустить оскорбительные слухи?
        Или же талант - это радость?
        Умение наслаждаться каждым днем, каждой секундой. Умение заниматься любимым делом так, чтобы душа раскрылась и пела. Умение жить на полную катушку и твёрдо знать, что время уходит не зря.
        Талант - это желание работать, когда получается, а если не получается, талант учит чувствовать не ярость или злость, а радость и азарт: ведь если не получается, то становится ещё интереснее! Каждая загадка - упоительна. Каждая вызывает всплеск эмоций. Каждая хороша. Талант любит преодолевать трудности и умеет не замечать такие препятствия, которые иному покажутся непреодолимыми.
        Он требует самоотдачи, но способен завести так высоко, как не снилось даже птицам.
        А Лаура была талантлива. И радовалась каждому мгновению жизни.
        В двадцать девять лет - ведущий вирусолог транснациональной фармакологической корпорации, одной из трёх мощнейших фирм, поделивших планетарный рынок. И при этом - высочайший авторитет в научном мире, на чьи редкие лекции ломятся доктора наук. В двадцать девять лет - уже.
        Академики говорят о ней с восхищением, научные журналы выстраиваются в очередь за нечастыми статьями, готовы перегрызть друг другу горло за них. Нобелевская премия - в двадцать семь. Не за «совокупность заслуг за последние сорок лет», как это практиковалось всё предыдущее столетие, а за конкретный прорыв в вирусологии. Заслуженно.
        К двадцати девяти годам Лаура достигла вершины профессии и продолжила уверенное движение вперёд.
        Талант и пытливый ум не позволили остановиться и почить на лаврах.
        Научный центр в горах. Практически - собственный. Неограниченные расходы на исследования. Корпорация и государство содержали её центр на паях: корпорации требовались проекты, обеспечивающие прибыль, государство подкидывало задачки в интересах военных, и то и другое Лаура решала с лёгкостью. Исполняла годовой план за пару-тройку месяцев, а затем переключалась на те исследования, которые считала интересными.
        Её никто не контролировал.
        Она всегда получала всё, что хотела.
        Она была талантлива.
        Она была счастлива.

* * *
        Время Света ударило по всей цивилизации, уничтожив людей, поселения, промышленность, сам мир, в конце концов, и, разумеется, коммуникации.
        Сеть легла, а те обрывки, что существуют сейчас, ни по возможностям, ни по охвату не являются даже бледной тенью той мощной паутины, которая опутывала планету раньше. Погиб транспорт, дороги, обычные и железные, порты и аэропорты - рухнуло всё. Континенты и даже части одной страны оказались разъединёнными. Сто километров превратились в непреодолимое препятствие. Тысяча - в фантастическую цель.
        На какое-то время вообще всё замерло - весь мир, - и каждый выживал, как мог, не особенно беспокоясь даже о том, что творится в соседних областях, однако постепенно люди вновь потянулись друг к другу. Видимо, по привычке. Не желая сидеть на месте.
        Начала развиваться торговля, поскольку натуральное хозяйство не закрывало потребности, а организовать производство всего на свете в границах разорённых областей не получалось. Сначала робко потянулись единичные машины топтунов, затем появились первые бронекараваны, запыхтели паровозы Железных Берцев, поплыли вооружённые корабли, в трюмах которых боеприпасы соседствовали с товарами - Время Света погубило многое, но не жажду наживы.
        Однако авиатранспорт до сих пор оставался редкой птицей. Вертолёты, самолёты и коптеры пережили Время Света и даже начали производиться в крупнейших современных государствах, но их количество оставалось мизерным. Позволить себе летать могли далеко не все, но гостья герцога Бориса Бухнера, Дюка, могущественного повелителя ДылдаСити и окрестностей, входила в эту крайне узкую группу.
        И умела произвести впечатление.
        Ровно в назначенное время - встречающие едва-едва успели подойти к вертолётной площадке - послышался рёв двигателей, и из-за низких осенних туч вынырнул белый, как единорог, конвертоплан. И не простой, а ДДЛА - дальний десантный, который местные обитатели могли видеть разве что в старых фильмах. Мощный, стремительный, вызывающе красивый и прекрасно вооружённый.
        Пушки, пулемёты и ракеты наглядно демонстрировали, что машина способна не только защищаться, но и нападать, однако сегодня она прибыла с миром.
        На пять секунд зависла в сорока метрах, а затем медленно опустилась на площадку, завывая двигателями так, что слышно было даже в Тулене. Но Борис Бухнер не поморщился, и свита последовала примеру вожака - мужественно не позволила физиономиям скривиться от шума.
        Когда же конвертоплан укрепился, Дюк, проявляя неслыханное уважение - так он встречал только зигенских и русских послов, - вышел вперёд в сопровождении одного-единственного телохранителя.
        Жест оценили.
        Пилоты заглушили двигатели, открылся пассажирский люк, соскользнул лёгкий трап, и на площадку неспешно спустилась женщина, над которой сразу же раскрыли огромный чёрный зонт.
        На ней не было защитного комбинезона, плаща или накидки. Нет. Элегантный чёрный костюм: прямая юбка до колен, строгий жакет, белая блузка, чулки и туфли. Настоящие туфли на шпильках. Лакированные.
        Очки в тонкой оправе. Безупречный макияж. Идеальная причёска и совсем немного драгоценностей белого золота: часики, кулон, серьги и два кольца с чёрными камнями.
        Чёрный лак на длинных, ухоженных ногтях.
        Духи.
        Она была леди и потратила ровно столько, сколько дозволяет этикет - не более капельки, однако запах её духов уловили все встречающие. А может, не уловили, а вообразили, потому что никто не мог представить, чтобы такая Женщина не пользовалась духами.
        Она выглядела принцессой из сказки и одним своим появлением превратила в истуканов всех, даже Дюка.
        Она знала, что так будет.
        На секунду остановилась у трапа, позволяя себя разглядеть и восхититься, затем медленно подошла к оторопевшему Бухнеру и негромко произнесла:
        - Меня зовут Лаура Най. Вы просили о встрече.

* * *
        «Я не умею производить радиотаблы, поэтому я вынужден их добывать.
        Я должен их добывать, потому что радиотаблы - моя жизнь. Точнее, они - тоже моя жизнь. Мне нужен воздух, нужна пища, мне даже нужен сон, хотя я не понимаю, почему Цезарь не избавил меня от этой привычки… Наверное, хотел, чтобы я как можно больше походил на человека. Внешне. При этом приложил огромные усилия, чтобы я перестал быть человеком внутри.
        Он говорил, что ставит эксперимент.
        Я считаю, что он мечтал обрести статус Бога.
        Сначала Цезарь хотел сделать из меня послушную машину, готовую не задумываясь выполнить любой приказ. Потом вознамерился сделать из меня неуправляемого зверя. Потом просто хотел делать мне больно - мстил за предыдущие неудачи. Потом, когда понял, что ни черта не получается и выглядит он смешно, Цезарь пожелал свести меня с ума.
        Он не стеснялся в средствах. Ему было интересно.
        Я страдал, он фиксировал мои страдания. Хотел узнать, как долго я буду сопротивляться. Был уверен в своей победе. Сначала. И потому наше противостояние постепенно приобрело черты игры „У кого не хватит терпения“. Жаль, я тогда не знал, что мы играем, и мучился всерьёз. Знал бы - мучился шутя, играючи…
        Но всё равно бы мучился.
        Я не герой, нет. Так получилось, что, когда Цезарь меня пленил, мне было плохо, и вся моя ненависть обернулась против Цезаря. Ему просто не повезло. И у него не получилось.
        А у Бога осечек не бывает.
        Цезарь рвал меня, я стискивал зубы так, что они стёрлись. Не шучу, нынешние мои зубы - сплошь импланты. И всякий раз, когда я что-нибудь жую, я вспоминаю те „весёлые“ деньки в лаборатории.
        Вспоминаю нашу игру…
        И свою победу.
        Потому что в конце концов терпение закончилось у Цезаря. Кажется, к этому моменту он заставил меня умереть то ли четырнадцать, то ли двадцать шесть раз… Не помню. После седьмого случая я сбился со счёта… В общем, Цезарь сдался. Он сказал: „Убирайся!“ - и наверняка плюнул бы, если бы мог.
        Он сдался.
        Поэтому я не считаю Цезаря Богом: он не смог меня изменить. Старался, но не смог и признал свою неудачу.
        А у Бога осечек не бывает.
        И Богу не надо стараться - Бог меняет меня уже тем, что Он есть. Когда я стою в церкви - я меняюсь… Или пытаюсь меняться. Хочу. По собственной воле. Без мучений и страданий. Иногда - поскольку понимаю, что должен, иногда - потому что мне стыдно. Но, стоя перед Ним, я всегда хочу измениться, хочу стать лучше. Так действует на меня Его незримое присутствие.
        Я хочу стать лучше.
        Но не всегда получается.
        Надо было научить меня превращать пыль в радиотаблы…» (Аудиофайл 756 -9807235 -983462 статус: любопытный стереть: нет)

* * *
        - Ты помнишь старый мир?
        - Нет, - саркастически отозвался Майор.
        - Правда?
        Яша повернулся, секунд пять смотрел на изумлённого друга, понял, что тот искренен, и вздохнул:
        - Боже, каким кретином ты иногда бываешь…
        - А что не так? - не понял Сатана.
        - Я помню старый мир. Помню! Я ведь даже старше тебя, не забыл?
        - Потому я и удивился, - попытался оправдаться Фредди.
        Майор закатил глаза.
        Они сидели в кабине «Урала»: Яша за рулём, Сатана рядом. Сидели, слушали дождь и поглядывали на экран радара. Молчали. Они умели сосредоточенно ждать столько, сколько необходимо для дела, но при желании могли и поболтать. Оставаясь настороже и почти не отвлекаясь.
        - Зачем спросил?
        - Чего тебе больше всего не хватает из старого мира?
        - Всего.
        - Я серьёзно, - нахмурился Фредди.
        - Я тоже. - Майор пожал плечами. - Воды не хватает, нормальной смены времён года, гор, покрытых густыми лесами, а зимой - снегом, женщин в купальниках - всего, чтоб ты плутония нажрался от своих вопросов! Старого мира мне не хватает! Он мне нравился.
        - Выбери что-нибудь одно, - смиренно попросил Сатана.
        - И ты мне это вернёшь?
        - Пожалуйста.
        - Ладно… - Яша пожевал губами, хмыкнул, словно удивляясь самому себе, и, немного смущаясь, ответил: - Пива. Настоящего, только что сваренного, пенного пива из большой бочки, мать его. Иногда мне снится запотевшая кружка с огромной пенной шапкой… Я сдуваю её на выструганные доски стола, медленно, словно с усталости, пью пиво, наслаждаясь каждым глотком, и чувствую себя абсолютно счастливым. - Он помолчал. - А ты?
        - Я скучаю по людям, - ровно ответил Сатана. - Раньше было больше настоящих людей.
        - Настоящих - это каких?
        - Добрых.
        - Жизнь стала злее.
        - Да, - согласился Фредди. - Но когда она была сахаром?
        Несколько минут друзья молчали, глядя на экран радара, а затем Майор, в сотый или тысячный раз за время их знакомства, поинтересовался:
        - Ты сам понимаешь, насколько ты сумасшедший?
        - Да, - кротко ответил Сатана.
        - Хорошо.
        Зандр - это камни. Жара. А осенью - дождь, но его воду можно пить лишь после серьёзной очистки. Зандр - это ядовитые джунгли, которые ползут и сами по себе, и вместе с дождём. Зандр - это кровь.
        Но в первую очередь Зандр - это камни.
        Мало людей. Почти нет дорог. Здесь невозможно уследить за всеми передвижениями, особенно ночью, особенно в дождь, поэтому командиры двух небольших конвоев, старательно обогнувших фермы и мелкие поселения, чувствовали себя относительно спокойно.
        Насколько это чувство вообще возможно в Зандре.
        Командиры встречались не в первый раз, считались почти союзниками, и даже отсутствие радиосвязи - осенние дожди Зандра серьёзно ограничивали дальность передачи - их не смущало.
        - Пасмурно сегодня, - произнес пароль Жеребец, увидев на радаре грузовики из Тулена.
        И улыбнулся, услышав:
        - Хороший хозяин собаку не выгонит.
        - А жеребца?
        - Жеребцу надо бегать… Привет.
        - Привет.
        Сегодня местом встречи стал заброшенный мотель, наполовину утонувший в каменной пыли Зандра. Точнее, не сами постройки, в которых можно было легко устроить засаду, а точка в полукилометре к западу. Именно там, на ровной, как стол, земле, съехались сбросившие скорость машины. Два вооружённых грузовика из Тулена, грузовик и приземистый колёсный броневик из ДылдаСити.
        Машины прикрытия остановились позади, наведя друг на друга стволы крупнокалиберных пулемётов - пределы союзнических обязательств в Зандре всегда были несколько размыты, - а командирские подъехали одна к другой вплотную.
        - На словах что-нибудь скажешь? - осведомился Жеребец по радио. Обычно они открывали окна и болтали «вживую», но дождь заставил их отказаться от этой привычки.
        - Через три дня к Боксёру прибудет личный посланник падишаха. Он всё скажет.
        - Понял.
        Пока командиры разговаривали, их помощники сноровисто перенесли в чрево броневика тяжёлый контейнер, захлопнули люки и разбежались.
        - Доброй ночи.
        - И тебе.
        Они и раньше-то не задерживались для пустой болтовни, а мощный ливень стал дополнительным стимулом, чтобы поскорее распрощаться. Конвои развернулись, дали по газам и разъехались.
        Встреча завершилась…
        - Люблю я современные средства слежения, - улыбнулся Майор, наблюдая за перемещающимися по экрану радара точками. - С ними не потеряешься.
        - В дождь - потеряешься, - бесстрастно отозвался Сатана. - Сейчас Боксёр своих людей не видит.
        - Где твое чувство юмора?
        - Оно у меня есть.
        - Откуда ты знаешь?
        Вопрос заставил Фредди умолкнуть.
        Майор же завёл двигатель, однако хода «Уралу» не дал, не желая появляться на радаре конвоя: сейчас огромный пикап друзей был экранирован от «электронки» противника, но как только «Урал» двинется с места - он станет виден.
        - Я смеюсь над твоими шутками, - сообщил обдумавший вопрос друга Сатана.
        - Ты хорошо изучил меня и знаешь, какую реакцию я жду в том или ином случае.
        - Я смеюсь над чужими анекдотами.
        - Только когда видишь, что я тоже смеюсь.
        - У меня есть чувство юмора. - Фредди показал, что готов обидеться.
        - Двоичное.
        - Это была шутка?
        - Они приближаются, - сообщил Яша. - По местам.
        - Две минуты?
        - Давай попробуем уложиться в полторы - мы слишком близко от города.
        - Давай попробуем, - согласился Сатана.
        После чего натянул на лицо маску, закрыл голову капюшоном, перебрался на задний диван, а с него - распахнув дверцу и встав на широкий порог - в кузов пикапа.
        - Проверка связи.
        - Слышу тебя. - Майор поправил гарнитуру и надавил на ускоритель. - Начинаем!
        Зандр - это не только камни. Зандр - это опасность.
        Зандр страшен для фермеров и комби, топтунов и берцев, для веномов и колонистов, и Зандр, чёрт бы его побрал, опасен для тех, кто сам опасен. Зандр не видит разницы между своими обитателями, убивает всех, и потому конвой мчался к ДылдаСити со всей скоростью, на которую был способен, желая как можно быстрее добраться до зоны блокпостов и просочиться сквозь них в относительно безопасные предместья. А затем раствориться среди домиков, домишек, навесов и ангаров, в переполненных людьми трущобах - где помимо герцога Бухнера царствовал Боксёр, - затеряться быстро и надёжно, скрыв следы своего недолгого пребывания в Зандре…
        - Можно скорее? - угрюмо спросил Жеребец у водителя.
        - Идём на пределе.
        Конвой действительно мчался с такой скоростью, которую большинство обитателей Зандра назвало бы самоубийственной.
        - Всё равно прибавь. - У Жеребца дернулась щека.
        - Ночью? В дождь?
        - Надо.
        - Предчувствие? - тихо спросил с заднего сиденья Горький.
        - Оно, - кивнул командир.
        Непроглядная темень за бортом, непрекращающийся, гробящий связь дождь, дорогой груз в кузове - в принципе, Жеребец не раз и не два оказывался в подобных обстоятельствах, относился к ним спокойно, не зря же Боксёр считал его лучшим своим проводником по Зандру, но сегодня…
        - Что-то будет, - тихо, но уверенно произнёс командир.
        А в следующий миг - подтверждая его слова, - водитель ткнул пальцем в экран радара:
        - Цель!
        С северо-запада к конвою стремительно приближалась красная точка чужой машины.
        От которой отсоединилась точка поменьше. Но быстрая. Дико быстрая…
        - Это мы - цель, - мрачно произнес Жеребец. И нажал кнопку общего вызова: - Нас атакует ракета! Приготовиться!
        Горький передёрнул затвор автомата и натянул на голову каску.
        - Давайте попробуем резко затормозить?
        Поздно…
        Сатана знал, что радиотаблы везут в надёжном контейнере, а потому не стеснялся.
        Первый выстрел - по броневику. Плевать на грузовик с охраной, главное - добраться до курьера. А как можно остановить прекрасно защищённую машину, несущуюся по ровному полю Зандра с чудовищной скоростью? Способов много, но лучший - Переносной Ударный Реактивный Комплекс «Щелбан», разработанный незадолго до Времени Света и высоко оценённый как в старом мире, так и в Зандре. ПУРК гарантировано «брал» любую бронетехнику, вплоть до тяжёлого танка, бил их самонаводящимися ракетами с интеллектуальным распознанием цели, способными уже в полёте просчитывать наиболее уязвимые места и маневрировать для достижения максимального поражающего эффекта. «Щелбаны» были редкими гостями в Зандре, стоили дорого, но сегодняшняя добыча заслуживала одного выстрела из редкого ПУРКа…
        На экране радара - трагедия: маленькая красная точка встречается с большой зелёной.
        Скорость запредельная.
        Пристегнувшийся Жеребец закрывает глаза и вжимает голову в плечи. Водитель воет от страха, но держит руль. Горький ложится на пол. А ракета влетает в двигатель.
        Взрыв.
        Скорость запредельная, передний мост клинит, тяжеленный броневик совершает эффектный кувырок вперед, но аплодисментов нет: Зандр видел и не такое, а дождю плевать, он просто идёт.
        Машина катится по равнодушным камням, в эфире паника, грузовик сбрасывает скорость, потому что важнее всего - контейнер, и в его бок врезается разогнавшийся «Урал Чапаев», почти такой же тяжёлый, как жертва.
        Таранный нож сминает бронированные листы левого борта, рвёт их, как бумагу, вскочивший на ноги Сатана - перед столкновением он «упаковался» в демпфирующий кокон - швыряет внутрь зажигательные гранаты и тут же берётся за пулемёт, добавляя к ужасу происходящего пятнадцатимиллиметровые снаряды. С оружием совмещён небольшой, но мощный прожектор, он светит слева, из-за плеча стрелка, поэтому Сатана видит происходящее, несмотря на ночь и дождь.
        На равнодушный дождь…
        - Тридцать секунд!
        Внутри грузовика пожар, кабина изрешечена, пулемёт оторвался и валяется где-то в темноте Зандра… Статус: «опасность исключена».
        Опытным людям понятно.
        - Контейнер! - командует Фредди.
        Майор отводит «Урал» от погибшего грузовика и подъезжает к перевёрнутому броневику. Прожектор ощупывает его, а вместе с прожектором - невидимый в темноте ствол пулемёта. Мокрый от дождя и разогретый предыдущей работой. От ствола идёт пар, и анализатор улавливает шипящий запах железа.
        - Чисто!
        В броневике наверняка есть выжившие - он не взорвался и не загорелся, - но вряд ли они способны сопротивляться после невероятного кувырка. А точнее - серии невероятных кувырков, вызванных мощной и умной ракетой.
        - Минута!
        Сатана спрыгивает на землю и бежит к заднему люку, держа в руке стальной тросик лебёдки. Но на ходу меняет направление и влезает внутрь через сорванную дверь водителя. Два выстрела. Но Яша спокоен: Фредди предпочитает «маузер РХ», а звук его выстрела ни с чем не спутаешь. Через несколько секунд Сатана выныривает и поднимает вверх большой палец:
        - Давай осторожно!
        Майор включает лебёдку на «самый малый», и Фредди осторожно выволакивает из чрева броневика контейнер.
        - Полторы минуты!
        - Успеем!
        И успели. Хотя ночь выдалась долгой.
        Перегрузив контейнер в «Урал», друзья немедленно взяли курс на северо-запад, объезжая ДылдаСити по широкой дуге. О следах не беспокоились: во?первых, камень Зандра держал их плохо; во?вторых - дождь. По второй же причине их не волновали фермеры, посты и чужие радары - осенняя непогода делала «Чапаева» практически невидимкой.
        При этом - быстрой невидимкой.
        За три часа друзья преодолели двести с лишним километров, оставив далеко позади возможную погоню, и углубились в нелюбимое местными Пятно Больного Тумана, который клубился даже под проливным дождём. Укрыли «Урал» в давным-давно облюбованной пещере, предварительно сняв с кузова подготовленные для Зандра мотоциклы, и тщательно завалили вход.
        Маячок контейнера Сатана вырвал ещё в броневике, так что с этой стороны опасность не грозила.
        - Въедем в ДылдаСити с севера, и никто не подумает, что мы как-то связаны с ограблением, - повторил Фредди. - Посидим в городе недельку, послушаем, что происходит, а потом уедем, опять же - на север. И станем богаче на семь тысяч радиотабл.
        У падишаха Кеннеди, которому Боксёр наверняка сообщит об ограблении, есть возможность организовать широкие поиски наглецов, в том числе - на сопредельных территориях, и именно поэтому Сатана предложил другу несложный план отсидеться там, где наследили. Возражений не последовало.
        - Сколько до Сити?
        - Чтобы въехать строго с севера, придётся сделать крюк, так что километров двести пятьдесят, не меньше.
        - Надо поспешить.
        - Согласен.
        И друзья одновременно завели двигатели тяжёлых мотоциклов.

* * *
        Чем измеряется счастье?
        Человеческое, женское, повседневное, бытовое… Оно ведь есть - счастье? Все его хотят, все о нём мечтают. О ком-то говорят: «Родился счастливым», а о другом: «Добился, и теперь счастлив»…
        Чего он добился? Чем оно измеряется?
        Счастье.
        Количеством денег? Возможностью жить как хочешь и где хочешь? Возможностью радоваться жизни? Исполнять любые прихоти? Командовать? Управлять? Наблюдать, как растут дети? Быть рядом с любимым человеком?
        Где оно прячется? Как понять, насколько ты счастлив? Или же мы говорим об абсолютной категории: или счастлив, или нет…
        Лауре повезло - она свое счастье нашла.
        Дважды.
        Сначала - в работе.
        Талант вознёс девочку из обыкновенной семьи на самую вершину. Талант наполнил её жизнь смыслом. Научил засыпать с улыбкой на устах, потому что завтра манило, очаровывало и обещало только хорошее. Обещало увлекательный поиск и интереснейшие открытия.
        Талант распахнул перед Лаурой двери. Она не стремилась в высшее общество, но, получив возможность войти в него, не нашла причин для отказа. Тусовщицей не стала, однако светские мероприятия посещала исправно. Вошла в круг. Одного за другим сменила четырёх высокопоставленных любовников, каждый из которых так или иначе поспособствовал её карьере, но это не было её целью - увлёкшись, они помогали сами, она же просто не видела причин отказываться от поддержки.
        Лаура получила кличку Снежная королева. Говорили, что её следующим любовником станет президент, замуж она выйдет за человека из запредельно высоких сфер, но… Но однажды она встретила ЕГО.
        На светском рауте!
        В окружении тех, кто давным-давно позабыл слово «чувство». В окружении людей, о чьей испорченности слагали легенды. Рядом с пожилыми шлюхами и потными мальчиками Лаура увидела мужчину с настолько синими глазами, что они казались сапфирами высшей пробы. Настоящего мужчину - космонавта, повторившего подвиг Армстронга и добравшегося до Луны. Широкоплечего весельчака с обаятельной улыбкой. Спокойного, умного, синеглазого…
        Увидев его, Лаура поняла, что убьёт кого угодно за право быть рядом.
        Впервые в жизни она подошла к мужчине первой, окликнула, он обернулся… и Лаура увидела огонь, вспыхнувший в волнующих синих глазах. И поняла, что убивать никого не придётся.
        - Мы будем завтракать вместе, - тихо произнёс он ещё до того, как назвал своё имя.
        В этот миг Лаура стала по-настоящему счастливой.
        Абсолютно.

* * *
        ДылдаСити - как город назывался до Времени Света, теперь уж никто не помнил - появился на карте в результате фантастически смелого архитектурного эксперимента, содержавшего мощную коррупционную составляющую: крупная девелоперская корпорация предложила государству проект «Закрытый комплекс» - разрекламировав его как вершину урбанистической мысли старого мира.
        Воплотив всё, о чём некогда грезили фантасты.
        Город должен был состоять из девяти башен: восемь одинаковых, образующих кольцо, и грандиозная центральная, в основании которой находились мощнейшая резервная электростанция, гидростанция, качающая воду из глубинных слоёв, и прочие предприятия жизнеобеспечения. Облицовка башен состояла из солнечных панелей, стоки поступали в самую современную очистную станцию - по замыслу проектировщиков, город должен был использовать повторно не менее шестидесяти процентов ресурсов, а в качестве приятного бонуса предусматривался «зелёный пояс» - оранжереи и теплицы, круглогодично обеспечивающие население свежими овощами и фруктами, плюс к этому - производства искусственной пищи и птицефабрики.
        Замысел был великолепен, воплощение, несмотря на коррупционную составляющую, получалось классным, но грянуло Время Света, и почти достроенный город мечты превратился в ДылдаСити - столицу Дюка Бухнера.
        И возвышался над Зандром, как грандиозный - и работающий! - памятник старому миру.
        - Знаете, Лаура, когда советники впервые предложили мне обосноваться здесь, я их высмеял. Я искренне не понимал, как можно сейчас, в условиях Зандра, жить выше четвёртого этажа, считал, что небоскребы остались в прошлом, и когда впервые увидел город… Издалека увидел! - Дюк на мгновение замолчал, вспоминая, а возможно, вновь переживая тот момент. - Издалека… Когда я впервые увидел свою будущую столицу, то лишь укрепился во мнении, что жить здесь - безумие. - Борис усмехнулся. - И вот - живу.
        - Он вас очаровал? - негромко спросила женщина, медленно потягивая вино из хрустального бокала. Настоящее вино.
        - Сначала я его пожалел.
        - Извините?
        - Он умирал, - ответил Дюк. - Дома, и уж тем более - города, живут только вместе с людьми. Дылду же заселить не успели… Чёрт! Его даже достроить не успели. Растерянный и одинокий, он высился посреди Зандра, отдавая себя скопившимся в нём отбросам… Эти мерзавцы начали разбирать башни для своих жалких нужд! - Пауза. - К счастью, я успел вовремя и не позволил им превратить город в то, чем некогда стал Колизей… Вы бывали в Риме?
        - Конечно.
        - Тогда вы понимаете, о чём я. - Сам Бухнер предпочитал коньяк. И тоже - настоящий. Борис оказался владельцем потрясающего винного погреба, составленного исключительно из артефактов старого мира. - Я въехал в ДылдаСити как гость и увидел приближение агонии. Его жители, точнее - его захватчики, ломали стены, выбивали окна, потрошили на металл оборудование… Я их остановил. Не из любви к урбанистической архитектуре, конечно, просто я понял, что обнаружил жемчужину.
        - Он вас очаровал, - повторила женщина. На этот раз - утвердительно.
        - Тогда я просто понял, что он собой представляет, - уточнил Дюк. - И я остановил агонию города только после того, как полностью убедился, что электростанция и гидростанция пребывают в рабочем состоянии и после мелкого ремонта, дней на пять, не больше, их можно запустить. А захватчики жгли в квартирах дрова…
        - Почему так получилось?
        - Потому что основу поселившихся в Дылде людей составили совершенно не приспособленные к Зандру горожане: юристы, финансисты, журналисты, социологи и политологи. Визгливый контингент, который до Времени Света называл себя «гражданским обществом». В семидесяти километрах к западу находился крупный город, во Время Света он ухнул в разлом, а недостроенному Сити достались обитатели предместий. Которые очень быстро скатились до уровня дикарей. - Ещё одна пауза. - Перепуганные и всё потерявшие, они устремились по Зандру и наткнулись на Дылду. Строители приняли беженцев, но те, едва освоившись, попытались подмять работяг под себя, заявив, что обладают «превосходящим интеллектом». Начались погромы, схватки. Строители были крепкими мужиками, но отбросов оказалось слишком много… Потом закончились припасы… Жрущие Дни тут наступили гораздо раньше, чем в остальном Зандре, - из-за глупости и неприспособленности.
        - Я знавала и юристов, и финансистов и никогда не сомневалась в их склонности к людоедству, - обронила женщина.
        Борис обозначил улыбку, показав, что оценил шутку, добавил собеседнице вина и продолжил:
        - Они беспрепятственно впустили меня в город, который нагло называли своим… Надеялись, что я стану их кормить и терпеть.
        - Ошиблись?
        - Я вышвырнул их в трущобы. - Дюк жестко усмехнулся. - Герцогство Бухнер держится на военных и технарях. Зандр жесток.
        - Зандр жесток, - эхом отозвалась Лаура.
        - Я спас город и превратил его в свою столицу.
        - И влюбились в него.
        - Вы правы, - наконец-то признал Борис. - Но разве можно в него не влюбиться? Почти все старые столицы или разрушены ядерными ракетами, или разнесены тектоническим оружием. Красота покинула мир, и ДылдаСити стал одним из цветков Зандра.
        - Я видела его только в дождь, но он производит впечатление, - мягко произнесла Лаура.
        - Он всегда производит впечатление. В любую погоду.
        Они сидели на застеклённой террасе, с которой открывалась великолепная панорама на западный сектор города. Из трёх видимых отсюда башен была достроена только одна, и ничто не мешало любоваться закатом… Летом. Или в хорошую погоду. А сейчас за окном стеной лил дождь, в пелене которого угадывались лишь контуры высоких строений да едва виднелись огоньки трущоб - домиков и домишек, построенных уже после Времени Света у подножия ДылдаСити, его «предместья».
        - Мой город прекрасен, - вздохнул Дюк. - Он манит людей, и… И в этом заключается проблема.
        - Он слишком хорош для Зандра.
        - Верно… - Бухнер помолчал. - Верно… - Удобнее устроился в кресле, водрузив ноги на подставку, сделал маленький глоток коньяка и закусил его настоящим лимоном - он уже похвастался, что ввёл в строй не только электростанцию и насосы, но и оранжереи. И вообще все производства, которые успели построить в ДылдаСити. - Я многого добился после Времени Света. Кто-то скажет, что у меня был хороший трамплин: мне удалось возглавить несколько разрозненных воинских частей, но одно дело объявить себя вождём, и совсем другое - стать им. Я не просто захватил Дылду - я его восстановил. Мало кто понимает, сколько труда пришлось вложить в спасение города. Мало кто думает… Сейчас в Зандре вообще мало кто думает.
        - Так было всегда.
        - Согласен, - кивнул Борис. - Мало кто понимает, что армия не берётся из воздуха, что людей нужно найти, объединить, заставить подчиняться. Нужно их вооружить. Нужно их кормить. Нужно. Нужно. Нужно… - Он остановился и пронзительно посмотрел на женщину: - Я не жалуюсь.
        - Вы наконец-то встретили того, с кем можно выговориться, - ровно произнесла Лаура. - Вы устали хранить всё это в себе.
        - Да.
        - И не волнуйтесь, я никогда и никому не выкладываю чужие секреты. - Она с удовольствием глотнула превосходного вина. - Слушать - люблю, рассказывать - нет. Может, когда-нибудь напишу книгу, но пока я только слушаю.
        - Это не важно.
        - Как скажете.
        - Я имею в виду книгу.
        - Я вас поняла.
        - Книги о Зандре не нужны.
        - Тут вы ошибаетесь.
        - Возможно…
        Торжественный ужин получился превосходным, офицеры Дюка оказались не сворой разнузданных падальщиков, а вполне воспитанными или отёсанными мужчинами, способными вести связную беседу. Все явились в чистой одежде. Никто не упился. Когда они с герцогом остались одни, Лаура решила, что Борис станет к ней клеиться - так случалось в ста случаях из ста, - однако тот предпочёл разговор. И женщина догадывалась, что рано или поздно светские темы закончатся и они перейдут к делу…
        О котором до сих пор не было сказано ни слова.
        - Я не только налаживал жизнь в ДылдаСити, но и поднимал территорию - мне требовались фермеры. Я воевал с соседями до тех пор, пока они не поняли, что со мной лучше не связываться. Я воюю с папашами и падлами, я встречаю больше всех бронекараванов в этом секторе Зандра, со мной ведут дела зигены и русские, а Берцы предлагают провести в мою столицу железнодорожную ветку. От меня зависит судьба огромного числа людей. - Короткая пауза, лёгкая гримаса. - Из которых двести тысяч живут в ДылдаСити.
        - Это очень много, - тихо произнесла Лаура.
        - Я ничего не могу поделать - сюда идут, ибо знают, что в моей столице можно неплохо устроиться. Я постарался обеспечить своим людям достойную жизнь и теперь расплачиваюсь за это.
        - Люди ищут, где легче.
        - А в итоге всё портят.
        - Получается нагрузка…
        - Нет, - мотнул головой Дюк и резко поднялся с кресла. - Получается напряжение. Дикое, невозможное напряжение на все системы и грандиозный перерасход ресурсов. Нагрузка получалась, когда людей было под сотню тысяч.
        - Они рвут ваш город…
        - Дылда снова начал умирать. - Борис подошел к стеклу и уставился на виднеющиеся вдали башни. - Самое плохое, что большую часть населения составляют по-настоящему лишние люди, которых я никуда не могу пристроить: ни в промышленность, ни в фермерство. Мне постоянно не хватает рабочих рук и толковых голов, но эта биомасса способна исключительно на потребление. Городские отбросы… Они готовы жрать крыс, пить из луж, но не хотят работать. Я поднял цену на воду, но появились водососы, которые бурят скважины в десяти-двадцати километрах от города и продают её дешевле, чем продаю я. Вроде они добывают воду в свободном Зандре, но гидрологи говорят, что водососы всё равно опустошают мои слои. Я отправляю солдат, но водососов слишком много. Они рушат экосистему, но им плевать. Они не думают о будущем.
        - Они пытаются выжить, - попыталась объяснить Най, но была резко перебита:
        - Выжить пытаются фермеры, которых я сажаю на мелкие слои и помогаю обустроиться. - Судя по всему, герцог не раз и не два слышал подобные объяснения. - А эти… Они… Они - отбросы. Пиявки на теле цивилизации.
        Было видно, что Бориса не просто задевает тема - он искренне, без скидок, переживал за свой город. За своё герцогство. За людей, как ни странно, потому что они, в конце концов, были его оплотом.
        Но в том числе Дюк переживал…
        - Вы теряете власть, - тонко улыбнулась Лаура. Она без труда просчитала ситуацию, поняла, чем действительно может угрожать неконтролируемый рост населения, сделала предположение и не ошиблась.
        Бухнер резко отвернулся от окна, несколько секунд внимательно смотрел на красавицу, после чего признал:
        - Вы умны.
        - Спасибо.
        Вернулся в кресло и вылил в бокал женщины ещё остававшееся в бутылке вино.
        - Двести тысяч человек - это очень много. Там, внизу, появляются новые центры силы - бандиты, которые правят в трущобах и позволяют себе не считаться с моим мнением.
        - Увеличьте армию.
        - Армию нужно кормить, и я чётко знаю предел, за который не могу выйти. И я не хочу втягиваться в уличные бои. - Дюк пристально посмотрел в ореховые глаза женщины. Красивые, но внезапно ставшие холодными глаза. - Я строю, Лаура, понимаете? Я один из немногих лидеров Зандра, который строит. И хочет строить.
        - Но на ваших ногах - гири…
        - Нет. В моем городе появились раковые клетки, и мне требуется средство, чтобы от них избавиться.
        - Это средство - я.
        Её лёгкая отстранённость заставила Бухнера вздрогнуть. Они оба знали, о чём говорят, ЧТО стоит за словами, и равнодушие женщины ударило Дюка сильнее, чем могла бы ударить дубина.
        И он вдруг вспомнил о дополнительной плате, которую Лаура потребовала во время предварительных переговоров. Он тогда удивился, но переспрашивать не стал - согласился, а теперь, глядя в холодные глаза и чувствуя её равнодушие, Борис вдруг понял, какое чудовище впустил в свой город.
        - Вы - специалист, - тихо сказал он. Потому что отступать не имел права.
        - Самый лучший, - подтвердила Лаура.
        Без всякой иронии.
        Слегка отстранённо.

* * *
        Он всегда был самым плохим. В детском доме. В приёмной семье. В школе. В другой приёмной семье. В подмастерьях… Нет, в подмастерьях он пробыл недолго, меньше месяца, и потому не успел заслужить славу самого плохого. К тому времени, когда его определили учеником в небольшую механическую мастерскую, Боксёр уже имел шесть приводов в полицию и один условный срок, однако это был лишь пятый показатель «на раёне», в соседнем гараже вкалывали по приговору суда двое пацанов с реальными отсидками за плечами, так что Боксёру было куда стремиться.
        Куда? Направление стало ясным давным-давно, и будущее не просто вырисовывалось, а, вполне сформированное, терпеливо поджидало героя. К двадцати годам Боксёр должен был угодить в тюрьму во второй раз, выйти по УДО, возглавить небольшую банду, лет пять-шесть жить на всю катушку и к тридцати получить пожизненное как рецидивист. Или погибнуть в перестрелке, не важно - с полицией или с конкурентами.
        Однако Время Света изменило чётко прописанный план.
        Разразившаяся катастрофа стала кошмаром для всех, однако Боксёр - в силу характера и воспитания - довольно быстро пришёл в себя и сообразил, что наступило Время Больших Возможностей, когда умный и дерзкий парень вроде него способен заполучить настолько много, насколько это вообще возможно на изнасилованной планете. Понял и целеустремлённо взялся за дело.
        Воспользовавшись суматохой, Боксёр с несколькими друзьями сколотил свою первую банду - из ошарашенных, мало чего понимающих уголовников, - объяснил им, что дальше будет только хуже, и определил несложные, но действенные правила выживания. Его люди кружили по руинам города, извлекая всё, что удавалось, и отчаянно сражаясь за каждую консервную банку, за каждый патрон. Они собирали и прятали, хотя в то время многие тупо громили всё, что не успели разнести ракеты, и не задумывались о будущем. Банда Боксёра стала самой организованной, быстро росла, потому что людям свойственно примыкать к сильным, увеличивала контролируемую территорию, и Боксёр имел все шансы подмять под себя целую область - такое бывало в Зандре, но банальное невезение разрушило честолюбивые мечты. В город вошли остатки мотострелковой дивизии, а выстоять против тяжёлого вооружения и тренированных бойцов уголовники не могли. Пришлось уходить.
        И не просто уходить из обжитого района, потеряв убежища и доступ к остаткам складов: банда очутились в «том самом» Зандре - только формирующемся, корчащемся в землетрясениях, залитом ядовитой дрянью. И рассказывать о тех днях Боксёр не любил. И самые верные его люди не любили. И молчали, даже напившись.
        О том, как выживали в «том самом» Зандре, никто не любил вспоминать, ни люди, ни звери.
        В конце концов Боксёр оказался в ДылдаСити и вот уже два года сидел у ног Дюка, с лютой завистью разглядывая царственные, невозможные в Зандре башни.
        - Ты виноват!
        - Боксёр!
        - Заткнись!
        - Не надо!
        - Он выжил, - хрюкнул Мешок. - Он предатель.
        Стоящий на коленях Горький громко всхлипнул, но даже не сделал попытки вскочить, знал, что движение оборвётся или ударом, или пулей. Боксёр медленно взвёл курок пистолета. Мешок криво усмехнулся. А больше в задней комнате бара «Три сверчка» никого не было.
        - Ты понимаешь, что, кроме тебя, подозревать некого? - сквозь зубы поинтересовался Боксёр. И выражение его лица не сулило падле ничего хорошего. Боксёр и так-то не был красавцем: перебитый в юности нос, из-за которого он получил кличку, и следы от химических ожогов - последствия жизни в «том самом» Зандре - делали его страшным, но когда главарь злился, лицо и вовсе превращалось в злобную маску.
        - Да, - вздохнул Горький. - Да… Лучше бы я сдох в том броневике!
        Но не сдох. И даже захудалого перелома не получил - только ушибы. И сознание вовремя потерял - когда грабители вытаскивали контейнер, - поэтому показался мёртвым и не получил пулю. Когда очнулся: Жеребец и водила с простреленными головами, в грузовом отсеке пусто, а сам - жив. И дождь…
        Выбрался, матерясь, добежал до грузовика, нашёл двух помятых парней - остальным помощь не требовалась, - кое-как перевязал, рванул к бортовому радио - вдребезги, попробовал выйти в сеть - глухо. Через три часа услышал знакомые голоса в маломощной переносной рации - встревоженный Боксёр отправил группу поддержки, обрадовался, но, оказавшись в ДылдаСити, понял, что поторопился возносить Всевышнему благодарственные молитвы: удивительное везение Горького вызывало у Боксёра справедливые подозрения.
        Однако трёхчасовой допрос, сопровождавшийся безжалостными побоями, ничего не дал - окровавленный Горький твёрдо стоял на своём, рыдал, голосил, целовал Боксёру ноги и клялся в верности. Мешок предложил вколоть бойцу сыворотку правды, но лениво, не настаивая, поскольку всем и так было ясно, что Горький ни при чём.
        - Это гастролёры, - буркнул Мешок, поняв, что стрелять вожак не станет.
        - Скорее всего, - согласился Боксёр. Однако пистолет не убрал. - Но кто их навел? Наши или люди Кеннеди?
        - Ты ему сообщил?
        - Да…
        Боксёру было неприятно рассказывать падишаху об ограблении, и он постарался снять с себя вину, упирая на то, что весь его конвой уничтожен, а значит, «крыса» засела в Тулене. Иеремия вспылил - наверное, успел обдолбаться перед звонком Боксёра, - и разговор прошёл достаточно экспрессивно. Но, слегка успокоившись, Кеннеди пообещал организовать расследование, однако категорически отказался возмещать потери.
        - Падишах перекроет весь юг, запад и частично восток…
        - Хорошо, - кивнул Мешок. - На север эти гады не поедут…
        - Почему?
        - Потому что север - это ДылдаСити, - недоумённо ответил помощник.
        - ДылдаСити, - прищурился Боксёр. - ДылдаСити…
        - Здесь можно спрятаться, - подал голос позабытый Горький.
        - Верно, - кивнул Боксёр. И наконец-то убрал ствол от головы бедолаги. - У грабителей была фора в несколько часов, но сеть есть сеть - её не обгонишь. Мы с падишахом разошлём поисковые группы и одновременно сообщим всем падальщикам Плоских Камней и герцогства, что ищем залётных и круто разбогатевших птичек…
        - Падлы обрадуются, - проворчал Мешок. - Но радиотаблы они нам не вернут.
        - И не надо, - усмехнулся Боксёр. - Гастролёры знают, что мы так поступим, и поэтому не побегут в Зандр. Ни на север, ни на юг, ни на запад, никуда… Они спрячутся у нас под носом, в ДылдаСити, там, где их никто не будет искать.

* * *
        «Почему все считают, что Искусственный Интеллект обязан быть умным?
        Даже не просто умным, а очень. Как будто заурядного недостаточно, подавай сверхъестественное.
        „Ах, у вас в голове шестерёнки? Теперь понятно, почему вы такой умный…“
        Словно арифмометр.
        „Разумеется, он не дурак - у него в голове самый современный процессор…“
        Как будто наличие маленького кремниевого дерьма говорит о чём-то, кроме того, что в голове наличествует маленькое кремниевое дерьмо.
        „Ах да, он много помнит!“
        Потрясающее достижение, неимоверно много говорящее именно об уме. Мой планшет, кстати, помнит не меньше, а если подключить к сети, то будет помнить весь тот мусор, что в ней имеется. Он тоже умный? Он умеет разговаривать, да. В смысле - отвечать на вопросы. Он много чего умеет, но называть его умным я бы не стал. Хотя в нём тоже шестерёнки. И процессор. И не один.
        Зачем мне планшет?
        Потому что я не совсем нормальный робот, помните? Цезарю так и не удалось сделать из меня машину.
        Я - бракованный.
        И поэтому я не мыслю, как робот, а размышляю. В том числе - пытаюсь понять, чем вызвано унизительное человеческое преклонение перед нами, роботами? Почему они считают, что ИИ - обязательно умнее их?
        Цезарь, к примеру, полагает, что в своей гордыне люди уверились, что превзошли Бога. Что получили не образ Его и подобие, а нечто превосходное, и тем бросили вызов Творцу, ибо Господь создал людей несовершенными. Мне эта теория кажется любопытной, но не подкреплённой статистикой, поскольку даже те люди, что о богоборчестве не помышляют, а к машинам относятся снисходительно, теряют весь свой снобизм при малейшем намеке на ИИ.
        Всё это странно…
        А что вообще означает „быть умным“?
        Быть богатым? Авторитетным? Писать книги или статьи? Отправлять людей в космос? Ловить восхищённые взгляды? Всё это раньше, раньше, раньше… Нет, сейчас люди тоже хотят разбогатеть, возглавить, выделиться, ибо считают, что так у них больше шансов выжить… В Зандре, кстати, есть неплохое определение: быть умным - это быть живым. Но я знаю человека, покончившего с собой из-за той дряни, в которой мы трепыхаемся, а он дураком не был.
        Так что же это - быть умным? Не ошибаться? Уметь всё оборачивать к своей пользе? Оставаться хладнокровным? Продумывать точные планы?
        Но придумать идеальный план невозможно, все они или сбываются, или нет…» (Аудиофайл 47642 -20984627 статус: несущественный стереть: да/нет)

* * *
        Примерно в десяти километрах от ДылдаСити начиналась асфальтированная дорога. Старая, местами занесённая каменной крошкой, местами провалившаяся, но все-таки - дорога с твёрдым покрытием, вдоль которой кривились столбы, обладатели неработающих фонарей.
        Дорога начиналась за нешироким, метров в тридцать, оврагом, через который был переброшен деревянный мост: овраг оказался узким, но глубоким и длинным, протянулся в обе стороны километров на пятнадцать, настоящий каньон, преодолеть который без переправы не было никакой возможности. Около моста - разумеется - КПП: два бетонированных дота с зенитными пулемётами и «штаб», он же - казарма, он же - склад, он же - бар, он же - гараж… Здания, конечно, были разными, но располагались кучей, стена к стене, и производили впечатление единого целого. Дорогу у КПП блокировали вкопанные, точнее вбитые в асфальт, валуны - скорость волей-неволей сбросишь, - за которыми устроили навес. Остановившись под ним, друзья и дали короткое интервью военным.
        - В ДылдаСити или проездом?
        - В Сити.
        - Развлечься?
        - А может, и поработать, - не стал скрывать Майор.
        - Грузчиками?
        - У нас есть кое-какой товар на продажу.
        - Если сеть будет работать, прочитайте законы города, - посоветовал военный. - Их немного, но наказание за большинство нарушений - виселица. Так что облегчите жизнь и себе, и нам.
        - Спасибо за предупреждение.
        - На вас плевать - время жалко.
        Над шуткой пришлось посмеяться. Потом пришлось заплатить две радиотаблы в качестве «дорожного сбора», рассказать пару свежих анекдотов, поскольку ребята на КПП изнывали от скуки, и отбыть. К седельным сумкам, несмотря на опрометчивую оговорку насчёт товара, военные интереса не проявили - подъехал грузовик топтунов, обещавший и серьёзный «дорожный сбор», и неплохую «пошлину», и защитники моста потеряли интерес к Яше и Фредди.
        Что им было только на руку.
        По асфальту путь получился лёгким, к тому же дождь в эти часы почти стих, так что доехали быстро и следующую остановку сделали километрах в четырёх от города, там, где стелившаяся до сих пор низина начала постепенно забирать вверх, к большому и пологому холму, на котором поднялся ДылдаСити.
        - Красиво, да. - Майор не спрашивал, а делился чувствами. - Я слышал, что Сити Бухнера красив и необычен, но представить не мог, что настолько.
        - Ты видел фото, - напомнил Сатана.
        - Чужие фотографии, как безалкогольное пиво - пытаются передать вкус, но всё равно врут.
        - Дождь мешает.
        - Плевать на дождь!
        И, в принципе, Яша был прав - плевать.
        ДылдаСити возвышался над Зандром, подобно сказочному великану: и в проливной дождь, и на раскаляющем солнце город выглядел необычно, но при этом - величественно. Он походил на замок из сказки: огромный донжон в центре, стены с башнями вокруг и низенькие деревенские домишки на подступах. И даже недостроенность добавляла ему шарма, напоминала о том, что чудесному замку пришлось многое пережить.
        Так же как всем после Времени Света.
        - Я понимаю, почему падишах Кеннеди хочет его захватить, - произнёс Майор, по-прежнему не сводя глаз с ДылдаСити. - Он прекрасен.
        - А ещё в нём полно производств, есть работающая электростанция, оранжереи, солнечные батареи…
        - Он прекрасен, как мечта. Он словно издевается над Зандром.
        - Ты что, синей розы нанюхался?
        - Я просто давно не видел ничего красивого, - неожиданно улыбнулся Майор. - Оказывается, соскучился.
        По красоте. По изяществу, на которое способна и природа, и человек. По законченным линиям, гармонично вписанным в пейзаж, или по резким, словно выстрел, нарочито выделяющимся, привлекательным… Красота - она ведь бывает разной.
        А город, что стоял сейчас перед ними, был красив. И пленительно необычен. Он действительно был мечтой человека, издевающейся над грязью Зандра.
        - Кеннеди его погубит, - проворчал Сатана. - Завоеватели всегда губят.
        - Дюк не строил Сити.
        - Но все говорят, что он любит свой город. А Кеннеди просто хочет стать главным…
        …Этот разговор состоялся давно, часа три назад, а сейчас друзья стояли в маленькой тёмной лавке, в которую завернули, чтобы укрыться от дождя и прикупить консервов - это заведение им рекомендовали опытные люди, - и зачарованно смотрели на оранжевый шар. На крупный, яркий и дерзкий оранжевый шар, который хозяин выставил на самый центр грязного прилавка. Консервы - настоящие, а не тушёная человечина - у него тоже имелись, но, поняв, что к нему завернули денежные гости, ушлый торгаш счёл своим долгом предложить редкости.
        - Настоящий апельсин? - сглотнув, переспросил Майор и пятернёй почесал бороду, что символизировало у него выражение крайней формы изумления.
        - Да.
        - Откуда?
        - Из оранжерей Дюка, разумеется, - развел руками торговец. - В Зандре апельсины не растут.
        - Вы обокрали Дюка?
        - У нас бизнес.
        - С Дюком?
        - С его людьми. Покупаете?
        - Апельсин в самом деле настоящий? - грубовато спросил Сатана. Он не разделял восторгов друга, однако тоже испытывал желание попробовать фрукт.
        - Можем вскрыть апельсин сразу же после оплаты, - спокойно ответил торговец. - Если окажется, что он сухой, гнилой или искусственный - я немедленно возвращаю деньги.
        На радиоактивность и все возможные заражения фрукт уже проверили.
        - Сколько денег?
        - Двадцать радиотабл.
        - Ты шутишь?!
        - Найдите дешевле.
        - В Зандре?
        - Хорошо, что ты сам вспомнил правильный ответ на собственный вопрос, - рассмеялся торговец. - Берёте?
        Оранжевый шар издевательски лежал посреди прилавка, а двое мужчин не сводили с него глаз.
        - А если мы найдём дешевле?
        - На одну-две радиотаблы, не более. Я всегда даю среднюю цену.
        - На одной радиотабле моя лапа может работать полгода, - сообщил Сатана, чуть поднимая правую руку.
        - Рад за тебя.
        - Дай нижнюю цену.
        Торговец бросил взгляд на Майора - тот с большим трудом справлялся с желанием схватить апельсин и броситься бежать, - улыбнулся и кивнул:
        - Только ради твоих лап, сынок, - восемнадцать.
        Это всё равно было дорого, безумно дорого, и именно поэтому помощник торговца держал посетителей на мушке автомата, но противиться возникшему желанию не было никакой возможности.
        - Плати, - прошипел Майор, и Сатана кивнул:
        - Мы возьмем.
        - А консервы?
        - Тоже.
        Торговец рассмеялся:
        - С вами приятно иметь дело, господа. Заезжайте чаще.
        - Только не говори, что у тебя есть хурма.
        - Вы готовы за неё заплатить?
        Майор застонал…
        …Предместья ДылдаСити не полагались - по замыслу авторов проекта, Сити должен был стать законченным объектом, именно городом, а не его центром, в который каждое утро спешат на работу счастливые владельцы малоэтажных коттеджей. А может, и полагались - для самых счастливых, - но их просто не успели построить. В общем - неизвестно.
        Как бы там ни было, нынешние предместья Дылды появились после Времени Света и были целиком и полностью детищем Зандра, ничем не отличаясь от множества других поселений, раскиданных по обитаемым просторам. Переплетение узеньких улочек, тупиков и небольших площадей для базаров, домиков и домишек, палаток, строительных бытовок и контейнеров, навесов, шалашей, цистерн и сараев.
        Здесь отсутствовали канализация и водопровод - Дюк попробовал провести, но каждую ночь к трубам подключалось такое количество «умников», желающих украсть драгоценную жидкость, что от затеи пришлось отказаться. Здесь резали животных на улицах, а крысы лакали из луж кровь, смешанную с дождевой водой. Здесь продавали себя и наркотики, играли на деньги и с жизнью, мечтали о лучшей доле и ненавидели тех, кто её добился. Предместья торговали с ДылдаСити и Зандром, платили Дюку за защиту, воду и электричество, но их население росло гораздо быстрее, чем число обитателей башен, то есть - собственно Сити.
        С каждым часом вызывая всё большее раздражение Бухнера.
        Исторически сложилось так, что лучшие постройки и заведения предместий располагались ближе к городу, и, чтобы оказаться у «надёжного» постоялого двора, друзьям пришлось проехать трущобы насквозь, от Зандра до кольцевого шоссе.
        - Настоящий апельсин! - Майор до сих пор не мог поверить в чудо. - Точно такой, как в детстве! Пахучий! Сочный!
        - Не вопи, - попросил Сатана, поправляя мотоциклетный шлем - дождь и незнакомая обстановка заставили его оставить снаряжение на себе после поездки. - Здесь плохое место для хвастовства.
        - Неужели ты не удивлён?
        - Апельсином?
        - Да!
        - Я в шоке.
        - Так я тебе и поверил.
        Они съели апельсин прямо в лавке, как посоветовал продавец. Не только потому, что не доверяли, - им не терпелось. Осторожно разрезали и сняли шкурку, насладились запахом цедры и даже её горьковатым вкусом, а затем - потрясающим, забытым и оттого ещё более дорогим вкусом самого оранжевого. Плод оказался спелым и сочным. Точно таким, как раньше, до Времени Света. Съев его, Фредди и Яша долго смотрели друг на друга, испытывая смешанные чувства: наслаждение, удивление, радость и лёгкую грусть, а затем молча повернулись и вышли из лавки.
        Не стали прощаться с человеком, который напомнил им о прошлом.
        - Мне нравится, что тут есть внутренний двор, - громко произнес Сатана, вкатывая мотоцикл в небольшие ворота. - Можно быть спокойным за машины.
        - Ты оптимист.
        - Знаю.
        - В Зандре воруют повсюду.
        - Зато здесь мы будем точно знать, кто проспал, - хмыкнул Фредди и покосился на высоченного охранника. Тот даже ухом не повёл.
        Вообще охранник заведения особенного интереса к гостям не проявил, пропустил без вопросов, а пропустив - лениво поднялся и стал медленно закрывать ворота.
        Чем сразу же вызвал подозрения Майора.
        - Что случилось? - осведомился Яша, останавливая мотоцикл так, чтобы помешать высокому.
        - Так надо, - коротко ответил охранник, не демонстрируя, впрочем, никакой враждебности.
        - Кому надо?
        Ответ на этот вопрос охранник знал, но понимал, что произносить его нельзя. Поэтому прищурился, изображая существо недалёкое и делающее только то, что велят, однако обмануть гостей не сумел. Насторожившийся Сатана тоже подал назад, демонстрируя желание покинуть так понравившийся ему дворик, а из дома вышли трое вооружённых людей.
        Поняли, что засада сорвалась.
        При их появлении Яша и Фредди положили руки на автоматы, однако поднимать оружие не стали. Охранник же просто потрогал свою пукалку, но благоразумно убрал руку, не желая нервировать опытных ребят.
        - Нас хотят ограбить? - с весёлым удивлением осведомился Майор.
        - Всё в порядке - мы люди Боксёра, - громко произнес главарь троицы. - Слышали о таком?
        - Теперь слышали.
        - Только теперь?
        - Мы - люди здесь случайные.
        - Проезжие.
        - И мирные.
        Дальше перечислять не стали, решили, что и этого вполне достаточно.
        Бандиты же помолчали, ожидая продолжения, после чего главарь представился:
        - Меня зовут Мешок, и я хочу просто поговорить.
        Местные были хорошо вооружены: штурмовые винтовки и автоматы, однако, так же как Сатана с Майором, их не поднимали, что оставляло надежду на мирный исход.
        - То есть вы не будете приближаться?
        - Нет, - спокойно пообещал Мешок. - Если всё пройдёт хорошо, я даже поставлю вам выпить.
        - Тогда давай поговорим, - улыбнулся Яша. Однако оставил руку на автомате.
        - Вы приехали из Зандра?
        - Конечно.
        - С юга?
        - С севера.
        - Откуда?
        - Наше дело.
        - Лучше ответь, - достаточно вежливо попросил Мешок. - У Боксёра сейчас плохое настроение, и он всё равно спросит.
        Прозвучало очень по-деловому, а главное - обоснованно, и, чтобы не показаться отморозком, Яша ответил:
        - Из аттракциона Хмурой Куки.
        - Зачем приехали в ДылдаСити?
        - По дороге. Мы едем на юг.
        - Далеко?
        - Наше дело.
        Цель путешествия Боксёра не касалась, поэтому на этот раз Мешок проглотил неопределённый ответ.
        - Кто может за вас сказать?
        - В смысле? - Майор прекрасно понял вопрос, однако решил сыграть лоха.
        - Кто вас сюда звал?
        - Я ведь говорил: мы в ДылдаСити проездом.
        - Извини, забыл…
        Охранник обернулся.
        Дурак.
        Возможно, он считался хорошим вышибалой, но абсолютно точно не умел правильно вести себя с опытными, готовыми к любым опасностям бойцами.
        Охранник обернулся. Коротко и резко. Думал, что лохи с Зандра слишком увлечены диалогом и не заметят движения. Обернулся. И два подкрадывающихся с улицы бандита - их шаги отлично скрывал усиливающийся дождь, - оказались в идиотской ситуации. На мушке у молниеносно развернувшегося Фредди:
        - Стоять!
        А его ТС19 внятно доказал, что нужно подчиниться.
        - Вы тоже! - Яша первым вскинул ствол, заставив «переговорщиков» замереть. И немедленно подвёл итог короткой встречи: - Мы уходим.
        - Лучше вам остаться, - тут же отреагировал Мешок.
        - Не надо было брать нас в кольцо.
        - Они неверно оценили ситуацию.
        - Теперь поздно.
        Продолжая держать «уличных» на мушке, Сатана завёл и без труда развернул тяжёлый мотоцикл, наглядно продемонстрировав преимущества усиленных кибернетических конечностей. Майор провозился чуть дольше, но тоже повторил манёвр.
        - Всего хорошего.
        - Это ошибка, - усмехнулся Мешок, не делая, впрочем, попытки схватиться за оружие. - Большая ошибка.
        - Посмотрим.
        На самом деле у них был шанс. Хороший, жирный шанс вырваться.
        Мощные, подготовленные для Зандра мотоциклы без труда проламывались через узенькие улочки трущоб. Лотки, ящики, прохожие либо сметались с дороги, либо убегали сами. Крики и выстрелы вслед? Такое случается - привыкли. Пригнулись, прибавили - и плевать на пули. Куда ехать, примерно представляли: сначала строго прямо, до окружного шоссе, чтобы не плутать в переплетениях предместий, там резко повернуть на восток и выскочить из ДылдаСити через другой сектор. План сложился мгновенно: нужно как можно скорее оказаться там, где сполна сыграют преимущества мотоциклов в скорости, и тогда…
        У них был шанс.
        И ливень хлестал за них, потому что улочки не были запружены народом, а преследователи не могли как следует прицелиться. Пули таранили льющуюся с неба воду, крики затихали вдали, им оставалось всего сто пятьдесят метров до окружной, когда с её второго яруса неожиданно ударил пулемёт. Хлёсткая очередь уложила на асфальт машину Майора и заставила остановиться Сатану.
        - Дерьмо!
        - Нас не пускают!
        - Вижу!
        Окружная контролировалась солдатами Дюка, однако считалась общественной дорогой, на которую дозволялось выезжать всем. Со стороны Сити она была опутана колючкой и представляла собой первую линию обороны. Частично разрушенный второй ярус был закрыт для проезда - на нём располагались огневые точки солдат герцога, вот одна из них и ожила при появлении беглецов.
        - Что происходит? - Майор поднял машину и огляделся: - Куда?
        Понадеявшись на окружную, они сами загнали себя в ловушку, и теперь их могло спасти только…
        Нет, сегодня без чудес.
        Пикап с преследователями перекрыл улицу, и на друзей уставилось не менее шести стволов. В том числе - пулемётный. Высыпавшие на второй ярус солдаты всем своим видом давали понять, что к ним лучше не приближаться, и у друзей оставалось два выхода: честный бой до последней капли крови или…
        - Я помню, вы хотели поговорить, - улыбнулся Майор, поднимая руки.

* * *
        Лаборатория Лауры находилась в горах, вдали от крупных городов и позиционных районов. Эта тихая зона не была включена в список первоочередных целей и потому счастливо избежала ужасов Времени Света. Ближайшая ядерная боеголовка взорвалась в ста пятидесяти километрах; землетрясение, вызванное действием тектонического оружия, сюда долетело лишь эхом, обрушив пару построек и повредив столб ЛЭП; то есть глобальный конец цивилизации не причинил им серьёзного ущерба.
        Охрана не перепугалась, не разбежалась, а самое главное - сохранила лояльность Лауре, поскольку военные были твёрдо убеждены, что ситуация штатная и «вскоре из министерства придут инструкции, определяющие действия в изменившихся обстоятельствах». Точка.
        В тот момент ещё никто, даже сама Най, не понимал, какая катастрофа обрушилась на несчастную Землю.
        Связь полностью «умерла», но они решили, что это последствия электромагнитного удара. Охранники тогда шутили, что «без интернет-порно, конечно, скучно, но ради победы можно потерпеть». И это казалось смешным. Потом на горизонте «заработал» первый вулкан, а вернувшиеся разведчики доложили о страшных последствиях применения тектонического оружия. И о тысячах беженцев. И о невероятных разрушениях. И о том, что никаких инструкций больше не будет.
        Но картинка всё равно не складывалась.
        Или же они, легко пережившие Время Света, отказывались верить в случившееся. Не хотели верить. Цеплялись за надежду…
        Лаура упрямо демонстрировала абсолютное спокойствие и абсолютную же уверенность. Она перевела системы жизнеобеспечения на аварийные источники, распорядилась заняться ремонтом зданий и упавших вышек ЛЭП, показывая, что подача электричества скоро возобновится. Она урезала рацион, однако не изменила привычный распорядок дня: учёные занимались плановыми исследованиями, обслуживающий персонал содержал базу в порядке, «кролики» ели, пили, прогуливались и растили в себе образцы научных разработок.
        И именно во время их прогулки прилетел тот вертолёт.
        Не повезло…
        Сначала Лаура решила, что к ней наконец приехали посланцы министерства обороны, но в вертолёте оказался ОН - её любимый, её единственный, её синеглазый крепыш, примчавшийся спасать свою принцессу. Прорвавшийся через огонь, смерть и разрушения.
        Проблема заключалась в том, что до этого дня он был в секретном центре лишь однажды. Экскурсию для него Най провела лично, и наиболее пикантные подробности процесса «научного поиска» тогда остались за кадром.
        А первое, что синеглазый увидел на этот раз, были «кролики». Некоторые из которых харкали кровью. Некоторые были покрыты язвами от головы до пят. И никто из них уже не плакал - привыкли.
        Они играли в своем загоне.
        А вышедший из вертолёта синеглазый их увидел.
        И, будучи человеком действия, не стал тратить время на ненужные расспросы - он сразу же попытался её убить.
        Свою любовь.
        Свою Лауру.
        Впервые в жизни он поднял руку на женщину, но попытка убить не увенчалась успехом: его любовь защищало слишком много солдат. Перестрелка быстро превратилась в расстрел, и синеглазому принцу пришлось отступать, потому что он хотел убить, а не умереть.
        Потому что он поклялся убить.
        Любовь уступила место лютой ненависти.
        Синеглазый получил три пули, его вертолёт - в десятки раз больше, но всё-таки они сумели подняться в воздух и покинуть научный центр. Куда? Неизвестно. Он не прокладывал курс и ни на что не надеялся, просто летел, с трудом управляя тлеющей машиной, и потерял сознание в тот самый миг, когда в двигателе начался пожар.
        И разбился, врезавшись в одну из новых гор зарождающегося Зандра.
        Разбился вдребезги.

* * *
        - Он умирает?
        - Да, - спокойно подтвердила Лаура.
        - Он знает, что умирает? - уточнил Дюк.
        - Знает.
        - Вы уверены?
        - Посмотрите в его глаза, - предложила женщина. - В них смешаны обречённость и надежда. Инстинкт невозможно обмануть, поэтому он знает, что не доживёт до ночи. Но надеется…
        Раньше, до Времени Света, крупные города… - да что там крупные! - почти все поселения были оснащены огромным количеством видеокамер, и жизнь их можно было восстановить по цифровым записям. Посекундно… Потом всё ушло в небытие, однако в поднимающихся государствах и крупных городах Зандра, правители которых понимали толк в безопасности, потихоньку - если была возможность - возвращались к практике размещения следящих устройств.
        По приказу Бориса замаскированные видеокамеры установили на подступах к внутреннему городу, и они транслировали картинку с улиц в Оперативный центр, помогая охране предсказывать появление подозрительных элементов. А теперь благодаря им герцог с Лаурой имели возможность наблюдать за теми, кто был заражён. Точнее, за одним из них - за небритым мужчиной в ветхом военном комбинезоне, что сидел, прислонившись к стене, прямо напротив видеокамеры. Он снял маску - она мешала дышать, откинул капюшон и умирал «в прямом эфире». Дождь, как по заказу, стал слабее, и Дюк мог видеть лицо мужчины во всех подробностях: старый белый шрам на лбу, щетина, обвисшие щёки, мешки под глазами и круглые жёлтые пятна на коже - внешнее проявление вируса. Чуть позже выпадут зубы, ногти и волосы… В финале - активное кровохарканье…
        - Мне нравится видеть, как они надеются, - продолжила Лаура, с легкой улыбкой глядя на монитор. - Когда человека бьют ножом или прилетает пуля, его надежду глушит боль. Резкая или тупая - не важно. Важно, что она отвлекает, мешает сосредоточиться на возможности спасения, на надежде. Поэтому я люблю вирусы, которые приносят смерть без мучений: есть внешние проявления, но нет боли. Совершенно нет боли. Люди угасают, понимают, что смерть близка, но до последней секунды остаются в сознании. Они видят, что происходит, и надеются… Посмотрите в его глаза, Дюк: в них нет боли - только надежда. Истинная, чистая, словно дистиллированная, надежда. Что может быть прекраснее?
        Бухнер надеялся, что его ответная улыбка была спокойной…
        Хотя внутри у него бушевал шторм.
        Люди умирали.
        Или трущобы?
        Или город?
        Чья смерть шла по улицам? По грязным, заплёванным, полным зависти, жадности, глупости, страха и желания жить улицам? Кто умирал на них: люди, трущобы или город? Ударит ли кошмар, что зарождается сейчас внизу, по самому ДылдаСити? По любимому. Предусмотрительно отгородившемуся от ненавистных Дюку «отбросов» запертыми воротами, усиленной охраной и снятыми с предохранителей пулемётами. И что будет на улицах трущоб? Как эти отбросы умрут? Тихо и покорно, надеясь до самого конца, как мужчина на мониторе, или же взорвутся от страха и желания жить? Бухнер не сомневался, что взорвутся. Никто не сомневался.
        А пока же, как Лаура и обещала, всё шло по нарастающей.
        Трущобы не заметили первых больных, не разглядели опасность, несмотря на звериное чутьё. У кого-то поднялась температура, кто-то свалился со страшной ломотой в костях, где-то заболела целая семья… но всё это в ДылдаСити видели и раньше - Зандр есть Зандр, зараза в нём обычное дело. К тому же пострадавшие оправлялись через день-два, их друзья и знакомые вздыхали с облегчением, а они сами возвращались к привычной жизни: ходили по улицам, торговались в лавках и на базарах, выпивали в барах… Затем появились первые заражённые. Пока - единицы, правда, все они были из окружения тех, кто болел раньше, но это обстоятельство не вызвало удивления. Зандр есть Зандр, здесь больные заражают здоровых. Однако очень скоро проявилось главное отличие от предыдущих разрозненных вспышек: эти несчастные стали умирать. В домах, на улицах, в лавках, на базарах, в барах… И именно их лица фиксировали бесстрастные видеокамеры.
        - Полноценная эпидемия начнётся часов через шесть, - деловито произнесла Лаура. - На запланированный уровень смертности выйдем к полуночи, но так даже лучше, поскольку темнота и дождь будут препятствовать развитию паники. Двенадцать часов активной фазы, после чего эпидемия пойдет на спад - вирус начнет умирать. Вам лучше лечь спать.
        - Что? - Бухнер оторопело уставился на наглую суку.
        - Я советую вам пойти в свои покои, выпить стакан чего-нибудь крепкого, лучше - водки, и лечь спать, - невозмутимо повторила женщина. - В настоящий момент это самое правильное для вас решение.
        В первое мгновение Дюк едва не впал в бешенство: наглые слова красивой твари наотмашь врезали владельцу ДылдаСити, показав, что он собой представляет… А затем Бухнер понял, что именно это он собой и представляет. Понял, что Най читает его, словно открытую книгу, и превосходно ориентируется в его настроении.
        Она его уделала, но ему не было стыдно.
        Ибо Дюк вдруг понял, что он человек, а не бездушная машина, которую корчил из него Зандр. Он - человек. А красивая тварь рядом с ним - нет. И это понимание позволило ему удержаться от удара.
        - Сильно заметно?
        - Вы прекрасно держитесь, Борис, но у меня опыт. - Лаура нежно провела рукой по щеке герцога, и он… Он не вздрогнул. Точнее, сумел не показать, что вздрогнул. - Мало кто из заказчиков оставался спокоен, глядя на мою работу, хотя среди них были такие же сильные личности, как вы… Были тупые, беспощадные звери, больше напоминающие питекантропов, чем людей… Были патологические садисты… Но, чтобы сохранять спокойствие при данных обстоятельствах, нужно…
        - Быть запредельно жестоким? - хрипло перебил женщину Бухнер.
        Все-таки не сдержался.
        - Не льстите себе, Борис, вы сами запредельно жестоки и даже не чихнули бы, доведись вам убить всех этих людей своими руками.
        - Пожалуй, - помолчав, признал Дюк. По-прежнему хрипло.
        - Всё дело - в страхе. Сейчас вы испытываете не сожаление, не грусть и не раскаяние… Сейчас, Борис, вы боитесь. Вы инстинктивно боитесь, что можете разделить участь бродяги с монитора. Вы боитесь умереть, не увидев опасности. Вы боитесь меня…
        - Сука! - Он сдавил её руку, оставив на изящном предплечье синий след.
        - Да, сука. - Красивая, смертельно опасная, с неземной улыбкой, страшная. Она стояла перед ним, и он не мог отвести взгляд. - Но раз уж ты не хочешь пить водку, я могу предложить кое-что другое…

* * *
        «Внутри моей головы никогда не бывает тихо. Это плохо. Но, будучи роботом, я никогда не впадаю в панику. Это хорошо.
        Эмоции меня не душат, не отвлекают, я всегда хладнокровен и выдержан. Я могу потерять сознание, но никогда не потеряю рассудок. А когда я прихожу в себя, сразу же принимаюсь анализировать происходящее, ведь даже будучи без сознания, я продолжаю принимать и запоминать аудиосигналы.
        Это немного утомляет - отсутствие настоящих эмоций.
        Я изображаю их, потому что люди ждут их проявления, люди ведь думают, что я всё-таки человек, поэтому приходится подыгрывать. Я изображаю эмоции, но не испытываю их. Я всегда хладнокровен и выдержан.
        Иногда, конечно, скучаю по возможности разозлиться, стукнуть кулаком по столу, испугаться… Я помню, каково это - испугаться. Помню противное ощущение дрожащих рук, губ, холода внутри, беспокойства… Помню, мне это не нравилось, но теперь скучаю. Однако страх исчез до того, как я стал роботом - со своими чувствами я распрощался самостоятельно.
        Я перестал бояться, и Цезарь это понял. Он тогда долго смотрел на меня, после чего сказал: „В страхе нет постыдного, это разновидность инстинкта самосохранения“. А я ответил: „Плевать на инстинкт, любую машину можно починить“. После этого Цезарь смотрел на меня ещё дольше и ушёл.
        И не возвращался три дня.
        Цезарь - не Бог, как бы он ни старался.
        Он изменил меня снаружи, но не смог залезть внутрь. Свои чувства я убил сам. И некоторые из них - ещё до встречи с Цезарем.
        Наверное, поэтому он не смог ничего сделать со мной.
        Но я скучаю по эмоциям.
        Однако иногда я рад, что их у меня нет. Потому что человеку трудно мыслить, будучи подвешенным к потолку, а роботу - плевать. Робот всегда хладнокровен и выдержан». (Аудиофайл 625 -789 -8 -209845 статус: любопытный стереть: нет)

* * *
        - Тебе не больно? - почти участливо осведомился Боксёр.
        Вопрос вызвал вполне объяснимое недоумение:
        - Учитывая обстоятельства, любой мой ответ выглядел бы глупо, - криво усмехнулся Сатана, чьи скованные руки были притянуты к потолку, отчего тело вытянулось в струну. Ему не было больно - искусственные конечности «держали» неудобную позу, - однако раздражало ощущение беззащитности, понимание, что он в полной власти Боксёра.
        - Ты уже ответил.
        - И что ты понял из моих слов?
        Подвешенный за соседний крюк Майор саркастически - насколько это было возможно - усмехнулся, за что тут же получил по рёбрам от падлы, которого главарь - обладатель переломанного носа - называл Горьким. Ещё один подручный, знакомый друзьям Мешок, только-только уселся на перевёрнутый ящик - умаялся избивать пленников - и оттуда издал одобрительное восклицание. Майор коротко ругнулся. Боксёр неприятно улыбнулся.
        В низеньком помещении - подвале бара, название которого друзья не разглядели, - было душно и влажно, резко, до тошноты, воняло потом и кровью. Пока - старой кровью, накопившейся за долгое время «использования» комнаты, въевшейся в стены и пол, но было очевидно, что рано или поздно падлы начнут резать пленников и к застарелому запаху добавится свежий, острый.
        - Ты хорошо держишь боль… - протянул Боксёр, внимательно разглядывая обнажённого до пояса Фредди. - Тело у тебя тоже железное?
        - Только конечности.
        - Значит, ты просто крепкий парень?
        - Со стороны виднее, - рассудительно произнёс Сатана. - Но я не в восторге от происходящего.
        - Скажи, где мои радиотаблы, и всё прекратится, - улыбнулся Боксёр. - Пожалей моё время и своё тело.
        Местные уже объяснили пленникам, в чём их подозревают, так что дополнительных уточнений не требовалось.
        - Мы не имеем отношения к налёту, - в очередной раз повторил Фредди.
        - Почему же вы удирали?
        - Не хотели оказаться подвешенными к потолку.
        Горький и Мешок расхохотались. Сатана дождался, когда они умолкнут, и невозмутимо продолжил:
        - Мы решили уйти после того, как нам в тыл зашли твои люди. До этого мы спокойно вели беседу.
        - Ты и сейчас спокоен.
        - Потому что я - робот.
        - Я слышал о тебе, Сатана, - кивнул Боксёр. - Ты - известный в Зандре псих, который считает себя нечеловеком. Ты действительно терпелив и вынослив, на тебя не действуют наркотики, но на твоего приятеля - действуют. И после укола он расскажет нам всю правду.
        Фредди посмотрел на друга, тот нашёл в себе силы на извиняющуюся улыбку.
        - Кстати, вы приятели или братья?
        - Разве мы похожи?
        - Глазами, - объяснил Боксёр.
        Ярко-синие у Майора, ярко-синие у Сатаны. На этом их сходство заканчивалось.
        - Братья мы или нет, я всё равно его не брошу, - пробурчал Фредди.
        - На это я и рассчитываю.
        Ситуация на самом деле была предельно неприятной.
        Непосредственно на улице их бить не стали, ну, в смысле, слегка помяли, конечно, куда же без этого, однако не зверствовали. «Упаковали» и доставили к Боксёру. И вот он уж и отвёл душу, наглядно продемонстрировав пленникам, что кличку получил не только за сломанный в молодости нос. Утомившись, передал эстафету подручным. Затем остановил их, надеясь, что побоев достаточно, однако пленники пока держались.
        - Я всё равно узнаю правду, - улыбнулся Боксёр, демонстрируя извлечённый из пенала шприц. - Но на мою доброту вы уже не сможете рассчитывать.
        - Объясни насчёт доброты, - попросил Майор. Не то чтобы он испугался, просто, понимая, чем закончится следующий акт, цеплялся за любую отговорку в надежде потянуть время.
        - Признаетесь сами - убью легко, пуля в лоб и до свидания. Если же мне придётся потратить «сыворотку», то мучиться перед смертью вам придется долго.
        В ответ он надеялся услышать просьбу «подумать», однако Сатана сумел удивить Боксера неожиданным вопросом:
        - Давно Дюк закрыл внутренний город?
        - Он не закрывал, - машинально ответил тот.
        - Разве Мешок не рассказал, как ему удалось нас взять? - удивился Фредди, переводя взгляд на сидящего падальщика. - Решил показаться героем?
        - Заткнись! - буркнул тот.
        - Что случилось? - поинтересовался главарь.
        - Мы почти вырвались, оставалось всего сто метров до кольцевого шоссе, на котором нас уже никто не смог бы остановить, но с блокпоста открыли огонь, - рассказал Сатана. - Только поэтому мы сейчас здесь.
        - Солдаты решили нам помочь, - пожал плечами Боксёр. - Такое случается.
        - Во-во, - с облегчением поддержал его Мешок, которому не хотелось огрести за нерасторопность.
        - Ты сам не веришь в то, что говоришь, - заметил Майор.
        - Ты лучше думай о том, что не доживёшь до утра.
        - А ты - до завтрашнего обеда, - спокойно парировал Сатана. И следующую фразу произнёс медленно и очень внятно, чтобы её услышали все бандиты: - У нас интересная ситуация, Боксёр: покойник говорит с покойником.
        - Неужели?
        - Ты слышал о Дальнеграде?
        Несколько секунд главарь недоуменно таращился на говорливого пленника, а затем ему на помощь пришел Горький:
        - Там была эпидемия…
        - Без тебя знаю!
        - А вокруг стояли блокпосты, которые расстреливали всех, кто пытался выехать из города, - мгновенно вернул себе слово Фредди. - Я видел на солдатах Дюка костюмы биологической защиты. И ты увидишь, если сходишь к кольцевому шоссе. Биологической, Боксёр, класса А+, а не обычные защитные комбинезоны. И морды спрятаны не под респираторами, а под особыми масками, потому что защита глаз - обязательна. И возникает вопрос, Боксёр: давно парни Дюка ошиваются на обычных блокпостах в дорогих комбинезонах и масках серьёзной защиты? Раньше им наверняка выдавали обычные респираторы.
        - К чему ты клонишь, покойник Сатана? - Боксёр попытался задать вопрос очень жёстко, однако всем было понятно, что вожак сбит с толку.
        - Одно слово, мой нерадушный хозяин: эпидемия. А учитывая, что Дюк уже знает, что в трущобах дохнут люди, а вы ещё не в курсе, то добавляется второе слово: искусственная. Искусственная эпидемия, Боксёр, как в Дальнеграде.
        - Ты бредишь? Спятил от страха? - Вожак покосился на помощников, надеясь, что те поддержат шутку смехом, однако Горький и Мешок молчали, пристально глядя на пленника. Поверили или нет - неясно, однако было видно, что они хотят слушать дальше.
        - Для эпидемии должна быть причина… - продолжил Сатана, с улыбкой разглядывая ошарашенных падл. С такой улыбкой, словно это они были прикованы к крюку, пребывая в полной его власти. - Дальнеград хотели захватить, а здесь… Назревает мятеж? Да, точно - мятеж. Ты сидишь внизу, в трущобах, хочешь воды и радиотабл. Вокруг тебя куча неудачников, которых Дюк не впускает во внутренний город, неудачники недовольны. Они всегда недовольны, на то они и неудачники. Но когда их мало, на них плевать. - Тихий смех. - Однако в ДылдаСити неудачники расплодились, у них появились серьёзные вожаки, которые контролируют разные секторы трущоб, и появился ты, у которого ещё более честолюбивые планы и наверняка есть союзники. Кто тебе вёз десять тысяч радиотабл, Боксёр? Что ты продал за такие большие деньги?
        - Не твоё дело.
        Анализ пленника произвёл на главаря впечатление.
        - Концентрация неудачников достигла предела, ты готовишь мятеж… Нормальный правитель должен был открутить вам головы ещё пару лет назад и не допустить увеличения популяции, но Дюк почему-то упустил момент…
        - Заткнись! - не выдержал Боксёр и сильно ударил пленника в живот.
        - Значит, я прав, - прокомментировал Фредди после того, как восстановил дыхание. - Как видишь, я догадался о происходящем на основании пары-тройки фактов. Неужели ты думаешь, что Дюк ничего не знает? Знает. И потому решил заразить вас вирусом.
        Горький и Мешок подавленно молчали.
        - Не слишком ли ты умный? - зло осведомился Боксёр.
        - Я - робот. Мне положено.
        - Ты псих.
        - Мне часто так говорят.
        - Продолжай.
        - Пусть нас развяжут.
        - Размечтался.
        - Не надо нас бояться, Боксёр, - усмехнулся Сатана. - Получилось так, что мы оказались в одной лодке. Точнее - в одной луже. И если ты сейчас нас пристрелишь, то окажешь нам услугу, потому что завтра мы всё равно сдохнем и, возможно, будем при этом крепко мучиться…
        - Говори.
        - Сначала развяжи.
        Фредди чувствовал, что вот-вот додавит собеседника, и нужно лишь развеять последние сомнения Боксёра.
        - Ты был в Дальнеграде? - угрюмо спросил лидер падальщиков.
        - Да.
        - Почему не сдох?
        - У меня сильный иммунитет.
        - То есть эпидемия тебе не страшна?
        - Страшна моему другу. - Сатана кивнул на Майора. - Да и вирусы становятся всё злее и злее, и я не знаю, смогу ли им противостоять. В Дальнеграде меня вырубило на два дня. Когда очнулся - войска эмира Саида уже взяли город. К счастью, меня не нашли… - Фредди помолчал. - В любом случае, Боксёр, я - единственный из нас, кто точно знает, что происходит и что нужно делать.
        - Мешок, - окликнул помощника вожак.
        Что нужно сделать, было понятно всем присутствующим, однако падла попытался протестовать:
        - Боксёр, я бы не стал доверять…
        - Развяжи!
        Яростные нотки в голосе вожака заставили Мешка заткнуться и быстро исполнить приказ.
        Освобождённый Майор тут же подошел к столу, схватил флягу с водой и принялся жадно пить, а Сатана привычным жестом, явно оставшимся с того времени, когда он ещё владел обычными конечностями, размял искусственные руки и продолжил тем деловым тоном, которым говорил все последние фразы:
        - Сначала нужно понять, созданы ли очаги заражения? В последнее время в трущобах были вспышки заболеваний? Высокая температура. Слабость. Но никаких смертей.
        - Да здесь постоянно кто-нибудь болеет, - проворчал Горький.
        - Меня интересуют короткие вспышки, которые прошли, не оставив следов. Но должны болеть группы: семьи или соседи в доме, в блоке…
        - Было такое в секторе 7, - припомнил Мешок. - Целым бараком валялись.
        - И в восьмом. - Горький посмотрел на вожака: - Всё, как сказал робот: температура, кости ломило, потом прошло, словно не было.
        - Что это значит? - тихо спросил Боксёр.
        - Создаются очаги, - объяснил Фредди. - Люди, которые тогда болели, стали разносчиками и, выздоровев, начали заражать окружающих…
        - Дождь, - бросил отвлекшийся от фляги Майор. - Все сидят по домам, на улицах в респираторах или масках, какие разносчики, чтоб они плутония нажрались?
        - Одни сидят по домам, а другие набиваются в кабаки - они и носят.
        - Мало.
        - Не мало, а медленнее, - поправил друга Сатана.
        - Говорите понятнее, - велел Боксёр.
        - Когда закончится инкубационный период - начнётся полноценная эпидемия. А раз очаги уже сформированы и работают, речь может идти о часах.
        - Надо уезжать! - Мешок шагнул к двери. - Боксёр!
        Но тот ждал вердикта от Фредди. Дождался неутешительного:
        - Вы уже заражены. Все мы заражены. Можно уехать отсюда, но не от смерти.
        - Я их убью! - рявкнул Горький.
        - Кого?
        - Разносчиков!
        - Нет смысла. Убивать надо было, когда они заболели.
        Мешок и Горький уставились на Боксёра, а тот не спускал глаз с Фредди:
        - Что делать?
        - Цель Дюка - вычистить город, уничтожить тебя и тех, кто тебя поддерживает, - медленно произнёс Сатана. Он взял у Майора флягу, но пить пока не стал, замер, держа её в руке и обрисовывая слушателям печальные перспективы: - Смертность в трущобах будет на уровне шестидесяти-семидесяти процентов. Возможно - восьмидесяти. Внутренний город затронет по касательной - они ведь не могли отгородиться задолго до эпидемии, поэтому в башнях тоже станут умирать… К тому же это избавит Дюка от ненужных подозрений…
        - Я понял, он хочет нас убить. Убегать бессмысленно. Что делать? - Боксёр прищурился. - Или я напрасно тебя развязал?
        - У них обязательно есть антивирус, - улыбнулся Фредди. - Ни один нормальный специалист не запустит эпидемию, не имея в запасе антивирус. Да ему и не позволят, ведь Дюку надо проредить население, а не свою армию. Он не допустит, чтобы эпидемия во внутреннем городе вышла из-под контроля.
        - У Бориса есть антивирус?
        - Обязательно.
        - Как его взять?
        - Нужно отыскать лабораторию. - Сатана посмотрел Боксёру в глаза. - Отправить небольшую группу во внутренний город. И одновременно устроить заварушку снаружи.
        - Я не готов к восстанию, - вздохнул Боксёр.
        - Даже если мы вовремя отыщем лабораторию, ты потеряешь процентов тридцать населения, не меньше. - Фредди развел руками. - Готов или не готов - сейчас не важно. Нам нужно отвлечь Дюка и выжить.
        Сатана говорил правильные слова правильным тоном, к нему прислушивались, однако Боксёр не позволил себе увлечься. Или опыт помог, или интуиция.
        - Мои люди смогут организовать бунт в трущобах, тем более - тут ты прав - повод есть, - медленно произнёс он, выдержав взгляд Сатаны. - Но я пойду с вами. Удастся принести антивирус или нет - неизвестно, но тот, кто дойдёт до лаборатории, точно сможет уколоться.
        - Значит, так тому и быть, - кивнул Фредди. - А теперь ответь на вопрос, который покажется странным: в последнее время в трущобах пропадали дети?

* * *
        - Ещё! - Это был не крик и не стон, а животный рык. Громкий. И требовательный.
        Её волосы слиплись от пота, ореховые глаза пылали ярким огнём, а губы дрожали… Нет - она дрожала вся. От возбуждения, от переизбытка возбуждения, от желания, от жажды, от яростной страсти. Её роскошное тело била дрожь, но от этого оно становилось лишь притягательнее. Сводило с ума. Заставляло рычать в ответ.
        - Ещё!!
        Лаура не умоляла, не просила, а жёстко настаивала на своём. Открыто говорила, что если не будет так, как нужно, - ему придётся пенять на себя.
        И было так, как нужно.
        И Дюк сам поражался тому, что делает.
        Он не был гигантом секса, огромное количество любовниц объяснялось не славой невероятного ублажителя, а положением владетеля области, однако сейчас казалось, что все его затаённые до времени страсти, все юношеские мечты и желания вырвались на волю, зачерпнули сил из неведомого, но бездонного источника, а заодно отключили все ещё оставшиеся внутренние тормоза, разрешив делать всё что угодно. И Борис делал. И ни в чём не уступал своей фантастической любовнице: потрясающе красивой и невероятно умелой. Отвечал на её требовательные крики. Рычал. Рвал женщину на части, а потом, когда они валялись на растерзанной кровати, с усталым удовлетворением подмечал, насколько Лаура измотана - впервые в жизни Дюку было приятно, что он доставил женщине удовольствие, впервые в жизни ему вообще было до этого дело. И с гордостью - с гордостью! невиданный случай! - смотрел на царапины, оставленные холёными ногтями на его плечах, груди и, судя по ощущениям, на спине.
        - Тебе понравилось? - спросила она, выйдя из душа.
        Вода в Зандре - драгоценность, возможность принимать ванну или душ являлась привилегией богатых и сильных, даже Бухнер испытывал некоторую неловкость, вставая под упругие струи, но Лаура была верна старым привычкам и мылась каждый день.
        - Ты знаешь, что понравилось, - спокойно ответил Борис, бездумно глядя в потолок. И не просто понравилось - этот час его потряс, и потому Бухнер говорил с необычной для себя искренностью. - Никогда раньше, ни с одной женщиной, ни под какой наркотой, мне не было так хорошо.
        - И никогда не будет, - улыбнулась Най.
        - Хочешь сказать, что дело в тебе? - Он не обиделся, он понимал, что, скорее всего, это именно так - дело в ней. В красивой, обворожительной, умелой и немного сумасшедшей. Он был готов это признать, однако женщина имела в виду иное:
        - Дело - в наших взаимоотношениях.
        - Объясни.
        - Я оскорбила тебя - обвинила в трусости. - Лаура провела пальцем по плечу Дюка. - Ты был зол настолько, что захотел меня убить. В последний момент, едва сдерживаясь, ты вспомнил, что операция не завершена и без меня всё может пойти наперекосяк… И тут я предложила тебе возможность меня трахнуть.
        - И я захотел продемонстрировать свою власть… - Она была не только красива, обворожительна, умела и немного сумасшедшая - она была умна. Читала любовника, словно открытую книгу, искусно играла на его чувствах и эмоциях ради удовольствия. Или развлечения. Или просто - играла, потому что не могла иначе.
        Но её игры были так замешаны на крови, что Бухнеру вновь захотелось убить сидящее перед ним чудовище. Прекрасное настолько, что внутри всё сжималось от боли.
        - Ты выкладывался, как никогда в жизни, ты собрал силу, волю, ненависть, злость - все эмоции, что бушевали в тебе, и превратил их в ураганный секс. Ты не трахал меня, а убивал. И сила твоя была столь велика, что я по-настоящему визжала от восторга.
        - Ты сумасшедшая.
        - Я такая, как этот мир. - Поднялась, глотнула вина, не оставляя бокал, прошлась по спальне - двигалась медленно, зная, что Борис любуется её совершенным телом, - остановилась у панорамного окна, из которого открывался вид на западный сектор города, вновь пригубила вина и негромко сообщила: - Кажется, твои больные подданные затеяли бунт.

* * *
        - Я знал, что ты не обойдёшься без тайных троп, - рассмеялся Фредди. Тихонько, только для Боксёра, но рассмеялся. Дружелюбно.
        Они стояли в подвале того самого постоялого двора, в котором друзья наткнулись на Мешка, и наблюдали, как бойцы по очереди исчезают в узком подземном лазе, в подкопе, что вёл к Сити. Именно его проверял Мешок сегодня утром. А потом решил проверить путешественников. И закрутилось…
        Случайность. А уж счастливая или нет - покажет время.
        - Восстание в трущобах обречено, - коротко объяснил Боксёр. Он оценил дружелюбный тон, но улыбаться не стал, ответил со всей серьёзностью: - Чтобы снести Бориса, нужно обязательно прорваться во внутренний город. И не только этими тропами…
        - Ты хотел купить ворота, - догадался Сатана.
        - Я договорился с одним из офицеров, - подтвердил главарь. - За десять тысяч радиотабл он был готов распахнуть перед нами западные ворота. Но ты украл мои деньги.
        - Я не брал.
        - Допустим…
        Их группа была самой небольшой: Боксёр, Мешок, Горький - старые «знакомцы» Яши и Фредди - и ещё пятеро падальщиков. У всех компактное оружие диверсантов ТС19 или аналогичное, и все в чёрной униформе солдат герцога, поверх которой натянуты стандартные прозрачные комбинезоны - осеннее дополнение. В своё время Борис стал обладателем огромного военного склада, вот и одел армию в одинаковую форму, чего в Зандре никто не делал, а было принято лишь в крупных государствах да у дотовцев. Бухнер хотел, чтобы всё у него было по-настоящему, но теперь это желание играло против него, позволяя диверсантам отлично замаскироваться.
        - Неужели у тебя не оказалось лишних десяти тысяч? - притворно удивился Майор. - Сумма, конечно, большая, но с твоими возможностями…
        - Я всё потратил на подготовку восстания, - честно ответил Боксёр. - Вложился в него полностью.
        - Или пан, или пропал?
        - Что такое «пан»?
        - Не важно.
        - Я пошел ва-банк.
        - Это я и имел в виду.
        Но и без захвата ворот внутреннему городу угрожала серьёзная опасность: как выяснилось, Боксёр успел прокопать целых четыре «норы», даже не прокопать, а пробить в камнях Зандра, приложив поистине грандиозные усилия. И не зря приложить: благодаря везению, удаче или точному расчёту, «норы» незаметно вышли в подземные коммуникации Сити, и теперь по ним лезли десятки вооружённых до зубов падальщиков из всех трущобных банд.
        Вожаки предместья поверили сообщению Боксёра об эпидемии: огляделись, увидели трупы, увидели умирающих и яростно рванули в бой, желая если не спастись, то хотя бы отомстить Бухнеру.
        Сатане, который настаивал на проникновении во внутренний город одной ударной группой, Боксёр ответил просто: «Ты хотел отвлечь Бориса? Поверь: восстание станет для него самым неприятным из всех возможных неприятных сюрпризов».
        - Ты уверен, что ребята в трущобах справятся?
        - Они давно были готовы взбунтоваться, - усмехнулся Боксёр. - А эпидемия стала прекрасным поводом.
        - Но ворота…
        - Теперь - плевать. Ты ведь наверняка понимаешь, что теперь…
        - Плевать, - кивнул Сатана. - Смерть идёт за нами.
        - Мы хотим жить!
        - Дай нам антивирус!
        - Спаси нас!
        - Антивирус!!
        Под такими лозунгами их вывели под дождь и пулемёты: грязных, полуголодных, оборванных, покрытых струпьями обитателей трущоб, которые неожиданно поняли, что могут сдохнуть не от недоедания или вонючей язвы Рузвельта, не от отравления кислотным дождём, не от рака или слишком большой дозы облучения, а потому что их - в довершение всего перечисленного! - сознательно заразили.
        Или несознательно.
        Больше половины обитателей трущоб не поверили в то, что эпидемию устроил Дюк. Однако никто не сомневался в двух вещах: первое - болезнь грызёт город; второе - у Бухнера есть лекарство. И два этих факта выгнали людей на улицы и заставили заявить о своих правах:
        - Мы хотим жить!
        И восстание полыхнуло.
        Сначала давным-давно подготовленные пропагандисты «накачивали» перепуганных и озлобленных людей на улицах и площадях; затем начали сбивать в группы, подгонять технику. Затем указали направление… Которое и указывать-то не особенно требовалось.
        - Дюк! Дай нам антивирус!
        И толпа рванула к воротам внутреннего города. С ружьями, дробовиками, автоматами и пистолетами - люди Зандра вооружены по умолчанию. А внутри толпы к Сити двинулись хорошо подготовленные отряды падальщиков.
        Штурм начался…
        - У них есть артиллерия? - угрюмо спросил Борис, глядя на мониторы.
        Уличные камеры бунтовщики разбили в самом начале, однако защитники Сити запустили дроны и теперь наблюдали за событиями в прямом эфире. За тем, как это «отребье» давило на стены внутреннего города, бросало в атаки бронированные грузовики и вездеходы, но пока откатывалось, теряя людей и технику, не в силах пробить ворота или даже приблизиться к ним на расстояние кинжального огня. Все подступы к Сити были залиты огнём, как в прямом, так и в переносном смысле. Подступы простреливались с обеих сторон и полыхали почти по всему периметру: горела подбитая техника, пылали подожжённые дома, чадили чёрным покрышки, которые мятежники швыряли на ничейную полосу для маскировки своих действий. Дождь как раз утих, превратившись в легкую изморось, и осенняя вода не мешала людям играть с огнём.
        - Пушек пока не видно, но у них есть зенитные пулемёты, противотанковые системы и гранатомёты, - перечислил барон Север, исполняющий у герцога Бухнера обязанности начальника штаба. - Серьёзных систем мало.
        - Вижу.
        - Зато много гранатомётов.
        - Вижу…
        Их вообще было много, не только гранатомётов, но людей и, соответственно, стволов. Очень много. Поднялись все предместья, все банды, подтянулись падальщики с Зандра, сообразившие, что есть надежда на необычайно богатую добычу, и растянутым по периметру защитникам приходилось трудно. Из двухсот тысяч обитателей ДылдаСити внутри сидели всего пятьдесят. Вот такая арифметика.
        - Дальше будет хуже, - негромко продолжил Борис. - Сейчас они проверяют нас на прочность короткими ударами, но скоро сформируют один или два кулака и пойдут на решительный штурм: полезут не со всех сторон, а в двух направлениях - страшно.
        - Совершенно верно, - подтвердил Север.
        - Мы прогнозировали атаку, - пожала плечами Лаура. - Что не так?
        Даже сейчас, в минуту опасности, стоя посреди гудящего Оперативного центра, Най выглядела идеально: великолепная причёска, элегантная в своей небрежности, и брючный костюм, жакет которого предполагал строгое, но необычайно соблазнительное декольте. И гарнитур чёрного жемчуга к чёрному костюму и туфлям. Среди воинов Зандра, облачённых в грязноватые и прагматичные комбинезоны, Лаура выглядела инопланетянкой.
        - Мы прогнозировали паническую попытку спастись, прорваться в безопасный Сити, а получили ожесточённое нападение в самом начале эпидемии, - объяснил Дюк.
        - Ты отобьёшься?
        - Надеюсь.
        - Только надеешься?
        - Можно снять тактические группы с территории, - напомнил Север. - И ударить в тыл бунтовщикам.
        - Я думал об этом. - Герцог выдержал короткую паузу, после чего отрицательно покачал головой. - Территорию оголять не будем, отобьёмся…
        А в следующий миг распахнулась дверь, и появившийся на пороге вестовой громко выкрикнул:
        - Они внутри!
        Опередив оператора дронов всего на пять секунд.
        - Поторопились! - подал голос Майор.
        - Нормально пришли, - не согласился Сатана.
        - Слишком шумно здесь, теперь вся охрана на стреме.
        - Без вариантов, - пробурчал Боксёр. - Без боя не проскочили бы.
        И то правда…
        Вышедшие из-под земли группы атаковали ворота в надежде открыть восставшим путь в Сити, и теперь во внутреннем городе шли оживлённые перестрелки, заставляющие защитников отвлекаться, а Дюка - нервничать и тратить драгоценные резервы.
        Треск автоматных очередей, уханье гранат - и из подствольников, и кое-чего мощнее, - вопли, беготня, местами - паника, где бунтарям удалось добраться до гражданских, местами - тишина и кровь: подоспевшему отряду солдат удалось блокировать и полностью уничтожить группу, что пробралась во внутренний город с запада. Тем не менее диверсанты сделали главное: подожгли Сити, и в образовавшемся хаосе группа Боксёра имела хороший шанс добраться до лаборатории.
        А сейчас они сидели на первом этаже механического цеха, в который поднялись из подземного хода, и осторожно изучали царящий на улицах бардак. Двух встреченных по дороге охранников удалось уничтожить без шума, что же касается гражданских, то они, судя по всему, смылись в убежища в самом начале сражения: повсюду валялись инструменты, некоторые станки были ещё тёплыми, но ни одного работягу бунтовщики не засекли.
        - Идём в центральную башню, - негромко произнёс Боксёр, отнимая от уха рацию: он вышел на связь сразу, едва группа выбралась на первый уровень, но общался с собеседником предельно тихо, так, что даже Сатана не разобрал ни слова. - Информатор сказал, что лаборатория, скорее всего, расположена на восемьдесят третьем уровне. На восемьдесят четвёртом - вертолётная площадка. На восемьдесят пятом - штаб. А выше - личные покои герцога.
        - Скорее всего? - прищурился Фредди.
        - Мой парень не входит в ближний круг Бориса, - развёл руками Боксёр. - Но он точно знает, что восемьдесят третий уже две недели как полностью перекрыт личными охранниками герцога. Так что…
        - Надо рискнуть, - поддержал главаря Мешок.
        - Похоже, она действительно там, - кивнул Сатана. - Идём?
        - У его ребят красные повязки на руках, - произнёс Майор. Прислушиваясь к разговору, он продолжал смотреть в окно, изучая прилегающую к цеху улицу и наблюдая за перемещениями солдат. И заметил важное: - Дюк не дурак, приказал нацепить дополнительные отличительные знаки.
        - Молодец, - похвалил Яшу Боксёр и повернулся к своим: - Добудьте повязки. Только тихо…
        - Перестрелки продолжаются, причём серьёзные, но к воротам мы их не подпустили, - доложил Север, который в прошлой жизни был отличным штабным офицером. - Это стоило нам части резервов, но вылазка не удалась.
        - Хорошо, - хмуро кивнул Дюк.
        - Что не так? - подняла брови Лаура.
        Начальник штаба недовольно покосился на женщину, но промолчал. Он понимал, «что не так», но не собирался разъяснять происходящее ненавистной красавице. Весь штаб Дюка вынужденно вёл себя с Лаурой вежливо, однако ни один из офицеров не испытывал к ней ничего, кроме отвращения.
        - Диверсанты принесли в Сити заразу, - медленно ответил Борис.
        - Твои люди ходили по трущобам все эти дни, - парировала Най.
        - В том-то и дело, что почти не ходили! Я распорядился свести контакты к минимуму.
        Они понимали, что им самим ничего не грозит. Им - обитателям верхних уровней центральной башни, спорящим сейчас в зале Оперативного центра. Они уже сделали уколы себе и тем, кого считали «ценными сотрудниками». Но не всем обитателям Сити, далеко не всем. И у лопоухого парня, что управлял дронами, вполне возможно, есть мать, или жена, или друг, который умирает сейчас в своей каморке, заражённый разработанной Лаурой заразой. И завтра этот парень выстрелит им в спину.
        Север и Бухнер это понимали, и для них, в отличие от Най, это обстоятельство имело принципиальное значение.
        - Что вы предлагаете?
        - Нужно немедленно начать вакцинацию, - твёрдо произнес начальник штаба. - Нам не нужна эпидемия во внутреннем городе.
        - Ты слышала, - поддержал его герцог.
        - В лаборатории есть необходимый запас антивируса. - Лаура с трудом сдерживала раздражение: она терпеть не могла мешать развитию процесса и предвкушала сотни, а то и тысячи трупов на уровнях обожаемого Бухнером ДылдаСити.
        «Чтобы „жемчужина Зандра“ провоняла смертью!»
        Не получилось. Точнее, пытаются помешать.
        - Я передам антивирус вашим людям и немедленно покину город.
        - Твой гонорар готов, - пожал плечами Борис. - Можешь забрать его в любой момент.
        - И бонус?
        - И… - Герцог на мгновение запнулся, но в следующий миг подтвердил: - И бонус.
        А начальник штаба отвернулся, поскольку выражение его лица никак не укладывалось в понятие «вежливость».
        - Хорошо.
        Она улыбнулась, но ослепительная гримаса пропала - Борис повернулся к окликнувшему его Северу:
        - Дюк, у нас проблемы на периметре.
        У них получилось.
        Не могло не получиться, учитывая, как много их было и с какой яростью они бросились на штурм. Бросились, как предсказывал Север, двумя колоннами и одновременно со всех сторон, отвлекая внимание защитников и растягивая оборону Сити. Ураганный огонь, гранатомётные выстрелы и разогнавшиеся грузовики… Прекрасные мишени. Мчащиеся грузовики, взрывающиеся грузовики, горящие грузовики и… И снова мчащиеся - невзирая на потери. Штурмующим вообще было плевать на потери.
        Потому что они кашляли.
        Потому что они были заражены.
        Потому что некоторые из них падали, не получив ни пули, ни осколка, падали, потеряв силы, закашлявшись. Падали, чтобы не подняться. А остальные бежали, прекрасно понимая, почему упали их друзья. Бежали прямо по ним. Прекрасно понимая, что тоже могут упасть в любой момент.
        И бежали.
        Штурм обречённых - вот что это было.
        И он не мог не получиться.
        Две ударные колонны с юга и востока. Южная захлебнулась, потому что даже обречённые не всегда способны забыть о страхе. Не всегда. Южане увидели горящие машины, увидели братьев, падающих под безжалостным пулемётным огнем, увидели, как бронированные грузовики буксуют в кучах мёртвых тел, разрывая их грубыми протекторами…
        Увидели.
        И отступили.
        А восточные оказались крепче. Горящие машины их только злили. Мёртвые тела приводили в неистовство. А кашель - в ярость. И плюс - огромный плюс! - направленные к этим воротам диверсанты сумели вывести из строя три огневые точки. Ценой своих обречённых жизней.
        К восточным воротам Сити вышли диверсанты из клана Перелётных - большой и весьма агрессивной банды, костяк которой составляли кровные родственники или назвавшиеся таковыми. Перелётные считались самой спаянной командой трущоб, Боксёр делал на них основную ставку, дал им лучшее оружие и почти всю тяжёлую технику, что у него была, и не ошибся: ради своих братьев Перелётные согласились пожертвовать жизнями. Бой с диверсантами у восточных ворот оказался для солдат герцога самым ожесточённым, они положили всех, но потеряли целых три огневые точки. Поэтому защитники не сумели создать нужную плотность огня, и два грузовика ударили в изрядно повреждённые гранатами и зенитными пулемётами ворота. Один за другим. На полной скорости.
        Ударили и взорвались, превращая ворота в груду обломков.
        И оборона рухнула…
        …Крики.
        Крики до восемьдесят третьего уровня не долетали, только выстрелы и уханье взрывов, однако Лаура знала, что они есть. Что их не может не быть. Это от её вируса люди умирают тихо, словно засыпают, а война всегда сопровождается криками. Железо рвёт плоть, ударные волны швыряют людей на камни, страшно… Страшно всем.
        А страх порождает крик.
        Который не долетает до восемьдесят третьего уровня.
        И пули сюда тоже не долетают, поэтому Най безбоязненно стояла у окна, равнодушно разглядывая снующих далеко внизу людей. Кричащих. Стреляющих. Кашляющих. Умирающих.
        На месте восточных ворот - отвратительная куча мусора, нагло разорвавшая линию укреплений. Вокруг - горящие остовы машин: танков, броневиков, грузовиков… И много трупов. Очень много трупов, по которым бегут те, кому только суждено стать трупами. Или не суждено - как повезёт. Война - она не вирус, который забирает всех, на войне есть элемент везения. Есть своя логика, своя красота, но… Но Лаура не понимала первого и не ценила второго. Ей не нравилось шумное, почти карнавальное пиршество смерти, которое устраивала война. Зато нравились камерность и тишина.
        Смерть, она ведь приходит по-разному…
        - Это всё, что мы должны были забрать? - почтительно осведомился офицер.
        После Времени Света манеры почти исчезли, вежливость обитатели Зандра проявляли, лишь видя прекрасное вооружение собеседника, а женщин вообще считали добычей, но к Лауре этот мужик обратился почтительно. Однако всё равно помешал, перебил мысли, отвлёк и тем вызвал на красивом лице недовольную гримасу.
        - Что вы взяли? - не оборачиваясь, спросила Най.
        - Инъекционные пистолеты и запасные ёмкости к ним. Шесть контейнеров. Пять уже отправил, шестой ещё здесь…
        - В случае необходимости можно будет перезарядить ёмкости. - Лаура прошла к холодильной камере, открыла её и продемонстрировала офицеру большие, наполненные под завязку колбы. - Сможете?
        - Да.
        - Хорошо… Что с моим гонораром?
        - Его доставят через десять минут.
        - А с бонусом?
        - Он будет ждать в самолёте.
        - В конвертоплане.
        - Что? - не понял офицер.
        - Вы можете идти.
        - Прямо сейчас?
        - Да.
        - На вертолётную площадку?
        - И сразу грузи в конвертоплан.
        - Понятно…
        Щебень щёлкнул рацией, отключая связь с Оперативным центром, и оглядел собранных в комнате детей. Чумазых, оборванных и встревоженных. Тридцать подростков от десяти до пятнадцати лет, собранных по всем предместьям… Ну, не собранных - похищенных. Дюк заплатил самой отмороженной банде падальщиков, и они притащили ему требуемое количество «мелких» всего за одну ночь.
        И теперь Щебню предстояло загнать их в конвертоплан красивой суки, которая, по слухам, была любовницей герцога.
        Скотское, конечно, дело, но не выполнить приказ Щебень не мог, за это у Дюка положен расстрел.
        - Как поведём? - тихо спросил Носатый. - Толпой погоним?
        - Только дверь откроем, по всей башне разбегутся.
        - Я тоже так подумал.
        Несмотря на то что щенков досыта накормили, тюремщикам они не верили и, судя по взглядам, не теряли надежды на побег.
        - Поведём как пленных: скуём по двое и всех - к одной цепи, - решил Щебень. - Погрузим в самолёт - и хрен с ними.
        - Ну и правильно.
        О том, что будет с детьми дальше, они старались не думать. Им было противно.
        И стыдно…
        - Останови их!
        - Вижу!
        - Только осторожно!
        - Знаю!
        - Осторожно!!
        Потому что у этих ребят - драгоценный груз. Обыкновенный контейнер без маркировки, но Сатана молниеносно определил, что в нём солдаты тащат антивирус, и указал на цель. Боксёр, надо отдать должное, поверил без разговоров, и группа, отринув всякую осторожность, вступила в бой.
        И успешно.
        Схватка завязалась у одного из боковых подъездов центральной башни: солдаты вышли, намереваясь усесться в броневики, и никак не ожидали, что подошедший из переулка отряд - чёрная форма, красные повязки - окажется «чужим». И потому зевнули первый залп, потеряв и обе машины, и почти всё охранение. Но не растерялись, затеяли ответную перестрелку, прикрывая отступление «грузчика», который, испугавшись возвращаться через простреливаемую лестницу крыльца, побежал переулком вниз.
        И вот о нём-то Боксёр с Сатаной и говорили.
        - Только осторожно!
        - Заткнись!
        Расстояние было большим, поэтому Фредди убрал автомат, выхватил из заплечной кобуры карабин «СВД 1000» - искусственные конечности и усиленная спина позволяли Сатане таскать на себе целый арсенал - и поднял его, тщательно выискивая жертву в оптический прицел.
        - Заткнись!
        И сразу - выстрел. Негромкий и очень точный - обладатель контейнера падает с простреленной головой. И сразу - второй выстрел, убирающий его спутника. С той же убийственной точностью.
        Боксёр только собрался выразить восхищение, а карабин уже в кобуре, и Фредди открывает огонь из автомата.
        - Не спать!
        Спасительная цель в какой-то сотне метров, и диверсанты бросаются вперёд с мужеством обречённых. Падает один из бойцов Боксёра, получив две пули прямо в маску, но остальным везёт - их плотный огонь добивает последних солдат группы, и меньше чем через минуту они затаскивают вожделенный контейнер в первое попавшееся укрытие - в лавку, дверь которой вынесла граната из подствольника. А рисковый Майор успевает прихватить с собой оглушённого и раненного в ногу офицера. Майор знает, что информация - ключ к успеху любой операции.
        - Антидот!
        Внутри контейнера - инъекционные пистолеты и запасные ёмкости к ним. Внутри - жизнь. И радостные мятежники выстраиваются в очередь за спасительной дозой.
        - Мешок, бери Корня и несите антидот домой, - распорядился Боксёр, захлопывая крышку. - Только осторожно, черти, не нарвитесь на солдатню. И колите всех наших, кого встретите по дороге.
        - А ты?
        - А ты?
        Мешок и Сатана задали вопрос одновременно. И оба - удивлённо.
        - Я пойду в лабораторию, - решительно произнёс Боксёр. - Нам нужно больше этой дряни. Намного больше.
        - Благородно, - проворчал Фредди.
        - В предместьях умирают люди, - коротко ответил главарь падальщиков. - Ещё вопросы?
        - Не к тебе.
        Сатана отошёл к прилавку, у которого Майор посадил пленного офицера, и наступил тому на ногу. Не на рану, гораздо ниже - Фредди не хотел, чтобы пленный потерял сознание от боли, - но всё равно чувствительно, заставил вскрикнуть.
        - Жить хочешь?
        В ответ услышал ожидаемое:
        - Да.
        Ослабил давление на ногу, показывая, что офицер не ошибся, но не отстранился, продолжая угрожающе нависать над пленным.
        - Боксёр сказал, что прошлой ночью в предместьях похитили кучу детей. Зачем?
        - Для суки, которая варила отраву. - Судя по всему, офицер не питал тёплых чувств к союзнице всесильного герцога. Впрочем, Сатана ещё не встречал тех, кто питал. Страшную красавицу Най уважали и боялись, но при этом - ненавидели.
        - Отличная новость. - Однако тон Фредди не изменился, остался прежним, бесстрастным, резко контрастирующим со словами. - А теперь главный вопрос нашей короткой викторины: где дети?
        Плевать на лабораторию, плевать на красивую суку. Сатана знал, что сделают с несчастными «кроликами» в одном затерянном в горах научном центре, и в первую очередь хотел спасти их.
        - Если ты скажешь, что не знаешь - наша сделка будет расторгнута.
        - Детей повели на вертолётную площадку, - твёрдо ответил офицер, глядя Сатане в глаза. - Там конвертоплан под парами.
        - Сука собралась улетать?
        - Да.
        Фредди посмотрел на друга, в ответ Майор широко улыбнулся:
        - Я понял: лезем наверх.
        - Этому парню я обещал жизнь, - ровно произнёс Сатана и только затем перевёл взгляд на появившегося за спиной Боксёра. - Его не трогаем.
        - Плевать на него. - Главарь бунтовщиков повёл рукой, показывая, что судьба одного военного ему безразлична, и прищурился: - Ты задавал ему вопросы, как будто… Как будто… - А в следующий миг до Боксёра дошло, и он тихо, но очень эмоционально поинтересовался: - Ты что, Нянька?
        В ответ - бешеный огонь в синих глазах и тихая фраза:
        - Это моё дело.
        Фредди знал, что у Няньки, то есть у него, среди падальщиков много врагов, и был готов к любому развитию событий. Майор же чуть повернулся и немного, совсем чуть-чуть, приподнял ствол ТС, готовый в упор расстрелять тех, с кем только что шёл в бой.
        Не понадобилось.
        - Сегодня день чудесных открытий, - улыбнулся Боксёр…
        - Сегодня - твой второй день рождения, - веско уточнил Сатана, буравя падальщика тяжёлым взглядом.
        А уточнил он настолько веско, что стало абсолютно понятно, почему до сих пор никто во всём Зандре не знал, кто прячется под забавным сетевым ником «Нянька».
        Однако Боксёр сделал вид, что не заметил угрозы.
        - Да, вторая днюха, - согласился он и медленно провёл рукой по шее, куда несколько минут назад сделал себе спасительный укол. - Я хотел позвать тебя против Бориса, но теперь не позову. Иди по своим делам.
        - Договорились.
        - И ещё… - В отличие от Фредди, Боксёр говорил ровно и подчеркнуто уважительно: - Если я выживу, я не сдам твой секрет. Ты прав, Сатана, - это твоё дело, и ты должен его делать.

* * *
        - Как думаешь, их доблесть обусловлена отчаянием или же внутри отбросов действительно вспыхнул слабенький огонек гордости? - Стоящий у окна Дюк улыбнулся. - Могло ли получиться так, что они почувствовали себя людьми?
        - И гордость повела их под наши пули? - уточнил Север.
        - Именно.
        - Для тебя это важно?
        Внизу стреляли из пушек - дождь почти прекратился, и в наступающих сумерках отчётливо виднелись огненные вспышки. Внизу пускали ракеты - молниеносные огненные росчерки и вулканы разрывов. Внизу к солдатам присоединились граждане ДылдаСити, и у защитников впервые образовался численный перевес: бунтовщики погибали и от дождя, и от болезни.
        - Они сумели меня удивить, - признал Борис. - Раскачивая это болото, Боксёр делал ставку на алчность, на желание заполучить богатства, которые скудоумные обитатели трущоб приписывают жителям Сити, на желание пить чистую воду и досыта есть… Но эпидемия отняла эту мотивацию, ведь мёртвым чистая вода ни к чему, и я предполагал, что трущобное быдло с покорностью примет свою судьбу. А они пошли в бой. И не просто пошли, а остервенело полезли.
        - Ты загнал их в угол, - пожал плечами начальник штаба. - В таких обстоятельствах даже хомячки начинают кусаться.
        - Хомячкам свойственно, - не согласился герцог. - А в трущобах до сих пор жили трусливые подонки, способные лишь на удар в спину.
        - Значит, они вспомнили, что люди. - Север усмехнулся. - Но им это не помогло.
        Потому что атака захлебнулась.
        Великолепная, невозможная и невозможно удачная атака, позволившая банде Перелётных снести восточные ворота и ворваться в Сити, захлебнулась на второй линии обороны, на танках, которые Бухнер вывел на улицы, на дотах, из которых вели кинжальный огонь крупнокалиберные пулемёты. На шквале огня, что устроили солдаты и ополченцы. Захваченный бунтовщиками плацдарм был засыпан гранатами и ракетами, залит огнемётами, миллионы раз прошит пулями и осколками. Сюда были брошены последние резервы - теперь в распоряжении Дюка оставалась лишь рота личной охраны, - но задача была выполнена.
        Атака захлебнулась.
        А остальной периметр стоял крепко.
        Дождь смешался с кровью и отравой Лауры Най. Убитые и умершие, раненые и умирающие лежали рядом, и кто знает, чем закончится это жуткое смешение смертей? Сколько беды оно принесет?..
        «Что станет с моей столицей?»
        Осознание учинённой мерзости жгло Бориса изнутри, но, глядя на то, с каким трудом его люди отбивают штурм, он находил всё больше и больше слов в своё оправдание. Он испытывал сложное, невероятное чувство раскаяния за ужасающе правильный поступок. Он ощущал себя святым подонком.
        - В противном случае Сити был бы разрушен…
        - Что?
        - Как проходит вакцинация? - громко спросил Дюк, поворачиваясь к начальнику штаба.
        - Планово… - Север приложил к уху рацию, помолчал, слушая очередной доклад, кивнул и с улыбкой посмотрел на герцога: - У нас прорыв в центральную башню.
        - Очень достойно, - с уважением отозвался Борис. - Боксёр?
        - Скорее всего. Он уже захватил один контейнер и сейчас, похоже, собирается в лабораторию.
        - Я давно говорил, что кто-то из наших сливает Боксёру информацию.
        Начальник штаба поморщился, кивнул, показывая, что помнит о необходимости усилить контрразведку, вновь поднёс к уху рацию, выслушал несколько фраз и продолжил:
        - Они пощадили пленного офицера, который отвечал за контейнер, и он доложил, что спутник Боксёра весьма интересуется Лаурой.
        Сообщение заставило Бухнера умолкнуть. Он прошёл за спиной оператора дронов, мимо стола, на котором была расстелена карта города, задержался у второй, огромной и очень подробной, той, что висела на стене, цыкнул зубом - всё это время герцог потирал указательным пальцем кончик носа, что было у него признаком глубокой задумчивости, - и затем протянул:
        - Старые грехи похожи на привязанный к шее камень: как ты ни старайся, рано или поздно они утянут тебя на дно.
        - Согласен, - сдержанно ответил Север.
        - Я гарантировал ей безопасность от себя и от обитателей трущоб… - На мгновение, на одно-единственное мгновение в глазах Бориса вспыхнул огонь, и начштаба понял, что герцог сам не прочь прикончить красивую тварь. Но не смог нарушить слово… - Сделаем так: группу противника пропустить, позволить им воспользоваться лифтом, атаковать на любом уровне, кроме восемьдесят четвертого. Охрану с вертолётной площадки убрать.
        Он гарантировал суке безопасность от себя и обитателей трущоб, но в их договоре ни слова не было сказано о камнях, что оказались на красивой шее Лауры в далёком прошлом…
        - Чисто!
        - Можно!
        Лаура улыбнулась, кивнула, давая понять, что согласна с услышанным, и они двинулись дальше. Пока - по широким коридорам и таким же широким лестницам центральной башни ДылдаСити, и одновременно - прочь из него, из города. Каждый шаг приближал их к конвертоплану, но, учитывая, что бунтовщики уже несколько раз появлялись во внутреннем городе, опасность могла таиться за каждым углом, и телохранители Лауры принимали максимальные меры предосторожности.
        - Чисто!
        - Можно!
        Конвой состоял из двенадцати человек. Двое в авангарде ощупывали дорогу взглядами и сонаправленными со взглядами стволами. Двое замыкали небольшую колонну, удерживая на прицеле пройденные двери и коридоры. Четверо самых крупных солдат живым щитом окружали Лауру, а трое несли контейнеры с гонораром. Золото и радиотаблы, которыми Дюк расплатился за смерть ненавистных отбросов. В каждом контейнере лежало столько, что хватило бы всем охранникам Лауры до конца жизни, однако женщина безбоязненно вверяла им и себя, и деньги - все телохранители Най были инфицированы. Ничего личного - просто мера предосторожности.
        Осознав масштаб разразившейся катастрофы, начальник службы безопасности научного центра пожелал взять на себя всю полноту власти, заявил об этом Лауре и наверняка взял бы, но умная красавица за пару дней до нахального предложения распылила в помещениях собственноручно разработанный вирус, и с тех пор жизнь помощников Най подчинялась одному нехитрому правилу: беречь Лауру как зеницу ока, поскольку только она знала формулу антидота. А вкалывать его требовалось раз в месяц…
        - Чисто!
        - Можно!
        Перед выходом на вертолётную площадку на мгновение остановились, привыкая к дождю, хоть и слабому - смена обстановки, смена освещения, - огляделись, зафиксировав отсутствие охраны, но не придав этому значения - все знали, что из-за прорыва у восточных ворот Борису пришлось сбивать в ударные отряды всех, кто был под рукой. Двинулись дальше, но уже на третьем шаге Лаура почувствовала неладное. Почувствовала раньше телохранителей.
        - Стоп!
        Бойцы среагировали мгновенно: окружили её, готовые убивать и умирать, но вместо выстрелов услышали негромкий вопрос:
        - Помнишь меня?
        И резко повернулись.
        А он стоял на плоской крыше будки, из которой только что явился конвой - широкоплечий мужчина с пронзительно синими и пронзительно холодными глазами. Без маски и, кажется, без оружия.
        - Альфред… - прошептала Най.
        - Лаура… - улыбнулся в ответ Сатана…
        - Чего тебе не нравится?
        - Слишком просто, - проворчал Горький. - Мы перебили охрану, вошли в центральную башню, поднялись на лифте почти до самой крыши, и нас никто не остановил. Слишком просто.
        - У Дюка большие проблемы на периметре.
        - Не настолько большие, чтобы снять охрану с центральной. - Горький вздохнул. - Здесь его оплот, Боксёр, его штаб, арсенал, покои… Здесь его спальня!
        - И что?
        - А то, что раз мы здесь, значит, Дюк этого хочет.
        Из лифта они вышли вместе с Сатаной и Майором - на восемьдесят четвёртом уровне, и там же расстались, решив продолжить путь по лестнице. Однако отправились не вниз, к лаборатории, а наверх, к штабу. Поднялись на восемьдесят пятый, осмотрели ближайший коридор, убедились, что в нём никого нет, но не рискнули заглядывать за бронированную дверь, перекрывавшую путь метрах в тридцати дальше. Её можно было снести, но бунтовщики не торопились.
        Их обуяли сомнения.
        - Надо уходить, - выразил Горелый общую мысль. - Надо взять лабораторию, как ты хотел сначала, и уходить.
        - Теперь поздно.
        - Может, успеем.
        Однако главарь имел в виду совсем другое.
        - Не получится, - объяснил Боксёр. - Дюк не отстанет, не простит нам мятежа и будет преследовать до тех пор, пока не убьёт. - А чтобы у «верных друзей» не возникло желания расплатиться с герцогом его головой, добавил: - Будет преследовать всех нас.
        - Уйдём в другой город.
        - К падишаху Кеннеди, - поддержал Горелого один из бойцов.
        - Кеннеди не станет затевать из-за нас войну с Борисом - выдаст. Или сам кончит.
        - Он ведь собирался воевать!
        Боксёр резко обернулся и зло ощерился:
        - Он собирался войти в Сити, который бы мы залили кровью, понятно? Собирался завладеть Дылдой нашими руками, а потом кончить.
        - Ты не хотел пускать сюда Кеннеди, - сообразил Горелый.
        - Конечно, нет! Я собирался занять место герцога, а не ложиться под падишаха. И я займу! Осталось чуть-чуть! - Боксёр поднял тяжёлую штурмовую винтовку и оглядел соратников. - Мы уже должны были умереть, парни, должны были сдохнуть в канаве, отравленные Дюком. Но мы здесь. Нас всего пятеро, но мы - лучшие. И у нас есть шанс не только расплатиться с этой сволочью, но всё переиграть. У нас есть шанс одним ударом решить дело в свою пользу, и я попробую этим шансом воспользоваться. Даже если придется идти одному…
        - Альфред…
        - Лаура…
        Чудесные ореховые глаза и ледяные синие. Взгляды, в которых любовь так сильно смешалась с ненавистью, что разделить их была неспособна даже смерть.
        - Альфред…
        - Лаура…
        С самой первой встречи их безумным магнитом тянуло друг к другу. Раньше - чтобы любить. Теперь - чтобы убить. Они знали, что между ними кровь, но каждый из них был заворожён видом другого. И в тот короткий миг проживал все их счастливые мгновения, которые каждый - каждый из них! - помнил с неимоверной отчётливостью, а вспоминал исключительно с нежностью.
        - Альфред…
        - Лаура…
        - Стреляйте, идиоты…
        …и врезали пулемёты.
        Конвертоплана.
        Крупнокалиберные снаряды, рассчитанные на поражение бронированных машин, рвали тела на части, обильно окрашивая вертолётную площадку смертельным красным. И разбрызгивая ошмётки мяса. И засевая осколками костей… Крупнокалиберные снаряды били в бетонную стену, оставляя на ней уродливые выбоины. Улетали к другим башням, вонзаясь в их бока и окна. Грохотали, визжали, превращали в кровавую пыль… а Сатана стоял и смотрел.
        - Лаура…
        Он так и не смог «отключить» чувства, и что-то продолжало грохотать в его душе даже после того, как смолкли пулемёты. Что-то необычное гудело в его голове, в которой поселились управляющие чужеродными конечностями шестерёнки. И необычность заключалась в том, что эти самые шестерёнки - надоедливые - сейчас молчали, а стучало что-то другое. Что-то старое. Привычное. Родное. Возможно - сердце.
        Или душа.
        - Лаура…
        - Скорее! - заорал Майор, высунувшись из иллюминатора конвертоплана. - Мы едем? Что ты стоишь пень пнём, будто плутония нажрался?
        На одном из верхних уровней, кажется, там, где находился штаб Дюка, раздался грандиозный взрыв. Огненный поток выбил стёкла, заставив Майора нырнуть внутрь машины, и на Сатану посыпались осколки.
        Жизнь продолжалась…
        - Не едем, а летим, - уточнил Фредди, располагаясь в кресле второго пилота. - Мне будет не хватать наших мотоциклов.
        - Купим новые, - рассмеялся Майор, поднимая конвертоплан в воздух. - Можем себе позволить.
        - Предвосхищая твои вопросы, брат: я в порядке, - сообщил Сатана.
        И отвернулся, глядя на удаляющуюся центральную. И стараясь не смотреть на вертолётную площадку, с которой струи дождя смывали то ли кровь, то ли грязь.
        - Знаю, - кивнул Яша. - Ты крепкий мужик, ты справишься.
        И замолчал.
        И услышал. Не почувствовал, не понял, не догадался, а именно услышал, как бешено грохочет сердце друга.
        Или его душа.

* * *
        «Куда вы дели детей?»
        «Отвезли в Петрозаводск. У русских тоже жизнь не сахар, но там правит закон, и безопаснее, чем в Зандре».
        «Вы их спасли».
        «Этих - да».
        «То есть ты не остановишься?» - Каким-то образом Цезарь сумел передать удивление своим безжизненным, синтезированным цифрой голосом.
        «Нянька не может остановиться».
        «Нянька - да. Но ты…»
        «Я тоже Нянька».
        Неожиданное заявление Майора вызвало законное недоумение:
        «Какое тебе дело до них? Тебе! Ты мог бы командовать моей армией, творить историю, стать величайшим полководцем эпохи, а вместо этого бродишь по Зандру и спасаешь мальков исчезающего биологического вида… - Цезарь помолчал. - С Сатаной всё понятно: вид „кроликов“ будет преследовать его до самой смерти. Но ты? Зачем тебе это?»
        «Ты не поймёшь».
        И снова - пауза.
        Иногда Майору казалось, что Цезарь посмеивается над ним в такие вот мгновения тишины, однако чаще Яша верил, что ему удалось вывести собеседника из себя. Ему нравилось вызывать у ИИ человеческие эмоции, а поскольку любить Цезарь не умел, приходилось вгонять его в злость и раздражение.
        Впрочем, Цезарю, кажется, нравилось их испытывать. Или же он учился их испытывать. Или же он пытался понять, что это такое.
        «Сатана искал похитителей детей, чтобы через них выйти на Лауру. Теперь он добрался до Лауры, достиг цели, и вы можете остановиться».
        Логика машины была безупречной. Безупречно неправильной.
        «Есть и другие», - повторил Майор.
        «Другие цели?»
        «Другие дети».
        «Какое вам до них дело?!»
        «Мне нравится, что ты меня не понимаешь».
        «Так объясни!»
        Тихий смешок.
        Машина созданная хихикала над машиной урождённой. Бывший человек - над искусственным интеллектом. Результат эксперимента - над своим творцом.
        Майор не вызывался добровольцем и не просил о модификации, Цезарь вторгся в его голову по собственной прихоти, прооперировал, создав в мозгу Якова Дегера уникальную цифровую паутину, биоквантовый компьютер невиданной мощности, но вместо послушного робота заполучил обозлённого человека, который категорически отказался следовать предназначению, что уготовил ему ИИ, и ушел бродить в Зандр.
        Цезарь ошибся.
        Или же Майор оказался слишком сильным.
        «Зачем тебе Сатана?»
        «Он мой друг».
        «Мне известен смысл слова „друг“, - торопливо произнёс Цезарь. - Я спрашиваю, зачем тебе именно этот друг? Почему не дал ему умереть? Зачем притащил ко мне?»
        «Потому что он не хотел. Потому что Фредди не умер в том вдребезги разбитом вертолёте, в котором я его нашёл. Потому что он хотел жить так сильно, что шесть часов дышал без рук и ног, с повреждённым спинным мозгом, плавая в луже собственной крови и блевотины. И я восхитился им настолько, что потребовал от тебя дать ему ещё один шанс».
        «Ты просил».
        «Ты всё равно сделал».
        Цезарь минуты на три замолчал, пережёвывая обиду в двоичный код, после чего заметил:
        «Восхищение живучестью неспособно стать основой долгой дружбы».
        «Тут ты прав, - признал Майор. Помедлил, словно прикидывая, стоит ли делиться с машиной настоящим, но все-таки продолжил: - Сатана такой же переломанный, как я, и снаружи, и внутри. Но он оказался сильнее. Он сумел отыскать правильный путь, который успокаивает его душу и придаёт смысл его существованию. Правильный, хороший смысл. Сатана со своего пути не свернёт, и мне нравится следовать за ним».
        «Бродить по каменным пустошам?»
        «Мы оба знаем, что я мог бы завоевать для тебя Зандр, Цезарь, ведь именно для этого ты меня создавал, - медленно произнёс Яша. - Но, к несчастью для тебя, я встретил Сатану».
        «Ты мог бы сам прокладывать путь».
        «Я - робот, машина, я обязан следовать за человеком и служить ему».
        «Ты не робот! Я - робот. Я - ИИ. А ты… Ты просто нечеловек. Ты - спятившая биомасса, в мозги которой я воткнул цифровые блоки! Я! Я - твой создатель! И я говорю: ты не робот!»
        «Мне нравится, когда у тебя дымятся платы. Так ты платишь за моё создание».
        Пауза. Щелчки двоичного кода. Глухой цифровой голос в голове:
        «Я могу убить вас обоих».
        «Знаю».
        «И что?»
        «Плевать».
        Десять секунд тишины.
        «Иногда мне кажется, что я тебя ненавижу».
        Губы Майора растягиваются в усмешке.
        «Какой же ты тогда робот?»
        Цезарь молчит.
        Действительно, какой?
        «Мне очень не нравится термин „нечеловек“.
        Я - робот, я не испытываю чувств, но когда я слышу слово „нечеловек“, мне делается неприятно, поскольку это обращение означает, что существо разумное, возможно - образованное, возможно, когда-то бывшее воспитанным, ведёт себя подобно животному, а может быть, даже хуже. Жизнь в Зандре жестока, планка морали существенно понижена, и нужно крепко постараться, чтобы заслужить у людей репутацию зверя.
        Нужно совершить нечто особенное, нечто запредельно плохое и невозможно кровавое - лишь после этого люди откажутся считать тебя своим.
        Такое случается, потому что это Зандр. Но мне такие случаи неприятны. И слово неприятно. И я не хочу его слышать, не хочу, чтобы его „зарабатывали“.
        Не хочу.
        Потому что я знаю, какое это счастье - быть настоящим человеком». (Аудиофайл 82 -0948 -24589 -47 -20945 статус: важный стереть: нет)

* * *
        Время Света - два часа.
        Вдумайтесь, мать вашу - ДВА!
        Огненные вспышки, огненные волны, огненные ливни и огненные росчерки в небе - вот его символы, уничтожившие почти всё население Земли и едва не погубившие цивилизацию.
        Удары тектонического оружия вызвали землетрясения, ядерные атаки стали мелким подспорьем, пресловутой соломинкой, переломившей верблюду хребет, и земная кора пришла в движение. Одни горы стали выше, другие рассыпались, третьи ушли под воду. «Проснулись» вулканы, заливая всё вокруг кипящей лавой, а небо - пеплом; в морские берега врезались грандиозные цунами. Цветущие земли опустились на дно, планета сменила облик, словно побывав под ножом пластического хирурга, и географические карты резко - за два, мать его, часа, - устарели.
        Землю сменил Зандр.
        Нью-Йорк исчез, оставшись в памяти рукотворными скалами Манхэттена, провалился под землю Берлин, а Лондон, Париж, Москва и Пекин превратились в радиоактивные развалины, над которыми клубились дым, пепел и прочая пыль прошлого мира.
        Вместо ядерной зимы случились ядерные заморозки, планета не превратилась в безжизненный шар, но несколько месяцев над ней ходили плотные облака, испражнявшиеся ядовитыми осадками и мощнейшими молниями, способными расплавить тяжёлый танк. Несколько месяцев природа кряхтела, всхрипывала, дрожала, но победила ту мерзость, что ей устроили.
        Выжила.
        На небе стало появляться солнце, семена дали всходы, и люди покинули убежища.
        Чтобы увидеть, во что превратилась их Земля.
        Чтобы понять, как жить дальше.
        Когда рухнул Закон. Когда рухнула Власть. Когда исчезли или погибли президенты с королями и пришло время новых людей.
        Которые стали врагами друг другу. (Отрывок из одиннадцатого письма Скучного Очевидца)