Рассказ не состоящего больше во жлобах Андрей Платонович Платонов
        #
«Рассказ не состоящего больше во жлобах» был напечатан в «Нашей газете» (1923,
№ 69).
        Рассказ не состоящего больше во жлобах
        Звездов много, молонья сверкует - сколь неизречимы чудеса натуры! В городах - машины, сияющие ночью улицы, умные вразумительные люди, вкусные вещества, и прочее. А в полях - география, звездный свет, тихий ход рек, дыхание почвы, речь пахаря с встающим солнцем.
        Миллиарды лет жили до меня мои предки - неглупые старики.
        Их жизнь и работа запечатлелись в голове моей. Я живой памятник своих предков и их завет и надежда. И то в этой голове, которая делалась миллионы веков, не хватает силы узреть весь мир, уложить его в сердце и сделать лучшим, чем он есть.
        Имеем лишь слово - инструмент нежный и из слов сплетаем и перекидываем тростниковые мосты меж своими живыми душами.
        Хорошо в мире, без сомнения. Обжился я, притерпелся, а давно ли ставить ноги прямо вкрутую не мог, а полз корягой, верил всему, что видимо и не видимо.
        И все таковые же были из нашей Тарараевки - невидный обглоданный народ, не помнящий, как называется их уездный город или другой какой правительственный пункт.
        Помню в Красную армию нас забрали. Приехали в Москву. Измордовались наши ребята в дороге. Слезли и очумели - ну, теперь мы пропали.
        Кто что спросит, а мы:
        - А? Што? А?
        - Откуда, земляки? - А? Што?
        Стоят дома, несоразмерные с человеком. Идет человек, крутит тростью и лопочет неведомо что. Играет где-то жалостная музыка. Жутко и чудно нам. Далеко остались матери и сестры - жалко их стало, зря дома не любили их как следует.
        И тут чепуха с нами пошла. Старые красноармейцы смеются над нами: пропали, говорят, теперь вы, товарищи. Лучше загодя проси у товарища Троцкого отпуска на побывку - вон он в клубе, ступай.
        Пришли мы, человека три, в клуб.
        - Вон, показывают, товарищ Троцкий.
        - Дак тож видимость одна, говорим мы, - партрет.
        Нет, - отвечают, - это не видимость, это у буржуев видимость и обман один, а у нас, у пролетариев, - правда и живая личность. Проси отпуска. Мы разом: товарищ Троцкий, дозвольте домой на деревню к отцу-матери на побывку, вскорости возвратимся, а теперича надобно домой…
        А товарищ Троцкий отвечает басом:
        - Что ж вы, товарищи, аль дезертировать захотели. Не успели приехать, уж побывку вам.
        - Да мы, товарищ Троцкий, не привыкли еще и по дому соскучились…
        - Ну, ступай, несознательный элемент, да живее оборачивайся, стало быть. Не распускайся в дороге: мажь сапоги, пуговицы пришивай, не будь рохлей, ты ведь будущий красный воин.
        - Покорно благодарим. Уж будьте покойны. - Собрались мы и уехали. Командир наш дал нам по тыще даже: от товарища, - говорит, - Троцкого - на харчи и табак, теперь вали смело. Такого уважительного товарища, должно, на свете еще не было.
        - Ну-с через месяц нас троих же, четвертый на поезд не сел, взяли в волость как дезертиров. Тут-то я до всего дознался: вспомнил, как похохатывал командир, когда давал нам по тыще, как у товарища Троцкого губы не шевелились при разговоре. Не живая личность, а живая картина была в клубе и за картиной сидел и рычал командир наш.
        Ну, ничего. Приехавши в Москву, мы окончательно определились на красноармейскую службу. Сажать нас не посадили, а посмеялись и сказали: дураки вы, товарищи, надо ликвидировать вашу безграмотность и пройти с вами политграмоту. Вали каждый на свое место - думай больше и гляди глазами.
        Ничего себе настало время - люди все ласковые и свои.
        А через месяц я все-таки женился, не потому, что надобность особая была, а давали мануфактуры, самовар, койку большую, скатерти, посуду всякую, обмемблирование и прочий семейный причандал.
        И отправил я супругу со всем казенным имуществом к родне - и радость, и помощь. Теперь я понимаю политику и во жлобах не состою.
        Елпидифор БАКЛАЖАНОВ
        Публикация М. А. Платоновой