Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Полякова Маргарита : " Герцог Всея Курляндии " - читать онлайн

Сохранить .
Герцог всея Курляндии Маргарита Сергеевна Полякова

        Фридрих Кетлер #1
        Маленькая страна, детское тело, далекое прошлое… неудачный расклад для попаданца. И то, что ты оказался сыном герцога, только усугубляет ситуацию. Слишком сильные соседи хотят поживиться за счет твоих земель, друзей в политике не существует, но однажды ты понимаешь, что окружающая тебя действительность довольно сильно отличается от того, что написано в учебнике истории. И теперь только от тебя зависит, воспользуешься ли ты представившимся шансом.

        Маргарита Полякова
        Герцог всея Курляндии

        

* * *

        Глава 1

        На высоком потолке, украшенном позолотой, лепниной и росписью, резвились пухлые ангелочки. Дудели в витые трубы, осыпали друг друга лепестками цветов, купались в облаках и сжимали в маленьких кулачках стрелы. Нарядный потолок подпирали многочисленные колонны и полуколонны из мрамора. На стенах, затянутых тканью, красовались громоздкие картины в тяжелых вычурных рамах. За огромными окнами с частой сеткой переплета виднелась зелень. И небо.
        Огромная кровать класса «траходром на десять человек» стояла прямо посреди всей этой роскоши. Украшенные золотой вышивкой атлас, шелк, кружево, куча больших и маленьких подушек, и я сам, охреневший от происходящего. Где я, хотелось бы знать? И какого черта я здесь делаю?
        Нет, мне случалось просыпаться в незнакомых местах. И не помнить, что там было вчера. Но было это в далекие студенческие времена, и закончилось вместе с ними. Последние лет двадцать мои встречи с алкоголем ограничивались парой-тройкой рюмок, не больше. Под хорошую закуску, в приятной компании, и не так уж часто. Когда работаешь в не самом маленьком банке и возглавляешь отдел финансовой безопасности, трезвая голова - это жизненная необходимость. Даже в нерабочее время.
        Да и кроме выпивки всегда есть варианты для расслабления. У меня было целых три. Спортзал, увлечение живописью и музыка. С тренажерами я старался встречаться ежедневно, холст пачкал под настроение, а музыка в душе жила всегда. Созданная по молодости лет рок-группа потеряла половину своих создателей, но продолжала изредка собираться и даже выступать в ночных клубах. Для оставшихся это было отдушиной, способом отдохнуть от рутины привычных дел.
        Словом, мое пробуждение в неизвестном месте никак не могло быть следствием пьянки. Подозрительных грибочков я вчера тоже не ел. И совершенно не помнил, чтобы вообще выходил из дома. После развода моя жизнь стала до тошноты однообразной. Как обычно, я вернулся с работы, выпил чашку чая (ужинать не хотелось), прилег перед телевизором и, скорее всего, заснул. Такое случалось. Вот только просыпался я обычно в своей квартире, а не в музее.
        Воистину королевское ложе, на котором я восседал, было отделено от остальной комнаты невысоким позолоченным заборчиком. На фига, интересно? Приостанавливать слишком прытких придворных, спешащих выразить почтение? Так их и противотанковые ежи не остановят.
        Я потер глаза, но окружающая обстановка не изменилась. Наборный паркетный пол, изящные стулья на витых ножках, низкий столик из красного дерева, инкрустированный драгоценными камнями, секретер с искусной резьбой, на котором красовались антикварные статуэтки… Не знаю, что сделают со мной музейщики, когда найдут посреди всей этой роскоши, но явно ничего хорошего. На старинную мебель даже дышать не рекомендовалось, а я, похоже, умудрился нагло выспаться на центральном экспонате.
        Что делать? Ха! Можно подумать, у меня был большой выбор. Линять нужно отсюда, пока ветер без сучков. Может, еще обойдется. Ну а потом, когда приключение останется позади, будем думать, как я здесь оказался. И если это - шутка одного из моих друзей, мало им не покажется. Хотя вот так, навскидку, я не мог бы вспомнить среди своих знакомых ни одного дебилоида, способного на подобную хрень.
        О том, что не все так просто, как мне казалось, я догадался, только сверзившись с постели на пол. Встреча с паркетом была болезненной, а в голове достаточно прояснилось для того, чтобы осознать, что двигаться мне помешало длинное одеяние, похожее на ночную сорочку. Шелк, кружево, искусная вышивка… это одеяние ничем не напоминало мои любимые пижамные штаны. Да и тельце, запутавшееся в данном балахоне, не походило на мое собственное. Слишком мелкими были руки и ноги.
        Я подвигал конечностями. Они меня слушались. Почти на автомате я поднялся на ноги и, придерживая подол слишком длинной ночнушки, шагнул к одному из множества зеркал. И вот тут-то меня прошиб холодный пот. Это было не мое отражение! Даже если бы я внезапно помолодел до десяти лет (а старше пацан не выглядел), то все равно не был бы похож на этого растерянного задохлика.
        Я протянул руку и коснулся холодного стекла. Отражение повторило мое движение. Похоже, каким-то образом я попал в детское тело. И кому оно принадлежало - совершенно неясно. Впрочем, в данный момент меня больше интересовало, что стало с моим собственным телом. Я сполз по стенке и обхватил голову руками. Семья, родственники, друзья… неужели я всего этого лишился?
        Что будет с родителями - я даже представить себе боялся. Не знаю, как они такое переживут. На младшую сестру надежды никакой, она сама будет в истерике. Даже бывшая жена, скорее всего, расстроится. Расстались мы довольно неплохо, без скандалов и битья посуды, а ребенка я обеспечивал от и до. И надо же - теперь я сам сделался ровесником своего сына!
        Не знаю, сколько бы я еще сидел на полу и упивался собственным горем, если бы не услышал шум. Судя по всему, сюда шли какие-то люди. Я быстро вернулся в постель, нырнул под одеяло и сделал вид, что сплю. Высокие белоснежные двойные двери, украшенные позолоченной резьбой, распахнулись, и в комнату вошло человек десять. В основном это были слуги - судя по одинаковым красным костюмам, лакейским повадкам и куче всякой дребедени, которую они с собой притащили.
        Единственный, кто выделялся из толпы - важный старичок, похожий на растолстевшего ворона, одетый во все черное: тупоносые туфли с пряжками, чулки с черными лентами, просторные штаны и камзол. Единственным белым пятном был широкий воротник, украшенный кружевом. Гм. Ну, можно предположить, что местные богатеи заставляют прислугу рядиться в одежды прошлых веков, но что-то мне подсказывает, что провалился я не только в другое место, но и в другое время. И, судя по нарядам, на дворе примерно семнадцатый, максимум восемнадцатый век. А исходя из того, что никого не напрягает мое присутствие в шикарной постели, нахожусь я здесь по праву.
        Притворяться спящим было, конечно, проще, но вряд ли этим можно было заниматься бесконечно. И я изобразил процесс пробуждения. Потянулся, потер глаза и… буквально подскочил на постели из-за дикого грохота. Похоже, кто-то из слуг уронил поднос с посудой, но пялились собравшиеся не на неудачника, а почему-то на меня. Немая сцена. Гоголь. «Ревизор». Знать бы мне, во что я вляпался и что неправильно сделал!
        Первым из ступора вышел мужик в черном. Он всплеснул своими короткими, толстыми ручками и налетел на меня, ощупывая со всех сторон. Я был в таком шоке, что даже не сопротивлялся. А из прочувствованного монолога (слова вылетали со скоростью автоматной очереди) выяснилось, что данный типус - доктор. Причем (если ему верить) гений, поскольку вернул к жизни безнадежного больного. Не понял… это меня, что ли?
        Слуги тоже отмерли. Часть кинулась убирать мусор, а часть исчезла из комнаты. Видимо, понесли весть о моем выздоровлении. Хотя я бы на их месте спешить не стал. Похоже, я попал в тело какого-то важного персонажа. Но вряд ли те, кто отвечает за жизнь этого пацана, порадуются обнаружившейся у него амнезии. Как я ни пытался сосредоточиться, память моего нынешнего тела так ко мне и не вернулась. И я понятия не имел, кто я теперь, где нахожусь и что мне со всем этим делать.
        Единственное, что меня хоть как-то утешало - я понял речь доктора. Не знаю, на каком языке он разговаривал, но внутри меня как будто срабатывал переводчик, и я понимал смысл сказанного. Хоть что-то хорошее. Если бы я очнулся в чужом мире еще и без знания языка, дело было бы совсем кисло. Такое ни на какую амнезию не спишешь.
        Двери в мою комнату снова распахнулись, но теперь толпа возжелавших меня навестить была намного больше и куда более богато одета. От блеска драгоценностей слепило глаза. Осматривавший меня доктор подскочил и согнулся в низком поклоне.
        - Ваша светлость, как я и обещал, мне удалось вылечить вашего наследника, - не без гордости сообщил он.
        Светлость… герцог, что ли? Ну, пусть будет герцог. Похоже, это отец моего нового тела. Изрядно поседевший, примерно 50-летний мужчина с бородкой-эспаньолкой и усами, как у Сальвадора Дали. Судя по тревоге в глазах, он явно волновался о здоровье своего ребенка.
        - Мой мальчик! Я рад, что ты наконец очнулся. Как ты себя чувствуешь? - с волнением поинтересовался он, присаживаясь на постель.
        - Наедине, - прошептал я. - Хочу поговорить наедине.
        Герцог отстранился, пытливо на меня посмотрел и властно скомандовал:
        - Все вон.
        Толпа любопытных немедленно рассосалась.
        - В чем дело, дитя мое? - поинтересовался он, как только мы остались вдвоем. - Что случилось?
        - Я не помню, - вздохнул я и прикрыл ладонями лицо, чтобы не выдать случайной реакции. Актер из меня был тот еще, так что я решил изображать отчаяние, не пуская в ход мимику и лишние жесты.
        - Что значит «не помню»? - вскинулся герцог.
        - Ничего не помню. Ни кто я, ни где я. Даже имени своего не помню. Очнулся, а вокруг все словно чужое. Страшно.
        Последнее даже играть не пришлось. Мне реально было не по себе. Мало того что я оказался неизвестно где, так еще и вселился в шкуру наследника герцогского рода! Если окружающие заподозрят неладное, мне конец. Блин, и почему тот, кто меня сюда закинул, вместе со знанием языка не дал воспоминаний? Насколько все было бы проще!
        - Значит, ничего не помнишь, - нахмурился герцог. - Однако же догадался попросить поговорить со мной наедине.
        - Так я же память потерял, а не разум. Кому и чего нужно знать - решает глава семьи. А то слуги быстро разнесут сплетню, - передернул плечами я. - И дойдут ненужные слухи до того, кому их и вовсе знать не следует.
        - Да еще и приврут, чтобы меня очернить, - кивнул мужчина. - Скажут, что сын умом скорбен и наследовать не вправе. А власть… она слабости не терпит.
        Власть! Мне бы сейчас жизнь сохранить, это гораздо актуальнее! Ну и выяснить, где я нахожусь и кто я такой. А то даже своего нового имени не знаю. И к новоявленному родителю должным образом обратиться не могу. Попасть в местный вариант Бедлама как-то не хочется. А потому нужно будет врасти в этот мир как можно быстрее.
        - Скрыть твою потерю памяти будет трудно, - задумался герцог.
        - Верный человек! - предложил я. - Пусть на первых порах рядом со мной будет верный человек. Он постепенно объяснит, что к чему. А остальным сказать, что болезнь моя не до конца отступила, и что говорить мне сложно.
        - Каков! - гордо воскликнул мужчина. - Нет, род наш по-прежнему силен, раз даже несчастья ему на пользу идут. То ты все игрался, учиться не желал, а как рядом со смертью побывал, так и осознал, что значит жизнь наследника.
        - Я буду стараться стать достойным нашего великого рода!
        И давая это обещание, я собирался его выполнить. Раз уж я оказался в чужом мире, нужно было как-то здесь устраиваться. А у меня еще и неплохой трамплин оказался. Наследник герцога! И, судя по обстановке, довольно богатого. Глупо будет этим не воспользоваться. Да, каким бы странным это ни казалось, нужно привыкать, что я не сорокалетний мужчина, а десятилетний пацан. И у меня теперь другая судьба и другие родители. А вся моя прошлая жизнь… лучше ее не вспоминать, чтобы не расстраиваться. Нужно приспосабливаться к тому, что есть.
        Доктор, которому было позволено вернуться и вновь меня осмотреть, запретил мне вставать с постели. По-видимому, хотел еще несколько дней наслаждаться славой человека, который успешно лечит наследника. Мне это было на руку. Несколько дней на то, чтобы освоиться в новом для себя мире, были просто необходимы. Ну и не составило особого труда изобразить, что мне больно разговаривать, результатом чего стал запрет на беседы.
        В ответ на разглагольствования доктора мой желудок подал голос, и народ тут же озадачился вопросом, чем бы меня накормить. По ощущениям, я мог бы съесть слона. Но для организма обжорство могло оказаться не слишком полезным, так что я согласился на легкий куриный суп с гренками.
        Правда, прежде чем еда добралась до меня, ее попробовало несколько человек. Блин! Так и мне ничего не достанется! До меня дошло всего полтарелки. Причем кормили меня с ложечки, как младенца. Дескать, пока еще слишком слаб.
        Радовало, что верный человек, насчет которого мы с моим новоявленным отцом договаривались, уже был рядом и намеревался остаться со мной в комнате. Отто честно служил герцогу уже больше двадцати лет, и теперь переходил ко мне по наследству. Он не должен был отходить от меня ни на шаг, пока я окончательно не поправлюсь. То есть, не начну чувствовать себя достаточно уверенно для того, чтобы действовать самостоятельно.
        Выглядел Отто примерно лет на пятьдесят. Довольно крепкий, расторопный мужчина с умными серыми глазами. Он проследил за тем, как меня кормят, проводил слуг и высказал готовность «напомнить наследнику обо всем, о чем он только пожелает». Я даже завис, соображая, какой вопрос задать первым. Отто расценил это как нерешительность и призвал меня не стесняться. Дескать, кто, как не старый слуга, может помочь в столь деликатном деле?
        В результате долгой, обстоятельной беседы выяснилось, что зовут меня Фридрих Казимир, что мне действительно десять лет, а на дворе стоит 1660-й год от Рождества Христова. Нахожусь же я в славном городе Гробине, в герцогстве Курляндском. А мой новоявленный отец - не кто иной, как Якоб Кетлер. Тот самый. Как при этом известии моя челюсть не встретилась с паркетным полом - понятия не имею.
        Что я знал о Курляндии? Да не сказать, чтобы очень много. Хотя о Якобе Кетлере, конечно же, слышал. Как об успешном правителе. Отец моего нынешнего тела был поистине гениальным руководителем, который умудрился буквально из ничего создать богатую и процветающую страну.
        Моя мать, Луиза Шарлотта Бранденбургская, в настоящий момент находилась в Берлине, куда отправилась в связи с дележом наследства недавно умершей матери. А Курляндия, в которой меня угораздило оказаться, действительно была богатой и успешной страной. Но именно «была», поскольку после недавней войны находилась в том самом месте, которое даже буквой «ж» обозначить язык не поворачивается.
        Помнится, в старом советском фильме «Стакан воды» герой Лаврова говорит, что «если большое государство хочет завоевать маленькое, к этому нет никаких препятствий. Но если другое крупное государство хочет сделать то же самое, то у маленького государства появляется шанс на спасение. Большие державы сделают все, чтобы помешать друг другу». Похоже, Якоб Кетлер думал так же, выбрав тактику нейтралитета. И неплохо на этом нажился во время русско-польской войны, продавая припасы и той и другой стороне.
        Но подобное положение дел продолжалось недолго. Шведы просто не могли пройти мимо богатой, но плохо защищенной страны. И никакие прежние договора не помогли. Якоб оказался в плену, а герцогство безжалостно разграбили. Шведы так свирепствовали, что против них поднялись даже местные крестьяне.
        Когда герцог, которому вернули его владения по Оливскому миру, увидел, насколько разорена Курляндия, он резко поседел и серьезно сдал. Даже замок в столице, Митаве, был разрушен. Ни оружия, ни продовольствия там не было, и вернуться туда герцог не смог. Словом, все было печально. И многие на месте Якоба Кетлера опустили бы руки. Однако герцог намеревался вернуть богатство и процветание своей стране. Даже если придется начинать практически «с нуля».
        Но если моим отцом (а я пытался привыкнуть к мысли, что герцог мой отец) Отто искренне восхищался, то моя мать не вызывала у него теплых чувств. И он завуалированно попросил меня не говорить ей о том, что я потерял память. Дескать, нечего расстраивать герцогиню. Она натура утонченная, впечатлительная. Короче, если я правильно понял намек, язык за зубами держать не умеет.
        Однако больше всего меня удивило количество близких родственников. Оказывается, я был вовсе не единственным ребенком в семье. У меня была старшая сестра Луиза Елизавета 14 лет и пятеро младших братьев и сестер. Шарлотта-Мария 9 лет, Амалия 7 лет, Карл Якоб 6 лет, Фердинанд 5 лет и двухлетний Александр. А еще двое умерли в раннем младенчестве. Мда. В семнадцатом веке королевские семьи, похоже, по количеству детей мало отличались от крестьянских.
        Ну, Кетлерам, по крайней мере, не нужно задумываться о том, как прокормить семью. Отто с гордостью сообщил, что у Курляндии даже колонии есть. Это да. Это они мощно задвинули. Но, худо-бедно зная историю, я бы не был столь оптимистичен. Если Тобаго Якобу вернули, то колония на Гамбии для него однозначно потеряна. Насколько я помню, ее сначала прихватизировала амстердамская голландско-вестиндская компания, а потом еще и англы влезли. Ну, а что лаймам в руки попало, то пропало. Хрен вернешь.
        Да и от последствий войны Курляндия долго восстанавливаться будет. Заводы и фабрики стоят, ценные и знающие работники (особенно иностранцы) разбежались или погибли, флот уничтожен, а торговля приостановлена. Я бы сказал, что вернуть страну на прежний уровень - это безнадежное дело. Особенно учитывая количество вывезенных ценностей. Но когда я вспоминаю, из каких руин был восстановлен Сталинград… Понимаю, что дело в решимости. И если не опускать руки, то можно многое сделать.
        Хм… может, поэтому меня сюда и забросили? Но почему именно в Курляндию? Это ж насмешка какая-то, а не страна. Прокладка между Швецией и Речью Посполитой. Причем еще и польский вассал. Все нормальные попаданцы если и оказываются на троне, то на российском. Причем знания по истории (а то и ноутбук со всей возможной информацией) прилагались. Если б у меня был выбор, разве я выбрал бы зависимую от Польши страну? Поляки между собой-то разобраться никак не могут. И свой шанс стать империей они про… прополимерили, в общем.
        Хотя выбор у Курляндии, прямо скажем, был небольшой. В целях безопасности маленькая страна всегда ищет покровительства более сильных. А на кого Якобу менять Польшу? На Швецию? Ага. Еще пару раз ограбить Курляндию за ними не заржавеет. И выгрести все взрослое мужское население для ведения многочисленных войн тоже. Шведы же постоянно с кем-нибудь воевали. Только с Россией, по официальным источникам, 700 лет - с XII века по начала XIX. Влезать в эти разборки? Поищите дураков в другом месте.
        Англия? Ну, Якоб пытался с ними договориться, причем не раз. И до сих пор переговоры ведет. Но там сейчас и своих проблем выше крыши, там у них реставрация монархии полным ходом идет. Да и вообще, как известно, у Британии нет постоянных союзников, есть только постоянные интересы.
        Франция? Людовик только в следующем году избавится от диктата Мазарини и решит править самостоятельно. Но у короля-солнце амбиций и самомнения больше, чем его самого. Россия? Алексей Михайлович - фигура интересная. Но Польша своего вассала просто так не отдаст. Хотя я бы на месте герцога подумал в этом направлении. По-моему, Алексей Михайлович - единственный, кто ни разу не нарушил подписанных соглашений.
        Впрочем, мои знания по истории оставляют желать лучшего. Да и реальность может серьезно отличаться от того, что писали в учебниках и научных трудах. Ну и потом… Даже если я прав и трезво оцениваю окружающий мир, в ближайшее время я все равно ничего сделать не смогу. Даже повлиять на своего отца. Для него я - малолетний оболтус, которому игры важнее учебы. И мнение о себе нужно менять, а это дело не быстрое.
        В принципе, можно сделать вид, что болезнь на меня серьезно повлияла, и я взялся за ум. Что доступно ребенку моего возраста? Учиться и тренироваться. Вот этим я и займусь. Жизнь герцога, особенно стоящего во главе успешного государства, не так уж безоблачна, и умение себя защищать лишним не будет. Ну а править страной, не желая учиться, это вообще не вариант.
        Помнится, Отто хвалился, что герцог в 12 лет поступил в Ростокский университет, а потом еще и Лейпцигский закончил. Почему не повторить этот подвиг? Мне, собственно, языки подтянуть, правописание и богословие. А уж с местной физикой-математикой я справлюсь. Не зря же вуз на финансово-экономическом с красным дипломом окончил.
        Кстати, неплохо бы проверить, какие навыки есть у доставшегося мне тела. Ну, то, что его спортом не утруждали - это понятно. А смогу ли я заниматься живописью и музыкой? Жаль будет, если Фридриху медведь на ухо наступил. И руки не тем концом вставлены. Мозги нельзя постоянно держать в напряжении, им нужен отдых. И смена деятельности - лучшее решение. Иногда, когда я перебирал струны или пачкал очередной холст, мне в голову сами собой приходили решения сложных проблем, над которыми я безуспешно бился много времени.
        Ладно, я в этом мире меньше суток, а уже начал задумываться о глобальных вещах. Неизвестно, что завтра-то будет. Прежде всего, мне нужно вписаться в этот мир. Сначала Отто расскажет мне самое необходимое, а потом и учителей можно потихоньку приглашать. Посмотрим, какое образование дают сыну герцога. Пока Якоб был в плену, дела с этим обстояли не очень, так что у меня даже будет причина некоторого падения успеваемости. Мало ли что может забыть ребенок из лености и от стресса? А тут еще и болезнь навалилась! Словом, потребуем для начала прочитать несколько лекций с целью повторения пройденного, а там видно будет.
        Кстати, зря я грешил на неведомые силы, закинувшие меня в тело ребенка. Память они отняли частично. Жизнь Фридриха я не помню совершенно, а вот навыки письма и чтения остались. На уровне десятилетнего ребенка, который не слишком-то стремился к учебе. Это было почти первым, что мы с Отто решили проверить.
        Несмотря на то, что врач не велел мне покидать постели, я не собирался валяться бревном. Это тупо было скучно. С зарядкой я, пожалуй, погожу. Хотя бы до тех пор, пока твердо не встану на ноги (перенапрягать организм после болезни - это не самая здравая идея). А вот с чистописанием тормозить не стоит. Будем тренировать руку. И наверняка в Курляндии должны быть какие-нибудь учебники! Якоб во всех городах городские школы создал. Кое-где даже девочек обучали. Не могла же такая система работать без каких-нибудь учебных пособий, пусть даже примитивных!
        Я готов был погрузиться в учебу прямо сейчас, слишком уж мне было любопытно оценить свои реальные знания и их соответствие данной эпохе. Однако мой организм думал по-другому. И прочтение всего лишь десятка листов печатного текста привело к резкой головной боли. Дальше я рисковать не стал. В конце концов, самой главной задачей было встать на ноги и окончательно выздороветь. А вписаться в новый мир я смогу постепенно. Главное - не отмочить чего-нибудь совсем уж несусветного. Надеюсь, Отто поможет.
        Приставленный слуга отнесся к поставленной перед ним задаче со всей серьезностью. И первым делом мы ликвидировали мое невежество в вопросах богословия. Содержание Библии я примерно знал (спасибо прочитанному в молодости Лео Таксилю), а основные молитвы легко выучил. Ну а поскольку особой религиозностью я никогда не отличался, переквалифицироваться из православных в лютеране было несложно.
        Гораздо больше проблем возникло с тем, чтобы помыться. Европейцы к этому делу относились как-то… наплевательски. В результате даже от прекрасных дам запашок был… тот еще. И вылитые сверху флаконы духов только ухудшали ситуацию. Мне пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы каждое утро получать тазик с теплой водой. И то под постоянные причитания врача о том, что я, дескать, смываю с себя «естественную защиту». Пришлось врать, что это я обет такой дал, чтобы выздороветь.
        Выздоравливал я, кстати, медленно. Организм мне дохленький достался. Быстро уставал. Порой накатывала такая слабость, что я еле-еле мог сидеть, но постепенно эти приступы сошли на нет. А я к этому времени изучил всех придворных и улучшил навыки чтения с письмом. Фридрих, похоже, вообще редко книги открывал. Да и писал, как курица лапой. А я дико скучал, валяясь в постели, а потому читал все подряд. Ну и конспектировал то, что мне казалось важным.
        Отец навещал меня практически ежедневно и радовался моим успехам. Правда, уговорить его разрешить мне прогулку на свежем воздухе удалось далеко не сразу. Да и когда позволение было получено, в парк я отправился не на своих двоих, а в паланкине. Но воздух там был пьянящий! Ну и посмотреть было на что. Огромные клумбы с геометрическим рисунком цветов, фигурно стриженные кусты, фонтан и множество мраморных статуй. До парковых комплексов Питера не дотягивало, конечно, но все равно впечатляло. Все-таки одно дело - туристическая прогулка по Петергофу или Пушкину, и совсем другое - жить в такой красоте.
        Мое упрямство принесло свои плоды - прогулки перестали меня утомлять, а учителя закончили лекции-повторения и перешли к новому материалу. Самыми геморройными оказались мифы Древней Греции и Древнего мира. В свое время в школе я их читал из интереса, как сказки. А сейчас мне необходимо было выучить наизусть родственные связи богов и героев, а также все их деяния, поскольку без их упоминания не обходилась ни устная, ни письменная речь.
        На мой взгляд, выглядело это нелепо, но мода есть мода. Ничего не поделаешь. И я учился писать как деловые, так и галантные письма. В кругу знатных господ не владеть «изящной речью» было просто немыслимо. Такого человека никогда бы не приняли «в обществе». По-моему, в XVII веке все просто помешались на писательстве. Особо удачную переписку даже публиковали, а мемуары после себя оставлял буквально каждый первый, умеющий держать в руках перо.
        Из-за перегруженности метафорами и нарочитой выспренности слога и писать, и читать местную писанину было довольно сложно. Мало того что в литературе царила мифология, так еще и пафоса с нравоучениями хватало. Жаль, но Мольер еще не написал своих лучших комедий! А корнелевскую трагедию «Сид» я уже почти наизусть выучил. На общем фоне, пожалуй, радовал только Поль Скаррон, который довольно зло обстебал всяких чувствительных рыцарей и селадонов. И читался он лучше, чем оба Скюдери. Роман про Великого Кира я даже две сотни страниц не осилил.
        Идея трагического умирания от великой любви не нашла отклика в моем черством сердце. Никогда в жизни не понимал мужиков, которые, вместо того чтобы добиваться поставленной цели, распускают сопли и слюни и жалуются, какие они несчастные. Мда. Угораздило же меня попасть в эпоху, когда суровых воинов сменили метросексуалы. Между прочим, танцы и изящные манеры входили в перечень изучаемых мною предметов. Но вот уж хрен им поперек морды, балеты я танцевать не буду!
        В конце концов, тренировать тело можно было другими способами. Фридриха, например, обучали верховой езде, но в седле он держался не слишком уверенно. А я собирался напроситься с герцогом попутешествовать по Курляндии. Отец планировал заняться восстановлением страны, и мне хотелось при этом присутствовать. Оценить фронт работ, посмотреть, как он договаривается с людьми, и поучиться управлять страной. Пусть даже маленькой.
        Подтягивания, отжимания и качание пресса тоже вошли в список тренировок. А еще Отто предоставил мне пошитый из парусины мешок, набитый пшеном, - на нем я отрабатывал удары. Разумеется, нагрузки я выбрал соответствующие моему нынешнему дохлому, ни разу не тренированному тельцу, но с чего-то нужно было начинать.
        Ну а фехтование вписалось само собой. Владеть шпагой для дворянина было так же естественно, как дышать. У меня пока была подростковая, облегченная версия оружия, но для отработки техники это был идеальный вариант, а на данном этапе на большее я и не замахивался. Стойки, удары, защита, тренировка выносливости и дыхалки… тренер делал скидку на мой возраст и болезненный организм, но я все равно выматывался. Каждый выпад и поворот отрабатывались до автоматизма.
        Еще одной тренировкой (но уже силы воли) стали посещения церкви. Мне всегда казалось, что храм нужно посещать по велению души, поэтому обязаловка серьезно напрягала. А процесс исповеди каждый раз заставлял нервничать. Между прочим, большинство лютеран признавало в качестве таинств только крещение и причастие. Но мне, как всегда, «повезло» нарваться на верующих другого толка. И, беседуя со священником, я постоянно дергался.
        Не потому, что я сильно грешил (да чего там вообще может нагрешить десятилетний пацан?), а из-за боязни проколоться. Больно уж глазки у моего исповедника были… цепкие. Как у соседа из прошлой жизни, который, вспоминая о службе, не забывал повторять, что бывших КГБ-шников не бывает.
        У моего препода по изящным манерам, кстати, тоже был нехороший взгляд. И когда я познакомился с ним получше, у меня возник только один вопрос - неужели у герцога Кетлера нет внутренней разведки? А если есть - куда она смотрит? Месье Поль был явным французским агентом влияния, и я даже не сказал бы, что он это сильно скрывал. Напротив. Постоянно возвеличивал свою страну, как образчик моды и культуры.
        Ну ладно я, у меня прививка от «общечеловеческих ценностей», полученная в «лихих 90-х». Но пацан-то реально мог повестись! И считать Францию образцом, под который нужно строить свою страну. А там скоро еще и Людовик XVI развернется во всю мощь. Вполне себе яркий пример того, как нужно «правильно жить». Блеск, шик, пускание пыли в глаза… а с революциями пусть потомки разбираются.
        Ну да, если верить официальной истории, то Курляндия и кончилась вместе с Якобом Кетлером. Сынок пустил наследие по ветру. С размахом. Дальше уже было не существование, а так, трепыхание, и дело закончилось Курляндской губернией в составе России. Был ли Фридрих тем самым долбодятлом, который пролюбил страну? Или он помер от болезни? Какая разница! После моего попадания история все равно уже не будет прежней.

        Якоб Кетлер
        - Так, значит, старается, говоришь.
        Герцог задумчиво отставил в сторону трость, удобно устроился в кресле и позвонил в колокольчик. Расторопные слуги тут же принесли вино и легкие закуски. Якоб отослал лакеев небрежным жестом. Отто сам мог поухаживать за своим хозяином. А посторонним незачем было знать, о чем идет разговор.
        - Так и есть, ваша светлость. Наследник взялся за учебу, и учителя его хвалят. Пожалуй, кроме учителя изящных манер. Тот жалуется, что мальчику недостает утонченности.
        - А ты сам что скажешь, Отто?
        - Да простит меня Господь, но болезнь наследнику на пользу пошла. Видно, испугался он у самой кромки стоять. Решил, что это его Всевышний покарал за небрежение своими обязанностями.
        - Ну, глупостей он стал делать меньше, - кивнул герцог, отпив из высокого бокала несколько глотков превосходного испанского вина. - И то, что Фридрих старается, я вижу. Наконец-то он стал проявлять интерес к делам. Даже выразил желание меня сопровождать в поездке по стране. Говорит, что хочет понять, что значит быть герцогом.
        - Он сильно изменился.
        - На пороге смерти многие меняются. Что Фридриху дается хуже всего?
        - Богословие, пожалуй. Текст Библии он знает, а веры истинной в нем я не чую. Не любит он и сочинения отцов Церкви читать. Как и сказания греческие и римские. Говорит, что и без пышных сравнений можно так письмо написать, что все плакать будут.
        - Я и сам не люблю излишней пышности, - вздохнул герцог. - Но письма писать следует так, как принято.
        - Языки тоже пока не слишком хорошо даются наследнику, но здесь он проявляет истинное упорство. А вот с цифрами ладит великолепно. Лучше прежнего. И читает много. Декарта по нескольку раз перечитывал.
        - Ну да. И труд Галилея под подушкой держит, - хмыкнул Якоб. - Ты хоть объяснил ему, что эта книга у католиков внесена в индекс запрещенных? Да и наш пастор относится к данному сочинению… с предубеждением.
        - Наследник это понимает, и читает Галилея, только оставшись в одиночестве.
        - Хорошо, что у Фридриха есть и другие интересы. Мне не нравилось, когда мой сын играл, не желая учиться. Но и делать из наследника книжного червя я тоже не хочу.
        - Он с удовольствием занимается фехтованием, верховой ездой и силовыми упражнениями, - доложил Отто.
        - А зачем он по мешку бьет? Дворянин сражается только на шпагах.
        - Говорит, что так он увеличивает силу рук и ног. Дескать, это на дуэли правила соблюдаются. А в реальном бою могут и эфесом по зубам заехать, и со спины напасть. А вовремя пнуть подвернувшуюся под ноги бочку или скамью, создавая дополнительное препятствие для врага - выиграть время, а возможно, и бой.
        - Ну, пусть играется, - вздохнул герцог, подав знак, что ему нужно долить вина. - С возрастом у него появятся другие забавы. Главное, чтобы интерес к учебе не пропал. Я приложил много сил, чтобы сделать Курляндию богатой страной. Видеть ее в разорении… тяжело. Однако если я буду знать, что наследник готов продолжить мое дело, это придаст мне сил.
        - Ваш сын хочет учиться в университете, он желает быть похожим на вас, ваша светлость.
        - Когда я учился, то еще не был наследником. Я не хочу рисковать своим сыном. Образование можно и дома получить. Лучших учителей я найму. Господь милостив, Фридрих быстро восстанавливается после болезни.
        - Его память ведет себя странно. Многое наследник прекрасно помнит и знает или легко наверстывает. Сейчас он читает, пишет и считает даже лучше, чем до болезни, - заметил Отто. - А вот людей он совершенно не помнит. Изящную словесность напрочь забыл, как и нотную грамоту. Правда, учитель говорит, что его талант к музыке усилился.
        - Снисходительное определение, - фыркнул герцог. - При всей моей любви к Фридриху, музыкального дара у него никакого не было. И это видели все, кроме моей супруги, которая продолжала терзать его уроками. А теперь все изменилось. По просьбе сына я велел приобрести лучшую из испанских гитар. А слушать, как он играет на органе, собирается множество народа.
        - Когда ваш сын впервые после болезни посетил церковь, он выразил восхищение звучанием органа. И довольно быстро научился на нем играть, хотя было очевидно, что никогда ранее к подобному инструменту не прикасался.
        - И он не только играет, но и сам сочиняет музыку. Довольно необычную, нужно сказать, - вздохнул герцог. - Меня немного пугают его умения. Слишком талантливые люди долго не живут. А Фридрих, кроме музыки, еще и к живописи пристрастился. Он и до этого недурно рисовал, но теперь его картины… изменились.
        - Учитель жалуется, что наследник не хочет изображать греческих и римских богов, и вообще не любит аллегорические сюжеты, - осторожно заметил Отто.
        - И как Фридрих объясняет такую вольность? - удивился герцог.
        - Говорит, что не хочет следовать моде. Дескать, пусть безродные художники, которые зарабатывают себе на хлеб всякой мазней, угождают вкусам толпы. А он достаточно богат и знатен, чтобы рисовать так, как ему хочется. Тем более что рисует он для себя, а не на продажу.
        - В его словах есть резон, - надменно вскинул голову Якоб - Да и моей дочери, Луизе Елизавете, нарисованный Фридрихом портрет понравился больше, чем официальный. Она даже хочет, чтобы именно с него миниатюры писали, которые потенциальным женихам будут рассылать. Знаешь что, Отто, а добавим-ка мы сыну еще несколько учителей. Пусть военное дело постигает и учится читать звездное небо.

        Фридрих Кетлер
        Спасибо товарищу Якобу за наше счастливое детство! Нет, я, конечно, сам рвался учиться, но нагрузили меня, по-моему, чересчур. Фортификация, навигация, механика, астрономия, военная тактика и стратегия… Последнее, правда, было довольно занятным, поскольку преподавалось в развлекательной форме. Со мной играли в солдатики. Если бы мне в детстве подарили такой набор, я бы умер от счастья, и первых дней несколько носа на улицу не показывал.
        Солдатики были коллекционные. Каждая фигурка сантиметров двадцать высотой, мундир тщательно прорисован, а руки и ноги сделаны на шарнирах. К фигуркам прилагался макет крепости (он занял почти половину очень немаленькой игровой комнаты) и стреляющие горохом пушки. А какая шикарная была конница! Несмотря на то что интеллектуально я уже давно не являлся ребенком, устоять и не опробовать такую прелесть оказалось выше моих сил. К сожалению, полководец из меня получился… далекий от идеала.
        На отдых времени оставалось мало, но я обязательно выделял хотя бы пару часов, чтобы позаниматься музыкой и живописью. Мои навыки в этих сферах произвели неожиданный фурор. А я и не сделал ничего особенного. Просто написал портрет своей старшей сестры. Не такой тошнотворно-пафосный, как здесь принято, а более близкий к реальности. На траве, среди цветов, с распущенными волосами, в которых запуталось солнце, и теплой улыбкой. Польстил, конечно, не без этого, и Луиза Елизавета пришла в дикий восторг. И повесила портрет на самом видном месте.
        Ну а без музыки я вообще жить не мог. Правда, местные гитары не устраивали мой взыскательный вкус, и отец пообещал выписать инструмент из Испании. Хорошо все-таки родиться в обеспеченной семье! Кому бы не понравилась жизнь ребенка, который может все себе позволить. Кого-нибудь другого никогда бы до того же органа не допустили, а меня - пожалуйста. У меня, кстати, органная музыка всегда ассоциировалась с католиками, но оказалось, что лютеране тоже ее используют, как и хоровое пение.
        Орган был велик, стар и мощен. Я «поплыл» при первых же его звуках, и у меня аж руки зачесались, как захотелось прикоснуться к данному великолепию. И когда я понял, что между мной и мечтой стоит всего лишь нотная грамота (не очень-то похожая на знакомую мне), я приложил максимум усилий, чтобы ее выучить.
        А потом был Бах. Я, наглый плагиатор, присвоил себе все, что только смог вспомнить. Что-то мне подсказывало, что Высоцкого в этих краях не поймут, так что я выбрал классику. Благо в прошлой жизни матушка пыталась меня затащить в музыкальную школу. И я почти два года там вытерпел. Однако футбол и дворовые забавы предсказуемо оказались более привлекательными, что вылилось в подростковый бунт. Результатом стало пианино, пылившееся в углу, и отвращение к музыке лет до пятнадцати. Когда я освоил свои первые три блатных аккорда. А за пианино я усаживался играть исключительно в подпитии, желая очаровать своих студенческих подружек.
        Однако опыт не пропьешь! Пусть я вспомнил нужные мелодии не сразу, но зато успех имел колоссальный. Сначала мои концерты слушал только местный отец Горанфло (пусть пастор, а не монах, но такой же толстый пьяница и обжора), следивший, чтобы я не поломал ценный инструмент. А потом, когда у меня начало получаться, к нему присоединились любопытствующие придворные.
        Отец ажиотажу не поддался. Он вообще довольно прохладно относился к творческим личностям. Как развлечение для знатного дворянина еще воспринимал, но не больше. Гораздо больше герцога радовали мои успехи в военном деле. Он заказывал самое передовое оружие, чтобы я имел о нем представление, а у меня начала появляться идея о собственной армии.

        Глава 2

        Вписаться в новый мир оказалось очень непросто. В высшем свете существовало столько условностей и мелочей, что запомнить их все было очень проблематично. Язык тайных знаков и особых фраз вгонял меня в тоску. Изящная словесность вообще убивала. Ну и вишенка на торте - дипломатический этикет, от которого хотелось застрелиться и отравиться одновременно. Регламентировался даже угол наклона головы и количество слов.
        Свободного времени оставалось немного, а планов у меня было громадьё. Мысль о собственных солдатах, которые будут мне верны, не отпускала ни на минуту. Петя Первый со своими потешными полками на трон шагнул. А я хоть и не собирался смещать отца, но чувствовал настоятельную потребность в защите.
        К тому же собственной армии как таковой у Курляндии не было. Так, нечто с бору по сосенке. Типа, мы польский вассал, и если что, заграница нам поможет. Ага. Как же. То-то Речь Посполитая кинулась защищать своего подопечного в недавней войне. Страна буквально лежит в руинах. И на фига нужен такой сюзерен? Отказаться в ближайшее время от него не получится, но и надеяться на него не стоит. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих.
        Как я понял из объяснений моих наставников, по ленному договору Курляндское рыцарство обязано было предоставить королю 300 всадников и 100 рейтаров от герцога лично. А во время войны из каждых ста дворов призывали 12 легких всадников. Причем курляндская армия принимала участие почти во всех войнах Речи Посполитой.
        В среднем в распоряжении отца в его владениях на постоянной службе было 500 -600 гвардейцев. Реальные силы Якоба были гораздо серьезнее, но по практике того времени герцоги давали своих солдат в аренду другим монархам, что составляло серьезный доход в казну - Курляндские полки не были дислоцированы в самой Курляндии, но принимали активное участие в европейских войнах (например, в голландско-французских).
        Надо отдать отцу должное, случившаяся война и пребывание в плену произвели на него сильное впечатление, и он увеличил свою гвардию до тысячи человек. Для маленькой страны это была вполне приличная цифра, но, как вы понимаете, это вряд ли могло бы спасти Курляндию в случае очередной глобальной войны.
        В общем-то, и я, мечтая об армии, представлял себе мобильное соединение, способное нарушить коммуникации врага, лишить его обозов и действовать партизанскими методами. Сражение лоб в лоб с любой из европейских армий Курляндия однозначно не потянет. И если мое стремление окружить себя верными людьми герцог еще поймет, то мои эксперименты покажутся ему как минимум сомнительными. Издеваться над имеющимися солдатами мне никто не позволит.
        Есть ли из этой ситуации выход? Пожалуй. После войны в стране наверняка полно беспризорных пацанов. Так почему бы не из них начать формировать преданную мне армию? Тем более что в Курляндии имеется целая сеть школ, пусть и покоцанная войной, но не уничтоженная. Все не «с нуля» начинать. Учебный процесс уже отработан, в него нужно только вписать больше физических упражнений и занятие военным делом.
        Правильно воспитанные пацаны всегда будут помнить, кто забрал их с улицы и не дал им сдохнуть. А я обкатаю на них свои идеи по модернизации оружия и военного дела. Ну а потом, если все будет получаться, постепенно небольшой отряд превратится в личную армию. И это будет уже совсем другая история.
        Однако прежде чем приступать к столь амбициозному проекту и пускаться в прогрессорство, нужно было подстелить соломки. То есть как-то залегендировать свои знания. Это талант в музыке и живописи был нормально воспринят. А если я неожиданно заделаюсь изобретателем, могут и вопросы возникнуть. Так что лучше прикрыться громким именем какого-нибудь ученого. И ему хорошо - слава воспитателя будущего герцога Курляндского дорогого стоит, и мне польза - всем станет понятно, откуда я такой умный взялся.
        Хотелось бы, конечно, человека с громким именем. Но не каждый сорвется от налаженного быта и признания в чужую страну. Я-то первым делом о Паскале подумал, но он уже стар. И болен настолько, что не смог встретиться с Пьером Ферма. Да и пастор может не одобрить данную кандидатуру, помня его увлечение янсенизмом.
        Мда. Кто слишком стар, а кто совсем «зеленый» еще. Лейбницу всего четырнадцать, а Ньютон только-только готов переступить порог Тринити-колледжа Кембриджского университета. Может, Николаса Меркатора сманить попробовать? Он вроде бы скоро в Лондон должен сорваться, так может, лучше к нам?
        А еще лучше будет, если получится увести из-под носа Кольбера Христиана Гюйгенса. С Голландией у нас прекрасные отношения. А мне такой препод не помешал бы. Конечно, если Гюйгенса все равно пригласят в Парижскую академию наук, да еще и с перспективой стать ее президентом, от такой морковки он не откажется. Но я успею урвать нужных знаний и сделать себе имя.
        Ох, возраст мой, возраст! С одной стороны, мелким быть хорошо. Прощаются некоторые косяки, соразмеряются требования и есть время и возможность потихоньку всему научиться. С другой стороны… Меня никто не воспринимает всерьез! Умиляются, сюсюкают, иногда гордятся моей разумностью, но совершенно со мной не считаются.
        - Может, охотой побалуетесь? - неожиданно предложил Отто. - А то чересчур уж учебой увлеклись.
        - Какая охота? Мне и так ни на что времени не хватает! - вздохнул я. Одновременно пробивать у отца военный отряд пацанов, известного ученого в качестве преподавателя и разрешение сопровождать герцога в его поездке по стране оказалось неимоверно сложно.
        - Может, отказаться от некоторых уроков? - посочувствовал Отто.
        - От изящной словесности, например, - хмыкнул я. - Да хоть сейчас! Но кто же позволит-то? А это единственный не слишком полезный предмет. Если страна сильна, то кому какая разница, красиво ли говорит ее правитель?
        - Месье Поль - единственный учитель, не слишком довольный вашим усердием, - заметил Отто.
        - Да потому что я не вижу смысла в его уроках! Понимаю, женщинам нужно быть утонченными. Прекрасный пол силен своей слабостью. Это им присуща изысканность, велеречивость и манерность. А мужчина должен быть воином! Хотя, конечно, к будущему правителю требований больше. Он должен разбираться и в дипломатии, и в финансах. Но закатывать глаза и голосом умирающего читать занудные стихи?
        - Кое-кто считает занудным читать сочинения Дезарга. И уж тем более вступать с ним в переписку.
        Что тут можно сказать? Я просто не смог упустить свой шанс. Старичку недолго осталось. С обычным ребенком он общаться не стал бы, а ответить на вопросы наследника герцога ему приятно. Тем более я знал, какие именно вопросы следует задавать. Ну и Дезарг, конечно, оказался не единственным объектом моего интереса. Я завязал переписку и с другими знаменитостями. Блин, ну не мог же я пройти мимо Паскаля и Ферма! Имидж человека, увлеченного наукой, мне еще пригодится.
        Между прочим, именно завязавшаяся переписка помогла мне осуществить один из пунктов моего плана. Своим рвением я впечатлил отца, и он послал-таки Христиану Гюйгенсу приглашение стать моим наставником. Голландец согласился, и вскоре должен был прибыть. Единственная сложность, которая возникла при переговорах - ученый не любил бывать в «свете» и редко там появлялся, хотя его происхождение открывало ему двери всех дворцов.
        Из-за происхождения, между прочим, возникла и еще одна проблема - должность учителя такому человеку предлагать было глупо. Отец пообещал Гюйгенсу всяческую помощь в его исследованиях, а наставничество шло дополнительно. Дескать, наследник любопытен, и герцог будет благодарен ученому, который наставит сына на путь истинный.
        Ну да, жду не дождусь. Знания мне нужны. А еще один воспитатель - нет. Тут и так за каждый свободный вздох бороться приходится. Куча условностей, которые нужно соблюдать, бесила донельзя. К счастью, мне удалось избавиться от части из них. Все-таки мой отец не был похож на обычного правителя, он мыслил шире и позволял мне некоторые вольности.
        Первым пунктом стала оптимизация одежды. Кружева, оборки, ленты и туфли были отложены для торжественных выходов. Я обзавелся мягкими сапожками, удобными бриджами, свободной рубахой и короткой курточкой. Все это было пошито из дорогих материалов и украшено вышивкой, но, по крайней мере, не стесняло движений.
        Глобальный бой мне пришлось выдержать из-за парика. Носить это безобразие я не собирался. Если бы не отец, который тоже не одобрял данную моду, не думаю, что у меня что-нибудь получилось. Я резонно сказал, что у меня нет лысины, которую нужно прятать. И собственные волосы не настолько ужасны, чтобы их скрывать. Ну не хотел, не хотел я быть похожим на кудрявого барана!
        Моя победа, правда, чуть было не накрылась медным тазом, когда Гюйгенс до нас все-таки доехал. Он оказался довольно красивым молодым мужчиной чуть старше тридцати, с большими голубыми глазами и аккуратно подстриженными усиками. Рыжеватые, круто завитые по последней моде локоны парика опускались до плеч, ложась на белоснежные брабантские кружева дорогого воротника. Отец выразительно на меня посмотрел. Я нахмурился, давая понять, что не отступлюсь от своего.
        Как я представлял себе известного ученого? Постоянно занятым и немного самовлюбленным. И если с первым я угадал - Гюйгенс развил бурную деятельность и уставил выделенные ему огромные апартаменты книгами и механизмами, то со вторым пролетел по полной программе. Ученый оказался очень приветливым и спокойным человеком. Никто не видел его особенно взволнованным или растерянным, торопящимся куда-то, или, наоборот, погруженным в медлительную задумчивость.
        Но, что гораздо более ценно, в Христиане не было свойственной гениям нетерпимости. Те, кому легко даются какие-либо знания и умения, не могут понять, почему окружающие испытывают трудности в этой сфере. Они начинают раздражаться и бывают резки в суждениях. Немудрено, что современники оставляют воспоминания об ученых, с которыми общались, как о неуживчивых людях со сложным характером.
        Гюйгенс был счастливым исключением. Он очень увлекательно и подробно объяснял свои опыты. Впрочем, может быть, все дело было в том, что на самом деле я не был глупым десятилетним мальчиком. А мое образование позволяло на должном уровне поддержать беседу о маятниковых часах со спусковым механизмом, которые Христиан изобрел всего три года назад.
        Я, конечно, старался не сильно палиться, но иногда просто увлекался. На мое счастье, у Гюйгенса все-таки нашлась одна черта, свойственная всем гениям, - он был немного оторван от реальности. И знания мальчика не казались ему странными. С другой стороны… Христиан и сам с ранних лет проявлял несомненный талант, причем в различных сферах деятельности.
        Пообщавшись с наставником подольше, я впал в раздумья. Мне было совершенно непонятно, почему Гюйгенс согласился на приглашение моего отца. Явно же, что он не испытывал особых проблем с деньгами, мог вращаться в самых высоких кругах и беспрепятственно заниматься научной деятельностью. Курляндия не могла дать ему ничего такого, что не дала бы Голландия.
        Оказалось, что великий ученый… сбежал от брака. Точнее, от активизировавшихся многочисленных свах. Гюйгенс был увлечен только наукой. Мог отвлечься на развлечения и друзей, но ненадолго. А уж жениться и вовсе не хотел, позиционируя себя как убежденного холостяка. Другое дело, что прекрасный слабый пол может так взять в оборот, что света белого не взвидишь. И почувствовав, как нежные женские пальчики стальной хваткой сжимаются у его горла, Христиан решил убраться подальше от озабоченной родни и слишком активных знакомых.
        Разумно. Он, конечно, не избегнет дамского интереса и в Курляндии, но здесь, по крайней мере, никто не будет на него давить. Гюйгенс сможет целиком посвятить себя науке. А я с удовольствием понаблюдаю за его изысканиями. У человека, создававшего изумительные часы и совершенствовавшего телескопы, есть чему поучиться. Мне мечталось о превосходных подзорных трубах и скорострельном оружии. А также о паровом двигателе и первом автомобиле.
        Мое увлечение наукой не прошло мимо внимания отца. Решив, что я чересчур погрузился в книги, он решил меня отвлечь и разрешил-таки собрать отряд из мальчишек. Для начала хотя бы человек в двадцать. И хотя этого было безнадежно мало, спорить я не стал. Это бессмысленно. Лучше было доказать герцогу, что моя идея жизнеспособна, что я могу управлять людьми и хочу не играться, а на практике проверить то, чему меня научили.

        Генрих
        Когда-то дом Бернов славился своей щедростью и гостеприимством. Владевший мастерской по производству бумаги, глава семейства удачно пристроил старших дочерей, выделив им хорошее приданое. А Генриха, как единственного наследника, обучали премудростям ремесла.
        Жестокая война отняла у 11-летнего мальчишки и семью, и имущество. Генрих сам уцелел чудом, поскольку гостил у дальней родни, когда шведы грабили и жгли все подряд. Родственники ему и помогли. В благодарность отцу, который многое для них сделал. К счастью, связи не были потеряны. А потому как только до дядюшки донесся слух, что герцог Кетлер подбирает детей в свиту своего наследника, тот подсуетился.
        Генрих не знал, кому, сколько и каких взяток было сунуто, но он оказался-таки среди двадцати мальчишек, которым будет оказана честь быть представленными ко двору. И единственное, чего никто не понимал - почему детей отбирали не из знатных и богатых родов. Правда, ответ на этот вопрос собравшиеся получили быстро.
        Мальчишек отбирали вовсе не в свиту. Вот еще! Там и без них от желающих было не протолкнуться. Наследнику возжелалось поиграться в живых солдатиков. Причем он хотел набрать их и вовсе из низкого люда. Дескать, их не жалко, и они будут благодарны своему благодетелю. Однако герцог не мог пойти на такое попрание приличий. И мальчиков набрали из семей, пострадавших от войны. Тоже, в общем-то, никому не нужных, но, по крайней мере, получивших хоть какое-то воспитание.

        Фридрих Кетлер
        Книги про попаданцев читать вредно! Казалось бы, самый распространенный сюжет - набрать верных людей. Желательно с самого «дна», чтобы были абсолютно преданны и до глубины души благодарны. Вот только местную психологию я не учел. Кто допустит к сыну герцога всякую босоту?
        Да и отец развеял мои розовые мечты сделать верных сподвижников из беспризорников. Те, кто вырос на улице, быстро взрослеют, понимают, что к чему, и к десяти годам превращаются в крыс. Злобных, агрессивных и абсолютно не поддающихся дрессировке. Исключения из правил, возможно, встречаются. Но как и где их искать - большой вопрос. Так что стоит ли рисковать? Особенно если под рукой есть сироты, которым с детства внушили почтительность к герцогу и уважение к труду.
        Насчет последнего, кстати, мальчишки сумели меня удивить. Все, абсолютно все двадцать человек владели какой-нибудь профессией. На уровне подмастерья, конечно (подай, принеси, смотри внимательно и учись), но тем не менее. Попасть ко двору герцога они не могли мечтать даже тогда, когда их семьи были благополучны, а оказавшись на пороге нищеты, тем более оценили такой подарок судьбы.
        Я, разумеется, далек от мысли, что мальчишки теперь захлебнутся от благодарности. И тем более не обольщаюсь, что эта благодарность будет направлена на меня. Когда вместо абстрактных мечтаний сталкиваешься с реальностью, мозги быстро встают на место. И понимаешь, что только в книгах сподвижники закрывают героя грудью только потому, что он спел им пару песен Высоцкого или накормил несколько раз.
        В жизни все намного сложнее. И чтобы воспитать из этих пацанов воинов, которые будут мне верно служить, придется серьезно поднапрячься. А их верность и преданность нужно заслужить. Пока я - всего лишь сын герцога, который решил поиграться. И что говорить о других, если я сам не очень уверен, что моя авантюра с собственной армией закончится удачно. В том, что книги не всегда бывают правы, я уже убедился.
        - Мыслимое ли дело, наследник герцога, а занимается рядом с босотой всякой, - ворчал Отто. К своей обязанности присматривать за мной он относился очень серьезно. На мой взгляд, даже чересчур. Излишняя опека порой раздражала. Вот что я, одеться самостоятельно не смогу?
        - Герцог должен уметь управлять страной и людьми, - возразил я. - Вот я и учусь это делать. На ком тренироваться, как не на босоте? Отец тоже начинал с малого. Сам же рассказывал, что престарелый герцог Фридрих уступил своему племяннику сперва Гольдинген и Фрауенбург, а уж затем и остальное герцогство.
        - Для той босоты, что тебя сопровождает, довольно чести быть рядом с сыном герцога. Они одеты и обуты за казенный счет, и кормят их трижды в день. К чему их еще учить? Сумеют оружие в руках держать, и того довольно.
        - Хочу иметь верных людей, обязанных мне всем, что они имеют, - объяснил я. - Кто знает, на что они сгодятся в будущем. Потому и учу самому необходимому. А получится ли у меня достойно управлять ими… посмотрим.
        Первой проверкой на прочность стал поход. Я долго уговаривал отца взять меня с собой в инспекцию по стране, и, наконец, он согласился. Вот только герцог собирался путешествовать в карете, а меня и мальчишек ждало путешествие верхом. Мы должны были везти припасы для себя и лошадей, самостоятельно обустраивать лагерь, да еще и тренироваться. Разумеется, под присмотром аж трех бывалых военных, но все равно путешествие предстояло не из легких.
        Наверное, герцог ждал, что я попрошу о снисхождении. Ну или захочу для себя привилегий. А то и вовсе откажусь от путешествия - скорее всего, отцу не слишком-то хотелось тащить с собой пацана по послевоенным дорогам страны. Однако я оказался упертым. И прекрасно понимал, что второго шанса может не представиться.
        Жаль, конечно, что отряд мальчишек был «сырым», не спаянным и не тренированным. Но может, оно и к лучшему. Посмотрим, насколько они смышленые и выносливые. Единственная уступка, о которой я попросил отца, - дать мне немного времени на подготовку. Пусть ответственными за нас были взрослые люди, но формально я считался главой отряда. И именно мне предстояло в дальнейшем им командовать. Так почему не начать учиться собираться в поход прямо сейчас, раз уж подвернулся такой случай?
        Разумеется, кураторы проследят, чтобы я ничего не забыл и не перепутал, но мне пора было становится самостоятельным. Ну а заодно и самому проверить, чего я стою. Усвоил ли я уроки своих наставников. Кстати, и первую прогрессорскую вещь можно в этот мир притащить. Думается мне, что полевую кухню все оценят. Все равно обоз будет двигаться со скоростью телег, сопровождающих герцога в его походе, так что кухня нас не задержит.
        Еще одним предметом, требующим срочного изготовления, стало полковое знамя. Личный стяг наследника. У Курляндии было несколько вариантов флагов - и обычный, и морской, и для колоний, но я не хотел использовать ни один из них (хотя черный краб на красном фоне мне нравился). Я пока еще не герцог, так что лучше мне иметь собственный знак отличия.
        Думать над изображением я долго не стал - знаменитые щит и меч, признаки иной эпохи, показались мне достойным выбором. Красный фон, белый щит и черный меч. Государственные цвета Курляндии и мой личный символ. Герцогу, кстати, понравилась моя придумка, и он издал указ, дающий ей официальный статус.
        Куда сложнее обстояли дела с подготовкой пацанов. В первую очередь, им всем необходима была униформа. Ну а поскольку мне совершенно не нравились длиннополые камзолы и парики, то фасон пришлось придумывать самому. Портные, правда, запросили кучу времени на исполнение заказа, и я решил не гнать лошадей. Для начала перешьем на пацанов имеющиеся мундиры. А потом, по возвращении из похода, можно будет приступить к изготовлению нужного варианта.
        Ну а пока шли приготовления, пацанов учили правильно ездить верхом и ухаживать за лошадьми. Кое-кто уже умел это делать, а кто-то впервые сел в седло. Им будет сложнее всего. Выдержать верхом дневной переход - нелегкое дело, особенно с непривычки. Единственная надежда на то, что отцовский обоз будет ехать не слишком быстро. Герцог, даже если он путешествует по делам, не может обходиться совсем без свиты. А это значило, что с собой нужно было брать изрядное количество припасов. В разоренной войной стране могло просто не найтись достаточного количества еды.
        Что скрывать? Отправляясь с отцом в путь, я рассчитывал немного отдохнуть от уроков. Однако у герцога было свое мнение на этот счет. И двое учителей присоединились к нашей процессии. Действительно, ведь верховая поездка не могла помешать беседам о дипломатическом этикете и лекциям о мировой политике. И потренироваться в языках можно было. А также послушать множество интересных историй о прошлых сражениях. Последние, правда, звучали в основном на привале, поскольку сопровождались небольшой наглядной демонстрацией. Глядя на камешки и веточки, обозначавшие различные рода войск, я поневоле вспоминал фильм про Чапаева.
        Двигались мы, к счастью, не слишком быстро, с постоянными остановками. Полевая кухня была испробована и произвела фурор. Даже герцог как-то присоединился попробовать «солдатской еды». Хотя учитывая, что питался я вместе с ребятами, кормили нас нормально. Откровенного гнилья сыну герцога подсовывать не решались. Ну а нормальная еда давала нам сил не только на долгие переходы, но и на тренировки.
        Шпагой пацаны не владели от слова «совсем», так что пока дело ограничивалось работой над телом - подтягивания, отжимания и прочие радости жизни. Ну и руки тренировали. Нам всем выдали длинные штыри из дрянного железа, но достаточно тяжелые. И хотя я во владении шпагой продвинулся вперед, повторял заученные движения вместе с остальными. Стойки, выпады, повороты… лишним по-любому не будет.
        Пацанов, кстати, гоняли жестче, чем меня. Видимо потому, что правители не так часто оказываются в гуще битвы. Это несколько веков назад князья и ярлы вели дружины в бой, показывая личную доблесть и мужество. В XVII веке короли предпочитают наблюдать за битвой с удобного возвышения, чтобы контролировать ход сражения и своевременно послать подкрепление туда, где оно требуется.
        Личной храбрости это не отменяет, но понятно, что профессионального бойца из современного правителя никто делать не будет. А вот окружающие его воины должны идеально владеть оружием. И суметь защитить своего сюзерена в случае опасности. Это считалось чем-то само собой разумеющимся, а потому мое желание тренироваться наравне с остальными мальчишками воспринималась как небольшое чудачество, которое вскоре мне надоест.
        Мне не надоедало. Каждый раз, покидая седло, мы устраивали себе разминки. А иногда и пробежки. Правда, надолго пацанов не хватало - дыхалка у большинства была еще слабая. Ну а я старался не свирепствовать. Моей задачей на данный момент было вовсе не сделать из мальчишек великих воинов (за один поход это все равно не получится), а сблизиться с ними, научиться ими командовать и приучить их к военной дисциплине.
        Скорее всего, герцог думал о том же самом, когда решил взять нас с собой. Мой отец - на редкость рациональный человек. И если можно из одного поступка извлечь сразу несколько выгод, он именно это и сделает. Проверить мою решимость и настойчивость, узнать, годны ли набранные мальчишки, и погонять нас, чтобы мы притерлись и воспринимали друг друга как собратьев по оружию.
        Совместно разделенные трудности и пища, которую ели из одного котла, может сблизить лучше всяких специальных ухищрений. Я привыкну отвечать за подчиненных и заботиться о них, пацаны привыкнут подчиняться и воспринимать меня как командира, и мы все вместе получим бесценный опыт взаимодействия в походе. Не когда необученным мясом затыкают бреши в обороне, а когда опытные наставники ведут за собой молодежь. Давая достаточно свободы для принятия самостоятельных решений и контролируя, чтобы подопечных не занесло куда-нибудь не туда.
        Однако ни тренировки, ни лекции, ни сам поход не могли отвлечь меня от главного - наблюдения за тем, как герцог ведет дела. И промышленный потенциал Курляндии меня впечатлил. В стране были токарные, лесопильные и множество других мастерских, а кузницы встречались чуть не на каждом шагу. Курляндия изготавливала бумагу, стекло, конопляные канаты, льняные паруса, гвозди, крюки и другие подобные материалы. Якоб наладил производство по изготовлению орудийных стволов, ядер, гранат, стволов мушкетов, сабель, пороха.
        Страна чеканила золотые монеты высокого качества, производила свой кирпич, известь, сукно, льняное полотно, бочки (тара номер один в мире, в которой перевозили всё - от вина до пороха) и даже водку с пивом. В Курляндии умели прекрасно обрабатывать кожу, делали мыло и создавали предметы роскоши - ковры, гобелены и украшения. Европа, кстати, все это охотно приобретала. Сама же Курляндия ввозила лишь соль, сельдь, дорогие ткани и пряности.
        Большая литейная мастерская для производства артиллерийских стволов появилась в стране еще в прошлом веке. Герцогу принадлежали несколько заводов по производству металла, находящихся в Норвегии. Хорошо организованная продукция курляндских верфей шла на экспорт в Англию, Францию, Испанию, Голландию и даже Венецию. Ну как, как герцог сумел все это организовать? Маленькая страна, ничем не выдающаяся, но один гениальный правитель - и такой качественный рывок вперед.
        Ведь можно же, можно делать подобное, не ломая через хребет! Нашему Пете Первому поучиться бы у Якоба Кетлера вести дела. Но Петруша встретился с его сыном, который кроме как блистать, ничего не умел. А растранжирить деньги куда проще, чем их заработать. Я, например, смотрел на количество дел, с которым управлялся отец, и тихо фигел. Не факт, что я буду способен на подобное. Похоже, нужно заранее подбирать помощников. Блин, может, Якоб Кетлер тоже попаданец? Причем с ноутбуком и стадом роялей в кустах?

        Осень стояла на удивление теплая и сухая, дороги не развезло, так что мы путешествовали с относительным комфортом. Посетили верфи, несколько мельниц, мануфактуры и даже заскочили в столицу. Митава выглядела жалко. Шведы уделили ей особое внимание, и после их нашествия остались буквально руины. Герцог, глядя на это безобразие, расстроился донельзя. И посетовал, как сложно будет восстановить столицу в прежнем блеске.
        Стоп, стоп, стоп! А зачем восстанавливать? Лучше отстроить заново, создав самый современный и удобный город. Кардинально изменить планировку, утвердить внешний вид домов и разбить скверы и парки.
        Насколько я знал, лет через двадцать герцог, наконец, решит искать защиты у России. И предложит Алексею Михайловичу установить новые дипломатические и совсем новые торговые отношения. В планах Якоба было направить российский транзит через Латгалию на Бауску и далее в Виндаву и Лиепаю, минуя, таким образом, шведские владения и Ригу. А еще неуемный герцог хотел построить 15-километровый судоходный канал, который соединил бы Даугаву (возле Яунелгавы) с Лиелупе, с тем, чтобы русские корабли с товаром приплывали прямо в Митаву, минуя все ту же шведскую Ригу. В реальной истории смерть Якоба поставила крест на всех этих планах. Так почему бы не начать воплощать их раньше? Почему бы не превратить Митаву в приморский город, подобно Брюгге и Генту?
        Отец завис, пытаясь переварить мою идею. Видимо, о таком глобальном повороте в сторону России он пока не задумывался. Но мысль была признана интересной. В любом случае не помешает увеличить торговый оборот. А Россия - страна большая, и может многое предложить. Идеально было бы иметь с ней общую границу, но до этого пока было далеко. Речь Посполитая была серьезным игроком на мировой арене. И для того, чтобы ввязаться с ней в очередную войну, России нужен был серьезный повод.
        Между прочим, герцог сражался против русских в одной из таких войн (в 1634 году). Привел 700 человек к Смоленску. Однако все это не помешало ему в дальнейшем торговать с Россией. Он точно попаданец! Потому что, несмотря на эпоху меркантилизма, ни один правитель больше не отличался таким рационализмом и здоровой наглостью. И не создавал в своей стране подобного долговременного «экономического чуда».
        А как он подрассчитал с колониями? Я, например, всегда гадал - почему Якоб остановил свой выбор именно на Тобаго? Оказывается, все дело было в товаре, который герцог собирался возить с ранее захваченного острова Андрея. В живом чернокожем товаре, который считался скоропортящимся. Оказывается, герцог разбирался не только в управлении страной, но и в гидрометеорологии.
        Дело в том, что в Атлантике ветра и течения движутся по часовой стрелке, как бы скользя вдоль Африканского и Американских материков. Дельта реки Гамбии и остров Тобаго находятся на одной широте, и вдоль этой широты с востока на запад всегда дует попутный ветер, к тому же от Африки к Америке устремляется еще и Южное пассатное течение. Все это делало путь кораблей со скоропортящимся товаром очень быстрым.
        На Тобаго часть рабов перепродавалась, часть направлялась на плантации табака, кофе и сахарного тростника. Кроме этого дорогого товара, корабли Якоба прихватывали еще более дорогие пряности и устремлялись на север, и подхваченные попутными ветрами и течениями, влетали прямо в Ла-Манш. Словом, герцог все продумал. И не его вина, что в конечном счете колонизация закончилась неудачей.
        У Курляндии просто не было достаточно людей и возможностей, чтобы удержать захваченное. И голландская колония на том же Тобаго вскоре уже втрое превосходила курляндскую по численности. Не говоря уж о торговых возможностях. Да и не везло Якобу с этой колонией, хоть ты тресни. Первый же завоз колонистов был практически полностью уничтожен тропической лихорадкой. Ну а теперь, после войны, несмотря на то что Тобаго вернули Якобу по Оливскому миру, герцог, похоже, готов был опустить руки. Тут страну бы восстановить, не до колоний.
        Дел в Курляндии действительно было выше крыши. Шведы нанесли серьезный ущерб, и восстанавливать мануфактуры придется долго. Причем нужно было торопиться, чтобы постоянные покупатели не ушли к конкурентам. Европа, уже отошедшая от ужасов Тридцатилетней войны, активно грабила колонии и становилась сильнее. Она развивалась бешеными темпами, и если сейчас потерять рынок сбыта, потом его уже будет не восстановить.
        Кроме западного направления существовало вообще-то еще и восточное, но Якоб относился к России настороженно. Торговал, вел дипломатическую переписку, но относился подозрительно к каждому чиху. В общем-то, неудивительно, если вспомнить, что очередная война русских с поляками и литовцами шла в непосредственной близости от герцогства. Мало ли… Увлекутся московиты и прихватят нужные им территории. Россия и внимание-то на Курляндию обратила только в 50-х годах, после начала войны с Польско-литовским государством. До этого, несмотря на многочисленные попытки Якоба наладить контакт, герцогство не интересовало русских царей.
        Недавний Оливский мир был благом для герцога, а русским принес одни только неприятности, изменив соотношение сил в войне, которая так хорошо для них начиналась. После того как Речь Посполитая заключила мир со шведами, она могла направить против своего давнего врага многочисленные и опытные резервы. Результат не замедлил сказаться, и русские стали постепенно терять завоеванные города, один за другим.
        Жаль, конечно, что дело повернулось именно так. Общая граница с Россией Курляндии была бы очень выгодна. А русские деньги, вложенные в местные предприятия, могли сработать как подушка безопасности при попытке чужого вторжения. Та же Швеция подумает, прежде чем напасть, если будет знать, что итогом ее действий может стать война с Россией. А за выход в Балтику и возможность совместно строить корабли для походов в Индию Алексей Михайлович многое бы отдал.
        Но, во-первых, на сложившуюся ситуацию вряд ли можно как-то повлиять, а во-вторых, даже если бы я знал, что делать, это не помогло бы. Мне всего десять лет! И никто не будет воспринимать всерьез мое мнение. Мне повезет, если хотя бы к пятнадцати со мной станут считаться. И страшно представить, какие усилия для этого придется приложить.
        Впрочем, почву для сближения с Россией можно прощупывать уже сейчас. Почему бы мне не обзавестись еще и русским наставником, который поможет «выучить» язык и расскажет подробнее о стране? При всей неоднозначности политической обстановки (все-таки Россия воюет с нашим сюзереном), торговлю никто не отменял. Ничего личного, только бизнес. Войны - это то, на чем можно хорошо заработать. Особенно если ты в них не участвуешь. Америка нехило поднялась на Второй мировой. Почему бы и Курляндии не использовать свой шанс?
        Жаль, что в сутках было всего 24 часа. Я крутился как заведенный. Поняв, что учеба мешает мне проводить достаточно времени с мальчишками, я сделал совместными все занятия по физической подготовке. А потом пацаны начали присутствовать не только на уроках чтения, письма и счета, но и на некоторых других предметах, как слушатели. Преподаватели ничего против не имели (все равно они уделяли внимание только мне и отвечали только за мои результаты), а ребятам нравилось.
        По многим предметам они от меня отставали, особенно по точным, но городская школа уже восстановила свою работу, и постепенно мальчишки поднялись до уровня своих ровесников, которые обучались в школе постоянно. По себе я их не мерил, это было бы нелепо. Все-таки за моими плечами был вуз, какое тут может быть сравнение? Потрясать своими знаниями я никого не стремился. Люди не любят тех, кто слишком от них отличается. А десятилетний пацан, изобретающий паровой двигатель, явно не вписывался в картину нормального мира.
        У меня и так хватало странных идей. Едва мы вернулись из похода, я занялся формой для моих ребят. Она должна была быть удобной, немаркой и функциональной. Словом, кардинально отличаться от того, что принято. И у меня даже отмазка имелась - дескать, не заслужили мы еще носить полноценные мундиры. Герцог на это соображение покивал, но насчет «мы» велел забыть. Я, по праву своего рождения, уже имел чин. И даже орден. Противно, если честно, иметь незаслуженную награду. Позировать в нем для официального портрета я наотрез отказался.
        С портретом вообще получилась интересная история. У всех правителей и их наследников обязательно были их изображения. Причем с соблюдением всех канонов и условностей, включая отведенную в сторону руку с жезлом или свитком. Детский портрет на коне тоже входил в список обязательных. И я заранее скрипел зубами, представляя, какой ужас там получится.
        Вам же наверняка встречались картинки в Интернете, где какой-нибудь толстый, плешивый политик сидит верхом на деревяшке, а с него рисуют чуть ли не Наполеона в горячке боя? Так вот мне подобное унижение предстояло пройти в реальности. Сидеть на деревянной конструкции, снабженной богато расшитым седлом, и держать на весу руку, в которой сжат малый скипетр. Блин, не забыть бы пометить в списке дел на ближайшее будущее - изобрести фотоаппарат. Хотя бы от долгих часов позирования для портретов я буду избавлен.
        Единственное, что радовало - пока я позировал, у меня было время на размышления. Меня никто не дергал и не отвлекал. А в те моменты, когда мы делали небольшой перерыв, я записывал и зарисовывал пришедшие мне в голову идеи. Так родилась и форма для мальчишек. Чего велосипед-то изобретать, если я знаком с формой будущего? Просто… сразу этого демонстрировать было нельзя. Нужно, чтобы обмундирование выглядело плодом моих долгих усилий и размышлений. Причем, если учесть современную моду, не слишком удачным. Ха! Пусть и дальше так думают.
        С таким же недоверием и откровенными насмешками окружающие относились к моим проектам, которые я обсуждал с Гюйгенсом. Ученому идея самоходной кареты тоже казалась нереальной, но он поощрял мое увлечение механикой. И с удовольствием демонстрировал свои работы, объясняя, что к чему. Даже не буду врать, хвастаясь, будто я все понял. Часовые механизмы - это все-таки очень сложно.
        Если бы не Гюйгенс, в ближайшие лет пять я бы и не рыпнулся изобретать что-нибудь интересное. Но идея парового двигателя просто рвалась наружу! Между прочим, Папен создал прототип именно под влиянием Гюйгенса, так что я немного обгоню время. Да и не собираюсь я пока полноценную машину ваять. Я собирался сделать то, что будет расценено как естественный мальчишеский порыв - сделать игрушку.
        Собственно, если верить некоторым слухам, Фердинанд Вербист всего через десять с небольшим лет склепает для китайского императора действующую модель. А чем я хуже? Мне, по крайней мере, не придется двигаться вслепую. Я точно знаю, чего хочу и как оно должно быть устроено. Даже расчеты самостоятельно сделаю. От Гюйгенса мне требуется помощь в механике. Ну и прикрытие, типа не я все это изобрел.
        Игрушка никакой роли в истории не сыграет. После изобретения Папена и до момента, когда паровые машины зашагали по миру, прошло достаточно времени. Так что вряд ли мое изобретение кто-нибудь воспримет всерьез. Разве что Гюйгенс оценит, и, может быть, родит какой-нибудь дополнительный научный труд.
        Учеба, тренировки и эксперименты отнимали столько времени, что я почти забыл о музыке и живописи. Герцог напомнил. Пока до нас шла гитара, заказанная у лучшего мастера Испании, мне предложили попробовать свои силы… на скрипке. Нет, я, конечно, все понимаю. Сын герцога, голубая кровь, белая кость… Но скрипка? Я владел ей только потому, что в рок-группе из четырех человек приходилось совмещать несколько умений. У меня были гитара, упомянутая скрипка и синтезатор. Солист, помимо гитары, владел флейтой и саксофоном. Да и остальные от нас не отставали. Даже ударник мог (чисто гипотетически) исполнить пару песен и взять три блатных аккорда.
        Увидев скрипку, я не обрадовался. Стандартный инструмент, пусть и выполненный в приличном качестве, не дотягивал до привычных мне экземпляров. Ну да, Страдивари еще не создал свои произведения искусства, и у него еще нет подражателей. Придется обходиться тем, что есть, чтобы не расстраивать отца. А не забацать ли мне Рахманинова? Скрипка пела, стонала, плакала и рождала неизвестные в этом времени звуки. Как же я скучал по своей жизни, оставленной в прошлом!
        Все-таки человек - это животное. Эгоистичное и не желающее ценить то, что имеет. Да, сейчас я сын герцога, и могу позволить себе многое. Но проблема в том, что в XVII веке нечего позволить! Чем заняться представителю «золотой молодежи»? Охотой? Девочками? Балами? Строительством Версалей? Даже не смешно. Будучи начальником отдела финансовой безопасности в не самом маленьком банке, я имел намного больше. Век информационных технологий накладывает свой отпечаток.
        Если бы не Якоб, я, скорее всего, плюнул бы на свои прошлые увлечения. Это когда универ закончен, и рабочий день 8 часов, можно отвлечься. И порисовать в свое удовольствие, и в ночном клубе выступить. А когда у тебя дел столько, что на 24 часа не хватает, не до мелочей. Даже если понимаешь, что эти самые мелочи спасут тебя от поехавшей (в результате перенапряжения) крыши.
        Однако отец не меньше, чем я, был заинтересован в моем душевном здоровье. Он, конечно, радовался, что его сын взялся за ум, но не хотел, чтобы наследник перенапрягся и поехал крышей. Думается мне, именно поэтому моим мальчишкам и позволили посещать часть моих уроков. Якоб понял, что я ответственно отношусь к людям, оказавшимся в моем подчинении, а потому шел мне навстречу.
        Ну а что удивительного? Я всего лишь мальчишка, даже по меркам жестокого XVII века. Покамест не мое собачье дело распоряжаться судьбами людей (тем более городов). Но рано или поздно мое время настанет. И лучше заранее подготовиться к этому моменту. Ну а там - куда кривая выведет. Интересно было бы взглянуть, что напишут обо мне историки будущего. Впрочем… Тут бы с собственным настоящим управиться. Но чему быть - того не миновать. Так что с богом, даже если он тут лютеранский. Я все равно попытаюсь изменить реальность так, как мне нравится.

        Глава 3

        Рука плавно отводится в сторону, легкое приседание, затем встать на цыпочки… Шаг вправо, на цыпочки, шаг влево… Скользящий шаг вперед, еще два, поклон… Целый час топтания в парадном платье, при шпаге и с партнершей, которая неодобрительно поджимает губы. Это издевательство называется почему-то танцем. Знаменитая павана, чтобы ее приподняло и расплющило. Причем не простая, а квадратная.
        Вторая пара - мой учитель изящных манер Поль с одной из придворных дам. Ему досталась особа посимпатичнее. А мне, наверное, специально выбрали блюстительницу строгих манер, с физиономией, похожей на сушеную курагу, и таким выражением лица, как будто она килограммами поедала лимоны, запивая их уксусом. Это чтобы у меня никаких неподобающих мыслей не завелось? Блюдут мою нравственность?
        Не больно-то и хотелось. Во-первых, организм ничего такого пока не требует, а во-вторых, местные дамы впечатления не производят. Я ведь уже говорил, что запашок от них не очень? Не то чтобы «смердят аки лютый зверь» (это все-таки больше похоже на историческую байку), но… на большого любителя. Первое время, правда, с непривычки вообще невыносимо было, но потом как-то притерпелся. Уже не так раздражает. Помню, нелюбовь европейцев к мытью в интернетах объяснялась недостатком древесины и ее дороговизной (как и угля). Но, во-первых, знатные господа и дамы явно на себе не экономили (там драгоценности и наряды стоили столько, что вязанка дров бесследно потерялась бы), а во-вторых, от отсутствия леса Курляндия не страдает. Если уж не в бани ходить, то ванны принимать могли бы. Похоже, это просто не принято. И церковь не слишком одобряет. Так что с мытьем существуют проблемы, а одними обтираниями нужного эффекта не добьешься. Да и условий в замке для этого особых нет.
        …Шаг вбок, встать на носочки, еще шаг, опять на носочки. Все это плавно, медленно, с достоинством. Блестит натертый паркет, уложенный причудливым геометрическим рисунком, и на нем отражаются солнечные лучи, проникающие сквозь огромные окна, разделенные полуколоннами. Кажется, что стена чуть ли не полностью из них состоит. Шторы чисто символически обрамляют высокие арки, драпируясь причудливыми складками.
        У противоположной стены, обитой тканью, стоят небольшие диванчики и многочисленные стулья на витых ножках. Высокий сводчатый потолок украшен лепниной, росписью и позолотой. Картинки античных сюжетов сменяют одна другую. Статуи из белоснежного мрамора стоят в нишах, приподнятые над полом примерно на метр. Все это дорого, красиво, но… совершенно обычно. Если первое время я рассматривал мебель, картины и многочисленные безделушки с восхищением и некоторой почтительностью, то теперь перестал обращать на них внимание.
        Человек - странное существо. Быстро привыкает и к плохому, и к хорошему. Моя зацикленность на том, что я попаданец, прошла месяца через два. И я понял, что борьба детского организма и взрослого разума проходит не так гладко, как мне хотелось бы. Несвойственные мне порывистость и желание всех поразить частенько выходят из-под контроля. Вот и сейчас мне больше всего хотелось сбежать, чтобы заняться чем-нибудь гораздо более интересным. А ведь я-взрослый частенько занимался нудными и неинтересными вещами, если того требовали обстоятельства. И моя терпеливость помогала мне ловить «косяки» в финансовых документах. Мда. Придется нам с организмом как-нибудь находить общий язык.
        Я еле дождался, когда закончится, наконец, очередной урок танцев. Балы были неотъемлемой частью жизни местного общества. Здесь общались, заключали сделки и брачные союзы (зачастую это было одно и то же), мозолили глаза правителю, напоминая о заслугах (своих личных или далеких предков), и просто сплетничали.
        Развлечений в XVII веке было немного, так что каждый бал был событием. И огромной тратой денег. Даже отец, весьма прагматичный, рассудочный и меркантильный человек, не мог отказаться от их проведения. Хотя казалось бы - страна только после войны, какие балы? Ан нет. Традиции есть традиции. И я мучился, изучая различные танцы. Павана, контрданс, аллеманда и грамматическая основа танцевального искусства - куранта.
        Вовремя, кстати, мы эти расшаркивания закончили. Утренний чай (недешевая вещь по нынешним временам) уже просился наружу, и я спешил от него избавиться. К моему счастью, невзирая на то что я читал в Интернете, люди XVII века (во всяком случае, в Курляндии) ведут себя адекватно, и за портьерами в замке все же не гадят. И нужду не справляют в первом же подвернувшемся месте. В замке есть вполне приличные туалеты - для герцогской семьи, для придворных и для слуг. То место задумчивого уединения, в которое я спешил, было небольшой комнатой (метров десять квадратных). Отделанные изразцами стены, и в центре довольно удобное сиденье, похожее на пуфик с дыркой посередине. Причем верхняя часть еще и поднимается! Никаких труб, конечно, нет, есть глубокая яма. Но все вполне цивилизованно. Даже тазик с водой стоит, который меняют после каждого посетителя.
        Конечно, остальные туалеты не столь нарядные, как тот, что предназначен для герцогской семьи, но они есть! Так что жить можно. Словом, в Европе все не так страшно, как я напридумывал себе, начитавшись интернетовских баек. Есть, конечно, отдельные случаи… но они везде есть. А дамы, кстати, отталкивали не только запахом, но и внешностью.
        Красивых женщин всегда мало. А в Курляндии с этим вообще беда была. Мало того что местная мода никак не сочеталась с моими представлениями о прекрасном, так еще и сами мордашки были откровенно никакие. От запаха, в конце концов, даму можно отмыть. И легкую полноту я пережил бы (плоские животы? забудьте!), а вот с невзрачной внешностью уже ничего не поделаешь. Не спасали ни парики, ни наряды, ни тонны косметики. Местные признанные красавицы не вызывали у меня ничего, кроме чувства острой тоски по оставленному в прошлой жизни.
        К счастью, ударяться в глубокую депрессию было просто некогда. Учеба сжирала все время. У меня появилось ощущение, что я несколько распыляюсь, но отказаться от какой-либо дисциплины было выше моих сил. Раз уж я готовился стать правителем, мне потребуются все знания, которые я только смогу получить. Несколько языков? В первую очередь. Каждый правитель был полиглотом. Пять-шесть языков - это обязательный минимум для общения с соседями. А еще и латынь с греческим прилагались, ибо без них человек и образованным-то не считался.
        А я еще и русский решил выучить. Точнее, прикрыть свое знание этого языка. Вот только не сообразил, что язык XVII века очень сильно отличается от языка XXI века. Ладно разные яти, фиты и твердый знак в конце слова, об их существовании я хотя бы подозревал. А вот к тому, что один звук может обозначать две буквы, я как-то был не готов. Про буквы «кси» и «пси» я вообще никогда не слышал. А надстрочные знаки просто взламывали мой мозг. Так что русский язык реально пришлось учить, как и любой другой иностранный.
        Еще хуже стало, когда я попробовал разговаривать. Оказывается, мое тело, которое с легкостью воспроизводило латынь и греческий, на русском давало сбои. То есть мысленно я слово мог проговорить, а произнести вслух - застрелиться проще. Такое ощущение, что у меня во рту горячая каша. А мой язык завязывался в узелки до тех пор, пока не возникало ощущение заработанного перелома.
        Хорошо хоть препод мне достался вменяемый. Молодой человек примерно 25 лет, который представился Петром, происходил из древнего, но обедневшего боярского рода. Его отцу пришлось чуть ли не царю в ноги падать, чтобы обеспечить своего отпрыска нормальной работой. Ну и сам Петр, надо отдать ему должное, старался на совесть. Действительно меня учил, не смешивая свои уроки с политикой.
        Жаль, но в XVII веке мало кто понимал ценность влияния на детские умы. Кроме французского агента не было вообще никого, кто пытался бы меня приручить. Льстили безбожно, но больше для того, чтобы подобраться к моему отцу. А вот методично вбивать в голову, что какая-то страна лучше прочих, и что все, что она делает - безусловно правильно, этого не было. Полагаю, что и мой учитель Поль - это один из старых кадров Ришелье. Тот любил многоходовые интриги, умел мыслить глобально и планировать будущее.
        Вот у кого бы поучиться! Отец, при всем уважении к нему, был больше промышленник, чем политик. Не уловил момента, когда нейтралитет страны стал из полезного губительным. И прохлопал нападение шведов, понадеявшись на дипломатические бумажки. Ну, подписали с ним договор о мире. И что? Понятно же, что на этот документ наплюют сразу же, как только изменится ситуация. А Якоб до сих пор опирался на какие-то официальные обещания.
        Да грош цена им в базарный день! Вот зуб даю, что шведы нас еще раз на прочность попробуют. Пусть даже это будет не полноценная война, а локальный конфликт, но нападения не избежать. Убытки герцогства от войны составили 6,5 миллиона талеров, колоссальную сумму (для сравнения: совокупный внутренний доход Швеции в то время составлял 3,5 миллиона). Неужели шведы устоят перед повторением грабежа? А нам их и встретить нечем. Речь Посполитая в лучшем случае выдаст шведам ноту протеста. Сильно это поможет Курляндии?
        Я не уверен, что наша страна вообще сумеет оправиться после войны и вернуться на прежний уровень. А уж если она попадет под каток разорения еще раз - вообще без шансов. Так что нужно начинать думать в этом направлении. Неплохо было бы иметь «крышу». Но чего такого ценного наша маленькая страна может предложить, чтобы другое государство стало из-за Курляндии впрягаться в войну со шведами?
        Старая пословица предупреждает, что если не кормить свою армию, то тебе же хуже будет. Но что, если страна слишком маленькая? И содержать огромную армию просто не имеет возможности? Всю свою прошлую жизнь я прожил в большом государстве, которое могло за себя постоять. И оказаться маленьким пушистым кроликом, возле которого кружат сразу три хищника - ощущение не из приятных. Речь Посполитая еще ладно, мы и так их вассалы. Но ни Швеция, ни Россия не откажутся прихватить то, что плохо лежит.
        В принципе, если наладить нормальную разведку, о вражеских планах нападения можно узнать заранее. Тут вообще не очень серьезно относятся к сохранению военных и иных тайн. А имея много денег, можно привлечь к решению проблемы наемников. В Европе крутится куча народа, которая не умеет ничего, кроме как сражаться и убивать. И, что характерно, и не хочет уметь. Но такой номер пройдет один раз, максимум два. Постоянно пользоваться наемниками опасно. Они никогда не будут думать о благе страны, за которую сражаются.
        Помнится, это я еще в своей прошлой жизни у Макиавелли читал. «Полагаться на наемные и союзные войска бесполезно и опасно, и если кто-то рассчитывает утвердить свою власть с помощью наемников, то ему не видать покоя и благополучия, ибо они разобщены, тщеславны, недисциплинированны и ненадежны». Сложно не согласиться с умным человеком. Но неужели нет никакого приемлемого выхода из сложившейся ситуации?
        Понятно, что географическое положение Курляндии и ее материальный достаток просто умоляют сильных врагов «захвати меня». Но можно же хоть как-то повлиять на ситуацию? Думаю, что при невозможности содержать огромную армию, можно сделать упор на более совершенное оружие. Такое, которое даст неоспоримое преимущество перед врагом. Большую войну Курляндия не потянет (такие «развлечения» плохо сказываются на бюджете любой страны), но короткое сражение с целью отбить желание поживиться за чужой счет - вполне.
        Кстати, новое, прогрессивное оружие и наемники не совместимы от слова «совсем», иначе изобретение быстро уйдет за границу. Оно, конечно, все равно уйдет, но хотя бы после первого боя, а не до него. А если хорошенько подумать над конструкцией и составом металла, то и повторить не сразу смогут.
        Наверное, пора конкретизировать свои планы на будущее. Иначе я так и буду разбрасываться, хватаясь за все сразу и не получая в итоге ничего хорошего. Период адаптации закончен, и нужно думать, в каком направлении двигаться.
        Первым пунктом идут пацаны. Бросать я их не собираюсь. Проект оказался даже более удачным, чем я предполагал. Не все мальчишки станут воинами, но тунеядничать и лениться ни один не стал. Обучаясь вместе со мной, некоторые ребята проявили склонность к механике и математике. Такие устремления следовало поощрять, и Гюйгенс не отказался от пары помощников. А что? Можно свалить грязную работу, и платить не нужно. Правда, стоит отдать ему должное, он и о процессе обучения не забывал.
        Ну а поскольку одного Гюйгенса для реализации моих амбициозных планов было мало, я начал капать отцу на мозги, чтобы тот пригласил еще и Глаубера. Герцог сопротивлялся. Опасался, что я займусь поисками философского камня и спущу на это дело все состояние. Блин! Семнадцатый век на дворе, какие камни? Однако я с удивлением выяснил, что эта идея не потеряла своей привлекательности. И находятся люди (образованные, между прочим), которые продолжают рыть в этом направлении.
        Еще больше я удивился, когда узнал, что Глаубера обвиняют в том, что он… аферист. Типа, продал рецепты лекарств, а приготовить по этим рецептам ничего нельзя. Скандал разгорелся еще лет пять тому назад, но отголоски, видимо, до сих пор не утихли. Я когда-то читал, что на Глаубера наехали виноделы, когда тот изобрел винный спирт и уксус. Конкурентов нигде не любят, а один ученый против толпы финансово заинтересованных дельцов - это даже не смешно. Но я как-то не думал, что все настолько серьезно. В любом случае я хотел заполучить этого ученого, и старые скандалы меня совершенно не интересовали.
        Что я планировал получить в итоге? Найти для Курляндии свою нишу. Страна поднялась во время Тридцатилетней войны, продавая в Европу буквально все подряд - и ткани, и корабли, и зерно. Но долго рассчитывать на этот бизнес нельзя. Европейские страны уже отошли от глобальной войны, сами начали производить много полезного, и грабят колонии гораздо эффективнее, чем Курляндия.
        Продавать товары своим соседям? Смешно, но эти самые соседи не слишком богаты. Ни Швеция с ее постоянными войнами и дефицитом бюджета, ни Речь Посполитая с перманентными шляхетскими разборками, ни Россия, которая еще не отравлена вирусом преклонения перед Западом - ни одна из этих стран не сможет стать надежным, постоянным покупателем. Торговать с ними можно и нужно, это приносит хорошую прибыль, но Европу однозначно не заменит.
        И какой вывод? Производить что-нибудь эксклюзивное. И хранить секрет производства, организовав нечто типа закрытого города. Зеркала, хрусталь, цветное и прозрачное стекло - все это может стать неплохим источником прибыли. Глаубер, кстати, со стеклом работал, его просто нужно направить в нужную сторону. Ну а вкупе со знаниями и умениями Гюйгенса можно получить прекрасные хронометры и более совершенные подзорные трубы.
        Паровой двигатель я тоже не заброшу, но это, скорее, для того, чтобы отточить свои навыки. О железных дорогах покамест можно только мечтать. Но сделать первые шаги в этом направлении было бы неплохо. Я же не только на себя работаю, но и на перспективу. А это значит, что не стоит пренебрегать никакими возможностями. Я даже планировал уговорить отца отпустить меня «в свободное плавание». Под присмотром, конечно, но дать больше самостоятельности.
        Нет, ну а что! Сам герцог в 12 лет в Ростокский университет отправился. А раз меня он не хочет далеко из страны отпускать (в связи со сложившейся политической обстановкой его можно понять), то пусть даст возможность обучаться на практике. Начать свое дело, ставить эксперименты и зарабатывать деньги. Надо учиться налаживать торговые связи, продавать товар и организовывать производство. До сих пор я работал в сфере, где деньги рождали деньги. А теперь мне предстояло нечто для меня новое.
        Нет, от своей прежней профессии я тоже не собирался отказываться. У меня в планах было организовать банковскую сеть и обязательно поближе познакомиться с амстердамской биржей. Там крутятся очень большие деньги, будет глупо их упустить. Только недавно закончилась истерия с «тюльпаноманией». В период этого помешательства цены на луковицы тюльпанов взлетели до фантастических высот. Доходило до того, что одну луковицу, по словам свидетеля этих событий, меняли на «новую карету, двух лошадей серой масти и их упряжь». А потом - бум, и толпы новых нищих ищут, кому бы продать эти чёртовы луковицы.
        Дураками предков, конечно, считать не стоит. На амстердамской бирже наверняка такие зубры водятся, что сожрут живьем без соли и не подавятся. Но в моей голове крутились потрясающие схемы! Ум человека, желающего как можно больше халявы, придумал кучу возможностей «относительно честного отъема денег у населения». Максимум выигрыша при минимуме вложенных средств!
        Еще одним местом, где можно было неплохо поживиться, оставалась Африка. Благодаря беседам с отцом, я выяснил, что из Гамбии в Курляндию поступали слоновая кость, кожи антилоп, разные экзотические коренья, перец, пальмовое масло и, конечно, жемчуг. Мы впаривали туземцам металлический ширпотреб и алкоголь, а они отдавали кучу ценностей, включая собственных соплеменников. Правда, золота в Гамбии Яков так и не нашел. Ха! Зато я знаю, где в Африке есть алмазы! Прямо чуть ли не на земле лежат и ждут, когда их кто-нибудь подберет.
        А золото Трансвааля? Вот только стоит нам найти там что-нибудь существенное, как тут же образуется толпа желающих прикарманить доходное место. Единственный вариант избежать такого поворота событий - держать свою находку как можно дольше в секрете, и успеть вывезти из Африки как можно больше, пока более сильные державы не ввязались в дележку прибыльных земель. В XIX веке англы были бесспорными фаворитами. А сейчас к веселухе могут присоединиться и французы, и голландцы, и испанцы. Наверное, стоит дождаться очередной глобальной европейской войны (за испанское наследство, например), и вот тогда можно сорвать банк.
        А что? Захватить никому не нужные земли в качестве перевалочной базы, а году так в 1698-м «найти» там золото и алмазы. Пока весть дойдет до Европы, там уже будут заняты внутренними разборками. Какие-то войска, может быть, и пошлют, но вряд ли станут серьезно распылять силы. В том, что тайну удастся долго сохранить - я сильно сомневался. Как ни таись, все равно кто-нибудь проболтается. Да и от шпионов не застрахуешься.
        Другое дело, что новости из Африки до Европы идут долго. А правителям для начала нужно понять - не дезинформация ли это. И действительно ли запасы алмазов и золота велики. Стоит ли связываться, ведь момент-то откровенно неудачный. Словом, если подрассчитать, получится очень неплохая авантюра. Прибыльная. А корабли в достаточном количестве Курляндия изготовить способна. Между прочим, Якоб клепал эти самые корабли в таких количествах и такого качества, что их с удовольствием покупали. Причем не кто-нибудь, а Англия, Франция и Италия. Имевшие, между прочим, и свои гигантские верфи.
        Мда. Чем больше я вникал в дела Курляндии, тем отчетливее понимал, что я самый натуральный классический попаданец. А в качестве гигантского рояля мне досталась целая страна. Между прочим, по закону жанра, герой должен превозмогать, а мне досталась прогрессивная Курляндия, пусть и немного в поюзанном состоянии. С ходу даже и не поймешь - а чего тут прогрессорствовать-то? Все уже украдено… в смысле сделано до нас.
        Сельское хозяйство? Впереди Европы всей. Якоб уже давно ввел рациональную обработку полей и прогрессивную для XVII века агротехнологию. Даже грамотную мелиорацию провел. Осушенные земли засевал только сортовым зерном и исправно платил премию тем помещикам, кто поступал так же. В других местах, в поймах рек, он ставил плотины, искусственно на несколько лет заливал земли водой, выращивая в образовавшихся прудах рыбу, затем воду спускал и на удобренной илом земле сеял пшеницу. И она у него вырастала, давая невиданные урожаи. Удивительно, но при Якобе в окрестностях Бауски пшеницы стали сеять даже больше, чем ржи…
        Животноводство? Герцог без всяких ноутбуков догадался закупать голландских коров и испанских овец, которые давали много молока и шерсти. И про свиней не забыл, поскольку хрюшки - это сало, а сало - это свечи, а свечи в XVII веке - это единственный источник освещения, имевший гарантированный спрос и приносивший хорошие деньги.
        Ну, а про железо, ткани и корабли я уже говорил. Якоб реально сотворил экономическое чудо: стоимость вывозимых из герцогства товаров значительно превысила стоимость ввозимых. Золота у Якоба было так много, что он финансовым способом стал решать даже внутриполитические задачи. В частности, выкупил все заложенные-перезаложенные имения курляндской аристократии.
        Словом, один неистовый прогрессор в нашей стране уже случился. И чтобы его переплюнуть - это я даже не представляю, как постараться нужно. Моя задача - не слить то, что мне достанется. А в идеале - сделать Курляндию еще богаче. Ну и постараться защитить ее, чтобы никакие шведы свои загребущие ручки не тянули. Хотя бы из опасения, что потеряют гораздо больше, чем приобретут. Блин! Сейчас самое время, чтобы вмешаться в их историю. Карл X благополучно помер, Карл XI еще маленький ребенок, а Магнусу Делагарди можно прищемить хвост. В постоянно воюющей Швеции финансовые дела идут не очень. Эх, как же жаль, что будет прохлопан такой удобный момент! Внутренние разборки надолго отвлекли бы шведов от соседей.
        Что я мог сделать прямо сейчас? Начать реализовывать свои знания. Где-нибудь в тихом месте, славном своими мастерами. Для начала поработаем с янтарем (видел я как-то, как измельченный до состояния крошки янтарь прессуют, нагревают, смешивают с красителями и разливают в различные формы), попробуем изобрести хрусталь и освоить производство мельхиора. Между прочим, китайские поделки из него в Европе порой стоят даже дороже, чем серебряные. Да, и над оружием необходимо поработать. Создать нечто такое, что даст преимущество в сражении.
        Ну а следующим пунктом станут хронометры, подзорные трубы и карманные часы. Вызов для Гюйгенса - запатентовать их на пятнадцать лет раньше! И как бы так повлиять на отца, чтобы он не охладел к колониям? У меня была идея привлечь на свою сторону кого-нибудь из обосновавшихся на Тортуге или Пти-Гоаве корсаров. Поддержать Тобаго (поскольку это единственное, что осталось), а потом и на Африку перекинуться. Но как такую идею задвинуть герцогу - я пока слабо представлял.
        Разговор с отцом получился сложным. Все-таки, как ни крути, десять лет - слишком мало, чтобы пускаться в самостоятельное плавание. Даже в XVII веке, когда дети довольно рано взрослели, это был не возраст разумных решений. А если учесть, что раньше Фридрих только балду пинал, то ситуация становилась еще сложнее.
        - Ты понимаешь, что еще недостаточно взрослый для того, чтобы быть самостоятельным? - строго вопрошал герцог.
        - Отец, но вы были всего на два года старше, когда отправились учиться в Ростокский университет. А я даже не буду покидать страну. Понимаю, что это небезопасно.
        - Что скажет твоя мать?
        Я только вздохнул. Это да. Материнский инстинкт - страшная сила. Дай герцогине волю, она бы в вату меня замотала и убрала на самую дальнюю полку. Матушка и так пришла в дикий ужас от того, что я отрезал «чудесные локоны» и перестал носить «премилые вещички с кружевами». И даже то, что я был далеко не единственный ребенок, ситуацию не спасало.
        - Ее светлость будет считать меня ребенком и через десять лет, - нахмурился я.
        - Ты неплохо показал себя, командуя мальчишками. И пусть настоящих солдат тренируют совсем не так, что-то в твоих идеях есть, - признал герцог.
        - Однако военное дело - это еще не всё. Отец, вы же знаете, что спрос на многие товары, которые производит Курляндия, упал. И цены снизились. Я ведь не просто так ездил с вами по стране. Я слушал, о чем вы говорите с торговцами и мастерами.
        - И ты думаешь, что можешь помочь? - невольно улыбнулся Якоб. Ну, понятно, всерьез меня не воспринимают. - Я рад, что ты желаешь блага своей стране. Но все-таки ты еще слишком мал.
        - Но если не попробую, я не узнаю! У меня возникло несколько интересных идей.
        - Христиан неплохо о тебе отзывался. Но зачем ехать в глушь? Почему ты здесь не можешь заняться своими изобретениями?
        - Слишком много любопытных людей, - озвучил я очевидную причину. - Многие столетия никто не мог разгадать секрет китайского фарфора. И венецианского стекла. Полагаю, что мне удастся создать нечто такое, что тоже будет пользоваться спросом и принесет немало денег в казну. Но я хочу, чтобы на моих изобретениях зарабатывала Курляндия, а не та страна, чьи шпионы окажутся самыми расторопными.
        - Ты кого-то подозреваешь? - напрягся герцог. У меня чуть челюсть не отвалилась. А он что, никого не подозревал? Да ладно!
        - Месье Поль слишком много говорит о Франции. И слишком часто стоит рядом с ее светлостью, когда она изволит обсуждать важные вещи. А австрийский и шведский посланники от нее вообще не отходят. Матушка, как я слышал, не раз на них жаловалась.
        - Не хочешь ли ты и вовсе от учебы отказаться? - пытливо посмотрел на меня герцог, съезжая с неудобной темы.
        - Напротив. Хочу в деле проверить знания, которые мне дают. И от остальных учителей я не отказываюсь. Напротив, хочу увеличить их количество. Глаубера вот жду.
        - Послал я ему приглашение, послал, и он ответил согласием, - раздраженно отмахнулся Якоб. - Уж не знаю, что лучше. То ли когда ты игрался, не проявляя к учебе никакого желания, то ли когда наукой занялся и не развлекаешься совсем.
        - Да вот же только у нас домашний концерт был, - напомнил я отцу. - А на рисование да, времени не хватает. Но я же столько учусь! Мне вон даже Отто предлагает съездить на охоту, развеяться.
        - Ты действительно позабыл о своих прошлых увлечениях.
        - Просто… Когда я болел… Я боялся, что умру. И подумал - почему я так мало успел? И постоянно расстраивал тебя из-за небрежения учебой. Я испугался и изо всех сил пообещал, что если выздоровею, то стану достойным наследником. Буду учиться. Наверное, Всевышний услышал мои молитвы. И теперь мне многое дается легче. Как будто мне помогают сдержать мое слово.
        - Сын мой… - растроганный отец с силой меня обнял.
        Однако я напрасно облегченно вздохнул, получив разрешение заняться сборами в дорогу. Мне еще предстоял разговор с матушкой. И она явно была недовольна моей самостоятельностью. Так что когда меня вызвали к ней на ковер, я даже не удивился. Понятно было, что именно этим все и закончится. Отец, конечно, хозяин в доме, но если герцогиня упрется, мои планы могут накрыться медным тазом. Что самое любопытное - сам Якоб при разговоре не присутствовал. Хм… Может, это очередная проверка моей самостоятельности и выдержанности?
        Будуар герцогини, куда меня пригласили для доверительной беседы, был оформлен в бледно-голубом цвете. Даже рисунок был похож на тканях, которыми была обита мебель, обтянуты стены и из которых пошили шторы. Невысокий белый столик на ножках в виде русалок, комод с зеркалом, несколько диванов и кресел, огромный камин с различными безделушками типа шкатулок, статуэток и подсвечников, картины на темы «великие женщины в мифической истории» и высокая ширма, отгораживающая угол. Скромная домашняя обстановка, да.
        Женщина, оказавшаяся матерью моего тела, носила имя Луиза Шарлотта Бранденбургская. Невысокая, с округлым лицом, темноволосая и темноглазая, она имела совершенно посредственную внешность. Я бы даже сказал простоватую. Но зато надменности было столько, что она чувствовалась за несколько метров.
        Герцогиня восседала в мягком, удобном кресле, а мне жестом предложила присесть на скамеечку. И служанок не выгнала, кстати, а те принялись изображать бурную деятельность, настойчиво грея уши. Мда. Шпионы и сплетники. Неизвестно, что хуже. В любом случае нужно быть очень осторожным и следить за словами.
        - До меня дошли ужасные слухи, будто мой сын собирается уехать из дворца и жить в какой-то глуши, - поджав губы, сообщила герцогиня. Ух ты! Интересно, и кто это ей преподнес новость в подобной форме?
        - Вас не совсем верно информировали, матушка, - почтительно возразил я.
        - Ты так порадовал меня на домашнем концерте, - продолжила гнуть свою линию герцогиня. - Тебе наконец-то далась музыка. И в живописи ты делаешь успехи, хотя я не одобряю твое нежелание следовать канону. Но твои забавы с оружием? Вся эта пальба, сражение на шпагах, скачки на лошадях?
        - Матушка, рано или поздно я займу место моего отца. Пусть он здравствует еще долго. И я не хочу, чтобы меня и мою семью взяли в плен. Я желаю научиться защищаться.
        - Но почему ты хочешь уехать из замка?
        - Желаю начать учиться управлять, - спокойно объяснил я. - Не стоит волноваться, я продолжу заниматься с учителями. Но мне уже пора попробовать хоть что-то сделать самостоятельно. Пусть поначалу это будет небольшая деревня. Я пойму, как и что можно требовать с людей, как правильно отдавать приказы и как получать прибыль. Отец снова хочет сделать Курляндию богатой страной. Такой, какой она была до шведского нападения. И я должен ему помочь.
        - И уделять больше времени своим изобретениям, - снова поджала губы матушка. - Это развлечение для людей более низкого сорта, чем мы.
        О как! Если Якоб постоянно мотался по делам, а воспитанием детей занималась герцогиня, неудивительно, что наследник таким долбодятлом вырос. Изобретения, видите ли, недостойно делать. А строить дворцы и просаживать имущество на операх и балетах - это очень почтенно и благородно. И уж конечно тонкая, чувствительная личность не должна спускаться с небес на грешную землю и задумываться о таких насквозь прозаических вещах, как будущее собственных потомков.
        - Я с вами полностью согласен, матушка, - не стал спорить я. - Но ведь люди более низкого положения не всегда могут угадать наши желания. Порой их нужно подтолкнуть, чтобы они изобрели именно то, что мы желаем. Ведь наши потребности отличаются.
        Гюйгенс, Глаубер, извините, ребята. Я, разумеется, так не думаю, но в данный момент мне необходимо изобразить послушного и почтительного ребенка. Чтобы матушка была спокойна - я по-прежнему в ее воле и послушен ей.
        - Мне сказали, что ты хочешь заставить тамошних крестьян делать какие-то дорогие вещи…
        Ага! Судя по тону, матушка начала колебаться. Но любопытно, кто же меня закладывает? С отцом я разговаривал наедине. Неужели он решил поделиться с женой деталями нашей беседы? Или ограничился пересказом в общих словах? На всякий случай щекотливую тему нужно как-то замять. И что подойдет для этого лучше, чем тот прототип парового двигателя, который мы сделали с Гюйгенсом? Пока это - сырая наработка. Причем даже перспектив в ближайшем будущем у нее нет. Но какой из нее получится отвлекающий фактор!
        Даже жаль, что мне эта идея сразу в голову не пришла. Поскольку моя деятельность все равно будет привлекать внимание, пусть оно концентрируется на чем-нибудь безобидном. А если раздуть шумиху вокруг парового двигателя, то за этой дымовой завесой вполне можно скрыть другие проекты. Более обыденные и более ценные.
        - Я мечтаю сделать такую карету, которая будет двигаться сама по себе, без лошадей, - поделился я с герцогиней «мечтой», сделав восторженные глаза.
        Кажется, от моей идеи матушка слегка впала в ступор. Ну да, понятно, мысль неожиданная. В XVII веке к такому прогрессу были еще не готовы.
        - Возможно ли такое? - усомнилась матушка.
        - У нас уже есть кое-какие итоги, - нагло соврал я. - Только никому не рассказывайте, матушка. Это большой секрет.
        Интересно, через сколько секунд после окончания беседы об этой великой тайне будет знать весь наш двор?
        - Хорошо, сын мой, я соглашусь с твоим отъездом, - неохотно кивнула герцогиня. - Но ты должен обещать, что будешь постоянно писать и навещать нас, - строго добавила она. - И я хочу, чтобы ты вернул свои чудесные локоны к весеннему балу.
        - Как скажешь, матушка, - почтительно согласился я, приложился к ручке, после чего меня расцеловали в обе щеки и наконец отпустили.
        Только зайдя за угол, я позволил себе шепотом завопить «йес», подпрыгнуть и резко опустить сверху вниз согнутую руку со сжатым кулаком. Осталось всего ничего - собраться в дорогу. Я даже и не подозревал, как это будет геморройно! Мне-то доводилось строить только подчиненных мне мальчишек. А они, всего через пару-тройку походов, не доставляли хлопот. К тому же приставленные для контроля за нами трое бывших вояк продолжали контролировать процесс. Хотя с некоторых пор почти в него не вмешивались.
        Совсем другая история - это сборы наследника герцога для долговременной поездки. Я просто по своему положению не мог обойтись отрядом мальчишек. И если полагающаяся мне охрана проблем не доставила (как и все военные, они умели быстро собираться и четко исполнять распоряжения), то со штатом слуг получилась сплошная морока. Развести столько бесполезной суеты на пустом месте - это нужно уметь.
        Естественно, я постарался отбрыкаться хотя бы от некоторых слуг. Ну ладно, нужен тот, кто будет готовить, стирать и убираться. Это я хоть как-то могу понять. (Тем более что постоянно заниматься этим я не любил еще в прошлой жизни, даже несмотря на кучу техники, облегчающей процесс.) Но зачем мне всякие одевальщики и подавальщики? Штаны я сам могу на себя натянуть. И обслуживать себя за столом способен самостоятельно.
        И я еще мечтал избавиться от шпионов? Наивный. Мог бы и сообразить, что наследник герцога должен иметь соответствующее сопровождение. Туда даже портной с парикмахером обязаны входить, не говоря уж об обычном обслуживающем персонале. А теперь добавьте к этому бардаку десяток моих учителей, которым тоже слуги нужны. И одного Гюйгенса, который хуже их всех, вместе взятых.
        Правда, ученый (в отличие от многих из моих сопровождающих) был только рад покинуть шумный двор, где его постоянно отрывали от дел (особенно дамы). Но вы представьте, сколько всяких вещей пришлось везти вместе с Гюйгенсом! Все его инструменты, наработки, готовые изделия, книги и множество мелочей. Где-то через неделю сборов я уже готов был сдаться, сказать, что никуда мы не едем и остаться в замке. Однако природная упертость не давала этого сделать. Ну и, конечно, было у меня такое подозрение, что это очередная проверка от Якоба.
        Провожали меня, как в последний путь. Куча пафосных речей, напутствий и пожеланий. Я уже и не чаял вырваться из замка. Хотелось сорваться с места и побыстрее отправиться к самостоятельной жизни, но обоз тащился медленно и печально. Я, как всегда, разделил ребят на четыре пятерки и поочередно примыкал то к одной, то к другой. Дорога для наследника герцога охранялась так, что здесь вполне могла стать реальностью легенда о том, что безбоязненно может пройти невинная девушка с мешком золота, но мне просто было интересно.
        В своей прошлой жизни я побывал в Прибалтике всего лишь раз, в 1991 году, прямо перед развалом Союза. Красивый город Вильнюс, поразивший мое воображение костел Святой Анны, и старый город, где я чуть не заблудился… Туристическая поездка нашего класса закончилась вовремя - незадолго до появления танков и волнений.
        Ну, Митава сейчас точно Латвии принадлежит. А Гробин? Путаюсь я в границах этих мелких государств. Да и не интересовался никогда их историей. Так, знаю поверхностно. Да и несущественно это в XVII веке. Здесь совсем другие границы и другие люди.
        Я ехал по стране, и в очередной раз ужасался ее разорению. А ведь Гробин, где обосновался Якоб, был гораздо ближе к польской границе, чем к шведской. Хотя… учитывая здешние расстояния… для хорошего войска это не проблема. А уж воевать шведы умели, нужно отдать им должное. У них, как и у поляков, тоже был шанс стать империей. И даже почти получилось это сделать. Но шведы сделали распространенную ошибку - пошли завоевывать себе жизненное пространство на восток. И в конечном итоге потеряли свое место в числе значимых мировых держав.
        Однако все это - дело далекого будущего. А мне нужно было заниматься делами сегодняшними. Если ничего не делать, Курляндия так и станет российской губернией. Причем достанется русским уже разоренной неумелым управлением. Без денег, людей, кораблей и возможностей. Печальная картина, на самом деле.
        Деревушка Каркле, которую я выбрал для своего пребывания, имела несколько плюсов. Во-первых, стояла на холме, откуда открывался прекрасный вид на небольшую речку. Укрепить ее и проследить, чтобы здесь не шастали чужие - не так уж сложно. Во-вторых, здесь находилась кузня, а мастера славились качественной продукцией. Они отливали из курземского железа пушки и якоря, ковали скобы, гвозди, подковы и прочие металлические изделия, включая огнестрельное и холодное оружие.
        В-третьих, здания мастерских стояли в отдалении от самой деревни. И после шведского разграбления там имелись пустые помещения. Особенно меня привлекли рассказы о каменном сооружении, где раньше возились с порохом, и большой конюшне, из которой увели всех лошадей. Первое я планировал отдать Глауберу, а второе (после переделки) Гюйгенсу. Не знаю, правда, как он отнесется к этой идее.
        К моему удивлению, ученый воспринял предложение адекватно. Ему было абсолютно все равно, кто там располагался раньше. Главное, помещение было большим, надежным и сухим. А то, что с ним нужно поработать - это даже к лучшему. Гюйгенс привык организовывать пространство вокруг себя так, как ему нравится. А здесь и оглядываться ни на кого не нужно. Единственное, что его не устраивало - внутри было слишком мало света. Но на первых порах эту проблему можно будет решить с помощью свечей и факелов, а потом в стенах сделают окна.
        Местные жители оживились с моим приездом. Видимо, почувствовали себя спокойнее. Дескать, раз уж наследнику разрешили здесь поселиться, значит, деревне никто не угрожает. Я пообщался с местными крестьянами и с удивлением узнал, что по своему статусу они мало отличались от рабов. Их можно было покупать, продавать, разлучать семьи и увозить в неизвестном направлении. К мастерам относились получше, но только до тех пор, пока они работали и выполняли заказы.
        А ведь я на одном из здешних уроков слышал про принятый в 1617 году свод законов, так называемый «Курляндский статут», но как-то не соотнес рассказ с реальностью. Привык, что история - это нечто такое, что случилось очень давно, и не готов был вот так с ходу столкнуться с рабством. Мда. Не думал, что все так запущено. Конкурировать с Европой и так-то будет неимоверно сложно, а уж с такими работниками… без комментариев.
        Для моего проживания планировалось экспроприировать самый большой дом, но я уперся. Зачем? Есть же пустые дома. А то, что они слегка потрепаны в военном конфликте… так на фига я слуг столько брал? Пусть стараются, обустраивают помещение. И сами пусть пустые дома занимают. А я пока и на природе неплохо посплю. Мы с ребятами не раз это делали.
        Единственным, кого я освободил от суеты, стал Отто. Он был нужен мне для других целей. Я попросил его пройти по деревне и порасспрашивать жителей Каркле на тему, кто чем дышит и кто чего может. Ну и про местного старосту заодно. Наверняка не сегодня, так завтра он здесь появится. Его не могли не предупредить о том, что столь высокие гости навестят подотчетную ему деревню. Как бы нервный срыв на данной почве не получил бедолага.
        Пусть не торопится. Главное переживание у него еще впереди. После того, как я немного приживусь в деревне, я намеревался и город навестить. И проверить бухгалтерию. Из любопытства, сколько нынче воруют чиновники. Ну а пока меня ждала разбивка лагеря, готовка ужина и крепкий сон на свежем воздухе. Все дела начнутся завтра. И надеюсь, я справлюсь с тем, что сам себе напланировал.

        Глава 4

        Толстые свечи ярко горели, освещая листы бумаги, чернильницу из яшмы, похожую на причудливую многоножку, и несколько сломанных перьев. Я подвел черту под очередным столбиком цифр (где мой калькулятор?) и тяжко вздохнул. Выделенная мне сумма денег никак не хотела растягиваться на все то, что я запланировал. Зато бумаги с отчетами, запросами и даже жалобами грозили затопить меня своим количеством. Такое впечатление, что они размножались прямо на столе.
        Способ получения дополнительных средств известен всем, кто хоть раз смотрел «Трое из Простоквашино». Там было аж два рецепта обогащения. Первый - найти клад, а второй - продать что-нибудь ненужное. Со вторым, как ни странно, было проще. Вот только как посмотрят на меня окружающие, если я начну избавляться от многочисленных статуэток, шкатулок и прочих ценных мелочей? И кому их сбывать в этой глуши?
        Деревенский дом, в который я вселился, перестал быть похожим на себя уже через несколько дней. А я-то все думал, чего мне в обоз напихали? Почему он такой огромный? Оказывается, вместе со мной путешествовала куча «полезных» вещей. Серебряный кувшин, например. Не из ведра же поливать сыну герцога на руки, когда он умывается! Ну и предметы быта, включая ковры, ткани и даже мебель. Про несколько смен одежды я даже упоминать не хочу. Там с легкой руки матушки одних камзолов штук тридцать было.
        Да что говорить? Даже мой походный шатер (доставшийся в наследство от отца) - и тот был похож на произведение искусства. Если бы не приближающаяся зима, я бы так и остался там жить. Курляндия, конечно, не Сибирь, и даже не средняя полоса России, но холода здесь случались чувствительные. Поэтому я старался как можно быстрее завершить самые важные дела - обнести забором мастерские и обеспечить теплым жильем всех своих подопечных. И я не только пацанов имею в виду.
        Штат людей, отправившихся вместе со мной, получился приличным. Полтора десятка слуг (не считая Отто): две белошвейки, два кучера, конюший, казначей с помощником, повар с парой поварят, парикмахер, обзываемый куафером, и четверо лакеев (прачек и поломоек было решено нанять на месте), охрана из личной гвардии отца в полтора десятка бравых солдат, Гюйгенс и шестеро учителей (тоже со своими слугами). Некоторым придется преподавать аж по две дисциплины.
        После долгого и нудного разговора с родителями мне удалось отказаться только от изящных манер и танцев, под честное слово, что я буду заниматься самостоятельно. Иностранные языки остались, как и дипломатический этикет. А еще военная стратегия и тактика, литература, философия, математика, основы переписки (деловой, личной, тайнопись) и даже музыка. Я рассчитывал обойтись гитарой, которую наконец-то мне привезли из Испании, но матушка нагрузила еще и клавесином. Как его доперли по местному бездорожью - бог весть.
        Со мной приехала даже коллекция солдатиков, правда, незнакомая. Видимо, специально сделанная для путешествий, поскольку фигурки были меньше размером и не так тщательно сделаны. А еще к пехоте, коннице и артиллерии прибавились копии кораблей. Мне собирались преподавать историю не только сухопутных, но и морских сражений.
        Не были забыты и уроки физического воспитания. Я продолжил обучаться фехтованию, верховой езде и стрельбе из различных типов оружия. Полное извращение с точки зрения современного человека! Раз за разом сталкиваясь с тяжелым, неудобным огнестрелом, я поневоле начал вспоминать все, что знаю о нарезных стволах, пулях Минье, и возмечтал о простеньком пулемете. И даже подкатил к Гюйгенсу с вопросом, не работал ли он когда-нибудь по оружейной тематике. Однако тот моих милитаристских увлечений не разделял. Составляя наполеоновские планы, я как-то не подумал о том, что человеку может быть тупо неинтересно изобретать прогрессивный огнестрел.
        Нет, ну а кому бы такое в голову пришло? Мне казалось, что все мужчины интересуются оружием. И рады подержать его в руках. А вот Гюйгенс оказался исключением. Какой спутник вокруг Сатурна вертится - ему интересно, а оружие - нет. Знаменитый ученый даже высказал мысль, что вскоре прогрессивные люди поймут ценность научных исследований, и войны закончатся сами собой, поскольку это безобразие просто не достойно человека с высокоорганизованным интеллектом и любовью к порядку.
        Я только головой покачал. Уж мне-то было известно, что ближайшие триста пятьдесят лет человечество так и не построит мир во всем мире. А если ориентироваться на те события, которые происходили по всей планете до того момента, как я попал в прошлое, то перспектива вообще не лучшая. Люди были на пороге того, чтобы капитально себя истребить. Но разве расскажешь это Гюйгенсу?
        Единственное, что я мог сделать - возразить, что наступление благословенного времени всеобщего мира лучше ожидать хорошо вооруженным. Потому как те же шведы могут оказаться вовсе не высокоинтеллектуальными пацифистами, а обычными грабителями. А от подобных личностей следует защищаться по мере сил. И лучше всего - делать это совершенным оружием, поскольку противник явно превосходит численностью и умением воевать.
        Впрочем, вскоре мне самому стало не до изобретений. Попытка организовать жизненное пространство наткнулась на некоторое неодобрение местных жителей. Я с ходу не слишком разобрался, как у них тут все устроено, и влез, как слон в посудную лавку. Жители Каркле не обрадовались тому, что их мастерские собираются огородить, поскольку считали, что это отпугнет заказчиков и торговцев. В общем-то, я мог бы и не обращать на это внимания. Тупо приказать, и все. Но зачем мне конфликт на ровном месте? Тем более что открыто недовольства никто не выражал, и я бы не узнал о нем, если бы мне не донесли. Для меня предпочтительнее иметь дело с лояльным населением. Оно намного полезнее.
        Как я уже говорил, после шведского визита осталось много пустующих домов. По закону, оставшееся без наследников имущество отходило в казну. Что хорошо в деревне - все знали, кто есть кто и кто кому какой родней приходится, так что разобрались быстро. Вот и хорошо. У меня на это имущество были далеко идущие планы.
        Мастерские пострадали даже больше, чем дома. Шведы мало того что унесли все, что смогли, так еще и активно искали запрятанные деньги. В общем-то, мастера действительно жили лучше, чем крестьяне, но Каркле не производило впечатление богатого места. Не думаю, что нападавшие здесь здорово поживились. Только урон нанесли. И единственный положительный момент, который был в этой ситуации, - я без проблем нашел несколько пустых помещений, стоящих недалеко друг от друга. Вот их-то мы и решили огородить. Еще две мастерские пришлось снести, а кустарник мы вырубили, чтобы пространство хорошо просматривалось.
        Пока я разбирался с имуществом и думал, как обеспечить мастерским безопасность, до нас наконец добрался Глаубер. Это случилось где-то за месяц до Рождества, которое лютеране, как и католики, отмечали 25 декабря. Несмотря на то что предшествовавший этому событию четырехнедельный пост только начался, я уже ждал праздника с нетерпением. Хотелось, наконец, снова нормально поесть. Я уже не знал, на что отвлечься, а тут такое событие! Прибытие известного ученого на… Блин, даже не знаю, как правильно обозвать этот вид транспорта. Наверное, возок.
        Небольшое, почти квадратное сооружение без особых изысков, с небольшими окошками и покатой крышей, установленное на широкие полозья, выглядело довольно надежно. Крепкие лошадки радовали глаз повышенной лохматостью, а кучер походил на вилок капусты. Морозец был градусов пятнадцать, не больше, так что мне стало очень любопытно, как он нарядился бы в минус тридцать. Или в такую погоду уже никто не путешествует? Да вряд ли. Тогда в той же России на всю зиму активная жизнь замереть должна. Как-то нереально.
        Повозок было две, причем нагруженных по самую крышу, поскольку Глаубер привез с собой не только помощника по имени Гейнц, но и все необходимое для организации лаборатории[1 - В реальности к началу 1660 года у Глаубера уже был частичный паралич ног, но авторским произволом данный факт игнорируется. Ученый уже плохо себя чувствует, но еще может путешествовать и продолжает заниматься любимым делом.]. И фанатиком он оказался тем еще. Если бы не приставленный лакей, забывал бы и про еду, и про сон, что было совершенно недопустимо. Глаубер и без того выглядел так, что краше в гроб кладут - худой, с провалившимися глазами и изжелта-серой кожей. Ну а чему удивляться? Он сам изобретал, сам испытывал и сам дышал всякой гадостью. Все-таки ученые - ненормальные люди.
        Пока Глаубер обустраивался, я порасспросил его помощника. И тот рассказал такие истории, от которых просто кровь стыла в жилах. Талантливый ученый здорово угробил свое здоровье. Его организм насквозь отравлен всяческими химикатами, и я даже не представляю, можно ли с этим что-то сделать. Если только запретить травиться дальше. Как я понял, все ученики мастера разбежались, как только он начал болеть. Остался только Гейнц, самый амбициозный, желающий овладеть тайными рецептами и хитрыми секретами. Жаль его разочаровывать, но ко всему вышеперечисленному нужно еще и талант иметь.
        Под лабораторию Глаубера изначально мною был определен крепкий каменный дом, где работали с порохом. Однако, прибыв на место, я нашел более интересный вариант. Здание, где жила семья стеклодувов. После войны в живых остались только его вдова и двое детей. И теперь женщина хотела продать помещение и уехать к родне. Идеальный вариант! Внутри полутораэтажного каменного дома стояло аж две печи, так что он идеально подходил для моих целей. Да и для Глаубера печи были предметом первой необходимости. Он наверняка потом создаст вариант под себя, по своим рисункам, но для начала и это было неплохо.
        Глауберу, кстати, и сам дом, и печи понравились. И он начал активно обживать помещение. Я с любопытством рассматривал различные приспособления, встававшие по своим местам, и сравнивал с знакомыми по прошлой жизни кабинетами химии. Небо и земля. А ведь Глаубер действительно был крупным, талантливым ученым, а не аферистом, пускающим пыль в глаза. Такие, как он, заставляли науку идти вперед семимильными шагами.
        На одной из кирпичных печей появилась большая стеклянная реторта, которая представляла собой шарообразный сосуд с длинным, отогнутым вниз отводом - с виду она походила на перевернутую курительную трубку. На полках во множестве расположились склянки с различными минеральными веществами, бальзамами, маслами и лекарственными травами. Соли, кислоты и жидкости, получаемые при перегонке, Глаубер переливал в большие бутыли и хранил в сундуках, а то и просто в мешках. Однако я приказал перенести все это богатство в отдельный чулан с крепкой дверью. Благо в доме такое помещение было.
        Я читал надписи на различных емкостях и мысленно потирал руки. «Спиртус салис», «спиртус волятилис витриоли», «олеум алюминис», «саль аммиак», «саль тартари»… Есть где развернуться! Ученый, получивший азотную кислоту, уксусную кислоту, не говоря уж о соли, названной его именем! И все это самостоятельно обучаясь, чуть ли не с нуля! Надо ли говорить, что я приобрел у него пятитомник «Новые философские печи, или Описание впервые открытого искусства перегонки» с автографом?
        На очень-очень далекую перспективу я подумывал о создании музея. Но экспонаты для него уже начал потихоньку собирать. И моя переписка со знаменитыми учеными этого времени была первой в коллекции. Когда-нибудь всем этим вещам просто не будет цены, а пока пусть считают это моей маленькой причудой. Должны же быть у наследника какие-то увлечения! А раз я разлюбил охоту и не собираюсь в будущем строить Версали, то могу позволить себе создать небольшой музей.
        Лабораторию Глаубера, кстати, неплохо было бы сохранить для потомков. А вот для современников пригодилось бы сделать в помещении вентиляцию. Вопрос только - как? В XVII веке кроме элементарного проветривания пока что ничего не придумали. Создать вентилятор? Примерную форму лопастей и угол наклона я себе представляю, но именно что примерно. А там еще толщина меняется и изогнутость имеется. Ну и, что не менее важно, конструкцию еще нужно заставить работать.
        Нет уж, если и начинать изобретательскую деятельность, то с оружия. Хотя бы с пушек, поскольку вариант XVII века меня совершенно не устраивал. Выстрелы ядрами, на мой взгляд, были малоэффективны, картечь не нравилась дальностью полета и неудобством заряжения, так что была у меня мечта повторить изобретение шрапнели. Полая сфера (вспомнить бы, из чего ее делали), пули, заряд пороха и деревянная запальная трубка. Мда. Если уж ударяться в плагиаторство, то по полной программе. Ну… зато я песен Высоцкого не пою.
        Ладно-ладно, сам понимаю, что слишком многого хочу. Шрапнель я вряд ли осилю. Но с картечью тоже можно поработать. И с самими пушками тоже. Да и их количество неплохо было бы увеличить. Тут народ на войну пока что строем ходит. Так что плотный огонь может оказаться как нельзя кстати. И командующий состав противника пока что целенаправленно выбивать не принято. Правда, для этих целей нужно нормальное оружие, которое хотя бы быстро перезаряжается и далеко бьет, а над этим еще работать и работать.
        Первым делом меня интересовало, можно ли изобрести унитарный патрон прямо сейчас. Одними пушками не спасешься. Читал я, помнится, про некоего Жана Самуэля Паули, который разродился данной идеей примерно во времена Отечественной войны против Наполеона. Даже казнозарядное ружье под данный патрон создал. Подумаешь, всего каких-то 150 лет. Неужели нельзя опередить время? Конструкция-то была нехитрая - патрон состоял из картонного цилиндра с наполнением из инициатора воспламенения - бертолетовой соли, дымного пороха и круглой пули. Идея сыровата, но надо с чего-то начинать!
        Вот только бертолетовой соли еще и в помине нет. И до рождения ее создателя - чуть ли не сотня лет. Но не думаю, что для Глаубера это станет серьезной проблемой. Почему в истории есть только одна соль его имени? Дайте две! Неужели знаменитый химик хлор не изобретет? С серной кислотой он работал, а дальше цепочка простая: хлороводород, потом хлор, ну а затем хлорат калия (не быть ему бертолетовой солью). Дальше все, правда, станет еще сложнее - придется изобретать само казнозарядное ружье, которое я видел только в музеях, а о его устройстве имею настолько поверхностное представление, что его можно вообще не брать в расчет.
        В общем-то, можно немного поэкспериментировать, время есть. И среди моего личного оружия встречаются неплохие (видимо, подарочные и явно сделанные в единственном экземпляре) образцы. Однако не успел я рыпнуться в эту сторону, как был озадачен бумагами и вопросом распределения финансов. И понял, что на изобретение оружия выделенный мне бюджет рассчитан не был. Его в упор хватало только на выплату жалованья, закупку продовольствия и небольшие личные траты.
        Именно этот вывод заставил меня оторваться от абстрактных мечтаний и начать думать, где достать денег. Много денег. Об очевидном решении - запросить у родителей - даже речи не шло. Понятно же, что это очередное испытание. И как, спрашивается, я буду доказывать свою способность жить самостоятельно и самому принимать решения, если даже с такой проблемой справиться не могу? У меня, к счастью, было аж несколько идей, как можно разбогатеть. Именно для их воплощения мне и понадобился Глаубер. Теперь, когда он приехал, можно обсудить с ним, в каком направлении лучше двигаться.
        Однако Глаубер начал свою деятельность не с изобретений, а со стекла. Как это часто бывает в дороге, часть его колб и реторт раскололась, и требовалось их восстановить. Что самое забавное, в свое время ученый занялся самостоятельным изготовлением стеклянных изделий просто потому, что ему надоело за них платить втридорога. Продавцы знали, что Глаубер - человек не бедный, и ломили цены. Ученому пришлось решать эту проблему, и оказалось, что для гения нет ничего невозможного.
        Я вообще-то дал себе твердое обещание не лезть в лабораторию, пока там опыты проводятся. И Глаубера оттуда почаще на свежий воздух вытаскивать. Есть у него ученик? Вот пусть и учится. А творческие мозги нужно беречь. Я еще в своей прошлой жизни насмотрелся, как на людей влияет работа на вредном производстве. Моя тетка даже до шестидесяти не дотянула. А ведь в советские времена в 70-х, 80-х (на которые в основном, и пришлась ее карьера) к технике безопасности относились куда как требовательнее. И средства защиты были. Что говорить о XVII веке, где ничего подобного не было и в помине?
        Однако я знал, что мое любопытство будет меня грызть, а потому организовал себе наблюдательный пункт у окна. Единственного окна, я хочу заметить. Все остальные Глаубер приказал закрыть плотными шторами, так как б?льшую часть из используемых им веществ лучше было хранить в сумраке и в холоде. Во время отдыха между тренировок (они и зимой не прекращались) можно было понаблюдать за действиями ученого. И не один я был такой интересующийся. Только остальных близко не подпускали. Мало того что все мастерские обнесли забором, который охранялся, так и к лабораториям Гюйгенса с Глаубером дополнительную охрану поставили из моих пацанов.
        Излишне любопытных личностей эта самая охрана вылавливала периодически. И каждый раз приходилось выяснять - человек сам по себе слишком любопытный, или ему заплатили за этот интерес. К счастью, на первоначальном этапе мы ничем секретным не занимались, только вопросами обустройства. А потом интерес местных поутих, к нам немного привыкли, и количество желающих заглянуть за забор снизилось. Но мы не расслаблялись.
        Паранойя, да. Но я не собирался от нее избавляться. Деревушка Каркле оказалась прекрасной платформой, чтобы потренировать навыки и разведки, и погранично-таможенной службы, и даже проверить, насколько правильно были усвоены теоретические знания по военному делу. Мы осваивали и построение укреплений, и их штурм. Было бы лето, нас бы еще и подкоп заставили сделать, а то и взрывчатку под стену подложить. Учителя, нужно отдать им должное, ответственно относились к преподаванию.
        В общем-то, все это было весело и познавательно. Мою жизнь отравляли только треклятые бумажки, сопровождавшие каждый мой чих. Когда я подсчитал, во что мне обойдется сидение в этом медвежьем углу, то чуть не прослезился. Финансы заунывно выли погребальные саги над моими идеями по изобретению оружия и улучшению экипировки мальчишек. И это если учесть, что недавно нас навестил местный староста, который зазывал в город на рождественский бал и произвел приличное денежное вливание. Типа подарок. Ох, чувствую, рыльце у него в пуху по самый хвост. Ничего, до старосты мы еще доберемся. Не все сразу.
        Сейчас меня больше интересовала возможность заработать денег. Причем не когда-то в будущем, а «прямщаз». И единственное, что сразу приходило в голову - это создание зеркал. Раз уж Глаубер все равно со стеклом возится, грех этим не воспользоваться. Пусть я и не специалист, но как и у любого человека, живущего в насыщенном информацией пространстве, кое-какие знания в голове есть. И почему бы не воспользоваться некоторыми хитростями, которые откроют всего лишь через несколько лет. Взять хотя бы тот нюанс, что зеркала можно получать не выдуванием, а литьем.
        Глаубер не отказался попробовать. Зрелище было завораживающим. Я стоял на довольно приличном расстоянии от печи, но жар все равно ощущался. Странно, что Глаубер, к своим прочим болячкам, еще и зрение не потерял. Смотреть на огонь в печи без защитных очков было довольно опасно. Температура плавления стекла все-таки высока. Кстати, насчет очков надо себе в памяти зарубку сделать. С цветным стеклом Глаубер точно работал, а уж сделать для темных стекол оправу и дужки не должно составить большого труда.
        Хорошо все-таки быть сыном герцога! Чем дольше я находился в шкуре Фридриха, тем больше ценил полученные преимущества. Не знаю, что случилось со мной в моем родном мире, но я получил новую жизнь. Причем очень интересную. И сейчас присутствовал при настоящем научном волшебстве. В сосуд через трубку Глаубер влил расплавленное олово, которое растеклось ровным слоем по поверхности стекла. Гейнц разрезал вдоль ещё горячий цилиндр из стекла, раскатал его половинки на медной столешнице, и вскоре мы любовались результатом нашего труда. И пусть я только рядом стоял, но чувствовал свою причастность к событию.
        Правда, на отработку технологии серебрения ушло почти три недели. Меня результат устроил гораздо раньше, но Глаубер не привык халтурить. Кстати, счастливым обладателем первого (довольно маленького) зеркала стал Гюйгенс, который долго восторгался его качеством. Ну, я и сделал человеку подарок. Глядишь, это подтолкнет его старательность и привяжет покрепче. На данном этапе его захватила идея карманных часов, так что поощрение не помешает. Мы с Гюйгенсом заранее заключили контракт, по которому производство этих изделий будет осуществляться только в Курляндии, а ученый станет получать патентные отчисления.
        С Глаубером я тоже заключил подобный договор. Причем не один. На ученого у меня были большие планы. Разумеется, разбрасываться не стоило, так что пока я сделал упор на изготовлении зеркал. Мне захотелось попробовать создать не какую-то мелочь, а нечто глобальное. И первым делом, конечно же, порадовать родителей. Сделать для каждого зеркало в полный рост. Для отца прямоугольное, а для матери круглое. Рамы им пусть в Гробине создают, там специалисты лучше.
        Полагаю, они оба оценят такой подарок. Просто каждый по-своему. Матушка одобрит как очень дорогую вещь, в которой можно полностью себя увидеть, (ну и перед остальными женщинами похвастаться), а Якоб рассмотрит перспективу. И посчитает, сколько на этом можно заработать. Готов поставить все свои деньги, что уже в следующем году в Курляндии появится зеркальная мануфактура. И я буду не я, если не выторгую себе хотя бы процентов пятьдесят от прибыли. Остальное герцог, без сомнения, заберет в казну. И у меня даже не повернется язык с этим спорить - знаю, что все деньги пойдут на благо Курляндии.
        Разумеется, со временем, когда мы начнем выпускать зеркала массово (и не одни мы, кстати, скоро и остальные подтянутся), цена на этот товар снизится, но мы успеем снять сливки. А если сохраним секрет серебрения, то конкурентов у нас еще долго не появится. И потом, если правильно раскрутить марку, она будет популярной столетиями. Как говорится, сначала ты работаешь на имя, а потом имя на тебя. Фарфор в XXI веке где только не производят, а мейсенский по-прежнему остается одним из самых дорогих. Я тоже могу пойти этим путем. А что? Назвать изделие в честь деревушки, где его изобрели - каркленское зеркало, и в качестве эмблемы ставить символ, который я для себя позаимствовал - щит и меч.
        Ну а пока зеркала добираются до Гробина (надеюсь, довезут в целости и сохранности, упаковали мы их на совесть), я попытаюсь наладить хотя бы мелкое производство. В деревне полно подростков, которые являются вторыми, третьими, а то и десятыми сыновьями мастеров. И понятно, что от отцовского бизнеса им ничего не останется. Так почему их не нанять? Тем более что они будут выполнять чисто механическую работу, никто не собирается доверять им важных секретов.
        Проблем, конечно, из-за этого возникнет немало. Нужно будет хорошенько подумать, как обеспечить секретность. Придется выделить отдельное помещение и заранее предупредить, что покинуть Каркле они в ближайшее время не смогут (а может, и вообще никогда не смогут), но вряд ли это станет проблемой. Мурано тому свидетель. Кого не устроит такое положение дел - сразу откажется. А остальные поклянутся на Библии хранить тайну. Понимаю, что это не панацея, но если подстраховаться, то риск можно снизить. Пока нанятые работники будут заниматься элементарными операциями, присмотреться к ним получше. Ну а там уже можно решать, кому доверить более важные секреты.
        Рецепт серебрения будут знать только двое - я и Глаубер. Но тут ведь главное - сама идея. И если ее сольют на сторону, то конкуренты сами подберут состав. Пусть и не такой эффективный. Ну и моим мальчишкам будет простор для тренировки. Посмотрим, кто из них проявит талант в контрразведке. Они уже сейчас получают периодические вознаграждения за то, что добывают сведения о местных. Кто чем дышит и о чем думает.
        Трое самых талантливых даже направились разузнать о старосте как можно больше. Поживут в городе, поспрашивают народ и обрисуют мне картину. А там уж будем думать, что с ним делать. Если староста окажется человеком дельным, можно будет закрыть глаза на некоторые его махинации. А если толку от него нет, будем с его помощью учиться ловить взяточников и казнокрадов. Что-то мне подсказывает, что такое умение лишним не будет. Ни сейчас, ни через три сотни лет.
        Собственно, рождественский бал, приглашение на который я принял, рассматривался мною как возможность поближе познакомиться и со старостой, и с лучшими людьми города. А заодно пропиарить свою новую продукцию - подарить хозяевам небольшое зеркальце в раме (какую местные умельцы осилят) и рассказать, где можно купить эксклюзивный товар по очень высокой цене. Если не для себя, то на продажу. И готов поспорить, что скоро мои финансовые дела серьезно улучшатся.
        Между прочим, я читал, что Анна Австрийская как-то появилась на балу в платье, усыпанном кусочками зеркала. При свете свечей выглядело это сногсшибательно. Почему бы не подать матушке такую идею? В результате многочисленных экспериментов у нас образовалось множество мелких зеркальных кусочков. Вот пусть они и будут дополнительным подарком. Если Анна Австрийская уже успела покрасоваться в своем платье, то герцогиня покажет, что не отстает от самых модных европейских тенденций. А если нет - так и вовсе будет впереди планеты всей. Матушка наверняка прослывет законодательницей мод, а молва об ее наряде разлетится по всему миру - недостатка в послах различных держав Курляндия не испытывала.
        Ну, чем больше слухов, тем больше заказчиков. А дополнительные покупатели - это дополнительные деньги. Разработка нового оружия - дело долгое и дорогое. А я сделал ставку именно на него, поскольку большую армию Курляндия не потянет, а необходимое количество наемников можно и не успеть собрать к нужному времени. Плотный огонь из надежного укрытия - это наш единственный шанс против шведского нападения. А уж о важности хранения секретов производства Глауберу не нужно рассказывать. Он и сам осторожен. Все свои рецепты шифрует, а некоторые и вовсе держит в голове.
        А вот из моей дырявой головы кое-что вылетело. Я как-то упустил из вида, что стекло из ниоткуда не берется. У Глаубера, конечно, есть кое-какие запасы на его изготовление, но для личных нужд, а никак не для производства. И пополнить запасы особо неоткуда. Несмотря на то что в доме раньше жили производители стекла, никаких полезных заначек мы не нашли. Похоже, все то, что не захватили шведы, вынесли местные. Ну а чего добру пропадать? Жаль, жаль. Декабрь - не самый лучший месяц для добычи кварца или хотя бы морского песка, из которого можно было бы сотворить нужный вариант путем просеивания, очистки от разных примесей и промывания.
        В результате вместе с зеркалами к родителям отправилось длинное послание, в котором я просил прислать как можно больше стекла. В конце концов, его можно переплавить, а цена у зеркал куда как выше, чем у исходного материала. В любом случае вряд ли сразу набежит толпа покупателей. Не каждый может себе позволить подобную вещь. Так что медлить не надо, но и торопиться не стоит. Поспешишь, как говорится, и тебе же хуже будет.
        Ох, все-таки серьезно влияет на меня мой детский организм! Никакой усидчивости, дикое желание похвастаться, заслужить похвалу и получить все и сразу. Возня с документами и цифрами быстро надоедает, и мне приходится прикладывать неимоверные усилия, чтобы заставить себя работать. Хочется скакать верхом вместе с ребятами, или прокатиться в санях, или поторчать в мастерской. Все равно чьей - одинаково интересно было наблюдать и за Гюйгенсом, и за Глаубером.
        Отто, не спускавший с меня глаз, несколько раз принимался стонать, что я себя загоняю. Ну как же! Сначала уроки в помещении (четыре штуки в день, по часу каждый, с перерывами), а затем на свежем воздухе. И если, допустим, дипломатия и философия получались по два-три раза в неделю, то фехтование осталось ежедневным, как и мои силовые упражнения. Я продолжал подтягиваться, отжиматься, качать пресс и бить мешок с зерном. Дикую энергию нужно было куда-то девать, а преподаватель присматривал, чтобы я не перестарался.
        - Ни к чему загонять себя, - ворчал Отто. - И куда торопиться? Возраст у вас небольшой. Успеете еще и выучить все, и потренироваться.
        - Разве лучше бездельничать?
        - Сладу с вами нет. То играли, не желая в учебу вникать, а теперь и вовсе отдохнуть не заставишь.
        - Вот потому, что я раньше ленился, мне и приходится много работать, - объяснил я. - Нужно нагнать все то, что я пропустил. А отдыхать… на тренировках с ребятами отдыхаю. Активно.
        - Куда это годится? - бурчал Отто. - Словно и не сын герцога, а босяк какой. Одежда простая, слуг мало, целыми днями в делах, даже еда самая обычная.
        - Полевые кухни проверяю, - отмахнулся я. - И не ворчи. Мало ли что может в жизни случится. Думал ли мой отец, что угодит в плен вместе с семьей? Лучше быть готовым к разным неожиданностям.
        Не сказать, что мой ответ сильно успокоил Отто, но на какое-то время он отстал. Видимо, понял, что его увещевания на меня не действуют. И я продолжаю вести активный образ жизни. Ну, что тут сказать? Мой день действительно был расписан чуть ли не по минутам. С самого утра нужно было идти в церковь. После завтрака приходил первый учитель. К часу заканчивались уроки в помещении, потом был легкий обед, полуденный отдых и часа полтора-два на физические занятия. Так что на то, чтобы побывать в мастерских, оставалось максимум часа два. Это если документов не накапливалось. А они, как я уже жаловался, размножались в геометрической прогрессии.
        Собственно, это тоже были уроки. Казначей проверял мои расчеты, преподаватель по деловому этикету обязан был читать мои официальные письма, а приставленные охранники не только пеклись о моей безопасности, но и приглядывали, чем мы с мальчишками занимаемся и правильно ли тренируемся. С одной стороны, я понимал, что подобное внимание - вполне нормально, если учесть мой возраст и социальное положение. А с другой - хотелось свободы! Больше самостоятельности и независимости.
        Именно поэтому изготовление зеркал вызвало у меня такой восторг. Это моя первая реализованная задумка! Я мог доказать, что способен приносить пользу герцогству, и что ко мне стоит относиться серьезнее. Понимаю, что одних только зеркал для этого мало. Нужно зарекомендовать себя как ответственного человека, вникающего в тонкости дел и справляющегося с трудностями. Разумеется, будут ошибки. У кого их не бывает? Главное, не теряться и своевременно решать возникшие проблемы.
        Ну и брать пример в плане упорного труда с окружающих. Здесь к делу относились серьезно. Что мастера, что ученые, которым приходилось напоминать о необходимости питания и сна. Гюйгенс загорелся втиснуть часовой механизм в самый маленький объем, который только возможен, а Глаубер продолжал биться над зеркалами. Он пробовал обрабатывать поверхность различными способами и экспериментировал с составом стекла. Даже золото и бронзу в отражающие составы добавлял, что дало потрясающий эффект - предметы и лица выглядели красивее, чем в действительности.
        Мне, разумеется, не терпелось приступить к изготовлению и других интересных вещей, но я заставил себя успокоиться. Не стоит светить сразу все козыри. Попробуем хотя бы что-нибудь одно нормально сделать. Потренируемся на зеркалах. Для начала необходимо оборудовать мастерские, где будут лить стекло, обрабатывать зеркальную поверхность, хранить исходный материал и готовую продукцию, затем сложить в них специальные печи и наладить бесперебойные поставки нужных материалов. Пригласить умелых столяров и ювелиров, которые будут делать рамы, тоже будет не лишним. Отработка процесса упаковки, налаживание контактов с торговцами, организация надежного места, где можно будет хранить деньги… дел выше крыши.
        В свое время я сталкивался с закрытыми городами, так что понимал, что мой забор и охрана - это не решение проблемы. И не стоит уговаривать себя, что это временно. Нужно уже сейчас думать, как организовать территорию, на которую будет запрещен допуск посторонних. Я даже прикинул примерный план, но денег он требовал… одно расстройство. Радовало, что не всех мастеров нужно держать за забором. Изготовление стекла и рам особого секрета не представляло.
        Мало ли тех, кто потерял кров или хочет сменить место жительства? Я готов был отдать пустующие помещения в аренду с правом выкупа (причем установить минимальные платежи) с условием, что мастера в первую очередь будут выполнять мои заказы в нужном количестве и требуемого качества. И расплачиваться за аренду, кстати, они могут работой.
        Зеркала точно будут иметь успех. Мало того, что это дорогой, штучный товар, так Глаубер их еще и сделал необычайного качества. Произведение искусства, а не предмет быта! Он был так увлечен, что я еле добился от него сделать четыре кусочка темного стекла нужной мне формы. Идея защитных очков меня не отпускала. Осталось только купить проволоки (ее тут вручную тянут!) и попробовать сделать оправу с дужками.
        Складываться эти самые дужки, конечно, не станут, и переносице будет не слишком удобно, но это опытный вариант. И лучше сделать самому, чем долго кому-то объяснять - что, зачем и почему. Да и оценить девайс можно будет только попробовав. Как бы еще защитить Глаубера от дальнейшего отравления химикатами? Прямо хоть респиратор изобретай, в самом деле! Сомневаюсь только, что мне такой подвиг по плечу. Для начала нужно убедить ученого хотя бы в пользе защитных очков. Я специально сделал их две пары - себе и ему, чтобы подать пример.
        Как отреагировал Глаубер? Как и полагается ученому-практику. Он эти очки усовершенствовал. И форму стекол подобрал более удачную, и степень затемненности отрегулировал, и даже длину дужек увеличил - чтобы очки не спадали при наклоне и резких движениях. Ну и конечно, проволока была прочно забыта - я как-то не подумал, что она нагреваться будет, что не слишком удобно. Словом, получился просто шедевр. И я не удивлюсь, если девайсу присвоят имя ученого. Глаубер уже написал несколько писем своим собратьям по ремеслу. Причем, что самое интересное, давал только самые общие советы и предлагал приобрести уже готовый вариант. Производственные секреты ученый хранил как зеницу ока.
        Мда, как-то криво у меня получается с изобретательством. И восхищаться моей гениальностью почему-то никто не торопится. Признают, что я интересный, неглупый молодой человек, но и только. Хотя… что я ждал от переписки с великими учеными, которые сами начинали интересоваться знаниями чуть ли не с младенчества? Да и выдвижение идей, какими бы интересными они ни были - это всего лишь слова. А вот дать этим словам жизнь - совсем другое дело. И пока что я ничем не мог похвастаться в этом плане.
        А известности хотелось. Наверное, это было потакание собственному детскому организму, но я действительно желал, чтобы меня заметили. И даже оправдание себе подходящее нашел - к известному человеку проще заманить знаменитых ученых и других интересных личностей. Ну а поскольку с наукой пока что дело двигалось туго, я решил надавить на литературу. Раз уж XVII век - это век мемуаров, будет непростительным упущением этим не воспользоваться.
        Сначала я хотел ограбить Дефо. Робинзон Крузо знаком каждому, кто читал книги из серии «Библиотека фантастики и приключений». А потом я подумал, что неплохо было бы определиться - а чего я, собственно, хочу получить в итоге. Ну, кроме признания читающей публики. В идеале - пропиарить Курляндию, как место, где хочется жить. Последняя война унесла множество жизней. А те специалисты, которые избежали гибели, покинули страну.
        Население нашего небольшого герцогства никогда особо не впечатляло, но сейчас оно стало совсем уж маленьким. Нам срочно нужно привлекать людей. Особенно если мы хотим удержать колонии. А что может быть лучше, чем слава справедливой к своим согражданам державы? А в этом плане Дефо мне совершенно не подходил. Жюль Верн, про которого я вспомнил вторым номером - тоже. Слишком уж он был прогрессивен даже для своего времени. А на дворе, если что, XVII век.
        И что оставалось? Дюма! Кто не проникся симпатиями к прекрасной Франции после «Трех мушкетеров» или «Графини де Монсоро»? Можно взять сюжет, переработать его под Курляндию и напустить немного мистического дыма. А еще лучше - найти в герцогстве таинственное место или здание, к которому привязать легенду. Дескать, когда Луна будет Раком в Козероге, встань в тень у третьего столба, и откроется тебе истина. Ну, понятно, что я имею в виду? Не одним же англам стричь купоны со своего Стоунхенджа.
        Что обычно привлекает искателей тайн? Знания и золото. Сокровища тамплиеров, большая часть которых ускользнула из рук алчного французского короля, разгромившего орден (и папы, который все это безобразие поддержал), много веков будоражит умы авантюристов. А у Курляндии был свой орден - Ливонский. Правда, он еще сто лет назад был разгромлен Иоанном свет Васильевичем, но это мелочи жизни. Да, Готхард Кетлер принял титул герцога Курляндии. Но это же не значит, что все остальные согласились с гибелью ордена?
        В крайнем случае можно выдумать суперзасекреченную организацию. И понеслась душа в рай - высшие знания, великие богатства и прочие гигантские плюшки, доступные лишь посвященным. Должна же быть хоть какая-то польза от того бреда, который лился с экрана телевизоров, гулял по сайтам и поневоле осел в моей голове! Мировое правительство, затонувшая Атлантида, да хоть затерянный мир Конан-Дойля! Граф Монте-Кристо просто идеально вписывается во все эти расклады.
        А что? Засадить героя в одну тюрьму с бывшим магистром, которого выкрали, чтобы тот поделился своими знаниями. Ну а затем последует побег, нахождение одного из кладов тайной организации, месть врагам и приоткрытие некоторых тайн ордена. Придумать тайный язык, условные знаки и обосновать, почему именно Курляндия стала центром событий. Да, и не забыть использовать голливудский опыт - обязательно организовать в герцогстве тематический парк. Показывать желающим место, где Д`Артаньян (или как его там будут звать) впервые въехал в Митаву, где Монте-Кристо нашел великие сокровища, и где члены ордена проводили тайные обряды.
        Словом, идея была неплохая, а владеть словом в этом мире меня учили специально. Я, уже почти не напрягаясь, умел витиевато выражать свои мысли, своевременно вставлять цитаты из Библии и к месту упоминать различных античных богов и героев. У меня даже начал складываться свой стиль! Ну и почему не попробовать себя в новом качестве? Дополнительное время данное увлечение не займет - я буду писать прямо на уроке.
        Ну а чем не тренировка? Сразу несколько видов переписки тренирую, как и умение грамотно выражать свои мысли. Мой препод, кстати, даже увлекся идеей написать роман и дал мне несколько дельных советов. Понятно, он не рассчитывал, что у меня получится что-нибудь действительно стоящее. Но учитель считал нужным поощрить мой полезный порыв и резонно рассудил, что хуже от этого не будет. Просто вместо того, чтобы с неохотой писать скучные фразы, я буду с энтузиазмом создавать собственную книгу.
        Дело продвигалось не так быстро, как мне хотелось бы, но до Рождества я успел составить план произведения и даже написать первую главу. Не могу оценить, что у меня там получилось (да и рано еще, наверное), но учитель остался доволен. Ну вот и славно. После праздника продолжим. А пока меня ждало длинное, нудное, но обязательное действо. Я, как наследник герцога, практически выступал от его лица, и потому должен был вести себя соответствующе.
        На ночь глядя мы отправились в церковь, где я благополучно продремал всю службу. Затем начались немудреные развлечения - гонки на санях, поздравление местных жителей и снежные забавы. К нам присоединялось все больше и больше народа, и гулянье стало поистине массовым. Думается мне, здесь староста подсуетился. Как я выяснил, он мужик крепкий, основательный и очень хитрый. Под его началом находилось несколько деревень и собственно город.
        Получив мое согласие прибыть к нему на рождественский бал, господин Майерс развил бурную деятельность. Носился как наскипидаренный. Организовывал лучшие украшения, изысканные яства, достойную музыку и рафинированную публику. Пригласил даже вдовствующую пани Родылевскую, которая приехала в соседний город по своим делам.
        Бал XVII века был строго регламентирован, как и любое другое общественное развлечение. И по правилам его полагалось открывать паваной. В любом другом случае первой парой шли бы хозяева бала. Но поскольку я превосходил их по социальному положению, ведущая роль автоматически доставалась мне. И понятно, что для этого дела требовалась достойная партнерша. Вот староста и подсуетился, пригласив вдову. Поляки они такие - шляхтичи чуть ли не через одного. И у каждого, если им верить, благородная кровь и целая вереница достойных предков.
        Да, да, конечно. Я, может, и поверил бы, если бы не знал, что как минимум половина этих выскочек не имеет никаких документальных доказательств своего высокого происхождения. Впрочем… Какое мне дело? Майерс нашел мне достойную партнершу на бал? Вот и прекрасно. Я же не жениться на ней собираюсь, а всего лишь танцевать. А для этого дела родословная совершенно без надобности. Это для супружеской жизни мне придется выбирать невесту, которая принесет с собой приданое, полезное для Курляндии. И глупые проблемы любви никого не волнуют.
        Впрочем… один брак по дикой любви у меня уже был. И ничем хорошим это не закончилось. Старая история, когда один любит, а другой позволяет себя любить. Некоторые живут так всю жизнь. У меня не получилось. Наверное, что-то есть в браках, заключающихся раз и навсегда. Супруги знают, что им некуда деваться, и постепенно привыкают друг к другу. Ну или (если консенсус найти не получается) стараются как можно меньше встречаться. Мои здешние родители, например, принадлежат к первому типу. Безумной любовью там не пахнет, но теплые отношения присутствуют. Предупредительность, нежность, некоторые уступки друг другу и любовь к общим детям.
        Несмотря на то что родители вечно были заняты, скидывая наше воспитание на многочисленных нянек, в их любви никто из детей не сомневался. Жаль только, что Якоб не следил хотя бы за воспитанием наследника. Дети у него получились капризные, самолюбивые и легкомысленные. Хотя почему «получились»? Я еще могу вмешаться в процесс. Вряд ли создам гениев, но помощников - вполне. Нужно только выяснить, кто чем увлекается, к какому предмету имеет способности и чего хочет добиться в жизни.
        Надо же, какие мысли меня посещают во время праздника! У меня было всего два часа, чтобы отдохнуть от дневных забав и приготовиться к балу. А я, как всегда, погряз в размышлениях. Хорошо, что под рукой есть верный Отто, который поможет и в парадный костюм облачиться, и организует сани. Кстати, к ним прилагался теплый и красивый меховой полог. Интересно, кому принадлежат шкурки? В своей прошлой жизни я такой роскоши не встречал. Может, зверюшку окончательно истребили к XX веку? Вполне вероятно.
        Я даже заснул по дороге, так что по прибытии лицо пришлось растирать снегом, чтобы взбодриться. Но окончательно я проснулся в тот момент, когда на меня пытались напялись парик. Нафиг, нафиг! Я такое не ношу и остальным не рекомендую. Подумаешь, мода у них. Кто тут сын герцога, тот и диктует моду. Хочется мне без парика посетить бал - значит, я так и сделаю. А кому не нравится - могут отвернуться. Или вообще покинуть дом.
        Пани Родылевская, например, даже глазом не повела, когда меня увидела. Вдова оказалась дамой в самом соку - 25 лет, не больше. Плавные движения, красивая линия рук, тонкая талия, высокая грудь и замысловатая прическа, украшенная цветами. Был бы я хотя бы на пару лет старше - пропал бы, как есть пропал. Горячие карие очи обещали райское блаженство и еще чего-нибудь сверху. Но мой организм оставался преступно равнодушным. Наверное, это к лучшему - павану я станцевал безупречно. А возбуждение явно мне помешало бы.
        Толпа собравшихся на престижный бал меня не радовала. Я уже успел привыкнуть к неторопливой жизни в Каркле. И жадные до моего внимания люди меня раздражали. Они оценивали меня, как лежащее на прилавке мясо. И сказать, что это было отвратительно - это сильно преуменьшить. Единственное, что радовало - ажиотаж, который вызвало зеркало, преподнесенное мной в подарок. В округе было не так уж мало богатых людей, которые хотели приобрести модную и дорогую безделушку.
        Постепенно, с каждым выпитым бокалом спиртного, толпа все больше наседала. Я чувствовал, что схожу с ума от шума, разговоров, просьб, льстивых улыбок и холодных глаз. Наверное, бал - это неподходящее место для десятилетнего ребенка. Я с трудом отделался от особо приставучих типов, потихонечку покинул помещение и вышел на улицу подышать свежим воздухом. Там меня уже ждал Отто. Как же он вовремя!
        Я успел попрощаться со старостой, одарить парой комплиментов особо яростных претенденток на мое внимание и снова исчезнуть. Домой! Я устал и не хочу никого видеть. Карету мне, карету!

        Глава 5

        И вся королевская конница, и вся королевская рать… У меня просто других слов нет, чтобы описать то, что начало происходить в деревушке Каркле с моей легкой руки. Оказалось, что зеркала, которые я послал в подарок родителям, произвели даже более сильное впечатление, чем я рассчитывал. Отец сам приехал посмотреть на процесс производства. И привез с собой все самое лучшее, что только нашел, - от необходимого сырья до нескольких семейств мастеров резьбы по дереву и ювелиров. Вот что значит - человек привык серьезно относиться к любому делу.
        Удивляться тут, конечно, было нечему. Якоб очень хорошо умел считать деньги. И был на редкость прагматичным правителем. Историки считали, что он подвергся влиянию меркантилизма, но мне кажется, что герцог был такой по характеру изначально. А меркантилизм просто хорошо подходил его внутренним убеждениям. Ну скажите, кто сразу догадался бы продать подаренное зеркало французскому послу? А за Якобом не заржавело. И я даже боюсь предположить, сколько он денег сорвал на этой сделке. Никакой романтики и сентиментализма. Первый подарок сына? Ну так не последний же!
        Герцог вознамерился продать и то зеркало, которое предназначалось для его жены, но маман встала грудью. В благородном семействе даже произошел небольшой скандал, и Якоб вынужден был уступить. Теперь к матушке выстроилась целая очередь из желающих нанести ей визит, а заодно и посмотреться в огромное зеркало. Это даже для столицы было бы неплохим развлечением, а для глубокой провинции тем более. Отец передал мне письмо от герцогини, где она умилялась моим талантам и благодарила, что я догадался прислать ей украшения на новый наряд. Похоже, для того, чтобы продемонстрировать расшитое зеркальными кусочками платье, будет специально организован бал.
        Прибывший в Каркле Якоб развил бурную деятельность. Недоверчиво хмыкнул, изучив договор между мной и Глаубером, и вписался третьим. А по итогам длительных переговоров и споров мне удалось отжать всего тридцать процентов прибыли. Но трудно возразить, когда отец берется построить зеркальную мануфактуру - организовать несколько цехов, нанять работников, приставить охрану и договориться с торговцами.
        Единственное, что я для себя выбил - возможность присутствовать при этих процессах, чтобы учиться, и остаться управляющим, чтобы контролировать происходящее - и качество, и объемы, и соблюдение секретности. Отец, подумав, согласился и тут же возжелал присутствовать при изготовлении зеркала. Видимо, хотел убедиться, что присланный ему подарок - это не случайно получившаяся диковинка. Я выдал ему защитные очки, и герцог смог насладиться процессом.
        - Ты меня порадовал, сын, - сообщил мне Якоб, который целый день посвятил знакомству с работой мастерских. - Устроил все на славу и придумал, как пополнить казну. И какой товар сделали! Первосортный! Французский посол чуть шляпу свою не сжевал из зависти. И столько денег предложил, что я сразу ему зеркало продал. Пусть везет к себе, хвастается своему королю. Глядишь, у нас заказчиков больше появится. А я-то думал, что твоя поездка - лишь блажь. Попытка от уроков отлынивать.
        - Я занимаюсь столько же, сколько и раньше, - возразил я.
        - Учителя тебя хвалили, - кивнул герцог. - Ты действительно стал серьезнее. И к делам своим относишься ответственно. Вон как торговался со мной за долю дохода от зеркальной мануфактуры.
        - Это потому, что у меня есть еще и другие идеи, над которыми я собираюсь работать. А на них нужны деньги, - объяснил я. - Из казны я ничего тратить не хочу. Там и так пусто. Тем более что я не знаю, сколько времени займет воплощение в жизнь моих идей. И действительно ли результаты принесут прибыль.
        - Рад, что ты мыслишь так здраво. Погляди-ка на себя, изменился как!
        В ответ я только пожал плечами. В зеркале отражался обычный пацан, темноволосый и темноглазый. А то, что я стал вести себя по-другому… сложно казаться ребенком, если на самом деле ты старше. Выручало только то, что в XVII веке дети быстро взрослели. И что сам Якоб с юности стремился к самостоятельности и знаниям. Наверное, именно поэтому он не видел ничего странного в наследнике, который желал увеличить благосостояние свое и страны. Скорее, ему казался непонятным прежний Фридрих, которого вообще ничего не интересовало, кроме развлечений.
        Несмотря на ту активную деятельность, которую развил герцог, желающий срочно организовать зеркальную мануфактуру, прибыл он в Каркле не только за этим. У Якоба был план очередной поездки по стране. И в ближайшее время нужно было решить проблему с производством тканей. Шведы знатно порезвились в Курляндии - нехватка специалистов гибельно сказалась и на этой сфере деятельности. Продавать было нечего. Да и для собственных нужд едва-едва хватало того, что производили.
        К счастью, поголовье испанских овец удалось спасти. С легкой руки герцога, который чуть ли не пинками заставлял местных помещиков участвовать в его проектах, эти животные прекрасно прижились в Курляндии. А местные ткачи производили любые ткани - от самых дорогих до обычной парусины. И вот теперь требовалось решить проблему нехватки людей, сырья и готового продукта - что шведы не смогли вывезти с собой, они сожгли.
        Поскольку в Каркле оставалось множество пустых домов, Якоб решил переселить сюда несколько прядильщиков и ткачей. Некоторые европейские заказы требовалось выполнить кровь из носу. Иначе можно было потерять не только клиентов, но и репутацию. Это было недопустимо, и герцог пытался решить проблему всеми доступными ему способами. Мои идеи о том, что жилье можно сдавать в аренду, а то и позволить выкупать постепенно, в течение нескольких лет (нечто типа ипотеки) Якобу показались интересными. Он и сам собирался сделать что-то подобное.
        И таких дел у герцога было - выше крыши. Где взять специалистов - было совершенно неясно. Чем им платить - тоже. Да и восстанавливать придется слишком многое. Те же запасы зерновых сильно пострадали. А людям нужно было что-то есть и что-то сажать. Так что к военным потерям вполне могут прибавиться смерти тех, кто не переживет голодную зиму.
        В мое время здесь бы уже как минимум топталось МЧС. Палатки, полевые кухни, дотации от государства… Жаль, но все это осталось в прошлом. Даже Якоб, который понимал, что ему нужны люди, относился к этому ресурсу… спустя рукава. Ему проще и дешевле было нанять новых, чем организовать спасение уже существующих. И даже разговоры с наводящими вопросами не помогали. Нет ни связи, ни нормальных дорог, ни даже ответственных за происходящее.
        Староста, например, которого я собирался так активно проверять, оказался недавно избранным. И сам не знал досконально, что происходит на подведомственных ему землях. Он лично приехал каяться отцу, что не соберет нужной суммы денег для выплаты налога, да и с производством все будет очень невесело. Герцог вдохновил его речью о подвиге во славу отечества. Судя по физиономии старосты - это не особо его впечатлило. К ответственности он явно не был готов и рад был бы скинуть ее на кого-нибудь другого.
        Я понимал его как никто другой. Помнится, в различных исторических романах мне попадалось утверждение, что раньше люди жили медленнее. Дескать, там, где не было Интернета и даже радио, спешить было некуда. Посмотрели бы они на герцога! Он планировал по нескольку дел сразу и отслеживал, что где происходит.
        Надо покупать сырье за границей? Так и сделаем. Нужны люди? Можно сманить из соседних стран. Большинство из них, разумеется, нуждается в обучении, но, по крайней мере, будет кому выполнять хотя бы элементарную работу. Якоб даже за нищих и попрошаек всерьез взялся - весной нужно было строить, копать, пахать и заниматься прочими видами деятельности. Я едва за ним поспевал, пытаясь вникнуть в дела, ознакомиться с документами и присутствовать хотя бы на самых важных встречах. А уроки, между прочим, никто не отменял!
        Месяц май я вместе с ребятами встретил недалеко от Тальсена. Ни орденский замок на холме, ни тем более маленькие дома местного населения нас не привлекали, и мы решили ночевать на берегу озера. Май выдался удивительно жарким, так что свежий воздух начисто выигрывал у душных, сырых помещений, где вместе с хозяевами нас поджидали радостные клопы. Балдахины и резные ножки у кроватей - они не просто так придуманы. А клопы - это такие мерзкие твари, которые не различают, где крестьянин, а где герцогский сын.
        Ну а еще одной причиной было то, что всего года три назад по этим местам прошла эпидемия чумы. Ее вроде как пережили, но рисковать не хотелось. Чем был плох XVII век - здесь еще не могли лечить даже самые простые болезни. И я не уверен, что смогу исправить ситуацию. Хотя за изобретение лекарства от оспы и чумы мне точно поставили бы памятник из золота, причем в полный рост.
        Да и чего скрывать, нравилась мне походная жизнь! Я потихоньку знакомился с Курляндией и вникал в проблемы страны. Их оказалось множество. И, кстати, не только шведы постарались. Печально признавать, но Якоб тоже отметился. В своем желании создать флот он слегка переусердствовал с вырубкой леса. И, как я с удивлением узнал, курляндские корабли были далеко не самыми лучшими. Они имели тот же недостаток, что и русские времен Петра - строились из сырого дерева и быстро выходили из строя.
        Мда. А я-то все не мог понять, почему так много стран оказалось нам должны. А оказывается, помимо проблемы вечной нехватки денег, тут был и еще один резон - оплачивать такую работу никому не хотелось. У меня даже возникли подозрения, что Англия именно поэтому нам Тобаго подсунула. Им самим этот остров был нафиг не нужен, вот и избавились от чемодана без ручки. А когда Тобаго вновь показался привлекательным - объявили дарственную ничтожной. Настоящие хозяева своего слова! Захотели - дали, захотели - взяли обратно.
        Ничего, одним из пунктов моего путешествия обозначена Виндава. И я из кожи вон вылезу, чтобы повлиять на ситуацию с колониями! Найду надежных людей и отправлю вербовать талантливых капитанов и моряков. Несмотря на то что Курляндия уже давно строит корабли и имеет флот, с профессиональными мореплавателями у нее туго. И привезти военную силу, которая способна повлиять на обстановку в Африке и Америке - просто нереально. Курляндия себя-то защитить толком не может!
        В случае с колониями наемники - это наш единственный шанс. Прикормить их, щедро платить, а затем поманить поисками золота. Самых талантливых, разумеется. Джентльмены удачи - на редкость рисковый народ. И в неизведанные дебри Америки суются смело. Думаю, что и в африканские сунутся, если я все-таки надумаю там искать золото и алмазы. Нужно только к тому времени определиться с маршрутом (чтобы не совсем уж гиблое место было) и иметь свою натренированную команду верных людей, которые будут бдительно следить за пиратами и не позволят им нас кинуть.
        Вот только прежде чем затевать эту авантюру, нужно хорошенько обдумать другую имеющуюся проблему. После того как Якоб принялся строить флот, от курляндских лесов осталось не так уж много. То есть на какое-то время активной вырубки их, может быть, еще и хватит, но дальше-то мы что будем делать? А из дерева мы, между прочим, не одни только корабли строим. Торговля деревянными изделиями идет довольно бойко, поскольку материал относительно дешевый и обрабатывается легко.
        Может, запрячь население саженцы сажать? Не бесплатно, конечно. Выделять места для посадок, платить за доставку и приставить того, кто будет следить за молодняком. Начинать это делать следует если и не сию секунду, то все равно довольно быстро. Если я планирую продолжать обзаводиться колониями, захватывать территории в Африке и Америке - это просто необходимо. Без своих кораблей делать нечего. А закупать сырье за рубежом не только накладно, но и небезопасно. Сегодня страны дружат, а завтра случится война, и канал поставок окажется перекрыт.
        - Эй, смотрите, что я нашел!
        Громкий возглас отвлек меня от тяжких мыслей о будущем. Я оглянулся. Пацаны копали яму, которая должна была стать отхожим местом на время стоянки, и, похоже, наткнулись на что-то интересное. Я подошел ближе. Оказывается, находка располагалась не в земле, а рядом. На огромном валуне, с которого случайно смели листву и хвою, был изображен характерный равносторонний крест тамплиеров. Вот это ничего себе! Рядом было выбито несколько символов, которые я тут же перерисовал себе.
        О чем в первую очередь можно подумать, наткнувшись на подобное изображение? Разумеется, о сокровищах. В том, что значительная часть денег тамплиеров осела в Прибалтике, я даже не сомневался. И для этого были причины, основанные на чтении старых хроник и рассказах учителей. Между прочим, первый герцог Курляндии Готхард Кетлер был, ни больше ни меньше, последним магистром Ливонского ордена. А многие считают этот самый орден просто ответвлением храмовников.
        Я, конечно, не стал бы совсем сомневаться в самостоятельности Ливонского ордена, но если сравнить его устав с уставом тамплиеров, то получится старинная игра «найди десять отличий». И это не говоря о том, что оба ордена имели одну святую покровительницу - Марию Магдалену, схожие плащи и идентичные ритуалы посвящения. Но самое главное, что убедило меня во взаимодействии орденов - появившиеся из ниоткуда большие деньги.
        Ну сами подумайте - в течение восьмидесяти лет с момента организации ордена, им было построено всего два очень скромных замка. О чем говорить, если даже Рига имела площадь не больше двух гектаров, деревянный собор, небольшую резиденцию епископа, несколько пакгаузов и причал. А с 1315 года начинается просто строительный бум: примерно в одно время начато строительство более чем тридцати замковых комплексов. Причем не каких-то там мелких и убогих, а капитальных - каменных, с башнями, рвами и развитой дорожной сетью.
        Внезапно, не правда ли? А если учесть, что разгром тамплиеров случился несколькими годами раньше? Не удивлюсь, если храмовники подозревали Филиппа Красивого в желании присвоить их сокровища. Никто, конечно, не думал, что будут суды, обвинения в ереси и сожжение людей. Тамплиеры, заподозрив короля в алчности, даже не подозревали, как далеко эта алчность может зайти. И когда им донесли, что намечается нездоровое шевеление в верхах, он вывели сокровища из-под удара.
        Судя по косвенным данным, деньги потекли не только в Прибалтику, но и в Россию. Москва тоже как-то резко рванула в начале XIV века. Да и судя по тому, как хорошо устроились храмовники в других странах, недостатка в средствах у них не было. Полагаю, что получив жестокий урок во Франции, храмовники не складывали все яйца в одну корзину. И их фантастическое богатство расползлось по разным городам и странам. Что, конечно, не исключает наличие кладов. Филипп Красивый научил тамплиеров хранить сокровища так, чтобы до них очень сложно было добраться.
        Разумеется, мои уроки истории включали в себя рассказы о славном прошлом нашего рода. О Ливонском ордене, о сражениях и о тамплиерах. Поскольку я по праву рождения относился к посвященным, то знал некоторые шифры и знаки. Полагаю, с возрастом мне приоткроется еще больше тайн, но пока нужно обходиться тем, что есть. Слишком долго ждать, когда я достаточно вырасту и покажу себя, чтобы считаться достойным посвящения. Судя по тому, какая судьба была у Курляндии в реальной истории, Якоб оказался последним хранителем тайны. Наследники не были сочтены достойными.
        Надо же было мне, совершенно случайно, наткнуться на камень с явным указанием какого-то места. Может, конечно, там были вовсе не сокровища, но я и библиотеке порадуюсь. Однако думается мне, что стоит порыться в этом направлении. Насколько я помню, поисками сокровищ в Прибалтике активно занималась и «Аненербе». Эта организация прошерстила что-то около 250 ливонских и эстонских замков. И судя по тому, как оперативно она свернула свою деятельность в 1942 году, что-то искатели сокровищ все-таки нашли. Есть даже версия, что Мартин Борман вывез их в Аргентину вместе с фашистской кассой.
        Ну что ж. Требуется опередить «Аненербе». Тем более что возглавлявший поиски сокровищ Нейманн действовал чуть ли не по методу научного тыка, вручную обстукивая все замки. А в моей семье хранились очень интересные документы, скорее всего, не сохранившиеся до XXI века (или хорошо спрятанные), да и указатель я нашел интересный. С одной стороны - искать несметные сокровища вроде как глупо. Тамплиеры пускали деньги в дело. А с другой… Где-то же они хранили свою казну! В каком-то из защищенных замков, типа того, что построен на холме недалеко от поселения Тальсен.
        Ливонский орден вроде как был разгромлен и упразднен еще в XVI веке. Иван свет Васильевич тому немало поспособствовал. Однако остались и замки, и связи, и документы, и традиции. И это только кажется, что в XVII веке от могущественных орденов ничего не осталось. На самом деле тайные общества продолжают существовать. Только в другом формате. Уже никто не рвется в очередной крестовый поход, а вот способы влияния на политику и политиков усвоены и усовершенствованы. Деньги открывают любые двери.
        Я еще раз обошел камень и сверил свои записи с рисунком, чтобы убедиться, что не ошибся при копировании. Прошло три сотни лет после разгрома тамплиеров. Сохранились ли сокровища, на которые (возможно) указывает камень? И такие ли уж они бесхозные? Если организация прячет ценности, то так, чтобы последователи могли ими воспользоваться. Так что там вполне может быть охрана. Как-то странно верить в то, что тамплиеры сами не знают, где зарыты их сокровища.
        Другое дело, что нычка может быть для чего-то предназначена. Золото и драгоценные камни всегда в цене. А запас карман не тянет. Так что сокровище можно спрятать с дальним прицелом - вскрыть кубышку в нужный момент и иметь средства для того, чтобы вмешаться в текущую политическую ситуацию. Тоже, в принципе, довольно правдоподобный вариант. Так что вопрос вопросов - поделиться ли своей находкой с отцом?
        Хотя что тут думать? Даже если я захочу, мне не удастся держать в тайне историю с валуном. Приставленные к нам взрослые не только присматривали за нами, но и наверняка слали герцогу длинные отчеты о нашей деятельности. И это было нормально. Я бы своего ребенка тоже без пригляда не отпустил. Интересно, как Якоб отреагирует на известие о том, что мы напали на след сокровищ тамплиеров? Вполне может запретить совать свой нос куда не следует.
        А может, и нет. Дополнительное финансирование Курляндии очень пригодилось бы. Изготовление зеркал приносило хорошие деньги, и Якоб, так же, как и я, озаботился здоровьем Глаубера. Хорошее питание, свежий воздух и исследования руками учеников. Тех, кстати, тоже берегли - постоянно меняли, организовывая работу по сменам. Кажется, никто просто не представлял, что обычная химия может приносить столько денег. Нет, лекарства, которые производил Глаубер, тоже стоили дорого (и, кстати, неплохо помогали), но зеркала оказались воистину золотым дном.
        А у меня неожиданно получилось совершить диверсию чуть ли не в мировом масштабе. Подождав, пока с изготовлением зеркал все более менее устаканится, я решил поработать над созданием мельхиора. Исподволь, не сразу, чтобы даже не казалось, что я имею к этой идее какое-то отношение. Быть изобретателем - это хорошо, но во всем нужно знать меру. Где-то я читал историю о том, как какой-то умник слишком быстро из пушки стрелял, так его отправили исповедоваться и замаливать грехи. Типа, дьявол помог. Мне подобных подозрений было не нужно.
        В общем, пришлось изрядно поднапрячь мозги, чтобы никто ни в чем меня не заподозрил. Хорошо, что Глаубер был неуемным экспериментатором! Ему самому казалось интересным производить различные действия с уже известными веществами, чтобы узнать, что в итоге получится. Так что нагреть в печке пиролюзит с углем и получить металлический марганец было не так сложно.
        Куда проблематичнее оказалось подобрать нужную дозировку меди, никеля, железа и марганца, чтобы получить на выходе мельхиор. Я помнил состав очень приблизительно, так что честь открытия целиком и полностью принадлежит Глауберу. Изобретение получило его имя. И он был гораздо более достоин этого, чем пара французов, которые просто присвоили себе немецкую разработку.
        Как из всего этого получилась диверсия? В силу необразованности большей части населения. Казалось бы, довольно много людей уже поверили в то, что алхимия - это лженаука. И тут мы получаем серебро из простого железа! И убеждать, что это заявление не соответствует действительности, бессмысленно. Глаубер даже издал небольшую работу, где объяснял, что полученный глауберит - вовсе никакое не серебро, но его почти не услышали.
        Какой смысл в ненужных деталях, если придуманная история звучит таинственнее и красивее? А полученный результат ценится не меньше, чем серебро? Мельхиор уже давно был известен в Европе как «китайское серебро» - пакфонг. И европейские алхимики уже довольно долго бились над проблемой повторения рецепта. Они даже состав выяснили, но результата так и не добились. Так что Глаубер стал тем, кто «переоткрыл» древний рецепт, а заодно и прославил себя открытием марганца.
        Возникший нездоровый ажиотаж вокруг глауберита повлек за собой неожиданные последствия. Многие королевские дворы, чьи правители давно уже разочаровались в идее поиска философского камня, снова начали выделять деньги на исследования. Нельзя сказать, что эта идея была совсем уж провальной - в процессе поисков эликсира жизни и возможности превращать любой металл в золото алхимики обнаружили много чего интересного. И благодаря им химия появилась как наука. Но просто сердце радуется, когда я думаю, сколько денег выкинут в трубу наши конкуренты, пытаясь повторить результат!
        Собственно, после изобретения глауберита я и решил отправиться в путешествие по стране. Даже чуть раньше, как только понял, что Глаубер на правильном пути и получает нужные результаты. Я оказался прав - ученый и без меня прекрасно довел изобретение до ума. Герцог был счастлив, матушка получила первый набор мельхиоровой посуды с гербом, а в Каркле начала строиться еще одна мануфактура. Причем Якоб, не желающий, чтобы секреты производства ушли на сторону, принял поистине драконовские меры, обеспечивающие безопасность.
        Фантазии на оружейную тему меня тоже не отпускали. Во время поездки я разговаривал со множеством мастеров и торговцев, выказывая желание приобрести лучшие оружейные образцы. Россию, кстати, тоже не упустил. Помню, читал я в свое время про некоего загадочного мастера Первушу Исаева, чье оружие отличалось достаточно сложными для XVII века конструктивными особенностями. Мне попадалась информация про то, что он создал охотничью пищаль с пятизарядным револьверным барабаном и кремневым замком англо-голландского типа. А еще пистолет-револьвер с кремневым замком французского типа и шестизарядным барабаном. Шесть выстрелов можно было произвести без перезарядки, лишь подсыпая затравочный порох на полку замка и поворачивая рукой барабан.
        Стоит ли удивляться, что мне захотелось иметь такое оружие? Я настырно собирал лучшую коллекцию огнестрела XVII века. В данный момент мы занимались освоением французского «вендерного» орудия, которое в России именовалось «перевертным». Стволы, располагающиеся один над другим, имели по пороховой полке с затравочным отверстием и огниво. Выстрел производился из верхнего ствола, после чего ствольный блок поворачивали на 180 градусов, располагая напротив курка второй предварительно заряженный ствол.
        В принципе, два выстрела - это гораздо лучше, чем один, но в процессе стрельб у орудия выявилась куча недостатков. Чаще всего ось и гнездо в прикладе разбалтывались от частого применения, и стволы переставали надежно стыковаться с замком. У вожделенной мною пятизарядной пищали тоже были свои недостатки - по объективным причинам не удалось обеспечить надёжную обтюрацию между стволом и барабаном, и это оружие не получило распространения, но… тут есть потенциал, с которым можно работать. И раз никто пока не видит перспектив данного оружия, возможно, русские согласятся продать хотя бы один экземпляр.
        Ох, где, где мой драгоценный Интернет, где можно получить кучу советов по любому вопросу? На его просторах можно найти знатоков, разбирающихся в любой сфере деятельности. Мне бы не помешали чертежи кораблей. И станков. Потому что то, с чем я ознакомился, не вызывает у меня прилива вдохновения. Я уже полюбовался на различные версии токарных станков - с ножным приводом, с канатным ручным приводом от маховика и даже с прообразом токарно-винторезного станка. Основная их масса была приобретена за рубежом, а то, что делалось в самой Курляндии, оставляло желать лучшего.
        Единственное, что радовало - станки хотя бы вообще были в наличии. И существовали люди, которые умели на них работать. Вот только количество и тех, и других требовалось увеличить. Порядок срочности - еще вчера. Но сколько для этого требовалось денег - я даже представить боюсь. Поэтому меня так и порадовал огромный валун с символикой тамплиеров. Можно рискнуть и хотя бы поискать старые сокровища. Осторожно изъять, аккуратно перепрятать и потихоньку пользоваться.
        Это же такие перспективы! Например, можно будет организовать бассейн для испытания моделей кораблей. Как и любому пацану, мне нравились парусники. И особый восторг вызывали клипера. Дома у меня даже стояла полуметровая модель «Катти Сарк». И я, как художник, мог воспроизвести ее. Но на бумаге. С одной стороны - это уже было достижением. Я помнил про острые обводы корпуса, увеличенную остойчивость, наклоненные к корме мачты, большую площадь парусов, которая позволяла клиперам развивать отличную скорость, и даже об увеличенном отношении длины к ширине корпуса (вроде бы 6 к 1). Но сколько придется с этим работать, чтобы рисунок превратился в реальный корабль!
        С другой стороны - хорошо, что талант к рисованию переместился в прошлое вместе со мной. Иначе никакие воспоминания о моделях вообще не были бы полезными. Да и символику с шифрами я запоминал легче. Хотя, как мне кажется, полностью тайные знаки и письмена не знает вообще никто. Филипп Красивый арестовал верхушку тамплиеров неожиданно, буквально вынув их из постелей, так что вполне вероятно, что магистр ордена Жак де Моле просто не смог сообщить последователям необходимые сведения.
        Думается мне, что искать стоит не только те сокровища, которые вывезли перед арестами, но и те, которые спрятали задолго до этого. Тамплиеры известны тем, что давали деньги в долг и даже влияли на политику с их помощью. А это значило, что в каждом значимом для храмовников месте должна иметься своя казна. И становится вполне логичным существование схронов «на всякий случай». Насколько я знаю, во многих странах (и в России в том числе) до сих пор есть хранилища оружия, которое вроде бы отслужило свой век. И если танк, съехав с пьедестала, может поучаствовать в параде (а кое-где и в боевых действиях), то и «мосинка» начала XX века вполне может пригодиться. А уж золото - это не оружие. Оно не устаревает.
        Что ж. Слегка изменим маршрут передвижения. Клады я не искал ни разу в своей жизни, так что будет новый опыт. Приведет он меня к сокровищам - прекрасно. Не приведет - узнаю страну получше и поучаствую в приключении, о котором мечтает любой пацан. А я, несмотря на память о прожитых годах, нахожусь именно в теле мальчишки, которому скоро исполнится одиннадцать лет. В таком возрасте ошибки, сиюминутные порывы и увлечения вполне простительны. И даже необходимы. Иначе как набрать жизненный опыт?
        Тот опыт, который у меня был, подходил отнюдь не всегда и не везде. Происхождение и XVII век диктовали свои правила. Ну и психологической разрядки еще никто не отменял. Раз уж я оказался в детском теле, то решил позволить ему брать иногда верх. Чтобы переклина в мозгах не случилось. И, кстати, после активных игр я действительно чувствовал себя лучше. Нужно было сделать скидку на то, что организму требовался отдых, и перегружать его не следовало.
        Якоб искренне радовался, что я взялся за ум, но и мои забавы он одобрял. Видимо, желал, чтобы его наследник был всесторонне развит. Самому герцогу детьми было заниматься недосуг, матушке тоже (хотя безобразно баловать она нас успевала), а планомерно заниматься самообразованием способен далеко не каждый ребенок.
        Разумеется, существуют гении, но гением я быть никогда не хотел. Даже в своей прошлой жизни. Из детей-гениев исключительно редко вырастает что-нибудь стоящее. Чаще всего, их дар перегорает с переходным возрастом. И это на самом деле очень страшно - когда тебе всего семнадцать, а все великое и замечательное, что с тобой могло случиться - уже случилось. Все твои взлеты, фанфары и восторженные фанаты - уже в прошлом. И в лучшем случае такой ребенок становится одним из многих. А в худшем - его жизнь слишком рано прерывается. Исключения, разумеется, случаются - гениальность Моцарта с возрастом только расцвела, но таких уникумов за всю историю можно пересчитать по пальцам.
        Именно поэтому я старался разумно подходить к совершенствованию своего детского тела. Как умственному, так и физическому. Уроки, которые у меня были, ничем не отличались от тех, что были у моих ровесников из других высокопоставленных семей. А те дополнительные занятия, которые я сам для себя находил, компенсировались активным отдыхом, музыкой и живописью. Клавесин, который притащили в эту дыру, так и остался без моего внимания, а вот на гитаре я частенько играл. Не пел, нет. Именно играл, вспоминая все то, что успел выучить за свою жизнь.
        Иногда я жалел, что не проявил усердия, и мое обучение в музыкальной школе накрылось медным тазом. Но с другой стороны - у меня была замечательная мальчишеская жизнь с друзьями и дворовыми играми. А гитару я освоил позже, когда мне захотелось. И с возрастом полюбил классику, самостоятельно разучивая сложные произведения. А может это на меня так повлиял старый американский фильм «Перекресток» 1986 года. После него я и загорелся научиться играть на гитаре. Финал фильма, где в результате состязания дар нечистого проигрывает мастерству, заработанному тяжким, долгим трудом, произвел на меня неизгладимое впечатление. Помню, когда я, наконец, сыграл «Венецианский карнавал» так, что получил одобрение профессионала, то долго ходил надутый от гордости.
        Вот и сейчас наше путешествие, пусть даже совмещенное со стрельбой из разных видов оружия, было неплохим развлечением, позволяющим отдохнуть от уроков. Мне нравилось и ездить верхом, и фехтовать, и охоту я, что называется, «распробовал». Тратить на нее все свое свободное время, разумеется, не стал бы, но пожалуй, стоит как-нибудь повторить. Нашей добычей стал приличного размера кабан и еще здоровая кошка, напоминающая рысь, но явно превосходящая ее в габаритах. Никогда таких не видел. Наверное, перестреляли к XXI веку.
        Между прочим, водились в курляндских лесах и другие весьма интересные зверьки. Например, я с удивлением узнал, что пушниной славна не одна только Россия. И что местные охотники вполне могут добыть и норку, и горностая, и ласку, и куницу. У меня прям руки зачесались. Сами шкурки интересовали меня постольку поскольку, а вот зверьки - очень даже. Не слышал, чтобы в Европе XVII века их разводили, а это довольно прибыльное дело. Особенно если знать, как его правильно вести. А я, к счастью, имею приблизительное представление, поскольку у моих друзей был подобный бизнес. Небезуспешный, кстати.
        Для начала можно организовать нечто типа зоопарка. Ну, развлекается наследник герцога, любит хищных пушистых зверушек. А отработав методику на нескольких экземплярах, можно продемонстрировать Якобу плоды трудов и заинтересовать перспективой. Не сомневаюсь, он оценит. А уж как оценит матушка соболиную шубу! Несмотря на то что пушные животные в Курляндии все еще водились, мехов было недостаточно, и их покупали у соседей. А если дело пойдет, мы сможем сами торговать с Европой. До появления «зеленых» еще далеко. И меха еще долго останутся любимым приобретением знатных и богатых людей.
        Сделав очередную пометку в своей записной книжке (лучшая бумага, ручной переплет, личный заказ), я отправился на боковую. Завтра предстоял очередной ранний подъем, тренировки и смена маршрута. Мои сопровождающие, как ни странно, нисколько не возражали по этому поводу. То ли получили от отца соответствующие инструкции, то ли самим было интересно. Не сомневаюсь, что при первом же удобном случае герцогу будет отправлено соответствующее письмо, но будем надеяться на лучшее. Да здравствуют авантюры и авантюристы!
        …Ровно через двое суток я мог сказать себе самому только одно цензурное слово - размечтался! Вот прямо лежат сокровища тамплиеров и дожидаются, когда же их найдет какой-нибудь умник. А о том, что мои предки участвовали в перепрятывании и трате денег храмовников - не подумал. И ведь знал же, знал, что первый герцог Курляндии Готхард Кетлер был последним магистром Ливонского ордена, а нигде не щелкнуло в голове! Тамплиеры, конечно, не раскрыли собратьям всех своих секретов, но уж частью-то точно поделились!
        Однако все мои догадки и семейные предания, которые я слышал от учителей и которые больше походили на сказки, поблекли перед действительностью. Оказалось, что мой отец был с инспекцией неподалеку и, получив письмо о моих действиях, решил со мной встретиться. И поговорить по-взрослому, приоткрыв кое-какие тайны рода. Вот это, я вам скажу, была эпопея! С тайными знаками, убийством свидетелей, взаимными клятвами и замурованными драгоценностями. Если переработать материал, то получится прекрасное дополнение к той книге, которую я пишу.
        Как выяснилось, догадался я правильно - казна у тамплиеров была не одна. Часть сокровищ решено было спрятать в одном из неприступных замков, переименованного в Гольдинген (хранилище золота). Его комтур обладал неограниченной властью, имел собственную армию и мог объявлять войну без санкции магистра. Первым хранителем сокровищ был назначен Арно де Бетанкур, который неожиданно превратился в Арнольда Фитингхофа. А всего-то французская фамилия «Betencoure», была переведена на немецкий как «Vieh im Hof».
        После Ливонской войны Готхард Кетлер не видел возможности сохранить орден независимым и передал представителю Речи Посполитой, князю Радзивиллу, атрибуты власти ордена, получив взамен корону герцога. Управлял Готхард Курляндским и Пардаугавским герцогствами, но вассал есть вассал. И как только полякам захотелось, они подгребли под себя Пардаугаву с замками Мариенбург и Вильянди. Так что из замков с сокровищами[2 - Эта версия реальной истории кажется мне немного натянутой. Я читала, что магистры Ливонского ордена не имели никакого доступа к казне храмовников, хотя не раз на нее посягали. Так что не вполне понятно - как сокровища могли оказаться в их власти. Но поскольку я пишу альтернативку, а версия стыкуется с сюжетом, пусть будет.] у Кетлера остался лишь Гольдинген. А в Кулдигском замке, кстати, родился мой отец.
        Якоб намекнул, между прочим, что деньги тамплиеров весьма помогли ему при строительстве железоделательных заводов, кузниц, канатных мастерских и прочих предприятий. Однако гениальности отца это нисколько не уменьшало. Мало иметь финансы, ими нужно уметь распорядиться. Ни его предкам, ни потомкам это не удалось сделать настолько эффективно. Курляндский монетный двор даже чеканил деньги для некоторых европейских стран. Это какие перспективы рисуются, если не дать загнуться этому предприятию!
        Между прочим, слух о хранящемся в замке золоте дошел и до шведов. (Мудрено не дойти, когда название говорит само за себя.) Правда, поживиться нападающим не удалось. Якоб знал, как прятать деньги. И никто, кроме него, не знал секрета тайных подвалов. Вот только герцога взяли в плен, причем вместе с семьей. И отпустили вовсе не просто так, по доброте душевной. И не потому, что проиграли. «Случайная» пуля могла решить проблему строптивого герцога раз и навсегда.
        Нет, шведы получили выкуп. Но не золотом Гольдингена, а долей тамплиерских сокровищ, которая хранилась в Вильянди. И пока шведы не вывезли все в Стокгольм, Якоб оставался под домашним арестом. А единственное, что утешало герцога - что нападавшим досталась лишь ничтожная часть общего богатства. К счастью, несмотря на самые фантастические слухи, никто даже не представлял себе истинного объема сокровищ, привезенных храмовниками.
        По словам отца, того, что хранится в Гольдингене, хватит и на его, и на мой век, и внукам останется, если я не пущу наследство по ветру. Ну да, на то, чтобы оперы строить и ананасы выращивать, а также иметь блестящий двор, способный на равных конкурировать с французским, никаких денег не хватит. Ни заработанных Якобом, ни припрятанных тамплиерами. Меня даже не удивляло, что отец не хочет тратить этот запас, прибегая к нему только в исключительных случаях. Как сейчас, например, когда страна разорена и ее срочно требуется восстанавливать.
        Да уж. Судя по рассказам герцога, на стройки отправляли почти 700 рабочих. И это планировалось делать весь год. А еще за рубежом активно закупалось сырье, живность и сманивались специалисты, которым предлагалось неплохое вознаграждение и гарантировались постоянные заказы. Мои зеркала и мельхиор… теперь глауберит уже… оказались как нельзя кстати. Мануфактура строилась ударными темпами, но заказов уже набралось чуть ли не на несколько лет вперед.
        Словом, искать сокровища в Курляндии бессмысленно. Все, что тут было, герцог благополучно прибрал к рукам. Однако остались и кое-какие тайники, добраться до которых проблематично в силу определенных причин. Например, поляки так и не смогли найти сокровищ в Мариенбурге и Вильянди. Просто потому, что не знали, где конкретно искать. А вот Якоб знал. И потомок фон Фитингофа, носящий ту же фамилию, наверняка знал. Но ни у одного, ни у другого не было возможности добраться до сокровищ. Как и у Готхарда в свое время не получилось их вывезти.
        Ха! Всего каких-то лет сорок, и Мариенбург пострадает от взрывов во время Северной войны. Вот только ждать столько времени не хотелось. Что ж, если я начну менять историю, все может сложиться по-другому. Вполне вероятно, что более совершенное оружие позволит Курляндии если и не диктовать свои условия, то хотя бы не оказаться предметом дележа и пешкой в чужой игре. В свое время Готхард Кетлер выбрал покровительство сначала Ливонии, а потом Речи Посполитой, чтобы не попасть под руку Ивану Грозному. Я бы, конечно, выбрал независимость. Вопрос только в том - получится ли это у меня?
        Свобода дается очень тяжело. Особенно такой маленькой стране, как Курляндия. Логичнее было бы искать сильного покровителя, но мне не нравилась Речь Посполитая в этом качестве. Курляндию постоянно втягивали в ненужные ей войны, а защитить от нападений не могли. Впрочем, в политике каждая страна - хищник, пекущийся о собственных интересах. Это нормально. И не стоит рассчитывать, что любой другой покровитель будет лучше Польши. Может, так гайки закрутит, что света белого не взвидишь.
        Но сокровища в Мариенбурге - это действительно интересно. А герцог еще и пустился в рассуждения, выводя историческую закономерность, согласно которой права на это богатство имеем только мы. Да кто же спорит! Еще бы придумать, как к ним подобраться! Причем так, чтобы поляки не заметили. Учитывая, что сокровища спрятаны в тайнике за стеной, которую нужно ломать, а в замке постоянно присутствует большое количество людей (в том числе и вооруженных) - задача не тривиальная.
        Впрочем, у меня еще будет время подумать на эту тему. Если верить историческим хроникам, полякам от богатств тамплиеров, скрытых в Мариенбурге, так ничего и не обломится. А я постараюсь воспользоваться удачной ситуацией. А то и подстроить ее. Если верить Якобу, то сумма там хранится примерно такая же, как в Гольдингене. Жирный кусок.
        Разумеется, я поклялся хранить тайну. Но я и без этого не стал бы делиться бесценными сведениями. Якоб, видимо, это понял, потому как пришел в прекрасное расположение духа и пригласил меня составить ему компанию до ближайшего города. Там он намеревался задержаться, чтобы проследить, как идет работа, и решить насущные проблемы, а мы отправимся дальше, в Виндаву. Никуда не сворачивая по пути. На этом герцог особо настоял. Видимо, не хотел рисковать наследником, которого снова понесет на поиски каких-нибудь сокровищ.
        Разумеется, я согласился и с удовольствием посетил вместе с отцом несколько мануфактур. После чего, оставшись в одиночестве, испытал желание постучаться головой о стену. Чтобы хоть немного встряхнуть свои мозги, занятые охотой, поиском сокровищ и прочей дребеденью. Глядя на то, как производится ткань, я уже открыл рот, чтобы поинтересоваться, почему ткачи работают на станках, а прядильщики практически вручную. Хорошо что нас отвлекли разговором мастера, с которыми герцог изволил побеседовать.
        И только тогда до меня дошло, что я чуть не спалился. Якоб всегда очень ответственно относился к организации производства. И если я не видел нужных станков, хотя бы самых примитивных, значит, их просто не существует в природе. Блин, неужели прялку «Дженни» еще не изобрели? Несмотря на свою несложную конструкцию, она увеличивала выработку во много раз. Я даже помню, что была история с тем, что прядильщикам, боявшимся потерять работу, такое изобретение не понравилось, и изобретатель вынужден был переехать. Однако для Курляндии, с ее нехваткой рабочих рук, это было бы прекрасным выходом!
        Как устроена эта прялка, я помнил. Спасибо нашему учителю истории. Человек он был совершенно мерзкий, а преподаватель сильный. Вдалбливал знания намертво. По-моему, любой его «троечник» мог с легкостью поступить на истфак. Вот и прялка эта приснопамятная отложилась в памяти. Жаль, история Курляндии не попала в школьные учебники, и потому я имел о ней самое поверхностное представление. Даже о колониальных завоеваниях скупо рассказывалось.
        Разумеется, я не надеялся, что с ходу могу сделать что-то путное. Во-первых, школу я окончил давно, а во-вторых, одно дело - схема, и совсем другое - реальный проект. Но у меня под боком есть Гюйгенс, которого стоит оторвать от дел. Карманные часы - это круто, но пока дело движется туго. А я по своему опыту знаю - если что-то не дается, нужно отвлечься, переключиться на другой вид деятельности, а потом вернуться к проблеме «со свежими мозгами». Мне, например, музыка с рисованием помогают.
        И да, кстати, не стоит зацикливаться на прялке. Может же отец выделить для меня семейство ткачей вместе со станками? Работа не пострадает, а в деньгах они даже приобретут, поскольку я приплачу за освоение ткацкого станка. Не может быть, чтобы его не удалось усовершенствовать! Проблема только в том, что для массового производства одних станков нужны другие станки. А я не уверен, что потяну создание такого количества техники. Впрочем, для начала следует подробнее ознакомиться с теми образцами, что уже существуют. А там, может быть, не придется изобретать велосипед.

        Глава 6

        Крупные жемчужины покатились по столу, но ловкая рука капитана сгребла их в кучу. Здесь было и золото разных стран, и драгоценные камни, и вычурные поделки из пахучего темного дерева. От всего этого богатства веяло далеким океаном, экзотическими странами и соленым ветром - один из курляндских кораблей вернулся из дальних странствий. К счастью, та часть флота, которая ушла в колонии во время шведского нападения, уцелела. И я, узнав, что один из кораблей уже в порту, счел нужным посмотреть на это чудо. До сих пор я видел парусные корабли всего лишь два раза в жизни - в Питере, со знаменитыми алыми парусами, и не менее знаменитый «Седов».
        Мачты, реи, паруса, канаты, поскрипывающая деревянная палуба и яркие наряды команды, загоревшей дочерна на тропическом солнце. Капитан привез нерадостные вести о том, что африканская колония больше не принадлежит Курляндии, а нашего губернатора Тобаго брали в плен так же, как и самого герцога Якоба, но для меня это не стало ударом. Я не планировал сдаваться. А потому решил лично переговорить с капитаном. Ну а тот не удержался и похвастался своей удачей.
        Хотя… Может, он рассчитывал, что я куплю часть товара? А что? Избалованный герцогский сынок, а тут такие красивые вещи… Но меня расположенное на столе богатство пленяло вовсе не своей ценой. Для меня это была возможность прикоснуться к миру, который я знал только из книг. Кто в подростковом возрасте не читал про Остров сокровищ или капитана Блада? Про наследника из Калькутты и Черную бороду? Кто не прятал под подушку пиратские рассказы Вашингтона Ирвинга или Конан Дойля? Понятно, что реальность отличается от литературы, но кто бы удержался на моем месте?
        К сожалению, отец, до которого тоже дошли печальные новости о колониях, совсем пал духом. И если Курляндию он восстанавливал с прежней энергией, то к заморским колониям явно охладел. Золото в Африке так и не было найдено, а Тобаго не приносил такого дохода, как хотелось бы. Однако я уговорил Якоба доверить мне это направление. Есть корабли, есть проверенные маршруты, есть опытные мореплаватели… Грех этим не воспользоваться!
        Несмотря на все недостатки XVII века, нельзя не признать, что это было лихое время очень больших возможностей. И я не собирался их упускать. Именно сейчас следовало послать вооруженных людей в нашу колонию в Гамбии. Покамест ее захватила только голландско-вестиндская компания, причем якобы для герцога, но англичане уже были на подходе. И если сейчас ничего не предпринять, мы потеряем удобный перевалочный пункт. Разве можно было допустить такое? Недалеко Гана с ее золотом и рабами, но туда мы уже не впишемся - там пасется слишком много народа. Так что Южная Африка и Трансвааль!
        Относительно недавно, меньше десяти лет назад, Ян ван Рибек от имени Голландской Ост-Индской компании основал поселение на мысе Доброй Надежды. Хотя путешествие вглубь континента будет нелегким и опасным, я хотя бы имею представление, в каком направлении двигаться, спасибо многочисленным прочитанным приключенческим романам! Оранжевая река, Кимберли, Витватерсранд… Да, знаю, что никаких поселений там еще нет, а встречаются только аборигены, но не могу не попробовать основать там колонию. Ну хотя бы для начала. А с открытием золота и алмазов подождем. Нужны люди, нужны укрепленные форты, нужна относительно безопасная дорога. На это требуется время. И деньги. Так что начинать нужно уже сейчас.
        Да и с лесом Курляндии нужно было что-то срочно решать. Высаживать нужные деревья, организовывать нормальный процесс сушки древесины и мечтать, что хотя бы лет через семь я получу корабли, которые не сразу сгниют. А еще лучше - покупать лес в России, благо сейчас можно довольно легко договориться с ее представителями. Хотя отец не горел желанием это делать. Было у него какое-то предубеждение против русских. В свое время Якоб, в благодарность за то, что Речь Посполитая признала его наследственные права, даже решил поучаствовать в войне против России. Навербовал солдат и отправился помогать польскому королю, который как раз бодался с русскими за Смоленск.
        Впрочем, пока герцог добрался до места назначения, военные действия уже почти не велись. Однако Якоб не растерялся и поучаствовал в заключении Поляновского мира. Кстати, вполне вероятно, что именно его личное присутствие послужило причиной тому, что царь Михаил Федорович в тексте договора пообещал не нападать и никак не затрагивать Курляндию. Причем обещание это было дано не только от его имени, но и от имени его потомков.
        В свое время, когда я читал всяческую развлекательную литературу, мне попадалась информация, что Якоб даже хотел перейти под руку России в тот момент, когда она начала одерживать победы. Но, если честно, информация даже тогда не показалась мне правдоподобной. Не из-за каких-то высоких моральных качеств герцога. Он был настолько прагматичен, что вполне мог поменять сюзерена. Скорее - из-за желания Якоба быть самому себе хозяином. Вот об этом какой-то торг мог идти. Но очень тайный, поскольку в официальных документах (насколько я знаю) никаких следов не осталось.
        Вполне вероятно, что Речь Посполитая в качестве сюзерена была просто удобнее. Якоб был относительно свободен в своих действиях. Не факт, что царская власть России, уже обжигавшаяся на раздробленности и на своеволии бояр, позволила бы ему такое. Да московиты вообще обратили внимание на Курляндию всего несколько лет назад, когда война началась, и им понадобилась удобная перевалочная база. Уж чего-чего, а иллюзий по этому поводу я не питаю. А Якоб, похоже, еще и обиделся за такое пренебрежение. Нет, он слишком рационален, чтобы отворачиваться от потенциального источника дохода, но помогать русским у него никакого желания не было.
        Герцог рассматривал Россию только в качестве торгового партнера. Ему нужен был свободный путь в Персию. Ну и право прямой торговли в Московии тоже не помешало бы. Якоб даже показывал мне документы, в которых давались инструкции посланнику в Россию. Тот, по каким-то причинам, до места назначения не добрался, так что планы остались не исполненными. Я пробежал список вопросов и невольно почесал темечко. Чего уж там, я тоже хотел бы знать на них ответы!
        Перед посланником ставилась задача выяснить, сколько стоит транспортировка на подводах или санях из Пскова в Москву и Архангельск, а также на судне по Волге до Каспийского моря и дальше ко двору персидского шаха. Какие товары везут караваны из Персии и как долго они находятся в пути, а также об условиях путешествия до последней мелочи. Согласно этой инструкции посланнику следовало (по возможности) купить трех-четырех верблюдов - самца и самок. При этом герцог предлагал использовать их в качестве транспорта для багажа посланника на обратном пути в Курляндию.
        У Якоба даже была подробная карта России! И, скажу я вам, преинтересное это было зрелище. Береговая линия северо-востока страны кардинально отличалась от изображенной на картах XXI века, зато прилагались картинки растений, людей, верблюдов, шатров и странных значков. Причем, как я понял, герцог несколько раз пытался впесочить данную карту русскому царю, чтобы убедить, что не замышляет шпионажа. Дескать, смотрите, я и так про вас все знаю. Однако в Московии никто интереса не высказал. Полагаю, у них самих таких картинок было более чем достаточно.
        Однако сложившаяся политическая обстановка больше не позволяла России игнорировать Курляндию, и в начале этого года я познакомился с легендарным Афанасием Лаврентьевичем Ординым-Нащокиным. Длинная шуба, высокая боярская шапка, борода… Выглядел он очень представительно. На вид Афанасию Лаврентьевичу было 50 лет с небольшим, а по ухваткам чувствовался большой дипломатический опыт. Насколько я помню, Ордин-Нащокин был первым мелким дворянином, получившим звание боярина и высокие должности в государстве не благодаря семейным связям, а вследствие личных способностей. Таких людей можно только уважать.
        Прибыл Афанасий Лаврентьевич с важной миссией. Ему требовалось уговорить герцога помочь в заключении мира между Россией и Польско-Литовским государством. А в качестве посредника этих мирных переговоров Ордин-Нащокин видел бранденбургского курфюрста Фридриха Вильгельма и хотел, чтобы Якоб добился его согласия. Ну, это желание вполне понятно, если учесть, что Россия всеми силами стремится не допустить участия в организации переговоров Франции. Ордин-Нащокин был убежден, что это помешает интересам его страны, и я, пожалуй, с ним соглашусь.
        Вот только линию поведения с моим отцом Афанасий Лаврентьевич выбрал неправильную. То ли Россия не обзавелась еще дипломатической разведкой, то ли эта самая разведка мышей не ловила. А может, дело было в некотором пренебрежении (существовавшем, к сожалению, и в XXI веке тоже) к мелким государствам. Не только у гордых шляхтичей гонора было выше крыши.
        И все-таки соседей нужно знать лучше. И не упрекать Якоба в том, что он помогал Речи Посполитой, и что среди захваченных русскими пленных были курляндцы. В соответствии с инвеститурой герцога, Якоб тупо был обязан предоставлять королю ленное войско, если военные действия ведутся на территории Курляндии, или определенную денежную сумму, если бои идут за пределами герцогства.
        Словом, к тому моменту, когда Ордин-Нащокин дошел до просьбы, Якоб уже был не в настроении. И отказался переслать дальше в Пруссию письмо Ордина-Нащокина с призывом поступать на военную службу в Россию, сочтя, что это было бы неэтично по отношению к бранденбургскому курфюрсту, который все еще не заключил мир с русскими.
        Афанасий Лаврентьевич тут же начал убеждать герцога, что солдаты ему нужны отнюдь не для выяснений отношений в Европе, а вовсе даже наоборот. Вербовать наемников планировалось для борьбы с крымским ханом. Однако Якоб был непреклонен. И отдельно обговорил, чтобы никакие наемники через территорию Курляндии не передвигались, иначе это создаст угрозу герцогству с польско-литовской стороны. Ордин-Нащокин признал аргументы Якоба справедливыми и обещал при помощи царских факторов перенаправить корабли в Ригу или в какой-либо из портов в Эстляндии.
        Словом, расстались высокие договаривающиеся стороны не слишком довольными друг другом. Однако осложнять отношения никто не хотел, и Якоб дал мне карт-бланш. Я должен был сообщить Ордину-Нащокину нужные контакты под клятву, что в Европе этих наемников никто не увидит. А взамен он поспособствует нашим торговым делам. Во-первых, Курляндия желала закупить у русских купцов в Кокенгузене коноплю и лен по разумной цене, а во-вторых, мы просили прислать хотя бы три семьи, специализирующиеся на выращивании конопли[3 - В реальности спецов по разведению конопли герцог сманивал в 1663-м, но я решила, что можно пораньше начать полезную деятельность.].
        Поняв, что удалось найти общий язык с наследником, который даже по-русски вполне сносно разговаривал, Афанасий Лаврентьевич тут же решил давить дальше. Только уже в другом направлении. Царь Алексей Михайлович интересовался возможностью построить в Курляндии (за свой счет, между прочим!) корабли для совместной торговли в Индии. Более того, я выяснил, что московиты несколько раз просили Якоба послать в Россию специалистов по металлопромышленности.
        Со специалистами особых проблем не возникло (хотя после шведского беспредела Курляндия сама в них нуждалась), а вот относительно строительства кораблей наш канцлер Фелькерзам, который в феврале этого года встретился с царским посланником Иваном Афанасьевичем Желябужским, ответил, что царю было бы выгоднее самому строить их в Архангельске. Честно говоря, я так и не понял, в чем прикол. У нас что, деньги лишние? Или Якоб боится, что такое взаимодействие не понравится ни полякам, ни шведам?
        Словом, с разрешения отца я и сюда влез. Несмотря на то что меня не считали совершеннолетним, по указу Якоба я вполне мог выступать как частное лицо и заключать договора. Что я и сделал и с Гюйгенсом, и с Глаубером. Ну и с представителем русского купечества никто мне не мешал бумаги подписать. Русским нужны специалисты и опыт колониальных завоеваний, а нам - люди в уже имеющихся колониях. И часть наемников, которые не захотели (по разным причинам) заключать договор с русскими, уже были переориентированы мною на Африку.
        Так что в Виндаву я прибыл не с пустыми руками. И подвернувшийся корабль оказался как нельзя кстати. Разумеется, на подготовку африканской авантюры понадобятся деньги и время, но я не отчаивался. С чего-то нужно было начинать! Тем более опыт организации далеких экспедиций лишним не будет. Единственное, что удручало - отсутствие нормальной связи. Я еще (как минимум) год не узнаю, получилось ли у меня что-нибудь или нет. Вот как так можно жить и управлять подданными?!
        Моему отцу как-то удается. И вроде небезуспешно. Но он экономист, а не политик. Сделать из Курляндии богатую страну смог, а защитить ее - нет. А ведь говорил ему курфюрст Фридрих Вильгельм Бранденбургский, что затягивать нейтралитет не стоит. Но Якоб его не послушал. А зря. Дядюшка слов на ветер никогда не бросал. И вывел Пруссию из ленной зависимости от Польши. С таким человеком неплохо было бы встретиться, поучиться у него, но тут против меня снова играл мой возраст. Мне в июле всего лишь 11 лет исполнится!
        Основной проблемой дядюшки, как и многих других правителей XVII века, были отдельные части государства, отказывающиеся подчиняться центральной власти. Сильные корпорации добавляли дров в конфликт между сословным и чиновничьим государством, и привести все это к единому знаменателю было проблематично.
        Курляндия тоже этим страдала. Якоб решил часть проблем, выкупив поместья у разорившихся собственников, но давление на центральную власть продолжало оставаться колоссальным. Мало того что страна находилась в зависимости от Речи Посполитой, так Якоб еще и был вынужден учитывать интересы дворянства. Нет, их в любом случае пришлось бы учитывать, но одно дело - когда ты сам решаешь, где и насколько можно уступить, и совсем другое - когда тебе диктуют, что ты должен делать. Меня это как-то даже из колеи выбило.
        С одной стороны, ничего странного в этом не было. В любом государстве существуют люди, которые влияют на власть. Но когда правитель становится марионеткой любого из кланов, ничем хорошим это не заканчивается. Курляндское герцогство, ставшее династическим владением последнего магистра ордена Готхарда Кетлера, вассала польского короля, являлось фактически дворянской республикой. По «Привилегии Готхарда» 1570 года ленные владения помещиков превратились в наследственную собственность. Власть дворянства в стране была закреплена в составленном в 1617 году основном законе Курляндского герцогства - так называемой «Формуле правления». Высший орган сословного представительства местного немецкого дворянства - ландтаг стал надежным средством для обеспечения его обширных прав и привилегий как в управлении страной, так и в отношении крестьян.
        Каждый раз, когда я сталкивался с чем-то подобным, я начинал размышлять, не за этим ли меня закинуло в XVII век. Ну согласитесь, должна же быть какая-то причина? Исторические хроники позволяют заподозрить попаданцев в нескольких известных деятелях. Вполне вероятно, что часть из оказавшихся в другом времени ничем не прославилась или просто не выжила. Но думать, что все это - нелепая, ничего не значащая случайность, как-то странно.
        Вообще-то первое время я ждал, что мне будет какой-нибудь знак. На крайний случай сон, который объяснит, нафига я попал в Курляндию и что мне с этим делать. Однако я в новом мире и времени уже почти год, а никаких объяснений не последовало. Может, это эксперимент такой интересный? Проверка - что сможет сделать один-единственный человек? Тогда мне еще повезло. У меня хоть стартовые условия хорошие. В шкуре крестьянина я чувствовал бы себя намного уже. А есть возможность и на рабский рынок попасть, причем в качестве товара.
        Как я сам вижу свою задачу? Ну, как минимум оставить Курляндию богатой, колониальной державой. Чтобы, как в лучшие времена, экспорт превышал импорт, в страну охотно ехали специалисты и росло производство. Не так уж мало, если хорошо разобраться. Колонии, даже уже имеющиеся, еще нужно отстоять, а для захвата новых требовались корабли, люди и оружие. Последняя проблема стояла особенно остро, поскольку соседи явно будут не прочь поживиться.
        Вторым направлением было расширение территории. Ведь не только же в Курляндии есть нищие дворяне, которые рады будут избавиться от убыточного имущества. А к востоку тоже есть перспективный рынок. Там есть богатые люди, которые ценят красивые ткани и предметы роскоши. И общая граница не помешает. Мой отец побаивался московитов (и наверняка у него были для этого основания), опасался, что Польше не понравится, если он начнет с ними слишком активно сотрудничать, и очень осторожно подходил к заключению различных договоров.
        У меня иллюзий по поводу Алексея Михайловича тоже не было. Понятно, что он отстаивает интересы своей страны, но есть шанс, что подписанный договор он нарушать не станет. И если пойти ему навстречу в некоторых его пожеланиях, то можно многое поиметь в ответ. Не хочет Якоб официально сотрудничать с русскими? И не надо. Попробую сделать это сам. Мало ли деловых людей в России? Одни Строгановы чего стоят. Правда, до них еще добраться надо. По нынешним временам - непростое предприятие.
        Зато Артамон Матвеев в пределах досягаемости. Насколько я помню, он участвовал в войнах с Речью Посполитой. Про его таланты в плане финансов ничего сказать не могу, но мне от него и нужно было совсем другое - его близость к трону и влияние, которое он приобретет. Сильно сомневаюсь, что знакомство царя Алексея с Натальей Нарышкиной было случайным. А уж в том, что Матвеев умеет видеть собственную выгоду, я был уверен. Другие люди во власть не попадают.
        Дело должно было облегчить то, что Артамон Сергеевич настроен был весьма проевропейски. И даже организовал прообраз придворного театра. Так что с ним вполне можно наладить контакт. Ну и свое финансовое положение он вряд ли откажется улучшить. Сейчас в России как раз есть люди, от которых страна не прочь избавиться. И это не какие-нибудь душегубы с большой дороги, это раскольники. Мне-то абсолютно по барабану, во что они верят. А уж аборигенам африканских и американских колоний тем более будет все равно. Форт Росс на мысе Доброй Надежды, а?
        Алексей Михайлович вроде бы человек неглупый. И вполне может решить повлиять на меня, чтобы привлечь на свою сторону. А это взаимный процесс. Для того, чтобы Курляндия получила независимость, можно сыграть на противостоянии России и Речи Посполитой. Не доверяя ни одной из сторон. Быть чьим бы то ни было вассалом мне совершенно не нравилось. Но, как доказывал пример отца, бесконечно соблюдать нейтралитет тоже не выйдет.
        Насколько я помню, Алексей Михайлович вроде бы звездами интересовался. Достать через Гюйгенса хороший телескоп - это не проблема. Только деньги плати. Ну и передать через Матвеева, этим я сразу трех зайцев убью - сделаю царю подарок, позволю Артамону Сергеевичу выслужиться и заинтересую обоих в дальнейшем общении. Между прочим, Ордин-Нащокин был приятно удивлен моим знанием русского языка. Так что высказать интерес к Московии будет не сложно и не подозрительно. Окружающие уже привыкли, что я интересуюсь всем подряд.
        Между прочим, именно моя привычка интересоваться различными сферами деятельности привела к событию, которое показало, что все мои планы и расчеты могут оказаться несостоятельными. И началось-то всё весьма тривиально - я решил посмотреть на экзотический улов одного из кораблей. Понятно, что в Виндаве не могло не быть людей, специализирующихся на рыбной ловле, поэтому возникший ажиотаж говорил о том, что выловили действительно нечто интересное. Слухи ходили - один фееричнее другого. Вплоть до того, что пойман знаменитый морской змей, нападавший на корабли.
        Мне, разумеется, стало интересно. Ну а поскольку я являлся сыном герцога, то довольно быстро получил доступ к телу загадочного существа. Толпу удерживали на расстоянии, а я подошел настолько близко, что мог дотронуться рукой до неизвестной твари. Сначала, судя по описаниям очевидцев, я думал, что это очень большая акула. Я, правда, не слышал, чтобы они дорастали до размера в два фута, но огромная пасть, полная длинных острых зубов, как бы намекает.
        Однако чем ближе я подходил к телу твари, тем отчетливее понимал, что я представления не имею, что это такое. Длинная узкая голова (немного похожая на крокодилью), зубы круглого сечения сантиметров по тридцать, причем впереди торчащие из пасти «розочкой», длинное узкое тело, относительно короткий, сжатый с боков хвост и четыре… ласта, по-другому это никак не назовешь. И с обычными плавниками точно не спутаешь.
        Сверху шкура неизвестного существа была темной, а на животе более светлой. И чем больше я смотрел на это недоразумение, чем отчетливее понимал, что я попал. В смысле, попал даже больше, чем представлял изначально. Не знаю, как называется то, что я видел, но оно вымерло! Совершенно точно вымерло, причем задолго до XVII века. Надо же… я никогда не верил в рассказы о всяких Несси, но сейчас передо мной лежит явное доказательство того, что в океане юрский период не закончился. Не то что это было большим открытием - латимерию-то выловили же. Однако согласитесь, небольшая рыбка и 13-метровый плиозавр - это очень разные вещи[4 - Описанное существо называется лиоплевродон. Данный поворот сюжета понадобился, чтобы было понятно, что главный герой оказался в альтернативной истории, где некоторые моменты пошли не так, как в истории реальной.].
        Покупатели на экзотическую зверушку нашлись быстро, а я смотрел на все это действо, и думал, какой же я дятел. С чего я решил, что попал именно в ту историческую реальность, что мне знакома? Только потому, что вокруг известные мне лица и главные события вроде бы совпадают? А чужой мир не хочешь? Такой, в котором все мои знания будущего выеденного яйца не стоят?
        Очередное подтверждение того, что я оказался далековато от своей реальности, мне повезло получить на собственный день рождения. Поскольку Митава все еще была в руинах, торжественный прием проводили в Гробине. Матушка сердилась, что я так и не отрастил «прекрасные локоны», но мне хватало другой официальщины. Длинные волосы - это даже в XXI веке не слишком удобно, поскольку они требуют постоянного ухода. А уж в семнадцатом, где нормальных условий не было, тем более.
        Нудная церемония и тошнотворный бал компенсировались кучей замечательных подарков: я получил арабского скакуна, кучу оружия (и пятизарядную пищаль от московитов в том числе), статую рыцаря в железных доспехах, попирающего цвайхандером череп неизвестного монстра, и несколько книг. Поскольку окружающие уже знали, что я увлекаюсь наукой, литературу мне дарили специализированную. И разбирая вечером свои подарки, среди печатных изданий я обнаружил изданный в 1650 году в Амстердаме труд некоего Казимира Семеновича под названием «Великое искусство артиллерии». К счастью, я уже достаточно хорошо знал латынь, чтобы ознакомиться с этой книгой.
        Изначально я хотел просто ее пролистать, чтобы понять, о чем идет речь. В конце концов, был уже поздний вечер, и мне пора было ложиться спать. Еще раз перебрать подарки меня заставило только любопытство. Изучать их я планировал несколько позже. Но ознакомившись с содержанием книги, я просто выпал в осадок. Книга, помимо прочего, рассказывала о ракетах! Причем не о какой-то примитивной ерунде, а о вещах, от которых у меня челюсть рухнула в одеяло.
        На страницах этого труда были представлены стандартные конструкции ракет, зажигательных снарядов и других пиротехнических приспособлений. Каково, а? На дворе XVII век, а передо мной лежит книга, автор которой выдвигает идею использования реактивного движения в артиллерии! Я лихорадочно начал листать это сокровище.
        Калибры, конструкция, строение и характеристика ракет меня уже не удивляли. Но когда я дошел до многоступенчатых ракет, ракетных батарей и ракет со стабилизаторами, то захлопнул книгу, отложил ее подальше, погасил свечи и решительно забрался в постель. Завтра. Я подумаю об этом завтра. Потому что если я прочитаю в одной из глав, что ученые этого мира планируют в скором времени запустить человека в космос, у меня крыша поедет. Мне срочно нужен специалист по артиллерии, который объяснит, что тут, черт побери, происходит. А потом я буду делать выводы и думать, как поступать дальше[5 - Как ни фантастично это звучит, такая книга реально была выпущена. И долгое время служила учебным пособием по артиллерии.].
        С утра книга действительно стала восприниматься спокойнее. Есть в этом мире ракеты? Значит, нужно разобраться, кто и в каких количествах их делает, как применяет, и наладить выпуск подобного оружия в Курляндии. Хотя, конечно, хреновый местный огнестрел и ракеты у меня в голове не сочетались. Никак. Так что я решил отложить книгу и заняться более срочными делами. Так сказать, «переварить» сведения.
        Пока меня не было, Гюйгенс, наконец, выдал первые карманные часы. Ну как карманные… носить их в кармане камзола было, конечно, можно, но не очень удобно. Скорее, они напоминали небольшой будильник - тяжелую шайбу толщиной четыре сантиметра и диаметром десять сантиметров. Однако это уже был прогресс. И на мои чертежи с прялкой ученый отвлекся с удовольствием. Видимо, ему тоже надоело ковыряться с одной темой.
        А вот Глаубер меня не порадовал. Несмотря на то что его здоровье берегли, а в лаборатории сделали вытяжную трубу, у него все-таки начали отказывать ноги, и он стал медленно угасать. Причем, я больше чем уверен, не столько из-за болезни, сколько из-за того, что не мог активно работать. Я еще в прошлой своей жизни с такой ситуацией сталкивался. Некоторые пенсионеры ведут активный образ жизни, а стоит слечь - и быстро угасают. Однако меня такая ситуация не устраивала совершенно.
        Естественно, вылечить Глаубера не могли. Это и в моем родном мире было бы малореально - человек отравил собственный организм, и только железное здоровье не позволило ему до сих пор загнуться. Но я вполне мог сделать Глаубера более подвижным. Просто вспомнил об инвалидном кресле. Разумеется, это будет упрощенный вариант, но ученому поможет.
        Между прочим, мне даже ничего не придется создавать «с нуля», данный девайс был изобретен еще почти сто лет назад для испанского короля Филиппа II. Кресло, правда, было полулежачим и больше напоминало детскую коляску, но, по крайней мере, это не будет необычным открытием, которое привлечет внимание. И это было даже срочнее, чем прялка, поскольку ученого нужно спасать в первую очередь.
        К работе я привлек всех, кто только попался под руку - и колёсника, и каретных дел мастера, и плотника, и кузнеца, и даже Гюйгенс поучаствовал. Вместо ступенек в лабораторию и к жилью ученого соорудили деревянный пандус, два дюжих деревенских парня были приставлены специально, чтобы помогать Глауберу перемещаться, и вскоре проблема была решена. Кресло, конечно, оставляло желать лучшего, но ученый, дорвавшийся до своего любимого дела, был счастлив. Он быстро отживел, и к нему вернулось вдохновение.
        Да уж. Химические опыты - это в принципе небезопасно, а уж в XVII веке - и подавно. Как я ни старался поставить дело так, чтобы соблюдалась хотя бы элементарно доступная техника безопасности, эксцессов избежать не удавалось. Один из учеников Глаубера сильно нас напугал, когда начал пошатываться. Учащение пульса, рвота, синюшность губ, ушных раковин, ногтей… где-то я об этом читал. Точно! Отравление анилином! Кажется, пострадавшего срочно нужно было удалить из очага отравления и обмыть теплой водой.
        Оказалось, что ученик повторял опыты Глаубера с незначительными изменениями. Ученый еще десять лет назад описал бензольные смеси, образующиеся в результате перегонки каменноугольной смолы. Потом Глаубер отвлекся на другие изобретения, и тема осталась недоработанной. Но здесь ее подхватили ученики, которые извращались над каменноугольной смолой всеми возможными способами. И похоже, один из них оказался счастливчиком, получив анилин.
        Надеюсь, он записывал все, что делал. Потому что если мы сумеем повторить опыт, то значит, у нас будет еще один источник денег. На основе анилина можно получить органические соединения, обладающие яркой и разнообразной окраской и пригодные для окрашивания. И это в XVII веке, когда круг природных красителей, дающих прочную красную и синюю окраску цвета, считавшиеся во все времена драгоценными, невелик. Лучшими по красоте и долговечности были два красных красителя животного происхождения: пурпур, добывавшийся из средиземноморских моллюсков до XIX века, и кармин, который экстрагировали из насекомых двух разных видов - червеца на территории Европы и Азии и кошенили в Южной Америке.
        С синим цветом все было еще хуже - единственным в своем роде красителем был индиго, и получали его из растения, произрастающего в странах с теплым климатом - Индии, Юго-Восточной Азии. Ну а желтый краситель извлекали из тропического растения куркумы и корней барбариса. Понятно, что ткани, окрашенные в такие яркие цвета, были поистине драгоценными. И доступными далеко не каждому.
        Планировал ли я сбить цену? Ровно настолько, чтобы никто не мог с нами конкурировать. Яркие ткани не станут общедоступными, но приобретать их будут в Курляндии. Да, парню определенно повезло сделать это случайное открытие. Теперь с ним будет заключен договор, он начнет получать свой авторский процент (меньше, чем Глаубер, но в итоге все равно прилично выйдет) и довольно скоро станет богат. Думаю даже, что возглавит отдельную лабораторию, которая будет работать над получением различных цветов.
        Ну а пока неуемные энтузиасты экспериментировали, я вплотную занялся прялкой. То, что Гюйгенс создал по моим чертежам, вполне себе работало и походило на макеты, которые я видел в музеях. Однако ученого результат не устраивал, и началась модернизация. Вот что значит - человек механик, с соответствующим стилем мышления. Сразу увидел, где и что можно улучшить. И результат радовал. Полученный механизм, судя по результатам выработки, мог заменить человек десять, а то и пятнадцать. Так что деревянных дел мастера получили дополнительную работу.
        Поскольку я не хотел, чтобы прялку быстро повторили, то для соблюдения секретности пришлось прилагать определенные усилия. Мало того что каждый мастер делал только несколько деталей, так еще нужно было проследить, чтобы созданы все они были нужного размера и подходили друг другу. Доводку, конечно, все равно приходилось делать, но не критично. А результаты радовали.
        С ткацким станком было сложнее. Я очень приблизительно помнил изобретение Картрайта, а наворотов там было множество. И над этим нужно было работать, поскольку вскоре ткачи просто не будут успевать перерабатывать пряжу, которая изготавливается на прядильных машинах. Мы на пару с Гюйгенсом изучали, как работает станок, чтобы понять, в каком направлении нужно двигаться.
        Даже на первый взгляд вырисовывалась куча проблем. Нужна была механизация всех основных операций ручного качества: прокидка челнока, подъем ремизного аппарата, пробой бердом уточной нити, сматывание запасных нитей основы, удаление готовой ткани и шлихтование основы. Мда. Теперь я понимаю, почему ученые этого времени становились специалистами во множестве областей. Иначе было просто нельзя. Все открытия еще впереди, и нужно самому напрягать мозги, чтобы получить необходимый результат.
        Кстати, работа над ткацким станком подала Гюйгенсу какую-то идею, и он срочно метнулся обратно к карманным часам. Я даже возражать не стал. Гениям мешать не стоит. Пока есть вдохновение, нужно работать. А к станку и позже можно будет вернуться. Со свежими силами и свежим взглядом. Мало ли. Вдруг, в свою очередь, часы тоже натолкнут ученого на какую-нибудь интересную мысль. Насколько я помню, самолетный челнок первым изобрел именно часовщик. Так что… нет преграды патриотам.
        С ракетами я тоже постепенно разобрался. Все оказалось не так страшно, как я себе напридумывал. Существовали проблемы и с дальностью полета, и с точностью. Впрочем, с этим можно было работать. Время было. Опробовав несколько видов огнестрельного оружия из самых разных стран, я постепенно вооружил свой отряд мальчишек самыми лучшими экземплярами. Влетело мне это в копеечку, но и эффект был. Учебные бои проходили неплохо, но чтобы окончательно понять, чего мы стоим на самом деле, нужно было реальное сражение.
        Как вы понимаете, пока что я не собирался так рисковать. Мы еще были слишком мелкими для таких развлечений. И пусть некоторым моим мальчишкам уже исполнилось тринадцать, это все равно был не возраст для сражений. К сожалению, среди них я не нашел никого, кто мог бы стать моим другом. То ли дело было в том, что я - сын герцога, то ли просто не подвернулось подходящего человека, но отношения складывались в рамках «начальник-подчиненный». Я не выделял никого из мальчишек, да и они держали со мной дистанцию. Кажется, я впервые понял, почему Петр I так лояльно относился к Алексашке Меньшикову, несмотря на все его выходки и безудержное воровство. Быть для кого-то просто другом, невзирая на происхождение - дорогого стоило.
        Встретиться с Артамоном Матвеевым оказалось не так просто, как я рассчитывал. С моим отцом вели дела вполне себе официальные представители русской власти, и если я хотел сделать подарок царю, то мог бы передать через любого из них. Но мне нужен был определенный человек, через которого потом можно будет поддерживать связь непосредственно с Алексеем Михайловичем. В результате мне пришлось активно общаться со всеми русскими, кто только попадался под руку, расспрашивая и о стране, и о самых известных людях.
        Узнал, кстати, много нового и интересного. И примерно начал представлять внутренние московские расклады. Хотя разобраться в этом серпентарии бояр, чтобы понять, кто с кем и против кого дружит, было проблематично. Борьба за власть шла такая, что только перья летели. Хотя некоторым, помимо длинной вереницы предков, и похвастаться больше было нечем. Но я предполагал, на какую лошадку нужно ставить, и готов был рискнуть.
        Несмотря на мои подозрения, что оказался я в альтернативной реальности, планов я решил не менять. Толку-то. Те факты, о которых я помнил из истории, не отличались от происходящего в реальности. Так что пока я не столкнусь с чем-то, что будет явно противоречить знакомой мне картине мира, будем считать, что все идет должным образом. И все мои ставки рано или поздно сыграют. Не может такого быть, чтобы русские политиканы не постарались повлиять на сына герцога, увлекшегося их культурой!
        А там, если все пойдет так же, как и в реальной истории, у меня будет шанс повлиять на события в нужную сторону. Сделать Россию действительно союзной страной. Зачем Петру I по всяким Голландиям шляться, набираясь опыта? Курляндия ничем не хуже. А если учесть, какие проходимцы с ним рядом ошивались, понятно, что втереться к нему в доверие довольно легко. Тем более, если удастся окопаться при дворе засланному казачку, который сможет влиять на Петра с детства.
        Впрочем, все это в далеком будущем, если оно вообще наступит. А пока мне следовало налаживать связи. И знакомство с Матвеевым оказалось как нельзя кстати. Артамон Сергеевич произвел на меня впечатление. Во-первых, я почему-то думал, что он старше, а ему даже сорока лет не было. Во-вторых, он вообще ничем не напоминал бояр. Обычный европейский дворянин. Только наличием бороды отличался. Но если бы он побрился, его бы в столице не поняли. Устроенный по европейским традициям дом уже выбивался из традиций, но борода - это святое.
        Артамон Сергеевич оказался человеком умным, хватким, и намек сотрудничать через третьих лиц понял прекрасно. На его сожаление о том, что Якоб не хочет идти навстречу царским инициативам, последовало мое сожаление о том, что московиты в свое время тоже не разбежались и не пошли навстречу его попыткам наладить дружеские отношения. Впрочем, как я подозревал, больше половины посланий и предложений Якоба просто не дошло до Алексея Михайловича. Зная русских чиновников, каждый из которых сам себе царь, я не удивлюсь такому положению дел.
        К сожалению, дураков и взяточников всегда было больше, чем нужно. А уездные князьки наносили своим произволом только вред. Впрочем, может быть и так, что Курляндия в то время просто не была интересна России. Такое тоже возможно. Но что толку обижаться на прошлое? Сейчас дело обстоит наоборот. Россия ищет сотрудничества, и этим нужно пользоваться.

        Якоб Кетлер
        Герцог Курляндский осматривал строящиеся мануфактуры и хмурился. Медленно шло дело! Медленно! Слишком мало специалистов, слишком большие заказы… всего «слишком». Для изготовления и зеркал, и мельхиора сырье приходилось везти за тридевять земель. Первая партия нужного запаса руды будет в лучшем случае через полгода! А ведь он отправил заказ несколько месяцев назад, как только Глаубер выдал первые результаты.
        С прялками было чуть проще. Постепенно их производство налаживалось. А вот улучшенный ткацкий станок Гюйгенс в ближайшем будущем не обещал. Но ведь ткачи, уже совсем скоро, не будут успевать перерабатывать готовый продукт. И что? Продавать? Да ведь ткань стоит во много раз дороже! Якоб был слишком хорошим экономистом, чтобы не понимать, что продавать полуготовый продукт (не говоря уж о просто сырье) невыгодно.
        А уж когда ему донесли, что вскоре, возможно, будут красить ткани без применения дорогостоящих красителей, получая яркие и устойчивые цвета, он сон потерял. Прибыль сама плыла в руки, а людей не хватало! Ручеек золота потек в казну, но он пока был слишком мелким, а траты предстояли нешуточные. Сам Якоб уже готов был махнуть рукой на колонии, поддерживая минимально необходимую связь, но тут активность проявил сын.
        Сын… Кто бы мог подумать, что из избалованного ребенка, который не любил учиться, получится такой целеустремленный человек? Иногда герцог думал, что болезнь изменила его сына слишком сильно, но не мог не признать, что перемены были к лучшему. И удача Фридриху благоволила. Ладно Гюйгенс, он известный ученый с мировым именем, но Глаубер? Якоб искренне считал его мошенником. Уж больно слухи ходили… нехорошие.
        Но оказалось, что ученому всего лишь нужна была поддержка. Ну и твердая рука, направляющая в нужное русло. Это ведь Фридрих озадачил его изготовлением зеркал, и ведь получилось же! Ученый - он и есть ученый. Для него важно само изобретение. Якоб только вздохнул. Похоже, сыну досталась его меркантильная жилка. Фридрих моментально видел выгоду. Иначе глауберит так и остался бы итогом химического опыта, не превратившись в комплект столовых приборов.
        Пытливый ум Фридриха радовал. Сын интересовался абсолютно всем. И оружием, и книгами, и химией, и механикой. Вот ведь - одно только путешествие, где он познакомился с работой ткачей и прядильщиков, повлияло на него так, что он задумал создать прялку. И ведь получилось же! Не сразу, но получилось! И механизировать ткацкий станок непременно получится.
        - Где же людей-то взять? - вздохнул Якоб и обернулся к Отто, который приехал к нему с очередным отчетом о Фридрихе. - Может, у сына и на этот счет идеи есть?
        - Общается он с русскими чиновниками да военачальниками. В Московии конфликт из-за веры. Люди бегут. А кто не бежит, тех гонят.
        - Замечаю я за Фридрихом небрежение в вопросах веры, - нахмурился Якоб. - Больно уж легко он относится ко всему этому.
        - Если выскажете свое недовольство, ваша светлость, то он постарается исправиться.
        - Не от души то будет, - отрезал герцог и поморщился. Чего уж там. Сам не лучше. А Фридрих действительно слишком молод, чтобы понимать опасность пренебрежения верой.
        А Бога… Бога есть за что благодарить. Несмотря на войну, на плен, на потери и разорение… У страны рос достойный наследник. И оставалось только молиться, чтобы никакая случайность не помешала ему встать во главе Курляндии.

        Глава 7

        Лето 1661 года выдалось богатым на события. После того, как между Россией и Швецией был заключен мир, русские обязались постепенно отдавать шведам занятые в Лифляндии замки, в том числе и Кокенгаузен. В это время Ордин-Нащокин, с подчиненными ему армейскими отрядами, находился в Польской Лифляндии. Русские по-прежнему воевали с поляками и литовцами, и военные действия происходили не только на Украине, но и в непосредственной близости от герцогства. Это серьезно нервировало Якоба, и я не очень представлял, как его успокоить.
        Вряд ли он просто поверил бы моим уверениям, что все будет хорошо, а знания будущего светить было глупо. И небезопасно. Так что я положился на судьбу. Неожиданное нападение шведов подстегнуло отца пристальнее следить за ситуацией, и теперь информацию о событиях в России и передвижениях русской армии герцог получал главным образом при посредничестве зельбургского обер-гауптмана Таубе, который поддерживал связи с динабургскими воеводами, с помещиками в Шведской и Польской Лифляндии, засылал шпионов, собирал сведения у проезжих и вел другую активную разведывательную деятельность.
        В конце лета Якоб одним из первых получил известие о том, что русская армия под командованием князя Ивана Андреевича Хованского потерпела тяжелое поражение от поляков. Разумеется, герцог не мог упустить благоприятный момент и снова завел речь о Динабурге. Очень уж хотелось Якобу заполучить этот город. Только на сей раз предложение отца не относилось к секвестру - он предлагал Динабург у русских откупить. Честно говоря, я сильно сомневался в реальности этой задумки. Насколько я успел узнать характер Алексея Михайловича - он ни за что не согласится[6 - В реальной истории действительно не согласился.].
        Еще одним событием (гораздо более неожиданным, чем все вышеперечисленные) стала свалившаяся на меня слава. Не думал, что расхожая фраза «проснулся наутро знаменитым» характерна и для XVII века - все-таки тут нет такого быстрого и активного распространения информации, как в XXI веке. Однако оказалось, что я недооценивал современников. А также упорство моего отца. Якоб настолько равнодушно относился ко всем моим творческим начинаниям, не считая их чем-то серьезным, что получить от него поддержку в этой сфере было очень неожиданно.
        Дело было в том, что свет увидела сочиненная мною книга. Причем выпущена она была в Кенигсберге, хотя в Митаве была собственная типография во главе с Михаилом Карналом. Но то ли качество Якоба не устроило, то ли он сразу дал моей книге мощный пиар-толчок, однако наглый плагиат Дюма и Жюль Верна стал событием. Необычный стиль написания, неожиданные приключения и отсутствие аллегорий уже показались читателю новым. А уж то, что герои из томных мечтателей превратились в отчаянных авантюристов, и вовсе рвало шаблоны. Ну и упоминавшиеся в романе сокровища, мистические тайны и заговоры тоже сыграли свою роль.
        Впрочем, курляндская типография без работы не осталась. Якоб всемерно поощрял собственное производство, а потому загрузил и эти мощности. Там издавались ноты моих музыкальных произведений. Публиковать, прямо скажем, было что - я нагло ограбил Баха, Генделя и Вивальди. А столько еще осталось не охвачено! Шопен, Бетховен, Гайдн… За рамки XVIII века я решил не вылезать, хотя о вальсах Штрауса и Шуберта мечталось. После унылых танцев XVII века это было бы самое то!
        Словом, теперь в просвещенной Европе обо мне сложится мнение, как о талантливом молодом человеке. И если сначала я не понял, зачем отцу выпячивать мои таланты, то потом до меня дошло. Якоб прикрывал мои знания и умения в точных науках. Редко какой ученый мог сочетать сразу несколько талантов, поэтому вряд ли кто-нибудь догадается, что помимо музыки и литературных опусов (занятие весьма распространенное среди отпрысков богатых и знатных семейств) я еще и химией интересуюсь, и механикой, и оружием, и много чем еще.
        Есть у нас Глаубер в качестве химика? Вот ему и принадлежат идеи по изобретению зеркал и мельхиора. А талантливые ученики над красителями для тканей колдуют. Есть у нас Гюйгенс? Так он и является самым главным механиком. Кто не знает о его увлечении изобретением различных часов? Ну, а то, что у него параллельно разные интересные открытия случаются… Так ведь гений же! И герцог Курляндии - очень мудрый и дальновидный человек, раз пригласил этих гениев и создал им условия для работы. А наследник… А что наследник? Пусть обучается у лучших, интересно же ребенку.
        Не могу не признать, что в этой идее был резон. К слишком талантливому правителю с подозрением отнесутся и местные феодалы, и Речь Посполитая. Никому не хочется терять власть. А способов избавиться от наследника придумано множество. Чего стоят иезуиты, которых хватало в любом более-менее крупном городе. Более разветвленную и профессиональную шпионскую сеть сложно было себе представить. Так что тут я с отцом согласен. Проще представить меня как наследника, талантливого лишь в сферах, далеких от управления государством.
        Я решил поддержать начинание герцога и окончательно запутать наблюдателей. А для этого неплохо было бы иметь рядом человека, который будет отвлекать на себя часть внимания. Изначально это было просто желание найти себе друга. Несмотря на то что меня окружала целая толпа народа, близких отношений ни с кем не сложилось. А мне хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы меня поддержать, поучаствовать на равных в моих авантюрах или одернуть, если меня куда-нибудь не туда занесет. Мне безумно не хватало дружеских отношений. Я скучал по своему другому детству, где с компанией пацанов бегал на рыбалку, играл в футбол, ну и дрался, не без этого.
        Хотелось бы и в этом мире иметь друга. Однако оказалось, что перед титулом герцога окружающие испытывают слишком большой пиетет. Сословные различия были чересчур велики, и почтение к правителю впитывалось с молоком матери. Если бы я был просто дворянином, мне было бы гораздо проще найти себе приятеля. Но для сына герцога это оказалось проблемой. Даже вариант «первый среди равных» не прошел. Дети из семей местных феодалов либо оказывались чрезмерно почтительны (если род был не слишком древним и богатым), либо обладали таким самомнением и гонором, что с ними даже разговаривать было неприятно.
        Мировоззрение XXI века очень плохо ложилось на XVII век. Мне казалось странным считать себя выше и лучше окружающих только потому, что я родился в семье герцога. Как я мог разделять мнение, что народ - тупое быдло, если сам в прошлой жизни имел среди предков и казаков, и крепостных крестьян, и простых работяг? Если Союз вполне себе доказал, что для того, чтобы подняться к звездам, совершенно необязательно иметь благородных предков?
        Фанатиков, которые ненавидели окружающих за «неправильную» религию или цвет кожи, хватало и в XXI веке. Но в XVII это считалось нормальным. Негров и индейцев не считали за людей, а религиозные войны были обыденным явлением. Довольно редко встречались правители, которые, как мой отец, относились к этой проблеме прагматично. Время диктовало свои правила, и мне приходилось с этим мириться. После нескольких попыток я понял, что найти того, кто будет общаться со мной на равных - малореально. Поэтому решил пойти другим путем и привлечь к своей деятельности младших братьев.
        Однако идея оказалась несвоевременной. И ладно Александр, он действительно был слишком мелкий, но и Карла Якоба с Фердинандом матушка от своей юбки не отпустила. Дескать, одному семь лет, другому шесть, рано им еще шляться. А потом разговор повернулся так, что и мне тоже рано, так что я сбежал от нотаций. При всем том, что характер отца отличался прагматичностью и жесткостью, устоять перед женой он не мог. И частенько шел у нее на поводу. А мне не хотелось лишиться недавно обретенной свободы.
        Разумеется, от идеи привлечь братьев к полезной деятельности я не отказался. Просто отложил ее подальше. В конце концов, дело было не в том, чтобы получить товарищей по играм и делам, а в том, чтобы воспитать их в нужном русле. Чтобы мальчишки выросли нормальными мужчинами, болеющими за свою семью и свою страну. Не хочется жить в постоянном страхе получить нож в спину от родственника. Власть над Курляндией - не самое престижное, что есть в мире, но и на нее желающих немало найдется.
        Вывод был прост - братьев нужно было приучать к себе постепенно. Выделять время на то, чтобы общаться с ними и даже гулять. Пикник, к счастью, матушка нам разрешила. Хоть и под приглядом взрослых. Но по-моему, братьев гораздо больше порадовала возможность избавится от неудобной одежды. Мало того что она была тяжелой, так еще и выглядела как платье! Путалась в ногах и совершенно не предполагала активных движений.
        Ну, с проблемой того, что в XVII веке не было детской одежды как таковой, я уже сталкивался. На личном примере. Для ребенка шили уменьшенный вариант взрослого костюма. И об удобстве, разумеется, никто не думал. Ну а мода одевать маленьких мальчиков в длинные платья сохранялась уже несколько веков, и, насколько я знал, будет еще продолжаться. Так вот по-моему, братья полюбили меня сразу только за то, что я позволил им снять тяжелые наряды, натянуть обычные штаны и досыта побегать по дорожкам парка. После активной прогулки, кстати, и аппетит у них улучшился. Смели все, что слуги собрали нам на пикник.
        С сестрами тоже было бы неплохо найти общий язык, но я не знал, как к ним подступиться. То, на что у мальчишек закроют глаза, девочкам, что называется, невместно. Дружить с девочками было сложно даже в моем мире - никогда не знаешь, что от них ожидать. А уж в XVII веке это и вовсе было проблемой. Потому как на обычные девичьи выкидоны накладывалось осознание собственного высокого происхождения и местное строгое воспитание.
        Самая старшая сестра, Луиза Елизавета, считала себя слишком взрослой для всяких глупостей. Как же, почти невеста. Шарлотта Мария, с которой у меня был всего год разницы, была не от мира сего. Ее привлекали молитвы, чтения священных книг и общение с отцами церкви. Ну а родители поощряли эти увлечения, поскольку прочили ей карьеру аббатисы. Амалия же считалась еще слишком маленькой, как и Фердинанд с Карлом Якобом. Словом, к братьям и сестрам следовало подступаться года через три, не раньше.
        Впрочем, долго тосковать мне не дали. У моего отца был единственный рецепт на все случаи жизни - и от хандры, и от тоски - заняться делом. И раз уж я показал себя вполне разумным подростком, то был отправлен в очередное путешествие по стране с инспекцией школ. Якоб, разумеется, не рассчитывал, что я решу какие-то серьезные проблемы, но ему было интересно мое мнение, свежий взгляд на происходящее. Тем более что наследника все равно нужно было натаскивать, чтобы получить в конечном итоге нормального управленца и отдать власть в надежные руки. До сих пор Якоб рассчитывал на учителей, но теперь и сам с удовольствием со мной занимался.
        Самому мне, разумеется, были интересны не только школы. Гораздо больше меня привлекали встречи с мастерами, и не важно, какой профессией они владели. Новая прялка (на мой взгляд, гораздо более совершенная, чем «Дженни») постепенно распространялась по Курляндии, и это приносило свои результаты. Совершенствование ткацкого станка, к сожалению, безбожно запаздывало. Гюйгенс, со своей любовью к точным механизмам, увлекался тем или иным решением, периодически перескакивая от станка к часам, а от часов к оружию.
        Торопить его или ограничивать я считал бессмысленным. Поскольку сам был творческим человеком и понимал, что ничего путного из-под палки не получится. Творить нужно тогда, когда есть вдохновение. Тогда и результат получится наилучший. А для Гюйгенса интересная работа значила гораздо больше, чем простое зарабатывание денег. Единственное, к чему он был неравнодушен в этом плане - так это к славе. Ученые XVII века еще не слишком умели хранить секреты своих изобретений. Напротив - стремились опубликовать результаты своих изысканий, чтобы снискать известность.
        Поскольку я знал, что Гюйгенса будет сманивать Кольбер, соблазняя ученого Парижской Академией наук, то не раз размышлял, чем бы удержать гения. Ладно, Курляндия - это не Франция. Но интересные идеи и разработки тоже чего-то стоят! И потом… Если человеку так хочется быть академиком… Почему самому не организовать нужное учебное заведение? Я, кстати, согласился на инспекцию школ еще и потому, что присматривал базу для высшего учебного заведения. И готов был сам стать одним из первых его студентов. Нечего по заграницам ездить для получения высшего образования.
        Мда. Мечты, мечты… Нет, в том, что нужно организовывать собственную академию, я не сомневался. Наверняка отец поддержит эту идею. А вот в том, что на данную авантюру согласится Гюйгенс… Лучше не рассчитывать. Если получится его уговорить - хорошо. А не выйдет - нужно будет искать другие варианты. Ньютона сманить, пока он молодой… Года через три. Он вроде бы только должен поступить в Тринити-колледж Кембриджского университета. А уже к своим 22 годам составит знаменитый список нерешенных проблем в природе и человеческой жизни.
        Я еще и поэтому не хотел упускать Гюйгенса - он мог бы послужить для Ньютона приманкой в качестве учителя. А уж возможности для экспериментов и исследований я готов был предоставить Исааку самые широчайшие. Кембриджский университет периодически испытывал финансовые трудности, студентам приходилось несладко. Так что деньги и возможности должны повлиять на положительное решение Ньютона поменять Англию на Курляндию. И тогда университет действительно состоится как достойное учебное заведение.
        Радовало, что не придется начинать «с нуля». Якоб был достаточно разумен, чтобы понимать, что стране требуются образованные люди. И программу в школах давали неплохую. С существованием учебных пособий я, правда, промахнулся - несмотря на собственное бумагоделательное производство, печатная продукция была слишком дорога, но уровень знаний меня порадовал. Во многих городах к подбору учителей подходили очень ответственно, и я отметил несколько десятков школяров, которые могли бы продолжить образование в университете. И преподавателей, которые вполне могут стать профессорами.
        Больше всего времени в школах отводилось на богословие, но ничего другого от образовательных заведений XVII века и ждать не стоило. Несмотря на то что христианство не только было давно принято, но и претерпело значительные изменения, стойкость в вере у населения была весьма относительной. И если изначально я думал, что все дело в последствиях Реформации - слишком много ересей и церковных учений тогда возникло, то потом понял, что в этом вопросе изначально все было очень непросто.
        Я знал, что многие языческие традиции либо существовали параллельно с христианством, либо были адаптированы церковниками соответствующим образом. Однако это были именно отголоски традиций, корни которых были благополучно забыты и утеряны. Даже языческая сущность Масленицы некоторыми учеными отрицалась, присваивая празднику наименование народно-христианского. И мне всегда казалось, что бурный XVII век далек от язычества приблизительно так же, как и XXI-й. Как выяснилось, я ошибался.
        Не скажу точно, кто посоветовал мне свернуть к озеру Зебрус, чтобы там отдохнуть, половить рыбу и поохотиться. Кажется, я слышал подобные рекомендации не раз и не два. Ну и почему бы нет? Мы разбили лагерь и отправились исследовать окрестности. И я понятия не имею, как умудрился оказаться в дубовой роще без своих сопровождающих. Еще секунду назад они были рядом, а потом я задумался, отвлекся и… обнаружил, что остался один. И оказался не там, где следует.
        Ощущение было довольно жуткое. Лес давил. Огромные дубы в несколько обхватов толщиной казались живыми и очень-очень недоброжелательными. А единственная тропка привела меня к древнему, потемневшему от времени деревянному идолу. Дальше я не смог идти чисто физически. Кажется, в глубине леса таких идолов было еще множество, но меня словно не пускали ветви, украшенные многочисленными ленточками.
        Я чувствовал себя словно в трансе, когда вытащил шнурок, стягивавший ворот моей рубахи, и тоже повязал его на ветке. Дышать сразу стало легче. Я отступил на шаг, потом еще на шаг, и так пятился, пока идол не исчез с моих глаз, заслоненный деревьями и зеленью. Конь, к счастью, вел себя смирно, и тоже словно находился под каким-то воздействием.
        Давление прекратилось так же резко, как и началось. Нашлась нормальная тропинка, нашлись и мои сопровождающие, словно не заметившие того, что я вообще куда-то исчезал. Однако оказалось, что идол, которого я видел, - далеко не единственный символ язычества в этих местах. Между озером Зебрус и Святым озером располагалась гора Элка, на которой мои ребята нашли нечто типа знаменитого Стоунхенджа. Здесь, на плоской площадке длиной семьсот шагов и шириной около трехсот, стояли большие каменные столбы, составляющие круг.
        Поскольку ничего подобного Латвия XXI века не предлагала в качестве туристического объекта, существует вероятность, что это историческое место просто не дожило до того времени, когда его могли бы оценить должным образом. Разумеется, мне захотелось исправить ситуацию и сохранить строение для потомков. И о дубовой роще неплохо было бы позаботиться. А то Якобу только дай наводку - мигом щепки полетят. При всей своей религиозной терпимости, к язычникам он относился резко негативно.
        Для меня, как для человека совершенно другой эпохи, это место, прежде всего, представляло определенную историческую ценность. Видимо, дело было в том, что я вообще в вере слаб. Не был особо религиозным в своей прошлой жизни, и в этой не проникся. Если бы не местная обязаловка, вспоминал бы о посещении храмов в лучшем случае по праздникам. А если бы не окружение - даже не подумал бы соблюдать посты и молиться несколько раз в день.
        Однако деваться было некуда. Эпоха диктовала свои правила. А со своим уставом, как известно, к посторонним людям лучше не соваться. Несоблюдение принятых в стране церковных традиций может привести к очень нехорошим последствиям. Лжедмитрий тому свидетель. Так что свой интерес к языческим местам нужно было прикрыть чем-нибудь благопристойным. Да хоть блажью наследника! Типа, нравится мне это место, а потому пользоваться им буду я один, так что охотиться и рубить деревья здесь строго воспрещается.
        А почему нет? Для XVII века - нормальная традиция. Янтарь, например, находился под жестким контролем. И даже мне для экспериментов было выделено только строго определенное количество. А если бы не опыты, принесшие результаты типа зеркал и мельхиора, мне ценный ресурс вообще бы не доверили. Однако раз лаборатория Глаубера выдавала изобретения, способные принести приличные деньги, Якоб решил рискнуть. К тому же я просил самые мелкие камни, с трещинами и дефектами, не первосортный продукт.
        Якоб относился подозрительно и к моим сельскохозяйственным экспериментам. Ну… Я действительно не мог гарантировать, что они закончатся благополучно. Началось все с того, что мне на глаза попалась книга некоего Ланселота де Касто, выпущенная в 1604 году. Сначала меня в принципе удивило, что в XVII веке уже существуют кулинарные книги, а затем я обнаружил там целых четыре (!) рецепта блюд из… картофеля. И мог ли я устоять? Раз в Европе уже есть картофель, который можно употреблять в пищу, значит, этим нужно воспользоваться!
        О, сколько я за свою прошлую жизнь высадил и выкопал картошки! Студенческие поездки в колхоз оставили в моей памяти неизгладимые впечатления. Как и ежегодные поездки на дачу, где меня поджидали шесть соток. Казалось бы - никаких сложностей с разведением этой культуры возникнуть не должно. Но увы. Клубни, которые мне удалось достать, были не очень-то похожи на привычный мне вариант. И я не был уверен, что выращиваю именно то, что нужно. Ладно, осенью посмотрим на урожай. И проверим его на свиньях.
        Еще одним экспериментом, который, в отличие от картофеля, даже не обещал сработать в ближайшее время, были попытки вывести сахарную свеклу. Перспективы данного направления были весьма мутными - впору было, опередив Наполеона, пообещать несусветную премию тому, кто сможет решить эту проблему. Однако нужно было с чего-то начинать, и я рискнул. Тростниковый сахар стоил слишком дорого, даже если выращивать его в собственных колониях с помощью рабов.
        Мне влетела в копеечку покупка нескольких мешков сахара для своей семьи. А ведь я приобретал их еще в Виндаве, так сказать у прямого поставщика. Перекупщики же задирали на данный товар цены до небес, так что я не прогадал. Якоб, правда, все равно поворчал, что без этих трат можно было обойтись. А вот матушка и братья с сестрами обрадовались. Я, кстати, планировал в дальнейшем попытаться приготовить некоторые виды сладостей, для лучшего налаживания контакта с младшими родственниками, но это ближе к осени. Когда появятся яблоки.
        Подумывал я и о разведении лошадей, но, во-первых, владельцы элитных пород отнюдь не торопились продавать лучшие экземпляры и плодить конкурентов, а во-вторых, больно уж это было затратным занятием. Единственный арабский скакун, которого мне подарили на день рождения, погоды не делал. В идеале, нужно приобретать табун. Но его мало купить, его еще и содержать нужно! Подаренный мне экземпляр, из-за своего окраса получивший имя Пепел, был тому ярким примером.
        Жеребец оказался еще юным, что было вполне логично - я должен был воспитать его «под себя». Ну а для того, чтобы получить достойного боевого товарища, возиться с конем я должен был самостоятельно. И вот тут-то я открыл для себя много нового и интересного. Во-первых, содержать скакуна требовалось в специальном помещении, где зимой нужно поддерживать постоянную комфортную для него температуру. Напоминаю, что на дворе XVII век, и до центрального отопления - как до Китая летом на санках. Во-вторых, корм Пеплу тоже требовался особый. А уж о тщательности ухода я и не говорю.
        В Европе многие богачи баловались разведением этих красавцев, однако далеко не каждый мог себе позволить приобрести арабского скакуна. Это, по меркам моего родного мира, если не Bugatti Veyron, то как минимум Maybach 62. Кстати, богатый шляхтич Дворжанский, сделавший мне такой шикарный подарок, тоже занимался разведением арабских скакунов. И щедрость проявил с дальним прицелом - желал присоединиться к нашему зеркальному бизнесу в качестве посредника.
        Если правильно с ним поторговаться, обзаведение собственными элитными конюшнями может оказаться не такой уж фантастической перспективой. Почему нет? Чужими-то руками. Дворжанский имеет обширные торговые связи, своих представителей в разных европейских странах и умеет зарабатывать деньги. Поскольку по местным понятиям дворянину самому заниматься торговлей невместно, под его началом трудятся различные управляющие и проверяющие. Так что приличия соблюдены. Но даже самому последнему дятлу понятно, что без единого центра, в котором все это планируется и контролируется, никакой бизнес не стал бы развиваться и приносить прибыль.
        А если учесть, что в Речи Посполитой законы принимаются исходя как раз из интересов шляхтичей (а никак не ради государственного блага), понятно, что более благоприятных условий для бизнеса Дворжанскому никто не предложит. И в сторону Курляндии он никогда бы не посмотрел, если бы не возникший неожиданно прибыльный бизнес. Так что нужно ловить момент, пока не поздно. Зеркалам недолго осталось быть эксклюзивным продуктом.
        То, что Якоб продал зеркало французскому послу, икнулось самым неожиданным образом. Во Франции зашевелились недовольные, желающие иметь у себя на родине такое же производство. А то куда это годится? Какая-то Курляндия обгоняет. Ну… а я знал, что ждать им осталось не долго. Осенью, после ареста Фуке, его фактическим преемником стал Кольбер, который тут же развернул бурную деятельность. Точных дат я не помнил, но история о том, как он вывез из Мурано четырех мастеров с семьями, произвела в свое время на меня впечатление. Это ж целый детективный роман! Особенно если учесть, что мстительные руки венецианских собратьев по ремеслу дотянулись-таки до предателей, и двое даже умерли от отравления.
        Словом, в запасе у меня в лучшем случае было года три. Максимум четыре. Потом зеркальные мануфактуры появятся во Франции, а затем к производству ценного товара присоединятся немецкие и богемские стекольные заводы. Так что сливки осталось снимать недолго. А потому необходимо было заключить наибольшее количество сделок и произвести максимальное количество товара. Я даже на мельхиор столько не упирал, поскольку доставка необходимой для его производства руды с содержанием никеля превратилась в целую эпопею. Первая партия добиралась до Курляндии чуть ли не год. Оставалось только надеяться, что с дальнейшими поставками перебоев не будет.
        Получение анилина, которое так меня вдохновило изначально, пока тоже не принесло ожидаемых результатов. Меня не устраивало ни количество производимого продукта, ни полученная линейка цветов - красный и фиолетовый. Якоб, правда, посчитал результат приемлемым, но я не хотел выходить на рынок с таким ограниченным ассортиментом. Чтобы получить больше покупателей, следовало как можно громче о себе заявить. И в идеале хотелось бы предоставить публике самые неожиданные расцветки. Однако дело, которое так хорошо началось, дальше никак не двигалось.
        Зато, наконец, заработало изобретение, о котором я и думать забыл. Думается мне, если бы Гюйгенс работал только над ним, не отвлекаясь на посторонние дела, результат мы увидели бы раньше. Но всегда возникало нечто, что было гораздо важнее механизма, воспринимаемого как игрушка. Так что модель, снабженная паровым двигателем, поехала спустя чуть ли не год после того, как я нарисовал чертеж. И восторг она вызвала разве что у моих пацанов да младших братьев. Для остальных это было всего лишь очередной непонятной диковиной.
        Разумеется, товар был штучным. И для того, чтобы организовать его массовое производство, требовалось проделать чудовищную работу. В первую очередь - создать станки. Я мог бы сделать лично для себя самобеглый экипаж на паровом двигателе. Но это будет всего лишь статусная игрушка. Мне же хотелось большего. Я мечтал создать хотя бы машину Севери - паровой насос, способный откачивать воду из шахт. И когда я смотрел на маленькую модель, перед моим взором проносились картины в стиле стимпанк. Фантастика, да. Но это не значит, что не стоило искать и пробовать.
        В моем дневнике, который я, как всякий уважающий себя дворянин XVII века, вел довольно подробно и тщательно, было множество только мне понятных сокращений и символов. Когда-то в прошлой жизни, лет примерно в шестнадцать, я встречался с девушкой, которая изучала стенографию. Ну и поневоле запомнил много всякого интересного (хотя больше отвлекал ее, чем помогал готовиться к экзаменам). Оставалось надеяться, что сразу мою писанину не расшифруют, тем более что скрывая часть данных, я пользовался не только стенографией (которую помнил с пятое на десятое). Ну и следил за сохранностью своих записей.
        Помимо всего прочего, были в этом дневнике и планы, и воспоминания о тех изобретениях, которые можно было привнести в жизнь. И среди первых пунктов стояла необходимость научиться противостоять оспе и чуме. Но если способы борьбы с первой напастью я представлял хотя бы чисто умозрительно, то напротив второй стоял жирный вопросительный знак. Прежде всего потому, что эта зараза в XXI веке не уносила столько жизней, как в XVII. А нужные антибиотики еще не изобретены. Даже стрептомицин применили где-то в середине XX века. Но я представления не имею, как его получить. Помню, что он, как и пенициллин, связан с грибами. Только не с плесневыми, а с лучистыми. Но на этом всё.
        Собственно, я и в своей способности получить пенициллин испытываю серьезные сомнения. Под теми скудными знаниями, которыми я обладаю, нет никакой научной базы - только книжки про попаданцев, где для получения того же пенициллина использовали все подряд, вплоть до плесени со среднеазиатских дынь. Вот и пожалеешь, что занимался финансами, а не наукой. Хотя… быть профессионалом во всех сферах деятельности в принципе невозможно. А мой родной XXI век сыграл с человечеством жестокую шутку - получая приличное образование, мы становимся специалистами узкого профиля. Не учимся мыслить масштабно.
        Ну, именно поэтому личности масштаба Паскаля, который одновременно занимался и точными науками, и литературой, практически не появляются. А вот в XVII веке таких уникумов было множество. Люди смотрели на мир иначе, и воспринимали его через синтез нескольких наук. Я учился тому же самому, но получалось пока не очень. Соответствовать веку я мог, только используя чужие наработки и изобретения. И заинтересовать умнейших людей этого времени я сумел потому, что точно знал, что и как им писать, какие идеи обязательно найдут у них отклик.
        Однако печальное осознание себя как безнадежного плагиатора не мешало мне продолжать свою деятельность. В конце концов, большинство изобретений были известны мне только в общих чертах, и над ними нужно было долго работать, чтобы довести до ума. И плоды чужого труда я не присваивал - авторские проценты от реализации товара получали и Гюйгенс, и Глаубер. Так что в этом отношении моя совесть спокойна. Теперь осталось отыскать кого-нибудь, кто взвалит на себя тяжкий титул избавителя от оспы. Во время своих поездок я постоянно присматривался к медикам, надеясь найти хоть более-менее компетентного человека.
        Надо сказать, что медицина в XVII веке - это жесть. Других слов нет. И не только потому, что среди врачей полно проходимцев. Людям просто не хватает знаний. И это иногда приводит к чудовищным результатам. Вспомнить хотя бы попытки бороться с оспой и итоги вариоляции. За сорок лет она в одном только Лондоне унесла на 25 тысяч жизней больше, чем за столько же лет до введения прививок. Ничего удивительного, если учесть, что вариоляция состояла в прививке оспенного гноя из созревшей пустулы больного натуральной оспой. Такое лекарство само могло послужить (и служило) толчком для эпидемий.
        Мои знания по использованию более щадящего варианта прививки тоже были почерпнуты из многочисленных книжек про попаданцев. Коровью оспу не упомянул только ленивый. И даже давались советы пользоваться ей, когда она только начинается, тогда можно получить вирус, от которого болезнь протекает в наиболее легкой форме.
        Однако насколько все эти сведения верны - я понятия не имею. Нужны эксперименты и нужны подопытные. Причем желательно проводить изыскания подальше от любопытных глаз. Неизвестно еще, как на подобные фердебобли посмотрит церковь. Все-таки XVII век не такой продвинутый, как восемнадцатый, и идею прививок народ может не понять. Даже сама мысль о том, что нужно специально заразиться оспой, для многих покажется дикой.
        В любом случае эксперименты начинать нужно немедленно. Хотя мне даже страшно представить, как я все это объясню отцу. Бежать впереди паровоза, прогрессорствуя изо всех сил, - чревато неприятностями. И я бы не стал слишком уж светиться, если бы дело касалось чего-то не столь важного. Однако оспой периодически болела вся Европа. От нее умирали даже члены королевских семей. А мое нынешнее тело, смею напомнить, никаких прививок не имело.
        Нужного медика я нашел недалеко от Каркле. Даже самые точные расчеты по теории вероятности свели бы шанс нашей случайной встречи на дороге к исчезающе малой величине. У медика сломалась карета, а я случайно задержался на одной из бумагоделательных мануфактур, пытаясь понять, как улучшить уже существующее производство. Словом, это был счастливый случай во всей его красе. И если бы я был истово верующим, то поставил бы свечку в храме.
        Солидный мужчина, примерно сорока лет, представился как датский ученый Расмус Бартолин. Оказалось, что в Риге у него были дела личного характера, и теперь он возвращался домой. Разумеется, я поинтересовался, чем именно занимается этот ученый. Его фамилия мне абсолютно ни о чем не говорила. И спустя пару минут я понял, что являюсь отсталым варваром. Потому как аж двенадцать его родственников были профессорами в университете Копенгагена. А его отец и старший брат внесли огромный вклад в современную анатомию и медицину.
        Словом, от окончательного позора меня спас только возраст. И, конечно же, предложение неограниченных возможностей при работе на благо Курляндии. Ну а вишенкой на торте оказался Гюйгенс. Пока Расмусу чинили карету, мы успели переговорить о том и о сем. А когда я узнал, что человек работает над двойным лучепреломлением, то просто не мог не сказать, что у него есть единомышленник. Причем в лице Гюйгенса, который ставит свои опыты неподалеку. Рукой подать. И будет рад умному собеседнику, разделяющему его научные взгляды.
        Разумеется, как и любой другой представитель известной (поколениями известной!) семьи, Расмус мечтал сделать себе имя. Свое собственное. Так что амбициозная задача создать лекарство от оспы нашла горячий отклик в его сердце. А обещание публикаций, нужной лаборатории, хорошей оплаты и постоянных авторских гонораров и вовсе подействовало, как валериана на кота. Расмус жмурился и чуть ли не мурлыкал. Потому как одно дело - просто поставить задачу, и совсем другое - дать наводки на способ ее решения.
        Разумеется, я даже не стал делать вид, что это именно я такой умный. Несколько намеков, и на первый фон выступают засекреченные разведчики, которые с риском для жизни добывают нужные сведения. Ну и почему бы эти самые сведения не проверить? Конечно, глухая деревушка будет для Расмуса, привыкшего к огням большого города, тихой и скучной. Но зато все крестьяне здесь принадлежат казне. И Якоб лично подписал решение о том, что разрешает использовать население в качестве подопытных крыс.
        Мда. Приверженность меркантилизму - это очень неплохо. Но отношение к людям порой вымораживает. Я, в своей первой жизни начавший получать образование и воспитание еще при Союзе, никогда не смогу привыкнуть к мысли, что человек может быть чьей-то собственностью. С другой стороны, найти добровольцев - это явно провальная идея. Таких героев, как в фильме «Девять дней одного года», здесь днем с огнем не сыщешь. А использовать преступников не захотел сам Якоб. Боялся, что даже при очень хорошей охране есть шанс побега и разглашения результатов экспериментов.
        В любом случае отказываться от подарков судьбы не стоит. Я искал медика? Я его нашел. И обеспечил исследованиями на ближайшие несколько лет. Прежде чем делать громкие заявления о том, что найдено лекарство от оспы, следовало провести клинические испытания. И на взрослых, и на детях. Да, это не этично и бесчеловечно. Но принципы гуманизма остались там же, где и мое прежнее тело - в XXI веке. В XVII веке жизнь раба стоит ровно столько, сколько назначит хозяин.
        Найти оспенных коров в Курляндии, кстати, оказалось не так уж легко. Якоб был очень требовательным герцогом. И болел за свою страну, следя за качеством товара, который поступает на внутренние и внешние рынки. Однако идея избавиться от оспы заранее, вопреки моим опасениям, герцогу понравилась. И он даже выказал готовность подать своим подданным пример, испытать на себе наше изобретение.
        Надо ли говорить, что отца было слишком жалко, чтобы проверять на нем всякую гадость? Несмотря на то что львиную часть своей жизни я прожил совсем в другом мире, у меня получилось привыкнуть к своим новым родителям. И я испытывал истинное удовольствие, когда мать демонстрировала мне свою любовь, а отец гордость. Своих родственников из прошлой жизни я по-прежнему помнил, любил и периодически скучал без них, но старался не зацикливаться на страданиях. Мне была дана вторая жизнь, и я должен воспользоваться ей как следует.
        Причиной отцовского согласия провести опасный эксперимент стала его рациональность и приверженность идеям меркантилизма и протекционизма. Якоб поступал так, как выгодно стране. И, добившись однажды значительного превосходства экспорта над импортом, не собирался терять позиций. Последствия шведской оккупации выбили герцога из колеи, но мои идеи и нововведения заставили его воспрянуть духом. Он даже изменил свою позицию насчет колоний.
        Прагматичный Якоб махнул было рукой на далекие земли, которые мало того что не приносили желаемого дохода, так еще и подвергались постоянным захватам. Однако теперь он вел переговоры с Англией и по поводу Африки, и по поводу Тобаго. Поскольку отношения между нашими странами были вполне дружескими, а англы еще не обнаглели окончательно, возомнив себя пупом мира, дело двигалось. И Якоб прилагал все свои дипломатические умения, чтобы при этом не рассориться с Голландией.
        Шли переговоры и с русским царем. Точнее - с Артамоном Матвеевым. Он, как частное лицо, и я, тоже как частное лицо, обговаривали возможность строительства кораблей в Виндаве и обучения людей. Хитрый тип пытался обвести меня вокруг пальца, продавливая свои интересы, но за моей спиной был опыт составления банковских договоров и общения с очень разными клиентами. Так что ни выдержки, ни внимания я не терял. Впрочем, даже если бы я был обычным пацаном, у Матвеева вряд ли вышло бы настоять на своем. Якоб внимательно следил за переговорами, читал документы и заранее предупредил, чтобы я ничего не подписывал без его одобрения.
        Могу собой гордиться - изучив предварительные договора, герцог почти не внес в них изменений. Так что с весны следующего года можно было начинать сотрудничество. И война этому не помеха. А мне полезно было бы почаще сталкиваться с русской дипломатией, чтобы напоминать себе, что я наследник герцога совсем другой страны. Дурацкое ощущение, если честно. Почему меня забросило именно в Курляндию?
        С точки зрения патриотизма всё, что я должен делать - это не делать ничего. Балы, охоты, оранжереи, конюшни, прекрасные дамы и блистательный двор… Прожигать жизнь можно весело и красиво, способствуя тому, чтобы Курляндия как можно скорее стала российской губернией. Вот только… Не моё это. Не моё. Тогда уж проще сразу после смерти отца попроситься под руку царю-батюшке. К счастью для Курляндии, ни на один из вышеперечисленных поступков я просто не способен.
        Обычно попаданцы творят чудеса ради того, чтобы помочь своей стране. Но я не думаю, что очутился в ином мире именно для этого. Тогда уж проще было оставить историю идти так, как она и шла. А если пешку в игре поменяли - значит, в этом есть смысл. И скорее всего, я должен сделать нечто такое, что навсегда изменит привычную мне картину мира. На каком-то этапе я обязан вмешаться в историю, чтобы ее развернуть. И то, что я пока не видел конкретной цели, не означало, что ее нет.
        Я активно учился и тренировался именно для того, чтобы быть готовым к любым поворотам судьбы. Я долбил тошнотворный дипломатический этикет, запоминая малейшие детали и приучаясь ориентироваться в океане политики. Чтобы прижиться среди плавающих там акул, необходимо самому стать акулой. Не то чтобы для меня это было большим открытием - в банковском бизнесе тоже рулят отнюдь не мальчики из церковного хора. Но большая политика - это нечто более опасное и глобальное. И я должен научиться в ней разбираться.
        Основной проблемой было то, что нормальной разведки у Курляндии не было от слова «совсем». Имеющиеся осведомители слишком мелко плавали, чтобы постоянно присутствовать при королевских дворах, так что важные сведения доходили до нас слишком поздно. Хорошо, что у меня в голове сохранились хоть какие-то знания по истории, некоторые события я могу предвидеть, а то и предупредить. Но этого явно недостаточно.
        Во-первых, я не уверен, что историческая реальность, в которой я оказался, досконально повторится известным мне образом. Во-вторых, я сам являюсь фактором, который влияет на действительность. Одним только приглашением Гюйгенса и Глаубера, а также изобретением явно преждевременных вещей я, скорее всего, кучу бабочек передавил. Так что без собственных Штирлицев не обойтись. Мне нужны свои люди и в России, и в Швеции, и в Польше, и во Франции… Да много где! А я даже не знаю, с чего начать.
        Школу открыть для разведчиков? Можно подумать, я знаю, чему и как их обучать. Даже по своей последней профессии я защищал финансовую независимость, а не выведывал чужие секреты. Впрочем, если ничего не делать, то ничего и не выйдет. А если хорошенько подумать и вспомнить хотя бы прочитанные книги и просмотренные фильмы, то за год вполне можно прикинуть программу обучения. А потом набирать детей и натаскивать их нужным образом.
        От глобальных дум меня отвлекла герцогиня, которая возжелала устроить очередной семейный вечер. Дескать, я постоянно отсутствую, а она скучает. Нужно сказать, что несмотря на активную светскую жизнь, которую вела Луиза Шарлотта, она обязательно уделяла время детям. И была типичной наседкой, не желающей замечать, что ее подопечные взрослеют, а излишняя опека мешает им стать самостоятельными. Она всячески поощряла наши развлечения и баловала нас.
        «Семейные» вечера, на которых дети должны были продемонстрировать свои умения под восторженные вздохи приглашенных (как минимум человек десять, это считался узкий круг), устраивались периодически. Нас наряжали должным образом и заставляли участвовать в нуднейшем мероприятии. Единственная польза - поневоле научишься спать с открытыми глазами, поддерживать разговор, почти не вникая в его суть, и держаться должным образом в строго сословном обществе.
        Разумеется, мне захотелось поддержать своих младших родственников, и я решил их побаловать. Вспомнил бабушкин рецепт пастилы. С местными ценами на сахар - дорогое удовольствие, но я мог себе это позволить. Правда, бабушка использовала при готовке антоновские яблоки, которых еще в помине не было (во всяком случае, никто из русских торговцев ничего о них не знал), но обойдемся тем, что есть. Мелко порезанные яблоки сушатся в печи, варится яблочное пюре, потом оно протирается, а там уже добавляются яичные белки и сахар. Дальше все это взбивается, разливается на противни (подложив плотную бумагу) и сушится несколько часов.
        Такого шедевра, который выходил у бабушки, у меня, конечно, не получилось. Но десерт все равно был оценен по достоинству и привнес немного радости в очередной «семейный» вечер. Демонстрировать свои таланты после поедания сладостей оказалось гораздо приятней. Я снова музицировал, старшая сестра пела, а мелкие читали стихи на иностранных языках. Только самый младший, в силу возраста, избежал этого издевательства.
        Якобу, кстати, тоже не нравились подобные посиделки, но он уступал жене. А я вздыхал и следовал его примеру. У меня впереди еще множество подобных скучных вечеров, на которых я буду вынужден присутствовать, согласно статусу. И не семейных, в узком кругу, а среди совершенно посторонних людей, подчас недоброжелательно ко мне настроенных. Так что я учился держать лицо, мило улыбаться, давя зевоту, и поддерживать светский разговор ни о чем, стараясь не задумываться, сколько всего полезного я мог бы сделать за это время.
        Герцог - это не столько права, сколько обязанности. И лучше к этому привыкать заранее.

        Глава 8

        Многочисленные образцы тканей, разложенных на длинном столе, радовали глаз насыщенными оттенками. Темно-синий цвет завораживал глубиной, зеленый дышал летней листвой, пурпурный будил воспоминания о древних императорах, а алый заставлял вспомнить романтическую сказку Грина об Ассоль, которая дождалась своего чуда. Я рассматривал результат долгого, кропотливого труда химиков и улыбался. Наконец-то у них получилось то, чего мы так долго добивались - яркий, стойкий цвет. Причем не один, а целая палитра.
        Все-таки финансовая стимуляция и жесткая конкуренция дают хорошие итоги. Многочисленные ученики Глаубера проходили жесточайший отбор, частично отсеивались и старались на совесть. В деревушке Каркле Якобом были выкуплены все дома, строились дополнительные помещения для химиков, и теперь было кому возглавить новые лаборатории. Болезнь заставила Глаубера отнестись к своему здоровью серьезнее, и он практически не проводил экспериментов сам, доверив дело многочисленным помощникам. Поскольку набирались на роль помощников не первые встречные, а дети аптекарей, медиков и люди, получившие специальное образование, дела шли успешно. И у меня было как минимум два очень талантливых химика, которые не просто повторяли рецепты, но и искали что-то новое.
        Разумеется, даже самый правильный образ жизни не мог вернуть Глауберу здоровье. Но я рассчитывал, что он проживет еще хотя бы лет десять. Проведя всего год на почтительном расстоянии от реактивов и экспериментов, ученый обзавелся нормальным цветом лица. Ну а бодрости у него и раньше на десятерых хватало. Так что мне пришлось приставить к ученому доктора, который напоминал ему, что нужно вовремя питаться, и останавливал, когда Глаубер забывался и лез в исследования.
        Гениев слишком мало. И, к сожалению, я не из их числа. Мне не всегда удается повторить даже то, что уже было изобретено в мое время! И все из-за недостатка знаний. Б?льшая часть того, что изучалось в школе, забылось сразу же после выпуска. Да и не пригодилась ни разу в жизни, если честно. А сейчас я чувствовал себя необразованным болваном и старался наверстать упущенное. Благо учителя были прекрасные, причем практически по всем дисциплинам. И учеников у них было мало - только дети Якоба, так что распыляться им не приходилось.
        Постоянное вдалбливание различных знаний приносило свои плоды. Как хорошие, так и не очень. После некоторых уроков даже я порой ловил себя на мыслях, что превосхожу окружающих только потому, что являюсь сыном герцога и его наследником. Чего уж говорить об остальных братьях и сестрах! Особенно мне не нравились постоянные напоминания о том, что я являюсь вассалом польского короля. Понятно, что так должна была обеспечиваться моя верность, но раздражало до безумия. Я даже пообещал сам себе, что сделаю все для того, чтобы Курляндия стала независимой.
        Финансовое положение страны постепенно выравнивалось. Ставка на ценные, редкие товары оказалась правильной. Зеркала и мельхиор приносили хорошие деньги. А теперь мы готовы были выйти со своими тканями. Необычная палитра, непривычная насыщенность цвета и приятная цена - ниже, чем у конкурентов. Прибыль все равно получалась сказочная. И от желающих приобрести эксклюзивный товар отбоя не было. Европа оправилась от Тридцатилетней войны и настроена была прожигать жизнь.
        Однако больше всего меня выбило из колеи известие о том, что наши зеркала приобрела… Венеция. Я поначалу не понял юмора. А затем, когда мне продемонстрировали образчик их продукции, до меня дошло - качество нашего товара было не в пример лучше. Пожалуй, я погорячился, когда решил, что зеркала вскоре перестанут быть предметом роскоши. Да, денежный поток, который они приносили, изрядно обмелеет, но не иссякнет. Богатые и знатные люди всегда предпочитают товар наивысшего качества. А это значило, что самых состоятельных покупателей мы не растеряем.
        Постепенно к списку поставляемой Курляндией в Европу элитной продукции прибавлялись все новые и новые пункты. По изделиям из янтаря у нас и вовсе не было конкурентов. Маленькие поделки и инкрустации? Забудьте! После того как я подарил матушке большую (около метра) напольную вазу, стилизованную под древнегреческую амфору, которая, казалось, была выточена из цельного куска янтаря, это перестало быть актуальным. Разумеется, никому и в голову не пришло, что данное произведение искусства сделано практически из отходов. Да и те плотно контролировал отец.
        Первую выделенную мне партию я, разумеется, запорол. Следующие две тоже. Якоб метал громы и молнии. У него все шло в дело - даже самые мелкие янтарные осколки применялись при изготовлении различных поделок. Герцога не успокаивало даже то, что я платил за товар по установленным им ценам - мои деньги он считал не хуже своих. И неразумные траты не одобрял. Немудрено, что в знакомой мне истории его сын, вырвавшийся из-под отеческого контроля, пустился во все тяжкие. Это я, воспитанный в иной эпохе, относился к местным развлечениям равнодушно, а реальный герцогский сын отрывался, компенсируя недостаточно роскошное детство.
        К счастью, мне все-таки удалось добиться нужного результата - превратить янтарное крошево в единый монолит. И первой поделкой была небольшая статуя Венеры. Ее-то я и предъявил отцу как результат своих экспериментов. Ну а тот, недолго думая, развернул бурную деятельность по организации производства подобных вещей. И главное, на что он упирал - это соблюдение секретности. Герцог собирался устроить все так, чтобы разные люди делали различные операции, и вообще как можно меньше знали о процессе. Дошло до того, что янтарное крошево привозилось в специальных двойных мешках из толстой кожи, причем опечатанных сургучом.
        Словом, дела потихоньку шли. Курляндия постепенно возвращала свои позиции. С англами удалось договориться, так что колонии в Африке и Америке остались за нами. Юридически. А вот фактически все было не так просто. Чем больше я вникал в дела, тем отчетливее понимал, что колониальную политику нужно менять. И дело даже не в том, что меня не устраивает результат, а в том, что задача изначально была поставлена не совсем верно. Получалось так, что колониальные товары больше шли на внутренний рынок, а покупателей на нем, как вы понимаете, было не так чтоб очень уж много.
        Соседи? Тоже не развернешься. Гонора у шляхтичей было гораздо больше, чем денег, Швеция в качестве делового партнера тоже была так себе, а с Россией даже общей границы не было. Плюс, на русском рынке плотно паслись голландцы с англичанами, и пускать конкурентов не собирались. Более того, полагаю, что любая моя попытка туда влезть обернется нехилыми проблемами. Начнется с того, что внезапно станут пропадать корабли из колоний, а закончится очередным нападением шведов, у которых неожиданно найдутся деньги на небольшой грабительский рейд.
        Что мне на самом деле нужно от колоний? Экзотические товары? Пожалуй. Но в небольших количествах, а значит, есть смысл держать там торговцев, а не целые поселения колонистов. Гораздо больше пригодились бы рабы. Не в качестве диковинных игрушек, а как рабочая сила. Работают в Америке негры на плантациях? В Курляндии тоже есть, где приложить силу. И вопрос с рабским положением местных крестьян можно будет потихоньку решить. Типа, белый человек - свободный человек. Хотя, как вспомню, к каким результатам это привело в Америке… не надо нам такого счастья.
        Главные усилия следует приложить к освоению Южной Африки. Весной мы планировали отправить туда целых пять кораблей, благо с голландцами удалось договориться. Они контролировали побережье, в том числе и крупнейший порт, а наши поселенцы уходили глубже на материк. Перед ними стояла задача поставить цепочку фортов и начать торговать с местным населением. Денег на эту авантюру требовалось столько, что давила даже не жаба - жабища, однако я надеялся со временем компенсировать затраты.
        Ну а соседство с голландцами… Приходилось привыкать. Наши остальные колонии мы тоже вынуждены были делить с представителями других держав. И соотношение сил, к сожалению, было не в нашу пользу. Курляндии для своей-то страны жителей не хватало! Сманивали всех, кого только можно, но после шведского вторжения люди ехали неохотно.
        Положение дел немного выправили старообрядцы. В России гонения на них усиливались, и многие бежали. А часть была выслана к нам с подачи Матвеева. Типа, раз сами еретики, пусть и живут с еретиками. Разумеется, ушлый боярин делал это вовсе не по доброте душевной, а получив долю в нашем кораблестроительном бизнесе, но дело того стоило. И изначально небольшая Гельмгольфская слобода разрасталась с каждым днем. Такими темпами Якобштадт возникнет уже так к году 1665-му.
        Я внимательно следил за тем, что происходит в России. Пока что все крестящиеся двумя перстами были объявлены еретиками, отлучены от Троицы и преданы проклятью. Но впереди еще Большой Московский Собор, после которого страна окажется на грани религиозной войны. А уж когда Софья к власти придет, она развернется во всю ширь своей души. Чего только стоят ее знаменитые «12 статей», на основании которых будут преданы различным казням: изгнаниям, тюрьмам, пыткам, сожжениям живыми в срубах тысячи человек-старообрядцев.
        Надо подобраться к ней как можно ближе, чтобы повлиять на нее и перенаправить поток людей в Курляндию. Это у Романовых подданные лишние, а у меня обратная проблема. Не хватает рабочих рук, а про армию я вообще молчу. Чем больше вникаю в происходящее, тем нецензурнее хочется ругаться. Мало того что чисто финансово содержать армию - это удовольствие для большой и богатой страны, так еще и Речь Посполитая внимательно следит, как бы нас не понесло куда-нибудь.
        И что делать? Строить по всей границе со Швецией линию Маннергейма, адаптированную под XVII век? Или Большую Китайскую стену? Учитывая протяженность этой самой границы - как раз весь бюджет страны ухнется в эту эпохальную стройку. И не факт, что результат меня устроит. Шведы - противник хитрый и сильный. А про количественное соотношение я вообще промолчу, чтобы не расстраиваться. Чтобы такого зверя завалить, нужно быть Россией, а не Курляндией.
        Надежда на то, что меня выручит супероружие, тоже была слабой. Гюйгенс смог сделать свой вариант пятизарядной пищали и даже изобрел нечто типа пистолета Микеле Лоренцони. И все это было бы прекрасно, да. Если бы не сложность в изготовлении. Единичный экземпляр для личного пользования? Пожалуйста. Десять штук? Уже проблематично и несусветно дорого. А мне нужно было вооружить подобным изобретением хотя бы пару-тройку сотен человек.
        С ракетами тоже вышел полный облом. Во-первых, порох стоит недешево, а требовалось его много. А во-вторых, летели они куда угодно, только не в нужном направлении. Некоторые экземпляры сносило ветром чуть ли не в обратную сторону. То ли я что-то делал не так, то ли для ракет просто еще не пришло время, и пока еще никто не знал, как их доработать. Везет же некоторым - попадают в прошлое вместе с самым современным вооружением! А мне бы здесь даже «катюша» сгодилась. Штук несколько.
        Неудачи настолько раздражали, что даже самые интересные изобретения не радовали так, как раньше. Зарабатывание денег - это, безусловно, важный процесс. Но на фига это надо, если страну защитить нельзя? Будет повторение недавно пройденного - шведы вновь придут и выгребут все, что попалось под руку. Я что, для них стараюсь? Отец из кожи вон лезет, чтобы Курляндия не оказалась в центре разборок, но нейтралитет не спасает, в этом мы уже могли убедиться. Ну и неувязки периодически вылезают, не без этого.
        После того как в июле 1663 года польско-литовские войска безуспешно пытались взять Динабург, Якобу пришлось оправдываться перед Алексеем Михайловичем и убеждать его в том, что курляндцы в этом наступлении не участвуют. Занятие и так малоприятное, так еще и осложнялось тем, что на поле боя был замечен не кто иной, как полковник Иоганн Любек, известный также под кличкой Слепой Валентин. Он перешел к польскому королю не откуда-нибудь, а со службы у Якоба, так что ситуация получилась неоднозначная.
        Однако отец успевал не только разруливать политические неурядицы, но и думать о будущем. К моему 14-летию он озаботился моим дальнейшим образованием и поиском подходящей невесты. Причем изначально Якоб планировал отправить меня аж в Голландию. А потом, когда я намертво уперся, не желая так далеко уезжать от важных дел, предложил Лейпциг. Тоже не ближний свет. По нынешним временам до него добираться замучаешься.
        Поскольку давить на родительские чувства было бесполезно - прагматичный герцог всегда поступал так, как наиболее выгодно в данной ситуации, пришлось изворачиваться. И я начал доказывать, что учиться мне следует в нашей академии, несколько корпусов которой уже отстроено в Митаве.
        - Отец, согласитесь, это сразу поднимет престиж нашего учебного заведения.
        - Ну, в какой-то мере…
        - По крайней мере, курляндское дворянство точно отправит своих детей сюда учиться, - продолжил я убеждать Якоба. - А может, и соседи заинтересуются. Пусть все видят, что академия у нас хоть и новая, но хорошая, раз герцог туда своего сына отправил. И преподавателей проще найти будет с такой приманкой, как наследник Курляндии. У меня даже есть на примете несколько кандидатур.
        - Вот как! - удивился отец. - Значит, ты об этом думал.
        - Разумеется! Я же понимаю, что мне нужно получать образование. И это шанс для нашей академии. Иначе она никогда не заработает так, как нам хотелось бы.
        - Я слышал, Гюйгенс активно взялся за дело. Составляет учебные планы, подбирает профессоров… Даже не предполагал, что его так вдохновит твое предложение возглавить это учебное заведение.
        - Глаубер тоже помогает, чем может. Жаль, что он нездоров.
        Я тяжко вздохнул. Ни на одного из моих гениев рассчитывать не стоило. Глауберу, судя по всему, осталось недолго, а Гюйгенса сманит Кольбер. Когда там Парижская Академия наук открылась? В 1666-м? Оставшееся время следовало истратить с пользой.
        - Да, Глауберу не вдруг замену сыщешь. Ученики у него хоть и талантливые, но не такие, как он, - согласился отец. - Да и у Гюйгенса тоже. Повторить часть его опытов могут, а сами что-нибудь придумать не в состоянии.
        - В нашей будущей академии специальный факультет нужно создать, на котором будут станки изобретать, - предложил я. - С ткацким вроде бы неплохо получилось. Правда, огромный он вышел. И больно уж дорогой.
        - Так это первый дорогой, - не согласился отец. - Остальные дешевле будут. Я повелел несколько мануфактур рядом построить. И купить станки, какие есть. Сначала их повторить попробуем, а потом и до гюйгенского руки дойдут. Тут ты прав, факультет в академии не помешает.
        Ну да, философия - это, конечно, хорошо. И богословие неплохо. Но мне хотелось, чтобы у нас было как можно больше выпускников, которые будут изучать практические вещи - строительство станков, ведение сельского хозяйства, конструирование кораблей и оружия… Такой вот я неромантичный меркантильный тип. Весь в папеньку.
        - Ну а как идут твои опыты с потатом? - поинтересовался герцог.
        - Могло быть лучше, - признался я.
        Из нескольких клубней картофеля, за которые я отвалил немалые деньги, урожай дали только два. К счастью, оба съедобные. Свиньи, во всяком случае, предложенные несколько клубней сожрали с удовольствием. А следующий урожай можно будет и на людях попробовать. В любом случае до массового распространения еще далеко. А ведь картофель мог бы частично решить проблему не только голода, но и цинги. Так что я собирался продолжить эксперимент.
        - Если потат такой полезный, как ты говоришь, и урожаи хорошие давать будет, то это дело нужное, - признал Якоб.
        Ну да. Герцог выгоду за милю чуял. Отец у меня был как раз из тех людей, которые могут снег зимой продать. Чего только стоит история с виноградом! Якоб решил, что Курляндия будет производить собственное вино, и добился-таки результата. Виноградники разбили в Сабиле, лозу привезли из Франции, она прижилась и дала неплохой урожай. Как вы понимаете, климат Курляндии отличается от французского, а потому на выходе получилась полная кислятина. Однако герцог не растерялся и все равно сбыл продукт. Причем тем же французам[7 - Реальная история.].
        - До сих пор удача тебе сопутствовала, - сжал мое плечо Якоб. - Цени, и благодари Бога почаще. Уж казалось бы, некоторые твои придумки - ерунда вовсе, а деньги приносят. Игрушки, которые ты для братьев сделал, хорошо продаются.
        Надеюсь, отец продал копии, а не отнял у пацанов мой подарок. С него станется. Я всего-навсего вспомнил собственное детство, ну и настольные игры. А уж сделать их человеку, который умеет рисовать - раз плюнуть. Вырезанные из дерева фишки и кубики, несколько фигурок из моей коллекции солдатиков - вот и получилось несколько игр с рыцарскими замками, крестоносцами, кладами и томящимися в плену принцессами. Особенный успех снискало творчество под названием «Освобождение гроба Господня». Не зря же я историю учил!
        Было и еще несколько идей (типа карусели на паровом двигателе), но на их создание не хватало времени и знаний. Организация каравана в Южную Африку отнимало все силы, и я к вечеру выматывался так, что даже ужинать не хотел. Разумеется, отец контролировал процесс, но у меня было как раз то количество свободы, которое позволяло понять, что в качестве организатора я пока еще недостаточно компетентен. Герцог позволял мне принимать решения, а потом подробно разбирал ошибки и недоделки. Учитывая, что моим мозгам лет было гораздо больше, чем телу, за косяки становилось реально стыдно.
        Год 1664-й начался на удивление удачно. Организованная Якобом станкостроительная мануфактура выдала первый результат - токарный станок. Для Курляндии это было началом новой эпохи. Неплохо обстояли дела и с формированием каравана в Южную Африку. Желающих уехать куда подальше набралось семьсот человек, причем курляндцев из них было меньше половины. Большая часть явно сбежала от своих хозяев с соседних территорий. Разумеется, собственники кинутся искать свое имущество, но к тому моменту корабль уже отчалит.
        Случилось в 1664-м и еще одно примечательное событие. Пиар-акция по поводу открытия Академии и громкие заявления, что там будет учиться сын герцога, оказались не напрасными. В апреле нам удалось переманить Ньютона. Он как раз сдал экзамены и готовился перейти в более высокую студенческую категорию. Якоб в очередной раз ворчал на мои траты, но я сказал, что чувствую гениев. И что вложения окупятся. Ньютону были обещаны книги, лаборатория и финансирование его исследований. И, кстати, я впервые засомневался в том, что Гюйгенс выберет Францию.
        Дело в том, что два гения сразу же нашли общий язык. Несмотря на существенную разницу в возрасте и приверженность различным образам жизни, любовь к цифрам перевесила. И было уже неважно, что Гюйгенс - щеголь, следующий за модой, а Ньютон не интересуется ничем, кроме науки. Под руководством талантливого учителя Исаак мастерил научные инструменты, увлечённо занимался оптикой, астрономией, математикой, фонетикой, теорией музыки и много чем еще. Порой Ньютон так увлекался, что забывал про еду и сон.
        Поначалу он еще переживал, что оставил колледж, но к зиме стало понятно, что Ньютон убрался из Англии удивительно вовремя. К Рождеству в Лондон пришла чума. И это меня довольно сильно напрягло. Как бы зараза и до нас не добралась. Отец тоже был обеспокоен, а потому на границах появились карантины, а сообщение с Англией по морю было прекращено. Безусловно, это была не самая эффективная защита от чумы, но ничего лучшего в XVII веке не придумали. Насколько я помню, эффективные лекарства от этого страшного бедствия появятся почти через триста лет.
        Куча денег была потрачена на борьбу с грызунами. Я, кстати, с удивлением выяснил, что кошек в Европе не любят и побаиваются. Типа, ведьминское животное. Ну, немудрено, что крыс столько расплодилось. Особое опасение я испытывал по поводу Виндавы. Крупнейший порт не мог обойтись без грызунов и кораблей из чужих стран. Заразиться было страшно. Очень. В XVII веке даже не все элементарные болезни умели лечить, так что я старался беречь здоровье. Воспаление легких, туберкулез, даже грипп с осложнениями были смертельно опасны. Чего уж говорить о чуме!
        Поскольку осенью я все-таки поступил в академию, пришлось совмещать учебу и свою общественно-производственную деятельность. Удавалось это с трудом. И вдохновляло только то, что моя персона действительно сделала академию популярной. А мне представилась возможность поближе познакомиться с представителями польского и курляндского дворянства. Прямо скажем, восторга у меня это не вызвало. Типичные образчики «золотой молодежи» в худшем смысле этого слова. Хотя чего я ждал? Для их отцов герцог Кетлер - всего лишь первый среди равных.
        Как ни странно, среди тех, кто оплачивал свое обучение, было не так уж много желающих реально учиться. Все, чем они занимались - это типично студенческое раздолбайство. Максимум полезного, что из этого получалось - это обзаведение новыми связями. Из категории «золотой молодежи» на всю Академию набиралось меньше десяти человек, которые серьезно подходили к обучению, планируя управлять своим имением, а не спустить наследие предков, прожигая жизнь.
        А вот те, кто попал в Академию по моей протекции (не зря я проводил инспекцию по школам) и обучался за государственный счет, тунеядцев не водилось. Народ буквально вгрызался в учебу, отдавая ей все свои силы. Видимо, понимали, что это единственный шанс изменить свою жизнь и подняться вверх по социальной лестнице. Преподаватели, кстати, приятно удивлялись такому рвению и грузили учеников дополнительными заданиями.
        Вырвался я из академии только на Рождество. Матушка устраивала первый бал в обновленном митавском замке, и мое присутствие было обязательным. Высокопоставленные гости, пышные наряды и, разумеется, образцы курляндской продукции - и зеркала, и ткани, и мельхиор, и поделки из янтаря. Кое-что вручалось в качестве подарков, а кое-что просто демонстрировалось, вызывая зависть присутствующих. Музыка, кстати, звучала та, которую я сплагиатил у будущих композиторов. Герцогиня, как настоящая мать, не могла не похвастаться талантами своего сына.
        Ну и разумеется, разговор зашел о подходящей невесте. Я даже не был удивлен. В таких семьях, как наша, детей чуть ли не с колыбели обручают. И большая удача, если они сумеют ужиться. Отцу повезло. Окружающие вообще считали, что он женился по любви, но учитывая, какое за матушкой давали приданое, я сильно в этом сомневаюсь. Скорее, тут совпали факторы выгоды и личной приязни. Хорошо бы и мне досталась нормальная жена. Превратить супружеские отношения в поле битвы и постоянно ожидать удара в спину не хотелось бы.
        Небольшой семейный совет, состоявшийся на следующий вечер после бала, затянулся надолго. К моему удивлению, принцесс подходящего возраста оказалось гораздо больше одной. Герцог задумчиво перебирал варианты, а вот матушка колебалась. С одной стороны, она тоже хотела подобрать для меня наилучшую невесту, а с другой - явно считала меня слишком маленьким даже для обручения. А может, ей просто не нравился Генрих Нассау-Зигенский, дочь которого мне прочил в супруги Якоб. София-Амалия была моей ровесницей, и в ее жилах текла кровь старого княжеского рода Священной Римской империи.
        Герцогиня считала, что нам неплохо было бы упрочить связи с Бранденбургом. В ноябре 1664-го у ее брата родилась дочь Амалия[8 - В реальной истории эта Амалия умерла, не прожив трех месяцев. В реальной истории Фридрих также был женат на своей двоюродной сестре, вторым браком (разница в возрасте 24 года).], и матушка считала ее достойной кандидатурой. Причем то, что она являлась моей двоюродной сестрой, никого не волновало. Если требовала политическая необходимость, такие браки не считались близкородственными. Меня это, если честно, несколько напрягало. Я, в отличие от жителей XVII века, с генетикой знаком. И больных детей мне не хочется.
        Детская смертность и так зашкаливает за все разумные пределы. Причем не только в крестьянских семьях, но и в королевских. У того же Бранденбургского курфюрста из четырех сыновей выжило двое. И здоровье у обоих оставляет желать лучшего. Впрочем, у Алексея Михайловича дела тоже обстоят так себе. Хотя, казалось бы, откуда там гнилая кровь? И да, кстати, может, мне в той стороне подыскать подходящую невесту? Воспитывают царевен там вроде бы пока еще в строгости, да и приданое можно приличное получить.
        Однако мое предложение встретило дружный родительский отпор. От возражений «все московиты - варвары» из уст герцогини до «вызовет политический конфликт» со стороны отца. Типа, такое ни Швеция, ни речь Посполитая не одобрят. Ну да, политический момент неподходящий. Так ведь я же не прямо сейчас жениться собираюсь! А лет через десять много чего изменится. Впрочем… Убеждать в этом родителей было бесполезно.
        Насколько я помню, еще у короля Дании Фредерика III есть несколько дочерей, одна из которых - Вильгельмина Эрнестина - моя ровесница. Однако этот вариант я даже предлагать не стал. У Дании, как и у России, были постоянные столкновения с Швецией. Так что если Якоб не хочет дразнить гусей, в смысле беспокоить соседей, ему действительно лучше поискать для меня невесту в других краях. Подходящее происхождение, хорошее приданое и политическая выгода. Три слагаемых династического брака.
        - Милый, давай не будем торопиться, - вздохнула матушка, жестом подзывая меня к себе. Я опустился на ковер рядом с ее креслом, и она прижала к себе мою голову.
        - Хороших невест следует присматривать заранее, - возразил Якоб.
        - Можно подумать, на Софию Амалию так много претендентов, - отмахнулась герцогиня.
        - Может быть, мы подождем? - предложил я. - Хотя бы лет шесть? Неизвестно, как изменится политическая обстановка. А Генриху Нассау-Зигенскому можно намекнуть, что кандидатура его дочери рассматривается в качестве моей невесты.
        - А я поговорю со своим братом, - вдохновилась матушка. - Фридрих должен одобрить этот брак.
        Мда. При всем том, что данный союз не нравился мне слишком близкой родственной связью, политически это могло бы быть выгодно. Дядюшка у меня был тот еще фрукт. Не постеснялся со шведами союз заключить, но добился суверенитета Пруссии. Он и Якобу предлагал наплевать на нейтралитет и воспользоваться ситуацией. К сожалению, мой отец талантливый управленец, но абсолютно никакой вояка. И, несмотря на весь свой меркантилизм, старается поступать «правильно». Хотя с чего он взял, что окружающие собираются соблюдать правила игры?
        Может быть, дело было в некоторых комплексах? По сути дела, Якоб только считался правителем Курляндии, а по факту был вассалом Польши. Он - всего лишь третье поколение герцогов. И, возможно, отцу чисто морально было трудно предать сеньора, которому его дед приносил присягу. И из рук которого получил титул. В принципе, в свете семейной истории и нелюбовь герцога к России понятна. Именно из-за неудачной для Ливонского ордена одноименной войны орден и прекратил свое существование.
        Был ли другой выход? Вот уж не знаю. Окажись я на месте своего прадеда… Не уверен, что Иван Васильевич показался бы мне хорошим сюзереном. Даже с учетом моего попаданчества, реальность и фэнтезийные книжки - это две очень разные вещи. Сомнительно, чтобы Грозный неожиданно поглупел и взял меня главным советником по наиважнейшим вопросам. Да и что я могу посоветовать царю всея Руси? Командирскую башенку привернуть к Т-34? Так оно ему вряд ли понадобится. Высоцкого перепеть? Так не поймут в XVI веке.
        Думается мне, что Готхард выбрал оптимальный вариант. После череды поражений он не мог не понимать, что не выстоит против России. Поэтому и искал союзников по принципу «общий враг сближает». Да даже если мой прадед решил бы договориться с врагом, не факт, что сам Грозный пошел бы навстречу ордену и оставил бы ему часть владений, пусть даже в вассальной зависимости. С чего бы вдруг? Иван Васильевич прижал супостатов. Но, как всегда, к войне с Россией подключилась часть Европы, и Готхарду удалось сохранить хотя бы иллюзию власти.
        Я, по сути дела, должен был продолжить дело своих предков - стать вассалом Речи Посполитой. Но что-то меня эта идея не грела. Зная, что в дальнейшем у Польши нет особых перспектив, и ее периодически будут делить, следовало вовремя избавиться от этой зависимости. И я даже примерно представлял когда. Помимо России, у Речи Посполитой был и еще один сильный, опасный враг - Османская империя. Жестокое и воинственное государство, сражения с которым были частыми и кровавыми.
        Однако я умею ждать. Тем более что в моем возрасте это единственное, что остается делать. К счастью, я в свое время достаточно хорошо учил историю, чтобы помнить, что через каких-то двадцать лет Ян III Собеский нанесет Османской империи чувствительный удар, тем самым поспособствовав усилению Австрии и будущему разделу Речи Посполитой. Впрочем, Николай I Романов тоже недалеко от него ушел. Спасенная им Австрия предала в самый нужный момент, а Крымская война и без того складывалась для России неудачно. Что ж. Не одна только Британия не имеет постоянных друзей. Некоторые страны слишком прагматичны, чтобы не воспользоваться сложившейся ситуацией.
        Правильно делают, кстати. Я собираюсь брать с них пример. Мне нужно из кожи вылезти, но организовать шведам такие неприятности, чтобы в сторону Курляндии они даже не смотрели. В ближайшее время вряд ли стоит ждать нападений. Пока что там юный король. И траты на прошлую войну были значительными. Сейчас бы воспользоваться ситуацией! Стравить шведов с кем-нибудь в долгой и выматывающей войне. Но русским сейчас не до этого. И Дания еще не отдышалась после прошлого конфликта.
        Бесит! Вот искренне - бесит и мой нынешний возраст, и подчиненное положение. Я не просто не могу принимать самостоятельные глобальные решения, даже к моим советам никто не прислушается! Я - всего лишь несовершеннолетний сын герцога. Не самая большая шишка в этом болоте. И перспективы у меня весьма туманные. Но я не хочу выступать на политической сцене в роли пятого дерева в третьем ряду. Я должен приложить все усилия, чтобы сдвинуть колесо истории и дать Курляндии шанс выжить.
        Не факт, что получится, не факт. Но если ничего не делать, то ситуация будет развиваться в русле знакомой мне истории. На карте появится Курляндская губерния Российской империи. Но для чего тогда меня сюда запихнули? Версию «просто так» я даже рассматривать не хочу. И, конечно, проще было бы, если бы какие-нибудь высшие силы объяснили, что происходит и как мне поступить. Однако ни ангелов, ни демонов мне не являлось. И никто не диктовал мне, что я должен сделать. А потому - решение за мной. И остается только надеяться, что оно будет правильным.

        …Как только завершились рождественские праздники, я вновь вернулся в академию. Честно говоря, после домашней расслабухи возвращаться под жесткий контроль учителей было сложно. Пришлось несколько раз напомнить себе, что мое здешнее будущее - это отнюдь не работа в банке. Управлять страной куда сложнее. И местная банковская деятельность, которую я пока только обдумываю - это лишь маленькая часть общей мозаики. А главное… Главное, пожалуй, и не выделить.
        Поскольку к собственному будущему я относился серьезно, то и учился на совесть. И это несмотря на то, что предметов у меня было гораздо больше, чем у рядового студента. Якоб упорно готовил меня к принятию власти, и я был ему за это благодарен. Несмотря на свои многочисленные дела, отец находил время, чтобы «отделывать щенка под капитана», и я старался следовать его советам. Для меня герцог был реальным примером для подражания.
        Якоб, по-своему, меня любил. Иначе не пошел бы у меня на поводу и не позволил бы учиться в академии, которая еще не сделала себе имя. Я вгрызался в учебу, как голодный в корку хлеба. Отец говорил, что пойдет по стопам своего дядюшки, и уже года через два отдаст под мое управление Гольдинген и Фрауенбург. А еще через два - всю Курляндию, оставив за собой контроль за Семигалией. Ну и сомневаюсь я, что отец сразу же отдаст мне всю полноту власти. Наверняка контролировать будет.
        Лично меня перспектива стать правителем не прельщала. И я всегда удивлялся, когда в фэнтезийных книжках попаданец оказывался на троне. Это же такая ответственность! Кто бы мог подумать, что однажды мне все-таки придется везти этот воз. Выбора просто не было. Как не было его и у любого другого уроженца XVII века, связанного сословными предрассудками. Дети продолжали дело своих отцов. И лишь немногие рисковали сорваться с места, чтобы поискать удачу в далеких заморских колониях.
        Мне с семьей повезло. Чаще всего людям, получившим власть, не до своих жен, мужей и детей. Однако мои родители интриги и политику вполне сочетали с вниманием к своим отпрыскам. И иногда даже хотелось, чтобы контроля было поменьше, поскольку меня несколько выбила из колеи лекция отца о том, как правильно заводить любовниц и что нужно делать, чтобы не сеять дикий овес. В смысле не заводить бастардов.
        Не, для первого постельного опыта 14 лет - это самый возраст. Трубы трубят. Но для постоянной любовницы, по-моему, рановато еще. Куда мне ее? В академию с собой тащить? Однако оказалось, что Якоб все продумал. И верный Отто на ночь глядя притащил девицу вполне приятную во всех отношениях из разряда очень дорогих куртизанок. Если учесть, что она должна была вроде как меня обучить - в принципе, логично. Герцог даже к этому вопросу подошел обстоятельно - дама была проверена врачами и получила серьезный финансовый стимул на ударный труд и полное молчание о произошедшем.
        Такой подход к делу мне показался необычным, но разумным. Предотвратить постельные похождения молодого балбеса нереально, так что лучше контролировать - где он и с кем. Чтобы не вляпаться в ушлую аферистку и не потерять над сыном контроль. Тут даже возразить нечего. Несмотря на весь свой прошлый опыт и вроде как взрослые мозги, я отдаю себе отчет, что потребности юного тела могут вылезти на первый план. И чтобы не снесло крышу, нужно периодически спускать пар.
        Постельное приключение подействовало на меня самым лучшим образом - в академию я возвращался довольным и умиротворенным. Правда, благостное настроение продержалось недолго. В учебном заведении разразился первый скандал - два придурка затеяли дуэль, которая только чудом не закончилась смертью одного из них. Поскольку данное развлечение было строго запрещено, обоих исключили из академии. Однако меня это не успокоило. Понятно же, где была одна дуэль, будет и вторая. И с этим нужно было что-то делать.
        Я, разумеется, осознавал, что искоренить зло не удастся. Сколько ни запрещали дуэли, всегда находились те, кто игнорировал запрет. И сколько народу полегло на этих выяснениях отношений - представить жутко. Да что говорить, если отношения на шпагах и пистолетах выясняли не только мужчины, но и слабый пол? Я, когда впервые об этом услышал, несколько… удивился. Однако это считалось вполне допустимым, если дамы выступали против друг друга.
        Одна из самых скандальных женских дуэлей случилась примерно лет сорок назад. И несмотря на то что времени утекло достаточно, о ней все еще говорили. Причиной дуэли стал небезызвестный герцог Ришелье, тот еще ходок по дамам. Графиня де Полиньяк, с которой у него был бурный роман с громкими расставаниями и примирениями, ревновала его к каждому столбу. И Ришелье давал для этого повод. Наконец, графиня вышла из себя и вызвала на дуэль очередную фаворитку герцога - маркизу де Несль, предложив драться на пистолетах в Булонском лесу.
        И это женщины! Чего уж говорить о мужчинах. Дуэли происходили с удручающей регулярностью и частенько заканчивались смертью одного, а то и обоих участников. Как с этим бороться - я понятия не имел, но, по крайней мере, предпринял все усилия, чтобы в академии такого безобразия не было. Во-первых, студентам было запрещено таскать с собой оружие, во-вторых, за ними был ужесточен контроль со стороны преподавателей, и в-третьих, в качестве наказания выступали розги и исключение из учебного заведения.
        Розги, кстати, это отдельная песня с припевом. В прошлой жизни я только читал о том, как к учащимся применялась такая мера наказания. А теперь я сам столкнулся с подобным методом воспитания. И еще до академии не раз их испробовал, чего уж там. Больно, между прочим. И довольно унизительно. Но еще как минимум два века телесные наказания будут для учебных заведений в порядке вещей. А некоторые страны и в XXI веке их применять не брезгуют[9 - В США в 21 штате в школах изредка осуществляются телесные наказания. Да, до сих пор.].
        Не скажу, что в академии розгами злоупотребляли. Поскольку преподаватели отбирались тщательно, садистов и психов среди них не было. Наоборот - весьма прогрессивные для своего времени личности, которые действительно стремились передать знания. Учиться было интересно. Да, в свое время я получил высшее образование, но в Академии было множество предметов, которых я никогда не изучал. Да и система обучения была другой. Так что мой багаж знаний выручал меня не так уж часто. В основном на точных науках.
        Ньютон, кстати, прочил мне большое будущее, но я реально оценивал свой потенциал. Знания, принесенные из более продвинутой эпохи, не могут соперничать с истинной гениальностью. К весне 1665-го Исаак стал бакалавром. А Гюйгенс, кстати, пока так и не уехал во Францию. Слуги доносили, что он ведет активную переписку с Кольбером. Да Гюйгенс и не скрывал, что его приглашают возглавить Французскую Академию. Это действительно было престижно.
        Однако бросать «все, что нажито непосильным трудом» ученый не спешил. Видимо, ему жалко было своих трудов и усилий, вложенных в создание нашей академии. Гюйгенс же развернул ее буквально «с нуля»! И расставаться с Ньютоном ученому не хотелось. Взятый под покровительство Исаак радовал необыкновенными результатами и упорно трудился. Гюйгенс не раз говорил, что подобный ученик прославит его гораздо больше, чем открытия и изобретения. А к славе ученый был очень неравнодушен.
        Да и кто равнодушен? Мало ли желающих вписать свое имя в историю. Правда, не у всех получается. Но весна 1665 года порадовала событием поистине мирового масштаба - Расмус Бартолин добился впечатляющих результатов на ниве борьбы с оспой. Все его подопытные выжили. И после публикации результатов исследования, в научных кругах Европы произошел настоящий взрыв. Недавно основанная Французская Академия не постеснялась провести опыт на ребенке, которому сначала привили оспу, снятую с руки заразившейся доярки, а затем, некоторое время спустя, привили натуральную человеческую оспу, которая не принялась.
        Якоб, как прогрессивный правитель, тут же решил подать пример подданным и привить всю семью. Начал он, правда, со слуг. Следом под раздачу попали военные. И только потом последовали все мы. К счастью, все прошло благополучно. Я, честно говоря, несколько опасался, поскольку способ вакцинации был не совсем безопасный - при прививании от человека вместе с коровьей оспой могли передаться и возбудители других неприятных заболеваний. Тот же сифилис, например. В XVII веке он был очень распространен.
        Победа над оспой - это, конечно, было очень хорошо. Но оставалось еще множество опасных заболеваний - холера, тиф, чума… И как их можно вылечить - я представления не имел. Оставалось только работать над предупреждением заболеваний. Думаю, Бартолин этим займется. А заодно приставлю к нему учеников. Организация медицинской помощи в армии - это очень-очень большая проблема. И я только начал подступаться к ее решению.

        Глава 9

        Для того чтобы оказывать существенное влияние на европейские страны, в разное время применялись разные способы - деньги, армии, интриги. И я никак не ожидал, что Курляндия войдет в список влиятельных стран. Во всяком случае, не так быстро. Однако оказалось, что я недооценивал ситуацию. И совершенно неожиданно мы получили рычаг влияния не только на своих соседей, но и на сильных мира сего.
        Разумеется, ни я, ни мой папенька ничего подобного не планировали. Я озадачил Гюйгенса созданием станков, а Якоб желал получить наибольшую выгоду. Именно поэтому он вложил приличные деньги в производство, и в Курляндии появились и прялки, и ткацкие станки. Дорогие, тяжелые, но очень эффективные. По предварительным прикидкам, они довольно быстро должны были окупиться, но даже Якоб Кетлер, известный своим расчетливым, практичным умом, не мог предположить, какие будут последствия от запуска производства.
        Даже с учетом стоимости механизмов, себестоимость ткани получалась смешной. Станки требовали минимум рабочих рук, а найти специалистов нужной квалификации (ну или подучить) в Курляндии не составляло труда. Мало того что школы давали вполне приличное образование, так еще и мастера, владевшие схожими профессиями, передавали свои знания всем своим детям. А в XVII веке, напомню, даже в королевских семьях этих самых детей было приличное количество.
        Словом, наши ткани шагнули в большой мир. И… Не встретили конкуренции. От слова «совсем». Таких цен и расцветок не мог предложить никто, так что дело стояло только за объемами. Тонкие ткани раньше могли себе позволить только очень богатые люди, а теперь список покупателей расширился. И, что было для меня неожиданно, потянулись переговорщики из других стран. Впрочем, это было предсказуемо - никто не захочет терять прибыль. Так что мы могли под это дело получить нехилые преференции. Особенно от Англии. Да и Голландия стала намного вежливее.
        Надо же, гримаса судьбы. Вот что значит - я человек иного времени. Не всегда могу оценить последствия своих действий. Впрочем, у меня есть утешение - Якоб тоже не сразу понял, куда ветер дует. И только твердо обосновавшись на амстердамской бирже и начав диктовать цены, он осознал перспективы применения наших станков. И, разумеется, тут же принял меры. То есть засекретил все, по мере возможностей.
        Не могу не заметить, что Якоб, разобравшийся в эффективности станков, начал всемерно поощрять их создание. Даже неплохие премии пообещал за лучшие предложения. Ну и, конечно, помогла великолепная библиотека. Самым большим любимчиком отца оказался французский автор, протестант Жак Бессон, который еще в 1567-м в книге «Le Cosmolabe» описал детально разработанный прибор, пригодный в навигации, геодезии, картографии и астрономии. Однако гораздо больше нас с отцом заинтересовала его книга чертежей приборов и машин с гравюрами Дюсерсо. В семейной библиотеке оказался вариант 1578 года, где были более подробные описания, сделанные де Вервилем[10 - Любопытствующие и незнакомые с данным шедевром могут насладиться: В результате селение Каркле, бывшее когда-то не самой большой деревушкой, превращалось в промышленный центр. Нечто вроде закрытого города. Я, между прочим, помогал придумывать систему пропусков и паролей. Хотя гораздо важнее было заинтересовать работников. Хорошо венецианцам, они своих зеркальщиков на остров определили. А организовать закрытую зону чуть ли не посреди Курляндии было намного
сложнее. Я вообще сомневался, что нам удастся удержать некоторые секреты. Но пока нам везло.
        Нет, правда везло, поскольку несмотря на то, что во Франции открылись-таки зеркальные мануфактуры, мы не потеряли самых богатых заказчиков. Думается мне, пока у нас не украдут секрет серебрения (ну, или его не переоткроют), мы останемся самыми популярными продавцами этого товара. Потому что такого четкого, ясного и безупречного изображения получить никому не удавалось. Даже венецианцам. Так что можно было и дальше оставаться основным поставщиком европейских королевских дворов. Глаубер, во всяком случае, божился, что нужный рецепт конкурентам придется долго искать.
        А Гюйгенс так вообще был уверен, что воссоздать его ткацкий станок удастся только тому, кто выкрадет чертежи. Ну или этот самый станок разберет до основания. Первый вариант был малореален, поскольку я заныкал бумаги куда подальше, а избежать второго было необходимо. И вот для этого, кстати, армия вполне пригодится. А то когда перед Курляндией начали прогибаться не самые слабые страны, убеждая не ронять рынок тканей, папенька уж слишком вознесся. И почувствовал себя в безопасности.
        Нет, расслабляться было нельзя. И бросать опыты с оружием - тем более. Тут даже союзники иногда неприятные сюрпризы преподносят, чего уж говорить о врагах! В начале сентября 1665 года, преследуя польско-литовские отряды, русские под командованием И. А. Хованского вступили в герцогство, и вблизи Иллукста произошел бой, после которого русские возвратились в Динабург, а поляки ушли в Белоруссию.
        Однако уже в середине сентября армейские отряды литовского гетмана Михаила Паца опять осадили Динабург, построив шанцы для обстрела на принадлежавшем герцогству левом берегу Двины. Правда, взять город так и не смогли. Разумеется, такой поворот дел моему отцу совершенно не понравился. И, протестуя против вступления русской армии на территорию герцогства, Якоб направил к динабургскому воеводе Богдану Мироновичу Неклюдову сына канцлера Иоганна Вольтера фон Фелькерзама и зельбургского обер-гауптмана В. Ф. Таубе, а к царю - Каспара Плятера.
        И воевода, и царь, надо отдать им должное, обещали, что впредь ничего подобного не случится, а нейтралитет Курляндии будет соблюдаться, однако призвали и герцога не допускать продвижение противника через герцогство. Ага. Легко! Вот прямо грудью встанет мой папенька супротив русских войск. Или супротив собственного сюзерена, что не менее весело. А ведь Алексей Михайлович еще потребовал, чтобы герцог поставлял продовольствие для динабургского гарнизона за последующую оплату, поскольку ресурсы Польской Лифляндии были исчерпаны. Представляете, какая веселуха творилась на Курляндских рубежах?
        Меня, конечно, это касалось мало - я учился. И наряду с дисциплинами типа богословия, которые вгоняли меня в тоску, существовало много всего интересного, чего я не изучал в своей прошлой жизни. Скажу вам так, что приобретенный багаж знаний помогал не всегда. Иногда он даже мешал, поскольку некоторые вещи, которые казались мне естественными и всем известными, в XVII веке натыкались на непонимание и считались чуть ли не ересью. Даже исследования прививок от оспы, вполне удачно завершившиеся, находили своих противников, особенно среди отцов церкви.
        Что характерно, в порыве негодования были едины священники совершенно разных конфессий. И убедить их в чем бы то ни было оказалось совершенно невозможно. Истовая вера, доходящая до фанатизма, не позволяла мыслить свободно. Тут, что называется, шаг влево, шаг вправо - это попытка к побегу. А за намерение улететь можно получить пожизненное сожжение без права переписки. Даже мой отец, относящийся к религии с изрядной долей снисхождения (то бишь не горящий желанием убивать тех, кто молится иным богам), не рисковал нарываться на неприятности.
        Впрочем, даже его лояльность позволяла сделать многое. Вкупе с деньгами, разумеется. Поскольку если бы не обещание финансирования, Роберт Гук никогда бы не клюнул на наше предложение. Впрочем, может быть, сыграло уязвленное самолюбие. Лондонское Королевское общество всего лишь признало полезность и важность его открытий, сделав его своим членом. Если учесть, что Гюйгенс получил возможность создавать академию «с нуля» - это действительно было не самое большое достижение.
        Да, Гук стал куратором экспериментов при Лондонском Королевском обществе. Но хотелось-то ему большего! А тут в Англию пришла чума. А в какой-то Курляндии, совершенно неожиданно, совершаются интересные открытия. Тот же Гюйгенс работает над идеей о волнообразном распространении света, которой интересуется и сам Роберт. Да что говорить, если даже молодой бакалавр Ньютон озвучил закон всемирного тяготения! Между прочим, Гук, интересовавшийся этой проблемой, уже готов был сообщить о своем открытии, но Исаак его опередил[11 - В реальности Гук был первым. И классическая история гласит, что Ньютон оспорил приоритет Гука, говоря о независимом и более раннем открытии этой формулы. Реальная история оставила нас в сомнениях, поскольку до открытия Гука Ньютон ничего не сообщал о своих открытиях, но будем считать, что в этом варианте АИ, получив достаточное финансирование и все условия для работы, Исаак действительно стал первым.].
        Еще, разумеется, я хотел вытащить Бойля. Но тут ничего не вышло. В этом, 1665 году он получил степень почетного доктора физики Оксфордского университета и горел желанием поучаствовать в становлении Общества наук. Ну, флаг ему в руки. А мне нужно напрячь память и сообразить, каких еще ученых XVII века я знаю, и кого из них можно вытащить в Курляндию. Якоб, конечно, опять будет недоволен тратой денег, но учитывая результаты, вряд ли будет долго упираться. Если честно, никто не ждал, что производство тканей так «выстрелит», а теперь мы могли получать не только доход, выраженный в денежном эквиваленте, но и некоторые политические преференции.
        Голландия в этом плане оказалась особенно полезной. С ее помощью мы, наконец, смогли навести порядок в собственных колониях. Якоб не растерялся и заключил довольно выгодный договор, по которому наши колонисты оказывались под надежной защитой. Если учесть, что подобный договор был заключен и с Англией, можно было надеяться, что нас пока что не кинут. Ну, по крайней мере, в ближайшее время. А потом… Потом мы сами должны уверенно закрепиться на новых землях.
        И если получившие денежные вливания колонии на Тобаго и в Гамбии продолжили свое существование, то на мысе Доброй Надежды все только начиналось. Известие о том, что наши корабли благополучно достигли берега (причем все пять!), мы получили даже раньше, чем рассчитывали. Если учесть, что обычно наши африканские фактории любила вырезать местная братва, причем по наводке конкурентов - голландцев и англичан, то теперь, можно считать, ситуация кардинально изменилась. И наши конкуренты поневоле стали нашими защитниками. В жизни бы не подумал, что рынок тканей приносит такой доход!
        Отец вкладывался в производство, а мне не давали спокойно спать наши соседи-шведы. После долгих боданий и причитаний о разорении казны, Якоб дал мне разрешение на найм людей. И даже порекомендовал наемников, которые вместе со своими отрядами отличились на европейских военных театрах. Однако мне нужен был кто-нибудь более верный. И более отчаянный. Не просто наемник, выполняющий свою работу, а человек, для которого война стала жизнью, судьбой, и который не мыслит себя вовне сражений.
        Кто приходит первым в голову в таком случае? Естественно, казаки. Вот только я - не царь-батюшка, которому они приносили клятву на верность. И не факт, что эти сорвиголовы захотят сражаться на моей стороне. Впрочем… Минимальное знание истории мне в помощь! Насколько я помню, весной следующего, 1666 года из-за неурожая в некоторых уездах на Дону начнется голод. И донские казаки, жившие по Хопру и Иловле, выберут своим атаманом небезызвестного Василия Уса. А тот потащится искать правды в Москву.
        Разумеется, ничем хорошим эта авантюра не закончится. И Василию еще повезет, что он ускребется и сможет поучаствовать в восстании Стеньки Разина. Но зачем столько ждать? Я-то могу предложить Усу и его казакам достойное денежное вознаграждение. Сколько у него там было под Тулой? Что-то около восьми тысяч головорезов, готовых служить чуть ли не за десять рублей в год? Да те же голландцы за месяц больше просили! Не факт, конечно, что мне так просто удастся перетянуть казаков на свою сторону. Но голод не тетка. А к настоящему моменту уже должно быть понятно, что неурожай сыграл плохую службу.
        Ну не весной же это выяснится, на самом-то деле! Просто, как известно, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. И казаки ничем не лучше. Пока не оказались с голодом лицом к лицу, не почесались. Но если был неурожай, то уже этой зимой жизнь у них должна быть тяжелой и скудной. Так что предложение снабдить свои семьи и заработать, по идее, способно вызвать интерес. Да, если вмешаться заранее, с послезнанием истории можно распрощаться. Но я и раньше им не сильно блистал. А упускать шансы, которые чуть ли не сами прыгают в руки… Ищи дураков.
        Да, восемь тысяч человек Ус наберет, только подойдя к Туле. Но это означало только одно - голод посетил не только казаков. И заработать, спасая жизнь своей семье, согласятся многие. Так что главное - отправить приличного вербовщика. Как говорится, «не послать ли нам гонца?». Ну а там можно и обещать, и платить, и вообще выказывать собственное расположение. Правда, зная непредсказуемость своих бывших соотечественников, глупо было ставить все на одну карту, но рискнуть можно. Я не герцог. А значит, лицо насквозь неофициальное. И мое желание обзавестись личной гвардией - это всего лишь прихоть богатенького наследника. Мало ли, какой дурью мается «золотая молодежь»?
        И по поводу молодежи, кстати. После долгих раздумий я все-таки нашел изящный выход для любителей дуэлей. Папенька издал строжайший указ о том, что это развлечение строго запрещено, и нарушение данного указа карается конфискацией имущества (рачительный Якоб решил, что это гораздо эффективнее, чем казнить участников, тем более что в Курляндии и так мало народа). Ну а я подсуетился, чтобы в законе была небольшая лазейка. И создал специальный клуб.
        Разумеется, клуб был насквозь тайным, участие в нем было платным, а потому это место вскоре стало самым известным и элитным. Собственно, равнялся я на уже известные мне общества. В мое время что в Англии, что в США редко какой колледж обходился без подобного тайного общества. Часть президентов и премьеров были выходцами оттуда. Ну и существование масонов заставляло торопиться. Бороться с подобными организациями было не слишком продуктивно - как известно, запретный плод сладок. Но почему бы не составить им достойную конкуренцию?
        Разумеется, все началось с Митавы. Провинциалы всегда подражают столице, а потому я был уверен, что у меня вскоре появятся последователи. И я всемерно им посодействую. А для начала пришлось выкупить одно из больших столичных зданий и провести там нужный ремонт. В результате я получил нечто еще неизвестное в XVII веке. Своеобразный развлекательный центр, где искусство развлечения было поставлено на широкую ногу.
        Здесь были и модные литературно-философские салоны, которым я предоставил возможность публиковать раз в месяц собственный журнал. Были игорные залы, где деньги были отнюдь не конечной целью и не самым желанным выигрышем. Но самое главное, я организовал несколько различных бойцовских площадок в окружении зрительных залов. Дуэль превратилась из выяснения отношений в развлечение, приносящее неплохой доход. Папаня ходил довольный, как слон. Самые активные дуэлянты - это дворяне. И они из кожи вон лезли, чтобы получить доступ в закрытый клуб.
        Надо сказать, что я изо всех сил подпитывал интерес. Благо XXI век давал множество идей. И если сначала дуэли были классическими для XVII века, то потом появилось облачение и вооружение иных эпох. На эту идею меня натолкнула подаренная мне на день рождение фигура рыцаря, облаченного в полный доспех. И, кстати, идея встретила столь восторженный отклик, что пришлось организовывать площадку для импровизированных рыцарских турниров. Однако поскольку смертность сражавшихся была отнюдь не в моих интересах, получился больше косплей, чем реальные битвы.
        Забегая вперед, скажу, что прошло чуть более года, и сражаться по углам и задворкам стало просто неприлично. А те дворянчики, которые не имели возможности купить постоянный билет в клуб, получали нечто типа социального абонемента. Им приходилось, правда, доказывать свое благородное происхождение, да. Потому как утверждение «меня все знают» никого не убеждало. Да и помнится, читал я когда-то в исторических хрониках, что у тех же шляхтичей с документальным доказательством своей голубой крови было не очень хорошо.
        Зато те, кто мог подтвердить свое происхождение… О, если бы вы знали, какие раритеты я держал в руках! У одного дворянчика в шкатулке даже пергаменты обнаружились. Таких я отправлял к специальному юристу, который делал современное подтверждение их личности. Оригиналы я предлагал хранить в сейфе, сделанном по моему личному заказу. После многочисленных проверок предыдущих моделей он был признан несгораемым, невскрываемым и вообще супернадежным. Платил за все это удовольствие, разумеется, я, о чем ничуть не жалею. Приток свежей крови нищих дворян, которые всеми силами стремились выслужиться и заработать, дало ожидаемый эффект.
        Зрителями, конечно, они быть не могли, а вот выступающими - пожалуйста. И шоу расцветилось новыми красками. На арене же не только дуэли происходили, но и дружеские поединки. И даже спортивные - поддержать форму и проверить свои силы. В результате многие нищие дворяне неплохо поднялись, перешли из разряда простых поединщиков в разряд профессиональных фехтовальщиков, и их выступления собирали полные залы. Ну а если учесть, что я подсуетился насчет букмекеров, которые отстегивали мне процент, деньги текли рекой.
        Кстати, желающих освоить в совершенстве благородное искусство фехтования оказалось не так уж мало. Ну а организовать обучение на имеющейся базе было не сложно. Учитывая, что покамест на вступление в элитный и жутко секретный клуб могли рассчитывать только дворяне, получался интересный эффект. В конце концов, не зазорно учиться и даже терпеть поражения от того, кто беднее тебя, но не ниже по положению. И нищему дворянину не придется делать выбор между «просто учить» и «учить равного». Получится эдакое наставничество, но в щадящем режиме, не ущемляющее спесь и гордыню некоторых представителей благородного сословия.
        Я, между прочим, искренне удивился, когда выяснил, что дуэлей по действительно серьезным причинам было не так уж много. По всей видимости, молодежь просто спускала пар. А получив элитное спортивное развлечение, куда уходили все силы, многим уже не хотелось попусту махать железом. Особенно тем, кто увлекся рыцарским косплеем. Вскоре к тем довольно простым доспехам, которые предлагал я (итак в копеечку это развлечение влетело, так что без узоров и финтифлюшек обошелся), добавились семейные раритеты, принесенные участниками. Я чуть слюной не захлебнулся!
        Состояние доспехов, разумеется, в большинстве случаев оставляло желать лучшего. Но какой это был антиквариат! С позолотой, украшениями, сложносоставными шлемами и прочими прелестями средневековья. В восстановление пришлось вложить немало денег, но результат был налицо! В настоящие рыцарские доспехи желал облачиться чуть ли не каждый первый! Хотя бы, чтобы увидеть себя, такого великолепного, в зеркале производства Каркле. А кто побогаче, те и портреты писали в подобной амуниции.
        Как ни странно, больше всего такого металлолома оказалось именно у нищих дворян. Видимо, сменить обстановку денег не было, окончательно разрушать дом, как наследие предков, было жаль, вот и сохранилось множество интересных вещей. Я, например, предложил скупить гобелены, если их не до конца сожрали крысы. И картины, если те не до конца заплесневели. Идея музея так меня и не оставила. Я просто не мог пройти мимо и не сохранить это сокровище для потомков.
        Надо сказать, что многие семейные ценности мне продавали с большой охотой. Особенно после того, как я уверял, что наследие не будет утрачено, а благодарные потомки непременно узнают, кто сохранил сокровище. Что тут сказать? Нищие виртуозы плаща и шпаги в первую очередь стремились заработать. Любым способом. А в моем клубе для этого были все условия. Вплоть до договорных поединков. А когда я узнал, что подобные заведения сплошь и рядом начали открываться в Польше, Швеции, Бранденбурге и даже Франции, гордости моей не было предела. Ведь я стремился не столько получить выгоду (хотя, конечно, это тоже хорошо), сколько скомпрометировать само понятие дуэли.
        Рано или поздно дворяне «наедятся» данной тайной. Побывав в роли зрителей, они не захотят выступать на арене в качестве развлечения. А мода на поединки вне клуба давным-давно канет в Лету. Нет, я не думаю, что дуэли окончательно исчезнут. Дворяне наверняка придумают поединки без лишних свидетелей или еще что-нибудь наподобие. Но я надеюсь, что правила кардинально изменятся. И что наивные зеленые пацаны получат безболезненный урок по поводу того, что есть профессионалы, владеющие шпагой. И что прежде чем обнажать клинок, нужно научиться им владеть. Иначе помрешь во цвете лет, не оставив наследников.
        Честно говоря, отвлекаться на всю эту фигню было жаль. Я оказался не «в начале славных дел», а в их эпицентре. И мне гораздо интереснее было изобретать новые станки, вспоминать новые химические реакции и общаться со знаменитейшими людьми XVII века, чем решать проблемы любителей помахать шпагой. Однако интересы страны - превыше всего. А дуэли действительно были проблемой. Когда я полез в документы и выяснил, сколько молодых людей погибает на дурацких поединках, у меня просто волосы дыбом встали.
        Да и влияние масонов хотелось серьезно ограничить, не без этого. В своем жутко секретном обществе я провозглашал самым важным интересы Курляндии. И те страны, которые сплагиатили мой опыт, адаптировали его под себя. И мне это нравилось. Нет, иметь агентов влияния было неплохо, но их всегда можно пристроить в другие сферы. А вот масоны, пытаясь расширить зону своего влияния, натолкнутся на серьезных конкурентов. Ибо общество «своих» в XVII веке гораздо важнее, чем самые заманчивые предложения «великих тайн» от незнакомцев.
        В свое время, кстати, на одном из конспирологических сайтов я встретил утверждение, что Ньютон был чуть ли не главой всемирного масонства. Ну… Конечно, все может быть. И вполне вероятно, в реальной истории Ньютон и масоны где-то пересеклись… Но сейчас, глядя на погрузившегося с головой в науку гения, у меня возникает только один вопрос - где. Где он возьмет время, чтобы заниматься еще и масонством? Исааку едва хватает времени на еду и на сон!
        Дело дошло до того, что я поступил с ним так же, как и с Глаубером - приставил специального слугу, который следил, чтобы ученый соблюдал хотя бы элементарный распорядок дня. Те же Гюйгенс и Гук были намного вменяемее. Занимались наукой, преподавали, но не в ущерб собственному здоровью. Между прочим, и тот, и другой оказывали серьезное влияние на Исаака. И периодически вступали в спор, выясняя, чей же он ученик. Слушать их было довольно забавно, и я не препятствовал столь невинным развлечениям. Тем более что репутация академии только росла.
        Весной, кстати, я снова собираюсь совершить вояж по школам. Их экзамены будут подстроены под мой график передвижения, так что талантливые студенты в академии будут и в следующем году. Ну а от желающих заплатить и пристроить своего отпрыска в элитное учебное заведение и вовсе отбоя не будет. Сколько народа разного пола и возраста пыталось влезть ко мне в доверие - уму не постижимо. Я не раз сказал спасибо папеньке, обеспечившему меня любовницей на Рождество. Трубы, конечно, продолжали трубить, но не так сильно. Основной инстинкт я сумел сдержать. Ну а навешать мне лапшу на уши и в прошлой жизни было весьма проблематично.
        Ну и не стоит забывать, что действовали доморощенные влиятели именно на ребенка. А я давно уже таковым не являлся. Поэтому все эти подходы с заигрываниями, что меня, типа того, не понимают и не ценят, имели приблизительно тот же эффект, что и стучание горохом об стенку. Но засланцев я запоминал, да. И сливал папеньке. С моей легкой руки у него появилась служба, которую можно будет развить в полноценную разведку. Новости от русских, поляков и шведов к нам поступали регулярно.
        Мне даже с оружием наконец-то повезло! Артамон Матвеев, имеющий долю в нашем кораблестроительном бизнесе, частенько радовал интересными письмами. Разумеется, такой человек не будет работать во вред царю и себе, но и прикармливали его в других целях. С теми же староверами он очень сильно помог. Переселенцы текли к нам рекой. Вот и теперь Артамон Сергеевич вопрошал, не нужны ли мне еще подданные.
        Нет, на сей раз никаких трений с властями они не имели. Но посчитали себя недооцененными и осмелились мозолить глаза царю-батюшке. Матвеев вспомнил, что мне понравилась пятизарядная пищаль мастера Первуши Исаева, и я даже принял ее в подарок, а потому уточнял, не хочу ли я получить (в комплекте, что ли?) еще и родственников изобретателя? Они, дескать, тоже увлекаются созданием всяческого оружия. Но царю-батюшке сейчас не до всяких глупостей.
        Мда. И потом еще удивляются, почему это из России мозги утекают. Да потому что правителей, способных оценить и поддержать талантливых изобретателей (тем более самоучек) в истории страны было слишком мало. Остальным было «не до глупостей». Результат, как говорится, налицо. Нет пророка в своем отечестве… Ну что ж. Раз Алексей Михайлович не в настроении, и не смог оценить семью мастеров должным образом, я их привечу. Еще как привечу-то! Если потомки хотя бы вполовину так же талантливы, как Первуша, новое скорострельное оружие у меня непременно будет!
        Впрочем, нельзя не признать, недооценкой гениев страдала не только Россия. Я чуть не подпрыгнул, когда узнал, что у Марчелло Мальпиги началась черная полоса. До 1666 года он был профессором университета в Мессине. Не знаю уж, что и с кем у него не срослось, (или действительно семейные проблемы оказались важнее), но ученый собирался вернуться в Болонью. Не мог же я ему это позволить! Если есть возможность пригласить Мальпиги к себе, этим нужно воспользоваться!
        Это ж какие перспективы вырисовываются! Дух захватывает! А научный журнал, где он сможет публиковать свои статьи, я организовал. Типография Митавы уже в следующем месяце выпустит первый номер с интересными работами Гюйгенса, Гука, Глаубера и Ньютона. Да, наша академия, в отличие от Болонского университета, возникла буквально вчера. Но в отсутствии догм, устоявшихся традиций и консервативного взгляда на жизнь есть своя прелесть!
        Быть лечащим врачом папы это, конечно, круто. И преподавать в папском колледже тоже. Но Мальпиги, к счастью, не знает, что ждет его в будущем. А потому предложение возглавить кафедру медицины в нашей академии должно ему понравиться. Тем более что обучение студентов будет построено так, как он пожелает. Я готов был закупить самые лучшие микроскопы и дать ему полную свободу исследования! Проблема была в том, что братец Марчелло ввязался в свару с семейством Сбаралья. То ли они там границу владений не поделили, то ли еще что, но я помнил, что продлится эта бодяга долго.
        А что сделает любой разумный человек, узнавший о проблеме? Предложит варианты ее решения. Вот и я предложу. От самого ушлого юриста до банды профессиональных наемников, которые разберутся с противником кардинально. Ну зачем Марчелло ввязываться в эту свару? Чем он поможет своему брату? Своим присутствием? Даже не смешно. Все гениальные люди славятся абсолютным неумением вписаться в реальный мир и решать бытовые проблемы. Перельман (который Григорий Яковлевич), отказавшийся от трех престижнейших премий, тому яркий пример.
        Пусть лучше Марчелло у меня в академии открывает капилляры, трахеи и связь между артериями и венами. Правда, получить разрешение на вскрытие трупов будет не так просто. Великие проблемы и препятствия вижу я… Но и выход тоже вижу. Забросив пробную удочку, я выяснил, что на надругание над телами приверженцев иной веры церковь готова смотреть сквозь пальцы. Проблема была как раз в излишней толерантности моего отца. Кого только в Курляндии не было!
        Выход, конечно, нашелся. Мало ли в стране нищих семей! Наступления эпохи всеобщего благоденствия не стоит ждать в ближайшие как минимум 350 лет. Да и потом тоже ее наступление сомнительно. Так что выкупить труп, а потом объявить его злобным язычником, труда не составило. Папенька, кстати, всемерно эту инициативу поддерживал. Даже любопытно стало, какую любимую мозоль ему эти самые язычники оттоптали? Больше ни на кого Якоб так остро не реагировал. Да вообще не реагировал.
        Получив гарантию того, что его семейные проблемы будут решены, Мальпиги согласился переехать в Курляндию. Я нарисовал потрясающие перспективы для его исследовательской деятельности и практически не соврал. Почти. Приглашение было отправлено от имени герцога, а отцу я о нем сообщил после того, как Марчелло согласился. Якоб, к моему удивлению, бухтел недолго. Видимо, поверил в мою способность выбирать гениев.
        Послезнание действительно многое упрощало. Но не всё. Далеко не всё. Простое, казалось бы, дело с перетягиванием Василия Уса на свою сторону неожиданно затянулось. Да, голод был. Да, проблем в связи с эти оказалось выше крыши. Но идти служить в Курляндию казаки не захотели, предпочтя выяснять отношения с царем. Ну и застряли под Тулой, поскольку Алексей Михайлович общаться с ними не пожелал. Видимо, не царское это дело.
        Пришлось пообещать более щедрое вознаграждение (все равно получилось дешевле, чем нанимать тех же голландцев) и земли на границе со Швецией. В результате, к восьмитысячному войску присоединилось немалое количество родни, и за самые проблемные приграничные участки я мог не беспокоиться. Не уверен, что шведов порадует такое соседство, но вряд ли это должно меня волновать. А воевать… В Европе всегда есть, с кем воевать. Тем более что платить я собирался по совести. Блин, мне бы еще Стеньку Разина вовремя выловить с его войском, и совсем все хорошо будет.
        Но начинать с ними переговоры нужно не раньше весны 1668-го, когда они схлестнутся с войсками шаха Сулеймана. Там казачкам очень непросто пришлось, они даже в переговоры вступить пытались. Однако посланник русского царя Пальмар обломал им всю малину. Так что в данной ситуации нужно было ловить момент. И не факт, что удастся это сделать. Однако в случае благополучного исхода… Хорошие перспективы вырисовываются! Даже если Стеньке непременно надо, чтобы из-за острова на стрежень, и бабу утопить, так шведы рядом. И море рядом. Есть где разгуляться[12 - Автор представила, как Разин выкидывает за борт шведскую принцессу Ульрику Элеонору, и ужаснулась собственной кровожадной фантазии.:-))) (особенно если учесть, что ей будет пятнадцать только к 1703 году, а Разину к тому моменту будет примерно 73. Самое то, чтобы захватывать вражеские столицы и очаровывать принцесс. Хотя… Если вспомнить Суворова, который в свои 69 с Альп на копчике скатывался…).].
        Пожалуй, к несомненным удачам можно было отнести то, что мне удалось, наконец, оторвать от матушкиного подола своих братьев - Карла Якоба и Фердинанда. Ну что ж. Лучше поздно, чем никогда. Надеюсь, мне удастся воспитать их в нужном русле. Так, чтобы на первом месте были интересы Курляндии. А управлять людьми они научатся. Приложу к этому все усилия. Каждый из моих братьев получит под свое начало по 20 мальчишек. И непременно хороших учителей. Год, максимум два им на то, чтобы познакомиться со страной, вникнуть в ее проблемы, а дальше обоих ждет академия. И тут их жестко возьмут в оборот.
        Вообще-то я надеялся, что каждый из моих братьев проявит интерес к какой-нибудь деятельности. Поскольку они не были наследниками, к их образованию подходили снисходительно. Но мне казалось это неправильным. Мало ли что может случиться! Любой из моих родственников должен быть готов подхватить руль Курляндии и твердо знать, куда ему дальше править. Я, разумеется, не обольщаюсь. Это будет непросто. Но растить тунеядцев не желаю.
        При всем своем рационализме отец как-то несерьезно относится к образованию и воспитанию своих детей. Впрочем, это было вполне в традициях XVII века. Считалось по умолчанию, что хорошее происхождение автоматически дает ум и таланты. И ведь были же многочисленные примеры обратного, но на них предпочитали не обращать внимания. Даже в литературе эта традиция прослеживалась - благородные герои, невзирая на воспитание, вели себя так, как диктовала им голубая кровь.
        Хотя чему я удивляюсь? Даже в более просвещенном XIX веке такие убеждения не были редкостью. Однако я, как вы понимаете, их не разделял. Не хочу спорить с классиком. Кровь - она, безусловно, сказывается. Но не может быть ничего важнее воспитания! Вдолбили же моим братьям с детства, что они, как дети герцога, на голову выше окружающих. Так почему не получится убедить, что происхождение дает не только права, но и обязанности? Причем обязанностей гораздо больше. И нет, им нельзя завести содержанок так же, как мне. По крайней мере, в ближайших два года.
        Надеюсь, своевременно предоставить им любовницу отец сам догадается. Ну не только же о наследнике он думает! Надеюсь. Потому что его забота порой начинает душить. По меркам XVII века, между прочим, я взрослый человек. Однако кандидатуру собственной содержанки пришлось согласовывать, что называется, на самом высоком уровне. Стоит ли удивляться, что моя кандидатура не прошла по половине параметров? Да там этих параметров было больше пятидесяти! И требования отнюдь не ограничивались отсутствием возможности иметь детей или неимение связей с иностранной разведкой.
        Оказывается, постоянная содержанка наследника отбиралась довольно строго. И перечень умений, которыми она должна обладать, впечатлили бы любого. Как оказалось, в качестве содержанки может рассматриваться только женщина, которая способна многому меня научить. И речь идет не только и даже не столько о постельных навыках. Предполагалось, что у меня появится еще один воспитатель, который будет следить за моими манерами и приучать меня к модным светским развлечениям.
        Логика в этом была. Женщины и без того загадочные существа, а высший свет XVII века ко всему прочему имеет множество негласных традиций. Тут есть язык веера, язык мушек на разных частях тела и куча иносказаний, в которых без поллитры не разберешься. Без знания этих основ на великосветских приемах делать было нечего. Если, конечно, не хочешь прослыть неотесанным хамом. И даже если ты собираешься игнорировать некоторые правила, это не освобождало тебя от обязанности их знать.
        Такое положение дел меня, честно говоря, немного выводило из себя. Ладно, жениться придется на той, которую укажут. С этим я давно уже смирился. Но что любовницу должен одобрить отец… Это уже слишком! Впрочем, как оказалось, данные ограничения будут действовать только до моего совершеннолетия. Тогда я буду и любовниц сам себе подбирать, и самостоятельно содержать свое имущество.
        - Вы мне не доверяете? - поинтересовался я у Якоба в одной из личных бесед.
        - Ты не глуп, - вздохнул отец. - Безусловно талантлив, и сможешь стать достойным наследником. Но ты еще слишком молод. А я знаю, какое влияние на молодого человека может оказать женщина.
        - Как бы мы ни проверяли, как бы ни старались уберечься, никто не даст гарантию, что со мной в постели не шпион, - возразил я.
        - Мы стараемся свести к минимуму такую возможность. За твоей любовницей следят. За каждым ее шагом. И лучше бы ей оправдать мое доверие. Ты поймешь меня, когда у тебя самого будут дети…
        - Вы уже определились с моей невестой? - перевел я разговор, поняв, что ничего не добьюсь. В конце концов, то, что моя содержанка оказалась дамой, приятной во всех отношениях - уже хорошо.
        - С твоей матушкой трудно договориться, - вздохнул герцог. - Она любую женщину считает априори тебя недостойной. И не меняет своего мнения, что бы я ни говорил.
        - Артамон Матвеев намекал, что у Алексея Михайловича шесть дочерей. Уже очевидно, что война московитов с Речью Посполитой заканчивается. Обе стороны истощены.
        - Да, перемирию быть, - согласился отец. - Мне доносят, что османы зашевелились.
        Угу. А к ним наверняка еще и крымские татары подтянутся. И начнут они свое любимое развлечение - традиционные набеги по обе стороны границы. Хорошо что у Швеции нет взрослого, агрессивного короля, а то ситуация была бы еще сложнее.
        - Артамон Матвеев говорит, что предварительные переговоры уже начались. И если вовремя воспользоваться ситуацией, можно многое выиграть, - намекнул я.
        Планы у меня, конечно, были наполеоновскими. Если сосватать одну из царевен, можно получить часть Польской Лифляндии в качестве приданого. Польша вряд ли будет сильно возражать, поскольку Курляндия является ее вассалом и юридически территории останутся под ее влиянием. Ну а если еще и финансово кое-кого простимулировать, вопрос точно решится в нашу пользу. Раз уж наши ткани так «выстрелили», грех этим не воспользоваться. Поставки элитного товара по умеренным ценам могут соблазнить многих. Поляки тоже считать умеют.
        Ну а в их шляхетском беспределе организовать кружок избранных, которые станут монополистами на внутреннем рынке тканей - это запросто. Покупатели найдутся. Будут драть со своих подданных не три шкуры, а четыре, но позволят себе выпендриться. Остальная наша продукция тоже внушает, но на нее цены особо не собьешь. Из-за дороговизны сырья и сложности производства, ни янтарь, ни мельхиор, ни зеркала пока еще не могут стать доступными обычному потребителю.
        - Если у нас с московитами появится общая граница, жениться на их принцессе может оказаться хорошим решением, - определился, наконец, отец, наверняка прокрутив в уме примерно ту же схему, что и я. - Так долго мечтал я начать торговать с Персией… Да и с самой Московией торговля пойдет на совсем других условиях.
        - Тогда следует поторопиться. Вы знаете, отец, русские склонны к долгим раздумьям. И некоторые вопросы годами решают. А нам бы поначалу помолвку заключить. А лет через пять и свадьбу сыграть можно будет.
        - Зачем столько ждать?
        - Сейчас я… Не чувствую себя готовым к семейной жизни, - дипломатично ответил я.
        - И то верно, - согласился герцог. - Какой из тебя сейчас семьянин? Ветер в голове. Я сам женился уже после тридцати…
        Да я бы и до пятидесяти не женился! Но второго такого шанса расширить территорию в ближайшее время точно не представится. Сам я из всех дочерей Алексея Михайловича помнил только Софью да Наталью, сестру Петра I. Последняя вроде бы еще не родилась. А насчет первой кандидатуры были серьезные сомнения. Впрочем, реальная жизнь может серьезно отличаться от написанного в учебниках истории. Так что я при личной встрече расспросил хорошенько Артамона Сергеевича и прояснил ситуацию.
        Старшей дочерью Алексея Михайловича была Евдокия, моя ровесница. Девица ничем особенным не выделялась и старалась держаться в стороне от событий. Характеристика была так себе, да и возраст меня не устраивал. Царевна уже в тех летах, когда замуж выходят, так что она вряд ли будет ждать четыре года, пока я нагуляюсь.
        Следующая была Марфа, на два года младше меня. По возрасту она мне подходила, но никаких внятных характеристик, кроме «хороша собой» я от Матвеева не услышал. Внешность в 14 лет не говорит ни о чем. Может из гадкого утенка лебедь вырасти, а может куколка израстись и превратиться в невзрачное создание. И да, я читал, что на Руси мода была зубы чернить. Надеюсь, она уже прошла? Потому что такую красоту я точно не переживу. Меня инфаркт тяпнет.
        Надо сказать, после того, как я не услышал ничего определенного от Матвеева и про Софью, я задумался. Что-то здесь было не так. Русские в принципе не хотели отдавать ни одну из царевен? Или, не определясь с кандидатурой (не его уровень), Артамон Сергеевич не решался кого бы то ни было активно хвалить? Блин! Ну почему, почему я не увлекался историей? Да, основные события я помню. Но ни одна из царевен не засветилась так ярко, как Софья, а потому у меня в памяти не отложилось о них никаких сведений.
        Впрочем, даже зная некоторые исторические реалии, принять решение было сложно. Та же Софья - умная, целеустремленная и небесталанная правительница. Жестока, но для XVII века это обыденность. Но не хотелось бы, чтобы супружество превратилось в поле битвы, где постоянно придется выяснять, кто в доме хозяин. И потом… Женившись на Софье, я изменю историю. И у меня не будет такого бонуса, как послезнание. Все-таки одно дело - небольшие поправки, и другое - такое кардинальное ломание канона через колено.
        Впрочем, выбор мне вряд ли предоставят. И решать, кто станет моей женой, буду точно не я. Не факт, что Алексей Михайлович вообще согласится отдать одну из своих дочерей за сына какого-то герцога, являющегося польским вассалом. И не факт, что Речь Посполитая не станет противиться этому союзу. Совместные действия против османов и крымских татар - они, конечно, сближают, но личный интерес всегда важнее. Слишком много «но» в этом раскладе. Впрочем, я сделал главное - озадачил отца. А уж он обязательно выжмет из ситуации максимум.

        Глава 10

        Если бы меня кто-нибудь спросил, где я бываю чаще всего, покидая стены академии, я ответил бы - здесь. В кабинете моего отца. Большая комната, отделанная темным деревом, настраивала на деловой лад. И полностью отражала характер герцога. Здесь не было ничего лишнего. Все практично, удобно и рационально. Даже роскошь, неизбежная при отделке кабинета правителя, не была вычурной и тяжеловесной. Впрочем, насколько я помню из истории, версальские тенденции в помещения Митавского замка привнес даже не любящий роскошь сын Якоба, а Бирон.
        Удобное бюро, массивный стол, мягкое кресло, шикарная библиотека и огромный глобус, который держат на своих спинах четыре слона. Данью украшательству, пожалуй, были только причудливо драпированные шторы и картины со сценами известных сражений. Многочисленные бумаги были придавлены тяжелым пресс-папье, а сам герцог, восседающий за столом и нетерпеливо постукивавший пальцами по очередному документу, хмурился. Понятно. Меня ждет очередной разнос за неоправданные траты. Но мне, как никогда, даже есть чем оправдаться!
        Однако, как оказалось, дело было вовсе не в тех деньгах, которые я вбухал в организацию Курляндского научного сообщества, привлекая новых ученых и стимулируя уже существующих. Дело было в моей семейной жизни. Точнее в том, что оная откладывалась по независящим от герцога причинам. Как я и подозревал, русские прокатили нас со своей царевной. Причем довольно пренебрежительно. А как еще назвать требование, чтобы я принял православие и переехал в Россию?
        Артамон Матвеев, разумеется, попытался сгладить недоразумение, но отца уже понесло. Вероятно, с боярами можно было бы пободаться, с царем договориться и в конечном итоге получить желаемое. Вполне вероятно, что русский царский двор именно на это и рассчитывал. Поторговаться, показать свою значимость и преподнести рядовые решения как великую милость. Вот только Якоб Кетлер был не тот человек, чтобы проглотить оскорбление. Пусть даже завернутое в красивую упаковку велеречивости дипломатического этикета.
        Словом, герцог пылал праведным гневом, обещал при следующей войне Польши и России всемерно помочь горячо любимому суверену и клялся, что Алексей Михайлович больше не получит от Курляндии никакой помощи. Нужно ему продовольствие? Пусть покупает втридорога, как и полагается на войне. Мда. Похоже, из-за моей инициативы с русской царевной отношения между нашими странами кардинально испортились. Что не есть хорошо. Россия, между прочим, неплохой торговый партнер. А Алексей Михайлович не вечен.
        - Однако нет худа без добра, сын мой, - улыбнулся герцог, желая меня утешить.
        А чего утешать? Жениться я точно не стремился. Да, обидно, что нам отказали. Но возможно, это действительно к лучшему.
        - На свете есть и другие принцессы, - пожал я плечами. - Вот увидите, отец, с таким подходом, Алексей Михайлович не выдаст замуж ни одну из своих дочерей.
        - Насчет принцесс ты прав, - Якоб встал из-за стола и принялся мерить шагами комнату. Ого! Такое поведение говорило о большом волнении. В чем же дело?
        - Что-то случилось?
        - Можно сказать и так, - прикусил губу герцог. - Несомненно, тебе известно, какую прибыль приносят нам ткани. И их цена, и их цвет ставят нашу продукцию вне конкуренции. Пока мы сдерживаем производство по договоренности с соседями. Но долго это продолжаться не может. Сейчас мы поставляем наш товар больше в колонии, чем в Европу, однако такое положение дел меня не устраивает.
        - Но противостоять англичанам и голландцам будет неразумно, - напомнил я. - У них есть все возможности, чтобы поставить нас на место. Даже наши колонии существуют до сих пор только потому, что их поддерживают. Курляндия пока не способна справляться самостоятельно. Нам и раньше не хватало людей.
        - Наши отношения с этими странами действительно складываются неплохо, причем уже не первое десятилетие. Связей с Англией мы умудрились не потерять даже во время их революции. Мы поддерживали отношения с Кромвелем так же, как поддерживаем сейчас с Карлом Вторым. И это принесло свои плоды.
        - Англия предлагает что-то интересное? - оживился я.
        - Мне поступило пока еще даже не предложение, нет. Всего лишь намек, чтобы прощупать почву. У короля Карла Второго нет своих детей. А вот у его брата, герцога Йоркского, восемь детей. Из них четыре дочери.
        - Отец, вы полагаете… - у меня аж горло пересохло от развернувшейся перспективы.
        - Я пока ничего не полагаю. Но все мы смертны. А в случае кончины Карла Второго трон займет его брат.
        Герцог Йоркский. Будущий Яков II Стюарт. Править он будет недолго и несчастливо, но, во-первых, кто об этом знает, а во-вторых, кто сказал, что ничего нельзя изменить? Если это - не шанс сохранить Курляндию, приумножив ее богатства, то я и не знаю, чего еще ждать. Что я знаю о детях Якова Стюарта? Помню только двух его дочерей. Логично предположить, что остальные не выжили, если появившийся от второго брака наследник стал одним из толчков для «Славной революции».
        - Англичане называли имена? - осторожно уточнил я.
        - А ты хотел бы выбрать одну из малолетних принцесс? - улыбнулся отец.
        А почему нет? Если англы закинули удочку, значит, они заинтересованы в союзе. И нужно удержать эту рыбу, чтобы она не выскользнула из рук. Срочно узнать, кому и сколько нужно заплатить - неважно, деньгами или услугами, чтобы продавить меня в качестве жениха Анны. Ну не Марии же! Неясно, по каким причинам, но детей у них с Вилли не было. А это значило, что если история пойдет знакомым мне образом, Анна станет единственной претенденткой на английский трон. А если подсуетиться, то ход истории можно поменять в нужном направлении.
        В свое время Карл II искал для Анны жениха, руководствуясь в том числе двумя соображениями - чтобы не вступить в конфликт с подданными, исповедующими протестантизм, и не вызвать раздражения у союзника в виде Людовика XIV. По-моему, я идеально вписываюсь в эти параметры. И если ценой за данный союз будет дележ секретами чертежей станков для производства ткани и рецептами составов для ее окраски, то так тому и быть. Правда, «только после свадьбы». А то англы - они известные хозяева своего слова. Как дали его, так и обратно возьмут.
        - Вижу, ты изрядно впечатлен, - одобрительно кивнул отец. - Скажу, что я высказал заинтересованность.
        - Чертежи станков и рецепты краски для ткани только после заключения брака! - озвучил я свою недавнюю мысль, и герцог расхохотался.
        - Меня самого иногда поражает, насколько же ты на меня похож! Пока я готов предложить англичанам стать нашим равноправным торговым партнером. Не секрет, что тот объем тканей, который мы производим, Курляндия уже не в состоянии реализовать самостоятельно. Сейчас мы продаем ткани по цене чуть ниже, чем у конкурентов. После того как будет оглашена помолвка, и мы подпишем предварительный договор о намерениях, Англия сможет приобретать товар в два раза дешевле.
        - Мы все равно получим приличную выгоду, - прикинул я.
        - Разумеется! Кто-то же должен думать о том, как зарабатывать деньги, а не тратить их на сумасшедшие проекты Научного сообщества. В Европе, я слышал, снова модно искать философский камень. Слава богу, что хоть это поветрие тебя не коснулось!
        Ну, началось! Не миновала меня чаша сия. Папенька все-таки завел свою любимую волынку о том, как я неправильно трачу деньги. Типа, наша Академия слишком дорого обходится казне. А результатов пока не видно. Блин, и самое обидное, что в какой-то мере Якоб прав. Это я, как человек, воспитывавшейся в большой и богатой стране, которая тратила большие деньги на науку, понимал, что наука того стоит. И что результатов можно ждать десятилетия. Вот только проблема в том, что не каждое государство может позволить себе подобные траты.
        В этом плане с бюджетом Курляндии нужно было соблюдать осторожность. И вкладываться прежде всего в те проекты, которые могут принести прибыль. Но мимо некоторых исследований я просто не мог пройти! Ну как можно было удержаться и не увести Николаса Кауфмана[13 - Кауфман, он же Меркатор, не путать со знаменитым картографом.]? Он преподавал в Лондоне математику, геометрию и музыку, но его труды признали только в этом, 1666 году.
        Вот только поздно. Ученый уже трудится на благо нашей Академии. И буквально на днях предоставил мне то, что может сейчас послужить прекрасным доводом в спорах с отцом. Не говоря уж о том, что сам я, узрев сей предмет, чуть по потолку от радости не пробежался. Николас принес на мой суд, ни больше ни меньше, морской хронометр своей разработки! Хотя для меня, как музыканта, его имя больше было связано со знаменитой Шкалой Кауфмана.
        Ну или как можно было не пригласить Яна Сваммердама сразу после того, как тот окончил Лейпцигский университет? Переписка с ним шла уже года три, и финансирование он получал, и интерес к своей персоне ощущал нешуточный, так что перебрался к нам с удовольствием. Подумать только - этот ученый еще несколько лет назад произвел исследование крови под микроскопом! Да и с Гуком они сразу общий язык нашли. Как говорится, рыбак рыбака…
        Между прочим, именно Гук поспособствовал прибытию в Курляндию Ричарда Лоуэра, который пока что практически никому не известен. Однако уже в следующем году этот энтузиаст планирует совершить первое переливание крови от одного животного к другому. Не забыть его притормозить, кстати, когда до людей дело дойдет. О разных группах крови и резусах я знаю только то, что они существуют, но это гораздо больше, чем известно ученым XVII века.
        - Отец, я могу согласиться, что не все проекты, которые я финансирую, приносят быструю прибыль. Но я работаю на будущее.
        - На будущее! - фыркнул герцог. - Как будто кто-нибудь может предсказать завтрашний день!
        - Предсказать вряд ли. Но предположить-то мы можем? - не сдавался я. - Идея с потатом тоже сначала казалась вздорной. А потом выяснилось, что у него хорошая урожайность. А блюда, которые из него готовят, вкусные и сытные. Потат может спасти от голода, но самое главное, он спасает от цинги. Мы провели несколько экспериментов!
        И между прочим, я нисколько не преувеличивал, когда убеждал отца. Картофель действительно «пошел». И никаких акций не понадобилось проводить, доказывающих его привлекательность. Народ быстро распробовал это чудо, которое дает неплохой урожай. И самим можно кормиться, и тех же свиней подкармливать. Вкусно, сытно, много. Чего еще нужно крестьянину?
        Ну и исследования насчет средства от цинги проводились не на пустом месте. Вспомнились мне читанные в детстве книги Джека Лондона. И картофель там частенько упоминался. Вот я и решил проверить - не соврал ли писатель. Оказалось, что не соврал. Плюс, картофель хранится гораздо дольше, чем цитрусовые. Единственный минус - пока этого овоща в стране было еще недостаточно. Но если учесть, какими темпами народ осваивает картофель, то думаю, что еще года два, и он станет национальным курляндским блюдом.
        - С потатом ладно, тут ты угадал. А почему со свеклой не бросишь возиться? Что ты хочешь с нее поиметь? Урожаи мы хорошие собираем, и крупная она стала. Чего еще надо?
        - Глаубер выяснил, что в свекле есть сахар, - свалил я открытие на нашего гения. - И теперь мы пытаемся вырастить такой экземпляр, где этого сахара будет больше. Тогда не нужны будут поставки из колоний. Курляндия сама будет производить ценный продукт.
        - И как успехи?
        - Пока не очень, - честно признался я. Процент сахара в продукте если и увеличился, то на совершенно ничтожную величину.
        Моя попаданческая стезя вообще как-то резко отличалась от того, что обычно описывалось в прочитанных когда-то книгах. Не получалось одним махом семерых побивахом. Не спешили ко мне прислушиваться лучшие люди этого времени, и даже с багажом послезнания на гения я никак не тянул. Большая часть имеющейся у меня информации оказалась поверхностной и не самой нужной. Да и то, чем можно было воспользоваться, с трудом вписывалось в реалии XVII века.
        Даже, казалось бы, беспроигрышная идея с разведением пушных зверей закончилась пшиком. Животные дохли, не желали размножаться в неволе, а тот результат, который все-таки получился, по качеству шкурок очень сильно уступал своим свободным собратьям. Но хуже всего, что начали болеть люди, ухаживающие за этим зоопарком. Словом, сплошной убыток и разочарование. Пришлось отложить идею до лучших времен. Пока медицина не сдвинется с места. А то, глядя на некоторых докторов, пьеса Мольера воспринимается не юмористическим произведением, а документальным фиксированием существующей реальности.
        С казаками тоже, кстати, итог получился далеким от идеала. Получив землю, многие из них тут же забыли, что являются великими воинами, и ударились в сельское хозяйство. Их даже налог не пугал, поскольку территория была выкуплена Якобом, а тот три шкуры с новых поселенцев не драл, будучи заинтересованным удержать людей. Разумеется, были и плюсы - граница со шведами стала охраняться куда как лучше. И многочисленные банды резко разлюбили грабить жителей Курляндии. Однако ожидал я гораздо большего.
        Ну а как лопухнулся, пытаясь наладить хорошие отношения со старообрядцами, это вообще слов нет. Численность их довольно сильно увеличилась, и к 1666-му на месте Гельмгольфской слободы возник-таки Якобштадт[14 - В реальной истории городом он стал в 1670 году. Но в моей АИ, с политикой поддержки переселения старообрядцев (причем и со стороны России тоже), появился раньше.]. Причем его жители добились довольно значительных привилегий - пост бургомистра имел право занимать только славянин, а немцам и латышам запрещено было оставаться в городе на ночь[15 - Реальная история.]. Словом, Якоб подошел со всем пониманием к нуждам своих новых подданных.
        Ну а я захотел упрочить отношения, да. Воспользоваться знакомством с Артамоном Матвеевым и спасти Аввакума. Причем, надо отдать должное себе, любимому, я все-таки поразмышлял, нужен ли мне этот человек. Стоит ли мешать протопопу становиться мучеником? Может, он всю жизнь к этому стремился… Однако моя человеколюбивая натура взяла верх. Благодаря налаженным связям, я знал, что относительно недавно Аввакума привезли из Мезени (где он два последних года отбывал ссылку) в Москву. За спиной у неистового протопопа уже было голодное сидение в подвалах Андроникова монастыря, ссылка в Тобольск, затем в Енисейск, а потом и вовсе в Забайкалье, где он близко познакомился с Братским острогом.
        Так что начавшаяся два года назад ссылка в Мезень была Аввакуму уже не страшна. И разумеется, будучи вызванным в Москву, он в очередной раз наотрез отказывался менять свои взгляды. Дело закончилось тем, что его расстригли, прокляли (Аввакум, не растерявшись, в ответ наложил анафему на архиереев) и увезли в Пафнутьев монастырь. Повезло протопопу в том, что он пользовался большой народной поддержкой, и его расстрижение вызвало большое недовольство. Причем на разных уровнях. Даже родная жена высказала Алексею Михайловичу свое недовольство.
        Собственно, Аввакума планировали подержать в монастыре примерно год, а потом снова попытаться уговорить. Однако было понятно, что вряд ли неистовый протопоп отступит от своих убеждений. И ближники нашептывали Алексею Михайловичу: дескать, почему бы милостивому царю не проявить милосердие и не ограничиться изгнанием мятежника? Пусть читает проповеди остальным еретикам и не смущает народ. Правда, забрасывая удочку на эту тему Матвееву, я не слишком рассчитывал на положительный результат. Однако Артамон Сергеевич расстарался, а Алексей Михайлович подозрительно быстро согласился. Видимо, надоело, что жена пилит, и подданные недовольство высказывают. И только после того, как Аввакум прибыл в Якобштадт, я понял причину такой явной царской милости.
        Протопоп был профессиональным скандалистом. И причину для скандала он находил моментально. Старообрядцы, которые поначалу обрадовались его прибытию, довольно скоро начали выть от его энтузиазма. Ничего удивительного, если учесть, что еще до никонианской реформы Аввакум пару раз убегал от своей паствы, вздрюченной его бесконечными придирками. Ну а после того, как перенесший ссылки и мучения протопоп оказался среди своих единоверцев, его и вовсе понесло.
        Зря, кстати. После того, как он начал высказываться в том духе, что «Рим давно упал и лежит невосклонно, и ляхи с ним же погибли», недовольство оратором выплеснулось за пределы Якобштадта, и однажды неистового протопопа нашли мертвым. Причем, судя по всему, смерть его не была легкой. Неизвестно, что понадобилось нападавшим от Аввакума, но на его теле было множество ножевых ранений и следы пыток. В результате недовольны были все: и староверы, и мой отец. А я понял только одно - если человек хочет стать мучеником, ему не помешаешь.
        Радовало, что не все мои проекты заканчивались подобным пшиком. Удачных тоже оказалось предостаточно. Я порадовал отца не только хронометром. Глаубер в очередной раз доказал свою гениальность и выдал сразу несколько впечатляющих изобретений. Его увлечение опытами со стеклом и давние эксперименты с калиевой селитрой дали закономерный результат. Глаубер выяснил, что при нагревании смеси свинца с селитрой образуется оксид свинца желтого цвета. Ну а пустить его в работу и получить в конечном итоге хрусталь - было дело времени.
        В общем-то, не так уж сильно мы обогнали историю - всего на каких-то десять лет. Но это достаточный срок, чтобы как следует заработать на открытии. Увидев результат, герцог предсказуемо организовал очередную мануфактуру, а герцогиня затеяла внеочередной бал, чтобы похвастать новинкой. Фужеры, вазочки, розетки, многоярусные подставки под фрукты… мастера расстарались вовсю, и гости оценили. Заказы посыпались как из рога изобилия. Ну а я, чтобы продвинуть новый продукт, вспомнил самые удачные изделия из хрусталя, которые видел в XXI веке, и сделал несколько набросков. Люстра прилагалась! Пусть наши мастера попробуют повторить эти шедевры, ну хотя бы частично.
        Серьезному улучшению подверглись и подзорные трубы. Вещь для XVII века настолько статусная, что многие выдающиеся люди этого времени позировали для парадных портретов с этим девайсом. Самой большой проблемой оставалось качество стекла. Мало того что во время изготовления в расплав попадали угольная пыль и сажа (это решалось простым способом варки стекла в закрытых сосудах), так еще и перемешивать массу постоянно требовалось. А для этого нужна была более сложная конструкция печи, иначе снова придется столкнуться с проблемой загрязнения.
        Проблему удалось решить, когда к процессу подключился Гюйгенс. Оказалось, что умелый механик, у которого не только руки нужным концом вставлены, но и воображение работает - это великая сила. Гюйгенс изобрел прием механического перемешивания расплава во время варки, круговыми движениями глиняного стержня, вертикально опущенного в стекло, которое варилось в горшках емкостью почти по 400 килограммов. Ну а Глаубер рассчитал пропорции диоксида кремния, оксида калия и оксида кальция. Причем так, что в результате получилось аж два сорта оптического стекла, отличающихся показателем преломления и дисперсией.
        Словом, если у герцога еще оставались сомнения в нужности привлечения различных ученых, то у меня они исчезли окончательно. Тем более что некоторые приезжали к нам сами, без просьб и уговоров с нашей стороны. Тот же Йорген Мор, известный в будущем как математик и геометр, приехал к Гюйгенсу еще в 1662-м. А недавно к их теплой компании присоединился некий Дени Папен. Не знаю, тот самый или нет. Пока, во всяком случае, никаких паровых двигателей 19-летний молодой человек не изобретал, а благополучно учился в Университете Анже на медика. Собственно, он и приехал изучить опыт прививок от оспы. Но познакомился с Гюйгенсом и… неожиданно увлекся физикой и механикой.
        Научная мысль в Митаве просто бурлила. Типография Михаила Карнала была полностью загружена выпуском различных монографий, проектов и докладов. Раскупались они, кстати, довольно быстро. И привлекали интерес других ученых с мировым именем, которые если и не стремились приехать, то с удовольствием переписывались и обменивались опытом. Обосновавшийся в Академии Ричард Лоуэр, например, активно спорил с Жаном-Батистом Дени по вопросам переливания крови. Священникам, кстати, данная идея нравилась не больше, чем намерение вскрывать трупы. Что и говорить, я тоже был не в восторге. Но лезть с отрицанием, не предложив ничего взамен, было глупо.
        Вспомнив, что группу крови и резус-фактор определяют по эритроцитам с лейкоцитами, я заодно вспомнил человека, который занимался их изучением. И каково же было мое удивление, когда я выяснил, что Антони ван Левенгук… держит лавку и занимается торговлей. Нет, он увлекался оптическими стеклами, но это было всего лишь увлечением. Надо ли говорить, что я вытащил ученого из его Делфта и приставил к делу? Познакомившись лично с Гуком и Марчелло Мальпиги, Антони погрузился в науку с головой.
        Самое забавное, что Левенгук пытался прихватить с собой и Вермеера, с которым поддерживал дружеские отношения. Однако, во-первых, художник не хотел покидать должность декана гильдии святого Луки, а во-вторых, он был на пике популярности, продавал свои работы за большие деньги, так что не видел необходимости менять место жительства. Флаг в руки. Я прекрасно знал, что всего лет через шесть начнется голландская война, и спрос на живопись упадет. Помнится, Вермеер помер, обремененный долгами. Так что приглашение в Курляндию обязательно нужно будет повторить. Но чуть позже. И на своих условиях.
        А пока пусть Левенгук делом занимается. Улучшает микроскоп, чтобы тот приблизился к идеалу. Честно говоря, когда я впервые увидел то, чем пользовался Гук, то даже не сразу понял, что это за прибор. Помните привычную форму микроскопа? Забудьте! Больше всего изобретенный Гуком прибор был похож на литровый термос (правда, красиво украшенный). А к нему прилагалась еще и хитрозаверченная металлическая конструкция с масляной лампой, круглой сферой, наполненной водой, и специальной линзой.
        Словом, хотелось бы чего-то более продвинутого. Как говорится, одна голова хорошо, а несколько - лучше. И непосредственное общение ученых давало куда лучший результат, чем переписка. Они спорили, экспериментировали и подталкивали друг друга своими открытиями. Изобретение Гуком спиральной пружины для регулировки хода часов и создание винтовых зубчатых колес активно использовал в своей работе Гюйгенс. Ну а хорошее финансирование стимулировало делать все новые и новые открытия.
        Ну и я оказывал посильную помощь, не без этого. Зачем ждать, пока Левенгук сообразит открыть свои анималькулы? Всего несколько намеков, и открытие микроорганизмов состоялось на официальном уровне. Ну а сделать шаг и открыть, что они погибают при кипении, было и вовсе несложно. Но очень важно. Получив доказательную базу, я начал активную борьбу за чистоту. Не то чтобы раньше я не сражался с грязью, но теперь мои устремления вышли на официальный уровень и были подкреплены научной базой и мнением маститых ученых. И помимо обязательных полевых кухонь в армии появилась такая же обязательная традиция мыть руки с мылом и пить кипяченую воду.
        Мыло использовалось так называемое марсельское, похожее на наше хозяйственное Ну, то самое, которое убивает бактерии наповал одним своим видом. Закупать его во Франции обходилось дороговато, но имея под рукой Глаубера, оказалось не так сложно разобраться с составом и организовать собственное производство.
        В Митаве, кстати, продвигать свои идеи чистоты оказалось проще всего. После шведского разорения столица строилась заново, причем по плану и с учетом множества особенностей. Ровные линии улиц, мощеные дороги (чтоб две широкие телеги могли спокойно разъехаться) и тротуары, желоба для стока дождевой воды и городская служба, которая внимательно следила за чистотой в городе. Особенно меня напрягали лошади. Точнее, продукты их жизнедеятельности. Живности в столице было много, и результат не радовал.
        В наше время такая проблема решается подвязыванием мешка под хвост лошади. Но были у меня сомнения, что подобное можно провернуть в XVII веке. Нет, закон-то можно издать. Вот только как он исполняться будет? Реально ли всех, въезжающих в город, обязать соответствующим образом позаботиться о своем четвероногом транспорте? Честно говоря, даже не знаю. Но в том, что за чистоту нужно бороться, у меня не было никаких сомнений. Список болячек, причиной которых является грязь, слишком длинен.
        Помнится, читал я в Интернете историю (не знаю уж, правда это или исторический анекдот) о том, как жителей Швабии к порядку приучали. Как и многие другие их современники, немцы вываливали мусор, золу, сдохших домашних животных, кости и помои просто за забор. Местный граф, которого достали грязь и непередаваемое амбре, издал указ, что продукты жизнедеятельности нужно вывозить на речку, причем ночью. Разумеется, на этот указ жители благополучно забили. И вот тогда граф применил хитрость. Издал новый указ, по которому тот, кто не донес на грязнулю-соседа, также подвергался наказанию. А вот тот, кто донес, имеет право на часть земли. В результате Швабия стала просто образцом чистоты, поскольку народ стал тщательно и демонстративно убираться в своем дворе.
        С одной стороны, вроде как недемократично, а с другой - результат, как говорится, налицо. Потом уже и про закон забудут, а привычка к чистоте останется. В условиях XVII века, когда народ периодически страдал от чумы и других неприятных заболеваний, - очень полезная привычка. И пусть лучше правитель войдет в историю самодуром и диктатором, чем потеряет от многочисленных эпидемий большую часть населения своей страны.

* * *

        Мое желание в очередной раз посетить Виндаву имело сразу несколько причин. Прежде всего, хотел повидать своего брата Карла Якоба. Парню исполнилось одиннадцать, и пора было начинать его более интенсивное обучение. Тем более что братья, в отличие от меня, довольно быстро определились со своими предпочтениями. Фердинанду нравились игры в солдатиков, в результате чего к нему было приставлено не двадцать, а почти сорок мальчишек. И под контролем взрослых они занимались маневрами, шагистикой, а также изучением различных видов оружия и физической подготовкой. Ну а поскольку происходило это не слишком далеко от столицы, матушка не слишком волновалась.
        Фердинанд, правда, периодически делал попытки одеть свое войско во что-нибудь понаряднее, но я тут же подкидывал ему задачу по математике - подсчитать, во что это обойдется казне. Заодно парень сам должен был выяснить цены на изготовление ткани, пошив формы и поставку конечного продукта. А заодно ему предлагалось несколько способов самостоятельно заработать на это развлечение. Действовало безотказно. В результате Фердинанд вникал во все тонкости армейской жизни и привыкал рассчитывать бюджет.
        А вот Карл Якоб заболел морем и кораблями. В результате пацанов ему в свиту набирали соответствующих. А любимым городом стала Виндава. В общем-то, организовать под этот интерес школу для юнг было не слишком сложно. Даже преподаватели нашлись. И лет через пять у нас появятся ученики, которые отправятся в далекое путешествие. А с каждым годом, я надеюсь, выпускников будет становиться все больше и больше. Наемники - это удобно, но очень ненадежно. А растить своих людей пусть дольше и дороже, но более перспективно.
        Сам я к морю относился спокойно. Мне нравились парусники, но больше из-за романтического флера, которым их окутали писатели. А вот брат знал названия всех снастей, учился читать карты и мечтал о дальних путешествиях. Почему нет? Все в его руках Тем более я уже сделал первые шаги к тому, чтобы производимые Курляндией корабли стали более надежными и долговечными. Дерево сушилось должным образом, чтобы быть использованным в амбициозном проекте. Высаживались и новые леса, но пока что дело это шло не так хорошо, как мне хотелось бы.
        Была у меня мечта построить-таки «Катти Сарк». Опередить на столетие историю. Чтобы проект получился удачным, нужно было как минимум построить нечто типа опытового бассейна и нанять специалистов, которые сохранят тайну чертежей. Последнее было самым сложным. И если Карл Якоб хотел заниматься этим в Виндаве, то я понимал, что ни о какой секретности в международном порту не может быть и речи.
        Нет, нам нужно тихое и глухое место. И я вспомнил озеро Зебрус рядом с языческой дубравой. Вот уж там точно глухое место. Теперь дело за малым - найти специалистов, обязать их молчать и заставить их строить модель корабля даже не по чертежу, а по рисунку. Я, конечно, изобразил «Катти Сарк» во всех подробностях. Нарисовал все, что вспомнил. Даже примерные размеры модели привел. Но вы представляете, как далеко от такого проекта до реального корабля? А уж сколько денег уйдет на этот проект - и представить страшно. Однако я, зная примерное течение истории, не собирался отказываться от «долгоиграющих» задумок.
        Все, что я знал про пенициллин - он добывается из плесневого гриба Penicillium notatum. Все, что я знал про аспирин - он получается из салициловой кислоты этерификацией уксусной кислотой. А салициловая кислота, в свою очередь, добывается из ивовой коры. От этих сведений до готового продукта - очень далеко. Вполне вероятно, что на моем веку эпохального открытия так и не состоится. Но даже если оно произойдет хотя бы лет на пятьдесят раньше, чем в реальной истории, это сохранит множество жизней. А значит, следовало озадачить ученых нужными изысканиями.
        - Брат!
        Карл Якоб, оказавшись вдалеке от матушкиного пригляда, повзрослел и поздоровел. Так же, как я, коротко постригся (чувствую, попадет нам обоим), загорел и щеголял в свободном наряде юнги. И не скажешь, что герцогский сын, если бы не надежное сопровождение, следившее за каждым его шагом.
        - Ну здравствуй, здравствуй, - обнял я Карла Якоба. - Как ты тут справляешься?
        - Учителя хвалят! А ты правда хочешь, чтобы я учился в академии?
        - Года через три обязательно. Иначе как же ты будешь строить корабли и управлять ими? - улыбнулся я. - Для того чтобы читать карты и уметь ориентироваться в океане, нужны знания. Как и для того, чтобы правильно снарядить экспедиции к далеким берегам.
        На самом деле, разумеется, для второго сына герцога академическое образование было совершенно необязательным. Якоб даже не разделял моего убеждения, что у нас с братом должны быть одинаковые учителя. Да что говорить, если отец и сам, при всем своем уме, больше постигал жизнь практически, чем теоретически. Университеты, которые он закончил, были если не фикцией, то чем-то вроде этого. Как и то, что он стал ректором. Эдакий свадебный генерал.
        Гораздо больше герцог почерпнул в своем путешествии по Европе. Его глубокий, практичный ум запоминал наилучшие способы хозяйствования и наиболее эффективные методы пополнения казны. Да и в каком университете можно научиться управлять страной? Только на личном опыте, на примере удачливых королей. Вот только, к несчастью, не все наследники желают брать на себя ответственность за державу. Пользоваться всеми благами своего положении - это пожалуйста. А вот трудиться в поте лица, чтобы потомкам оставить больше, чем уже имеется - готовы единицы.
        Якоб был одним из немногих исключений. Насчет себя я уже не очень уверен. Все-таки решение трудиться на благо Курляндии было принято мной отнюдь не из-за чувства долга. Просто я, как человек, который представляет, куда движется история, желаю обезопасить собственную шкуру. Ну а если ради этого нужно напрячься и защитить страну - деваться некуда. Возможность очередного шведского нападения меня совершенно не греет. А ждать смерти Якоба, чтобы получить возможность бросаться деньгами и спустить все его достижения в выгребную яму… совесть не позволяет. К своей новой семье я привык. И полюбил родственников, которых судьба подарила мне вместе со второй жизнью.
        Именно поэтому старался и с братьями общий язык найти, надеясь, что в будущем нас свяжут не только родственные, но и дружеские отношения. Сейчас это было непросто - ощущалась разница в возрасте, которая с годами нивелируется. Братья воспринимали меня больше как старшего наставника. Как человека, который искренне интересуется их жизнью и старается выполнить их желания. При всей своей любви герцогиня не так уж много уделяла внимания своим детям. А слуги… что от них можно ждать, кроме лести? Только попав в семью Кетлеров, я осознал, какая это роскошь, когда перед тобой не заискивают, а общаются с тобой на равных.
        Я позволил своим братьям одновременно и почувствовать себя взрослыми, и осознать необходимость дружеской поддержки. Мне было важно, чтобы они поняли, что их старший брат - это человек, которому они интересны. Сами по себе, со всеми своими недостатками. Понятно, что многие решения, которые они принимали, оказывались непродуманными и откровенно глупыми. Но чего ожидать от мальчишек десяти-одиннадцати лет? У них-то не было опыта прошлой жизни, и все шишки они должны были набивать самостоятельно. Так что я запасся терпением, и старался постоянно за ними наблюдать.

        Якоб Кетлер
        Герцог устало потер глаза и откинулся на спинку удобного кресла. Время было уже позднее, но он продолжал работать в своем кабинете. Несколько толстых свечей давали достаточно света, чтобы изучать документы и делать записи. И для того, чтобы в очередной раз рассмотреть товары, которые с недавних пор стали приносить Курляндии серьезную прибыль. На самом деле, ассортимент получился немаленький. А в перспективе - только расширение связей и появление новой продукции на бирже Амстердама.
        Ну, янтарь ладно. Янтарем Курляндия торгует давно и настолько успешно, что герцог лично следит за добычей этого драгоценного ресурса. Правда, после того, как в дело пошли даже откровенные отбросы и брак, прибыль заметно выросла. Из негодящих, мелких, треснутых кусочков получалось выплавлять произведения искусства. На подаренную герцогине вазу с завистью любуются все гости, признавая, что им никогда не попадалось такого крупного куска. Ну а Якоб никого не разочаровывал подробностями, что ваза получена из разного хлама.
        Еще одним удачным проектом стала конопля. Всего три семьи, сманенные из России, поделились опытом, и Курляндия получила неплохой урожай. Конопляную массу требовалось отмачивать в проточной воде аж три года, но результат получался впечатляющим. До экспорта еще далеко, но часть потребностей внутреннего рынка в этом году страна уже закрыла. И площадь посевов только увеличивается. Хорошо, кстати, что происходит это постепенно. Герцог, в отличие от московитов, собирался торговать не пенькой, а готовыми изделиями, типа канатов, веревок и мешковины, тем более что подобный опыт уже был. А для этого требовалось строить мануфактуры.
        Надо сказать, данное удовольствие сжирало довольно много денег. И если какие-то производства могли ждать, обходясь небольшими частными мастерскими, то некоторые требовали срочного строительства. Причем в глухом месте и под охраной. В этой ситуации Якоба перестало устраивать даже Каркле. Нет, часть мануфактур так там и осталась, благо охрана и соблюдение секретности были организованы на высшем уровне, но хранить яйца в одной корзине было глупо. Поэтому кое-какие мануфактуры было решено устраивать в другой деревеньке, тоже подальше от границы со Швецией.
        В Каркле осталось производство стекла, зеркал, мельхиора и краски для тканей. Прялки и ткацкие станки, вместе с обслуживающим персоналом, переехали немного восточнее. А мануфактура, производящая сами станки, была построена отдельно. Для того чтобы найти специалистов, которые смогут справиться с этим сложным процессом, герцог обратил свой взор на Европу, начав сманивать рабочий персонал у гильдейцев. Вообще-то это не приветствовалось, но Якоб, когда ему было нужно, умел закрывать глаза на принятые правила. В конце концов, если некоторые неспособны удержать ценных работников, это их проблемы.
        Законы гильдии были суровы донельзя. От подмастерья, желавшего стать мастером, требовали представления шедевра - вещи, изготовленной из самого дорогого материала и по всем правилам искусства. Помимо того, требовалась уплата значительных сумм в пользу экзаменаторов, организация дорогостоящего угощения для членов цеха и прочее.
        Словом, далеко не каждый мог выбиться из подмастерьев в мастера. А Якоб предлагал и интересную работу, и неплохую оплату, и перспективы карьерного роста. Разумеется, желающие находились. И не так уж мало. Мастеровитая молодежь Европы задыхалась под гнетом гильдий, цехов, правил и уставов. Мастера были не заинтересованы в продвижении новинок, предпочитая, чтобы все шло так, как идет. И чтобы все уважаемые члены сообщества могли получать свою прибыль. Немудрено, что работники от них бежали!
        Но только Якоб Кетлер немного наладил производство, только потихоньку все заработало как следует, как наследник вывалил на него еще целую кучу открытий. Причем таких, которые в будущем непременно принесут деньги. Один только хронометр чего стоит! А к нему прилагались хрусталь, подзорная труба и образец нового микроскопа. Похоже, вложение денег в науку себя оправдывало. Якоб прикинул, какую он может получить прибыль, если организует производство новинок, затем прибавил деньги, которые он уже зарабатывал благодаря открытиям ученых, и получил довольно внушительную сумму.
        Даже колонии приносили меньше, учитывая затраты на строительство укреплений и периодические налеты пиратов. Однако наследник и про заморские владения не забыл, взялся за дело всерьез. Фридрих даже искал удачливого капера, чтобы тот мог учить молодежь Курляндии не только ориентироваться в океане, но и сражаться с врагом. Губернатор Тобаго договорился предварительно с Мишелем Баском, и тот обещал заключить контракт сразу же, как вернется из похода. Учитывая, что он отправился в набег на Маракайбо в компании известного Олоне, трудно сказать, состоится ли найм.
        Однако идея нанять профессионала и выучить собственных капитанов, которым можно будет доверять, была стоящей. И Якоб даже спорить не стал, выделяя деньги на организацию школы юнг. Тем более один из его сыновей явно заинтересовался кораблями и морем. Герцогиня, конечно, высказала свое недовольство, но мужчины не должны сидеть возле женских юбок. Это даже хорошо, что Фридрих воспитывает из братьев своих помощников. Еще бы он сам поддавался воспитанию!
        Однако старший сын вырос на редкость самостоятельным и своевольным. Он не стеснялся отстаивать свое мнение, не боялся рисковать, и сам диктовал моду и стиль своему окружению. Фридрих довольно зло высмеивал парики, манерность и утонченность, заявляя, что предпочитает быть воином и рыцарем, а не тонконогим напудренным недоразумением. Он даже написал очередную книгу, герой которой помогает найти пропавшего капитана его детям, совершает географические открытия и мужественно борется с различными трудностями. Роман, кстати, имел шумный успех.
        Как правитель, Якоб радовался, что у его наследника есть характер, и что повлиять на Фридриха, стремящегося самостоятельно принимать все решения, довольно сложно. А вот как отец… хотел бы более послушного сына. Меньше увлеченного наукой и поддающегося соблазнам светской жизни. А Фридрих даже подобранной для него любовнице дал отставку. Дескать, не хочет он, чтобы еще и в постели его доставали идиотскими условностями. Ему для этого будущей жены хватит. А пока он молод, будет выбирать любовниц себе по душе.
        Гм… если уж наследнику так хочется выплеснуть неуемную энергию, может, пусть попутешествует немного? Далеко уезжать Фридрих не желает, но почему бы ему не посетить Бранденбург и не навестить своего дядю? В конце концов, не только с отца нужно брать пример, как правильно управлять государством. Курфюрст тоже может поделиться интересным опытом. Надо было Якобу послушать его советов. Может быть, в таком случае война не закончилась бы для Курляндии столь плачевно. Но кто бы мог подумать, что нейтралитет не защитит страну? И что шведы наплюют на давние договоренности?
        Последних шесть лет Якоб только и делал, что пытался восстановить страну. И кое-что удалось сделать. Столица так и вовсе отстраивалась заново, причем по новому методу. Да и население потихоньку прибывало. Сын, несмотря на отказ московитов отдать за него свою принцессу, привечал выходцев из этой страны. Пострадавшие за веру охотно переселялись в Якобштадт и показали себя рачительными и трудолюбивыми людьми. Единственное условие, которое им было поставлено - не выступать против чужой религии. И нашедшийся смутьян, нарушивший договоренность, долго на свете не задержался. Герцог подозревал, что к резонансному убийству приложили руку католики, которым не понравились уничижительные проповеди, обличающие их веру.
        Якоб невольно хмыкнул, вспомнив, что именно сын вытащил этого самого смутьяна из тюрьмы. Все-таки Фридрих еще мальчишка. Горяч, нетерпелив и старается подчеркнуть, что он уже взрослый. Пожалуй, путешествие поможет ему посмотреть на окружающий мир с другой стороны. Нужно только с женой посоветоваться. Она, разумеется, не будет против, чтобы Фридрих навестил своего дядюшку, но в известность ее нужно поставить. Наверняка она решит отправить вместе с сыном письма и подарки.
        Ну что ж. Раз Фридрих такой деятельный, пусть самостоятельно готовится к путешествию. Определяется с количеством сопровождающих, прикидывает маршрут и рассчитывает траты. Разумеется, напортачить ему не дадут, но пусть учится на своих ошибках. Пока еще может безболезненно их делать. Когда Фридрих станет герцогом, на него свалится совсем другой объем ответственности.
        И лучше, если наследник будет к этому готов.

        Глава 11

        Фридрих Кетлер
        Довыделывался! Похоже, даже железному терпению Якоба пришел конец. Отец решил отправить меня куда подальше. Типа, чтобы глаза не мозолил и узнал, почем фунт лиха. Нет, в самой идее путешествия ничего экстраординарного не было. Вояжи по европейским странам совершали многие наследники. А тут и ехать было относительно недалеко - предполагалось, что я навещу своего родного дядюшку, курфюрста Бранденбурга. И я даже был бы не против, честно, у него есть чему поучиться. Но не сейчас!
        На наступивший 1667 год у меня было слишком много планов. И никакие поездки в них не входили. Впрочем, я прекрасно знал, как решить эту проблему, - стоит привлечь на свою сторону матушку. И потянуть время. Пока не разрулю все, что я надумал, - с места не двинусь. Дело в том, что я уже отправил подсылов и к Стеньке Разину, и к Алексею Михайловичу. Не уверен, что мне удастся остановить восстание (насчет предотвратить и вовсе обольщаться не стоило). Но вот воспользоваться им в своих интересах я просто обязан.
        Хороших управленцев в колонию на мысе Доброй Надежды мы нашли, а вот лихих людей там явно не хватает. Это пока у нас с голландцами отношения хорошие. Но кто знает, как история повернется в дальнейшем. Не хотелось бы рисковать. Ну и на Тобаго не помешали бы люди, готовые дать пиратам отпор. Вдалеке от родных мест и родного языка поначалу казаки просто вынуждены будут сотрудничать. Ну а потом привыкнут. Сколько там Разин первоначально собрал в поход? Что-то около двух тысяч? Даже с учетом всех потерь, на два корабля хватит.
        Причем рассчитываю я в основном на простых казаков. Сам Степан, судя по историческим хроникам, натура противоречивая. И буйная. Спасибо, уже спас одного исторического персонажа. После Аввакума и связываться больше ни с кем не хочется. Тем более с таким человеком, которому кровь как водица. Захват разинцами Фарабата и то, что они там творили, - достаточное тому доказательство. Спасибо, не надо. Мне бы кого-нибудь более вменяемого. Такого, каким оказался Василий Ус. Серьезный, ответственный, и ухарей своих в кулаке держит.
        Вопрос был в том, как подать информацию. Не скажешь же, что будущее вижу. Артамон Матвеев подобного может не понять. А уж Алексей Михайлович тем более. Единственный шанс расправиться с восстанием до того, как оно разрастется - прижать казаков у Решта, после того, как их потрепал персидский хан. Это один из немногих моментов, когда на ситуацию можно повлиять. Дальше точка невозврата будет пройдена. И русский бунт, бессмысленный и беспощадный, нарисуется во всей красе.
        Не сказать, что я испытывал к незнакомым казакам какие-то особо сильные чувства. Просто, пожив в стране, где постоянно не хватает человеческого ресурса, я научился его ценить. И начал понимать папеньку, которому было глубоко параллельно на религиозные убеждения своих подданных. Между прочим, для XVII века это было небывалым прогрессом. И, кстати, мой дядюшка Фридрих, который Бранденбургский курфюрст, придерживался тех же правил. Впрочем, у него и проблемы были идентичные. Только нашу страну пощипали шведы, а его - тридцатилетняя война и куча всяких более мелких конфликтов.
        Словом, казнь людей казалась мне немыслимым расточительством. Да, да. Я сам офигел, когда понял, о чем подумал. Все-таки XVII век сильно на меня влияет. А может, и прошлая сущность Фридриха периодически просыпается. Сам-то я не кровожадный. Наверное. Во всяком случае, пока меня не вывели из себя. И могу поручиться - раньше не смотрел на людей как на ресурс. И спасение ради выгоды не рассматривал бы. Бр-р-р! Не нравится мне тот, кем я становлюсь. Не зарваться бы. И не оскотиниться.
        Жестокий XVII век диктовал свои правила поведения, и удержаться было сложно. Есть даже поговорка по поводу того, что самыми сложными испытаниями для человека являются огонь, вода и медные трубы. Я бы еще добавил и безнаказанность. Убежденность в том, что ты можешь делать все, что угодно, и тебе за это ничего не будет, серьезно срывает башню. Тем более что жизнь тех же крестьян ничего не стоила. Наследник герцога был обязан соблюдать внешние приличия, и на многие его выходки окружающие закрывали глаза.
        В принципе, я мог пропадать на охоте, заводить любовниц и играть в живых солдатиков. Мои хотелки ограничивались бы лишь суммой, которую герцог выделял бы на мое содержание. И то, надавив на жалость матушки, ее можно было бы увеличить. К счастью, мои проекты приносили достаточно денег, чтобы я мог обеспечивать собственные капризы и не клянчить денег у отца. Пусть это не были любовницы и охота, но на науку уходило как бы не больше финансов.
        А укрепление крепостей? Старые замки, построенные еще орденцами, постепенно ветшали, да и не соответствовали во многом новым методам ведения войны. Они плохо выполняли самую главную свою функцию - защищать. И с этим надо было что-то делать. Лучше, конечно, пригласить специалиста, но где его взять? Единственный, кого я знаю - это Вобан. Но он в данный момент при деле - уже занимается постройкой крепостей. А в этом году еще и несколько бельгийских крепостей заставит капитулировать. Понятно, что со столь ценным специалистом никто не расстанется. И переманить его вряд ли удастся.
        В свое время я читал книгу Вобана об атаке и обороне крепостей. Но когда это было? И кто ж мог знать, что мне это пригодится? А ждать, пока данная книга выйдет в этом веке, бесполезно. Ее издали уже после того, как Вобан помер. Так что приходилось насиловать свою память и обращаться к помощи специалистов калибром помельче. Отец всемерно поддерживал эту инициативу и подыскивал надежных людей, которые отвечали бы и за ход реконструкции, и за возможную оборону.
        Я, кстати, внимательно следил за этим процессом, вспоминая некоторые события все того же разинского восстания. Вот скажите, что нужно сделать с воеводой, у которого при приближении неприятеля не выстрелила ни одна пушка? Вообще ни одна? Нафиг нужен такой Унковский, который будет потом рассказывать всем желающим, что враг заговорил (!) все оружие, и что ни сабля, ни пищаль этого врага не берут. Вообще-то такое поведение - это как минимум подрыв боевого духа подчиненных. Немудрено, что Разин так долго бандитствовал. То, что он безусловно талантлив - этого не отнять. Но при должном внимании к нарисовавшейся проблеме со стороны Алексея Михайловича, подавление бунта было бы куда более быстрым и менее кровавым.
        Благодаря Артамону Матвееву, нам удалось организовать в Москве свое представительство. И теперь, пусть и с небольшим опозданием, до нас доходили самые важные новости. Отца, например, весьма умиротворила весть, что царских дочерей не спешили отдавать не только нам, но и никому другому. А мне гораздо интереснее было разобраться в том серпентарии, который организовался у трона Алексея Михайловича. Необходимо было понять, кто с кем и против кого дружит. А также наладить связи на будущее. Дорогое это занятие, скажу вам. Но если хочу в будущем хоть как-то влить на политику России, следует подсуетиться уже сейчас.
        В этом году Симеон Полоцкий только назначен придворным поэтом и воспитателем детей царя. Что-то мне подсказывает, что он вряд ли подвинется, чтобы поделиться с кем-нибудь таким удобным рычагом влияния. Да и Федор Алексеевич еще мал. Можно попытаться подлечить его от цинги и постепенно приучать к мысли, что Курляндия - хорошая страна, но вопрос в том, как пробиться через толпу таких же желающих.
        Ну, знаю я, что Ивану Михайловичу Милославскому повезет гораздо больше, чем Матвееву. Он сумеет остаться у трона, и будет влиять как на Федора, так и на Софью. И что? Что мне это дает? Милославский - очень богатый человек. Его дядя - начальник Приказа Большой казны. По сути, министр финансов. А в перспективе и сам Иван Михайлович эту должность займет. И что можно предложить этому человеку? Надеюсь только на то, что наши люди что-нибудь нароют на Милославского. Не компромат, так слабое место. Не шантажировать, конечно (еще чего не хватало, таких людей лучше не выводить из себя), но получить хоть какую-то возможность влиять.
        Я надеялся поймать Ивана Михайловича на тот же крючок, что и Матвеева - привязать его к бизнесу по строительству кораблей, только в России. Как бы ни был богат человек, от такого дохода он не откажется. Плюс, тут сыграют роль не столько деньги, сколько возможность выделиться перед государем. Алексей Михайлович давно пытается организовать постройку кораблей. Но пока дела идут ни шатко ни валко. Конечно, в ближайшее время спустят на воду «Орел», но это несопоставимо по сравнению с тем, сколько кораблей строит та же Курляндия. А лесов и народа у нас гораздо меньше, чем в России.
        У меня была вполне реальная цель - соломбальская верфь. Я читал, что она якобы еще во времена Бориса Годунова существовала. Однако посланные туда люди нашли только деревню под загадочным названием Терпилов стан. На Соломбальском острове были обширные сенокосы, а рыбный промысел приносил крестьянам неплохой доход. Не было там только вожделенной верфи. Так что если я решусь там строиться, придется начинать все с нуля. Люди и сырье должны обойтись дешевле, но страшно представить, сколько денег уйдет на взятки, прежде чем будет получено разрешение.
        Герцог, кстати, по поводу соломбальской верфи сомневался. Никак не мог точно посчитать, во что она нам обойдется. Зная, что вскоре будет заключено Андрусовское перемирие, надо посоветовать ему при нем поприсутствовать. И лично переговорить с Алексеем Михайловичем. Тогда никакой бюрократии не будет, проект сдвинется с места, да еще и получит правительственную поддержку. Разумеется, строить корабли будет вовсе не герцогство Курляндское и лично Якоб. А частное лицо. А то, боюсь, Польше это не понравится. Да и Швеция не обрадуется такому ходу. В общем, привлекать внимание к этому проекту не следует.
        В любом случае соломбальские верфи потребуют больших вложений. А казна, несмотря на доходы, не резиновая. Перефразируя знаменитого мультперсонажа, «деньги - довольно странный предмет. Когда они есть, то их сразу нет». Курляндия вела множество проектов, которые требовали немало трат. Особенно много поглощало восстановление городов и приведение их в нужный мне порядок. Наука, кстати, по степени разорительности стояла не на втором, и даже не на третьем месте. Но если бы ученые не приносили периодически «в клювике» прибыльных изобретений, герцог давно прикрыл бы эту лавочку. Его совершенно не интересовали абстрактные открытия, которые могли прославить ученого в веках, если на них нельзя было заработать денег.
        Словом, ученые, помимо своих изысканий, занимались чисто практическими проектами. И больше всего меня поразил Роберт Гук. Я, конечно, знал, что он великий ученый, но не подозревал насколько. Он явно был недооценен ни при жизни, ни после смерти. И мало соответствовал описанию современников. Несмотря на разницу в возрасте (Гуку было чуть больше тридцати), у нас сложились приятельские отношения, и я не заметил в его характере ни стервозности, ни склочности. Оказалось, что у нас с Робертом немало общих интересов - он увлекался изучением иностранных языков (вплоть до древнееврейского), прекрасно рисовал и играл на органе.
        Зная, что его «Микрография» станет бестселлером, я частично проспонсировал ее издание - на самой лучшей бумаге. И не прогадал. Книга произвела фурор. Особенно раскладывающиеся листы (в четыре раза больше размера самого фолианта) с гравюрами насекомых. Было невероятным, что Гук смог добиться подобного результата на том несовершенном оборудовании, которое было ему доступно. Однако куда больше меня поразили неопубликованные работы Роберта. Начиная с воздушного насоса, который он сделал для своего учителя Бойля. Мда. Ученые XVII века скрывают свои секреты, как гильдейские мастера. Вот только эффекта от этого никакого не будет. Время уже не то, чтобы удержать открытие.
        Ту же теорию вероятностей Паскаль и Ферма открыли совместно. А Гюйгенс методику решения изобрел самостоятельно, и опубликовал еще в 1657-м. Кстати, переписка Паскаля и Ферма до сих пор еще не издана, и Гюйгенс на коне. Так что прошло время для утаивания открытий. Сейчас, когда живет столько гениев, нужно наоборот трубить про свои изобретения, чтобы застолбить место в истории. А Гук, похоже, никогда этим не занимался. Впрочем, и другие не слишком стремились осчастливить окружающих плодами своей гениальности. И я уже начал с этим бороться, выпуская научный журнал, брошюры и ведя активное сотрудничество с другими научными обществами и университетами.
        Ученые, которых я начал трясти на тему неопубликованных работ, преподносили один сюрприз за другим. Например, я выяснил, что Ньютон уже изобрел свой закон всемирного тяготения (точнее, его прообраз). А про его научный труд, излагавший основы анализа, я даже не слышал[16 - Ньютон и на самом деле почему-то его не опубликовал. Труд нашли спустя триста лет.]. А Гук вообще потряс меня до глубины души. Он принес… карманные часы. Нет, вы представляете?! Я столько лет пинал Гюйгенса, чтобы он предоставил мне удобоваримый результат, а тут уже все изобретено! Причем часы мало того что хорошо работали, они имели минутную и секундную стрелку. Интересно, и почему я об этом никогда не слышал? Про Гюйгенса читал в свое время. И восхищался. Для конца XVII века карманные часы - это реально круто. А про Гука - ни слова[17 - Гук тоже страдал тем, что не публиковал свои работы. Когда Гюйгенс подал патент на карманные часы, Гук пытался отсудить свое первенство, но попытка не увенчалась успехом, поскольку документы (протокол заседания Лондонского королевского общества, на котором Гук представлял свою работу) были
утеряны. Нашли их относительно недавно (в 2000-х).].
        Оказалось, что Роберт изобрел карманные часы еще в 1658-м. А еще он закончил с изобретением первого отражательного телескопа. Правда, Гук сильно сомневался в необходимости публиковать свои труды. У него была мечта - издать сразу глобальную работу, в которой он соберет свои знания. Пришлось немало потрудиться, чтобы его переубедить. Нафига мне нужны в будущем конфликты Гука и Ньютона при оспаривании первенства изобретений? Придумал - издай. Пусть даже статью в нашем научном журнале. Я обязал всех ученых знакомиться с нашей периодикой. Так что заявить потом «не читал и не слышал» не выйдет. И ссылку на первоисточник делать придется[18 - На самом деле, противостояние Ньютона и Гука в реальной истории - это целая эпопея. Феерическая. Гук оспаривал первенство многих ньютоновских открытий. Кто прав - за давностью лет не слишком понятно. Оба утверждали, что просто не публиковали уже сделанные открытия. Конфликт зашел так далеко, что став президентом Лондонского королевского общества, Ньютон уничтожил все портреты Гука. Те, что мы видим сейчас - реконструированы намного позже, по воспоминаниям
современников.].
        Следующим логичным шагом было озаботиться патентами. Однако оказалось, что все не так просто. К своему удивлению, я выяснил, что того патентного права, к которому привык, в XVII веке не существует. От слова «совсем». А то, что было, не могло устроить ни одного нормального человека. Выдача патентов была прерогативой королевской власти и рассматривалась как милость правителя. Такая своеобразная подачка вассалу. Причем в каждой стране условия патентов были разными. И, разумеется, никто не собирался соблюдать права подданного чужой страны. Наоборот. Промышленный шпионаж цвел и пах.
        Единственный выход, который я видел, состоял в популяризации науки. Я даже начал этим заниматься, издав свою версию «Детей капитана Гранта». Но вообще я равнялся на книги Александровой и Левшина, которыми зачитывался в детстве. Эпопею про приключения Нолика я брал в библиотеке раз десять, что весьма способствовало моему увлечению точными науками. Вот и тут мне хотелось создать нечто, что перешагнет через упирающихся королей. Я не могу заставить окружающих соблюдать патентное право. Но я могу донести до максимального количества читателей имена изобретателей и суть их открытий.
        Ну а за новыми открытиями дело не станет. Обсерватория достраивалась, телескопы совершенствовались, а специально для изысканий Гука была построена высокая башня с лабораторией на самом верху. Однако Роберта хватало и на другие проекты. Он активно включился в процесс возведения по новому проекту Митавы и других городов. Роберт даже создал и возглавил специальную комиссию, занимающуюся эти вопросом. И архитектором он оказался ничуть не хуже, чем ученым. По его многочисленным проектам строились и дома, и церкви.
        Мда… не хватает в XVII веке Интернета. Книг мало, они довольно дороги и доступны далеко не каждому. Поэтому, кстати, я решил издавать брошюры. И читателям удобно, особенно студентам, и самим ученым полезно. В них проще вносить правки и их легче собрать в единый научный труд. Некоторые искренне удивлялись, когда им приносили на согласование черновой вариант, созданный из их же статей. Но народ быстро распробовал такую подачу материала, и вскоре моему примеру последовали Париж и Лондон. Я, кстати, заказывал для Курляндской Академии их работы и, по договоренности с авторами, издавал дополнительное количество экземпляров. Типография в Митаве работала на полную мощность.
        Ну и научные связи крепли, не без этого. К концу 1667 года разгорелась дискуссия по поводу единой метрической системы. Вбросил идею, разумеется, я. Иначе до такой простой мысли никто не додумался бы до XVIII века, как это и было в моей реальности. Однако мне и в голову не приходило, что разразится целая научная война, поскольку каждая страна хотела привязать систему мер к своим особенностям. Чувствую, в этой реальности метр и килограмм будут совсем не те, к которым я привык.
        Впрочем… пусть хоть какие-то будут! Все эти пуды, футы, мили, лиги… запутаться можно. Да что говорить, если даже одна и та же мера длины была весьма приблизительна. А ведь единые стандарты могут упростить международную торговлю. Да и просто - удобно же! Я, например, в Курляндии потихоньку ввожу подобную систему. Пусть и по местным стандартам длины, но приведенную к единому знаменателю. Чтобы локоть в Гробине не отличался от локтя в Митаве. И стандартные образцы были разосланы по всей стране с объяснительными письмами. Ну а проверяющие периодически шерстили рынки и ярмарки. Учитывая, что штрафы за обман герцог ввел зверские, желающих проигнорировать приказ нашлось немного.

        Якоб Кетлер
        Изобретательности наследника можно было только позавидовать. Он всеми силами пытался оттянуть свой визит к дядюшке. Даже герцогиню на свою сторону перетянул. Причем почтительный сын вовсе не отказывался от путешествия. Напротив. Активно готовился к дальней дороге и постоянно находил недоделки и неувязки, которые мешали ему отправиться в путь. А всего-то и сопровождения - два десятка мальчишек, которых Фридрих выдрессировал, трое взрослых, которые будут за ними присматривать, и трое слуг во главе с Отто.
        Сам Якоб, правда, в свое время путешествовал намного скромнее. Однако наследник за свои деньги может тащить за собой хоть всю армию. И его желание понятно - если уж учиться у дядюшки, то не в одиночестве. Курфюрст Бранденбургский успешно воевал. И не менее успешно занимался политикой. Так что не откажет поднатаскать и племянника, и его войско. Слава о наследнике, как о человеке, который увлекается наукой, музыкой и живописью, распространилась по всей Европе. Да и как писатель он стал популярен. Так что дядюшка давно хочет познакомиться с племянником.
        - Ты хотел меня видеть, отец?
        Якоб только вздохнул, глядя на сына, активно не желающего следовать последней моде. Герцогиня уже несколько раз выговаривала ему за неподобающие наряды, но Фридрих только мило улыбался и делал по-своему. Наследник ненавидел кружева, напрочь отказывался носить парики и слишком коротко стригся. Вот и в этот раз его наряд не отличался ни пышностью, ни вычурностью. Высокие сапоги, узкие штаны и укороченный камзол. Ткань, конечно, дорогая, но вышивки и драгоценностей минимум.
        - Переоденься прежде, чем покажешься на глаза своей матери, - вздохнул Якоб, жестом предлагая сыну сесть. Тот едва заметно скривился, но послушно кивнул. - Хочу обсудить с тобой поездку к твоему дяде. Ты слишком долго ее игнорируешь.
        - Я готовлюсь, - возразил Фридрих. - Мне хотелось бы опробовать в дороге несколько своих новинок, но некоторые требуют доработок.
        - Именно поэтому ты затеял пошив новой формы для своего отряда? - насмешливо поинтересовался Якоб.
        - Ребята быстро растут. Им все равно нужно было менять форму. Вот я и решил попробовать новый вариант. В том числе и парадный. Все-таки я поеду с официальным визитом.
        - А оружейники над чем хлопочут?
        - Новое оружие! Вы не представляете, отец, какой шедевр выдало семейство Исаевых! Достойные продолжатели своего предка! Они усовершенствовали ружье Кальтхофа и получили пятнадцать выстрелов подряд[19 - Ружье конструкции Кальтхофа, выполненное неизвестным мастером и рассчитанное на 15 выстрелов, хранится в Эрмитаже. Так что данное изобретение вполне укладывается в реальность.]!
        - Дорого, конечно? - вздохнул Якоб.
        - Дорого, - признал наследник. - Пока всего сорок штук изготовили. Десяток оставлю вам, а остальные заберу с собой. Будем испытывать.
        - Ну, про новые полевые кухни ничего тебе говорить не буду. Сам убедился, насколько много пользы они приносят, - признал герцог. - А студентов с собой зачем берешь?
        - Так всего пять человек. Тех, кто на лекарей учится и большие надежды подает. Четверо с последнего курса и один выпускник, который год практиковался под руководством Бартолина. Тот, после успехов с оспой, и другие заболевания вознамерился искоренить.
        - Да, слышал, ему Левенгук с Мальпиги очень помогли. Обещают чуму победить. Веришь в это?
        - Ну, насчет чумы не уверен, - честно признался Фридрих. - Хотя кое-какие подвижки по предотвращению эпидемий есть. Ученые считают, что заразу разносят крысы. И что причиной множества эпидемий является грязь.
        - То-то гляжу, ты больно рьяно взялся за соблюдение чистоты. Но я тебя могу только поддержать. Митава стала такой прекрасной, какой никогда не была.
        - Вы же знаете, отец, простые люди не всегда понимают устремления, направленные в будущее. Они живут одним днем. Большинство из них неграмотные и объяснить им существование открытых Левенгуком анималькуль просто бессмысленно.
        - Да даже ученые не сразу поверили, - невольно улыбнулся герцог, вспомнив, как Курляндскую Академию навестили представители сразу нескольких научных сообществ Европы. Оказалось, что Левенгук еще и линзы научился делать особые. Увеличивающие так, как остальным не снилось. Впрочем, после серии опытов ученым пришлось признать правоту Антони. И заплатить немало денег за приобретение линз его работы.
        - Поэтому я и посчитал, что штрафы в качестве наказания подействуют лучше всяких объяснений. Тем более что в Митаве организована специальная служба, которая собирает мусор в установленных местах и сжигает его в яме за городом. И служба золотарей исправно работает, так что незачем нечистоты из окон выливать. Помимо штрафа, кстати, провинившийся вынужден мыть весь загаженный участок улицы, - пояснил Фридрих.
        - А если учесть, как бдительно следят за этим развлечением соседи, уклониться от наказания не удастся, - кивнул Якоб. - Но я так и не понял, зачем тебе студенты-лекари. Думаешь, им будет в дороге работа?
        - Конечно! Такой простор для исследований! Ведь однажды лекарям придется сопровождать в походе настоящую армию, чтобы вовремя оказать помощь раненым. Так пусть тренируются в мирное время. И я заодно посмотрю, насколько быстро лекарский обоз будет следовать за основными силами, не будет ли он нас тормозить, как и обоз с припасами.
        - Я бы больше волновался за карету с подарками, которую организовала твоя матушка, - вздохнул герцог и невольно улыбнулся, глядя на то, как меняется выражение лица Фридриха.
        - Их уже целая карета? - ужаснулся он.
        - Если будешь медлить, наберется и на обоз, - пригрозил герцог. - А я и слова не скажу, поскольку продвигать торговлю нужно. Сам знаешь, времена сейчас не слишком удачные. Французы, вон, свои таможенные тарифы резко повысили. А царь московитский решил ограничить права иностранных купцов в своей стране.
        - Ну, с Алексеем Михайловичем вроде бы удалось договориться?
        - Да. Удачно я поприсутствовал на подписании Андрусовского перемирия. Строительство кораблей на соломбальских верфях - вопрос решенный. И от налогов поначалу это предприятие освобождено будет, и документ грозный имеется, который приказывает препятствий нам не чинить. А вот в правах Алексей Михайлович наших торговцев урезал. Пусть не так, как иных, но все же.
        - А русские купцы за сотрудничество откуп неимоверный требуют?
        - Такой, что чуть ли не даром им товар отдавать надобно! - возмутился герцог.
        - Возьмем свое в других странах и на других товарах, - сжал губы Фридрих.
        - Никак ученые твои очередную новинку изобрели? - оживился Якоб.
        - Вот, отец, посмотрите. Думаю, женщинам это понравится. Не каждая, даже очень богатая дама, может расшить платье бриллиантами. А это более доступный вариант, - пояснил наследник и высыпал на стол горстку прекрасно ограненных и сверкающих камней.
        - И что это? - покрутил в руках герцог блестящую вещь.
        - Это итог экспериментов со стеклом и хрусталем. Издали от бриллиантов не отличишь. В принципе, им можно придавать цвет, но над этим мы пока работаем.
        - Думаю, ты недооцениваешь стоимость этой придумки, - хмыкнул Якоб. - Но полагаю, герцогиня тебя просветит. Иди, переоденься, она ждет тебя к ужину.

        Фридрих Кетлер
        Да ладно, я и не надеялся, что мне удастся долго избегать путешествия. И так протянул, сколько мог. Но у меня действительно были дела, которые требовали срочного решения. И как бы отец ни посмеивался, военная форма была действительно важной. Да я почти год убил на то, чтобы изобрести одежду, которая одновременно и меня бы устраивала, и для XVII века не казалась бы слишком экстравагантной. Полевую форму для моих ребят шили по образцу XXI века, а вот над парадной следовало потрудиться.
        Мне нравились мундиры XIX века. С воротником-стойкой, двубортные, строгих линий. Однако чтобы получилось хоть что-то похожее, потребовалось перебрать несколько видов тканей. Поскольку цветами Курляндии были белый, красный и черный, два последних я и выбрал в качестве цветовой гаммы. Черный, разумеется, был основным. Красный был обозначен только широкой полосой между двумя рядами золотых пуговиц. Плюс эполеты, плюс золотое шитье по вороту, и получился вполне себе представительный наряд. Ну а на голову пришлось изобретать нечто вроде пикельхаубе. Нарисовать-то эту каску я нарисовал по памяти, но от рисунка до конечного экземпляра полегло немало неудачных заготовок. Ну и да, пришлось согласиться на плюмаж. Поскольку раз уж я отнял у народа кружева и ленты, то должен же оставить хоть какую-то компенсацию?
        Мой собственный наряд отличался от остальных отсутствием красного цвета, увеличенным количеством золотой вышивки на груди и отсутствием верхней пуговицы. Изначально планировалось, что хоть там-то будут кружева, но я настоял на шейном платке (в качестве уступки выбрав материалом самый дорогой шелк). Еще в прошлой жизни моя благоверная была буквально помешана на всяких узлах типа «Двойных Виндзоров» и «Четверок». Так что пришлось поневоле выучить. Последний вариант, кстати, к моей новой форме очень подходил. Ну а в качестве компромисса шейный платок украшала заколка с бриллиантом.
        Собственно, именно этот наряд я и решил опробовать на матушке. Не сказать, что она пришла в восторг, но и возмущаться не стала. Особенно после того, как поставила условие, что на ближайшем балу я появлюсь в приличествующем случаю наряде. Я пообещал. Ну а после того как я подарил ей довольно большую шкатулку со стразами, она и вовсе пришла в хорошее расположение духа. Ну, примерно на это я и рассчитывал, когда подтолкнул изобретение. Собственно, от того хрусталя, что мы уже производили, до этого украшения - один шаг. Ну а хорошая огранка придала конечному продукту вид драгоценных камней.
        Конечно, повозиться пришлось. Хорошо, что мы давно уже обзавелись ювелирами - еще когда начали делать рамы для зеркал. Поскольку сами зеркала были очень дорогостоящим предметом, доступным далеко не каждому, их оформление тоже должно было быть на уровне. Для ювелиров это оказалось хорошей практикой. Собственно, в XVII веке существовало уже несколько видов довольно сложных огранок - мне, например, нравилась «огранка Мазарини». Поэтому я думал, что с изготовлением стразов никаких проблем не возникнет. Однако повозиться пришлось, поскольку оказалось, что камни и хрусталь гранят по-разному.
        Герцогиня, получив обещание, что ей предоставят новоизобретенных блестяшек ровно столько, сколько она захочет, успокоилась, перестала на меня наседать и с легким сердцем благословила в путешествие. Ну и наказов, конечно, надавала, не без этого. Такое впечатление, что ей хотелось доказать братцу, что она тоже не в глухом углу живет, и что Курляндия - процветающая держава. Хотя, по-моему, это уже никому особо доказывать не нужно. С тех пор, как наше Научное общество начало активно публиковать работы своих членов и вести переписку с учеными других стран, Курляндия у многих на слуху.
        Одно время я опасался, что такая слава привлечет ненужное внимание. И соседи решат пощипать растолстевшего гуся. Однако Якоб не желал вторично наступать на грабли и не светил доходами. Наоборот, у его приближенных складывалось впечатление, что в казне никогда не бывает денег. Особенно когда маменька жаловалась, что приходится ограничиваться в количестве балов. Будучи не раз обманутым и преданным, герцог никому не доверял. И теперь никто, кроме него самого, не видел полной картины того, что происходит в Курляндии. А Якоб поощрял рассуждения о том, как много уходит средств на восстановление страны и как чудовищно расточителен наследник, спускающий все деньги на Академию и на свои развлечения.
        В последнее охотно верили. И очередным подтверждением этому стала моя поездка к дядюшке. Где это видано - тащить с собой столько народа для рядового визита? Ну да, одна только карета с подарками (больше напоминающая поставленный на колеса вагончик) чего стоила. А был еще обоз с провиантом, лекарский обоз и две полевые кухни. Я бы еще и пушки прихватил, чтобы испытать их в полевых условиях, но меня бы тогда никто не понял. А жаль. Поэкспериментировать с ними очень хотелось.
        Нужно сказать, что с оружием, наконец, у меня наметился прорыв. И существенную помощь в этом оказало ружье Кальтхофа, приобретенное за бешеные деньги. Пока я его не увидел, не мог поверить, что уже существует магазинное ружье. Мастер расположил магазин для пороха и пуль в середине ружья под замочной частью. Заполнение ствола оружия порохом и пулями из двух каморных магазинов производилось при движении вверх-вниз специального рычага. При этом затравочный порох подсыпался на полку, закрывалась крышка и взводился курок. Исаевы его доработали, додумались до системы братьев Клетте, расположив в прикладе магазины для пуль и пороха, и в результате я имел скорострельное оружие! Дорогое, сложное в использовании, но имел! И пока мне не удастся изобрести унитарный патрон, ничего лучшего не предвидится.
        В общем, я удовольствовался полученным результатом (хотя это не значит, что отказался от дальнейшего совершенствования). А потом еще и про штык вспомнил. На данный момент имелись только багинеты с тонкой рукоятью, которая вставлялась в ствол ружья. По понятным причинам, меня это не устраивало. Поэтому мой вариант штыка приобрел привычный z-образный изгиб и был прикреплен к стволу. Вроде бы данный девайс к концу XVII века появился. Так что если я и опередил время, то немного.
        Пушки, кстати, тоже были усовершенствованы. Для начала вертикально-сверлильные станки сменились горизонтально-сверлильными. В первом случае сверло находилось под значительным давлением оседающего на него ствола и очень часто ломалось. В результате заготовка оказывалась испорченной, и деньги вылетали в трубу. При горизонтальном же расположении ствол надежно крепился на специальных салазках, а сверло, не испытывая излишних нагрузок, позволяло оперировать режимами механообработки в широком диапазоне, что значительно улучшало качество обработки.
        Хотя самый большой геморрой, конечно, был с обработкой орудийных цапф[20 - Выступы ствола, которыми орудие крепится к лафету.]. На это «удовольствие» уходило пять, а то и шесть дней! К счастью, мне помог Гук, и у нас появилась машина для обточки цапф, действовавшая от водяного колеса. Убедившись, что данное изобретение способно обрабатывать до пяти орудийных стволов в сутки, в процесс тут же вмешался герцог, который стал брать заказы от соседей. Мда. Если бы меня спросили, кто успешнее всех сумеет продать снег зимой, я поставил бы на папеньку все свои карманные деньги.
        Разумеется, одними только станками дело не ограничилось. Я стал продвигать идею стандартизации орудий. Новые ружья делались по моему заказу уже с нужными характеристиками, а вот с пушками пришлось повозиться. Идея стандартизации веса ядер и зарядов показалась окружающим слишком революционной. Ну а жесткая дрессировка расчетов и вовсе возвела меня в ранг самодуров. Но я, не обращая внимания на всякие глупости, работал над прицельными приспособлениями. А гонял, кстати, не только пушкарей, но и пехотинцев, введя трехшереножный строй и мерный шаг.
        Курляндское войско потихоньку росло, хотя назвать это армией по-прежнему язык не поворачивался. Слишком мало было порядка, о единообразии приходилось только мечтать, да и в эффективности я был не уверен. Мои ребята выглядели гораздо более слаженными. И я надеялся, что дядюшка выделит пару опытных вояк, чтобы погонять нас должным образом. Тех, кто воевал с не самыми последними армиями Европы и умудрялся побеждать. Ну а во время путешествия я посмотрю, что творится в стране, в каком состоянии наши границы и не бесчинствуют ли бандиты. Благо никто не заставлял меня постоянно тащиться рядом с медленно ползущим обозом.
        Путешествие в XVII веке само по себе занятие долгое. Но телеги превращали его в невыносимо занудное мероприятие. Так что я периодически отрывался (разумеется, с небольшим сопровождением), заезжал в города и деревушки и интересовался местной жизнью. Да и мой Пепел унылого передвижения не одобрял. Арабский конь, когда-то подаренный мне на день рождения, вырос и стал надежным спутником. Поскольку я сам за ним ухаживал, то сильно привязался к Пеплу. И порой мне казалось, что мы понимаем друг друга без слов.

* * *

        Когда мы, наконец, добрались до дядюшки, я облегченно вздохнул. Определенно, длительные путешествия в XVII веке предпринимать не стоит. С тоски позеленеешь. Возможно, на меня влияют воспоминания о XXI веке, и понимание, что это расстояние можно было бы преодолеть за несколько часов. И главное, занять себя было абсолютно нечем, кроме охоты и визитов в находившиеся рядом с дорогой города и деревни. Даже если пересесть в карету, учитывая тряску, читать и писать было просто невозможно.
        Выход был один. Я (вместе с охраной, разумеется) обгонял процессию, останавливался в заранее условленном месте встречи, и там уже находил себе дело. В основном писал новую книгу, поскольку запала в мою голову мысль сделать точные науки доступными и увлекательными. Да и вообще мне хотелось удержать появившуюся благодаря моим прошлым произведениям моду на нового литературного героя - ученого, исследователя, авантюриста и мастера. Высмеять полуобморочных изнеженных селадонов, закатывающих глаза и заламывающих руки. И идеально это было делать на противопоставлении - закинуть обоих в опасную ситуацию, из которой нужно выбраться.
        Я даже небольшой комикс в книжке нарисовал, позаимствовав образ иностранца из старых советских мультфильмов. Такое тощее, тонконогое нечто, носящее парик больше себя самого и утопающее в кружевах. По замыслу это чудо, куртуазно раскланиваясь, так запуталось в собственных ногах, что завязало их в сложный узел и шлепнулось на пол. Рисунки уместились на одну страницу, но результат вышел неплохой - Отто, увидевший плоды моего творчества, долго смеялся.
        Но даже это не могло полноценно скрасить дорогу, так что когда мы добрались до места назначения, я облегченно вздохнул. А когда избавился от кареты, набитой подарками, - то и повеселел. Дядюшка, надо сказать, дарам обрадовался. И что-то у меня сложилось такое впечатление, что с финансами у него не очень. Да и вообще Бранденбургского курфюрста я как-то немного иначе представлял. Более мужественным и суровым. А передо мной стоял уставший мужчина, выглядевший не на свои 48, а как минимум на шестьдесят. Немного оплывший, грузный, с узкими усиками и вьющимися светлыми волосами до плеч. Ну, не парик, и то радует.
        А вот супруга у него была ничего так, симпатичная. Плоская, правда, как доска. Фридрих женился на ней недавно, летом 1668-го, невзирая на ее вдовство и на то, что прошлый ее брак оказался бездетным. Мда. Старая песенка о том, что «даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца» оказалась права. Доротея София смогла. И недовольной не выглядела. Ну и подарки ей тоже понравились, не без этого. Зеркало - это незаменимая для женщины вещь.
        Я и кузенам своим несколько интересных вещей прихватил. В качестве наследника мне был представлен 13-летний Карл Эмиль, которому был подарен экспортный вариант нашего ружья. Упрощенной конструкции, рассчитанный всего на четыре выстрела подряд, но зато изукрашенный до невозможности. Разумеется, с нетерпением дождавшись окончания нудной официальной церемонии, наследник утащил меня пробовать новую игрушку. Еле его притормозил, чтобы остальным детишкам подарки раздать в виде шикарной лошади-качалки и нескольких настольных игр.
        Надо сказать, мое первое впечатление о, мягко говоря, небогатом дворе курфюрста находило все больше и больше подтверждений. Фридрих хоть и сумел добиться независимости Пруссии, но абсолютную власть так и не получил. И дворяне, и горожане не торопились менять свои привычки. И в результате курфюрст оказался так же стеснен условностями, как и мой отец. У Якоба даже положение было немного лучше - часть земель у нерадивых подданных он выкупил. А тут на каждый чих нужно оглядываться, опасаясь спровоцировать недовольство.
        И, кстати, даже такие старания оказались напрасными. Славные старые традиции поступать не в интересах государства, а как левая пятка прикажет, многим подданным курфюрста казались привлекательными. Причем настолько, что неожиданно организовался бунт. Сословия периодически отказывались присягать своему сюзерену и искали сближения с Польшей. А на сей раз оппозиций сложилось сразу две. Во главе городской встал Иероним Роде из Кёнигсберга, а во главе дворянской - фон Калькштейн[21 - В реальности это произошло в 1663 году. Я сдвинула событие, чтобы ГГ набрал военного опыта (не сразу против профессиональной армии) и опыта подавления оппозиции.].
        Мог ли я упустить такой момент? Разумеется, нет. И вместо драгоценного племянника в гостях у курфюрста оказался благородный наемник. А что? Петру нашему Алексеевичу можно простым бомбардиром представляться, а мне нет? Главное, что официально Курляндия никакого участия в этом бардаке не принимает. А мое желание получить немного боевого опыта дядюшка одобрил. Тем более что командование мне все равно никто не доверит. Мало мне наблюдателей от отца, так еще и Фридрих своих приставил. И солдат своих дал полтора десятка. Для того чтобы противостоять небольшим отрядам бунтовщиков, этих сил было вполне достаточно.
        Как я представлял себе бунтующих горожан? Вилы, сделанные из кос пики, дубины. Ну, может быть, один мушкет на десять человек. Однако столкнулся я с совершенно иной картиной. У оппозиции было не только огнестрельное оружие, но и пушки. Целых две. Так что мне сильно повезло, что о военной тактике и стратегии эти типы не имели никакого представления. И что среди них не оказалось своего Суворова. Собственные действия, если честно, я могу оценить только на «удовлетворительно».
        Все-таки играть в солдатики и оказаться на реальном поле боя - это очень разные вещи. И мне очень-очень повезло, что я столкнулся не с профессиональной армией. Было время немного прийти в себя, понять, что происходит, и принять несколько решений по дальнейшим действиям. Мои кураторы, уже имеющие представление о возможностях моих ребят, план одобрили. И, скажу я вам, новые ружья произвели на противника впечатление. Настолько сильное, что морально подавленная оппозиционная армия стала понемногу разбегаться.
        Но если горожан удалось хорошенько припугнуть, то дворяне оказались не из робких. И мне не раз и не два пришлось пожалеть, что я не прихватил с собой пушки. Просто… ввезти их можно было только как подарок (иначе не поймут, а то и заподозрят в нехороших намерениях), а делать подобные подарки жаба давила. Даже меня. Что сказал бы на такое предложение папенька - я и представить боюсь. Так что пришлось пользоваться тем, что предоставил Фридрих. Не впечатлило, если честно.
        Несмотря на некоторые трудности, небольшая военная кампания оказалась довольно успешной. Бунтовщиков потихоньку прижали к ногтю. А у меня с каждым новым сражением командовать получалось все лучше и лучше. Ну и какими бы дворяне ни были храбрыми, в идиотизме их сложно обвинить. А то, что выступать против моих ребят, вооруженных скорострельным оружием, смерти подобно, скоро дошло до всех. Какой-то надутый хлыщ даже начал вопить, что это, типа, не благородно. Ну да, конечно. Может, мне дуэль тут устроить, как последнему идиоту?
        К сожалению, частые победы - это не только опыт. Тут еще и головокружение от успехов может наступить. Сколько потом анализировал свой поступок - так и не смог понять, чего вдруг меня понесло. Неужели возрастная бесшабашность в голову вдарила? Или прошлая сущность тела проснулась? Как-то неприятно было признать, что это я сам по себе такой идиот. Ну куда, куда меня понесло? Обычный бой, азарт, отступающий противник… и мне словно вожжа под хвост попала. Я бросился преследовать врага.
        Ну, знаете, в лучших чапаевских традициях. Командир впереди, на лихом коне. Понятно, что ничем хорошим такая авантюра закончиться не могла. Некоторые дворяне, выступившие против своего сюзерена, участвовали в различных европейских заварушках. И, в отличие от меня, имели очень большой опыт боевых действий. Так что сумели и заманить зеленого щегла, поддавшегося азарту, и дать отпор. Если бы не скорострельные ружья - там бы я и лег. Но и без того мой идиотизм дорого мне обошелся.
        Пятеро убитых, множество раненых, да и сам я еще легко отделался - несколько царапин, сломанный нос и выбитый зуб. Повоевал, блин!
        Хорошо хоть среди погибших не было никого из моих мальчишек.

        Глава 12

        Я пробыл у дядюшки гораздо дольше, чем планировал. Во-первых, ждал, когда несколько моих ребят оправятся от ранений (к счастью, легких), а во-вторых, курфюрст Бранденбурга закатил бал. Ну… не то чтобы я надеялся увильнуть от этого процесса, но многочисленные кандидатки на роль моей любовницы (а то и супруги) раздражали. Прежде всего, своей бесцеремонностью. Понятно, что они видели перед собой юного наследника. Но это же не означает, что я полный придурок! Хотя то, что папенька своевременно занялся моим сексуальным воспитанием, радовало. На прижимающихся дам я реагировал не так остро.
        Ну а «случайные» демонстрации различных частей тела и вовсе смешили. После того, что я видел в XXI веке, эти попытки соблазнения выглядели до тошноты консервативными и скучными. Хотя, конечно, странно было бы ждать от обычного бала присутствия стриптизерш на шесте. В общем, мое и без того отвратное настроение (из-за собственного идиотского поведения во время боя) испортилось окончательно. Вынужденный влезть в «пристойный наследнику герцога» наряд и исполнять манерные танцы, я думал только о том, как бы отсюда побыстрее свалить.
        Возвращение домой было невеселым. Дядюшка Фридрих отметил мой героизм, но мне самому было тошно от собственной глупости и порывистости. Отвлекало только написание книги. Отто, которому очень понравились мои веселые рисунки, дал неплохой совет - сделать несколько страничек-комиксов внутри повествования. И работа над ними прибавляла настроения. А вдохновение переполняло: пока герой-в-кружевах падал в обмороки и читал высокопарные признания, добиваясь любви дамы, герой-авантюрист брал штурмом балконы. Внешность последнего была мною нагло позаимствована у очень молодого Тихонова[22 - Такого, каким он был, например, в фильме «Дело было в Пенькове».].
        Еще одним развлечением было посещение местных трактиров. Изначально у меня была вполне благая цель - герцог производил довольно много водки, и мне хотелось понять, как обстоят дела с алкоголем в Курляндии. И заодно прикинуть, будут ли пользоваться спросом настойки. Та же Франция прославилась своими винами. Да и у других стран свои фирменные алкогольные напитки существовали. Почему бы Курляндии не заиметь какой-нибудь оригинальный продукт? Пусть пока только на экспорт?
        Однако поскольку я отрывался от основных сил, чтобы посетить деревню или город, в сопровождении не только охраны, но и пятерки пацанов, исследования порой приобретали вид дегустации. Пацаны, почувствовав себя взрослыми, стремились доказать это самыми глупыми способами. Я особо не препятствовал, понимая, что дурную энергию надо куда-то девать (тем более, что сменяющиеся более взрослые охранники были всегда трезвыми и всегда настороже), но и активного участия не принимал. Я и в прошлой жизни со спиртным встречался редко и в небольших дозах, и в этой жизни намеревался вести себя точно так же.
        Вот насчет курева - это да. Был грех. Дымил как паровоз. Но когда в доме появился ребенок, решил бросить. А вспоминая, как мне тяжело далось избавиться от вредной привычки, в своей новой жизни я решил вообще к куреву не притрагиваться. Тем более что в XVII веке это гораздо более вредное дело, чем в XXI веке.
        Словом, основным моим развлечением было смотреть, как ведут себя мои парни под градусом, и делать себе соответствующие пометки. Надо сказать, узнал я о своих ребятах много нового. Если в трезвом виде они меня несколько опасались и старались выглядеть прилично, то в поддатом состоянии многие показали свое истинное лицо. И не сказать, что мне оно понравилось. Из двадцати ребят, которых я уже целенаправленно таскал по различным питейным заведениям, держать язык за зубами даже в пьяном виде могли только трое.
        Не то чтобы мальчишки были совсем безнадежны, но хвастовство может в один неприятный момент серьезно аукнуться. И не факт, что повзрослев, болтуны изменятся в лучшую сторону. А это было плохо. Вообще-то я рассчитывал набрать новых ребят и начать их обучать. А из уже обученных делать нечто среднее между разведкой и дипломатическим корпусом. Но для того, чтобы хотя бы половина ребят была способна выполнить нужное задание, их следовало еще гонять и гонять. Так что периодически устраивал выволочки и проверки.
        Однако самое интересное случилось уже недалеко от Митавы. Очередное питейное заведение оказалось настолько приличным, что удивился даже я. Непривычная чистота, обалденно вкусная еда и сногсшибательная выпивка. Глядя на изумленные физиономии ребят, сделавших первые глотки, я решился опробовать местный алкоголь, и не прогадал. Это была песня! Нечто мягкое, без сивушной отдушки, явно настоянное на множестве трав и изумительно пьющееся. Не знаю, как это сделано, но рецепт нужно купить за любые деньги! Некоторые мысли, похоже, и вправду материальны. Не успел я подумать об эксклюзивном курляндском алкогольном продукте, как нашел кандидата на эту должность.
        Разумеется, я захотел познакомиться с производителем этого шедевра. И тут меня ждала еще одна неожиданность. Сопоставимая с ударом в солнечное сплетение. Дух вышибло примерно так же. Изготовителем понравившегося мне напитка оказалась 20-летняя красавица, от вежливой улыбки которой мои мозги отчалили в неизвестном направлении. Шикарная шатенка с аппетитными выпуклостями была просто неправдоподобно хороша. Бархатные карие глаза, нежная алебастровая кожа, пухлые губы, тонкий румянец и запах свежескошенных трав… Сформулировать первое внятное предложение я смог только через несколько минут.
        Выяснилось, что передо мной вдова (ничего удивительного, если учесть, что в XVII веке приняты ранние браки, а возможность погибнуть предоставляется чуть ли не на каждом шагу), что зовут ее Гертруда, и что понравившаяся мне настойка сделана по старому семейному рецепту. Тяжеловесное имя девушке не подходило совершенно. У меня Гертруда ассоциировалась с крупной теткой, которая при желании может хобот слону оторвать. Хотя… с именами в данную эпоху дело вообще обстояло не очень. Меня назвали Фридрихом в честь дяди, который оставил отцу Курляндию. А в Пруссии, насколько я помню, несколько поколений этих Фридрихов было.
        Однако гораздо больше меня удивило не имя, и не семейное положение девицы, а ее нежелание воспринимать меня всерьез. Мол, у такого типа, как я, денег наверняка даже на дополнительную порцию настойки не хватит, не говоря уж о собственном бизнесе. Сначала я слегка растерялся от такого заявления, а потом понял, что сам виноват. Притащился в трактир в обычной полевой форме, кружев с париками не ношу, к драгоценностям равнодушен. Да и выгляжу не лучшим образом. Выбитый зуб еще никому привлекательности не добавил. Хорошо хоть опухоль на носу спала. В общем, на богатого человека я точно не был похож. А на аристократа тем более.
        Первой идеей, разумеется, было понтануться - представиться полным титулом и высыпать деньги. Но потом меня посетила гораздо более здравая мысль. Рецепт понравившейся мне выпивки может купить мой представитель. А раскрывать свое инкогнито вовсе не нужно. Будучи простым Фридрихом, завязать небольшой любовный роман будет проще. А дама мне реально понравилась. Настолько, что препятствия в достижении цели меня совершенно не пугали. Маска обычного парня станет отличным прикрытием для того, чтобы отдохнуть от манерности герцогского двора.
        Однако сразу окунуться в любовную авантюру мне не удалось. По прибытии в столицу на меня навалилось множество дел. Отец, к счастью, не стал меня песочить за дурацкое поведение в военном конфликте (которое мои сопровождающие наверняка расписали ему в ярких красках). Напротив. Он был рад, что я получил урок. И, похоже, все-таки начал воспринимать меня всерьез. Ничем другим я не могу объяснить его решение отдать под мое управление часть страны - Семигалию.
        Если честно, к такому повороту дел я не был готов. Мне только удалось научиться управлять парой городов так, чтобы они приносили прибыль. А тут - довольно большая территория. Хотя… с другой стороны… Якоб же должен потихоньку приучать меня к тому, что я буду править страной. Так почему не сейчас? Отец наверняка будет следить за всеми моими действиями и укажет на мои косяки. Если некоторые наследники мечтали скинуть засидевшихся на троне предков и получить власть в свои руки, то у меня такой мечты не было. Я слишком хорошо осознавал, какая это ответственность.
        К сожалению, маменька оказалась не такой понятливой. И как я ни объяснял ей, что никакого ранения, по сути, не было, что я жив и здоров, ничего не помогало. Она буквально выела мне мозг чайной ложечкой. И дай ей волю, никуда бы от себя не отпустила. Хорошо, что я был уже слишком взрослым, чтобы сидеть возле женской юбки. Так что выказал матушке все полагающееся уважение, побывал на очередном тошнотворном балу, на семейном вечере, и даже протанцевал со всеми указанными дамами.
        В результате матушкиных капризов пришлось задержаться в столице, но это оказалось мне на руку. Во-первых, я начал планомерную осаду Гертруды. Периодические поездки (благо недалеко), комплименты и мелкие подарки (в основном поделки из янтаря) действовали должным образом. Дама смотрела в мою сторону все более благосклонно, но пока не уступала. Во-вторых, через посредников я выкупил рецепт божественной настойки и поручил своим стеклодувам создать оригинальную бутылку под новый продукт. Ну а в-третьих, пришлось разбираться с результатами собственных действий. Благодаря мне восстание Стеньки Разина не состоялось, и казачков своевременно разогнали. Ну а вариант - сослать самых отмороженных в заморские колонии - царской власти очень понравился.
        Скажу прямо - не ожидал такого результата. Не думал, что Алексей Михайлович прислушается к предупреждениям. Тем более к таким странным. Но как мне пояснил Артамон Матвеев, среди бояр попадаются авантюристы, способные на многое ради царской милости. А уж если им еще и слить информацию, где именно нужно ловить супостата, то тем более. Так что на Реште приключения Стеньки и закончились. Снабженный ценными сведениями Прозоровский не стал ни медлить, ни слать бандитам грамоты с увещанием отстать от воровства и принести повинную. Выждав момент, когда казаки перепьются, а затем еще и потерпят поражение от войск персидского шаха, стрельцы довершили разгром.
        И вот теперь нужно было казаков куда-то пристроить. Поскольку если караваны в Гамбию и на мыс Доброй Надежды отправлялись в ближайшее время, то на Тобаго корабли должны были уйти почти через полгода. К счастью, бунтовщиков присылали постепенно, так что проблему я частично решил. И лично познакомился со столь примечательными личностями, как Сережка Кривой и Алешка Каторжный. Физиономии оказались неописуемо разбойничьи. Так что я позаботился и о надежности перевозки. Странно, что их вообще не казнили. Неужели засветились недостаточно?
        Надо признать, у Алексея Михайловича оказался недюжинный талант к самопиару. Не знаю уж, что наговорили казакам его подручные, но замена смертной казни на ссылку воспринималась многими как манна небесная. Часть бунтовщиков, получив по шеям, моментально пришла в чувство. Такие казаки каялись и целовали крест в том, что будут верно служить. Ну а оставшимся предлагали познакомиться поближе с курляндским палачом. Как ни странно, упорствовать никто не стал. Видимо, надеялись сбежать, прибыв на место.
        Чтобы отбить подобное желание, пришлось проводить разъяснительную работу с помощью тех, кто уже побывал в дальних странах. И нет, это не были уговоры. На авантюристов и головорезов уговоры не действуют. Это был сухой рассказ о том, куда им предстоит плыть, где жить, какие там правила и опасности. Словом, дали понять, что одному в таких условиях выжить нереально. И даже маленьким отрядом нереально. Поскольку помимо голландцев и англичан, которые с удовольствием поохотятся на конкурентов-бандитов, есть еще незнакомые хищники и недружелюбные негры. В общем, картина получалась безрадостная, так что пришлось и пряников немного пообещать.
        В зависимости от поведения, казаки получат доступ к оружию и смогут неплохо обосноваться. Зимы там нет, добыть еды не проблема, и главное - не ссориться с голландцами, которые могут помочь в случае чего. Зато местное население можно нагибать так, как подскажет фантазия. В ответ, конечно, тоже может неслабо прилететь, но вряд ли казаков этим испугаешь, тем более если они сумеют взять золото. Ну и рабами торговать можно, благо курляндские купцы дадут за них приличную цену. На Тобаго и американском континенте все еще не хватает дешевой рабочей силы. Так что работорговля - это прибыльный бизнес надолго.
        Наверное, я, как человек более поздней эпохи, должен был испытывать к рабству отвращение. Однако у меня не было никакого желания изображать из себя борца за права чернокожих. Да и отец не понял бы такого фердебобля. Я и так показал себя гуманным типом, вступившись сначала за старообрядцев, а затем за казаков. Ну а то, что мое милосердие базировалось на некоторой выгоде, никого не удивляло. Для жителей XVII века было бы странно, если бы я вел себя иначе.
        Вполне вероятно, на меня действительно воздействовал окружающий век. А может, сказывались гены тела, в котором я оказался. Как-то так получалось, что я чисто машинально начинал просчитывать выгоду от того или иного поступка. И, несмотря на ворчание отца по поводу трат на Академию, это тоже не было благотворительным проектом. Помимо научных открытий, ученые работали над конкретными заданиями на благо Курляндии. Ну а поскольку плату за это получали соответствующую, как и патентные отчисления, то никто не возмущался. Наоборот. Горели энтузиазмом. Впрочем, до появления чистых ученых-теоретиков было еще далеко. Багаж знаний только накапливался, а потому их требовалось постоянно проверять на практике.
        - Что нового в академии? - поинтересовался я у Гука, которого оставил за главного на время своего отсутствия.
        - Поступили несколько предложений от научных сообществ разных стран, - сообщил Роберт. - Сманивают наших ученых.
        - И кто-нибудь согласен?
        - Думаю, Кольбер все-таки уговорит Гюйгенса.
        - Ну, это ожидаемо, - вздохнул я. - Христиан уже отказался от места главы Курляндской Академии. Видимо, Парижская кажется ему престижней.
        Что сказать? Гюйгенс изначально был одиночкой, для которого наука - всего лишь средство. Это отнюдь не умаляет его гениальности. Но Христиан никогда не погружался в научный процесс целиком, как тот же Глаубер. И занимался только тем, что ему самому интересно. Я периодически с этим боролся, но результаты не впечатляли. Что ж. Пусть теперь Кольбер попробует направить гений Гюйгенса на благо Франции. Переписка между нашими академиями не утихнет, обмен научными открытиями тоже, так что я не слишком переживал.
        Да и было кому подхватить академию. Благо в Курляндии уже было достаточно гениальных ученых. И я предоставлял им широкое поле деятельности. Тот же Жан-Батист Дени, когда Палата депутатов Франции законодательно запретила переливание крови от животных человеку, обратился за продолжением экспериментов именно к нам. Я, правда, направил бурную энергию в другое русло - целая команда гениальных ученых занялась исследованием крови.
        Расмус Бартолин, Марчелло Мальпиги, Ян Сваммердам, Ричард Лоуэр, Антони ван Левенгук… не имена, цела плеяда звезд! Моим делом было задать им нужное направление. Ну не может быть, чтобы эти светлые головы не открыли группы и резусы крови! Вот это будет прорыв!
        - А Ньютона англичане не сманивали? - поинтересовался я у Гука.
        - Лучше бы не сманивали, - хмыкнул он. - После того, как Исаак получил степень магистра наук, ему выделили для жилья собственный каменный дом. Да и оклад ему вы назначили приличный. А англичане пообещали должность профессора математики и оптики плюс сто фунтов в год. Это когда он на одних только патентных отчислениях больше зарабатывает!
        - Похоже, Исаак оскорбился, - невольно улыбнулся я. Самоуверенности у Ньютона было выше крыши. Разумеется, и причина для нее была, но иногда это раздражало, если честно. Исаак был убежден, что его род восходит к шотландским дворянам XV века, и только мое нежелание обнародовать непонятные знания не позволяло поставить Исаака на место, сообщив, что еще полторы сотни лет назад предки его были бедными крестьянами.
        - Он был удивлен, что именно меня назначили ответственным за Академию, - признал Гук.
        - Но Исаак совершенно не умеет учить! - пояснил я собственное решение.
        После того как Ньютон получил степень магистра, ему передали группу студентов, с которыми он несколько часов в неделю занимался стандартными учебными предметами. Занимался добросовестно, ничего сказать не могу, но как преподаватель оказался абсолютно беспомощен. Ну и как такого человека ставить руководить Академией? Он ученый. И, как и многие гении, раздражается, когда окружающие не понимают элементарных (на его взгляд) вещей. Нет, на Исаака у меня были другие планы. Я думал поставить его во главе Курляндского научного сообщества. А Академию отдать под контроль Гуку.
        Вот кто умел и желал учить окружающих! Роберт создавал потрясающие пособия и стал соавтором моей книги для детей, где в игровой форме подавались основы точных наук. Шедевр должен был получиться ничем не хуже моих приключенческих романов. Кстати, увидев рисунки в стиле комиксов к книге, которая как раз находилась в процессе написания, Гук уговорил меня сделать иллюстрации и к детской книжке. Пусть более простые, но не менее веселые.
        - Наконец-то! Именно вас я и искал. Мне казалось, что вы в первую очередь поинтересуетесь, как продвигаются дела с моим экспериментом. Все-таки дело касается вашего здоровья! - Марчелло Мальпиги надвигался на меня с неумолимостью тяжелого танка.
        Этот худощавый итальянец с копной густых темных волос и острым носом оказался на удивление активным. Не зная о перспективах стать врачом папы, он прекрасно себя чувствовал в качестве врача герцогской семьи. И активно сотрудничал с Глаубером. А уж как преподаватель медицины в академии он оказался и вовсе выше всяких похвал. Однако иметь собственного лечащего врача означало быть под постоянным его контролем. Особенно в случае недомогания.
        Я, правда, не считал, что сильно пострадал. Подумаешь, сломанный нос и выбитый зуб. А небольшие царапины мне на месте залечили - не зря же я брал с собой лекарский обоз. Понимал, что в XVII веке даже несерьезное, казалось бы, ранение может стать причиной очень больших неприятностей. Однако в остальном проблемы не видел. А вот Мальпиги считал иначе. И расстроился, когда мой нос обзавелся небольшой горбинкой. А уж выбитый зуб и вовсе стал вызовом его профессионализму.
        Не имею понятия, как с подобными проблемами справлялись в Восточной Европе, но у Италии были свои способы. Большей частью базирующиеся на наследии Римской империи. И зубное протезирование не было для итальянцев чем-то сверхъестественным. Хотя выглядело, надо сказать, жутко. Но Мальпиги обещал, что усовершенствует конструкцию. И вот теперь, когда у меня, наконец, дошли руки до Академии, Марчелло хотел, чтобы я, в первую очередь, посмотрел на итоги его работы. Но мне и так, если честно, не очень удобно было, что я, увлекшись делами и ухаживаниями за понравившейся дамой, немного подзапустил дела Академии.
        В общем, мне было не до выбитого зуба. И если честно, стоматология XVII века, даже в исполнении Мальпиги, не внушала мне особого доверия. Я бы, возможно, и вовсе не связался с этим делом, если бы не одно но. Если дырку не закрыть, остальные зубы со временем начнут «разъезжаться», занимая свободное пространство. Не хотелось бы до этого доводить. Так что пришлось мне следовать за Марчелло в его святая святых.
        Не могу не сказать, что со временем вместо пары мастерских - химической Глаубера и механической Гюйгенса - у меня возникло множество новых. И все они были поделены по сферам деятельности. Попытки получить лекарства химическим способом проводились в одной лаборатории. Рядом располагался исследовательский цех с лучшими микроскопами и линзами, где ученые пытались изучить различное сырье. И тут же в полуподвальном прохладном помещении находился специализированный морг, где проводили вскрытия. Исследования же оспы и других опасных заболеваний проводились в отдалении, на закрытой территории.
        В лабораториях часть инструментария и сырья дублировались. Чтобы ученые могли одновременно работать, если их вдруг настигнет вдохновение. Существовали даже специальные ширмы, помогающие создать ощущение приватности и помогающие скрыть исследования от слишком любопытных глаз. Закрепить за собой первенство в каком-либо открытии было стремлением каждого ученого. И распространение брошюр с обсуждением результатов опытов всячески этому помогали. Под гриф «совершенно секретно» попадали только такие изобретения, которые могли принести прибыль.
        Мальпиги тоже довольно ревниво относился к своим открытиям. А поскольку он, как и Глаубер, зарабатывал на продаже лекарств, то не спешил делиться их рецептами. Вот и свое новое увлечение протезированием он обставил с помпой. Марчелло никогда раньше этим не занимался, но имел общее представление, как и что делать. Ну и материал под рукой для экспериментов тоже имел в достатке. Крестьяне частенько теряли зубы по разным причинам, так что было на ком отточить навыки.
        Изначально Мальпиги набивал руку, действуя по старым технологиям. Из твердого материала (чаще всего из кости) вытачивался зуб, в нем делалось несколько отверстий, в них протягивалась тонкая проволока и закреплялась на соседних зубах в несколько оборотов. Конструкция получалась крепкой, но некрасивой. Можно было отлить зуб из металла, сразу с нужными держателями, но золото и серебро были слишком мягкими, а железа не хотелось. Впору вспомнить сказку «Старик Хоттабыч» и зубы, превращенные в бриллианты.
        Мальпиги продемонстрировал мне некоторые результаты своих последних экспериментов, и я, вздохнув, решился ему довериться. То протезирование, которое мне предлагал Марчелло, было похоже на произведение искусства. Белый, выпиленный из кости зуб, был вставлен в золотой «подстаканник» с «рожками» по бокам и маленькими дырками на дне. Крохотными винтиками одно крепилось к другому. Смотрелось довольно изящно. Планировалось, что «рожки» наденут на два соседних зуба, а затем прижмут должным образом специальными ювелирными плоскогубцами, которые предварительно хорошенько прокипятили.
        Ощущения были малоприятные и даже немного болезненные, но зуб встал как родной. И я больше не был похож на разбойника с большой дороги. Вполне вероятно, что на вставные зубы пойдет мода, и Мальпиги на этом неплохо заработает. Тем более если будет предлагать ставить зубы целиком из драгоценных металлов. И надо ему идейку подкинуть, что зубы можно и другими способами украшать. Например, крепить на них драгоценности. Вроде бы еще индейцы племени майя украшали свои зубы посредством стачивания и нанесения инкрустаций из нефритовых, бирюзовых, изумрудных и рубиновых заклепок. А в XXI веке данная мода вышла на новый виток.
        Попутно, пока мне вставляли зуб, я успел послушать и некоторые сплетни о событиях в мире. Все-таки, налаженная переписка между учеными приносила свои плоды. Как и ожидалось, обсуждали они не только дела научные, но и политику. Переписку своих я негласно контролировал, сумев предотвратить несколько непреднамеренных утечек, но правители остальных стран до такого уровня цинизма еще не дошли. Да и не каждый способен оценить, как может аукнуться самая безобидная, на первый взгляд, информация.
        В общем, мне со вкусом поведали и о крестьянских восстаниях в Шведской Лифляндии, и о том, как Луи XIV явился в парламент и собственноручно вырвал из книги протоколов все листы, относящиеся к периоду Фронды. Очень взрослый поступок! Ну и, как вишенка на торте, последовало повествование о незадачливых голландцах, которые привезли несколько кораблей чилийской селитры, но никак не могли их продать.
        Анекдотический случай какой-то! Похоже, народ пока не знал, что собой представляет чилийская селитра, потому и не спешили брать. А отчаявшиеся голландцы уже готовы выбросить ценный продукт в море! Вскочить и тут же бежать, чтобы перехватить груз, мне помешали только щипцы в моем раззявленном рту. Но как только процесс протезирования был закончен, я пулей сорвался с места. Такую удачу, которая плывет прямо в руки, упускать нельзя.
        С делами следовало поторопиться. Матушка организовывала очередные домашние посиделки, на которые в приказном порядке собрала всю семью. Повод для посиделок был, причем не один. Во-первых, у нас сменился сюзерен. После отречения Яна II Казимира королем польским и великим князем литовским стал Михаил Корибут Вишневецкий. В нашей жизни это ничего особо не меняло - обязательства Курляндии перед Речью Посполитой остались прежними. Однако знать такие вещи было, безусловно, необходимо.
        Второй новостью стало грядущее замужество моей старшей сестры - Луизы Елизаветы. Ну, пора уже. Ей 23 года недавно исполнилось. Вроде бы в XVII веке были популярными ранние браки. Хотя и исключений из данного правила я знаю предостаточно. Начать с того, что наш отец женился в 35 лет. Да и матушке на тот момент 28 стукнуло. В общем, есть с кого пример брать. Так что меня на данный момент интересовал более практичный вопрос - кто у нас муж.
        - И кто станет супругом нашей сестры? - вежливо поинтересовался я. Мама чуть заметно поморщилась.
        - Принц Гомбургский, - воодушевленно ответил отец. - Принимал участие в штурме Копенгагена, дослужился до генерал-майора, и Карл Десятый даже собирался назначить его наместником Лифляндии. Но, после смерти короля, Фридриху пришлось уволиться со шведской службы.
        - Его тоже зовут Фридрих? - удивился я. То, что этот тип легко поменял одного хозяина на другого, меня не столь волновало. Для XVII века это было обычное дело. Пока шведы платили и давали должности, служил им. Перестали - начал искать хозяина щедрее.
        - Мой брат поддерживает идею этого брака, - вздохнула матушка. - Хотя я считаю, что можно было найти более удачный вариант.
        Ну да. Изложенная герцогиней история мне тоже как-то не очень понравилась. Расписывая военные таланты будущего зятя, отец забыл уточнить, что этот принц при штурме Копенгагена получил тяжелое ранение и потерял голень правой ноги. Правда, протез не мешал ему воевать дальше. А после того как Фридрих уволился со службы, он женился на богатой вдове, которая недавно отдала богу душу.
        Принц не растерялся, приобрел поместье в Бранденбурге и подружился с моим дядюшкой, курфюрстом Бранденбурга. Немудрено, что тот всячески поддерживал идею данного брака. А вот мне, как и герцогине, стало казаться, что наша Луиза Елизавета достойна большего. Талантливый вояка - это хорошо. Но хромой вдовец для юной девицы не лучшая партия. Даже если он поступил на службу в бранденбургскую армию в звании генерала кавалерии и готов был поменять религию.
        Про его насквозь меркантильный первый брак я вообще промолчу. Нам еще Дюма-отец на примере своих мушкетеров поведал, что в XVII веке для мужчины жить за счет женщины - это вовсе не предосудительно, а в порядке вещей. Однако я относился к альфонсам не очень хорошо. А за своей старшей дочерью Якоб давал хорошее приданое. Плюс возможность породниться с курфюрстом Бранденбурга, пусть даже через племянницу. Словом, не треснет ли харя у этого принца Гомбургского?
        Впрочем, мое мнение тут мало кого интересовало. Высокие стороны пришли к соглашению, обговорили детали, и теперь дело оставалось за малым. Моя сестра отправляется на венчание в Кельн. Ну а мне оставалось только надеяться, что ее семейная жизнь сложится удачно. Не скажу, что мы были с сестрой близки, но за столько лет я успел привыкнуть к своим родственникам и чувствовал за них ответственность.
        - Дети так быстро растут и покидают семейное гнездо, - расчувствовалась маменька.
        Ну да. Я ведь даже Александра у нее забрал. И скажу я вам, мой младший брат покинул столицу с удовольствием. И явно отбывает неприятную повинность, присутствуя на семейном вечере. Александр, как и Фердинанд, увлекся военным делом и получил под свое начало два десятка пацанов. Теперь преподаватели гоняют двух братьев одновременно. Разница в возрасте учитывается, разумеется, но совместные военные игры стали интереснее.
        Впрочем, возле матушкиной юбки все еще сидели мои сестры Шарлотта София и Амалия, так что жаловаться было рано. Вот когда первая отправится аббатисой в Херфордский монастырь, а вторая замуж выйдет, вот тогда станет пустовато. Как бы герцогиня вдруг внуками не озадачилась. Я первый под раздачу попаду, как самый старший. А поскольку помолвка с Анной Стюарт пока еще находится в подвешенном состоянии из-за слишком юного возраста невесты (которой всего четыре года), то возможны разные варианты. Герцог попытался намекнуть жене, что одобряет самостоятельность взрослых детей, но герцогиня тут же вскинулась.
        - Уж больно много свободы взяли некоторые! - припечатала она, гневно глядя в мою сторону. Оп-па… и чем же это я провинился?
        - Матушка, чем же я вызвал ваше неудовольствие? - не выдержал я.
        - А кто врачей в Московию отправил, меня не спросив? Аж трех учеников взял у Мальпиги. К чему? Варваров учить? Так они нам за то спасибо не скажут. Или при московитском дворе за наших врачей пообещали что-нибудь?
        - Врачи наши курляндские своей ученостью прославились в разных странах. А среди детей Алексея Михайловича есть сыновья болезные, - попытался я сгладить конфликт.
        - Помочь государю, пусть и чужой страны, благое дело, - вмешался отец, который тоже участвовал в этой авантюре.
        При всей моей любви к матушке, держать язык за зубами она совершенно не умела. Поэтому ей совершенно не нужно знать, что мы сделали попытку пропихнуть своих людей поближе к московскому трону. Пацаны начинали учиться у Глаубера, когда тот только обосновывался в Каркле, а затем повышали квалификацию у других ученых. Студентам периодически устраивались проверки на лояльность, и тех, кто показался перспективными, обучали специально.
        Должность шпиона предполагает железные нервы, умение анализировать, способность якобы невзначай разговорить человека и авантюрный склад личности. Нужно на месте самостоятельно оценить, какие сведения представляют особый интерес, какие документы следует скопировать или выкрасть в первую очередь, и кого нужно своевременно убрать. Причем в XVII веке все это осложнялось еще и плохой связью.
        Изначально планировалось врачей еще несколько лет поднатаскать, но тут уж больно ситуация сложилась благополучная. У Алексея Михайловича умерла первая жена, заставив его (пусть и на время) обратить более пристальное внимание на собственное здоровье, а Милославский Иван Михайлович, к которому я и планировал подкатить изначально, получил руководство над Аптекарским приказом. С царским тестем он состоял в не слишком близком родстве, но я помнил о его возвышении при Федоре и решил действовать на опережение. Почему бы курляндским врачам не помочь Ивану Михайловичу выслужиться перед государем?
        В свете того, что Аптечный приказ обладал монополией на торговлю лекарствами, в их же интересах было расширить список этих лекарств. К тому же врачи в основном были иноземные, а большинство лекарственных препаратов выписывалось из Европы и стоило больших денег. А тут, можно сказать, Европа сама со своими лекарствами ко двору пожаловала. К тому же наши ученые вели активную переписку с Лаврентием Блюментростом еще тогда, когда он служил лейб-медиком Саксонского курфюрста. Так что студентов наших на месте ждали если не с распростертыми объятиями, то уж точно с нетерпением. Ибо они везли рецепты, реактивы, готовые снадобья, целую коллекцию брошюр с научными публикациями, а также разные диковинки для Аптекарского огорода. В том числе картошку. Блюментрост, в свое время получивший докторскую степень за диссертацию о цинге, весьма заинтересовался нашими исследованиями на эту тему.
        - Так и не передумал родниться с московитами? - тихонько поинтересовался отец, с которым мы отошли в сторону, позволив герцогине тиранить остальных членов семейства. - Один раз они нам отказали уже.
        - Не отказали, - мягко поправил я. - Решили поторговаться. В другой раз меньше запросят. Или мы больше потребуем в качестве приданого.
        - Тем более что теперь речь пойдет не о наследнике.
        - Я думаю, что хорошей кандидатурой станет Фердинанд. Ему легко языки даются. Даже русский, хотя тот весьма тяжел в произношении. Я до сих пор до конца его не освоил, а Фердинанд говорит почти бегло.
        Серьезно, даже стыдно было. То ли сказывалось то, что в своей прошлой жизни я говорил на современном русском, то ли организм мне попался бракованный, но язык мне давался с большим трудом.
        - Какую из русских принцесс лучше сватать, вот в чем вопрос, - вздохнул Якоб. - Бояре московитские как в рот воды набрали, не больно откровенничают. Поди узнай, что там за девицы.
        - Да те, кто нам подходит, маленькие еще. Хотя, говорят, Мария обещает вырасти настоящей красавицей. Она лет на пять моложе нашего Фердинанда. Как раз лет через восемь-девять созреет.
        - И Фердинанду время будет остепениться, - кивнул герцог.
        Угу. Вот только нужно проследить, чтобы брательника не унесло куда-нибудь не в ту степь. И любовницу ему подобрать подходящую. Что-то мне не хочется, чтобы получилась та же история, что и со сватовством к Ксении Годуновой. Ее жених, прибывший в страну, вел себя совершенно по-хамски. А нам нужны крепкие связи с русским царским домом. Если честно, я пока не решил, в каком русле следует править ситуацию после смерти Федора, и не знаю, будет ли возможность вообще влиять на происходящее, так что Фердинанд был запасным тузом.
        - Матушка твоя все еще хочет породниться с Генрихом Нассау-Зигенским, - нахмурился Якоб. - А я, правду сказать, ничего особого о нем не слышал.
        - У Нассау-Зигена единственный достойный претендент, Иоганн Мориц. Но ему уже больше шестидесяти. Такого я для своей сестры не хочу.
        - Достойного кандидата найти сложно, - согласился герцог.
        Это да. «Принцев мало, и на всех их не хватает». А те, кто свободен… с доплатой не надо. Взять того же Филиппа Орлеанского, он со дня на день вдовцом станет. Разница в возрасте небольшая, но на фига сестре нужен гей? Детей он, правда, каким-то образом завести умудрился, но насколько я помню, по поводу смерти его первой жены ходили очень нехорошие слухи.
        А в Португалии есть целый бесхозный король Альфонсу VI. Бывший, правда. Балбес, тунеядец, лентяй, частично парализованный и психически неуравновешенный тип, от которого к брату ушла страна и жена. Нужно ли Курляндии такое счастье? Хочу ли я, чтобы сестра страдала, глядя на то, как ее супруг бесцельно прожигает жизнь и спускает выделенные семье деньги, не желая ничем заниматься? Вопрос, что называется, риторический.
        Хотя стоп. У Кристиана V, который только недавно стал королем Дании, есть брат Георг. Как раз ровесник нашей Амалии. Будем вместе дружить против шведов! А в качестве приданого можно пообещать не только приличную сумму, но и корабли. В истории, которую я помню по прошлой жизни, Георг должен был стать мужем Анны Стюарт. Но я из кожи вон вылезу, чтобы его опередить. Проблема, которая может возникнуть, - Георг готов был переехать в Англию, а я собираюсь перевезти Анну в Курляндию. Но думаю, это решаемый вопрос.
        - Вы правы, отец. Найти достойную партию нелегко. Но мне кажется, что Август Саксен-Вайсенфельсский куда предпочтительнее Генриха Нассау-Зигенского. Он весьма удачно управляет своим герцогством, увеличив его территорию. А дочь Августа, София, как раз ровесница нашего Карла Якоба.
        В реальной истории она вроде бы вышла за князя Ангальт-Цербстского, но тут есть варианты. Если княжеский титул покажется Августу привлекательнее, чем финансовые плюшки, можем посватать другую его дочь. И увести Кристину у Августа Фридриха Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского. В конце концов, если выбирать из герцогских сыновей, второй сын лучше, чем седьмой. А Курляндия, как бы это помягче выразиться… слегка богаче. Совсем чуть-чуть. Ровно на собственные производства, собственный флот и собственные колонии.
        - А для Александра тоже невесту приглядел? - улыбнулся герцог, явно позабавленный моими наполеоновскими планами. Но судя по тому, как заблестели его глаза, думать на эту тему он будет. И с матушкой посоветуется.
        - Думаю, для Александра невесту стоит поискать среди дочерей Густава Адольфа, герцога Мекленбургского. Если не ошибаюсь, у него их восемь. Александр, после окончания академии, вполне может направиться в поездку по Европе и сам выбрать для себя супругу.
        Этот Густав Адольф прогрессивный правитель, между прочим. И деятельный. Провел перепись населения, издал положение о школьной реформе и даже позаботился составить распоряжение о пожарной охране, которое я собирался позаимствовать.
        - Да ты, смотрю, серьезно этим занимался, - удивился отец.
        - Мне хотелось бы, чтобы у моих братьев и сестер были достойные партии.
        - Как я понимаю, принца Гомбургского в качестве жениха для Луизы Елизаветы ты не одобряешь.
        - Договоренность достигнута. Наш дядя всячески способствует этому браку. Так что рассуждать об этом бесполезно, - пожал я плечами. - Изучая вопрос с женихами и невестами, я уже понял, что достаточно сложно найти действительно достойного кандидата. Но прошу вас, отец, не торопитесь с Амалией.
        - Да, герцогиня была права. Дети действительно быстро взрослеют. Даже слишком быстро, - погрустнел Якоб. - Я рад, что ты столь ответственно подходишь к делам. Жаль только, что не ко всем.
        - О чем вы, отец?
        - О твоей любовнице. Неужели ты думаешь, мне не донесли, куда ты бегаешь чуть ли не ежедневно в простом облачении? - недовольно поинтересовался герцог. Вот ведь! Да понятно, что донесли. Еще, небось, и от себя присочинили с три короба.
        - Вас не совсем верно информировали, отец. Это не официальная любовница, а всего лишь… ну… небольшое развлечение.
        - Сын, я тебя не узнаю. Светлый ум, несвойственная возрасту прагматичность, и вдруг служанка в трактире! Понимаю, что ты молод. И что кровь кипит. Но неужели нельзя обзавестись куртизанкой рангом повыше?
        - Опять демонстрировать галантные манеры? - возмутился я. - Мне хочется, чтобы хотя бы дома моя женщина ждала не наследника герцога и не благородного кавалера, а просто меня. Пусть хотя бы в постели не будет интриг. Эта, как вы изволили выразиться, служанка, даже не знает, кто я такой.
        - Что ж. Молодость имеет право на безумства. Главное, чтобы они не закончились самым печальным образом. Даже если у тебя будут бастарды, они должны родиться позже законных детей. Наша Курляндия и так невелика. Если ее будут раздирать междоусобные войны…
        - Я понял вас, отец.
        - И тебе все равно придется покончить со своей тайной жизнью. Я поставил тебя во главе Семигалии отнюдь не только на словах и бумагах. А чтобы управлять территорией, нужно ее знать. Так что планируй в скором времени поездку, тебя ждет Бауска, - поставил меня перед фактом герцог. - А уж возьмешь ты с собой служанку, открыв свое настоящее имя, или оставишь ее и дальше работать в трактире - это твой выбор.
        Да уж, умеет папенька озадачить! Собраться в дорогу, разрулить все срочные дела в Академии, выяснить, как успехи у Карла Якоба с кораблями, а у Фердинанда с Александром - с военным делом, разобраться с новыми изобретениями и… решить что-то с Гертрудой. Последнее было сложнее всего. Это отцу я мог рассказывать про мимолетные развлечения (и то не факт, что он поверил). На самом деле все было куда сложнее.
        Да и что в нашей жизни бывает просто?

        Глава 13

        Толстые свечи потрескивали, скупо освещая комнату и создавая эффект того, что причудливые тени на стенах двигаются. Мне не спалось. Слишком многое следовало обдумать после сумбурного и неожиданного разговора. Гертруду, похоже, такие вещи не смущали. Она видела уже десятый сон. Впрочем, из нас двоих, б?льшим дураком оказался все-таки я. Признавать это было обидно, но Штирлица из меня не выйдет.
        Будучи наследником богатого герцога и не испытывая нужды в деньгах, я оказался слишком далек от простого народа. И, разумеется, спалился. Гертруда догадалась, что я не тот, за кого себя выдаю. Правда, мой истинный титул все-таки произвел на нее впечатление. И возможно, послужил основным стимулом к тому, что Гертруда согласилась ехать со мной в Бауску.
        - Но как же ты догадалась, что я вовсе не простой наемник? - попытался понять я. Обидно же! Мне-то казалось, что я хорошо шифруюсь.
        - Смеешься? После тех подарков, что ты мне дарил?
        - Но там не было ничего такого!
        - Для тебя, возможно, и не было. Но я слишком хорошо знала цену вещам, которые ты преподносил в качестве безделушек. Знаешь ли ты, что янтарные бусы носит только жена бургомистра? А зеркальца и у нее нет. Пусть даже маленького. Я не решаюсь надеть даже те украшения, которые ты охарактеризовал как поделки из стекла. Знакомый ювелир подтвердил, что это не драгоценные камни. Но тем не менее предложил хорошую цену.
        - И ты продала? - озадачился я, решив подумать над собственным скудоумием позже. - Почему? Ты не должна нуждаться. Я сам проследил, чтобы тебе выплачивался процент с дохода от продажи алкоголя. За твой рецепт.
        - Но мне сказали, что продажи еще не начались. Так что я получила пока только единовременную выплату в качестве вознаграждения. И нет. Конечно же, я не продала твой подарок. Мне вполне хватает тех денег, которые ты бездумно на меня тратишь.
        Гертруда улыбнулась, а мне захотелось постучаться головой о стену. Да, мои мозги были заняты совсем другими вещами, но можно же было уделять своей женщине больше внимания? Подробнее интересоваться ее жизнью? Подумаешь, подарки дарил и деньгами кидался… Мало ли в чем еще она нуждается. Но я слишком привык, что женщина сама озвучивает все свои желания. А Гертруда… Гертруда ничего не просила.
        Ладно, будет мне урок на будущее. Единственное оправдание - при одном взгляде на Гертруду моя голова отключалась. Я слушал нежный голос, любовался ямочками на щеках, провожал жадным взглядом аппетитную фигурку и таял. Наверное, свою роль играл юный организм, поскольку я уже и не помню, когда последний раз испытывал к женщине столь светлые и нежные чувства.
        - Я сразу поняла, что ты из благородных, - покачала головой Гертруда. - И осознала, что у нас нет будущего. Несмотря на то что я несколько раз предупреждала о том, что пью настои, защищающие от нежелательной беременности, и тщательно высчитываю опасные дни, ты предпочитал все контролировать сам. Несложно сделать вывод, что твоя семья слишком знатна и богата, чтобы позволить тебе жениться на служанке, да еще и вдове.
        Признание получилось тяжелым. Моя принадлежность к семье Кетлеров Гертруду больше напугала, чем воодушевила. Однако расстаться с ней было выше моих сил. Может, и к лучшему, что она станет моей официальной любовницей. Я, наконец, смогу делать ей подарки, достойные ее красоты. И охранять свое сокровище должным образом. Не думая о том, что какая-нибудь трактирная пьянь может обидеть Гертруду.
        Производство элитного алкоголя, способного стать визитной карточкой Курляндии, действительно застопорилось. Дело было в бутылке. Мне не нравился ее внешний вид. И это несмотря на то, что художники разработали несколько вариантов. Хотелось чего-то эдакого. Чтобы сразу бросалось в глаза. И чтобы подделать было проблематично. К счастью, у меня уже давно действовала отдельная стекольная мануфактура, специалисты которой проводили различные интересные эксперименты.
        Началось все с производства стекол больших размеров. Поскольку технологию я знал весьма приблизительно (читал когда-то в Интернете на одном из «попаданческих» сайтов), то денег и времени на эксперименты ушло много. Но зато и результат получился выше всяких похвал. Жидкое стекло выливалось в ванну с расплавленным оловом, и из-за своей меньшей плотности стеклянная масса образовывала верхний слой.
        Помимо размера, большим плюсом было и то, что поверхность на границе раздела двух жидких сред получалась практически ровной, что позволяло почти полностью исключить оптические искажения в будущем листе стекла. Поскольку зеркальные мануфактуры стали строиться по всей Европе (французы не сумели удержать секрет, выведанный у венецианцев), требовалось приложить усилия, чтобы обойти конкурентов. И теперь не только стекло, но и зеркала изготавливались большого размера. И цены на эту роскошь были соответствующими. Зато стоимость обычных мелких зеркал значительно снизилась. Нет, не по доброте душевной. С целью придавить конкурентов. Хотя бы немного. Людовик тут собирался запретить ввоз иностранных зеркал во Францию, но посмотрим, устоит ли он сам перед нашим продуктом.
        Вдохновленные процентными отчислениями с продаж, экспериментаторы из кожи вон лезли, чтобы придумать что-нибудь интересное. И нашли-таки любопытную идею для бутылки. И не только для нее. Мои гении изобрели прессованное цветное стекло. Его технология предусматривала предварительное изготовление деревянной модели, а уже по ней чугунной формы. Внутреннюю поверхность этой самой формы доводили с помощью инструментов.
        После всех вышеперечисленных манипуляций каплю раскаленной добела жидкой стеклянной массы помещали в форму, и за счет давления плунжера (рассчитанного и созданного Гюйгенсом специально для этих целей) распределяли стекло равномерно по всей форме. После этого форму остужали, а погрешности литья устраняли вручную. Впрочем, последнее случалось не так уж часто. Немалым плюсом прессованного стекла было то, что в дополнительной обработке оно практически не нуждалось.
        Первые образцы прессованных стеклянных изделий были копиями граненой посуды, изготовление которой мы успешно освоили: стаканы, чаши для пунша, вазы, сосуды для специй, блюда для фруктов… В общем, выбор был большой. Заветная бутылка для алкоголя получила насыщенный коньячный цвет и любопытную структуру. Более того, после употребления ее вполне можно было использовать как предмет декора.
        Надо сказать, что доведенные до ума стеклянные предметы приносили неплохой доход. Не только посуда, но и украшения уходили влет. А мастера еще и играли цветом, добиваясь невероятных результатов. Наши мануфактуры производили и молочное стекло разной степени прозрачности, и кровавое, словно рубин, и насыщенно-синее, как лазурит, и имитирующее драгоценные камни.

        Начавшийся 1670 год омрачился печальным известием из России - умер наследник царя, его старший сын Алексей Алексеевич. А мой отец как раз только выслал делегацию, которая должна была договариваться о невесте для Фердинанда. Надеюсь, пока наша делегация доберется до Москвы, Алексей Михайлович придет в себя и будет более вменяем. Тем более, хорошенько прикинув все варианты, в качестве приданого мы хотели просить не только город, но и свободные земли.
        Не знаю, какие планы лелеял мой отец, но мне было изначально понятно, что приличного варианта нам все равно не предложат. Помнится, жениху Ксении Годуновой Калугу обещали. Полагаю, и Курляндии на большее рассчитывать не стоит. Нет, мы, конечно, поторгуемся, благо время есть. Но тут скорее речь будет идти о размерах финансирования молодой семьи, которая начнет жить отдельно. Ну а если еще вспомнить о донельзя консервативных и обожающих взятки русских чиновниках, то вариант с городом кажется совсем неинтересным.
        Зачем ломать уже сложившийся уклад? Тем более что косные чиновники, которые ненавидят все, что нарушает их привычный ход жизни, и панически боятся потерять теплое место, будут упираться руками и ногами. Другое дело, если поселение организовать «с нуля». Построить его так, как нам нужно, и принимать тех людей, которые будут жить и работать по нашим правилам. Естественно, в конфликт с российскими законами никто вступать не будет, но определенную свободу действий нужно выбить.
        В качестве удобного места я вспомнил про Гусь-Хрустальный. Сейчас там вроде бы какая-то деревушка, и земли не кажутся русским ценными и интересными. А вот если поставить свой небольшой закрытый городок и организовать производство по курляндскому примеру, может выйти интересный эффект. Казна Алексея Михайловича получит доход, а Фердинанд помимо содержания, которое будут выплачивать русские, будет иметь независимый финансовый источник. Может, и соломбальские верфи на него можно будет скинуть.
        Стройка там уже заканчивалась, так что вскоре можно будет приступать к созданию кораблей. Алексей Михайлович, желавший получить флот ничуть не меньше своего знаменитого потомка, активно включился в проект. И его личный контроль благотворно сказывался на сроках строительства, поскольку волшебным образом уменьшал крючкотворство и количество тех, кто желал на халяву примазаться к делу.
        Русские, впрочем, были неоригинальны. В Курляндии тоже таких халявщиков хватало. Внаглую лезли к герцогу с герцогиней, вспоминали славные деяния своих предков и буквально требовали себе теплое место с хорошим доходом. Матушку эти деятели, может быть, и разжалобили бы, но к счастью, она ничего не решала. А мы с отцом вовсе не желали делиться доходами. Самим было мало. Деньги (к сожалению) сами собой не размножались, траты постоянно увеличивались, и одной из статей постоянного расхода стал выкуп поместий разорившихся дворян. А хозяевам предлагалось поискать удачи в колониях. Причем даже проезд оплачивался из герцогской казны. Ну а на фига плодить под боком недовольных?
        Немало денег поглощал и флот. В Виндаве строились новые корабли из просушенного дерева, которые должны были выйти в море уже года через три. Я планировал поставить во главе эскадры опытного капитана, а к нему приставить Карла Якоба. Раз парень увлекся флотом, пусть учится командовать, маневрировать, прокладывать курс и воевать. К тому моменту, когда начнется Сконская война, у Курляндии должен быть флот, который присоединится к голландцам и датчанам. Не знаю, удастся ли нанести шведам удар такой силы, как я задумал, но не воспользоваться шансом преступно.
        Так что зря отец на Академию бочку катит. Самое большое количество денег уходит отнюдь не на нее. К тому же мои ученые не только тратят, но и зарабатывают. Не говоря о том, что активная научная деятельность улучшает имидж Курляндии. Недавно к нам прибыл довольно известный ученый Кристиан Франц Пауллини. И надо сказать, что география его поездок впечатлила меня даже больше его открытий. Для XVII века это реально круто. Ну а чем заняться он нашел, поскольку увлекался бактериологией, а у нас в Академии проводились довольно интересные исследования на эту тему.
        Да и вообще обмен научными изысканиями и любопытной литературой оказался очень хорошей идеей. И не успела типография Митавы издать труд Ричарда Лоуэра «Трактат о сердце, а также о движении и цвете крови, и переходе лимфы в кровь» и распространить его, как я получил другую научную работу, буквально только отпечатанную. Иезуит Франциско Лана де Терзи в своем труде о проверке новых изобретений описал, ни больше ни меньше, прообраз вакуумного дирижабля. Идея, конечно, была чисто умозрительная, не подкрепленная расчетами и недостижимая, но мое бурное воображение тут же нарисовало армаду «Кировых» с нарисованными акульими улыбками[23 - Если вдруг кто-то не знает, то дирижабль «Киров» - это классовый советский зубастый дирижабль из серии стратегий Red Alert (2-я и 3-я части).].
        Разумеется, интересовался я не только научными трудами. Пьесы Мольера тоже мимо меня не прошли. А вот мои собственные произведения не только разошлись по Европе, но и получили первое громкое признание. Опус с комиксами, высмеивающими героя-в-кружевах, был официально запрещен во Франции. Ну а поскольку Людовик XIV имел большое влияние, полагаю, скоро и другие государства подтянутся поддержать запрет. Ха! Никакие финансовые вливания не могли бы сделать такую громкую рекламу моей книге!
        Курляндия, несмотря на свое подчиненное положение по отношению к Речи Посполитой, была отнюдь не пустым местом в европейских реалиях. И дело было даже не в колониях, которые успешно развивались. Гораздо большее влияние на общественное мнение оказывало наше Научное сообщество и то, что наша страна производила множество предметов роскоши. Хрусталь, мельхиор, стразы, изысканные поделки из янтаря, большие зеркала… А вскоре должно было прибавиться и еще одно чудо. Ньютон, простимулированный постоянными отчислениями за изобретения, представил на наш суд прообраз граммофона.
        Изначально пришлось, правда, поделиться с ним идеями, но зато мы получили очередную новинку. Не удивлюсь, если ее вскоре скопируют, но сливки мы снять успеем. А потом начнем совершенствовать изобретение. То, что сделал Исаак, больше напоминало фонограф: на сменном вращающемся барабане по цилиндрической спирали размещалась звуковая дорожка. Записи получались короткими, громкость оставляла желать лучшего, но главное - первый шаг был сделан. И как только нашу продукцию начнут подделывать, мы выкинем новый вариант - граммофон с пластинками из шеллака.
        Гук, правда, не мог позволить своему извечному сопернику вырваться вперед. Как я ни разводил ученых по разным углам, они умудрялись конкурировать в самых разных сферах. И похоже, что в этой реальности некоторые из законов Ньютона появятся под двойной фамилией. Тщеславие и амбиции заставляли этих гениев работать чуть ли не на износ. И результаты получались самыми неожиданными.
        Роберт Гук принес мне, ни больше ни меньше, счетную машину, которая выполняла все арифметические действия[24 - В реальности Гук создал ее в 1674 году. Но тут он живет благополучно. Ни чумы, ни пожаров, ни скудного финансирования. Так что думаю, это приемлемое допущение.]. Надо же, а я был уверен, что первым был Лейбниц. Читал про его механический калькулятор, способный выполнять вычитание, умножение и деление. Вроде бы по этой теме еще и Паскаль работал, но то, что у него вышло, мне совершенно не подходило. Роберт продвинулся дальше.
        Надо сказать, что Роберт чем дальше, тем больше производил на меня впечатление. Я даже не знаю, была ли хоть какая-то сфера жизни, которой он не интересовался. Несмотря на приличный доход, он частенько сам кроил и шил себе одежду. И вообще, как выяснилось, Гук разбирался в тканях довольно хорошо. И с моего полного попустительства вовсю экспериментировал, изобретая способы печати на ткани и ее тиснения.
        К моему заданию просчитать возможность создания клипера Гук тоже отнесся творчески. Даже создал механическую модель. И жестоко подрезал моей мечте крылья, уведомив, что по его расчетам кили, шпангоуты и стоящий такелаж нужно делать из железа, иначе корабль развалится от нагрузок. Словом, нужна мощная металлообрабатывающая промышленность. Хотя, разумеется, бесполезными эти расчеты не были. В результате Гук разродился целой серией экспериментов по вопросу веса металлов и их сплавов. Так что от мечты отказываться не будем. Просто подвинем ее немного во времени.
        В общем, уезжать от такой бурлящей, интересной жизни не хотелось. Пришлось напоминать себе об ответственности и о том, что правитель далеко не всегда занимается тем, что ему интересно. Я бы даже сказал, наоборот. И раз уж отец отдал Семигалию под мое управление, нужно было отнестись к своим обязанностям серьезно. Хорошо хоть Якоб не собирался делить страну между детьми, как мой прадед Готхард. Деду Вильгельму это явно впрок не пошло. Его попытка бороться с дворянской оппозицией силовыми методами закончилась изгнанием из страны.
        Кстати, в те далекие времена столицей Семигалии была Митава. Но мне в качестве опорной базы предлагалась Бауска. Типа, крутись, сынок, как хочешь. Ливонская, а затем и Тридцатилетняя война изрядно потрепали город. Да и шведское нападение не прошло бесследно. По Оливскому миру город и замок вернулись моему отцу, но работы тут было - невпроворот. Герцог принял решение выделить 12 000 талеров на ремонтные работы. Но судя по тому, как были повреждены войной и без того довольно ветхие крепостные сооружения, денег могло не хватить.
        Для меня жизнь в шатре не представлялась чем-то особенным. Не в первый раз. А вот Гертруде требовалось найти нормальное жилье. Но я припряг незаменимого Отто, и вопрос решился. Мой слуга всей своей фигурой выражал неодобрение тому факту, что на роль своей любовницы я выбрал даму неблагородного происхождения, но свою работу выполнял ответственно.
        К счастью, Гертруда оказалась легкой на подъем. Получив возможность не думать о зарабатывании денег и об обеспечении своего завтрашнего дня, она расцвела и казалась совсем юной. Она с удовольствием со мной путешествовала и явно наслаждалась жизнью. Хотя, с другой стороны, в XVII веке не так много людей имели возможность посмотреть даже собственное государство, не говоря уж о других странах. А я, следя за восстановлением Бауски, посещал и другие города Семигалии.
        Выводы были неутешительными - страна оставалась бедной и малозаселенной. Поступающие в казну деньги ту же расходились на важные проекты, а доходы населения оставляли желать лучшего. Про крестьян я вообще молчу. Хотя вон в Лифляндии в 1671 году вообще вышел устав, по которому все беглые и вольные люди, поселившиеся на земле феодала, объявлялись крепостными. Однако мне-то хотелось улучшить, а не ухудшить жизнь курляндцев. Пришлось вспомнить о любимом деле всех попаданцев - организовать строительство дорог и хоть как-то занять население. Ну и строительство канала требовало рабочих рук.
        В реальной истории этот проект так и не был завершен. А мы планировали закончить его году к 1673-му. Судоходный канал должен был соединить реку Лиелупе с морем на западе и Даугавой на востоке. Проект, кстати, тоже жрал деньги, как не в себя. И воровать на нем пытались - мама не горюй. Однако и перспективы вырисовывались интересные. По расчетам, канал должен оживить торговлю и способствовать притоку народа.
        Для привлечения рабочих рук отец пошел на беспрецедентные меры - приказал отлавливать бродяг и попрошаек. Да и выпрашивающих подаяния калек проверять на реальность увечий. После нескольких рейдов количество шушеры в Курляндии резко снизилось. Профессиональные нищие никогда в жизни не работали и не собирались это делать. Так что канал стал еще и способом исправительных работ для представителей мелкого криминала.
        К счастью, уехав в Бауску, я не оказался отрезанным от происходящего в остальной Курляндии. Налаженная курьерская служба доставляла и письма, и документы, и даже новые книги. Карл Якоб порадовал тем, что на озере Зебрус удалось наконец-то построить хоть нечто похожее на опытовый бассейн. Оказывается, ничего подобного в XVII веке еще не было, так что пришлось изобретать все самим. Помощь Ньютона в этом деле оказалась просто неоценимой. Без него проект вряд ли состоялся бы. Даже в том виде, в котором он есть.
        Параллельно озеру выкопали небольшой ров, длиной в 115 метров, глубиной в полтора, и шириной в три, облицевав его деревом, чтобы не оплывал. На облицовку пошла лиственница, потому что из той жизни я помнил, что она менее подвержена гниению. На одном из концов рва установили 20-метровую вышку, опускающийся внутри которой груз через систему полиспастов тянул модель корабля. На другом конце - подобие мостового крана, чтобы доставать модель из воды и опускать ее туда. Ну и два перепускных канала, соединяющихся с озером, чтобы обновлять воду. Я тут же на радостях опробовал полигон, прокатившись на буксире по каналу на двухместной лодочке.
        Проблема была в том, чтобы вычислить сопротивление и скорость корабля, зная сопротивление и скорость модели судна. Пересчитать сопротивление и скорость с модели в «натуру». Но учитывая, сколько гениев было в Курляндском научном сообществе, была надежда, что вопрос решаем.
        Вернулся я в Митаву только в 1672-м. Международная обстановка вновь накалилась, и отец решил, что не стоит держать наследника слишком близко к границе. Пребывание в столице тоже ни от чего не защищает, сам Якоб тому пример, но его опасения понять было можно. Франция и Англия начали войну против союза голландцев, испанцев и Бранденбурга. Причем ходили упорные слухи, что курфюрсту хорошо заплатили за участие в коалиции. Я бы не удивился. Мой дядюшка Фридрих был исключительно прагматичным человеком. Вот только, если я правильно помню историю, дела у голландцев пойдут плохо. Причем настолько, что будет принято решение открыть шлюзы и затопить часть страны.
        Неладно было и у наших соседей. Польско-казацко-татарская война против Османской империи вынудила Речь Посполитую вспомнить о том, что Курляндия является вассалом, и запросить положенное - либо войско, либо деньги. И это в тот момент, когда у нас самих была перспектива ввязаться в войну! Мало того, я помнил, что вскоре у поляков дела пойдут совсем кисло, и в противостояние втянется Россия. А вот это было совсем не в тему. На Алексея Михайловича у меня были совсем другие планы.
        Тут скоро Сконская война начнется, по результатам которой я планировал поменять границу с Шведской Лифляндией на границу с Лифляндией Русской. Ну и для Курляндии земель немного оторвать. А если Алексей Михайлович решится воевать с Османской империей, то второй фронт он вряд ли потянет. А у меня уже в Дании агенты вовсю работают. Тамошние ястребы горят желанием вернуть провинцию Сконе, утраченную по результатам прошлой войны со Швецией. И пусть ситуация раскачается только к 1675-му, предпосылки уже есть. Так что я уже начал свою большую авантюру, и вылет русских из этой схемы совершенно некстати.
        Разумеется, герцог был в курсе всех моих телодвижений. В конце концов, именно он пока глава государства. И ввязываться в международные свары без его ведома было просто нереально. К тому же Якоб имел гораздо больше опыта и лучше меня разбирался в политике. Все-таки одно дело - это сухие знания, полученные от учителя (пусть очень неплохого), и совсем другое - практический навык переговоров и сражений. Отцу не слишком понравилась моя авантюра, но он согласился рискнуть.
        - Наверное, мое время вышло, - вздохнул он, прогуливаясь со мной по небольшому парку, созданному рядом с митавским замком. До садов Версаля он не дотягивал, но выглядел вполне симпатично.
        - Прошло? - удивился я. Наш приватный разговор был настолько секретным, что мы специально решили пройтись по парку. Помещениям с нишами, портьерами и ширмами, даже проверенным, мы не доверяли. Шпионы умудрялись подслушивать разговоры даже сквозь воздуховоды и печные трубы. А здесь нас точно никто не услышит.
        - Все то время, пока я правлю Курляндией, я старался сохранить нейтралитет, - объяснил свою мысль отец. - Но теперь никто не соблюдает договоренностей, а в принятии важных решений так спешат, что не успеваешь уследить.
        - Курляндию не оставят в покое. Шведы хорошо нас ограбили, и я уверен, придут к нам вновь. А наш сюзерен не защитит нас, поскольку связан очередной войной. Мне не хотелось бы, чтобы Курляндия вновь пострадала.
        - Пушки, которые ты продемонстрировал, произвели на меня впечатление.
        - Пока их никто не видел, кроме мастеров, но тем хорошо платят за молчание, - предупредил я следующий вопрос. - Полагаю, что к началу войны таких пушек станет больше. И их расчеты будут тренироваться. Правда, расход пороха приличный получится. Но я, кажется, нашел выход.
        - Покупая у голландцев какой-то хлам, якобы на удобрения?
        - Наверняка остальные страны скоро поймут, что это за хлам. И тогда цены на него взлетят, - улыбнулся я, вспомнив свою аферу с чилийской селитрой. Голландцы с удовольствием отдали ее за небольшие деньги, и я заказал еще. - Самое интересное, это сырье действительно можно использовать как удобрение. Но мы потратим ценный ресурс на изготовление пороха.
        - Обходились же как-то.
        - Ну да, благо Глаубер получил азотную кислоту еще сорок пять лет назад. Но лучше, если у нас будут разные варианты. Пушки нужно осваивать.
        Вооружив своих мальчишек скорострельными, но очень дорогими ружьями, я все свои силы кинул на работу по улучшению артиллерии. И, изнасиловав мозги математиков и мастеров, мне удалось добиться приемлемого результата. Я заимел артиллерию примерно наполеоновского периода. Нет, сначала, как и всякий правильный попаданец, я пытался казнозарядки сделать, но для XVII века этот продукт оказался слишком высокотехнологичным.
        В результате я представил отцу двенадцатифунтовые пушки, которые могли делать четыре выстрела в минуту. Гладкоствольные бронзовые орудия заряжались с дула и устанавливались на деревянных лафетах, оборудованных подъемным механизмом (довольно примитивным, надо сказать). Ствол имел длину примерно 12 -18 калибров, а вся система весила примерно полторы тонны. По идее, пушка должна была стрелять чуть ли не на три километра, но возвышение ствола ограничивало дальность стрельбы максимум до 800 -1000 метров.
        Мои пушки стреляли не только ядрами, но и картечью. Отлитая из чугуна, одна к одной, картечь со 150 -200 метров могла пробивать кирасы. Пересмотрел я свои взгляды и на охрану артиллерии. Тренировки показали, что количество человек, обслуживающих пушку, напрямую зависит от калибра орудия. Для моих 12-фунтовых красавиц полагалось восемь канониров и семь пехотинцев.
        Собственно, скорострельность пушек улучшить было можно, но… не нужно. Ибо ствол пушки разогревается, и нужно ждать, пока он остынет. Скорее всего, в мороз этот показатель будет выше, особенно если предварительно облить пушку водой, но это еще нужно проверить. Пока что я не рисковал демонстрировать свое изобретение посторонним. И у меня было всего десять образцов.
        Однако пока время терпело, и желаемые сто штук я успею сделать, как и обучить расчеты. И неплохо бы заодно лишить противника возможности самому стрелять из пушек. Поэтому (вместе с пушкарями) до седьмого пота тренировались и снайперы, получившие лучшие винтовки XVII века. Семейство Исаевых превзошло само себя. И хотя оружие получилось чудовищно дорогим, я не поскупился на изготовление ста штук. Пусть стрелки выбивают вражеских офицеров и пушкарей.
        - Побывал я в Виндаве. Посмотрел на то, как строится новый флот, - поделился отец. - Похоже, ты действительно уверен, что война скоро.
        - При датском дворе есть наши люди, - пояснил я. - Так что я не сомневаюсь, что война будет. Но нам нужно, чтобы шведы увязли в этой самой войне как можно глубже, чтобы им было не до Курляндии.
        - Твой брат увлечен кораблями. И рвется в дальнее плавание, - вздохнул Якоб.
        - Когда война на пороге? - удивился я. - Нет, наш флот должен поддержать Данию. Отец, вы же знаете, на каких условиях мы договариваемся.
        - Да, договор против шведов и брат короля в мужья нашей Амалии. А от нас в качестве приданого оружие, деньги и флот, который будет сражаться на их стороне, - кивнул Якоб. - Кристиан, насколько я знаю, согласился, так что сейчас идут переговоры о деталях. И если все сложится, уже в следующем году Амалия отправится к будущему мужу.
        - А Карл Якоб разведает будущие места битв. Кажется, он сошелся с Мишелем Баском? С тем, который Маракайбо грабил в компании с Олонэ?
        - Пират, - поморщился герцог. - Но дело свое знает.
        - А что с невестой для Фердинанда? - полюбопытствовал я. Последние сведения о происходящем при русском дворе до меня еще не дошли.
        - Предварительно московиты согласны. Но они любят затягивать переговоры. Даже когда все ясно. Так что пока идет переливание из пустого в порожнее. Мы настаиваем, чтобы Фердинанду показали всех принцесс. Пусть он сам делает выбор. Портреты сам знаешь, слишком много лгут. Мы и так уступили московитам слишком во многом.
        - Матвеев и Милославский должны нас поддержать, - прикинул я. Матвеев вообще сейчас в фаворе. Как же: сам царь женился на его воспитаннице.
        - Да и сам московитский царь не противится браку. Наши курляндские врачи произвели на него сильное впечатление, - гордо пояснил герцог.
        Это да. Ребята развернулись. По их рекомендации даже свинцовые трубы водопровода менять стали. И наследник Федор явно стал себя лучше чувствовать. Да и сам царь-батюшка перестал жаловаться на боли в сердце. Словом, наши специалисты показали себя с лучшей стороны. И это тоже большой плюс.
        - Что ж… Фердинанд в этом году отправится в Россию, а в следующем Карл Якоб и Амалия навестят Данию, - прикинул я. - Если, конечно, переговоры закончатся удачно и в том, и в другом случае.
        - Хочешь, чтобы брат показался на твоем новом большом корабле? - подначил меня герцог.
        - Нет, корабль пока не готов, - признал я. - Планируется спустить его на воду года через полтора. Удержать его в тайне долго не получится, так что главное, чтобы пронюхали про корабль попозже. И не успели ничего подобного сделать в ближайшие лет пять. А лучше семь.
        Корабль, который планировалось назвать в честь отца «Герцог Якоб» был моей гордостью. Великолепный 74-пушечник явно превосходил все, что строилось в данную эпоху. Помимо мощного залпа этот корабль мог похвастаться и неплохой скоростью, почти как у фрегата, за счет узости корпуса, изрядной длины и мощной парусной оснастки.
        - А голландские флейты ты к чему купил? В Виндаве могли бы построить не хуже, - недовольно заметил отец.
        - Это спорно, - возразил я. - Наши мастера-корабелы не всегда выдают качественный результат. Да и сколько времени займет строительство? Война на пороге. А тут, как правильно заметил господин Мольер, кто время выиграл, все выиграл в итоге. Я хочу, чтобы можно было быстрее связаться с нашими колониями. То, что известия оттуда идут годами - это не дело. И я мечтаю создать скоростной корабль. Ну а голландские флейты купил, чтобы было, на чем тренироваться, достигая нужного результата. Даже если итог будет неутешительным, это выйдет дешевле, чем начинать собственный проект «с нуля».
        Ну да. Поскольку создать клипер моей мечты не получалось, я решил работать с тем, что есть. Тем более что у голландского флейта соотношение между длиной и шириной было подходящее. Хотя и «допиливать» много пришлось. Причем на каждом корабле свое, чтобы потом сравнить результаты. Зато в итоге должно получиться хотя бы два жизнеспособных варианта корабля со скоростью, намного превышающей все, что в XVII веке ходит по морям. И если в моей версии истории клипера были построены, чтобы приносить торговцам доход, то здесь их главной задачей становилась связь. Хотя, конечно, и выгоду не стоило упускать. Да и кто бы мне ее упустить позволил? Уж точно не папенька, у которого в глазах щелкают цифры.
        - Что ж. Если у тебя все получится, то мы сможем заработать не только на быстром товарообороте, но и на доставке чужой корреспонденции.
        Кто бы спорил! И главное, этот корабль конкуренты не сразу повторить смогут. Нужно, чтобы он себя показал, продемонстрировал свою полезность, а там уж начнут выделяться деньги на создание подобного проекта. Но я-то хотя бы примерно знал, что и как нужно сделать, а вот подражатели потратят и деньги, и время, прежде чем добьются нужного результата. Единственное - наш корабль можно захватить, но будем надеяться на удачу и скорость.
        - Русские вскоре доставят очередную партию поселенцев. Похоже, у них довольно много людей, не согласных с царской властью. Ну… Нам же лучше, - пожал я плечами, переходя на другую важную тему.
        - А ведомо ли тебе, что часть бандитов, отправленная на Тобаго, сбежала? Да примкнула к пиратам?
        - То не наша вина! - тут же открестился я. - Писано же было в сопроводительных документах, чтобы оных лиц охраняли должным образом!
        Ситуация и впрямь сложилась странная. То ли историческая, то ли юмористическая - так сразу и не поймешь. Началось все в 1669-м, когда нам доставили из России двух братьев - Степана и Фрола Разиных. И, что называется, мой шаблон треснул. Во-первых, я удивился, что этих гавриков не казнили. Но это ладно, может быть, добрейший царь-батюшка решил проявить милосердие. В конце концов, кровавого восстания не случилось. А то, что казаки купцов пограбили да против персов выступили - так это пустяки, дело житейское.
        Разумеется, я захотел посмотреть на данных легендарных личностей. И тут произошла очередная несостыковка. Степан совершенно не был похож на собственный классический портрет из учебника истории. Ну, где он с кудрями. Причем воображение дорисовывает цвет волос золотым, а цвет глаз - светлым. Однако в реальности Разин больше походил на свое изображение в тюрбане. Такая яркая, восточная внешность явно не могла принадлежать стопроцентному славянину.
        Впрочем, если учесть, сколько кровей перемешано в казаках, ничего удивительного в этом не было. Даже у хрестоматийного Григория Мелехова турки в родню затесались. Так что знаменитый атаман Стенька походил вовсе не на былинного богатыря и типичного русича, а на Абдуллу из «Белого солнца пустыни». Красивый, жестокий, харизматичный, властный, передвигающийся верхом уверенней, чем пешком, и не признающий авторитетов. Ну а если учесть его способность создавать дееспособное войско из всего, что попадется под руку, то немудрено, что Степан сбежал с Тобаго. Причем не один.
        Намного удивительнее то, что эти два брата-акробата вскоре «всплыли» в письмах из колоний. Причем во главе двух кораблей - «Сокол» и «Кречет». Я даже удивился. Все-таки казацкие «чайки» и полноценные фрегаты - это две очень разные вещи. Но, с другой стороны, остальные пираты тоже академий не кончали. А воевали успешно. Да и корабли наверняка были захвачены вместе с командой. Так что было кому подсказать нужные детали.
        Однако то, какого успеха авантюристы смогли достигнуть, внушало реальное уважение. Эти два казака не нашли ничего лучше, чем сколотить подходящую компанию и отправиться с Морганом в его знаменитый поход на Панаму. Учитывая, что в известной мне истории пираты награбили что-то около шести миллионов крон, на месте Генри Моргана я не стал бы поворачиваться спиной к казакам.
        - Совместно с Алексеем Михайловичем мы разослали приказы поймать смутьянов. И вздернуть их на первом попавшемся дереве, - недовольно проворчал герцог.
        - Пираты рано или поздно заканчивают свой жизненный путь на рее.
        Ага. Или в должности губернатора. Но об этом я говорить не стал, чтобы не расстраивать отца.
        - Теперь и не знаю. Стоит ли брать переселенцев из России в колонии? - помрачнел Якоб.
        - А кого брать? Вы знаете, отец, в Курляндии не хватает жителей даже для потребностей нашей страны, - вздохнул я. - И это притом, что переселенцам предоставляются выгодные условия. Такие, каких они никогда не имели в своей стране. Тут и налоговые послабления, и помощь в создании производств… Да одни школы чего только стоят!
        - Кстати, о школах, - оживился герцог. - Что это за история с сиротой, которой ты оказал личную протекцию?
        - Так это для того, чтобы поддержать главу Курляндской Академии. К Роберту Гуку племянница приехала. А ей всего одиннадцать. Что может дать столь юной девочке одинокий мужчина? Вот я и взял ее под свое крыло. Гук, кстати, был только благодарен.
        Ну а как еще я мог объяснить свой поступок? Как? Тем, что читал на одном из сайтов исторические сплетни про то, что Гук соблазнил собственную племянницу? Прямо скажем, познакомившись с Робертом ближе, я понял, что это обвинение - несусветный бред. Гук, несмотря на все свои научные изыскания, оставался истово верующим человеком. Не способным на подобный поступок. В тщательно подавляемую влюбленность я еще поверю. Но и этого постараюсь не допустить.
        Чего в моем варианте истории не хватало Гуку? Внимания и тепла. Проблем-то! Организуем! Благодаря своим многочисленным изобретениям Роберт стал довольно богатым человеком. Так что от желающих выйти за него замуж отбоя не было. Так что выберем скромную, домовитую девушку, и пусть женится. Срочно. И вообще надо как-то решить вопрос с личной жизнью наших ученых. А то они, увлеченные своими опытами, даже поесть не успевают, не говоря уж о большем. Так что начнем с Гука. А там, глядишь, и Ньютон подтянется. Хотя тому, похоже, наука заменяла вообще всё.

        Якоб Кетлер
        Чем больше проходило времени, тем отчетливее герцог убеждался в том, что у его сына легкая рука. Даже самые явные авантюры, придуманные им, заканчивались благополучно. И именно поэтому Якоб предпочитал прислушиваться к Фридриху. Наверное, если бы герцог принимал решения единолично, он и не подумал бы столь активно вмешиваться в международную политику. Позиция нейтралитета, позволяющая заработать на обеих воюющих сторонах, нравилась ему куда больше. Но сын был прав. Сложившиеся обстоятельства диктовали совсем другую манеру поведения. А за возможность избавиться от шведской угрозы герцог многое бы отдал. Ну и отомстить им хотелось, не без этого. За собственную беспомощность, за унизительный плен, за разорение любимой страны, в благополучие которой было вложено столько сил.
        Якоб был не уверен, что придумки наследника сработают так, как хотелось бы. Планы были грандиозные. Но кому как не Якобу знать, что порой самые разумные идеи разбиваются о действительность. Хотя то, что уже удалось сделать, безусловно радует. Брак Фердинанда и русской принцессы Марии принес даже больше, чем рассчитывал Якоб. Видимо, Фридрих правильно сделал, посоветовав просить невозможного. В результате ожесточенных торгов стороны пришли к взаимовыгодному решению.
        Для московитов было дипломатической победой получить иностранного жениха высокого происхождения на условиях его переезда и принятия им православия. Герцог последний пункт не слишком одобрял, но согласился, просчитав выгоды. Для Курляндии же основным приобретением стали немыслимые торговые льготы, разрешение на организацию своих производств и негласный договор против Швеции. Последнее, кстати, не слишком-то понравилось Алексею Михайловичу. Ему еще прошлая война аукалась.
        Ну а Фердинанд, кажется, был доволен. Чего стоило уломать спесивых московитских бояр и устроить показ принцесс - отдельный героический эпос. Однако теперь сын был женат на редкой красавице, получил в управление один из старейших городов Московии - Тверь, и именовался теперь Федор Федорович, князь Тверской. Герцог не очень понимал эту систему, но для него было достаточно, что все налоги пойдут в семейный бюджет его сына. Правда, их еще собрать нужно. После смутного времени город был изрядно разорен польско-литовскими войсками. И не восстановился до сих пор. Местами картина весьма напоминала Курляндию после шведского нашествия.
        Впрочем, то дело поправимое. А вот на тех землях, что были стребованы дополнительно под производства, придется отстраиваться чуть ли не на пустом месте. Небольшой поселок на реке со странным названием Гусь не в счет. Будем надеяться, что разведчики Фридриха принесли верную информацию, и там действительно есть нужное сырье. Замахнулись-то, ни больше ни меньше, фарфор изготавливать! Герцог бы и в Курляндии такое производство организовал. Но с учетом доставки сырья - удовольствие это влетит в копеечку. А ему и с глауберитом[25 - Мельхиор в данной альтернативной истории.] проблем хватало. До сих пор не удалось наладить бесперебойную доставку нужной руды.
        К тому же фарфор будет производиться на том условии, что Курляндия получит равные права с Россией на торговлю этим продуктом. И Якоб прекрасно понимал, что никто в накладе не останется. Русские, которым постоянно закрывали возможность пробиться в Балтику, будут рады обойти заслон. А скромная Курляндия получит свой доход. И даже алчные московитские бояре, попортившие герцогу немало крови своим упрямством, косностью и взяточничеством, ничего не смогут сделать. Теперь дело касается не какого-то правителя далекой маленькой страны, а непосредственно царской семьи.

        Фридрих Кетлер
        Кой черт занес меня на эти галеры? Ну серьезно? Мало мне курляндских проблем, так я еще в российские вписался! Брательнику моему досталась Тверь, толку от которой (в финансовом смысле) было как от козла молока. Вся ее слава была в прошлом. Не только политическая, но и финансовая. К настоящему моменту от ремесленного и торгового потенциала города практически ничего не осталось. Да и жителей там было… Слезы одни. Блин, ну вот как русские цари могут разбрасываться подданными, когда у них не только Урал с Сибирью не освоены, но и в центральной полосе черт знает что творится?
        Единственный, кто был доволен - это мой брат Фердинанд. В нашем положении браки по любви как вариант вообще не рассматриваются. В лучшем случае между супругами будет достигнуто согласие, а с возрастом придет понимание и теплота в отношениях. Как у наших родителей. Так что Фердинанду действительно подфартило. С кровопролитными боями (и это не преувеличение) выбитое право посмотреть на царевен принесло свои плоды. Кандидатура Марии была горячо одобрена, и похоже, братцу грозило стать подкаблучником. Оставалось надеяться, что это у него эйфория от медового месяца еще не закончилась.
        Словом, сейчас моему брату не то что Тверь, шатер вполне подошел бы. Он был примерно так же внимателен к окружающей обстановке, как тетерев на току. Пришлось увеличить его охрану. И еще двоих врачей прислать. К счастью, матушка этот шаг одобрила. Чего-чего, а детей своих она любила. Не одобряла, конечно, что отец позволил Фердинанду поменять религию, но и не слишком возмущалась. В Курляндии вообще к этому проще относились. И сам Якоб, несмотря на собственное вероисповедание, привечал людей разных конфессий.
        Поляки, кстати, никаких претензий по поводу брака выдвигать не стали. Хотя понятно, что не очень им это понравилось. Таким макаром вассал и вовсе может поменять хозяина. Но перед ними стояла более важная проблема в лице Османской империи. А мы дали денег и оружие (заодно избавились от старья). Ну и не стоит забывать, что свобода действий воспринимается шляхтой… весьма своеобразно. Так что, прищемив хвост одному из своих вассалов, можно нарваться на непонимание остальных. А сейчас не то время, когда можно мятежи провоцировать.
        Ох, как бы мне не аукнулась моя авантюра самым жестоким образом! Все мои придумки держатся только на «авось», и в любой момент все может пойти не так. Впрочем… брак с русской царевной - это уже свершившийся факт. Договоренность с датским королем Кристианом V тоже была достигнута. Моя сестра Амалия уже в следующем году должна была отправиться в Данию, чтобы выйти замуж за Георга, брата короля. Предложенное оружие, флот и деньги были оценены по достоинству.
        Вопрос был в России. Если она к 1675 году втянется в войну с Османской империей, никаких активных действий в шведском направлении от нее ждать не стоит. А как повернутся русские дела в противостоянии с турками - я не помнил. Мои знания по истории оставляли желать лучшего. И это было не впервые, когда я пожалел о данном факте. Хорошо, что хоть вообще что-то в голове осталось. Но планировать действия чуть ли не в мировом масштабе с таким багажом знаний… Это даже не смешно.
        Но, как любят повторять попаданцы из когда-то прочитанных мною книг, делай, что должен. Ситуация сложилась как нельзя лучше - наконец-то настанет тот редкий момент, когда Швеция подставится под поражение. Окончательно задавить зверя вряд ли возможно. Но нанести ему болезненный удар, чтобы он зализывал раны и не лез в политику - вполне реально. Если объединиться. Я не хочу еще одного разорения Курляндии. Отец этого не переживет. Да и мне будет жаль потраченных сил и средств. Страна только-только начала вылезать из ямы.
        Я договаривался, переписывался, интриговал, и вообще жизнь била ключом. Наверно потому, что мне вновь было 22 года. Я уже начал забывать, как это весело. Даже многочисленные обязанности меня не угнетали. И, к сожалению, не всегда воспринимались всерьез. Но слишком яркой оказалась любовь к Гертруде, мне слишком нравилось дарить ей божественную музыку (внаглую грабя будущих гениальных композиторов), и чересчур интересными были беседы с умнейшими людьми, собравшимися в Курляндском научном сообществе.
        Издавались новые книги и брошюры, велась активная переписка, обновлялось оборудование в лаборатории, позволяя гениям творить и не думать о прозаичных вещах, составляющих скучную обыденность. Они тоже жили на подъеме, на взлете, упиваясь работой и своими открытиями. И я бы сказал, что все было хорошо, что будущее рисовало только радужные перспективы, но это никогда не было правдой. И жизнь всегда это подтверждала, внося свои правки. К сожалению, самые надежные планы могут полететь в тартарары.
        У Ньютона взорвалась лаборатория, похоронив двоих талантливых, но неосторожных учеников и работу целых трех месяцев. А в декабре 1672 года, прямо перед Рождеством, умер Глаубер[26 - На самом деле, в реальной истории он умер гораздо раньше. Даже если учесть, что в моей альтернативке о его здоровье начали заботиться, было уже поздно, чтобы переломить ситуацию. Плюс возраст (на 1672 год Глауберу было 68 лет). Ну и последствия постоянных отравлений не могли не сказаться.].

        Глава 14

        Смерть Глаубера стала для меня ударом. В принципе, я понимал, что недолго ему осталось. Ученый угробил свой организм задолго до нашей встречи. И то, что в последние годы он старался беречься, уже никак помочь не могло. Да и возраст у него для XVII века был вполне почтенный - как-никак, больше семидесяти стукнуло. Ну а если учесть, что у Глаубера и ноги отказывали, и тремор рук начался, и память подводила… Ничего хорошего ждать не приходилось. И все-таки его смерть выбила меня из колеи.
        - Он же был первым ученым, прибывшим в Курляндию? - хмурился присутствовавший на торжественной церемонии прощания Ньютон, ежась на холодном ветру.
        - Да. С него все началось, - подтвердил я. - С него и с Гюйгенса. Небольшие дома в далекой деревеньке стали первыми лабораториями. И там рождались великие открытия.
        - Теперь Академия Курляндии славится на всю Европу. Не говоря уж о нашем Научном сообществе, - напыщенно провозгласил Исаак, гордившийся своим положением.
        - Хотелось бы, чтобы так продолжалось и дальше.
        - Мне кажется, нигде ученых так не чтут, как в Курляндии. Гюйгенс наверняка пожалел, что перебрался в Париж. Свою последнюю работу, во всяком случае, он вынужден был издавать за свои деньги. И небольшим тиражом. Да и Глауберу вы создали наилучшие условия. Живи он в другой стране, наверняка давно бы уже скончался. А тут такие почести…
        - Я хочу, чтобы профессия ученого стала престижной, - признал я. - Чтобы люди поняли, что именно наука двигает мир дальше. Именно поэтому я приказал отдать землю недалеко от Академии под кладбище. Здесь будут хоронить самых выдающихся ученых.
        - Я слышал, Глауберу заказали даже не памятник, а целую скульптурную композицию, - ревниво заметил Ньютон.
        - Хотелось бы достойно почтить его память. И увековечить хотя бы самые выдающиеся изобретения Глаубера, - объяснил я. - И потом… Чем лучше я создаю условия для ученых, тем больше получаю отдачу. Да и вам это выгодно. Вы получаете хороший доход от своих изобретений.
        - Гука даже женили…
        - И у человека сразу характер в лучшую сторону изменился, - рассмеялся я.
        Спутницу жизни для великого ученого искали долго и ответственно. В результате ему досталась исключительно домашняя женщина, которая ценила уют, восхищалась гениальностью мужа и организовывала его быт даже в мелочах. Гук летал на крыльях любви и, вдохновленный, продолжал изобретать. Жизнь его была устроена, открытия ценились на мировом уровне, и даже племянница была определена в лучшую школу и получала содержание от курляндской казны. Жаль, Ньютон пока никак не поддавался на мои попытки его женить. Но… Все еще впереди.
        …Как известно, неприятности не случаются по одной. Воспользовавшись тем, что я решаю дела в столице, на меня насела матушка. Ей вздумалось вновь поговорить о моей женитьбе. Я даже опешил. Вот еще чего не хватало. Мы же договорились на кандидатуру Анны Стюарт, в чем дело-то? Оказалось, что дело в англичанах. Точнее, в их очередном порыве к свободе и защите собственных прав. Мало того что парламентская оппозиция выступила против короля, так еще и мой потенциальный тесть Яков, герцог Йоркский, покинул пост Адмиралтейства и слинял из Англии.
        Временно, конечно. Но матушка всполошилась. Еще свежи были воспоминания о том, как англичане укоротили на голову своего короля. И ни благородная кровь сюзерена, ни международное возмущение им не помешали. Так что переживания моей родительницы можно было понять. Вдруг мы поставили не на ту лошадку? Вдруг нужно срочно менять политику и искать невесту в другом месте? Там, где нет бунтов? Блин! Весело начался у меня 1673 год…
        Разумеется, я благородно отказался от поиска других невест. Более того, нужным людям были отправлены указания поддержать все противоборствующие стороны. И деньги для этого выделены немалые. Пусть и Карл II, и сам Яков знают, что у них есть поддержка. Благодарность властьимущих - это, конечно, миф, на который не стоит рассчитывать, но любая мелочь может сыграть в нужный момент. К тому же я и про оппозицию не забыл. Подкупать ее пока рано, а вот налаживать связи - самое то. Мне нужна была поддержка моих матримониальных планов.
        Разумеется, английская оппозиция умела думать и просчитывать наперед все свои ходы. И то, что ни у Карла, ни у Якова не было наследников мужского пола, учитывалось. При таком раскладе было выгодно отдать дочерей Якова на сторону. Чем дальше, тем лучше. Чтобы ни они сами, ни их мужья не могли влиять на ситуацию. Плюс, деньги считать англичане тоже умели. А секрет анилиновых красителей мы успешно сохраняли. Рецептуру знали только три человека. Остальные выполняли узкие функции и не могли рассказать ничего важного при всем желании. Да и станки пока удавалось держать в секрете, особенно ткацкий. А если учесть, какая жестокая конкуренция царила на рынке тканей, мы зарабатывали очень неплохие деньги.
        Англия и так присосалась к этому ручью под обещание будущего брака. Курляндия продавала им ткани по самой низкой цене. Однако собственное производство открыло бы совсем иные перспективы. И англичане прекрасно это понимали. Их жабища давила от подсчетов, какие деньги проплывают мимо их носа. И шпионов возле Каркле мы ловили шайками. Ну и при торговле нам палки в колеса ставили, не без этого. Англия не умела проигрывать и не желала учиться это делать. Некоторые деятели готовы были, продавливая свои интересы, отдать за меня Анну «прямщаз», но девочка еще была слишком мала. В России тоже были люди, которые желали как можно быстрее получить доступ к прибыльным предприятиям. Но там Алексей Михайлович их хоть немного сдерживал. А мне приходилось изворачиваться, чтобы сдерживать его.
        Европа же была занята своими разборками. Там шла очередная война, которой грех было не воспользоваться. Особенно с моим послезнанием. Ситуация складывалась интересная. Людовик так размахнулся со своей войной против австрийских Габсбургов, что опустошил Пфальц, устроив там жуткую резню. А мой дядюшка Фридрих Вильгельм, курфюрст Бранденбурга, сразу понял, куда ветер дует. И тут же, как флюгер, поменял направление своей политики.
        Не просто так, конечно. Хитрый курфюрст заключил с Францией сепаратный мир, содрав за это дело 800 тысяч ливров. Вот ведь! Даже завидки берут. Я бы последовал его примеру. Но кому нафиг интересна Курляндия в военном плане? Ни армии, ни побед. Мы пока - всего лишь небольшая страна, которая производит множество интересных вещей. По мнению соседей, кстати, не самая богатая.
        Между прочим, мы с отцом приложили неимоверные усилия, чтобы окружающие считали, что полученные деньги улетают в трубу - на спонсирование колоний, которые не приносят прибыли, на поддержку Академии, от которой нет практической отдачи, и на военные игрушки герцогских сыновей. Вот уж чего нам совершенно не было нужно - чтобы кто-то из соседей проникся завистью и попытался оторвать кусок. Я, собственно, поэтому и на Алексея Михайловича пытался влиять в нужном мне русле. Я не хотел, чтобы он ввязывался в войну с Османской империей.
        Воюет Польша? Вот и пусть воюет. Этот сюзерен (чтоб ему пусто было) высасывал из Курляндии деньги и оружие не хуже мощного пылесоса. Пусть в приемлемом размере (в договоренности четко прописывались наши обязательства), но все равно ситуация не радовала. Тем более что дела у поляков она войне шли… не очень. И, как ни странно, именно этим мы воспользовались, чтобы исключить вмешательство России. Кто там проявил себя круче всего? Собеский? Не нужен полякам такой король. А Курляндии тем более.
        В той версии истории, которая была мне знакома, свое слово сказало французское золото. Бездарно вложенное, кстати. Но нет человека - нет проблемы. Всего один выстрел из модифицированного ружья может навсегда изменить историю. Началось все, правда, с отравления Вишневецкого еще в начале 1672-го. Язва пищевода такая язва… Ну а там и до Собеского очередь дошла. Пока он еще не покрыл себя военной славой.
        Собеского, правда, удалось убить не сразу. Хитрый тип, чувствующий опасность и безусловно храбрый, он легко отбился от банды наемников. Пришлось стрелять в спину. И с Дорошенко мы провернули примерно тот же сценарий. Чтоб туркам жизнь медом не казалась. В конце концов, у них там в греческом монастыре Юрий Хмельницкий обретается. Вот пусть он и рулит. В той истории, которую я помню, военной славой Юрий себя не покрыл.
        С казаками у Курляндии были довольно плотные связи (многие из них отправились искать лучшей доли в колонии, и некоторые даже вернулись разбогатевшими), так что организовать отстрел нужных персон проблем не составило. Ни к Собескому, ни к Дорошенко многие казаки, по понятным причинам, любви не питали. А заполучив в качестве платы вожделенное многозарядное ружье (классической конструкции, каковые пусть не слишком часто, но встречались в Дании и Европе) или право не оплачивать собственное путешествие на заработки в далекие колонии, казаки резвились от души. И поэтому в данном варианте истории польский трон получил Карл Лотарингский. Ну а кто еще?
        Вместо французского золота представители выборного сейма получили золото курляндское. И, кстати, не прогадали. Поскольку Карл одержал не менее убедительную победу в битве под Хотином. И ни о каком Бучачском мире речи даже не шло. В отсутствие гетмана Дорошенко южная часть Киевского воеводства не была потеряна. Да и на других направлениях дела обстояли гораздо лучше - Польша не уступила Подольское и Брацлавское воеводства. Карл оказался куда более талантливым полководцем, чем покойный Вишневецкий. И вот удача - оказался холостым. А у меня имелась еще одна непристроенная сестра - Шарлотта Мария. Вообще-то она готовилась стать аббатисой Херфордского монастыря, но какие монастыри, когда родной стране требуется укрепить свое положение?
        Карл, между прочим, был весьма привлекательным мужчиной. А влияние в Польше нам необходимо. Сейчас, конечно, рано об этом говорить, но наступит момент, когда Курляндия сможет побороться за свою независимость. И будет лучше, если Польша отпустит нас добром. Ну и в Сконской войне я планировал принять активное участие. И противодействие Польши никак в планы не вписывалось. Так что пусть Шарлотта Мария со всем доступным ей смирением примет свою судьбу и начнет влиять на мужа в нужную сторону. Наш отец, между прочим, данную точку зрения горячо поддерживал.
        Военные подвиги Карла и поддержка стоявшей за ним Австрии дали нужный результат - Польша уверенно сдерживала турок, а Россия не психовала и не готовилась к войне. Границы укрепила, конечно, на всякий случай, но особого ажиотажа не было. Раз поляки успешно справлялись с давним врагом, значит, лучше было поддержать их в этом стремлении. Глядишь, на Россию у Турции уже сил не хватит.
        Тем более что за Карла впряглись и все остальные Габсбурги, а они многим могли помочь. Турки заслуженно считались сильным и опасным врагом, так что к войне с ними подходили ответственно. Ну и не стоит забывать, что у Османской империи было много других врагов. Та же Венеция. И Персия. Да даже Португалии было что делить с турками! Так что веселуха началась знатная.
        Однако, несмотря на то что активных военных действий против Турции Россия так и не развернула, Алексей Михайлович не горел желанием связываться со Швецией. Даже вариант усилить армию европейскими наемниками не слишком ему нравился. Прежде всего потому, что денег в русской казне для этого было недостаточно. Я, конечно, слил информацию, что на Амуре золото есть, но когда будет результат - понятия не имею. Золото нужно найти, наладить разработку, организовать охрану и вывоз. Дело не одного дня. И даже не одного года.
        Идиотская ситуация, но в данный момент проще было добраться от Курляндии до Африки, чем до Амура или Урала. Корабли периодически навещали колонии, люди там обосновались надежно, и дела шли не так уж плохо. Казаки, осевшие на мысе Доброй Надежды рядом с голландцами, строили остроги в нужном мне направлении и постепенно осваивали территорию. Мало того, с одним из кораблей в Курляндию прибыли их представители с богатыми дарами, которые хотели сманить побольше народа на благодатные земли. Нет преграды патриотам! Я, разумеется, помог в этом благом начинании.
        К сожалению, несмотря на предпринятые усилия, перспектива втянуть Россию в войну со Швецией грозилась накрыться медным тазом. Я вел тяжелые переговоры с Матвеевым, который руководил внешней политикой, и со всем семейством Милославских. В конце концов, если русские хотят получить земли, а армию послать не желают, пусть платят наемникам. Бояре - люди богатые. А война - прибыльное дело. Там на одних трофеях можно не только отбить вложения, но и изрядно разбогатеть. Дело осложнялось тем, что бояре не могли действовать самостоятельно. О шляхетских вольностях они могли только мечтать.
        Не уверен, что Алексей Михайлович позволит боярам такую авантюру. В первую очередь потому, что им не доверяет. Да я и сам не знаю, куда их может понести. Вдруг, захватив территории, они возжелают объявить себя самостоятельными правителями. И откажутся подчиняться центральной власти. Не хотелось бы втянуть Россию в гражданскую войну. Ничем хорошим это не закончится. Так что я, пытаясь влиять на нужных людей, ходил по очень тонкому льду.
        Тем временем бардак в Европе только усиливался. Англия и Голландия заключили сепаратный мир, а курфюрст Бранденбурга выкинул очередной фортель: вновь сменил сторону. И опять не бесплатно. На сей раз Фридрих Вильгельм вступил в австро-испано-голландскую коалицию против Франции, получив за это дело 200 тысяч талеров. Умеют же люди устраиваться! И плевать хотели на абстрактные рассуждения о справедливости и верности союзникам.
        Правда, судьба за такие фердебобли может и наказать. Иногда - слишком жестоко. Курфюрст Бранденбурга потерял своего старшего сына. Его наследник, Карл Эмиль, умер, не дождавшись своего двадцатилетия. Моя матушка очень сочувствовала брату, но смерть детей была обыденным явлением в XVII веке. Даже для царствующих семей. А новым наследником должен был стать мой тезка Фридрих. Ему вроде бы лет семнадцать должно быть. Во время своей поездки в Бранденбург я знакомился со всеми детьми курфюрста, но запомнил в основном старшего. Кто же знал, что обстоятельства сложатся по-другому!
        Мировые события касались Курляндии постольку-поскольку. Нас волновало только возможное снижение покупательной способности европейцев в связи с многочисленными войнами. Однако наш товар приобретали преимущественно, люди богатые. А они баловали себя вне зависимости от того, в каком положении находится их страна. Единственное, что влияло на нас непосредственно - это происходящие в Польше события. Но тут мы подстраховались. За возможность получить польский трон Карл Лотарингский был согласен на многое. Его не пугали даже прилагающиеся к короне проблемы в виде Турции и излишне свободолюбивых шляхтичей.
        Шарлотта Мария была пристроена замуж, Карл в качестве приданого получил дополнительные деньги и оружие, и мы остались довольными друг другом. Разумеется, ни о каком полном доверии и речи не шло. Правители - народ чертовски беззастенчивый. И предают они так же легко, как дышат. Поэтому радовало, что в результате военных действий Польше по-любому было не до нас. Оружие мы поставляли, но не самое дорогое и новое. А лишних денег у моего отца еще никто не сумел выцыганить.
        Понимая, насколько Польша нуждается в финансировании, Якоб даже закидывал удочки по поводу уступки территорий в Польской Лифляндии. Раз земли не удалось прихватить по брачному контракту с поддержкой русских, то может, в результате войны обломится? В любом случае Курляндия остается польским вассалом. Так что по сути дела эти территории от Польши никуда не деваются. Да, герцог будет иметь там больше прав и сможет проводить собственную финансовую политику, но в самой Курляндии это никому не мешает.
        Поляки пока думали, но, похоже, готовы были частично согласиться. Для Карла его Лотарингия была гораздо важнее, чем далекие земли, не приносившие особого дохода. А разгоревшаяся война требовала денег, денег и еще раз денег. Пока что обсуждались границы территорий и положение шляхтичей, которые перейдут Курляндии вместе со своими землями, но главное, что процесс пошел. Нищета в этой самой Польской Лифляндии была голимая. Кроме понтов тамошние шляхтичи похвастаться ничем не могли. Но, как известно, король в Польше - величина очень неустойчивая. И весьма зависимая от настроения своего окружения. Даже не знаю, возможно ли в принципе призвать поляков к порядку. Впрочем, если дальше дела пойдут, как в знакомой мне истории, Польша заплатит за свои шляхетские свободы самую высокую цену - она так никогда и не станет империей.
        Год 1675-й начался с пышной и громкой свадьбы. С датчанами удалось договориться, и моя сестра Амалия вышла-таки замуж за младшего брата Кристиана V - Георга. Жених был… никакой. Вообще. Ленив, любитель выпить, не имеющий никаких амбиций. Думается мне, Амалия быстро загонит его под каблук. А поскольку жить они будут при датском дворе, то поневоле начнут оказывать влияние на политику. Хотя, конечно, только на сестру никто не рассчитывал. С ней отправились верные люди в поддержку тем, кто уже крутился у датского трона и договаривался о свадьбе.
        Кристиан V оказался довольно расчетливым и практичным человеком. А еще он умел торговаться. Приданое Амалии влетело нам в копеечку. Помимо денег, оружия и помощи курляндского флота, пришлось способствовать найму авантюристов. Поскольку в Европе шла очередная война, многие искатели приключений продали свои шпаги именно там. Однако, к счастью, не все. Те же поляки были очень даже не прочь повоевать, если им за это заплатят.
        Я даже удивился, если честно. У них вообще-то собственная война шла. Однако, как оказалось, не все горели благородным желанием защитить свое отечество. А вот заработать хотелось многим. Мда. Есть все-таки в шляхетской вольнице свои положительные стороны. Для соседей, разумеется. Кто бы еще смог наплевать на короля, на страну и отправиться воевать в другую страну? Да и у русских оказалось все не так печально. Алексей Михайлович, которого уговаривали чуть ли не хором, решил рискнуть.
        Разумеется, он не собирался оголять границы. И тем более вступать в войну «прямщаз». Договоренность была такой, что русские ударят только после того, как убедятся, что шведы несут поражения. Просто… В реальной истории к такому повороту дел никто не был готов. А если у русских войска окажутся под рукой, то воспользоваться ситуацией будет проще. Я даже Фердинанда привлек, благо теперь он весь из себя православный Федор Федорович и может действовать в интересах своей новой родины. Все-таки муж царской дочери. Недавно подарившей, кстати, Алексею Михайловичу первого внука. Не сказать, что предложение назначить Фердинанда одним из командующих приняли с большим энтузиазмом, но и не отклонили.
        Однако до тех пор, пока ситуация раскачается, время еще было. И армию наемников было решено использовать в другом направлении. После того как Людовик XIV порезвился в Пфальце, курфюрст Бранденбурга почувствовал себя очень неуверенно. Разумеется, я довел до его сведения информацию о грядущем нападении шведов, но ситуация складывалась не лучшим образом. Фридрих не мог дробить свою и без того не слишком большую армию.
        Денег у курфюрста тоже было не слишком много. Так что пришлось договариваться о торговых преференциях и его поддержке в случае шведского нападения на Курляндию. Платить наемникам за защиту чужой страны не слишком хотелось, но деваться было некуда. Шведов следовало прижать. И чем болезненнее удар им нанесут, тем дольше они будут восстанавливаться. Моей целью было отвадить шведов от Курляндии. И я готов был на все, чтобы защитить свою страну. Денег жаль, но ущерб может быть куда больше, если Курляндию снова разорят.

        Фридрих, курфюрст Бранденбурга
        В том, что бывший союзник готовится ударить в спину, ничего удивительного не было. Фридрих и сам был грешен, примыкая то к одной, то к другой стороне. Но сам факт, что Швеция, вместе с которой Бранденбург сражался против Польши, приняла сторону Франции, был неприятен. Война на два фронта могла уничтожить и более сильную страну. Карла XI можно было понять: он рассчитывал увеличить свои континентальные владения как раз за счет Бранденбурга. И как раз тогда, когда Фридрих был вынужден защищать свои западные земли!
        А куда было деваться после того, как французы вторглись в Пфальц? К счастью, Бранденбург выступал не один, а в союзе с Голландией, Священной Римской империей и Испанией. Однако дробить армию не хотелось. Не так уж она велика. Но и перебрасывать войска в срочном порядке - тоже не самое большое удовольствие. К счастью, неожиданную помощь оказала Курляндия. Повезло Якобу. Наследник у него вырос прагматичный. Зубами выгрыз торговые преференции, льготы для своих товаров, и даже помощь в том случае, если шведы нападут на Курляндию.
        У самого Фридриха наследник неожиданно умер. А следующего сына совершенно не готовили для подобной должности. И курфюрст опасался, что может быть уже поздно заниматься его воспитанием. Мало того что сын Фридрих был слаб здоровьем, так еще и отличался бесхарактерностью, был склонен поддаваться чужому влиянию и обожал роскошь. Такому наследнику страшно было отдавать страну. Племянник, хоть и производил впечатление транжиры, считал каждый талер. И последняя личная встреча явно показала, что волчонок подрос. И что он вовсе не такой легкомысленный, поверхностный мот, как все думают.
        Курляндское предложение о помощи было как нельзя кстати. И наемников удалось найти довольно легко. Да и почему нет? Ведь их задачей было отнюдь не сражаться с противником лицом к лицу, а стрелять в спину, истребляя шведов небольшими отрядами. Благо для этого были все предпосылки. Курфюрст сделал вид, что отправился на Рейн вместе со всем своим войском. И мужественно пережил вторжение врага в свою страну. Торопиться было нельзя. Шведы - серьезный противник, считающийся чуть ли не непобедимым.

        Фридрих Кетлер
        Мое вмешательство в историю становилось все более и более заметным. Я предупредил дядюшку о шведском нападении, и тот не подвел. Встретил неприятеля во всеоружии. Отряды наемников начали нападать на шведское войско еще тогда, когда оно начало двигаться из Померании и Мекленбурга в Укеермарк. И когда шведы добрались до Бранденбурга и распылили свои силы, увлекшись грабежами, началось массовое истребление небольших шведских отрядов, расползшихся по разным деревням и селениям. Ну а неожиданное появление самого бранденбургского курфюрста оказалось для шведов совершенно неожиданным. На сей раз Фридриху не пришлось бросать магазины и совершать 250-километровый марш за две недели.
        В этом варианте истории сил у моего дядюшки было куда как больше. И возможностей больше. Поэтому к тому моменту, когда две армии схлестнулись на Фербеллинской равнине, шведские войска изрядно поредели. От пехоты осталось едва ли пять тысяч, драгун было чуть больше трехсот, а орудий осталось всего шесть. Плюс, шведы лишились главнокомандующего, большей части обозов и явно пали духом. А у курфюрста был ветеран множества войн Дерфлингер, который, несмотря на преклонный возраст (69 лет, ни много ни мало), был еще бодр, и муж моей старшей сестры принц Гессен-Гомбургский, который так и рвался в бой.
        Но самое главное - в этот раз у курфюрста хватило пехоты. И он сумел занять Фербеллин раньше шведов. Результат оказался совершенно неожиданным. Фридрих не просто нанес шведам поражение, он их полностью истребил, потеряв всего триста человек убитыми и ранеными. И если на фоне общеевропейской войны данное сражение имело второстепенное значение, то психологический эффект оказался сногсшибательный. Народ понял, что шведов можно побеждать. Причем не просто побеждать, а громить. И естественно, на данное событие последовала реакция.
        Особенно впечатлился Алексей Михайлович. Ну согласитесь, трудно остаться равнодушным, когда шведов, которые считались практически непобедимыми, громит какое-то второстепенное государство. По сравнению с Россией что Бранденбург, что Пруссия - недоразумения, не больше. Там и армии-то особой нет и быть не может. Русские цари привыкли оперировать куда большими цифрами войска. И тут такая победа! Немудрено, что Алексей Михайлович начал активнее прислушиваться к советчикам, вдохновляющим на отбор у Швеции «исконно русских земель».
        Советчикам, конечно, мы приплачивали. Но далеко не всем. Некоторые старались, что называется, по зову души. Да плюс еще сам Алексей Михайлович резко активизировался. Похоже, замена свинцовых труб, а также оказание медицинской помощи по последним курляндским стандартам, принесли свои плоды. Царь стал чувствовать себя намного лучше и перестал жаловаться на боли в сердце. Да и Федор поправил здоровье. Наследник, наконец, начал выглядеть как обычный подросток, а не как свежевыкопанный зомби. У него хватало сил даже на игры.
        К тому же, что было немаловажно, война Польши с Османской империей протекала совершенно не так, как в той истории, которую я помнил. И дело было не только в том, что Карл Лотарингский оказался талантливым военачальником (ничуть не хуже, чем Собеский). Но и в том, что сначала Польшу поддержала Австрия, затем Венеция, а потом и персы присоединились, которым сбагрили старые европейские пушки и мушкеты. А глядя на это, и португальцы оживились, начав более активно отстаивать свои владения на юге Аравии и на восточном побережье Африки. Словом, Османская империя была серьезно занята, и этим грех было не воспользоваться.
        Так что, к тому моменту, когда шведы начали терпеть от датчан поражение за поражением, русские уже были на низком старте. А у Кристиана V дела шли на редкость хорошо. Дополнительное финансирование, неплохое вооружение и довольно большая армия наемников развернули войну на суше совсем в другую сторону. В сражении у Фюллебру, во всяком случае, датчане поражения не потерпели, поскольку силы были примерно равны. Хотя и полной победы не получилось. Шведы грамотно отступили.
        Форпост в Лунде датский король взял довольно легко. И расслабился, считая, что шведы ушли на зимние квартиры. Однако разведка (заранее мной проплаченная и проинструктированная) не дремала. И своевременно донесла Кристиану, что враг не только не ушел, но и готовится к нападению. Благо река достаточно замерзла для того, чтобы выдержать вес солдат. И что неплохо бы первыми занять позицию на холмах, располагавшихся недалеко от северной стены Лунда. Датский король, нужно отдать ему должное, к советам прислушался. А потому попытка шведской армии переправиться через реку под прикрытием безлунной ночи удалась лишь частично.
        Точность пушечных выстрелов и днем оставляла желать лучшего, не говоря уж о темноте. Но тут главным было попасть даже не в людей, а разбить лед на реке. И если часть людей все-таки успела пересечь реку, то более тяжелые и менее поворотливые обозы и пушки уходили под воду. И даже знаменитая кавалерия шведов, на которую Карл XI делал ставку, не могла исправить ситуацию. Имевшаяся между двумя армиями территория была совершенно непригодна для кавалерии. А подходящие холмы уже заняты датчанами. Ну и не стоит забывать, что на сей раз двойное преимущество было как раз у армии Кристиана V. Почти шесть тысяч пехоты против двух тысяч шведской![27 - В реальности пять тысяч датской пехоты, но тут она усилена наемниками, как и кавалерия.]
        Разгромленные шведы, понеся серьезные потери, вновь отступили. Карла XI критиковали все сильнее и сильнее, его воины пали духом, да и потеря обозов не могла не сказаться на боевом настрое солдат. Теперь и речи не было о возможности штурма Хельсингборга. Тут бы Мальмё удержать. Тем более что дела на море у шведов обстояли совсем плохо. Их и в знакомой-то мне версии истории били в хвост и в гриву. Так что и теперь развернулись вовсю. Но в этот раз в историю войдут и пять курляндских кораблей под командованием моего брата.
        Командование Карла Якоба, разумеется, было чисто парадным. Реально управлял кораблями совершенно другой человек. Которому, кстати, принадлежали четыре судна из пяти. Все началось с того, что я вспомнил о том, что читал о существовании у Бранденбурга своего флота. И разумеется, перехватил голландца Бенджамина Рауле вместе с его кораблями. А их, ни много ни мало, было аж десять штук. Правда, большая часть являлась откровенным хламом. Меня же этот человек заинтересовал не имеющимися у него кораблями, а своими талантами.
        Если я правильно помню, в знакомом мне варианте истории Бенджамин использовал свое каперское свидетельство даже не на сто процентов, а на все двести. Умудрился за месяц захватить больше двадцати шведских торговых кораблей. И все было бы хорошо, но оказалось, что торговля - это священная корова, которую трогать нельзя. И голландцы, вложившие в те самые шведские корабли свои деньги, призами их не признали. Так что завоеванное имущество пришлось вернуть.
        Ну и зачем нам такие проблемы? Совершенно незачем. Если Бенджамину так хочется повоевать против шведов, нужно дать ему такую возможность. Помочь отремонтировать самые перспективные корабли, вооружить команды и направить вместе с Карлом Якобом помогать датчанам и шведам. Там будет, где развернуться. Тем более зрела в моей голове авантюрная мысль о том, как ограбить шведского грабителя. Впрочем, загадывать было рано. А вот если Сконская война сложится по новому сценарию, который я вчерне прикинул, это будет уже совсем другая история.
        Понятно, что планы никогда не воплощаются так, как задумывались. Но пока дело двигалось в нужную сторону. Кристиан V радовал своей вменяемостью. И если не подведут остальные персонажи игры, история, наконец, сдвинется с места.

        Карл Якоб
        Что светит второму сыну герцога не самой большой страны? Да ничего. В лучшем случае выделят небольшое содержание, а добиваться всего придется самому. Именно поэтому Карл Якоб понимал, что ему повезло. Он занимался любимым делом, к нему относились с уважением, и он не был вынужден скитаться в качестве бедного родственника. Расчетливый отец и весьма прагматичный старший брат умели зарабатывать деньги. И постепенно увеличивали влияние Курляндии.
        Подумать только, его младший брат женился на дочери русского царя! Да и сестрам повезло. Одна вышла замуж за брата датского короля, а другая - за короля польского. Самому Карлу Якобу и его младшему брату Александру тоже присмотрели не самых последних невест, но пока об этом было говорить рано. Вот после войны со Швецией, особенно если эта самая война окажется удачной - другое дело. Овеянный славой победитель - это совсем не то же самое, что просто второй сын. А в победе Карл Якоб был уверен.
        Если на суше шведы были сильным и опасным противником, то на море… Не внушали. Чего только стоила провальная попытка риксадмирала Густава Отто Стенбока добраться до шведской Померании, чтобы высадить там десант. Флот оказался в таком жалком состоянии, что вынужден был вернуться в Даларё. Разумеется, шведы постараются учесть свои ошибки, но вряд ли смогут кардинально изменить ситуацию. А вот датчане чувствовали себя на море уверенно. Не говоря уж о голландцах. Ну и курляндские корабли, вооруженные лучшими пушками, лишними не будут.
        - Рад приветствовать вас, ваше высочество, - вежливо поклонился Нильс Юэль. Карл Якоб польщено улыбнулся.
        А что? По европейским меркам он вполне мог считаться принцем. Габсбурги ему родня, отец еще лет двадцать назад был признан имперским князем, да и Курляндия - не какой-нибудь нищий Анхальт-Цербст. Радует, что статус герцогского сына признают и в Дании. Тем более что Карл Якоб вовсе не рвется в командующие. Понимает, что ни опыта, ни влияния у него недостаточно. Вот покажет себя в бою - тогда да. Тогда можно будет на что-то претендовать. Но скорее всего, самостоятельно командовать флотом Карлу Якобу придется еще не скоро.
        - Я смотрю, вы уже готовы к бою, - кивнул он датскому командующему флотом.
        - Да, мы давно уже готовы. И ждем голландцев. К сожалению, они запаздывают. Их эскадра уже давно должна быть здесь.
        Общая встреча союзников была назначена у острова Борнхольм. В общем-то датский флот сам по себе был грозной силой, но его командующий Нильс Юэль справедливо решил, что кашу маслом не испортишь. Тем более что получил прямой приказ не лезть на рожон и беречь корабли. Так что он не решался атаковать шведов, пока не подошли голландцы. Карл Якоб, хоть и рвался в бой, надеясь испробовать новое оружие, но союзника не торопил. У него, помимо планов помочь датско-голландскому флоту, было еще и дополнительное задание. Наглое, невозможное, авантюрное, но весьма многообещающее. Но говорить об этом рано. Рано было даже об этом думать.
        Драгоценный старший брат, которому мало было просто зарабатывать деньги, пустился в международные интриги. Причем энергии у Фридриха было столько, что перед ним пасовал даже отец. После плена Якоб вообще сильно сдал и стал еще осторожнее. А вот его наследник развернулся вовсю. Став совершеннолетним, он словно отпустил вожжи и перестал прятаться за спиной отца, скрывая свои таланты. Это ведь с подачи Фридриха семья Кетлеров начала родниться с самыми известными и влиятельными королевскими домами.
        - Сколько вымпелов обещали прислать голландцы? - поинтересовался Карл Якоб.
        - Обещали девять. Да еще адмирал Иенсен Родстэн должен четыре датских корабля привести. Всего наш объединенный флот теперь будет равняться шведскому[28 - В реальной истории 26 против 32, теперь 31 против 32.], - подсчитал Нильс Юэль. - Надеюсь, Господь дарует нам победу.
        - Я тоже на это надеюсь. Что слышно о шведском флоте?
        - О, шведы не учатся на своих ошибках, - отмахнулся Юэль. - Казалось бы, после неудач Стенбока они должны были сменить политику. Но нет.
        - Их флотом снова командует человек, не сведущий в морском деле? - удивился Карл Якоб.
        Даже он, не слишком отягощенный возрастом и мудростью, понимал, что происхождение - это далеко не всё. И даже талант далеко не всё. Нужен опыт, который нарабатывается только в дальних походах и битвах. А шведы действительно устроили танцы на граблях. Несмотря на неудачи, преследовавшие страну именно из-за неудовлетворительного командования флотом, там все еще продолжали назначать на высшие должности приверженцев господствовавшей дворянской партии. Так что новым командующим был назначен вовсе не адмирал (и даже не генерал!), а человек хотя и больших способностей, но совершенно не сведущий в морском деле - барон Лоренц Кройц.
        К удовольствию Карла Якоба, ждать пришлось не так уж долго. Голландский флот под командованием шаутбенахта ван Альмонда наконец подошел к Борнхольму. И, к явному разочарованию Юэля, главнокомандующим союзным флотом был назначен голландский адмирал-лейтенант Корнелус ван Тромп. Нильс был настолько расстроен, что буквально на следующий день после известия о личности командующего решился схлестнуться с шведами. И это при том, что запрет ввязываться в бой с сильнейшим противником никто не отменял.
        Все началось с того, что Нильс Юэль увидел шведов в десяти милях к северо-востоку от полуострова Ясмунд на Рюгене. Карл Якоб прекрасно понимал, что они рискуют, поскольку шведов было больше, но тоже не удержался от авантюры. И смельчакам повезло. Из-за целой серии шведских неудач (типа неправильно понятых сигналов и засвежевшего ветра) Юэлю удалось «отрезать» шесть неприятельских кораблей, которые плелись сзади, и в результате артиллерийской стрельбы два из них были уничтожены. Причем оба - с помощью курляндского флота.
        Ну, тут, конечно, стоит сказать спасибо и шведскому командующему. Если у шведского флота и были шансы победить, воспользовавшись своим численным преимуществом, Кройц их уничтожил. Увидев, что датский брандер находится в опасной близости к кораблю, на котором был его сын, командующий бросился ему на помощь. В результате все корабли, согласно инструкции, повернули, следуя движениям адмирала. И получился полный бардак.
        Впрочем, у союзников тоже было не все гладко. Но пока датчане и голландцы упрекали друг друга, выясняя, кто и что неправильно сделал, Бенджамин Рауле решил рискнуть, и Курляндия захватила два отделившихся от шведского флота небольших корабля. Надо сказать, что чем дальше, тем больше не нравился Карлу Якобу голландский командующий. С Нильсом удалось быстрее найти общий язык. И поняв, что Ясмундское сражение явно стало удачным, Карл Якоб решил приоткрыть свои планы. И втянуть Юэля в придуманную братом авантюру.
        Фридрих мечтал, ни много ни мало, захватить Стокгольм и ограбить его до нитки. Дескать, шведы должны Курляндии, и должны немало. Даже если посчитать чисто финансовый ущерб, сумма получается приличная - убытки герцогства от войны составили 6,5 миллиона талеров. Но как оценить пребывание в плену всей семьи Кетлеров? Что было бы адекватным наказанием? Разумеется, тоже разорить шведов. И, между прочим, шанс на это был - пока Карл XI вплотную занят войной с датчанами. Разумеется, победить Швецию лихой налет не поможет. Но вот ограбить…
        С голландцами этим планом Карл Якоб делиться не стал. Еще в Курляндии брат намекал, что те повязаны со шведской торговлей. А вот Нильсу идея понравилась. Даже очень. Уверившись в своих силах, он решил развивать успех и забыть о приказе беречь корабли. В конце концов, победителей не судят. А если он проиграет… то и судить будет некого. Так что покамест флот двигался к Эланду. А затем планировалось сделать рывок до столицы. Ван Тромп, вполне вероятно, будет возмущаться, но кто не рискует, тот не становится богатым человеком.
        На вкус Карла Якоба, сражение у Эланда оказалось хоть и победным, но откровенно идиотским. Если сначала линии обоих флотов значительно растянулись, и бой шел на параллельных курсах, нося, скорее, характер преследования, то затем происходящее стало напоминать фарс. Кройц, и без того показавший себя не лучшим командующим шведским флотом, из-за собственной дурости утопил собственный флагманский корабль. Ну и сам утонул вместе с ним.
        Кройцу, видите ли, приспичило немедленно повернуть. Причем (как потом рассказывали немногие спасшиеся) его убеждали в необходимости перед поворотом убавить паруса, поскольку корабль неустойчив и имеет слишком мало балласта. Ему указывали на необходимость сначала закрепить орудия, так как при приведении к ветру они могут переброситься на подветренный борт и вызвать губительный для корабля крен. Все доводы не привели ни к чему - Кройц уперся как баран. В результате флагманский корабль бросился к ветру, опасно накренившись во время поворота. Ну а под ударом нового сильного шквала он лег на левый борт и начал опрокидываться.
        Дальше случилось именно то, о чем Кройца предупреждали умные люди - незакрепленные орудия перекатились на подветренную сторону, а полупортиков нижней батареи, разумеется, задраить не успели. Ну и неизбежная вишенка на торте - в то время, как правый борт корабля был еще высоко над водой, загорелся пороховой погреб. В результате в течение буквально нескольких минут сильнейший шведский корабль взлетел на воздух[29 - Реальная история.].
        Ван Тромп, надо сказать, не слишком торопился с преследованием шведского флота. Хотя мог бы взять пример с Нильса. Впрочем, у Юэля последователи нашлись. Бенджамин Рауле, разгоряченный азартом боя, не стал топтаться на месте. И они начали действовать с Нильсом на пару. Ван Тромп, разумеется, пытался вмешаться. И призывал разделять войну и торговые интересы. Однако и Дания, и Курляндия слишком пострадали от шведов, чтобы задумываться о таких мелочах. Нильс был вдохновлен победой над давним противником, а Карл Якоб хотел воплотить амбициозный план старшего брата.
        Шведы оказались разрознены и деморализованы. После гибели обоих флагманов, оставшиеся без руководства, шведские капитаны начали выводить свои корабли из боя. Выигравшие более выгодное положение относительно ветра, союзники имели больше возможностей для маневрирования и могли продолжительное время держать отступающего противника под обстрелом. И вот тут Нильс Юэль с Бенджамином Рауле развернулись вовсю. Они не давали врагу ускользнуть и обстреливали даже те корабли, которые выбросились на мель.
        Разгром был страшным. Даже те шведские корабли, которые не были потоплены, получили довольно серьезные повреждения. И могли только ползти, надеясь своевременно добраться до берега. Но даже если им это удастся, их ожидал дорогостоящий и долгий ремонт. В любом случае противостоять врагам на море Карл XI теперь не мог. У Швеции больше не было флота.

        Фридрих Кетлер
        Неожиданно, но Сконская война шла даже лучше, чем я надеялся. Похоже, датчанам удастся вернуть потерянные территории. А Швеция перестанет считаться непобедимой державой. После того как Кристиан V разбил войско Карла XI в битве при Лунде, Алексей Михайлович решился на военные действия[30 - В реальной истории он умер еще в январе 1676 года, а в измененной курляндские врачи подправили ему здоровье. Так что к январю 1677 года он еще жив.]. И в самом начале 1677 года войска Ромодановского и Самойловича двинулись на Шведскую Лифляндию. Основными направлениями для удара стали Нейхаузен, Мариенбург, Тирзен и Дерпт. Разумеется, русские планировали захватить и Ригу, и Пернов, и Ревель, но тут (неожиданно) в ситуацию вмешались мы.
        Это было наглостью. Беспросветной. Даже б?льшей, чем идея ограбить Стокгольм. Я хотел, ни больше ни меньше, поучаствовать в войне со Швецией. Понятно, что у Курляндии было не так много шансов. И я, наверное, так и не решился бы на данную авантюру, если бы обстоятельства не сложились столь благополучно. Однако шведы распылили свои силы на более опасных соперников. То есть на армии Дании и России. Как только войска Алексея Михайловича перешли в наступление, против них были выставлены практически все имеющиеся в Шведской Лифляндии силы.
        Понятно, что удара в спину от Курляндии никто не ожидал. И уж тем более никто не мог предположить, что мы решимся напасть на Ригу. Но у меня под рукой было шесть кораблей во главе с Мишелем Баском, не отправленным на Сконскую войну, и довольно приличное войско во главе с младшим братом Александром. Сам я осуществлял общее управление и следил за снабжением. Как ни старались учителя, к сожалению, ни великого полководца, ни гениального адмирала из меня не вышло. А управленцем я еще в своей прошлой жизни был неплохим. Поэтому командовать боем доверил тем, кто умеет это делать.
        Так что вскоре после начавшегося наступления русского войска, в завоевательный поход двинулось и войско курляндское.

        Глава 15

        В свое время я не без интереса читал о многочисленных попытках захватить Ригу. Да что далеко ходить - в последнюю русско-шведскую войну армия царя Алексея Михайловича тоже осаждала этот город. Но поскольку союзная Дания тогда промедлила, из затеи ничего не вышло. В принципе, в той версии истории, которую я знал, ничего не вышло и позже, у Августа II. Впрочем, чего хотел этот польский король, похоже, до конца не знал даже он сам. Но та осада фактически стала началом Северной войны.
        Взять Ригу получилось только у войск Петра I. Но кружить возле города столько времени, сколько Шереметев, у меня не было ни желания, ни возможности. Поэтому я решил использовать лучшие решения тех, кто уже осаждал Ригу. И избежать их ошибок. Так что в первую очередь мне пришлось обеспечить морскую блокаду города. Благодаря датско-голландско-курляндскому флоту, кораблей у шведов практически не было. А те, что остались, Карл вряд ли отправит к Риге.
        К организации войска я тоже подошел со всей ответственностью. Выжал максимум из возможностей Курляндии. Однако выше головы не прыгнешь. Думаю, здесь мне и ноутбук с информацией не сильно помог бы. Потому что нужны не только идеи, но и образованные люди, и производственные возможности. А культура производства складывается не один год. И даже не одно десятилетие. Поэтому я подошел к решению вопроса со свойственной Кетлерам прагматичностью.
        Во-первых, положение, при котором на многотысячную армию приходилось аж десять пушек, меня не устраивало[31 - В реальной истории, во время Сконской войны, в битве при Лунде, на 8 000 шведского войска пришлось ровно 10 пушек, так что это не преувеличение.]. Во-вторых, логистика как наука пока еще не сложилась. А в-третьих, очень силен был консерватизм. Внедрить нечто новое было нечеловечески сложно. Причем это касалось и производства, и армии, и науки. Уж казалось бы - полезность прививок от оспы была доказана! Однако если вы думаете, что народ побежал прививаться, то ошибаетесь. Даже при королевских дворах, где были и средства, и возможности, далеко не все решились на это действо. К своей невесте, например, я не просто заслал врачей, а чуть ли не силой продавил нужность прививки.
        А теперь представьте, насколько сложно сдвинуть с места консервативных военных? Тем более что я был всего лишь наследником, не отмеченным победами. Мне и так постоянно выговаривали за мои эксперименты. И это несмотря на то, что мальчишки, которых ко мне приставили, были никому не нужны. И числились всего лишь моей игрушкой. Точно так же, как и мальчишки, приставленные позже к братьям. Недоброжелатели критиковали и слишком дорогое оружие, и убогую форму, и вообще призывали не тратить из казны деньги на эти глупости.
        Однако я предпочитал не спорить, а доказывать свою правоту делами. Мои новинки воспримут всерьез только тогда, когда удостоверятся в их успешности. И взятие Риги как нельзя лучше послужило бы этой цели. Спасибо, отец меня поддержал. Наверное, потому, что я, как наследник, имел право на собственные ошибки. И откреститься от моих неудач будет проще - типа, молодой, глупый, не уследили, и тому подобное. Вроде как это моя личная инициатива, к которой Якоб не имеет отношения. Понятно, что шито белыми нитками, но так многие поступают.
        Полевые кухни, которые я в свое время придумал, были по достоинству оценены ближайшими соседями и постепенно проникали во все европейские войска. Однако мало кто из военачальников озадачивался полной организацией процесса. А я завел специальную хозяйственную часть, которая занималась только обмундированием, кормежкой и снарядами. Организовать ее так, чтобы она не тормозила основное войско и своевременно оказывалась в нужном месте, было не так уж просто.
        Однако еще сложнее оказалось создать нечто типа саперного батальона. Прежде всего потому, что не все понимали, зачем это надо. Но я знал, что быстровозводимые полевые укрепления сыграют свою роль, а потому настоял на своем. Более того, я не пожалел денег на организацию нескольких смотров и тренировочных марш-бросков, в процессе которых мы определились, в каком порядке лучше двигаться, сколько лошадей и человек требуется на одно орудие, и как оптимальнее маневрировать. Надо сказать, мой младший брат Александр, несмотря на свой юный возраст, показал себя с наилучшей стороны. У него реально был талант военачальника. И храбрости хватало.
        Основной проблемой была скорость передвижения войска. Пехота и обозы тащились слишком медленно. По идее, эту проблему могли бы решить хорошие лошади - одновременно крепкие и выносливые. Однако пока что Курляндия не могла себе позволить ни разводить породных коней, ни тем более их закупать. В перспективе планировалось поднять подобный проект совместно с Россией, но мне результат нужен был как можно быстрее. В результате получилось нечто вроде повозок Дикого Запада, лошадей припрягли таких, каких нашли, а пехоту неустанно тренировали. Над повозками, кстати, работали довольно долго. Климат Прибалтики и Америки, мягко говоря, отличается. Так что транспортное средство пришлось усовершенствовать под местные реалии.
        Мне буквально спать не давали походы Суворова. Мог же он организовать солдат так, чтобы армия быстро передвигалась? На основе его опыта можно было и курляндских солдат подтянуть. Проблема только в том, что в основном это наемники и новобранцы. У первых абсолютно отсутствует чувство коллективизма, а вторые вообще «деревянные». Пока добьешься отдачи - поседеешь. Плюс, общая численность нашего войска оставляла желать лучшего. Да чего о Курляндии говорить, если Дания со Швецией в том же Лундском сражении воевали силами 8 тысяч против 13 тысяч. Тот же Алексей Михайлович в свое время только на осаду Риги 25 тысяч отрядил.
        У Курляндии же своей армии практически не было. Пришлось организовывать все «с нуля», причем под пристальным и не очень-то одобряющим польским взглядом. Так что для военных действий я собрал всех, кого только мог. От польских шляхтичей до казаков. Влетело данное удовольствие в копеечку, но 5 тысяч я наскреб. И теперь это войско подходило к Риге, которую со стороны моря запер наш флот. Дело предстояло трудное. Практически невозможное. Но я рассчитывал на нашу артиллерию и несколько секретов, которые готов был вытащить из рукава, как шулер запасного туза.
        Для начала Александр разослал небольшие конные отряды. В основном для разведки. Хотя некоторые и реквизициями умудрились заниматься. Мы данное дело не одобряли, но и запрещать было бесполезно. Мародерство было вполне нормальным явлением для XVII века, гуманностью здесь никто не отличался, а вызывать среди солдат недовольство в самом начале похода было полным идиотизмом. Достаточно было того, что в собранном с бору по сосенке войске дисциплина поддерживалась на приемлемом уровне. Так что не будем требовать невозможного. Благородные рыцари в блестящих доспехах, с безупречной моралью и возвышенным романтизмом, встречаются только в романах.
        Поскольку общая организация процесса из-за этих реквизиций не страдала, я делал вид, что ничего не вижу. А Александр вообще не обращал внимания на такие мелочи - ему и без того забот хватало. Он опасался, что Кобершанц повлияет на продвижение нашего войска - Алексей Михайлович в свое время здесь подзадержался. Однако наша артиллерия показала себя наилучшим образом - несмотря на некоторые трудности, Кобершанц был взят. И я, воспользовавшись подсказкой из будущей истории, предложил переименовать его в Александршанц.
        По моей задумке, отвоеванные территории вместе с Ригой должны были перейти под руку моего брата. То есть они останутся в составе Курляндии, но Александр станет управляющим. Так что неплохо было бы пропиарить его как талантливого военачальника. К тому же первую победу следовало отметить. И, как показали дальнейшие события, старался я не напрасно. Воодушевленный такой немудреной лестью, брат почувствовал себя увереннее, и это не замедлило сказаться на результатах. Динамюнде мы тоже взяли. Даже долгая блокада не понадобилась.
        Полагаю, дело было в том, что, несмотря на отсутствие связи, слухи расходились быстро. И все уже знали о многочисленных шведских поражениях. То есть народ просто понимал, что на выручку никто не придет. Плюс, перспектива была сомнительной - по сути, выбор стоял между Курляндией и Россией. И учитывая блага, которые мы предлагали, а также шляхетские вольности, которые прилагались к статусу подконтрольной Польше территории, жестокого сопротивления мы не встретили. Один из наших конных отрядов подступил к Кокенгаузену, находящемуся от Риги вверх по Двине. Оказалось, что гарнизон крепости насчитывает меньше двух сотен людей, так что не составило труда принудить его к сдаче, пообещав право свободного выхода для вояк. И, разумеется, слово свое мы сдержали.
        Под шведским владычеством Рига находилась уже без малого полвека. Но горожанам еще были памятны те времена, когда их город имел статус вольного имперского города Священной Римской империи. И если бы у них был выбор, они бы предпочли вернуть этот статус. Но Рига была слишком важна, чтобы ее упускать. Так что к ее осаде мы подошли со всевозможным тщанием. И конечно же начали с того, что предложили сдаться по-хорошему. Зачем портить такой хороший город и приносить горожанам финансовый ущерб?
        Что касается самих рижан, то они (может быть) и согласились бы. Однако бал правили шведы, которые наотрез отказались сдаться. Что было весьма предсказуемо. Представляю, что сказало бы им их начальство на бездарную потерю города. Одно дело - уступить в бою (и то по головке не погладят), и совсем другое - просто взять и подарить город врагу. Никто и не рассчитывал, что все будет просто. Наше предложение о сдаче было просто соблюдением правил приличий.
        Я даже обещал, что грабежей не будет, что при необходимости я выкуплю город у своих войск. Это в общем-то было обычной практикой. Плюс, мы гарантировали Риге особый статус и еще большее развитие торговли. Я мечтал иметь собственный Амстердам. Но основывать его следовало не на пустом месте, а на хорошей базе.
        Я бы даже закинул торговцам свои предложения по этому поводу, если бы это не было разглашением наших военных планов. Впрочем, вряд ли это изменило бы ситуацию. Все наши призывы канули втуне. Сдаваться, естественно, рижане не собирались. Ну и ладно. Как говаривал Джон Сильвер, «вместо нас заговорят наши пушки и тогда живые позавидуют мертвым». Пока мы не покажем силу, никто нас всерьез не воспримет. Так что после небольшого военного совета было решено начинать более активные действия. Брат расположил артиллерию в свежепереименованном Александршанце. Пушки наши были надежными, испытанными, так что довольно успешно начали обстрел Риги. Особо удачным оказалось попадание в башню рижской цитадели, где находился порох. Взрыв получился феерическим.
        Однако в качестве артиллерии рассчитывал я вовсе не на пушки, и даже не на ядра с картечью. Не зря же я столько денег вбухивал в Академию! И не напрасно собрал вокруг себя столько гениев. Мои ученые, после долгих ошибок и множества попыток, довели-таки до ума ракеты. Нет, до «Тополя-М» и полетов на Луну было по-прежнему далеко, но оказалось, что увеличить их точность все-таки можно. Если разобраться с оперением и запускать с направляющих трубообразного типа. Тут мало было расчетов, тут еще и с материалом пришлось повозиться.
        За основу мною была взята ракета Конгрива. Помнил я о ней не так много, но даже некоторых наметок хватило для того, чтобы толкнуть вперед научную мысль. Да, я не могу сказать, что теперь ракеты стали идеально точными. До этого еще было работать и работать. Но они, по крайней мере, летели в нужную сторону и имели дальность больше двух километров. Полагаю, что в дальнейшем мне удастся усовершенствовать это изобретение, но пока я желал проверить, насколько оно вообще действенно. Выяснилось, что для стрельбы по городам - вполне.
        Под Ригой мы застряли на несколько месяцев. Однако блокада и постоянный обстрел сделали свое дело. А уж когда в городе начались пожары, требования рижан сдать город стали еще громче. Многочисленные перебежчики рассказывали, что в Риге голодно и страшно. И что жители угнетены. Пришлось повторить свои обещания не допустить погромов и разграбления, а также настоять на встрече с представителями местного торгового сообщества.
        Может быть, некоторые наивные люди и думают, что странами и городами правят чиновники, но по моему опыту - правят торгаши. И чем крупней капитал, тем больше давления на власть. Сохранить свои деньги, а еще лучше - их приумножить, хотят многие. Вот и сейчас я собирался закинуть удочку именно тем, кто мог повлиять на ситуацию. А уж они сами оплатят выгодный вариант. Рига - богатый город. Но кто не желает стать еще богаче? Зачем покупать курляндские товары у перекупщиков, когда можно торговать напрямую? Когда можно создать свою биржу, в пику Амстердамской? Когда планируется открыть несколько банков?
        Словом, спустя еще неделю Рига капитулировала. Мне, правда, пришлось раскошелиться, «выкупая» город у собственного войска, но жалеть об этом не стоило. Хорошее отношение важнее денег. А достигнутые договоренности грозили принести прибыли не только рижским торговцам, но и Курляндии в целом. Так что вскоре гордый собой Александр уже въезжал в город через Песочные ворота. И, нужно отдать должное местным чиновникам, нам довольно быстро удалось навести порядок.
        Вероятнее всего, свою роль еще сыграло и то, что действовал я не только на суше, но и на море. Курляндский флот не только обеспечивал блокаду. К нему потребовалось добавить небольшую армию наемников, и мы нагло захватили весь Моонзундский архипелаг. С дальним прицелом, разумеется. Ежу было понятно, что данные территории мы не удержим. Это даже Дании не понравится, не говоря уж о шведах. Но если я хочу закрепить за собой Ригу, мне нужно нечто, чем можно торговаться!
        После захвата города и островов дела пошли лучше. Несмотря на то что шведы твердо стояли на этих землях уже полвека, любви у местного населения они не снискали. Да и кто будет питать теплые чувства к захватчикам? Так что мы получили множество желающих присоединиться к нашей операции. И я вовсе не обольщался, что они это сделали от большой любви к Курляндии или Польше. Причиной становилась и месть, и выяснение отношений, и желание обогатиться.
        Глупо не использовать то, что само идет в руки. Пришлось мне, как истинному прогрессору и попаданцу, раздавать множество обещаний. Но партизанское движение оказалось как нельзя кстати. Когда громят твои обозы и стреляют из-за угла, воевать уже не слишком хочется. К тому же основные войска Швеция бросила против более сильных противников. А на нашу долю осталось местное ополчение. Понятно, что они не горели желанием воевать. Перспектива оказаться под властью Курляндии (читай Польши) отторжения у них не вызывала. Местным феодалам шляхетские вольности импонировали куда больше шведских строгостей. Ну и русские не казались им приемлемым вариантом. Так что мы больше договаривались, чем реально сражались.
        Тем более что на большой кусок рта я не разевал. Захватить территорию мало, ее еще удержать нужно. Так что наше войско остановилось у устья Гауи. И постепенно мы начали наводить порядок. Как вы понимаете, дошедшие до нас русские не обрадовались, что их опередили. Но что им оставалось делать? Воевать с союзником? Глупо как-то. Тем более что русских-то шведы встретили во всеоружии. И большой вопрос, кто бы победил в этот раз, если бы не Сконская война.
        К счастью, упираться русские не стали. Вполне вероятно, решили разобраться с Курляндией уже после того, как нагнут шведов. Рига была для них важна, но не менее важными казались и Орешек, и Ниеншанц. Ну а поскольку шведская армия, сражавшаяся сразу на нескольких театрах военных действий, просто не могла разорваться, дела у Алексея Михайловича пошли неожиданно хорошо. И к осени 1677 года русские войска добрались до Выборга и Кексгольма. Бедный Карл XI не знал, что делать. Остатки его флота были разбиты у острова Лолланн (только пленными союзная эскадра взяла почти 2000 человек), да и армия держалась из последних сил. Весной датчане захватили Мальмё, а обнаглевший флот союзников напал на Стокгольм. (Вот где я погордился одним из своих братьев![32 - В реальной истории Карл Якоб умер в 1677-м, но в моей альтернативке он проживет долгую и насыщенную жизнь.]). Пиратский грабительский рейд принес неисчислимые убытки и заставил шведов запросить мира.
        …Осень 1677 года я неожиданно встретил в Англии. Озабоченный моим будущим браком, папенька буквально выпнул меня за границу, сообщив, что дальше они и без меня справятся. Я и не сомневаюсь. Все отлажено, организовано, и при умелом руководстве (а у Якоба данного таланта не отнять) вполне может работать без моего участия. Другое дело, что мне совершенно не хотелось покидать страну в такой ответственный момент. Вдруг потребуется срочное вмешательство?
        Однако увильнуть от визита было нельзя. Он был связан с весьма значительным событием - сестра моей будущей невесты, Мария, выходила замуж за Вильгельма Оранского. И мое присутствие на церемонии было очень желательным. Блин, в Англии погода и так-то мерзкая, а уж в октябре тем более. И, чтоб вы знали, Сент-Джеймсский дворец чертовски холодный. А его комнаты - тесные и ветхие. Плюс, с Анной пришлось встречаться отдельно, поскольку на церемонию ее не пустили.
        История довольно занятная на самом деле. Началось все с того, что я буквально заставил свою невесту привиться от оспы. Как я уже говорил, несмотря на доказанную пользу данной операции, далеко не все к ней прибегали. Мария, например, наотрез отказалась. И заставлять ее никто не стал. Ну а тут произошла очередная неприятная история - оспой заболела гувернантка Анны, леди Фрэнсис Виллерс. Причем так заболела, что в конечном счете скончалась.
        Казалось бы: вот он - повод убедиться в том, что прививка от оспы необходима. Ведь сама-то Анна не пострадала. Но нет! Мария пошла по пути наименьшего сопротивления. Она просто запретила Анне присутствовать на свадьбе и посещать одни и те же мероприятия и помещения. Женская логика такая логичная… Ладно я хоть посмотрел на Вильгельма Оранского. Интересная личность все-таки. Немного на ворону похож, но властность так и прет. Немудрено, что он возжелал получить английский трон.
        Встреча с невестой тоже оказалась довольно интересной. Пока что Анне было всего лишь 12 лет, но еще года три, и, пожалуй, алчные английские дворяне спихнут ее за меня замуж. Меня буквально одолели, пытаясь выпытать секреты, навязать договоры и даже отравить. От последнего я уберегся чудом - предназначенное мне блюдо сожрала одна из собак, в изобилии бегающих по дворцу. И, глядя на судороги животного, я понял, что посижу на диете. Резко расхотелось не только жениться, но и дышать одним воздухом с этими уродами, которые привыкли собственные проблемы решать через чужие смерти.
        К счастью, мне не нужно было долго задерживаться в Англии. Для исполнения долга вежливости вполне достаточно было поприсутствовать на церемонии и познакомиться с невестой. Милая девочка, кстати. Вполне может вырасти в яркую, интересную женщину. Я подарил множество подарков, погулял с ней в парке (свита не в счет, я уже и сам перестал замечать постоянно трущихся рядом со мной людей) и результативно пообщался. Неглупая девочка, прагматичная, чувствующая себя в семье не слишком уютно и стремящаяся как можно быстрее вырваться из Англии. Из таких девочек обычно вырастают хорошие жены. Особенно если муж приложит минимальные усилия, сохраняя в доме тепло и уважение.

        Анна Стюарт
        Девочке было страшно. По-настоящему страшно. Она всегда знала, что ее, как принцессу, ждет брак по расчету. Но сейчас складывалось впечатление, что ее стремятся как можно быстрее сбыть с рук. Словно она товар, который вот-вот прокиснет. Жаль, но Анну никогда не любили. И не стремились держать рядом. Сначала ребенок жил у своей бабушки по отцовской линии - у королевы Генриетты Марии. Затем у тетки, тоже Генриетты, герцогини Орлеанской. А в Англию Анна вернулась только после смерти последней, всего семь лет назад. И не нашла здесь ни особой любви, ни тепла.
        Сосватали ее чуть ли не с рождения - жених был старше Анны на целых пятнадцать лет. Но, как ей заявили, других достойных вариантов не было. Брат датского короля Георг неожиданно женился, а если выбирать из остальных кандидатов, то наследник Курляндского герцога оказался самой выгодной партией. Маленькая страна производила чудесные вещи. Очень дорогие и очень востребованные. Дамы при королевском дворе хвастались большими зеркалами, столовыми предметами из глауберита[33 - Напоминаю, что в данном мире так называется мельхиор.] и яркими тканями прекрасной выделки. К тому же Анна слышала, что ее жених весьма талантливый музыкант и сочинитель.
        - Не волнуйтесь, ваше высочество, - успокаивала принцессу перед встречей с женихом новая гувернантка Генриетта Хайд. - Я видела Фридриха Кетлера. Он хорош собой и отменно воспитан.
        - А какой он? - женское любопытство неистребимо в любом возрасте.
        - Он одет по моде своего герцогства. На первый взгляд, не так пышно. Но присмотревшись, понимаешь, что одежда сшита из весьма дорогих тканей и довольно изящно украшена. Кажется, сын герцога любит простые, лаконичные линии, но не чужд роскоши. Он привез великолепные подарки. И часть из них решил вручить вам лично, при встрече.
        - Как ты думаешь, там будут чудесные янтарные безделушки? Такие, которыми хвастались придворные дамы?
        - Могу сказать точно, что там будут ткани, - вздохнула гувернантка. - Большего, к сожалению, узнать не удалось. Фридрих хорошо умеет хранить свои тайны. Но полагаю, он щедро вас одарит. Никто не может упрекнуть его в скупости. К тому же подарки - это тоже политика.
        - В чем же тут политика? - удивилась Анна. - Все и так знают, что в Курляндии производят множество интересных вещей.
        - Да. Но одно дело - слышать о них, и совсем другое - к ним прикоснуться. Увидеть их воочию. Понять, что это не просто слухи. И оценить качество, - пояснила своей воспитаннице Генриетта Хайд.
        Анне еще повезло. Ее жених еще был не слишком стар, не слишком уродлив и весьма образован. Очень-очень многие мужья благородных дам не могут похвастаться подобным. А Фридрих, по слухам, практически не пьет, не переносит табака и весьма умерен в связях личного характера. В настоящий момент у него всего одна любовница, и та из простого сословия. То есть такая, которую можно отставить в любой момент, избежав скандала и выяснения отношений.
        Бастардами Фридрих не обзавелся, в жестоком обращении со слугами не замечен. Даже бездумная трата денег на различные проекты типа Академии не казалась существенным недостатком. Хорошая, рачительная жена сможет поставить мужа на место. Пусть не сразу (Анна слишком молода), но женщина частенько становится шеей, которая вертит головой в нужном направлении. Союз с Курляндией действительно выгоден Англии. Прежде всего потому, что герцогство предпочитает поддерживать нейтралитет.
        Участие в недавней датско-шведской войне оказалось понятным исключением. Для безопасности собственных границ пойдешь еще и не на такое. И Курляндия показала себя с наилучшей стороны, одержав (пусть и в союзе с Данией и Голландией) несколько впечатляющих побед. Ограбление Стокгольма было настолько дерзким, что потрясло всю Европу. Говорили, что из шведской столицы были вывезены огромные ценности. И теперь Карл XI вынужден будет приложить немалые усилия, чтобы хоть как-то поправить положение. В ближайшее время шведской активности на политической арене можно было не ожидать.
        Вопреки всем страхам Анны, встреча с женихом прошла прекрасно. Симпатичный, улыбчивый молодой человек произвел на нее самое хорошее впечатление. Непривычная одежда, свободная манера держаться и подкупающая искренность. Анна и сама не заметила, как расслабилась и перестала стесняться. Ну а подарки, которые преподнес жених, были и впрямь чудесными! Ткани самых необычайных расцветок, большое янтарное панно с изображением осеннего леса, огромное зеркало, музыкальный валик[34 - Фонограф в данной альтернативной истории.], искусно расписанный фарфоровый сервиз и множество приятных мелочей.
        Однако самыми запоминающимися стали подарки, изготовленные специально для Анны. И существовавшие чуть ли не в единственном экземпляре. Первым подарком стала большая книга с яркими иллюстрациями, где рассказывалась сказочная история о рыцаре, спасающим принцессу от дракона. Причем в рисунках, изображающих принцессу и рыцаря, можно было узнать саму Анну и Фридриха. А вторым подарком стало нечто и вовсе чудесное - напоминающее подзорную трубу, но показывающее дивные по красоте картинки. Фридрих назвал это калейдоскопом. И что-то подсказывало Анне, что эта вещь вызовет бурный интерес при дворе. И недолго останется единственной в своем роде.

        Карл Якоб Кетлер
        Умеют ли люди видеть будущее? Вполне вероятно. Карл Якоб подозревал, что этим даром владели и его отец, и его старший брат. Герцог умел развивать важные производства и делать выгодные вложения. А Фридрих чувствовал людей и продвигал самые незаурядные изобретения. Более того. Несмотря на то что старший брат относился к своим полководческим способностям весьма пренебрежительно, просчитывать ситуацию он умел. И если самому Карлу Якобу идея напасть на Стокгольм казалась невероятной, то Фридрих продумал и такую возможность.
        Мало того что на всех курляндских кораблях стояли новые пушки (которые замечательно стреляли!), а самые талантливые стрелки получили великолепные ружья, которые хоть и стоили несусветно дорого, но были очень эффективны, Фридрих разработал еще и новые ракеты. Именно они должны были помочь взять Ригу. И именно их планировалось использовать для налета на Стокгольм. Карл Якоб, получивший очень хорошее образование (особенно учитывая, что он вовсе не наследник), никогда не слышал, чтобы ракеты летели так далеко. Однако его брат сумел сделать из игрушки грозное оружие. Все-таки не зря в их Академии и Научном сообществе трудилось столько гениальных ученых!
        - Ваше высочество! Вы, как наиболее благородный по происхождению, должны обратиться к жителям Стокгольма с предложением сдаться, не доводя дело до кровопролития, - предложил Нильс Юэль.
        - Не думаю, что они к нам прислушаются, - вздохнул Карл Якоб. Уж он-то сам точно не сдался бы без боя!
        - Мы захватили в плен несколько шведов, спасая их от гибели в морской пучине. Почему бы не направить их в Стокгольм, передав наши требования?
        - Это будет по-христиански, - согласился Карл Якоб. - Никто не скажет, что мы не предложили спасения.
        Естественно, Стокгольм сдаться не пожелал. И это при том, что защищать его было особо некому. Войско Карла XI пыталось сдержать датчан, а флот был практически весь выведен из строя. Ну, именно на такой случай Фридрих и предложил воспользоваться новым оружием. И полетели ракеты. Эффект оказался впечатляющим. И психологический в том числе. Всего несколько часов обстрела, и город предпочел сдаться. И выплатить контрибуцию. А Карл Якоб был в первых рядах тех, кто эту самую контрибуцию принимал. Ну и прихватил себе несколько интересных вещиц, не без этого. Нильс Юэль и Корнелис Тромп тоже не стеснялись.

        Фридрих Кетлер
        Исторические события шли настолько хорошо, что это просто не могло долго продолжаться. Ситуация играла нам на руку. Пока шведы бодались с Данией, им было не до Курляндии. Да и русские, увлеченные завоеваниями, не стремились выяснить отношения и отнять «все, что нажито честным трудом». Так что мы могли осваивать завоеванное и потихоньку укреплять границу. С Польшей, между прочим, пришлось договариваться отдельно. От конфликта уберегли только семейные связи с Карлом Лотарингским (спасибо, сестренка, хорошо работаешь в качестве жены) и повальная продажность сейма.
        Ну а дальше началась Большая Мировая политика. Окончательное поражение Швеции было многим невыгодно, и естественно, его солнцеподобное величество Людовик XIV не мог не вмешаться. Он своевременно просчитал ситуацию и надавил на воюющие стороны, чтобы те сели за стол переговоров. Поскольку войско Кристиана V было изрядно вымотано, казна истощена, а сил сражаться дальше почти не осталось, он не горел желанием связываться еще и с французской армией. Так что мирный договор был таки заключен, как ни пытался этому противиться Алексей Михайлович.
        Все-таки Кристиан V был весьма рациональным человеком, а нравы XVII века вполне позволяли заключать дружеские союзы с тем, с кем недавно воевали. Так что помимо мирного договора, между Данией и Швецией был заключён целый ряд других трактатов: договор об оборонительном союзе, торговый договор, и даже договор о браке между сестрой Кристиана V Ульрикой Элеонорой и Карлом XI. Плюс, что исключало вмешательство России, были подписаны некие секретные статьи, в которых договаривающиеся стороны обязались не вступать в союзы с третьими державами без предварительных переговоров между собой.
        Курляндия, разумеется, тоже не рядом постояла. Да, основной причиной нашего участия в этой войне было желание доставить шведам столько проблем, чтобы они забыли о нашей стране. Но глупо таскать каштаны из огня для посторонних людей! Если уж мы ввязались в авантюру, которая закончилась удачей, странно было этим не воспользоваться. И вот тут нам захваченный Моонзундский архипелаг очень пригодился!
        Курляндия оставила себе южную и юго-западную часть Эзеля, отдав остальную часть острова датчанам. Вернули себе датчане и остров Муху, потерянный еще в 1645 году. Причем мы еще и заработали на этом, поскольку обеспечили датчанам тылы на островах и качественное снабжение. Я был заинтересован в том, чтобы затруднить шведскому флоту подход к Риге, а потому готов был делиться с Данией контролем над входами в Рижский залив. Союзный флот и армия никак не помешают!
        А вот со Швецией был долгий и упорный торг. Ригу нам отдавать никто не хотел. Это был чуть ли не второй по значимости город! Однако подкупленная территориями Дания и обнаглевшие русские, продолжающие захватывать земли, заставляли быстро решить вопрос. Вполне вероятно, что в дальнейшем шведы попытаются отыграть все обратно, но пока они нехотя согласились. И разумеется, Даго и Вормси пришлось им вернуть. А еще - торжественно пообещать вмешавшимся в переговоры французам не влезать в ближайшее время в европейские дрязги. Да мы и не собирались! Людовик, видимо, опасался, что мы кинемся помогать Фридриху Бранденбургскому.
        Шведы же, заключив с Данией мир, озаботились возвратом своих территорий в Лифляндии. Причем, поскольку усиление России никому в Европе было невыгодно, денег на борьбу с агрессором Карлу XI выделили и французы, и голландцы. Ну а получив финансовые вливания, шведы тут же обрушились на своего давнего врага - русских. И начали их теснить. Что ни говори, шведская армия оставалась довольно сильной. И Алексея Михайловича спасло только то, что его враг устал и потерял множество оружия и солдат. Впрочем, земли в Финляндии русский царь все-таки отстоять не сумел. И Кексгольм, и Выборг пришлось уступить. Шведы, потерявшие Сконе, стремились вернуть хотя бы земли в Шведской Лифляндии. Русские, которым поначалу победы давались слишком легко, дрогнули под серьезным напором. И вновь собраться с силами им удалось не сразу.
        Оба войска остановились на Неве. У шведов уже не было сил вести войну дальше, да и взятые в кредит деньги оказались не бесконечными, а Алексей Михайлович уперся намертво. Ну еще бы! Взять Нарву ему удалось большой кровью, и он не собирался выпускать из рук этот город. Армия его хоть и устала, но снабжалась нормально, а вот шведов потрепали изрядно. Так что взаимное мотание нервов продолжалось до осени 1677 года. Первыми дрогнули шведы. И если поначалу Алексей Михайлович даже слышать не хотел о мире (военные успехи вскружили ему голову), то потом ему пришлось уступить. Царю донесли, что Османская империя одержала несколько впечатляющих побед, и турецкие войска подошли слишком близко к русским границам.
        Подписанием мира между русскими и шведами и закончилась война, начавшаяся как Сконская, а превратившаяся в нечто большее. По ее итогам Дания вернула себе практически все, что потеряла в Торстенссонской войне. И провинции Емтланд, Бохуслен, Херьедален, Идре и Серна, и провинцию Халланд (тем более что последняя была отдана на 30 лет в качестве гарантии условий мира). Это не считая уже упомянутой части Эзеля и острова Муха. Готланд, правда, шведам удалось отстоять.
        Курляндия получила Ригу, часть Эзеля и территории до устья Гауи - небольшую полоску владений вдоль Двины от моря до Польской Лифляндии, включая Кокенгаузен. Ну и у Польши часть земель удалось-таки выкупить - теперь Якобштадт от границы с бывшей Шведской Лифляндией отделяла приличная территория. Динабург нам, конечно, не продали, но земли между Эвикштой, Лубанским озером, рекой Мальта и рекой Ошта мы получили. Так что, даже без учета награбленного в Стокгольме, мы оказались в прибытке.
        Россия откусила почти всю Шведскую Лифляндию. И я бы даже за них порадовался, да. Если бы не понимал, как трудно это все будет «переварить». После долгих и изнурительных переговоров, а также очередного французского вмешательства, граница прошла по линии Ламзаль-Вольмар-Валк-Дерпт-Кардис-Ям, и до Невы, которая стала естественной границей. Крепости на Неве остались за шведами, как и Котлин, и Вазенберг, и от устья реки Гауи до области вокруг Пернова и Феллина. Для русских мечты о Ревеле оставались только мечтами.
        В итоге недовольными остались обе стороны. И что-то мне подсказывает, что русским придется нелегко, когда они начнут осваивать эти территории. Шведы стопроцентно постараются вернуть утраченное, местные начнут вставлять палки в колеса, захваченные города нужно будет восстанавливать, да и местные священники вряд ли обрадуются православным конкурентам. Но зато у России на Балтике появился флот - целых пять кораблей, построенных на Соломбальских верфях. А победа, которая в будущем вполне могла оказаться миной под благополучие страны, праздновалась вовсю.
        Мир был подписан, царь вернулся в столицу победителем. А уже в октябре был издан указ о подготовке к другой войне. В нём говорилось о необходимости выступить на помощь польскому королю и защитить православное население Подолии от турецкого насилия. На заседании Боярской думы было принято решение о сборе чрезвычайного военного налога, и уже в начале 1678-го армия князя Ю. П. Трубецкого подошла к Киеву. Вот только порадоваться этому Алексей Михайлович уже не сумел. В феврале 1678-го его все-таки настиг сердечный приступ. Да уж, история очень инертна. И стремится вернуться к своему нормальному течению.
        Правда, итоги правления Алексея Михайловича кардинально отличались от тех, что я помнил. Теперь он войдет в историю не как Тишайший, а как талантливый завоеватель, который нанес поражение Швеции - давнему и сильному врагу, да еще и выход на Балтику завоевал. Хотя Федору с таким наследством придется трудно. Новые территории нужно еще осваивать и осваивать. И это при том, что денег на войну со Швецией потрачено порядочно. А Османская империя - тоже опасный и мощный противник. И сдерживать ее все труднее и труднее.
        С помощью врачей, присланных из Курляндии, семнадцатилетний Федор поправил здоровье и чувствовал себя гораздо лучше, чем в моем варианте истории. Это дало неожиданный эффект. Артамон Сергеевич Матвеев был выпнут в ссылку сразу же, как только Федя пришел к власти. Причем сослан он был вместе с сыном. Поскольку о данной возможности я был осведомлен, то думал, куда пристроить союзника, который еще может пригодиться. Изначально хотел его к Фердинанду сплавить. Но царь Федор Алексеевич неожиданно уперся. Типа, Пустозерск Матвееву светит, и нечего тут. Видимо, Милославские подсуетились, желая убрать конкурента.
        Пришлось чуть ли не похищать Матвеева. Устраивать ему побег, несмотря на опасения испортить отношения с новым русским царем. Федор, правда, довольно быстро отошел. Видимо, Курляндия казалась ему достаточно далекой, для того чтобы быть использованной в качестве места ссылки. Ну а я помог давнему союзнику. Ничего не могу сказать, Артамон Сергеевич, конечно, жук еще тот, но частенько меня поддерживал. Не без дохода для своего кармана, но тем не менее.
        Плюс, что немаловажно, сын Матвеева был весьма перспективным молодым человеком. И учитывая его невеликий возраст (12 лет) я пристроил Андрея в школу при нашей Академии. Такие связи всегда пригодятся. Пацан и в реальной истории вырос в неплохого дипломата. И оставил занятные мемуары о дворе Людовика XIV. Так что просто необходимо было дать ему еще более качественное образование. И желательно привить нужные ценности.
        Я вообще серьезно относился к семейным проблемам своих знакомых. Слишком хорошо знал, какое значение имеют уют и благоприятная атмосфера для политической и научной деятельности. Гук расцвел после женитьбы и рождения сына. И (к своему удивлению) я узнал, что Ньютон тоже женился. Я-то полагал, что окольцевать его - задача почти невероятная. Исаак отбрыкивался от всех кандидаток и сообщал, что он слишком занят наукой. И вот на тебе! Остепенился!
        Однако еще больше я удивился, когда выяснил кто стал его избранницей. Ньютон женился не на ком ином, как на племяннице Гука! Блин, прямо femina fatale какая-то! А так глянешь - скромное тихое существо. Правду говорят люди, что в тихом омуте только первых полтора метра вода, а ниже черти штабелями уложены. Как я выяснил, папенька Грейс хотел вернуть дочь и отказывался давать за ней приданое. Но Ньютон женился наперекор всему, справедливо полагая, что в случае чего я не оставлю его своей милостью. Ха! Да конечно не оставлю!
        В реальной истории личная жизнь сложилась несчастливо как для Гука, так и для самой Грейс. А тут все довольны! Милая, скромная девушка, частенько помогавшая Ньютону, произвела на него самое благоприятное впечатление. Он чувствовал себя рядом с ней спокойно и комфортно. Так что на папеньку плевали с высокой колокольни. И правильно делали, кстати. Брат у Гука был полным неудачником. Роберт постоянно спонсировал его различными суммами. Но Джон то ли играл, то ли пил, и деньги у него утекали в неизвестном направлении. В знакомом мне варианте истории свою дочь он просто продал, не озадачившись приличиями. Так что Ньютон вмешался весьма своевременно. Тем более что Джон, в приступе меланхолии, вскоре повесился.
        - Как продвигаются эксперименты с паровой машиной? - поинтересовался я, выслушав все новости научной личной жизни.
        Дело в том, что в 70-х Дени Папен перебрался в Курляндию окончательно и увлекся созданной Гюйгенсом игрушкой. Он разбирал ее, собирал, и даже умудрился создать дубликат. Похоже, его завораживал пар. И работа механизмов. Ну а поскольку я хотел получить в перспективе хорошие пароходы (хотя бы поначалу, для хождения по рекам), то всеми силами способствовал его увлечению. Жаль, что сам я имел весьма поверхностное представление о паровиках. Мог задать только самое общее направление. Даже уже созданная игрушка была больше итогом гения Гюйгенса, чем моих откровений.
        - Мы получили несколько удачных вариантов паровиков, - просветил меня гордый Ньютон. - Однако проблема вовсе не в изобретении, а в том, чтобы массово изготавливать такие изделия.
        - А с этим возникают сложности? - догадался я.
        - Еще какие! Даже для того, чтобы создать нужные экземпляры, нам пришлось привлечь лучших мастеров. И на это было потрачено множество времени и денег.
        Мда. Как-то не укладывается это в обычную попаданческую схему. Обычно герой раз - и создает на коленке автомат Калашникова. Причем из подручных материалов, на пустом месте и абсолютно не напрягаясь. А у меня любое открытие идет со скрипом. И далеко не всегда оказывается удачным. Работа с нефтью, например, оказалась не такой результативной, как мне хотелось бы. Даже так называемого греческого огня удалось сделать не так много. А уж над созданием парафина в лаборатории бились почти полгода. Все, что я помнил, так это то, что исходник для него получался в результате перегонки нефти - концентрировался в осадке. А потом его необходимо было перегонять с дистиллятом.
        Как вы понимаете, представление о процессе и сам процесс - это две очень разные вещи. К тому же нельзя было показывать излишней информированности. Пришлось врать, что ценные указания я нашел в дневниках покойного Глаубера. Типа, документы оказались очень полезными, а потому были засекречены. И нет, я не могу дать к ним доступ, потому как это Страшная Государственная Тайна. А как еще залегендировать то, чего в принципе не существует?
        Хорошо, что с деньгами стало полегче. Война, наконец, закончилась, и мы смогли заняться дальнейшим развитием Курляндии. В Виндаву пришел корабль с деньгами и добром, награбленным в Стокгольме, и я занялся перевозкой и разбором привезенного. Деньги ушли в казну (доля Карла Якоба, по предварительной договоренности, была отложена заранее), а вот на то, чтобы рассортировать остальное, ушло немало времени. Плюс, меня доставали любопытствующие. И родители в том числе. Якоб явно злорадствовал, а маменьке просто было интересно.
        Поскольку грабили Стокгольм целой эскадрой, то полученная в итоге Курляндией сумма, даже с учетом оценки товара, отнюдь не покрывала то, что награбили и пожгли шведы - я насчитал всего один миллион талеров[35 - Напоминаю, что буквально 15 лет назад совокупный внутренний доход Швеции был всего 3,5 миллиона талеров. Так что миллион, доставшийся Курляндии, - это с учетом стоимости оружия, ценностей, товара и т. д. Общая сумма.]. Однако и такое вливание в казну было не лишним. Я помнил, что лет через двадцать сюда придет чума. А потому тратил деньги как на разработку хоть какого-то медицинского препарата, способного ей противостоять, так и на организацию карантинной службы. Это только казалось, что времени предостаточно, но я хотел подойти к чуме подготовленным. Настолько, насколько это в принципе возможно.
        В основном из ограбленного Стокгольма вывозили оружие и ценности. Однако мой брат (вернется - отблагодарю его особо!), похоже, ограбил несколько библиотек. И вместе с трудами ученых и философов мне досталась воистину бесценная вещь - гигантский кодекс, который называют еще «Дьявольской Библией». Насколько я помню, в самом конце Тридцатилетней войны шведы вывезли это шедевр из Праги. И теперь он оказался у нас. Метр в высоту, полметра в ширину и примерно 75 килограммов веса! Пергаментные листы, потрясающие иллюстрации и завораживающее содержание. Я, разумеется, убрал шедевр под самый прочный замок. Похоже, в моем будущем музее эта книга станет жемчужиной.
        Музей пока только строился. И эта задумка вгоняла в ступор очень многих моих знакомых. В XVII веке были приняты частные коллекции. А я планировал создать нечто знакомое мне по XXI веку. Учреждение, которое может посетить любой. Ну, почти любой, поскольку смотрителям, уборщикам и прочему обслуживающему персоналу нужно платить зарплату, а значит, устанавливать соответствующие цены на входные билеты. Так что с любым я, конечно, погорячился. Но все равно это будет шаг вперед. И хороший пиар.
        Для работ своих ученых я выделил целое крыло. А теперь мне придется создавать и дополнительные галереи для художников - после того, как к нам в 1674 году все-таки перебрался Вермеер, выпускники его школы стали пользоваться бешеным спросом. А всё хорошая организация и грамотная реклама! Между прочим, художник нарисовал всю нашу семью Кетлеров, причем совершенно бесплатно. В благодарность за то, что мы спасли его от долгов, дали ему и его семье возможность начать жизнь заново (причем обеспеченную жизнь) и вознесли его талант на новую высоту.
        Мне мой собственный портрет не сильно понравился. Какой-то я слишком приглаженный на нем получился. Причем внешне мне Вермеер нисколько не польстил, но сумел навести незримый лоск. И я представал перед зрителями эдаким сказочным принцем. Матушка, кстати, оценила. И все портреты нашей семьи обосновались в ее кабинете. Как она говорила, это ее успокаивало. Казалось, что все дома и все рядом с ней. Между прочим, Вермеера и соседи приглашали. И Карл Лотарингский, и Федор Алексеевич. А художник, кстати, прекрасно себя чувствовал. И помирать совершенно не собирался.
        Надо сказать, существование Курляндского научного сообщества, а особенно слухов о том, какими суммами я стимулирую ученых, привлекали множество людей. Некоторых я с удивлением обнаруживал, когда они уже представляли для публикации свои работы. Тот же Папен обосновался у нас совершенно незаметно. А некоторых не удавалось сманить, даже обещая очень хорошие условия. Увести у Лондонского королевского общества Галлея мне так и не удалось.
        Впрочем, оставалась переписка и печатные издания. Подчас Курляндия поддерживала проекты, которые нигде не находили понимания. Но я примерно представлял, в каком направлении будет двигаться наука. И помнил самые громкие имена. Ну и образование постоянно контролировал. В результате те же курляндские врачи пользовались бешеным спросом. Но, к сожалению, и они не могли творить чудеса. Некоторые болезни так и оставались неизлечимыми. И год 1679-й начался с того, что умерла моя матушка[36 - В реальности герцогиня скончалась в 1676 году. Но для чего нужны курляндские врачи?].

        Глава 16

        Смерть матушки мы все пережили тяжело. Очень тяжело. Особенно отец. Он как-то враз постарел, замкнулся в себе и потерял вкус к жизни. Приходилось прилагать немыслимые усилия, чтобы вытащить его из раковины и отвлечь от переживаний. Герцогиня, несмотря на то что была светской дамой, уделяла семье много времени. И по-своему о нас заботилась. Ее внимание иногда казалось мне навязчивым, но только теперь я осознал, насколько в нашем доме стало пусто без семейных вечеров.
        Гертруда пыталась меня утешить, но у нее не слишком хорошо это получалось. Она сама чересчур переживала. Понятно, что моя поездка в Англию и встреча с невестой не могли не повлиять на отношения с любовницей. Надо отдать Гертруде должное - она не скандалила, не упрекала, не выедала мне мозг и вообще старалась делать вид, что ничего особенного не происходит. Но была откровенно несчастна, и из-за этого я чувствовал себя неуютно.
        Я всячески пытался сгладить ситуацию. Чувства, конечно, были - я по-прежнему сходил от Гертруды с ума. Но ни обещать ей что-либо, ни морочить голову признаниями не хотел. Женщина все равно верит только в то, во что хочет. А у меня были обязательства перед страной. Это только в сказке принц может жениться на Золушке. В реальности XVII века даже ремесленники предпочитали не выпускать умения из семьи. И торговцы старались умножить капиталы. Да те же крестьяне - и то искали вариант, который поможет семье выжить в дальнейшем. Большая любовь - оно, конечно, прекрасно. Но не в ущерб семье и стране. Как говорится, брак по расчету может быть очень удачным, если расчет правильный.
        Впрочем, Гертруда отнюдь не была идиоткой. И вполне понимала, чем закончится наш роман. Просто ей, как и любой другой женщине, вовсе не хотелось отпускать от себя дорогого мужчину. И уж тем более отдавать его сопернице. А я стал заранее готовить почву, чтобы наше расставание прошло как можно безболезненнее. Гертруда, получавшая неплохой процент за рецепт своей настойки, и так не бедствовала. А я не забывал дарить ей подарки и готовил для нее достойный прощальный подарок.
        Большой дом в Гольдингене, который мог, при желании, быть преобразованным в гостиницу, уже заканчивали строить. Оставалась отделка и обстановка. Думаю, Гертруда прекрасно распорядится этим даром. И, если захочет, удачно выйдет замуж. С таким приданым она может составить хорошую партию. Не скажу, что у меня данный факт не вызывал зубовного скрежета, но портить жизнь женщине, с которой мне было хорошо, тоже не хотелось.
        От проблем, как всегда, меня отвлекала работа. Мне наконец-то удалось добраться до одного из важных исторических персонажей - до Петра Алексеевича. С того момента, как Федор пришел к власти, звезда Натальи Нарышкиной закатилась. Старшие дети Алексея Михайловича изначально не слишком приветствовали второй брак отца, и теперь фигуры на политической доске сместились.
        Собственно, именно этого я и ждал. Мое вмешательство в дела России пока было не настолько сильным, чтобы что-то кардинально изменилось. Ну, удалось мне (точнее, курляндским врачам) на несколько лет продлить жизнь Алексею Михайловичу. Может, и Федор чуть подольше поживет. Однако там изначально все было слишком запущенным. А медицина в XVII веке, даже самая продвинутая, оставляет желать лучшего.
        В любом случае было понятно, что если не произойдет ничего экстраординарного, Федор придет-таки к власти, и Наталью вместе с детьми отправят с глаз долой. В той версии истории, которую я помню, они жили то в Преображенском, то в Коломенском. А я планировал отправить их к Фердинанду. Его жена тоже не слишком теплые чувства питала к мачехе, но Марии было чем заняться, кроме сплетен и злословия.
        К тому же для Натальи и детей было заранее выстроено отдельное здание (с подобающей легендой, типа дополнительная резиденция для гостей царской крови), плюс также заранее из Курляндии к Фердинанду приехали учителя. Если я желал, чтобы из Петра получилось что-нибудь путное, образование ему следовало дать соответствующее. И пьянчужка дьяк Зотов в учителя никак не годился. Единственная проблема - патриарх московский Иоаким был сильно против всякой «латинизации». Но где он, и где мы? А дьяку подлить спиртного побольше, и все дела. Зотов был из тех людей, которым пить в принципе нельзя - залив глаза, он сам себя не помнил, не говоря уж об остальном.
        Фердинанд не слишком обрадовался моим инициативам, но к делу отнесся со всей серьезностью. По сути, он был обязан мне всем, что сейчас имел. Впрочем, нас и без этого связывали довольно теплые отношения. Мои старания создать в семье теплую атмосферу оказались не напрасными. Родственные связи рулят! К тому же и денег у братца изрядно прибавилось. Настолько, что содержание, которое его семья получала от казны, шло на финансирование школ и на поддержку производства.
        Фарфор, пусть и не сразу, получить все-таки удалось. И теперь мастера тренировались, создавая изысканные формы и придумывая самые необыкновенные росписи. Я, кстати, советовал учитывать русские традиции. И, помня несколько удачных вариантов росписи еще по прошлой жизни, воспроизвел их, а также создал новые узоры. Для Европы это, конечно, необычно, но может стать изюминкой. Чем-то, что будет принадлежать только русским. Фердинанд прислушался к моим предложениям и не прогадал. Самый первый сервиз, расписанный в русских традициях, стал подарком для Федора к коронации. После чего заказы полились рекой.
        Соломбальскую верфь мне тоже удалось свалить на братца. И, похоже, теперь Петр при всем старании не сможет стать родоначальником русского флота. Часть кораблей прибыла на Балтику, а часть отправилась в дальнее плавание в составе курляндской эскадры. Их ждала жаркая Африка и колониальные товары. Русские купцы, кстати, неслабо вложились в этот проект. А всего-то нужно было завезти в Москву диковинок побольше и сделать подарки нужным людям. А мода - вещь заразная. И «хочу такое же» - весьма действенный стимул.
        Что меня повеселило особо, в стране, которая сидела (говоря современным языком) на «пушной игле», именно мех и пользовался наибольшим спросом. Экзотический. За шкурки зебр, львов и гепардов состоялась настоящая битва. А ведь были еще ценные породы дерева, золото и даже рабы. Последних, правда, при русском царском дворе не поняли. Похоже, не пришло еще время для арапа Петра. Чернокожие дикари производили на русских пугающее впечатление, а потому были тут же проданы местным иностранцам.
        С помощью даров, привезенных на коронацию, мне удалось наладить с Федором неплохие отношения. Царь оказался довольно спокойным человеком и не производил впечатления полной марионетки, как порой рисовали историки. Он весьма благосклонно относился ко всему польскому (в том числе и к Курляндии, как к вассалу Речи Посполитой), сносно владел латынью, интересовался европейской политикой и вообще был относительно неплохо образован.
        Бояре при дворе, конечно, толкали друг друга локтями, но и помыслить не могли ни о шляхетских свободах, ни об английском парламенте. Хотя что толку от последнего? В этом году тамошняя оппозиция требовала лишить наследных прав герцога Йоркского и разорвать союз с Францией, а Карл в ответ этот самый парламент распустил. А потом еще раз распустил, когда был принят «Habeas Corpus Act», по которому для ареста человека стало требоваться решение суда.
        Нет, все-таки абсолютная монархия рулит. Если во главе страны стоит сильный лидер, то сможет направить державу в нужную сторону. А если безвольный слабак или болезненный уродец (типа Карла II Испанского), то все равно править будет кто попало. Мда. Мне-то в ближайшее время такое счастье, как абсолютная монархия, точно не светит. Даже если Курляндия сумеет освободиться от вассалитета Польши, с дворянами еще разбираться и разбираться.
        Шаги в этом направлении, разумеется, делались. Оптимальным было бы втянуть дворян в долги и постепенно приобретать их имения. А что для этого требовалось? Стремление к роскошной жизни! А чтобы подать пример, я, как наследник и молодой человек, пускал пыль в глаза. Благо множество предметов роскоши мы производили сами, и тратить на них кучу денег из казны не требовалось. Перед местными любителями роскоши представал парень, который пользовался и зеркалами, и мельхиором, и поделками из янтаря, и многими другими статусными вещами. Плюс, из России начал поступать фарфор, а из колоний - экзотические товары.
        Разумеется, детки богатых семей изо всех сил пытались мне подражать. Да и не только мне. Главной надеждой в этом плане был Людовик XIV. Вот уж кто любил роскошь и умел создавать ее вокруг себя! Пышность и вычурность стала модой. Причем общеевропейской. Тот же Матвеев предпочитал французское платье русскому. Даже самые суровые консерваторы не всегда могли устоять перед новыми веяниями. Молодежь, как никто другой, поддавалась соблазну и следовала за модой. Вечный конфликт детей и родителей…
        Словом, я делал все, чтобы дворяне тратили как можно больше. Причем вне зависимости от своих доходов. Наряды, лошади, драгоценности, балы… Да мало ли развлечений, на которые можно спустить деньги! Ну и не забываем, что основанное мной при Академии тайное общество тоже требовало трат. Помимо взносов за допуск в самый узкий круг «избранных», считалось хорошим тоном ставить на бои (и выставлять собственных бойцов), держалась мода на карточные игры, а привнесенная рулетка пользовалась неизменным спросом.
        Понятно, что деньги на развлечения нужно было где-то брать. А далеко не у всех поместья давали достаточно дохода. У некоторых дворян за душой практически ничего не было. Именно поэтому я и создал, наконец, первый банк - чтобы выдавать кредиты стремящимся к роскоши бездельникам. И в первую очередь мы вытрясали деньги из владельцев земли и поместий. Мы с отцом поставили перед собой задачу приобрести как можно больше земель в свою собственность.
        В качестве оплаты по кредитам принимались не только деньги, но и услуги. Самой популярной было служение в колониях. После того как оттуда стали активнее поступать различные ценности, количество желающих испытать судьбу увеличилось. И если обычно с таких людей брали плату за дорогу, то мы сами приплачивали желающим. Ну и следили, разумеется, кто уезжает. Потерять случайно ценных специалистов не хотелось.
        Конечно же, созданный мной банк появился отнюдь не на пустом месте. Изначально мы с отцом реформировали казначейство, превратив его из невнятного учреждения во вполне дееспособную организацию, которая вела общий учет денег страны, определяла общие правила ведения финансовых операций и осуществляла контроль за всеми финансовыми подразделениями. У Курляндии, между прочим, давно уже был свой монетный двор, причем очень неплохой - задолго до моего попадания в данный мир отец оказывал услуги по изготовлению монет для разных стран.
        Вообще-то такие специалисты ценились на вес золота. И в конечном итоге наш монетный двор стал закрытой зоной. А в особо секретной лаборатории работали над изготовлением множества существующих образцов монет. Наполеон в свое время с фальшивыми деньгами неплохо подгадил России. Так почему не взять передовой опыт на вооружение? По местным законам данная деятельность считается не просто противоправной, но и грязной. Поэтому все мои работники были уверены, что трудятся над существующими заказами.
        Я был не столь разборчив, чтобы переживать по поводу средств, которыми собираюсь добиться цели. Если врага надо ослабить, это необходимо сделать. И лучше подготовится к этому заранее. Не понадобится? Хорошо. А понадобится в самый неожиданный момент - так у меня все готово. Берем штамп и запускаем его в дело. У меня была идея еще и с ценными бумагами поработать, но тут нужны были специалисты совершенно другого рода. А вообще бумажные деньги - это гениальная придумка. Приобретать ценный продукт за резаные фантики - шедеврально. Но пока народ предпочитал нечто более существенное. А ценности следовало хранить в защищенном месте.
        Главное здание банка строилось уже давно. Оно заранее задумывалось как нечто большое и хорошо защищенное. Глубокий подвал, стены которого выложены из огромных глыб, множество дверей со сложными замками и довольно хитрая планировка. Плюс, очень ограниченное количество людей, допущенных к ключам. Причем каждый имеет только один экземпляр. И для того чтобы открыть нужную дверь, нужно было собраться как минимум втроем.
        Двери тоже были специально разработаны. Такие, каких в XVII веке еще не делали. Я уже имел опыт в изготовлении сейфов, но на сей раз решил попробовать несколько вариантов защиты. Обшитые металлом в несколько слоев, двери казались непробиваемыми. Собственно, на этих дверях я тренировался, планируя в будущем бронировать корабли. Это была очень-очень далекая перспектива, но с чего-то нужно было начинать. И даже при создании дверей я столкнулся со множеством самых разных сложностей. Начать хотя бы с того, что с прокатными станками в Курляндии пока что было никак от слова совсем. В принципе, на кораблях может стоять частичное бронирование. И это уже будет довольно большим прогрессом. Так что двери были всего лишь испытательной площадкой. Удачной. Я тут же получил несколько заказов на изготовление подобного продукта.
        За стены самого банка я тоже не опасался. Не каждую крепость так строили. И денег на это удовольствие ушло прилично. А ведь у банка будут еще и различные отделения в других городах, над надежностью которых тоже следовало поработать. Да и перевозку денег следовало организовать должным образом. Желающих быстро обогатиться всегда хватало. Так что следовало заранее перестраховаться. Тем более что я организовывал банковское дело по знакомым образцам XXI века. И электроники не хватало, да.
        Первым делом, разумеется, была организована выдача кредитов частным лицам под залог ценностей, важных бумаг и расписок. Именно на этом этапе ловились не слишком богатые дворяне, склонные к роскошной жизни. Впрочем, к ним довольно скоро присоединились и непутевые представители торгового и мастерового сословия. Не только благородные люди оставляли нажитое непосильным трудом недостойным наследникам. У торговцев и владельцев мануфактур тоже таковые встречались. И их тоже следовало приспособить к делу.
        Кредиты недолго были единственной банковской услугой. Чуть позже в огромном здании обосновался Мануфактурный банк (который кредитовал все промышленные предприятия, рудники, кораблестроение и подобное), помогавший с организацией реализации товара и способствовавший заключению взаимовыгодных договоров для различных собственников. Когда информация начала стекаться в единый центр, быстро выяснилось, что некоторые процессы можно оптимизировать. А отдельные перспективные проекты получили и государственную поддержку.
        Разумеется, пришлось искать специалистов, которые могли адекватно оценить перспективы того или иного дела, оценить риски вложений и прояснить ситуацию с владельцем. То есть выяснить про него буквально всё. Однако, к счастью, у Курляндии такие специалисты были. Причем в различных сферах. Торгуя элитным товаром, необходимо было постоянно отслеживать спрос, особенности рынка, моду, покупательную способность и много чего еще.
        Вторым по значимости стал Земельный банк. Чем больше мы выкупали поместий у разорившихся дворян, тем больше становилось количество арендаторов и мелких собственников. Именно этот банк занимался вопросами земельного залога и выдавал кредиты под обеспечение поместьями. Разумеется, я проследил, чтобы на организацию сельскохозяйственных производств кредит давался на самых щадящих условиях. Причем желающим приходилось соблюдать определенные правила. Понятно, что вкладывая деньги, мы желали получить тот результат, который нам нужен. Здесь, помимо специалистов по оценке, нам понадобились землемеры, агрономы, животноводы и прочие специалисты. Однако преподавание по данным дисциплинам пока еще только начиналось. Причем опытным путем. Я имел только самое общее представление о том, в каком направлении нужно двигаться.
        Еще одним направлением стало колониальное. Во-первых, захваченные земли на Тобаго и в Южной Африке рано или поздно придется перераспределять и оформлять юридически, подтверждая право владения. Во-вторых, колониальные товары представляли собой не менее твердую валюту, чем золото. Ну и, в-третьих, полностью отдавать в чужие руки этот проект нельзя. Слишком большие планы у меня были на ту же Африку. Да и до континентальной Америки, рано или поздно, доберемся. Тобаго станет неплохой стартовой площадкой.
        Словом, дел было предостаточно. Хорошо, что отец помогал. Если поначалу смерть матери повлияла на него так, что он впал в депрессию, то теперь наоборот - ударился в работу. Загрузил себя так, чтобы ни на что другое сил уже не оставалось. Я мог только посочувствовать. Мне тоже не хватало матушки. И, кстати, все мои братья и сестры прислали отцу поддерживающие письма. И это несмотря на то, что многие из них были по уши заняты. Александр и Карл Якоб пытались навести порядок на новозавоеванных территориях и в прибрежных водах, а Фердинанд вместе с русскими отправился воевать с Турцией.
        Там все продвигалось ни шатко ни валко. Все-таки Османская империя была очень серьезным противником. И несмотря на то что Польшу поддерживали Австрия, Венеция и Персия, ситуация оставалось сложной. И вмешательство России было как никогда кстати, тем более что у Австрии было полно внутренних проблем. Да и силы со средствами уже заканчивались.
        Зная, во что превратится Австрия в будущем и какое влияние будет иметь на мировую историю, я думал о том, чтобы подрезать ей крылья на взлете. Ну, для начала хотя бы создать проблемы. Причем для этого даже особых усилий предпринимать не нужно - всего-то поддержать восстание Имре Тёкёле. Однако тут было несколько нюансов.
        Во-первых, когда восстание началось, Австрия как раз вписалась за своего ставленника Карла и помогала Польше сражаться с Османской империей. А мне это было на руку - не ввязавшаяся в войну с Турцией Россия двинулась в нужном мне направлении - против шведов. Во-вторых, Имре мне не слишком нравился. Особыми успехами он не прославился, так что поддерживать его не очень хотелось. В-третьих, финансы Курляндии были отнюдь не безграничными. А мы воевали со Швецией (пусть и на море), помогали Карлу Лотарингскому и Алексею Михайловичу. Итак еле вытянули такую многоплановую помощь, не иначе как чудом. Хорошо, что военными трофеями немного дела поправили. И наш элитный товар по-прежнему уходил за приличные деньги.
        Даже рынок зеркал мы не сдали. Во-первых, потому, что могли предложить приемлемые цены, а во-вторых, до сих пор никто не мог повторить наш опыт и выдать большие размеры зеркал. Про большие размеры янтаря я и не говорю. Последним приходилось торговать чуть ли не подпольно, чтобы ни у кого не вызвало подозрений наличие такого количества крупных изделий, целиком выточенных из камня. На самом деле отлитых чуть ли не из янтарного мусора, но это было такой же государственной тайной, как устройство пушек, рецепт мельхиора и секрет наших подзорных труб.
        Левенгук оказался не просто гением. Он умел видеть простые решения самых сложных проблем. Так что курляндская оптика начала улучшаться невиданными темпами. Собственно, с таким количеством увлеченных людей, каждый из которых стремился создать наилучший телескоп, микроскоп или линзы, научный прорыв был прогнозируемым. И наши подзорные трубы, во много раз превосходящие по своим параметрам изделия конкурентов, пользовались неизменным спросом. И это при том, что на изделия безбожно завышали цены. Как и на хронометры. Кстати, партию последних пришлось включить в перечень подарков Карлу II Стюарту для поддержания хороших отношений. А подаренный Анне калейдоскоп вскоре стал сенсацией, и заказы на эту игрушку были расписаны чуть ли не на год вперед.
        Однако я стремился к тому, чтобы Курляндия не только продавала эксклюзивную продукцию, но и могла снабжать себя всеми жизненно необходимыми товарами. У нас уже были свои эффективные заводы, станкостроение вышло на новый уровень, и я решил обратить свое внимание на сельское хозяйство. К счастью, климат в Прибалтике мягче, чем в России. Однако не французский и не итальянский. Так что за большие урожаи следовало побороться. И пока до создания искусственных удобрений было еще далеко, я решил попробовать применить народные методы, которые (еще в своей прошлой жизни) встречал в деревнях.
        Первыми моего внимания удостоились водоросли. Во-первых, я надеялся, что удастся получить йод. А во-вторых, я помнил, что из них получали удобрение. Вспомнил я и про сапропель. В своей прошлой жизни я не раз и не два гостил в деревне и видел, как добывают со дна пресноводной реки донные отложения, сушат их и превращают в удобрения. В принципе, герцог еще четверть века назад занимался подобным - устраивал искусственные запруды, где выращивал рыбу, а затем спускал воду и сажал злаковые. Результаты были отличные. Так что я продолжил его дело. Словом, эксперименты вышли на новый уровень.
        - Полагаешь, из этого выйдет толк? - усомнился отец.
        - Посмотрим, - не стал я ничего обещать.
        - Твой проект с потатом оказался удачным. Сейчас все крестьяне его выращивают. Так, гляди, голода удастся избежать. А вот со свеклой уж какой год бьешься. Сколько денег истратил!
        - Да не так уж много, - уперся я. - Это же не самостоятельный проект. Свеклой занимаются попутно. И вы, отец, напрасно считаете, что проект бессмысленный. Нам удалось добиться увеличения содержания сахара в свекле.
        Хотелось бы, конечно, чтобы эксперимент продвигался быстрее. Я и не думал, что это такое долгое и геморройное дело. Хорошо, что свеклой действительно занимались параллельно. У нас было отстроено несколько экспериментальных теплиц, где я пытался улучшить многие сельскохозяйственные культуры. Та же свекла стала крупнее, как и лук с картофелем. Зерновые пока шли туго, но прогресс тоже прощупывался. Плюс, в дополнение к теплицам, мы и с животными эксперименты проводили. Пытались вывести собственные мясные и молочные породы скота. А заодно понять, как и чем животных эффективнее кормить.
        - А что там за проект с Папеном? Мне сказали, ты какой-то странный корабль заложил? - полюбопытствовал отец.
        - Полагаю, если все пойдет хорошо, мы откроем новую эру в кораблестроении! - воодушевленно пообещал я.
        Дени Папен, давно уже осевший в Курляндии, свой первый действующий паровой двигатель изобрел еще лет пять назад. Сначала повторил мою игрушку, созданную Гюйгенсом, потом оптимизировал, а затем мы пытались добиться нормального производства. Мастера разрабатывали и создавали станки, которые были бы способны выдавать стандартные, взаимозаменяемые детали. Ну и делать паровые двигатели не в единичном экземпляре. Хотя до массового производства было еще очень и очень далеко.
        В первую очередь, разумеется, мы начали создавать насосы. При помощи Гука Папену удалось обогнать Томаса Севери и запатентовать паровой насос. Самое важное в этом устройстве было то, что пар для работы насоса образовывался в отдельном котле. Разумеется, у этого изобретения были свои недостатки: он был маломощным, «съедал» во время работы очень много топлива, и главное - работал прерывисто. Вода откачивалась отдельными порциями, и из-за этого его нельзя было использовать как универсальный двигатель для привода различных машин и механизмов, так как они в большинстве своем работают непрерывно. Однако это был явный прогресс!
        - Папен изобрел действительно нечто выдающееся? - удивился отец.
        - Безусловно! Как вы оцените корабль, способный двигаться по реке против течения сам по себе? Без парусов и гребцов? Да еще и тащить немалый груз?
        - Это интересно. Но ты уверен, что подобное возможно? Я о таком и не слыхал никогда. Скажу честно, к твоей игрушке я никогда не относился всерьез. Да и Гюйгенс создавал ее только как развлечение.
        - Она и была развлечением. Но Папен превратил ее в настоящий прорыв. Когда-нибудь и большие корабли будут двигаться с помощью паровых машин. Да и сами машины станут совсем другими. Огромными и более совершенными.
        - Добираться до колоний, без зависимости от ветра, это дорогого стоит… - сразу прикинул перспективы отец.
        - К сожалению, это дело далекого будущего, - признал я. - Во-первых, нужно научиться делать эти двигатели. Что не так просто. Во-вторых, необходимо организовать целую сеть баз, где можно будет заправиться углем. А возможно, создавать специальные корабли для его перевозки. Да и бесперебойную добычу этого самого угля требуется наладить. Словом, проблем очень много. Но с чего-то следует начать.
        К сожалению, как я ни бился, но объективные исторические реалии нагнуть не смог. Не было в XVII веке нужной мне культуры производства. Даже для того, чтобы построить в Курляндии несколько заводов и заставить их работать, пришлось чуть ли не наизнанку вывернуться. Несмотря на сеть школ, на повышенное внимание и даже государственное спонсирование, дело шло туго. Специалистов не хватало. И знаний тоже не хватало. Гук работал с составом и сопротивлением металлов, Ньютон тоже интересовался этой темой, но пока самые важные открытия еще не были сделаны. А я сам в этой теме был абсолютным нулем.
        - Вы знаете, отец, открытие Папена не принесет нам прибыли сиюминутно. Но я надеюсь, что это очень перспективное направление. И когда купцы оценят выгоду, они тоже вложатся в этот проект. Пока я готовлю только первый корабль. Чтобы было что продемонстрировать. Ну и самому посмотреть, как работают наши придумки. Пусть это будет первый корабль нашего нового канала.
        Да-да, канал наконец-таки был построен. С изрядным запозданием (поскольку во время войны финансирование его было приостановлено), но зато шире и глубже, чем изначально планировалось. Он соединил Даугаву с Лиелупе, и мы ждали от него неплохой прибыли. Изначально планировалось, что русские будут идти прямо в Митаву, минуя Ригу, но теперь ситуация изменилась. Тем не менее, наш проект вписался в новые реалии. А с помощью пароходов я планировал привлечь к нему дополнительное внимание.
        - Даже и не знаю, что лучше, - картинно вздохнул герцог. - Когда наследник деньги тратит на корабли да на Академию, или когда, как Людовик, спускает на балы и маскарады.
        - Домаскарадился он уже. Распустил своих подданных. До вас, отец, разве не дошли слухи, что у него при дворе черные мессы служили?
        - Мерзость какая! - передернуло герцога. - Читал я, читал донесения нашего человека. Колдунью вроде бы недавно сожгли. А Людовик замял дело. Хорошо замял. Если бы не наши люди при его дворе, мы никогда и не узнали бы о случившемся.
        - А вы, отец, еще русских варварами называете. Федор Алексеевич такого безобразия не позволяет. Да и брат пишет, что у них все тихо и благопристойно.
        - Фердинанда мы удачно пристроили, - согласился отец. - Даже и не думал, что столько пользы будет от этого брака. Фарфор русский хорошо идет. И хрусталь они неплохой производить начали. Да слышал я, Фердинанд наш и вдовствующую царицу пригрел? Небось, с твоей подачи?
        - О будущем думаю, - сознался я. Пока наш Федор Федорович сражался против турок, вдовствующую царицу принимала Мария, но с братом это было согласовано.
        - Думаешь, царица пригодится еще? - удивился герцог. - Так ведь Федор Алексеевич наверняка корону сыну своему передаст.
        - Если сын будет, - вздохнул я. - А у меня по этому поводу есть сомнения. Федор родился слабым и болел с детства. Боюсь, курляндские врачи если чем и помогут, то только срок жизни ему продлят. А вот сумеет ли Федор обзавестись дееспособным наследником - большой вопрос.
        Как бы мне ни хотелось обратного, но чудес не бывает. Сведения о здоровье Федора приходили неутешительные. Он то чувствовал себя лучше, а то совсем сдавал. И наши врачи в один голос утверждали, что долгой жизни царю не гарантируют. Я вообще-то надеялся хотя бы на лишних лет пять жизни. Чтобы тот же Петр к моменту смерти Федора не совсем сопляком был. Однако следовало готовиться к любому исходу.
        Сам Петр, кстати, судя по корреспонденции, был вполне нормальным ребенком. Впрочем, я всегда подозревал, что его истеричность и неврастеничность - это приобретенные качества. Причем с детства. Сначала Петра испугал стрелецкий бунт и безумная толпа, которая на его глазах разорвала близких ему людей, а затем все это еще и подогревалось разговорами. Петру постоянно капали на мозги, что Софья его ненавидит, что замышляет против него разные гадости, что хочет отравить… В такой обстановке любой свихнется.
        Плюс, как я понял, на Петра очень угнетающе действовал тот образ жизни, который его заставляли вести. Дело в том, что юный царевич был из тех пацанов, у которых шило в одном месте. Причем идущее в комплекте с моторчиком и Perpetuum Mobile. И эту энергию нужно было куда-то деть! А его пытались заставить почтенно шествовать, медленно разговаривать и вести себя, как умудренный годами старец.
        К счастью, примерно представляя характер ребенка, я сразу дал учителям соответствующие указания. И подбирал их по темпераменту. Так, чтобы они вместе с Петром могли постоянно двигаться. И постоянно его учить, благо царевичу было интересно абсолютно все - и корабли, и производство фарфора, и работающие станки, и химические опыты, и пацаны, переодетые в военную форму и тренирующиеся по уже опробованному мной методу. Петр бегал и прыгал вместе с ними. Оружие им не доверяли, но физическими упражнениями занимались.
        Учеба в форме развлечений, когда один предмет незаметно переходит в другой, давалась Петру легко. Царевич обладал живым, гибким умом и поддавался влиянию. Если все так и дальше будет идти, на выходе мы получим вполне адекватного царя. В том числе ценящего русскую культуру и искусство. При росписи фарфора я и сам напрягся, и привлек специалистов, так что изделия местных мастеров получили свой неповторимый стиль. Не слишком пестрые, изысканные узоры стали узнаваемым брендом. Хотя, конечно, и европейские, и античные сюжеты мы в росписи использовали.
        Помешать воспитывать Петра мне могли бы близкие родичи Нарышкиной, но они предпочитали обитать в Москве и пытались вернуть положение возле трона. К тому же не больно-то их ждали. Наталья, еще молодая и красивая женщина, обзавелась любовником. Разумеется, под моим чутким руководством. Ответственное задание выполнял один из моих бывших подопечных мальчишек - молодой, красивый парень, за которым девки бегали табунами.
        Надо сказать, что из двадцати пацанов к настоящему моменту возле меня остались только пятеро. Остальные были пристроены на различные ответственные должности в Курляндии, а то и в других странах. Все ребята были проверены не раз и не два, но они были не единственными нашими шпионами. И за ними тоже присматривали. Деньги и власть - они многих портят. А я не верил в романтическую чушь вроде безусловной верности типа «они спасли мне жизнь, потому я отдам жизнь за них». То есть, возможно, в реальной жизни такое тоже встречается, но лучше рассчитывать на худшее. Тогда и жалеть ни о чем не придется. А истовая верность соратников, буде такая случится, пусть станет приятным сюрпризом.
        С будущим героем-любовником тоже проводились и собеседование, и даже мастер-класс в одном из борделей Митавы. Парень принял православие, получил имя Андрей, документы на дворянство (подлинные, но выданные на имя его погибшего ровесника), стартовый капитал, нормальный гардероб, целую карету подарков и кучу ценных указаний. По сути, он должен был влиять на Наталью, чтобы та способствовала нужному образованию Петра и не вмешивалась в наши эксперименты.
        Андрей справился на все сто процентов. Наталья потеряла от любви голову, и ей было абсолютно все равно, кто и как обучает царевича. Главное, что ребенок жив, здоров, сыт и доволен. Ну а учителя пользовались представившейся возможностью. Петра натаскивали круче, чем меня в детстве, поскольку управлять ему предстояло не маленькой Курляндией, а огромной Россией.
        Тут были иностранные языки, дипломатия, различные виды переписки (от деловой до галантной), верховая езда, фехтование, фортификация, навигация, механика, астрономия, мировая история, литература (в том числе книги моего авторства) и даже логистика. Ну и игрушечные солдатики с корабликами тоже присутствовали, поскольку начала военной науки - это тоже необходимый для правителя предмет. Единственное, Петр был явно равнодушен к танцам, живописи и музыке, но зато в точных науках демонстрировал невероятные успехи.
        Не могу не заметить, что нужные люди были не только возле Петра. Не мог же я оставить своих сестер без пригляда! Особенно если учесть, как велика в XVII веке детская смертность и смертность в процессе родов. Затхлые помещения, которые никто не догадывается проветривать, и наличие пыли - не лучшее место для новорожденного малыша. Я уж не говорю о гигиене, точнее ее отсутствии! Плюс, за ребенком необходимо было пристально наблюдать, развивать и вообще обращать больше внимания. По факту же, несмотря на многочисленных нянек, результат получался не лучший. Приставленные тетки делали так, как считали нужным и удобным. Так что пришлось с этим бороться, и при школах для девочек открывать специальные курсы.
        Старался я, разумеется, не только для родственников, но и для себя. Следовало думать о будущем. Хотелось бы, чтобы к тому моменту, когда я соберусь обзавестись детьми, технология уже была бы отработанной. Я-то вспомнил все, что знал в своей прошлой жизни, благо у меня был ребенок, и я помнил кучу проблем, с которыми мы столкнулись. А также дельные советы, которые мы получили. Ну и опыт, сын ошибок трудных, никуда не делся. Так что как правильно организовать процесс - я примерно представлял.
        И, как оказалось, напрягался я не напрасно. Переговоры о моем браке с Анной Стюарт подошли к своему логическому завершению. Невеста выехала к жениху. Мне предстояло жениться.

        Глава 17

        Женюсь, женюсь, какие могут быть игрушки…
        Год 1681-й выдался проблемным и был переполнен событиями. Мировая политическая обстановка начала меняться так, что я за ней не успевал, а тут еще эта свадьба! Похоже, у англичан иссякло терпение. Секрет красителей ни выкупить, ни выкрасть они так и не сумели, так что приложили все усилия, чтобы заполучить его как можно быстрее. Карл II Стюарт и так сидел на троне, как на бочке с порохом. Оппозиция ему буквально житья не давала.
        Дело дошло до того, что король был вынужден разогнать очередной парламент, а лидер оппозиции граф Шефтсбери и вовсе сбежал. Понятно, что для стабилизации обстановки нужны были хорошие новости. Так что Карл II и мой батюшка договорились о браке окончательно. Ну а нам с Анной деваться было некуда. В конце концов, мы знали о грядущем событии и морально были готовы. Вот только если я успел хоть немного хлебнуть свободы, то бедная 16-летняя девочка вообще жизни не видела.
        Возраст Анны меня, если честно, напрягал. В свое время я читал множество попаданческих романов, где герой проваливается в собственное детское тело. И меня всегда удивляло, как быстро он обрастал любовными романами со своими ровесницами. Да как этих школьниц вообще можно воспринимать в качестве сексуального объекта?! Я, например, чувствовал себя полным извращенцем. Мало того что в данном мире у нас разница в возрасте была 15 лет, так к этому еще следовало прибавить и мою прошлую прожитую жизнь (а это, ни много ни мало, сорок лет)!
        Словом, свадьба удалась. Жених нервничал, невеста готова была упасть в обморок, а гости делали вид, что сильно за нас рады. Единственное, что я мог - это немного поддержать Анну. Девочка оказалась в чужой стране, и сопровождали ее пусть и англичане, но совершенно чужие ей люди. В этот момент я как никогда жалел о том, что умерла моя матушка! Уж она бы сумела поддержать мою будущую жену!
        К счастью, все когда-нибудь заканчивается. Так что с пира мы потихоньку сбежали, благо я к такому повороту готовился заранее. В митавском замке для нас давно уже было выделено отдельное крыло, и нас ожидали слуги. Которых я разогнал. Я и сам могу помочь собственной жене снять платье. И уж точно никому не следует знать, что тут будет происходить дальше. Точнее, не будет происходить. Первую брачную ночь я устраивать однозначно не собирался. Не сейчас. Пусть Анна немного ко мне привыкнет. И я к ней.
        Моя воля, я оттянул бы эту самую ночь как минимум на год. Но полагаю, вряд ли мне это удастся. В XVII веке женщины серьезно подходили к своим обязанностям. А главнейшей из них считалась необходимость подарить мужу наследника. Так что как только Анна немного освоится, думаю, она быстро наставит меня на путь истинный. И мне придется соответствовать ее ожиданиям. Для себя я заранее решил, что сделаю все от меня зависящее, чтобы этот мой брак удался.
        С Гертрудой я расстался заранее. Хотя это было нелегко. Я привык к своей женщине и не очень представлял, как смогу без нее обходиться. Улыбчивая, легкая на подъем, совершенно не меркантильная, Гертруда заняла свое место в моем сердце. Так что мне стоило большого труда заставить себя с ней проститься.
        Для некоторых людей наверняка вовсе не было бы проблемой иметь и жену, и любовницу одновременно. Но я не хотел начинать с этого свою семейную жизнь. Так что приехал проститься. Разумеется, со стороны Гертруды было море слез, но, к счастью, никаких упреков я не услышал. Святая женщина! Она беспрекословно согласилась переехать в Гольдинген, хотя поначалу и не хотела принимать от меня в подарок особняк. Однако я тоже умел уговаривать.
        - Радость моя, послушай. Это не плата, это благодарность за то, что ты была рядом и поддерживала меня своим теплом.
        - Ты всегда умел говорить красивые слова, - криво улыбнулась Гертруда. - Не волнуйся, я никогда тебя не побеспокою. Мне было хорошо с тобой.
        - Мне тоже было хорошо с тобой, - признал я. - И я выбрал бы в жены тебя, если бы у меня был выбор. Но я принадлежу не себе. Я принадлежу Курляндии. И интересы страны для меня всегда будут на первом месте.
        Говоря такое, я вовсе не набивал себе цену и не преувеличивал. Я действительно старался. И пытался использовать любые шансы, чтобы укрепить свою страну. В том числе пристально следил за политической обстановкой у соседей. Особенно в России. Там вот-вот должны были начаться весьма значимые события. И от того, как они повернутся, зависело многое. Причем я никак не мог решить, вмешиваться в процесс или нет. И если вмешаться - то как именно. По идее, меня вполне устроило бы классическое течение истории.
        То, что Федор долго не заживется, уже было понятно всем. Для этого совершенно не требовалось быть врачом. Царь с рождения был слабым и болезненным. Не думаю, что и в XXI веке ему смогли бы серьезно помочь. Разве что срок жизни продлили бы. Я тоже хотел это сделать, но, к сожалению, не получалось. Ближники царя прекрасно это понимали, поэтому торопились, как могли. Вот только ничего хорошего из их спешки не вышло. Первый брак Федора Алексеевича закончился трагически - умерли и жена и ребенок.
        Ничего не могу сказать, царь боролся. И предписаниям врачей следовал, и в дела старался вникать, пока получше себя чувствовал. Освоение бывшей Шведской Лифляндии под его руководством шло полным ходом. Крепости подновлялись и укреплялись, а русский флот потихоньку рос. Правда, покамест корабли отправлялись в дальние страны только в сопровождении курляндских, но полагаю, это будет продолжаться недолго.
        Русские даже обзавелись собственными колониями - точнее, создали базу на Гренадинах, с прицелом потом обосноваться на континенте, когда место подходящее подберут. И угадайте, кто стал во главе, получив понятный местным чин губернатора? Степан Разин. Его поход с Морганом окончился эпичным дележом добычи и дуэлью, после которой пират Генри приказал долго жить. А награбленные богатства были честно поделены между всеми, кто участвовал в походе.
        Словом, Разин возжелал осесть, а русским нужна была база, так что интересы совпали. К тому же, имея за спиной не самую слабую страну, можно своевременно получать помощь. А прикрытие в виде каперского свидетельства давало возможность обогащаться по-прежнему. Братья Разины обросли кораблями (под их началом было один галеон, три фрегата и два флейта), гаремами, сплоченной командой и самыми неожиданными знакомствами. Так что оба получили не только отпущение всех прошлых грехов, но и дворянство.
        Освоение колоний, а также наведение порядка в Шведской Лифляндии требовали времени и денег, так что я не удивился, когда узнал о заключенном в январе 1681-го Бахчисарайском мире. Хотя, по сути, это было соглашение о перемирии между Турцией, Крымским ханством и Россией. К сожалению, здесь победы русского оружия были не столь убедительны, как в недавней войне со Швецией. Изначально Москва стремилась овладеть землями до самого Днестра, а в результате смогла лишь избежать крупного поражения и сохранить свои владения. Более того, русским не удалось даже избавиться от унизительной выплаты дани крымскому хану. Так что было понятно, что рано или поздно Москва начнет готовиться к реваншу.
        Однако в любом случае окончание войны было русским на руку. В бывшей Шведской Лифляндии было неспокойно. Кое-где местные жители не хотели мириться со сменой хозяина, и периодически вспыхивали бунты. А если учесть, что после военных действий местность была разоренной, то и разбойничьи шайки были не редкостью. Люди, лишенные привычного образа жизни, выживали как могли. Так что на новых землях следовало навести порядок.
        При всем том, что царю требовались способные люди, гонения на старообрядцев не закончились. Какого-то особо рьяного типа даже сожгли вместе с ближайшими сподвижниками, что на Руси случалось не так уж часто. В этот раз я даже и не подумал ввязываться. Мне Аввакума хватило с головой. Нафига нужны фанатики? Я помогал тем, кто был готов уехать. А таких оказалось немало. Тем более что организованы переезды были хорошо. Благо уже был опыт. И Федор Алексеевич не слишком свирепствовал. Мне кажется, он даже определенное облегчение испытывал из-за того, что ему не нужно решать данную проблему радикально.

* * *

        Резкий ветер проникал под теплую одежду, завывал, бросал в лицо снежную крупу, но я ничего не чувствовал. Я заледенел вместе с январем, наблюдая печальную процессию. Год 1682-й начинался просто ужасающе. Неожиданно умер отец. Вроде бы ни на что не жаловался, чувствовал себя нормально и еще вчера активно работал. А утром просто не проснулся. Его смерть стала для меня еще большим ударом, чем смерть матери. Я настолько привык, что за моей спиной стоит авторитет, что есть человек, к которому я всегда могу обратиться за помощью, что даже растерялся.
        С одной стороны, я давно уже был взрослым человеком, и последнее время фактически единолично управлял Курляндией. А вот с другой… знать, что теперь я - полноправный герцог, было жутковато. Слишком большая ответственность ложилась на мои плечи. И мало мне было расстройства с организацией похорон, так еще и представители польской шляхты заявились. Казалось бы - я старший сын, какие могут быть вопросы с наследованием? Однако если бы не своевременно простимулированный сейм, крови бы мне попили немало.
        А утвердить меня в моей должности должны были не только поляки. Пришлось отправлять по городам приглашения высылать своих представителей на ландтаг. И, забегая вперед, могу сказать, что рыцарство, духовенство, должностные лица и городские жители присягнули мне только осенью.
        Смерть отца настолько выбила меня из колеи, что я чуть не упустил начало исторических событий в России. Поскольку первый брак Федора Алексеевича не удался, ему устроили второй. Однако если уж не судьба, то ничего с этим не сделаешь. Семейная жизнь Федора продлилась чуть больше двух месяцев. Болезнь сделала свое дело, и весной 1682 года царь скончался. Причем, что характерно, не сделав никаких распоряжений относительно престолонаследия. Понятно, что ничем хорошим это закончиться не могло. События понеслись с немыслимой для XVII века скоростью. А я решил в кои-то веки побыть наблюдателем. Планируемое мной вмешательство было точечным, и на ближайшие события повлиять не должно.
        Недовольство стрельцов родилось не сегодня и даже не вчера. Оно зрело еще во время правления Алексея Михайловича. И обострилось после того, как были созданы полки нового строя. Денег в казне, как всегда, не было, и жалованье платилось нерегулярно. Я так подозреваю, большей частью оно оседало совершенно в других карманах. Знакомая ситуация. Некоторые вещи в России не меняются. Ну а тут еще Милославские с Нарышкиными сцепились за место у трона. Каждый род хотел, чтобы корона досталась именно его ставленнику.
        От того, кто станет царём, зависело, какой из этих кланов займёт положение ближних бояр - советников царя при принятии важнейших государственных решений и ответственных исполнителей этих решений, распределяющих высшие должности в государстве и распоряжающихся царской казной. Понятно, что такой куш упускать никто не хотел. Так что немудрено, что настроениями стрельцов просто воспользовались.
        Нелегко признавать, но просчитывая ситуацию, я все-таки лопухнулся. Думал, что Петру удастся отсидеться под крылом Фердинанда. Но не учел, что теперь он - царь. И если раньше Петра таскали в Москву для участия только в некоторых мероприятиях, то теперь его присутствие стало обязательным. И это было плохо. Просто потому, что Москва была большой. Конечно, не тем мегаполисом, что остался в XXI веке, но контролировать столицу было сложно. Несмотря на то, что готовился я к известным событиям заранее.
        Впрочем, не только мне было ясно, что вскоре в Москве закрутятся большие дела. Артамон Матвеев быстро учуял, куда ветер дует, и рванул в Россию. Это был его шанс вновь приблизиться к трону, вновь влиять на политику. Переубеждать его я даже не пытался - бесполезно. Единственное, пришлось приставить к нему дополнительную охрану. Матвеев мне еще пригодится. Не стоит ему погибать, пытаясь остановить бунт.
        Судя по многочисленным донесениям моих людей, Софья была той еще стервой. Неудивительно. Единственная из целого выводка сестер прорвалась к власти. И окружающие приняли такой ее демарш! Никто не напомнил Софье, что она - даже не старшая дочь Алексея Михайловича. Вот что значит харизма. Что ж. Может, и к лучшему, что мне не удалось на ней жениться. Кто его знает, как сложилась бы наша семейная жизнь. Я слишком самостоятелен, привык все решать сам, хоть и советуясь с отцом. Не захотела бы супруга интриговать? В том числе и в пользу России?
        Судя по портретам, Софья и Петр были похожи даже внешне. Что уж говорить о характере. Оба нетерпеливые, нетерпимые, активные и властные. У них не было ни единого шанса найти общий язык. А сюда еще накладывалась нелюбовь Софьи к мачехе. Разумеется, она не была дурой. И понимала, что в патриархальной России она никогда не сможет стать полноправной царицей. Но быть регентшей тоже неплохо.
        Получить реальную власть и править за спинами двух малолетних царей… почему бы нет? Глупо упустить такой шанс. И ненависть Софьи к Петру вполне понятна. Мало того что он был сыном ненавистной, худородной Нарышкиной, так еще и здоровьем был не обижен. Да и живым умом мог похвастаться. На официальных приемах, где оба пацана были обязаны присутствовать, разница между ними была очевидна. На фоне вялого, болезненного Ивана активный, пышущий здоровьем Петр выглядел особенно выгодно. Не удивлюсь, если слухи о его успехах в учебе уже дошли до Москвы. И заставили задуматься как союзников, так и противников.
        Полагаю, Софье хотелось бы убрать Петра. При Иване можно рулить, как ее душеньке угодно. А потом можно стать регентшей при его наследнике. Правда, этого самого наследника нужно было еще получить. Впрочем, Софья дама настырная. Она, пожалуй, на многое пойдет, чтобы удержать власть. У меня даже было искушение помочь ей удержать трон. Но потом я подумал - а на фига? Да, Софья неплохая правительница. Но при ней всегда будет дележ власти. Всегда будут недовольные, что ими правит женщина. Да и грамотный любовник может влиять на нее в нужную сторону.
        Короче, после долгих размышлений я решил, что от добра добра не ищут, и сделал ставку на Петра. Пусть история идет так, как ей положено. Так что Матвеева сопровождали не только верные ему люди (а таковых в Москве, несмотря на долгое отсутствие Артамона Сергеевича, оказалось не так уж мало), но и небольшой отряд курляндцев. Добравшись до Троице-Сергиевой лавры, где монахи довольно тепло его встретили, Матвеев после обедни толкнул зажигательную речь перед толпой народа.
        Ничего не скажу, ораторствовать Артамон Сергеевич умел. И своих врагов Милославских ославил на весь белый свет. Припомнил им и то, что было и чего не было. Первым делом, разумеется, обвинил в казнокрадстве. Ну это понятно. Воровали все, причем некоторые доходили в этом деле до полного бесстыдства. У Матвеева и самого рыльце было в пуху по самые уши. Однако народ его слушал. И негодовал по поводу гадких Милославских, которые с помощью стрельцов незаконно хотят занять русский трон.
        Стрельцы, надо сказать, у населения вообще любовью не пользовались. После того как были введены полки иноземного строя, стрельцы стали выполнять полицейские функции. А кто же это любит? Тем более, не получая жалованье, стрельцы пытались хоть как-то это компенсировать. И кто попадал им под руку в качестве жертв? Понятно, что не бояре. Так что Матвеев знал, на какие больные мозоли давить.
        Ну и нельзя не учитывать то, Петр представлялся многим действительно более приемлемой кандидатурой. Это только кажется, что в XVII веке вести долго шли. Какие долго, а какие моментально по стране разлетались. И излишнюю властность Софьи консервативные русичи не одобряли. Ибо не дело девке во власть лезть. Ну и о болезни Ивана тоже знали. Такое не скроешь. А Петр выглядел вполне здоровым. И весьма разумным.
        Надо сказать, в его пользу сыграло даже то, что он жил у Фердинанда. Тот, став князем Тверским и обрусев, истово соблюдал местные традиции, очень скоро вписавшись в местные реалии. Так что про Петра говорили, что воспитывался он в строгости. И что излишней латинизацией не проникся. Этому способствовали даже мои рисунки, созданные для того, чтобы украшать дорогие фарфоровые изделия. Они постепенно ушли в народ и начали появляться на деревянных поделках в виде росписи. Так что складывалось полное впечатление, что в городке, названном по имени реки Гусь, народные традиции берегли и приумножали. А Петра постоянно таскали на всякие мероприятия типа встречи с народом, так что он тоже оказался причастен.
        Да и вообще эти встречи - с крестьянами, купцами, ремесленниками - очень много давали. Совершенно независимые люди могли убедиться, что Петр милостив, приветлив, что любит учиться и с любопытством вникает в дела. Особенно я рассчитывал на торговцев - они, путешествуя по всей стране, а то и за границу, должны были разнести нужные слухи. А царевичу просто нравилось дарить подарки, утолять свое любопытство и чувствовать себя важной персоной.
        Словом, речи Матвеева, агитировавшего за Петра в качестве правителя, упали на благодатную почву. Единственное, с чем, пожалуй, могли не согласиться - это кандидатура Натальи Кирилловны в качестве регента. С одной стороны - а кто еще? А с другой - совершенно неподходящий человек Нарышкина для того, чтобы реально править. Да и не будет она править. Тот же Матвеев возьмет эту тяжкую обязанность на себя. Может, еще с ее родственниками властью поделится.
        Мне пришлось проводить с Артамоном Сергеевичем довольно долгую беседу. Я не собирался терять завоеванных позиций. Окопавшийся около Нарышкиной любовник должен был остаться на своем месте. И я четко дал понять, что не пойму, если Андрей однажды перекушает грибочков и отправится в мир иной. Я слишком много вложил в Матвеева, пришло время отдавать долги. В конце концов, я вовсе не претендовал на финансы и новые земли. Мне нужен был доступ к информации.
        Деваться Артамону Сергеевичу было некуда. Его сын так и остался в Курляндии. Причем по собственной воле. Андрей Матвеев не захотел покидать Академию, где не только получал образование, но и обзаводился нужными связями. К тому же ему уже исполнилось шестнадцать, и пора было подыскивать невесту, а при посредничестве Кетлеров можно было надеяться на очень хорошую партию.
        Это, кстати, было дополнительным крючком для Артамона Сергеевича. Сама возможность породниться с европейскими владетельными дворами кружила голову. Понятно же, что большинство мелких князьков, гордо именующихся принцами, бедны, как церковные мыши, но сам факт! Я даже намекнул, что мой младший брат и сын Матвеева вполне могут жениться на сестрах. Так что у Артамона Сергеевича был мощный стимул не портить со мной отношения.
        Разумеется, что полностью я Матвееву не доверял. Я вообще парень недоверчивый. Так что к Артамону Сергеевичу были приставлены наемники. Вроде бы - для охраны. Но на самом деле - для контроля. Я и для Нарышкиной наемников не пожалел. Влетело мне это в копеечку, но на таких вещах не экономят. Главным заданием наемников было - сохранить Петра. Ну а остальных - спасти, если получится.
        Я, конечно, надеялся на лучшее. Но русский бунт, как известно, бессмысленный и беспощадный. И дальнейшие события показали, что перестраховался я не зря. Полыхнуло в Москве знатно. На сторону Софьи встали все полки, кроме Стремянного. Стрельцы бунтовали со смаком - вопили, угрожали, собирались у съезжих изб и выступали против полковников. Понятно, что приказов никто не слушал, а от тех, кто пытался навести порядок, избавлялись быстро и кроваво. Люди Софьи мутили стрельцов, а те, в свою очередь, сбивали с пути истинного простой народ. Словом, весело было всем.
        Софья
        Царевна нервно ломала пальцы и еле сдерживалась, чтобы не вскочить и не заметаться по палатам. Нельзя. На нее смотрят. Сейчас решается ее жизнь. Либо получить власть, либо, в конечном итоге отправиться угасать в монастырь. Такой судьбы Софья себе не хотела. Низкие своды палаты давили, было невыносимо душно, и даже дивная роспись в виде фантастических птиц и ярких цветов невыносимо раздражала.
        Как же царевна ненавидела этих спесивых, самовлюбленных бояр! И не только Матвеева, который рвался к власти. Но и своих, Милославских. Всем им нужен был только доступ к власти, к казне. Скисли в своих шубах и высоких шапках, только и думают о том, что невместно. А ведь она могла бы выйти замуж! Могла! Принц из семейства Кетлеров первой выбрал именно ее в невесты! Однако ж от него потребовали отказаться от веры и переехать в Россию. Можно подумать, наследник герцога это сделает!
        Когда свадьба сорвалась, Софья выла в подушку всю ночь. Ее надежда вырваться из терема оказалась несбыточной. А вот Машке повезло. К ней иностранный принц приехал сам. И даже веру поменял. Пусть не старший сын, но и не последний человек. Хорош собой, отменно воспитан, по-европейски куртуазен и деньги умеет делать буквально из ничего! Машка обзавелась детьми, раздобрела, и смотрела на сестер сверху вниз.
        И что с того, что семейство ее от трона заранее отреклось? Небось, прямых наследников не останется, так про них сразу вспомнят. Старший сын у них рос здоровым и сообразительным. За Петром хвостиком бегает. Да и остальные дети удались. Говорят, курляндские врачи внимательно следят за их здоровьем. А они известные искусники. Как знать, если бы не их помощь, может, Федор и столько не прожил бы. Жаль, что московский патриарх много воли взял, не позволил курляндским врачам царицу осматривать. Может, не умерла бы ни она, ни наследник. И споров о том, кого сажать на престол, не было бы. А при малолетнем царевиче регентшей быть куда как удобно.
        Однако сложилось так, как сложилось. И теперь нужно было не упустить хотя бы тот шанс, что имелся. Вопрос только в том, кого поддержат курляндцы. Силу они взяли немалую. И государство вроде бы маленькое, а богатое. И в дела России они плотно влезли. Корабли строят на Соломбальской верфи, фарфор изготавливают, хрусталь, а вскоре, говорят, и до уральских самоцветов доберутся. Со Строгановыми отношения давно уже наладили. И сколько прибыли мимо казны уходит - представить страшно.
        Несмотря на то что Машка с мужем предпочли отсидеться не в Твери, а в своем защищенном городке Гусе, Софья беспокоилась. О курляндских наемниках слухов ходило не меньше, чем о врачах. А о том, что князь Тверской привечал Петра, не знал разве что глухой и слепой. Софья отдала часть своих драгоценностей - подкупить стрельцов, чтобы те избавились от ее врагов - Матвеева, Нарышкиных и многих других. Царевна обещала и вольности, и земли, и, само собой, выплатить жалованье - лишь бы ее крикнули на царство. Но как дело повернется - бог весть.

        Фридрих Кетлер
        Чтобы я еще раз когда-нибудь связался с бунтом? Да ни за что! По краю прошли. Едва вообще все не потеряли. Софья, стерва злопамятная, готова была в ущерб себе действовать, лишь бы наказать тех, кто против ее воли пошел, не дал ее врагов уничтожить. Хорошо, что Милославские любят деньги ничуть не меньше Нарышкиных. Они выгоды терять не захотели. Я-то с прицелом разных бояр подкупал. Да не деньгами, услугами. Так что утерлась Софья. Погневалась, погневалась и утерлась.
        Да и то сказать - если бы не курляндские наемники, быть бы большой крови. Бунт - его начать легко, а вот прекратить затруднительно. И уж точно не стоит идти на поводу у взбесившейся толпы. Мои люди уперлись и не дали вывести Петра, чтобы «показать народу». Ивана вон пусть таскают, как хотят. А на Наталью Кирилловну прикрикнуть пришлось, чтобы она не истерила. Вот где Матвеев порадовался, что есть на кого царицу оставить. Андрей был не только любовником, он и как телохранитель не сплоховал.
        Дикая толпа никаких разумных слов не слышала и слышать не хотела. И Михаила Долгорукова успели-таки сбросить на подставленные копья. Пришлось открыть стрельбу по толпе, и только так удалось спасти остальных. Нарышкиных вывозили, чуть ли не завернув в ковер. Единственный, кто остался - престарелый отец царицы, Кирилл Полуэктович. Видимо, он решил принять на себя гнев, направленный на семью. К счастью. Дело обошлось только его пострижением в монахи.
        С Софьей пришлось договариваться. Она могла беситься сколько угодно, но понимала, что регентша - это ее потолок. Так что в конце мая 1682 года Иван V и Петр I были венчаны на царство в Успенском соборе Московского Кремля. Ну а с Хованским вопрос пришлось решать жестко. В столице и так был бардак, так что лишних проблем никому было не нужно. Софья явно вздохнула с облегчением, когда услышала о его смерти. Ну а я передал ей предложение помочь расплатиться со стрельцами.
        Естественно, что не по доброте душевной. Софья подписала меморандум, по которому обязалась не препятствовать нашим делам (тем более что налоги в казну мы честно отчисляли), обещала не вмешиваться в процесс воспитания Петра и приняла решение избавляться от старообрядцев путем их высылки в Курляндию. Это было выгодно обоим сторонам. Только недавно закончился поместный собор Русской церкви во главе с патриархом Иоакимом, созванный еще при Федоре, и на Софью давили, требуя решительной физической расправы над старообрядческими книгами, церквями, скитами, монастырями и над самими старообрядцами.
        До «12 статей» дело еще не дошло, но я и не хотел этого дожидаться. Хочет русское духовенство от старообрядцев избавиться? Флаг им в руки. А Софья может показать себя милосердной правительницей. Безусловно, найдутся такие типы, которые упрутся, не поедут ни в какую ссылку и захотят мученически погибнуть, но тут уж я бессилен. Единственное, что я мог сделать - это разрекламировать общину старообрядцев в Якобштадте, которая изрядно разрослась.
        Несмотря на проблемы, которые доставил мне стрелецкий бунт, в какой-то мере я был благодарен, что он случился. Навалившиеся проблемы помогли мне не думать о смерти отца. А в конечном итоге в России сложился устраивающий меня расклад. Софья стала регентшей, получив полную власть над Иваном. Петр по-прежнему находился под неусыпным надзором моего братца, который искренне к нему привязался, а прибыль от наших русских предприятий увеличилась.
        Наверное, пора было подводить предварительные итоги. Я попал в этот мир 22 года назад. И был всего лишь маленьким мальчиком, наследником разоренного войной герцогства. А теперь Курляндия снова богата, увеличила колонии и выбилась в лидеры по производству элитной продукции. Мы породнились с несколькими королевскими домами, сумели отвести шведскую угрозу и даже увеличить территорию страны.
        И первое утро года 1683-го я встретил как герцог Кетлер. Как правитель страны, в которой имелась знаменитая на весь мир Академия, неплохой флот, качественное оружие, сеть банков, надежная разведка и много чего еще. А еще - как отец замечательной дочери, которой едва исполнился месяц, но на которую у меня были очень-очень большие планы.

        Конец первой книги
        notes

        Сноски

        1

        В реальности к началу 1660 года у Глаубера уже был частичный паралич ног, но авторским произволом данный факт игнорируется. Ученый уже плохо себя чувствует, но еще может путешествовать и продолжает заниматься любимым делом.

        2

        Эта версия реальной истории кажется мне немного натянутой. Я читала, что магистры Ливонского ордена не имели никакого доступа к казне храмовников, хотя не раз на нее посягали. Так что не вполне понятно - как сокровища могли оказаться в их власти. Но поскольку я пишу альтернативку, а версия стыкуется с сюжетом, пусть будет.

        3

        В реальности спецов по разведению конопли герцог сманивал в 1663-м, но я решила, что можно пораньше начать полезную деятельность.

        4

        Описанное существо называется лиоплевродон. Данный поворот сюжета понадобился, чтобы было понятно, что главный герой оказался в альтернативной истории, где некоторые моменты пошли не так, как в истории реальной.

        5

        Как ни фантастично это звучит, такая книга реально была выпущена. И долгое время служила учебным пособием по артиллерии.

        6

        В реальной истории действительно не согласился.

        7

        Реальная история.

        8

        В реальной истории эта Амалия умерла, не прожив трех месяцев. В реальной истории Фридрих также был женат на своей двоюродной сестре, вторым браком (разница в возрасте 24 года).

        9

        В США в 21 штате в школах изредка осуществляются телесные наказания. Да, до сих пор.

        10

        Любопытствующие и незнакомые с данным шедевром могут насладиться: 11

        В реальности Гук был первым. И классическая история гласит, что Ньютон оспорил приоритет Гука, говоря о независимом и более раннем открытии этой формулы. Реальная история оставила нас в сомнениях, поскольку до открытия Гука Ньютон ничего не сообщал о своих открытиях, но будем считать, что в этом варианте АИ, получив достаточное финансирование и все условия для работы, Исаак действительно стал первым.

        12

        Автор представила, как Разин выкидывает за борт шведскую принцессу Ульрику Элеонору, и ужаснулась собственной кровожадной фантазии.:-))) (особенно если учесть, что ей будет пятнадцать только к 1703 году, а Разину к тому моменту будет примерно 73. Самое то, чтобы захватывать вражеские столицы и очаровывать принцесс. Хотя… Если вспомнить Суворова, который в свои 69 с Альп на копчике скатывался…).

        13

        Кауфман, он же Меркатор, не путать со знаменитым картографом.

        14

        В реальной истории городом он стал в 1670 году. Но в моей АИ, с политикой поддержки переселения старообрядцев (причем и со стороны России тоже), появился раньше.

        15

        Реальная история.

        16

        Ньютон и на самом деле почему-то его не опубликовал. Труд нашли спустя триста лет.

        17

        Гук тоже страдал тем, что не публиковал свои работы. Когда Гюйгенс подал патент на карманные часы, Гук пытался отсудить свое первенство, но попытка не увенчалась успехом, поскольку документы (протокол заседания Лондонского королевского общества, на котором Гук представлял свою работу) были утеряны. Нашли их относительно недавно (в 2000-х).

        18

        На самом деле, противостояние Ньютона и Гука в реальной истории - это целая эпопея. Феерическая. Гук оспаривал первенство многих ньютоновских открытий. Кто прав - за давностью лет не слишком понятно. Оба утверждали, что просто не публиковали уже сделанные открытия. Конфликт зашел так далеко, что став президентом Лондонского королевского общества, Ньютон уничтожил все портреты Гука. Те, что мы видим сейчас - реконструированы намного позже, по воспоминаниям современников.

        19

        Ружье конструкции Кальтхофа, выполненное неизвестным мастером и рассчитанное на 15 выстрелов, хранится в Эрмитаже. Так что данное изобретение вполне укладывается в реальность.

        20

        Выступы ствола, которыми орудие крепится к лафету.

        21

        В реальности это произошло в 1663 году. Я сдвинула событие, чтобы ГГ набрал военного опыта (не сразу против профессиональной армии) и опыта подавления оппозиции.

        22

        Такого, каким он был, например, в фильме «Дело было в Пенькове».

        23

        Если вдруг кто-то не знает, то дирижабль «Киров» - это классовый советский зубастый дирижабль из серии стратегий Red Alert (2-я и 3-я части).

        24

        В реальности Гук создал ее в 1674 году. Но тут он живет благополучно. Ни чумы, ни пожаров, ни скудного финансирования. Так что думаю, это приемлемое допущение.

        25

        Мельхиор в данной альтернативной истории.

        26

        На самом деле, в реальной истории он умер гораздо раньше. Даже если учесть, что в моей альтернативке о его здоровье начали заботиться, было уже поздно, чтобы переломить ситуацию. Плюс возраст (на 1672 год Глауберу было 68 лет). Ну и последствия постоянных отравлений не могли не сказаться.

        27

        В реальности пять тысяч датской пехоты, но тут она усилена наемниками, как и кавалерия.

        28

        В реальной истории 26 против 32, теперь 31 против 32.

        29

        Реальная история.

        30

        В реальной истории он умер еще в январе 1676 года, а в измененной курляндские врачи подправили ему здоровье. Так что к январю 1677 года он еще жив.

        31

        В реальной истории, во время Сконской войны, в битве при Лунде, на 8 000 шведского войска пришлось ровно 10 пушек, так что это не преувеличение.

        32

        В реальной истории Карл Якоб умер в 1677-м, но в моей альтернативке он проживет долгую и насыщенную жизнь.

        33

        Напоминаю, что в данном мире так называется мельхиор.

        34

        Фонограф в данной альтернативной истории.

        35

        Напоминаю, что буквально 15 лет назад совокупный внутренний доход Швеции был всего 3,5 миллиона талеров. Так что миллион, доставшийся Курляндии, - это с учетом стоимости оружия, ценностей, товара и т. д. Общая сумма.

        36

        В реальности герцогиня скончалась в 1676 году. Но для чего нужны курляндские врачи?

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к