Последняя надежда Анн Плишота
        Сандрин Вольф
        Окса Поллок #1 Современный Лондон. У 13-летней Оксы, едва переехавшей сюда из Франции, проявляются удивительные способности: под ее взглядом перемещаются и загораются предметы, а коробки, до которых она не дотрагивается, - взрываются. А потом на ее теле появляется знак…
        Окса рассказывает об этом своей бабушке Драгомире, и та открывает ей секрет. Семья Поллоков и их друзья происходят из невидимой страны, расположенной в параллельной вселенной - Эдефии, которую много десятилетий назад они были вынуждены покинуть, попав сначала в Россию, а потом во Францию. А Окса - избранная феями Долгожданная, их последняя надежда вернуться назад.
        Окса открывает в себе все новые магические способности, а в ее окружении появляется множество забавных волшебных существ. Постепенно становится ясно, что не все желают девочке добра. Оксе приходится сражаться за свою жизнь и свободу.
        Анн Плишота, Сандрин Вольф

«Последняя надежда»
        Зоэ, Маленькой Фее и всем Беглецам, здесь и там
        Пролог
        Рождение мальчика положило бы конец всему. Исчезла бы последняя надежда…
        Павел Поллок неловко поднялся и, пытаясь скрыть волнение, склонился над колыбелью с крошечной спящей девочкой. Своей дочерью. Той, от которой зависит все. Он это знал и от этого уже страдал. На сердце было тяжело, но его глаза светились счастьем отцовства.
        С повлажневшим взглядом Павел повернулся к жене.
        Мари Поллок улыбнулась. Сможет ли муж когда-нибудь перестать так волноваться? Так тревожиться? Но в глубине души она знала, что именно за это его и любит…
        Неожиданно раздавшийся из колыбели громкий плач заставил их подскочить: девочка заявила о себе весьма впечатляюще. Широко раскрыв глазки, она пыталась приподняться, опираясь на слабенькие, в «перевязочках» ручки. Но, несмотря на яростную решимость, покрытая нежным темным пушком головка то и дело падала на подушку.
        Подойдя ближе, отец, с бьющимся сердцем, взял дочку на руки.
        - Так правильно? Я не слишком неуклюж? Я не делаю ей больно? - явно нервничая, спросил он жену.
        - Не волнуйся, ты все делаешь правильно, - улыбнулась она. - О, смотри-ка, кто пришел! Здравствуйте, Драгомира!
        Все, что делала мать Павла, отличалось некоторой чрезмерностью, и нынешний день не был исключением: практически невидимая за совершенно фантастическим букетом цветов, Драгомира появилась, увешанная разноцветными пакетами с подарками, которые она выронила, едва увидев на руках сына младенца.
        - Окса! - воскликнула Драгомира. - Ты проснулась, моя прелесть! Как же я счастлива, дети мои! - сообщила она, поочередно целуя Павла и Мари.
        - Хм, по-моему, кому-то нужно поменять подгузник… - Павел занервничал при мысли, что это придется делать ему самому.
        - Я этим займусь, - поспешила на помощь сыну Драгомира. - Конечно, если ты позволишь, Мари… - добавила она, умоляюще глядя на невестку.
        Несколько секунд спустя малышка Окса уже болтала ручками и ножками на пеленальном столике, а ее бабушка сражалась с подгузником.
        Павел пристально следил за происходящим. От его внимания ничто не ускользало.
        - Окса… Долгожданная наша, - почти беззвучно выдохнула Драгомира.
        Павел вздрогнул. На его лице промелькнула тень тревоги. Дождавшись, пока мать закончит переодевать ребенка, он попросил ее выйти с ним в коридор, где сердито процедил сквозь зубы:
        - Мама! Ты, конечно, не удержалась! Это сильнее тебя! Если ты думаешь, что я не слышал…
        - А что ты слышал, мой милый? - поинтересовалась Драгомира, пристально глядя в лицо сына своими синими глазами.
        - Я знаю, о чем ты. Знаю, что вы все задумали. Но ваша надежда зиждется на вероятности, столь же зыбкой, как ветер!
        - Ветер помогает кораблям преодолевать океаны… - глухо возразила Драгомира. - Мы не можем отказаться от надежды, Павел… никогда…
        - Ты не увезешь туда мою дочь! - отрезал Павел, прислоняясь к стене. - Я тебе этого не позволю, запомни раз и навсегда! Я ее отец и хочу, чтобы Окса росла обычным ребенком. По возможности, обычным, - хмуро уточнил он.
        Стоя в коридоре больницы, мать и сын безмолвно и напряженно глядели другу другу в глаза, не обращая внимания ни на медсестер, ни на пациентов, которые, проходя мимо, обращали внимание на мужчину и женщину, стиснув зубы, буравивших друг друга взглядами. Мать и сын простояли так довольно долго, пытаясь силой воли переубедить один другого.
        Напряженное молчание нарушила Драгомира.
        - Дорогой сыночек, я люблю тебя всем сердцем, но напоминаю, что, как и все мы, ты связан с нашей страной. И, хочешь ты этого, или нет - Окса тоже… И с этим ничего нельзя поделать. Если существует хоть малейший, хоть мизерный шанс вернуться домой, мы его не упустим, уж будь уверен. Мы обязаны сделать это ради тех, кто там остался, и живет под властью зла со времен Великого Хаоса!
        - Дорогая мамочка, - возразил ей Павел, с трудом сдерживая раздражение, - я тебя очень уважаю, но ты и представления не имеешь, на что я способен ради того, чтобы моей дочери это не коснулось. Давно пора забыть обо всем, уже слишком поздно. Все кончено.
        - Боюсь, что, как всегда, судьба окажется сильнее нас всех, Павел, - подвела итог дискуссии Драгомира с решительностью, удивившей ее саму. - Можно сколько угодно увиливать, но от нее не уйти.

1. Всеобщая мобилизация Тринадцать лет спустя. Бигтоу-сквер, Лондон
        Отодвинув в сторону коробки с вещами, Окса с трудом добралась до окна своей комнаты. Отдернув штору, она прижалась носом к холодному стеклу, без особой надежды пытаясь сосредоточиться на царившей внизу, на площади, утренней суете, и глубоко вздохнула.
        - Бигтоу-сквер… придется привыкнуть… - пробормотала девочка, глядя вдаль большими темно-серыми глазами.
        Семейство Поллок - первое, второе и третье поколение - несколько дней назад перебралось из Парижа в Лондон, подчинившись неожиданному решению Павла Поллока, отца Оксы.
        После нескольких часов обсуждений, к которым Оксу не допустили, Павел с присущей ему серьезностью объявил, что после десяти лет работы шеф-поваром известного парижского ресторана у него, наконец, появилась возможность открыть свой собственный. В Лондоне. Эта малюсенькая подробность была произнесена как бы между прочим, абсолютно будничным тоном так, что Окса даже ушам своим не поверила.
        - Ты хочешь сказать… Лондон… в Англии? - поинтересовалась она как-то даже нерешительно.
        В ответ на явное изумление дочери, Павел подтвердил это с видимым удовольствием. Уточнив однако, что если жена и дочь не захотят переезжать, он согласится с их решением… несмотря на то, что давно мечтает открыть собственное дело.
        - Такой шанс бывает раз в жизни! - подчеркнул он.
        Мари Поллок размышляла недолго: последнее время муж был чем-то сильно озабочен, и ей не трудно было убедить себя, что радикальные изменения пойдут семье только на пользу.
        Ну а что могла сказать Окса? В тринадцать лет от тебя мало что зависит. Ей совсем не хотелось покидать Париж, а еще меньше расставаться с бабушкой и своим лучшим другом Гюсом. Она же без них жить не сможет! Поэтому, когда родители заявили, что Драгомира и семья Белланже тоже переезжают в Лондон, девочка практически запрыгала от радости. Все, кого она любит, будут рядом!
        Рассеянно понаблюдав за движением на площади, Окса отвернулась от окна. Уперев руки в боки, она оглядела царящий вокруг кавардак и присвистнула:
        - Фью-ю! Ну и разгром! Да тут придется разгребать не меньше месяца! Тоска…
        Во всех комнатах не занятое мебелью пространство загромождали десятки коробок. Жилье было меньше парижского, но Поллокам фантастически повезло найти типично английский викторианский дом из красного кирпича с высоким крыльцом, эркером и микроскопическим внутренним двориком, огороженным кованой решеткой, за которой виднелись окна подвала. Два первых этажа занимали Окса с родителями, а третий - Драгомира, которая, как помнила Окса, всегда жила с ними.
        Девочка подняла глаза к потолку.
        - И чем там бабуля занимается? Через скакалку прыгает, что ли? Ладно, пожалуй, пора собираться, а то не успею, - спохватилась она, направляясь к платяному шкафу.
        - Не хватало еще опоздать в первый учебный день! Это же будет полный кошмар…
        Атмосфера, царившая этажом выше, в комнатах Драгомиры Поллок, была далека от обычной. В вычурном салоне, отделанном красновато-коричневыми с золотым отливом обоями, царил полный кавардак. И виной тому были волшебные создания, крошечные золотистые птички, словно состязавшиеся в умении его устраивать.
        Радостно описав несколько кругов вокруг люстры с подвесками, они будто самолеты-истребители яростно пикировали, атакуя нечто похожее на большую лохматую картофелину, разгуливавшую по пурпурному шерстяному ковру.
        - Долой диктатуру брюхоногих! - скандировали крошечные летуньи. - Не желаем жить под игом! Все на борьбу с властью моллюсков!
        - Эй! Может, я и коротколапый, но я не моллюск! Я Геториг! И у меня потрясная шевелюра! - возразило существо, выпятив грудь и откидывая набок упомянутую шевелюру.
        - Начать бомбометание! Даешь свободу угнетенным! - заверещали пичуги вместо ответа.
        И после этих грозных слов на спину упомянутому Геторигу обрушились грозные снаряды, а именно десятки семечек подсолнуха.
        - Это еще неизвестно, кто тут угнетенный… - пробормотала «картофелина», подбирая семечки, чтобы их сгрызть.
        Растения, встревоженные всей этой кутерьмой, отчаянно вертелись в своих горшках, испуская стоны. Одно из них, стоящее на круглом столике цвета старого золота, похоже, более впечатлительное, чем остальные, отчаянно тряслось. Листочки на его веточках поникли от паники и отчаяния.
        - Прекратить! - возмутилась Драгомира. - Поглядите, до чего вы довели Горанову!
        Подобрав подол широкого фиолетового бархатного платья, бабушка Оксы опустилась на колено и, напевая нежную мелодию, принялась массировать листочки перепуганного растения, которое в ответ лишь трогательно вздыхало.
        - Будете продолжать в том же духе, - продолжила дама, сурово глядя на виновников учиненного бедлама, - я отправлю вас жить к своему брату. А вы знаете, что это О-О-ОЧЕНЬ долгий путь!
        При этих словах птицы и растения мгновенно стихли. У них сохранились весьма болезненные воспоминания о последнем, крайне поспешном переезде Драгомиры. И совершенно ненужном, по их всеобщему убеждению.
        Никто из вышеупомянутых существ терпеть не мог любые средства передвижения. Поезд, пароход, самолет, машина - все эти демонические изобретения были предназначены лишь для одного - чтобы им было до невыносимости плохо… Птичек почти всю дорогу тошнило, а хлорофилл растений скисал, будто квашеное молоко, едва их не отравляя.
        - Так, отправляйтесь в мастерскую! - приказала Драгомира. - Я должна уйти, сегодня у моей внучки начало учебного года. Мои Фолдинготы, придите мне на помощь, будьте добры!
        На ее зов мгновенно приковыляли две поразительные особи в синих комбинезонах: одно толстенькое, с лысой головой, другое очень тонкое, с лимонно-желтыми вихрами. Их объединяли очень маленький рост, где-то около восьмидесяти сантиметров, круглые забавные мордашки и огромные синие глаза, светившие искренней доброжелательностью.
        - Приказы Лучезарной - неизменное удовольствие, вы можете быть уверены в нашей безоговорочной поддержке и преданности, - сообщили существа с самым серьезным видом.
        Подойдя к стоявшему у стенки в углу комнаты большому футляру для контрабаса, Драгомира открыла его. Футляр был пуст. Тогда она прижала ладонь к деревянному дну, и задняя стенка футляра распахнулась, словно дверь.
        Пригнув голову, Драгомира шагнула внутрь и оказалась на винтовой лестнице, ведущей на чердак-мастерскую. Послушно следуя за ней, Фолдинготы взяли каждый по растению и вошли в контрабас, за ними в необычный проход потянулся и остальной выводок всякой странной мелочи. Как только все оказались в мастерской, Драгомира закрыла футляр.

2. Клан Поллок
        - Привет, мам, привет, пап!
        Услышав это, Мари и Павел Поллок, сидевшие за кухонным столом, простым и функциональным, одновременно оторвались от чашек с горячим чаем и застыли, раскрыв рты.
        - Да, знаю, - вздохнула Окса, - я сама на себя не похожа…
        - Это точно… если не считать твоей пустой головы, - ответил отец, с любопытством разглядывая дочь. - С трудом верится, что передо мной моя знакомая бесстрашная ниндзя. Но, должен сказать, эта твоя смена стиля… очаровательна. Радикальна, но очаровательна.
        - Да уж, радикальна, так радикальна… - пробормотала Окса.
        Глядя на ее раздосадованную физиономию, родители рассмеялись. Окса метнула на них укоризненный взгляд и заявила:
        - У меня жизнь, можно сказать, сломалась, а вам смешно? Нет, ну вы видите, на что я похожа?
        - На настоящую английскую школьницу, - весело отозвалась мать, делая глоток. - И, по-моему, тебе это очень идет!
        По-прежнему хмурясь, Окса оглядела себя с явным неудовольствием. Ну кому могло прийти в голову, что настанет день, когда ей придется появиться на публике в плиссированной юбке, белой блузке и темно-синем пиджаке? Только не ей самой, это точно…
        - Если бы мне сказали, что придется ходить в школу в форме, я бы отказалась сюда ехать, - сердито пробурчала она, яростно теребя галстук темно-синих и бордовых цветов своего колледжа.
        - Ой, я тебя умоляю, Окса… - вздохнула мать, глядя на дочку красивыми светло-карими глазами. - Это только на время занятий! А после можешь сколько угодно носить свои джинсы и кроссовки!
        - Ладно, ладно, - сдалась Окса, поднимая руки, - больше не буду! Но вряд ли прощу, что вы пожертвовали мной ради вашей карьеры. Согласитесь, со стороны родителей, которые утверждают, что безмерно любят своего единственного ребенка, это не очень-то красиво… Так что не жалуйтесь потом, если у меня будет серьезная психологическая травма…
        Родители, давно привыкшие к выступлениям Оксы, с улыбкой переглянулись. Мари Поллок встала, обняла дочку и некоторое время они простояли так, тесно прижавшись друг к другу.
        Убежденная, что уже несколько старовата для подобных телячьих нежностей, Окса в глубине души не могла признаться себе, что просто обожает их. Она с наслаждением уткнулась лицом в длинные темно-русые волосы матери.
        - А как же я? - с притворно-обиженным видом воскликнул Павел Поллок. - Обо мне никто и не думает! Никогда! Никто в щеку плохо бритую не чмокнет, никто не приласкает. Вечно меня забывают, одинокого и несчастного…
        У Павла были резкие черты и вечно озабоченное выражение лица, которое несколько смягчали пепельные волосы и серые глаза. Только близкие знали, что истоки его терзаний, глубоких и неизгладимых, лежат в трудном детстве. Даже улыбка Павла казалась грустной…
        Мари Поллок дала прекрасное определение своеобразному шарму мужа, с нежностью утверждая, что у него грустный взгляд побитой собаки.
        На что Павел неизменно отвечал: «Вот что со мной делает тяжкий груз жизненных проблем!»
        Но было у Павла одно крайне важное и совершенно неоспоримое достоинство, унаследованное им от матери, Драгомиры, а именно: великолепное чувство юмора, к которому он прибегал при любых обстоятельствах. И никто толком не знал, делает он это от отчаяния или ради собственного удовольствия.
        - О! Вот и явление великого русского трагика Павла Поллока, собственной персоной!
        - воскликнула мать Оксы, звонко рассмеявшись. - Да уж, с вами не соскучишься!
        Окса с нежностью поглядела на родителей. Она обожала их пикировки, которые одновременно и смущали ее, и веселили.
        Их прервал звонок мобильника Павла, громко возвестивший, что уже семь тридцать утра. Пора было выходить.
        - Бабуль! Мы ждем только тебя! - крикнула Окса, подойдя к лестнице, ведущей на третий этаж, полностью отведенный бабушке.
        На лестничной площадке появилась Драгомира Поллок, вызвав восторженные возгласы присутствующих.
        Бабушка Оксы была дамой выдающейся во всех отношениях, из-за чего окружающие уважительно величали ее Бабуля Поллок.
        Драгомира всегда держалась подчеркнуто прямо и с достоинством, но выражение ее лица совсем не было высокомерным, а наоборот, очень живым и подвижным. Ее высокие скулы и широкий лоб подчеркивали пронзительные темно-синие глаза, а заплетенные в косу светлые волосы с ниточками седины, уложенные на голове короной, добавляли к ее внешности некий славянский штрих.
        Но в это утро семейство пришло в восторг не от внешности Драгомиры, а от ее потрясающего платья.
        - Я готова, дорогие! - возвестила Бабуля Поллок, царственно спускаясь по лестнице. Фиолетовое платье с вышитыми черным жемчугом фигурками оленей колыхалось вокруг ее ног, будто лепестки экзотического цветка.
        - Бабуль, какая ты красивая! - восторженно завопила Окса, кидаясь в объятия бабушки.
        В своем порыве она не обратила внимания на исходящие от головы Драгомиры едва различимые радостные крики. Это раскачивавшиеся на изящных золотых насестах бабушкиных серег, крошечные, меньше ногтя мизинца золотые птички оживленно обсуждали тоненькими пронзительными голосами свои подвиги летчиков-истребителей.
        - Ох, чуть не забыла!.. Погодите буквально секундочку, я сейчас! - с этими словами Драгомира развернулась и торопливо поднялась в свои апартаменты, закрыв за собой двойные двери.

3. Встреча после разлуки
        Стоя лицом к зеркалу, Драгомира выговаривала своему отражению, грозя пальцем:
        - Вы совершенно невыносимы! Вы должны сидеть тихо, мои птицы, вы же обещали! Иначе я больше никогда не позволю вам покинуть клетку. Понятно?
        - Да, Лучезарная, мы поняли! Мы все поняли, клювы на замок! - верещали золотые птички, виновато ластясь к шее Драгомиры.
        Элегантная дама тихонько постучала пальцем по маленьким головкам, и птички радостно снова принялись раскачиваться на золотых насестах. На сей раз почти молча.
        - Лучезарная… Лучезарная…
        Возникшие рядом с Драгомирой существа в синих комбинезонах смущенно ломали руки, покашливая, чтобы привлечь ее внимание.
        - В чем дело, мои Фолдинготы?
        - Гнусень с цепи сорвался, - сообщил один из малышей, вытаращив глаза.
        Драгомира направилась к футляру контрабаса и проскользнула внутрь, быстро взлетев по лестнице в свою сугубо личную мастерскую.
        Там, лицом к слуховому окошку, стояло существо ростом примерно восемьдесят сантиметров и яростно царапало стекло. Услышав шаги Драгомиры, создание с рычанием повернулось. У него были короткие ножки и длинные руки, а его скелетоподобное тело и голову покрывала сероватая кожа, от которой исходил довольно противный запах.
        Существо окинуло всех свирепым взглядом. Из его большого рта с торчащими острыми клыками капала белая субстанция с радужными отливами.
        - Гнусень укусил растение, именуемое Горанова. Мы предприняли попытку вмешаться, но наши конечности подверглись жгучим царапинам, - уточнил один из Фолдинготов, протягивая Драгомире ручки, покрытые царапинами - свидетельствами яростной схватки.
        Драгомира побелела от возмущения, которое только возросло, когда она обнаружила несчастную Горанову, ставшую жертвой агрессии и теперь корчившуюся от боли. С одной из веточек растения стекал сок, окропляя землю горшка.
        - Гнусень! - возмутилась Драгомира. - Ты перешел все границы! В чем дело?
        Серокожее существо запрыгнуло на картонные коробки и, рыча, показало острые зубы и грязные когти.
        - Будьте вы прокляты! Вы все! А ты, старуха, мне не хозяйка, ты для меня никто! Когда за мной придет мой настоящий Хозяин, посмотрим, какой ты будешь гордой…
        - Ну да, конечно, - хмыкнула Драгомира. - Позволь тебе напомнить, что ты твердишь это уже больше пятидесяти лет, а твой так называемый Хозяин так и не появился…
        - Ты ничтожество, слышишь! - заверещал Гнусень. - Обыкновенная поганая куча вонючих отбросов! Паршивая куча мушиного помета!
        Услышав такие слова, все создания, спрятавшиеся по углам мастерской, задрожали от возмущения.
        Драгомира направилась к коробкам, на которых стоял наглый Гнусень, но тот спрыгнул на пол и, набросившись на одного из Фолдинготов, схватил его сзади за шею с такой силой, будто хотел задушить.
        - Предупреждаю, старуха, если прикоснешься ко мне, я убью его, а потом порву на ленточки и тебя, и твою ничтожную дворню! - выплюнул серокожий.
        Драгомира, ничуть не впечатлившись, раздраженно пожала плечами, достала из складок платья тонкую перламутровую трубочку сантиметров пятнадцать длиной, хладнокровно направила ее на Гнусеня и очень устало произнесла:
        - Зеленые Лягвы.
        А потом легонько подула в трубочку.
        Мгновенно из нее вылетела очередь зеленых искорок, и раздался звонкий треск. А потом в воздухе возникли две живые некрупные лягушки с прозрачными крылышками и направились прямо к Гнусеню.
        Лягушки, решительно подхватив под тощие руки возмутителя спокойствия, подняли его примерно на метр над землей и встряхнули, вынудив выпустить Фолдингота-заложника, тяжело рухнувшего на пол.
        Драгомира взяла Гнусеня за кожу на шее, и на вытянутой руке, чтобы избежать укусов и царапин, понесла к клетке. Но едва она открыла ее, чтобы засунуть его внутрь, существо изловчилось и сильно оцарапало ей предплечье.
        - Тобой я займусь позже, - заявила Бабуля Поллок железным тоном, запирая клетку на двойной оборот ключа.
        Затем она обратилась к Фолдинготам.
        - Мои Фолдинготы, сейчас я должна уйти. Советую вам наложить эту мазь на листочки Горановы и ваши ручки, это поможет, - ласково сказала она, передавая малышам небольшой горшочек. - Я очень скоро вернусь.
        - Наше послушание абсолютно, а ваше возвращение желанно, - ответили они, все еще взволнованные нападением.
        Прежде чем покинуть свои апартаменты, Драгомира поправила свою уложенную в виде короны прическу.
        - Вот так гораздо лучше! Но мне непременно надо найти какое-то решение с этим Гнусенем…
        - Все хорошо, Драгомира? - несколько секунд спустя поинтересовалась у свекрови Мари Поллок. - Кажется, вы чем-то расстроены… Ой! Вы поранились?
        Драгомира взглянула на свою руку с двумя кровавыми царапинами, оставленными когтями невыносимого Гнусеня. Задумавшись о причинах его возросшей злобы, она этого даже не заметила!
        - Это просто мелочи, Мари! Сражалась с ножницами, распаковывая коробки, и, боюсь, проиграла сражение, - солгала Драгомира, широко улыбаясь. - Похоже, нам уже пора?
        Маленькая группка двинулась к французскому колледжу Святого Проксима, с которым Оксе предстояло вскоре познакомиться. Несмотря на свой независимый вид, девочка слегка побаивалась: все вокруг было чужим, новым и непривычным! Начиная с нее самой…
        Больше всего на свете Окса хотела стать бесстрашной авантюристкой или непобедимой ниндзя, а среди того, что она ненавидела, числились лук-порей, розовый цвет, насекомые… И еще она терпеть не могла, когда на нее обращают внимание. А как известно, новички редко остаются незамеченными в первый учебный день.
        Волнуясь, девочка сунула руку в карман форменного пиджака и нащупала талисман, подаренный накануне бабушкой: маленький кожаный плоский мешочек с семенами, обладающими успокоительными свойствами.
        - Когда почувствуешь, что напряжение стискивает твое сердце и овладевает душой, возьми этот мешочек и тихонько поглаживай. И тогда небо покажется тебе светлее, а путь короче, - посоветовала ей бабушка.
        Как раз тогда, когда Окса вспомнила эти слова, на английский асфальт, с каждым шагом приближающий ее к новому колледжу, с неба начали падать крупные капли дождя.
        - Да уж, сегодня небо мне точно не покажется светлее… - хмуро пробурчала девочка.
        - Окса!
        Окса обернулась. Шедший со своими родителями мальчик со всех ног бросился к ней. Его темно-синие глаза восторженно сияли.
        - Гюс! Ого! Это точно ты? - обрадовалась Окса.
        - А тебе лишь бы поиздеваться! - хмыкнул мальчик, оглядывая ее с ног до головы. - Не знаю, видела ли ты сама себя в зеркало, но лично я глазам своим не верю… Окса Поллок в плиссированной юбке! - хихикнул Гюс.
        - Гюстав Белланже в костюмном прикиде с галстуком! - в том же тоне ответила ему Окса. - Нет, вы только посмотрите! Но выглядишь ты круто, надо сказать. Даже очень.
        - Уж так и быть, приму это за комплимент, - заявил Гюс, решительно отбрасывая назад длинные каштановые волосы, - и постараюсь забыть, какой тесный воротник у этой рубашки…
        - Может, расслабишь галстук, чтобы не так сильно смахивать на удавленника? - поддела его Окса, разглядывая приятеля.
        Обменявшись столь ценными замечаниями, друзья подобрали брошенные на тротуар в запарке встречи рюкзаки и двинулись к колледжу, беседуя между собой.
        - Ну, и как ты? - жизнерадостно поинтересовался Гюс. - Мы ж целую неделю не виделись!
        - Просто класс! - не менее жизнерадостно съязвила Окса. - У меня плиссированная юбка, ты ж помнишь, я всю жизнь о ней мечтала… и серые супермодные гольфы, заметил? Понять не могу, как я без них жила до сих пор? Ну а если ты про дом, то там полный кавардак. Чтобы что-то найти, приходится перерывать коробок тридцать. Хотя в остальном нормально. Район мне очень нравится!
        - Мне тоже… Все никак не осознаю, что мы в Лондоне, мы так быстро уехали! Местечко просто офигенное, сплошная экзотика, я бы сказал. Словно мы проехали тысячи километров и попали на другой конец мира…
        Как только его старый друг Павел Поллок заговорил о своем проекте, Пьер Белланже, отец Гюса, охотно к нему присоединился, и вскоре они собирались открыть тот самый французский ресторан, о котором столько мечтали.
        Семейство Белланже первым пересекло Ла-Манш и несколькими днями раньше поселилось рядом с китайским кварталом, неподалеку от жилища Поллоков.
        - Надеюсь, мы окажемся в одном классе! - нахмурился Гюс.
        - Ты меня удивляешь… - ответила Окса. - Если нет, я такой скандал закачу! Или еще лучше истерику, вот! Буду кататься по земле, с пеной изо рта и выпученными глазами, и кусать за щиколотки всех, кто приблизится…
        - Кто бы сомневался! - воскликнул Гюс. - Вижу, что, несмотря на форму, ты все та же. Ну, то есть, не стала занудой…
        При этих словах Окса с воплем набросилась на него.
        - Неблагодарный! И это после всего, что я для тебя сделала! - она начала тряси его изо всех сил.
        - А ты просто фурия! - давясь смехом, ответил Гюс. - Бешеная и необузданная!
        - Ну, с этим я ничего не могу поделать, - словно покорившись судьбе, пожала плечами Окса. - Поллоки, как ты знаешь, очень эмоциональные по природе. Сказывается влияние русской крови… Ладно, скажем так, я попридержу свое решение закатать скандал или истерику. Просто я очень хочу, чтобы мы оказались в одном классе. Ну, пусть так и будет, пожалуйста!

4. Колледж Святого Проксима
        Тяжелые створки огромных ворот были открыты. Под великолепным каменным сводом прохода, ведшего на выложенный брусчаткой двор, стояли двое охранников в котелках, приветствуя учащихся и их родителей.
        Гюс и Окса нерешительно миновали ворота. На них тут же обратились множество взоров. Группа девочек не сводила глаз с Гюса, шушукаясь и пихая друг друга локтями. Окса в очередной раз невольно отметила, что там, где появлялся ее друг, все девицы мгновенно прекращали разговоры и оборачивались, уставившись на него во все глаза.
        Смущенный мальчик, покраснев, пригладил ладонью волосы.
        Они с Оксой двинулись вперед, без малейшего желания покинув своих домочадцев в компании других родителей, столпившихся в конце двора.
        - Просто супер… Дурында уже тут… - достаточно громко пробормотал кто-то из учеников, чтобы Окса и Гюс его услышали.
        - Кто?! - повернулась к нему Окса.
        Светловолосый кудрявый мальчик, произнесший эти слова, внимательно посмотрел на нее своими большими карими глазами.
        - Привет! Я Мерлин Пуакассе, - представился он, церемонно протягивая девочке руку.
        - Вы новенькие?
        - Да, - машинально пожала предложенную руку Окса, - мы переехали совсем недавно. Я
        - Окса Поллок.
        - Я - Гюстав Белланже. Но можно просто Гюс.
        - Хорошо, пусть будет Гюс! Вон она, Дурында, - Мерлин легонько качнул подбородком в сторону поразительно крупной девицы со злыми глазами. - На самом деле ее имя Хильда Ришар, и могу вам сказать, что у каждого, кто с ней пообщался, вблизи или на расстоянии, остались незабываемые впечатления.
        - Какого рода? - поинтересовалась Окса.
        Мерлин тяжело вздохнул.
        - Вроде полученных оскорблений, синяков, подзатыльников, ну и все в таком роде. Что поделаешь, такова жизнь… Добро пожаловать в колледж Святого Проксима!
        - Предупреждаю сразу, Гюс, - стиснув зубы, прошипела Окса, - если тебя не будет в моем классе, а я еще к тому же окажусь в одном классе с этой девицей, клянусь, что закачу такой скандал, что никому мало не покажется…
        - О, сейчас начнется перекличка! - воскликнул Мерлин, внезапно оживившись. - Давайте подойдем поближе!
        На маленькой трибуне в сопровождении всего преподавательского состава колледжа Св. Проксима появился его директор, Люсьен Бонтанпи, и принялся тихонько постукивать по микрофону. Толстенький и круглолицый, он напоминал клоуна-неваляшку, а зеленый галстук и оранжевый платочек в верхнем кармане пиджака только усиливали это впечатление. Но едва директор начал свою маленькую приветственную речь, все присутствующие мгновенно поняли, что его тон, твердый и авторитетный, абсолютно не соответствует его столь беспечному облику.
        - А теперь приступим к тому, что вы все так ждете: к формированию классов. В соответствии со сложившимся обычаем, каждый учебный год во французском колледже Лондона, на каждом уровне формируются по три класса в соответствии с тремя химическими элементами: Ртуть, Водород и Углерод. Начнем перекличку с самых маленьких, с шестых классов.
        Дальше последовало перечисление фамилий. Постепенно у подножия трибуны начали формироваться группы учеников. В конце второго листа длинного списка голос месье Бонтанпи неожиданно дрогнул:
        - Вильямс Александр!
        Вперед вышел мальчик в сопровождении очень бледной женщины, одетой в черное.
        Директор, явно взволнованный, положил на плечо мальчика руку и что-то шепнул ему на ухо.
        - Это его сын? - тихонько спросила Окса у Мерлина.
        - Нет. Это сын препода по математике, которого обнаружили мертвым в Темзе две недели назад…
        - Ой! - взволнованно воскликнула Окса. - Ужас какой… Он покончил с собой?
        - Нет, его убили, - доверительным тоном сообщил Мерлин. - Чудовищное убийство. Об этом писали все газеты.
        - Бедняга… - Окса с трудом проглотила ком в горле.
        Подавив дрожь, она снова сосредоточилась на перекличке.
        - Ну а теперь четвертый класс, «Водород», классный руководитель месье МакГроу, - провозгласил месье Бонтанпи, жестом приглашая подойти к нему длинного худого мужчину. - Прошу выйти следующих учеников: Бек Зельда, Белланже Гюстав…
        Гюс выкрикнул «здесь!», улыбнулся, поглядев на Оксу, и направился к группе учеников, собиравшейся возле учителя Мак-Гроу.
        Сердце Оксы было готово выпрыгнуть из груди. Ресницы ее темно-серых глаз нервно трепетали, и с каждой произносимой директором новой фамилией ей казалось, что каждый удар ее сердца эхом отражается от стен школьного двора. Почувствовав себя жутко одинокой, Окса поискала глазами родителей. Те стояли совсем рядом, буквально в нескольких метрах от нее.
        Отец в ободряющем жесте поднял сжатый кулак. Приободрившись, Окса еле заметно махнула ему рукой. Стоявшие рядом с Павлом Мари и Драгомира широко улыбались. Вдруг внимание Оксы привлекло движение на юбке бабушки: на какой-то миг ей показалось, что вышитые олени стремительно мчатся друг за другом! Должно быть, ей привиделось от волнения. Чертов стресс…

«Только галлюцинаций мне не хватало… Ну пожалуйста, пусть это поскорее закончится, и я окажусь в четвертом „Водороде“! Ну пожалуйста, скажите „Поллок“, Пол-лок, ну скажите…», - мысленно повторяла девочка, закрыв глаза и скрестив пальцы с такой силой, что чуть не вывихнула фаланги.
        Алфавит в ее голове смешался, фамилии зазвучали неразборчиво. В какой-то момент она даже подумала, что пропустила букву «П».
        - Проллок Окса, - произнес, наконец, директор, ища ее глазами в толпе.
        Учитель МакГроу что-то шепнул ему на ухо, и директор тут же исправился.
        - Прошу прощения, Поллок! Поллок Окса, будьте любезны! - провозгласил он, делая упор на слог «По».
        Сердце Оксы взорвалось тысячами звездочек. Она сумела выдохнуть: «Здесь!», а затем с облегчением взглянула на родителей и присоединилась к Гюсу.
        - Святой Проксим, вот и мы…
        Следуя за учителем МакГроу, ученики четвертого «Водорода» топали по огромным коридорам колледжа, разинув рты и вытаращив глаза от изумления.
        - Ух ты-ы… - пробормотала Окса. - Потрясное местечко!
        Колледж Св. Проксима располагался в бывшем монастырском здании XVII века, и тут действительно царила весьма специфическая атмосфера. Величественный вестибюль украшали выцветшие гербы с выгравированными латинскими надписями, которые Окса с трудом могла разобрать.
        Классные комнаты располагались вдоль внутренней галереи и еще на двух этажах вдоль галерей, выходящих во двор. Здесь сохранились изящные гранитные колонны и витражные стрельчатые окна, придававшие зданию при естественном освещении одновременно цветные и мягкие полутона.
        - Да уж… - вполголоса согласился Гюс. - И погляди! Оно еще и чертовски здорово охраняется!
        Он указал взглядом на стоявшие в коридорах десятки статуй, вызывавших странное ощущение, что от их пристального взора невозможно укрыться.
        - Тихо, будьте любезны! - строго заметил учитель. - Или есть желающие в первый же учебный день остаться на час после занятий?
        Эти слова несколько поумерили пыл учеников. Они поднялись на следующий этаж и вошли в светлое помещение с завешенными анатомическими картами стенами. Парты из темного дерева были двойными и пахли воском.
        - Рассаживайтесь! - не терпящим возражения тоном приказал учитель.
        - Где хотим, месье? - поинтересовался один из учеников.
        - Где хотите! В пределах классной комнаты, разумеется… - с иронией ответил мистер МакГроу. - Вещи пока поставьте возле парт. Позже я покажу вам личные шкафчики, в которых вы можете хранить все, что сочтете нужным: еду, спортивную одежду, книжки, плюшевых мишек и тому подобное, - он скрипуче рассмеялся. - Это утро мы проведем с вами вместе. Я объясню вам правила колледжа, раздам расписание и перечислю преподавателей. Меня зовут учитель МакГроу, я ваш преподаватель математики и естествознания и, по совместительству, классный руководитель. И предупреждаю сразу: бесполезно обращаться ко мне со всякой детской ерундой. Вы уже не младшеклассники и должны отдавать себе отчет в своих действиях. Я согласен выслушивать вас только по серьезным причинам и важным проблемам. Это ясно? В свою очередь, с вашей стороны я требую железной дисциплины и максимальной отдачи в учебе. Знайте, что ни этот колледж, ни я сам не потерпим ни лени, ни серости. Впрочем, у вас есть право быть серостью, но только при условии, что это максимум ваших возможностей. Ваш потолок. Ваш предел. Мы же, со своей стороны, ожидаем от вас
только максимума, не меньше. Это понятно?
        По классу пробежал шепоток. Сидевшая рядом с Гюсом Окса старалась стать как можно незаметней, надеясь только на то, что у нее никогда не возникнет необходимости обращаться за помощью к учителю МакГроу. Будут проблемы, она найдет к кому пойти!
        В данный конкретный момент Окса была далеко не в лучшей форме. Отчасти из-за слов учителя МакГроу, которые произвели на нее довольно неприятное впечатление. Хотя дело было даже не столько во впечатлении, сколько в том, что этот человек буквально привел ее в смятение.
        - Ну а теперь, когда я вам представился, настал ваш черед, - продолжил учитель ледяным тоном, от которого хотелось скорее сбежать подальше, чем вести непринужденный разговор. - Коротко расскажите о себе, какие у вас любимые предметы, какие увлечения, если таковые имеются, и вообще все, что хотите, чтобы знали о вас ваши одноклассники и я. Но не стоит увлекаться. Нам вовсе не нужно, чтобы вы описывали всю вашу жизнь… Молодой человек, не соблаговолите начать?
        Гюс поерзал на стуле, вовсе не обрадовавшись тому, что стал первым «счастливым избранником».
        - Меня зовут Гюстав Белланже, - неуверенно произнес он. - Я переехал с родителями в Лондон буквально несколько дней назад. Люблю математику. Очень люблю манга и видеоигры. С шести лет занимаюсь карате и игрой на гитаре.
        - Математику? Я счастлив, - прокомментировал учитель. - Ваш черед, молодой человек…
        Пока ученики один за другим рассказывали о себе, ожидавшая своей очереди Окса, воспользовавшись тем, что учитель МакГроу занят выслушиванием ребят, принялась его рассматривать.
        МакГроу был высоким худощавым мужчиной, элегантным и суровым. Зачесанные назад темные волосы подчеркивали его чернильно-черные глаза, обрамляя покрытое мелкими морщинками лицо с тонкими, слегка поджатыми, словно склеенными губами. На учителе был очень строгий темный костюм, темно-серая рубашка, застегнутая по самую шею, на которой выделялось крупное адамово яблоко, ходившее ходуном всякий раз, когда он что-то говорил.
        Внимание Оксы привлекла одна деталь: на среднем пальце правой руки учитель носил великолепный витой серебряный перстень, украшенный потрясающим черным камнем, блеск которого казался живым. Массивное украшение выглядело слишком тяжелым на тонкой, почти костлявой руке.
        - Ваша очередь, мадмуазель. Мы вас слушаем.
        Учитель МакГроу произнес эти слова вполголоса, пристально глядя на Оксу. Под его взглядом, в котором смешались любопытство и жесткость, девочке стало нехорошо: где-то внутри нее начал разрастаться болезненный ком.
        Окса глубоко вздохнула, чтобы расслабиться, как учила мама, и с удивлением обнаружила, что ее грудную клетку на вдохе что-то перекрывает. На какой-то миг лицо девочки исказилось от испуга.
        - Меня зовут Окса Поллок…
        Она снова попробовала вдохнуть, отчаянно стараясь пропихнуть воздух в легкие. Ей удалось втянуть маленький глоток кислорода.
        - Меня зовут Окса Поллок, я люблю астро…

«Воздух кончился!»
        Окса в панике попыталась сделать вдох.

«Нет! Нельзя поддаваться эмоциям!»
        Собравшись с духом, она часто задышала, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. Напрасный труд… Воздушный ком застрял у нее в горле, причем такой огромный, что его никак не удавалось проглотить. Окса в панике ослабила галстук.
        - Да, мадмуазель Поллок, по-моему, мы все отлично расслышали ваше имя, и мы вас слушаем… - нетерпеливо заметил учитель.
        Его голос доносился до Оксы словно сквозь вату.
        Девочка задыхалась, пытаясь набрать в легкие воздуха, а ее сердце колотилось, как у загнанной лошади. Вдобавок она ощутила в желудке невыносимую боль, словно ей со всего размаху ударили в него кулаком. После нескольких мгновений сопротивления боль и паника завладели и телом Оксы, и ее духом.
        Девочка огляделась в надежде, что кто-нибудь придет ей на помощь. Напрасно… Хотя все смотрели на нее, никто, похоже, не понимал, что с ней происходит. А если бы и понял, то что бы он мог сделать?
        Обессилев, Окса вцепилась в руку Гюса и рухнула на пол.

5. Жуткий денек
        С самого раннего детства Окса привыкла после занятий заходить к бабушке. Родители были на работе, а Драгомира оставалась дома. Окса всегда могла на нее рассчитывать. Бабушка с внучкой обменивались новостями и обсуждали всякую всячину, в том числе, о чем Окса думает, ее неприятности, заботы и радости. Но нынешний вечер был совершенно особенным.
        Вернувшись домой после жуткого дня - одного из самых худших за всю ее жизнь, Окса обнаружила, что дом совершенно пуст, и немного расстроилась.
        - Мам? Пап? Вы тут? - без особой надежды позвала она.
        Вздохнув, девочка кинула рюкзак у подножья лестницы. Ну, конечно, родителей нет… Они в ресторане, занимаются подготовкой к открытию.
        Окса поднялась в апартаменты Драгомиры, такие странные и вычурные, с их вечным беспорядком, но такие гостеприимные… Она весь день ждала этого момента.
        Бабушка как всегда засыпала ее вопросами.
        - Ну, как прошел день? Рассказывай, я хочу знать все!
        Драгомира приготовила на полдник самые любимые внучкины лакомства: маленькие пирожные со свежей малиной и пряный чай по особому фамильному рецепту. Оказавшись здесь, Окса наконец-то могла расслабиться.
        Девочка плюхнулась в свое любимое кресло, маленькое, розовое и потертое, в котором любила сворачиваться клубочком, глядя на огромную стенку, заставленную до самого потолка бокалами, коробочками, шкатулками и книжками, которые Драгомира расставляла весь день.
        - Все прошло хорошо, бабуль. Просто отлично, - изобразила Окса энтузиазм, которого вовсе не испытывала.
        - Но ты ужасно выглядишь, лапушка! Очень уставшей… Слишком много занятий для первого дня? - И тут же резко сменила тему: - Ты, наверное, проголодалась?
        - Как удав! - ответила Окса, жадно вонзая зубы в аппетитное шоколадное печенье.
        - Ешь, и рассказывай. Можешь с полным ртом, мне очень хочется поскорее все узнать.
        - Ну… внутри колледж, и правда, очень впечатляет. Потрясающее место, тебе наверняка понравится. Наш классный руководитель - месье МакГроу, он же препод по математике и естествознанию. Он зверски суровый, и с ним лучше держать ухо востро. Приятного мало…
        Повисла вынужденная пауза. Драгомира терпеливо ждала продолжения.
        - И?..
        - Ну, еще сбылась моя мечта оказаться в одном классе с Гюсом! Ты же понимаешь, как я рада… А в остальном ничего особенного, - добавила Окса, не очень успешно пытаясь скрыть огорчение. - Мы познакомились с симпотным парнем. Его зовут Мерлин, он живет в Лондоне уже пять лет, и похоже, очень умный. Остальные ученики тоже ничего себе, кроме одной девицы, смахивающей на питбуля. У нее явно одна извилина, и та прямая.
        - Пойдем… - сказала Драгомира, внимательно глядя на внучку, чья кажущаяся беспечность ничуть ее не обманула.
        Взяв Оксу за руку, бабушка подвела ее к большому дивану, обитому красным бархатом, который быстренько освободила от всего, что его загромождало.
        - Подожди секунду…
        Драгомира направилась в глубину апартаментов, где стояли огромные, заваленные всякой всячиной этажерки и большой рабочий стол из полированного дерева, за которым она предавалась своей страсти к ботанике и лекарственным растениям. Драгомира вот уже тридцать лет была травницей.
        Отстегнув с одного из своих браслетов маленький ключик, она открыла книжный шкаф с матовыми стеклами. Только на полках вместо книг в нем стояли сотни флакончиков. Взяв один из них, Драгомира закрыла шкаф.
        - Вот это тебе поможет, детка. Специальное масло «тяжелый день».
        - Но, бабуль, день вовсе не был тяжелым…
        - Тсс… Больше ни слова.
        Окса послушно разрешила бабушке помассировать ей виски. Взгляд девочки устремился на ароматические палочки, горевшие по углам гостиной, заставленной бесчисленным количеством безделушек, подставками, столиками на одной ножке и диванами, обитыми малиновым или тускло-золотым бархатом. Фимиам от ароматических палочек медленно поднимался к потолочным барельефам из искусственного мрамора, а в голове Оксы крутились тяжелые мысли.
        Драгомира ошиблась. День ее внучки был не просто тяжелым, он был жутким! Совсем свежие воспоминания о первом учебном дне продолжали терзать девочку. Они неумолимо всплывали на поверхность ее сознания, возвращая ее на два часа назад, в классную комнату…
        Когда Окса пришла в себя, она лежала на полу. Лоб ее покрылся потом, а сердце колотилось, как бешеное. Девочка подумала, что, наверное, ударилась об стул, когда падала, потому что у нее очень сильно болел живот.
        Над ней склонились несколько лиц. Встревоженный Гюс сидел рядом на корточках. Мерлин, наморщив лоб, шептал: «Не волнуйся, ты только не волнуйся…» А Зельда, соседка Мерлина по парте, красивая девочка с глубоким взглядом, стояла рядом с Оксой на коленях, явно не зная, чем ей помочь.
        А вот учитель МакГроу выглядел недовольным.
        - Вы очень впечатлительны, мадмуазель Поллок, чересчур впечатлительны… - холодно заявил он.
        Из чистого противоречия учителю, и его словам, Окса, сделав над собой неимоверное усилие, встала. В ее душе клокотали ярость, стыд и растерянность.
        - Месье, месье, может, вызвать службу спасения? - в панике поинтересовался один из учеников.
        Учитель МакГроу, одарив его презрительным взглядом, резко и насмешливо ответил:
        - А почему бы сразу не оперативную группу министерства здравоохранения, коль на то пошло? Однако, может, нам стоит сперва поинтересоваться у мадмуазель Поллок? Следует ли нам отвести вас в медпункт, мадмуазель Поллок, или вы полагаете, что в состоянии вынести это изнурительное утро до конца?
        Изумленный Гюс бросил на преподавателя сердитый, полный упрека взгляд. Но тот не обратил на него никакого внимания.
        С помощью одноклассников Окса кое-как взгромоздилась на стул, стараясь забыть о боли в животе и клокочущей ярости в душе.
        - Кто-нибудь еще собирается упасть в обморок? Да? Нет? Желающие есть? - спросил учитель.
        К его величайшему изумлению, поднялась одна рука.
        - Мадмуазель Поллок?
        Совершенно не готовый к такой неожиданности, учитель МакГроу казался слегка выбитым из колеи. Его голос, из которого вдруг исчезла всякая ирония, чуть ли не дрожал. Быть может, от угрызений совести за излишнюю жесткость…
        - Я бы хотела договорить, месье.
        Окса произнесла эти слова монотонно, но четко и решительно.
        Неожиданно по классу пронесся ледяной ветер, а приоткрытые окна с глухим треском захлопнулись. Все вздрогнули. Кроме учителя МакГроу, не сводившего с Оксы взгляда.
        - Меня зовут Окса Поллок, - продолжила девочка, не давая себя сбить, - и я только что приехала в Лондон. Мои любимые предметы математика и точные науки. Я увлекаюсь астрономией, люблю кататься на роликах и, как Гюс, с шести лет занимаюсь карате. Вот, теперь я закончила, месье.
        Одноклассники уставились на нее во все глаза. Некоторые смотрели изумленно, другие с восхищением, но никому из них не было дано ощутить внутренне торжество, которое испытывала Окса и которое подействовало на нее как лошадиная доза витаминов.
        - Спасибо, мадмуазель, - невозмутимо ответил учитель МакГроу. - А теперь продолжим. Мы и так уже потратили слишком много времени…
        Когда прозвенел звонок на перемену, Окса почувствовала огромное облегчение. Наконец-то можно было вырваться из класса! Еще бы минутка, и она заорала во всю глотку, что было совершенно на нее не похоже, но, тем не менее, это так.
        Найдя свою подружку скорчившейся под фигурой ангела во дворе колледжа, Гюс встал перед Оксой на колени. Чувствуя ее глубокую печаль, он хотел обнять ее, но не посмел.
        - Что случилось? - тихо спросил мальчик. - Я решил, что у тебя сердечный приступ! Ты напряглась как струна и вдруг упала… Перепугала меня до смерти…
        - Мне никогда в жизни не было так плохо. Перед глазами все кружилось, невозможно было дышать…
        - У тебя что-то заболело? Ты испугалась выступления перед классом?
        Окса не ответила. Гюс взглянул на нее пристальнее, не зная, чем утешить, и немного подумав, заявил:
        - Да ладно, не переживай, старушка! Забудь, все уже в прошлом!
        - Угу, ты прав, - ответила Окса. - Очень даже прав…
        Лежа в кровати в полумраке своей комнаты, Окса глядела на прикрепленные к потолку фосфоресцирующие звезды и отчаянно пыталась заснуть. Головная боль прошла - массаж Драгомиры оказался очень действенным - и боль в животе тоже почти не ощущалась.
        Вечером Оксе позвонил Гюс, чтобы узнать, как у нее дела, и они снова порадовались, что оказались в одном классе. Какое счастье! Телефонный звонок взбодрил ее. Ей крупно повезло, что у нее есть такой друг, как Гюс. Но все же, какой странный день… Только бы он больше не повторился!
        Приближалась полночь, а сон все не шел. Окса включила лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке, и, сев на кровати, огляделась. На письменном столе было вывалено содержимое очередной коробки, которое она не успела убрать на место. Безделушки, разные игрушки, в которые она уже не играла, но с которыми никак не могла расстаться. Окса заметила куклу Пупетту, свою бывшую любимицу, с ярко рыжими волосами.
        Прекрасные мгновения детства казались Оксе сейчас такими далекими… Она вздохнула, опустив плечи.
        Прежде чем закрыться, глаза девочки задержались на кукле. Окса вновь и вновь перебирала в памяти неприятные моменты прошедшего дня, свое волнение перед началом занятий, тревогу, которая даже сейчас причиняла ей боль и будоражила душу.
        Окса снова открыла глаза и от изумления чуть не вытаращила их. Длинные волосы куклы стояли дыбом на пластмассовой головке, будто поднятые какой-то таинственной силой!
        Окса пару раз моргнула, желая убедиться, что это ей не снится, и с удивлением поняла, что Пупетта раскачивается в воздухе в такт с биением ее собственного сердца! Внезапно кукла поднялась над столом и медленно поплыла к Оксе.
        Девочка резко вскочила, Вытянув вперед руку, она заметила, как с ее ладони сорвался маленький огненный шар и полетел прямиком в голову Пупетты.
        - Это еще что за фигня? - перепугалась Окса.
        Прямо на ее полных ужаса глазах в синтетических волосах куклы начал потрескивать огонь. Чисто рефлекторно Окса схватила Пупетту руками (глупая идея!) и тут же об этом пожалела, ощутив под пальцами раскаленный пластик… Еле сдержав крик боли, Окса выпустила куклу из рук и - (еще одна глупая идея) - принялась дуть на ее волосы, вспыхнувшие от этого еще сильней.
        Огонь мгновенно перескочил на деревянную обрешетку стены, к которой был приставлен письменный стол, и из нее начал подниматься дым, едкий и пугающий. С отчаянно бьющимся сердцем Окса не нашла другого выхода, кроме как схватить вазу с цветами, поставленную утром бабушкой, и швырнуть ее в огонь, погасив таким образом начинавшийся пожар.
        Ошарашенная происшедшим, девочка, тяжело дыша, рухнула на кровать. Ей было очень плохо. У нее снова заболел живот, и она скорчилась от боли в приступе тошноты, быстро сменившимся сильным головокружением.
        Закрыв глаза, Окса соскользнула в бессознательное состояние, позволившее ей забыть о реальности.
        - О, нет… - простонала Окса, накрывая голову подушкой.
        Едва она проснулась, первое, что попалось ей на глаза, была кукла. В эту странную ночь именно на долю Пупетты выпали самые жестокие испытания… Одного глаза нет, из выпотрошенного живота торчит набивка, и - о ужас! - от рыжих локонов остались лишь горелые клочки!
        - Что я наделала… Кошмар! Я угробила Пупетту! - ахнула Окса, отчетливо осознавая, что все случилось на самом деле.
        Когда она проснулась окончательно, ей стало абсолютно ясно, что вчерашнее происшествие ей не приснилось. Это не ее фантазии, это не шарики зашли у нее за ролики, а кое-что и в самом деле произошло, кое-что очень даже реальное.
        Лысая, обгорелая, с искаженной из-за расплавившейся пластмассы улыбкой, несчастная Пупетта лежала на письменном столе. Окса долго смотрела на свою старую игрушку со сломанной судьбой, и ей было ужасно стыдно. Но не только стыдно. Девочка была напугана. Она пребывала в волнении. И в восторге. Главным образом, в восторге, откровенно говоря…

6. Непростое утро
        Тук-тук-тук!
        - Окса? Позавтракаешь со мной?
        Окса вздрогнула: в дверь стучалась бабушка. До открытия ресторана оставалось буквально несколько дней, родители работали допоздна. Сейчас они наверняка еще спали.
        - Иду, ба! Сейчас!
        Убежденная, что превратилась в чудовище, Окса метнулась к зеркалу, висевшему на дверце шкафа, и принялась внимательно себя рассматривать, ощупывая лицо.
        Глаза те же, темно-серые. Щеки тоже, с высокими выступающими скулами. Губы четко очерченные. Зубы чуть неровные. Ямочки на щеках появлялись, когда она улыбалась или корчила рожицы. Волосы пострижены в каре. Ничего вроде бы не изменилось, все такое же, как вчера. Только лицо усталое. И все же…
        Окса быстренько натянула плиссированную юбку и блузку, в ванной потратила буквально минуту, лишь пару раз проведя расческой по волосам и умывшись холодной водой.
        Она уже направилась на кухню, когда пришедшая в голову мысль вынудила ее резко остановиться. Состояние комнаты! Никто не должен увидеть обгоревшую стену и поджаренную куклу! Это совершенно исключено!
        Девочка принялась судорожно искать толстый черный фломастер, улетевший в неизвестном направлении, когда она смахнула все с письменного стола, борясь с пожаром. Наконец Окса обнаружила его под шкафом и соорудила на куске картона объявление, которое повесила на дверь комнаты.
        ИДЕТ РЕМОНТ!!!
        Не входить ни под каким видом!
        Под угрозой ОЧЕНЬ серьезных репрессий!
        За завтраком Окса помалкивала, пребывая в шоковом состоянии. Она, Окса Поллок, способна творить такие невероятные вещи?! Да она и мечтать о таком не смела… Это… потрясающе!
        - Лапушка, - сказала Драгомира, поправляя галстук на шее внучки, - не хочу показаться брюзгой, но ты жутко выглядишь. Ты плохо спала? Тебя что-то беспокоит? Может, ты заболела?
        - Я очень плохо спала, бабуль.
        - Сиди смирно, я знаю, что тебе нужно!
        Драгомира встала и быстро поднялась к себе на третий этаж, через пару минут вернувшись с маленьким пузырьком в руке.
        - Ты выпьешь вот это!
        - А что это? Твой очередной волшебный рецепт? - поинтересовалась Окса, как всегда изумляясь необычностью подхода к делу бабушки.
        - Это эликсир буковицы лекарственной, - объявила Драгомира.
        Процеживая содержимое бутылочки через крошечное ситечко, она принялась что-то тихонько напевать себе под нос.
        - Отлично средство, чтобы убрать эти противные темные круги у тебя под глазами, - сказала она, наконец, протягивая Оксе полную до краев чашку. - Выпей, и ты будешь как огурчик до самого вечера, гарантирую!
        От такой перспективы Окса залпом проглотила жидкость.
        - Бээ… Должна тебе сказать, что в жизни не пила большей гадости, - скривилась девочка.
        - Давай, быстренько заканчивай завтрак, не то опоздаешь!
        Окса и в самом деле никогда не опаздывала по той простой причине, что умела невероятно быстро бегать. Достаточно ей было вообразить себя газелью, улепетывающей от хищника, или каким-нибудь волшебным существом, обладающим удивительными возможностями, как сила в ее ногах возрастала, и они неслись с удивительной скоростью.
        Окса часто представляла себя в образе свирепого воина ниндзя, обладающего сверхчеловеческими способностями, воображая, что приобрела во сне какой-нибудь невероятный дар: супер слух или зрение, колоссальную силу, ну и так далее. Эмоциональным источником этих воображаемых способностей, навеянных книжками и фильмами, часто служили какие-то жизненные ситуации: огорчение, возмущение, ссора
        - все годилось для того, чтобы Окса вообразила себя обладательницей
«сверхъестественного» дара. Может, этого было недостаточно, чтобы решить все ее проблемы, но все же это было неоценимое подспорье, помогавшее девочке преодолевать трудности и мечтать.
        Но Окса не жила в виртуальных мирах, которые могли бы увести из реальной жизни тех, кто в них проникал. Нет! Окса была весьма здравомыслящей девочкой, и всегда совершенно точно знала, где кончаются фантазии и начинается реальная жизнь. Хотя этим утром все и впрямь было не таким, как вчера…
        Мечта воплотилась в жизнь, о чем ей болезненно напоминали обожженные пальцы. Окса часто мечтала уметь делать то, что ей удалось нынче ночью. Ее мечта вдруг превратилась в опасную реальность, и от этого у нее жутко кружилась голова, и бешено колотилось сердце.
        Однако на данный момент Оксе-бесстрашной ниндзя предстояло справиться с непростой задачкой: добраться до колледжа со скоростью звука, если она не хочет впервые в жизни опоздать!
        Когда Окса примчалась к колледжу Св. Проксима, слегка запыхавшись, ученики только начали расходиться по классам.
        Уф… Пари выиграно! Окса принялась разыскивать класс «Марко Поло», где должны были проходить первые уроки: история-география, которые вела мадмуазель Кревкёр. Несясь по галерее, девочка заметила учеников, заходивших в кабинет напротив нужного ей.
        Когда Окса с ними поравнялась, ее вдруг сильно толкнули в плечо.
        - Ай! - не удержалась она.
        - Смотри, куда прешь, мелочь! - бросил ей толкнувший ее парень.
        - Но ты же сам меня толкнул! - возмутилась Окса.
        - Возвращайся в детсад, раз не умеешь ходить по прямой! И смотри у меня, сопля! - прорычал негодяй, снова толкнув Оксу так, что она отлетела к колонне.
        Расхохотавшись, невежа вместе со своими приятелями побрел дальше.
        Окса проводила его взглядом. Парень был темноволосый, довольно крепкий, на голову выше нее… и килограммов на пятнадцать тяжелее… Обернувшись, он метнул на девочку темный злой взгляд, несказанно ее удививший. Пожав плечами, Окса направилась в свой класс.
        - Эй, старушка, да ты чуть не опоздала! - воскликнул Гюс вместо приветствия. - Первое опоздание в безупречной карьере знаменитой Оксы! Я бы мог потом вспоминать:
«Я при этом присутствовал»!
        - Привет, Гюс! Как видишь, пронесло… - ответила девочка, потирая плечо.
        - Что с тобой? Упала?
        - Ну, можно и так сказать… на одного балбеса из третьего, который меня толкнул. Так больно, чертов варвар!
        - Он извинился, надеюсь?
        - Щазз! И не подумал! Вдобавок обозвал меня соплей и оборжал, кретин…
        - Да забудь, не стоит оно того, - порекомендовал Гюс.
        - Ты прав… И все равно жутко больно!
        Мадмуазель Кревкёр вошла в класс и начала урок. Это была очаровательная милая женщина, маленького роста, худенькая, как тростинка, очень улыбчивая. В ее взгляде, одновременно и ласковом и проницательном, читалась доброта, резко отличавшаяся от холодности МакГроу, при воспоминании о котором ученики до сих пор вздрагивали.
        Оксу первый урок истории буквально захватил, и когда прозвенел звонок, извещавший об окончании пары, она была не единственной, у кого вырвалось разочарованное восклицание, вызвавшее улыбку учительницы.
        - Если не ошибаюсь, мы увидимся с вами завтра, с десяти до одиннадцати, на сей раз на уроке географии. А пока что желаю вам всем хорошего дня! - весело сказала она ученикам.
        Для Оксы день и впрямь оказался очень даже хорошим. На перемене в коридоре начали образовываться маленькие группки по интересам. К Оксе подошел Мерлин Пуакассе, чтобы поинтересоваться, как она. Гюс же, увидев сидящую в одиночестве на скамейке Зельду Бек, предложил ей присоединиться к их троице, попутно протянув ей пакет с шоколадным печеньем, которого хватило бы на весь класс, настолько он был огромным.
        - Я как-то слегка растерялась. Никого тут не знаю. Мы с родителями только три месяца назад как переехали…
        - Мы с Гюсом тоже! - воскликнула Окса. - А тебе не кажется странным - оказаться в Англии, в этом колледже, где все говорят по-французски? Будто и из Франции не уезжали. Мне лично трудно поверить, что я в другой стране, разве когда вижу двухэтажный автобус и такси…
        - Ага, у меня тоже такое ощущение, - согласилась Зельда. - Чувствуешь себя туристом. Я каждый раз прихожу в восторг, когда вижу красный автобус или встречаю
«бобби»…[«Бобби» - прозвище английского полицейского.]
        - Привыкнем со временем, - заметил Гюс.
        - Это точно! - заверил их Мерлин. - А в день, когда вам начнет нравиться желе из лепестков роз, можете считать, что перестали быть экспатриантами,[Экспатриант - лицо, покинувшее родину с утерей гражданства, в отличие от эмигранта, который его не теряет.] превратившись в настоящих англичан!
        Все четверо дружно засмеялись, довольные нарождающимся взаимопониманием. Окса взглянула на Гюса, улыбнувшегося ей в ответ. Воистину, дружба - бесценная вещь…

7. Маги… стральное открытие
        Несколько раз за время занятий Оксе хотелось поведать Гюсу о необычайном ночном происшествии. Она почти решилась оттащить его в уголок во время обеденного перерыва, но битком набитая шумная столовая была не самым подходящим местом для разговоров по душам. Потом занятия продолжились до самого вечера, и у друзей не было ни малейшей возможности оказаться наедине. В общем-то, это было даже неплохо на самом деле, потому что Оксе нужно было проверить кое-какие… мелочи… так сказать.
        Когда девочка вернулась из школы, родители, по обыкновению, отсутствовали, и ее это огорчило. Так что Окса провела часть вечера с Драгомирой. Бабуля Поллок была счастлива видеть свою любимую внучку в отличной форме.
        - Твой утренний эликсир просто сотворил чудеса, ба! Знаешь, я весь день испытывала такой прилив энергии!
        - Знаю, лапушка, знаю…
        Оксе жутко хотелось поделиться своей тайной с Драгомирой. Бабуля наверняка ее поймет, Драгомира всегда все понимала. Но нынешний Оксин секрет был немножко особенным… Нет, пока что для всех будет лучше, если она промолчит.
        Девочка на минутку представила, как устраивает демонстрацию своих новых талантов, и с содроганием представила реакцию отца. Насколько она его знает, он начнет громко кричать - от удивления и испуга, а потом запретит ей выходить из дома и будет постоянно за нее бояться. Короче, это будет ад…
        Окса быстренько проглотила полдник в компании бабушки, потом - так же быстро ужин с родителями, коротко поговорила по телефону с позвонившим Гюсом и заперлась у себя в комнате. К счастью, вывешенное на двери объявление сработало, и в ее отсутствие никто сюда, похоже, не заходил. Уф! Сложновато было бы объяснить, что тут произошло…
        Неожиданно, следуя давно укоренившейся привычке, Окса встала в позу ниндзя, выставив вперед руки, одну ногу согнув под прямым углом, а вторую отставив назад, затем медленно повернула голову, прищурив глаза, словно высматривая врага или какую-то опасность, и решительно выдохнула:
        - Иааахааа!
        А потом столь же резко приняла обычнее положение.
        - Все в порядке, почтенная Окса-сан, - сообщила она самой себе. - А теперь приступим к более серьезным делам!
        Кипя энергией, Окса пристроилась на краю кровати, уставившись на свою одежду, висевшую на спинке стула у письменного стола, и сосредоточилась, с нетерпением ожидая результата своих усилий. Буквально через пару мгновений ту словно подбросило в воздух какой-то невидимой силой.
        Окса испустила вопль, в котором смешались удивление и триумф. Затем девочка направила свою волю на письменный стол. Спокойно стоявшие в подставке карандаши превратились в ракеты, взлетев к потолку и воткнувшись в него, словно гвозди. Окса подавила очередной возглас изумления и сосредоточилась на еще не разобранных коробках, которые под ее взглядом начали взрываться, выплевывая во все стороны свое содержимое.
        Ничто не могло устоять перед разрушительной мощью Оксы, и все затраченные ею вчера усилия по наведению порядка в комнате пошли прахом в считаные секунды…
        - Я брежу! - пробормотала Окса, опрокидывая какие-то безделушки простым усилием воли.
        Поискав под кроватью и перерыв последние оставшиеся не разобранными коробки, она вспомнила, куда засунула игрушечные фигурки персонажей мультиков, на которых вознамерилась опробовать свои новые магические способности. Они лежали в коробке на шкафу, битком набитом всяким барахлом.
        Подтащив стул, Окса взобралась на него. Но, даже встав на цыпочки и вытянув руки, она не доставала до коробки добрых десять сантиметров.
        - Уй, как она начинает меня бесить, эта коробка! - буркнула девочка. - Давай, Окса, силой своих мускулов, держи ее!
        Внезапно девочка почувствовала, как растет, точнее, поднимается до уровня, достаточного, чтобы без труда дотянуться до желанного предмета. Но ни навыки ниндзя, ни сила мускулов были тут совершенно ни при чем… Окса парила над стулом! Она поболтала ногами, не чувствуя под собой ничего, кроме пустоты.
        - Да что это вообще творится? - воскликнула девочка, прежде чем шмякнуться на пол.
        При падении она потащила за собой коробку с фигурками, и ее содержимое посыпалось ей на голову.
        - Нет, ну это слишком! - изрекла Окса, потирая ушибленную пятую точку.
        Удивленная донельзя, она снова влезла на стул и попыталась поймать еще одну столь же трудно досягаемую коробку.
        Вытянув руку, девочка сосредоточилась на выбранном объекте. После чего произошел тот же самый феномен: ее ноги будто кто-то подпихивал снизу!
        - Чертовщина! - успела выдохнуть Окса, прежде чем снова грохнуться на пол.
        Не обращая внимания на чувствительные удары, получаемые ее попой при каждом падении, она еще раз десять проэкспериментировала, пытаясь понять, что происходит. После чего, донельзя взволнованная и растрепанная, упала на кровать. Щеки у нее горели.
        - Мне надо подумать… Надо подумать… Это же с ума сойти…
        Но, будучи сильно взволнованной, Окса никак не могла собраться с мыслями.
        - Идея! - Вскочив, она встала перед зеркалом. - У меня получится!
        Окса постаралась припомнить, в каком состоянии духа находилась, когда захотела поймать коробку. Рука напряжена, тело вытянуто, мускулы натянуты. А еще ее охватило жгучее желание дотронуться до этой проклятой коробки. Нет, не желание, а скорее, смесь досады и нетерпения. Да, ей и впрямь было очень досадно оттого, что она не может дотянуться до этой чертовой коробки, ее это бесило. Коробку нужно было поймать во что бы то ни стало, тогда только это имело для нее значение.
        Окса закрыла глаза и представила, что парит в воздухе, как парила совсем недавно. Через пару мгновений она почувствовала, что вовсе не стоит на ногах.
        Осторожно приоткрыв глаза, девочка посмотрела в зеркало. В нем отражалась все та же Окса, в целости и сохранности. Просто зависшая в метре над полом.

8. Страшный секрет
        Что в Париже, что в Лондоне, Гюс Белланже, проснувшись, первым делом выключал компьютер. Он не мог завершить день, не поиграв вечером, как минимум, час в какую-нибудь видеоигру. И когда чувствовал, что начинает засыпать - как правило, прямо перед монитором - то в коматозном состоянии падал на кровать и мгновенно засыпал, а продолжавший работать монитор тускло освещал стены комнаты.
        Этот лондонский субботний день выдался каким-то странным. Гюс впервые в жизни сменил место жительства, и то, что он сейчас испытывал, ни в коей мере не соответствовало его опасениям.
        Переезд оказался вовсе не таким ужасным, скорее, наоборот, было классно. А буквально через неделю все вообще стало почти родным! И Гюс, болезненно переживавший из-за смены места жительства, никак не мог опомниться от того, что все оказалось так здорово. Конечно, не стоило себя обманывать: присутствие Поллоков, особенно Оксы, сильно поспособствовало его стремительной адаптации. Но, как говорит мама, счастье лишним не бывает…
        Гюс решил пойти позавтракать. Родители уже встали, и каждый счел своим долгим чмокнуть его в щеку.
        - До чего же вы, однако, любящие, - заметил Гюс, делая вид, что вытирает их поцелуи рукавом пижамы.
        Пьер Белланже, прозванный друзьями Викингом, был крупным мужчиной, всегда одевавшимся в черное. Длинная прядь седеющих светлых волос спадала на его лоб, частично закрывая круглое лицо. У Жанны, матери Гюса, обрамленное короткими черными волосами лицо было овальным и нежным, как у богородицы. Живой взгляд карих глаз полностью соответствовал ее стройной изящной фигурке.
        Когда в тридцать лет пара выяснила, что они не могут иметь детей, этот удар оказался слишком сильным для обоих. В сердце Жанны поселились тоска и меланхолия, а Пьер с головой ушел в работу, возвращаясь домой лишь для того, чтобы забыться беспокойным сном. И однажды весенним утром они оба обнаружили, что стоят перед дилеммой: либо позволить жесткой правде их сломить, либо предпринять какие-то шаги.
        На следующий же день Беланже вплотную занялись проблемой усыновления. После нескольких поездок в Китай, где они и познакомились с Мари, ставшей потом мадам Поллок, женой их лучшего друга Павла, чаяния Жанны и Пьера понемногу стали осуществляться. А два года спустя они отправились за Гюсом, своим маленьким чудом, чтобы забрать его из детского дома и увезти во Францию.
        Малышу было чуть больше года, и единственное, что о нем было известно, что его мать - очень молоденькая жительница Шанхая, влюбившаяся в студента-голландца. Когда девушка обнаружила, что беременна, парень уже уехал к себе на родину, а у нее не хватило мужества ни прервать беременность, ни рассказать об этом своей семье, жившей в сельской местности. Так что, родив ребенка, она оставила его в детском доме, поскольку не имела возможности растить.
        Жанна и Пьер Белланже мгновенно влюбились в этого удивительного мальчугана, спокойно игравшего в детской кроватке. Любовь, кстати говоря, оказалась взаимной. Как только Гюс их увидел, то прямиком направился к будущим родителям на еще не твердо стоящих ножках, лепеча «мама, мама…» Как же удивились нянечки! Впервые на их памяти такая кроха восприняла совершенно чужих людей с таким энтузиазмом! А уж нянечки их много перевидали, кандидатов на усыновление…
        Жанна и Пьер с любовью наблюдали за своим поглощающим завтрак сыном - красивым мальчиком с миндалевидными глазами, одновременно по-европейски голубыми и монголоидными, прямыми густыми черными волосами и узкими изящными руками. Кстати говоря, девочки все это отлично замечали и еще с яслей ходили за Гюсом табунами. Ну… а на такие вещи обращала внимание, главным образом, Окса, Гюс же лишь смущенно краснел, когда подружка указывала ему на очередной случай девичьего «западания».
        - Гюс, ты что, слепой?
        - Что? А что во мне такого-то? - всякий раз спрашивал он с искренним недоумением.
        Окса, как правило, не удостаивала его ответом, а просто вздыхала, пожимая плечами. Что было в Гюсе такого? Да ничего особенного! Не считая сногсшибательной внешности, сообразительности и застенчивости, которые девочки считали о-бал-ден-ны-ми!
        Но для Оксы, знавшей Гюса лучше других, важными были иные его редкие качества: верность, умение расположить к себе, скромность, доброта, ум… Список длинный, но то, чем был для Оксы Гюс, вполне укладывалось всего в два слова: лучший друг.
        Через две улицы от жилища Белланже, в маленьком домике на Бигтоу-сквер Окса болталась возле телефона, грызя ногти. Каждые тридцать секунд она набирала номер Гюса, который уже знала наизусть, и всякий раз прерывала набор пред последней цифрой.
        Хотя ей до смерти хотелось поделиться с ним своим потрясающим открытием, что-то ее останавливало. Нет, Окса нисколько не сомневалась в Гюсе, но то, о чем ей так хотелось ему рассказать, было слишком уж сногсшибательным… Поэтому, не отходя от телефона, дрожа от противоречивых эмоций, она старалась смириться с очевидным: еще слишком рано рассказывать… Она еще не готова.
        Окса попыталась сосредоточиться на наброске меню, составленном матерью после вчерашнего возвращения из ресторана. В сильном волнении девочка растерянно замерла у телефона, где и обнаружил ее Павел, выйдя из спальни.
        - Что ты тут делаешь, детка? - встревожился он.
        Окса вздрогнула.
        - Э-э… ничего… Жду, когда кто-нибудь соизволит проснуться и присоединиться ко мне за завтраком! - быстро спохватилась девочка, стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно беспечнее, - торчу здесь уже целых сорок восемь минут без всякой надежды…
        - Это твоя мама виновата, - улыбнулся Павел, хитро поблескивая глазами. - Ты ж меня знаешь… Если бы это зависело от меня, я бы вставал на рассвете!
        От такого заявления Окса прыснула от смеха.
        - Ну да… если допустить, что рассвет наступает часиков эдак в десять утра!
        Павел испустил якобы тяжелый вздох, чем вызвал у Оксы очередной смешок.
        - В чем дело? Похоже, сегодня утром вам обоим смешинка в рот попала!
        Наверху лестницы показалась все еще заспанная Мари Поллок.
        - Это все Окса… - ответил ей Павел, - радуется, что мучает меня.
        - Бедняжка ты мой… - пожалела мужа Мари, подмигнув дочке.
        Все трое устроились за столом на кухне, чтобы насладиться обильным завтраком в приятной веселой обстановке. Ну, по крайней мере, так это выглядело со стороны, ибо мысли, роившиеся в голове Оксы, были скорее тяжелыми, как свинец… расплавленный.
        Поглощая толстые бутерброды с маслом, девочка внутренне кипела. Несколько раз ее подмывало открыть шлюзы и открыть родителям свой секрет. Кстати, как бы это сделать - встать и выдать серьезное заявление? Или сообщить новость как бы между прочим? Нет, лучше устроить показ! Подбросить в воздух вон то полотенце, что висит рядом с раковиной или устроить художественный беспорядок со стоящими рядком на полке банками со специями!
        Искушение было велико, но Окса не могла так поступить. Она ничего не могла сделать. Или сообщить. Нет, никому. Пока нет.
        - Я залезу в ванну, мам! - сообщила Окса.
        - Пожалуйста, дорогая.
        Погрузившись в горячую воду и уставившись на медленно запотевающую кафельную стену, Окса постаралась хоть немного привести в порядок царивший в ее голове кавардак. Она чувствовала себя одновременно и измотанной, и кипящей энергией. Как же все это сложно…
        С ней произошло нечто совершенно фантастическое, это девочка отлично понимала. Она всегда мечтала обладать какой-нибудь чудесной силой, но когда это стало явью, эта штука напугала ее до ужаса.
        Положив голову на край ванны, Окса прикрыла глаза. И тут до нее донесся странный звук. Сначала слабый и далекий, он быстро приближался, и скоро всей мощью обрушился на ее барабанные перепонки. Перепуганная девочка села и вздрогнула, осознав, что этот страшный звук, который она теперь так ясно различала, ничто иное, как жуткие женские крики!
        Окса застыла на месте, слушая и прикидывая, стоит вылезать из ванны или нет. Но ей хватило и пары секунд, чтобы понять, что крики доносятся не откуда-то изнутри дома. Они вообще шли не снаружи. Нет! Крики раздавались внутри ее самой! Они голосили где-то внутри нее, обволакивая Оксу с ног до головы и заставляя ее замирать от страха. А потом стали стихать и, наконец, замолкли совсем так же быстро и неожиданно, как и возникли.
        Окса обалдело поглядела по сторонам, а потом погрузилась в горячую воду по самый нос. Когда сердце стало потихоньку успокаиваться, девочка заметила на запотевшем кафеле золотистый отблеск. Она пошевелила рукой, желая удостовериться, что это не водное отражение. Но золотистый отблеск ничуть не изменился, а стал только еще ярче.
        Окса закрыла глаза, а когда снова их открыла, отблеск пропал.

«Пожалуй, мне надо больше спать… - сказала она себе, - только галлюцинаций мне не хватало…»
        Однако все казалось таким реальным!
        - Эй, Окса, ты там еще жива?
        Это Павел Поллок подошел к двери ванной, чтобы поинтересоваться у дочери, как она себя чувствует, не надо ли ей чего… Впрочем, как всегда… Как только Окса залезала в ванну - ну, с тех пор, как она стала достаточно взрослой, чтобы делать это самостоятельно - отец окликал ее примерно раз в три минуты, интересуясь, все ли у нее в порядке там, за закрытой дверью.
        - Да, папа, все нормально, я просто пытаюсь утопиться, - притворно-серьезным тоном сообщила она. - И включила фен, потому что хочу высушить волосы, лежа в воде. А, чуть не забыла: еще вместо пены я налила в ванну хлорку!
        - Давай, давай, издевайся над бедным отцом, переживающим за безопасность обожаемой дочки!
        - Эх, и тяжела жизнь этой обожаемой дочки! - пробормотала, улыбаясь, Окса.
        - Ладно, позовешь, если что-то понадобится.
        - Конечно, папа, не волнуйся!
        - А я и не волнуюсь!
        Окса невольно улыбнулась, снова погружаясь в воду.
        Вскоре, выбираясь из ванны и заворачиваясь в махровый халат, Окса заметила у себя на животе вокруг пупка весьма впечатляющий синяк. И озадачилась, где это она могла им разжиться. Было немного больно, но, учитывая размер и цвет синяка, в общем-то, не так сильно, как могло бы!
        Может, она его заработала, когда упала тогда, в первый день занятий? Хотя это скорее напоминало след от удара кулаком, а именно это ощущение у нее возникло перед тем, как грохнуться в обморок. Странно…
        Окса пригляделась.

«Надо показать бабуле. У нее, наверняка, найдется какая-нибудь мазь».
        Одевшись, девочка поднялась к бабушке. Та встретила внучку, облачившись в длинное домашнее платье из темно-синего бархата, украшенного яркой вышивкой в русском стиле.
        - Какая ты красивая, ба!
        - Спасибо, лапушка! Как ты?
        - Отлично. Я зашла, потому что у меня на животе здоровенный синяк, а у тебя, наверняка, есть какая-нибудь мазь или масло на этот случай…
        - Покажи-ка…
        Окса приподняла футболку. Увидев синяк, Драгомира взволнованно прижала ладонь ко рту.
        - И давно он у тебя? Почему ты не показала мне его раньше? Еще кто-нибудь его видел? - выдохнула она.
        - Эй, ба, что-то многовато вопросов из-за какого-то синяка! Нет, он у меня недавно, я вообще только что его заметила, но три дня назад я упала, наверное, тогда и ударилась. Э-э… А последний вопрос, он вообще - к чему?
        Драгомира промолчала, что было совершенно не свойственно говорливой Бабуле Поллок. Вид у нее был одновременно изумленный и счастливый. С сияющими глазами бабушка Оксы начала бормотать какие-то непонятные слова.

«Наверное, по-русски», - подумала Окса.
        - Ну, так что, ба? У тебя есть мазь? - повторила она.
        Драгомира будто очнулась и пробормотала, по-прежнему с ошеломленным видом:
        - Конечно-конечно, лапушка…
        Как только Окса спустилась вниз, Драгомира тут же направилась в свою личную мастерскую. Оба Фолдингота, смахивавшие с полок пыль крошечным перышком, почтительно приветствовали хозяйку. Драгомира рассеянно потрепала их по головкам и уселась за письменный стол. Включив компьютер, она открыла электронную почту и принялась лихорадочно стучать по клавиатуре.
«Леомидо, только что случилось невероятное: проявилась Печать, вне всякого сомнения. Приезжай как можно скорее! Я свяжусь с нашими друзьями.
        Любящая тебя сестра».
        Пометив письмо как «важное», она нажала «Отправить».
        Лицо Драгомиры освещала улыбка, синие глаза лучились странным светом и, хотя ее сердце бешено колотилось, а руки тряслись, она не смогла сдержать нечто среднее между стоном и возгласом ликования.
        - Лучезарная страдает из-за каких-то неприятностей, дело в этом? - быстро подскочили к ней встревоженные Фолдинготы.
        Вместо ответа Драгомира принялась танцевать вокруг стоявшего посередине мастерской стола. Паря в метре над полом, она кружилась, прихлопывая в ладоши, подняв руки над головой и радостно напевая.
        Похожее на волосатую картофелину существо взобралось на стол и начало неуклюже раскачиваться, тряся своей густой шевелюрой, и даже растения принялись ритмично шевелить листочками. Кроме, конечно, Горановы, которая не выносила никаких неожиданностей и снова впала в панику, напуганная внезапным общим ажиотажем.
        Никто, кроме Бабули Поллок, не знал причины веселья, однако все охотно присоединились к хозяйке. В мастерской царил праздник!
        - Мои доблестные создания, мои Фолдинготы, Печать проявилась!
        - Печать проявилась? Печать проявилась? Но что это значит? - поинтересовалось некое существо с золотистым гребешком.
        Остальные, подняв глаза кверху, устало вздохнули.
        - Я тебе объясню, Простофиля, - решил вмешаться Геториг, - я тебе объясню…
        - Это великолепно! - воскликнул один из Фолдинготов. - Надежда стала явью, дело в этом, Лучезарная?
        - Не знаю… - задумчиво ответила Драгомира. - Пока не знаю… Но сейчас мне нужно сделать массу важных вещей, так что прошу вас мне не мешать.
        Все существа мгновенно попрятались по своим местам: в уютно обустроенные ниши в стенах личной мастерской Драгомиры. А сама она снова уселась к компьютеру и отправила письмо своему крестному, Абакуму, а также всем рассеянным по Европе близким друзьям.
        Покончив с этим, бабушка Поллок спустилась по винтовой лестнице и, выбравшись в свои официальные апартаменты через футляр контрабаса, аккуратно закрыла его за собой. Затем, все еще взволнованная, улеглась на красную софу, положив голову на три мягких подушки, и погрузилась в глубокие размышления.

9. Столкновения
        В понедельник утром Окса в сопровождении Гюса во всю прыть неслась на роликах в колледж. Она по-прежнему находилась во взбудораженном состоянии, и с каждым часом ее все больше и больше распирало от желания поделиться с другом своей тайной. Несколько раз в выходные она едва не поддалась искушению рассказать все Гюсу, подходя то к телефону, то к компьютеру.
        - Я скоро взорвусь… - пробормотала девочка вслух, падая на кровать в воскресенье вечером.
        К счастью, всю ночь она проспала, как сурок, благодаря специальному снадобью, волшебному эликсиру, приготовленному Драгомирой на основе укропа, вина, меда и гребешка Простофили, как пояснила ей бабушка.

«Гребешка Простофили? Очередная бабулина шуточка, надо думать…»
        Сегодня Оксе предстояло пережить двухчасовое общение с учителем МакГроу на математике в девять и на естествознании в одиннадцать. Какое мерзкое начало учебной недели!
        Пытаясь себя утешить, Окса твердила, что зато весь остаток дня пройдет спокойно, во всяком случае, до завтра. Этот МакГроу - сущая язва…
        Примчавшись в колледж, друзья убрали ролики в шкафчики, у которых их поджидал Мерлин, а заодно группа девочек, которые, нервно и глупо хихикая, горящими глазами таращились на Гюса.
        - У-у, клуши! - пробормотала Окса.
        Обычно такое поведение девиц ее забавляло. Но сегодня - с чего бы это? - они вызывали у нее лишь раздражение.
        - В чем дело? - поинтересовался у подруги Гюс, как всегда, не обративший внимания на кривлянья девчонок.
        - Привет! - подошел к друзьям Мерлин. - Я вас видел, когда ехал в автобусе. Вы мчались, как стрелы!
        - Окса, знаешь ли, практически родилась с колесиками на ногах, - сообщил Гюс, покосившись на подругу.
        Мартин восхищенно присвистнул.
        Окса отвернулась, чувствуя, как ее щеки предательски алеют.
        - Ладно, пора идти… - поспешно заявила она, оправляя плиссированную юбку.
        Урок английского, который вел учитель Бенто, прошел очень быстро. Слишком быстро, по единодушному мнению учеников класса «Водород». В девять они поплелись в кабинет естествознания. Первым в класс зашел Гюс и поздоровался с МакГроу. Тот был занят тем, что вбивал в стену гвоздь.
        - Рассаживайтесь тихо, будьте добры! Если, конечно, вы на это способны… - заявил учитель вместо приветствия.
        Пока все разбредались по местам, педагог повесил на гвоздь табличку с изображением какой-то странной темной спирали, озадачившую большую часть учеников…
        Удостоверившись, что табличка держится крепко, учитель МакГроу повернулся лицом к классу и уставился на учеников своими пронзительными черными глазами, словно хотел вычислить среди них виновного в каком-то жутком преступлении. Складывалось такое впечатление, что этот человек постоянно подозревает весь мир неизвестно в чем.
        После леденящего душу осмотра МакГроу повернулся спиной к классу и написал на доске тему сегодняшних занятий. Внезапно гнетущую тишину нарушил звук упавшего на пол карандаша.
        Учитель МакГроу мгновенно замер, а потом, даже не оборачиваясь, резко бросил:
        - Мадмуазель Бек! Быть может, вам нужна помощь, чтобы справиться с чрезмерной утренней активностью вашего карандаша, или вы все же способны решить эту проблему самостоятельно?
        - Извините, месье, - пролепетала несчастная Зельда, наклоняясь за карандашом.
        Несколько учеников изумленно уставились на нее, другие смущенно опустили головы.
        Окса ободряюще улыбнулась Зельде, а та, отбросив назад длинные русые волосы, ответила ей испуганным взглядом огромных карих глаз.
        - Берите тетради, - приказал учитель, - и перепишите условия задачи.
        По-прежнему стоя лицом к доске, он продолжал писать, но через пару минут снова прервался и повернулся к Зельде, от волнения случайно уронившей свой, висевший на спинке стула, рюкзак.
        - Поскольку вы решили постоянно нарушать ход урока, мадмуазель Бек, то позвольте и мне нарушить ваши планы на день, оставив вас на два часа после занятий!
        - Но, месье, я же не нарочно! - со слезами в голосе воскликнула Зельда.
        - Ой, я вас умоляю! И не надейтесь разжалобить меня слезами и нытьем, меня вашим жеманством не проймешь!
        - Это уж точно… - пробормотала Окса.
        Учитель МакГроу тут же повернулся к ней.
        - У мадмуазель Поллок есть комментарии, которыми она жаждет с нами поделиться?
        Захваченная врасплох, Окса на миг остолбенела. Затем, поглубже вздохнув, храбро заявила:
        - Я считаю, что два часа после уроков за упавший рюкзак - это более чем перебор.
        В повисшей тишине весь класс застыл в тревожном ожидании.
        - Мадмуазель Поллок, сколь бы ни было героическим ваше вмешательство, прошу вас впредь избавить меня от необходимости выслушивать ваше мнение, - властным тоном изрек МакГроу. - Эти два дополнительных часа полностью оправданы, и не вам об этом судить. А теперь вернемся к уроку. Перерыв и так слишком затянулся.
        Повернувшись к доске, он с едва сдерживаемым раздражением продолжил писать.

«Он перегибает палку…» - мысленно сказал себе Окса.
        Грубость этого ледяного человека вызывала у нее жгучую ярость и колоссальное чувство протеста. Правда, теперь у нее была возможность поставить его на место… Уронить ему на голову доску, или заставить разлететься по всему классу листочки из лежавшей на учительском столе книги… Выбор был велик.
        Мгновенно сформировавшаяся в ее в голове идея воплотилась в жизнь. Фломастер, который держал МакГроу, буквально вылетел у него из руки, взметнулся к потолку и упал на пол. Случайно или преднамеренно? Но, чтобы это ни было, глухой стук его падения заставил учителя застыть.
        Все затаили дыхание. Окса от восторга заерзала на стуле, отчего его металлические ножки заскрипели по начищенному паркету.
        Гюс взволнованно взглянул на нее как раз в тот момент, когда учитель МакГроу угрожающе напрягся. А потом раздался рев, оглушительный и пугающий:
        - МАДМУАЗЕЛЬ ПОЛЛОК!!!
        У Оксы чуть сердце в груди не разорвалось. Учитель МакГроу по-прежнему стоял спиной к классу, но не нужно было видеть его лица, чтобы понять, что он в бешенстве.
        - Мадмуазель Поллок! - громогласно повторил педагог. - Немедленно покиньте кабинет!
        Улыбка на лице Оксы мгновенно сменилась выражением панического ужаса. Кровь словно застыла в ее жилах, в ушах зазвенело.
        Весь класс ошарашенно уставился на Оксу - никто не мог понять, почему учитель МакГроу обрушился именно на нее. Стараясь никак не выказать нарастающей паники, Окса с достоинством покинула кабинет математики, даже не глянув на жуткого педагога. Правда, оказавшись в коридоре, девочка тут же сдрейфила. Она была и сердита, и напугана тем, что ее выгнали из класса.
        Некоторое время Окса просто слонялась по коридору, проходя мимо кабинетов, внутреннее содержимое которых она видела сквозь стекла, занимавшие большую часть стен.
        Учитель МакГроу ее выгнал, и она не знала, куда ей податься. И все из-за какого-то скрипнувшего стула…
        - Нет, ну это все чересчур… - возмущению Оксы тем, что считала самым настоящим злоупотреблением властью, не было предела.
        Девочка брела по коридору, нервно грызя ноготь, и вдруг нос к носу столкнулась с учеником, выходящим из мужского туалета. КОШМАР! Это был тот самый грубиян, что ее тогда толкнул!
        - Ну что, соплячка, отираешься возле мужского туалета, а? - выдохнул он ей прямо в лицо, кружа вокруг, как лев кружит вокруг добычи, вынуждая замереть на месте.
        А потом неожиданно втолкнул Оксу внутрь.
        Окса быстренько забилась в дальнюю кабинку и скорчилась, вжав голову в колени, отлично понимая, что это ее не защитит… Она находилась в полной власти этого Варвара, словно мышка в мышеловке. Но что ему от нее надо? Что он к ней привязался?
        Парень настиг ее в два шага.
        - Ага, попалась! Тут ты не такая гордячка, а? - проревел он, глядя на девочку черными, пронзительными, как ядовитые стрелы, глазами. - Тебя выгнали с урока, да? Мадмуазель считает себя гением столетия, но на самом деле она полное ничтожество!
        - Я тебя не знаю и ничего тебе не сделала! Отцепись от меня! - попыталась отбиться Окса.
        - А с чего бы мне от тебя отцепляться? - угрожающим тоном заявил Варвар.
        Ошарашенная этим нелепым вопросом, Окса забилась еще дальше в угол, насколько это было возможно. Тело ее дрожало, а взгляд туманился. Окса не помнила, чтобы когда-нибудь в жизни ею владел такой испуг и одновременно такая ярость из-за того, что она оказалась в столь дурацком положении.
        - Я не желаю, чтобы ты околачивалась рядом, меня утомляет, когда соплячки вроде тебя путаются под ногами! - продолжал рычать Варвар своими толстыми вялыми губами.
        - Сейчас запру тебя в туалете, поскольку это самое подходящее место для дебильных малявок, мнящих себя выше других…
        От этих абсолютно несправедливых слов Окса так сильно прикусила себе губу, что почувствовала во рту металлический привкус крови.
        Варвар грубо схватил ее за руку и выволок из кабинки.
        Окса пискнула. Образовавшийся в ее животе комок страха постепенно превращался в клубок незамутненной ярости. Она ни за что не сдастся!
        Внезапно одна из дверей кабинок с грохотом стукнулась о стенку. Окса невольно вздрогнула. И вдруг все двери туалета принялись стучать с такой силой, что со стен посыпалась штукатурка. Грохот стоял чудовищный.
        Окса расширившимися от изумления глазами наблюдала, как двери хлопают створками, когда Варвар грубо толкнул ее в спину.
        Девочка обернулась. Тот словно не понимал, насколько ситуация… ненормальная! И опасная! Окса уставилась на своего обидчика немигающим взглядом, со жгучим желанием в душе размазать его по стенке, одновременно выставив вперед руку, чтобы не дать ему подойти ближе. Неожиданно раздался глухой рокот, и тело Варвара забилось в странных судорогах.
        Окса не очень-то поняла, как все произошло, но результат был жутким. Словно подхваченного невидимой силой Варвара буквально оторвало от земли и отбросило к умывальникам, находившимся от него в добрых четырех метрах! Парень впечатался спиной в кафельную стену, вскрикнув от боли, сполз на пол и остался лежать в полубессознательном состоянии. Из его носа текла кровь.
        Окса в ужасе подскочила к нему, вытаращив испуганные глаза.
        - Я ничего не делала! Я тебя не трогала! Это не я! - запричитала она, ломая руки.
        - Честное слово, это не я! Честное слово…
        Варвар с трудом поднялся и, потирая голову, бросил на Оксу ненавидящий взгляд. Его брюки сползли до бедер, обнажив толстый белый живот. Парень резко провел рукой по подстриженным ежиком черным волосам, подтянул штаны, а потом размеренным шагом двинулся на Оксу, угрожающе сжимая кулаки.
        И тут внезапно распахнулась дверь. В туалет вошел директор месье Бонтанпи, уставившись на них с сердитым видом.

10. Грозовое настроение
        - Что тут за грохот? - рявкнул он. - Вас слышно на весь колледж!
        - Извините, месье, - ответил Варвар, - заклинило дверь, и я никак не мог ее закрыть, а потом от сквозняка застучали все створки…
        - Хм… - директор обвел взглядом помещение. - А что вы делаете в мужском туалете, мадмуазель Поллок? - спросил он, заметив Оксу, которая старалась сделаться как можно незаметней. - Вы же должны быть на уроке!
        Потом директор вновь обратил свое внимание на Варвара, вытиравшего нос одноразовым полотенцем. И перевел взгляд на Оксу.
        - Что между вами двумя произошло? Вы подрались? - спросил он недоумевающе-озабоченно.
        Окса, смущенная и растерянная, обнаружила, что не может выдавить из себя ни единого слова.

«Я самая опасная девочка в мире! Не приближайтесь ко мне, я совершенно не управляю своей силой!» - в данный момент она могла бы сказать только это.
        Варвар метнул на нее злобный взгляд, помолчал несколько секунд, за которые Окса успела абсолютно выпасть в осадок, и, наконец, с ухмылкой ответил директору:
        - Подрались? Нет, что вы, месье! Учитель Лемер разрешил мне уйти с урока, потому что у меня из носа пошла кровь. В коридоре я встретил Оксу Поллок, и она проводила меня в туалет, чтобы помочь ее остановить.
        Услышав это, Окса лишь рот раскрыла от изумления. Из всех произнесенных этим дикарем слов правдивых было всего два: ее имя. И, кстати, откуда оно ему известно? И с чего это он так врет месье Бонтанпи? Наверное, в процессе инцидента у Варвара что-то в мозгах перемкнуло, иного объяснения просто не могло быть! Какая ему выгода скрывать правду, когда у него есть такая отличная возможность ее подставить? Разве что у него самого рыльце в пушку, и все это вранье предназначено лишь для того, чтобы прикрыть его самого…
        - Это правда, мадмуазель Поллок? Драки не было?
        - Нет, месье, - решительно ответила Окса, хотя ее сердце бешено колотилось. - Я бы просто не смогла подраться с таким сильным парнем! - добавила она, поморщившись и тщательно избегая встречаться взглядом с упомянутым «силачом».
        Мысленно Окса вовсю поносила себя за то, что ведет себя как последняя рохля. Конечно, она умеет драться! И только что отлично это продемонстрировала…
        - Да уж, представить вас боксирующей довольно сложно, мадмуазель! - заметил месье Бонтанпи, камня на камне не оставив от мыслей Оксы. - Хорошо, молодой человек, вам нужно немедленно отправиться в медпункт.
        - Нет необходимости, месье, - ответил Варвар. - Я вернусь на урок. Мне уже гораздо лучше.
        И, развернувшись на каблуках, он вышел из туалета, прямой как палка, даже не посмотрев на Оксу, которая по-прежнему старалась сделаться совсем незаметной.
        Как только они остались вдвоем, месье Бонтанпи продолжил допрос.
        - Ну а вы, мадмуазель Поллок, что делали в это время в коридоре? Тоже направлялись в туалет?
        - Нет, месье… меня… меня выгнал из класса учи… учитель МакГроу, - пролепетала Окса, слишком взволнованная, чтобы придумать что-либо иное, кроме правды.
        - Выгнал? Надо же… И за что же? - нахмурился месье Бонтанпи.
        - Не знаю, месье, - пискнула Окса.
        - То есть как это, не знаете?
        - Он просто сказал мне выйти из класса, и все.
        - Я очень удивлен… - сквозь зубы процедил директор.
        Он взглянул на девочку более внимательно: у той был слишком безобидный вид для человека, способного так вывести из себя педагога с закалкой, как у МакГроу, чтобы он выгнал ее из класса. Честно говоря, Бонтанпи уже мучал вопрос, что же нужно было такого натворить, чтобы вызвать столь суровое наказание. Ученица четвертого класса… Новенькая…
        - Идите за мной.
        Директор положил руку Оксе на плечо. Когда девочка поняла, что они идут к кабинету естествознания, ее охватило отчаяние, и с ее губ сорвалось:
        - О, нет, только не это…
        Должно быть, месье Бонтанпи обладал чрезвычайно острым слухом, потому что он услышал то, что было произнесено почти беззвучно.
        - Почему «только не это», мадмуазель Поллок? Учитель Мак-Гроу настолько ужасен?
        - Нет-нет, месье… - солгала Окса, мысленно отвешивая себе здоровенную оплеуху.
        Идя вместе с директором по обрамленным колоннами коридорам колледжа, она чувствовала себя, как на раскаленных угольях. Внутри Оксы поднимались то волны ярости, то страха, растекаясь по венам, будто яд.
        Происшествие в туалете сильно выбило ее из колеи, и девочке совершенно не хотелось, чтобы учитель МакГроу добавил ей еще неприятностей. Их и так у нее больше чем достаточно!
        Неожиданно директор остановился. Опершись на шедшие вдоль галереи каменные перила, он наклонился вперед, в сторону двора, поднял голову к небу и пробормотал:
        - Господи, похоже, сейчас начнется ливень…
        И действительно, небо начали заволакивать черные тучи, прямо на глазах стало быстро темнеть. Было всего десять часов утра, но складывалось впечатление, что надвигается ночь. В классах загорелся свет, освещая коридоры.
        Когда на город обрушился сильнейший ливень, по позвоночнику Оксы пробежал холодок.
        Директор и юная ученица дошли до дверей кабинета естествознания. Месье Бонтанпи коротко постучал и вошел в класс. Ученики тут же вскочили с мест, противно заскрипев стульями по полу в точности, как недавно Окса.

«О-ля-ля! МакГроу это крепко не понравится… но мне от этого точно легче не станет», - подумала Окса, колоссальным усилием воли стараясь сделаться невидимой. Может, ее новые способности ей в этом помогут?
        - Господин директор, чем могу…
        - Господин МакГроу, я встретил в коридорах эту заблудившуюся ученицу и хотел убедиться, что она найдет свой класс, - перебил его месье Бонтанпи, умолчав об эпизоде в туалете.
        - Мадмуазель Поллок не заблудилась, господин директор, я выгнал ее из класса, - сухо пояснил МакГроу.
        - Прошу прощения? - переспросил месье Бонтанпи. - Похоже, я вас не расслышал, от этого ливня такой грохот…
        МакГроу повторил сказанное громче, пытаясь перекрыть шум падающей на улице воды. Он был очень бледен, и было заметно каких усилий ему стоит сдерживать рвущееся наружу возмущение.
        - И что же такого натворила мадмуазель Поллок, чтобы заслужить подобное наказание?
        - спокойным тоном продолжил месье Бонтанпи.
        - Забудем об этом, месье, - процедил сквозь зубы белый от ярости МакГроу. - Сядьте на место, мадмуазель Поллок.
        И впервые с момента появления директора, черный и зловещий взгляд МакГроу встретился с глазами Оксы, оказав на девочку эффект пощечины. Ее мозг сначала застыл, а потом взорвался. Боль оказалась такой сильной, что Оксе показалось, будто ее режущие удары буквально рвут на части ее мозг.
        Внезапно раздался оглушительный громовой раскат, черное небо пронзил зигзаг молнии и погас свет.
        - Силы небесные! - воскликнул месье Бонтанпи. - Пробки перегорели, только этого еще не хватало!
        Гром оглушил Оксу. Воспользовавшись темнотой, в которую погрузился колледж, она выскользнула из класса через оставшуюся открытой дверь. По выходившим на двор трехуровневым галереям с колоннами гулял сильный ветер, и переполошившиеся ученики устремились к выходам из классов.
        Окса подошла к перилам и уставилась в небо со смесью восторга и ужаса. Над ее головой нависли свинцовые тучи, время от времени наэлектризованный воздух сотрясали оглушительные раскаты грома, а двор и каменные статуи беспрерывно освещали огненные зигзаги молний.
        - Это потоп! - воскликнул кто-то из учеников.
        - Конец света! - крикнул на бегу другой, торопясь укрыться в классе.
        А Окса не могла оторвать глаз от апокалипсического зрелища. Сила разбушевавшейся стихии соответствовала ее ощущениям, и, несмотря на свой испуг, она чувствовала полную гармонию с темным, рассекаемым молниями, небом.
        - В жизни не видел такой сильной грозы! - произнес кто-то рядом.
        Повернув голову, Окса узнала Мерлина.
        - Жуть какая! - крикнул мальчик, стараясь, чтобы его было слышно. - Отойди, это может быть опасно!
        Гроза продлилась недолго. Через несколько минут ливень прекратился, и тучи рассеялись, оставив за собой чистое ясное небо. Взволнованные ученики вернулись в классы, и уроки продолжились в весьма относительной тишине.
        Окса плюхнулась на стул, и, осознав, что получила тройную амнистию - от Варвара, месье Бонтанпи и МакГроу, - поклялась себе даже не шелохнуться до конца урока.
        На перемене предметов для разговоров было два. Конечно, гроза, следы которой были хорошо видны повсюду: мокрый двор усыпали осколки черепицы, а между брусчаткой образовались лужи. Вторым же объектом всеобщего внимания стала сама Окса. Многие видели, как она вернулась в класс в сопровождении директора, и слухи об этом моментально расползлись по всему колледжу.
        - Ну, старушка, опять ты меня перепугала до икоты! - хмыкнул Гюс. - Никто так и не понял, что случилось, а в результате ты огребла по полной… Это несправедливо! Да… для особы, которая ненавидит быть на виду, это просто супер!
        - Да знаю я, испереживалась уже вся… Это полная катастрофа… - несчастным тоном заявила Окса.
        - Почему? - пристально глядя на нее, вмешался Мерлин. - Да тебя на руках надо носить за то, что смогла возразить МакГроу!
        - Браво, Окса! - поздравил ее еще один присоединившийся к их группке ученик. - Ты высказала вслух то, что думают остальные! МакГроу и впрямь перегибает палку…
        - Знаешь, думаю, в конце концов, он успокоится, - утешила ее Зельда. - Директор выглядел не больно-то им довольным. К тому же ты ничего не сделала!
        - Ты тоже! - справедливо уточнила Окса.
        Она чуть было не ляпнула, что МакГроу сам был неуклюж, «выронив» свой фломастер. Но на этот счет ее совесть была не очень чиста… и девочка предпочла не акцентировать внимания на этом инциденте.
        - Это подло! - возмущенно добавил Мерлин.
        Гюс виновато покосился на Оксу, а та только сильнее съежилась на скамейке.
        Оставшуюся часть дня Окса изо всех сил старалась не привлекать к себе внимания и сосредоточиться на занятиях, включая и очередной урок у МакГроу. Последний сильно облегчил ей эту задачу, поскольку на протяжении всего урока вел себя так, будто Оксы вовсе не существовало. Он ни разу даже не взглянул на нее. И ни разу не сделал никому унизительного замечания.
        Растерянные, но довольные этим ученики «Водорода» воспользовались неожиданным затишьем и прилежно слушали урок своего странного учителя.
        - Месье Пуакассе и мадмуазель Поллок, останетесь и наведите тут порядок… - заявил МакГроу, едва прозвенел звонок.
        Окса с досадой поглядела на Гюса. Денек выдался не только гнусный, но и бесконечный…
        - Ничего, старушка! - шепнул ей приятель. - Увидимся в столовой, ладно?
        - Ладно… - буркнула Окса.
        Она собирала с парт мензурки, а Мерлин принялся мыть пипетки.
        - Знаешь, что полагал Эйнштейн? - неожиданно спросил ее он.
        - Нет, не знаю… - Окса была рада отвлечься.
        - Так вот, это удивительно. Эйнштейн известен главным образом благодаря своей теории относительности, но этот человек был настоящим провидцем. Например, он довольно рано понял, что можно использовать солнечную энергию…
        - Совершенно с вами согласен! - раздался голос МакГроу.
        Окса застыла на месте, а Мерлин совершенно растерялся. Никто из них даже не слышал, как учитель вернулся в класс.
        - И что же вас так заинтересовало у Эйнштейна? - продолжил МакГроу, просветлев лицом.
        Складывалось такое впечатление, что простое упоминание великого ученого превратило жесткого и бескомпромиссного педагога во внимательного и пылкого человека, с интересом слушающего юного ученика.
        - Больше всего меня заинтересовали его труды о природе света, - Мерлин покраснел, одновременно польщенный и встревоженный вызванным интересом.
        МакГроу пару секунд смотрел на него, а потом одобряюще поинтересовался:
        - А что еще вам известно о работах Эйнштейна?
        Мерлин поколебался, но затем поддался горящему любопытством взгляду учителя.
        - Я знаю, что он доказал, что свет можно сравнить с волной или потоком частиц…
        - Я понимаю, почему вас интересует эта проблема, я и сам преклоняюсь перед этим великим ученым и интересуюсь фотоэлектрическим эффектом. Видите ли, я работал на ЦРУ, и могу вам сказать, что практическое применение многих вещей, созданных на базе теорий Эйнштейна, весьма велико, особенно в военной области…
        В порыве энтузиазма МакГроу взмахнул рукой, и стоящий на его столе сосуд с синей жидкостью буквально взлетел в воздух от удара.
        Окса невольно среагировала: сосуд застыл, зависнув в паре метров над полом совершенно вертикально, а потом вернулся на свое прежнее место на столе. На все ушло от силы секунды полторы, и без всякого внешнего вмешательства… физического.
        Испуганная допущенным промахом, Окса закусила губу. Мерлин продолжал мыть пипетки, с его стороны опасаться было нечего. А вот МакГроу… Учитель взирал на нее совершенно бесстрастно. Бесстрастно! А ведь он все видел, Окса это точно знала.
        Но он стоял абсолютно невозмутимо, словно она только что, прямо у него на глазах, совершила нечто совершенно обыденное!
        - Если хотите, мы с вами как-нибудь потом поговорим об Эйнштейне, - сказал учитель. - А теперь вам пора к одноклассникам.
        Оксу не надо было упрашивать. Подобрав рюкзак, она стремительно выскочила из класса. Мерлин последовал за ней.

11. Берлога со статуями
        Окса знала, что Гюс любыми путями попытается остаться с ней наедине.
        - Что стряслось? Ты странно выглядишь… - вскользь заметил он, встретив ее в столовой.
        Но как только обед закончился, Окса тут же удрала, пробормотав, что ей нужно в туалет. Брякнула, не подумав. Она же была там десять минут назад!
        Гюс, не будучи дураком, попробовал ее задержать, но не тут-то было. Окса проскользнула ужом…
        В первый день занятий Мерлин, как старожил колледжа Св. Проксима, взял на себя роль гида и провел Гюса, Оксу и Зельду по всем уголкам здания. Одно место Оксу особенно впечатлило: это был чулан, где были собраны старые разбитые статуи святых. Четверка тут же окрестила это место «Берлогой со статуями».
        Окса, желая избежать расспросов со стороны Гюса, с трудом его отыскала, и едва шагнув на порог, решила, что это идеальное место для того, чтобы побыть одной.
        В этой бывшей монастырской келье царила специфическая затхлая атмосфера, идеально соответствовавшая расположению ее духа. Здесь, в полумраке, едва рассеиваемом светом, поникавшим сквозь витражи, Окса пробыла почти час, прислонившись к бюсту какого-то святого.
        После инцидента с мерзким МакГроу девочку терзали сомнения и тревога. Окса понимала, что, вырвав усилием воли фломастер из руки учителя, сделала глупость. И все же, какое удовольствие она испытала, ощутив в себе силу, приведшую ее в восторг!
        Однако последствия этого поступка могли быть весьма плачевными. И теперь, когда она могла мысленно прокрутить назад все с ней происшедшее, Окса осознала свою неосторожность. Она ничего не продумала, не взвесила, а действовала чисто инстинктивно, а то, что в ней сидело, стало ей неподконтрольным. И это было хуже всего!
        - Что я натворила! - с отчаянием пробормотала девочка.
        Что же касается Варвара, тут она хоть понимала, что к чему. Хоть этот грубиян и разозлил ее до невозможности, она совсем не собиралась причинять ему боль. Абсолютно! Пусть у нее и богатое воображение, Окса отлично понимала разницу между мечтами и реальностью! Искушение воспользоваться своим могуществом было велико и легко осуществимо, но она отдавала себе отчет в том, что это любое могущество следует подчинять правилам и требованиям реального мира.
        Однако в столкновении с Варваром у Оксы было полное ощущение, что никакого разрыва между мечтами и реальностью нет. Когда этот балбес третировал ее в туалете, ей ужасно захотелось врезать ему как следует кулаком в живот и отшвырнуть от себя метра на четыре. Жутко хотелось. Правда. Но виртуально! Однако так оно и произошло на самом деле, хотя она и пальцем не пошевелила! Да и как бы она смогла? Ну а тогда как все это с ним случилось? Она ведь к нему даже не прикоснулась…
        Окса вспомнила лежащего у кафельной стены парня с разбитым в кровь носом. Какая силища! Он же мог убиться! То есть, она могла его убить? От этой мысли Окса вздрогнула.
        Уперев локти в колени, раздосадованная девочка испустила глубокий вздох. Сквозь грязные витражи пробивался красноватый луч, освещая странное помещение рассеянным светом и упираясь в небольшой умывальник. Окса с удивлением поймала себя на том, что смотрит на него с вызовом. Отчасти из любопытства, отчасти ради удовольствия она сосредоточилась на его кране.
        Со своего места девочка не очень четко его различала, но на первый взгляд кран был ржавым и не работающим. Неожиданно Окса почувствовала, как у нее формируется странное желание открыть кран простым усилием воли. Бесполезно, конечно, но так приятно воображать, что она на это способна! Настроившись, Окса замерла, собрав и сконцентрировав всю свою волю и энергию. И кран поддался…
        Через несколько секунд поток воды образовал в воздухе удивительное облако брызг и, изогнувшись грациозной дугой, обрушился к ногам Оксы. Девочка протянула руки к потоку, который начал выписывать сложные арабески. Вода мягко скользнула ей в ладонь, намочив рукав пиджака.
        В это было невозможно поверить, но это была чистая правда…

12. Тревожные гипотезы
        - Окса, подожди! - Гюс пытался догнать подругу, но та умчалась на роликах сразу по окончании последнего урока, сбежав от него пятый раз за день.
        Окса, скрепя сердце, сделала вид, что ничего не слышит, но все же позволила Гюсу немного сократить разрыв. По-прежнему, мчась как стрела, она изредка поглядывала через плечо, желая убедиться, что тот едет за ней.
        Окса знала, что с ее стороны это жестоко и жалко и что она ведет себя непоследовательно и недружелюбно. Она сожалела об этом, но при этом не прилагала ни малейших усилий, чтобы изменить ситуацию…
        Она промчалась до Сент-Джеймс Парк, где уселась под плакучей ивой лицом к спокойно текущим водам реки, уставившись на уток. Везет им! Никакие МакГроу не отравляют жизнь, никакие Варвары не портят пейзаж.
        - Ой, ты здесь? - воскликнула девочка, заметив Гюса, который все-таки добрался до нее несколько минут спустя.
        - Да, я здесь, и не вздумай говорить, что рада этому, потому что я тебе не поверю!
        - резко ответил мальчик. - Да, и спасибо! Как мило, что ты меня подождала…
        - Извини… Я не хотела тебя обидеть. Просто сегодня я как-то странно себя чувствую…
        - Заметно… - буркнул Гюс, но все же снисходительно улыбнулся. - Надеюсь, ты еще не забыла, кто твой лучший друг!
        Плюхнувшись рядом, он легонько пихнул ее локтем.
        - Так и знал, что ты придешь сюда…
        Некоторое время друзья наблюдали за прыгающими в траве белками и кормящими зверьков орешками детьми.
        - Помнишь, как в прошлом году мы были в этом парке на школьной экскурсии? - спросил Гюс. - Скажи мне тогда кто-нибудь, что буквально через год я буду жить рядом…
        А потом грустно добавил:
        - Мне кажется, что мы с тобой никогда так мало не виделись… Хорошо, что мы в одном классе, а то вообще не знаю, что бы было…
        Оксе стало стыдно. Сегодня она обошлась с Гюсом не очень красиво… Чувствуя некоторую неловкость, девочка ждала продолжения.
        - Все в порядке, старушка? - спросил Гюс, жуя травинку и не глядя на подругу.
        - Нет, все очень даже не в порядке… - призналась Окса. - И я совершенно не знаю, что делать…
        - Это нормально, - заявил Гюс. - Слишком много перемен за короткий срок: страна, дом, колледж… Это просто обратная реакция организма, вот и все.
        - Дело не в этом, Гюс…
        На несколько минут воцарилось неловкое молчание.
        - Ладно, - бросил, наконец, мальчик. - Сдается мне, придется из тебя информацию клещами вытягивать, чтобы хоть что-то понять.
        Оксе казалось, что она вязнет в собственных мыслях. Тайна начала занимать в ее голове слишком много места, и девочку распирало от желания ею поделиться. Так чего медлить?
        - Гюс! - вздохнула она. - Несмотря ни на что, ты ведь все равно останешься моим другом?
        - Э-э… Ну да, конечно!
        - Клянешься?
        - Клянусь!
        Окса, взволнованная тем, что собралась сделать, набрала в грудь побольше воздуха.
        - Видишь вон ту сосновую шишку рядом со скамейкой?
        - Ага, - заинтригованно ответил Гюс.
        - Смотри внимательно…
        Шишка поднялась над землей, сначала медленно, затем быстрее, и отлетела на десяток метров. За ней метнулась белка. Гюс удивленно вскрикнул, переводя взгляд с шишки на Оксу. Но демонстрация только началась…
        Шишка взлетела вертикально, словно поднятая невидимой рукой. Белка начала подпрыгивать, чтобы ее достать, и Окса не смогла отказать себе в удовольствии заставить зверька скакать, подняв шишку на высоту нижних веток большого дерева. А потом усилием воли подняла в воздух сложенные в кучу осенние листья, вызвав недовольные крики работников парка.
        - Только не говори, что это сделала ты! - выдохнул Гюс.
        - Почему? Не веришь? Смотри!
        На этот раз объектом приложения ее способностей стал рюкзак Гюса. Мальчик подскочил, как на пружинках, и схватил рюкзак, паривший в пятидесяти сантиметрах над землей.
        Встревоженно оглядевшись по сторонам, Гюс пробормотал:
        - Как ты это делаешь?
        - Не знаю…
        - Хорошо, - недоверчиво заметил мальчик. - Ты пытаешься меня убедить, что способна нагло попирать закон всемирного тяготения и при этом понятия не имеешь, как тебе это удается?
        - Я просто желаю этого, вот и все.
        - Э-э… Знаешь, я бы тоже не отказался от подобного. Я могу сколько угодно желать, но вряд ли этого будет достаточно. Придется тебе предоставить мне более веские аргументы, старушка!
        - Вот такие? - поинтересовалась Окса, воспарив над землей сантиметров на двадцать
        - на манер индийского йога.
        Гюс ошарашенно уставился на нее, затем схватил за руку и резко дернул к земле.
        - Спятила? А если кто увидит?
        Окса нахмурилась.
        - Не хотелось бы…
        - Но… как тебе удалось?
        - Не имею ни малейшего понятия, Гюс.
        И с глубоким облегчением оттого, что может, наконец, говорить, Окса принялась рассказывать приятелю обо всем, что с ней приключилось за последние шесть дней. Об экспериментах в своей комнате. О шутке, сыгранной с МакГроу. О дуэли с Варваром.
        Гюс внимательно выслушал все до конца, не перебивая, а когда Окса закончила, прислонился спиной к стволу дерева и присвистнул.
        - Отпад! Никогда бы не подумал, что такие вещи могу происходить в действительности!
        Он снова посмотрел на Оксу, встретившись с ее горящими от восторга глазами.
        - Только знаешь, тебе нужно быть очень осторожной. Иначе можешь нарваться на крупные неприятности. Ты хоть понимаешь, что не совсем такая, как все?
        Окса быстро кивнула.
        - Знаешь, что делали с такими людьми, причем, не так уж давно? Сжигали живьем или вешали на деревьях, пока те не превращались в высохшие трупы!
        - Ой, Гюс, не преувеличивай! Мы же в XXI веке живем! Ну, в любом, случае, спасибо за поддержку, это приятно…
        - Я это говорю, потому что знаю тебя, старушка. У тебя есть тенденция перебарщивать…
        С этим Окса не могла не согласиться. С раннего детства в их тандеме Гюс был гласом разума.

«Осторожно, Окса! Ты не должна… Будь осторожна… Черт, Окса, нет…» - Сколько раз он выступал в роли тормоза? Это чертовски раздражало, но надо отдать Гюсу должное: он никогда не ошибался…
        Когда друзья решили уйти из парка, было шесть часов вечера. Пора было домой. Они направились к выходу, довольные, что вновь обрели друг друга. Вдруг Окса, уже надевая ролики, нахмурилась.
        - Что не так? - встревожился Гюс.
        - Я не хотела тебе говорить, но есть еще кое-что…
        - Еще кое-что?
        Окса помедлила.
        - Он не тот, за кого себя выдает…
        - Ты о ком?
        - О МакГроу. Это трудно объяснить… - побормотала девочка, не решаясь взглянуть на Гюса. - Он не препод математики и естествознания. Это лишь прикрытие, - выдохнула она.
        - Что за чушь?
        - Сначала выслушай до конца. Я хорошенько все обдумала, и все сходится, сам увидишь… Во-первых, МакГроу знал, кто я такая, еще до того, как впервые меня увидел, в этом я совершенно Уверена. Помнишь, когда Бонтанпи делал перекличку, то неправильно назвал мою фамилию, а МакГроу его поправил. Странно, да? Во-вторых, он выгнал меня из класса. По официальной версии из-за того, что я скрипела стулом. Но, скорее всего, из-за фломастера, который я заставила летать.
        Гюс заинтригованно поглядел на нее. Высказанные Оксой гипотезы его беспокоили.
        - В-третьих, произошло еще кое-что совершенно… показательное.
        Взгляд Гюса стал вопросительным.
        - Что ты еще натворила? - пробормотал он.
        - Клянусь, я не нарочно!
        - Окса, что ты сделала? - отчетливо повторил Гюс.
        Девочка поведала ему об эпизоде со «спасенным от разбивания сосудом» в мельчайших подробностях. Гюс схватился за голову.
        - Да ты сдурела!
        - Я не могла удержаться… и сделала это рефлекторно! А он просто стоял, глядя на меня, и даже бровью не повел! С этим типом нечисто, Гюс. Я думаю, он здесь, потому что что-то ищет. Или кого-то. Я не сочиняю…
        - Да, тебе это не свойственно, - с некоторой иронией перебил ее приятель… - Рациональность Поллоков известна всем… Ну, и какие выводы ты сделала?
        - Напоминаю, что МакГроу работал на ЦРУ. Так посмотри на вещи прямо, и представь, чем являются такие способности, как у меня, для ЦРУ, КГБ и прочих секретных служб? МакГроу знал до меня, что я ими обладаю, а меня он знает лучше меня самой. Он знает всё. Вот честное-пречестное! Не могу сказать, откуда и по какой точно причине он тут, но я совершенно уверена, что это как-то связано со мной. Ты наверняка подумаешь, что я сбрендила, но мне страшно, Гюс…
        - Страшно? Почему?
        - Откуда я знаю! Единственное, что я на данный момент понимаю - я не обычный человек. Помнишь ту историю с кузнечиками? - ни с того ни с сего вдруг спросила Окса.
        - Кузнечиками? Ты о чем вообще?
        - Не так давно об этом говорили! - настаивала Окса. - Ученые хотели изучить микроскопических червячков, что живут в мозгах кузнечиков…
        - А, да! - перебил ее Гюс. - Вспомнил! Кузнечики прыгают в воду и тонут, потому что не умеют плавать. Долгое время считали, что они кончают с собой, что совершенно невозможно, потому что животные не способны кончать жизнь самоубийством! Это долго оставалось загадкой. А потом выяснилось, что все дело в этих самых пресловутых червяках в их головах. Когда тем приходит пора размножаться, они заставляют кузнечиков направляться к воде, те туда прыгают и тонут, потому что не умеют плавать. Потом черви разрывают тело утопленника и приступают к размножению в воде. Но… какое это имеет отношение к МакГроу и тебе?
        - Может, он хочет меня клонировать, или ставить на мне опыты… А может, даже препарировать мой мозг, чтобы узнать, как мне это удается. Как те ученые поступали с червяками, чтобы понять, как им удается заставлять кузнечиков прыгать в воду, хотя это идет вразрез с их природой. Ты представляешь, какое он может найти этому применение?
        Гюс покосился на Оксу, пораженный выдвинутой ею гипотезой и встревоженный убежденностью, с какой она ее изложила.
        Окса крутила пальцем колеса роликов. Мозги у нее бурлили, она будто кипела изнутри. Она бы что угодно отдала за стакан холодного лимонада!
        Так они и сидели в напряженной тишине, пока Гюс, наконец, не нарушил молчание.
        - Вообще-то, если подумать, в этом есть смысл… Но если это действительно так, мы крепко влипли, старушка!
        - Думаю, нужно разузнать о МакГроу побольше, как считаешь? - с надеждой спросила Окса.
        - Согласен, - кивнул Гюс. - Но только не паникуй. Ты должна сохранять холодную голову и не поддаваться на провокации. Если ты права, он на все пойдет, чтобы ты дальше раскрылась. А мы, тем временем, постараемся узнать, откуда он взялся и что тут делает. Можешь на меня рассчитывать, старушка!
        Гюс встал и протянул Оксе руку, помогая девочке подняться. Ему жег язык еще один вопрос.
        - Ты никому об этом не говорила?
        - Ты что, спятил?! - вспыхнула Окса. - Кому, по-твоему, я могла о таком рассказать?
        - Ну откуда мне знать! Родителям там, или бабушке… - нахмурился Гюс, тщательно скрывая облегчение и радость от того, что оказался единственным посвященным.
        - Нет! - отрезала девочка, которую эта мысль до смерти испугала. - Я никому не могу этого рассказать.
        Гюс не понял толком, как расценить ее ответ, но, немного подумав, решил принять его как особое отношение к нему Оксы.
        - Не переживай, - успокоил ее он. - Ты теперь не одна.
        Убедившись, что подруга благополучно добралась до дома, Гюс ощутил неодолимую потребность как следует подумать. Оказавшись в своей комнате, он, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Сердце его бешено колотилось, нервы были натянуты до предела. Какая потрясающая новость…
        Им овладели восторг и волнение одновременно. Окса ему как сестра. Нет, больше, чем сестра! Она его alter ego.[Alter ego - в переводе с лат. «другое я» - реальная или придуманная альтернативная личность человека.] Та, которая лучше всех его знает и понимает, не считая родителей. В точности, как и он ее. До сегодняшнего дня… Потому что то, что сегодня Окса ему продемонстрировала, выходило далеко за рамки его воображения. И все же Гюсу это не привиделось.
        Окса - ведьма? Сверхъестественное существо? Фея? В это было непросто поверить, но у него не было никаких сомнений: она понемножку все это вместе взятое!

13. Тихий вечер
        Расставшись с Гюсом, Окса тут же поднялась к себе в комнату. Она чувствовала, как расслабляется каждый мускул, каждый нерв ее тела, и как спадает напряжение. В мирной обстановке дома ей казалось, что ничего страшного с ней случиться не может, что здесь она укрыта от всего мира и подстерегающих ее в нем проблем.
        Девочка ощущала себя в полной безопасности, едва закрывала за собой дверь. И сегодня это чувство было острым, как никогда…
        Для начала Окса приступила к наипервейшей вечерней задаче: смене костюма
«плиссированная юбка-галстук-блейзер» на поношенные джинсы и ярко-оранжевую футболку. Взъерошив волосы, она полежала немножко на кровати, потом, будучи не в состоянии усидеть на месте, вышла из комнаты.
        Окса уже собиралась подняться в апартаменты Драгомиры, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Мама вернулась!
        Окса бросилась к ней. Хорошо, что мама дома!
        - Привет, детка! Как твой день, хорошо прошел?
        - П-ф-ф… Денек был тот еще! Но, в общем, порядок! Как видишь, жива! Я шла к бабуле…
        - Не хочешь перекусить со мной? Твоя бабушка занята с твоим отцом и их друзьями, не надо их беспокоить.
        - Ой! Бабулина банда? Они не наговорятся и за несколько часов… Лучше туда не соваться…
        Когда Поллоки жили в Париже, Драгомира любила приглашать к себе друзей, с которыми запиралась в своих аппартаментах и где они подолгу беседовали, попивая черный, как кофе, чай. Обычай, которому они, похоже, собираются следовать и здесь, в Лондоне.
        - Да, Бабулина банда! - рассмеялась Мари Поллок. - Но все это нас не касается, так что идем. Я разогрею пирожки с мясом, твои любимые. И вообще, я хочу с тобой пообщаться, вот!
        Устроившись за кухонным столом, мама с дочкой умяли полдюжины теплых пирожков, прикончили колбасу, а затем отдали должное камамберу. Окса была так рада побыть наедине - и предаться обжорству! - с мамой…
        Эти трогательные и душевные минуты она не променяла бы ни за что на свете! Ее сердце пело от счастья, когда Окса смотрела на мать лучившимся от радости взглядом, а Мари отвечала ей сияющей улыбкой.
        - Как там, в ресторане, продвигается? - поинтересовалась Окса после своего долгого рассказа о колледже.
        Мари всегда работала вместе с Павлом. В Париже, пока муж орудовал у плиты, она блестяще управляла рестораном, командуя целым батальоном официантов «железной рукой в мягкой перчатке» - как подчеркивал Павел, больше, чем кто-либо другой, восторгавшийся талантами жены.
        Окса понимала, что теперь, когда родители вознамерились открыть свой собственный ресторан, им приходится работать еще больше, и в глубине души очень об этом сожалела. Такие вот тихие семейные вечера теперь станут совсем редкими…
        - Работы почти закончены, но твой отец убежден, что к открытию ничего не будет готово, ты ж его знаешь. Рабочие страшно злы, он постоянно висит у них над душой. И я им искренне сочувствую! Счастье, что есть Пьер, он не такой дерганый… Я рада, что они стали компаньонами, это пойдет на пользу твоему вечно тревожащемуся папаше. Даже я все больше и больше теряю надежду увидеть его когда-нибудь более-менее спокойным… Но нужно держать себя в руках и принимать его таким, какой он есть. В конце концов, именно в этом и заключается любовь, а?
        Окса убежденно закивала.
        - А как твои занятия? - сменила тему Мари. - Покажешь, что вы прошли?
        Счастливая таким вниманием, Окса спешно сбегала за школьными принадлежностями. Все коробки уже были распакованы, и теперь просто нужно было привыкнуть к новому дому, такому английскому, с уютными комнатами, капризными трубами, опускающимися рамами… так отличающемуся от их парижской квартиры.
        Окса испытывала самые противоречивые чувства: вроде все на месте - мебель, предметы, люди, которых она любит, но в другом городе и другом окружении, на данный момент, скорее враждебном, во всяком случае, это касалось колледжа.
        Но их дом на Бигтоу-сквер был уютным, а сам Лондон удивительным. Окса обожала этот город! Его парки, музеи - все вызывало в ней восторг! Не говоря уже об
«английском» образе жизни, английской вежливости и непринужденности, экстравагантности и чувстве стиля, столь естественно перемешанных… Все это ей нравилось, просто требовалось время, чтобы она могла почувствовать себя совсем как прежде.
        Вернувшись в гостиную, Окса поймала себя на том, что наблюдает за устроившейся возле камина мамой.
        Мари Поллок была высокой женщиной с молочно-белой кожей, худой, но крепкой, с безмятежным и добрым характером. Очень терпеливая, она обладала кипучей энергией, составлявшей резкий контраст с ощущением невозмутимого спокойствия, которое производила при первом впечатлении.
        Одежду мама Оксы всегда носила простую и неброскую, как она сама, предпочитая чистые линии и гармоничную расцветку. Этим вечером на ней было очень милое шелковое сине-серое платье, а волосы были собраны в свободный пучок. Окса заметила, какой у матери озабоченный вид и морщинка на лбу. Устала, наверное…
        Следует сказать, что за последние несколько дней все следы их недавнего переезда начисто исчезли. Никто бы не поверил, что Поллоки едва здесь поселились. Мари работала, как проклятая, чтобы добиться такого результата…
        Годы, проведенные в Китае, сильно повлияли и на ее характер и вкус. Она оформила их гостиную в азиатском стиле, придавшему помещению необычный, экзотический вид. В соседних домах-близнецах царили кружева, цветочные набивные ткани, кожаные или обитые тафтой кресла. Но у Поллоков все было совершенно иначе.
        Возле камина стояла статуэтка из серого камня, изображавшая мандарина, взирающего на домочадцев с таким выражением, будто он желал управлять всем хозяйством. На полу, под низеньким красным лакированным столиком со стоящим на нем большим букетом анемонов, лежала бамбуковая циновка. На потолке висел огромный светильник из промасленной бумаги, отбрасывая золотистый свет на стены, украшенные масками Пекинской Оперы, каллиграфическими свитками и фотографиями Оксы.
        Надо сказать, что внутреннее убранство нижних этажей, а также барочных апартаментов Драгомиры радикально контрастировало с фасадом здания. Окса любила эти контрасты, они соответствовали ее семье. И ее теперешней жизни…
        Девочка пристроилась на обитом черной парчой полудиване у окна напротив Мари, которая внимательно выслушала ее отчет о школьных успехах. Покончив с математикой и английским, Окса присела к матери под бочок, ласково взяла в руки длинную прядь ее волос и, уютно приткнувшись к ее плечу, вдохнула запах материнских духов с ароматом горечавки. И через пару минут, уставшая за этот трудный день, и убаюканная теплом мамы, девочка уже спала, безразличная ко всему происходящему.
        Когда Окса открыла глаза, то обнаружила, что по-прежнему лежит на полудиване в гостиной. Теперь комнату освещали только свет фонарей на площади, проникавший сюда через окна. Она была накрыта расшитым цветами лотоса одеялом, а под ее головой лежала мягкая подушка.
        - Мама?
        Ответа не последовало. Окса села, слегка осовевшая от сна. Потом включила лампу и посмотрела на часы. Девять часов вечера. Она проспала всего лишь какой-то часик. Идти уже совсем спать, или ей хватит пороху заняться еще чем-нибудь? Окса сама толком не знала…
        Окса рассеянно швырнула в камин маленький файербол, чтобы снова разжечь потухший огонь.
        - Есть! - она победно сжала кулак.
        И тут увидела на столе большой лист бумаги. Мама оставила ей записку.
«Детка, ты заснула. Мне не хватило духу тебя будить. Я ненадолго ушла в ресторан, чтобы помочь папе. Спи, моя маленькая. Люблю. Мама».
        Окса хмуро собрала школьные принадлежности и поднялась к себе. Напялила пижамные штаны и футболку, почистила зубы, по-прежнему раздумывая, лечь спать или нет.
        - Схожу-ка я, чмокну бабулю…
        Окса не видела бабушку со вчерашнего дня, с того момента как та натерла мазью синяк у нее на животе. Окса машинально задрала футболку, чтобы посмотреть, как там гематома.
        - О-о-о! Это что еще за фигня?
        Мазь здорово помогла, потому что синяк, бывший еще недавно иссиня-черным, побледнел, став желтовато-коричневым. Но контур вокруг пупка сохранился, превратившись в идеальную восьмиугольную звезду высотой примерно сантиметров пять. Линии ее были очень четкими, словно нарисованными по линейке фиолетовым фломастером.
        Кожа на животе Оксы немного припухла, но никакой боли она больше не чувствовала. Заинтригованная и озадаченная, Окса направилась к лестнице и поднялась к бабушке.

14. Совет в верхах
        Окса остановилась на лестничной клетке и прислушалась. Из-за двери доносились голоса, там явно велась очень серьезная дискуссия. Несколько человек негромко разговаривали, У некоторых это получалось хуже, то есть громче, поскольку обрывки фраз доносились до нее даже через закрытую дверь.

«Странное дело, - подумала Окса. - Похоже, они там совсем не лучатся весельем…»
        Она подошла поближе и заглянула в замочную скважину. Драгомиру с косой, уложенной вокруг головы короной, она узнала со спины. Рядом с ней, застыв в кресле, сидел отец. Напротив - какая-то незнакомая темноволосая женщина, и, нахмурившись, внимательно смотрела на Павла. Еще Окса услышала голос, который определила как принадлежавший Леомидо, брату Драгомиры.
        - Но признайте, что мы все должны задаться вопросом, друзья мои…
        Оксе до смерти хотелось войти, хотя бы для того, чтобы обнять обожаемого двоюродного дедушку.
        - Ты отдаешь себе отчет, о чем меня просишь? - прогремел голос отца. - Несколько недель назад, когда появилась проблема, скажем так, я сделал все необходимое, чтобы организовать наше бегство максимально эффективно, признай это, Драгомира, матушка моя дорогая! Но я сделал это только ради защиты моей семьи, не пойми меня превратно. И я никогда не скрывал своего крайне отрицательного отношения к перспективе возвращения…
        Окса отродясь не слышала, чтобы отец говорил настолько серьезно. А актер в нем точно пропадает, трагик! Да что тут вообще происходит? О чем это они все? И что это за история с бегством?
        - У всех нас есть семьи, все мы стали настоящими Внешниками, - глухо продолжил Павел Поллок.
        - Верно, - ответил ему женский голос. - Но никто из нас никогда не забывал, кто мы, и откуда. Павел, ты сын Драгомиры, и знаешь, что это означает…
        - К тому же, - добавила Драгомира, - нам снова пришлось быстро уехать. Но не обманывай себя - это всего лишь отсрочка. Мы никогда не будем в безопасности. Нигде.
        Дальше Окса ничего не смогла расслышать. Она была ошеломлена и встревожена услышанным, мысли в ее голове перемешались. Воображение тут же начало подбрасывать всякие идеи: отец с бабушкой возглавляют какой-то заговор! Тайное общество!
        Шпионскую группу! Ну да! Шпионы, пришедшие с Востока, конечно же! Или того хуже: они члены могучей русской мафии!

«О, нет, только не это!» - мысленно взмолилась девочка, закусив губу. В мозгу ее тут же нарисовалась картинка кровавых разборок между враждующими группировками. Любопытство Оксы разгорелось с новой силой, и она опять приникла глазом к замочной скважине. И тут заметила промелькнувшее… нечто.
        - А-а-а! Это еще что такое? - воскликнула девочка, и тут же зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. Потрясенная, она резко отшатнулась и протерла глаза, в полном убеждении, что ей это привиделось.

«У меня глюки! Мне это снится. Да-да, точно: просто снится…» - Окса ущипнула себя за руку, чтобы проверить, и скривилась от боли. Нет, никаких сомнений: она не спит. И это означает, что то «существо» вполне реально…
        Девочка видела это нечто лишь мельком, но оно было фантастическим.
        Усевшись на ступеньку лестницы, Окса закрыла глаза руками и постаралась вспомнить, как оно выглядело. Толстенькое, с приплюснутым носом, большими удлиненными ушами, непропорционально большим ртом и огромными круглыми глазами. Абсолютно нечеловеческое создание, если не считать синего комбинезона…
        Окса глубоко вздохнула и решила заглянуть в замочную скважину еще разок. Вероятность того, что все это ей только привиделось, тут же окончательно рассеялась, потому что «существо» по-прежнему было в гостиной бабушки и в точности таким, каким его увидела Окса.
        Оно стояло возле Драгомиры, держа в руках поднос с бокалами.
        Окса уже собралась сбежать отсюда со всех ног, как на улице раздался раскат грома. В раскрытые окна ворвался порыв ветра вместе с каплями дождя, и все лампы в доме замигали. А потом с резким треском погасли.
        Гостиная погрузилась в полумрак, но никто из в ней находившихся никак не отреагировал на это явление. Как не отреагировали они и на появление оранжевого спрута, который тут же пришел на смену перегоревшим лампочкам… Странный моллюск, медленно шевеля светящимися щупальцами, завис под потолком в углу комнаты, где снова стало светло, как днем.
        Слишком изумленная, чтобы сбежать, Окса еще плотней приникла к замочной скважине.
        - Хм… хм… Лучезарная, необходимо передать известие… - высоким голоском пропищало
«существо».
        Окса непонимающе наморщила лоб.

«Лучезарная? И что бы это может означать? Да они все там сбрендили!»
        Необычное создание пыталось привлечь к себе внимание Драгомиры, покашливая с такой силой, что едва не задохнулось. Бабуля Поллок обернулась к нему, схватила за торчащее ухо и резко дернула. Существо мгновенно перестало кашлять и поклонилось.
        - Покорнейше благодарю Лучезарную за то, что она не дала своему Фолдинготу задохнуться. Но вам следует знать, что некто подсматривает в замочную скважину…
        Драгомира с Павлом молча переглянулись. Затем Павел с удрученным видом легонько кивнул, и Драгомира встала, чтобы открыть дверь.
        Окса, расслышав - и поняв! - к кому относились предупреждения существа, быстро спустилась на пару ступенек, но прятаться было уже поздно.
        - Окса, внученька, иди сюда! - позвала ее Драгомира дрогнувшим от волнения голосом.
        - Ба, я не хотела! Я ничего не видела и не слышала, честное слово! Я просто хотела с тобой поздороваться…
        - Знаю, лапушка, знаю… Не бойся! Не хочешь зайти поздороваться с кое с кем из старых знакомых?
        Драгомира приглашающим жестом протянула девочке руку. Окса поднялась к ней, и бабушка прижала к себе внучку крепче, чем обычно.
        Присоединившийся к ним на лестничной клетке Павел нервно чмокнул дочь в лоб. Глаза его блестели, он казался очень взволнованным, и хотя это было его естественным состоянием, на сей раз отец Оксы действительно был чем-то очень сильно озабочен.
        - Все хорошо, пап?
        - Все хорошо, доча, все хорошо… - поспешно ответил отец.
        Все трое вернулись в апартаменты Драгомиры. Там царила какая-то взвинченная атмосфера, только усиленная рассеянным светом и серьезным выражением лиц присутствующих здесь еще троих людей, которые не сводили с Оксы глаз. Когда она вошла, все встали.
        - Леомидо! Я знала, что это ты!
        Окса бросилась в объятия двоюродного деда.
        - Как поживаешь, моя красавица? Как ты выросла!
        Окса не виделась с Леомидо около полугода. И если она сама подросла, то Леомидо был все таким же - высоким, сухопарым, с тонкими чертами лица, ясным взором синих глаз и лучезарной улыбкой, демонстрировавшей великолепные белые зубы. Очень элегантный, он был облачен в черный бархатный редингот в тонкую гранатовую полоску и идеально пошитые брюки. Его совершенно белые волосы были собраны в хвост и перевязаны лентой сливового цвета.
        - Какой ты элегантный! - воскликнула Окса.
        Леомидо Фортенский был старшим братом Драгомиры. Известный дирижер, сейчас он жил на побережье Уэльса. Его жена умерла еще до рождения Оксы, а двое детей, Камерон и Галина, обосновались в Лондоне. Его присутствие здесь, в апартаментах сестры, было воистину выдающимся событием, поскольку Леомидо редко покидал свои пенаты.
        - Добрый вечер, Окса, дорогая!
        - Абакум!
        Окса, счастливая снова увидеть направившегося поприветствовать ее человека, радостно бросилась ему в объятия. Абакум был крестным Драгомиры. Он тоже уехал из Франции и несколько недель назад окончательно перебрался в свой загородный дом - старинную ферму, великолепно обновленную, расположенную в пятидесяти километрах от Лондона, которой владел уже много лет…
        Этому крупному, очень высокому, но сутулому мужчине с живыми глазами было около восьмидесяти. Его мудрое лицо украшала короткая ухоженная бородка. Несмотря на природную сдержанность, Абакума просто невозможно было не заметить, его магнетизм мгновенно привлекал к себе всеобщее внимание, хотя трудно было сказать, почему.
        Абакум присматривал за Драгомирой с самого ее рождения. Они вместе работали в ее парижской аптеке лекарственных трав, и он был таким же спецом в ботанике, как и она.
        Но едва Окса обняла Абакума, как на нее обрушились те жуткие женские крики, которые она слышала тогда, в ванной. Девочка побледнела и замерла, удивленно и испуганно взглянув на Абакума. Казалось, у старика случился острый приступ боли. Лицо его исказилось, и он резко прижал ладони к ушам. Через несколько мгновений крики смолкли.
        - Абакум, что-то не так? - заволновалась Драгомира.
        - Спасибо, Драгомира, - Абакум взял себя в руки, - у меня сильный отит, и иногда бывают приступы, без которых я вполне мог бы обойтись… - добавил он, не сводя глаз с Оксы.
        - Отит? - удивилась Драгомира. - И где же ты его подцепил, дорогой?
        - Бог его знает, - загадочно улыбнулся Абакум. - Но давайте не будем отвлекаться на мелочи. Будь добра, Драгомира, представь Оксе наших друзей…
        - Окса, позволь тебе представить Мерседику де ля Фуэнте, мою старинную подругу, приехавшую из Испании.
        - Добрый вечер, Окса, - приветствовала девочку испанская дама, слегка наклонив голову. - Для меня большая честь познакомиться с тобой.
        Мерседика была худой и высокой. Ее овальное лицо обрамляли уложенные в затейливый шиньон иссиня-черные волосы. На испанке был деловой костюм алого цвета с очень высоким воротником, придававшим ей высокомерный вид. Такими же темными, как и ее волосы, глазами, она с пристальным интересом разглядывала Оксу.
        - Тугдуал?
        Абакум окликнул четвертого гостя, которого девочка не заметила.
        Небрежно развалившийся в кресле в глубине гостиной, забросив свои длинные ноги на подлокотник, упомянутый молодой человек поднялся и подошел ближе.
        Парню от силы было лет пятнадцать, и он был самым странным в этой и так весьма экстравагантной компании. Тугдуал был одет в готическом стиле - во все черное: кожаные штаны с юбкой и очень узкую рубашку, а его грудь украшали многочисленные серебряные цепочки, кресты и брелоки. Бледное лицо «гота» частично закрывала длинная прядь темных волос Темно-сиреневые тени, которыми были обведены его глаза, придавали взгляду парня одновременно отчаявшееся и враждебное выражение. От юноши веяло чем-то настолько необычным, что Окса не могла отвести от него глаз.
        - Привет! - бросил он ледяным тоном и вернулся на свое место.
        Окса поймала себя на том, что глупо краснеет, смущенная тем, что оказалась перед этим необычным парнем в пижамных штанах и футболке. Мысль довольно неуместная, учитывая обстоятельства, но чем сильнее девочка старалась ее отбросить, тем больше смущалась.
        - Тугдуал - внук наших больших друзей Нафтали и Брюн Кнудов, - пояснила Драгомира, избавляя внучку от неловкости. - Сейчас он живет у Абакума.
        Все пристально смотрели на Оксу. Несмотря на улыбки и смех, девочка чувствовала себя неуютно. Находиться в центре внимания, пусть даже знакомых людей, отнюдь не было ее любимым занятием… Но тут имелась и другая проблема, куда более существенная: Окса только что явно вляпалась во что-то, слишком для нее сложное…

«Тяжеловато, однако», - подумала девочка. В тот самый миг, когда странное существо ее заметило, события закрутились с неумолимой неотвратимостью. И ничего нельзя было повернуть вспять.
        - Ладно, теперь позвольте вас покинуть, - вежливо произнесла Окса, отлично понимая всю тщетность своей попытки сбежать. - Увидимся завтра, ба?
        - Окса, думаю, тебе придется еще немного задержаться, - взволнованно объявил отец.
        - Нам нужно кое-что тебе рассказать…

15. Эдефия
        - Кое-что рассказать? Мне? Что-то серьезное? - всполошилась Окса.
        - Ну, серьезное или нет, я не знаю, - ответил отец. - Во всяком случае, очень важное.
        - Только сначала я хочу кое-что спросить. Можно? - нерешительно попросила девочка.
        - Мы тебя слушаем, - поощрила ее Драгомира, нахмурив лоб.
        - Я знаю, мне не следовало… но я видела… здесь… нечто…
        Драгомира встала, направилась на кухню и пару мгновений спустя вернулась в сопровождении того самого существа, которое Окса заметила через замочную скважину.
        Девочка удивленно вскрикнула и отшатнулась.
        - Окса, познакомься с моим Фолдинготом. Не бойся, - добавила Драгомира, заметив инстинктивное движение Оксы, - он абсолютно безобиден.
        - Приветствия мои внучке Лучезарной, - произнесло существо, поклонившись Оксе.
        - Что… что это за штуковина, пап? - пролепетала Окса, обращаясь к отцу.
        - Это Фолдингот твоей бабушки, родная.
        - КТО?!
        - Фолдингот. Ну, домовой, если тебе угодно. Драгомире служат Фолдингот и Фолдингота. Они занимаются уборкой и прочими хозяйственными делами, - уточнил Павел, слегка улыбнувшись.
        - Полный дурдом! Где ты их взяла, ба? - воскликнула Окса, не спуская с существа глаз.
        - Это долгая история, лапушка… Присядь-ка тут с нами, хорошо?
        Окса уселась рядом с отцом на красный бархатный диван, лицом к бабушке и ее гостям. Подошедший Фолдингот предложил ей напиток. Окса с любопытством приняла предложенный бокал, разглядывая малыша поближе, но потрогать его так и не решилась.
        - Потрясающе! Он инопланетянин, да?
        - Нет, не инопланетянин, - ответил отец.
        - Значит, вы привезли его из России? Это степное существо?
        - Происхождение наше не степное, и не внеземное, внучка Лучезарной. Поверья основаны на ошибке, - сообщил Фолдингот, быстро помотав большой круглой головой.
        Драгомира поглядела на гостей, словно безмолвно с ними советуясь. Все опустили веки в знак согласия.
        Драгомира глубоко вздохнула, и продолжила:
        - Лапушка моя, мои Фолдинготы и впрямь пришли не из космоса, и не из России, как и все мы тут, а из очень далекой страны. Твой отец, Тугдуал, и ты сама родились уже здесь, на этой Земле. Что же касается более старшего поколения, то наша Родина - Эдефия.
        - Эдефия? Никогда о такой не слышала. А где это?
        - Эдефия - наша страна, - ответила Драгомира. - Страна, которая находится где-то на Земле, но при этом нигде в ее границах.
        - Погоди, ба… Параллельный мир? Ты это имеешь в виду? - воскликнула Окса, изумленная и очарованная одновременно.
        Леомидо с Абакумом улыбнулись.
        - И да, и нет, - Драгомира тщательно старалась подобрать слова. - Наша страна защищена световым барьером, и поэтому невидима для глаз Внешников.
        - Внешников? - мгновенно среагировала Окса.
        - Внешники, в отличие от Внутренников, - это все те, кто живет за пределами Эдефии. Вообрази себе гигантскую биосферу, которую никто не может увидеть…
        - Ну, вообразить-то я могу запросто. Вообразить можно что угодно, - выдохнула Окса. - Но вот поверить куда сложней…
        - Это нормально, - кивнула Драгомира. - Конечно, тебе нужно время, и я попытаюсь тебе объяснить все максимально доходчиво… Эдефия существует с тех самых пор, как Земля стала Землей, и это территория, защищенная световым барьером от глаз Внешников. Почему? Исходя из того, что нам удалось выяснить, свет внутри более быстрый, чем обычные световые лучи. Граница Эдефии непроницаема, но видима, потому что наши глаза генетически адаптированы к феноменальной скорости световых лучей, придающей барьеру удивительный цвет, который нигде не встречается Во-Вне. Неизвестный цвет…
        - Как так, неизвестный? - ошеломленно вскинулась Окса. - Ведь существует бесчисленное множество разных цветов, разве нет?
        Драгомира не ответила, а лишь опустила глаза, явно взволнованная собственным повествованием.
        - Ба, но то, что ты мне рассказываешь - это же с ума сойти что такое! - Окса провела рукой по лицу. - Надеюсь, ты меня не разыгрываешь…
        Присутствующие хранили сосредоточенное молчание, таким образом отметая всякие сомнения.
        Отец приобнял Оксу за плечи и развернул лицом к себе.
        - Папа?
        - Твоя бабушка говорит правду, - с трудом выдавил из себя Павел. - За исключением Мари, являющейся истинной уроженкой Во-Вне, и которой ровным счетом ничего не известно о нашем происхождении, во всех нас есть частичка Эдефии. Пусть даже некоторые из нас родились вне Родины, мы все равно являемся частью группы, которую мы называем Беглецы…
        - Беглецы? - удивилась Окса.
        - Беглецы - то есть беженцы, изгнанные из Эдефии, дорогая. Название, отлично выражающее то, кто мы есть на самом деле, нравится нам это, или нет. Мне потребовалось некоторое время, чтобы примириться с частью Эдефии, что сидит во мне. Многие годы я сознательно игнорировал свои корни и, знаешь, до сих пор не уверен, что мне это удалось… Я долго отказывался быть иным. Но пришлось смириться с очевидным: я никогда не был таким, как другие мальчики, как и сейчас я не совсем такой, как другие мужчины.
        - Так я тоже не такая, как все! - воскликнула Окса.
        Взгляды присутствующих устремились на девочку. Сгорая от любопытства, она совершенно забыла о данном себе слове хранить свою тайну. И теперь закусила губу, ругая себя за неосторожность.
        - Твой ответ означает, что тебе удается делать не совсем обычные вещи, да, лапушка? - взволнованно уточнила Драгомира.
        - Э-э… ну да, не совсем обычные… можно и так сказать…
        И Окса, задохнувшись, спрятала лицо в ладонях, уперев локти в колени. После этих ее слов все замерли, не сводя с нее глаз.
        Абакум взглядом подбодрил девочку.
        - Ну, я могу парить над землей, не очень высоко, но мне и этого достаточно! И это круто! - начала она. - Еще могу взглядом двигать предметы, просто сосредоточившись.
        - Магнито! Это прекрасно! - воскликнула Драгомира.
        - А еще могу кидать маленькие файерболы, но не знаю, как это у меня получается. Они просто срываются с моей ладони…
        Девочка смолкла, смущенная пристальным вниманием аудитории.
        - …и? - осторожно поощрил ее Павел.
        - Могу ставить волосы дыбом на расстоянии, - добавила Окса, припомнив свой первый магический опыт.
        Глаза ее горели от восторга, но те из присутствующих, кто хорошо ее знал - бабушка и отец - отлично понимали мучавшее Оксу беспокойство.
        Едва заметная морщинка между бровями девочки выдавала ее истинные чувства. В ее мозгу прокручивались разные картинки, заставляя ее задаваться трудными вопросами.

«Надо ли рассказывать о МакГроу? Или Варваре? - И хотя ей ужасно хотелось все это выложить, ее внутренний голос буквально вопил: - НЕТ! Не делай этого! Ни за что!»
        - А теперь мне бы хотелось узнать об Эдефии побольше, - заявила, наконец, Окса, отметая, таким образом, свои последние сомнения.
        Драгомира устроилась в кресле поудобнее.
        - Конечно, детка, конечно… Для начала, я бы сказала, можно представить себе Эдефию как огромную, залитую солнцем территорию, размером примерно с Ирландию, и поделенную на пять частей. На нашей земле, защищенной барьером, и хранимой Внутренниками, животные, растения и люди могут существовать и развиваться в идеальных условиях, в гармонии и изобилии. Фундаментом нашей цивилизации является равновесие, и оно же определяет образ жизни всех и каждого. Наш народ состоит из четырех племен, совершенно разных, но тесно связанных друг с другом: Древолюбы, Твердоруки, Громогласы и Феи Без-Возраста.
        - Феи Без-Возраста? - перебила бабушку Окса, вытаращив глаза.
        - Весьма таинственные создания… Они живут на Острове фей - месте, целиком и полностью предоставленном в их распоряжение. Я жила в Хрустальной Колонне, сооруженной в точке пересечения основных четырех сторон света Эдефии. Эта резиденция, сделанная из чистого хрусталя, предназначена для Лучезарной и ее семьи, а также для Помпиньяка…
        - А что такое Помпиньяк? - опять перебила Окса. - И кто такая Лучезарная?
        - Помпиньяк? Ну, скажем, это эквивалент нашему Правительству. А Лучезарная…
        - Так тебя назвал инопла… э-э… Фолдингот! - воскликнула Окса, показывая глазами на маленькое существо, тихо сидящее по-турецки в глубине комнаты, рядом с футляром для контрабаса.
        - Лучезарная - правительница Эдефии, - продолжила Драгомира, пристально глядя на внучку. - Та, в чьих руках сосредоточена вся власть. Только она может общаться с Феями Без-Возраста, божествами этой земли. Вместе с ними Лучезарная наблюдает, чтобы дожди и солнце шли только на пользу плодородию, делая Эдефию именно такой, какая она есть. Или какой она была… Щедрая земля, богатства которой позволяли нам жить в гармонии, изобилии и равенстве. Лучезарная - это та, кто хранит и оберегает равновесие Эдефии, обладает даром управлять светом, теплом, водой… сутью животных, минералов и растений этого мира.
        Драгомира ненадолго смолкла. Ее ноздри взволнованно трепетали, глаза затуманились.
        - Давненько я об этом не говорила, - пробормотала она, прикрыв веки.
        Все присутствующие сидели не шелохнувшись, из уважения к Бабуле Поллок.
        Окса, на которую такое почтение произвело сильное впечатление, по очереди оглядела участников этого весьма специфического совета.
        Леомидо и Абакум походили на отражение друг друга, замерев со сложенными на коленях руками и задумчивыми от ностальгических воспоминаний лицами. Что же до элегантной Мерседики, она склонила голову набок, тихонько потягивая пальцами с покрытыми красным лаком ногтями кожу на запястье правой руки.
        Из всех присутствующих самым взволнованным казался Павел, который сидел рядом с Оксой. Девочка видела только его суровое застывшее лицо и бьющуюся жилку на виске. Он с трудом сглотнул.
        И только загадочный Тугдуал казался совершенно безразличным к происходящему. Развалившись в кресле, он совершенно сосредоточился на своем ай-поде, из которого доносился негромкий ритмичный скрежет.
        - Бабуля… Значит, ты и есть Лучезарная? - рискнула подать голос Окса.
        Сидящий рядом с ней отец замер, а Драгомира молча кивнула. Это подтверждение, безгласное и решительное, только что окончательно определило судьбу их семьи.
        - Помнишь тот знак, что был у тебя на животе вчера? - дрогнувшим от волнения голосом продолжила Драгомира.
        - Синяк-то? О, кстати, я хотела тебе это показать!
        - Знаю, лапушка, знаю… Синяк исчез, верно? И теперь у тебя вокруг пупка знак в виде восьмиконечной звезды, - уточнила пожилая дама.
        Окса просто выпала в осадок. Она машинально положила руку на живот, почувствовав сильнейший всплеск любопытства. Любопытства, к которому примешивалось острое беспокойство. Что бы это могло означать?
        - Откуда ты знаешь, ба?
        - Потому что у меня был точно такой же пятьдесят лет тому назад. Я удостоилась его, так же как моя мама и другие до нас. Но он исчез, когда я стала одной из Беглецов. А сейчас его унаследовала ты, Окса.
        - А что он означает, бабуль? Что?
        От страха и волнения голос Оксы сорвался. Тяжело дыша, она уставилась на свою бабушку. Сердце девочки сжалось.
        - Эта Печать указывает девочку, которой предстоит стать следующей Лучезарной, - выдохнула Драгомира. - И это ты, Окса! ТЫ - БУДУЩАЯ ЛУЧЕЗАРНАЯ ЭДЕФИИ! НАША ДОЛГОЖДАННАЯ…

16. Тайна-О-Которой-Не-Говорят
        Драгомира замолчала. Раскрасневшись, она невидяще уставилась в пространство, словно и сама поверить не могла в то, что только что произнесла. Молчание становилось гнетущим. Взгляды всех присутствующих сосредоточились на Оксе, а совершенно ошеломленной девочке казалось, что ее неумолимо затягивает какой-то круговорот.
        Значит, она… королева? Королева невидимой страны, населенной жителями, обладающими сверхъестественными способностями? Потрясающе… Сама мысль о том, что все это может быть правдой, приводила ее в колоссальное волнение. Она? Окса? С ума сойти!
        - Но почему вы тут? Что случилось? - выдохнула Окса.
        - Нам пришлось бежать, - ответила Драгомира. В ее огромных синих глазах стояли слезы. - Мне тогда едва исполнилось тринадцать. В тот время Эдефией правила моя мать, Малорана, и Печать указала на меня, как на будущую Лучезарную. Мне вскоре предстояло начать обучение…
        - Как так - обучение? - перебила ее Окса.
        - Править наобум нельзя, особенно в таком возрасте! Этому учатся, и отвечает за эту подготовку действующая Лучезарная. Она правит до тех пор, пока новая Лучезарная не будет готова. И помимо своих многочисленных врожденных талантов, ученица Лучезарной в первую очередь обязана научиться управлять собой.
        Драгомира, прервалась, взяв внучку за руку.
        - Тебе тоже придется учиться направлять и контролировать свое могущество. Сейчас оно неуправляемо и бессистемно, ты не знаешь ни своей силы, ни возможностей. И, как и всем Лучезарным, тебе нужно пройти инициацию.[Инициация (лат. initiate - начинать; initiatio - совершение таинств) - комплекс действий (обрядов), в процессе которых совершается смена социального статуса человека. Часто - это посвящение подростка во взрослого, полноправного члена общества.] В Эдефии официальное начало обучения происходило на церемонии, во время которой будущая Лучезарная получала Пелерину. Изготовленная феями, она давала огромные силы, самой важной из которых являлось открытие Портала, позволявшего выйти Во-Вне. Это считалось Тайной-О-Которой-Не-Говорят. Точнее, не говорили. Потому что, к несчастью, моя мать, Малорана, проявила неосторожность. Из-за ее небрежности кое-кто завладел тайной, знать которую должна была лишь она. А как только тайна перестала быть тайной…
        Драгомира резко оборвала свое повествование, в ее горле образовался ком. Похоже, воспоминания причиняли ей боль. Ссутулившись, Бабуля Полок, с осунувшимся лицом и со слезами на глазах, тяжело поднялась с кресла, сняла со стены две больших картины, и жестом погасила свет, погрузив комнату во тьму.
        - Что она делает? - спросила потрясенная Окса.
        - Давай повернемся. Сейчас ты увидишь, как все было, - ответил ей отец.
        Драгомира снова села, уставившись на образовавшееся на стене пустое пространство. Неожиданно на нем появилось изображение, такое же четкое, как на экране телевизора, словно глаза Драгомиры превратились в проектор. Окса вскрикнула:
        - Ой, мамочки!
        - Твоя бабушка обладает даром Оковида, то есть она может проецировать свои воспоминания или мысли, чтобы мы могли их увидеть, - вполголоса пояснил девочке Леомидо.
        - То, что я сейчас тебе покажу, - срывающимся от эмоций голосом произнесла Драгомира, - мои самые жуткие воспоминания, воспоминания, которые постоянно меня преследуют. Но смотри, моя дорогая моя, смотри, что тогда произошло…
        На стене появилось изображение круглого помещения. Огромного, окруженного прозрачными колоннами, обвитыми пунцовой лозой. Через стеклянный потолок и окна бил яркий свет. В центре помещения, на низком, будто вырезанном из горного хрусталя столике, стояла ваза с большими фруктами.
        В глубине удивительной комнаты среди изобилия гигантских растений и цветов возникла высокая женщина в широком развевающемся платье. У нее была благородная осанка и изящная фигура, черные волосы водопадом спадали ей на спину. Внезапно раздались шум и крики. Картинка дрогнула, а потом начал мелькать, словно кадры фильма. И тут Окса поняла, что видит то, что происходило тогда в Эдефии глазами своей бабушки! Она видит воспоминания Драгомиры!
        Высокая женщина приблизилась к Драгомире.
        - Мама, что это? Что происходит?
        Теперь можно было очень хорошо рассмотреть черноволосую незнакомку, бывшую, по логике вещей, Лучезарной Малораной, матерью Драгомиры. Она была очень красива и бледна, в ее глазах стояла паника.
        - Оставайся здесь, дитя мое, не бойся!
        Дверь резко распахнулась, и в помещение с грохотом ввалились несколько мужчин, расталкивая тех, кто безуспешно пытался их задержать.
        - Мы пришли к Малоране… - проревел один из непрошенных визитеров, отшвыривая стражника к стене легким движением руки.
        - Осий?! - вскричала Малорана.
        От группы отделился приземистый мужчина, одетый в широкие с большими складками штаны и какую-то легкую кожаную броню, закрывавшую туловище. Его холодные глаза взирали на происходящее с пугающей самоуверенностью.
        Малорана, похоже, совершенно выбитая из колеи внезапным вторжением, взглянула на юную Драгомиру с бесконечной печалью, а потом направилась к мужчине.
        - Осий… Значит, это вы… Вы, первый Служитель Помпиньяка - глава этого заговора! Предатель!
        - Почему вы говорите о предательстве? - громоподобно прорычал Осий. - Не забывайте, Лучезарная, это исключительно из-за вашей небрежности я смог узнать Тайну-О-Которой-Не-Говорят!
        - Моя небрежность, конечно, имела место, - резко возразила Малорана, - но если бы вы хитростью не выманили ее у меня, ничего бы этого сейчас не было. Действительно, мой самый большой проступок - неосторожность, но также слепое доверие, с которым я согласилась одарить вас знанием, вопреки единодушному мнению Помпиньяка, а также ваши непомерные амбиции, которые и привели нас сегодня к гибели! Поглядите, что вы натворили!
        Лучезарная жестом указала на балкон, откуда доносились тревожные крики.
        - Из-за вашей измены взорвались мои Песочные Часы Правления! - повысила голос Малорана. - Удар достиг самых отдаленных уголков Эдефии, и мы уже начинаем ощущать последствия вашего поступка! К сожалению, пострадаю не я одна! Вы видели, насколько уменьшился свет? И упала температура? Народ в панике. Такое случилось впервые за всю историю нашей страны!
        - Да! И вы можете гордиться тем, что стали тому причиной, Лучезарная! - словно выплюнул Осий, вызывающе глядя на правительницу. - Моя цель вовсе не закат Эдефии, совсем наоборот. Я хочу сделать нашу страну центром мира! Я знаю, что вы можете открывать Портал, я хочу выйти и уйти Во-Вне!
        - НИКОГДА! СЛЫШИТЕ?! НИКОГДА! - крикнула Малорана.
        - Ваше упрямство свидетельствует о вашем эгоизме и неистовой слепоте, которую все Внутренники больше не хотят терпеть, - прорычал предатель.
        - Все Внутренники? - раздраженно перебила его Малорана. - Имейте хотя бы смелость говорить от собственного имени, Осий! Это вы хотите выйти, а не наш народ. Это вы меня предали, а не он!
        - Ошибаетесь, Лучезарная, я далеко не одинок… - яростно продолжил Осий. - Позвольте вам сообщить, что вы изрядно удивитесь, узнав, кто вступил в ряды моих сторонников… Сегодня великий день, вы так или иначе откроете Портал для меня и моих союзников! Я не оставлю вам выбора!
        - Так или иначе - открою? Нет, Осий, добровольно я этого не сделаю. Мне известно, почему вы стремитесь Во-Вне, ибо вас интересует только власть. Я не хотела этого признавать, наивно полагая, что совершенных людей нет, и было бы несправедливо заставлять вас расплачиваться за ошибки ваших предков. Вопреки всем и вся, я предоставила вам шанс, и это слишком дорого мне обошлось! Выпустить вас отсюда означает поставить под угрозу и Эдефию и мир Во-Вне тоже! Наши силы даны нам не для того, чтобы подчинять тех, кто ими не обладает. Этого принципа мы придерживались всегда. Кстати говоря, теперь, когда Тайна-О-Которой-Не-Говорят перестала быть тайной, с чего вы вообще взяли, что открытие Портала возможно? Может, этот дар исчез, когда взорвались мои Песочные Часы… Хотите, я скажу вам, какую Клятву дала в Зале Пелерины, как и все Лучезарные до меня? - с вызовом бросила Малорана.
        Сокроешь Тайну мирозданья,
        Ты, Лучезарная, навек.
        Не доверяй чужим молчаньям,
        Поскольку внемлет человек
        Как свету, так и черной мгле,
        Как и Внутри, так и Во-вне.
        Храни завет сей неустанно
        И сбережешь правленья мощь,
        Безмолвием окутай Тайну.
        Его нарушив, ты умрешь.[Стихотворный перевод В. А. Максимовой.]
        Мужчина вздрогнул. Брошенные ему чуть ли не в лицо слова Малораны явно выбили его из колеи. Пару мгновений он размышлял, потом продолжил:
        - Это уловка, Лучезарная! Вы пытаетесь меня обмануть, а значит, вам придется подчиниться силе! И если не вы, то тогда это сделает она, - решительно заявил Осий, широким шагом направляясь к Драгомире.
        - НЕТ! Драгомира вам ничем не поможет! Пока она не побывала в Зале Пелерины, она не может открыть Портал! У нее нет такой силы! Только Пелерина может ей ее дать…
        Пораженный, Осий остановился. А потом его лицо искривилось в злобной ухмылке.
        - Даю вам на размышление время до вечера. И гарантирую, что если вы по-прежнему откажетесь сотрудничать, последствия будут ужасными. Для вас и для ваших близких. В конце концов, что такое несколько часов ожидания для первого жителя Эдефии, который уйдет Во-Вне…
        Затем картинка на стене пропала…

17. Великий Хаос
        Когда картинка снова появилась, в большом помещении, где находились в заточении Малорана и Драгомира, царила подавленная атмосфера. В кресле, спиной к окну и к балкону, сидел мужчина, не сводя с них обеих глаз.
        Оковид слегка изменил угол зрения, позволяя увидеть двух перелезающих через балконные перила юношей лет двадцати, которые, прижав палец к губам, просили хранить молчание. Один из них был слегка сутул, второй очень худ.
        Юноши дунули во что-то похожее на трубочку, и охранник рухнул на пол.
        - Абакум! Леомидо! - очень тихо приветствовала их Малорана, выпрямляясь. - Я уж думала, что вы не вернетесь… Узнали что-нибудь?
        Лицо сутулого молодого человека помрачнело.
        - Все куда серьезней, чем мы думали, Лучезарная. У Осия много сторонников, внедрившихся и в руководство племен, и в Помпиньяк. Предатели по всей Эдефии встали под его знамена.
        - Он собирается украсть Драгомиру, мать! - вмешался Леомидо. - Нынче ночью.
        - Что?! - ахнула Малорана. - Но я же ему сказала, что она не готова! Он знает, что она сможет открыть Портал только после того, как получит Пелерину, не раньше!
        - Именно поэтому он и хочет ее заполучить, - пояснил Абакум. - Он ждет не дождется ее интронизации.[Интронизация - процесс передачи власти; возведение на престол.] Тогда он сможет заставить Драгомиру открыть Портал и уйдет Во-Вне.
        - Я не хочу идти с Осием! - раздался голос юной Драгомиры. - И никогда не открою для него Портал. НИКОГДА!
        Она повернулась к матери.
        В Оковиде возникло лицо Малораны.
        - Зал Пелерины исчез… - побледнев, пробормотала правительница.
        Молодые люди ошарашенно уставились на нее.
        - Как только Тайна-О-Которой-Не-Говорят перестала быть таковой, Клятва оказалась нарушена, и Зал исчез. Я солгала Осию, заставив его поверить, что нужно лишь дождаться, когда Драгомира войдет в Зал. Я хотела выиграть время.
        - Но значит… Портал останется закрытым? - пробормотал Абакум.
        - Драгомира не может открыть Портал, но Осию об этом не известно. Правда, есть последняя возможность, - нахмурившись, заявила Малорана дрогнувшим голосом.
        Абакум в ужасе вытаращился на нее.
        - И какой ценой, Лучезарная?
        - Необходимо спасти Драгомиру, - уклончиво ответила Малорана. - Все остальное - неважно. Она должна уйти Во-Вне. От нее зависит будущее Эдефии!
        - Но я не хочу! - запротестовала Драгомира.
        Малорана повернулась к дочери и со слезами на глазах взглянула на нее.
        - Ты должна, девочка моя. Просто обязана во что бы то ни стало ускользнуть от Осия!
        Затем правительница повернулась к молодым людям.
        - Уводите ее! Быстро!
        Абакум подхватил Драгомиру. Едва он с девочкой на спине успел перелезть через балкон, как в комнату вошли несколько человек.
        Оковид показал Малорану, которая, расставив руки, взлетела метра на два над землей, а потом со страшной скоростью завертелась вокруг собственной оси, поднимая ветер, сносивший все вокруг.
        Фрукты сорвались со стола и разбились о стены, а людям Осия пришлось схватиться за колонны, чтобы устоять на ногах.
        А потом молодой человек унес Драгомиру, оставив кипевшую в зале битву за пределами ее видимости. Двумя этажами ниже они проскочили в узенький проход и оказались в темном коридоре, где их поджидали несколько человек.
        - Где Малорана? - спросил один из ожидавших.
        - Осталась наверху с Леомидо! - ответил юный страж. - Надеюсь, они смогут нас догнать… Но нельзя терять времени!
        Крепко держась за руки, они помчались по коридору, сквозь который доносились жуткие крики. Стены были сделаны из прозрачных с одной стороны зеркал, и беглецов никто не видел, тогда как они имели возможность наблюдать за тем, как разворачивается настоящее сражение: подброшенные в воздух люди врезались в прозрачнее створки и оседали на пол, некоторые из них приподнимались над землей и били противника руками или ногами.
        Опаснее других были приспешники Осия, приметные в своих кожаных доспехах. Вооруженные простыми стеклянными трубочками, напоминавшими сарбаканы[Сарбакан (франц. sarbacane, исп. cerbatana, от араб. сабатана) - духовая трубка, духовое (пневматическое) оружие, в котором для сжатия воздуха используется мускульная энергия лёгких (диафрагмы) человека.] стражей Драгомиры, они метали какую-то явно опасную субстанцию, потому что их «мишени» мгновенно падали, хватаясь за горло, сраженные прежде, чем успевали нанести ответный удар.
        - Что это? - тихонько спросила Окса.
        - Черные Шары… - шепнул ей на ухо Павел, не отдавая себе отчета в том, что это мало о чем говорит его дочери.
        Внезапно маленькая группа оказалась перед закрытой дверью, вмурованной в стеклянную стену.
        - Здесь коридор заканчивается, дальше идем без прикрытия, - бросил Абакум, берясь за ручку двери и готовясь ее открыть. - Драгомиру обнаружить не должны! Вперед!
        И они понеслись. В царившей вокруг неразберихе никто был не в состоянии их заметить.
        Внезапно Оковид уткнулся в пол.
        Судя по всему, юная Драгомира упала. Когда картинка выровнялась, то перед взором зрителей предстал корчившийся на земле человек. Его правая рука сгнивала с невероятной скоростью! Кожа позеленела, затем на ней появились беловатые вздутия. Мужчина издал жуткий стон, явно от чудовищной боли.
        Тут Драгомиру буквально оторвал от земли ее защитник, и бег продолжился.
        Они неслись вниз по десяткам лестничных пролетов большой башни, в которой царил полный хаос. Повсюду валялись мужчины и женщины, мертвые или получившие жуткие раны, их крики разносились по коридорам. Внезапно раздался возглас: огромный человек в кожаной каске перекрыл проход, нацелив на них как оружие одну из таинственных маленьких трубочек.
        - ПРЕДАТЕЛЬ! - взорвался Абакум.
        - Отдай Драгомиру! - ответил мужчина. - Мы не причиним ей вреда, совсем наоборот. Она нам нужна лишь для того, чтобы открыть Портал. Отдай ее, и вы останетесь живыми и невредимыми!
        - Драгомира не может открыть Портал! Она не получила силы!
        После этих слов мужчина ринулся вперед. Один из защитников Драгомиры попытался встать на его пути и получил полную порцию субстанции, выплюнутой сарбаканом изменника. Казалось, кровь плеснула прямо на Драгомиру, потому что изображение на стене вдруг покраснело.
        Девочка громко закричала и провела рукой по глазам, вытирая кровь. Изменника же, судя по всему, тоже чем-то достали: словно закручивающийся торнадо, он бешено крутился вокруг своей оси.
        Но его сообщники перекрыли выход.
        - Все потеряно…
        - Нет! Есть один выход!
        Юный защитник указал на небольшой альков над этажами, которые им еще предстояло пройти.
        - Давайте, Юная Лучезарная! Прыгайте, внизу ваш отец!
        Драгомира, ни секунды не колеблясь, последовала приказу. За ней ринулись еще несколько человек.
        Оковид показал прыжок в пустоту и медленный спуск, словно Драгомира парила.
        - Отец! Вы целы?
        Худощавый мужчина с очень добрыми глазами посмотрел на девочку, потом на ее защитника.
        - Драгомира, дитя мое! Абакум! Где мои жена и сын?
        - Мы здесь, Вальдо!
        Оковид развернулся.
        Малорана и Леомидо тоже были тут, оба взмокшие, с растрепанными волосами, в разорванной и покрытой кровью и сажей одежде.
        - Мы с Леомидо попытались… - тяжело дыша, выговорила Малорана. - Но Осий хорошо подготовился. Его поддерживают многие Твердоруки и Громогласы. И у них есть неорганическое оружие, которому нам нечего противопоставить… мы не знаем, как от него защититься! Нужно бежать! Драгомира должна уйти Во-Вне!
        Вальдо протянул им крестьянскую одежду, которую мать с сыном поспешно натянули поверх своей.
        - Не забудьте вот это! - Вальдо кивнул на соломенные шляпы. - Малорана, Драгомира, а вот это для вас.
        Он дал им шляпы с толстыми вуалями, какие носят пчеловоды. Закинув сумки через плечо, все направились к транспортному средству, чем-то напоминающему сани или легкий возок, в который были запряжены две гигантские, с человеческий рост, птицы, кудахтавшие от нетерпения или по причине нервозности, - «сани» были заставлены ульями с сердито жужжащими пчелами!
        - Нам нужно разделиться, не то изменники нас заметят, - сказал Абакум. - Семья Лучезарной поедет со мной на Куропатках, - он указал на гигантских птиц.
        - Встречаемся на озере Сага перед заходом солнца, - добавила Малорана. - Будьте осторожны, друзья мои! Как только наступит ночь, станет слишком поздно. Удачи всем!
        Она сердечно попрощалась с каждым из членов группы, и все исчезли, растворившись в толпе. Возле возка остались только пятеро: Малорана, ее муж Вальдо, Абакум, Леомидо и Драгомира, чье присутствие угадывалось по тому, что все происходящее представлялось ее глазами.
        Между тем звук битвы приближался.
        - Быстро, надо спешить! Нельзя терять ни минуты! - воскликнул Вальдо.
        Изображение на стене вдруг стало более размытым. Должно быть, Драгомира надела головной убор пчеловода, скрывая лицо. Ее взгляд в последний раз устремился на великолепное здание в виде прозрачной колонны, которое она только что покинула. Верхние его этажи горели, с балкона, на котором чуть раньше стояла Малорана, вырывались языки пламени.
        Упряжка выехала со двора и оказалась на улице, по которой двигались совершенно обычные люди и куда более необычные существа. Внезапно возок слегка тряхнуло, гигантские птицы расправили крылья, и экипаж взлетел.
        - Стойте! Остановитесь!
        В воздухе зависли три вооруженных человека с суровыми лицами, перекрыв путь невероятной упряжке гигантских куропаток. В руках у них были такие же трубочки, как и у изменников в хрустальной башне. Двое нацелили трубочки на Абакума и Леомидо, лица которых были частично скрыты опущенными полями шляп.
        - Осторожно, - тихонько шепнула Малорана, - похоже, это изменники, наемники Осия…
        - Кто такие? Куда направляетесь? Что везете? - громко поинтересовался старший в группе.
        Абакум, кашлянув, уверенно ответил.
        - Мы сильвины из Зеленой Мантии, меня зовут Пер Бег, это моя мать и двое подмастерьев. Возвращаемся в Зеленую Мантию, поскольку распродали весь мед, видите ульи…
        Солдаты приблизились, и тут Оковид показал, как нога Малораны незаметно пинает ульи, из которых тут же раздалось весьма сердитое жужжание. Солдаты попятились.
        - Пчелы сейчас малость возбуждены, - пояснил Пер Бег ака Абакум.
        - У нас приказ проверять всех, кто перемещается в этом секторе, - твердо заявил первый солдат.
        Малорана резко встала и, открыв ульи, крикнула Драгомире:
        - Прикройся!
        Затем последовала полная неразбериха. Пчелы обрушились на лицо одного из солдат, тот отчаянно замахал руками и закричал, но пчелы залетели в его раскрытый рот и мгновенно вынудили замолкнуть. Через несколько секунд солдат уже лежал на земле.
        Тем временем Леомидо схватил вожжи и со всей силы хлестнул второго изменника, располосовав ему лицо и голову. Из глубокой раны ручьем потекла кровь. Сила удара была такой, что кожаные доспехи и каска солдата развалились пополам, словно под когтями медведя, и он тоже рухнул вниз, даже не успев среагировать.
        Воспользовавшись неразберихой, Малорана атаковала третьего, попросту дунув на него из своей трубочки. По грудной клетке солдата растеклась желтая субстанция, и, как кислота, проела его кожаные доспехи, а затем принялась за кожу и, быстро добравшись до легких, растворила их в считаные мгновения. Изменник, или то, что от него осталось, камнем рухнул на землю.
        Абакум тронул поводья, и огромные куропатки полетели дальше. Драгомира сняла шляпу, и видимость сразу стала лучше.
        - Какое хладнокровие, Лучезарная! - дрогнувшим голосом пробормотал Абакум.
        - Спасибо пчелам, - ответила Малорана.
        - Для нас честь оказать вам услугу, Лучезарная, - громко прожужжали пчелы, опасно раскачивая ульи.
        - Приближаемся! - сообщил Леомидо.
        Оковид обратился к горизонту. Небо там было странного, какого-то необычного и небывалого цвета. Таинственного и неопределимого.
        - Наверняка это граница Эдефии, - пробормотала Окса, понимая теперь, что имела в виду бабуля под «неизвестным цветом».
        Долетев до опушки очень густого, окружавшего зеркальную гладь озера леса, гигантские куропатки пошли на снижение, и мягко опустили возок на землю.
        - Смотрите! Нафтали уже здесь! - Драгомира бросилась к огромному, со стволом метров сорок в диаметре, дереву.
        К ним приближался мужчина с изумрудными глазами, вместе с десятком других людей из тех, что сперва сражались, а потом бежали из башни.
        - Мы покинули Тысячеглаз не без проблем. Осий был там, и он меня узнал, когда несколько изменников пытались нас задержать. Поспешим, они, должно быть, уже недалеко…
        Взгляд Драгомиры привлекла приближающаяся красная птица.
        - А вот и твой Феникс, - устало произнесла ее мать. - Он родился из пепла моего Феникса, когда у тебя на животе появилась Печать.
        Вид у Малораны был измученным, а лицо пугающе бледным.
        - Я - источник того, что с нами случилось, дитя мое. Ужасная беда обрушилась на Эдефию из-за моей безответственности, погрузив нас в Хаос. Могущество, которое таилось в Зале Пелерины, исчезло, потому что, нарушив Тайну-О-Которой-Не-Говорят, я разрушила то, что являлось сутью нашей Родины: равновесие и уважение ко всем видам жизни.
        Малорана сняла с шеи тоненькую цепочку, на которой висел потертый от времени внушительных размеров драгоценный камень.
        - Этот медальон принадлежит Лучезарным. Никогда с ним не расставайся, береги, как зеницу ока, - прошептала она на ухо Драгомире, надевая цепочку ей на шею. - Портал откроется благодаря союзу Фей Без-Возраста с душами прежних Лучезарных. Но, отдав тебе свою силу, они станут бесприютными. И это тебе предстоит найти силу, которая спасет их, и мудрость, которая снимет проклятие. Если своей храбростью и по доброй воле ты найдешь решение, Зал простит мне мои ошибки. Никогда не забывай моих слов: решение проблемы зависит от тебя. В тебе заключена надежда Эдефии.
        - Но, мама, я хочу остаться с тобой! - всхлипнула девочка.
        - Доверься мне! - умоляющим тоном произнесла Малорана. - И никогда не забывай…
        Феникс был уже совсем близко. Он опустился у ног Драгомиры, присевшей, чтобы потрогать его великолепное оперенье.
        Внезапно девочка повернулась, и Оковид последовал за ее взглядом: к гигантскому дереву на всех парах летели десятки людей.
        - Давай, Драгомира! Не медли! - приказала Малорана.
        Феникс затянул громкую песнь, пронзившую души всех присутствующих. Тут же в барьере необычного цвета вспыхнула яркая радуга и засияла в надвигающихся сумерках.
        - Скорее! УХОДИТЕ В ПОРТАЛ! И КРЕПКО ДЕРЖИТЕ ДРАГОМИРУ! Остальные, быстро! Прикрываем их! - что было сил закричала Малорана.
        - Мама! Я не хочу!!! НЕТ!!! Иди с нами! - крикнула в ответ Драгомира.
        Абакум с Леомидо подхватили девочку и понеслись к радуге. Нафтали обогнал их и, достигнув арки, внезапно исчез, в то время как один из его соратников упал, сраженный изменниками. Светящуюся арку пересекли и исчезли еще несколько человек.
        Оковид развернулся, и на экране появился Вальдо, отчаянно пытавшийся помешать изменникам броситься за его дочерью.
        Внезапно отец Драгомиры застыл на месте и, упав, тяжело покатился по земле. Девочка испустила душераздирающий вопль.
        Чуть дальше Малорана вступила в рукопашную с Осием. Похоже, ее ранили в голову, потому что по лицу Лучезарной текла кровь. Внезапно она оторвалась от земли, со всей силы ударила ногой главаря изменников, а потом обрушилась на него всем весом.
        Оба, обессиленные схваткой, стояли на коленях друг напротив друга, рядом с окровавленным телом Вальдо.
        Зрителям было совершенно ясно, что враги нанесли друг другу весьма серьезный урон, поскольку оба они упали и исчезли в высокой траве.
        - МАМА!!! - крикнула Драгомира.
        Арка была уже совсем близко.
        - Держитесь! - крикнул Леомидо.
        И на стене, на которую проецировались воспоминания Драгомиры, больше не было ничего, кроме черного круговорота, стремительного, как гигантский спиральный спуск.
        Когда спуск завершился, перед взглядом Драгомиры предстал пустынный пейзаж. Должно быть, тут было ужасно холодно, потому что Леомидо застучал зубами.
        - Где мы? - раздался перепуганный голос юной Драгомиры.
        - Единственное, что могу сказать, маленькая Лучезарная, мы Во-Вне, - ответил Абакум. - А где именно, понятия не имею…
        Картинка стала расплывчатой, словно взор Драгомиры застлала пелена слез.

18. Сумбур
        Окса смотрела на пятна света на стене, раскрашенной проникавшими сквозь витражи комнаты солнечными лучами. Предыдущая ночь была, безусловно, самой короткой, самой насыщенной и самой удивительной за всю ее жизнь. Несмотря на усталость, девочка пребывала в сильнейшем волнении, разрываясь между восторгом и тревогой. Все уголки ее души заполонили множество эмоций, переполняя сердце и заставляя трепетать нервы. Так что этот час самоподготовки был просто даром небес!
        Склонившись над учебником географии, Окса могла мысленно бродить где угодно, не боясь быть заподозренной в рассеянности или недостаточном прилежании. Она все время думала об этой Внутренней Земле. Эдефия безмерно притягивала ее, практически манила.
        Единственный, кого ей не удалось обдурить, был Гюс. После того, как она сообщила, ей нужно сообщить ему кое-что очень важное, друг кидал на нее заинтригованные и нетерпеливые взгляды. Наконец, сразу после обеда им удалось улучить момент, чтобы уединиться. Для этого пришлось исхитриться и удрать на нижний этаж в служебную клетушку - Берлога со статуями оказалась занята более шустрыми учениками… Там Окса представила Гюсу полный и доскональный - и весьма восторженный! - отчет о событиях прошлой ночи, в окружении веников, швабр и прочей уборочной параферналии. Параферналия - от лат. Parapherna и от греч. para+pherne - снаряжение/оборудование/принадлежности, используемые для занятий определенного рода.]
        - Отпад! - воскликнул Гюс. - Потрясная история!
        Окса говорила без остановки почти час. А потом, уставшая, испытывая облегчение от того, что поделилась своей тайной, она с горящим взором уставилась на Гюса.
        - Ух ты! И что ты… чувствуешь? - Он провел рукой по волосам. - Как тебе… все это?
        - Понятия не имею, - призналась Окса. Ее большие серые глаза возбужденно блестели.
        - Теперь я понимаю, что мои способности наследственные, и это важно. Так спокойней. В то же время мне как-то странно это знать, и я все время об этом думаю, что не покажи я бабуле синяк, мне бы никто ничего не рассказал. Я бы НИКОГДА ничего не узнала, проведя всю свою жизнь в неведении!
        Гюс удивленно взглянул на ее вдруг ставшее жестким лицо.
        Окса, стиснув зубы, продолжила:
        - Нет, ну ты понимаешь? Они хранили этот секрет годами! Могли бы мне и раньше сказать… А еще, они никогда ничего не говорили моей маме, соображаешь?
        - Ну, наверное, это было ни к чему, - предположил Гюс.
        - Да проблема не в этом! - взорвалась Окса. - Это вопрос доверия! Все же, наверное, важно знать, откуда мы и почему мы такие, нет?
        Гюс опустил глаза, лично задетый, и обиженный, словами Оксы. А последняя, сообразив, что проявила бестактность, закусила губу.
        Ее друг был усыновлен, и она только что бесцеремонно напомнила ему об этом.
        - Прости, Гюс, я не это хотела сказать… Я просто в полном ауте, - дрожащим голосом заявила девочка, вздохнув.
        - Да ладно, не бери в голову, - как бы между прочим бросил Гюс. - Видишь, как оказалось, ты такая же, как я, а ты даже об этом не знала… Я понимаю, что ты чувствуешь. Когда родители рассказали мне о моем происхождении, мне было чуть больше семи, и я был одновременно и счастлив, и сердит. Счастлив, потому что понял, наконец, почему я другой. Я уже давно сообразил, что не похож ни на маму, ни на папу. К тому же другие никогда не стеснялись мне на это указывать… И когда узнал, кто мои биологические родители, и как оно все было, у меня прямо гора с плеч свалилась. Мое отличие перестало быть для меня тайной, я едва не гордость испытал, хотя и не очень-то мог об этом распространяться. Когда дела шли плохо, я думал обо всем этом и говорил себе, что все сложилось просто отлично, что мне повезло, и я что должен быть только рад.
        - А почему ты был сердит? - Окса слушала Гюса очень внимательно.
        - Ну, мне казалось, что потеряна куча времени. Я обиделся на родителей, что они так долго ждали, прежде чем рассказать мне, ведь от этого знания я испытал такое облегчение! А мог испытать его еще раньше! И от этого я злился… Несколько месяцев я вел себя отвратительно, может, помнишь, мы тогда в первом классе учились…
        - Ага, - припомнила Окса. - Ты тогда совсем ушел в себя, то есть больше чем обычно.
        - На самом деле это я гнев в себе сдерживал, - продолжил Гюс. - Ты ж меня знаешь, я не больно-то склонен эмоции выплескивать. Но тогда мне было совсем худо. Эта запертая внутри ярость меня просто пожирала! И в один прекрасный день я сидел на кровати и играл в видеоигру. Вспоминал свою жизнь… Папа сел передо мной, забрал пульт, посмотрел мне в глаза и заговорил со мной. И тогда я понял, что не бывает подходящего момента, чтобы узнавать такие вещи. Узнаешь ты их в пять лет, в десять или пятнадцать, все равно твой мир переворачивается, а это больно, потому что вся твоя жизнь меняется. Именно это сейчас с тобой и происходит…
        Окса долго на него смотрела. Гюс редко так много говорил о себе. Кстати говоря, похоже, он и сам был этим немало удивлен…
        Гюс в пятый раз провел рукой по темным волосам и смущенно начал сгибать и разгибать поднятую с пола скрепку.
        - Во всяком случае, твоя история выходит за рамки всякого воображения, - заметил он. - Хотелось бы мне поглядеть, на что похожа эта самая Эдефия! Надеюсь, ты не забудешь старого приятеля из Во-Вне, и пригласишь его в гости, когда станешь Верховной Правительницей… Э-э… Кстати, а как я должен тебя величать-то?
        - Иа-хууу!!! Величай меня… Окса-бесстрашная-ниндзя-Лучезарная! - воскликнула девочка, чтобы разрядить обстановку.
        Поднявшись на метр от земли, она приняла атакующую позу кун-фу, выбросив ногу в сторону, как сделала Малорана в Оковиде бабушки.
        Клетушка была не больно-то приспособлена к такого рода упражнениям, и все содержимое, оказавшееся на траектории движения «бесстрашной ниндзя», полетело на пол.
        Гюс рассмеялся.
        - Не очень четко проведенная атака, смею заметить, Окса-сан! Есть еще чему поучиться…
        Когда друзья выбрались из своего укрытия, их поджидал неприятный сюрприз в лице нескольких одноклассников, включая пресловутую Хильду Ришар - Дурынду - и ее подпевалу, Акселя Нолана, которые никак не могли удержаться от возможности сказать гадость.
        - Ой, а вот и мисс Супер-Пупер-Хитрюга и мистер Верный-Песик-Гав-Гав! Заперлись вместе, на помойке! По-моему, довольно вонючее местечко для романтического свидания, как считаешь, Аксель? - хихикнула Дурында, прижав Оксу к стене.
        - Да уже не вонючее их самих! - заржал Аксель.
        Окса внутренне вскипела. С брезгливым выражением она шагнула вперед и встала перед Хильдой, словно намереваясь двинуть ей кулаком в лицо. Оксе до смерти хотелось вбить наглой Дурынде ее слова обратно в глотку! Но, хоть и не без труда, ей все же удалось сдержаться.
        - Эй, шакалы! - бросил присутствовавший при этой сцене Мерлин. - Пора бы уже читать научиться! Вы что, не видели табличку на двери? «Уборочный инвентарь», а не
«Помойка»! Хотя в помойках вы наверняка толк знаете, там почти как у вас дома, да?
        - А ты вообще заткнись! И перестань из себя изображать лучшего в классе!
        - А он и не изображает! - бросила Окса. - Он и есть лучший в классе!
        - Брось, Окса, - смущенно заметил Мерлин.
        Оба «шакала» презрительно взглянули на него и удалились, хихикая.
        - Просто блеск! Теперь все будут в курсе максимум через пару минут… - сжав кулаки, пробормотала Окса.
        Гюс, красный как помидор, смущенно поглядел на нее.
        - Ну, это наверняка, с этой-то парочкой! - процедил сквозь зубы Мерлин. - Чтобы разнести сплетню по всему колледжу, на них всегда можно рассчитывать. Ну а вы-то с какого перепугу заперлись в этой душегубке?
        - Нам нужно было поговорить, - отрезала Окса. - А Берлога была занята…
        - Да, найти хорошую хату проблема! Э-э… Не хочу показаться назойливым, но… Что такого важного вам нужно было обсудить, чтобы решиться запереться там?
        Окса растерянно обернулась к Гюсу в поисках поддержки. Но тот очень старательно изучал гранитный пол, не отрывая взгляда от каменных плит.
        - М-м-м… кое-какую семейную историю, только и всего…
        - Должно быть, длинная была история! - не отставал Мерлин.
        - Просто немного сложная, - пожала плечами Окса. - Ладно, может, пора уже идти, а?
        - Я смотаюсь до своего шкафчика и вернусь! Подождете? - воскликнул Мерлин и быстро умчался.
        Гюс, наконец, оторвал взгляд от пола.
        - Большое спасибо, что помог выкрутиться! По гроб жизни тебе обязана! - съязвила Окса. - Просто бесценная дружеская поддержка…
        - Ты и сама неплохо выкрутилась! - улыбнулся Гюс.
        Окса зарычала, показывая зубы, но потом улыбнулась.
        - Ну, во всяком случае, нам только что был продемонстрирована пара отличных образчиков изменников, тебе не кажется?
        - Это ты о гиене со стервятником? - уточнил Гюс.
        - Именно! Кстати, отличный будет заголовок книги: «Гиена и стервятник: героические приключения Лучезарной Оксы и Бравого Гюса». По-моему, неплохо, а?
        Снова выступая единым фронтом, друзья еще немного пообсуждали историю, рассказанную Оксой в кладовке. Гюс буквально впитывал ее слова, мысли его кипели. Затем прозвенел звонок, и они в компании Мерлина вернулись в класс, более чем обычно соединенные общей тайной, которую Гюс поклялся хранить, чтобы ни случилось.
        - Перестань! Я еще не сбрендил, старушка… Да просто невозможно никому об этом рассказать, меня сочтут психом и запрут в дурдом, засунув в смирительную рубашку!
        Послеобеденные занятия для обоих прошли достаточно плодотворно. Учителей они слушали в пол-уха, но, к счастью, никто этого не заметил. Окса, переполненная эмоциями, чувствовала себя как на иголках и, невзирая на подаваемые внутренним голосом предупредительные сигналы, не удержалась от возможности попрактиковаться в Магнито на своих учебниках. Теперь ей удавалось делать это совершенно незаметно.
        - Перестань хихикать, нас заметят! - шикнула она на Гюса.
        - Что? Нет, ну ты даешь! Это из-за меня нас заметят? - тихо хмыкнул тот, с трудом подавив приступ смеха. - Да уж, от скромности ты не умрешь…
        Едва переступив порог, Окса тут же поняла, что дома происходит что-то странное. До нее донесся звук работающего телевизора и приглушенные голоса отца и Драгомиры.
        Тихо сняв рюкзак и обувь, девочка встала возле приоткрытой двери в гостиную.
        - Павел! - громко позвала Драгомира под звуки информационной программы Би-Би-Си. - Иди! Сейчас начнется!

«Дамы и господа, добрый вечер, - начал диктор. - Главная новость вечера: сегодня утром в одном из лондонских отелей было обнаружено тело Питера Картера, знаменитого американского журналиста, занимающегося расследованиями. Инспекторы Скотланд-Ярда не скрывают, что в этом деле есть нечто непонятное. Смерть журналиста, судя по всему, наступила в результате полного растворения легких жертвы. Обнаружено небольшое количество некой субстанции, которая пока еще не выдала всех своих секретов. На данный момент ни один анализ не выявил происхождения этого вещества, но дальнейшие анализы наверняка вскоре дадут информацию следователям. Политика: Польский премьер-министр находится с визитом в нашей стране…»
        Телевизор внезапно замолчал, а затем наступила тишина. Сердце Оксы бешено колотилось. Она отчаянно старалась задержать дыхание и чуть не задохнулась.
        И когда Драгомира нарушила, наконец, молчание, девочка смогла позволить себе вдохнуть.
        - Боже мой! - с тоской бросила Бабуля Поллок. - Питера Картера убили! В Лондоне! Этого не может быть…
        - Но что могло произойти? - в свою очередь поинтересовался Павел.
        - Представления не имею… Павел, сынок, боюсь, что это мог быть один из наших…
        - Что ты хочешь этим сказать? - холодно спросил Павел.
        - Я понимаю, тебе трудно это признать, но ты слышал, как умер Картер?
        - Получил Пульмону, - серьезно ответил отец Оксы.
        - И это означает, что это совершенно точно дело рук одного из наших!
        - Я это отлично знаю, мама, - медленно и обреченно произнес Павел. - Мне жаль, но этот Картер доставлял нам слишком много хлопот и, наверняка, доставил бы еще больше, поскольку находился в Лондоне. Хотя это и тяжело признать, тот или та, кто это сделал, избавил нас от большой опасности.
        У Оксы захолонуло сердце. Неужели за убийством этого человека стоит ее семья? Но почему?
        Она прижалась взмокшей спиной к стене, и перед ее глазами возникла сцена из Оковида: Малорана бросает какую-то субстанцию, которая растворяет легкие одного из изменников. Питер Картер умер именно таким образом! Какой кошмар!
        Сейчас она проснется. Ей нужно проснуться! Но вместо этого девочка стояла, совершенно потрясенная, на пороге гостиной, очень даже бодрствующая и оцепеневшая от ужаса.
        Окса очень медленно отлепилась от стены, к которой прижималась, и добралась до лестницы на второй этаж. В абсолютной тишине она поднялась к себе в комнату и бросилась на кровать. Мозги у нее кипели.
        Драгомира четко сказала: «это совершенно точно дело рук одного из наших». Но почему ее семья убила этого журналиста? Это чудовищно…

19. Разброд в семействе Поллок
        Неделя протекла в странной атмосфере. Окса пребывала в полном недоумении: все, как ни в чем ни бывало, занимались привычными делами! А ведь случилось так много всего…
        Узнать, что твоя семья происходит из каких-то неизвестных мест и кто-то из этой твоей семьи - жестокий убийца, - обычного в этом мало. Однако все шло своим чередом так, будто ничего этого и не было вовсе.
        Окса чувствовала себя совсем заброшенной. Отца интересовали только ремонтные работы в ресторане, который должен был вот-вот открыться. Он был очень озабочен, но не больше, и не меньше, чем обычно. Мари не оставляла его ни на мгновение, терпеливо играя роль личного консультанта-психолога своего пребывающего в вечном стрессе мужа. Оба большую часть времени проводили в ресторане и даже не проводили по очереди время с Оксой, как это было в Париже.
        За последние дни Окса видела родителей от силы часа два… И от этого ей было очень горько. Горечь буквально разъедала ей душу.
        Однажды вечером девочка, как обычно, поднялась к бабушке, но там будто бы никого не было. По официальной версии Драгомира гостила у своего крестного, Абакума. Но Окса точно знала, что бабушка уже два дня как вернулась. И поэтому очень сердилась…
        Если бабуля тоже будет ее игнорировать, то это вообще полный караул! И в субботу вечером Окса решилась, наконец, постучать в дверь апартаментов Драгомиры, предварительно приложив к ней ухо и услышав, как внутри напевает Фолдингот.
        - О-о, внучка Лучезарной, визит ваш неожидан, но счастье мое при виде вас велико,
        - провозгласил домовой, открывая ей дверь.
        - Кто там, мой Фолдингот? Если это Окса, впусти ее, будь любезен!
        Голос Драгомиры был слабым и хриплым. Фолдингот, согнувшись в поклоне, отошел в сторону, пропуская Оксу.
        Бабуля Поллок лежала на диване, накрывшись толстым шотландским пледом. Ее голова покоилась на ярких подушках, подчеркивавших бледность лица. Длинные, заплетенные в косы волосы Драгомиры небрежно свисали, глаза ее были прикрыты.
        - Проходи, лапушка!
        Окса подскочила к бабушке и нежно ее обняла. Некоторое время обе так и застыли, радуясь встрече.
        - Похоже, дело плохо, ба? Ты заболела?
        Драгомира с бесконечной нежностью поглядела на внучку.
        - Да, заболела. Но ничего серьезного, не переживай. Мне просто нужно отлежаться.
        Произнеся эти слова, Драгомира закрыла глаза и чуть отвернула голову.
        Окса была уверена, что состояние бабушки было связано со смертью того журналиста. Угрызения совести? Груз вины? Она как-то плохо представляла свою добрую бабулю в роли преступницы. С другой стороны, кто бы мог подумать, что за видом этой несколько эксцентричной пожилой травницы скрывается правительница «в изгнании» павшей империи? Так почему бы вдобавок и не убийца, обожающая использовать кислоту? Это тоже не менее невероятно…
        Единственное, в чем Окса была уверена: Драгомира знает обо всем этом деле больше, чем кто-либо другой. «Это совершенно точно дело рук одного из наших!», сказала она. Тогда кого же? Отца? Абакума? Леомидо?
        Это было трудно вообразить. Но вот уже целую неделю жизнь Оксы была наполнена только и исключительно трудно вообразимыми вещами…
        - Мне нужно отдохнуть, лапушка, - устало повторила Драгомира.
        Окса, прежде чем встать, все же не удержалась от вопроса:
        - Что с тобой, ба? Пожалуйста, скажи!
        Драгомира помедлила. Потом отвернула голову и хрипло проговорила:
        - Все эти воспоминания оказались слишком сильным потрясением для такой старой дамы, как я. Знаешь, снова видеть весь этот хаос, слышать слова матери… Это рвет душу. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что ты все это унаследовала. Через пару-тройку дней все встанет на свое место, и я опять буду в форме, не переживай…
        - Бабуль, можно кое-что спросить?
        Драгомира молча кивнула.
        - А что будет дальше? То есть… ну, теперь, когда у меня эта печать?
        - Мы поговорим об этом позже, лапушка.
        - Надеюсь! А можно мне поздороваться с Леомидо и Абакумом? - не отставала Окса, надеясь разузнать побольше. - Они ведь все еще здесь, да?
        - Да, мы все еще здесь. Здравствуй, Окса.
        Окса обернулась. Оба мужчины и впрямь были тут, стоя возле огромного футляра для контрабаса в глубине комнаты.
        - Мы придем поужинать с тобой и твоими родителями, если вы, конечно, нас пригласите, - заявил Леомидо, обняв девочку. - Но сейчас твоей бабушке нужно отдохнуть.
        Окса нехотя поднялась, чмокнула Драгомиру и направилась к себе. Дойдя до середины лестницы, она спохватилась, поднялась обратно на несколько ступенек и снова постучалась в дверь бабушкиных апартаментов. Ей открыл Леомидо.
        - Я хотела задать вам несколько вопросов! - взволнованно заявила девочка. - Мы ведь даже ни разу не поговорили с прошлого воскресенья!
        - Попозже, Окса, попозже, - озабоченно ответил двоюродный дед, глядя на нее отсутствующим взглядом и словно не видя.
        Окса, чертыхаясь, вернулась к себе в комнату.
        - Нет, ну сначала мне рассказывают массу суперски важных вещей, а когда я хочу узнать больше, спросить просто не у кого! А у меня куча вопросов! Так нет, у меня перед носом захлопывают дверь и оставляют одну! ДОСТАЛИ! - Окса возмущенно пнула валявшийся на полу школьный рюкзак.
        Ощутив чье-то присутствие, девочка обернулась. Ее отец стоял, прислонившись к дверному косяку, и глядел на дочь усталыми глазами.
        - Папа?
        Павел Поллок, не отвечая, провел ладонью по лицу, развернулся и ушел.
        - ПАПА!
        Окса пошла за ним. Но, когда она увидела, как отец сидит в гостиной один, сгорбившись в кресле и обхватив голову руками, то тут же вернулась к себе в комнату. И там буквально слетела с катушек.
        Сидя на кровати, она одним лишь взглядом смела все с письменного стола, затем принялась за постеры на стенах, превратив их в полоски бумаги. Как только все оказалось разбито, порвано или изрублено на мелкие кусочки, девочка направила свою ярость на обрывки-обломки, усилием воли подняв их в воздух, где это начало лениво вращаться. А потом Окса рухнула на кровать. В ее душе смешались печаль и горечь.
        Когда Окса снова открыла глаза, отец сидел рядом с ней на полу, прислонившись спиной к стене.
        - Новое оформление довольно смелое, должен заметить, - слабо улыбнулся он, обозревая парившие вокруг клочки и ошметки.
        - Ой, папа!
        Окса кинулась ему в объятия и уткнулась лицом в плечо.
        - Папа… Я не знаю, что думать… совсем запуталась.
        - Все это очень жестоко, милая. И я очень огорчен, что тебе пришлось вот так, без подготовки, узнать о нашей истории. Откровенно говоря, я сожалею, что все случилось так, как случилось. Лично я предпочел бы еще подождать… Но теперь худшее уже произошло, - сказал Павел Поллок словно самому себе.
        - Дело не только в этом, папа! - пылко взглянула на него Окса.
        Но ее отец, глядя своими грустными голубыми глазами в глаза дочери, продолжил, не обратив внимания на ее слова.
        - Подожди немного, потерпи! Мы и сами в растерянности и не очень представляем, что делать. Да между нами даже общего согласия нет! Просто нужно время, чтобы подумать… чтобы не наделать ошибок, - вздохнул отец, обнимая Оксу за плечи.
        - Ничего не понимаю… Согласия насчет чего?
        - Больше я не могу ничего тебе сказать, пока мы сами не разберемся.
        - Ладно, ладно! Вот превратите меня в психологически травмированную, не жалуйтесь потом! - преувеличенно решительно заявила Окса, воспрянув духом. - Потому что предупреждаю тебя: с возрастом я стану полной неврастеничкой и заявлю всем крупным специалистам в области психиатрии, которые будут заниматься моим случаем, что истоки этого лежат в моем подростковом возрасте. Я с чистым сердцем сообщу всем, что пережила чудовищный психологический шок и что моя семья мной пренебрегала, вот!
        Отец чуть помедлил, а потом рассмеялся искренне и звонко, заразив смехом Оксу. Она расхохоталась, искоса поглядывая на него, а он нежно взъерошил ей волосы.
        - Ладно, если я правильно поняла, мне придется придержать вопросы до того момента, пока вы соизволите уделить мне ваше драгоценное внимание, - подытожила Окса самым провокационным тоном. - Конечно, ведь я всего лишь подросток, вынужденный подчиняться воле таких мудрых и таких разумных взрослых…
        Отец снова посмотрел на нее с тревогой и бессилием, даже не пытаясь этого скрыть. Оксе внезапно стало его очень жалко, и она решила временно отступить.
        - Ничего не могу гарантировать, но попробую… - сказала девочка, наматывая на палец подол футболки. - Ой, чуть не забыла! Леомидо и Абакум придут к нам на ужин!
        - Отличная новость! - воскликнул отец, довольный переменой темы. - Пошли, приготовим ужин, достойный этого названия. Э-э… Может, стоит навести небольшой порядок в комнате до того, как это увидит мама, как ты считаешь?
        И они вдвоем принялись на четвереньках собирать обломки и обрывки того, что Окса в припадке ярости уронила, разбила и порвала с помощью телекинеза.
        Павел Поллок заметил на стене большое обгоревшее пятно, но предпочел сделать вид, что ничего не видел, и довольствовался тем, что просто прикрепил на место худо-бедно склеенный постер. Ибо сейчас был тот самый случай, когда не стоило подливать масла в огонь…

20. (Не)контролируемые всплески
        Мари Поллок не нужно было знать всех подробностей, чтобы почувствовать, что что-то произошло. И единственное, что отличало ее восприятие событий от остальных обитателей дома - она не знала сути дела.
        Все началось в начале недели, по прибытии друзей Драгомиры. Мари заметила, что Павел с Оксой спустились вниз уже заполночь, и едва не вмешалась, чтобы намылить мужу шею за то, что позволил дочери так поздно засиживаться перед началом учебной недели. Но, увидев утром выражение лица мужа, Мари не решилась этого сделать. У Павла бы такой расстроенный вид…
        Со всей присущей ей деликатностью она попыталась осторожно выяснить, что произошло, но Павел, при желании отлично умевший хранить несокрушимое молчание, не проронил ни звука.
        Этим вечером на кухне царила странная атмосфера и наэлектризованная, и мрачная одновременно. К маленькой семье за ужином присоединились Леомидо и Абакум. Эти двое, обычно бывшие душою компании, в этот раз были чем-то весьма озабочены. Возможно, состояние Драгомиры волновало их куда больше, чем она думала. К тому же на это весьма красноречиво указывало само присутствие Леомидо: никогда за последние десять лет его визит к Поллокам не превышал от силы пары дней. И вот, пожалуйста - он тут уже почти неделю…
        - Драгомира не спустится? - поинтересовалась Мари, чтобы нарушить молчание.
        - Нет, дорогая Мари, она еще слишком слаба, - благосклонно взглянул на нее Леомидо.
        - Надеюсь, вы ничего серьезного от меня не скрываете? - продолжила Мари, слегка улыбнувшись.
        - Не волнуйся, милая, - ответил ей Павел. - Все в порядке, просто слабость, пройдет…

«Ну, они и дают!» - недовольно подумала Окса. В ней кипели злость, испуг и нетерпение, отчего девочка была сильно на взводе. Разговор с отцом пошел ей на пользу, но этого было явно недостаточно, чтобы ее окончательно успокоить.
        Оставшиеся без ответа многочисленные вопросы привели Оксу в раздражение, которое ей с трудом удавалось скрывать. Что случилось с Малораной? Почему она не вышла вместе с остальными? Что это за история с Фениксом? Пытался ли уже кто-нибудь вернуться в Эдефию? Известно ли, где она находится? И сколько всего народу сбежало? Почему они лгут ее матери?
        ПОЧЕМУ? Одни сплошные «почему». И ни одного «потому что».
        Отец искоса поглядывал на дочь, и Окса бесилась из-за того, что за ней следят. Она посмотрела на мать, заканчивавшую готовить зеленый салат. Мари стояла спиной, чуть согнувшись над столом, ее плечи легонько подрагивали - она перемешивала ингредиенты.

«Могли бы ей сказать… Оставлять ее в неведении - это гадство!» сказала себе Окса. И внезапно это стало сильнее ее: НУЖНО ПЕРЕХОДИТЬ К ДЕЙСТВИЮ!
        Она, конечно, не могла себе в этом сознаться, но в глубине души ей до смерти хотелось заставить отца расплатиться за то, что всю эту странную неделю он как бы удалился от нее.
        Ослепленная злостью, Окса, не раздумывая, сосредоточилась. Все до одной тарелки вдруг оказались в центре стола и закружились в хороводе. Окса, естественно, не шевельнула даже пальцем… а принялась барабанить по столешнице, словно отбивая такт этого необычного балета.
        Трое мужчин с испуганной поспешностью разложили ножи и вилки возле своих тарелок прежде, чем Мари вернулась на место… Но Окса еще далеко не закончила…
        Она решила поэкспериментировать. Телекинез - это, конечно, забавно, но она намеревалась перейти к более серьезным вещам. И это мать подсказала ей, что выбрать следующей мишенью: Мари встала, чтобы зажечь ароматические свечи, стоявшие на круглом столике у входа на кухню. Щелкнув зажигалкой, она зажгла первую свечу. А второй занялась Окса.
        Преспокойнейшим образом, не вставая с места, она просто раскрыла ладонь и метнула крошечный файербол прямо в фитилек свечки! Мари, наморщив лоб, застыла возле стола с зажигалкой в руке.
        - Вы что-то там говорили об усталости, Леомидо? Похоже, вы меня заразили… - прошептала она.
        Окса же, наоборот, бурлила энергией. Теперь горели уже три свечи. С них сорвались десяток огоньков и, они как обезумевшие светлячки, заметались над головами сотрапезников. Такая анархия пришлась девочке не по вкусу, и она решила это исправить: светлячки собрались под потолком и по приказу Оксы спикировали на головы Павла и Мари, экстренно затормозив… в нескольких миллиметрах от их волос.
        Сидевшие лицом к ним Леомидо и Абакум испуганно переглянулись, пытаясь скрыть панику. Леомидо пнул Оксу в щиколотку, а Абакум схватил ее за руку, чтобы угомонить. Тщетные потуги. Окса одарила их обоих полуиздевательской, полудовольной ухмылкой в стиле
«я-подросток-со-всеми-вытекающими-из-этого-последствиями-и-делаю-что-хочу-когда-хо чу», продолжая при этом дирижировать кончиками пальцев воздушным танцем огоньков.
        Мари, чье внимание, естественно, привлекли светлячки и устремленные на ее макушку взгляды Леомидо и Абакума, подняла глаза.
        Все затаили дыхание, приготовившись к худшему… Мари опустила голову и застыла, уставившись в свою тарелку. Потом моргнула, словно стирая то, что только что видела, провела рукой по глазам и продолжила есть.
        Абакум воспользовался затишьем, чтобы завести беседу на какую-то новостную тему, совершенно не интересную Оксе, активно соображавшей, что бы ей еще эдакое изобрести. Она чувствовала себя взвинченной до предела и готовой на все!
        Оглядевшись по сторонам, она заметила то, что нужно: водопроводный кран! Самое оно! После огня - вода! Все это в пределах четырех основных элементов, великолепно! И нечто новенькое…
        Окса уставилась на кран, незаметно рисуя круги указательным пальцем. Через несколько секунд из крана потекла струйка воды, затем она стала толще, а потом в раковину хлынул впечатляющий мощный поток, фонтаном забрызгав сидевших к ней ближе других Павла и Леомидо.
        Мари вскрикнула, а Павел подскочил, чтобы завернуть кран, что оказалось не так-то просто, поскольку вода хлестала со страшной силой. Мокрый с ног до головы, со стекающими с волос и рубашки потоками воды, Павел поглядел на дочь черным от гнева взглядом.
        - Окса, прекрати немедленно! ХВАТИТ! - взорвался он.
        Мари удивленно поглядела на мужа.
        - Но, Павел, она же ничего не сделала! Просто кран сорвало…
        Окса тут же расплылась в широченной улыбке: как же, паника на борту, особенно у отца. Цель поражена и затоплена!

«За эти годы давно должен был ей все рассказать», - со злостью подумала она.
        Полностью проигнорировав слова отца, Окса решила закончить красиво. Апофеозом действа стала корзинка с хлебом, стоявшая посередине стола. Ко всеобщему изумлению, плетенка поднялась в воздух примерно на полметра и высыпала все свое содержимое в тарелку Павла.
        - ДА ЧТО ТУТ ТВОРИТСЯ?!

21. Расплата
        Мари резко отодвинулась от стола, опрокинув стул.
        - Кто-нибудь соизволит мне объяснить, что происходит? Что это за цирк? - закричала она. - Это не смешно! Мне совсем не смешно!
        Леомидо, вопреки нарастающему ощущению, что неприятности только начинаются, уклончиво ей улыбнулся.
        - Пожалуйста, Мари, давай выйдем, - убито произнес Павел.
        Бледный как смерть, он решительно взял жену за руку и потащил в гостиную. Леомидо с Абакумом сурово поглядели на Оксу, не произнеся ни слова. Но в их молчании упрека было куда больше, чем в любых словах.
        - Я… мне очень жаль… - пробормотала девочка, кусая губы. Все же ей было немножко стыдно.
        - Нам тоже, Окса. Нам тоже… - уронил Абакум, вкладывая в эти несколько слов некий двойной смысл, который Окса не знала, как толковать.
        Абакум тяжело поднялся, явно подавленный, и вместе с Леомидо покинул кухню, оставив девочку наедине с последствиями ее демонстрации.
        Когда Окса направилась к себе в комнату, родители еще дискутировали в гостиной. Донесшиеся до нее обрывки их беседы были далеко не радужными. Разговор все больше и больше превращался в грандиозный скандал.
        Окса уселась перед компьютером и открыла почту.
«Гюс, я крупно лоханулась. Мама теперь в курсе. Папа сейчас с ней разговаривает, все идет очень плохо. Они ругаются. Я кое-что проделала перед ней, дура такая. Пойду, попробую узнать больше. Я тебе расскажу. До завтра.
        Окса-первостатейная-идиотка»
        Не больно-то вдохновленная своей предыдущей попыткой шпионажа у дверей Драгомиры, девочка уселась на пол в коридоре у двери гостиной. Хотя та была закрыта, Окса отлично слышала все, что говорилось в комнате, настолько громко звучали голоса…
        - Наша дочь - наследница власти Эдефии, у нее Печать…
        - Ну да! А я - фея Динь-Динь! - Мари расхохоталась будто безумная.
        - Мари… зачем бы я стал тебе лгать? Я на это не способен… Окса обладает определенными способностями, и некоторыми уже может пользоваться, у нее просто фантастический потенциал! Наша дочь сосредоточила в себе колоссальное могущество, куда большее, у кого бы то ни было до нее.
        - Прекрати! Ты меня с ума сведешь этими дурацкими историями! Этой твоей Эдифией и всем остальным!
        - Эдефией…
        - И предположим, даже если я когда-нибудь поверю тебе, то почему ты мне об этом рассказываешь только сейчас? Сколько лет мы с тобой женаты? Поскольку ты явно не помнишь, я тебе отвечу: ВОСЕМНАДЦАТЬ!
        - Идем, - глубоко вздохнул Павел. - Я тебе кое-то покажу. Пошли к Драгомире, тогда ты все поймешь…
        Дверь открылась. Родители, пребывая в некотором ступоре от ссоры, прошли мимо свернувшейся в уголке Оксы. И это обидело ее еще больше…
        Драгомира, поджидавшая их на лестничной клетке, впустила Мари и Павла в свои апартаменты. Окса тут же взлетела следом и уселась на последнюю ступеньку лестницы. Через пару мгновений из-за двери раздался крик Мари, от которого встали дыбом волосы.

«О, наверное, это мама увидела Фолдингота», - сказала себе Окса.
        На третьем этаже дискуссия продолжилась еще более в резких тонах, чем прежде.
        - Да вы просто фильмов насмотрелись! Пора уже все это прекратить… И вернуться на землю!
        Окса невольно с грустью пробормотала:
        - Но мы на земле, ма… Мы на земле…
        Когда девочка открыла глаза, первым, что она заметила, было то, что она лежит в собственной кровати. Не успев толком проснуться, Окса озадачилась массой вопросов: неужели она заснула на лестничной клетке у апартаментов Драгомиры? кто перенес ее в комнату? чем закончился разговор родителей? удалось ли отцу объяснить все маме?
        Но когда она спустилась вниз к завтраку, ей пришлось задать куда более насущный из них:
        - А где мама?
        На кухне были почти все: отец, Драгомира, выбравшаяся, наконец, из своих апартаментов, Леомидо и Абакум. И это делало отсутствие Мари еще более заметным.
        - Твоя мама у своей сестры, - ответил Павел. Лицо его осунулось от усталости и волнения.
        Все четверо смотрели на Оксу, одновременно сочувственно и сурово.
        - Она на меня сердится, да? - хрипло спросила девочка.
        - Нет, она сердится не на тебя! - отец отвел взгляд и подтолкнул к дочери свернутый вчетверо листок бумаги.
        Окса развернула записку и прочла:
«Окса, любимая моя девочка, я уезжаю на несколько дней к тете Женевьеве. Мне нужно спокойно обдумать произошедшее. Скоро вернусь. И помни, что я тебя люблю.
        Мама».
        - Окса, то, что ты натворила, очень серьезно, - тут же пошла в наступление Драгомира. - Это было жестоко по отношению к твоей маме, да и всем нам.
        - Я знаю, ба. Мне так жаль! - воскликнула Окса со слезами на глазах. - Я полная дура, мне, правда, жаль!
        - Мы знаем, что тебе жаль, - раздраженно бросил Леомидо. - Но сделанного не воротишь… У твоей мамы настоящий шок, все стало слишком неожиданным для нее.
        - Для меня все тоже стало слишком неожиданным! - возмутилась Окса. - Если бы вы сказали мне об этом раньше, глядишь, оно было бы проще…
        Четверо взрослых приняли ее бьющие наотмашь слова без комментариев: все же девочка была кое в чем права.
        - Что ты чувствовала? Почему ты так поступила? - Абакум смотрел на Оксу с доброжелательностью, резко контрастирующей с суровым видом остальных взрослых.
        Прежде чем ответить, Окса помедлила. Она громко погрызла ноготь, склонив голову на бок, а потом взорвалась.
        - Я узнаю поразительные вещи, а потом все куда-то испаряются, отказываясь отвечать на мои вопросы! Вы все сбежали из дома, никто со мной не разговаривает, словно мне самой нужно разбираться с этой чудовищной проблемой! К тому же я способна делать кучу всякой всячины, и мне хочется вам это показать… Но вам совсем наплевать! Вы даже не попросили меня сделать это… Вы хоть понимаете, что все, что произошло, АБСОЛЮТНО меняет мою жизнь?! Не-ет, вы продолжаете перешептываться между собой, взрослыми, наплевав и на маму, и на меня. Я была в таком бешенстве, вы и представить себе не можете! Я буквально задыхалась от ярости, и могла разнести тут все просто взглядом, не вставая со стула. Когда мама спросила, не скрываете ли вы от нее что-либо, вы ей соврали прямо у меня на глазах. И я не смогла с собой совладать. Оно само так вышло, я не могла остановиться…
        - И как ты сейчас себя чувствуешь? - ласково спросил Абакум.
        - Сейчас? Ты правда хочешь знать, как я сейчас себя чувствую?
        - Да, - просто ответил Абакум.
        - Ладно. Видите дождик за окном?
        Все повернулись к окну. Площадь заливали водопады воды. Миг спустя грянул гром, сотрясая стекла.
        - Я себя чувствую, как нынешняя погода: во мне слез столько, что в них можно утонуть, - дрогнувшим голосом сказала Окса. - Я несчастна. Несчастна и зла. Настолько зла, что вот-вот взорвусь.
        Четверо взрослых смущенно переглянулись. Они отлично понимали, до какой глубины страдания довели девочку своим пренебрежением, и явно сильно об этом сожалели.
        Достаточно было на нее поглядеть, чтобы понять, насколько Окса переполнена эмоциями, которые почти не могла сдерживать, и которые выплескивались через край, поскольку никто не удосужился облегчить ее боль.
        Сделанного не воротишь, как уже сказал Леомидо… Лицо Оксы осунулось и было пугающе бледно. В ее глазах сверкали готовые пролиться в любой момент слезы, и она еще совсем обгрызла ногти - почти до мяса.
        Вот уже несколько дней девочка подавала совершенно явные сигналы о своих страданиях, переходя от смеха к плачу, от горячего энтузиазма к полнейшей депрессии. Сейчас это стало пугающе ясным и ее отцу, и остальной родне. Но больше всего их удивила ее ярость. Чудовищная ярость, черная и жгучая, совершенно не свойственная Оксе.
        Павел подошел к дочери, встал перед ней на колени и положил руки ей на плечи.
        - Нам очень жаль, что так случилось, - произнес он самым ласковым голосом. - Пожалуйся, не злись. Ты права, мы не обращали внимания на твои вопросы, но мы все тебе объясним в нужное время. Еще слишком рано…
        - СЛИШКОМ рано! - снова вышла из себя Окса. - Но вы сказали уже СЛИШКОМ много, и теперь не имеете права оставлять меня в неведении, будто я не в состоянии ничего понять!
        С этими словами она взметнулась как фурия и, упершись кулаками об стол, поочередно оглядела взрослых горящими глазами. При виде их молчания и полного отсутствия реакции, девочка почувствовала, как волна кипящего бешенства перекатывается из ее израненного сердца в голову.
        Это ощущение было уже ей знакомо по стычке с Варваром в туалете, в начале учебного года. Окса опустила глаза, пытаясь успокоиться. Тщетно! Она с ужасом смотрела, как стоящая перед ней чашка с горячим шоколадом взлетает над столом и впечатывается в стену, по пути облив Драгомиру. От удара чашка раскололась, и на стене образовалось коричневое пятно.
        - СМОТРИТЕ, ЧТО Я ИЗ-ЗА ВАС НАДЕЛАЛА!! - взорвалась Окса. Резко развернувшись, она пулей выскочила из кухни, ее сердце грозило разорваться от почти невыносимой тяжести.
        Отец нагнал дочь в коридоре, где большое зеркало готовилось пережить ту же участь, что и чашка.
        - Ты что, решила все в этом доме перебить? - процедил он сквозь стиснутые от гнева зубы.
        - Отстань, папа! Отстаньте от меня все! - Окса яростно пыталась вырваться из крепкой хватки отца.
        Ей удалось это сделать рывком настолько сильным, что она потеряла равновесие и упала. И это удвоило ее ярость.
        - А теперь немедленно успокойся и выслушай меня! - взорвался Павел. - У нас сейчас непростой период, и мы пока что плохо владеем ситуацией! То, что происходит, весьма непросто для всех нас, уж поверь. Так что не усложняй положения еще больше, будь любезна!
        - Все слишком сложно, чтобы объяснить девчонке, да? Ну, так не нужно было вообще мне ничего рассказывать! Это вы виноваты в том, что случилось с мамой! НЕНАВИЖУ ВАС!
        Окса орала во всю глотку, рискуя сорвать голосовые связки. Ярость душила ее, девочку всю трясло от гнева.
        Из кухни Леомидо и Абакум смотрели на нее с болью, пораженные ее отчаянием. Драгомира сидела, закрыв глаза, бледная и неподвижная.
        Павел протянул Оксе руку, чтобы помочь ей встать.
        Девочка проигнорировала его жест, вскочила и помчалась к себе в комнату, давясь едва сдерживаемыми рыданиями.
        Яростно прилепив к двери снаружи табличку, запрещающую входить, Окса бросилась на кровать. Сердце ее было вдребезги разбито.
        Когда Окса увидела возле себя Фолдингота, то невольно вздрогнула. Маленькое существо терпеливо ожидало возле ее кровати. Длинные ручки висели вдоль его толстенького тела.
        - Боязнь должна покинуть вашу душу, внучка Лучезарной, - пропищал домовой. - Прислуга Лучезарной не хотела вызвать испуг…
        Окса села, не сводя глаз с Фолдингота.
        - Я… я не испугалась! - пробормотала она. - Просто удивилась. Э-э… Я могу чем-нибудь тебе помочь?
        Фолдингот замотал головой так отчаянно, что Окса изумилась.
        - До ушей Фолдингота Лучезарной донеслись слова, которыми обменялись гости этого дома… Внучка Лучезарной высказала жар своего сердца, исполненного гневом. И магия всколыхнулась, и ни один Беглец не смог возвести плотину, чтобы перекрыть энергию, порожденную этим гневом.
        - Я допустила грубую ошибку, да?
        - Ошибка очень человечна, и внучка Лучезарной теперь знает, что в ее сердце таятся самые разнообразные чувства. Отныне ей придется жить с этим сочетанием Внешника и Внутренника. Ошибку исправить невозможно, но внучке Лучезарной следует уметь отвечать за последствия. Внучка Лучезарной уже не неразумный младенец, она входит в яркий отроческий возраст, в котором любые действия имеют свою цену.
        - Иными словами, я должна думать о последствиях… - буркнула Окса.
        - Внучка Лучезарной очень точно поняла слова Фолдингота.
        На этом маленькое существо, церемонно поклонившись, попятилось к двери и исчезло, оставив глубоко задумавшуюся Оксу в одиночестве.

22. Категория «Совершенно секретно»
        Павел Поллок, тоже предельно взвинченный, выждал примерно с час, прежде чем прийти утешить дочь. Усевшись на край кровати, он ласково погладил ее по голове.
        - Прости, папа… Мне так стыдно…
        - Ладно, забыли.
        - Надеюсь, я не поранила бабулю чашкой, - продолжила девочка.
        - В последний раз, когда я ее видел, все ее лицо было утыкано осколками фарфора. И она удивительно походила на дикобраза…
        - Па, перестань! Это не смешно! - Окса с трудом удержалась от смеха.
        Отец, несмотря на радость, что снова может над ней подшучивать, поглядел на дочь с грустной нежностью. А потом оба некоторое время молчали, пока Окса не нарушила тишину.
        - Вы теперь разведетесь, да? - спросила она, глядя прямо перед собой.
        - Разведемся? Да нет же, Окса! - воскликнул отец. - Об этом нет и речи! Не волнуйся за маму. Она пережила сильное потрясение, но она у нас сильная, я в ней нисколько не сомневаюсь. А главное, она тебя любит, это не обсуждается. Все устаканится, вот увидишь.
        - Думаешь? - повернулась к нему Окса.
        - Уверен. И от имени всех нас прошу у тебя прощения за недостаток внимания. Отныне мы будем более чуткими, даю слово, - добавил Павел, поднимая правую руку и делая вид, что плюет на пол. - Но прежде, чем ты пойдешь завтра в школу, пообещай, что не станешь использовать свою силу публично. Ты даже не представляешь, какими способностями обладаешь. Я понимаю, что тебе хочется их проявить, но таким образом ты подвергнешь себя опасности.
        - По-моему, я уже это поняла… - пробормотала Окса.
        - Я приведу тебе пример, который поможет тебе понять, чем рискует любой из нас в случае срыва. Кстати говоря, это относится не только к тебе, но и ко всем нам. Помнишь Тугдуала?
        - Да, - Окса прикусила щеку изнутри, вспомнив об их первой встрече. - Это тот малость странный парень, что был тогда у бабушки и который весь вечер молчал как рыба.
        - Ну да, он, - кивнул отец. - Этот мальчик - внук Нафтали и Брюн Кнудов, друзей-Беглецов твоей бабушки. Они оба из племени Твердоруков. Когда Тугдуал был маленьким, все считали его тихим и неразговорчивым, совершенно напрасно полагая, что он просто очень застенчив и замкнут. Но никогда не надо полагаться только на то, что видишь… Потому что за молчанием и угрюмостью Тугдуала скрывались сильнейшие страсти, и я тебе расскажу, из-за чего… Его дедушка с бабушкой предпочли скрывать свое происхождение. Долгое время их дети и представления не имели об Эдефии и, как следствие, внуки тоже. Только дело в том, что метаболизм Твердоруков вызывает у мальчиков в момент полового созревания линьку. По всему телу образуется корочка, которая потом отваливается, а под ней образуется совершенно новая кожа.
        - Как у змеи! - оторопев, брякнула Окса.
        - Да, примерно… А еще это весьма впечатляюще. Когда рос их сын, Нафтали и Брюн весьма умело сумели выдать этот неизбежный в жизни Твердорука момент, включая и Твердорука, который не подозревает, кто он такой, за аномалию, вызванную у него аллергией на какую-то экзотическую пищу. Но с Тугдуалом все оказалось куда сложнее. Видишь ли, никто не подозревал, что мальчик с тринадцати лет входил в группу адептов магии. Черной магии и все такое, как это часто бывает с подростками в таком возрасте. Вместе со своими друзьями он проводил оккультные ритуалы, во время которых варил зелья, которые якобы давали всякие способности. Все это, в общем-то, было вполне безобидным, если бы одновременно Тугдуал вдруг не понял, что и впрямь обладает некоторыми способностями: телекинезом, сверхострым зрением, умением левитировать…
        - Он сам это обнаружил, как и я? - перебила Окса.
        - Да. И два года никому об этом не говорил. Наоборот, он посчитал, что это результат тех зелий. И хотя он был моложе их всех, Тугдуал быстро стал лидером группы благодаря своим возможностям, которые давали ему вполне законное преимущество. А вот чего он не знал - так это то, что зелья тут совершенно ни при чем.
        - Дай догадаюсь… - прервала его Окса. - Уверена, что в них входила какая-нибудь редкостная гадость…
        - Верно, - кивнул отец. - Насколько я знаю, Тугдуал со своими друзьями, точнее, адептами, я бы сказал, потому что вокруг него образовалась настоящая секта, литрами пили кровь принесенных в жертву кур и овец, смешанную с килограммами истолченных мокриц, жабьих сердец, толченой крысиной печенью и сомнительными травами…
        - Перестань, па, - взмолилась Окса. Ее передернуло. - Идею я просекла…
        - Как ты догадываешься, в этих зельях ничего волшебного не было. Но Тугдуал был уверен, что мало-помалу становится великим волшебником. Благодаря врожденным способностям он получил над своими друзьями, которые его боготворили, колоссальную власть, заставляя их делать все, что ему захочется. По большей части довольно мерзкие вещи. Принести землю со свежей могилы, прядь волос с трупа, подготовленного к аутопсии на медицинском факультете и прочее, в таком духе. А сам не стеснялся экспериментировать и с помощью своих способностей предавался всяким безобразиям.
        Линька у Тугдуала началась на следующий день после довольно гнусного занятия. Он собирался принести в жертву черную кошку. Парень обрызгал бедное животное одним из своих пакостных зелий, и зверек его поцарапал, вполне заслуженно, по-моему, довольно сильно разодрав Тугдуалу предплечье. А когда Тугдуал утром проснулся, то все его тело было покрыто коркой, кожа отваливалась клочьями. Парень счел, что это состояние - результат этих царапин. И жутко перепугался. Настолько, что впал в состояние параноидального бреда. Напоминаю, ему было всего пятнадцать лет…
        Родители, не менее перепуганные, чем он, собрались вызывать скорую. К счастью, они сообщили об этом Нафтали и Брюн, которые сумели их отговорить. В последующие часы все семейство в полном составе узнало о своем происхождении, попытавшись худо-бедно справиться с потрясением. Одновременно был организован их поспешный переезд в Швецию.
        Тугдуал же довольно быстро перелинял и обзавелся новой кожей. Но его душевное состояние весьма сильно пострадало из-за того, что он себе навоображал за долгие месяцы не самых полезных занятий. Истина ему понравилась, он сразу ее принял. Быть Твердоруком из Эдефии куда более привлекательно, чем каким-то жутким псевдомагом. Но все равно потрясение было очень сильным, особенно от осознания, что он совершенно напрасно выпил столько литров своих кровавых смесей! Потрясение вкупе с его склонностью к темным знаниям, сделали Тугдуала опасным для него самого и невыносимым для окружающих. Его родителям, в конце концов, это надоело. И месяц назад парня передали Абакуму, который и умеет, и обладает возможностями исправлять такого рода вред.
        На самом деле Тугдуал не такой уж плохой, иначе бы Абакум не взялся за это дело. И я уверен, как и мы все, кстати говоря, что мальчик на правильном пути.
        Окса присвистнула и озабоченно покачала головой.
        - Жуткая история… Но какое это имеет отношение ко мне, пап?
        - А такое, дуреха ты мелкая, - ответил отец, преувеличенно сердито, - что никогда не надо злоупотреблять своими способностями. Особенно, когда речь идет о могуществе из категории «совершенно секретно»… Тебе нужно сделать выводы из этой истории. Доверься нам, и прислушивайся к нашим предостережениям. Договорились?
        - Договорились, - кивнула Окса, глядя в пространство.
        Но на следующий день, мчась на роликах в школу, взбудораженная всеми этими рассказами, Окса принялась мечтать, что вот она свободно летит, не привлекая внимания окружающих - этих Внешников, которые ничего не поймут… И внезапно обнаружила, что скорость вкупе с ее способностью левитировать, привели к тому, что она оторвалась от земли сантиметров на тридцать. Она летела, мчась на роликах над тротуаром.
        - Ух ты! Офигеть! Надо, пожалуй, спуститься на землю, пока не вляпалась в неприятности, - осадила она саму себя, оглядевшись по сторонам.
        Решение, которого Окса, к сожалению, не смогла придерживаться долго… У входа в колледж стоял Варвар с бандой таких же «милых» парней.
        - Суперское начало недели… - буркнула Окса. - Отъезд мамы, скандал, нервный срыв, а теперь еще и Варвар! Полный финиш…
        Девочка уселась на скамейку на другой стороне улицы, чтобы снять ролики, и задумалась. Нужно было срочно разработать тактику попадания в колледж без проблем.
        - Так-так-так, моя любимая мелкая! - воскликнул Варвар, перекрывая ей дорогу, когда Окса попыталась проскочить во двор колледжа с группой учеников.
        Да уж, прошла незаметно, что называется!
        - Я тебя на дух не выношу, знаешь? - скривился парень, горячо дыша прямо ей в лицо.
        - Я тебя тоже терпеть не могу, - фыркнула Окса, приступая к плану «Б». С этими словами она уставилась на Варвара своими большими серыми глазами так решительно, что тот вздрогнул. Окса мысленно ухмыльнулась и намеренно перевела стальной взгляд на его галстук, узел которого тут же начал сжиматься вокруг толстой шеи Варвара, миллиметр за миллиметром.
        Парень ошалело вытаращился на Оксу и попытался просунуть палец между воротником и душащей его тканью. Вены на его шее и на висках вздулись, и видно было, как его начинает охватывать паника. Невеже стало трудно и больно дышать. Глаза парня заслезились, он отчаянно хватался за воротник, но галстук неумолимо затягивался, послушный лишь воле Оксы. Наконец, удовлетворенная, она прекратила давление.
        - Я тебя тоже терпеть не могу, - повторила девочка, бросив последний взгляд на багрового парня.
        И с высоко поднятой головой прошествовала во двор.

23. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда
        Прислонившийся к распахнутому настежь шкафчику Гюс был увлечен беседой с незнакомой Оксе очень красивой девочкой. Он был настолько поглощен разговором, что даже не заметил свою подругу, убирающую ролики в соседний шкафчик. Окса, слегка раздосадованная, направилась прямиком в класс.
        Гюс присоединился к ней через пару минут.
        - Привет! Как дела? Я позвонил тебе по дороге, но твой отец сказал, что ты уже ушла… Ты где была?
        - Пришла сразу после тебя, но ты был слишком занят, - с упреком ответила Окса, не поднимая глаз от парты.
        - Уф-ф-ф… - выдохнул Гюс, с деланной небрежностью пожимая плечами. - Ну? Как там оно прошло у твоих родителей?
        - Мне кажется, они разведутся, - пробормотала Окса. - Мама уехала…
        - ЧТО?!
        Разговор прервался. В класс вошел учитель Бенто, и начался урок. В следующий час Окса была не больно-то внимательна. Под грузом проблем, обрушившихся на нее со всех сторон, она чувствовала себя очень одинокой. Вдобавок к уже имеющимся сложностям теперь еще Гюс так увлекается беседой с незнакомыми девочками, что даже не замечает ее присутствия. Он тоже собирается ее бросить? Предатель… Да еще этот мерзкий Мак-Гроу придирается все время… Решительно, все идет наперекосяк у Оксы-сан.
        Перемена, шумная и оживленная, была не самым подходящим моментом, чтобы обсуждать такую тему, как семейный кризис. Гюс с Оксой попытались где-нибудь укрыться, но, окруженные одноклассниками, так и не смогли. Когда в полдень прозвонил звонок, друзья рванули в столовую, и Окса исхитрилась в общих чертах объяснить, что произошло.
        - Если бы ты знал, Гюс, как я себя ругаю… И на них всех я тоже здорово обижена! Особенно на отца!
        За обедом Гюс оценил великую печаль, разрывавшую сердце подруги. Он никогда ее такой не видел: с полными слез глазами и прерывающимся от уныния голосом. Окса казалась такой… ранимой! Словно горе и сильное чувство вины растопило ее панцирь.
        Гюсу до смерти хотелось ее утешить, чтобы Окса стала такой, как раньше: непосредственной и жизнерадостной. Но он не знал, чем ей помочь. А что делала Окса, когда несколько лет назад у него был тяжелый период? Гюс затруднялся ответить на этот вопрос, только знал, что она куда лучше него умеет утешать друзей.

«Я полный ноль. Суперноль. Не способный даже помочь лучшей подруге…» - думал мальчик, мысленно отвешивая себе оплеухи. Он глядел на Оксу, сидевшую напротив и поглощавшую странное блюдо из мяса с мятным соусом.
        Их глаза встретились, и Гюс мгновенно понял, что его подружке стало легче. В этом была вся Окса! У нее и впрямь был талант использовать встречающиеся на пути рогатки и препоны, чтобы стать еще сильнее.
        Пока Гюс лелеял свои комплексы, Окса подавала ему знаки, которые он не знал, как истолковать. Посмотрев на нее, он одними губами спросил у Оксы «что?», на что она так же молча ответила ему, указав взглядом в глубину столовой. Наконец Гюс включился и понял, что она пытается ему сообщить: месье Бонтанпи и учитель МакГроу сидят за одним столом.
        Через пару минут Окса с Гюсом покинули столовую, отделавшись от подносов. И одноклассников…
        - Видел? - бросила Окса. - МакГроу обедает с Бонтанпи!
        - Да, такое нечасто бывает, - признал Гюс. - Ты что-то задумала?
        - Может, заскочим в кабинет Бонтанпи? - предложила Окса. - Там наверняка есть личные дела преподов, и я уверена, мы найдем инфу о МакГроу.
        - Погоди секундочку… Ты хочешь зайти в кабинет директора и порыться в документах?
        - вполголоса воскликнул Гюс, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, не слышит ли кто случайно их весьма опасный разговор. - Тебя ничем не пронять!
        - Ой, Гюс! Без труда не вытащишь и рыбку из пруда! А где еще нам искать инфу? Спросить МакГроу лично? «Извините, дорогой месье МакГроу, не могли бы вы нам сказать, кто вы такой, и работаете ли по-прежнему на секретные службы?» - с вызовом бросила Окса. - Нет, Гюс, у нас и впрямь нет выбора. Впрочем, ты не обязан идти, если не хочешь…
        Пару мгновений Гюс боролся с искушением выбрать именно этот вариант, как наиболее разумный. Но, ослепленный привязанностью к Оксе, все же согласился, твердя себе, однако, что наверняка будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
        - Я тут поразмыслила и решила, что тебе лучше стоять на стреме в коридоре, - высказала свои соображения Окса. - А я проберусь в кабинет. В это время все едят. Все преподы и охранники в столовой, я их пересчитала. Никто не должен нам помешать…
        - Никто не должен нам помешать… - пробормотал Гюс, который и клял себя, и одновременно радовался, считая эту экспедицию опасной и захватывающей. - А если кто-нибудь все-таки придет?
        - Ну тогда ты меня предупредишь! - решительно отрезала Окса. - Для того и стоят на стреме, нет? Тебе нужно будет только кашлянуть или свистнуть, как тебе больше нравится.
        - А если спросят, что я тут делаю, в коридоре преподов?
        Окса, прищурившись, почесала голову. Затем резко свернула к углу двора, решительно перешагнула через низенький заборчик, окружавший большой розарий, сорвала великолепную белую розу и помахала ею как трофеем перед носом Гюса.
        - Скажешь, что искал учительскую, чтобы положить эту розу в ящик мадмуазель Кревкёр, потому что она - твоя любимая учительница!
        - ЧТО?! - вскинулся Гюс, покраснев, как помидор. - Да я ни за что такого не скажу!
        - Есть идеи получше? - хмыкнула Окса.
        - Еще не знаю, но наверняка что-нибудь придумаю, не сомневайся, - ответил Гюс.
        - Ладно! Ну, в любом случае держи розу, может пригодится… - широко улыбнулась Окса. - Давай, пошли, надо пошевеливаться!
        Друзья направились на второй этаж. Учительская находилась аккурат напротив кабинета месье Бонтанпи, что очень устраивало Гюса, мысленно подыскивавшего предлог, почему бы он мог оказаться в этом месте.
        - Ну вот! Заперто! - чертыхнулась Окса. - Попробую открыть…
        - Чем? - спросил Гюс, надеясь, что эта проблема положит конец всей операции.
        Надежда, не прожившая и полсекунды…
        - Вот этим! - Окса с лукавым видом покрутила указательным пальцем перед носом приятеля и, развернувшись к двери, в нескольких сантиметрах от замка, принялась очень медленно выписывать пальцем круги против часовой стрелки.
        Механизм отреагировал, сначала практически неуловимо, но Окса почувствовала, что ей удастся с ним совладать. Через пару минут она взялась за ручку, нажала, и… дверь открылась. Девочка удержалась от радостного вопля, но победным жестом вздернула кулак специально для Гюса, который сумел выдавить из себя лишь слабую улыбку, проведя рукой по волосам - привычный жест, означавший сильное беспокойство.
        Окса нырнула в кабинет и закрыла за собой дверь.
        - Бенто, Кревкёр, Мартино… А, вот! МакГроу! - пробормотала она.
        Стоя, склонившись над одним из выдвижных ящиков шкафа для документов месье Бонтанпи, девочка вытащила коричневую папку и пролистала.

«Вот идиотка! Я же ничего не взяла, чем записать…» - мысленно обругала она себя.
        Окса огляделась по сторонам. На большом столе из темного дерева очень аккуратно лежали несколько ровных пачек бумаги, стояли телефон, лампа, компьютер и лежал блокнот. Но ни одного карандаша. У стены слева стояла набитая книжками этажерка, а справа - тумба с факсом, принтером и… ксероксом!
        - Иаху-у! - тихонько воскликнула Окса. - То, что надо!
        Она включила аппарат и начала копировать, не читая, десяток страниц из досье МакГроу. Успеет потом!
        Должно быть, ксерокс был старой модели, потому что при копировании первой же страницы он довольно громко задребезжал. Окса испуганно пискнула…
        - Держись, Окса! - тихонько произнесла она, чтобы подбодрить саму себя.
        Девочка прижимала листочки к стеклу и со всей силы давила на крышку, затаив дыхание, что нисколько не мешало ксероксу дребезжать. Между сменой листов ей удалось расслышать Гюса, с которым будто приключился сильный приступ кашля. Сигнал? СИГНАЛ!!!

24. Операция «МакГроу»
        Как только Окса начала снимать первую копию, у Гюса появилось дурное предчувствие, и то, что его подруга охарактеризовала, как дребезжание, Гюсу показалось оглушительным ревом, напоминавшим взлет реактивного самолета…
        В коридоре было относительно темно, и синеватые блики работающего ксерокса просачивались сквозь дверную щель, отбрасывая на стену форфоресцирующие лучи. Гюс, переживая, скрипел зубами и заламывал руки, поглядывая в разные концы коридора, в ужасе от мысли, что кто-нибудь появится.
        Внезапно он увидел, как в дальнем конце коридора зажегся свет: кто-то поднимался по лестнице! Если повезет, непрошенный гость остановится на первом этаже. Иначе…
        Гюс почувствовал, как его спина и лоб покрываются холодным потом, а ноги наливаются свинцом. Он словно прирос к полу, во рту резко пересохло. Мальчик не стал дожидаться, поднимется человек на лестнице на второй этаж, или нет - и закашлял. Но из-за пересохшего горла и спазма кашель быстро превратился в судорожный.

«Это хана! - переполошился Гюс. Я всех тут соберу этим дурацким кашлем! Окса… Окса… Во что ты нас втравила?»
        В конце коридора появился один из охранников, Джек. У Гюса душа ушла в пятки. Дребезжание и синие всполохи в кабинете месье Бонтанпи прекратились. Гюс услышал щелчок замка: Окса заперлась изнутри. Он полагал, что она выйдет, услышав его предупреждение, но девочка, похоже, выбрала другую тактику - если только не затаилась там как в ловушке, и рассчитывает на него, чтобы выбраться из этой скверной ситуации.

«Но что я могу поделать-то? - в панике подумал мальчик. - Она совсем сбрендила, потащив меня с собой!»
        К счастью, Джек был далеко не самым грозным из охранников колледжа, что не помешало ему застигнуть Гюса врасплох, окликнув:
        - Что вы тут делаете?
        - Э-э… Я жду месье МакГроу… кхм… нет… мадмуазель Кревкёр… хотел спросить у нее кое-что по истории, - сумел выдавить из себя Гюс упавшим голосом.
        - А по-моему, вы хотите отдать ей вот это! - пошутил охранник, указывая взглядом на розу в руке Гюса.
        - Это? э-э… нет, - пролепетал мальчик, чувствуя себя полным дураком.
        - Ладно, как бы то ни было, вы не можете тут оставаться. Зададите ей вопрос, когда у вас будет ее урок, хорошо? А теперь возвращайтесь во двор.
        - Хорошо! - Гюс помедлил, не желая спускаться один.
        Но тут с лестницы донеслись голоса, среди которых Гюс различил голоса мадмуазель Кревкёр и МакГроу. Кошмар! Испытывая сильные угрызения совести, мальчик был вынужден покорно, но нехотя, направиться в противоположный конец коридора, чтобы спуститься во двор.
        Окса из кабинета месье Бонтанпи слышала весь разговор. Понимая, что приятель оказался в безвыходной ситуации, она выключила ксерокс и быстро убрала на место досье МакГроу, весьма довольная, впрочем, что успела полностью его скопировать.
        Скатав листочки в рулон, Окса сунула их под блузку за пояс юбки. Теперь в коридоре звучали голоса, и путь через дверь был отрезан!
        С отчаянно бьющимся сердцем она быстро прикинула варианты: спрятаться под столом месье Бонтанпи… и рискнуть просидеть весь остаток учебного дня в нескольких сантиметрах от коленей директора; выскочить из кабинета стрелой и промчаться с такой скоростью, что никто не успеет ее узнать, или попросту воспользоваться последним оставшимся выходом - через окно.
        Окса услышала приближающийся голос директора. Дверь в кабинет вот-вот откроется! Не слушая предупреждений внутреннего голоса, девочка распахнула окно, задернула за собой занавеску и, стоя коленями на краю подоконника, потянула на себя створки, чтобы прикрыть окно снаружи.
        Перед ней находилась одна из многочисленных горгулий, обеспечивая дополнительное пространство. Но когда Окса поглядела вниз, она неожиданно осознала, что находится на втором этаже.

«Ух ты! Высоко-то как! - мысленно заметила девочка. - Очередной вызов для Оксы-сан!».
        Она закрыла глаза, сосредоточившись на пустоте перед собой и тем, что ей предстоит сделать, чтобы выбраться из ловушки, в которую сама себя загнала. После пары секунд тотального самопогружения, Окса решительно выдвинула вперед правую ногу за подоконник и чуть ею пошевелила, словно пробуя почву. Пустота стала материальной.

«Уф! Получилось!» - подумала девочка, не теряя концентрации. Поставив ногу на воздух, словно на твердую поверхность, Окса приготовилась переставить вторую. Операция была опасной и в случае неудачи чреватой весьма тяжелыми последствиями, ибо Окса рисковала разбиться о землю десятью метрами ниже!
        Эта мысль выбила ее из колеи, заставив пошатнуться.
        - Нет! Даже не думай! - пробормотала она себе под нос.
        Окса еще разок храбро посмотрела вниз, дабы убедиться, что там никого нет.

«Путь свободен, ребята еще в столовой, но это ненадолго, не стоит тянуть кота за хвост!»
        Полностью сосредоточившись, Окса переставила вторую ногу и, не испытывая ни малейшего ощущения падения, представила себе, что парит как перышко, пока ее ноги не коснулись брусчатки двора буквально за пару минут до того, как ученики колледжа Св. Проксима высыпали на улицу.
        - Ты меня перепугала до смерти, - шепнул Гюс ей на ухо. - Я уже думал, меня инфаркт хватит… Все нормально? Ты как спустилась?
        Окса опустила руки, ладонями изобразив полет.
        - Оттуда?! Сверху?! - Гюс ошалело посмотрел на второй этаж.
        - Йес, сэр! - одарила его сияющей улыбкой Окса. - И смотри, что у меня есть!
        Она показала рулон бумаги за поясом.
        Гюс одобрительно присвистнул.
        - Что вы тут оба затеваете? - поинтересовался подошедший Мерлин. - Прикидываете, как смыться по воздуху, а? - добавил он, пристально глядя на Оксу. - Потом расскажете. «Святой Проксим, вид сверху» - это должно быть прикольно…
        - Почему он мне это говорит? - шепнула Окса Гюсу. - Думаешь, он видел?
        - Заткнись! - выдохнул Гюс. - Даже думать об этом не хочу… Ладно, двинули! Пора идти.
        - Я вас догоню. Надо кое-что в шкафчик убрать, - сказала Окса, чувствуя себя не в своей тарелке от двусмысленного замечания Мерлина, да и прилипший к животу рулон причинял неудобство.
        Урок месье Лемэра погрузил девочку в успокоительную полудрему. Полная сосредоточенность, потребовавшаяся ей, чтобы спуститься в свободном полете, перевозбудила ее и высосала из Оксы всю энергию. Тихий голос учителя успокаивал и приводил все в норму, возвращая юную ученицу в более спокойное состояние. А вот Гюс пережил несколько полных ужаса минут, уверенный, что найдет подругу, разбившуюся всмятку на брусчатке двора…
        Как и все уроки, предшествующие занятиям с МакГроу, этот тоже кончился слишком быстро. Час спустя ученики, подбадривая себя глубокими вздохами, отправились в кабинет естествознания.
        Несмотря на все ее усилия и благие намерения, не прошло и пятнадцати минут, как Окса привлекла к себе внимание препода.
        - Мадмуазель Поллок! - проревел МакГроу. - Это будет не слишком большим требованием, попросить вас оказать нам честь и вернуться на планету Земля? Мы знаем, что вы эксперт в астрономии, но, даже если это вас сильно огорчит, напоминаю вам, что у нас урок математики! Так что извольте пересесть вот за эту пустую парту в первом ряду, тут вам будет проще оставаться с нами…
        Окса послушалась, вспыхнув до корней волос. Она позволила себе погрузиться в собственные мысли и перед тем, как МакГроу прервал ее размышления, думала о том, что может обнаружить в его досье. Какой дурацкий день…
        Девочка хмуро взглянула на указанную МакГроу парту, стоявшую всего в нескольких сантиметрах от учительского стола и от помоста: самое желанное место… на которое никто никогда не хотел садиться!
        Едва она устроилась, как дверь кабинета распахнулась, и появился месье Бонтанпи. Все встали.
        - Месье МакГроу, не уделите мне минутку, будьте любезны?
        - Конечно, господин директор, - кивнул учитель. - Месье Пуакассе, назначаю вас старшим в мое отсутствие…
        - Хорошо, месье! - взволнованно ответил Мерлин.
        Не прошло и десяти секунд после ухода МакГроу, как ученики «Водорода» начали бузить. Мерлин поначалу пытался всех успокоить, указывая на последствия, которые обрушатся на его хрупкие плечи, но возможность побеситься была куда более заманчивой, чем все аргументы, приведенные «старшим в отсутствие…».
        В классе воцарился веселый шум. Одни кидались бумажными комочками, другие носились между партами. Аксель Нолан, споткнувшись о стоявший на помосте портфель МакГроу, невольно подбросил идею распаленному мозгу Оксы: в портфеле наверняка находятся личные бумаги или другие интересные вещи учителя!
        Воспользовавшись шумихой, она встала, подняла упавший портфель и, стараясь действовать незаметно, заглянула внутрь, тут же заметив бумажник. Сунув руку в портфель, Окса взяла его, поражаясь собственной наглости. Такие вещи недопустимы… Но разве можно следовать принципам, проводя такое важное расследование!
        Вернувшись на свое место, Окса согнулась в три погибели, прикрывая телом бумажник, и открыла его. Нужно было действовать быстро! Через несколько мгновений девочка снова встала, чтобы поднять валявшийся ранец, и положила бумажник на место. Она знала, что в царившей кутерьме одноклассники ровным счетом ничего не заметили.
        Чтобы оправдать свое присутствие возле учительского стола, Окса пришла на помощь Мерлину. Два предупреждения лучше одного…
        - Атас! МакГроу идет! - громко крикнула она.
        Все мгновенно расселись по местам. МакГроу и впрямь появился очень скоро, и когда открыл дверь, ученики «Водорода» являли собой образцово-показательный класс, не вызывавший никаких подозрений.

25. Таинственный список
        - Ортон МакГроу, родился в 1960 году в Милуоки, штат Висконсин, США…
        Гюс сидел на кровати Оксы. Наконец-то! Для них обоих вторая половина дня тянулась ужасно долго, а после занятий друзья во всю прыть помчались на роликах домой к начинающей шпионке, чтобы рассмотреть добычу. Запыхавшиеся приятели прошмыгнули в комнату Оксы и разложили на кровати ксерокопии бумаг из досье МакГроу, чтобы как следует их изучить.
        - Значит, ему сорок девять лет… - подсчитала Окса. - О, послушай-ка, это его учетная карточка. Он живет по адресу Франклин-стрит, 12. Самое то для американца! Женат, имеет сына пятнадцати лет. Должно быть, это их я видела на фотографии.
        - На фотографии? - перебил Гюс.
        - Ну да, в бумажнике была фотография женщины с маленьким мальчиком. Сняты напротив Капитолия в Вашингтоне, если я ничего не путаю. Так, и что тут еще есть в этой карточке? А, вот! Как он и сказал Мерлину, он десять лет проработал в научно-исследовательской лаборатории под эгидой ЦРУ. Проводил совместные исследования с НАСА в области изучения фотоэлектрического эффекта и световых волн. Ух ты! Погляди-ка на список его дипломов! Да уж, этот МакГроу явно не дурак!
        Окса протянула Гюсу длинный список и продолжила листать разложенные на кровати документы. И внезапно пронзительно вскрикнула.
        - Ты только глянь! МакГроу два года работал на правительство США! Говорила же я тебе, что он тайный агент…
        - Но, Окса, - максимально тактично указал ей Гюс, - не все, кто работает на правительство, непременно являются тайными агентами…
        - Может, и так, но это отличное прикрытие, не находишь?
        - Во всяком случае, странно, что такой человек работает преподом математики и естествознания в колледже, тут я с тобой согласен, - кивнул Гюс, держа в руке биографию МакГроу.
        - Нет, ну прикинь! Перейти от НАСА к преподаванию естествознания - это фантастика…
        - добавила Окса.
        Гюс расхохотался.
        - НАСА… фантастика… Браво, старушка… Очень смешно! Вижу, твои мозги варят на полную катушку…
        Друзья еще некоторое время изучали десяток страниц, скопированных Оксой. Юная шпионка была слегка разочарована тем, что по большей части это были документы, не представлявшие никакого интереса. Имелся только один более-менее личный элемент: заявление о приеме на работу, в которой бывший ученый демонстрировал прекрасный почерк, излагая причины своего желания получить место преподавателя.
        - Ты только послушай: он пожелал преподавать в Св. Проксиме «по причинам личного характера»! Личного характера, Гюс! Да еще уточнил, что, в частности, хочет
«обрести удовлетворение от обучения молодого поколения»! Нет, ну не перебор, а? - взорвалась Окса.
        - Слегка перебор, - нахмурившись, согласился Гюс.
        - Слегка подозрительно, хочешь сказать! - не унималась Окса.
        Гюс взял письмо и внимательно прочитал. Подозрения Оксы были не лишены основания, ничего не скажешь. Мальчик положил письмо и растянулся на кровати, глядя на подружку, сидевшую по-турецки и продолжавшую изучать ксерокопии, добытые ею с таким риском.
        Удивительная девочка… Такая сильная, такая целеустремленная! Гюс знал, насколько у нее сейчас трудный жизненный период, и его охватило острое чувство восхищения и беспокойства. Главное, чтобы Окса не сломалась…
        Окса же ликовала. Может, она узнала не так много, как хотелось, но ей было приятно осознавать, что им удалось провернуть такое серьезное дело. Проникнуть в кабинет Бонтанпи и утащить досье МакГроу! Заглянуть в его бумажник так, что он и не заметил! Профессиональная работа, стоившая ей, однако, пары неприятных моментов и холодного пота, особенно во время поразительно дерзкого спуска со второго этажа…
        - А ты рассмотрела, что было у него в бумажнике? Что-нибудь интересное? - поинтересовался Гюс, по-прежнему лежа и глядя на подругу.
        - Нет, - ответила Окса, не поднимая головы. - Ничего особо важного. Все, что обычно носят в бумажнике: кредитка, водительские права, чеки, номера телефонов на бумажках. Ничего такого, как видишь. А еще я увидела карточку, на которой была написана странная фраза: «Если ты думаешь, что сильнее меня, тебе придется это доказать».
        - Да, странно…
        Друзья некоторое время молчали. Гюс кивал головой, размышляя над словами Оксы, она же постепенно отходила от жуткого напряжения, из-за которого на протяжении всего этого весьма насыщенного дня все ее внутренности сжимались и корчились. Окса и представить себе не могла, что способна на подобные вещи! Мечтать и воображать - это да! Без проблем!
        Девочка одновременно радовалась и страшилась содеянного, понимая, что пошла на жуткий риск ради ничтожных результатов, размышляя, какие могут быть последствия, если Бонтанпи и МакГроу что-то заподозрят. Нет, лучше об этом не думать, если она не хочет и впрямь сойти с ума от паники. Потому что, как всегда, Окса больше пугалась потом, а не в процессе… И это могло стать проблемой…
        - Во всяком случае, это был мастерский ход, старушка! - нарушил молчание Гюс.
        - Если честно, я так перетрухнула… - призналась Окса, отметая комплимент.
        - Согласен, вломиться в кабинет директора и скопировать досье препода - не самое благородное занятие. Но ведь обстоятельства-то исключительные! С МакГроу дело нечисто, и теперь этому есть подтверждения. Ты ничего плохого не сделала, всего лишь сняла ксерокопию досье и заглянула в его бумажник, это ерунда! Ты же ничего не украла!
        - Э-э-э… - промычала Окса, с несчастным видом глядя на свои обгрызенные ногти.
        - Погоди-ка… Только не говори, что ты все-таки что-то свистнула из его бумажника!
        - Гюс резко сел.
        - Вот это… - пробормотала Окса, доставая из кармана сложенную в восемь раз бумажку с обтрепанными краями.
        - Быть того не может… - простонал Гюс, проводя ладонью по лицу. Эта девчонка спятила! - Что там, в этой бумажке? - продолжил он. Любопытство оказалось сильнее тревоги.
        Окса осторожно развернула листок, расправила его рукой, и они вдвоем склонившись над ним, увидели следующее:
        Г. Л. 19.04.54. Кагошима (Яп.). 10.67+08.68
        Г. Ф. 09.06.60. Лондон (Англ.). 09.73+05.74+01.75
        Ж. К. 12.12.64. Пльзень (Чех.) 04.77+02.78
        Г. К. 01.12.67. Мянтяя (Фин.) 11.79+10.80
        А. П. 07.05.79 Мюрдальсйёкудль (Мел.) 01.91+06.92
        С. В. 16.03.88 Хьюстон (США) 12.99+05.01+10.01

3. Е. 29.04.96 Амстердам (Нид.) 07.08
        О. П. 29.09.96 Париж (Фр.) 05.09
        Друзья озадаченно переглянулись, затем снова уставились на загадочный документ, пытаясь понять, что означают все эти цифры.
        - Похоже на список, - заметил Гюс. - С инициалами и датами.
        Он еще раз внимательно посмотрел на листок. И внезапно воскликнул:
        - О! Занятно! Тут дата рождения моей мамы! А рядом город, где она родилась.
        Удивленная Окса, прищурившись, уставилась на строчку, на которую Гюс указывал пальцем.
        - Вот! Гляди! «Ж. К. 12.12.64. Пльзень (Чех.) 04.77+02.78».
        - А как девичья фамилия твоей мамы? - поинтересовалась Окса, все больше и больше заинтригованная.
        - Калло, - сказал Гюс. Лицо его внезапно будто опрокинулось. - До того, как она вышла за папу, ее звали Жанна Калло, и она родилась 12 декабря 1964 года в Пльзене, в Чехословакии… Как имя моей мамы оказалось в списке, составленным МакГроу?
        - А главное, почему? - выдохнула Окса.
        Друзья молча обменялись долгим взглядом, в котором читались удивление и беспокойство.
        - Смотри! - указал Гюс на последнюю строчку. «О. П. 29.09.96 Париж (Фр.) 05.09». Это ты…
        И застонал, увидев, как кровь отхлынула от лица Оксы.
        - А вот тут ты попал прямо в точку, - потрясенно прошептала девочка.
        - Если цифры - это даты, то в твоем случае это соответствует маю 2009 года…
        - И это значит, МакГроу в это время уже обо мне знал. Он пришел в Святой Проксим ради меня, я была права!
        - Боюсь, что так… - пробормотал Гюс.
        Окса вздрогнула. Она чувствовала определенное удовлетворение от того, что выдвинутое ею предположение нашло свое подтверждение. Но от столкновения с реальностью по ее спине пробежали мурашки. Голова у Оксы закружилась, дыхание перехватило, девочка тоже растянулась на кровати и уставилась в потолок.

26. Семейные истории
        Окса не видела ни мамы, ни бабушки вот уже две недели. Мари Поллок по-прежнему скрывалась у сестры, а Драгомира отбыла выздоравливать к Абакуму, на природу. Так что в доме на Бигтоу-сквер, внезапно ставшем очень большим, остались только Окса и ее отец.
        Сложившаяся ситуация вынудила Павла изменить свой распорядок дня, и он стал реже бывать в ресторане: семья важнее карьеры. Отец вставал раньше Оксы и готовил им роскошный завтрак. А когда девочка возвращалась из колледжа, он уже был Дома, внимательный и предупредительный. Вечера они проводили вдвоем.
        Хотя стоял конец лета, Павел зажигал камин, и они проводили время вместе до самого отхода ко сну. Отец снова с удовольствием погрузился в повседневные заботы о дочери, с интересом следя за выполнением ею домашних заданий. Окса же решила вплотную заняться учебой. Это был способ доказать родителям, что, несмотря на совершенные ею ошибки, они могут ею гордиться. К тому же ее усилия по умению концентрироваться начали приносить свои плоды: первые оценки были отличными, и Окса купалась в заслуженных лучах славы.
        - Острый, как бритва, ум, в сочетании со здоровым и тренированным телом, ты - идеальная ниндзя! - воскликнул Гюс, крепко хлопнув подругу по плечу.
        - Острый ум, это сильно сказано! - хмыкнула Окса. - Знаешь же, как я умею вляпываться!
        Естественно, она имела в виду свои новые возможности. Как и предсказывал отец, эти способности запросто могли привлечь к ней внимание, а это совсем не здорово, как Окса уже выяснила. Однако несколько раз она все же не удержалась, в частности, в отношении девицы, которая, на ее взгляд, слишком уж сблизилась с Гюсом.

«Слишком красива, чтобы быть порядочной», - мысленно фыркнула Окса.
        Когда девочка снова застукала своего друга за разговором с этой интриганкой, то не удержалась, и на расстоянии оторвала ей пуговицу блузки. Бедолаге пришлось быстренько сбежать, чтобы укрыться от нескромных взглядов, а Гюс, взглянув на Оксу, изумленно вскинул бровь.
        - Зачем ты это сделала? Ты чудовище!
        - Она меня бесит, эта девица! Вечно отирается…
        - Отирается? Окса, только не говори, что из-за этого! Полный финиш! А если мне нравится, что она отирается возле меня?
        Эти слова, в сочетании с событиями последних дней, заставили Оксу крепко призадуматься.
        Вечером, угнездившись на диване перед потрескивающим камином, она поговорила с отцом так, как никогда не могла говорить прежде, и такая доверительность была ей в новинку. Кое-какие секреты девочка, впрочем, придержала, в частности, тревожившее ее «досье МакГроу», как она теперь его называла.
        Окса как-то попыталась рассказать отцу о своем псевдоучителе и том, как он изводит учеников. Павел, даже не вникая в подробности, улыбнулся и ответил, что еще ни разу не встречал человека, которому бы хотя бы раз за школьные годы не попался странный или противный учитель. Он не видел никакой трагедии в ее восприятии МакГроу и порекомендовал дочери сопротивляться, оставаясь сильной в этой неприятной ситуации.
        - Неприятной, неприятной… тебе бы так! - пробубнила Окса, сохраняя внутреннюю убежденность, что МакГроу не тот, за кого себя выдает.
        Отец настоял, чтобы она рассказала ему о своих экспериментах в области магии и продемонстрировала то, что уже умеет. Весьма впечатленный, Павел поглядел на дочь с серьезным восхищением и снова предупредил о необходимости соблюдать осторожность. И хотя это было не так уж приятно слышать, Окса понимала, что отец чертовски прав.
        - Ты очень талантливая, Окса. Но, пожалуйста, будь осторожна. Я сам всегда старался избегать этим пользоваться. Нет, желание-то у меня возникает, а как же, но я слишком опасаюсь, что кто-то начнет задавать вопросы.
        - Сдерживаешься, да?
        - Да нет, не сдерживаюсь! Но ни за что не хочу, чтобы это вышло наружу. Это вопрос инстинкта и самозащиты. Но ты не совсем такая, как я. Это одновременно и лучше, и хуже, потому что ты - Лучезарная!
        Павел грустно взглянул на дочь. Усталая улыбка еще больше состарила его лицо.
        - Папа? А ты открыл в себе эти способности еще в России? Ты ведь там родился, да?
        - Да. Тогда это был еще Советский Союз. Точнее, я родился в Сибири. Когда твоя бабушка, Леомидо и Абакум бежали из Эдефии, то оказались в местности, ни капли не похожей на то, что им доводилось видеть прежде. Сибирь стала настоящим кошмаром для Внутренников. Мгновенно перенестись из теплого, солнечного, плодородного края в холодную и недружелюбную Сибирь - контраст, скажу я тебе, чудовищный. Твоя бабушка была в ужасе. Только представь: она счастливо жила с родителями в краю, полном гармонии и изобилия, и вдруг в считанные часы все перевернулось: хаос, бегство, одиночество. И Сибирь. Ты ведь наверняка слышала о Сибири, детка?
        - Да, это место в России, куда ссылали противников политических режимов?
        Павел весело и изумленно глянул на нее.
        - Это не первое, что пришло бы мне в голову… Но я иначе смотрю на вещи, Сибирь - моя родина. Однако ты не ошибаешься. Она стала местом ссылки совсем не случайно. Там на протяжении сотен километров можно не встретить ни единой живой души, разве что животных и духов природы. Это настоящее царство природы, великолепное и жестокое, там природа правит всем - и жизнью, и смертью. Абакум, юная Драгомира и Леомидо бродили много дней, трясясь от холода. В Эдефии температура никогда не опускалась ниже плюс двадцати градусов, снега отродясь не водилось, так что представляешь, каково было их потрясение! Абакум кормил их корешками, ягодами и рыбой, выловленной в реке. Благодаря Огнедую - магии огня - они могли согреваться. А это главное, если хочешь выжить в тех местах.
        Через несколько дней странствий они повстречали удивительного человека, могущественного шамана по фамилии Мечков, жившего в маленькой изолированной деревушке на опушке леса. Быстро надвигалась зима. Шаман дал кров всем троим на долгие зимние месяцы, чтобы потом проводить их до большого города, когда потеплеет.
        Они с Абакумом быстро нашли общий язык и стали чуть ли не братьями. Они были очень похожи. Оба умели слышать и понимать природу, общаться с ней. Это от них Драгомира узнала о силе растений. Она была очень способной ученицей. Когда наступила весна, только Леомидо захотел уйти. Он пересек Европу и добрался до Великобритании, где и стал тем знаменитым дирижером, которого ты знаешь. А через двенадцать лет родился я, в той самой сибирской деревушке.
        - Значит… твой отец - шаман Мечков?
        Павел тихонько рассмеялся.
        - Нет, ему тогда было больше ста лет! Мой отец - его внук. Жизнь в Сибири была тяжелой, но мы были счастливы вместе, пока мне не исполнилось восемь. Тогда все рухнуло. Моего отца убили спецслужбы, кроме того, политическая обстановка стала такой сложной, что нам пришлось стремительно покинуть нашу деревушку. Абакум поехал с нами, он ведь поклялся Малоране защищать Драгомиру. И хотя она давно стала взрослой женщиной и матерью, он все равно держал слово. Нам было очень сложно выехать из СССР, шла холодная война… Сбежать за границу можно было лишь с риском для жизни… Твоя бабушка с Абакумом тогда изрядно попользовались своими умениями, нам это очень помогло. Но мне кажется, без Леомидо у нас ничего бы не вышло. Тогда он со своим оркестром был в мировом турне и во время его гастролей в Санкт-Петербурге - тогда этот город назывался Ленинград - нам удалось тайно покинуть Россию.
        - А каким образом? - рассказ отца захватил Оксу.
        - Представь себе, он выдал нас за своих музыкантов. Это было ужасно рискованно, он мог все потерять. Даже жизнь. Труднее всего было найти выход со мной. Ну как можно было объяснить присутствие в оркестре восьмилетнего ребенка? А очень просто: всего лишь пожертвовав виолончелью и спрятав меня в ее футляре! Перед вылетом за границу спецслужбы внимательно осматривали футляры контрабасов, в которых можно спрятать взрослого человека, но, к счастью, футлярам от виолончели они уделяли куда меньше внимания. Должен тебе сказать, благодаря Леомидо мы легко отделались. Он стал весьма хорошо вписавшимся в реальную жизнь Беглецом…
        - Но и вы тоже! - заметила Окса.
        - Да, мы тоже. Хотя поначалу мы жили в весьма своеобразном окружении. Первые восемь лет жизни вокруг меня были только такие люди, как твоя бабушка и Абакум, которые никогда не скрывали своего могущества, так же как мой отец, дед и прадед, бывшие очень сильными шаманами… Прибавь к этому относительно изолированное существование в далекой сибирской деревушке, и ты поймешь, какое у меня было представление о мире!
        Для меня родная деревня была всем, это была чудесная жизнь! Хотел бы я, чтобы это длилось вечно… Потому что то, что я потом узнал о людях, меня совсем не порадовало. Должен тебе сказать, что моя адаптация к внешнему миру проходила трудно. А бабушке с Абакумом было еще хуже! Они-то прожили в глухой глубинке двадцать один год! Но, несмотря ни на что, они все преодолели, чем я не устаю восхищаться, и вписались в этот новый мир с удивительной легкостью. Но я-то знаю, каких внутренних сил им это стоило. Думаю, Леомидо быстрее других понял, что необходимо покинуть наш маленький коллектив, если он хочет прижиться Во-Вне. Он быстро расстался с надеждой вернуться в Эдефию, в отличие от твоей бабушки и Абакума, которые, в некотором смысле, продолжали существовать, как прежде. Правда, при температуре градусов на тридцать ниже…
        Мы трое жили как бы в другом мире: магия, необычные способности и наши существа были постоянной частью нашей повседневной жизни, деревенские нас принимали такими, как есть, и уважали. Все было нормально! Я лично считал, что весь мир такой же, как вокруг нас. Но едва мы покинули это место, пришлось быть предельно внимательными, а самое главное - научиться притворяться. Я ведь представления не имел, как живут обычные Внешники…
        - Ты никогда не видел нормальных людей? - перебила Окса. - Э-э… Прости, папа, я не имела в виду, что ты не нормальный…
        - Я понял, не переживай. Говоря о «нормальных Внешниках» я подразумеваю тех, кто не мог принять наше отличие. С тех пор наши способности стали тайной, которую нужно было хранить во что бы то ни стало. Впрочем, я быстро это усвоил на собственном опыте…
        - Как это? - снова перебила его Окса.
        - Леомидо помог нам обосноваться в маленькой тихой швейцарской деревушке в горах. Драгомира быстро записала меня в школу…
        - Тогда ты впервые шел в школу?
        - Нет, у нас в сибирской деревне школа была. Да и родители меня многому научили.
        - А… как ты решил проблему с языком? Ты ведь говорил по-русски, да?
        - А, узнаю практичный ум своей дочки! Действительно, я говорил по-русски, это мой родной язык. А также французский, английский, немецкий, китайский, испанский, шведский…
        - ЧТО?! Издеваешься, пап? - выпучила глаза Окса.
        - Вовсе нет. Все мы, Внутренники, обладаем даром Полилингвы.
        - Это еще что такое?
        - Способность в считаные часы обучаться и в совершенстве говорить на языке страны пребывания. Своего рода сверхбыстрое языковое погружение, если угодно. В Эдефии об этом даре никто даже не подозревал, но те, кто ее покинул, быстро его у себя обнаружили и тут же применили на практике, как ты понимаешь. Должен признаться, это умение весьма поспособствовало нашему быстрому слиянию с местным населением. Может, ты заметила, что у Леомидо и Мерседики нет ни малейшего акцента, хотя они никогда не жили во Франции - и языка тем более не учили… Однако, проведя с нами всего несколько часов, они заговорили на французском, как мы с тобой. Или русском, как бабушка с Абакумом. Или на финском с Тугдуалом. Это и есть Полилингва!
        - Значит, я скоро буду говорить по-английски, как королева Англии? - с надеждой спросила Окса.
        - Возможно, - улыбнулся отец.
        - Класс! Буду получать зашибенные оценки! Но ты мне не рассказал, что же произошло в Швейцарии.
        - О, в Швейцарии…
        Павел надолго задумался, потом продолжил:
        - Это было ужасно… Я постоянно был в напряжении, следя за тем, чтобы не сорваться… Но через несколько дней природа взяла свое.
        Отец замолчал, явно взволнованный воспоминаниями.
        - И что было дальше, пап? Что случилось? - нетерпеливо затормошила его Окса.
        - Случилась сущая катастрофа. Я слегка развлекся Магнито у булочницы, которую терпеть не мог.
        - Зачем ты это сделал?
        - От злости, Окса. От злости. Тебе ведь это хорошо знакомо, а? - как бы между делом бросил отец. - Та женщина не отличалась хорошим отношением к иностранцам и имела несчастье отпустить одно замечание, которое сильно меня задело. Все батоны в булочной взлетели как ракеты и размазались по потолку, а пирожные посыпались на эту мерзкую булочницу как бомбы. Она не поняла, что произошло, но на следующий день за нами приехал Леомидо, и из-за моей выходки нам пришлось срочно покинуть Швейцарию.
        - Как семье Тугдуала, - заметила Окса, - и нам, верно?
        - Почему ты это говоришь? - поразился отец.
        - Нам пришлось покинуть Францию, - продолжила Окса, не удержавшись. Сердце ее бешено колотилось. - Мы бежали из-за того журналиста, которого убили.
        Павел Поллок провел ладонью по лицу. Белый, как простыня, он уставился на дочь, потом закрыл глаза и глубоко вздохнул.

27. Некоторые прояснения
        - Этот журналист, Питер Картер… Он ведь умер из-за нас, да? - не отставала Окса.
        Увидев, в какое состояние пришел отец из-за этого вопроса, ей стало немного стыдно. Но желание узнать было куда сильней любых угрызений совести…
        Павел с обреченным видом уронил:
        - Да… Питер Картер умер из-за нас.
        - Но это же чудовищно! - воскликнула Окса, с ужасом глядя на него. - Почему? Кто это сделал? Кто из нас?
        Павел Поллок отшатнулся.
        - Кто из нас? Почему ты задаешь такой вопрос, Окса? - поразился он. - И вообще, откуда тебе об этом известно? Кто тебе сказал?
        - Я подслушала… бабулю и тебя… - жалко пролепетала Окса.
        - Ох, Окса! Когда-нибудь скверная привычка подслушивать не доведет тебя до добра… Ладно, раз уж ты слышала, можно и рассказать… Но ты рискуешь оказаться разочарованной, потому что мне мало что известно, сразу говорю! Ты и впрямь самая неугомонная дочь, которая только может быть у отца…
        Громко вздохнув, Павел продолжил.
        - Все началось с одного из наших, с Петруса, которого выкинуло в Соединенные Штаты. Он решил начать карьеру вора, специализирующегося на кражах предметов искусства. И карьера эта благодаря его талантам вполне процветала. Годами он ездил по всему миру, «посещая» десятки музеев, галерей и частных коллекций. Но однажды удача ему изменила, и он попался на месте преступления. В спешке Петрус воспользовался своими возможностями, чтобы удрать с сорок седьмого этажа, на котором находились апартаменты богатого коллекционера - его потенциальной жертвы. Полицейские в панике открыли по грабителю огонь и убили его на месте.
        Дома у Петруса обнаружились кое-какие картины. Некоторые - колоссальной ценности, в свое время их исчезновение стало нераскрытой тайной для многих самых умных следователей. И не без причины! Ну где им было догадаться? Но проблема была в том, что один журналист, Питер Картер, к этому времени уже больше месяца шел по следу Петруса. Он познакомился с ним на одной из распродаж произведений искусства. Петрус его заинтересовал, и журналист начал следить за ним, постепенно приходя к выводу, что имеет дело с инопланетянином.
        Когда Петруса убили, Питер Картер продолжил копать дальше, и обнаружил некоторые вещи, которые позволили ему подобраться к нам…
        - А что он нашел? - зачарованно спросила Окса.
        - Ну, кое-какие сувениры из Эдефии, которые Петрус бережно хранил… но главное - блокнот с именами, датами, сведениями об Эдефии и газетными вырезками о Леомидо…
        - Ой! - не удержалась Окса.
        - Именно что «ой», - кивнул отец. - Из всего этого Картер сделал определенные выводы, и не безосновательные. И начались неприятности… Он начал копаться в жизни Леомидо, потом твоей бабушки и нашей семьи. И некоторое время назад связался с нами, желая подороже продать свое молчание.
        - Вот гад! - воскликнула Окса. - Надеюсь, вы его послали!
        - Думаешь, у нас был выбор? Он угрожал все обнародовать, представляешь масштабы возможной катастрофы? Мы заплатили. Один раз, второй…
        - А потом направление - Лондон, да?
        - Именно. Из-за этого человека нам пришлось срочно уехать, да еще тайно, заметая следы. А это было совсем не просто, уж поверь…
        - Теперь я понимаю, почему ты так спешил, - выдохнула Окса. - Но все же этот тип мертв…
        - Да, и это меня тревожит, - нахмурился отец. - Картер был бессовестным мерзавцем, и я не могу сказать, что сожалею о его гибели. Никогда не следует радоваться чьей-то смерти…
        Окса недоверчиво прищурилась.
        - Пап?
        - Да, Окса?
        - Кто его убил? Кто убил Картера? Ты знаешь? Почему бабушка сказала, что это совершенно точно кто-то из наших?
        Взгляд Павла Поллока дрогнул, и его лицо чуть исказила досада.
        - Картера убили Пульмоной. Это такая субстанция, которую умеют делать Беглецы, - уточнил он. - Единственное, что могу тебе сказать, что ни я, ни твоя бабушка не причастны к этой смерти.
        - Вот здорово! - воскликнула Окса. - Ой, папа, ты даже не представляешь, насколько мне стало легче… Я такого себе напридумывала из-за этой истории… Но ты не думаешь, что это могли сделать Леомидо или Абакум?
        - Нет, они на такое не способны. Никто из нас не способен! Оттого вся эта история становится только еще более непонятной. Словно тот, кто это сделал, хотел нас защитить…
        Павел Поллок встал, налил себе стакан минералки и выпил одним глотком. Затем поставил стакан на край каминной полки так резко, что едва не разбил.
        Окса вздрогнула и с беспокойством поглядела на отца. Но, прежде чем она успела продолжить свой допрос, отец уставился на нее с такой серьезностью, что девочка проглотила все свои вопросы.
        - Знаешь, нам часто приходилось убегать, - продолжил Павел. - Из Эдефии, из Сибири, Швейцарии, Франции…
        - А как вы попали во Францию? - вопрос сам сорвался у Оксы с языка.
        - Немножко благодаря Малоране, представь себе. Помнишь, бабушка говорила тебе о возможностях Лучезарной? - спросил Павел.
        - В смысле, выходить из Эдефии?
        - Лучезарные и впрямь обладают завидной способностью открывать Портал и выходить Во-Вне. Но Малорана знала Францию не поэтому. Лучезарные обладают еще одним даром, уникальным и поразительным. Даром Снолёта.
        - Снолёта?
        - Снолёт - это способность мысленно путешествовать, когда твое тело остается на месте. Своего рода перемещение души, или сознания, если тебе так больше нравится. Малорана была женщиной любознательной и часто отправляла свое сознание путешествовать, чтобы посмотреть, как живут люди Во-Вне. В отличие от большинства предыдущих Лучезарных, Малорана предпочитала знать, что происходит Во-Вне, а не закрывать на все глаза в убеждении, что Эдефия - единственный существующий мир. А потом она устраивала публичные показы при помощи Оковида.
        Малорана неоднократно перемещалась во Францию. Эта страна ей очень нравилась, и она устраивала Драгомире отдельные сеансы, «показывая» ей эту страну, как другие мамы рассказывают своим детям сказки на ночь. Потому-то мы и отправились во Францию, ставшую для меня такой дорогой. Забавная история, а?
        - Забавная? Ты хочешь сказать по-тряс-на-я?! - с жаром ответила Окса. - Но признай все же, что это не самое невероятное… Могу тебе перечислить кучу странных вещей, которые слышала за последние дни, если хочешь!
        - Не понимаю, о чем ты, - с деланно-наивным видом заявил Павел. - «Инопланетянин вызывает дом… - добавил он, закатив глаза и сунув мизинец в ухо. - Нет, на горизонте ничего странного не наблюдается…»
        Окса прыснула, а потом очень серьезно сказала:
        - Пап… меня кое-что сильно беспокоит…
        - Так рассказывай, детка. Рассказывай!
        - Если Лучезарные обладают даром Снолёта, значит, я тоже им обладаю?
        Девочка взволнованно поглядела на отца. Павел глубоко вздохнул, вытянул длинные ноги и некоторое время помолчал, прежде чем ответить.
        - Так оно и есть. Этот дар в тебе. Но ты сможешь им воспользоваться, только если войдешь в Зал Пелерины. Это Пелерина запускает эту способность.
        Окса слегка огорчилась. Ей бы точно понравилось использовать Снолёт. Павел, заметив огорчение дочери, прижал ее к себе.
        - Знаешь, мне бы тоже хотелось уметь это делать. И, думаю, не мне одному. Но есть другие способности, которые мы поможем тебе проявить. Ну… главным образом, бабушка и Леомидо помогут. Абакум тоже будет тебе хорошим учителем. Он очень силен. Он самый сильный из нас.
        - Сильнее Лучезарной? - поинтересовалась Окса.
        Тут их перебил телефонный звонок. Это была Мари Поллок. Она звонила каждый вечер и подолгу разговаривала с Оксой.
        Голос Мари был напряженный, взволнованный и полный слез, но Окса старалась делать вид, что не замечает, насколько маму выбила из колеи вся эта история. Ведь все произошло из-за нее, Оксы. У нее самой просто сердце разрывалось от маминой грусти. И девочка стала пытаться поднять матери настроение, рассказывая, как прошел ее день, словно та была дома и сидела напротив за кухонным столом перед тарелкой с горячими пирожками. И Оксе становилось легче, когда она чувствовала, что мама улыбается на том конце провода.
        - Восемнадцать баллов из двадцати возможных по математике, как тебе это, мам?
        - Неплохо, - ответила Мари с деланным равнодушием.
        - Ну мама! Это же я получила это у мерзкого МакГроу, самого страшного диктатора колледжа!
        - А, ну тогда конечно, с учетом таких экстремальных условий, признаю твое достижение, дочь моя…
        - Ты бы видела выражение его лица, когда он отдавал мне работу! Обхохочешься!
        - Я тобой горжусь, детка. А в остальном как дела? Как там папа?
        И, как каждый вечер, они еще некоторое время поговорили в таком же духе, потом пожелали друг другу спокойной ночи и обменялись по телефону поцелуями. Потом Окса предложила маме поговорить с папой, но когда Павел взял телефон, Мари повесила трубку.
        - Ну почему она все время так делает?! - возмутилась Окса, сглатывая ком в горле.
        Этим вечером ей как никогда хотелось, чтобы родители поговорили друг с другом. Просто нормально поговорили.
        - Она так сильно на тебя злится? - продолжила девочка. Щеки ее раскраснелись от волнения, а сердце готово было разорваться.
        - Ты тоже на меня злилась, если помнишь, - грустно ответил отец. - Все утрясется, вот увидишь…
        - Думаешь?
        - Уверен!
        Окса положила голову отцу на плечо и закрыла глаза, словно загадывая желание.
        - Только бы она пришла на мой день рождения…
        - Не переживай, думаю, она не пропустит его ни за что на свете! - Чуть помолчав, Павел сказал: - Не хочешь немного развлечься?
        - Еще как хочу! - воскликнула Окса с внезапно проснувшимся любопытством. - А что ты предлагаешь?
        Вместо ответа отец взял ее за руку и повел в апартаменты Драгомиры.

28. Удивительный разговор
        Как только дверь распахнулась, перед ними возник Фолдингот и согнулся в гротескном, но совершенно искреннем поклоне, взмахнув длинными ручками и наклонив вперед упитанное тельце.
        - О, внучка Лучезарной, ваше присутствие в этой лачуге приветствуется!
        - Лачуге? - изумилась Окса.
        - Знаешь, дочка, - вмешался отец, - Фолдинготы читают все, что подвернется под руку: газеты, журналы, словари и уж конечно книги Драгомиры. А также этикетки на духах и пищевых продуктах, ярлыки на одежде - все подряд. Они заядлые читаки и весьма своеобразно используют слова, которые им попадаются. Наш друг Фолдингот наверняка где-то вычитал это слово, оно ему понравилось, и теперь он его использует. Довольно нелепым образом, надо признать, но Фолдинготы сами по себе довольно нелепые существа! - объяснил Павел.
        - О, сын Лучезарной, вы так великодушны! - воскликнул домовой, похоже, совершенно счастливый от такой характеристики. - Сын Лучезарной вознес хвалу, которая наполняет мое сердце восторгом!
        - Видишь, о чем я? - Павел подмигнул девочке.
        - Высший класс! - прошептала Окса, четко артикулируя.
        - Вы осуществили визит на этой этаж, чтобы сделать ходатайство, сын и внучка Лучезарной? С великой охотой Фолдингота и я сам окажем любое содействие, вы можете всегда рассчитывать на наше рвение, - трепетно заявил Фолдингот.
        - О! Кстати, о Фолдинготе! Где она? - поинтересовался Павел.
        - В углу этой комнаты, сын Лучезарной, накладывает успокаивающий бальзам на растение Горанову, которая глубоко впечатлена с того момента, как Лучезарная отбыла выздоравливать на природу. Имеете ли желание ее лицезреть?
        Павел кивнул. Окса воспользовалась моментом, чтобы тихонько выразить свой энтузиазм.
        - Уж конечно я хочу ее «лицезреть»! А Горанова это кто?
        Отец не успел ответить, как Фолдингот вернулся в сопровождении Фолдинготы - существа не менее удивительного, чем он сам. Фолдингота была сложена совершенно непропорционально: если ее напарник был поперек себя шире, то она напоминала длинную макаронину; две трети туловища Фолдинготы составляли ноги. Лицом же, если не считать тоненьких волос лимонного цвета на макушке, она очень напоминала Фолдингота: у нее была такая же слегка коричневая кожа, маленький плоский носик, длинные уши, расположенные параллельно черепу, и два торчащих изо рта больших круглых зуба. Как вообще можно разговаривать с таким ртом? Точнее было бы сказать, что лицо Фолдинготы пересекала от уха до уха длинная изогнутая линия…
        Оба Фолдингота были одеты в комбинезоны темного цвета, безукоризненно выглаженные, с веселым смайликом на груди.
        Завидев Оксу, Фолдингота рванула к ней. Но, взволнованная встречей, запуталась в своих длинных ногах, тоненьких, как ручка швабры, и растянулась на ковре. Растение, которое она несла, вылетело из ее рук и приземлилось прямо в ладони ошарашенной этим зрелищем Оксы.
        - О-о-о, внучка Лучезарной! - заохала неуклюжая Фолдингота, потирая поясницу. - Как я смешна, вот так упав! Мои ноги совершенно дурацкие, простите вы меня когда-нибудь?
        Окса повернулась к отцу, взиравшему на происходящее, сдержано улыбаясь.
        - Они всегда такие, пап? - весело спросила девочка.
        - Ага!
        На сей раз Павел искренне расхохотался.
        - Ай! Это еще что такое? - воскликнула Окса.
        Растение, которое она держала в руках, словно проснулось! От тонкого ствола высотой сантиметров сорок распустились хрупкие круглые листочки красивого ярко-зеленого цвета. Ствол покачивался, листва трепетала, будто растение дрожало, и вдруг оно издало испуганный крик.
        - Да оно живое! - ахнула Окса.
        - Растения всегда живые, Окса! - заметил отец, с трудом сдерживая хохот.
        - Да, но не до такой же степени!
        - Живое, живое… Скажете тоже! - неожиданно возмутилось растение, беря Оксу в свидетели и поворачивая к девочке все свои листочки. - Эта Фолдингота элементарно голову потеряла!
        - Нет, Горанова, моя голова не потерпела никаких потерь, это равновесие у меня в дефиците, - уточнила Фолдингота.
        - Да ты наверняка спятила, раз решила отправить меня описывать мертвую петлю! Хочешь, чтобы я умерла, да?
        - Мертвая петля это громко сказано, Горанова. Ты осуществила идеальное удачно завершенное планирование, - поправила зеленое насаждение Фолдингота.
        - Мертвая петля или планирование - это одно и то же! - завопила Горанова, дрожа всеми своими листочками. - Ты опять хотела меня убить, серийная ты убийца!
        С этими словами листочки Горановы опали вдоль ствола.
        - Она в обмороке, - пояснил Павел рыдающей от смеха Оксе. - Но не переживай, это ее почти естественное состояние!
        - С ума сойти! Обожаю этих существ! - Окса протянула руку Фолдинготе, помогая ей подняться.
        Та благодарно на нее посмотрела и приняла предложенную помощь. Внезапно раздался звонок телефона. Окса поставила Горанову, по-прежнему пребывавшую в бессознательном состоянии, на пол и поспешила к телефону.
        - Я возьму! Это наверняка Гюс! Пока, Фолдинготы! До скорого!
        И девочка с легким сердцем помчалась по лестнице вниз, прыгая через ступеньку.
        - Значит, я на вас завтра рассчитываю, да?
        Учебная неделя закончилась, и Окса в окружении друзей - Гюса, Мерлина и Зельды - делала последние уточнения, прежде чем все разошлись по домам. Они уже ближе познакомились и нравились друг другу все больше и больше. Отличная маленькая команда!
        - Окса, а ничего, если я приду с подружкой? - спросила Зельда. - Это Зоэ, из
«Углерода». Мы с ней вместе ходим на танцы, и, знаешь, она очень милая. Я пригласила ее к себе на выходные с ночевкой и не хотела бы ни оставлять ее одну, ни пропустить твой день рождения!
        - Да без проблем! - воскликнула Окса. - По-моему, папа готовит торт минимум человек на тридцать, это вполне в его духе! Так что хватит всем!
        - Вот спасибо! - просияла Зельда. - Зоэ нуждается в друзьях, она приехала сюда лишь пару недель назад. Ее родители умерли в прошлом году, и ее воспитывала бабушка, которая потом тоже умерла… Грустно это… А теперь она живет у двоюродного деда.
        - Ну, еще одна причина, чтобы повеселиться вместе! Это пойдет ей на пользу… До завтра!
        - Пока, Окса! До завтра!
        Поставив локти на подоконник, Окса наблюдала за суетой на площади. Этим вечером девочку охватила грусть. За окном уже стемнело, но небо было ясным, и Окса решила спокойно поразмышлять в одиночестве. Хотя собраться с мыслями было несколько затруднительно… В ее голове все перемешалось, как белье в стиральной машинке на стадии отжима.
        Переход от состояния обычной девчонки в статус наследницы власти над неизвестной и удивительной страной проходил далеко не просто и безболезненно. Окса была переполнена самыми разнообразными эмоциями.
        Ее новые способности развивались, даря девочке головокружительное ощущение могущества, перед которым было трудно устоять. Именно эта неспособность устоять перед соблазнами и была причиной всех ее неприятностей и последующих сильных переживаний. При этом где-то в глубине сознания Оксы возникло тревожное ощущение: у нее складывалось впечатление, что ее жизнь принимает не только таинственный, но и опасный оборот. Ей ужасно хотелось узнать обо всем побольше и, в частности, об этой пресловутой Эдефии. Однако к чему все это может привести, она и понятия не имела. Как к хорошему, так и плохому, надо полагать.
        С появлением Печати вся жизнь Оксы перевернулась. Точнее, ее будущее. Станет ли она астрофизиком, как мечтает с того самого момента, как обнаружила, что в небе таятся огромные богатства? Выйдет ли замуж? Будут ли у нее дети? Или же она поведет Беглецов назад в Эдефию и станет их повелительницей? Единственное, что Окса знала на данный момент, то что ужасно скучает по маме и до смерти боится, что родители разведутся.
        Она отдала бы все, что угодно, чтобы все снова стало так, как прежде. Но возможно ли это в принципе? На небосклоне промелькнула падающая звезда, оставляя за собой светящийся золотистый след, и Окса загадала желание. Желание, такое же недостижимое, как и упавшая звезда.
        И вдруг в череде ее мрачных мыслей мелькнула идея: кое-кто в этом доме мог ответить на ее вопросы!
        Окса быстро поднялась на третий этаж и тихонько постучала в дверь. Ей открыла бабушкина Фолдингота, ее круглая мордашка расплылась в широкой улыбке.
        - О-о, внучка Лучезарной, какой приятный визит, вот радость!
        - Добрый вечер! Как дела? - поздоровалась Окса, несколько нервничая из-за того, что оказалась один на один с этим забавным маленьким существом.
        - Очень хорошо всегда! Это правило, которого мы, Фолдинготы, придерживаемся! У нас есть работа, Лучезарная возложила ответственность на нас. Нужно соблюдать правила, важность велика!
        - Ты совершенно права, - согласилась Окса, стараясь сохранять серьезность. - Кстати, о Драгомире… Ты, случайно, не знаешь, когда она вернется? И… моя мама?
        - Я владею знанием об этой информации, но ничего не могу сказать. Мой рот не на замке, но все же должен оставаться немым. Но не впадайте в меланхолию, они обе питают к вам большую любовь, и их возвращение не за горами, это несомненно, - Фолдингота взирала на Оксу своими добрыми наивными глазами. - Не желаете ли приятный напиток?
        Окса с радостью согласилась. Ей нравилось общество этого удивительно милого создания. Девочке было немножко стыдно злоупотреблять добротой Фолдинготы, но ей и правда кое-что было необходимо узнать!
        - Скажи, Фолдингота, а почему бабушка так и не вернулась в Эдефию?
        Фолдингота изумленно уставилась на девочку.
        - Почему? Вы интересуетесь, почему? Я в полном удивлении. Вы не имеете понятия?
        - Расскажи мне, пожалуйста, для меня это все так сложно! - умоляюще поглядела на нее Окса.
        - То есть… Имею опасение вам ответить, но тем не менее дам пояснение. Два важных момента сделали сие возвращение невозможным: проклятие ударило в Портал возврата. Но эта проблема решена, поскольку вы - будущая Лучезарная. Благодаря союзу двух Лучезарных, возвращение снова стало вероятным. Второй момент, однако, наполняет неизбывной печалью наши сердца: незнание. Эдефия где-то есть, но кто знает - где?
        - Ты хочешь сказать, никто не знает, где находится Эдефия? Даже приблизительно? На севере? На юге? Наверняка кому-то это ведь известно! - возмутилась Окса.
        - Единственная персона знала Ориентир - Лучезарная Малорана. Ориентир дает Зал Пелерины, а Лучезарная Малорана была последней побывавшей в Зале. Но ее жизнь поглотила утрата Тайны-О-Которой-Не-Говорят. Однако… Могу я высказать свою мысль внучке Лучезарной? Мысль, которая есть мое убеждение?
        - Да! - нетерпеливо кивнула Окса.
        - Великим было предвидение Лучезарной Малораны, она всенепременно доверила Ориентир кому-то, моя надежда на этот факт огромна.
        - Думаешь, моя бабушка…
        - Такова моя надежда. Лучезарная идет к решению, надежда больше не пустая.
        Фолдингота вытерла огромные глаза, в которых блестели розоватые слезы, и громко шмыгнула носом. Окса погладила ее по большой пушистой голове.
        - Мне пора сматываться, - сказала девочка, легонько чмокнув милое существо в макушку. - Спасибо тебе большое за все, Фолдингота! До скорого!

29. С днем рождения, Окса!
        - Еще чуточку терпения… Мы почти на месте… - бормотал Павел, ведя Оксу.
        Каждый день рождения дочери являлся для него поводом для какого-нибудь сюрприза, предназначенного навечно остаться у нее в памяти. Ритуал был неизменным: отец приходил за Оксой, завязывал ей глаза и вел в неожиданное место. Как только они до него добирались, повязка с глаз снималась и тайна раскрывалась. На двенадцатилетие отец привел Оксу на вершину Эйфелевой башни! Потрясающий подарок, который она никогда не забудет! Павел никогда ничего не делал наполовину…
        В этом году у Оксы были кое-какие соображения насчет того, что ее ожидает: после приезда в Лондон родители категорически отказывались показывать ей свой ресторан, что было довольно подозрительно. Девочка знала только, что его открытие намечено на 29 сентября, день ее тринадцатилетия.

«Счастливое число, обозначающее два самых важных события в моей жизни…», - торжественно заявил девочке отец. Так что, в общем-то, она догадывалась, куда они направляются, Окса позволила себя вести, охотно разделяя с отцом нетерпение и ликование.
        - Уже пришли… Приготовься к потрясению, моя храбрая Окса-сан, - шепнул на ухо дочке Павел, снимая с ее глаз повязку.
        Окса моргнула, увидев перед собой потрясающую витрину ресторана, увитую плющом, глициниями и шиповником. Над входом трепетал на ветру транспарант, извещающий прохожих, что сегодня день рождения Оксы.
        - Ой, папа… Это потрясающе!
        - Добро пожаловать во «Французский сад», дочка! Погоди! Ты еще не все видела…
        Павел взял дочь за руку и потащил за собой. Едва он открыл дверь, как у Оксы возникло ощущение, что она попала в другое измерение: перед ней простирался идиллический растительный мир, в котором царили неожиданные и великолепные растения. Очарованная, девочка шагнула вперед.
        - Но… это трава?! - воскликнула она, опускаясь на колени, чтобы потрогать пол.
        - Да, - сдержанно ответил Павел. Глаза его сияли.
        Окса, совершенно ошеломленная, продолжила осмотр. Повсюду были растения, цветники, деревца и даже целый дуб в центре зала! Вокруг бассейна с золотыми рыбками, под ярким светом огромных софитов, шелестели камыши и рогоз. Интимность каждого столика обеспечивали маленькие решетки из самшита или боярышника, а комфорт - большие кожаные кресла. На бельэтаже, накрывающем большую часть цокольного этажа, перед стеной воды стоял ряд матерчатых шезлонгов.
        - Вы воссоздали настоящий сад… внутри дома?! С ума сойти!
        - Этим я обязан своим корням. Кровь Древолюбов дала мне магию Травороста, и я смог найти ей достойное применение…
        - Это великолепно, папа!
        - Знаю… Но пойди-ка сюда…
        Павел подвел Оксу к шпалере, увитой темными розами, за которой оказался еще один великолепный зал с застекленным потолком. Стоявшие на усеянной маргаритками траве гости запели во все горло. На столе возвышался гигантский торт из трех видов шоколада. Окса такого гигантского торта в жизни не видела.
        Все с жаром бросились ее поздравлять. Одноклассники, семейство Белланже и Гюс, конечно, - все столпились вокруг Оксы, распевая «С днем рождения тебя!». Потом заиграла музыка, некоторые из гостей начали танцевать.
        Праздник удался, а торт был - пальчики оближешь. Павел расстарался. Все было великолепно. Ну, или почти все… Не хватало только Мари Поллок. Окса, готовая расплакаться, не сводила глаз с двери, отчаянно надеясь увидеть маму. Павел видел, как постепенно настроение дочки портится, хотя она очень старалась казаться веселой и беззаботной. Окса чувствовала себя очень несчастной.
        Этим утром Драгомира вернулась домой. Окса кинулась бабушке в объятия, едва та появилась на пороге в сопровождении Абакума, верного друга их семьи. Из вежливости девочка не посмела сказать, что бабушка плохо выглядит, но радость от возвращения Драгомиры не помешала Оксе заметить ни осунувшегося лица бабушки, ни темных кругов под ее глазами. Но бабуля была дома, и это уже хорошо!
        Что же до юных гостей Оксы то, оккупировав шезлонги, они ели конфеты, рассматривая подарки, полученные их подружкой: телескоп, вебкамеру, рюкзак с изображением героини манги, зеленое надувное кресло, новый диск любимой группы Оксы и ароматное мыло.
        Мыло было подарком Зоэ, подруги Зельды. Когда Окса ее увидела, то не смогла скрыть удивления: это оказалась та самая девица, что увивалась вокруг Гюса, беся Оксу, как никто другой и та, которую она окрестила Интриганкой.
        Окса отнеслась к Зоэ с недоверием, в душе недовольная ее присутствием на своем дне рождения, подумав, что та вкралась Зельде в доверие, а на самом деле единственное, что ей нужно - быть поближе к Гюсу! И это сильно Оксе не нравилось…
        Понаблюдав за гостьей некоторое время, она поняла, что все не так просто, и ее раздражение возросло. Потому что Зоэ никого не оставляла равнодушным. Она была красивой и грациозной, словно танцовщица, и того хуже: была в ней некая волнующая меланхолия, выделявшая Зоэ на фоне остальных приятелей Оксы. Большие застенчивые и грустные глаза Зоэ были очень трогательными, а ее кожа была нежной, как у фарфоровой куклы. Оксу заинтересовала эта девочка, которую явно что-то угнетало.
        Раздосадованная именинница, не удержавшись, в открытую принялась наблюдать, как Зоэ ведет себя с Гюсом, и ее приятель довольно скоро заметил:
        - Из тебя выйдет паршивая шпионка, старушка…
        - Что? - прикинулась непонимающей Окса.
        - Чего ты за нами так следишь, а?
        - Эта девица меня бесит! - сообщила Окса как о чем-то само собой разумеющемся.
        - Она тебя бесит, потому что разговаривает со мной и потому что я считаю ее прикольной, да?
        - П-ф-ф… - только и смогла фыркнуть Окса.
        - Я что, закатываю тебе концерт, когда Мерлин с тобой разговаривает? - язвительно бросил Гюс.
        Ошарашенная такой отповедью, Окса вытаращилась на Гюса, потом резко развернулась и направилась прочь, что не помешало Гюсу продолжать бубнить сквозь зубы, следуя за ней по пятам:
        - Я же ничего не говорю, когда вы вдвоем над чем-то гогочете. Вообще молчу… И, кстати, мне нечего скрывать, чтоб ты знала.
        Окса, задетая за живое, плюхнулась в шезлонг, чтобы поговорить с Зельдой. Какой же мерзкий характер у этого Гюса! Внезапно она заметила, как что-то привлекло взгляд гостьи.
        Окса повернула голову, и глаза ее загорелись.
        - МАМА!
        Мари Поллок пришла! Окса, тут же позабыв обо всем на свете, с радостью кинулась к матери, и они расцеловались.
        - Как же я по тебе соскучилась, солнышко!
        - Ой, мама, спасибо! Ты пришла!
        - Нет, Окса, я не пришла, - поправила ее Мари. - Я вернулась.
        Окса прижалась к матери и крепко обняла ее, мысленно твердя себе, что это самое лучшее, что случилось в ее жизни. Потом, схватив маму за руку и обняв ее за талию, торжественно провозгласила:
        - Друзья, это моя мама!
        Мари, тронутая до глубины души, обвела взглядом гостей.
        - Я ужасно опоздала… - пробормотала она.
        - Это неважно, мам! - бросила Окса.
        Все радостно приветствовали Мари, отлично понимая, что она была самым ожидаемым гостем. Драгомира, Павел и Абакум встали. Мари слегка неуверенно направилась к ним, а потом бросилась в объятия мужа, прошептав ему на ухо что-то ласковое, судя по просиявшему лицу Павла. Потом настал черед Драгомиры и Абакума, к огромной радости глядевшей на них Оксы. И впрямь, отличный день рождения! Самый лучший из всех!

30. Необычные подарки
        Настроение девочки было сродни солнышку, светившему в этот приятный, ясный и теплый день. После возвращения Мари гости довольно быстро удалились, оставив семейство Поллоков и Абакума радоваться воссоединению. Все с легкой душой и сердцем вернулись на Бигтоу-сквер, и, чтобы скрепить воссоединение семьи, Драгомира решила в честь этого события впервые открыть для Оксы и Мари свою личную мастерскую, что было для Бабули Поллок весьма значимым жестом.
        - Вот это да! - воскликнула Окса, проходя сквозь футляр контрабаса, позволявший попасть в тайную комнату, спрятанную под самой крышей. - Ну ничего себе! Тут есть какой-то код? Как оно работает?
        - Нет никакого кода, - ответила бабушка, поднимаясь по узкой винтовой лестнице. - Но футляр взломать невозможно. Он подчиняется только троим: моим верным Фолдинготам, охраняющим существ, обитающих под крышей, и мне. Нам нужно только приложить руку к внутренней стенке футляра, чтобы открыть проход.
        - Сенсорное управление? - Окса пришла в восторг. - Это же высокая технология!
        - А ты что думала, лапушка? Мы высокоразвитые существа! И этот способ запора стар, как мир… Ну, я имею в виду, что в Эдефии мы им пользуемся с начала времен.
        - Ух ты! - прокомментировала Окса. - А в парижской квартире у тебя тоже была такая штука?
        - Да, на чердаке, прямо над твоей комнатой… вот мы и пришли! - провозгласила Драгомира. - Окса, Мари, вот моя личная мастерская!
        - О господи! - пробормотала Мари, прижав ладонь к губам.
        - А-а-а! Класс! Я… - Окса замолчала, застыв на пороге.
        Потому что от того, что предстало у нее перед глазами, кто угодно бы дар речи потерял…
        В нишах, проделанных в стене, спокойно спали весьма странные обитатели: нечто вроде большой волосатой картошки, маленькие лягушки со сложенными крылышками, карликовый морж, весь в складочку, крошечная, завернутая в ватный кокон, курочка… Но удивительней всего для Оксы было осознать, что она всю жизнь жила по соседству с этим удивительными созданиями, обитавших буквально в нескольких метрах от ее комнаты, в тайном убежище, напоминавшем логово волшебника!
        - Входите, входите… - пригласила Драгомира. - Ничего не бойтесь: мои тварюшки спят, как сурки.
        Окса вошла и оглядела мастерскую, освещенную огромными слуховыми окнами, через которые лился приятный естественный свет. Как и во всех других помещениях, где жила Бабуля Поллок, тут тоже царил неописуемый беспорядок. «Драгомирский стиль» в чистом виде…
        В алькове, завешанном коврами, стоял темно-синий диван и еще маленький шкафчик бронзового цвета. Спрут, уже виденный Оксой в тот вечер, когда она узнала фамильный секрет, устроившись на консоли из кованого железа, шевелил одиннадцатью щупальцами со светящимися кончиками. Это создавало очень симпатичный эффект. Стены, обитые тяжелыми шелковистыми тканями, поглощали все звуки и придавали комнате вид замкнутого, но уютного помещения.
        Фолдинготы тоже были тут, неподвижно замершие в углу, как крошечные статуи.
        - Невероятно… - выдохнула Мари на ухо Оксе.
        - Пожалуйста, располагайтесь поудобней! - предложила Драгомира, указывая на длинную козетку, обитую бархатом синего цвета.
        Мари взяла мужа за руку, а Окса прижалась к матери, пристроив голову к ней на плечо. Все трое, после трудных недель разлуки, являли собой очень трогательную картину…
        Абакум, держась чуть в стороне, растроганно на них смотрел.
        Драгомира вынула из кармана маленький пакетик, который Окса поспешно развернула.
        - Что это, бабуль? Браслет? С ума сойти! И такой гибкий!
        - Это Курбето-пуко, детка, - пояснила Драгомира.
        Окса поглядела на нее в недоумении.
        - Мы так поняли, что у тебя возникли трудности с управлением некоторыми своими способностями…
        - Это еще слабо сказано! - вмешалась Мари Поллок, глядя на дочку ореховыми глазами. - Не стану от тебя скрывать, что была весьма шокирована тем, что мне рассказала твоя бабушка. Сначала я отказывалась в это поверить, к тому же была жутко напугана происшедшим. Выходя за твоего отца, я, конечно, знала, что Поллоки
        - люди несколько эксцентричные… Но не до такой же степени! Да еще и ты меня не пощадила, маленькая ты колдунья!
        Мари не пыталась скрыть грусти, чем весьма удивила Оксу. Девочка еще никогда не видела на лице мамы такой печали, как сейчас. Обычно такое выражение лица было свойственно папе…
        - Не переживай, ма, - пробормотала она.
        - Ой, да я и не переживаю! Я в ужасе! - улыбнулась Мари Поллок.
        В мастерской воцарилась мертвая тишина. Фолдинготы приобрели удивительный зеленоватый оттенок и попытались незаметно покинуть помещение. К несчастью, охватившее их волнение лишь усилило их обычную неловкость: они оба запнулись о валявшуюся на полу подушку и растянулись во весь рост.
        - О-о-о, какая незадача! - воскликнула Фолдингота, торопливо помогая своему напарнику встать. - Скрытность потерпела сокрушительную неудачу!
        Фолдингот и Фолдингота, стеная, повернулись к гостям спиной и решили больше не шевелиться.
        Мари посмотрела на Оксу и иронично спросила, прежде чем продолжить:
        - Скажи-ка, Окса, в тот вечер на кухне я удостоилась лицезреть все, что ты умеешь?
        Ой-ёй-ёй! Окса поглядела на Драгомиру, потом на отца, не зная, что ответить. Павел, соглашаясь, кивнул.
        - Ты можешь мне все откровенно рассказать, - заверила дочку Мари. - Больше никаких секретов между нами, договорились?
        - Ну, мам, - Окса собрала все свое мужество, - я могу на расстоянии перемещать предметы или двигать их, зажигать огонь, подниматься в воздух и левитировать…
        - Да ну? Левитировать? - Мари Поллок потрясенно провела рукой по лицу. - Я этого не знала… Да уж, пожалуй, это хорошо, что тогда ты мне этого не продемонстрировала вместе со всем остальным. Наверное, я бы заорала так, что весь Лондон переполошился!
        - Э-э… - Окса поколебалась, - есть еще одна штука, но я не совсем уверена…
        Четверо взрослых пристально уставились на нее.
        - Выкладывай все, Окса! - заявил отец.
        - Мне кажется, я могу бить кулаком без рук. Я говорю именно «мне кажется»…
        - Бить кулаком? - переполошилась мама. - Без рук?
        - Дар Нок-Бам! Да это же великолепно! - воскликнула Драгомира, а Павел нахмурился, явно не столь уверенный в полезности этого дара.
        - Проблема в том, что я не могу толком контролировать то, что в себе чувствую. Я хочу, чтобы что-то произошло, и оно происходит само по себе, без заклинаний и волшебной палочки! Я вынуждена все время быть настороже, потому что мне кажется, что это что-то сверхмощное!
        - Так и есть! - подтвердила Драгомира. - Именно поэтому я и дарю тебе Курбето-пуко. Очень полезный подарок, вот увидишь! Присмотрись к нему повнимательнее.
        Мари наклонила голову, чтобы вместе с дочкой рассмотреть браслет. Толщиной примерно в сантиметр, он был покрыт нежной шерсткой, рыжей в синюю полоску, а в середине браслета находилась маленькая медвежья головка с блестящими карими глазками.
        Когда Окса надела браслет на руку и поискала застежку, он зашевелился, как живой!
        - О-о! Это еще что такое?! - Окса аж подскочила.
        Крошечные коготки на концах браслета переплелись, обхватив запястье, а браслет-существо чуть поерзал на ее запястье, устраиваясь поудобнее. Как только он пристроился, то моргнул и довольно улыбнулся. Мари подавила крик. Оксе же это не удалось.
        - О-бал-деть! Никогда такого не видела… Но как оно действует? И для чего оно?
        - Курбето-пуко - это такое существо, детка, - ответила Драгомира. - Маленькое создание из Эдефии. Увидишь, он безобидный. Все, что его интересует - это твое благополучие. Способности, которые ты в себе обнаружила, можно задействовать мыслью, но также их всплеск могут спровоцировать гнев и обида. А это не всегда легко контролировать…
        - Уже знаю… - Окса вспомнила недавний разговор с Гюсом. - С контролем у меня все больше никак…
        - Может даже оказаться, что это и невозможно! А дар, если он не подконтролен, не имеет никакого смысла. Судя по тому, что ты нам рассказала, тебе уже случалось терять контроль над своими способностями, верно?
        - Да… в колледже, - смущенно призналась Окса.
        За этим признанием немедленно последовал обмен встревоженными взглядами, не ускользнувший от внимания Оксы, поэтому она решила умолчать об эпизоде с МакГроу и о визите в кабинет Бонтанпи, мысленно по-прежнему отнесенных ею к категории
«совершенно секретно». Не стоило усложнять ситуацию…
        - Меня достает один парень из старшего класса, - продолжила девочка, тщательно подбирая слова. - Как только он меня видит, то никак мимо не пройдет. То толкнет, то оскорбит. Как-то зажал меня в туалете…
        - Что? - воскликнул отец. - И ты нам ничего не сказала?
        - Нет, - с жалким видом пролепетала Окса. - Но ты не беспокойся, со мной ничего не случилось! В отличие от него…
        Она неуверенно замолчала, а все присутствующие, жадно ожидая продолжения, не сводили с нее глаз.
        - В отличие от него? Что ты имеешь в виду? - переспросил Оксу отец.
        - Ну, в общем, я запаниковала, - призналась она. - По правде говоря, я чуть не умерла от страха. А потом вдруг этот Варвар отлетел назад, и его буквально впечатало в стенку! Он сложился пополам, как от удара кулаком. А я всего лишь выставила руку, чтобы не дать ему приблизиться. Я даже к нему не притронулась! Я в этом точно уверена! И при этом знаю, что это я сделала, с ума сойти… - совсем тоненьким голоском закончила девочка, заметив ошеломленный взгляд родителей.
        Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь постукиванием пальцев Драгомиры по подлокотнику кресла. Абакум прочистил горло, а Мари застыла. Окса чувствовала себя, как на угольях. Лучше бы она промолчала… Хорошо еще, что ей хватило ума не рассказать о своей левитации во двор Святого Проксима…
        - Кхм-кхм… Не могу тебя похвалить, как ты сама понимаешь, - заявил отец, нахмурившись. - И никто из нас не может, верно? - продолжил он, глядя на жену, Драгомиру и Абакума с таким видом, словно желая пресечь всякое несогласие с его точкой зрения. - Никогда нельзя решать проблему насилием…
        - Но, папа, я же должна была защититься! - возмутилась Окса. Щеки ее горели.
        - Есть другие способы защиты! - отрезал отец. - Во-первых, это совершенно ненормально, когда взрослый парень так себя ведет, к тому же в колледже. Почему ты нам ничего не сказала? Ты так мало нам доверяешь?
        - Ой, папа, не устраивай драмы, - проворчала Окса, красная от стыда.
        - Я не устраиваю драмы, - сурово ответил отец. - Наоборот, считаю, что весьма реально смотрю на вещи. Тебе следовало рассказать об этом либо учителям, либо директору. Кстати говоря, именно это я и сделаю в первую очередь прямо в понедельник!
        - Нет! Пожалуйста, не надо!
        Изумленный горячностью просьбы дочери, Павел Поллок немного помолчал, прежде чем поинтересоваться:
        - А почему?
        - Я достаточно взрослая, чтобы защититься самой! - пробурчала Окса.
        - Я понимаю, почему ты так поступила, потому что сама далеко не такая пацифистка, как твой отец, - вмешалась Мари, воинственно глядя на мужа. - Я считаю, что в нашем мире каждый должен защищаться всеми способами, на какие только способен. Только проблема в том, что твои способы не очень подходящие. Ты сильно рискуешь, прибегая к ним. Вот почему я так волнуюсь. Не из-за Эдефии, ни из-за твоих удивительных корней. С этим-то я вполне готова свыкнуться… А встревожена я исключительно из-за твоих «талантов», брызжущих во все стороны. Представь, кто-нибудь поймет, что ты не такая, как другие. Что тогда произойдет? Я даже думать об этом боюсь… И это для меня самое главное. Я просто в ужасе от мысли, что ты находишься в постоянной опасности, детка. С другой стороны, и тут я согласна с папой, это совершенно никуда не годится, что старшеклассник тебя третирует и тащит в туалет или еще куда, кстати говоря. Мы не будем ставить об этом в известность месье Бонтанпи в понедельник. Но если такое повторится, я хочу, чтобы ты немедленно нам сообщила, и тогда уж мы вмешаемся. Надеюсь, мы можем на тебя положиться?
        - Да! - пробормотала Окса, опустив голову.
        - Пойми, детка, - добавила Драгомира, - то, что ты сделала, очень неосторожно и в отношении всех нас. Никто ничего не должен знать, это жизненно важно! Никто даже подозревать не должен, что мы немного… как бы это сказать… особенные. Надеюсь, ты понимаешь, о чем мы тебе говорим, упрямица ты эдакая. Ладно… Может, можем уже закрыть эту главу, как считаете?
        Все согласно закивали, и Окса активнее остальных. В ее воображении возникла картинка с препарированными на лабораторном столе кузнечиками, в окружении секретных агентов с лицами МакГроу, и девочку передернуло.
        Слово взял Абакум.
        - Вот для чего тебе Курбето-пуко, детка. Он поможет тебе управлять твоим настроением и эмоциями, сжимаясь вокруг запястья.
        - О, это антистресс! Классно! - воскликнула Окса.
        - Но, если ты все же перейдешь к действию, невзирая на его попытки тебя отговорить, Курбето-пуко проявит свое недовольство. И предупреждаю сразу: это будет весьма неприятно. И еще одна деталь, - продолжил Абакум. - Каждое утро тебе нужно его кормить. Это очень важно. Главное, не забывай это делать…
        - Иначе? - слегка встревожилась Мари Поллок.
        - Иначе у Курбето-пуко будет гнусное настроение! А когда он в таком настроении, то жалуется и, хотя его задача обеспечивать скрытность, должен вам сказать, его недовольство не заметить крайне затруднительно! Вот, по одной грануле в день, не больше и не меньше, все понятно? - твердо заявил Абакум, протягивая Оксе маленькую круглую коробочку. - Этого ему хватит на месяц. И у меня тоже есть для тебя подарок. Непременный атрибут каждого уважающего себя Внутренника. Дорогая Окса, вот твой Гранокодуй…

31. Гранокология и все остальное
        Абакум достал из внутреннего кармана пиджака маленькую трубочку примерно сантиметров пятнадцати длиной и трех сантиметров в диаметре.
        - Что это? - поинтересовалась Окса. - Дудочка?
        Все рассмеялись, а Фолдинготы так и вовсе буквально покатились со смеху.
        - Ой-ой! Внучка Лучезарной… Дудочка! Как смешно! От вашего юмора сводит лицевые мышцы! Ой-ой!
        - Они и впрямь чокнутые, эти двое! - заметила Окса между приступами хохота. - Затем, уже серьезно добавила: - А это не что-то вроде сарбакана, что я видела в Оковиде бабули?
        - Совершенно верно, - кивнул Абакум, - это Гранокодуй. Точнее, твой Гранокодуй, детка. В Эдефии каждый имел такой. Много лет назад я сделал Гранокодуй для твоей бабушки, а сегодня пришел твой черед получить свой собственный.
        Абакум, улыбаясь, протянул девочке драгоценную трубочку. Как только Окса к ней прикоснулась, поднялся сильный ветер, срывая листья с деревьев на площади, а стены дома затрещали.
        Вокруг Оксы образовался яркий ореол. Девочка едва успела его заметить, как он исчез. Драгомира с Абакумом обменялись удивленными взглядами.
        - Что это было? - спросила Окса.
        - Признание, детка, - Абакум глядел на нее с волнением, которое предпочел бы скрыть. - Гранокодуй тебя признал, и через него тебя приветствуют Феи Без-Возраста.
        - А, да! Феи Без-Возраста! - снова перебила его довольная Окса.
        Драгомира улыбнулась, а Мари удрученно воскликнула:
        - Боже мой! Еще и феи… Вы и впрямь решили со мной не церемониться…
        Окса предельно осторожно повертела Гранокодуй в руках, чтобы хорошенько рассмотреть. Это был необычный и чудесный матово поблескивающий предмет. Мундштук с выгравированным цветочным узором прекрасно гармонировал с именем Оксы, выписанным золотыми буквами на противоположном конце трубочки.
        - Он сделан из сплава морской пены и янтаря, - пояснил Абакум, взяв себя в руки. - Внутри есть крошечные альвеолы для Граноков. Это такие гранулы растительного, животного или неорганического происхождения, в зависимости от их функций. Гранокодуй позволяет их хранить и использовать при необходимости.
        Гранокология существовала всегда, но за последние два столетия прогресс ускорился. Благодаря дару Снолёта Лучезарные видели, как Внешники совершили гигантский скачок в развитии науки, техники и космических исследований. И по мере развития технологий Во-Вне, Лучезарные стали опасаться, что нашу Страну когда-нибудь обнаружат, и решили запустить в конце XIX века большую программу развития Гранокологии. Программа предусматривала, главным образом, развитие защитных Граноков. На всякий случай… В Эдефии оружие было запрещено, и Граноки всегда казались нам отличным компромиссом между нашими ценностями и сметливостью. Их существуют десятки, весьма отличных друг от друга. Спектр Граноков очень широк, от так называемых «увеселительных» Граноков, как, например, Смешливая Мокрушка, до более боевых, как Сплюшка.
        - Смешливая Мокрушка? - переспросила Окса.
        - Да. Смешливая Мокрушка заставляет так сильно смеяться того, кого поражает, что его мочевой пузырь не выдерживает. А Сплюшка может погрузить в глубокий сон.
        - Вечный?
        - Зависит от полученной дозы и телосложения противника, - пояснил Абакум. - Но в общем да, сон может оказаться и вечным.
        - А есть другие боевые Граноки? - заинтересовалась Окса. - Какая самая опасная?
        - Ну, не вдаваясь в подробности, одной из самых опасных Граноков является Душилка. Она выпускает насекомых в горло жертвы, чтобы задушить.
        - Задушить до смерти?
        - И такое может быть, да.
        - Класс! - воскликнула Окса. - А кто делает Граноки?
        - Как тебе известно, мы с твоей бабушкой травники, но в первую очередь мы эксперты в Гранокологии, и умеем изготавливать большую часть существующих Граноков. В Эдефии я принадлежал к очень закрытому небольшому братству Официальных поставщиков. Но один из нас присоединился к Изменникам, чтобы втайне изготовить субстанции, от которых никто не сумел защититься во время Великого Хаоса.
        - Черные Шары?
        - А тебе, оказывается, многое известно, девочка, - Абакум пристально посмотрел на Оксу.
        Внезапно помрачнев, он продолжил:
        - Эти Граноки относятся к наиболее опасным, так как изготовлены на основе химических соединений, использование которых у нас было категорически запрещено из-за их высокой токсичности. Но, главным образом, из-за их огромного разрушительного и смертельного потенциала. Изменники застали нас врасплох умелым использованием Черных Шаров, а также наличием больших запасов этих Граноков, которые им удалось создать в полной тайне. Все это доказывало, что они уже несколько месяцев готовили нападение… Какое вероломство! Гранок Черный Шар, причиняющий самый большой урон - это Быстрогниль, сделанная из каменной пыли Обрывистых гор. Она попросту разлагает части тела, на которые попадает.
        - Я это видела в Оковиде! - воскликнула Окса. - Там был человек, который стонал на полу, а его рука разлагалась прямо на глазах! Это было ужасно!
        - Да, Быстрогниль - чудовищное оружие, - с хмурым видом кивнул Абакум. - Однако за время нашего пребывания Во-Вне мне все же удалось создать еще более мощные субстанции, такие как Гранок Экзекута, которую может использовать только твоя бабушка, будучи Лучезарной.
        - А что он делает, этот Гранок? - продолжала настаивать Окса, заметив, что Абакум не больно-то стремится вдаваться в подробности.
        - Он убивает, детка. Это смертельный Гранок. Он обволакивает врага черным светом, который его уничтожает.
        - Ух ты! Круто! Значит, я тоже могу его использовать? Я ведь тоже Лучезарная!
        - Да, - сказала Драгомира, растроганная горячностью внучки. - Но прежде чем начать управлять такими опасными Граноками, тебе нужно многому научиться. Гранокология - наука сложная, в ней нет места случайности. Есть еще и другие силы. Часть тебе уже знакома, но многие - еще нет. Тебе нужно пройти инициацию. Если хочешь, Абакум, Леомидо и я станем твоими учителями.
        - Да! - воскликнула Окса. - Еще как хочу! Но есть кое-что…
        Она осеклась. У нее на языке вертелся один вопрос. Первостепенной важности. Но стоит ли его задавать? Хочет ли она действительно это знать?
        - Кое-что? - переспросила ее бабушка.
        - А зачем мне все это знать? - все же рискнула спросить Окса. - В смысле, мне жутко нравится уметь все это делать, это круто! Но если я должна скрывать свои умения, возникает вопрос, для чего мне учиться…
        Она с беспокойством поглядела на родителей. Но, вопреки ее опасениям, они хранили спокойствие. Похоже, все ждали подобного вопроса. Слово взяла Бабуля Поллок.
        - Ты нужна нам, внученька. Я показала тебе, при каких обстоятельствах нам пришлось покинуть Эдефию, и больше всего на свете мы все хотим вернуться в нашу потерянную страну и восстановить в ней утраченное равновесие. Наш народ страдает, ему нужна помощь. Мы много раз предпринимали попытки вернуться, но без Печати они были тщетными. Насколько нам известно, после Великого Хаоса ты единственная, отмеченная Печатью, и это делает тебя последним недостающим звеном, позволяющим снять проклятие и возродить Зал Пелерины. Вот почему наша надежда велика как никогда.
        - Но… что в нем такого, в этом Зале Пелерины? Почему он так важен?
        Взгляд Драгомиры потемнел.
        - Этого никто не знает, кроме побывавших в нем Лучезарных. Так что, кроме Тайны-О-Которой-Не-Говорят, точнее, Тайны-Которая-Уже-Не-Тайна, мне ничего не известно. Я не могу ответить на твой вопрос, потому что нападение Осия и бегство Во-Вне навсегда закрыли для меня двери Зала Пелерины. Единственное, что мне известно: Пелерина дает огромное могущество. Могущество, которое не может получить никто, кроме Лучезарной. Никто и никак, никакими силами.
        - И все же этот Осий смог захватить власть! - с жаром возразила Окса.
        - Да, власть он захватил, но эта власть не была ему предназначена. И я боюсь, это повлекло за собой нарушение равновесия, которое может привести к окончательной гибели Эдефии.
        - Если это уже не произошло… - хмуро заметил Абакум.
        - Значит, нужно туда отправиться! - загорелась Окса. - Нужно спасти Эдефию!
        - Это не так просто, - еле слышно бросил Павел.
        - Но у меня же есть Печать!
        - Ты не готова…
        - Ты хочешь сказать, что я всего лишь новичок?! - мгновенно среагировала его дочь.
        - Не в том смысле, в каком ты думаешь, - миролюбиво заметила Драгомира. - Ты и впрямь новичок, и будет сущим безумием с нашей стороны столь скоропалительно влезать в эту авантюру. Мы понятия не имеем, с чем можем столкнуться в Эдефии. Мы покинули страну, когда там царил хаос и лилась кровь. Кто знает, что с ней сталось под управлением Осия и Изменников?
        За столом повисла тишина. Все присутствующие размышляли над словами Драгомиры.
        Через несколько минут Окса подняла голову.
        - Ладно… так когда я приступлю к учебе?
        Драгомира, растроганная до глубины души, благодарно поглядела на внучку.
        - Вы согласны? - повернулась к родителям Окса.
        Мари и Павел Поллоки взволнованно кивнули.
        - Вы точно согласны? Правда? Поверить не могу!
        - Мы согласны, детка, - ответил ее отец, правда, с весьма озабоченным видом, - хотя меня и разрывают противоречивые чувства. Чтобы не сказать, совершенное неприятие… С самого твоего рождения я боялся того, что сейчас происходит. Мне понятны чаяния моей любимой мамы и всех тех, кто помнит Эдефию, и мне так хотелось, чтобы тебя все это никак не коснулось… Но, к сожалению, ты Лучезарная. Ты ключ…
        - Ой, пап!.. А ты немного не преувеличиваешь?
        - Ничуть! - резко возразил отец. - Ты - Долгожданная, ты - Последняя Надежда. Разве есть у меня иной выбор, кроме как подчиниться очевидному? Так что скажем так: я согласен, не будучи согласным в душе. Единственное, чего бы мне хотелось в сложившихся обстоятельствах, чтобы ты научилась жить с учетом всех своих возможностей и, самое главное, научилась ими управлять. Если будешь вести себя разумно, то на следующие каникулы поедешь к Леомидо, твоему двоюродному дедушке, и сможешь приступить… как бы это сказать… к первым практическим занятиям.
        - Ура-а!!! Спасибо! Вы такие классные предки! - Окса повисла на шее у отца, потом у матери.
        - М-м-м… Слышал, дорогой? - Мари поглядела на мужа полными слез глазами. - Мы с тобой классные предки!
        - Отличный день рождения! Чудесный день рождения, очаровательная внучка Старой Лучезарной! - вскричали Фолдинготы и распластались на животах перед Оксой.
        - Почему-то я не в очень большом восторге от того, что меня титулуют «Старой Лучезарной», - хмыкнула Драгомира. - Но, полагаю, отныне вы можете называть мою внучку «Юной Лучезарной». Каковой она теперь и является…

32. Подозрения
        Приближались каникулы. Окса, подстегиваемая перспективой обучения в качестве Лучезарной, трудилась в поте лица. Она занималась с удвоенным прилежанием, и учителя не уставали петь ей дифирамбы. Разумеется, кроме МакГроу, для которого, впрочем, никто не был достаточно хорош. И это утро лишний раз подтвердило его мрачную славу…
        МакГроу раздавал проверенные задания по математике, и урок превратился в настоящий сеанс иглоукалывания. Учитель буквально отводил душу!
        - Мадмуазель Бек. Двенадцать из двадцати. Похоже, основы геометрии вам совершенно недоступны… Мадмуазель Поллок. Восемнадцать из двадцати. Удовлетворительно. А если еще вы избавите меня от необходимости расшифровывать ваши каракули, то я буду вам бесконечно признателен. Месье Белланже. Пятнадцать из двадцати. Близость мадмуазель Поллок, судя по всему, вам на пользу…
        И дальше в таком же духе… Учитель МакГроу никого не обделил ехидными замечаниями. Кроме Мерлина, который, благодаря своему увлечению Эйнштейном, чудесным образом не попадал под очередь ядовитых комментариев.
        - Да он совсем спятил, этот препод! Восемнадцать из двадцати, хотя у тебя нет ни одной ошибки, это ну вообще!.. - возмущался Мерлин на перемене. - И он еще смеет заявлять, что это «удовлетворительно». Совсем офигел… Какое замечание он тебе написал в этот раз?
        - Пфф… «Плохой и небрежный почерк», как и в прошлый. Ему фантазии не хватает, - пожала плечами Окса. - Но я стараюсь не обращать внимания!
        - Везет, что ты можешь сохранять олимпийское спокойствие, - заметил Гюс. - А я вот не могу воспринимать это так легко. Слыхала, что он мне заявил? Намекает, что я у тебя списываю! Как меня это бесит! Прямо до ужаса!
        - Да плюнь, он и впрямь сдвинутый. Все знают, что ты не списываешь. Оно тебе не надо! - пихнула его локтем Окса.
        - Угу, - пробурчал Гюс, - а если он напишет мне это в дневнике, на кого я буду похож, а?
        - Но пятнадцать из двадцати - это хорошая оценка, Гюс! Во всяком случае, лучше, чем у меня… - уныло заявила Зельда. - Родители рассердятся… Хотелось бы мне быть на твоем месте, Гюс… или Мерлина!
        - Ха, если ты думаешь, что легко быть в милости у такого человека, - разозлился Мерлин, - позволь тебе заметить, что я бы запросто без этого обошелся! Пусть бы и огребал замечания на каждом уроке!
        - Я его терпеть не могу, этого МакГроу, - буркнул Гюс. - Ненавижу!
        - Мне жаль его жену и детей, - бросил Мерлин.
        - Думаешь, у такого психопата есть жена и дети? - изрекла Зельда. - Да где бы он нашел жену, а?
        - В семейке Адамс, наверное… - предположил Мерлин.
        - О, Окса, глянь-ка, там это не твой приятель, Варвар? - заметил Гюс.
        Окса повернула голову. Действительно, это был он, сидел на краю каменного фонтана в центре двора. Пристроившаяся рядом девочка что-то говорила Варвару на ухо, глядя при этом на Оксу, и оба гнусно хихикали.
        - Давай-давай, гогочи, кретин безмозглый… - пробормотала Окса.
        Она почувствовала, как Курбето-пуко сжимает ее запястье. Так было уже несколько раз с тех пор, как Драгомира ей его подарила и почти всегда в присутствии МакГроу, обладавшего уникальным талантом выводить Оксу из себя. Несколько раз она едва не использовала Магнито и Нок-Бам, которыми управляла уже лучше, чем прежде. Отбросить МакГроу в другой конец класса - мечта…
        Маленькое существо-браслет, очень наблюдательное, каждый раз ее останавливало. Но издевательский и презрительный взгляд Варвара вдобавок к ехидным замечаниям учителя во время раздачи проверенных работ оказался той самой каплей, переполнившей чашу… При этой мысли у Оксы мигом родилась идея…
        - Гюс, смотри! Я тебе еще не показывала, чему меня научила бабушка. Уверена, это тебя развеселит! - прошептала Окса на ухо приятелю, оттащив его в сторонку.
        С этими словами она достала из рюкзака бутылку воды и плеснула немного себе на ладонь, потом потерла ладонь пальцами, словно разминая пластилин. И через пару секунд незаметно показала Гюсу то, что сотворила: это был «комок» воды. Великолепный, отливающий серебром, он подрагивал на ее ладони, как большая капля ртути.
        - Глазам не верю! - пробормотал Гюс.
        - Погоди! Вообще одуреешь!
        Окса подняла руку, словно чтобы почесать голову, и с невинным видом незаметно метнула водяной ком в сторону фонтана. Тот описал идеальную дугу и приземлился прямо на голову Варвара, подскочившего, как на пружине.
        Курбето-пуко еще сильней сдавил запястье девочки и перешел к следующему этапу воздействия ввиду экстренности ситуации: Окса явно собиралась выкинуть что-то еще! Браслет в строго определенных точках уколол тонкую кожу на ее запястье, и Окса мгновенно ощутила легкое головокружение, на секунду отвлекшее ее внимание…
        Но усилия браслета были тщетны! Час расплаты пробил! Окса, настроенная весьма решительно, сделала еще один водяной ком и как раз собралась его бросить.
        - Ай! - воскликнула она одновременно с броском.
        Курбето-пуко сильно и болезненно уколол ее в руку. Но возглас девочки заглушил раздавшийся со всех сторон взрыв смеха.
        Варвар «словил» водяной шар прямо в лицо и теперь вертелся на месте с воплем:
        - Кто это сделал? ЧЬЯ ЭТО РАБОТА?! Я ему башку расшибу!
        - Это фонтан, Мортимер, вода брызнула, - попыталась объяснить ему подружка, протягивая одноразовый платок.
        Но Варвара так просто не успокоишь… Он со всей силы саданул ногой по каменному фонтану с фигурой ангела на верхушке, выставив себя этим на посмешище еще больше. Потом, метнув разъяренный взгляд на ангела, развернулся и поспешно направился в туалет, кипя от злости. С него ручьем текла вода.
        Все с интересом наблюдали за аттракционом. Все, кроме Зоэ, так нравившейся Гюсу подружки Зельды. Окса прочла в ее глазах жгучее любопытство. Если, конечно, это было не подозрение… А вдруг Зоэ догадалась, что произошло? Да нет, это невозможно!
        Однако Окса уже начала сожалеть о своей выходке. А ведь ее предупреждали! Какая же она все же законченная идиотка… Девочка машинально погладила Курбето-пуко под рукавом пуловера и смущенно улыбнулась Зоэ.
        - Похоже, к этому фонтану лучше близко не подходить!
        - Да, механизм, наверное, разладился, фонтан ведь очень старый, - улыбнулась ей в ответ Зоэ и склонила голову, взметнув длинную прядь волос цвета венецианского золота.
        Окса при виде такой искренности мысленно обругала себя за то, что неверно истолковала взгляд одноклассницы. Зоэ - застенчивая и, может, немного неловкая, всего лишь хочет с кем-нибудь подружиться! Она все время была с Зельдой, и ее присутствие в их маленькой команде приняли все. А особенно Гюс…
        Окса приложила огромные усилия, чтобы не показывать огорчения всякий раз, как Зоэ подходила к Гюсу. Но все равно в присутствии Зоэ чувствовала себя не в своей тарелке. Та всегда так странно на нее смотрела!
        И сколько бы Окса себе ни твердила, что у Зоэ была трудная жизнь, что та нуждается в общении, она никак не могла заставить себя ни сблизиться с ней, ни даже поговорить нормально, ругая себя за то, что не обладает щедростью Зельды или открытостью своих других друзей.
        Окса подумала об ароматизированном мыле, подаренном ей Зоэ на день рождения. Симпатичном кусочке мыла в форме черепахи, который ей пришлось отдать матери из-за своей аллергии на глицерин, содержащийся в большинстве сортов мыла. Похоже, на эту девочку у нее тоже некоторым образом аллергия…
        Гюс прервал размышления Оксы, шепнув ей на ухо:
        - В этот раз тебя едва не застукали! Да чем он там занят, твой Курбето-пуко!
        - Вампира изображает, вот чем он занят! - стиснула зубы Окса. - Смотри, я кровью истекаю!
        Она закатала рукав пуловера, чтобы продемонстрировать состояние своего запястья, покрытого довольно-таки глубокими кровоточащими царапинами.
        - Ну, ты это заслужила, старушка, признайся! - заявил Гюс. - Похоже, ты и впрямь забыла, что если ищешь проблем себе на голову, то, как правило, находишь…
        - Ой, да месье заделался в философы, как я вижу! - сыронизировала Окса, делая вид, что скатывает очередной водяной ком. - Может, месье желает преподать мне урок морали?
        - Не советую швыряться в меня этим, иначе, клянусь, засуну тебя в фонтан прямо в одежде! - погрозил ей пальцем Гюс. С этими словами он тряхнул головой, сбрасывая длинную челку на глаза, чтобы прикрыть их восторженный блеск.

33. Если ищешь проблем…
        Когда Окса постучалась в дверь Драгомиры, ей открыла Фолдингота, на которой был полосатый фартучек, надетый поверх комбинезона. Судя по всему, она чем-то занималась.
        - О-о-о-о, Юная Лучезарная, добро пожаловать! Не желаете ли разделить с нами полдник?
        - Фолдингота! Дай ты ей войти хотя бы!
        Драгомира подошла поздороваться с Оксой. Положив руки на плечи внучки, она чмокнула ее в щеку и потащила в комнату.
        Бабуля Полок снова приобрела цветущий вид, который исчез некоторое время назад, когда на животе Оксы проявилась Печать, и снова стала жизнерадостной сияющей бабушкой Оксы, одетой в пышное длинное платье бирюзового цвета и суетящейся вокруг внучки.
        - Я приготовила твои любимые сырники!
        - Ой, ба, спасибо! Обожаю их! Но скажи, что это она делает?
        Фолдингота в фартучке стояла на крошечном стульчике перед гладильной доской и со всех сил давила утюгом на маленький пакетик из фольги.
        - Горячий сандвич с сыром и ветчиной, лапушка, - как нечто само собой разумеющееся сообщила Драгомира. - Горячий сандвич по «рецепту Фолдинготы», приготовленный при помощи утюга.
        - С ума сойти!
        - Знаешь, Фолдинготы очень изобретательны…
        Драгомира налила Оксе чай, ее любимый, с кардамоном.
        - Ну? Что новенького?
        Окса отхлебнула из чашки. Говорить или не говорить - вот в чем вопрос…
        - В общем, ба… Я получила восемнадцать из двадцати по математике и семнадцать по истории. Неплохо, а?
        - Совсем неплохо, уверенно движемся к совершенству, браво!
        Но глаза Драгомиры при этом смотрели на неловко забинтованное запястье Оксы… и на плохо выглядевшего Курбето-пуко, насупленного, с остекленевшими глазками.
        - Ну, а помимо отличных оценок, ты часом, ничего от меня не скрываешь, а? Твоя совесть абсолютно чиста? - Драгомира почесала пальцем Курбето-пуко под крошечным подбородком, чтобы попытаться его успокоить.
        - Ладно, сдаюсь… Но только обещай, что ничего не скажешь маме, ну пожалуйста, ба!
        - взмолилась Окса.
        - Даже так? - нахмурилась Драгомира.
        - Обещай!
        - Хорошо, обещаю, что ничего не скажу твоей матери, но не обещаю, что не отругаю тебя как следует, если ты заслуживаешь!
        - Уф, ну, это-то я точно заслужила… Я окатила водой Варвара, - призналась Окса, бросив на бабушку взгляд и смущенный, и веселый одновременно.
        - Ты окатила водой Варвара? Да? Ну и?.. - светлые глаза Драгомиры слегка потемнели.
        - Курбето-пуко изо всех сил пытался меня остановить, но я его не послушалась. Этот Варвар снова меня достал, откровенно надо мной смеялся, ну и я сделала водяной ком. Вот и все…
        Драгомира провела рукой по лицу и огорченно вздохнула.
        - Это точно все?
        - Да… Ну, в общем, не знаю… - Окса закусила губу. - Мне показалось, что Зоэ каким-то образом поняла, что это мои проделки.
        - Зоэ? Та девочка, что пришла с Зельдой на твой день рождения?
        - Да, она.
        - А почему ты решила, что она поняла, что это ты?
        - Не знаю. Просто мне так показалось, и все. Может, из-за того, как она на меня смотрела.
        - А знаешь, у нее ведь действительно такая манера, - сказала Драгомира, будто размышляя вслух. - Тогда, на твой день рождения, я заметила, что она с большим интересом и вниманием следит за всем, что происходит… Но вернемся к нашим баранам. Как ты понимаешь, хвалить тебя не за что. Я ничего не скажу твоим родителям. Во-первых, потому что только что тебе это пообещала, а во-вторых, потому что очень хочу, чтобы ты поехала к Леомидо и приступила к обучению. Но я не знаю, отдаешь ли ты себе отчет…
        - Ой, я знаю, ба! Прости меня! - горячо воскликнула Окса. - Мне правда жаль…
        Драгомира сурово поглядела на внучку, но все же не так сурово, как ей самой хотелось бы.
        - Врушка! - Глаза бабушки выдавали, что ей все же немножко смешно. - Нисколько тебе не жаль! Пожалела бы несчастного Курбето-пуко, который старался вправить тебе мозги. А теперь нам не остается ничего другого, как снова поставить его на ноги.
        Драгомира встала, вынула из заставленного разными склянками стеклянного шкафа синенький пузырек и смочила указательный палец налитой в нем маслянистой жидкостью.
        - Это что? - поинтересовалась Окса.
        - Специальный бальзам на основе гребешка Простофили, - ответила Драгомира, тихонько втирая бальзам в крошечный череп существа-браслета.
        - Гребешок Простофили? - переспросила Окса.
        - Только это может привести в норму твоего Курбето-пуко, - продолжила Драгомира, не ответив на вопрос Оксы. - Игнорирование его предупреждений приводит его в состояние ступора, представь себе. Именно так на него действует неудача. Словно он провалил свою миссию.
        Курбето-пуко, прикрыв глазки, начал довольно урчать, сияя улыбкой. Действие бальзама было потрясающим! Вот бы заполучить его немножко для МакГроу… Хотя массировать голову гадского препода… Бэ-э-э-э…
        - А что думает по поводу всего этого твой друг Гюс?
        - Ой, ба! - возмутилась Окса.
        Подразумевалось, что кроме семейства Поллок и Беглецов из Эдефии, никто не должен был знать о событиях последних недель. Гюс в том числе.
        - Ой, Окса Поллок, я тебя умоляю! Только не говори мне, что он не в курсе! Мне-то хоть голову не морочь! - иронично заметила Драгомира, пристально глядя своими синими глазами в глаза внучки.
        - Вечно ты все знаешь! Это просто бесит! - выдохнула Окса, сдаваясь. - Как тебе это удается?
        - Секрет фирмы, детка, секрет фирмы… Скажи-ка лучше, окажешь мне маленькую услугу?
        - Все, что угодно!
        - Сходи, приведи родителей, пожалуйста!
        Окса приросла к месту, скованная дурным предчувствием. Должно быть, запоздалая реакция на чувство вины…
        - Не дрейфь, - успокоила ее Драгомира с ехидной улыбкой. - Сходи за ними…
        Через несколько минут все четверо сидели у камина в апартаментах Драгомиры. Оксу снедало тревожное любопытство. Несмотря на успокаивающие заверения бабули, не предстоит ли ей дорого заплатить за свою выходку?
        Слово взял отец.
        - Доча, мы получили твой табель с оценками. Ты отлично потрудилась!
        - Поздравления Юной Лучезарной! - хором провозгласили Фолдинготы, жующие свой сандвич, поджаренный на утюге.
        - Мы этим не удивлены, - продолжил Павел Поллок, - но это не мешает нам тобой гордиться. Отзывы твоих преподавателей о тебе очень высоки, кроме отзыва месье МакГроу. И тут, я должен сказать, мы не очень понимаем… У тебя нет ни одной оценки ниже восемнадцати, а он твердит лишь о плохом почерке и прочей ерунде, и это довольно странно.
        - МакГроу? Да он дурак и вообще никакой не препод! Он психопат! - взорвалась Окса со свойственной ей катастрофической горячностью.
        - Что, настоящий психопат? А это не очень резкое суждение, а? - заметила ее мать.
        - Он и впрямь кажется несколько странным. Но почему ты говоришь, что он не препод?
        - Потому что он секретный агент ЦРУ… - пробормотала Окса и тут же пожалела о своих словах.
        Воцарившееся молчание никоим образом не успокоило девочку. Мать сперва улыбнулась, но улыбка быстро сменилась озабоченной гримасой. Она быстро глянула на мужа и на Драгомиру, чье беспокойство тоже было весьма заметным.
        - Почему ты так решила? - ровным тоном спросила Мари Поллок.
        В этот миг Оксе захотелось оказаться за тысячи километров от апартаментов бабушки. Ну зачем, зачем она это ляпнула?

«Может, у меня и хорошие оценки, но в плане сперва подумать, а потом уже раскрывать рот, я полный дуб…» - мысленно обругала себя девочка.
        Мысли смешались у нее в голове. Чтобы объясниться, ей придется рассказывать все с самого начала, то есть о приступе в первый учебный день, о «не падении» флакона, об имеющихся у МакГроу подозрениях насчет нее, о гипотезе насчет червяков, управляющих мозгом кузнечиков, об уликах, которые они с Гюсом добыли… А рассказать про «улики на МакГроу» означает сказать про «визит в кабинет Бонтанпи, вертикальную левитацию во двор колледжа среди бела дня и обыск чужого бумажника». С тем же успехом можно сразу помахать ручкой каникулам у Леомидо…
        И Окса, пожираемая в глубине души угрызениями совести, услышала свои слова:
        - Да нет, я пошутила! Мы любим с друзьями пофантазировать… И обожаем воображать, что МакГроу тайный агент.
        Облегчение, которое мгновенно испытали трое взрослых, было видно невооруженным глазом. Окса мысленно вздохнула, глядя на них честными глазами.
        - Значит, у нас есть все основания думать, что ты себя хорошо вела, да? - продолжила мать. - Никакого Магнито? Нок-Бамов? Публичных полетов?
        Окса неуверенно улыбнулась и с беспокойством поглядела на Драгомиру. Нет, этот разговор определенно сущая пытка…
        - Ничего такого, - громко провозгласила бабуля. - Разве что одно маленькое добавление: Гюс в курсе всего. Но это ведь не сенсация, верно?
        Мари и Павел Поллоки, улыбаясь, подтвердили, что нет, не сенсация, к вящему изумлению Оксы. Значит, они знали! Вот это да! Лучшая хохма года! Хотя нет… Не года… Но дня точно!
        - Ну, так что мы решим насчет этой юной леди? - продолжила Драгомира, развлекаясь тем, что снова переполошила Оксу.
        - Ты имеешь в виду мою дочь? Мою чудесную, умненькую и очень талантливую дочь? - уточнил Павел таким тоном, словно Оксы тут и не было. - Как считаешь, Мари? Над этим стоит поразмыслить, тебе не кажется?
        - Папа… - пропищала Окса, ерзая на кресле.
        - Надо подумать, - подхватила игру мужа Мари. - Но обязуюсь дать ответ в ближайшие шесть месяцев…
        - Мама! - еще громче пискнула Окса.
        - Солнышко, мы согласны. Ты поедешь на каникулы к Леомидо, - положил конец ее мучениям Павел. - С тобой поедет Драгомира, мы слишком заняты в ресторане. Но с вами поедет еще один гость, кое-кто, кого ты любишь, и от которого, судя по всему, у тебя нет секретов…
        - Гюс?! - воскликнула счастливая Окса. - О-о-о! Спасибо, пап! Спасибо, мам!
        - Нужно еще утрясти пару-тройку вещей с Жанной и Пьером Белланже, и через неделю вы все трое отправитесь в Уэллс.
        - Класс! Я так рада! Так рада!

34. Направление - Уэллс
        В аэропорту троица не осталась незамеченной, совсем наоборот. Внимание, главным образом, привлекала Драгомира и ее весьма впечатляющая дорожная одежда: пурпурный костюм, манто из фиолетового бархата, изящная шляпка на голове. Огромный коричневый кожаный чемодан она везла за собой на колесиках, а на ее плече висела сумка, которую она крепко к себе прижимала.
        Окса с Гюсом были менее приметными, но куда более возбужденными, чем экстравагантная, но совершенно невозмутимая Драгомира. Оксе казалось, что внутри нее летают легкие воздушные шарики, взрываясь по всему телу. После всех этих недель, насыщенных конфликтами и проблемами, девочка не могла скрыть, что просто жаждет сменить обстановку, и что это небольшое путешествие должно пойти ей на пользу.
        Гюс же испытывал более сложные чувства. Конечно, он был рад поехать к Леомидо со своей лучшей подругой и стать привилегированным свидетелем ее «обучения», которое обещало быть чем-то фантастическим. Но при этом ему было как-то неуютно являться хранителем тайны и не иметь возможности поделиться ею с родителями. Сомнения тяжким грузом висели на его душе.
        Белланже и Поллоки направились в зал вылета, место трогательных прощаний, во время которых Павел Поллок несколько раз испустил тяжелый вздох. Наконец самолет взлетел.
        - Можно было бы и самой полететь, вот было бы весело! - заявила Окса, как только они поднялись над облаками.
        - Ну, ты даешь! - ответил Гюс. - Хотя, если хочешь, чтобы тебя приняли за НЛО и отправили на перехват военно-воздушные силы…
        - Тьфу на тебя! Никакой фантазии, - ехидно бросила Окса, пихнув его локтем.
        - Как вижу, внучка ничего от тебя не утаила, Гюс! - вставила Драгомира.
        - Все, что знаю я, знает он! - гордо заявила Окса.
        - Э-э-э… Ну, вообще-то, да… - пробормотал Гюс, не зная толком, хорошо это или плохо по мнению Драгомиры.
        Несколько часов спустя они сидели возле огромного камина, в котором потрескивал большой огонь. Леомидо встретил их в аэропорту на машине и отвез к себе, километров за пятьдесят от города, в самое сердце Уэллса.
        Леомидо жил не в обычном доме, а в старой каменной постройке, возведенной четыреста лет назад, а потом превращенной в монастырь. Он выкупил ее до того, как она окончательно превратилась в руины, сделал из нее великолепное комфортабельное жилище, больше напоминавшее особняк, чем объект религиозного культа, если не считать небольшого кладбища с тыльной стороны здания.
        Стоящее на извилистом побережье Кельтского моря, на большом расстоянии от человеческого жилья, это поразительное сооружение окружали вересковые пустоши, а за ближайшим холмом скрывалась маленькая песчаная бухточка.
        Окса не была здесь два года, целую вечность! Собственность Леомидо показалась ей еще красивей, чем она помнила, с прудом, холмами и ветерком, колышущим высокие травы.
        - Обалденное место! Вы, правда, тут живете? - поинтересовался Гюс.
        Восхищенный мальчик не мог оторвать глаз от каменных стен, увешанных картинами современных художников, и огромной люстры с черными подвесками под высоченным потолком.
        - Да, Гюс, я правда тут живу. С тех пор, как двенадцать лет назад умерла моя жена. Это место меня успокаивает, здесь я чувствую себя свободным и умиротворенным.
        - А вам тут не очень одиноко? - продолжил мальчик, глядя на Леомидо с некоторым восхищением. - Дом же гигантский!
        - Десять комнат, плюс этот зал, некогда бывший клиросом… Но нет, я тут не чувствую себя одиноким, знаешь ли, - ответил Леомидо.
        - Ну, во всяком случае, это очень любезно с твоей стороны заняться моим обучением, Леомидо, - сказала Окса. - Огромное тебе спасибо.
        - Ой, да брось ты, детка! - потрепал ее под подбородком Леомидо. - Надеюсь, что я не слишком заржавел, давненько я никого не учил… Очень давно. Еще с Эдефии, откровенно говоря.
        В этих словах все почувствовали глубокую ностальгию и сожаление. На некоторое время в большом зале воцарилась тишина. Окса с Гюсом не скрывали нетерпеливого желания узнать больше, и Леомидо быстро это понял.
        - Как вам известно, - взволнованным голосом начал он, - Драгомиру, Абакума и меня выкинуло из Эдефии в октябре 1952 года, и мы оказались в Сибири. И мгновенно осознали, что различия между Во-Вне и Внутри куда больше, чем мы могли себе вообразить или увидеть благодаря снолётам Малораны.
        Первые месяцы потрясение было колоссальным. Для меня Сибирь оказалась слишком уж суровым местом со всех точек зрения. Я видел, как моя маленькая сестричка Драгомира молча страдает, прилагая отчаянные усилия, чтобы пережить шок от нашего бегства, а Абакум всю свою энергию тратит на то, чтобы помочь нам приспособиться к новым жизненным условиям. Я же, со своей стороны, ничего не делал. Я хотел стать опорой для моей сестры, как просила меня наша мама. Но я не справился со своей задачей…
        - Прекрати, Леомидо, - нахмурившись, перебила его Драгомира. - Не смей себя винить, да еще через столько лет! Посмотри на меня, я весьма неплохо себя чувствую!
        - Да, ты добилась отличных результатов. Но вовсе не благодаря мне… - серьезно возразил ее брат.
        - Ну же… - вмешалась Окса. - Это все же ведь благодаря тебе бабушка с Абакумом смогли уехать из России!
        - Совершенно верно, лапушка! - воскликнула Драгомира. - Спасибо, что напомнила этому упрямцу, который вечно не желает признавать свои заслуги. Но продолжай, пожалуйста, Леомидо.
        - Через восемь месяцев после Великого Хаоса, летом 1953, я пересек Европу, поселился в Англии и очень быстро с грустью вынужден был признать, что некоторые воспоминания о родной стране стираются из моей памяти. В моих воспоминаниях лицо моей матери, Малораны, становилось все менее четким, и это меня пугало и причиняло боль.
        Я без труда адаптировался в Англии и через несколько месяцев после того, как обосновался в Лондоне, был принят в известный оркестр и женился на моей любимой Лайзе. Моя профессиональная карьера пошла вверх, а воспоминания об Эдефии все больше и больше стирались из моих мыслей и памяти. Но не из сердца…
        Все это было очень сложно, меня мучила ностальгия, я очень скучал по Драгомире и Абакуму. В 1955 году, после рождения Кэмерона, моего первенца, я окончательно осознал необходимость передачи наследия, потому что, пусть я и не рассматривал возможность обнародования своего происхождения - к этому я совсем не был готов, мне казалось очень важным оставить свидетельства того, что мы существуем. Мне потребовалось еще несколько лет, чтобы я смог все рассказать. Сперва жене, а потом детям. И смею вас заверить, это было совсем не просто. Когда я, наконец, воссоединился с моими дорогими Драгомирой и Абакумом, я вспомнил свое прошлое и сейчас готов научить тебя всему, что умею, внучка.
        - Спасибо, Леомидо, - пробормотала Окса, тронутая рассказом двоюродного деда, и озабоченная вопросом, прошел ли ее отец такое же обучение. Судя по всему, нет… Ведь Леомидо сказал, что никого не учил еще с Эдефии. Она уже хотела спросить двоюродного деда, почему, но тут ее внимание привлекла уже знакомая фигурка.
        - У тебя есть Фолдинготы?
        - Ну да, пара и их малыш. Сейчас они заняты на кухне, готовят нам пир…
        - О! - воскликнул Гюс. - Наконец-то я увижу, что это за знаменитые Фолдинготы!
        - Надеюсь, они такие же хорошие повара, как и бабулины, - добавила его подружка.
        - Да! Сама увидишь! Они отличные повара! Но, кстати об одиночестве, о котором ты давеча меня спрашивал, Гюс. Так вот знай, я не чувствую себя одиноким, потому что я не одинок! Конечно, этот дом стоит на отшибе, но так оно лучше и для меня, и, главным образом, для всех моих существ. Здесь они могут жить, не таясь и не беспокоясь, что их увидят.
        - Существ? Каких существ, Леомидо? - хором воскликнули Окса и Гюс.
        - Идите за мной…

35. Густонаселенный огород
        - Надеюсь, ты привезла с собой свою Минимерку, Драгомира? - поинтересовался Леомидо.
        - Естественно! И должна тебе сказать, там в ней большой шурум-бурум! - ответила его сестра, похлопав по большой сумке, которую по-прежнему прижимала к себе.
        Все четверо покинули великолепный зал и двинулись по коридору, по одну сторону которого располагались витражи, а по другую - массивные металлические двери. В конце коридора располагалось помещение без окон, наполненное коробками самых разных размеров, которые были обиты изнутри мягкими материалами. Следующая комната была завалена садовыми принадлежностями и банками с зерном, в конце нее виднелся небольшой заборчик из плоских камней, обрамлявший маленький сад.
        - Да куда они подевались? - воскликнул Леомидо. - А, наверное, на огороде!
        Он открыл дверь, и перед глазами юных гостей предстало совершенно неожиданное зрелище: тут собрались самые разные и совершенно поразительные существа. Живые! И говорящие! Причем, очень живые, и очень говорящие! Некоторые из них занимались садовыми работами, другие протирали листочки растений, одновременно с ними беседуя, третьи попросту грелись на солнышке, растянувшись на гигантских круглых тыквах.
        - Подходите, подходите! - позвал Леомидо. - Мои существа, представляю вам девочку, о которой вам рассказывал. Окса, моя внучатая племянница. А это ее друг Гюс.
        Существа прервали свои занятия и столпились вокруг Оксы и Гюса. Друзья, совершенно ошалев, буквально приросли к месту.
        - Добрый день, Юная Лучезарная! Добрый день, юный друг Юной Лучезарной! Добрый день, Старая Лучезарная!
        - О-о, вот это совсем не вежливо… - возмутился Леомидо. - Ты уж прости их, Драгомира! Мне очень жаль.
        Драгомира, ничуть не расстроенная, рассмеялась от души.
        - Не переживай, мои тоже теперь меня только так и величают!
        - Окса, Гюс, познакомьтесь с моими маленькими компаньонами. Геториги! Подойдите ближе, пожалуйста!
        Два созданьица высотой сантиметров в тридцать вышли вперед и поздоровались, наклонив большие головы. Иными словами, наклонились практически всем телом, ибо оно состояло фактически из одной головы, представлявшей собой нечто вроде большой коричневой картофелины, из которой торчали свисающие до земли длинные руки и поразительно длинные ступни. Все это было покрыто внушительной копной взъерошенных волос.
        - Сразу предупреждаю - Геториги большие юмористы, - заявил Леомидо, - и обожают подшучивать над некоторыми своими приятелями. Вроде Простофили, например.
        - Эй! Простофиля! Пожар, горим! У тебя гребешок горит! - заверещал один из Геторигов, а второй в это время изображал пожарную сирену.
        - А? Что? Ну что еще? Огонь вопит? - встревожился объект шутки.
        Остальные существа прыснули, приглушенно хихикая.
        - Нет, Простофиля, не волнуйся, - успокоил его Леомидо, взяв тварюшку за руку.
        Окса с Гюсом наклонились, чтобы получше рассмотреть знаменитого Простофилю.
        Чуть повыше Геторигов, он казался ужасно неуклюжим. Тельце у него было обрюзгшее и желтоватое, а по всей спине, до самой головы тянулся гребень. Голова же Простофили походила на голову моржа. И вид у него был совершено беззащитный, как в прямом, так и в переносном смысле. Существо безразлично взирало на Оксу и Гюса огромными добрыми глазами.
        - У Простофили мозги… как бы это выразиться… немножко слабые, - пояснил Леомидо.
        - Эй, слабый на тыковку, слабый на тыковку! - радостно завопили Геториги.
        - Он немножко более заторможенный, чем остальные, - продолжил Леомидо. - Но это чрезвычайно доброе и очень полезное существо, вы сами вскоре убедитесь.
        - У каждого существа есть свое применение, так? - спросила Окса, поглаживая покрытое пушком тельце Простофили, который блаженно заулыбался.
        - Совершенно верно! - ответил Леомидо. - Вещунья, подойди, пожалуйста.
        К юным гостям Леомидо приблизилось нечто вроде рыжей курицы размером с канарейку, и обратилась к ним писклявым голоском, потряхивая кисточкой:
        - Вы! Вы происходите с Юго-Востока, местности, куда более мягкой, чем эта холоднющая страна, овеваемая западными ветрами! Я это знаю! Знаю! Потому что чувствую! Там, откуда вы прибыли, теплее? Я уверена, что да! Совершенно уверена! Скоро, уже скоро наступит зима. Ну почему меня никогда не свозят в тропики? Когда перестанут мне отвечать «не раньше, чем у кур вырастут зубы»? Потому что у меня-то зубы есть! И почему меня вынуждают стучать зубами? Почему запрещают присоединиться к моим перелетным кузинам?!
        - Эй, глянь-ка на себя! Ты совсем не похожа на ласточку, дорогуша! Ты даже летать не умеешь! - бросила ей забавная смеющаяся лягушка с покрытым бугорками тельцем и великолепной парой стрекозьих крылышек.
        Окса с Гюсом переглянулись, изумленные донельзя, но готовые покатиться со смеху.
        Леомидо поднял курочку и сунул под свой шерстяной жакет.
        - Должен вам сказать, что у Вещуньи явная склонность к истерии, дети мои. Истерику у нее обычно провоцирует ее чувствительность к холоду. Ну и специфические шуточки Лягв, - пояснил Леомидо, весело покосившись на танцующих в воздухе четырех крылатых лягушек.
        - Должно быть, ей было совсем кисло, когда вы были в Сибири! - заметила Окса.
        Из-под пиджака Леомидо донесся протяжный стон.
        - Не произноси этого слова, Окса, будь добра, - вполголоса продолжил Леомидо. - Это довольно «леденящее душу» воспоминание для нашей бедной Вещуньи, которая несколько лет безвылазно сидела на печи в лесной избушке Драгомиры и Абакума. Но, если отбросить ее боязнь холода, это крошечное создание обладает весьма интересным свойством обнажать правду, потому что она видит не только внешнее. В Эдефии она служила нам, выявляя ложь, а также оценивая трудовой вклад каждого жителя страны. Своего рода калькулятор, если угодно.
        - Прикольно! - воскликнул Гюс в полном восторге.
        - Полностью с тобой согласен, мой мальчик.
        - Эй! А вот и Фолдинготы! - воскликнула Окса. - Смотри, Гюс!
        И действительно, на огороде появились Фолдинготы, похожие на уже знакомую Оксе парочку. А с ними их малыш, мгновенно вызвавший восторженные восклицания у гостей.
        - Какой прелестный малыш! - воскликнула Драгомира.
        - Можно взять его на руки? Пожалуйста, Леомидо? - заканючила Окса. - Он такой лапочка!
        - Милашка! Милашка! - принялись скандировать Геториги.
        - Но кто вы? - поинтересовался Простофиля, глядя на Гюса, которого вот уже добрых минут пятнадцать покорно держал за руку.
        Окса наклонилась, чтобы взять на руки толстенького малыша Фолдингота с морщинистой кожей. Малыш таращился на девочку огромными глазищами с длинными шелковистыми ресничками и счастливо улыбался.
        - По-моему, пришла пора вас выпустить, друзья мои, - провозгласила Драгомира, обращаясь к коробке, которую достала из сумки и которую ей все трудней становилось держать, поскольку та сильно сотрясалась.
        Драгомира расстегнула кожаную ленту, обвязывающую коробку, и осторожно ее раскрыла.
        - По одному, будьте любезны, а не всей толпой!
        Окса с Гюсом наклонились и увидели точно таких же существ, как те, что стояли вокруг них, но совсем крошечного размера, словно в миниатюрном варианте. Ребята вытаращили глаза, раскрыв от изумления рот.
        - Это Минимерка, дети мои, - объяснила Драгомира при виде их изумления. - Когда нам пришлось бежать из Эдефии, Абакум - а он самый предусмотрительный человек из всех, кого я знаю - озаботился тем, чтобы прихватить с собой все возможные образцы, которые уменьшил благодаря вот этому гениальному изобретению. Основное предназначение Минимерки - обеспечивать свободное пространство, и мы ею пользуемся для хранения припасов, или громоздких архивов. Но только Абакуму было известно, что ее можно использовать и для живых существ. К счастью. Потому что таким образом мы смогли взять с собой Во-Вне из Эдефии большое количество растений и существ. Некоторые виды растений не пережили перехода через Портал или термического шока, когда мы оказались зимой в Сибири. Но большая часть их тут!
        Драгомира вытащила из коробки по одному из всех уменьшенных существ, и те тут же приняли свой привычный размер.
        - Это же революционное изобретение! - пробормотал Гюс, обращаясь к Оксе.
        - Да ты что!
        Фолдинготы Драгомиры прижались толстенькими животиками к животикам Фолдинготов Леомидо, выражая таким образом радость от встречи. Геториги тут же кинулись в траву и принялись жизнерадостно кататься по ней, пока не превратились в комок взъерошенных волос. А живший у Леомидо Простофиля направился небрежной походкой к Простофиле Драгомиры.
        - Вы мне кого-то напоминаете… - неспешно произнес он, глядя на свою точную копию.
        - Да и я, по-моему, вас где-то видел, - ответил ему alter ego, лениво вращая забавными глазками.
        Вещунья же, едва успев выбраться из Минимерки, тут же присоединилась к той, что грелась за пазухой Леомидо. А тварюшки, напоминавшие спрутов с мушиными головками, мгновенно переплелись своими многочисленными щупальцами.
        - Ой! А этих я знаю! - воскликнула Окса.
        - Это Трасибулы, детки. Фосфоресцирующие Трасибулы. Они дают освещение, более яркое, чем лампочка, - объяснил Леомидо. - Они часто служили нам для освещения публичных мест или были просто домашними светильниками. А еще, представьте себе, во взрослом возрасте они могут выделять свет такой яркий, что, если на него глядеть, можно ослепнуть в считаные секунды!
        - С ума сойти! А это кто?
        Окса показала на последний образчик, смахивающий на тощего таракана. На дне Минимерки корчилось жутко противное существо, связанное и с кляпом во рту.
        - Это Гнусень, - удрученно ответила Драгомира.
        - Странное имя, - заметил Гюс. - А почему он связан?
        Вместо ответа Драгомира достала существо из коробки и развязала. Как только создание оказалось на свободе, оно тут же вскочило на ноги и завопило:
        - Ты мне дорого за это заплатишь, старая кошелка! Если еще раз ко мне подойдешь, я твою старую тушу на ленточки порву, но сначала выпущу всю твою тухлую кровь и выпотрошу гнилые кишки! Ты получишь то, что заслужила!
        Выплевывая свое агрессивное заявление, Гнусень, находясь совершенно вне себя, грозил Драгомире длинными и грязными когтями. И явно очень острыми.
        - Что это с ним? - спросила Окса.
        - Что со мной?! - выплюнул Гнусень. - ЧТО СО МНОЙ?! Эта вонючая гадкая мегера не имеет никакого уважения к тому, кто я есть!
        - А кто ты есть? - нахмурилась Окса.
        - КТО Я ЕСТЬ?! Ты спрашиваешь, кто я есть? Да ты такая же дура, как эта облезлая матрона! И тоже заслуживаешь того, чтоб я тебе кишки выпустил! Я - верный Гнусень Осия, единственного истинного владыки Эдефии!!!

36. Распоясавшийся мятежник
        Все без исключения существа вздрогнули и возмущенно уставились на мерзкого Гнусеня, яростно вопившего посреди огорода.
        - И давно это с ним? - поинтересовался слегка обеспокоенный Леомидо.
        - Несколько недель, - ответила Драгомира. - Точнее, с тех самых пор, как мы перебрались в Англию. И никакое лечение на него не действует.
        - Даже Психофор?
        - Даже Психофор. Я уже и не знаю, что делать! Он нападает на других, меня кусает и царапает, бушует до такой степени, что приходится применять либо Гранок обездвиживания, либо Нок-Бам, чтобы иметь возможность им заняться.
        Леомидо озабоченно поглядел на Драгомиру, потом на рычащего сквозь острые зубы Гнусеня, готового вцепиться в любого, кто к нему приблизится.
        - А почему он упомянул Осия, ба? - поинтересовалась Окса.
        - Гнусени для Твердоруков - то же самое, что Фолдинготы для семьи Лучезарной, - ответила Драгомира, озабоченно прикусив губу. - И Осий действительно был хозяином этого Гнусеня. Буквально перед тем, как нас выкинуло из Эдефии, за нами погнался сын этого Изменника и почти догнал. Гнусень вцепился в мое платье буквально за несколько секунд до того, как мы влетели в Портал. Я тогда в неразберихе не обратила на него внимания. А как только оказались Во-Вне, мы его подобрали и заботились о нем, как о любом другом существе, хотя он нам все время портил нервы. Он никогда не хотел меня принять, и признает лишь главенство своего хозяина, даже спустя столько лет. Несокрушимая верность, да? Довольно долго он был смирным, в частности, благодаря Психофору. Это такое лечение, которое придумал Абакум, чтобы смягчить… как бы это выразиться… его злые наклонности. Но с некоторых пор он стал неуправляемым, и, вынуждена признаться, я в некоторой растерянности.
        - Мой хозяин придет за тобой, старуха! - рявкнул Гнусень, приближаясь к ней с выставленными вперед когтями. - И перед тем, как воссоединиться с ним, я выцарапаю тебе глаза и вышибу твои прогнившие мозги!
        - Так, ты уже начинаешь меня утомлять своими угрозами! - возмутилась Драгомира.
        Она выставила ладонь в направлении мерзкого Гнусеня, и тот отлетел назад на добрых десять метров. Его тощее тело с глухим стуком шмякнулось об окружавший кладбище маленький каменный забор.
        Окса испустила крик и с гордостью шепнула Гюсу:
        - В точности то, что я сделала с этим придурком Варваром!
        Леомидо взял на руки оглушенного Гнусеня и унес его в дом. Через несколько мгновений Леомидо вернулся, но уже один.
        - Я его изолировал, - хмуро сообщил он. - В глухой комнате, откуда он не сможет сбежать. Он и впрямь как с цепи сорвался, и это странно. Но продолжим знакомство, если не возражаете, - продолжил брат Драгомиры уже более веселым тоном. - На чем мы остановились?
        - А у тебя много таких существ? - поинтересовалась Окса, слегка потрясенная сценой, устроенной отвратительным созданием.
        - Как Гнусень? Нет, он, к счастью, один такой! Но что касается остальных, то их с десяток разновидностей, что в целом дает двадцать существ… Как видишь, Гюс, я совсем не одинок! - подмигнул мальчику Леомидо.
        - Да уж, это точно! Вам тут не скучно! А растения? Они из той же серии? - спросил Гюс, увидев, как Драгомира извлекает из Минимерки крошечные растения.
        Как только растения приобрели обычный размер, Бабуля Поллок расставила их рядом с им подобными, и началось оживленное общение методом соприкосновения шелестящей листвой, сопровождаемым радостными вздохами.
        - Ну да, более-менее, - ответил Леомидо. - У каждого растения свои свойства, но это не новость. Тут что Во-Вне, что Внутри, все одно и то же. Единственная разница, что у растений из Эдефии есть ярко выраженная личность, а также язык и средства общения, адаптированные для человеческого понимания. И наоборот. О, Драгомира! Тебе удалось привезти Горанову? Браво! Снимаю шляпу! А мне вот мою иногда с трудом удается вынести даже на огород, настолько она нервничает…
        - Я привезла тебе мазь на основе гребешка Простофили, она должна помочь. Будешь втирать ей в листья, а потом расскажешь мне, каков был результат… - сообщила Драгомира и специально для юных гостей добавила: - Горанова - это растение Фей-Без-Возраста. Ее сок напоминает ртуть. И если смешать его с ДНК какого-нибудь человека, то это позволяет создавать уникальные субстанции, с помощью которых мы делали Гранокодуй. Операция очень точная и сложная, и в Эдефии только Абакуму было дозволено ее проводить. Твой Гранокодуй, Окса, содержит капельки этого сока, которые Абакум смешал с твоими волосами, снятыми мной с твоей расчески. Так вот, у Горановы есть два слабых места: она чрезвычайно пуглива и очень чувствительна к стрессам.
        Друзья подошли к растениям, просочившись между толпящимися существами, которые откровенно радовались встрече с себе подобными.
        Обе Горановы были уже вовсю увлечены беседой:
        - Какое жуткое путешествие! Я чуть не умерла… Ты только, представь, на самолете! САМОЛЕТЕ! Ничто бы меня не спасло…
        - Как я тебя понимаю! Мне однажды довелось на нем лететь, и у меня возникла хлорофильная гипервентиляция. Я думала, мои жилки лопнут! Как вспомню…
        Растеньице так отчаянно затрясло листочками, будто поднялся сильный ветер, а потом вдруг неожиданно поникло.
        Окса, вскрикнув, прижала ладонь к губам. Ей уже доводилось присутствовать при подобной сцене, но от этого она не перестала быть менее впечатляющей.
        - Караул! - закричала вторая Горанова. - На помощь! - и все ее листочки в свой черед поникли вдоль стебля.
        Окса и Гюс пришли в изумление.
        - Осень пришла! - тут же завопили Вещуньи: из-под пиджака Леомидо торчали только их головки. - Внимание! Листья опадают, это осень! Все в укрытие!
        - А что такое осень? - хором поинтересовались Простофили. - Каждый день что-то новенькое, ну разве тут за всем уследишь?
        Окса так заразительно расхохоталась, что Гюс, Драгомира и Леомидо невольно к ней присоединились.
        - Они неотразимы! Я их обожаю, ба! О-БО-ЖА-Ю!
        - Офигеть… Просто офигеть… - вторил ей Гюс, не сводя глаз с пребывающих в глубоком обмороке Горанов.
        - Кхе-кхе…
        - По-моему, Фолдинготы пытаются нам что-то сказать, - указал Леомидо на упитанных созданий.
        - Еда завершила последнюю стадию готовности! Приглашение проследовать к столу дано должно быть срочно, - сообщили Фолдинготы и тут же добавили, обращаясь к Леомидо,
        - если будет на то ваша воля.
        - Их способ изъясняться ничуть не уступает талантам ваших Фолдинготов, Драгомира!
        - отметил Гюс.
        - Неужели? - улыбнулась Драгомира. - Давайте-ка заведем всех этих малышей внутрь и пойдем есть!
        - Самый потрясающий день в моей жизни, - зевая, сообщила Окса.
        Растянувшись на диване лицом к огромному камину, в котором потрескивал огонь, вместе с Гюсом, зевающим так же отчаянно, она подводила итог дня.
        Ужин был превосходным - если не считать традиционного валлийского блюда с луком-пореем, который Окса терпеть не могла. Атмосфера была чудесной. Глядя на танцующие языки пламени, друзья с трудом боролись со сном, постепенно проигрывая битву.
        - И все же… - сонным голосом пробормотал Гюс, - мазь на основе гребешка Простофили… бу-э-э-э…
        - Это не самое странное, что мы сегодня видели, признайся, - заметила Окса не менее сонно.
        - Гребешок Простофили…
        Продолжением и концом фазы Гюса послужило его тихое посапывание, к которому почти тут же присоединилось посапывание Оксы.
        В крошечной комнатке, в самой глубине жилища Леомидо, всякие необычные существа тоже спали в своих обитых мягкой тканью ящиках после бурных обсуждений дневных событий. Какой захватывающий был день!

37. В программе - левитация
        В окно светило бледное солнце. Окса открыла глаза и с удовольствием потянулась. Где это она? Ах, да! У Леомидо, в очаровательной маленькой комнатке, куда вчера прибрела почти в сомнамбулическом состоянии…
        В камине догорело полено, издав напоследок громкий треск, окончательно разбудивший девочку. Окса встала и отдернула занавеску, чтобы открыть окно. Вид из него открывался великолепный и не имел ничего общего с панорамой ее городской комнаты. Тут вокруг повсюду, насколько хватало глаз, простиралась зелень. Слышался щебет птиц и музыкальным фоном доносился шелест моря. Как же это приятно!
        - Доброго дня, Юная Лучезарная! Пошел ли сон на пользу?
        Окса наклонилась и увидела в огороде обеих Фолдингот - и Драгомиру, и Леомидо. Обе держали в каждой руке по салату-латуку.
        - Все отлично, спасибо! - помахала им девочка.
        И впрямь чувствуя себя отменно, она решила сходить проведать Гюса. Если верить ее довольно смутным полусонным воспоминаниям, он должен вроде бы занимать соседнюю комнату.
        Прижавшись ухом к двери, Окса постучалась.
        - Э-э… Открыто! - раздался голос приятеля.
        - Ну что, снились тебе гребешки Простофили, или как? - Окса как кошка запрыгнула к нему на кровать.
        - Привет, Окса… Я дрых, как сурок!
        - Ага, сурок, который храпит как медведь! - хихикнула Окса. - Я тебя слышала даже через каменные стены метровой толщины!
        - Да ладно тебе… - пробурчал Гюс, пряча улыбку.
        Друзья встали, завернулись в толстые халаты и спустились на кухню. Там мужская половина Фолдинготов готовила завтрак, переругиваясь между собой из-за какой-то довольно мутной истории насчет самого вкусного способа приготовления тостов. Очень аристократически выглядевшие в длинных узорчатых шелковых халатах, Леомидо и Драгомира пили горячий чай.
        - Ух ты, какой класс! - Окса изобразила что-то вроде реверанса. - Мое утреннее почтение, мои повелители!
        - Доброе утро, молодежь! Как спалось? - спросила Драгомира.
        - Отлично! - ответил Гюс, еще разок зевнув. - Тут клёво! Спасибо, что пригласили!
        Проголодавшиеся приятели набросились на завтрак.
        - Поговорим о программе на сегодня? - предложил Леомидо. - Ну, если, конечно, наши уважаемые Фолдинготы соблаговолят понизить тон…
        Существа не заставили повторять дважды. Мгновенно стало тихо, и Леомидо продолжил.
        - Дорогая Окса, ты приехала сюда, чтобы научиться некоторым вещам. Ты уже имеешь некоторое представление о том, что такое мир Беглецов из Эдефии, частью которого ты являешься как по крови, так и по праву наследования. И теперь тебе необходимо совершенствовать свои умения, чтобы приобрести над ними полный контроль и не идти на поводу таких импульсивных чувств, как гнев, ярость, страх… Контроль и мастерство - ключ к могуществу, ты должна это понять.
        Рассказывая, Леомидо одновременно аккуратно мазал тост маслом, и взгляд Оксы внезапно привлек большой перстень на правой руке двоюродного деда. Великолепный серебряный перстень со странным серым камнем ее заинтересовал.

«Я уже где-то видела такой камень…» - подумала девочка.
        Но ход ее мыслей прервала Драгомира, решившая добавить кое-что к сказанному Леомидо.
        - Внучка, тебе следует знать, что Леомидо очень одаренный. В Эдефии он был уважаемым мэтром, экспертом. И нечего краснеть, Леомидо, это правда! И главным образом он будет помогать тебе овладевать твоими умениями.
        - Полагаю, нам следует провести маленькую инвентаризацию твоих способностей, чтобы я имел представление, что ты уже можешь, - предложил мэтр. - Гюс, ты ведь пойдешь с нами, да?
        - Конечно, пойду, месье Фортенски! - воскликнул Гюс, вскакивая из-за стола.
        - Ой, я тебя умоляю! Ты теперь член нашей большой семьи, так что уволь меня от
«месье Фортенски», пожалуйста. Зови меня Леомидо…
        Через полчаса все четверо были на улице, в небольшой ложбине неподалеку от дома дирижера.
        Гюс и Драгомира, усевшись на плед, смотрели, как Окса парит над головой Леомидо. Гюс особенно оценил атакующую позицию кун-фу: правая нога под углом, руки согнуты. Драгомира же питала слабость к горизонтальной позиции, именуемой «небесная доска».
        - Неплохо, Окса, совсем неплохо. Но ты не могла бы взлететь повыше?
        - Никогда не пробовала! - неуверенно ответила девочка, становясь обеими ногами на землю. - Я вообще впервые это делаю на улице. До этого я левитировала только у себя в комнате и никогда не поднималась выше потолка.
        Услышав эту наглую ложь, Гюс выпучил глаза, всем своим видом выражая мысль:

«А о спуске со второго этажа в колледже ты, часом, не забыла?»
        - …помирать мне еще неохота… - пробормотала она, избегая язвительного взгляда приятеля.
        - Дорогая моя девочка, - спокойно возразил Леомидо, - усвой, что все идет от твоей головы: если будешь думать о падении, то упадешь. Будешь думать о полете - полетишь. Это первое правило Левитаро.
        - Левитаро… Я умею левитать, класс! Только я все равно побаиваюсь… - Окса поковыряла землю носком ботинка.
        - Если тебя это успокоит, я могу составить тебе компанию. Но совершенно уверен, что в этом нет никакой необходимости. Ладно, приступим! Сосредоточься.
        Улыбнувшись, Леомидо протянул ей руки. Окса вцепилась в них и закрыла глаза. Лицо ее напряглось. Потом она подняла веки и, глядя в глаза своего гида, начала подниматься кверху. Леомидо последовал за ней, не выпуская, и они оба продолжили вертикальный взлет. Когда они оказались на высоте примерно пятого этажа, по прикидке Гюса - пятого этажа! - Окса остановилась, и Леомидо выпустил сначала одну ее руку, потом вторую.
        Окса вздрогнула и покачнулась, испугавшись бездны под ногами.
        - Не теряй концентрации, Окса, я тут, - прошептал Леомидо. - Ничего с тобой не случится. Сейчас я опять возьму тебя за руки, и ты спустишь нас обратно.
        Через пару мгновений они оба уже стояли на земле, в целости и сохранности.
        - Видал, Гюс? - выдохнула Окса. Глаза ее восторженно блестели. - Я высоко забралась?
        - Чертовски высоко, уж поверь!
        - Хочешь сама попробовать? - спросил Леомидо.
        Окса пару мгновений колебалась, потом решила попробовать. Сперва она поднялась метра на четыре. Ноги у нее тряслись, дыхание срывалось.
        - Давай, Окса! Ты можешь! - подбодрил ее Гюс, сложив ладони рупором.
        Твердо вознамерившись совершить подъем в одиночку, Окса глубоко вздохнула, и, полностью сосредоточившись, поднялась еще выше. Леомидо был прав! Это совсем несложно!
        Повиснув на высоте метров сорок, она сделала кувырок назад, все же не совсем четко его завершив, поскольку воздух был не очень твердой опорой. Гюс вздрогнул, а Драгомира прикрыла рукой рот, сдерживая испуганный вскрик. И только Леомидо хранил олимпийское спокойствие, совершенно уверенный в результате.
        - Ты быстро схватываешь, это хорошо, - флегматично заметил он, когда Окса опустилась на землю. - А теперь мой черед тебе кое-что показать. Потому что высота
        - это, конечно, хорошо, но если к этому добавить скорость, будет куда лучше…
        Старик - почти восемьдесят лет все-таки! - замер, вытянув руки вдоль тела, а затем взлетел со скоростью ракеты, мгновенно превратившись в крошечный силуэт, зависший на высоте метров в двести.
        - Ух ты-ы! Нет, ну вы видели? С ума сойти!
        Круглыми от изумления глазами Окса смотрела на двоюродного деда, машущего им рукой. Так же быстро, как поднялся, Леомидо спикировал вниз головой вперед, распевая во всю глотку арию из известной оперы. Остановившись на уровне лица Оксы, он легонько чмокнул ее в щеку, потом лег горизонтально и медленно спланировал на землю, продолжая распевать.
        - Ну, старушка, тебе придется изрядно потрудиться, чтобы когда-нибудь проделать такое… - хлопнул Оксу по спине Гюс.
        - Убита… Сражена наповал, - констатировала Окса, ошарашенная увиденным. - Я тоже так хочу! Я смогу, уверена!
        - Конечно, сможешь! - воскликнул Леомидо.
        Удивляясь сама себе, Окса с быстротой молнии исчезла в небе, где уже начали собираться темные облака. Потом она снова появилась: крошечная точка быстро увеличивалась по мере приближения к земле. Окса мчалась вниз головой, как давеча Леомидо. Но крик Оксы тоже становился все громче. Даже не крик. Вопль! Да такой, что Драгомира с Леомидо взлетели стрелой с такой бешеной скоростью, что Гюс среагировал лишь когда распознал в небе красное платье Драгомиры. Двоюродный дед и бабушка догнали Оксу в мгновение ока и сопроводили на землю, крепко держа под руки. Все трое казались удрученными.
        - Ну чего?! - вырвалась от них Окса. - Все было хорошо! Вы что, мне не доверяете, да?
        - Не пойми нас превратно, - серьезно ответил ей Леомидо. - Нужны недели тренировок, чтобы левитать с такой скоростью, этому очень непросто научиться! Так что дело вовсе не в недоверии. Мы просто испугались, что ты в свободном падении…
        - В свободном падении? Шутишь, Леомидо? Да я развлекалась вовсю!
        И в подтверждение своих слов - на тот случай, если кто-то все же сомневался - девочка снова унеслась в небо на фантастической скорости.
        Мощный взлет увел ее за облака. За великолепным полетом последовало не менее великолепное приземление, встреченное в этот раз громом аплодисментов.
        - Ну что ж, первый день оказался весьма плодотворным, поздравляю, Юная Лучезарная!
        - широко улыбнулся Леомидо.
        - Я круто выступила, а? - Окса сияла.
        - Еще как! - с восторгом закивал Гюс. - И Драгомира тоже классно выступила! Я и не подозревал, что вы так здорово летаете!
        - Я слегка заржавела, - ответила Драгомира, потягиваясь. - Но спасибо за комплимент, Гюс! Так, не знаю, как вы, но лично я умираю с голода! К тому же, по-моему, нас зовут…
        И действительно, оба Фолдингота, повиснув на цепи колокола, украшавшего одну из башен, звонили, созывая их на ужин, а обе Фолдинготы подавали сигналы, размахивая тряпочками.
        Солнце клонилось к закату. Леомидо, Драгомира, Гюс и Окса плечом к плечу направились к дому, устав телом, но с довольной душой.

38. Вопрос воли
        - А сегодня, Окса, предлагаю тебе подробней заняться Магнито, - предложил Леомидо внучатой племяннице. - Эта способность позволяет на расстоянии управлять предметами, основываясь на внутреннем выдохе и силе притяжения.
        - Как это, внутренний выдох? - удивилась Окса.
        - Это твоя воля заставляет предметы двигаться, - объяснил двоюродный дед. - Выдох рождается в тебе и пронизывает тебя. Твои глаза служат средством передачи, ну словно выдох становится твердым. И переносит или переставляет предметы, будто твоей рукой.
        - А, ну да, конечно! - воскликнула юная ученица с деланной небрежностью. - Ну да, ну да…
        - Если мне не изменяет память, ты уже немножко в этом практиковалась, так что особых проблем с этим у тебя быть не должно…
        - Проблем? Каких проблем? Нет никаких проблем!
        В полном взаимном согласии мэтр и ученица направились в то же место, где были вчера, на учебный полигон, скрытый за покрытыми вереском холмами. Леомидо прихватил с собой в большой сумке все необходимые принадлежности. Заметив, что их сопровождают некоторые из существ, Окса слегка изумилась.
        - Ты же не хочешь, чтобы я практиковалась на живых существах? Это невозможно, Леомидо! Я не смогу! Я противник опытов на животных, сразу говорю! - горячо заявила она.
        - Опыты на животных! Да что ты! Об этом и речи нет! - расхохотался Леомидо. - Существа здесь попросту для того, чтобы тебе помочь, и ничего без их согласия не произойдет. Ты начнешь с предметов, а по мере твоего продвижения, я буду усложнять задачу. Поглядим, на что ты способна, девочка!
        Леомидо разложил на вереске различные предметы, которые Окса принялась двигать. Действительно, ничего особо сложного в этом не было, техника Оксой была уже неоднократно отработана. Юной ученице всего лишь требовалось сконцентрировать все свое внимание на вещи, которую она хотела переместить, словно сила и движение предавалось ее глазами. А остальное делала ее воля.
        Ни один предмет, независимо от размера, веса и объема, твердый или мягкий, не мог противостоять ее Магнито. Гюс не спускал с Оксы восторженных глаз.
        - Желаете ли вы сотрудничества моего тела, Юная Лучезарная? - предложил Фолдингот.
        - Мое желание полностью согласно!
        Окса колебалась. Но не смогла устоять перед умоляющим взглядом милого существа, и немного спустя Фолдингот оказался висящим в воздухе, вращаясь вокруг плачущего от смеха Гюса.
        - Я легкий, я легкий! - восклицало маленькое создание.
        - Эй, на дирижабле, как слышно? Земля, говорит земля… - подал голос Геториг. - Не, ну а что? Вам не кажется, что он со своим толстым брюхом смахивает на дирижабль?
        Окса повернулась к ехидной волосатой тварюшке и пристально поглядела на нее… и знатная шевелюра Геторига встала дыбом. Потом Геториг, словно вздернутый в воздух за волосы невидимой рукой, мигом оказался на одной высоте с Фолдинготом. Обхватив длинными руками домового за шею, он тут же его оседлал.
        - Но, кляча, но! - завопил Геториг. Огромная взъерошенная копна волос закрывала ему глаза.
        Фолдингот попытался сбросить нахала. Довольно сложная задача, поскольку Окса продолжала удерживать его в воздухе.
        - Выражаю мое возмущение! - надрывался Фолдингот, сильно рассерженный. - Пусть этот Геториг слезет с моего хребта! Пожалуйста! Юная Лучезарная, сбросьте его, чтобы я мог спокойно парить!
        Сказано-сделано. Геториг очень быстро оказался на руках Гюса, а Фолдингот не без некоторого сожаления опустился на землю.
        Глядя на действия Оксы, Леомидо одобрительно присвистнул.
        - Тебе понравилось летать, Фолдингот? - поинтересовалась у домового Окса, довольная результатами нового опыта.
        - О-о-о! Юная Лучезарная! Это есть очевидность! Левитать - мое большое экзотическое желание!
        - У тебя не только желания экзотические! - загоготал Геториг.
        - Нет, желание не только твое, Фолдингот! - вмешались дрожащие от холода Вещуньи, засунутые в лыжную шапочку. - Есть еще и наше! Почему нам отказывают в экзотике? Почему? Пусть нам ответят, наконец!
        - Иди ко мне на ручки, - позвала Окса маленького домового.
        - О-о-о, Юная Лучезарная! - только и смог проблеять Фолдингот, ставший фиолетовым с ног до головы.
        - Держись крепко, хорошо?
        И необычная парочка ракетой взлетела в небо, сопровождаемая двойным воплем: счастливого донельзя Фолдингота и Оксы, Великой Левитаторши.
        Гюс с Драгомирой, под эскортом восторженных существ, уже некоторое время назад ушли в дом, когда Леомидо решил потренировать Оксу в другой дисциплине.
        - Малышка, я хочу еще кое-что проверить, - таинственным тоном заявил он. - Видишь вон те облака над холмами вдали?
        - Да, вижу, - заинтересованно кивнула Окса. - Ты хочешь, чтобы я подогнала их сюда, так?
        Леомидо не ответил сразу по той простой причине, что сам еще толком не знал, что именно хочет от Оксы. Ласково поглядев на нее, он устремил взгляд на облака.
        - Как по-твоему, ты способна с ними что-нибудь сделать? - спросил он, наконец.
        - Но, Леомидо! Нет! - воскликнула Окса.
        - Почему же?
        Окса, сраженная наповал, начала задумываться о душевном здоровье своего двоюродного деда.
        - Почему? Да потому что это облака! Как, по-твоему, я могу переместить облака? Это невозможно!
        - Думай, детка, думай… - ласково произнес Леомидо.
        Окса раздраженно посмотрела на облака. Они были кипенно-белыми и казались мягкими, как вата.
        - Знаешь, Леомидо… - начала она.
        Но двоюродный дед растянулся на вереске, заложив руки за голову, и вроде бы задремал.
        - Ну, ясно, - пробурчала раздосадованная Окса. - Большое тебе спасибо за помощь…
        Внезапно она кое-что вспомнила с такой ясностью, как будто это случилось только вчера: та жуткая гроза, начавшаяся после событий в мужском туалете… Не была ли она вызвана… ЕЮ? Оксой?
        Девочка выпрямилась, взволнованная этой сумасшедшей идеей. Сила грозы на тот момент была пропорциональна ее гневу и испугу, Окса отлично помнила свое тогдашнее состояние.
        - Да быть того не может! - пробормотала она, отходя подальше от задремавшего деда.
        - Поверить не могу!
        Когда белые облака приобрели тревожный свинцовый оттенок, Окса отлично поняла, что имел в виду Леомидо.
        По мере того, как небо затягивали грозовые фиолетовые тучи, становилось все темнее. Тучи, налитые дождем, почернели и с раскатами грома двигались в сторону Оксы. Ветер, до этого бывший совсем легеньким, с ревом усилился, словно донося до девочки отдаленные крики.
        - О, нет, только не это! - пробормотала Окса, инстинктивно зажав уши руками.
        Но это было бесполезно, и Окса это быстро поняла. Потому что это были те самые жуткие крики, которые она уже слышала прежде, и от которых волосы на ее голове вставали дыбом!
        Еще более душераздирающие, чем прежде, они ввинчивались в ее сознание как молнии. А когда Окса услышала свое имя, выкрикиваемое далекими женскими голосами, то подумала, что сходит с ума. Хотя голоса эти и звучали как бы издалека, девочка отлично понимала, что это не так, что в действительности голоса звучат внутри ее самой. Сущий кошмар…
        Окса подняла глаза к грозовым облакам, когда на вершину холма, на котором она стояла, обрушился сильнейший ливень.
        Ливень шел меньше минуты. Потом небо прояснилось и снова с удивительной быстротой приобрело ясную голубизну, будто буквально несколько секунд назад в одном конкретном месте и не было настоящего потопа.
        Окса, оглушенная и промокшая, повернулась и оказалась нос к носу с Леомидо, вытиравшим лицо платком. Она поглядела на него, перепуганная тем, что только что пережила.
        - Леомидо! По-моему… По-моему, я поняла! - выдохнула девочка. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди.
        - Окса… детка моя дорогая… - дрожащим голосом произнес дед. - Ты потрясающая Лучезарная, безусловно, самая великая из всех…
        Когда они подошли к дому, им навстречу выбежали Драгомира и Гюс с махровыми полотенцами в руках.
        - Господи, только не говорите мне, что попали под этот жуткий ливень! - воскликнула Драгомира.
        Окса и Леомидо, все еще потрясенные, ничего не ответили, а просто завернулись в полотенца.
        - Быстренько идите в тепло, пока не простудились! - приказала Драгомира.
        Устроившейся у камина, переодетой в сухое Оксе потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя. От нее не ускользнул заинтригованный взгляд бабушки, который та кинула на Леомидо, и реакция последнего: едва уловимый кивок как безмолвный ответ на очень тихий вопрос Драгомиры: «Это Окса сделала?» - «Ну да, она».
        Фолдинготы принесли Оксе горячий грог, который девочка, поморщившись, выпила, и только после этого заметила, что Гюс с тревогой пристально смотрит на нее.
        Окса подавила обуревавшее ее душу беспокойство и воскликнула:
        - Какая мерзкая погода! В следующий раз ни за что не выйду без зонтика!
        - Да уж, с этим микроклиматом с ума сойдешь! - поддержал ее Гюс с непроницаемой улыбкой. - В одном месте может хлестать ливень, а буквально в сотне метров и капельки не прольется!
        - Гюс… - пролепетала Окса.
        - Не парься, старушка, я все понял. Пей уже свой грог…

39. Несчастный друг
        Вечером позвонили Мари и Павел Поллоки, и Окса с большим энтузиазмом, граничащим с эйфорией, долго рассказывала родителям, чему научилась всего за два дня.
        - Надеюсь, ты была осторожна? - взволнованно спросил отец.
        - Ну конечно, пап! Видел бы ты, как Леомидо за мной бдит! Если честно, он даже хуже, чем ты!
        - О, нахальная девица, вот как она обращается со своим впечатлительным стариком-отцом! Несчастный я, никто меня не ценит…
        - Ой, папа, ты в своем репертуаре! - рассмеялась Окса.
        За трагическими причитаниями отца Окса расслышала смех матери.
        - Пап, а ты умеешь все это делать? - снова стала серьезной Окса.
        - Э-э-э… Я вот задаюсь вопросом, смогу ли оправиться от вопиющего недостатка сочувствия у твоей матери, прибегнув к репрессиям… Чтобы она хоть немного поняла, с кем имеет дело!
        Отметив, что отец уклонился от ответа, Окса услышала, как мама расхохоталась еще громче, прежде чем забрать у мужа трубку.
        - Как дела, маленькая волшебница? Хорошо проводишь каникулы?
        - Суперски! Очень насыщенно, но мне нравится! Увидишь, что я умею, мам! Я здорово улучшила навык Магнито, а еще я теперь умею левитать!
        - Господи, вот ужас-то… - пробормотала Мари. - Только все же будь поосторожней и отдыхай хоть немного.
        - Ладно!
        - Завтра еще созвонимся. Целую, детка!
        Повесив трубку, Окса присоединилась к Гюсу в большом зале. Свернувшись в кресле, мальчик сидел лицом к окну и глядел на улицу, гладя малыша Фолдингота, посапывавшего у него на коленках.
        - Все нормально, Гюс? - подошла к нему Окса.
        Гюс лишь пожал плечами, еще больше съеживаясь в кресле.
        - Что-то не так? - не отставала Окса.
        - Уф-ф… да ничего такого, - буркнул Гюс.
        - Значит, что-то все же есть, - констатировала Окса, опускаясь на колени рядом с другом.
        - Ну да, есть… я… - не глядя на нее, ответил Гюс.
        - Что ты несешь?
        - Я говорю, что… я вообще ничего не умею! - мальчик старался понизить голос, чтобы не разбудить спавшее у него на коленях крошечное создание. - Я говорю… если я позвоню родителям, что я им расскажу? Что моя лучшая подруга учится летать и создавать грозу? Или о фантастических существах, прибывших из невидимой страны? Или же о себе самом, как сижу тут, ничего не умея, а всего лишь наблюдая за твоими невероятными штуками и аплодируя? О моей бесполезности? И никчемности?
        Гюс цедил слова сквозь зубы, стиснув челюсти. И его чувства били Оксу прямо в душу. У девочки слезы навернулись на глаза.
        - Никчемности? У тебя с головой - как? Ты не никчемный! И не бесполезный! - в горле Оксы образовался ком.
        - Да ну? Ты так считаешь? Даже от Простофиль больше пользы, чем от меня! Все, что я делаю, я делаю хуже тебя. И я не имею в виду эти твои Магнито, Левитаро, а все остальное: ролики, колледж, карате, друзья… вообще ВСЁ! А я вечно плетусь в хвосте, опять и снова… Гюс-полный-ноль…
        Оксу выступление Гюса совершенно ошеломило. Она давно знала, что мальчик не больно-то высокого мнения о себе, но никогда прежде не видела его вот таким. Но больше всего ее огорчили не слова, пусть резкие и прямые. Нет, хуже всего было то, что Гюс действительно думал так, как говорил. И действительно видел себя именно таким…
        - Но, Гюс… Ты несешь чушь! - пожав плечами, бросила девочка. - У тебя куча достоинств! Ты верный и умный, и очень талантливый во многих вещах. В информатике, видеоиграх… ты знаешь все о манге, и ты отлично учишься!
        - Ну да! - горько проскрежетал Гюс. - У тебя оценки куда лучше, чем у меня!
        - И карате! - с той же горячностью продолжила Окса. - Извини, старик, но, как и во всем остальном, ты тут себя тоже недооцениваешь! Стоит лишь приглядеться, и сразу становится ясно, что твое мастерство куда выше моего! Ты ж меня знаешь, я вечно за все хватаюсь, но есть масса вещей, которые у меня не выходят. В отличие от одного моего знакомого Гюса, который действует очень эффективно, оставаясь при этом незаметным, и все такое… А это, скажу я тебе, великое достоинство! А еще, знаешь, самое суперское в тебе - это твое спокойствие! Не будь тебя, думаю, я давно вляпалась бы в ого-го какие крупные неприятности. Ты-то, по крайней мере, сперва думаешь, а потом действуешь. В отличие от меня. Ты хоть понимаешь, насколько это важно? Мне просто необходимо, чтобы ты был моим другом… И вообще мне нравится, что ты мой друг, и все тут! Ты для меня не менее важен, чем моя семья. Кстати говоря, ты и есть член моей семьи! Ох, как же ты меня бесишь, когда говоришь такие вещи…
        Окса сердито отвернулась и уставилась в окно. Она испытывала странное чувство, смесь бурлящей злости и грусти. Стараясь не поддаться чувствам, девочка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
        - Ладно, ладно, - сдался Гюс. - Но это не отменяет того, что ты-то королева, волшебница, исключительная во всем! А я - пустое место. Ты не думай, я не завидую, Окса. Просто чувствую себя полным ничтожеством!
        - Ах, так? Значит, быть лучшим другом королевы - это пустое место? Ну, это уже слишком! - Окса дернула Гюса за темные волосы. - Думаешь, персона моего масштаба стала бы водиться с нулем, помноженным на нуль? Нет, честно?
        Она скорчила ему рожицу, не показывая своей грусти и огорчения.
        Гюс ответил весьма сдержанной улыбкой.
        - Знаешь, иногда мне так хочется быть таким, как ты…
        - Только не это, Гюс, только не это! Поверь, ты хорош такой, какой ты есть! - заверила его Окса, вспыхнув до корней волос.
        Друзья молча сидели рядом в постепенно погружающемся в темноту зале. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, слышалось только тихое посапывание малыша Фолдингота и издали доносился голос Леомидо, беседовавшего с суетившимися у плиты Фолдинготами.
        Драгомира, прислонившись спиной к двери зала, смотрела на детей, видя их только со спины. Невольно подслушанный разговор ее потряс. Она вытерла выступившие на глазах слезы, и неслышным шагом направилась на кухню к Леомидо.

40. Исчезновение на равнине
        Проснувшись, Окса услышала, как по оконному стеклу стучит дождь. Похоже, уже было довольно позднее утро, и сквозь занавески просачивался холодный свет. Взмокшая от пота она лежала, запутавшись в простынях.
        С грехом пополам выбравшись, Окса направилась в комнату Гюса. Мальчик еще спал - или делал вид, что спит. Длинная прядь темных волос закрывала половину его лица, дыхание Гюса было ровным и едва различимым.
        Глядя на него, Окса поймала себя на том, что чуть ли не впервые заметила, насколько у ее друга красивые черты лица. Он был воплощением загадочных героев манга, которые она глотала тоннами. Гюс. Ее друг Гюс.
        Внезапно Гюс запустил подушку в другой конец комнаты и вскочил с громким криком. Окса, застигнутая врасплох, заверещала.
        - Что, старушка, подглядываешь за мной, а?
        Окса скорчила ему рожу, прежде чем вернуть подушку на место. Взглядом, естественно.
        - Воображала, - ухмыльнулся Гюс.
        Тут их прервал негромкий стук в дверь.
        Окса открыла и столкнулась с Фолдинготой Леомидо, облаченной в поварской колпачок и зеленый фартучек.
        - Юная Лучезарная и ее юный друг, десять часов сейчас прозвонят в наших ушах, этой информации ждут все желудки! Но будьте покойны! Фолдинготы умеют предвидеть такого рода случайности и приготовили кастрюли, что вы пальчики оближете.
        - Ты хочешь сказать, что нам пора идти завтракать, да? - Окса присела, чтобы оказаться на одном уровне с малышкой.
        - Это абсолютно точное заключение, Юная Лучезарная!
        - А где Драгомира с Леомидо?
        - О… Юная Лучезарная! Как дать вам ответ, чтобы не впасть в риск?
        - Риск? Какой риск?
        - Риск для меня дать информацию, которую мне должно хранить в секрете, - ответила Фолдингота, взволнованно оглядываясь по сторонам и заламывая длинные руки.
        - Пожалуйста, Фолдингота, скажи нам! Мы никому не передадим, можешь на нас рассчитывать!
        Подошедший Гюс опустился на колени рядом с Оксой напротив маленького существа.
        - Ну что ж, затруднительно мне дать отказ Юной Лучезарной…
        Глубоко вздохнув, Фолдингота тихим голосом продолжила:
        - Чужак повадился ночью лазить…
        - Чужак?
        - Да, Юная Лучезарная, чужак обошел жилище Хозяина! Его большие ступни пометили землю в огороде и на кладбище. А любопытство его у окна вызвало панику у Горанов, которые впали в сильный страх. И добавилась еще одна проблема: мерзкий Гнусень осуществил исчезновение.
        - Как это? Что ты хочешь сказать? - переспросила Окса. - Он убежал?
        - Совершенно точно нет его в пенатах наших! Пф-ф! Исчезновение не вызвало сожаления, поскольку отвратительный был компаньон. Но уровень тревоги Хозяина возрос весьма. Провел он изыскания, но негативен результат. Хозяин счел, что бродит где-то Гнусень, и полон он надежды, что спрятался тот где-то на территории, и пустой желудок неблагодарного заставит беглеца вернуться. Что же до следов вокруг жилища, ухо мое услышало слова, Хозяином изреченные Старой Лучезарной: мнение Хозяина, что был то бродяга, и нынче ночью предупредят о том Кульбу-Горланы, если покажет тот хоть кончик носа.
        - Кульбу-Горланы? - переспросила Окса.
        - Кульбу-Горланы горланят очень громко, чтобы предупредить Хозяина, - объяснила Фолдингота. - А потом Хозяин поощряет чужака бежать.
        - Хотелось бы мне на это поглядеть, - хмыкнул Гюс.
        - А уж мне-то! Ладно, надеюсь, что это все ерунда, - сказала Окса. - Фолдингота, если ты дашь нам время привести себя в порядок, мы скоро будем!
        Пять минут спустя, но прежде пообещав в тридцатый раз Фолдинготе сохранить в тайне полученные от нее сведения, Гюс с Оксой спустились вниз по большой лестнице из темного дерева. Привлеченные доносившейся до них музыкой, ребята направились в зал, где находился Леомидо. Он играл медленную, очень красивую мелодию на огромном рояле, занимавшем большую часть помещения. Перед ним, буквально в нескольких сантиметрах от клавиш, в ритме музыки раскачивались Горановы. Внезапно темп ускорился, и трепетные растения задорно растопырили листочки. Затем ритм снова замедлился, и растения снова начали раскачиваться медленно.
        - Подходите, ребята, подходите! - вполголоса позвал их Леомидо. - Нынче утром Горановы очень нервные, а когда они в таком состоянии, то успокоить их может только Шопен…
        Окса с Гюсом переглянулись, стараясь сохранять серьезность. Леомидо тоже улыбнулся уголком губ, позабавленный их удивлением и зрелищем двух мурлыкающих, точнее, стенающих, растений, с трясущимся стволом и веточками.
        - Ах, жизнь, жизнь… - вздыхали растеньица. - Вечная мука…
        Друзья облокотились о рояль и наслаждались импровизированным концертом. Гюс был зачарован талантом Леомидо. Мальчик не сводил глаз с рук старика, и ему казалось, что музыка его околдовывает, как и Горанов, которые помаленьку впадали в нечто напоминающее транс. Их листочки дрожали все меньше и меньше, а вскоре и вовсе совсем замерли.
        - Должно быть, вы с голода умираете! - шепнул Леомидо, тихонько закрывая крышку рояля. - Драгомира ждет нас на кухне, пошли!
        - Предлагаю на сегодня облегченную программу. Вы, наверняка, заметили, что погода демонстрирует нам свою местную особенность, - заявил Леомидо, кивая на окно, за которым накрапывал дождь. - Значит, никаких вылазок на природу. Займемся повторением под крышей и в тепле. К тому же ты кажешься немножко усталой, детка, а я знаком с одним Павлом Поллоком, который проклянет меня до конца дней моих, если я верну ему его драгоценную дочку хотя бы с намеком на круги под глазами…
        От этих слов Драгомира поперхнулась, переполошив Фолдинготов, тут же примчавшихся к ней на помощь, причитая:
        - О-о-о, Старая Лучезарная, пища тошнотворна? О-о-о, ваше отвращение есть наша вина…
        - Да нет же, Фолдинготы, все очень вкусно, как всегда, - всхлипнула Драгомира, ласково погладив домовых по голове. - Просто меня Леомидо рассмешил! Уж не намекаешь ли ты на то, что норов моего сына несколько необуздан, дорогой мой братик?
        - Не более необуздан, чем твой или твоих Фолдинготов, дорогая сестрица! - расхохотался Леомидо.
        - Ну и развеселая у тебя семейка! - прыснул Гюс, поглядев на Оксу.
        Дальнейшая часть дня прошла по большей части в бывшей монастырской трапезной. Там Юная Лучезарная долго оттачивала свой Магнито на все более тяжелых и громоздких предметах, вроде томов энциклопедии, цветочных горшков и даже велосипеда!
        Гюс же, краем глаза наблюдая за своей подругой, подружился с некоторыми существами, в частности, Вещуньями, которым он описывал свое путешествие в Австралию, куда ездил с родителями, особо уделив внимание рассказу о местном климате, таким образом открыв новые жизненные перспективы вечно мерзнущим пичугам.
        - Вот исключительно те климатические условия, которые нам подойдут! - с энтузиазмом вскричали они. - Почему Хозяин так жаждет жить в Северном полушарии, когда Южное полушарие такое гостеприимное? Австралийская пустыня ничем не отличается от валлийских пустошей в плане населенности, если это ему надо! Ах! Юный друг нашей Юной Лучезарной, поведайте нам еще о пустыне и ее идеальной температуре…
        Окса позволила себе маленький перерыв, когда вдруг вспомнила о своем Гранокодуе, которым еще ни разу не воспользовалась. Она сбегала за ним в свою комнату, и принялась экспериментировать вместе с Гюсом.
        - Не работает! - пожаловалась девочка подошедшим Драгомире и Леомидо.
        - Ну, конечно, лапушка! Все твои попытки бесполезны, пока Гранокодуй… пустой! - заявила Драгомира.
        Она поглядела на обоих друзей, чуть помедлила и добавила:
        - Хотите маленькую демонстрацию?
        Ребята активно закивали. Тогда Драгомира извлекла из складок широкого платья свой Гранокодуй и тихонько произнесла:
        - Ретината!
        А потом легонько подула в трубочку, на другом конце которой тут же начал расти пузырь, студенистый, как медуза.
        - Смотрите! - Драгомира подозвала ребят ближе к окошку.
        Подойдя, Окса с Гюсом изумленно обнаружили, что все, что находилось в пределах видимости, увеличилось раз в сто благодаря Ретинате - от хрупких цветов вереска до микроскопического муравья, куда-то топающего по своим делам между травинками.
        - Ух ты-ы! Класс! - воскликнула Окса.
        Драгомира повернула пузырь, и теперь в фокусе оказался Фолдингот. Друзья смогли рассмотреть в мельчайших подробностях кожу домового, как через лупу, очень крупным планом: каждую пору, каждый мягкий волосок, каждую морщинку.
        - Хочешь попробовать? - спросила Драгомира, оценив восторг Оксы.
        - А можно? Правда?
        - Да, можно. Я дам тебе несколько Граноков, детка. Но с того момента, как они окажутся в твоем Гранокодуе, ты должна твердо усвоить, что ты, и только ты сможешь ими воспользоваться, - уточнила Драгомира, очень ласково взглянув на Гюса.
        - Да не переживайте! - отмахнулся Гюс. - Я был и остаюсь верным помощником Юной Лучезарной, это не так уж и плохо, - добавил мальчик, опустив глаза.
        - Ну, мне почему-то кажется, что ты куда больше, чем помощник, - ответила Драгомира.
        Затем, приложив свой Гранокодуй к трубочке Оксы, она призвала Ретинату. Та выпала ей на ладонь и тут же оказалась втянутой Гранокодуем девочки.
        - Вот твой первый Гранок, Окса. Если хочешь его активировать, то нужно произнести маленькое заклинание:
        Силою Граноков кожу,
        Ретината, разорви.
        Даль, что взор мой потревожит,
        От оков освободи.
        Окса послушно повторила.
        - А когда захочешь ею воспользоваться, то просто назови, хочешь вслух, а хочешь мысленно. Второй вариант предпочтительней, должна сказать, особенно в случае острой необходимости или для защиты. Если произнести вслух, то противник поймет, что именно ты используешь, и сможет быстро парировать. Давай, пробуй, это нетрудно, к тому же Ретината - просто инструмент, и не входит ни в категорию атакующих, ни защитных Граноков. Однако представь, что в твоем распоряжении десять или двадцать разных Граноков: когда ты заряжаешь их в Гранокодуй, то должна произнести активирующее заклинание. Но потом тебе необходимо помнить название каждого из них, а особенно их предназначение. Абакум называл тебе некоторые, верно?
        - Да! Сплюшку и Душилку.
        - Что?! - переполошился Леомидо, изумленно вытаращившись на Драгомиру. - Она знает Душилку?!
        - Только название! - поспешила добавить Окса.
        - Твоя внучатая племянница - весьма любознательная девица, и у нее отличная память, знаешь ли, - фыркнула Драгомира. - И от нее ничего не ускользает!
        Окса почувствовала, что у нее пунцовеют щеки, и взглядом поискала помощи у Гюса, но тот, улыбнувшись, лишь со смиренным видом пожал плечами.
        - Это верно. С самого твоего раннего детства нам приходилось идти на всякие ухищрения, чтобы ты не узнала наших маленьких тайн, - подтвердил Леомидо.
        - Маленькие тайны, маленькие тайны… Скажете тоже! - хмыкнула Окса. - Скорее уж государственные тайны!
        - Эй, Окса 007, - вмешался Гюс, - покажи-ка лучше, на что ты способна. Давай, сделай нам Ретинату!
        Демонстрация превзошла все ожидания: едва Окса произнесла название и дунула в трубочку, как пузырь-медуза пулей вылетел из Гранокодуя, в считаные секунды увеличившись в диаметре вдвое, втрое, вчетверо… пока не занял половину помещения! Гюс схватился за живот от смеха.
        - Да уж, как всегда, с чувством меры у тебя все здорово, старушка!
        - Какая огромная! Но что мне делать, если я захочу другие Граноки, ба?
        - Попозже мы с Абакумом это обсудим.
        Видя разочарование внучки, Драгомира добавила:
        - Ну хорошо… Положусь на мое к тебе доверие, хотя ты иногда им и сильно злоупотребляешь. Посмотрим, что у меня есть… Смотри, а главное, внимательно слушай, - сказала Драгомира, и начала очень точно произносить заклинания для каждого Гранока по мере того, как их всасывал Гранокодуй Оксы.
        - Классно! - Окса похлопала по Гранокодую. - Спасибо за снаряды!
        - Только, пожалуйста, Окса… Обещай, что не будешь ими пользоваться… необдуманно!
        - Ты ж меня знаешь, ба! Можешь на меня положиться! - заверила ее внучка под громкий хохот Гюса.
        Апофеозом этого спокойного дня, конечно же, послужила идея, осенившая Юную Лучезарную. Под вечер, устав от повторения пройденного - занятия, которому она предавалась со всем усердием, Окса отправилась на поиски Гюса и обнаружила его в большом зале возле камина, в окружении добрых пары десятков существ, слушавших мальчика с огромным вниманием. Поразительная картина!
        Гюс поглядел в ее сторону, и девочке показалось, будто ее ударили: глаза ее друга выражали и восторг, и огромную печаль! Он провел рукой по волосам, и улыбнулся, стирая с лица горькое выражение. И тут Оксу осенила совершенно сумасшедшая идея. Подойдя к приятелю, она предложила ему выйти вместе с ней на середину зала.
        - Встань у меня за спиной и положи руки мне на плечи!
        - Что ты затеяла, Окса?
        - Просто держись крепче и не отпускай меня, хорошо?
        - Не отпущу… - ответил мальчик, неожиданно смущенный тесным контактом.
        И они оба оторвались от пола, сперва на несколько сантиметров, а потом поднялись под самый потолок, то есть на добрых восемь метров.
        Гюс, мертвой хваткой вцепившийся в плечи Оксы, прижавшись к ее спине, шептал:
        - Отпад! Я левитаю! Левитаю!
        Они еще полетали таким образом некоторое время, к вящему восторгу мальчика, пока Окса, с затекшими плечами, но очень довольная, не опустила их обоих на землю.
        - Ух! Вот спасибо, старушка! - смущенно поблагодарил Гюс с пылающими щеками, отводя от Оксы полный благодарности взгляд. - Большое спасибо…

41. Весьма насыщенная прогулка
        - Ребята, мы подготовили вам небольшой сюрприз! Идите за мной… - бросил хозяин дома.
        Гюс и Окса жили у Леомидо уже четвертый день и были настроены на открытия, которые им сулил очередной денек. Маленькая группа вышла из дома. Погода стояла очень приятная, небо было ясным, и настроение у всех - отличным.
        Гюс принялся носиться по еще сырой траве, Окса погналась за ним. У обоих энергия била ключом, они резвились, бегая по окрестным холмам и поросшим вереском ложбинам, хохоча во всю глотку. Леомидо и Драгомира, рука об руку, шли куда более степенно по вьющейся среди пустоши едва заметной тропинке. Подол длинного бирюзового платья Драгомиры развевался - это было единственное яркое пятно на фоне осеннего пейзажа. Вскоре все свернули в направлении более глубокой, чем другие, ложбины, скрытой за колышущимся на легком ветерке утесником. На дне ложбины находилось окруженное камышами озеро, по которому плавали две гигантские птицы, больше двух метров высотой…
        - Позвольте представить вам моих Куропаток… - объявил Леомидо.
        Куропатки, одна белая, другая рыжая, повернулись к визитерам и громко заклекотали, хлопая крыльями.
        - Какие они огромные! - заметила Окса.
        - Осторожней со словами, внучка. Они очень трепетно относятся к своей внешности и плохо воспринимают критику, - предупредил Леомидо. - Не хотите ли на них прокатиться?
        Минуту спустя Куропатки приблизились к деревянному причалу и охотно позволили себя оседлать. Леомидо с Гюсом уселись на рыжую, а Окса с бабушкой на белую, и необычные верховые животные спокойно поплыли по озеру.
        Окса с Гюсом с трудом сдерживали смех. По правде говоря, они согнулись пополам, давясь хохотом, что явно пришлось не по вкусу огромным птицам, выражавшим свое недовольство громким кудахтаньем, от которого едва не лопались барабанные перепонки. Леомидо, зажав уши руками, порекомендовал молодежи успокоить расстроенных Куропаток, погладив по пятнистым перышкам у основания шеи.
        Гюс с Оксой переглянулись сияющими глазами и закусили губы, чтобы не расхохотаться в голос, потом, послушавшись Леомидо, сунули руки под теплые перья. Куропатки, удивленные таким вниманием, на миг замерли, а через пару минут на маленьком озере снова воцарилось спокойствие, и водная прогулка продолжилась.
        - Какие они мягкие! - заметила Окса, не прекращая поглаживать перья добрых сантиметров пятьдесят длиной. - Как шелк! Они чудесные! А полетать на них можно?
        - Ну, полет на таких созданиях наверняка привлечет к себе внимание, - ответила Драгомира. - Если кто-нибудь нас увидит верхом на этих созданиях в небе Уэллса… Нет уж! Даже думать об этом не хочу! И, кстати, на них наложен абсолютный запрет летать без нашего разрешения. Иногда, в очень темные ночи, мы им это позволяем, хотя у них отвратительное ночное зрение. А так они постоянно находятся на этом озере, вдали от посторонних глаз, или в курятнике, специально вон там для них выстроенном, - Драгомира указала на стоящий у кромки воды деревянный сарай размером с хороший дом. - Но продолжим прогулку…
        Это были чудесные мгновения, настолько чудесные, что в душе у всех воцарилось полное спокойствие. Гюс настолько расслабился, что практически дремал, приникнув к теплой спине гигантской курицы. Прижавшись щекой к шелковистой шее птицы, он мечтательно смотрел на круглые холмы и чистое небо, размышляя о том, что с ним произошло. О чудесном приключении, которое ему довелось пережить благодаря его подруге и всей семье Поллок… И какой семьи! Ему очень повезло быть с ними знакомым. Крупно повезло!
        Окса на второй Куропатке также пребывала практически в состоянии полного блаженства. Ей казалось, что все ее мускулы, сосуды и даже кости растаяли. Повторив позу Гюса, она прилегла на теплую и мягкую шею птицы. Было тихо, слышался лишь шелест утесника и камышей на берегу, и негромкое шлепанье птичьих лап по воде.
        Куропатки двигались вдоль противоположного от причала берега, когда та, что везла Оксу с Драгомирой, вдруг испустила пронзительный крик, как от сильной боли. Она начала отчаянно крутиться, хлопая крыльями с яростью, которую явно не могла сдержать.
        - Ба! Что происходит? - закричала Окса, стараясь удержаться на гигантской птице.
        - Не знаю! Сохраняй спокойствие, лапушка, мы сейчас подведем их к берегу!
        Драгомира наклонилась и частично обняла внушительное тело Куропатки, которая с громким клекотом забилась еще сильнее. Леомидо с Гюсом попытались приблизиться к ней, но белая Куропатка с такой силой колотила крыльями по воде, что им пришлось держаться на расстоянии, чтобы не опрокинуться.
        Драгомире, цеплявшейся за покрытое перьями тело птицы, было все труднее сохранять равновесие.
        - Окса! - крикнула она. - Держись крепче! Не отпускай шею, я сейчас нырну!
        - Но, ба! Вода же ледяная!
        Предупреждение не произвело на Драгомиру ни малейшего впечатления: пожилая дама уже прыгнула в воду… Платье распустилось вокруг нее, как гигантская бирюзовая кувшинка.
        Драгомира быстро доплыла до хвоста Куропатки, и, активно работая ногами, начала толкать вперед бедную птицу. К сожалению, Куропатка не сдвинулась ни на сантиметр…
        - Ну ладно. На крупные беды решительные меры… - пробормотала Драгомира. Мокрые волосы липли к ее лицу.
        Окса обернулась, и чуть не упала при виде представшего перед ней зрелища. Драгомира действительно променяла плаванье на другой способ передвижения: теперь Бабуля Поллок шагала по поверхности озера, как по асфальту! Стоя на воде - на воде! - она всей спиной навалилась на Куропатку, словно двигала шкаф или сломавшуюся машину, упираясь ногами, что в данном случае оказалось более эффективным, чем плавание.
        Леомидо, поняв задумку сестры, направил ей на помощь рыжую Куропатку. Так, с помощью понуканий и толчков, они довольно скоро достигли берега.
        Леомидо спрыгнул на землю и помог спуститься Оксе и Гюсу.
        - Отойдите назад, ребята! - приказал он.
        - Мы тебе поможем!
        - Нет! - отрезал Леомидо. - Отойдите от края!
        Он с грехом пополам вытащил Куропатку на сушу, уцепившись за ее шею, а Драгомира подталкивала птицу сзади.
        - Пуф! Я уже думала, что ничего не выйдет! - вздохнула промокшая с ног до головы Бабуля Поллок.
        Леомидо поспешно набросил на плечи сестры свой бархатный пиджак, а потом обратился к Гюсу.
        - Гюс, мальчик, не слетаешь в курятник? Там увидишь шкаф. Открой и принеси оттуда все покрывала!
        Гюс тут же со спринтерской скоростью рванул к курятнику. И через три минуты Драгомира уже походила на мумию, с ног до головы завернутая в несколько слоев пледов, после чего тут же перестала стучать зубами и покрываться гусиной кожей.
        - Что это с ней, ба? - спросила Окса, глядя на извивающуюся Куропатку.
        - Не знаю! Впервые Куропатка так себя ведет! О! Смотрите! Она ранена!
        Действительно… И рана птицы была весьма необычной: одна из ее лап словно остекленела! Бедная птичка тщетно пыталась ею пошевелить, и ее крики боли, сперва пронзительные, постепенно перешли в трогательные протяжные стоны.
        - Леомидо? Ты думаешь о том же, что и я? - спросила брата Драгомира, не отрывая глаз от Куропатки.
        - Боюсь, что так… - хмуро ответил ее брат.
        Повисло тяжелое молчание, отчего жалобные стоны Куропатки зазвучали еще более жутко.
        - Да скажите же, что происходит! - взволнованно потребовала Окса.
        Драгомира и Леомидо, хмуро глядя на остекленевшую лапу птицы, казалось, погрузились в размышления. Наконец Леомидо поднял голову, посмотрел на Гюса и Оксу и, стараясь скрыть дрожь в голосе, глухо произнес:
        - Это Ледоцинт… Один из Черных Шаров…
        Леомидо остался с раненой Куропаткой, а Драгомира, семеня в коконе из пледов, отвела ребят в дом, изо всех сил стараясь как можно тщательней скрыть от них свою озабоченность. И теперь все трое, глубоко дыша, чтобы унять отчаянное сердцебиение, сидели в большом зале.
        - Гюс, Окса, ждите меня тут! - решительно заявила Драгомира. - Я запру двери, а вы не выходите отсюда ни под каким видом! Если возникнут хоть малейшие проблемы, отправьте ко мне вот этого Быстреца, хорошо? Как вы догадываетесь по его имени, он очень быстрый. И сможет меня предупредить в случае чего.
        Похожее на ласку существо высотой сантиметров двадцать, с длинными полосатыми ножками, подскочило к ребятам и гордо встало перед ними, готовое действовать.
        - Я вернусь максимум через полчаса. Пойду переоденусь - не хотелось бы получить воспаление легких, это сейчас было бы совершенно не ко времени, - сказала Драгомира будто самой себе.
        Затем, уже адресуясь к ребятам:
        - Я отнесу Леомидо мазь, чтобы обработать лапу бедной Куропатке. Фолдинготы, я поручаю вам этих детей!
        Окса как раз размышляла на тему, что же это за таинственный Ледоцинт такой. Но, заметив странную гримасу на лице бабушки, решила отложить все вопросы до лучших времен. К тому же Драгомира уже ушла, не забыв запереть за собой дверь на ключ.
        Окса и Гюс потрясенно переглянулись.
        - Ну и ну! Хотелось бы мне знать, что тут происходит! - прокомментировал Гюс.
        - Я тебе сейчас расскажу, как мне все это видится, - негромко ответила Окса. - Насколько мне известно, Черные Шары - это очень опасные Граноки, некоторые даже смертельные. Изменники их разработали, чтобы совершить переворот в Эдефии. Я уже видела в Оковиде человека, в которого попали одним из этих Граноков, и могу тебе сказать, зрелище было жуткое. Должно быть, этот самый Ледоцинт из той же серии. И это означает, что Куропатку атаковал какой-то Изменник!
        - Изменник? Да ты спятила, старушка! Как такое возможно?
        - Не знаю я, Гюс! Фолдингота? - Окса повернулась к маленькому существу, не сводящему с нее глаз. - Ты ведь сказала, что на территорию этой ночью проник кто-то посторонний, так?
        - Да, Юная Лучезарная, истина в этом, - ответила Фолдингота.
        - А что тебе еще известно? Скажи мне! Я - Юная Лучезарная! - приказала Окса более резко, чем ей бы хотелось, отчего сама слегка покраснела.
        Она впервые воспользовалась своим статусом, и ей было немножко стыдно этим злоупотреблять в отношении такого предупредительного существа, как Фолдингота. Девочка уже собралась извиниться, когда маленькая домовая, глядя на нее встревоженными глазами, напряженно произнесла:
        - Хозяин и Старая Лучезарная вчера громко выражали свои тревоги, опасаясь скверного. Я уже поведала Юной Лучезарной все детали, в мозгу моем хранящиеся, и нет у меня дополнительных сведений, слово мое в том!
        - Ладно, ладно, Фолдингота, успокойся… - потрепала ее по голове Окса. - Спасибо тебе за помощь.
        И, повернувшись к Гюсу, возмущенно продолжила:
        - Видишь? Что-то происходит! Я уверена, что тот чужак, что бродил в окрестностях прошлой ночью, имеет прямое отношение к Черным Шарам! И если это так, то он все еще где-то рядом, нисколько в этом не сомневаюсь! А еще, если помнишь, Гнусень исчез! Возможно, тут есть связь…
        - Ты, безусловно, права, но лично мне хотелось бы знать, зачем было нападать на бедную Куропатку? - ответил Гюс.
        - Возможно, метили вовсе не в Куропатку…
        - Ты хочешь сказать…
        Громко хлопнула входная дверь.
        Ребята замолчали, и Окса прижала палец к губам, приказывая Фолдинготе хранить молчание о том, что тут было сказано.
        - Да, Юная Лучезарная, я поняла.
        В зале появился Леомидо. Лицо его осунулось. Казалось, он прилагает колоссальные усилия, чтобы скрыть тревогу, но его глаза постоянно блуждали по залу, ни на чем не останавливаясь. И его беспокойство отнюдь не ускользнуло от Гюса и Оксы.
        - Ну что, Леомидо? Куропатке стало лучше? - Окса встала с кресла и направилась навстречу деду.
        - Да, намного лучше, - Леомидо плеснул себе выпить, проглотив все одним глотком. - Лапу удалось спасти, и она уже стала почти нормальной, благодаря таланту Драгомиры и Абакума, в очередной раз. Вот уж не думал, что мне когда-нибудь доведется воспользоваться этой мазью…
        - Какой мазью? - спросила Окса.
        Но Леомидо словно не слышал вопроса. Старик с осунувшимся лицом стоял у камина, сжимая в руке пустой стакан.
        - Бабуля осталась с Куропаткой? - Окса предприняла еще одну попытку вывести Леомидо из ступора.
        - Да, чтобы присмотреть за ней, - бесцветным голосом ответил дед. - Бедная Куропатка в сильном потрясении…
        Окса еще внимательней присмотрелась к Леомидо. Если Куропатке и стало лучше, то с двоюродным дедом все обстояло точно наоборот.
        - А это не опасно? Ну, то есть… Бабушка… там совсем одна? Что в точности произошло, Леомидо?
        Леомидо упал в кресло и откинул голову назад, снова совершенно погрузившись в свои мысли.
        - Ты что-то сказала, Окса? - отреагировал он немного погодя. - Извини, я задумался.
        - Бабуле ничего не грозит после того, что случилось? Она ведь там одна?
        - Все уже в полном порядке, успокойтесь оба! - еле слышно ответил Леомидо.
        Окса скептически взглянула на Гюса, который растерянно пожал плечами, жестом показав, что лучше на данный момент отстать от деда и попытаться получить ответы на вопросы позже и иным способом.
        Окса решила последовать его молчаливому совету и сменить тему.
        - Кстати о бабуле! Она проделала такой финт!
        - Это точно! - с энтузиазмом присоединился к ней Гюс. - Как она это сделала? Это же обалденно!
        - Вы хотите поговорить об Аква-Ходе? - Леомидо снова переключил внимание на ребят.
        - Я так и думал, что вы удивитесь…
        - Мы? Удивимся? Издеваешься, да? - воскликнула Окса. - Мы в полном отпаде!
        - Это одно из умений Лучезарных, ребятки, - со слабой улыбкой пояснил Леомидо. - И с точки зрения Внутренников, это огромная привилегия, о Внешниках я даже не говорю. Так что держите рот на замке, ясно? Можете поговорить об этом с Драгомирой, она лучше объяснит, чем я… Но я хотел вам кое-что предложить, поскольку не вижу повода менять нашу программу. Приглашаю вас совершить небольшую экскурсию по воздуху…
        - Будем левитать? - воскликнула Окса.
        - Нет, не в этот раз. Мы сделаем небольшой тур на воздушном шаре.
        - Ух ты-ы-ы-ы!!! Класс! - вскочил с кресла Гюс.
        Окса восторженно захлопала в ладоши.
        - Спасибо, Леомидо! Суперский подарок!
        - Пойду, переоденусь во что-нибудь более подходящее. Я быстро, ждите меня тут!
        Как только старик удалился, ребята быстренько продолжили обсуждение.
        - Ну и ну! Чудеса, однако! Только что чуть было беда не приключилась, а Леомидо собирается и дальше действовать по программе, будто ничего и не было! Хотя выглядит он очень паршиво! Скажи честно, тебе это не кажется немного странным, а?
        - Угу, - кивнул Гюс. - Но я думаю, что с воздушного шара можно будет увидеть того, кто кинул Черный Шар, он наверняка еще где-то рядом… Так что, если экскурсия и кажется странной в подобной ситуации, в целом это весьма неплохая идея, нет?

42. Неожиданная встреча
        - Какая красотища!
        Окса с Гюсом все никак не могли перестать восторгаться. Из люльки воздушного шара-монгольфьера, летевшего над владениями Леомидо, открывался великолепный вид. А чуть дальше от поместья, буквально в нескольких километрах, блестело море.
        - Слетаем туда, Леомидо? - спросила Окса в полном восторге от экскурсии.
        - Слушаюсь, Юная Лучезарная! Направление - море! - ухмыльнулся Леомидо.
        Маневрируя, старик, прищурившись, пристально изучал холмы и ложбины, словно высматривая что-то. И это не ускользнуло от внимания Оксы, с заговорщицким видом шепнувшей Гюсу:
        - Видишь? Уверена, это он чужака высматривает! Или того, кто на нас напал… Кстати, это, наверняка, один и тот же человек, руку даю на отсечение. А как подумаю, что тут еще где-то Гнусень бродит по окрестностям…
        - Эта прогулка не случайна, это ясно, - тоже шепотом ответил Гюс. - Слишком уж подозрительно - отправляться на экскурсию в такой ситуации…
        Медленный и беззвучный монгольфьер летел над холмами, по которым ребята носились всего пару часов назад. Утесник и высокие травы колыхались на ветру, и это было очень красиво.
        Море было уже совсем рядом, и Окса с Гюсом видели прибрежные скалы и маленькую бухточку, до которой оставалось не более сотни метров.
        И тут из другой бухты, скрытой из глаз, вылетела Куропатка! Друзья изумленно вскрикнули.
        - Что она тут делает?
        Леомидо, будто ожидал чего-то подобного, потому что тут же начал отдавать распоряжения:
        - Ребята, держитесь крепче, я спускаюсь!
        Окса с Гюсом быстро поняли причину отданного приказа: Куропатка уже мощно махала крыльями буквально в нескольких десятках метров от люльки шара, рискуя ее задеть.
        Леомидо открыл клапан, и все вцепились в борт люльки, пристально следя за гигантской Куропаткой. Но, несмотря на все маневры, та подлетала все ближе и ближе, словно следуя за монгольфьером. Точнее, ПРЕСЛЕДУЯ его!
        Поднимал ли Леомидо шар вверх или опускал вниз, отворачивал ли он вправо или влево
        - гигантская курица тут же повторяла его маневр. Внезапно до слуха троицы донеслись крики, и, несмотря на то, что они были недостаточно ясными, Оксе показалось, что до нее донеслось имя двоюродного деда.
        - Леомидо! Мне кажется, это тебя окликают с Куропатки! - воскликнула девочка.
        - Да ты что? Быть того не может!
        И, тем не менее, это было именно так! По мере того, как шар и птица сближались, сомнений оставалось все меньше.
        Леомидо достал Гранокодуй и вызвал Ретинату, чтобы посмотреть, кто же так настойчиво его зовет. Глядя в медузо-лупу, старик на мгновение застыл, вытаращив глаза от изумления, а потом побелел, вцепившись в край люльки.
        - Нет, этого быть не может… Совершенно невозможно!
        На спине Куропатки виднелась человеческая фигура. Фигура, странно знакомая Оксе и Гюсу. Да нет… Должно быть, это случайное сходство. Глюк. Аберрация[Аберрация - искажение в оптических системах.] зрения. Сильная аберрация. Очень сильная аберрация…
        - Гюс, по-моему, у нас проблема! - Окса кивком указала на бледного, как смерть, двоюродного деда.
        - Угу… И там еще одна проблема… - глухо ответил Гюс, указывая на Куропатку, приближение которой подтвердило его подозрение. - СМОТРИ!
        Окса взглянула, и испытала самое сильное в своей жизни потрясение. Жуткое зрелище. Воплощение кошмара. Это был учитель МакГроу! Мерзкий, злобный, невыносимый МакГроу был здесь, совсем рядом! На спине Куропатки! Тут, в валлийском небе, в нескольких сотнях километров от Лондона!
        - МАКГРОУ! - хором заорали ребята.
        - ОРТОН! - замогильным голосом произнес Леомидо.
        Чертова птица подлетела еще ближе, и сомнения отпали окончательно. МакГроу во всю глотку выкрикивал имя Леомидо, а Окса в полном недоумении таращилась на двоюродного деда, взглядом требуя объяснений, хоть каких-нибудь.
        Когда взгляд Леомидо встретился с ее глазами, казалось, время на какой-то миг остановилось, и Окса увидела в них такой ужас, будто настал смертный час ее деда. Но он мгновенно взял себя в руки и тряхнул головой, словно стряхивая жуткие мысли.
        - Ребята, ложитесь! Спрячьтесь и не высовывайтесь! - с непривычной резкостью приказал Леомидо. И поспешил к горелке монгольфьера, который резко скакнул вверх.
        Но, как и следовало ожидать, МакГроу прекрасно управлял Куропаткой, и тут же последовал за троицей.
        - Леомидо! - орал он. - Отдай мне Оксу! Отдай! Я всю жизнь ждал этого момента! Эта девочка - мой ключ!
        - Ты просто псих, Ортон! - крикнул Леомидо.
        - Это я-то псих? Ты на себя погляди, на свою жалкую жизнь! Присоединяйся ко мне! Я открыл Во-Вне мир, соответствующий моим амбициям, мир, в котором я подготовил свое возвращение домой во главе целой армии! Начинается новая эра, эра могущества и света! Не вставай на моем пути, Леомидо! Я обладаю колоссальными силами, у тебя нет иного выхода, кроме как сотрудничать со мной, если хочешь жить!
        - Да что он несет? Что вообще происходит? Откуда он тебя знает? - в ужасе прошипела Окса, вцепившись в руку Леомидо, который тут же высвободился и занялся маневрированием.
        Отлетев на дно люльки, Окса сжалась в комок и в панике уставилась на Гюса, присевшего рядом с ней.

«Нам конец!» - мысленно кричала девочка.
        - Видишь? Я была права! МакГроу искал меня, никакой он не препод, он тут, чтобы меня похитить! Я была права, ой, Гюс…
        - Ортон! - заорал из люльки Леомидо. - Брось! Окса никогда с тобой не пойдет. НИКОГДА! Слышишь? Убирайся туда, откуда пришел!
        - А как же твои обещания? Я тут для того, чтобы ты их сдержал! Отдай мне Оксу! - ответил Ортон-МакГроу.
        Окса совершенно ошалела от услышанного. Девочку трясло от отчаяния. Она еще больше скрючилась на дне люльки. Гюс сидел рядом.
        - Что вообще происходит? Почему Леомидо зовет его Ортаном? Ничего не понимаю… И до смерти боюсь!
        - Окса, у тебя Гранокодуй с собой? - быстро спросил Гюс.
        Окса кивнула.
        - Похоже, пришла пора показать, что ты можешь, старушка! Давай! Твой ход! - решительно подтолкнул ее мальчик.
        - Ты прав! - Окса взяла себя в руки.
        Она достала трубочку, которую носила во внутреннем кармане куртки и слегка привстала. Чуть высунувшись над бортом люльки, Окса заметила, что МакГроу всего в нескольких метрах от них целится в шар из какой-то штуки, блеснувшей на солнце. Что это? Какое-то оружие? Пистолет?
        Девочка попыталась сосредоточиться, но была так напугана, что мысли ее путались.
        - Окса! - встряхнул подругу Гюс. - Быстро! Нужно что-то делать!
        Но в голове Оксы царил космический вакуум. Она не могла вспомнить ничегошеньки из того, что вдалбливала ей Драгомира буквально несколько часов назад! Чуть не плача, она заполошно глянула на Гюса.
        - Я не помню, Гюс! Ничего не помню…
        Гюс, наклонившись, шепнул ей несколько слов. Очень вовремя!
        Окса, до смерти перепуганная и одновременно разъяренная, мысленно благословляя поразительное предвидение Драгомиры и редкостное хладнокровье Гюса, быстро произнесла слово, только что подсказанное:
        - Торнадон!
        Затем, нацелив трубочку прямо на МакГроу, дунула, и, как только Гранок вылетел, Куропатка противника завертелась вокруг собственной оси под действием сильного турбулентного потока, образовавшего колоссальное завихрение, которому ничто не могло противостоять.
        - Окса! Ты сумела! Ты гений! - заорал Гюс. - А-а-а! Упс, а это что еще такое?
        К ним приближалась непонятная черная точка. Подвижная и плотная, словно стая скворцов, точка внезапно рванула к ним.
        - Осторожно! - закричал Леомидо. - Хироптеры Мертвая-Голова! Нагнитесь и прикройте голову! Только не позволяйте им вас укусить!
        Гюс с Оксой едва успели заметить чудовищный рой насекомых-мутантов, летящий к их воздушному шару. Ребята скорчились на дне люльки, а Леомидо принялся швырять в насекомых большие файерболы.
        До Оксы и Гюса донесся жуткий треск сгорающих в пламени насекомых и громкое жужжание уцелевших, которые смогли до них добраться, несмотря ни на что!
        Окса, подражая Леомидо, сосредоточилась и сумела кинуть несколько файерболов, достигших цели и испепеливших несколько групп Хироптер Мертвая-Голова. Десятки обгорелых трупиков мерзких летунов, самые крупные особи которых достигали десяти сантиметров, посыпались вниз. Один из них, более устойчивый или более упорный, чем остальные, все же сумел миновать огненный барьер, возведенный Оксой и Леомидо, и яростно атаковал Гюса. Неожиданно крылышки насекомого задымились, запахло паленым мясом, и оно испустило леденящий кровь вой.
        - Но почему оно еще живое? - выдохнул Гюс. - Оно же горит! Обугливается прямо на глазах!
        При виде разверстой пасти, полной острых как бритва клыков, мальчик запаниковал. Вдруг место рядом с его ухом пронзила чудовищная боль! Мерзкая тварь его укусила! Гюс раздавил насекомое сильным шлепком ладони, по его щеке потекла зеленоватая липкая субстанция.
        Мальчик, скривившись, вытер лицо и взял насекомое кончиками пальцев, чтобы рассмотреть, а, увидев поближе отвратительную маленькую головку, тут же понял, откуда у них такое название. Передернувшись, Гюс выкинул пакость за борт.
        А там несчастная Куропатка, закрученная торнадо, теряла скорость и высоту. Птица отчаянно билась, пытаясь сбросить всадника и испуская душераздирающие крики. Внезапно она ударила его крылом, выбивая из седла.
        Оглушенный, МакГроу потерял равновесие, Куропатка повлекла их обоих вниз, к морю, и через пару мгновений они совсем не мягко шлепнулись на воду.
        В это время Леомидо, вцепившись в рули управления, направил красно-желтый монгольфьер в глубь суши под угрожающие вопли МакГроу, эхом разносившиеся над пустошью…

43. Неутешительный отчет
        - Тревога! Тревога! Несчастье упало на друга Юной Лучезарной! Нырнул он в беспамятство, и грязная рана кровью запятнала его лик! Глаза мои тому свидетелями были, беспомощности полные, с самой пустоши! Тревога!
        Фолдингот Леомидо причитал, заламывая ручки. Завидев его, Фолдингота побелела чуть ли не до прозрачности. А потом покачнулась от волнения, но все же умудрилась пролепетать, опасно раскачиваясь на тоненьких ножках:
        - Он… он совершил падение с монгольфьера?
        - Нет, Фолдингота, - серьезно ответил ей домовой. - Рану ту нанес опасный монстр… Хироптер Мертвая-Голова!
        - Хироптер Мертвая-Голова? Но Хироптеры из Эдефии! Изменники…
        Фолдингота не успела закончить фразы: испуг оказался сильнее, и она рухнула на пол.
        Фолдингот быстренько подскочил к подруге и начал сильно дуть в ее круглое личико, пока она не пришла в себя.
        Именно в этот момент с громким скрипом распахнулись входные двери, скрежеща петлями. На пороге возникла длинная фигура Леомидо, к вящему облегчению переполошившихся маленьких существ.
        К несчастью, как и сообщил Фолдингот, возвращение это было весьма драматичным: Леомидо нес на руках безвольное тело Гюса, на лице которого виднелась скверная рана, похожая на укус змеи. Кожа вокруг раны вздулась и приобрела отвратительный цвет гнилого фрукта, и эта припухлость расползлась по всей левой половине лица мальчика.
        Оксу мутило от исходящей от раны вони, но она не сводила глаз со своего друга, отчаянно пытаясь не поддаваться панике. Когда Леомидо положил раненого на один из диванов в большом зале, веки Гюса приоткрылись, и стало видно, что глаза его совершенно закатились, а белки стали мутными и совершенно безжизненными. На какой-то миг Оксе показалось, что случилось самое страшное. Гюс никогда не поправится…
        Девочка охнула, у нее защипало в носу, а глаза налились слезами. Но через несколько секунд, показавшихся ей часами, глаза Гюса стали нормальными. Еще пару секунд взгляд мальчика оставался мутным, словно мозг не функционировал, а потом ярко-синий взгляд блеснул: он приходил в себя.
        - Фолдингот, быстро приведи Драгомиру! - приказал Леомидо. - Не волнуйся, Окса, - повернулся он к внучатой племяннице. - Драгомира знает, что делать, Гюс выкарабкается…
        Было уже около полуночи, когда последние Беглецы вошли, наконец, в неф бывшей церкви, превращенный в зал. Явившиеся буквально следом за Мерседикой, гордой испанкой из Бабулиной Банды, эксцентричные дедушка и бабушка Тугдуала, Нафтали и Брюн Кнуд, избавились от толстых пальто и поздоровались с каждым из своих друзей.
        - Вы все тут… - сказал Нафтали. - Приветствую, Юная Лучезарная! - добавил он, пристально глядя на Оксу.
        Окса доселе никогда не видела Кнудов, и ее изумление было пропорционально их величественному появлению. Никогда она не встречала столь удивительной пары.
        Нафтали, огромный мужчина, был совершенно лысым, с подбородком, заросшим чуть ли не прозрачным пушком. В его черное бархатное облачение вносила разнообразие лишь одна вещь: ожерелье из крошечных зеленоватых блестящих жемчужин, подчеркивающее его загадочные изумрудные глаза. Не отрывая от Оксы взгляда, Нафтали положил ладонь на руку своей жены, которая слегка поклонилась девочке, и произнесла гортанным голосом:
        - Рада знакомству, Юная Лучезарная.
        Брюн Кнуд производила впечатление не менее сильное, чем ее муж. Лет семидесяти на вид, а может и восьмидесяти, одетая в брюки и ассиметричное платье, она выглядела совершенно фантастически. Ее снежно-белые волосы были пострижены в каре, мочки ушей украшала добрая дюжина крошечных брильянтов, впрочем, как и верхнюю губу, крошечный камешек в которой блеснул, когда она склонила голову перед Оксой.
        - Здрасте… - выдавила девочка, которую смутило почтение, выказанное ей такой представительной дамой.
        Окса уселась на ковер, обхватив руками коленки и пытаясь скрыть свою растерянность. Вокруг нее, несмотря на тепло этого чудесного места, царила гнетущая атмосфера, а лица окружающих были мрачны.
        Расположившись полукругом перед камином, взрослые переговаривались вполголоса, встревоженно поглядывая на девочку. Она чувствовала их взгляды, но обуревавшие ее мысли будто изолировали ее от окружающей действительности.
        Окса инстинктивно подняла взгляд к украшенному лепниной потолку. Прямо над ее головой находилась комната Гюса. Мальчику стало лучше благодаря мазям и таинственным отварам Драгомиры. Но он был в сильном шоке и нуждался в отдыхе. Кстати, Гюс довольно быстро заснул глубоким сном. Окса некоторое время посидела рядом, волнуясь и переживая, встревоженная мертвенной бледностью и осунувшимся лицом друга.
        Девочка вздрогнула, и поискала глазами родителей, прибывших буквально через два часа после несчастья в компании Абакума, Тугдуала, и… Пьера и Жанны Белланже! А эти что тут делают? Их присутствие в этом доме, особенно с учетом довольно непростых обстоятельств, было совершенно непостижимым. Это же собрание Беглецов! И кроме Гюса ни у кого из семейства Белланже нет причины тут находиться. Однако почему-то никто не был удивлен их присутствием.
        Окса попыталась перехватить Драгомиру, чтобы порасспросить подробнее, но Бабуля Поллок ограничилась лишь успокаивающим жестом: нужно подождать, ответы скоро последуют.
        Бабушка Оксы в платье сливового цвета, напряженно держа спину, уселась в кресло. Кончиками пальцев она принялась нервно теребить шелковую бахрому, свисавшую с подлокотников, превращая ее в веревочки. Потом кашлянула, привлекая внимание аудитории.
        - Друзья мои… - начала она звенящим голосом. - Более пятидесяти лет всех нас терзали подозрения, но сегодня мы получили зловещее подтверждение наших опасений: как минимум один Изменник сумел пройти через Портал. Сын злейшего врага Эдефии находится Во-Вне, и ему удалось очень близко подобраться к сердцу нашей надежды!
        Она указала на Оксу.
        По помещению прокатилась волна ужаса. Фолдинготы испустили пронзительный крик, которому вторили Жанна и Мари.
        - Что в точности произошло? Выкладывай, Леомидо! - дрогнувшим голосом попросил Павел Поллок.
        Леомидо, с покрытым потом лбом, на миг прикрыл глаза, затем снова их открыл.
        - Первое нападение он предпринял днем, - глухо начал он. - При этом пострадала одна из моих Куропаток. Но это ерунда по сравнению с тем, с чем нам пришлось столкнуться два часа спустя…
        Леомидо замолчал и с трудом сглотнул.
        - Он повторил? - поддержал его Нафтали.
        - Да, - продолжил старик. - Причем с такой силой, что я поразился. И даже подумал, что мы не справимся. К счастью, Окса и Гюс не растерялись, - добавил он. - Иначе Окса оказалась бы у него в руках… У нее хватило сообразительности кинуть в него Торнадон, но в ответ мы получили рой Хироптеров Мертвая-Голова.
        Собравшиеся Беглецы тревожно зашевелились.
        - Какой ужас! Вам крупно повезло, что вы унесли ноги! - всполошилась Жанна Белланже, судя по всему, отлично знающая, о чем идет речь, к вящему изумлению Оксы.
        - Да, - кивнул Леомидо. - Как вам известно, Гюса зацепило, но укус поверхностный. Драгомира сделала все, что надо, опасности нет…
        - Никаких последствий? - озабоченно спросил Нафтали. - Хироптеры очень…
        - Не стоит усложнять ситуацию без нужды, - сухо перебил его Леомидо.
        - Как вам удалось уйти от этого роя Мертвых Голов? - вступила в разговор Мерседика, пристально глядя на Леомидо.
        - Забросали их Огневиками, все монстры сгорели. Но это целиком и полностью заслуга Оксы. Это благодаря ей Куропатка Изменника упала в море.
        - И благодаря Гюсу… - пробормотала Окса.
        - Верно! - кивнул Леомидо. - Они оба проявили удивительное хладнокровие. Я же глазам своим не поверил, когда увидел, что нас атакуют прямо в небе. Это было чудовищно… И явно заранее спланировано. И то, что нам показалось промахом, во время нападения на мою Куропатку, на самом деле промахом не было. Задачей Изменника было выманить меня в небо. Я всегда был для него таким предсказуемым…
        - А это точно он? Ты уверен? - перебил Нафтали.
        - О, да, никаких сомнений, это точно Ортон, сын Осия!
        - Да нет же! Это МакГроу, наш препод математики! - живо вмешалась Окса.
        Взгляды присутствующих обратились к ней. Павел издал гневный вскрик. Мари, бледная, как полотно, с расширившимися глазами, схватила его за руку. Жанна с Пьером потрясенно переглянулись.
        - Ваш преподаватель математики? - растерянно пробормотала Драгомира.
        - Ну… - Окса поколебалась. - Он не настоящий препод…
        Все снова вытаращились на нее.
        - Упс… - у Оксы возникло неприятное ощущение, что она ляпнула лишнее. - Извините…
        - Что ты имеешь в виду? - хриплым, но твердым голосом поинтересовался ее отец.
        Окса помедлила, потом едва слышно пояснила:
        - До этого дня мы с Гюсом думали, что МакГроу подослали секретные службы и он хотел похитить меня, чтобы провести опыты на моем мозге.
        - ЧТО?! - хором вскричали все присутствующие в зале, включая Фолдинготов.
        Окса опустила глаза, смущенная тем, что одновременно находится в центре внимания, является предметом беседы и причиной всех этих неприятностей.
        - Погоди-ка! - взволнованно сказала Мари. - Ты хочешь сказать, что с начала учебного года вы оба считали, что ваш учитель математики - своего рода наемник, желающий тебя похитить?!
        - А с чего вы вообще это взяли? - спросил Абакум спокойным красивым голосом.
        Окса метнула на Драгомиру затравленный взгляд.
        - Мы провели расследование.
        - Это что еще за история? - буркнул Павел, хмурясь.
        - Все его ненавидят и боятся, - продолжила Окса. - Мы всегда считали его подозрительным, и не только потому, что он злой и вредный, если вы вдруг так подумали. А потому, что он с самого начала будто бы все обо мне знал. Будто он ВСЕГДА знал, кто я такая! А несколько дней назад мы смогли прочесть его досье.
        - Предпочитаю не знать, каким образом… - пробурчал Павел.
        - Там написано, что он работал на ЦРУ и НАСА. Он специалист в области фотоэлектричества и увлекается работами Эйнштейна по свету.
        - Ну надо же… - пробурчал, в свою очередь, Абакум.
        - И мы тут же подумали, что это как-то странно: уйти из НАСА, чтобы преподавать математику в школе, - продолжила Окса, быстро глянув на отца. - К тому же мы обнаружили, что в своем заявлении о приеме на работу в колледж Святого Проксима он написал, что хочет тут работать по личным мотивам. А его личные мотивы - ЭТО Я! Потому мы и решили, что он - секретный агент, который меня разыскивает. Но мы и представить себе не могли, что это Изменник!
        Сказать, что Беглецы замерли от изумления, значило ничего не сказать. Откровения Оксы и Леомидо их буквально парализовали. С лихорадочно блестящими глазами и едва дыша, присутствующие пытались переварить невероятные сведения.
        А у Оксы же, наоборот, от волнения в голове что-то щелкнуло, и все сразу встало на свое место. И ее огромные серые глаза округлялись все и больше и больше по мере того, как вся известная ей информация выстраивалась в стройную цепочку.
        - Вот это да! - вдруг воскликнула девочка. - Поверить не могу!

44. Тревожные откровения
        Вывод, к которому пришла Окса, вызвал у нее ощущение, что все они влипли в историю, куда более опасную, чем полагали.
        - Позволено ли нам узнать, о чем ты думаешь? - взволнованно поинтересовался Павел.
        Окса поглядела на него пустыми глазами, а потом, моргнув, тряхнула головой, собираясь с мыслями.
        - Был в Святом Проксиме препод математики, Уильямс, - хрипло начала она, - и буквально перед началом учебного года его обнаружили мертвым в Темзе. Его убили. Убийство вроде бы было жестоким и очень странным. Это нам приятель рассказал, Мерлин Пуакассе…
        - Господи! - воскликнула Драгомира. - А… а известно, отчего умер этот человек?
        Похоже, этот вопрос занимал всех присутствующих. Весьма серьезный вопрос с потенциально опасным возможным ответом.
        - Э-э… нет, - пробормотала Окса. - Но у меня на этот счет есть идея!
        Она вскочила и метнулась в кабинет Леомидо, расположенный рядом с залом. Включив компьютер двоюродного деда, Окса вышла в Интернет. Все Беглецы столпились вокруг нее, глядя на монитор.
        Окса открыла страничку «Таймс», отыскала нужную статью и быстро ее прочла. В жизни она не читала с такой скоростью! Закончив, Окса присвистнула, прижав ладони к клавиатуре.
        - Да говори уже! - не выдержала Мерседика. - Мы тоже хотим знать!
        - Ну так вот, МакГроу не только Изменник, но и преступник! - с триумфом провозгласила девочка. - Он убил Уильямса, чтобы занять его место…
        - Какой ужас! - прижала ладони к щекам Драгомира.
        - И это еще не все! - живо продолжила Окса. - Он также убил и того журналиста, Питера Картера, потому что тот стал слишком опасен. И вот доказательство!
        То, что в этот момент испытали Беглецы, можно было охарактеризовать как «полный атас!»
        В статье «Таймс» были изложены подробности смерти Лукаса Уильямса, почтенного преподавателя математики в колледже Св. Проксима, тело которого было найдено в Темзе за две недели до начала учебного года.
        Причина его смерти осталась загадкой для следователей Скотланд-Ярда: легкие жертвы буквально растворились под воздействием некоей субстанции, происхождение которой не смогла установить ни одна криминалистическая лаборатория. Крупнейшие специалисты с мировым именем занимались этой проблемой, но так и не смогли определить состав таинственного вещества. Убийство Лукаса Уильямса все еще оставалось нераскрытым, когда произошло точно такое же. Питер Картер, знаменитый американский репортер умер по той же причине, что и преподаватель математики…
        - Папа? - обратилась к отцу Окса, когда все дочитали статью. - Помнишь, ты тогда сказал, что Питера Картера однозначно убил кто-то из вас? Ну, так ты был прав. Это действительно сделал Беглец… Но Беглец - Изменник! Это МакГроу! Или Ортон, если вам так больше нравится… Это он кинул Пульмону в Лукаса Уильямса и Питера Картера.
        Взрослые, казалось, впали в ступор. Замерев на месте, они с трудом пытались переварить эту сногсшибательную гипотезу.
        - Погодите… - неуверенно заметил Леомидо, - нельзя делать столь категоричных выводов, основываясь лишь на предположениях, дело слишком серьезное…
        - Лично я зуб даю, и голову на отсечение, что все это - дело рук МакГроу! - заявила Окса, уперев руки в боки. - Как с Уильямсом, так и с Картером, у него имелся чертовски сильный мотив!
        - Мотив, каким бы серьезным он ни был, не делает человека преступником… - возразил Леомидо.
        - Возможно… - согласился Абакум, глядя на него. - Но если не он, значит, это кто-то из нас. А в этом, откровенно говоря, Леомидо, я сильно сомневаюсь, уж извини. Предположение Оксы, возможно, тебя огорчило, но лично мне оно кажется очень даже вероятным. Смерть Лукаса Уильямса позволила Ортону подобраться к Оксе. Что же касается Питера Картера, то этот репортер слишком близко подошел к тому, чтобы узнать, кто мы такие. И стал опасным как для нас, так и для Ортона, поскольку, смею напомнить, нас всех объединяет одна и та же тайна. Однако даже если он и избавил нас от угрозы по имени Питер Картер, это не отменяет того факта, что Ортон опасен. И случившееся сегодня - не только отличное тому подтверждение, но и также новый пункт обвинения: натравить на кого-то Хироптеров - это не мелочь. Вдобавок еще на детей и бывшего лучшего друга…
        Присутствующие тревожно переглянулись, не способные вымолвить ни слова. Повисло тяжелое молчание, и Окса осознала, насколько все на самом деле серьезно и какие тяжелые последствия могут иметь сегодняшние события.
        - Мне нужно вам кое-что показать! - девочка так резко развернулась, что толкнула стоявшего у нее на пути Фолдингота.
        Провожаемая вопросительными взглядами Беглецов, Окса пулей вылетела из кабинета и едва не шлепнулась, наступив на собственный развязавшийся шнурок. Она быстро запихнула шнурок внутрь кроссовки и взлетела через две ступеньки наверх, к своей комнате. Потом хлопнула дверь, и Окса вернулась, победно размахивая сложенной в восемь раз бумажкой.
        - Мы с Гюсом нашли вот это в бумажнике МакГроу! - сообщила она.
        - Нашли? - Павел потер подбородок.
        - Это какой-то список, - продолжила Окса. - И в этом списке есть я, что странно… И ты тоже, Жанна! - повернулась она к матери Гюса.
        Беглецы внимательно наблюдали, как девочка разворачивает листок и протягивает его Драгомире. А потом все сгрудились вокруг Бабули Поллок, начавшей вполголоса зачитывать пресловутый и таинственный список, составленный МакГроу.
        Г. А. 19.04.54. Кагошима (Яп.). 10.67+08.68
        Г. Ф. 09.06.60. Лондон (Англ.). 09.73+05.74+01.75
        Ж. К. 12.12.64. Пльзень (Чех.) 04.77+02.78
        Г. К. 01.12.67. Мянтяя (Фин.) 11.79+10.80
        А. П. 07.05.79 Мюрдальсйёкудль (Мел.) 01.91+06.92
        С. В. 16.03.88 Хьюстон (США) 12.99+05.01+10.01

3. Е. 29.04.96 Амстердам (Нид.) 07.08
        О. П. 29.09.96 Париж (Фр.) 05.09
        И с первой же строчки растерянность стала всеобщей.
        - Невероятно… - протянула Драгомира, роняя листок на колени. - Но как ему удалось?
        Окса нетерпеливо топталась в сторонке, грызя ноготь. Наконец Драгомира подняла голову, и все присутствующие уставились на девочку.
        - Твоя находка дорогого стоит, - сказала Драгомира, стараясь сдержать волнение.
        - Но что это такое? - спросила Окса.
        - Это список девочек, которые потенциально могли стать Лучезарными…
        - Вот это да-а! - выдохнула Окса.
        - Именно, - кивнула Драгомира. - Полученные от тебя сведения очень существенны. Ортон, или МакГроу, что одно и то же, поскольку это действительно один и тот же человек, явно посвятил всю свою жизнь поиску возможности вернуться в Эдефию. Все, что он делал, было направлено на изыскания в области изучения света, что имеет прямое отношение к Порталу - единственному способу попасть в Эдефию, как известно, и неустанным поискам по всему миру потенциальной Лучезарной, которая может открыть его. От этого списка мурашки по телу, но он явственно свидетельствует обо всем вышесказанном. Большая часть из упомянутых в списке лиц нам известна, и все они - внучки или правнучки Беглецов.
        - Там есть моя дочь, - подтвердил Нафтали, глядя на список.
        - И моя, - тихо добавил Леомидо.
        Окса сильно потерла лицо ладонями и принялась размышлять вслух.
        - Какая же я дура, что раньше не догадалась… Круглая дура! Я была так уверена, что МакГроу тайный агент, что решила, что это список лиц из нашего окружения, через которых он мог подобраться к нам…
        - Но так оно и есть, Окса! - вмешался Павел. - Большая часть перечисленных особ - как раз из окружения Поллоков! Ты не могла знать, что это Беглецы…
        - Да ладно… - отмахнулась Окса, глядя в пространство.
        - Как бы то ни было, тайный агент он или Изменник, но Ортон-МакГроу тут из-за тебя, Окса, это ясно, - добавил Абакум. - Совершенно очевидно, что тебе грозит большая опасность. Он от тебя не отстанет. Все эти маневры, эти убийства - лишь ради того, чтобы подобраться к тебе!
        - Да, и это ему, несомненно, удалось! - заметила Драгомира.
        - Так, если я правильно понимаю, вы хотите сказать, что этот Ортон-МакГроу, учитель математики наших детей, - Беглец из когорты Изменников, а по совместительству опасный преступник? - глухо подытожила Мари, обращаясь к Леомидо и Абакуму.
        - Ну, насчет опасного преступника… это громко сказано, по-моему… - язвительно заметил Леомидо.
        - Какой ты добрый! - фыркнул Нафтали.
        - Я собрал вас тут сегодня, - продолжил Леомидо, словно не слыша этого комментария, - чтобы проинформировать о произошедших событиях и успокоить. Пусть прошло много лет, но я хорошо знаю Ортона. Не забывайте, что в Эдефии мы с ним были очень близки, практически выросли вместе. Он не такой, каким кажется, следует обратить внимание не только на очевидное…
        Поднявший шум становился все громче. Все заговорили одновременно, и, похоже, точку зрения Леомидо никто особо не разделял. Только Абакум хранил молчание, ограничившись тяжелым неодобрительным взглядом в сторону Леомидо. Тот, казалось, растерялся, но все же сумел продолжить бесцветным голосом:
        - Я знаю, что Ортон не причинит вреда Оксе…
        - Но он пытался ее похитить! - возмутился Павел. - И позволь тебе напомнить, на тот случай, если ты забыл, он запустил Хироптеров Мертвая-Голова.
        - Да, это так, - очень неохотно признал Леомидо. - Но они предназначались не Оксе, она слишком нужна Ортону! Он никогда и ни за что не причинит ей никакого вреда, это абсолютно точно! Девочка представляет для него слишком большую ценность!
        - Да? А не скажешь… - буркнула Мари.
        - Я с тобой согласен, Леомидо, нужно обращать внимание не только на очевидное, - вмешался Абакум, поглаживая короткую бородку. - Тем из нас, кто знал Ортона, известно, что он не всегда был жестоким. Но посмотри правде в глаза, дружище! Ты помнишь, каким он был мальчиком, но не забывай, каким он стал мужчиной…
        Леомидо, глядя в одну точку, казалось, рассыпается на части. Он резко выпрямился, но потом тут же подавленно обмяк.
        Никто из Беглецов не рискнул открыть рта, и в большом зале повисло молчание. Тут в горящем камине неожиданно громко треснуло полено, отчего одни вздрогнули, другие вскрикнули.
        - А каким он был мальчиком? - тихонько спросила Окса бабушку.
        Вместо ответа Драгомира поднялась с кресла и сняла со стены картину. Потому уселась обратно, уставилась на образовавшееся на стене пустое место, и на нем там тут же возникло живое изображение.
        - Оковид! - выдохнула Окса, поняв, что сейчас увидит очередные воспоминания бабули.
        Первая сцена относилась к тому периоду, когда Драгомира была еще маленькой.
        Перед глазами зрителей предстал именинный торт с семью свечками, вокруг богатого стола сидели люди. Некоторых из них Окса узнала - она видела их на предыдущем сеансе Оковида: Лучезарная Малорана - мама Драгомиры, ее муж Вальдо и трое юношей.
        - Вот это Абакум, - пояснила Драгомира, - а вот это Леомидо и Ортон.
        Последнему было лет пятнадцать. Худенький, почти тщедушный подросток, с добрым лицом в обрамлении каштановых волос. Окса вздрогнула: взгляд Ортона был направлен на Драгомиру, словно юноша смотрел на нее и всех зрителей одновременно. В этом взгляде не было ничего неприятного, совсем наоборот. Доброжелательный и почтительный, он не имел ничего общего со взглядом, который Окса наблюдала не далее как сегодня днем.
        - Давай, задуй свечки! И не забудь загадать желание! - обратился Ортон к маленькой Драгомире.
        Оковид на миг прервался, чтобы перескочить на другую сцену: на свежем воздухе и спортивную - Драгомира была в компании Леомидо и Ортона.
        - Леомидо снова выигрывает! - весело воскликнул Ортон. - Скорее, Драгомира! Надо его догнать!
        Но затем воспоминания Драгомиры стали быстро сменяться оно за другим, поэтому никто так и не узнал, чем же закончились эти догонялки.
        Оковид показывал третий кусок. Ортон с очень печальным видом сидел перед Леомидо.
        - Я далеко не идеальный сын для такого человека, как он, - говорил Ортон своему другу. - Он терпеть не может меня таким, какой я есть. Он хотел бы иметь такого сына, как ты… Храброго, с сильным и решительным характером…
        В четвертой сцене, развернувшейся на стене, Окса узнала интерьер Хрустальной Колонны, резиденции Лучезарных. Под высокими сводами эхом разносился шум громкой ссоры, когда из одной комнаты выскочил юный Ортон. Судя по всему, Драгомире не полагалось тут находиться, похоже было, что девочка спряталась за колонной.
        - Как вы могли скрывать такое?! Вы хоть отдаете себе отчет, что это они расплачиваются за это сегодня? Вся эта заваруха - целиком на вашей совести и из-за вашей чертовой тайны! Если кто и аморален, то это ВЫ, а не они! - прокричал Ортон и захлопнул за собой дверь.
        Из той же комнаты вышла Малорана, вся в слезах, и направилась к дрожавшему всем телом Ортону. Она попыталась прикоснуться к нему, но парень грубо оттолкнул ее тыльной стороной ладони.
        - Никогда вам этого не прощу! - крикнул он. - Слышите? НИКОГДА!
        Последнюю, показанную Оковидом Драгомиры сцену, Окса отлично помнила: молодой человек в кожаном шлеме противостоит пытающимся убежать сторонникам Малораны. Ортон. Великий Хаос. Ну, конечно же…
        Лицо того, кто стал Изменником, начисто утратило мягкость и доброту. Однако в тяжелом жестком взгляде парня Оксе почудилась боль, которую она не заметила во время первого просмотра воспоминаний бабушки, и эта боль удивила и смутила девочку.
        Оковид уже угас, и Драгомира некоторое время просто сидела, прикрыв глаза, отстранившись от окружающих. Леомидо, который расположился напротив, казался подавленным.
        - Вот таким был Ортон, - вздохнула Драгомира, придя в себя. - Очаровательный юноша, которого сломал собственный отец, хрупкий и несчастный молодой человек, бывший нашим лучшим другом и ставший нашим врагом… Узнаем ли мы когда-нибудь, что с ним тогда произошло?
        Драгомира повлажневшими глазами посмотрела на брата. Леомидо открыл было рот, но не издал ни звука. Он с трудом сглотнул, и его лицо осунулось еще больше.
        - Единственное, что мне известно, - выдавил он, наконец, - это что после того разговора с Малораной все пошло под откос. Ортон больше никогда не был прежним.
        С этими словами старик поднялся, и, провожаемый взглядами всех Беглецов, тяжелым шагом покинул помещение.
        - Леомидо прав, - через несколько показавшихся очень долгими минут, уронил Абакум.
        - Ортон не может себе позволить причинить вред Оксе, это ясно. Но он может чертовски много наворотить, чтобы добиться своей цели! Что он уже доказал как в Эдефии, так и Во-Вне. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть, что он сделал с Гюсом. Сомневаюсь, что он стал мягче за все эти годы. Скорее, наоборот… Это желчный и амбициозный человек, точно знающий, чего он хочет, и готовый пойти на все, чтобы добиться желаемого. А самое большое его желание - вернуться в Эдефию. Потому что, как вы помните, Осий, его отец, остался там…
        - Этот хмырь - дьявол во плоти, - холодно бросил Тугдуал с козетки, на которой устроился в стороне от остальных. - Вы что, этого еще не поняли? Единственное, что он хочет - завоевать Эдефию и заставить нас всех ползать у него в ногах.
        - ПРЕКРАТИ! - гаркнул его дед, Нафтали. - Ты ничего не знаешь…
        - Но Тугдуал прав! - воскликнула вдруг Окса, встретившись взглядом со стальными глазами парня. - Когда мы были на монгольфьере, Ортон заявил, что готовится вернуться в Эдефию во главе армии и что наступит новая эра!
        Абакум сник.
        - А вот эту деталь Леомидо опустил…
        Окса закусила губу, смутившись, что невольно сдала двоюродного деда. Но ведь это же очень важная информация!
        - У Ортона есть средства справиться со всеми нами. И вы отлично знаете, что я прав, - продолжил Тугдуал, сверкнув глазами. - Обратный отсчет уже пошел!

45. Секрет семейства Белланже
        В зале повисла гробовая тишина. Каждый из присутствующих погрузился в собственные размышления. Окса же пребывала в полном изумлении: жуткий МакГроу и Леомидо оказались друзьями детства!
        У нее возникало странное чувство, когда она пыталась представить себе человека, доставившего ей столько неприятностей с начала учебного года, добрым и закомплексованным юношей. К тому же у нее было много вопросов насчет Леомидо.
        Оксе казалось весьма странным, что дед принижал степень опасности, которую представлял собой Ортон-МакГроу, хотя уж он-то лучше многих мог подтвердить одержимость Изменника и ярость его атаки. Конечно, эти двое были друзьями, но нынешняя встреча ясно показала, что эта дружба давным-давно в прошлом. Ортон-МакГроу изменился задолго до Великого Хаоса, это подтвердили все. Так почему же ее двоюродный дед настолько уверен, что этот предатель не желает Оксе зла? А ее семья? Если он причинит зло их семье? Или Гюсу? Потому что Абакум прав: пусть МакГроу и не тайный агент, как она думала; то, что он Изменник ничуть не улучшает положения вещей. Совсем наоборот…
        Воспользовавшись тем, что взрослые впали в глубокую задумчивость, Окса встала и вышла из зала. Ей необходимо было движение, чтобы не свихнуться!
        Девочка направилась на кухню, налила стакан воды и залпом выпила его, а потом вернулась обратно в зал - одной было как-то страшновато. Проходя по коридору, она заметила Фолдинготов Леомидо, увлеченных беседой под лестницей.
        Бесшумно приблизившись, Окса прислушалась.
        - Изменник Ортон осуществил двойное убийство, сие очевидность! - в полной панике шепнул Фолдингот Фолдинготе.
        - Значит, истина в том, что Ортон, сын Осия Изменника позорного, пережил отъезд из Эдефии? Как и мы, в сопровождении Старой Лучезарной? - уточнила Фолдингота, еще более бледная, чем обычно.
        - Истина страшна, но непреложна, моя Фолдингота. Изменник Ортон устроил жизнь свою от нас недалеко, и строит он проекты гнусности великой. Собрать необходимо храбрость и силу, дабы отпор дать измене. А главное, надежду на возвращение в Эдефию поддерживать крайне, ловушкам скрытым вопреки.
        - Скрытым, но могучим, - уточнила Фолдингота. - Память твоя дырявая…
        - Великим могуществом обладает Юная Лучезарная, моя Фолдингота. Храни надежду крепко в своем сердце…
        Фолдингот осекся, и его круглая мордашка стала совершенно фиолетовой - признак того, что он находится в сильном затруднении.
        - Уши Юной Лучезарной впитывают слова, присутствие ее вблизи имеется…
        Окса уже приспособилась понимать забавную речь этих замечательных существ. Так что смысл этих фраз от нее не ускользнул.
        - Кхе-кхе!
        - Юная Лучезарная, прислуга ваша осуществила присмотр весьма усиленный за мальчиком израненным, что Гюсом звать, - сообщил Фолдингот, вылезая из укрытия. - И получить должна Юная Лучезарная информацию, что тот, кто другом ей зовется, с оживлением повстречался. Он ожил!
        - Ты хочешь сказать, что Гюс проснулся? - воскликнула Окса. - Класс!
        И прежде чем Фолдингот успел хоть что-нибудь добавить, девочка помчалась по лестнице наверх.
        - Гюс! Ты как? - влетела она в комнату друга.
        Лежа головой на трех подушках, с толстой повязкой на левом ухе и щеке, Гюс поглядел на Оксу, и его лицо просияло в широкой улыбке.
        - Нормально, старушка! Думал, помру в страшных мучениях, когда эта дьявольская тварь меня тяпнула. Больно зверски, и, может, я превращаюсь в мутанта, сам того не зная… А в остальном все отлично. А ты? Что новенького?
        Окса невольно расхохоталась. Она одновременно и перепугалась, и обрадовалась. И эти два диаметрально противоположных чувства привели ее в состояние сильного волнения.
        - Ой, Гюс! Тут такое!
        И она принялась излагать ему в мельчайших подробностях все события последних часов. Гюс, сидя в постели, слушал Оксу с нескрываемым удивлением, не перебивая.
        - Вот это да! Ну мы и вляпались! - присвистнул он, когда та закончила рассказ. - МакГроу? Изменник из Эдефии? Да уж…
        Друзья переглянулись, мозги их работали на полную катушку, а сердца бешено колотились.
        - Знаешь, с Леомидо что-то происходит, странное очень… - Окса нагнулась к Гюсу. - Такое впечатление, что он чуть ли не защищает МакГроу, будто он на его стороне…
        - Ты ж не думаешь на самом деле, что это он привел МакГроу к тебе? - аж задохнулся Гюс.
        - Да нет! Иначе с чего бы он стал нас так защищать? Он бы тогда просто отдал меня ему, вот и все. Нет, тут что-то не сходится. Тут что-то другое… Но что?
        - А ты заметила, что МакГроу выглядит куда моложе твоего двоюродного деда? - нахмурившись, поинтересовался Гюс. - А ведь они вроде бы ровесники, нет?
        - Да, - задумавшись, кивнула Окса. - Странно…
        - Есть еще одна проблемка, старушка…
        Гюс закрыл глаза под воздействием эмоций. А когда снова открыл, Окса увидела в них тревогу.
        - Я был в полубессознательном состоянии, но все же заметил, что тут мои родители,
        - прошептал мальчик.
        - Твоя мама… - начала Окса.
        - …одна из Беглецов, да? - выдохнув, продолжил Гюс.
        Чье-то покашливание заставило их подскочить. Резко обернувшись, друзья обнаружили Абакума, прислонившегося к дверному проему. Скрестив руки на груди и чуть наклонившись, он смотрел на друзей проницательными серыми глазами.
        - Абакум! О-ой! Ну надо же! Ты, наверняка, все слышал… - ахнула Окса.
        - Не переживай, - спокойно ответил старик. - Ты отлично знаешь, что можешь на меня положиться. Я никогда никого не предам.
        Окса поморщилась.
        - Позволь дать тебе совет, детка. Никогда не суди, не зная. Вещи не всегда такие, какими кажутся.
        - Хорошо, Абакум, - опустила голову девочка.
        - Однако впечатления и инстинкт иногда бывают столь же верными, как и точное знание, - непонятно о чем добавил Абакум. - Вопрос в соотношении…
        Он одарил детей долгим взглядом, а потом продолжил:
        - По-моему, вы обсуждали облик Ортона… Что конкретно вы имеете в виду?
        - Ну, он выглядит намного моложе Леомидо, и это очень странно, - объяснила Окса.
        - Что ты подразумеваешь под «намного моложе»? - заинтересованно спросил Абакум.
        Окса покосилась на Гюса.
        - Я бы дала ему лет тридцать, не больше, - ответила она, а Гюс согласно кивнул.
        - Даже так? - изумился Абакум. - Да, тогда мне понятно ваше удивление…
        Старик, прищурив глаза, с отсутствующим видом пару секунд задумчиво поглаживал короткую бородку.
        - И что это значит, Абакум?
        - Есть у меня кое-какие соображения, но обсудим это позже. А сейчас, мне кажется, Гюс хочет услышать ответ на более насущный вопрос… Присутствие здесь твоих родителей тебе не понятно, да?
        - Да! - Гюс отбросил со лба прядь волос. - К тому же моя мама в списке! Это значит, что она - одна из Беглецов, да? - настороженно добавил мальчик.
        - Совершенно верно, твоя мама - потомок Беглеца, и с учетом этого, существовала возможность, что она может оказаться нашей следующей Лучезарной. Потому ее имя и фигурирует в этом пресловутом списке, который вы… хм… нашли. Только вот избрана была не она, - добавил Абакум, почтительно улыбнувшись Оксе. - Но тебе не кажется, что лучше тебе поговорить об этом с твоими родителями?
        Абакум помог Гюсу встать и подставил руку, чтобы помочь мальчику добраться до зала. Окса прошла вперед.
        - Жанна, Пьер, тут один молодой человек хочет задать вам пару вопросов…
        - Гюс! - воскликнул Пьер.
        Тот, которого все называли «Викингом» казался совершенно растерянным, что плохо сочеталось с его внушительными габаритами.
        - Ну… - пробормотал отец Гюса, потирая подбородок, - коль уж пришло время откровений…
        Он поглядел на измученного неизвестностью сына.
        - Как ты уже понял, мы здесь потому, что Эдефия для нас не чужая. Как и Павел, твоя мама и я, мы не родились там и никогда там не были. Но наши родители - из той группы Беглецов, которые прошли через Портал в день Хаоса…
        Гюс в приступе боли схватился за голову и сполз по стене. Отец подхватил его и положил на софу рядом с сидевшей на ней Жанной.
        - Вот, выпей это, детка, - вмешалась Драгомира, протягивая мальчику маленький синий флакончик. - Думаю, еще одна доза тебе не повредит, а совсем наоборот.
        Гюс закрыл глаза, залпом выпил содержимое флакончика и скривился, тряся головой.
        - От этой штуки у меня точно кишки завяжутся!
        - Напитка вкус сего не полон сладости, но действие его победно на отраву, - подбодрил мальчика Фолдингот.
        Гюс слабо улыбнулся забавному созданию, потом повернулся к матери.
        - Объясни мне все, пожалуйста, мама. Я хочу знать.
        - Моего отца звали Темпел, - начала хрупкая Жанна Белланже. - Он был представителем Древолюбов в Помпиньяке, правительстве Эдефии. Родители Пьера были Твердоруками, отвечающими за снабжение Хрустальной Колонны. Все трое были очень привязаны к Лучезарной Малоране и поэтому имели честь удостоиться ее защиты до самого Портала. Как и все остальные, которым представился этот шанс, они поклялись охранять Драгомиру. Но, к сожалению, при выходе из Портала Беглецов разбросало по всему миру. И только те, кто в момент перехода находился рядом, оказались в одном месте. Как это вышло с Драгомирой, Абакумом и Леомидо. В другую группу входили мой отец и родители Пьера. Их выбросило в Чехословакии, в тысячах километров от Сибири. Они быстро вписались в новую жизнь, и всегда держались вместе. Мой отец женился на молодой чешке, а двенадцать лет спустя родилась я. Во время Пражских событий августа 1968 года мои родители погибли. Меня приютили родители Пьера и растили, как собственную дочь. А потом мы эмигрировали. Для родителей Пьера это было уже во второй раз. Инстинкт привел их в Париж, и по воле случая через
несколько лет они встретились с Драгомирой, Абакумом и Леомидо.
        - Как именно? - перебила Окса, захваченная повествованием.
        - Когда моя семья еще жила в Чехословакии, это была закрытая страна, и все, что происходило на Западе, до нас практически не доходило. Но через несколько месяцев после нашего приезда во Францию отец Пьера случайно увидел газетную статью, где говорилось о Леомидо, который, как вы все знаете, стал известным дирижером. Так что благодаря известности твоего двоюродного деда, Окса, многие из Беглецов смогли найти друг друга. Те, что из первого поколения, как Мерседика в Испании, Нафтали и Брюн в Швеции, Кокрел в Японии…
        - Сколько вас? Вы знаете? - спросил Гюс.
        - На сегодняшний день нам известно о десяти Беглецах. Не считая Ортона, без которого мы запросто бы обошлись, - язвительно заметил Пьер «Викинг». - Список, который вы нам предоставили, дает нам подсказки, где можно попытаться отыскать других. В группе, сопровождавшей Лучезарную Малорану, было тридцать пять человек, но нам неизвестно, скольким удалось пройти Портал. Так что, как ты понимаешь, найти второе и третье поколение еще сложнее, поскольку не все сообщили своим детям об их настоящем происхождении.
        - Как вы… - буркнул Гюс.
        - О-о, Гюс! - мать мальчика попыталась его обнять.
        - Иными словами вот уже несколько недель вам известно, что я знаю обо всей этой истории, и вы даже виду не подали! - Гюс возмущенно оттолкнул ее.
        - Не обижайся… - ласково сказал его отец.
        - Я не обижен, - пробурчал Гюс, - я унижен. Должно быть, вы немало посмеялись!
        - Да будет тебе, Гюс! - возмутилась Жанна. - С чего это нам было смеяться? Ты действительно думаешь, что это смешно?
        - Да, ты права, - сердито согласился Гюс. - Ничего смешного. Все даже хуже, чем я думал.
        - Почему хуже, Гюс?
        - Да потому, что теперь я еще больше чужой! - взорвался мальчик.
        - Ой, ну снова-здорово! Жалобы Гюса-закомплексованного… Может, хватит уже ныть? Довольно! - возмутилась Окса. - Ты здесь, потому что ты мой самый лучший друг, друг, о котором я могла только мечтать! Что тебе еще надо? А если тебе этого мало, то не напомнишь ли ты мне, кому мы обязаны тем, что получили все эти сведения о МакГроу? Кто мне напомнил заклинание Торнадона, когда у меня из башки все вылетело? Кто всегда на месте, чтобы помочь мне включить мозги? Сообщаю - ЭТО ТЫ!
        Раскрасневшаяся Окса пристально поглядела на Гюса влажными глазами, затем развернулась, промчалась в конец зала и бросилась на софу.
        - Достал!

46. Просьба о помощи
        Последовавшее за этим молчание было чудовищно неловким, особенно для Гюса. Мальчик одновременно испытывал и унижение и стыд за свою вспышку. Родители грустно смотрели на него, обиженные и беспомощные.
        Потребуется время, чтобы их сын смирился с тем, что его так долго держали в неведении. Но он справится. Позже. А сейчас он страдал…

«Совершенно оправданная реакция… На его месте я бы отреагировал так же», - думал Пьер, чтобы подбодрить самого себя.
        - Мы непременно должны выработать порядок действий в отношении Ортона! - внезапно заявила Брюн Кнуд своим удивительным низким голосом, устраиваясь поудобней в кожаном кресле. - Все это очень серьезно!
        - А что мы можем сделать? - спросила Мари.
        - Боюсь, не очень многое, - ответил Абакум. - О том, чтобы сообщить в полицию, и речи быть не может, нас всех примут за сумасшедших…
        - Которым место в психушке… - пробормотал из своего угла Тугдуал.
        - Или того хуже - мы стянем лабораторными крысами в лапах ученых, - продолжил Абакум, проигнорировав слова юноши. - Это мы все понимаем. Но забрать детей из колледжа мне кажется довольно трудным делом…
        - К тому же это ничего не изменит теперь, когда Ортон уже сел нам на хвост, - добавила Драгомира. - Смотрите, как ему удалось выследить некоторых из нас, - добавила она, помахав списком, который по-прежнему держала в руке. - Разве что всем сменить имя и сбежать на другой конец света.
        - Мы уже и так набегались, и полюбуйся на результат! - взорвался Павел. - Теперь опасность грозит нам еще больше!
        - Нет, нам просто требуется хранить единство, - Драгомира поглядела на сына тяжелым взглядом, - хранить единство и верность. Мы должны быть готовы противостоять самому худшему. Но самое главное: мы должны объединить все наши силы, чтобы противостоять Ортону и защитить Оксу. От этого зависит судьба нас всех!
        - Но Окса вам не принадлежит! - возразил Павел. - И не вам решать ее судьбу! Прекратите увязывать ее судьбу с вашей!
        - Павел, сейчас не время! - сухо осадила его Драгомира.
        - Повторяю, Ортон не причинит зла Оксе… - убежденно произнес Леомидо. - Это совершенно не в его интересах. Он хочет того же, что и все мы: вернуться в Эдефию!
        - И речи быть не может! - отрезал Павел.
        Он встал и принялся мерить шагами комнату, в стороне от остальной группы. Окса со своего места отлично его видела.
        Павел, с мертвенно бледным лицом, периодически удрученно поглядывал на жену. И казался таким усталым, таким озабоченным… И все из-за этой чертовой Печати…

«Лучше бы я промолчала, а не показывала ее бабуле!» - сказала себе девочка, закусив щеку изнутри.
        С того момента, как тайна ее происхождения вышла наружу, на ее семью постоянно обрушиваются то проблемы, то опасности. А она, Окса, та, которую они называют
«Долгожданной», лишь усложняет ситуацию, и без того не простую…
        Несмотря на все усилия Курбето-пуко, от испуга и злости у нее в животе образовался болезненный ком. Ком, который разрастался и разрастался, наполняя ее желчью. И в конечном итоге тревога смела в ней все барьеры с ураганной силой.
        - Если это не прекратится, я все брошу! - закричала вышедшая из себя Окса.
        Ее крик эхом разнесся по помещению. Девочка слетела с софы, намереваясь сбежать из этого ставшего совершенно невыносимым места, где она вновь стала центром всеобщего внимания. Но сбежать ей помешала яркая вспышка, внезапно осветившая зал и залившая светом стены и потолок.
        Оксе на голову посыпались куски штукатурки, обдав ее белой пудрой, а к Беглецам с треском устремились электрические разряды, впрочем, до них не дошедшие.
        Мари вскрикнула, когда один из золотистых разрядов пролетел мимо ее искаженного лица, осветив его призрачным светом.
        Окса застыла. Происходящее произвело на нее впечатление, но ничуть не испугало. Она знала, что это такое. И узнала уже знакомые ощущения. Никаких сомнений: Феи Без-Возраста тут, в ней самой. Девочка слышала их голоса в глубине себя, там, где билось сердце. Но, в отличие от предыдущих случаев, она была не единственной, кто осознавал их присутствие.
        Все Беглецы тоже все поняли. И это, казалось, привело их в полное изумление…
        - Ничего не бойся, - шепнул девочке Абакум, взяв за руку. - Они не хотят тебе зла.
        - Знаю… Я не боюсь… - ответила Окса.
        - Что они говорят? - выдохнула Драгомира.
        Разряды по-прежнему летали вокруг Оксы. Она собралась было ответить бабушке, как какая-то неведомая сила оторвала ее от земли. Мари прикрыла ладонью рот, в ее глазах стояла паника.
        - Окса! Прекрати немедленно! - выдохнула она.
        - Она здесь ни при чем, - тихо сообщил ей Абакум. - Это Феи. Они хотят что-то нам сказать…
        Окса не сопротивлялась. Взлетев почти под потолок огромного зала, она зависла в воздухе, неподвижная и уверенная в себе. Невероятно уверенная. В ней звучали голоса Фей Без-Возраста, и это они давали ей это ощущение могущества и уверенности.
        Неожиданно треск прекратился, и электрические разряды исчезли. Беглецы напряглись, переглянувшись. И тут раздался голос, теплый и чарующий, доносившийся будто бы изнутри каждого из них и изо всех уголков помещения:
        Проклятья близок грозного конец -
        Владеет Долгожданная Печатью,
        Что Дверь Эдефии откроет как ларец
        И Лучезарных двух союз одарит властью.
        Так можно мир спасти и душу сохранить,
        И орды тьмы пред светлой властью содрогнутся.
        Наш долг - надежду эту укрепить,
        За злом следить, не дав ему проснуться.[Стихотворный перевод В. Максимовой.]
        Миг спустя все прекратилось, и Окса оказалась на земле, ошеломленная, но странно спокойная.
        Вокруг нее вились тучи искорок. Все молчали, глядя на девочку. Драгомира привлекла внучку к себе, положила руку ей на плечо и тихонько успокаивающе сжала.
        - Лапушка, - начала она. И осеклась, слишком взволнованная, чтобы продолжить.
        - Вот это да! - воскликнула Окса, стряхивая с себя побелку. - Нет, ну вы видели?
        - Было бы трудно не заметить… - с трудом выдавила из себя Мари.
        Она опустила глаза и глубоко вздохнула, стараясь подавить растущую панику. Павел осторожно накрыл ладонью ее руку. Огромное беспокойство, которое испытывали они оба, объединяло их, как никогда прежде.
        - Это Феи Без-Возраста, мам! - пояснила Окса, совершенно опустошенная происшедшим.
        - По-моему, они…
        Она помедлила, стараясь подобрать слова, колеблясь между «они меня направляют» и
«они меня призывают», когда вмешался Гюс, взволнованно сверкая глазами.
        - Они знают… - просто сказал он.
        Окса благодарно на него посмотрела, довольная тем, что он снова стал таким, каким ей нравился.
        - Совершенно верно, - подтвердил Абакум. - Феи знают, кто ты, Окса. Но, самое главное, они знают твою силу лучше, чем кто бы то ни было. Лучше, чем ты сама. То, что сейчас произошло, беспрецедентно: впервые Феи Без-Возраста напрямую обратились к нескольким людям. А на памяти Внутренников такого не случалось никогда! И это безусловный признак того, что они в отчаянии. Это просьба о помощи, друзья мои…
        - Никогда не думал, что однажды мне доведется увидеть такое, - заметил Нафтали. - Феи Без-Возраста… Невероятно… Вы хоть понимаете, что только что произошло?
        - Это чудесно, - вставила свое слово Мерседика, - но и весьма тревожно.
        - И что это означает? - взволнованно спросила Окса.
        - Ничего хорошего, я боюсь, - ответил Абакум, грустно глядя на Драгомиру. - Они сказали: «Так можно мир спасти и душу сохранить…»
        - Если мир нужно спасать, значит, он в опасности! Это очень дурно пахнет…
        - Особенно если учесть вероятность, что этот самый мир - не только одна Эдефия…

47. Ночной тет-а-тет
        Окса, сидя на ступеньках лестницы и упираясь локтями в колени, старалась подавить приступ тревоги. Кровь стучала у нее в висках, вызывая едва ли не слепящую боль.
        Девочка на миг прикрыла глаза, отрешаясь от окружающего мира. Всего несколько секунд, но они лишили ее возможности заметить черную, как тень, фигуру, промелькнувшую совсем рядом, и затаившуюся в затененном уголке лестницы.
        - Я не должна сдаваться! - пробормотала Окса, пытаясь собраться.
        Она почувствовала Курбето-пуко на запястье, и закатала рукав. Маленькое животное-браслет ходило волнами, стараясь ее успокоить.
        - Задаю я тебе сейчас работенку, да, Курбето… - погладила тварюшку Окса.
        Девочка погрызла ноготь, потом встала и решила пойти подышать свежим воздухом.
        Ночь была чернильно-черной, воздух свежим и совсем недвижимым. То, что нужно… Окса немного посидела в пустынном огороде, не зная, что таинственный силуэт проследовал за ней и устроился в нескольких метрах позади.
        Девочка, обволакиваемая ночной тишиной, растянулась на мокрой свежей траве и довольно долго так лежала, глядя на мелькавшую среди облаков луну. Окса настолько погрузилась в свои путавшиеся мысли, что ей потребовалось несколько минут, чтобы услышать нежную мелодию, которую выводил голос, доносившийся со старого кладбища, расположенного за жилищем Леомидо.
        Сев, она прислушалась: голос был глухим, низким и бесконечно печальным. Девочка почувствовала, что дрожит, но скорее от холода, чем от испуга и, хотя это было не очень осмотрительно, любопытство в ней все же взяло верх. Как обычно…
        Уже на кладбище, оглядевшись по сторонам, Окса заметила маленькие мерцающие огоньки. Она не ошиблась! Подойдя ближе, он узнала Тугдуала.
        Юноша стоял, прислонившись к древнему, заросшему мхом, покосившемуся надгробию. Он как всегда был весь в черном, со странными серебряными ожерельями на шее. Надев наушники, Тугдуал пел, и ритму его мрачного песнопения вторила, шевеля своими светящимися щупальцами, Трасибула. Сцена была завораживающей, прекрасной и пугающей одновременно.
        Тугдуал поднял голову и взглянул на Оксу черным, чуть ли не враждебным взглядом. Крошечные брильянты в его ушах и ноздрях сверкнули в ночи.
        Окса приросла к месту, опасаясь реакции этого непонятного парня. Но тот вовсе не собирался ее прогонять, а наоборот, жестом пригласил подойти.
        - Иди сюда, если хочешь…
        - Э-э… Я не хочу тебе мешать, - пробормотала Окса.
        - Ты не мешаешь. Устраивайся! - Тугдуал подвинулся, уступая девочке место у надгробия.
        С трудом сглотнув, Окса послушалась.

«Чертово любопытство… Когда-нибудь оно мне боком выйдет», - подумала она.
        - Любишь кладбища? - ни с того, ни с сего вдруг спросил ее Тугдуал.
        - Э-э… не знаю. Вряд ли… - ответила Окса, в данный конкретный момент чувствуя себя полной дурой.
        - А я обожаю… - продолжил парень. - Меня это успокаивает. Здесь тишина. Покой. Люди думают, что я не в своем уме, но они ошибаются. Они просто ничего не понимают. И видят только то немногое, что я им показываю, хотя достаточно лишь по-настоящему на меня посмотреть. Я имею в виду, захотеть увидеть больше очевидного…
        - Ты несчастен? - рискнула спросить Окса, искоса глянув на него.
        К своему великому удивлению она заметила, что Тугдуал на пару минут задумался, прежде чем ответить, явно восприняв ее вопрос очень серьезно, и почувствовала себя не такой глупой.
        - Нет, я не несчастен. Ну, по крайней мере, я так не думаю… Скорее, я полагаю, что мне не дано испытывать счастье, легкость и все такое, понимаешь?
        - Но это же ужасно! - воскликнула Окса с искренним сочувствием.
        - Да нет, ты не так поняла. Я бы сказал, что не счастлив, не несчастлив. Я просто ничего не чувствую, вот и все.
        Оксу слова юноши поразили. Плечи девочки поникли, словно на нее обрушился груз сострадания и печали.
        - Довольно долго я хотел обладать могуществом, которое сделало бы меня сильнее остальных, - продолжил Тугдуал, - и приложил к этому немало усилий, все перепробовал.
        - Мне папа рассказывал, - призналась Окса, поморщившись при воспоминании о гадких зельях, которые Тугдуал со своей бандой поглощали литрами.
        - В тот день, когда я узнал, что обладаю определенными способностями от природы, я подумал, что достиг цели. Но ощущение могущества очень быстро угасло. Я запер его глубоко внутри и больше никогда не испытывал.
        - Но почему? - удивилась Окса.
        - Потому что могущество, маленькая Лучезарная, это опасность в чистом виде. Тот, кто ничего не боится, не уязвим, ничто его не остановит. Страх делает людей слабыми. Но он же делает их людьми. Человечными, я имею в виду.
        - А ты? Ты иногда боишься?
        - Да в общем-то нет… В том-то и проблема… - опустил голову Тугдуал.
        Оба некоторое время молчали, тронутые этим странным разговором.
        - А что ты слушал? - Окса решила сменить тему. - Сатанинскую музыку?
        - Нет, я ее терпеть не могу, - тихонько рассмеялся Тугдуал, и этот смех несколько странно осветил его бледное лицо. - Я слушаю Лайзу Джеррард. Ее музыка - самая роскошная из всех существующих. В ее музыке можно найти и всю трагедию человечества, и глубокое наслаждение жизнью. Хочешь послушать?
        С этими словами он осторожно надел наушники на голову Оксы, и девочка мгновенно поняла, что он имеет в виду.
        В ее ушах зазвучал великолепный голос, потом он проник в ее душу и перевернул ее. Может, это была обратная реакция на этот адский денек? На слова Фей Без-Возраста? На ссору с Гюсом? На эту пронизывающую музыку?
        Окса не знала. Единственное, что она знала: ей жутко хочется плакать. Она сдержала слезы, с такой силой сжав веки, что в глазах звездочки замелькали. И все же не справилась с собой: ее всхлип превратился в хриплый крик, разнесшийся в ночи.
        Тугдуал снял с нее наушники и застенчиво взял за руку.
        - Давай, маленькая Лучезарная, выплесни все, что накопилось…
        - Тяжеловато мне немного… сейчас, - хлюпнула носом девочка и залилась слезами.
        - Я понимаю.
        Слезы продолжали течь, смывая с души волнения и тревоги. А потом слезы закончились. Дыхание Оксы стало более спокойным.
        - Тугдуал?
        - Маленькая Лучезарная?
        - Как думаешь, я могу тебе помочь?
        - Нет, - ответил юноша. Взгляд его стал еще более задумчивым, чем обычно. - Никто не может мне помочь. Но все равно спасибо… Лучше сосредоточься на происходящем и, главное, не теряй уверенности. Феи Без-Возраста правы: ты справишься со всем этим. Ты единственная, кто это может.
        Это замечание Тугдуала было весьма неожиданным, однако Окса восприняла его с куда большим вниманием, чем восприняла бы из уст кого-либо другого.
        - Этот Ортон-МакГроу - абсолютное зло, я это знаю, - продолжил Тугдуал. - А зло часто одерживает победу над добром… Грустно, но факт. Только вот ты, ты не такая, как другие, и это я тоже знаю. Я это сразу понял, как только тебя увидел. А я умею распознавать такие вещи, поверь. У тебя все получится…
        Они стояли у покосившегося надгробья, пока Окса совсем не успокоилась. Потом Трасибула помогла им найти дорогу до спящего дома, где они и расстались в спокойном молчании.
        Таинственная фигура, до этого сидевшая на корточках у невысокой каменной стены, тоже встала. В глубине ее глаз горел странный огонь, в котором смешались беспокойство и волнение. Внезапно шумно взмахнув крыльями, взлетела птица. Незнакомец повернулся спиной к дому, перешагнул через низкую ограду и растворился в ночи.

48. Заяц Абакум или Абакум-заяц?
        - ГЮС! ГЮ-Ю-ЮС!
        Окса пыталась растолкать приятеля. Но тот никак не желал просыпаться и лишь бурчал во сне.
        - Гюс! Да проснись ты, сурок несчастный!
        Веки Оксы были еще припухшими от приступа плача на кладбище, единственным свидетелем которого был Тугдуал. Тугдуал… Поразительный парень. Если бы только она могла хоть что-то для него сделать…
        - Чего тебе? - пробурчал Гюс. - Который час?
        - Четыре.
        - Утра? Дня? - зевнул Гюс.
        - Утра, конечно!
        - Ну, естественно, - пробормотал Гюс. - Дурацкий вопрос…
        - Как думаешь, ты можешь встать? - спросила Окса, глядя на повязку, закрывающую всю левую сторону головы приятеля. - Я слышала странные звуки и голоса, нужно сходить посмотреть!
        Ну, как тут было устоять? Гюс встал и потопал за Оксой, ухватившись за возможность восстановить их легендарное взаимопонимание, несколько поколебленное недавними кризисами.
        Ребята бесшумно спустились по лестнице. Действительно, кто-то негромко переговаривался в дальней комнате, той, где обитали существа Леомидо.
        - Эй, да у тебя отменный слух, раз услышала это из своей комнаты! - шепотом заметил Гюс.
        - Сначала я около трех услышала звон, - объяснила Окса. - Интересно, это не та ли тварюшка-верещалка, о которой нам рассказывала Фолдингота, подала голос.
        - Кульбу-Горлан?
        - Не знаю, может быть. Я прислушалась, но услышала лишь шаги и голоса Драгомиры и Леомидо. Интересно, что происходит? Пошли, попробуем что-нибудь разузнать…
        - Окса… - вздохнул Гюс.
        Но он слишком вымотался, чтобы попытаться удержать подругу - для этого ему бы понадобились все силы, если не сказать больше… А в четыре утра, да еще пережив нападение бешеного Изменника и после укуса Хироптера Мертвая-Голова, этот подвиг был Гюсу не по зубам.
        Они на цыпочках подобрались к комнате, расположенной в самом конце коридора на цокольном этаже. Из приоткрытой двери лился свет, и слышались приглушенные голоса Драгомиры, Леомидо и Абакума.
        Окса подкралась еще ближе, буквально таща за собой Гюса. Мальчик, закатив глаза, не сопротивлялся. Если Окса что-то вбила себе в голову, плохое или хорошее, ее ничто не могло остановить.

«У этой девчонки просто талант нарываться…» - подумал Гюс.
        Добравшись до дверей, оба шпиона прижались к стенке, пытаясь заглянуть внутрь комнаты. Угол зрения был ограничен, но они разглядели профили Драгомиры и Леомидо, сидевших за столом, на котором устроился большущий заяц серо-коричневого цвета.
        - Сперва я пробежал по всей территории до самого моря, но ничего не почуял. О-ох, все лапы сбил, давненько я так не бегал…
        Голос принадлежал Абакуму.

«Но где же он? - изумилась Окса. - Должно быть, сидит по другую сторону стола…»
        - Хочешь воды? Наверное, ты устал, Абакум, дорогой, - Драгомира поставила перед зайцем миску с водой и погладила животное.

«Драгомира разговаривает с зайцем? - Окса непонимающе нахмурилась. - Абакум? Абакум - заяц? Заяц Абакум? Это еще что такое?»
        Гюс же попросту решил, что все еще спит, и ему снится смешной сон, в котором заяц по имени Абакум говорит… говорит голосом Абакума…

«Черт знает что! - подумал мальчик, прислонившись к стене. - Я брежу».
        - Но мой нюх привел меня в городок, и вот там я услышал кое-что весьма интересное.
        Окса вытаращила глаза: это говорил действительно заяц!
        Поставив торчком длинные уши, животное с самым серьезным видом обращалось к Драгомире и Леомидо, никаких сомнений! Значит, Абакум и заяц - это одно и то же! Да уж… МакГроу и Ортон, Абакум и заяц, да это просто полный набор двойных личностей…
        Окса потрясенно сжала руку Гюса, у которого, вообще-то, было такое чувство, что он оказался в другой реальности. Гюс решительно отказывался себе верить, что не спит.
        Заяц, хлебнув немного воды, продолжил рассказ, окончательно рассеяв все сомнения Оксы и Гюса.
        - Я видел Ортона перед отелем «Грязное логово». Было очень темно, но я его узнал, особенно голос. Жесткий и высокомерный, как пятьдесят лет назад. Он заполнял багажник машины. И вроде бы он ранен - ему было трудно нести багаж. Ему помогал мальчик, его сын… Я слышал, как они ругаются. Мальчик, похоже, хотел остаться, и цитирую: «поставить все на кон». Ортон возражал, говоря, что все оказалось сложнее, чем он думал, и что нужно выработать более эффективный план. А потом они сели в машину и уехали.
        - Браво, Абакум! - сказала Драгомира зайцу. - Очень интересные сведения! Если Ортон уехал, то на некоторое время оставит нас в покое… Хотя это не предвещает ничего хорошего, но до второй попытки, которую он, наверняка, предпримет, мы сумеем организоваться тоже.
        - А, да! Еще я видел с ним Гнусеня, - добавил заяц.
        - Нисколько в этом не сомневалась, и теперь понимаю, почему он в последнее время был таким агрессивным, - сказала Драгомира. - Этот злюка чувствовал, что хозяин где-то рядом. Мне следовало догадаться раньше… Ладно. Он хотя бы не бродит на воле, и это уже хорошо. Он был в таком бешенстве, что запросто мог показаться Внешникам просто ради того, чтобы навлечь на нас неприятности!
        - Да, худшего мы избежали, это точно, - подтвердил заяц, дернув носиком.
        - Значит, у Ортона есть сын… - пробормотал Леомидо, задумчиво сложив ладони перед лицом и думая о чем-то своем.
        - А почему бы и нет? - мягко заметил заяц. - Он живет жизнью Внешника. Как и ты. Как все мы.
        Чувствуя, что разговор подходит к концу и что как-то неудобно будет, если их застукают за подслушиванием, Окса с Гюсом предпочли быстренько ретироваться и на цыпочках вернулись в комнату Гюса.
        Там они, раскрасневшись и пыхтя, как ежики, плюхнулись на кровать.
        - Нет, ну ты представляешь, Гюс? Абакум - заяц!
        - Я бы скорее сказал, что заяц, которого мы видели, это Абакум, - уточнил Гюс, у которого сна теперь уже не было ни в одном глазу.
        Окса коротко рассмеялась.
        - Ну да, если угодно. С ума сойти, а?
        - Нет, - возразил делано-небрежным тоном Гюс, - не вижу в этом ничего примечательного. Откровенно говоря, Окса, лично я встречаю говорящих зайцев буквально каждый день! Как и девочек, взлетающих в небо, как ракета, двухметровых кур и растения, хлопающихся в обморок от малейшего стресса. Для такого как я, это такая банальщина… Но вот ты! Любая ерунда производит на тебя впечатление! Нет, тебе определенно нужно время от времени выходить из дома!
        В ответ Гюс получил подушкой по голове и ответил на нападение броском подушки-валика.
        - Твое счастье, что ты ранен! - фыркнула Окса, давясь хохотом. - А то устроила бы я тебе…
        - Хе, напугала! - запустил в нее носком Гюс. - Иди-ка ты обратно в кровать и воспользуйся оставшейся парой часов сна…
        - Пф-ф! - снова фыркнула Окса, дернув плечами.
        И, прежде чем покинуть комнату, она взглядом отправила ему обратно валявшийся на полу носок.
        - Воображала и нахалка! - возмутился Гюс, расплывшись в улыбке. - Вот ты кто!
        Когда друзья пришли на кухню, все Беглецы завтракали, расположившись вокруг внушительного стола.
        - А что у нас на обед? - прыснула вдруг Окса. - Лично я бы не возражала против рагу из зайца!
        Драгомира резко подняла голову и глянула на Абакума, который, наоборот, опустил голову, понимающе ухмыльнувшись.
        - С морковкой! Как вам? Морковка, это вкусно! Хрустит на зубах, - развлекалась Окса, довольная своими намеками и находчивостью.
        - Окса, перестань! - шепнул Гюс, воспользовавшись тем, что Драгомира сменила тему.
        - Ты перегибаешь…
        - Это нервы, - так же шепотом ответила девочка. - Я ими не владею.
        - Дурь это твоя, а не нервы! Ты и правда чокнутая…
        - Юная Лучезарная! - обратился к ней Фолдингот, услышавший кулинарные пожелания Оксы. - Имею опасение, что нет возможности дегустацией рагу из зайца усладить желудок ваш. Но предлагаю я отведать филе из рыбы и горошек примерно в тринадцать часов. А, звонит посудомойная машина, готовка завершилась!
        - Посудомойная машина? - удивилась Окса.
        Все присутствующие проследили взглядами, как толстенькое маленькое существо открывает посудомойку и достает оттуда пластмассовую коробку.
        Фолдингот открыл коробку и из нее вырвался пар - ароматный запах рыбы!
        - Только не говори, что готовишь рыбу и горошек в посудомойке! - воскликнула Окса.
        - Юная Лучезарная, посудомойная машина есть идеал для приготовления на пару, достоверность тому вкус!
        - Он неподражаем, этот Фолдингот, - пораженно прокомментировал Гюс. - Обожаю…
        - Если будет на то желание Юной Лучезарной, познать морковка может готовку эту, чтобы быть сопровождением рыбы. Желание сие должно быть высказано нынче, чтобы быть осуществимо в ближайший запуск посудомойки.
        - Согласна! - кивнула Окса. - Даешь морковку! Ты гений, Фолдингот!
        - Юная Лучезарная мне честь безумную оказывает, - Фолдингот пофиолетовел от удовольствия.
        Предоставив Фолдинготам заниматься домашними делами, Беглецы покинули кухню. Окса с Гюсом тоже.
        После короткого, но благотворного ночного сна эмоции уступили место размышлениям.
        Расположившись в большом зале Леомидо, превращенном в очередной раз в генеральный штаб, и воспользовавшись тем, что все они, наконец, собрались вместе, Беглецы решили приступить к подробному и детальному обсуждению с целью выработки решений и разделения предстоящих действий. Им следовало: проанализировать пресловутый список; начать активный розыск потенциальных Беглецов и Изменников, которые могли находиться где угодно; организовать слежку за Ортоном-МакГроу и охрану Оксы…
        Самым важным было обучить Оксу пользоваться новыми способностями и пробудить в ней остальные.
        - И не забывайте, пока вы находитесь в окружении других людей, вам ничего не грозит. Но ни при каких обстоятельствах не позволяйте Ортону застать вас одних, - подчеркнул Павел.
        - Эй! Я умею защищаться! - запротестовала Окса. - Признайте, что мой Торнадон очень даже сработал!
        - Да, и я, кстати говоря, пользуюсь моментом тебя с этим поздравить! - воскликнула Драгомира, раскрасневшись от волнения. - За всеми этими событиями мы совсем забыли поздравить тебя с первой попыткой! Ты великолепно управилась с Граноком, браво, Окса!
        Все живо захлопали, а Гюс громко свистнул.
        Лицо Оксы осветила широкая улыбка, но удовлетворение, которое она демонстрировала, имело горький привкус, потому что это Гюсу она была целиком и полностью обязана тем, что упомянутая попытка оказалась удачной. Это он вспомнил заклинание, позволившее ей запустить Гранок, когда сама Окса была в такой панике, что у нее мозги заклинило.
        Девочка посмотрела на стоящих перед ней Беглецов, таких исполненных надежды и верящих в нее. Угрожающие крики МакГроу снова зазвучали у нее в голове, и Окса сильнее, чем когда-либо, ощутила значимость своего предназначения.
        А если все они ошибаются? Если она совсем не такая сильная, как они думают?

49. С пола до потолка
        Как и решили Беглецы, первой и основной задачей на данный момент было усилить способности Оксы. И сразу по возвращению Поллоков в Лондон Драгомира взяла это дело в свои руки.
        - Давай, лапушка, следуй за мной!
        Бабушка прошла через футляр контрабаса, ведя за собой внучку. Девочка, очарованная витой лестницей, позволила сопроводить себя до совершенно личной мастерской, в которой витал аромат чая с бергамотом, поджидавшего обеих Лучезарных.
        В тайной комнате царил полный порядок, все вещи были расставлены по своим местам. Но от этого она не перестала быть менее живописной, благодаря разнообразным существам, вальяжно расположившимся на полу на темно-синих подушках, очередной раз являя собой весьма необычную картину.
        Окса направилась к самому темному уголку мастерской, где возвышался гигантский перегонный аппарат, некоторые из многочисленных разноцветных трубочек которого достигали потолка.
        - Никогда такой штуки не видела! Ты что с ним делаешь? Контрабандой гонишь спиртное? Да?
        Окса пребывала в шаловливом настроении, и сей факт не ускользнул от маленьких существ…
        - Аль Капоне! - вскричал Геториг. - Осторожно! Элиот Несс неподалеку! Опасайтесь итальянской мафии!
        Драгомира рассмеялась, Окса следом за ней тоже.
        - Ты неплохо осведомлен! - весело бросила пожилая дама. - Как вижу, книжками о сухом законе, которые я дала почитать Фолдинготам, попользовались все!
        - Он такой прикольный! - заметила Окса, указывая на Геторига, скребущего землю в горшке Горановы крошечными садовыми инструментами.
        - А кто такой Элиот Несс? - спросил Простофиля с бархатного кресла, в котором он восседал, прямой как палка.
        - Элиот Несс? Это детектив, преследующий контрабандистов и иных безобразных созданий! - ответил Геториг. - И так уж вышло, что больше всего он ненавидит Простофиль!
        - Элиот Несс - безобразное создание? Вот это да… Бедолага! - посочувствовал Простофиля.
        - А Простофиля все такой же тормоз! - смеясь, констатировала Окса. - Да нет же, Простофиля, - продолжила она, обращаясь к тварюшке, - не слушай этого жулика Геторига, ты очень милый, и я тебя очень люблю!
        - Что?! Что?! - переполошилась Горанова, пропустившая половину разговора. - Итальянская мафия гонит самогон в этом доме?! Но это же очень опасно!
        Листочки растения отчаянно затрепетали, угрожая опасть в любую секунду. Геториг подскочил, имитируя сирену скорой помощи.
        - Срочно! Быстро вскапываем ей землю! Ее ноги должны дышать! Отойдите в сторонку! Дайте ей воздуха! Воздуха! Держись, Горанова, дыши глубже!
        И он со страшной скоростью принялся рыхлить землю в горшке под гомерический хохот Оксы.
        - Они чокнутые! Абсолютно чокнутые! Обожаю! - сказала девочка, вытирая выступившие от смеха слезы. - Ой, ба! А что это ты делаешь?
        Драгомира не делала ничего особенного. Просто всего-навсего подготовила Оксе маленький сюрприз.
        - Что? Что такое? - весьма натурально удивилась Драгомира.
        - Но бабуль… Но бабуль…
        - Не очень оригинально, лапушка, позволь тебе заметить. Ты приучила меня к более содержательным ответам, - лукаво заметила Драгомира. - Может, тебя что-то шокировало?
        Это «что-то» шокировало бы кого угодно. Даже Оксу, повидавшую всякого разного за последние недели…
        Драгомира находилась в весьма неожиданном ракурсе: стояла ногами на стене, расположив свое тело горизонтально полу, и с полной серьезностью взирала на внучку. Только ее глаза выдавали веселье.
        Окса же пребывала в остолбенении. И изумилась еще больше, когда Драгомира преспокойно пошла по стене, как по полу. Насвистывая, Бабуля Поллок с перышком в руках обогнула столики и принялась как ни в чем не бывало смахивать пыль с перегонного аппарата.
        - Хы!! Юная Лучезарная обалдела от того, что делает ее бабуля! - съехидничал Геториг.
        - Пф-ф-ф-ф… - вздохнула Горанова, пришедшая в себя.
        Куропатки, вдохновленные Драгомирой, забили своими красивыми прозрачными крыльями и принялись грациозно порхать вокруг хозяйки.
        - Не поможешь мне, лапушка? Принеси, пожалуйста, тряпку, - как о чем-то само собой разумеющемся попросила Оксу Драгомира.
        - Думаешь, я могу? Правда? Всегда мечтала это делать! Это… ВОЛШЕБНО!
        - Ну конечно! Если я могу, то и ты можешь. Выброси из головы все мысли, которые мешают тебе в это поверить. Не скажу, что это решение всех проблем и что этот метод поможет тебе повелевать миром… но что касается этого конкретного упражнения, то это весьма полезное умение, вот увидишь. Прежде чем ко мне присоединиться, прими одну из белых Улучшалок, что рядом со стаканом на столе!
        - Улучшалка? А для чего она?
        - Улучшалок существует великое множество, - ответила Драгомира, оставаясь по-прежнему в положении параллельно полу и оборачиваясь к Оксе. - За время обучения ты с некоторыми из них ознакомишься. В общих чертах, я бы сказала, они служат для усиления на короткий срок человеческих возможностей: равновесия, скорости, рефлексов, ну и так далее. Ту, что я предлагаю взять тебе, это Прилипучка. Для чего она? Сама узнаешь. Могу сказать, что она выведена на основе ползучих насекомых и плюща…
        Окса, не особенно вдохновленная, помедлила. Картинка противных насекомых, ползущих вверх по стволу, заставила ее скривиться. Она повертела белую желатиновую капсулу и поднесла ее к уху, чтобы проверить, не копошится ли там внутри что-нибудь живое. Желание разломить капсулу пополам и убедиться, что в ней никого нет, было велико, но Драгомира, улыбаясь, весело взглянула на внучку.
        - Ты же знаешь, с каким уважением мы относимся ко всему живому, лапушка. И никогда не отнимаем ни у кого жизнь. Никогда. Это наш главный принцип.
        Осмотрев и встряхнув капсулу еще разок, Окса, наконец, проглотила ее, закрыв глаза. У нее во рту тут же появился привкус рокфора. Должно быть, эти насекомые - большие любители сыра.
        Но самое главное было то, что возникло перед ее глазами: стена.
        - Я сейчас грохнусь, это точно, - пробормотала Окса, ставя ногу на стену вертикально.
        Она попробовала поднять вторую ногу, изо всех сил воображая, что ставит ее на стену рядом.
        - Неплохо, Окса! Совсем неплохо! - поощрила внучку Драгомира.
        Окса в этом сильно сомневалась. Она закрыла глаза, попыталась сосредоточиться, и почувствовала… что идет. Ставя ногу одну за другой - все как обычно… Ничего особенного.
        - Браво, солнышко! С первого раза!
        Окса была сильно раздосадована. Бабуля голову потеряла! Но когда девочка поняла, что стена напротив - на самом деле потолок, то испустила радостный вопль. Получилось!
        От восторга по ее спине пробежал холодок, и Окса едва не потеряла равновесия… если можно говорить о равновесии в горизонтальном положении… Изначальные колебания исчезли, и девочка переставляла ноги все увереннее. Причем настолько, что ее амбиции мгновенно возросли.
        - А по потолку, ба?
        Вместо ответа Драгомира просто это продемонстрировала и, стоя на потолке, притянула Оксу к себе.
        - Ух ты! Обалдеть! Высший класс! У меня ноги словно намагниченные!
        - Именно в этом и заключается действие этой Улучшалки, - подтвердила Драгомира.
        - Хорошо, что мы в штанах! - прыснула Окса. - Ты все предвидела заранее, ба!
        Подмигнув, Старая Лучезарная подтянула свои расшитые штаны от кимоно.
        - Руками попробовать не хочешь?
        Окса, удивившись еще больше, гибко согнулась и приложила руки к потолку. И обе ладони тут же прилипли!
        - Класс! - восторженно воскликнула она. - Смотри, ба! Я - большой паук!
        - Очень хорошо, Спайдергерл, - похвалила Драгомира, по-прежнему стоя на потолке.
        - А как спускаться?
        Не дожидаясь ответа, Окса оттолкнулась от потолка, сделала пируэт и приземлилась на обе ноги.
        - Ура-а!!!
        Драгомира невольно ахнула.
        - Довольно рискованно для первого раза, ты могла сильно расшибиться! - нахмурилась Бабуля Поллок. - Рискованно, но весьма зрелищно, должна признать! - добавила она, сверкнув глазами.
        Две минуты спустя они обе спустились на нижний этаж. Не пользуясь лестницей, естественно! Это для них это было слишком банально!
        Окса постучалась в дверь и оказалась нос к носу, но вниз головой - с отцом.
        - Привет, пап! Как дела? - спросила она как можно естественней.
        Павел решил поддержать игру.
        - Заходи, Окса! О, Драгомира, и ты здесь! Какой сюрприз! Заходите, прекрасные дамы, заходите!
        Указанные прекрасные дамы вошли, перешагнув через порог на уровне потолка.
        - Не очень у вас тут удобно, мой мальчик, - сообщила Драгомира сыну. Ее косы свисали вниз и касались лица Павла. - Здравствуй, Мари!
        Мари подняла глаза и руку, чтобы коснуться волос Оксы.
        - Окса, как насчет чашки пряного шоколада?
        - Запросто! - Окса блистательно исполнила пируэт и приземлилась перед матерью. - Видела, мам? Классно, да?
        - Э-э… Это ведь азы для каждой уважающей себя волшебницы, нет? - невозмутимо заметила Мари. - Да ладно, я тебя дразню! - продолжила она, слабо улыбнувшись. - Конечно, это классно!
        И повернулась к Драгомире, спустившейся на пол не столь спортивным образом.
        - Ну? Что скажете о вашей ученице? Она хотя бы соблюдает осторожность?
        - Она идеальная ученица, Мари, не волнуйтесь…
        - Я всегда за нее волнуюсь, знаете ли. Всегда.

50. Скелет и разбушевавшийся Курбето-пуко
        Короткие каникулы закончились. За этот период так много всякого произошло, что Оксе казалось, будто они длились несколько месяцев, и ей было несколько странно в этот понедельник снова облачиться в форму - зимний вариант, с пуловером и брюками,
        - нацепить ролики и встретиться с Гюсом, ждавшим ее возле дома.
        Он был не один: их родители договорились по очереди сопровождать детей, чтобы те никогда не преодолевали путь от дома до колледжа одни.

«Прощай, наша прекрасная свобода…» - с сожалением думала Окса. Этим утром их сопровождал отец Гюса.
        - Привет, Пьер! Как поживаете? - поздоровалась Окса. - У вас клёвый велик!
        - Привет, Окса! Да, как видишь, я специально достал его из подвала ради вас с Гюсом. Надеюсь, что смогу за вами угнаться…
        - Мы вполне могли бы добраться до колледжа без сопровождения! Мы уже большие, знаете ли. И умеем за себя постоять!
        Уже примерно раз в пятый после возвращения из Уэллса Окса поднимала эту тему. И примерно столько же раз Пьер отвечал так же, как и сейчас:
        - Дело не в этом, Окса. Но когда имеешь дело с таким типом, как Ортон, дополнительная осторожность лишней не бывает.
        - Не упоминай о нем, пап! Меня тошнит от одной мысли, что придется снова его видеть. Если повезет, его уже там больше не будет…
        Но удача в этот день им изменила. Как обычно по понедельникам, ученики «Водорода», понурившись и еле волоча ноги, направились в кабинет естествознания на урок математики, как на каторгу.
        МакГроу что-то быстро писал на доске и даже не обернулся, когда ученики зашли в класс.
        - Рассаживайтесь тихо! - рявкнул он вместо приветствия. - Тихо, я сказал! Или это слово отсутствует в вашем словаре? Мадмуазель Бек, мы можем надеяться, что эти каникулы пошли вам на пользу, и вы больше не будете развлекать нас нескончаемыми падениями карандашей, что вам так свойственно?
        Бедная Зельда вспыхнула до корней волос и села, одновременно затаив дыхание, поскольку карандаш уже покатился к краю парты.
        Окса ей улыбнулась и сделала вид, что вытирает лоб тыльной стороной руки. Ей тоже было не по себе. Благодаря или из-за одержанной победы над Ортоном-МакГроу, она опасалась встречи с ним. Когда учитель повернулся к классу, девочка закусила губу, чтобы подавить возглас удивления. У мерзкого препода левая рука висела на перевязи, а глаз украшал роскошный фингал!
        Гюс ткнул подружку локтем и прошептал:
        - За что боролся, на то и напоролся!
        МакГроу взглядом обвел класс, тщательно избегая смотреть на Оксу и Гюса, и произнес замогильным голосом:
        - Доставайте листочки, контрольная работа!
        По классу пробежал ропот. Контрольная работа в первый же учебный день после каникул - это было весьма в духе МакГроу! Но от этого никому не было легче.
        - Я не потерплю никаких возражений и никаких оценок, ниже удовлетворительной, - холодно объявил учитель. - У вас были целые каникулы для повторения материала, так что оправдания не принимаются!
        Все склонились над листочками, принявшись сосредоточенно отвечать на написанные на доске вопросы.
        Когда Окса поднимала глаза, чтобы взглянуть на доску, то старалась не встречаться взглядом с учителем, снова усевшимся за свой стол. Девочка ощущала себя очень могущественной, и усилия, которые прилагал МакГроу, чтобы ее избегать, казались ей подтверждением этого могущества. Нового и такого пьянящего!
        Кстати говоря, Окса не замедлила снова к нему прибегнуть… И этот висевший в углу между окном и доской скелет вызвал у нее непреодолимое желание перейти к действию.
        Сначала скелет помахал ручкой, словно приветствуя учеников. Те, привлеченные движением, подняли головы и огляделись, желая лицезреть того, кто решился на шутку с МакГроу. Последний, заметивший волнение в классе, повернул голову. Но скелет был абсолютно неподвижен. Как любой уважающий себя скелет.
        Окса прилежно склонилась над заданием, волосы частично закрывали ей лицо. Однако едва МакГроу углубился в свои записи, она повторила свою выходку. На сей раз скелет упер руки в боки, согнул колени и принялся выбрасывать поочередно вперед то одну ногу, то другую, будто танцуя вприсядку.
        Гюс сильно пихнул Оксу локтем, половина класса прыснула от смеха, а другая половина затаила дыхание, ожидая реакции грозного учителя.
        - На тот случай, если вы забыли, напоминаю, что у вас контрольная! - не замедлил рыкнуть МакГроу. - Почему вы кудахчете, как истеричные куры? Вот вы, например, мадмуазель Гекерт, не соблаговолите ли объяснить?
        Девочка, давясь смехом, ответила:
        - Скелет, месье…
        - Мадмуазель Гекерт, - с презрением вздохнул МакГроу, - ваш лепет никоим образом не является связанной фразой и еще меньше - ясным ответом. Скелет - что?
        - Скелет танцует, месье.
        - И… ЧТО?! - повысил голос МакГроу, грохнув по столу книгой с такой силой, что все ученики подскочили за партами. - Один… или одна из вас забавляется со скелетом - и никто уже не способен сосредоточиться на контрольной! Вы что, считаете, что находитесь в летнем лагере? Или, учитывая уровень ваших знаний, я бы сказал, в детском саду!
        Он окинул класс суровым взглядом, игнорируя Оксу, будто ее тут и не было. И по этому кажущемуся безразличию, притворному, как она точно знала, Окса поняла, что МакГроу отлично известно, что это она - виновница всего безобразия, предназначенного спровоцировать его и вывести из себя.
        И пришла от этого в неописуемый восторг!
        Начавшийся в одиннадцать часов урок естествознания прошел точно так же - была объявлена контрольная! Вздохи при этом были еще более тяжкими, а жалобы более слышными.
        И от этого МакГроу буквально взревел:
        - Я ваш педагог! И я решаю, как вести урок! Если не можете выдержать две контрольных подряд, я не дорого дам за ваши способности. Ваше недовольство и несогласие меня совершенно не интересуют! Следующий, от кого я услышу хоть слово жалобы, получит три дополнительных часа после занятий, можете не сомневаться! Что же касается вас, месье Белланже, я не забыл о том преимуществе, которым вы воспользовались в прошлый раз, сидя за одной партой с блистательной мадмуазель Поллок… так что прошу лично вас пересесть на заднюю парту.
        Прямой, как палка, и красный от злости Гюс встал и пересел за последнюю парту, стараясь сохранять спокойствие.
        Окса поглядела на МакГроу. Тот по-прежнему избегал ее взгляда, предпочитая разбираться с Гюсом. И это не предвещало ничего хорошего…
        Окса не хотела, чтобы ее друг расплачивался вместо нее! Обернувшись, она жестом поддержала Гюса и вернулась к контрольной. Но неожиданно ее отвлек Курбето-пуко, корчившийся вокруг запястья.

«Но я ведь спокойна! Что это он?» - удивилась девочка.
        Окса незаметно приподняла рукав и увидела, что у ее маленького живого браслета довольно странный вид: крошечный язычок свисает на сторону, а глаза пугающе остекленели! Окса погладила тварюшку пальцем, но это не помогло.
        Раздались весьма выразительные и неприятные звуки. Характерные звуки пуканья, в этом не было никакого сомнения…
        Кое-кто из учеников переглянулся, другие позволили себе хихикнуть. МакГроу поднял голову и поискал глазами источник теперь уже непрерывного и очень громкого пука, но так и не обнаружил виновника происшествия.

«Ой-ёй-ёй! Я забыла скормить ему гранулу! - мысленно переполошилась Окса. - Какая же я дура! Теперь я понимаю, что имел в виду Абакум, когда говорил, что недовольство Курбето-пуко трудно будет не заметить… Нужно продержаться до обеда!»
        И она буквально легла на листок с контрольной, крепко прижав руку к парте, чтобы заглушить издаваемые кишками Курбето-пуко звуки. Вот уже действительно «пуко»…
        Когда прозвонил полуденный звонок, ученики в считаные секунды сдали работы и собрали вещи. Желая как можно быстрее оказаться подальше от МакГроу, они вышли из класса, не сказав учителю ни слова, за исключением одного или двоих учеников, которые никогда не упускали возможности подлизаться.
        Быстрее всех вылетела из класса Окса. Она стрелой метнулась к своему шкафчику и выудила гранулы, которые, к счастью, хранила там на всякий случай. И случай настал!
        Курбето-пуко проглотил свою ежедневную порцию, и пуканье мгновенно прекратилось, к огромному облегчению его непутевой хозяйки.
        - Прости меня, Курбето, - шепнула Окса, закрывая шкафчик. - Я теперь буду внимательна, можешь на меня положиться!
        И она направилась во двор, где ее уже поджидали друзья. Народ активно обсуждал события…
        - Когда скелет начал танцевать вприсядку, я думала, что со смеху сдохну! - воскликнула Зельда.
        - А я себе все губы искусал и старался думать о грустном, чтобы не расхохотаться в голос. Но даже мысль о будущей оценке по математике не помешала мне заржать! - добавил один из учеников.
        - Это работа кого-то из вас? - спросил Мерлин Пуакассе.
        Одноклассники дружно замотали головами.
        Окса повела себя более уклончиво, с невинным видом опустив глаза.
        - Хотелось бы мне знать, кто это сделал, - сказал Мерлин, глядя на нее, - чтобы спросить, как именно… Это должен быть какой-то чертовски хитроумный механизм, никаких ниточек не было, я посмотрел. Может, дистанционное управление какое-то, электромагнитное или телеуправление, почему нет? Виден был только результат, это настоящее волшебство…
        Окса сделал вид, что не заметила уточнений - весьма проницательных! - Мерлина. Уже не в первый раз ее приятель делал такого рода намеки. И всякий раз она покрывалась холодным потом, а ее сердце буквально выпрыгивало из ее груди. А вдруг он обо всем догадался?
        - Волшебство или нет, но тот, кто это сделал, уж точно заслуживает награды! - заявила Зельда.
        - Нет, ну он точно оборзел, этот МакГроу! - воскликнул Гюс, меняя тему беседы. - Две контрольных подряд в первый день после каникул - это жесть!
        - Да уж! Он чокнутый, этот препод… - добавила Зельда. - И вообще, он начинает меня доставать с этими выступлениями насчет падающих карандашей. Ладно, я немного неуклюжа, но это не повод устраивать шоу! Он меня так достал, что я чуть весь пенал не уронила! Прикиньте? Вот был бы кошмар… Даже думать об этом не хочу!
        - А мне, думаешь, легче? - пожаловался Гюс. - Надоел со своими дурацкими обвинениями! Я не списываю! И никогда не списывал! Достал, просто сил нет…
        Окса обняла за плечи Гюса и Зельду - любимых мишеней МакГроу.
        - Прямо не знаю, что меня удержало подбить ему и второй глаз! - продолжил Гюс.
        - Не знаю, как его угораздило сломать руку, но так ему и надо! - заметил Мерлин. - Жаль только, что он не стал от этого добрей!
        - А вы слышали? Кто-то явно за завтраком фасоли переел! - прыснул Мерлин.
        - Я со смеху чуть не сдохла! - подхватила Зельда. - А какая рожа была у МакГроу!
        - Хорошо, что он не узнал, чья это работа, вот что я вам скажу, - заявила Окса, прикоснувшись к запястью. - Ладно, пошли есть…
        И маленькая группа весело направилась в столовую.
        - Это твой Курбето-пуко, да? - шепнул Гюс на ухо девочке, чуть приотстав от остальных.
        - Угу, пукалка он и есть пукалка, - прыснула Окса.
        - А МакГроу сегодня точно не в ударе… По-моему, ты переигрываешь его по всем статьям, старушка. А твой танцующий скелет - это вообще нечто! Высший класс!
        - Жаль только, что получил за это ты, - Окса стыдливо опустила глаза. - Если бы я знала, что он отыграется на тебе, то не стала бы этого делать, честно!
        - Не парься… Думаю, что этот гад так или иначе заставил бы меня пересесть. Скелет тут ни при чем… и ты тоже, - поспешно добавил мальчик, успокаивающе улыбнувшись Оксе.
        Весь остаток дня Окса пребывала в мрачном состоянии духа. В отличие от Гюса она вовсе не была уверена, что МакГроу решил бы пересадить ее приятеля за другую парту, не поддайся она желанию его спровоцировать. А когда вспоминала великодушные слова Гюса, его старания поднять ей настроение и снять с нее вину, то начинала злиться на свое собственное поведение.
        Разве настоящие друзья так поступают, как она? Ей бы стоило догадаться, что раз МакГроу игнорирует ее, то наверняка найдет себе другую мишень, и при первой же возможности обрушится на Гюса. Он не просто его пересадил, он публично обвинил Гюса в непорядочности. А Окса отлично знала, насколько глубоко могут ранить такого рода оскорбления. Если бы только она подумала, прежде чем действовать…
        Да, ей еще многому надо научиться и многое постигнуть. И не только в Гранокологии…

51. Недружественная встреча
        В тот же понедельник, в конце дня, Оксе таки представилась возможность доказать своему другу, что он может на нее положиться. Когда они убирали спортивную форму в шкафчики, Хильда Ришар-Дурында подошла сзади и сильно ударила Гюса по спине кулаком, проорав ему в ухо:
        - У-у, списывальщик позорный!
        Гюс мгновенно обернулся. Сдерживая ярость, он предпочел ответить колкостью, окинув толстую девицу взглядом сверху вниз.
        - О, а вот и наша нежная и очень вежливая Хильда Ришар! Как я рад тебя видеть, Хильда, дорогуша! Каким ветром тебя занесло?
        - Не вздумай списывать у меня, а то я тебе башку оторву! - вызывающе заявила девица.
        - Мне и в голову не придет у тебя списывать, - вспыхнул Гюс. - Если не хочу систематически неуды ловить…
        - Заткнись! - прошипела Хильда. - И отвали от меня со своей русской матрешкой, этой задавакой Поллок, которая считает себя самой умной!
        - Это ты отвали от нас, Дурында! - глаза Оксы метали молнии.
        - И попробуй слегка подняться в эволюционной цепочке, а то так и останешься навсегда в Докембрии! - добавил Гюс.
        - Сам ты из докембрия, китаёза мерзкий! - бросила Хильда и развернулась прочь.
        - Ну все… - пробурчала Окса. - Сейчас она получит, так получит…
        С этими словами она сунула руку во внутренний карман форменного пиджака и достала… свой Гранокодуй!
        - Прикрой меня, Гюс!
        - Глазам не верю! Ты притащила Гранокодуй в колледж?! Да ты спятила! Ты не можешь его использовать… вот так! - прошипел Гюс, вздрогнув. - А если кто заметит?
        Но этого было совершенно не достаточно, чтобы остановить жаждущую мести Оксу… Она улыбнулась с мстительным огоньком в глазах и, прежде чем поднести маленькую трубочку к губам, мысленно произнесла следующие слова:
        Лети, Кожезуд, лети,
        Врага порази по пути,
        Пусть чешется днем и ночью,
        И вечером, между прочим.
        И дунула в направлении уходящей по коридору противной девицы. Дурында тут же начала корчиться, вопя во всю глотку:
        - Помогите! Я вся чешусь! Помогите!
        Все находившиеся поблизости ученики, вместо того, чтобы посочувствовать, как посочувствовали бы любому другому, со смехом окружили ее.
        - Чешется! Жутко чешется! - надрывалась Дурында. Ее лицо, руки - и наверняка все тело - покрылись ярко-красными пятнами.
        - Это злоба из нее выходит, - хихикнул кто-то.
        Окса же с Гюсом держались в сторонке и наблюдали за спектаклем, веселясь от души.
        - Жгучий Гранок?
        - Кожезуд! - подтвердила Окса, пряча Гранокодуй.
        Она протянула руку, и Гюс заговорщицки по ней хлопнул. С благодарностью…
        Дальнейшая неделя прошла спокойнее, чем началась. Окса, помня неприятный эпизод с проголодавшимся Курбето-пуко, решила больше не рисковать и уложила все принадлежности Юной Лучезарной в расшитую сумочку, которую постоянно носила с собой через плечо. Туда же она засунула новенький с иголочки мобильник, подаренный родителями в рамках мер предосторожности, выработанных Беглецами. Дополнительно к тому, что каждое утро Пьер Белланже провожал их с Гюсом в колледж. А вечером их поджидали на выходе или Павел, или Мари.
        - Его тут нет, этого Ортона-МакГроу? Чтобы я знал, как выглядит этот предатель… - как-то поинтересовался Павел.
        - Ой, пап, знаешь, как только занятия заканчиваются, он тут же исчезает. Похоже, у него не больно-то хорошие отношения с коллегами. Он редко с ними обедает, и его никогда нет в учительской. А с учетом, насколько он «приятный» во всех отношениях, то тем лучше для них, если хочешь знать мое мнение! Но скоро у тебя будет возможность его лицезреть…
        - Да?
        - Ага! Ты забыл? Скоро встреча «преподы-родители»! А конкретно в следующую пятницу. Ты придешь?
        - Ха, не пропущу ни за какие коврижки! Надеюсь, Пьер с Жанной тоже придут! - добавил Павел, обращаясь к Гюсу.
        - По-моему, им так же не терпится, как и тебе!
        - Ну, значит, придем целой делегацией, чтобы посмотреть поближе на этого пресловутого препода-экс-цэрэушника, - Павел, улыбнувшись, покосился на дочку.
        - Ой, да ладно тебе, пап! Все могут ошибаться… - пожала плечами Окса, подавив улыбку при упоминании о своем промахе, довольно комичном на самом деле.
        На следующую встречу с учителями, состоявшуюся несколько дней спустя, явилась даже не делегация, а настоящий десант. И как только все вошли во двор, поступила команда «рассредоточиться». Пока Поллоки поднимались на первый этаж по внушительной каменной лестнице, возникшая из ниоткуда тень незаметно скользнула за ними и двинулась следом…
        У родителей Оксы не было никаких проблем с учебой дочери, как и с большинством преподавателей, кстати говоря. Мадмуазель Кревкёр поведала им о живом интересе Оксы к истории-географии - и о полученных ею отличных оценках. И эта милая дама была не одна: все преподаватели единодушно не могли нахвалиться на Оксу, что совсем не удивило родителей девочки, но, тем не менее, доставило им удовольствие. Оставалось пообщаться только с двумя учителями: месье Лемоном и Подлецом, как отныне называл МакГроу отец Оксы.
        - Ты все же будь поосторожней, пап! Не назови его ненароком «месье Подлец»! - предупредила Окса.
        Эти два учителя принимали родителей в одном классе. Месье Лемон стоял возле стола, а МакГроу, одетый с иголочки, устроился в дальнем конце, там, куда он теперь на каждом уроке постоянно отправлял Гюса.
        Преподавателю английского сказать особо было нечего, кроме как присоединиться к похвалам, щедро отсыпанным Оксе другими учителями и выразить восторг по поводу уровня знаний - да здравствует Полилингва! - и великолепного произношения Оксы, быть может, лишь чуточку галльского…
        И настал черед МакГроу.
        - Самое лучшее - напоследок, - пробормотал Павел, стиснув зубы.
        У Мари вдруг закружилась голова, и она вцепилась в предплечье мужа, чтобы сохранить равновесие. Павел, напрягшись, крепко взял жену за руку и решительно направился в конец класса, а за ним проследовала таинственная тень, которая скользнула к шкафу и там застыла.
        МакГроу поднял глаза и хмуро предложил паре сесть.
        - Вы..? - спросил он.
        - Мари и Павел Поллоки, родители Оксы. Добрый вечер, месье Ортон! - холодно поздоровался Павел.
        Учитель скрестил руки на груди.
        - Понятно…
        - Хорошо ли успевает Окса в той области, что касается вас, месье Ортон? - ледяным тоном продолжил Павел.
        Мари с беспокойством глянула на мужа и увидела, как у того на виске бьется жилка, тогда как сама она чувствовала себя так, будто из нее высосали все силы. Мари буквально ощущала ярость, заливавшую каждую клеточку тела и сердца Павла. Да и взгляд его, безусловно, выдавал его истинные чувства, потому что лицо МакГроу исказилось.
        - Она учится блестяще. Я просто сожалею…
        - Да? - язвительно перебил его Павел. - И о чем же вы «просто сожалеете»?
        Оставаясь совершенно неподвижным и держа руки на коленях, он мельком взглянул на стоявшую на парте бутылку с водой, свинтив взглядом крышку, отлетевшую к потолку. Затем бутылка поднялась в воздух и поплыла к МакГроу.
        Потрясенная Мари повернулась к мужу, одновременно и напуганная, и предвкушающая то, что неизбежно должно было произойти.
        Подчиняясь безмолвному приказу Павла, бутылка вылила свое содержимое на спину учителя, вымочив того до нитки.
        Лицо МакГроу потемнело, а потом он недобро улыбнулся:
        - Ребячество…
        Глядя на Павла, препод поднял кулак и резко разжал пальцы. С его ладони сорвалось жуткое насекомое и полетело к Поллокам. Хироптер Мертвая-Голова! В нескольких миллиметрах от лица Павла летающее чудище остановилось и раскрыло свою страшную пасть, демонстрируя два ряда острых, как бритва, зубов.
        Мари прижала ладонь ко рту, чтобы подавить крик ужаса, который наверняка привлек бы внимание к их странной троице. Из разверстой пасти насекомого шел невыносимый запах тухлого мяса, и Павел машинально отмахнулся, как бы от надоедливой осы. Хироптер мгновенно исчез, слово это была галлюцинация или кошмарный мираж.
        Подавив тревогу, Павел повторил свой вопрос, скрипнув зубами:
        - Так о чем вы сожалеете насчет Оксы?
        - У нее отвратительный почерк! - с вызовом бросил Мак-Гроу.
        Костяшки его пальцев на скрещенных руках побелели от напряжения.
        - Вы первый говорите нам об этой… катастрофе, - с иронией заметила Мари.
        - Месье Ортон, - тихо произнес Павел, наклонившись к своему врагу, - я хочу внести ясность. Мы знаем, кто вы, а вы знаете, кто мы. Вам также известно, что у нас есть кое-какие козыри, начиная хотя бы с нашей численности…
        - Месье Поллок, - перебил его Ортон-МакГроу тем же тоном, - мои козыри не уступают вашим, уж поверьте. И имейте также в виду, что у меня нет привычки отступать при возникновении препятствий.
        - Мы куда больше, чем обычное препятствие, месье Ортон. И я сильно сомневаюсь, что в этот раз вы добьетесь своего.
        - Сомневайтесь на здоровье, месье Поллок. Сомневайтесь…
        На этом Мари с Павлом встали и, бросив напоследок ледяной взгляд на Подлеца, вышли из кабинета. Загадочная тень скользнула за ними.
        - Ладно. Совершенно ясно, что мы должны удвоить бдительность. Наглости Ортону, похоже, не занимать!
        Как и договаривались, Поллоки и Белланже встретились после беседы с учителями, чтобы обменяться свежими впечатлениями. Абакум тоже присутствовал.
        - По-моему, главное - нельзя его недооценивать. Его самоуверенность отнюдь не блеф. Этот человек очень могуществен, этого ни в коем случае нельзя упускать из виду, - подчеркнула Драгомира. - Он уже был таким в Эдефии, мы это видели, верно, Абакум?
        - Да, ты права. И я полагаю, что все эти годы он совершенствовал свои умения, в отличие от большинства из нас. К тому же ничто не доказывает, что он один. Как он вел себя с вами? - спросил Абакум у Пьера и Жанны Белланже.
        - Невозмутимо, цинично и самоуверенно! - ответил отец Гюса. - Мы порекомендовали ему оставить детей в покое, а он лишь сказал «Или что? Вы сдадите меня полиции?». Он отлично понимает, что мы тоже должны быть очень осторожны и скрытны, впрочем, как и он сам, и насчет нашего происхождения и наших возможностей. Разговор был коротким, если не считать, что мы друг другу угрожали, как два петуха на заборе.
        - Ну, по крайне мере, теперь нам все ясно. Продолжим постоянно охранять ребят. Кстати, по-моему, будет неплохо, если я на эти выходные заберу Оксу к себе, как считаете? - поинтересовался Абакум.
        Все с серьезным видом закивали. Кроме Павла, который положил ладонь на руку жены, с болью посмотрев на нее, и хрипло сказал:
        - А у нас есть право голоса? Вообще-то мы ее родители…
        Драгомира грустно взглянула на сына с невесткой, потом вздохнула.
        - У нас нет выбора, Павел. Мы уже не можем дать задний ход.
        - А кто говорит о том, чтобы дать задний ход? - решительно заявил Павел. - Нужно вообще все прекратить!
        - Предположим, мы все прекратим, здесь и сейчас, - вмешался Пьер Белланже. - Ну и как ты убедишь в этом Ортона-МакГроу? Как сказал Тугдуал, пошел обратный отсчет. Наше будущее предопределено, Павел. И нам не остается ничего другого, как следовать по пути, указанному судьбой.
        - И это вас всех очень даже устраивает! - ядовитым тоном заметил Павел.
        - Окса? Не хочешь вылезти из укрытия? И ты тоже можешь подойти, Гюс, - не поворачивая головы, заметил Абакум.
        Слегка смущенные друзья, затаившиеся за спинкой одного из диванов, чтобы подслушать разговор, встали. Заложив руки за спину в знак покорности, они присоединились к маленькой группе.
        - Пришла пора тебя вооружать, детка…

52. Мужчина-Фей
        Когда Окса в последний раз была у Абакума, она и не подозревала, что крестный ее бабушки, ее Хранитель, как называла его Драгомира, был таким удивительным человеком. Не говоря о его поразительном превращении в зайца, которое девочка видела своими глазами, Окса обнаружила, что этот загадочный мужчина был буквально воплощением надежности.
        Малорана поставила на его верность и была права. Он держал данное слово всегда и вопреки всему, посвятив свою жизнь заботе о Драгомире, даже когда та стала взрослой самостоятельной женщиной, способной защищаться сама.
        Пока Абакум вел мотоцикл с коляской по узкой дороге, шедшей к его ферме, Окса искоса его изучала. Поведение Абакума, как и все его жесты, явственно отображали его суть: неторопливые, успокаивающие, а самое главное, внушающие доверие.
        Насколько помнила Окса, Абакум всегда считался членом их семьи. В магазине лекарственных трав, которым они с Драгомирой владели тридцать лет, движущей силой казалась Бабуля Поллок. Ее живой характер и обаяние привлекали всеобщее внимание. Особенно в последние годы, когда популярность скромного магазинчика преодолела границы страны.
        Несмотря на свои поразительные умения, Абакум приложил массу усилий, чтобы притормозить порывы Драгомиры в отношении прессы, не скрывая откровенно враждебного отношения к любой рекламе. Оксе довелось как-то присутствовать при их довольно живых дискуссиях по этому поводу, и тогда она подумала, что старик перестраховывается.

«Для чего такая осторожность?» - задавалась она тогда вопросом. Но сейчас Окса понимала Абакума куда лучше: любая статья о Драгомире и ее талантах травницы могла попасть в руки недоброжелателей вроде Ортона-МакГроу, например. Окса вспомнила последнюю статью, опубликованную в американском журнале буквально за несколько месяцев до их переезда в Лондон. Журналист не поскупился на славословия, назвав Драгомиру «гением травяной медицины» и «волшебницей в области растений». Упомянутая волшебница наотрез отказалась фотографироваться, но имя ее было названо точно…
        Глядя на Абакума и уже зная о нем больше, Окса понимала, какую роль играет этот загадочный и такой мудрый человек. Безусловно, полный тайн, но в первую очередь - мудрый защитник.
        Мотоцикл проехал по деревне, затем двинулся по дорожке, обрамленной боярышником. В конце нее их остановило высокое ограждение. Абакум слез с мотоцикла, снял шлем, вынул из дорожной сумки маленькую коробочку и достал оттуда кого-то вроде ярко-зеленого скарабея, которого сунул в замочную скважину. И ограждение открылось.

«О, живой ключ! Как интересно…» - подумала Окса.
        Абакум поставил мотоцикл во дворе, аккуратно закрыл ограждение и снял с него скарабея, вяло перебиравшего лапками.
        Территорию, которую занимало основное строение, окружала очень высокая каменная стена с двойными бронированными дверями. Абакум жил в таком же удивительном уединенном доме, как и Леомидо, хотя и в другом архитектурном стиле. Эта великолепная восстановленная старая ферма долгое время служила Абакуму местом отдыха. Но после их отъезда из Франции он обитал тут постоянно, предпочитая английскую сельскую местность суматохе Лондона.
        Окса прошлым летом провела у Абакума несколько дней со всей семьей, и ферма с тех пор ничуть не утратила своего очарования. Ее стены были выложены кирпичом разного оттенка красного, от самого темного, почти коричневого, до нежно-розового. Глицинии и шиповник практически закрывали первый этаж строения. Неподалеку от дома возвышался старый элеватор, который Абакум перестроил и соединил с основным зданием крытым переходом. В этой пристройке Окса ни разу не была. Но, может, в этот раз Абакум согласится ее туда пустить…
        - Ой, Абакум, у тебя тут стало еще красивей!
        Устроившись в кресле в форме раковины, Окса рассматривала внутреннее убранство дома, пока Абакум готовил полдник. Контраст с фасадом был поразительным: судя по внешнему виду дома, здесь должен был царить сельский стиль, но Абакум предпочел совершенно иное.
        - Да тут как в музее современного искусства! - присвистнула Окса.
        Абакум поставил поднос на маленький столик на полосатых ножках, налил в чашки горячий шоколад и уселся напротив девочки.
        - Возможно, ты этого не знаешь, Окса, но мои приемные родители были теми, кого здесь называют дизайнерами. Мой отец и его родители делали мебель, а мать была лучшим дизайнером интерьера в Эдефии. Это она целиком и полностью оформила интерьер апартаментов Малораны в Хрустальной Башне. И я обустроил этот дом практически так же, как типичное жилище Древолюбов в Эдефии. Дом, в котором я жил ребенком, очень походил на этот, если не считать, что он находился на гигантском дереве Исполино в нескольких десятках метров над землей… Моя семья всегда придавала большое значение эстетике вещей, особенно обиходных, и я рад, что у тебя тоже есть это восприятие.
        Окса слушала очень внимательно. Она обожала такие вот беседы один на один.
        - Должно быть, там очень красиво, в Эдефии… - мечтательно произнесла вполголоса Окса. - Извини, Абакум, ты упомянул о приемных родителях. Значит, ты как Гюс?
        - Да. И, как и ему, мне очень повезло, потому что меня приняли удивительные люди. У них было воистину золотое сердце.
        - А сколько тебе было тогда лет? - спросила Окса, ободренная доброжелательной улыбкой старика.
        - Несколько часов…
        - Но ты же был совсем крохой!
        По лицу Абакума на миг промелькнула грусть. Он ненадолго прикрыл глаза, прежде чем продолжить.
        - О моя маленькая Окса… Я доверю тебе одну тайну, которая практически никому не известна…
        - Один из твоих родителей - заяц, да? - выпалила Окса со свойственной ей стремительностью.
        Услышав это заявление, Абакум расхохотался так громко, как никогда прежде. Окса аж подпрыгнула и чуть не опрокинула на себя горячий шоколад.
        - Я так и знал, что ты в курсе о моих… как бы это выразиться… о животной части меня, - выдавил из себя Абакум, вытирая выступившие от смеха слезы. - Но такое! Впервые кто-то предположил, что мои родители могли быть зайцами!
        - Значит, ты знаешь, что я знаю… - жалобно пробормотала Окса, тем не менее, немало развеселившаяся от вида сотрясавшегося от хохота Абакума. - Шпионка из меня и впрямь никакая!
        - Я бы так не сказал… Но было нетрудно догадаться после твоих утренних эскапад. Но ведь именно этого ты тогда и добивалась, ехидина ты мелкая, не так ли? Я тебя знаю… Нет, Окса, мои родители не были зайцами. Но были не менее удивительными.
        - Ой, Абакум, расскажи! - взмолилась Окса. - Ну, пожалуйста!
        - Мой отец был пчеловодом. Древолюбом по имени Тибур. Я мало что о нем знаю, лишь то, что он был довольно одиноким человеком, близким к природе, скромным и добрым. Однажды одна из Фей Без-Возраста увидела его на цветочной полянке, где он держал свои ульи, и тут же в него влюбилась. Это редчайший случай, быть может, единственный за всю историю Эдефии. И тогда эта Фея Без-Возраста, моя мать, показалась моему отцу. Они безумно полюбили друг друга. Несмотря на чистоту их отношений, этот союз привел их обоих к гибели. Человек и Фея Без-Возраста не могут быть вместе. И уж тем более любить друг друга…
        - И что произошло? - выдохнула Окса, глядя на Абакума широко открытыми серыми глазами.
        - Как только я родился, они превратились в пыль, - меланхолично сообщил Абакум.
        - Ой! - Окса зажала рот рукой. - Ты хочешь сказать, твоя мама умерла сразу же после твоего появления на свет?
        - Некоторым образом… - печально улыбнулся Абакум. - Судя по всему, Феи Без-Возраста устроены не так, как люди, потому что я родился сразу после зачатия. И стал причиной исчезновения моих родителей.
        - Кошмар… - У Оксы в горле стоял ком.
        - А я считаю, что это скорее красивая история, - сверкнул глазами старик. - Они оба знали, что идут на огромный риск. Но даже угроза смерти не могла помешать любви, которую они питали друг к другу. Безграничной любви…
        - А что было потом?
        - На следующий день двое соседей, услышав мои голодные крики, нашли меня в доме отца. Я был один, голый и грязный. Не зная, что делать, они меня покормили, а потом отнесли к Лучезарной Малоране, и та приказала начать поиски. Никто не знал, что в жизни и в сердце моего отца появилась женщина, так что удивление было всеобщим. В течение многих дней десятки человек обшаривали леса и поляны, озера и пещеры. Но не обнаружили никаких следов моих родителей. Они словно испарились… Это стало самой большой загадкой всей Эдефии на протяжении нескольких недель. У каждого имелись свои соображения насчет того, что могло произойти, особенно если учесть, что не поступило никаких сведений об исчезновении девушки, ни о рождении ребенка. Одни думали, что на моих родителей напали пчелы. Другие считали, что какая-то особа тайно родила, чтобы избежать гнева родни. Третьи и вовсе предполагали, что Тибур захотел пройти на Остров Фей и за свое безумие навсегда превратился в Берегуна…
        - Берегуна?
        - Это маленькие люди, полулюди, полуолени, зачарованные в наказание за любопытство.
        - Как это, за любопытство? - поразилась Окса. - А что они такого сделали?
        - Хотели увидеть Фей.
        - Но это же нормально - хотеть увидеть Фей, разве нет? - возмутилась девочка. - Это жестоко, наказывать за такое!
        - Да, возможно, - согласился Абакум. - Но пойми вот что: наказание, которое они получают, дает им и огромное счастье. Конечно, нижняя часть тела отныне у них оленья и на голове растут рога, но они могут жить вместе с Феями, на их острове, до конца своих дней. А это - их самое страстное желание. Что же касается моего отца, то, как ты понимаешь, эта теория была наиболее близка к реальности. Много позже я смог порыться в архивах «Светлячка» - это новостная газета Эдефии - и могу тебе сказать, что там перебрали все возможные варианты, от самых абсурдных до самых романтических. Но никто так и не смог узнать, ни что же было на самом деле, ни разыскать моих родителей. И тогда Малорана отдала меня паре Древолюбов, о которых я тебе уже говорил, Микке и Иве. Они полюбили меня, как собственного сына, и я им очень многим обязан. Это было для них непросто…
        Окса с любопытством смотрела на Абакума, страстно желая узнать больше.
        - Согласившись меня взять, они одновременно соглашались и хранить тайну моего рождения. Когда в Эдефии рождается ребенок, ему сразу делают идентификационное кольцо из его ДНК и сока Горановы, как и Гранокодуй. Когда собрались сделать мое кольцо, то моментально выяснилось, что у меня ненормальная ДНК, в смысле, она не соответствовала ничему известному в Эдефии. Об этом знали всего четыре человека. Малорана, мои приемные родители, и изготовитель колец, который в любом случае должен был хранить профессиональный секрет их изготовления. Должен сказать, что все детство меня окружали огромным вниманием как Малорана, так и родители. Все трое переживали за меня, и в то же время им было любопытно, а это не всегда легко выносить. К тому же очень быстро обнаружилось, что я обладаю весьма особыми талантами…
        - Выходит, ты фей? - перебила его Окса, едва не выпрыгнув из кресла. - МУЖЧИНА-ФЕЙ!

53. Откровения Поющего Источника
        Абакум погладил кончиками пальцев бородку, заинтригованный этим заявлением.
        - Никогда не рассматривал себя под таким углом… Но почему бы и нет? Мои родители считали, что я чародей. То же самое считают твои бабушка, отец и родители Гюса, которые знают о моем необычном происхождении. Но должен признать, что идея быть
«феем» мне нравится!
        - Но откуда ты все это знаешь? Откуда тебе известно, что твоя мать - Фея-Без-Возраста?
        - Я вспомнил мое рождение, - просто ответил старик, и глаза его ярко вспыхнули.
        - Абакум, ты, конечно, извини, но никто не помнит своего рождения! - живо возразила Окса.
        - Ты права, никто не может этого помнить. Даже мужчина-фей, - подмигнул он. - Нет, просто мне повезло, что на меня пал жребий идти к Поющему Источнику…
        - Жребий? - удивилась Окса.
        - Каждый год, по случаю большого праздника Летнего солнцестояния, по жребию избирается один житель Эдефии, чтобы направиться к Поющему Источнику, весьма таинственному ключу, расположенному неподалеку от Острова Фей. Представь себе, что его вода позволяет вспомнить или снова пережить утраченное или невозможное воспоминание. И должен тебе сказать, это весьма желанная привилегия! Я помню все, как будто это было вчера…
        В тот день мне исполнилось двенадцать лет. Когда Лучезарная Малорана во время жеребьевки сунула руку в огромную хрустальную вазу, в которой содержались записки с именами всех жителей Эдефии, и когда она назвала мое имя, я подумал, что мне это снится. Малорана отвела меня к дверям огромного лабиринта, защищавшего доступ к Поющему Источнику. Там она вложила мне в руку голографический план, мгновенно отпечатавшийся на моей ладони. Я несколько часов бродил между стенами из зелени и камней, усталый и напуганный, пока не добрел до выхода. А найти выход было необходимо! И не только для того, чтобы выбраться из Лабиринта, в котором некоторые оставались, как в ловушке, навсегда, но, самое главное, чтобы попасть к Источнику!
        Когда я, наконец, прошел Лабиринт, голограмма пропала: я прибыл к месту назначения. Два чудища с туловищем льва и головой женщины охраняли вход в пещеру, это были грозные Торсолео! Как и все дети Эдефии, я слышал страшные истории об этих созданиях. Истории, или легенды, предназначенные, в основном, чтобы стращать малышей… Но в двенадцать лет я еще в них верил, и помнится, перепугался до смерти.
        Торсолео смотрели на меня своими желтыми глазами, и я пришел в ужас. Когти у них были такими острыми, что одним ударом лапы эти магические животные могли порезать меня на ленточки! Я не знал, что мне делать, опасаясь, что малейшее мое движение их разозлит. Как я потом выяснил, Торсолео должны безжалостно прогонять тех, кто смог добраться до Источника незваным. Я же прошел без проблем, о моем приходе их известили заранее, а преодоление Лабиринта давало мне право подойти к Источнику.
        Короче, я стоял, парализованный ужасом, у входа в пещеру. И тут эти удивительные существа склонили головы и, взмахнув передней лапой, жестом пригласили меня пройти внутрь.
        В гроте, выложенном сверкающей ляпис-лазурью, меня ждало великолепное зрелище. Вода Поющего Источника была прозрачно-розовой и отражалась от всех поверхностей, а воздух там был сладкий и теплый. Я лег на землю и пролежал так час, ночь, не знаю… Я потерял всякое чувство времени и пространства. Единственное, что я чувствовал, что нахожусь внутри огромного драгоценного камня. Никогда прежде я не видел столь чистых и живых цветов, как в том гроте. Я уснул, убаюканный пением Источника, а когда проснулся, рядом со мной лежала большая перламутровая раковина. Ясный и нежный голос позвал меня по имени и предложил выпить содержимое раковины.
        Вот так я отведал магическую воду Поющего Источника. У нее был вкус слабо газированного лимонада, воздушные пузырьки щекотали мне нёбо. И внутри меня словно зажглись звезды! С первого же глотка я вернулся в день своего зачатия, который был и днем моего рождения. И, наконец, узнал, кто я такой…
        Оксу рассказ Абакума восхитил.
        - Все мгновенно стало понятным, - продолжил мужчина-фей. - И таким очевидным! Пусть я и был лелеемым ребенком, незнание моего происхождения причиняло мне боль. От меня никогда не скрывали известной правды, но большая часть моей истории оставалась загадкой для всех, начиная с меня самого. А тут, в этом волшебном гроте, я прыгнул на двенадцать лет назад и увидел свою мать, Фею-Без-Возраста, и моего отца, пчеловода Тибура.
        Они были… как бы это выразиться… они сияли! Как только мои младенческие глаза поглядели на них, отец взял меня на руки, а мать склонилась ко мне. Каштановые волосы обрамляли ее прекрасное лицо, она была удивительная, такая красивая, что ее красота буквально озаряла все вокруг, словно излучая свет. Она нежно коснулась губами моих губ, и тихонько дунула, отдавая мне свою жизнь и суть. И тут же мои родители словно взорвались, рассыпавшись мириадами ярких искр. Это было так красиво, что чувство утраты меня мгновенно покинуло. Я, наконец, обрел покой, потому что теперь знал!
        Прежде чем я покинул это чудесное место, нежный голос снова обратился ко мне, велел пройти к водопаду, просунуть сквозь него руку и взять то, что лежит за стеной воды. Я послушался, как ты понимаешь, а когда вытащил руку, то в ней оказалась палочка. Голос сообщил мне, что это палочка моей матери, Феи-Без-Возраста-Умершей-Ради-Любви, как теперь называли ее Феи между собой.
        Абакум замолчал, взволнованный собственным рассказом. Окса же была и тронута, и изумлена до крайности.
        - Ух ты… - пробормотала она. - Вот это да! Но так печально, что плакать хочется…
        Добрый взгляд Абакума был устремлен куда-то в пространство.
        - Давненько я не говорил об этом… Не грусти, девочка, - обратился он к Оксе. - Скажи себе, что я дитя огромной любви! Я знаю, что меня трудно представить таковым, с моей-то бородой и глубокими морщинами, но, тем не менее, это так и есть…
        Окса с благодарностью и нежностью взглянула на Абакума. В горле у нее стоял ком, она старалась не расплакаться. Абакум, внимательный свидетель этой борьбы, казалось, немного колебался. Потом он все же встал и заявил голосом, настолько ясным, насколько ему позволяли собственные эмоции:
        - Хочешь посмотреть, как выглядит эта самая палочка?
        - Что?! - подскочила Окса. - Ты говоришь о самой настоящей, подлинной и уникальной волшебной палочке Феи Без-Возраста из Эдефии?
        Она снова обрела природную живость.
        - Именно! - в тон ей ответил Абакум. - Той самой!
        - И ты еще спрашиваешь, хочу ли я на нее посмотреть?! - возвысила голос Окса, уперев руки в боки. - Еще как хочу! Все бы отдала, чтоб увидеть…
        Через несколько секунд старый Чародей положил на столик упомянутый драгоценный предмет, вызвав у Оксы восхищенный вопль.
        Палочка была выполнена из перекрученной светлой древесины, длиной сантиметров сорок. К одному краю она постепенно утолщалась, на широком ее конце было надето кольцо из белого золота с выгравированной изящной надписью:
«Фея-Без-Возраста-Умершая-Ради-Любви».
        - Поверить не могу! Волшебная палочка! Скажи мне, что не сплю!
        - Я тоже подумал, что мне снится, когда она оказалась у меня в руках, - сообщил Абакум. - Неделями я смотрел на нее и изучал. Таким образом я выяснил, что она сделана из Мажестика - это вид благородной древесины, а в ее узкий кончик вделан волшебный камень с самых высоких горных вершин Эдефии. Как я ее только ни крутил, чтобы понять, как она действует. И должен сказать, мое терпение подверглось большому испытанию! Я даже как-то чуть ее не сломал от злости, что ничего не выходило! Я наугад произносил заклинания и заклятья - все без толку. Но в один прекрасный день я понял: достаточно высказать пожелание в гармоничном виде - то есть стихами или песней - и палочка действует!
        - Лирическая палочка, короче! - щеки Оксы пылали.
        - Точно! И таким образом я обнаружил, что могу превращаться. Для этого мне нужно посмотреться в зеркало и направить заклинание на себя.
        - Это так ты превращаешься в зайца? - щеки Оксы стали совсем пунцовыми. - Класс! Теперь я понимаю, почему папа говорит, что ты самый сильный из нас!
        - Знаешь, я теперь редко прибегаю к этим способностям. Разве только в некоторых экстремальных ситуациях!
        - Ну что ж, можно сказать, у тебя крутое генетическое наследие, Абакум! - с жаром заявила Окса. - Надеюсь, тебе никогда не приходилось делать анализ крови, потому что ты, наверняка, настоящая научная загадка!
        Лицо старика просветлело, а глаза сверкнули.
        - Ну, ты ничего не упускаешь! Нет, к счастью, я никогда не имел дела с врачами, и надеюсь избежать этого до конца своих дней. Даже представить себе боюсь возможные последствия…
        - Да уж! Э-э… Абакум? А это что такое?
        Окса указала пальцем на толстую книгу, которую Абакум принес вместе с палочкой. Это был внушительный том в потертой обложке из светло-розовой кожи, инкрустированной металлической нитью.
        - А-а! Это Книга Теней. Когда я вышел из грота Поющего Источника, один из Торсолео протянул мне тряпицу. Как только я ее взял, место, на котором я стоял, погрузилось в тень, и я помню, как вздрогнул, очень удивившись и совершенно не понимая, что происходит. А потом увидел лежавшую на земле у моих ног книгу. Торсолео, давший мне тряпицу, оказавшуюся платком моей матери, объяснил, что это Книга Теней. У каждой Феи есть своя такая. Там записаны рецепты, заклинания, чары и заклятья. Та, что я держал в руках и которую ты сейчас видишь, принадлежала моей матери. Поскольку тайна моего рождения была раскрыта, отныне я мог ею обладать. Ну вот, детка, теперь ты все знаешь…
        Окса с тысячей предосторожностей листала волшебную книгу. На толстой желтоватой бумаге цветными чернилами были написаны непонятные заклинания, загадочные стихи и нарисованы таинственные рисунки. Но больше, чем сам предмет, Оксу очаровало его происхождение. Книгу, принадлежавшую фее, не каждый день увидишь!
        Листая волшебные страницы, девочка испытала удивительное, всепоглощающее чувство радости.

54. Проба сигнала тревоги
        - А не перейти ли нам к практическим вопросам? - минут через десять предложил Абакум. - Я тут оборудовал комнату специально для тебя. Комнату-лес. Хочешь посмотреть?
        - Конечно!
        Они поднялись наверх по металлической лестнице, и Абакум открыл раздвижную дверь.
        - Ух ты! С ума сойти! Как среди деревьев!
        Действительно, две из четырех стен были стеклянными и выходили прямо на рощицу, находившуюся так близко, что казалось, будто входишь в лес. Внешняя стена дома была увита лозой дикого винограда, добавляя красоты этому необычному интерьеру.
        - Ты прав. Это и впрямь комната-лес! - констатировала Окса.
        - В Эдефии Древолюбы традиционно живут на деревьях, в регионе Зеленая Мантия, - напомнил девочке Абакум. - Точнее, в больших домах, построенных на деревьях. Видела бы ты Листвянник, нашу столицу! Уверен, она бы тебе очень понравилась… Она вся находится на деревьях Исполино и Корнекрона - это что-то вроде баньяна с внешними корнями и колоссально широкими ветками. Они образуют Город, где более пятисот домов связаны между собой подвесными мостами и веревками. А не очень спортивные люди передвигаются между деревьями в кабинках на солнечной энергии.
        - Ишь ты, просто ультрамодерн! - заметила Окса.
        - А то! - ухмыльнулся Абакум. - Мы уже давно вылезли из средневековья!
        - Ой, я не это хотела сказать! - слегка смутилась девочка. - Я знаю, что у вас развитая технология.
        - Угу. Только я бы сказал, скорее эко-технология, поскольку мы сумели развиться и, сохраняя окружающую среду, существовать в единении с природой. Кстати, она нам и помогает. Жаль, что Внешники не сумели сделать того же, очень жаль…
        - А дома в Зеленой Мантии? Ты сказал, они похожи на твой.
        - Да, очень. Они из дерева, стекла и металла. Их строят так, чтобы они органично смотрелись на ветках деревьев, словно их естественная часть. Вот уже несколько лет Внешники используют при строительстве правила, которые соблюдают в Эдефии больше нескольких веков. Похоже, тут тоже начали, наконец, понимать важность эргономии и эко-дизайна. Лучше поздно, чем никогда, верно?
        Окса задумчиво кивнула.
        - Ладно, детка, оставляю тебя обустраиваться… А потом можешь присоединиться ко мне, - предложил Абакум.
        Через несколько минут Окса спустилась вниз. Гордая своими новыми умениями, она заявилась в большой зал, шагая по стене.
        Абакум лежал в натянутом между двумя колоннами гамаке в окружении разных существ, часть из которых была уже знакома Оксе.
        - Добро пожаловать, Юная Лучезарная! - хором поздоровались тварюшки.
        Окса рассмеялась и, проделав безукоризненный пируэт и приземлившись на пол, поблагодарила их за теплый прием.
        - Вижу, Драгомира времени даром не теряла, - расплылся в широченной улыбке Абакум.
        - Браво, Окса! Великолепный выход, а какое приземление! Сразу чувствуется влияние восточных единоборств, есть в нем стиль, это да… Присаживайся-ка, я тебя познакомлю.
        Окса плюхнулась на мягкое кресло в форме груши и уперлась локтями в колени.
        - Фолдинготов ты у меня не увидишь. Как ты уже знаешь, они служат только семье Лучезарной, - уточнил Абакум. - Но у меня есть несколько десятков созданий, с частью которых ты уже, возможно, встречалась: Кульбу-горлан, Вещунья, Простофиля, Геториг, Пластикокетка…
        - А Горановы у тебя есть? - Окса оглядела рассматривающих ее тварюшек. - Они меня смешат до икоты!
        - Да, одна, от которой мне удалось получить несколько побегов. Ты же понимаешь, как с ними сложно… Они еще совсем крохи, и хотя мне редко приходится делать Гранокодуй или идентификационные кольца, они мне весьма полезны. На случай появления новой Юной Лучезарной, к примеру…
        Окса улыбнулась и с огромным уважением поглядела на старика. Ей было очень уютно с ним. Еще больше, чем прежде.
        - Ага! Спасибо тебе за Гранокодуй!
        - Часто им пользуешься? - с невинным видом поинтересовался Абакум.
        - Э-э… иногда… - пробормотала девочка.
        - Надеюсь, не на публике! - пристально поглядел на нее старик.
        Говорил он серьезно, но лукавый блеск его глаз выдавал, что он подсмеивается над ней, видя ее смятение.
        - Никогда! - с деланным негодованием воскликнула Окса.
        - Тем лучше, - хитро улыбнулся Абакум. - Нам всем известно, что ты у нас весьма благоразумная девица…
        - Это marvellous! Это wunderbar! - вскричало нитевидное создание, избавив Оксу от тяжкого бремени форменного допроса.
        - Ой! Какая ты смешная! - не удержалась девочка.
        - Вы хотите сказать, что я ridiculous? Grottesca? Lojlig? У-у-у-у…
        Пластикокетка вдруг залилась горючими слезами, ее длинное тельце, дырявое как швейцарский сыр, весьма внушительно надувалось и опадало. Окса оторопело вытаращила глаза.
        - Не переживай, Окса, - спокойно сказал Абакум. - Как видишь, Пластикокетки обожают мешать в кучу языки, но вдобавок они весьма склонны к театральности. Как у многих существ, ушедших с нами в изгнание, у них развилась возбудимость, еще более высокая, чем была в Эдефии, то ли из-за климата Во-Вне, то ли из-за нашего долгого пребывания в Сибири, кто знает… Так что ты частенько будешь наблюдать драматические сцены…
        - …или комические, - вставил Геториг. - Потому что мы, по крайней мере, сумели сохранить наше чувство юмора, в отличие от некоторых!
        Он принялся танцевать вокруг ревущей белугой Пластикокетки, которая вдруг распалась на кучу ленточек и принялась лупить хулигана ими по хребту, как плеткой!
        - Порка! Вот что ты заслуживаешь, very bad создание! - воскликнула Пластикокетка.
        Геториг юркнул за спину Оксы, и Пластикокетка тут же перестала его хлестать.
        - Что я и говорил! Ну никакого чувства юмора! - гордо провозгласил Геториг.
        Окса не удержалась и взяла его на руки. Геториг благодарно положил ей голову на плечо.
        - Уй, щекотно! - поежилась Окса.
        - Это because of его чертовой шевелюры! - сообщила Пластикокетка, приняв свою обычную форму. - Achtung, будьте осторожны, Юная Лучезарная, с его грязной capela!
        - Комические сцены? - вмешался Простофиля с задержкой на пару минут. - Почему вам это кажется смешным, волосатая Юная Лучезарная?
        - Мы не любим ни грязь, ни холод! - куда более уместно хором сообщили Вещуньи.
        - Слушай, Абакум, - Окса со смехом поставила Геторига на пол, - твои тварюшки такие же потешные, как у Драгомиры и Леомидо! А твоя Пластикокетка это вообще нечто!
        - Это очень интересное существо, служащее всем Древолюбам. Ты еще мало что видела, но представь себе, что она умеет превращаться в любую полезную вещь, будь то лестница, стул или веревка… Ее тело состоит из вещества одновременно и плотного, и пластичного, похожего на пластилин или каучук. Удобно, да?
        - Да уж! А Геториг? У него какие свойства? Помимо умения изображать клоуна и насмехаться над остальными, я имею в виду…
        - Видишь роскошную шевелюру, которой он так гордится? Так вот, ее используют вместе с остальными ингредиентами, чтобы делать Улучшалки Эксельсиор, те, что ускоряют мышление. Что же касается Простофили, то его гребешок используют для изготовления антистрессового бальзама…
        - А, точно! Я видела у Леомидо! Драгомира привезла его, чтобы втирать в листья Горановы, когда та выпадает в осадок. Что происходит в среднем раз пятьдесят в день…
        - Точно подмечено! - расхохотался Абакум. - Но гребешок Простофили используется также для изготовления Гранока Памятесмешка. Для чего он - сама догадаешься. А еще гранул, которыми ты каждое утро кормишь твоего Курбето-пуко. Кстати, как он поживает?
        Окса вместо ответа попросту подняла рукав и показала мирно урчащий живой браслет. Абакум подошел и погладил по голове спящее существо, которое заурчало еще сильней.
        - Отлично он поживает! Только вот устроил мне как-то на уроке… похохотать! Но я сама виновата: забыла его покормить… И должна тебе сказать, это было что-то с чем-то! - прыснула Окса. - Очень «громкий» опыт! С тех пор постоянно ношу с собой принадлежности идеальной будущей Лучезарной: Гранокодуй, коробочку-антипукалку, Улучшалку Прилипучку… - добавила она, похлопав по заплечной сумочке. - И она всегда со мной, даже на занятиях спортом. Хотя боюсь, что кто-нибудь в нее залезет…
        - Ты правильно делаешь, что соблюдаешь осторожность, особенно с учетом того, что Ортон рядом, - серьезно заметил Абакум. - Но я тебе кое-что приготовил для пущей надежности. Кульбу-горлан, подойди, пожалуйста.
        К Чародею подлетело существо размеров сантиметров семь, с конусовидным, слегка, закругленным к низу туловищем лиловатого цвета, напоминающее игрушку-неваляшку. Венчала все это поразительная голова с вытаращенными огромными глазищами, которые, казалось, вращаются на триста шестьдесят градусов, отчего у существа был неизменно переполошенный вид. Вдоль его туловища свисали длинные ручки, уравновешивающие толстенькое тело.
        - Хозяин? Задание?
        - Да, и очень важное задание, - ответил Абакум. - Отныне ты будешь служить вот этой юной особе. Окса, представляю тебе твоего личного Кульбу-Горлана!
        Окса заинтересованно взглянула на тварюшку, устроившуюся у нее на коленях, и внимательно на нее глядевшую. Кульбу-Горлан поздоровался, качнувшись вперед-назад на длинных ручках, затем остановился, упершись ими в колени девочки.
        Абакум продолжил знакомство.
        - Кульбу-Горланы - это своего рода живые сигналы тревоги, очень надежные и громкие, умеющие приспосабливаться к любым нуждам и ситуациям. Ты можешь дать им любое поисковое задание и сама выбрать сигнал сирены. Рекомендую тебе попросить этого Кульбу-Горлана присмотреть за твоей сумкой. Если кто-то захочет заглянуть в нее из любопытства или из злого умысла, Кульбу-Горлан может либо предупредить тебя, либо совершить действие, предотвращающее несанкционированную попытку. Например, он может изобразить пронзительный звонок, от которого барабанные перепонки лопаются, или сильно оцарапать чересчур любопытные руки - это уже тебе решать.
        - Иди сюда, Кульбу-Горлан, иди сюда, - позвала Окса.
        Маленькое фиолетовое создание порхнуло ей в ладонь и принялось раскачиваться на ручках.
        - Юная Хозяйка, жду ваших распоряжений!
        Абакум ободряюще подмигнул девочке.
        - Ну, так слушай внимательно, - продолжила она, засовывая Кульбу-Горлана к себе в сумку. - Ты будешь охранять мою сумку и очень-очень громко кричать, если кто-нибудь, кроме меня и Абакума, попытается ее открыть. Давай попробуем, ладно? Я сыграю роль чужака…
        Абакум мгновенно заткнул уши руками.
        Окса открыла молнию сумки, и тут же раздался оглушительный сигнал, достойный пожарной сирены. Окса выпустила сумку и последовала примеру Абакума, заткнув уши. Судя по всему, старик на собственном опыте уяснил, что такая предосторожность не повредит. Через пару мгновений оглушительный вой прекратился, и Кульбу-Горлан высунулся из сумки с вопрошающим видом:
        - Юная Хозяйка, сигнал вам подходит?
        Окса, по-прежнему заткнув пальцами уши, со смехом потрясла головой, старясь избавиться от последствий акустического удара.
        - Может, что-нибудь менее впечатляющее? А то я весь город перебудоражу! - поинтерсовалась тварюшка озабоченно.
        - Ох, эти Кульбу-Горланы… От скромности они не умрут… - пробубнила Пластикокетка, свернувшаяся в комочек в углу комнаты. - Villano!
        - Ладно, ладно, задача ясна, Юная Хозяйка! - пообещал Кульбу-Горлан, ныряя обратно в сумку.
        - Ну вот и хорошо! Одну проблему решили, - заявил Абакум. - А теперь перейдем к серьезным вещам, если не возражаешь. Ступай за мной…

55. Таинственный элеватор
        Абакум повел Оксу на первый этаж. Все существа покорно двинулись следом. В конце коридора находилась бронированная дверь в крытый переход. Замок открылся, как только Абакум сунул туда зеленого скарабея. Все проследовали по переходу и оказались на элеваторе, превращенном в гигантскую оранжерею благодаря куполообразной прозрачной крыше, через которую лился молочный свет.
        Крошечные золотистые птички приветствовали хозяина и гостью радостным щебетом.
        - Здравствуйте, Птичкины! - поздоровался Абакум.
        - Ха! У бабули есть серьги с птичками, очень похожими на этих! - Окса прищурилась, чтобы получше разглядеть пичуг.
        - Интересно, а настоящие ли там птички, - хитро улыбнулся Абакум.
        - Ой, Абакум, ну перестань меня разыгрывать!
        - А ты приглядись получше, когда твоя бабушка в следующий раз их наденет, - порекомендовал старик.
        - Нет, вы оба просто нечто! - сдалась Окса. - А-а! Это еще что такое?! - вдруг заверещала она, вцепившись в руку Абакума.
        Огромный рой насекомых пришел в движение и начал перемещаться, резко меняя направление, как это делают скворцы.
        Окса побелела, сердце ее бешено заколотилось. Этот рой напомнил ей то, что она предпочла бы забыть. А главное, больше никогда не переживать снова! Воспоминания о Хироптерах Мервая-Голова еще были очень свежими и болезненными.
        Абакум мгновенно понял, что девочка в панике.
        - Это не то, что ты думаешь! - он положил руку Оксе на плечо. - Присмотрись!
        Рой был прекрасен. Только вот Окса терпеть не могла насекомых. Особенно, когда они перемещаются толпой с гнусной манерой лететь прямо на нее, чтобы свернуть вправо или влево в самый последний момент, от чего она всякий раз вздрагивает…
        Поняв, какой эффект этот своеобразный балет оказывает на юную гостью, Абакум громко свистнул, и рой мгновенно прилепился к стене элеватора, образовав живую надпись, гласившую: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЮНАЯ ЛУЧЕЗАРНАЯ!
        - Ой, Абакум! И что это?
        - Это значит, что мои Невиды тебя приветствуют, разве не видишь? - широко улыбнулся Чародей.
        - Твои кто?
        - Невиды. Это вовсе не насекомые, вопреки твоему первому впечатлению, а крошечные существа, похожие на летучих головастиков. На самом деле это идеальные маленькие крылатые хамелеоны, которые могут принимать любой цвет. Смотри!
        На стене уже не было никаких следов роя. Но миг спустя образовалась новая картинка: лицо Оксы в окружении разноцветных огней фейерверков! Девочка засмеялась.
        - Круто!
        - Знаешь, художественное творчество - это не основное их предназначение, - пояснил Абакум. - В первую очередь, Невиды служат для создания покрова невидимости Лучезарных, которые могут, пользуясь ими, проходить незамеченными.
        - Я могу попробовать? - тут же загорелась Окса.
        - В свое время да, сможешь, - лаконично ответил Абакум.
        - Да здесь настоящий тропический лес! - Окса огляделась по сторонам. Вдоль стен шла лестница, позволявшая спуститься на землю, туда, где росла большая часть растений, которых здесь было великое множество.
        После первых, не очень приятных моментов, организм девочки приспособился к повышенной влажности, и она попала под чары этого поразительного места. Окса всегда подозревала, что на элеваторе Абакум много чего прячет. Но видеть своими глазами огромные зеленые насаждения, болтавшие между собой, как кумушки за чаем, - от этого глаза на лоб полезли бы и у самой опытной Юной Лучезарной! Некоторые из растений стояли прямо на полу, другие - на деревянных столах, третьи висели на лестничных перилах. Окса узнала Горанов, несколько штук пристроились в горшках на огромном столе. Малыши, скорее всего…
        Когда девочка приблизилась, самая большая Горанова - мамаша, наверное, - отчаянно затряслась.
        - Кто идет? Это незнакомка! Незнакомка, которая заразит нас болезнями! Бактериями! Вирусами! Но куда смотрят Кульбу-горланы?! Здесь чужачка! Тревога! ТРЕВОГА!
        Подошедший Абакум погладил растение, что-то тихонько ему сказав, но Окса не расслышала, что именно. Во всем элеваторе поднялся переполох, слышался лишь разрастающийся шелест листьев и шепоток. Шум рос и рос и превратился в сущий тарарам.
        Растения склонялись одно к другому, чтобы передать сообщение, пока одно из них, самое большое, восседавшее в огромном горшке, не издало громкий крик:
        - Это Юная Лучезарная! ЭТО ДОЛГОЖДАННАЯ!
        Гвалт прекратился, чтобы возобновиться через пару мгновений. Растения хлопали листочками, как цимбалами.
        - Они аплодируют, - шепнул Абакум на ухо Оксе.
        Девочка покраснела, не привыкнув получать овации от растений, и благодарно им поклонилась.
        - Это здоровенное зеленое - просто отпад! Что это?
        Абакум, прежде чем ответить, снова свистнул, требуя тишины, и растения тут же перешли почти на шепот.
        - Вижу, ты заметила мою Центавру! Да уж, ее трудно не заметить! А ведь она еще не достигла зрелости. Через несколько месяцев она поднимется до пяти метров в высоту.
        - Она вроде как управляет остальными, нет? Растение-шериф, - заметила Окса, с любопытством рассматривая Центавру.
        - Ты почти права. Центавра в первую очередь регулирует атмосферу, добавляя или водных испарений, или углекислый газ по мере необходимости. Но это не единственная ее функция… Может, ты заметила, что у наших существ разные характеры. Ну, так с растениями то же самое, с той лишь разницей, что они неподвижны и привязаны к определенному месту. Все они обладают некоторыми способностями, но умение передвигаться не из их числа. Так что в случае конфликта с растениями несколько сложнее управиться. И тогда Центавра берет на себя роль посредника, успокаивая горячие головы. Видела, как она только что всех построила?
        - Да, сразу видно, что она сильная! А это что, совсем хрупкое? - Окса подошла к растению с тоненькими длинными стебельками, на кончиках которых распустились нежные сиреневые цветочки.
        - Это Нобилия. Пестик ее цветков вырабатывает золотистую пыльцу, которую используют для изготовления ослепляющего Гранока.
        Нобилия наклонила один из своих длинных стебельков и тихонько погладила кончиками руку Оксы. Застигнутая врасплох, девочка дернулась и отшатнулась. Потом, заметив ободряющую улыбку Абакума, снова подставила растению руку. Нобилия затряслась, кудахча от удовольствия.
        Чуть подальше еще одно растение, густое и кудрявое, старалось обратить на себя внимание девочки, размахивая во все стороны листочками. Окса с любопытством приблизилась, и оно, выражая свою радость пронзительными криками, тут же обвилось вокруг ее запястья.
        - А это Пульсатилла, - представил Абакум. - Растение с весьма живым темпераментом, как ты видишь! Я обнаружил ее полезные свойства уже после Великого Хаоса, изучив те жуткие Граноки, которыми Изменники пользовались как оружием…
        - Черные Шары? - уточнила Окса.
        - Да, в частности Ледоцинт, который превращает части тела в стекло, как ты уже видела у несчастной Куропатки Леомидо. Пульсатилла позволяет сделать противоядие, сводящее на нет результат воздействия Ледоцинта. Именно его и дала Драгомира Куропатке, и та смогла выздороветь.
        Пульсатилла по-прежнему держала Оксу за запястье и явно не собиралась его отпускать.
        - И еще одно: это растение очень ласковое. Но ты и сама уже это поняла… Пульсатилла, может, все-таки вернешь мне Оксу? Я хочу ей кое-что показать.
        - Давай, латук, отпускай Юную Лучезарную! - вмешался Геториг, со всей силы потянув за стебель, обмотанный вокруг запястья девочки.
        - Я не латук, слышишь, ты, Волосан! - возмутилась Пульсатилла. - Я очень полезное и благородное растение, Хозяин так сказал! И мне нужна любовь, чтобы расцветать! Тут кто-нибудь знает, что это такое? Любовь!
        Абакум наклонился к Оксе, что-то шепнувшей ему на ухо.
        - Ну, конечно, можешь!
        Тогда Окса наклонилась к Пульсатилле и легонько чмокнула ту в самый большой из листочков. Растение тут же освободило запястье девочки и испустило довольный вздох, взбудораживший ее соседок.
        Абакум воспользовался этим весьма трогательным моментом, чтобы быстро утащить Оксу на небольшую антресоль, расположенную на полувысоте элеватора. На маленькой платформе находилась мастерская с рабочим столом, заваленным инструментами, и огромным шкафом с выдвижными ящиками, как у Драгомиры.
        Абакум предложил Оксе сесть в шезлонг, а сам устроился рядом в кресле-качалке.
        - Ну и ну! - серые глаза Оксы были круглыми как плошки. - Растение, которое испытывает и выражает эмоции, с ума сойти! А в Эдефии все такое?
        - Да, - кивнул Абакум. - Мы настолько близки к природе, с таким уважением относимся к жизни во всех ее видах, что со временем стали восприимчивы друг к другу. Постепенно различия стерлись, и мы начали понимать друг друга. В Эдефии растения разговаривают с людьми, потому что люди их выслушивают, вот и все. А Во-Вне мало кто способен открыть свою душу и чувства, чтобы понять то, что говорит им природа. Владимир, муж Драгомиры, относился к людям этой категории. Как и его дед, приютивший нас после нашего перехода. Знаешь, Окса, Эдефия базируется - ну, или базировалась - на принципе этого уважения и умения слушать. Но также и на потребности, а не на желаниях или принуждении, как это частенько происходит Во-Вне… Например, в Эдефии мы работали, потому что хотели, а не для того, чтобы копить, нажиться или возвыситься. Там не было социальной лестницы, и булочник был равен архитектору, а золотарь ничем не уступал должностному лицу из Помпиньяка… Каждый делал то, что умел, во имя общего блага. Мы так и жили в гармоничной, благоприятной для всех системе, пока Малорана не показала нам, что общество может быть
организовано и по-другому. Это была ее огромная ошибка, колоссальный просчет
        - показать нам, как живут Во-Вне. До этого все было так хорошо… Какая жалость… Какая потеря… Кто знает, в каком сейчас состоянии Эдефия…
        - А ты что делал до бегства? - спросила девочка, захваченная рассказом Абакума. - Ты был травником, да?
        - Да, я был Мастером Гранокологом Эдефии и официальным травником-аптекарем семьи Лучезарной. Еще совсем ребенком я проявлял большую склонность к этой деятельности. Растения меня всегда интересовали. Я часами мог наблюдать за ними, лежа на траве в лесах, в полях и долах. Годам к семи я начал создавать оригинальные смеси и делать простые лекарственные составы. Именно в этом возрасте я изобрел свой первый Гранок, от неразделенной любви, представь себе!
        - Расскажи, Абакум! - попросила Окса.
        - В то время я был влюблен в одну девочку, а та глаз не сводила с другого мальчика, которого я терпеть не мог, естественно. Ну и чтобы отомстить, я изобрел Смешливую Мокрушку. Самое то, чтобы отделаться от соперника, как я тогда думал!
        - Так это ты придумал Смешливую Мокрушку? В семь лет? Но как тебе удалось?
        - Благодаря наблюдениям, детка. Наблюдениям. Это зачастую самый эффективный способ что-то понять и чему-то научиться. Я заметил, что овцы становятся особенно игривыми после того, как пожуют определенное растение на лугах. Они прыгали и скакали, словно их смех разобрал, а потом, как бы это сказать, их мочевой пузырь не выдерживал. Это навело меня на мысль попробовать и - вуаля! Все просто!
        - Ну, просто - это как сказать! - заметила Окса, выпрямляясь в шезлонге. - Во всяком случае, это изобретение мне очень даже нравится. А что девочка? Она потом в тебя влюбилась?
        Абакум хохотнул.
        - Вовсе нет! Она бросилась на помощь моему мокрому сопернику, начисто меня проигнорировав! Ой, не расстраивайся, я это пережил… Во всяком случае, эта неудача позволила мне понять одну вещь: я просто создан для Гранокологии.
        - А твои родители что думали по этому поводу?
        - Сначала удивились, считая, что я пойду по их стопам и займусь дизайном. Но моя страсть к растениям была такой сильной, что они смирились. Когда мне исполнилось восемь, я поступил в ученики к Мирандолу, на тот период лучшему мастеру в области Гранокологии Эдефии, старику, которому было уже больше ста пятидесяти лет. Он был адептом Хильдегарды Бингенской, чье имя носит Лекарня Эдефии. Это аналог госпиталя, как ты догадываешься. Хильдегарда - это одна удивительная женщина из Во-Вне. О ней узнала во время своего снолёта Лучезарная Аннамира в XII веке.
        Хильдегарда Бингенская - автор мистических песнопений, но куда больше она известна благодаря своим трудам по медицине и естествознанию, потому что знала тайны растений. Аннамира в то время много снолетала по Европе, и ее наблюдения вдохновили многих Гранокологов, в том числе и старину Марандола, который так многому меня научил. А восемь лет спустя я поступил на службу к Лучезарной Малоране.
        - Да ты «скороспелка»! - воскликнула Окса.
        - Ты тоже ничего, на своем поприще, - подчеркнул Абакум.
        Он встал и подошел к шкафу с множеством маленьких ящичков. Открыв штук десять, Чародей вытащил оттуда что-то похожее на пилюли, самые разные: круглые, плоские, продолговатые, и разных цветов, а затем вложил их в разрезанную продольно трубочку.
        - Иди-ка сюда, перейдем к практическим занятиям. Не хочешь достать свой Гранокодуй?

56. Интенсивный курс Гранокологии
        В течение примерно двух часов Окса усердно заучивала заклинания, функции и названия Граноков словно стихи. Они с Абакумом настолько сосредоточились на этом занятии, что даже не замечали, как Центавра, поднявшись на корнях как на цыпочках, подробно докладывала об увиденном остальным растениям элеватора.
        - Ну что ж! - воскликнул Абакум. - Ты чертовски хорошая ученица! Быстро схватываешь, ставлю двадцать из двадцати!
        - Ой! Я рада!!! - взметнула руки над головой Окса. - По-моему, Гранокология стала моим любимым предметом! Спасибо, Абакум!
        Она повисла на шее старика, который нежно ее обнял, тронутый эмоциональностью и горячностью юной ученицы.
        - Э-э… Абакум… Я вот о чем подумала…
        - Да?
        - Ты тут говорил о взаимоуважении между растениями и Внутренниками, и я вот подумала, как ты получаешь их листья, корни или сок? Им же больно при этом, нет? Это не противоречит твоим убеждениям?
        Абакум поглядел в серые глаза девочки и ответил:
        - Верно подмечено, детка… Хороший вопрос. Я лично всегда старался относиться к растениям и существам, живущим под моей крышей, с тем же уважением и добротой, с какой они привыкли в Эдефии. И знаю, что Драгомира с Леомидо тоже очень к ним внимательны. Что же до использования листочков, то я их просто отрезаю, и поверь, если это делать осторожно, то растениям больно ничуть не больше, чем тебе, когда парикмахер стрижет тебе волосы! Что касается корней, то я действую так же, и в этом случае это можно сравнить со стрижкой ногтей. И то же с гребешком Простофили. Хотя он довольно медленно растет…
        - Как и его мозги! - прыснула Окса.
        - Да, как его мозги, - тоже развеселился Абакум. - Его гребень - как ногти: их нужно регулярно обрезать. Что касается сока растений, в частности, очень ценного сока Горановы, тут несколько сложнее. На протяжении десятилетий Внутренники делали на их стеблях крошечные надрезы, и ты можешь себе представить, насколько это было неприятно для Горанов. Кстати, возможно, именно поэтому они генетически такие нервные… Но в один прекрасный день некий ботаник нашел иной способ получения сока, и с тех пор мы их доим.
        - Что?! - вытаращила глаза Окса. - Доите Горанову? Ты именно это сказал?
        - Ну да, именно так. Техника довольно сложная, потому что с Горановами никогда просто не бывает. Но принцип именно этот.
        - С ума сойти! Дойка Горановы…
        Абакум встал, закрыл все ящички, из которых доставал Граноки, потом открыл другой шкаф и вынул круглую коробочку.
        - Ты вроде говорила, что у тебя с собой есть Улучшалки?
        Окса кивнула и с согласия Кульбу-горлана, приготовившегося дать тревогу, вытащила из сумки коробку из-под сигар, в которую раньше уложила Улучшалки Драгомиры.
        - Вот, держи, я тебе дам Ларчик, - протянул ей Абакум маленькую круглую коробочку.
        - Я сделал его специально для тебя из тех же материалов, что и твой Гранокодуй. И после дойки Горановы… - подмигнул Чародей. - Ты сможешь сложить в него все свои Улучшалки, начиная с Прилипучек Драгомиры.
        Ларчик оказался очень симпатичной вещичкой цвета морской пены сантиметров восемь в диаметре. Окса приняла подарок, благодарно взглянув на Абакума, и погладила гладкую матовую поверхность. Затем открыла небольшой замочек из розового золота в форме переплетенных «О» и «П», и коробочка раскрылась, открыв взору десяток мини-отделений.
        Абакум пошарил по ящикам в очередном шкафу и протянул ей капсулы всех цветов и размеров, чтобы заполнить маленькую коробочку.
        Следующий час был посвящен самому настоящему уроку по Улучшалкам, во время которого Окса старалась усвоить всю полученную информацию.
        - А это что за шкаф? Что в нем? - указала она на предмет мебели, куда меньший по размеру, чем остальные, висящий на стене метрах в двух над полом.
        Абакум принял таинственный вид. Естественно, это не ускользнуло от внимания девочки, и она тут же пристала к нему, как банный лист:
        - Ну, Абакум! Ну, пожалуйста! Ну, скажи! - Окса умоляюще сложила руки на груди.
        - Да уж, с тобой всегда так: либо все, либо ничего, - вздохнул Абакум, поглаживая бородку. - Мне следовало бы знать! - улыбнулся он. - В общем, мне понятно твое любопытство… В этом маленьком шкафчике, бронированном, замечу! - находятся растения и травы, которые нельзя давать в руки кому попало.
        - То есть они опасные? Яды?
        - Не совсем. В естественном состоянии все они практически безвредны. Но в зависимости от дозы или в некоторых смесях, они могут быть опасны. Это относится ко многим растениям, которые есть в природе: у лекарств и ядов зачастую источник один. В моем шкафчике хранятся белена и аконит клобучковый, которые в лечебных целях можно использовать как наркоз, или как паралитик в более, скажем так, агрессивных целях. Конечно, там же есть белладонна и корень мандрагоры, которые я применяю для разных Улучшалок. А также сонная одурь, о свойствах которой можешь сама догадаться, дурман обыкновенный и наперстянка - последние два могут быть очень ядовитыми и еще много разных других растений, которые я предпочту не называть, детка.
        - Ух ты! - на Оксу слова Абакума произвели впечатление, но и заставили ее призадуматься. - А скажи, Абакум… Тебе уже приходилось делать яды?
        - Ах, Окса, Окса… - Абакум побарабанил пальцами по краю рабочего стола. - Прости, но это профессиональная тайна, так что позволь мне не отвечать на этот вопрос.
        - Вот жалость-то! - вздохнула Окса. - Но я уверена, что да! Во всяком случае, я точно знаю, что ты умеешь делать Черные Шары!
        Абакум в ответ лишь едва заметно покачал головой и улыбнулся краешком губ. Окса сочла это закрытием главы «яды и ядовитые растения».
        - Ой, Абакум, смотри! - резко сменила она тему. - Я ж тебе еще не показывала! Я умею делать совершенно феерическую штуку! И без Улучшалки, вот!
        Окса влезла на перила антресоли и уселась на них, в четырех метрах от земли.
        Горанова-мать испустила истошный вопль:
        - Тревога! Юная Лучезарная сейчас упадет на меня! Я сейчас умру!
        Окса встала на узкий карниз, похлопала ресницами, и шагнула в пустоту, вытянув руки вдоль тела. И начала медленный спуск, чтобы не испугать еще больше Горанову, которая и так уже прижала к стволу свернувшиеся листочки.
        Абакум, облокотившись о перила, громко захлопал. Геториг и Пластикокетка ему вторили, причем последняя превратилась в кастаньеты.
        Вдохновленная такой реакцией публики Окса взлетела под потолок элеватора куда быстрее, чем спускалась, причем так стремительно, что в мгновение ока оказалась под самым стеклянным куполом! И тут выяснилось, что она не очень точно все рассчитала… и сильно треснулась головой о прозрачную крышу! У оглушенной девочки потемнело в глазах, в ушах зазвенело, и ее будто поглотила большая черная дыра.

57. Дела сердечные
        Когда Окса пришла в себя, то обнаружила, что лежит на кровати в комнате-лесе. Абакум с Простофилей на коленях сидел в шезлонге лицом к одной из застекленных стен.
        Заметив, что Окса очнулась, он поставил на пол тварюшку, и Простофиля принялся безмятежно смотреть на деревья. Абакум пересел к Оксе на кровать.
        - Как ты себя чувствуешь, детка?
        - Мне стыдно… - буркнула девочка, глядя в потолок.
        - Не стоит! Человек учится и на собственных ошибках. Ты поддалась энтузиазму, что вполне нормально для тринадцати лет… Просто тебе нужно научиться соизмерять свою импульсивность и возможные риски, которые она влечет. Все нельзя постичь за один день, сразу тебе говорю… Урок, который тебе следует извлечь из сегодняшнего происшествия: прежде чем левитировать, стоит убедиться, нет ли вверху потолка…
        - Угу, - Окса вспыхнула пунцовым цветом. - Это ты меня… поймал?
        - Нет, Окса. Тебя подхватили Лягвы. Они полетели тебе на помощь и спустили вниз. А я не могу левитировать.
        - Что? Как это не можешь? Ты же так много умеешь! - от удивления Окса приподнялась на локте.
        - Не могу! Я Древолюб, а Древолюбы не левитируют, они привязаны к земле в прямом и переносном смысле. Вот и все. Но не переживай, они умеют многое другое. Вот это, например…
        Абакум вытянул над Оксой руку. Девочка скептически отметила про себя, что в этом нет ничего удивительного. Но тут же изменила свое мнение, потому что рука чародея начала удлиняться, сначала на несколько сантиметров, а потом дотянулась до ручки двери в другом конце комнаты…
        Вытаращив глаза, Окса восхищенно присвистнула.
        - Ну? Что скажешь? - Абакум вернул своей руке обычную длину.
        - Что скажу? Я тебя уже видела таким, когда бабуля показывала в Оковиде ваше бегство из Хрустальной Башни. Ты перелез через балкон, а твои руки вытянулись до земли, это было круто! А в реале вообще класс! Я в полном отпаде, вот что я скажу…
        И Окса откинулась на подушку, изумленная и потрясенная.
        Окса лежала на кровати лицом к деревьям, тихонько раскачивавшимся на легком ветерке. Девочка потерла глаза, глубоко вздохнула, вяло уронила руки вдоль тела и принялась размышлять обо всем, что произошло за этот совершенно потрясающий день. И тут ей послышалось, что кто-то тихонько стучится в дверь ее комнаты.
        - Да? - села она на кровати.
        Раздвижная дверь отошла в сторону, и Окса с изумлением увидела Тугдуала Кнуда.
        - Привет… Можно войти?
        - Конечно! - кивнула слегка удивленная девочка.
        Тугдуал развернул кресло, в котором чуть раньше сидел Абакум, и расположился лицом к Оксе. Он выглядел куда менее напряженным, чем прежде.
        Тугдуал подстриг волосы, глаза его были не накрашены, отчего лицо юноши стало светлым, а глаза ясными, делавшими его почти неузнаваемым. Не считая джинсов, Тугдуал по-прежнему был в черном, но на сей раз без своих многочисленных цепочек-ожерелий и крестов на шее. Остался только пирсинг в брови и левой ноздре.
        Окса рассматривала парня, очарованная его северной красотой и заинтригованная глубокой печалью, которую он даже не пытался скрыть. Несколькими неделями раньше он сказал ей, что сожалеет о том, что люди не видят дальше его внешности. И вот сейчас, в данный конкретный момент, девочка поняла, что он имел тогда в виду. Но мысль, что она видит его таким, какой он есть на самом деле, без обычной раскраски и маски, почему-то сильно взволновала Оксу. Может, она более проницательна, чем остальные? Не так ослеплена собственными проблемами? Или просто Тугдуал решил ей открыться?
        - Не знала, что ты здесь, - сказал Окса, покраснев.
        - Период выздоровления, - коротко ответил Тугдуал.
        - Ну, во всяком случае, выглядишь ты хорошо.
        К собственному изумлению Окса обнаружила, что очень рада снова оказаться наедине с этим странным парнем. Очень-очень рада…
        - Тебе… лучше? - осмелилась поинтересоваться она, стараясь не показывать своих чувств.
        - Лучше? Ну, можно и так сказать… - Тугдуал потянулся. - А ты? Как у тебя дела?
        - Я? Ну, я по-дурацки треснулась башкой о потолок элеватора. Взлетела как ракета, и бум! А в остальном у меня такое впечатление, что я вот уже несколько недель живу в полном бреду. Словно попала в какое-то кино!
        - Да уж… - кивнул парень. - Нужно быть очень сильным, чтобы в такой ситуации не слететь с катушек. Я оказался недостаточно сильным. А ведь по сравнению с тобой это были семечки!
        - Почему?
        - Да потому что ты - Долгожданная! Ты самая сильная из всех нас, и это ты нас всех спасешь.
        - Да нет, вряд ли… - пробормотала Окса.
        - Но это же очевидно! - отрезал Тугдуал, глядя на нее. - Смотри сама! Все Беглецы словно на угольях с тех пор, как узнали, что ты носишь Печать! И все нянчатся с тобой!
        - Я не очень понимаю, что ты пытаешься мне сказать… Никого я не буду спасать!
        - Будешь, маленькая Лучезарная. То, что я тебе сказал в прошлый раз - чистая правда, поверь. Я хорошенько все обдумал: хоть ты, похоже, сама этого не понимаешь, но это ты нас всех спасешь, потому что ты - последний ключ. Тот самый, которого не доставало. А последний ключ - это огромное могущество! Ортон-МакГроу это понял. И неплохо подготовился для того, чтобы посеять тотальный хаос. И я убежден, что в этом мире очень многие охотно встали бы под его знамена. Не говоря уже об армии, о которой он упомянул… Я знаю, о чем говорю, можешь мне поверить. Так что будь очень осторожна, маленькая Лучезарная. Мне бы не хотелось, чтобы тебе причинили вред…
        Окса вздрогнула. Тугдуал говорил очень сдержанно, без внутреннего ликования, которое она ощущала в нем в предыдущие встречи. Она даже заметила в его взгляде оттенок тревоги…
        - Ты… Ты хорошо себя чувствуешь, Тугдуал?
        - Ты имеешь в виду мой острый параноидальный психоз и хроническую болезнь? - насмешливо уточнил парень. - Ну что ж, веришь или нет, но мне гораздо лучше. Я, конечно, дал Абакуму прикурить, но он единственный, кто сумел меня понять. Нет, этот человек определенно гений…
        Когда Абакум позвал Оксу и Тугдуала на ужин, то оказалось, что в огромном помещении внизу царит необычное оживление.
        Геториг играл в настольный футбол с Пластикокеткой! Вокруг них толпились болельщики в составе одного Простофили, шести Лягв, двух Вещуний и одного Кульбу-Горлана, и все пребывали в весьма возбужденном состоянии. Кроме Абакума, который преспокойно занимался готовкой, явно привычный к шуму, устраиваемому его существами.
        Вокруг чародея летали кухонные принадлежности: веничек для взбивания яиц, деревянные ложки и ножи для масла, которые запрыгивали ему в руку по мере необходимости.
        Но царившее на кухне веселье разделяли не все: стоявшая на столе рядом с хозяином Горанова-мать причитала:
        - Ни за что не поверю, что тут не хотят моей смерти! Ни за что не поверю! Что это за шум? Восстание? Революция? Кровавая бойня?
        - Да нет, Горанова, нет… - беспечно отвечал ей Абакум, в то время как косточка авокадо, приготовлением которого он занимался, взлетела над его головой, чтобы приземлиться в ведре для отходов.
        Окса с Тугдуалом весело за ним наблюдали: мужчина-фей на кухне - на это стоило посмотреть!
        - На! Вот тебе, Пластикокетка-ранетка! - вдруг завопил Геториг.
        Еще больше всклокоченный, чем обычно, маленький косматый монстрик активно работал ручками настольного мини-футбола.
        Окса с Тугдуалом, заинтересовавшись, подошли ближе. Партия была в самом разгаре…
        - Знаешь, что она тебе говорит, эта ранетка, хулиган ты эдакий? - заявила возмущенная Пластикокетка, азартно дергая за ручки.
        - А ранетки ведь растут в теплых странах, да? - воскликнули Вещуньи, замотанные в маленькие кашне из пестрого мохера.
        - Ой, какие у вас красивые кашне! - заметила Окса.
        - Наклювники, будьте любезны! Это Хозяин их для нас связал в рамках плана «Сильные холода», - уточнила одна из Вещуний. - В ожидании переезда в более теплые края…
        Беседу о климатических условиях существования Вещуний перебили вопли Геторига, только что забившего гол. Лягвы радостно захлопали крылышками, а Кульбу-горлан, подражая футбольным фанатам, громко затрубил.
        - Ну? - поинтересовался Геториг. - Так кто из нас лучший? Я тебя спрашиваю, Пластикокетка, вся из себя пипетка?
        - Ой, да shut up уже, поэт недоделанный!
        - Геториг вбил себе в голову заняться рифмами, - пояснил с кухни Абакум. - Не судите строго, он только начал.
        - А, теперь понятно! - рассмеялась Окса.
        Простофиля, вдохновленный этим ответом, подошел к девочке с еще более неуверенным видом, чем обычно.
        - А! Так, значит, вы что-то в этом понимаете, да? А я нет…
        - Эй, Простофиля! - прокаркал Геториг. - Когда ты что-то поймешь, летом снег пойдет!
        - Ой, нет! Не накликайте несчастье! - всполошились Вещуньи, стуча зубами.
        Но Простофиля, явно в ударе, продолжил свои неторопливые рассуждения, не обращая внимания на комментарии соседей:
        - Я совершенно ничего не понимаю в этой игре. Как вы ее там называете? Игра в ранетки?
        - Нет, это мини-футбол, - объяснила Окса, вежливо сдерживая смех. - Это очень просто. Есть две команды, синяя и красная. Задача - забить мячик в ворота противника. Выигрывает тот, кто больше забьет.
        Простофиля на какое-то время замер, будто переваривая услышанное.
        - Как-то все это сложно… А для чего надевать связанный Хозяином наклювник, чтобы играть? И можно мне один?
        - Эй! Да тебе скорее нужен на… балдашник! - загоготал Геториг. - Ха-ха! На… балдашник для Простофили!
        Окса отвернулась к Тугдуалу, чтобы скрыть приступ хохота и в поисках поддержки. Но парень, улыбаясь, лишь ей подмигнул.
        Горанова же в это время продолжала громко жаловаться на перемены и на то, что весь этот шум действует на ее слабые нервы. Геториг же с Пластикокеткой жульничали, как могли, чтобы выиграть партию.
        - Я с тебя скальп сниму, если ты do it again! - заорала Пластикокетка. - Запрещено хватать шарик и класть прямо в goal!
        - Да наплевал я на твои угрозы! - покатился со смеху Геториг. - Ха-ха! Пластикокетка - табуретка!
        - О! Никогда прежде не замечал, какая густая шевелюра у этого существа, как странно… - заметил Простофиля с таким простодушием, что Окса просто покатилась со смеху. - Эта игра очень забавная, да? - добавил он, видя как по щекам Оксы текут слезы.
        - Полный цирк! - Тугдуал держался за живот от смеха. - Они все тут чокнутые…
        - Так, народец! - вмешался Абакум, стараясь сохранять серьезность. - Сейчас мы будем есть! На сегодня сражение в мини-футбол закончено!
        Все существа покорно потопали наверх, продолжая активно переругиваться, кроме Простофили, который с совершенным недоумением взирал на Оксу своими большими выпуклыми глазами.
        - Я вас уже где-то видел… - пробормотал он.
        - Я тебя тоже, Простофиля. Я тебя тоже… - с трудом прохрюкала девочка.
        Не сводя с Оксы глаз, Простофиля устроился возле камина и погрузился в глубины своих заторможенных мозгов. А Юная Лучезарная неподалеку от него наслаждалась прелестью этого вечера, отлично понимая, что не только великолепный ужин был причиной ее прекрасного настроения. Что-то с ней произошло. Что-то совершенно неожиданное.
        Окса поискала взглядом глаза Тугдуала, дабы убедиться в этом, хотя точно знала, что не ошибается.
        Юноша склонился над своей тарелкой, на губах его играла легкая улыбка. Он некоторое время не поднимал головы, испытывая терпение Оксы. А потом внезапно поднял и уставился прямо ей в глаза.
        Окса, вздрогнув, покраснела, придя в полное смятение, но ухитрилась выдержать этот визуальный контакт, равного по напряженности которому не испытывала никогда в жизни. И сердце у нее зашлось. Всерьез…

58. Тревога!
        Когда в воскресение вечером они вернулись на Бигтоу-сквер, Окса и Абакум мгновенно заметили мигалку «скорой помощи» перед фасадом дома Поллоков. Окса в панике выскочила из коляски мотоцикла и помчалась в гостиную. Никого… На кухне тоже пусто. Наконец она увидела на лестничной клетке второго этажа медиков с носилками, на которых лежала ее мать.
        - МАМА!
        Длинные волосы Мари свисали в беспорядке, лицо ее было бледным и искаженным. Мари лежала, вытянув руки вдоль тела, и не шевелилась. Только глаза растерянно моргали.
        Медики остановились, и Окса подскочила к матери.
        - Что случилось? Папа? Ты где? - испуганно позвала девочка.
        Из квартиры появился Павел Поллок, мрачный и взволнованный. В руке он держал дорожную сумку.
        - А, Окса, дочка! У мамы большие проблемы. Давай, пошли. Ее нужно срочно отвезти в больницу!
        - Ты не в том состоянии, чтобы вести машину, Павел! Я вас отвезу! - предложил Абакум, встревоженно поглядев на Павла. - А по дороге объяснишь, что происходит. Где Драгомира?
        - Иду!
        Бабуля Полок, выйдя из апартаментов, направилась к Оксе и обняла ее. На лице Драгомиры было не свойственное ей выражение крайнего волнения, и - небывалый случай! - у нее так сильно тряслись руки, что жесты казались смазанными.
        Подойдя к Абакуму, она что-то шепнула ему на ухо, отчего старик буквально побелел.
        Они вчетвером сели в машину Поллоков. Абакум поехал следом за каретой «скорой помощи», сирена которой мгновенно освобождала проезд по улицам. Павел, сидя на пассажирском сидении, глухим голосом объяснил, что случилось.
        - Мари вам ничего не говорила, но вот уже несколько дней ей было не очень хорошо. У нее начали болеть суставы, как при ревматизме. Я даже немножко пошутил над ней по поводу возраста, как обычно… - с горечью признался он. - А в пятницу начались сильные головокружения. Мы сначала оба подумали, что это из-за предстоящей встречи с преподавателями, а в особенности с этим Ортоном-МакГроу. Она немного нервничала, я весь день это чувствовал. Поскольку я и сам беспокоился, то и не стал искать другого объяснения. В субботу головокружения участились, и глаза начали болеть. Мари больно было смотреть на свет, и даже полумрак был ей в тягость. Мы подумали, что это мигрень. Драгомира приготовила сильный настой, чтобы унять боль, но это не помогло. Мари не могла стоять, так сильно у нее кружилась голова. Потом она заснула и проспала до середины дня. Мы с Драгомирой по очереди сидели с ней, поскольку очень беспокоились. А когда Мари проснулась, то обнаружила, что ее парализовало! Она не могла пошевелить левой стороной тела. И только и смогла с трудом выговорить, что у нее все болит! Я вызвал «скорую», а тут и вы
приехали…
        Павел провел ладонью по лицу, убитый горем. Окса, сидевшая позади отца, обвила его руками за шею, желая утешить. По ее лицу струились слезы, она чувствовала себя совершенно беспомощной перед этим несчастьем.
        - Приехали, - нарушил молчание Абакум. - Теперь ею займутся, и через несколько дней все это будет просто плохим воспоминанием, вот увидите.
        Однако в голосе его не было уверенности, которую он хотел им внушить. Стиснув руль, Абакум встретился в зеркале заднего вида с встревоженным взглядом Драгомиры, лишь подтвердившим его предположения.
        На следующее утро Оксе пришлось идти в школу с тяжелым сердцем и мрачными мыслями, сильно отличавшимися от обычных школьных проблем. Понедельник был как понедельник.
        МакГроу сказался больным, к ее вящему облегчению. Окса не была готова выносить ни его присутствие, ни его сарказм. Мерлин и Зельда, которых Гюс поставил в известность о болезни Мари Поллок, окружили девочку вниманием, насколько могли. Но Окса казалась погруженной в себя и совершенно недосягаемой. Все слова скользили мимо нее. Никто и ничто не могло ее утешить. На уроке месье Бенто мрачные мысли стали невыносимыми и погрузили ее в глубокое отчаяние.
        Конечно, она уже думала о смерти. В окружении Оксы люди умирали, но из ее близких еще никто. Оксе еще не доводилось терять тех, кого любит. Никогда. Смерть для нее оставалась чем-то довольно абстрактным, она воображала ее чем-то очень болезненным и неизгладимым. Очень тяжелым ощущением пустоты.
        Но сейчас ситуация была совершенно иной. И реальной. И казалось, что это не только боль, но и всеобъемлющий ледяной ужас, охватывающий все уголки ее души.
        На перемене Окса заперлась в Берлоге со статуями, где разразилась глухими рыданиями. А когда вышла, с красными и заплаканными глазами, то оказалось, что ее поджидают друзья, встревоженные и беспомощные.
        Перед самым полуднем за ней в класс зашел месье Бонтанпи и увел в свой кабинет.
        - Окса, я знаю, что ваша мама в больнице. Это тяжелое испытание, с которым мне довелось столкнуться примерно в вашем возрасте, и я думаю, что будет лучше и для вас, и для нее, если вы проведете несколько дней рядом с ней. Вы потом легко нагоните то, что пропустите. У вас есть надежные друзья, на которых вы можете положиться. Одно из преимуществ популярности, а? - улыбнулся директор, желая подбодрить девочку. - Сейчас за вами придет ваша бабушка. Кстати, а вот и она!
        Увидев бабулю, Окса рванулась к ней так, что опрокинула стул.
        - Ба! Ты видела маму? Как она?
        - Ей сделали кучу анализов, - ответила Драгомира, прежде поздоровавшись с Бонтанпи. - Так теперь нам известно немножко больше, чем вчера. У нее что-то вроде одностороннего паралича, левая сторона тела отнялась. И есть еще неврологическая проблема, которую врачи сейчас пытаются решить. На данный момент они пока ничего точно сказать не могут. Еще слишком рано. Но твоей маме лучше, Окса. Ей уже не так больно, и она хочет тебя видеть…
        - Так не стоит задерживаться, мадам Поллок, - воскликнул месье Бонтанпи. - Быстренько поезжайте! А вы, Окса, крепитесь! Ваша мама в вас нуждается!
        Последующие дни были для Поллоков ужасными. Следуя доброму совету месье Бонтанпи, Окса колоссальным усилием воли старалась спрятать терзающую ее тревогу и боль. Каждый день она вместе с отцом проводила долгие часы в больнице возле матери. Скрывая, как могла, свое отчаяние, она высыпала маме на кровать кучу подарочков, купленных этим же утром: ночные сорочки, одна красивей другой, туалетную воду, безделушки и цветы, чтобы сделать ее палату поуютней, фрукты в сахаре - к ним у Мари была слабость, диски с расслабляющей музыкой…
        Она читала маме глянцевые журналы, чтобы ее развлечь, рассказывала все, что взбредет в голову, от утренних новостей до свежих анекдотов. А вечерами возвращалась из больницы, вымотанная усилиями держать себя в руках, и падала в постель, зачастую в слезах, с разбитым вдребезги сердцем.
        К Оксе приходил отец и старался ее утешить, как мог, хотя сам сильно переживал. А Драгомира так и вовсе устраивалась в шезлонге рядом с внучкой, чтобы сидеть с ней ночью. Но бабушка, какой бы замечательной она ни была, это не мама…
        Окса, убитая горем, в конечном итоге забывалась тревожным сном, полным беспокойства о будущем, столь же мрачном, сколь и неопределенном.
        Когда Мари Поллок доставили в госпиталь, она была в очень плохом состоянии, и в глазах ее близких контраст между Мари до болезни и Мари нынешней, худой и бледной, лежащей на больничной койке, был ужасающим. Как и сказала Драгомира, боли действительно уменьшились. Но было тяжело видеть Мари такой ослабевшей от пожиравшей ее болезни… Не говоря уже о тошноте, вызванной сильнодействующими препаратами, которые ей давали…
        Врачи подтвердили серьезность заболевания и сказали, что лечение будет трудным. Вокруг матери Оксы витала пессимистическая атмосфера, погружавшая всех в безмолвную скорбь. Однако несколькими днями позже, к вящему изумлению лечащих врачей, ее состояние изменилось радикально и неожиданно…

59. Замеченное возвращение
        Неделю спустя Окса вернулась в колледж. Гюс поджидал ее с нетерпением и радостью, которых не скрывал.
        - Привет, старушка! Суперски здорово снова тебя видеть! - воскликнул он. И, подскочив, чмокнул в щеку. Два коротких поцелуя, неумелых, но от души.
        Вот это номер, так номер! С тех пор, как они были знакомы - то есть с раннего детства - Окса не могла припомнить, чтобы Гюс хоть раз ее поцеловал… Девочка, приятно удивленная, опустила глаза и слегка покраснела. Однако куда меньше, чем ее друг, который стал таким пунцовым, что, казалось, вот-вот загорится!
        - Привет, Гюс! - Окса посмотрела на него по-новому. - Мама вернулась домой, я так рада! Врачи не хотели ее отпускать, говорили, что слишком рано, но папа настоял и забрал ее под расписку. Я уж думала, он их на дуэль вызовет…
        - Да, знаю! - щеки Гюса все еще пламенели. - Мои родители звонили твоему отцу вчера вечером, и только что мне сообщили. Как она? Когда мы ее навещали, ее явно мучили боли…
        Окса помрачнела.
        - Она может немножко шевелить левой рукой. Хоть не может стоять, чувство равновесия постепенно восстанавливается, и зрение вернулось. Головокружения прошли. Надеюсь, так и дальше пойдет… Если бы ты знал, Гюс, как же я перепугалась!
        - А врачи? Что говорят?
        - Они считают, что это рассеянный склероз. Я посмотрела: это серьезное заболевание нервной системы, которым болеют по преимуществу женщины. Такое название болезнь получила из-за своей отличительной патологоанатомической особенности: наличия рассеянных по всей центральной нервной системе без определённой локализации очагов склероза - замены нормальной нервной ткани на соединительную. Абакум сейчас живет у нас, и должна тебе сказать, вместе с бабулей они составляют чертовски классную команду! Я знала, что они доки в нетрадиционной медицине, но и не подозревала, в какой степени! Представляешь, бабуля вколола маме Червикулы!
        - Э-э… А это что такое, эти Червикулы? - спросил Гюс.
        - То, что я тебе скажу - сверхсекретная информация. - Окса с опаской огляделась по сторонам. - Червикулы - это лечебное средство, широко использующееся в Эдефии, особенно в микрохирургии. Думаю, не стоит уточнять, что наши врачи не в курсе… Абакум мне объяснил, что вместо операции людям впрыскивают этот препарат, в котором содержатся червячки размером с человеческую клетку. Они направляются к пораженному органу и вылечивают его, только и всего. Нет, честно! Конечно, звучит немного противно, согласна, но маме это точно очень даже помогло! В ее случае, как я поняла, пострадал нервный узел, и никто не знает, какие будут последствия. Ну, так объяснили врачи.
        Как правило, судя по тому, что я вычитала, повреждения необратимые, это прогрессирующее заболевание: пораженные клетки не восстанавливаются, и то, что пропало, то пропало. Потому-то врачи и отнесли последние результаты обследования моей мамы к категории чудес. Они прийти в себя не могут от того, насколько улучшилось ее состояние в считаные дни, они впервые такое видят! Конечно, мы ничего не можем им рассказать, но под большим секретом - Червикулы, которые бабуля с Абакумом ввели маме, сделали свое дело! Это благодаря им ей стало лучше! Нет, она не выздоровела до конца. Но, учитывая нанесенный вред, по идее она должна была быть куда в худшем состоянии, так утверждают врачи. Надеюсь, оно и дальше будет улучшаться…
        - Да, Поллоки в чистом виде! Черви - микроскопические, как клетки! Если бы вас не существовало, вас следовало бы придумать… Ну, а ты? Как ты-то? - Гюс приблизился и сверху вниз посмотрел на Оксу.
        - Ой, Гюс, у тебя пятно на носу! - Окса попыталась сменить тему. - Да ладно, шучу! Ну, сейчас куда лучше, когда мама дома, пусть и не выздоровевшая до конца. Ну, а папа, ты ж его знаешь! Не отходит от нее ни на шаг. А видел бы ты Фолдинготов! Драгомира в порядке исключения разрешила им спуститься к нам, и они суетятся как… как…
        - Как Фолдинготы! - подсказал Гюс.
        Окса впервые за эти дни расхохоталась от души.
        - Да, именно! Они совсем пошли вразнос, и изъясняются так, что ой-ей! Но это хорошо, что они тут, мама их обожает, и я тоже. Они нас изрядно веселят и умеют быть полезными.
        Чуть помолчав, Окса спросила:
        - А… МакГроу?
        - МакГроу? Уф… Спросил, где ты, прикинь. Можно подумать, он по тебе скучает! А так ничего особенного, такой же, как всегда. Подлей не бывает, как говорит твой папа. Ну, а так по тебе скучал еще кое-кто…
        Гюса перебило появление Мерлина Пуакассе, испустившего при виде Оксы громкий восторженный вопль. Он тоже подскочил к ней и чмокнул в щеку, неумело, но искренне.
        Окса, снова заалевшая от такого проявления внимания, задалась вопросом: «Да что с этими двумя? Они что, пари заключили, что ли?»
        Но если бы она удосужилась поглядеть на расстроенную физиономию Гюса, то тут же поняла бы, что ни о каком пари и речи нет. Возможно, этот «кое-кто», что тоже по ней скучал, вовсе не тот, о ком она подумала…
        Как и сказал месье Бонтанпи, недельное отсутствие никак не сказалось на успеваемости Оксы. Гюс каждый день ей пересылал по электронной почте классное и домашнее задание, и она быстро наверстала пропущенное. Все учителя отнеслись к ней с пониманием и спрашивали о здоровье мамы.
        МакГроу же, к сожалению, ничуть не поменял своих обычных манер и оставался таким же пренебрежительным и ядовитым.
        - О, а вот и наша дол-го-ждан-на-я мадмуазель Поллок вернулась! - изрек он, издевательски выделяя каждый слог. - Неделя отсутствия из-за того, что один из родителей лежит в больнице! Что же будет, если вы сами заболеете? Надо полагать, год будете отсутствовать, не меньше…
        По классу пробежал возмущенный ропот. У Оксы буквально перехватило дыхание.
        После того, как Гюса отсадили на заднюю парту, она сидела одна. Девочка почувствовала, как Курбето-пуко плотно сдавил ей запястье. Потому что сказать, что она взбесилась - это было не сказать ничего!
        Окса сунула руку в сумочку и нащупала Гранокодуй. Ее так и подмывало достать трубочку. Хорошенькая порция Кожезуда или Спутанки отучит этого наглого МакГроу иронизировать!
        Курбето-пуко сжал ей руку еще сильнее, и Оксу словно окатил прохладный ветерок; она почувствовала, как сжигающий ее изнутри гнев постепенно стихает. К тому же она подготовила маленькую месть, так, на всякий случай… Месть вдвойне приятную, поскольку в ней не было ни грамма магии. И МакГроу, сам того не подозревая, только что предоставил ей отличную возможность ее осуществить.
        Дождавшись, когда он начнет писать на доске, Окса подняла руку.
        - Месье?
        МакГроу удивленно оглянулся, глаза его метали молнии.
        - Да?
        - Месье, то последнее задание, которое вы нам давали, там что-то странное, - с невинным видом заявила девочка. - Мне кажется, вы перепутали абсциссу с ординатой. В том виде, что вы нам дали, задача не имеет решения…
        Повисшая мертвая тишина была словно налита свинцом. Сидевший на «камчатке» Гюс принял окончательное решение навсегда отказаться от надежды когда-либо вбить в голову своей подруги хоть толику здравого смысла.
        Предвидя грозивший вот-вот обрушиться на класс катаклизм, одни ученики закусили губу, а другие предусмотрительно опустили глаза.
        Окса пристально смотрела в глаза МакГроу. Это было трудно, но она твердо решила, что ни за что не отведет взгляд первой. И в этом ей помогала куча разных мыслей. Очень четкие картинки: Лучезарная Малорана, жертвующая собой ради Драгомиры, мужчина с гниющей рукой, корчащийся от боли, пламя, вырывающееся из Хрустальной Колонны Эдефии, мама на носилках. Пусть последняя картинка и не имела отношения к Эдефии, она придала девочке больше храбрости, чем другие. МакГроу задел ее больную маму, и этого Окса ему простить не могла!
        Учитель порылся в своих записях и вытащил листок с пресловутой задачей. Быстро перечитал, но Окса была уверена в своей правоте, и не сводила с него взгляда. Наконец он поднял голову и уставился на девочку своими чернильно-черными глазами.
        - Какое счастье, что у нас есть блистательная мадмуазель Поллок, чтобы отслеживать ошибки учителей! Может, мне стоит уступить вам свое место? - холодно произнес МакГроу. Его узкие губы побелели от ярости.
        - Но, месье МакГроу, я не учитель, мне всего тринадцать лет! - с ироничной ноткой в голосе ответила девочка. - Я просто хотела убедиться, что речь идет об ошибке, потому что иначе было непонятно, только и всего!
        - Ваши одноклассники уже наверняка все исправили. Уверен, что еще до вашего вмешательства все заметили ошибку, поскольку ее довольно трудно не заметить, - ледяным тоном закрыл тему МакГроу.
        Окса одарила его насмешливой ухмылкой, отметив, что все схватились за пеналы и листочки, чтобы исправить условия задачи и попытаться быстренько найти решение. Эта суета и провокационная улыбка Оксы не ускользнули от внимания МакГроу, и в результате все оставшееся от урока время его глаза метали молнии в юную ученицу.
        Не стоит и говорить, какую овацию ей устроили на перемене одноклассники… Ученики
«Водорода» торжествовали: в очередной раз Окса Поллок сумела подложить свинью ненавистному МакГроу!
        Девочка едва успела увернуться, чтобы ее не подхватили на руки и не понесли, как триумфатора, поскольку эта победа вовсе не вскружила ей голову, а всего лишь на некоторое время изгнала тревогу.
        - Мне надо позвонить домой, узнать, как там мама. Я ее утром не видела. Схожу за мобильником, я забыла его в шкафчике.
        - Хочешь, я пойду с тобой? - торопливо предложил Гюс.
        - Да нет, не стоит. Я быстро.
        Коридор был пуст, все находились на залитом солнцем дворе. Окса забрала свой мобильник и позвонила домой. Драгомира тут же взяла трубку и успокоила внучку: Мари нынче утром чувствует себя хорошо, даже сумела пройти несколько шагов, опираясь на руку Павла! Похоже, Червикулы сотворили чудо!
        Окса, успокоившись, закончила разговор. Однако когда она обернулась, облегченная улыбка испарилась с ее лица: перед ней стоял Варвар! Буквально в двух шагах!
        - Так-так! Да это же моя любимая малявка! Похоже, ты не такая храбрая без своей свиты сопливых дебилов, а? - развязно протянул он.
        - Не такая храбрая, как кто? - ядовито уточнила Окса, массируя запястье, которое сдавил Курбето-пуко, вынужденный действовать второй раз за утро.
        - Давай-давай, придуривайся дальше, мадмуазель Я-делаю-все-лучше-других! Если ты думаешь, я не знаю, кто ты есть… ты что себе вообразила? Ты совсем не такая сильная, как считаешь, ты даже мизинца моего отца не стоишь! Он запросто может тебя размазать по стенке, тебя и твою семейку!
        - Да ну? - Окса решила ни за что не уступать. - Твой папаша что, бульдозер?
        - Кретинка несчастная, ты все еще не поняла? МОЙ ОТЕЦ - МАКГРОУ! - проревел старшеклассник.

60. Три по цене одного
        После этих слов Окса буквально взорвалась: Нок-Бам вырвался из нее сам собой, да с такой силой, что тот, которого она отныне должна была называть сыном МакГроу, отлетел метров на двадцать.
        Парень тяжело грохнулся на плиточный пол, приглушенно вскрикнув.

«Ух ты! - Окса потерла кулак. - Это стоит ступора Курбето-пуко!»
        Однако Варвар уже поднимался, пусть с трудом и немного неуверенно, но явно вознамерившись дать обидчице сдачи. Окса это отчетливо поняла по злому выражению его лица, не обещавшему ничего хорошего.
        Сложившись пополам, парень медленно приближался к Оксе, потирая поясницу. И внезапно метнулся к ней стрелой, пролетев разделявшие их двадцать метров с феноменальной скоростью, абсолютно невозможной, и бросился на девочку, опрокинув ее на пол с силой, помноженной на скорость.
        Окса, не успевшая среагировать, придавленная телом нападавшего, испустила глухой стон, в котором перемешались боль и ярость.
        - Ты что думала? - прошипел Мортимер МакГроу. - Решила, что только ты способна…
        Договорить он не успел: Окса нанесла ему такой удар, что парень лишился дара речи. Сложив пальцы правой руки как клюв, Окса со страшной силой ударила его в висок. И тут же откатилась в сторону, освободившись от захвата в точности, как учил ее отец на занятиях карате.
        Окса приготовилась отразить следующее нападение, когда кто-то неожиданно прыгнул ей на спину и опрокинул на пол! Девочка едва успела выставить руки, чтобы самортизировать падение.
        - Не смей трогать Мортимера, ясно?! - прозвучал глухой голос.
        Окса, лицом в пол, не могла увидеть говорившего. Единственное, что она видела - это ботинки сына МакГроу прямо перед своим носом и единственное, что почувствовала
        - сильный пинок в правый бок.
        С нечеловеческим усилием девочка попыталась развернуться. Ей это удалось, и Окса смогла сесть, чтобы разглядеть, кто напал на нее сзади. Правый ее бок горел огнем.
        - ЗОЭ?! Мне так и показалось, что это твой голос. Помоги мне!
        - Оставь Мортимера в покое! Не смей трогать мою семью! - прошипела в ответ Зоэ.
        - То есть… в смысле… этот Варвар - твой брат?!
        Постепенно информация сложилась в единое целое, и представшая картинка ввергла Оксу в полный шок.
        - Это значит, что МакГроу и твой отец тоже! Но я думала, ты сирота! ТЫ СОВРАЛА!
        - Нет, ты ничегошеньки не поняла! - процедила сквозь зубы Зоэ.
        Она выпустила Оксу и убежала. И в этот же миг в коридоре возник Гюс, встревоженный долгим отсутствием подруги. Окса подняла голову как раз в тот момент, когда он метнулся к Варвару, как разъяренный дикий зверь.
        Мальчишки стояли лицом к лицу, меряя друг друга взглядами.
        Мортимер МакГроу принял боксерскую стойку, готовясь нанести мощный удар. Но Гюс его опередил. Он обхватил своего клятого врага за шею и провел подсечку. Несмотря на свои габариты, Варвар потерял равновесие и едва не упал. Устоял он лишь потому, что успел ухватиться за галстук Гюса.
        - Советую отпустить! - скрипнул зубами Гюс.
        Но Мортимер МакГроу, вместо того, чтобы последовать этому мудрому совету, сжал этот предмет одежды еще сильнее, явно вознамерившись впечатать Гюса в стену. Что вовсе не пришлось по вкусу приятелю Оксы, у которого от злости силы буквально удвоились. Резко крутанувшись, он одновременно схватил Варвара за руку и перебросил через бедро, швырнув на землю, как мешок с картошкой.
        - Окса, ты ранена? - Гюс подлетел к Оксе, пока Варвар улепетывал.
        - Нет, все нормально… Хотя нет, совсем не нормально… - пробурчала девочка, сидя на земле и обхватив руками голову. - Ай!
        Она схватилась за бок.
        - Что тут происходит? - спросил Мерлин, подоспевший вместе с несколькими учениками, привлеченными дракой. - Окса, ты ранена? Я могу тебе помочь?
        - Оставь, Мерлин, - отмахнулся Гюс. - Я ею займусь. Пошли, Окса, я отведу тебя в медицинский кабинет…
        Медсестра отказалась поверить, когда Окса сообщила, что сломала ребро, споткнувшись в коридоре, и принялась вытряхивать из нее правду. Но, видя упорство ученицы, позвала месье Бонтанпи, который не замедлил явиться в медпункт.
        - Окса, вы должны сказать, кто это с вами сделал, - сказал директор, присаживаясь рядом с девочкой на край кровати.
        - Я упала, месье… Уверяю вас! - поспешно добавила Окса, видя его явное недоверие.
        Месье Бонтанпи вздохнул.
        - Окса, довольно трудно сломать ребро, просто упав в коридоре! Мне скорее кажется, что на вас напал кто-то из учеников, чтобы запугать, и вы не хотите назвать его имя, потому что боитесь мести.
        Окса помотала головой: ее ответ был окончательным. Месье Бонтанпи повернулся к Гюсу.
        - Гюстав, вы что-нибудь видели?
        - Нет, месье. Когда я пришел, Окса лежала на полу, и там никого не было.
        - Ясно…
        Месье Бонтанпи встал и, прежде чем покинуть медпункт, напоследок сказал обоим друзьям:
        - Если захотите со мной поговорить, то вам известно, где мой кабинет. Повторяю: то, что произошло - очень серьезно. Я могу сурово наказать того, кто это сделал, если вы все же соизволите пойти мне навстречу. Мне нужно только имя! Так что теперь ваш ход, ребята.
        Развернувшись, он тяжелым шагом удалился по лестнице. К детям подошла медсестра.
        - Вы можете вернуться в класс, Гюстав. Спасибо за помощь. Окса, я позвонила вам домой, ваш отец сейчас приедет и отвезет вас в больницу. Думаю, у вас сломано ребро, но нужно сделать рентген. А пока лежите, не вставайте, хорошо?
        И медсестра вернулась за маленький столик, откуда могла наблюдать за посетителями.
        - Спасибо, Гюс! - шепнула Окса, - Спасибо, что промолчал!
        - Окса, у меня не глюки? Это действительно Зоэ помешала тебе защититься?
        - Все куда хуже, Гюс…
        Практически приникнув ухом к губам Оксы, Гюс буквально в осадок выпал, когда та сообщила ему невообразимую новость. В мгновение ока, как для нее, так и для него, МакГроу помножился на три…

61. Ядовитый подарок
        Опасаясь лишних расспросов насчет весьма необычной метки вокруг пупка на животе дочери, Павел повез юную пострадавшую прямиком домой, даже не вспомнив про слово
«больница». Перебинтованную Оксу встречала делегация в лице Драгомиры и Фолдинготов, отныне обосновавшихся в апартаментах на первом этаже.
        - Ой-ёй-ёй! Юная Лучезарная повстречала несчастный случай! Здоровье испытывает огромные проблемы в семье, полоса черная как чернила идет, и мелодрама вся в разгаре!
        Фолдингота принялась громко всхлипывать, а ее компаньон поспешил помочь Павлу вести Оксу.
        - Упритесь ручкой грациозной вашей о голову мою, амбиция моя - стать тростью вам!
        - Спасибо, Фолдингот. А где мама?
        - Изволит восседать она на кухне, компании там вашей ожидая, - ответила Фолдингота, громко шмыгая носом.
        - Сюда! - раздался голос Мари.
        И Окса с отцом действительно обнаружили ее на кухне, сидящей за столом с чашкой ароматного чая.
        - А вот и ты, наконец! - воскликнула Мари. - Как ты себя чувствуешь, детка?
        Окса, прежде чем ответить, обняла мать, поморщившись от боли, и сначала захотела выяснить, как дела у нее.
        - Все нормально, уверяю тебя. Но обо мне поговорим потом, объясни лучше, что с тобой произошло!
        - Упала и сломала ребро, - с трудом ответила Окса.
        Ей было больно дышать. Скривившись, девочка попыталась дышать как можно поверхностнее.
        - Ребро сломала! - всполошилась Драгомира. - Не шевелись, у меня есть то, что нужно! - Она вскочила со стула, и ее каблуки быстро процокали по лестнице, ведущей на второй этаж. - Ничего не говорите! Ничего не делайте! И вообще не шевелитесь! Подождите меня!
        Донесся шум суматохи, и через несколько минут Драгомира вернулась с маленьким бокалом в руке.
        - Давай-ка снимем бинты, - она жестом предложила Оксе прилечь на диван в гостиной.
        - Хочешь поставить ей Остеоклейку? - поинтересовался Павел, увидев бокал в руке матери. - Давненько я их не видел… Хорошая идея! С помощью этой штуки, Окса, ты быстро поправишься!
        - Ну, если это столь же эффективное средство, как Червикулы, я тебе настоятельно рекомендую, солнышко, - сказала Мари.
        Драгомира открыла маленький горшочек и вытащила оттуда большого ярко синего слизняка длиной сантиметров десять, толстого и склизкого. Очень толстого, и очень склизкого…
        Окса вскрикнула от отвращения, и тут же вскрикнула снова, уже от боли, вызванной первым криком.
        - Я буду… Ты будешь… - пробормотала она.
        - Ты отлично умеешь спрягать глагол «быть», лапушка… - улыбнулась Драгомира. Слизняк вяло извивался у нее в пальцах.
        - Я должна буду съесть эту мерзкую штуку?! - Окса с трудом сглотнула.
        Ответом ей было всеобщее веселье. Драгомира с Павлом расхохотались, Фолдинготы, фиолетовые по самую макушку, покатывались со смеху, отчаянно колотя себя по бедрам.
        - Съесть Остеоклейку? Мысль эту удалите от вашего желудка, Юная Лучезарная! Остеоклейку не едят, и не ест она никого. Починкой будет она для кости вашей!
        - Это правда, ба?
        - Чистая правда!
        - Значит, ты мне ее вколешь, как Червикулы, да? Не хочу! Нет-нет-нет! - переполошилась Окса, представив на секундочку размер шприца и иглы, необходимых для подобной инъекции.
        - Не переживай, внученька! Все гораздо проще!
        Драгомира положила ладонь на лоб девочки, а второй ладонью приложила к ее телу мерзкого слизняка, прямо на то самое место, где было больнее всего и где сломанное ребро ходило под покрасневшей кожей.
        Окса брезгливо отвернулась, но потом любопытство взяло верх, и она рискнула посмотреть вполглаза.
        Глаза слизняка раздулись, покрываясь серными прожилками, и он начал выделять огромное количество слюны: под его склизким туловищем в большом количестве стали появляться пенистые пузыри, тут же впитываясь в кожу девочки.
        - Видишь, Остеоклейка действует, как сильный компресс, - объяснила Драгомира, чуть надавив на заерзавшего слизняка. - Его слюна ускоряет сращивание костей. Кожа впитывает ее как губка. Так что через несколько часов твое ребро будет как новенькое!
        - Эта штука с ума сведет любого врача! - заметила Окса.
        - Верно, детка, - подтвердил отец. - Так что в ближайшие несколько дней мы будем старательно уклоняться от встреч с представителями медицинских кругов, во избежание неудобных вопросов…
        - А ответы? Представь себе ответы! - развеселилась Окса. - «Мое сломанное ребро? А, ну да, я утром сломала ребро, но это уже давно прошло, знаете ли!»
        Девочка засмеялась, и тут же скривилась: боль-то пока никуда не делась… Нужно было ждать несколько часов с прилепленным к боку синим слизнем, мерзким и слюнявым…
        - Да, не стоит привлекать внимание врачей, они и так уже задают слишком много вопросов из-за меня…
        И Мари объяснила Оксе, что ее состояние улучшилось со скоростью, далеко не соответствующей медицинским прогнозам: склеротические бляшки на ее нервных узлах исчезали с удивительной быстротой, совершенно невероятной с точки зрения медицины. Кстати говоря, с учетом обширности поражения, причина которого до сих пор не была известна, Мари, по идее, не должна даже была пальцем ноги шевелить, не то, чтобы ходить, даже с такой мощной поддержкой, как Павел и Драгомира.
        - Ну, значит, да здравствуют Червикулы! - весело провозгласила Окса со своего дивана. - И да здравствует Остеоклейка! Тебе надо это запатентовать, ба, станешь королевой Фарминдустрии и мультимиллиардершей!
        - Наверняка! - кивнула, улыбаясь, Бабуля Поллок. - С тем, что мы умеем делать, Абакум и я, мы могли бы создать целую империю. Но нас это никогда не интересовало. Мы сохранили дух, свойственный большинству наших в Эдефии: мы работаем, потому что хотим, по мере надобности - не больше, и не меньше - и не злоупотребляем нашими возможностями. Это основной принцип!
        - Ну, далеко не все его придерживаются… - неожиданно заявила Окса, помрачнев.
        - Ты говоришь об Ортоне? Ну… МакГроу? - поинтересовалась мать.
        - Да…
        - Ты хочешь сказать, что твоя травма как-то связана с ним? - Павел резко поднялся с кресла.
        - Да… То есть, не совсем… У него все те же шуточки, уже почти привычные… Это с его детьми у меня сегодня возникли проблемы… - призналась Окса, опустив голову.
        - ЧТО?!
        Все присутствующие несказанно изумились. Драгомира, схватившись за сердце, прикрыла глаза, чтобы переварить сногсшибательную новость. Мари вскрикнула, а Павел, стоя у нее за спиной, гневно сжал кулаки. Лицо его исказилось, выдавая тревогу. Взрослые переглянулись, а потом дружно уставились на Оксу.
        - Его дети? Ты хочешь сказать, что дети Ортона здесь? В колледже? - выдохнула Драгомира.
        - Помните Варвара? Я вам о нем уже рассказывала… - напомнила Окса, сообразив, что своим заявлением сильно выбила семейство из колеи.
        - Тот крупный грубый парень, который к тебе пристает, и которого ты как-то окатила водой с помощью водяных шаров? - тут же уточнила Драгомира. - Ты хочешь сказать, что он - сын Ортона-МакГроу?
        Окса кивнула, и решила все-таки рассказать правду. Ложь требовала больших энергозатрат, а она так устала…
        - Его зовут Мортимер. И… И я не упала. Это он сломал мне ребро, - Окса старалась, чтобы голос не дрожал. - Он заловил меня сразу после телефонного разговора с вами. И сообщил, кто он такой, пригрозив нас всех раскатать. Я влепила ему суперский Нок-Бам, просто не смогла удержаться! - добавила девочка, закусив губу.
        - Ты влепила Нок-Бам сыну МакГроу? Прямо в коридоре колледжа? - поразилась Мари.
        - Ой, мам, ты бы видела! - завелась Окса, развеселившись при воспоминании об этом эпизоде. - Он отлетел метров на двадцать! Класс! Только вот проблема в том, что он тоже обладает нехилыми способностями, судя по всему. Он налетел на меня с огромной скоростью, я никогда не видела, чтобы так быстро бегали! Мы подрались, а потом сзади подлетела его сестрица и прыгнула мне на спину. Я растянулась на полу, и тут Мортимер отыгрался. Пнул меня по ребрам. В этот момент прибежал Гюс и взял Мортимера на прием! И это счастье, потому что я не знаю, что сотворила бы с этими двумя… Я бы их покалечила! - Оксу занесло, и она забыла о грани между желанием и реальностью.
        - Или они тебя… - заметил отец, еще больше встревоженный, чем обычно. - Но ты упомянула сестру этого парня. Она тоже в Святом Проксиме? Ты ее знаешь?
        - Да. И вы тоже, кстати… Это Зоэ.
        - ЗОЭ? Та самая Зоэ, что была на твоем дне рождения? - всполошилась Драгомира.
        - Да! - со злостью отрезала Окса. - И теперь я точно знаю, что она подружилась с Зельдой лишь для того, чтобы подобраться ко мне! Я ее изначально на дух не выносила, эту девчонку, я тебе говорила, ба. А как подумаю, что она заставила нас всех поверить, что она сирота! Гадство какое…
        - Так, стоп. Ведь это означает, что дочь Ортона-МакГроу была в этом доме? - медленно и раздельно произнес Павел.
        Все четверо молча переглянулись, размышляя, что вытекает из этой неожиданной и малоприятной новости. Внезапно Драгомира звонко вскрикнула:
        - МЫЛО!
        - Мыло? - эхом повторили Павел и Мари, пока Окса догрызала последний целый ноготь.
        - Где мыло, которое Зоэ подарила Оксе на день рождения? - быстро спросила Драгомира.
        - Окса отдала его мне, у нее аллергия на глицерин, - едва слышно ответила Мари. - Я им пользуюсь уже несколько дней…
        Заключение Абакума и Драгомиры было категоричным: анализ оставшегося обмылка показал, что подарок Зоэ был ядовитым, причем в прямом смысле этого слова.
        Предназначенный Оксе с целью ослабить ее и упростить Ортону-МакГроу задачу, то есть похищение, которое он явно задумывал, мыло нашло другую жертву в лице Мари Поллок. И теперь внезапность ее заболевания стала понятна.
        - Весьма хитроумно, - пояснил Абакум. - Ортон добавил в мыло экстракт из Робиги-Нервозы. Это чрезвычайно ядовитое растение, и очень редкое. Его клетки мгновенно атаковали вашу нервную систему, Мари. Они действуют, как ржа. Очень опасная штука! Я заберу остатки мыла, чтобы как следует их изучить, и попытаюсь найти противоядие. Счастье, что у нас есть Червикулы, милая моя Мари, потому что иначе вы бы сейчас лежали в больнице совершенно парализованная, без надежды на выздоровление. Червикулы вроде действуют неплохо, они стабилизировали и даже улучшили ваше общее состояние. Но, может, можно найти что-то поэффективнее, что позволит вам полностью восстановить утраченные функции. Врачи были абсолютно правы в своем пессимизме. Они ведь от вас ничего не скрыли, верно?
        Мари кивнула, и Окса почувствовала, что у нее слезы на глаза наворачиваются. Значит, мама останется в таком состоянии до конца жизни? Это же ужасно, особенно если учесть, что она, Окса, отдала ей это чертово мыло из-за своей аллергии.
        - Как подумаю, что метили в тебя, мне плохо становится, - пробормотала Мари, подойдя к дочке.
        - Но это ведь ты болеешь! - ответила Окса, глотая слезы.

62. В ловушке из-за алфавита!
        - Дело не в том, что я не понял! Я просто не слушал!
        Простофиля стоял посреди личной мастерской Драгомиры с повисшими вдоль тела руками. А перед ним находились Геториг и Вещунья, замотанная в толстую шерстяную повязку.
        - Значит, у тебя не только мозги не фурычат, Простофиля, но и уши! - заявил всклокоченный больше, чем обычно, Геториг.
        - Открыть окно посреди зимы! Неслыханно! - возмущалась Вещунья. - Ты о чем думаешь, Простофиля? Я же сказала: окна не открывать! Это же не сложно! На улице идет снег, я видела, а главное, почувствовала… Если хотите, чтобы я умерла, так сразу и скажите! - возмутилась она, клацая зубами. - А о гриппе, передающемся воздушно-капельным путем ты подумал?! Или ты никогда не слышал о карантине?
        - Да что тут происходит? Почему вы ссоритесь?
        Окса только что вошла в помещение, пробравшись через оставшийся открытым футляр контрабаса. Драгомира, которую ежедневные разборки ее тварюшек уже давно не волновали, работала со своим огромным перегонным кубом. Из трубок вырывались синеватые облачка пара, наполняя мастерскую приятным ароматом.
        - Здравствуй, лапушка! Как дела? Располагайся, я буквально через минутку освобожусь.
        - Юная Лучезарная, есть ли желание ваше принять почтение мое?
        Фолдингота, подойдя к Оксе, так сильно наклонилась вперед, что потеряла равновесие и со всего размаха шлепнулась на пол у ног девочки. Что не ускользнуло от внимания Геторига.
        - Ха-ха, дурацкий реверанс! Думаешь, что находишься при австрийском дворе?
        Находившаяся в глубине Драгомира, в пол-уха прислушивающаяся к разговору, дала Оксе необходимые объяснения:
        - Хочу тебе сказать, детка, что вчера вечером Фолдинготы смотрели фильм о Сисси, императрице Австро-Венгрии. И с тех пор они совершенно… как бы это сказать… помешались на протоколе.
        - Юная Лучезарная, Старая Лучезарная, соблаговолите ли вы мне сделать платье с кринолином? Мечта сия сильна в душе моей.
        Окса покатилась со смеху. В этот момент подошла трясущаяся от холода Вещунья.
        - А вот я, если смогу получить цельный меховой комбинезон, то, быть может, даже переживу зиму.
        Окса взяла на руки крошечное продрогшее существо и потерла ей спинку, чтобы согреть, пока Фолдингота вставала, приподнимая воображаемый подол платья с кринолином.
        - Ты что делаешь, ба? - девочка подошла к гигантскому перегонному кубу.
        - Граноки, лапушка, Граноки… У меня есть некоторый запас, но нам всем в ближайшее время понадобятся свежие боеприпасы. Так что придется работать, не покладая рук.
        - Из-за семейки МакГроу?
        - Из-за них, да. Мы должны быть готовы к обороне, - серьезно ответила Драгомира.
        - Думаешь, у Мортимера и Зоэ тоже есть Гранокодуй?
        - Да нет, это весьма маловероятно. Для создания Граноков необходим сок Горановы, как ты знаешь. Во время Великого Хаоса в Эдефии моя мать, Малорана, успела подготовить наш побег, потому-то Абакум и прихватил с собой Минимерку с черенками растений и всякими существами…
        - Как Ноев Ковчег! - перебила Окса.
        - Типа того. Но вряд ли Изменники смогли предвидеть, что некоторых из них выкинет из Эдефии, это было совершенно невозможно. Так что они попали Во-Вне с тем, что у них было: одежда, их личные Гранокодуй и… темные амбиции… Нет, кроме Абакума никто не может делать Гранокодуй. И, повторяю, в любом случае для этого нужна Горанова.
        - Но Горанов же много!
        - Да, мы, в самом деле, в целях безопасности разделили растения. Класть все яйца в одну корзину было бы весьма недальновидно. И нынешние события это подтверждают… - вздохнула Бабуля Поллок.
        - Я и у Леомидо их видела тоже. Тебе не кажется это опасным? - добавила Окса, глядя на бабушку в надежде узнать побольше о взаимоотношениях своего двоюродного деда с заклятым врагом Беглецов.
        - Почему? - прищурилась Драгомира. - Потому что он живет один, на отшибе, в сельской местности? Не переживай по этому поводу. Как и у Абакума, там тоже все хорошо защищено, уж поверь.
        Бабушка явно не желала понимать намеков. В отношении Абакума у Оксы не было ни малейших сомнений! Но Леомидо не вызывал у нее такой уверенности. В ее голове промелькнула картинка: старик протягивает МакГроу чашу с соком Горановы…
        - О чем ты думаешь, лапушка? - поинтересовалась Драгомира.
        - Ой, да не о чем, ба! Просто сама себя пугаю…
        - Так, похоже, дистилляция Свили завершена.
        Обе Лучезарные наклонились к горлышку самой маленькой трубочки перегонного куба, откуда в сосуд вытекала желтая густая жидкость. Когда упала последняя капля, Драгомира перелила субстанцию в нижнее отделение чего-то похожего на небольшой кофейник, и поставила на горящую конфорку. Через несколько минут послышалось потрескивание.
        Драгомира, словно прочитав мысли внучки, пояснила, улыбнувшись:
        - Нет-нет, я вовсе не делаю тебе попкорн…
        Затем сняла кофейник с огня и открыла верхнюю часть: там подрагивали от жара крошечные Граноки. Окса удивленно поглядела на бабушку.
        - А вот и славненький запас Свили! Дай-ка мне твой Гранокодуй, детка.
        - Ой, а этот Гранок я знаю! Мне Абакум говорил. Свиль, ты сказала? Если не ошибаюсь, это чтобы связывать врага…
        Драгомира, улыбаясь, кивнула.
        - А какие в нем ингредиенты?
        - Ну, в Эдефии мы использовали главным образом корни Корнекрона. Ну а тут, как ты понимаешь, пришлось искать замену… Так что, попробовав плющ, тыквы и колючие кустарники, нам удалось сделать Свиль из сока вьющихся растений, таких как повой и ломонос. Эффект не такой мощный, как с Корнекроном, но, в общем, вполне достаточный. Процесс изготовления довольно сложный и базируется на настаивании сока в чистой родниковой воде, в которой растворяют хризопраз - это ночной камень, озерные водоросли и пот Лягв.
        - Что? Лягвы потеют?! - вытаращила глаза Юная Лучезарная.
        - Ну конечно! - рассмеялась Драгомира. - В мизерных количествах, правда… но от этого их пот еще более ценен.
        Окса скривилась, а ее Гранокодуй втянул в себя штук двадцать желтых гранул. Бабуля Поллок высыпала оставшиеся в вазочку, которую заперла в нише, спрятанной за одной из многочисленных рамок на стене.
        - Это твой тайник для Граноков? А почему за портретом папы?
        - Да, и, полагаю, нет необходимости говорить тебе, что это секрет. Кстати говоря, знать место недостаточно, потому что кроме меня никто не сможет открыть тайник.
        - А! Это как решетка у Абакума и дно футляра контрабаса: замок подчиняется только хозяину.
        - Именно!
        Наделав кучу всяких Граноков и повторив с Драгомирой заклинания для каждого из них, Окса спустилась к себе в комнату и улеглась на кровать.
        Заложив руки за голову, она уставилсь в звездное небо на потолке. Ей не было страшно. Благодаря всему тому, что она узнала за последние недели: Граноки, новые умения, - а главное, любимый Нок-Бам! - девочка чувствовала себя сильнее и была готова к встрече с новыми испытаниями. Когда Мортимер напал на нее, она довольно хорошо защищалась, и не вмешайся эта предательница Зоэ, сама бы справилась с парнем. А когда МакГроу преследовал их в небе, она тоже смогла сражаться, и старому Изменнику пришлось отступить. Однако при ближайшем рассмотрении привкус у этой победы был горьковатый.
        Не приди Гюс ей на помощь вовремя, тогда, в коридоре, Окса оказалась бы во власти двух МакГроу-младших, и это, наверняка, обошлось бы ей не только сломанным ребром… Не говоря уже о том, что она использовала свои способности в колледже, рискуя быть замеченной…
        В очередной раз она нарушила основное правило, оберегающее Беглецов: никогда не привлекать внимания к своим способностям. При мысли об этом Оксе стало жутко стыдно. Потом она стала думать о более ранних событиях, тех, что произошли на монгольфьере.
        Если бы Леомидо не сумел защитить их, ее и Гюса, от Хироптеров Мертвая-Голова, то что бы тогда было? Или вот недавно, если бы Лягвы не прилетели ей на помощь на элеваторе у Абакума? Как любит говорить папа, «Быкай - не быкай, а быка не будет», бесполезно сожалеть о том, что уже случилось.
        Но сегодня эта поговорка мало ее утешала. Девочка чувствовала, что стала сильнее. Намного сильнее. Но Драгомира права: нужно быть сдержанней относительно своего могущества, и, главное, никогда себя не переоценивать. Или недооценивать противника, что по сути одно и то же. Потому что, несмотря на всеобщую бдительность, МакГроу сумел поразить ее семью, причем в самое сердце. А если он - не единственный Изменник, выскользнувший из Эдефии? Хватит ли Беглецам сил на сопротивление? Достаточно ли они едины? Можно ли рассчитывать на Леомидо? Или на ее отца? Он ведь вроде очень против идеи их возвращения в Эдефию…
        Окса его понимала, кстати говоря. Отец никогда не видел того мира, как говорят, сказочного, и ему он был не совсем родным.
        К тому же, сама затея была весьма рискованной, а его дочь должна была подставить свою голову первой, и это, судя по всему, его беспокоило больше всего.
        Но ведь она тоже никогда не была в Эдефии! И, тем не менее, была готова преодолеть тысячи препятствий и встретить тысячи опасностей, чтобы обрести мир своих предков! Может, это из-за Фей Без-Возраста, которые послали ей зов, такой странный и мощный? От возрастающих сил и способностей? Или из-за Печати - фантастической восьмиконечной звезды, с каждым днем все четче проступающей вокруг ее пупка?
        Эти вопросы девочку и завораживали и пугали, и самым страшным был вопрос, ответ на который был совершенно неизвестен: что будет дальше?
        - Задания на стол! Доставайте листочки, пожалуйста. Мадмуазель Поллок, в отсутствие месье Ойстера, это вы поможете мне убрать учебные пособия после занятий.
        Учитель МакГроу, произнесший эту фразу с деланной небрежностью, застал Оксу врасплох.
        - Но, месье, у меня потом занятия… Урок скрипки! - солгала Окса ради благого дела.
        - Я не могу остаться!
        - Вы играете на скрипке? Надо же, никогда бы не подумал. Мне казалось, вы, скорее, поклонница кун-фу или еще чего-нибудь подобного… Что ж, скрипка - не скрипка, мне все равно! У нас всех есть дела после уроков, но вы останетесь здесь, как это установлено с начала года: каждый четверг вечером один из учеников остается мне помогать.
        - Я могу остаться, месье! - вызвался Гюс.
        - Месье Белланже, - вздохнул МакГроу подчеркнуто устало, - мы давно все поняли, насколько вы можете быть рыцарем… Но это атавизм для наших дней, и лучше бы вам выбрать иную тактику для привлечения внимания девушек. К тому же мадмуазель Поллок
        - следующая за месье Ойстером по алфавиту, порядок которого незыблем, в отличие от подростковой куртуазности. Значит, помогать мне будет мадмуазель Полок!
        Кое-кто из учеников хихикнул, и первой - Хильда Ришар. Гюс, смущенный и рассерженный, скорчился на задней парте. Его ярость быстро сменилась беспокойством: Окса ни при каких обстоятельствах не должна оставаться наедине с МакГроу!
        Гюс видел спину подруги и чувствовал ее тревогу. Окса же, сгорбившись за партой, судорожно соображала. Ей нужно срочно позвонить домой, чтобы предупредить отца или Драгомиру! С кучей предосторожностей она открыла висевшую через плечо сумку. Краем глаза, следя за вышагивающим между рядами МакГроу, она начала набирать на мобильнике эсэмэску:
17.30=я наедине…
        Внезапно дисплей мобильника погас. Окса, напрягшись, подняла взгляд на МакГроу: тот с гнусной улыбкой стоял буквально в паре метров от нее! Он чуть шевельнул мизинцем, и дисплей снова зажегся. У Оксы кровь вскипела в жилах. Она торопливо снова начала набирать сообщение. И наплевать, если МакГроу увидит! Он, кстати, увидел… и с откровенным торжеством сделал тот же жест. Окса четко различила тоненькую и очень яркую молнию, проскочившую от телефона к кончикам пальцев мерзкого учителя. Он вытянул из мобильника весь заряд!
        МакГроу с очень довольным видом продолжил хождение по классу, а Окса осталась с неработающим мобильником. Обернувшись, она попыталась привлечь внимание Гюса - довольно трудная задача через несколько рядов парт! К тому же это быстро стало и вовсе невозможным, потому что МакГроу постоянно оказывался между друзьями, перекрывая им зрительный контакт.
        Окса почувствовала, как в ней начинает подниматься паника, а на лбу выступает пот. От страха ее замутило. Девочка старалась включить мозги, но все мысли куда-то разбежались. Курбето-пуко под рукавом сжал ее запястье, пульсируя все быстрей. Окса закрыла глаза и постаралась выровнять дыхание в ритме движения живого браслета. Через несколько минут ей удалось немного успокоиться и восстановить самообладание. Но, к сожалению, она по-прежнему не могла сообразить, как ей выпутаться из этой весьма малоприятной ситуации.
        Расстроенная девочка порылась в сумке и вытащила из Ларчика золотистую Улучшалку. Тот самый знаменитый Эксельсиор, который теоретически должен способствовать просветлению в мозгах. Окса еще ни разу им не пользовалась. Может, он поможет ей найти решение?
        Рядом с Эксельсиорами посверкивали Прилипучки красивого жемчужного цвета. Окса кончиками пальцев взяла одну. Глядишь, и пригодится, кто знает… Она едва успела проглотить обе крошечные капсулы, как Мерлин обернулся и подбадривающе ей подмигнул. Тридцать секунд спустя Окса сунула ему торопливо нацарапанную записку:
«Мерлин, скажи Гюсу, мобильник сдох. Пусть предупредит моего отца. ОЧЕНЬ СРОЧНО. Спасибо»
        Мерлин снова обернулся и легонько кивнул Оксе: он все понял, она может на него положиться.
        Это была, наверняка, самая плохая работа за всю учебу Оксы, поскольку мысли ее витали совсем в другом месте, весьма далеком от урока.
        Юная Лучезарная готовилась к худшему, и у нее были на то все основания: МакГроу мог двигаться с поразительной скоростью. Но она не собиралась сдаваться без сопротивления и драки! Он плохо ее знает…
        Как только прозвенел звонок, ученики мгновенно испарились. Никто никогда не задерживался на уроках МакГроу, особенно в четверг вечером, «Водород» были последним, у кого был урок в опустевшем колледже.
        Гюс с Мерлином неторопливо собирали учебные принадлежности. Окса попыталась поймать взгляд Гюса, но МакГроу с извращенным удовольствием постоянно торчал между ними. Девочка изогнулась и все же сумела продемонстрировать приятелю свой мобильник, показывая жестом, что тот не работает. Когда оба мальчика выходили из класса, бросая на нее встревоженные взгляды, Окса заметила, что Гюс слегка помахал запиской, которую она передала Мерлину, потом поднял большой палец и достал свой мобильник. Окса поняла, что сообщение дошло до адресата.
        Уф! Гюс сейчас выйдет и встретится с Павлом, как обычно поджидающим их на выходе, и они оба примчатся к ней на помощь. Нужно лишь продержаться несколько минут! Но Окса все равно с тяжелым сердцем проводила взглядом через стекло уходящих по коридору Гюса и Мерлина.
        И ей стало еще тяжелее, когда МакГроу закрыл дверь, повернул ключ в замке и развернулся к ней лицом, держа в руке свой Гранокодуй, с не предвещавшей ничего хорошего язвительной улыбкой на губах.

63. Предательское нападение
        - Ах, моя дорогая, ну о-очень дорогая Окса! - проскрежетал МакГроу. - Ну и доставила ты мне хлопот, знаешь ли!
        - Я не ваша дорогая Окса! Отпустите меня, грязный предатель!
        МакГроу не стал тянуть кота за хвост, и мгновенно послал в девочку Гранок. Как только дверь оказалась запертой, Изменник тут же перешел в атаку, и Окса оказалась висящей в двух метрах над полом - ее крепко держали под руки две Лягвы. Она ждала нападения, но МакГроу все же удалось застать ее врасплох, от чего Окса пришла в абсолютное бешенство! Да как она умудрилась так легко попасться?! И вот висит теперь в воздухе, практически обездвиженная…
        Окса принялась вырываться, отчаянно брыкаясь, пытаясь вывернуться из хватки Лягв. Но крылатые лягушки обладали феноменальной силой. Окса чувствовала, что при желании они и статую Свободы могут поднять!
        - Отпустить? - протянул, злобно улыбаясь, МакГроу. - Да ты, наверное, шутишь! Теперь, когда ты у меня в руках, я совершенно точно тебя не выпущу лишь потому, что ты этого требуешь! Лучезарная ты, или нет, все равно тебе со мной не справиться…
        - Вы ничего от меня не добьетесь! Никогда! - заявила Окса, не прекращая своих попыток высвободиться.
        - Да что ты себе возомнила, идиотка маленькая? Что можешь противопоставить мне? Я ждал этого пятьдесят семь лет! И все, кто встал у меня на пути, крепко об этом пожалели…
        - Да! И всем известно, что это значит! - глаза Оксы метали молнии. - Лукас Уильямс и Питер Картер дорого заплатили, чудовище ты эдакое!
        МакГроу, выгнув бровь, удивленно на нее посмотрел.
        - Лукас Уильямс и Питер Картер? А я и забыл об этих двоих… Вижу, ты девица себе на уме… Но какая-то тринадцатилетка не помешает мне осуществить мои мечты. Я думал тебя ослабить, но под раздачу попал другой человек. Твоя мать, очаровательная Мари Поллок, вот жалость-то… - с издевкой проговорил МакГроу. - Но сейчас ты, наконец, в моих руках! И ничегошеньки не можешь с этим поделать! Право сильного, дорогуша. А я сильней! Я тебя усыплю и буду держать при себе до тех пор, пока твоя дорогая бабуся и ты не откроете мне Портал…
        Внезапно кто-то постучал в стекло, отделявшее классный кабинет от коридора. Там стоял Мортимер МакГроу и жестами что-то показывал отцу. Парень со злой иронией поглядел на Оксу, по-прежнему подвешенную в воздухе двумя Лягвами. МакГроу подошел к стеклу.
        - Есть, папа! Я все сделал, как ты велел, - сообщил Мортимер.
        - Молодец, сын! А теперь уходи…
        - Но, папа…
        Он явно хотел что-то сказать еще. МакГроу обернулся, поглядел на Оксу и вышел в коридор.
        И тут же юная пленница, в душе которой клокотала испепеляющая ярость, подстегиваемая гневом и Эксельсиором, воспользовалась промахом старого Изменника, призвав своих Кульбу-Горлана и Курбето-пуко. Она знала, что отец с Гюсом скоро будут здесь, но пока суд да дело, единственные, кто могли ей сейчас помочь, были эти два преданных существа, с которыми она не расставалась вот уже несколько недель.
        - Помогите! - обратилась она к ним. - Не знаю, как, но очень прошу, помогите…
        И тут же Кульбу-Горлан открыл изнутри «молнию» сумочки, вылез наружу, стремительно вскарабкался по левому боку Оксы ей на плечо и сильно царапнул зубами Лягву, которая, рыча, выпустила девочку.
        Окса резко завалилась на бок, и освободившейся рукой выхватила из раскрытой сумки свой Гранокодуй.
        С другой стороны Курбето-пуко слез с ее запястья и, быстро проползя к еще зажатому Лягвой локтю Юной Лучезарной, тоже весьма чувствительно укусил летучую лягушку. Та мгновенно отлетала в сторонку, громко жалуясь на недостатки его воспитания.
        Операция «Освободим Оксу» заняла меньше пяти секунд! Юная Лучезарная, оказавшись на земле, была более чем готова к схватке с МакГроу. Чтобы не оставаться на открытом пространстве, она нырнула за парту.
        - ОКСА! - гаркнул МакГроу, едва вернувшись в класс. - ОКСА! От меня не сбежишь, прятаться бесполезно!
        Вместо ответа Окса глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и обвела взглядом помещение, разнося вдребезги все колбы и флаконы, стоящие на рабочих столах. Осколки ливнем посыпались к ногам взревевшего от ярости МакГроу. Химические реактивы, перемешиваясь при падении, образовывали едкий дым, а их брызги попадали на идеально начищенные ботинки учителя. Тот схватил первую попавшуюся тряпку и поспешно вытер дымящуюся обувь.
        Окса же в это время чуть ли не по-пластунски сменила диспозицию, перескочив за другую парту.
        - Я тебя слышу, маленькая дрянь! Слышу малейшее твое движение, слышу твое дыхание. Разве дорогой Леомидо - мой кровный брат - не сообщил тебе, что я владею даром Шепталки?
        Окса, услышав эти слова, тут же метнула в краны, установленные на рабочих столах в середине класса, Магнито. Краны мгновенно открылись, и вода хлынула из них с такой силой, что ударила практически вертикально!
        МакГроу, мокрый с головы до ног, тоже запустил Магнито, закрывая краны один за другим, но Окса их тут же снова открывала.
        - Давай-давай, резвись, будет тебе сейчас!
        МакГроу направился в глубину класса и опустил красный рычаг, перекрыв воду. Окса, мозги которой работали на полную катушку, на этот раз метнула Огнедуй - и прямиком в вешалку, на которой висели плащ и шляпа МакГроу.
        - Довольна? Сожгла вещи любимого учителя? Неплохо! Вижу, Драгомира зря времени не теряла… Но это не бог весть что, по сравнению с тем, что тебя ждет, - бросил МакГроу с гнусным смешком. - А когда я, наконец, заполучу тебя, придет черед и этой старой мегеры…
        И тут Окса выпрямилась, рискуя попасть под раздачу.
        - Не смейте так говорить о моей бабушке!
        И она дунула в Гранокодуй, нацелившись в МакГроу.
        - Ах-ах-ах! Идиотка мелкая! Тебе еще учиться и учиться!
        МакГроу уклонился от Торнадона, но полностью блокировать его воздействие не смог. Возникший из ниоткуда торнадо - маленький, но мощный, пронесся по лаборатории, сметая на своем пути оставшееся целым оборудование. Лежавшие на партах листочки веером разлетелись по классу, а лампы и выходившие в коридор стекла разлетелись вдребезги.
        Окса, пораженная учиненным разгромом, нырнула под очередную парту, попутно разорвав форменные брюки о засыпавшие пол осколки колб. И сжалась в клубок, прикрыв голову руками. Увы, несколько запоздало…
        Осколки стекла попали ей прямо в лицо! Девочка провела ладонью по лбу и щекам и, увидев на пальцах кровь, вскрикнула, больше от испуга, чем от боли. Испуг удвоился, когда она заметила над собой тень МакГроу…
        - А, вот ты где! Говорил же, что я сильнее!
        Он дунул в Гранокодуй, и Окса едва успела увернуться от летящего Гранока, пулей взмыв вверх. На сей раз она смогла вовремя остановиться и не «боднуть» потолок. Но МакГроу мгновенно ее догнал!
        Они висели в воздухе в паре метров друг от друга, меряясь взглядами, как два готовых кинуться в драку хищника.
        Окса, сердце которой грозило выскочить из груди, стойко держалась, стараясь изо все сил не отводить взгляда от мерзкого учителя. И ее усилия не пропали даром, когда она вдруг заметила, как из пылающих глаз заклятого врага вылетело нечто вроде молнии.
        Девочка быстро крутанулась, чтобы избежать электрического разряда, с жутким треском влетевшего в стену позади нее. Изменник, по-прежнему вися в воздухе посреди комнаты, повторил попытку, и Окса спаслась лишь благодаря своей отчаянной гонке по стенам, по которым она мчалась и прыгала, уворачиваясь от молний. Сделав несколько полных кругов, девочка решила сменить тактику и сиганула прямо в центр кабинета.
        И тут ее осенило: перед глазами Оксы предстала Малорана, пойманная в Хрустальной Колонне Осием и его приспешниками, какой девочка ее увидела через Оковид Драгомиры. Наверняка, это был эффект воздействия Эксельсиора…
        Юная Лучезарная, широко расставив ноги и поднявшись на два метра над полом, с огромной скоростью начала вращаться вокруг собственной оси, превращаясь в настоящее оружие. Быстро почувствовав, как ее нога что-то задела, Окса, оставаясь в воздухе, прекратила вращение, чтобы полюбоваться результатом: МакГроу отлетел в дальний угол, снесенный Оксой-сан, грозной живой вертушкой!
        Но триумф оказался недолгим… Непобедимый учитель резко открыл глаза и тут же поднес к губам Гранокодуй. Крошечная гранула понеслась как стрела.
        Окса не сумела увернуться от Гранока, и, когда увидела свое колено, в ужасе вытаращила глаза, мгновенно поняв, что метнул в нее МакГроу: Быстрогниль! Она сгниет! Сраженная дикой болью, девочка грохнулась на пол, и под язвительной улыбкой МакГроу ползком спряталась за опрокинутой этажеркой.
        Лабораторию теперь освещали только догорающий плащ МакГроу, свет из коридора и одна чудом уцелевшая моргающая лампа. Разлитые химические реактивы выделяли едкие удушающие пары, заполнившие все помещение, а в голову перепуганной Оксы начали закрадываться мрачные мысли.
        Увидит ли она снова маму? Где Гюс? И где отец? Почему их еще нет? Может, Мортимер блокировал вход? Предстоит ли ей умереть? Да, она наверняка умрет тут, в этой разрушенной лаборатории, вдали от всех, кого любит… Через несколько минут все кончится, от нее останется лишь мерзкая куча гнили.
        При этой мысли девочка, несмотря на дикую боль, собрала все свое мужество, встала и нацелилась в МакГроу:
        - СВИЛЬ!
        То, что она увидела, дало Оксе все основания рассчитывать на то, что ей все же удастся вырваться живой из этого ада: желтые лианы, толстые и липкие, обвивали МакГроу с отвратительным сосущим звуком, не давая ему шевельнуть ни рукой, ни ногой.
        - Я до тебя доберусь! Погоди у ме… - успел прошипеть Изменник прежде, чем лианы заткнули ему рот, вынуждая замолчать.
        Погодить? Ну вот еще! Окса вскарабкалась на парту, отлетевшую к стене в процессе схватки, с грехом пополам шагнула в разбитое окно и вывалилась в коридор.
        - ОКСА!
        Вынырнувший из-за угла ведущего к лаборатории коридора, Гюс обнаружил свою подругу всю в крови, в изодранной обгоревшей одежде. Через дырку на брюках он заметил колено девочки, приобретшее странный зеленоватый цвет. Повсюду валялись осколки стекла, а из класса валил дым.
        Гюс поспешил Оксе на помощь и подхватил ее под руку. Едва они успели добежать до конца второго коридора, как раздался дикий грохот, и до ребят донесся рев, от которого у них кровь застыла в жилах:
        - ОКСА! ОКСА!
        - Он освободился! Давай, скорее! Надо выбираться отсюда! - закричала Окса в полном ужасе.
        И они понеслись по коридору так быстро, как могли, но раненое колено Оксы сильно мешало движению, и МакГроу с Гранокодуем наизготовку вскоре их догнал.
        - Да что тут происходит?
        - МАДМУАЗЕЛЬ КРЕВКЁР!!!
        Появившаяся из-за угла коридора учительница истории и географии застыла, вытаращив глаза.
        - Месье МакГроу? Чем это вы занимаетесь? - изумленно поинтересовалась молодая женщина.
        - Не вмешивайтесь не в свое дело и заткнитесь! - рявкнул Изменник, брызжа слюной от бешенства.
        Окса с нечеловеческим усилием и подчиняясь инстинкту, предприняла последнюю попытку остановить МакГроу, метнув в него Нок-Бам, отшвырнувший педагога в конец коридора.
        Мадмуазель Кревкёр испуганно вскрикнула.
        - Спасайтесь, мадмуазель Кревкёр! - крикнул Гюс, умоляюще взглянув на нее.
        Но несчастная, невзирая на опасность, буквально оцепенела. У Гюса были другие приоритеты и он, подхватив Оксу под руку, потащил ее к выходу.

64. Серия инсценировок
        Машина Пьера Белланже резко затормозила прямо перед входом в колледж аккурат в тот самый момент, когда друзья выскочили из здания. Но тяжелые входные ворота оказались запертыми, выйти было невозможно!
        - Окса! Тебе придется сделать еще одно усилие! Нам надо перелезть через стену, мы в ловушке! - выпалил Гюс.
        Да, Оксе пришлось сделать усилие, чтобы абстрагироваться от дикой боли и жуткого ужаса, который наводила на нее рана, и сосредоточиться на Левитаро, которое ей нужно было осуществить любой ценой.
        - Гюс, встань передо мной и крепко-крепко обними…
        Гюс послушно приклеился к Оксе, обняв за талию. И они тут же поднялись в воздух, сначала, правда, всего на несколько сантиметров, потом выше и выше, под углом, и вскоре оказались на стене, в трех метрах от земли.
        По другую сторону Пьер Белланже уже подготовил плацдарм, загасив магией все фонари
        - очень вовремя, чтобы обеспечить максимальную скрытность. Свидетели им были совсем ни к чему…
        - Молодец, старушка! - бросил он девочке, стоявшей в неустойчивом равновесии на стене в обнимку с Гюсом. - Еще немножко и все! Давай!
        Друзья, буквально приклеенные друг к другу, опустились столь же неровно, как и поднялись. Едва они оказались на земле, силы окончательно покинули Оксу, и если бы не поддержка Гюса, девочка рухнула бы на тротуар.
        Подскочивший Пьер взял раненую Оксу на руки и положил на заднее сиденье машины.
        - Ложись, Окса, и больше ничего не бойся! Ты теперь в безопасности!
        Гюс плюхнулся на переднее сиденье рядом с отцом, и машина сорвалась с места.
        - Вон! Гляди, месье Бонтанпи приехал!
        - Мы не можем вернуться, Гюс, нужно срочно заняться лечением Оксы!
        Лежавшая на заднем сидении девочка стиснула зубы, чтобы не кричать. Ей было дико больно. По всему телу растекалась чудовищная, почти невыносимая боль, терзая и тело, и душу. Окса быстро взглянула на свое колено и застонала: кожа на нем вздулась и приобрела жуткий коричневый цвет, не предвещавший ничего хорошего. И еще от него шел омерзительный запах. Запах гниения перемешивался с запахом крови и горелых тряпок, вкупе с вонью от химических реактивов, пропитавших ее одежду.
        Курбето-пуко трудился вовсю, чтобы успокоить свою до смерти перепуганную маленькую Хозяйку.
        - Держись, Окса! Приехали!
        Пьер с девочкой на руках пулей взлетел по ступенькам крыльца дома Поллоков. Гюс, белый как простыня, забарабанил в дверь.
        - Дети! Господи! Что случилось?! - вскричала Драгомира, увидев состояние внучки.
        - Драгомира, быстро несите Кожечистки, по-моему, Окса словила Быстрогниль! - воскликнул Пьер.
        Драгомира помчалась наверх, а Пьер тем временем с помощью Павла уложил Оксу на один из диванов в гостиной.
        - Это целиком моя вина, - пробормотал с исказившимся лицом Павел. - Никогда себе этого не прощу…
        - Павел, прекрати! - осадил его Пьер.
        - Павел, пожалуйста… - Драгомира вернулась с маленькой склянкой в руке. - Сейчас не время! - и обратилась к внучке:
        - Окса, я сейчас приложу вот это к твоему колену…
        Бабуля Поллок наморщила лоб и дрожащей рукой открыла склянку. Зачерпнув оттуда пальцами некую оранжевую субстанцию, она начала осторожно втирать ее в колено девочки.
        - Ай, ба! Жжется! - заверещала Окса, корчась от боли.
        Мать взяла ее руки и прижала к своей груди.
        - Гюс, не посидишь пока с Оксой? - спросила Драгомира, закончив обмазывать раненое колено внучки липкой субстанцией, которая вроде бы слегка урчала. - Я сейчас…
        Трое Поллоков и Пьер Белланже вышли в коридор. Но хотя они разговаривали тихо, Окса все же слышала весь разговор. Знаменитый дар Шепталки…
        - Мари, я должна сказать, впервые после Великого Хаоса мы сталкиваемся с Быстрогнилью, - вполголоса говорила Драгомира, - нам никогда не приходилось лечить от нее. Кожечистки прекрасно очищают любые раны, инфекции, справляются даже с гангреной. К такого рода лечению прибегают и Во-Вне, используя опарышей, возможно, вы об этом слышали. Но что касается Быстрогнили, то у нас не было прецедентов, и я не могу гарантировать, что Кожечисткам удастся вылечить Оксу…
        - Я понимаю, - дрожащим голосом ответила Мари. - И знаю, что вы сделаете все, что в ваших силах.
        Все снова собрались вокруг Оксы, глядя на ее изувеченное колено, и пристально следя за ходом лечения.
        - Ты мне червяков посадила, ба… - слабым, но, тем не менее, полным упрека, голосом пожаловалась Окса.
        - Да, лапушка. Кожечистки творят чудеса с такого рода ранами, - заверила ее Драгомира, сама при этом не очень уверенная в эффективности подобного лечения в данном конкретном случае. - Червяки едят пораженную плоть и восстанавливают ее. Скоро твоя коленка будет как новенькая!
        Окса скривилась от боли и отвращения, глядя, как добрая сотня червячков, теперь уже очень четко видимых, копошится на ее гниющей коже.
        - Ты как, в силах рассказать нам, что произошло? - Павел, с бешеными от тревоги глазами, озвучил вопрос, мучавший всех присутствующих.
        Окса глубоко вздохнула и поведала в мельчайших подробностях все, начиная с того момента, как МакГроу приказал ей остаться убирать лабораторию. А когда она закончила, настал черед Гюса.
        - Когда Мерлин передал мне записку, и я прочел, что у Оксы сдох мобильник, я тут же помчался к выходу за тобой, Павел, - сказал мальчик, глядя на отца Оксы. - Но тебя там не оказалось. Тогда я попробовал позвонить, но у вас дома никто не отвечал.
        - После обеда нам позвонили из больницы, лечащий врач Мари хотел нас срочно видеть, - объяснил Павел дочери с совершенно убитым видом, - а там надо отключать мобильники. Мы прождали больше двух часов, прежде чем нам сообщили, что никто из врачей нас не вызывал! Мы решили, что это какая-то ошибка. Теперь-то ясно, что этот звонок - инсценировка, чтобы убрать нас с дороги… Но время еще оставалось и я успевал заехать за вами в колледж. Однако когда мы вышли к машине, она не завелась. Пришлось брать такси, и из-за жутких пробок мы очень долго добирались. Я не сразу вспомнил, что выключил мобильник, а когда вспомнил, то попытался тебе позвонить и сказать, что задерживаюсь. Твой телефон стоял на режиме автоответчика. Тогда я позвонил Гюсу, он мне все объяснил, и тут уже я связался с Пьером, который примчался так быстро, как только мог. Это моя вина, я проявил небрежность…
        - Перестань заниматься самоедством! - заявил Пьер. - Это просто скверное стечение обстоятельств…
        - Очень тщательно спланированное стечение обстоятельств! - отрезала Драгомира. - Что было дальше, Гюс?
        - Я хотел остаться поближе к Оксе, но вернуться в колледж оказалось невозможным. Охранник ушел и запер за собой вход. Я снова позвонил вам домой, никто не ответил, и теперь я понимаю, почему. Я получил твой вызов, Павел, и позвонил в ресторан, чтобы ты приехал в темпе, пап. Ты уже был в курсе, Павел тебе дозвонился. А я торчал перед колледжем, сам не свой, испереживался до смерти. И тут увидел мадмуазель Кревкёр. Я просочился следом за ней и, когда она открыла дверь, рванул на первый этаж. Ты только что вывалилась из лаборатории, Окса, а потом внезапно с ревом выскочил МакГроу. Его вопль привлек внимание мадмуазель Кревкёр. Мне очень жаль, Окса! Я ведь знал, что не должен оставлять тебя одну! Я полный ноль…
        - Гюс, ты не виноват в случившемся! - воскликнула Мари. - Ты все отлично сделал, вовремя нас предупредил, и это главное! И, знаешь, если бы ты остался, МакГроу не стал бы с тобой церемониться. Ты уж прости, но для МакГроу ты всего лишь расходный материал…
        - Да, знаю… - опустил голову Гюс.
        - К тому же без твоей помощи мне бы не удалось удрать, я едва на ногах стояла! Это благодаря тебе я ускользнула от МакГроу… Ты мне жизнь спас! - с жаром заявила Окса.
        Гюс покраснел от смущения.
        - Кто меня беспокоит, так это мадмуазель Кревкёр, - продолжил он. - Она все видела, а мы оставили ее одну с МакГроу. Он не может позволить ей заговорить. Так что либо он исчезнет из обращения, либо она, вам так не кажется?
        - Боюсь, что так, - озабоченно кивнул Пьер.
        - Ты вроде бы видел, что приехал месье Бонтанпи, когда вы отъезжали, верно? Думаешь, он вас заметил? - спросила Драгомира.
        - Нет, было слишком темно. К нашему всеобщему счастью…

65. Не то время, не то место
        И действительно, было слишком темно, чтобы месье Бонтанпи, подъехав к стоянке колледжа вечером, мог разглядеть что бы то ни было. Похоже, произошла авария с электричеством, поскольку фонари не горели.
        Бонтанпи припарковал свою машину при свете фар рядом с автомобилем мадмуазель Кревкёр, заметив попутно третий автомобиль.

«Надо же! Месье МакГроу еще здесь…» - отметил про себя директор, увидев машину учителя. Бонтанпи хлопнул дверцей, раздраженный задержкой, вызванной дурацким телефонным звонком о взломе его квартиры. Бонтанпи пришлось проехать полгорода, чтобы обнаружить, что он стал жертвой какого-то недоумка. Никто его квартиру не взламывал! Новость, конечно, хорошая, но сколько же времени потеряно зря! А он-то рассчитывал провести долгий романтический вечер с Бенедиктой Кревкёр…
        Со двора директор увидел, что коридор на первом этаже еще освещен, и, прежде чем пойти в свой кабинет, где его ждала учительница истории и географии, решил пойти выключить свет.
        - Дьявольщина! Да что тут произошло?!
        Лаборатория была в том же виде, в каком ее оставила Окса: то есть разнесенная вдребезги. Бонтанпи осторожно прошел по толстому ковру битого стекла, закрыв ладонью нос и рот из-за едкого запаха, усиливающегося по мере приближения к распахнутой настежь двери кабинета естествознания. Мебель и оборудование внутри были залиты водой. Складывалось впечатление, что тут пронесся могучий ураган, разнеся все на своем пути.
        Бонтанпи выключил свет и озадаченно направился к своему кабинету. На лестничной клетке главной лестницы он обо что-то споткнулся. Это оказалась дамская сумочка. Вещица показалась ему знакомой, директор заглянул внутрь, и мгновенно узнал маленький кошелечек и тюбик губной помады. Это была сумочка мадмуазель Кревкёр…
        - Бенедикта! Ты здесь?
        Кабинет был пуст. Как и учительская и коридоры колледжа. Исчерпав все возможности, Бонтанпи плюхнулся в кресло и позвонил молодой женщине домой. Но ему никто не ответил. Он попробовал позвонить на мобильный, но звонок раздался из лежащей на столе сумочки.

«Но откуда тогда ее машина на стоянке, если ее самой тут нет? А сумочка? Почему ее сумочка валялась в коридоре? Только бы с ней ничего не случилось…» - подумал директор, вспомнив разгромленную лабораторию.
        Он вышел во двор и, сложив ладони рупором, крикнул:
        - БЕНЕДИКТА! Где ты?
        Но в здании колледжа царила оглушительная тишина, нарушенная лишь эхом его тревожных криков.
        - Алло? Полиция? Говорит директор колледжа Святого Проксима. Я хочу сообщить об акте вандализма и… исчезновении человека…
        Бенедикта Кревкёр не могла его слышать, хотя находилась совсем неподалеку, буквально в двух шагах.
        Когда она вышла во двор незадолго до шести вечера, ее внимание привлек свет на первом этаже, а потом она услышала крики. Мадмуазель Кревкёр поспешно поднялась, и то, что увидела в коридоре, было вполне достойно лучшего триллера, большой поклонницей которых она была: двоих ее лучших учеников, Гюса Белланже и Оксу Поллок, преследовал учитель МакГроу, мокрый с ног до головы и покрытый обрывками каких-то толстых желтых веревок!
        Ее странный коллега выкрикивал угрозы, а юная Окса была в жутком состоянии, окровавленная, в порванной форме и с чудовищной раной на ноге. Гюс, с таким же затравленным видом, как и девочка, поддерживал подругу, помогая ей бежать.
        - Спасайтесь, мадмуазель Кревкёр! - крикнул ей мальчик.
        В этот момент Окса вытянула руку, и МакГроу отлетел метров на двадцать назад, словно какая-то могучая сила врезала ему огромным кулаком под дых. Учитель с глухим стуком впечатался в стену и тяжело рухнул на пол, потеряв сознание.
        Бенедикта Кревкёр машинально кинулась ему на помощь. Она хотела было окликнуть ребят, но те уж испарились. Она осталась одна.
        Когда Бенедикта подошла к МакГроу, тот неожиданно открыл глаза и схватил ее за руки. Женщина испустила пронзительный вопль, и, при виде зловещей улыбки МакГроу, ее испуг быстро перерос в панический ужас.
        - Месье МакГроу, что вы сделали с Оксой Поллок?
        - Ох, Бенедикта, Бенедикта… - устало вздохнул МакГроу, усиливая хватку. - Вы только что все испортили, очаровательная Бенедикта Кревкёр, которую все так ценят… Окса - мой ключ, мой сезам! Та, которую я ждал пятьдесят семь лет…
        - Пятьдесят семь лет? Да что вы несете? Вы бредите! Вы что, пьяны?
        МакГроу снова вздохнул и презрительно поглядел на молодую женщину:
        - Да что вы понимаете…
        - Я очень даже понимаю, что вы напали на одну из учениц колледжа, и какими бы причинами вы ни руководствовались, они не могут служить оправданием подобных действий! Вы так легко не отделаетесь!
        МакГроу рассмеялся, а Бенедикта Кревкёр пыталась вырваться из его рук. Когда он отпустил ее запястье, женщина решила, что ей удастся освободиться, но надежда быстро растаяла, обернувшись поражением. МакГроу дунул на нее из трубочки… и нежная Бенедикта Кревкёр осела на каменный пол.
        МакГроу подхватил ее под мышки и отволок в пыльный заброшенный закуток, куда сроду никто не заглядывал. Там он прислонил несчастную к каменному цоколю и тщательно закрыл за собой скрипучую дверь, не забыв поставить на место доску, перекрывающую проход. А затем с самым преспокойным видом направился по маленькому служебному коридору к выходу из колледжа и быстро добрался до стоянки.
        - А вот и этот идиот Бонтанпи! А он что тут забыл? - скривился МакГроу, видя, как директор захлопывает дверцу машины. - Хм-м… Наверняка приехал за своей драгоценной Бенедиктой…
        Притаившись за невысокой стенкой, он принялся наблюдать: Бонтанпи посмотрел в сторону его машины, припаркованной чуть дальше. МакГроу выждал еще несколько минут, затем, воспользовавшись темнотой, незаметно прокрался к своему автомобилю, залез под днище и вырвал один провод. А потом выпрямился, и с небрежным видом твердым шагом направился в город, весьма собой довольный.
        Обойдя все классы и кабинеты колледжа, двое полицейских стояли посреди разгромленной лаборатории и делали записи.
        - Кто последним покинул колледж? - спросил один из них у Бонтанпи.
        - Месье МакГроу. Только у него по четвергам урок в «Водороде» до семнадцати тридцати. Каждую неделю один из учеников помогает ему потом прибраться в классе. Обычно это занимает не больше десяти минут…
        - Кто помогал ему сегодня?
        - Не знаю. Как я вам уже сказал, меня тут не было. Мне кто-то позвонил с сообщением об ограблении моей квартиры. Пришлось спешно ехать домой, что оказалось совершенно лишним, поскольку никакого взлома не было… Чья-то дурная шутка, надо полагать. Так что я решил вернуться в колледж и приехал сюда в восемнадцать с минутами. Я должен был встретиться тут с Бенедиктой, ее машина стояла на стоянке, и я заметил, что автомобиль месье МакГроу тоже еще здесь, что меня заинтересовало, потому что обычно никто не задерживается так надолго. Ну, а дальнейшее вы уже знаете.
        - У всех есть доступ в колледж?
        - Нет. Днем можно войти только позвонив на входе. Охранник проверит ваши документы, выяснит цель визита, и только потом впустит. Вход и выход учеников также находится под контролем.
        - Даже вечером?
        - Охранник постоянно находится тут до половины шестого. А после этого времени ученикам нечего делать в колледже. Кроме тех, кто должен помогать кому-то из учителей, как месье МакГроу по четвергам. У каждого преподавателя есть бейдж, позволяющий открывать и закрывать вход.
        - Значит, для того, чтобы войти или выйти после семнадцати тридцати, нужен бейдж, так?
        - Безусловно! - кивнул Бонтанпи. - К слову, я не заметил ничего странного, и никто не сообщал о потере бейджа. Но нельзя исключить проникновение со взломом… Я очень беспокоюсь за Бенедикту, господа, очень беспокоюсь…
        - У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, что могло произойти в этом кабинете? Тут кто-то явно бушевал, все разнесли!
        - Представления не имею, - убито ответил директор.
        Все трое оглядели разгромленную лабораторию. Вонь от пролитых реактивов была еще сильной, разъедая глаза и слизистую носа. Полицейские тщательно осмотрели все углы, аккуратно переступая через поломанную мебель и осторожно пробираясь по трещавшему под ногами битому стеклу. Даже керамическое покрытие рабочих столов не пережило погрома!
        - Последний вопрос, мистер Бонтанпи: у вас есть адрес мистера МакГроу? - спросил один из полицейских.
        - Мистер МакГроу? Полиция. Мы ведем расследование, и нам нужно задать вам пару вопросов.
        - Проходите, пожалуйста, - вежливо пригласил полицейских МакГроу. - Это по какому поводу? Надеюсь, ничего серьезного?
        Оба полицейских проигнорировали вопрос и уселись на предложенные им стулья.
        - Во сколько вы сегодня вечером покинули колледж?
        - В семнадцать сорок, максимум. Убрал лабораторию с помощью Оксы Поллок, ученицы четвертого «Водорода». Потом проводил ее до выхода, чтобы отпереть дверь. Потом сел в машину, но она категорически отказалась заводиться. Так что я оставил ее на стоянке и решил не звать ремонтников, день выдался утомительным. Так что я предпочел взять такси.
        - Вы сказали «Окса Поллок»? - уточнил один из полицейских, царапая в блокноте.
        - Точно так, - отметил МакГроу и внезапно нахмурился.
        - Вы кого-нибудь видели, прежде чем уйти из колледжа?
        - Нет, никого.
        - И ничего необычного тоже не заметили?
        - Да нет. Как обычно вечером по четвергам коридоры были пусты. Ничего особенного я не заметил, - непринужденно ответил МакГроу.
        - А когда вы видели в последний раз мисс Кревкёр, вашу коллегу, преподавателя истории и географии?
        - Мисс Кревкёр? Погодите, дайте мне припомнить… Должно быть, после обеда, в учительской. Возможно, встретил ее еще в коридоре, когда возобновились занятия в два часа, я не очень помню… Но почему вы спрашиваете? Что-то произошло?
        - Откуда у вас это? - полицейский указал на царапины, пересекающие лицо и руки МакГроу.
        - Да это мой кот! - не моргнув глазом, ответил учитель. - Он что-то совсем сбесился в последнее время!
        В этот момент в гостиную вошел Мортимер МакГроу с отчаянно вырывающимся котом в руках.
        - Да сиди ты тихо, Лео! Пап, кот совсем сбрендил! Ой, прошу прощения! - осекся он.
        - Я не знал, что у тебя гости.
        Развернувшись, парень исчез в коридоре. А там сильно ущипнул кота, и тот с громким мявом вырвался у него из рук.
        - Ай! Скотина чертова! Ты мне лицо ободрал! - вскричал Мортимер достаточно громко, чтобы его услышали в гостиной.
        И если бы полицейские не сидели к нему спиной, то увидели бы его довольную широкую улыбку…

66. Несравненные швецы
        Кожечистки отлично поработали с раной Оксы. Всю ночь напролет они тщательно вычищали гниющую рану, пожирая каждую испорченную клетку, пока Драгомира с Павлом сменяли друг друга у изголовья доблестной пострадавшей.
        Когда Окса проснулась, рядом с ней сидела Драгомира, занятая приготовлением какой-то смеси в мраморной ступке.
        - Бабуль?
        - Лапушка! Как ты себя чувствуешь?
        Павел, лежавший на раскладушке рядом с кроватью Оксы, приоткрыл один глаз и сел. Под его измученными глазами чернели круги, а взгляд тут же метнулся к колену дочери.
        Вид у Оксы был куда менее отвратительный, чем вчера: кожа, очистившаяся от жуткого коричневого цвета, казалась вполне восстановленной! И пахло уже не так противно…
        Кожечистки продолжали тихонько копошиться у нее в колене, и Окса поморщилась. Нет, было решительно трудно привыкнуть к фармакопее Внутренников. То черви, то слизни…
        - Прекрасно! - воскликнула Драгомира. - Все получилось! Смотри, уже стало, как будто ты просто упала на роликах. Согни-ка ногу.
        Окса осторожно подчинилась. Кожа натянулась, и работающие червячки стали еще более заметны.
        - Я ничего не чувствую! Высший класс, ба!
        Окса кинулась на шею бабушке и подтащила к себе отца, чтобы крепко обнять обоих. Какое облегчение! Она так боялась!
        - Теперь, когда твое колено вне опасности, займусь-ка я твоим лицом, лапушка.
        - Лицом? - переполошилась Окса, ощупывая лоб и щеки. - А что с ним не так?
        И тут вспомнила, как выглядели ее руки, когда она провела ими по лицу в тот момент, как разлетелись стекла в лаборатории. Они были в крови!
        - У меня лицо обезображено, да? - глухо спросила девочка.
        - Да нет, Окса, ничего оно не обезображено, - мягко сказала Драгомира, заставляя ее снова лечь. - У тебя просто несколько ранок от осколков. Но я это уберу в мгновение ока. Сперва зашьем, а потом с помощью мази уберем все следы! Увидишь, это фантастика!
        - Ты будешь меня зашивать?! Нет, ба, я не хочу! Никаких иголок!
        Окса скорчилась на кровати, и ее несогласие по данному вопросу стало еще более громким, когда она увидела, кто будет зашивать разрезы: пауки! Ладно… крошечные паучишки с тонюсенькими лапками… Но все равно - пауки же!
        - Ай, нет! Нет, ба! Я с катушек слечу!
        К ее удивлению Павел расхохотался до слез, Драгомира тоже, и даже крохотные паучки присоединились к их веселью, сотрясаясь у Драгомиры в ладони.
        - Да ты погляди на них, Окса-сан! Это же Нитепряды, они совершенно безобидные! - выдавил сквозь смех Павел. - А главное, они великолепные швецы…
        - Сын Старой Лучезарной владеет истиной во рту, Юная Лучезарная, - вмешался Фолдингот, вошедший в комнату с подносом, заставленным бутербродами и дымящимися чашками. - В тот день, как палец мой был отсечен посредством ножика в процессе нарезания моркови, Нитепряды пришили мне его обратно так аккуратно, как кружево. Смотрите, палец мой вновь принадлежит моей ладони! И ощущений не было совсем-совсем! Должны иметь вы веру безмятежно, слова мои есть истина!
        Окса закусила губу и с покорностью судьбе закрыла глаза.
        - Ладно, валяйте, делайте со мной, что хотите! Скажи мне кто-то, что однажды я пожертвую своим телом на благо науки… да еще при жизни…
        Павел с Драгомирой заговорщицки перемигнулись. Затем Драгомира осторожно взяла трех паучков, забавно потягивающихся у нее в ладони, и положила их на лицо Оксы. Та вздрогнула и зажмурилась еще крепче, так, что даже лоб сморщился.
        - Расслабься, детка, - взял ее за руку Павел. - Если будешь морщить лоб, Нитепряды сошьют морщинки… тебе не кажется, что тринадцать лет - несколько рановато для лифтинга?
        - Просто класс… - побурчала Окса сквозь зубы, устремляя глаза к потолку.
        Трое Нитепрядов теперь сидели у нее на лице. Девочка чувствовала, как их тоненькие лапки касаются ее кожи. Ощущение было странным. Очень-очень странным… но не неприятным, если на минутку забыть, что это пауки…
        До этого момента Окса вообще не чувствовала, что на ее лице есть порезы. Все ее внимание было сосредоточено на раненом колене. Но работа Нитепрядов оживила ее воспоминания, вернув девочку на несколько часов назад. Она вспомнила разгромленную лабораторию, мерзкий запах химических реактивов, взбесившегося МакГроу, готового на все, лишь бы схватить ее… и мадмуазель Кревкёр…
        - Вот и все, солнышко! От твоих порезов остались одни воспоминания! Сейчас я наложу тебе эту мазь, чтобы убрать шрамики, и у тебя снова будет кожа, как у младенца!
        - А еще я кое-кого знаю, кто будет тоже несказанно счастлив видеть тебя такой… новенькой, - шепнул дочке на ухо Павел.
        Он разогнул свое длинное тело и вышел из комнаты.
        - Мари! - раздался в коридоре его громкий голос. - Хочешь увидеть свою бесценную дочку?
        Несколько секунд спустя он появился вновь, толкая перед собой кресло на колесиках. При виде Оксы лицо Мари осветилось широкой улыбкой, которая, впрочем, не стерла из глаз женщины глубоко затаенную тревогу. Павел подкатил кресло прямо к кровати дочери.
        - Не, ты это видела, мам? - девочка указала глазами на Нитепрядов, которых Драгомира как раз осторожно убирала обратно в склянку. - Гадость… Э-э… кстати, ба, раз уж речь зашла о гадостях, то что конкретно входит в состав этой мази?
        - Все осторожничаешь, а?
        - Ну, это… как бы… да!
        Драгомира с Павлом улыбнулись, а Мари мысленно отметила, что очень даже разделяет отвращение дочери.
        - Не переживай, там нет ничего, кроме нескольких листочков сушеного и очищенного тысячелистника, перемешанного с капелькой сока Горановы и розовым маслом.
        - Честно? - сурово вопросила Окса.
        - Честно!
        - Ну ладно, на таких условиях я готова и дальше одалживать - подчеркиваю: одалживать! - свое тело на благо науки.
        И она растянулась на кровати, раскинув руки, с видом абсолютной покорности судьбе.
        - Я ведь пойду сегодня в колледж, да? - неуверенно поинтересовалась девочка.
        - Да! - кивнул отец. - Мы тут подумали и решили, что даже если это будет стоить тебе больших усилий после того, что тебе пришлось пережить вчера вечером, будет разумнее, если ты пойдешь. Практически наверняка о происшедшем сообщили в полицию, хотя бы из-за разгромленной лаборатории. А исходя из того, что вы с Гюсом рассказали, МакГроу наверняка позаботился о том, чтобы заставить замолчать мадмуазель Кревкёр. Она слишком много видела. Если тебя начнут расспрашивать, а совершенно точно будут, необходимо, чтобы ты себя вела естественно и подтвердила, что МакГроу проводил тебя до выхода, как он обычно провожал других. Ты понимаешь?
        Окса кивнула.
        - Мы знаем, что тебе это трудно, очень трудно. Но жизненно необходимо, чтобы никто даже не заподозрил, что произошло на самом деле, - продолжила Драгомира. - Смотри внимательно, слушай и увидишь, что МакГроу будет вести себя точно так же. Он тоже не может допустить, чтобы кто-то узнал о реальном положении вещей, ни о нем, ни о нас. Пусть мы ничего плохого не сделали, запомни, что у нас будут крупные неприятности, если кто-то узнает, кто мы, а главное - что мы можем. Теперь тебе известно, чем мы отличаемся от других, и как это может выглядеть в глазах тех, кто такими способностями не обладает… Ты не сильно ошибалась, когда воображала, что секретные или правительственные службы дорого бы дали, чтобы изучить людей вроде нас. И когда я говорю «изучить», то преуменьшаю… Никому ничего не рассказывая, мы себя защищаем, и сегодня эта задача возлагается на тебя. Мне жаль, что приходится так много от тебя требовать. Но нам в течение пятидесяти лет удавалось хранить нашу тайну и оставаться незамеченными…
        - Да, знаю, - удрученно сказала Окса. - Но как же мадмуазель Кревкёр?
        - Мы пока ничего не можем для нее сделать, детка, - глухо ответил Павел.
        Когда Пьер Белланже высадил Оксу и Гюса у колледжа, он тоже, как и ребята, почувствовал царившую там нервную атмосферу. Бросив на детей ободряющий взгляд, Пьер проводил их глазами и уехал только тогда, когда они миновали вход.
        - Да тут, похоже, все на ушах… - шепнул Гюс на ухо подруге, искоса поглядывая по сторонам.
        Окса не ответила. На ее лице, бледном и осунувшемся, читались глубокая усталость и напряжение, которые ей не удавалось скрыть.
        Друзья прошли мимо группок учеников, громко обсуждавших события. Слова «полиция» и
«лаборатория» фигурировали практически во всех разговорах, что не улучшило и без того нервозного состояния Оксы. Мерлин Пуакассе, поджидавший их у шкафчиков, первым сообщил новости:
        - Привет, Окса! Здорово, Гюс! Слышали? Лабораторку вчера вечером разнесли, там полный разгром! Разломано все, буквально все! Даже керамические рабочие столы, прикиньте? Полиция приехала, но похоже, никто представления не имеет, кто это сделал. Потрясающе, правда?
        Окса с Гюсом изобразили удивление, причем весьма убедительно, как им казалось. Как быстро выяснилось, они заблуждались. Потому что Мерлин, хитро глядя на Оксу, наклонился к ней ближе и доверительно прошептал:
        - Я знаю, что произошло, Окса… Я все видел!
        Эти слова возымели эффект разорвавшейся бомбы. Гюсу показалось, что у него кровь застыла в жилах, и он двинулся на Мерлина, изобразив возмущение:
        - Да что ты несешь?
        - Я прошел за тобой, когда ты проскользнул следом за мадмуазель Кревкёр в дверь, - сообщил Мерлин, наблюдая за реакцией Гюса. - Я подозревал, что творится что-то необычное… И видел, как Окса отбросила МакГроу к стенке, не прикоснувшись к нему… И видел, как вы оба поднялись в воздух, чтобы перебраться через стену…
        - Не неси околесицу! - процедил сквозь зубы Гюс.
        - Тебе вроде здорово досталось, Окса, - продолжил Мерлин, не давая себя сбить. - Но я с радостью констатирую, что тебе гораздо лучше, ночь явно пошла тебе на пользу. Можно сказать, это просто волшебное восстановление!
        - Перестань нести чушь, - буркнул побелевший Гюс.
        - Брось, Гюс, - махнула рукой Окса. - Ты же видишь, он все понял…
        - Так, значит, ты волшебница, да? - Мерлин прямо подскочил.
        - Ты ведь уже давно это подозревал, разве нет? - хмыкнула Окса, пристально глядя на Мерлина. - Но никому не говори, я тебя прошу! От этого зависит жизнь многих людей!
        - Да? - выдохнул Мерлин, пораженный выражением горящих глаз девочки.
        - Обещаю, что все тебе расскажу, если поклянешься молчать.
        - Окса! - Гюс был в шоке.
        - У нас нет выбора, Гюс, - буркнула Юная Лучезарная, повернувшись к другу. - Начнем отрицать, он будет разнюхивать и дальше, и все станет еще хуже… К тому же я уверена, что на него можно положиться, - добавила она чуть громче, снова пристально поглядев на Мерлина. - Не так ли, Мерлин? Повторяю: скажешь кому хоть слово - поставишь под смертельную угрозу жизнь многих, начиная с меня.
        Мальчик вздрогнул, смущенный пристальным взглядом девочки, к которой был весьма неравнодушен, а также суровостью ее требования.
        - Я понимаю, - кивнул он. - Можешь на меня рассчитывать. А МакГроу? Он такой же, как ты?
        - МакГроу? Все гораздо хуже… - ответила Окса, глядя, как мерзкий препод входит во двор.
        - Во всяком случае, ты классно его отделала! - с нескрываемым восторгом прокомментировал Мерлин. - Ух ты! Ну и рожа у него! Будто в куст шиповника упал!
        МакГроу и впрямь только появился, с мрачным видом и расцарапанной физиономией. Все ученики, которые его заметили, провожали педагога любопытными взглядами. А некоторые даже осмелились прыснуть со смеху.
        Гюс и Окса отнюдь не разделяли всеобщего веселья, и им совсем уж стало не до смеха, когда МакГроу развернулся в их сторону. Не сводя с них глаз, он притормозил, и Окса отметила изумление в его взгляде, когда препод уставился на нее, наверняка отметив отсутствие всяких следов вчерашней жестокой схватки. Далее МакГроу проследовал мимо, с высоко поднятой головой и прямой спиной, и исчез за углом коридора.
        Через десять минут после начала урока французского в класс с хмурым выражением лица зашел директор, месье Бонтанпи.
        - Информирую вас, что мадмуазель Кревкёр сегодня не будет. Соответственно, у вас самоподготовка с десяти до двенадцати. И вот еще что. Окса, пройдите, пожалуйста, со мной. Я ее быстро верну, месье Лемэр, - обратился он с натянутой улыбкой к учителю французского.
        Окса встала и пошла с директором, тщательно следя за своей походкой, чтобы не хромать. Коленка больше не гнила, но все же еще довольно сильно болела. Девочка подумала, что ей нужно быть сильной. Сильнее, чем обычно.
        - Инспекторы полиции проводят расследование по поводу разгрома лаборатории, - бесцветным голосом сообщил девочке месье Бонтанпи. - Они всего лишь хотят задать вам пару вопросов, вы не волнуйтесь.
        И вплоть до самого своего кабинета месье директор не проронил больше ни слова. Оксе вдруг стало его очень жаль. Должно быть, он сильно переживает за мадмуазель Кревкёр, а уж Окса точно знала, что на то есть весьма серьезные основания. Она нервно поправила висящую на плече сумочку.

«О-ля-ля! Только бы им не вздумалось меня обыскать! Если они увидят Гранокодуй… и Кульбу-горлана! Нет, Окса, не смей об этом думать, не смей!».
        Девочка сунула руки в карманы форменного пиджака и нащупала нечто странное. Заглянув в карман, она узнала тот самый талисман, который дала ей Драгомира в первый школьный день.

«Когда почувствуешь, что тревога сжимает сердце и овладевает душой, возьми вот это и тихонько поглаживай. И небо покажется тебе светлее, а путь короче», - сказала тогда бабуля.
        - Ой, ба, спасибо тебе! - с жаром прошептала Окса, вспомнив, как бабушка сунула маленький мешочек в карман пиджака перед самым ее выходом из дома.
        Эти мысли придали девочке сил и мужества. Ее семья всегда рядом. А еще у нее есть Гюс. Она никогда не бывает одна.
        В директорском кабинете ее поджидали двое полицейских. Но Окса была к этому готова, и они произвели на нее куда меньшее впечатление, чем можно было ожидать. Может, ей все же удастся соврать так, что они ничего не заподозрят…
        - Здравствуйте, - поздоровалась девочка, едва переступив порог кабинета.
        - Здравствуй! Ты Окса Поллок, верно?
        - Да.
        - Присаживайся, не бойся. Мы хотим просто задать тебе несколько вопросов. Вчера вечером ты оставалась после урока, чтобы помочь мистеру МакГроу убрать в лаборатории?
        - Да.
        Пока что все шло хорошо.
        - А во сколько вы закончили, не помнишь?
        А вот теперь нужно сыграть, как по нотам…
        - Вообще-то я не обратила внимания, но мы недолго провозились. Минут десять, ну, может пятнадцать, самое большее. Там мало что было убирать, потому что МакГроу… ну, то есть, месье МакГроу давал нам контрольную…
        - А потом? Что было дальше?
        - Потом? Ну, мы спустились вниз, он открыл входную дверь, и мы разошлись в разные стороны.
        - Ты не заметила ничего необычного?
        - Да нет. Ну разве что месье МакГроу назвал меня по имени, а это вовсе не в его привычках, - хмыкнула Окса, чтобы разрядить обстановку.
        Полицейские улыбнулись.
        - Окса, а перед уходом из колледжа ты не видела мисс Кревкёр?
        - Мисс Кревкёр? Нет… - с тяжелым сердцем ответила девочка. - Я никого не видела.
        Полицейские встали. Похоже, допрос был окончен. Уф!
        - Ну что же, спасибо тебе, Окса. Можешь возвращаться к своим товарищам, но прежде ответь…
        И в этот миг у Оксы душа ушла в пятки, а в голове пронесся ураган. Девочка сжала свой талисман и всеми силами постаралась задушить в себе панику, грозившую свести на нет все ее предыдущие усилия.
        - Что-то еще? - поинтересовалась она куда тверже, чем могла подумать.
        В окно за спинами полицейских она видела, как облака на небе потемнели и в считаные секунды стали чернильно-черными.

«О, нет! Только не гроза! Не сейчас!!!» - подумала она.
        - Ты, часом, не родственница Леомидо Фортенски, дирижера? - поинтересовался один из полицейских, пристально глядя ей в глаза.

67. Клубок проблем
        - Лицо Юной Лучезарной покрыто пеленой усталости, - заметил Фолдингот, глядя на Оксу большими круглыми глазами. - Напиток, что предложен мною, вольет вам силы в кровь, уверенно вы можете на это положиться!
        - Спасибо, Фолдингот. Я, и правда, совсем сдохла… - призналась Окса, беря предложенную чашку.
        - Если сдох, то нужен ладан! - прогорланил Геториг, как обычно катаясь по полу.
        Окса действительно совершенно вымоталась. Последние события высосали из нее всю энергию, и с вечера пятницы она позволила себе без сопротивления погрузиться в заторможенное состояние.
        С отсутствующим взглядом, без единой мысли в голове, она всю субботу слонялась по дому в пижаме, или с отсутствующим видом сидела в кресле, не желая ничем заниматься вообще. Что не мешало ей сохранять трезвый взгляд на вещи и понимать все, что происходит.
        Оксе не казалось, что она страдает. Но при этом ее раздирали самые противоречивые чувства, тянувшие ее назад. Точнее, в какую-то незнакомую бездну. Девочка не испытывала ни страха, ни тревоги, ни облегчения. Лишь пустоту. Ее словно затягивал мощный черный водоворот, в который она покорно погружалась без всякого сопротивления.
        Родители Оксы беспомощно наблюдали за весьма необычным состоянием дочери, стараясь отвлечь ее и утешить, как могли. Но их слова, какими бы добрыми и ласковыми ни были, скользили мимо сознания Оксы. Нет, она все слышала, но слова не доходили до ее сердца, бьющегося в пустоте, и не вызывали отклика.
        Воскресенье началось так же: Окса, по-прежнему замкнувшаяся в тревожащем молчании, осталась в пижаме, не желая ни умываться, ни есть, а главное, - разговаривать с кем бы то ни было.
        - Она в шоке, - диагностировала Драгомира. - Думаю, самое время снова достать Насценцию…
        Мари вопросительно поглядела на нее, а Павел воскликнул:
        - Она еще у тебя? Я готов был поклясться, что она осталась в Сибири!
        - Угу, у меня, - подмигнула сыну Драгомира. - И нисколько не сомневаюсь, что она пойдет на пользу нашей малышке…
        - Может, кто-нибудь из вас соизволит все же объяснить мне, о чем идет речь? - резко спросила Мари.
        Вместо ответа Драгомира встала и вышла, вернувшись через несколько минут с чем-то напоминающим свернутое прозрачное одеяло, которое положила на стол.
        Заинтригованная, Мари потрогала очень нежную и бархатистую ткань.
        - Можно подумать… это кожа младенца! - заметила она, подавив дрожь, и поглядела на Павла с ужасом и отвращением.
        - Ой, ну что ты, дорогая! Это вовсе не кожа младенца! Хотя и есть в ней что-то вроде…
        - Что-то вроде?! - скривилась Мари.
        - Насценцию делают из плаценты, - продолжил Павел. - Но не из обычной плаценты.
        - Кто бы сомневался, - с облегчением хмыкнула Мари. - Обыкновенность и Поллоки не совместимы!
        Павел слабо улыбнулся.
        - Знаешь, за всю свою жизнь Фолдинготы могут родить лишь один раз - должен уточнить, что живут они примерно триста лет, а вынашивают ребенка два года. Но, как и у людей, иногда у них рождаются близнецы. И плацента близнецов невероятно ценная, она обладает удивительными свойствами в области психотерапии. Я пережил подобное, когда потерял отца… Это то, что сейчас нужно Оксе. Думаю, Драгомира отлично придумала. Ты согласна, чтобы мы это сделали?
        - Ну конечно, согласна! - взволнованно воскликнула Мари. - Нужно попробовать, не можем же мы оставлять ее вот так!
        - Да, только это и осталось…
        Окса, уже некоторое время стоявшая в дверях гостиной, произнесла эти слова и направилась к матери, потом присела на корточки и положила голову ей на колени.
        - Мам, мне кажется, что я самый настоящий зомби… Я как будто совсем пустая…
        Тогда Драгомира взяла Насценцию и развернула. Это оказалась тоненькая, чуть матовая мембрана в форме круга примерно метр в диаметре. На воздухе круг начал быстро раздуваться и превратился в красивый перламутровый шар. Казалось, внутри него сгущается воздух, наполняя шар паром.
        - Осторожно, - предупредила Драгомира, похлопав по шару. - Он очень горячий. Примерно девяносто градусов!
        - Вы же не собираетесь засунуть Оксу в эту штуку? - всполошилась Мари, поглаживая лежащую на коленях голову дочери.
        - Да нет, Мари, не волнуйся, - успокоила невестку Драгомира. - Температура упадет и остановится на тридцати семи. Идеальная температура. Еще несколько минут, и будет что надо…
        Насценция поднялась в воздух и теперь дрейфовала над полом. Внутри нее пар постепенно рассасывался. Были видны стекающие по прозрачным стенкам капельки конденсата.
        Через несколько минут Драгомира положила ладони на поверхность шара и погладила мембрану.
        - Она ищет вход, - пояснил Павел. - А, вот, нашла!
        Драгомира с кучей предосторожностей раздвинула обеими руками щель длиной сантиметров пятьдесят, делая проход.
        - Полезешь, Окса? Насценция готова тебя принять.
        Окса встала, подошла к странному шару и просунула внутрь входа ногу, а потом и все тело. Вопреки ожиданиям, Насценция не просела под ее весом, а продолжала дрейфовать над полом. Драгомира закрыла проход и выпустила шар.
        Девочка инстинктивно свернулась в клубок в уютной мембране, и ее обволокло влажное тепло. Едва она устроилась, как Насценция начала покрываться тонкими синеватыми прожилками, которые запульсировали, словно живые. А через пару секунд шар начал слегка сжиматься и разжиматься, пульсируя, его шелковистая поверхность заколыхалась.
        - Как будто сердце бьется… - прошептала Мари, стиснув руку мужа.
        Окса же внутри шара почти моментально заснула, убаюканная его ритмичным колебанием. Погружаясь в сон, девочка испытала странное чувство, будто все мрачные мысли, поселившиеся в самой ее глубине, и тяжесть на ее душе вытягиваются из нее, растворяясь во влажности Насценции.
        Когда Окса снова открыла глаза, то обнаружила, что лежит все в той же позе, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Она представления не имела, сколько сейчас времени. Она здесь уже час? А может, день? Или неделю? Все может быть… Но одно было очевидно: она замечательно себя чувствовала, на душе у нее было легко, как уже давно не случалось, словно пребывание в этом уютном шаре сняло с нее тяжкий гнет.
        Сквозь мембрану, ставшую матовой и серой, девочка различила силуэт лежавшей на диване матери. Рядом с ней сидел отец, облокотившись на подлокотник, а дальше виднелось пятно цвета баклажана. Наверняка бабуля.
        Изнутри Насценции Окса слышала их голоса, и к ним еще добавился голос Абакума. Голоса доносились до нее, как шум моря, будто Окса находилась под водой. Внезапно в мембране образовалась щель, и в ней появилось лицо отца.
        - Детка… Ты как?
        - Нормально, пап! Даже очень хорошо. Но мне тут немного тесновато! Давно я тут сижу?
        - Чуть больше четырех часов.
        Отец широко улыбнулся и, действуя, как делала Драгомира, когда запускала Оксу внутрь, расширил проход. Окса развернулась, обвила отца руками за шею, и он вытащил ее наружу.
        Оказавшись на ногах, Окса под вопросительным взглядом матери потянулась, широко и весьма громко зевнув.
        - Как ты себя чувствуешь? - с оттенком тревоги спросила Мари.
        - Ой, мам! - Окса, подскочив, прижалась к матери. - Я отлично себя чувствую! Как… как новенькая.
        - Надеюсь, что ты все же осталась прежней Оксой, которую я так сильно люблю! - ответила мать.
        - Ну, полагаю, уж насчет этого можно не волноваться! - заверила ее улыбающаяся Драгомира.
        Тут в гостиной нарисовалась Фолдингота с аксессуаром, с которым она и ее напарник редко расставались: подносом с чайником, чашками и аппетитной горячей выпечкой.
        - Пошло ли пребывание в Насценции на пользу Юной Лучезарной? Наличествует полное отдохновение в лике вашем, что вносит радость мне в сердце.
        - Ты права, Фолдингота, я чувствую себя отдохнувшей. Она чудесная, эта Насценция! Мозгокопы отдыхают по сравнению с этой штукой!
        - Действительно, это и впрямь та самая старая Окса! - Мари с облегчением улыбнулась Драгомире.
        - Рекомендую вам обеим посмотреть вон туда, - махнула рукой Бабуля Поллок.
        Абакум, стоящий перед по-прежнему дрейфующей Насценцией, вынул из пиджака футляр из красного дерева. Открыв его, он извлек оттуда хорошо знакомый Оксе предмет.
        - Это его волшебная палочка! - гордо пояснила она матери. - Палочка, которую он унаследовал от своей мамы, Феи Без-Возраста-Умершей-Ради-Любви…
        - А, ну ясно, - улыбнулась Мари, тщательно скрывая изумление. - Я так и думала… Феи без волшебной палочки - это как-то не серьезно…
        Тот, кого Окса решила называть Мужчина-фей, сунул руку внутрь Насценции и осторожно начал водить палочкой по ее стенкам. И шар постепенно стал светлеть, снова становясь белым. Через несколько минут Абакум вынул палочку. Насценция тут же сдулась, и стала опять похожей на легкую тряпочку, которую Драгомира аккуратно свернула.
        Абакум подошел к Оксе и Мари и показал им палочку: на ее кончике висел толстый пушистый комок, темный, почти черный, слегка напоминающий клубы пыли, скапливающиеся на мебели.
        - Это… грязь? - скривилась Окса.
        Абакум, улыбнувшись, кивнул.
        - В некотором роде. Если быть точным, это твои черные мысли.
        - ЧТО?! - одновременно воскликнули мать и дочь.
        - Насценция очищает душу от горечи, тяжести и переживаний, а главное, вытаскивает из пучины, в которую она погружается. Некоторые переживания необходимы, чтобы идти вперед, но остальные душу лишь загрязняют. То, что ты видишь на конце палочки - не что иное, как та чернота, что отдаляла тебя от нас, и заставляла забыть, что всегда впереди есть свет и надежда.
        Окса наклонилась, чтобы разглядеть клубок, состоящий из перепутанных двойных нитей.
        - Ты хочешь сказать, что вот это вот вышло из моей головы?!
        - Головы, тела, сердца, души… Да, - ответил Абакум, глядя на нее своими серыми глазами.
        - А оно… живое?
        - Конечно! Как и ты! Мысли отнюдь не инертны, они такие же материальные и живые, как все, что оживляет наше тело.
        - А что ты будешь с этим делать?
        - А вот это, Юная Лучезарная, позволь мне тебе не сообщать… - ответил Мужчина-фей, загадочно улыбнувшись.
        С этими словами Абакум потряс палочкой над лакированной коробочкой и сбросил в нее клубок черных мыслей. Затем проткнул большую гранулу, которую достал из своего Ларчика, и вылил в коробочку ее содержимое. Дальше чародей закрыл и опечатал крышку лакированной коробочки и убрал ее во внутренний карман пиджака вместе с футляром от волшебной палочки, оставив Оксу в состоянии крайнего недоумения.

68. Пленница склепа
        Оксе пришлось ждать все утро, прежде чем она смогла рассказать Гюсу о своем фантастическом сидении в Насценции. Сразу после обеда они оба решили смыться от друзей и затаиться в Берлоге со статуями, ставшей с некоторых пор Личным Эксклюзивным Логовом Гюса Белланже и Оксы Поллок.
        К несчастью, месье Бонтанпи, обнаруживший проникновение в данное помещение, запер комнату на ключ. Друзья, нимало не обескураженные, занялись поиском другого убежища, и изыскания довольно скоро привели их в еще не изученное место по причине его сильной ветхости: крошечную часовню колледжа.
        - Окса, мы туда не пойдем! - Гюс остановился перед дверью, перегороженной прибитой доской.
        - Нет, пойдем! Там нас никто не побеспокоит!
        - Может, найдем другое место, - пробурчал мальчик, которому отчаянно не хотелось входить в мрачную часовню. - Раз уж ты так настаиваешь на часовне, так пошли в новую!
        - Издеваешься? Там сейчас хор репетирует! Сам послушай… Голоса даже сюда доносятся!
        Окса слегка потянула доску на себя. Ржавые гвозди тут же поддались, и трухлявая деревяшка осталась у нее в руках.
        - Вот видишь! - улыбнулась девочка. - Это знак!
        - Кхм… - кашлянул Гюс, мало впечатленный бьющим через край оптимизмом подруги. - Знак, говоришь… Ну да, знак грядущих неприятностей, как пить дать!
        Юная Лучезарная ткнула кончиками пальцев дверь и просунула голову внутрь.
        - Тут пусто, трус ты несчастный! И тут суперски!
        - Скорее, жутко, - возразил Гюс.
        Они вошли и, едва оказавшись внутри, тут же закрыли за собой дверь, предварительно убедившись, что их никто не заметил.
        В часовне было душно и темно. В воздухе витала пыль, она же покрывала скамьи, а немногие оставшиеся предметы культа превратились в хлам. Снаружи из-за облаков выглянуло солнце, и его тонкие лучи осветили часовню, пробиваясь через разноцветные витражи над крошечным алтарем.
        Оба искателя приключений, застигнутые врасплох неожиданным светом, аж подскочили. Казалось, что часовня снова ожила после многих лет забвения!
        Окса, воодушевленная этой мыслью, прищурилась и приняла атакующую позу, выставив вперед руки и отставив назад ногу.
        Гюс невольно улыбнулся.
        - Ну? Ничего на горизонте? Знаешь, ты не устаешь меня удивлять…
        - Гюс! Ты ничего не слышишь?
        Окса положила ладонь на руку Гюса. Мальчик тут же насторожился и прислушался, затаив дыхание, но ничего особенного не услышал.
        - Может, старое привидение тут бродит потихоньку… - съехидничал он.
        Окса собралась двинуть ему локтем, но застыла, снова прислушиваясь.
        - Или это Шепталка, или это глюк… - пробормотала она.
        - Шепталка? Это способность слышать почти неуловимые звуки, да?
        - Именно, - сосредоточенно подтвердила Окса. - И должна тебе сказать, она работает на полную катушку! Пошли-ка! Там что-то есть…
        Гюс вовсе не горел желанием идти проверять. Но раз его склонная к авантюрам подруга поволокла его за собой, мальчик позволил подтащить себя к склепу в глубине часовни.
        - Мы же вниз не полезем, а? - пробормотал он, пытаясь повернуть назад.
        - Ой, Гюс! - укоризненно бросила Окса. - Это всего лишь склеп!
        - ВСЕГО ЛИШЬ СКЛЕП?! Зашибись! Ты знаешь, что находится в склепах? Могилы! Мощи мучеников! Мертвецы! Слышишь?! Мертвецы! Трупы! Скелеты! Жмурики!
        - Ладно-ладно, - перебила его девочка, нахмурив брови. - Не перечисляй мне синонимы слова «мертвец»…
        - И ты действительно думаешь, что я туда полезу?!
        - Да ты, никак, трусишь! - воскликнула Окса, хотя ее пыл тоже несколько поостыл. - Ладно, уговорил. Уходим… А-А-А-А! Это что такое?!
        Услышав отчетливо доносившееся из склепа пение, Окса вцепилась в руку приятеля, а сам Гюс от ужаса просто прирос к месту.
        - Пошли, нужно отсюда убираться… И не стоило сюда заходить, глупость это несусветная… - пробормотал он. - Нам вообще тут нечего делать!
        - Не парься, я вооружена! - Окса показала ему Гранокодуй, решительно направляясь к склепу.
        Во вторник, около трех часов дня, все ученики колледжа Св. Проксима услышали вдруг неровный громкий барабанный бой. Педагоги поначалу попытались удержать дисциплину в классах, и надо сказать, не особо успешно, поскольку их не меньше учеников заинтересовал этот тарарам. Но когда к грохоту присоединился еще и голос, во всю глотку распевавший в коридорах народную детскую песенку «И зеркало нашлось, как будто все нарочно, для меня! Как в него не поглядеться? Как же не поглядеться?», любопытство все же взяло верх.
        Десятки лиц развернулись к окнам, выходящим во двор или коридоры, ища глазами источник этого неожиданного оживления. Некоторые преподаватели подумали, что это месье Бонтанпи придумал небольшое развлечение по случаю карнавала, который должен был состояться через несколько дней. Другие просто открыли двери классов, чтобы попытаться установить причину грохота, и одному из них удалось заметить тоненькую фигурку в синем, сворачивающую за угол коридора.
        Окса с Гюсом прилипли к окну в кабинете английского, когда Мерлин воскликнул:
        - О, глядите! Похоже, это мадмуазель Кревкёр вон там, у фонтана!
        Его глаза встретились с глазами Оксы. Та ему подмигнула, и мальчик, улыбнувшись, с заговорщицким видом ответил тем же.
        По классу пронесся удивленный гул, как и во всех прочих классах, окна которых выходили во двор. Должно быть, во всем колледже не осталось ни одного ученика, занятого учебой!
        Окса и Гюс вытянули шеи, чтобы постараться разглядеть двор из своего окна. Угол зрения отсюда был не очень удачным, но зато они отлично слышали хрипловатый голос, теперь распевавший «Тихо река струится, здесь я брожу одна… Так хороша водица, манит к себе она».
        Гюс схватил Оксу за руку и вытащил в коридор. Там они облокотились на перила первого этажа, откуда отлично просматривался двор.
        - Ей удалось, Гюс! - шепнула Окса. - Уф!
        Мадмуазель Кревкёр, а это была именно она, громко праздновала свое освобождение, горланя, что есть сил.
        Когда Окса с Гюсом обнаружили неясную фигурку в полумраке склепа, то чуть в обморок не хлопнулись. В смысле, Гюс чуть со страху не помер…
        - Мадмуазель Кревкёр, это вы? - прошептала Окса, выставив вперед Гранокодуй.
        - Кревкёр? Какое красивое слово… Красивое слово… Нет, я не знаю никаких Кревкёр, но слов красивых много… - донесся из глубины склепа нежный мелодичный голос прежде, чем оба юных авантюриста успели сделать ноги.
        Вот таким образом несколько часов спустя мадмуазель Кревкёр и оказалась сидящей на краю фонтана в центре школьного двора. На груди у нее висела кастрюля, подвешенная через плечо на какой-то грязной тряпке, и женщина колотила как одержимая по импровизированному инструменту, распевая народные детские песенки, которые нещадно перевирала хриплым голосом.
        Волосы ее были в полном беспорядке, лицо черно от грязи. Бенедикта Кревкёра представляла собой убийственное зрелище, чтобы не сказать шокирующее. Ее синий костюм был порван, а голые ноги все покрыты синяками и ссадинами.
        - «Жила-была пастушка, тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля! Жила-была пастушка, стада свои пасла, ля-ля! - горланила мадмуазель Кревкёр, сидя у фонтана, подняв взгляд к забитым учащимися и преподавателями окнам и балюстрадам. - Варила сыр овечий, тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля! Варила сыр овечий для целого села, ля-ля!» - И учительница истории-географии свистнула в пальцы к вящему удовольствию большинства учащихся, встретивших ее свист радостными воплями.
        Мадмуазель Кревкёр, ободренная такой реакцией, влезла на край фонтана и сиганула ногами вперед в ледяную воду. Вода доходила ей до колен, и она весело в ней плескалась, теперь уже распевая совершенно безумным голосом «На шагающих утят быть похожими хотят, быть похожими хотят не зря, не зря»…
        Примчавшийся месье Бонтанпи с еще несколькими преподавателями по пятам подхватил несчастную под руки и вытащил из фонтана.
        - Бенедикта! Успокойся, все хорошо!
        Но мадмуазель Кревкёр явно придерживалась иного мнения. Она схватила кастрюлю-барабан за ручку и попыталась огреть своего спасителя, у которого, не помешай ей месье Бенто, наверняка бы звезды из глаз посыпались. Маленькая группа удалилась со двора под протестующие вопли мокрой «пастушки» и аплодисменты покатывающихся со смеху школяров.
        Через несколько минут каменный двор огласила сирена «скорой помощи», заставившая замолкнуть всех весельчаков и мигом остудившая атмосферу в классах.

69. Все хуже и хуже
        - Говорите, мадмуазель Кревкёр снова объявилась?! Вы уверены?
        - Еще как уверены!
        Гюс с Оксой вернулись домой на всех парах в сопровождении Пьера Белланже, который ушам своим не поверил, когда ребята поведали о невероятных событиях этого дня. В доме Поллоков эта новость произвела эффект разорвавшейся бомбы.
        - Это и впрямь удивительно… - задумчиво пробормотала Бабуля Поллок, уставившись в пространство.
        - Знаешь, мы, наверное, в жизни так не пугались, - сообщила ей внучка. - Видела бы ты, с какой скоростью мы вылетели из часовни!
        - Эта женщина вам точно должна свечку поставить, - заметила Драгомира. - Кто знает, что бы с ней сталось, не найди вы ее? Но я несказанно удивлена. Я была совершенно уверена, что Ортон ее убил…
        - К счастью, он ее не убил! - Окса была весьма этим довольна. - Но голову она потеряла.
        - Хочешь сказать, совсем рехнулась! - уточнил Гюс. - Начисто сбрендила! Но учитывая, в каком жутком виде она была, в этом нет ничего удивительного. Похоже, МакГроу на ней отыгрался. Как вы думаете, что он мог с ней сделать? - повернулся к Драгомире мальчик.
        - Судя по результату, похоже на Сумбурку, в более вредоносном варианте.
        Видя недоумение Гюса, Окса тоном знатока пояснила:
        - Гранок Сумбурка на короткий период, максимум на несколько часов перемешивает все в голове, сеет в мозгах неразбериху и заставляет нести околесицу того, в кого попал.
        - При этом следует уточнить, что это относительно безвредно, - добавила Драгомира.
        - А, судя по вашему рассказу, думается мне, что тут применили что-то более… опасное.
        - А тебе не кажется, что в данном случае МакГроу использовал Памятемешку?
        - Вполне вероятно, что он смешал оба Гранока, и, полагаю, не поскупился на дозировку. Он не мог позволить мадмуазель Кревкёр заговорить, она слишком много видела. Так что я сильно опасаюсь, что ее состояние необратимо. Несчастная женщина… Где она? Вам это известно?
        - За ней приехала «скорая», и я слышала, как преподы говорили днем… - ответила Окса. - Она в больнице, полиция хочет ее допросить, но она все еще не в себе, и дело обстоит довольно паршиво.
        - Да уж… - буркнул Павел, сжав ладонь жены. - Нельзя сказать, что мы приносим счастье тем, кто к нам приблизится…
        Все замолчали. Окса и Гюс думали о мадмуазель Кревкёр, милой, доброй и внимательной, и перед ними вставала шокирующая картинка того, что с ней сталось. Рядом с ними Мари, сидя в кресле на колесиках, с которым она уже смирилась, грустно смотрела на ребят, размышляя о разрушениях, учиненных МакГроу за столь короткое время.
        Мама Оксы далеко не восстановила все свои возможности, но ей стало уже лучше, намного лучше. Она теперь владела ладонями и руками, а чудовищные головокружения, причинявшие ей столько страданий, практически сошли на нет. Оставалась только проблема с передвижением. Каждый шаг причинял ей сильнейшую боль. Мари казалось, что в ее ногах течет раскаленный металл, и даже при поддержке родных каждая попытка ходить причиняла ей невыносимую боль. И вызывала горькое разочарование… Остальное время ее ноги были словно отключенными от мозга. Они не реагировали и оставались неподвижными, даже несмотря на иглы, которые врачи втыкали ей под кожу, чтобы определить степень чувствительности.
        Мари этого не показывала, но она уже практически не верила, что когда-нибудь снова будет ходить. Но больше всего на свете она боялась, что не сможет заботиться об Оксе. И эта мысль ужасала ее.
        Мари твердила себе, что огромная любовь к мужу и семье не позволяет ей отказаться от жуткой авантюры, в которую она оказалась втянутой. Но Беглецы правы: уже ничто не могло остановить судьбу. И пусть Мари и не была одной из Беглецов формально, по сути она была таковой. И их история стала и ее историей тоже. А ее дочь - и вовсе их Долгожданная…
        Павел, со своей стороны, тоже сильно переживал. Его переживания были вызваны другими вещами, но от этого они не были менее болезненными. Конечно, в первую очередь его беспокоило состояние жены, в которой он души не чаял и страшно боялся, что она останется в нынешнем состоянии до конца своих дней. И еще он тревожился за дочь, на чьи детские плечи легла огромная ответственность.
        Его малышка Окса-сан… Ведь ей ведь всего тринадцать лет! Павел знал, что ум и жизнерадостность дочери служат ей существенным подспорьем. Она мужественно встречала удары, в последнее время сыпавшиеся на нее со всех сторон. Внешне мужественно…
        Насценция, конечно, убрала последствия ее стресса, но следовало признать, что они все же потерпели крупную неудачу. И будущее не сулило ничего особо радужного. Они имеют дело с одержимым. Ортон-МакГроу просто так не отступится. Он уже слишком далеко зашел, а Окса находится на линии атаки.
        Кто бы мог поверить еще пять месяцев назад, что их жизнь перевернется из-за вновь обретенной безумной надежды вернуться в Эдефию? А если все это ни к чему не приведет, кроме как к их гибели?
        Павел очень нервничал. И вдобавок ко всему в нем вот уже несколько дней росло неприятное ощущение собственной никчемности и бесполезности. Мучительные мысли не мешали ему сохранять ясность ума, он отлично понимал силу неумолимого рока, управляющего судьбой его дочери, с которой он, ее отец, ровным счетом не мог ничего поделать.
        Павел понимал, что зря сопротивляется. Отыграть все назад? Все прекратить? Невозможно. Единственное, что ему оставалось - защищать Оксу. В этом его задача, как отца. Но насколько же он беспомощен в этой роли… От Абакума с Драгомирой куда больше пользы… И что бы ни случилось, они всегда находят выход из положения. Без них Окса уже наверняка попала бы в лапы МакГроу. Он, Павел Поллок, ровным счетом ничем ей не помог. Ни разу. Ни в чем.
        Павел никогда особо не интересовался Эдефией. Не хотел. Для него это было прошлое, старые семейные истории, только и всего. Да, у него имелись некоторые способности. Он мог левитировать, использовать Огневик и немножко Нок-Бам. Но поскольку ему приходилось таиться, он не видел в этом особого смысла, кроме возможности подвергнуть риску всю их семью.
        Так он думал до сегодняшнего дня. А сегодня понял, что больше у него нет времени для досужих размышлений. Настала година испытаний, когда в полный рост встал вопрос о защите двух самых дорогих для него людей: Мари и Оксы.
        Сидя в одиночестве на кухне ресторана, Павел размышлял, зажатый в угол собственными тревогами. И эти размышления вызвали у него сильнейшую вспышку дикой ярости, гнева против себя такого, каким он быть не хотел: слабым, избегающим ответственности, отказывающимся от своих корней и своего предназначения.
        Он - сын одной из Беглецов, и в его жилах течет кровь Лучезарных. Его семья происходит из Эдефии, а у Оксы - Печать, которая позволит им всем туда вернуться. Не говоря уже о предсказании Фей Без-Возраста, в котором говорится о спасении мира. Он больше не может делать вид, что всего этого нет. Все, хватит! Пришла пора посмотреть правде в лицо. Живший в нем Внутренник вздрогнул и будто очнулся.
        Павел прищурил глаза и принял атакующую позицию, потом вскочил на встроенный в пол стол, схватил два ножа и скрестил их перед собой. Лезвия заскрежетали одно об другое.
        Павел взметнулся как пружина, приземлился на пол и снова прыгнул, сильно оттолкнувшись ногами. Он буквально перелетал по столам, мойкам, рабочим поверхностям с ловкостью и скоростью непревзойденного мастера боевых искусств, каковым и являлся.
        Оказавшись перед металлической дверью морозильной камеры, Павел поглядел на свое отражение и издал длинный хриплый крик, полный злости и раздражения. Потом, разбежавшись, метнулся на стену. Его ноги коснулись керамической поверхности, и он понесся по стенам, подстегиваемый горечью, скопившейся в его душе за последние недели.
        Запыхавшись, он выбросил вперед руку и направил всю свою злость на огромную медную кастрюлю с крышкой. В следующий миг та размазалась по противоположной стенке, как блин. Битва с первым врагом началась. Врагом невидимым, но чудовищно сильным. Битва с самим собой.

70. Мемо-стерка
        На следующий день семейство Поллоков и семейство Белланже сидели на кухне в доме на Бигтоу-сквер, встревоженные и молчаливые, когда их сумрачный обед прервал звонок в дверь. Павел пошел открывать… и вернулся в сопровождении тех самых двух полицейских, что допрашивали Оксу несколько дней тому назад!
        Девочка громко сглотнула, чувствуя, как по ее спине течет липкий пот. Но что они тут забыли? В ее доме? И тут она вспомнила последний заданный ими вопрос: «Ты, часом, не родственница Леомидо Фортенски, дирижера?»
        Она тогда ответила утвердительно, конечно, слегка озадаченная, но куда больше довольная тем, что этот опасный допрос закончился. Позже, поразмыслив над этим, Окса решила, что, наверное, эти полицейские - меломаны, при этом сознавая в глубине души, что этот вопрос наверняка связан со смертью Лукаса Уильямса и Питера Картера. Полицейская логика - вещь суровая! Но в последующие дни девочка была такой уставшей, что это предположение - наихудшее из возможных! - затерялось где-то в глубине ее сознания.
        И вот результат! Полицейские нагрянули сюда. А раз они здесь, значит, причастность ее семьи к этим убийствам очевидна! Тиски сжимались, теперь этого отрицать не мог никто…
        - Извините, что помешали вашему обеду, - сказал один из полицейских, когда они уселись на одном из диванов в гостиной, куда их провел Павел. - Но нам необходимо задать вам несколько вопросов.
        - Позвольте представить вам мою мать, Драгомиру Поллок, мою жену Мари и дочь Оксу…
        - спокойно представил им членов своей семьи Павел с едва уловимым напряжением в голосе.
        - Здравствуй, Окса, - очень вежливо поздоровался с девочкой второй полицейский. - Мы уже встречались в колледже Святого Проксима несколько дней назад, - счел нужным пояснить он остальным. - Могу я поинтересоваться, кто эти люди? - добавил он, глядя на оставшуюся открытой дверь в кухню.
        - Наши друзья, Жанна и Пьер Белланже, и их сын Гюс, - ответил Павел.
        - Белланже? Вы сказали, Белланже? - переспросил полицейский, покосившись на коллегу. - Визит к ним у нас тоже предусмотрен. Возможно, вас не затруднит пригласить их принять участие в разговоре?
        Встревоженный Павел сходил за друзьями на кухню. Гюс кинул косой взгляд на Оксу, прежде чем усесться лицом к ней.
        - Что вы хотите узнать, господа? - сердечно поинтересовалась Драгомира.
        - Имя Лукаса Уильямса вам знакомо?
        Все переглянулись с видимым недоумением и отрицательно покачали головами.
        - Лукас Уильямс? Нет, мне это ни о чем не говорит, - с весьма правдоподобной искренностью ответила Драгомира.
        - А это не препод математики из Святого Проксима? - вмешалась Окса, вызвав удивление близких, которым, впрочем, хватило ума этого не показать. - Один из одноклассников мне говорил, что его убили.
        Полицейские внимательно на нее посмотрели.
        - Верно, Окса. Ты хорошо информирована. А имя Питер Картер вам о чем-нибудь говорит?
        - Его тоже убили! - пылко ответила Окса к вящему изумлению полицейских, ввергая в полную растерянность близких.
        Гюс снова взглянул на подругу и глубоко вздохнул.

«Да какая муха ее укусила? Эта девчонка неисправима! - подумал он. - С ней уже ничего не поделаешь…»
        И тут же представил себя в наручниках, брошенным в тюрьму до конца дней, а Беглецов - с собственными родителями и Оксой во главе - запертыми в лабораториях с высококлассным оборудованием, где их разберут на молекулы безжалостные военные.

«Молодец, Окса! Нам труба…»
        Окса же распрекрасно себя чувствовала. Вопреки тому, что думали окружающие, она отлично знала, что делает. И Драгомира мгновенно это поняла…
        - Причина смерти обоих одинаковая, - продолжила девочка. - У них легкие растворились, об этом все газеты трубили!
        - Совершенно верно, - заметил один из полицейских. - И мы тут, потому что у нас есть веские основания полагать, что Питер Картер, - репортер, занимавшийся расследованиями, если вы не в курсе, несколько месяцев занимался изучением вашей семьи.
        - Что вы имеете в виду? - нахмурился Павел.
        - Мы нашли у него множество газетных и журнальных статей о вашем дяде, Леомидо Фортенски, - ответил полицейский. - А также документы, не оставляющие никаких сомнений об объекте его расследования. К сожалению, это досье исчезло буквально через несколько дней после обнаружения тела Картера. Однако мы успели его изучить. Там была структурная схема, фотографии и подробные записи о ваших друзьях и членах вашей семьи. Особенно о вас, мадам Поллок, и вашем друге Абакуме Оликсоне. Вы ведь владели известным магазином лекарственных трав?
        - Да, - откровенно сказала Драгомира, заставляя себя улыбнуться.
        - Также в этих документах имелись весьма странные сведения о некоем Петрусе Прокопе, известном контрабандисте и похитителе предметов искусства, убитом на месте преступления два года назад в США. Это имя вам никого не напоминает?
        - Да нет, не припоминаю… - ответила Драгомира, роясь в складках своего широкого платья, вместо того чтобы рыться в памяти. - Но какое это имеет отношение к тому преподавателю математики? Как бишь его? Уильямсу?
        - Да, Лукас Уильямс, все верно. Так вот, у нас есть все веские основания полагать, что ваша семья - или, во всяком случае, некоторые ее члены - имеет отношение к убийству этих двух людей, а также к исчезновению мисс Кревкёр, учительницы из колледжа Святого Проксима, - холодно заявил полицейский, пристально изучая каждого из присутствующих.
        - Но мадмуазель Кревкёр нашлась! - возмутилась Окса.
        - Верно, - тут же повернулся к ней полицейский. - Но ее появление кажется нам тоже несколько странным, учитывая, как вы, наверняка, знаете, что у несчастной женщины возникли серьезные проблемы с психикой. Короче, ваша семья кажется нам связующим звеном во всех этих делах, и мы пришли, чтобы прояснить ситуацию. Лукас Уильямс был убит через три дня после вашего приезда в Англию. Питер Картер проследовал за вами до самого Лондона, и тут месяц спустя его постигла та же участь, что и Уильямса… Что вы делаете, мадам Поллок?! - внезапно закричал полицейский, приподнимаясь. - Немедленно положите…
        Закончить он не успел, и вместе со своим коллегой обмяк на диване, глядя расширившимися глазами на Драгомиру, только что использовавшую Гранокодуй.
        - Молодчина, ба! - пылко вскричала Окса. - Очень вовремя! Они все поняли!
        - Да, - кивнула бабуля Поллок. - Вот мы и влипли… Но поспешим, нельзя терять ни минуты!
        - Что вы наделали?! - всполошилась Мари, прижав ладонь ко рту.
        - Не волнуйся, дорогая, - успокоил ее Пьер. - Полагаю, Драгомира кинула в них Мемо-Стерку.
        - Именно ее! - подтвердила пожилая дама. - А теперь нужно убедить этих двоих, что мы не имеем никакого отношения ко всей этой истории. Жизненно важно, чтобы они вышли отсюда с этим убеждением!
        - Да-да, конечно… - неуверенно кивнула Мари.
        - Как будем это делать, ба? - Окса была готова на все.
        - А вот так!
        Драгомира обхватила руками голову одного из полицейских и уставилась ему в глаза, настойчиво повторяя ритмичные фразы, которые никто не понял.
        - Обалдеть! - восхищенно заявила Окса.
        Изо рта Драгомиры потянулась тоненькая ниточка синеватого дымка и поплыла к ушам безвольно сидевшего мужчины. Дымок просочился в его ухо, через пару секунд вышел из другого уха и деликатно рассеялся в воздухе.
        - Это еще что за фишка? - пролепетал Гюс.
        - Драгомира владеет даром Мыслевклада, - вполголоса ответил ему отец.
        - Позвольте догадаться, - вмешалась Окса. - Это своего рода гипноз, да? Бабуля сейчас внушает этим людям, что мы не имеем никакого отношения к случившемуся с Лукасом Уильямсом и Питером Картером…
        - Ты забываешь о мадмуазель Кревкёр, - уточнил Гюс. - Что-то уже многовато народа получается…
        Пока они переговаривались, Драгомира провернула тот же фокус со вторым полицейским. Вылившись из его ушей, дымок тут же рассеялся.
        - Быстро все по местам! - велела Драгомира. - Они сейчас очнутся!
        Все тут же расселись. Полицейские, похрапывая на диване, покачивали головами. Драгомира поднесла к их губам Гранокодуй и тихо произнесла:
        Силой Гранока порвись, оболочка
        Стирающей память Пыльцы.
        И помни одно лишь - что я нашептала
        Тихонечко в уши твои.
        И дунула два раза подряд, целясь в полицейских.
        Оба представителя власти тут же возобновили разговор с того места, на котором он прервался. Точнее, с того места, с которого пожелала Драгомира…
        - Ну, ладно! - сказал один из полицейских, поднимаясь. - Спасибо, что уделили нам время и ответили на вопросы. Мы уже достаточно вас утомили…
        - Ну что вы, господа! - широко улыбнулась Драгомира. - Жаль, что мы не смогли вам помочь!
        - Вы ошибаетесь, мадам. Сведения, которые вы нам сообщили, дали нам зацепку, о которой мы и не догадывались… Так что мы очень вам признательны!
        - Ну твоя бабуля и даёт! - прошептал Гюс, пока Драгомира провожала полицейских к выходу.
        - Да знаю, знаю… - веселилась Окса. - Вот такая вот у нас семейка…
        - А я уже подумал, что ты совсем сдурела, когда ты принялась им все выкладывать!
        - Ты даже посеяла панику! - присоединилась к мальчику Мари. - Я решила, что пришел наш последний час.
        - Могли бы побольше мне доверять! - вызывающе и с о-очень лукавым видом заявила Окса. - Нужно в меня верить, знаете ли!
        - Все же хорошо, что твоя бабушка быстро соображает… - серьезно заметил Павел.
        - Мы были на одной волне, - Драгомира отделалась от полицейских и вернулась в гостиную.
        - А теперь мне бы очень хотелось узнать, что это за зацепка такая, которую ты подкинула этим бедным полицейским, дорогая моя мамуля, - сказал Павел.
        - О, все просто! Помните, как Окса с Гюсом были уверены, что Ортон-МакГроу - тайный агент ЦРУ? Ну, так я воспользовалась этой гипотезой и внушила полицейским следующее объяснение происшедших событий. Слушайте внимательно: Питер Картер не был журналистом - это прикрытие. На самом деле этот человек - русский тайный агент. И его задача - находить укрывшихся на Западе соотечественников. Как вам известно, мой муж, Владимир, был великим шаманом, и именно его гибель вынудила нас покинуть СССР.
        Драгомира прикрыла глаза и помотала головой, словно пытаясь прогнать тяжелые воспоминания.
        - Я внушила полицейским, что Лукаса Уильямса на самом деле звали Лука Виленков и что он крупный русский биолог, тоже эмигрант из СССР. Оказавшись в Англии, он сменил имя на Лукас Уильямс и устроился работать в колледж Святого Проксима учителем математики - это тоже прикрытие. Несколько месяцев назад он связался с нами, предлагая присоединиться к группе, готовящей государственный переворот, чтобы убрать нынешнего Президента России. Главный козырь Виленкова - особое изобретенное им вещество. Смертоносное бактериологическое оружие, которое он разработал в строжайшей тайне.
        - Пульмона! - перебила Окса.
        - Именно, - подтвердила Драгомира. - Ну а дальше можете сами легко себе представить… Питер Картер напал на след Лукаса Уильямса, и на наш тоже. Картер убил Уильямса его же собственным оружием, ну а потом его самого убрал другой член группировки Уильямса. Группировки, к которой никто из Поллоков не имеет ни малейшего отношения, ясное дело. Потому что Поллоки держатся как можно дальше от политики, большое спасибо! Короче, отныне вся эта история в глазах полицейских - всего лишь зловещее сведение счетов, и мы, конечно же, рассчитываем на молчание британских властей ради нашей безопасности. Мы и так достаточно пострадали, верно?
        Драгомира одарила всех присутствующих сияющей улыбкой.
        - Ну? Что скажете?
        - Ба, ты гений! - Окса раскраснелась от волнения. - Лукас Уильямс и Питер Картер - тайные русские агенты! У тебя и впрямь воображение что надо! Тебе бы романы писать…
        - Браво, Драгомира! Сноровки вы не потеряли! - поздравил ее Пьер. - Вы даже меня почти убедили!
        - Вот это да… - пришел в восторг Гюс. - Высший класс! Это мне напомнило историю с отравлением русских шпионов, не так давно доставившую столько хлопот британским спецслужбам…
        - Ой, знаешь, Гюс, реальность иногда бывает удивительней вымысла… - загадочно ответила Драгомира.
        И только Павел и Мари хранили напряженное молчание. Тревога и паника, охватившие их во время визита полицейских, никуда не делись.
        - А мадмуазель Кревкёр? - пристально поглядел на мать Павел. - Она тоже тайный агент?
        - Кто знает… - улыбнулась сыну Драгомира.

71. Загадка и долгожительство
        Конечно, мадмуазель Кревкёр не имела никакого отношения ни к заговорщикам, ни к спецслужбам. Но, самое главное, она была жива! Эта поразительная новость, в первый момент несколько озадачившая Драгомиру, теперь, когда Беглецы снова собрались полным составом в доме на Бигтоу-сквер, обретала некий смысл, не ускользнувший от внимания Оксы.
        - Ну конечно же! Убей МакГроу мадмуазель Кревкёр, он рисковал бы еще больше привлечь к нам внимание, и рикошетом, к себе самому! Насчет Питера Картера и Лукаса Уильямса бабуля подкинула полиции отличную дезинформацию. Но включать в эту версию и мадмуазель Кревкёр - это уже совсем за уши притянуто!
        - Ты права, Окса, - кивнул Абакум. - В отношении Внешников Ортон-МакГроу вынужден защищать нас, чтобы защититься самому. И, соответственно, наоборот! Наши судьбы связаны…
        - А что известно об этой несчастной мадмуазель Кревкёр? - поинтересовался Нафтали по прозвищу «Швед».
        Окса с Гюсом успели разжиться новыми сведениями о состоянии учительницы. Поразнюхав то здесь, то там, ребята получили интересную информацию, которую и вывалили Беглецам.
        - Судя по всему, следствие склоняется к версии, что это был акт вандализма, который принял скверный оборот: мадмуазель Кревкёр оказалась не в том месте, не в то время и попала под раздачу. Ну, во всяком случае, это то, что думают преподы и полиция, - выложила Окса. - А так, как я выяснила, она находится в доме отдыха. Месье Бонтанпи сообщил об этом вчера месье Бенто. Он ежедневно ее навещает, и говорит, это ужасно, потому что разум у нее совсем помутился, и когда он приходит, она может принять его за китайского мандарина, а через десять минут счесть египетским жрецом…
        - Чувствуется, что она в первую голову училка истории! - хмыкнул Павел. - Ой, простите, я больше не буду! - тут же добавил он, закусив губу.
        - Папа! - В укоризненном тоне Оксы явственно сквозило веселье. - Ты просто не-воз-мо-жен!
        - А я ходил за материалами для месье Лемера и подслушал разговор МакГроу с Бонтанпи, - вступил в разговор Гюс. - И стало так противно… Этот лицемер МакГроу говорил, что очень сожалеет о случившемся с Бенедиктой - он назвал ее по имени, скотина такая! - и что был просто в шоке, когда увидел ее в таком жутком состоянии в фонтане, плещущейся в ледяной воде. Что эта картина навсегда отпечаталась в его памяти… и так далее и тому подобное… Было тошно это слышать!
        - А занятия? Как прошли его уроки на этой неделе? - поинтересовался Абакум.
        - Отлично!
        - Отлично? - изумилась Мари.
        - Ага. В смысле, он нас игнорировал, - сообщила Окса. - А для нас это сказка! Просто мечта! Ни издевок, ни наказаний, абсолютное счастье! Мне кажется, что даже начни мы плясать на партах, он бы ничего не сказал…
        - Ты так думаешь? - улыбнулся Гюс. - Я все же немного сомневаюсь. Это ты просто не видела разъяренных взглядов, которые он на тебя искоса кидал! А вообще ты здорово постаралась, судя по его расцарапанной роже…
        - Он тоже не промазал, - внезапно помрачнела Окса. - Вообще-то он ни по кому не промазал…
        - А Мортимер? Зоэ? Их вы видели? - продолжила расспросы Драгомира.
        - Зоэ за мной бегала, но я повернулся к ней спиной, сказав, что больше не хочу с ней разговаривать вообще, и чтобы она ко мне даже не приближалась, - сообщил Гюс.
        - Со мной она тоже пыталась поговорить, под предлогом, что хочет мне объяснить, - вздохнула Окса. - У нее глаза были на мокром месте и вид такой грустный, что я чуть не дала себя разжалобить. Но потом все же ушла, не сказав ни слова, просто посмотрела на нее насколько могла сурово. Ну, а еще слышала, как Мортимер хвастался насчет острова, на который поедет на каникулах.
        - Остров? - удивилась Драгомира.
        - Ага, остров у берегов Шотландии, который его папаша только что прикупил. Слышали бы вы, как он распинался! «Остров моего папы», «остров моего папы», просто смешно! А потом увидел меня и попытался спровоцировать, как обычно. Но в этот раз решил поострить на тему, какая рожа у меня была, когда его папаша подвесил меня в воздухе с помощью Лягв. Заявил, что я извивалась как червяк на крючке и была похожа на жирную пиявку. Ну, а я ему сообщила, что это его папаша смешон, с эдакой расцарапанной мордой и согнутым хребтом. На это он сказал, что ты старая маразматичка, и тебе недолго осталось творить чудеса, бабуль, - хрипло добавила Окса.
        - Ясно, - понимающе кивнула Драгомира. - Но не переживай, может, я и не первой молодости, но порох в пороховницах пока есть!
        - А вот кстати… - тут же вцепилась в представившуюся возможность Окса. - Мы с Гюсом уже давно задаемся вопросом… Может, вы хоть теперь на него ответите?!
        Драгомира с Абакумом переглянулись, и в их обреченных взглядах читалась полная капитуляция.
        - Мы знаем, что вы все, оказавшись Во-Вне, слегка соврали насчет вашего происхождения и гражданства, - продолжила Окса, подстегиваемая этим молчанием. - У вас не было выбора. А еще мы знаем, что, по официальным документам, МакГроу родился в 1960 году, хотя на самом деле он твой ровесник, ба…
        Гюс, очень внимательно слушавший, поерзал в кресле. Этот вопрос тоже его сильно интересовал и уже довольно давно.
        К всеобщему удивлению слово взял Леомидо.
        - Ортон… Ну, МакГроу на два года старше меня, и на семь - Драгомиры. Следовательно, если я правильно подсчитал, ему сейчас семьдесят семь лет.
        - Да быть не может! - ахнула Мари. - Семьдесят семь! Это невозможно!
        - Я так и думал, что вы это скажете, - кивнул Леомидо.
        - Но как он может так молодо выглядеть? - недоумевала Мари.
        - Прошу прощения… - перебила Окса. - Я не хотела сказать, что вы выглядите старыми… Вы в отличной форме для вашего возраста, но МакГроу чертовски моложе вас! Семьдесят семь лет… да ни в жисть! К тому же, будь ему действительно столько, он бы давно уже был на пенсии!
        - Может, он пластическую операцию сделал, - предположил Гюс. - Есть же омолаживающий курс…
        От этих слов, казалось, у Драгомиры и Леомидо что-то щелкнуло. Оба озадаченно переглянулись, а в их головах за это время сформировалась совершенно очевидная теория.
        Абакум же сохранял свое обычное олимпийское спокойствие человека, уже давно решившего данную проблему. Посмотрев на друзей, он нарушил молчание.
        - Вы не думаете, что…
        Драгомира схватилась руками за голову и выдохнула:
        - Поверить не могу…
        - Только не говорите, что вы думаете о… - изрек Леомидо, лишь добавив загадок.
        - Думаете о чем? - не вытерпела Окса, с трудом сдерживаясь.
        Родители Гюса и Оксы молча наблюдали за этим странным обменом репликами. Но трое старших Беглецов были так сосредоточены, что не обращали ни малейшего внимания на нервное состояние окружающих. Нафтали с весьма озабоченным видом наклонился к уху Мари и что-то ей шепнул, и она тихо ответила:
        - Лет сорок пять, но уж никак не семьдесят семь!
        Нафтали передал эти слова Брюн и Мерседике, и все трое принялись таинственно перешептываться.
        - Они всегда так реагируют на слова «омолаживающий курс»? - шепнул Гюс Оксе.
        Окса, сузив глаза, поглядела на него и передернула плечами.
        - Ну, во всяком случае, похоже, это навело их на мысль… Ну? - требовательно заявил она. - Так о чем вы думаете?
        Драгомира удивленно подняла голову и округлила глаза, словно только что заметила присутствие - и нетерпение - остальных.
        - Возможно, у нас есть объяснение… Объяснение, вытекающее из твоего предположения, Гюс, потому что в твоих словах есть определенный смысл. Никогда бы не подумала, что однажды скажу это, но мы вспомнили об одном слухе, распространившемся в Эдефии за три или четыре года до Великого Хаоса. Кое-кто утверждал, что была найдена Этернитата…
        - Что найдена? - перебила Окса.
        - Этернитата, - повторила Драгомира. - Жемчужина долголетия, если тебе больше нравится.
        - Э-э… не знаю я, что мне больше нравится! - нахмурилась Окса. - Что это за штука?
        - Жемчужина долголетия была легендой. Говорили, что у одной из Фей есть раковина, полная жемчужин, замедляющих старение. Но, я полагаю, Абакум знает об этом куда больше, чем все мы… - Драгомира повернулась к своему Хранителю.
        - Меня эта история с его внешностью занимает довольно давно… Но сегодня, как мне кажется, головоломка полностью сложилась, и я могу, наконец, приподнять завесу над одной историей, остававшейся тайной более пятидесяти лет, - сказал Абакум, поглаживая бородку. - Это верно, что я обладаю рядом сведений, дающих мне преимущество и позволяющих сделать более правдоподобный вывод…
        Абакум, ярко сияя глазами, замолк, сам слегка изумленный тем, что намеревался сообщить.
        - Абакум… - взмолилась Окса. - Ну расскажи! Мы же от любопытства вымрем! Ты что, нашей смерти хочешь?!
        - В Книге Теней, которую я унаследовал от матери, говорится, что это воды Поющего Источника даруют свежесть Феям Без-Возраста. Свежесть - это, естественно, синоним молодости. Точнее, замедление старения. И Феи, действительно, живут больше пятисот лет…
        - Ух ты! - воскликнула Окса. - Даже дольше Фолдинготов!
        - Окса, заткнись! - двинул ей локтем в бок Гюс.
        - Да, даже дольше Фолдинготов… - продолжил Абакум. - Однажды один мальчик, которого я хорошо знал, Бьорн, доверился мне. За несколько месяцев до этого он стал свидетелем одного ужасного события, и он хотел со мной поделиться, потому что, как он мне сказал, не мог из-за этого спать. Ему было лет семь или восемь, и мать ему не поверила, когда он попытался ей рассказать о том, что видел. Заявила, что у него богатая фантазия, и не стала вдаваться в подробности. И тогда Бьорн пришел ко мне…
        Он увидел в лесу старика, сидевшего на берегу речушки. Мальчик его узнал. Это был Гонзаль, очень хороший и добрый человек, которого все любили и уважали. Так вот, сидя на берегу, он плакал, потому что у него только что родился пятый правнук. Это были слезы и радости, и печали, потому что этот пятый правнук был первой девочкой, правнучкой, и ему очень хотелось пожить подольше, чтобы увидеть, как она растет. Должен сказать, что Гонзалю было уже больше ста пятидесяти лет, его жизнь подходила к концу… И маленький Бьорн мне сказал, что тут появилась тетя, сияющая, как светлячок - Фея, без сомнения. Она перемолвилась со стариком парой слов, а потом протянула Гонзалю раковину, из которой бил яркий розовый свет. Когда мальчик упомянул эту деталь, я тут же вспомнил, о чем прочитал в Книге Теней: Этернитаты, жемчужины долголетия, соответствовали этому описанию.
        Мальчик продолжил рассказ… К несчастью для старого Гонзаля, свидетелем этой сцены был еще кое-кто: в папоротниках прятался мужчина, который набросился на старика, как только Фея исчезла. Ударив его ножом прямо в сердце, он набил карманы Гонзаля камнями и сбросил его тело в воду, естественно, прежде вырвав из его рук ракушку.
        Семья Гонзаля очень быстро сообщила об исчезновении старика. Провели поиски, но никаких следов Гонзаля не обнаружили. А маленький Бьорн был так перепуган, что не посмел и рта раскрыть. Поскольку Гонзаль был уже очень стар, все решили, что он просто удалился от мира, чтобы упокоиться в одиночестве, как делали некоторые.
        Я отлично помнил эту историю, и уже тогда этот вывод вызвал у меня глубокие сомнения. Но то, что поведал мне дальше маленький информатор, лишь подтвердило мои сомнения. Через несколько дней после того происшествия он поехал с родителями в Тысячеглаз, чтобы продать урожай смородины, и по великой случайности узнал в стоящем на углу одной из улиц человека, убившего старого Гонзаля. И жутко перепугался. Кстати говоря, это и заставило его заговорить. Так вот, тот человек передавал коробочку другому мужчине, важной персоне, которого мальчик знал: Осию, Первому служителю Помпиньяка, отцу Ортона, как вы знаете.
        Эта деталь меня заинтересовала. И я спросил Бьорна, как выглядел тот человек, который разговаривал с Осием, и по данному описанию тут же узнал Марпеля, тут сомнений не было никаких. Бьорн описал зеленую татуировку в виде вьющегося плюща у него на шее и ушах, а Марпель был единственным, у кого имелась такая примета. Его на несколько месяцев лишали свободы за кражу со взломом, он пытался ограбить ювелирную мастерскую. Марпель был известен своим жестоким характером и неспособностью вписаться в наше общество.
        Я предпринял тайные розыски, но он будто испарился. Кстати говоря, его немногие друзья сообщили об исчезновении Марпеля Первому служителю Помпиньяка, Осию. Но расследование ничего не дало, розыски вскоре прекратили. И, на мой взгляд, довольно рано. Потому что сейчас я убежден, что это Осий забрал у Марпеля Этернитаты, которые тот отобрал у старого Гонзаля.
        - Вот это история! - помотала головой Окса. - А что ты знаешь об этих знаменитых жемчужинах долголетия?
        - Все, что я знаю, я вычитал в Книге Теней. Этернитаты находят в глубинах Поющего Источника. Эти ярко-розовые жемчужины позволяют тому, кто их проглотит, хранить молодость. Это - один из секретов долгожительства Фей Без-Возраста.
        - Да, ради них будут убивать! - заметил Павел.
        - Угу, и даже в Эдефии, где живут дольше, чем Во-Вне… Кстати говоря, похоже, именно это и произошло. Гонзаль и Марпель жизнями заплатили за обладание этими сказочными жемчужинами. И в конце этой цепочки стоит Осий.
        - А кто говорит Осий, тот говорит Ортон-МакГроу! - провозгласила Окса.
        - Когда я увидел его тогда с монгольфьера, то буквально остолбенел, - сказал Леомидо, покачав головой. - Я его отлично узнал, но он выглядел таким молодым, что я глазам своим не поверил. И при этом это не мог быть его сын. Уж слишком многое указывало на то, что речь не идет ни о ком другом, кроме Ортона. Я был потрясен, сильно потрясен…
        - Все это весьма тревожно. Не говоря уже о том, что чертовски усложняет ситуацию,
        - добавил Абакум.
        - Ну да, а до этого она была простой… - буркнул Павел.
        - Ну, может и усложняет, но признайте, что это все же классно! - энтузиазм Гюса всех несказанно удивил. - Жемчужины долголетия, это же с ума сойти! Как думаете, МакГроу носит их с собой, или припрятал где-то?
        - Не гони лошадей, молодой человек! - положила ладонь на его руку Драгомира. - Это всего лишь предположение!
        - Но нет же других логических объяснений, это очевидно! - пылко возразил Гюс, отбрасывая со лба длинную челку.
        Идея так его вдохновила, что он аж затрясся.
        - Да, согласен, объяснение вполне возможное и заманчивое, - прокомментировал Абакум. - Я тоже полагаю, что вероятность того, что у Ортона есть Этернитаты, весьма высока. Точнее, что их у него больше нет… И этим прекрасно объясняется его желание любой ценой вернуться в Эдефию.
        Окса изумленно вытаращила на Абакума свои серые глаза.
        - Да уж, это чертовски веский повод!
        - Угу… - кивнул Абакум. - Впрочем, есть у меня одна теория… - добавил он.

72. Обратная сторона медали
        - Еще одна теория? - удивилась Окса.
        - Вспомни, что бабушка показала тебе через Оковид, - сказал Абакум. - Осий хотел выйти из Эдефии. Подробностей мы не знаем, Лучезарная Малорана не особо распространялась на эту тему, даже нам с Мерседикой не говорила, хотя мы были ее доверенными лицами. Но в целом нам известно, что Осий собирался использовать свои способности Во-Вне, чтобы добиться власти и господства. То, что могли при желании сделать все мы за пятьдесят семь лет пребывания здесь. Но никто из Беглецов не злоупотреблял этим, кроме одного, который поплатился за это жизнью…
        - Вор предметов искусства! - уточнила Окса.
        - Верно, - кивнул Абакум. - Но вернемся к нашим баранам. Хотя сначала мне придется совершить небольшой экскурс в прошлое, к тому периоду, когда Лучезарная Малорана решила показать членам Помпиньяка, а потом и всем жителям страны свои снолёты Во-Вне. Такой публичный показ состоялся впервые за всю историю Эдефии, такого до Малораны не делала ни одна Лучезарная. Большинство из них вообще молчали по этому поводу. Или довольствовались устными рассказами о том, что видели во время своих виртуальных путешествий. Но, из предосторожности, тщательно выбирали, о чем рассказывать, и выдавали версию, зачастую весьма далекую от реальности.
        - Абакум! - возмутилась Драгомира. - Как ты можешь такое говорить?!
        - Дорогая моя Драгомира, мне очень жаль, но мои слова - чистая правда: Лучезарные далеко не всегда были честны перед народом Эдефии насчет своих снолётов. Я вовсе не ставлю им это в вину, поскольку ими, главным образом, двигал инстинкт самосохранения, вынуждая скрывать то, что они видели на самом деле. Поддерживая определенное представление о Во-Вне, им удавалось на протяжении веков держать народ в уверенности, что за пределами Эдефии нас поджидает только опасность.
        - Но, Абакум, - перебила Окса, - меня во всем этом кое-что беспокоит… Создается такое впечатление, что, вы, некоторым образом, были… пленниками Эдефии!
        - Окса! - Драгомира была явно потрясена заявлением внучки.
        Повисло тяжелое молчание. Бабуля Поллок была взволнована, ее ноздри подрагивали от гнева. Абакум посмотрел на ту, которой посвятил всю свою жизнь - свою драгоценную Драгомиру - а потом на ту, что отныне была их Долгожданной, их новой надеждой.
        - Окса права, - произнес он с величайшей мягкостью, не сводя глаз с пожилой дамы.
        - Наш народ всегда знал о том, что Во-Вне существует, но лишь некоторые были убеждены, что от них что-то скрывают. С их точки зрения выйти наружу было вполне возможно. Никто не говорил об этом открыто, но с течением веков эта убежденность только увеличивалась, и людей, чувствующих себя пленниками Эдефии, становилось все больше.
        - Не смей так говорить! - на глаза Драгомиры навернулись слезы. - Эдефия достигла идеала! Я никогда не видела более сбалансированной системы, более прекрасной и более гуманной!
        - Да, в глазах маленькой девочки, которой ты тогда была, так оно и выглядело, - в глазах Абакума стояла боль. - Конечно, Эдефия никогда не знала диктатур, у нас не было тоталитарных режимов, которые есть Во-Вне. Это был мир гармонии, где жизнь действительно была идиллической для большинства из нас. Но, тем не менее, поколение за поколением нас убеждали, что в других местах все плохо. С течением веков в душах Внутренников поселился страх, основанный на незнании и слухах, гарантировавших Лучезарным тотальную защиту Эдефии, которой они так жаждали.
        Это весьма достойно уважения, я первый это подтверждаю, но все же Эдефия, тем не менее, могла казаться тюрьмой некоторым ее обитателям. И это надо честно признать. Когда Малорана стала демонстрировать свои снолёты, как они есть, еще раз подчеркну, впервые за всю историю Эдефии, Лучезарная показала, что она на самом деле видела Во-Вне - и тут же начались проблемы. Некоторые, с Осием во главе, почувствовали себя обманутыми предшествующими Лучезарными: их представление о мире вокруг Эдефии было полностью ложным.
        Но можем ли мы винить сторонников Осия? Это было бы несправедливо, ибо Лучезарные лгали, конечно, ради нашего же блага, но все же лгали, ибо мир Во-Вне совсем не был таким страшным, как нам его описывали доселе. Несмотря на войны, несправедливость и жестокость, он был совсем иным, чем нас заставляли верить. И в считаные месяцы Во-Вне превратилось в место, полное искушений. У некоторых из нас уверенность, что туда можно выйти, только увеличивалась.
        Драгомиру откровения ее Хранителя явно огорчили. Сжав кулаки, она вскочила, и, всхлипнув, выбежала на кухню. Окса тут же рванулась за бабушкой, отбросив руку отца, пытавшегося ей помешать.
        - Папа! - укоризненно бросила она. - Ты хоть представляешь, как ей сейчас плохо? - И решительным шагом отправилась на кухню под растерянными взглядами Беглецов.
        Драгомира стояла у раковины, и по ее лицу струились слезы. Окса ласково ее обняла.
        - Лапушка моя…
        - Ничего, ба! Это нормально, что тебе грустно…
        Драгомира, высморкавшись, ответила слегка дрогнувшим голосом:
        - В глубине души я знаю, что Абакум прав. Я всегда это знала, но я не хочу этого признавать, и это-то и бесит меня больше всего…
        Повернувшись, она поглядела на Оксу долгим взглядом, а потом вернулась к остальным, молча ожидавшим в гостиной. Медленно сев, Драгомира взглянула на своего брата, Леомидо, и глухо спросила:
        - Ты тоже так думал, верно? Ты был, как они? Хотел уйти?
        Казалось, Леомидо испытывает некоторую неловкость. Потом он неожиданно устремил взгляд своих синих глаз на сестру, и слова полились из его сжатых губ:
        - ДА! И, если хочешь знать, я до смерти хотел выбраться Во-Вне, пересечь пустыни и океаны, почувствовать снежинки на лице, послушать языки, отличные от моего, услышать смех не только тех, кого очень любил… Да я что бы угодно отдал за то, чтобы уехать!
        - Даже предал бы своих? - сурово спросил Абакум.
        - Это мои меня предали…
        Взгляд Оксы метался, перескакивая с Леомидо на Абакума и обратно. Оба мужчины смотрели друг на друга с грустью и обидой. И боль, исходящая от этого молчаливого столкновения, была буквально осязаема…
        - Что ты имеешь в виду? - выдохнул Абакум.
        Но Леомидо вместо ответа встал и, держась совершенно прямо, вышел из комнаты, оставив Беглецов в полном недоумении.
        - Ну и? - Окса очень нервничала, но при этом горела решимостью продолжить эти поразительные откровения. - Что там было дальше с этими снолётами Малораны?
        Абакум потряс головой и потер глаза, будто желая избавиться от какой-то чересчур навязчивой мысли, и продолжил:
        - Мужчины и женщины под предводительством Осия собирались в группы, чтобы изучить устройство мира Во-Вне и поведение его обитателей. Думаю, вы не очень удивитесь, если я скажу, что особенно их интересовали вопросы власти… Помню, я как-то случайно услышал разговор Осия с одним из его друзей в коридоре Хрустальной Колонны. Осий восторгался могуществом нефтяных магнатов. Он тогда описал в мельчайших подробностях финансовые механизмы и их влияние на международную политику. Этот разговор меня и заворожил и напугал до дрожи, как сейчас помню. Все это настолько отличалось от того, что было у нас в Эдефии! Но при этом каким-то странным образом и не очень-то отличалось, потому что в глубине души я чувствовал, что мы обладаем возможностью легко скатиться к способу управления, которым так восхищался Осий.
        За исключением наших способностей мы ничем не отличались от Внешников: все мы были людьми со своими устремлениями, плохими или хорошими. Это был шок… Очень быстро Осий со своей бандой вычислил сильные, а главное - слабые стороны тех, кто жил по другую сторону барьера нашей световой границы. И с этого момента он буквально насел на Малорану, требуя, чтобы она отправлялась в снолёты, дабы предоставлять ему ответы на все интересующие его вопросы. Он хотел знать все, абсолютно все о мире Во-Вне. И Малорана - кто знает, почему? - как правило, шла ему навстречу.
        Абакум снова замолчал и с нежностью поглядел на Драгомиру. Бабуля Поллок печально опустила глаза, поджав губы.
        - Как вы знаете, Твердоруки обладают способностью превращать каменистые утесы Обрывистых гор в алмазы. Когда Осий со товарищи поняли, какое колоссальное преимущество дает им такой дар, то тут же увидели в этом огромные возможности. Движимые своими амбициями, они попытались найти способ уйти из Эдефии, сказав себе, что раз это может сделать дух, то и тело наверняка тоже. И уж конечно тело могло! Как вы знаете, в этом и состояла та самая Тайна-О-Которой-Не-Говорят, секрет Лучезарных. И с этого момента все быстро полетело под откос.
        Некоторые начали все более открыто выражать свое желание отправиться Во-Вне. Но их визит не был бы визитом вежливости… Туризм вовсе не входил в их намерения, как и установление дипломатических отношений! Ими двигала лишь жажда власти, стремление к превосходству, все те страсти, которых мы испокон веков старались избегать. До этого момента у нас было не очень-то развито стремление к обогащению и господству. На протяжении веков наша система базировалась на диаметрально противоположных принципах, сформировавших, в конечном итоге, наш дух. Но с тех пор, как начались публичные показы снолётов Малораны, амбиции и жажда власти овладели многими, к нашему величайшему несчастью.
        И как только Тайна-О-Которой-Не-Говорят перестала быть таковой, мы с ужасом осознали, почему прежние Лучезарные держали нас в своего рода блаженном неведении: выход означал открытие Портала. А его открытие влекло за собой огромную опасность для Эдефии, самую страшную из существующих: вторжение Внешников!
        Зависть, которую наш Мир вызвал бы у них, прознай они о нем, повлекла бы за собой войну, эксплуатацию и, может быть, даже уничтожение. Потому что вопреки тому, что полагали тогда многие из нас, Тайна была направлена не против Внутренников и Лучезарных. Она была гарантией нашей безопасности, и все Лучезарные до Малораны это отлично понимали. От этого зависела их жизнь и судьба Эдефии. Помните тайную клятву, которую давали все Лучезарные на церемонии Пелерины?
        Сокроешь Тайну мирозданья,
        Ты, Лучезарная, навек.
        Не доверяй чужим молчаньям,
        Поскольку внемлет человек
        Как свету, так и черной мгле,
        Как и Внутри, так и Во-вне.
        Храни завет сей неустанно
        И сбережешь правленья мощь,
        Безмолвием окутай Тайну -
        Его нарушив, ты умрешь.
        - По сути, им ставили в упрек выполнение клятвы! - сделала вывод Окса.
        - Да! - кивнул Абакум. - И надо признать, это была трудная дилемма: нужно было беречь секрет и, соответственно, Эдефию и ее народ при помощи утаивания и лжи. Чем меньше Лучезарные рассказывали о Во-Вне, тем крепче они оберегали Тайну-О-Которой-Не-Говорят. И Эдефия оставалась укрытой.
        - Привет, прессинг! - заметила Окса.
        - Вы отлично понимаете, ребята, что мы обладаем способностями, о которых любой Внешник может только мечтать. Эти способности дают огромную власть тем, кто пожелает воспользоваться ими в низменных целях. Это колоссальная сила, но одновременно и огромная слабость. Уж кому, как не нам это знать, Беглецам, живущим под постоянной угрозой быть раскрытыми и пойманными. Однако, дело не только в этих способностях, но и в алмазах. Во-Вне это востребованный минерал, дающий доступ к богатству и власти, которых некоторые так жаждут. Мы считаем, что это в основном и двигало Осием. Ослепленный своими амбициями, он никогда не отдавал себе отчета, какую опасность представляет собой открытие Портала. Его интересовало только одно: выйти наружу с тоннами алмазов и покорить мир Во-Вне. Ну, или как минимум, получить огромную власть благодаря богатству, которое принесли бы ему эти камни…
        Как только он узнал, что из Эдефии выйти возможно, он подписал Эдефии смертный приговор, заложенный в Тайне-О-Которой-Не-Говорят, и вверг нашу страну в Великий Хаос. Но он выйти не смог. А вот его сын, Ортон, смог. И если сейчас Ортон и хочет вернуться в Эдефию, то потому, что знает, что может это сделать, в первую очередь. Если что-то невозможно в принципе, то ты в конечном итоге отказываешься от идеи, если не от надежды… Во-вторых, Ортон пережил Изгнание, как и все мы. Не говоря о жемчужинах или алмазах, вполне логично, что он хочет вернуться в Эдефию, как и мы тоже.
        Но Ортон не является членом нашей группы. Никогда не был, и никогда не будет. И вовсе не потому, что Осий - его отец, с этим он ничего поделать не может, и, думается мне, некоторые из нас вполне были бы готовы принять Ортона в наши ряды, несмотря на это компрометирующее родство. Во-Вне мы все в одной лодке, фигурально выражаясь… Нет, мы не можем считать его одним из своих потому, что он совершенно определенно враг Эдефии, а не только враг Беглецов. Я никогда не забуду, как он прямо у меня на глазах убил моего приемного отца во время Великого Хаоса, и он отлично знает, какую злобу я таю на него все эти годы…
        Произнося эти слова, Абакум побледнел. В его серых глазах промелькнула горечь, и некоторое время он невидяще смотрел перед собой.
        - Я не знаю, что им движет, - хмуро продолжил Чародей. - Но очевидно одно: он хочет, чтобы Портал открылся, и ради этого постарается избавиться от нас, чтобы наложить лапы на тебя, Окса. Мы имеем дело с человеком чрезвычайно амбициозным и жестоким…
        - Ага, мания величия во всей красе! - воскликнул Гюс.
        - Именно, - кивнул Абакум.
        - Но, в конце-то концов, не можем же мы его винить за желание вернуться в Эдефию!
        - с оттенком горечи заметила Мерседика. - Почему это законное желание для нас и незаконное для него? Мне кажется, вы несколько перегибаете палку, друзья мои.
        Беглецы неодобрительно зашумели.
        - Позволь тебе заметить, твое благодушие меня удивляет, Мерседика, дорогая, - с едва сдерживаемым раздражением ответил ей Абакум. - Это не его желание вернуться в Эдефию неприемлемо для нас, а то, чем он руководствуется, и совершенно отвратительные способы, к которым он прибегает! Да, мы все хотим одного и того же, но, тем не менее, это Ортон, и никто иной, кроме него, сегодня представляет для нас серьезную проблему!
        Драгомира со стоном закрыла лицо руками, а ее Фолдингот, тихо сидевший, забившись в уголок кресла с самого начала беседы, подскочил к ней и ласково погладил хозяйку по плечу.
        Окса же широко раскрытыми глазами посмотрела сначала на родителей, потом на Гюса. Эта история была просто потрясающей!
        - У меня есть вопрос…
        - Да, Окса?
        - Эдефия невидима из Во-Вне… Так как вы рассчитываете ее отыскать?

73. Хранитель Абсолютного Ориентира
        - Отличный вопрос, Окса, - ответил Абакум, немного поразмыслив. - Этот вопрос мучает нас все эти годы. И он тем более актуален оттого, что у нас есть некоторые подсказки, позволяющие вернуться в Эдефию…
        Драгомира кивнула, печально улыбнувшись, и продолжила, глядя прямо на Оксу и Гюса:
        - Абакум прав. Моя мать обладала многими качествами, и некоторые их них были фатальными, как вам известно. Но пусть даже ее излишняя доверчивость к чужакам и оказалась губительной для Эдефии и для всех нас, к счастью, она успела поведать мне кое-что до нашего бегства. Иначе мы бы навсегда лишились возможности вернуться в наш мир… Это было за несколько дней до того, как мне предстояло войти в Зал Пелерины, которая сделала бы меня новой Лучезарной. Я не знала, что Хаос уже начался. Эльзевир украли, и его похититель узнал Тайну-О-Которой-Не-Говорят.
        - Что такое Эльзевир? - тут же спросила Окса. - Ты никогда о нем не упоминала!
        - Эльзевир - это своего рода бортовой журнал. Его делают Феи Без-Возраста, а потом вручают новой Лучезарной в день ее входа в Зал Пелерины. Это лист из кристалла, на котором Лучезарная записывает основные вехи своего правления карандашом с алмазным грифелем. Все Эльзевиры хранились в Мемотеке на последнем этаже Хрустальной Колонны и являлись архивом Лучезарных. Как я уже сказала, принадлежавший Малоране Эльзевир загадочным образом исчез из Мемотеки. И первым, кто воспользовался плодами этой кражи, был Осий, как вы догадываетесь… Насколько мне известно, ему помог один из его сообщников, входивших в ближний круг Малораны. Мерзкий предатель, ввергнувший нас в Великий Хаос, будь он проклят на веки веков…
        Я этого не знала, когда приставала к матери за несколько дней до бегства. Подробности мне сообщил Абакум много лет спустя, и я поняла, почему мама тогда так легко уступила. Очень долго я винила себя за то, что так тогда настаивала. Но теперь нисколько об этом не сожалею. Может, мне инстинкт подсказал… или он подтолкнул мою мать поведать мне некоторые секреты. Потому что, несмотря на данную в Зале Пелерины клятву, она тогда сообщила мне самый величайший из всех секретов: Лучезарные могут открывать Портал и выходить из Эдефии Во-Вне!
        Не знаю, можете ли вы представить себе, каким это было для меня потрясением… Я даже вообразить себе такого не могла! Как и все, я знала, что Лучезарные могут отправлять свое сознание Во-Вне, но выходить из Эдефии?! Немыслимо… Когда я поняла, что Осий тоже в курсе, то осознала, какую опасность это может представлять. Но, только оказавшись Во-Вне, я по-настоящему поняла всю тяжесть этой тайны и ошибку, допущенную матерью. А ответ на твой вопрос, Окса, таков: Портал в Эдефию открывается, только если Лучезарная прикажет своему Фениксу его открыть. Как, спросишь ты?
        У каждой Лучезарной есть Феникс, который рождается, точнее сказать, возрождается из пепла предшественника, когда проявляется Печать. Эта сказочная птица - один из двух основных элементов, необходимых чтобы открыть Портал: его песня запускает открытие, когда Лучезарная произносит заклинание, написанное на медальоне, который передается от Лучезарной к Лучезарной.
        Вот так, все просто! Мать потом мне объяснила, что в Зале Пелерины находится уменьшенная движущаяся модель мира. Планеты, звезды, кометы - на ней есть все. И самое интересное, конечно, это Абсолютный Ориентир: месторасположение Эдефии относительно Вселенной и Земли. Как бы я хотела это увидеть… - мечтательно сказала Бабуля Поллок, глубоко вздохнув.
        Драгомира замолчала и прикрыла глаза. Все присутствующие очень внимательно слушали ее, но никто не посмел высказать своего желания услышать продолжение. Окса первой попыталась привлечь внимание бабушки, тихонечко тронув ее за руку. Драгомира открыла глаза, с трудом выплывая из воспоминаний.
        - Да-да, извините… Я слишком задумалась… Ты хотела мне что-то сказать, лапушка?
        - Да, бабуль… Если нет никаких подсказок на место, где находится Эдефия, то тогда это все равно, что искать иголку в стоге сена! Невыполнимая задача…
        Драгомира ее серьезно выслушала, а потом все увидели, как на ее лице появилась легкая улыбка, в глазах заплясали чертики.
        - Что касается медальона, то проблема решена. - Она достала кулон, висевший на золотой цепочке у нее на груди.
        - Ух ты! Это правда? Это медальон Малораны? - воскликнула Окса.
        - Да, солнышко. Он всегда со мной, с той самой минуты, как мама повесила мне его на шею. Кстати, ты наверняка его заметила, когда я показала тебе в Оковиде день Хаоса…
        - Ну да, конечно же! - Окса хлопнула себя по лбу. - Ба, это же круто! А надпись покажешь?
        Драгомира помрачнела, огорченно поглядела на медальон и протянула его внучке.
        - Но… ба? Тут же ничего нет! - ахнула Юная Лучезарная, вертя медальон во все стороны.
        - Именно так, лапушка, - грустно ответила Драгомира. - Однако надежда не потеряна, поскольку весьма вероятно, что надпись проявляется лишь тогда, когда прилетает Феникс Ну, во всяком случае, мы цепляемся за это предположение изо всех сил…
        - А как мы найдем Феникса? - Окса вернула бабушке медальон.
        - Его бесполезно искать, детка. Феникс сам к тебе прилетит. Вот и все.
        - А он уже родился? Или «возродился», я не знаю, как правильно… - продолжила допрос Окса.
        - Да. Твой Феникс возродился из пепла моего Феникса в тот самый день, как Печать проявилась вокруг твоего пупка, - ответила бабушка.
        - Значит, кто-то в Эдефии, возможно, знает, что есть новая Лучезарная?
        - Очень даже может быть, - подтвердила Драгомира. - Во всяком случае, Феи Без-Возраста это точно поняли.
        В разгоряченном мозгу Оксы тут же забурлили мириады мыслей. Она представила летящего к ней Феникса, и вздрогнула. Ей пришла в голову дикая мысль, которую она тут же и озвучила.
        - А если прямо сейчас туда отправиться? - предложила девочка.
        Драгомира поглядела на нее с печальной улыбкой.
        - Нет, солнышко, это практически невозможно. Ты же сама сказала, помнишь? Мы не имеем ни малейшего представления о том, где может находиться Эдефия…
        Это напоминание тут же загасило пыл Оксы и рассеяло последние надежды даже самых оптимистично настроенных Беглецов.
        Тут к Драгомире подошла Фолдингота и ласково погладила ее по плечу, выражая симпатию.
        - Старая Лучезарная? - позвало маленькое существо пронзительным писклявым голоском.
        - Да, Фолдингота, в чем дело?
        - Давала уж уверенность мою я Юной Лучезарной, и сделаю сейчас я обновление сей ассамблее, - произнесла Фолдингота, обведя присутствующих Беглецов своими огромными синими глазами. - Наивную имела веру Лучезарная Малорана в натуру человека, и сказанное вами слово было верным: ее ошибка ввергла нас в ужасные последствия.
        Фолдингота пошмыгала носом и продолжила:
        - Но легкость мышления ее не помешала ей предвидеть…
        - Ты это о чем? - нахмурилась Драгомира.
        - Доверила Лучезарная Малорана Ориентир сей Абсолютный кое-кому.
        Беглецы изумленно переглянулись.
        - Ты хочешь сказать… кто-то знает, где расположена Эдефия?! - выдохнула Драгомира, прижав руку ко рту.
        - Уверенность моя в сем надежды полная была, хоть и умеренной. Но Фолдингот мне подарил тому большое подтверждение…
        Взгляды присутствующих мигом устремились на Фолдингота, готовившего горячий сэндвич на гладильной доске.
        Почувствовав себя в центре внимания, тот прервал свое занятие, и его круглое личико приобрело странный баклажанный цвет.
        - Фолдингот, подойди, пожалуйста, - позвала домового Драгомира.
        - Слушаю, Старая Лучезарная?
        - Я задам тебе один очень важный вопрос… Ты знаешь, где находится Эдефия?
        Голос Бабули Поллок был хриплым и дрожал. В зале повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь дыханием собравшихся.
        - Эдефия есть продолжение Мира, и знание Ориентира хранится тщательно в моем мозгу, да, Старая Лучезарная, - просто ответил Фолдингот.
        - Господи! И ты никогда об этом даже не упоминал? - воскликнула Драгомира.
        - Дано в том было обещание Лучезарной Малоране, что лишь необходимость освободит Ориентира место расположения.
        - А эта самая необходимость, она как выглядит? - щеки Оксы пылали.
        Фолдингот повернулся к ней и почтительно склонил голову.
        - Необходимость - это значит момент, когда судьба решение примет, - невозмутимо ответил Фолдингот. - Отдать Ориентир не в тот момент ошибкой будет, что приведет всех Беглецов в огромной неудаче. И нужно вам впитать принятие сей информации: не следует знать вам нынче Ориентир.
        - А как мы узнаем, что он настал, этот подходящий момент? - спросила Окса.
        - Дадут Без-Возраста сигнал, что Юной Лучезарной будет просветлением. Вступали все они в контакт уж с вами, то правда есть.
        - Ну да, верно, - кивнула Окса. - А медальон? Ты что-нибудь о нем знаешь?
        - Убежденность Старой Лучезарной омыта истиной. Владеет Фолдингот секретом медальона открывания. Проявит надпись слова свои тогда, как встретит момент адекватное обстоятельство.
        - Ну ясно… Но откуда ты все это знаешь, Фолдингот? - срывающимся от волнения голосом спросила Окса.
        - Фолдингот имеет знание всех секретов, таящихся в глубине сердца Лучезарных, - пояснил Фолдингот. - Всех секретов.

74. Пятое племя
        После этого чудесного откровения изумление Беглецов достигло апогея. Все заговорили одновременно, отчаянно жестикулируя. Какая фантастическая новость! И какое облегчение… Кто-то знает, как найти Эдефию. И этот кто-то - Фолдингот Драгомиры! Беглецы в жизни бы не подумали, что Абсолютный Ориентир, позволяющий им снова обрести их потерянный мир, укрыт в голове этого маленького чудного существа. Теперь, конечно, их возвращение в Эдефию стало казаться более вероятным, чем когда-либо прежде. Особенно Оксе, буквально бурлившей энтузиазмом.
        - Но я готова! - настойчиво заявила она бабуле и Абакуму. - Я теперь так много умею!
        - Да, безусловно, умеешь, - спокойно ответила бабушка. - И нам понятно твое нетерпение… Но посмотри на нас! Некоторые из нас - старики!
        - Ага, старики, способные размазать по стенке чемпиона мира по боксу, - хмыкнул Гюс.
        - Старики, умеющие летать, - подхватила Окса, - отшвыривать людей на десятки метров, изготавливать адские смеси… Старики, способные положить мир к своим ногам, если захотят!
        - Да, - согласилась Драгомира, - но в первую очередь старики, то есть совсем не воины, и абсолютно не готовые ни морально, ни физически противостоять чему бы то ни было. Но, главным образом, старики, представления не имеющие, с чем им придется столкнуться… Я тебе повторяю: такого рода мероприятие нельзя осуществлять, все не продумав.
        - Прошу прощения… - неожиданно вмешался доселе молчавший Нафтали.
        Все повернулись к шведскому гиганту, взгляд изумрудных глаз которого в данный момент был весьма серьезным. Нафтали сложил перед собой руки домиком и с сожалением пристально взглянул на Брюн. Та подбадривающе коснулась его руки и ответила понимающей улыбкой.
        - Прошу прощения… - повторил гигант. - Но коль уж сегодня день откровений, мне тоже есть что сказать… Кое-что очень важное, что вам необходимо знать относительно Ортона-МакГроу.
        Леомидо подавил огорченный вздох, что не ускользнуло от внимания Оксы. Нет, у ее двоюродного деда определенно весьма странные реакции… Почувствовав, что за ним наблюдают, Леомидо взглянул на внучатую племянницу и тут же опустил глаза.
        - О чем ты хочешь рассказать, Нафтали? - удивился Абакум.
        - О тайном Обществе Застеней, - Нафтали пристально поглядел на мужчину-Фея.
        - Застеней? - озадаченно переспросил тот. - А что тебе известно о Застенях?
        Драгомира и Брюн переглянулись через стол, явно обеспокоенные, а Леомидо помрачнел. Окса кинула на родителей вопросительный взгляд, но они, похоже, знали не больше нее. Белланже тоже пребывали в недоумении. А вот у Тугдуала словосочетание «тайное общество» совершенно очевидно вызвало жгучий интерес.
        - В первую очередь нужно вернуться на девять веков назад, - Нафтали глубоко вздохнул, - и рассказать вам о Прозрачниках, поскольку они имеют прямое отношение к Застеням, как вы скоро сами поймете.
        До XII века в Эдефии было не четыре племени, а пять. Четыре известные вам и Прозрачники. Прозрачники всегда жили обособленно, неподалеку от Неприступности, самой дикой территории Эдефии. Они были весьма немногочисленны, максимум пятьдесят индивидуумов. Нелюдимое и замкнутое, это племя существовало по своим законам и казалось соседям необщительным, но мирным.
        Я сказал «казалось», потому что на самом деле Прозрачники тщательно скрывали свою чудовищную сущность. В 1145 году Феи Без-Возраста обрушили на них Проклятие Заточения, то есть Прозрачники были изолированы на враждебной всему живому территории Эдефии - Вырви-Глаз, где камни сверкают так, что никто не может там находиться без риска мгновенно ослепнуть. Но это входило в Проклятие Заточения, даже было его основой: отныне Прозрачники не могли жить нигде, кроме этой светящейся долины. Блеск камней стал им жизненно необходим. И вдали от него они рисковали погаснуть. В буквальном смысле.
        С годами метаболизм Прозрачников адаптировался к новым условиям обитания. На всем теле у них образовался толстый слой жира, защищающий эпидермис от светового воздействия: их кожа, и без того очень бледная, стала прозрачной, а сквозь нее были видны сосуды и их черные сердца. Лица же Прозрачников стали почти гладкими: на глазах образовалась мембрана, отчего их взгляд приобрел странную матовость. Нос членов этого племени буквально растаял, а вместо ноздрей у них остались две узкие щелки. Рот уменьшился, а у ушей исчезли раковины, остался лишь слуховой канал.
        - Вид почти как у инопланетян, - сморщила нос Окса.
        - Ну да, некоторым образом… - подтвердил Нафтали.
        - А почему на них обрушили Проклятие Заточения? - не удержалась Окса. - Это наказание такое?
        - Именно, - кивнул Нафтали. - Потому что у Прозрачников мужского пола имелся жуткий порок. Лишенные какой-либо любви к себе подобным, они стали большими специалистами в охоте. Но охоте весьма специфической, охоте на страсть.
        - То есть? - перебила Окса.
        - Да заткнись ты уже, кончай все время перебивать! - проворчал Гюс.
        - Охота на страсть, - продолжил Нафтали, - означает всего лишь, что эти Прозрачники мужского пола, не способные сами испытывать чувство любви, попросту воровали это чувство у других. Для этого они скрытно проникали в Зеленую Мантию или Обрывистые горы, или Тысячеглаз, благодаря своему особому обонянию находили там влюбленных, парней или девчат, мужчин или женщин, старых или молодых, гипнотизировали их и вытягивали из них любовь, отчего и появилось их второе название - Нюхачи.
        Довольно долго никто не мог понять этого странного феномена. Ему дали название Любовный Отворот, потому что буквально на следующий день после встречи с Прозрачником, или Нюхачем, люди уже не испытывали никаких чувств к человеку, которого еще вчера безумно любили. Надо сказать, что после контакта с Прозрачником, бывшие влюбленные лишались возможности испытывать это чувство навсегда! И за годы, предшествующие вмешательству Фей Без-Возраста, в Эдефии возник самый натуральный психоз. Поскольку никто толком не знал, в чем дело, то поговаривали о Любовной Чуме, и самые великие Гранокологи пытались создать вещество, которое позволило бы исцелять этот ужасный недуг. Но тщетно…
        Однажды Коксо, самого жестокого Нюхача, застали на месте преступления: он только что вытянул любовь из Юной Лучезарной, которая собиралась выйти замуж буквально через пару дней! Тут-то все и открылось, и Прозрачников навечно изгнали в Вырви-Глаз.
        - Какая гадость! - скривилась Окса.
        - Тошнотворно… - добавил Тугдуал.
        - Но вернемся к Застеням… Все началось с Темистокла, - продолжал Нафтали. - Темистокл был Твердоруком. Он родился в 1516, а умер в 1648 году при довольно жутких обстоятельствах, но об этом позже. Это был одержимый исследователь, и сферой его интересов являлись, главным образом, свойства камней и минералов. Темистокл внес немалый вклад в развитие медицины, но его амбиции этим не ограничивались. В химии он быстро перешел к алхимии, в частности, алхимии трансмутационной.
        - Это еще что такое? - едва слышно произнесла Мари.
        - Трансмутационная алхимия, если не вдаваться в детали, это превращение одной материи в другую. Внешники, к примеру, всегда мечтали превращать металлы в золото. Однако в Эдефии Твердоруки давно это делали, поскольку обладали даром превращать камни в алмазы. Что же касается бессмертия, следующей великой утопии алхимиков, то этот вопрос Темистокла особо не занимал. Его интересовал только наш барьер, то есть та самая световая вуаль, которую никто не мог преодолеть.
        Это была его голубая мечта, цель всей его жизни: пройти через барьер. В своем вечном поиске новых материалов Темистокл заинтересовался светящимися камнями Вырви-Глаза. Поняв, что он не может к ним подобраться из-за невыносимо яркого света, он обратился к одному из Прозрачников, которых уже лет четыреста никто не видел! И Прозрачник передал своему ниспосланному провидением визитеру кусочки этих светящихся камней.
        Темистокл назвал этот минерал Люминесценцией и с жаром принялся за исследования, убежденный, что заполучил в свои руки уникальный материал. И был прав! Прозрачник же, отлично понимая, какую неожиданную возможность предоставил ему Темистокл, чуть позже сделал ему предложение, от которого ученый не мог отказаться: а именно обменять секрет трансмутации на любовное чувство какой-нибудь юной особы. Темистокл тут же помчался в Обрывистые горы, усыпил там юношу, собиравшегося обручиться, и притащил его в Вырви-Глаз.
        Нюхач сделал свое черное дело, навсегда лишив молодого человека возможности испытывать чувство любви, в обмен передав Темистоклу секрет Прозрачников: Коксо, древний Нюхач, разработал удивительный рецепт, позволяющий превращать материю в частицы!
        Можете себе представить, насколько счастлив был Темистокл, увидев, как после долгих лет изысканий его исследования сделали такой гигантский скачок…
        - Вы хотите сказать, это не было блефом? Рецепт и впрямь существовал? - удивилась Окса.
        - Да, Окса, - просто ответил Нафтали.
        - Вы… а вы случайно не знаете состав? - полюбопытствовала Юная Лучезарная.
        - Знаю…
        Драгомира не сдержала возгласа удивления. Остальные Беглецы заерзали на стульях, взволнованные этими откровениями и желая услышать продолжение.
        - Рецепт, который вручил в тот день Прозрачник Темистоклу, был не полным. С течением веков сведения затерялись… Но Прозрачник точно знал две основных составляющих: кубик Люминесценции размером три на три сантиметра и восьмушка крови изготовителя, то есть двенадцать с половиной центилитров. С третьим же ингредиентом как раз было не так ясно: речь шла о растении, чьи корни, листья и стебель нужно было истолочь, и эта кашица становилась катализатором для двух предыдущих составляющих. Но Прозрачник решился вручить Темистоклу четвертый ингредиент: маленький бесценный флакончик.
        - И что в нем было? - затаила дыхание Окса.
        - У Прозрачников, после того, как они всасывали любовное чувство несчастных жертв, наступал краткий период эйфории. И, как ни странно, это состояние вызывало истечение из остатков их носа черной липкой субстанции. В маленьком пузырьке, переданном Темистоклу, содержался этот мерзкий гудрон, вытекший из ноздрей самого Коксо четыреста лет назад!
        - Отвратительно! - вскричала Окса.
        - Потрясающе… - добавил Тугдуал.
        - Омерзительно! - вставил свои пять копеек Гюс. - Напоминает «гормон любви»!
        - Это еще что? - сузила глаза Окса.
        - Ученые вплотную занимаются этой темой: вроде бы, когда человек влюбляется, тело выделяет стимулирующий гормон, похожий на сильный наркотик. Бывает даже так, что люди впадают от него в зависимость. Это очень напоминает то, что происходило с Прозрачниками, нет? Но самое крутое - этот гормон можно учуять!
        - С ума сойти! - прокомментировала Окса.
        - Очень верно подмечено, - добавил Нафтали. - Ты очень правильно вычленил проблему, Гюс. Прозрачники были зависимы от человеческого гормона любви.
        - Но почему вы сказали, что «субстанция» Коксо была бесценной? - не отставала Окса. - Чем она отличалась от выделений других Прозрачников?
        - Коксо был гениальным изобретателем…
        - Безумным колдуном, ты хочешь сказать! Полным психом! - перебила Драгомира. - Я читала о нем в Мемотеке! Он был совершенно бессовестным и безгранично жестоким!
        - Верно… - сдал назад Нафтали. - И я если говорю, что он был гением, то лишь потому, что он сумел добиться успеха там, где другие не смогли! Это был гнусный персонаж, я вовсе его не защищаю, но он первым сумел контролировать трансмутацию. И когда эстафету принял Темистокл, четыреста лет спустя, ему пришлось много лет трудиться, не покладая рук, чтобы добиться результата…
        - Он, в конце концов, нашел недостающий ингредиент? - перебила Окса. - И это Горанова, так?
        - Откуда ты знаешь? - спросил Гюс.
        - Растение-катализатор, вспомни, Гюс…
        - А, ну да, конечно…
        - Ты права, Окса - кивнул Нафтали. - Речь идет именно о Горанове.
        - Но это же убийство! - вспыхнула Окса. - Возмутительно! Бедные Горановы… Темистокл многих уничтожил?
        - Вне всякого сомнения, - подтвердил Нафтали. - Пока, наконец, не получил свой эликсир, названный им Застень, позволяющий расщеплять тело на молекулы и таким образом проходить сквозь твердые преграды: камень, дерево, металл…
        - Вы хотите сказать, что этот самый Застень позволяет людям проходить сквозь стены? Так? - изумилась Окса.
        - Совершенно верно, - ответил Нафтали под удивленные возгласы присутствующих.
        - Умение проходить сквозь стены… - покачал головой Гюс. - Вы представляете, какую власть это дает?
        - Да, Гюс, это огромная власть… - подтвердил Нафтали. - Но Темистокл на этом не остановился. После того, как ему удалось пройти сквозь перегородки, стекло, листы металла, каменные стены, он попытался пройти через закрывающий Эдефию барьер - что, собственно, изначально и хотел. Но тут он налетел на стену - как раз подходящее выражение в данном случае. На стену света, которую его столь действенный в других случаях эликсир помог преодолеть не больше, чем помог бы стакан воды. И это было огромным разочарованием для алхимика, неудачей, едва его не уничтожившей.
        Однако надежда все же не покинула Темистокла окончательно, и он предпринял еще один шаг, который и привел его к гибели: он попытался проникнуть в Зал Пелерины, чтобы найти там решение проблемы. Конечно, Тайны-О-Которой-Не-Говорят он не знал, но интуиция ему подсказала, что там он, быть может, найдет интересные подсказки.
        Однажды ночью Темистокл проник в Хрустальную Колонну, обойдя охрану благодаря Застеню, и просочился в Зал. Что он там увидел? Этого не знает никто, потому что вышел он оттуда, лишившись разума. Вернулась лишь оболочка, к тому же жутко изуродованная, вскоре Темистокл умер.
        Через несколько месяцев его единственный сын, активно помогавший отцу в исследованиях в последние годы, скрытно создал тайное Общество Застеней, и установилась традиция. Члены Общества, в которое входили и некоторые крупнейшие химики Эдефии, собирались в одном из подземелий Вырви-Глаза, облачившись в длинные балахоны с капюшонами, закрывавшими все лицо, кроме глаз. И все они были одержимы одним желанием: преодолеть световую границу Эдефии.
        Химики превратились в алхимиков, чтобы продолжить общее дело.
        Что же касается твоего вопроса, Окса, насчет того пузырька, переданного Темистоклу, то нужно добавить, что Коксо очень много экспериментировал на себе, и в результате у него произошли изменения ДНК. И если я тебе скажу, что он - отец метаморфизма,[Метаморфизм - наука об изменениях в структуре предмета.] то ты легко поймешь, почему этот маленький флакончик, переданный Прозрачником Темистоклу, был совершенно бесценным…
        Нафтали замолчал, и в комнате повисла давящая тишина.
        - С ума сойти… - только и смогла выговорить Окса, как всегда, опережая всех. - Значит, если я правильно поняла, эти Застени используют сопли Нюхачей, чтобы проходить сквозь стены… Но только Темистоклу удалась метаморфоза[Метаморфоза - превращение формы, изменение, преобразование чего-либо.] благодаря соплям Коксо, так?
        - Именно так, Окса, - подтвердил Нафтали, расстроенный напряжением, которое вызвал его рассказ. - Темистоклу и его потомкам…
        - Нафтали, некоторым из нас в целом известна история Застеней, - вмешался Абакум.
        - Но, по-моему, эта часть твоего рассказа отсутствует в архивах Эдефии, и вообще везде. Так что, не обижайся, но все же откуда ты это знаешь?
        - Я знаю, о Застенях ходило множество слухов, и ваша реакция, когда я произнес это слово, показала, что некоторые из вас знают об этом куда больше, чем хотят признаться. Действительно, никто из вас не может знать подробностей, которые я только что вам сообщил, потому что я узнал это от матери. Она была раскаявшимся Застенем.
        - Ты хочешь сказать, что… - Драгомира аж подскочила от изумления, не решаясь задать роковой вопрос.
        Нафтали посмотрел на нее своими удивительными зелеными глазами и еле слышно ответил:
        - Да, Драгомира. К сожалению, моя мать была Застенем…
        Драгомира вскрикнула, а остальные уставились на Нафтали со смесью изумления и ужаса. Лицо гиганта потемнело.
        - Моя мать была химиком, - храбро продолжил он. - И однажды Застени вышли на нее, и она вступила в это тайное Общество, соблазненная идеей выхода из Эдефии. Она пила эликсир, и продолжила вместе с остальными исследования, начатые еще Темистоклом. Но Мастер Застеней хотел производить все больше и больше эликсира в преддверии успеха, поскольку считал, что он уже близок. Из чего вытекало, что Прозрачникам нужно было активно предаваться своему наследственному пороку, чтобы обеспечить Застеней пресловутыми черными «соплями».
        Этот период, в начале XX века, был довольно беспокойным: все больше и больше людей неожиданно отворачивались от тех, к кому были сильно привязаны, и народ начал волноваться. Жуткую историю о Прозрачниках-Нюхачах давно уже забыли - как вы понимаете, с тех пор прошло восемьсот лет. Но все активно искали объяснение. Выдвигались гипотезы одна пессимистичней другой, сея страх и подозрения по всей Эдефии. Некоторые полагали, что это признак нашего заката, другие - что это проклятие, насланное Феями Без-Возраста. Моя мать не выдержала жестокости Застеней и их союза с Прозрачниками. Она вышла из Общества, но ей пригрозили, что вырежут всю ее семью, если она хоть словом обмолвится о Застенях. К сожалению, все это случилось уже после моего рождения…
        - Почему, к сожалению? - живо поинтересовался Тугдуал.
        - Из-за ДНК, да? - брякнула Окса.
        - Да, из-за ДНК, - хмуро подтвердил Нафтали. - Достаточно один раз выпить этот эликсир, и он передается из поколения в поколение…
        - Погоди-ка… - перебил его Тугдуал. - Ты что, пытаешься нам сказать, что ты - Застень?
        На лицах всех присутствующих явственно читалось потрясение. Абакум закрыл глаза, словно хотел погрузиться в собственные мысли, а Драгомира закрыла лицо руками.
        - У меня действительно есть ген Застеня, да, - продолжил Нафтали. - И поверьте, я очень об этом сожалею.
        - Значит, я тоже Застень! - Тугдуал с заблестевшими глазами выпрямился в кресле. - О-фи-геть…
        - Да, - печально кивнул Нафтали. - Как и все потомки членов тайного Общества, все мы являемся носителями этого гена.
        - Господи! - всплеснула руками Драгомира. - Но ты даже не думай, друг мой, никто из нас не собирается ставить тебе в вину грехи предков! Ты так много сделал для Беглецов, тут никто не может возразить! Ты достаточно доказал свою преданность за все эти годы.
        - Спасибо, Драгомира. - Нафтали был очень тронут словами Бабули Поллок.
        - Но ты давеча сказал, что должен нам кое-что сказать насчет Ортона-МакГроу, - напомнила она ему. - Какое отношение имеет к этому вся эта история?
        - А самое прямое, Драгомира. Мастером Застеней был не кто иной, как Осий. Следовательно, Ортон - Застень… А главное - он потомок Темистокла, изобретателя метаморфизма…

75. Пики и Черви
        Вскоре после этого Гюс с Оксой испарились, предоставив взрослым беседовать в гостиной дальше. Переполненные впечатлениями, ребята активно обсуждали этот весьма богатый событиями день.
        - Даже не знаю, что меня больше впечатлило, - заявил Гюс, растянувшись на кровати Оксы. - Мемо-стерка, Мыслевклад, жемчужины долголетия, Прозрачники-Нюхачи, Застени… Выбирай - не хочу!
        Окса в это время выполняла упражнения кун-фу, медленно работая руками и вращая корпусом.
        - Да уж! - прищурилась она.
        - Можно войти?
        Тугдуал просунул голову в дверь и заинтересованно поглядел на Оксу.
        - Что это ты делаешь, Достопочтенная Маленькая Лучезарная? - улыбнувшись, спросил он.
        Вместо ответа Окса сделала вид, что наносит ему боковой удар, резко выбросив ногу в его сторону. Тугдуал уклонился и подмигнул, чем сильно ее удивил. А потом присоединился к Гюсу на кровати.
        - Ну, как вам денек? - спросил парень. - Обалденный, а?
        Окса плюхнулась в свое любимое большое кресло на колесиках и оглядела по очереди обоих ребят, наматывая на палец подол футболки.
        Гюс, ее старый друг, с кучей разных отличных качеств и кучей комплексов… А рядом с ним Тугдуал, этот странный парень, темный и притягательный, заставляющий ее сердце замирать всякий раз, как она его видит…
        - Именно это мы и обсуждали, прежде чем ты ввалился… - хмуро и с легким оттенком враждебности ответил Гюс.
        От такой реакции Гюса у Оксы возникло странное чувство, будто в ее груди взорвалась маленькая бомбочка, полная кислоты. Тугдуал приподнялся на локте и посмотрел на нее своими сине-стальными глазами.
        - А меня лично Фолдингот доконал! - сказал он, не сводя с Оксы глаз. - Как подумаю, что он всегда знал, где искать Эдефию! Да уж, в плане скрытности ему нет равных…
        - Твой дед тоже хорош на этом поприще! - надменно бросил Гюс, по-прежнему уставившись в потолок. - Ждать пятьдесят лет, чтобы рассказать о своем происхождении, это та еще скрытность!
        - Пф-ф… У всех есть, что скрывать, - загадочно ответил Тугдуал.
        - Ты на что это намекаешь? - моментально среагировал Гюс.
        - Ты серьезно думаешь, что твои родители рассказали бы тебе обо всем этом, если бы у Оксы не проявилась Печать? - холодно ответил юноша.

«А вот это удар по больному», - подумала Окса. Но при этом она не могла встать на защиту Гюса, он сам нарвался. Да что это с ним? Он ведь такой доброжелательный обычно…
        За Гюсом, по-прежнему лежавшим на кровати, не заржавело…
        - Да уж это не хуже, чем иметь в крови убитых Горанов и гормоны десятков людей, которым сломали жизнь… - ядовито бросил он. - Так что в плане фамильных тайн мы квиты, нет?
        - Ага… - вздохнул Тугдуал. - Но вряд ли кто-нибудь на этой планете знает свои истоки… Ну, а ты, Маленькая Лучезарная? Что ты обо всем этом думаешь?
        - Я?
        Окса жутко смутилась, даже щеки ее стали пунцовыми. Она вдруг почувствовала себя полной идиоткой, как в тот раз, когда разговаривала с Тугдуалом на кладбище.

«Какой кошмар! Нужно срочно взять себя в руки!»
        - Я думаю, что Фолдинготу много чего известно, о чем он не хочет говорить, - уверенно заявила она, несмотря на внутреннюю растерянность. - Но я ему доверяю, потому что считаю, что он умеет лучше кого бы то ни было дожидаться нужного момента, чтобы поделиться своими секретами. И доказательство тому: он ни за что не скажет, где находится Эдефия, пока мы не будем готовы!
        - Ты права, - кивнул Тугдуал. - Но если он умрет, как быть тогда?
        Окса невольно издала нервный смешок.
        - Ну, ты даешь! Чего это ты хочешь его смерти?
        - Да не хочу я его смерти! - Тугдуала ее ответ явно позабавил. - Я просто над тобой подшучиваю, только и всего!
        - Странноватое чувство юмора… - буркнул Гюс.
        - Ну, во всяком случае, во всех этих откровениях есть один существенный плюс: теперь Беглецы воспринимают Ортона-МакГроу всерьез. А то, похоже, до этого они его крупно недооценивали…
        - И в первую очередь я, - согласилась Окса. - Вы правда верите, что он умеет превращаться? - спросила она ребят.
        - Тогда это полный караул! - воскликнул Гюс.
        - Я тоже так считаю, - кивнул Тугдуал. - В этом случае у него перед нами колоссальное преимущество! Я только что об этом разговаривал с дедом.
        - И что он думает? - перебила Окса, нервно теребя обивку кресла.
        - Он считает, что это умение постепенно сошло на нет со времен Темистокла. Но кто знает? Как я уже сказал, от Ортона-МакГроу можно всего ожидать. Особенно плохого.
        - Спасибо, утешил! - не удержался Гюс.
        - Всегда пожалуйста! - не остался в долгу Тугдуал, ехидно улыбнувшись.
        Перемирие между Гюсом и Тугдуалом продержалось недолго.

«Ну вот, опять они сцепились», - мысленно пожаловалась Окса, решив слегка разрядить обстановку отвлекающим маневром, и притянула к себе стакан содовой, стоявший на столе. Стакан медленно проплыл по воздуху под равнодушным взглядом Гюса, явно слишком расстроенного, чтобы это оценить.
        И его мрачное состояние духа отнюдь не улучшилось, когда Тугдуал зажег - не вставая с кровати, а лишь движением пальцев - маленькую свечку, стоявшую на подоконнике…
        Взгляды обоих парней скрестились на Оксе: понимающий и восторженный Тугдуала - и растерянный и очень грустный - Гюса.
        - Ну, так что, Тугдуал? И как оно тебе, быть Застенем? - спросила девочка, чтобы избавиться от смущения.
        - На данный момент никак! - сознался юноша. - Дед недавно застукал меня на кухне, когда я пытался пройти сквозь стену, и должен сказать, я выставил себя полным дураком.
        - Почему? - изумилась Окса.
        - Да потому что ничего у меня не вышло! Только нос расшиб о перегородку!
        - Ну, значит никакой ты не Застень! - поддел его Гюс.
        - Застень, - возразил Тугдуал. - Просто мне нужно потренироваться. Оксе это известно лучше меня: способности - это, конечно, хорошо, но без подготовки это все равно что иметь ингредиенты, не зная рецепта. Так что придется мне повкалывать, и попозже снова вернемся к этому вопросу…
        - Хочу это увидеть, - заявила Окса.
        - Я тоже, маленькая Лучезарная! Я тоже…
        На этом Тугдуал потянулся и встал.
        - Ладно, оставляю вас… До скорого…
        - Пока, Тугдуал! - ответила Окса.
        Гюс же хранил обиженное молчание до тех пор, пока шаги юноши не стихли на лестнице.
        - Маленькая Лучезарная… - пробурчал он, сжав кулаки. - Ненавижу, когда он так говорит…
        - А мне нравится… - пробормотала Окса, глядя в пространство…

76. Опасное приглашение
        - Да что происходит, Фолдинготы? У вас какой-то странный цвет…
        Окса только что вернулась из колледжа в сопровождении отца, который тут же уехал в ресторан. Мама дремала в гостиной, кресло на колесиках стояло рядом и телефон под рукой. Окса не посмела ее будить.
        Девочка тихонько прокралась по коридору и поднялась к бабушке, где и обнаружила Фолдинготов в состоянии крайнего беспокойства. Их кожа потеряла всякий цвет, что было признаком сильнейшей паники. И то, что она увидела в глазах домовых, отнюдь ее не успокоило: Фолдинготы не только стали почти прозрачными, но и их покрасневшие глаза вращались, как юла.
        Фолдингота хотела было заговорить, но лишь покачнулась, бормоча что-то неразборчивое. А потом и вовсе потеряла сознание, грохнувшись на ковер… Геториг, обычно за словом в карман не лезший, поспешил ей на помощь, не проронив ни слова. Все это было странным и весьма тревожным…
        Окса опустилась подле Фолдинготы, ласково приподняла ей голову и положила себе на колени. Оглядев апартаменты Драгомиры, девочка заметила, что все существа забились по углам комнаты, а листья Горановы тряслись так, будто дул сильный ветер. Сверхчувствительное растение пару секунд сражалось с волнением, а потом все ее листочки безвольно поникли, увлекая за собой ствол, который начал клониться к земле.
        - Что-то произошло? Вы должны мне сказать! - Окса поглядела на стоявших рядом с ней бесцветного Фолдингота и Геторига. - И, во-первых, где бабуля?
        - Старая Лучезарная? О-о-о… - заголосила едва пришедшая в себя Фолдингота.
        - С ней что-то случилось? Да говорите же! - нахмурилась, подбоченясь, Окса.
        Фолдингот, стеная и вздыхая, наконец, приступил к объяснению.
        - Юная Лучезарная, должны секрет иметь мы зарытым в голове, и рот держать зашитым верностью, но серьезность превышает скрытность, нам свойственную. Великая опасность поджидает Старую Лучезарную, и движется она на встречу с ней! Могущество Лучезарных велико, но есть у Изменника хитрость. Опасное весьма оружие это - хитрость! Имеет Старая Лучезарная познание об этом, но опасаемся мы жутко, что недостаточны познания ее…
        Окса нахмурилась.
        - Ты хочешь сказать, что бабуля в опасности? И что это еще за история насчет Изменника?
        - Изменник Ортон-МакГроу сделал Старой Лучезарной приглашение! Звонком телефонным он за час до появления Юной Лучезарной связался со Старой Лучезарной, и мы все, челядь ваша, все существа, насторожили уши. И поняли, что говорил Изменник… - выпалил Фолдингот, отчаянно теребя свои смешные уши.
        - МакГроу позвонил бабуле? Но зачем? - перебила изумленная Окса.
        - То истина! Дать хочет Изменник Ортон-МакГроу Старой Лучезарной секрет ее родного брата…
        - А Леомидо-то тут при чем?
        - Не стал Изменник Ортон-МакГроу вышвыривать детали… Упор он сделал на брата Старой Лучезарной и на событие, полное влажности…
        - Полное влажности? Это что еще значит? - озадачилась Окса.
        - Да не влажности, а важности, дурень! - раздраженно вздохнул Геториг.
        - Насмешка тут и вовсе не уместна, - с досадой ответил Фолдингот, и со всей силы въехал кулаком в физиономию Геторига. Тот, оглушенный, рухнул на пол.
        - Эй! Эй! - Окса взяла на руки вырубившегося Геторига. - Вам не кажется, что сейчас не самое подходящее время для драки? Итак, Фолдингот, верно ли я поняла: бабуле позвонил МакГроу и предложил приехать к нему, потому что он хочет ей что-то сказать о Леомидо. Все верно?
        - Точность полная, Юная Лучезарная, - подтвердило маленькое существо. - Забыла Старая Лучезарная, что знает ее Фолдингот все тайны Лучезарных. И если б сделан был запрос, распахнул бы Фолдингот ей тайну брата! Но Старая Лучезарная предпочла узнать то из уст Изменника… Огромно наше беспокойство, в том заверяем вас. Мы знали Ортона еще в Эдефии, и воспоминания он нем все скверные вельми…
        - Понятно… Значит, надо что-то делать! Вы все остаетесь здесь, приглядывайте друг за другом и не вздумайте драться! - приказала Окса, взглянув на часы. - И вот что еще - и это очень важно! - если мы с бабулей не вернемся до восьми часов вечера, ты пойдешь к моей маме, Фолдингот, и ей расскажешь все, что рассказал мне. Ты хорошо понял?
        Фолдингот закивал в знак согласия, вынул из кармашка комбинезона сложенный клочок бумаги и протянул Оксе.
        - Что это?
        - Место пребывания Изменника Ортона, Юная Лучезарная. Дал он расположение жилища своего, когда звонил по телефону. Наша Старая Лучезарная там!
        - Спасибо, Фолдингот!
        Окса потрепала домового по голове, развернулась и на всех парах помчалась по лестнице вниз, доставая на ходу мобильник.
        - Гюс! Давай сюда немедленно! У нас огромная проблема…
        - Если родители узнают, что мы тайком ушли, ору будет… - поежился Гюс. - Нам просто голову оторвут…
        - Забей! - отрезала Окса. - К тому же у нас нет выбора. Нельзя же оставлять бабулю одну с МакГроу!
        - Твоя бабуся спятила, раз отправилась туда, никого не поставив в известность! Это полная безответственность…
        - Давай, двинули! Нельзя терять ни секунды!
        - А что скажем твоей маме? - спросил Гюс.
        Но Окса вместо ответа поволокла его в гостиную, где находилась уже проснувшаяся Мари.
        - Мам! Нам с Гюсом нужно подготовить доклад! Это займет некоторое время!
        - Хорошо, дорогая. Я поняла, не буду вас беспокоить…
        Потом, вместо того, чтобы вернуться к себе в комнату, девочка схватила Гюса за руку и открыла входную дверь, прищурив глаза и затаив дыхание. Друзья пулей выскочили из дома и понеслись к ближайшей станции метро.
        - Ну, ты даешь… - Гюс неодобрительно покосился на Оксу. - Так вот врать на голубом глазу матери, это отвратительно…
        - Это ради благого дела, Гюс. - ответила девочка. - Не забывай, бабуля в опасности!
        Двадцать минут спустя, взмокшие и задыхающиеся ребята, притаившись за машиной, наблюдали с противоположной стороны улицы за богатым домом, расположенным в тихом квартале в нескольких километрах от центра города.
        - Ты уверена, что это тут?
        - Да, смотри! Номер 12!
        Дом напротив них был трехэтажным. Старинное здание, построенное в том же стиле, что и остальные дома на этой улице. От земли до самых завешанных толстыми фиолетовыми портьерами окон высокого цокольного этажа оно было обложено песчаником. За коваными воротами виднелся узкий газон, посреди которого рос раскидистый куст. А чуть дальше под маленьким навесом с колоннами находилась входная дверь.
        - У тебя есть план? - шепотом спросил Гюс у Оксы.
        - Да… Начнем вот с него… - девочка сунула руку в висевшую через плечо сумку.
        - Юная Хозяйка! - Кульбу-горлан раскачивался в ладони Оксы. - Есть просьба? Задание? Я к вашим услугам!
        - Послушай, Кульбу-горлан, слетай к входной двери вон того дома напротив и проверь, заперта она или нет. А потом возвращайся и расскажешь нам, хорошо?
        - Есть, понял!
        И Кульбу-горлан мгновенно умчался, как крупный шмель. Через несколько секунд он уже снова сидел на ладони девочки.
        - Кульбу-горлан Юной Лучезарной с докладом! - сообщил он, раскачиваясь справа налево. - Дверь этого дома заперта на два оборота изнутри, замок двойной, цилиндр и язычок из закаленной стали, замочная личинка с защитой.
        Гюс тихонько присвистнул, восхищенный подробным техническим описанием.
        - Говоришь, заперта изнутри? Откуда ты знаешь? - спросила Окса.
        - Ключ в замке, Юная Лучезарная. Есть еще задание?
        - Нет, спасибо, Кульбу-горлан.
        - Значит, в доме кто-то есть. Но это вовсе не говорит о том, что это нужное нам место, - заметил Гюс, явно нервничая.
        - Погоди секунду! - Окса достала Гранокодуй.
        Она дунула в трубочку, и тут же появилась Ретината.
        - Смотри! - Окса навела медузу-лупу на почтовый ящик, разрушив таким образом последнюю надежду Гюса. - Там написано «МакГроу»… Но давай-ка посмотрим, как можно туда войти…
        Изучив с помощью медузы-лупы фасад дома, приятели пришли к рискованному выводу: Оксе придется влезть в окно второго этажа, которое казалось плохо закрытым, потом спуститься на цокольный этаж и открыть входную дверь изнутри, чтобы впустить Гюса. Последнему совершенно очевидно хотелось входить в дом МакГроу примерно так же, как хотелось тогда в склеп в колледже…
        - Да не делай ты такой физиономии! По-иному не получится… Не переживай, мой Гранокодуй набит под завязку! - подмигнула приятелю Окса. - И ты забыл вот об этом!
        Глядя на Гюса, она поднялась в воздух на десяток сантиметров.
        - Левитать прямо на улице?! Ну ты даешь, старушка!
        - Эй! На крупные беды решительные меры! Точнее, я бы сказала, на крупного МакГроу решительные меры, - нервно хихикнула девочка.
        - Ты все же поосторожней там… Я постою на стреме, пока ты поднимаешься.
        Уже почти стемнело, и Окса, воспользовавшись сумерками, решительно пересекла улицу. Кованые ворота слегка скрипнули, когда она их открыла, и это несколько поколебало ее решимость. Но Окса храбро двинулась дальше, хотя в глубине души и не чувствовала той уверенности, которую демонстрировала внешне.

«Давай, Окса, вперед!» - мысленно подбадривала она себя.
        И тут ей очень вовремя пришли на память слова, часто повторяемые отцом на занятиях карате: «Если ты считаешь, что можешь что-то сделать, Окса-сан, значит, ты можешь это сделать. А иначе - забудь!»
        И прежде чем взлететь, она оглядела стену перед собой, и приняла позу кун-фу, выставив вперед руки и отставив назад левую ногу.

«Безнадежна… эта девчонка безнадежна…» - подумал Гюс, пожав плечами.
        Пару секунд спустя Окса уже стояла на коленях на подоконнике окна второго этажа. Она толкнула оконную раму, и плохо закрытое окно без труда открылось. Девочка скользнула в дом и исчезла в темноте.
        - Да чем она там занимается?! Уснула в спальне МакГроу, что ли?!
        Гюс дрожал от нетерпения и волнения. Как только Окса исчезла в окне второго этажа, мальчик быстро перескочил через улицу и пристроился возле низкой стенки на тротуаре. И просидел там, не сводя глаз с входной двери, как ему показалось, целую вечность, пока подруга с горящим взором не открыла ему, наконец, изнутри.
        - Ты чего так долго… - прошептал мальчик, проскальзывая в дом.
        - Воспользовалась случаем осмотреться, - лукаво ответила Окса. - Давай, пошли!
        - Как-то странно тут оказаться…
        - Да уж… Не так я себе это представляла…
        - Думала увидеть гробы вместо кроватей? Канделябры с черными свечами и вазы в виде черепов, так что ли? - пихнул ее локтем Гюс.
        Если это было так, то Оксу ждало большое разочарование, потому что в коридоре и в видимой части гостиной преобладали светлые тона. Мебель и белые стены создавали впечатление строгости, но не суровости.
        Окса с Гюсом прошли в гостиную. Два бежевых дивана с обивкой в тонкую полоску стояли вокруг круглого стола, накрытого чистой скатертью. Вдоль стен на подставках из светлого дерева замерли лампы с хрустальными подвесками и гипсовые бюсты. Внимание Гюса привлекло висевшее на стене фото.
        - Окса! - вполголоса позвал мальчик. - Посмотри, это не тот пресловутый остров, о котором талдычил Мортимер?
        Окса подошла, и они принялись рассматривать фотографию в рамке. Судя по всему, это и впрямь был остров. С обрывистыми берегами и множеством бухточек, где бились пенистые волны. Вдали, за голыми холмами, виднелся красно-желтый маяк, и еще какое-то строение из серого камня. Но дальнейшее изучение гостиной было грубо прервано приглушенным звуком голосов, доносившихся вроде бы из подвала.
        Окса одной рукой взяла Гранокодуй, а вторую машинально положила на плечо Гюса. Оба тихонько направились к маленькой двери под лестницей.
        - Уверена, что звук оттуда? - шепнул Гюс. Сердце его бешено колотилось, а лицо побелело. Ему как-то совсем не улыбалось спускаться в подвал.
        - Я везде смотрела. В доме пусто, Гюс! Остается только подвал. А, как правило, двери в подвал находятся под лестницей, - заявила Окса как бы между прочим.
        И опять была права. Как только они открыли дверь, голоса стали слышны куда отчетливей. Очень знакомые голоса: МакГроу и Драгомиры…

77. Скрытая сущность Драгомиры
        Прижимаясь спиной к стенке и затаив дыхание, Окса с Гюсом крайне осторожно спустились на несколько ступенек вниз. Из глубины подвала лился бледный свет. Но лестница, хоть и закрывала обзор, прикрывала ребят своей тенью. Внезапно раздался шум, за которым последовал приглушенный вскрик. Окса сильно сдавила руку Гюса, которую по-прежнему держала, и с беспокойством поглядела на него. Они подождали - как им показалось, вечность - пока раздастся чей-нибудь голос.
        - Ну? Что скажешь? Я усовершенствовал свой стиль за эти годы, тебе не кажется?
        Кошмар! Это был голос МакГроу! Окса сантиметр за сантиметром сползла на одну ступеньку ниже, потом еще на одну, забыв дышать. Сердце ее едва не выпрыгивало из груди. Гюс же почувствовал, что у него подкашиваются ноги и мужество его покидает. Этот спуск в подвал МакГроу все больше и больше напоминал спуск в преисподнюю…
        - Эта делает тебя чудовищем! - ответила Драгомира. - Какая жалость… Ты мне нравился таким, каким был тогда, в Эдефии… Из тебя мог бы выйти очень хороший человек, но ты стал таким же, как твой отец!
        - Не трогай отца! - проскрежетал МакГроу. - Наша добродетельная Малорана ничуть не лучше! Но лучше погляди сюда, у меня кое-что для тебя есть, моя дорогая маленькая Драгомира. Сюрприз, чтобы отпраздновать нашу встречу… Я уже отчаялся когда-нибудь это использовать, но ты сегодня предоставила мне отличную возможность!
        Раздался дикий грохот, от которого даже стены задрожали, как будто началось землетрясение. Казалось, будто весь дом, от пола до потолка, зарокотал. И разнесся жуткий крик. Крик, полный ужаса, за которым последовал треск бьющихся предметов.
        Окса испуганно глянула на Гюса. Драгомира ранена? Или хуже?
        Гюс потянул подругу за руку, надеясь утащить наверх. Потому что то, что происходило в этом подвале, очень мало походило на дружескую встречу! Мальчик очень любил Драгомиру, но с его точки зрения оставаться здесь дальше было верхом глупости. Не говоря уже о том, чтобы вмешаться! Нет, нужно поскорее выбираться из этого кошмарного дома и поднять тревогу!
        Окса, однако, явно не разделяла его мнения. С Гранокодуем наизготовку она потянула приятеля вниз, в этот самый подвал, где их могло ожидать как хорошее, так и плохое. И в очередной раз, с бешено колотящимся сердцем, Гюс уступил и последовал за ней.
        Едва они спустились на пару ступенек, как услышали приближающиеся к лестнице шаги. И сердитый рык им тут же подсказал, что их заметили. Ребята застыли на месте, не способные ни спуститься дальше, ни сбежать. Внезапно тень трансформировалась в фигуру из крови и плоти.
        Окса от испуга пронзительно вскрикнула, а у Гюса зашумело в голове, и он подумал, что сейчас прям на месте и умрет. У них был один шанс из двух, что внизу лестницы находится Драгомира.
        - А ВЫ ЧТО ТУТ ДЕЛАЕТЕ?!
        Уф! Удача оказалась на их стороне! Потому что перед ними, нахмурившись и подбоченившись, стояла Бабуля Поллок! Гюс даже думать не хотел о том, что было бы, окажись это МакГроу…
        - Бабуля! Я чуть в тебя Гранок не запустила! Мы до смерти перепугались! - Окса повисла на шее бабушки.
        - Что вы тут делаете? - раздраженно повторила Драгомира, высвобождаясь из объятий девочки.
        - Надеюсь, ты на него не рассердишься… Фолдингот сказал, что тебе позвонил МакГроу, и ты поехала к нему. Ты бы видела, как он переживал! Я тоже, кстати. Ну, и тогда мы с Гюсом решили прийти тебе на помощь, но, похоже, опоздали! Тебе никто не нужен, ты очень могущественная, бабуль!
        - Кто еще знает, что вы здесь?
        - Э-э… Никто… - пробормотала Окса, глядя в пол.
        - Никто? - изумилась Драгомира.
        Чуть помедлив, она продолжила, сурово глядя на ребят:
        - То, что вы сделали - это крайне неосторожно! Вы могли пострадать! Но ладно, все это несколько неожиданно, конечно, но, надо признать, как нельзя кстати…
        С этими словами выражение лица пожилой дамы резко изменилось, став очень довольным. Она властно положила руку Оксе на плечо и добавила, обращаясь к Гюсу:
        - Спасибо, что составил компанию моей внучке, - такого сухого тона друзья от нее сроду не слышали. - Можешь теперь возвращаться домой, а то родители будут волноваться. А у нас с Оксой тут есть еще дела…
        И Драгомира слегка подтолкнула Гюса рукой, решительно предлагая ему покинуть подвал, если вообще не дом. Гюс с растущим недоумением быстро переглянулся с Оксой. Никогда Драгомира так с ним не обращалась! Должно быть, она слегка не в себе после столкновения с МакГроу, и довольно жесткого, судя по состоянию подвала.
        Драгомира снова потребовала, чтобы мальчик покинул дом, и у Гюса не осталось выбора. Он попятился вверх по лестнице, не сводя глаз с Оксы. На душе у него была странная тяжесть.
        - Ладно… До скорого, Окса! Я тебе позвоню.
        Выйдя в коридор, мальчик направился к входной двери, открыл ее и громко захлопнул, старясь создать как можно больше шума, а потом буквально на цыпочках и почти не дыша, вернулся к двери в подвал и бесшумно спустился обратно.
        - А где МакГроу, ба? - поинтересовалась Окса, как только услышала хлопок входной двери. - Надеюсь, ты ему башку разнесла!
        - Тебе бы это понравилось, да? - усмехнулась Драгомира. - Смотри! Вон он, валяется на земле, как собака!
        Она указала пальцем на маленькую очень темную клетушку, прилегающую к подвалу. В самой глубине заваленной всяким барахлом комнатушки, Окса различила в полной темноте лежащее на полу тело, скорченное от боли. Донесшийся глухой стон заставил девочку вздрогнуть.
        - Башку, как ты изволишь выражаться, я ему еще не разнесла, - уточнила Драгомира.
        - Но, коль уж тебе вроде бы этого хочется, могу выполнить твое желание, дорогая Окса!
        - Ну, это просто такое выражение… - поспешно заметила девочка, испугавшись, что ее поймают на слове, и не желая, чтобы у нее на глазах эдакое с кем-то сотворили, пусть даже с мерзким МакГроу…
        - А потом, раз уж ты пришла сюда, - продолжила Драгомира, не обращая внимания на слова Оксы, - мы сможем, наконец, уйти! И тогда все станет намного проще!
        Окса изумленно вытаращилась на Драгомиру. Должно быть, бабуля схлопотала Гранок Мыслемешки, потому что у нее явно мозги были не на месте. Да, им точно пора отсюда убираться, а Драгомире попить своих настоек, готовить которые она такая мастерица, чтобы мозги на место встали…
        Окса, привлеченная стонами МакГроу, прищурилась, чтобы разглядеть в темноте получше. Ее и притягивали, и беспокоили конвульсии, в которых бился ее клятый враг. Драгомира подтолкнула девочку к лестнице.
        - Подожди меня тут! Я скоро…
        И, встав в дверном проеме маленькой клетушки, презрительно бросила МакГроу:
        - Смотри! Как ты можешь констатировать, Окса здесь, рядом со мной. Такова судьба, круг замкнулся, верно? Она приведет меня в Эдефию, и никто не будет ставить мне палки в колеса. Я жду этого момента больше пятидесяти лет… Что? Что ты там бормочешь? Ты тоже? Да, возможно, но твоим планам далеко до моих. Но, прежде чем окончательно уйти отсюда вместе с моей внучкой, я хочу устроить тебе показательное выступление!
        Драгомира вытянула руку и раскрыла ладонь, раздвинув пальцы. Окса со своего места увидела, как с них сорвались светящиеся нити и протянулись к телу МакГроу, тут же взлетевшего к потолку. И скривилась, услышав как тот рухнул на пол, хрипло застонав.
        С застывшей на губах улыбкой Драгомира оглянулась на девочку, а потом повторила атаку. МакГроу издал еще более душераздирающий стон. Оксе, по спине которой струился холодный пот, вдруг показалось, что она слышит едва различимый голос, выдохнувший: «Лапушка…»
        Ну вот, ситуация и так сложнее некуда, а тут еще воображение разыгралось! Окса потрясла головой и попятилась к лестнице, а Драгомира победно воскликнула:
        - Ну? И куда подевалось твое хваленое высокомерие?
        Окса оторопело вытаращила глаза: как ее бабуля, которая и мухи не обидит и все жизнь провозглашает уважение ко всем формам жизни, может с таким удовольствием мучить кого-то? Такой Драгомиры она не знала… И она ей совсем не нравилась. И, вдобавок ко всему, это возникшее неприятие подстегивал Курбето-пуко, подрагивающий на ее запястье…
        Девочку охватила настоящая паника: Курбето-пуко не только не старался ее успокоить, а наоборот, прилагал все усилия, чтобы ее напугать! А ведь никаких оснований волноваться нет… Конечно, Окса не забыла, что находится в доме МакГроу. Но верх ведь одержала Драгомира! Она победила! И пока она с бабушкой, ей ничего не грозит, даже если Бабуля Поллок проявила сущность, о которой Окса и не подозревала. Так почему же Курбето-пуко так дергается? А вот и Кульбу-Горлан зашевелился! Выскочив из сумки, он подлетел к уху девочки и что-то ей шепнул.
        - Что? Что ты сказал? - изумилась она. - Я не поняла.
        - Бабушки не те, кем кажутся, - повторило существо.
        - Знаешь, Кульбу, сейчас не время для психологических тестов, - тихонько ответила Окса. - Все без того достаточно сложно…
        - Окса! Пс-с-с… Окса…
        Окса резко обернулась. Гюс был здесь! Он стоял у подножья лестницы, бледный, тяжело дышавший, жутко перепуганный, но с твердой решимостью остаться со своей подругой.
        - Гюс! Как же я рада, что ты здесь! - прошептала Окса, тревожно покосившись на бабушку, по-прежнему стоявшую в дверном проеме.
        - Тут что-то не сходится! - выдохнул Гюс.
        - Да уж… Надо бы посмотреть… - пришла к неутешительному выводу Окса. - Выбора нет! Ты как? - добавила она, взглянув своими серыми глазами в перепуганные глаза Гюса.
        - Я боюсь до смерти, если хочешь знать! - ответил мальчик. - Но ты права! Нужно посмотреть, кто там, в этой комнате! Давай, пошевеливайся!
        Окса, с Гюсом по пятам, бесшумно подошла к Драгомире. И, дойдя практически до порога комнаты, выхватила Гранокодуй и мысленно произнесла:
        Пусть Гранок тебе поможет
        Растянуть сильнее кожу.
        Я зову Трасибулу
        Осветить мне хижину.
        Тут же из Гранокодуя вылетел крошечный спрут и поднялся в воздух, ослепив ярким светом Драгомиру и застав врасплох Гюса. Окса, приложив ладонь к глазам козырьком, сделала шаг вперед и быстро заглянула в комнатку. И ее странное ощущение получило подтверждение…
        - БАБУЛЯ?! - в ужасе воскликнула девочка.
        И было от чего прийти в ужас. Потому что в глубине комнаты, в углу у стены лежала Драгомира - еще одна Драгомира! - сильно избитая, с окровавленным лицом.

78. Спасение в подвале
        Эта Драгомира была в жутком состоянии. Увидев Оксу, она еще больше обмякла, и по ее грязным щекам заструились слезы. Подняв разбитую в кровь голову, вторая Драгомира посмотрела девочке прямо в глаза. Окса вздрогнула, пораженная болью и печалью молящего взгляда.
        - Так-так-так, да никак наш дорогуша Ортон пытается хитрить! Очень умно, Ортон! Поздравляю!
        Окса испуганно замерла. Первая Драгомира твердо обняла ее за плечи и притянула к себе. Девочка, совершенно растерявшись, поглядела на пожилую даму, властно прижимавшую ее к себе - может, чтобы защитить? - а потом на вторую пожилую даму, явно старавшуюся не потерять сознания.
        - И что все это значит? - пробормотала Окса.
        - Детка моя, - ответила первая Драгомира, - Ортон попросту использовал метаморфоз, и в данный момент пытается выдать себя за меня!
        - Метаморфоз? Значит, он действует?! - воскликнула Окса.
        - Конечно, действует! Это поразительно, да? Пусть даже дорогуша Ортон не удержался, и добавил мелодрамы, чтобы тебя разжалобить… Нет, Ортон, ну скажи честно, какая необходимость во всей этой кровище? - с отвращением бросила первая Драгомира второй.
        Затем, глядя прямо Оксе в глаза, сурово заявила:
        - Не дай себя разжалобить, детка! Метаморфоз для того и существует, чтобы обманывать, ты не должна поддаваться этим слезам! Этот человек получил то, что заслужил. Эдефия теперь наша, только наша… И я никому не позволю становиться у меня на пути! Усвой одно: либо он, либо я. Он бы не колеблясь прикончил меня, окажись я на его месте. Не так ли, Ортон?
        - Окса, лапушка, умоляю, не слушай! - взмолилась слабым голосом Драгомира-вторая.
        - Посмотри на меня, и поймешь, что это я!
        - Замолчи! - рявкнула Драгомира-первая. - Тебе не удастся нас обмануть! Я Драгомира Поллок, единственная, и, самое главное, настоящая!
        - А что доказывает, что вы говорите правду? - послышался сзади неуверенный голос.
        Драгомира-первая резко развернулась, увлекая за собой Оксу. Пристально вглядевшись в полумрак, она заметила в противоположном углу того, кто это сказал, стоявшего прямо, как палка, но трясшегося от страха.
        - О-о-о, Гюс! - раздраженно сказала пожилая дама, направляясь к мальчику. - Ты не только ослушался, но еще и выбрал не тот лагерь… Двойная ошибка, которую ты еще можешь исправить, если присоединишься к нам. Еще есть время! Иди к своей подружке!
        - Окса! ОСТОРОЖНО! - крикнул Гюс, ныряя за старый верстак.
        На пороге маленькой комнатушки, возникла, пошатываясь, Драгомира-вторая. Из ее разбитой головы ручьем текла кровь.
        Возникла проблема. Большая проблема! Первая пожилая дама, по-прежнему не выпуская Оксу, двинулась назад, сметая молниями на своем пути все, что оказалось между ней и Драгомирой-второй.
        Деревянные ящики, в которых лежали бутылки, разлетелись во все стороны, заливая стены вином и засыпая пол стеклом. Висевшая под потолком голая лампочка начала сильно раскачиваться, неровно освещая подвал.
        Перепуганная Окса попыталась вырваться от Драгомиры-первой, которая все крепче прижимала девочку к себе. Оксе нужно было найти способ во всем этом разобраться. Перед ней находились две Драгомиры, а логика и реальность требовали, чтобы Драгомира была одна! Но которая из них настоящая?
        Мысли девочки беспорядочно метались, она никак не могла начать связно мыслить, хотя именно сейчас это было крайне необходимо! И, поскольку ее мозг отказывался работать, инстинкт приказал ей переходить к действиям. Окса вмиг осуществила свой любимый маневр - скоростной взлет. Вырвавшись из держащей ее руки, она мухой взметнулась к потолку, оттолкнулась переворотом и приземлилась на столе в глубине подвала.
        - Ба! Покажись! Ну, пожалуйста! Помоги мне! - умоляюще закричала она.
        - Окса, внученька, это я, твоя бабушка Драгомира! Доверься мне! - Драгомира-первая, умоляюще глядя на девочку, медленно направилась к ней.
        - Лапушка, не верь этому самозванцу! Я твоя бабуля, твоя бабуля, которая тебя любит, и всегда будет любить, - дрожащим голосом произнесла Драгомира-вторая.
        Две Драгомиры направили друг на друга Гранокодуи, а Гюс что-то отчаянно пытался сообщить Оксе жестами, которых она не понимала. Какой кошмар…
        Окса принялась рыться в сумке, не сводя глаз с обеих женщин.
        Обе абсолютно идентичные, с ног до головы. Этот метаморфоз - все же потрясающая штука! Одинаковые лица, одинаковые прически в виде уложенных короной кос, одинаковая одежда… Невозможно их различить. Только вот одна более печальная и окровавленная, чем другая. Что не удивительно, учитывая, как сильно ей досталось. Странно, что она вообще может стоять!
        Окса открыла Ларчик, схватила Эксельсиор и проглотила, в надежде, что в голове у нее просветлеет. Одной интуиции ей не хватало, чтобы отличить правду от лжи. Девочка больше склонялась к Драгомире-второй, но скорее умозрительно, чем из-за железных доказательств.
        С самого первого ее появления Драгомира-первая показалась девочке несколько странной. Ее поведение и манера речи не имели ничего общего с той обожаемой бабулей, которую знала Окса. Но ситуация сложилась чрезвычайная, а от этого у кого угодно характер поменяется… Жалкий вид Драгомиры-второй, разбитое лицо, тело, дергающееся от боли - все это производило на Оксу сильное впечатление. Она сколько угодно могла увлекаться кун-фу, но сердце-то у нее оставалась добрым.
        Если предположить, что настоящая Драгомира - это Драгомира-первая, то Оксе казалось ужасным, как бабушка обращалась с лежащим на земле, корчащимся от боли, человеком. Пусть МакГроу и заклятый враг их семьи, всех Беглецов и Эдефии, наверняка существовал другой способ его нейтрализовать. А это была нечестная битва. И неравная! Никогда больше она не сможет относиться к бабуле, как раньше… Но сейчас самое главное - выяснить, какая же из женщин - ее настоящая бабушка, а потом выбраться из этого осиного гнезда. Желательно, живыми…
        - Как звали твоего мужа, ба? - резко спросила Окса прислонившуюся к столбу Драгомиру-вторую.
        - Владимир Поллок, лапушка, но, думаю, Ортон это знает. Не полагайся на мой ответ…
        - Ладно, теперь ты! - ткнула Окса пальцем в Драгомиру-первую. - Где умерли родители Жанны Белланже?
        - В Чехословакии, лапушка, во время событий 1968 года. А вот это, я думаю, Ортону вряд ли известно.
        - Не слушай, Окса! - хрипло воскликнула Драгомира-вторая. - Ортон распрекрасно может это знать! Он много лет следит за нами, вспомни список!
        - Замолчи! - потрясла Гранокодуем Драгомира-первая. - Твоя семейка всегда сеяла хаос, из-за нее меня разлучили с родителями! Но сегодня ты заплатишь за все, что твоя родня натворила…
        - ПРЕКРАТИТЕ! - закричала Окса, по-прежнему не зная, кого выбрать.
        Она в отчаянии поглядела на Гюса, уже довольно давно пытавшегося ей что-то подсказать. Он выставил средний палец и слегка, но красноречиво обхватил его пальцами другой руки… И до Оксы дошло. Перстень!
        Она быстро перевела взгляд на руки дам: перстень, который она заприметила еще в первый учебный день, великолепный витой серебряный перстень с аспидно-черным переливающимся камнем, украшал палец Драгомиры-первой!
        Девочку охватила паника. Как убедиться? Откуда ей знать, что МакГроу не нацепил перстень на руку настоящей Драгомире, чтобы заронить сомнение? Обе женщины по-прежнему стояли напротив друг друга и каждая ни на миг не сводила глаз с другой.
        Окса, напрягшись всем телом, растерянно поглядела на Гюса. Теперь мальчик дул в сложенную трубочкой руку. А это еще что означает? Окса посмотрела внимательнее и поняла - Гранокодуй! Что там уже Абакум говорил насчет Гранокодуев? Надо вспомнить… Они все персональные и разные, и нельзя воспользоваться чужим, потому что они признают только хозяина. Разные! Да! Вот оно!
        Окса поглядела на Гранокодуй обеих Драгомир. Первая держала Гранокодуй из темного рога, инкрустированного тонкой серебряной нитью. Гранокодуй же Драгомиры-второй был более светлым, белым с розоватым оттенком, инкрустированный золотыми точками и драгоценными камнями. Окса сосредоточилась, как могла.

«Окса, попытайся вспомнить, как выглядит бабушкин Гранокодуй… Это же просто!»
        Видела ли она Гранокодуй Драгомиры? Гр-р-р-р! Окса судорожно рылась в памяти. И внезапно у нее перед глазами предстало событие, имевшее место несколько месяцев назад, на кухне Леомидо. Драгомира тогда вынула свой Гранокодуй, чтобы продемонстрировать ей Ретинату. Почти белый, мерцающий множеством разноцветных огоньков! Да, но оставалась та же проблема, что и с перстнем: может, МакГроу зашел так далеко, что обменялся и Гранокодуями? Бесконечные вопросы. А главное, без ответов…
        Окса не успела задаться очередными из вопросов: из глубины подвала выскочило сутулое тощее создание и прыгнуло на спину Драгомиры-второй.
        - Старая плесень! Я тебе глотку перережу как свинье, каковой ты и являешься!
        Узнав Гнусеня, Окса мигом выставила руку и мощным Нок-Бамом отшвырнула его в другой конец подвала. Но жуткого монстра ничто не могло остановить. Он оказался крепким, да к тому же у него имелся стимул. Он тут же вскочил на лапы и снова помчался к Драгомире-второй.
        - Гнида! Ты сдохнешь в этом подвале и будешь плесневеть тут вечно!
        Окса не успела среагировать. Маленькое чудовище своими страшными когтями разодрало Драгомире грудь и умчалось по лестнице наверх в дом. Его несчастная жертва вскрикнула от боли, распоротый корсет платья раскрылся, обнажив мерцающий медальон. Медальон Малораны!
        Без тени сомнения Окса подняла Гранокодуй и дунула, мысленно пробормотав заклинание. И Драгомиру-первую тут же обвила липкая лиана.
        - Ты что творишь, идиотка малолетняя! Сдурела совсем?
        С искаженным от боли лицом Драгомира-вторая подошла к Оксе и нежно обняла ее, прошептав:
        - Лапушка моя…
        - Ба… - с облегчением выдохнула Окса. - Ты ранена! Нужно убираться отсюда, надо срочно заняться твоим лечением…
        К ним подошел Гюс.
        - Спасибо, Гюс! Ты молоток! - воскликнула девочка.
        - Да ладно, старушка, чего там… Но ты права, нужно отсюда сваливать, Драгомира скверно выглядит…
        Бабуля Поллок, крепко поддерживаемая обоими ребятами, едва держалась на ногах. А Драгомира-первая тем временем постепенно принимала свой истинный вид, то есть Изменника Ортона-МакГроу.
        Надетая личина сползала. Лицо уже практически стало хорошо знакомым Оксе и Гюсу: жестким и злым. Действие метаморфоза закончилось, и в глазах МакГроу читалось безграничное бешенство.
        - Вы, и правда, чудовище! - Окса сожалела, что несколько минут назад на какой-то миг пожалела этого человека.

«Он не достоин ничьей жалости», - напомнила она себе. Похоже, великие принципы Беглецов в последнее время дали в ней трещину…
        - Вы хотели убить мою бабушку! И из-за вас заболела мама! Я вас ненавижу! НЕНАВИЖУ! - выкрикнула девочка, начисто позабыв о всякой жалости.
        Драгомира закрыла глаза и, опираясь на Гюса и Оксу, поднесла к губам Гранокодуй. Она уже собралась дунуть, когда ее взгляд встретился со взглядом МакГроу. Бабуля Поллок беспомощно опустила руку.
        - Не могу… - прошептала она, сползая по стене. - Я не могу его убить…
        - Бабушка! - Окса опустилась на колени рядом с обессилевшей Драгомирой. - Гюс! Что будем делать?
        - Не знаю, Окса, - срывающимся голосом ответил мальчик. - Но придется найти… СКОРЕЕ! - добавил он, глядя на лестницу.
        Окса проследила за его взглядом и увидела, что по ступенькам спускается какая-то тень.
        - Это еще что за фигня?! - в ужасе воскликнул Гюс.
        - Абакум, дорогой, ты здесь… - едва слышно пробормотала Драгомира.
        - А теперь еще твоя бабуля бредит! - окончательно переполошился Гюс. - Полный атас!
        Тень бесшумно скользнула вниз по лестнице и приблизилась к Драгомире. У Гюса, зажавшего рот рукой, кровь застыла в жилах, когда он осознал, что тень ни к чему не привязана! Ни к телу, ни к предмету, ни к существу!
        - Отпад! - пробормотал он. - Кажется, к нам идет смерть!
        МакГроу, обездвиженный Свилью Оксы, пристально следил за этим странным явлением.
        Тень остановилась, и с тихим шелестом материализовалась. И тут МакГроу отчаянно забился в путах, мгновенно узнав пришельца.
        - Абакум! Абакум, это и правда ты! - Окса забыла, как дышать. - Я знала!
        - Да, это я, малышка, - подтвердил Хранитель Драгомиры.
        - Но… эта тень… - пробормотал Гюс.
        - Мужчина-Фей, Мужчина-Тень, я храню вас… - просто ответил Абакум. - Твой Фолдингот мне все рассказал, - добавил он, грустно поглядев на Драгомиру. - Я сделаю то, что ты не можешь.
        Он подошел к Драгомире и с бесконечной нежностью погладил ее по плечу. Еще раз поглядев на нее глазами, полными слез и боли, он достал свой Гранокодуй и ни слова не говоря дунул на МакГроу.
        Изменник расширившимися глазами смотрел, как Гранок летит прямо в него. Над его головой образовалась темная спираль, начавшая раскручиваться с поразительной скоростью. МакГроу выгнул шею, чтобы увидеть то, на что Гюс с Оксой так таращились. И когда краем глаза все же разглядел, что происходит в нескольких сантиметрах над ним, то побелел, издал мучительный стон и забился еще отчаянней, стараясь вырваться из опутавшей его лианы.
        Напрасный труд… Спираль прекратила вращение и стабилизировалась, превратившись в нечто вроде черной дыры, которая медленно, но неотвратимо надвигалась на МакГроу. И едва она коснулась его первого волоска, как Изменник взорвался!
        Сквозь лозы Свили во все стороны брызнули тысячи темных частиц, которые тут же всосала черная дыра. И через несколько секунд от МакГроу не осталось ни следа… Только обрывки желтой лианы на полу и черное облачко под потолком.
        - Что это было? - прошептала в ужасе Окса.
        - Экзекута, - хрипло прошептала Драгомира. - Совершенный Черный Шар…
        У Оксы по спине пробежал холодок. Так вот, значит, как выглядит эта ужасная Экзекута!
        Гюс, на которого это зрелище тоже произвело сильное впечатление, пошатнулся, но устоял. Абакум же аккуратно убрал Гранокодуй, затем поднял Драгомиру и прижал к себе.
        Торопясь как можно быстрее покинуть этот проклятый дом, все четверо направились наверх, к тихой спокойной улице.
        - Поехали домой, ребята…
        И пока Мужчина-Фей вез их домой под холодным проливным дождем, никто даже не подозревал, что вскоре после их отъезда в проклятущий подвал спустился Мортимер МакГроу. И в тот момент, когда они прибыли на Бигтоу-сквер, паренек, весь в слезах и с клокочущей яростью в душе, но и безумной надеждой тоже, сжимал в руке пузырек, полный частичками черной дыры, которой стал его отец, Изменник Ортон-МакГроу…
        Продолжение следует.
        Продолжение истории об Оксе Поллок, ее друзьях и врагах читайте во второй книге серии - «Лес потерянных».
        notes
        Примечания

1

«Бобби» - прозвище английского полицейского.

2
        Экспатриант - лицо, покинувшее родину с утерей гражданства, в отличие от эмигранта, который его не теряет.

3
        Alter ego - в переводе с лат. «другое я» - реальная или придуманная альтернативная личность человека.

4
        Инициация (лат. initiate - начинать; initiatio - совершение таинств) - комплекс действий (обрядов), в процессе которых совершается смена социального статуса человека. Часто - это посвящение подростка во взрослого, полноправного члена общества.

5
        Стихотворный перевод В. А. Максимовой.

6
        Интронизация - процесс передачи власти; возведение на престол.

7
        Сарбакан (франц. sarbacane, исп. cerbatana, от араб. сабатана) - духовая трубка, духовое (пневматическое) оружие, в котором для сжатия воздуха используется мускульная энергия лёгких (диафрагмы) человека.

8
        Параферналия - от лат. Parapherna и от греч. para+pherne - снаряжение/оборудование/принадлежности, используемые для занятий определенного рода.

9
        Аберрация - искажение в оптических системах.

10
        Стихотворный перевод В. Максимовой.

11
        Метаморфизм - наука об изменениях в структуре предмета.

12
        Метаморфоза - превращение формы, изменение, преобразование чего-либо.